автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Фундаментальные глаголы бытия и обладания. Функциональный и когнитивный аспекты

Полный текст автореферата диссертации по теме "Фундаментальные глаголы бытия и обладания. Функциональный и когнитивный аспекты"

На правах рукописи

ДРУЗИНА Наталия Владимировна

ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ГЛАГОЛЫ БЫТИЯ И ОБЛАДАНИЯ.

Функциональный и когнитивный аспекты

Специальность 10.02.19 - Теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Саратов - 2005

Диссертация выполнена на кафедре общего и славяно-русского языкознания Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Василий Тихонович Клоков

Официальные оппоненты: академик МАН ВШ,

доктор филологических наук, профессор Наталья Михайловна Фирсова

доктор филологических наук, профессор Николай Алексеевич Красавский

доктор филологических наук, профессор Сергей Петрович Хижняк

Ведущая организация: Белгородский государственный

университет

Защита состоится 2.2 2005 года в часов на заседании диссертацион-

ного совета Д.212.243.02 по присуждению учёной степени доктора и кандидата филологических наук при Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского (410012, г. Саратов, ул. Университетская, 59,4 корпус СГУ).

Отзывы на автореферат можно направлять по адресу: 410012, Саратов, ул. Астраханская, 83, факультет филологии и журналистики.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета.

Автореферат разослан « 2.5"> сентября 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор

Ю.Н. Борисов

\Ч9ЪН 3

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертационная работа представляет собой опыт исследования функционального и когнитивного аспектов фундаментальных глаголов бытия и обладания в русском, французском, испанском, английском и немецком языках.

Фундаментальные глаголы бытия и обладания постоянно присутствуют в поле зрения лингвистов, исследующих их с различных методологических позиций в разных языках. Решаются вопросы о границах лексического и грамматического содержания данных глаголов, их семантической структуре, системе значений, валентности и сочетаемости. Рассматриваются их функции в структуре грамматических аналитических конструкций. На протяжении последних тридцати лет глаголы типа «быть» и «иметь» привлекают внимание языковедов в связи с изучением семантико-синтаксической организации бытийных предложений и особенностей лингвистического представления категорий бытия и обладания. Названным проблемам посвящены в частности работы В.Г. Адмони, Б.А. Алишевой, А. Видаль, С.П. Гамзатовой, Т.Е. Зубовой, Л.Г. Кораблевой, JI.A. Корнеева, A.A. Корсакова, А.М. Кузнецова, З.М. Невской, О.Н. Селиверстовой, Ж.А. Сергеевой, Л.К. Серовой, В.Д.Федорова, Н.Ю. Шведовой, Кр. Бидем, S. Björkman, Y. Drinkmann, J. Falk, J. Lyons, A.Meillet, E. Seifert. Тем не менее, до сих пор отсутствует общепринятое понимание природы названных глаголов, нет единого подхода к определению их значений и функций. Не получают однозначного решения и другие широко обсуждаемые вопросы.

Современные направления лингвистической науки, интегрирующие методы, разработанные в функциональной грамматике, когнитивной лингвистике и лингвокультурологии, позволяют с новых позиций подойти к решению традиционных проблем, а также поставить новые цели и задачи.

Выход за пределы структурной лингвистики, отказ от системоцен-тргома в пользу антропоцентризма расценивается как переход науки о языке на качественно более высокую ступень познания действительности [Слышкин 2004]. Учет личностного фактора при анализе категорий, систем, единиц языка в плане синхронии рассматривается как ключевой пункт, методологическое основание новой научной доминанты [Лопушан-ская 2000]. В сфере интересов ученых оказываются проблемы познавательной деятельности человека. Язык определяется как основная общественно значимая форма отражения окружающей человека действительности и самого себя, т.е. как форма хранения знаний о действительности, а также как средство получения нового знания. Факты языка и речи исследуются в их связи с духовными национальными ценностями народа, его культурой, мировоззренческими и ментальными особенностями. Кроме того, «принцип антропоцентризма» является одним из оснований «укрупнения грамматики» [Степанов 1975], что ппипгяст ""-НОВОМУ рчгт,янУтк на факты

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ j БИБЛИОТЕКА. J C.I 09

4БЛИОТЕКА. .1

«расплывчатой» грамматики, свойственной языку [Гак 1981; Kleiber, Riegel 1978].

Широкое распространение функционального подхода обусловлено его комплексностью. Тот факт, что именно теория поля явилась предпосылкой возникновения теории фреймов, дает основания утверждать, что когнитивная лингвистика должна считаться частью функционализма [Кибрик, Плунгян 2002].

Сутью когнитивного подхода к изучению отдельных лингвистических феноменов является признание того, что языковая форма представляет собой отображение когнитивных структур, что между ними и структурами языка существуют вполне определенные корреляции.

В свете современной лингвистической парадигмы безусловный интерес приобретают языковые единицы, имеющие отношения к промежуточной области лексики и грамматики и в силу этого способные к совмещению различных функций и значений. Таковы, прежде всего, глаголы с семантикой «быть» и «иметь». Указывая в самой общей форме на существование, местонахождение и отношение к признаку, они занимают важное место в словаре многих языков и в то же время используются для выражения целого ряда грамматических значений: временных, аспектуальных, залоговых, модальных.

Фундаментальные глаголы бытия и обладания выступают в качестве «двух важнейших типов структуры узла глагольного предложения» [Гак 1998]. Реализуя свои лексические и синтаксические значения, они становятся элементами целого ряда основных семантических типов предложений, представленных универсальными моделями [Адмони 1968; Алисова 1971; Гак 2000; Лухт 1977; Степанов 1981; Супрун 1977; Pottier 1992 и др.]. В свою очередь эти предложения моделируют высказывания, интерпретирующие типовые ситуации. Последние представляют соответствующие семантические категории и базирующиеся на них функционально-семантические поля (ФСП), образуемые группировками разноуровневых средств конкретных языков, взаимодействующих на основе общности функций.

Очевидна взаимосвязь концептуальных проявлений понятий бытия и обладания в речи и в языке. Особую актуальность приобретает вопрос о роли данных глаголов в создании языковой картины мира. Сказанное выше определяет актуальность данного диссертационного исследования. Диссертация является актуальной как по предмету исследования, так и по своему интердисциплинарному характеру: в связи с признанием приоритетного положения в современной лингвистической науке антропоцентризма предметом исследования избраны функционально-семантическое макрополе «экзистенция» и родственное ему понятие фреймовой организации концептуальной структуры «бытие человека».

Объект исследования представляют фундаментальные глаголы состояния (бытия и обладания) пяти языков разных групп, выступающие, с

одной стороны в качестве структурных элементов функционально-семантических полей, а, с другой, как средства репрезентации концептов различных типов.

Цель исследования заключается в проведении комплексного изучения фундаментальных глаголов - (рус.) быть, иметь-, (фр.) être, avoir, (исп.) ser, estar, haber, tener, (англ.) to be, have; (нем.) sein, haben - как структурных элементов функционально-семантических полей в соответствующих языках и средств вербализации концептов, относящихся к соответствующим языковым картинам мира.

Достижение цели предполагает решение следующих основных задач:

1. Уточнить семантический объем и функциональные возможности фундаментальных глаголов бытия и обладания в русском, французском, испанском, английском и немецком языках.

2. Представить функционально-семантическое макрополе (ФСМ) экзистенции, антропоцентрический вариант ФСП экзистенциональности (бытийности).

3. Проанализировать возможности интерпретации категориальных ситуаций, соотносящихся с функционально-семантическими полями, образующими ФСМ экзистенции в исследуемых языках, посредством семанти-ко-синтаксических структур с фундаментальными глаголами бытия и обладания.

4. Выявить национально-культурную специфику функционирования синтаксических конструкций с определенной грамматико-семантической структурой с учетом положений когнитивного подхода.

5. Дать характеристику архетипной модели концептуальной структуры «бытие человека» и показать возможности ее вербализации посредством глаголов «быть» и «иметь» в исследуемых языках.

6. Рассмотреть интерпретационное поле концепта «бытие человека» на основе фразеологических единиц с глаголами «быть» и «иметь» в своем составе.

7. Охарактеризовать роль глаголов «быть» и «иметь» и их дериватов в репрезентации культурных концептов «быть» и «иметь».

Методологической базой предпринимаемого исследования является концептуальное положение о диалектической взаимосвязи языка, познания и культуры, их взаимной обусловленности.

Теоретической базой диссертации служат работы ведущих отечественных и зарубежных специалистов в области грамматики (A.B. Бондарко,

B.Г. Гак, С.Д. Кацнельсон, О.Н. Селиверстова, H.A. Слюсарева, В.Н. Ярцева, S.C. Dik, J. Layons), когнитивной лингвистики (H.H. Болдырев,

C.А. Жаботинская, A.A. Залевская, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, М. Минский) и лингвокультурологии (Н.Д. Алефиренко, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, А. Вежбицкая).

Предмет исследования и задачи работы определили необходимость применения комплексной методики. Она объединяет традиционные методы и приемы (непосредственное наблюдение, аналитическое описание, сопоставление) с более новыми процедурами изучения семантики (функциональный метод в его семасиологическом аспекте, методы концептуального анализа и концептуальной интеграции, приемы изучения культурных концептов).

При определении процедуры анализа межъязыковых соответствий на основе переводов текстов оригинала в качестве основы для комплексной методики анализа мы исходили из следующих известных положений:

- сравнение как основа сопоставления является главным и возможно единственным методом изучения языка, поскольку позволяет обнаружить такие закономерности и особенности в системе сопоставляемых языков, которые остаются скрытыми при их внутриязыковом изучении;

- в теоретическом плане сопоставительный подход позволяет под новым углом зрения представить известные факты отдельного языка и установить новые связи между несколькими языками;

- любая мысль и, следовательно, любое высказывание могут быть адекватно выражены каждым из существующим языков;

- перевод предусматривает как соприкосновение языковых систем, так и соприкосновение разных культур;

- перевод — это межъязыковая трансформация, при которой сохраняется содержание оригинала (семантический вариант), а форма его выражения (поверхностная структура) может подвергаться изменениям.

Приведенные положения не противоречат концепции функционального подобия, согласно которой изучается информационная функция тех или иных языковых элементов подлинника и устанавливается, какие языковые средства способны выполнить ту же функцию в переводе.

Осуществление анализа интересующих нас явлений на материале языка художественной литературы обусловлено тем, что именно последний, с одной стороны, отражает литературную норму конкретного языка, а с другой - отличается от прочих функциональных стилей особой сложностью организации.

Основным материалом исследования служат произведения художественной литературы на русском, английском, немецком, французском и испанском языках, принадлежащие перу известных прозаиков XIX (второй половины) и XX вв., и вышедшие в печати их переводы на перечисленные языки (всего 84 текста). Среди авторов JI. Толстой, А. Чехов, А. Толстой, Г. Флобер, Э. Базен, М. Турнье, К.-Х. Села, P.C. де ла Серна, О. Уайльд, Д. Голсуорси, С. Моэм, Э.-М. Ремарк, А. Зегерс.

При подборе материала исследования принимался во внимание тот факт, что художественный перевод в достаточной мере сохраняет закономерные соответствия, заранее устанавливаемые грамматикой и словарем, а выбор того или иного способа перевода в значительной степени является

вынужденным, продиктованным необходимостью выразить заданное содержание, не нарушая норм языка перевода.

Кроме того сплошной выборке подверглись лексикографические источники: двуязычные фразеологические словари, словари пословиц, словари синонимов, толковые и этимологические словари, а также справочная литература: справочники двуязычных соответствий речевого этикета, пособия по разговорной речи и разговорники.

В сумме фактический материал составил более 20000 реализаций фундаментальных глаголов бытия и обладания в антропоцентристских контекстах (в роли субъекта выступает антропоним), в основном ограниченных рамками простого предложения.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Глаголы типа «быть» и «иметь» в русском, французском, испанском, английском и немецком языках (в общем представляющих индоевропейскую группу в ее современном виде) обладают особым статусом фундаментальных, широкозначных и полифункциональных.

Эти глаголы имеют ряд общих и специфических характеристик в исследуемых языках, при этом общие характеристики преобладают над специфическими. Их базовой характеристикой является полифункциональность. К основным функциям относятся системообразующая, структурообразующая, глаголообразующая и связочная. В разных языках исследуемой группы эти функции распределяются по-разному, но доминирует системообразующая функция.

2. Функциональное разнообразие не разрушает морфологической формы глаголов «быть» и «иметь» в исследуемых языках; несомненна тесная связь различных ипостасей данных глаголов в роли самостоятельных, вспомогательных и связочных и методологический вывод одной из них из системы нецелесообразен.

3. Известное сходство функций, реализуемых фундаментальными глаголами бытия и обладания в исследуемых языках, обеспечивает и определенное структурное совпадение образуемых ими семантико-синтаксических конструкций. В силу этого применение анализа межъязыковых соответствий способствует изучению структуры функционально-семантических полей различных языков, а конструкции с данными глаголами служат «инструментами» измерения представленности тех или иных способов языкового выражения категориальной ситуации в рамках определенного функционально-семантического поля. Соотношение способов интерпретации категориальной ситуации отражает своеобразие структуры соответствующего ФСП в конкретноязыковом представлении.

4. Объединение антропоцентрических вариантов ФСП бытийности, локативности, качественности и посессивности в рамках единого функционально-семантического макрополя экзистенции целесообразно для установления категориальных (центральных и периферийных) значений ос-

новных конструкций, содержащих фундаментальные глаголы бытия и обладания.

5. Во всех исследуемых языках данные глаголы активно используются для вербализации когнитивных и культурных концептов. Особенно важны они для отображения когнитивных моделей, образующих концептуальную структуру «бытие человека», и основных модусов человеческого существования «быть» и «иметь».

Роль фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации указанных концептов различна, поэтому статус языков, связанных с глаголом «быть» или с глаголом «иметь», может рассматриваться не только на собственно языковом уровне, но и на мировоззренческом — культурологическом. Противопоставление «иметь»-языков и «быть»-языков отражает важность соответствующих модусов в жизни культурных сообществ и зависимость способа грамматикализации систем разных языков от основ структур сознания, воспроизводящих каждая по-своему определенные структуры действительности.

6. Разграничение «иметь»-языков и «быть»-языков на лингвистическом уровне проходит не только по признаку основного способа выражения посессивных отношений, а затрагивает все сферы употребления фундаментальных глаголов бытия и обладания в исследуемых языках, начиная с их функционирования в качестве вспомогательных глаголов.

7. Участие фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации концептов предполагает их участие в активизации культурно-значимой информации. Разграничение когнитивных и культурных концептов обусловлено преимущественным высвечиванием в ходе исследования понятийной или ценностной стороны концепта. Лингвокогнитивный и лингвокультурологический подходы к пониманию концепта в данном случае являются взаимодополняющими.

8. Динамический характер концептов «быть» и «иметь», равно как и других культурных концептов, определяется значимостью их ценностной составляющей для соответствующего социума в соответствующий период его исторического и социально-экономического развития.

Научная новизна работы заключается, прежде всего, в представлении объекта исследования: предпринята попытка сочетания функционального и концептологического подходов к описанию единиц языка, занимающих особое место в ряду явлений, имеющих отношение к промежуточной области лексики и грамматики. Удалось доказать, что исследуемые фундаментальные глаголы бытия и обладания представляют динамические культурные концепты в картине мира исследуемых языков.

Теоретическая значимость обусловлена сочетанием функционального и когнитивного аспектов при описании единиц языка. Предлагаемые подходы к исследованию фундаментальных глаголов бытия и обладания могут быть использованы при изучении других широкозначных словоформ

с целью углубления и развития теории взаимосвязи языка и культуры, понимаемых как «среда обитания человека».

Практическая ценность работы состоит в возможности включения ее основных положений, выводов и результатов в теоретические курсы по грамматике, лексикологии, стилистике, типологии и учете при разработке коммуникативно-ориентированных курсов на общефилологических и языковых факультетах вузов. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в спецкурсах по теории и практике перевода, социолингвистике, когнитивной лингвистике, а также найти применение в лексикографической практике. Полученные результаты способствуют расширению и усовершенствованию теоретической базы методики преподавания языков.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. Основные положения работы нашли отражение в докладах и выступлениях на 15 научных конференциях разного уровня, в том числе международных: «Современная разговорная речь и методика ее преподавания (иностранные языки)» (Москва 1997), «Проблемы вариативности в романских и германских языках. Степановские чтения» (Москва 2001), «Функционирование языковых единиц в аспекте национально-культурной специфики. Степановские чтения IV» (Москва 2003), «Филология и культура» (Тамбов 2003), «Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы» (Волгоград 2004) и Российских: «Язык, познание, культура на современном этапе развития общества» (Саратов 2001), «Методологические и лингвистические аспекты перевода» (Саратов 2002), «Психология и педагогика внимания» (Саратов 2003).

По теме диссертации имеется более 30 публикаций, в том числе монография «Широкозначные глаголы бытия и обладания в языках и речи» (10 п. л.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка (568 работ отечественных и зарубежных авторов, 28 лексикографических источников) и списка исследованных материалов (источники примеров, справочная и учебная литература). Текст работы включает 1 таблицу и 4 схемы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются цель и задачи работы, демонстрируется ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

Первая глава «Общие характеристики фундаментальных глаголов бытия и обладания» посвящена рассмотрению понятия широкознач-ности применительно к фундаментальным глаголам бытия и обладания, а также вопросам их семантики и функционирования. Данные глаголы обычно относят к «широкозначным ядерным словам» [Степанова, Киста-нова 1990]. Их называют «фундаментальными глаголами состояния [Скре-лина, Становая 2001], «полистатутными глаголами» [Колесов 1994], «полисемантическими глаголами [Правосуд 2004], имеющими «широкие возможности семантического варьирования [Ленца 1989] и многообразные и универсальные «вспомогательные» грамматические функции [Абаев 1988], в том числе способность функционировать в составе стандартных синтагматических единиц [Кудинова 1994].

О широкозначности как регулярном, системном явлении семасиологии стали говорить сравнительно недавно, когда специфика лексического значения слова и типов лексического значения стала непосредственным объектом анализа исследователей. В частности широкозначность лежит в основе семантической генерализации, обобщенной / индивидуализирующей номинации, гипонимо-гиперонимических отношений.

Анализ особенностей широкозначных единиц языка предусматривает обращение к проблеме отношения слова и предложения, или шире - отношения значащей единицы и контекста [Судакова 1985; Ленца 1987; Кудрявцева 1988; Авдеев 2002]. В свою очередь, данная проблема определяет решение ряда общетеоретических и методологических проблем. Речь идет о смысловой самостоятельности отдельного слова, о природе языкового значения, об интерпретации роли контекста в функционально-семантическом поведении слова и ряде других вопросов.

Основными характеристиками, определяющими специфику содержания широкозначных слов, принято считать: соотнесенность с понятием широкого объема, наличие гиперо-гипонимических отношений между ши-рокозначными словами и остальными словами единой лексико-семантической группы, синсемантизм, способность к грамматикализации, полиденотативность, преобладание сигнификативной отнесенности над денотативной, высокая частотность употреблений.

В связи с проблемой разграничения многозначности и широкозначности вызывает интерес новая структурная теория языкового знака, развиваемая С. Шаумяном. В ней получают представление иерархия языкового знака и разграничение понятий инварианта и общего значения [Шаумян 2001].

и

Широкие возможности семантического варьирования, которыми обладают глаголы типа «быть» и «иметь», создают предпосылки для многоаспектной и разноплановой интерпретации их значений. Являясь широко-значными, данные глаголы в зависимости от контекста «обладают то семантической, то грамматической обязательностью и, не имея референтной отнесенности к реальной действительности, всегда готовы к новым употреблениям» [Степанова, Кистанова 1990]. Проблема о соотношении и разграничении лексического и грамматического значений остается особенно актуальной для исследуемых глаголов, сочетающих грамматическое и лексическое значение.

Являясь гиперонимом, глагол «быть» в самой общей форме указывает на существование, местонахождение, состояние или отношение предмета к признаку и оказывается базисным элементом целого ряда функциональных моделей представления различных грамматических и семантических категорий. Знаковая природа данного глагола, его семантическая структура и его место в языке - несомненно, иные, чем у собственно именующих полнознаменательных многозначных глаголов.

Причина высокой степени абстракции лексического значения глагола «быть» кроется в самой истории его возникновения. Во всех исследуемых языках соответствующие образования явились следствием неоднократного супплетивного обобщения нескольких глаголов с конкретным значением, первоначальное лексическое содержание которых далеко не всегда поддается восстановлению, но даже в языках одной группы процесс обобщения происходил с разной степенью интенсивности. Так, если в испанском языке сохранились два глагола с семантикой «быть»: ser - быть, существовать, восходящий к латинской форме esse — быть, существовать, и estar - быть, находиться (где-л. или в каком-л. состоянии), основывающийся на латинском глаголе stâre - стоять, находиться, существовать, то во французском языке произошло «скрещивание» esse и stâre, которое привело к формированию единого глагола être [Доза 1956. Представляется, что не последнюю роль в этом процессе сыграла историческая последовательность «расселения» романских языков.

Эволюция русского глагола состояния быти явилась примером разрушения слабых парадигм непредельных глаголов состояния и сохранения сильных парадигм предельных глаголов действия на фоне развития категории вида. Виды в эволюции русского языка оказались той «архимедовой точкой опоры», которая «перевернула» всю глагольную систему, вызвала целую реакцию взаимосвязанных морфологических и синтаксических процессов, привела эту систему к качественно новому состоянию» [Никулеску 1984]. Причем новому состоянию, как относительно древнерусского языка, так и, во многих отношениях, в сравнении с современным состоянием исследуемых европейских языков.

Возникновение глагола «иметь» — фундаментального для многих индоевропейских языков - непосредственно связывается с возникновением

и осуществлением самого понятия обладания или, шире, принадлежности. Распространяясь на объекты, естественно связываемые с человеком (неотторжимая собственность, отношения родства и т.п.), а затем на имущество, данное понятие отражает познавательный характер деятельности человека, его способность «расчленять действительность» [Лихтарникова 1990]. Развитие глагола «иметь» в индоевропейских языках объясняется стремлением выразить действие как «активный и абстрактный процесс» [Meillet 1923].

В исследуемых языках глаголы типа «иметь» этимологически восходят к глаголам, выражавшим предельное завершение действия по «приобщению объекта», т.е. действия, связанного с познанием предметов окружающей среды. Дальнейшее развитие семантики глаголов типа «иметь» шло по пути постепенного «увеличения количества различных видов фрагментов ситуаций» [Корсаков 1979], с которыми соотносились эти глаголы.

Востребованность языковыми коллективами появившихся глаголов не могла не зависеть от общепринятых для каждого социума способов выражения мысли, от степени потребности дифференцировать признаки уже существующих понятий, т.е. от образа мышления. Последнее повлияло на формирование смыслов, соотносимых с глаголами типа «иметь», которые в современных языках далеко не всегда могут быть выведены из элементарного смысла, рассматриваемого как неразложимый. Новые смыслы санкционированы соответствующими языковыми коллективами и отражают различные ассоциативные связи.

В современном русском языке глагол иметь утратил многие свои исходные значения и встречается, в частности в текстах современной художественной литературы, в 16-17 раз реже французского avoir [Гак 1966]. Связываемое с функционированием глагола в качестве полнозначного значение посессивности обнаруживается преимущественно в книжном стиле речи. Однако данный глагол достаточно часто реализует «живое» посессивное значение в форме инфинитива: Он не хочет иметь детей, и императива: Имейте совесть! Имей он терпение, все сложилось бы иначе.

В соответствующих пунктах первой главы представляются и анализируются различные точки зрения на объем семантического содержания и особенности функционирования исследуемых глаголов, изложенные в работах отечественных и зарубежных ученых (В.Г. Адмони, Ю.Д. Апресяна, В.Д. Аракина, Н.Д. Арутюновой, Л.С. Бархударова, Э. Бенвениста, Ф.И. Буслаева, O.K. Васильевой-Шведе, B.C. Виноградова, В.Г. Гака, В.М. Жирмунского, С.Д. Кацнельсона, Е.С. Кубряковой, Л.И. Лухт, Т.Н. Молошной, Т.М. Николаевой, О.Н. Селиверстовой, Г.В. Степанова, Н.Ю.Шведовой, Д.А. Штелинга, В.Н. Ярцевой, А. Доза, Ж. Рей-Дебов. А. Сеше, Л. Теньера, A. Alonso, D. Castellani, R. Garrus, E. Germann, G. Gougenheim, M. Grevisse, J. Hanse, M Harris, J. Lyons, J. Pinchón, P.H. Ureña, N. Vincent, R.L. Wagner и многих других). Уточняется роль рас-

сматриваемых глаголов, как в системах русского, французского, испанского, английского и немецкого языков, так и в речи.

Анализ лексикографических источников и специальной литературы обнаружил весьма пеструю картину репрезентаций глаголов «быть» и «иметь». Большинство значений рассматриваемых глаголов определяется через синонимичные слова, описываемые в свою очередь посредством этих же глаголов. Устанавливаемые исследователями инвариантные значения слишком расплывчаты и не отражают содержательной специфики данных глаголов. В силу известной неопределенности, общности семантики глагольных лексем их смысл определяют на уровне контекста, поэтому многие выделяемые значения фактически раскрывают смысл последнего, а не тот вклад, который вносят в него сами глаголы.

Проблемным остается вопрос о границах лексических и грамматических значений глагола быть: одни и те же его реализации получают у исследователей различные интерпретации. Многочисленные обсуждения оснований разграничения между грамматическими и неграмматическими значениями ставят под сомнение наличие четких границ между этими типами языковых значений. Языковеды не без повода говорят о невозможности и, более того, отсутствии необходимости выделения такого признака или такого комплекса признаков, который бы во всех случаях определял то или иное значение как грамматическое или неграмматическое [Булыгина, Шмелев 1997].

В словарных статьях воспроизведено противопоставление лексической и грамматической сущностей названных глаголов. Такой способ лексикографической семантизации отражает сложившуюся традицию разграничивать их самостоятельное и служебное употребления. С первым связывается полнозначность глаголов и, следовательно, сохранение их максимальных свойств, со вторым - наличие лишь общей идеи исконного значения и, следовательно, минимальные свойства глаголов. Вопрос о том, становятся ли знаменательный глагол и генетически восходящий к нему служебный глагол омонимами, нередко решается положительно.

В работе разделяется мнение тех исследователей, которые полагают, что «функциональное разнообразие не разрушает единства морфологической формы» [Ярцева 1978] и глаголы, выполняющие служебные функции, имеют лексическое значение, хотя и обедненное [Селиверстова 1982], и являются в морфологическом плане глаголами [Ревзин 1973; Чеснокова 1972; Яийбка 1957 и др.].

