автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Функции фольклорных жанров в художественном составе эпоса "Манас" (кошок, керээз, арман, алкыш, каргыш - причитания, завещания, сожаления, благопожелания, проклятия)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функции фольклорных жанров в художественном составе эпоса "Манас" (кошок, керээз, арман, алкыш, каргыш - причитания, завещания, сожаления, благопожелания, проклятия)"

МИНИСТЕРСТВО НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ КАЗАХСКОЙ ССР КАЗАХСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. АЛЬ-ФАРАБИ

На правах рукописи

САДЫКОВ БОЛОТБЕК ДЖАКЫПБЕКОВИЧ УДК 894.341-1(091) (043.3)

ФУНКЦИИ ФОЛЬКЛОРНЫХ ЖАНРОВ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ СОСТАВЕ ЭПОСА „МАНАС"

(кошок, керээз, арман. алкыш, каргыш— причитания, завещания, сожаления, благопожелания, проклятия)

Специальности — 10.01.09 — Фольклористика

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

АЛМА-АТА — 1991

Работа выполнена в отделе манасоведения Института языка и литературы Академии наук Республики Кыргызстан

Научный руководитель: — член-корр. АН Республики Кыргызстан, доктор филологических наук Кидырбаева Р. 3.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук — Турекулов Н. кандидат филологических наук — Ибраимов К.

Ведущая организация: — отдел фольклора Института литературы и искусства им. М. О. Ауэзова АН Казахской ССР.

Защита состоится „ _"..си^Лй199£ г. в '¡¡1 часов на

заседании Специализированного совета Д 058.01.07 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора наук при Казахском ордена Трудового Красного Знамени Государственного университета им. Аль-Фараби.

Адрес: 480121, г. Алма-Ата, ул. Тимирязева, 46, ГУК-1 С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке КазГУ им. Аль-Фараби.

Автореферат разослан «3 1995£года

. Ученый секретарь Специализированного совета, доктор филологических наук, профессор /Ш ОРАЗАЕВ Ф. М.

-п

| ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Настоящая работа является первой попыткой монографического исследования, посвященной функциям фольклорных жанров в художественном составе эпоса "Манас", бытующей как естественный и необходимый компонент единой художественной структуры богатырского сказания.

Еще Ч.Ч.Валиханов заметил присутствие различных жанров в сюжетике эпоса, отмечая, что "Манас" есть энциклопедическое собрание всех киргизских мифов, сказок, преданий, приведенное к одному времени и сгруппированное около одного лица - богатыря Манаса..."*. В этом высказывании довольно четко обозначена одна из художественных особенностей эпоса "Манас", а именно её родовое единство и взаимосвязь со многими жанрами киргизского фольклора. Как бы продолжая и углубляя мысль Ч.Ч.Валиханова, и более оттеняя идею органического слияния и гармонизации жанров в составе эпоса, в его многовековом становлении и развитии, Кыдырба-ева Р.З. пишет следующее: "Эпос "Манас" растворил в своем художественном составе и сконцентрировал в себе множество групп других фольклорных жанров. Видимо, процесс их вживания в поэтическую ткань эпоса шел. непрерывно, на всем отрезке времени формирования и бытования его. Однако такой отточенности, завершенности этот процесс достиг при окончательном формировании эпоса как классического"^. Отсюда следует вывод о том, что в современном ыана-зоведении приобретает особую актуальность дифференцированное и системное изучение фольклорных перемещений и транспонировок в функционально-структурный состав эпоса. Ибо эпос как классичес-«ая форма героического сказания в своей всеохватной и широкомас-гаабной художественной эволюции синтезирует и гармонизирует в ;диную "неделимую" структурную систему все то, что "работает", в сонечном счете, в его пользу.

Актуальность изучения данной проблемы становится еще более >чевидной тем, что изучении поэтики эпоса на данный момент самый

Валиханов Ч.Ч. Собр.соч.: В 5т.- Алма-Ата: Каз.сов.энцикл., 1985.- Т.З.- С.349^850.

'Кыдырбаева Р.З. Генезис эпоса "Манас" - Фрунзе: Илим, 1980.-

г

малоисследованный аспект в манассведении. Наша задача - раскрыть I как и каким образом исчезают грани автономности и самостоятельности того или иного жанра, как и каким образом тот или иной жанр сублимируется^ т.е. переходит, в качественно иное художественное состояний. Очень важно последнее: сублимация жанра, т.е. переход от одного качественного состояние в другое. Это суть и квинтэссенция проблемы,

Цель и задачи исследования

Основная цель диссертации - I) систематизировать на основе изучения полного текста Сагымбая. Орозбакова, Саякбая Каралаева,. отчасти, вариантов Ч.Валиханова,- Н.Ь^усулманкулова, Б.Сазанова фактический состав и присутствие.жанров.причитаний, завещаний, сожаления - жалоб, бльгопожеланий и проклятий в художественной структуре эпоса "MaHac"-} 2) определить функционально-структурную особенность этик жанров в системе эпического сказания; 3) раскрыть цути и способы жанровых' Перемещений (переходов) от одного качественного состояния в другое через конкретный анализ их-поэти- . ки; 4) показать и объяснить специфические черту обрядовых.и бытовых ритуалов, особенностей древни* воззрений и миропонимании-киргизского народа, отраженных.в оп<?сё "Манас", непосредственно через жанры причитаний, завещаний; сожаленйй - жалоб, благопоже-ланий и проклятий.

Таким образом, системное изучение-перечисленных жздюв,

• функционирующих в художественной структуре эпоса в новом сусловом и поэтическом качестве, впервые предпринятое в столь широком охвате, имеет своей целью не только усфайовлениё корённых черт архаических форм, и не только выявление Сути самоценности жанровых преобразований, а предпринятое исследование означает, прежде всего, определение toro, насколько такое'жанровое видиоизменение приводит к внутренним сдвигам g самой поэтической природе эпоса и обозначение того как й каким образр» сам эпос в результате "присвоения" новых жанров качеств Я свойств обретает характер универсальности и масттаб.ностя» .

: Основными источниками овились материалы архива АН. Республики Кыргызстан, изданные' книги по е«ц»»а»ггу С.Каралаева^ С.Орозбакова. В разработке конкретных' проблем диссертационной темы использовань

• научные труды досоветского периода'Ч.Ч.Ваяиханова, В.В.Радлова, и советского периода М.О.Ауэзова, В.Я.Яярцунского, труды со'вре-

ыенных киргизских манасоведов, были использованы лучшие достижения советской фольклористики, работы таких ученых, как исследования Каташа С.С. по алтайскому фольклору, исследовании малых жанров бурятского фольклора С.С.Бардахановой, Н.О.Шаракшиновой, труды казахского фольклориста В.Уахатова, азербайджанского фольклориста А.Б.Абдуллаева, работы М.Б.Руденко по курдскому фольклору, в русской фольклористика - труды Н.В.Чистова, Г.С.Виноградова, В.Г.Базанова и др.

