автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Фразеологические единицы: их редукции и трансформации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фразеологические единицы: их редукции и трансформации"

На правах рукописи

СТЕПАНОВА АННА АЛЕКСАНДРОВНА

ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ: ИХ РЕДУКЦИИ И ТРАНСФОРМАЦИИ (на материале Русского ассоциативного словаря)

Специальность 10.02.19-Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 7 ФЕВ 2011

Москва-2010

4854194

Работа выполнена в Секторе психолингвистики Института языкознания РАН

Научный руководитель кандидат филологических наук

О. В. Балясникова

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Н. Л. Чулкина кандидат филологических наук, профессор И. Ю. Марковина

Ведущая организация

Ярославский государственный педагогический университет

Защита состоится'

'Ж<АЬ. 011

г. в

часов на заседании

диссертационного совета Д 002.006.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языкознания РАН по адресу: 125009, г. Москва, Большой Кисловский пер., д.1 стр.1, тел. (495) 690-35-85.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН.

Автореферат разослан января 2011 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук

А. В. Сидельцев

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена исследованию канонических, трансформированных и редуцированных фразеологических единиц (далее ФЕ) в ассоциативно-вербальной сети. Анализ выполнен на материале Русского ассоциативного словаря (далее РАС).

Исследование ФЕ в зарубежной и особенно в отечественной лингвистике отличается многоаспектностью: написаны работы, посвященные определению объекта и предмета фразеологии, проведена систематизация устойчивых словосочетаний по разным основаниям, изучены проблемы внутренней формы ФЕ, фразеологического значения, рассмотрены случаи вариативности [Шахматов 2001; Фортунатов 2010; Потсбня 1958 - 1977; Срезневский 1958; Поливанов 1968; Виноградов 1977; Архангельский 1964; Ларин 1956; Амосова 2010; Смирницкий 1956; Чернышева 1963, 1970; Бабкин 1970; Шанский 1963, 1996; Жуков 1986,' 2006; Аничков 1997; Копыленко, Попова 1972; Молотков 1977; Мокиенко 1980; Кунин 1972; Телия 1966, 1996, 1999; Ковшова 1996, 2006, 2008а, 20086, 2009; Диброва 1979; Баранов, Д. О. Добровольский 2008; Савицкий 1993; Тагиев 1996; Солодухо 1982, 2008; Frazer 1970; Burger 1998; Fleischer 1997; McMordie 1988; Norrick 2007; Moon 1998; Nanberg, Sag, Wasow 1994; Nicolas 1995; Cacciari, Tabossi 1988 и др.].

В настоящее время в центре научных интересов лингвистов находится языковая личность, которая трактуется как «вид полноценного представления личности, вмещающей в себя и психический, и социальный, и этический, и другие компоненты, но преломленные через ее язык, ее дискурс» [Караулов 1989: 7]. Традиционные подходы к изучению языка становятся недостаточными для современных исследований, появляется необходимость поиска новых.

Получает развитие лингвокультурологический «взгляд» на фразеологию [Телия 1996, 1999; Ковшова 1996, 2006, 2008а, 20086, 2009; Маслова 2004; Красных 2002; Зимин 1972; Опарина 1999; Кабакова 1999; Кирилина 1999; Братина 1999, Зыкова 2003; Черданцева 1996 и др.]. В основе этого направления лежит идея взаимосвязанности языка и культуры. Важнейшей для лингвокультурологического подхода к фразеологии является проблема воплощения культурной семантики в языковом знаке. ФЕ, с точки зрения теоретиков данного подхода, представляет собой особый знак языка, который имеет не только языковое значение, но и культурную коннотацию, связующее звено между значением единиц естественного языка и пространством культуры - стереотипными представлениями, символами, сформированными в ней [Ковшова 2009].

Психолингвистическое направление во фразеологии разрабатывается не столь активно. Актуальными оказываются исследования языкового сознания носителей языка с применением психолингвистических методов [Уфимцева 1998, 2000, 2002, 2004; Тарасов 2000а, 20006; Тарасов, Тарасова 1997], основным из которых является свободный ассоциативный эксперимент. Составленный на основе его результатов РАС [РАС 1994-1998], по мысли авторов, моделирует языковое сознание носителей русского языка. РАС представляет язык не как текст, результат речевой деятельности, и не как систему, «результат научного его осмысления и обобщения правил его использования в тексте» [Караулов 1999; 8], а как язык-способность, «язык в готовности стать результатом», то есть в предречевой готовности с ориентацией на «наивно-говорящего» носителя языка [Караулов 1999:8].

Описание ФЕ Русского ассоциативного словаря приводится в ряде работ Д. О. Добровольского и Ю. Н. Караулова [Добровольский, Караулов 1992, 1994; Караулов 1999, 2010], но комплексного анализа ФЕ, представленных в РАС, еще не проводилось, поэтому нет готовых, разработанных методов их изучения.

Фразеологической единицей в РАС мы считаем ассоциативную пару (стимул—»реакция), на основе которой возможно восстановить данную ФЕ. Устойчивое словосочетание может также порождаться в виде реакции и впоследствии вводиться экспериментатором в качестве стимула.

Как известно, ФЕ отличаются устойчивостью компонентного состава и в малой степени могут быть подвержены вариативности и другим модификациям, но в РАС они

часто представлены в редуцированном и трансформированном виде. Исследование редукций и трансформаций ФЕ носителями русского языка дает возможность сделать предположение о форме хранения устойчивых словосочетаний в языковом сознании носителей языка.

Для описания ключевых компонентов ФЕ, которые порождаются в ассоциативном эксперименте в виде пары «стимул - реакция», мы вводим понятие «семантические опоры». Семантические опоры - это редуцированные ядерные структуры, в виде которых в языковом сознании носителей языка хранятся ФЕ и которые актуализируют образы языкового сознания носителей языка Семантической опоры достаточно для того, чтобы носители русского языка воспринимали ту или иную ассоциативную пару как «свертку» соответствующей ФЕ.

В работе рассматриваются ассоциативные пары, актуализирующие ФЕ, с точки зрения структуры, типов редукций и трансформаций, устанавливаются особенности слова-стимула, вызвавшие соответствующие ФЕ в качестве реакции, а также стратегии, которые избирают испытуемые при порождении устойчивого словосочетания. Исследуются источники ФЕ, представленных в РАС, что дает возможность сделать вывод о том, какие ФЕ используют в речи современные носители русского языка.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена необходимостью разработки нового подхода к исследованию специфики ФЕ с учетом психолингвистических данных.

Объектом исследования является ФЕ, представленные в ассоциативно-вербальной

сети.

Предметом исследования являются особенности производства ФЕ в ассоциативном эксперименте и формы их хранения в языковом сознании русских.

Материалом исследования послужили 3074 ассоциативные пары, полученные методом сплошной выборки из РАС с учетом следующих условий: каждая ассоциативная пара должна актуализировать ФЕ и иметь частотность более единицы. Таким образом, мы исключаем индивидуальные реакции испытуемых и отбираем только стереотипные ассоциативные пары.

Анализ фразеологических единиц РАС осуществлялся с целью выявления особенностей производства ФЕ, формы их хранения в языковом сознании, а также определения типов ФЕ, которые превалируют в языковом сознании современных носителей русского языка.

Для достижения поставленной цели сформулированы следующие задачи:

• сбор и систематизация данных исследования ФЕ в отечественном и зарубежном языкознании;

• рассмотрение подходов к изучению речепроизводства в современной психолингвистике, в частности производства ФЕ;

• сбор материала методом сплошной выборки из РАС и выбор критериев анализа;

• определение основных источников ФЕ, находящих свое отражение в языковом сознании;

• анализ структур редуцированных и трансформированных ФЕ, а также типов редукций и трансформаций;

• описание причин зависимости слова-стимула и реакции в общей структуре актуализирующейся ФЕ;

• описание коммуникативных стратегий, которым следуют носители языка при актуализации ФЕ;

• интерпретация полученных результатов.

Для выполнения поставленных задач потребовалось применение классификационного, описательного и статистического методов исследования.

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые проведено комплексное исследование ФЕ Русского ассоциативного словаря: описаны источники, трансформации и редукции ФЕ, а также выявлены стратегии носителей языка при

порождении ФЕ и влияние слова-стимула на этот процесс, определена роль стимула в актуализации устойчивого словосочетания.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке психолингвисгического подхода к исследованию ФЕ русского языка. Данное исследование является дополнением к традиционной теории фразеологии с учетом психолингвистических данных, дающих информацию о способах производства и хранения ФЕ в «профанном» языковом сознании.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования результатов исследования при составлении курсов по психолингвистике и фразеологии русского языка, а также фразеологических словарей и справочников, учебников для изучающих русский язык как иностранный.

На защиту выносятся следующие положения:

• основными источниками ФЕ в языковом сознании современных носителей русского языка остаются прецедентные тексты (тексты художественной литературы и библейские тексты);

• ФЕ хранятся в языковом сознании в виде «свертки», которая овнешняется в процессе свободного ассоциативного эксперимента в виде семантических опор, на основе которых можно воссоздать ФЕ;

• производство ФЕ происходит по тем же структурным моделям, что и производство свободных словосочетаний;

• в основе производства ФЕ лежат не формально-грамматические связи, а словообразы, не имеющие строгих грамматических обязательств;

• в процессе свободного ассоциативного эксперимента наиболее частотна при производстве ФЕ стратегия достраивания слова-стимула до ФЕ в канонической, трансформированной или редуцированной форме.

Апробация работы:

• доклад по теме диссертационного исследования на XV международном симпозиуме по психолингвистике и межхультурной коммуникации «Речевая деятельность. Языковое сознание. Общающиеся личности» (г. Москва, 2006 г.);

• доклад по теме диссертационного исследования на XVI международном симпозиуме по психолингвистике и межкультурной коммуникации «Психолингвистика в XXI веке; результаты, проблемы, перспективы» (г. Москва, 2009 г.);

• доклад по теме диссертационного исследования на конференции «Жизнь языка в культуре и социуме», посвященной 75-летию доктора филологических наук Е. Ф.Тарасова (г. Москва, 2010 г.);

• доклад по теме диссертационного исследования на международной научной конференции «Основные тенденции развития русского языка в XXI веке: лингвофилософский аспект» (г. Владимир, 2010 г.);

• обсуждения и доклады на заседаниях сектора психолингвистики Института языкознания РАН (2005-2010 г.).

Основное содержание работы

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, указываются объект и предмет исследования, определяются цели и задачи, перечисляются методы исследования, раскрывается его теоретическая и практическая значимость, аргументируется новизна работы, описывается материал исследования, приводятся данные апробации работы.

В ГЛАВЕ 1. «История изучения фразеологических единиц в отечественной и зарубежной науке» освещаются фундаментальные вопросы фразеологии, рассматриваются основополагающие подходы к определению объема науки и ее единицы.

Начало научной разработки русской фразеологии было положено В. В. Виноградовым, за работами которого последовали многочисленные исследования фразеологии в семантическом, лексико-семантическом, морфологическом и синтаксическом отношениях, началось изучение стилистических функшй ФЕ и фразеологии художественных произведений.

На протяжении истории изучения фразеологии предлагаются различные термины для обозначения ее единицы. Нам кажется приемлемым термин «фразеологическая единица», так как он охватывает наибольший объем устойчивых единиц, что дает возможность существенно расширить поле исследования, кроме того, термин кажется логичным: фразеологическая единица - единица фразеологии.

Проанализировав различные подходы к систематизации ФЕ, можно утверждать, что наиболее частотными основаниями классификации ФЕ являются устойчивость, воспроизводимость и целостность значения. Эти же параметры можно назвать характеризирующим свойствам ФЕ. Под понятием устойчивости подразумевается способность ФЕ воспроизводиться в речи в готовом виде. Устойчивость ФЕ создается в речи, то есть частотное воспроизведение определенного сочетания слов приводит к установлению некоторого рода зависимости между ними, затем фиксируется в языке, например в словарях и справочниках, а затем снова реализуется в речи. Это не только и не столько изменяемость оборотов (внешние признаки), сколько определенные свойства внутренних, структурных признаков, обусловливающих характер воспроизводимости ФЕ. Для нашего исследования трансформированных и редуцированных ФЕ эта характеристика особенно важна, так как с ней связано понятие вариативности и ее пределов.

Общепринятого понятия вариативности в лингвистической литературе не сложилось. Вариантами обычно считают все видоизменения ФЕ, не нарушающие смысла и соответствующие литературной и узуальной норме.

Разногласия возникают при определении типов варьирования. В основном этот процесс основан на формальной трансформации и лексической замене компонентов.

Термин «трансформация» используется для обозначения «любого отклонения от общепринятой нормы, закрепленного в лингвистической литературе, а также импровизированного изменения в экспрессивно-стилистических целях» [Гусейнова 1997: 7]. В данной работе мы используем это понятие в широком смысле: для обозначения любой модификации ФЕ, как закрепленного в словарях, так и случайного, вызванного ошибкой или намеренным стилистическим преобразованием ФЕ. Широкое понятие трансформации более адекватно для данного исследования, так как охватывает все изменения ФЕ, полученных в результате ассоциативного эксперимента и отличающихся большой изменчивостью состава, потому что испытуемые часто воспроизводят ФЕ не в традиционной форме.

В данной работе мы называем трансформацией изменение канонической формы ФЕ, а редукцией - сокращение компонентного состава ФЕ. Оба эти явления отмечаются как в ассоциативном эксперименте, так и в спонтанной речи носителей языка.

Несмотря на то, что ФЕ представляют собой особую языковую единицу, отличающуюся такими признаками, как устойчивость, целостность значения и расчлененность состава, то есть раздельнооформленность строения, осмыслить процесс их производства в речи невозможно без учета классических моделей порождения речевого высказывания. Активные исследования в области построения схем речепроизводства проводились как в отечественной, так и в зарубежной науке.

В ГЛАВЕ 2. «Производство ФЕ в речи» описываются основные модели речепорождения в зарубежной и отечественной психолингвистике, рассматривается проблема выбора слова в процессе производства речи и приводятся данные исследований порождения ФЕ.

Основа первой теорию речепроизводства в отечественной психолингвистике была заложена в трудах Л. С. Выготского [Выготский 2004], идеи которого получили дальнейшее развитие в работах других отечественных ученых (А. Р. Лурия, Н. И. Жинкин, А. А. Леонтьев, Л. С. Зимняя, Т. В. Ахутина и др.).

б

Процесс речепорождения определяется как «формулирование речевого высказывания» [Лурия 1975: 61] и включает ряд взаимосвязанных этапов [Рябова 1967, Леонтьев Рябова 1970, Ахутина 1975, Зимняя 1985].

Речевая деятельность определяется двумя аспектами: устойчивостью и идиоматичностью. При этом в речи допускается сочетание стереотипности и творчества [Амирова, Кубрякова, 1986]. Данная точка зрения объясняет вариативность ФЕ, их подверженность разного вида трансформациям. В случае порождения трансформированной ФЕ наблюдается сочетание противоположных стратегий речепорождения: воспроизведение готовых стандартных блоков и творческая обработка высказывания.