Рассмотрение семантического содержания исследуемых глаголов непосредственно связано с проблемой значения, справедливо относимой Н.Д. Арутюновой к «разряду вечных» [Арутюнова 1991]. Действительно, каждая новая парадигма гуманитарного знания решает ее по-новому в зависимости от того, каким образом в ней понимается сущность языка, его связь с мышлением и действительностью, природа познания, человеческого разума и, наконец — сущность человека. В общем русле когнитивной се-

мантики суть значения понимается представителями различных направлений по-разному, что влечет за собой различия в методах и подходах к анализу семантики лингвистических единиц. Сам термин «значение», по выражению И.М. Кобозевой, «печально известен своей неоднозначностью» [Кобозева 2004]. Отсутствие общепризнанной дефиниции категории «значение» и, более того, каких-либо надежд на формирование этой дефиниции В.А. Пищальникова связывает с невозможностью построить удовлетворительную теорию значения, основываясь на понимании его как некоего стабильного содержания. В соответствии с современными представлениями о языке-феномене, теория значения «должна строиться с учетом положения о том, что свойства речевой деятельности в меньшей мере присущи ей как объекту и в большей степени порождены условиями существования объекта и обстоятельствами появления этих свойств» [Пищальникова 2001].

Определение статуса глагола быть в связочной функции представляет один из ключевых вопросов типологии предложения. В рамках реферируемого исследования мы исходим из положения, что значение языкового знака не имеет полной предсказательной силы по отношению к условиям его функционирования. На этом основании в отношении языковых знаков, сочетающих грамматическое и лексическое значения, более предпочтительным представляется суждение о содержании языковых форм «как амальгаме универсальных и идеоэтнических функций» [Кацнельсон 1972]. Что касается отношения между значением и функцией языковой единицы, то оно существует в виде внутренней имманентной связи. При этом значение и функция не тождественны, а выступают как комплементарные явления. Характер этой связи определяется принадлежностью данных единиц к разным уровням языковой системы. Диалектика соотношения семантического и функционального таковы, что, для того, чтобы узнать значение слова, следует определить место данного слова в языке.

Важнейшей чертой фундаментальных глаголов бытия и обладания является, прежде всего, их полифункциональность. В работе показано, что именно полифункциональность обеспечивает им значительную роль в структуре исследуемых французского, испанского, английского, немецкого и русского языков практически на всех этапах их развития.

Участие фундаментальных глаголов в систематизации глагольной парадигмы связано с их реализациями в функции вспомогательных глаголов, глагола «быть» - во всех исследуемых языках, глагола «иметь» - во всех, кроме русского. В связи с этим представляется правомерным говорить об особом статусе рассматриваемых глаголов в образовании систем глагольных времен соответствующих языков и наличии у них функции, определяемой нами как системообразующая. Реализация данной функции тем или иным глаголом проявлялась специфично на каждом этапе развития языка.

На современном этапе активность данных глаголов обусловливается востребованностью их в речи для формирования синтаксических и лексико-

семантических структур различной сложности и зависит от степени аналитизма конкретного языка (от английского к русскому). Активная структурная роль глаголов типа «быть» во всех исследуемых языках и глаголов типа «иметь» во французском, испанском, английском и немецком языках связывается нами с реализациями данными глаголами особой структурообразующей функции.

Выделяемую ранее для английских глаголов to be и to have глаголо-образующую функцию [Кочетков 1983] целесообразно распространить на соответствующие фундаментальные глаголы в других исследуемых языках - бытия: быть, être, sein - и обладания: иметь, avoir, tener, haben.

Было также определено, что заместительная функция фундаментальных глаголов бытия и обладания, установленная для глаголов to be и быть [Гак 2000], распространяется и на глагол sein.

И, наконец, отдельные употребления фундаментальных глаголов обладания иметь, avoir, tener, haben представляется возможным соотносить с реализациями данными глаголами связочной функции.

Перечисленные характеристики позволили определить группу исследуемых глаголов как полифункциональные фундаментальные глаголы.

Акцентирование именно полифункциональности фундаментального глагола дает возможность уйти от традиционного, часто дидактически оправданного, разграничения его самостоятельного и служебного употребления и рассматривать различные ипостаси глагола как реализации функций одной языковой единицы. Значение такого глагола может быть представлено в виде полевой структуры. Ее центр, соотносимый с лексическими значениями, не изолирован от периферии, включающей грамматические (морфологические и синтаксические) значения.

Вторая глава «Глаголы бытия и обладания в структуре функционально-семантического макрополя экзистенции» открывается описанием основных положений функционального подхода в грамматике, разработанных российскими учеными (A.B. Бондарко, В.Г. Гаком, Ю.Н. Ка-рауловым, В.М. Алпатовым, A.A. Хадеевой-Быковой и др.). Суть функционального подхода состоит в том, что он позволяет рассматривать язык не только как систему фактов, семиотическую систему, подчиненную определенным правилам взаимодействия в структуре, но и действующую, работающую систему с распределением функций между элементами определенных уровней. Функция языковых средств в этом случае понимается широко - как свойственная им в языковой системе способность к выполнению определенного назначения в речи, а не ограничивается лишь их семантическим содержанием. Одновременно функция является результатом функционирования [Бондарко 2001].

До определенного времени функциональная грамматика рассматривалась как грамматика одного языка. В последние годы полевой подход применяется при сравнительном изучении языков, обеспечивая «надежную основу для сопоставления» [Беличова 1990]. Его эффективность обуслов-

лена тем, что функционально-семантические поля (ФСП) позволяют сравнивать разные языки в равновеликих единицах, так как ФСП конкретного языка представляет собой соответствующее языковое преломление универсальных мыслительных сфер, категорий и признаков.

Целью анализа становится установление различий, как в средствах формального выражения, так и в языковой семантической интерпретации изучаемых содержательных структур. Универсальные мыслительные категории формируют так называемую наивную картину мира, которая, реализуясь посредством конкретного языка, отражает национально-культурную специфику соответствующего языкового коллектива. На этом основании правомерным представляется соотношение семантической категории с концептом, а ФСП - с интерпретацией языковой базы концепта в виде поля, что сближает функциональный и когнитивный подходы.

Поскольку функционирование языка осуществляется в речи, анализ функциональных свойств единиц языка начинается с синтаксиса, с той его единицы, которая в виде высказывания выступает в речи, а в виде предложения - в системе языка. Отведение центрального места синтаксису, организующему лексику, семантику, морфологию и демонстрирующему взаимодействие всех языковых средств, соответствует современным принципам изучения языка (интегральности, антропоцентричности, текстоцен-тричности, коммуникативности, функциональности) [Ласорса-Сьедина, Шестакова 2002].

Фундаментальные глаголы «быть» и «иметь» рассматриваются в качестве компонентов семантико-синтаксических структур, представляющих ситуации, соотносящиеся с функционально-семантическим макрополем экзистенции. Категорией экзистенция в современной философии обозначают человеческое существование в «его фундаментальной, глубинной онтологической специфичности» [Тузова 2001]. Это позволяет, с одной стороны, противопоставить способ человеческого бытия бытию вещи, а с другой - способ философского постижения и понимания специфически человеческого самоосуществления в мире способу научного и объективирующего познания, основанного на аналитическом редукционизме. Использование термина «экзистенция» в лингвистическом исследовании дает возможность специально выделить антропоцентрический вариант функционально-семантического макрополя (ФСМ) бытийности (экзистенциально-сти) в качестве его особой структуры.

В названном ФСМ, образованном антропоцентрическими секторами функционально-семантических полей бытийности, локативности, качественности и посессивности (все они являются проекциями соответствующих семантических категорий эгоцентрической направленности, тесно связанных между собой) очевидно доминирование ядра ФСП бытийности. Категория бытия человека имеет статус универсальной семантической категории и является категорией первого порядка в системе эгоцентрических категорий. Ее понятийная (смысловая) онтология определяется психофи-

зической и социальной организацией индивида, его ценностными ориента-циями в универсуме, позволяющими соединить мир человека с определяющим его миром [Малинович 1998].

Что касается языковой практики, то с названными ФСП соотносятся четыре из шести фундаментальных семантических типа предложения, выделенных Б. Потье: экзистенциальный, отождествляющий, дескриптивный и посессивный, равно как и четыре из пяти типовых ситуаций: состояние субъекта, местонахождение субъекта, характеристика субъекта и обладание.

Для того чтобы с синтаксической единицей (или ее составной частью) можно было соотносить какое-либо определенное значение, следует рассматривать ее как лексико-грамматическое единство, в котором учитывается не только формальная модель, но и лексико-семантический подкласс заполняющих ее слов. Языковедами отмечается семантико-синтаксическое сходство предложений, связанных с выражением бытий-ности и посессивности в индоевропейских языках, особенно в германских и романских [Гак 2000]. Наборы форм выражения данных семантических категорий также нередко совпадают по своим структурам. Причина заключается в том, что многие функции рассматриваемых фундаментальных глаголов бытия и обладания, как было показано в I главе, в рамках сходных грамматико-синтаксических моделей носят универсальный характер. Это позволяет вести анализ структур конкретно-языковых ФСП, составляющих ФСМ экзистенции, в направлении от средства к функциям.

Предложения, формально представляющие понятие бытия, принято выделять в особый тип: бытийные (или экзистенциальные) предложения. С синтаксической точки зрения к данным предложениям, неоднократно становившимся объектом изучения исследователей различных языков, традиционно относят предложения с глаголами «быть» и «иметь» в их экзистенциальной функции.

Возможность реализации глаголом «быть» понятия о принадлежности/непринадлежности к действительности с акцентом на идее существования помещает его аналоги в лексическую часть центра ФСП бытийности французского, испанского, английского и немецкого языков [Реферовская 1996; Петросьян 2000; Иноземцев 1981; Кикилич 2001]. И соответственно в русском языке его относят к основным глаголам, выполняющим роль предикатов существования в синтаксических конструкциях, которые образуют один из двух центров поля бытийности [Воейкова 1996].

Суждения о существовании субъекта вне связи с его локализацией в пространстве и, реже, вне времени или характеризации имеют ограниченную сферу употребления. Речь идет о высказываниях, в которых Бытие и мир разделяются, например: (фр.) Je pense donc je suis (Descarte) / (нем.) Ich denke also bin ich [букв.: Я думаю, значит я есть] или (англ.) То be or not to be (Shakespeare) / (фр.) Etre ou ne pas être / Быть или не быть.

Классические бытийные предложения, построенные по подлежащно-сказуемому типу, характеризуются изоморфизмом семантической и синтаксической структур. Если модель «чистого» существования представить обобщенно как S + V, где S - семантический субъект, а V - характеристика существования, то семантико-синтаксическая конструкция, соотносимая с ФСМ экзистенции, будет отвечать субмодели Sp + Ve, где Sp- лицо, a Ve -фундаментальный глагол существования. Лексическое значение бытийно-сти, существования глагола «быть» в этом случае наиболее тесно смыкается с его предикативной функцией.

Отдельные реализации показывают, что русский глагол быть обычно не используется для интерпретации подобных ситуаций внепространст-венного существования, т.е. когда речь идет о принадлежности объекта миру реального - нереального. Например, при переводе с французского языка: Mais elle a toujours été, elle est invisible par definition (Basin) / Но бабушка Резо существовала всегда - просто она невидима в силу своей сущности.

Ситуация бытия логически предшествует любой другой ситуации, поэтому границы так называемых бытийных предложений не отличаются четкостью: они переходят в предложения других семантических типов. Само понятие существования - это крайняя грань «неопределенной» локализации <...> и чистое существование противно нашему разуму» [Балли 1955]. Поэтому обычно реализуется второй компонент семантики глагола «быть» - нахождение объекта в пространстве, и глагол становится «пространственно бытийным». В испанском языке трансформация бытийной ситуации в локативную связана с заменой глагола ser «быть, существовать» глаголом estar «быть, находиться».

Факт существования некоего лица в определенных условиях места и времени сближает ФСП бытийности и локативности и отводит им центральное место в ФСМ экзистенции. Структура соответствующих предложений также отличается сходством. Различны они по своей коммуникативной цели: в первых сообщаемым является субъект бытия, во вторых -сам локализатор [Арутюнова 1976].

Исследуемые языки обладают схожей наиболее распространенной семантико-синтаксической конструкцией соответствующего типа бытийных предложений, которая может быть представлена в виде модели Sp + Ve + г + L, где Sp - лицо, Ve - фундаментальный глагол существования, функционирующий как глагол пространственной ориентации, открывая обязательную валентную позицию для локативного обстоятельства (в русском языке в настоящем времени он обычно употребляется в нулевой форме), г - пространственное отношение, a L - локализатор. Благодаря обобщенности значения фундаментальных глаголов бытия модель передает соотнесенность субъекта бытия с участком пространства, исключая понимание локального значения как сопутствующего определенному действию: (англ.) Even Aunt Ann was there (Galsworthy). ! Даже тетя Эни была здесь.

(нем.)... er ist noch immer hier (Seghers). / (фр.)... /7 est encore ici. / Они теперь еще здесь, (исп.) Estaba ya ante la puerta (Cela). / Он был уже y двери.

Глагол «быть» указывает на местонахождение субъекта в самой общей форме, следовательно, модификации компонента Vc могут быть связаны с национально-культурными особенностями интерпретации ситуации локативности. Проведение сопоставительного анализа в направлении от функции к средствам позволяет в некоторой мере определить границы функционирования интересующих нас структурных элементов в рамках конкретного ФСП и проследить отдельные тенденции в «нарушении» межъязыкового семантико-синтаксического тождества.

В английском и французском языках при описании локативной ситуации прослеживается универсальная тенденция, предполагающая, что в языке есть один главный локативный предикат (to be, être), который описывает любое локативное состояние независимо от типа объекта [Рахили-на 1998]. В то время как в русском языке, в первую очередь, отмечается классифицирующая тенденция, т.е. разные объекты требуют для описания своего локативного состояния разных предикатов.

Что касается использования глаголов положения в пространстве (позиционных глаголов), то их реализации отмечены только в русской и немецкой частях анализируемого материала, в то время как во французских, испанских и английских текстах наблюдается использование одного главного локативного предиката - être, estar и to be соответственно. Причем русский язык отдает очевидное предпочтение глаголу сидеть, который в отличие от стоять и лежать обязательно требует указания на местонахождение субъекта. Немецкий язык охотнее использует в подобных случаях глагол stehen (стоять, находиться в вертикальном положении). Локативные конструкции с данным глаголом имеют самые разнообразные значения (включая метафорические и метонимические переносы).

Проявление какой-либо тенденции при представлении той или иной категориальной ситуации не противоречит, по нашему мнению, положению о том, что человеческое мышление, активно относящееся к явлениям действительности в каждом отдельном случае, в связи с разными потребностями общения, на первое место выдвигает какую-либо одну грань, какое-либо одно отношение [Мигирин 1973].

Что касается глаголов движения, составляющих основной фонд глагольной лексики любого языка, то с их реализациями в качестве функциональных эквивалентов глагола «быть» связываются, прежде всего, интерпретации локативной ситуации под влиянием ее темпоральной характеристики. В частности, французский, испанский и русский языки обращаются к глаголам движения, если пребывание субъекта где-либо рассматривается как конкретный факт прошлого, информация о котором представляет смысловой центр высказывания. Сравним: (фр.) Martine n'avait jamais été au cinéma... (Triolet). / (исп.) Martine nunca había ido al cine.... Мартина еще не разу не ходила в кино. - ...мы были там вчера...

(Л.Толстой) / (фр.) "Nous у sommes allés hier soir." Однажды Петя был с отцом на похоронах одного... преподавателя (Катаев). / (исп.) En una ocasion, Petia había ido con su padre al entierro de un profesor.

Модель, этимологически являющаяся пространственной, широко используется во всех привлекаемых языках для описания иных, нелокативных ситуаций, как, например: деятельность субъекта, состояние субъекта, обладание предметом одежды и т.д.

Что касается качественности, то во всех исследуемых языках она представляет собой ФСП полицентрического типа и имеет два центра - атрибутивный и предикативный. Соответственно морфологическому характеру средств, выражающих семантику свойства в именном предикате, различают адъективно-предикативную качественность (с предикатом прилагательным) и субстантивно-предикативную качественность (с предикатом существительным). Оба вида находят аналогичное выражение в интересующих нас языках.

Семантико-синтаксические конструкции, интерпретирующие адъективно-предикативную качественность антропоцентрического типа, связанную с характеризацией субъекта, можно представить в виде S + Ve / 0 + А, где S - субъект-лицо квалитативной ситуации, обозначаемое существительным или местоимением, Ve / 0 — глагол типа «быть», который в отдельных случаях не имеет эксплицитного выражения, А — прилагательное, традиционный лексический определитель семы признака.

В раннюю эпоху развития европейских языков предикаты подобных конструкций не содержали глагола, реализующего связочную функцию. Потребность в нем возникла сначала для уточнения временной соотнесенности признака с прошедшим или будущим, и только позднее распространилась на план настоящего [Alonso, Ureña 1968]. Примечательно, что соответствующим образом употреблялся и древнерусский глагол быти, имевший полную парадигму, о чем свидетельствуют литературные памятники, в частности «Повесть о Петре и Февронии» [Дмитриева 1979]. Например: Аще бо и грешен есмь и груб.... Девицю же хотя во ответах искусити, аще мудра есть.

Во французском языке глагол être, традиционно определяемый как «идеальная связка», опускается в исключительных случаях [Référovskaïa, Vassiliéva 1973; Wagner, Pinchón 1991]. Подобным образом обстоит дело и в большинстве других современных индоевропейских языках, включая испанский [Roca Pons 1968]. Как в свое время отмечал В. фон Гумбольдт, при наличии развитого глагола такое опущение не имеет никакого отношения к характеристике глагола, а представляет собой просто один из способов построения предложения [Гумбольдт 1984].

В испанском языке с глаголом ser предицируются прилагательные, характеризующие предмет в его качественной неизменности, а с глаголом estar - прилагательные, характеризующие предмет с точки зрения «внешних проявлений его бытия». Таким образом, рассматриваемые глаголы во-

влечены, по терминологии Б. Потье, в различение «неотъемлемых и относительных признаков» [Portier 1992]. Например: ...los niños eran todos largos y delgaditos... (Cela). / детки все были тощие и долговязые. Los soldados no estaban borrachos... (Cela). / Солдаты не были пьяны...

В русском языке аналогом подобного противопоставления могло бы быть разграничение форм кратких и полных прилагательных. Первым традиционно приписывается выражение временного признака, вторым - постоянного. Однако анализируемый нами материал не показывает ожидаемой регулярности соответствия разноязыковых средств для интерпретации одной и той же квалитативной ситуации. Сравним: Su señora se llamaba doña Encarnación y era gorda y desconsiderada (Cela). / Супругу звали донья Энкарнасьон, она была тучная и взбалмошная. Но: Писаря были неслыханно богаты (Катаев). / Los escribientes eran increíblemente ricos. Причина заключается в целом ряде факторов. Среди них называют особенности словообразования прилагательных в русском языке, разную частотность лексем, синтаксические отношения между полной и краткой формами, стилистические ограничения употребления краткой формы [Русская грамматика 1982; Бэбби 1985; Гиро-Вебер 1996].

Унификация всех форм предикативного прилагательного (оно перестает морфологически согласовываться с подлежащим в падеже, роде и числе) позволяет говорить морфологической маркированности дискретного характера адъективной качественности в немецком языке. Такое «состояние языка» A.A. Потебня оценивал как «наиболее согласное с потребностью человеческого мышления» [Потебня 1968].

С семантикой свойства пересекается семантика состояния. Представление соответствующей ситуации может иметь в исследуемых языках ту же аналогичную структуру. Именно высказывания о состоянии субъекта дают обширный фактический материал о высокой степени реализации в них английского to be и испанского estar по сравнению с французским être, немецким sein и, особенно, русским быть. Русский язык отдает явное предпочтение при описании состояния субъекта глаголам соответствующей семантики.

Однако, несмотря на очевидную распространенность и продуктивность описываемой модели во всех исследуемых языках, она, как известно, является частью целого конкретноязыкового комплекса взаимодействующих разнотипных квалитативных конструкций. Взаимодействие этих средств выявляется в возможности отношений синонимии в рамках одного языка и функциональной эквивалентности в нескольких языках.

Что касается перехода от одного типа к другому внутри самой предикативной качественности, то наиболее частотными для всех описываемых языков оказываются обращения к глагольной предикативности. В первую очередь это проявляется в переводах с английского языка. Как известно, особенностью последнего является широкая сочетаемость глагола to be с прилагательными. При интерпретации соответствующей ситуации

средствами другого языка этот факт нередко становится причиной трансформации адъективной качественности в глагольную. Например: (англ.)... if perhaps he had been too careful of himself (Galsworthy). /... а может быть, он действительно слишком берег себя, (англ.) Не was always late on principle... (Wilde). / (нем.) Er verspätete sich grundsätzlich, denn er huldigte dem Prinzip.... / Он поставил себе за правило всегда опаздывать....

Подобные "свертывания" глагольной конструкции с прилагательным в глагол соответствующей семантики наблюдаются и при контакте других языков. При этом на первый план выходит создание субъектом своего качества, а признак в некоторых случаях приобретает динамические характеристики: Вольф не совсем был не прав (А. Толстой). / (фр.) Wolf ne s'était tout a fait trompé... (фр.) Mme d'Espanet était toute rose...(Zola). / Г-жа д'Эспане вся порозовела. Даша была взволнована (А. Толстой). / (фр.) Dacha était émue. / (исп.) Dasha se emocionó.

Интересно отметить характерное использование в немецкой части анализируемого материала глаголов с семантикой «чувствовать себя» и «выглядеть». При обращении к первым признак как бы оценивается самим лицом и, напротив, с помощью вторых подчеркивается значимость для лица того, как оценивают признак другие. Сравним: (англ.) She was free in her prison of passion (Wilde). / (нем.) Sie fühlte sich frei und glücklich in ihrem Gefängnis der Liebe. / Добровольная пленница любви... (англ.) "I am too shabby...." (Wilde). / (нем.) "Ich sehe zu schäbig aus..." / (русск.) - ... я слишком плохо одет.

Глагольная качественность может представлять дифференцирующее свойство как обобщение повторяющихся действий. Речь идет о свойстве, опирающемся на различные варианты временной нелокапизованности действия. Подобные типы выражения глагольной качественности наиболее частотны при интерпретации квалитативной ситуации средствами русского и французского языков: (фр.) Elle est inattendue, Salomé (Bazin). / (русск.) Саломея ведет себя всегда неожиданно... Он был... бородат и громогласен (А. Толстой). / (фр.) Il portait la barbe et parlait haut.

Исследователи отмечают, что возможность представления глаголом качеств, обладающих сложной семантической структурой, связана с большей валентностью глагола как части речи по сравнению с валентностью прилагательного и существительного [Воейкова, Пупынин 1996].

Качество может интерпретироваться как неотъемлемый признак его носителя и вести к трансформации адъективного типа в субстантивный тип: (фр.) Il était raisonnable... (Triolet). / (исп.) Daniel era cumplidor en sus estudios. / Он был рассудителен, (англ.) "Harry! Sibyl Vane is sacred!" (Wilde) / - Гарри! Сибила Вэйн для меня святыня! Катерина Ивановна была немножко ленива... (Гиппиус). / (англ.) Katerina Ivanovna was a bit of a lazybones.

Нередко для этой цели приводится наименование класса, к которому относится субъект-лицо: Она самая красивая во всем отеле... (Головина). /

(англ.) She's the most beautiful woman in the hotel.... (англ.) But he has been most pleasant (Wilde). / (нем.) Aber er ist wirklich ein reizender Mensch. / Ho он такой приятный собеседник.

Квалитативная ситуация может выражаться во всех языках посредством конструкции, формально относящейся к ФСП посессивности. Использование посессивных конструкций в большинстве случаев означает представление состояния, семантически относящегося к периферии ФСП качественности. Данные конструкции оказываются достаточно успешными конкурентами (особенно во французском языке) других способов интерпретации рассматриваемой категориальной ситуации.

Итак, во всех исследуемых языках наличествует семантико-I, синтаксическая конструкция, служащая для выражения адъективной каче-

ственности. Несмотря на очевидную востребованность в речи, ее положение в структуре ФСП качественности конкретных языков различно. Проведенный количественный анализ сплошных выборок (всего около 3000 реализаций) показал:

- самые прочные позиции конструкция с глаголом типа «быть» имеет в английском языке, что подтверждает данные других исследователей о наивысшей частотности предложений данного типа в английском языке [Невская 1976];

- в русском языке, в первую очередь, а также в немецком и, реже, в испанском языке наблюдается конкуренция «быть» с другими глаголами, реализующими связочную функцию;

- сфера адъективно-предикативной качественности сужается в немецком, русском и французском языках за счет большей представленности в них глагольной качественности; в последних двух языках более активно реализуется и адвербиальная качественность;

- во всех рассматриваемых языках адъективно-предикативный тип достаточно легко трансформируется в субстантивно-предикативный тип качественности;

- ситуации, связанные с характеризацией состояния, могут быть ин-/ терпретированы посредством посессивной конструкции, что в рамках исследуемого языкового материала особенно типично для его французской части: (фр.) "J'ai beaucoup, beaucoup de courage..." (Cocteau). 1-Я очень,

f очень мужественна.

Сравнительный количественный анализ способов передачи основных семантико-синтаксических конструкций, выражающих адъективно-предикативную качественность в английском, немецком, французском и испанском языках, средствами русского языка (4 сплошные выборки по 100-150 употреблений для каждого языка) подтвердил вышеописанные тенденции. Некоторые из них позволяют судить о структуре сектора данного типа ФСП качественности в русском языке относительно одноименных секторов соответствующих ФСП в других исследуемых языках: Так, оказывается, что в русском языке самому сектору адъективной качествен-

ности отводится меньшее пространство в ФСП качественности: замены адъективного типа глагольным составили при переводе на русский язык от 20% до 50% от всех других способов интерпретации означающего. Кроме того, превращение в процессе перевода личных конструкций в безличные (от 10% до 40%) и антропоцентристских контекстов в объектоцентрист-ские (от 5% до 15%) позволяют сделать предположение о меньшей размерности самого ФСМ экзистенции по сравнению с одноименными полями в английском, немецком, французском и испанском языках. Причем наибольшие различия наблюдаются в русском языке относительно английского языка, а наименьшие - относительно немецкого языка.

Качественная характеристика субъекта при помощи составного именного сказуемого, содержащего форму имени существительного, построена на включении субъекта в класс. В случаях, когда существительное-предикат лишено эмоциональной нагрузки и называет очень широкий класс, возрастает семантическая нагрузка прилагательного, традиционного лексического определителя семы признака. Следствием становится трансформация субстантивного вида качественности в адъективный: ...был он человеком неразговорчивым и замкнутым (Довлатов) / (англ.) ...he was taciturn and reserved, (англ.) ...he was still a very handsome man (Maugham). / ...он все еще был достаточно красив.

Трансформации предикативных средств выражения качественности неизбежны, когда наименование широкого класса имеет национальный специфический характер и не находит эквивалента при интерпретации ситуации средствами других языков. Например, при использовании широко-значных существительных, инвариантное значение которых может быть определено как «всякая реальность конкретного или абстрактного характера»: (англ.) James had always been a poor thing (Galsworthy). Джеймс всегда был глуповат.

В испанском языке данная семантико-синтаксическая конструкция, как известно, является зоной функционирования исключительно глагола ser.

Связочная функция может быть реализована и другими глаголами, что правомерно рассматривать как следствие иной интерпретации квалитативной ситуации. Семантика слов-квалификаторов, замещающих позицию S2, также обусловливает, также прежде всего, в русском языке, выбор соответствующего глагола для реализации связочной функции: (фр.) ...il était magasinier (Camus). / (нем.) ...er wäre Lagerverwalter. / ... он работает кладовщиком. (англ.) Baynes... was the young man's uncle by marriage (Galsworthy). / Бейнз... приходился этому молодому человеку дядей по жене.

