автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Голосовой аспект речевого поведения героев Достоевского

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гаричева, Елена Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ.2 Л А В А «ГОЛОС» КАК ТЕКСТООБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР В ГВОРЧЕСТВЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО.ю часты о смысле и границах понятия «голос».10

часть ii. классификация речи героев.30 достоевского.30

1. Идеоцентрическая речь.30

2. Эгоцентрическая речь.43

3. «Резонерская» речь.49

4. К онструктивная речь.70

5. Д еструктивная речь.75

6. Судебная речь.80

7. Аудиторно-учительная.91

8. Религиозно-учительная речь.99

9. Блаженно-юродивая речь.113

10. «Шутовская» речь.119

часть iii. звучащая речь у достоевского и музыка.123

1 Достоевский и Мусоргский.123

2. Музыка как потенциальный голос.133

3. Достоевский и музыка.138

ПАВА II «ПИСЬМО» КАК ТЕКСТООБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР В

ГВОРЧЕСТВЕ ДОСТОЕВСКОГО.из Л А В А Ш ГОЛОСОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ ГЕРОЕВ

ДОСТОЕВСКОГО В ПИСЬМЕННОМ ДИСКУРСЕ.155

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Гаричева, Елена Алексеевна

В современной науке о литературе все большую актуальность приобретают методологические проблемы, разрешение которых делает необходимым для исследователя определить свою историко-литературную позицию и выбрать метод исследования художественного текста. К этим проблемам относится проблема соотношения таких факторов текста, как пневмосоматический (или духовно-телесный) и грамма-семиотический (иначе письменно-знаковый) или, условно говоря, «голос» и «письмо».

Теоретические предпосылки данной проблемы на общем уровне текста содержатся, с одной стороны, в работах французских исследователей М. Фуко, Р. Барта, Ж. Лакана, Ж. Деррида, немецкого исследователя X. - Г. Гадамера, а, с другой стороны, в работах М. Бахтина.

Современной методологии достался в наследство от И. Канта мир, расколотый надвое (мир явлений и мир «вещей в себе») и проблема познания этого мира. Пути, которые выбирают исследователи, различны: одни рассматривают объект как «конструкцию» и идут путем дискурсивного познания, а другим он предстает как «данность», которую необходимо познавать интуитивно.

К первым относится М. Фуко, который, рассматривая эволюцию языка в новоевропейской культуре (слово-символ, слово-образ, слово-знак, слово, замкнутое на само себя), определяет его первоприроду: «Бог вложил в мир именно писаные слова.»^о мнению исследователя, «заставить язык говорить у из собственных его глубин» можно с помощью метода интерпретации. Последователями М. Фуко стали Ж. Деррида с его критикой логоцентризма и методом деконструкции и Р. Барт, выдвинувший идею децентрализации текста, следствием которой стало утверждение о смерти Автора: «Присвоить тексту Автора - это значит как бы застопорить текст, наделить его окончательным

М. Фуко. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. С. 75.

2 Там же. С. 323. значением, замкнуть письмо»3. Р. Барт противопоставляет произведение тексту, обладающему «множественной, бесовской структурой»4, и выдвигает принцип свободной интерпретации текста читателем.

Совершенно иной путь выбирает немецкая герменевтика, рассматривающая также «письмо» как первоприроду языка («чистый отблеск Духа» у Гадамера5), - «подъем ко Всеобщему», соединение субъекта и объекта в движении по герменевтическому кругу, разрешение противоречия между второстепенным и главным. Обращаясь к метафизике Платона, X. -Г. Гадам ер создает свою теорию диалога, где диалог ведут не собеседники, а сам Логос, объединивший их. Произведение у Гадамера уподоблено игре, в которую вовлечены автор и герой, проникновение в текст происходит обнаружением вопросов и ответов, причем модель произведения у Гадамера безличная.

Если во французской методологии выявляется стремление создать материалистическую теорию текста, то немецкая герменевтика устремлена к некоему безличному Абсолюту.

Апофатическое мирочувствование христианина получает отражение в теории диалога М. Бахтина. Бог у Бахтина - это одновременно и Автор, типический образ говорящего. Он не входит субстанциально в тварный мир (в произведение, высказывание), но присутствует в этом мире функционально. Текст Бахтин рассматривает как «живую одушевленную речь», обращенную к адресату (слушателю) и нададресату (Богу). Таким образом, приобщение к истине происходит проникновением в чужое «я», причем важную роль в философской антропологии Бахтина играет голос. Понятие голоса для философии языка Бахтина принципиально. Это не столько идеологическое сознание, точка зрения, сколько актуализация пневмосоматического (духовно-телесного) содержания человека. Бахтин продолжает традицию, восходящую к Платону, который утверждал приоритет интонируемого Логоса над его

3 Р. Барт. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М, 1989. С. 389.

