Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов

Балашова, Елена Александровна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов

Год: 2005
Автор научной работы: Балашова, Елена Александровна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Пермь
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов"

На правах рукописи

БАЛАШОВА Елена Александровна

ФРАГМЕНТЫ НАИВНОЙ КАРТИНЫ МИРА РУССКИХ И СЛОВЕНЦЕВ ПО ДАННЫМ ОБЫДЕННЫХ ТОЛКОВАНИЙ СЛОВ (социолингвистический подход)

Специальность 10.02.19 - Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Пермь 2005

Работа выполнена на кафедре общего и славянского языкознания Пермского государственного университета.

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Ерофеева Тамара Ивановна

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, доцент

Питина Светлана Анатольевна

кандидат филологических наук, доцент Доценко Тамара Ивановна

Ведущая организация - Уральский государственный

педагогический университет

Защита состоится 23 июня 2005 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 212.189.11 при Пермском государственном университете по адресу: 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15, зал Ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Пермского государственного университета.

Автореферат разослан

мая 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

Т.Б. Трошева

Общая характеристика работы

Проблема, которая ставится в настоящем диссертационном исследовании, - проблема отражения наивной картины мира в обыденных толкованиях слов.

Феномен картины мира, опосредующий все акты мировосприятия и мировидения человека, является одним из центральных объектов изучения различных научных дисциплин, в том числе и лингвистики. Наивная картина мира - интегральный образ реальности в обыденном сознании человека. В связи с этим исследователи подчеркивают целесообразность рассмотрения картины мира в каждом конкретном ее проявлении с точки зрения национальной специфики, отраженной в своеобразии символического языка, культурной семантики, эталонов и стереотипов, присущих обыденному сознанию (см.: Залевская 2000, Питана 2002).

В современном мире национальные контакты чрезвычайно многообразны, поэтому изучение наивной картины мира, отражающей специфику национально-культурных и социальных реалий жизни, становится актуальным в связи с тем, что учет особенностей видения мира той или иной нации зачастую позволяет избежать межнациональных конфликтов. «Язык - <...> это такое средство, которое, будучи детерминировано культурно-исторически, позволяет конструировать культурно и социально релевантные ментальные модели, позволяет их коммуницирование и использование в целях управления - как своей деятельностью, так и деятельностью других» (Касевич 1989:18).

В современной лингвистике термин наивная картина мира активно употребляется в работах по изучению языковой картины мира, которое представляет собой целостное направление, находящееся на пересечении лингвокультурологической и когнитивной проблематики (Резанова и др. 2003). Изучение языковой картины мира - наивных представлений по данным языка (наивной анатомии, геометрии, этики и т.д.) - проводится на материале данных словарей (толковых, двуязычных, словарей синонимов, антонимов, фразеологизмов и т.д.) или контекстных употреблений лексических единиц (Логический анализ языка 1991,1993,1999; Слово в тексте и словаре 2000).

Необходимостью разработки нового интегративного подхода, способного творчески синтезировать новейшие результаты теоретических и экспериментальных изысканий в разных областях науки о человеке, при котором «должно произойти своеобразное возвращение разных наук из заоблачных высот абстрагирования и препарирования оторванных от человека продуктов такого абстрагирования к живому человеку, функционирующему вреальных условиях культуры (курсив наш)» (Залевская 2000: 42), и объясняется актуальность данного исследования.

Объектом исследования явились фрагменты наивной картины мира, репрезентируемые с помощью обыденных толкований слов. Предметом нашего анализа стали особенности актуализации значения слова в обыденном сознании русских и словенцев, выявляемые на основании обыденных толкований.

«В картинах мира речь может идти о мире в целом (целостная картина мира) или о фрагменте мира (локальная картина мира), об определенном срезе или аспекте его» (Роль человеческого фактора в языке 1988: 33); обыденные толкования слов четырех тематических групп могут репрезентировать небольшой фрагмент наивной картины мира.

Цель работы заключается в репрезентации наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов.

Для достижения поставленной цели предполагалось решение следующих задач:

1) обосновать использование метода обыденных толкований в качестве способа репрезентации наивной картины мира;

2) на основании анализа обыденных толкований, полученных в результате анкетирования русских и словенских информантов, определить значения слов, актуальные для обыденного сознания русского и словенца;

3) сопоставив значения слов, представленные в обыденных толкованиях, со значениями слов, зафиксированными в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова (1991), определить особенности актуализации значения слова в обыденном сознании носителя языка;

4) для выявления национально-культурной специфики значений анализируемых слов сопоставить словарные дефиниции русского и словенского толкового словаря, а затем и обыденные толкования русских и словенских информантов;

5) выявить зависимость содержания обыденных толкований от социобио-логических характеристик информантов.

Материалом исследования послужили полученные в результате анкетирования носителей русского и словенского языков толкования слов тематических групп «Части человеческого тела», «Жилище», «Члены семьи», «Продукты питания и блюда». Объем материала составил 7360 толкований, полученных от 80 русских информантов, и 7280 толкований, полученных от 80 словенских информантов. Кроме того, использовались данные «Словаря русского языка» С.И. Ожегова (1991) и «Словаря словенского литературного языка» (1994).

Основным методом исследования является контрастивный анализ, направленный, с одной стороны, на выявление общечеловеческого, универсального в семантике языковых средств, а с другой - на определение национальной специфики закрепления результатов познания и интерпретации мира. Кроме того, при сборе и обработке материала использовалась методика анкетирования, описательный метод, семный и количественный анализ.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые предпринята попытка сравнительного изучения наивной картины мира русских и словенцев. Разработан метод обыденных толкований слов как способ репрезентации наивной картины мира. При изучении наивной картины мира использован социолингвистический подход, в связи с этим рассмотрено влияние социобиологических факторов на особенности содержания обыденных толкований слов.

Теоретическая значимость исследования определяется разработкой проблемы наивной картины мира в сравнительно-сопоставительном ключе. Результаты исследования расширяют уже имеющиеся представления о детерминизме речемыслительной деятельности индивида социобиологически-ми характеристиками.

Практическая ценность работы связана с возможностью применения материалов и результатов исследования при разработке теоретических и практических курсов по проблемам общего и славянского языкознания, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, лингвострановедения и теории межкультурной коммуникации. В результате проведенного эксперимента был составлен словарь с условным названием «Словарь обыденных толкований», в котором представлены актуальные для обыденного сознания значения слов. Данные этого словаря могут учитываться авторами-составителями толковых словарей русского и словенского языков.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Метод обыденных толкований слов позволяет выявлять особенности значения слова в обыденном сознании носителя языка, так как определяет актуальное для обыденного сознания значение слова.

2. Обыденные толкования слов последовательно актуализируют функциональный признак предмета, часть значения или одно из значений слова.

3. Анализ обыденных толкований позволяет выявить национально-культурную специфику значений слов, не нашедшую отражения в толковых словарях.

4. Такие социобиологические факторы, как «пол», «возраст», «уровень образования» и «специальность», оказывают влияние на содержание обыденных толкований, так как наивные представления основаны на донаучных понятиях, а обыденное, бытовое восприятие значений выбранных для анализа слов определяется общей базой знаний, сформированной в процессе социализации индивида в определенном типе общества.

Петербург, март 2005), на Международном симпозиуме «Актуализация теории языковой дифференциации в Словении: членение языковой реальности» (Любляна, ноябрь 2003); на заседании кафедры общего и славянского языкознания Пермского государственного университета. По теме диссертации прочитаны лекции на отделении общего и сравнительного языкознания Люблинского университета (Словения, Любляна, ноябрь 2004).

Содержание диссертационной работы отражено в 7 публикациях.

Структура диссертации. Работа объемом 266 с. состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, включающего 195 наименований, и приложения.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность, определяется предмет исследования, формулируются цель, задачи, характеризуется материал, описываются методы, раскрывается новизна, теоретическая и практическая значимость работы, приводятся основные положения, выносимы на защиту.

Первая глава «Теоретические основы изучения наивной картины мира» включает три раздела.

В первом разделе «Когнитивный подход к изучению языка» рассматривается роль языка в означивании мыслительных процессов, концепт как базовая категория когнитивной лингвистики, соотношение концептуальной и языковой картины мира, а также принцип категоризации как основа формирования картины мира.

Одним из важнейших принципов когнитивной лингвистики является положение о том, что «язык - это не последовательное отражение мира, а, наоборот, его интерпретация» (Bedkowska-Kopczyk 2004:40), так как человек описывает языковыми формами не столько саму объективно существующую ситуацию, сколько то, что и как он воспринял и понял.

Создаваемый субъективный образ окружающего мира всегда объективно ограничен опытом общества в целом, поскольку за каждой мыслью человека в конечном счете лежит не только его личный жизненный опыт. Индивидуальное восприятие и описание любого объекта или явления не детерминировано жестко: каждая ситуация может быть по-разному описана языковыми средствами. Способы мысленного и вербализированного конструирования мира зависят от разной степени детализации (в зависимости от прагматической установки индивидуума), разной степени точности (существуют разнообразные языковые формы для выражения степеней точности), от выбора точки зрения (за каждой лексической единицей стоят соответствующие сценарии, структуры знания и эмоциональные оценки), и от выбора перспективы (Ивина 2003).