При интерпретации квалитативной ситуации средствами другого языка достаточно часто происходит трансформация субстантивного типа предикативной качественности в глагольный. При этом семантика глаголов обычно соотносится с наименованием функций, соответствующих

профессиональной или иной деятельности субъекта: - ...Егоров будет шефом (Ильф, Петров). / (нем.) "...Jegorow wird uns anleiten."

Замена конструкции глаголом соответствующей семантики может быть обусловлена отсутствием иноязычного эквивалента среди существительных. Например: (нем.) "Sie sind die ewig Überlebenden...." (Remarque) / (фр.) "Ce sont ceux-la qui survivent toujours...." / - Такие всех переживут... (фр.) Robellon était châtelain de Marommes (Sartre) / Рольбон владел родовым поместьем в Маромме.

Центр предикативной посессивности в исследуемых языках составляют конструкции, в которых эксплицитно представлены все три элемента посессивной ситуации, проекции соответствующего ФСП на высказывание: оба члена реляции - посессор и объект обладания, а также реляционный предикат со значением посессивности.

Семантическая близость обладания к бытию заключается в том, что эти понятия представляют взаимоотношения между двумя связанными предметами в различных ракурсах. В формальном аспекте эта связь проявляется в том, что в одних языках предикативная посессивная конструкция строится с формально переходным глаголом «иметь», а в других она организуется главным образом с глаголом «быть». В первом случае исходным пунктом в языковой интерпретации отношения посессивности является субъект, распространяющий отношение обладания на предмет обладания, что позволяет говорить об «инициативе» субъекта [Hagège 1985], о личностной перспективе, соотнесением всего того, что может быть связано с замещением позиции объекта, с человеком - субъектом [Brinkmann 1959]. Во втором - обладание передается «через бытийность», т.е. предмет представляется как существующий в сфере субъекта. Соответственно различают «иметь»-языки и «быть»-языки. Первые, в частности романские и германские, противопоставляют мир бытия сфере принадлежности. Вторые, русский в их числе, строят высказывания по одному образцу: «принцип бытия, существования применяется в нем и к тому, что есть в мире, и к тому, что есть в человеке, у человека, с человеком и в непосредственном окружении человека» [Арутюнова 1976].

Основными средствами выражения значения обладания в русском языке являются конструкции, включающие генетив с предлогом^, типа «у меня есть», интерпретируемый как «у-локализатор» (термин Н.Д. Арутюновой). Конструкции типа «я имею» ограничены в своем употреблении и относятся к периферии.

Вариант общей модель посессивных отношений в рамках ФСП экзистенции для русского языка, считающегося типичным «быть»-языком, будет иметь вид г + Sp + Ve / 0 + О (из чего следует, что глагол быть может не иметь эксплицитного выражения) вместо традиционно используемой в русистике модели «У X есть Y», а для других исследуемых языков, относящихся к «иметь»-языкам, соответственно Sp + Vp + О. Где Sp - посессор, г - посессивное отношение, Ve - глагол быть, Vp - глагол «иметь», а

именно англ. have, нем. haben, фр. avoir и исп. tener (заменивший в качестве вершинного предиката haber в данном значении), О - объект обладания. Представляется возможным говорить о межъязыковой соотнесенности образуемых на основе приведенных моделей синтаксических конструкций.

Среди исследователей русского языка принято называть конструкцию «У X есть Y бытийной». Действительно, с одной стороны, в ее рамках могут совмещаться пространственные, экзистенциальные и локативные отношения, что представляется априорным уже в силу того, что действительно обладание чем-либо предполагает существование этого объекта, а существование немыслимо без пространственной реализации. С другой, формальной, стороны, в основе данной конструкции - бытийный глагол.

Тем не менее, нами не исключается возможность рассмотрения модели r + Sp + Ve/0 + 0 (равно как и У X есть Y) как чисто посессивной, где г - предлог у, одно из значений которого связано с выражением посессив-ности [Потебня 1985], a Sp / X - одушевленное существительное в форме родительного определительного падежа, родительного принадлежно с т и [Виноградов 1986; Матченко 2003]. Тогда, в русском языке при интерпретации посессивной ситуации именно представление субъекта-посессора играет ту роль, которая в «иметь»-языках отводится глаголу. Аргументом данного предположения может служить обращение к глаголу иметь для «перепоручения» выражения посессивных отношений, когда семантико-синтаксические условия препятствуют указанию субъекта-посессора: У меня есть квартира, но: Иметь квартиру.

В силу естественной многомерности речевой ситуации реализация посессивной конструкции предполагает координацию с другими содержательными компонентами, что выражается во включении, прежде всего качественных, количественных и локативных (как пространственных, так и временных) элементов.

Соответствие при переводе рассматриваемых конструкций, определяемых как основное средство выражения понятия посессивности, не отличается регулярностью представления в анализируемом материале и даже количественно уступает другим вариантам функциональной эквивалентности. Данное соответствие обнаруживается преимущественно в предложениях, воспроизводящих речь персонажей, т.е. в плане непосредственного общения. Что касается авторского повествования (плана сюжета), то в нем наблюдаются частые замены реляционного предиката со значением посессивности. В частности, в немецких переводах наряду с глаголом haben широко используется его синоним besitzen. Примечательно, что семантически близкие глаголу besitzen (фр.) posséder, (исп.) poseer, (англ.) to possess встречаются при реализации значения собственно обладания гораздо реже. Русскому глаголу обладать сочетаемость с объектами конкретно-предметной семантики не свойственна.

Языковой материал позволяет проследить в рамках данного варианта различные случаи нарушения описываемого соответствия предикатив-

ных конструкций, влекущие за собой своего рода «смещения акцентов» при интерпретации посессивной ситуации.

Так, в частности при переводе на русский язык характерно обращение к глаголам обладания семантически более узким по сравнению с быть - avoir / tener / have / haben, которые дают фазисные модификации основной модели. Выбор конкретного глагола в реальной ситуации коммуникации определяется точкой зрения говорящего на описываемое событие и необходимостью выделения каких-либо его конкретных аспектов важных для акта коммуникации. Интерпретируя ситуацию, представленную иноязычными средствами, переводчик оказывается в положении реального коммуниканта и не столько учитывает межъязыковые соответствия, сколько использует собственный лингвокультурный опыт носителя языка. Особенно частотными оказываются уточнения способа приобретения объекта собственности, начальная фаза ситуации. Например: (нем.) Ich habe ein Danger-Visum für die Vereinigten Staaten (Seghers). / (фр.) J'ai un danger-permit pour les Etats-Unis. / Я получил данже-визу в Соединенные Штаты.

В связи с этим некоторые исследователи говорят о том, что в германских и романских языках фокусируется момент обладания предметом. Причиной этого считают более раннее развитие института собственности у племен, населявших Европу, обусловившим появление и закрепление в соответствующих языках структур с глаголом «иметь» [Виноградова 2001; Правосуд]. Однако это предположение находится в определенном противоречии с тем, что в древнерусском языке имъти, типологически напоминающий глагол иметь в современных западных языках, был употребителен и обладал широким диапазоном значений.

Если изначально любое высказывание, имеющее эксплицитное выражение значения посессивности, подразумевает связь с категориями бы-тийности и темпоральности, то его распространение, обычно за счет пространственных и темпоральных локализаторов, трансформирует ситуацию посессивности в ситуацию локативности, что аргументирует точку зрения на категорию посессивности со значением локативности как отношение дополнительной дистрибуции [Чинчлей 1996]. Тем более это верно для высказываний, базирующихся на предикативных конструкциях: (нем.) Wir fanden schließlich in einem Wirtshaus einen Bauer, der jenseits der Grenze ein Stück Land hatte (Seghers) / (фр.) Enfin, nous trouvâmes dans une auberge un paysan qui avait un lopin de terre de l'autre côté de la ligne. / Наконец в одном трактире мы нашли крестьянина, у которого была земля в неоккупиро-ванной зоне.

Нельзя не учитывать и влияние национально-культурного своеобразия речи, в определенной мере проявляющееся в правилах и способах различных видов организации высказывания, обусловленных как системой, так и нормой языка перевода. Это своеобразие проявляется и при интерпретации в переводе предикативных посессивных конструкций посредством фразеологических оборотов.

Сопряженность с категорией качественности предопределяет преобразование посессивной ситуации в качественную. Причем в «фокус» может попадать как посессор, так и объект обладания. Подобные трансформации чаще наблюдаются при переводе на немецкий и русский языки. Сравним: (англ.) "You have a wonderfully beautiful face, Mr. Gray." (Wilde). / (нем.) "Ihr Gesicht ist wunderbar schön, Mr. Gray." / - Вы удивительно хороши собой, мистер Грей.

Реализации подварианта, когда под объектом обладания подразумевается событие, также указывают на регулярность соответствия рассматриваемых конструкций в исследуемых языках: (исп.) ...de joven tuvo amores con una duquesa (Cela), /...в юности у него был роман с одной герцогиней. У японцев теперь война (Чехов). / (нем.) "Die Japaner haben jetzt Krieg."

Что касается подварианта, предполагающего употребление в позиции объекта имени лица, то в он показывает высокую степень регулярности соответствия посессивных конструкций, описывающих достаточно разнообразный характер межличностных отношений. Обращение при переводе к глаголам более узкого значения обычно имеет узуальную обусловленность. Например: (англ.) They had the best cook in London... (Galsworthy). /.. .ведь здесь держали самого лучшего повара в Лондоне.

Анализируемый языковой материал показал ббльшую востребованность фундаментальных глаголов в исследуемых романских и германских языках по сравнению с русским.

Несомненный интерес представляют случаи взаимодействия лексической семантики глагола и значения имени предмета обладания. В группе «предметов» выделяется лексико-семантическая подгруппа, соотносимая с предметами одежды. Оказывается, что для французского языка типично обращение к посессивной конструкции с глаголом avoir в высказываниях, где с позицией объекта обладания соотносятся имена предметов одежды посессора. Английский язык при выражении значения «иметь непосредственно на себе» отдает явное предпочтение, по сравнению с to have on, глаголу to wear (носить, быть одетым). Немецкий язык использует глагол tragen, отличающийся разнообразием значений, и более специальный aufhaben в зависимости от того, идет ли речь об одежде или о головном уборе.

Вероятна возможность установления иных вариантов основного значения посессивности, в которых нарушается регулярность эквивалентности грамматико-синтаксических структур, соотносимых с предикативным центром соответствующего ФСП в интересующих нас языках.

Примечательно, что посессивное оформление могут получать и другие категориальные ситуации. В частности, во французском языке посессивная конструкция оказывается способной интерпретировать действие, связанное с описанием реакций или внезапных перемен в поведении субъекта. Например: (фр.) Et le petit prince eut un très joli éclat de rire... (Saint-

Exupéri). / (нем.) / Und der kleine Prinz bekam einen ganz tollen Lachanfall.... / И маленький принц весело рассмеялся.... Возможность употребления глагола avoir в данной конструкции в различных временах для представления определенной характеристики протекания глагольного действия вводит интересующую нас грамматико-синтаксическую структуру в ФСП аспектуальности.

Что касается обращения в современном русском языке к глаголу иметь, то он, как известно, преимущественно употребляется с существительными неодушевленными и абстрактными, выступающими в роли посессора. Именно в таких контекстах наблюдается достаточно регулярное соответствие глагола иметь его аналогам в исследуемых языках.

В рассматриваемом нами ФСМ экзистенции реализации глагола иметь весьма редки. Их употребления связаны, в первую очередь, с обращением авторов произведений и переводчиков к фразеологическим оборотам. Причем более 30% употреблений приходится на ФЕ «иметь право» и по 10% на «иметь вид», и «иметь понятие» (сплошные выборки дали в совокупности 214 употреблений). Нельзя не отметить, что большая часть реализаций фразеологизмов с глаголом иметь наблюдается в русских переводах с французского языка — основного источника заимствований подобных фразеологизмов. При переводе русских ФЕ подобные соответствия не обнаруживаются: - А к мужу я жалости не имела (Арбузов). / (фр.) "Pour ce qui est de mon mari, je ne l'aimais pas." / (исп.) "Y no me daba pena de mi marido."

Таким образом, анализ функций исследуемых глаголов позволил определить межъязыковые соответствия основных семантико-синтаксических конструкций, соотносящихся с категориальными ситуациями бытия, локативности, качественности и посессивности. Сопоставительный подход дал возможность проследить сходства и различия функциональной нагруженности глаголов «быть» и «иметь» в структуре названных ФСП, а также выявить национально-культурные особенности их употребления различными языковыми коллективами. Сужение или расширение зоны активности глагола типа «быть» в ФСП локативности, качественности и посессивности в определенной мере отражает национальную специфику соответствующих стандартов ситуативного применения языковых единиц.

В работе представлена неоднородность семантического потенциала посессивной конструкции в исследуемых языках. Самым высоким он, бесспорно, оказывается во французском языке. Величина потенциала напрямую зависит от числа вторичных функций, которые способна реализовать синтаксическая структура. В свою очередь разнообразие функций какой-либо конструкции определяется подвижностью лексических классов, соотносимых с конкретными синтаксическими позициями. Напротив, семантические ограничения всякого рода, делающие невозможным замещение той или иной позиции, выводят описания определенного типа ситуаций из

сферы употребления соответствующей конструкции. Эти ограничения не зависят от степени языкового родства, что нашло подтверждение в процессе анализа лингвистического материала. Различия в номинации ситуации обусловливаются тем, что говорящие на разных языках могут производить различный отбор элементов средств ее репрезентации.

Возможность использования фундаментальных глаголов бытия и обладания, представляющих собой два важнейших типа структуры узла глагольного предложения, в качестве инструментов измерения относительных границ конкретноязыковых функционально-семантических полей, входящих в состав функционально-семантического макрополя экзистенции, позволяет предложить этот способ в качестве метода анализа пересечения полей. Применение анализа межъязыковых соответствий на основе переводов как конкретное приложение данного метода дало возможность выявить и национально-культурную специфику когнитивных приоритетов при интерпретации категориальных ситуаций, также влияющую на относительную размерность и структуру ФСП.

Третья глава посвящена определению роли фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации концептуальной структуры «бытие человека». Анализируются различные точки зрения на природу концепта, его структуру, типологическое разнообразие, представленные в работах отечественных и зарубежных исследователей (Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степанова, Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкина, Г.И. Берестнева, H.H. Болдырева, О.М. Воевудской, С.Г. Воркачева, С.А. Жаботинской, A.A. Залевской, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, В.Б. Кашкина, И.Ю. Колесова, H.A. Красавского, Е.В. Лукашевич, В.П. Нерознака, М.В. Пимено-вой, В.А. Пищальниковой, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, В.Н.Телия, Л.А. Фуре, Е.С. Яковлевой, А. Вежбицкой, М. Минского, N. Chomsky, A. Damasio, Ch.J. Fillmore, G. Lakoff, R.W. Langacker, D.I. Slobin и других).

Анализ теоретического материала, подтвержденный результатами собственного исследования, показал, что лингвокультурный и лингвоког-нитивный подходы к пониманию концепта, высвечивающие его ценностную или понятийную стороны соответственно, дополняют друг друга. Отсутствие единого толкования концепта не препятствует использованию данного научного понятия для рассмотрения на новом уровне сложных взаимодействий языка, мышления и культуры.

В работе показано, что такие характеристики глаголов «быть» и «иметь» как широкозначность и полифункциональность, непосредственно влияющие на частотность их употребление в речи и обусловливающие их участие в образовании разнообразных смыслов, определяют приоритетность фундаментальных глаголов бытия и обладания (в качестве лексем и морфем) при объективации фреймовых структур, вербализующихся разными способами. Кроме того, прямая вербализация глаголами «быть» и «иметь» основных модусов человеческого существования делает их именами соответствующих культурных концептов. Отдельные формы данных

глаголов также стали словами, приобретшими в рамках соответствующих культур определенную ценность.

Первостепенность фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации концептов характеризует исследуемые языки. В то же время в каждом языке есть своя специфика, особенно ярко она проявляется в испанском и английском языках. Первый демонстрирует большую разработанность концептуального аппарата национального языка, используя различные средства для выделения разновидности знаний о бытие. Во втором - особая роль в концептуализации, в результате которой происходит формирование новых средств выражения смыслов, отводится глаголу to be.

Предлагаются варианты моделей концептуальной структуры «бытие человека» В силу объективной невозможности исчерпывающего моделирования структуры любого концепта, имеется в виду описание ее уровней, вербализуемых при участии глаголов с семантикой «быть» и «иметь».

Концепт «бытие человека» имеет вид целой концептуальной структуры, включающей другие концепты различных структурных типов и задающей разные степени абстракции. В первую очередь речь идет о «моем бытие», так как в пределах индивидуального существования бытие дано человеку только как его собственное личное бытие.

Объединение элементов ЕСТЬ (СУЩЕСТВУЕТ) и Я (эгоцентрический вариант антропологических ТЫ и КТО-ТО (ЧЕЛОВЕК), также входящих в список семантических примитивов, или базисных концептов [Вежбицкая 1999], дает «импульс» для формирования образа, представляющего ядро концепта. Ядро концепта, или его первый уровень принято определять по семантическим признакам ключевой лексемы, именующей концепт. В данном случае это будут глаголы бытийной семантики, а именно гиперонимы, вербализующие восприятие близкое к гештальтному быть, être, ser, to be, sein.

В наивной картине мира бытие человека всегда «привязано» к месту и времени. Таким образом, следующий уровень рассматриваемой концептуальной структуры объединяет концепты бытия и пространства. «Бытие в пространстве» вербализуется во всех исследуемых языках, кроме испанского, посредством тех же глаголов с семантикой «быть», но здесь они реализуют значение «находиться». Испанский язык, подобно другим языкам иберо-романской подгруппы, выделяет разновидность знания бытие с помощью глаголов ser и estar, т. е. демонстрирует в данном конкретном случае большую разработанность концептуального аппарата национального языка.

Сфера бытия может быть сужена до микромира человека. Он включает, с одной стороны, непосредственное внешнее окружение человека, создаваемое всем тем, что находится к нему в каком-либо отношении, а, с другой - формирующий человеческую личность физический и духовный комплекс как совокупность, составленную из набора физических и психических компонентов [Арутюнова 1999: 754]. И, как известно, именно с по-

знания своих принадлежностей начинается познание человеком самого себя.

С фрагментами внешнего мира человека, осваиваемого им, соотносятся и такие стандартные ситуации как «наделение качеством», «обладание предметом» и «отношение к некоторому лицу». Все эти ситуации можно соотнести с несколькими чередующимися уровнями (слоями). При этом возникает вопрос об их иерархических отношениях. Понимание под «наделением качеством» характеризации самого человека делает очевидной приоритетность и непосредственную связь с предыдущими слоями именно данной ситуации.

Мы исходим из того, что, прежде чем наделять субъекта качествами (субъект задан априорно), надо поместить его в определенное пространство, так как существование вообще не возможно без места существования. Это подтверждается в большинстве языков (включая исследуемые, кроме испанского) концептуальным сращением понятий «быть» и «находиться». Оперируя глаголами ser и estar, испанский язык также позволяет в определенной мере дифференцировать постоянный признак и временный признак (состояние), что вновь свидетельствует об особенностях его концептуального аппарата. В силу того, что признак (качество) может быть и / или признак (качество) можно иметь уже на этом уровне во всех языках к вербализации концептуальной структуры «бытие человека» подключаются глаголы с семантикой иметь. В испанском языке эту функцию берет на себя глагол tener.

Стандартные ситуации «обладание предметом» и «отношение к некоторому лицу» рассматриваются как проявление посессивных отношений, демонстрирующих освоение пространства. В первом случае речь идет о собственно владении, во втором - о наличии отношений между людьми. Обе ситуации отнесены к четвертому уровню. При их вербализации во всех исследуемых языках, кроме русского, активны глаголы с семантикой «иметь». Испанский язык, избирая для этой роли глагол tener, подчеркивает непосредственную связь между понятиями «приобщение» и «владение». Отношения между лицами могут получать интерпретацию «быть кем-л. кому-л.», связанную с реализациями глаголов с семантикой быть. Испанский язык характеризует такой «признак» как постоянный. Самое обобщенное графическое представление концептуальной структуры «бытие че-лоловека» может иметь следующий вид:

Схема 1

Использование фреймов, или когнитивного контекста, представляющих собой «модели культурно-обусловленного, канонизированного знания, которое является общим по крайней мере для части говорящего сообщества» [Болдырев 2001], позволило рассмотреть интерпретационное поле концепта «бытие человека» на материале фразеологических единиц и единиц речевого этикета, исследуемых языков, включающих в свой состав глаголы «быть» и «иметь». Речь идет о фреймах, объективированых в понятийных категориях частеречных систем [Жаботинская 2000], трансформированных в работе в субъектноцентрический вид:

{[(ТАКОЙ (НЕКТО) СУЩЕСТВУЕТ] ЗДЕСЬ-СЕЙЧАС]}.

НЕКТО имеет НЕЧТО / отношения с НЕКТО-2.

(НЕКТО-1) подобен (НЕЧТО) / (НЕКТО-2).

С отображением данных когнитивных моделей связывается использование глаголов «бьггь» и «иметь» в языковых схемах, употребляемых носителями исследуемых языков. При построении концептуальных моделей полученные типы фреймов могут комбинироваться друг с другом, образуя интегрированные концептуальные модели, а также трансформироваться в подтип, ориентированный на конкретную ситуацию.

Анализ фразеологических единиц, метафор, формул речевого этикета, прецедентных текстов, представляющих собой культурные контексты для глаголов «быть» и «иметь», а также словообразовательных потенций последних в соответствующих языках позволил определить как общие, так

I «^национальна» , I БИБЛИОТЕКА I С. Петербург ! I» М ш

и специфические характеристики когнитивной и культурной концептуализации..

Источником информации о содержании интерпретационного поля концепта становятся в первую очередь фразеологизмы, относящиеся к сфере «человек во всех аспектах своей сущности и существования». Соответствие признакам фразеобразовательной активности слова [Левит 1965] обусловливает использование глаголов «быть» и «иметь» в германских и романских языках в качестве компонентов ФЕ названной сферы. Анализируются универсальные характеристики и национально-культурные особенности ФЕ с фундаментальными глаголами бытия и обладания в своем составе, представляющие ментальные модели НЕКТО имеет НЕЧТО (со-матизм в позиции объекта), НЕКТО СУЩЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ, (НЕКТО-1) подобен / есть (НЕКТО-2).

Высокая продуктивность «бьггь» и «иметь» в рамках ФЕ объясняется тем, что они выступают гиперонимами глаголов, относящихся к различным лексико-семанггическим группам. Результаты показывают приоритетность фиксации для всех исследуемых языков качеств человека по сравнению с такими проявлениями его бытия как обладание материальными благами или местонахождение в пространстве.

Именно в речевом этикете, составляющем неотъемлемую часть речевого поведения, наблюдаются существенные различия в функционировании языковых единиц [Фирсова 2003] и особенно ярко проявляется взаимодействие языка и культуры [Клоков 1993]. Сравнение возможностей использования глаголов «быть» и «иметь» в структуре формул речевого этикета, соотносимых с языковыми схемами, отображающими фреймы субъектноцентрического типа (всего около 800 реализаций), расширяет представление о конвенциональном употреблении самих глаголов «быть» и «иметь» в исследуемых языках. Очевидно доминирование языковой кон-венциональности, так как количественные показатели реализаций структур с данными глаголами сопоставимы с тенденциями, наблюдаемыми при анализе функционирования этих же глаголов в качестве элементов семан-тико-синтаксических конструкций, интерпретирующих семантические категории.

Классическим примером репрезентации культурного концепта «быть» посредством фундаментального глагола бытия стал монолог Гамлета. По сути, Шекспир предложил индивидуальный концепт «бытие человека». В роли «стиховых слов» глагол /о Ъе и его отрицательная форма по1 ¡о Ъе становятся отправной точкой процесса вербализации. Текст монолога воспринимается гештальтно как целостный комплексный образ. Предложен графический вариант структуры данного концепта:

Схема 2

Современными культурами исследуемых языков шекспировское быть или не быть расценивается как прецедентный текст и находит аналогичное выражение в переводах посредством фундаментальных глаголов бытия. Исключение представляет немецкий язык, где номинапизации может быть подвергнут почти любой глагол: Sein oder Nichtsein, das ist hier die Frage.

Способность человека к восприятию концепта и манипулированию им, объясняемая взаимодействиями концептов и двояким существованием концепта (как ментального пространства - фокусируемый концепт - и как ментальной области - фоновый концепт) [Бабина 2003], часто используется в качестве источника лингвокреативности. В частности, в романе «Священная книга оборотня» В. Пелевин «сталкивает» ставшее межкультурным быть или не быть с сугубо русским была не была, осуществляя тем самым модификацию концепта, и, следовательно, его вторичную репрезентацию: В Архивном институте работал шекспировед Шитман. Защитил он докторскую - «Онтологические аспекты «была не была» как «быть или не быть» в прошедшем времени», или что-то в этом роде.... (Заметим в этой связи, что «была не была» относится к тому же семантическому ряду, что и знаменитое «авось», называемое вслед за А. Вежбиц-кой русским национальным культурным концептом.)

Читатель получает возможность корректировать известные и устанавливать новые концептуальные аналогии между элементами всего художественного текста.

Еще одним примером лингвокреативности подобного рода может послужить грук Питера Хайна, в котором датский математик и философ,

придумавший «грук» как особую стихотворную форму философского содержания, отвечает на известный вопрос персонажа Шекспира [Миллер 2005].

Русский глагол быть, определяемый как фрейм-структура, за которой стоит прецедентный феномен: быть —» или не быть, не быть, Гамлет, Шекспир [Красных 1998], оказался востребованным и в рекламе: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ - КУПИТЬ ИЛИ НЕ КУПИТЬ (телевизионная реклама Тамбовмебель).

Отдельные формы глаголов «быть» и «иметь» стали словами, приобретшими в рамках соответствующих культур определенную ценность.

Так, в русском языке с формой «есть» в качестве названия буквы кириллицы, как и с другими словами-названиями букв славянского алфавита, связывается обозначение вечных общечеловеческих ценностей [Алефи-ренко 2002]. Междометие есть! как регламентированный воинским уставом ответ подчиненного, обозначает, что команда понята и принята к исполнению. В разговорной речи оно синонимично получилось! Сам факт воплощения идеи «истины» в русском языке в слове «суть», по происхождению родственном глаголу быть, подчеркивает онтологичность истины в ее понимании русским народом.

Имя концепта сохраняет связь с самим концептом, участвуя в словообразовательных процессах. В английском языке особую активность проявляет глагол to be, присутствующий в целом ряде слов в качестве своего рода приставки. Объединяясь с некоторыми предлогами, to be успешно конкурирует с глаголами специальной семантики при обозначении различных действий. Многие из таких конструкций развивают многозначность.

Для установления ассоциативных связей, активируемых глаголом (в нашем случае речь идет о глаголах быть и иметь, совпадающих с именем концепта), можно воспользоваться скетч-фреймами. В отличие от фреймов они представляют собой менее объемные и более простые структуры, позволяющие выборочно передать знания, связываемые с исследуемым концептом [Бабина 2003]. В качестве элементов скетч-фрейма использовалась сочетаемость глагола быть, проявляющаяся в зависимости от того с какой его ипостасью - лексической или грамматической — связана реализуемая функция. Для глагола иметь таким элементом служила семантика лексемы, заменяющей позицию «объект обладания».

