автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Городские Думы на Южном Урале в 1917-1918 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Шилкин, Алексей Михайлович

Введение.

Глава I. Городские думы в условиях Февральской революции

1. Правовое положение городских дум до февральской революции 1917 г.

2. Городские думы и органы революционной власти.,.

Глава II. «Демократизация» городских дум

1. Выборы в городские думы летом и осенью 1917 г.

2. Деятельность городских дум в дооктябрьский период 1917 г.

Глава III. Городские думы в период «большевизации» власти

1. Отношение городских дум к октябрьскому перевороту 1917 г.

2. Взаимодействие городских дум и органов советской власти.

Введение диссертации2000 год, автореферат по истории, Шилкин, Алексей Михайлович

Кризис властных отношений в России всегда сопровождался обращением к истории, поиском исторических параллелей. Воссоздание местного самоуправления в современной России требует учета особенностей российской национальной психологии, исследования ее влияния на властные структуры на фоне социального напряжения. Изучение и обобщение исторического опыта работы органов местного самоуправления в городах революционной России приобретает значительную актуальность.

В 1917 году в результате падения самодержавия в России возникло первое «нецензовое», демократическое городское самоуправление. Была сформирована его правовая база и избраны на основе, так называемой «четырёхчленной» формулы, городские думы. Появление ответственного перед населением, а не центральной властью, представительного органа городского управления диктовалось логикой развития революции. Но революционная смута наложила отпечаток на характер деятельности городских дум, определила их дальнейшее существование. Они действовали в среднем 5-6 месяцев, а затем были распущены большевистскими органами власти в январе-феврале 1918 года. Затем вновь воссоздавались на территориях, не контролируемых советской властью, летом 1918 - весной 1919 г. и были полностью упразднены лишь к 1920 году, уступив место советской системе власти. Сегодня местное самоуправление в России находится на стадии становления. После ликвидации советской системы власти образовался пробел во властной сфере на местах. Постепенно он ликвидируется как в правовом, так и в практическом смысле. Восстанавливаются местные представительные органы власти, оформляются их правомочия и пределы действия.

На сегодняшний день в России насчитывается более 13 тысяч муниципальных образований. В их представительные органы избрано свыше 113 тысяч депутатов. Но процесс становления органов местного самоуправления порождает множество проблем, трудностей, даже противоречий. Можно сказать определённо лишь одно: Россия избавилась от 4 жёсткой схемы административно-территориального устройства и привязанной к нему системы представительной и исполнительной власти. Насколько это является благом для страны - вопрос нерешённый. Требуется детальный, кропотливый анализ не только современного законодательства о местном самоуправлении и практике его реализации, но и исследование правовой базы местного самоуправления до установления советской власти в России. Такое исследование поможет выработать наиболее оптимальную модель самоуправления в России, ибо ошибки прошлого всегда виднее, чем ошибки настоящего. История досоветского самоуправления важна для современного законодателя, который при осуществлении провотворческой деятельности может воплотить достоинства досоветской модели самоуправления в современных нормах права. Органы местного самоуправления во многом сталкиваются с теми же проблемами, что и городские думы в 1917 году. Хотя политическая борьба в современной России уже не имеет такого накала, как в период революции, все же важно учитывать, опираясь на исторические факты, связь между деятельностью политиков особого рода и эффективностью местной власти. Необходимо показать насколько «демократизация» местного самоуправления в городах открыла просторы для творчества масс, их участия в решении вопросов местной жизни. Нужно выявить пределы государственного вмешательства в местные дела, так как эта проблема вызывает сегодня многочисленные споры заинтересованных лиц. Советская историческая наука именно таким анализом почти не занималась. Следовательно, современному исследователю открывается огромный пласт неизученной проблематики, а ее актуальность вызвана практической, прежде всего законодательной, потребностью.

В связи с этим представляет интерес перспектива исследования работы городских дум перед заменой их Советами. Существенно важно, изучение и анализ не только представления о полномочиях и правовых пределах деятельности, но и понимание их достоинств и недостатков в процессе 5 функционирования, обязательный учет особенностей российского массового политического сознания в период революционной смуты.

В качестве объекта исследования в данной работе определены городские думы Южного Урала, а точнее думы городов, расположенных в Уфимской и Оренбургской губерниях России в границах 1917 года. Предметом изучения является:

1) Изменение правового статуса и политического положения городских дум в момент Февральской революции и непосредственно после нее;

2) Влияние центральной власти и революционных органов власти на «демократизацию» цензовых городских дум;

3) Формирование правовой базы и проведение выборов гласных в городские думы демократического типа;

4) Хозяйственная и социальная деятельность демократически избранных городских дум летом-осенью 1917 года в контексте радикализации массового политического сознания населения городов;

5) Сотрудничество и соперничество политических партий в городских думах в 1917 - начале 1918 года;

6) Взаимодействие и противостояние городских дум и советских структур власти;

7) Политическое и правовое положение городских дум в период «советизации» власти, традиционно называемой периодом триумфального шествия советской власти;

8) Замена городских дум Советами весной 1918 года.

Исследование городских дум именно Южного Урала определено оригинальностью этого региона России и неизученностью вышеизложенной проблематики.

Необходимо учитывать удаленность региона от революционной столицы, что существенно трансформировало все политические институты с точки зрения содержания их деятельности. 6

Следует согласиться с челябинским историком И.В. Нарским, что Урал как локальное общество представляет для исследователя немалый интерес. Это связано с так называемым «оригинальным строем промышленности» Урала, на который впервые указал В.В. Адамов (1), а также различиями в развитии уральских губерний до революции. Во время революции эти различия влияли на политические процессы в городах, в том числе и на деятельность городских дум. Специфика Оренбургской губернии заключалась в наличии на ее территории одного из наиболее крупных казачьих войск России, Оренбургского. В самом Оренбурге располагались наиболее важные структуры управления, в т. ч. Войсковой штаб, Канцелярия Войскового атамана, управление I отдела и другие подразделения. Кроме того, Оренбург был центром транзитной торговли, что делало его значимым в обеспечении продовольствием центра России. По данным переписи 1897 года в губернии был высок удельный вес национальных меньшинств (15,9 % башкир и 5,8 % татар) (2). Война обострила многие проблемы Оренбуржья. В результате притока беженцев, раненых, солдат, военнопленных население только Оренбурга увеличилось в 1,5 раза и составило к 1916 году 151 тыс. человек. Для Оренбурга и других городов губернии в годы войны была характерна невиданная ранее скученность населения. Возник дефицит жилья, топлива, продовольствия, одежды (3). Ощущался острый недостаток хлеба и мяса. В 1916 году в Оренбурге, Орске, Челябинске, Троицке были введены карточки на сахар, соль, муку и другие продукты питания (4). Решение этих проблем возлагалось на органы местного самоуправления. В Уфимской губернии проживало большое количество инородцев (по переписи 1897 года башкиры и татары составляли здесь соответственно 41 и 8,4 % жителей) (5). Поэтому в городах губернии остро стоял вопрос учета национальных особенностей жителей. Среди всех уральских губерний в Уфимской имелось больше всего представителей дворянского сословия (особенно в центре губернии, городе Уфе). По преимуществу аграрный сектор преобладал в экономике губернии. Крупное землевладение доминировало над мелким, и было главным 7 поставщиком продовольствия на рынок. Это смягчало продовольственные проблемы городов губернии. Однако, социальная напряженность в губернии была не менее высокой из-за вызванного войной притока беженцев и солдат.

Для обеих губерний была характерна замедленная социальная дифференциация населения. Южноуральские рабочие были тесно связаны с землей и деревней. Поэтому пролетариями, с точки зрения классического марксизма, они не являлись. Их ментальность можно лишь условно именовать городской. Этот фактор, вместе с другими влиял на «демократизацию» городских дум, на результаты выборов гласных летом 1917 года, тормозил восприятие рационального государственного права. Поэтому специфика жизни рабочих на территории двух губерний Южного Урала дает возможность связать особенности движения революции с социально-экономическими предпосылками. В этом интересен Южный Урал как регион для исследования.

Хронологическими рамками диссертации являются март 1917 - март 1918 года. Выбор именно такого периода исследования продиктован временем начала революционной ломки аппарата имперской власти на Южном Урале и моментом ликвидации Советами городских дум и управ. В этот промежуток российской истории было создано демократическое самоуправление в городах, оказавшееся в условиях революционной смуты обреченным на ликвидацию и замену более радикальными органами власти, то есть Советами рабочих и солдатских депутатов.

Революция в данной работе не рассматривается как определенный момент свержения старой власти, а понимается как процесс перманентного преобразования механизма власти, который сопровождается реализацией партийных доктрин и непрекращающейся радикализацией общественного сознания. В оценке революции как социально-психологического феномена представляется возможным присоединиться к точке зрения П.В. Волобуева и В.П. Булдакова, писавших, что «охлократическое буйство «маргиналов» в условиях неэффективности высшей власти также сыграло свою роль, особенно заметную на фоне выжидательного поведения большинства народа. Поэтому 8 центр тяжести в анализе событий революции стоит перенести на ментальность и, особенно, психологию масс - именно они позволяли «упасть» или удержаться той или иной политической верхушке. Действия властных элит, со своей стороны уместно интерпретировать как почти безнадежное стремление стабилизировать ситуацию, восстановить «порядок», исходя не из необратимости радикальных перемен и неуклонного движения масс, а руководствуясь идеалом оставшегося позади «спокойного» времени и привычного соотношения европеизированных элит и народа» (6). Деятельность умеренных социалистов (несмотря на благие намерения) выглядела ещё более жалко и безнадежно. Отстав от полевевших масс, они пытались навязать им «рациональный» образ действий в условиях, когда те разочаровались в любом лидере «старого» типа. Поведение большевиков в этот период было пронизано стремлением «слиться с массой», а затем возглавить ее, поощряя наиболее радикальные ее действия, отождествляя с «революционным творчеством».

Русская революция как фундаментальный социальный процесс претерпела несколько стадий в своем развитии: 1) с февраля 1917 по весну -лето 1918 года - радикальная стадия революции; 2) лето 1918 - 1922 года -стадия выхода из состояния постоянной нестабильности, создания основ государственности.

