Функционирование вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе А.С. Пушкина

Бараночникова, Лидия Владимировна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Функционирование вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе А.С. Пушкина

Год: 2011
Автор научной работы: Бараночникова, Лидия Владимировна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Функционирование вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе А.С. Пушкина'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Функционирование вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе А.С. Пушкина"

На правах рукописи УДК: 811.161.1

005001159

Бараночиикова Лидия Владимировна

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ рВОДНЫХ И ВСТАВНЫХ КОМПОНЕНТОВ В ПОЭЗИИ И ПРОЗЕ A.C. ПУШКИНА

Специальность: 10.02.01 —русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 о НОЯ 2011

Санкт-Петербург 2011

005001159

Работа выполнена на кафедре русского языка федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена».

Научный руководитель: доктор филологических наук,

член-корреспондент РАО, профессор Ильенко Сакмара Георгиевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Теремова Римма Михайловна

кандидат филологических наук, доцент Згурская Ольга Григорьевна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский

государственный университет»

Защита состоится "24" ноября 2011 г. в 17.30 на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.199.04 в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 199053, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., д. 52, ауд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена (191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5).

Автореферат разослан "11" октября 2011 г.

Ученый секретарь совета /3 .

доктор филологических наук, профессор М уЦМуСм-^ К.П.Сидоренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Ориентация на творческое наследие одного писателя — в данном случае A.C. Пушкина — связана не только с необходимостью всесторонне, с лингвистической точки зрения, изучить поэзию и прозу великого поэта (в том числе и в лексико-грамматическом ракурсе), но и с тем, что и категория модальности, и композиционно-синтагматическая структура художественного произведения, наряду с лексическим составом, образуют ядро идиостиля любого выдающегося художника слова. Модальность, если иметь в виду самое широкое ее понимание, есть не что иное, как отношение субъекта к действительности, воплощенной в высказывании. Она выступает в качестве важнейшего свойства художественной словесности — и поэтической прежде всего. Словесное искусство вне модальных рамок, как бы их ни понимать, не существует. Ключ к пониманию этой сущностной для произведения словесности категории — модальности — дает и философское ее осмысление (категории ассерторичности, проблематичности, аподиктичности, эпистематичности, аксиологичности (В.П. Руднев и др.), и собственно лингвистическое (A.B. Бондарко).

Диссертация посвящена проблеме функционирования вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе A.C. Пушкина, рассматриваемой в текстовом аспекте.

Тема исследования предполагает обращение к более общим теоретическим концепциям: прежде всего к теории модальности применительно к вводным компонентам (далее — ВвК) и к теории синтагматики применительно к вставным компонентам (далее — ВстК).

Необходимым подступом к изучению совокупности всей проблематики ВвК и ВстК является функционализм, представленный на современном этапе развития языкознания весьма разными конкретными направлениями, но объединяемыми сосредоточенностью на вопросе о цели использования (ЗАЧЕМ?), то есть на одном из генеральных вопросов современной лингвистики по отношению к языку в целом и его составляющим в частности.

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью создания принципов изучения функционирования грамматических средств в художественном произведении, которые (в отличие от лексической ориентации) намечены в специальной литературе лишь частично, а в ряде случаев и упрощенно. Между тем, на современном этапе общефилологического подхода к художественному произведению требуется исходить из понимания деятельностной природы языка, с последовательным его включением в обслуживание так называемой коммуникативной оси «Я — ТЫ», подразумевающей активную роль не только адресанта, но и адресата (С.Г. Ильенко).

При исследовании специфики существования «коммуникативной оси» в жанрах художественной словесности как при опоре на текстовые категории, так

и при использовании текстообразовательных единиц более чем актуальной становится проблематика теории текста.

Рассмотрение ВвК и ВстК в художественной словесности должно вестись с учетом целого комплекса дополнительных факторов, прежде всего, особой функции указанных компонентов, обусловленной эстетическими целями жанров этой сферы языка.

Объектом исследования является творческое наследие A.C. Пушкина, рассматриваемое с учетом его эпистолярия.

Предметом исследования является функционирование ВвК и ВстК в поэзии и прозе A.C. Пушкина, рассматриваемое в текстовом аспекте.

Целью диссертации является исследование основных функций ВвК и ВстК в поэзии и прозе A.C. Пушкина с учетом конкретной «среды их обитания» — поэтической или прозаической.

В связи с названной целью решались следующие задачи:

1) изучение истории научной интерпретации категорий ВвК и ВстК в структурно-семантическом и коммуникативном аспектах с целью определения теоретических ориентаций исследования;

2) рассмотрение возможности выбора в качестве определяющих ориентиров анализа ВвК и ВстК категорий модальности и синтагматики;

3) обозначение дифференциальных признаков вводное™ и смежных с ней синтаксических категорий;

4) выявление грамматических, семантических функций ВвК и ВстК в поэзии и художественной прозе A.C. Пушкина;

5) сопоставление функционирования ВвК и ВстК в поэзии и в прозе с учетом специфики художественной организации этих сфер пушкинских текстов.

Материалом диссертации явились поэтические, прозаические и эпистолярные тексты A.C. Пушкина (1696 текстовых фрагментов), характеризующиеся наличием большого числа вводных и вставных компонентов, отобранных методом сплошной выборки и представленных в Приложении.

В работе использована совокупность методов, ориентированных на анализ коммуникативно-синтаксических единиц в структуре художественного и эпистолярного текстов: описательный, сопоставительный, количественно-статистический методы.

Гипотеза исследования — изучение специфики использования грамматических категорий в художественном произведении возможно лишь с учетом рода словесности и стилевой принадлежности, во многом предопределяющих особенности их семантики, функций и композиционно-речевых характеристик.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. ВвК и ВстК при системном подходе в силу их принципиального различия в коммуникативно-функциональном отношении, квалифицируемые

нами в качестве различных синтаксических единиц, при анализе художественных текстов целесообразно представлять в «одной связке» по их одному и тому же специфическому показателю, весьма значимому при трактовке идейно-эстетической характеристики произведения, — нарушению линейности в синтагматике текста.

2. В качестве одной из исходных общеметодологических установок при анализе ВвК необходимо рассматривать категорию бытийности, истоком которой является концепция соотнесенности «бытие / сознание», представленная в таких обобщенных конкретизаторах, как быть / не быть, знать /не знать, верить / не верить, отражающаяся на собственно языковом уровне в противопоставленности утвердительных и отрицательных конструкций, соотнесенной в свою очередь с модальностью («реальность / ирреальность»),

3. В определении исследовательских подходов к гуманитарной области знаний, в том числе и к филологии, эффективно исходить из тезиса о своеобразном переплетении «действительного и возможного» (М. Эпштейн, А.Н. Сахаров, С.Г. Бочаров и др.).

4. Исследовательское сопоставление ВвК и ВстК обнаруживает следующую тенденцию: господствующей единицей поэзии (особенно лирической), тяготеющей к субъективизму, является ВвК; господствующей единицей прозы, наиболее открытой к логически оправданной детерминации в организации текстового пространства, является ВстК.

5. Обращенность к пушкинскому эпистолярию, рассмотренному в качестве одного из истоков формирования поэтом стиля прозы, подтверждает вывод о тенденциях жанрового использования ВвК и ВстК и их причастности к процессу, квалифицируемому в современной лингвистике как языковая игра.

Научная новизна исследования состоит в том, что, принимая концепцию объективной модальности в качестве ядерной, противопоставленной субъективной (периферийной), автор диссертации отталкивается и последовательно реализует тезис А.Н. Сахарова (история) и С.Г. Бочарова (литературоведение) о неизбежном существовании некоего потенциального диалектического симбиоза — «действительное - возможное», что принципиально меняет подход к пониманию природы ВвК и ВстК.

Учитываются основные ориентиры на две основные филологические составляющие при исследовании синтаксических явлений в художественном тексте: на собственно лингвистический аспект (рассмотрение вводных и вставных компонентов) и аспект идиостиля писателя, связанный с анализом поэтических и прозаических произведений A.C. Пушкина. Новым является установление специфики и использования ВвК и ВстК в двух сферах художественного творчества A.C. Пушкина — поэзии и художественной прозе, а также своеобразие их употребления в эпистолярии поэта. Впервые представлена интерпретация различных аспектов изучения вводных и вставных компонентов, существующих в современной лингвистике, в результате этого

многоаспектного подхода выявлены дифференциальные признаки вводных и вставных компонентов в творческом наследии A.C. Пушкина

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется прежде всего тем, что впервые при анализе синтаксических единиц художественного произведения в коммуникативно-структурном аспекте в качестве основного общетеоретического ориентира понятие «положения дел» (фрагмент действительности, оформленный в виде высказывания) рассмотрено с точки зрения главной его характеристики — бытийности, нашедшей свое выражение в языковой системе в оппозиции утверждение / отрицание («да» — «нет»), выводимой автором за пределы категории модальности, соотносящейся с ней лишь с определенными исследовательскими целями.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования результатов исследования при решении проблем, связанных с дальнейшим изучением категорий вводных и вставных компонентов в художественной прозе и поэзии. Выводы и материалы исследования могут быть использованы и в практике вузовского преподавания дисциплин языковедческого цикл, и при создании учебных пособий по современному русскому литературному языку и филологическому анализу текста. Практически значимым также является Приложение к диссертации, в котором представлен состав вводных компонентов с индексом употребительности в поэтических, прозаических и эпистолярных произведениях A.C. Пушкина, а также полный список вводных компонентов, использованных в поэтических, прозаических и эпистолярных текстах A.C. Пушкина с соответствующими иллюстрациями.

Апробация работы. По теме работы сделаны доклады в Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена на ежегодной Всероссийской научной конференции «Слово. Словарь. Словесность» (2008, 2009, 2010), на конференции «Герценовские чтения - 2009». Ход и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русского языка РГПУ им. А.И. Герцена. Основные положения исследования отражены в 8 публикациях. Из них две — в изданиях, рекомендованных ВАК.

Объем и структура работы. Диссертация общим объемом 190 страниц состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 189 наименований, и приложения. Порядок расположения глав соответствует поставленным задачам и логике исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении определена актуальность и научная новизна исследования, дана общая характеристика выдвинутой проблемы с учетом ориентации на функции языка и специфики подхода к исследованию функционирования вводных и вставных компонентов в художественном тексте.

