автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Функционирование эмотивной лексики и фразеологии в русском языке XVIII века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функционирование эмотивной лексики и фразеологии в русском языке XVIII века"

На правах рукописи

Попова Екатерина Викторовна

Функционирование эмотивной лексики и фразеологии в русском языке XVIII века (на материале художественных произведений Н.М. Карамзина)

10.02.01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 Я ДПР ш

Уфа-2013

005051873

Раоота выполнена на кафедре общего языкознания Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения

высшего профессионального образования «Башкирский государственный педагогический университет им. МЛкмуллы»

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ и РБ, член-корреспондент АН РБ Гарипов Талмас Магсумович Касымова Ольга Павловна, доктор филологических наук, профессор, кафедра общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета, доцент Нурлыгаянова Светлана Назыфовна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка и литературы Уфимского государственного нефтяного технического университета, доцент Государственное автономное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования «Институт развития образования Республики Башкортостан» (кафедра русского языка и литературы)

Защита состоится 3 О шьрл-лл 2013 года в часов на заседании диссертационного совета Д 212.013.02 в Башкирском государственном университете по адресу: 450074, г. Уфа, ул. 3. Валиди, 32, филологический факультет, ауд. 423.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Башкирского государственного университета

Автореферат разосланг&Р г.

Ученый секретарь диссертационного совета > В.Л. Ибрагимова

Современный этап лингвистических исследований характеризуется рядом принципов, важнейшими из которых являются антропоцентризм, семантикоцентризм, тексте центризм, функционализм, экспланаторность и экспансионизм.

Антропоцентризм состоит в том, что «научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и ее усовершенствования» [Кубрякова Е.С. 1995:212].

Семантикоцентризм основан на представлении о доминировании содержательной стороны языка, которая раскрывает коммуникативную сущность последнего и непосредственно связана с познавательной деятельностью человека.

Текстоцентризм предполагает исследование языковых реалий как единиц текста, при этом большую роль играет его создатель и адресат. Учёные отмечают, что «без указания на то, как та или иная языковая единица или категория участвует в создании определенного типа текста, представление о языке будет неполным» [Попова Е.А. 2002: 73].

Функционализм представляет собой научный подход, при котором основной проблемой становится исследование назначения, функций изучаемого объекта. В рамках данного подхода существуют различные концепции, рассматривающие в качестве главной какую-либо из многообразных функций языка - коммуникативную, когнитивную, экспрессивную (эмотивную, эмоциональную), поэтическую и др.

Экспланаторность как одно из принципиальных положений современной лингвистики связака со стремлением найти каждому языковому явлению (внутренней организации языка, порождению и пониманию речи и т.д.) то или иное объяснение.

Экспансионизм заключается в расширении границ лингвистических исследований, создании новых методик изучения языка, активном использовании сведений других наук - антропологии, биологии, культурологии, психологии, социологии и др. К проявлениям экспансионизма относятся возникновение новых наук на стыке разных областей знания (психолингвистика, психосемантика, социолингвистика, этнолингвистика и др.). новых дисциплин (инженерная лингвистика, компьютерная лингвистика и др.), формирование новых направлений внутри лингвистики (лингвистика текста, теория речевых актов и др.). В частности, новым направлением лингвистической науки является эмотиология - лингвистика эмоций [Шаховский В.И. 2008 (2), 2012 и др.], в центре которой - проблема «эмоции в языке». Все перечисленные принципы актуальны для изучения данной проблемы как в современном русском языке, так и в его истории.

Настоящее исследование посвящено анализу семантических особенностей лексико-фразеологических обозначений эмоций и их невербального проявления в русском языке XVIII века. Отметим, что термин «фразеологизм» используется в широком смысле, характеризуя устойчивые сочетания разных структурных и семантических типов [см. Ахманова О .С. 1957; Шанский Н.М. 1985 и др.]. В качестве синонима этого термина в данной работе выступает расчленённое наименование «устойчивое сочетание».

Актуальность работы определяется:

устойчивым интересом современной антропоцентрической лингвистики к проблеме языкового обозначения и выражения эмоций;

- необходимостью углублённого исследования эмотивных единиц в русском языке XVIII века, что позволит дополнить« сведения о закономерностях исторической динамики семантического поля эмотивности;

недостаточной изученностью функционирования средств репрезентации эмоциональных явлений в художественных текстах XVIII века,

Объею-ои исследования являются лексико-фразеологические наименования эмоций (эмотивы), а также обозначения их внешнего проявления (параэмотивы), организованные по полевому принципу. В качестве предмета исследования выступают системно-языковые значения эмотивов и параэмотивов и их речевые смыслы в русском языке XVIII века.

Выбор объекта и предмета исследования обусловлен как собственно лингвистическими, так и »неязыковыми факторами. К первым относится широкая представленность эмотивов и параэмотивов в словарях и художественных текстах XVIII века; ко вторым - идеология Просвещения, которая приносит новый взгляд на человека, в частности, интерес к его внутреннему миру, и формирование такого художественного направления, как сентиментализм, характеризующегося стремлением передать сложность и противоречивость эмоций индивида.

Целью исследования является комплексный системно-функциональный анализ семантики эмотивных и параэмотивных лексем и фразеологизмов в русском языке XVIII века.

Для реализации поставленной цели выдвигаются следующие задачи исследования:

1) осуществить критический обзор философских и психологических взглядов на природу эмоций;

2) обобщить лингвистические научные концепции, связанные с изучением языковой категории эмотивности;

3) определить объем, состав и границы семантического поля эмотивности в русском языке XVIII века, описать общую структуру данного поля;

4) выявить и проанализировать семантические типы наименований превалирующей эмоции и невербальных проявлений чувств в «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М. Карамзина;

5) разграничить общеязыковые и индивидуально-авторские эмотивы в произведениях Н.М. Карамзина, определив своеобразие художественной манеры писателя в передаче чувств.

Материалом исследования послужили лексико-фразеологические номинанты эмоций и их внешнего выражения, извлеченные способом сплошной выборки 1) из «Словаря русского языка XVIII века» (1984-2007 гг., выпуски 1-19) и «Словаря Академии Российской, по азбучному порядку расположенному» (1806-1822 гг., части 1-6), 2) из «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина и его повестей «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь», «Остров Борнгольм», «Сиерра-Морена». Общий объем проанализированного материала в произведениях Н.М. Карамзина составил 472 единицы (4293 употребления).

Цель и задачи исследования определили выбор комплекса методов исследования. В работе использованы общенаучные подходы: синтез, анализ, сравнение языкового материала; описательный метод, включающий приемы наблюдения, обобщения и классификации. Рассмотрение семантики эмотивов потребовало привлечения элементов компонентного и контекстуального анализа, метода семантического поля. Для опенки результатов исследования привлекались также элементы количественно-статистического анализа.

Методологическую основу исследования составляют труды в об паста психологической теории эмоций (П.1С. Анохин, В.К. Вилюнас, В. Вундт, Б.И. Додонов, К. Изард, Е.П. Ильин, А.Н. Леонтьев, Я. Рейковский, СJI. Рубинштейн, П.В. Симонов и др.); языкового выражения эмоций (Ю.Д.Апресян, Л.Г. Бабенко, Л.М. Васильев, А.Вежбицкая, Е.М. Вольф,

A.A. Залевская, ЛА. Калимуллина, A.A. Камалова, H.A. Красавский,

B.П. Морозов, Е.Ю. Мягкова, Э.А. Нушикян, Л.А. Пиотровская, И.А. Троилина, Е.В. Урысон, O.E. Филимонова, В.И. Шаховский и др.); истории русского языка XVIII века (Е.Э. Биржакова, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.П. Вомперский, А.И. Горшков, В.М. Живов, В.В. Замкова, Е.Л. Калакуцкая, Г.П. Князькова, ЛЛ. Кутана, В.Д. Левин, H.A. Мещерский, Ю.С. Сорокин, Б.А. Успенский и др.); идейно-тематического содержания и языка художественных произведений Н.М. Карамзина (М.А. Арзуманова, Н.Д. Кочеткова, Л.И. Кулакова, Ю.М. Лотман, Н.Г. Пурыскина, В.Н. Топоров, В.И. Фёдоров, Б.М. Эйхенбаум и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе осуществлено описание как системно-языковых, так и функционально-речевых средств номинации эмоций в русском языке XVIII века, в частности, впервые проанализированы семантические группы эмотивов со значением любви, а также параэмотивы в художественных произведениях Н.М. Карамзина, выявлено своеобразие творчества писателя в представлении внутренних переживаний.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что комплексный анализ эмотивной и параэмотивной лексики и фразеологии может способствовать обогащению и уточнению представлений о функционировании и историческом развитии лексико-семантической системы русского языка XVIII века, о внутриязыковых и экстралингвистических причинах семантических изменений в сфере номинации внутреннего мира человека.

Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его результатов в теории и практике вузовского преподавания: общих курсов по истории русского литературного языка, лингвистическому анализу художественного текста, стилистики русского языка, а также спецкурсов по лексической семантике, лингвистике эмоций и т.д. Кроме того, наблюдения над значением эмотивов могут быть использованы при составлении семантических словарей, словарей языка писателя и т.д.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Сентиментализм, сложившийся под влиянием идеологии Просвещения и философии сенсуализма, утверждает приоритет эмоций в жизни человека. Данное явление находит отражение в языке XVIII века: формируется «сентиментальный словарь» (обогащается состав и количество эмотивов и параэмотивов, учащается их использование в художественных произведениях) и «сентиментальный синтаксис» (широко употребляются эмоционально и экспрессивно окрашенные предложен™, конструкции с обращениями и междометиями, графические способы репрезентации в тексте эмоций персонажей - тире и многоточие).

2. Ядерную зону семантического поля эмотивности в русском языке XVIII века составляют названия эмоций, а также единицы, обозначающие: а) лицо или предмет, которое вызывает чувство; б) субъект эмоции; в) объект эмоции; г) свойство/качество, связанное с переживанием какого-либо чувства; д) лицо, обладающее эмоциональным качеством. По количественному показателю и семантическому богатству эмотивов выделяются микрополя

«Любовь», «Печаль», «Радость», «Раздражение», «Страдание», «Удовольствие». На периферии рассматриваемого множества находятся лексико-фразеологические параэмотивы, т.е. наименования невербального проявления эмоций, среди которых превалируют обозначения фонационных и мимических реакций.