Важным этапом речепорождения является выбор слова. Для объяснения этого механизма вводится, например, понятие «логогена» - «многокомпонентной структуры, соответствующей каждому усвоенному слову», а выбор слова осуществляется как «блуждание» по вербальной сети» [Ушакова 2007: 9].

Б. Ю. Норман вводит понятие «словообраза» - психического коррелята слова как лингвистической единицы [Норман 1994]. Вместе со словообразом актуализируется сочетательная способность лексем.

На выбор лексемы при порождении речи влияют ассоциативно-семантические характеристики слов, их звуковой облик и субъективная вероятностная характеристика [Леонтьев 1971].

Форма, в которой ФЕ присутствует в РАС, позволяет предположить, что знания о ней хранятся в языковом сознании в сжатом трансформированном виде [Караулов 1994]. Эта сжатая структура была определена как синтаксический примитив [Караулов 2010]. Независимо от способа оформления синтаксического примитива ФЕ, операция по ее восстановлению до полной ФЕ всегда одна и та же. Она заключается в одноактном и недискретном воспроизведении формулы ФЕ по любому значимому ее фрагменту, по любому компоненту ФЕ [Караулов 2010].

Исследования петербургской школы нейролингвистов, занимающихся изучением роли полушарий головного мозга в реализации коммуникативной компетенции человека, показали, что в понимании идиом ведущую роль играет правое полушарие [Черниговская, Деглин 1986].

В ГЛАВЕ 3. «Фразеологические единицы в Русском ассоциативном словаре» освещается история исследования ассоциаций, в частности вербальных ассоциаций, обосновывается использование материалов РАС, предлагается классификация ФЕ, уточняется специфика их хранения в языковом сознании, анализируются особенности производства ФЕ, выявляются типы ФЕ, актуальные для современных носителей русского языка.

Речевые знания носителей русского языка представлены в виде ассоциативно-вербальной сети (далее ABC). Этот термин предложил Ю. Н. Караулов [Караулов 1999]. ABC представляет собой субстрат языковой способности человека - совокупность всех формальных и смысловых связей того или иного языкового знака, один из способов репрезентации языка. Элементарной единицей ABC является пара «стимул - реакция».

Предметом нашего исследования стали ФЕ, полученные методом сплошной выборки из РАС. Таким образом было получено 3074 ассоциативных пар, актуализирующих ФЕ. Мы учитывали пары «стимул-реакция» с частотностью выше, чем единица. Единичные реакции, на наш взгляд, требуют отдельного изучения, так как в большей степени отражают индивидуальные черты языкового сознания испытуемых, в отличие от повторяющихся ассоциативных пар, которые моделируют усредненное языковое сознание носителей русского языка

Собранный материал был проанализирован с точки зрения источника ФЕ, типов трансформаций ФЕ, которые зафиксированы в словаре в неполной или нетрадиционной форме, частеречной принадлежности стимула и реакции ассоциативной пары, овнешняющей устойчивую единицу, а также стратегий реагирования испытуемых при порождении ФЕ.

Исследование источников ФЕ из Русского ассоциативного словаря дает представление о происхождении ФЕ, которые хранятся в языковом сознании и

воспроизводятся в речи носителями русского языка. На основе полученных данных можно сделать предположение о том, ФЕ какого типа превалируют в речи и языковом сознании современных носителей русского языка.

Анализ источников ФЕ позволил выделить следующие группы:

1) ФЕ, восходящие к народным обычаям и поверьям, а также ФЕ, отражающие этнокультурную специфику бытового характера, указывающие на собственно русские культурно-исторические реалии;

2) ФЕ, являющиеся прецедентными текстами. К этой группе были отнесены хорошо известные, часто воспроизводимые ФЕ, значимые для русских в эмоциональном и познавательном плане: названия фильмов, песен, книг и выражения из них, афоризмы, высказывания известных людей и т. п.

3) ФЕ, источником которых стала речевая практика. К этой группе были отнесены словосочетания, которые стали устойчивыми благодаря их частому совместному использованию в речи.

Первая группа представлена ФЕ, в основе которых лежит народный опыт, наблюдения, традиции. Было получено 247 ФЕ такого типа, которые порождаются посредством 1441 ассоциативной пар, так как одна и та же единица в РАС может актуализироваться несколькими парами, например, ФЕ менять шило на мыло встречается в виде: шила—>на мыло 10; мыло-*на шило 3; шило—*мыло 24, причем явно выделяются некоторые компоненты ФЕ, которые повторяются во многих ассоциативных парах данной единицы. Такие лексемы можно назвать семантическими опорами ФЕ.

Д. О. Добровольский и Ю. Н. Караулов [Добровольский, Караулов, 1992] выдвинули гипотезу о способе хранения ФЕ в языковом сознании носителей русского языка, которая также подтверждается данными нашего исследования. Вероятно, ФЕ не заучиваются целыми блоками, а хранятся в виде редуцированных ядерных структур, актуализирующих ключевые образы языкового сознания - семантических опор. Наряду с семантическими опорами мы считаем необходимым рассмотрение структурной модели хранения ФЕ.

В качестве примера, иллюстрирующего наши предположения, был отобран ряд ФЕ типа У-Ш-Ы2. При сопоставлении пар 5—мы выявили, что ведущую роль играет фактор частотности. Некоторые компоненты одной и той же ФЕ порождаются с большей стабильностью по сравнению с другими, то есть они появляются в каждой или почти в каждой ассоциативной паре, актуализирующей данную ФЕ. Эти частотные компоненты (семантические опоры) представляют собой ФЕ в ее «предречевой готовности», промежуточный этап между образом этой ФЕ в языковом сознании и традиционной формой ФЕ во внешней речи. Семантические опоры редко подвергаются вариативности и трансформации в отличие от других компонентов ФЕ.

Например, ФЕ «вешать лапшу на уши» представлена в РАС в виде следующих ассоциативных пар: лапша—>уши 9, лапша-*вешать на уши 2, вешать—глапшу на уши 2, вешать—*папшу 6, лапша—тгшатъ 2, лапша~*на ушах 13, лапша—*науши 12.

Наиболее частотными являются компоненты «лапша» и «уши», которые можно считать семантическими опорами данной ФЕ. Представив вышеперечисленные пары Б—>Я в виде структурных моделей, получаем следующее: N1—>N2, Гч'—V—>\\7С, V—М—»V, N1—>N2, N1—>N2. Таким образом, наиболее частотная структурная модель -N1—>N2, где N1 - «лапша», N2- «уши».

В сознании носителей русского языка образ «лапши» ассоциируется с обманом, ложью, что интересно обыгрывается в текстах СМИ. Например, некое независимое информационное агентство Lapsha.ru обозначает свою функцию следующим образом: «...донести до наших читателей максимально правдивую и объективную информацию...» (www.lapsha.ru). В этом случае можно усмотреть рекламный трюк создателей, которые, вероятно, полагают, что диссонанс названия и обещание «максимально правдивой и объективной информации» привлечет больше читателей.

Организаторы различных митингов протеста, как оказалось, широко используют образ ФЕ «вешать патиу на уши». «Лапша» стала еще и символом протеста, что подтверждают следующие новостные тексты: «Члены общественного движения «Мы»

сегодня в буквальном смысле вешат друг другу лапшу на уши у стен Останкинского телецентра. Они протестовали против выхода на телеканале НТВ передачи Глеба Панфилова «Реачъная политика» (wvvvv.echo.msk.ru').

Предикат анализируемой ФЕ не относится к семантическим опорам, он часто подвергается редукциям и трансформациям. Новостные тексты подтверждают, что предикат «вешать» занимает периферийное место: «На центральной площади Бишкека начался митинг оппозиции, где партийцы раздавали лапшу, как символ обмана» (www.newzzz.kz). Процесс, обозначаемый глаголом «вешать», не играет ключевой роли в образе данной ФЕ: достаточно образа «лапши», чтобы носители русского языка связали этот символ с обманом.

Другой пример: «В Ижевске прошла оригинальная акция, устроенная коммунистами. Активисты раздавали местным жителям... вилки, как средство борьбы с лапшой на ушах» (www.kprf.ru). «В Глазове на митинге против отмены льгот молодые коммунисты раздавали «прибор для снятия лапши сушей» (www.pravda.info). Как видно из приведенных примеров, образ в основе ФЕ обыгрывается по-разному, но семантические опоры «лапша» и «уши» актуализируются неизменно и достаточны для понимания образа ФЕ носителями русского языка.

Обращаясь к словарной статье РАС, мы видим, что чаще всего на стимул «лапша» актуализируется именно ФЕ «вешать лапшу на уши»: первые три реакции на ушах 13, на уши 12, уши 9, и только потом - вермишель 5, домашняя 5, вареная 3 и т. д. Этот момент говорит о значимости данной ФЕ в языковом сознании носителей русского языка.

Значение ФЕ «намеренно вводить в заблуждение, грубо обманывать или дезинформировать кого-либо; нагло врать, рассказывать небылицы» [Бирих, Мокиенко, Степанова 2005]. Образ «лапша на ушах», на наш взгляд, отражает в какой-то степени это значение. Человек с «лапшой на ушах» явно не повесил ее сам и скорее всего даже не догадывается о факте ее существования, то есть его обманули, грубо и бесцеремонно.

Таким образом, на наш взгляд, можно отметить символическую значимость семантической опоры в формировании образа ФЕ. Глагольный компонент единицы не имеет большого влияния на ее семантику, что и объясняет склонность этого компонента к вариативности, а также трансформациям и редукциям. Как видно из приведенных нами примеров, глагол актуализируется в качестве реакции только в двух случаях из семи.

Похожая по своей структурной модели ФЕ «покупать кота в мешке» порождается в ассоциативном эксперименте в виде следующих пар: кот—>в мешке 3, в мешке—<-кот 70, в мешке—>кота 2, покупать-*кота в мешке 2. Таким образом, получаем структурные модели: N1—>N2, N1—>N2, N1—»N2, V—»W/C. Кодовой является модель N1-»N2, как и в предыдущей ФЕ, а семантическими опорами - «кот» и «мешок».

Образ «кот в мешке» для передачи значения ФЕ «приобретать что-либо, не зная заранее ничего о качестве, достоинствах приобретаемого» [Бирих, Мокиенко, Степанова 2005] становится понятен, когда мы обращаемся к истории этого оборота. Как утверждаю некоторые исследователи (Э. А. Вартаньян, Н. Т. Ходина), выражение восходит к средним векам, когда мошенники пытались продать кота вместо зайца или кролика [Вартаньян 1973; Ходина 1974].

Глагол допускает вариативность: покупать/купить кота в мешке, также возможна редукция состава ФЕ за счет глагола: в условиях ассоциативного эксперимента он не актуализируется, а задается в качестве стимула только в одном случае из четырех, полученных по результатам эксперимента

ФЕ вполне может обходиться и без глагольного компонента В качестве примеров можно привести название романа И. Хмелевской «Кот в мешке», название статьи, посвященной технологиям подбора управленцев «Долой «котов в мешке»! fwww.odn2.ru). Интересно в этой связи описание американского фильма Buying the Cow 2002 года, который в российском прокате назывался «Кот в мешке»: «Свадьба ужасно напоминает ему покупку кота в мешке. Ион решает для начала пойти за советом к друзьям и обратить пристальное внимание на других девушек — «ознакомиться с ассортиментом». Практично

и разумно? Лишь па первый взгляд. И если поначалу у героя был только один «кот в мешке», то теперь не успел он оглянуться, как их стало несколько!» fwww.kinopoisk.ru).

Отсутствует глагольный компонент ФЕ «покупать кота в мешке» и в следующем тексте, который представляет собой рекламную акцию одного из шпернет-магазинов: «Сайт vmeshke.ru - это интернет-магазин сюрпризов! Заказав "кота в мешке " всего за 10$, Вы получите один из подарков с нашего склада. Но до последнего момента не будете знать, что «в мешке»! (www.vmeshke.ru). На этом примере мы видим редукцию компонентного состава ФЕ (отсутствует глагол) и трансформацию (покупать кота в мешке преобразуется в заказать кота в мешке). Несмотря на модификацию, значение ФЕ «приобретать что-либо, не зная о качествах и достоинствах приобретаемого» легко читается носителями русского языка, так как присутствуют ключевые компоненты, семантические опоры ФЕ.

ФЕ «искать иголку в стоге сена» присутствует в РАС в виде: искать—>иголку в стоге сена 2, иголка—»в стоге сена 14, иголка—»в стогу сена 5, иголка—>в сене 2, иголка—>в стоге 4, иголка-*в стогу 4; в виде структурных моделей: V—>W/C, N1—>W/C, N1—>W/C, N1-*N3, N1-»N2, N1-»N2, где N1 - лексема «иголка», N2 - лексема «стог», N3 - «сено». Таким образом, наиболее частотная модель - N1-+N2, с компонентами «иголка» и «стог». Таким образом, компонент «сено» в большинстве случаев опускается при актуализации этой ФЕ. Вероятно, компонент «стог», который вбирает в себя смысл последующего компонента «сено», наряду с компонентом «иголка» достаточны для производства ФЕ.

ФЕ «искать иголку в стоге сена» имеет значение «делать невозможную, бесполезную работу» [Бирих, Мокиенко, Степанова 2005].

Интересно обыгрывается буквальное значение этой ФЕ: «В шведском городе Качьмар прошел очередной турнир по поиску иголки в стоге сена. Такие соревнования проводятся там с 1978 года и пользуются огромной популярностью. Как ни странно, найти иголку с большом стоге сена, оказывается, не так уж и трудно. На это уходит примерно 20 минут. Приз победителю турнира составляет 1 млн. долларов» (www.kapitan.ru).

ФЕ «испить чашу до дна» порождается в виде ассоциативных пар: испить-*чашу до дна 4, испить—>чаша 3, испить—>чашу 12, испить-*до дна 21 и структурных моделей - V —>W/C, V—>N1, V->N2. Структурным кодом хранения ФЕ является модель V—>N1, а семантическими опорами - «испить» и «чаща». По данным словарей эта единица имеет исходный вид испить <выпить, допить> [горькую] чашу [до дна] (например, [БФСРЯ 2006]). Здесь мы находим подтверждение, что компонент «до дна» не является семантической опорой, так же как компонент «горькую», который даже не актуализировался в составе данной ФЕ. Что касается глагольной части, то, по данным словаря, она допускает вариативность, что мешает отнести компонент к семантической опоре ФЕ.

При обращении к данным РАС выявляется следующее. В словарных статьях ВЫПИТЬ и ДОПИТЬ рассматриваемая ФЕ не актуализируется, что, вероятно, говорит о малом использовании таких вариантов в речи. Интересно, что архаичный глагол «испить» не заменяется более современными «выпить» и «допить». Таким образом, ввиду малой частотности вариантов глагольной части можно рассматривать глагольную часть данной ФЕ в качестве семантической опоры.

Таким образом, ФЕ структурного типа V-N1-N2 хранятся в языковом сознании носителей русского языка в виде отношения семантических опор, что можно представить следующим структурным кодом: N1—>N2 и V—»N1. Семантические опоры - своеобразная когнитивная свертка всего оборота, смысловой концентрат, который зачастую достаточен для понимания значения ФЕ и адекватной реконструкции всей единицы.