В процессе нашего исследования был проведен ассоциативный эксперимент (115 участников, 94 из них студенты-гуманитарии, из которых 86 - студентки). Его результаты показали, что у носителей русского языка глагол быть активизирует в оперативной памяти в первую очередь скетч-фрейм БЫТЬ КАКИМ - 312 реакций 64% от общего числа). Самым частотным оказался вариант «быть счастливым», за ним следуют варианты «быть умным», «быть добрым», «быть красивым», «быть любимым», «быть смелым», «быть сильным». Вторым по количеству реакций стал скетч-фрейм БЫТЬ КЕМ - 63 реакции 13 %). Варианты «быть челове-

ком» и «быть другом» встречались чаще других. Скетч-фреймы БЫТЬ ГДЕ и БЫТЬ В СОСТОЯНИИ получили по 39 реакций 8%). Связь с глаголом быть значения «существовать» выразилась только в 24 реакциях (~ 5%), 8 из которых представили вариант «быть или не быть» и 4 - «жили-были», причем только в паре с «быть или не быть» и следуя за ним. Скетч-фрейму БЫТЬ С КЕМ соответствовали 12 реакций (~ 2%), а БЫТЬ ГДЕ-ТО - лишь 9 (* 1,5%).

Что касается глагола иметь, то он вызвал более 100 различных ассоциаций. Наиболее разнообразно представлен скетч-фрейм ИМЕТЬ КАЧЕСТВО, причем самым частотным оказался «иметь совесть». В количественном отношении лидировал скетч-фрейм ИМЕТЬ ОТНОШЕНИЯ С КЕМ-Л. - 260 реакций (52%). Самыми частотными были варианты «иметь друга / друзей» и «иметь семью» (~ 70%). Из животных упоминались только «собака» и «кошка», причем первая в 5 раз чаще. Скетч-фрейм ИМЕТЬ ЧТО-ТО - 125 реакций (25%) - представлен в первую очередь вариантами «иметь квартиру / дом» и «иметь деньги». Если судить по частотности употребления в позиции «объект обладания» конкретных лексем о ценностных приоритетах, то картина складывается следующая: иметь друзей, иметь семью-, иметь квартиру / дом', иметь деньги-, иметь совесть; иметь работу, иметь собаку, иметь право

В работе также показано, что для разделения языков на «быть»-языки и «иметь»-язьпси недостаточно одного способа выражения посессивных отношений. Результаты исследования фактического материала подводят к выводу, что отнесение того или иного языка к «иметь»-языкам или «быть»-языкам является весьма условным. Традиционно относимые к «иметь»-языкам английский и немецкий в ряде случаев проявляют себя как «быть»-языки (особенно английский). Среди «иметь»-языков также наблюдаются расхождения в проявлении соответствующих признаков. Определение места конкретного языка на «оси» «иметь»-языки - «быть»-языки требует привлечения к анализу разнообразного языкового материала и учета связи частотности употреблений «иметь»- и «быть»-конструкций с другими его типологическими характеристиками.

Если языковеды устанавливают ту или иную меру непосредственной связи фундаментальных глаголов бытия и обладания, то философы подчеркивают противоположную мысль: «Между «бытием» и «обладанием» существует постоянный и обостренный конфликт, «напряжение», ибо человеческое существование в обществе, среди людей требует либо подчинения первого второму, либо пожертвования вторым ради первого» [Богомолов 1984]. Самым убедительным доводом ученых является наблюдаемый экологический кризис: понимая мир как свое «обладание», стремясь им овладеть и обладать, человек разрушает условия своего существования.

Степень оязыковления культурного концепта обусловлена значимостью его ценностной составляющей для социума. Характеристики отношения к собственности, обнаруживающие непосредственную зависимость от

состояния общества и происходящих в нем изменений, находят выражение в языке [Бабаева 1997]. Особенности социально-исторического развития России немало препятствовали формированию положительного отношения к собственности. Вместе с тем «понятие собственности есть только рефлекс, только продукт условий государственной и общественной жизни и, естественно, понятие это подчиняется вместе с означаемыми условиями постоянным изменениям [Алексеев 1993].

Отражение этого рефлекса фиксируется в частности в паремиях. Интересно, что наряду с известной пословицей «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», широко цитировавшейся еще сравнительно недавно, существует и целый ряд других, собранных в свое время В.Далем. В частности сегодня трудно возразить таким примерам русской народной мудрости как: «Есть грош, так будет и рожь», «Есть в мошне, так будет и в квашне», «Без денег - бездельник», «Без денег - везде худенек». Собственность как социальное благо нашла представление в немецкой пословице «Wer nichts hat, kann nichts geben» - доел. «Кто ничего не имеет, ничего не может дать».

В Заключении подволятся основные итоги проведенного описания функционального и когнитивного аспектов фундаментальных глаголов бытия и обладания в русском, английском, немецком, французском и испанском языках.

Сравнительный анализ разнообразных функций, выполняемых данными глаголами и определяющих особый статус последних в системах соответствующих языков, позволил уточнить суть ряда функций и внести некоторые терминологические коррективы.

Акцентирование именно полифункциональности фундаментальных широкозначных глаголов дал возможность рассматривать различные их ипостаси как реализации функций одной языковой единицы. Таким образом, удалось обойти проблему разграничения лексического и грамматического значения языковых единиц, относящихся к промежуточной области лексики и грамматики.

Объединение антропоцентрических вариантов функционально-семантических полей бытийности, локативности, качественности и посес-сивности в единое макрополе экзистенции способствовало определению основных (центральных) и вторичных (периферийных) функций семанти-ко-синтаксических конструкций с глаголами «быть» и «иметь» для каждого конкретноязыкового ФСП.

В работе удалось показать, что применение сопоставительного аспекта функционального анализа, базирующегося на понятиях функционально-семантического поля и категориальной ситуации, способствует изучению структуры функционально-семантических полей языков различной степени родства. При этом семантико-синтаксические конструкции с глаголами типа «быть» и «иметь» выступают в качестве инструментов из-

мерения относительных границ пространства ФСП, закрепленного за определенным способом его языковой интерпретации.

Анализ роли полифункциональных фундаментальных глаголов в вербализации концептов позволил сделать вывод об их особом статусе среди других средств оязыковления когнитивных моделей. Этот статус обусловлен тем, что «быть» и «иметь» проявляют себя в исследуемых языках как наиболее используемые единицы (лексемы и морфемы), приспособленные к выполнению самых разнообразных функций для создания • множества смыслов и представления различных знаний. Как глаголы от-

ношения они дают возможность рассматривать языковые проявления не отдельных концептов, а фокусировать внимание на вербализации отноше-. ний концептов, образующих основные ментальные структуры.

Национально-культурная специфика фразеологизмов и формул речевого этикета с глаголами «быть» и «иметь», входящих в интерпретационное поле концептуальной структуры «бытие человека», отражает все основные особенности фразеологии и ритуализованного речевого поведения каждого конкретного языка. Приоритетным для всех языковых картин мира оказывается характеризация человека, его оценка.

Факт того, что «быть» и «иметь» представляют собой культурные концепты, обусловлен их отношением к основным модусам человеческого существования, которые всегда находят постоянное представление в языке. На этом основании известное противопоставление «иметь»-языков и «быть»-языков связывается с одной стороны с важностью соответствующих модусов в жизни культурных сообществ, а с другой - с зависимостью способа грамматикализации систем разных языков от основ структур сознания, воспроизводящих каждая по-своему определенные структуры действительности. Данное разграничение языков проходит не только по признаку основного способа выражения посессивных отношений. Оно затрагивает все сферы употребления фундаментальных глаголов бытия и обладания в исследуемых языках, начиная с их функционирования в качестве так называемых вспомогательных глаголов. Исключительный приоритет » глагола haber в формировании системы глагольных времен современного

испанского языка противопоставляет последний другим исследуемым «иметь»-языкам, не лишившим в той или иной мере соответствующие глаголы бытия системообразующей функции.

Динамический характер концептов «быть» и «иметь», равно как и других культурных концептов, определяется значимостью их ценностной составляющей для соответствующего социума в определенный период его исторического и социально-экономического развития. Национальный менталитет «направляет» динамику их развития. Имеющиеся в языковом сознании стереотипы влияют на содержание концептов, диктуют некоторые фиксируемые в них оценки явлений и событий.

Развитие системно-синергетического представления языка, вероятно, предоставит новые возможности для анализа природы полифункциональных фундаментальных глаголов бытия и обладания.

Тем не менее, сочетание функционального и когнитивного подходов представляется сегодня целесообразным и при изучении других полифункциональных языковых единиц. В частности, для исследования широ-козначных глаголов типа «делать», также сочетающих в ряде языков лексические и грамматические значения.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Друзина Н.В. Широкозначные глаголы бытия и обладания в языках и речи. Монография. - Саратов: Изд-во СГУ, 2005. - 160 с.

2. Друзина Н.В. Глагол «БЫТЬ» в структуре функционально-семантического поля качественности. На материале языков различных групп // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Лингвистика. - 2004.-№ 1 (6).-С. 43-51.

3. Друзина Н.В. Концепт: понятие, структура, типология // Вестник Саратовского государственного экономического университета. - Саратов, 2005. -№ 10.-С. 148-152.

4. Друзина Н.В. Некоторые синтаксические особенности французской разговорной речи (опыт анализа текстов интервью) // Интерпретация семантических отношений текста. Выпуск 2. - Саратов: Изд-во СПИ, 2000. - С.21-25.

5. Друзина Н.В. Художественный перевод: возможности творчества (ситуация посессивности в русском и французском языках) // Вопросы психологии творчества. Выпуск 4. - Саратов: Изд-во СПИ, 2000. - С. 120-124.

6. Друзина Н.В. Бытийность и посессивность как топологические характеристики языка // Материалы IX Страховских чтений. - Саратов: Изд-во СПИ, 2000.-С. 202-207.

7. Друзина Н.В. Ситуация посессивное™. К вопросу о вариативности и трансформации при переводе // Романо-германская филология. - Саратов: Изд-во СГУ, 2000. - С. 143-148.

8. Друзина Н.В. Предикатавные посессивные конструкции в языках различных групп // Бюллетень Международной Академии Психологических Наук. Выпуск 9. - Саратов-Ярославль: Изд-во СПИ, 2000. - С. 180-186.

9. Друзина Н.В. Культурологический аспект развитая функционально-семантических полей // Язык, познание, культура на современном этапе. -Саратов: Изд-во СГАП, 2001. - С.10-13.

10. Друзина Н.В. Приоритеты внимания при формировании фразеологической вариативное™ // Вопросы психологии внимания. Выпуск 19. Том 2. -Саратов: Изд-во СПИ, 2001. - С. 136-141.

11. Друзина Н.В. Семантический потенциал предикативной посессивной конструкции в языках различных групп // Романо-германская филология. Выпуск 2. - Саратов: Изд-во СГУ, 2002. - С. 126-134.

12 .Друзина Н.В. Глагол иметь в различных национальных речевых эти-кетах // Технологии обучения и творческий потенциал учителя. Выпуск 3. -Саратов: Изд-во СГУ, 2002. - С. 200-207.

13. Друзина Н.В. Метод сопоставления переводов текстов на различных этапах лингвистического исследования // Методологические и лингвистиче-

, ские аспекты перевода. - Саратов: Изд-во СГСЭУ, 2003. - С. 151-156.

14.Друзина Н.В. Фундаментальные глаголы как структурные элементы функционально-семантического поля // Романо-германская филология. Вы-

„ пуск 3. - Саратов: Изд-во СГУ, 2003. - С. 151 -156.

15. Друзина Н.В. Фундаментальные глаголы в лексико-семантическом поле «состояние здоровья человека» // Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации. - Саратов: Научная книга, 2003. - С. 8-11.

16. Друзина НВ. Особенности семантики и функционирования глагола БЫТЬ в языках различных групп // Педагогические технологии в вузе и школе. Выпуск 1. - Саратов: Изд-во СГУ, 2003. - С. 207-212.

П. Друзина Н.В. К вопросу об идеоэтнических приоритетах внимания при интерпретации ситуации // Вопросы психологии внимания. Выпуск 21. -Саратов: Изд-во СГУ, 2003. - С. 152-161.

18.Друзина Н.В. Об идеоэтнических приоритетах внимания при интерпретации ситуации качественности // Психология и педагогика внимания. Материалы Российской науч. конф. - Саратов: Изд-во СГУ, 2003. - С. 149153.

19. Друзина Н.В. Идеоэтнические приоритеты внимания при выражении локативной ситуации. Психология и педагогика внимания Материалы Российской науч. конф. - Саратов: Изд-во СГУ, 2003. - С. 159-164.

20. Друзина Н.В. Фундаментальные глаголы «быть» и «иметь» в языках различных групп: функциональный аспект // Известия Саратовского университета. Новая серия. Том 3. Выпуск 2. 2003. - С. 107-114.

? 21 .Друзина Н.В. Глагол БЫТЬ в структуре функционально-

семантического поля качественности (субстантивно-предикативная качественность) И Романо-германская филология. Выпуск 4. - Саратов: Изд-во СГУ, 2004.-С. 126-131.

22. Друзина НВ. Полифункциональные глаголы в структуре речевого этикета // Вестник Харьковского национального университета им. Н.В. Ка-разина. № 636. - Харьков: Константа, 2004. - С. 6-9.

23. Друзина НВ. Национально-культурная специфика стандартных ситуаций речевого этикета // Вопросы социальной психологии. Выпуск 1 (6). -Саратов: Научная книга, 2004. - С. 204-209.

24.Друзина Н.В. Национально-культурная специфика фразеологизмов с глаголом иметь в своем составе // Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации. Выпуск 2. - Саратов: Научная книга, 2004. - С. 3-9.

25. Друзина Н.В. Некоторые вопросы теории концепта // Материалы XIV Страховских чтений. Том 1. - Саратов: Научная книга, 2005. - С. 337-348.

26. Друзина Н.В. Фундаментальные глаголы обладания во французском и испанском языках // Романо-германская филология. Выпуск 5. - Саратов: Изд-во СГУ, 2005. С. 204-211.

27. Друзина Н.В. Вербализация концепта «Бытие человека» (на примере глагола быть) // Вопросы социальной психологии. Выпуск 7 - Саратов (в печати) - 6 с.

28.Друзина Н.В. Некоторые синтаксические особенности французской разговорной речи // Современная разговорная речь и методика ее преподавания (иностранные языки). Тезисы междунар. конф. - М.: Изд-во РУДН, 1997. - С. 72-73.

29. Друзина Н.В. Фразеологическая вариативность во французском языке на различных территориях распространения // Степановские чтения. Проблемы вариативности в романских и германских языках. Тезисы докл. и со-общ. Междунар. конф. -М.: Изд-во РУДН, 2001. - С. 138-139.

30. Друзина Н.В. Глагол «быть» в языках различных групп: семантика и функционирование // IV Степановские чтения. Функционирование языковых единиц в аспекте национально-культурной специфики. На материале Рома-но-германских и восточных языков. Тезисы докл. и сообщ. Междунар. конф. - М.: Изд-во РУДН, 2003. - С. 47-48.

31. Друзина Н.В. О концептуальном характере фундаментальных глаголов // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. - Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 348-349.

32.Друзина Н.В. Роль фундаментального глагола бытия в вербализации концепта «Бытие человека» // Тезисы конференции «Язык и общество в синхронии и диахронии». - Саратов: Изд-во СГУ (в печати) - 2 с.

Подписано в печать 20.09.2005 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать трафаретная. Объем 2,5 усл. печ. л. Тираж 100 экз. Заказ 81 Типография АВП «Саратовский источник»

Лиц. ПД № 7-0014 от 29 мая 2000 г. г. Саратов, ул. Университетская, 42, оф.22 т. 52-05-93

t

!

17098

РПБ Русский фо

2006-4 14934

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Друзина, Наталия Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ * ГЛАГОЛОВ БЫТИЯ И ОБЛАДАНИЯ.

1.1 Понятие широкозначности.

1.2 К истории возникновения фундаментальных глаголов бытия.

1.3 Семантика и функционирование фундаментальных глаголов бытия.

1.3.1 Глагол быть в русском языке.

1.3.2 Глагол etre во французском языке.

1.3.3 Глаголы ser и estar в испанском языке.

1.3.4 Английский глагол to be.

1.3.5 Немецкий глагол sein.

1.4 К истории возникновения фундаментальных глаголов обладания.

1.5 Семантика и функционирование фундаментальных глаголов обладания.

1.5.1 Глагол иметь в русском языке.

1.5.2 Глагол avoir во французском языке.

1.5.3 Глаголы haber и tener в испанском языке.

1.5.4 Английский глагол to have.

1.5.5 Немецкий глагол haben.

Ь 1.6 От широкозначности к полифункциональности.

1.7 Выводы по I главе

ГЛАВА И. ГЛАГОЛЫ БЫТИЯ И ОБЛАДАНИЯ В СТРУКТУРЕ

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО МАКРОПОЛЯ

ЭКЗИСТЕНЦИИ.

2.1 Функциональный подход в грамматике.

2.2 Исходные понятия.

2.2.1 Функционально-семантическое поле.

2.2.2 Семантическая категория.

2.2.3 Категориальная ситуация.

2.3 Структура ФСМ экзистенции.

2.3.1 ФСП бытийности.

2.3.2 ФСП локативности.

2.3.3 ФСП качественности.

2.3.3.1 Адъективный тип ФСП качественности.

2.3.3.2 Субстантивный тип ФСП качественности.

2.3.3.3 Лексико-семантические поля в ФСП качественности.

2.3.4 ФСП посессивности.

2.4 Выводы по II главе

ГЛАВА III РОЛЬ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ГЛАГОЛОВ БЫТИЯ И

ОБЛАДАНИЯ В ВЕРБАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ 1 СТРУКТУРЫ «БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА».

3.1 Когнитивный подход к изучению языка.

3.2 Концепт: понятие, структура, типология.

3.3 Модель концепта «бытие человека».

3.4 Интерпретационное поле концепта в аспекте национального языкового сознания.

3.4.1 Языковая картина мира.

3.4.2 Фразеологизмы с глаголом иметь в своем составе: универсальные характеристики и национально-культурные особенности.

3.4.2.1 ФЕ с соматизмами в позиции объекта обладания.

3.4.2.2 К вопросу о фразеологической вариативности.

3.4.3 Фразеологизмы с глаголом быть в своем составе: универсальные характеристики и национально-культурные особенности.

3.4.3.1 ФЕ, представляющие ментальную модель

НЕКТО СУЩЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ.

3.4.3.2 ФЕ, представляющие ментальную модель

НЕКТО-1) подобен / есть (НЕКТО-2) / (НЕЧТО).

3.4.4 Национально-культурная специфика стандартных ситуаций речевого этикета.

3.5 Культурные концепты «быть» и «иметь».

3.6 Бытийность и посессивность как типологические характеристики языка.

3.7 Выводы по III главе.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Друзина, Наталия Владимировна

Фундаментальные глаголы бытия и обладания постоянно присутствуют в поле зрения лингвистов, исследующих их с различных методологических позиций в разных языках. Решаются вопросы о границах лексического и грамматического содержания данных глаголов, их семантической структуре, системе значений, валентности и сочетаемости. Рассматриваются их функции в структуре грамматических аналитических конструкций. Глаголы типа «быть» и «иметь» в кругу ближайших синонимов привлекают внимание языковедов в связи с изучением семантико-синтаксической организации бытийных предложений, особенностей лингвистического представления категорий бытия и обладания. Названным проблемам посвящены в частности работы В.Г. Адмони, Б.А. Алишевой, А. Видаль, С.П. Гамзатовой, Т.Е. Зубовой, Л.Г. Кораблевой, JI.A. Корнеева, А.А. Корсакова, A.M. Кузнецова, З.М. Невской, О.Н. Селиверстовой, Ж.А. Сергеевой, JI.K. Серовой, В.Д.Федорова, Н.Ю. Шведовой, Кр. Би-дем, S. Bjorkman, Y. Drinkmann, J. Falk, J. Lyons, A.Meillet, E. Seifert. Однако до сих пор отсутствует общепринятое понимание природы названных глаголов, нет единого подхода к определению их значений и функций. Не получают однозначного решения и другие широко обсуждаемые вопросы.

Современные направления лингвистической науки, интегрирующие методы анализа, разработанные в функциональной грамматике, когнитивной лингвистике и лингвокультурологии позволяют с новых позиций подойти к решению традиционных для языкознания проблем, а также поставить новые цели и задачи.

Характеризуя настоящий этап развития теории языковедческой науки следует отметить его полипарадигматичность, заключающуюся в одновременном присутствии нескольких парадигмальных линий при едином объекте исследования - динамически функционирующей системой языка, служащей средством порождения речевых высказываний и познания мира.

Приоритет признается за антропоцентризмом, приобретшим доминирующее значение в лингвистических исследованиях. Данная тенденция предполагает обращение к анализу семантических и понятийных категорий эгоцентрической направленности, изучение роли человеческого фактора в языке. Учет личностного фактора при рассмотрении категорий, систем, единиц языка в плане синхронии рассматривается как ключевой пункт, методологическое основание новой научной доминанты [Лопушанская 2000 б: 22]. В сфере интересов ученых оказываются проблемы познавательной деятельности человека. Выход за пределы структурной лингвистики, отказ от системоцентризма в пользу антропоцентризма расценивается как «переход науки о языке на качественно более высокую ступень познания действительности» [Слышкин 2004: 10]. Язык рассматривается как основная общественно значимая форма отражения окружающей человека действительности и самого себя, т.е. как форма хранения знаний о действительности, а также как средство получения нового знания. Факты языка и речи исследуются в их связи с духовными национальными ценностями народа, его культурой, мировоззренческими и ментальными особенностями (см., например [Клоков 2000]). Таким образом идеи антропоцентризма подводят к новым возможностям объяснения уже известных и наблюдаемых фактов. Кроме того, «принцип антропоцентризма» является одним из оснований процесса «укрупнения грамматики», так как объединение различных языковых категорий в рамках «суперкатегорий» происходит, в конечном счете, на основе того, как именно они укрупняются в языковом сознании исследователя [Степанов 1975]. Такая «перекатегоризация» помогает по-новому взглянуть на факты «расплывчатой» грамматики (la grammaire floue), свойственной языку [Гак 1981: 7; Kleiber, Riegel 1978].

Определяя антропоцентризм как наиболее широкий подход, изменивший научную парадигму филологии и породивший появление междисциплинарных исследований, ученые включают в него и другие подходы, в том числе когнитивный (изучающий только один аспект взаимодействия по оси «человек язык» [Попова 2002: 69]), психолингвистический, коммуникативно-функциональный, этнолингвистический, лингвокультурологический, тендерный и др.

Когнитивная лингвистика занимается, как известно, вопросами освоения мира и представления, полученных о нем знаний в долговременной и кратковременной памяти человека, а также правилами их вербализации. Многие ученые подчеркивают, что становление когнитивного направления «проходит в неизменной среде вечных проблем, попытки решения которых связаны с желанием понять, как человек интерпретирует мир и себя» [Кузнецов 2000: 9].

Когнитивным содержанием насыщаются и многие современные грамматические теории [Герасимов 1985: 213; Jackendoff 1978: 201-202]. Сутью когнитивного подхода к изучению отдельных лингвистических феноменов является признание того, что языковая форма представляет собой отображение когнитивных структур, что между ними и структурами языка существуют вполне определенные корреляции. Выявление подобных взаимоотношений оказывается привлекательным для языковедов и, по сути, составляет одну из важнейших задач современной лингвистики.

Широкое распространение функционального подхода правомерно связать с такой его особенностью как комплексность [Марков 1982: 16-17]. Его применение к описанию и интерпретации языковых фактов неоднократно провозглашался разными лингвистическими школами и направлениями. Однако, именно на данном этапе функционализм как возрождение и развитие некоторых идей пражских языковедов и реакция на жесткий детерминизм «попадает в фокус оснований» научной парадигмы, «становясь своего рода парадигмообразую-щим началом» [Вышкин 1999: 6]. Он характеризуется преимущественным вниманием к функционированию языка как средства общения. Данный подход позволяет принять точку зрения Э. Косериу, утверждавшего, что не следует искать выхода из существующей антиномии «язык - речь», пытаясь определить, что является первичным [Косериу 1963: 157-161]. Ибо функционализм, по выражению Л.Г. Ведениной, «взвалил на себя тяжелую ношу» по синтезу двух исследовательских планов: анализа системных отношений в языке и изучения их реализации в речи [Веденина 1978: 82]. Таким образом, современное языкознание подошло к новому этапу функционального описания языка как важнейшего средства человеческого общения. Неслучайно функциональный подход к языку считается одним из достижений научной мысли XX века. Тот факт, что именно теория поля явилась предпосылкой возникновения теории фреймов, дает основания утверждать, что «когнитивная лингвистика, несомненно, должна считаться частью функционализма» [Кибрик, Плунгян 2002: 324].

В функциональной грамматике, моделирующей «динамически функционирующую систему языка в речи» [Шелякин 1985: 37], по-новому ставится вопрос о взаимодействии лексики и грамматики. Лексика выполняет интегрирующую роль по отношению к грамматическим процессам разных уровней. В ней отражается собственно иерархическая организация языковых единиц. На основе принципа частотности устанавливаются первичные / вторичные, содержательные / формальные, универсальные / идеоэтнические функции языковых единиц.

Функциональная грамматика, стремясь к воплощению принципов единства системного и функционального описания языка, опирается на значительную традицию. Как в России, так и за рубежом такого рода грамматика представлена различными направлениями [Бондарко 1985: 17-19; Золотова 1973; Костюшкина 1996: 14-33; Радченко 1989; Слюсарева 1981; Слюсарева 1985; Хэллидей 1978; Мустайоки 1997; Dik 1980b; Foley W.A., Van Valin R. 1984; Givon F. 1995]. В частности, положения теории функциональной грамматики, созданной А.В. Бондарко, позволяют уйти от формального описания и показать содержательную сторону различных грамматико-синтаксических моделей. Преимуществом данной грамматической концепции считают «продуманность и прозрачность главной цели: отражение семантики, содержания, выраженного грамматикой и строевой лексикой, и последовательность в реализации определенного вида функциональности, которую следует назвать когнитивной (в широком смысле слова)» [Дэже 1990: 43].

В свете функциональной грамматики безусловный интерес приобретают языковые единицы, имеющие отношения к промежуточной области лексики и грамматики и в силу этого способные к совмещению различных функций и значений, соотносящихся с последними. Речь идет о так называемых широко-значных словах, которые неизменно остаются в поле зрения лингвистов. Такие слова обнаруживаются в лексике любого языка и соотносятся с различными частями речи. Так, во французском языке в качестве широкозначных рассматривают существительные chose {true, machin - в разговорной речи), affaire, глаголы avoir, etre, /aire, aller, venir, различные местоимения, в английском - существительные thing, fact, place, в немецком - существительные Ding, Sache, глаголы sein, machen, haben, geben, nehmen, kommen, gehen, bringen, fiihren, в русском языке к широкозначным относят существительные место, дело, предмет [Степанова, Кистанова 1990: 49-50; Кудинова 1994: 5; Авдеев 2002: 21; Судакова 1985: 35]. Возможность их употребления в качестве полнозначных, полуслужебных и служебных слов, а также исключительная функциональная подвижность в синтаксическом плане чрезвычайно расширяют диапазон использования данных слов, делает их поистине универсальными.