4 Там же. С. 419. письменным воплощением (диалог «Федр»), В «Заметках 1961 года» русский исследователь пишет: «Определение голоса. Сюда входит и высота, и диапазон, и тембр, и эстетическая категория (лирический, драматический и т.п.). Сюда входит и мировоззрение, и судьба человека. Человек как целостный голос 6 вступает в диалог» .

Несколько отличается решение проблемы «письма-говорения» от представленного выше у французского исследователя Ж. Лакана. Приобщение к истине в его понимании происходит через расшифровку символов, которые связаны с бессознательным в человеке, а обнаруживается это бессознательное в спонтанном акте говорения. В онтологическом аспекте решения этой проблемы Лакан близок к М. Фуко: «Итак, человек говорит, но говорит благодаря п символу, который его человеком сделал» . Гносеологическая позиция Лакана близка функционализму Бахтина - областью «бытия выражения» у обоих исследователей является речь: «Психоаналитический опыт вновь открыл в человеке императив Слова - закон, формирующий человека по своему образу и подобию. Манипулируя поэтической функцией языка, он же, опыт этот, дает человеческому желанию его символическое опосредование. И да позволит он вам, наконец, понять, что вся реальность его результатов заключена лишь в даре речи, ибо лишь посредством этого дара пришла к человеку реальность, и, лишь совершая акт речи вновь и вновь, может ли он эту реальность сберечь!»8

Проблема «письма-говорения» применительно к тексту Достоевского впервые была поставлена Д. Мережковским. По его мнению, герои Достоевского «звуками голоса. изображают не только свои мысли и чувства, но и свои лица и свои тела. у Достоевского мы видим, потому что слышим»9.

5 X. - Г. Гадамер. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.,1988. С. 214.

6 Бахтин М.М. Собр. соч.: В 7 т. М.,1996. Т.5. С.351.

7 Ж. Лакан. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М.,1995. С.46.

8 Там же. С. 91.

9 Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. М.,2000. С. 144.

Однако объектом особого исследования голосовой аспект текста Достоевского впервые становится в работах М. Бахтина. В «Проблемах поэтики Достоевского» есть прямая перекличка с Мережковским: «Герой Достоевского не объектный образ, а полновесное слово, чистый голос; мы его не видим, мы его слышим»10. Наиболее подробно проанализирована исследователем речь Ивана Карамазова, его «двуголосное» слово с метафизическими «лазейками». Она противопоставлена «успокоенно довлеющему себе» «житийному» слову Макара Долгорукого, Зосимы, Хромоножки. Кроме того, внимание исследователя привлекает также речь Раскольникова, князя Мышкина и других героев Достоевского, но предметом специального исследования она не становится. Методика исследования художественного текста, реконструкция потенциальных голосов героев также только намечены Бахтиным.

Новым этапом решения поставленной проблемы стали выступления на научных чтениях «Достоевский и современность» (Старая Русса, дом-музей Ф.М. Достоевского) В. Котельникова (Санкт-Петербург) и А. Ренанского (Минск). Оба исследователя рассматривают проблему «письмо-говорение» в русле двух традиций - пневмо-вокальной, восходящей к Платону, и грамма-семиотической (или письменно-знаковой), которая складывается в переходную эпоху от Средневековья к Новому времени и утверждается в новоевропейской культуре. Но если В. Котельников поднимает вопрос «метафизики текста», то А. Ренанский ставит проблему разработки исследовательской методики, которую можно определить как «фоностилистика литературного произведения» и стремится к обобщению семантической структуры фонотипов (характерных образов с устойчивым знаковым содержанием) некоторых романов Достоевского и их типологии в пределах всего авторского мира11.

10 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.,1979. С.62.

11 Достоевский и современность: Тезисы выступлений на «старорусских чтениях». Новгород, 1992. С. 121.