Первая глава «Функционирование вводных компонентов в творческом наследии A.C. Пушкина» посвящена грамматическому и семантическому анализу ВвК в поэтических (прежде всего) текстах A.C. Пушкина, а также уточнению сущностной трактовки ВвК и упорядочению их терминирования.

Название диссертации подразумевает понятие «текстовый подход», широко употребляемое в специальной литературе, но трактуемое по-разному. В.Г.Гак, говоря о направлениях, связанных с исследованием текста, выделил три наиболее распространенных метода: структурно-семантический, пропозициональный и семиотический. Основной же метод реферируемой работы может быть назван структурно-коммуникативным, поскольку он связан с особым вниманием к собственно коммуникативным средствам, таким, как вводные слова, обращение, актуальное членение предложения, его целевая установка. Кроме того, учитывается и принцип дополнительности Н.Бора, позволяющий пользоваться там, где это целесообразно, приемами других «текстовых направлений».

Принципом подхода изучения грамматической категории в художественном произведении является последовательный учет сферы его употребления, в данном случае — поэзии и прозы. С их противопоставления и целесообразно начать. Существует большое количество работ, посвященных исследованию тех различий, которые создают оппозицию проза / поэзия. Сам A.C. Пушкин, задаваясь этим вопросом, писал: «Точность и ясность — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат. Стихи — другое дело», «Цель поэзии — сама поэзия».

Основой для современных исследований в области теории стиха до сих пор остаются две выдающиеся книги — «Проблемы стихотворного языка» Ю.Н. Тынянова и «Лекции по структуральной поэтике. Введение. Теория стиха» Ю.М. Лотмана. Из теоретических достижений Ю.Н. Тынянова в контексте данного исследования особый интерес представляет закон «единства и тесноты стихотворного ряда», который подразумевает сложную систему трансформаций смысла в стихе, когда под влиянием собственно стиховых факторов — ритма, звуковой организации, рифмы и т.п. — смысл слова меняется, становится не тем, каким он был бы в деловой речи или даже в художественной прозе: собственно формальным элементам стиха присуще смысловое наполнение. Введя понятие «единство и теснота стихового ряда», Ю.Н. Тынянов показал, что стих является неким «сверхсловом» с трансформированным, обновленным и обогащенным смыслом.

Во второй половине XX века в литературоведении, истории культуры и семиотике получили всеобщее признание и высокую оценку труды Ю.М.Лотмана, основателя Тартуско-Московской семиотической школы. По мнению Ю.М. Лотмана, искусство отличается от других видов познания тем, что пользуется не анализом и логикой, а воссоздает окружающую

действительность вторично, доступными искусству средствами. Тезис о «вторичной действительности» позволяет говорить об искусстве как о параллельной реальности, выступающей, однако, в некоей «модальной упаковке».

Говоря о проблемах структуры стиха, Ю.М. Лотман пишет о «связанности» слова, заключающейся в соотнесенности его с другими словами, поставленными в параллельное положение с ним: когда слово находится в поэтической структуре, оно теряет свободу и воспринимается как элемент структуры («все произведение становится знаком единого содержания») (A.A. Потебня весь текст художественного произведения сравнил с одним словом, имея в виду целостность и динамичность последнего).

Из работ конца XX - начала XXI в. обращает на себя внимание монография В.И. Тюпы «Анализ художественного текста», в которой автор сформулировал принцип интерпретаторских «ограничений», отнеся аналитику художественной реальности к обнаружению границ адекватного восприятия данной художественной целостности. Основой исследовательского анализа служит подчиненное задаче обнаружения эстетико-коммуникативно-содержательного единства рассмотрение детали на фоне «дали свободного романа».

Однако если в качестве объекта исследования выступает грамматическая категория художественного текста, то возникает необходимость не только в выборе той концепции, которая представляется наиболее эффективной, но и в большинстве случаев в теоретических и даже терминологических уточнениях.

В диссертации затронут вопрос о понимании грамматической природы ВвК и ВстК, поскольку теория ВвК — ВстК нуждается в собственно терминологических «добавках» и дополнительных комментариях. На современном этапе развития лингвистики особое внимание привлекает ВстК, рассматриваемый по-прежнему двояко: как самостоятельная синтаксическая категория и как разновидность категории так называемых вводных слов. Анализ использования A.C. Пушкиным ВвК и ВстК, в полном их объеме, позволяет убедиться в их семантическом, функциональном, строевом и коммуникативном различии. Это делает необходимым квалифицировать категории вводности и вставочности как особые синтаксические категории.

ВвК — это особая коммуникативно-синтаксическая единица модальной сферы языка, обозначающая отношение говорящего к высказыванию, выступающая компонентом высказывания, которое распадается на основную часть (информационную) и вводимую (модусную) (ВвК).

ВстК — это смыслоречевой фрагмент текста, соотносящийся с частью исходного высказывания, выступающий в качестве его информационного обогащения: метатекстового комментария, ассоциативного замечания (существенного или попутного), обладающий семантическим радиусом действия не только в данном высказывании, но и в тексте.

Общность же между явлениями «вводный компонент» и «вставной компонент» (которая и позволяет использовать единый термин «компонент»), состоит в том, что они, нарушая линейность синтаксического построения, содержательно и функционально обогащают высказывание .

Различия между этими двумя синтаксическими явлениями сводятся к следующему:

1. ВвК выражают отношение говорящего к факту сообщения или приему его подачи, ВстК есть дополнение высказывания новой (основной или попутной) информацией.

2. Варианты ВстК практически бесчисленны вследствие их нетипизированности как со стороны содержательной, так и модальной. ВвК типизированы и ограничены в своем составе.

3. Элементам ВвК свойственны значительные изменения или ослабления первоначального лексического значения. Элементы ВстК не подвержены, как правило, этому процессу.

4. ВвК могут занимать позицию в начале, середине или в конце предложения. ВстК никогда не находятся в препозиции .

Типологически возможно «обособить» также и категорию засвидетельствования (эвиденциальности) (H.A. Козинцева, В.А. Плунгян, И.А. Мельчук и др.), обозначающую наличие у передаваемой информации другого лица-информатора, назвав средство ее реализации компонентом засвидетельствования (КЗ). С исследовательских позиций анализа ВвК, ВстК и КЗ можно объединить в поле модально-синтагматической включаемости.

Следует внести и терминологическое уточнение не только по отношению к вводности (ВвК), вставочности (ВстК), засвидетельствованности (КЗ), о чем уже было сказано, но и по отношению к так называемому включающему «предложению» в целом. Речь должна идти отнюдь не о собственно структурной единице, что подразумевается под термином «предложение», а о «высказывании», обладающем актуализированными коммуникативными признаками. Что же касается частей такого высказывания, то они могут быть терминироваиы как собственно вводимый компонент и вводящая часть высказывания.

Семантический круг ВвК у A.C. Пушкина довольно широк и включает в себя ряд разнообразных значений, в некоторых случаях контекстуальных. Модальной подосновой объектно-субъектных отношений в организации текста и их фрагментов являются противопоставления «утверждение / отрицание», представленное символами «да / нет», и «реальность / ирреальность». Говоря о

' См. использование для них обобщенного термина «парентеза» а «Основах русской грамматики» И.П. Распопова и A.M. Ломтева. - Воронеж, 1984.

2 В данном случае вопрос о становлении вставных конструкций не рассматривается. См: Вяткина С В. Динамика развития вставных конструкций в русском литературном языке // Тенденции развития русского языка: Сб. статей к 70-летию проф. Г. Н. Акимовой. - СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2001.

противопоставленности, оппозиции утвердительных / отрицательных конструкций, являющихся отражением так называемого положения дел (фрагмента действительности, оформляемого высказыванием), надо исходить из ее вписываемости в такую абстракцию, как бытийность с разными ее гранями: собственно бытийности (существование / несуществование), гносеологически — познанное / непознанное; возможное / невозможное; должное / недолжное.

В связи с этим положением обратим внимание на фрагмент из «Капитанской дочки» (объяснение Маши Мироновой и Петра Гринева по поводу поединка):

«Я так и обмерла, — сказала она (Марья Гавриловна - Л.Б.), — когда сказали нам, что вы намерены биться на шпагах. Как мужчины странны! За одно слово, о котором через неделю верно б они позабыли, они готовы резаться и жертвовать не только жизнию, но и совестию и благополучием тех, которые... Но я уверена, что не вы зачинщик ссоры. Верно, виноват Алексей Иваныч».

— А почему же вы так думаете, Марья Ивановна?

— Да так... он такой насмешник! Я не люблю Алексея Иваныча. Он очень мне противен; а странно: ни за что б я не хотела, чтоб и я ему так же не нравилась. Это меня беспокоило бы страх.

— А как вы думаете, Марья Ивановна? Нравитесь ли вы ему, или нет?

Марья Ивановна заикнулась и покраснела.

— Мне кажется, — сказала она, — я думаю, что нравлюсь.

— Почему же вам так кажется?

— Потому что он за меня сватался.

— Сватался! Он за вас сватался? Когда же?

— В прошлом году. Месяца два до вашего приезда.

— И вы не пошли?

— Как изволите видеть. Алексей Иваныч, конечно, человек умный, и хорошей фамилии, и имеет состояние; но как подумаю, что надобно будет под венцом при всех с ним поцеловаться... Ни за что! ни за какие благополучия!

Слова Марьи Ивановны открыли мне глаза и объяснили мне многое (Глава

IV).

Своеобразный отрицательно-предположительно-утвердительный

комплекс представлен в данном случае различными, но взаимосвязанными средствами: отрицательными и утвердительными высказываниями, предложениями по их целевой установке: повествовательными'1' и вопросительными <2>, ВвК(3), а также сказуемым кажется(4):

«Я не люблю Алексея Иванычал>(1); «Он очень мне противен>/''; «Нравитесь ли вы ему, или нет?»{1); «Верно(1\ виноват Алексей Иваныч»; «Алексей Иваныч, конечно<3), человек умный, и хорошей фамилии, и имеет состояние; но как подумаю, что надобно будет под венцом при всех с ним

поцеловаться...(1) Ни за что! ни за какие благополучия!»(1); — «Мне

№ ч (I)

кажется ', — сказала она, — я думаю, что нравлюсь» .

Данная иллюстрация из «Капитанской дочки» интересна и тем, что она свидетельствует о психологической наблюдательности A.C. Пушкина: переход от «кажется» к «думаю» при ремарке «Марья Ивановна замкнулась и покраснела».

В монологическом тексте особенности связанности положительной и отрицательной конструкции более прозрачны: Я был произведен в офицеры. Служба меня не отягощала. В богоспасаемой крепости не было ни смотров, ни учений, ни караулов (Капитанская дочка).