Научная новизна диссертации заключается в том, что это первое монографическое исследования, посвященные специальному изу- . чению функций фольклорных жанров в художественном составе эпоса "Манас". Поэтому новизна настоящей диссертации обусловлена содержанием материала впервые подвергаемого анализу и вводимого в сферу научного осмысления. Если попытаться с этой точки зрения обозреть научную литературы в манасоведении, то легко можно убедиться в отсутствии специальных исследований, посвященных проблеме,. о которой идет-речь. Исключение составляет монография Р.З.Кыдырбаевой"Генезис эпоса "Манас", в которой автор рассматривает отдельные стороны проблемы функционирования жанров в составе киргизского эпоса, с точки зрения его генезиса и становления. Тем не менее, следует сказать, что наша работа создавалась не на пустом месте. Она зиждется на богатом и содержательном опыте манасоведения, на лучших традициях и достижениях в изучении великого киргизского эпоса. Именно опираясь на лучшие достижения советской фольклористики вообще, киргизского манасоведения в частности, автор диссертации подходит к решений проблемы функции фольклорных жанров в художественном составе эпоса "Манас". Научная новизна и своеобразие исследования заключается в анализе поэтической структуры киргизского эпоса, в котором многочисленные жанры фольклора сливаются и спаиваются с поэтикой эпического жанра, образуя, своеобразный художествен! ¡кй фон эпоса.

Одновременно в работе делается акцент на то, как эти жанры {юльклора органически вплетаясь а художественную структуру эпо-за, выходят из узких' рамок изначального содержания и вносят в эпическое произведение новую функциональную нагрузку.

В то же время в работе впервые вводится в научный оборот

шачительный архивный материал фондов АН Республики Кыргызстан.

. "... .

Методология и методика исследования

Методологической основой решения поставленных задач, служила научно-теоретическая концепция советской фольклористической науки.

Практическое значение диссертации

Данная работа, представляет собой первое монографическое исследование специфики жанров фольклора в эпосе "Манас".

Диссертация может быть использована в области исследовании филологии, этнографии, а также служить подспорьем в работе аспирантов и преподователей вузов, и работников в области народного творчества.

. Апробация работы. Основные положения исследования отражены в публикациях автора общим объеме более 4,5 печатных листов и сообщении на симпозиуме по "Манасу" (10-13 сентября, 1990 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введение, двух глав и заключения. Первая глава имеет три параграфа, вторая -два. Приводится список использованной литературы.

Основное содержание диссертации

Во. введении обосновываются актуальность разработываемой темы* сформулированы цель и задачи диссертации, научная новизна, обьект исследования и практическая значимость, дан краткий исторический экскурс о месте и значении эпоса "Манас" в целом. Кроме этого дана краткая оценка научных трудов фольклористов по данной проблеме. <•

Первая глава посвящена анализу жанровых особенностей и трансформации причитаний, завещаний, сожалений - жалоб. Автор работы рассматривается эти жанры не в отдельности, автономно, но в тесной' органической связи с той или иной сюжетной коллизией эпоса, .

§ • I, Причитание, Кошок

В художественном составе-эпоса "Манас" имеются различные форш и жанры киргизского устного народного творчества, как пла-чи-кошоки типа импровизации-оплакивания, жоктоо-коштошуу, и др., которые органически восли-в состав произведения.

Сам жанр кбшоков в киргизском устном народном творчестве считается наиболее развитым и бытующим с древнейших времен до сегодняшнего дня: Эта богатый по тематике и поэтическим оттенка1 жанр. В рукописных фондах АН Республики Кыргызстан хранится ог-

ромное количество разнообразных кошоков киргизского народа*.

Рассматривая разновидности плачей-кошоков в составе эпоса "Манас", следует подразделить их на два основных цилка в зависимости от исполнения -это женские плачи и плачи мужские. Рассмотрим эти два цикла, каждый в отдельности.

Причитания мужского цикла чаще связаны с героической тема-тиной эпоса. Плачи в составе эпоса - это своеобразные лиро-эпические поэмы, помогающие глубже и художественно достовернее раскрыть сюжетный ход повествования. В этом плане очень интересен кошок (плач) Манаса. В "Большом походе" богатырь теряет многих своих сподвижников, самых верных дружинников и убитый горем утраты, в монологической форма обращается с плачем к жене Алмаы-бета, называл ее "аяш". В глубоко трагическом плаче Манаса обращенном к жене Алмамбета Арууке, звучит неутешная боль и тоска богатыря по утерянным на поле брани дружинникам. Здесь жанровые свойства плача как нельзя лучше сливаются с эпическим движением сюжета. Несмотря на традиционность отдельных повторов вся тирада плача построена в тесной связи с иаобрааением сиюминутной эпической картины. Слово "аяш"» обращенное к жене Алмамбета в форме рефрена звучит своего рода как зыблеыное, ибо Арууке и Каныкей и есть последняя опора и надежда Манаса.

Этот плач ясно говорит о трагическом исходе похода киргизских богатырей на кадшкоа, с целью отомстить им за поруганные земли киргизов. В этом пяаче присутствует подспудно и нота сожаления Манаса по повода того» что на послушался он своей мудрой жены Каныкей» которая отговаривала его от похода, предчувствуя трагический исход.

Посредством, рефрена "аш" сказитель добивается наибольшего трагического звучания иааад. В устах Манаса плач поднимается до героического звучания» обретая чисто эпическую окраску. В этом случае жанровые свойства плача полностью подчинены эпическим задачам изображения, плач попадая в контекст эпоса, обретаег

1Куйеесу елген аялдан кошогу. ТАШ.- Инн.- № 632.- 141-145-6.} Койчунун аялынын кошогу. ТА®.- Инв.- №> 618,- Д-З-б.; Вургай мергендин аялынын кошогу. ТАМ.- » 554.- 11-14-6.? Куйеесу сай-ышта елгенде кошкон кошок. ТА®.- Инв.- № 559,- 3-а; Устанын аялынын кошогу. ТАШ.-Инв,- № 385.- 79-Ш-б.; Нокого кошкои кошок. ТА®.- Инв.- № 707.- 47-48-6.; Исабектин аялынын кошогу. ТА®.- Инв.- № 546,- 20-22-6.; 1Сушчудан елген Касымбекке карын-дашы Каныиейдин кошогу. ТАИФ,- Инв.- 575.- 73-76.-6.; Тогайдан кошогу.- Инн.- 604,- 70-6.

дух и свойства эпоса! Поэтому можно с полным основанием заключить, что плач мужчин в эпосе окрашен оттенком героического мотива, все в нем подчиняется задаче передачи трагической ситуации в жизни богатыря, хотя, в плаче сохраняется и традиционная поэтика жанра, таких как устоявшиеся «¿ти метафорические строки:

"канатымдан айрылдым, аяш!" (я крыльев своих лишился, аяш!), "мен канатым окко учурдум, аяш!" (я крылья свои подставил под пули, аяш!).

В традиций плача, уподобление убитого горем человека, поте-рявщего своих близких "птенцу, ястребу, соколу с подбитым крылом" явление повсеместное.

В эпосе трагическая нота причитания так тесно сплетается с движением сюжета, что получает свое дальнейшее развитие в батальных событиях. Так, меткий стрелок Кожожаш, пытаясь убить Манаса, прицеливается, но не может найти уязвимое Место у богатыря, который был одет в непробиваемый пулей панцирь, тогда он целится в его коня Аккулу и сражает его, Потеря коня для богатыря равносильно потере незаменимого друга, в отчаянии Манас отрезает челку коня и уии и зажав их в кулаке рыдает, то и дело поднося их к лицу, ощущая запах своего коня он причитает: "Курдашым кулам!" (О друг Мой Кула!, сокращенное ласковое обращение к коню Аккуле). Когда Манас: возвращается в свой стан-ордо, в причитании обращенном к Каныкей,- первым сообщает о смерти Аккулы - "Ак кула окко уцурдум, аяш!" (Пуля.настигла моего коня Аккула, аяш!) и только после этого перечисляет своих погибших дружинников.