3. Основными элементами семантического поля эмотивности в русском языке XVIII века являются: 1) слова с разной лексико-грамматической характеристикой: глаголы, существительные, прилагательные, наречия, предикативы; 2) устойчивые обороты, среди которых выделяются: а) сочетания глагольных предикатов и эмотивов-субстантивов, т.е. глагольно-именные перифразы; б) сочетания, компонентами которых являются именные эмотивы (модели «прилагательное + существительное», «существительное + существительное»), а также сочетания эмотивной лексики и неэмотивных существительных/прилагательных или вторичных наименований чувств: в) метонимические и метафорические сочетания глагольных и именных эмотивов (в том числе вторичных) с существительными, символизирующими эмоциональные процессы; г) идиоматические сочетания, которые не содержат эмотивных слов и в образной форме описывают ситуацию переживания того или иного чувства. Данная группировка характеризуется генетической разнородностью, синонимичностью и избыточностью.

4. В «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М. Карамзина наиболее частотными и разнообразными по языковому выражению являются лексико-фразеологические эмотивы со значением любви, что связано с идейно-тематическим содержанием произведений писателя. В дескрипции данной эмоции участвуют специфические для её обозначения единицы, а также эмотивы, реализующие регулярные метафорические модели: «эмоция -воспламеняющееся вещество», «эмоция — болезнь», «эмоция — растение», «эмоция - живое существо» и др. Основные параметры любви, которые актуализирует автор, - интенсивность, временная локализованность, искренность, истинность, взаимность.

5. К важнейшим особенностям «Писем русского путешественника» и повестей Н.М. Карамзина относится употребление сочетаний с именами-партитивами «сердце» и «душа», среди которых преобладают обороты с первым компонентом. Для произведений писателя характерно предельно широкое представление о сердце, оно рассматривается как центр эмоциональных переживаний, воплощение общей чувствительности, носитель ментальных свойств, моральных качеств, как критерий отношения человека к другим людям, как орган внутренней речи.

6. В произведениях Н.М. Карамзина активно употребляются наименования невербального проявления эмоций, при этом наиболее значимыми для автора параметрами указанных реакций являются интенсивность, искренность, длительность, соответствие/несоответствие реальному состоянию субъекта, реальное/потенциальное выражение. Среди параэмотивов у писателя преобладают обозначения фонационного выражения внутренних переживаний.

Апробация результатов работы осуществлялась в форме докладов на научных конференциях, а именно: Международной заочной научно-практической конференции «Филология, искусствоведение и культурология: прошлое, настоящее, будущее» (Новосибирск, 14 мая 2012 года); Заочной международной научно-практической конференции «Наука. Разчитие. Прогресс» (Киев, 24 января 2011 года), Всероссийской научно-теоретической

конференции «Языки Евразии: этнокультурологический контекст» (ВЭГУ, 19 ноября 2003 года), Всероссийской научной конференции с международным участием «Актуальные проблемы общего и регионального языкознания» (БашГПУ, 28 октября 2008 года). Республиканской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы филологии» (Уфа, БГУ, 22 апреля 2005 года), Региональной конференции «Непрерывное образование: школа-педвуз» (Уфа, БашГПУ, 13 апреля 2007 года), Межвузовской научной конференции «Системы языка в статике и динамике» (Уфа, БГУ. 27 ноября 2003 года), Научных конференциях «Дни пауки БГПУ» (Уфа, Филологический факультет, 22 апреля 2008 года и 28 апреля 2009 года). Основные положения диссертации нашли своё отражение в монографии и в 9 научных статьях, включая 3 статьи в журналах из списка, рекомендованного ВАК РФ.

Результаты работы обсуждались на заседаниях Межведомственного семинара по инновационным аспектам лингвистики (Уфа, 2011, 2012) Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы, на заседаниях научного семинара для молодых учёных «Актуальные проблемы филологии» (Уфа, 2010), организованном на кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета, на заседаниях кафедры общего языкознания (Уфа, 2012) Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы.

Структура работы определяется поставленными в ней целями и задачами, а также спецификой анализируемого материала. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, излагаются цели и задачи работы, её объект и предмет, определяются научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, методы изучения материала.

В первой главе «Теоретические аспекты изучения категории эмотивности» излагаются теоретические и методологические положения исследования, в частности, рассматриваются философские, психологические и лингвистические теории эмоций, определяется сущность понятия «эмотивность» и описываются языковые средства обозначения и выражения внутренних переживаний.

Изучение эмоций начинается в рамках философии и связано с первыми попытками человека определить своё предназначение на земле. Практически все философские направления так или иначе рассматривают внутренние переживания в рамках соответствующих мировоззренческих систем [Андрусенко В А. 1991]. Так, большой вклад в разработку данной проблемы внесли Демокрит, Эпикур, представители философской школы стоицизма, Платон, Аристотель и др. Развитие взглядов на феноменологию чувств в философии Нового времени связано с трудами Томаса Гоббса, Джона Локка, Рене Декарта, Бенедикта Спинозы, Этьена Бонно де Кондильяка, Клода Адриана Гельвеция, Иммануила Канта, Георга Вильгельма Фридриха Гегеля и др.

В XIX веке первые попытки системного описания эмоций предпринимаются психологами [см. подробнее: Бреслав Г.М. 2006; Вилюнас В. 2004; ИзардКЗ. 2008; Ильин Е.П. 2007; Психология мотивации и эмоций, 2009].

У психологов нет единой точки зрения относительно природы и значения внутренних переживаний. Ни одна из теорий эмоциональности не

является универсальной. Кроме того, в психологии отсутствует общепринятая классификация чувств, остаётся неупорядоченным терминологический аппарат рассматриваемой области знаний. Для описания эмоциональных явлений в научной литературе используются термины «эмоция», «чувство», «аффект», «настроение», «эмоциональное состояние» и др. Исследователи либо рассматривают эти слова как синонимы [см. Арнольд М.Б., Гассон Дж.А. 2004; Додонов Б.И. 2004; Изард К.З. 2008; Рубинштейн СЛ. 2010], либо обозначают ими различающиеся по роли в адаптивной деятельности человека, направленности/ненаправленности на предмет, интенсивности, длительности, стабильности психические процессы [см. Клаларед Э. 2004; Леонтьев А.Н. 2009; Макдауголл У. 2004]. Лексемы «эмоция» и «чувство» в языке строго не противопоставлены: последняя из них может обозначать и непосредственное переживание, и высшую (социальную) форму эмоциональной деятельности (ср. чувство радости, волнения, любви, долга, прекрасного и т.д.) [Калимуллина Л.А. 2004:17]. В связи с этим мы используем данные термины в качестве равноправных.

Психологические исследования служат фоном, на котором формируется лингвистический подход к эмоциям, разрабатывающий более конкретно и детально отдельные аспекты эмоциональности.

Наиболее приемлемым для лингвистического исследования мы считаем определение чувства, сформулированное СЛ. Рубинштейном: «Чувство человека - это отношение его к миру, к тому, что он испытывает и делает, в форме непосредственного переживания» [Рубинштейн СЛ. 2010: 551]. В данном определении подчёркиваются два основных признака, которые «составляют сущность «типичной» эмоции, получающей номинацию в естественном языке...: I) указание на релятивный характер эмоций (эмоция — это всегда отношение субъекта к кому-, чему-либо); 2) акцептирование непосредственности эмоционального переживания» [Калимуллина Л.А. 2006:31].

Суть лингвистического подхода к изучению внутренних переживаний в следующем: «есть мир (объект), есть человек (субъект), способный отражать мир, но отражает этот мир человек не механически, а пристрастно, избирательно: только то, что ему необходимо в данный момент или по каким-либо причинам интересно» [Шаховский В.И. 2012: 7]. Эмоции регулируют этот процесс, являясь посредником между миром и его отражением в языке. Фиксирование отношения к действительности говорящими субъектами представляет собой «психический механизм отображения эмоций в семантике слов, словосочетаний и языковых структур, используемых для вербализации... Эмоция «хранится» в слове в виде идеи о ней, эта идея может «оживать» и «разворачиваться» до соответствующей данному моменту переживаемой человеком эмоции» [Шаховский В.И. 1995: 13]. Для лингвистики представляют интерес не конкретные эмоции, а результат их отражения и обобщения в языке - эмотивные единицы, служащие для выражения эмоций индивида и для регуляции (или саморегуляции) его эмоционального состояния [Шаховский В.И. 1991].

В современных лингвистических работах рассматриваются параметры, релевантные при изучении влияния чувств на речевую деятельность языковой личности [см. Шаховский В.И., Жура В.В. 2002: 45-53]: 1) знак эмоции (модальность, тональность), который в естественном языке отражается в форме дифференциации субполей положительного и отрицательного эмоционального состояния (отношения) внутри соответствующих лексико-семантических полей, а также антонимических пар в составе лексико-

грамматических групп глаголов и имён со значением чувств; 2) интенсивность эмоции, зависящая от внешних причин и внутреннего состояния субъекта и обозначаемая в языке различными интенсификаторами и деинтенсификаторами; 3) групповой (кластерный) характер эмоций, который проявляется в объединении большого числа сходных по качеству, но различных по интенсивности внутренних переживаний вокруг нескольких эмоций более общего характера (базовых); 4) диффузность эмоций, которая связана с отсутствием чётких границ между ними; 5) направленность чувств, реализующаяся в эмоциональном реагировании на определённые объекты.

Для исследования природы языковой категории эмотивности важно определить понятие «эмотивная функция языка». Вопрос о месте данной функции в ряду других функций языка решается неоднозначно. Одни учёные рассматривают эмотивную функцию (наряду с коммуникативной, когнитивной, метаязыковой) в качестве базовой, полагая, что она заключается в выражении чувств и эмоций [ЛЭС 2002: 564; Пиотровская Л.А. 1994: 51]. Согласно концепции А.И. Смирницкого, «с помощью языка можно выразить эмоции, но это не является основной функцией языка. Основная специфика языка заключается в том, чтобы выражать мысли, служить средством общения. Что же касается эмоций, то они могут быть выражены и различными другими средствами: жестом, голосом, криком, смехом, плачем и др.» [цит. по: Пиотровская Л.А. 1994: 6]. Некоторые лингвисты считают, что эмотивная функция проявляется окказионально, факультативно, в зависимости от цели высказывания, то есть относится к функциям речи [Аврорин В.А. 1975: 45; Леонтьев A.A. 1969: 38]. Наконец, существует мнение об амбивалентном характере рассматриваемой функции: это «функция единиц как языка, так и речи, служащая реализации змотивной семантики с целью выражения эмоций говорящего, а также воздействия на адресата в случае наличия подобной интенции у говорящего» [Троилина И.А. 1995: 64]. На наш взгляд, релевантным для изучения эмотивной функции являегся тезис о её самостоятельности и равноправном положении по отношению к когнитивной функции [см. Филимонова O.E. 2001: 12], что подтверждается психологической концепцией о единстве интеллектуальных и эмоциональных процессов. Эмоциональное отражение носит «не только социально-детерминированный, но и системный характер, поскольку его результаты закрепляются в значении языковых единиц в виде эмотивной семантики либо прагматического потенциала» [Калимуллина Л.А. 2006: 57]. Это позволяет говорить о языковом статусе эмотивной функции, реализующейся в речи с помощью разноуровневых средств.