Бытийность в данной диссертации употребляется в качестве мировоззренческого понятия, отличающегося от общепринятого философского термина бытие (объективная реальность, противопоставляемая сознанию) и термина, использованного в главе II «Теории функциональной грамматики» (1996): то есть от «семантической категории, объединяющей различные варианты значений существования, бытия, наличия», представленной именем бытующего предмета, бытийного глагола, называющего форму существования, и локализатора (времени или места) (с. 52).

В нашем случае понятие «бытийность» имеет своим истоком идущее от И. Канта представление о сути философствования — того, что «человек может знать» (знание), что «человек должен делать» (мораль), «во что человек должен верить» (религия) — наконец, «что такое человек»? (М. Гаспаров, С.Г. Ильенко и др.).

Именно отсюда и возникает триада, служащая матрицей для изучения семантики вводности: возможное / невозможное, должное / недолжное, познанное / непознанное, вписывающаяся в границы утвердительно-отрицательной оси «да-нет». Ось эта динамически подвижна, центр целесообразно обозначить символом «может быть» в силу этимологической прозрачности этого модального слова: да — может быть — нет. Модус возможности в современной науке, в том числе в философии, становится основным ориентиром исследований - статья М.Эпштейна так и названа: «К философии возможного. Введение в посткритическую эпоху» (1999): «Философия обнаруживает в основании действительности мир возможностей, чистых потенций, которые объемлют мир актуальностей». Если говорить не об интерпретации искусства, а о нем самом непосредственно, то надо лишь иметь в виду, что оно с самого начала своего появления исходило из «мира возможностей».

Может быть / быть может — любимая пушкинская грамматическая фразема — употреблена 73 раза из 176 со значением возможности, предположения, сомнения. Приведем примеры реализации может быть в текстах A.C. Пушкина. Наша картотека дает основание для вывода о том, сколь семантически тонка дифференциация этого ВвК. Основные значения данного ВвК: собственно возможность, сомнение, предположение.

1. Собственно возможность, суть которой заключается в значительной доле надежды на «сбыточность», «статичность» (из толкования словаря В.И. Даля) ожидаемого: Как жажда смерти мучила меня, / Что умирать? я мнил: быть может, жизнь / Мне принесет незапные дары; / Быть может, посетит меня восторг / И творческая ночь и вдохновенье; / Быть может, новый Гайден сотворит / Великое — и наслажуся им (Моцарт и Сальери).

В этом контексте важно использование будущего времени глагола. В контекстах с прошедшим временем «надежда» может замещаться неким «сожалением» о содеянном; признанием совершенной ошибки: Неосторожно , / Быть может, поступила я: / Меня с слезами заклинаний / Молила мать; для бедной Тани / Все были жребии равны (Евгений Онегин).

2. Сомнение — это «пониженная в ранге» возможность, суть которой связана со значительным колебанием говорящего в выборе «да» или «нет». Значение сомнения нагляднее всего проявляется при использовании высказывания с «альтернативным» сопровождением: Быть может, он Димитрий настоящий, / Быть может, он и самозванец. Только /Я ведаю, что рано или поздно / Ему Москву уступит сын Борисов (Борис Годунов).

3. Предположение, суть которого сводится к некоей догадке, основанной на опыте или знании: Но, может быть, такого рода / Картины вас не привлекут: / Все это низкая природа; /Изящного немного тут (Евгений Онегин).

Достаточно широкий семантический диапазон у слова может быть дает ему возможность обладать и широтой в его функциональном использовании (ирония, сочувствие и т.д.). Напомним хотя бы реакцию Марины Мнишек на клятву «царевича» Димитрия о молчании о своем происхождении: Клянешься ты! итак, должна я верить — / О, верю я! — но чем, нельзя ль узнать, / Клянешься ты? не именем ли бога, / Как набожный приимыш езуитов? / Иль честию, как витязь благородный, / Иль, может быть, единым царским словом, /Как царский сын? не так ли? Говори (Борис Годунов).

Семантика, обобщенная оппозицией реальность / ирреальность, предстает в целом в текстах A.C. Пушкина как объективно-субъективная. Субъективность передается главным образом ВвК. Их состав таков: 1) ВвК со значением достоверности / недостоверности; 2) ВвК со значением чувства; 3) ВвК, указывающие на последовательность тех или иных слагаемых высказывания; 4) ВвК-апеллятивы в форме глагольного слова с контактоустанавливающим значением.

I. ВвК со значением достоверности / недостоверности:

а) значение достоверности (уверенности) представлено ВвК, различающимися между собой универсальностью / неуниверсальностью, что связано с возможностью / невозможностью употребляться или только при разного рода умозаключениях (конечно, разумеется, несомненно) (1) или не только при разного рода суждениях и выводах, но и при фиксации фактов

конкретного бытия (действительно, в самом деле) (2): (1) Конечно, кровь невинного младенца / Ему ступить мешает на престол (Борис Годунов); (2) В самом деле, милый, жду тебя с отверстыми объятиями и с откупоренными бутылками (В.Л. Давыдову (?). Июнь 1823 г. — июль 1824). Значение уверенности возникает в том случае, если говорящий уверен в том, что он обладает достаточными знаниями о событиях, фактах, имеющих место в жизни, и претендует на полное знание о предмете речи.

б) значение недостоверности (неуверенности) представлено ВвК может быть / быть может, должно быть, видимо, видно, вероятно, пожалуй и др.. Из перечисленных ВвК наименьшим удельным весом неуверенности обладает «пожалуй» — свидетельство лишь минимальной доли сомнения в сказанном (в ряде случаев может сопровождаться семой желательности): Пожалуй, я буду посаженым отцом, Швабрин дружкою; закутим, запьем — и ворота запрем. (Капитанская дочка).

II. ВвК со значением чувства: ВвК, выражающие чувства говорящего: положительные и отрицательные.

В качестве выразителя положительной эмоции частотно у A.C. Пушкина употребление ВвК к счастью: К счастию, недалеко было от деревни; пока до нее дотащились, да отыскали кузнеца, да все кое-как уладили, прошли ровно три часа, делать было нечего (Дубровский).

Отрицательное значение представлено ВвК к несчастью, к сожалению, на беду и др.: Но целью взоров и суждений / В то время жирный был пирог / К песчастию, пересоленый (Евгений Онегин). Частотна в этом значении междометная частица увы: Увы, на разные забавы / Я много жизни погубил (Евгений Онегин).

III. ВвК, указывающие на последовательность тех или иных слагаемых высказывания: предикативных единиц или словоформ: И

поделом: в разборе строгом, / На тайный суд себя призвав, / Он обвинял себя во многом: / Во-первых, он уж был неправ, / Что над любовью робкой, нежной / Так подшутил вечор небрежно. / А во-вторых: пускай поэт / Дурачится; в осьмнадцать лет / Оно простительно (Евгений Онегин).

IV. ВвК-апеллятивы в форме глагольного слова с контактоустанавливащим значением (видите ль, видишь ли, вообрази, поверьте, извините, пожалуйста, слышь) использованы с целью привлечения внимания адресанта к излагаемому: Дома лишь осталась / Мавруша; видите ль: у ней всю ночь /Болели зубы; чуть жива таскалась (Домик в Коломне).

Вторая глава «Функционирование вставных компонентов в творческом наследии A.C. Пушкина» посвящена теоретическому статусу вставных компонентов на современном этапе развития русистики; анализу их грамматической, семантической и функциональной структуры в художественных, поэтических и прозаических, а также эпистолярных текстах A.C. Пушкина.

Основная направленность при анализе вставочности, которой посвящена вторая глава, связана с осмыслением сущности понятия синтагматики, являющегося самым специфическим в репрезентации синтаксиса как особого раздела грамматики.

Наименее изученными по сравнению с формальным аспектом ВстК остаются семантический и функциональный. В прозе по сравнению с поэзией ВстК представлены в большем количестве и с большим семантическим разнообразием; такая нацеленность на ВстК с точки зрения композиционно-синтаксической ее организации является более чем оправданной. Именно в прозе A.C. Пушкина происходит нарушение синтагматической линейности в композиционно-синтаксическом ее построении при использовании ВстК. Из 214 ВстК, встречающихся в художественных текстах A.C. Пушкина, 128 приходится на прозаические тексты (см. рис. 1).

ВстК в штии-86

Рис. 1. Количественное соотношение ВстК в текстах A.C. Пушкина.

Неслучайно, что в трех поэтических произведениях, являющихся примерами прозаизации поэзии — «Домик в Коломне», «Граф Нулин», «Евгений Онегин» — ВстК значительно больше, чем в лирических произведениях.

Принято считать, что основное назначение вставок — передавать круг сведений, дополняющих содержание основной части предложения или какого-либо его члена. В пушкинских же произведениях некоторые ВстК становятся важным, а иногда предопределяющим фактором по отношению к содержательной и композиционной организации всего текста. Они могут обладать значительным радиусом действия, превышающим уровень отдельных высказываний, в которые они включены. Напомним в связи с этим эпизод из шестой главы «Капитанской дочки»: Однажды вечером (эти было в начале октября 1773 года) сидел я дома один, слушая вой осеннего ветра и смотря в

окно на тучи, бегущие мимо луны (Капитанская дочка). Событие 1773 года, известное в отечественной истории как год восстания Пугачева, для современников A.C. Пушкина имело не просто хронологический, но I мировоззренческо-символический смысл. Позиция ВстК это было в начале октября 1773 года выбрана с той целью, чтобы читатель сосредоточил внимание на дате, играющей роль, которая преобразует судьбы всех персонажей «Капитанской дочки», и главных, и второстепенных. ВстК, являясь сильным позиционным звеном текста, обслуживает в данном случае все произведение в целом.

В поэтических произведениях ВстК присутствуют в количестве 86 из 214, 1 всего использованных A.C. Пушкиным. Их функции несколько иные хотя бы потому, что поэзия имеет собственно стихотворные характеристики: ритм и рифму. Сказанное объясняет «раздельное» рассмотрение ВстК: 1) в поэзии, 2) в художественной прозе и 3) в эпистолярии.

С точки зрения морфолого-синтаксической структуры ВстК представляют собой разнообразные по грамматической оформленности I единицы: от минимальной и простейшей (словоформы) до сложного предложения (см. рис. 2).

Рис. 2. Количественное соотношение структурных типов ВстК в текстах A.C. Пушкина.