_ Таким образом, прежде, чем причитание Манаса перерастает в традиционную тираду, в сюжете эпоса идет подспудное нарастание событийкоторые затем и приводят к трагическому звучанию причитания. в устах Манаса. Это.причитание можно назвать вершиной, кульминацией трагического мотива в эпосе, в ней выражена боль и трагедия .;Н£ только,богатыря Манаса, потерявшего в бою своих са-мьйс близких ратников, но оно воспринимается как боль и трагедия всего киргизского народа, когда от тоски и боли заплакали березы и тополя "Кайыц ыйлап, тал ыйлап". Природа как бы разделяет общую участь своего народа. В эпическом тексте природа трактуется как неделимая'с человеком живая частица бытия - человек, зверь, природа,. космос-- "аалам" взаимосвязанные и одухотворенные явления, если больно человеку, следовательно больно и дереву, и зверю, и

(птице. Отсюда в причитании Манаса о коне Аккула в котором и березы, и тополя, и человек с одинаковой болью разделяют невосполнимую утрату Манаса.

Причитания - плачи в составе эпоса "Манас" играют важную роль, помогая раскрыть психологическое состояние персонажа.его внутреннюю сущность. В самом составе эпоса, где мы ведем речь о Джеком плаче, можно обнаружить несколько его разновидностей. Это плач - угузуу (сообщение о смерти) и плач жоктоо (оплакивание, воспоминание об усопшем). Если в плаче - угузуу Манас сообщал жене о смерти своих сподвижников, об их героических делах и• о часе смерти, то в плаче - жоктоо богатырь Манас, оправившись от первой волны горя, как бы в своих воспоминаниях вновь оплакивает погибших своих сподвижников и, в первую очередь,, самого близкого и дорогого ему Алмамбета. Его он называет не иначе как "опора" (жалегум), "подарком" (белегим), "подарком судьбы" (кац-гайдан келген белегим), "богатырем, силачем, храбрецом" (шерим), "львом" (арстаным), "крепостью" (чебим), "красным стягом" (кызыл бокой желегим).

Как мы видим, все светлое, чистое, доброе связывается с именем Алмамбета в плаче Манаса. Здесь же он не забывает упомянуть имена Чубака и Сыргака, с сожалением константируя о том что "не иметь теперь нам таких богатырей".

Такая форма плача-жоктоо, слагаясь из традиционных норм ко-шока, путем сопоставления иди противопоставления тех или иных явлений помогает эпическому повествованию раскрытию портрета Манаса и значения его ратных подвигов для киргизского народа. И тем не ' менее, в таких мужских плачах-яоктоо преобладает героический мо-гив, оплакивается доблесть, геройство, храбрость, умение вести бой, главные свойства усопшего.

В киргизском эпосе кошок-жоктоо оплакивание в форме воспоминания получило наиболее широкое распространение которое не обязательно исполнялись при теле умершего.

Такая форма плача-воспоминания позволяет эпосу в более развернутой форме передать движение сюжета, эта форма обогощает художественную палитру сказа, наполняя его действенным драматизмом.

Можно говорить о тем, что кошок есть один из действенных художественных средств в поэтическом составе эпоса и, пожалуй, один 13. самых древних, архаических. Ибо оплакивание усопшего в форме

кошока мы встречаем в рунических орхоно-енисейских эпитафийных памятниках. Неизменное присутствие кошоков в составе киргизског эпоса, полное слияние их с героическим сюжетным ходом его, развитие кошоков в чисто эпическом плане - все это подводит к вопросу о том, какой из этих жанров (кошок, эпос) является более древним, архаичным, какой из них предшествовал и послужил почвой для развития другого.

Можно предположить, что кошоки как жанр являются более древними, нежели жанр эпоса. Возможно даже, что кошоки послужили одним из составных компонентов для возникновения эпического повествования. Оплакивание воина, погибшего на поле брани, обр1 его погребания служили благодатной почвой не только для излиям его близкими постигшего их горя, но й для воспевания его ратньп дел, храбрости, мужества. Все эти жанровые свойства кошоков по> ле количественного накопления традиционных стереотипов плачей, затем могли перерасти в сюжетное повествование, положив, таким образом, начало формированию эпического жанра. Видимо не случа но казахский ученый и писатель М.О.Ауэзов, исследуя эпос "Мана и древнетюркские надписи, находил "огромную близость, явную ро ствеКность между нимй"*,:

. На основе кошоков могли развиться в дальнейшем многоплано вые сюжетные коллизии, положившие начало становлению эпическог повествования. Видима древняя генетическая связь кошоков с эпо сом и оставила свой след, своеобразный код и на ыелодии-попевк двух жанров. Тек музыковед В.Виноградов, изучая мелодику кошоков й э^Ьса "Мамае":уаходит, что их "попевка, мелодический рисунок во. многом совпадают", что кошок был слит строками эпоса один "мелодико-интона^ионный сплав"^,

■В составе эпического мужского плача выделяются и такие ви кошоков: как алым-сабак, койтощуу кошок - это плачи-прощания л полнящие как-бы дуэтом, двумя лицами. Такая форма плача, как алым-сабак, коштошуу предпологает еще ответ умирающего, чаще

' Ауэзов И.О., Шсли;разных; лет.- Алма-Ата: Казгослитиздат, 196] С.498.

•р

Виноградов В.В. Киргизский народный речитатив // Вопр.музыке знания.- 1955.- Вып.2.^ СЛ04; '

всего это завет, завещание умирающего. Однако по всей поэтической фактуре этот вид кошока строится как и все традиционные кошоки, которые отражают бейсилие перед лицом смерти, сожаление'а бренности мира и выражение глубокой, человеческой скорби^ Но вместе с тем эпическая форма алым-сабак коштошуу служит отражению внутрисотетных ситуаций - смерть богатыря Манаса воспринимается слушателем как трагедия всего киргизского народа. Кошок этого вида зачастую в сюжетном развитии.эпоса незаметно переходит в арман, жоктоо и в этой форме продолжает свое; бытование в тексте.

В составе ниргизского эпоса наряду с мужскими героическими плачами бытуют и разновидности женского плача. Хотя поэтика женских плачей и строится в общем русле жанра кошоков, однако этот вид имеет свои особенности, которые весьма отчётливо заметны в мотивациях, и сюжетных наполнениях.

Если в мужских героических плачах мотивация кошоков естественно встраивается в сюжетную композицию эпоса, как бы продолжает его героическую линию, то женские кошоки в составе эпоса более тяготеют к особенностям собственно самого жанра кошоков, которые призваны выразить скорбные чувства по поводу.утраты родича, мужа, одним словом близкого человека.

Женские плачи отражают важнейшие стороны, социальных, семей-но-бытовых отношений народной жизни и'соответственно исполняются женой,, Матерью, дочерью, близким родственниками -женщинами.

