автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Государственная и церковная политика в отношении старообрядчества Байкальского региона

Полный текст автореферата диссертации по теме "Государственная и церковная политика в отношении старообрядчества Байкальского региона"

4857987

На правах рукописи

О

ВАСИЛЬЕВА Светлана Владимировна

ГОСУДАРСТВЕННАЯ И ЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ СТАРООБРЯДЧЕСТВА БАЙКАЛЬСКОГО РЕГИОНА

(ХУП-ХХ1 вв.)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 3 ОКТ 2011

Улан-Удэ-2011

4857987

Диссертация выполнена в Отделе истории, этнологии и социологии Учреждения Российской академии наук Института монголоведения, будцологии и тибетологии Сибирского отделения РАН

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Балдано Марина Намжиловна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент

Николаев Эдуард Афанасьевич

доктор исторических наук, профессор Одинцов Михаил Иванович

доктор исторических наук, профессор Дамешек Лев Михайлович

Ведущая организация: Забайкальский государственный

гуманитарно-педагогический университет им. Н.Г. Чернышевского

Защита состоится 24 октября 2011 г. в 10.00. ч. на заседании диссертационного совета Д 003.027.01 при Учреждении Российской академии наук Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6).

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН (г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6).

Автореферат разослан 22 сентября 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

^ Жамсуева Д.С.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Важнейшей задачей российской исторической науки на современном этапе является воссоздание объективной и полной истории нашего государства, исторический путь которого изобиловал крутыми драматическими поворотами и социально-политическими потрясениями.

Социокультурные трансформации последних десятилетий, изменившие вектор гуманитарных исследований, не могли не отразиться на изучении старообрядчества как одного из самых сложных и постоянно эволюционирующих духовно-религиозных движений в русском и мировом пространстве.

Одна из главных проблем современного российского государства - достижение гражданского мира и согласия. Важными компонентами обеспечения эффективности государственных институтов в поликонфессиональном обществе выступают система правового регулирования отношений между религиозными институтами и наличие адекватной государственно-правовой вероисповедной политики.

Современная религиозная ситуация в России неоднозначна: возникают проблемы, непосредственно затрагивающие государственные интересы. Появилось понятие «духовная безопасность», т.е. надежная защита духовных ценностей, норм и нравственных составляющих образа жизни россиян. В значительной степени это понятие отражает обеспокоенность в связи с деятельностью нетрадиционных для России конфессиональных образований. Многие из них претендуют на доминирующее положение в духовной жизни страны. Эта проблема стала особенно актуальной и для Байкальского региона в связи с его пограничным положением, оторванностью от традиционных духовных центров, а также его многовековой ге-тероконфессиональностью. Наряду с возрождением традиционных церквей идет процесс усвоения обществом «конфессиональных инноваций». В средствах массовой информации, страдающих в этом вопросе естественной некомпетенцией, религиозные ценностные установки часто подаются и даже рекламируются как подлинно моральные принципы духовного возрождения страны. Все чаще конфессиональные символы, сюжеты и мотивы используются политиками для приобретения популярности и оправдания своих действий. Религиозный фактор входит в повседневную жизнь граждан.

В последние десятилетия в культуре Байкальского региона происходит пересмотр ценностных ориентации разных культур и религий: казаки ориентируются на соборность православия, общекультурные исторические достижения своего сословия; буряты - на культурные ценности Востока, монголоязычного мира и буддизма; старообрядцы - на общекультурные достижения Руси и т.д.

Актуальность исследования заключается, во-первых, в том, что до сих пор нет комплексного обобщающего исследования, содержащего целостный анализ правительственного и церковного законотворчества по старообрядческому вопросу с выявлением характерных черт, особенностей политического курса официальной церкви и государства, а также процесса его реализации в Байкальском регионе. Вопрос об эволюции правительственной и церковной политики в отношении региональных старообрядческих сообществ в ХУП-ХХ1 вв. затрагивался в отечественной исторической науке по большей части фрагментарно. Как правило, исследовались лишь ключевые мероприятия, законы и указы в отношении приверженцев «старой веры». На сегодняшний день можно констатировать неравномерность изученности проблемы и неравнозначность ее оценок.

Во-вторых, опыт старообрядчества актуален для понимания одного из болезненных вопросов современной России - национального. Самая традиционная по укладу жизни, верности народным традициям, национально-этническому составу часть российского общества никогда не фетишизировала «национальное» в качестве религиозной ценности. При этом в старообрядчестве речь идет не о противопоставлении «христианского» «национальному», а об установлении правильной иерархии духовных ценностей. Сохранение национальной культуры оказывалось естественным органичным следствием устремления старообрядцев сохранить духовные ценности традиционного православия. Знаменитые коллекции икон, рукописей, книг и картин наряду с продолжением фольклорных, ремесленных и бытовых традиций ярко характеризуют старообрядчество с точки зрения экологии культуры.

В-третьих, актуальность исследования определяется необходимостью изучения системы восприятия культурно-национальной идентичности, осознания значимости и последствий существования обособленной группы русских людей вне родины и их самочувствия в поликонфессиональной среде. Постижение истории древле-православия в данном контексте позволяет более точно и полно

представить современную религиозную ситуацию в стране, избежать упрощенных подходов при подразделении вероисповеданий на традиционные и нетрадиционные.

Теоретико-методологические проблемы, подробный историографический анализ, документальная база работы и методы ее источниковедческой критики представлены в первой главе диссертационного исследования.

Объектом исследования является государственная и церковная политика по отношению к старообрядчеству в России.

Предметом исследования являются эволюция государственной и церковной полигики, методы, формы и особенности ее проявления в специфических социально-политических и экономических условиях Байкальского региона во второй половине XVII - начале XXI вв.

Цель диссертационной работы - исследование политики государственной власти и Русской православной церкви в отношении старообрядцев в Байкальском регионе, выявление ее характера, тенденций и противоречий.

В соответствии с поставленной целью определены следующие задачи:

- выработать научно обоснованную классификацию историографии проблемы с учетом новых исследований, выявить и проанализировать комплекс документальных источников, обосновать теоретико-методологические подходы;

- показать политику государства и официальной церкви в отношении старообрядчества как важного и актуального объекта научного исследования, охарактеризовать основные методы и формы государственного воздействия на старообрядчество на территории Байкальского региона в ХУП-ХХ1 вв.;

- выявить причины изменения законодательной деятельности государства и церкви относительно старообрядчества России, изучить опыт реализации и определить ее особенности, степень противостояния к древлеправославной церкви, духовенству и верующим в Байкальском регионе в исследуемый период;

- проанализировать деятельность различных ветвей власти, непосредственно осуществлявших конфессиональную политику, определить область и сферу их применения, уровень результативности и факторы,

на него влияющие;

- выявить причины нерешенности вопросов современного строительства государственно-конфессиональных отношений по проблемам старообрядческих сообществ;

- сформулировать концептуально оформленные рекомендации по взаимодействию органов власти со старообрядческими сообществами в Байкальском регионе.

Территориальные рамки исследования охватывают Байкальский регион, куда входят Прибайкалье, Западное и Восточное Забайкалье в современных административных границах Иркутской области, Республики Бурятия и Забайкальского края. Административно-территориальное деление на протяжении исследуемого периода подвергалось многократным изменениям и реформированию. Вводились и упразднялись различные территориальные образования - уезды, разряды, провинции, наместничества, губернии. В XVII - начале XX вв. территория региона входила в состав Нерчин-ского воеводства (1655), Иркутского уезда (1661), Селенгинского воеводства Иркутской провинции (1719), Иркутской губернии (1764), Нерчинского горного округа (1760), Забайкальского края (1782), Забайкальской области (1851). После революционных потрясений Забайкалье находилось в границах ДВР, которая в 1922 г. была включена в состав РСФСР. Территория региона вошла в состав Иркутской губернии, Бурят-Монгольской АССР (1923 г.) и Дальневосточной области (1925 г.). В 1937 г. Восточно-Сибирский край был разделен на Иркутскую и Читинскую области. В 1958 г. Бурят-Монгольская АССР была переименована в Бурятскую АССР, в 1992 г. Бурятская АССР - в Республику Бурятия. Читинская область в 2008 г. была преобразована в Забайкальский край.

Байкальский регион является регионом-транслятором старообрядчества, что определяет особенности функционирования старообрядческих сообществ в социально-экономических и культурно-исторических реалиях исследуемой территории. Выбор территориальных границ обусловлен географическим и административным (светским и церковным) факторами1.

Хронологические рамкн работы охватывают вторую половину XVII - начало XXI вв. Нижняя граница определена формированием и конфессиональным становлением старообрядчества в контексте государственной и церковной политики в Байкальском регионе.

1 Необходимо отметить, что церковно-административное деление епархий, куда входили приходы старообрядческих общин, расположенные на данной территории, не соответствовало территориальным границам Байкальского региона.

Верхняя граница отражает достижение определенной степени религиозной свободы, формирования вероисповедной политики в условиях современной модернизации российского общества. Избранные хронологические рамки дают возможность описать ранний этап переселения, проследил, конфессиональное функционирование, историю взаимоотношений государства, РПЦ и старообрядческих сообществ региона.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что впервые в отечественной историографии представлено комплексное исследование основных направлений политики Российского/Советского государства и Русской православной церкви по отношению к старообрядчеству Байкальского региона. Новаторским для отечественной историографии является исследование процесса формирования и эволюции правовой базы взаимоотношений государства и старообрядчества на протяжении длительного исторического периода (вторая половина XVII - начало XXI вв.).

На основе вводимого в научный оборот массива архивных документов впервые проведены отбор,' систематизация и изучение обширной правовой, религиоведческой исторической информации, позволившей выявить региональные особенности взаимоотношений государства и старообрядчества. Для полного охвата рассматриваемой проблемы потребовалось более глубокое и всестороннее изучение материалов, содержащих свидетельства очевидцев, а зачастую и участников описываемых событий, и сопоставление их с документальными источниками в рамках изучаемого периода.

Использование широкого круга источников позволило осветить малоизученные страницы истории отношений Советского государства со старообрядческими институтами, расширить представления о роли конфессиональной составляющей в культурно-исторической традиции староверов Байкальского региона в постсоветский период.

Научная новизна диссертации определяется введением в научный оборот целого ряда неизвестных архивных материалов: анкет и протоколов допросов старообрядческих священников; документов внутреннего служебного пользования секретариата Уполномоченного по делам религиозных культов при СМ БМАССР, комитета по связям с общественными и религиозными организациями, администраций Президента Республики Бурятия, губернаторов Иркутской области и Забайкальского края; протоколов, стенограмм заседаний рабочей группы по подготовке I съезда «семейских» (1993), прото-

колов собрания верующих, материалов бесед и интервью с настоятелями древлеправославных церквей региона и др.

Новизна исследования заключается в комплексной реконструкции механизма руководства государственных и церковных ведомств имперского периода, структур советской и постсоветской системы, курирующих религиозную сферу и оказывающих влияние на характер и содержание вероисповедной политики власти в стране и на ее окраинах.

Важным аспектом новизны является исследование форм и направлений сотрудничества государственных структур (на примере Республики Бурятия) со старообрядческими сообществами региона на протяжении более чем двадцатилетнего периода истории. На основе конкретно-исторического подхода рассмотрен положительный и негативный опыт сотрудничества власти и старообрядческих религиозных организаций в Республике Бурятия, разработаны критерии оценки степени общественно-политической значимости взаимоотношений региональных, властей и старообрядчества - от противостояния к диалогу. Основываясь на анализе материала по теме исследования, автор выдвигает собственную концепцию проблемы диссертации.

Автор считает, что в современной России складывается практически новая система взаимоотношений государства с религиозными организациями, направленная на признание общественной значимости религии и церкви, на сотрудничество в условиях отделения церкви от государства. В поликонфессиональном регионе общественный консенсус возможен лишь на культурном базисе, а не на преференциях по отношению к определенной религии. В связи с этим огромное значение приобретает легальность, легитимность и мировоззренческий нейтралитет государства.

Примером сотрудничества государственных, общественных и старообрядческих сообществ в Байкальском регионе стали подготовка и проведение Первого съезда семейских (1993), принятие Республиканской целевой программы «Изучение, сохранение и развитие культуры семейских» (2001-2006 гг.), создание действующего координационного совета по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте Республики Бурятия.

По результатам исследования автором разработаны научно-практические рекомендации, вытекающие из регионального опыта взаимодействия государственных институтов и церкви, позволяющие по-новому взглянуть на перспективы межконфессиональных

отношений, определить пути решения практических задач, актуальных на сегодняшний день.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В середине XVII в. в России произошло столкновение двух тенденций - государственной и теократической, основанной на стремлении поднять церковную власть над светской. Государственная церковность - такова модель взаимоотношения Российского государства и конфессий в имперский период истории. Старообрядчество в первые десятилетия после раскола и старообрядчество в середине XVIII в. - совсем не одно и то же. В первом случае старообрядцы - это противники церковных нововведений, традиционалисты, не согласные с господствующей церковью, но продолжавшие считать себя православными. Во втором случае - это носители специфических религиозных учений и практик.

2. В Байкальском регионе старообрядчество перешло на качественно новый уровень социального бытия, завершив свое конфессиональное оформление и получив определенные возможности для открытого существования. В отличие от предыдущей эпохи в рассматриваемый период оно уже предстает как широко распространенный вариант «легальной» религиозной идентичности.

3. Во взаимоотношениях с государственной властью староверие на протяжении всей истории своего существования демонстрировало способность адаптироваться к различным, даже самым неблагоприятным условиям. Важнейшим фактором этих взаимоотношений являлось присущее большинству старообрядческих согласий умение соединять в своей деятельности и воззрениях противоположные тенденции: оппозиционность и законопослушность, стремление к замкнутости и обособленности от государственных структур и готовность к диалогу с ними.

4. Особо в данном контексте мы выделяем ареал компактного проживания - Забайкалье (в современных границах Республики Бурятия и Забайкальского края). Если в ХУШ-Х1Х вв. «старообрядческое пространство» указанной территории восстанавливалось с помощью выявления социальных и конфессиональных связей (старообрядческая община, внутриобщинные брачные круги, книгообмен, собственные святыни, моленные дома, часовни и кладбища), то со второй половины XX в. до сегодняшнего дня его отличительной чертой является утрата четкого конфессионального сознания, стирание конфессиональных различий между отдельными (в прошлом старообрядческими) толками и согласиями, в связи с

чем господствующим становится общий конфессионизм - староверы, «семейские».

5. Отношения между различными согласиями современного старообрядчества и Московским патриархатом отличаются низкой полемической и прозелитической активностью, однако устойчиво сохраняется каноническая религиозная разделенность между ними. Снижение уровня конфликтности в межконфессиональных отношениях связано с влиянием общего снижения религиозности в российском обществе в течение XX в. на мировоззренческие установки старообрядчества и осознанием необходимости консолидации усилий религиозных организаций в противостоянии этому процессу. Сегодня можно говорить о снижении конфликтности отношений между Русской православной церковью и древлеправославием во всех его направлениях.

6. Особенностью современного старообрядчества в Байкальском регионе является то, что оно функционирует в условиях поли- и этноконфессиональности. В современной истории его правового положения можно выделить два периода. Первый - с конца 1980-х по 1997 г. - характеризуется активным поиском своей религиозной идентичности со стороны определенной части байкальского социума. Второй период - с 1997 г. по настоящее время - характеризуется сначала стабилизацией, а затем падением интереса к различным проявлениям конфессии.

Практическая значимость исследования. Диссертационное исследование создает основу для нового направления в научном изучении регионального старообрядчества, раскрывая его значимость как особого феномена в истории отечественной религиозно-правовой мысли.

Важнейшие положения диссертационного исследования прошли апробацию при чтении автором лекционных курсов по политической истории России, истории отечественного государства и права, спецкурсов «Религия и политика», «Старообрядчество России и Забайкалье: общее и особенное» для студентов исторического факультета государственного образовательного учреждения высшего и профессионального образования «Бурятский государственный университет».

Результаты и выводы могут быть востребованы для формирования научно обоснованной региональной политики по отношению к религиозным институтам и учтены для координации общегосудар-

ственной вероисповедной политики, особенно в современных условиях ее политизации и идеологизации.

В области проблем церковно-государственных отношений диссертант выступил как руководитель и один из авторов инновационного проекта модели этнокультурного образования русской школы в Бурятии (на примере с. Хасурта Хоринского района Республики Бурятия с 2005 г. по настоящее время), как исполнитель реализации целевой республиканской программы «Изучение, сохранение и развитие культуры семейских (2001-2007 гг.)», как член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Республики Бурятия (с 2010 г. по настоящее время), как председатель совета по проведению религиоведческой экспертизы Управления юстиции РФ по РБ (с 2008 г. по настоящее время), как руководитель и автор методического семинара «Основы конфессиональных отношений в Республике Бурятия» (2010), как руководитель авторского коллектива словаря-справочника «Религиозные организации РБ: история и современность» 17 п.л. (2011), в качестве представителя интересов старообрядческих религиозных организаций при взаимодействии с органами законодательной и исполнительной власти,

Методология и методика исследования базируется на комплексе принципов и методов, способствующих всеобъемлющему и всестороннему изучению проблемы. Основополагающими стали принципы историзма, объективности, системности, комплексности.

Представляется, что и сегодня в арсенале историка необходимо сохранить выдержавшие проверку временем марксистские положения: диалектико-материалистический принцип познания исторических процессов. В частности, на наш взгляд, актуально положение марксизма о причинах существования религии, ее связи с социально-экономическими, политическими, социокультурными факторами. Опора на теоретические выводы марксисткой теории расширяет возможности анализа особенностей формирования как церковной политики социалистического государства, так и анализа позиции церкви по отношению к обществу и к власти в конкретный исторический период развития страны.

Принцип историзма позволяет рассматривать государственную политику в отношении старообрядчества в неразрывной связи с конкретными историческими событиями, а также с факторами, оказавшими влияние на формы и методы ее реализации.

Принцип научной объективности дает возможность представить совокупность разнообразных точек зрения на конкретные события, явления, процессы, на основе непредвзятого исследования дать им аргументированную критическую оценку. При анализе различных концепций он обусловливает выявление положительных и отрицательных сторон различных теоретических построений, отход от политизированных и идеологизированных оценок, заявленных в контексте исследования религиозных институтов, долгое время господствовавших в отечественной историографии.

Принцип системности открывает широкие возможности для упорядочения исследования. Принцип комплексности, выступающий в неразрывной связи с принципом системности, способствует освещению проблем взаимоотношения государства, РПЦ и старообрядчества в контексте вероисповедной ситуации России в имперский, советский и постсоветский периоды.