Совокупность вербальных элементов, выполняющих эмотивную функцию, подразумевает наличие специфической языковой категории, для обозначения которой в лингвистических работах часто недифференцированно используются термины «эмотивность» и «эмоциональность». Содержательное разграничение данных терминов является необходимым, так как эмоциональность представляет собой психологическую категорию. В процессе языкового опосредования эмоциональность как психическое явление трансформируется в категорию эмотивности.

Языковая категория «в широком смысле - любая группа языковых элементов, выделяемая на основании какого-либо общего свойства; в строгом смысле - некоторый признак, лежащий в основе разбиения обширной совокупности однородных языковых единиц на ограниченное число непересекающихся классов...» [ЛЭС 2002: 215]. Существуют фонологические,

словообразовательные, грамматические, лексико-семантические категории, а также категории текста. -

Многочисленные исследования по эмотиологии позволяют говорить об эмотивности как о семантической категории, объединяющей лексические единицы с общим значением (интегрирующей семой) репрезентации эмоций [см. Бабенко Л.Г. 1989; Вежбицкая А. 1996; Иорданская Л.Н. 1970; Сандомирская И.И. 1991; Телия В.Н. 1986 и др.]. При этом в эмотивный лексикон включают разнообразные группы элементов: 1) слова с аффиксами субъективной оценки: зверина, лгунишка, сестричка и т.дт.; 2) «эмоционные» междометия (термин В.В. Виноградова): э!, о!, ах!, ба!, ох!, эх!, и!, ой!, увы! и др., частицы: Уж чего-то и не верится, бранные слова: прохвост, рожа, шельма и т.д., обращения к Богу, инвективы (оскорбительные выражения); 3) названия эмоций: грустить, радостный, страдание и т.д.; слова с эмоционально-оценочным значением и оценочные лексемы (немыслимый, потрясающий, ужасный и т.д.).

В рамках лексикоцентрической концепции эмотивности выделяют [см. Калимуллина Л.А. 2006: 52-55] 1) интегративную теорию, согласно которой к эмотивной лексике относятся разнородные по природе и функциям слова; 2) понятийную (внутрисистемную) теорию, сторонники которой в качестве лексических эмотивов рассматривают единицы, отражающие чувства как понятийные знаки: радость, бояться, страдание и под.; 3) функциональную теорию. В соответствии с данной точкой зрения эмотивные лексемы выделяются на основе выполняемой ими функции выражения внутренних переживаний говорящего, при этом эмотивная лексика противопоставляется нейтральной (неэмоциональной), в состав которой иногда включают названия эмоций [см. Шмелёв Д.Н 2008]; 4) коннотативную теорию. Её авторы причисляют к эмотивной лексике слова с коннотативной модальностью, которая, надстраиваясь над денотативным (объектно-оценочным) значением, выражает отношение говорящего к предмету речи [см. Графова Т.А. 1987; Телия В.Н. 1986, 1996].

Семантические категории (в том числе и эмотивность) составляют основу тех или иных семантических полей. Специфическими признаками семантического поля, отличающими его от других группировок слов (в частности, от лексико-грамматичсских групп) являются следующие: 1) семантическое поле - это совокупность средств номинации определённой денотативной сферы, связанных внутриязыковой и внеязыковой (предметно-логической) общностью; 2) названные средства характеризуются различной частеречной принадлежностью; 3) семантическое поле представляет собой суперпарадигму (сложную парадигму), структурированную по принципу «ядро-периферия» и 4) характеризуется нечёткими границами. В связи с этим ядерными элементами семантического поля эмотивности можно считать названия эмоций, а периферийными - номинации их невербальных проявлений, т.е. те лексические единицы, в значениях которых эмотивная сема выступает как неосновная (периферийная).

Помимо представленного выше лексикоцетрического подхода к исследованию эмотивности, выделяют психолингвистическую, когнитивную, «коммуникативную» теории [Калимуллина Л.А. 2006].

В рамках психолингвистической концепции [см. Залевская A.A. 1988; Ковалевская Е.М., Шорина М.Н. 1984; Колодкина E.H. 1990; Мягкова Е.Ю. 1990 и др.] основное внимание уделяется не столько обозначениям эмоций, сколько языковым единицам, имеющим эмоциональную значимость для

говорящего и характеризующимся разного рода индивидуальными и коллективными ассоциациями.

Когнитивная теория эмотивности [см. Арутюнова Н.Д. 2000; Бутенко Е.Ю. 2006; Волостных И. А. 2007; Дорофеева Н.В. 2002; Ермакова О.П. 1999; Иванова И.А. 2006; Морозова B.C. 1999 и др.] ставит во главу угла изучение своеобразия эмоциональной концептосферы, представленной в том или ином языке.

Согласно «коммуникативному» подходу, эмотивность является функционально-семантической категорией, поскольку отвечает всем её признакам: общность семантической функции - выражение эмоций; взаимодействие лексических и грамматических элементов; членение «центр-периферия» [Шаховский В.И. 2007: 112-113]. Методологической базой данной концепции служит теория функциональной грамматики A.B. Бондарко, согласно которой семантическая категория в единстве с разнородными средствами её выражения выступает как функционально-семантическое поле (ФСП) [Бондарко A.B. 1999: 28]. В настоящее время нет единства мнений по вопросу о составе ФСП эмотивности. В частности, И.А. Троилина ограничивает его объём лексическими и морфолого-синтаксическими эмотивами, подчёркивая при этом их взаимодействие с другими манифестантами эмоций - фонологическими, словообразовательными и т.д. [Троилина И.А. 1995: 65; см. также Мезенцева Т.А. 2005: 23]. Более справедливой представляется точка зрения, согласно которой ФСП эмотивности формируется за счёт широкого круга разноуровневых элементов, что обусловлено наличием двух механизмов языковой экспликации чувств: системного и функционального. Конституентами первого являются исчислимые лексико-фразеологические единицы, второй предполагает существование неопределённого множества фонетических, интонационных, морфологических, синтаксических средств, несущих информацию о внутреннем состоянии индивида [Калимуллина JIA. 2004: 20-23].

Мы вслед за сторонниками «понятийной» теории основным вербальным экспонентом эмотивной семантики признаём обозначения чувств - единицы, отражающие эмоциональные явления в виде понятийных знаков: любовь, радость, страх и т.д.

Помимо естественного языка, существуют другие семиотические системы выражения эмоций: язык телодвижений (body language) и поведенческие акты, демонстрирующие переживание того или иного чувства.

В работах, посвященных «языку тела» [Горелов И.Н. 1985; Колшанский Г.В. 1974, 2005; Крейдлин Г.Е. 1999, 2004; Мечковская Н.Б. 1999; Морозов В.П. 1998; Николаева Т.М., Поваляева М.А., Рутер O.A. 2004; Успенский Б.А. 1966 и др.] встречаются различные термины: «невербальные средства», «паралингвистические средства», «экстралингвистические средства». При этом авторы вкладывают в них нетождественное содержание. В настоящей работе мы используем преимущественно термин «невербальные средства», характеризуя им разнообразные формы неязыкового выражения эмоций, т.е. кинесику, проксемику, фонацию, просодию и т.д.

Исследователи предлагают различные классификации невербальных элементов. Для изучения невербальных знаков эмоций более приемлемым представляется подход к их классификации, в рамках которого различают: 1) соматическое (физиологическое) выражение чувств, имеющее нерегулируемый, подсознательный характер: изменение в деятельности

сердечно-сосудистой и мышечной систем, в обмене веществ, эндокринных желез, проявляющиеся во внешних симптомах (потоотделение, дрожь, покраснение лица, поднятие бровей и т.п.); 2) мимические, кинетические, фонационные реакции, которые могут произвольно регулироваться: слёзы, смех, позы, вздохи выражения глаз, лица и т.п.

Языковые репрезентанты эмоций к настоящему времени довольно хорошо изучены. Существуют два механизма языкового представления чувств - системный и функциональный - в соответствии с которыми разграничивают эмотивные единицы (лексико-фразеологические), способные самостоятельно выражать внутренние переживания, и эмотивные средства (фонетические, интонационные, морфологические, синтаксические), часто имеющие вспомогательный характер.

К фонетическим средствам выражения эмоций относят: 1) голосовые (звуковые, оральные) жесты, заключающиеся а) в замене одного звука другим для усиления его эмоциональной выразительности (например, замена [г] взрывного на [у] фрикативный - звуковой жест, отмеченный A.A. Реформатским: Ну, ты и [у]усь\); б) в удлинении ударного гласного под влиянием эмоционального впечатления от размера предмета, его удалённости от наблюдателя и т.д.: ма-аленький, далеко-о и т.п.; 2) первичная и вторичная ономатопейя, при которых определённые звуки или их сочетания характеризуются ассоциациями с какими-либо явлениями, получающими положительную/отрицательную эмоциональную оценку. К примеру, слова гнусный, хныкать, хлюпать, хрыч, грымза и т.д. имеют негативное эмоционально-оценочное значение, эта семантика как бы метонимически распространяется на звукосочетания [гн], [хн], [хл], [хр], [гр] [Мечковская Н.Б. 2004: 160]; 3) звуковой символизм, который также основан на ассоциации тех или иных звуков с определённым эмоциональным состоянием говорящего. В частности, звуки [а], [м] часто символизируют радость, удовольствие, [о], [у], [э] - удивление, [ф], [х], [ц] - отвращение, презрение [Романов Д.А. 2004: 48]; 4) появление звуковых сочетаний, не характерных для фонологической системы данного языка (в частности, в междометиях гм, хм, тьфу и др.).

В состав интонационных манифестантов эмоций включают: 1) фонационные средства, то есть изменения основных характеристик звука (тембра, высоты, силы); 2) эмоциональное ударение (эмфатическое вместо логического), которое выделяет значимую для говорящего информации; 3) интонационное оформление фразы.