В,ряду женских плачей в киргизском эпосе "Манас" следует ¡. особо выделить плач Арууке - жены Алмамбета и плач Каныкей - жены Манаса. Эти плачи построены по. ¿сем параметрам народного женского плача, и в то.же время в них ощущается и незримо присутствует общесюжетная зависимость от эпического -жанра.'

Обычно В'сшом жанре кошоков образ усопшего сопоставляется с "ханом", "беком", "луной", "звездой чолпон", "солнцем", "прохладной тенью", "богатырем", "охотником". В плаче; Арууке образ Алмамбета сопоставляется с образом "владакп", с образом "горы", "богатыря", с образом "льва".

Кошоки в' составе эпоса зачастую используют такие тропы, которые с большей достоверностью передают сам героический дух эпоса, поэтому здесь частые сравнения богатыря с "горой", "львсм", "леопгфдоы", "владыкой"- и-прочими. В таком ряду наиболее трагически 'Но звучаний выступает известное, Почти во всех вариантах

эпоса плач-кошок жены Манаса '.Каныкей.' В этом плаче выражаете^ не только боль утраты, но Каныкей обеспокоена судьбой всех киргизов, оставшихся без защитника, поэтому она и взывает к "братьям" Манаса крепить границы и быть мужественными, хотя она знает и предчувствует их измену. Своим обращением она как бы предлагает им забыть в такую минуту распри, когда враг угрожает на границе, и встать на место Манаса.

Плач в устах Каныкей обретает силу призыва к единению и тем самым полностью сливается с идейным пафосом эпоса.

Смысл ее - смерть Манаса не должна стать дорогой к новым распрям и расколу киргизских племен, в этом заключается высший пафос кошока. Плач-кошок Каныкей в этом свете не просто сакра-ментальногобрядовое "Исполнение" древнего ритуала, а прямое и непосредственное "вхождение" Е.сюжетику эпоса, предворяя и предвосхищая трагическую ноту дальнейшего эпического развития. . • Как- видно, из содержания кошоков (мужских и женских), вошедших в .эпический состав героического повествования, мы видим, что.они как и традиционные жанры сохраняя изначальные специфи-•ческие .черты, одновременно подвергаются решительным обновлениям и реформация'м,' полностью "подчиняясь" нормам и правилам художественно-структурной системы эпоса. Так возникает новая законо-. мерность интеграции1жанров б сложном и полуфункциональном художественном составе- героического сказания.

' ,§ 2,-Завещание. Керээз ; '

Керэээ (завещание) является одним из древнейших, можно сказать реликтовых, жанров киргизского фольклора. То, что определений© признаки этого яш.нра, отразились и сохранились в древнетюрк-ских лашт.никдх йисьм'енности: свидетельствует как и о сильно развитой традиции рифа, так и его реликтовом характере.

В керээдё выражается предсмертная воля умиряющего, чаще всего чело&ека уважаемого, обличённого той или иной властью, который оставляв* свой аавет-сгусток житейских проблем, в которых звучат Тревоушыб нотки; за оставляемый им народ. Заветы излагаются в назидательной форме, дидактизм - один из главных поэтических .свойств данного жанра."

Один из ключевых узлов всего эпического Повествования, как известно, являются "Поминки Кокетея". Завещание Кокетея не ограничивается сакраментальными - условностями■жанра. Оно, это заве/ ; • '. ' то.

щание в своем содержательном наполнении разворачивается в целое повествование, и не просто обращенное к частной судьбе оставшихся в живых потомков, к конкретности судьбе сына Бокмуруна, а переходит в глубокое, проникновенное слово о судьбе народа в целом. Гфгдрый Кокетей хан как бы предугадывает, что легкомысленный повеса Бокмурун, теша себе славой начнет рассылать чабарманов (гонцов) во все стороны света, с приглашением на тризну, приглашать без разбору, и добрых, и злых. Хан Кокетей не просто умирающий старый человек, а прозорливый и заботливый вожак, с тревогой думающий о завтрашнем дне своего народа. Поэтическая структура сак--раментально-ритуального завещания еще более осложняется и усиливается тем, что в нем синхронно действует наряду с обрядами и фантастическое, сугубо бытовое сопрягается с эпической гиперболизацией, Героями завещания хана Кокетея становятся исторические этносы и мифические народа, с туловищами человека, головой соба- . ки или рыбы, обычные богатыри и девы-великаны, водяные чудища и сорококрылые птицы, и многое другое. Именно все это создает на протяжении всего повествования завещания атмосферу необычности, неординарности, а скорее эпичности, атмосферу приближения грандиозных событий и потрясений. Завещание осталось бы в пределах простого, обычного заветного слова в устах умирающего старца, если бы высказанное в нем не обернулось своей противоположной, ■..контрастной стороной. Здесь неукоснительно .действует закон эпической антиномии. Бокмурун поступает не так, как было завещено, а в наоборот, на тризну приглашены все, "и светлое, и тьма", и мусульмане, и неверующие. Устроены грандиозные поминки. В результате все это привело, как и предсказано в завещании Кокетея, к началу великой беды, к великому походу на Бээжин.

Как видно из вышеизложенного, жанр завещание входя в состав эпоса, не просто сохраняет свои изначальные черты Как самостоятельного, автономного вида словесного искусства, но самое важное то, что он претерпевает существенное, можно сказать, кординаль-ное изменение, ибо переходит от одного качественного состояния в другоепроисходит своего рода сублимация. Такал жанровая реформация происходит потому, и в силу того, что сам жанр входя в эпический мир, начинает существовать по эстетическому принципу соответствующей природе героического сказания.

То, что завещание имеет функционально ключевое значение в

впичеокрм сказании ярко свидетельствует заветы самого Манаса. У него два завета. После гибели Ллмамбета, предчувствуя приближение своего смертного часа, по настоянию Каныкей, он решается, на завещание.

Со своим заветными словами Манат обращается к Каныкей, мудрой и верной жене. Как видно завещание, обращенное к Каныкей содержит в себе подлинно эпическую суть далеко выходящую за рамки обрядовых жанров. Продолжая нашу мысль, высказанную по поводу завещания Кокетея, можно сказать, что и в данном случае мы имеем дело не просто с функцией сакраментального жанра, а с более усложненной и реформированной структурой. Если, как это было выше отмечено, завещание Кокетея стало своего рода отправной точкой развития эпического сюжета, тоЫанасово заветное слово имеет ключевое значение в цккяизацг.и всего эпического повествования. Таким образом, в обоих случаях жанр завещания "работает" как бы по правилам и предписаниям эпических Кононов, предвосхищая и предваряя последующие события.

Подытоживая сказанное о керээз, можно утверждать, что поэтика жанра' сохраняя свои исконные черты, как обрядового вида ело-• весного искусства, вместо а тем решительно обновляется в реэуль-. тате взаимодействий с эпическими средствами изображения, как например, эпические повторы и клише, фантастика и гиперболизация, . роаточбекие паралелли и богатырская новелда (о девушке Сайкал). ' ' § 3. Сожаление-жалоба. Арман

. • Арман также, как и кршокй бытуют в художественной структуре эпоса в двух крупных разновидностях: мужские, чаще всего воинские армада и женские армада тесно взаимосвязанные с сюжет-

• ной логикой впоса. Этог жанр более мобилен в поэтике эпоса, не-*»лн кошоки, Если кешоки бытуют в эпосе только строго в сценах погребальных» то армаш *югут функционировать при самых различ-

. яых эпических ситуациях, чаще всего связанных с затруднительными 1*й«нен$адмй йспытадаяии, выпавшими на долю эпических персонажей, . близких к трагедийным ситуациям случаях. Это один из распространенных жанров в составе эпоса, который определяет чувственный настрой эпоса, иногда выливаясь по своему настрою в предопределенность судьбы и рока.

