автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Функционально-семантическое описание инзистивных диалогических единств

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функционально-семантическое описание инзистивных диалогических единств"

' I'S

М-

О*

На правах рукописи

О® iov-O

%

ВИТЛИНСКАЯ Татьяна Дмитриевна

функционалы? э-семантическое описание

инзистивных; ,иалогических единств

- общее языкознание, социоли (гвисгика, психолингвистика

Автореферат Диссертац и на соискание ученой степени канд> дата филологических наук

Тверь - 2000

Работа выполнена на кафедре общего и классического языкознания Твераого государственного университета.

Научный руководитель- Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор, А.Л. Романов

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Е.В. Сидоров

кандидат филологических наук, доцент Р.Я. Шапиро

Ведущая организация - Институт языкознания РАН

Защита состоится ноября 2000 г. в — час. — мин. на заседании Диссертационного совета К 063.97.10 по присуждению ученой степени кандидита филологических наук по специальности 10.02.19 - общее языкознание, социолингвистика, психолингвистика в Тверском государственном университете по адресу: 170002, проспект Чайковского, 70, корп. 4, ауд. 35.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Тверского государственного университета (ул. Володарского, 42).

Отзывы можно направлять по адресу: Россия, 170013, Тверь, Твсрс.ой государственный университет, ученый секретариат.

Автореферат разослан ' октября г.

Ученый секретарь Диссертационного совета Кандидат филологических наук, ' доиект

. Л.П. Рыл* ва

Предметом реферируемой диссертации являются содержательные и функционально-коммуникативные (прагматические) свойства инзистин-пых диалогических единств (речевого жанра настаивания в терминологии М.М. Бахтина или инзистивного комплексного коммуникативного акта, в духе идей Д. Вундерлиха, Дж.Л. Остина, Дж.Р. Серля, Г. Хельбпга и др.) на материале русского и французского языков.

Под инзисгивным диалогическим единством понимается комплексное взаимодействие участников коммуникативного акта, в котором один и i участников преодолевает сопротивление своего партнера по'общению н добивается реализации поставленной коммуникативной цели.

Обращение к названной теме объясняется, прежде всего, неразработанностью самого понятия комплексного коммуникативного акта иизиспчш (настаивание), практически полным отсутствием работ, посвяшеппых лингвистическому описанию таких диалогических единств, как шп ташюнис, за исключением монографического исследования В. Франке (Franke, 1983). и нерешенностью целого ряда проблем, связанных с вопросами семантического содержания показателей (или индексов) перформативностн в речевых (диалогических) произведениях.

Даже в период "перформативного бума", когда идеи перформативнон гипотезы проверялись на разнообразном лингвистическом материале (см. работы: Ю.Д. Апресян; Н.Д. Арутюнова; Э.А. Белоглазова; Т.В, Булыгина; Дж.Д. МакКоли; ji.h. Мурзин; Дж.Л. Остин; Г.Г. Почепиов; О.Г. Почем-цов; А.Д. Шмелев; J.S. Ardersson; J. Falkenberg; К. Liedtke; R. Pasch; F. Rc-canati и др.), диалогические 'единства инзистивной направленности остались в стороне от внимания лингвистов. Очевидно, что подобное явление объясняется объективной неразработанностью прагмалингвистическо-го исследовательского инструментария (в частности, за последние 25-30 лет, в период расцвета прагмалингвистики и теории речевых актов), чтобы анализировать такие диалогические единства как инзистив.

Действительно, диалогические единства, в основе которых лежит инвариантная модель инзистивной интеракции "Я НАСТАИВАЮ, ЧТОНЫ Л"'или "Я НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТОБЫ ВЫ СДЕЛАЛИ / СОВЕРШИЛИ / ОСУЩЕСТВИЛИ X", оказались странным образом не причисленными к типологии речевых актов (см.: Дж.Л, Остин; Е.С. Петелина; Г.Г. Почепцоп. A.A. Романов; Дж.Р/Серль; Е.Г. Федосеева; К. Adamzik; К. Bach; R. Harnisch; R. Lanigan; N.R. Norrick; D. Wunderlich и др.) и не были включены п класс перформативных конструкций, несмотря на наличие всех своих формальных показателей, если исходить из критериев перформативной гипотезы (см.: Ю.Д. Алресян; Е.В. Падучева; Дж.Л. Остин; О.Г. Почепцов; A.A. Романов; Дж.Р. Серль; J.S. Andersson; Е. Rolf; F. Recanati и др.).

Кроме того, анализируя иллокутивное строение сложных речевых (коммуникативных) актов, исследователи не обратили внимания на наличие таких комплексных речевых образовании, в структуре которых содержатся иллокутивные показатели инзистивности - глаголы "пастчинатъ" и

наречия "настойчиво' и "настоятельно" в русском языке и их французские эквиваленты.

Очевидно, что иллокутивные образования с формальными показателями инзистивности не вписывались в простейшую структуру (модель) речевого акта из-за неопределенности коммуникативного статуса таких речевых актов. При этом сложные модели, включающие несколько показателей коммуникативной целенаправленности или несколько иллокутивностей (иллокутивных параметров), практически не рассматривались ввиду невыясненности отношений между такими показателями.

В связи с вышесказанным перед исследователем встает целый комплекс нерешенных проблем. Прежде всего, следует ответить на вопрос о том, с каким актом диалогического взаимодействия имеет дело исследователь и каков его коммуникативный статус? Далее, следует выяснить, обладают ли речевые действия (реплики) в структуре инзистивных диалогических единств перформативным характером? И, наконец, что является в данном случае показателем перформативности в комплексном акте диалогического взаимодействия с инзистивной направленностью и можно ли считать сам русский глагол "настаивать" и французские глаголы "insister, persister" перформатавными, или их следует отнести к разряду квази-перформативных глаголов? Не менее важен и вопрос о том, как соотносятся русские наречия "настойчиво", "настоятельно" и их французские аналоги "avec persistance", "avec insistance" с инзистивными глаголами и обладают ли они таким же иллокутивным потенциалом?

Если воспользоваться прагматическим тестом на сочетание наречий с перформативным глаголом в плане выражения иллокутивной направленности речевых произведений и их подстановку на взаимозаменяемость (см. A.A. Романов, 1982: 53-56), то оказывается, что наречие "настойчиво" в русском языке и конструкции существительного с предлогом "avec persistance" во французском чаще всего используются говорящим субъектом в инзистивной интеракции для нового подтверждения совершаемого действия, которое семантически прочитывается как повторное описание того, на чем настаивал говорящий: Я настаиваю, что X и тем самым Я заявляю (обращаю / акцентирую внимание, подчеркиваю), что хочу X'.

И в тоже время, как показывает исследованный материал, наречия "настоятельно" и "avec insistance" широко используются в инзистивной интеракции для выражения прагматического параметра иллокутивности: каким образом (для чего) говорящий использует инзистивное речевое действие в структуре одного и того же сценарного типа общения: "Я настаиваю, что X и тем самым повторяю / довожу до вашего сведения, что Я - здесь и сейчас - использую свое речевое действие с неизменной иллокутивной силой и те.м же самым иллокутивным потенциалом"(о разграничении понятий "иллокутивная сила" ,и "иллокутивный потенциал" см. подробнее: A.A. Романов).

Поэтому нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

1. Анализ инзистивных актов диалогического общения как самостоятельного синтаксического явления, обладающего специфическим набором семантических, прагматических и социальных характеристик;

2. Разработка критериев и условий функционирования кнзистшшых диалогических актов, установление их соответствующего коммуникативного статуса и их отграничение от других речевых образований, используемых в диалогической интеракции;

3. Рассмотрение различных формальных показателей выражения иллокутивной направленности "инзистив" (настаивание);

4. Определение инзистивной интеракции как формы коммуникативного и социального поведения говорящего субъекта на базе полороленого (или тендерного) стереотипа и как набора стереотипных речевых действий, определяемых партнерами по общению (собеседниками) в качестве инзистивных.

Актуальность настоящего исследования обусловливается, прежде всего, малоизученностью проблемы анализа речевых единиц с инзистивной установкой в динамической модели ритуально-институционалыюн коммуникации на материале диалогических фрагментов обыденного общения. Речевые акты инзистивной коммуникации не являлись объектом специального исследования в отечественной лингвистике. Между тем, все возрастающий социальный заказ на изучение прагматических механизмов вербального воздействия с использованием речевых единиц инзистивной направленности обусловливает необходимость разработки адекватной модели эффективной коммуникации. Описание единиц такого механизма воздействия позволит моделировать латентную связь с подсознанием участников инзистивной интеракции, что может послужить определенной базой для создания интегральной теории воздействия.

Основной целью исследования является описание семантических и функциональных (прагматических) свойств диалогических единств инзистивной направленности.

Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- рассмотреть функциональную специфику инзистивных диалогических образований в динамической модели речевого общения;

- показать их содержательно-конструктивные особенности;

- выяснить функциональную частотность стереотипного полоролево-то проявления инзистивных диалогических единств в модели речевого общения;

- построить типологию диалогических актов инзистивной направленности и установить коммуникативный статус диалогических единств речевого жанра настаивания.

Поскольку данная работа имеет как частнолингвистическую, тик и общелингвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы основ коммуникативных нн-

зистивных актов выступает речевой материал художественных произведений. Ограничение небольшим по объему эмпирическим материалом (1637 диалогических фрагментов на русском и 1583 на французском ячыках) представляется оправданным согласно поставленным задачам. Критерием отбора дискурсивных фрагментов послужила эксплицитная позиция говорящего в речевом взаимодействии на изменение установки личности участников общения. Основой таких фрагментов являются диалогические единства инзистивной направленности как целостные вербальные структуры, обладающие функциональной самостоятельностью и связностью.

Методы исследоппння определены спецификой предмета исследования и поставленным« задачами. Разнообразие применяемых методик обусловлено, прежде всего, сложностью рассматриваемого объекта. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является теоретико-дедуктивный метод. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа, метод семантической и прагматической интерпретации, социально-контекстуальные методы: изучение коммуникативных ролей в общении и характер социальных, полоролсвых и межличностных отношений между партнерами по общению, а также использованы элементы количественного анализа, позволившие охарактеризовать статистические отношения манифестационных форм инзиотивныч речевых единиц.

Научная новизна предлагаемого исследования определяется объектом исследования: инзистивные диалогические единства как маркеры позиционных изменений личности не были объектом специального рассмотрения в лингвистике. Впервые выбранные для исследования комплексные диалогические образования инзистивной направленности рассматриваются не в плане речеактовой структурной организации, а в рамках целостного функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма, отражающего весь спектр организационно-регулятивных отношений между партнерами по диалогическому общению. Определен статус ин-зистивных речевых произведений, построена типология инзиеттшых речевых актов, функционирующих в модели диалогического общения. Выявлена коммуникативная специфика стереотипных полоролевых проявлений инзистивности, предложена модель прагматической реализации личностных установок говорящей личности с иллокутивным потенциалом настаивания. Описана полоролевая специфика реализации форм (стереотипных предпочтений) коммуникативного поведения участников инзистнпной интеракции.

В качестве теоретической базы исследования прагматической специфики инзистивных реплик принимается деятельностный подход к анализу речевых (диалогических) единств, разработанный в Тверском (Калининской) семантико-прагматической школе. За основу работы взяга динамическая модель диалогического общения, разработанная A.A. Романовы*! (1984; 1986; 1987; 1988).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Инзистивные диалогические единства (ИДЕ) представляют собой особый класс простых и сложных речевых действий, используемых г оворящим субъектом для подтверждения выраженной им прагматической значимости (иллокутивной силы и иллокутивного потенциала) своих диалогических шагов (реплик, ходов) с целью преодолеть сопротивление собеседника в процессе реализации своей коммуникативной цели.

2. Инзистивная интеракция между участниками общения основывается на реализации инвариантной формулы "Настоящим я настаиваю, чтобы было (совершилось/осуществилось/произошло) X", которая формально коррелирует с перформагивной матрицей, а содержательно и функционально отличается от канонических перформативных образований отсутствием признака-единичности и смены отношений между партнерами в момент обмена перформативными речевыми действиями.

3. В конструктивном плане к указанной формуле относятся не только эксплицитные диалогические единицы канонического плана, но и целые дискурсные комплексы. Выделен особый прагматический тип инзнстив-ных диалогических единств, чье конструктивное оформление блокирует появление эксплицитного маркера перформативности, не снижая воздействующего эффекта на участников интеракции.

4. Иллокутивная градуированноегь диалогических единств ннзи-стивной интеракции выступает в качестве функционально-семантического основания, способствующего выделению следующих прагматических типов ИДЕ: статусные, компетентные, убеждающие, ценностные и мотива-ционные.