Исходя из единства исторического и логического, применяя в качестве инструмента познания логику истории, диссертантом использовались специальные методы исторических исследований -историко-генетический, сравнительно-исторический, проблемно-исторический, системный, диахронный.

Историко-генетический метод позволил рассмотреть феномен старообрядчества в развитии, вывести современное состояние древ-леправославных институтов из начальной фазы, рассмотреть их эволюцию, проявившуюся в стремлении адаптироваться к чуждым им культурно-историческим традициям и стать заметным явлением духовной жизни изучаемого региона. Сравнительно-исторический метод дал возможность сопоставить исследуемую конфессию в различные периоды времени их существования на территории Байкальского региона, выявить региональные особенности их распространения и. функционирования в сравнении с общероссийскими и мировыми тенденциями. Системный метод имеет дело с объектами, представляющими собой системы, и направлен на раскрытие их строения и функционирования. Результатом является выделение элементов, которые соотносятся с другими элементами и с системой в целом. Если общество — это система, то религия представляет собой подсистему, состоящую из ряда элементов (сознание, деятельность, отношения, организации) и выполняющую соответствующие функции.

Диахронный метод весьма продуктивен при параллельном анализе различных по своему происхождению документов. Сочетание его с герменевтическим методом способствует процессу «вживания» - через документ - в исследуемую эпоху, позволяет правильно понять и объяснить истинный смысл фактов и через них - исторических событий, глубже проникнуть в психологию политических поступков участников исследуемого процесса.

Исследование истории правового положения древлеправослав-ных христиан на основе междисциплинарного подхода на стыке гуманитарных (история) и общественных (религиоведение) наук потребовало использования методов теоретического религиоведения - метод установки социальных фактов. При определении причин возникновения и функционирования нетрадиционных религий использовался метод установления социальных фактов -исследование вероучительных доктрин и документов, беседы с верующими и руководителями религиозных объединений, первичная обработка полученных данных.

При изучении феномена старообрядчества диссертант исходил из нескольких принципиальных положений. Во-первых, исследовать региональное старообрядчество с позиции идеологической нейтральности, отвергнув абстрактные стереотипы. Во-вторых, историю возникновения и развития древлеправославия рассматривать в контексте развития духовной культуры, что позволило выявить особенности старообрядчества как феномена культуры, специфику религиозно-философских доктрин и своеобразие различных выражений культовой практики верующих данных религий.

Наряду с традиционными методами исследования были применены методы включенного наблюдения, свободного интервьюирования.

Апробация диссертации. Всего по теме диссертации опубликовано 57 работ общим объемом 80 п.л., из них 14 публикаций в рецензируемых изданиях, три монографии и учебное пособие. Результаты исследования были представлены на научных международных, российских, региональных конференциях и симпозиумах по истории, политическим наукам, религиоведению, культурной и социальной антропологии в виде сообщений и докладов, сделанных автором: «Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи» (Владивосток, 2000, 2004); «Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные

связи» (Улан-Удэ, 2001, 2007); «Макарьевские чтения» (Горно-Алтайск, 2005, 2007); «Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности» (Улан-Удэ, 2008); «Внутренняя Азия в геополитической и цивилизационной динамике» (Улан-Удэ, 2008); «Старообрядчество: история и современность» (Санкт-Петербург, 2009); «Свобода совести: международные стандарты и опыт национального осуществления (российский Дальний Восток и страны АТР)» (Благовещенск, 2010); «Культура русских-липован в национальном и международном контексте» (Тульча (Румыния), 2009); «Религии России: проблемы социального служения» (Нижний Новгород, 2010); «Заволокинские чтения» (Рига, 2010; «Старообрядцы в зарубежье» (Торунь (Польша), 2010).

Структура диссертации состоит из введения, четырех глав, разбитых на пятнадцать параграфов с выводами по каждому из них, заключения, библиографического списка литературы и источников, приложений. Приложения содержат статистические таблицы и копии более 40 неопубликованных архивных документов за XIX-XXI вв.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формулируются цель, задачи, объект и предмет исследования, определяются научная новизна и практическая значимость, хронологические и территориальные рамки исследования, раскрываются основные направления методологического и методического обеспечения диссертации, проводится анализ источниковой базы.

Глава I «Историко-методологические подходы к исследованию взаимоотношений государства, РПЦ и старообрядчества в Байкальском регионе» посвящена характеристике теоретических основ и методов исследования, анализу историографического массива и источниковой базы диссертации, состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Теоретико-методологические проблемы исследования» уточняется значение дефиниций, используемых в исследовании, сущность применяемых методов и методик.

Методология научного познания исторических процессов и явлений определяет необходимость всесторонности их исследовательского анализа с опорой на лучшие достижения ученых разных направлений и школ.

Осмыслению религиозного сознания старообрядчества во многом способствовали труды известных русских философов и религиоведов С.С. Зеньковского, H.A. Бердяева, И.А. Ильина, НО. Лосского, В.В. Зень-ковского, Л.П. Карсавина и др. В числе важнейших - фундаментальные исследования, посвященные изучению старообрядчества как многомерного явления русской и мировой культуры, H.H. Покровского, О.П. Ершовой, И.В. Поздеевой, Ф.Ф. Болонева, М.О. Шахова и др.

При анализе основных тенденций развития феномена религий в качестве теоретической основы стали фундаментальные положения, сформулированные в работах крупнейших российских исследователей Е.Г. Балагушкина, H.A. Трофимчука, М.И. Одинцова, Е.М. Мирошниковой, и др.

Настоящее исследование требует предварительного уточнения и конкретизации ряда основных понятий, которые на сегодняшний момент являются дискуссионными. Особого внимания заслуживают термины вероисповедная политика государства, государственно-конфессиональная политика, государственно-церковные отношения, секуляризация, атеизм.

Ключевым для исследования является понятие «раскол». В.И. Даль трактует раскол как «отступление от учения и правил церкви». Современные исследователи склонны понимать под расколом «потерю взаимопонимания двух слоев общества». Можно согласиться с положением A.C. Ахиезера: «Раскол есть особое состояние социальной системы, для которой характерен стойкий длительный разрыв коммуникации между слоями общества, жизненно важными для него, их идейное отчуждение друг от друга, невозможность взаимопроникновения смыслами и, следовательно, их социального взаимопроникновения». Раскол сопровождает более глубокое явление - кризис. Стремление преодолеть этот кризис у вождей и идеологов раскола привел их к новациям в идейно-политической сфере. В нашем понимании они - новаторы, а не консерваторы, и под призывом к старине надлежит искать и находить новые для России смыслы, новые сущности.

Формулировка религиоведческого определения о том, что есть старообрядчество, представляется нам достаточно непростой, в виду определенной внутренней противоречивости, обнаруживающейся при попытке раскрытия сущности данного термина. На сегодняшний день существуют различные определения, где, например, старообрядчество сближается с сектантскими и еретическими дви-

жениями («старообрядчество - религиозное направление, объединяющее ряд сект, возникших в результате раскола в XVII в.») или определяется как форма протеста, например, И.В. Побережников определяет старообрядчество как «действенную форму социально-политического протеста в России XVII-XIX вв., которая посягала на основные устои феодального порядка - ренту, армию, церковь, царскую власть» и др.

Мы считаем, что определение старообрядчеству должно быть емким и содержать в себе применимость к различным старообрядческим религиозным течениям и согласиям, а также подчеркивать принадлежность данного религиозного движения именно к православной вере. На наш взгляд наиболее точное определение старообрядчеству дал М.О. Шахов.

Сами старообрядцы в домашнем обиходе и на общественных собраниях предпочитают именовать себя староверами или древле-православными христианами. В то же время в старообрядческой литературе в качестве самоназвания используются определения «православные (древлеправославные) христиане», а свое религиозное общество каждое из согласий старообрядцев определяет как православную (древлеправославную) церковь.

Старообрядчество делится на два основных направления: поповщина, признающая необходимость служителей культа в священном сане, а также традиционной для православия церковной иерархии, и беспоповщина, отрицающая священнослужителей и православную церковную иерархию. Однако оформление этих направлений в законченном виде происходит позднее, начиная с последнего десятилетия XVII в.

Первоначальной формой старообрядческой поповщины при ее обособлении явилось беглопоповство, названное так потому, что оно пополняло ряды служителей культа из-за отсутствия собственной церковной иерархии священнослужителями, переходившими («перебегавшими») в старообрядческую церковь из «никонианской», совершая при этом соответствующий обряд «очищения». Кроме названных направлений в старообрядчестве существовало множество других обособленных толков, которые объединялись в согласия.

Старообрядчество дало толчок развитию конфессиональных групп русского населения, в частности «семейских» Байкальского региона, где на первых этапах освоения региона был сформирован

основной ареал их компактного проживания. Согласимся с большинством исследователей, что данное понятие происходит от слова «семья», т.к. семья и семейные отношения являлись одной из главных ценностей старообрядцев, поэтому данная дефиниция является выражением самосознания, осознания своего субэтнического единства.

В связи с этим можно ли в современной ситуации использовать термин «старообрядцы» применительно к «семейским», которые отошли в своих вероучениях от древлеправославия и примкнули к другим конфессиям, и как быть с потомками «семейских», которые остались верны церковным установлениям и традициям старообрядчества? Начиная с конца XVIII в., к старообрядчеству в Байкальском регионе присоединились не только переселенные из Польши «семейские», но и русские - с миграционными потоками в крае.

Поэтому понятия «старообрядцы» и «семейские» применительно к современности надо четко дифференцировать в зависимости от исторического периода. В связи с этим понятия «старообрядцы» и «семейские» нельзя рассматривать как синонимичные, поскольку старообрядчество сегодня - религиозно-общественное течение, сохраняющее церковные установления и традиции древней русской православной церкви, а «семейские» и их потомки - это, в первую очередь, этнокультурная общность, имеющая специфические культурные черты, которые отличают ее от других групп русского населения.

Во втором параграфе «Историографический аспект исследования» рассматривается степень изученности проблемы, место данной темы в современной исторической науке, отмечены достижения и недостатки тех исследовательских позиций, на которые опирается данная диссертация.

В историографии исследуемой проблемы можно выделить четыре блока: труды дореволюционных исследователей, советская историографическая литература, исследования постсоветского периода и региональные работы.

Научная литература дореволюционного периода нами условно подразделяется на следующие группы: общие историко-философские исследования православно-христианской мысли, исследования клерикального характера, труды светских историков.

В имперскую эпоху среди отечественных историков, активно разрабатывавших данную тему, преобладали сторонники консервативно-охранительного направления. Концептуальные позиции дан-

ной группы далеки от научного исследования. Авторы ставили перед собой конкретную задачу - сформировать и закрепить в общественном сознании антистарообрядческие стереотипы. Однако уже середине XIX в., в период заметной активизации общественного движения, в историографии данной темы появляется ряд работ нового для России, демократического направления. Фундаментальной основой нового взгляда на старообрядчество стали работы А.П. Щапова. Народническая концепция истории старообрядчества получила дальнейшее развитие в исследованиях В.В. Андреева,

A.C. Пругавина, В.И. Кельсиева и других историков-демократов. Примечательно, что во второй половине XIX в. появляются исследователи «раскола», не разделявшие официальный взгляд на приверженцев старообрядчества как на «ограниченных религиозных фанатиков». К сторонникам этого направления, прежде всего, следует отнести профессора Московской духовной академии Н.Ф. Кап-терева, философа-богослова С.А. Зеньковского, работы Е.Е. Голу-бинского, И.М. Громогласова, исследования «миссионерской» концепции Н.И. Субботина, П.С. Смирнова и др.

В рассматриваемый период старообрядцы также печатали работы на важнейшие темы церковного раскола, роли и места старообрядчества в Отечестве, давали собственную оценку антистарообрядческой политике правительства и т.д. Труды И.К. Быковского,

B.Г. Сенатова и других становятся научным достоянием отечественной исторической науки, а чуть позже - эмигрантской историографии русского зарубежья. В этом ряду видное место занимает фундаментальный труд Ф.Е. Мельникова.

В целом дореволюционная историография характеризуется выявлением, накоплением и фиксацией материала. Основными темами этого времени стали история изучения оппозиционных РПЦ религиозных меньшинств, борьба государства против расширения правового положения староверов, а также усиление давления на «раскол» со стороны Русской православной церкви. Особую значимость в этот период приобретают собственно старообрядческие сочинения.

Исследования советского периода мы подразделяем на три этапа. Первый этап - 1920-1930-е гг. Для этого периода характерно издание антирелигиозной литературы в виде брошюр, книг, очерков, антирелигиозных газет и журналов, таких как «Революция и церковь», «Безбожник», «Антирелигиозник», «Атеист» и др. Новым

явлением в историографии этого периода стало появление работ членов Союза воинствующих безбожников.

Второй этап исследований - вторая половина 1930-х - середина 1950-х гг. Что касается проблемы изучения роли и места старообрядчества в системе советского государственного устройства и отношения различных ветвей власти к ним, то ее рассмотрение на этом этапе не стало предметом официальной историографии. Освещение проблемы велось исключительно в рамках принятия и осуществления законодательства, так или иначе касавшегося религиозных организаций, вопросов свободы совести. Можно отметить сборник статей «Двадцатилетие отделения церкви от государства», где старообрядчество освещено фрагментарно. В целом отечественная историография в данный период развивалась в условиях государственно-политической системы, что порождало идеологические стереотипы оценочных критериев исторических явлений. Классовые антагонизмы определяли подходы к событиям церковного раскола сквозь призму социальной истории. Аспекты религиозного сознания при этом приобретали периферийную значимость, а появление и распространение старообрядчества рассматривалось как специфическая форма антифеодального протеста.

Зарубежными учеными А. Хердом, Ф. Конибером, Р. Крамми, Г. Мичелз и другими написан ряд работ, посвященных русским старообрядческим поселениям за границей. В зарубежной историографии выделяются книга французского ученого Пьера Паскаля о протопопе Аввакуме, работа С.А. Зеньковского, вышедшая в виде аналитической монографии на русском языке в Мюнхене и посвященная общественно-религиозному движению в России в ХУ1-Х1Х вв. Интересная работа о старообрядчестве в условиях веротерпимости 1905-1917 гг. принадлежит американскому исследователю Р. Робсону, который попытался показать место староверия в общественной и культурной жизни Российской империи.

Третий этап исследований - вторая половина 1950-х - начало 1990-х гг. Постепенное возвращение религиозной проблематики в круг научных интересов исследователей произошло во второй половине 1950-х гг. К этому времени в религиозной жизни СССР произошли значительные перемены: деятельность многих конфессий в стране и в ее регионах была легализована. На территории Байкальского региона стали открываться старообрядческие храмы и молитвенные дома.

Во второй половине 1950-х - начале 1960-х гг. можно выделить три группы литературы. К первой относятся издания публицистического характера, предназначенные для широкого круга читателей. Ко второй - методические материалы, адресованные преподавателям, лекторам Всесоюзного общества «Знание», партийным агитаторам. Третью группу составили научные труды пропагандистского и методического характера, появившиеся в конце 1950-х гг.

Изучение старообрядчества не было важным направлением исторических исследований, что подтверждает незначительное количество работ по этой тематике. Гуманитарные исследования по-прежнему находились в идеологических тисках, зависели от курса партии в отношении религии и верующих. Попадая в разряд атеистической литературы, исследования по истории старообрядчества в большинстве случаев не могли претендовать на объективность оценок.

В конце 1960-х - начале 1970-х гг. были предприняты первые экспедиции по изучению истории и современного состояния старообрядчества в Советском Союзе. Наряду с московским центром исследований начали активно изучать проблемы старообрядчества представители новосибирской школы H.H. Покровский, Т.С. Мам-сик, H.A. Миненко и др., по сей день ведущие изыскания по истории старообрядчества Сибири. Одним из крупных исследователей забайкальского старообрядчества является Ф.Ф. Болонев.

В целом 1980-1990-е гг. - самостоятельный этап в развитии историографии старообрядчества, когда возрос интерес к «расколу» как целостному явлению. На смену исследованиям советского периода, характерной чертой которых была недооценка потенциала религиозных организаций, приходят исследования, где политика в области свободы совести и вероисповедания рассматривается в контексте отечественного и зарубежного опыта. Выпускаются сборники статей, посвященные актуальным проблемам государственно-конфессиональных отношений в политике, в сфере свободы совести и вероисповедания. Защищаются диссертации, посвященные как изучению государственно-конфессиональных отношений и политики в сфере свободы совести и вероисповедания в современной России в целом, так и их отдельных аспектов, исследованиям роли религиозных организаций в жизни общества, включая политический процесс и вероисповедную политику в регионах. Безусловный приоритет в разработке проблемы государственно-церковных отноше-

ний в XX в. принадлежит профессору М.И. Одинцову, который с конца 1980-х гг. опубликовал ряд работ, основанных на широкой базе закрытых архивных материалов и документов.

Анализ материалов ежегодных тематических конференций по истории старообрядчества, журнальных статей в религиоведческих журналах «Религия и право», «История государства и права» дает возможность говорить о качественном накоплении материала, положенного в основу целого ряда научных работ регионально-источниковедческого характера.

Произошедшие изменения в политической ситуации в начале 1990-х гг. в очередной раз оказали существенное влияние на общество, в том числе и на развитие исторической науки. Тема исследования политики в области государственно-конфессиональных отношений, в сфере свободы совести и вероисповедания сегодня вызывает неподдельный интерес со стороны зарубежных и отечественных ученых. Среди зарубежных исследователей - У.К. Дьюрэм, Д. Дэвис, Э. Сьюэлл, Д. Шелтон, А. Кисс, X. Зайварт и др.

Старообрядчество привлекает внимание ученых разных направлений своей многоплановостью, огромным влиянием на духовную жизнь России и формирование российского менталитета. В историографии активно используется термин «феномен старообрядчества». Проблема «государство - старообрядчество» рассматривается через призму государственных структур, таких как МВД, анализируется их роль в формировании правительственной позиции по отношению к старообрядцам, систематизируется и изучается законодательная деятельность государства. Значительный интерес представляют работы О.П. Ершовой, в которых исследуются проблемы взаимоотношений официальной православной церкви со старообрядцами, роль отдельных специфических институтов (единоверие, миссионерские и «противораскольнические» общества и др.).

В региональной литературе рассматриваемая тематика является неотъемлемой составляющей социально-политической и экономической истории Сибири. Это, в свою очередь, требовало углубленного изучения процесса заселения и освоения края. Первые сведения о старообрядцах Забайкалья сообщил еще в XVIII в. П.С. Пал-лас. Немало упоминаний о староверах за Байкалом содержится в записках и дневниках А.П. Мартоса, А. Ровинского, Ю.Д. Талько-Грынцевича, К.П. Михайлова, Г.М. Осокина, Н.В. Ушарова.