Б эпосе имеются армаш, которые стали каноническими во вое)

• его вариантах, повторяясь В различных вариациях, в сказе всех

манасчи. К такому роду арманам относятся традиционные арманы Джакыпа, отца Манаса - жалобы на его бездетность, арманы самого Манаса, знаменитый арман Алмамбета-изгоя, прищельца из Китая, ставшим классическим арманом в художественном составе эпоса,, и арманы Каныкей, жены Манаса, испившей полную горькую чашу вдовства после смерти Манаса. Это наиболее крупные арманы в составе эпоса, но в нем бытуют и более мелкие арманы, взаимосвязанные с различными эпическими эпизодами, произносимые и другими персонажами эпоса.

Арман - это монолог или монологообразный жанр, он чаще всего звучит в устах персонажей эпоса в моменты тяжких жизненных испытаний, в моменты наивысшего психологического напряжения. Посредством'арманов-киргизский эпос обретает необходимое средство в углубленном развитии и показе внутреннего мира персонажей. Большой безисходностыо навеян известный арман Манаса, которого отравляют его родичи Козкаманы.

Теряя сознание, Манас только теперь осознает всю правду слов Каныкей, только теперь понимает глубину заговора своих родичей. Посредством обращения к "создателю" он выражает в своем армане горечь своих обманутых надежд..Посредством рефрена "экенмин" (оказывается) как бы подчеркивается безысходность положения богатыря заманенного в сети злобствующих родичей. В этом армане проступают, отголоски жестоких реальных исторических реалий при которых приходилось самоутверждаться киргизам.

В ряду мужских арманов в киргизском эпосе особняком выделяется арман Алмамбета - ближайщего соратника Манаса, выходца из Китая, покинувшего свою родину из-за религиозных мотивов. Можно говорить о том, что арман Алмамбета — это вершина трагедийного мотива в эпосе, в нем сфокусирован главный психологичес-. кий пласт произведения. Арман Алмамбета, строится в монологичной форме,- с обращением.его к птице, чибису, которая кружит с ' визгом над его головой. Путем уподобления и параллельного противопоставления арман-монолог Алмамбета достигает высокого трагического звучания. Родина, покинутая богатырем сопоставляется с пустыней, где обитает птйЦа-чибис,. самого себя .богатырь сопоставляет с "тонущим и голодным львом", с "тулпаром•оборвавшим поводок", с "птицей подбитыми крыльями", с "неопытным птенцом, выпавшим из гнезда". Сопоставление душенного состояние, богатыря

с пустыней позволяет объемнее и зримее раскрыть опустошенную его душу, обиженного людской неблагодарностью. Этот образ обыгривает-ся в тирадной форме, нагнетая безысходную картину душевного состояния Алмамбета. Арманная форма здесь как нельзя лучше выполняет функцию раскрытия психологии героя, она же позволяет изложить в ретроспекции и прошлое героя. В эпосе арман стал одним из незаменимых средств в изображении внутренних свойств персонажей, в изображении трагических коллизий в развитии сюжета. Арманстро-ится по строгим законам параллельной симметрии - о птице-чибисе сказано: "в изнуряющей пустыне суждено тебе быть" об Алмамбете: "тонущим львом суждено мне быть", и опять о чибисе: "в пересыхающей пустыне суждено тебе быть", об Алмамбете: "голодным львом суждено мне быть". Уподобления в параллельных рядах продолжают обретать, как и сам монументальный сюжет эпоса своеобразное эпическое раздолье» дополняясь новыми красками и гранями: - "из крылатых ты единственный обречен жить в пустыне, - из черноголовых я один рожден среди бессердечного люда. Из хвостатых ты единственный обречен жить в пустыне выгоревшей, из круглоголовых я один рожден среди непутевого люда". Таким образом, одна и;та же мысль в процессе сказа дополняется, обстоятельно излагается, перенасыщается повторяющимися эпитетами, повторами и рефренами. Образ Длмамбета сопоставляется е образом природы - пустыни, птицы, животных-льва, собаки, скакуна-тулпара, т.е. природа и человек подаются и осмысляются в эпическом контексте как нерасторжимое целое, посредством сопоставления природы и человека арман в устах Алмамбета достигает своей кульминации, вызывая у слушателей активное сопережеивание.

В армане элементы отображаемого мира, ситуации, образ героя все преломляется, через модель идеальной эпической действительности. В этом плане-характерен арман Кашкей.

В эпизоде Побега Каныкей из Таласа с малолетним сыном, после смерти•Манаса, есть'ее обращение'- арман к священно^ дереву Бай-терек, как к'оживленному.существу, у которого она испрашивает по. мощи и'защиты. В этом армане Каныкей проступают довольно архаические, элементы, часто встречающиеся, и в эпосе других тюркоязыч-ных народов.'Священное'дерево олицетворяет собою мифологическое представление ..о пространственной связи трех миров - верхнего, среднего, и нижнего.

Таким образом, арман наиболее подвижный жанр в составе эпоса, он в процессе эволюции наделялся значительными функциями, это особенно заметно в глубинной психологической характеристике персонажей эпоса.

Во второй главе нами рассматривается динамика движения и жанрово-эететическое развитие благопожеланий (алкышей) проклятий (каргышей) в художественной системе эпоса.

§ I. Благопожелание. Алкыш

Алкыши и каргыши относятся к архаическим жанрам киргизского фольклора, они призваны выполнять в контексте эпоса различные магические функции. Особое значение уделялось действию слова, которое могло приносить добро или зло, в зависимости от конкретных обстоятельств. Словом человек выражал свое отношение к различным ситуациям и часто это слово было выражено в форме благо-пожелания или проклятия.

Благопожелания - алкыши в эпосе разбросаны по всей сюжетной канвне.

Так алкыш в эпизоде наречения имени новорожденному богатырю произносит старец-думана (нищий). Вот его алкыш-благопожелание и одновременно благословление:

Ат коюлду Манас - деп Пусть имя ему будет Манас, сказал,

Алда таала сактасын Пусть его хранит '-всевышний,

Ар балаадан калас, - деп Пусть несчастья обойдут его».сказал-. Бата кылды баарысы^, И все благословили его (произнесли

ал'кнш)'»'

Известно, что наречение имени богатырю --есть традиционный, широко распространенный мотив в мировом, фольклоре. Благославение новорожденного на: ратные подвиги и наречение его. именем имело огромное значение. В древности верили, что удачно и верно подобранное имя для будущего.богатыря являлось почти священнодействием, -'ибо от этого эависйло будущее' героя. Вора в Чудодейственную силу слова и есть основа алкышей и каргышей. Слово могло' и помогать и разрушать, отсюда.и почитание слова, особенно сказанное устами умудренного летами'старца. В контексте эпоса старец, нарекая имя Напасу, обращается к всевышнему с мольбой, чтобы его обошли все несчастья, а названное им имя являлось как бы

10розбаков С. Манас. ТА®.'- Иив.--№-53& (571).- 06-6.