На первой стадии власть, контролирующая первоначально анархические порывы масс, постепенно теряла контроль над ними. Положение масс ухудшалось, а властная элита была не способна удовлетворять их все возрастающие нужды. Поэтому происходило постоянное полевение власти, то есть все более радикальные партии и группы сменяли друг друга во властных структурах. Либералы сменяли имперскую власть, умеренные социалисты -либералов, радикальные социалисты - умеренных социалистов. Массы следовали за теми, кто больше других раздавал обещания и говорил только то, что массы желали слышать. Захват власти радикальными социалистами, большевиками и левыми эсерами и ее закрепление к февралю 1918 года сопровождалось удовлетворением ближайших инстинктов народа (точнее 9 политически активной его части) и истощением массового социального психоза. Социально-неприкаянные были приобщены к властным структурам, это привело к снятию в этой среде социального напряжения. Но это же напряжение возросло среди социальных слоев, недовольных новой властной ситуацией. Наступила новая стадия развития революции.

Для второй стадии революции характерна смена требования безграничной свободы жаждой порядка. Общественная энергия, растраченная на первой стадии, была истощена. Усталость усиливалась вдобавок голодом и нуждой. Как писал П.А. Сорокин «эта усталость действует изнутри, порождая индивидуальную апатию, индифферентность, массовую вялость. В таком состоянии находятся все люди, и нет ничего проще подчинения их некой энергичной группой людей. И то, что было практически невозможно на первой стадии революции, сейчас осуществляется с легкостью» (7). К 1922 году полностью (нормативно и практически) был оформлен новый порядок, советская властная система. Наступила фаза общественной стабилизации. А в мае этого года был окончательно отменен «военный коммунизм».

Городские думы Южного Урала рассматриваются как явления первой стадии революции, со всеми присущими ей особенностями. Хронологические рамки исследования совпадают с периодом первой стадии революции.

Поскольку советская, а нынче российская, историческая наука не использовала иной методологии исследования исторических объектов, кроме как марксистской, сейчас, после утраты доверия к марксистским идеям, она испытывает методологический кризис. Это дает основание либо для самостоятельного поиска методологической доктрины, либо для использования чужой. Выглядит крайне привлекательно метод исследования и теория многофакторности русского историка и политика П.Н. Милюкова (1856-1943 год). Применить в исследовании его методологию вместе с традиционными в нашей исторической культуре подталкивают три причины: 1. Огромная популярность «Очерков по истории русской культуры» П.Н.

Милюкова в дореволюционной России, где он применил свою методологию;

10

2. Простота и доступность основных категорий методологической доктрины, объективность, полнота и достоверность результатов исследования;

3. Возможность применения методологии Милюкова к любому объекту исторического исследования.

Итак, П.Н. Милюков выделяет «в историческом результате (явлении) три главные группы производящих его условий. Первое условие заключается во внутренней тенденции, присущей всякому обществу и для всякого общества одинаковой. Второе условие заключается в особенностях той материальной среды, обстановки, среди которой данному обществу суждено развиваться. Наконец, третье условие состоит во влиянии отдельной человеческой личности на ход исторического процесса. Первое условие сообщает различным историческим процессам характер сходства в основном ходе развития; второе условие придает им характер разнообразия; третье, наиболее ограниченное в своем действии, вносит в исторические явления характер случайности» (8).

Все факторы или условия равноправны в своем влиянии на результат. Но в те или иные моменты исторического времени один фактор может иметь большее значение, чем другой. П.Н. Милюков признавал исторический процесс закономерным в его целом.

В данном исследовании будет использован также такой методологический прием П.Н. Милюкова как разложение исторического явления на простые элементы. Сочетание простых элементов при бесконечной сложности явлений будут бесконечно разнообразны. А закономерности необходимо искать, прежде всего, в действиях отдельных элементов, а потом уже в их сочетаниях. Таким образом, задача анализа сводится к тому, чтобы выделить из сложного социологического итога отдельные слагаемые и определить сферу их действия.

Однако, в данной работе не предполагается ограничиваться использованием методологии одного автора. Если того требует элемент предмета исследования или методологический прием, заимствованный у

11

П.Н. Милюкова, не раскрывает до конца сущность явления, то возможно применение диалектического метода познания в его марксистской интерпретации, а также использование социологических приемов П.А. Сорокина.

Психосоциальные аспекты деятельности городских дум и связанных с ними лиц и структур будут исследованы на основе подходов, разработанных П.В. Волобуевым и В.П. Булдаковым.

Цель данного исследования заключается в определении роли и места городских дум Южного Урала в истории революции, анализе их хозяйственной деятельности, исследовании позиции дум в политической борьбе и взаимодействии партий.

Для достижения цели исследования, в данной работе необходимо решить следующие задачи: во-первых, установить социологическую закономерность, проявляющуюся в деятельности городских дум Южного Урала в 1917 - 1918 годах; во-вторых, определить, что отличает южноуральские городские думы, как явления, сформированные в период русской революции, от других подобных им в России, и одновременно найти общее в них; в третьих, необходимо установить связь городских дум Южного Урала как легальных органов местного самоуправления с революционными структурами власти на Южном Урале и в центре; в четвертых, требуется выяснить роль политических группировок и их лидеров в правотворческой, политической и иной деятельности городских дум.

История городских дум Южного Урала советских историков практически не интересовала. Единицы исследователей специально работали над изучением этой темы. Постоянно стимулируемый политически и идеологически интерес к темам конъюнктурного порядка, к деятельности большевиков, советов, различных рабочих организаций оставлял в тени работу городских дум. По многим причинам, часто не зависящим от историков, все исторические работы советского периода имеют две характерные черты: единообразие методологии и обилие фальсифицированных фактов. Прав Ю.Н. Афанасьев, писавший, что

12 советскую историографию как своеобразный феномен характеризует сращивание с политикой и идеологией и превращение в органическую составную часть тоталитарной системы» (9). Изменение политической ситуация в советское время всегда влияло на изменение тематического изучения революции. Поэтому несоветские явления стали изучать как исторически закономерные факты только с конца 50-х годов. Историография городских дум логично вписывалась в традицию советской историографии в целом. Согласимся с В.П. Булдаковым, что «если в 20-е годы основное внимание уделялось классам и «объективным» закономерностям, то в 30-е годы преимущественное значение приобрело изучение истории большевистской партии. С середины 50-х годов вновь на первый план вышел пролетариат со своими «союзниками», но он почти полностью рассматривался как объект управления сверху. По мере отхода исследователей от догмы в условиях инерционного господства «принципа партийности», естественно пробудился жгучий массовый интерес к противникам большевизма, воплотившийся в разработке истории «непролетарских» партий» (10).

В связи с вышесказанным историографический обзор истории революционных городских дум логично подразделить на временные периоды, соответствующие изменению тенденций советской историографии.

В 20-е годы южноуральские думы не были объектом анализа историков. В публикациях того периода лишь обозначались вопросы работы городских Дум (11).

Работы 30-х годов носили исключительно описательный характер. Региональные исследования также не проводились. Выводы делались без анализа источников и подгонялись под партийные установки. В.Н. Аверьев определял городские думы исключительно как «организационный центр контрреволюционных сил». Он сделал попытку обобщить данные по ликвидации городских дум в 36 крупных городах России (12).

В 40-е годы была опубликована одна работа, посвященная городским думам. Ее автор, E.H. Городецкий с позиций догматического классового

13 подхода, доказывал неспособность органов местного управления реализовывать интересы трудящихся в период октябрьского переворота (13).

В 50-е годы количество исследований, посвященных городским думам, значительно возросло. Однако, они анализировались только как малозначимые явления на фоне установления советской власти. В этих работах они представлялись как активные противники советской системы и большевистской партии (14). В конце 50-х годов появляются первые труды, где объектом выступают городские думы Южного Урала 1917 года. В 1957 году Н.К. Лисовский писал о значительных успехах, которых «добились партийные организации Южного Урала во время выборов в городские думы в июле -августе 1917 года» (15). Хотя об этих успехах можно говорить лишь условно. Сам же Лисовский Н.К. привел такие данные: в Златоусте эсеры и меньшевики получили 80 % всех поданных голосов, а большевики - 9 %, в Челябинске эсеры получили в думе 56 мест, большевики - 9, кадеты - 8, меньшевики - 5 (16). Автор вопреки собственным данным назвал Челябинскую думу кадетской, эсеро-кадетской и тому подобное. Единственное достоинство его работы -фактические данные о партийном составе дум Челябинска и Златоуста, так как они впервые были опубликованы в историческом труде.

Среди исследователей Ф.А. Александров первый дал анализ фактических обстоятельств истории городской думы Уфы 1917 года. Автор в русле советской исторической науки изложил лишь большевистское участие во всех думских делах и выборах. Отдельные партии были удостоены названия контрреволюционных (17).

З.А. Аминев несколько расширил источниковую базу (по сравнению с Ф.А. Александровым) истории Уфимской думы и проследил ее деятельность до февраля 1918 года (18). Интересных мыслей, взглядов и идей мы у автора не найдем. Он, как и многие другие советские историки ограничился перечислением фактов. В.П. Черемис представил подробное изложение деятельности Уфимской думы в дни большевистского переворота. Дума, по его мнению, была бы одним из центров борьбы против революции, если бы в ней

14 большевики не занимали руководящие посты (19). А так большевикам удалось парализовать деятельность городской думы почти на неделю.

Для историографии 60-х годов характерна та же тенденция, что прослеживается в 50-е года. Дополнительным ее достоинством можно назвать увеличение объема анализируемого источникового материала. В коллективной работе под редакцией Ф.П. Быстрых уделялось внимание участию большевиков в выборах в городские думы Урала. В ней приводилось много несоответствующих действительности фактов. Например, совершенно необоснованно и неверно утверждалось об отказе челябинских большевиков от блокирования с эсерами на выборах в городскую думу. В действительности отказались эсеры. Основной тезис авторов звучал так: «Хотя большевики и не одержали победы на выборах, они достигли основного: повсеместно потерпела поражение главная буржуазная партия - партия кадетов» (20). Были приведены данные об итогах выборов в думы Перми, Оренбурга, Уфы и других (21).

