автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Гоголь и Ирвинг

Полный текст автореферата диссертации по теме "Гоголь и Ирвинг"

На правах рукописи

Федулова Ольга Владимировна

ГОГОЛЬ И ИРВИНГ

Специальность 10.01.01. - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тверь-2005

Работа выполнена в Тверском государственном университете на кафедре истории русской литературы.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор И.В. Карташова Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Л. А. Капитанова, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник ИМЛИ РАН Е.Е. Дмитриева

Ведущая организация: Коломенский государственный педагогический институт

Защита состоится 30 сентября 2005 г. в часов на заседании специализированного совета К.212.263.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Тверском государственном университете (170002. г. Тверь, пр-т Чайковского, Д. 70).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета (170000. г. Тверь, ул. Володарского, Д. 44 а).

Автореферат разослан 30 августа 2005 г.

Ученый секретарь специализированного совета К.212.263.03,

9.4

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Не смотря на то, что тема настоящей диссертации не является абсолютно новой, выяснение связей произведений Гоголя с произведениям зарубежных писателей, рассмотрение его творчества в широком литературном контексте продолжают оставаться актуальными. Долгие годы существовал взгляд на Гоголя как на писателя чисто русского, свободного от иностранных влияний. Самобытность таланта Гоголя подчеркивал еще В. Г. Белинский, считавший, что произведения Гоголя нельзя не только сравнивать с текстами зарубежных писателей, но и переводить на иностранные языки. Подобного мнения придерживался и С. Т. Аксаков.

Вместе с тем, тот же В. Г. Белинский находил в «Тарасе Бульбе» традиции Вальтера Скотта. Об этом же писал и А. С. Пушкин. Современные Гоголю критики сравнивали его с Гомером, Шекспиром и т.д. Уже при жизни писателя высказывалась мысль о сходстве произведений Гоголя с новеллами выдающегося американского писателя-романтика Вашингтона Ирвинга. Н. Полевой, открывший русскому читателю творчество В. Ирвинга, писал, что в ««Вечерах на хуторе близ Диканьки» можно найти полВашингтона Ирвинга».

Творчество американского романтика было широко известно и популярно в России в 20-40 гг. XIX века. Известно, что Гоголь не знал английского языка и мог прочитать произведения Ирвинга в переводе на русский, либо на французский язык. При жизни Гоголя вышли в свет и были переведены на русский язык все значительные произведения В. Ирвинга. Один из первых переводчиков В. Ирвинга на русский язык Н. Максимович был другом Н. В. Гоголя. Именно он мог привлечь внимание писателя к произведениям американского романтика. Гоголь был хорошо знаком с творчеством В. Ирвинга. Об этом, в частности, свидетельствует заметка в журнале «Современник» (1838 г.) под названием «Сорок одна повесть

¡»»ОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ !

библиотека ]

СПете^вдру^- л \

лучших иностранных писателей», где Гоголь называет Ирвинга одним из выдающихся писателей своего времени.

Литературоведческое изучение творческих связей Гоголя и Ирвинга началось уже в наше время. К сопоставлению произведений двух писателей обращались С. Г. Чудаков, М. Вайскопф, Т. Л. Морозова, Л. Романчук, Т. Бенедиктова, И. В. Карташова. Исследователи сравнивают сюжетные мотивы в произведениях писателей, особенности поэтики и циклизации. В статьях данных исследователей высказывается мысль о типологическом сходстве, а также о возможности непосредственного влияния произведений В. Ирвинга на творчество русского писателя. Особого внимания заслуживает мнение И. В. Карташовой о том, что причиной сходства некоторых произведений Гоголя и Ирвинга является духовная близость писателей, родственность их талантов. Это во многом определяло и способы заимствования - Гоголь развивал те ирвинговские мотивы и образы, которые были особенно близки ему.

Несмотря на то, что к сопоставлению произведений Гоголя и Ирвинга исследователи обращались неоднократно, крупных работ по этой теме не было. Ей были посвящены лишь небольшие статьи. Сравнительный анализ творчества Гоголя и Ирвинга, представленный в данной работе, дает в ряде случаев возможность по-новому прочесть произведения как русского, так и американского писателя, увидеть те грани, которые недостаточно освещены исследователями, а также детально представить особенности и закономерности романтического художественного мира. Все это обусловило научную новизну настоящей диссертации.

Материалом исследования является проза Гоголя 30-х гт. XIX века. В этот период своего творчества писатель был наиболее тесно связан с романтизмом. В произведениях именно этого периода наиболее отчетливо просматриваются тесные контакты Гоголя с творчеством Ирвинга. В диссертации рассмотрены циклы произведений Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», «Арабески» и В. Ирвинга «Книга эски-

зов», «Альгамбра», «Уолферт Руст», «Брейсбридж-Холл» и «Кладоискатели», а также эстетические суждения писателей, высказанные в статьях и художественных произведениях разного времени.

Целью работы стало выявление общих сюжетных мотивов, а также сходных художественных принципов в творчестве Гоголя и Ирвинга. Сделана попытка объяснения этих соответствий.

Причина сходства произведений двух авторов видится не только в прямом влиянии американского писателя на русского, но и в типологической близости их эстетических позиций, в их принадлежности к одному творческому методу - романтизму. Такие художественные приемы как рассматриваемые в работе циклизация произведений и приписывание их вымышленному рассказчику являются общеромантическими. В русле типологических связей находится и активное обращение обоих писателей к мифологии, обусловившее многие сюжетные параллели их произведений.

Методологическая основа работы. В связи с поставленной целью в работе были использованы историко-генетический и типологический подходы. Теоретико-методологической основой стали труды по сравнительному литературоведению В. М. Жирмунского, И.Г. Неупокоевой, А. Н. Ве-селовского, А. Дима, А. Дюришина, А. С. Бушмина и др. При рассмотрении мифологических мотивов в творчестве Гоголя и Ирвинга использовались работы выдающихся исследователей мифологии - Дж. Кемпбелла, Дж. Фрезера, К.-Г. Юнга, Е. М. Мелетинского, В. Я. Проппа и др. Автор реферируемой диссертации опирался на труды - исследователей романтизма: В. В. Ванслова, О. Б. Вайнштейн, Н. Я. Берковского, С. Т. Тураева, Н. А. Гуляева, И. В. Карташовой, - творчества Гоголя: С. Шамбинаго, В. М. Гуминского, Ю. В. Манна, Г. А. Гуковского, ТЛ. Морозовой, Л. Ро-манчук, И. В. Карташовой, - творчества Ирвинга и американской литературы в целом: А. Н. Николкжина, Н. М. Мухамадеевой, М. Н. Бобровой и других.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов при изучении творчества Н. В. Гоголя и В. Ирвинга в вузовских и школьных курсах литературы.

Апробация научных результатов. Отдельные аспекты исследования были представлены на международных конференциях «Мир романтизма» (IX и X Гуляевские чтения, Тверь, 2002, 2004 гг.), межвузовской конференции «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе», Тверь, 2004 г., общероссийском семинаре молодых исследователей романтизма, Тверь, 2003 г., международной конференции «Межкультурные коммуникации в современном славянском мире», Тверь, 2005 г.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения и библиографии, насчитывающей 260 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается научная новизна работы, определяются ее цели и задачи, дается краткий обзор исследований по данной теме. Кратко рассматриваются особенности творческих взаимодействий в эпоху романтизма. Особое внимание уделяется уже отмеченному исследователями (О.Б. Вайнштейн, И.В. Карташовой) отсутствию «авторских прав» на тот или иной сюжет, образ, мотив. Господствующий в эпоху романтизма дух дружбы нередко делал замыслы писателей «общими», способствовал своеобразному «обмену» художественными образами, эстетическими принципами.

Первая глава, озаглавленная как «Общность сюжетных мотивов в произведениях Н.В. Гоголя и В. Ирвинга», посвящена рассмотрению типологических и генетических связей творчества писателей и состоит из трех параграфов. При рассмотрении типологических контактов особое внимание уделяется мифологическим мотивам, которые, по нашему мнению, являются источником сюжета для ряда произведений и русского, и американского писателей и во многом определяют сходство их произведе-

ний. Поэтому в первом параграфе рассматривается роль мифологии в творческом сознании романтиков, приводятся известные суждения теоретиков романтизма о значении мифов для литературы и искусства. Акцентируется важное для последующей работы положение: романтики считали мифологию основой для всякого творчества, «первичным Океаном поэзии». Теоретики романтизма утверждали, что произведение искусства только тогда переживет своего создателя, когда опирается на мифологию -важнейший источник общечеловеческих идей и образов. Мифология объединяет земное и божественное, индивидуальное и общечеловеческое. Мифология - плод неосознанного, стихийного творчества народа. Поэтому, обращаясь в своем творчестве к мифологии, художник объединяется со своим народом.

Рассматривая мифологию, романтики не ограничивались анализом только античных мифов. Напротив, культ античности, сформировавшийся в эпоху классицизма, воспринимался ими как проявление эстетической несвободы. Для истинного художника, по мнению романтиков, источником вдохновения могут служить мифы всех без исключения народов мира. Известно, что теоретики романтизма открыли для европейского читателя мифы Индии, использовали в своих произведениях мотивы и образы скандинавского и кельтского мифологических эпосов. Романтики первыми начали сравнивать между собой мифы разных народов и находить в них общность. По мнению Ф. Шлегеля, в мифологии кельтов есть следы верования в переселение душ, характерного для мифологических воззрений Востока. Большое значение имело выдвинутое романтиками положение о том, что не только целый народ, но и отдельный художник может бьггь мифотвор-цем. Образы Дон Кихота, Санчо Пансы и Фауста Ф. Шеллинг называл мифологическими образами, созданными гением отдельных художников.

Во втором параграфе данной главы мы обращаемся непосредственно к произведениям Гоголя и Ирвинга. Здесь в аспекте типологических соответствий рассматриваются сюжетные мотивы, восходящие, на наш

взгляд, к мотивам мифологическим. Выясняется, что пространственная организация многих произведений писателей близка к мифологической. Для их произведений так же характерно разделение мира на «наш», то есть мир людей, мир жизни и «чужой», то есть мир тайный, загадочный, зловещий. В повести Н. В. Гоголя «Вий» яркому, красочному, исполненному жизни миру хутора противостоит церковь, ставшая прибежищем тайных сил. При описании церкви неоднократно указывается на безжизненность, мертвенность пространства вокруг нее. Изнутри церковь мрачна, зловеща, и, оказавшись в ней, Хома сразу начинает думать о появлении «выходцев с того света». Церковь в данном случае выступает как граница миров, где особенно напряжена борьба жизни и смерти, где возможно взаимопроникновение мира «нашего» и мира хтонического.

У В. Ирвинга мифологическое «двоемирие» наблюдается в новелле «Адалантадо семи городов», где герой уплывает в море в поисках острова святого Брандана. Этот сюжет восходит к кельтским легендам. Остров святого Брандана выступал в поверьях всей средневековой Европы как «земной рай». Но, в описании В. Ирвинга он больше похож на царство мертвых - там остановилось время, герои туда попадают во время бури с мыслями о смерти. Авторы легенд поместили остров святого Брандана за Канарскими островами, которые считались в Средние века границей человеческого мира. Как у Гоголя, так и у Ирвинга пребывание героя в тайном мире заканчивается трагически.

В работе рассматривается соотношение язычества и христианства в данных произведениях. Следует обратить внимание на то, что гоголевское изображение церкви, как зловещего места, не характерно для русской литературы в целом. Церкви, монастыри, где нашли приют потусторонние силы, а священники и монахи стали хранителями ужасных тайн - атрибут западноевропейской предромантической литературы, готических романов. («Монах» М.Г. Льюиса, «Эликсир сатаны» Гофмана). Дополнительным указанием на «нерусскость» подобного мотива у Гоголя служит то, что

злые духи, явившиеся в церковь по зову паиночки, названы в повести «гномами».

Разделение пространства присутствует и в ирвинговской «Легенде о Сонной Лощине», где противопоставляются тихий, патриархальный, «заколдованный» мир Лощины и суетный мир города, причудливо переплетаются действительность и легенда.

Такое разделение присутствует и в повести Н. В. Гоголя «Старосветские помещики», где художественное пространство усложнено, оно делится не на два, а на три чуждых друг другу мира. Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна живут в замкнутом мире усадьбы, их жизнь проста и размеренна, посвящена в основном приготовлению и потреблению еды. Для них мир ограничивается усадьбой и заканчивается за ее пределами. Символом чуждого, враждебного мира в начале повести становится лес. Образ леса, на наш взгляд, является отголоском мифа. В мифах всех народов лес был символом входа в тайный, запредельный мир. Лес представляется героям повести таинственным, пугающим. Из леса прибегает кошка, ставшая вестницей и виновницей смерти Пульхерии Ивановны. После смерти Пульхерии Ивановны началось постепенное разрушение уютного мира помещичьей усадьбы. Окончательную ее гибель знаменует приезд наследника из города. Таким образом, в повести появляется третий мир -город. Он так же чужд и враждебен усадьбе, как и лес, но уже не имеет мифологических, хтонических черт. Это мир суеты, мир безжизненный и искусственный, что подтверждается такой деталью как номера, которые новый хозяин повесил на разрушающиеся строения усадьбы. Принеся с собой хаос, городской владелец гибнущей усадьбы создает вокруг видимость упорядоченности.1

Мотив неизбежности гибели старого мира звучит и в «Легенде о Сонной Лощине» Ирвинга. Но в финале новеллы Лощина только сильнее

1 См об этом Виролайнен М Н Мир и стиль («Старосветские помещики») // Вопросы литературы, 1979, № 4.