Исходя из проанализированного материала можно констатировать: в текстах A.C. Пушкина чаще всего встречаются ВстК, состоящие из простых и осложненных предложений. Второе место принадлежит сложным предложениям, состоящим из двух предикативных единиц.

С точки зрения позиции в высказывании ВстК по сравнению с ВвК отличаются меньшей свободой расположения. В силу своего назначения в речи

— представлять дополнительную информацию — ВстК могут располагаться лишь в середине предложения или в конце. Позиция абсолютного начала во включающем высказывании для ВстК невозможна:

ВстК, соотносящиеся с включающим высказыванием в целом, занимают постпозитивное или интерпозитивное положение (262 ВстК): Наконец он велел запрячь себе беговые дрожки, оделся потеплее (это было уже в конце сентября) и, сам правя, выехал со двора (Дубровский).

ВстК, соотносящиеся с отдельным членом предложения, располагаются, как правило, после него (постпозитивно) по отношению к вводной части: Я выстрелил, — продолжал граф, — и, слава богу, дал промах; тогда Сильвио... (в эту минуту он был, право, ужасен) Сильвио стал в меня прицеливаться (Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Выстрел).

Семантическая характеристика ВстК весьма разнообразна. Это делает их представление весьма затруднительным даже в самом общем виде. По всей вероятности, почти единственным критерием для такой классификации может стать их аналогия с детерминантами (имеются в виду как члены простого предложения, так и придаточные части сложного). Естественность этой аналоги очевидна. В качестве господствующего свойства детерминированности прозы выступают причинно-следственные отношения, точнее — отношения обусловленности. Это означает, что кроме причинных и следственных ВстК, существуют условные, целевые, уступительные, сравнительные, сопоставительные, временные, пространственные. По признаку «синтагматического самоуправства» — нарушения линейности — к этим основным семантическим группам можно прибавить некую диффузную группу

— со значением разъяснения. Все они могут быть объединены обобщающей семой «добавочной информации».

Речь идет о причинно-следственной, условной, целевой, уступительной, темпоральной, пространственной, сравнительно-сопоставительной,

атрибутивной, пояснительной информации: В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерский полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года (Повести покойного Ивана Петровича Белкина. От издателя).

Алексей (читатель уже узнал его) между тем пристально глядел на молодую крестьянку (Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Барышня-крестьянка).

Автору для описания действительности и более точной и ясной передачи своих мыслей и чувств приходится в ряде случаев перебивать ход основного повествования различными речевыми вкраплениями, "мыслями по случаю", что

делает текст более объемным и реалистичным. В результате — возникновение двух планов повествования: основного — собственно нарративного (вертикального контекста) и второстепенного — горизонтально-вертикального.

Попытки выявить функции ВстК предпринимались в лингвистической литературе неоднократно (C.B. Гусаренко, Е.Г. Поспелова и др.), иногда весьма успешно (В.А. Шаймиев). Трудность их выделения связана с двумя следующими обстоятельствами. Первое обусловлено разной трактовкой принятой в теории художественной словесности коммуникативно-познавательной триады АВТОР — ТЕКСТ — ЧИТАТЕЛЬ, которая одними сводится к тому, чтобы представить читателя в качестве равноценного соавтора, расшифровывающего на свой лад представленную повествователем «исходную» модель; другими же — к тому, чтобы, значительно «ограничив права читателя», направлять ход его аналитических усилий, имея в виду опору на безусловную точность содержания текста и его речевой реализации (именно эта позиция принята и в нашем исследовании). Второе обстоятельство объясняется невниманием к необходимости разграничивать семантику и функцию грамматической категории, тем более если речь идет о ее использовании в художественном тексте.

Семантика ВстК связана непосредственно с тем значением, которое обнаруживается у него во всех разновидностях, вписывающихся в задачу представить развивающийся в произведении нарратив. Отсюда ее оформленность языковыми средствами, несущими раскрытие информации, прежде всего, как было сказано, в аспекте детерминированности, чаще со значением обусловленности.

Функции же ВстК связаны не с первичными показателями специфики нарратива, а с проявлением в композиционно-языковой организации произведения «лика автора», с демонстрацией следов авторского присутствия, с персонализацией (С.Г. Ильенко).

Обозначенность автора в тексте возможна при условии наличия двучастности структурно-семантической модели, непосредственно или опосредованно отражающей двуголосие, при котором один из голосов авторский:

1) при конструкции с прямой речью (недаром возник и до сих пор употребляется термин «авторская речь»);

2) в метатекстовых зонах, когда в «одной синтаксической упаковке» единого высказывания оказываются две семантические составляющие: собственно нарративно-событийная часть и комментарий о том, как это «сделано» автором;

3) в интертекстовых зонах, совмещающих в себе элементы высказываний двух разных лиц (чаще — авторов разных произведений);

4) в реплико-ремарочном фрагменте текста, где автор произведений прозы или поэзии уподобляется драматургу пьесы, управляющему двумя

речевыми актами: действующего лица, непосредственно говорящего и самого автора-создателя ремарок.

Таким образом, если семантика ВстК связана с передачей дополнительной информации с информационным расширением, то функция ВстК состоит в другом: в раскрытии авторского присутствия, выделяемого благодаря его соотнесенности с «другим» — и, шире, благодаря диалогичное™ человеческого бытия, исследование которого основывается на принципе антропоцентризма (В. Гумбольдт, A.A. Потебня, Н.Д. Арутюнова, Е.М. Кубрякова, Ю.Н. Караулов, Б.А. Серебренников и др.).

В результате можно, вслед за С.Г. Ильенко, выделить следующие основные текстовые функции ВстК: 1) функция авторской ремарки, 2) метатекстовая функция, 3) интертекстуальная функция.

1. Функция авторской ремарки, в которой воспроизводится непосредственно наблюдаемое. Автор обнаруживает себя как субъект наблюдения. Как правило, «ремарка» характерна для диалогических текстов. Воспринимая и осмысливая речь персонажа, читатель становится зрителем или слушателем, перемещаясь в пространство его действий: - Время ненадежно: ветер слегка подымается; — вишь, как он сметает порошу — Что ж за беда!

— А видишь там что? (Ямщик указал кнутом на восток.) — Я ничего не вижу, кроме белой степи да ясного неба. (Капитанская дочка); «Откуда ты?»

— «Из Прилучина; я дочь Василья-кузнеца, иду по грибы» (Лиза несла кузовок на веревочке) (Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Барышня-крестьянка).

2. Метатекстовая функция ВстК: адресант, заботясь об адекватности интерпретации адресатом высказывания, вводит в текст комментарий, касающийся своей собственной речевой деятельности, реализуя потребность в интерпретации своего высказывания для другого, для адресата. ВстК в силу своей способности создавать второй план повествования — в данном случае план комментария — и предстают в качестве метатекстовых компонентов.

Наиболее часто, выполняя эту функцию, ВстК указывают на способ выражения мысли, на выбор отдельного слова или целого высказывания. Можно выявить целый ряд стандартизированных ходов при формировании ВстК, например, комментарий к выбору имени персонажа: Разговор между нами касался часто поединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался (Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Выстрел).

3. Интертекстуальная функция заключается в том, чтобы обнаружить взаимодействие своего текста с текстами других, при этом могут использоваться вкрапления из текстов самых разных жанров: Татьяна, по совету няни / Сбираясь ночью вороэ/сить, / Тихонько приказала в бане / На два прибора стол накрыть; / Но стало страшно вдруг Татьяне.../ И я — при мысли о Светлане /Мне стало страшно — так и быть... / С Татьяной нам не ворожить (Евгений Онегин).

Таким образом, особое место в исследовании ВстК занимает собственно функциональная сторона, связанная с авторизацией, понимаемой как своеобразное «присутствие автора» в тексте (вернее, над текстом), что связано с композиционно-речевой организацией произведения (КПР, метатекст, интертекст, ремарочные сопровождения чужой речи).

В Заключении подводятся итоги работы. Исследование ВвК и ВстК, использованных А.С.Пушкиным, проведенное в рамках структурно-коммуникативного подхода, позволило рассмотреть их с принципиально новых позиций (с точки зрения мировоззренческой идеи бытийности и научно-философской концепции «философии возможного») грамматическую природу вводных слов, ядро которых располагается именно на оси «да- нет».

Семантическое, функциональное и лексико-грамматическое различие «вводных слов» и «вставок» (по предложенной терминологии - вводных и вставных компонентов), проанализированных на обширном материале, свидетельствует об их различной грамматической квалификации, объединяемой лишь таким общим синтагматическим признаком (для художественной словесности весьма специфичным), как нарушение линейной синтагматики.

Имея в виду столь разные сферы функционирования языка — поэтического и прозаического, принадлежащие одному автору, в задачу входил поиск того оптимального звена в синтаксической организации творческого наследия анализируемого автора, в котором наиболее последовательно отражается субъективно-коммуникативные средства синтаксиса. У A.C. Пушкина таким звеном является система собственно коммуникативных средств, среди которых наиважнейшим блоком является вводно-вставочный блок (вводные и вставные компоненты). Первые подчинены общетеоретической категории —модальности, вторые — синтагматике.

Для решения вопроса о широком использовании и значительной функциональной нагрузке ВвК в творческом наследии A.C. Пушкина были рассмотрены самые разнообразные их характеристики: морфологическая, грамматико-семантическая, лексико-грамматическая, семантическая и функциональная. Всесторонняя характеристика ВвК позволяет увидеть в наследии поэта богатство тех семантико-функциональных средств, которые делают тексты поэта уникальными. Особое внимание было уделено семантической характеристике ВвК, во многом опирающейся на противопоставленность положительного / отрицательного высказываний, обозначенных символом «да - нет».

от идеи нарушения синтагматической линейности в композиционно-синтаксическом построении, автор диссертации обнаруживает некую закономерность: именно в прозе происходит ее нарушение. Полученные в ходе исследования результаты подтвердили: ВстК чаще всего используются в прозаических текстах A.C. Пушкина. ВстК в творческом наследии A.C. Пушкина по составу и функциональной нагрузке в прозе значительно отличаются от их поэтического использования.

Таким образом, в центре анализа оказались два ориентира: 1) синтаксический - природа и функции ВвК и ВстК; 2) особенности проявления вводности и вставочности в художественных контекстах.