В этой области особый интерес представляют широкозначные глаголы, определяемые исследователями как основные, фундаментальные, полифункциональные. Таковы, прежде всего, глаголы с семантикой "быть" и "иметь". Это неслучайно, ибо именно названные глаголы, указывая в самой общей форме на существование, местонахождение и отношение к признаку, занимают важное место в словаре многих языков и в то же время используются для выражения целого ряда грамматических значений: временных, аспектуальных, залоговых, модальных. В свете новой лингвистической парадигмы особую актуальность приобретает вопрос о роли данных глаголов в создании языковой картины мира.

Примечательно, что, реализуя свои универсальные функции, глаголы типа «быть» и «иметь» могут «конкурировать» в рамках одного языка как между собой, так и с другими широкозначными глаголами. В первую очередь, среди таких «конкурентов» следует назвать глаголы, имеющими значение "делать", "становиться", "желать". В разных языках глаголы типа "быть" и "иметь" нередко оказываются функционально эквивалентными.

Полифункциональные фундаментальные глаголы бытия и обладания выступают в качестве "двух важнейших типов структуры узла глагольного предложения" [Гак 1998: 594]. Они реализуют свои лексические и синтаксические значения, становясь элементами целого ряда основных семантических типов предложений, представленных универсальными моделями [Адмони 1968: 240258; Алисова 1971: 32; Гак 2000 б: 688-700; Лухт 1977: 125; Степанов 1981: 150193; Супрун 1977: 5; Pottier 1992: 90-91 и др.]. В свою очередь эти предложения моделируют высказывания, интерпретирующие типовые ситуации. Последние представляют соответствующие семантические категории и базирующиеся на них функционально-семантические поля (ФСП), образуемые группировками разноуровневых средств конкретных языков, взаимодействующих на основе общности функций.

Очевидна взаимосвязь концептуальных проявлений понятий бытия и обладания в речи и в языке. При этом национально-культурная специфика соответствующих языковых картин мира может как объединять эти понятия воедино, так и противопоставлять друг другу.

Таким образом, глаголы типа «быть» и «иметь» представляют особый интерес в качестве структурных элементов ФСП и средств вербализации концептов. Недаром в теории Г. Гийома эти два глагола обладают первичностью значения, образуя базу для всех других глаголов, так как для того, чтобы что-то делать, чувствовать, надо, прежде всего, быть, иметь [Guillaume 1938].

Изучение соответствующих глаголов русского, французского, испанского, английского и немецкого языков с позиций функционально-семантического и концептологического подходов соответствует познанию «сути языковой деятельности сквозь призму разнообразия языков» [Пайар 1995: 401]. В свою очередь, исследование разнообразия языков требует осмысления взаимосвязи языка и культуры.

Сказанное выше определяет актуальность данного диссертационного исследования. Диссертация является актуальной как по предмету исследования, так и по своему интердисциплинарному характеру: в связи с признанием приоритетного положения в современной лингвистической науке антропоцентризма предметом исследования избраны функционально-семантическое макрополе «экзистенция» и родственное ему понятие фреймовой организации концептуальной структуры «бытие человека».

Объект исследования представляют фундаментальные глаголы состояния (бытия и обладания) пяти языков разных групп, выступающие, с одной стороны в качестве структурных элементов функционально-семантических полей, а, с другой, как средства репрезентации концептов различных типов.

Цель исследования заключается в проведении комплексного изучения фундаментальных глаголов типа «быть» и «иметь» как структурных элементов функционально-семантических полей в русском, французском, испанском, английском и немецком языках и средств вербализации концептов, относящихся к соответствующим языковым картинам мира.

Достижение цели предполагает решение следующих основных задач-.

1. Уточнить семантический объем и функциональные возможности фундаментальных глаголов бытия и обладания в русском, французском, испанском, английском и немецком языках.

2. Представить функционально-семантическое макрополе (ФСМ) экзистенции, антропоцентрический вариант ФСП экзистенциональности.

3. Проанализировать возможности интерпретации категориальных ситуаций, соотносящихся с образующими ФСМ экзистенции функциональносемантическими полями в исследуемых языках, посредством семантико-синтаксических структур с учетом положений когнитивной семантики.

4. Выявить национально-культурную специфику функционирования синтаксических конструкций с определенной грамматико-семантической структурой с учетом положений когнитивного подхода.

5. Дать характеристику архетипной модели концептуальной структуры «бытие человека» и показать возможности ее вербализации посредством глаголов быть и иметь в исследуемых языках.

6. Рассмотреть интерпретационное поле концепта «бытие человека» на основе фразеологических единиц с глаголами быть и иметь в своем составе.

7. Охарактеризовать роль глаголов быть и иметь и их дериватов в репрезентации культурных концептов «быть» и «иметь».

Предмет исследования и задачи работы определили необходимость применения комплексной методики. Она объединяет традиционные методы и приемы (непосредственное наблюдение, аналитическое описание, сопоставление) с более новыми процедурами изучения семантики (функциональный метод в его семасиологическом аспекте, методы концептуального анализа и концептуальной интеграции, приемы изучения культурных концептов).

При определении процедуры анализа межъязыковых соответствий на основе переводов текстов оригинала в качестве основы для комплексной методики анализа мы исходили из следующих известных положений: сравнение как основа сопоставления является главным и возможно единственным методом изучения языка, поскольку позволяет обнаружить такие закономерности и особенности в системе сопоставляемых языков, которые остаются скрытыми при их внутриязыковом изучении; в теоретическом плане сопоставительный подход позволяет под новым углом зрения представить известные факты отдельного языка и установить новые связи между несколькими языками;

- любая мысль и, следовательно, любое высказывание могут быть адекватно выражены каждым из существующим языков [Ярцева 1986: 4];

- перевод предусматривает как соприкосновение языковых систем, так и соприкосновение разных культур [Щерба 1974: 37];

- перевод - это межъязыковая трансформация, при которой сохраняется содержание оригинала (семантический вариант), а форма его выражения (поверхностная структура) может подвергаться изменениям;

- глагол как часть речи наименее подвержен вариативности при переводе [Barth 1961:98].

Приведенные положения не противоречат концепции функционального подобия, согласно которой изучается информационная функция тех или иных языковых элементов подлинника и устанавливается, какие языковые средства способны выполнить ту же функцию в переводе [Левый 1974: 36].

Осуществление анализа интересующих нас явлений на материале языка художественной литературы обусловлено тем, что именно последний, с одной стороны, отражает литературную норму конкретного языка, а с другой - отличается от прочих функциональных стилей особой сложностью организации.

Основным материалом исследования служат произведения художественной литературы на русском, английском, немецком, французском и испанском языках, принадлежащие перу признанных мастеров прозы XIX (второй половины) и XX вв., и вышедшие в печати их переводы на перечисленные языки. При подборе материала исследования принимался во внимание тот факт, что художественный перевод в достаточной мере сохраняет закономерные соответствия, заранее устанавливаемые грамматикой и словарем [Кшешовский 1989: 328], а «выбор того или иного способа перевода в значительной степени является вынужденным, продиктованным необходимостью выразить заданное содержание, не нарушая норм языка перевода» [Комиссаров 1973: 27].

Кроме того сплошной выборке подверглись лексикографические источники: двуязычные фразеологические словари, словари пословиц и поговорок, словари синонимов, толковые и этимологические словари, а также справочная литература: справочники двуязычных соответствий речевого этикета, пособия по разговорной речи и разговорники.

В сумме фактический материал составил более 20000 реализаций фундаментальных глаголов бытия и обладания в антропоцентристских контекстах (в роли субъекта выступает антропоним), в основном ограниченных рамками простого предложения.

Методологической базой предпринимаемого исследования является концептуальное положение о диалектической взаимосвязи языка, познания и культуры, их взаимной обусловленности.

Теоретической базой диссертации служат работы ведущих отечественных и зарубежных специалисте в области грамматики (А.В. Бондарко, В.Г. Гак, С.Д. Кацнельсон, О.Н. Селиверстова, Н.А. Слюсарева, Н.М. Фирсова, В.Н. Ярцева, S.C. Dik, J. Layons), когнитивной лингвистики (Н.Н. Болдырев, С.А. Жаботинская, А.А. Залевская, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, М. Минский) и лингвокультурологии (Н.Д. Алефиренко, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов, А. Вежбицкая).

На защиту выносятся следующие положения.

1. Глаголы типа «быть» и «иметь» в русском, французском, испанском, английском и немецком языках (в общем представляющих индоевропейскую группу в ее современном виде) обладают особым статусом фундаментальных, широкозначных и пол и функциональных.

Эти глаголы имеют ряд общих и специфических характеристик в исследуемых языках, при этом общие характеристики преобладают над специфическими. Их базовой характеристикрй является полифункциональность. К основным функциям относятся системообразующая, глаголообразующая и связочная. В разных языках исследуемой группы эти функции распределяются по-разному, но доминирует системообразующая функция.

2. Функциональное разнообразие не разрушает морфологической формы глаголов «быть» и «иметь» в исследуемых языках; несомненна тесная связь различных ипостасей данных глаголов в роли самостоятельных, вспомогательных и связочных и методологический вывод одной из них из системы нецелесообразен.

3. Известное сходство функций, реализуемых фундаментальными глаголами бытия и обладания в исследуемых языках, обеспечивает и определенное структурное совпадение образуемых ими семантико-синтаксических конструкций. В силу этого применение анализа межъязыковых соответствий способствует изучению структуры функционально-семантических полей различных языков, а конструкции с данными глаголами служат «инструментами» измерения представленности тех или иных способов языкового выражения категориальной ситуации в рамках определенного функционально-семантического поля. Соотношение способов интерпретации категориальной ситуации отражает своеобразие структуры соответствующего ФСП в конкретноязыковом представлении.

4. Объединение антропоцентрических вариантов ФСП бытийности, лока-тивности, качественности и посессивности в рамках единого функционально-семантического макрополя экзистенции целесообразно для установления категориальных (центральных и периферийных) значений основных конструкций, содержащих фундаментальные глаголы бытия и обладания.

5. Во всех исследуемых языках данные глаголы активно используются для вербализации когнитивных и культурных концептов. Особенно важны они для отображения когнитивных моделей, образующих концептуальную структуру «бытие человека», и основных модусов человеческого существования «быть» и «иметь».

Роль фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации указанных концептов различна, поэтому статус языков, связанных с глаголом «быть» или с глаголом «иметь», может рассматриваться не только на собственно языковом уровне, но и на мировоззренческом - культурологическом. Противопоставление «иметь»-языков и «быть»-языков отражает важность соответствующих модусов в жизни культурных сообществ и зависимость способа грамматикализации систем разных языков от основ структур сознания, воспроизводящих каждая по-своему определенные структуры действительности.

6. Разграничение «иметь»-языков и «быть»-языков на лингвистическом уровне проходит не только по признаку основного способа выражения посессивных отношений, а затрагивает все сферы употребления фундаментальных глаголов бытия и обладания в исследуемых языках, начиная с их функционирования в качестве вспомогательных глаголов.

7. Участие фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации концептов предполагает их участие в активизации культурно-значимой информации. Разграничение когнитивных и культурных концептов обусловлено преимущественным высвечиванием в ходе исследования понятийной или ценностной стороны концепта. Лингвокогнитивный и лингвокультурологический подходы к пониманию концепта в данном случае являются взаимодополняющими.

8. Динамический характер концептов «быть» и «иметь», равно как и других культурных концептов, определяется значимостью их ценностной составляющей для соответствующего социума в соответствующий период его исторического и социально-экономического развития.

Научная новизна работы заключается, прежде всего, в представлении объекта исследования: предпринята попытка сочетания функционального и концептологического подходов к описанию единиц языка, занимающих особое место в ряду явлений, имеющих отношение к промежуточной области лексики и грамматики. Удалось доказать, что исследуемые фундаментальные глаголы бытия и обладания представляют динамические культурные концепты в картине мира исследуемых языков.

Теоретическая значимость обусловлена сочетанием функционального и когнитивного аспектов при описании единиц языка. Предлагаемые подходы к исследованию фундаментальных глаголов бытия и обладания могут быть использованы при изучении других широкозначных словоформ с целью углубления и развития теории взаимосвязи языка и культуры, понимаемых как «среда обитания человека».

Практическая ценность работы состоит в возможности включения ее основных положений, выводов и результатов в теоретические курсы по грамматике, лексикологии, стилистике, типологии и учете при разработке коммуникативно-ориентированных курсов на общефилологических и языковых факультетах вузов. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в спецкурсах по теории и практике перевода, социолингвистике, когнитивной лингвистике, а также найти применение в лексикографической практике. Полученные результаты способствуют расширению и усовершенствованию теоретической базы методики преподавания языков.

Апробация работы. Основные результаты исследования излагались в докладах и выступлениях на 15 научных конференциях разного уровня, в том числе международных: «Современная разговорная речь и методика ее преподавания (иностранные языки)» (Москва 1997), «Проблемы вариативности в романских и германских языках. Степановские чтения» (Москва 2001), «Функционирование языковых единиц в аспекте национально-культурной специфики. Степановские чтения IV» (Москва 2003), «Филология и культура» (Тамбов

2003), «Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы» (Волгоград

2004) и Российских: «Язык, познание, культура на современном этапе развития общества» (Саратов 2001), «Методологические и лингвистические аспекты перевода» (Саратов 2002), «Психология и педагогика внимания» (Саратов 2003).

По теме диссертации имеется 32 публикации (в том числе 1 монография и 26 статей).

Структура работы. В первой главе рассматривается понятие широко-значности применительно к фундаментальным глаголам бытия и обладания. Представляются и анализируются различные точки зрения на объем семантического содержания рассматриваемых глаголов и особенности их функционирования в русском, французском, испанском, английском и немецком языках. Уточняется роль исследуемых глаголов, как в системах соответствующих языков, так и в речи.

Во второй главе описываются основные положения функционального подхода в грамматике, разработанные российскими учеными. Фундаментальные глаголы быть и иметь рассматриваются в качестве компонентов семанти-ко-синтаксических структур, представляющих ситуации, соотносящиеся с функционально-семантическим макрополем экзистенции. ФСМ экзистенции образуют антропоцентрические секторы функционально-семантические поля бытийности, локативности, качественности и посессивности. Устанавливается языковая и национально-культурная специфика нарушения функциональной эквивалентности исследуемых глаголов и конструкций с этими глаголами при интерпретации категориальных ситуаций.

Третья глава посвящена определению роли фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации концептуальной структуры «бытие человека». Анализируются различные точки зрения на природу концепта, его структуру, типологическое разнообразие. Предлагаются варианты моделей концептуальной структуры «бытие человека» и культурных концептов «быть» и «иметь», вербализуемые глаголами быть и иметь. На материале фразеологических единиц и единиц речевого этикета, исследуемых языков, включающих в свой состав данные глаголы, рассматривается интерпретационное поле концепта «бытие человека».

В Заключении резюмированы главные результаты проведенного исследования, намечены возможности их теоретического и практического применения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Фундаментальные глаголы бытия и обладания. Функциональный и когнитивный аспекты"

3.7 Выводы по III главе

Отсутствие единого толкования концепта не препятствует использованию данного научного понятия для рассмотрения на новом уровне сложных взаимодействий языка, мышления и культуры. Анализ теоретического материала, подтвержденный результатами нашего исследования, показал, что лингвокультур-ный и лингвокогнитивный подходы к пониманию концепта, высвечивающие его ценностную или понятийную стороны соответственно, дополняют друг друга.

Концепт «бытие человека» отличается особой сложностью организации и имеет вид целой концептуальной структуры, включающей другие концепты различных структурных типов и разной степени абстракции.

Нами показано, что такие характеристики глаголов «быть» и «иметь» как широкозначность и полифункциональность, непосредственно влияющие на частотность их употребление в речи и обусловливающие их участие в образовании разнообразных смыслов, определяют приоритетность фундаментальных глаголов бытия и обладания (в качестве лексем и морфем) при объективации фреймовых структур, вербализующихся разными способами. Кроме того, прямая вербализация глаголами «быть» и «иметь» основных модусов человеческого существования делает их именами соответствующих культурных концептов. Отдельные формы данных глаголов также стали словами, приобретшими в рамках соответствующих культур определенную ценность.

Анализ фразеологических единиц, метафор, формул речевого этикета, прецедентных текстов, представляющих собой культурные контексты для глаголов «быть» и «иметь», а также словообразовательных потенций последних в соответствующих языках позволил нам определить как общие, так и специфические характеристики когнитивной и культурной концептуализации. Обнаруженные нами факты иллюстрируют интерпретационное поле концепта «бытие человека», в котором в первую очередь фиксируется не местонахождение человека и не то, что он является владельцем материальных благ, а его качества. Приоритетным для всех исследуемых языков оказывается оценка психических, моральных, интеллектуальных качеств субъекта, что нашло подтверждение и в проведенном ассоциативном анкетировании.

Первостепенность фундаментальных глаголов бытия и обладания в вербализации концептов характеризует исследуемые языки. В то же время в каждом языке есть своя специфика, особенно ярко она проявляется в испанском и английском языках. Первый демонстрирует большую разработанность концептуального аппарата национального языка, используя различные средства для выделения разновидности знаний о бытие. Во втором - особая роль в концептуализации, в результате которой происходит формирование новых средств выражения смыслов, отводится глаголу to be.

На основании наших рассуждений и результатов исследования фактического материала мы пришли к выводу, что отнесение того или иного языка к «иметь»-языкам или «быть»-языкам является весьма условным. Традиционно относимые к «иметь»-языкам английский и немецкий в ряде случаев проявляют себя как «быть»-языки (особенно английский). Среди «иметь»-языков также наблюдаются расхождения в проявлении соответствующих признаков. Определение места конкретного языка на «оси» «иметь»-языки - «быть»-языки требует привлечения к анализу разнообразного языкового материала и учета связи частотности употреблений «иметь»- и «быть»-конструкций с другими его типологическими характеристиками.

Заключение

Итогом проведенного исследования стало описание функционального и когнитивного аспектов фундаментальных глаголов бытия и обладания в русском, английском, немецком, французском и испанском языках.

Была определена роль названных глаголов в структуре функционально-семантического макрополя экзистенции, представляющего антропоцентрический вариант функционально-семантического поля бытийности (экзистенциальное™), и в вербализации концептуальной структуры «бытие человека».

Широкозначность фундаментальных глаголов типа «быть» и «иметь» обусловлена их универсальной сочетаемостью на фоне инвариантных значений бытия и обладания, соответственно. Это позволяет им выражать непосредственно или участвовать в передаче значений, указывающих на основные формы существования человека: человек существует, где-то находится; он является носителем определенных состояний и признаков (физических, эмоциональных ментальных, модальных) или положений (он обязательно что-то имеет, чем-то владеет; он находится в определенных отношениях с другими людьми и обществом).

Сравнительный анализ разнообразных функций, выполняемых данными глаголами и определяющих особый статус последних в системах соответствующих языков, позволил уточнить суть ряда функций и внести терминологические коррективы.

Акцентирование внимания на полифункциональности фундаментальных широкозначных глаголов дало нам возможность рассматривать различные их ипостаси как реализации функций одной языковой единицы. Таким образом, удалось обойти «вечную» проблему разграничения лексического и грамматического значения языковых единиц, относящихся к промежуточной области лексики и грамматики.

Объединение антропоцентрических вариантов функционально-семантических полей бытийности, локативности, качественности и посессивности в единое макрополе экзистенции способствовало определению основных (центральных) и вторичных (периферийных) функций семантико-синтаксических конструкций с глаголами «быть» и «иметь» для каждого кон-кретноязыкового ФСП.

Известное сходство функций, реализуемых широкозначными глаголами бытия и обладания в исследуемых языках, обеспечивает и определенное структурное совпадение образуемых с ними конструкций. Поэтому опора на форму позволила нам получить достаточно полные и достоверные результаты, так как закрепление определенного смыслового содержания за данной формой уже само по себе представляет собой языковое структурирование смысла и, следовательно, определенный тип его языковой интерпретации.

В работе показано, что применение сопоставительного аспекта функционального анализа, базирующегося на понятиях функционально-семантического поля и категориальной ситуации, способствует эффективному изучению структуры функционально-семантических полей языков различной степени родства. При этом семантико-синтаксические конструкции с глаголами типа «быть» и «иметь» выступают в качестве инструментов измерения относительных границ пространства ФСП, закрепленного за определенным способом его языковой интерпретации. Предлагаемая нами методика «измерения» представленности тех или иных способов языкового выражения категориальной ситуации в рамках данного функционально-семантического поля представляется перспективной для исследования других ФСП.

Анализ роли интересующих нас полифункциональных глаголов в вербализации концептов позволяет сделать вывод об их особом статусе среди других средств оязыковления когнитивных моделей. Этот статус обусловлен тем, что в исследуемых языках «быть» и «иметь» проявляют себя как наиболее используемые единицы (лексемы и морфемы), приспособленные к выполнению самых разнообразных функций для создания множества смыслов и представления различных знаний. Как глаголы отношения они дают возможность рассматривать языковые проявления не отдельных концептов, а фокусировать внимание на вербализации отношений между концептами, образующими основные ментальные структуры.

Национально-культурная специфика фразеологизмов и формул речевого этикета с глаголами «быть» и «иметь», входящих в интерпретационное поле концептуальной структуры «бытие человека», отражает основные особенности фразеологии и ритуализованного речевого поведения каждого конкретного языка. Приоритетным для изучаемых языковых картин мира оказывается ха-рактеризация человека, его оценка.

Факт того, что «быть» и «иметь» представляют собой культурные концепты, обусловлен их отношением к основным модусам человеческого существования, которые всегда находят постоянное представление в языке. На этом основании известное противопоставление «иметь»-языков и «быть»-языков связывается с одной стороны с важностью соответствующих модусов в жизни культурных сообществ, а с другой - с зависимостью способа грамматикализации систем разных языков от основ структур сознания, воспроизводящих каждая по-своему определенные структуры действительности.

Можно утверждать, что данное разграничение языков проходит не только по признаку основного способа выражения посессивных отношений. Оно затрагивает все сферы употребления фундаментальных глаголов бытия и обладания в исследуемых языках, начиная с их функционирования в качестве так называемых вспомогательных глаголов. Исключительный приоритет глагола haber в формировании системы глагольных времен современного испанского языка противопоставляет последний другим исследуемым «иметь»-языкам, не лишившим в той или иной мере соответствующие глаголы бытия системообразующей функции.

Динамический характер концептов «быть» и «иметь», равно как и других культурных концептов, определяется значимостью их ценностной составляющей для соответствующего социума в тот или иной период его исторического и социально-экономического развития. Национальный менталитет «направляет» динамику их развития. Имеющиеся в языковом сознании стереотипы влияют на содержание концептов, диктуют некоторые фиксируемые в них оценки явлений и событий.

Применение комплексной методики описания фундаментальных глаголов бытия и обладания с семантической, функциональной, когнитивной и культурологической позиций позволило нам решить поставленные задачи предпринятого исследования.

Думается, что развитие системно-синергетического представления языка предоставит новые возможности для анализа природы данных глаголов.

Тем не менее, сочетание функционального и когнитивного подходов представляется сегодня целесообразным и при изучении других полифункциональных языковых единиц. В частности, для исследования широкозначных глаголов типа «делать», также сочетающих в ряде языков лексические и грамматические значения.

Список научной литературыДрузина, Наталия Владимировна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Абаев В.И. К семантике глаголов с основным значением «делать» // Вопр. языкознания. 1988. № 3. С. 34-43.

2. Абрамов Б.А. О функциях, изофункциях, функциональном подходе и функциональной грамматике // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985.-С. 77-87.

3. Авдеев А.А. Проблема широкозначности и ее соотношение с полисемией и дейксисом (на материале имен существительных английского, русского и французского языков). Дис. .канд. филол. наук. Воронеж, 2002.

4. Адмони В.Г. Монофлексия // Историко-типологическая морфология германских языков (именные формы, категория наречия, монофлексия). М.: Наука, 1978.-С. 3-65.

5. Адмони В.Г. Нулевая связка, связочный глагол и грамматика зависимостей // Вопр. языкознания. 1983. № 5. С. 34-42.

6. Адмони В.Г. Типология предложений // Исследования по общей теории грамматики. М.: Наука, 1968. - С. 232-291.

7. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. М.: Высш. шк., 1990.-168 с.

8. Акимова Т.Г., Козинцева Н.А. Значение качественной характеризации в конструкциях с глагольными предикатами // Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. СПб.: Наука, 1996. - С. 79-93.

9. Акулова К.П., Эихбаум Г.Н. Об именном сказуемом в современном немецком языке // Филол. науки. 1962. № 4. С. 190-193.

10. Алексеев Н.Н. Собственность и социализм // Исупов К., Савкин И. Русская философия собственности (XVII-XX вв.). СПб.: Ганза, 1993. - С. 347-395.

11. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания, культуры. М.: Academia, 2002. - 394 с.

12. Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка. М.: Изд-во МГУ, 1971.-293 с.

13. АлисоваТ.Б., Репина Т.А., Таривердиева М.А. Введение в романскую филологию. М.: Высш. шк., 1987. - 344 с.

14. Алишева Б.А. Конструкции с глаголом haben в акте коммуникации. Авто-реф. дис. .канд. филол. наук.-М., 1991.-22 с.

15. Алпатов В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходе к языку // Вопр. языкознания. 1993. № 3. С. 15-26.

16. Алпатов В.М. О способах построения функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. С. 49-55.

17. Анохина С.П. Глагольные бытийные и презенциональные конструкции. Денотативный аспект. Саратов: Изд-во СГУ, 1990. - 192 с.

18. Антология концептов. Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Волгоград: Парадигма, 2005. Т. 1. 348 с. Т. 2. - 356 с.

19. Апресян Ю.Д. Основные идеи современной семантики // Избранные труды. Т. I.: Лексическая семантика (синонимические средства языка). - М.: Шк. «Яз. рус. культуры», «Восточ. Лит-ра» РАН, 1995. VIII с. -472 с.

20. Аракин В.Д. История английского языка. М.: Просвещение, 1985. -254 с.

21. Арутюнова Н.Д Истина: фон и коннотации // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 21-30.

22. Арутюнова Н.Д. Национальное сознание, язык, стиль // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы междунар. конф. М.: Изд-во МГУ, 1995.-Т. I.-C. 32-33.

23. Арутюнова Н.Д. О значимых единицах языка // Исследования по общей теории грамматики. М.: Наука, 1968. - С. 58-116.

24. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. - 383 с.

25. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Яз. рус. культуры, 1999. -896 с.

26. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип. -М.: Высш. шк., 1983. 346 с.

27. Архипов И.К. Язык и обретение человеком самого себя // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы междунар. конф. — М.: МГУ, 1995.-Т. I.-C. 30-32.

28. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Academia, 1997. - С. 267-279.

29. Афанасьева О.В. Новые подходы к изучению частей речи // Языковая категоризация (части речи, словообразование, теория номинации). М., 1997. - С. 6-10.

30. Бабаева Е.В. Культурно-языковые характеристики отношения к собственности (на материале немецкого и русского языков). Дис. .канд. филол. наук. Волгоград, 1997. - 238 с.