К фольклорным единицам относятся также пословицы и поговорки. ФЕ такого типа чаще, чем другие устойчивые сочетания порождаются в условиях ассоциативного эксперимента в трансформированном или редуцированном виде, что, вероятно, связано с их линейной протяженностью. Ввиду ограниченности времени испытуемый старается передать суть выражения, используя семантические опоры. Рассмотрим в качестве примера ассоциативные пары, актуализирующие поговорку ложка дегтя в бочке меда: ложка—>дегтя 20 (в этом случае порождается часть поговорки в виде согласованного словосочетания); деготь—уложка 9 (поговорка актуализируется в виде семантических опор,

не согласованных в ассоциативной паре, но находящихся в непосредственной близости в поговорке); деготь—»мед 8 (также порождается в виде семантических опор, которые в составе поговорки не зависимы друг от друга). Таким образом, мы видим, что пространные по структуре паремии подвергаются редукции в различной степени и трансформации, в результате которых паремия приобретает вид ассоциативной пары ключевых компонентов, передающих суть выражения, которое отражает опыт или наблюдения народа. Так, деготь -это нечто дурно пахнущее, а мед - сладкое, ароматное.

Рассмотрим ФЕ второй группы, к которой мы отнесли прецедентные тексты. Термин «прецедентный текст» был введен в научную практику Ю. Н. Карауловым [Караулов 1986]. Прецедентными называют тексты, «(1) значимые для той или иной личности в познавательном иди эмоциональном отношениях, (2) имеющие сверхличностный характер, то есть хорошо известные в окружении данной личности, включая и предшественников и современников, и, наконец, такие (3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности» [Караулов 1987: 216].

Прецедентные тексты были распределены по следующим подгруппам, представленным в таблице.

№ Источник Количество единиц Количество пар 8—

1 библейские тексты 19 39

2 тексты песен и кино 5 6

3 тексты древнегреческих мифов 3 7

4 тексты художественных произведений 14 18

5 тексты сказок 14 15

Как видно из таблицы, наиболее многочисленную подгруппу составляют библеизмы.

Стимулы, порождающие библеизмы, часто представляют собой архаичные лексемы, например, насущный—»хлеб 60, кромешный—»ад 43, око—>за око 43, за око—»око 36, обетованная—»земля 70, испитъ-+до дна 21, испить—»чашу 12, смертный-+грех 16, дух—девятой 9, кромешный—»тьма 29. Слова-стимулы перечисленных ассоциативных пар не обладают высокой степенью валентности, поэтому их можно назвать маркерами, которые указывают на библейское происхождение ФЕ.

Слово-стимул насущный по данным РАС ассоциируется носителями русского языка со словами хлеб (60 случаев) и вопрос (20 случаев), остальные реакции единичны. На слово-стимул кромешный тоже только две реакции, не считая единичных, - ад (43 случая) и тьма (29 случаев). На стимул око самая частотная реакция - за око (43 случая); на стимул обетованная реакция земля - единственная из нечастотных.

Достаточно представлены в РАС прецедентные тексты, отсылающие к сказочным артефактам, причем частотность некоторых единиц достаточно высока: палочка—»выручалочка 70; ковер—»самолет 112; изба-*на курьих ножках 6 (ср. избушка на курьих ножках). Как видно, в последнем случае изменение словоформы не помешало актуализации устойчивого выражения.

К прецедентным текстам относятся также устойчивые выражения, обозначающие героев сказочных и фольклорных произведений, например, сорока—»белобока 11 из известной детской потешки. Прецедентные тексты мышка—»норушка 40; молодец—»добрый 9 обладают невысокой степенью валентности, поэтому реакции вполне предсказуемы, а единицы ясный—»сокол 4; волк-*серый 29; серый—»волк 38 более точно, на наш взгляд, характеризуют языковое сознание носителей русского языка, так как слова-стимулы ясный, волк, серый не предопределяют реакции сокол, серый, волк.

Художественные произведения также могут становиться источником прецедентных текстов в виде названий произведений и строчек или выражения из текста.

К этой группе мы отнесли прецедентные тексты из авторских сказок, например, гадкий—»утенок 67; утенок—»гадкий 49. Наблюдается прочная ассоциативная связь между

компонентами данной ФЕ, причем стоит отметить высокую частотность обеих пар Б—«Я. Этот факт объясняется также ограниченной сочетаемостью компонентов ФЕ и, вероятно, значимостью соответствующего образа для носителей русского языка.

Анализируя ФЕ, выбранные из материалов РАС, мы пришли к выводу, что зачастую изменение словоформы не влияет на порождение той или иной устойчивой единицы. Именно поэтому мы получили довольно много трансформированных устойчивых единиц (1399 единиц). Рассмотрим ФЕ шапочка-*красная 55. Стимул шапка, по данным РАС, не актуализирует в языковом сознании носителей русского языка прецедентный текст красная шапочка, если не считать единичной реакции красная шапочка. Можно предположить, что словообразы (по терминологии Б. Ю. Нормана) шапка и шапочка различны.

К прецедентным текстам относятся ФЕ, которые представляю собой названия «культовых» произведений научной фантастики Г. Уэллса машина—»времени 128; человек—»невидимка 22, и золотой—'теленок 8, название романа И. Ильфа и Е. Петрова, человек—»в футляре 5 А. Чехова, милый—»друг ¡97 Ги де Мопассана, береза-квелая 16, из стихотворения С. Есенина «Береза».

Что касается прецедентных текстов - цитат из художественных произведений, они представлены в меньшей степени и их частотность невысока, например, весна—»без конца и без края 2, строчка из стихотворения А. Блока, рукопись-»не горит 12 из романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, которая в оригинале имеет вид: рукописи не горят. На последнем примере видно, что изменение грамматической формы, а именно числа, не препятствует порождению ФЕ, но в трансформированной форме, которая легко восстанавливается до оригинала.

Выражение из басни И. А. Крылова актуализируется в виде двух ассоциативных пар: рыло-»в пуху 29; рыло-*в пушку 5. В оригинальном тексте выражение выглядит следующим образом: «Нет, кумушка; я видывал частенько, что рыльце у тебя в пуху» [Крылов 1983: 5]. На примере этих сочетаний можно судить, что изменение формы слова рыльуе-»рыло не мешает порождению этого прецедентного текста, как в случае с шапочка—»шапка. Возможно, это связано с ограниченной сочетаемостью слова рыяо по причине стилистических особенностей или с неточным знанием носителями языка оригинального выражение: реакция тоже неустойчива: в пуху - в пушку.

К прецедентным текстам близки афоризмы. Афоризмов в РАС совсем немного (9 единиц, представленные 12 ассоциативными парами), ученье—»свет, а неученье тьма 2 (А. В. Суворов); вещь—»в себе 25 (И. Кант); век—»живи, век учись 2 (ср. Век живи, век учись тому, как следует жить. Сенека); смотреть-*в корень 6 (ср. Зри в корень. К. Прутков); зеркало—»душа 8; зеркало—>души 146; лицо—»зеркало души 2 (ср. Лицо - это зеркало души. М. Т. Цицерон); бумага—»терпит 7; бумага-*все стерпит 10 (ср. Бумага все стерпит. М. Т. Цицерон); привычка—»вторая натура 2 (М. Т. Цицерон); тайна—»покрытая мраком 3 (У. Черчилль); пуля—»дура 29 (ср. Пуля - дура, штык - молодец. А. В. Суворов).

Кроме того, что афоризмы немногочисленны в РАС, они представлены в основном малочастотными ассоциативными парами, за исключением зеркало-»души 146, пуля—»дура 29, вещь-»в себе 25, бумага—»все стерпит 10, остальные с частотностью менее 10.

Таким образом, единицы второй группы часто провоцируются экспериментатором в случае, если он выбирает в качестве слов-стимулов лексемы с невысокой степенью валентности или единицы, которые сами являются прецедентными текстами. Те случаи, когда на стимулы с высокой степенью валентности наблюдается порождение ФЕ, например, ездить—»верхом 130; между—»небом и землей 8; подальше—»от греха 4 (ср. от греха подальше), можно считать наиболее показательными. Несмотря на широкую сочетаемость подобных слов-стимулов, они достраиваются испытуемыми именно до устойчивой единицы, что свидетельствует, вероятно, о значимости таких ФЕ для носителей русского языка, с одной стороны, и склонности испытуемых к порождению устойчивых структур, с другой. Так, в словарной статье ЕЗДИТЬ ассоциативная пара ездить—»верхом 130 - первая по частотности.

В случае, когда экспериментатор в качестве стимула задает слово с невысокой степенью валентности, которое, кроме того, является компонентом ФЕ, например,

обетованная—»земля 70; испить—»до дна 71; смертный—»грех 16, он тем самым не оставляет выбора испытуемому. Подобные слова-стимулы можно назвать семантическими опорами ФЕ, которые вбирают в себя смысл периферийных компонентов. Испытуемый занимает в таком случае пассивную позицию, разворачивая ФЕ, заданную экспериме1гтатором в качестве стимула.

Третью группу ФЕ составляют коллокации, источником которых является речевая практика. Наше понятие коллокации близко к определению этого термина А. Н. Барановым и Д. О. Добровольским: «слабоидиомагичные фразеологизмы со структурой словосочетания, в которых семантически главный компонент употреблен в своем прямом значении» [Баранов, Добровольский 2008: 67].

Анализируя идиоматические выражения, пословицы и поговорки, мы отмечали большую степень трансформации и особенно редукции компонентов. В РАС ФЕ такого типа зачастую представлены ассоциативными парами, где стимул и реакция - семантические опоры, ключевые компоненты выражения. Что касается коллокаций, то в их случае мы не наблюдаем трансформаций и редукций в сильной степени. Коллокации подвергаются рассогласованию: оказать—'услуга 4; снимают—»квартира 15; черта-*характер 7 или трансформации порядка слов: прилагательное оказывается в постпозиции по отношению к существительному (в случаях, когда стимулу-существительному приписывается какой-либо признак): науки—»естественные 10; собственность—»частная 25; лопата—»совковая 11.

В порождении коллокаций, на наш взгляд, большую роль играет речевой автоматизм, в отличие от идиоматических оборотов, где велика роль образной составляющей.

Доли идиоматических выражений и коллокаций, по-вцдимому, равнозначны в языковом сознании носителей русского языка, так как их количество в РАС приблизительно одинаково.

В результате сплошной выборки из РАС было получено 1397 трансформированных и редуцированных ФЕ, которые мы разделили на две группы в зависимости от того, достраивает ли реакция стимул до ФЕ (например, чудеса—»решето 4, ср. чудеса в решете), или ФЕ является частью ассоциативной пары: задана в виде стимула или получена в виде реакции (например, пожениться—»выйти замуж 4).

Первую группу составили ассоциативные пары, и стимул и реакция которых являются компонентами ФЕ. В данную группу вошли 1279 единиц, которые были разделены на 4 подгруппы в зависимости от типа трансформации. Модификация происходит в отношении компонентов ФЕ (изменение грамматической формы, замена или пропуск компонента) и порядка слов.

1. Изменение грамматической формы компонента (162 единицы), а) Трансформация падежной формы. В эту группу входит довольно большое количество ФЕ (101 единицы), трансформация которых заключается в изменении падежа управляемого компонента. В парах чаще (в 94%) выявляется именительный падеж вместо

косвенного. Другими словами, наблюдаются несогласованные сочетания, например, играть—»кукла 3 (ср. играть в куклы); входить—»доверие 3 (ср. входить в доверие); ход—»конь 7 (ср. ход конем); сесть—»тюрьма 7 (ср. сесть в тюрьму).

Можно предположить, что в данных случаях слово-стимул активизирует в языковом сознании испытуемого образ ФЕ. Этот образ актуализируется посредством лексемы, но сочетательная способность лексемы не актуализируется. Возможно, причина того - условия ограниченного времени, в которых находится испытуемый.

В нескольких случаях в Б—паре сочетательная способность лексемы актуализируется, но не та, которая принята в традиционной форме ФЕ, например, папка—»с двух концов 2, палка-*двух концов 2, палка—>с двумя концами 3 (ср. палка о двух концах).

Испытуемый передает образ «подручными средствами», то есть современным языком, а в ФЕ «палка о двух концах» - архаичная грамматическая форма. Поскольку ассоциативно-вербальная сеть отражает предречевую готовность современного носителя языка, постольку естественным является стремление испытуемых обновить грамматическую форму, а с ней и устойчивую единицу, адаптировать ее к современным условиям. С другой стороны, можно

предположить, что испытуемый неточно помнит устойчивое сочетание и перед нами примеры не модернизации, а припоминания.

Такие случаи, как исчезать—>в поле зрения (ср. исчезать из поля зрения); передать—*в руки из рук (ср. передать из рук в руки); втирать—>в мозги (ср. втирать мозги) свидетельствуют, на наш взгляд, о неточном знании испытуемым соответствующей ФЕ. Испытуемый припоминает ФЕ, образ которой, может быть, и четко запечатлен в языковом сознании, но в процессе порождения происходит сбой автоматизированной операции парадигматического выбора, как следствие - некорректная, несоответствующая грамматическая форма.

б) Изменение грамматической формы числа (19 единиц), например, взятка—»гладка 6 (ср. взятки гладки); куриный—»мозг 5 (ср. куриные мозги); пачка—»елка 6 {ср. елки-палки); запутывать —»след 25 (ср. запутывать следы). Каждое из трансформированных таким образом устойчивых сочетаний не является вариантом ФЕ.

Причина порождения трансформации такого типа кроется, на наш взгляд, в стремлении испытуемых синхронизировать реакцию в соответствии со стимулом. Стимул вызывает образ ФЕ в языковом сознании испытуемого, но грамматическая форма стимула мешает этому образу актуализироваться в классической форме, другими словами, стимул «задает тон» реакции.

в) Трансформация формы предиката (18 единиц), например, положить—»руку на сердце 5 {ср. похожа руку на сердце); ковать—»железо, пока горячо 2 (ср. куй железо, пока горячо); гореть-*все синим пламенем 12 (ср. гори все синим пламенем).

Как видно из примеров, в трансформациях такого типа предикат используется в форме инфинитива вместо необходимой формы традиционной ФЕ. Необходимо подчеркнуть то, что предикат-инфинитив в приведенных примерах задан в виде стимула, что объясняет отсутствие стандартной формы ФЕ, но в то же время подтверждает тот факт, что грамматическая форма слова-стимула не играет заметной роли при порождении ФЕ.

г) Изменение рода (24 единицы), например, нечистый—»сила 10 (ср. нечистая сила); магнитный—>буря 10 (ср. магнитная буря); тщетный-+попытка 11 (ср. тщетная попытка). Стимул-прилагательное задается в большинстве случаев в форме мужского рода, активирует некоторую ФЕ и достраивается соответствующим существительным. Грамматическая форма прилагательного при этом не влияет, видимо, на выбор грамматической формы существительного.

2. Замена компонента на сходный и изменение его морфологического облика (124 единицы).