В последние десятилетия феномен картины мира стал одним из центральных понятий многих отраслей науки, будучи «исходным глобальным

образом мира, лежащим в основе мировидения человека, репрезентирующего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека» (Роль человеческого фактора в языке, 1988). По образному выражению Т. Вирка, это «ментальные, духовные «очки», через которые мы смотрим на все явления действительности» (Угк 1995: 28). Картина мира, отображенная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира, закрепленного и реализованного в своеобразной материализованной форме. Этой материальной формой является язык, который и выполняет функцию объективации индивидуального человеческого сознания.

Вслед за другими исследователями мы признаем связь языковой картины мира с концептуальной картиной мира, точнее, с наивным ее вариантом. Эта связь выражается в том, что элементы языковой картины мира служат средством экспликации элементов наивной картины мира и строятся по общему с ними принципу категоризации.

Под языковой категоризацией мы понимаем уникальное для каждого этноса разрешение противоречия между дискретностью формы и континуальностью содержания языковых знаков через систему языковых категорий, обусловленное «наивной» систематизацией вербализованного человеческого опыта (Борискина 2003). Принадлежность структурных элементов языка к той или иной категории определяется их вербальным выражением. При этом категоризация выражается не только в установлении лексемы, но и в иерархии лексико-семантических вариантов слова, различающихся в зависимости от типа культуры.

Составным элементом концептуальной картины мира являются концепты, в то время как основным элементом языковой картины мира является семантическое поле (Караулов 1976). При этом образ мира воспринимается в картине мира как сама реальность. Применительно к языковой картине мира это означает, что реальность для носителя языка воспринимается именно так, как она поименована, категоризована в языке.

Во втором разделе «Феномен обыденного сознания» рассматриваются трактовки соотношения научного и обыденного сознания, определяются функции, формы и содержание обыденного сознания.

Феномен обыденного сознания в истории отечественной науки рассматривался не столько сам по себе, сколько в различных оппозициях к теоретическому сознанию. В связи с этим общая тенденция в оценке обыденного сознания сложилась весьма критическая: долгое время оно определялось как поверхностное, противоречивое, неполноценное, бессистемное и отстающее от прогресса науки (Быстрицкий 1991; Гырдев 1982; Дубинин, Гуслякова 1985; Ильенков 1974,1979; Мостепаненко 1972; и др.). Подобный подход не позволял вскрыть всех механизмов взаимодействия обыденного и научного сознания (Клаус 1971; Кузьмина 1970; Мотрошилова 1977; Черняк, Талипов 1985; Швырев 1978), увидеть наличие системы в обыденном сознании (Ку-

кушкина 1984; Шахзадеян 1984), признать немаловажную роль обыденного сознания в формировании методов научного познания (Богомолов 1982; Койре 1985) и в становлении научного знания (Горелова 1993; Кашкин 1999: Юревич 1993).

Основной составляющей, неотъемлемым элементом обыденного сознания является стереотип (Дьяконова 2002; Кукушкина 1984; Ойзерман 1967; Шахзадеян 1984; и др.). «Суть стереотипа в том, что он выражает отношение данной социальной группы к определенному явлению» (Дьяконова 2002: 55). Именно стереотип, аккумулирующий некий стандартизированный коллективный опыт и внушенный индивиду в процессе обучения и общения с другими, помогает ему ориентироваться в жизни и определенным образом направляет его поведение. Т.И. Ойзерман объясняет наличие стереотипа в обыденном сознании через основную функцию этой формы сознания: переработка всего теоретического и опытного материала и преобразование его в форму практических знаний, необходимых в качестве средства ориентации в повседневной жизненной практике.

Многочисленные исследования (Диттмар 1997; Московичи 1995; Нгу-ен-Ксуан 1996; Тхостов 1993; Шагун и др. 1994; Щербакова 1993) подтверждают, что иррациональный характер обыденного сознания (как это ни парадоксально) позволяет ему выполнять свою основную функцию - функцию адаптации человека к окружающему миру. В обыденном сознании находят отражение все области реальности: природа, общество, человеческая жизнь во всех ее объективных и субъективных проявлениях. Как принадлежность каждого индивида, как основа личного опыта обыденное сознание уникально. А как форма общественного сознания оно обладает рядом таких качеств, которые едины для всех индивидов. Уловить эти черты общности в бесконечном процессе индивидуальных манифестаций- задача сложная, но попытка ее решения предпринимается в данном исследовании.

В третьем разделе «Понятие наивной картины мира» дается определение понятий наивная и научная картина мира, рассматривается проблема наивной картины мира в лексикографии и лексикологии, описывается роль национально-культурного фактора в формировании наивной картины мира и обосновывается метод обыденных толкований слов как способ репрезентации наивной картины мира.

Вслед за В.Б. Касевичем под наивной картиной мира мы понимаем реальные представления о мире и человеке, свойственные членам данного культурно-исторического сообщества на определенном этапе его развития. Задача этой картины мира - служить своего рода базой данных, без которых невозможно принятие любых повседневных решений как текущего, так и долговременного характера. Научная картина мира является результатом действия внутренней логики развития науки, которая не удовлетворяется ответом, достаточным для практических целей и психологического комфорта, она направлена на достижение полноты и точности знания. Наивная картина

мира стремится к целостности знания, ее критерием выступает способность служить объясняющей матрицей для структурирования опыта (Касевич 1996: 79).

Простейший пример расхождения между наивными и научными представлениями дал еще Л.В. Щерба в «Опыте общей теории лексикографии», полагавший, что специальные термины имеют разные значения в общелитературном и специальном языках (Щерба 1974). Реконструкция наивной модели мира на основе полного описания лексических и грамматических значений рассматривается как сверхзадача семантики и лексикографии, имеющая ценность сама по себе: «Задача состоит в том, чтобы вскрыть эту наивную картину мира в лексических значениях слов и отразить ее в системе толкований» (Апресян 1974:57).

На примере исследований наивных представлений о внутреннем мире человека (Плунгян 1991; Урысон 1995) мы получаем доказательства того, что наивные представления отнюдь на примитивны, во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные (Апресян 1996).

Мы исходим из того, что когниция организует в человеке смыслообра-зование и использование значений в рамках культуры, делая значение общим достоянием людей, принадлежащих к этой культуре. Способ представления (репрезентации) знаний согласуется с социокультурным опытом человека -носителя знаний (Демьянков 1994: 25). <«.„> Человек, жизнь и деятельность которого протекает в некотором месте планеты в определенное историческое время и в конкретном социуме, ассоциирует все познаваемое в заданных координатах и с позиций самопознания прежде всего» (Телия 1986: 109). «В языковых значениях, которые производятся обществом, но функционируют в деятельности и сознании конкретного индивида, можно искать особенности мироощущения и самооценки представителя той или иной культуры» (Уфимцева 1977:92).

Таким образом, с точки зрения национально-культурной специфики наивная картина мира представляет собой особую «окраску» мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое порождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа (Маслова 2004). Подчеркнем, что, с нашей точки зрения, национально-культурный фактор включает и особенности менталитета, обусловленные различием вероисповеданий, нравов, традиций, обычаев, этикетных и культурно-этических сценариев, и особенности образа жизни, сформированные под влиянием климатических, географических и социально-экономических факторов.

Категоризация действительности, находящая отображение в значении слова, должна исходить от носителя определенного языка и культуры, обнаруживаясь через применение адекватных задачам исследования экспериментальных процедур и способов обработки полученных данных (Залевская 2000). С этой точки зрения, толкование слова являет собой внешнее (речевое)

оформление знания, отраженного рефлектирующим сознанием. Вербальное описание значения слова одновременно выступает и способом его интерпретации (Ростова 2000: 5). Кроме того, толкования могут рассматриваться как своеобразные тексты, в которых отражается не только процесс, но и результат речемыслительной деятельности человека (Доценко 1984).

Вводимый нами метод обыденного толкования слова отличается от применяемых в современных исследованиях: метода определения значения слова или понятия (Лурия 1998), метода толкований (Доценко 1984), метода субъективных дефиниций (Высочина 2000, Грищук 2004) - тем, что информантам при определении значения слов дается установка на обыденное, наивное понимание, восприятие значения слова.

Мы полагаем, что обыденное толкование слова позволяет выявлять наивное представление о мире, которое основано на донаучных, общих понятиях, формируемых обыденным сознанием носителя языка. Следовательно, на основе обыденных толкований возможно репрезентировать фрагменты наивной картины мира.

Материал для исследования фрагментов русской и словенской наивной картины мира был получен в результате эксперимента, в ходе которого информантам предлагалось письменно заполнить анкеты открытого типа, дав определения 92 слов (в словенских анкетах 91 слова). Ввиду большого количества слов материал для анкетирования был разделен на 2 части, которые предлагались для заполнения через небольшой промежуток времени. При заполнении анкет внимание испытуемых было направлено на то, что в толкованиях нужно отразить свое собственное понимание значений слов. Каждый испытуемый получал бланк с заданием: «Напишите, как вы понимаете это слово». Заполнявшие анкеты указывали пол, возраст, специальность и уровень образования.

Поскольку «культурно значимые ценности, убеждения <...>, являясь внутренними стандартами для восприятия и направления действия, зачастую бессознательны и могут различаться в частотных, национально не маркированных словах, совпадающих на поверхности в своих лексических значениях» (Жанпеисова 2004: 5), контрастивное исследование обыденного восприятия лексических единиц проводилось на материале частотных слов тематических групп «Части человеческого тела», «Жилище», «Члены семьи», «Продукты питания и блюда».