В Приложении приведен: 1) индекс употребительности ВвК в поэтических, прозаических и эпистолярных произведениях A.C. Пушкина; 2) полный состав ВвК, использованных в поэтических, прозаических и эпистолярных текстах A.C. Пушкина с соответствующими иллюстрациями.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях (общий объем 2,7 п.л.):

1) Бараночникова JI.B. Коммуникативно-семантическая характеристика поэтического, прозаического и эпистолярного наследия A.C. Пушкина: вводные и вставные компоненты // Мир науки, культуры, образования: Научный журнал. № 4 (29). Часть 1. - Горно-Алтайск, 2011 (август). С. 248-251. 0,3 п.л.

2) Бараночникова Л.В. Функционирование вставных компонентов в эпистолярии A.C. Пушкина //Вестник Орловского государственного университета. Серия «Новые гуманитарные исследования». №4 (18). Орел, 2011 (июль-август). С. 333-337. 0,3 п.л.

3) Бараночникова Л.В. Функционирование вставок в тексте «Евгения Онегина» A.C. Пушкина // Слово. Словарь. Словесность (к 225-летию основания Российской Академии): Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 12-14 ноября 2008г. / Отв. Ред. В.Д. Черняк. -СПб, 2009. С. 369-374. 0,3 п.л.

4) Бараночникова Л.В. К вопросу о синтаксических ориентациях A.C. Пушкина в аспекте творческой эволюции (вставные конструкции) // Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии: Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 10-13 ноября 2009г. / Отв. Ред. В.Д. Черняк. - СПб, 2010. С. 418-423. 0,3 п.л.

5) Бараночникова Л.В. Реализация категории модальности в поэзии A.C. Пушкина // Слово. Словарь. Словесность: Языковая личность ученика и учителя. Актуальные проблемы коммуникации. Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 10-11 ноября 2010г. / Отв. Ред. В.Д. Черняк. - СПб, 2010. С. 89-94. 0,3 п.л.

6) Бараночникова Л.В. Структура вводных компонентов с точки зрения ее семантики в поэзии, прозе и эпистолярии A.C. Пушкина //

Современные проблемы лингвистики и методики преподавания русского языка в вузе и школе: сборник научных трудов. Выпуск 14. Ч. 2 (Труды молодых исследователей-филологов) / [под ред. докт. филол. наук, проф. О.В. Загоровской]. Воронеж, 2010. С. 99-104. 0,3 п.л.

7) Бараночникова J1.B. Функционирование контактоустанавливающих вводных компонентов в текстах A.C. Пушкина // «И нежный вкус родимой речи...». Сборник научных трудов. Арзамас, 2010. С. 21-23. 0,2 п.л.

8) Бараночникова JI.B. Вводные и вставные компоненты в поэтическом, прозаическом и эпистолярном наследии A.C. Пушкина // Язык. Текст. Дискурс. Научный альманах. Вып. 8 Ставрополь, 2010. С. 522-528. 0,3 п.л.

Подписано в печать 11.10.2011г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 2255.

Отпечатано в ООО «Издательство "ЛЕМА"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д. 24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@mail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бараночникова, Лидия Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

1. Общая характеристика постановки выдвинутой проблемы

2. Ориентация на функции языка как общеметодологическое основание анализа художественного текста.

3. Специфика подхода к исследованию функционирования вводных и вставных компонентов в художественном тексте.

ГЛАВА I. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ВВОДНЫХ КОМПОНЕНТОВ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ A.C. ПУШКИНА.

1.1 Общие ориентиры в изучении функционирования вводных компонентов в литературном наследии A.C. Пушкина.

1.2 Теоретический статус вводных компонентов на современном этапе развития русистики.

1.3 Теоретический статус вводных компонентов в собственно грамматическом аспекте.

1.4 Грамматическая структура вводных компонентов в поэтических, прозаических и эпистолярных текстах A.C. Пушкина.

1.5 Семантическая характеристика вводных компонентов в литературном наследии A.C. Пушкина.

1.6 Художественно-стилистические функции вводных компонентов в художественных произведениях A.C. Пушкина

Выводы к главе I.

ГЛАВА ^ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ВСТАВНЫХ КОМПОНЕНТОВ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ A.C. ПУШКИНА.

2.1 Теоретический статус вставных компонентов на современном этапе развития русистики.

2.2 Общие ориентиры в изучении функционирования вставных компонентов в поэзии и прозе A.C. Пушкина

2.3 Грамматическая структура вставных компонентов в поэтических, прозаических и эпистолярных текстах A.C. Пушкина.

2.4 Семантическая характеристика вставных компонентов в литературном наследии A.C. Пушкина.

2.5 Функции вставных компонентов в поэтических, прозаических и эпистолярных текстах A.C. Пушкина.

2.6 Функционирование вставных компонентов в романе «Евгений Онегин» в аспекте творческой эволюции поэта.

Выводы к главе II.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Бараночникова, Лидия Владимировна

1. Общая характеристика постановки выдвинутой проблемы

Тема «Функционирование вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе A.C. Пушкина»1, предполагающая ориентированность на их «поведение» в текстовых условиях, требует оговорки относительно широко распространенного в лингвистике понятия «текстовый подход». Оно трактуется по-разному. В.Г.Гак, говоря о направлениях, связанных с исследованием текста, выделил три наиболее распространенных метода: структурно-семантический, пропозициональный и семиотический. ' Основной же метод данного исследования может быть назван структурно-коммуникативным, поскольку он связан с особым вниманием к собственно коммуникативным средствам, таким, как вводные слова, обращение, актуальное-членение предложения, его целевая установка. В нашем обозначении метода учитывается и принцип дополнительности Н.Бора, позволяющий пользоваться там, где это целесообразно, приемами других «текстовых направлений». Собственно грамматический аспект темы, связанный со своеобразием вводного и вставного компонентов (далее — ВвК и ВстК), диктует выход к таким обобщенным теоретическим концепциям, как модальность, синтагматика и языковые функции.

Ориентация же на творческое наследие одного писателя — в данном случае A.C. Пушкина — связана не только с необходимостью всесторонне, с лингвистической точки зрения, изучить поэзию и прозу одного художника слова, но и с тем, что модальность и композиционно-синтагматическая структура художественного произведения, наряду с определенными индивидуальными особенностями лексического состава, составляют ядро идиостиля любого выдающегося художника слова. Модальность есть важнейшее свойство речи, в том числе художественной словесности — и поэтической прежде всего. Поэзия вне модальных рамок, как бы их ни

1 И.П. Распопов и А.М. Ломов в «Основах русской грамматики» для обобщенного наименования ВвК и ВстК используют термин «парентезы». трактовать, существовать не может. Ключ к пониманию этой сущностной характеристики поэзии как таковой дает и философское ее осмысление (ассерторичность, проблематичность, аподиктичность, эпистематичность, аксиологичность) и собственно лингвистическое [Руднев 2000: 67-71].

Основная направленность при анализе вводности связана с презентацией субъективной модальности (она реализуется главным образом ВвК).

Основная направленность при анализе вставочности связана с осмыслением общей теории синтагматики — достаточно специфической при репрезентации синтаксиса в целом.

Изучение функционирования грамматических средств в художественном произведении на современном этапе их изучения невозможно без ориентации на коммуникативный (в нашем случае ца коммуникативно-структурный) подход, предполагающий восприятие системы языка не в статическом видении, а в динамическом, то есть не как непосредственное отражение ее носителем, а с учетом речевого взаимодействия говорящего и слушающего (адресанта и адресата). Названная коммуникативная ориентация может быть представлена в виде «коммуникативной оси Я-ТЫ» (С.Г. Ильенко). При исследовании специфики существования «коммуникативной оси» в жанрах художественной словесности весьма актуальной становится проблематика теории текста в разном его понимании: как с опорой на текстовые категории (И.Р. Гальперин, З.Я. Тураева, И.А. Щирова и др.), так и с опорой на собственно текстообразовательную трактовку, связанную с выделением текстовых единиц (ССЦ, блок ССЦ, фрагмент текста, диалогема и др.) (О.И. Москальская, М.Я. Дымарский и др.).

При рассмотрении ВвК и ВстК в художественной словесности необходимо учитывать особенности, вновь ими приобретенные в результате расширения их функций, обусловленного эстетическим предназначением жанров этой сферы языка — и прежде всего, многочисленность семантических оттенков, по-разному представленных в поэзии или прозе.

На современном этапе развития лингвистики ВстК рассматриваются по-прежнему двояко: как самостоятельная синтаксическая категория и как разновидность категории так называемых вводных слов. Проанализированное в данном случае использование Пушкиным ВвК и ВстК в полном их объеме, позволяет лишний раз убедиться в их семантическом, функциональном, строевом и коммуникативном различии. Это дает возможность квалифицировать вставочность как особую синтаксическую категорию.

Использование же нами терминов «вводный компонент», «вставной компонент» вместо более популярных наименований «вводные слова», «вставные конструкции» обусловлено необходимостью подчеркнуть, во-первых, возможность разного объема этих категорий: от отдельного слова до целого предложения (ср. неясность общепринятых терминов: «слово» — «конструкция»); а во-вторых, определенную их синтаксическую общность, связанную с нарушением синтагматики основного высказывания (это сходство подкрепляется употреблением одного и того же терминологического элемента -«компонент»)2.

ВвК есть выражение отношения говорящего к предмету действительности, а также к высказыванию о нем с модальной точки зрения (в расширительной трактовке).

ВстК есть смыслоречевой фрагмент текста, соотносящийся с исходным высказыванием, выступающий в качестве его информационного обогащения: метатекстового комментария, ассоциативного замечания (существенного или попутного), способный обладать семантическим радиусом действия не только непосредственно в предложении, но и в тексте.

Общность между явлениями «вводный компонент» и «вставной компонент» состоит в том, что они, нарушая линейность синтаксического построения, содержательно и функционально обогащают высказывание.

2 В учебнике «Синтаксис современного русского языка» под редакцией С.В. Вяткиной эта общность ВвК и ВстК подтверждена термином «конструкция»; в книге А.М. Ломова «Русский синтаксис в алфавитном порядке: Понятийный словарь-справочник» — термином «элемент».

Различия между этими двумя синтаксическими явлениями сводятся к следующему:

1. ВвК выражают отношение говорящего к факту сообщения или приему его подачи, ВстК дополняют высказывание новой (основной или попутной) информацией или уточняют это высказывание.

2. Элементам ВвК свойственны значительные изменения или ослабления первоначального лексического значения. Элементы ВстК, как правило, не подвержены этому процессу.

3. Варианты ВстК практически бесчисленны вследствие их нетипизированности как с содержательной, так и с модальной стороны. ВвК достаточно типизированы и ограничены в своем составе.