5. Прагматическая специфика выделенных ИДЕ определяется комплексом ролевых проявлений, включающих в себя набор коммуникативных ролевых экспектаций: говорящий - слушающий, продуцент - реципиент; набор регулятивных ролевых экспектаций: каузатор/субъект воздействия - объект воздействия, ведущий/лидер - ведомый, организатор - исполнитель, инициатор - адресат, инзисгор - инзистент; набор психологических ролевых экспектаций: родитель - взрослый - ребенок. Особую прагматическую значимость в инзисгивной интеракции приобретают экспек-тации полоролевых социокультурных стереотипов, связанных с генлерно обусловленной моделью поведения личности, в том числе и речевого.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия и -шире - речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения. Изучение такого явления как квази-перформативность в коммуникативно-функциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс формирования механизмов успешной (согласованной) коммуникации и управления речевым поведением участников диалогической ннтеракции, расширяет предстлппе-

ние о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики. В обшелингъистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу анализа регулятивной функции языка, в особенное™ ее "воздействующей и преобразующей речевое поведение" разновидности.

Теоретически значимым также является разработка и распространение инструментария прагмалингвистики на семантический анализ таких явлений как изменение личностных установок говорящего субъекта, преодоление стереотипа в речевом и неречевом поведении посредством специфических инзистивных единиц в регулятивной деятельности.

Праетическая ценность работы определяется возможностью при. менения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по речевому общению, речевому этикету, лингвострановедению. Результаты исследований могут вызвать интерес психологов, философов, социологов и антропологов.

Апробация работы проходила на заседаниях кафедры общего и классического языкознания Тверского государственного университета, на Международных симпозиумах "Проблемы психолингвистики и теорий коммуникации" (г. Кривой Рог, Украина, 2000 г.), "Pragmatics of expressive means in art" (Nitra, September 2000), на Седьмой Тверской герменевтической конференции (май, 2000), на рабочих совещаниях межвузовской проблемной группы "Алогический анализ языка" (МЯ РАН, МТУ) в мае 2000 г. ("Форматы'непонимания") и в июне 2000 г. ("Андро-гинность дискурса"), на межвузовской научной конференции "Методы активизации учебного процесса и практической подготовки студентов в современных условиях" (Тверь, 17-18 июля, 2000 г).

Содержание диссертации отражено в 5 публикациях в межвузовских и международных сборниках. Общий объем опубликованного материала составляет 2,2 печатного листа.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка условных обозначений, списка использованной литературы и списка источников примеров. Общий объем работы составляет 171 страницу машинописного текста.

Во Введении обосновывается выбор темы, определяются цели и задачи исследования, устанавливаются новизна и актуальность работы, дается характеристика методов и материала исследования, определяются положений и результаты, выносимые на защиту, а также вводятся основные понятия работы.

В первой главе представлены общие принципы описания инзистив-ного коммуникативного акта; исследуется специфика ролевых проявлений коммуникантов, участвующих в инзистивной коммуникации; а также рассматриваются способы языкового выражения типового иллокутипнаго потенциала.

Во второй главе разрабатывается типология инзистивных диалогических единств; анализируются речевые ситуации возникновения данного коммуникативного акта и его статус в системе других регулятивных актов; рассматриваются особенности функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма и стратегические принципы реализации намеченной коммуникативной цели.

В третьей главе описываются средства языковой манифестации ик-зистива; проводится анализ полоролевого употребления исследуемого коммуникативного акта в соответствии с предлагаемой типологией и приводится список приемов, используемых для акцентуации настаивания в случае сопротивления партнера по общению.

В Заключении представлены результаты проведенного исследования и обозначены перспективы дальнейших исследований в предлагаемом направлении.

Список литературы содержит 195 наименований источников на русском, английском, французском и немецком языках.

основное содержание работы

Инзистивная коммуникация представляет собой совокупность согласованных элементов, находящих свое выражение в репликовых шагах, которые составляют формальную сторону диалога. Инзистивный репликовый шаг является составляющей более глобальной единицы инзи-стивной коммуникации - инзистивного коммуникативного акта (или институционального коммуникативно-регулятивного акта настаивания, или инзистива).

Институциональный коммуникативно-регулятивный акт настаивания представляет собой особый тип диалогического взаимодействия партнеров, в котором инзистор реализует некоторое каузированное речевое действие относительно инзистента с использованием различных способов воздействия, направленное на достижение запланированных им коммуникативных целей. С точки зрения шиюкутивноегги институциональный коммуникативно-регулятивный акт настаивания отражает преодоление коммуникативного "сопротивления" одного из партнеров по взаимодействию, который тем или иным образом препятствует или противодействует развитию коммуникативной инициативы своего партнера. С учетом специфики исследуемой инзистивной коммуникации, ее участники были названы следующим образом; инзистор (коммуникант, продуцирующий настаивание) и инзистент (коммуникант, воспринимающий настаивание).

Если в процессе диалогического взаимодействия коммуникант недоволен стратегическим развитием диалога и считает, что оно не способствует достижению его коммуникативных целей, то он может попробовать повлиять на изменение обшей стратегической линии диалога. Для реализации этого намерения коммуникант использует различные способы. Это может быть, например, употребление иных, более приемлемых в данной

ситуации стратегий в рамках заданного фрейма или попытка изменить свою ролевую позицию и/или позицию своего партнера по общению. В последнем случае успешность предпринятой попытки будет зависеть от действий обоих коммуникантов, так как диалог представляет собой их взаимодействие и любая инициатива одного коммуниканта влечет за собой ответную реакцию другого. Его действия могут развиваться следующим образом:

а) партнер принимает подобное коренное изменение хода диалога » избирает себе соответствующую данной ситуации роль. Это происходит по собственному желанию коммуниканта или под давлением более высокого статуса того партнера, который желает сменить его или свою роль;

б) партнер настаивает на сохранении прежних отношений с возможным применением более высокого статуса для достижения этой цели, что может вызвать со стороны партнера, желающего поменять ролевые позиции, отказ продолжать взаимодействие (один из видов реализации коммуникативного акта настаивания - адресатное настаивание)-

в) партнер предлагает свой собственный вариант изменения коммуникативных ролей;

г) партнер отказывается продолжать взаимодействие.

В свою очередь коммуникант, недовольный ходом развития диалоги и желающий изменить свою ролевую позицию и/или ролевую позицию своего партнера по общению, может настаивать на своем мнении, чтобы реализовал; инициирующий тип настаивания.

С этих' позиций диалогический акт настаивания можно рассматривать в качестве метакоммуникативного, группирующего вокруг себя другие диалогические единицы, имеющие своей целью совершение некоторого речевого или неречевого действия. Именно поэтому к условиям реализации метакоммуникативного акта настаивания добавляются условия реализации, характерные для того коммуникативного акта, в рамках которого он разворачивается.

Процесс инзистквной интеракции на базе метакоммуникативного акта схематично можно представить следующим образом:

базовый фрейм

Говорить

ИНИЦИАТОР ► АДРЕСАТ

^ Недовольство инициатора рачвктием диалога I. Употребление иных стратегий в рамках заданного фрейма 2. Изменение ролевом позиции ► Реакция адресата:

Продолжение взаимодействия в . _

. - Ч- I. Согласие

рамках заданного фрейма ^

Принятие предложенного варианта; 2. Предложение собственного

Переход в метафрейм настаивания варианта

Переход в метафрейм настаивания; , _

V Завершение диалога. 3' ^ пР°должать взаимолеиств"е/

мс^еход в метафрейм настаивания 4. Переход в метафрейм настаивав

МЕТАФРЕЙМ НАСТАИВАНИЯ ИНИЦИАТОР - ИНЗИСТЕНТ АДРЕСАТ - ИНЗИСТЕНТ

Инициирующее настаивание Адресатов настаивание

В процессе диалогического общения инзистивное диалогическое единство может возникнуть на базе другого коммуникативного акта в ситуации, когда один из коммуникантов выражает недовольство развитием диалогической интеракции по следующим причинам:

1) несоответствие формальной организации репликового шага партнера, когда инзистор воспринимает форму выражения речевого поведения инзистента как несоответствующую коммуникативной роли своего партнера по общению и связанными с ней коммуникативно-социальными экспекгациями, а, следовательно, и рамкам первоначально заданного фрейма (затрагиваются манифестационный и иллокутивный уровни речевого действия партнера);

2) несоответствие неречевых действий партнера, когда инзистор воспринимает форму выражения неречевого поведения инзистента как неуместную в данной ситуации диалогического взаимодействия по вышеизложенным основаниям (затрагивается уровень социальной интеракции);

3) несоответствие содержания репликового шага партнера, когда нзнстор рассматривает тему (предмет) обсуждения как неприемлемый в данной ситуации речевого общения по вышеизложенным основаниям (затрагиваются тематический и манифестационный уровни речевого действия партнера).

Указанные несоответствия рассматриваются относительно экспекта-ций инзистора при условии, что он осознает безрезультатность действия выбранного им базового фреймового сценария и возможность использования некоторого основания для инициации настаивания.

В основе диалогического акта инзистивного взаимодействия лежит фрейм, актуализируемый каждым из коммуникантов с учетом его индивидуальных особенностей в виде функционально-семантического представления или ФСП (термин А.А. Романова). Обозначенный акт инзи-стивной коммуникации хорошо вписывается в схематичное представление о взаимодействии двух (или более) партнеров с установкой на настаивание, отражающее стремление одного из говорящих настоять на своем знании или мнении.

Обладая интерактивной природой, диалогический инзистивный акт характеризуется определенными условиями функционирования, на основании которых инзистор и инзистенг выбирают некоторую схему и форму диалогического взаимодействия, а также степень интенсивности (категоричность - смягчение - нейтральность) воздействия друг на друга. Если инзистор и инзистент не выходят за их рамки, настаивание развивается в рамках заданного сценария. К основным функциональным условиям реализации инзистивного диалогического акта (ИДА) относятся нижеследующие условия:

1) инзистор знает, что возможно осуществление некоторого действия;

2) инзистор действительно хочет осуществления некоторого каузи-рованного речевого или неречевого действия;

3) инзистор должен быть уверен в том, что он действительно хочет сообщить свою установку партнеру;

4) инзистор должен быть уверенным в том, что инзистент в состоянии выполнить каузи()уемое речевое или неречевое действие;

5) инзистор имеет определенное основание для осуществления кау-зирования инзистенту некоторого речевого или неречевого действия (+ условие использования этого основания);

6) инзситор готов применить к инзистенту некоторые санкции в случае противодействия его намерениям.

Исходя из приведенных оснований, Можно предположить, что диалогическое взаимодействие в рамках инзистивного регулятивного акта происходит согласно фреймовому сценарию, вписывающемуся в следующую схему:

0//£ инзистор > < =

е-

^ Настаивать (К С, р) Настаивать (Г, С\>) -> 1

НАСТАИВАТЬ

говорить"

инзистент

%

говорить (Г, С, р)-> знать (Г, уозможно (С,р)); ^ намереваться (Г, каузировать (Г/совершать (С, р))); |ап> (Г, С, р) -У желать (Г, совершал (С, р)); Настаивать (Г, С, р\-+ считать (Г, быть в состоянии /С, совершать (С, р)); Настаивать (Г, С, р)\> быть уверенным (Г, настаивать (Г, С, р)) -» совер-\ шить (С, р); /

Настаивать (Г, С, р) быть убежденным (Г, инвормировать (Г, С)) -» примерить санкции (Г, С), есгу| не р.

Речевой эпизод:

- несоответствие формальной организации репликового шага;

- несоответствие неречевых действий;

несоответствие содержания репликового шага.

п

Схема взаимодействия партнеров в рамках фреймового сценарии "инзистив" раскрывает последовательность речевых действий коммуникантов в соответствии с реализацией глобальной цели (в случае настаивания это стремление настоять на своем знании, мнении).

Что же касается показателей диалогического взаимодейе гния партнеров в пределах ФСП данного типа, а именно: принципа коммуникативной заинтересованности, сотрудничества, отношений доброжелательности и недоброжелательности, отношений по социально-ролевому статусу, оказывающих влияние на характер интеракций в ФСП, то они определяются используемым в каждом конкретном случае типом настаивания

Для определения места настаивания среди других коммуникативных актов с регулятивной направленностью необходимо выделение совокупности трех основных компонентов (где р - некоторое каузировапное инзн-стором речевое действие относительно инзистента):

- инзистор знает, что возможнор (условие А);

- инзистор хочет, чтобы былор (условие Б);

- если не р, то возможно применение определенных санкций к партнеру (условие В).

Если говорящий хочет, чтобы было совершено некоторое действие (Б) и в. случае невыполнения своего желания может применить более жесткие методы воздействия относительно своего партнера по общению (В), но ему безразлично, возможно ли совершение этого действия (не А), то он применяет другой коммуникативный акт-каприз.

Если говорящий знает, что возможно совершение некоторого действия (А) и хочет, чтобы оно реализовгшось (Б), ко не может или не хочет в данной ситуации применять какие-либо санкции к своему партнеру по общению (не В), то он использует уговор.

Если говорящий знает, что возможно совершение некоторого действия (А), хочет, чтобы оно имело место (Б) и применяет некоторые санкции, противоречащие воле его партнера по общению и вынуждающие его совершить какое-либо действие, то он применяет принуждение.