В советский период проблему старообрядчества Байкальского региона продолжали изучать преимущественно с точки зрения этнографии и фольклористики, с преобладанием идеологизированного атеистического подхода. Это относится к работам A.M. Селище-ва, В.П. Гирченко, A.C. Долотова и др.

Сегодня в Байкальском регионе выделяются основные центры по изучению истории старообрядчества - это Иркутский государственный университет (научная школы профессора A.B. Дулова -A.C. Маджаров, H.H. Стахеева, A.B. Костров и др.), Бурятский научный центр СО РАН (Р.П. Матвеева, C.B. Бураева, Е.В. Петрова и др.), Бурятский государственный университет (Т.Б. Юмсунова, А.П. Майоров, H.A. Дарбанова, В.М. Пыкин, C.B. Васильева и др.).

Таким образом, историографический анализ показывает, что тема старообрядчества Байкальского региона находит свое отражение в научных трудах. Работы дореволюционного периода имеют в большей степени популярный характер, послереволюционного периода - научный. Серьезное и глубокое изучение проблемы старообрядчества началось в последние годы, круг проблем еще не охвачен полностью, хотя и определены их основные контуры. Отсутствуют работы, дающие представление о религиозной ситуации в регионе, истории бытования других вероисповедных групп и религиозных общин, слабо изучено отношение государства к старообрядцам края. Результаты предшествующих научных работ, несмотря на богатый фактический материал и тщательную разработку отдельных аспектов, еще не дают завершенной картины становления и развития старообрядчества как конфессии в целом. История правового положения старообрядчества в Байкальском регионе все еще не сложилась в особую сферу исследования.

В третьем параграфе «Источниковедческий аспект исследования» анализируются материалы из архивных фондов, которым зачастую принадлежит определяющее место в изучении истории взаимоотношения государства, РПЦ и старообрядчества в Байкальском регионе в XVII-XXI вв.

Источниковая база исследования представлена корпусом письменных (неопубликованных и опубликованных) и устных материалов, хронологически подразделенных на два периода: XVII - начала XX вв., XX -начала XXI вв. Каждый из этих периодов характеризуется особым набором документов и методикой исследования. В диссертационной рабо-

те проанализированы материалы 57 фондов (более 600 ед. хр.) 3 центральных и 4 региональных государственных хранилищ.

Значительный массив неопубликованных документов по теме исследования отложился в фондах центральных и региональных архивов - в Российском государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (РГИА) - ф. 19, 391, 394, 634, 796, 821, 1263, 1265; Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) - ф. 7, 18, 27, 163, 203, 248, 288, 474; Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) - ф. 109; Государственном архиве Иркутской области (ГАИО) - ф. 24, 25, 32, 50, 70, 121, 504, 587, 485, 279; Национальном архиве Республики Бурятия (НАРБ) - ф. 8, 11, 34, 44, 92, 88, 186, 207, 262, 337, 478; Государственном архиве Забайкальского края (ГАЗК) - ф. 1, 8, 31, 282; в книжных фондах Российской государственной библиотеки г. Москвы (РГБ), Научной библиотеке Иркутского государственного университета, Иркутской областной библиотеке им. И.И. Молчанова-Сибирского, Национальной библиотеке Республики Бурятия, в фондах редких книг, а также в светской и церковной периодической печати.

Корпус неопубликованных источников дореволюционного периода составляют: законодательные акты; материалы официального местного делопроизводства; источники конфессионального происхождения, создавшиеся внутри церквей и религиозных организаций; документы фискального и административно-хозяйственного учета; статистические источники светского и церковного делопроизводства; источники личного происхождения; периодическая печать (общественно-политическая и конфессиональная).

В комплекс опубликованных источников входят издания специализированных сборников документов, регламентирующих правовое положение старообрядцев, - законодательные и актовые материалы светских, церковных властей. Опубликованные законодательные акты Российской империи, регулировавшие правовое положение староверов: «Полное собрание законов Российской империи» и «Свод законов Российской империи», «Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи» (1869-1915 гг.), «Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Св. Синода» 1860 г. и «Полное собрание постановлений по части раскола» 1872 г. Особое место в освещении этих вопросов занимает «Обзор мероприятий Министерства внутренних дел по расколу», представляю-

щий собой тематическую подборку выдержек из Полного свода законов. Важным источником этого периода являются произведения высших иерархов Русской православной церкви. Следующая группа источников - литературные и публицистические произведения, среди которых значительное место занимают сочинения протопопа Аввакума - послания, письма, «Книга бесед» и др.

Сведения о взаимоотношениях светского и духовного начальства Байкальского региона в XIX в. можно извлечь из секретной переписки должностных лиц. Особенно показательна переписка генерал-губернаторов (Н.С. Сулимы, В.Я. Руперта, H.H. Муравьева) и архиереев Иркутской епархии (Мелетия, Нила), опубликованная в XIX в. Среди источниковедческих работ ведущее место занимает сборник документов под редакцией Г.Н. Румянцева.

Ценную информацию о состоянии старообрядческого общества и развитии вероисповедной политики содержат периодические издания - центральные светские издания: «Вестник Европы», «Петербургская газета», «Санкт-Петербургские ведомости», «Голос», «Живая старина»; официальные издания Русской православной церкви: «Церковный вестник», епархиальные ведомости - «Иркутские епархиальные ведомости», «Забайкальские епархиальные ведомости»; старообрядческие издания: «Щит веры», «Старообрядец», «Церковь», «Сибирский старообрядец» и др.

Исторические источники советского и постсоветского периода по степени доступности также подразделяются на опубликованные и неопубликованные. __

Солидный пласт неопубликованных источников по проблеме взаимоотношений государства и старообрядческой церкви на территории Байкальского региона в XX-XXI вв. находится на хранении в фондах центральных и региональных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) - ф. 1235, р-5263, 6991; Российского государственного архива социально-политической истории (ранее - Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) - РГАСПИ) - ф.17; Государственного архива Иркутской области (ГАИО) - ф. р-504, р-600, р-2951; Государственного архива новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО) - ф. 1, 16, 123; Национального архива Республики Бурятия (НАРБ) - ф.п-1, р-248, р-475, р-1857, р-2028; Государственного архива Забайкальского края (ГАЗК) - ф.р-422, п-1, п-3, п-75; архиве УФСБ РФ по РБ, текущих архивов управлений Министерства юс-

тиции РФ по Иркутской области, Республике Бурятия, Забайкальскому краю.

В корпусе неопубликованных источников можно выделить несколько групп документов: материалы политических партий и организаций, органов законодательной и исполнительной власти, документы общественных и религиозных организаций. При работе над диссертацией использованы документы различных партийных инстанций, протоколы заседаний Политбюро ЦК, имеющие различные грифы секретности, в т.ч. «особые папки». Особое значение имеют документы, отложившиеся в фондах региональных партийных комитетов, - циркуляры, инструкции, разъяснения Секретариата ЦК в местные партийные органы относительно идеологической работы по религиозному вопросу. Обращение к материалам Политбюро и СНК позволило, с одной стороны, проследить механизм принятия решений, с другой, - компенсировать недостаток источников.

Особую информативность имеет ведомственная делопроизводственная документация управленческого характера Основной массив представлен документами учреждений различных ведомств, комитетов, отделов по связям с общественными и религиозными организациями, отложившимися в текущих архивах администраций Президента Республики Бурятия, губернаторов Иркутской области и Забайкальского края. Хронологически эти материалы охватывают период с начала 90-х гг. XX в. до сегодняшних дней и позволяют проследить взаимоотношения старообрядческих общин Байкальского региона с государственными структурами и другими религиозными организациями, выяснить особенности их деятельности. В ходе исследования нами были изучены текущие архивы управлений Министерства юстиции РФ по Иркутской области, Республике Бурятия, Забайкальскому краю. Наибольший интерес представляют ежегодные отчеты местных организаций старообрядческих общин об их деятельности и справки, составляемые сотрудниками регистрирующего органа по итогам регулярных проверок деятельности религиозных организаций, что помогло выявить соответствие их деятельности собственным уставам и существующему законодательству в сфере свободы совести и вероисповедания.

Ценным источником канонического права являются протоколы архиерейских соборов, епархиальных советов, постановления всероссийских и региональных старообрядческих съездов. Дополнительным источником в исследовании взаимоотношений государства

и старообрядчества являются материалы бесед, расширенных интервью с руководителями религиозных общин, полученных в результате собственных полевых исследований автора в Тарбагатай-ском, Бичурском, Мухоршибирском, Хоринском, Кижингинском, Заиграевском районах Республики Бурятия, в селах Красный Чикой, Урлук, Малоархангельское, в городе Петровск-Забайкальский (Петровский Завод) Забайкальского края, в Аларском районе Иркутской области и городах Нижнеудинск и Иркутск (2001-2011 гг.). В ходе экспедиционных исследований были выявлены архивные миником-плексы современных старообрядческих общин Байкальского региона.

Наряду с этими собраниями нами использованы и «личные архивы» духовных лиц и старообрядческих деятелей. Особую группу документов, связанных с историей и культурой русского старообрядчества, составляют материалы, возникшие в результате деятельности различных государственных структур, в том числе и научных учреждений, а также личные архивы исследователей. Отдельную группу составляют технотронные источники - кино-, фото-и интернет-документы.

К опубликованным законодательно-распорядительным источникам относятся тексты Конституций, документы партийных инстанций высшего уровня, постановления Президиумов ЦИК СССР и СНК (СМ) СССР, РСФСР, указы Верховного Совета СССР и Верховного Советов БМАССР, уголовные кодексы СССР и РСФСР.

---------------Помимо собственно законов в данную группу источников включены нормативные документы и подзаконные акты.

Тематика государственно-церковных взаимоотношений 19201930-х гг. отложилась и в документальных сборниках, посвященных проблемам репрессивной политики Советского государства: деятельность политбюро, ОГПУ, НКВД и др. Наибольшую ценность для настоящего исследования представляли данные о механизме репрессий, мотивах и технологии фальсификаций, сведения о предшествующих репрессиях. Для оценки масштабов репрессий по делам «служителей культа» в диссертации использована сводная информационно-аналитическая база общества «Мемориал». Несмотря на сложности доступа, в работе использованы массовые персонифицированные источники по истории репрессий. В первую очередь, к ним относятся архивно-следственные дела на старообрядческих священников, уставщиков и начетчиков. Полнота и достоверность этой базы подтверждена при сплош-

ной обработке протоколов «троек» и Особых совещаний, заключений и постановлений следственных дел, хранящихся в управлениях ФСБ и прокуратуры Республики Бурятия. В ходе исследования было выявлено и обработано около 11 тыс. уголовных дел на репрессированных в Республике Бурятия, использовано более 7 тыс. данных картотек. Результатом проделанной работы стало издание пяти томов «Книги Памяти жертв политических репрессий в Республике Бурятия», руководителем группы составителей которой на протяжении 5 лет является автор диссертации.

Группу опубликованных источников представляют также периодические издания, книги, брошюры и другие материалы, издаваемые представителями Русской православной церкви (Московский патриархат), древлеправославных иерархий и старообрядческих сообществ.

Помимо документальных источников старообрядцы сохранили до наших дней множество вещественных источников: архитектурные памятники (храмы, часовни), иконы, своеобразный традиционный костюм, домашнюю утварь, росписи жилища, которые являются ценным материалом для изучения, достоянием музеев и с полным правом могут служить объектом самостоятельных специальных исследований. Тематические рамки нашего исследования охватывают правовой статус жизни староверов и в меньшей степени -материальную культуру, поэтому вещественные источники привлекаются лишь для раскрытия того или иного вопроса.

Итак, представленные источники разнородны по происхождению, функциональной направленности, уровню объективности и имеют ряд особенностей. Во-первых, документы законодательного характера находятся в «смешанных комплексах» вместе с документами иных раскольнических и сектантских течений, что связано с деятельностью наблюдательных, карательных и реже - научных учреждений. Во-вторых, многие частные распоряжения, касавшиеся отдельных старообрядческих общин или поселений, впоследствии приобретали статус общероссийских в силу их практической реализации. В-третьих, нечеткость формулировок, которая вызывает довольно широкое толкование одного и того же текста. Все это требовало скрупулезного сравнительного сопоставления текстов самых разнообразных источников.

В целом источниковая база диссертационного исследования обладает достаточной репрезентативностью. Анализ всего комплекса

разнообразных и многочисленных источников, использованных в работе, позволяет сделать вывод о том, что информация, содержащаяся в них, является прочной основой для системного изучения всех поставленных проблем и решения сформулированных задач.

Глава II «Законодательная полнтика Российского государства и Русской православной церкви к старообрядчеству в Байкальском регионе ХУП-ХУШ вв.» состоит из четырех параграфов.

В первом параграфе «Законодательное оформление положения старообрядчества во второй половине XVII - первой половине XVIII в.» выделяется три этапа формирования основных норм правового порядка в действиях государства после церковного раскола. Для первого этапа (1667-1699 гг.) характерно следование правительства в фарватере церковной политики, которой принадлежал приоритет в борьбе со старообрядчеством. Церковь закрепила за старообрядцами ярлык еретиков, безнадежно отделившихся от церкви, а правительство разработало систему репрессивных мер против «раскольников». После начала открытых гонений на старообрядцев в 1682 г. многие го них бежали в Сибирь. Так, в 1657— 1662 гг. Даурия (Забайкалье) стала местом ссылки протопопа Аввакума, в 1699 г. в Нерчинск было направлено 9 семей стрельцов-староверов. Однако в целом число староверов в конце семнадцатого столетия в Байкальском регионе было невелико. Течения и согласия староверов в религиозном плане выглядели аморфно.

Второй этап (1701-1724 гг.) посвящен законодательному оформлению положения старообрядцев в период петровской администрации. Анализ фактического материала свидетельствует о том, что правительство первой четверти XVIII в. вело интенсивную законотворческую работу, был разработан комплекс мер по ограничению и стеснению старообрядцев, созданы специальные должности и учреждения «по раскольническим делам». Однако необходимо отметить, что при огромном количестве новых законов не был разработан механизм их реализации, что вызывало появление новых постановлений со всевозможными уточнениями и дополнениями.

Третий этап (1725-1761 гг.). Анализ нормативных документов существования старообрядчества в рамках сложившейся законодательной системы позволяет утверждать, что непосредственно старообрядчеству Байкальского региона правительство стало уделять внимание несколько позже - в 20-30-е гг. XVIII в., когда сюда стали централизованно перемещать первые партии старообрядцев. Глав-

ным новшеством в политике правительства этого периода было то, что власть не просто декларировала необходимость использовать в обращении «раскольников» в православие мирные, увещевательные средства, как это делалось ранее, но и законодательно ограничивала строгость представителей власти в деле сыска и привлечения старообрядцев к «истинной вере».

Во втором параграфе «Трансформация законодательной политики правительства в отношении старообрядцев во второй половине XVIII в.» рассматривается период, который характерен тем, что здесь совместились либеральные и репрессивные тенденции в старообрядческом вопросе. В параграфе делается вывод о том, что в этот период власти не создали новой стройной системы законодательных и административных мер в отношении старообрядчества, а старая фактически была разрушена. Формально большинство прежних законов сохраняло свое действие и могло быть использовано в любой удобный для правительства момент. Обосновывается идея о том, что последнее двадцатилетие XVIII в. представляет собой совершенно новое явление в развитии государственной политики, когда усилия светских и духовных властей объединились в поиске компромисса со старообрядчеством. В целом в XVIII в. развитие светского законодательства по старообрядчеству шло по пути постепенной трансформации от жестких репрессивных мер к мерам разрешительного характера. И если в эпоху Петра Великого, как показывает анализ следственных дел Преображенского приказа и Тайной Канцелярии, причастность к расколу усугубляла вину обвиняемого по «слову и делу», то уже во времена Екатерины Великой вероисповедание мало учитывалось в определении меры наказания за политические преступления - о чем ярко свидетельствуют материалы Тайной экспедиции Сената. А при Павле I приверженность «старой вере» и вовсе стали оценивать как некое суеверие.

В третьем параграфе «Церковное законодательство и старообрядчество в XVIII в.» анализируются мероприятия, которые использовало духовное ведомство для искоренения старообрядческого движения в России.

Процесс взаимоотношений государства и официальной церкви со старообрядчеством в XVIII в. был крайне сложным и запутанным. Следствием этого, как показано в диссертации, являлось то, что раскол находился в ведении как советских, так и духовных властей. Церковь не была отделена от государства, следовательно, церковная политика раз-

вивалась в рамках государственной и должна была следовать с ней в одном направлении. Для этого были созданы специальные учреждения (патриарший приказ, епархиальные церковные суды). Русская православная церковь кроме сыска и учета старообрядцев, наложения на них штрафов вела и идеологическую борьбу с расколом.

Автором обращается внимание на настойчивое стремление церковных властей ограничить распространение старообрядчества в рамках своей компетенции, не признавая «раскольнические требоис-правления» и добиваясь запрета на свободную запись в «раскол». По данным Прибавлений «Иркутских епархиальных ведомостей», выяснилось, что каждый приходской священник Иркутской епархии должен был в обязательном порядке сообщать епископу, «имеются ли в его приходе старообрядцы, а заказчику поручалось проверять достоверность предоставляемых сведений подтверждением, не ведали ли они где в своих приходах тайных или явных раскольников». В 1735 г. первая партия староверов, выведенных из центра России, прибыла в Иркутск. Это были представители старообрядческого духовенства, всего 20 человек: 12 монахинь и 8 монахов. За период с 1735 по 1737 г. в Иркутскую епархию было сослано 60 староверов. Им запрещалось распространять свою веру и предписывалось находиться «в монастырских трудах и молитвах».

В четвертом параграфе «Формирование старообрядчества Байкальского региона в контексте реализации государственной политики во второй половине XVIII в.» рассматривается динамика численности последователей древлеправославия, размещение, внутренние и дальние миграции староверов Байкальского региона, а также отмечается специфика и уникальность жизнестойкости, стабильности старообрядчества как явления в целом.

В отличие от процесса расселения старообрядцев в Западной Сибири и на Дальнем Востоке, где преобладало добровольное переселение, старообрядцы проникли в исследуемый регион преимущественно в качестве ссыльных. Старообрядцы на местах водворения создавали прочную неформальную общность, которая являлась основой традиционных институтов самоуправления. И именно это обстоятельство наряду с более рациональной системой хозяйственных ценностей делало старообрядцев весьма подходящей категорией населения для исполнения роли пионеров фронтира. Все это повлияло на то, что расселение старообрядцев в регионе было вовлечено в разнонаправленные процессы. В самом начале для них важно было об-

разовать компактный ареал, обособленный от всего остального населения территориально. Анализ архивных документов позволяет утверждать, что Тарбагатайская, Мухоршибирская, волости были заселены преимущественно «семейскими».