своеобразным оберегом от всех несчастий.

Однородность алкышей, бата почти у всех тюркских народов-,свидетельство генетического родства данного обряда, а также свидетельство его древних корней. Б этом плане характерен эпизод благославления Кошоем жены Манаса, Каныкей.

В этом эпизоде — благославления есть магические слова, после произношения которых Каныкей зачевает сына:

Тилекти берсе бир алда, Если всевышний услышит

Туулса мындан бир бала И если от нее родится ребенок

Ургаачы болбой эр болсун, Пусть будет не девочка, а мальчик,

Аую болбой шер болсун! Пусть будет не медведем, а львом!

Атышканын алсын, - деп, Пусть победит того, кто стреляет

Курэшкенун чалсын, — деп Пусть победит того, кто борется!

Алакан жазды буркурап Распростер он с мольбой ладони,

Атпай журттун баарысы И весь люд слушающий это

Бата кылды чуркурап..Д Благославение свои произнесли.

Одновременно с Каныкей Кошой благословляет и жену Алмамбета Арууке и в этом благопожелании он называет и имена будущих богатырей Семетея и его будущего дружинника Кюльчоро.

Как- и положено, благопожелания Кошоя' сбываются и Каныкей с Арууке разрешаются сыновьями, которых как и. было сказано в благопожелании называют Семетеем и Кюльчоро. Как видим, вера в магическую силу слова в контексте эпоса обязательно сбываются, иначе и не может быть, ибо оно для того и есть благопожелание, сказанное устами, умудренного жизнью богатыря Кошоем, которое непременно свершается.

. Очень часто в эпосе алкыши произносят добрые духи, покровители такие, как Кыдыр-ата, Шаймерден, Баба-дыйкан, Кырк-чилтен. Так Манас, рассорившись с отцом, уезжает и по дороге ецу встречается старец* оказавшимся Б&ба-дыЙканом (покровителем земледельца), который советует богатырю вместе с ним посеять пшеницу. Когда Манас соглашается, он произносит следующий алкыш:

Мывдан ары, Манасым, Отныне, мой Манас,

Кабылан болгун, щер болгун Пусть твоя казна будет изобильной,

Казына мулкуц тец болсун .Пусть у тебя будет мало врагов,

Каствшкан жооц кем болсун Грусть все твои 12 членов будут здоровы

^ОрозСакоЕ с7~Машс. ТАЖ>.- Инв.- № 546 (583).- 330-6..

Он эки мучеч теч болсун! Пусть не поздоровится тому кто Кармашкан адам очбосун сразится с тобой

Катылган адам болбосун, Пусть никто не замахнется на тебя Жолун шыдьтр жар болсун Пусть дорога твоя будет прямая Жолдошуч Кызыр, эр болсун!-1" Пусть твоими товарищами будут Кызыр

и богатырь.

Это благопожелание Баба-дыйкана являет собою устоявшуюся классическую форму, где есть все оттенки доброжелательных заклинаний - здесь и пожелание богатства, к пожелание здоровья, и заклинание врагов, и пожелание доброй, прямой дороги, к встречи с добрым духом Кызыром. Как видим, небольшой казалось бы алкыш вобрал в свой состав такое количество разнообразных, но в основе составляющих однородную группу заклинаний, дающих установку на удачливое начинание, в конечном итоге, на удачливое завершение богатырских дел Манаса.

В эпизоде "Большого похода" слова благопожелания и благословения играют, пожалуй, самую активную роль..Обряд проводов воинов на битву в эпосе получает широкое отражение и в этих сценах непременным'средством изображения являются обрядовые ритуалы. Перед походом Манаса на Бээджин Каныкей произносит слова благопожелания:

Сапарга чыксач кол болсун, Если вышел в путь, пусть.сопутству-Жараткан эгем колдосун ет тебе удача,

Кылган ишин куч болсун, Дусть тебе будет в поддержку все-Самаган душман туз болсун"? еышний. .

Пусть все твои дела будут спорыми, Пусть враг твой давний превратиться ■ в прах.

С. этими словами ?;:еш богатырей, собравшимся в поход, пре- . подносят им приготовленные заранее воинскую одежду и походную пищу - гул азык.

1Каралаев С. Манас. ТАИй.- Инв.- № 583 (539).- 18-33-6. о

Кызыр- добрый дух помогающий странникам (ко не смешивать с мусульманским пророком,' странстмуая^яы евлтнм Хызром).'

о

Орозбаков С. Манас. ТА®.- Инв.- V 5-17 (584)IC1-6.

В киргизском эпосе благословение на ратный подвиг или в далекий путь получила широкое распространение и обрела традиционную повторяемость. Особенная устойчивость присуща словосо-.четанию-благосдавлению "Жолболсун" - "пусть будет удачным твой путь".

Это сочетание уже. утеряло.видимо магические свойства, обретая в контексте эпоса значение, обычного доброго пожелания .путникам, тогда, как сочетание "Жолун ач" (пусть твою дорогу откроют) несут в. себе явный'магический смысл т.е. пожелания путнику покровительство духа предков, арбака. Ми уже говорили о том, что киргизы свято почитали арбак. Особенно явно подобный оберег »рбака .проявляется в эпизоде, где Каныкей после смерти Манаса, останавливается у высохшего озера, где пытается наполнить его водой, очистить меток его» загадывая на этом удачливую судьбу сына Сёметея в будущем:

Аташкан Манас .султандын Поклоняясь арбаку (духу)

Арбагына калынып: Суженного богатыря Манаса

"Ишимди кудай оцдо - деп (Каныкей причитала) 0 боже,

Убагер тером колдо" - деп...* поддержи меня,

О мой великий господин, (Манас) поддержи ыет1

. Как видим, здесь Каныкей прямо обращается к "духу Манаса с просьбой поддержать ее» хотя ее просьба обращена одновременно и к всевышнему. Этот пример является характерным для контекста эпоса, когда древние обрйды сочетаются с последующими исламскими обрядами, Каныкей призывает в один тот же момент и дух Манаса и волю всевышнею'аллаха. Мы видим, как безболезнено сочетаются в сюжете эпоса древние анимистические пласты-'с новейшими исламскими вклинениями. В общем потоке сказа они не противоречат, а как бы.дополняют Друг друга. .

Первоначальное сокрально.е магическое свойство» придаваемое слову, в эпосе "Манасе". заметно, трансформируется, содержание ал-кышей подчиняются героически^енвдльному повествованию, обретая уже чисто поэтическое свойство, ¡бледно такое подчинение алкыша сюжетному 'ходу эпос а можно проследить Ъ сл едующем примере, где Акун кан, 'отец .Мчур1еЕ встречав1? €еметея со словами благопожеланш

^КараЛйев С. Шшас. ТШ.-;Ннв.г № 510 (545).- 247-6.

1Н

Жолунду кудай жолдосун Пусть твой путь облегчит всевышний,

Жолборс атац колдосун! Пусть тебя поддержит дух твоего от-

Жолукса Толтой онбосун ца-тигра,

Ищивди эгем колдосун! Пусть'несдобровать Толтою!

Эрегишкен душманьщ Пусть, твои дела поправит творец.

Эгерде эки болбосун! Пусть враг препирающийся с тобой

Чынкожодой кесепти Никогда не умножится!