Особенно авторами подчеркивалась значительная победа большевиков Екатеринбурга на выборах в думу. Если в среднем по стране большевики получили в губернских городах 7,5%, а в уездных и прочих городах - 2,3 % голосов, то в Екатеринбурге за них было подано 21 % голосов (22).

Отдельные стороны деятельности партии большевиков на выборах в городскую думу Оренбурга осветил в своей работе Л.И. Футорянский (23). Некоторое внимание Оренбургской городской думе было уделено в монографии Е.И. Дударь (24). Автор, исходя из советской исторической традиции, пыталась объяснить причины поражения большевиков на выборах 1917 года в думу. Среди них она выделила полулегальное положение и преследования большевиков, наличие у эсеров больших сил и средств агитации, нахождение большевиков в одной организации с меньшевиками (25). Вскользь упоминались городские думы в связи с деятельностью партии большевиков в коллективной работе по истории Челябинской областной партийной организации (26).

15

В 60-е - 70-е годы появляются работы, в которых исследуется тактика большевиков на выборах в городские думы в 1917 году (27). Источниковая база в них расширена за счёт новых газетных и архивных материалов, чем и отличается от предыдущих работ. Объектом исследования выступают не только большевики, но и другие партии, их роль в предвыборной кампании и эффективность их агитации в Москве.

В конце 70-х - начале 80-х годов возникает новое направление в изучении революции и местного самоуправления в городах в 1917 году. Историческая наука стала выискивать новые темы и сюжеты, которые уже не вписывались в утвержденные идеократией направления исследования революции. Однако, в целом, преобладало поколение расчетливых историков, вписывающихся в официальные рамки. К тому же историки работали в рамках дозволенного. Многие архивные фонды были закрыты для исследования. Поэтому работы с объективными выводами просто не могли появиться.

К новому направлению исследования городского самоуправления в 1917 году можно отнести работы Э.Н. Бурджалова, В.И. Старцева, П.В. Волобуева, A.M. Андреева (28). В них прослеживалась новая проблематика. Муниципальная власть уже не трактовалась как исключительно буржуазная.

Монографии В.И. Старцева и A.M. Андреева не являются исследованиями собственно деятельности городских дум Урала, но уральский регион был одним из объектов их анализа. В вышедшей в 1980 году работе, Старцев В.И. подробно проанализировал законодательные акты Временного правительства, касающиеся местного самоуправления и городских дум, в частности. Он показал общий процесс ломки старого аппарата управления и складывания нового революционного самоуправления (29).

Московский историк А. М. Андреев на материалах всей России (в том числе и Урала) попытался систематизировать все данные о деятельности советских и несоветских органов власти в 1917 году (30). Его выводы не расходились с общепринятой советской источнической доктриной: все, что не советское - буржуазное. Но постановка проблем отличалась неординарностью.

16

По мнению A.M. Андреева, демократизация дум весной 1917 года была вызвана необходимостью создать буржуазией иллюзию «активного участия» трудящихся в организуемых ею органах управления. Его работа отличается большим количеством собранного источникового материала. Используя сравнительный прием, он приходит к выводу о взаимозависимости муниципалитетов, как органов буржуазной власти, различных комитетов общественных организаций, возникших в первые дни революции, а также местных Советов рабочих и солдатских депутатов.

Монография Э.Н. Бурджалова в основном имела описательный характер (31). Ее достоинством можно считать отсутствие навешиваемых идеологических ярлыков. Автор лишь приводит некоторые факты работы городских дум в марте 1917 года.

Академик И.И. Минц уделил немного внимания городским думам России (в том числе Южного Урала) в объемном труде, посвященном пятидесятилетию большевистской революции. Автор повторил свои постулаты, выработанные еще в 30-е годы. Он считал, что «по всей стране рабочие требовали от своих Советов, чтобы те немедленно приняли меры по демократизации городских дум. Однако меньшевики и эсеры помогли буржуазии сохранять старые городские думы» (32). Заслуживают внимания лишь статистические подсчеты И.И. Минца по общим результатам выборов в городские думы летом 1917 года (33). Они дают реальное представление о поддержке тех или иных политических партий населением.

Исследовательские работы Т.М. Баженовой отличаются от предыдущих работ нетрадиционностью взглядов и выводов, а также глубиной и детальностью. Все статьи и диссертация автора посвящены различным аспектам истории местного самоуправления на Урале. Т.М. Баженова впервые подробно описала начальную волну демократизации городских дум в апреле -мае 1917 года. Она выделила два больших периода демократизации городских дум: 1. пополнение старого состава дум новым нецензовым элементом; 2. свободные и равноправные выборы нового состава дум (34). Автор

17 подчеркивала санкционирование Временным правительством мероприятий революционных органов власти (комитетов, советов и так далее) (35). В то же время она первая среди советских историков указала, что «основные вопросы в думах решались отнюдь не при помощи широкого участия новых гласных. Практически все дела управления оказались в руках узкого круга старых думских деятелей, группировавшихся вокруг городского головы» (36).

Т.М. Баженова рассмотрела и проанализировала деятельность дум в комплексе с функционированием других органов власти на Урале и их взаимодействие с представителями Временного правительства. Ее труды не избежали многих недостатков, присущих всей исторической науке в СССР, но стержневые идеи и выводы дают основание считать ее ведущим историком революционного местного самоуправления Урала в советской историографии. Смело выглядит для 1980 года замечание, сделанное Т.М. Баженовой в историографической статье (37). Она писала, что проблемы местного самоуправления в течение длительного периода не привлекали должного внимания историков и правоведов, концентрировавших свои усилия на изучение пролетарской стороны двоевластия - Советов. Вместе с тем, добавляла она, необходимо признать, что органы самоуправления до настоящего времени изучались преимущественно в связи с муниципальной кампанией и тактикой в ней партии большевиков (38).

В пропагандистском исследовании по истории челябинской большевистской организации затрагивалась проблема передачи власти городской думе Челябинска Советом рабочих и солдатских депутатов 2 ноября 1917 года (39). В общем ситуация была представлена неверно, факты искажены. Не показана роль казаков в событиях, не приведено соотношение численности вооруженных соперников. Известный советский исследователь партии кадетов, Н.Г. Думова также как и предыдущие исследователи, совершила ошибку, неверно описав передачу власти городской думе Челябинска. По ее мнению «2 ноября войска Дутова захватили Челябинск, провозгласив там власть контрреволюционной городской думы, большинство которой составляли

18 кадеты» (40). В реальности, казачий отряд даже не вошел в Челябинск, а городская дума была настроена просоветски, так как большинство ее гласных составляли эсеры левого толка и большевики.

Пермские историки И.С. Капцугович и С.И. Куляпин в своих работах обратились к характеристике выборов в городские думы Урала.

С.И. Куляпин попытался проанализировать выборы в городские думы Екатеринбурга и Перми. Источниковая база его статьи намного меньше, чем, например, у Т.М. Баженовой. Исторический анализ достаточно стереотипен. Он пользовался в основном материалами газеты «Уральский рабочий», постоянно делая ссылки концептуального характера на труды В.И. Ленина. С.И. Куляпин исходил из того, что муниципальную кампанию большевики Урала провели, основываясь на опыте предвыборной тактики большевиков Петрограда и Москвы (41). Поэтому, по его мнению, они блокировались только с социалистами интернационалистского толка.

В принципе, повторяя анализ и данные работ других историков, он приходит к ничем не отличающемуся от них выводу: 1) в Екатеринбурге, также, как и в Петрограде и Москве, потерпели поражение кадеты; 2)налицо был рост влияния большевиков; 3) большинство избирателей отдали свои голоса за мелкобуржуазные партии, победили эсеры (42). Надо отметить один момент из построений автора, кажущийся нам немного отличным от предыдущей историографической традиции. Он указывал, что большевики считали возможным участвовать только в социалистической управе, если удастся образовать социалистический блок против буржуазных групп (со ссылкой на газету «Уральский рабочий», 1917 год, 18 августа).

В монографии, посвященной истории партии эсеров на Урале, И.С. Капцугович характеризует муниципальную программу эсеров как «на редкость ограниченную и непоследовательную» (43). Однако, приводя данные по результатам выборов в уральские городские думы, автор сделал взвешенный вывод: «Итоги выборов на Урале показали, что основная борьба шла между большевиками и эсерами, что контрреволюционная буржуазия не добилась

19 ожидаемого успеха: партия кадетов потерпела поражение. На первое место вышли эсеры - мелкобуржуазная масса, пока отдала им предпочтение. Следовательно, значительные слои населения поверили в возможность коренной демократизации городских дум без революционного преобразования общества» (44).

В работах Н.П. Ерошкина (45) и В.А. Нардовой (46) по истории государственной и местной власти в России, затрагиваются проблемы местного самоуправления. Историк Н.П. Селиванов остановился в своем исследовании на проблеме функционирования городских дум после октября 1917 года (47). Он считал аксиомой, положение о том, что подавляющее большинство городского и земского самоуправления относились к советской власти враждебно и вели с ней борьбу (48). В первые месяцы после октября, писал он, там, где Советы не были готовы взять на себя выполнение хозяйственных функций старых органов самоуправления, они осуществляли над ними контроль (49). Автор также указал на провал большевистской фракции в пермской городской думе, некоторых других думах Урала. Однако, новых выводов в работе Н.П. Селиванова не прозвучало.

Оренбургский историк В.М. Войнов исследовал выборы в южноуральские городские думы летом 1917 года. Он выделил те же причины поражения большевиков на выборах, что и Е.И. Дударь в указанной выше работе (50). Автор дал общую характеристику выборов в южноуральские городские думы и привел сводную таблицу по результатам выборов, из которой следовало, что большевики пользовались наименьшей поддержкой населения в Оренбурге (по сравнению с другими губерниями Урала) (51). В другой своей работе, написанной уже в 90-е годы, В.М. Войнов акцентировал внимание городской думы Оренбурга в создании Комитета спасения Родины и революции (52).

В работе, посвященной Челябинской областной организации КПСС, приводились отдельные сведения о деятельности большевиков в городской

20 думе, взаимоотношениях между Советом рабочих и солдатских депутатов и думой, которая рассматривалась как контрреволюционный орган власти (53).