Несмотря на то, что «семейские» были выходцами из разных районов и областей России, разных территорий польских пределов, в Забайкалье они стремились преодолеть этнокультурные различия. Объединяло их в этом случае этноконфессиональное самосознание и специфический этноним - «семейские».

В исследовании подчеркивается, что если в Петербурге все еще опасались вредного религиозного влияния старообрядцев, то окраинные власти поощряли переселение старообрядцев, отмечая их высокий колонизационный потенциал, ценя их способность хранить «облик чистых великороссов». И хотя правительство заботилось о подготовке базы для обороны и будущего имперского расширения, старообрядцы стремились найти свободу вероисповедания или лучшие условия для жизни, шли разными путями и сторонились друг друга, но в результатах их устремленности на восток было многое, что их сближало. Принцип русскости на далекой окраине стоял выше стремления добиться церковного единства, отражая важные тенденции в формировании общерусской национальной идентичности. В иерархии иден-тичностей конфессиональный фактор явно уступал национальному. Как отмечается в диссертации, именно это определило впоследствии специфику и уникальность старообрядчества Байкальского региона.

Глава III «Эволюция государственной и церковной политики в отношении старообрядчества в Байкальском регионе (XIX - начале XX вв.)» состоит из четырех параграфов. Первый параграф «Государственно-правовое регулирование положения религиозных организаций в Российской империи в XIX- начале XXвв.» посвящен характеристике религиозного и этнокультурного разнообразия протоимперской практики на основе модернизации традиционных отношений к религиозным верованиям этнических групп, племен и диаспор, включаемых в состав России на протяжении XIX в.

Вероисповедный состав населения России был не только весьма разнообразен, но и постоянно пополнялся новыми конфессиональными группами. Правовое пространство веротерпимости определялось и структурировалось особым положением Русской церкви среди многочисленных религиозных общин империи. Остальные вероисповедания делились на две группы: терпимые и нетерпимые.

К первой относились католицизм, протестантизм (лютеранство, англиканство, евангелизм), армяно-григорианство, ислам, буддизм, иудаизм. Эти религии могли свободно исповедовать русские подданные, принадлежавшие к ним по происхождению. Но заниматься миссионерской деятельностью, а тем более обращать в свое вероисповедание православных перечисленные конфессии не имели возможности. Ко второй относились нетерпимые религии: старообрядчество, старорусское и протестантское сектантство. Русская православная церковь обвиняла их в ереси, что считалось преступлением против правоверия и уголовно наказуемым деянием.

Поэтому нормы религиозного законодательства, действовавшие в империи в XIX - начале XX вв., имели ряд ограничений, касавшихся таких важных принципов вероисповедной свободы, как свобода миссионерской деятельности, свобода избрания веры и образования новых религиозных групп среди признанных законом вероисповеданий, а также зависимость личных прав подданных от вероисповедания. В законодательном аспекте веротерпимость, по сути, выражала государственную концепцию свободы совести и веры, согласованную с интересами церкви и государства.

Государственная правовая система вероисповедных отношений, построенная частично на канонической основе, начнет эволюционировать в сторону расширения религиозных свобод в начале XX в. В работе подчеркивается, что русские старообрядцы, которым отныне было присвоено это наименование взамен официально бытовавшего «раскольники», и сектанты должны были получить практически такие же религиозные и гражданские права, которыми обладали в России верующие «инославных и иноверных» исповеданий.

Во втором параграфе «Реализация государственной политики по отношению к старообрядчеству в Байкальском регионе в XIX в.» дается обзор нормативно-правового комплекса российского законодательства, в котором курс на «противораскольническую» деятельность был провозглашен задачей первостепенной государственной важности.

К деятельности губернских и местных властей относилось три направления: сбор сведений о старообрядцах, поиск старообрядцев, совершивших преступления, и наказание старообрядцев.

Заниматься поиском старообрядцев, совершивших преступления, должны были низшие чины полиции и ведомственные чинов-

ники. С 20-х - 30-х гг. ХЕХ в. на местах и в столице происходило формирование системы всестороннего контроля за старообрядцами.

Анализ нормативно-правового комплекса диссертации позволяет утверждать, что в этот период была начата работа по кодификации законодательства, осуществлялись мероприятия по изучению истории раскола, установлению численности старообрядцев и сектантов; была создана сеть особых секретных учреждений, сформировалась система розыска, судопроизводства и наказания старообрядцев, совершавших уголовные преступления или преступления против веры. Проводниками государственной политики на местах в отношении старообрядцев и сектантов являлись Секретные совещательные комитеты о раскольниках, которые были созданы при Министерстве внутренних дел. Решение о создании Секретного комитета в Иркутске было принято по Указу императора 25 апреля 1844 г. вследствие осложнившейся ситуации в Забайкальской области, где в конце 40-х гг. XIX в. в селах Куй-тун, Куналей, Бичура, Мухоршибирь старообрядцы выступили против закрытия часовен, снятия колоколов, ареста священников.

Значительная часть этих дел проходила под грифом «секретно» или «совершенно секретно», попадая тем самым в компетенцию Министерства внутренних дел, которое ведало составлением программ с целью пресечения деятельности старообрядчества в России. Так, раскол рассматривался правительством как временное зло в государстве, подлежащее уничтожению. Соответственно и правовая система носила ограничительно-запретительный и карающий характер. Сам факт вхождения данных юридических норм в уголовное законодательство является следствием того, что старообрядчество в России было гонимой религией. Между тем анализ статистических документов исследования о численности приверженцев раскола и распространении его на территории Байкальского региона убеждает в том, что это было не временное «зло», а реально существующее явление.

В целом, как демонстрирует исследование, для российского законодательства XIX в. по отношению к старообрядчеству характерны расплывчатые формулировки нормативных актов, их двойственность, алогичность и противоречивость.

Третий параграф «Святейший синод и старообрядчество Байкальского региона (1800 - февраль 1917 гг.)» отражает меры епархиальных властей, направленные на реинтеграцию старообрядчества в официальное православие.

Одним из распространенных способов борьбы официальной православной церкви в «развивающимся расколом» в России стало принятие идеи единоверия, однако важный шаг правительства и церкви, призванный стать компромиссным решением проблемы в распространении раскола, привлечь староверов в лоно официального православия, не получил широкой поддержки в России и в Байкальском регионе в частности. Среди документов Иркутской духовной консистории есть дела, полностью состоящие из рапортов приходских священников об отказе староверов присоединиться к церкви на правилах единоверия. Все они относятся к 1840-1850 гг.

Еще одним методом «привлечения» старообрядцев в единоверие и православие была широко распространенная практика конфискации икон, предметов церковной утвари, богослужебных и других старопечатных, рукописных книг. То немногое, что оставалось у староверов, тщательно скрывалось ими.

На основе опубликованных источников и значительного числа имеющихся исследований в диссертационной работе обобщен опыт противораскольнических миссий в изучаемом регионе. Диссертант отмечает, что к концу 70-х гг. XIX в. происходит оживление миссионерской деятельности среди старообрядцев, это было связано с появлением новых миссионеров. Так, в ведении главного миссионера Селенгинского Троицкого монастыря Читинской и Забайкальской епархии и приходских церквей находились практически все села по рекам Селенга, Хилок и Чикой, населенные староверами. Однако анализ источников различного происхождения позволил предположить, что миссионерская деятельность православной церкви среди, старообрядцев на рубеже ХГХ-ХХ вв. приобрела более общий характер. Старообрядцы традиционно сопротивлялись насаждению единоверия, оказывали активное сопротивление, организованно протестовали против притеснений, арестов священников, опечатыванию часовен и нелегально поддерживали устои и правила староверия.

Причины категорического несогласия староверов с единоверцами, неподчинения властям кроются не столько в «бунтарском духе» старообрядцев, сколько в недальновидной политике правительства, чьи чиновники вмешивались в духовные дела. Церковные же власти оказывались практически не у дел, использовали слишком грубые методы, неприемлемые для миссионерской деятельности среди защитников староверия, и в результате потерпели поражение.

В четвертом параграфе «Расширение гражданских и политических прав старообрядцев в 1905-1917 гг.» дается характеристика специфики регионального старообрядчества в сложный период российской истории. Как демонстрируют новейшие исследования, в начале XX в. столкновения законодательной и исполнительной ветвей власти зримо проявились при обсуждении законопроектов об отмене политических и гражданских ограничений староверов.

Анализ архивных документов позволил проследить процесс послабления правового положения староверов. В отличие от законов XIX в. о разделении старообрядцев на категории, в указе 1905 г. впервые официально признали существование «вероучений сгарообрад-ческих согласий». В первую группу были включены старообрядческие согласия, во вторую - сектантство, в третью - последователи изуверских учений, принадлежность к которым была наказуема в уголовном порядке. Разрешалось устройство старообрядческих школ, отменялся запрет на печать старообрядческих богослужебных книг.

Однако в исследовании подчеркивается сложность и неоднозначность этого процесса. Наряду с запрещением преследовать «отпавших от православия» правительство по-прежнему запрещало старообрядцам проводить крестные процессии в церковном облачении и публично проявлять обрядовую сторону старой веры. На староверов распространялась статья уголовного законодательства о наказании -заключении в тюрьму лиц, «препятствующих угрозами или насилием над личностью совершению богослужений, обрядов или принуждение к участию в обрядах». Кроме всего прочего, наставники всех зарегистрированных общин были обязаны вести метрические книги, записывая в них все рождения, браки и смерти в семьях членов общины, становясь, таким образом, звеном в государственной системе учета населения. По всем случаям неправильного исполнения треб проводились расследования, и виновные несли соответствующее проступку наказание. Именно по этой причине старообрядцы Забайкальской области Тарбагатайской волости Верхнеудинского уезда игнорировали регистрацию общин и ведение метрических книг, объясняя, что «официальность общины не согласуется с духом их толка, и не имеется совершенно никакой надобности в существовании общины».

Таким образом, исходя из материалов архива, можем утверждать, что в вероисповедной политике России в отношении старообрядцев были задействованы три элемента: само государство, ко-

торое должно в идеале защищать интересы всех своих подданных; официальная православная церковь, у которой были серьезные проблемы по внутреннему устройству, взаимоотношениям с государством и старообрядчеством; и, наконец, сами старообрядцы. Для того чтобы успешно построить свою вероисповедную политику, перед государственными органами в начале XX в. стояли чрезвычайно сложные задачи. А строить эту политику было необходимо, т.к. Россия достигла того уровня общественного развития, когда ни внутренняя ситуация, ни внешняя не позволяли иметь нерешенные религиозно-церковные проблемы.

Глава IV «Старообрядческие общины Байкальского региона в ХХ-ХХ1 вв.» состоит из 4 параграфов. Первый параграф «История взаимоотношений государства и старообрядческой церкви Байкальского региона в первой трети XX в.» посвящен анализу деятельности старообрядческих общин в период «великих потрясений».

Начало XX в. со всей очевидностью выявило резкое расхождение позиций государства и общества в религиозном вопросе. Февральская революция 1917 г. положила конец длительному периоду в нашей истории, когда российское государство было государством «клерикальным». В своей практической деятельности Временное правительство исходило из принципов светского государства и стремилось реализовать то, что было наработано демократическими партиями в думских баталиях. Старообрядцы, приняв и поддержав Февральскую революцию, уничтожившую их гонителя - монархию, крайне отрицательно отнеслись к социалистической революции, в которой они видели серьезную опасность для России. Угроза, по их мнению, исходила от надвигающейся на страну анархии и декларируемого большевистским правительством атеизма. Тем не менее, несмотря на значительные потери в области прав староверия, в новом законодательстве о культах имелись и некоторые положительные нормы. Положительным в новых условиях явилось и то, что бывшая господствующая церковь, ослабленная жесточайшими репрессиями советской власти, не имела возможности продолжать борьбу со старообрядчеством. Возможно, благодаря тому, что РПЦ отвлекала на себя силы и средства Советского государства на первом этапе его борьбы с религией, староверам в течение определенного времени удавалось избегать его преследований.

Как показывает анализ источников, политическая деятельность провинциального старообрядчества, в частности старообрядчества Байкальского региона, имела свою специфику. На фоне активного

участия старообрядцев центра страны в политическом процессе местные староверы были гораздо более пассивными. Большинство старообрядческих общин Байкальского региона проявило в процессе регистрации законопослушность и дисциплину, руководствуясь прямыми указаниями епархиального совета и архиепископии. Общины в процессе регистрации вынуждены были жертвовать своей традиционной замкнутостью и закрытостью религиозно-общественной жизни, а это вызывало сомнения в совместимости сотрудничества с властью с основами «христианского вероисповедания» и побуждало староверов тщательно продумывать последствия своих шагов.

Архивные документы свидетельствуют о том, что наряду с закрытием культовых зданий ухудшилось положение и священнослужителей. В результате комплекса антирелигиозных мер, направленных на окончательное уничтожение церкви, большая часть священнослужителей была лишена элементарных средств к существованию. Репрессиям подвергались не только верующие и члены их семей, в районах компактного проживания староверов Бурятии подверглись арестам и высылкам крепкие хозяйственники и единоличники из числа «семейских».

Таким образом, политика Советской России первой трети XX в. затронула все «согласия» и социальные слои старообрядчества, в том числе объединения, наиболее замкнутые и закрытые для окружающего мира. Старообрядческие общины различными способами были вынуждены реагировать на меняющуюся действительность.

Второй параграф «Политика Советского государства в отношении старообрядческой церкви Байкальского региона в 1930-е -1990-е гг.» содержит анализ деятельности старообрядчества в рамках внутриполитической жизни Советской России в период радикальной социально-политической трансформации общества.

История правового положения старообрядческих общин Байкальского региона в военные годы и послевоенные десятилетия может быть понята только в контексте изменения вероисповедной полигики Советского государства, которая произошла в годы Великой Отечественной войны.

В 1930-е гг. большинство старообрядческих храмов было закрыто. На территории СССР не осталось ни одного легально действующего старообрядческого монастыря, ни одного учебного заведения. Большинство архиереев, священников были репрессированы.

Нападение гитлеровской Германии, развернувшаяся тяжелая война потребовали мобилизации не только всех организационных, финансовых, материальных ресурсов, но и ресурсов моральных, патриотических. Для партийно-советского руководства еще со времен Всесоюзной переписи населения 1937 г. не было секретом, что значительная часть граждан Советского Союза относила себя к категории верующих. В Великую Отечественную войну древлеправослав-ные христиане, как и в прежние трудные времена, встали на защиту Отечества. Многие тысячи старообрядцев пали на полях сражений, умерли от голода и болезней.

В 1943-1945 гг. произошли значительные изменения государственной политики в отношении религиозных организаций. Анализ комплекса документов различного происхождения позволяет аргументировано подтвердить существующий в современной историографии вывод о том, что впервые со времени образования социалистического государства со стороны власти была предпринята попытка перейти от политики, направленной на уничтожение церкви как социального института, к конструктивному диалогу с ней. Появились новые государственные органы — Совет по делам РПЦ и Совет по делам религиозных культов, которые, оказывая самое непосредственное воздействие на «подведомственных», стали важным инструментом государственной политики в религиозной сфере. Советская власть через эти органы контролировала и координировала внутреннюю жизнь конфессиональных организаций, в том числе и старообрядческие общины. .................._ .....

Опираясь на современные исследования, диссертант считает необходимым отметить, что, несмотря на явное улучшение положения религиозных организаций в Советском Союзе, было бы ошибочным думать, что советская власть и коммунистическая партия в 1943 г. кардинально изменили свое отношение к религии. Более терпимым стало отношение к религиозным организациям, но не к религиозному мировоззрению. Подтверждением этому служат действия ЦК ВКП(б) и Правительства СССР, предпринятые в 1940-е гг. и направленные на развитие у советского народа научного мировоззрения, материалистического понимания природы и общественной жизни.

В послевоенный период положение древлеправославной церкви было крайне тяжелым. Большинство закрытых в 1930-е гг. храмов так и не было возвращено церкви. Архиепископия Московская и всея Руси ютилась в подсобке единоверческого храма святителя

Николы на Рогожском кладбище. Не было получено разрешения на открытие монастырей и учебных заведений. Единственным признаком религиозной «оттепели» стало разрешение издания церковного старообрядческого календаря на 1945 г.

К 1950 г. в древлеправославной церкви служило пять епископов, на сохранившиеся приходы было рукоположено несколько десятков священников. В Байкальском регионе оживление религиозной жизни старообрядцев после Великой Отечественной войны было связано с началом богослужений в молитвенной часовне с. Бичура Би-чурского района (1944 г.), с. Новый-Заган Мухоршибирского района (1947 г.).

Как показывает анализ источников, в указанный период происходит постепенная смена акцентов в контактах старообрядческих «согласий» с Русской православной церковью, которая в предшествующий период выполняла по отношению к старообрядчеству преимущественно функции полицейского характера. На передний план постепенно начинают выдвигаться догматические дискуссии, которые сменяются осознанием единства обеих церквей перед лицом общей угрозы - атеизма. Для улучшения антирелигиозной работы в основных старообрядческих районах - Бичурском, Мухоршибирском, Тарба-гатайском и Октябрьском районе г. Улан-Удэ были организованы клубы атеистов, которые уже начали вести воспитательную работу среди верующих старообрядцев.

Официальным органом государственного контроля за деятельностью религиозных организаций в стране в 1960-1980-е гг. оставался Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Важное место в параграфе отводится освещению деятельности аппарата уполномоченных на местах. Анализ архивных документов позволил выявить специфику деятельности региональных уполномоченных. Она заключалась в том, что абсолютное большинство руководителей - от районного до областного уровня - под различными предлогами затягивали реализацию распоряжений уполномоченных, порой задерживали и не выполняли, грубо нарушали законодательства о культах. Документы свидетельствуют, что руководство уполномоченных не имело рычагов влияния на представителей местных органов власти. В работе приводятся многочисленные факты привлечения аппарата уполномоченных к работе, не имеющей отношение к их прямым обязанностям.

Таким образом, институт уполномоченных Советов по делам РПЦ и делам религиозных культов в Байкальском регионе переживал те же проблемы становления, что и в других регионах страны: кадровые трудности и недостаточное внимание со стороны местных органов власти.

Третий параграф «Организация внутриконфессионалъной жизни старообрядческих общин в Байкальском регионе» подвергает анализу некоторые аспекты внутренней жизни старообрядческих сообществ к условиям атеистического государства.