31. Бабина JI.B. Концептуальная деривация как ведущий механизм создания вторичных единиц // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Волгоград: Перемена, 2003а. - Ч. 1. - С. 171-178.

32. Бабина JJ.B. Концептуальная модификация как когнитивная основа вторичной репрезентации // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Материалы регион, науч. конф. Вып. 7. - Белгород: Изд-во БелГУ, 20036. - Ч. I. - С. 41-43.

33. Бабина JI.B. Основные факторы и механизмы вторичной репрезентации концептов // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. -Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. С. 354-355.

34. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологичеекой семантике языка. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1996. - 103 с.

35. Базилевич Л.И., Кривченко Е.Л. Типы семантических связей и лексико-семантических групп слов (на материале статальных глаголов русского языка) // Филол. науки. 1977. № 3. С. 84-90.

36. Байкова Л.И. Проблемы речевого этикета в аспекте современной лингвистики // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 189-191.

37. Балин Б.М., Бурмистрова Л.А., Колосова Л.П., Малышкина Н.В., Нефедов В.Д., Чебурахина Н.Е. Сравнительная аспектология русского и немецкого языков. Калинин: Изд-во КГУ, 1979. - 86 с.

38. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955. -416 с.

39. Баранов А.Н., Паршин П.Б. К построению словаря терминов когнитивной науки // Когнитивные исследования за рубежом. Методы искусственного интеллекта в моделировании политического мышления. М.: АН СССР. Ин-т США и Канады, 1990.

40. Баранова КМ. Разноструктурные средства описания однотипных ситуаций в современном английском языке (на материале конструкций, выражающих идею притяжательности). Дис. .канд. филол. наук. -М., 1998.-239 с.

41. Бархударов Л.С. Структура простого предложения современного английского языка. М.: Высш. шк., 1966. - 234 с.

42. Бархударов Л.С., Штелинг Д.А. Грамматика английского языка. М.: Высш. шк., 1973.-423 с.

43. Барышников В.П. Аксиология личностного бытия. Саратов: Изд-во СГУ, 2001.- 188 с.

44. Барышников В.П. Ценность и личностное бытие // Известия Саратовского университета. Новая серия. 2003. Т. 3. - Вып. 2. - С. 134-143.

45. Беличова Е. К теории функциональной грамматики // Вопр. языкознания. 1990.№2.-С. 64-74.

46. Беляевская Е.Г. Когнитивные основания изучения семантики слова // Структуры представления знаний в языке. М., 1994. - С. 87-110.

47. Беляевская Е.Г. Семантическая структура слова в номинативном и коммуникативном аспектах (Когнитивные основания формирования и функционирования семантической структуры слова). Дис. .д-ра филол. наук. -М., 1992.-401 с.

48. Бенвенист Э. Общая лингвитика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

49. Бердяев Н.А. Самопознание. -М.: Книга, 1991.-446 с.

50. Берестнев Г.И. О "новой реальности" в языкознании // Филол. науки. 1997. №4.-С. 47-55.

51. Беседина Н.А. Морфология как форма объективации языкового сознания // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003.-С. 125-126.

52. Бидэм Кр. Видовое значение конструкции «быть + страдательное причастие» // Вопр. языкознания. 1988. № 6. С. 63-68.

53. Блохина Н.Г. Роль дискурса в формировании и реализации концепта // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Волгоград: Перемена, 2003. - Ч. 2. - С. 3-5.

54. Блэк М. Лингвистическая относительность // Новое в лингвистике. -Вып. I. -М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. С. 199-212.

55. Богданов В.В. Феномен общеязыковой оппозиции «лексика грамматика» // Общее языкознание и теория грамматики. - СПб.: Наука, 1998. -С. 22-27.

56. Богомолов А.С. «Быть» и «иметь»: эллинизм и современность // Вопр. философии. 1984. № 6. С. 66-72.

57. Богуславский В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. -М.: Космополис, 1994. 238 с.

58. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Курс лекций по английской филологии. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2002. - 123 с.

59. Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. - С. 25-36.

60. Болдырев Н.Н. Концептуальные структуры и языковые значения // Филология и культура. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1999. - Ч. 3. - С. 62-69.

61. Болдырева М.М. Сочетание to be + причастие II со значением результативного состояния в современном английском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 1971. -24 с.

62. Бондаренко А.Ф. Локальное сложноподчиненное предложение (на материале французского языка) // Лексическая и грамматическая семантика романских языков. Кишенев: Штиинца, 1989. - С. 15-22.

63. Бондаренко Е.В. Картина мира: опыт лингво-когнитивного синтеза // В1сник Харювського национального ушверситету iM В.Н. Каразша № 635. -Харьюв: Константа, 2004. С. 8-12.

64. Бондарко А.В. Введение. Основания функциональной грамматики // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализация. Таксис М.: Эдиториал УРСС, 2001. - С. 5-39.

65. Бондарко А.В. Категории в системе функциональной грамматики // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М.: Эдиториал УРСС, 2002а.-С. 15-21.

66. Бондарко А.В. Качественность. Вступительные замечания // Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. СПб: Наука, 1996а.-С. 5-7.

67. Бондарко А.В. К теории функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 16-29.

68. Бондарко А.В. Локативность. Вступительные замечания // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб: Наука, 19966. - С. 5-6.

69. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспек-тологии. М.: Наука, 1983. - 208 с.

70. Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики. На материале русского языка. М.: Яз. славянской культуры, 20026. - 736 с.

71. Бондарко А.В. Универсальные и неуниверсальные функции в грамматике // Универсалии и их место в типологических исследованиях. Тезисы докл. М.: АН СССР, 1971.-С. 7-9.

72. Борисова И.В. Семантическая и синтаксическая структура бытийного предложения в немецком языке (фазовая и прагматическая характеристика). Дис. .канд. филол. наук. СПб., 1995. - 179 с.

73. Боролёв А.А. Функционально-семантические характеристики категорий вида и времени на материале кратких причастий на -н, -т // Филол. науки. 1989. №5.-С. 49-54.

74. Бреева JI.B. Некрасова Н.В. Универсальное и национальное в английской фразеологии // Филология. Вып. 4. Саратов: Изд-во СГУ, 1999. - С. 51-56.

75. Брутян Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа. Ереван: Луйс, 1968. - 66 с.

76. Будагов Р.А. К теории грамматики и языковых контактов // Вопр. языкознания. 1979. № 2. С. 11-28

77. Будагов Р.А. Человек и его язык. М.: Изд-во МГУ, 1976. - 429 с.

78. Буйнова О.Ю. Универсальные и специфические черты процесса метафо-ризации // Лингвистические исследования: к 75-летию проф. В.Г. Гака. Дубна: Феникс +, 2001. - С. 49-65.

79. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Яз. рус. культуры»: 1997. - 576 с.

80. Буслаев Ф.Н. Историческая грамматика русского языка. М.: Гос. учеб-но-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, 1959. - 623 с.

81. Бухаров В.М. Концепт в лингвистическом аспекте // Межкультурная коммуникация. Н. Новгород: Деком, 2001. - С. 74-84.

82. Бухонкина А.С. Типология культурем и их асимметрий в языках разных типов // Романо-германская филология. Вып. 2. - Саратов: Изд-во СГУ, 2002. -С. 44-54.

83. Быкова О.И. Открытость структуры этноконнотата // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Материалы междунар. симпозиума. В 2-х ч. 4.1. Научные статьи. - Волгоград: Перемена, 2003. - С. 56-62.

84. Бэбби Л. Глубинная структура прилагательных и причастий в русском языке // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. Современная зарубежная русистика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 156-170.

85. Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа. М.: Изд-во МГУ, 1993.-224 с.

86. Валиахметова Э.К. Сопоставительный анализ ядерных компонентов функционально-семантической сферы «жить» в русском и английском языках. Дис. .канд. филол. наук. Уфа, 1999. - 148 с.

87. Вардулъ И. Ф. К вопросу о явлении эллипса // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. М.: Наука, 1969. - С. 59-70.

88. Васильев С.А. Философский анализ гипотезы лингвистической относительности. Киев: Наукова думка, 1974. - 135 с.

89. Васильева М.М. Практическая грамматика немецкого языка. — М.: Логос, 1995.- 160 с.

90. Васильева-Шведе O.K., Степанов Г.В. Теоретическая грамматика испанского языка. Морфология и синтаксис частей речи. -М.: Высш. шк., 1972. -342 с.

91. Веденина Л.Г. Функциональное направление в современном зарубежном языкознании // Вопр. языкознания 1978. № 6. С. 74-84.

92. Веденина Т. Лексический атлас русских народных говоров и лингвистическая гносеология // Вопр. Языкознания. 1996. № 1. С. 33-41.

93. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков М.: Школа «Яз. рус. культуры, 1999. - 780 с.

94. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. -416 с.

95. Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян. М.: Изд-во МГУ, 1972. - 199 с.

96. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение и преподавание русского языка как иностранного. М.: Изд-во МГУ, 1973. -233 с.

97. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Языковое представление варьируется от языка к языку // Вопросы философии. Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1988. -С. 260-267.

98. Видаль А. Структура и значение сочетаний глагола estar с герундием в испанском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 1956. 11 с.

99. Виноград 71, Флорес Ф. О понимании компьютеров и познания // Язык и интеллект. М.: Изд. группа «Прогресс», 1995. - С. 185-229.

100. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII -XIX веков. М.: Высш. шк., 1982. - 528 с.

101. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М.: Высш. шк., 1986. - 640 с.

102. Виноградов B.C. Грамматика испанского языка. М.: Книжный дом «Университет», 2001.-432 с.

103. Виноградов B.C. Лексикология испанского языка. М.: Высш. шк., 2003. -244 с.

104. Виноградова Н.Г. Категория обладания и ее языковая онтология в современном немецком языке. Дис. .канд. филол. наук. Иркутск, 2001.

105. Воевудская О.М. Лексико-грамматическое поле концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. -С. 111-113.

106. Воейкова М.Д. Бытийные ситуации // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996.-С. 53-80.

107. Воейкова М.Д., Пупынин Ю.А. Предикативная качественность // Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. СПб.: Наука, 1996.-С. 53-65.

108. Волохина Г.А., Попова З.Д. Синтаксические концепты русского простого предложения. — Воронеж, 1999. 196 с.

109. Вольф Е.М. Некоторые особенности местоименных посессивных конструкций (иберо-романские языки) // Категория бытия и обладания в языке. М.: Наука, 1977.-С. 144-193.

110. Воркачев С.Г. К основаниям сопоставительной лингвоконцептологии // Лингвистика и межкультурная коммуникация. Материалы регион. Науч. конф. Волгоград: Волгоград, науч. изд-во, 2004. С. 12-15.

111. Воркачев С.Г. Концепт "справедливость / justitia" в русской и латинской фразеологии // Единство системного и функционального анализа языковых единиц. Материалы регион, конф. Вып. 7. Белгород: БелГУ, 2003. - Ч. 1. -С. 5-8.

112. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филол. науки. 2001. № 1. С. 64-72.

113. Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3. Аспекты метакоммуникатив-ной деятельности. - Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2002. - С. 79-95.

114. Всеволодова М.В. Об одном классе именных синтаксем (у + род. п.) // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М.: Эдиториал УРСС, 2002.-С. 101-108.

115. Вышкин Е.Г. Концептуальный фокус как принцип метатеории языкознания // Язык и культура (исследования по германской филологии) Самара: Самарский университет, 1999. - С. 4-9.

116. Гак В.Г. Беседы о французском слове (Из сравнительной лексикологии французского и русского языков). -М.: Междунар. отношения, 1966.-335 с.

117. Гак В.Г. К диалектике семантических отношений в языке // Принципы и методы семантических исследований. -М.: Наука, 1976. С. 73-92.

118. Гак В.Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 5-15.

119. Гак В.Г. Номинализация сказуемого и устранение субъекта // Синтаксис и стилистика. М.: Наука, 1976. - С. 85-102.

120. Гак В.Г. О категориях модуса предложения // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин: Изд-во КГУ, 1978. - С. 19-26.

121. Гак В.Г. О словах-заместителях во французском языке // Язык: теория, история, типология. М.: Эдиториал УРСС, 2000а. - С. 220-228.

122. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М.: Междунар. отношения, 1977.-264 с.

123. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. М.: Добросвет, 20006. - 832 с.

124. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология. -М.: Высш. Шк., 1979. 304 с.

125. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. Синтаксис. М.: Высш. шк., 1981.-208 с.

126. Гак В.Г. Функционально-семантическое поле предиката локализации // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессив-ность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. - С. 6-26.

127. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1998.-768 с.

128. Гальперин ИР. Относительно терминов «значение», «смысл», «содержание» в лингвистических работах // Филол. науки. 1982. № 5. С. 34-43.

129. Гамзатова С.П. Семантические и структурные свойства личных форм смыслового глагола в современном английском языке. Дис. .канд. филол. наук. Пятигорск, 1987. - 186 с.

130. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. В 2-х частях. Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1984. - Ч. I. - 429 с.

131. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: Новое лингвистич. Обозрение, 1996. - 352 с.

132. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Академия, 1998. - 429 с.

133. Герасимов В.И. К становлению «когнитивной грамматики» // Современные зарубежные грамматические теории. М.: ИНИОН, 1985. - С. 213-250.

134. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М.: Прогресс, 1992. -224 с.

135. Гиро-Вебер М. Бисинхронный метод описания прилагательного в предикативной позиции в современном русском языке // Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. СПб.: Наука, 1996. - С. 6579.

136. Головачева А.В. Категория посессивности в плане содержания // Категория посессивности в славянских и балканских языках. М.: Наука, 1989. -С. 44-111.

137. Гольдберг В.Б. Гиперо-гипонимическая связь и ее когнитивные маркеры // Форма, значение и функции единиц языка и речи. Материалы докл. Междунар. науч. конф. Минск: Изд-во МГЛУ, 2002. - Ч. 3. - С. 18-20.

138. Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. М.: Высш. шк., 1984.-319 с.

139. Григорьев В.П. История испанского языка. М.: Едиториал УРСС, 2004. -176 с.

140. Грицанов АЛ. Качество и Количество // Новейший философский словарь. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. - С. 483.

141. Гудмен Н. Метафора работа по совместительству // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990.-С. 194-200.

142. Гулыга Е.В., Шенделъс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. -М.: Просвещение, 1969. 184 с.

143. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984.-396 с.

144. Гуревич АЯ. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. -350 с.

145. Гурочкина А.Г., Лельчук Ж.Л. Глагол have как средство выражения категории обладания (на материале средне- и ранненовоанглийского языка) // Понятийные категории и их языковая реализация. Изд-во ЛГПИ, 1989. С. 9-16.

146. Гурычева М.С., Катагощина Н.А. Сравнительно-сопоставительная грамматика романских языков (Галло-романская подгруппа). М.: Наука, 1964. -208 с.

147. Гухман М.М. Понятийные категории, языковые универсалии и типология // Вопр. языкознания. 1985. № 3. С. 3-12.

148. Демъянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопр. Языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.

149. Демъянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопр. филологии. 2001. № 1. С. 35-47.

150. Денисенко В.Н. Семантическое поле «изменение» в языковой картине мира // Вестник РУДН, сер. Лингвистика, 2004, № 6. С. 122-129.

151. Дитрих В. Очерк исторического развития новогреческого в сопоставлении с формированием романских языков из народной латыни // Вопр. языкознания. 1997. № 3. С. 95-114.

152. Дмитриева Р.П. Повесть о Петре и Февронии. Подготовка текстов и исследование. Л.: Наука, 1979. - 340 с.

153. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологизмах (I) // Вопр. языкознания. 1997. № 6. С. 37-48.

154. Додыченко Е.А. Глагольные предложения со значением обладания в русском языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Саратов, 2001. -20 с.

155. Доза А. История французского языка. М.: Изд-во иностр. литературы, 1956.-472 с.

156. Долинина И.Б. Функциональная грамматика и содержательная классификация грамматических категорий // Проблемы функциональной грамматики. -М.: Наука, 1985.-С. 132-142.

157. Дресслер В.У. Против неоднозначности термина «функция» в «функциональных» грамматиках // Вопр. языкознания. 1990. № 2. С. 57-64.

158. Дрозд А.Ф. К определению границ языковых категорий // Языковые категории: границы и свойства. Материалы междунар. науч. конф. Минск: Изд-во МЛГУ, 2004.-Ч. 1.-С. 111-112.

159. Дурст-Андерсен П.В. Ментальная грамматика и лингвистические супертипы // Вопр. языкознания. 1995. № 6. С. 30-42.

160. Дэже Л. Функциональная грамматика и типологическая характеристика русского языка // Вопр. языкознания. 1990. № 2. С. 42-57.

161. Евин И.А. Синергетика искусства и синергетика мозга // Синергетика культуры: Труды Всероссийской конференции. Саратов: СГТУ, 2002. -С. 30-33.

162. Есперсен О. Философия грамматики. М.: Изд-во иностр. литературы, 1958.-404 с.

163. Жаботинская С. А. Концептуальный анализ: типы фреймов // Когнитивная семантика. Мат-лы второй междунар. Школы-семинара по когнитивной лингвистике. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. - Ч. 2 С. - 10-13.

164. Жаботинская С.А. Структура there + to be: лингвистический аспект // BicHHK Харювського национального ушверситету iM. В.Н. Каразша. № 635. -Харюв: Константа, 2004. С. 53-60.

165. Живов В., Кайперт Г. О месте грамматики И.-В. Пауса в развитии русской грамматической традиции: интерпретация отношений русского и церковнославянского //Вопр. языкознания. 1996. № 6. С. 3-30.

166. Жирмунский В.М. История немецкого языка. М.: Изд-во лит-ры на ин. яз., 1956.-387 с.

167. Жирмунский В.М. Общее и германское языкознание. JL: Наука, 1976. -695 с.

168. Залевская А.А. Национально-культурная специфика картины мира и различные подходы к ее пониманию // Языковое сознание и образ мира. М.: РАН Ин-т языкознания, 2000. - С. 39-54.

169. Залевская А.А. Некоторые пути исследования психологической структуры значения ключевых слов в целях оптимизации межнационального общения // Перевод и автоматизированная обработка текста. М., 1987.

170. Залевская А.А. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. -С. 36-44.

171. Звегинцев В. А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепи-ра-Уорфа // Новое в лингвистике. Вып. I. - М.: Изд-во иностр. лит-ры., I960. -С. 111-134.

172. Зиновьева Е.И. Понятие «концепт» в рамках спецкурса «языковая картина мира: концептосфера русского языка» // Лингвистика, методика и культурология в преподавании русского языка как иностранного. СПб.: Политехника, 2003.-С. 16-21.

173. Золотова Г.А. О синтаксических свойствах имен качества // Синтаксис и стилистика. М.: Наука, 1976. - С. 130-160.

174. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.-351 с.

175. Зубкова Л.Г. Эволюция представлений о языковой категоризации мира // Когнитивная семантика. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. - Ч. 2. С. 176-180.

176. Зубова Т.Е. Сопоставительный анализ глаголов, восходящих к латинскому «habere» во французском и испанском языках (на материале XXII XIII вв.). Автореф. дис. .канд. филол.наук. - Минск, 1970. - 30 с.

177. Зусман В.Г. Концепт в культурологическом аспекте // Межкультурная коммуникация. Н. Новгород: Деком, 2001. - С. 38-73.

178. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. М.: Просвещение, 1990.-400 с.

179. Иванов В.В., Топоров В.Н. О языках древнего славянского права (к анализу нескольких ключевых терминов) // Славянское языкознание. Междунар. съезд славистов (Загреб Любляна, сентябрь 1978 г.) - М.: Наука, 1978. -С. 221-240.

180. Иванова И.П. О полевой структуре частей речи в английском языке // Теория языка. Методы его исследования и преподавания. Л.: Наука, 1981. -С. 125-129.

181. Иванова И.П., Бурлакова В.В., Почещов Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. — М.: Высш. шк., 1981. 285 с.

182. Иволгина С.В. К вопросу о соотношении грамматической категории и концепта // Когнитивная семантика. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. - С. 206-209.

183. Ильиш Б.А. История английского языка. М.: Высш. шк., 1968. - 420 с.

184. Иноземцев Л.Н. Немецкое предложение с семантикой локализованного бытия // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков. М.: Изд-во МПУИЯ, 1981.-С. 61-73.

185. Ишевская Н.А. Семантические особенности английских глаголов, указывающих на положение объекта в пространстве // Филол. науки. 1979. № 2. С. 73-78.

186. Казарина В.И. Понятие концепта и синтаксического концепта в лингвистике // Предложение и слово. Саратов: Изд-во СГУ, 2002. - С. 211-216.

187. Калинина М.Г. Специфика именования ситуаций обозначаемых предложениями с глаголами обладания (на материале немецкого языка). Автореф. дис. . .канд. филол. наук. Саратов, 2002. - 23 с.

188. Канонич С.И. Ситуативно-речевая грамматика испанского языка. М.: Междунар. отношения, 1979. - 208 с.

189. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996. - С. 3-16.

190. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности. Волгоград, 2001. С. 3-16.

191. Карасик В.И. Транслируемость концептов // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Волгоград: Перемена, 2003. - Ч. 2. -С. 17-19.

192. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепт, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. - 476 с.

193. Карасик В.И, Слышкин Г.Г. Базовые характеристики лингвокультурных концептов // Антология концептов. Т. 1. Волгоград: Парадигма, 2005. С. 1315.

194. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концерт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. - С. 75-80.

195. Каратини Р. Введение в философию. М.: Эксмо, 2003. - 736 с.

196. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. -М.: ИРЯ РАН, 1999. 180 с.

197. Караулов Ю.Н. Показатели национального менталитета в ассоциативно-вербальной сети // Языковое сознание и образ мира. М.: РАН Ин-т языкознания, 2000.-С. 191-206.

198. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -264 с.

199. Касевич В.Б. О когнитивной лингвистике // Общее языкознание и теория грамматики. СПб: Наука, 1998. - С. 14-21.

200. Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М.: Наука, 1988. -309 с.

201. Кацнелъсоп С Д. Общее и ипологическое языкознание. М.: Наука, 1986. - 298 с.

202. Кацнелъсоп С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972. -216 с.

203. Кашкин В.Б. Универсальные грамматические концепты // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. -С. 45-52.

204. Кибрик А.А., Плунгян В.А. Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. -М.: Эдиториал УРСС, 2002. 480 с.

205. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. -М.: Изд-во МГУ, 1992. 336 с.

206. Кикилич Е.В. Категория бытия: представление бытия человека в современном немецком языке. Дис. .канд. филол. наук. Иркутск, 2001.

207. Кириллова Н.Н. О денотате фразеологической семантики // Вопр. языкознания. 1987. № 1.-С. 87-88.

208. Климов Г. А. Типология языков активного строя. М.: Наука, 1977. -320 с.

209. Клоков В.Т. Концептный компонент значения языковых и речевых единиц // Романо-германская филология. Вып. 3. - Саратов Изд-во СГУ, 2003. -С. 3-13.

210. Клоков В.Т. Французский речевой этикет. Саратов: Изд-во СГУ, 1993. -44 с.

211. Клоков В.Т. Французский язык в Африке. Лингвокультурологическое исследование. Саратов: Изд-во СГУ, 2000. - 284 с.

212. Кныш О.Н. Экзистенциальные предложения в современном языке. Авто-реф. дис. .канд. филол. наук. Воронеж, 1990.-20 с.

213. Кобозева ИМ. Лингвистическая семантика. М.: Едиториал УРСС, 2004. -352 с.

214. Кобрина Н.А. Когнитивная лингвистика: истоки становления и перспективы развития. Материалы 2-ой междунар.шк.-семинара по когнитивной лингвистике. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. Ч. 2. С. 170-175.

215. Кобрина Н.А. Понятийные категории и их реализации в языке // Понятийные категории и их языковая реализация. Л.: Изд-во ЛГПИ, 1989. -С. 40-49.

216. Кобрина Н.А. Функциональная модель языка // Взаимодействие языковых единиц различных уровней. Л.: Изд-во ЛГПИ, 1981. - С. 30-45.

217. Кобрина НА. Языковые категории и их типы // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 306308.

218. Ковалевская Е.Г. История русского литературного языка. М.: Просвещение, 1992.-303 с.

219. Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. СПб: Златоуст, 1999. - 368 с.

220. Колесов В.В. Отражение русского менталитета в слове // Человек в зеркале наук. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. С. 106-124.

221. Колесов И.Ю. К вопросу о сопоставительном изучении концепта // Филология и культура. Материалы междунар. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. -С. 350-351.

222. Колесов И.Ю. Механизм грамматизации глагола (на материале глаголов, имеющих более двух статусов в современном английском языке) Дис. .канд. филол. наук. СПб, 1994. - 376 с.

223. Колодочкына Е.В. Продуктивные фразообразовательные модели французского языка и их использование при создании переводческих аналогов. Дис. .канд. филол. наук. -М., 1996. 141 с.

224. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.- 108 с.

225. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. -М.: Наука, 1975. 131 с.

226. Комиссаров В.Н. Лингвистика перевода. М.: Междунар. отношения, 1980.- 166 с.

227. Комиссаров В.Н. Слово о переводе (очерк лингвистического учения о переводе).-М., 1973.

228. Комлякова С.Н. Семантика и функционирование английских глаголов по-сессивности / have, give, take, get /.Автореф. дис. .канд. филол. наук. Минск, 1988.-22 с.

229. Копров В.Ю., Земскова Л.П. О концепте «существование» в типологии предложения // Когнитивная семантика. 4.2. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. -С. 217-220.

230. Кораблева Л.Г. Бытийные предложения в современном немецкой языке. Автореф. дис. .д-ра филол. наук. Л., 1972. -32 с.

231. Корнева В.В. Вербализация концепта «перемещение вверх» в русском и испанском языках // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 169-170.

232. Корнеев Л.А. Семантико-синтаксический и семиотический анализ конструкции etre + participle passe. Автореф. дис. .канд. филол. наук. СПб., 1993. -17 с.

233. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М.: Изд-во МГУ, 1999. - 341 с.

234. Корсаков А.А. Лексическое и грамматическое содержание и употребление глагола to have в английском языке. Автореф. дис. кандидата филол. наук. -Одесса, 1979.-25 с.

235. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. -Вып. III. М.: Прогресс, 1963. - С. 143-343.

236. Костюшкина Г.М. Современные направления во французской лингвистике. -М.: Диана, 1996.-241 с.

237. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. -261 с.

238. Кочетков А.Н. Аналитические эквиваленты глаголов в английской разговорной речи. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Одесса, 1983.-22 с.

239. Красавский Н.А. Динамика эмоциональных концептов в немецкой и русской лингвокультурах. Автореф. дис. .д-ра филол. наук. Волгоград, 2001. 40 с.

240. Красавский Н.А. Метафора как ключ к пониманию национальных концеп-тосфер // Аксиологическая лингвистика: проблемы и перспективы. Тезисы докл. междунар. конф. Волгоград: Колледж, 2004. - С. 62-63.

241. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность. (Человек. Сознание. Коммуникация). М.: Диалог - МГУ, 1998. - 352 с.

242. Кривицкий А.А., Михневич А.И. Подлужный белорусский язык для говорящих по-русски. Минск: Вышэйшая школа, 1990. - 368 с.

243. Кронгауз М.А. Семантическая типология: время и пространство // Язык и культура: Факты и ценности. М.: Яз. славянской культуры, 2001. - С. 325-333.