Грамма-семиотическому аспекту текста Достоевского в последнее время уделяется гораздо более пристальное внимание. При этом в некоторых случаях опыт аналитического чтения произведений Достоевского без учета пневмосоматики героев приводит к искаженному их толкованию. Так, в статье

Ore Хансен-Леве «Дискурсивные процессы в романе Достоевского

Подросток» голоса героев Достоевского рассматриваются как «олицетворения уже существующих дискурсов». Автор статьи пытается обнаружить процессы, происходящие в сознании и подсознании героев, но при этом незамеченными остаются душевные движения героев, их нравственные чувства. За исходный берется тезис Фейербаха «Бог - это изобретение, проекция человека», нададресатом диалога признается «конструкция повествователя-конфессора», а все соотношения - любовь или ненависть, мир или война, вредное или вспомогательное поведение и т.п. - все это, в конце концов, показывается как механизм взаимосвязей, главная цель которого состоит в процессуальное™, автономности и системности взаимного конструирования действительности

12 и/или повествования-дискурса» . В итоге О. Хансен - Леве объявляет идею Версилова - миссия России в Европе (любимая мысль самого Достоевского) пародией, образ Макара Долгорукого тоже принимает за пародию на идеи и идеалы славянофилов и, наконец, рассматривает Россию как «культуру, состоящую из всех других (европейских) культур», как «фальсификат или симулакр»13.

Проблему соотношения «голоса» и «письма» в эпизоде чтения Евангелия Соней Раскольникову рассматривает в своей статье «Соня и Софийность» Е. Новикова14. Исследователь обращает внимание на то, что акт голосового проговаривания христианского канона в данном случае разрушает «грань» между евангельским словом и «земным» миром романа, но при этом считает,

12 Петербургский сборник. Выпуск П. Автор и текст. СПб.,1996. С. 239-247.

13 Там же. С. 254.

14 Новикова Е.Г. Соня и Софийность (роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»)// Достоевский и мировая культура. М.,1999. С. 89 - 98. что дискурс Достоевского организован здесь как принципиально письменный текст.

Современные русские исследователи также стремятся интерпретировать текст Достоевского как дискурс (например: Максимов В.В. «Село Степанчиково и его обитатели» Ф.М. Достоевского как эвристическая дискурсия// Дискурс. Новосибирск,!997. № 3 - 4. С. 97 - 105. или Колпаков А. «Шизофренический дискурс» Николая Ставрогина // Культура и текст. СПб., Барнаул, 1997. Вып. 1: Литературоведение. Ч. 1. С. 68 - 69.), пытаются рассматривать слово у Достоевского как «идеографическое» (Баршт К. Графическое слово Достоевского // Достоевский в конце XX века. М.,1996. С. 388 - 408.), сохраняют традиционный лингвистический подход к языку писателя (Иванчикова Е.А. Язык художественной литературы: синтаксическая изобразительность. Красноярск, 1992. Или Караулов Ю.Н. Русская речь, русская идея и идиостиль Достоевского // Язык как творчество. М.,1996. С.237 - 249.) и лишь немногие обращаются к другим областям науки, в первую очередь, к фонологии, стремясь показать своеобразие языка Достоевского как звучащей речи (Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.,1998.). В целом в науке преобладает восприятие Достоевского как антириторического писателя 15.

Совершенно очевидно, что намеченная М. Бахтиным проблема требует дальнейшей разработки. Основанием может служить философская антропология, в частности антропология речи. Анализ текста Достоевского необходимо осуществлять в пограничных сферах разных наук, включая литературоведение, философию, богословие, лингвистику, фонологию и даже музыковедение, поскольку «речевая и чисто музыкальная интонация - ветви одного звукового потока»16.

15 Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.,1996. С. 327; Померанц Г.С. Антикрасноречие Достоевского в историко-культурной перспективе// Померанц Г.С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. М.,1990. С. 157-181.

16 Асафьев Б.В. Речевая интонация. М.;Л.,1965. С. 7.

Проблема «письма-говорения» применительно к тексту Достоевского требует решения ряда конкретных вопросов, которые и определяют цели данного исследования:

1) Теоретическое обоснование понятия голоса как текстообразующего фактора;

2) Определение голосового поведения героев Достоевского и классификация их речи;

3) Разработка новой методики исследования художественного текста, целью которой является реконструкция потенциальных голосов героев Достоевского;

4) Проведение параллелей между типологией речи героев Достоевского и типологией речи героев Мусоргского, наиболее близкого писателю композитора в его новаторских поисках;

5) Выявление голосового поведения героев Достоевского в письменном дискурсе.

Решение поставленных задач позволит выявить особенности создания Достоевским художественного пространства на дотекстовом уровне, приблизиться к пониманию того качества произведений Достоевского, которое делает его творчество ярко индивидуальным. Кроме того, новый подход к произведениям Достоевского дополнит и уточнит уже известные концепции. Разработанная методика исследования текста Достоевского может применяться при изучении тех произведений художественной литературы, которые создавались в русле пневмо-вокальной традиции.