В работах Н.И. Вострикова (54) и Л.А. Комиссаренко (55) исследовалось влияние большевистской агитации и пропаганды на различные слои населения в период муниципальной избирательной кампании. В монографии Н.И. Вострикова делался вывод, что муниципальные кампании большевики рассматривали не только с точки зрения возможности, которую они представляли для революционной пропаганды среди широких масс, для разоблачения политики и тактики буржуазных и соглашательских партий. Они имели в виду возможность практически использовать и самые муниципалитеты в целях улучшения положения основной массы городского населения, закрепления завоеванных свобод (56).

В 80-е - начало 90-х годов в исторической науке резко возрастает интерес к деятельности политических партий и их лидеров, исследуется социальная база партий. Такая тематика предопределяла обращение историков к муниципальным органам власти, которые упоминались вскользь, только как примеры (57). А ликвидация городских дум объяснялась крахом политики небольшевистских партий России.

В тот же период появилось единственное специальное исследование, относящееся к городским думам. В.М. Кручковская восстановила во всех деталях исследованный ранее раздельно процесс деятельности муниципалитетов в революционном Петрограде. Ее монография, построенная хронологически, базируется на огромном фактическом материале. Однако, ее ценность снижается стереотипностью оценок и выводов (58).

Перестройка и последовавшие за ней события в политической жизни страны привели к снятию идеологического контроля над историческими исследованиями. В начале 90-х годов были открыты многие, ранее недоступные, архивные фонды. Это создало основу для появления полноценных, взвешенных исследований. Однако, исследовательская мысль по инерции продолжает двигаться в русле политической истории, сохраняя

21 традиции официально отмененной историко-партийной литературы, путем перескока от апологетики однопартийности к «науке» о многопартийности. По верному выражению В.П. Булдакова «часто старые подходы пытаются ликвидировать с помощью терминологии» (59). Это следует рассматривать как неизбежное следствие былого господства догм в исторической науке.

Историография проблемы с начала 90-х годов до сегодняшнего времени имеет все указанные черты советской историографии. В основном она представлена научной публицистикой (60). Появились исследования, в которых предпринята попытка рассмотреть городские думы в качестве самостоятельного объекта исследования. К таким относится работа челябинских историков B.C. Кобзова и Е.П. Сичинского (61). Авторы обобщили материал по истории становления революционных институтов власти на Урале в 1917 - 1921 годах. Им удалось избежать односторонности оценок деятельности революционных органов власти. Городские думы и управы тем не менее в их исследовании находятся на заднем плане, хотя они часто играли в событиях более существенную роль, чем КОБы и Советы. Партийную работу в городских думах Уфимской губернии исследовал А.Н. Алдашев, оценив ее нестереотипно (62)

Наряду с поиском новых форм видения проблемы, в современной историографии не редки и традиционные для советской эпохи подходы. В частности, в коллективной работе по' истории Оренбуржья авторы (прежде всего профессор Л.И. Футорянский) воспроизвели старые оценки деятельности городских дум (63). Советы и большевики представлены в работе как выразители интересов населения, а все другие органы власти как «опорные пункты влияния буржуазного Временного правительства на местах» (64). В целом, авторы ограничились описанием событий революции в Оренбуржье, не делая общих выводов о деятельности органов власти.

Особое внимание в современной историографии следует уделить работам П.В. Волобуева и В.П. Булдакова (65), которые пытаются сформировать в исторической науке новую методологию исследования русской революции.

22

Они предложили произвести психосоциальный анализ событий, который отсутствовал в советское время. В. Булдаков рассматривает революцию как дикую реакцию «на латентные формы насилия, которые приняли социально-удушающую форму» (66). В связи с этим он считает, что на муниципальных выборах в условиях разгула левого популизма успех был гарантирован меньшевикам и эсерам с их принципиальным «антибуржуйством», практическим соглашательством и «запасной» ориентацией на Советы. А переполненность, кое-где после выборов, дум «чужаками» - солдатами -означала, что прежняя корпоративистская солидарность обрела элементы организационно-психологического раскола. Муниципалитеты становились политической ловушкой для людей, не искушенных в вопросах городского хозяйства. Представляется, что эти выводы и методологические посылки перспективны для объективного анализа деятельности южноуральских городских дум. А работы В.В. Канищева о трансформировании политических настроений городских обывателей осенью 1917 года в сторону радикализации содержат обоснованные выводы, позволяющие оценить на социально-психологическом уровне роль городских дум в тот момент (67).

Таким образом, можно сделать вывод, что историография южноуральских городских дум периода 1917-1918 годов не имеет четко выраженных этапов в своем развитии. Это связано с тем, что среди советских историков не возникало, по крайней мере, в опубликованных исследованиях, разногласий по оценке их деятельности. Многие работы - смесь различных фактов, без их анализа и обработки. Только исследования Т.М. Баженовой, В.И. Старцева, монография A.M. Андреева, совместное исследование B.C. Кобзова и Е.П. Сичинского и работы В. Булдакова являются в сущности аналитическими, систематизирующими источниковый материал.

Один из основных недостатков историографии городских дум - крайне бедная источниковая база, в большинстве случаев это газетные материалы. Еще одним недостатком, за исключением В.П. Булдакова, является единая

23 методологическая основа всех работ, которая приводит к стереотипности анализа, выводов и даже языка изложения.

В общем, историография городских дум Урала и России создает впечатление о думах, как о недействующих, неавторитетных, враждебных населению органах власти (за исключением некоторых работ). Это историографическая традиция порочна и не соответствует реальному положению дел.

Источники данной работы можно разделить на пять групп: 1. законодательные акты и иные правовые документы; 2. опубликованные архивные источники; 3. неопубликованные архивные фонды; 4. периодические издания (прежде всего газеты); 5. мемуарная литература.

Законодательные источники создают основу для понимания и оценки правовой основы деятельности полномочий городских дум, их изменении в ходе революции, влиянии психосоциальных факторов на воплощение норм права в деятельности городских дум и управ. Среди законодательных актов значимое место занимает Городовое положение 1892 года (68), на основе которого действовали органы городского управления в первые месяцы революции, параллельно с нормами Временного правительства. Следующим законодательным источником, используемым в работе, стало постановление Временного правительства от 15 апреля 1917 года «О производстве выборов гласных городских дум и об участковых городских управлениях»(69). Этот акт был нормативной основой муниципальных выборов летом - осенью 1917 года. Постановление от 9 июня 1917 года «Об изменении действующих Положений об общественном управлении городов» (70) изменяло в большей части правовой статус городских дум. Оно было дополнено постановлением Временного Правительства «О некоторых изменениях в Положениях об общественном управлении городов» от 7 сентября 1917 года, которое в научной литературе вообще не упоминалось, хотя вносило серьезные коррективы в действующий акт от 9 июня 1917 года (71).

24

В работе использовались также нормативные акты центральных органов советской власти. Прежде всего, это декреты СНК, циркуляры НКВД, акты съездов Советов рабочих и солдатских депутатов (72), относящихся к местному самоуправлению. Они позволяют исследовать процесс ликвидации городских дум Советами в городах России.

Большинство, среди опубликованных источников, использованных в данном исследовании, находятся в сборниках документов и материалов, изданных в 50-е - начале 60-х годов. Среди них выделяются «Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии (февраль 1917 года - июнь 1918 года)» и «Борьба за советскую власть на Южном Урале». В этих сборниках содержится небольшое количество документов по истории городских дум Оренбургской и Уфимской губерний. Главным их недостатком являлось «купирование» документов, что изменяло их смысл и создавало тенденциозность в подборе. Они публиковались постольку, поскольку давали представление о деятельности партии большевиков в органах городского самоуправления. Несмотря на то, что в сборниках документов и материалов имеется всего несколько источников по истории дум, остальные документы по проблемам истории Советов, различных рабочих организаций, партии большевиков дают определённую основу для анализа взаимодействия городских дум с этими структурами (73). Таким образом, опубликованные документы и материалы является' недостаточной для исследования революционного городского самоуправления источниковой базой.

Главными источниками данной работы явились материалы архивных фондов Москвы, Оренбурга, Уфы и Челябинска. В Государственном архиве Российской Федерации (Г АРФ) сосредоточены материалы, касающиеся централизованного регулирования отношений Временного Правительства и его органов с городскими думами и управами Южного Урала. Фонд 1778 Канцелярии министра-председателя Временного Правительства содержит переписку различных общественных групп и организаций Уфимской губернии с Временным Правительством, резолюции городских дум Оренбургской

25 губернии в поддержку Временного Правительства, документы о взаимоотношениях комиссаров Временного Правительства и городских дум. В фонде 1779 Канцелярии Временного Правительства сосредоточены нормативные акты, регулировавшие деятельность демократически избранных городских дум в 1917 году. Фонд 1788 Министерства внутренних дел Временного Правительства следует выделить особо, так как в нем имеются многочисленные документы по подготовке реформы местного самоуправления в 1917 году, материалы совещания по реформе местного самоуправления и управления при МВД (стенограммы заседаний, списки членов совещания, сведения о ходе работ совещания и другие). В нем аккумулирована переписка МВД и Временного Комитета Государственной Думы об организации органов самоуправления в провинциальных губерниях, сообщения из Оренбургской и Уфимской губернии об организации органов революционной власти и участии в ней городских дум; имеются обзоры газетных материалов по местному самоуправлению. В фонде 1789 Главного управления по делам местного хозяйства МВД Временного Правительства содержатся материалы об участии военнослужащих в выборах гласных дум, сведения о практическом применении норм Городового Положения (с изменениями на 1917 год) в южноуральских губерниях. Представляют особый интерес документы о предоставлении на местах избирательных прав комиссарам и работникам милиции, переписка с МВД об увеличении числа гласных в городе Белебее Уфимской губернии; данные о преобразовании двух сел Уфимской губернии в города (Бакалы и Давлеканово) и о проведении в них выборов гласных городских дум в 1917 году. Анализ материалов этого фонда позволяет выявить многие аспекты взаимодействия городских дум Южного Урала с центральными и губернскими органами власти Временного Правительства. Материалы фонда 1800 Департамента общих дел МВД Временного Правительства 1917 года использовались в диссертации фрагментарно. В основном они использовались для анализа и перепроверки документов фонда 1788 Министерства внутренних дел Временного Правительства в части, касающейся взаимодействия

26 губернских комиссаров и городских дум во время «демократизации» и выборов летом - осенью 1917 года.