Вторая глава «Особенности наивной картины мира русских и словенцев (на материале 4 тематических групп)» включает три раздела.

В первом разделе анализируются обыденные толкования слов, данные русскими информантами, в сопоставлении с дефинициями, представленными в «Словаре русского языка» СИ. Ожегова (1991). Выбор данного словаря обусловлен тем, что толкование в нем «максимально приближено к тому, как склонны понимать то или иное слово обычные носители русского языка», т.е.

словарь «отражает языковое сознание наивного носителя» (Фрумкина 2001: 44,49).

Анализ обыденных толкований, полученных в ходе эксперимента, и сравнение их со словарными дефинициями позволили сделать следующие выводы.

Во-первых, обыденное толкование слова последовательно актуализирует функциональный признак предмета (несмотря на то что в дефинициях «Словаря русского языка» СИ. Ожегова, ориентированного на «наивного» носителя языка, «родовое имя нередко опускается, а видовое отличие может замещаться указанием на функцию, которую выполняет данный предмет» (Фрумкина 2001:47).

Эта особенность характерна для обыденных толкований слов тематических групп «Части человеческого тела» и «Жилище» и ряда слов тематической группы «Продукты питания и блюда». Установка респондента на обыденное толкование приводит к тому, что включаются механизмы обыденного сознания человека, происходит смена «точки зрения» (по терминологии Е. Бартминского). В обыденной, бытовой системе координат все вещи, предметы, органы, части тела и пр. выполняют четко определенную функцию. Именно наличие функционального признака у предмета обеспечивает ему присутствие в этой строго упорядоченной системе. Например, рот - полость между верхней и нижней челюстями, снаружи закрытая губами (в словаре), рот - орган для приема пищи (по данным анкет).

В обыденных толкованиях ряда слов обнаруживается так называемое «расширение функциональности»: наряду с функцией, содержащейся в словарной дефиниции, называется дополнительная функция органа / части тела или предмета. Например, в словаре дано следующее определение слова нос -орган обоняния, находящийся на лице человека. По мнению опрошенных, нос одновременно является и органом обоняния, и органом дыхания.

В составе человеческого организма (как в научной, так и в обыденной картине мира), по мнению А. П. Чудинова, разграничиваются части организма и его органы следующим образом: «Органы функциональны, они «отвечают» за какую-то сферу жизнедеятельности, несут какую-то функцию <...>. Части тела <...> выделяются преимущественно визуально и не обязательно имеют определенную функцию» (Чудинов 2001: 59). При этом исследователь не исключает возможности пересечения названных классификаций (например, уши являются и органом слуха, и частью тела). Данные анкет свидетельствуют о том, что в обыденных толкованиях определяется функциональный признак как у органов, так и у частей тела: в группе слов из 29 единиц исключение составили 4 слова (ногти, пальцы, спина, талия), в толкованиях которых (содержащихся в более чем 50% анкет) отсутствует указание на функциональный признак.

Носитель языка является центром той «бытовой» системы координат, в которой он находится, давая обыденные толкования слов. В словаре слово

зеркало определяется как стеклянный илиметаллическийпредмет сотполи-рованнойповерхностью, предназначенный для отражения находящихся перед ним предметов; в обыденном сознании слово зеркало воспринимается какгладкая поверхность, предназначенная длярассматривания своего отражения. В наивной картине мира зеркало выполняет свою функцию только в том случае, если перед ним находится человек. Предмета, отражающего пустое пространство, нет в «бытовой», наивной системе координат носителя языка.

Во-вторых, в обыденном сознании носителя языка может актуализироваться только одно из значений слова (в рамках тематической группы) или часть значения. Эта особенность была выявлена в толкованиях слов всех тематических групп. Например, палец - одна из отделенных друг от друга под-вижныхконечностей частейкисти или ступни (словарнаядефиниция). Для обыденного сознания пальцы - конечности рук (для 26% опрошенных также конечности ног). В большинстве случаев для обыденного сознания не является актуальным месторасположение органа или части тела, устройство предмета, происхождение продукта или список компонентов, из которых готовится блюдо.

Анализ анкет показал, что большие затруднения вызывают толкования слов, обозначающих внутренние органы. Данные определения неточны и вариативны (в обыденном толковании слова почки можно выделить до восьми функции, которые выполняет данный орган, а в толковании слова печень - до девяти функций). Это объясняется тем, что за деятельностью внутренних органов человек непосредственно не наблюдает.

Во втором разделе описываются результаты сопоставительного анализа словарных дефиниций «Словаря русского языка» СИ. Ожегова и «Словаря словенского литературного языка». Этот этап исследования видится необходимым в силу того, что специфика наивной картины мира обнаруживается уже в семантике слов, отраженной в толковых словарях, поскольку «в основе (академических) словарей лежит единое (реальное) языковое сознание опре-№™&™97Т2Шч&ского К™е1СГИВ" В определен™» момент времени»

Обнаруженные расхождения в словарных дефинициях двух словарей связаны: I) с отражением в них разных «пространственных видений» (см.: Питана 2002) русских и словенцев, например, усы - волосы над верхней губой (в русском словаре), усы - волосы под носом (в словенском словаре); 2) с особенностями языковой системы русского и словенского языков; 3) с отражением в дефинициях культурной специфики реалий, обозначаемых анализируемыми словами (например, ложка - музыкальный инструмент, веник -для парения в бане).

В третьем разделе анализируются обыденные толкования слов, данные словенскими информантами, и описываются результаты сопоставительного анализа русских и словенских обыденных толкований

Во-первых, обнаруживаются различия в русских и словенских обыденных толкованиях, которые уже зафиксированы в словарях (такие различия мы связываем с наличием культурного компонента значения).

Каша - блюдо из вареной крупы - определение русских информантов. Каша - детская пища - определение словенских информантов. При толковании этого слова среди словенских информантов были в 10% отказы - не знаю, я ее не ем, в 8% толкований дано определение блюдо из прошлого. Обнаруженное различие в восприятии этого продукта может объяснить словарная дефиниция: каша 1) блюдо из очищенного проса; 2) (редко) очищенные зерна зерновой культуры или блюдо из таких зерен; 3) густое блюдо из протертого картофеля, фруктов, овощей. Словарное уточнение «редко» во втором значении подтвердили обыденные толкования, полученные в результате эксперимента.

Во-вторых, можно выделить различия в русских и словенских обыденных толкованиях, не зафиксированные словарями, но связанные с проявлением культурной специфики реалий, обозначаемых анализируемыми словами. Эта специфика отражается в дефинициях/семах, обладающих культурной значимостью.

Например, в толкованиях слова коридор в словенских анкетах нет значения место для снятия одежды (в русских домах коридор одновременно выполняет роль прихожей, поэтому значения слова коридор совпало у русских информантов со значением слова прихожая). В словенских домах кухня является местом для приготовления пищи, а в русских - местом для приготовления и приема пищи, эта особенность и отразилась в толкованиях.

Кроме того, обыденные толкования, содержащиеся в менее чем 50%, но более чем 5% анкет, показывают, что в наивной картине мире русских балкон связан с хозяйственной деятельностью, дверь выполняет защитную функцию, кастрюлю используют для хранения продуктов, а потолок - то, что белят; в наивной картине мира словенцев балкон предназначен для отдыха, общения с соседями, холодильник - для охлаждения напитков, диван и кресло располагаются в гостиной, коридор - там, где висят картины.

В русской наивной картине мира блины - то, что едят на масленицу, едят у тещи, салат - из мяса, сосиски - в пленке, чай - русский напиток; в словенской наивной картине мире вино изготовляется из яблок, колбаса -измельченное мясо в оболочке, пиво является освежающим напитком с горьким вкусом, чай принимают во время болезни, бывает фруктовым и т.д.

Сравнение словарных дефиниций русского и словенского словарей показало, что практически нет различий в толковании слов тематической группы «Члены семьи». Более того, в обоих словарях совпадают вторые значения у слов тетя и дядя - использование термина родства в качестве обращения. Примечательно, что в обыденном сознании словенских информантов, в отличие от русских, эти значения не актуализируются.

Кроме того, как показало анкетирование, в словенской семье мужчина уделяет больше внимания воспитанию ребенка, так как обыденное толкование слова папа - человек, воспитывающий ребенка, а в русских толкованиях - человек, давший жизнь. Примечательно, что для определения слов мужчина, женщина словенские информанты выбрали сему партнер, спутник (спутница), в то время как русские информанты определили как состоящий(-ая) в браке мужчина (женщина).

Следует отметить, что различия в иерархической структуре актуальных для обыденного сознания значений обнаруживаются в толкованиях слов всех тематических групп. При этом большим количеством слов с культурным компонентом значения или семой, обладающей культурной значимостью, отличаются тематические группы «Жилище» и «Продукты питания и блюда». Минимум таких слов содержится в тематических группах «Части человеческого тела» и «Члены семьи», так как русские и словенцы как представители европейской и славянской культуры имеют одинаковые наивные представления о человеческом организме и почти идентичные системы родства и брака.

Информация, содержащаяся в индивидуальных дефинициях (встречающихся в менее чем 5 % анкет), в силу своей субъективности не может послужить основой для выявления каких-либо закономерностей. Тем не менее индивидуальные толкования ряда слов содержат культурно значимую информацию. Например, из русских индивидуальных дефиниций узнаем, что пятки предназначены для того, чтобы плясать «барыню», а блины предпочтительно есть с черной икрой. В словенских индивидуальных толкованиях находим информацию о том, что лучшее пюре из каштанов, а гуляш раньше был обязательным блюдом на поминках.