Данное исследование строится в основном на материале «великого пятикнижия» Достоевского - романов «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы». Кроме того, использован материал романа «Игрок» , повести «Село Степанчиково и его обитатели» и рассказа "Бобок". Несмотря на то, что в этой работе не ставится задача выявления динамики творчества Достоевского в плане поставленной проблемы, неоднородность романов писателя, с точки зрения качества речи, раскрыта, поэтому в центре внимания оказались наиболее «голосовые» романы Достоевского - «Идиот», «Бесы», «Подросток».

Поскольку путь дискурсивного познания ведет к сокращению голоса в тексте до простой функциональности, при этом голоса героев теряют свою тональную устойчивость, субъекты их размываются, а организующая функция Автора-Творца утрачивается, мы выбираем иные методы интерпретации текста. В основном, это метод индукции и герменевтический метод интуитивного понимания текста. При этом, впрочем, мы не отказываемся от метода дедукции и от аналитического подхода к произведениям Достоевского. Кроме того, используется описательный и сравнительно-сопоставительный методы.

Разработка новой методики исследования художественного текста и обращение в качестве иллюстраций к музыкальным произведениям М. Мусоргского («Борис Годунов», «Хованщина»), С. Прокофьева («Игрок»), Д. Шостаковича («Четыре стихотворения капитана Лебядкина») потребовали употребления специальной терминологии. Эта терминология широко употребляется в лингвистике и музыковедении и только начинает распространяться в литературоведении.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Голосовой аспект речевого поведения героев Достоевского"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное нами исследование текста Достоевского позволяет заключить, что «голос» является значительнейшим смыслообразующим фактором в произведениях писателя.

Онтологический подход к проблеме «письма-говорения» убеждает, что первичным был акт говорения (свидетельством является Книга Бытия и Исход, а также наиболее любимое Достоевским Евангелие от Иоанна), записывание стало лишь вынужденной мерой из-за несовершенства человеческой памяти.

Приоритет пневмо-вокальной традиции в произведениях Достоевского связан с мирочувствованием православного человека, для которого восхождение к Богу во многом происходит с помощью голоса. Голос при этом понимается, вслед за Бахтиным, как актуализация пневмосоматического (духовно-телесного) содержания человека, благодаря которому может произойти приобщение одного человека - через другого - к абсолютному субъекту речи - Логосу.

Выявление потенциальных голосов героев в произведениях Достоевского позволяет приобщиться к той «тайне человека», раскрыть которую писатель делал своей задачей. Важную роль при этом играет их участие или неучастие в полилоге, нададресатом которого является Бог.

Разрабатывая классификацию речи героев Достоевского, мы берем за основополагающий признак ее целенаправленность, учитывая также обращение героя к определенной культурной традиции, используемые речевые жанры и антропологические особенности говорящего.

Идеоцентрическая речь при этом фиксирует разговор героя с собой вокруг идеи, а эгоцентрическая речь - вокруг себя. Носители такой речи почти не участвуют в полилоге, хотя ориентация на другие голоса делает идеоцентрическое слово способным к диалогическим отношениям, чем эгоцентрическое, но гордыня, стремление возвысить себя и свою идею пробуждает в таком человеке стихийно-соматическое, бесовское начало.

Неспособность к интонационному творчеству обнаруживается в эгоцентрической речи, в ней преобладает интонация самоутверждения, а эмоции проявляются весьма примитивно.

В «резонерской» речи голос героя резонирует голосу автора, за которым угадывается голос Творца. Чаще всего это проповедническое слово, адресованное конкретному слушателю. Оно создается в русле европейской риторической традиции.

К другим образцам риторической речи у Достоевского относится судебная, аудиторно-учительная и религиозно-учительная речь. Носители судебной и аудиторно-учительной речи, воздействуя на чувства слушателей, зачастую лишь имитируют приобщение к истине, обнаруживая на самом деле шаткость своих религиозно-нравственных убеждений, в их голосе преобладает самодовольный тон, что отторгает их от Бога. В то же время вера наполняет эти голоса силой и становится необходимым условием участия носителя такой речи в полилоге.

В отличие от судебной и аудиторно-учительной речи, у которых нет конкретного адресата, религиозно-учительное слово может быть обращено к человеку и открыто для Бога, в этом случае оно несет слушателю благодать. Передавая чувство любви к собеседнику, это слово резонирует в его ответной речи.