Документы фонда, 1810 Всероссийской по делам о выборах в Учредительное Собрание комиссии (Всевыборы) 1917-1918 годов, позволили определить отдельные стороны взаимодействия городских дум, с указанной комиссией при формировании избирательных комиссий по выборам в Учредительное Собрание в Уфимской и Оренбургской губерниях.

В Государственном архиве Оренбургской области следует особо выделить фонд Оренбургской городской управы (Ф.41), в котором собрано 2222 единиц хранения, датируемых 1871 - 1919 годами. В этом фонде сохранились протоколы заседаний думских комиссий, доклады управы и городского головы думе, протоколы заседаний городской избирательной комиссии по выборам в городскую думу, обращения думы и управы к населению города, хозяйственные документы. Фонд отражает все направления деятельности думы и управы Оренбурга. Анализ этих документов раскрывает причины тех или иных решений думы, противоречия между гласными, условия думских заседаний, техническую сторону работы думы. Также в фонде имеются документы по замене думы коммуной зимой 1918 года. Другим архивным фондом ГАОО, материалы которого были проанализированы в работе, явился фонд Оренбургского ВРК (Ф.Р-2418), состоящий из 54 единиц хранения, датируемых 1918 годом. Его материалы часто дублируют документы д. № 465 фонда 41 ГАОО, касающиеся местного самоуправления.

Также объектом анализа в данном исследовании являются материалы Центрального государственного исторического архива республики Башкортостан (ЦГИАРБ), посвященные различным органам власти Уфы и Уфимской губернии в революционный период. Фонд И-311 Уфимской городской думы гораздо менее объемен, чем аналогичный фонд в ГАОО. По 1917 году сохранились отдельные протоколы думских заседаний, доклады управы городской думе, материалы по хозяйственной деятельности думы и управы. Из фонда Р-3 Уфимского губернского комитета общественных

27 организаций, состоящего из 35 единиц хранения, проанализированы документы, демонстрирующие связь этого органа с думой и управой, их совместную деятельность по организации думы, организации милиции. Источники этого фонда позволяют оценить в комплексе все властные проблемы революционной Уфы, роль гласных думы в них, взаимодействие политических партий и их лидеров в органах местной власти.

Значительно меньше документов, относящихся к истории городской думы в период революции, имеется в Объединенном государственном архиве Челябинской области. В фонде И-1 Челябинской городской думы содержатся перечни вопросов, которые обсуждались на заседаниях думы в конце XIX века. Других документов, представляющих интерес по исследуемому периоду, в этом фонде нет. В фонде И-3 Челябинской городской управы имеется несколько документов, характеризующих хозяйственную деятельность управы в 1917 году.

Существенный массив источников по истории Южноуральских дум предоставлен в фонде п. 596 Истпарта и фонде 526 «документов для публикаций ЦДНИ за январь - июнь 1999 года», объединенного государственного архива Челябинской области. Здесь содержатся журнальные определения Челябинской городской думы, датируемые сентябрем - декабрем 1917 года, телеграммы в городскую думу из Петрограда, Оренбурга и других городов, списки гласных думы города Челябинска, различная переписка городской управы, данные о муниципальной кампании в Троицке и Златоусте, списки кандидатов в гласные дум этих городов и другие. Такого рода материалы позволяют в полной мере охарактеризовать все аспекты деятельности городских дум в городах Южного Урала, их отношения с губернскими и центральными органами власти. В фонде 208 Златоустовского городского краеведческого музея в Архивном отделе администрации города Златоуста имеются материалы, касающиеся некоторых сторон деятельности городской думы Златоуста в период «советизации» власти.

28

Следующей группой источников данной работы послужила местная и центральная периодическая печать. Были проанализированы 28 местных и столичных газет различного партийного направления. На страницах газет «Оренбургская жизнь» (с 1 сентября 1917 года переименована в «Южный Урал»), «Народное дело» (Оренбург), «Оренбургский край», «Известия Оренбургского Военно-революционного комитета», «Союзная мысль» (Челябинск), «Народная свобода» (Челябинск), «Народное дело» (Уфа), «Социалист-революционер» (Уфа), «Уфимские губернские известия», «Наш край» (Уфа), «Известия Уфимского губернского комиссариата», «Вперед» (Уфа) и других публиковались отчеты о заседаниях городских дум, партийная полемика по муниципальным вопросам, освещалась предвыборная кампания, публиковались списки кандидатов в гласные дум и результаты выборов, публиковались партийные программы. Особо следует выделить как источник, выходившую в Челябинске газету «Союзная мысль». В ней были представлены основные данные по деятельности Челябинской городской думы, публиковались списки кандидатов в гласные, информационные сообщения о предвыборных мероприятиях партийных организаций, результаты выборов, стенограммы заседаний городской думы. Эти сведения невозможно получить по другим источникам, так как, в отличие, от губернских центров Южного Урала, по Челябинской городской думе архивные материалы почти не сохранились.

Ценные и часто единственные факты из деятельности уездных городских дум имеются в официальных изданиях губернских комиссаров Временного правительства - «Известиях Уфимского губернского комиссариата» и «Оренбургском губернском вестнике». В них публиковались официальные данные о результатах выборов в демократические городские думы, и полные списки гласных дум городов Уфимской и Оренбургской губерний. По материалам этих газет можно анализировать правовые аспекты взаимоотношений губернских комиссаров и городских дум на Южном Урале. Большую часть сведений из газет невозможно найти в других источниках.

29

Именно они являются источниковой базой для анализа психосоциальной стороны истории городских дум. Однако большинство фактов, изложенных в газетных материалах, приходилось перепроверять по другим источникам, и всегда учитывалась партийная принадлежность или ориентированность издания.

В процессе написания работы привлекались опубликованные мемуары, воспоминания участников революции, которые сквозь призму их личного восприятия позволяют исследовать процесс изменения власти. Это воспоминания лидера уфимских большевиков Б.М. Эльцина, изданные еще в 1922 году (74) и отражающие более объективно события революции. А также сборники воспоминаний большевиков - участников смуты 1917 года - И.С. Чернядьева, Н.Д. Кириченко, Н.Е. Шуваева и др. Они требуют постоянного критического подхода и перепроверки по другим источникам, так как их авторы не столько вспоминали, сколько давали оценку фактам революционной жизни (75).

Помимо воспоминаний большевиков, в работе использованы воспоминания их политических противников, А.Ф. Керенского, П.Н. Милюкова, В.Д. Набокова, A.A. Кроля (76). Прежде всего, важна их оценка (требующая критического отношения) процесса формирования революционной власти в губерниях России, проблем, которые при этом возникали, того, как центральная власть пыталась их решить:

В своей совокупности указанные выше источники позволяют решить поставленные в работе задачи и достичь заданной цели исследования.

Научная новизна работы проявляется в изучении и обобщении источникового материала по теме, ранее исследованной фрагментарно. В диссертационной работе подробно освещаются все стороны деятельности городских дум в период революции 1917 - начала 1918 годов, а также некоторые аспекты деятельности городских управ в тот же период. Предпринята попытка, оценить по-новому: 1) деятельность городских дум Южного Урала на фоне постоянного нарастания социального напряжения, что

30 создавало проблему легитимности законной власти на местном городском уровне; 2) причины победы умеренных социалистов на муниципальных выборах, падения их авторитета как управленцев. Впервые исследован весь комплекс взаимоотношений городских дум и структур революционной власти на Южном Урале в 1917 - начале 1918 гг. Даётся развёрнутая характеристика деятельности демократически избранных городских дум на Южном Урале в 1917 - начале 1918 гг. Использована вся необходимая источниковая база. Предметом исторического анализа в диссертации стали архивные материалы и иные источники, которые либо не использовались другими исследователями, либо привлекались при анализе других тем, либо использовались отрывочно. В диссертации системно исследован процесс ликвидации городских дум на Южном Урале в начале 1918 г., показаны факторы, влияющие на замену городского самоуправления Советами или на подчинение его Советам. Сделаны выводы о соотносимости российской политической культуры и демократических институтов городского самоуправления. Эти положения и выносятся автором на защиту. Выводы и основные положения данной работы могут использоваться при подготовке компилятивных исследований регионального или общероссийского уровня, при написании статей, монографий, иных научных работ.

Структура работы построена исходя из цели и задач исследования на основе проблемно-хронологического критерия. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка использованных источников, литературы и приложений. Каждая глава раскрывает очередной этап эволюции городских дум в условиях революционной смуты. В заключении делаются общие выводы о закономерностях и особенностях этой эволюции, факторах, ее вызывающих.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Городские Думы на Южном Урале в 1917-1918 гг."

Заключение.

Проведенное исследование позволяет сделать некоторые выводы относительно роли городских дум Южного Урала в политической системе российской провинции в 1917 - 1918 годах. Выявляются некоторые закономерности, присущие эволюции городских дум в период революционной смуты.

До февральской революции 1917 года, городские думы как представительные органы городского самоуправления были жестко включены в систему государственного управления империи. Думы были лишь относительно самостоятельны, так как практически любое их решение утверждалось государственными чиновниками. Городовое положение 1892 года, регулировавшее деятельность дум, которое заменило предыдущее более демократичное положение 1870 г., закрепляло концепцию действия органов самоуправления не только в общественных, но и в государственных интересах. Выбор предмета деятельности зависел не от городских дум, а от государственных органов. Это была особая организация государственной власти на местах, основанная на выборных началах. Такое правовое положение городских дум полностью соответствовало основам государственного строя Российской Империи, оно вписывалось в самодержавный правопорядок. Критиковать недемократичность системы городского самоуправления было бы ошибкой. Любой социальный порядок, в этом следует согласиться с П.А. Сорокиным, это итог вековых усилий, опыта, стремления создать наилучшие формы социальной организации и жизни. С одной стороны, ментальность русского народа не позволяла оставить бесконтрольным решение местных дел. Это могло привести лишь к коррумпированности местных чиновников и обогащению городской элиты. С другой стороны, сковывалась инициатива интеллигенции в городах, ей не позволялось превращать думы в арену политической борьбы. При Александре III был избран наиболее приемлемый для того времени путь постепенного приобщения местного населения к

195 самоуправлению. Консерватизм и сословность при формировании городских структур власти были существенным препятствием демагогии и политиканству, явлениям столь близким любому демократическому устройству.