Сунган колун сомдосун! • Пусть такую напасть, как Чинкожо Кор болбо балам эч качан, Твоя рука одолеет! Кол салган душман онбосун!* Не быть тебе, дитя мое, в несчастье!

Не быть добра твоего врагу, осмелившемуся напасть!

Алкыш здесь подчинен полностью героической тематике эпоса, Акун кан благословляя даже малолетнего Семетея, не забывает о том, что это будущий воин, заступник киргизов и поэтому так или иначе ему придется сразиться с врагами его отца, ив этом случае его слово - это напутствие будущему бойцу, будущему защитнику .

Таким образом, благопожелание в тексте эпоса получает воинскую окраску, напутствующее слово служит раскрытию драматичного сюжета и одновременно позволяет охарактеризовать положительного героя» Однако функции жанра не теряют своего главного назначения особо выраженным словом влиять на предшествующие события.

Магия слов в составе эпоса часто сливается с магией действия, в совокупности они составляет самостоятельный мотив внутри эпоса. К таким мотивам в эпосе "Семетей" относится мотив о чудесном исцелении раненного в бою Семетея его непорочной женой Айчурек. Так, Семетей затевает поход против извечного врага киргизов и главного врага Манаса, но Айчурек противится, не советует Семетею седлать коней против Коаурбая, она предчувствует печальный исход этого похода. Но Семетей не слушается, когда он выезжает в поход Айчурек даже произносит слова каргыша (проклятия), она обладала свойством слов влиять на исход событий. В этом ее свойстве по нашему мнению сохранились архаические следы шаманки, которые в процессе бытования гапоса били заретушированы.

^аралаев С. Семетей. ТАШ.- 7лт.- ]:■ 733.- 47-6.

¡Кчгда раненного Семетея осмотрит Бакай, он определит, что рана не смертельная, но чтобы вылечить богатыря, извлечь пулю из тела, необходимо присутствие Айчурек-жены Семетея, которая "не • заглядывалась на других мужчин", "не замышляла дурных мыслей", была "чистой и непорочной". Из Таласа доставляют Айчурек, которая получив благословление Бакая, приговаривая магические закли-. нания, перешагивает через Семетея, отчего пуля выпадает из раны. .После данного ритуала Семетей.выздоравливает. Алкыши в эпосе "Манас" выступает с различными функциями - как культовые, семей-но-бытовые, религиозные. Чаще, всего алкыши присутствуют в эпизодах наречения имени, в описании первого богатырского подвига, В эпизодах сбора в поход,: батальных сценах и в бытовых сценах эпоса, однако не исключено, что алкыши могут вкрапливаться и в другие эпизоды эпоса.

Алкыши разнообразны и по своему видовому составу. Они могут быть представлены отдельными словосочетаниями, группами ус~ тоявщихся Традиционных заклинаний и даже являть собою целые сюжетные мотивировки; В "Манасе" представлены алкыши и чисто словесного заклинания, а также алкыши сочетающие магию слова с мафией действия. Думается, что алкыши, связанные с магией действия, являются наиболее архаическими, несущими б себе отголоски шаманский действий.

Таким образом, алкыши помогают в эпосе разнообразить поэтические средства при подаче героического содержания эпоса и потому зачастую алкыши в составе эпоса, обретают соответственную героическую окраску, помогая в раскрытии сцен# связанных с героическими подвигами богатырей.

§ 2. Проклятие. Каргыта "'Каргыш в составе эпоса можно подразделить по тематике на несколько разделов, это тема связанная с проклятьем божеств Неба и Земли, темь связанная с проклятьем духов предков и тема проклятий связанная с угрозой подземных, темных сил» Однако это не значит, что этими темами исчерпывается состав каргышей в эпоса, здесь можно встретить целый ряд более: мелких подтем с которыми • так или иначе они, каргьгж взаимосвязаны»

. Известночто тюрки,, а среди .них л киргизы поклонялись божеству Тениру (Небу) к потому в их лексиконе можно к по сей день встретить такого веда клятвы.?

"Пусть покарает меня Небо" (Тецир урсун),

"Пусть покарает меня бездонное Небо" (Тебесу ачык кбк

. ' ' урсун),

"Пусть Небо упадает (на меня)" (Асман тушуп кетсин).

Клятва данная Небу или ниспослание проклятия от имени Неба в тексте эпоса встречается в различных ситуациях. Так, Небом клянутся шесть вассальных Манасу ханов, с целью отомстить ему за то, что он поминки по Кокетею справляет по-своему, не посойе-товшись с ними и они дают друг другу клятву отомстить за это1 Манасу.

Божества Неба и Земли в эпосе встречаются повсеместно и являются традиционными во всех вариантах. Проклятия ниспосланные от Неба и Земли считаются в эпосе самыми страшными и грозными.

К другому виду проклятий в эпосе, относятся проклятия ниспосланные, от имени духов предков, т.е. имени арбаков.

Очень часто киргизы духом предков проклинали своих врагов, недоброжелателей, людей совершивших плохой поступок, употребляя следующие каргыши: "Арбак урсун!" (Пусть покоряет дух умершего), такое содержание каргыша мы встречаем и в эпосе, где есть следующая форма:;"Манастын арбагы урсун!" (Пусть покоряет дух Манаса). Несколько видоизмененная форма данного каргыша встречается и в следующем виде: "Манастын туусу урсун!" (Пусть покоряет (священное) знамя Манаса!). Эпос здесь уже одухотворяет и неодушевленные предметы, принадлежащие Манасу, перенося на них исконные свойства каргыша.

Очень- часто в эпосе такая форма каргыша употребляется устами Семетея - сына Манаса, который после смерти отца испытывает давление, а в иных случаях и измену его 40 дружинников, ив этих случаях Семетей восклицает: "Манастын туусу урсун!"."Иттерди арбакка койдум!". (Пусть.вас покорает.(священное) знамя Манаса!, Пусть этих собак, накажет дух (Манаса!). Как видим, этот каргыш употребляется по отношению к своим внутренним врагам, которые после смерти Манаса начали вносить раздоры и мелузуусобицу среди киргизов. Проклятие произнесенное от имени и духа предков пожалуй самое грозное и опасное в миропонимании киргиза. Вот почему проклятие, произнесенное устами китайского хана Зсенкана по отношению к Алмамбету, предавшего сбой народ, звучит особенно грозно: "Арбак урган качкын!" (Пусть дух предков покарает бегле-

ца1), грознее этого проклятия ничего.не может быть.

Особенную силу обретал каргыш в тек случаях, когда он был обращен на своих соплеменников» ибо проклятия от имени предков, от их духа воспринимались как обязательно свершающимися. Вот почему особенную силу обретает каргыш в устах самого Манаса, когда он проклинает вассальных ему ханов, устроивших против него заговор: "Арбак урган кандар ай!" (Дусть непутевых этих ханов покарает дух предков).

Грозным и страшным каргышем считался каргыш и такого типа: "Жети атавдын боорун же!" (Сьесть тебе печень свбих семи предков!). Поскольку души предков в сознании киргизов особенно почитались, а печень считалась средоточием души человека, такое проклятие по их понятию могло наслать несчастья ретроспективно на седьмое поколение предков проклинаемого.