Достаточно принципиальные различия ВвК и ВстК делают весьма и весьма проблематичным отнесение их к единой синтаксической категории. С собственно исследовательских (аналитических) позиций при изучении творчества Пушкина их тем более следует развести: ведь одна из этих категорий в большей степени специфична в поэзии (вводность), другая - в прозе (вставочность).

Говоря об этой специфичности, мы имеем в виду не столько количественные показатели (хотя и они важны), сколько их разную функциональную нагрузку в разных языковых сферах. Более того, опираясь на исследования H.A. Козинцевой [Козинцева 1991] и Е.В. Падучевой [Падучева 2004], мы считаем целесообразным типологически обособить категорию засвидетельствованности (эвиденциальности), обозначающую принадлежность высказанной информации другому лицу (определенному / неопределенному). Назовем этот компонент компонентом засвидетельствования (КЗ). Иначе говоря, с позиций текстового анализа ВвК, ВстК, КЗ их можно объединить в поле модально-синтагматической включаемости.

Следует внести и терминологическое уточнение не только по отношению к вводности (ВвК), вставочности (ВстК), засвидетельствованности (КЗ), о чем уже было сказано, но и по отношению к «предложению», включающему в свой состав вводность, вставочность, засвидетельствованность (эвиденциальность). Речь должна идти отнюдь не о собственно структурной единице, что подразумевается под термином «предложение», а о «высказывании», обладающем актуализированными коммуникативными признаками. Это тем более очевидно по отношению к художественному произведению.

При исследовании специфики существования «коммуникативной оси» в жанрах художественной словесности как при опоре на текстовые категории, так и при использовании текстообразовательных единиц более чем актуальной становится проблематика теории текста.

В связи с названной целью решались следующие задачи:

3) обозначение дифференциальных признаков вводности и смежных с ней синтаксических категорий;

4) выявление грамматических, семантических особенностей функций ВвК и ВстК в поэзии и художественной прозе A.C. Пушкина;

Основные положения, выносимые на защиту:

1. ВвК и ВстК при системном подходе в силу их принципиального различия в коммуникативно-функциональном отношении, квалифицируемые нами в качестве различных синтаксических единиц, при анализе художественных текстов целесообразно представлять в «одной связке» по их одному и тому же специфическому показателю, весьма значимому при трактовке идейно-эстетической характеристики произведения, — нарушению линейности в синтагматике текста.

2. В качестве одной из исходных общеметодологических установок при анализе ВвК необходимо рассматривать- категорию бытийности, истоком которой является концепция соотнесенности «бытие / сознание», представленная в таких обобщенных конкретизаторах, как быть / не быть, знать / не знать, верить / не верить, отражающаяся на собственно языковом i уровне в противопоставленности утвердительных и отрицательных конструкций, соотнесенной в свою очередь с модальностью («реальность / ирреальность»).

4. Исследовательское сопоставление ВвК и ВстК обнаруживает следующую тенденцию: господствующей единицей поэзии (особенно лирической), тяготеющей к субъективизму, является ВвК, господствующей единицей прозы, наиболее открытой к логически оправданной детерминации в организации текстового пространства, является ВстК.

Научная новизна исследования состоит в том, что, принимая концепцию объективной модальности в качестве ядерной, противопоставленной субъективной (периферийной), автор диссертации последовательно реализует тезис А.Н. Сахарова (история) и С.Г. Бочарова (литературоведение) о неизбежном существовании некоего потенциального диалектического симбиоза — «действительное - возможное», что . принципиально меняет подход к пониманию природы ВвК и ВстК.

Новым является установление специфики и использования ВвК и ВстК в двух сферах художественного творчества A.C. Пушкина — поэзии и художественной прозе, а также своеобразие их употребления в эпистолярии поэта.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется прежде всего тем, что впервые при анализе синтаксических единиц художественного произведения в коммуникативно-структурном аспекте в качестве основного общетеоретического ориентира понятие «положение дел» (фрагмент действительности, оформленный в виде высказывания) рассмотрено с точки зрения главной его характеристики — бытийности, нашедшей свое выражение в языковой системе в оппозиции утверждение / отрицание («да» — «нет»), выводимой автором за пределы категории модальности, соотносящейся с ней лишь с определенными исследовательскими целями.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Функционирование вводных и вставных компонентов в поэзии и прозе А.С. Пушкина"

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II

Подытоживая все сказанное, следует подчеркнуть следующее:

1. Имея в виду столь разные сферы функционирования языка — поэтического и прозаического, принадлежащие одному автору, необходимо было найти то оптимальное звено в синтаксической организации его творческого наследия, в котором наиболее последовательно отражаются субъективно-коммуникативные средства синтаксиса. У Пушкина таким звеном является система собственно коммуникативных средств, среди которых наиважнейшим блоком является вводно-вставочный блок (вводные и вставные компоненты). Первые подчинены общетеоретической категории -модальности, вторые - синтагматике.

2. Учитывая разность точек зрения современных лингвистов по вопросу ВстК - рассматривать их как разновидность категории так называемых вводных слов или как самостоятельную категорию - автор диссертации придерживается мнения об их семантическом, функциональном, строевом и коммуникативном различии, признавая вслед за другими их определенную синтаксическую общность, связанную с нарушением синтагматики основного высказывания.

3. Отталкиваясь от идеи нарушения синтагматической линейности в композиционно-синтаксическом построении, автор диссертации обнаруживает некую закономерность: именно в прозе чаще всего происходит ее нарушение. ВстК в творческом наследии Пушкина по составу и функциональной нагрузке в прозе значительно отличаются от их поэтического использования.

4. Их классификация затруднена разнообразием в содержательном и формально-грамматическом отношении. Особенно это касается эпистолярия, выступающего в качестве творческой лаборатории поэта.

5. Особое место в исследовании ВстК занимает собственно функциональная сторона, связанная с авторизацией, понимаемой как «присутствие автора» в тексте (вернее, над текстом), что связано с композиционно-речевой организацией произведения (КПР, метатекст, интертекст, ремарочные сопровождения чужой речи). Подчиненность процедуры выявления функциональной выделительности (выявления функций) объясняется общей ориентацией на концепцию М.М. Бахтина о диалогизме.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Необходимость всесторонне, с лингвистической точки зрения, изучить творческое наследие Пушкина давно осознано как лингвистами, так и литературоведами. Однако пути и методы подобного изучения предлагаются разные. Это не должное смущать — такова история любой науки. Смущает другое: расхождение (в ряде случаев представленное как принципиальное) собственно языкового и собственно литературоведческого подхода. Между тем, крупные отечественные деятели словесности — Г.О. Винокур, В.В. Виноградов, Ю.Н. Тынянов, Ю.М. Лотман, М.Л. Гаспаров, Б.В. Томашевский, С.Г. Бочаров и др. — а главное, сам A.C. Пушкин, никогда не выносили за скобки содержание и композицию при анализе языковой стихии, также как сохраняли ориентацию на языковые особенности (в широком смысле слова) при проникновении в зону смысла и содержания. Это собственно и есть общефилологическая направленность при изучении художественного произведения. Именно из ее ориентиров исходил автор диссертации в представленном исследовании. Однако два слагаемых этой направленности анализа — лингвистика и литературоведение могут быть представлены в разных пропорциях. В нашем случае главенствующим слагаемым является лингвистическое начало. Оно дано с опорой на коммуникативно-структурные основания, которые выражаются прежде всего в таком их признаке, как диалогизм. Последний, как известно, особенно если имеется в виду изучение художественного произведения, предполагает выход на теорию взаимодействия «адресант — адресат», которое реализуется как вне текста, так и внутри текста: в первом случае на оси «писатель — читатель», во втором — в соотношениях «автор — персонаж» и «персонаж — персонаж», что проявляется в разнообразии использования чужой речи (прямая, косвенная, несобственно прямая, тематическая).

Именно в этих исходных теоретических границах и представлен анализ ВвК и ВстК, являющихся предметом нашей диссертации. Определение предмета отнюдь не случайно. Оно многое определяет в модальном и синтагматическом облике художественного произведения.

К тому же и категория модальности, и композиционно-синтагматическая характеристика структуры художественного произведения, наряду с определенными индивидуальными особенностями лексического состава, составляют ядро идиостиля любого выдающегося поэта и прозаика.

Подчеркнем еще раз, что в качестве грамматического объекта исследования художественного текста могут избираться лишь такие, которые, обладая специфической функцией в художественном произведении, оказываются входящими в одну из равноположенных общетекстовых признаков (категорий), действующих на протяжении развертывания всего текста. В данном случае - это модальность для поэтического дискурса, широко использующая ВвК и делимитация, использующая в особом качестве ВстК.

Анализ изучения функций анализируемых единиц, как грамматических, так и лексических, должен проводиться не только и не столько с ориентацией на их общесистемные языковые значения и их оттенки, сколько на их собственно контекстуальное употребление, которое может быть у каждого художника слова весьма и весьма специфическим.

Исследование ВвК и ВстК, использованных А.С.Пушкиным, проведенное в рамках структурно-коммуникативного подхода, позволило рассмотреть их с принципиально новых позиций (с точки зрения мировоззренческой идеи бытийности и научно-философской концепции «философии возможного») грамматическую природу вводных слов, ядро которых располагается именно на оси «да — может быть — нет».

1, I

Vi' художественной словесности весьма специфичным), как нарушение линейной синтагматики.

Учитывая разность точек зрения современных лингвистов по вопросу ВстК - рассматривать их как разновидность категории так называемых вводных слов или как самостоятельную категорию - автор диссертации придерживается мнения об их семантическом, функциональном, строевом и коммуникативном различии, однако признает их определенную синтаксическую общность, связанную с нарушением синтагматики основного высказывания. Отталкиваясь от идеи нарушения синтагматической линейности в композиционно-синтаксическом построении, автор диссертации обнаруживает некую закономерность: именно в прозе происходит ее нарушение. Полученные в ходе исследования результаты подтвердили: ВстК чаще всего используются в прозаических текстах A.C. Пушкина. ВстК в творческом наследии A.C. Пушкина по составу и функциональной нагрузке в прозе значительно отличаются от их поэтического использования.

Таким образом, в центре представленного анализа оказались две целевые установки:

1) синтаксическая: изучение и выявление с новых общегуманитарных позиций грамматической природы, семантики и функций ВвК и ВстК;

2) композиционно-стилистическая: анализ особенностей проявления вводности и вставочности в художественных контекстах поэзии и прозы.