Наиболее «яркими» морфологическими эмотивными средствами являются: 1) уменьшительные формы имён собственных, отражающие определённое эмоциональное отношение адресанта к объекту номинации: Маша, Машенька, Машуня и т.д. вместо Мария [Багдасарова H.A. 2005: 107; Вежбицкая А. 1997: 107-149]; 2) словообразовательные элементы, в числе которых а) суффиксы с мелиоративной и пейоративной семантикой [Лукьянова НА. 1986:] (ср. суффиксы с субъективно-оценочным значением, выделяемые авторами «Русской грамматики» [Русская грамматика, том 1, 1980: 208]): коврик, сюжетец, старушечка, книжица, лгунишка, рыбёшка, малюсенький, тихонько и т.п. б) приставки, количественно усиливающие эмотивное значение: рас-, супер-, архи- и др.; 3) употребление одних грамматических форм вместо других, к примеру, форм императива в значении изъявительного и сослагательного наклонений; 4) морфологические транспозиции: в частности, переход от именной номинации эмоционального переживания к глагольной [Гак В.Г. 1996:22].

К синтаксическим средствам, сигнализирующим об эмоциональных переживаниях, причисляют следующие [см. Водяха A.A. 2000; Гак В.Г. 1996; Нушикян Э.А. 1986; Пиотровская JI.A. 1994; Прокопчук A.A. 1978; Троилина И.А. 1995]: 1) необычное расположение компонентов высказывания. Под влиянием эмоций говорящий ставит на первое место тот компонент высказывания, который кажется ему основным для передачи информации: Грустно там было; Друг он тебе (прямо уяс)\; 2) появление (увеличение) в структуре предложения слов-паразитов, клишированных выражений, вводных слов и словосочетаний. В частности, последние часто служат для выражения эмоциональных реакций говорящего - радости, одобрения: на счастье, к счастью, к радости, к удовольствию кого-н. и др.; сожаления, неодобрения: к несчастью, к сожалению, к стыду чьему-н., к неудовольствию, к огорчению кого-н., к досаде, на беду, по несчастью, как на беду, что обидно и др.; удивления: к удивлению кого-н., к изумлению, удивительное дело и др. [Русская грамматика, том 2,1980:230]; 3) использование предложений с грамматически не связанными элементами: Не сердись больше! -Я- сердиться - на тебя?; 4) семантически нерелевантный повтор отдельных слов (в том числе эмотивов), структурных особенностей какой-либо части высказывания в пределах одной речевой единицы (к примеру, хиазм), тождественное построение двух или более предложений (синтаксический параллелизм), а также варьирование средств выражения эмоций, создающих совместно эмотивный блок; 5) неполные, в частности, эллиптические предложен™, появление которых в речи свидетельствует о внутреннем напряжении говорящего; б) употребление нечленимых предложений (коммуникем в терминологии В.Ю. Меликяна). Данные конструкции представляют собой краткие эмоциональные формы выражения отношения говорящего к объективному миру. Это относится, прежде всего, к эмоционально-оценочным коммуникемам: Вот это да!, - Однако же!, - Ну это-то что!, - Вот понимаешь! и т.д. [Меликян В.Ю. 2001]; 7) расчленение синтаксической структуры предложения на несколько интонационно обособленных частей (парцелляция): Смотри, какое озеро! Огромное!; 8) использование неуместных, банальных фраз (иногда энциклопедического содержания), свидетельствующих о высоком накале чувств; 9) возникновение (увеличение) синтаксически и логически незавершённых предложений, разного рода пауз (пауз «нерешительности», эмфатических пауз и т.д.), нарушающих связность речи; 10) появление в структуре предложения специфических видов синтаксической связи: парентезы, эмфазы, оттягивания и т.д.

Состав лексических репрезентантов эмоций определяется 1) на основе соотношения эмотивного содержания с макрокомпонентами значения (денотативным, сигнификативным, коннотативным - по JIA. Калимуллиной; денотативным и функционально-стилистическим - по В.И. Шаховскому); 2) на основе функции эмотивного слова [Калимуллина JI.A. 2006: 94]. В соответствии с названными признаками выделяют следующие классы лексем [см. Бабенко Л.Г. 1989; Шаховский В.И. 1994, 2008]: 1. Эмотивы-аффективы, выполняющие собственно эмотивную функцию, т.е. выражающие непосредственную эмоциональную реакцию говорящего на действительность или отношение к этой действительности. К ним относятся языковые единицы, значение которых исчерпывается эмотивным содержанием, реализующимся в денотате: отмеченные выше «эмоционные» междометия, бранные слова, инвективы, вульгаризмы, адресативы и др. 2. Эмотивы-коннотативы (экспрессивы), которые, с одной стороны, выражают эмоциональное

состояние говорящего, с другой стороны, эмоционально воздействуют на слушателя. Если в аффективах эмотивность является самостоятельной, то в коннотативах - совмещённой с оценочными компонентами, выступающей в виде эмоциональной окрашенности слова и реализующейся в сфере коннотации. В данную группу включают уменьшительные формы имён собственных, зооморфизмы, слова с суффиксами субъективной оценки и др. 3. Эмотивы-номинативы, при помощи понятий обозначающие либо непосредственно испытываемую эмоцию (Она тоскует), либо представление о ней {Любовь - великое чувство), Эмотивный смысл у этого класса лексем имеет статус предметно-логического значения, которое закрепляется в словаре.

Некоторые исследователи полагают, что лексика, обозначающая эмоциональные переживания, не является эмотивной, так как «эмоция ... в таких словах ... представляет собой не непосредственное чувство, а лишь логическую мысль о нём, в то время как семантика эмотива индуцирует эмоциональное отношение к обозначаемому им объекту мира» [Шаховский В.И. 1987: 93-94; см. также Телия В.Н. 1986: 55; Шмелёв Д.Н. 2003: 106]. Названиям эмоций отказывают в эмотивной функции и причисляют их к нейтральным словам [Шаховский В.И. 1983: 9]. Это не правомерно, так как говорящий, интенционально или неинтенционально использующий обозначения чувств, «одновременно в понятийной форме выражает своё внутреннее состояние» [Капимуллина JI.A. 2006: 54]. Кроме того, номинативная лексика эмоций, имея «однослойное» эмотивное содержание, является, как правило, однозначной. Остальные классы эмотивов отличаются размытой семантикой, которая вне контекста с трудом поддаётся дешифровке. Об этом, в частности, свидетельствует отсутствие чёткой, единой системы лексикографических эмотивных помет. Всё вышесказанное позволяет рассматривать обозначения эмоций в качестве их важнейшего лексического экспонента [см. Бабенко Л.Г. 1989; Красавский H.A. 1992; Филимонова O.E. 2001 и др.].

Вторая глава «Эмотивная лексика и фразеология в русском языке XVIII века» посвящена рассмотрению основных процессов, происходивших в русском языке XVIII столетия, характеристике семантического поля эмотивносга в языковой системе указанного периода и описанию состава и структуры доминантных микрополей «Любовь», «Печаль», «Радость», «Раздражение», «Страдание», «Удовольствие».

XVIII век - особый этап в истории России, в рамках которого происходят значительные преобразования в политической, социальной, экономической, научной и культурной жизни страны.

Реформы в различных областях жизни русского общества обусловливают развитие культуры, особенностями которого становятся секуляризация, т.е. её освобождение от церковного духовного влияния, и европеизация - усвоение элементов поведения, быта, литературы и т.д. Западной Европы.

Все социально-экономические, политические и культурные процессы XVIII века так или иначе находят отражение в языке, который выступает индикатором соответствующих преобразований. Многие исследователи придерживаются того мнения, что в истории русского литературного языка следует разграничивать донациональный и национальный периоды развития [см. Горшков А.И. 1984, Мещерский H.A. 1981 и др.]. Формирование русского национального языка также условно делят на несколько этапов

[см. Ковалевская ГГ. 1978; Сорокин Ю.С. 1952]: 1. Петровская эпоха (конец XVII в. - 30-е гг. XVIII в.); 2. Ломоносовский период (30-40-е гг. XVIII в. - 7080-е гг. XVIII в.); 3. Карамзинский период (70-80-е гг. XVIII в. — начало XIX >!.); 4. Пушкинский период (первая половина XIX в.).

XVIII век охватывает три первых хронологических отрезка. Отметим, что в научной и учебной литературе предлагаются различные периодизации русского литературного языка данного столетия. К примеру, H.A. Мещерский вычленяет 4 этапа: 1) Петровская эпоха; 2) середина XVIII века; 3) последняя треть XVIIJ века; 4) рубеж XVIII - XIX веков [Мещерский H.A. 1981:279].

Неоднозначно решается вопрос о выделении «карамзинского периода», так как исследователи по-разному определяют степень языкового новаторства писателя. Согласно одной точке зрения, Н.М. Карамзин - крупнейший предшественник A.C. Пушкина в деле преобразования русского литературного языка [Ковалевская Е.Г. 1955, 1978; Левин В.Д. 1964], соответствующий этап его истории называют «карамзинским». Другие исследователи считают, что Н.М.Карамзин не сыграл особой роли в истории литературного языка, называться его преобразователем достоин только A.C. Пушкин [Горшков А.И. 1982: 238], поэтому период второй половины XVIII - начала XIX века рассматривают как предпушкинский [Горшков А.И. 1982, 1984, 2007 (3); Семёнов П.А. 2002]. По мнению В.В. Виноградова, не следует допускать односторонности и крайности в обоих подходах; учёный предостерегает как от преувеличенной оценки карамзинской языковой реформы, так и от упрощённой трактовки её исторической ценности, от «дискриминации» литературно-художественной и общественно-публицистической деятельности Н.М. Карамзина [см. подробнее Виноградов В.В. 1990: 5-23]. Мы согласны с В.Д. Левиным: «как бы ни оценивать роль Карамзина в формировании новых норм литературного языка, нельзя не признать, что язык Карамзина представлялся современникам и ближайшим преемникам наиболее типичным и последовательным воплощением этих норм и тенденций...» [Левин В.Д. 1964: 116], поэтому вполне правомерно говорить о «карамзинском» периоде в истории русской литературно-языковой культуры.