Сходство может быть основано на

а) смежности понятий, например, грызть—»науку 5 (ср. грызть гранит науки); дрожать—»как осина 2 (ср. дрожать как осиновый лист); седина—»в голову 2 (ср. седина - в бороду, бес - в ребро).

б) синонимии, например, гореть-*синим огнем (ср. гореть синим пламенем); темно—»хоть глаз выколи 4 (ср. темно хоть глаз коли); выносить—»мусор из избы 2 (ср. выносить сор из избы).

В ФЕ темно—»хоть глаз выколи 4, выносить—»мусор из избы 2 налицо стремление «осовременить» ФЕ, поэтому исходные компоненты сор и коли заменяются испытуемым на более современные мусор и выколи.

в) на тождестве фонетического оформления слов, например, сито—»крыто 3 (ср. шито-крыто); схожий—»как две капли водки (ср. похож как две капли воды); усердие —» прилагать 3 (ср. пршагать усилие).

Часто подмена понятий происходит в результате неточности образа ФЕ, в результате испытуемый припоминает его, отсюда - различные вариации. В некоторых случаях испытуемый стремится достичь комического эффекта, как, например, в ФЕ схожий—»как две капли водки.

г) изменение морфологического облика компонента, например, рыло—»в пуху 29, рыло—»в пушку 5 (ср. рыльце в пуху); дыра-*от бублика 2 (ср. дырка от бублика);

маменькин—сын 7 (ср. маменькин сынок); изба—на курьих ножках 6 (ср. избушка на курьих ножках).

3. Редукция компонентного состава (215 единиц). ФЕ с сокращенным компонентным составом мы разделили на 3 группы в зависимости от степени редукции.

1) К первой группе мы отнесли ФЕ с сокращением одного из компонентов ФЕ, например, в оба—глаза 47 (ср. глядеть в оба (глаза); соль—на рану 2 (ср. сыпать соль на рану); копейка—бережет (ср. копейка рубль бережет).

Редуцированный компонент может нести различную функциональную нагрузку во ФЕ. Мы выделили следующие случаи:

а) сокращение управляющего слова (предиката), например, зубы—на полку 3 (ср. положить зубы на полку); в глаза—пыль 3 (ср. пускать пыль в глаза); золотые—горы 9 (ср. обещать золотые горы).

б) сокращение субъекта ФЕ со структурой предложения, например,

мал—да удал 31 (ср. сокол мал, да удал); дороже—денег 20 (ср. уговор дороже денег); могила—исправит 4 (ср. горбатого могила исправит).

в) сокращение атрибута, например, мерить—аршинам 8 (ср. мерить общим аршином); золотник—да дорог 2 (ср. мал золотник, да дорог); дышать—грудью 4 (ср. дышать полной грудью).

г) сокращение обстоятельства, например, пускать—пыль б (ср. пускать пыль в глаза); выносить—сор 10 (ср. выносить сор из избы); крутиться—как белка 4 (ср. крутиться как белка в колесе).

д) сокращение объекта, например, тянуть—за рога 2 (ср. тянуть быка за рога); в грязь—ударить 2 (ср. ударить лицом в грязь); рай—в шалаше 6 (ср. с милым рай в шалаше).

е) сокращение негатора не, например, прыгнуть—выше головы 2 (ср. выше головы не прыгнешь); взять—в толк (ср. в толк не возьму).

Самой многочисленной является подгруппа с сокращением управляющего слова (предиката). Предикат относится и к наиболее варьирующейся части ФЕ. Из этого можно сделать вывод, что предикат не занимает ключевых позиций при актуализации образов языкового сознания. Сокращение компонента вообще характерно для ФЕ ассоциативно-вербальной сети. Причина кроется, с одной стороны, в ограниченном времени проведения эксперимента, а с другой стороны, в том, что этот компонент часто необязателен для реконструкции образа, к которому апеллирует устойчивая единица.

2) Вторая группа ФЕ включает пары S—»R с большей степенью сокращения компонентного состава, например, несчастье—помогло 3 (ср. Не было бы счастья, да несчастье помогло); работа—не волк (ср. работа не волк - в лес не убежит).

В эту группу вошли фрагменты многокомпонентных ФЕ, чаще пословиц или поговорок, причем тенденция к такому типу сокращения прослеживается не только по результатам ассоциативного эксперимента, но и в живой речи носителей русского языка.

Известна ФЕ старость не радость, но значительно реже используется вторая часть этой пословицы, которая допускает вариативность: Старость не радость, горб не корысть; Старость не радость, не красные дни; Старость не радость: либо горб, либо пила; Старость не радость, а молодость не корысть [Даль 2005].

Сама структура пословицы предполагает такое сокращение. Обычно она состоит из двух частей. Первая часть лексически актуализируется и, действуя как стимул в ассоциативном эксперименте, активирует в языковом сознании слушающего образ всей пословицы.

3) Третья группа включает ФЕ с наибольшей степенью сокращения компонентного состава, например, деготь—ложка 9 (ср. ложка дегтя в бочке с медом); рог—бараний 2 (ср. скрутить в бараний рог); кнут—пряник П (ср. политика кнута и пряника).

Эта группа довольно многочисленна. На это повлияло, конечно, и условие ограниченного времени, что провоцировало испытуемых по возможное™ сокращать ответы-реакции. Но, на наш взгляд, главная причина заключается в особом статусе ассоциативных пар, которые с трудом можно назвать ФЕ или свободными словосочетаниями в лингвистическом смысле. Это своеобразный промежуточный этап, «мостик» между

внутренней и внешней речью. С одной стороны, произошло овнешнение образа в виде лексической единицы, но с другой стороны, еще сильна связь со словообразом. Это своеобразный код, расшифровать который возможно, лишь обладая достаточным знанием языка.

Например, в паре S—>R деготь—»ложка 9 наблюдаем сочетание не лексем, а образов, связанных в языковом сознании носителей русского языка посредством ФЕ ложка дегтя в бочке с медом и актуализированных при помощи компонентов ассоциативной пары. Для носителей русского языка эти два компонента достаточны для распознавания ФЕ.

4. Трансформация порядка компонентов ФЕ (546 единиц)

Ассоциативная пара образует полное по количеству компонентов и не измененное в отношении грамматической формы устойчивое сочетание. Дня восстановления традиционной формы ФЕ необходимо изменить порядок слов, например, железо—»куй пока горячо 7 (ср. куй железо, пока горячо); беда—»одна не приходит 3 (ср. беда не приходит одна); талант—»зарыть в землю (ср. зарыть талант в землю); рыба—»молчать как (ср. молчать как рыба).

Испытуемый «составляет» значение ФЕ из блоков. На слово-стимул продуцируется готовое пояснение в виде реакции. Проще использовать готовый «коммуникативный блок», чем припоминать сочетательную способность лексемы. Реакции выступают здесь как пояснения слова-стимула. Испытуемый старается дать ему определение, которое уже хранится в языковом сознании в готовом виде.

Большую часть трансформаций такого типа составляют синтагматические реакции «справа налево», например, помощь—»скорая 90 (ср. скорая помощь); пик—»час 9 (ср. час пик); палец—»указательный (ср. указательный палец). Таким образом трансформируются в основном коллокации.

5. Сочетание трансформации порядка слов и редукции компонентного состава (232 единицы)

Изменение порядка слов может сочетаться с редукцией компонентного состава, особенно это характерно для порождения многокомпонентных ФЕ в процессе ассоциативного эксперимента, например, железо-*куй 9 (ср. куй железо, пока горячо); овца—»паршивая 22 (ср. паршивая овца все стадо портит).

Ко второй группе относятся ассоциативные пары, в которых ФЕ занимает только часть (выступает в качестве стимула или реакции) (118 единиц). Трансформированными в данной группе мы считаем не ФЕ, а ассоциативные пары, так как они овнешняют не образ традиционной единицы, а его модифицированный вариант. На основе этой группы выделено 5 подгрупп:

а) стимул, который не является компонентом ФЕ, порождает реакцию-ФЕ, при этом ассоциативная пара составляет грамматически корректное словосочетание (30 единиц), например, мужчина—»в возрасте 8; урок—»английского языка 13; вызвать—»скорую помощь 4; дорога—»без конца 3.

б) ФЕ задается в качестве стимула (14 единиц), например, новый год—»встречать 4; золотые руки—»у него 6; золотые руки—»у мамы 3.

в) ассоциативные пары, где стимул и реакцию находятся в синонимических отношениях (35 единиц). В 15 случаях между стимулом и реакцией возможно восстановить слово «это», например, абзац—»красная строка 6; город—»населенный пункт . 4; НЛО—»летающая тарелка 4; суббота-»выходной день 5. В 20 случаях возможно восстановить слово «значит», например, до ручки—»до лампочки 4; спросить-»задать вопрос 2; сложа руки—»бездельничать 3; золотые руки—»умелый 3.

г) слово-стимул порождает реакцию - ФЕ, при этом стимул и реакция обозначают смежные понятия (32 единицы), например, ель-»новый год 12; шампанское—»новый год 4; МГУ—»высшее образование 2; подарок—»день рождения 10.

д) стимул - компонент ФЕ, который порождает эту ФЕ (6 единиц), например, за око—»око за око 3; раздор—»яблокораздора 2; толки—»без толку б.

Трансформации подвержена половина частотных ФЕ в РАС. Из этого можно сделать вывод, что устойчивые единицы склонны к модификациям различного вида, что связано,

вероятно, с особенностями их хранения в памяти. Зачастую ФЕ овнешняется только в виде ключевых компонентов - семантических опор - в то время как грамматическая сочетаемость этих компонентов не актуализируется или актуализируется в неканоническом виде.

Частеречная принадлежность компонентов ассоциативной пары рассматривается для того, чтобы проследить зависимость частеречной принадлежности слова-реакции от слова-стимула и описать наиболее частотные структурные типы ассоциативных пар при производстве ФЕ.

Методом сплошной выборки из РАС было отобрано 1675 ассоциативных пар, актуализирующих ФЕ в традиционной форме, которые были распределены на группы согласно частеречной принадлежности стимула и реакции ассоциативных пар, актуализирующих ФЕ. Полученные в результате 28 групп представлены в таблице.

№ в Я Кол-во ед.

1 V N 646

2 Лсу N 240

3 N V 218

4 N1 N2 200

5 V \¥/С 83

б V АЙУ 63

7 N \У/С 53

8 А<Н' V 44

9 N А(Ц 34

10 У//С V 12

11 А(1у N 12

12 А<1) \У/С 9

13 N А<1у 9

14 АсМ А<1У2 9

15 V А(Ц 8

16 VI VI 7

17 Ш \У/С 5

18 Ргер N 5

19 Ргер Ш/С 4

20 Ас1У Аф 4

21 Ыиш \У/С 2

22 Аф1 АсЦ2 2

23 V А(У 1

24 \У/С N 1

25 №т N 1

26 Кит1 >1ит2 1

27 Кит АсЦ 1

28 Con.il Согу"2 1

Таким образом, наиболее частотными структурными типами при производстве ФЕ в канонической форме являются следующие: V—»1*1, А^—»Ы, Ы—»V, N1—>N2. Эти структурные типы считаются также наиболее частотными вообще для любых словосочетаний русского языка.

Трансформированные и редуцированные ФЕ, как уже отмечалось, рассматриваются в данной работе в противопоставлении ФЕ в традиционной, канонической форме. Методом сплошной выборки из РАС отобрано 1399 единиц такого типа, которые были так же проанализированы согласно частеречной принадлежности стимула и реакции.

| № | 8 1 И | Кол-во ед. [

1 N Ай\ 460

2 N1 N2 304

3 V N 220

4 N \У/С 177

5 N V 110

6 Аф' N 54

7 V \У/С 48

8 А<М Ас1У2 16

9 Ш N 12

10 \У/С1 \¥/С2 12

11 \У/С V 12

12 V Аду 10

13 АсК V 9

14 А(Ц \У/С 7

15 \У/С N 6

16 Аёл- XV 1С 5

17 N 5

18 Ас1_П АЩ2 5

19 Иит N 5

20 N Аду 4

21 Мит \\7С, 3

22 VI У2 3

23 N Кит 3

24 N Соп] 1

25 Ргер \У/С 1

26 V 1

27 \У/С Аф 1

28 Ргер1 Ргер2 1

29 Согу \\7С 1.

30 Ас1| V 1

Таким образом, наиболее частотными структурными типами при порождении трансформированных ФЕ или ФЕ с редуцированным составом являются следующие: М—>Аф", N1 —>N2, V—»И, >\*//С. Эти структуры представляют собой те же наиболее распространенные типы, о которых уже упоминалось при описании ФЕ в канонической форме, но в этом случае компоненты расположены в обратной последовательности. Тем не менее, это такие же структурные типы, если учитывать трансформацию, которой подверглись анализируемые ФЕ. Таким образом, можно сделать вывод, что при производстве ФЕ первичен образ, при его овнешнении структура ФЕ может и не воспроизводиться, тогда производство ФЕ происходит на основе одного из частотных структурных типов.

Мы можем утверждать, что производство ФЕ в условиях ассоциативного эксперимента зависит от формы стимула ассоциативной пары. Стимул может быть компонентом ФЕ в канонической или трансформированной формах, может не относиться к компонентам ФЕ, но актуализировать ее в виде реакции, стимул может быть также представлен в виде ФЕ. Важными в связи с этим представляются стратегии, которые выбирают испытуемые, реагируя на вышеперечисленные стимулы.

1) Стимул - компонент ФЕ

Этот случай является наиболее распространенным при производстве ФЕ. Подобный стимул вызывает в языковом сознании носителей языка образ соответствующей ФЕ, которая актуализируется ассоциативной парой. При этом испытуемый достраивает стимул посредством реакции до ФЕ. В результате ассоциативная пара может представлять собой ФЕ в канонической форме, трансформированную, редуцированную или одновременно

трансформировано-редуцированную единицу. Итак, в этих случаях испытуемый избирает стратегию достраивания стимула.

Приведем примеры ФЕ в канонической форме, представленных в РАС, запутывать—»следы 112, ездить—»верхом 130, губа—»не дура 141, глаз—»алмаз 58.

Трансформированный ФЕ, актуализированные путем достраивания стимула: палец-^указательный 48, палка—»два конца 4, табак—»дело 58, нечистый—»сила 10.

Редуцированные ФЕ, полученные достраиванием стимула: тень—»на плетень 7, вопрос—»ребром 4, театр^»действий 5, ноги—»в руки 7.

При производстве трансформировано-рсдуцированных ФЕ с большой степенью редукции компонентного состава, то есть в случаях, когда ФЕ актуализируется в виде семантических опор, испытуемый избирает стратегию дополнения стимула. Носитель русского языка идентифицирует слово-стимул как компонент ФЕ, который чаще всего относится в таком случае к семантическим опорам этой ФЕ.

Вероятно, производство подобных ФЕ происходит следующим образом: семантическая опора, заданная в виде стимула, актуализирует в языковом сознании испытуемых образ ФЕ и в качестве реакции выводится другая семантическая опора ФЕ, она дополняет слово-стимул, маркируя принадлежность ассоциативной пары к разряду ФЕ.