В первые недели революции городские думы оказались в неопределенном правовом положении и претерпели трансформацию полномочий. С одной стороны, гласные дум, городские головы, члены городских управ Южного Урала были инициаторами создания революционных органов власти. На заседаниях дум принимались решения о добровольной передаче части функций городских дум в ведение комитетов общественной безопасности (организаций), которые являлись отражением представлений лидеров революционного процесса в городах о строительстве революционной власти. Ликвидировав своими действиями возможность городских беспорядков, погромов, думы в то же время способствовали появлению правового и административного беспорядка. Формально они продолжали обладать всеми полномочиями, предусмотренными Городовым Положением 1892 года, но реализовали наиболее значимые из этих полномочий только в согласии и с разрешения комитетов общественной безопасности. Наблюдалась постоянная конкуренция власти, фактическое стеснение городских дум Южного Урала революционными органами власти. Временному правительству не удалось наладить эффективный административный контроль за деятельностью всех структур власти в провинции. Параллельно шел процесс непомерного расширения функций Советов рабочих и солдатских депутатов, которые без соблюдения формальностей, вторгались в осуществление власти в городах. Все это в целом привело к административному произволу и сделало невозможным стабильное управление городским хозяйством со стороны городских дум и управ. Думы, избранные по «цензовой» системе превращались в объект критики революционных лидеров, что приводило к нежеланию гласных дум посещать заседания.

Этот фактор (апатия гласных «цензовых» дум) вызвал закономерно процесс «демократизации» дум Южного Урала, осуществляемой в два этапа. На

196 первом этапе старый состав гласных думы пополнялся представителями революционных организаций с правом совещательного голоса. Второй этап символизировал переход к новому типу осуществления власти на местном уровне - представительной демократии. Вторым этапом стали относительно свободные выборы новых нецензовых дум.

Они происходили в городах Южного Урала в июле - сентябре 1917 года. Предвыборная кампания велась в атмосфере психологического неприятия многими партийными лидерами друг друга. Большинство голосов на муниципальных выборах на Южном Урале получили социалистические партии, которые в некоторых городах были объединены в блоки. Состав гласных городских дум пропорционально отражал симпатии пришедшего на избирательные участки электората. На передний план в городском самоуправлении выдвинулись социалисты всех оттенков. Таким образом, обнаруживалась общая социологическая закономерность, присущая и российской и мировой истории - полевение настроений избирателей в процессе революции и следующая за этим радикализация органов власти.

На исход выборов повлиял более всего социально-психологический фактор. Социокультурный конфликт между «низами» и «верхами» выплеснулся в массовом голосовании за социалистические партии на муниципальных выборах.

В то же время выборы показали отрицательное отношение избирателя к радикальным социалистам-большевикам, а также отторжение им либеральных кадетских идей. Народ голосовал за эсеровский, умеренный социализм, так как количество нетерпимых в июле - августе 1917 года еще не достигло критической отметки, когда лишь их воля преобладает в политическом спектре. Ожидания масс еще находились в умеренно-социалистической стадии развития, и результаты выборов отражали эту стадию.

После провала корниловского выступления большая часть политически активного населения городов Южного Урала стала склоняться к большевистскому варианту революционного насилия. Состав гласных дум уже

197 не отражал быстро меняющихся настроений дезориентированного избирателя. Господствующие в думах Южного Урала эсеры, завороженные мнимой «рациональностью» масс, не могли осознать неизбежность постоянного «полевения» избирателей, прежде всего солдат местных гарнизонов. Новые думы теряли социальную базу. Этому также способствовала низкая эффективность эсеровского управления городами. Эсеры, занявшие господствующее положение в думах губернских центров Южного Урала, и доминирующее в уездных городских думах, не могли реализовать свои предвыборные обещания.

Взаимоотношения политических сил в южноуральских городских думах после выборов зависели в большей степени от тактики эсеровских фракций. В Оренбурге, где эсеры составляли 56 % гласных думы, они нейтрализовали мнение других партийных группировок. Только неэффективные результаты управления заставили их к концу сентября 1917 года заключить соглашения с меньшевиками правого толка и допустить их к руководству думой и управой. Мнение кадетов и непартийных фракций при этом не учитывалось. В Уфимской городской думе сложилась неординарная ситуация, возникшая под влиянием конкретных личностей. Взаимоотношения лидеров большевистской и левоэсеровской фракций в городской думе позволили стать председателем думы большевику А.Д. Цурюпе, а городскую управу поставить под распоряжение левых эсеров во главе с А.И. Брилиантовым, избранным городским головой Уфы. Такой же тип сотрудничества двух партий в Уфимской городской думе и их общий опыт управления сказались затем при организации коалиционного СНК в Петрограде в ноябре 1917 года. Наркомом юстиции в нем стал один из лидеров уфимских левых эсеров, член руководства городской думы, И.З. Штейнберг, а городской голова Уфы А.И. Брилиантов стал «наркомом без портфеля» и работал в Наркомфине, А.Д. Цюрупа возглавлял наркомат продовольствия. То есть уфимский политический блок левых партий был определенной моделью их дальнейшего сотрудничества в СНК.

198

В общем, политика городской думы Уфы отличалась большим радикализмом, что предопределяло враждебные отношения между фракцией кадетов и левыми фракциями думы.

Думы уездных городов Южного Урала либо бездействовали, отдавая на откуп Советам рабочих и солдатских депутатов реализацию большинства своих полномочий, либо работали неэффективно, не могли решить местные проблемы.

Все это объективно усиливало влияние нелегальных центров революции - Советов рабочих и солдатских депутатов, политика которых в концентрированном виде отражала ожидания и стремления маргинальных слоев населения, движущих революционный процесс дальше. Советы рабочих и солдатских депутатов все более вмешивались во властную сферу после корниловского выступления. В тех городах Южного Урала, где думы это допускали, они становились подчиненными Советам органами власти. Так своеобразно проявлялась закономерность радикализации массового политического сознания и смены властвующих групп в городах Урала и России в целом. Принципы демократии и парламентаризма, опираясь на которые пытались осуществлять свою деятельность городские думы, считались большинством избирателей чуждыми, так как они не приводили сразу к желаемому результату. Идеи демократии не соответствовали русской культурно-политической традиции. Несмотря на политические катаклизмы, городские думы южноуральских городов хоть как-то обеспечивали работу городских предприятий и транспорта, пытались сохранить порядок в городах. Однако в финансовом отношении они привели города Южного Урала к фактическому банкротству. Так оборачивалось неумение хозяйствовать среди новых гласных и членов управы.

Во время большевистского восстания в конце октября 1917 года думы Южного Урала заняли неодинаковую политическую позицию. Оренбургская городская дума однозначно выступила против переворота. Уфимская дума заняла нейтральную позицию, Челябинская дума приняла резолюцию,

199 осуждающую большевиков, но приветствующую переход власти к Советам. Думы всех уездных городов выступили с осуждением действий большевиков. Однако это не помешало гласным- большевикам и левым эсерам активно содействовать перевороту в Петрограде. В дальнейшем лишь дума Оренбурга, а также дума Троицка, заняли активную позицию. Остальные думы проявили политическую пассивность.

Созданные большевиками ВРК и возглавляемые ими Советы, постепенно в декабре 1917 - январе 1918 года стали вмешиваться во все вопросы городской жизни. Гласные дум этому не сопротивлялись, они лишь рассуждали о незаконности советской власти. Это предопределяло ликвидацию дум Советами, которые и политически, и социально были более активными органами власти. Советская система властвования заменила собой местное самоуправление на Южном Урале уже к апрелю 1918 года. Однако, ненадолго. В июле 1918 года на территориях, освобожденных от советской власти, думы и управы опять были восстановлены. Но исход гражданской войны решил их судьбу окончательно. Идея местного самоуправления, предполагающая децентрализацию власти, независимость городских дум в пределах их компетенции, вступила в противоречие с практическими задачами государства пролетарской диктатуры, являющегося по своей природе государством централизованным. Ликвидация самостоятельного городского самоуправления была, не в последнюю очередь, обусловлена его неспособностью в период революции быстро и рационально решать местные городские проблемы. Следовательно, в условиях социальной нестабильности, необходим административный контроль за представительными органами самоуправления, чтобы они не превращались в подобие политических клубов, а эффективно реализовали свои полномочия в интересах населения. Такой государственный контроль за правотворческой деятельностью городских дум был предусмотрен более демократичным Городовым Положением 1870 г., апробирован на практике в течение 20-ти лет и имел положительные результаты. Вместо создания абсолютно новой системы самоуправления, законодателю можно

200 использовать уже проверенные в России достоинства системы самоуправления, и с учётом современной ситуации воплотить их в содержание нормативных актов.

201

Список научной литературыШилкин, Алексей Михайлович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Большевики Урала в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции. Свердловск, 1951.

2. Борьба за победу Великой Октябрьской революции на Урале. Свердловск, 1947.

3. Борьба за победу Октябрьской Социалистической революции на Урале. Свердловск, 1961.

4. Борьба за Советскую власть на Южном Урале. 1917 1918 гг. Челябинск, 1957.

5. Гражданская война в Оренбуржье (1917 1919гг.). Оренбург, 1958.

6. Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1.

7. Гражданская война на Южном Урале, 1918 1919. Челябинск, 1962.

8. Городовое Положение 1892 г. СПб. 1892.

9. Октябрь в Башкирии (октябрь 1917-март 1918). Уфа, 1971.

10. Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической революции в Башкирии (февраль 1917 г.-июнь 1918 г.). Уфа. 1957.

11. Революционная и трудовая летопись Южноуральского края. Хрестоматия архивных документов по истории Южного Урала. 1682 -1918 гг. Челябинск, 1980.

12. Рабочий класс Урала в годы войны и революции. Свердловск, 1927. -Т. 2.

13. Революционное движение в России после свержения самодержавия. М., 1957.

14. Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. М., 1962.230

15. Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянскогоправительства. Петроград. 1917 -№ 10, 11, 12, 14, 1. 16.Челябинская область. 1917- 1945 гг. Челябинск, 1998.1.. Воспоминания

16. В борьбе за власть Советов. Воспоминания. Свердловск, 1957.