отгораживается от внешнего мира. Боясь Всадника без головы, ее обитатели стали обходить стороной мост, и единственный путь во внешний мир оказался заброшен.

И Гоголь, и Ирвинг признают неизбежность разрушения старого, уютного, патриархального мира. Но Ирвинг смотрит в будущее более оптимистично. Прогресс, который, по словам автора, не обойдет и Лощину, не убьет полностью поэзию и очарование старой Америки. Гоголь же не видит возможности соединить прогресс и поэзию, гибель старых усадеб для него - невосполнимая утрата.2

Мифологическое двоемирие реализуется и в мотиве волшебного сна, рассмотренного на примере повести Гоголя «Майская ночь или Утопленница» и новеллы В. Ирвинга «Дольф Хейлигер». Отмечается сходство в построении сюжета произведений - герой засыпает в загадочном месте, о котором ходят легенды. Так, Дольф Хейлигер в новелле Ирвинга вызвался провести ночь в доме с привидениями. В новелле присутствуют детали, говорящие о том, что дом этот является символом границы миров - он кажется безжизненным днем, а ночью в нем оживают призраки прежних владельцев. Кроме того, около дома находится заброшенный колодец. Деталь весьма характерная, поскольку в мифах колодцы часто служат символом границы человеческого и потустороннего мира.

Левко в повести Н. В. Гоголя заснул на берегу озера. Вода в мифах является символом входа в тайный, хтонический мир, граница земли и воды представлялась народам-мифотворцам как граница двух миров. Перед тем как заснуть, Левко рассказал о тайне заброшенного дома. Так в повести дается своеобразная «установка на чудо», на мифологичность. Мир, куда попадают герои во сне, кажется более живым, реальным, чем действительность.

Дольф Хейлигер во сне увидел свою судьбу, увидел своих предков. Примирение с предками, со своим родом символизирует примирение героя

2 См. там же, С. 15.

с собой, окончательное обретение своего «Я». Отголоски мифологического мотива о предопределенности пути героя, неизбежности выпавших на его долю испытаний ощутимы в изображении «странностей» Дольфа, его одиночестве. Он отвержен окружающими, которые считают его ни на что не способным и предсказывают ему смерть на виселице. В новелле имеет место и восходящий к мифу мотив позднего взросления героя, развитие его удивительных способностей и его чрезмерно озорной и отчаянный характер.

Подобные, хотя и несколько смягченные, черты усматриваются в образе гоголевского Левко. Очарование «мира сна» выражено у Гоголя еще отчетливей, чем у Ирвинга. Заснув, Левко увидел удивительную красоту и тайную жизнь окружающей природы. Заброшенный дом предстал перед ним обитаемым, сама панночка подтвердила истинность рассказанной Левко легенды. Кроме того, в «мире сна» Левко наделяется своеобразным ясновидением - он смог узнать ведьму среди утопленниц (сами утопленницы не могли этого сделать).

Сюжет о волшебном сне, восходящий к мифу, получает у Гоголя и Ирвинга отличное от мифа разрешение. Сон переходит в явь. Наяву герои вознаграждаются за выдержанные во сне испытания. За Дольфом Хейлиге-ром приплывает увиденный им во сне корабль. Левко, проснувшись, обнаружил в руке записку, написанную панночкой. Обычно в мифах мир сна и мир яви не сливаются, но подобные переходы, зыбкие границы между реальным миром и «миром сна» характерны для романтической поэтики.

В мифологическом ключе рассматривается в диссертации и мотив кладоискательства. Этот фольклорный по своему происхождению мотив был любим писателями-романтиками. Он часто встречается в произведениях Н. В. Гоголя и В. Ирвинга. В ходе сравнительного анализа цикла новелл Ирвинга «Кладоискатели», новеллы «Дьявол и Том Уокер» и повестей Гоголя «Вечер накануне Ивана Купала» и «Заколдованное место» делается вывод, что художественное пространство в этих произведениях

также разделено надвое, подобно мифологическому. Связующим звеном между двумя мирами становится клад, являющийся собственностью тайных сил и зарытый в «заколдованном месте». Новеллы Ирвинга из цикла «Кладоискатели» объединены общим местом действия, это «Врата дьявола», где встречаются привидения и жители мечтают найти сокровища пирата Кидда. В новелле «Дьявол и Том Уокер» клад зарыт на болоте, где индейцы в старину приносили жертвы своим богам. Болото тоже является символом границы миров, причем, если вода или лес могли хранить и добрые тайны, то образ болота в мифах однозначно зловещ. В произведениях Гоголя клад зарыт в лесу или в загадочном месте, попасть куда можно только с помощью волшебства. Поиск клада - переход в тайный мир, который нередко заканчивается трагедией. Если в произведениях Ирвинга дается реальное объяснение происхождения клада (зарыт пиратами), то у Гоголя клад абсолютно мистичен, тайна его не раскрыта. Чтобы найти клад, необходимо исполнить некий ритуал. Если в «Заколдованном месте» дед рассказчика обнаружил клад, просто танцуя на заколдованном баштане, то Петрусю из «Вечера накануне Ивана Купала» пришлось принести кровавую жертву.

Присутствует в произведениях о кладоискателях и образ проводника в чуждый мир. У Ирвинга им является старый пират, у Гоголя - Басаврюк. Оба появляются ниоткуда, искушают героев и исчезают. У Ирвинга тайна старого пирата не раскрыта, неизвестно, кем он был и зачем приходил в тихое голландское поселение. Басаврюк же у Гоголя прямо назван «дьяволом в человеческом образе». И злая цель его появления на хуторе ясна.

Как у Ирвинга, так и у Гоголя клад не приносит героям счастья. Том Уокер продает душу дьяволу, Вольферт Веббер заболевает от страха, проведя ночь у «Врат дьявола». Здесь снова звучит характерная для Ирвинга мысль о созидающей роли прогресса. Вольферт Веббер излечивается от наваждения, посланного тайным миром, узнав о железной дороге, которая должна пройти по его земле и которая будет приносить ему ежегодный до-

ход. Для гоголевского Петруся сделка с Басаврюком закончилась безумием и смертью. Дед из повести «Заколдованное место» уцелел, но и не завладел сокровищами, вовремя поняв их источник.

Произведения о кладоискателях часто заканчиваются трагически и речь в них идет не только о наказанной жадности. Мысль об опасности проникновения в тайный мир, заигрывания с темными силами роднит двух писателей. Правда, у В. Ирвинга есть произведения об удачном кладоиска-тельстве. Таковы новеллы «Дольф Хейлигер», некоторые новеллы из цикла «Альгамбра», где герои обретают богатство и счастье благодаря нахождению клада. У Гоголя подобных произведений нет. Для русского писателя кладоискательство - греховное заигрывание с дьяволом. На наш взгляд, в данном случае проявляется разница православного сознания и сознания западного, протестантского.

Восходящий к мифу мотив продажи души дьяволу и связанные с ним мотивы кладоискательства и искушения героя богатством встречаются у Гоголя и Ирвинга достаточно часто. Неправедное обогащение губит душу человека, окончательно обращает его на путь зла. Такова новелла В. Ирвинга «Дьявол и Том Уокер», где герой обретает вожделенное богатство, но не получает удовлетворения - его мучают возросшая скупость и страх перед возмездием за совершенную сделку Сходные мотивы развиваются и в произведениях Гоголя («Вечер накануне Ивана Купала» и «Портрет»).

При общности данного сюжетного мотива в произведениях Гоголя и Ирвинга выявляются различные модификации образа дьявола. У Ирвинга искуситель Тома Уокера - подлинный дух зла, разжигающий среди людей распри, покровительствующий работорговцам, ростовщикам и разбойникам. У Гоголя образы Басаврюка и ростовщика из «Портрета» более сложны и «неуловимы». Басаврюк назван «бесовским человеком», а потом -«дьяволом в человеческом обличье». Он и человек, и бес одновременно. То же можно сказать и об образе зловещего ростовщика из «Портрета». В первой редакции этой повести он назван антихристом, но у него есть имя -

Петромихали, сказано также, что родом он с юга. Во второй редакции слово «антихрист» не употребляется, но ростовщик не имеет ни имени, ни родины. В обеих редакциях ростовщик наделен сверхъестественными способностями и выступает в роли искусителя.

В новелле В. Ирвинга образ дьявола и сделка с ним Тома Уокера изображены с некоторой долей грубоватого юмора. Искусители в произведениях Гоголя не вызывают ни шуток, ни сочувствия у своих жертв. Их образы зловещи и отталкивающи. Характерно обращение обоих писателей к образу ростовщика. У Ирвинга ростовщиком становится жертва дьявольского искушения, у Гоголя им является сам искуситель. Представление о ростовщичестве как о самом презренном занятии характерно для всей романтической литературы. В истоках своих этот мотив восходит к евангельскому сюжету об изгнании ростовщиков из храма.

При рассмотрении образа дьявола в творчестве Гоголя выявляется одна важная деталь, которой нет у Ирвинга. В произведениях русского писателя встречается образ духа зла, искусителя в религиозном понимании, а также образ «чертика», существа злобного, но не опасного. Образы черта в «Ночи перед Рождеством» и «Сорочинской ярмарке» - образы комические. С юмором обрисован и страх некоторых героев перед ними. Подобный сниженный, комический образ черта, которого герой побеждает благодаря своей смелости и находчивости, восходит к славянскому язычеству.

Кроме мифологических мотивов в творчестве Гогсотя и Ирвинга, в диссертации рассматриваются также мотивы, восходящие к героическому эпосу. Для героического эпоса тоже характерно двоемирие, но в качестве враждебного мира фигурируют чужие страны и народы. В героическом эпосе могут быть реально показаны исторические события, жизнь и быт родной страны, но в изображении чуждых, враждебных народов сохраняются фантастические черты. У Ирвинга такие мотивы встречаются, прежде всего, в новеллах из цикла «Альгамбра», где противопоставляются загадочный, мистический Восток и современная Ирвингу Европа. Сюжет, вос-

ходящий к героическому эпосу разных народов, выявляется в новелле «Комендант Манко и солдат». В ней новые хозяева Альгамбры, превратившие старинную крепость в «сущий притон мошенников и контрабандистов», страшатся чудесного появления короля Боабдила и его армии, скрывшейся под землей и ждущей своего часа. Причем арабы, некогда владевшие Альгамброй, наделяются в новелле характерными для героического эпоса фантастическими чертами - король Боабдил бессмертен, в определенное время он проводит смотр своего войска, и тогда воскресают из мертвых и его воины. Воскресший мир Востока представлен в новелле как загадочный, пугающий.

Рассмотрение других новелл из цикла «Альгамбра» дает возможность обнаружить важную для Ирвинга идею о примирении Востока и Запада. В новелле «Принц Ахмед, или Паломник любви» женитьба арабского принца на испанке показана как символ соединения двух народов, примирения мистического Востока и прагматичного Запада. Эта мысль звучит и в «Легенде о двух скрытных статуях».

В аспекте традиций героического эпоса в работе рассматриваются повести Гоголя «Тарас Бульба» и «Страшная месть». В первой на эту традицию указывает, прежде всего, сравнение жизни запорожцев с пиром, что характерно для античной мифологии. В качестве чуждого мира фигурируют реальные враги - турки и поляки, желавшие «окатоличить» Украину. Если в произведениях Ирвинга акцентирован мотив примирения народов, то у Гоголя преобладает мысль о защите родины. В повести «Страшная месть», кроме реальных врагов Украины, появляется и враг фантастический - колдун. Он не принадлежит ни к одному народу, он враждебен всему миру людей. Присоединяясь к врагам родины, он не отстаивает ничьих интересов - ему нужна любая вражда и разрушение.

В исторических произведениях Гоголя и Ирвинга наблюдается еще один общий мотив. Это противопоставление старого и нового, прошлого и настоящего. Причем прошлое показано как величественный, красочный

эпический мир, полный чудес, в сравнении с которым настоящее выглядит «измельчавшим». Этот мотив сильнее выражен у Гоголя в цикле «Миргород», где за повестью о героических запорожских казаках следует «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». На смену героизму приходит убогое обывательское существование.

В третьем параграфе первой главы рассмотрены сюжетные мотивы, общность которых можно объяснить непосредственным влиянием произведений Ирвинга на творчество русского писателя. Прежде всего, это незаконченная повесть Гоголя «Страшный кабан». Анализ ее дает возможность утверждать, что Гоголь был хорошо знаком с ирвинговской «Легендой о Сонной Лощине», первый перевод которой был опубликован в 1825г. в журнале «Московский телеграф». Сюжет повести во многом повторяет сюжет ирвинговской новеллы. Это приезд в тихое, патриархальное селение школьного учителя, удивившего всех необычной внешностью и поведением и его влюбленность в одну из местных красавиц (причем у героинь Гоголя и Ирвинга сходные имена - Катерина и Катрина ван Тассель). У влюбленного учителя появляется соперник, мечтающий об его устранении. В новелле В. Ирвинга соперник Икабода Крейна Бром Боне рассказывает ему про Всадника без головы. Неизвестно, кого Икабод повстречал ночью - действительно ли Всадника, или Брома Бонса, задумавшего его напугать. Повесть Гоголя осталась незаконченной. Дальнейшее развитие ее сюжета можно только предполагать. Возможно, повесть могла также закончиться исчезновением учителя, которого испугал «страшный кабан», как героев «Сорочинской ярмарки» - «страшное свиное рыло».