Каждый из перечисленных коммуникативных актов представляют собой диалогическое взаимодействие партнеров, направленное на достижение одним из них запланированной коммуникативной цели с использованием различных способов воздействия относительно партнера по обше-• нию.

Принимая во внимание то, что коммуникант вправе применить различные способы воздействия, можно распределить каприз, уговор, настаивание, принуждение следующим образом:

Конфликт

Наивысшая степень конфликтности, характеризующаяся применением силового воздействия. Психологическая специфика ролевого репертуара коммуникантов значения не имеет. Принужде ние

Доминантная Психологн- Настаива ние

че-ская роль: любая Характеотая Доминантная психологиче- Уговор

ская роль: Доминантная Каприз

«родитель» Характерная особенность психологиче-

особенность коммуникативного по- ская толь: «взрослый» Характерная Доминантная психологическая ооль: «ребенок» Характерная

ведения: коммуника-

ссылка на угрозу применения силового воздействия (санкций) тивного поведения: особенность коммуника-

ссылка на различие в социально-ролевой позиции между коммуникантами тивного по- особенность

ведения: экспликация аргумента-тивных стратегий коммуникативного поведения: демонстрация невнимания к возмож ности совершения действия

Высшей ступенью противостояния партнеров в ситуации инзистив-ной интеракции является конфликт, так как он подразумевает ограничение в достижении целей одним коммуникантом другого с помощью силового воздействия. Границы между вышеупомянутыми коммуникативными актами размыты, что , позволяет говорящему свободно переходить от использования одного акта к использованию другого, тем самым усиливая или смягчая категоричность своего воздействия, что связано с выбором одной из трех психологических ролей по классификации Э. Берна.

Исследованный материал показал, что в процессе инзистивной инге-ракции можно выявить несколько различных типов инзистива в зависимости от критериев, лежащих в основе дифференциации. Принимая за основу классификации запланированные инзистентом коммуникативные цели, можно выделить два базовых типа ИДА: 1) инзистивные диалогические акты, направленные на совершение действия', 2) инзистивные диалогические акты, направленные на изменение мнения/установки.

Исходя из структуры ИДА, и с учетом того, кто является ннзистором - инициатор или адресат диалогического взаимодействия по сценарию ба-

зового фрейма, были выявлены два типа иастаивания - I) инициирующее и 2) адресатное. Адресатное (реактивное) настаивание отличается от инициирующего тем, что оно возникает в ответ на некоторую информацию, исходящую от инициатора и по каким-либо причинам не соответствующую его собственным взглядам по этому вопросу.

Для реализации планируемого эффекта и коммуникативной успешности настаивания, инзистор должен иметь определенное основание, прежде чем сообщать инзистенту свою установку, и уметь пользоваться им. В соответствии с параметрами такого основания, актуализируемого инзистором для достижения каузируемого эффекта, были определены следующие типы инзистива: I ) статусное (основание - различие в статусе ин-зистора и инзистента); 2) компетентное (основание - предполагаемая компетенция ннзистора); 3) убеждающее (основание - убежденность в (^актуальности или логичности отражения речевой ситуации); 4) ценностное (основание - обязательность исполнения инзистентом каузированного действия с точки зрения Морали); 5) мотивационное (основание - использование инзистром мотивации, адекватной желаниям инзистента).

Взаимодействуя по определенной фреймовой программе, партнеры реализуют набор инзистивных стратегий. Анализ корпуса примеров позволил установить следующие соотношения между инзистивными типами диалогических единств и соответствующими им стратегиями:

1). Статусное настаивание: стратегии вежливости; такта; "сохранения лица";

2). Компетентное настаивание: стратегии аргументированности, довода и обоснования; доверия; коррекции и подведения к выводу;

3). Убеждающее настаиванье: стратегии информативности и новизны; непротиворечивости изложения; аргументированности, довода и обоснования;

4). Ценностное настаивание: стратегии корректности к ответным ре-пликовым шагам; умолчания и игнорирования; уловок;

5). Мотивационное настаивание: стратегии обоснования и довода; вежливости и такта; комментария, подсказки, исправления.

Как показали исследованные фрагменты инзистивных взаимодействий, в основе иллокутивной структуры ИДЕ лежит матричная (полная, стандартная, инвариантная) формула, отражающая взаимодействие собеседников в следующем виде: "Я НАСТАИВАЮ (ПЕРЕД ВАМИ), ЧТОБЫ БЫЛО X" или "Я НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТОБЫ БЫЛО (ЧТОБЫ ВЫ СДЕЛАЛИ) X". В основе инвариантной формулы лежит трехаргументная конфигурация, организованная валентными свойствами предиката "настаивать": НАСТАИВАТЬ (И, А, р), где первый аргумент представлен инициатором (И), второй аргумент - адресатом (А), а третий - содержанием действия р (р).

В том случае, когда инзистор употребляет инвариантную формулу' ИДЕ "я настаиваю" или ее французские варианты "j'insiste, je persiste", ил-

локутивная сила ее очень велика и, соответственно, усложняются функциональные условия реализации данного коммуникативного акта.

Основанием для попытки каузирования инзистором некоторого речевого или неречевого действия является того или ииого рода обязанность партнера его выполнить. То есть инзистор должен обладать большой властью над своим партнером по коммуникации, инзистентом, и быть уверенным в том, что его требования будут выполнены. Право на уиофеб-ление инвариантной формулы дает инзистору только более высокий с гатус его социальной роли относительно статуса инзистента.

Инзистор, употребляющий инвариантную формулу и не допускающий возникновения коммуникативного рассогласования, должен отвечать следующим условиям:

1 его социально-ролевая позиция должна быть выше полтин инзистента;

2 инзистор должен быть абсолютно уверен в достижении желаемого результата, так как именно он несет ответственность за наступление возможного рассогласования в случае несоответствия его поведения ролевым зкспектациям инзистента.

Если же инзистор заинтересован в развитии типового взаимодействия, заданного сценарием ИДА, то в большинстве случаев, как показывает статистика, он избегает употребления инвариантной формулы. По этой причине для смягчения категоричности высказывания инзистор в большинстве случаев использует иллокутивно транспонированные и имплицитные формы языкового выражения инзистива.

Схематично зависимость формы выражения инзистива от социально-ролевой позиции инзистора и ее влияние на степень категоричности высказывания можно представить следующим образом:

л ж и

м

О 2

X V X о. о

и.

> Эксплицитная

= Транспонированная

< Имплицитная

Ниже (<)

Равный (=) Выше(>)

Ролевой статус

инзистора по отношению к жиистенту.

С целью реализации иллокутивного потенциала акта настаивания инзистор широко использует лексико-семантические и синтактико-семантические средства формирования регулятивных действий, а именно перформативы, модализированные перформативы, частицы и междометия, связующие элементы и т.д. согласно классификации средств формирования регулятивных действий, разработанной А.А. Романовым с учетом специфики рассматриваемого коммуникативного акта. Кроме гого, на основании исследованного материала можно сделать вывод о том, что выбор языковых средств в конкретном тиле интеракции при воплощении

одного и того же коммуникативного намерения зависит от полоролевых характеристик инзистора. Взаимодействие перечисленных факторен четко проявляется в следующей таблице:

Носители Русского языка Носители Французского я 1ыка

Мужчины Женщины Мущчины Женщины

Перформативные глаголы 6,8% 3,5% 6,9% 3,7%

Модализированные перформативные глаголы 6,8% 3,5% 7,2% 4,7%

Вводные элементы 7,9% 12,7% 8,1% 9,3%

Частицы и междометия 31% 38,9% 23,1% 25%

Связующие элементы 38% 38,9% 36,3% 37,8%

Условные конструкции 6% 7,3% 3,8% 5,7%

Иктеррогативные конструкции 5,9% 3% 3,6% 2,5%

Жесткие директивные конструкции 10,2% 8,5% 8,3% 12,2%

Ссылка на статус 2,7% 1,2% 1,6% 2,3%

Повтор 1 12,4% 17,3% 8,8% 11,7%

Усилительные элементы: ce qui, c'est que и др. - - 3,6% 5%

Результаты проведенного анализа проявляют определенную тенденцию среди носителей русского и французского языков: в большинстве случаев инзисторами являются мужчины; но если для русских ¡это преобладающее большинство (75% относительно 25%), то для французов соотношение женских и мужских настаиваний скорее имеет тенденцию к выравниванию (соответственно 31% относительно к 69%). Приведенные цифры свидетельствуют, с одной стороны, о меньшей категоричности русских женщин, а, с другой стороны, о большем стремлении француженок отстаивать свои интересы в открытом диалоге. Можно также предположить, что женщины реже является инициаторами инзистивной интеракции вследствие большей конформности по сравнению с

Жекшикы Женщина/ мужчина Женщина/ женишка Мужчины Мужчина/ женшина Мужчин;*/ мужчина

Носители русского пыка 25% 88% 12% 75% 25% 75%

Носители французского I1UO 31% .72% 28% 69% 36% 6-1%

Кроме того, установлено, что как мужчины, так и женщины зачастую выбирают (или им приходится выбирать) в качестве инзистенТа мужчин, вероятно, в результате их большей убежденности в собственной точке зрения или категоричности суждений. Женщины же, по всей очевидности, более уступчивы и склонны к компромиссу, поэтому необходимость н употреблении жестких форм настаивания исчезает. Интересным является тот факт, что исследования речевого поведения носителей французского языка показали тенденцию к увеличению процента выбора женщины в качестве инзистента и в тех случаях, когда инзистором является мужчина, и в тех случаях, когда инзистором является женщина. Можно предположить, что это связано с увеличением уровня категоричности и эмансипированности французских женщин.

Анализ языкового материала также позволил установить (см. таблицу ниже), что превалирующее большинство инзистивов, продуцируемых русскими мужчинами, принадлежит к компетентному (26%) и статусному типу (25%) настаиваний. Что же касается французов, то их предпочтение отдается компетентному (34%) и убеждающему (23%) типу. Преобладающее количество настаиваний, авторами которых являются русские женщины, относится к статусному (26%) и убеждающему (28%) настаиванию, что верно и для продуцируемых француженками коммуникативных актов настаивания (статусное - 26%, убеждающее - 32%).

Типы настаивания Настели русского языка Носители французского яшкл

Млткчмны 1 Женщины М\жчины I Женщины

Компетентное 26% 18% 34% 23%,

Статусное 25% 26% 17% 26%

Убеждающее 15% 28% 23% 32%

Ценностное 16% 12% 14% 8%

Мотивациинное 18% 16% 12% 11%

Учитывая эти данные, можно сказать, какие основания для использования ИДА инзисторы - мужчины и инзисторы - женщины двух рассматриваемых национальностей считают безапелляционными и выигрышными для себя, а именно: русские мужчины чаще всего используют свой уровень компетенции в том или ином вопросе и статусное превосходство; французы - компетентность, как и русские, а также фактуальность или логическую доказуемость своих суждений; русские женщины солидарны с француженками и зачастую пользуются аргументированностью своих доводов, а также своей статусной доминантой.

Анализ особенностей и механизмов использования диалогических актов инзистивной интеракции показал правомочность выделения ггого типа коммуникации в отдельный класс коммуникативных актов, отражающих институционально-регулятивную специфику взаимодействия участников диалогического общения.

Основные положения работы нашли отражение в следующих публи-• кациях:

• Настаивание как комплексный коммуникативный акт // Проблемы психолингвистики и теорий коммуникации. - Киев: Изд-во Европейского университета, 2000. - С. 108-114.

• Особенности мужского и женского употребления и выражения настаивания // Андрогинность дискурса: Материалы рабочего совещания: Москва, Институт языкознания РАН, МГУ. - М.: МАКС-Пресс, 2000. - С. 2226. (в соавторстве)

• Типы взаимодействия партнеров в коммуникативном акте настаивания // Методы активизации учебного процесса и практической подготовки студентов в современных условиях. - Тверь: ТГСХА, 2000. - С. 225-227.

• Тендерная вариативность языковых средств в коммуникативном акте настаивания // Animus et aflima: языковые картины мира и формы речевого поведения. - Москва - Тверь: Институт языкознания РАН, ТИЭМ, 2000. - С. 42-50.

• The act of "insist" and its pragmatic description // Pragmatics of expressive means in art. - Nitra: UKF, 2000. - P. 120-126.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Витлинская, Татьяна Дмитриевна

ВВЕДЕНИЕ

Глава первая. КОММУНИКАТИВНЫЙ АКТ НАСТАИВАНИЯ В 21 ДИНАМИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ.

1. Общие принципы описания структуры инзистивного ком- 21 муникативного акта.

2. Ролевая специфика участников инзистивной интеракции

3. Инвариантная формула актов инзистивной интеракции . 53 Выводы по первой главе.

Глава вторая. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО-РЕГУЛЯТИВНАЯ ХА- 67 РАКТЕРИСТИКА КОММУНИКАТИВНЫХ АКТОВ НАСТАИВАНИЯ

1. Институциональный коммуникативно-регулятивный акт 67 настаивания как комплексный коммуникативный акт.