В XVIII веке происходит формирование национального литературного языка, в частности его стилистической системы. В это время вырабатываются нормы употребления стилистически окрашенных единиц. Одна из особенностей стилистической маркированности в русском языке XVIII века -её зависимость от генезиса языковых элементов [СлРЯ XVIII века. Проект, 1977: 110]. Исследователи характеризуют языковую ситуацию Петровской эпохи как последний период славяно-русского двуязычия [КутинаЛЛ. 1978; Винокур Г.О. 2010: 114], т.е. сосуществования двух типов языка: книжно-славянского и народно-литературного. В данный период идут поиски такой формы литературного языка, которая отличалась бы полифункциональностью, стилистической и грамматической нормированностью. Большое значение при этом имеет деятельность М.В.Ломоносова, который предлагает языковую программу, направленную на объединение книжной и разговорной стихий в рамках литературного языка. Согласно теории М.В. Ломоносова, соотношение церковнославянских и русских элементов определяет своеобразие каждого из трёх стилей литературного языка - высокого, среднего (посредственного) и низкого.

Примечательно, что в реальной речевой практике общества уже с 60-х годов XVIII столетия теория М.В. Ломоносова обнаруживала схематизм и узость. Деформация стилей русского литературного языка происходит под

влиянием творчества А.П. Сумарокова, Г.Р. Державина, А.Н. Радищева, Д.И. Фонвизина и других писателей. К концу XVIII - началу XIX века нарастает потребность в «реорганизации литературного языка, в отмене жанровых ограничений, в создании средней литературной нормы, близкой к разговорному языку образованного общества, свободной как от архаизмов славяно-русского языка, так и от вульгаризмов простонародной речи...» [Виноградов В.В. 1978:49].

Ведущим направлением в русской литературе конца XVIII века становится сентиментализм, который в противоположносгь классицистическому методу уделяет большое внимание изображению внутреннего мира человека. Это требует «от литературного языка естественности и непринуждённости разговорной речи...» [Мещерский H.A. 1981: 179]. Изменившиеся потребности общества призвана была удовлетворить языковая программа, созданная Н.М. Карамзиным, главой русского сентиментализма. Она получила название «нового слога». Н.М. Карамзин ориентируется на западноевропейскую языковую ситуацию. Основным принципом его концепции является «писать, как говорят, и говорить, как пишут», т.е. установка на разговорное употребление. При этом образцом служит французский литературный язык, так как, по замечанию писателя, «Французы пишут как говорят, а Русские обо многих предметах должны еще говорить так, как напишет человек с талантом» [Карамзин Н.М. Отчего в России мало авторских талантов, 1802]. Н.М. Карамзин стремился приблизить литературный язык к разговорной речи образованного общества (интеллектуальной элиты). Это предполагало отказ от церковнославянских архаизмов и громоздких канцеляризмов. Однако писатель оставлял в «новом слоге» церковнославянские элементы, которые прочно вошли в язык и не воспринимались как устаревшие. Важной категорией теории Н.М. Карамзина стало такое эстетическое чувство, как вкус: нужно писать «приятно», т.е. так, «как говорят люди со вкусом». В связи с этим «новый слог» не был достаточно демократичным: он ограничивал функции просторечия и исключал простонародные элементы [Виноградов В.В. 1982]. Согласно концепции Н.М. Карамзина, просторечные единицы, вводимые в литературный язык, должны соответствовать идиллическим представлениям светского общества о «добрых поселянах». Нормы стилистической оценки в «новом слоге» связаны с «высотой» или «низостью» внушаемой предметом идеи. Важное место в стилистической системе Н.М. Карамзина занимали перифразы (магазин человеческой памяти, картинная галерея моего воображения, наслаждайтесь вечером своей жизни и т.д.) и фразеологизмы. По замечанию В.Д. Левина, Н.М. Карамзин не только очистил литературный язык (от простонародных элементов, славянизмов, архаики, приказного слога), но и украсил его, причём этой украшенностью, поэтичностью «новый слог» обязан лексическим и фразеологическим средствам [Левин В.Д. 1964:151].

Лексическая система в рассматриваемый период образуется на основе слияния разных генетических источников, основными из которых являются собственно русские слова, церковнославянская стихия и заимствования из других языков. Результатом этого становится языковая избыточность и повышенная синонимичность.

Семантическое поле эмотивности (далее - СПЭ) в русском языке XVIII века характеризуется указанными выше признаками - генетической разнородностью, синонимичностью и избыточностью. Языковая избыточность проявляется в наличии различных вариантов слова [СлРЯ XVIII века. Проект,

1977]: орфографических, представляющих собой стойкие вариантные написания лексем (визжать - вижжатъ и т.д.); фонетических, отражающих особенности произношения (стран - срам и т.д.); фономорфологических, связанных с историческими чередованиями (стыд - студ, пугать - пужатъ и т.д.); морфологических (варьирование в типе склонения, в роде и т.д.: досадовать - досадывать, любовь - любы, плат - пламень и т.д.); этимолого-словообразовательных, имеющих разное фонетическое оформление генетически родственных суффиксов (куриозитет - куриозита - куриозите и т.д.).

Характерной чертой эмотивной лексики и фразеологии XVIII века является также семантическая диффузность (синкретизм). Эта особенность эмотивов была унаследована из языка предшествующих периодов (древнерусского и старорусского) и связана с нечётким представлением об эмоциональных явлениях. Сложность внутренних переживаний, отсутствие чётких границ между ними обусловливает трудности в их дифференциации и вербальной интерпретации. Диффузность значения эмотивов в русском языке рассматриваемого периода проявляется, в частности, в том, что многие из них служат репрезентантами нескольких чувств: импонировать (лат. imponere, через нем. imponieren) (един.) 'внушать уважение, удивление'; кровь остановилась в жилах 'о сильном испуге, страхе, волнении'.

При описании эмотивной лексики, составляющей СПЭ в русском языке XVHI века, за основу берутся принципы иерархической организации семантического поля, предложенные Л.А. Калимуллиной. В соответствии с данными принципами на первом этапе дифференциации СПЭ выделяются три семантических класса языковых единиц: 1) эмотивы со значением состояния; 2) эмотивы со значением переживания; 3) эмотивы со значением отношения. На следующем этапе членения поля выявляются парадигмы, противопоставленные по семантическому признаку 'знак эмоции'. При этом разграничиваются 1) эмотивы, обозначающие положительные чувства; 2) эмотивы, содержащие сему 'отрицательный знак эмоции'; 3) эмотивы, репрезентирующие нейтральные по модальности чувства, которые не соотносятся в языковом сознании говорящих с указанными оценочными стереотипами (спокойствие); 4) эмотивы, обозначающие амбивалентные эмоции (волнение, удивление и т.д.), которые в зависимости от ситуативной оценочгюсга могут быть как положительными, так и отрицательными. Третья ступень дифференциации рассматриваемого поля предполагает- выделение частных парадигм - микрополей, элементы которых вступают в оппозиции по семантическому признаку 'субъективное содержание эмоции'. В частности, класс эмотивов состояния включает 12 микрополей: волнения, общего эмоционального состояния (настроения), печали, радости, раздражения, растерянности, смущения, спокойствия, страха, тревоги, тяжёлого душевного состояния, удивления; группа эмотивов переживания - 3 микрополя: обиды, страдания, стыда; в составе эмотивов отношения различаются 10 микрополей: доверия, жалости, зависти, интереса, любви, недоверия, ненависти, презрения, равнодушия, уважения [Васильев JIM. 1981 и др.]. Дальнейшая структурация СПЭ связана с выявлением противопоставления элементов микрополей по лексико-грамматическим семам 'бытийность', 'каузативносгь', 'инхоативность/результативность', 'финитивность'. На этом основании разграничиваются группировки исходных (бытийных), кузативных, инхоативных/результативкых и финитивных эмотивов. В составе названных парадигм возможны оппозиции по дифференциальным семам: 1) 'субъект эмоции'; 2) 'объект (причина) эмоции'; 3) 'акгивность'/'пассивность переживания

эмоции'; 4) 'протекание во времени'; 5) "интенсивность переживания или проявления эмоции'; 6) 'глубина/устойчивость эмоции'; 7) 'связь с волевой сферой': 'контролируемость'/'иеконтролируемость эмоции' и т.д.

СПЭ в русском языке рассматриваемого периода включает следующие группы элементов: 1) слова с разной лексико-грамматической характеристикой: глаголы, существительные, прилагательные, наречия, предикативы; 2) устойчивые обороты, среди которых выделяются: а) сочетания глагольных предикатов и эмотивов-субстантивов (глагольно-именные перифразы). Такие единицы составляют характерную особенность русского языка XVIII века и основаны на традиционных для вербального представления эмоций метафорах («эмоция - материальный предмет», «эмоция - пространственный объект», «эмоция - воспламеняющееся или текучее вещество» и др.): привести (прийти) в изумление; бросить в печаль (кручину); вкрасться в любовь (милость) и т.д. Общим в значении данных единиц является описательное обозначение чувств, чаще всего они синонимичны глаголам, но могут коррелировать и со свободными сочетаниями лексем. Так, высокой валентностью но отношению к эмотивам-субстантивам в русском языке XVIII века обладают глагольные предикаты «вводить/ввести», «впадать/впасть», «горЪть», «давать/дать», «делать», «имЪть», «наносить/нанести», «ощущать», «питать», «приносить/принести», «принять», «приходить/прийти», «производить/произвести», «чувствовать» и др.; б) сочетания, компонентами которых являются именные эмотивы (модели «прилагательное + существительное», «существительное + существительное»): волнение любви (страсти); гнев ярости; горестная печаль (мучения, отчаяние, страдание)', а также сочетания эмотивной лексики и неэмотивных существительных/прилагательных или вторичных наименований чувств: пламень любовный; любовь жаркая (горячая); жестокая скука (страх, мука); зависть бледная (черная, ядовитая, коварная) и т.д.; в) метонимические и метафорические сочетания глагольных и именных эмотивов (в том числе вторичных) с существительными, символизирующими эмоциональные процессы («душа», «жилы (жилки)», «кровь», «сердце» и т.д.): болЪть сердцем (душой) о ком (по ком); оковать сердце; взволновать кровь; все жилки забились (затрепетали, дрожали, взыграли) и т.д.; г) идиоматические сочетания, которые не содержат эмотивных слов и в образной форме описывают ситуацию переживания того или иного чувства: вылЪзти из кожи; как (бы) в воду опуи1енный; (как, ровно) гора (с плеч) свалила (свалилась, спала) и т.д.