17. За власть Советов. Сборник воспоминаний участников Октябрьской революции и гражданской войны в Башкирии. Уфа, 1961.

18. За власть Советов. Челябинск, 1941.

19. На Южном Урале. Воспоминания участников гражданской войны. М., 1958.

20. Страницы героического прошлого. Воспоминания участников октябрьской революции и гражданской войны на Южном Урале. Челябинск, 1958

21. Кроль Л.А. За три года: воспоминания, впечатления, встречи. Владивосток, 1921.

22. Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993.

23. Милюков П. Н. Воспоминания (1859 1917). М, 1990 - Т. 2.

24. Набоков В. Временное Правительство // Архив русской революции. М., 1991,-Т. 1 -2.

25. Страна гибнет сегодня. Воспоминания о февральской революции 1917 г. М., 1991.

26. Эльцин Б. М., Дни Октябрьского переворота на Южном Урале и в Уфе. //Пролетарская революция, 1992, № 10.1.I. Периодические издания231

27. Вестник Временного правительства (Петроград), 1917 г.2. Вперед (Уфа), 1917 г.

28. Известия (Златоуст), 1917 г.

29. Известия Челябинского Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов (Челябинск), 1918 г.

30. Известия Челябинского Военно-революционного комитета (Челябинск), 1918 г.

31. Известия Оренбургского Военно-революционного комитета (Оренбург), 1918 г.

32. Известия Уральского губернского комиссариата (Уфа), 1917 г.

33. Известия Временного Комитета Уфимской Городской Думы (Уфа), 1918 г.9. Заря (Оренбург), 1917 г.

34. Народная свобода (Челябинск), 1917 г.

35. Народное дело (Оренбург), 1918 г.

36. Народное дело (Уфа), 1918 г.

37. Новая жизнь (Петроград), 1917г.

38. Оренбургский губернский вестник (Оренбург), 1917 г., 1918 г.

39. Оренбургская жизнь (Оренбург), 1917 г.

40. Оренбургский казачий вестник (Оренбург), 1917 г., 1918г.

41. Оренбургское слово (Оренбург), 1917 г.

42. Оренбургский край (Оренбург), 1917 1918 гг.

43. Социалист-революционер (Уфа), 1918 г.

44. Союзная мысль (Челябинск), 1917- 1918 гг.

45. Рабочая заря (Оренбург), 1917 г.

46. Право (Петроград), 1917 г.23.Речь (Петроград), 1917г.

47. Русское слово (Петроград), 1917г.25.Труд (Уфа), 1918 г.232

48. Уфимские губернские известия (Уфа), 1918 г. 27.Челябинский листок (Челябинск), 1917 г. 28.Южный Урал (Оренбург), 1917- 1918 гг.1.. Государственные архивы

49. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

50. Фонд 1810 Всероссийская по делам о выборах в Учредительное Собрание комиссия (Всевыборы)

51. Фонд 1778 Канцелярия министра - председателя Временного правительства

52. Фонд 1779 Канцелярия Временного правительства

53. Фонд 1788 Министерство внутренних дел Временного правительства

54. Фонд 1789 Главное управление по делам местного хозяйства

55. Министерства внутренних дел Временного правительства

56. Фонд 1800 Департамент общих дел министерства внутренних дел1. Временного правительства

57. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Фонд 41. — Оренбургская городская управа

58. Фонд Р 1912 - Канцелярия войскового правительства Оренбургского казачьего войска

59. Фонд Р 2418 - Оренбургский Военно - революционный комитет

60. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ).

61. Фонд И 311 - Уфимская городская дума

62. Фонд Р 3 - Уфимский губернский комитет общественных организаций

63. Фонд И 9 - Уфимская городская управа233

64. Объединённый государственный архив Челябинской области1. ОГАЧО).

65. Фонд И — 3 — Челябинская городская управа.

66. Фонд И 1 Челябинская городская дума.

67. Фонд Р 1332 - Троицкая городская управа;

68. Фонд Р- 874 Чернавский Н. М.1. Фонд П.596 Истпарт

69. Фонд П.526 Документы (статьи, перечни, списки, копии документов)для публикации ЦДНИ за январь июнь 1999г.

70. Архивный отдел администрации города Златоуста (АОАГЗ).

71. Фонд 208 Златоустовский городской краеведческий музей.

72. V. Монографии, брошюры, статьи.

73. Адамов В. В. Февральская революция на Урале. Свердловск, 1967.

74. Алдашев А.Н. Большевики и левые эсеры в Уфимской губернии весной 1918 г.// Происхождение и начальный этап гражданской войны: Международная научная конференция. М., 1994

75. Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб, 1994.

76. Александров А. Ф. Борьба за власть Советов в Башкирии в 1917 году. Уфа, 1951.

77. Аминев 3. А. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в Башкирии, Уфа, 1966.

78. Аверьев В. Н. Ликвидация буржуазных органов местного самоуправления после Октябрьской революции // Советское государство, 1936, №4.

79. Аверьев В. Н. Переход власти к Советам на местах //Советское государство, 1936, № 6.234

80. Андреев А. М. Местные Советы и органы буржуазной власти (1917 г.). М., 1983.

81. Андреев А. М. Большевики и местные органы буржуазной власти в период мирного развития революции // История СССР, 1976, № 4.

82. Асабин Е.П. Под знаменем революции. Уфа, 1991

83. З.Афанасьев Ю. Н. Феномен советской историографии // Советская историография. М., 1996.

84. Баженова Т. М. Реорганизация городского самоуправления на Урале от февраля к октябрю 1917 г. // Вопросы истории Урала. Сб. 13. Свердловск, 1975.

85. Баженова Т. М. Институт губернских и уездных комиссаров Временного правительства // Государственный аппарат. Историко-правовые исследования. Свердловск, 1975.

86. Баженова Т. М. Советская историография местных органов власти буржуазии в период февраля октября 1917 г. // Правовые идеи и государственные учреждения (историко-юридические исследования). Свердловск, 1980.

87. Баранов Е. П. Местные органы государственного управления Временного правительства в 1917 г. М., 1975.

88. Баранов Е. П. Подготовка реформы местных органов управления и самоуправления в 1917 году // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1975, № 3.

89. Барабашев Г. В. Идеалы самоуправления и российская действительность//Государство и право. 1996, №11.235

90. Башкортостан. Краткая энциклопедия. Уфа, 1996.

91. Башкортостан в годы испытаний. Уфа, 1995

92. Богданов А. А. Вопросы социализма. М., 1990.

93. Борьба за победу Октябрьской социалистической революции на Урале. Свердловск, 1961.

94. Борьба за массы в трех революциях в России: Пролетариат и средние городские слои. М., 1981.

95. Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

96. Булдаков В. П. Имперство и российская революционность (Критические заметки) // Отечественная история. 1997. № 1 2.

97. Булдаков В. П. Историографические метаморфозы «Красного Октября» // Исторические исследования в России: тенденции последних лет. М., 1996.

98. Булдаков В. П. Об эволюции политического сознания средних городских слоев в ходе перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую // Городские средние слои в октябрьской революции и гражданской войне. М., 1984

99. Бурджалов Э. Н. Вторая русская революция. Москва. Фронт. Периферия. М., 1971.

100. Быстрых Ф. П. Некоторые вопросы подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции на Урале // Из истории Урала. Свердловск, 1960.31 .Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1991.

101. Бунин И. А. Окаянные дни. М., 1991.

102. Бугай Н. Ф. Чрезвычайные органы Советской власти: Ревкомы. 1918 -1921. М., 1990.236

103. Васильев А. Н. «Левый блок» на Урале в период подготовки Октябрьской революции // Борьба классов и партий на Урале в период империализма. Пермь, 1995.

104. Волобуев П. В. Выбор путей общественного развития: Теория, история, современность. М., 1987.

105. Волобуев П. В., Булдаков В. П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению // Вопросы истории, 1996, № 5-6.

106. Вдовина И. И. Дударь Е. И. Победа Октябрьской социалистической революции в Оренбуржье // Победа Октябрьской революции на Урале и успехи социалистического строительства за 50 лет Советской власти. Свердловск, 1968.

107. Вехи; Интеллигенция в России: Сборник статей 1909- 1910. М., 1991.

108. Войнов В. М. Июльские дни в Оренбуржье // Блокнот агитатора, 1987, № 12.

109. Войнов В. М. Оренбургское казачье войско в годы революции и гражданской войны (октябрь 1917 1919 гг.) // Оренбургское казачье войско. Исторические очерки. Челябинск, 1994.

110. Выдрин И. В. Кокотов А. Н. Муниципальное право России. Екатеринбург. 1997.

111. Востриков И. И. Борьба за массы: городские средние слои накануне Октября. М., 1970.

112. Гальперина Б. Д., Старцев В. И. К истории ликвидации городских дум в 1918 году // История СССР, 1996, № 1.

113. Гильченко Л. В. Из истории становления местного самоуправления в России // Государство и право, 1996, № 2.Гайда Ф. А. Февраль 1917 года: революция, власть, буржуазия // Вопросы истории, 1996, № 3.

114. Год русской революции. Сборник статей. М., 1918.

115. Гомаюнов С.А. Общественное сознание российской провинции // Русская история: проблемы менталитета. М., 1994.237

116. Городецкий E.H. Рождение советского государства. М., 1987

117. Городские средние слои в трех революциях. М., 1989.

118. Городецкий С. Н. Октябрьская революция и старые органы самоуправления //Вестник МГУ. Серия История. 1947, №11.

119. Грунт А. А. Муниципальная кампания в Москве летом 1917 г. // История СССР, 1973, № 5.

120. Головачев А. А. Десять лет реформ. СПб., 1872.

121. Горовой Ф.С., Александров Ф. А., Гантман Л. М., Капцугович И. С. Урал в огне революции. Пермь, 1961.

122. Герасименко Г. А. Народ и власть (1917 год). М., 1995.

123. Гражданская война в России: Перекресток мнений. М., 1994.

124. Гужвенко Г Башкирия в борьбе за Октябрь. Уфа, 1941.

125. Давыдов М.И. Александр Дмитриевич Цюрупа. М., 1961

126. Демидов В. Московские большевики в борьбе за массы на выборах в городскую и районные думы в 1917 г. // Москва в двух революциях, февраль октябрь 1917. Сб. ст. М., 1958.