2. Коммуникативный статус настаивания в системе регуля- 78 тивных актов.

3. Иллокутивная структура актов инзистивной интеракции

4. Стратегические принципы организации инзистивной интеракции

Выводы по второй главе.

Глава третья. СПЕЦИФИКА РЕЧЕВОЙ РЕАЛИЗАЦИИ КОМ- 113 МУНИКАТИВНЫХ АКТОВ НАСТАИВАНИЯ.

1. Прагматические особенности регулятивных действий в 113 инзистивном диалоге.

2. Полоролевые характеристики в употреблении различных 128 типов настаивания.

3. Прагматические приемы инзистора в преодолении сопротивления инзистента.

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Витлинская, Татьяна Дмитриевна

Предметом настоящего исследования являются содержательные и функционально-коммуникативные (прагматические) свойства инзистив-ных диалогических единств (речевого жанра настаивания в терминологии М.М. Бахтина или инзистивного комплексного коммуникативного акта в духе идей теории речевых актов Д. Вундерлиха, Дж. Остина, Дж.Р. Серля, Г. Хельбига и др.; см. Остин, 1986; Серль, 1986а, Серль 19866, Серль 1986в; Хельбиг, 1978; Heibig, 1974; Heibig, 1975; Wunderlich, 1976; Heibig, 1977) на материале русского и французского языков.

Под инзистивным диалогическим единством понимается комплексное взаимодействие участников коммуникативного акта, в котором один из участников преодолевает сопротивление своего партнера по общению и добивается реализации поставленной коммуникативной цели. Например, русск.: (1)

Кто-нибудь приходил, пытался встретиться или хотя бы узнать их состояние, вообще - интересовались?

Были звонки.

Кто звонил?

Ну, Валентин Сергеевич, вы слишком многого от меня хотите.

Николай Иванович, настоятельная просьба - никого к ним не пускать.

Не понимаю?

Видите ли, Николай Иванович, есть основания полагать, что найдется человек, который захочет встретиться с ними во что бы то ни стало. Ему очень не понравилось, что они остались живы.

Вон оно что. Был сегодня утром звонок. Как мне показалось, звонил молодой человек.

Пронин В.) франц.: (2)

- Maintenant, que votre Majesté daigne me renseigner sur une chose.

- Sur laquelle?

- Sur les égards dus à sa qualité.

- Égards!. qualité!. dit Catherine. Mais vous ignorez donc, monsieur, que le roi de France ne doit les égards à qui que ce soit dans ce royaume, ne reconnaissant personne dont la qualité soit égale à la sienne?

- J'insisterai sur ce point cependant, madame, dit-il, si votre Majesté le permet.

- Je le permets, monsieur.

- Si le roi contestait l'authenticité de l'ordre, ce n'est pas probable, mais enfin.

Dumas A.)

Предлагаемое диссертационное исследование представляет собой одну из первых в отечественной лингвистике попыток восполнить пробел в описании такого специфического явления коммуникации как комплексный речевой акт настаивание или инзистив.

Обращение к названной теме объясняется, прежде всего, неразработанностью самого понятия комплексного коммуникативного акта инзистив (настаивание), практически полным отсутствием работ, посвященных лингвистическому описанию инзистивных диалогических единств, за исключением известного автору диссертации монографического исследования В. Франке (Franke, 1983), и нерешенностью целого ряда проблем, связанных с вопросами семантического содержания показателей (или индексов) перформативности в речевых произведениях.

Несмотря на значительную частотность употребления в речевой практике единиц инзистивной коммуникации (о частотности использования инзистивной коммуникации в речевом / диалогическом общении см. гл. 3), приходится констатировать, что ни в работах по теории речевого воздействия, ни в трудах отечественных и зарубежных лингвистов по теории речевых актов, ни в исследованиях по теории дискурса проблема комплексного описания функционально-содержательной специфики единиц инзистивной коммуникации не поднималась и не обсуждалась.

Даже в период "перформативного бума" (Романова, 1997: 4), когда идеи перформативной гипотезы проверялись на разнообразном лингвистическом материале (см. работы: Почепцов, 1975; Мурзин, Белоглазова, 1980; МакКоли, 1981; Романов, 1981а; Романов, 19816; Почепцов, 1983; Апресян, 1986; Арутюнова, 1990; Остин, 1993; Шмелев, 1995; Булыгина, Шмелев, 1997; Austin, 1963; Hartnack, 1963; Vendler, 1974; Andersson, 1975; Ducrot, 1981; Recanati, 1981; Recanati, 1987; Falkenberg, 1989; Falkenberg, 1990; Liedtke, 1990; Pasch, 1990 и др.), речевые акты инзистивной направленности остались в стороне от внимания лингвистов. Вероятнее всего, подобное явление объясняется не небрежением ученых, а объективной неразработанностью прагмалингвистического исследовательского аппарата (в частности, за последние 25-30 лет, в период расцвета прагмалин-гвистики и теории речевых актов) анализировать такие диалогические единства, как инзистив.

Действительно, речевые образования, в основе которых лежит инвариантная модель инзистивной интеракции "Я НАСТАИВАЮ, ЧТОБЫ X" или "Я НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТОБЫ ВЫ СДЕЛАЛИ / СОВЕРШИЛИ / ОСУЩЕСТВИЛИ Х\ оказались странным образом не причисленными к типологии речевых актов (см.: Почепцов, 1975; Остин, 1986; Петелина, 1986; Серль, 1986а; Серль, 19866; Федосеева, Романов, 1986; Остин, 1987; Романов, Романова, 1998; Романов, Романова, 1999а; Романов, Романова, 19996; Wunderlich, 1976; Lanigan, 1977; Norrick, 1978; Bach, Harnisch, 1979; Adamzik, 1984 и др.) и не включенными в класс перформативных конструкций, несмотря на наличие всех своих формальных показателей, если исходить из критериев перформативной гипотезы (см.: Почепцов, 1983; Богданов, 1985; Серль, 19866; Серль, 1987; Федосеева, Романов, 1987; Остин, 1993; Hedenius, 1963; Boër, Lycan, 1965; Andersson, 1975; Brunner, 1980; Rolf, 1985; Recanati, 1987; Brandt, 1990 и др.).

Более того, анализируя иллокутивное строение сложных речевых (коммуникативных) актов, исследователи не обратили внимания на наличие таких комплексных речевых образований, в структуре которых содержатся иллокутивные показатели инзистивности - глагол "настаивать" и наречия "настойчиво" и "настоятельно" в русском языке и глаголы "persister" и "insister", а также конструкции существительное + предлог, переводимые на русский язык как наречие, "avec persistance" и "avec insistance" соответственно во французском.

По всей очевидности, иллокутивные образования с формальными показателями инзистивности не вписывались в простейшую структуру (модель) речевого акта из-за неопределенности коммуникативного статуса таких речевых актов. При этом сложные модели, включающие несколько показателей коммуникативной целенаправленности или несколько иллоку-тивностей (иллокутивных параметров), практически не рассматривались ввиду невыясненности отношений между такими показателями (см. Slakta, 1971; Stalnaker, 1978). Так, например, в следующих актах инзистивной коммуникации совершенно непонятна с точки зрения простой модели речевого акта коммуникативная целенаправленность и прагматическая валентность - термин Дитера Фивегера (Viehweger, 1987) - составляющих (речевых действий, диалогических реплик, диалогических шагов и ходов) комплексного акта взаимодействия: русск.: (3)

- (Лариса) Что вы говорите! Разве вы забыли? Так я вам опять повторю все с начала. Я год страдала, год не могла забыть вас, жизнь стала для меня пуста; я решилась, наконец, выйти замуж за Карандышева, чуть не за первого встречного. Я думала, что семейные обязанности наполнят мою жизнь и помирят меня с ней. Явились вы и говорите: "Брось все, я твой". Разве это не право? Я думала, что ваше слово искренне, что я его выстрадала.

- (Паратов) Все это прекрасно, и обо всем мы с вами потолкуем завтра.

- Нет, сегодня, сейчас.

- Вы требуете?

- Требую.

Островский А.Н.) франц.: (4)

- (le comte) Ah! volontiers. que le comte Almaviva, qui restait à la grande place.

- (Bartholo) Parlez bas; parlez bas!

- .en est délogé ce matin. Comme c'est par moi qu'il a su que le comte Almaviva.

- Bas; parlez bas, je vous prie.

- . était en cette ville, et que j'ai découvert que la signora Rosine lui a écrit.

- Lui a écrit? Mon cher ami, parlez plus bas, je vous en conjure! Tenez, asseyons-nous, et jasons d'amitié. Vous avez découvert, dites-vous, que Rosine.

- Assurément. Bazile, inquiet pour vous de cette correspondance, m'avait prié de vous montrer cette lettre; mais la manière dont vous prenez les choses.

- Eh! mon Dieu! Je les prends bien. Mais ne vous est-il donc pas possible de parler plus bas?

Beaumarchais)

Приведенные примеры говорят о целом комплексе проблем, которые необходимо решать как исследователям перформативной гипотезы, так и специалистам по диалогическому взаимодействию. Прежде всего, следует ответить на вопрос о том, с каким речевым актом имеет дело исследователь? Далее, следует выяснить, обладают ли речевые действия в приведенных примерах перформативным характером? И, наконец, что является в данном случае показателем перформативности в комплексном коммуникативном акте инзистие (настаивание) и можно ли считать сам русский глагол "настаивать" и его французские аналоги "insister, persister" перформа-тивными или их следует отнести к разряду квази-перформативных глаголов? Не менее важен и вопрос о том, как соотносятся русские наречия "настойчиво", "настоятельно" и их французские аналоги "avec persistance", "avec insistance" с инзистивными глаголами и обладают ли они таким же иллокутивным потенциалом, как и указанные глаголы?

Поднятые вопросы окажутся далеко не праздными, если исходить из сопоставления таких синонимичных в функциональном плане пар, как русск.: (5) Я настоятельно прошу X ~Я настаиваю на просьбе сделать / совершить / осуществить X;

5-а) Я настоятельно требую X « Я настаиваю на требовании сделать/ совершить / осуществить X;

5-6) Я настоятельно приглашаю X~Я настаиваю на приглашении сделать / совершить / осуществить X;

5-в) Я настоятельно утверждаю X ~ Я настаиваю на утверждении сделать / совершить / осуществить X;

5-г) Я настоятельно заявляю X & Я настаиваю на своем заявлении, чтобы сделать / совершить / осуществить X и

6: а - г) Я настойчиво прошу / требую / приглашаю / утверждаю / заявляю л; Я повторяю свою просьбу / требование / приглашение / утверждение/заявление сделать / совершить / осуществить Х\

7-а) J'exige X avec insistance - J'insiste sur mon éxigence de faire / accomplir / réaliser X;

7-6) J'invite X avec insistance ~ J'insiste sur mon invitation de faire / accomplir / réaliser X;

7-в) J'affirme X avec insistance & J'insiste sur mon affirmation de faire / accomplir / réaliser X;

7-r) Je déclare X avec insistance & J'insiste sur mon déclaration de faire / accomplir / réaliser X et

8:а-г) Je prie / éxige / invite / affirme / déclare avec persistance ~ Je répète ma demande / mon éxigence / mon invitation / mon affirmation / mon déclaration de faire / accomplir / réaliser X.

Совершенно очевидно, что наречия "настоятельно" и "настойчиво" как в русском, так и французском языках имеют различное прагматическое значение, что не позволяет считать выделенные пары (5: а-г), (6: а-г) и (7: а-г) и (8: а-г) функционально синонимичными.

Действительно, если воспользоваться прагматическим тестом на сочетание наречий с перформативным глаголом в плане выражения иллокутивной направленности речевых произведений и их подстановку на взаимозаменяемость (об этом подробнее см.: Романов, 1982: 53-56), то оказывается, что наречие "настойчиво" в русском языке и конструкция существительного с предлогом "avec persistance" во французском чаще всего используются говорящим субъектом в инзистивной интеракции для нового подтверждения совершаемого действия, которое семантически прочитывается как повторное описание того, на чем настаивал говорящий: "Я настаиваю, что X и тем самым Я заявляю (обращаю / акцентирую внимание, подчеркиваю), что хочу X'.

И в тоже время русское наречие "настоятельно" и французское "avec insistance" используются в инзистивной интеракции для выражения прагматического параметра иллокутивности: каким образом (для чего) говорящий использует инзистивное речевое действие в структуре одного и того же сценарного типа общения: "Я настаиваю, что X и тем самым повторяю/довожу до вашего сведения, что Я - здесь и сейчас - использую свое речевое действие с неизменной иллокутивной силой и тем же самым иллокутивным потенциалом" (о разграничении понятий "иллокутивная сила" и "иллокутивный потенциал" см. подробнее: Романов, 1984а; 1985; 1988).