Объём СПЭ в русском языке XVIII века определяется следующими критериями:

1. Анализируемая группировка включает не только лексико-фразеологические единицы, обозначающие внутренние переживания, но и лексемы со значением: а) лица или предмета, которое вызывает чувство (прелестникь '2. красавец; кто прельщает красотою своею и страсть любовную возрождает' и т.д.); б) субъекта эмоции (отечестволюбец 'тот, кто любит свое отечество, заботится о его благе'; самолюбецъ 'любящий самого себя, пристрастный к самому себе' и т.д.); в) объекта эмоции (любонька прост, 'ласковое обращение к милому, дорогому человеку', милочка прост, 'фамильярно-ласковое обращение к женщине' и т.д.); г) свойства/качества, связанного с переживанием какого-либо чувства (жестокий '2. безжалостный, бесчеловечный, жестокосердый'; беззлобие 'отсутствие злобы; добродушие, кротость' и т.д.); д) лица, обладающего эмоциональным качеством (грубиян

'3. жестокий, бессердечный человек'; злобник слав, 'злой, злобный человек' и т.д.).

2. При определении состава лексико-фразеологических эмотивоз учитываются не столько психологические классификации чувств, сколько а) количество языковых репрезентантов той или иной эмоции, б) их антонимические, синонимические и т.д. отношения, в) их принадлежность к ядру лексикона носителей русского языка; г) наличие среди них системных средств расчленённой номинации эмоций. В связи с этими характеристиками СПЭ не включает наименования таких сложных («культурных») эмоций, как надежда, разочарование, счастье, чувство юмора, чувство прекрасного и т.д.

В ядерной зоне СПЭ представлены наименования самих чувств, лиц и предметов, вызывающих эмоции, субъектов и объектов внутренних переживаний, эмоциональных свойств/качеств и лиц, обладающих этими качествами. Периферию СПЭ образуют параэмотивы, или экспликативы, т.е. наименования внешней экспрессии эмоций (кинетической, мимической, физиологической, фонационной), а также единицы со значением речевого и деятельностного, в том числе поведенческого выражения внутренних переживаний.

Наибольшее количество эмотивов входит в микрополя «Любовь», «Печаль», «Раздражение», «Радость», «Страдание», «Удовольствие».

В качестве примера можно привести состав микрополя «Радость». Исходная парадигма данного микрополя включает: 1) субстантив радость; 2) адъективы: восторженный; жадный (модель семантической деривации «физиологическая сфера человека —> эмоция») слав. -» нейтр.; неунылый; приснорадостный; радованенъ слав.; их фразеологические аналоги: (будто) с виселицы сорвался кто; 3) наречно-предикативные формы: безскучно; радостно; 4) устойчивые сочетания, указывающие на а) нормативную силу эмоции: в кулак смЪяться; б) высокую интенсивность чувства: всЪ жилки взыграли в ком; несказанная радость; неумеренная радость; с крыши спрыгнуть для кого перен. 'как выражение крайней радости (?)'. Зафиксированы аспектуальные предикаты со значением предела интенсивного и/или длительного эмоционального состояния (сатуративный способ действия): нарадоваться; не нарадоваться (кому-чему, на кого-что, кем-чем); не могу (может) нарадоваться. К исходным эмотивам примыкают устойчивые обороты, включающие метонимические символы внутренней жизни: сердце (дух) восхищается; сердце не нарадуется (у кого). Группу единиц с инхоативной семантикой образуют: 1) предикаты: возликовствовать//возликовать слав.; возрадоваться слав.; восторжествовать; зарадоваться; 2) устойчивые обороты: возрадоваться радостию неизреченною; восхититься духом; кровь взыграла; в том числе основанные на метафорических моделях «эмоция - материальный предмет», «движение —► эмоция»: обрести (найти, вкусить) отраду; падать от кого жарг. 'приходить в восторг, в восхищение'. К эмотивам, обозначающим причинную обусловленность радости, относятся: 1) предиката: возрадовать слав.; восхитить/восхищать слав, (вторичный эмотив, модель семантической деривации «физическое действие —► эмоция»); обвеселить/обвеселять; радовать; радостосотворити; 2) субстантивы со значением действия, результатом которого является эмоциональное состояние: порадовате; 3) субстантивы, обозначающие лицо, которое вызывает эмоцию: богатель обл.; 4) адъективы: благодатный (модель семантического переноса «религиозная сфера —► эмоциональная сфера») слав. '1. несущий благодать;

исполненный благодати. 2. доставляющий радость, удовлетворение,'; обрадовательный; радостотворный 'причиняющий радость''; 5) устойчивые обороты: веселить сердце; возвеселить сердце (душу); восхитить радостью; восхитить сердце (душу); делать xopouiyto кровь (ср. фр. faire du bon sang); забавлять сердце: отрада души (сердца); в том числе глагольно-именные перифразы: подать (принести, делать) отраду кому. В переходные группы входят единицы, которые имеют 1) каузативное и экспликативное значения: радостный '1. причиняющий радость. 2. изъявляющий радость'; 2) инхоативное и экспликативное значения: взыграть '1. кн.-слав. —► ритор, возвеселиться, изъявляя радость в движениях, криках // прийти в радостное возбуждение, возбудиться (о чувствах)'.

Среди параэмотивов преобладают единицы со значением фонационных и мимических проявлений чувств.

В третьей главе «Функциональная семантика эмотивной лексики и фразеологии в «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М. Карамзина» рассматриваются особенности психологизма художественной прозы Н.М. Карамзина, анализируются сочетания с компонентами «сердце» и «душа», языковые средства обозначения чувства любви и невербальных проявлений эмоций в произведениях писателя.

В рассматриваемую эпоху открывается многообразие эмоций, которые объявляются равноценными, одинаково значимыми для индивида. XVIII век -век эмансипации внутренних переживаний [Шаховский В.И. 2008].

В области литературы идеология Просвещения (прежде всего, французская и немецкая) подготавливает рождение таких художественных направлений, как классицизм, просветительский реализм, сентиментализм. Русский сентиментализм (1760-1770 - 1810 гг.) возникает как часть общеевропейского литературного движения, но вместе с тем имеет свою специфику, которая обусловлена национальными условиями жизни и временем становления. Главной темой произведений сентименталистов становится внутренняя жизнь человека, сложность и противоречивость его эмоций. О чём бы ни шла речь, писатель, прежде всего, создаёт «портрет души и сердца».

Сентиментальное мировоззрение вносит много нового в язык художественных произведений: происходит обогащение состава и количества эмотивов и параэмотивов, учащается их использование в художественных произведениях. Большую роль в описании внутреннего мира героев играют устойчивые сочетания, многие из которых становятся штампами сентиментального стиля. В качестве характерных примет «сентиментального синтаксиса» выступают эмоционально и экспрессивно окрашенные конструкции, предложения с обращениями и междометиями. Графическими способами экспликации в тексте эмоций персонажей являются тире и многоточие.

По нашим наблюдениям, в «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М. Карамзина 1790-х годов наиболее яркое и разнообразное по языковым средствам воплощение получает любовь. Это связано с эстетическими принципами автора, согласно которым «предметом искусства должно быть только прекрасное» [Кулакова Л.И. 1964: 154], в частности, задача поэта (писателя) - изображать «красивые» чувства: первые впечатления любви, дружбы и т.п. Эмотивы любви, зафиксированные нами (всего 36 единиц, употреблённых 802 раза в различных формах и вариантах), распределены по трём группам в соответствии с лексико-семантическими

вариантами слова любить, которые приведены в Словаре русского языка XVIII века. Основными дескрипторами данного чувства, представленными во всех трёх^ группах, являются исходные предикаты любить, обожать, инактивный эмотив нравиться, результатов полюбиться, именные корреляты любезный, любимый, любовь, милый. Наиболее значительную группу составляют эмотивы со значением 'чувствовать сердечную склонность, страсть к лицу другого пола': «Скажите, не виновна ли она перед своим мужем, как скоро хочет правиться другим!» [Карамзин Н.М. 1984: 477]. «Любовный сюжет создаёт наиболее удобный повод для выражения чувстз и сердечных волнений» [Павлович С.Э. 1974: 129]. Описание любви нередко осуществляется автором в метафорической форме, при этом используются «фототермическая», антропоморфная, патологическая, ботаническая метафоры, метафора «контейнера»: Между тем не думайте, чтобы друг ваш, приехав в опасную Англию, где Купидон во все стороны пускает тысячами стрелы свои, лишился всей твердости, ослабел и растаял в томных чувствах [Карамзин Н.М. 1984: 431]; Молодая дама из Ивердона ныне поутру уехала, и датчанин Б* исцелился от любовной своей болезни [Карамзин Н.М. 1984: 171]. Писатель акцентирует своё внимание на различных параметрах чувства: на его интенсивности, временной локализованное™, искренности, истинности, взаимности: Я клялась вечно любить и вечно любить не перестану... [Карамзин Н.М. 1984: 532]; «С самого младенчества привыкла я любить моего родителя, потому что и он любит меня, очень, очень любит...» [КарамзинН.М. 1964: 640]; В сиг время умерла родалт жена Лангансова, молодая прекрасная женщина, которую Ноль любил сердечно за милые свойства ее [Карамзин Н.М. 1984: 219]. Актуализация данных признаков достигается с помощью инхоативов, результативов, интенсификаторов, деинтенсификаторов и слов, обозначающих большую силу внутреннего переживания. Существенно, что описание рассматриваемой эмоции тесно связано с выражением идейно-тематического содержания многих произведений Н.М. Карамзина, которые, по мнению исследователей, представляют собой «высшее... теоретическое осмысление любви, намного опередившее своё время, ...открытие высокого эротизма и образцы нового языка любви, ...прорыв в сферу аналитической психологии любовного чувства» [Топоров В.Н. 2006: 73].

Описывая внутренние переживания, Н.М. Карамзин широко использует словосочетания с именами-партитивами (т.е. названиями частей) «душа», «сердце» и их дериватами. По нашим наблюдениям, в произведениях писателя преобладают конструкции с компонентом «сердце» (299 единиц, ср. сочетаний со словом «душа» - 93), что соответствует характерной для языка XVIII века тенденции отводить данной лексеме ведущую роль в символической репрезентации эмоций [Калимуллина Л.А. 2006]. Большая часть указанных сочетаний строится по метонимическому принципу, имеет идиоматический характер, реализует представление о сердце как об органе, являющемся средоточием разнообразных чувств и независимом от воли, разума личности: Мысль, что всякую минуту приближаюсь к отечеству, живит'и радует мое сердце [Карамзин Н.М. 1984: 501]. В произведениях писателя сердце мыслится не только как средоточие эмоциональных переживаний, но и как воплощение общей чувствительности, носитель ментальных свойств, моральных качеств, как критерий отношения человека к другим людям, как орган внутренней речи, т.е. как «абсолютный центр всего человеческого» [Маслова В.А. 2007: 99]: Темные, лестные, милые надежды сердца\ Исполнитесь ли вы когда-

нибудъ? [Карамзин Н.М. 1984: 463]; Оставляю Англию - и жалею! Таково мое сердце: ему трудно расставаться со всем, что его Хотя несколько занимало [Карамзин Н.М. 1984: 499]. Предельно широкое представление о сердце было характерно и для древнерусского периода [см. подробнее: Кондратьева О.Н. 2004], связано оно с библейской традицией [Невярович В. 1997]. Данное положение во многом противоречит точке зрения Е.В. Урысон, согласно которой сердце является органом чувств и связанных с ними желаний, но не внутреннего мира в целом [Урысон Е.В. 2003]. Душа в произведениях Н.М. Карамзина также выполняет достаточно много функций, связанных с различными областями жизни человека: чувства, мышление, нравственные качества, восприятие окружающего мира.