Наличие иерархической структуры позволяло согласиям, приемлющим священство, выстроить соответствующую руководящую вертикаль: приходские советы подчинялись епархиальным советам, которые, в свою очередь, подчинялись Совету при Московской ар-хиепископии.

Архивные материалы церковного делопроизводства позволяют проследить, что конфессиональная жизнь старообрядческих объединений Байкальского региона протекала преимущественно внутри общин, хотя все они входили в более крупные региональные и всероссийские старообрядческие конфессиональные сообщества. Соборы, независимо от согласия, собирались в деревнях, отстоящих на десятки километров от крупных административных центров, что отчасти рассматривалось как стремление уйти из поля зрения новой власти, которую опасались, но признавали. В исследовании подчеркивается, что ни один из соборов не высказывался напрямую о политических изменениях в стране и открыто не формулировал своего отношения к каким-либо конкретным проявлениям политики советского правительства.

Изменение внутриполитического курса советской власти в отношении религии отразилось и на законодательстве, которое приобрело четкую направленность на организацию все больших затруднений религиозной жизни. Одним из механизмов давления на общины стало увеличение налогообложения на имущество, которое создавало материальные трудности и вынуждало принудить их к отказу от содержания культовых зданий и самоликвидации. В этот период налогообложение на храмы уже предусматривало такие новые платежи, как рента за землю, занимаемую культовыми постройками, и налог со строений.

Таким образом, в советский период в системе организации религиозно-общественной жизни старообрядцев Байкальского региона сохраняются прежние, сложившиеся до 1917 г. структуры - церковно-

приходские советы, региональные и всероссийские съезды. Но в то же время в условиях процесса адаптации этих структур к новым социально-правовым условиям изменяются качество и направленность их работы. В тематике конфессиональных съездов, как санкционированных, так и нелегальных, все большее место занимают вопросы о целесообразности и характере взаимодействия со светской властью. В новых условиях церковные советы зачастую вынуждены были решать как духовные, так и материальные задачи выживания общин.

В четвертом параграфе «Проблема достижения конфессионального единства в условиях постсоветского общества» рассматриваются задачи воспроизводства религиозно-культурной традиции как непременного условия дальнейшего существования старообрядчества, важнейшими из которых являются сохранение специфических черт бытового уклада, укрепление нравственных норм жизни, религиозное образование.

Политические события, развивавшиеся в СССР во второй половине 1980-х гг., повлекли за собой не только распад союзного государства, коренные изменения в государственной, политической, социальной сферах бывших союзных республик, но и самым существенным образом затронули государственно-церковные отношения, жизнь и деятельность религиозных организаций и граждан, исповедующих различные религии.

Первой затрагивающей интересы старообрядчества проблемой, связанной с проведением в жизнь вновь принятого закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1990 г.), стала проблема идентификации вероисповедной принадлежности религиозных объединений.

Старообрядческие религиозные организации России не выработали единой позиции по отношению к новому закону. Русская православная старообрядческая церковь оценила его отрицательно и призывала сохранить прежде действовавший закон 1990 г. «О свободе вероисповеданий», а при необходимости постепенно совершенствовать законодательные нормы. В связи с этим гарантии защиты своих прав и интересов старообрядцы склонны видеть не в формальных положениях законов и подзаконных нормативных актов, а в таком субъективном факторе, как степень благожелательности к старообрядчеству светских властей.

Несмотря на то, что ни в одной из старообрядческих религиозных организаций не принималось специальных решений, ограничивающих политическую активность духовных лиц, как это было еде-

лано Московским патриархатом, современное старообрядчество остается удаленным от тесных контактов со светскими политическими партиями и движениями. Поэтому и со стороны старообрядчества, и со стороны общественных объединений и партий отсутствует стремление к активному взаимодействию.

В изучаемом регионе структурами, осуществляющими взаимодействие с религиозным организациями, стали: в Иркутской области - Межконфессиональный совет при губернаторе, в Республике Бурятия - Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РБ, в Забайкальском крае - Управление по внутренней политике при губернаторе Забайкальского края.

Старообрядчество изучаемого региона исторически не было единым церковно-религиозным институтом. Эта разъединенность сохраняется, присутствует и выражается в формировании самостоятельных церковно-административных митрополий. В Байкальском регионе сегодня древлеправославие канонически и административно представлено двумя иерархиями: Русская православная старообрядческая церковь (старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию) и Русская древлеправославная церковь.

Особенностью старообрядчества в Байкальском регионе является то, что оно функционирует в условиях поли- и этноконфессио-нальности. Автором обращается внимание на то, что в истории правового положения старообрядчества можно выделить два периода. Первый - с конца 1980-х по 1997 г. - характеризуется активным поиском своей религиозной идентичности со стороны определенной части Байкальского социума - это выразилось в повышении интереса к религии вообще. Второй период - с 1997 г. по настоящее время - характеризуется сначала стабилизацией, а затем падением интереса к различным проявлениям религиозности.

Пик интереса к возрождению древлеправославия изучаемого региона приходится на самые кризисные годы - 1993-2001 гг. Этот период характеризуется ростом числа верующих, наибольшей активностью прихожан. Надо отметить и тот факт, что старообрядческая деноминация, ставшая заметным явлением общественной жизни России с последнего десятилетия XX в., представляет собой и культурно-исторический феномен, различные формы проявления которого можно обнаружить на всем протяжении истории Байкальского региона.

Для сохранения традиционной культуры семейские Забайкалья в настоящее время активно сотрудничают с органами государственной власти. Примером такого сотрудничества можно считать проведение I съезда семейских (1993 г.), где присутствовали представители компактного проживания старообрядцев Байкальского региона, были сформулированы основные концептуальные подходы, приняты основополагающие документы, избран на демократической основе руководящий орган. Правительством Республики Бурятия в 2001 г. была разработана и утверждена республиканская целевая программа «Изучение, сохранение и развитие культуры семейских (2001-2006)».

На основе имеющихся исследований и анализа ведомственных архивов диссертант отмечает, что в Байкальском регионе сложились благоприятные условия для сохранения и развития традиционной культуры староверов. Сотрудничество автора с настоятелями старообрядческих общин, продолжительная работа с руководителями общественных национально-культурных центров старообрядцев (семейских) позволяют сделать вывод о том, что духовное возрождение конфессии в региональном варианте возможно только благодаря энергии и активной деятельности самих старообрядцев, заинтересованности и лояльности органов государственной власти, интереса к культуре со стороны общественности.

Автор обращает особое внимание на период - с июня 2007 г. по настоящее время, который характеризуется падением интереса общественных и гражданских институтов к конфессии. Значительное количество республиканских программ завершилось, сократилось количество приходов и их последователей. В диссертации отмечается, что за период 2007-2010 гг. ни одно ходатайство о продолжении проекта по сохранению и изучению старообрядчества в Республике Бурятия, Забайкальском крае не получило положительного решения. Трудности, на наш взгляд, обусловлены очевидным диссонансом в оценках общей ситуации в религиозном вопросе между официальной властью и обществом. Основной причиной этого, утверждается в диссертации, являлось отсутствие в руководстве субъектов Федерации единой точки зрения на цели и характер политики в отношении религиозных организаций и на перспективы государственно-церковных отношений в стране. В связи с этим очень важно критически отнестись к состоявшемуся опыту (положительному и отрицательному) прошедших периодов.

В Заключении подведены итоги исследования и сделаны следующие выводы:

1. Отечественная и зарубежная историография старообрядческого направления проделала достаточно долгий и сложный путь развития, отразив происходившие изменения государственной политики и общественного сознания. Со времени своего возникновения она не была цельной, включая в дореволюционный период работы представителей разного направления - от историко-философских исследований православно-христианской мысли до трудов светских историков.

В советский период была выработана концепция государственно-конфессиональных отношений. Монополия государственной власти на освещение вопросов взаимоотношения с церковью привела к тому, что в отечественной историографии сформировались своеобразные представления о роли религии и старообрядческой церкви в том числе.

В постсоветский период начинается совершенно новый этап в исторической науке, свободный от идеологических рамок как конфессиональных, так и классовых. Появился доступ к широкому кругу источников. Исследователи различных областей гуманитарного знания проявили интерес к религиозной проблематике. Оформились первые в Бурятии научные центры (БНЦ СО РАН, БГУ, ВСГАКИ), коллективы которых систематически исследуют прошлое и настоящее старообрядчества Байкальского региона.

2. Источниковая база проблемы государственной политики в отношении старообрядчества в Байкальском регионе (ХУП-ХХ1 вв.) представлена историческими документами и материалами центральных и региональных архивов. Данный корпус документальных свидетельств имеет солидный информационный потенциал применительно к нашей проблематике. Систематизация использованных источников за период XVII - нач. XXI вв. позволяет констатировать, что архивные комплексы в значительной степени отличаются друг от друга происхождением, функциональной направленностью и степенью объективности в освещении правового положения староверов в Байкальском регионе. Все это ведет к росту латентной информации, для извлечения которой требуется применение новых методов, а изменение видовой структуры исторических документов ставит перед исследователем проблему тщательного компаративного анализа.

3. Проблема непростых взаимоотношений государства и старообрядцев представлена в виде противостояния двух ветвей православия, несмотря на то, что именно светская власть определяла характер отношений со староверами, отведя официальной церкви роль инструмента воздействия. В связи с этим формирование законодательной политики правительства в отношении староверов выглядит, на наш взгляд, следующим образом: с 1654 по 1667 г. вопросы раскола были «чисто религиозными»; с 1667 по 1700 г. - раскол воспринимался как «¡религиозно-политическое явление»; в первой четверти XVIII в. власти начинают относиться к старообрядчеству как к явлению политико-социального характера; с 1738 по 1761 г. -как социально-политическому, а с 1762 г. начинает все больше преобладать социальное восприятие старообрядчества. При этом религиозно-политический аспект все больше и больше концентрировался в XVIII в. в церковно-православных кругах.

4. Изучение светского и церковного законодательства в отношении старообрядчества в XVHI-XIX вв. позволяет нам утверждать, что государство и церковь были едины, добиваясь одной цели - искоренения старообрядчества часто решали разные задачи, используя различные методы для их достижения. На этом этапе был разработан комплекс мер, регламентирующий практически все стороны жизни старообрядцев. Отличие от предыдущего периода заключается в том, что наряду с ограничением гражданских прав старообрядцев приоритетными мерами стали экономические. Признав существование старообрядчества как объективную данность, правительство стремилось использовать «раскол» в фискальных целях.

Однако при издании огромного количества законов не был разработан механизм их реализации, что вызывало необходимость появления всевозможных постановлений с уточнениями и дополнениями к этим законам. Политика, проводимая правительством по отношению к отдельным старообрядческим общинам, зачастую отличалась от общероссийской. Что касается стратегии Синодальной церкви, то она не была последовательной и однозначной.

Именно в этот период была начата работа по кодификации законодательства, осуществлялись мероприятия по изучению истории раскола, установлению численности старообрядцев и сектантов; была создана сеть особых секретных учреждений «Секретные совещательные комитеты по делам раскольников»; сформировалась система розыска, судопроизводства и наказания.

5. Обеспечивая русское присутствие на азиатских окраинах, государство способствовало в первую очередь заселению стратегически важных территорий (трактов и пограничных линий), укомплектованию штата административных учреждений и пополнению военных гарнизонов. В отличие от приверженцев официальной церкви старообрядцы на местах водворения создавали чрезвычайно прочную неформальную общность, которая являлась основой традиционных институтов самоуправления. И именно это обстоятельство наряду с более рациональной системой хозяйственных ценностей делало старообрядцев весьма подходящей категорией населения для исполнения роли пионеров фронтира. Несмотря на антигосударственные настроения, старообрядцы стихийно закладывали основу российской государственности.

6. Старообрядцы Байкальского региона представляли собой часть русского субэтноса, неравномерно распределенного по территории края, их численность постоянно возрастала в связи с миграционными процессами и естественным приростом населения. В результате масштабного переселения старообрядцев в Байкальский регион (XVIII в.) оформился территориальный центр старообрядцев (семейских), расположенный в Забайкалье. Носители древнего православия проникали в регион двумя путями: в качестве ссыльных и вольных колонистов. Вероисповедная принадлежность к старообрядческим толкам в XVII в. и первой трети XVIII в. была слабо выражена. Это было связано, во-первых, с тем, что для начального этапа расселения старообрядцев в регионе было важно образовать территориальный, обособленный компактный ареал от всего остального населения, во-вторых, в этот период отсутствовала единая церковно-административная система управления старообрядцами Восточной Сибири. Разделение на согласия явственно ощущалось в ХУШ-ХГХ вв. Старообрядчество Байкальского региона было представлено последователями поповщины, и незначительная часть -беспоповщины. По волостям и селениям последователи разных толков группировались неравномерно.

7. Нормы религиозного законодательства, действовавшие в империи в конце XIX - начале XX в., и миссионерская деятельность православной церкви среди старообрядцев на рубеже Х1Х-ХХ вв. приобрели более общий характер. В XIX в. староверы Байкальского региона оказывали активное сопротивление насаждению единоверия, организованно протестовали против притеснений, арестов священников,

опечатывания часовен и нелегально поддерживали устои и правила ста-роверия.

8. Начало XX в. со всей очевидностью выявило резкое расхождение позиций государства и общества в религиозном вопросе. Правительство и государственная православная церковь отказывались признавать наличие в Россиц каких-либо стеснений в вопросах веры. Политика Советской России в первой трети XX в. затронула все «согласия» и социальные слои старообрядчества; в том числе объединения, наиболее замкнутые и закрытые для окружающего мира. Старообрядческие общины различными способами были вынуждены реагировать на меняющуюся действительность. Общины старообрядцев Байкальского региона продолжали оставаться многофункциональными системами с централизованной на различных уровнях структурой, способной самостоятельно (без помощи государства и даже в условиях прессинга со стороны властей) выполнять культовые, хозяйственные, образовательные и другие функции, и долгое время могли противостоять идеологическому и экономическому давлению.

9. На разных этапах советского периода истории государства роль и значение органов, призванных реализовать вероисповедную политику власти, были неодинаковыми. Различным было и их место в структуре власти. Это обусловливалось целями, принципами и задачами вероисповедной политики Советского государства. С момента формирования Совет по делам религиозных культов по существу стал заложником церковной политики Советского государства, которая менялась, сказываясь на характере и направлениях деятельности этого органа. Специфическими проблемами в регионах можно считать отдаленность от центра, затруднявшую профессиональное обучение уполномоченных; частое привлечение их к другой партийной и советской работе, приводившее к отрыву от основной деятельности и совмещению должностей уполномоченных.

10. Анализ источников позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на противоречивость и нестабильность правовых основ вероисповедной политики и трудности ее реализации, налицо изменение положения древлеправославной церкви в постсоветской России и Байкальском регионе, в частности. Возобновлена традиционная структура управления (восстановлено патриаршество), возрождена система научно-богословских и духовно-учебных заведений, расширена издательская деятельность; упорядочена система нало-

гообложения организаций, духовенство и старообрядческие общества получили права юридических лиц и возможность официально защищать свои интересы.

По теме диссертации были опубликованы следующие работы:

I. Статьи, опубликованные в рецензируемых изданиях:

1. Васильева С. В. Старообрядческое духовенство Забайкалья и Харбина (проблема канонического общения) / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2002. - Вып. 4. -С. 173-177.

2. Васильева С. В. Исторические источники о свободе вероисповедания старообрядцев Забайкалья в начале XX в. / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2002. - Вып. 5. - С. 162-169.

3. Васильева С. В. Общее и особенное в старообрядчестве Беларуси и Забайкалья / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История. -Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2003. - Вып. 7. - С. 55-60.

4. Васильева С. В. Хозяйственная этика старообрядцев Забайкалья как особенность регионального предпринимательства / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История и востоковедение. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2004. - Вып. 9. - С. 16-28.

5. Васильева С. В. О работе этнографической экспедиции лаборатории социально-исторической антропологии ИФ БГУ / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История и востоковедение. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2004. - Вып. 9. - С. 276-279.

6. Васильева С. В. Типологическая классификация исторических источников (на примере фонда Тарбагатайского волостного правления 1736-1922 гг.) / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История. -Улан-Удэ: Изд-во Бурят, госуниверситета, 2005. -Вып. 10. - С. 143-149.

7. Васильева С. В. Забайкальское старообрядчество на Дальнем Востоке России / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та Сер. 4. История. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2006. - Вып. 11. - С. 142-150.

8. Васильева С. В. Источниковедческий анализ документов о старообрядцах (фонд Верхнеудинского уездного полицейского управления) / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, ун-та. Сер. 4. История. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2006. - Вып. 12. - С. 145-153.

9. Васильева С. В. Учебная литература по истории старообрядчества: состояние и проблемы / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, госуниверситета. Сер. Педагогика. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета,

2007.-С. 175-178.

10. Васильева С. В. Государственно-правовое регулирование поло-

жения старообрядцев Забайкалья после провозглашения Указа о свободе вероисповедания / С. В. Васильева // История государства и права. -М. 2008. -№ 12 (23).-С. 16-19.

11. Васильева С. В. История старообрядчества в учебной литературе российской школы (критические заметки на актуальную тему) / C.B. Васильева // Преподавание истории в школе. М, 2009. -№ 1. - С.74-77.

12. Васильева С. В. Восстановление церковной соборности старообрядчества в контексте институциональных трансформаций XX-XXI вв. / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, госуниверситета. Сер. История. -Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2010. - Вып. 7. - С. 41-44.

13. Васильева С. В. Документы национального архива Республики Бурятия о старообрядчестве в Харбине в 1920-1930-е годы / С. В. Васильева // Отечественные архивы. - М., 2010. - № 4. - С. 65-70.

14. Васильева C.B. Конфессиональный корпоративизм и соборность старообрядцев в Байкальском регионе / С. В. Васильева // Гуманитарный вектор. - Чита, 2011. - С. 167-177.

II. Монографии:

15. Васильева С. В. Материалы фонда Тарбагатайского волостного правления (систематизация и комментарии) 1736-1922 гг. : монография / С. В. Васильева. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2004.-218 е.- 12,7 пл.

16. Васильева С. В. Власть и старообрядцы Забайкалья (XVII- нач.ХХ в.) : монография / С. В. Васильева. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2007.-231с.-13,5 пл.

17. Васильева С. В. Государственная конфессиональная политика по отношению к старообрядчеству в Байкальском регионе XVII-XXI вв. : историография и источники : монография / С. В. Васильева ; науч. ред. M. Н. Балдано. -Улан-Удэ : Изд-во БНЦ СО РАН, 2010.-204 с. -12 пл.