Третья глава «Влияние социобиологических факторов на содержание обыденных толкований» посвящена описанию анализа материала с точки зрения обусловленности содержания обыденных толкований слов такими со-циобиологическими факторами, как «пол», «возраст», «уровень образования» и «специальность».

В современной науке (Роль человеческого фактора в языке 1988) выделяют четыре типа субъектов картины мира, смотрящих на мир и изображающих свое видение: отдельный человек (эмпирический субъект), отдельная группа людей (сообщество), отдельный народ (народы), человечество в целом. В данном исследовании нас интересует видение мира «отдельного народа» (общности людей, говорящих на одном, в данном случае русском или словенском языке) и «отдельных групп людей» (объединенных на основании таких социобиологических характеристик, как пол, возраст, уровень образования и специальность).

Анализ показывает, что пол - серьезный социальный фактор, влияющий на содержание обыденных толкований. Как нам кажется, различия в содержании обыденных толкований мужчин и женщин можно объяснить следующими гендерными особенностями:

• женщины уделяют больше внимание (мужчины - меньше) своей внешности: в толкованиях лиц женского пола зубы определяются как украшение лица; зеркало 23% мужчин называется атрибутом женщины;

• женщины уделяют больше внимания (мужчины - меньше) эстетическим нюансам: о том, что вазу могут наполнять не только цветы, но и фрукты, «вспомнили» 25% женщин и 5% мужчин; только в дефинициях, данных лицами женского пола, называется функция скатерти укра-шениестола',

• женщины занимаются приготовлением пищи (мужчины - реже): 13% мужчин назвали кухню любимым местом женщины; женщины в толкованиях слов блины и каша назвали основные ингредиенты для приготовления этого блюда;

• для женщин менее характерно (для мужчин - более) стремление к самостоятельной жизни, независимости от родителей: маму называют родным, близким человеком 8% лиц мужского и 63% женского пола, папу - 3% лиц мужского и 25% лиц женского пола. При этом в толкованиях слов брат и сестра дефиниции близкий, родной человек имеют примерно одинаковое количественное выражение.

Фактор «пол» также обусловил выбор разных значений слова. 80% женщин определили руки как орудие деятельности, то, что необходимо для работы, а 90% мужчин дали определение: руки - верхние конечности, для 80% женщин язык - орган речи, для 60% мужчин - орган пищеварения.

Примечательно, что в словенских анкетах, заполненных лицами мужского пола, нет в толкованиях слов зеркало, кухня указаний на то, что эти предметы являются женскими атрибутами, в толковании слова шея также нет метафорических указаний на связь с лицом женского пола.

Фактор «возраст» проявился в основном в индивидуальных дефинициях. Анализ толкований показывает, что словенцев, как и русских информантов, возрастных групп 40-49 лет и 50 лет и старше отличает повышенное внимание к своему здоровью или к проблемам, связанным с возрастными особенностями, кроме того, присутствует ряд дефиниций, в которых отражается некоторый жизненный опыт информантов. Информантов возрастных групп 20-29 лет отличает активность, возможно, даже некоторая агрессивность {кости - то, что можно сломать), в их толкованиях присутствуют реалии, темы, являющиеся актуальными в рамках молодежной культуры, насаждаемой современными СМИ {волосы - питательная среда для перхоти).

В сознании людей с высшим и средним образованием ряд слов актуализируется по-разному: например, дефиниция часть центральной нервной системы в толковании слова мозг содержится в анкетах 29 информантов с высшим и 8 информантов со средним образованием, салат - овощная культура для 14 информантов с высшим и 2 информантов со средним образованием. В словенских анкетах назвали функцию языка - получение вкусовых ощущений - 15 информантов с высшим и 3 информанта со средним образо-

ванием, уши как орган равновесия определили 9 человек с высшим и 1 человек со средним образованием.

Фактор «специальность» проявился следующим образом: руки как орудие деятельности воспринимают 30 человек с техническим и 11 человек с гуманитарным образованием; все дефиниции, в которых слово телевизор определяется как радиотехническое устройство, содержатся в толкованиях информантов с техническим образованием. В словенских анкетах руки как орудие деятельности воспринимают 38 человек с техническим и 20 человек с гуманитарным образованием, слово телевизор определяется как радиотехническое устройство в анкетах 30 лиц с техническим и 11 лиц с гуманитарным образованием.

Таким образом, удалось установить, что социобиологические факторы являются субкультурными факторами, оказывающими влияние на актуализацию лексико-семантических вариантов (ЛСВ) слова в рамках определенной социальной группы (объединенной на основании таких социобиологических характеристик ее членов, как «возраст», «уровень образования» и «специальность»), иногда доминируя при этом над фактором национально-культурной принадлежности. Исключение составил фактор «пол», который обусловил выбор разных значений слов русскими и словенскими мужчинами и русскими и словенскими женщинами.

Поскольку информанты не сбалансированы по анализируемым факторам (пол, возраст, уровень образования и специальность), мы можем говорить об обнаруженных особенностях лишь как о тенденциях, а не как о закономерностях.

В заключении обобщаются основные выводы, сформулированные в предыдущих главах, подводятся итоги и определяются перспективы исследования.

Обыденное толкование слова отражает ту совокупность знаний, которая является достоянием данного говорящего коллектива, более того, определенной социальной группы. Обыденное толкование слов отражает типовые связи, определяет тот стандарт, в котором зафиксированы наиболее актуальные для обыденного сознания семантические отношения и закономерности их осмысления. Обыденное толкование слова позволяет выявлять наивное представление о мире, которое основано на донаучных, общих понятиях, формируемых обыденным сознанием носителя языка.

Сопоставление обыденных толкований, данных русскими и словенскими информантами, позволило выявить особенности актуализации ЛСВ и сем слов в обыденном сознании русских и словенцев, обнаружить культурную специфику реалий, обозначаемых словами анализируемых нами групп, т.е. выявить некоторые особенности наивной картины мира русских и словенцев.

С помощью распределения всех полученных в результате проведенного эксперимента дефиниций по количественному фактору на три группы нам удалось выявить общие, специальные и индивидуальные обыденные толко-

вания слов. «Общие» (>50%) - это обыденные толкования слов, на основе которых были составлены «Словарь русских обыденных толкований» и «Словарь словенских обыденных толкований» слов тематических групп «Части человеческого тела», «Жилище», «Члены семьи» и «Продукты питания и блюда». «Специальные» толкования (5-50%) позволили обнаружить лексико-семантическую структуру слова, имеющуюся в обыденном сознании носителей языка, составить иерархию ЛСВ / сем, актуальных для обыденного сознания. «Индивидуальные» дефиниции (< 5%) дали некий перечень дополнительных значений/сем, актуальных для обыденного сознания отдельных индивидов.

Перспективным направлением в изучении этой темы является дальнейшее составление «Словаря обыденных толкований» - словаря, в котором значения слов описаны так, как они представлены в обыденном сознании носителей языка. За счет расширения тематических групп и привлечения информантов другой национальности можно продолжить изучение культурной специфики наивной картины мира. На наш взгляд, дальнейшее изучение обусловленности содержания обыденных толкований социобиологическими характеристиками информантов позволит вскрыть глубинные механизмы и структуры обыденного сознания.

Конечная цель дальнейшего изучения этой темы - изучение наивной картины мира, разработка проблемы обыденного сознания индивида.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Обыденное толкование значения слова в лингвистическом эксперименте // Проблемы социо- и психолингвистики. Пермь, 2002. Вып. 1. С. 76-79.

2. Влияние социобиологических характеристик на особенности обыденного сознания носителей языка // Проблемы социо- и психолингвистики. Пермь, 2003. Вып. 2. С. 31-34.

3. Жилище русских и словенцев по данным обыденных толкований значений слов // Филологические заметки. Пермь, 2003. Ч. 1. С. 93-99.

4. Русские и словенцы: сопоставительный аспект обыденного восприятия лексических единиц // Исследование славянских языков и литератур в высшей школе: достижения и перспективы: Информационные материалы и тезисы докладов международной научной конференции. М., 2003. С. 46-49.

5. Наивная картина мира словенцев: социо- и этнолингвистический подход // Aktualizacija jezikovnozvrstne teorije na Slovenskem: cienitev jezikovne resniCnosti: Mednarodni znanstveni simpozij Obdobja - metode in zvrsti, Ljubljana, 27.-28. november 2003. Ljubljana, 2004. S. 3-17.

6. Слово в обыденном сознании носителей языка // Проблемы филологии и преподавания филологических дисциплин: Материалы отчетных конфе-

М°Л0ДЫХ УЧСНЫХ и (-Р-

соела^ТТТ "Т™ МИра: к01ПРвстивное исследование // Система и

°?^еСП10: Магериалы ®сеРоссийск°й научной конференции, Нижний Тагил, 4-5 апреля 2005 г. Нижний Тагил, 2005. С. 26-28

Подписано в печать 18.05.2005 г Печать офсетная. Тираж 100 экз. Заказ № Отпечатано на ризографе ООО «Учебный центр «Информатика» 614990 г. Пермь, ул. Букирева, 15

ы.

> л\я 11.'»« О ¡

• г»;.м.m j

15 1235 W-o-vy

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Балашова, Елена Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ НАИВНОЙ КАРТИНЫ МИРА.