Повесть «Страшный кабан» доказывает факт достаточно близкого знакомства Гоголя с «Легендой о Сонной Лощине». Имеется достаточно оснований говорить о том, что новеллы Ирвинга давали Гоголю творческий импульс к созданию своих произведений. Например, противопоставление мира усадьбы и мира города, мотив гибели уютного патриархально-

го мира в гоголевских «Старосветских помещиках» вполне могли быть навеяны русскому писателю новеллой американского романтика.

Следы ирвинговского влияния обнаруживаются и в повести Гоголя «Портрет». Многие детали текста восходят к Ирвинговским новеллам «Таинственный портрет» и «История молодого итальянца». Прежде всего, это описание загадочного портрета, искусно написанного, но вызывающего отвращение. Необычайно живые глаза портрета, их взгляд, который герой чувствует, даже закрыв лицо - эти детали у Гоголя аналогичны тем, которые использует Ирвинг. Напоминает об ирвинговской новелле и описание ночных кошмаров, психологического состояния Чарткова. В новелле американского писателя портрет кажется герою лицом живого человека, гоголевский Чартков видит, как ростовщик сходит с холста и приближается к нему. Близки к Ирвингу и следующие мотивы и образы - художник, совершенствующий свое искусство в монастыре, художник, вставший на путь зла, портрет, обладающий мистическими свойствами. Однако, Гоголь явно переосмысливал ирвинговские мотивы. У Ирвинга художник-итальянец совершает убийство, поддавшись вспышке страстей. Чартков у Гоголя поддается искушению деньгами. Чувство отвращения, внушаемое портретом, получает у Гоголя очень глубокое философско-эстетическое объяснение. У Ирвинга причина жуткого впечатления от портрета - чувство страха и муки совести, владевшие художником и выразившиеся в произведении. У Гоголя же художник задался целью точно передать сущность изображаемого, максимально правдиво передать глаза ростовщика-«антихриста», отражение его темной души. Однако, предельная объективность художника, по мысли автора, губительна для искусства. По мнению Гоголя, зло, перешедшее из жизни в искусство, будет в свою очередь влиять на жизнь, порождая новое зло. Для создания истинного произведения искусства необходимо, чтобы образ, взятый из жестокой действительности, прошел своеобразное очищение. Душа художника, протестующая

против зла, должна нейтрализовать злое начало в художественном произведении.

Исчезновение портрета, произошедшее в конце как ирвинговского, так и гоголевского произведения, тоже объясняется по-разному. У Ирвинга хозяин портрета спрятал его, чтобы гости не посмеялись над подарком несчастного итальянца. У Гоголя в первой редакции повести портрет превратился в «ничего не значащий пейзаж». Публичное раскрытие тайны портрета уничтожило его. Во второй редакции портрет оказался украденным. Ростовщик отправился на поиски новых жертв. Произведение Ирвинга -трагедия одного человека. Повесть Гоголя - глубочайшее размышление о личности художника, о сущности искусства и его отношении к действительности, в связи с чем повесть «Портрет?), особенно вторая ее редакция, справедливо считается эстетическим манифестом писателя.

Таким образом, совпадение многих деталей в произведениях Гоголя и Ирвинга позволяет предположить факт заимствования. Но в ирвингов-ский мотив Гоголь вкладывал новое содержание, развивал и переосмысливал его. Новеллы Ирвинга - трагедия одного человека. Повесть Гоголя -ф ил ософско-эстетическое размышление о судьбах и сущности искусства, о личности художника.

Во второй главе диссертации выясняется соотношение художественных принципов писателей. Ирвинг и Гоголь первой половины 30-х гг. -писатели-романтики, близость их художественных принципов во многом объясняется сходными эстетическими воззрениями и установками. В работе проводятся параллели между эстетическими суждениями Гоголя и Ирвинга, высказанными ими в статьях, эссе и художественных произведениях. Искусство признавалось ими высшей реальностью, высшей формой человеческой деятельности. И Гоголь, и Ирвинг поэтизируют творческую фантазию, поэтическую власть художника над действительностью, возвышают субъективный аспект творчества. Так, в новелле В. Ирвинга «Царственный поэт» поэт-пленник творит без всяких внешних впечатлений, «ма-

териалом» для него является лишь мир собственной души. При этом только человек чистой души способен создать истинное произведение искусства, и поэтому художник несет высокую ответственность перед искусством и миром. Писатели противопоставляли творения, обращенные к вечности, призванные служить совершенствованию человеческой души и произведения суетные, созданные по велению моды или корысти. Эти мысли отражены Ирвингом в его статье «Mutability of Literature». А Гоголь отразил их в сюжете «Портрета», когда Чартков после сделки с ростовщиком взялся за написание заказных портретов.

Как у Ирвинга, так и у Гоголя символом совершенного произведения искусства служит образ Богоматери. Поклонение Богоматери как идее высшего милосердия, жертвенности было распространено в эпоху романтизма. Бог, по мнению романтиков, мог быть и милостивым, и карающи-мю. Богоматерь же - воплощение кротости и сострадания. Романтики нередко представляли христианскую религию в образе прекрасной и кроткой женщины. Теоретик романтизма Ф. Шеллинг писал, что христианству свойствен женственный дух. Гоголь и Ирвинг не были чужды этой романтической традиции. В новелле Ирвинга «История молодого итальянца» образ Богоматери, увиденный героем в церкви, пробуждает лучшие чувства, ранее дремавшие в его душе. В повести Гоголя «Портрет» образ Богоматери является настоящим символом прошения. Создание художником-монахом образа Богоматери знаменует искупление им греха, возрождение его таланта.

Разделяемая писателями романтическая концепция искусства, обусловила появление в их творчестве сходных черт поэтики. В работе рассматривается уже упомянутая циклизация произведений. Как у Ирвинга, так и у Гоголя почти не встречаются «одиночные» произведения. Циклизация текстов была характерна для эпохи романтизма и служила для выражения идеи всеобщности, единства и многообразия мира. У Ирвинга и Гоголя принципы циклизации во многом схожи. Часто произведения объеди-

няются в циклы на основе общего художественного пространства («Альгамбра» у Ирвинга и «Миргород» у Гоголя). Для обоих писателей характерно объединение художественных произведений с очерками и эссе («Арабески» у Гоголя и «Книга эскизов» у Ирвинга). В творчестве Ирвинга есть единственный случай объединения произведений в цикл на основе одного сюжетного мотива (цикл «Кладоискатели»).

В диссертации детально рассматривается такая общая черта произведений Гоголя и Ирвинга как приписывание произведений вымышленным рассказчикам. Литературная мистификация, имеющая давнюю традицию, получила широкое распространение в эпоху романтизма. Очень ярко проявилась она в творчестве Гоголя и Ирвинга. Сюжет произведений, их стиль во многом определяется образом рассказчика, который часто обрисован авторами с юмором (Рудый Панько у Гоголя и Дитрих Никербокер у Ирвинга). Рудый Панько у Гоголя шутит и балагурит, иногда даже высмеивает собственное творчество. При этом образ рассказчика множится, вместо Рудого Панька появляются новые лица: дьяк Фома Григорьевич, рассказывающий сказки в «демократическом» духе, «панич в гороховом кафтане» - поэт и мечтатель. Рассказанные им истории более изысканные, созданы в романтическом ключе. Рассказчик выглядит то, как веселый, непосредственный участник событий, то, как историк и поэт. В финале повести «Сорочинская ярмарка» звучит мотив одиночества рассказчика на фоне всеобщего веселья. У Ирвинга тоже присутствуют несколько образов рассказчиков. Это прежде всего Дитрих Никербокер, образ которого овеян авторским юмором, но который порой становится тонким лириком и вдумчивым исследователем. Более близки образу самого автора Джефри Крей-он - рассказчик «Книги эскизов» и вымышленный автор «Рассказов путешественника». Это серьезные, несколько отстраненные наблюдатели, и в то же время философы, рассуждающие о жизни и искусстве, о судьбе Америки. Их рассказы аналитичны, носят часто исследовательский характер. «Необыкновенные рассказы нервного джентльмена» окрашены мистикой,

в них причудливо переплетаются реальное и фантастическое. Вместе с тем, название цикла содержит немалую долю юмора - нервный рассказчик может и преувеличить, и испугаться больше, чем следует. В его интерпретации обычные случаи приобретают характер таинственных, а окружающая действительность окрашивается в фантастические тона. Тематика произведений Гоголя и Ирвинга разная, но схожи способы подачи рассказов. Многие циклы представляют собой собрание рассказов встретившихся друзей. Такой художественный прием имеет давнюю традицию («Декамерон»), но получил широкое распространение в эпоху романтизма.

Характерно для циклов произведений Гоголя и Ирвинга еще и наличие предисловия. У Ирвинга это обычно очерк, знакомящий читателя с местом событий. Например, цикл «Кладоискатели» предваряется очерком «Врата дьявола». У Гоголя предисловие - не «теоретическое» введение, а живой разговор с читателем, исполненный юмора. Только словарь украинских слов, «которые не всякому будут понятны» можно счесть своеобразным исследованием, предпринятым рассказчиком.

Одной из важнейших черт поэтики Гоголя и Ирвинга является принцип контрастного параллелизма. Этот принцип является для данных писателей универсальным, определяющим философско-эстетические позиции, способы изображения характеров, композицию, организующим все уровни художественного мира. В их произведениях противопоставляются христианство и язычество, настоящее и прошлое, мир прогресса и мир патриархальной тишины. В циклах произведений фантастические повести и новеллы соседствуют с нефантастическими, исполненные эпического величия исторические произведения - с описаниями убогой жизни обывателей. Нередко «страшное» соседствует в циклах с комическим, трагизм - с юмором. Для их произведений характерно противопоставление одинокого героя и народа. Так, у В. Ирвинга одинок йкабод Крейн, противопоставленный всей Сонной Лощине, живущей, как одна семья. У Гоголя в повести «Вий» предчувствием скорой гибели Хомы является его одинокий танец,

вызывающий всеобщее недоумение. В «Сорочинской ярмарке» одинокий рассказчик издали наблюдает всеобщий танец, символ единения, победы над злом.

Сближает Ирвинга и Гоголя первой половины 30-х годов также и юмор, который является одной из важнейших черт их поэтики. Смех в их произведениях чаще добрый, не унижающий, а своеобразно возвышающий героев. Гоголь мог подчерпнуть у Ирвинга «диалектику юмора», когда смеясь над своими героями, автор показывает лучшие их черты. Так, в новелле Ирвинга «Рип Ван Винкль» герой вначале выглядит лентяем, но потом выясняется, что с этой «ленью» сочетаются доброта и отзывчивость. Гоголь в повести «Ночь перед Рождеством» с юмором описывает «укрощение» кузнецом Вакулой черта и наивное поведение кузнеца в Петербурге. Но кажущаяся наивность героя говорит о его душевной чистоте и благородстве. Герои Гоголя и Ирвинга смешны с обывательской точки зрения. Однако, для авторов смешное в героях становится средством их возвышения и поэтизации.

Характерной чертой поэтики обоих писателей является романтическая фантастика. В диссертации рассматриваются случаи, когда комический эффект достигается благодаря неожиданному «реальному» истолкованию фантастических событий. В «Легенде о Сонной Лощине» Ирвинга смех вызывает неожиданное превращение головы зловещего всадника в тыкву. Похожее происходит и в «Сорочинской ярмарке» Гоголя, где напугавшее всех появление «красной свитки» оказывается проделками цыгана. Но в этих произведениях присутствует и некий «фантастический отсвет» (Ю.В. Манн), когда нет прямой фантастики, нет и полностью реального истолкования событий. В произведениях Гоголя первой половины 30-х гг. звучит сатирический смех, а также «смех сквозь слезы». Но в сатире Раннего Гоголя больше печали, чем негодования (Знаменитое «Скучно на этом свете, господа!»). У Ирвинга значительно меньше сатирических тенденций, его смех более добродушен.

Роднит двух писателей и общность характерологических принципов. Гоголя и Ирвинга отмечает интерес к изображению персонажей странных, чудаковатых, наделенных нелепой внешностью и странными именами. Знаменитые головы Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, на наш взгляд, еще одно из проявлений подобной странности, «чудаковатости». Ирвинговский Икабод Крейн внешне напоминает журавля, его фамилия означает «журавль». Забавным выглядит сочетание библейского имени и «птичьей» фамилии. Сходное имя носит и гоголевский герой Тиберий Го-робец - имя римского императора сочетается с фамилией, которая означает «воробей». Часто встречаются в произведениях Гоголя и Ирвинга пришедшие из фольклора образы сварливой жены и тихого, забитого мужа. Боятся своих жен Том Уокер и Рил Ван Винкль у Ирвинга, гоголевский Черевик находится в подчинении у грозной Хиври. В произведениях Гоголя и Ирвинга часто наблюдается образ мужеподобной женщины. В качестве примера приводятся образы тетушек в произведениях «Происшествие с моею тетушкой» Ирвинга и «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» Гоголя.