III. Публикации в других научных изданиях:

18. Васильева С. В. Историко-статистические исследования о старообрядчестве Забайкалья в XIX в. / С. В. Васильева // Архивы Бурятии и историческая наука : материалы науч.-практ. конф., посвящ. 75-летию архивной службы Республики Бурятия. - Улан-Удэ : Комитет по делам архивов РБ, 1998. - С. 73-76.

19. Васильева С. В. Политика правительства и православной церкви по отношению к старообрядцам Забайкалья во второй половине XVII -первой половине XIX веков / С. В. Васильева // Шестая Дальневосточная конференция молодых историков. - Владивосток : Дальнаука, 2000.-С. 50-58.

20. Васильева С. В. Расселение и миграция староверов Забайкалья в XVH-XIX вв. / С. В. Васильева // Старообрядчество Сибири и Дальнего

Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи : материалы 2-й науч. конф., 6-10 сент. 1999 г. - Владивосток : Изд-во ДГУ, 2000. - С. 43-49.

21. Васильева С. В. Религиозные воззрения старообрядцев Забайкалья / С. В. Васильева // История, культура и язык старообрядцев Забайкалья : материалы регион, науч.-практ. конф, 19-20 окт. 2000 г. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2000. - С. 46-51.

22. Васильева С. В. Статистика о старообрядцах Забайкалья в документах Национального архива Республики Бурятия / С. В. Васильева // Духовная жизнь Дальнего Востока России : материалы регион, науч.-практ. конф. - Хабаровск : Частная коллекция, 2000. - С. 117-126.

23. Васильева С. В. Политика государства и старообрядцы Западного Забайкалья во второй половине XVIII - начале XIX в. // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи : материалы III Междунар. научн.-практ. конф., 2628 июня 2001 г. -Улан-Удэ : Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. -С. 135-139.

24. Васильева С. В. Анализ источников по вопросу вероисповедной политики государства и старообрядчества Забайкалья во второй половине XVII-XX вв. / С. В. Васильева // Старообрядчество: история, культура, современность : материалы VI науч.-практ. конф, 19-20 нояб.

2002 г. - М., 2002. - С. 59-66.

25. Васильева С. В. Вероисповедная политика государства и старообрядчество Забайкалья. XVII - первая половина XIX вв. / С. В. Васильева // Ефремовские чтения - 1 : материалы регион, науч.-практ. конф., 8-10 дек.

2003 г. - Улан-Уда: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. - С.58-64.

26. Васильева С. В. Духовный и нравственный потенциал старообрядчества Забайкалья / С. В. Васильева // Старообрядчество Украины и России : прошлое и современность : материалы II Всеукраинской науч.-практ. конф., 1-3 окт. 2004 г. - Киев: КТИ-Принт, 2004. - С. 119-122.

27. Васильева С. В. Изменения общественного статуса семейской женщины в 20-30-е годы XX века / С. В. Васильева // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи : материалы IV Междунар. науч. конф., 14-17 сент. 2004 г. - Владивосток: Краски, 2004. - С. 145-147.

28. Васильева С. В. Характеристика разновидностей документов о старообрядцах в фонде Верхнеудинского уездного полицейского управления Забайкальской области / В. С. Васильева // Материалы науч.-практ. конф., посвящ. 80-летию со дня рождения Б. Б. Баторова. -Улан-Удэ : Изд-во БГСХА, 2005. - С. 42-50.

29. Васильева С. В. Современные проблемы изучения старообрядчества по интернет-источникам / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, гос-

университета. Сер. Востоковедение. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2007. - Вып. 5. - С. 157-159.

30. Васильева С. В. Фотодокументальное источниковедение по истории семейских Забайкалья / С. В. Васильева // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи : материалы V Междунар. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2007.-С. 159-161.

31. Васильева С. В. Старообрядчество Забайкалья: проблемы расселения и адаптации / С. В. Васильева // Межконфессиональные отношения на рубеже тысячелетий : материалы науч.-практ. конф., 14-15 июня. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2007. - С. 121-124.

32. Васильева С. В. Архивное наследие Забайкальского старообрядчества / С. В. Васильева // Сибирские чтения в РГГУ : альманах. -М.: Изд-во РГГУ, 2008.-Вып. 3,-С. 134-144.

33. Васильева С. В. Конфессиональная идентификация как фактор этнического самоопределения: региональный аспект / С. В. Васильева // Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности : материалы междунар. науч.-практ. конф., 18-21 июня 2008 г. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2008. - Вып. 3. - С. 31-32.

34. Васильева С. В. Роль старообрядцев в освоении Монголии / С.В. Васильева // Гуманитарные исследования Внутренней Азии. -2008.-№2-3.-С. 42-47.

35. Васильева С. В Старообрядцы Забайкалья и Дальнего Востока России / С. В. Васильева // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт национального развития : материалы всерос. научи, конф., посвящ. 20-летию Ин-та истории и археологии УрО РАН, Екатеринбург, 4-5 марта 2008 г. - Екатеринбург: Изд-во УРО РАН, 2008. - С. 530-535.

36. Васильева С. В. Старообрядчество России и Забайкалья: общее и особенное : учеб.-метод. пособие по спец. «История» / С. В. Васильева. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2008. - 64 с.

37. Васильева С. В. Опыт взаимоотношений старообрядцев и РПЦ в Забайкалье (XIX - начало XX вв.) / С. В. Васильева // Старообрядчество: история и современность : материалы междунар. науч.-практ. конф., 30-31 окт. 2008 г. - СПб.: Изд-во ООО «РПК Макс Принт», 2009. - С. 68-72.

38. Васильева С. В. Роль старообрядцев в освоении Забайкалья / С.В. Васильева // Липоване: история и культура русских старообрядцев. - Одесса; Измаил : Городская типография, 2009. - С. 85-88.

Vasilieva S. Oíd Believers Communíty in Multicultural Extent of the City / S.Vasilieva // Culture of Russian Lipovans in National and International Context: Materials of 5th International Symposium, June 12-14, 2009. - Tulcea-Bucharest (Romnia), 2009. - P.41-47.

39 Васильева С. В. Харбин в истории старообрядчества Забайкалья / С. В. Васильева // Вестн. Бурят, госуниверситета. Сер. История. -Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2009. - С. 126-130.

40. Vasilieva S. Reinstatement of Belokrenitsk Hierarchy Conventions in Siberia and Russian Far East as a Special Form of Church Conciliarity / S.Vasilieva // International Zavolokinsk Readings: сб. 2. - Рига, 2010. - C.200-208.

41. Васильева С. В. История старообрядчества в документальных комплексах государственных хранилищ Республики Бурятия / С.В. Васильева // Этническая история и культурно-бытовые традиции народов Байкальского региона: сб. ст. - Иркутск : Оттиск, 2010. - С. 76-84.

42. Васильева С. В. Старообрядчество Забайкалья: опыт социального служения в полиэтноконфессиональном регионе / С. В. Васильева // Религии России: проблемы социального служения : материалы II Междунар. науч.-практ. конф., 6-9 окг. 2010 г. -Нижний Новгород, 2010. - С. 234-238.

43. Vasilieva S. Old Believer's Phenomenon in Research of Professors of Buryat National University: Major Results and Perspectives / S. Vasilieva // Old believers Overseas. - Torun (Poland), 2010. - P. 87-91.

44. Васильева С. В. Эпистолярное наследие Забайкальского старообрядческого духовенства в Китае / С. В. Васильева // Липоване : период. науч. сб. - Одесса ; Измаил : Городская типография, 2010. -

Bbin.VII. - С. 101-105.

45. Vasilieva S. Role of Old Believers in Land Invasion of Baikal Asia Region / S. V. Vasilyeva // Himalayan and Central Asian Studies. - New-Delhi

(India).-2010,-№2. P. 53-59.

46. Васильева С. В. Старообрядчество Байкальского региона в правовом и национальном аспекте / С. В. Васильева // Семейские-староверы Забайкалья: история, культура, современность: материалы междунар. конф. 17-18 июня 2011 г. -Улан-Удэ, 2011. - С. 17-24.

47. Васильева С.В. Особенности религиозного образования в поликультурной среде / С. В. Васильева // Этнопедагогическое наследие народов Сибири и Центральной Азии в современном социокультурном пространстве : материалы всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (IV Волковские этнопедагогические чтения). 23-26 июня 2011-

Улан-Удэ, 2011.-С. 178-187.

48. Васильева С. В. Предисловие / С. В. Васильева // Религиозные организации Республики Бурятия : словарь-справочник / сост. С. В. Васильева [и др.]. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2011. - 248 с.

49. Васильева С. В. Древлеправославие (старообрядчество) / С В. Васильева // Религиозные организации Республики Бурятия : словарь-справочник / сост. С. В. Васильева [и др.]. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят, госуниверситета, 2011. - С. 89-98.

Подписано в печать 07.09.11. Формат 60 х 84 1/16. Усл.-печ. л. 3,0. Тираж 100 экз. Заказ 1160.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а e-mail: riobsu@gmail.com

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Васильева, Светлана Владимировна

Введение.

ГЛАВА 1. Историко-методологические подходы к исследованию взаимоотношений государства, РПЦ и старообрядчества в Байкальском регионе

1.1. Теоретико-методологические проблемы исследования.

1.2. Историографический аспект исследования.

1.3. Источниковой комплекс исследования.

ГЛАВА 2. Законодательная политика Российского государства и Русской православной церкви к старообрядчеству в Байкальском регионе ХУП-ХУШ вв.)

2.1 Законодательное оформление положения старообрядчества во второй половине XVII в. - первой половине XVIII в.

2.2. Трансформация законодательной политики правительства в отношении старообрядцев во второй половине XVIII в.

2.3. Церковное законодательство и старообрядчество в XVIII в.

2.4. Формирование старообрядчества Байкальского региона в контексте реализации государственной политики во второй половине XVIII в.

ГЛАВА 3. Эволюция государственной и церковной политики в отношении старообрядчества в Байкальском регионе (XIX - нач. XX в.)

3.1. Государственно-правовое регулирование положения религиозных организаций в Российской империи в XIX - начале XX вв.

3.2. Реализация государственной политики по отношению к старообрядчеству в Байкальском регионе в XIX в.

3.3. Святейший Синод и старообрядчество Байкальского региона (1800 — февраль 1917 гг.).

3.4 Расширение гражданских и политических прав старообрядцев в (19051917 гг.).

ГЛАВА 4. Старообрядческие общины Байкальского региона в ХХ-ХХ1 вв.

4.1. История взаимоотношений государства и старообрядческой церкви Байкальского региона в первой трети XX в.

4.2.Политика Советского государства в отношении старообрядческой церкви Байкальского региона в 1930-е -1990-е гг.

4.3 .Организация внутри - конфессиональной жизни старообрядческих общин в Байкальском регионе.

4.4.Проблема достижения конфессионального единства в условиях постсоветского общества.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Васильева, Светлана Владимировна

Важнейшей задачей российской исторической науки на современном этапе является воссоздание объективной и полной истории нашего государства, исторический путь которого изобиловал крутыми драматическими поворотами и социально-политическими потрясениями.

Социокультурные трансформации последних десятилетий, изменившие вектор гуманитарных исследований, не могли не отразиться на изучении старообрядчества как одного из самых сложных и постоянно-эволюционирующих духовно-религиозных движений в русском и мировом пространстве.

Одна из главных проблем современного российского государства — достижение гражданского мира и согласия. Важными компонентами обеспечения эффективности государственных институтов в поликонфессиональном обществе выступают система правового регулирования отношений между религиозными институтами и наличие адекватной государственно-правовой 'вероисповедной политики.

Современная религиозная ситуация в России неоднозначна: возникают проблемы, непосредственно затрагивающие государственные интересы. Появилось понятие «духовная безопасность», т.е. надежная защита духовных ценностей, норм и нравственных составляющих образа жизни россиян. В значительной степени это понятие отражает обеспокоенность, в связи с деятельностью нетрадиционных для России конфессиональных образований. Многие из них претендуют на доминирующее положение в духовной жизни страны. Эта проблема стала особенно актуальной и для Байкальского региона в связи с его пограничным положением, оторванностью от традиционных .духовных центров, а также его многовековой гетероконфессиональностью. Наряду с возрождением традиционных церквей идет процесс усвоения обществом «конфессиональных инноваций». В средствах массовой информации, страдающих в этом вопросе естественной некомпетенцией, религиозные ценностные установки часто подаются и даже рекламируются как подлинно моральные принципы духовного возрождения страны. Все чаще конфессиональные символы, сюжеты и мотивы используются политиками для приобретения популярности и оправдания своих действий. Религиозный фактор входит в повседневную жизнь граждан.

В последние десятилетия в культуре Байкальского региона происходит пересмотр ценностных ориентаций разных культур и религий: казаки ориентируются на соборность православия, общекультурные исторические достижения своего сословия; буряты — на культурные ценности Востока, монголоязычного мира и буддизма; старообрядцы — на общекультурные достижения Руси и т.д.

Актуальность исследования заключается, во-первых, в том, что до сих пор нет комплексного обобщающего исследования, содержащего целостный анализ правительственного и церковного законотворчества по старообрядческому вопросу с выявлением характерных черт, особенностей политического курса официальной церкви и государства, а также процесса его реализации в Байкальском регионе. Вопрос об эволюции правительственной- и церковной политики в отношении региональных, старообрядческих сообществ в XVII—XXI вв. затрагивался в отечественной исторической науке по большей части фрагментарно. Как правило, исследовались лишь ключевые--мероприятия,- законы и указы в отношении приверженцев «старой веры». На сегодняшний день можно констатировать неравномерность изученности проблемы и неравнозначность ее оценок.

Во-вторых, опыт старообрядчества актуален для понимания одного из болезненных вопросов> современной России — национального. Самая традиционная по укладу' жизни, верности народным традициям, национально-этническому составу часть российского общества никогда не фетишизировала «национальное» в качестве религиозной ценности. При этом в старообрядчестве речь идет не о противопоставлении «христианского» «национальному», а об установлении- -правильной иерархии духовных ценностей. Сохранение национальной культуры оказывалось естественным органичным следствием устремления старообрядцев сохранить духовные ценности традиционного православия. Знаменитые коллекции икон, рукописей, книг и картин наряду с продолжением фольклорных, ремесленных и бытовых традиций ярко характеризуют старообрядчество с точки зрения экологии культуры.

В-третьих, актуальность исследования определяется необходимостью изучения системы восприятия культурно-национальной идентичности, осознания значимости и последствий существования обособленной« группы русских' людей вне родины и их самочувствия в поликонфессиональной среде. Постижение истории древлеправославия в данном контексте позволяет более точно и полно представить современную религиозную ситуацию в стране,' избежать упрощенных подходов при подразделении вероисповеданий на традиционные и нетрадиционные.

Теоретико-методологические проблемы, подробный историографический анализ, документальная база работы и методы ее источниковедческой критики представлены в первой, главе диссертационного исследования.

Теоретико-методологической основой исследования, с одной стороны, выступили положения отечественных историков, религиоведов и философов, раскрывающие специфику правового положения старообрядцев как самобытного явления' вч,отечественной истории-и культуре; а с другой, — метаконцепции исторического процесса, помогающие объяснить факт устойчивости старообрядчества и его значительных масштабов.

Методология и методика исследования базируется на комплексе принципов и методов, способствующих всеобъемлющему и всестороннему изучению проблемы. Основополагающими стали принципы историзма, объективности, системности, комплексности.

В историографии исследуемой проблемы можно выделить четыре блока: труды дореволюционных исследователей, советская историографическая литература, исследования постсоветского периода и региональные работы.

Научная литература дореволюционного периода нами условно подразделяется на следующие группы: общие историко-философские исследования православно-христианской мысли, исследования клерикального характера, труды светских историков.

В > имперскую эпоху среди отечественных историков, активно разрабатывавших данную тему, преобладали сторонники консервативно-охранительного направления. Концептуальные позиции данной группы далеки от научного исследования. Авторы ставили перед собой конкретную задачу - сформировать и закрепить в общественном сознании антистарообрядческие стереотипы. Однако уже середине XIX в., в период заметной активизации общественного*'движения;- в историографии данной темы- появляется ряд работ нового для России, демократического направления. Фундаментальной основой нового взгляда на старообрядчество стали работы А.П. Щапова. Народническая концепция истории старообрядчества получила дальнейшее развитие в. исследованиях В.В. Андреева, A.C. Пругавина; В.И! Кельсиева и других историков-демократов. Примечательно, что во второй половине XIX в. появляются исследователи «раскола», не разделявшие официальный взгляд на приверженцев старообрядчества как на «ограниченных религиозных фанатиков». К сторонникам этого' направления^прежде всего,"следует отнести профессора Московской духовной академии Н.Ф. Каптерева, философа-богослова С.А. Зеньковского, работы Е.Е. Голубинского, И.М. Громогласова, исследования «миссионерской» концепции Н.И. Субботина, П.С. Смирнова и др.

В рассматриваемый период старообрядцы также печатали работы на важнейшие темы церковного раскола, роли и места старообрядчества в Отечестве, давали собственную оценку антистарообрядческой политике правительства и т.д. Труды И.К. Быковского, В.Г. Сенатова и других становятся научным достоянием отечественной исторической науки, а чуть

I • М 11 - t i . 1 , 1 I ; Т, ' м . . , » , позже — эмигрантской историографии русского зарубежья. В этом ряду видное место занимает фундаментальный труд Ф.Е. Мельникова.

В целом дореволюционная историография характеризуется выявлением, накоплением и фиксацией материала. Основными темами этого времени стали история изучения оппозиционных РПЦ религиозных меньшинств, борьба государства против расширения правового положения староверов; а также усиление давления на «раскол» со стороны. Русскойправославной: церкви. Особую значимость в этот период приобретают

1 , собственно старообрядческие сочинения.

Исследования; советского периода мы., подразделяем на три этапа. Первый этап - 1920—1930-е Для этого периода характерно издание антирелигиозной литературы в виде брошюр, книг, очерков, антирелигиозных газет и журналов; таких как «Революция и церковь», «Безбожник», «Антирелйги'ознйк>>:,:;' «Атеист»' и' др: - Новым явлением' в историографии этого периода стало появление, работ членов Союза воинствующих безбожников:

Второй этап исследований - вторая'половина 1930-х - середина- 1950-х гг. Что касается проблемы изучения! роли» и места старообрядчества в системе советского государственного устройства и отношения различных ветвей власти к ним, то ее рассмотрение на этом этапе не стало предметом официальной- историографии. Освещение проблемы» велось исключительно в рамках принятия и осуществления законодательства, так или иначе касавшегося религиозных; органйзацйй; вопросов свободы совести. Можно отметить сборник статей-«Двадцатилетие отделения церкви от государства», где старообрядчество освещено фрагментарно. В целом отечественная историография в данный период развивалась в условиях государственно-политической системы, что порождало вполне определенные идеологические стереотипы оценочных критериев исторических явлений. Классовые антагонизмы определяли подходы к событиям церковного раскола сквозь призму социальной истории. Аспекты религиозного сознания при этом приобретали периферийную значимость, а появление и распространение старообрядчества рассматривалось как специфическая форма антифеодального протеста.