К антириторической относится блаженно-юродивая и «шутовская» речь героев Достоевского. Это слово «корчится», обличая других или самоуничижаясь, но, если блаженно-юродивая речь, обращенная к душевно-духовному содержанию человека и открытая для голоса целого, раскрывает потенциальное звучание Слова Божьего, то из-за стремления самоутвердиться голос носителя «шутовской» речи срывается, пародируя интонации собеседника, в нем выявляется стихийно-соматическое, бесовское начало.

Кроме указанных типов речи, у Достоевского есть речь конструктивная и деструктивная для диалога. Носители первой всегда открыты для диалога, ими цвижет желание помочь собеседнику; обладатели второй стремятся к самовозвышению, низвергая слушателя за собой в антропологический хаос. Конструктивным воздействием обладает также блаженно-юродивая и религиозно-учительная речь, деструктивным - «шутовская».

Подтверждением нашей классификации является обращение к творчеству Мусоргского, который, как и Достоевский, стремился воплотить в своих произведениях живого человека во всей его пневмосоматике и пришел к воспроизведению в музыке человеческого «говора». Выявляя в речитативах композитора дискурсы его героев, мы обнаруживаем у него образцы идеоцентрической, эгоцентрической, блаженно-юродивой и религиозно-учительной речи, а также «речи с оглядкой», которая близка «шутовской» речи героев Достоевского.

Если сближением в сфере смыслов и чувств становится со-гласие, слияние голосов героев в хоре, то отсутствие понимания, автономизация человеческой воли может выражаться в искажении голосового компонента. В этом случае в речи выступает тварно-соматический элемент. Пределом выражения становится нечленораздельная речь, а также внеречевые формы -стон, визг, крик, вопль, мычание.

Пневмосоматика человека непосредственно проявляется в его смехе. Разрушение целостности человека отражается в его искаженном смехе, а сохранение антропологического центра проявляется в детском, звонком, «свежем» смехе героев.

Потенциальным «голосом» в тексте Достоевского может быть музыка. Это происходит в том случае, когда в музыке актуализируется пневмосоматика человека. Самые яркие примеры - опера Тришатова в «Подростке» и «пьеска» в «Бесах» - отражают деструктивные процессы, происходящие в душах героев, и свидетельствуют о невозможности восхождения к Богу, к истине.

Интонационная насыщенность текста Достоевского получила отражение з музыке С. Прокофьева и Д. Шостаковича, написанной к произведениям писателя.

Письмо», грамма-семиотический аспект текста, остается гекстообразующим фактором в произведениях Достоевского, поскольку писатель творит в русле европейской книжной традиции, где утвердился примат «письма». Ближе всего к этой традиции последний роман Достоевского - «Братья Карамазовы». Грамма-семиотический аспект текста выступает вперед при создании образа героя, в котором искажены «Образ и подобие Божие», т.е. произошли глубокие антропологические изменения. Разрушение душевно-цуховной природы человека получает отражение в его речи, которая утрачивает органический голосовой компонент и сохраняет лишь письменно-книжный, усвоенный с образованием. Самораскрытие такого героя возможно только в его письменном дискурсе. Учитывается при этом курсив, пунктуация, абзацное членение и последовательность развертывания письменного дискурса.

Если писатель включает в свой текст цитату, то важным становится ее озвучивание, наполнение ее графической «плоти» живым звуком. Голоса его героев выполняют эту задачу, если обнаруживают подлинную диалогическую природу первоисточника и не искажают своим голосом голос автора, Творца.

Непроявление индивидуального голоса в готовой письменной форме и разрушение этой формы в обоих случаях становится у Достоевского свидетельством отпадения героя от Бога. Голос сотворен Господом вместе с сознанием человека, через него являет себя Святой Дух. Непроявление голоса в письме свидетельствует об отсутствии или разрушении в герое Достоевского антропологического центра.

Особого внимания заслуживает разное графическое обыгрывание одной и той же цитаты из Нового Завета в тексте романа и в качестве эпиграфа. Благодаря различной письменной интерпретации сакральный текст обретает новую жизнь, включаясь в контекст конкретной ситуации и всего романа в делом. «Каналом» между священным текстом и земным человеком становится \ «голос», и «письмо». Письменный дискурс, создаваемый писателем, фиксирует при этом голос героя, его совпадение или несовпадение с голосом Гворца.

Таким образом, мы не можем согласиться с мнением, что романы Цостоевского - это «самодеконструирующиеся тексты»1. Во всех лроизведениях писателя наблюдается взаимодействие голосов героев и авторского голоса, за которым угадывается абсолютный субъект речи - Логос. Грамма-семиотический аспект текста Достоевского также выявляет зафиксированную на письме звучащую речь. Незвучание голоса героя в письменном дискурсе Достоевского является свидетельством той «трагедии этпадения от Бога», о которой писал Вяч. Иванов, или, что значительно реже, сознательным обращением Достоевского к «монологической» западноевропейской традиции.