Таким образом, краткий анализ проведенных исследований феномена перформативности, теории речевых актов и теории речевого воздействия показал, что инзистивные предикаты, на основе которых строится любая типология речевых актов, не вошли в номенклатурный список самих перформативных глаголов, а сама номенклатура перформативных глаголов не совпадает с номенклатурой показателей коммуникативной направленности или иллокутивных актов по Дж.Р. Серлю. Выяснилось, прежде всего, что в перечне иллокутивных актов, представленных в поверхностной манифестации конкретных синтаксических конструкций соответствующим перформативным (или иллокутивным) глаголом, не оказалось ни перформативных глаголов, ни иллокутивных актов, которые бы соответствовали актам инзистивной коммуникации.

Поэтому нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

1. Анализ инзистивных актов диалогического общения как самостоятельного синтаксического явления, обладающего специфическим набором семантических, прагматических и социальных характеристик;

2. Разработка критериев и условий функционирования инзистивных диалогических актов, установление их соответствующего коммуникативного статуса и их отграничение от других речевых образований, используемых в диалогической интеракции;

3. Рассмотрение различных формальных показателей выражения иллокутивной направленности "инзистив" (настаивание);

4. Определение инзистивной интеракции как формы коммуникативного и социального поведения говорящего субъекта на базе полоролевого (или тендерного) стереотипа и как набора стереотипных речевых действий, определяемых партнерами по общению (собеседниками) в качестве инзи-стивных.

Решение указанных вопросов предполагает рассмотрение коммуникативных проявлений инзистивных диалогических единств с точки зрения речевой деятельности участников диалогической интеракции, направленной на решение поставленных задач в рамках определенного вида социальных и иных действий при помощи определенных речевых действий (реплик, шагов, ходов). Исходным пунктом этого направления является деятельностное или динамическое начало, осуществляемое говорящим субъектом в определенных социальных и межличностных условиях акта коммуникации с определенными целями и мотивами. При таком подходе, разработанном профессором A.A. Романовым (1984а; 1986; 1987; 1988), акты инзистивной коммуникации можно представить в виде динамической модели языкового функционирования, построенной на принципах функционально - семантического представления (ФСП - структуры) определенной коммуникативной ситуации, с отражением ролевых (коммуникативные - регулятивные - социальные роли) характеристик участников взаимодействия в полном объеме роли), их действий, связанных с определенными намерениями, интересами и замыслами.

Речевое действие (шаг, реплика, высказывание) является основным компонентом динамической модели диалогической интеракции вообще и инзистивной коммуникации в частности. Регулятивная специфика инзистивных речевых актов в такой модели не рассматривалась, впрочем, как не изучалась и сама модель инзистивного взаимодействия, и ее основные компоненты. Более того, вопрос о специфике инзистивной интеракции затрагивает целый круг вопросов, среди которых, непосредственно относящихся к обсуждаемой проблеме, наиболее важными являются вопросы о семантической и прагматической (функциональной) специфике такого явления, как настаивание. Остается дискуссионным вопрос и о том, являются ли инзистивные речевые акты, построенные по перформативной матрице, перформативными, или их формальное выражение в виде перформативной формулы обусловлено чисто прагматическими, а не семантическими свойствами перформативных инзистивных предикатов (см. Гак, 1972; Тондл, 1975; Вежбицкая, 1978; Сусов, 1980; Новиков, 1983; Степанов, 1983; Фил-лмор, 1983; Сусов, 1984; Арутюнова, 1988; Федосеева, Романов, 1989; Шахнарович, Юрьева, 1990; Лакофф, 1995). И с этой точки зрения инзистивные коммуникативные единицы выбраны не случайно.

Актуальность настоящего исследования обусловливается, прежде всего, малоизученностью проблемы анализа речевых единиц с инзистив-ной установкой в динамической модели ритуально-институциональной коммуникации на материале диалогических фрагментов обыденного общения. Речевые акты инзистивной коммуникации не являлись объектом специального исследования в отечественной лингвистике. Между тем, все возрастающий социальный заказ на изучение прагматических механизмов вербального воздействия с использованием речевых единиц инзистивной направленности обусловливает необходимость разработки адекватной модели эффективной коммуникации (см. Лозанов, 1971; Латынов, 1993; Черепанова, 1995; Романов, Черепанова, Ходырев, 1997; Дергачева, 1998; Романов, Черепанова, 1998; Романов, Черепанова, 1999; Романов, Воевод-кин, Романова, 1999). Описание единиц такого механизма воздействия позволит моделировать латентную связь с подсознанием участников инзистивной интеракции, что может послужить определенной базой для создания интегральной теории воздействия.

Основной целью исследования является описание семантических и функциональных (прагматических) свойств диалогических единств инзистивной направленности.

Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- рассмотреть функциональную специфику инзистивных диалогических образований в динамической модели речевого общения;

- показать их содержательно-конструктивные особенности;

- выяснить функциональную частотность стереотипного полоролево-го проявления инзистивных диалогических единств в модели речевого общения;

- построить типологию речевых актов инзистивной направленности и установить коммуникативный статус диалогических единств речевого жанра настаивания.

Поскольку данная работа имеет как частнолингвистическую, так и общелингвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы основ коммуникативных инзистивных актов выступает речевой материал художественных произведений. Небольшой по объему эмпирический материал (1637 диалогических фрагментов на русском и 1583 на французском языках) представляется достаточным для решения поставленных задач. Критерием отбора дискурсивных фрагментов послужила эксплицитная позиция говорящего в речевом взаимодействии на изменение установки личности участников общения. Основой таких фрагментов являются диалогические единства инзистивной направленности как целостные вербальные структуры, обладающие функциональной самостоятельностью и связностью.

Методы исследования определены спецификой предмета исследования и поставленными задачами. Разнообразие применяемых методик обусловлено, прежде всего, сложностью рассматриваемого объекта. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является теоретико-дедуктивный метод. В работе также применены методы контекстуального и функционального анализа, метод семантической и прагматической интерпретации, социально-контекстуальные методы: изучение коммуникативных ролей в общении и характер социальных, полоролевых и межличностных отношений между партнерами по общению, а также использованы элементы количественного анализа, позволившие охарактеризовать статистические отношения манифестационных форм инзистивных речевых единиц.

Научная новизна предлагаемого исследования определяется объектом исследования: инзистивные диалогические единства как маркеры позиционных изменений личности не были объектом специального рассмотрения в лингвистике. Впервые выбранные для исследования комплексные диалогические образования инзистивной направленности рассматриваются не в плане речеактовой структурной организации, а в рамках целостного функционально-семантического представления типового иллокутивного фрейма, отражающего весь спектр организационно-регулятивных отношений между партнерами по диалогическому общению. Определен статус инзистивных речевых произведений, построена типология инзистивных речевых актов, функционирующих в модели диалогического общения. Выявлена коммуникативная специфика стереотипных полоролевых проявлений инзистивности, предложена модель прагматической реализации личностных установок говорящей личности с иллокутивным потенциалом настаивания. Описана полоролевая специфика реализации форм (стереотипных предпочтений) коммуникативного поведения участников инзистивной интеракции.

В качестве теоретической базы исследования прагматической специфики инзистивных реплик принимается деятельностный подход к анализу речевых (диалогических) единств, разработанный в Тверской (Калининской) семантико-прагматической школе. За основу работы взята динамическая модель диалогического общения, разработанная профессором A.A. Романовым (1984; 1986; 1987; 1988).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Инзистивные диалогические единства (ИДЕ) представляют собой особый класс простых и сложных речевых действий, используемых говорящим субъектом для подтверждения выраженной им прагматической значимости (иллокутивной силы и иллокутивного потенциала) своих диалогических шагов (реплик, ходов) с целью преодолеть сопротивление собеседника в процессе реализации своей коммуникативной цели.

2. Инзистивная интеракция между участниками общения основывается на реализации инвариантной формулы "Настоящим я настаиваю, чтобы было (совершил ось/осуществи лось/произошло) X", которая формально коррелирует с перформативной матрицей, а содержательно и функционально отличается от канонических перформативных образований отсутствием признака единичности и смены отношений между партнерами в момент обмена перформативными речевыми действиями.

3. В конструктивном плане к указанной формуле относятся не только эксплицитные диалогические единицы канонического плана, но и целые дискурсные комплексы. Выделен особый прагматический тип инзистив-ных диалогических единств, чье конструктивное оформление блокирует появление эксплицитного маркера перформативности, не снижая воздействующего эффекта на участников интеракции.

4. Иллокутивная градуированность диалогических единств инзи-стивной интеракции выступает в качестве функционально-семантического основания, способствующего выделению следующих прагматических типов ИДЕ: статусные, компетентные, убеждающие, ценностные и мотива-ционные.

5. Прагматическая специфика выделенных ИДЕ определяется комплексом ролевых проявлений, включающих в себя: набор коммуникативных ролевых экспектаций (говорящий - слушающий, продуцент - реципиент); набор регулятивных ролевых экспектаций (каузатор/субъект воздействия - объект воздействия, ведущий (лидер) - ведомый, организатор - исполнитель, инициатор - адресат, инзистор - инзистент); набор психологических ролевых экспектаций (родитель - взрослый - ребенок). Особую прагматическую значимость в инзистивной интеракции приобретают экспектации полоролевых социокультурных стереотипов, связанных с гендерно обусловленной моделью поведения личности, в том числе и речевого.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия и -шире - речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в общую теорию прагматики общения. Изучение такого явления как квази-перформативность в коммуникативно-функциональной лингвистике способствует описанию закономерностей развития и функционирования языка в социуме, позволяет осмыслить с лингвистической точки зрения процесс формирования механизмов успешной (согласованной) коммуникации и управления речевым поведением участников диалогической интеракции, расширяет представление о соотношении коммуникативной, ситуативной и языковой семантики. В общелингвистическом плане теоретически значимыми являются аргументы в пользу анализа регулятивной функции языка, в особенности ее "воздействующей и преобразующей речевое поведение" разновидности.

Теоретически значимым также является разработка и распространение инструментария прагмалингвистики на семантический анализ таких явлений, как изменение личностных установок говорящего субъекта, преодоление стереотипа в речевом и неречевом поведении посредством специфических инзистивных единиц в регулятивной деятельности.

Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических курсов по семантике и прагматике речевого общения, теории и интерпретации диалогического дискурса, теории речевого воздействия, при чтении спецкурсов по речевому общению, речевому этикету, лингвострановедению. Результаты исследований могут вызвать интерес психологов, философов, социологов и антропологов.

Апробация работы проходила на заседаниях кафедры общего и классического языкознания Тверского государственного университета, на Международных симпозиумах "Проблемы психолингвистики и теорий коммуникации" (г. Кривой Рог, Украина, 2000 г.), "Pragmatics of expressive means in art" (Nitra, September 2000), на Седьмой Тверской герменевтической конференции (май, 2000), на рабочих совещаниях межвузовской проблемной группы "Алогический анализ языка" (ИЯ РАН, МГУ) в мае 2000 г. ("Форматы непонимания") и в июне 2000 г. ("Андро-гинность дискурса"), на межвузовской научной конференции "Методы активизации учебного процесса и практической подготовки студентов в современных условиях" (Тверь, 17-18 июля, 2000 г).

Содержание диссертации отражено в 5 публикациях в межвузовских и международных сборниках. Общий объем опубликованного материала составляет 2,2 печатного листа.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка условных обозначений, списка использованной литературы и списка источников примеров. Общий объем работы составляет 171 страницу машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Функционально-семантическое описание инзистивных диалогических единств"

Выводы по третьей главе

Языковые средства формирования регулятивных действий инзистив-ной интеракции являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Выбор формы языкового выражения акта настаивания и используемых с этой целью средств определяется чаще всего социально-ролевыми отношениями участников исследуемой интеракции: инзистора и инзистента. Особую роль в процессе выбора играет статус коммуникантов, влияющий на усиление или смягчение категоричности высказывания, что возможно с помощью выбора формы высказывания (эксплицитной, транспонированной, имплицитной).

На основании исследованного материала можно сделать вывод о том, что в зависимости от того, кто инзистор - мужчина или женщина, происходит выбор лексико-семантических и синтактико-семантических средств формирования регулятивных действий, входящих в настаивание.

Кроме того, функционально-семантическое представление взаимодействия партнеров по конкретному иллокутивному потенциалу, создающееся совокупностью типичных каузальных цепочек и соответствующих конституентов коммуникативно-социального поля общения, находится в прямой зависимости от пола коммуниканта.

Ролевая принадлежность коммуниканта, а в частности его половая принадлежность, отражается не только в манере действий коммуниканта, но и в его речевом поведении, так как выбор языковых средств в конкретном типе интеракции при воплощении одного и того же коммуникативного намерения находится в некоторой зависимости от отношений между партнерами и от их социально-ролевого статуса.