1.1. Когнитивный подход к изучению языка.

1.1.1. Роль языка в означивании мыслительных процессов. Концепт как базовая категория когнитивной лингвистики.

1.1.2. Концептуальная и языковая картины мира.

1.1.3. Принцип категоризации как основа формирования картины мира. К вопросу о языковом детерминизме.

1.2. Феномен обыденного сознания.

1.2.1. Трактовки соотношения обыденного и научного сознания.

1.2.2. Функции, формы и содержание обыденного сознания.

1.3. Понятие наивной картины мира.

1.3.1. Наивная и научная картина мира.

1.3.2. Проблема наивной картины мира в лексикографии и лексикологии. Данные лексики как источник о наивных представлениях.

1.3.3. Роль национально-культурного фактора в формировании

0 наивной картины мира.

1.3.4. Обыденное толкование слова как способ репрезентации наивной картины мира.

1.3.4.1. Понятие обыденного толкования.

1.3.4.2. Материал и методика проведения эксперимента.

Выводы.

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ НАИВНОЙ КАРТИНЫ МОТА РУССКИХ И СЛОВЕНЦЕВ (на материале 4 тематических групп).

Ф 2.1. Обыденные толкования слов русскими информантами и их сопоставление со словарными дефинициями.

2.1.1. Тематическая группа «Части человеческого тела».

2.1.2. Тематическая группа «Жилище».

2.1.3. Тематическая группа «Члены семьи».

2.1.4. Тематическая группа «Продукты питания и блюда».

2.1.5. Общие результаты сопоставительного анализа.

2.2. Результаты сопоставительного анализа словарных дефиниций («Словарь русского языка» С.И. Ожегова и «Словарь словенского литературного языка»).

2.3. Обыденные толкования слов словенскими информантами и их сопоставление с обыденными толкованиями, данными русскими информантами. г 2.3.1. Тематическая группа «Части человеческого тела».

2.3.2. Тематическая группа «Жилище».

2.3.3. Тематическая группа «Члены семьи».

2.3.4. Тематическая группа «Продукты питания и блюда».

2.3.5. Общие результаты сопоставительного анализа.

Выводы.

ГЛАВА 3. ВЛИЯНИЕ СОЦИОБИОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА СОДЕРЖАНИЕ ОБЫДЕННЫХ ТОЛКОВАНИЙ.

3.1. Социолингвистический подход к изучению наивной картины мира.

3.2. Влияние фактора «пол» на содержание обыденных толкований.

3.3. Влияние фактора «возраст» на содержание обыденных толкований.

3.4. Влияние фактора «уровень образования» на содержание обыденных толкований.

3.5. Влияние фактора «специальность» на содержание обыденных толкований.

Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Балашова, Елена Александровна

С конца 20 в. в отечественной и мировой лингвистике ведущие позиции завоевывает принцип антропоцентризма. Идеи антрополингвистики определяют исходную теоретическую базу всех современных исследований. Представление о мире как о динамической системе разворачивающихся вокруг человека событий, явлений, свойств заставило обратить внимание на деятельность человека, обеспечивающую ему ориентацию в мире, его практическое освоение. В рамках данного направления феномен картины мира, опосредующий все акты мировосприятия и мировидения человека (Роль человеческого фактора в языке 1988), стал одним из центральных объектов изучения различных научных дисциплин, в том числе и лингвистики.

Наивная картина мира является интегральным образом реальности в обыденном сознании человека и «включает повторяющиеся представления как повседневной эмпирической практики, так и символической вселенной» (Маслова 2001: 71). В связи с этим исследователи подчеркивают целесообразность рассмотрения картины мира в каждом конкретном ее проявлении с точки зрения национальной специфики, отраженной в своеобразии символического языка, культурной семантики, эталонов и стереотипов, присущих обыденному сознанию (см.: Залевская 20006, Питина 2002).

В современном мире национальные контакты чрезвычайно многообразны, поэтому изучение наивной картины мира, отражающей специфику национально-культурных и социальных реалий жизни, становится актуальным в связи с тем, что учет особенностей видения мира той или иной нации зачастую позволяет избежать межнациональных конфликтов. «Язык — это такое средство, которое, будучи детерминировано культурно-исторически, позволяет конструировать культурно и социально релевантные ментальные модели, позволяет их коммуницирование и использование в целях управления - как своей деятельностью, так и деятельностью других» (Касевич 1989: 18).

В современной лингвистике термин наивная картина мира активно употребляется в работах по изучению языковой картины мира, которое представляет собой целостное направление исследований языковых фактов, языков в целом — направление, находящееся на пересечении лингвокультурологической и когнитивной проблематики (Резанова и др. 2003). Изучение языковой картины мира - наивных представлений по данным языка (наивной анатомии, геометрии, этики и т.д.) - проводится на материале данных словарей (толковых, двуязычных, словарей синонимов, антонимов, фразеологизмов и т.д.) или контекстных употреблений лексических единиц (Логический анализ языка 1991, 1993, 1999; Слово в тексте и словаре 2000).

Необходимостью разработки нового интегративного подхода, способного творчески синтезировать новейшие результаты теоретических и экспериментальных изысканий в разных областях науки о человеке, при котором «должно произойти своеобразное возвращение разных наук из заоблачных высот абстрагирования и препарирования оторванных от человека продуктов такого абстрагирования к живому человеку, функционирующему в реальных условиях культуры (курсив наш)» (Залевская 20006: 42), и объясняется актуальность данного исследования.

В картинах мира речь может идти о мире в целом (целостная картина мира) или о фрагменте мира (локальная картина мира), об определенном срезе или аспекте его» (Роль человеческого фактора в языке 1988: 33); обыденные толкования слов четырех тематических групп могут репрезентировать небольшой фрагмент наивной картины мира.

Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих задач:

3) сопоставив значения слов, представленные в обыденных толкованиях, со значениями слов, зафиксированными в «Словаре русского языка» С.И.Ожегова (1991), определить особенности актуализации значения слова в обыденном сознании носителя языка;

5) выявить зависимость содержания обыденных толкований от социобиологических характеристик информантов.

80 словенских информантов. Кроме того, использовались данные «Словаря русского языка» С.И. Ожегова (1991) и «Словаря словенского литературного языка» (1994).

Основным методом исследования является контрастивный анализ, направленный, с одной стороны, на выявление общечеловеческого, универсального в семантике языковых средств, а с другой — на определение национальной специфики закрепления результатов познания и интерпретации мира. Кроме того, при сборе и обработке материала используется методика анкетирования, описательный метод, семный и количественный анализ.

Практическая ценность работы связана с возможностью применения материалов и результатов исследования при разработке теоретических и практических курсов по проблемам общего и славянского языкознания, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, лингвострановедения и теории межкультурной коммуникации. Предложенная методика может быть использована в социо-, психолингвистических и сравнительно-сопоставительных исследованиях, а также в исследованиях, посвященных изучению наивной картины мира. В результате проведенного эксперимента был составлен словарь с условным названием «Словарь обыденных толкований», в котором представлены актуальные для обыденного сознания значения слов. Данные этого словаря могут учитываться авторами-составителями толковых словарей русского и словенского языков. Основные положения, выносимые на защиту:

1) метод обыденных толкований слов позволяет выявлять особенности . значения слова в обыденном сознании носителя языка, так как определяет актуальное для обыденного сознания значение слова;

2) обыденные толкования слов последовательно актуализируют функциональный признак предмета, часть значения или одно из значений слова;

3) анализ обыденных толкований позволяет выявить национально-культурную специфику значений слов, не нашедшую отражения в толковых словарях;

4) такие социобиологические факторы, как «пол», «возраст», «уровень образования» и «специальность», оказывают влияние на содержание обыденных толкований, так как наивные представления основаны на донаучных понятиях, а обыденное, бытовое восприятие значений выбранных для анализа слов определяется общей базой знаний, сформированной в процессе социализации индивида в определенном типе общества.

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на отчетной конференции молодых ученых и студентов (Пермь, апрель 2003); региональной конференции «Уральские лингвистические чтения —2003» (Екатеринбург, февраль 2003); Международной конференции «Исследование славянских языков и литератур в высшей школе: достижения и перспективы» (Москва, октябрь 2003); на XXXIV Международной филологической конференции в Санкт-Петербургском государственном университете (Санкт-Петербург, март 2005), на Международном симпозиуме «Актуализация теории языковой дифференциации й Словении: членение языковой реальности» (Любляна, ноябрь 2003); на заседании кафедры общего и славянского языкознания Пермского государственного университета. По теме диссертации прочитаны лекции на отделении общего и сравнительного языкознания Люблянского университета (Словения, Любляна, ноябрь 2004).

Содержание диссертационной работы отражено в 7 публикациях.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов"

Выводы

Теоретическая концепция обусловленности языка (речи) внешними факторами макро- и микроуровней была выдвинута еще в работе Н.С. Трубецкого «Основы фонологии»: «<.> а так как язык является прежде всего общественным установлением, то условными в нем являются только средства, характеризующие принадлежность говорящего к определенному, существенному для данной языковой общности, человеческому типу или группе. С помощью этих средств можно выразить, например, принадлежность к определенной возрастной, группе, к тому или иному общественному классу, далее пол, степень образования, наконец, происхождение говорящего — и это именно потому, что все перечисленные признаки существенны для внутреннего членения языковой общности, для содержания и формы речи» (Трубецкой 1960: 25).