Таким образом, по результатам ассоциативного эксперимента, порождаются особенно те ФЕ, которые в канонической форме имеют вид предложений или сильно распространенных словосочетаний, например, море—»по колено 8, баран—»ворота 26, железо—»куй 9, железо—»ковать 29, иголка—»в стоге 4, золотник-*мал 15, золотник—»дорогой 5. Слова-стимулы баран, море, иголка, железо не явно соотносятся с ФЕ, но реакция дополняет их и, таким образом, маркирует их принадлежность к ФЕ. Две семантические опоры достаточны для идентификации ФЕ носителями русского языка.

В меньшей мере в дополнении нуждается слово-стимул золотник, которое обладает низкой степенью валентности в силу своей архаичности и, являясь компонентом ФЕ, часто ассоциируется в языковом сознании носителей русского языка именно с пословицей Mai золотник, да дорог. Неедшшчные реакции на слово-стимул золотник представлены в таблице (выделены реакции, актуализирующие данную ФЕ):

¡Реакции ¡Частота

(дорог ¡19

¡мал 15

¡золото ;7

¡мал да дорог 6

¡дорогой ¡5

¡богатый 4

¡ниппель :4

¡велосипед ;з

¡рудник >3

¡богатство ¡2

¡да дорог ¡2

¡камера !2

¡колесо 2

¡пословица ¡2

Как видно из таблицы, пословица актуализируется в половине случаев. Реакции богатый, богатство, скорее всего, представляют собой вторичные ассоциации на образ ФЕ: золотник—»дорог—»богатый, богатство.

В числе случаев, где стимулом является компонент ФЕ, выделяется еще одна небольшая подгруппа, к которой отнесли ФЕ типа око—»око за око }; разбор—»яблоко раздора 2. Как видно из приведенных примеров, слово-стимул вызывает в сознании испытуемого образ ФЕ, но не подлежит достраиванию или дополнению, а служит лишь мотивом, причем мотивом, явно идущим от экспериментатора. Слова-стимулы око и раздор обладают низкой степенью валентности, следовательно, являясь компонентами ФЕ, они с большой вероятности вызовут ФЕ в виде реакции, что и происходит. В данном случае, актуализируя ФЕ, испытуемые следуют заданному мотиву.

Анализ подобных ассоциативных пар показал, что слово-стимул дублируется в составе ФЕ, хотя есть исключения. Так, в ассоциативной паре толки—»без толку 6 значение слова-стимула «сплетни, пересуды, разговоры» не воспринимается испытуемыми. Возможно, здесь имеет место вторичная ассоциация (толки—»толк-*без толку) или ассоциации по фонетическому признаку (созвучие слов толки - толку).

2) Стимул - трансформированный компонент ФЕ

В случае, когда стимул задан в виде трансформированного компонента ФЕ, испытуемый часто избирает стратегию достраивания стимула до ФЕ. Например, на стимул дыра получена реакция от бублика, на стимул изба - на курьих ножках. Формы деминутава слов дыра и изба, которые присутствуют в канонической форме выражений дырка от бублика и избушка на курьих ножках, необязательны для порождения в языковом сознании испытуемых соответствующих ФЕ. Трансформация семантики компонента ФЕ, в виде которого задается стимул, не препятствует актуализации образа ФЕ и их порождению.

В ассоциативных парах рыло—>в пуху 29, рыло—»в пушку 5 (ср. рыльце в пуху) трансформация также не мешает актуализации ФЕ рыльце в пуху, что в данных примерах можно связать с низкой степенью валентности слова-стимула, которое в силу своей семантики вызывает в сознании носителей языка ограниченное число ассоциаций. Во втором примере (рыло—>в пушку) возникает реакция в форме деминугива, что, вероятно, можно объяснить отсутствием уменьшительно-ласкательного суффикса в слове-стимуле, стремлением испытуемого компенсировать форму деминутива, имеющую место в каноническом виде ФЕ.

Трансформация грамматической формы компонента ФЕ, заданного в виде стимула, как показывают наблюдения, не препятствует в большинстве случаев порождению ФЕ. При этом испытуемый достраивает стимул до устойчивого согласованного сочетания, не являющегося каноническим, например, куриный—»мозг 5 (ср. куриные мозги); рукопись—»не горит 12 (ср. рукописи не горят); стальной—»нерв 4 (ср. стальные нервы). Приведенные примеры говорят о том, что грамматическая форма слова стимула влияет на порождение реакции в плане выражения, но трансформация ее не препятствует актуализации образа ФЕ.

Достраивание стимула - не единственная стратегия испытуемых в случае трансформации грамматической формы компонента ФЕ, заданного в виде слова-стимула. Была выделена небольшая группа ассоциаций по фонетическому признаку, например, взятка—»гладка б (ср. взятки гладки); елка—»папка ¡8, палка—»елка 6 (ср. елки папки); сшпо—>крыто 3 (ср. шито-крыто).

Самая многочисленная группа ассоциативных пар с грамматически измененным компонентом ФЕ, заданным в виде стимула, отличается несогласованностью, например, мыльный—»опера 11 (ср. мыльная опера); магнитный—»буря 10 (ср. магнитная буря); нечистый—»сила 10 (ср. нечистая сила). Испытуемый достраивает стимул до ФЕ, не принимая в расчет несогласованность в роде стимула и реакции. Таким образом, грамматическая трансформация в отношении рода компонента ФЕ, заданного в виде слова-стимула, не препятствует порождению соответствующей ФЕ.

3) Стимул не относится к компонентам ФЕ

Выявлены случаи, когда стимул не является компонентом ФЕ, но в эксперименте порождается ФЕ. Ассоциативная пара может представлять собой синтагматическое или парадигматическое сочетание, причем парадигматические отношения наблюдаются намного чаще. Собственно, синтагматические представлены только в случае, рассматриваемом ниже.

Испытуемый выбирает стратегию достраивания стимула до свободного словосочетания с компонентом в виде ФЕ. В результате ассоциативная пара составляет свободное словосочетание, в составе которого присутствует ФЕ, например, мужчина—*« возрасте 8; урок—»английского языка 13; дорога—»без конца 3; вызвать—»скорую помощь 4.

Выбирая стратегию дополнения стимула синонимом в виде ФЕ, испытуемый дает реакции в виде синонимов стимула, например, абзац—»красная строка б; НЛО—»летающая тарелка 4; суббота-*выходной день 5; спросить—»задать вопрос 2; договориться-+ударить по рукам 2; значить—»иметь вес 3; помутился—»сошел с ума 3; средний—»так себе 3. Таким образом, порождаются дефиниции предложенных стимулов. Кроме того, придается эмоционально-экспрессивная направленность ассоциативной паре в случае порождения образных ФЕ, например, ударить по рукам, сошел с ума, летающая тарелка и др.

В ассоциативных парах, где слово-стимул порождает реакцию-гипероним, испытуемый выбирает стратегию обобщения, например, минерал-»полезное ископаемое 2; газ—»полезное ископаемое 2; город—»населенный пункт 4; осень—»время года 2; весна—»время года 3.

В этом случае испытуемый дает дефиниции слова-стимула, но без эмоционально-экспрессивной окраски в силу ФЕ, актуализирующихся в виде реакции, так как это необразные устойчивые единицы, коллокации, по определению А. Н. Баранова, Д. О. Добровольского (Баранов, Добровольский 2008).

Рассмотрим еще одну стратегию испытуемых в случаях, когда слово-стимул, не относится к компонентам ФЕ, полученной в виде реакции. Эту стратегию мы назвали тематической. При порождении устойчивых единиц в данном случае ассоциирование происходит по смежности понятий, выраженных словом-стимулом и словом-реакцией, например, шлагбаум—»железная дорога 12; полотно-»железная дорога 4; шпалы—»железная дорога 4; елка—»новый год 11; ель—»новый год II; шампанское—»новый год 4; Щелкунчик-»новый год 3; подарок—»день рождения 10; открытка—»день рождения 4. В перечисленных ассоциативных парах образ, обозначенный словом-стимулом, относится к неотъемлемым компонентам полученной реакции: шлагбаум, шпалы и отчасти полотно тесно связаны в языковом сознании носителей русского языка с железной дорогой; подарок И открытка связаны с днем рождения', елка, шампанское и Щелкунчик - с Новым годом.

4) Стимул задан в виде ФЕ

В РАС содержится небольшое число ассоциативных пар, в которых в качестве слова-стимула заданы ФЕ.

Наиболее часто испытуемый выбирает тематическую стратегию при порождении ассоциаций на стимул в виде ФЕ, например, новый год—»елка 12; новый год—»шампанское 10; новый год-*Дед Мороз 8. В случае обратной ассоциации (по отношению к примерам, приведенным в предыдущем разделе) реакции елка и шампанское сохраняются, что говорит о высокой степени устойчивости ассоциаций, о смежности этих понятий для носителей русского языка.

Приведем еще примеры тематических реакций: железная дорога-»поезд 24; железная дорога—»рельсы 11; железная дорога—»паровоз 3; день рождения—»подарки 4. Реакции вполне очевидны, что связано с тематической близостью понятий, выраженных стимулом и реакцией.

Достраивание стимула было обнаружено только в одном случае: новый год—»встречать 5. ФЕ новый год достраивается до более распространенной ФЕ встречать новый год.

Стратегия обобщения также представлена небольшим числом примеров: новый год—»праздник 43; день рождения—»праздник 23. В данном случае наблюдается реагирование гиперонимом на стимул, выраженный ФЕ.

День рождения—»мой 8; день рождения—»мое 4 - примеры стратегии персонификации.

В случаях, когда стимул задан в виде компонента ФЕ, трансформированного или в канонической форме, испытуемый стремится достроить ФЕ, компонент которой он видит в качестве слова-стимула. Грамматические изменения формы слова-стимула не препятствуют порождению соответствующей ФЕ. Семантические трансформации компонента ФЕ, заданного в виде стимула, в некоторой степени снижают вероятность порождения ФЕ, но в большинстве случаев не препятствуют.

Стратегию дополнения стимула можно назвать частным случаем стратегии достраивания стимула до ФЕ, но в случае дополнения достраивание происходит не на уровне словоформ, а на глубинном уровне языкового сознания, уровне образов.

Если в качестве стимула задается слово, не являющееся компонентом впоследствии актуализирующейся ФЕ, превалирует тематическая стратегия. В этом случае ассоциативные пары представляют собой парадигматические сочетания, и ассоциирование происходит по смежности понятий, выраженных стимулом и реакцией.

В случаях, когда в качестве стимула задана ФЕ, испытуемые также дают тематические реакции. При тематическом реагировании происходит взаимная ассоциация стимула и реакции: стимул порождает некую реакцию, которая при обратном ассоциировании может вызывать этот стимул в качестве реакции. Это свидетельствует, по нашему мнению, о том, что, выбирая тематическую стратегию, испытуемый актуализирует тесно связанные понятия и ассоциация возникает не на уровне словоформ, а на глубинном уровне словообразов.

В Заключении подводятся итоги проделанной работы и намечаются основные перспективы дальнейшего исследования.

В Библиографическом списке приводятся источники, использованные в работе над диссертацией.

Основное содержание работы изложено в следующих публикациях автора:

1. Типы фразеологических единиц в Русском ассоциативном словаре // Речевая деятельность, языковое сознание, общающиеся личности: сб. тезисов XV симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. - М., 2006. - 287-288 с. - 0,1 п. л.

2. Опыт описания фразеологических единиц по данным Русского ассоциативного словаря // Проблемы и методы современной лингвистики. Сборник научных трудов. Вып.2 / Ответственный редактор Е. Р. Иоанесян, Москва, 2006. - 0,5 п. л.

3. Порождение трансформированных устойчивых сочетаний в условиях свободного ассоциативного эксперимента (на материале РАС) П Язык. Культура. Текст. - М. - Калуга: Эйдос, 2007. - 0,5 п. л.

4. Фразеологические единицы в обыденном языковом сознании носителей русского языка (по материалам РАС) // Жизнь языка в культуре и социуме. Сборник статей / Под ред. Н. В. Уфимцевой, Т. Н. Ушаковой - М. - Калуга: Эйдос, 2010. - 188-189 с. - 0,1 п. л.

5. Трансформации и редукции фразеологических единиц в условиях свободного ассоциативного эксперимента // Основные тенденции развития русского языка: лингвофилософский аспект: Сб. материалов международ, науч.конф. / Отв. ред. А С. Малахов. - Владимир: ВГГУ, 2010. - 161-168 с. - 0,5 п. л.

6. Выявление семантических опор фразеологических единиц структурного типа У-1Ч1-N2 // Известия ВГПУ, серия «Филологические науки», №5,2010 - 48-51 с. - 0,5 п. л.

Подписано в печать:

13.01.2011

Заказ № 4810 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Степанова, Анна Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. История изучения фразеологических единиц (далее ФЕ) в отечественной и зарубежной науке.

1.1. Объем фразеологии и определение ее единицы.

1.2. Типология ФЕ.

1.3. Устойчивость как определяющее свойство ФЕ.

1.4. Вариативность ФЕ.

1.5. Трансформации ФЕ.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА 2. Производство ФЕ в речи.

2.1. Исследование речепроизводства в зарубежной науке.

2.2. Исследование производства речи в отечественной психолйнгвистике.

2.3. Выбор слова в процессе производства речи.

2.4. Исследование производства ФЕ.

Выводы по второй главе.

ГЛАВА 3 Фразеологические единицы в Русском ассоциативном словаре.

3.1. История исследования ассоциаций. Русский ассоциативный словарь и ассоциативно-вербальная сеть.

3.2. Анализ ФЕ по источнику.

3.3. Трансформированные и редуцированные ФЕ в языковом сознании носителей русского языка.

3.4. Частеречная принадлежность стимула и реакции, актуализирующих ФЕ.

3.4.1. Частеречная принадлежность стимула и реакции, актуализирующих ФЕ в традиционной форме.

3.4.2. Частеречная принадлежность стимула и реакции, актуализирующих трансформированные и редуцированные ФЕ.

3.5. Стратегии испытуемых при производстве ФЕ.

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Степанова, Анна Александровна

Исследование фразеологических единиц (далее ФЕ) в зарубежной и особенно в отечественной лингвистике отличается многоаспектностью: написаны работы, посвященные определению объекта и предмета фразеологии, проведена систематизация устойчивых словосочетаний по разным основаниям, изучены проблемы внутренней формы ФЕ, фразеологического значения, рассмотрены случаи вариативности [Шахматов 2001; Фортунатов 2010; Потебня 1958 - 1977; Срезневский 1958; Поливанов 1968; Виноградов 1977; Архангельский 1964; Ларин 1956; Амосова 2010; Смирницкий 1956; Чернышева 1963, 1970; Бабкин 1970; Шанский. 1963, 1996; Жуков 1986, 2006; Аничков 1997; Копыленко, Попова 1972; Молотков 1977; Мокиенко 1980; Ковшова 1996, 2006, 2008а, 20086, 2009; Кунин 1972; Телия-1966, 1996, 1999; Диброва 1979; Баранов, Д. О. Добровольский 2008; Савицкий-1993; Тагиев 1996; Солодухо 1982, 2008; Frazer 1970; Burger 1998; Fleischer 1997; McMordie 1988; Norrick 2007; Moon 1998; Nanberg, Sag, Wasow 1994; Nicolas 1995; Cacciari, Tabossi 1988 и др.].