Зарубежными учеными А. Хердом, Ф. Конибером, Р. Крамми, Г. Мичелз и другими написан ряд работ, посвященных русским старообрядческим поселениям за границей. В зарубежной историографии выделяются книга» французского ученого Пьера Паскаля о протопопе Аввакуме^ работа А1. Зёньковского, . вышедшая в виде: аналитической;; монографии на русском языке в Мюнхене и посвященная: общественно-религиозному движению; в России, в ХУ1-Х1Х вв. Интересная работа о старообрядчестве в условиях веротерпимости 1905-1917 гг. принадлежит американскому исследователю Р. Робсону, который попытался; показать место староверия в общественной и культурной жизни Российской империи.

Третий этап исследований*—втораяшоловина1950-х - начало 1990-х гг. Постепенное возвращение"/5 религиозной-' проблематики в - круг научнйх. интересов исследователей произошло во второй половине 1950-х гг. К этому времени в религиозной жизни СССР произошли; значительные перемены: деятельность многих конфессий? в * стране и в ее регионах была легализована. На территории Байкальского региона стали открываться старообрядческие храмы и молитвенные дома.

Во второй; половине 1950-х — начале 1960-х гг. можно выделить три группы литературы. К первой относятся издания публицистического характера, предназначенные для широкого^ круга читателей. Ко второй — методические материалы; ! ЧМ!адрёсЬва'нныег : преподавателям, лекторам Всесоюзного общества «Знание»; партийным агитаторам. Третью группу составили научные труды пропагандистского и методического характера, появившиеся в конце 1950-х гг.

Изучение старообрядчества не было важным направлением исторических исследований, что подтверждает незначительное количество работ по этой тематике. Гуманитарные исследования по-прежнему находились в идеологических тисках, зависели от курса партии в отношении религии и верующих. Попадая в разряд атеистической литературы, исследования по истории старообрядчества в большинстве случаев не могли претендовать на объективность оценок.

В конце 1960-х - начале 1970-х гг. были предприняты первые экспедиции по изучению истории и современного состояния старообрядчества в Советском Союзе. Наряду с московским центром исследований начали активно изучать проблемы старообрядчества представители новосибирской школы H.H. Покровский, Т.С. Мамсик, H.A. Миненко и др.*, по сей день ведущие изыскания по истории старообрядчества Сибири. Одним из крупных исследователей забайкальского старообрядчества является Ф.Ф. Болонев.

В целом 1980-1990-е гг. — самостоятельный этап в развитии историографии старообрядчества, когда возрос интерес к «расколу» как целостному явлению. На смену исследованиям советского периода, характерной чертой которых была ' недооценка потенциала религиозных организаций, приходят исследования, где политика в области свободы совести и вероисповедания рассматривается в контексте отечественного' и зарубежного опыта. Выпускаются1 сборники статей, посвященные актуальным проблемам государственно-конфессиональных отношений в политике, в сфере свободы совести и вероисповедания. Защищаются диссертации, посвященные как изучению государственно-конфессиональных отношений и политики в сфере свободы совести и вероисповедания в современной России в целом, так и их отдельных аспектов, исследованиям роли религиозных организаций в жизни общества, 'включая1 политический процесс и вероисповедную политику в регионах. Безусловный приоритет в разработке проблемы государственно-церковных отношений в XX в. принадлежит профессору М.И. Одинцову, который с конца 1980-х гг. опубликовал ряд работ, основанных на широкой базе закрытых архивных материалов и документов.

Анализ материалов ежегодных тематических конференций по истории старообрядчества, журнальных статей в религиоведческих журналах «Религия и право», «История государства и права» дает возможность говорить о качественном накоплении материала, положенного в основу целого ряда научных работ регионально-источниковедческого характера.

Произошедшие изменения в политической ситуации в начале 1990-х гг. в очередной раз оказали существенное влияние на общество, в том числе и на развитие исторической' науки. Тема исследования, политики в области государственно-конфессиональных отношений, в сфере свободы совести; № вероисповедания ' сегодня вызывает неподдельный интерес со стороны зарубежных и отечественных ученых. Среди зарубежных исследователей -У.К. Дьюрэм; Д. Дэвис, Э. Сьюэлл, Д. Шелтон, А. Кисс, X. Зайварт и др:

Старообрядчество привлекает внимание ученых разных направлений своей многоплановостью, огромным влиянием на духовную жизнь; России и формирование российского менталитета. В историографии, активно используется термин «феномен- старообрядчества». Проблема «государство — старообрядчество» рассматривается* через«призму государственных структур, таких как МВД; анализируется их роль в формировании правительственной позиции по отношению к старообрядцам, систематизируется и изучается законодательная деятельность государства. Значительный? интерес представляют работы О.П. Ершовой, в которых исследуются? проблемы взаимоотношений официальной православной церкви со старообрядцами, роль отдельных специфических институтов (единоверие, миссионерские и «противораскольнические» общества и др.).

В региональной литературе рассматриваемая тематика является неотъемлемой: составляющей' социально-политической и экономической истории Сибири. Это, в свою очередь, требовало углубленного изучения процесса заселения и освоения края. Первые сведения о старообрядцах Забайкалья сообщил еще в XVIII в. П.С. Паллас. Немало упоминаний о староверах за Байкалом содержится в записках и дневниках А.П. Мартоса, А.

Ровинского, Ю.Д. Талько-Грынцевича, К.П. Михайлова, Г.М. Осокина, Н.В. Ушарова.

В советский период проблему старообрядчества Байкальского региона продолжали изучать преимущественно с точки зрения этнографии и фольклористики, с преобладанием идеологизированного атеистического подхода. Это относится к работам A.M. Селищева, В.П. Гирченко, A.C. Долотова и др.

Сегодня в Байкальском регионе выделяются основные центры по изучению истории старообрядчества* — это Иркутский государственный университет (научная'школы профессора А.В: Дулова - A.C. Маджаров, H.Hi Стахеева, A.B. Костров и др.), Бурятский научный центр СО РАН (Р.П. Матвеева, C.B. Бураева, Е.В. Петрова и др.), Бурятский государственный университет (Т.Б. Юмсунова, А.П. Майоров, H.A. Дарбанова, В.М. Пыкин, C.B. Васильева и др.).

Таким образом, историографический анализ показывает, что тема старообрядчества Байкальского региона находит свое1 отражение в научных трудах. Работы дореволюционного периода имеют в большей степени популярный характер, послереволюционного « пёриода ' — научный: Серьезное и глубокое изучение проблемы1 старообрядчества1 началось в последние годы, круг проблем еще не охвачен полностью, хотя и определены их основные контуры. Отсутствуют работы, дающие представление о религиозной ситуации в регионе, истории .бытования других вероисповедных групп и религиозных общин, слабо изучено отношение государства к старообрядцам края. Результаты предшествующих научных работ, несмотря на богатый фактический материал и тщательную разработку отдельных аспектов, еще не дают завершенной картины становления и развития старообрядчества как конфессий ' в целом. История правового положения старообрядчества в Байкальском регионе все еще не сложилась в особую сферу исследования.

Источниковая база исследования представлена корпусом письменных (неопубликованных и опубликованных) и устных материалов, хронологически подразделенных на два периода: ХУЛ - начала XX в., XX - начала XXI в. Каждый из этих периодов характеризуется особым набором документов и методикой исследования. В диссертационной работе проанализированы материалы 57 фондов (более 600 ед. хр.) 3 центральных и 4 региональных государственных хранилищ.

Значительный^ массив неопубликованных документов по теме исследования»отложился в фондах центральных и региональных архивов.— в Российском государственном"' йсторическом архиве Санкт-Петербурга (РГИА) - ф. 19, 391, 394, 634, 796, 821, 1263, 1265; Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) - ф. 7, 18, 27, 163, 203, 248, 288, 474; Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ)*- ф. 109; Государственном архиве Иркутской области (ГАИО) — ф. 24, 25, 32, 50; 70, 121, 504; 587, 485, 279; Национальном архиве Республики Бурятия (НАРБ) -ф: 8, 11, 34, 44, 92, 88, 186, 207, 262, 337, 478; Государственном архиве Забайкальского края (ГАЗК) — ф: 1,.8, 314, 282; в книжных фондах Российской государственной библиотеки г. Москвы (РГБ), Научной библиотеке Иркутского государственного " университета, Иркутской областной библиотеке им. И.И. Молчанова-Сибирского, Национальной библиотеке Республики- Бурятия, в фондах редких книг, а также в светской» и церковной периодической печати.

Корпус неопубликованных источников дореволюционного периода составляют: законодательные акты; материалы официального местного делопроизводства; источники конфессионального происхождения, создавшиеся внутри церквей и религиозных организаций; документы фискального и административно-хозяйственного учета; статистические источники светского и 'церковного делопроизводства; источники личного происхождения; периодическая печать (общественно-политическая и конфессиональная).

В комплекс опубликованных источников входят издания специализированных сборников документов, регламентирующих правовое положение старообрядцев, — законодательные и актовые материалы светских, церковных властей. Опубликованные законодательные акты Российской империи, регулировавшие правовое положение староверов: «Полное собрание законов Российской империи» и «Свод законов Российской империи», «Полное собрание постановлений' и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи» (1869-1915 гг.), «Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Св. Синода» 1860 т. и «Полное собрание постановлений по части раскола» 1872 г. Особое место в освещении этих вопросов занимает «Обзор мероприятий Министерства внутренних дел по расколу», представляющий собой тематическую подборку выдержек из Полного свода законов. Важным источником этого периода являются произведения- высших иерархов Русской православной церкви. Следующая группа источников — литературные и публицистические произведения, среди которых значительное место1 занимают сочинения протопопа Аввакума — послания, письма, «Книга бесед» и др.

Сведения о взаимоотношениях светского и духовного начальства Байкальского региона в XIX в. можно извлечь из секретной переписки должностных лиц. Особенно - показательна переписка генерал-губернаторов (Н.С. Сулимы, В.Я. Руперта, H.H. Муравьева) и архиереев Иркутской епархии (Мелетия, Нила), опубликованная в XIX в. Среди источниковедческих работ ведущее место занимает сборник документов под редакцией Г.Н. Румянцева.

Ценную информацию о состоянии старообрядческого общества и развитии вероисповедной политики содержат периодические издания -центральные светские издания: «Вестник Европы», «Петербургская газета», «Санкт-Петербургские ведомости», «Голос», «Живая старина»; официальные издания Русской православной церкви: «Церковный вестник», епархиальные ведомости — «Иркутские епархиальные ведомости», «Забайкальские епархиальные ведомости»; старообрядческие издания: «Щит веры», «Старообрядец», «Церковь», «Сибирский старообрядец» и др.

Исторические источники советского и постсоветского периода по степени доступности также подразделяются на опубликованные и неопубликованные.

Солидный пласт неопубликованных источников по проблеме взаимоотношений государства, и старообрядческой церкви на территории Байкальского региона в' ХХ-ХХ1 вв: находится на хранении в фондах центральных и региональных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) - ф. 1235, р-5263, 6991; Российского государственного архива социально-политической истории (ранее - Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) — РГАСПИ)'- ф. 17; Государственного архива Иркутской области (ГАИО) — ф. р-504, р-600, р-2951; Государственного архива новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО) - ф. 1, 16, 123; Национального архива Республики Бурятия (НАРБ) - ф.п-1, р-248, р-475, р-1857, р-2028; Государственного архива Забайкальского края- (ГАЗК) - ф.р-422, п-1, п-3, п-75; архиве УФСБ РФ по РБ, текущих архивов управлений Министерства юстиции РФ по Иркутской области, Республике Бурятия, Забайкальскому краю.

В корпусе неопубликованных источников можно выделить несколько групп документов: материалы политических партий и организаций, органов законодательной и исполнительной власти, документы общественных и религиозных организаций. При работе над диссертацией использованы документы различных. партийных • инстанций, протоколы заседаний Политбюро ЦК, имеющие различные грифы секретности, в т.ч. «особые папки». Особое значение имеют документы, отложившиеся в фондах региональных партийных комитетов, - циркуляры, инструкции, разъяснения Секретариата ЦК в местные партийные органы относительно идеологической работы по религиозному вопросу. Обращение к материалам

Политбюро и СНК позволило, с одной стороны, проследить механизм принятия решений, с другой, - компенсировать недостаток источников.

Особую информативность имеет ведомственная делопроизводственная документация управленческого характера. Основной массив представлен документами учреждений различных ведомств, комитетов, отделов по связям с общественными и религиозными организациями, отложившимися в текущих архивах администраций Президента Республики Бурятия, губернаторов' Иркутской области и Забайкальского края. Хронологически эти материалы охватывают период с начала 90-х гг. XX в. до сегодняшних дней и позволяют проследить взаимоотношения старообрядческих общин Байкальского региона с государственными структурами и другими религиозными организациями, выяснить особенности их деятельности. В ходе исследования нами были изучены текущие архивы управлений Министерства юстиции РФ по Иркутской области, Республике Бурятия, Забайкальскому краю. Наибольший интерес представляют ежегодные отчеты местных организаций старообрядческих общин об их деятельности и справки, составляемые сотрудниками1 регистрирующего органа по итогам регулярных проверок деятельности религиозных организаций, что помогло выявить соответствие их деятельности собственным уставам и существующему законодательству в сфере свободы совести и вероисповедания.

Ценным источником канонического права являются протоколы архиерейских соборов, епархиальных советов, постановления всероссийских и региональных старообрядческих съездов. Дополнительным источником в исследовании взаимоотношений государства и старообрядчества являются материалы бесед, расширенных- интервью- с руководителями религиозных общин, полученных в результате собственных полевых исследований автора в Тарбагатайском, Бичурском, Мухоршибирском, Хоринском, Кижингинском, Заиграевском районах Республики Бурятия, в селах Красный Чикой, Урлук, Малоархангельское, в городе Петровск-Забайкальский

Петровский Завод) Забайкальского края, в Аларском районе Иркутской области и городах Нижнеудинск и Иркутск (2001-2011 гг.). В ходе экспедиционных исследований были выявлены архивные миникомплексы современных старообрядческих общин Байкальского региона.

Наряду с этими собраниями нами использованы и «личные архивы» духовных лиц и старообрядческих деятелей. Особую группу документов, связанных с историей и культурой русского старообрядчества, составляют материалы, возникшие в результате деятельности различных государственных структур, в том числе и научных учреждений, а также личные архивы исследователей. Отдельную группу составляют технотронные источники - кино-, фото- и интернет-документы.

К опубликованным законодательно-распорядительным источникам относятся тексты Конституций, документы партийных инстанций высшего уровня, постановления Президиумов ЦИК СССР и СНК (СМ) СССР, РСФСР, указы Верховного Совета СССР и Верховного Советов БМАССР, уголовные кодексы СССР и РСФСР. Помимо собственно законов в данную группу источников включены нормативные документы и подзаконные акты.

Тематика государственно-церковных взаимоотношений 1920-1930-х гг. отложилась и в документальных сборниках, посвященных проблемам репрессивной политики Советского государства: деятельность политбюро, ОГПУ, НКВД и др. Наибольшую ценность для настоящего исследования представляли данные о механизме репрессий, мотивах и технологии фальсификаций, сведения о предшествующих репрессиях. Для оценки масштабов репрессий по делам «служителей культа» в диссертации использована сводная информационно-аналитическая база общества «Мемориал». Несмотря на сложности доступа, в работе использованы массовые персонифицированные источники по истории репрессий. В первую очередь, к ним относятся архивно-следственные дела на старообрядческих священников, уставщиков и начетчиков. Полнота и достоверность этой базы подтверждена при сплошной обработке протоколов «троек» и Особых совещаний, заключений и постановлений следственных дел, хранящихся в управлениях ФСБ и прокуратуры Республики Бурятия. В ходе исследования было выявлено и обработано около 11 тыс. уголовных дел на репрессированных в Республике Бурятия, использовано более 7 тыс. данных картотек. Результатом проделанной работы стало издание пяти томов «Книги Памяти жертв политических репрессий в Республике Бурятия», руководителем группы составителей которой на протяжении 5 лет является автор диссертации.

• Группу опубликованных источников представляют также периодические издания, книги, брошюры и другие материалы, издаваемые представителями- Русской- православной церкви (Московский патриархат), древлеправославных иерархий и старообрядческих сообществ.

Помимо документальных источников старообрядцы сохранили до наших дней множество вещественных источников: архитектурные памятники (храмы, часовни), иконы, своеобразный традиционный костюм, домашнюю утварь, росписи жилища, которые являются ценным материалом для изучения, достоянием музеев и с полным правом могут служить объектом самостоятельных специальных исследований. Тематические рамки нашего исследования охватывают правовой статус жизни староверов и в, меньшей степени — материальную культуру,- поэтому вещественные источники привлекаются лишь для раскрытия того или иного вопроса.

Итак, представленные источники разнородны! по происхождению, функциональной направленности, уровню объективности и имеют ряд особенностей. Во-первых, документы законодательного характера находятся в «смешанных комплексах» вместе с документами иных раскольнических и сектантских течений, что связано с деятельностью- наблюдательных, карательных и реже — научных учреждений. Во-вторых, многие частные распоряжения, касавшиеся отдельных старообрядческих общин или поселений, впоследствии приобретали статус - общероссийских в силу их практической реализации. В-третьих, нечеткость формулировок, которая вызывает довольно широкое толкование одного и того же текста. Все это требовало скрупулезного сравнительного сопоставления текстов самых разнообразных источников.

В целом источниковая база диссертационного исследования обладает достаточной репрезентативностью. Анализ всего комплекса разнообразных и многочисленных источников, использованных в работе, позволяет сделать вывод о том, что информация, содержащаяся в них, является прочной основой) для системного изучения, всех поставленных проблем? и: решения! сформулированных задач:

Объектом исследования; является государственная и церковная? политика по отношению к старообрядчеству- в России.

Предметом; ' исследования являются эволюция государственной и церковной; политики, методы, формы и особенности ее проявления в специфических социально-политических и экономических условиях Байкальского региона во второй половине Х¥П начале XXI вв.

Цель диссертационной! работы - исследование политики государственной власти? й "* Русской православной церкви в отношении старообрядцев в Байкальском регионе, выявление ее характера, тенденций и; противоречий.