Характерно для обоих писателей и подробное, яркое описание быта. Точные, исторически достоверные картины жизни первых голландских поселенцев в Америке у Ирвинга, запорожских казаков, «старосветских помещиков» и обитателей Диканьки у Гоголя составляют важную черту их творчества. Характерны для данных писателей подробные, яркие описания вещного мира. Например, описание комнаты гера Антони в новелле В. Ирвинга «Дольф Хейлигер»: «Комнаты были обставлены прекрасной старинной мебелью красного дерева. В буфетах стояла чеканная серебряная посуда и расписной фарфор. Над камином в гостиной красовался, как полагается, родовой герб, раскрашенный и заключенный в рамку; над ним висело длинноствольное ружье дня охоты на уток, а по бокам - индейская сумка и рог для пороха».3 Окружены многочисленными, нередко странными веща-

3 Ирвинг В. Собр. соч в 5 Т. М., 2000, Т. 1, С. 329.

23

ми и герои Гоголя. Примером может служить описание старых вещей, висевших во дворе Ивана Никифоровича: «... Наконец, одно к одному, выставилась шпага, походившая на шпиц, торчавший в воздухе. Потом завертелись фалды чего-то похожего на кафтан травяно-зеленого цвета, с медными пуговицами, величиною в пятак. Из-за фалд выглянул жилет, обложенный золотым позументом, с большим вырезом напереди. Жилет скоро закрыла старая юбка покойной бабушки...» 4 Многочисленны в произведениях Гоголя и Ирвинга описания народных праздников, танцев, кушаний. Такой прием был назван Н. А. Гуляевым «реализмом в романтизме».

В заключении делаются общие выводы по работе:

1. В творчестве Гоголя и Ирвинга немало общих сюжетных мотивов и художественных принципов, многие из которых объясняются принадлежностью авторов к романтизму или обращением к одному источнику (мифологическому). В своем обращении к мифологическим сюжетам писатели не пересказывали их, а переосмысливали. Мифологические мотивы усиливают вечный, онтологический, общечеловеческий смысл произведений. Герои вовлекаются в глубинные жизненные процессы.

2. Только в трех случаях можно с уверенностью констатировать факт непосредственного влияния произведений Ирвинга на творчество Гоголя. Повести «Страшный кабан» и «Старосветские помещики» написаны под непосредственным впечатлением от «Легенды о Сонной Лощине». В повести «Портрет» заметны следы влияния новелл Ирвинга «Таинственный портрет» и «История молодого итальянца». Гоголь не «пересказывал» Ирвинга, а создавал под его влиянием оригинальные, самобытные произведения, наполняя собственным содержанием ирвинговские мотивы.

3. Такие черты поэтики, как циклизация произведений, приписывание их вымышленному рассказчику, изображение чудаковатых персонажей и «реализм в романтизме» присущи всем романтикам, но в творчестве

4 Гоголь Н. В. Поли. собр. соч. в 14 Т. М., 1937. Т.2, С. 229

24

Гоголя они близки именно Ирвингу. Объяснить это можно сходством талантов писателей, их духовным родством.

4. Естественно, в использовании общих мотивов Гоголем и Ирвингом имеются и существенные различия, которые обусловлены их национальной и религиозной принадлежностью.

Работа заканчивается приложением, где дается краткий обзор истории переводов Ирвинга на русский язык и восприятия его произведений критикой. Необходимость приложения видится в том, что все существовавшие в то время переводы и отзывы критики о творчестве американского писателя могли находить отклик в душе русского писателя и влиять на его творчество.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Павлова О.В. Мотив кладоискательства в произведениях Гоголя и Ирвинга. //Мир романтизма: Материалы международной научной конференции «Мир романтизма» (X Гуля-евских чтений). Тверь, 2002. С. 80-86.

2. Павлова О. В. Некоторые особенности юмора В. Ирвинга. //Мир романтизма: Материалы международной научной конференции «Мир романтизма» (XI Гуляевских чтений). Тверь, 2003. С. 193-197.

3. Федулова О. В. Мотив вещего сна в произведениях Гоголя и Ирвинга. //Мир романтизма: Материалы международной научной конференции «Мир романтизма» (XII Гуляевских чтений). Тверь, 2004. С.213-218.

4. Федулова О. В. Новелла В. Ирвинга «Адалантадо семи городов» и ее религиозно-мифологические истоки. //Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы Тверской межвузовской конференции ученых филологов и школьных учителей. Тверь, 2004. С. 368-373.

ФеДулова О. В. Запад и Восток в книге В. Ирвинга «Альгамбра» .//Res philological: Ученые записки Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Выпуск 4. Архангельск, 2004. С. 234-237. Федулова О.В. Мифологическое пространство в произведениях Гоголя и Ирвинга (в печати).

Федулова О.В. Книги В. Ирвинга в круге чтения Н.В. Гоголя (в печати).

Подписано в печать 25.08.2005. Формат 60x84 Бумага типографская. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,65. Тираж 100 экз. Заказ 269.

Издательство «Золотая буква». Россия, 170033, г. Тверь, ул. Фадеева, д. 27. Тел.(0822)36-63-65.

Íl520t

РНБ Русский фонд

2006-4 12250

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Федулова, Ольга Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1 ОБЩНОСТЬ СЮЖЕТНЫХ МОТИВОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ

Н.В. ГОГОЛЯ И В. ИРВИНГА.

§1. О роли мифа в творческом сознании романтиков.

§2. Общность мотивов, обусловленная типологическим сходством.

§3. Общность мотивов, обусловленная возможным влиянием творчества Ирвинга на творчество Гоголя.

ГЛАВА 2 СООТНОШЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРИНЦИПОВ

Н.В. ГОГОЛЯ И В. ИРВИНГА.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Федулова, Ольга Владимировна

Тема настоящей работы не является абсолютно новой. К ней неоднократно обращались в литературоведческой науке. Но, тем не менее, проблемы сопоставления произведений Н. В. Гоголя и зарубежных писателей, его рассмотрение в широком литературном контексте, установлия иностранных влияний на его творчество продолжают быть актуальными. Долгое время существовал взгляд на Н. В. Гоголя как на писателя чисто русского, произведения которого нельзя не только сравнивать с произведениями зарубежных писателей, но и переводить на иностранные языки. Современные Н. В. Гоголю критики усиленно подчеркивали самобытность его таланта, например, В. Г. Белинский писал: «.Гоголю не было образца, не было предшественника ни в русской, ни в иностранных литературах. Все теории, все предания литературные были против него, потому что он был против них. Чтобы понять его, надо было вовсе выкинуть их из головы, забыть об их существовании, - а это для многих значило бы умереть и вновь воскреснуть».1 Но уже в XIX в. начали звучать высказывания о возможности влияния на Н. В. Гоголя зарубежной литературы. Высказывания об этом появились еще при жизни писателя. Так, А. С. Пушкин писал о «Миргороде»: «.явился «Миргород», где с жадностью все прочли «Старосветских помещиков», эту шутливую, трогательную идиллию, которая заставляет нас смеяться сквозь слезы грусти и умиления. И «Тараса Бульбу», коего начало достойно Вальтера Скотта». С Вальтером Скоттом сравнивал Н. В. Гоголя и Белинский в своих более поздних статьях.

К. Аксаков писал, что Гоголя можно сопоставить только с Гомером и Шекспиром. Подобная мысль прозвучала ранее в статье Белинского в связи с

1 Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя// Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М., 1953. Т.1, С.304.

2 См. об этом Гуминский В. М. Открытие мира, или путешествия и странники. М., 1987. С. 10.

Тарасом Бульбой», а также у французского критика Сент-Бёва, который сравнивал героев гоголевской повести с героями «Макбета».3

Исследователи Гоголя справедливо считают, что его творчество не было изолировано от зарубежной литературы и культуры. Так, длительное пребывание Гоголя в Италии не могло не отразиться на его творчестве. Поездку Н. В. Гоголя в Италию соотносят с романтическими паломничествами,4 неоднократно указывалось на то, что Рим — языческий и христианский одновременно - был духовно близок писателю. Рассматривалось и влияние итальянской литературы на творчество Гоголя. Известно, что Гоголь высоко ценил «Божественную комедию» Данте. В одном из своих писем Гоголь сообщает, что приступил к чтению романтической исторической трагедии Николлини «Ан-тонио Фоскарини». Еще одно письмо содержит разбор комедии Дж. Жиро «Дядька в затруднительном положении», перевод которой был выполнен группой русских писателей при участии Н. В. Гоголя. Из писем Гоголя известно о его увлечении сатирической диалектальной поэзией Рима. В то время Гоголь был заинтересован установлением народных истоков современной ему итальянской литературы, желал понять, как формируется ее национальный характер. Русскому писателю удалось обнаружить в итальянской литературе ранее неизвестные художественные пласты, питающиеся непосредственно от народных корней. По-видимому, для Н. В. Гоголя имело определенное значение знакомство с итальянским поэтом Дж. Белли, писавшим комические сонеты. Гоголь называл Белли воистину народным поэтом. В сонетах Белли исследователи находят немало мотивов, звучащих в незаконченной повести Н. В. Гоголя «Рим».5

Близким Гоголю по духу исследователи называют и поэта-сатирика Джусти, писавшего на «простонародном» языке. Творчество Джусти - сатирика-романтика, было проникнуто, по словам С. Шамбинаго, «юмором от» 3 См. об этом - Гуминский В. М. Открытие мира, или путешествия и странники. М., 1987, С. 28-29.

4 См. об этом Шамбинаго С. Гоголь/ГГрилогия романтизма. М., 1911., С. 166, Карташова И. В. Гоголь и романтизм. Калинин, 1975. Карташова И. В. Этюды о романтизме. Тверь, 2000. чаяния». Смех в произведениях Н. В. Гоголя, как считают многие исследователи, близок смеху итальянского поэта.6

М. П. Алексеев писал, что Гоголь был первым русским писателем, в произведениях которого его младшие современники заметили сходство с «Мельмотом Скитальцем» Метьюрина. Образ Плюшкина сравнивали с образом старого Мельмота, а также находили общие черты в романе Метьюрина и повести Гоголя «Портрет». 7

А. Н. Веселовский в книге «Западное влияние на русскую литературу» ставил перед собой задачу определить степень «западничества» Н. В. Гоголя. По мнению исследователя, многое говорит в пользу того, что Гоголь был чужд западному влиянию - он с трудом усваивал иностранные языки, в бытность свою за границей не подружился ни с одним из западных писателей, часто осуждал иностранцев, и даже черта в «Ночи перед Рождеством» сравнивал с немцем. Но, тем не менее, западное влияние четко прослеживается в творчестве писателя. Первое произведение Н. В. Гоголя «Ганс Кюхельгар-тен» представляло собой идиллию из немецкой жизни, в основе которой лежала, как считают исследователи, поэма немецкого поэта Фосса «Луиза».8 Во время своей работы над «Гансом Кюхельгартеном» Н. В. Гоголь выписал полное собрание сочинений Ф. Шиллера. Позже, в письме к графу А. П. Толстому Гоголь говорит о великих иностранных драматургах — Шиллере, Шекспире, Шеридане, Мольере, Гете, Бомарше, Лессинге. С произведениями Мольера Н. В. Гоголь познакомился благодаря А. С. Пушкину, который указал молодому писателю на высокий идеал комика в лице Мольера и привил любовь к творчеству французского драматурга. Влияние Мольера на творчество Н. В. Гоголя исследователи усматривают в «Ревизоре»9. Благодаря Пушкину Гоголь познакомился и с творчеством Сервантеса. А. Н. Веселов

5 См. Сапрыкина Е. Ю. Гоголь и традиции итальянской сатиры //Гоголь и мировая литература. М., 1998. С. 94-158.

6 Шамбинаго С. Указ. соч., С. 165, Сапрыкина Е. Ю. Указ. соч. С. 94-158.

7 Алексеев М. П. Проблемы поэтики и истории литературы. СПб., 1978.

8 С. Шамбинаго. Указ соч. С. 167.

9 Веселовский А. Н. Западное влияние в новой русской литературе. М., 1916. С. 38. ский писал, что поэма Н. В. Гоголя «Мертвые души» задумывалась как печальная пародия на «Дон Кихота». (В настоящее время существуют исследования на такую тему. Например, статья В. Е. Багно «Гоголь и испанская литература».) 10

А.Н. Веселовский усматривал в творчестве Н. В. Гоголя влияние также Л. Стерна. Смех в произведениях Гоголя, по мнению ученого, похож на смех Л. Стерна, смех, который «печальнее слез». «Стерн после непринужденной веселости вдруг отдается печальным мыслям при виде оборванного нищего, вьючного осла, павшего от непосильной работы, птички, бьющейся в клетке, как узник в темнице. Но имеет светлый взгляд на жизнь и людей».11

Также А.Н. Веселовский считал, что в гоголевском «Тарасе Бульбе» заметно влияние Вальтера Скотта. Западное влияние исследователь видел и в других произведениях Н. В. Гоголя. Так, «Вечер накануне Ивана Купала» А.Н. Веселовский считает продолжением традиций Л. Тика, в разговоре двух собачек в «Записках Сумасшедшего» - усматривал традиции Гофмана. Влиянием творчества Гофмана исследователь объясняет и мотив таинственного портрета в произведениях Гоголя.