В данном исследовании мы не изучаем особенности речи испытуемых, не рассматриваем особенности функционирования языковых единиц в текстах, созданных информантами, — предметом нашего анализа является содержание обыденных толкований слов, данных информантами, представляющими различные социобиологические группы. Информанты не сбалансированы по анализируемым (пол, возраст, уровень образования и специальность) факторам, поэтому мы можем говорить об обнаруженных особенностях лишь как о тенденциях, а не как о закономерностях.

Проведенный анализ обыденных толкований с точки зрения особенностей содержания, обусловленных социобиологическими характеристиками информантов, выявил различия в толкованиях, данных мужчинами и женщинами, информантами 20-29 лет и лицами 40-49, 50 лет и старше, лицами с высшим и средним образованием, с гуманитарным и техническим образованием.

При этом удалось установить, что социобиологические факторы являются субкультурными факторами, оказывающими влияние на актуализацию ЛСВ слова в рамках определенной социальной группы (объединенной на основании таких социобиологических характеристик ее членов, как «возраст», «уровень образования» и «специальность»), иногда доминируя при этом над фактором . национально-культурной принадлежности. Исключение составил фактор «пол», который обусловил выбор разных значений слов русскими и словенскими мужчинами и русскими и словенскими женщинами.

Таким образом, анализ русских и словенских обыденных толкований с точки зрения влияния социобиологических факторов на содержание обыденных толкований позволил сделать вывод о том, что фактор социобиологической принадлежности информанта оказывает влияние на особенности категоризации значения и актуализации различных лексико-семантических вариантов и сем слова в обыденном сознании носителя языка и, соответственно, накладывает отпечаток на формирование наивной картины мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наивная картина мира - реальные представления о мире и человеке, свойственные членам данного культурно-исторического сообщества на определенном этапе его развития» (Касевич 1996: 77). Задача этой картины мира - служить своего рода базой данных, без которых невозможно принятие любых повседневных решений как текущего, так и долговременного характера.

Наивная картина мира формируется в недрах такой формы сознания, как обыденное сознание, являющееся совокупностью представлений, установок и стереотипов, основывающихся на непосредственном повседневном (индивидуальном и массовом) опыте людей. Эта форма сознания не уступает научному сознанию в значимости для жизнедеятельности человеческого общества, т.к. выполняет функцию переработки всего теоретического и опытного материала и преобразования его в форму практических знаний, необходимых человеку как средство ориентации в повседневной жизненной практике для жизнеобеспечения, самосохранения и развития самого себя как социального субъекта.

Анализ русских и словенских обыденных толкований, полученных в ходе проведенного эксперимента, и сравнение обыденных толкований и словарных дефиниций показал следующее.

Обыденное толкование слова, во-первых, последовательно актуализирует функциональный признак предмета. Установка информанта на обыденное восприятие приводит к смене «точки зрения» - он оказывается в «бытовой» системе координат, в которой присутствие предметов обусловлено их функциональностью. В толкованиях ряда слов имеет место такое явление, как «расширение функциональности»: наряду с функцией, содержащейся в словарной дефиниции, называется дополнительная функция органа / части тела или предмета — тем самым с помощью обыденных толкований обнаруживается актуализация дополнительных компонентов значения слова в сознании носителей языка. Кроме того, выявляются компоненты, выражающие жизненные позиции носителей языка, их особое отношение к предметному миру. При этом носитель языка является центром наивной картины мира, центром той «бытовой» системы координат, в которой он находится, давая обыденные толкования слов. Во-вторых, обыденное толкование актуализирует одно / часть значения слова: для обыденного сознания не является актуальным месторасположение органа или части тела, устройство предмета, происхождение продукта или список компонентов, из которых готовится блюдо.

С помощью распределения всех полученных в результате проведенного эксперимента дефиниций по количественному фактору на три группы удалось выявить общие, специальные и индивидуальные обыденные толкования слов. «Общие» (>50%) — это обыденные толкования слов, на основе которых были составлены «Словарь русских обыденных толкований» и «Словарь словенских обыденных толкований» слов тематических групп «Части человеческого тела», «Жилище», «Члены семьи» и «Продукты питания и блюда». «Специальные» толкования (5-50%) позволили обнаружить лексико-семантическую структуру слова, как она представлена в обыденном сознании носителей языка, составить иерархию ЛСВ / сем, актуальных для обыденного сознания. «Индивидуальные» дефиниции (< 5%) дали некий перечень дополнительных значений / сем, актуальных для обыденного сознания отдельных индивидов.

Сопоставительный анализ обыденных толкований слов русскими и словенцами с учетом результатов сопоставления словарных дефиниций «Словаря русского языка» С.И. Ожегова и «Словаря словенского литературного словаря» обнаружил различия в толкованиях, как отраженные в словарях, так и не зафиксированные словарями, но в которых проявляется культурная специфика реалий, обозначаемых анализируемыми нами словами. На основании этого можно сделать вывод о том, что словарь дает лишь минимальную информацию о культурной специфике реалий, поэтому без обращения к информации, полученной от носителя языка — «живого человека, функционирующего в реальных условиях культуры» (Залевская 20006) - невозможна репрезентация целостного (т.е. с учетом всего разнообразия проявлений общего, частного и индивидуального) фрагмента картины мира.

Следует отметить, что различия в иерархической структуре актуальных для обыденного русского и словенского сознания значений обнаруживаются в толкованиях слов всех тематических групп. При этом большим количеством слов с культурным компонентом значения или ЛСВ / семой, обладающей культурной значимостью, отличаются тематические группы «Жилище» и «Продукты питания и блюда». Минимум таких слов содержится в тематических группах «Части человеческого тела» и «Члены семьи», т.к. русские и словенцы как представители европейской и славянской культуры имеют одинаковые наивные представления о человеческом организме и почти идентичные системы родства и брака.

Таким образом, сопоставление обыденных толкований, данных русскими и словенскими информантами, позволило выявить особенности актуализации лексико-семантических вариантов и сем слов в обыденном сознании русских и словенцев, обнаружить культурную специфику реалий, обозначаемых словами анализируемых групп, т.е. выявить некоторые особенности фрагментов наивной картины мира русских и словенцев.

Анализ обыденных толкований с точки зрения обусловленности актуализации ЛСВ / сем фактором социобиологической принадлежности информантов показал, что фактор «пол» является серьезным социобиологическим фактором, влияющим на содержание обыденных толкований: значения слов в сознании мужчин и женщин актуализируются по-разному, следовательно, наивные картины мира мужчин и женщин имеют некоторые различия. Обыденные толкования также содержат информацию, позволяющую выявить особенности восприятия мужчин и женщин лицами противоположного пола.

Такие социобиологические факторы, как «возраст», «уровень образования» и «специальность» также оказывают влияние на содержание обыденных толкований. Это' объясняется тем, что наивные представления основаны на донаучных понятиях, а обыденное, бытовое восприятие значений выбранных для анализа слов определяется общей базой знаний, сформированной в процессе социализации индивида в определенном типе общества. При этом удалось установить, что данные факторы являются субкультурными факторами, оказывающими влияние на актуализацию ЛСВ слова в рамках определенной социальной группы (объединенной на основании таких социобиологических характеристик ее членов, как возраст, уровень образования и специальность), иногда доминируя при этом над фактором национально-культурной принадлежности. В данную группу факторов не вошел фактор «пол», который обусловил выбор разных значений слов русскими и словенскими мужчинами и русскими и словенскими женщинами.

Информанты не сбалансированы по анализируемым (пол, возраст, уровень образования и специальность) факторам, поэтому мы можем говорить об обнаруженных особенностях лишь как о тенденциях, а не как о закономерностях.

На наш взгляд, обыденное толкование слова позволяет выявлять наивное представление о мире, которое основано на донаучных, общих понятиях, формируемых обыденным сознанием носителя языка. Обыденное толкование слов отражает типовые связи, определяет тот стандарт, в котором зафиксированы наиболее актуальные для обыденного сознания семантические отношения и закономерности их осмысления. Кроме того, обыденное толкование слова отражает ту совокупность знаний, которая является достоянием данного говорящего коллектива, более того, определенной социальной группы. Данный тип толкований является также важным носителем информации о внеязыковой действительности, в том числе и об особенностях культуры (в широком смысле этого слова) страны изучаемого языка. С помощью метода обыденного толкования удалось выявить специфику присутствия значения слова в сознании носителя языка, т.к. удалось установить, какое значение слова актуально, а какое менее актуально для обыденного сознания. Это позволило репрезентировать небольшие фрагменты наивной картины мира.

Проведенное исследование позволяет сделать вывод о том, что факторы национально-культурной и социобиологической принадлежности оказывают влияние на особенности категоризации значения и актуализации различных лексико-семантических вариантов и сем слова в обыденном сознании носителя языка и, соответственно, накладывает отпечаток на формирование наивной картины мира.

Перспективным направлением в изучении этой темы является дальнейшее составление «Словаря обыденных толкований» — словаря, в котором значения слов описаны так, как они представлены в обыденном сознании носителей языка. За счет расширения тематических групп и привлечения информантов другой национальности можно продолжить изучение культурной специфики наивной картины мира. На наш взгляд, дальнейшее изучение обусловленности содержания обыденных толкований социобиологическими характеристиками информантов позволит вскрыть глубинные механизмы и структуры обыденного сознания.