Список научной литературыБараночникова, Лидия Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"

1. A.C. Пушкин: Pro et contra / Сост. В.М. Маркович, Г.Е. Потапова. Вступит. Слово В.М. Маркович. СПб., 2000. 712с.

2. Айхенвальд Ю., Бобров С.П. Поэзия и проза // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. М.; Л. 1925. 625с.

3. Арнольд И.В. Семантика, стилистика и интертекстовость. СПб., 2010. 448с.

4. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. М„ 1990. 168с.

5. Алешина Э.Э. Обучение иностранных учащихся употреблению вводных конструкций в русской речи: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. СПб, 2008. 18с.

6. Алгазина Т.С. Вводно-союзные компоненты в структуре предложения и текста: автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1994. 26 с.

7. Анисимова Л.В. Вводно-модальные слова и их отношения кструктуре предложения: дисс. канд. филол. наук Текст. Воронеж, 1982.168 с.

8. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР, Серия литературы и языка. 1981. Т.40. №4. С. 356-367.

9. Арутюнова. Н.Д. Язык и мир человека Текст. М.: Языки русской культуры, 1999. 896с.

10. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста: Коллект. монография / Отв. ред. H.A. Слюсарева. М., 1982. 280с.

11. Астафьева Н.И, Киселев И.А, Кравченко З.Ф. Современный русский язык: служебные части речи. Модальные слова. Междометия. Минск, 1971. 80с.

12. Бабенко Л. Г., Васильев И. Е., Казарин Ю. В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. 534 с.

13. Барт Р. Семиотика. Поэтика. Избр. работы. М., 1989. 616с.

14. Басистов П.Е. Система синтаксиса. М., 1848. 221с.

15. Баудер А.Я. Части речи как структурно-семантические классы слов в современном русском языке. Таллин, 1982. 184с.

16. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. 504с.

17. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. 364с.

18. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 445с.

19. Белинская O.E. Соотношение временных планов в сложном синтаксическом целом со вставными конструкциями (на материале романа JI.H. Толстого «Война и мир») // Русское языкознание. Вып. 13. Киев, 1986. С. 113-118.

20. Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1997. С. 608-868.

21. Беляева Е.И. Функционально-семантические поля модальности в английском и русском языках. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1985. 179с.

22. Благой Д.Д. Душа в заветной лире. М., 1979. 623с.

23. Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина /1826 1830/. М., 1967.723с.

24. Бокарева Ю.М. Коммуникативно-синтаксические средства адресации в прозе Н.В. Гоголя и место в них метатекстовых элементов: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. СПб, 1999. 22с.

25. Бондаренко В.Н. Отрицание как логико-грамматическая категория. М., 1983. 212с.

26. Бондарко A.B. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб., 1996. 220с.

27. Бонди С. М. О Пушкине: статьи и исследования. М., 1978. 477с.

28. Бонди С.М. Черновики Пушкина. Статьи 1930-1970 гг. М., 1971.230с.

29. Борисова М.Б. Голос автора и голос героя в драматургическом тексте // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX века. — СПб: Изд-во СПб ГПУ им. А.И. Герцена. — 1998.

30. Бочаров С. Г. Филологические сюжеты — М.: «Языки русской культуры», 2007.

31. Бродский И. Нобелевская лекция // Стихотворения. Таллинн: Ээстираамат: Александра, 1991. С. 17-18.

32. Бродский Н. Л. Евгений Онегин, роман А. С. Пушкина. Пособие для учителей средней школы. Издание 2-е, переработанное. М., 1937. 464с.

33. Бубер М. Два образа веры. М., 1995. 464с.

34. Буслаев Ф.И. О преподавании отечественного языка. М., 1844.454с.

35. Валгина Н.С. Синтаксис современного русского языка: Учебник для вузов. М., 1991. 432с.

36. Вацуро В.Э. Записки комментатора. СПб, 1994. 280с.

37. Вацуро В.Э. Пушкинская пора. СПб, 2000. 278с.

38. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8 Лингвистика текста. М., 1978. С. 402-421.

39. Вейдле В. Эмбриология поэзии: Статьи по поэтике и теории искусства М.: Языки слав, культуры, 2002. 456с.

40. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке /Труды Института русского языка. Т. 2, М; Л., 1950. 568с.

41. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. 240с.

42. Виноградов В. В. Русский язык. М. Л., 1947. 784с.

43. Виноградов В.В. Проблема сказа в стилистике // Поэтика. Вып. I. Л., 1926. С. 24-40.

44. Виноградов В.В. Стилистика, теория поэтической речи, поэтика. М, 1963.255с.

45. Виноградов В.В. Стиль «Пиковой дамы» // Виноградов В.В. Избр. труды. О языке художественной прозы. М., 1980. 261с.

46. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941. 172с.

47. Виноградов В.В. Язык Пушкина. М.—Л., 1935. 457с.

48. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М., 1990.328с.

49. Винокур Г.О. Пушкин и русский язык // Избранные работы по русскому языку. М., 1959. 492с.

50. Винокур Г. О. Филологические исследования. М., 1990. 451с.

51. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993. 172с.

52. Волошинов. Марксизм и философия языка. Бахтин М.М. // Тетралогия. М., 1998. 570с.

53. Вяткина C.B. Динамика развития вставных конструкций в русском литературном языке // Тенденции развития русского языка: Сб. статей к 70-летию проф. Г. Н. Акимовой. СПб., 2001. С. 46-97.

54. Вяткина C.B. Становление и развитие вставных конструкций в русском литературном языке XVIII-XX веков: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Саратов, 1987.14с.

55. Гаврил енко М.А. Изобразительная функция вставных конструкций в русском литературном языке в современной художественной прозе. // Функционирование языка и норма. Горький, 1986. С. 69-75.

56. Гаврилова Е.И. Вставки в текстоцентрическом и антропоцентрическом аспектах: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Барнаул, 2003. 23с.

57. Гайсина P.M. Средства речевого контакта в отношении и структуре предложения // Вопросы синтаксиса русского языка: Сб ст. Ростов-на-Дону: РГПИ, 1971. С. 36-43.

58. Гак В. К проблеме соотношения языка и действительности // Вопросы языкознания, 1972. №5. С. 12-23.

59. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М„ 1981. 140с.

60. Гаспаров Б.М. Поэтический язык Пушкина как факт истории русского материального языка. СПб., 1999. 400с.

61. Гей H. К. Проза Пушкина: Поэтика повествования. М., 1989.211с.

62. Глушакова С.О. Эволюция функционирования вводных и вставных конструкций в русских научных текстах XVIII-XX веков: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Свердловск. 1988. 16с.

63. Грамматика русского языка. В 2 т. T. II. Синтаксис. М., 1954.444с.

64. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970. 600с.

65. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.397с.

66. Гусаренко C.B. Синтагматический и семантико-прагматический аспекты функционирования вставных конструкций в современном русском языке: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. М., 2002. 18с.

67. Давыдов И.И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка. Пб, 1848. С.6.

68. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. / Под ред. И.А. Бодуэна де Куртенэ. Репринт. Воспроизведение изд. 19031909 гг. М., 1994.

69. Дейк ван Т. Язык. Познание. Коммуникация. М., Высшая школа, 1989.312с.

70. Долинин К.А. Интерпретация текста: Французский язык. М., 1985.288с.

71. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст: На материале русской прозы XIX-XX вв. М., 2006. 296с.

72. Ермакова Е.В. Имплицитность в художественном тексте (на материале англоязычной и русскоязычной прозы психологического и фантастического реализма. Саратов. Изд. Саратовского университета, 2010. 221с.

73. Ермакова Е. В. Подтекст и языковые средства его формирования в драматургическом тексте (на материале современной английской драмы): автореф. дис. . канд. филол. наук. Саратов, 1996. 18 с.

74. Жеребков В.А. Коммуникативная модель как комплексный метазнак // Вопросы языкознания, 1985. №6. С. 67-75.

75. Звегинцев В.А. Проблемы теоретической и экспериментальной лингвистики. М., 1977. 348с.

76. Златопольский Ю.М. Интонационная специфика вставных конструкций в русской речи // Филологические науки. 1980. 34. С. 57-61.

77. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.

78. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. M. 1982. 368с.

79. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.

80. Ильенко С.Г. Русистика. Избранные труды. СПб, 2003. С.23-28.

81. Ильенко С.Г. Коммуникативно-структурный синтаксис современного русского языка. Санкт-Петербург, 2009. 398с.

82. Ильенко С.Г. Лингвистические аспекты пушкиноведения: Избранные статьи. Санкт-Петербург, 2008. 277с.

83. Ильенко С.Г. Стилистические и лингвистические аспекты диалогичности // Исследования по художественному тексту (материалы з-х Саратовских чтений по художественному тексту, июгь 1994). Саратов, 1994. С. 19-25.

84. Ильясова C.B. Вставные конструкции как черта современной прозы (на материале прозы Л. Петрушевской) // Синтаксическая семантика: проблемы и перспективы: Тезисы докладов к конференции. Орел, 1997. С. 37-39.

85. Ицкович В.А. К истории вводных слов, словосочетаний и предложений в русском языке: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Львов, 1954. 16с.

86. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.264с.

87. Категория бытия и обладания в языке. М., 1977. 259 с.

88. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.240с.

89. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. СПб, 1998. 198с.

90. Киров Е.Ф. Философия литературы // Поддержка и опора. Сб. научн. статей, посвященных 80-летию акад. В.Г. Костомарова. М., 2010. С. 178-194.

91. Кобрина Н.А. Предложение со вставной предикативной единицей в современном английском языке: Автореф. диссерт. . доктора, филол. наук. Л., 1974. 35с.

92. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М., 1986. 206с.

93. Козинцева Н.А. Временная локализованность действия и ее связи с аспектуальными, модальными и таксисными значениями. Л., 1991. 144с.

94. Козинцева Н. А. Категория эвиденциальности (проблема типологического анализа) // Вопросы языкознания. М., 1994. № 3. С. 92-104.

95. Колосова Т.А. Еще раз о явлении вводности и вставочности // Гуманитарные исследования: итоги последних лет: Сб. тезисов. Новосибирск. 1997. С. 268-270.

96. Кулаковский М. Н. Типы и функции вставных конструкций в русской художественной прозе 20-30-х годов XX века. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Ярославль, 1996. 20с.

97. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989. 216с.

98. Лежнев А. Проза Пушкина. Опыт стилевого Исследования. М., 1966. 263с.