Известно, что при написании «Тараса Бульбы» Гоголь пользовался, кроме летописей и хроник, трудами французских историков XVII Боплана и Ше-рера, живших в Польше и писавших об Украине. В их трудах, опубликованных на русском языке в 1832 г. под названием «Описание Украины», внимание Н. В. Гоголя привлекли рассказы о внутреннем устройстве казачьего войска, жизни казаков в мирное время и некоторые детали, касающиеся во

1 9 инских походов казаков. О хорошем знании Н. В. Гоголем трудов зарубежных историков говорит и его статья «Шлецер, Миллер и Гердер», написанная

10 См. Багно В. Е. Гоголь и испанская литература //Гоголь и мировая литература, М, 1998. С. 157 - 188.

11 Веселовский А. Н. Указ. соч. С.40.

12 См. об этом Храпченко М. Б. Николай Гоголь. Литературный путь. Величие писателя. М., 1984. С. 163., Машинский С. И. Историческая повесть Гоголя. М., 1940. в 1834г. В этой статье писатель объединил имена трех выдающихся историков эпохи Просвещения как основателей новой науки - всеобщей истории. 13

Еще в начале XX века исследователи, рассматривая воздействие западной культуры на творчество Гоголя, считали возможным говорить не о прямом влиянии, а о сходстве талантов. Так, С. Шамбинаго сравнивал произведения Н. В. Гоголя и картины Гойи, находя немалое сходство в изображении обоими художниками ужасного. Ужасное для Гоголя и Гойи - не плод воображения, а сама действительность. «Кисть Гойи и перо Гоголя были тем анатомическим ножом, который вскрывал из-под чудовищно-отвратительной внешности страшное содержание.Чем страшнее выходил создаваемый им (Гоголем) человеческий или дьявольский образ, тем более роскошная рамка ему давалась».14 Воображение для обоих художников не является самодостаточным, за ним скрывается сверхъестественная реальность. Уродливые карикатуры в их произведениях - не сатира, а своеобразное прозрение, умение видеть страшную сущность мира. Также роднит двух художников изображение карнавала, всплеска страстей и страшных сцен на фоне веселого пира. Мысли С. А. Шамбинаго важны для нас потому, что исследователь говорит здесь не о прямом влиянии зарубежного художника на Н. В. Гоголя, а о родственности их мироощущения. Сходное видение мира у двух художников разных стран, сходство творческих почерков при отсутствии фактов прямого влияния - этот феномен будет рассматриваться в настоящей работе. Некоторые мысли С. Шамбинаго будут использованы применительно к изучаемому нами сходству талантов Гоголя и Ирвинга.

Ценные мысли о влиянии западной литературы на творчество Н. В. Гоголя звучат в трудах В. М. Гуминского.15 Исследователь рассматривает важный для Н. В. Гоголя образ «сборного города», города, являющего собой модель мира (название «Миргород» символично). В этом В. М. Гуминский ви

13 См. Храпченко М. Б Указ соч. С. 197., Гоголь Н. В. Собр. соч. в 14 T. Т. 8. С. 760.

14 Шамбинаго С.Указ соч. С. 158.

13 Гуминский В. М. Гоголь и четыре урока «Миргорода» // Открытие мира, или путешествия и странники. М., 1987. С. 32. дит следование определенной мировоззренческой традиции, у истоков которой стоял Августин Аврелий («О граде Божьем»). Исследователь говорит и о невозможности адекватного перевода названия «Миргород» на иностранный язык (например, при переводе на английский язык возможны варианты Peace-town - «мирный город», «город без войны» и World-town - «город-Вселенная»). Известно, что в своих исторических статьях Н. В. Гоголь сравнивал историю с городом.16 На наш взгляд, образ города-мира присутствует и в творчестве В. Ирвинга, (например, в новеллах из цикла «Альгамбра» - об этом будет сказано в первой главе настоящей работы). Наблюдения В. М. Гуминского важны для нас потому, что он рассматривает литературно-мировоззренческую традицию, которой следовали изучаемые нами авторы.

Влияние рыцарского романа на творчество Гоголя В. Гуминский видит в «Тарасе Бульбе», в сюжете о том, как Андрий вступает в бой на стороне польского войска, стремясь завоевать любовь прекрасной полячки. Образ роковой красавицы, ставшей причиной войны, восходит, по мнению В. М. Гуминского, к античному образу прекрасной Елены.

Немалое влияние на творчество Н. В. Гоголя оказали немецкие романтики. Большую роль в разработке этой темы сыграли труды И. В. Карташо-вой.17 Исследователь указывает общие черты в творчестве Гоголя и Ваккен-родера (абсолютизация искусства, романтическая идеализация прошлого, особенно Средних веков и Возрождения - «Золотого века искусства», противопоставление мира искусства и действительности), Гофмана (гротескное изображение мещанского мира, «растительные» сравнения, показ бездуховности окружающего мира через подробное описание бытовых деталей), J1. Тика (романтическая ирония, мысль об абсурдности мира). Причину сходства произведений Н. В. Гоголя с произведениями западных писателей исследователь видит в следовании традициям романтизма.

1бСм. об этом Гуминский В. М. Указ. соч. С. 33., а также Гоголь Н. В. О преподавании всеобщей истории.// Арабески., М., 1911, С. 60.

Н. В Гоголя также сравнивают с Э. По, Г. Мелвиллом, Ч. Диккенсом и многими другими зарубежными писателями.18 Таким образом, в современных исследованиях зарубежный контекст гоголевского творчества становится все более широким.

Мысль о сходстве произведений Н. В. Гоголя и В. Ирвинга прозвучала уже при жизни писателя. Так, например, критик журнала «Московский телеграф» писал, что в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» можно найти «полВашингтона Ирвинга». 19 Свидетельство о том, что Гоголь был знаком с произведениями Ирвинга его небольшая заметка, опубликованная в 1836г. в журнале «Современник». Заметка представляла собой краткий обзор произведений зарубежной литературы и называлась «Сорок одна повесть лучших иностранных писателей». В этой заметке Гоголь называет Ирвинга одним из выдающихся писателей своего времени. Читать В. Ирвинга Гоголь мог на русском или французском языках. Параллели между Гоголем и Ирвингом неоднократно проводились еще в XIX веке. Новеллу Ирвинга «Комендант Манко и солдат» критики склонны были считать источником «Ночи перед Рождеством» и «Пропавшей грамоты». Сравнивали полет героя новеллы Ирвинга на заколдованной лошади и полет кузнеца Вакулы на черте. Это сравнение неправомерно, т.к. гоголевские повести были опубликованы раньше, чем новелла В. Ирвинга увидела свет на русском языке.

О творческой близости Гоголя и Ирвинга говорят и современные исследователи. Например, М. Вайскопф в своей книге о Гоголе пишет, что русского и американского писателей роднит изображение сельской идиллии, которую исследователь называет «туповатым раем». Однако подробно это сходство между двумя писателями в книге Вайскопфа не рассматривается. Сравнению Гоголя и Ирвинга уделяет значительное внимание Т. Л. Морозова в

17 Карташова И. В. Гоголь и романтизм. Калинин, 1975., Карташова И. В. Гоголь и Ваккенродер// Карташова И. В. Ваккенродер и русская литература. Тверь, 1995., Карташова И. В. Гоголь и Гюго // Гоголь как явление мировой литературы, М., 2002, С., 351.

18 См. об этом «Гоголь и мировая литература. М., 1984. Гоголь как явление мировой литературы, М., 1996.

19 Московский телеграф, 1831. №17. С. 98.

20 Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология, Идеология, Контекст. М., 1993, С. 128. статье «Гоголь и литература США». Нам близок подход Т. Л. Морозовой к данной проблеме - причину сходства ряда произведений Гоголя и Ирвинга исследователь видит в принадлежности обоих писателей к единому творческому методу - романтизму. Именно романтическим контекстом, по мнению Т. Л. Морозовой, можно объяснить такие черты творчества писателей как обращение к фольклорным сюжетам, любовь к старине, литературная мистификация - приписывание произведений вымышленным рассказчикам. Сходство произведений, в основе которых лежат фольклорные сюжеты, во многом определяется близостью фольклорного мышления разных народов. Т. Л. Морозова находит в произведениях Гоголя и Ирвинга ряд сходных сюжетов и вместе с тем указывает на творческую оригинальность каждого автора. Исследователь считает, что случаи, заставляющие предполагать прямое заимствование Гоголем отдельных деталей у Ирвинга, очень немногочисленны. Конкретно эти детали в данной статье не раскрываются. Наблюдения Т. Л. Морозовой представляются интересными, но вызывают некоторые возражения, о чем будет сказано в соответствующих главах.

Сопоставляет произведения Гоголя и Ирвинга и Л. Романчук в своей книге «Фантастика в новеллистике В. Ирвинга». Общей чертой в творчестве двух писателей она считает изображение карнавальной стихии как слияния реального и запредельного миров. Исследователь считает всеобщий танец в «Сорочинской ярмарке» символом сакрального действия, установление связи с иррациональным, надприродным. По мнению Л. Романчук, роднит Гоголя и Ирвинга также сочетание фольклорных элементов, легенд и поверий с бытовыми зарисовками, соединение обычного со сверхъестественным. Л. Романчук упоминает и о сходстве пространственно-временной организации произведений Гоголя и Ирвинга. Художественное пространство в произведениях обоих писателей разделено на «обычное» и «сакральное» (термины Л. Ро

21 Морозова Т. Л. Гоголь и литература США //Гоголь и мировая литература М., 1986, С. 34 манчук). Во второй главе настоящей работы мы попытаемся подробнее развить эти интересные и верные наблюдения исследователя.

Мысль о возможности сопоставления Н. В. Гоголя и В. Ирвинга звучит и в трудах И. В. Карташовой. Исследователь видит общие черты в изображении писателями патриархального быта, «сонной» деревенской жизни. При этом и у русского, и у американского писателя отмечается внимание к деталям, полное, подробное воссоздание картины описываемого идиллического мира, что Н. А. Гуляев называл «реализмом в романтизме». И. В. Карташова сравнивает повести Н. В. Гоголя «Старосветские помещики» и «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» и новеллу В. Ирвинга «Легенда о Сонной Лощине», отмечая такие общие черты, как внимание к миру «земности», изображение деревенского быта «сонным», окутанным чарами, порой порождаемыми воображением его обитателей, а также то, что движение в описываемых писателями «сонных» мирах движется по замкнутому кругу, который неспособны разорвать никакие внешние потрясения. Выясняя причины сходства произведений русского и американского писателей, И. В. Карташова говорит не только о возможном заимствовании или обращении писателей к одному фольклорному или общеромантическому источнику, но и о сходстве их талантов, некоей духовной близости. Проблему сходства талантов разных писателей ставит также В. М. Гуминский в своей книге «Открытие мира, или Путешествия и странники». Рассматривая сходство произведений Н. В. Гоголя с произведениями некоторых западных авторов, исследователь говорит, что далеко не всякое сходство можно объяснить прямым влиянием или обращением писателей к одному источнику. Многое можно объяснить только их духовной близостью. Наблюдения В. М. Гуминского и И.В. Карташовой ценны для нас, и многие «общие» мотивы и близость поэтики Гоголя и Ирвинга будут рассматриваться именно в этом ключе.

Неоднократно упоминающейся в научной литературе творческой близости Н. В. Гоголя и В. Ирвинга были посвящены лишь отдельные, чаще небольшие статьи, крупных исследований по этой теме в отечественном литературоведении не было. Не изученным остается «механизм» взаимодействия двух выдающихся писателей. В специальном рассмотрении отношений творчества Н. В. Гоголя к произведениям В. Ирвинга заключается научная новизна настоящей работы.

Материалом для исследования стала проза Гоголя первой половины ЗОгт. XIX века, где наблюдается наибольшая близость к Ирвингу. В диссертации будут рассмотрены циклы повестей Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки» , «Миргород» и «Арабески» в сравнении с циклами В. Ирвинга «Альгамбра», «Книга эскизов», «Уолферт руст» и «Брейсбридж холл». Целью работы является нахождение общих мотивов в творчестве писателей и попытка выяснения причины этого сходства. Многие общие черты в творчестве Гоголя и Ирвинга являются общеромантическими, как, например, циклизация произведений и приписывание их вымышленному рассказчику. Истоки литературной мистификации давние - к этому приему прибегали еще Свифт и Сервантес. Но наиболее полное развитие литературная мистификация получила в творчестве В. Скотта, объединившего свои романы о Шотландии в цикл «Рассказы трактирщика» и указавшего в предисловии, что собраны и изданы они были неким Джедедией Клейшботемом. В. Ирвинг продолжает традиции В. Скотта и широко применяет в своем творчестве прием литературной мистификации.

Произведения американского романтика, скорее всего, были хорошо знакомы Н.В. Гоголю. При жизни Н.В. Гоголя было опубликовано несколько десятков произведений В. Ирвинга. В ряде случаев нельзя исключить возможность непосредственного влияния на Н.В. Гоголя творчества В. Ирвинга, чьи произведения были очень популярны в России в первой половине XIX века и получили высокую оценку критики (см. приложение). Вместе с тем, как уже указывалось, исследователи говорят и о некоем духовном родстве двух писателей, сходстве их талантов, (работы И. В. Карташовой, статья Т. Л.