Список научной литературыБалашова, Елена Александровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. М., 1977.

2. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993, № 3. С. 34-36.

3. Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2-х т. М., 1995. Т. 2.

4. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М., 1974.

5. Арбатский Д.И. Толкования значения слов. Семантические определения. Ижевск, 1977.

6. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

7. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность: Антология. М., 1997. С. 267-280.

8. Богомолов A.C. Диалектический логос. М., 1982.

9. Болдырев H.H. Концептуальные структуры и языковые значения // Филология и культура. М., 2001. С. 25-59.

10. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Философские науки. 1973, № 1. С. 108-111.

11. Брушлинский A.B. Культурно-историческая теория мышления. М., 1968.

12. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997.

13. Быстрицкий Е.К. Понимание и практическое сознание // Загадка человеческого понимания. М., 1991. С. 25-38.16:Бэкон Ф. Новый органон // Сочинения: В 2-х т. М., 1978. Т. 2. С. 5-213.

14. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.

15. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

16. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. К развитию концепции слова как вместилища знаний // Язык и речь как объекты комплексного филологического исследования. Калинин, 1980а. С. 5-30.

17. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лигвострановедческая теория слова. М., 19806.

18. Вичева Д.В., Штофф В.А. Диалектика обыденного и научного знаний // Научные доклады высшей школы: Философские науки. 1971, № 4. С. 34-67.

19. Войшвилло Е.К. Понятие. М., 1967.

20. Воробьев В.В. Лингвокультурология: Теория и методы. М., 1997.

21. Выготский Л.С. Мышление и речь. М., 1934.

22. Высочина О.В. Иностранное слово в языковом сознании носителя русского языка (экспериментальное исследование) // Языковое сознание: содержание и функционирование. М., 2000. С. 115-157.

23. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. М., 1988а С. 11-25.

24. Гак В.Г. Проблема создания универсального словаря (энциклопедический, культурно-исторический и этнолингвистический аспекты) // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. М, 19886.

25. Гачев Г.Д. О национальных картинах мира // Народы Азии и Африки. 1967, №7. С. 5-19.

26. Гегель Г. Лекции по истории философии: Книга вторая. Спб., 1994.

27. Голованова A.B. Проблемы языковой картины мира в польской лингвистике // Проблемы социо- и психолингвистики: Сб. ст. / Отв. ред. Т.Н. Ерофеева. Пермь, 2002. Вып. 1. С. 22-25.

28. Горелова В.Н. Обыденное сознание как философская проблема. Пермь, 1993.

29. Горский Д.П. Роль языка в познании // Мышление и язык. М., 1957.

30. ГрабскаМ. Русскоязычный потенциальный словарь в языковом сознании польских учащихся (теоретическое и экспериментально-эмпирическое исследование): Автореф. дис. . док. пед. наук. М., 1994.

31. Грищук Е.И. Возрастные особенности понимания абстрактной лексики // Проблемы социо- и психолингвистики: Сб. ст. / Отв. ред. И.Г. Овчинникова. Пермь, 2004. Вып.6: Вариативность речевого онтогенеза. С. 104-111.

32. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

33. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М., 1985.

34. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

35. Гусев С.С. Пушканский Б.Я. Обыденное мировоззрение: Структура и способ организации. Спб., 1994.

36. Гырдев Д. Актуальные проблемы общественного сознания. М., 1982.

37. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994, № 4. С. 1732.

38. ДиттмарХ. Экономические представления подростков // Иностранная психология. 1997. № 9. С. 25-36.

39. Дмитрюк Н.В. Ассоциативные портреты характеристики представителей русского и казахского этносов // Языковое сознание и образ мира. М., 2000. С. 248-260.

40. Доценко Т.И. Осознание и объяснение синтаксических дериватов в речевой деятельности: Автореф. дисер. . канд. филол. наук. Л, 1984.

41. Дробницкий О.Г. Проблемы нравственности. М., 1977.

42. Дубинин И.И., Гуслякова Л.Г. Динамика обыденного сознания. Минск, 1985.

43. Дьяконова И.В. Иноязычное слово: социопсихолингвистический аспект исследования: Дис. . канд. филол. наук. Пермь, 2002.

44. Ельмслев JI. Можно ли считать, что значения слов образуют структуру? // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1962. Вып. 2. С. 23113.

45. Ерофеева Т.И. Современная городская речь. Пермь, 2004.

46. Залевская A.A. Национально-культурная специфика картины мира и различные подходы к ее исследованию // Языковое сознание и образ мира. М., 20006. С. 39-54.54.3вегинцев В.А. Мысли о лингвистике. М., 1996.

47. ИвинаЛ.В. Лингвокогнитивные основы анализа отраслевых терминосистем (на примере англоязычной терминологии венчурного финансирования). М., 2003.

48. Ильенков Э.В. Диалектическая логика. М., 1974.

49. Ильенков Э.В. Проблема идеального // Вопросы философии. 1979, № 6. С. 128-140.

50. Канке В.А. Философия. М., 2002.

51. Караулов Ю.Н. Русская и общая идеография. М., 1976.

52. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

53. Касевич В.Б. Языковые структуры и когнитивная деятельность // Язык и когнитивная деятельность. М., 1989. С. 8-18.

54. Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М., 1990. С. 825.

55. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык. Спб., 1996.

56. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

57. Кашкин В.Б. Подходы к свойствам и различиям языков в истории языкознания: В 2-х ч. // Теоретическая и прикладная лингвистика. Воронеж, 1999. Вып. 1. С. 4-31. Воронеж, 2000. Вып. 2. С. 136-151.

58. Кашкин В.Б. Этноним в повседневной философии языка // Межкультурная коммуникация и проблемы национальной идентичности / Ред. Л.И. Гришаева, Т.Г. Струкова. Воронеж, 2002. С. 355-363.

59. КлаусГ. Мышление научное и ненаучное, рациональное и иррациональное // Научные доклады высшей школы: Философские науки. 1971, №4. С. 18-35.

60. Козлова Н.И. К анализу обыденного сознания // Философские науки. 1984, №4. С. 25-32.

61. Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985.

62. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990.

63. Краткий словарь лингвистических терминов / Сост. Н.В.Васильева, В.А. Виноградов, A.M. Шахнарович. М., 1995.

64. Кронгауз М.А. Семантика. М., 2001.

65. Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М., 2004.

66. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986.

67. Кубрякова Е.С. Память и ее роль в исследовании речевой деятельности // Текст в коммуникации. М., 1991.С. 4-21.

68. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994, № 4. С. 34-47.

69. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

70. Кузьмина Т.А. Проблема соотношения философии и обыденного сознания в истории философии // Вопросы философии. 1970. № 10. С. 67-78.

71. Кукушкина Е.И. Познание, язык, культура. М., 1984.

72. Левицкий Ю.А. Общее языкознание. Пермь, 2004.

73. Леонтьев Д.А. Психология смысла. М., 1999.

74. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: Антология. М., 1997. С. 28-37.

75. Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991.

76. Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993.

77. Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М., 1999.

78. Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие имя - космос. М., 1993. С. 613-801.

79. Майерс Д. Социальная психология. Спб., 1997.

80. Макарова Е.К. Обыденное сознание: Его роль в общественной жизни: Автореф. дис. канд. философ, наук. М., 1998.

81. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских словарях: Образ мира и миры образов. М., 1996.

82. Малышева В.А. Введение в лексическую семантику русского языка. Пермь, 2000.

83. Маркова И. Социальные репрезентации демократии в обыденном и рефлексивном мышлении // Психологический журнал. 1996. № 5. С. 5668.

84. Маслова В.А. Лингвокулыурология. М, 2001.

85. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. Минск, 2004.

86. Мельникова A.A. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. Спб., 2003.

87. Мерлин B.C. Структура личности: Характер, способности, самосознание. Пермь, 1990.

88. Морковкин В.В. Опыт идеографического описания лексики (анализ слов со значением времени в русском языке). М., 1977.

89. Миронов М.Е. О соотношении идеологии, общественной психологии и обыденного сознания // Психологический журнал. 1987. № 4. С. 31-41.

90. Мишланова C.JL, Пермякова Т.М. Современная концептосфера: направления и перспективы // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь 2004. Выпуск 7. С. 351-364.

91. Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. № 1-2.

92. Мостепаненко Н.В. Философия и методы научного познания. Л., 1972.

93. Мостовая А.Д. Лексическое значение и языковая интуиция // Язык и когнитивная деятельность. М., 1989. С. 52-58.

94. Мотрошилова Н.В. Истина и социально-исторический процесс познания. М., 1977.

95. Нгуен-Ксуан Ан Ментальные модели физических явлений, связанные с повседневной жизнью (на примере электричества) // Иностранная психология. 1996. № 6. С. 13-14.

96. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1991.

97. ОйзерманО.Т. Философия и обыденное сознание // Вопросы философии. 1967. № 4. С. 119-130.

98. Павиленис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-функциональный анализ языка. М., 1983.

99. ПадучеваЕ.В. Феномен Анны Вежбицкой: Вступ. статья // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996. С. 5-32.

100. Панкина М.Ф. Формирование семантических структур в лексической системе языка. Воронеж, 2002.

101. Парыгин Б.Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971.

102. Петренко В.Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: Исследование форм репрезентации в обыденном сознании. М., 1983.

103. Питана С.А. Концепты мифологического мышления как составляющая концептосферы национальной картины мира. Дис. . докт. филол. наук. Челябинск, 2002.