Перспективным является в последующа работе разработка дальнейшей классификации речи героев Достоевского, выявление соотношения «голоса» и «письма» в тексте писателя, определение динамики творчества в этом аспекте, исследование письменного дискурса Достоевского.

1 Малкольм В. Джоунс. Достоевский после Бахтина: Исследование фантастического реализма Достоевского. СПб., 1998. С. 17.

Список научной литературыГаричева, Елена Алексеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. VI., 1996.

2. Андреев Л.Н. Собр. соч.: В 6 т. М., 1996. Т. 6.

3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998. 5. Асафьев Б.В. Речевая интонация. М.;Л., 1965.

4. Асоян A.A. «Деконструкция» и анализ текста. // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Омск, 1997. Вып. 2. С. 99 104.

5. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

6. Бабкина Я.С. Идеи М.М. Бахтина в контексте православной мистики и догматики. // М.М. Бахтин: Эстетическое наследие и современность. Часть П. Саранск, 1992. С. 312-324.

7. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989.

8. Баршт К.А. Графическое слово Достоевского. // Достоевский в конце XX века. М., 1999. С. 388-408.1.. Баршт К.А. «Каллиграфия» Ф.М. Достоевского. // Новые аспекты в изучении Достоевского. Петрозаводск, 1994. С. 101 129.

9. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

10. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

11. Бахтин М.М. О полифоничности романов Достоевского. // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1998. № 4. С. 5 13.

12. Бахтин М.М. Собр. соч.: В 7 т. М., 1996. Т. 5.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

14. Бернштейн С.И. Словарь фонетических терминов. М., 1996.

15. Богданов К.А. Очерки по антропологии молчания. СПБ., 1998.

16. Бонецкая Н.К. Бахтин и идеи герменевтики. // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб., 1995. С. 32 -42.

17. Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Мифология. Идеология. Контекст. М., 1993. П. Владимирская О.И. Доминантный анализ языка художественной прозы на материале романов Ф.М. Достоевского «Идиот» и «Бесы»), Автореферат диссертации. к.ф.н. М., 1991.

18. Вершинина И. Речевая выразительность мелодики Мусоргского. // Советская музыка. 1959. № 7. С. 71 79.

19. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка ХУП -XIX вв. М., 1982.

20. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.

21. Гадамер X. Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988.

22. Гвоздев А.Н. К.С.Станиславский о фонетических средствах языка. М., 1957.

23. Герменевтический анализ: филологические аспекты понимания. Барнаул, 1998.

24. Гоготишвили J1.A. Философия языка М.М. Бахтина и проблема ценностного релятивизма. // М.М. Бахтин как философ. М., 1992. С. 142 174.

25. Гозенпуд A.A. Достоевский и музыка. J1., 1971.

26. Горичева Т.М. О кенозисе русской культуры. // Христианство и русская литература. СПб., 1994. С. 50 88.

27. Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М., 1987.

28. Грановский Т.Н. и его переписка. М., 1987. Т. 2.

29. Девяткина В.В. Поэтика безмолвия в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». // Художественная литература, критика и публицистика в системе духовной культуры. Тюмень, 1997. Вып. 3. С. 44 45.

30. Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. : В 30 т. Л., 1972 1990.

31. Достоевский и театр. М., 1983.

32. Дурандина Е.Е. Вокальное творчество Мусоргского. М., 1986.

33. Евангельский текст в русской литературе ХУШ XX вв. Петрозаводск, 1998. Выпуск 2.

34. Евлампиева И.И. Антропология Достоевского. // Вече. СПб., 1997. Вып.1.С. 122- 196.

35. Ермилова Г.Г. Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: Поэтика, контекст. \втореферат диссертации.д.ф.н. Иваново, 1999.

36. Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия. М., 1993.1.. Жиркова М.А. Исповеди в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Автореферат диссертации.к.ф.н. СПб., 1997.

37. Зиндер Л.Г. Интонация. Киев, 1978.

38. Ивакина H.H. Основы судебного красноречия (риторика для юристов). М., 1999.

39. Иванов В.И. Борозды и межи. М., 1916.

40. Иванова-Лукьянова Г.Н. Культура устной речи: интонация, паузирование, логическое ударение, темп, ритм: Уч. пособие. М., 1998.