Морозовой «Гоголь и литература США»). Конкретные задачи настоящей диссертации видятся не только в том, чтобы найти «пол-Вашингтона Ирвинга» в произведениях Н. В. Гоголя, но и в выяснении происхождение этого феномена, в попытке объяснения такого сложного и почти мистического явления как «сходство талантов». Что это за явление, каким образом у двух писателей из разных стран (в наше время сочетание Россия - Америка стало настоящей антитезой), обладающих разными чертами характера, получивших различное образование, могло обнаружиться родство талантов. Не всякое сходство произведений Н. В. Гоголя с произведениями американского романтика можно объяснить прямым влиянием. Многое в этом сходстве объясняется принадлежностью рассматриваемых писателей к одному творческому методу - романтизму, и многое, на наш взгляд, лежит в области вечных мифологических образов, архетипического мышления, проявляющегося в творчестве.

Принадлежность рассматриваемых писателей к романтизму во многом определяет характер литературного влияния. Взаимодействия, устанавливавшиеся между писателями-романтиками, были сложными и неоднозначными. У романтиков отсутствовало представление об «авторских правах» на тот или иной сюжет, образ, мотив. Господствующий в эпоху романтизма (особенно раннего) дух дружбы делал замыслы писателей «общими». Писатели охотно заимствовали друг у друга идеи и образы. Теоретики романтизма провозглашали общность идей, сюжетов, образов. Например, Новалис, соз

22 давая проект энциклопедии , делал выдержки по сути дела из всей существующей в то время литературы и вставлял их в свои фрагменты. Писатель не скрывал тот факт, что многие мысли в его трудах принадлежат не ему. Нередко фрагмент состоял из чужой цитаты, которую Новалис развивал или опровергал. Характер источника не имел для Новалиса значения - оригинальное сочинение, пересказ, упоминание чьих-то мнений, учебник по предмету.

Новалис не боялся «потерять себя» - он был уверен в своем даре. «Поиск оригинальности - грубый ученый эгоизм. Кто не обращается с чужой мыслью как со своей, а с каждой собственной - как с чужой, тот не может быть настоящим ученым. Выдвижение новых идей может стать ненужной роскошью. Активное собирание, переработка собранного - уже более высокий вид деятельности. Для подлинного ученого нет ничего своего и ничего чужого», - писал Новалис.24Антитеза свое/чужое снимается благодаря установке на отстранение, на отодвигание от себя идей и фактов ради эффекта освежающей образности, за счет понимание истины как процесса. Пытаться сделать идею исключительно «своей» - значит затормозить ее развитие, лишать прошлого и будущего, считали теоретики романтизма. «Идея чрезвычайно теряет, когда я ставлю на нее печать своего восприятия, беру на нее патент», — писал Новалис. Воистину творческий человек может спокойно «дарить» свои идеи, поскольку у него постоянно рождаются новые. И по отношению к чужим идеям романтики предполагали непременную щедрость, бескорыстие творческого хозяина. Ф. Шлегель в лекциях по философии выражает новали-совские идеи, не упоминая имени Новалиса. Он делился со слушателями не просто плодами «софилософии», но и некоей объективной истиной, настолько очевидной, что она сразу оторвалась от своего творца и вошла в число общих тезисов романтической мысли.

Творческая энергия одного автора реализуется в контакте с другим «Я». Автор не в состоянии создать что-либо в пустоте, необходимо встречное сознание. Романтизм утвердил культ софилософии, культ дружественного, общения, лишенного вражды и духа соревнования. «Идеи ко мне приходят большей частью в разговоре», - писал Новалис. Романтики рассматривали

22 Новалисом была сделана попытка создания «научной Библии» - всеохватного труда, объединяющего все научные знания эпохи. В основе проекта энциклопедии лежала мысль об общности всех знаний и необходимости объединения их в одну универсальную науку.

23 См. Вайнштейн О. Б. Язык романтической мысли. О философском стиле Новалиса и Шлегеля. М., 1996. С. 15

24 Там же, С. 20.

25 Там же, С. 25 - 27.

26 Там же, С. 31. художественное творчество как непрерывный диалог. На наш взгляд, причина некоторых ирвинговских аллюзий в творчестве Н. В. Гоголя именно такова.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, приложения и библиографии. В первой главе рассматриваются общие сюжетные мотивы в творчестве Н. В. Гоголя и В. Ирвинга, выясняется их происхождение. Вторая глава посвящена сходству поэтики рассматриваемых писателей, делается попытка установить причины этого сходства. В заключение делаются обобщения и выводы. В приложении приводится краткая история знакомства русских читателей с творчеством В. Ирвинга, указываются наиболее известные переводы произведений американского романтика на русский язык.

Методологическая основа работы. При написании работы используются сравнительно-исторический и типологический способы анализа творчества Гоголя и Ирвинга. При этом мы опирались на труды В. М. Жирмунского («Сравнительное литературоведение»), И. Г. Неупокоевой («История всемирной литературы: проблемы системного и сравнительного анализа»), А. Дима («Принципы сравнительного литературоведения»), Д. Дюришина («Теория сравнительного изучения литературы»), А. С. Бушмина «Проблема преемственности в литературе». Также ценны для нас работы исследователей творчества Гоголя - Ю. В. Манна, В. М. Гуминского, Л. Романчук, С. И. Ма-шинского, И. В. Карташовой. Анализируя произведения В. Ирвинга, мы опирались на работы А. Н. Николюкина, М. Н. Бобровой, Н. М. Мухамадеевой и др.

При рассмотрении мифологических мотивов в творчестве изучаемых авторов, использовались работы Дж. Фрезера («Золотая ветвь», «Фольклор в Ветхом Завете»), Дж. Кемпбелла («Тысячеликий герой»), Е. М. Мелетинско-го («Введение в историческую поэтику эпоса и романа», «Герой волшебной сказки», «О литературных архетипах», «Поэтика мифа», «Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники»), В. В. Проппа («Исторические корни волшебной сказки», «Морфология волшебной сказки», «Морфология сказки», «Поэтика фольклора», Фольклор и действительность»). Кроме того, при нахождении мифологических мотивов в произведениях писателей, мы опирались на монографию С. М. Телегина «Философия мифа». Предлагаемый исследователем метод «мифорестврации» - нахождения мифологического источника литературных образов и сюжетов, этот метод используется в настоящей работе применительно к Гоголю и Ирвингу. Кроме того, касаясь проблем романтической эстетики и поэтики, мы обращались к работам исследователей романтизма - Н. Я. Берковского, В. В. Ван-слова, О. Б. Вайнштейн, Н. А. Гуляева, С. Т. Тураева, И. В. Карташовой и др.

Практическая значимость работы. Материалы данной диссертации могут быть использованы при изучении творчества Н. В. Гоголя в вузовских курсах по истории русской и зарубежной литературы, а также в школьном преподавании литературы.

Апробация работы. Материалы диссертации были освещены в докладах, прочитанных на межвузовских и международных конференциях (XI Гу-ляевские чтения, Тверь, 2002 г., XII Гуляевские чтения, Тверь, 2004 г., семинар молодых исследователей романтизма, Тверь, 2003г. конференция «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе», Тверь, 2004г., международная конференция «Межкультурные коммуникации в современном славянском мире», Тверь, 2005г.) и при проведении занятий по творчеству Н. В. Гоголя на филологическом факультете Тверского государственного университета.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Гоголь и Ирвинг"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе была сделана попытка сопоставления творчества Гоголя и Ирвинга. Материалом работы послужили циклы произведений Н. В. Гоголя «Арабески», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород» и В. Ирвинга «Книга эскизов», «Альгамбра», «Кладоискатели». Были рассмотрены «общие» мотивы в произведениях писателей. Однако полностью объяснить «механизм» появления «общих» мотивов, по-видимому, невозможно. В ходе исследования было обнаружено типологическое сходство многих произведений Гоголя и Ирвинга. Многие мотивы, рассмотренные в настоящей работе, являются фантастическими (мотив кладоискательства, мотив таинственного портрета, мотив вещего сна). Эти мотивы были любимы писателями-романтиками. Влечение к загадкам бытия, к таинственному, неведомому определяло интенсивность романтической фантастики. Фантастические произведения романтиков нередко имели «реальную» направленность. В развитии мотива кладоискательства, например, фантастическое играло роль возмездия человеку за неправедную жизнь, преступление нравственных норм ( в данном случае - возмездие за жадность, ведущую к сделке с дьяволом). Тема неправедного богатства неоднократно звучала в творчестве писателей-романтиков. Богатство, добытое нечистым путем, имеет страшный, сатанинский источник. В произведениях романтиков герой нередко гибнет, встав на путь обогащения, не связанного с трудом.

Мотив таинственного портрета в творчестве Гоголя и Ирвинга тесно связан с любимой романтиками темой искусства. Романтический культ искусства, утверждение его могущественной власти были близки обоим писателям; и образ загадочного портрета, где продолжает жить душа изображенного человека, характерный для эпохи романтизма в целом, получил яркое выражение в их творчестве.

Многие общие черты в творчестве Н. В. Гоголя и В. Ирвинга объясняются их обращением к мифологии. Романтики считали мифологию первоосновой искусства, «первичным Океаном» поэзии. Они активно использовали мифологические мотивы в своем творчестве, переосмысливали их, наполняли новым содержанием, что проявилось и в творчестве Н. В. Гоголя и В. Ирвинга. Мифологическими в их произведениях являются мотив кладоискательства и мотив вещего сна. Однако авторы не «пересказывают» миф, а переосмысливают его, мотивы имеют отличное от мифологии звучание. Например, мотив волшебного сна, где герой, засыпая, попадает в тайный мир. В отличие от мифов, в произведениях Гоголя и Ирвинга сон перетекает в явь. Гоголевский Левко, проснувшись, увидел в своей руке записку, данную ему во сне панночкой-утопленницей, ирвинговский Дольф Хейлигер увидел наяву приснившийся ему корабль. Такое развитие сюжета не характерно для мифов, где мир сна и мир яви никогда не сливаются. К мифологии восходят и некоторые образы в творчестве Н. В. Гоголя и В. Ирвинга, например, образ зеркального отражения в произведениях «Майская ночь» Н. В. Гоголя и «Дольф Хейлигер» В. Ирвинга. Отзвуки мифологического мировоззрения были обнаружены и в пространственно-временной организации произведений. Но в данном случае мифологическое разделение мира на мир наш, привычный и добрый, и мир чужой, непривычный и зловещий, также наполняется новым содержанием. В некоторых произведениях в качестве «нашего» мира выступает мир патриархальный, «сонный», безмятежный, несуетный. В качестве «чужого» мира фигурирует мир цивилизации, охваченный прогрессом, лишенный поэзии, наполненный суетой. В этом ключе были рассмотрены повесть Н. В. Гоголя «Старосветские помещики» и новелла В. Ирвинга «Легенда о Сонной Лощине». Оба писателя признают неизбежность разрушения старого мира, ухода его в прошлое и сожалеют о нем. В. Ирвинг смотрит в будущее оптимистично. Ему представляется возможным объединить прогресс и поэзию. Н.В. Гоголь с большей грустью воспринимает разрушение патриархального уклада жизни. Гибель усадьбы старосветских помещиков воспринимается им как невосполнимая утрата.

Иногда разделение мира на «наш» и «чужой» выглядит как разделение на божественное и дьявольское. Это ярко проявляется в произведениях о продаже души дьяволу. В произведениях обоих писателей звучит мысль о недопустимости сделки с дьяволом, губительности ее для человеческой души. В произведениях Н. В. Гоголя есть образ дьявола как антипода Бога, и сниженный, комический образ фольклорного черта. У В. Ирвинга такое разделение ослаблено, хотя во многих произведениях образ дьявола снижается.

Типологическая общность Гоголя и Ирвинга видится также в обращении к традициям героического эпоса - в качестве «чужого» мира выступают чужие, враждебные народы. При этом у Н. В. Гоголя усилен мотив защиты родины и христианской веры от враждебных сил, будь то реальные, исторические враги описываемой автором Украины или существа демонические (колдун в «Страшной мести»). У В. Ирвинга же арабский мир в «Альгамбре» изображен как мир мечты, сказки, прекрасный и таинственный, но враждебный к тем, кто не верит в него.

Многие общие черты в творчестве Н. В. Гоголя и В. Ирвинга могут объясняться их принадлежностью к романтическому направлению в литературе. Это циклизация произведений, склонность к мистификации, когда произведения приписываются вымышленному рассказчику, обращение к фольклорным и мифологическим сюжетам.

В ряде случаев нельзя исключить и непосредственного воздействия творчества американского романтика на творчество Гоголя. По-видимому, Н. В. Гоголю были известны многие произведения американского романтика. Н. В. Гоголь высоко ценил его творчество, и оно могло служить ему импульсом для создания собственных произведений. В ходе исследования было обнаружено генетические связи произведений русского и американского писателей. Эти связи обнаруживаются в новелле В. Ирвинга «Легенда о Сонной Лощине» и незаконченной повести Н. В. Гоголя «Страшный кабан». Обращает на себя внимание сходное развитие сюжетов произведений, близость портретных характеристик, имена героинь. Некоторые мотивы ирвинговской «Легенды о сонной Лощине» своеобразно «отозвались» в повести Гоголя «Старосветские помещики». Также в повести Гоголя «Портрет» выявляются детали, говорящие о знакомстве автора с новеллами В. Ирвинга «Таинственный портрет» и «История молодого итальянца». Это, в особенности, описание загадочного портрета и его восприятия героями (отвращение к нему).