Антропоцентризм, пришедший на смену структурно-системному подходу, в эпоху которого фразеология достигла рассвета, предъявляет свои требования к лингвистическим исследованиям,, в том числе к фразеологическим. Отмечается поворот от изучения- речи человека «к изучению говорящего человека» [Жельвис 1997: 5]. Центром научных интересов лингвистов становится языковая-личность, которая трактуется как «вид полноценного представления личности, вмещающей в себя и психический, и социальный, и этический, и другие компоненты, но преломленные через ее язык, ее дискурс» [Караулов 1989: 7]. Традиционные подходы к изучению языка становятся недостаточными для современных исследований, появляется необходимость поиска новых.

Получает развитие лингвокультурологический «взгляд» на фразеологию [Телия 1996, 1999; Ковшова 1996, 2006, 2008а, 20086, 2009; Маслова 2004;

Красных 2002; Зимин 1972; Опарина 1999; Кабакова 1999; Кирилина 1999; Брагина 1999, Зыкова 2003; Черданцева 1996 и др.]. В основе этого направления лежит идея взаимосвязанности языка и культуры. Важнейшей для лингвокультурологического подхода во фразеологии является^ проблема воплощения культурной семантики в языковом знаке. ФЕ, с точки, зрения теоретиков данного подхода, представляют собой особый знак языка, который имеет не только языковое значение, но и культурную коннотацию, связующее звена между значением единиц естественного языка и пространством культуры - стереотипными представлениями, символами, сформированными в ней [Ковшова 2009].

Психолингвистическое направление* во фразеологии разрабатывается не столь активно. Своевременными оказываются исследования языкового сознания носителей' языка, с применением, психолингвистических методов» [Уфимцева 1998, 2000, 2002, 2004; Тарасов 2000а, 20006; Тарасов, Тарасова 1997], ведущим из. которых является свободный ассоциативный- эксперимент. Составленный на основе его результатов Русский ассоциативный словарь (далее РАС) [РАС 1994-1998], по мысли авторов, моделирует языковое сознание носителей русского языка. Он способствует изучению- языка по-новому, представляя язык не как текст, результат речевой деятельности; и не как систему, «результат научного: его осмысления; и обобщения правил его использования в тексте», а в новой; его ипостаси - «язык-способность»* «язык в готовности стать результатом», то есть в предречевой готовности с ориентацией на «наивно-говорящего» носителя языка [Караулов 1999:: 8].

Использование материалов РАС дает возможность также по-новому рассматривать основные положения фразеологии; которые до сих пор строились на основе традиционных проявлений языка (языке как совокупности, и г языке как системе): Новый подход к фразеологии позволяет исследовать , ее г единицы с точки зрения их бытования в ассоциативно-вербальной сети (далее ABC).

Описание ФЕ Русского'ассоциативного словаря приводится в ряде работ Д. О. Добровольского и Ю. Н. Караулова [Добровольский, Караулов 1992, 1994; Караулов 1999, 2010], но комплексного анализа ФЕ, представленных в РАС, еще не проводилось, поэтому нет готовых, разработанных методов их изучения.

Фразеологической единицей в РАС мы считаем ассоциативную4 пару (стимул—»реакция), на основе которой возможно восстановить данную- ФЕ. Фразеологическая- единица может также порождаться в виде реакции и впоследствии вводиться экспериментатором в качестве стимула.

Как известно, ФЕ отличаются "устойчивостью компонентного состава и в малой степени могут быть подвержены вариативности и другим модификациям, но в РАС они часто представлены в редуцированном и трансформированном* виде. Исследование редукций, и трансформаций ФЕ носителями'русского языка дает возможность сделать предположение о форме хранения устойчивых словосочетаний в языковом сознании носителей языка.

Для описания < ключевых компонентов ФЕ, которые порождаются в ассоциативном эксперименте в виде пары «стимул - реакция», мы- вводим-понятие «семантические опоры». Семантические опоры - это редуцированные ядерные структуры, в виде которых в языковом сознании хранятся ФЕ и которые актуализируют образы языкового сознания£ носителей языка. Семантической опоры достаточно для того, чтобы носители русского языка воспринимали ту или иную ассоциативную1 пару как «свертку» соответствующей ФЕ.

В работе рассматриваются ассоциативные пары, актуализирующие ФЕ, с точки зрения структуры, типов редукций и трансформаций, устанавливаются причины зависимости ФЕ от заданного слова-стимула, а также стратегии, которые избирают испытуемые при порождении ФЕ. Исследуются источники фразеологизмов, представленных в РАС, что дает возможность сделать вывод о том, какие ФЕ используют в речи современные носители русского языка.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью разработки нового подхода к изучению специфики ФЕ с учетом психолингвистических данных.

Объектом исследования является ФЕ, представленные в ассоциативно-вербальной сети.

Предметом исследования являются особенности производства ФЕ в ассоциативном эксперименте и формы их хранения в языковом сознании русских.

Материалом исследования послужили 3074 ассоциативные пары, полученные методом сплошной выборки из РАС с учетом следующих условий: каждая ассоциативная пара должна актуализировать ФЕ и иметь частотность более единицы. Таким образом, мы исключаем индивидуальные реакции испытуемых и отбираем только стереотипные ассоциативные пары.

Анализ фразеологических единиц РАС осуществлялся с целью выявления особенностей производства ФЕ, формы их хранения в языковом сознании, а также определения типов ФЕ, которые превалируют в языковом сознании современных носителей русского языка.

Для достижения поставленной цели сформулированы следующие задачи:

• сбор и систематизация данных исследований ФЕ в отечественном и зарубежном языкознании;

• рассмотрение подходов к изучению речепроизводства в современной -психолингвистике, в частности производства ФЕ;

• сбор материала методом сплошной выборки из РАС и выбор критериев анализа;

• определение основных источников ФЕ, находящих свое отражение в языковом сознании;

• анализ структур редуцированных и трансформированных ФЕ, а также типов редукций и трансформаций;

• описание причин зависимости слова-стимула и реакции в общей структуре актуализирующейся ФЕ;

• описание стратегий, которым следуют носители языка при актуализации ФЕ;

• интерпретация полученных результатов.

Для выполнения поставленных задач потребовалось применение классификационного, описательного и статистического методов исследования.

Научная новизна работы определяется тем, что впервые проведено комплексное исследование ФЕ Русского ассоциативного словаря: описаны источники, трансформации и редукции ФЕ, а также выявлены стратегии носителей языка при порождении ФЕ и определена роль стимула в актуализации устойчивого словосочетания.

Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в разработке психолингвистического подхода к изучению ФЕ русского языка: Данное исследование является дополнением к традиционной теории фразеологии с учетом психолингвистических данных, дающих информацию о. способах производства и хранения ФЕ в «профанном» языковом сознании.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования результатов исследования при составлении курсов по психолингвистике и фразеологии русского языка, а также фразеологических словарей- и справочников, учебников для изучающих русский язык как иностранный.

На защиту выносятся следующие положения:

• основными источниками ФЕ в языковом сознании современных носителей русского языка остаются прецедентные тексты (тексты художественной литературы и библейские тексты);

• ФЕ хранятся в языковом сознании в виде «свертки», которая овнешняется в процессе свободного ассоциативного эксперимента в виде семантических опор, на основе которых можно воссоздать ФЕ;

• производство ФЕ происходит по тем же структурным моделям, что и производство свободных словосочетаний;

• в основе производства ФЕ лежат не формально-грамматические связи, а словообразы, не имеющие строгих грамматических обязательств;

• в процессе свободного ассоциативного эксперимента наиболее частотна при производстве ФЕ стратегия достраивания слова-стимула до ФЕ в традиционной, трансформированной или редуцированной форме. Структура^ работы. Диссертация состоит из введения, трех глав,

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фразеологические единицы: их редукции и трансформации"

Выводы по третьей главе

РАС, в основе которого лежат результаты свободного ассоциативного эксперимента, по замыслу авторов, моделирует обыденное языковое сознание «усредненного» носителя русского языка, что позволяет использовать данные словаря при изучении языкового сознания.

Речевые знания носителей русского языка могут быть представлены в виде ассоциативно-вербальной сети. Этот термин предложил Ю. Н. Караулов [Караулов 1999]. ABC представляет собой субстрат языковой способности человека - совокупность всех формальных и смысловых связей того или иного языкового знака, один из способов репрезентации языка. Элементарной единицей ABC является пара «стимул - реакция».

Исследование источников ФЕ из Русского ассоциативного словаря дает представление о происхождении ФЕ, хранящихся в языковом сознании носителей русского языка.

Анализируя источники, мы разделили ФЕ на три группы. К первой относятся ФЕ, восходящие к народным обычаям и поверьям, а также ФЕ, отражающие этнокультурную специфику бытового характера, содержащие указание на собственно русские культурно-исторические реалии.

Вторая группа включает ФЕ, являющиеся прецедентными текстами для носителей русского языка, то есть ФЕ, которые представляют собой названия или фрагменты художественных произведений, а также высказывания известных людей.

К третьей группе относятся ФЕ, источником которых стала речевая практика, то есть частотное употребление в речи некоторых сочетаний слов, что приводит к устойчивости связей между этими словами. При появлении одного из компонентов этого сочетания в речи имеется большая вероятность появления и другого, например, приложить—»усилие, высший-^сорт. Взаимовероятность таких компонентов основана только на частотном употреблении их в речевой практике и не подкрепляется каким-либо экстралингвистическим компонентом (как в ФЕ первой и второй групп).

Доли идиоматических выражений и коллокаций, по-видимому, равнозначны в языковом сознании носителей русского языка, так как их количество в РАС приблизительно одинаково. Таким образом, можно полагать, что запас ФЕ у современных русских пополняется как за счет ФЕ, источником которых является речевая практика, так и за счет ФЕ, которые имеют более ярко выраженную образную составляющую и берут свое начало в фольклорных текстах.

Трансформации и редукции ФЕ получили широкое освящение в лингвистической литературе (А. И. Молотков, Е. И. Диброва, Л. А. Гладышева, В. В. Горлов, Н. М. Шанский, Т. С. Гусейнова, Т. Г. Крапоткина, Е. П. Бережная, Г. Н. Абреимова). Особое внимание исследователей привлекает индивидуально-авторская трансформация. «Дефектная» изучена в меньшей степени. Мы сделали попытку рассмотреть проблему «дефектной» трансформации с позиций психолингвистики, предположив, что о формах хранение ФЕ в языковом сознании можно судить, анализируя формы, в которых ФЕ порождаются в результате ассоциативного эксперимента. Это модифицированные формы, отличные от традиционных, закрепленных в качестве нормы во фразеологических словарях.

Причина того, что ФЕ, актуализирующиеся в результате свободного ассоциативного эксперимента, представляют собой часто трансформированные ФЕ, кроется, как мы полагаем, в «промежуточной» природе ассоциативной пары. С одной стороны, пара «стимул-реакция» имеет словное выражение, то есть является овнешненным образом ФЕ. С другой стороны, как подчеркивает Ю. Н. Караулов, РАС представляет собой язык в предречевой готовности (РАС 1994-1999), что означает, вероятно, и то, что ассоциативные пары РАС не утратили в какой-то степени свойств единиц внутренней речи, которые имеют, как известно, особый характер. Таким образом, ассоциативные пары в некоторой мере дают представление о формах хранения ФЕ в языковом сознании1 носителей русского языка.

В большинстве случаев при производстве ФЕ актуализируются только их ключевые компоненты, которые мы называем семантическими опорами, грамматическая сочетаемость этих лексем часто не представлена или порождается в трансформированном виде.

Семантическими опорами мы называем ключевые компоненты ФЕ, которые прежде других актуализируются при производстве ФЕ, овнешняя ее образ. Семантические опоры «вбирают в себя» значение других компонентов ФЕ и достаточны для распознавания этой ФЕ. Выделение семантических опор дает возможность сделать предположение об образном представлении той или иной ФЕ в языковом сознании носителей языка, то есть о том, какие именно компоненты формируют образ ФЕ

Был проведен анализ частеречной принадлежности компонентов ассоциативной пары. Полученные результаты позволяют сделать вывод о наиболее частотных структурных типах ФЕ в русском языковом сознании. Отдельно рассмотрены структурные типы трансформированных и традиционных ФЕ.

Для ФЕ в традиционной форме наиболее характерными являются следующие структурные типы: V—Ас!]—»14, Ы—»V, N1—>N2. Для ФЕ в трансформированной форме: 14—»Асу, N1—»N2, V—>14, 1чГ—>\¥/С. Сравнив полученные структурные типы при производстве ФЕ в канонической и модифицированной форме, отмечаем следующую закономерность: если одними из наиболее частотных структур при производстве ФЕ в традиционной форме являются V—Асу—»Ы, то при производстве ФЕ в трансформированной форме - обратные им V—Ы—»Асу. Таким образом, во втором случае актуализируются те же структурные типы, что и в первом, но в трансформированной форме.

В процессе ассоциативного эксперимента испытуемые выбирают разные стратегии. Выбор стратегии зависит от стимула ассоциативной пары: он может быть компонентом ФЕ, в канонической форме или трансформированной, может не относиться к компонентам ФЕ, но актуализировать ее в виде реакции, стимул может быть также представлен в виде ФЕ.

В зависимости от перечисленных позиций стимула наблюдаются следующие стратегии испытуемых: достраивание стимула, дополнение стимула, обобщения, тематическая стратегия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В отечественном языкознании теория фразеологии активно разрабатывалась с середины прошлого века, хотя начало выделения ФЕ в особую группу было положено еще М. В. Ломоносовым.

Особенно интенсивно исследования в области фразеологии проводились представителями структурного направления (В. В. Виноградов, В. Л. Архангельский, Б. А. Ларин, Н. Н. Амосова, А. И. Смирницкий, И. И. Чернышева, А. М. Бабкин, Н. М. Шанский, В. П. Жуков и др.).

Сложилось два подхода к пониманию единицы фразеологии: широкий и узкий. К фразеологии в узком понимании относятся только идиомы, к фразеологии в широком плане - наряду с идиомами другие типы устойчивых словосочетаний. В данной работе мы придерживаемся широкого понимания фразеологии. Среди многочисленных терминов для обозначения ее единицы нам кажется наиболее приемлемым термин «фразеологическая единица», так как значение этого термина нейтрально (фразеологическая единица - единица фразеологии), что позволяет обозначить им все словосочетания, которые мы с позиций широкого подхода к фразеологии называем ее единицами.,

Представители структурализма активно занимались систематизацией ФЕ по различным основаниям, наиболее частотными из которых стали устойчивость, воспроизводимость и целостность значения. Эти параметры являются основными характеристиками ФЕ. Для нашего исследования, которое посвящено отчасти трансформациям и редукциям ФЕ это свойство наиболее важно, так как позволяет определить понятие вариативности и ее пределы.