В прозе Н.М. Карамзина использование параэмотивов приобретает системный характер, превращается в важнейший стилеобразующий элемент, становится универсальным инструментом психологического анализа. При этом встречаются как узуальные языковые средства, так и окказиональные конструкции. Особенно ярко, развёрнуто автор изображает фонационную экспрессию чувств (37% от совокупного числа дескрипторов), прежде зсего плач: Несколько раз грудь моя орошалась жаркими слезами -я не отирал га - я их не чувствовал. — Небесная музыка! [Карамзин Н.М. 1984: 331]. Это обусловлено такой особенностью творчества писателя и сентиментальной литературы в целом, как «слезливая чувствительность» [Арзуманова М.А. 1964], крайние формы которой стали объектом критики с 70-х годов XVIII века. Описания мимических (26%), кинетических (20%), физиологических (12%) и деятельностных (5%) проявлений эмоций встречаются реже, но также отличаются разнообразием. Каждая из указанных форм внешней экспрессии связана с определённым кругом чувств, общий перечень которых включает около 20 наименований. Так, фонационные реакции эксплицируют прежде всего печаль и радость; мимические реакции — приязнь, любовь к лицу противоположного пола, печаль и радость; кинетические реакции - приязнь, привязанность; физиологические реакции -страх, волнение и смущение; деятелыюстные реакции - приязнь. Большая часть невербальных симптомов, описываемых в произведениях, передаёт информацию о «красивых» чувствах (приязни, привязанности, склонности к лицу противоположного пола, радости, печали), что соответствует установке автора изображать красоту «физического и нравственного мира» [Кулакова Л.И. 1964: 153]. В целом прозе Н.М.Карамзина свойственно подробное, многокомпонентное, психологически верное изображение внешних проявлений чувств, использование параэмотивных блоков, включение метафорически переосмысленных параэмотивов в описание природы и в другие нетипичные для них контексты.

В заключении подводятся итоги исследования, излагаются его основные выводы.

В приложения к диссертации вынесены словник эмотивов в художественных произведениях Н.М.Карамзина; условные сокращения и обозначения.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Попова Е.В. Функционирование эмотивной лексики и фразеологии в русском языке XVIII века (на материале художественных произведений Н.М. Карамзина): Научное издание. - Уфа: Изд-во БГПУ, 2012. - 120 с.

Статьи в рецензируемых научных журналах, входящих в реестр ВАК РФ:

2. Попова Е.В. Символическое наполнение лекссм «сердце» и «душа» в «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина // Вестник Томского государственного университета. - Томск, 2010. - №334. - С.18-21.

3.Попова Е.В. Текстовая семантика любви в «Письмах русского путешественника Н.М. Карамзина» // Вестник Башкирского университета. -Уфа, 2011.-№ 2 (том 16). - С. 450-454.

4. Попова Е.В. (в соавторстве с Т.М. Гариповым и Т.Ю. Капишевой) Надобно ли отвергать историческое наследие русского языка? // Вестник ВЭГУ. - 2011 - № 2. - С. 82-87.

Статьи в сборниках научных трудов и материалы конференций:

5. Попова Е.В. Категория эмотивности и средства её выражения в русском языке // Система непрерывного образования: школа - педколледж - вуз: Материалы региональной научно-практической конференции. Апрель 2007. Выпуск 9. - Уфа: Изд-во БГПУ, 2007. - С. 94-101.

6. Попова Е.В. Лингвокультурологический подход к изучению эмотивной лексики в русском языке XVIII века // Проблемы филологии: Сборник научных работ аспирантов, соискателей и молодых учёных,- Уфа: РИЦ БашГУ, 2010. - Вып. IV. - С. 81-84.

7. Попова Е.В. Невербальные репрезентанты эмоций в «Письмах русского путешественника Н.М. Карамзина» // Актуальные проблемы общего и регионального языкознания: Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием (28 октября 2008 года). - Уфа: Изд-во БГПУ, 2008.-Т. 2.-С. 105-112.

8. Попова Е.В. Роль художественной литературы в обогащении эмотивных средств русского языка XVIII века // Наука. Развитие. Прогресс: Сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции «Наука. Развитие. Прогресс». Часть I. - Киев, 2011. - С. 36-38.

9. Попова Е.В. Специфика заимствованной лексики в русском языке ХУШ века // «Филология, искусствоведение и культурология: прошлое, настоящее, будущее»: материалы международной заочной научно-практической конференции. Часть I. (14 мая 2012 г.) - Новосибирск: Изд. «Сибирская ассоциация консультантов», 2012. - С. 38-41.

10. Попова Е.В. Русские словари XVIII века // Проблемы филологии: сборник научных работ аспирантов, соискателей и молодых учёных Вып. V. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2013. - С. 95-99.

Лиц. на издат. деят. Б848421 от 03.11.2000 г. Подписано в печать 27.03.2013. Формат 60X84/16. Компьютерный набор. Гарнитура Times. Отпечатано на ризографе. Усл. печ. л. - 1,5. Уч.-изд. л. - 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 1142.

ИПК БГПУ 450000, г.Уфа, ул. Октябрьской революции, За

Текст диссертации на тему "Функционирование эмотивной лексики и фразеологии в русском языке XVIII века"

На правах рукописи

04201357413

Попова Екатерина Викторовна

Функционирование эмотивной лексики и фразеологии в русском языке XVIII века (на материале художественных произведений

Н.М. Карамзина)

10.02.01 - русский язык

Диссертация на соискание ученой степени кандидата ■ филологических наук

Научный руководитель д.ф.н., профессор Гарипов Т.М.

УФА-2013

Содержание

Введение............................................................................. 4

Глава 1. Теоретические аспекты изучения категории эмотивности....................................................................... 13

§ 1. Понятие эмоций в философии и психологии........................... 13

§ 2. Лингвистическая трактовка эмоций..................................... 32

§ 3. Эмотивность как языковая категория................................... 37

§ 4. Средства языковой репрезентации эмоций............................ 48

§ 5. Лексика эмоций как основной экспонент категории

эмотивности........................................................................ 62

Краткие выводы по главе первой.............................................. 68

Глава 2. Эмотивная лексика и фразеология в русском языке

XVIII века.......................................................................... 71

§ 1. Основные характеристики русского языка XVIII столетия......... 71

1.1. Периодизация истории русского языка XVIII века и место в ней Карамзинского периода......................................................... 71

1.2. Формирование стилистической системы............................... 75

1.3. Адаптация заимствованной лексики в русском языке XVIII века.. 92

1.4. Специфика лексикографических источников XVIII века........... 97

§ 2. Семантическое поле эмотивности в русском языке XVIII века.... 105

2.1. Доминантные микрополя в составе ядерной лексики и фразеологии со значением эмоций............................................. 109

2.2. Лексико-фразеологические наименования невербального

(мимического и фонационного) выражения эмоций....................... 149

Краткие выводы по главе второй.............................................. 158

Глава 3. Функциональная семантика эмотивной лексики и фразеологии в «Письмах русского путешественника» и повестях

Н.М.Карамзина.................................................................. 162

§ 1. Экстралингвистические причины количественной и качественной динамики эмотивов и параэмотивов в русском языке

XVIII века................................................................................. 162

§ 2. Особенности психологизма художественной прозы Н.М. Карамзина с точки зрения представленности эмотивных

средств.............................................................................. 168

§ 3. Функционирование лексико-фразеологических обозначений эмоций в «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М.Карамзина:................................................................... 174

3.1. Эмотивы любви как ядерные наименования эмоций................. 174

3.2. Символическое наполнение лексем «сердце» и «душа»............. 189

3.3. Лексика и фразеология со значением невербального выражения

эмоций............................................................................... 208

Краткие выводы по главе третьей.............................................. 234

Заключение........................................................................ 237

Библиография................................................................................ 243

Приложения: 1. Словник эмотивов в художественных

произведениях Н.М. Карамзина............................. 272

2. Условные сокращения и обозначения.................. 285

Введение

Современный этап лингвистических исследований характеризуется рядом принципов, важнейшими из которых является антропоцентризм, семантикоцентризм, текстоцентризм, функционализм, экспланаторность и экспансионизм.

Антроноцентризм состоит в том, что «научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и ее усовершенствования» [Кубрякова 1995: 212].

Семантикоцентризм основан на представлении о доминировании содержательной стороны языка, которая раскрывает коммуникативную сущность последнего и непосредственно связана с познавательной деятельностью человека.

Текстоцентризм предполагает исследование языковых реалий как единиц текста, при этом большую роль играет его создатель и адресат. Ученые отмечают, что «без указания на то, как та или иная языковая единица или категория участвует в создании определенного типа текста, представление о языке будет неполным» [Попова 2002: 73].

Функционализм представляет собой научный подход, при котором основной проблемой становится исследование назначения, функций изучаемого объекта. В рамках данного подхода существуют различные концепции, рассматривающие в качестве главной какую-либо из многообразных функций языка - коммуникативную, когнитивную, экспрессивную (эмотивную, эмоциональную), поэтическую и др.

Экспланаторность как одно из принципиальных положений современной лингвистики связана со стремлением найти каждому языковому явлению (внутренней организации языка, порождению и пониманию речи и т.д.) то или иное объяснение.

Экспансионизм заключается в расширении границ лингвистических исследований, создании новых методик изучения языка, активном

использовании сведений других наук - антропологии, биологии, культурологии, психологии, социологии и др. К проявлениям экспансионизма относятся возникновение новых наук на стыке разных областей знания (психолингвистика, психосемантика, социолингвистика, этнолингвистика и др.), новых дисциплин (инженерная лингвистика, компьютерная лингвистика и др.), формирование новых направлений внутри лингвистики (лингвистика текста, теория речевых актов и др.). В частности, новым направлением лингвистической науки является эмотиология - лингвистика эмоций [Шаховский 2008 (2), 2012 и др.], в центре которой - проблема «эмоции в языке». Все перечисленные принципы актуальны для изучения данной проблемы как в современном русском языке, так и в его истории.