Ирвинга и Гоголя отличает близость эстетических воззрений, которая сказалась в художественных принципах, в особенностях художественного мира И. В. Гоголя и В. Ирвинга. Для обоих писателей было характерно объединение произведений в циклы, приписывание своих произведений вымышленным рассказчикам. Образы рассказчиков у Н. В. Гоголя и В. Ирвинга во многом схожи. Это порою комические персонажи, наделенные смешными, нелепыми чертами. Иногда образ рассказчика двоится и множится, в нем появляются новые черты, из шутника-балагура рассказчик превращается в поэта, тонкого лирика и исследователя. Рассказчики жили независимой от авторов жизнью, воспринимались читателями как реальные лица. Мистификация, игра с читателем, имеющие давнюю литературную традицию, стали излюбленными приемами романтиков, но в творчестве гоголя и Ирвинга эти приемы проявились наиболее ярко.

Циклизация произведений тоже была присуща многим писателям-романтикам. Этот художественный прием служил для выражения романтического универсализма, идеи всеобщности. В творчестве И. В. Гоголя и В. Ирвинга почти не встречается «одиночных» произведений, чаще их творения объединяются в циклы. Принципы циклизации у Н. В. Гоголя и В. Ирвинга во многом схожи - это рассмотренный нами во второй главе принцип контрастного параллелизма, а также случаи, когда основанием для объединения произведений в цикл является единое художественное пространство. Например, «Миргород» у Н. В. Гоголя и «Альгамбра» у В. Ирвинга. Но у Н. В. Гоголя не выявляется сюжетный мотив, служащий основанием для объединения произведений в циклы, что можно встретить у В. Ирвинга (например, цикл «Кладоискатели»).

Роднит рассматриваемых нами писателей также и юмор. Юмор пронизывает многие их произведения. Исполнены юмора речи рассказчиков, характеристики персонажей, имена многих героев. Но смех писателей не унижает, а наоборот, возвышает героев. Описывая нелепое, забавное поведения героя, писатели показывают лучшие свойства его души. Например, кажущаяся наивность гоголевского кузнеца Вакулы ни что иное, как его душевная чистота, лень ирвинговского Рипа Ван Винкля оборачивается его добротой и отзывчивостью. Добродушный, не направленный на конкретных лиц, смех больше характерен для Ирвинга, в творчестве Гоголя наблюдается и «смех сквозь слезы», когда за кажущейся веселостью скрыта печаль, и смех сатирический.

О фольклорном смехе напоминает и то, что осмеянию подвергаются часто фантастические персонажи. Осмеяние злых сил способствует их «нейтрализации» — такой мотив характерен для фольклора всех народов. Широкое обращение к фольклорным, мифологическим мотивам свойственно всем писателям эпохи романтизма. Но у Н. В. Гоголя и В. Ирвинга наблюдается сходное их использование. При этом Н. В. Гоголь не подражал В. Ирвингу, а развивал сходные мотивы на другом национальном и психологическом материале. Встречающиеся в творчестве Н. В. Гоголя «вариации» на темы произведений В. Ирвинга - свидетельство своеобразного литературного «диалога» с американским романтиком. Среди писателей-романтиков первой трети XIX века Н. В. Гоголь и В. Ирвинг оказываются наиболее близкими друг другу. В данной работе была сделана попытка продолжить мысли исследователей о сходстве талантов двух писателей (яркая бытопись, характер юмора и др.). Характерные для романтической эпохи диалогичные отношения между различными национальными литературами и различными писателями в творчестве Н. В. Гоголя и В. Ирвинга приобретают особую выразительность и значимость благодаря общности таланта и художественного мышления, сходству эстетических взглядов и установок.

Список научной литературыФедулова, Ольга Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Американская новелла XIX века. Составитель А. И. Старцев. М., 1946.

2. Американская новелла. Составитель А. И. Старцев. М., 1952.

3. Библиотека для чтения, 1835, Т. 9.

4. Герцен А. И. Собр. соч. вЗОт. Т.7.

5. Гёррес И. Мифология азиатского мира // Эстетика немецких романтиков, М., 1987

6. Гёррес И. Немецкие народные книги // Эстетика немецких романтиков. М., 1978.

7. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. М., 1937.

8. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. М., 1951

9. Гоголь Н. В.Полн. собр. соч. в 23 Т. М., 2003 (Т. 1, 4)

10. Гоголь Н. В.Собр. соч. в 9 Т. М., 1994.

11. Гоголь Н. В.Собр. соч. в 8 Т. под ред. А. Щербины, М., 1984.

12. Гоголь Н. В.Собр. соч. в 7 Т. под ред. С. И. Машинского и М. Б. Храп-ченко, М., 1959.

13. Гоголь Н. В.Собр. соч. в 4 Т. М., 1952.

14. Гоголь Н. В. Собрание художественных произведений в 5 Т. М., 1959.

15. Ирвинг В. Альгамбра. Новеллы. М., 1989

16. Ирвинг В. Новеллы. М., 1974.

17. Ирвинг В. Альгамбра. М., 1979.

18. Ирвинг В. Новеллы. М., 1957.

19. Ирвинг В. Жизнь Магомета. М., 1990.

20. Ирвинг В. История жизни, путешествий, открытий и приключений в Новом Свете. Спб., 1839. (Перевод Д. Паскевича)

21. Ирвинг В. История Нью-Йорка. М., 1968.

22. Ирвинг В. Наследство мавра и арабский астролог. Испанские легенды. М., 1889.

23. Ирвинг В. Кладоискатели. М., 2000.

24. Ирвинг В. Собр. соч. в 5 Т. М., 2002

25. Irving, W. The Sketch-Book of Geoffrey Crayon, Oxford University Press, 1998.

26. Московский телеграф, 1825, Ч. 1, №4.

27. Московский телеграф, 1827,4.17, №17.

28. Московский телеграф, 1830, 4.36, №23

29. Московский телеграф, 1828, Ч. 22, №15.

30. Московский телеграф, 1832, 4.46, № 14.

31. Повести и литературные отрывки. М., 1829, Ч. 1.32. Русское слово, 1860, №2.

32. Современник, 1849, Т. 17, №10.

33. Сын Отечества, 1825, ноябрь, №22.35. Телескоп, 1832, Т.9, №12.

34. Толстой А.К. О том, как юный президент Вашингтон в скором времени сделался человеком. //Толстой А. К. Собр. соч., М., 1964.

35. Шеллинг Ф. Философия искусства. М., 1999.

36. Шеллинг Ф. Философия мифологии. М., 1999.

37. Шлегель Ф. О языке и мудрости индийцев // Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М., 1983.1. Исследования

38. Адамас В. Идиллия Н. В. Гоголя «Ганц Кюхельгартен» в свете его при-родоописаний. Тарту, 1946.

39. Алексеев М. П. К «Истории села Горюхина». (Пушкин и «История Нью-Йорка») // Пушкин. Статьи и материалы. Вып. 2 Одесса, 1926.

40. Американская литература, проблема романтизма и реализма. Сборник статей. Краснодар, 1972.

41. Американская литература, проблема романтизма и реализма. Сборник статей. Краснодар, 1973.

42. Американская литература в русской критике. Библиогр. указ. М., 1984.

43. Американская литература Х1Х-ХХ века. Межвуз.сборник. Краснодар, 1981.

44. Анненкова Е. И. Гоголь и Аксаковы: Лекция. Л., 1983.

45. Апенко Е. М. Американская романтическая новелла: к вопросу истории и теории жанра. Л., 1979.

46. Ахматова А. А. Последняя Сказка Пушкина. ( «Легенда об арабском звездочете» как источник «Сказки о Золотом петушке») // Звезда, 1933, вып. 2.

47. Барабанова Ю. М. Романтический сборник В. Ирвинга. Спб., 1995.

48. Барабаш Ю. Я. Почва и судьба: Гоголь и украинская литература. У истоков. М., 1995.

49. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Избранные статьи. М., 1979.

50. Бахтин М. М. Из предыстории романного слова //Избранные статьи. М., 1979.

51. Бахтин М. М. Эпос и роман // Избранные статьи. М., 1979.

52. Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1953.

53. Белый А. Мастерство Гоголя. М. Л., 1939.

54. Бекова Н. Т. Американская новелла последней трети XIX века. К вопросу о жанровом своеобразии. М., 1980.

55. Берковский Н. Я. Мир, создаваемый литературой. М., 1989.

56. Берковский Н. Я. О мировом значении русской литературы. Л., 1975.

57. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Л., 1973.

58. Боброва М. Н. Романтизм в американской литературе XIX века. М., 1972.

59. Бугрова Л. В. Мотив Дома в русской романтической прозе 20-х 30-х годов XIX века. Автореферат канд. . дисс. Тверь, 2004.

60. Бушканец И. Н. Американская литература в журнале «Современник». М., 1972.

61. Вайнштейн О. Б. Язык романтической мысли. О филос. стиле Новалиса и Шлегеля. М., 1994.

62. Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология, Идеология, Контекст. М., 1993.

63. Ванслов В. В. Эстетика романтизма. М., 1996.

64. Бенедиктова Т. Д. О двух моделях литературного общения //Вопросы литературы, 2000, №3.

65. Веселовский А. Западное влияние в новой русской литературе. М., 1916.

66. Виноградов В. В. Этюды о стиле Гоголя. Л., 1926.

67. Виноградов В. В. Язык и стиль русских писателей: от Карамзина до Гоголя. М., 1990.

68. Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959.

69. Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.

70. Виноградов В. В. Сюжет и стиль. М., 1963.

71. Виролайнен М Н. Мир и стиль («Старосветсткие помещики») //Вопросы литературы, 1979 г. №4

72. Гиппиус В. В. Гоголь: Воспоминания, письма, дневники. М., 1999.

73. Гегель Г. Эстетика. Т 2. М., 1966.

74. Н.В. Гоголь. Сборник статей под ред. А. Н. Соколова. М., 1954.

75. Гоголь. Статьи и материалы. Л., 1954.

76. Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952.

77. Н.В. Гоголь в русской критике: Сборник статей. М., 1953.

78. Гоголь и мировая литература: Сборник статей. М., 1988.

79. Гоголь. Материалы и исследования, под ред. В. В. Гиппиуса. Л., 1936.

80. Горских Н. А. Н. В. Гоголь и Ф. Сологуб: поэтика вещного мира. Автореферат канд. . дисс., Томск, 2002.

81. Гуляев Н. А. Системность в романтизме и ее основы // Миропонимание и творчество романтиков. Калинин, 1986.

82. Гуляев Н. А., Карташова И. В. Введение в теорию романтизма. Тверь, 1998.

83. Гуляев Н. А. Типология романтического мировоззрения // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999. Вып. 3.

84. Гуляев Н. А. Проблема эстетического сознания в немецком романтизме // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999. Вып. 2.

85. Головенченко Ф. М. Реализм Гоголя. М., 1953.

86. Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М., 1959.

87. Гуминский В. М. Открытие мира, или путешествия и странники. М., 1987.

88. Дима А. Принципы сравнительного литературоведения. М., 1977.

89. Дмитриева Е. Е. Стернианская традиция и романтическая ирония в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» //Известия РАН. Серия литературы и языка. 1992. №3.

90. Добин Е. С. Искусство детали: наблюдения и анализ (о творчестве Гоголя и Чехова) Л., 1975.

91. Долинин А. А. История, одетая в роман. В. Скотт и его читатели. М., 1976.

92. Доманский Ю. В. Архетип: прошлое, настоящее, будущее //Горизонты литературы накануне XXI века. Сб. науч. работ. Тверь, 1997.

93. Доманский Ю. В. Архетипические мотивы в русской прозе XIX века. Канд. дисс. Тверь, 1998.

94. Доманский Ю. В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте. Тверь, 1999.

95. Елистратова А. А. Гоголь и проблемы западноевропейского романа. М., 1972.

96. Елистратова А. А. Предромантизм // История всемирной литературы. М., 1977.

97. Емельянова Т. П., Семенов А. Е. Романтическая интерпретация греческого мифа в контексте развития отношения человека к традиции («Пентесилея» Клейста) // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999, вып. 2.

98. Еремина JI. И. О языке худож. прозы Гоголя. М., 1987.

99. Ермаков И. Д. Психоанализ литературы. Пушкин. Гоголь. Достоевский. М., 1988.

100. Есаулов И.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения: Миргород Н. В. Гоголя. М., 1995.

101. Жирмунский В. М. Немецкий романтизм и современная мистика. Спб., 1996.

102. Жирмунский В. М. Сравнительное литературоведение. М., 1979.

103. Зелинский В. Критические разборы «Мертвых душ». М., 1910.

104. Зеньковский В. В. Гоголь. М., 1997.

105. Казарин В. П. Повесть Н. В. Гоголя «Тарас Бульба». Киев Одесса, 1986.

106. Капитанова JI. А. Повествовательная структура русской романтической повести (начальный этап развития). М., 1994.