Вариантами называют все изменения ФЕ, которые не нарушают ее смысла и соответствуют литературной и узуальной норме. Трансформация определяется как любое отклонение ФЕ от общепринятой нормы, закрепленной в лингвистической литературе, которое может происходить вследствие ошибки или в стилистических целях.

В данной работе под термином «трансформация» понимается любое изменение канонической формы ФЕ, как в пределах литературной и узуальной нормы, так и за ее пределами, которое являет следствием особенностей хранения ФЕ в языковом сознании носителей русского языка, которые наряду с процессом производства ФЕ в речи изучены недостаточно.

Материалом нашего исследования стали ФЕ, полученные методом сплошной выборки из РАС, который, как известно, представляет собой, по мысли создателей, модель языкового сознания носителей русского языка.

ФЕ были проанализированы нами по нескольким параметрам: источнику, типам трансформации, структуре и стратегии производства.

Исследование источников ФЕ из РАС дает представление о происхождении ФЕ, хранящихся в языковом сознании носителей русского языка. По этому параметру мы выделили три группы ФЕ. К первой группе отнесены ФЕ, восходящие к народным обычаям и поверьям, а также ФЕ, указывающие на собственно русские культурно-исторические реалии. Ко второй группе отнесены прецедентные тексты, ФЕ, которые представляют собой названия художественных произведений или фрагменты из них, а также; высказывания известных людей. Такие ФЕ имеют эстетическую и познавательную ценность для носителей русского языка.

Третью группу составили ФЕ, источником которых стала речевая практика. Устойчивость таких сочетаний связана с частотностью употребления компонентов вместе. Согласно полученным результатам, наибольшую долю ФЕ в языковом сознании современных русских занимают идиоматические выражения, источником которых служит фольклор и которые имеют этнокультурную составляющую, а также коллокации, источником которых является речевая практика.

Мы проанализировали трансформации ФЕ в РАС, основная причина появления которых кроется, как нам кажется, в промежуточной природе ассоциативной пары, в виде которой ФЕ представлены в РАС. С одной стороны, ассоциативная пара имеет словное выражение, с другой стороны, сохраняет свойства единиц внутренней речи, которые имеют свернутый характер. В большинстве случае при производстве ФЕ актуализируются только ключевые компоненты, то есть происходит редукция компонентного состава. Такие компоненты мы определили как семантические опоры, ключевые компоненты ФЕ, которые прежде других актуализируются при производстве ФЕ, овнешняя ее образ и достаточны для восприятия ФЕ носителями русского языка.

Наиболее частотными структурными типами при производстве ФЕ в канонической форме оказались следующие: V—>14, Ас!]—>1чГ, Ы—»V, N1—>N2; для ФЕ в трансформированной форме: И—>Ас1), N1—->N2, V—»И, то есть те же структуры, только в трансформированном виде. Они соответствуют наиболее распространенным структурным типам словосочетаний русского языка, что говорит о том, что при производстве ФЕ актуализируются частотные для словосочетаний русского языка структурные типы не зависимо от структуры самой ФЕ. Таким образом, первичным является овнешнение образа ФЕ, которые, вероятно, именно в виде образов хранятся в языковом сознании носителей языка, а грамматика вторична, поэтому часто актуализируются частотные структурные типы русского языка, а не воспроизводится структура ФЕ при ее производстве.

Проанализировав ассоциативные пары, которые актуализируют ФЕ в процессе свободного ассоциативного эксперимента, мы выявили следующие стратегии испытуемых: достраивание стимула, дополнение стимула, стратегия обобщения и тематическая стратегия. Мы полагаем, что производство ФЕ зависит от формы слова-стимула. Ассоциация может происходить на уровне слов и на образном уровне. В первом случае слово-стимул прямо указывает на какую-либо ФЕ, например, является ее компонентом в канонической или даже трансформированной форме, а реакция дополняет или достраивает слово-стимул до ФЕ. Ассоциация на образном уровне имеет место в том случае, если стимул не связан напрямую с ФЕ, то есть не является ее компонентом. В этом случае стимул активирует в языковом сознании носителя образ ФЕ, после чего происходит его овнешнение.

Анализ ФЕ в РАС показал, что при производстве ФЕ действуют те же основные принципы, что и при производстве любого высказывания, в том числе принцип вероятностного прогнозирования, влияющий на выбор определенной (свободной или фразеологически зависимой) реакции. Особую значимость в продуцировании высказывания имеет мотив; однако стоит" уточнить, что в экспериментальных условиях мотивом для реакции является задаваемый экспериментатором стимул.

Данная работа представляют собой вклад в развитие нового подхода к традиционной теории фразеологии с учетом психолингвистических данных. Практическое применение результатов работы возможно при составлении курсов по психолингвистике и фразеологии русского языка, а также фразеологических словарей и справочников, учебников для изучающих русский язык как иностранный.

Психолингвистическое направление во фразеологии имеет большие перспективы, но требует развития и детальной разработки.

Список научной литературыСтепанова, Анна Александровна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абакумов С. И. Устойчивые сочетания слов // Русский язык в школе. 1936. № 1.-10-17 с.

2. Абреимова Г. Н. Явление дефразеологизации в русском языке // Сборник научных статей и материалов по русскому языкознанию и методике преподавания русского языка. Елец, 1999. — 120-122 с.

3. Абреимова Г. Н. Трансформированные фразеологизмы в произведениях И. А. Бунина // Русский язык в школе, 2004 № 2. 73-75 с.

4. Алефиренко Н. Ф., Золотых JL Г. Фразеологический словарь: Культурно-познавательное пространство русской идиоматики. М., 2008. — 472 с.

5. Амирова Т. А., Кубрякова Е. С. Реализация системы языка в речи. М., 1986. 176 с.

6. Амосова H.H. Основы английской фразеологии. М., 2010. 216 с.

7. Андриевская В. В. Особенности словесных ассоциаций как фактор построения предложения // Исследования языка и речи. Ученые записки МГПИИЯ им. М. Тореза, т.60. М., 1971. 111-116 с.

8. Аничков И. Е. Идиоматика в ряду лингвистических наук // Аничков И. Е. • Труды по языкознанию. СПб., 1997. 101-145 с.

9. Апресян Ю. Д. О работах И. Е. Аничкова по идиоматике // Вопросы языкознания. 1989. № 6. -104-119 с.

10. Ю.Аристотель. Сочинения в 4-х томах, том 1. М., 1987. 550 с.

11. П.Архангельский В. JI. Устойчивые фразы в современном русском языке. Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. Ростов н/Д., 1964. 315 с.

12. Ахутина Т. В. Нейролингвистический анализ динамической афазии. М., 1975.- 143 с.

13. Ахутина Т. В. Единицы речевого общения, внутренняя речь, порождение речевого высказывания // Исследование речевого мышления в психолингвистике. М., 1985. 54-67 с.

14. Ахутина Т. В. Модель порождения речи Леонтьева-Рябовой: 1967-2005 // Вопросы психолингвистики, 2007 № 6. 13-27 с.

15. Ахутина Т. В. Порождение речи: Нейролингвистический анализ синтаксиса. Изд. 2-е. М., 2007. 216 с.

16. Бабкин А. М. Русская фразеология, ее развитие и источники. Л., 1970. -216 с.

17. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955. -416 с.

18. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961. 394 с.

19. Баранов А. Н., Добровольский Д. О. Аспекты теории фразеологии. М., 2008.-656 с.

20. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. 447 с.

21. Бережная Е. П. Фразеологизмы у Чехова // Русский язык в школе, 2001, №6. 56-63 с.

22. Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966. 349 с.

23. Бертагаев Т. А., Зимин В. И. О синонимических фразеологических сочетаниях в современном русском языке // Русский язык в школе. 1960. -№3.-5-6 с.

24. Бирих А. К. и др. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь. М., 2005. 926 с.

25. Брагина А. А. Как понимать вариативность фразеологизма? // Слово в грамматике и словаре. М., 1984. — 180-183 с.

26. Брагина Н. Г. Фрагмент лингвокультурологического лексикона (базовые понятия). // Фразеология в контексте культуры. М., 1999. 131-138 с.

27. Будагов Р. А. Введение в науку о языке. М., 1965. 489 с.

28. Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Киев, 1952. — 446 с.

29. Вартаньян Э. А. Из жизни слов. М., 1973. 288 с.

30. Ветров П. П. Экспериментальное исследование процесса воспроизводства фразеологизмов в речи (на материале современного китайского языка) // Языковое сознание: парадигмы исследования. М., 2007 348 с.

31. Виноградов В. В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке // Виноградов В. В. Лексикология и лексикография: избранные труды. М., 1977. 140-161 с.

32. Выготский Л. С. Психология развития человека. // Мышление и речь. М., 2004-1136 с.

33. Гаврин С. Г. Фразеология современного русского языка в аспекте теории отражения. Пермь, 1974. 296 с.

34. Гак В. Г. К проблеме синтаксической семантики (семантическая интерпретация «глубинных» и «поверхностных» структур) // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. М., 1969. 77-87 с.

35. Гак В. Г. Сопоставительная лексикология. На материале французского и русского языков. М., 1977. 264 с.

36. Гаспаров Б. M. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М., 1996.— 352 с.

37. Гладышева Л. А. Трансформации крылатых слов Пушкина в языке современной публицистике// Русский язык в школе, 1979, №3. 78-85 с.

38. Гоббс Т. Избранные произведения: В 2-х т. М., 1964. Т. 2. - 372 с.

39. Головина Э. Д. Виснет ли брань на воротах? Как мы коверкаем фразеологизмы // Русская речь. 2003. №5. С. 61-65.

40. Горлов В. В. Фразеологизмы как средство выразительности на страницах газеты // Русский язык в школе. № 5/6 , 1992. 35-37 с.

41. Горошко Е. И. Интегративная модель свободного ассоциативного эксперимента. М.-Харьков, 2001. 320с.

42. Гусейнова Т. С. Трансформация фразеологических единиц как способ реализации газетной экспрессии. Махачкала, 1997. 188 с.

43. Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 2005. 752 с.

44. Деглин В. Д., Балонов Л. Я., Долинина И. Б. Язык и функциональная асимметрия мозга // Учен. зап. тартуского ун-та. Труды по знаковым системам, т. 16, 1983 .-31 -42 с.

45. Добровольский Д. О., Караулов Ю. Н. Фразеология в ассоциативном словаре // Изв. РАН, серия литературы и языка, № 6, 1992. 306-315 с.

46. Добровольский Д. О., Караулов Ю. Н. Ассоциативный фразеологический словарь русского языка. М., 1994. 116 с.

47. Диброва Е. И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. Ростов н/Д, 1979. 192 с.

48. Дубинский И. В. Природа фразеологических сочетаний и возможность замены их компонентов. // Ученые записки АПИ языков им. Мирза Фатали Ахундова. Вып. 9. Баку, 1961. 18-23 с.

49. Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. М., 1997.-330 с.

50. Жинкин Н. И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопросы языкознания, 1964, №6. с. 26-38.

51. Жолковский А. К., Мельчук И. А. К построению действующей модели языка «смысл текст» // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 11. М., 1969.-5-35 с.

52. Жуков В.П. Семантика фразеологических оборотов. М., 1978. 160 с.

53. Жуков В. П. Русская фразеология. М., 1986. 310 с.

54. Жуков В. П. Русская фразеология: Учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп./В. П. Жуков, А. В. Жуков. М., 2006. 408 с.

55. Зимин В. И. К вопросу о вариантности фразеологических единиц. Тула, 1972.- 173 с.

56. Зимняя И. А. Психолингвистические аспекты обучения говорения на иностранном языке. М., 1978. 159 с.

57. Зимняя И. А. Функциональная психологическая схема формирования и формулирования мысли посредством языка // Исследования речевого мышления в психолингвистике. М., 1985. 85-98 с.

58. Зимняя И. А. Лингвопсихология речевой деятельности. М., 2001. 432 с.

59. Зыкова И. В. Способы конструирования тендера в английской фразеологии. М., 2003. 232 с.

60. Иванов-Смоленский А. Г. Очерки экспериментального исследования высшей нервной деятельности человека (в возрастном аспекте). М.,1971. — 289 с.

61. Ингве В. Гипотеза глубины // Новое в лингвистике. Вып. IV. М., 1965. -126-138 с.

62. Кабакова С. В. Образное основание идиом: психолингвокультурологические аспекты: автореф. дис. . канд. филол. наук. М, 1999.-28 с.

63. Канцельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. — 305 с.

64. Караулов Ю. Н. Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности // Научные доклады и новые направления в преподавании русского языка и литературы. Доклады советской делегации на VI конгрессе МАПРЯЛ. М., 1986. 215 с.

65. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. 264 с.

66. Караулов Ю. Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения: Предисловие. // Язык и личность. М., 1989. 3-8 с.

67. Караулов Ю. Н. О языке русского зарубежья // Вопросы Языкознания, 1992. №6. -5-18 с.

68. Караулов Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М., 1999.-180 с.

69. Караулов Ю. Н. Ассоциативная грамматика русского языка. М., 2010. 328 с.

70. Кибрик А. А. Плунгян В. А. Функционализм // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Сборник обзоров. М., 1997.-276-339 с.

71. Кирилина А. В. Русская фразеология с точки зрения тендерной лингвистики // Тендерные отношения в России: история, современное состояние, перспективы. Материалы международной научной конференции. Иваново, 1999. 70-73 с.

72. Ковшова М. Л. Культурно-национальная специфика фразеологических единиц (Когнитивные аспекты): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1996.-22 с.

73. Ковшова М. Л. Языковая и культурная специфика фразеологического знака: теоретические и методологические основы исследования // Вопросы филологии. М., 2006. -№. 3. С. 6-12.

74. Ковшова М. Л. Анализ фразеологизмов и коды культуры // Известия РАН. Серия литературы и языка. М., 2008а. — Т. 67, № 2. — С. 60-65.

75. Ковшова М. Л. Фольклорный «слой» в культурной семантике фразеологизмов: опыт исследования // Научный альманах Традиционная культура. М., 20086. № 3. — С. 113-121.

76. Ковшова М. Л. Семантика и прагматика фразеологизмов (лингвокультурологический аспект): Автореф. . дис. д-ра фил. наук. М., 2009.-48 с.

77. Колесов В.В. Праздное слово // Русская словесность, 1993. №3. 71-74 с.

78. Копыленко М.Н., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии. Воронеж, 1972.-144 с.

79. Крапоткина Т.Г. К вопросу о семантической и структурной трансформации фразеологизма// Русский язык в школе, 2001, №2. 83-85 с.

80. Красных B.B. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М., 2002. -284 с.

81. Крылов И. А. Басни. М., 1983. 576 с.

82. Кубрякова Е. С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова «память» // Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991. -85-91 с.

83. Кунин A.B. Фразеология современного английского языка. М., 1972. 287 с.

84. Ларин Б. А. Очерки по фразеологии: О систематизации и методах исследования фразеологических материалов. // Ученые записки ЛГУ. Серия филол. наук. Т. 198. Вып. 24. Л., 1956.-200-224 с.

85. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М., 1969. 307 с.