Настоящее исследование посвящено анализу семантических особенностей лексико-фразеологических обозначений эмоций и их невербального проявления в русском языке XVIII века. Отметим, что термин «фразеологизм» используется в широком смысле, характеризуя устойчивые сочетания разных структурных и семантических типов [см. Ахманова 1957; Шанский 1985 и др.]. В качестве синонима этого термина в данной работе выступает расчлененное наименование «устойчивое сочетание».

Актуальность работы определяется:

- устойчивым интересом современной лингвистики к проблеме языкового обозначения и выражения эмоций;

- необходимостью углубленного исследования эмотивных единиц в русском языке XVIII века, что позволит дополнить сведения о закономерностях исторической динамики семантического поля эмотивности;

недостаточной изученностью функционирования средств репрезентации эмоциональных явлений в художественных текстах XVIII века.

Объектом исследования являются лексико-фразеологические наименования эмоций (эмотивы), а также обозначения их внешнего проявления (параэмотивы), организованные по полевому принципу. В

качестве предмета исследования выступают системно-языковые значения эмотивов и параэмотивов и их речевые смыслы в русском языке XVIII века.

Выбор объекта и предмета исследования обусловлен как собственно лингвистическими, так и внеязыковыми факторами. К первым относится широкая представленность эмотивов и параэмотивов в словарях и художественных текстах XVIII века; ко вторым - идеология Просвещения, которая приносит новый взгляд на человека, в частности, интерес к его внутреннему миру, и формирование такого художественного направления, как сентиментализм, характеризующегося стремлением передать сложность и противоречивость эмоций индивида.

Целыо исследования является комплексный системно-функциоиальный анализ семантики эмотивных и параэмотивных лексем и фразеологизмов в русском языке XVIII века.

Для реализации поставленной цели выдвигаются следующие задачи исследования:

1) осуществить критический обзор философских и психологических взглядов на природу эмоций;

2) обобщить лингвистические научные концепции, связанные с изучением языковой категории эмотивности;

3) определить объем, состав и границы семантического поля эмотивности в русском языке XVIII века, описать его общую структуру и доминантные микрополя;

4) выявить и проанализировать семантические типы наименований превалирующей эмоции и невербальных проявлений чувств в «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М. Карамзина;

5) разграничить и проанализировать общеязыковые и индивидуально-авторские эмотивы в произведениях Н.М. Карамзина, определив своеобразие художественной манеры писателя в передаче чувств;

6) рассмотреть сочетания с лексемами «душа» и «сердце» в произведениях Н.М. Карамзина и определить их важнейшие семантические и структурные особенности.

Материалом исследования послужили лексико-фразеологические номинанты эмоций и их внешнего выражения, извлеченные методом сплошной выборки 1) из «Словаря русского языка XVIII века» (1984-2007 гг., выпуски 1-19) и «Словаря Академии Российской, по азбучному порядку расположенному» (1806-1822 гг., части 1-6), 2) из «Писем русского путешественника» Н.М. Карамзина и его повестей «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь», «Остров Борнгольм», «Сиерра-Морена». Выбор данных произведений обусловлен тем, что в них наиболее ярко проявляются черты сентиментального литературного направления и, соответственно, максимально полно представлена эмотивная и параэмотивная лексика и фразеология. Общий объм проанализированного материала составил - 3436 единиц по данным словарей соответствующей эпохи (2724 эмотива и 712 параэмотивов), 472 единицы (4293 употребления) в произведениях Н.М. Карамзина.

Цель и задачи исследования определили выбор комплекса методов исследования. В работе использованы общенаучные методы: синтез, анализ, сравнение языкового материала; описательный метод, включающий приемы наблюдения, обобщения и классификации. Рассмотрение семантики эмотивов потребовало привлечения элементов дефиниционного, компонентного, оппозитивного и контекстуального анализа, метода семантического поля. Для оценки результатов исследования использовался также количественно-статистический анализ.

Методологическую основу исследования составляют труды в области психологической теории эмоций (П.К. Анохин, В.К. Вилюнас, В. Вундт, Б.И. Додонов, К. Изард, Е.П. Ильин, А.Н. Леонтьев, Я. Рейковский, С.Л. Рубинштейн, П.В. Симонов и др.); языкового выражения эмоций (Ю.Д. Апресян, Л.Г. Бабенко, Л.М. Васильев, А. Вежбицкая, Е.М. Вольф,

A.A. Залевская, Jl.A. Калимуллина, A.A. Камалова, H.A. Красавский,

B.П. Морозов, Е.Ю. Мягкова, Э.А. Нушикян, JI.A. Пиотровская, И.А. Троилина, Е.В. Урысон, O.E. Филимонова, В.И. Шаховский и др.); истории русского языка XVIII века (Е.Э. Биржакова, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, В.П. Вомперский, А.И. Горшков, В.М. Живов, В.В. Замкова, E.JI. Калакуцкая, Г.П. Князькова, Л.Л. Кутина, В.Д. Левин, H.A. Мещерский, Ю.С. Сорокин, Б.А. Успенский и др.); идейно-тематического содержания и языка художественных произведений Н.М. Карамзина (М.А. Арзуманова, Е.Э. Биржакова, Н.Д. Кочеткова, Л.И. Кулакова, Ю.М. Лотман, Н.Г. Пурыскина, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский, В.И. Федоров, Б.М. Эйхенбаум и др.).

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе осуществлено описание как системно-языковых, так и функционально-речевых средств номинации эмоций в русском языке XVIII века, в частности, впервые проанализированы семантические группы эмотивов со значением любви, а также параэмотивы в художественных произведениях Н.М. Карамзина, выявлено своеобразие творчества писателя в представлении внутренних переживаний.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что комплексный анализ эмотивной и параэмотивной лексики и фразеологии может способствовать обогащению и уточнению представлений о функционировании и историческом развитии лексико-семантической системы русского языка XVIII века, о внутриязыковых и экстралингвистических причинах семантических изменений в сфере номинации внутреннего мира человека.

Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его результатов в теории и практике вузовского преподавания: общих курсов по истории русского литературного языка, лингвистическому анализу художественного текста, стилистики русского языка, а также спецкурсов по лексической семантике, лингвистике эмоций и

т.д. Кроме того, наблюдения над значением эмотивов могут быть использованы при составлении семантических словарей, словарей языка писателя и т.д.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Сентиментализм, сложившийся под влиянием идеологии Просвещения и философии сенсуализма, утверждает приоритет эмоций в жизни человека. Данный подход находит отражение в языке XVIII века: формируется «сентиментальный словарь» (обогащается состав и количество эмотивов и параэмотивов, учащается их использование в художественных произведениях) и «сентиментальный синтаксис» (широко употребляются эмоционально и экспрессивно окрашенные предложения, конструкции с обращениями и междометиями, графические способы репрезентации в тексте эмоций персонажей - тире и многоточие).

2. Ядерную зону семантического поля эмотивности в русском языке XVIII века составляют названия эмоций, а также единицы, обозначающие: а) лицо или предмет, которое вызывает чувство; б) субъект эмоции;

в) свойство/качество, связанное с переживанием какого-либо чувства;

г) лицо, обладающее эмоциональным качеством. По количественному показателю и семантическому богатству эмотивов выделяются микрополя «Любовь», «Печаль», «Радость», «Раздражение», «Страдание», «Удовольствие». На периферии рассматриваемого множества находятся лексико-фразеологические параэмотивы, т.е. наименования невербального проявления эмоций, среди которых превалируют обозначения фонационных и мимических реакций.

3. Основными элементами семантического поля эмотивности в русском языке XVIII века являются: 1) слова с разной лексико-грамматической характеристикой: глаголы, существительные, прилагательные, наречия, предикативы; 2) устойчивые обороты, среди которых выделяются: а) сочетания глагольных предикатов и эмотивов-субстантивов, т.е. глагольно-именные перифразы; б) сочетания, компонентами которых

являются именные эмотивы (модели «прилагательное + существительное», «существительное + существительное»), а также сочетания эмотивной лексики и неэмотивных существительных/прилагательных или вторичных наименований чувств: в) метонимические и метафорические сочетания глагольных и именных эмотивов (в том числе вторичных) с существительными, символизирующими эмоциональные процессы; г) идиоматические сочетания, которые не содержат эмотивных слов и в образной форме описывают ситуацию переживания того или иного чувства. Данная группировка характеризуется генетической разнородностью, синонимичностью и избыточностью.

4. В «Письмах русского путешественника» и повестях Н.М. Карамзина наиболее частотными и разнообразными по языковому выражению являются лексико-фразеологические эмотивы со значением любви, что связано с идейно-тематическим содержанием произведений писателя. В дескрипции данной эмоции участвуют специфические для ее обозначения единицы, а также эмотивы, реализующие регулярные метафорические модели: «эмоция - воспламеняющееся вещество», «эмоция - болезнь», «эмоция - растение», «эмоция - живое существо» и др. Основные параметры любви, которые актуализирует автор, - интенсивность, временная локализованность, искренность, истинность, взаимность.

5. К важнейшим особенностям «Писем русского путешественника» и повестей Н.М. Карамзина относится употребление сочетаний с именами-партитивами «сердце» и «душа», среди которых преобладают обороты с первым компонентом. Для произведений писателя характерно предельно широкое представление о сердце, оно рассматривается как центр эмоциональных переживаний, воплощение общей чувствительности, носитель ментальных свойств, моральных качеств, как критерий отношения человека к другим людям, как орган внутренней речи.

6. В произведениях Н.М. Карамзина активно употребляются наименования невербального проявления эмоций, при этом наиболее

значимыми для автора параметрами указанных реакций являются интенсивность, искренность, длительность, соответствие/несоответствие реальному состоянию субъекта, реальное/потенциальное выражение. Среди параэмотивов у писателя преобладают обозначения фонационного выражения внутренних переживаний.

Апробация результатов работы осуществлялась в форме докладов на научных конференциях, а именно: Международной заочной научно-практической конференции «Филология, искусствоведение и культурология: прошлое, настоящее, будущее» (Новосибирск, 14 мая 2012 года); Заочной международной научно-практической конференции «Наука. Развитие. Прогресс» (Киев, 24 января 2011 года), Всероссийской научно-теоретической конференции «Языки Евразии: этнокультурологический контекст» (ВЭГУ, 19 ноября 2003 года), Вс