В эпосе особо подчеркивается действенность того, каргыша, который произнесен устами женщины или старика. Так, в тексте эпоса упоминается о том» кто у Каныкей "на нёбе есть отметка, а в горле бородавка (тавдайында мееру бар, тамагында сэелу бар) и если она проклянет кого-либо, ее проклятия непременно сбудит-ся, поэтому ее каргыша остерегались не только 40 дружинников Манаса, но и сам богатырь»

Почитание старости» цудрости стариков, их опыта породило у киргизов уважительное отношение к их слову, ослушание слова старика, тем более нанесение ему оскорбления считалось верхом кощунства, вот почему в эпосе, получить проклятие из уст стариков имело .недоброе предзнаменование. Каждый старался избежать такого поступка, который мог бы привести к проклятию умудренного старца. Вот почему с таким раскаянием произносят дружинники Манаса слова: . . .-.''..

Карыдан ■ кДОШ ал,Ц»х в», ': от старца проклятье заслужили

Кайра чккпас капаска N попали в такое положение,

Эзубуз тушуп калдык ээ»«^ Эк, из Которого теперь не выбраться...

Как видим, каргыш произнесенный устами женщины и старца, в епосё является самым устршцающим, самым якобы действенным, вот почему действующие персонажи так свято верят в магическое свой-

^ОроабькоБ С. Манас. ТА®.- Инв.- .»' 647 (584).- 86-6«

ство слов, произнесенные ими и стараются в различных ситуациях нейтрализовать или избежать их.

Не все каргыши в сюжетном составе эпоса является традиционными, сама сюжетика произведения зачастую подсказывает и создает в зависимости от ситуации развития Действия сугубо "эпические" каргыши. Вот к примеру, каргыши высказанный устами Манаса в адрес Айдара, который последним известил его о поминках по Кокетею.

Вся тирада-каргыш в устах Манаса полностью подчинена внутреннему сюжетному ходу, тому событию, которое вытекает из повествовательной последовательности. Каргыши Манаса полностью подчинены событийной картине: "Пусть калмаки приблизят твой конец, Айдар! Пусть кангайцы поглотят твою голову, Айдар! Пусть собаки раздерут твое мясо, Айдар!

ЭтИ проклятия - есть суть самой сюжетики эпоса, они могут бытовать и быть понятными только в контексте эпоса, в котором калмакИ и кангайцы являются главными врагами киргизов. В данном случае сказитель, используя утвердительные интонации жанра каргышей, т.е. закономерности поэтики этого жанра, создает новый тип каргышей, которые отражает развитие внутренней динамики сюжета эпоса, хотя и в этой тираде проскальзывают привычные традиционные нотки, жанра, как, например, проклятие такого типа: "Пусть твоя могила будет глубокой Айдар!" Такая клятва может бытовать и вне сюжета эпоса, как самостоятельная единица.

Следует отметить, что как.алкыши, так и каргыши состоят из одночленных ¿предложений, строящихся по принципу градации какой-либо главной мысли, которые выливаются в иных случаях в форме тирады. Вот как выглядит одночленные алкыши и каргыши: "Те- . щр жалгасын!" (Пусть Небо благославит!), "Ата-бабашн арбагы урсун!" (Пусть дух предков покорает тебя!), "Манастын арбагы колдосун!" (Пусть дух -.Манаса покровительствует тебе!).

Алкыши и каргыши строятся на повелительно-утвердительной интонации, особенно это характерно для одночленных. Возможно такая форма алкышей и каргышей восходит еще к шаманским заклинаниям, когда шаман свои действия сопровождал словаки наиболее действенными на психику окружающих, отсюда возможно и повелительная интонация в этом жанре, при помощи которой шаман старался, изгнать или наоборот нагнать на человека гнев или милость Неба, Земли, духов предков. Такая форма алкышей и каргышей ха-

рактерна для культовых обрядов, затем могла обрести в составе тех или иных жанров и чисто художественную функцию. ' Что касается тирадной формы данного жанра, то она тоже строится на повелительно-увтердительных интонациях, с одной лишь разницей, с традиционным нанизыванием различных пожеланий или проклятий.

Наряду с рефреном "болсун" (цусть будет), который является традиционным в этом жанре, можно встретить и форму, выражавшую добровольную жертву произносящего "айланайын каралдым" (да закружиться (стать твоей жертвой) моя опора, надежда). Здеоь поэтическая символика . жертвенности выполняет очень важные эмоционально-выразительные функции, в подобный тип алкышей вкладывает столько эмоций, связанных с добрым пожеланием, что они восприни маются, к коыу они обращены, кан уже осуществленные.

Другие рефрены» как "жолдосун, овдосун, колдосун, оцбосун" (пусть поддержит, будет спутником, пусть исправит (нежелательное), цусть не сдобровать ему (врагу), составляя определенную синтаксическую симметрии употребляются с определяющим эпитетом, чаще всего символическим эпитетом: "Жолборс атац колдосун" (Пусть поддержит тебя дух отца тигра) здесь под "духом отца-тигра" подразумевается етец Селегея Манас.

Итак, поэтика алкитей к каргышей строится на повелительно-утвердительной интонаций» цутем синтаксической симметрии с частым повтором утвердительных рефренов, с аллитерирующей звукоор-ганиэацйей стиха. :

В заключении подводится итог по исследованной проблеме. В нем в частности отмечается, что проведенная нами исследовательская работа, систематизация и конкретный анализ фольклорны Жанров в составе эпического сказания, раскрытие их специфическ особенности и функций (причитание, завещание, сожаление-жалоба благопожелание и проклятие) убедительно показывают, что киргиз ский эпос "Манас" в течении многих веков, в процессе историчес кого становления как тип классического эпоса не только "приев* вал" и обогащался за счет других жанров, но и, прежде всего, приводил их в движение, в динамику, и в конечном счете, предог ределяя их жанрово-эстетическое развитие, обновление. В этом заключается наш основной, главной вывод по исследуемой пробле»

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Причитание в эпосе "Манас" // Кыргызстан маданияти.- 1990.8 февраля, 0,6 п.л. На кирг.яз.

2. Сетования ЗЕакипа, отца богатыря // Мугалимдер газетасн.-1990.- 16 марта, 0,5 п.л. На кирг.яз.

3. Армаш (сожаления-жалобы) в эпосе "Манас" // Эл агартуу.-1990.- И 7,1,2 п.л. На кирг.яз.

4. Каргыши (проклятия) в эпосе "Манас" // Фрунзе шаш.- 1990.-II сентября, 0,8 п.л. На кирг.яз.

5. Алкнш (благопожэланш) в эпосе "Манас" // Совёттик Кыргыз-1 стан. 1990.- 13 сентября, 0,3 п.л. .lía кирг.яз.

6. На волне песни // Лешшчял каш.-.1990.- 12. сентября, 0,7 п.л. На кирг.яз.

7. Керээз (завещания) в художественном состзво эпоса "Манао" // Сообщение на • научном симпозиуме по эпосу ".Чанао" (1990^-10-13 обн-тября, г.Фрунзе) - 0,3 п.л. -

8. Функций фольклорных яанров р художественном составе эпоса "Манас" (рукопись в издательство "Клжл" АН Республики ¡Кыргызстан), 10 п.л.

ОбьВм 1,5 Ф.п.я. тиражЮО заказ 5102 Кентская гор» типография