127. Дореволюционный Челябинск в слове современников. Челябинск, 1997.

128. Деятели СССР и революционного движения в России. Энциклопедический словарь. Гранат. М., 1989.

129. Дударь Е. И. Борьба за установление и упрочение Советской власти в Оренбуржье (март 1917 июнь 1918 г). Оренбург, 1967.61 .Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М., 1982.

130. Дементьев А. Н. О «системе Советов» и земских учреждениях в России: возможные исторические параллели //Государство и право, 1996, № 8.

131. Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1978.

132. Звягинцева А. П. Организация и деятельность милиции Временного правительства России в 1917 году. М., 1972.23865.3емцов Б.Н. Ментальность масс в канун «Великих потрясений» // Свободная мысль, 1997, № 11

133. Исторический опыт трех российских революций. Кн. 2. М., 1986.

134. Из глубины: Сборник статей о русской революции. М., 1990.

135. История политических партий в России. М., 1993.

136. История СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1968.

137. История Оренбуржья. Учебное пособие. Оренбург, 1996.

138. История Урала. Пермь, 1976.

139. Иоффе Г. 3. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995.

140. Канищев В.В. Советы и средние слои в 1917 г. // Общественные организации России в 1917 г. М., 1991.

141. Канищев В.В. Изменения в политической ориентации городских средних слоев осенью 1917г. // 1917г. в исторических судьбах России. М., 1993

142. Кизин Ю.П. Александр Иванович Свидерский. Уфа, 1971

143. Кржижановский Г.М. Александр Дмитриевич Цюрупа // Избранное. М., 1957

144. Кизин Ю.П. Н.П. Брюханов. Уфа, 1968.

145. Кобзов B.C. М.Х. Поляков: екатеринбургский период политической биографии // Екатеринбург в прошлом и настоящем. Материалы научной конференции. Екатеринбург, 1993.

146. Кобзов В. С., Сичинский Е. П. Государственное строительство на Урале в 1917- 1921 гг. Челябинск, 1997.

147. Колоницкий Б. И. Антибуржуазная пропаганда и антибуржуазное сознание // Отечественная история, 1994. № 1.81 .Комиссаренко Л. А. В борьбе за массы. Л., 1983.239

148. Комиссаренко JI.A. Муниципальная платформа партии большевиков в 1917 г. // Великий Октябрь и исторические завоевания советского народа. Л., 1980.

149. Комиссаренко Л.А. Из истории борьбы большевиков за массы в муниципальной избирательной кампании 1917 г. // Исторический опыт КПСС по созданию политической армии социалистической революции. Л., 1986.

150. Кручковская В. М. Центральная городская дума Петрограда. Л., 1986.

151. Капцугович И. С. История политической гибели эсеров на Урале. Пермь. 1975.

152. Куляпин С. И. Из истории борьбы большевиков за массы во время выборов в органы местного самоуправления. // Большевистские организации Урала в период Октябрьской революции и гражданской войны 1917 1920 гг. Свердловск, 1981.

153. Лисовский Н. К. Большевики Урала в период новой ориентировки партии (март апрель 1917 г. ). // Из истории революционного движения и социалистического строительства на Южном Урале. Челябинск, 1959.

154. Лисовский И. К. Октябрь на Южном Урале. Челябинск, 1957.

155. Лисовский Н. К. 1917 год на Урале. Челябинск, 1967.

156. Лепешкин А. И. Местные органы власти Советского государства. Т. 1. М., 1957.

157. Летопись свершений: Хроника Челябинской областной организации КПСС, 1883 1985. Кн. 1. 1883 - 1945. Челябинск, 1987.

158. Люкшин Д. И. Солдаты тыловых гарнизонов: от колебания к бунту. // 1917 год в исторических судьбах России. М., 1991.

159. Машин М. Д. Оренбургское и Уральское казачество в годы гражданской войны. Саратов, 1984.

160. Мещеряков Б.М. Самуил Цвиллинг. Челябинск, 1967240

161. Мещеряков Б.М. Бесстрашный комиссар. Челябинск, 1988.

162. Милюков П.Н. история второй русской революции. Т.1., вып.1, 3. София, 1921.

163. Милюков П. Н. Очерки русской культуры. М., 1991.

164. Михайловский А. Г. Реформа городского самоуправления в России. М., 1908.

165. Минц И. И. История Великого Октября. Т. Т. 1, 2. М., 1978.

166. Минц И. И. Год 1918-й. М., 1982.

167. Нарский И. В. Русская провинциальная партийность. Челябинск, 1995.

168. Нарский И. В. Политические партии в российской провинции (Урал, 1901 1916): Шанс демократизации или модификация авторитарной действительности? // Проблемы социально-экономического и политического развития Урала в XVII- XX веках. Челябинск, 1997.

169. На путях революций и коммунистического строительства: из истории Челябинской городской партийной организации (Сб. ст.). Челябинск, 1980.

170. Нардова В. А Городское самоуправление России в 60 начале 90-х годов XIX века. Л., 1984.

171. Непролетарские партии России: Урок истории. М., 1984.

172. Несветаева В. А. Рабочий класс Урала в борьбе за Советы в период мирного развития революции // Установление и упрочение Советской власти на Урале. Челябинск, 1983.

173. Октябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа? М., 1991.

174. Общественные организации в политической системе России. 1917 — 1918 гг. М., 1992.

175. Очерки истории Башкирской организации КПСС. Уфа, 1973.241

176. Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС. Челябинск, 1983.

177. Очерки истории партийных организаций Челябинской области. Челябинск, 1996.

178. Очерки истории большевистских организаций Южного Урала. 18831917. Челябинск, 1972.

179. Очерки по истории Башкирской АССР. Т.2. Уфа, 1966

180. Подболотов П. А., Спирин JI. М. Крах меньшевизма в Советской России. П., 1988.

181. Попова Ж. М. Октябрьская революция и мелкобуржуазные партии на Урале // Сборник ученых трудов СЮИ. Свердловск, 1973. Вып. 32.

182. Раимов Р. М. Образование Башкирской автономной советской социалистической республики. М., 1952.

183. Революция и человек. М., 1996.

184. Рейман М. Заметки по интерпретации 1917 года // Отечественная история, 1994, № 4 5.

185. Розенберг У. Формирование новой российской государственности // Отечественная история, 1994, № 1.

186. Романова Т.В. Учительство Челябинска и уезда в Великой Октябрьской социалистической революции // Восьмые Бирюковские чтения. Челябинск, 1988. С. 60 62.

187. Романова Т. В. Уральские исследователи об участии средних городских слоев в Великой Октябрьской социалистической революции // Наука в ускорении социально-экономического развития. Тезисы докладов. Челябинск, 1988. С. 10.

188. Романова Т.В. Средние городские слои Урала: структура, численность // Вестник ЧелГУ. Серия историческая. Челябинск, 1991. №1.

189. Романова Т.В. Привлечение медицинского персонала горнозаводского Урала на сторону Советской власти (октябрь 1917 -июнь 1918) // Страницы истории советского общества: опыт, проблемы. Челябинск, 1991. С. 100- 103.

190. Селиванов Н. П. Муниципальная политика уральских большевиков в период установления и упрочения Советской власти // Большевистские организации Урала в борьбе за победу социалистической революции. Свердловск, 1987.

191. Скрипилев Е. А. Карательная политика Временного правительства и аппарат ее проведения (март октябрь 1917 г.). М., 1970.

192. Скрипилёв Е. А. Тюремная политика и тюремное законодательство Временного правительства. М., 1968.

193. Скутин И. Братья Коростелевы. Челябинск, 1968

194. Спирин Jl. М. Россия 1917 г. Из истории борьбы политических партий. М., 1987.

195. Солдаты октября. Очерки о борьбе за установление советской власти на Южном Урале. Челябинск, 1988.

196. Солдаты революции. Из жизнедеятельности участников октября и гражданской войны на Южном Урале. Челябинск, 1957.

197. Старцев В. И. Внутренняя политика Временного правительства первого состава. J1., 1980.243

198. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

199. Татарчуков А. Городское самоуправление и демократия. М., 1917.

200. Токарев Ю. С. Народное правотворчество накануне Великой Октябрьской социалистической революции (март октябрь 1917 г.) М. -Л., 1965.

201. Троцкий Л. Д. История русской революции. М., 1990.

202. Уайлдман А. Армия и вопрос о законности власти в России // Отечественная история, 1994, № 2.

203. Уральская историческая энциклопедия. Екатеринбург, 1998.

204. Устина Л. Н. К вопросу о перспективе развития органов местного самоуправления весной 1917 года // Самарский земский сборник. 1998. № 1 (2).

205. Устина Л. Н. Кризис городского самоуправления поволжских городов в первой половине 1917 года // Актуальные проблемы преподавания истории в университетах России и США. Самара, 1998.

206. Фавстов Г. А. Шварев В. А. Февральская революция в России. М., 1956.

207. Фарфель А. С. Борьба народных масс против контрреволюционной юстиции Временного правительства. Минск, 1969.

208. Футорянский Л. И. Партийная организация Оренбургской губернии в годы гражданской войны. Оренбург, 1968.

209. Челябинская область за 40 лет Советской власти. Сборник. Челябинск, 1957.

210. Черемис В. П. Установление Советской власти в Башкирии // Октябрьская революция и рождение советской Башкирии. Уфа, 1959.

211. Черменский Е. Д. Вторая российская революция. Февраль 1917. М., 1986.

212. Чу гаев Д. А. Триумфальное шествие Советской власти // Установление Советской власти на местах в 1917- 1918 гг. М., 1953.244

213. Чугаев Д. А. Слом государственной буржуазной машины // Победа Великой Октябрьской социалистической революции.

214. Шелохаев В. В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996.

215. Штейнберг И.З. От февраля по октябрь 1917. Берлин Милан, 1919г.

216. Штейнберг И.З. Нравственный лик революции. Берлин, 1923.

217. ЮферевЯ. С. Победа Советской власти на Урале. Свердловск, 1957.1 54. Юферев Я. С. Победа октябрьской социалистической революции на

218. Урале. Свердловск, 1967. 155. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.245