104. Планк М. Единство физической картины мира. М., 1966.

105. Плунгян В.А. К описанию африканской «наивной картины мира» // Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991. С. 155-160.

106. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальная картина мира. Воронеж, 2003.

107. Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного значения // Язык и наука конца XX века. М., 1993. С. 342-420.

108. Постовалова В.И. Язык как деятельность: Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта. М., 1982.

109. Потебня A.A. Мысль и язык. Киев, 1993.

110. Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990, № 6. С. 110-123.

111. Резанова З.И., Мишанкина Д.А., Катунин Д.А. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты. Воронеж, 2003. Ч. 1.

112. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Под ред. Б.А. Серебренникова. М., 1988.

113. Ростова А.Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания: Автореф. дис. . докт. филол. наук. Томск, 2000.

114. РябцеваН.К. «Донаучные» научные образы // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С. 162-174.

115. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

116. Сидорова Л.Н. К определению понятия «интерпретация» // Структуры языкового сознания. М., 1990. С. 18-38.

117. Симашко Т.В. Денотативный класс как основа описания фрагмента мира. Архангельск, 1998.

118. Слово в тексте и словаре. М, 2000.

119. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. М., 1997.

120. Степанов Ю.С., Проскурнин С.Г. Константы мировой культуры. М., 1993. С. 14-30.

121. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1979а.

122. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж, 19796.

123. Стернин И.А. Концепт и языковая семантика // Связи языковых единиц в системе и реализации: Когнитивный аспект. Тамбов, 1999. С. 69-75.

124. Стернин И.А., Быкова Г.В. Концепты и лакуны // Языковое сознание: формирование и функционирование. М., 1998. С. 55-67.

125. ТелияВ.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М., 1986.

126. Тимофеев В.П. Диалектный словарь личности. Шадринск, 1971.

127. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира. М., 1982. Т.2.

128. ТропинаН.П. Метафорическая номинация, стереотипы восприятия и языковая картина мира // Проблемы социо- и психолингвистики: Сб. ст. / Отв. ред. Т.И. Ерофеева. Пермь, 2003. Вып.2. С. 68-73.

129. Трофимова У.М. Опыт когнитивного экспериментально-теоретического анализа тематической группы «Части человеческого тела» (на материале русского и китайского языков): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 1999.

130. Туровский В.В. Память в наивной картине мира: забыть, вспомнить, помнить // Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991.

131. ТхостовА.Ш. Болезнь как семиотическая система // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14: Психология. 1993. № 1. С. 3-16. № 4. С. 13-14.

132. Улыбина E.B. Психология обыденного сознания. М., 2001.

133. Урысон Е.Д. Фундаментальные способности человека и наивная анатомия // Вопросы языкознания. 1995. № 3. С. 3-16.

134. Уорф Б. Наука и языкознание // Языки как образ мира. М., 2003. С. 202-219.

135. УфимцеваА.А. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977. С. 92-93.

136. Уфимцева Н.В. Слово и культура // Языковое сознание: Содержание и функционирование. М., 2000. С. 253-254.

137. Уфимцева A.A. Типы языковых значений. М., 1986.

138. ФейнбергЕ.Л. Традиционное и особенное в методологических принципах физики XX века // Вопросы философии. 1980. № 10. С. 104124.

139. Филлмор Ч. Об организации семантической информации в словаре// Новое в зарубежной лингвистике. М., 1983а. Вып.14. С. 2360.

140. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. М., 19836. Вып. 12. С. 74-122.

141. Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 18. С. 139-159.

142. ФрумкинаР.М. Лингвист как познающая личность // Язык и когнитивная деятельность. М., 1989. С. 38-46.

143. Фрумкина P.M. «Словарь Ожегова» как модель наивного языкового сознания // Фрумкина P.M. Психолингвистика. М., 2001. С. 44-50.

144. ФрумкинаР.М., Звонкин А.К., Ларичев О.И., Касевич В.Б. Представление знаний как проблема // Вопросы языкознания. М., 1990. №6. С. 85-101.

145. Хайруллина Р.Х. Картина мира в русской фразеологии (в сопоставлении с башкирскими параллелями). М., 1996.

146. Хомский Н. Язык и мышление. М., 1972.

147. Чернейко JI.O. Лингвофилософский анализ абстрактного имени. М., 1997.

148. Черняк В.А., ТалиповК.Т. Диалектика теоретического и обыденного сознания. Алма-Ата, 1985.

149. ЧудиновА.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры. Екатеринбург, 2001.

150. Шагун Г., Павлов В.И., Рыженков П.Е. Исследование экологического сознания детей и подростков // Психологический журнал. 1994. № 1. С. 41-49.

151. Шахзадеян М.А. Обыденное сознание: Философско-методологические проблемы исследования практического сознания масс. Ереван, 1984.

152. Шведова Н.Ю. Теоретические результаты, полученные в работе над русским семантическим словарем // Вопросы языкознания. 1999. № 1. С. 3-17.

153. Швырев B.C. Научное познание как деятельность. М., 1984.

154. Швырев B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М., 1978.

155. ШелестюкЕ.В. О диалектике устойчивости и изменчивости концепта и символа // Язык. Культура. Коммуникация: Матер, междунар. науч. конф. 26 февраля 2004 г. Челябинск, 2004. С. 178-186.

156. Шкуратов В.А. Историческая психология. М., 1997.

157. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М., 2002.

158. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М., 2002.

159. ЩербаЛ.В. Опыт общей теории лексикографии // ЩербаЛ.В. Языковая система и речевая деятельность. М., 1974.

160. Щербаков Р.Н. Здравый смысл учащегося и научные знания // Вопросы психологии. 1993. № 3 . С. 53-61.

161. ЮревичА.В. Социально-психологический анализ научного и обыденного объяснения. Автореф. дис. . докт. психол. наук. М., 1993.

162. Язык и национальное сознание: Вопросы теории и методологии. Воронеж, 2002.

163. Языковое сознание. М., 2000.

164. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1998.

165. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994.

166. Яковлева Е.С. О некоторых особенностях концептуализации личностного начала в русской лексике и грамматике // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. 1997. № 3. С. 96-194.

167. B^dkowska-Kopczyk А. Jezikovna podoba negativnih custev v slovenskem jeziku: kognitivni pristop. Ljubljana, 2004.

168. B^dkowska-Kopczyk A., JamnikT. Razvoj kognitivisticnega znanstvenega diskurza na Poljskem in v Sloveniji // Aktualizacija jezikovnozvrstne teorije na Slovenskem: clenitev jezikovne resnicnosti. Ur. Erika Krzisnik. Ljubljana, 2004. C. 165-178.

169. Christmann H.H. Beiträge zur Geschichte der These vom Weltbild der Sprache. Wiesbaden, 1967.

170. Fleischer M. Das System der russischen Kollektivsymbolik (eine empirische Untersuchung). München, 1997.

171. Fleischer M. Weltbildgesteuerte Wirklichkeitskonstruktion (Beiträge zum Phänomen Weltbild). München, 1996.

172. Fries N. Sapir Whorf - Hypothese // Metzler Lexikon Sprache. Stuttgart, 1993.

173. Gipper H., Schwarz H. Bibliographisches Handbuch zur Sprachinhaltsforschung. Köln/Opladen, 1962.

174. Hamann J.G. Sämtliche Werke. Bd. II. Wien, 1950.

175. Jerman F. Znanost in podoba sveta // Anthropos. 1977. № 1-2. C. 31-38.

176. Lakoff G. Women, Fire, and Dangerous Things: What Categories Reveal about the Mind. Chicago, 1987.

177. Musek J.Terminoloska prekrivanja // Slovenski jezik v znanosti 2. Zbornik prispevkov. Ljubljana, 1989. C. 115-119.

178. Paternu B. Jezik znanosti in jezik poezije // Slovenski jezik v znanosti 2. Zbornik prispevkov. Ljubljana, 1989. C. 17-23.

179. PedicekF. Tri temeljne podmene za teorijo terminologije v znanosti // Slovenski jezik v znanosti 2. Zbornik prispevkov. Ljubljana, 1989. C. 99103.

180. Potrc M. Jezik, misel in predmet. Ljubljana, 1988.

181. Schwarz M. Einführung in die Kognitive Lingvistik. Tübingen, 1996.

182. Slovar slovenskega knjiznega jezika. Ljubljana, 1994.

183. Verschueren J. Razumeti pragmatiko. Ljubljana, 2000.

184. Vidovic MuhaA. Slovensko leksikalno pomenoslovje — Govorica slovarja. Ljubljana, 2000.

185. Virk T. Resnica znanosti in resnica poezije ali pokrajne absolutnega // Virk T. Ujetnike bolecine. Ljubljana, 1995. C. 25-32.

186. Weisgerber L. Die Erforschung der Sprachzugriffe. Grundlinien einer inhaltsbezogenen Grammatik// Wirkendes Wort. 1956/1957, № 7.

187. Zic Fuchs M. Kognitivna semantika: konceptualno prototipne teoretske postavke // Jezik in slovstvo. 1990, № 1-2. C. 95-106.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Балашова, Елена Александровна

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Балашова, Елена Александровна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фрагменты наивной картины мира русских и словенцев по данным обыденных толкований слов"

Список научной литературыБалашова, Елена Александровна, диссертация по теме "Теория языка"

Похожие темы диссертаций