Результаты проведенного анализа проявляют определенную тенденцию среди носителей русского и французского языков: в большинстве случаев инзисторами являются мужчины; но если для русских это преобладающее большинство, то для французов соотношение женских и мужских настаиваний скорее имеет тенденцию к выравниванию. Приведенные цифры свидетельствуют с одной стороны о меньшей категоричности русских женщин, а с другой стороны о большем стремлении француженок отстаивать свои интересы в открытом диалоге. Можно также предположить, что женщины реже являются инициаторами инзистивной интеракции вследствие большей конформности по сравнению с мужчинами. Как отмечалось социологами и психологами, речевое и неречевое поведение женщин гораздо более зависит от общественного мнения или мнения той социальной группы, к которой они принадлежат.

Превалирующее большинство настаиваний, продуцируемых русскими мужчинами, принадлежит к компетентному и статусному типу настаиваний. Что же касается французов, то их предпочтение отдается компетентному и убеждающему типу. Преобладающее количество настаиваний, авторами которых являются русские женщины, относится к статусному и убеждающему настаиванию, что верно и для продуцируемых француженками коммуникативных актов настаивания.

Инзистор выбирает наиболее подходящую, на его взгляд, форму выражения настаивания, базируясь на приемлемом основании настаивания и соответствующих ему условиях использования. Но все-таки иногда коммуникативное рассогласование настолько близко, что инзистент начинает открыто противоречить инзистору. Тогда инзистор предпринимает ответные действия, используя соответствующие ситуации приемы.

Инзистор умышленно выбирает выигрышную для него коммуникативную роль и в соответствии с ней строит свои последующие действия. В соответствии с проанализированными примерами, можно выделить ряд наиболее употребляемых приемов, используя которые инзистор пытается вернуть разговор в необходимое ему русло. Они варьируются в зависимости от выбранного инзистором типа настаивания.

145

Проанализированный материал позволил выделить следующие основные приемы, используемые для акцентуации настаивания в процессе инзистивной интеракции:

1 статусное настаивание - напоминание об обязанности; прямая угроза на основании невыполнения обязанности; напоминание о моральном долге,

2 компетентное настаивание - ставка на интерес инзистента; доказательство с опорой на факты; использование доверия инзистента к инзисто-РУ,

3 убеждающее настаивание - демонстрация реального положения вещей; аргументация; доверие,

4 ценностное настаивание - ссылка на авторитет; апелляция к чувству жалости инзистента; соответствие морали,

5 мотиеационное настаивание - опора на некое пристрастие инзистента; демонстрация необходимости поступить именно так; аргументация.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как показывают многочисленные исследования, в процессе диалогического взаимодействия происходит обмен речевыми шагами или ходами, представляющими некоторую последовательность, которая определяется их соответствием типовым этапам взаимодействия. Так как общение по природе своей направлено на достижение конкретной цели, каждый из коммуникантов стремится к его успешности. Именно поэтому участники диалогического взаимодействия пытаются управлять и регулировать не только свои, но и респонсивные речевые действия с тем, чтобы контролировать достижение собственных коммуникативных целей. Регулятивная деятельность находит свое выражение в регулятивных действиях или регу-лятивах, типовую классификацию которых см. Романов, 1988.

Анализ особенностей и механизмов использования институционального коммуникативно-регулятивного акта настаивания или инзистивного коммуникативного акта показал правомочность выделения для него отдельного места в системе регулятивных действий в рамках диалогического общения.

С учетом специфики исследуемой инзистивной коммуникации, ее участники были названы следующим образом: инзистор (коммуникант, продуцирующий настаивание) и инзистент (коммуникант, воспринимающий настаивание).

Институциональный коммуникативно-регулятивный акт настаивания представляет собой особый тип диалогического взаимодействия партнеров, в котором инзистор реализует некоторое каузированное речевое действие относительно инзистента с использованием различных способов воздействия, направленное на достижение запланированных им коммуникативных целей. С точки зрения иллокутивности ИКРАН отражает преодоление коммуникативного "сопротивления" одного из партнеров по взаимодействию, который тем или иным образом препятствует или противодействует развитию коммуникативной инициативы своего партнера.

Акт настаивания представляется надкоммуникативным или мета-коммуникативным в силу своей способности быть доминантой, группирующей вокруг себя другие коммуникативные акты, целью которых является совершение некоторого речевого или неречевого действия.

В процессе диалогического общения инзистив может возникнуть на базе другого, базового коммуникативного акта в такой речевой ситуации, когда хотя бы один из коммуникантов недоволен развитием интеракции вследствие следующих причин:

1 несоответствие формальной организации репликового шага партнера;

2 несоответствие неречевых действий партнера;

3 несоответствие содержания репликового шага партнера относительно соответствующим экспектациям инзистора при условии, что инзистор осознает безрезультатность использования выбранного им базового фреймового сценария и возможность использования некоторого основания для инициации инзистива.

Кроме того, для реализации ИКР АН необходимо наличие следующих функциональных условий:

1 инзистор знает, что возможно осуществление некоторого действия;

2 инзистор действительно хочет осуществления некоторого каузи-рованного речевого или неречевого действия;

3 инзистор должен быть уверен в том, что он действительно хочет сообщить свою установку партнеру;

4 инзистор должен быть уверенным в том, что инзистент в состоянии выполнить каузируемое речевое или неречевое действие;

5 инзистор имеет определенное основание для осуществления кау-зирования инзистенту некоторого речевого или неречевого действия (+ условие использования этого основания);

6 инзистор готов применить к инзистенту некоторые санкции в случае противодействия его намерениям.

На основании проанализированных примеров, в процессе инзистив-ной интеракции можно выявить несколько различных типов инзистива в зависимости от критериев, лежащих в основе дифференциации. Принимая за основу классификации запланированные инзистентом коммуникативные цели, можно выделить два типа ИКРАН: 1) направленный на совершение действия; 2) направленный на изменение мнения.

Согласно тому, кто является инзистором - инициатор или адресат диалогического взаимодействия по сценарию базового фрейма, были выявлены два типа настаивания - 1) инициирующее и 2) адресатное настаивания.

И, наконец, в соответствии с основаниями, актуализируемыми инзистором для достижения каузируемого эффекта, были определены следующие типы инзистива: 1) статусное (основание - различие в статусе инзи-стора и инзистента); 2) компетентное (основание - предполагаемая компетенция инзистора); 3) убеждающее (основание - убежденность в фактуаль-ности отражения положения вещей); 4) ценностное (основание - обязательность исполнения инзистентом каузированного действия с точки зрения морали); 5) мотивационное (основание - использование инзистором мотивации, адекватной желаниям инзистента).

Как показали исследованные фрагменты инзистивных взаимодействий, в основе иллокутивной структуры ИКРАН лежит матричная (полная, стандартная, инвариантная) формула, отражающая взаимодействие собеседников в следующем виде: "Я НАСТАИВАЮ (ПЕРЕД ВАМИ), ЧТОБЫ БЫЛО X" или "Я НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТОБЫ БЫЛО (ЧТОБЫ ВЫ

СДЕЛАЛИ) X". В основе инвариантной формулы лежит трехаргументная конфигурация, организованная валентными свойствами предиката "настаивать": НАСТАИВАТЬ (И, А, р), где первый аргумент представлен инициатором (И), второй аргумент - адресатом (А), а третий - содержанием действия р (р).

Языковые средства формирования регулятивных действий инзистив-ной интеракции являются экспликаторами коммуникативных намерений участников взаимодействия. Основываясь на общем количестве проанализированных примеров, в которых в процессе коммуникации реализуется ИКРАН, можно заключить, что упомянутая инвариантная формула используется крайне редко в силу своей интенсивности (или высокого уровня иллокутивной силы), вызванной высоким иллокутивным потенциалом. Ин-зистор, употребляющий инвариантную формулу и не желающий наступления коммуникативного рассогласования, должен иметь следующие параметры: доминантность его социально-ролевой позиции относительно позиции инзистента и твердая уверенность в успешности предпринимаемых речевых действий.

По этой причине для смягчения категоричности высказывания инзистор в большинстве случаев использует иллокутивно транспонированные и имплицитные формы языкового выражения инзистива. С целью реализации иллокутивного потенциала акта настаивания инзистор широко использует лексико-семантические и синтактико-семантические средства формирования регулятивных действий, а именно перформативы, модали-зированные перформативы, частицы и междометия, связующие элементы и Т.д.

На основании исследованного материала можно сделать вывод о том, что выбор языковых средств в конкретном типе интеракции при воплощении одного и того же коммуникативного намерения зависит от того, кем является инзистор по национальности и полу - мужчиной или женщиной.

Кроме того, результаты проведенного анализа свидетельствуют о наличии определенной тенденции среди носителей русского и французского языков: в большинстве случаев инзисторами являются мужчины, но если для русских это превалирующее большинство (75% относительно 25%), то соотношение инзистивов, продуцируемых француженками и французами имеет большую тенденцию к выравниванию (31% относительно 69%). Общей характеристикой женщин и мужчин как русско-, так и франкогово-рящих является преимущественный выбор мужчин в качестве инзистента.

Что же касается особенностей использования разновидностей акта настаивания в соответствии с национальностью и полом инзистора, то, исходя из проанализированных примеров, можно сделать следующий вывод: русские мужчины отдают предпочтение компетентному (26%) и статусному (25%>) типу инзистива, французы предпочитают также его компетентный тип (31%) в сочетании с убеждающим (23%); русские женщины зачастую надеются на свои способности убеждать партнера по общению (28%), а также использовать свое статусное превосходство (26%»), равно как и француженки, у которых процент употребления этих типов настаивания несколько изменен (соответственно 32% и 26%).

Разумеется, представленное исследование не представляет собой исчерпывающее объяснение всех проблем, связанных с особенностями речевой реализации такого комплексного явления, как институциональный коммуникативно-регулятивный акт настаивания.

Одним из вопросов, представляющих интерес для дальнейшего исследования можно назвать характерные моменты возникновения инзистива на базе конкретных коммуникативных актов, возможные особенности предшествующих этому речевых ситуаций и соответствующего базовому коммуникативному акту ролевого репертуара. В этой связи интересно было бы рассмотреть дополнительные функциональные условия реализации

151 инзистива, добавляющиеся к основным вышеперечисленным условиям от базового коммуникативного акта.

Кроме того, представляется очень важным более подробное исследование границ использования настаивания и других коммуникативных актов с регулятивной направленностью, таких, как уговор, каприз, принуждение и т.д. Интересно было бы также рассмотреть шкалу интенсивности настаивания с точки зрения усиления его конфликтности и возможный перечень языковых средств, служащих выражению различных степеней интенсивности.

Бесспорный интерес для отдельного рассмотрения представляет детальная классификация языковых средств, употребляемых для успешного аргументирования точки зрения инзистора, а также языковые средства и стратегии, используемые инзистентом для преодоления коммуникативного "натиска" инзистора.

Таким представляется далеко не полный список прагматических проблем, затронутых в данном диссертационном исследовании.

Список научной литературыВитлинская, Татьяна Дмитриевна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Безуглов A.A. Хищники: Роман. М.: "Молодая гвардия", 1982. - 395 с.

2. Булгаков М.А. Мастер и Маргарита // Избранное. Для ст. шк. возраста. -М.: "Просвещение", 1991. С. 10-264.

3. Булгаков М.А. Белая гвардия // Избранные пьесы. М.: "Правда", 1985. -С. 247-361.

4. Булычев К. Усни, красавица // Смерть этажом ниже. Повесть. Роман. -М.: "Надежда 1", 1994. - С. 8-278.

5. Изюмский Б.В. Алые погоны. Роман. М.: "Молодая гвардия", 1975. -703 с.

6. Ильф И.А., Петров Е.И. Золотой теленок. М.: "Мысль", 1982. - 250 с.

7. Лазутин И.Г. Сержант милиции: Повесть. -М.: "Диана", 1994. 453 с.

8. Лазутин И.Г. Матросская тишина. Роман. // Матросская тишина. Роман. Бомба Геринга. Повесть. М.: "Диамант - Печатное дело", 1994. - 537 с.

9. Марков Г.М. Сибирь. Роман в двух книгах. М.: "Молодая гвардия", 1973.- 582 с.

10. Ю.Островский А.Н. Бесприданница // Избранные пьесы. М.: "Просвещение", 1950. - С. 94-180.

11. Островский А.Н. Горячее сердце // Избранные пьесы. М.: "Просвещение", 1950. - С. 5-93.

12. Островский А.Н. Без вины виноватые // Избранные пьесы. М.: "Просвещение", 1950.-С. 181-257.

13. Островский А.Н. Свои люди сочтемся. Пьеса. - Л.: "Лениздат", 1977. -90 с.

14. Парнов Е.И. Ларец Марии Медичи: Роман. М.: "Московский рабочий", 1982. - 426 с.

15. Пронин В. С утра до вечера вопросы // Кинжал для левой руки. Повести. М.: "Надежда -1", 1994. - С. 444-558.

16. Симонов К. Живые и мертвые. Книга 1. М.: "Просвещение", 1982. -383 с.

17. Степанов А. Пока согласны на ничью // Пока согласны на ничью. Романы. М.: "Надежда -1", 1994. - 4-375 с.