86. Леонтьев А. А. Психологическая структура значения // Семантическая структура слова: психолингвистические исследования. М., 1971. — 7-9 с.

87. Леонтьев А. А. (ред.) Основы теории речевой деятельности. М., 1974. 368 с.

88. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. Изд. 3. М./СПб., 2003. - 288 с.

89. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М., 2007. 312 с.

90. Леонтьев А. А., Рябова Т. В. Фазовая структура речевого акта и природа планов // Планы и модели будущего в речи (материалы к обсуждению). Тбилиси, 1970.

91. Локк Дж. Опыт о человеческом разуме. М., 1988. 668 с.

92. Ломов А. Г. Фразеология в творческой лаборатории писателя (на материале драматических произведений А. Н. Островского): Автореф. дис. . докт. филол. наук. Орел, 1998. 42 с.

93. Ломоносов М. В. Сочинения. М., 1987.-438 с.

94. Лурия А. Р. Речь и мышление. М., 1975. 360 с.

95. Маркосян А. С. Психолингвистические особенности синтаксиса разговорной речи. Автореф. дис. канд. психол. наук. М., 1983. — 22 с.

96. Маслова В.А. Линг'вокультурология. М., 2004 208с

97. Мельчук И. А. О терминах «устойчивость» и «идиоматичность» // Вопр. языкознания. 1960 № 4. с. 73-79.

98. Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. Л., 1978. 387 с.

99. Мокиенко В. М. Славянская фразеология. М., 1980. 207 с.

100. Молотков А. И. Основы фразеологии русского языка. Л., 1977. 283 с.

101. Москальская О. И. Грамматический идиоматизм и синтагматика // Иностранные языки в высшей школе. Вып. 1. М., 1962. 3-10 с.

102. Назарян А. Г. Фразеология современного французского языка. М., 1987. -288 с.

103. Норман Б. Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994. 228 с.

104. Овчинникова И. Г. Ассоциации и высказывание: Структура и семантика. Учебное пособие по спецкурсу/Перм. Гос. Ун-т. Пермь, 1994 -124 с.

105. Опарина Е. О. Лексика, фразеология, текст: Лингвокультурологические компоненты // Язык и культура. — Вып. 2. М., 1999. 274 с.

106. Орел В. Е. Культура, символы и животный мир. X., 2008. 548 с.

107. Платон. Собрание сочинений в 3-х тт. Т. 3. М., 1971. - 687 с.

108. Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968. — 376 с.

109. Попова Т. В. Ассоциативный эксперимент в психологии. М., 2006. 72 с.

110. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике: В 4 т. М., 1958. -Т.1 -2. 536 е.; М., 1968. - Т.З. - 551 е.; 1985. - Т.4. - Вып. 1. - 287 е.; 1977. - Т.4. - Вып. 2. - 406 с.

111. Реформатский А. А. Введение в языкознание. М., 1996. 536 с.

112. Рябова Т. В. Механизм порождения речи по данным афазиологии // Вопросы порождения речи и обучения языку. М., 1967. — 76-94 с.

113. Савицкий В. М. Аспекты теории фразообразовательных моделей. Самара, 1993.- 174 с.

114. Савицкий В. М. Основы общей идиоматики. М., 2006. 208 с.

115. Сахарный А. А. Введение в психолингвистику: Курс лекций. Л., 1989. — 184 с.

116. Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М., 2004. 352 с.

117. Смирницкий А. И. Лексикология английского языка. М., 1956. 178 с.

118. Солганик Г. Я. Фразеологические модели в современном русском языке // Русский язык в школе. 1976. № 5. - 73-78 с.

119. Солодухо Э. М. Проблемы интернациональной фразеологии. Казань, 1982.- 168 с.

120. Солодухо Э. М. Теория фразеологического сближения: На материале языков славянской, германской, романской групп. М., 2008. 304 с.

121. Соссюр Фердинанд де. Курс общей лингвистики. М., 1933. 272 с.

122. Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. I, М., 1958.-602 с.

123. Тагиев М. Т. Глагольная фразеология современного .русского языка (Опыт исследования фразеологических единиц по окружению). Баку, 1966. -219с.

124. Тарасов Е. Ф., Тарасова М. Е. Исследование ассоциативных полей представителей разных культур // Ментальность россиян / Под общ. ред. И. О. Дубова. М., 1997. 253-277 с.

125. Тарасов Е. Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира: Сборник статей / Под ред. Н. В. Уфимцевой. М., 2000а. 24-32 с.

126. Тарасов Е.Ф. Языковое сознание перспективы исследования // Языковое сознание: содержание и функционирование. XIII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. М., 20006. -3-4 с.

127. Телия В. Н. Что такое фразеология. М., 1966. 87 с.

128. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996. — 288 с.

129. Телия В. Н. Русская фразеология в контексте культуры. М., 1999. 336с.

130. Уорт Д. Об отображении линейных отношений в порождающих моделях языка // Вопросы языкознания. 1964. № 5. - 35-37 с.

131. Уфимцева Н. В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование: Сборник статей / Отв. ред. Н. В. Уфимцева. М., 1998. 135-170 с.

132. Уфимцева Н. В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира. М., 2000. 207-219 с.

133. Уфимцева Н. В. Ядро языкового сознания русских (по данным массовых ассоциативных экспериментов) // Доклады научной конференции «Корпусная лингвистика и лингвистические базы данных». СПб., 2002. — 157-164 с.

134. Уфимцева Н. В. Ассоциативный тезаурус русского языка как модель языкового сознания русских // Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты: Сборник статей / Под общ. ред. Н. В. Уфимцевой. М., Барнаул, 2004. 188-202 с.

135. Ушакова Т. Н. Эгоречь по мотивам вербальной сети // Общение. Языковое сознание. Межкультурная коммуникация. Калуга, 2005. 296 с.

136. Ушакова Т. Н. Когнитивная парадигма в психолингвистике // Языковое сознание: парадигмы исследования. М., 2007 348 с.

137. Федоров А. И. Развитие русской фразеологии в конце XVII начале XIX в. Новосибирск, 1973. - 171 с.

138. Фейгенберг И.М. Вероятностное прогнозирование и преднастройка к действиям //Кибернетические аспекты интегральной деятельности мозга. 2-й симпозиум. XVIII междунар. психологический конгресс. М., 1966. -126-132 с.

139. Фрумкина P.M. Объективные и субъективные оценки вероятностей слов //Вопросы языкознания. 1966. № 2. 90-96 с.

140. Фрумкина Р. М. Психолингвистика как проект//В опросы психолингвистики. 2009. № 2 (10). 18-21 с.

141. Фортунатов Ф. Ф. Сравнительное языковедение: Общий курс. М., 2010184 с.

142. Ходина Н. Т. Кто первый отогрел змею на груди? // Вопросы филологии и методики преподавания германских и романских языков. Воронеж, 1974. 48-53 с.

143. Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в лингвистике. — Вып. 2. М., 1962.-412-527 с.

144. Хомский Н., Миллер Дж. Введение в формальный анализ естественных языков // Кибернетический сборник. Новая серия. Вып. 1. М., 1965а. 234258 с.

145. Хомский Н. Логические основы в лингвистической теории. М., 19656. -194 с.

146. Черданцева Т. 3. Идиоматика и культура (Постановка вопроса) // Вопросы языкознания. М., 1996. - № 1. - 58-70 с.

147. Черниговская Т. В., Деглин В. Л. Метафорическое и силлогистическое мышление как проявление функциональной асимметрии мозга // Семантика пространства и пространство семантики. Труды по знаковым системам. Вып. 19. Тарту, 1986. 68-84 с.

148. Чернышева И. И. Фразеология современного немецкого языка. М., 1970. -235 с.

149. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка. М., 1963. -272 с.

150. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка: Учеб. пособие для вузов по спец. «Рус. яз. и лит.». СПб., 1996. 192 с.

151. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. М., 2001. 624 с.

152. Шкляров В. Т. О фразеологических синонимах в русском языке. Труды кафедры русского языка. Т. II. - Иркутск, 1962. - 232 с.

153. Штейнфельд Э. А. Частотный словарь современного русского языка. Таллин, 1963. 316 с.

154. Эйнштейн А. Письмо Жаку Адамару // Эйнштейновский сборник. М.,1967.-28 с.

155. Burger Н. Phraseologie: eine Einführung am Beispiel des Deutschen. Berlin, 1998.-226 S.

156. Cacciari C., Tabossi P. The comprehension of idioms // Journal of Memory and Language 27. 1988. - 668-683 p.

157. Cambridge idioms dictionary. Cambridge: CUP, 2006. 505 p.

158. Carroll J. B. Language and Thought. Englewood Cliffs, 1964. 210 p.

159. Chafe W. L. Meaning and the Structure of Language. Chicago, 1970. 360 p.

160. Cronk В. C., Lima S. P., Schweigert W. A. Idioms in sentences: The effects of frequency, literalness and familiarity. // Journal of Psycholinguistic Research 22. 1993.-59-82 p.

161. Cronk В. C., Schweigert W. A. The comprehension of idioms: The effects of frequency, literalness and familiarity. // Applied Psycholinguistics 13. 1992. — 131-146 p.

162. Deese J. On the structure of associative meaning // Psychological Review, v.69, 1962.- 161-175 p.

163. Fillmore Ch. E. The Case for Case // Universals in Linguistic Theory. N. Y.,1968.- 1-88 p.

164. Fleischer W. Phraseologie der deutschen Gegenwartssprache. 2. Aufl. Tübingen: Niemeyer, 1997. 299 S.

165. Frazer B. Idioms within transformational grammar // Foundations of Language 6/1. 1970. 22-42 p.

166. Gibbs R. W. Spilling the beans: on understanding and memory for idioms in conversation // Memory and Cognition 8. 1980. 449-456 p.

167. Gibbs R. W. Psycholinguistic studies on the conceptual basis of idiomaticity// Cognitive Linguistics 1. 1992a.-417-451 p.

168. Gibbs R. W. What do idioms really mean? // Journal of Memory and Language 31. 1992b. 485-506 p.

169. Gibbs R. W. Why idioms are not dead metaphors // Idioms: Processing, Structure and Interpretation, ed. Cr. Cacciari, P. Tabossi. N. J., 1993. 271-296 p.

170. Gibbs R. W. Idiomaticity and human cognition // Idioms: Structural and Psychological Perspectives. N. J., 1995. 97-116 p.

171. Gibbs R. W., Nayak N. P. Psycholinguistic studies on the syntactic behaviour of idioms // Cognitive Psychology 21. 1989 100-138 p.

172. Gibbs R. W., O'Brien J. E. Idioms and mental imagery: the metaphorical motivation for idiomatic meaning // Cognition 36. 1990. 35-68 p.

173. Howes D. On the interpretation of word frequency as a variable affecting speed of recognition // Journal of Experimental Psychology, 48, 2, 1954. 106112 p.

174. Jespersen O. Essentials of English Grammar. L., 1933. 271 p.

175. Katz J. & Fodor J.A. The structure of semantic theory // Language. V. 39. №2. 1963. p.l.- 170-210 p.

176. Lakoff G. On generative semantics // Semantics. An interdisciplinary reader in philosophy, linguistics and psychology. Cambridge, 1971. 232-296 p.

177. Longman idioms dictionary. Harlow: Addison Wesley Longman limited, 1998.-398 p.

178. McMordie W. Introduction 11 English Idioms and How to Use Them. London, 1988.-267 p.

179. Miller G. A., Chomsky N. Finitary models of language users // Handbook of Mathematical Psychology. New York, 1963. - V. 2. - 419-491 p.

180. Moon R. Fixed expressions and idioms in English: a corpus-based approach. Oxford, 1998.-352 p.

181. Morton, J. Interaction of information in word recognition, Psychological Review 76, 1969. 165-178 p.

182. Nanberg G. I., Sag I., Wasow T. Idioms. // Language 70/3. 1994. 491 -53 8 p.

183. Nicolas T. Semantics of idiom modification. // Idioms: Structural and Psychological Perspectives. N. J., 1995. 233-252 p.

184. Norman D. A. Memory and decisions. «XVIII Международный психолингвистический конгресс. Симпозиум 22. Память и деятельность», М., 1966.-41-54 с.

185. Norrick N. English Phraseology. // Phraseology: An International Handbook of Contemporary Research: Volume 2. H. Burger et al. (eds.). Berlin: Mouton de Gruyter, 2007. - 615-618 p.

186. Osgood Ch. E. On understanding and creating sentences // American Psychologist. V.18. № 12. 1963. 735-751 p.

187. Osgood Ch. E. Lectures on Language Performance. New York, 1980. - 286 P

188. Oxford dictionary of idioms. Oxford: OUP, 2005 340 p.

189. Paivio A. Imagery and verbal processes. New York, 1971. - 596 p.

190. The American Heritage Dictionary of Idioms. Boston, New York: Houghton Mifflin Company, 1997 729 p.

191. The Australian Oxford Dictionary. Melbourne, New York: OUP, 2004. -1538 p.

192. Yngve V. A model and hypothesis for language structure // Proceedings of the American Philological Society. V. 104. № 5. 1960. 444-466 p.

193. БФСРЯ: Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Отв. ред. В. Н. Телия. -М., 2006. 784 с.

194. БСЭ: Большая советская энциклопедия. Т. 1 М., 1970. - 572 с.

195. ЛЭС: Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.

196. РАС: Русский ассоциативный словарь. Том 1, 3, 6. Прямой словарь: от стимула к реакции. Под редакцией Караулов Ю. Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В. Черкасова Г. А. М.: «Помовский и партнеры», 1994 1998.

197. РАС: Русский ассоциативный словарь. Том 2, 4, 6. Обратный словарь: от реакции к стимулу. Под редакцией Караулов Ю.Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В. Черкасова Г. А. М.: «Помовский и партнеры», 1994 1998.

198. ФСРЯ: Фразеологический словарь русского языка. Сост.: Л. А. Войнова, В. П. Жуков, А. И. Молотков, А. И. Федоров / Под ред. А. И. Молоткова. М.: Советская энциклопедия, 1968. - 544 с.

199. В Швеции нашли иголку в стоге сена Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.kapitan.ru/novosti/2001 -07-03/20010703novosti.html -Загл. с экрана.

200. Долой «котов в мешке»! Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.odn2.ru/bibliot/doloykotov.html - Загл. с экрана.а.

201. Интернет-магазин Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.vmeshke.ru/ - Загл. с экрана.

202. Кот в мешке Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.kinopoisk.rU/level/l/film/18171/ - Загл. с экрана.

203. Лапша. Символ политический. Электронный ресурс. Режим доступа:http://www.newzzz.kz/story/lapshasimvolpoliticheskiy.html Загл. сэкрана.

204. Русский ассоциативный словарь Электронный ресурс. Режим доступа: http://tesaurus.ru/dict/dict.php - Загл. с экрана.

205. Хроника Четвертой русской революции Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.pravda.info/news/2128.html. - Загл. с экрана.I

206. Члены общественного движения «Мы» сегодня в буквальном смыслевешали друг другу лапшу на уши у стен Останкинского телецентра Электронный ресурс. Режим доступа:http://www.echo.msk.ru/news/272282.html Загл. с экрана.