244. Крысин Л.П., Свкорцов Л.И. Правильность русской речи. Словарь-справочник—М.: Наука, 1965.-231 с.

245. Кубрякова Е.С. Введение // Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М.а: Наука, 1991 а. - С. 4-21.

246. Кубрякова Е.С. Еще раз о значении термина «когнитивный» // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М.: Эдиториал УРСС, 2002а.-С. 90-94.

247. Кубрякова Е.С. Обеспечение речевой деятельности и проблема внутреннего лексикона // Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. -М.б: Наука, 19916.-С. 82-140.

248. Кубрякова Е.С. О новых путях исследования значения (теория айсберга) // Проблемы семантического описания единиц языка и речи. Тезисы докл. меж-дунар. конф. Минск: Изд-во МГЛУ, 1998. - С. 38-39.

249. Кубрякова Е. С. О современном понимании термина "концепт" в лингвистике и культурологии // Реальность, язык, сознание. Вып. 2. - Тамбов, 20026. -С. 5-15.

250. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 141-172.

251. Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом аспекте. М.: Наука, 1978.- 116 с.

252. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира // Филология и культура. Материалы междунар. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1999. - Ч. 3. -С. 6-13.

253. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. - 245 с.

254. Кудинова В.И. Широкозначные глаголы в современном немецком языке. Автореф. .дис. Канд. филол. наук. -М., 1994. 16 с.

255. Кудрявцева Н.П. Широкозначная субстантивная лексема в английской разговорной речи. Дис. .канд. филол. наук. Горький, 1988. - 175 с.

256. Кузнецов A.M. Глагол to be и его лексико-семантические эквиваленты в современном английском языке // Категория бытия и обладания в языке. М.: Наука, 1977.-С. 68-100.

257. Кузнецов A.M. Когнитология, «антропоцентризм», «языковая картина мира» и проблемы исследования лексической семантики // Этнокультурная специфика речевой деятельности. М.: РАН ИНИОН, 2000. - С. 8-22.

258. Кузнецов A.M. Компонентного анализа метод // Лингвистический энциклопедический словарь. -М.: Сов. энциклопедия, 1990. С. 233-234.

259. Куликов Г.А. Иллюзии специфичности нашего мозга // Человек в зеркале наук. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - С. 48-63.

260. Кшешовский Т.П. Эквивалентность, конгруэнтность и глубинная структура // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. Контрастивная лингвистика. - М.: Прогресс, 1989. - С. 327-340.

261. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М.: Прогресс, 1978.-543 с.

262. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование // Язык и интеллект. М.: Изд. группа «Прогресс», 1995.-С. 143-184.

263. Ларина Т.В. Гиперболизованная оценочность как одна из доминирующих черт английской коммуникаимвной культуры // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003а. - С. 488-490.

264. Ларина Т.В. Единицы речевого этикета как отражение национально-культурной специфики коммуникативного поведения // Актуальные проблемы романистики. Язык. Общество. Культура. Тезисы I Российской конф. Саратов: 1999.-С. 101-102.

265. Ларина Т.В. О некоторых особенностях употребления императива в английской коммуникации // IV Степановские чтения. Функционирование языковых единиц в аспекте национально-культурной специфики. Тезисы междунар. конф. М.: Изд-во РУДН, 20036. - С. 132-134.

266. Ларионова М.В. Испанская глагольная лексика в аспекте национально-культурной специфики // IV Степановские чтения. Функционирование языковых единиц в аспекте национально-культурной специфики. Тезисы Междунар. конф. М.: Изд-во РУДН, 2003. - С. 134-137.

267. Лассан Э., Люциньский К. Категория препятствия в русском языке // Языковые категории: границы и свойства. Материалы докл. Междунар. Конф. -Минск: Изд-во МГЛУ, 2004. Ч. 1. - С. 45-48.

268. Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Эксмо-Пресс, 2001. -512с.

269. Левинтова Э.И., Вольф Е.М. Испанский язык. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1964.-239 с.

270. Левит З.Н. К проблеме изучения компонентов фразеологических единиц (на материале французского языка) // Филол. науки. 1965. № 2. С. 76-85.

271. Левый И. Искусство перевода. М.: Прогресс, 1974. - 397 с.

272. Леденёв Ю.И. Слово и динамика языка // История слова в текстах и словарях. Ставрополь: Изд-во СГПИ, 1988. - С. 3-21.

273. Лекант П.А. Что такое подлежащее? // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М.: Эдиториал УРСС, 2002. - С. 135-139.

274. Лекант П.А., Голъцова Н.Г. и др. Современный русский литературный язык. -М.: Высш. шк., 1988.-416 с.

275. Ленца А.Л. Семантическая деривация и семантическая вариативность: их отношение к многозначности и широкозначности // Лексическая и грамматическая семантика романских и германских языков. Кишинев: Штиинца, 1989. -С. 68-71.

276. Ленца А.Л. Широкозначные глаголы и контекст. Кишинев: Штиинца, 1987.-97 с.

277. Леонтьев А.А. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993.

278. Ли B.C. О языковой концептуализации мира и концептуальном анализе // Язык образования и образование языка. Материалы междунар. науч. конф. -Великий Новгород, 2000. С. 184-185.

279. Липко И.П. Варьирование have-структур с do и без do в вопросительных и отрицательных предложениях (на материале британского и американского вариантов английского языка) // Вюник Харювського нацюнального ушверситету. 2004. № 636. С. 187-190.

280. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. М., 1997. - С. 280-287.

281. Лихтарникова Н.А. Семантика отношений в предложно-именных словосочетаниях современного французского языка // Романские языки: семантика, прагматика, социолингвистика. Вып. 4. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. - С. 35-41.

282. Ломтев Т.П. Белорусский язык. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1951. - 131 с.

283. Лопушанская С.П. Развитие системы прошедших времен древнерусского глагола // Научные школы Волгоградского государственного университета. Русский глагол: История и современное состояние. Волгоград: Изд-во ВГУ, 2000а. - С. 30-50.

284. Лопушанская С.П. Семантическая модуляция как речемыслительный процесс // Русский глагол. История и современное состояние. Волгоград: Изд-во ВГУ, 20006. - С. 20-29.

285. Лосев А.Ф. Философия имени. Диалектика мифа. Из ранних произведений. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 270 с.

286. Лукашевич Е.В. Когнитивная семантика: эволюционно-прогностический аспект. М.- Барнаул, 2002.

287. Лукашевич Е.В. Модель концепта: психолингвистический и когнитивный аспекты // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. Тезисы докл. II Междунар. научно-практ. конф. Бийск, 2004.

288. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Изд-во МГУ, 1979. - 320 с.

289. Лухт Л.И. Глагол // Сравнительно-сопоставительная грамматика романских языков. Проблема структурной общности. М.: Наука, 1972. - С. 264-336.

290. Лухт Л.И. Категория бытия и обладания (французские и русские параллели) // Категория бытия и обладания в языке. М.: Наука, 1977. - С. 125-143.

291. Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Концепт. Научные труды труда центроконцепта. Вып. 1. Архангельск, 1997. С. 11-35.

292. Майборода Д.В. Бытие // Новейший философский словарь. Минск: Ин-терпрессервис; Книжный Дом, 2001. - С. 139-140.

293. Майер Б.О., Топешко И.Н. Особенность картины мира в контексте языковых репрезентаций // Философия образования. № 8. Новосибирск, НИИ ФО НГПУ, 2003.-С. 219-230.

294. Маковский М.М. Английская этимология. М.: Высшая школа, 1986. -151 с.

295. Малинович Ю.М. Семантика эгоцентрическмх категорий в концептуальной модели естественного языка // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний. Материалы Всерос. Науч. конф. Иркутск, 1998. -С. 116-119.

296. Марков Ю.Г. Функциональный подход в современном научном познании. -М.: Наука, 1982.-255 с.

297. Мартынов В.В. Категории языка. М.: Наука, 1982. - 192 с.

298. Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: Издат. центр Академия, 2001. -208 с.

299. Матурана У. Биология познания // Язык и интеллект. М.: Изд. группа «Прогресс», 1995.-С. 95-142.

300. Матурана У., Варела Ф. Древо познания. М.: Прогресс - Традиция, 2001.-224 с.

301. Матченко Г.В. Падежные отношения в явной и скрытой грамматике (на материале русского, английского и французского языков) // Язык и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. -С. 314-316.

302. Мелъцев И.Ф. О залоговом значении конструкции estar + причастие // Современное состояние романских языков в их лексическом, грамматическом истилистическом аспектах. М.: Изд-во УДН, 1979. - С. 127-132.

303. Мельчук И.А. О супплетивизме // Проблемы структурной лингвистики. -М.: Наука, 1972. С. 396-438.

304. Мещанинов И.И. Соотношение логических и грамматических категорий // Язык и мышление. М., 1967.

305. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. Л.: Наука, 1978. -387 с.

306. Мигирин В.Н. Язык как система категорий отображения. Кишинев: Штиинца, 1973.-237 с.

307. Миллер Джордж А. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 236-283.

308. Миллер М.А. Всякая и невсякая всячина. Н.Новгород, 2005. 480 с.

309. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979. -152 с.

310. Muxeeea Н. Ф. Испанский язык на территории юго-западных штатов Америки. М.: Изд-во РУДН, 2002. - 186 с.

311. Михневич А.Е., Токарева И.И., Третьякова Г.Н. Предисловие // Язык. Знание. Коммуникация. Культура. Минск: Изд-во МГЛУ, 2003. - Ч. 1. -С. 5-42.

312. Молошная Т.Н., Николаева Т.М. План выражения категории посессивности // Категория посессивности в славянских и балканских языках. М.: Наука, 1989.-С. 112-215.

313. Молчанов В.И. Гуссерль и Хайдеггер: феномен, онтология, время // Проблема сознания в современной западной философии. М.: Наука, 1989. -С. 110-136.

314. Монич Ю.В. Амбивалентные функции ритуала в эволюции языковых систем // Вопр. Языкознания. 2000. №. 6. С. 69-97.

315. Мурясов Р.3. Словообразование и теория номинализации // Вопр. языкознания. 1989. № 2. С. 39-53.t

316. Назарян А.Г. Почему так говорят по-французски. М.: Наука, 1968. -349 с.

317. Найссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс, 1981. - 230 с.

318. Невская З.М. Глагол to be в структуре предложения (на материале современного английского языка). Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1976.-23 с.

319. Неретина С.С. Тропы и концепты. М., 1999.

320. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. -Вып. 1. Омск: 1998.-С. 80-85.

321. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высш. шк., 1988.-167 с.

322. Николаева Т.М. Об одном подходе к интерпретации посессивных значений // Язык: система и функционирование. М.: Наука, 1988. - С. 181-190.

323. Николаева Т.М. «Скрытая память» языка: попытка постановки проблемы // Вопр. языкознания. 2002. № 4. С. 25-41.

324. Николаева Т.М. Теория функциональной грамматики как представление языковой данности (на материале четырех выпусков книги «Теория функциональной грамматики») // Вопр. языкознания. 1995. № 1. С. 68-79.

325. Николаевская P.P. О соотношении лексического и грамматического уровней в системе современного английского языка // Филол. науки. 1981. № 4. -С. 55-61.

326. Никольс Д. Падежные варианты предикативных имен и их отражение в русской грамматике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XV. Современная зарубежная русистика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 342-388.

327. Никулеску Р.И. От безвидового языка к видовому // Вопр. языкознания. 1984. №2.-С. 115- 121.

328. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла: Сочинения. М.: ЗАО ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. - 1056 с.

329. Омелъченко JI.H. О логико-синтаксическомтипе семантики состояния в современном русском языке // Форма, значение и функции единиц языка и речи. Материалы докл. междунар. науч. конф. Минск: Изд-во МГЛУ, 2002. Ч. 2. -С. 40-41.

330. Орехова JI.B. Жанр предложения: переводческий аспект // Методологические и лингвистические аспекты перевода. Саратов: Изд-во СГСЭУ, 2003. - С. 86-89.

331. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 68-81.

332. Павиленис Р.П. Статус смысла в естественном языке // Методологические проблемы анализа языка. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1976. - С. 99-109.

333. Павлов В.М. Полевой подход и континуальность языковой системы // Общее языкознание и теория грамматики. СПб: Наука, 1998. - С. 28-40.

334. Пайар Д. Разнообразие языков в теоретическом аспекте // Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы. Тезисы междунар. конф. М.: Изд-во МГУ.-Т. И.-С. 401-403.

335. Панфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М.: Наука, 1971. -232 с.

336. Папка Н.В. Эволюция германской языковой картины мира (на примере семантического гнезда значений БРАТЬ / ДАВАТЬ в английском и немецком языках. Дис. .канд. филол. наук. Пятигорск, 2002.

337. Пашов П., Пырвел X., Радева В. Болгарский язык. София: Наука и искусство, 1989. - 493 с.

338. Петров В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу // Вопр. яыкознания. 1990. С. 135-146.

339. Петров В.В. Язык и логическая теория: в поисках новой парадигмы // Вопр. языкознания. 1988. № 2. С. 39-48.

340. Петросьян М.Г. Функционально-семантическое поле экзистенциальности в современном английском языке. Дис. .канд. филол. наук. Ростов-н/Д., 2000.

341. Печников А.Н. К принципам синтаксической организации предложения // Вопр. языкознания. 1995. № 6. С. 85-89.

342. Пименова М.В. Сфера внутреннего мира человека: концептуальные исследования // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия Филологические науки. 2004. № 3 (8). С. 3-10.

343. Пипер П. В трехмерном пространстве языкознания (и за его пределами) // Язык и культура. Факты и ценности. М.: Яз. славянской культуры, 2001. -С. 179-189.

344. Писаркова К. Посессивность как грамматическая проблема (на примере польского языка) // Грамматическое описание славянских языков. — М.: Наука, 1974.-С. 171-176.

345. Пищальникова В.А. Теория значения: синергетический аспект // Лин-гвосинергетика: Проблемы и перспективы. Материалы II шк.-семинара. Барнаул, 2001.-С. 108-122.

346. Плоткин ВЯ. Широкозначность как особый тип семантики слова // Сб. науч. трудов Кемеровского государственного университета. Кемерово: Изд-во КГУ, 1989.-С. 85-96.

347. Плоткин В Я., Гросул Л.Я. Широкозначность как лексико-семантическая категория // Теоретические проблемы семантики и ее отражение в одноязычных словарях. Кишинев: Штиинца, 1982. - С. 81-86.

348. Попова Е.А. Человек как основополагающая величина современного языкознания // Филол. науки. 2002. № 3. С. 69-77.

349. Попова ЗД. Абстрактные понятия в языковом сознании народа // Филология и культура. Материалы IV междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003.-С. 14-16.

350. Попова ЗД., Стернин И.А. Основные черты семантико-когнитивного подхода к языку // Антология концептов. Т. 1. Волгоград: Парадигма, 2005. -С. 7-10.

351. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. - 191 с.

352. Попова ЗД. Стернин И.А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2000. - 30 с.

353. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальная картина мира. Воронеж, 2003.

354. Попова З.Д., Хорошунова И.В. Построение лексико-семантического поля ключевого слова концепта // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Волгоград: Перемена, 2003. - Ч. 2. - С. 34-35.

355. Постовалова В.Н. Картина мира и жизнедеятельность человека It Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 9-69.

356. Потаенко И.А. К языковому освоению временной структуры действительности // Вопр. языкознания. 1984. № 6. С. 43-53.

357. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. III. - Об изменении значения и заменах существительного. - М.: Просвещение, 1968. - 551 с. •

358. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. IV. - Вып. 1. Существительное. Прилагательное. Числительное. Местоимение. Член. Союз. Предлог. - М.: Просвещение, 1985. - 319 с.

359. Правосуд О.А. Бытийные предложения с глаголом «быть» (to be) и «иметь» (to have) в лингвофилософском аспекте // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. Тезисы докладов II Междунар. научно-практ. конф. Бийск, 2004.

360. Прибыток И.И. Лингвистический статус первого компонента в английских грамматических аналитических конструкциях // Романо-германская филология. Вып. 4. - Саратов: Изд-во СГУ, 2004. - С. 121-125.

361. Прожшов А.В. Соматические состояния человека и их языковая онтология в современном немецком языке. Дис. . канд. филол. наук. Иркутск, 1999. - 208 с.

362. Прокош Э. Сравнительная грамматика германских языков. М.:, 1954.

363. Прохорова О.Н., Чекулай КВ. Семантическая многоплановость глаголов зрительной перцепции // Вюник Харювського нацюнального ушверситету. 2004. №635.-С. 155-159.

364. Путном X. «Гипотеза врожденности» и объяснительные модели в лингвистике // Философия языка. Ред.-сост. Дж. Р. Сёрл. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 178-190.

365. Путина Н.И. Английские залоговые have-конструкции с причастием II и их русские соответствия // Лингвистические исследования. К 75-летию В.Г. Гака.-Дубна: Феникс+, 2001.-С. 129-137.

366. Радченко О.А. Функциональная грамматика немецкого языка в ГДР и ФРГ. Дис. .канд. филол. наук.-М., 1989.-271 с.

367. Райхштейн А.Д. Сопоставительный анализ немецкой и русской фразеологии. М.: Высшая школа, 1980. - 143 с.

368. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметного мира: семантика и сочетаемость. М.: Рус. словари, 2000. - 416 с.

369. Рахилина Е.В. Основные идеи когнитивной лингвистики. Фундаментальные направления. М.: Эдиториал УРСС, 2002. - С. 370-389.

370. Рахилина Е.В. Семантика русских «позиционных предикатов: стоять, лежать, сидеть и висеть // Вопр. Языкознания. 1998. № 6. С. 69-80.

371. Ревзин И.И. Логико-грамматический тип предложения тождества // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л.: Наука, 1975.-С. 47-55.

372. Ревзин И.И. Понятие парадигмы и некоторые спорные вопросы грамматики славянских языков // Структурно-типологические исследования в области грамматики славянских языков. М.: Наука, 1973. - С. 39-50.

373. Реунова О.И., Кунижев М.А. Статус и границы категории «пространство» // Языковые категории: границы и свойства. Материалы докл. Междунар. науч. конф. Минск: Изд-во МГЛУ, 2004. Ч. 2. - С. 211-213.

374. Реферовская Е.А. Бытийность во французском языке // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. - С. 80-98.

375. Реферовская Е.А. Формирование романских литературных языков. Французский язык. Л.: Наука, 1980. - 200 с.

376. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. М.: Изд-во Междунар. отнош., 1974. -216 с.

377. Русская грамматика: в 2-х томах. М.: Наука, 1982. - Т. I. - 782 с. - Т. II. - 709 с.

378. Рыжов В.П. Системно-синергетическое представление культуры // Синергия культуры: Труды Всероссийской конференции. Саратов: Изд-во СГТУ, 2002.-С. 21-24.

379. Рылов Ю.А. Аспекты языковой картины мира: итальянский и русский языки. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2003. 272 с.

380. Рылов Ю.А., Бессарабова Г.А. Очерки сопоставительного изучения испанского и русского языков. Воронеж: Издат.-полиграф. центр ВПУ, 1997. -188 с.

381. Сабанеева М.К. Факты исторической грамматики и методология их интерпретации (на материале романских языков) // Филол. науки. 1990. № 1. -С. 79-92.

382. Савинова Е.К. Ономасиологическая категория локативности и ее отражение в производных наименованиях. Дис. .канд. филол. наук. -М.: 1989.

383. Савосина JI.M. Трансформационная парадигма предложения и ее соотнесенность с актуализационной парадигмой // Вопросы языкознания. 2000. № 1. -С. 66-74.

384. Савченко А.Н. Сравнительная грамматика индо-европейских языков. -М.: Высш. шк., 1974.-412 с.

385. Седых А.П. Языковая личность и этнос (национально-культурные особенности коммуникативного поведения русских и французов). М.: Компания Спутник +, 2004. - 269 с.

386. Селиверстова О.Н. «Когнитивная» и «концептуальная» лингвистика: их соотношение // Язык и культура: Факты и ценности. М.: Яз. славянской культуры, 2001.-С. 293-307.

387. Селиверстова О.Н. Семантический анализ предикативных притяжательных конструкций с глаголом БЫТЬ // Вопр. языкознания. 1973. № 5. -С. 95-105.

388. Селиверстова О.Н. Семантический анализ экзистенциальных и посессивных конструкций в английском языке // Категория бытия и обладания в языке. М.: Наука, 1977. - С. 5-67.

389. Селиверстова О.Н. Труды по семантике. М.: Яз. славянской культуры, 2004.-960 с.

390. Селиверстова О.Н. Экзистенциональность и посессивность в языке и речи. Автореф. дис. .д-ра филол. наук. -М.: 1982.-45 с.

391. Семенова В.Н. «Бытие и Время» // Новейший философский словарь. -Минск: интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. С. 140-152.

392. Семина И.А. Отражение концепта «человек» в семантике французского глагола // Российская франкофония. Материалы XIV сессии Российской Ассоциации преподавателей французского языка. М.: Изд-во МГЛУ, 2003. -С. 52-54.

393. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М.: Прогресс - Универс, 1993.-655 с.

394. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи. М.: Гос. соц.-эконом. изд-во, 1934.-223 с.

395. Сердюк В.Н. Проблема категориальной принадлежности длительных и перфектных форм в английском языке // Вюник Харювського нацюнального ушверситету. № 471.1ноземна фшолопя на меж1 тисячолггь. Харюв: Константа, 2000.-С. 229-234.

396. Сергеева В.И. Разграничение функций лексемы sein в немецком языке // Структура предложений и классы слов в романо-германских языках. Калинин: КГУ, 1977.-С. 44-50.

397. Сергеева Ж. А. Субстантивные предложения со связкой «быть» в современном русском литературном языке. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Ростов н/Д., 1970.-20 с.

398. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. -С. 87-106.

399. Серебренников Б.А. К вопросу о «морфологизме» // Аналитические конструкции в языках различных типов. -М., JL: Наука, 1965. С. 100-104.

400. Серова Л.К. Диахронно-сопоставительный анализ глагола «быть» в русском и романских языках. Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 1982. 17 с.

401. Сеше А. Очерк логической структуры предложения. М.: Едиториал УРСС, 2003.-224 с.

402. Ситникова В.А. Признаковые слова: от старофранцузского языка к современному французскому языку // Филология и культура. Материалы IV Междунар. науч. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 286-287.

403. Скляревская Г.Н. Языковая метафора в словаре. Опыт системного описания // Вопр. языкознания. 1987. № 2. С. 58-65.

404. Скрелина Л.М., Становая Л.А. История французского языка. — М.: Высш. шк., 2001.-463 с.

405. Скрипилъ М.О. Повесть о Дмитрии Басарге и о сыне его Борзосмысле: Исследование и подготовка текстов. JL: Наука, 1969. - 218 с.

406. Скшидо А.Я. Виды синонимов в сфере речевого этикета // Филол. науки. 1987. №5.-С. 57-63.

407. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты. — Волгоград: Перемена, 2004. 340 с.

408. Слюсарева Н.А. О семантической и функциональной сторонах языковых явлений // Теория языка. Методы его исследования и преподавания. М.: Наука, 1981.-С. 243-249.

409. Слюсарева Н.А. Проблемы функционального синтаксиса современного английского языка. М.: Наука, 1981. - 206 с.

410. Слюсарева НА. Синтаксис и морфология в свете функционального подхода // Филол. науки. 1984. № 5. С. 36-41.

411. Слюсарева НА. Функциональная грамматика в Великобритании и Нидерландах // Современные зарубежные грамматические теории. М.: ИНИОН, 1985.-С. 175-212.

412. Смирницкая О.А. Эволюция видо-временной системы в германских языках // Историко-типологическая морфология германских языков: категория глагола. -М., 1977.

413. Смирницкий А.И. Морфология английского языка. М.: Изд-во лит-ры на иностр. языках, 1959. - 440 с.

414. Смолина К.П. Компонентный анализ и семантическая реконструкция // Вопр. языкознания. 1986. № 4. С. 97-105.

415. Соколова Г.Г. Фразообразование во французском языке. М.: Высш. шк., 1987.-144 с.

416. Сорокин Ю.А. Две дискуссионные реплики по поводу когнитивного «бума» // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Материалы междунар. симпозиума. Волгоград: Перемена, 2003. - Ч. 1. - С. 283-294.

417. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М.: Наука, 1981. -360 с.

418. Степанов Ю.С. Индоевропейское предложение. М.: Наука, 1989. -248 с.

419. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1997. - 824 с.

420. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М.: Наука, 1975.-311 с.

421. Степанов Ю.С. Характеры народов в зеркале их собственных языков // В1сник Харювського нацюнального университету. № 471. — Харюв: Константа, 2000.-С. 250-254.

422. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М.: Яз. рус. культуры, 1998. - 784 с.

423. Степанова А.Н., Кистанова Л.Ф. Широкозначные слова в функциональном аспекте (на материале французского языка) // Романские языки: семантика, прагматика, социолингвистика. Вып. 4. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. - С. 49-57.

424. Стернин И.А. К разработке модели контрастивного описания национального коммуникативного поведения // Аксиологическая лингвистика: проблемы коммуникативного поведения. Волгоград: Перемена, 2003. - С. 5-15.

425. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. - С. 58-65.

426. Стернин И.А. Может ли лингвист моделировать структуру концепта? // Когнитивная семантика. Материалы второй междунар. Школы-семинара по когнитивной лингвистике. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. - Ч. 2. - С. 13-17.

427. Стернин И.А., Быкова Г.В. Концепты и лакуны // Языковое сознание: формирование и функционирование. М. 1998. - С. 55-67.

428. Столбовая Л.В. Корреляция фразеологических единиц в русском и английском языках // Форма, значение и функции единиц языка и речи. Материалы докладов междунар. Науч. Конф. Минск: Изд-во МГЛУ, 2002. - Ч. 3. -С. 37-38.

429. Судакова О.Н. Семантико-синтаксический анализ широкозначных слов (на материале английского существительного thing и немецкого существительного Ding и Sache) // Функциональные аспекты слова и предложения М.: Изд-во МГПИ, 1985.-С. 35-38.

430. Супрун А.В. Грамматика и семантика простого предложения (на материале испанского языка). М.: Наука, 1977. - 264 с.

431. Сусов И.П. Семантическая структура предложения. (На материале простого предложения в современном немецком языке) Тула: Изд-во ТГПИ, 1973.- 141 с.

432. Схогт Х.Г. К вопросу о включении аналитических конструкций в глагольную систему современного французского языка // Вопр. языкознания. 1979. №3. С.-119-126.

433. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация. Виды наименований. М.: Наука, - 1977. - С. 129-221.

434. Телия В.Н. Концептообразующая флуктуация константы культуры «родная земля» в наименовании родина // Язык и культура: Факты и ценности. М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 409-418.

435. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. -С. 173-204.

436. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурный аспекты. -М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1996. 288 с.

437. Тенъер Л. Основы структурного синтаксиса. М.: Прогресс, 1988. - 656 с.

438. Тихонова В.В. Локальные наречия как средство выражения пространственных отношений // Слово и словоформа в высказывании: номинация и предикация. М.: Изд-во МПУ, 2000. - С. 63-67.

439. Тропинова И.В. Функционально-семантическое поле посессивности в современном английском языке. Автореф. дис. .канд. филол наук. Киев, 1988. -24 с.