107. Карандашова О. С. Художественное пространство «украинских» сборников Н. В. Гоголя («Вечера.» и «Миргород»).Канд. дисс. Тверь, 1999.

108. Карташова И.В. Гоголь и романтизм. Автореферат док. дисс. М., 1983.

109. Карташова И. В. Гоголь и романтизм. Калинин, 1975.

110. Качурин М. Г., Шнеерсон, М. А. Изучение языка писателей. М., 1961.

111. ИЗ. Кемпбелл Дж. Тысячеликий герой. М., 1997.

112. Козлов С. Е. Мифологическое направление в литературоведении США. М., 1984.

113. Колридж С. Т. Происхождение драмы //Избранные труды. М., 1987.

114. Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1966.

115. Кривонос В. Ш. Проблема читателя в творчестве Гоголя. Воронеж, 2981.

116. Крутикова И. Е. Н. В. Гоголь: исследования и материалы. Киев, 1992.

117. Кумскова Е. И. Американская повесть XIX века. Эволюция жанра. М., 1968.

118. Левин Ю. Д. Эпоха романтизма. М., 1988.

119. Лившиц Е. И. Английский контекст творчества Гоголя. Н. В. Гоголь и Ч. Р. Метьюрин. Автореферат канд. . дисс., М., 2001

120. Лозович Т. К. Мифологема сна и ее поэтическая трансформация в творчестве немецких романтиков // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999, вып. 3.

121. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

122. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996.

123. Лотман Ю. М. В школе поэтического слова. М., 1988.

124. Лыкова Е. В. Мифопоэтические мотивы «Вечеров на хуторе близ Ди-каньки» и сборника «Миргород» Н. В. Гоголя в романе С. А. Клычкова «Чертухинский балакирь»// Мир романтизма, вып.8, Тверь, 2003.

125. Майков Б. А. Н. В. Гоголь. М., 1911.

126. Маймин Е. А. О русском романтизме. М., 1975.

127. Макогоненко Г. П. Гоголь и Пушкин. Л., 1985.

128. Манн Ю. В. В поисках живой души. «Мертвые души» : писатель, критика, читатель. М., 1987.

129. Манн Ю. В. Николай Гоголь. М., 1988.

130. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. М., 1988.

131. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М., 1996.

132. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. М., 1978.

133. Манн Ю. В. «Сквозь видный миру смех.» Жизнь Н. В. Гоголя. М., 1994.

134. Манн Ю. В. Динамика русского романтизма. М., 1995.

135. Манн Ю. В. Поэтика русского романтизма. М., 1976.

136. Манн Ю. В. Русская литература XIX века. М., 1976.

137. Манн Ю. В. Образ художника в повести Гоголя «Невский про-спект»//Николай Васильевич Гоголь: Сборник статей. М., 1954.

138. Маркович В. М. Петербургские повести Н. В. Гоголя. Д., 1989.

139. Машинский С. И. Гоголь. М., 1951.

140. Машинский С. И. Историческая повесть Гоголя. М., 1940.

141. Машинский С. И. «Мертвые души» Н. В. Гоголя. М., 1979.

142. Машинский С. И. Худож. мир. Гоголя. М., 1979.

143. Мелетинский Е. М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М., 1986.

144. Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки. М., 1958.

145. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994.

146. Мелетинский Е. М. Палеоазиатский мифологический эпос. М., 1979.

147. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 1995.

148. Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. М., 1963.

149. Мелетинский Е. М. Средневековый роман. М., 1963.

150. Милюгина Е. Г. Романтизм мифа и мифы романтизма // Ромнтизм : грани и судьбы. Тверь, 1999, вып. 3.

151. Мочульский К. Духовный мир Гоголя. Paris: YMCA-PRESS., 1976.

152. Мейлах Б. С. Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра. Л., 1973.

153. Мухамадеева H. M. Художественный метод В. Ирвинга в первый период творчества. М., 1977.

154. Мухамадеева H. М. В. Ирвинг в русской критике. М., 1977.

155. Наливайко А. Романтизм как эстетическая система // Вопросы литературы, 1982, №11.

156. Наранхо К. Песни Просвещения. Эволюция сказания о герое в западной поэзии. Спб., 1997.

157. Неупокоева И. Г. История всемирной литературы: проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976.

158. Николаев Д. П. Сатира Гоголя. М., 1984.

159. Николюкин А. Н. Литературные связи России и США. М., 1975.

160. Николюкин А. Н. Американский романтизм и современность. М., 1968.

161. Онуфриев H. М. Реализм Н. В. Гоголя. М., 1952.

162. Павлинов С. А. Путь духа: Н. Гоголь. М., 1998.

163. Паррингтон В. А. Основные течения американской мысли. Т.2 Революция романтизма в Америке. М., 1962.

164. Переверзев В. Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. М., 1982.

165. Переверзев В. Ф. Творчество Гоголя. Иваново-Вознесенск, 1926.

166. Поспелов Г. Н. Смех Гоголя (в связи с теорией комического) //Николай Васильевич Гоголь. Сборник статей. М., 1954

167. Проблемы эстетики и творчества романтиков. Сборник. Калинин, 1982.

168. Проблемы традиции в американской литературе. Сборник. МГУ, 1980.

169. Проблемы истории зарубежной литературы. Л., 1976, вып. 3.

170. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Спб., 1996.

171. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М., 1998.

172. Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969.

173. Пропп В. Я. Поэтика фольклора. М., 1998.

174. Пропп В. Я. Русский героический эпос. Л., 1955.

175. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1976.

176. Прощина Е. Г. Идеи «новой мифологии» в художественной практике // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999, вып. 3.

177. Прощина Е. Г. Мифологическая модель «Ундины» Ф. де ла Мотт Фуке // Романтизм: грани и судьбы. Тверь, 1999, вып. 3.

178. Пруцков Н. И. Н. В. Гоголь и наша современность. Л., 1952.

179. Реализм в зарубежных литературах XIX века. Сборник. Саратов, 1986.

180. Русский романтизм. М., 1973.

181. Роднянская И. Демон ускользающий // Вопросы литературы, 1982, №5.

182. Романчук Л. Фантастика в новеллистике В. Ирвинга. Киев, 2000.

183. Романчук Л. Генезис демонического героя в романтизме // Приднепровский научный вестник, Днепропетровск, 1998, №130.

184. Романчук Л. Метаморфоза образа сатаны в творчестве английских романтиков //Библия и культура, вып. 5, Черновцы, 2000.

185. Самохвалов H. М. Американская литература XIX века. М., 1962.

186. Сдобнов В. В. Русская литературная демонология. Тверь, 2002.

187. Слюсарь А. А. Проза А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя: опыт жанрово-типологич. сопоставления. Киев-Одесса, 1990.

188. Смирнова Е. А. Поэма Гоголя «Мертвые души». Л., 1987.

189. Совсун В. Г. Н. В. Гоголь и наша современность. Минск, 1952.

190. Староверова Е. В. Романтическая литературная сказка в Америке. Л., 1989.

191. Тамарченко Д. С. Из истории русского классического романа. Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М. Л., 1978.

192. Телегин С. М. Философия мифа. М., 1994.

193. Телегин С. И. Мифологический взгляд на природу и человека // Лит-ра в школе, 1992, №4.

194. Тертерян И. А. Романтизм как целостное явление // Вопросы литературы, 1822, № 11.

195. Топоров В. Н. Миф. Ритуал, Символ. Образ. М., 1995.

196. Тураев С. Т. От Просвещения к Романтизму. М., 1986.

197. Турбин В. Н. Пушкин. Гоголь. Лермонтов. М., 1978.

198. Уманская М. М. Лермонтов и романтизм его времени. Ярославль, 1971

199. Федоров Ф. П. Романтический художественный мир. Пространство и время. Рига, 1988.

200. Федоров Ф. П. Человек в романтической литературе. Рига, 1988.

201. Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 1998.

202. Фрезер Дж. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1989.

203. Храпченко М. Б. Николай Гоголь: Лит. путь. Величие писателя. М., 1984.

204. Чудаков Г. Западные параллели к повести Гоголя «Портрет» (Гоголь, Ирвинг и Гофман)// Eranos. Сборник статей. Киев, 1906, С. 267-276.

205. Шабанов А. Святой Брендан Мореплаватель. Тверь, 2001.

206. Шамбинаго С. Трилогия романтизма М., 1911.

207. Шерстюк В. Ф. Творчество В. Ирвинга (1806-1824гг.) М., 1964.

208. Шерстюк В. Ф. Новеллы В. Ирвинга 20-х гг. М., 1963.

209. Шерстюк В. Ф. «Хроника завоевания Гранады» В. Ирвинга // Уч. зап. Омского пед. ин-та, вып.57, Омск, 1970.

210. Шерстюк В. Ф. «Альгамбра» В. Ирвинга (Очерки) //Уч.зап. Ивановского пед. ин-та. Т. 115. Иваново, 1973.

211. Шерстюк В. Ф. «Жизнь и приключения Христофора Колумба» В. Ирвинга // Художественно-документальные жанры. Тезисы докл. на меж-вуз. конференции. Иваново, 1970.

212. Шерстюк В. Ф. В. Ирвинг. «Альгамбра» (новеллы) // Уч. зап. Иван, унта, Т. 135. Иваново, 1974.

213. Шерстюк В. Ф. Ранние произведения В. Ирвинга «Сальмагунди» и «История Нью-Йорка» //Зарубежная литература, вып. 9. М., 1964.

214. Шестаков Д. П. Личность и творчество Гоголя. Казань, 1902.

215. Шиллер Ф. История западноевропейской литературы нового времени. М., 1935.

216. Шулыд С. А. Мифологизм Н. В. Гоголя. Автореферат канд. . дисс., М., 1998.

217. Щипунов П. Т. Н. В. Гоголь. 1809-1852. Л. -М., 1949.

218. Эстетика американского романтизма. Сборник. М., 1977.

219. Юнг К. Г. Дух Меркурий. М., 1994.

220. Юнг К. Г. Феномен Духа в искусстве и науке. М., 1992.

221. Юнг К. Г. Дух и жизнь. М., 1996.

222. Юнг К. Г. Душа и миф: шесть архетипов. М., 1997.

223. Юнг К. Г. Алхимия снов. Четыре архетипа: Мать, Дух, Трикстер, Перерождение. Спб., 1997.

224. Юнг К. Г. Человек и его символы. М., 1995.

225. Янушкевич А. С. Особенности композиции «Вечеров на хуторе близ Диканьки» //Мастерство писателя и проблема жанра, Томск, 1975

226. Abel D. American Literature, V. 2. N.Y., 1963.

227. Barzun J. Classic, Romantic and Modern. Boston, 1961.

228. Brooks V.W. The Flowering of New England 1815-1865. Cleveland-New-York, 1946.

229. Brooks V.W. The World of Washington Irving. N.Y., 1965.

230. Brownell W. C. American Prose Masters. Cambridge, 1963.

231. Carpenter F. I. American Literature and the Dream. N.Y., 1955.

232. Chase R. The American Novel and its Tradition. N.Y., 1957.

233. Chiary J. Simbolism from Рое to Mallarme. The Growth of the Myth. London, 1956.

234. Cowie A. The Rise of the American Novel. N.Y., 1948.

235. Eight American Authors. N.Y., 1963.

236. Forester N. American Criticism. A Study in Literature Theory from Рое to * the Present. N.Y., 1962.

237. Forester N. Image of America. Our Literature from Puritanism to the Space Age. Notre Dame, 1962.

238. Fussel E. Frontier American Literature and the American West. Princeton, 1965.

239. Hedges W. L. Washington Irving. Baltimore, 1965.

240. Hicks G. The Great Tradition. An Interpretation of American Literature since the Civil War. N.Y., 1935.

241. Howard L. Literature and American Tradition. N.Y., 1960.

242. Irving P. Munro. The Life and Letters of Washington Irving. N.Y., 18621864.

243. Jones H. M. History and the Contemporary. Vadison, 1964.

244. Kaul A. H. American Vision. Actual and Ideal Society in 19-th century Fiction. New Heaven, 1963.

245. Keiser A. The Indian in American Literature. N.Y., 1961.

246. Leary L. Washington Irving. Minneapolis, 1963.

247. Levin H. The Power of Blackness. Hawthorn, Poe, Melville. N.Y., 1958.

248. Literary History of the United States. N.Y., 1963.

249. Lydenberg H. M. Irving's Knickerboker and Some of its Sources. N.Y., 1953.

250. Marshal Th. P. Three Voices of the American Tradition: Poe, Melville, Hemingway. Athenes (Greece), 1955.

251. Matthiessen F. O. American Renaissance. Art and Expression in the Age of Amerson and Whitman. N.Y., 1960.

252. Maxwell D. E. S. American Fiction. The Intellectual Background. London, 1963.

253. Proffer C. R. Washington Irving in Russia: Pushkin, Gogol, Marlinsky // Comparative Literature. № 3. New York, 1968.

254. Ross D. The American Short Story. Minneapolis, 1961.

255. Van Doren C. C. The American Novel. N.Y., 1952.

256. Wagenknecht E. Cavalcade of American Novel. From the Birth of the Nation to the Middle of the 20 Century. N.Y., 1952.

257. Wagenknecht E. Washington Irving: Moderation Displayed. N.Y., 1962.

258. Williams T. The Life of Washington Irving. N.Y., 1935.