18. Чехов А.П. Безотцовщина // Сочинения в четырех томах. Т. 4. Пьесы и водевили. М.: "Правда", 1984. - 3-173 с.

19. Beaumarchais. Le Mariage de Figaro // Le Mariage de Figaro. Le Barbier de Séville. Paris, Bookking International, 1994. - P. 3-189.

20. Beaumarchais. Le Barbier de Séville. // Le Mariage de Figaro. Le Barbier de Séville. Paris, Bookking International, 1994. - P 190-275.

21. Chabrol J.-P. Un Homme de Trop. Roman. Paris, Gallimard, 1978. - 254 p.

22. Cocteau J. Antigone // Antigone. Les Mariés de la Tour Eiffel. Paris, Gallimard, 1991. - P. 7-61./

23. Daudet A. Fromont jeune et Risler aîné. Moscou, Editions en languestrangères, 1959. 317 p.

24. Duhamel G. La Nuit de la Saint-Jean. Paris, Mercure de France, 1969. -252 p.

25. Dumas A. La Reine Margot. Moscou, Éditions en langues étrangères, 1955. - 697 p.

26. Dumas A. Le Comte de Monté-Cristo. Moscou, Éditions en langues étrangères, 1963. - 635 p.

27. Mérimée P. Matéo Falcone // Nouvelles. Moscou, Éditions du progrès, 1977. - P. 3-24.1. Л Г

28. Mérimée P. Les Ames du Purgatoire // Nouvelles. Moscou, Editions du progrès, 1977. - P. 237-329.

29. Pagnol M. Fanny. Paris, Éditions de Fallois. 1988. - 222 p.30. comtesse de Ségur. Les Petites Filles Modèles // Les Petites Filles Modèles. Les Malheurs de Sophie. Paris, Bookking International, 1995. - P. 11-255.1. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

30. Абельсон Р. Структура убеждений // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. -М., 1987. С. 317-380.

31. Аллен Дж.Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 322-363.

32. Андреев Ю.П. Категория «Социальный институт» // Философские науки, 1984,- Н. 1.-С. 134-137.

33. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Известия АН СССР, 1986. Сер. Лит. и Яз. - Т. 45. - Н. 3. - С. 208-223.

34. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М., 1988.-341 с.

35. Арутюнова Н.Д. Перформатив // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 372-373.

36. Баранов А.Н. Категории искусственного интеллекта в лингвистической семантике. Фреймы и сценарии. М., 1987. - 55 с.

37. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -423 с.

38. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

39. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. М., 1988. - 399 с.

40. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирические исследования языка и его использования в социальном контексте) // Язык и моделирование социального взаимодействия. -М.: Прогресс, 1987. С. 88-125.

41. Богданов В.В. Перформативное предложение и его парадигмы // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. Калинин, 1985. - С. 18-28.

42. Брунер Дж.С. Онтогенез речевых актов // Психолингвистика. М.: Прогресс, 1984. - С. 21-49.

43. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа "Язык русской культуры", 1997.-576 с.

44. Вайс Д. Человек, лицо, личность и особа: четыре неравных соперника // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М., 1999. - С. 81-98.

45. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 402-421.

46. Вежбицкая А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 251-275.

47. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. Пер.с англ. М., 1996,- 416 с.

48. Величковский Б.М. Установка и сознательный контроль в психологии познания // Д.Н.Узнадзе классик советской психологии. - Тбилиси: Мецниереба, 1986. - С. 73-89.

49. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 238-250.

50. Вендлер 3. Факты в языке // Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987. - С. 293-317.

51. Виноград Т., Флорес Ф. О понимании компьютеров и познания // Язык и интеллект. М., 1995. - С. 185-229.

52. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. -М.: Наука, 1993.- 185 с.

53. Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Л.: Прибой, 1930. -157 с.

54. Волошинов В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии // Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Изд-во АСТА-ПРЕСС, 1995. - С. 59-86.

55. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики 1971. М.: Наука, 1972. - С. 367-395.

56. Гильдебранд Д. фон. Метафизика коммуникации. СПб.: "Алетейя", 2000. - 374 с.

57. Горошко Е.И. Проблемы изучения особенностей мужского и женского стиля речи // Человек говорящий: Язык, культура, познание. Москва - Тверь: ИЯ РАН, ТИЭМ, 1995. - С. 25-36.

58. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 217-237.

59. Грушин Б.А. Массовое сознание. М., 1987. - 368 с.

60. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. -451 с.

61. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989. - 312 с.

62. Дергачева И.Л. Коммуникативная манипуляция в политических комментариях // Языковая личность: система, нормы, стиль. Волгоград, 1998. - С. 30-31.

63. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка: Знание и мнение / отв. ред. Н.Д. Арутюнова. -М., 1988.-С. 6-18.

64. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семисоциопсихологии. М.: Наука, 1984. - 268 с.

65. Дюкро О. Неопределенные выражения и высказывания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (Проблемы референции). М., 1982. - С. 263-291.

66. Ельмслев JI. Метод структурного анализа в лингвистике // Хрестоматия по истории языкознания XIX XX веков / Сот. В.А.Звегинцев. -М., 1956.-С. 418-427.

67. Залевская A.A. Индивидуальное знание: Специфика и принципы функционирования. Тверь: ТГУ, 1992. - 137 с.

68. Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. СПб.: "Питер", 2000, -448 с.

69. Караулов Ю.Н., Петров В.В. От грамматики текста к когнитивной структуре дискурса // Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989. - С. 5-11.

70. Карцевский С. Введение в изучение междометий // Вопросы языкознания, 1984. Н. 6. - С. 127-137.

71. Касевич В.Б. Язык и знание // Язык и структура знания. М.: Наука, 1990. - С. 8-25.

72. Коул П. Референтная непрозрачность, атрибутивность и перфор-мативная гипотеза // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (Проблемы референции). Пер. с англ. М., 1982. - С. 391-405.

73. Кошмидер Э. Очерк науки о видах польского глагола. Опыт синтеза // Вопросы глагольного вида. М.: Ин. лит-ра, 1962. - С. 105 - 167.

74. Крипке С. Тождество и необходимость // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (Проблемы референции). Пер. с англ. М., 1982. - С. 340-376.

75. Лакофф Дж. Прагматика в естественной логике // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Логический анализ языка. М.: Прогресс, 1985. - С. 439-470.

76. Лакофф Дж. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. М., 1995. -С. 143-184.

77. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы. М., 1987. -С. 126-172.

78. Латынов В.В. Речевое воздействие в условиях публичной дискуссии на материале парламентских выступлений // Психологический журнал, 1993. т.15. - Н. 1. - С. 63-67.

79. Леонтьев A.A. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста. М.: Наука, 1979. -С. 18-36.

80. Лозанов Г. Сугестология: Наука и изкусство. София, 1971. 350 с.

81. МакКоли Дж.Д. О месте семантики в грамматике языка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика. М.: Прогресс, 1981. - С. 235-301.

82. Мерченд X. Об одном вопросе из области вида // Вопросы глагольного вида. М.: Ин. лит-ра, 1962. - С. 355-364.

83. Минский М. Структура для представления знаний // Психология машинного зрения. -М., 1978. С. 112 -156.

84. Минский М. Фреймы для представления знаний. Пер. с англ.- М., 1979.- 151 с.

85. Минский М. Остроумие и логика бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. Пер. с англ.-М., 1988.-С. 281-309.

86. Мистрик И. Математико-статистические методы в стилистике // Вопросы языкознания, 1967. Н. 3. - С. 42-52.

87. Монтегю Р. Прагматика и интенсиональная логика // Семантика модальных и интенсиональных логик. Пер. с англ. М., 1981,- С. 223254.

88. Мурзин Л.Н., Белоглазова Э.А. О перформации предложения с деривационной точки зрения // Семантические аспекты слова и предложения: Проблемы деривации. Пермь: Пермск. гос. ун-т, 1980. - С. 6371.

89. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М.: Наука, 1983. -215 с.

90. Ортони А., Клоур Дж., Коллинз А. Когнитивная структура эмоций // Язык и интеллект. М., 1995. - С. 314-410.

91. Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 22-129.

92. Остин Дж.Л. Чужое сознание // Философия, логика, язык. Пер. с англ. М.: Прогесс, 1987. - С. 48-95.

93. Остин Дж. Л. Значение слова // Аналитическая философия. М., 1993. -С. 105-121.

94. Падучева Е.В. Актуализация предложения в составе речевого акта // Формальное представление лингвистической информации. Новосибирск: СО "Наука", 1982. - С. 38-63.

95. Петелина Е.С. Речевые акты, принципиально невыразимые перформа-тивными глаголами // Речевые акты в лингвистике и методике. Пятигорск: ПГПИИЯ, 1986. - С. 182-188.

96. Петров В.В. От философии языка к философии сознания (Новые тенденции и их истоки) // Философия. Логика. Язык. Пер. с англ. М., 1987. - С. 3-17.

97. Петров В.В., Переверзев В.Н. Прагматика: формальная репрезентация или логическая модель? // Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М., 1989. - С. 227-241.

98. Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения // Иностранные языки в школе, 1975. Н. 6. - С. 15-25.

99. Почепцов О.Г. Иллокутивные глаголы // Прагматические аспекты изучения предложения и текста. Киев: КГПИЯ, 1983. - С. 12-20.

100. Романов A.A. О перформативах в речевом акте // Содержательный анализ основных языковых единиц. Барнаул: АТУ, 1981а. - С. 140151.

101. Романов A.A. Семантико-содержательный аспект перформатива // Психолингвистические исследования в области лексики и фонетики. -Калинин: КГУ, 19816. С. 105-113.

102. Романов A.A. О формальном представлении смысловой организации текста // Текст как объект лингвистического анализа и перевода. М., 1984а.-С. 102-111.

103. Романов A.A. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: КГУ, 19846. - С. 86-93.

104. Романов A.A. Уровни функционально-семантического анализа текста // Текст, контекст, подтекст. М.: ИЯ АН СССР, ВЦП, 1986. С. 10-17.

105. Романов A.A. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. М.: ИЯ АН СССР, 1988. - 182 с.

106. Романов A.A. Иллокутивные знания, иллокутивные действия и иллокутивная структура диалогического текста // Текст в коммуникации. -Москва, 1991. С. 82-101.

107. Романов A.A. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге // Текст как структура. М.: ИЯ АН СССР, 1992. - С. 55-76.

108. Романов A.A., Романова Е.Г. Жанровая характеристика актов ритуальной коммуникации // Языковая личность: Жанровая речевая деятельность. Волгоград, 1998. - С. 79-81.

109. Романов A.A., Романова Е.Г. Ритуальная коммуникация: структура, типы и единицы // «Проблемы традиционного языкознания в новом свете». Материалы круглого стола (3 ноября 1999 г.). М., 1999а. - С. 30-33.

110. Романов A.A., Романова Е.Г. Типология актов ритуальной коммуникации // Версии антропоцентризма. Материалы 3-го международного симпозиума «Человек: язык, культура, познание». Кривой Рог, 19996. - С. 92 -96.

111. Романов A.A., Ходырев A.A. Управлене персоналом: психология влияния. М.: Лилия, 2000.

112. Романов A.A., Черепанова И.Ю., Ходырев A.A. Тайны рекламы. -Тверь, 1997.-290 с.

113. Романов A.A., Черепанова И.Ю. Языковая суггестия в предвыборной коммуникации. Тверь, 1998. -205 с.

114. Романов A.A., Черепанова И.Ю. Суггестивный дискурс в библиотерапии. Тверь, 1999.- 128 с.

115. Романова Е.Г. Функционально семантические свойства перформа-тивных единиц в ритуальной коммуникации. Дисс. . канд. филол. наук. - Тверь, 1997. - 174 с.

116. Сепир Э. Бессознательные стереотипы поведения в обществе // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993а. - С. 594-610.

117. Сепир Э. Речь как черта личности // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 19936. - С. 285-297.

118. Серль Дж.Р. Референция как речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика. М.: Радуга, 1982. - С. 179202.

119. Серль Дж.Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986а. - С. 170-194.

120. Серль Дж.Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 19866. - С. 195222.

121. Серль Дж.Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986в. - С. 151-169.

122. Серль Дж.Р. Природа интенциональных состояний // Философия. Логика. Язык. Пер. с англ.- М., 1987. С. 96-126.

123. Серль Дж.Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка. М.: Прогресс, 1986,- С. 242-263.

124. Сидоров Е.В. Основы коммуникативной лингвистики. М.: ВКИ, 1986.- 165 с.

125. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. М.: "Наука", 1987. -140 с.

126. Солсо РЛ. Когнитивная психология. М., 1996. - 600 с.

127. Сорокин Ю.А. Инвектива и ее антропоцентрическая избыточность // Версии антропоцентризма. Материалы 3 международного симпозиума «Человек: язык, культура, познание». Кривой Рог, 1999. - С. 9-17.

128. Сорокин Ю.А. Текст и маркеры его андрогинности // Андрогинность дискурса: Материалы рабочего совещания. М.: МАКС-Пресс, 2000. -С. 30-32.

129. Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: "Наука", 1979. - 357 с.

130. Степанов Ю.С. В мире семиотики // Семиотика. М., 1983. - С. 5-36.

131. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс, факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века. М., 1995. - С. 35-73.

132. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 131-151.

133. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: КГУ, 1980.- 51 с.

134. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: КГУ, 1984. - С. 3-12.

135. Тондл JI. Проблемы семантики. Пер. с чешек. М., 1975. - 484 с.

136. Тренев H.H. Управление конфликтами. М., 1999. - 130 с.

137. Урмсон Дж.О. Парентетические глаголы // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. -С. 196-216.

138. Федосеева Е.Г., Романов A.A. Опыты построения коммуникативной типологии высказываний // Грамматические и семантические исследования языков разных систем. М.: ИЯ АН СССР, 1986. С. 142-151.

139. Ш.Федосеева Е.Г., Романов A.A. Перформативный глагол и иллокутивная функция диалогической реплики // Проблемы функционирования языка. М.: ИЯ АН СССР, 1987. - С. 109-121.

140. Федосеева Е.Г., Романов A.A. Семантическая характеристика ритуализированных перформативов // Текст: структура и аналих. М.: ИЯ АН СССР, 1989. - С. 173-178.

141. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.12. Семантика. Пер с англ. М., 1983. -С. 74-122.

142. Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. М., 1989.

143. Фрумкина P.M. Экспериментальные методы // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. - С. 590-591.

144. Хельбиг Г. Проблемы теории речевого акта // Иностранные языки в школе, 1978. -Н. 5. С. 11-21.

145. Холод A.M. К методике изучения процессов речевой рефлексии // Понимание и рефлексия. Ч. 1. - Тверь, 1992.

146. Черепанова И.Ю. Человек манипулирующий (Суггестия в коммуникации) // Человек говорящий: язык, познание, культура. Москва -Тверь: ИЯ РАН, 1995. - С. 115-123.

147. Шахнарович A.M. Онтогенез языкового сознания: развитие познания и коммуникации // Текст как структура. М.: Наука, 1992. - С. 19-25.

148. Шахнарович A.M., Габ М.А. Прагматика текста: психолингвистический подход // Текст в коммуникации. М., 1991. - С. 68-82.

149. Шахнарович A.M., Голод В.И. Когнитивные и коммуникативные аспекты речевой деятельности // Вопросы языкознания. М., 1986. - Н. 2. - С. 52-56.

150. Шахнарович A.M., Юрьева Н.М. Психологический анализ семантики и грамматики: На материале онтогенеза речи. М.: Наука, 1990. - 168 с.

151. Шмелев А.Д. Суждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995. - С. 115-122.

152. Щепаньский Я.Ю. Элементарные понятия социологии. М.: Прогресс, 1969.-240 с.

153. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: "ЗА" и "ПРОТИВ". М.: Прогресс, 1975. - С. 193-230.

154. Якобсон P.O. К языковедческой проблематике сознания и бессознательности // Бессознательное: Природа, функции, методы исследования. Т.3. Тбилиси: Мецниереба, 1978,- С. 156-167.

155. Якубинский Л.П. Избранные работы. Язык и его функционирование. -М.: Наука, 1986. -205 с.

156. Adamzik K. Sprachliches Handeln und sozialer Kontakt. Tubingen: Narr,1984.- 365 s.

157. Allwood J., Andersson L.G., Dahl O. Logic in Linguistics. Cambridge: Cambridge University Press, 1977. - 356 p.

158. Andersson J.S. How to define "Performative". Uppsala: Doctoral dissertation submitted to the Faculty of Arts, 1975. - 185 p.

159. Andor J. On the psychological relevance of frames// Quaderni di semiotica,1985. -N. 2.-P. 212-221.

160. Argyle M., Kendon A. The Experimental Analysis of Social Performance // Advances in Experimental Social Psychology. New York: Academic Press, 1967. - P. 55-98.

161. Austin J. L. Performative Constative // Philosophy and ordinary Language. - Urbana: Univ. of 111. Press, 1963. - P. 22-54.

162. Bach K., Harnisch R. M. Linguistic Communication and Speech Acts. -Cambridge: The MIT Press, 1979. 325 p.

163. Bales R.F. Personality and Interpersonal Behavior. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1970. - 120 p.

164. Bernstein B. Social Class, Linguistic Codes, and Grammatical elements II Language and Speech, 1962. vol. 5. - P. 221-240.

165. Bjorklund B. Cognitive Strategies in a Text // Language in Society, 1983. -vol. 12.-P. 84-97.

166. Blom J.-P., Gumperz J.J. Social Meaning in Linguistic Structure: Code Switching in Norway // Directions in Sociolinguistics: the Ethnography of Communication. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1972. - P. 135187.

167. Boër I., Lycan G. Performatives and Verifiability by the Use of Language. Uppsala: Univ. of Uppsala, 1965. 183 p.

168. Borel M.J., Vignaux G. Stratégies discoursives et aspects logiques de l'argumentation // Langue française, 1971. vol. 12. - P. 68-82.

169. Brandt M. at al. Die performativen Äußerungen eine empirische Studie // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. - Berlin, 1990. - Bd. 43. - N 6. - S. 355-369.

170. Brünner M. Style Disjuncts and the Performative Analysis // Linguistic Inquiry, 1980. N. 3. - P. 197-205.

171. Danon-Boileau L. Le Sujet de l'Énonciation. Psychanalyse et linguisique. -Paris: Édition Ophrys, 1987. 348 p.

172. Denny R. Marking the Interaction Order: the Social Constitution of turn Exchange and Speaking Turns // Language and Society, 1985. vol. 14. -P. 41-62.

173. Ducrot O. Les Échelles Argumentatives. Paris: Minuit, 1980. - 287 p.

174. Ducrot O. Language, Metalanguage et Performatifs // Cahiers de Linguistique française, 1981. vol. 3. - P. 5-34.

175. Duncan S. Interaction Units during Speaking Turns in Dyadic, Face-to-Face Conversation // Organisation of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975.

176. Ericson F. One Function of Proxemic Shifts in Face-to-Face Interaction // Organization of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975. - P. 175-188.

177. Falkenberg J. Explizite Illokutionen // Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. Berlin, 1990. - Bd. 43. - N 4. - S. 500-514.

178. Fauconnier G. Mental Spaces: Aspects of Meaning Construction in Natural Language. Cambridge, MA: MIT Press, 1985. - 210 p.

179. Franke W. INSISTIEREN. Eine Linguistische Analyse. Goeppingen, 1983.-253 s.

180. Gazdar G. Pragmatics: Implicature, Presupposition and Logical Form // New York: Acad. Press, 1979.- 186 p.

181. Grize J.B. De la Logique à l'Argumentation. Genève: Droz, 1982. - 210 p.

182. Grunig B.-N.- Grunig R. La Fuite du Sens. La Construction du Sens dans l'lnterlocution. Paris: Hatier-Credif, 1985. - 243 p.

183. Hartnack A. The Performatory Use of Sentences // Theoria, 1963. N. 29. -P. 121-128.

184. Hedenius I. Performatives // Theoria, 1963. N29. - P. 137-146.

185. Helbig G. Was sind indirecte Fragesatze // Deutsch als Fremdsrpache, 1974. N. l.-S. 193-202.

186. Helbig G. Zu Problem der linguistischen Beschreibung des Dialogs im Deutschen // Deutsch als Fremdsprache, 1975. N. 2. - S. 65-80.

187. Helbig G. Partikeln als illokutive Indicatoren im Dialog // Deutsch als Fremdsprache, 1977. N. 1. - S. 30-44.

188. Hoffmann Th.R. Semantic frames and content representation// Quaderni di semiotica, 1985. N. 2. - P. 267-284.

189. Hoffmann Th.R. Frames in comprehension: Automatic or not // Quaderni di semiotica, 1986. N. 1. - P. 78-106.

190. Hudson R. Frame semantics, frame linguistics, frame .? // Quaderni di semiotica, 1986. -N. 1.-P.85-101.

191. Humes D. Ways of Speaking // Explorations in the Ethnography of Speaking. Cambridge, Cambridge University Press, 1974. - P. 433-451.

192. Johnson M. The body in the Mind: The Body Basis of Reason and Imagination. Chicago: Univ. Press, 1987. - 215 p.

193. Keller E. Gambits: Conversational Strategy Signals // Organization of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975. - P. 215238.

194. Labov W. Rules for Ritual Insults // Studies in Social Interaction. New York: The Free Press, 1972. - P. 129-169.

195. Lakoff J. Women, Fire, and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago: Univ. Press, 1987. - 187 p.

196. Lanigan R. Speech Act Phenomenolgie. The Hague: Mouton, 1977. - 137 P

197. Laver J. Communicative Functions of Fatic Communion // Organization of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975. - P. 215-238.

198. Liedtke K. Performativität, Sprechhaundlung, Wahrheit // Sprache und Pragmatik. Lunol: Univ. Pr., 1990. - S. 515-532.

199. Markel N.N. Psycholinguistics: an Introduction to the Study of Speech and Personality. Homewood, Illinois: Dorsey Press, 1969. - 387 p.

200. Markel N.N. Coverbai Behavior Associated with Conversation Turas // Organization of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975.-P. 215-238.

201. Maturana H.R. Biologie of Cognition // Biological Computer Laboratory. Report N. 90. Urbana: Univ. of III, 1970. - 55 p.

202. Mehler J., Segui J., Pittet M., Barriere M. Strategies for Sentence Perception // Working Papers in Sociolinguistics. Cambridge: Cambridge University Press, 1978. - P. 3-16.

203. McBride G. Interactions and the control of Behavior // Organization of Behavior in Face-to-Face Interaction. The Hague: Mouton, 1975. - P. 415426.

204. Moeschier J. Argumentation et Conversation. Éléments pour une analyse pragmatique du discours. Paris: Hatier-Crédif, 1985. - 204 p.

205. Norrick N.R. Expressive Illocutive acts // Journal of Pragmatics. 1978. -N. 2. - P. 277-281.

206. Pasch R. Satzmodus als Grundlage illokutiver Functionen: Kritische Fragen // Zeitschrift für Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. Berlin, 1990. - Bd. 43. - N. 6. - S. 810-822.

207. Recanati F. Les Énoncés Performatifs. Contribution à la Pragmatique. -Paris: Minuit, 1981. 198 p.

208. Recanati F. Reflexionen zur Theorie der performativen Sätze. Lund: Filosofiska Institutionen, 1987. - 168 S.

209. Romanov A., Maximova S. Interjektionale Replik als Element des Frames // Deutsch als Business-, Kultur und Ausbildungssprache. Internationale Konferenz. - Krasnojarsk, 1998. - S. 41-44.

210. Romanov A., Maximova S. Das semiotische Wesen von interjektionalen Aussagen // Sign Processes in Complex Systems. 7™ Internationale Congress IASS/AIS. Dresden, 1999. -156 S.

211. Robin R. L'Analyse du Discours entre la Linguistique et les Sciences Humaines: l'Éternel Malentendu // Languages, 1982. N. 81. - P. 121-128.

212. Rolf E. Bemerkungen zum Wahrheitaspekt explizit performativer Äußerungen // Akten des 14. Linguistischen Kolloquiums. Tübingen: Narr, 1985. - S. 127-135.

213. Rosch E. Principles of Categorization and Logical Classification: The Two Systems // Cognition and Categorization. Hillsdale, N.Y.: Lawrence Erlbaum Associates, 1978. - P. 27-48.

214. Roulet E. Modalité et Illocution. Pouvoir et Devoir dans les Actes de Permission et de Requête // Communications, 1980. vol. 32. - P. 216-239.

215. Sacks H., Shegloff E., Jefferson G. A Simplest Systematics for the Organi-zaton of Turn-Taking for Conversation // Language, 1974. vol. 50. - P. 696-735.

216. Slakta D. L'acte de Demander dans les "Cahiers de Doléances: // Langue française, 1971. vol. 9. - P. 58-75.

217. Stalnaker R.C. Assertion // Syntax and Semantics IX: Pragmatics. New York, Academic Press, 1978. - P. 315-332.

218. Tannen D. Frames and schémas in interaction // Quaderni di semiotica, 1985.-N. 2. -P. 326 -335.

219. Vendler Z. Les Performatives en Perspective // Languages, 1974. vol. 35. - 73-90 p.171

220. Viehweger D. Grundpositionen dynamischer Textmodelle // Linguistische Studien. Berlin, R A., 1987. - H. 164. - S. 1-15.

221. Vignaux G. Le Discours Acteur du Monde. Énonciation, Argumentation et Cognition. Paris: Ophrys, 1988. - 243 p.

222. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfurt / M.: Suhrkamp, 1976.-417 S.

223. Young L. Language as Behaviour, Language as Code. Amsterdam: Benjaminis, 1990. -304 p.

224. Zummerman D., West C. Sex role, interruptions and silences in conversation // Language and sex. Rowley: Newbury House, 1975. - P. 105-127.