99. Ломов А. М. Русский синтаксис в алфавитном порядке: Понятийный словарь-справочник / А. А. Ломов. Воронеж : Изд-во ВГУ, 2004. 400 с.

100. Лотман Ю. М. А. О поэтах и поэзии . СПб, 1996. 848с.

101. Лотман Ю.М. Комментарий к "Евгению Онегину". СПб., 1995.845с.

102. Мандельштам О. Слова и культура. О поэзии. Разговор о Данте. Статьи. Рецензии. М., 1987.

103. Макогоненко Г. П. Повести Белкина // Макогоненко Г.П. Творчество A.C. Пушкина в 1830-е годы (1833-1836). Л., 1982. 463с.

104. Маркович В.М. Вступительная статья // A.C. Пушкин: pro et contra: Личность и творчество Александра Пушкина в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология 1. СПб., 2000. С. 5-34.

105. Марова Н.Д. Текст как картина // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики. Екатеринбург, 1995. С. 18-23.

106. Мартьянова И.А. Кинематограф русского текста. СПб, 2011. 240с.

107. Мартьянова И.А. Киновек русского текста: парадокс литературной кинематографичности. СПб., 2001. 224с.

108. Матезиус В. Основная функция порядка слов в чешском языке / Пражский лингвистический кружок. М., Прогресс, 19676. С. 246-265.

109. Мокиенко В.М., Сидоренко К.П. Словарь крылатых выражений Пушкина. — СПб.: Изд-во СПбГУ; Фолио-Пресс, 1999. 752с.

110. Москальская О.И. Текст два понимания и два подхода // Русский язык. Функционирование грамматических категорий / Текст и контекст. Виноградовские чтения XII-XIII. М., 1984. С. 154-162.

111. Мухин A.M. Структура предложений и их модели. Л., 1968. 208с.

112. Мыркин В.Я. Язык речь - контекст - смысл. Архангельск, 1994.322с.

113. Набоков В.В. Комментарий к роману A.C. Пушкина «Евгений Онегин». СПб., 1998. 643с.

114. Непомнящий В. С. Пушкин // Избранные работы 1960-х 1990-х гг. T.I. Поэзия и судьба. М., 2001. 496с.

115. Новоселецкая. Э.П. Эволюция функционирования вставных конструкций в английских научных текстах XVIII-XX вв. Пермь, 1993. 112с.

116. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск / Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. М., 1997.

117. Нольман M.JI. Система пушкинских образов: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. JL, 1985. 32с.

118. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. М., 1973. 104с.

119. Онишко С.Г. Феномен синтаксической вставочности // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 5. Воронеж, 1995. С. 170-177.

120. От редакции «Вопросов философии»: «Бытие и время» Мартина Хайдеггера в философии XX века (обсуждение)» // Вопросы философии. 1998. №1.

121. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений). М., 2004. 288 с.

122. Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива). М., 1996. 464с.

123. Пастухова JI.C. Интерпозиция как один из вариантов размещения вставных единиц//Исследования по семантике. Симферополь, 1987. С. 75-80.

124. Пеньковский А.Б. Нина: Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении. М., 2003. 638с.

125. Перфильева Н. П. Семантико-прагматический потенциал вставок // Языковая личность: проблема выбора и интерпретации знака в тексте: Межвуз. сб. научн. трудов. Новосибирск, 1994. С. 38-46.

126. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении, изд. 7-е. М., 1956. 511с.

127. Пименова Е.Е. Образы неба в произведениях A.C. Пушкина // Концепты культуры в языке и тексте: теория и анализ. T.II. Olsztyn, 2010.

128. Поплавская И. А. Сюжет преображения в повести А. С. Пушкина «Метель» // Русская повесть как форма времени : сб. ст. Томск, 2002. С. 66 -74.

129. Поплавская И. А. Типы взаимодействия поэзии и прозы в русской литературе первой трети XIX века: автореф. дисс. . доктора филологических наук. Томск, 2010. 35с.

130. Поплавская И. А. Типы взаимодействия поэзии и прозы в русской литературе первой трети XIX века. Томск : Изд-во Томского ун-та, 2010. -380с.

131. Попова Е.А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Липецк, 1996. 22с.

132. Попова Е. А. О лингвистике нарратива // Филологические науки. 2001. №4.

133. Почепцов Г.Г. Конструктивный анализ структуры предложения. Киев, Вища школа, 1971. 192 с.

134. Прияткина А.Ф. Русский язык. Синтаксис осложненного предложения. М., 1990.176с.

135. Проскуряков М.Р. Концептуальная структура текста. СПб., 2000.240с.

136. Прянишникова А.Д. Средства выражения категории партитурности и проблема текстового уровня // Грамматика и смысловые категории текста // Сб. научн. Трудов Московского педагогич. Ин-та иностранных языков им. М. Тореза. М., 1982. С. 87-99.

137. Пушкин A.C. Евгений Онегин. СПб.,2002. 704с.

138. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. М., Л. АН СССР, 1937-1949.

139. Распопов И.П. Актуальное членение предложения. Уфа, 1961.163с.

140. Распопов И.П., Ломов A.M. Основы русской грамматики. Морфология и синтаксис. Воронеж, 1984. 351с.

141. Руднев А.Г. Синтаксис осложненного предложения. М., 1959.220с.

142. Руднев А.Г. Синтаксис современного русского языка. М.,1963.1. С.204.

143. Руднев В.П. Прочь от реальности. Исследования по философии текста. И. М., 2000. 422с.

144. Русская грамматика. В 2т. Т. II. Синтаксис. М., 1980. 710с.

145. Семенова Т.И. Лингвистический феномен кажимости (на материале современного английского языка). Автореф. дисс. . доктора филол. наук. Иркутск, 2007. 35с.

146. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М., 1988. 242с.

147. Сидоренко К. П. Интертекстовые связи пушкинского слова. СПб., 1999. 253с.

148. Сидоренко К.П. Пушкинское слово в интертекстовой динамике: Автореф. дис. .докт. филол. наук. СПб., 1999. 40с.

149. Синтаксис современного русского языка: учебник для студ. высш. учеб. заведений / Г. Н. Акимова, С. В. Вяткина, В. П. Казаков, Д. В. Руднев; под ред. С. В. Вяткиной. СПб.: СПбГУ; М.: Академия, 2009. 346 с.

150. Скатов H.H. Русский гений: (о A.C. Пушкине). М., 1987. 350с.

151. Словарь языка Пушкина: В 4-х т. / Гл. ред. В.В. Виноградов (отв. ред.) и др. М., 1956.

152. Слюсарева Н. А. Методологический аспект понятия функций языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 38. 1979. С. 136- 144.

153. Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. Виноградовские чтения XII-XIII. М. 1984. С. 173-186.

154. Солганик Г.Я. От слова к тексту. M., 1993. 189с.

155. Старовойтова И.А. Вставные конструкции как явление коммуникативного синтаксиса: Автореф. дис. .канд. филол. наук. СПб, 2000. 16с.

156. Степанов Ю.С. В поисках прагматики (Проблема субъекта // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1981. Т.40. №4. С. 325-332.

157. Степанова В.В. Субъективная организация художественного текста и анализ его лексической структуры // Русистика: Лингвистическая парадигма конца XX века: Сб. статей в честь проф. С.Г. Ильенко. СПб, 1998. С. 328-332.

158. Столярова И.В. Модальная характеристика вводного компонента в современном русском литературном языке: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Л., 1985. 17с.

159. Студнева А.И. Вводные предложения в современной русской речи: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. М., 1968. 25с.

160. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Под ред. A.B. Бондарко, Л., 1990. С. 67-71.

161. Теремова P.M. Опыт функционального описания причинных коснтрукций. Л., 1985. 70с.

162. Толковый словарь русского языка / Под ред. проф. Д. Н. Ушакова. Тт. 1-4. М., 1935-1940.

163. Томашевский Б. В. Пушкин. Работы разных лет. М., 1990. 422с.

164. Томашевский Б.В. Стих и язык. М.-Л., 1959. 471с.

165. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). М., 1986. 127с.

166. Тынянов Ю.Н. Литературный факт. М., 1993. 255с.

167. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965.314с.

168. Тюпа В.И. Анализ художественного текста. М., 2006. 244с.

169. Фарыно Е. Введение в литературоведение. Warszawa, 1991. 413с.

170. Флоря A.B. Лирический дискурс как объект лингвоэстетической интерпретации Текст.: Автореф. диссерт. . д-ра филол. наук. СПб., 1995. 17с.

171. Фомичев С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986.302с.

172. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2007. 412с.

173. Хатиашвили Л.Г. Вводные предложения в современном русском литературном языке: Автореф. диссерт. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1953. 26с.

174. Хэллидей М.К. Когезия в английском языке / Хэллидей M.A.K. Хасан Р. // Исследования по теории текста: реферативный сборник. М., 1979. С. 108-115.

175. Цявловский М.А. Статьи о Пушкине. М., 1962. 436с.

176. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987. 198с.

177. Чудаков Г.М. Синтаксис конструкций с чужой речью. Киев, 1975,220с.

178. Чумаков Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина. СПб, 1999. 432с.

179. Чумаков Ю.Н. Пушкин. Тютчев. Опыт имманентных рассмотрений. М., 2008. 266с.

180. Шаймиев В.А. Вставные конструкции в аспекте их текстового изучения: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Л., 1982. 22с.

181. Шаймиев В.А. Роль вставных предикативных единиц в семантической организации текста // Функционирование синтаксических категорий в тексте: Межвуз. сб. научн. трудов. Л., 1981. С. 81-88.

182. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка, изд. 2-е. JL, 1941.520с.

183. Щирова И. А. Тураева З.Я. Текст и интерпретация: взгляды, концепции, школы. СПб., 2005. 240с.

184. Шкловский В.Б. Заметки о прозе Пушкина // Шкловский В.Б. Заметки о прозе русских классиков (о произведениях Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Гончарова, Толстого, Чехова). М., 1964. С. 18-87.

185. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис: Курс лекций. Красноярск. 1988. 54с.

186. Эвиденциальность в языках Европы и Азии. Сборник статей памяти Наталии Андреевны Козинцевой. М.: Наука, 2007. 460с.

187. Эйхенбаум Б.М. Путь Пушкина к прозе // Эйхенбаум Б.М. О прозе. М., 1969. 503с.

188. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против». М., 1975. С. 193-230.

189. Эткинд Е.Г. Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции. М., 1999. 600с.