440. Трунова О.В. Природа и языковой статус категории модальности (на материале английского языка). Барнаул - Новосибирск: Изд-во БГПИ, 1991. -130 с.

441. Тузова Т.М. Экзистенция // Новейший философский словарь. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. - С. 1214-1216.

442. Ш 453. Уорф БЛ. Наука и языкознание // Новое в лингвистике. Вып. I. - М.:

443. Изд-во иностр. лит-ры, 1960. С. 169-182.

444. Успенский Б.А. Общее и славянское языкознание // Избранные труды. -М.: Школа «Яз. рус. культуры», 1997. Т. I. - 800 с. , 455. Уфимцева А.А. Лексическое значение: Принципы семиологического описания лексики. М.: Наука, 1986. 240 с.

445. Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян // Языковое сознание и образ мира. М.: РАН Ин-т языкознания, 2000. - С. 207-219.

446. Федоров В.Д. Развитие латинского глагола stare в романских языках. (Его грамматические функции.) Автореф. дис. .канд. филол. наук. Л., 1954. -15 с.

447. Фирсова Н.М. Грамматическая стилистика современного испанского языка. Имя сущестительное. Глагол. М.: Изд-во РУДН, 2002. - 350 с.

448. Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога // НТИ. Сер. 2. Информационные процессы и системы. М., 1992. № 3. -С. 1-8.

449. Фрумкина P.M. и др. Семантика и категоризация. М.: Наука, 1991. -168 с.

450. Фуллье А. Психолопя французскаго народа. С.-Петербургъ: Издаше Ф.Павленкова, 1899. - 116 с.

451. Фуре JI.A. Синтаксически репрезентируемые концепты. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2004.-166 с.

452. Хадеева-Быкова А.А. Функционально-семантическое поле как единицы языка // Проблемы синхронного изучения грамматического строя языка. Тезисы науч. конф. М.: МГПИИЯ, 1965. - С. 200-201.

453. Хрисонопуло Е.Ю. О репрезентации концептов в грамматической семантике английского языка // Проблемы вербализации концепта в семантике языка и текста. Материалы междунар. симпозиума. Тезисы докл. Волгоград: Перемена, 2003. - Ч. 2. - С. 223-225.

454. Хэллидей М.А.К. Место «функциональной перспективы предложения (ФПП) в системе лингвистического описания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. - М.: Прогресс, 1978. - С. 138-148.

455. Чарикова О.Н. Концептосфера и система языка // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Волгоград: Перемена, 2003. -Ч. 2. - С. 46-47.

456. Чейф У.Л. Знание и структура языка. М.: Прогресс, 1975. - 432 с.

457. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. М.: Едиториал УРСС, 2002. - С. 340-369.

458. Чередниченко А.И. Прагматические аспекты варьирования французской образной фразеологии // Романские языки: семантика, прагматика, социолингвистика. Вып. 4.-Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.-С. 168-177.

459. Черепанов М.В. Очерк словообразовательной типологии русского глагола. Саратов: Изд-во СГУ, 2004. - 608 с.

460. Чернейко JI.O. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М.: Изд-во МГУ, 1997. - 320 с.

461. Черногрудова ЕЛ. К вопросу о содержании интерпретационного поля концепта: прецедентные тексты // Филология и культура. Материалы междунар. конф. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003. - С. 385-387.

462. Чеснокова Л.Д. Конструкции с предикативным определением в структуре предложения в современном русском литературном языке. Ростов-н/Д., 1972. -136 с.

463. Чинчлей КГ. Некоторые аспекты типологии категории посессивности (на материале романских языков). Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1984. -23 с.

464. Чинчлей КГ. Поле посессивности и посессивные ситуации // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб.: Наука, 1996. - С. 100-118.

465. Чобану А.И. К вопросу о классификации полусвязочных (семикопу-лативных) глаголов (на материале молдавского и некоторых других романских языков) // Филол. науки. 1973. № 2. С. 72-85.

466. Чурикова С.М. Вопросительные инфинитивные предложения местоименного типа как особенность синтаксической системы русского языка // Филология и культура. Материалы IV междунар. науч. конф. — Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003.-С. 330-331.

467. Шаумян С. О понятии языкового знака // Язык и культура. Факты и ценности. -М.: Яз. славянской культуры. 2001. С. 149-165.

468. Шведова Н.Ю. Еще раз о глаголе БЫТЬ // Вопр. языкознания. 2001. № 2. -С. 3-12.

469. Шведова Н.Ю. Русские бытийные глаголы и их субъекты // Слово и грамматические законы языка. Глагол. М.: Наука, 1989. - С. 5-17.

470. Шемякин М.А. О единстве функционального и системного описания грамматических форм в функциональной грамматике // Проблемы функциональной грамматики. М.: Наука, 1985. - С. 37-49.

471. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. М.: Яз. славянск. культуры, 2002. - 224 с.

472. Штелинг ДА. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке. М.: Изд-во МГИМО ЧеРо, 1996. - 254 с.

473. Щерба JI.B. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

474. Щерба 77.В. Языковая система и речевая деятельность. JL, 1974.

475. Щетинкин В.Е. История французского языка. М.: Высш. шк., 1984. 188 с.

476. Щур Г.С. О двух особенностях перфекта в современном английском языке, их типологии и социолингвистических причинах их возникновения // Типология германских языклв. М.: Наука, 1976. - С. 213-230.

477. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. - 256 с.

478. Юдакин А.П. Истоки супплетивизма вспомогательного глагола // Филол. науки. 1982. № з. с. 43-51.

479. Юматова И.Н. О грамматической функции связочного глагола во французском языке // Филол. науки. 1960. № 1. С. 105-115.

480. Юнг К.Г. К вопросу о подсознании // Человек и его символы. М.: Серебряные нити, университетская книга, 1998. - С. 13-102.

481. Юрченко B.C. Очерки по философии языка и философии языкознания. -Саратов: Изд-во СПИ, 2000. 368 с.

482. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова // Вопр. языкознания. 1998. № 3. С. 43-53.

483. Ярцева В.Н. Именные формы глагола // Историко-типологическая морфология германских языков (именные формы глагола, категория наречия, монофлексия). М.: Наука, 1978. - С. 92-145.

484. Ярцева В.Н. Сопоставительная лингвистика и проблемы вариативности языка // Филол. науки. 1986. № 5. С. 3-11.

485. Ярцева В.Н. Развитие национального литературного английского языка. -М.: Наука, 1969.-286 с.

486. Alonso A., Urena Р.Н. Gramatica Castellana. La Habana: Instituto del libro, 1968. lro curso. 296 p. 2do curso. - 303 p.

487. Bally Ch. L'expression des idees de sphere personnelle et de solidarite dans les langues indoeuropeennes. Zeitschrift L. Gauchat, 1926.

488. Barcia R. Sinonimos castellanos. Buenos Aires: Editorial Sopena Argentina S.A., 1961.-559 p.

489. Barth G. Recherches sur la frequence et la valeur des parties du discours en fran5ais, en anglais et en espanol. P: Didier, 1961. - 133 p.

490. Baylon Ch., Fabre P. Grammaire systematique de la langue fran5aise. Editions Fernand Nathan, 1978. 287 p.

491. Bjdrkman S. Le type "avoir besoin". Etude sur la coalescence verbo-nominale en fran5ais. Uppsala, 1978. 256 p.

492. Brinkman H. Die deutsche Sprache. Dusseldorf: Padagogischer Verlag Schwann, 1962.-654 S.

493. Brinkmann H. Die "haben" Perspektive im Deutschen // Sprache - Schliissel zur Welt. Festschrift fur Leo Weisgerber. - Dusseldorf: Padagogischer Verlag Schwann, 1959.-S. 176-194.

494. Cannings P. Definiteness and relevance: the semantic unity of il у a // Contemporary studies in Romance linguistics. Washington, 1978. P. 62-89.

495. Castellani D. La semantica del verbo ser у su comportamento en oraciones complejas // Estudios sobre el espanol hablado en las principales ciudades de America. Mexico: Universidad National Autonoma de Mexico, 1977. - P. 443-486.

496. Chomsky N. Language in a Psychological Setting // Sophia Linguistica. 1987. N22.-P. 1-73.С

497. Clausner T.C., Croft W. Domains and image shemas // Cognitive Linguitics. 1999. -V. 10. N 1. -P. 1-31.

498. Cledas L. Grammaire classique de la langue franfaise. 4-e ed. P., 1908.

499. Cledas L. Grammaire elementaire de la vieille langue fransaise. P.: Librairie Gamier freres, 1939. - 351 p.

500. Croft W. Syntactic Categories and Grammatical Relations. The cognitive Organization of Information. Chicago: The University of Chicago Press, 1991. -331 p.

501. Damasio A. Concepts in the brain // Mind and Language. 1989. V. 4. N 1-2. -P. 24-28.

502. Davis C.N. Generative semantic analysis of tense in Spanish // Contempory studies in Romance linguistics. Washington, 1978.-P. 106-131.

503. DikS.C. Seventeen Sentences: Basic Principles and Application of Functional Grammar // Syntax and Semantics Current Approaches to Syntax. N.Y.: Academic Press, 1980.-P. 45-75.

504. Dik S. C. Studies in Functional Grammar. L.: Academic Press, 1980. - 245 p.

505. Ewert A. The French Language. -L.: Faber & Faber Limited, 1966. —440 p.

506. FalkJ. Ser у Estar con atributos adjetivales. Uppsala, 1979.

507. Fillmore Ch.J., Atkins B.T. Toward a Frame-Based Lexicon: The Semantics of RISK and Its Neighbors // Frames, Fields, and Contrasts. Hillsdale, N.Y.: Lawrence Erlbaum Assoc., 1992. P. 75-102.

508. Foley W.A., Van Valin R. Functional syntax and universal grammar. Cambridge: Cambridge university press, 1984. - 416 p.

509. Foulquie P. L'existentialisme. Presse universitaire de France. Vendome, 1961. -128 p.

510. Garrus R. Les 6tymologies surprises. P.: Belin, 1988. - 349 p.

511. Germann E. Aspect und Aktionsart // Nachrichten zu Gottingen. Phil.-Hist. Klasse. III. 10. Berlin, 1933. - S. 473-474.

512. Givon F. Functionalism and grammar. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1995.-486 p.

513. Goffman E. Frame analysis. NY: Harper Colophon Books, 1974. - 586 p.

514. Gougenheim G. Etudes de Grammaire et de vocabulaire fran?ais. P.: Editions A. et J. Picard, 1970. - 432 p.

515. Gramatica de la RAE. Madrid: Espasa-Calpe, 1951.

516. Grevisse M. Le Bon Usage. Paris-Jembloux: Duculot, 1980. 1519 p.

517. Grobsheiser-Sodre D. Ne range pas qui veut! (avoir ou etre) // Avantages. 1997. N 101.-P. 122-125.

518. Guillaume G. Theorie des auxiliaries et examen des faits connexes // Bulletin de la Societe de Ling, de Paris. T. 39. - P., 1938.

519. Guiraud P. La semantique. P., 1972.

520. Guiraud P. Le syntaxe du fran?ais. P.: Presses universitaire de France, 1962. -128 p.

521. Hagege CI L'homme de paroles. Contribution linguistique aux sciences hu-maines. P.: Fagard, 1985. - 402 p.

522. Hanse J. Nouveau dictionnaire des difficultes du fran?ais moderne. Paris-Jembloux: Duculot, 1983. 1014 p.

523. Harman G. Cognitive science? // The making of cognitive science. Essays in honor of George A. Miller. Cambridge: Cambridge University press, 1990. -P. 258-268.

524. Hernandez Alonso C. Gramatica fiincional. — Madrid: Credos, 1984. 305 p.

525. Hofmann J.B., Rubenbauer H. Worterbuch der grammatischen und metrischen Terminologie. Heidelberg, 1963.

526. Huot H. Morphologie. Formes et sens des mots du fran?ais. Armand Colin / VUEF, 2001.- 191 p.

527. Imbs P. L'emploi des temps verbaux en franfais moderne // Bibliotheque fran-?ais et romane. Serie A: Manuels et etudes linguistiques. P.: 1960. - V. 1. -P. 131-135.

528. Jackendoff R. Grammar as evidence for conceptual structure // Linguistic theory and psychological reality. Cambridge (Mass.). L.: 1978. - P. 201-228.

529. Jung W. Gramatik der deutschen Sprache. Leipzig, 1968.

530. Justus C.F. English 'have: heave', an Archaic Paradigm // Язык и культура. Факты и ценности. М.: Школа. Языки русской культуры, 2001. - С. 69-90.

531. Kleiber G., Riegel М. Les grammaires "floues" // Martin R. La notion de rece-vabilite en linguistique. P., 1978.

532. Koshevaya I.G. The Theory of English Grammar. M.: Просвещение, 1982. -336 c.

533. Lakoff G. Irregularity in English Syntax. N.Y.: Holt, Pheinhart & Winston, 1970.-207 p.

534. Lakoff G. Women, Fire, and Dangerous Things: What categories reveal about the mind. Chicago, London: The University of Chicago Press, 1990. - 614 p.

535. Langacker R.W. An Overview of Cognitive Grammar I I Topics in Cognitive Linguistics ed. Brygiga Rudzka-Ostyn, John Benjamins. 1988.

536. Langacker R.W. Concpt, Image and Symbol: The Cognitive Basis of grammar. Berlin-N.J.: Mouton de Gruyter, 1991.-381 p.

537. Langacker R.W. Language and its structure. Some Fundamental Linguistic Concepts. -N.Y.: Harcourt, Brace & World, 1968. 260 p.

538. Lyons J. A note on Possessive, Existential and Locative Sentences // Foundation of Language, 1967. V 3. N. 4. - P. 390-395.

539. Lyons J. Introduction to theoretical linguistics. Cambridge: Univ. Press., 1968.-519 p.

540. Meillet A. Le developpement du verbe 'avoir'. Zeitschrift Wackrnagel, -Gottingen, 1923.

541. Pott S.F. Verschiedene Bezeichnung des Perfekts in einigen Sprachen und Lautsymbolik // Zeitschrift fur Volker psychologie und Sprachwissenschaft. 1884. -Bd. 15.-S. 291-292.

542. Pottier B. Theorie et Analyse en Linguistique. P.: Hachette, 1992. - 240 p.

543. Referovska'ia E.A., Vassilieva A.K. Essai de Grammaire Fran9aise. Cours Theorique. M.: Prosv., 1973. - V. I. - 440 p. - V. II. - 357 p.

544. Roca Pons J. Introduction a la gramatica. La Habana: Instituto del Libro, 1968.-Т. I.-228p.

545. Ruzicka J. Dva sporne slovne druhy // К historicko-srovnavarimu studiu slo-vanskych jazyku. Olomouc - Praha, 1957. - C. 55-58.

546. Sartre J.-P. L'existentialisme est un humanisme. P.: Nagel, 1970. - 144 p.

547. Seifert E. Haber у tener como expresiones de la posesion en espanol // Revista de Filologia Espanola, XVII, 1930. P. 238-245.

548. Seller H. Possession as an operational dimention of language. Tubingen: Narr, 1983.-91 p.

549. Slobin D.I. Cross-linguistic Evidence for the Language-making Capacity // The Cross-linguistic Study of Language Acquisition, i: The Data, ii: Theoretical Issues. Hillsdale. NY: Lawrence Erlbaum Associates, 1985. - P. 1157-1256.

550. Swan M. Practical English Usage. M.: Vyssaja skola, 1984. - 552 p.

551. Vincent N., Harris M. Studies in the Romance Verb. London: Croom Helm, 1982.- 195 p.

552. Wagner R.L., Pinchon J. Grammaire du Fran9ais classique et moderne. Hachette, 1991.-688 p.

553. Weinrich H. Grammaire textuelle du fran9ais. P.: Les Editions Didier, 1989. -672 p.

554. Weisgerber L. Von den Kraften der deutschen Sprache. В 2. - Von Weltbild der deutschen Sprache. - Dusseldorf: Schwann, 1954. - 284 S.

555. Лексикографические источники

556. АРС А.нгло-русский словарь. Сост. Минаева Л.В., Нечаев И.В. - М.: Рус. Яз. - Медиа, 2004. - 632 с.

557. АРФС Англо-русский фразеологический словарь. Сост. Кунин А.В. - М.: Рус. яз., 1984.-944 с.

558. БНРС Большой немецко-русский словарь. В 2-х томах. - М.: Рус. яз., 1980. - Т. I. - 760 с. - Т. II. - 656 с.

559. ИРС Испанско-русский словарь. Под. ред. Ф.В. Кельина. - М.: Советская энциклопедия, 1966. - 944 с.

560. ИРФС Испанско-русский фразеологический словарь. Под ред. Э.И. Ле-винтовой. - М.: Рус. яз., 1985. - 1076 с.

561. ЛОРЯ Лексическая основа русского языка. Комплексный учебный словарь под ред. В.В. Морковкина. -М.: Рус. яз., 1984. - 1168 с.

562. ЛРС Латинско-русский словарь. Сост. Дворецкий И.Х. - М.: Рус. яз., 1976.- 1096 с.

563. НБРАС Новый большой англо-русский словарь: в 3-х томах. Сост. Апресян Ю.Д. и др. - М.: Рус. яз., 1999. - Т. I. - 832 с.

564. НРФС Немецко-русский фразеологический словарь. Сост. Бинович Л.Э., Гришин Н.Н. - М.: Рус. яз., 1975. - 656 с.

565. НФРД- Новый французско-русский словарь. Сост. Гак В.Г., Ганшина К.А. -М.: Рус. яз., 1997.-1195 с.

566. РСН- Русско-немецкий словарь. Сост. Никонова О.Н. М.: Сов. энциклопедия, 1971.- 1040 с.

567. СРФ Словарь русской фразеологии: историко-этимологический справоч-^ ник. Сост. Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. - СПб.: Фолио-Пресс,2001.-704 с.

568. СРЯ- Словарь русского языка. Ред. Евгеньева А.П. В 4-х томах. М.: Рус. яз., 1985.-TI.-699 с.i

569. ССРЯ Словарь синонимов русского языка. Сост. Александрова З.Е. М.: Рус. яз., 1986.-600 с.

570. СФЯК Словарь французского языка в Канаде. Квебек и Акадия. Сост. fc Клоков В.Т. - Саратов: Изд-во СГУ, 2004. - 524 с.

571. СФСРЯ Словарь фразеологических синонимов русского языка. - М.: ООО «Астрель»: «АСТ», 2001.-496 с.

572. ТС Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 томах. Сост. Даль В.И. - СПб.: Диамант, 1996. Т. 1 - 800 с. Т. 2 - 784 с.s

573. ФСРЯ Фразеологический словарь русского языка. Под ред. А.И. Молот-кова. - М.: Рус. яз., 1986. - 543 с.

574. ФРФС Французско-русский фразеологический словарь. Под ред. Я.И. Рецкера. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. Словарей, 1963. - 1110 с.

575. Aristos. Diccionario ilustrado de la lengua espanola. Barcelona: Editorial Ramon Sopena, SA, 1968. - 648 p.

576. DCF- Dictionnaire commercial et financier fran?ais-anglais-russe. M.: VIKRA,1993.-792 p.

577. DEHF Dictionnaire etymologique et historique du fran?ais. Dubois J., Mitterand H., Dauzat A. - Paris: Larousse, 1993. - 822 p.

578. DS Dictionnaire des synonymes. H. Bertaud du Chazaud. - P.: Le Robert,1994.-738 p.

579. DW Deutsches Worterbuch Mosaik Verlag. Wahrig G. - Munchen, 1986 -* 1989.- 1493 S.

580. HDP Dictionnaire pratique du fran?ais. Hachette, 1987. - 1266 p.

581. NWD New Webster's Dictionary of the English Language. - Delhi: College Edition Surjeet Publication, 1988. - 1856 p.

582. OALDCE Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. A.S. Hornby. - V. I. Oxford University Press, 1982. - 544 p.

583. OSD Oxford Student's Dictionary of Current English. A.S. Hornby. Oxford University Press, 1983. - 770 p.

584. Список исследованных материалов1. Источники примеров

585. Алексин А. Сигнальщики и горнисты. Le semaphore et la clairon // Рассказы советских писателей. Livre de lecture avec les textes paralleles en fran?ais. M., 1986.

586. Арбузов А. Таня. M., 1962. Trois pieces sovietiques. M., 1962. Tres obras tea-trales. M., 1959.

587. Булгаков M. Бубновая история. The Story of Diamends // Moscow News. 1999. N 18.

588. Гиппиус 3. Влюбленные. Lovers // Moscow News. 1999. N 20.

589. Даль В. Пословицы русского народа. Сборник в трех томах. М.: Русская книга, 1994.

590. Джохадзе Д.В. Беседа с профессором А.Ф. Лосевым // Вопр. философии 1984. № 1.-С. 44-49.

591. Довлатов С. Ариэль. Ariel // Moscow News. 1999. N 33.

592. Головина А. Первый сон. First Sleep // Moscow News. 1999. N 6.

593. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. Саратов, 1979. /ZwolfStuhle.-Berlin, 1968.

594. Инбер В. Мая. Maia // Рассказы советских писателей. Livre de lecture avec les textes paralleles en fran?ais. M., 1986.

595. Катаев В. Белеет парус одинокий. Йошкар-Ола, 1981. / Una vela se avizara. -M.: Editorial Progreso.

596. Паустовский К. Корзина с еловыми шишками. Un panier de pommes de sapin // Рассказы советских писателей. Livre de lecture avec les textes paralleles en fran-?ais.-M., 1986.

597. Пелевин В. Священная книга оборотня. Эксмо, 2004.

598. Попов Е. Котелок походный прохудился. Hole in the Mess Tin // Moscow News. 1999. N47.

599. Симонов К. Живые и мертвые // Собр. Соч. Т. 4. - М., 1968. Les vivants et les morts. M., 1970. De los vivos у de los muertos. M., 1976.

600. Сказки Русские народные сказки. В 3-х томах. - Воронеж: Инфа, 1992. Т. 1.

601. Толстой А. Гиперболоид инженера Гарина // Собр. соч. Т. 3. - М., 1972. / Hyperboloide de Pingenieur Garine. -М., 1989.

602. Толстой А. Хождение по мукам. Кн. I. Сестры // Собр. соч. Т. 5. - М., 1972. / Le chemin des tourments. - P., 1930. / Le chemin des tourments. - M., 1972. / Tinieblas у amanecer de Rusia. - Montevideo, 1946. / Tinieblas у amanecer. - M., 1962.

603. Толстой JI. Воскресенье. Душанбе, 1977. / Resurrection. - М., 1990.

604. Чехов А. Повести и рассказы // Собр. соч. Т. 1. - М., 1959. / Cuentos completes. Obras. - V. I. - Madrid, 1957-1959. / Meistererzahlungen. - Berlin, 1979.

605. Шекспир У. Трагедия о Гамлете принце Датском. (Оригинальный текст и переводы М. Лозинского и Б. Пастернака). СПб.: Азбука, 2000.

606. Ayala R.P. de. Un intante de amor. Ein Augenblick der Liebe // Cuentos espanoles. Spaniche Erzahlungen. Bonn: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2002.

607. Bazin H. Crie de la chouette. M., 1979. / Базен Э. Крик совы // Иностранная Литература. 1974. №№ 9-10.

608. Camus A. L'etranger. La peste. M., 1969. / Der Fremde. Rowohlt Taschen-buch Verlag, 2000. / Камю А. Посторонний // Иностранная литература. 1968. №9.

609. Cela С J. Novelas cortas у cuentos. M., 1970. / Села K.X. Семья Паскуаля Дуарте.-М., 1970.

610. Cocteau J. La Voix humaine. M., 1990. / Кокто Ж. Человеческий голос // Избранное. - М., 1990.

611. Flaubert G. Madame Bovary. М., 1974. / Madame Bovary. Diogenes, 1987. / Madame Bovary. Wordsworth Editions Limited, 1994. / Флобер Г. Госпожа Бова-ри. - Саратов, 1980.

612. Galsworthy J. The Forsyte Saga. В. 1. - M., 1973. / Голсуорси Дж. Сага о Форсайтах // Собр. соч. - Т. 1. - М., 1962.

613. Hoffmann Е.Т.А. Das fremde Rind. Berlin: Der Kinderbuchverlag, 1980.

614. Maugham W.S. Theatre. M., 1979. / Моэм С. Театр. - M., 2000.

615. Maupassant G. de. Nouvelles choisies. M., 1963. / Мопассан Г. де. Новеллы. -М., 1999.

616. Miro G. El beso del esposo. Der Kuss des Ehemannes // Cuentos espanoles. Spanische Erzahlungen. Bonn: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2002.

617. Remarque E.M. Arc de Triomphe // Drei Romane. Munchen. / Arc de triom-phe. Plon. / Ремарк Э.М. Триумфальная арка. - M., 2000.

618. Saint-Exupery de A. Le petit prince // Oeuvres. M.: Editions du Progres, 1972. / Der Kleine Prinz. - Diisseldorf, 1998. / Сент-Экзюпери де А. Маленький принц // Планета людей. Кишинев, 1974.

619. Sartre J.-P. La nausee. Gallimard, 1983. / Сартр Ж.-П. Тошнота. // Иностранная Литература. 1989. № 7.

620. Seghers A. Transit. Dresden, 1976. / Transit. P., 1995. / Зегерс А. Транзит. M., 1978.

621. Serna R.S. de la. El vegetariano. Der Vegetarier // Cuentos espanoles. Spanische Erzahlungen. Bonn: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2002.

622. Tales Folk Tales about Animals. M.: Progress Publishers, 1975.

623. Tournier M. Gilles & Jeanne. Gallimard, 1983. / Турнье M. Жиль и Жанна // Иностранная Литература. 1993. № 10.

624. Triolet Е. Roses a credit. Editions Gallimard, 2000. / Rosas a credito. La Ha-bana, 1976. / Триоле Э. Розы в кредит. - М., 1965.

625. Wilde О. The Picture of Dorian Gray // Selections. V. I. - M., 1979. / Das Bildnis des Dorian Gray. Roman-Zeitung. 347. - Berlin, 1979. / Уайльд О. Портрет Дориана Грея // Избранное. - М. Просвещение, 1990.

626. Zola Е. La curee. М., 1974. / Золя Э. Добыча. - М., 1957.

627. Справочная и учебная литература

628. Русско-английский разговорник. М.: Мартин, 2002.

629. Русско-испанский разговорник. М.: Мартин, 2001.

630. Русско-немецкий разговорник. М.: Мартин, 2002.

631. Русско-французский разговорник. М.: Мартин, 2002

632. Формановская Н.И., Родригес-Ириондо М. Речевой этикет. Русско-испанские соответствия. М., 1993.

633. Формановская Н.И., Соколова Г.Г. Речевой этикет. Русско-французские соответствия. — М., 1989.

634. Формановская Н.И., Соколова Х.Р. Речевой этикет. Русско-немецкие соответствия. М., 1989.

635. Формановская Н.И., Шевцова С.В. Речевой этикет. Русско-английские соответствия. М., 1990.

636. Gerboin P., Charpon J. 40 Lefons pour parler espagnol. P.: Pocket, 1997.

637. Graf E. Taschenlehrbuch Franzosisch. Leipzig, 1978.

638. Rohwedder E. Taschenlehrbuch Spanisch. Leipzig, 1985.12. Spanisch.-Leipzich, 1985.

639. Vigner G. Savoir-vivre en France. Hachette, 1990.