41. Иванчикова Е.А. Синтаксис художественной прозы Ф.М. Достоевского. М., 1979.

42. Иванчикова Е.А. Язык художественной литературы: синтаксическая изобразительность. Красноярск, 1992.

43. Ильюшин A.A. Мне все равно, почесался он. // Русская речь. М., 1999. № 1. С. 22-24.

44. История русской музыки: В 10 т. М., 1994. Т.7.

45. История французской литературы. М.;Л., 1946. Т. 1.

46. Кадышев B.C. Расин, М., 1990.

47. Казаков A.A. О природе полифонии в романах Достоевского: структура диалогического и сюжетного события. Автореферат.к.ф.н. Томск, 2000.

48. Карасев Л.В. Философия смеха. М., 1996.

49. Каратыгин В.Г. Достоевский и музыка. // Каратыгин В.Г. Избранные статьи. М.;Л., 1965. С. 251 -262.

50. Караулов Ю.Н., Гинзбург E.JI. Homo ridens. // Слово Достоевского. M., 1996. С. 160- 186.

51. Касаткина Т. А. Пушкинская цитата в романах Достоевского. // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М., 1999. С. 328 348.

52. Каримова P.A. К типологии речи и жанра. // Актуальные проблемы филологии. Уфа, 1997. С. 83.

53. Касаткина Т.А. «Рыцарь бедный.»: пушкинская цитата в романе Ф.М. Цостоевского «Идиот». // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. VI., 1999. № 1.С. 301 -307.

54. Каширина Л.Г. Авторская речевая сфера в смысловой структуре образа \леши Карамазова в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». \втореферат.к.ф.н. Л., 1988.

55. Кирай Д. Достоевский и некоторые вопросы эстетики романа. // Цостоевский. Материалы и исследования. Л., 1974. С. 83 -99.

56. Клейман Р.Я. Художественные константы Достоевского в контексте исторической поэтики. Автореферат диссертации.д.ф.н. СПб., 1999.

57. Кодзасов C.B. Голос: свойства, функции и номинации. // Язык о языке. VI., 2000. С. 502-526.

58. Кодзасов C.B. Интонация контраста и противоречия. // Логический анализ языка: противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С. 203 212.

59. Котельников В.А. Восточнохристианская аскетика на русской почве. // Христианство и русская литература. СПб., 1994. С. 89 127.

60. Котельников В.А. Кенозис как творческий мотив у Достоевского. // Цостоевский. Материалы и исследования. СПб., 1996. Т. 13. С. 194 200.

61. Коробова М.М. Цитаты и крылатые выражения в художественных произведениях Ф.М.Достоевского: о проекте словаря. // Слово Достоевского. М., 1996. С. 52-64.

62. Кохтев H.H. Ораторская речь: Стиль и композиция. М., 1992.

63. Кошкаров В.Л. Внутренняя речь как компонент художественного троизведення и ее синтаксические особенности в прозе Достоевского. Автореферат диссертации. к.ф.н. Л., 1987.

64. Крейдлин Г.Е. Голос и тон в языке и речи. // Язык о языке. М., 2000. С. 153 501.

65. Культура русской речи. М., 1998.

66. Курбатова Л.П. Особенности построения речевых выражений в зависимости от половой принадлежности коммуникантов. // Язык и культура, эарнаул, 1997. С.86-88.

67. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995.

68. Лахманн Р. Смех: примирение жизни и смерти. // Бахтинский сборник. Вып. 3. М., 1997. С. 84-85.

69. Лихачев Д.С. Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984.

70. Лосский В.Н. Богословские труды. М., 1972.

71. Любимов Б.Н. Роль Достоевского: Сценичность Достоевского и ее интерпретация. // Любимов Б.Н. Действо и действие. М., 1997. Т. 1. С. 137 -241.

72. Максимов В.В. «Село Степанчиково и его обитатели» Ф.М. Достоевского как эвристическая дискурсия. // Дискурс. Новосибирск, 1997. С. 97 105.

73. Малкольм В. Джоунс. Достоевский после Бахтина: Исследование фантастического реализма Достоевского. СПб., 1998.

74. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. М., 2000.

75. Мир звучащий и молчащий: Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М., 1999.

76. Михайловская Н.Г. Судебная речь в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». // Русский язык в школе. 1997. № 6. С. 57 65.

77. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.

78. Музыка и незвучащее. М., 2000.

79. Мусоргский М.П. Письма. М., 1981.

80. Мучник Б.С. Культура письменной речи. М., 1996.

81. Мучник Б.С. Человек и текст. М., 1985.

82. Назиров Р.Г. Равноправие автора и героя в творчестве Достоевского (к сонцепции полифонического романа). // Проблемы научного наследия М.М. Бахтина. Саранск, 1985. С. 24 -41.

83. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. Из-во Саратовского ун-та, 1982.

84. Невзглядова Е.В. Волна и камень: трактат о стихотворной речи. // Звезда. 998. №6. С. 192-207.

85. Ю. Новикова Е.Г. Соня и Софийность (роман Ф.М. Достоевского (Преступление и наказание»), // Достоевский и мировая культура. М., 1999. С. 19 98.

86. Обломиевский Д.Д. Французский классицизм. М., 1968.

87. Оперы М.П.Мусоргского: Путеводитель. М., 1980.

88. Педагогическое речеведение: Словарь-справочник. М., 1998.

89. М. Померанц Г.С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. М., 1990.

90. Потапова JI. К истории создания второй редакции оперы «Игрок»

91. Мейерхольд и Прокофьев). // Вопросы музыкального стиля. Л., 1978. С. 831. Л.

92. Пушкин A.C. Поли. собр. соч.: В 17 т. М., 1995. Т. 7.

93. Л. Ренанский А.Л. Поэтика звукового мира Достоевского. // Достоевский и :овременность: Тезисы выступлений на старорусских чтениях. Новгород, 1992. 121.

94. Рыклин М.К. Сознание и речь в концепции М.М. Бахтина. // М.М. Бахтин <ак философ. М., 1992. С. 175 188.

95. Родина Т.М. Достоевский. Повествование и драма. М., 1984.

96. Ручьевская Е.А. Функции музыкальной темы. Л., 1977.

97. Святой Ефрем Сирин. Творения. М., 1993.

98. Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 1988. 03. Сигал H.A. Пьер Корнель. Л.;М., 1957.

99. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. // Солженицын А.И. Малое собр. ;оч.:В7т. М., 1991. Т. 7.

100. Соловьев B.C. Сочинения: В 2 т. М., 1989. Т. 1.

101. Станкевич А. Т.Н. Грановский. М., 1969.

102. Старосельская Н.Д. Вставная новелла в русском романе XIX века. // Тисатель и жизнь. Вып. U.M., 1987. С. 170 184.

103. Степанова И. Мусоргский и Достоевский. // М.П. Мусоргский и музыка XX в. М., 1990. С. 41 -64.

104. Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864 1917 гг. П., 1991.

105. Судебные речи известных русских юристов. М., 1957.

106. Творения иже во святых отца нашего Тихона Задонского. М., 1889.

107. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 2000.

108. Туманина Н. М.П. Мусоргский: Жизнь и творчество. М.;Л., 1939.

109. Уэллс Г. Осмысление текста: опосредствующая роль письменной речи в деятельности. // Вопросы психологии. М., 1996. № 6. С. 92 106.

110. Федотов Г.П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991.

111. Фонология речевой деятельности. СПб., 2000.

112. Фрид Э.Л. М.П. Мусоргский: Проблемы творчества. Исследование. М., 1981.

113. Фридлендер Г.М. Достоевский и Вяч. Иванов. // Фридлендер Г.М. Пушкин. Достоевский. «Серебряный век». СПб., 1995. С. 395 -410

114. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

115. Хансен-Леве Ore. Дискурсивные процессы в романе Достоевского подросток». // Петербургский сборник. Вып. П. Автор и текст. СПб., 1996. С. !29 267.

116. Хрестоматия по исламу. М., 1994.

117. Христианство: энциклопедический словарь. М., 1996. Т. 3. С. 29.

118. Цеплитис Л.К. Анализ речевой интонации. Рига, 1974.

119. Чернышова Т.Л. Воплощение авторской позиции в произведении Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Автореферат диссертации. к.ф.н. Срасноярск, 1999.

120. Шелгунова Л.М. Указания на речевое поведение персонажей невербальные формы) в романе Достоевского "Преступление и наказание". // проблема языка и стиля в литературе. Волгоград, 1978. С. 49 62.

121. Эмерсон К. Чего Бахтин не смог прочесть у Достоевского. // Новоегатературное обозрение. 1995. № 11. С. 19 33.

122. Язык как творчество. М., 1996.

123. Язык. Культура. Гуманитарное знание. М., 1999.

124. Якубович И.Д. «Братья Карамазовы» и следственное дело Д.И. Ильинского. // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1976. Т. 2. С. 119 -24.

125. Якубович И.Д. К характеристике стилизации в «Подростке». // Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1978. С. 136 143.