В соответствии с поставленной целью определены; следующие задачи:

- выработать научно- обоснованную классификацию, историографии проблемы с учетом новых исследований, выявить и проанализировать, комплекс документальных источников, обосновать теоретико-методологические подходы;

- показать политику государства и официальной церкви в отношении старообрядчества как важного и актуального объекта научного исследования; охарактеризовать. основные методы и формы государственного воздействия на старообрядчество на территории Байкальского региона в ХУП-ХХ1 вв.;

- вьмвить причины изменения законодательной деятельности государства и церкви относительно старообрядчества России, изучить опыт реализации и определить ее особенности, степень противостояния к древлеправославной церкви, духовенству и верующим в Байкальском регионе в исследуемый период; проанализировать деятельность различных ветвей власти, непосредственно осуществлявших конфессиональную политику, определить область и сферу их применения, уровень результативности и факторы, на него влияющие; выявить причины нерешенности вопросов современного строительства государственно-конфессиональных отношений по проблемам старообрядческих сообществ;

- сформулировать концептуально оформленные рекомендации по взаимодействию органов власти со старообрядческими сообществами в Байкальском регионе.

Территориальные рамки исследования охватывают Байкальский регион, куда входят Прибайкалье, Западное и Восточное Забайкалье' в. современных административных границах Иркутской» области, Республики Бурятия и Забайкальского края. Административно-территориальное деление на. протяжении исследуемого"' периода подвергалось многократным изменениям' и реформированию. Вводились № упразднялись различные территориальные образования — уезды, разряды, провинции, наместничества, губернии. В XVII- начале XX в. территория региона входила в состав Нерчинского воеводства (1655), Иркутского уезда (1661), Селенгинского воеводства Иркутской провинции (1719), Иркутской губернии (1764), Нерчинского горного округа (1760), Забайкальского края (1782), Забайкальской области (1851). После революционных потрясений Забайкалье находилось в границах ДВР; которая в 1922 г. была включена в состав РСФСР. Территория региона вошла в состав Иркутской губернии, Бурят-Монгольской АССР (1923 г.) и Дальневосточной области (1925 г.). В 1937 г. Восточно-Сибирский край был разделен на Иркутскую и Читинскую области. В 1958 г. Бурят-Монгольская АССР была переименована в Бурятскую АССР, в 1992 г. Бурятская АССР - в Республику Бурятия. Читинская область в 2008 г. была преобразована в Забайкальский край.

Байкальский регион является регионом-транслятором старообрядчества, что определяет особенности функционирования старообрядческих сообществ в социально-экономических и культурно-исторических реалиях исследуемой территории. Выбор территориальных границ обусловлен географическим и административным (светским и церковным) факторами1.

Хронологические рамки работы охватывают вторую половину XVII - начало XXI в. Нижняя граница определена формированием и конфессиональным становлением старообрядчества в контексте государственной и церковной политики в Байкальском регионе. Верхняя граница отражает достижение определенной степени религиозной свободы, формирования вероисповедной политики в условиях современной модернизации российского общества. Избранные хронологические рамки дают возможность описать ранний этап переселения, проследить конфессиональное функционирование, историю взаимоотношений государства, РПЦ и I старообрядческих сообществ региона.

Научная' новизна^исследования 'обусловлена-тем, что впервые в отечественной историографии представлено комплексное исследование основных направлений политики Российского/Советского государства и Русской православной церкви по отношению к старообрядчеству Байкальского региона. Новаторским для отечественной историографии является исследование процесса формирования и эволюции правовой базы взаимоотношений государства и старообрядчества на протяжении длительного исторического периода (вторая половина XVII — начало XXI в.).

На основе вводимого^ научный ^оборот массива архивных документов впервые проведены отбор, систематизация и изучение обширной правовой,

1 Необходимо отметить, что церковно-административное деление епархий, куда входили приходы старообрядческих общин, расположенные на данной территории, не соответствовало территориальным границам Байкальского региона. религиоведческой исторической информации, позволившей выявить региональные особенности взаимоотношений государства и старообрядчества. Для полного охвата рассматриваемой проблемы потребовалось более глубокое и всестороннее изучение материалов, содержащих свидетельства очевидцев, а зачастую и участников описываемых событий, и сопоставление их с документальными источниками в рамках изучаемого периода.

Использование широкого круга источников позволило осветить малоизученные страницы истории отношений Советского государства со старообрядческими институтами, расширить- представления о роли конфессиональной составляющей' в' :культурно-исторической традиции староверов Байкальского региона в постсоветский период.

Научная новизна диссертации определяется введением в научный оборот целого ряда неизвестных архивных материалов: анкет и протоколов допросов старообрядческих священников; документов внутреннего служебного пользования секретариата Уполномоченного по делам религиозных культов при СМ БМАССР, комитета по связям с общественными и религиозными организациями, администраций Президента Республики Бурятия, губернаторов Иркутской области и Забайкальского края; протоколов, стенограмм заседаний рабочей'группы по подготовке I съезда «семейских» (1993), протоколов собрания верующих, материалов бесед и интервью с настоятелями древлеправославных церквей региона и др.

Новизна исследования заключается в комплексной реконструкции механизма руководства государственных и церковных ведомств имперского периода, структур советской и постсоветской системы, курирующих религиозную сферу и оказывающих влияние на характер и содержание вероисповедной политики власти в стране и на ее окраинах.

Важным аспектом новизны является исследование форм и направлений сотрудничества государствённых структурХна примере Республики Бурятия) со старообрядческими сообществами региона на протяжении более чем двадцатилетнего периода истории. На основе конкретно-исторического подхода рассмотрен положительный и негативный опыт сотрудничества власти и старообрядческих религиозных организаций в Республике Бурятия, разработаны критерии оценки степени общественно-политической значимости взаимоотношений региональных властей и старообрядчества - от противостояния к диалогу. Основываясь на анализе материала по теме исследования, автор выдвигает собственную концепцию проблемы диссертации.

Автор считает, что в современной! России'складывается-практически новая система взаимоотношений государства-с религиозными организациями, направленная на признание* общественной значимости религии и церкви, на сотрудничество в условиях1'! отделения ' церкви от государства. В поликонфессиональном регионе общественный консенсус возможен лишь на культурном базисе, а не на преференциях по отношению к определенной религии: В связи с этим огромное значение приобретает легальность, легитимность и мировоззренческий > нейтралитет государства.

Примером, сотрудничества государственных, общественных и старообрядческих сообществ в Байкальском регионе стали подготовка и проведение Первого, съезда^ семейских- (1993), принятие Республиканской целевой программы «Изучение, сохранение и развитие культуры семейских» (2001-2006 гг.), созданиё;;' действующего координационного совета по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте республики Бурятия.

По результатам исследования автором разработаны научно-практические рекомендации; - вытекающие из регионального опыта взаимодействия государственных институтов и церкви, позволяющие по-новому взглянуть на перспективы межконфессиональных отношений, определить пути решения практических задач, актуальных на сегодняшний день.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В середине XVII в. в России произошло столкновение двух тенденций - государственной и теократической, основанной на стремлении поднять церковную власть над светской. Государственная церковность — такова модель взаимоотношения Российского государства и конфессий в имперский период истории. Старообрядчество в первые десятилетия после раскола и старообрядчество в середине XVIII в. — совсем не одно и то же. В первом случае старообрядцы - это противники церковных нововведений, традиционалисты, не согласные с господствующей церковью, но продолжавшие считать себя православными. Во втором случае — это' носители: специфических религиозных учений; и практик.

2. В Байкальском регионе: старообрядчество перешло на качественно новый уровень социального бытия, завершив свое конфессиональное оформление- и получив; определенные возможности для открытого существования. В отличие от предыдущей эпохи в рассматриваемый период оно уже предстает как широко распространенный:' вариант «легальной» религиозной идентичности. '

3. Во взаимоотношениях с государственной властью староверие на . протяжении всей истории своего существования демонстрировало способность адаптироваться к различным, даже самым неблагоприятным условиям. Важнейшим; фактором этих взаимоотношений являлось: присущее, большинству старообрядческих согласий умение соединять в своей деятельности и воззрениях противоположные тенденции: оппозиционность и законопослушность, стремление к замкнутости и обособленности от государственных структур и готовность ^ диалогу с ними.

4. Особо в данном контексте мы выделяем ареал компактного проживания — Забайкалье (в современных границах Республики Бурятия и Забайкальского края). Если в Х\Ш-Х1Х вв. «старообрядческое пространство» указанной территории восстанавливалось с помощью выявления социальных и конфессиональных связей (старообрядческая община, внутриобшднные брачные . • крут, книгообмен, собственные святыни, моленные дома, часовни и кладбища), то со второй половины XX в. до сегодняшнего дня его отличительной чертой является утрата четкого конфессионального сознания, стирание конфессиональных различий между отдельными (в прошлом старообрядческими) толками и согласиями, в связи с чем господствующим становится общий конфессионизм — староверы, «семейские».

5. Отношения между различными согласиями современного старообрядчества и Московским патриархатом отличаются низкой полемической и прозелитической активностью, однако устойчиво сохраняется* каноническая религиозная разделенность между ними. Снижение уровня конфликтности в межконфессиональных отношениях связано с влиянием общего снижения религиозности в российском обществе в течение XX в. на мировоззренческие установки старообрядчества и осознанием необходимости консолидации усилий религиозных организаций в противостоянии этому процессу. Сегоднж можно говорить о снижении конфликтности отношений между Русской православной церковью - и древлеправославием во всех его направлениях. 1,1 .

6. Особенностью современного старообрядчества в Байкальском регионе является то, что оно функционирует в условиях поли- и этноконфессиональности. В современной истории его правового положения можно выделить два периода. Первый — с конца 1980-х по 1997 г. — характеризуется активным поиском своей религиозной идентичности со стороны определенной части байкальского социума. Второй период - с 1997 г. по настоящее время - характеризуется сначала стабилизацией, а затем падением интереса к различным проявлениям конфессии.

Практическая значимость исследования.

Диссертационное исследование создает основу для нового направления в научном изучении регионального старообрядчества, раскрывая его значимость как особого феномена в истории отечественной религиозно-правовой мысли. Материалы диссертации могут быть использованы в исследовательской работе, при чтении курсов лекций по истории религии, религиоведению, отечественной истории.

Результаты и выводы могут быть востребованы для формирования научно обоснованной региональной политики по отношению к религиозным институтам и учтены для координации общегосударственной вероисповедной политики, особенно в современных условиях ее политизации и идеологизации.

Важнейшие' положения диссертационного исследования? прошли; апробацию при чтении- автором лекционных -курсов по политической; истории России;,, истории Отечественного государства и права; спецкурсов «Религия и политика», «Старообрядчество России и Забайкалье: общее и особенное» для студентов исторического факультета Государственного образовательного учреждения? высшего и* профессионального образования Бурятского государственного университета.

В( области проблем; церковн6-г6сударственнь1х отношений диссертант выступил как руководитель и один из авторов инновационного проекта модели этнокультурного образования русской школы в Бурятии (на примере с. Хасурта Хоринского района Республики Бурятия с 2005 г. по настоящее время), как исполнитель реализации, целевой республиканской программы «Изучение, сохранение и развитие культуры семейских (2001-2007 гг.)», в качестве представителя интересов; старообрядческих религиозных организаций при взаимодействии с органами законодательной и исполнительной власти, . как член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президёнте Республики Бурятия (с 2010 г. по настоящее время), как председатель совета по проведению религиоведческой экспертизы Управления юстиции РФ по РБ (с 2008 г. по настоящее время), как руководитель и автор методического семинара «Основы конфессиональных отношений в Республике Бурятия» (2010), как руководитель авторского коллектива словаря-справочника «Религиозные организации РБ: история и современность» 17 п.л. (20 И),

Апробация диссертации.

Всего по теме диссертации опубликовано 57 работ общим объемом 80 п.л., из них 14 публикаций в изданиях рекомендованного списка ВАК РФ, три монографии и учебное пособие. Результаты исследования были представлены на научных международных, российских, региональных конференциях и симпозиумах по истории, политическим наукам, религиоведению, культурной и социальной антропологии в виде сообщений и докладов, сделанных автором: «Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи» (Владивосток, 2000, 2004); «Старообрядчество: история и современность, местные- традиции,v русские и зарубежные связи» (Улан-Удэ, 2001, 2007); «Макарьевские чтения»' (Горно-Алтайск, 2005, 2007); «Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности» (Улан-Удэ, 2008); «Внутренняя* Азия в геополитической и цивилизационной динамике» (Улан-Удэ, 2008); «Старообрядчество: история и современность» (Санкт-Петербург, 2009); «Свобода совести: международные стандарты и опыт национального осуществления (Российский Дальний Восток и страны АТР)»-(Благовещенск, 2010); «Культура русских-липован в национальном и международном контексте» (Тульча- (Румыния), 2009); «Религии России: проблемы социального' служения» (Нижний'Новгород, 2010); «Заволокинские чтения» (Рига, 2010; «Старообрядцы в зарубежье» (Торунь, (Польша) 2010).

Структура диссертации состоит из введения, четырех глав, разбитых на пятнадцать параграфов с выводами по каждому из них, заключения, библиографического списка литературы и источников, приложений. Приложения содержат статистические таблицы и копии более 40 неопубликованных архивных документов за XIX-XXI вв.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Государственная и церковная политика в отношении старообрядчества Байкальского региона"

Заключение

Полученные в ходе диссертационного исследования результаты позволили сделать следующие выводы:

1. Отечественная и зарубежная историография старообрядческого направления проделала достаточно долгий и сложный путь развития, отразив происходившие изменения государственной политики и общественного сознания. Со времени своего возникновения она не была цельной, включая в дореволюционный период работы представителей разного направления4 — от историко-философских исследований православно-христианской мысли до трудов светских историков.

В советский период была выработана определенная концепция в отражении государственно-конфесиональных отношений. Монополия государственной власти на освещение вопросов взаимоотношения с церковью привела к тому, что в отечественной' историографии сформировался своеобразный выбор представлений о роли религии и старообрядческой церкви в том числе.

В' постсоветский период начинается совершенно новый этап в исторической науке, свободный от идеологических рамок как конфессиональных, так и классовых. Появился доступ к широкому кругу источников. Исследователи различных областей гуманитарного знания проявили интерес к религиозной проблематике. Оформились первые в Бурятии научные центры (БНЦ СО РАН, БГУ, ВСГАКИ), коллективы которых систематически исследуют прошлое и настоящее старообрядчества Байкальского региона.

2. Источниковая база проблемы государственной политики в отношении старообрядчества в Байкальском регионе (XVII—XXI вв.) представлена историческими документами и материалами центральных и региональных архивов. Данный корпус документальных свидетельств имеет солидный информационный потенциал применительно к нашей проблематике. Систематизация использованных источников за период

XVII - начала XXI вв. позволяет констатировать, что архивные комплексы исследования в значительной степени отличаются друг от друга происхождением, функциональной направленностью и степенью объективности в освещении правового положения староверов в Байкальском регионе. Все это ведет к росту латентной информации, для извлечения которой требуется применение новых методов, а изменение видовой структуры исторических документов ставит перед исследователем проблему тщательного компаративного анализа.

3. Проблема непростых взаимоотношений государства и старообрядцев представлена в виде противостояния двух ветвей православия, несмотря на то, что именно светская власть определяла характер отношений со староверами, отведя официальной церкви роль инструмента воздействия. В связи с этим формирование законодательной политики правительства в отношении^ староверов выглядит, на наш взгляд, следующим образом: с 1654 по 1667 г. вопросы раскола были «чисто религиозными»; с 1667 по 1700 г. — раскол воспринимался как «религиозно-политическое явление»; в первой четверти XVIII в. власти начинают относиться к старообрядчеству как к явлению политико-социального характера; с 1738 по 1761 г. — как социально-политическому, а с 1762 г. начинает все больше преобладать социальное восприятие старообрядчества. При этом религиозно-политический аспект все больше и больше концентрировался в XVIII в. в церковно-православных кругах.

4. Изучение светского-И'церковного законодательства в отношении старообрядчества в ХУШ-Х1Х вв. позволяет нам утверждать, что государство и церковь были едины, добиваясь одной цели -искоренения старообрядчества часто решали разные задачи, используя различные методы для их достижения. На этом этапе был разработан комплекс мер, регламентирующий практически все стороны жизни старообрядцев. Отличие от предыдущего периода заключается в том, что наряду с ограничением гражданских прав старообрядцев приоритетными мерами стали экономические. Признав существование старообрядчества как объективную данность, правительство стремилось использовать «раскол» в фискальных целях.

Однако при издании огромного количества законов не был разработан механизм их реализации, что вызывало необходимость появления всевозможных постановлений с уточнениями и дополнениями к этим законам. Политика, проводимая правительством по отношению» к отдельным старообрядческим, общинам, зачастую отличалась от общероссийской. Что касается стратегии Синодальной церкви, то она не была последовательной и однозначной.

Именно в этот период была начата работа по кодификации, законодательства, осуществлялись мероприятия по изучению истории раскола, установлению численности старообрядцев и сектантов; была создана сеть особых секретных учреждений «Секретные совещательные комитеты по' делам-раскольников»; сформировалась система розыска, судопроизводства и наказания.

5 . Обеспечивая русское присутствие на азиатских окраинах, государство способствовало в первую очередь заселению стратегически важных территорий (трактов и пограничных линий), укомплектованию штата административных учреждений' и пополнению военных гарнизонов; В отличие от приверженцев официальной церкви старообрядцы на местах водворения создавали чрезвычайно прочную неформальную общность, которая являлась, основой традиционных институтов самоуправления. И именно это обстоятельство- наряду с более рациональной системой хозяйственных ценностей делало старообрядцев весьма подходящей категорией населения для исполнения роли пионеров фронтира. Несмотря на антигосударственные настроения, старообрядцы стихийно закладывали основу российской государственности. г

6. Старообрядцы Байкальского региона представляли собой часть русского субэтноса, неравномерно распределенного по территории края, их численность постоянно возрастала в связи с миграционными процессами и естественным приростом населения. В результате масштабного переселения старообрядцев в Байкальский регион (XVIII в.) оформился территориальный центр старообрядцев (семейских), расположенный в Забайкалье. Носители древнего православия проникали в регион двумя путями: в качестве ссыльных и вольных колонистов. Вероисповедная принадлежность к старообрядческим толкам в XVII в. и первой трети XVIII в. была слабо выражена. Это было связано, во-первых, с тем, что для начального этапа расселения старообрядцев в регионе было важно образовать территориальный, обособленный компактный ареал от всего остального населения, во-вторых, в этот период отсутствовала единая церковно-административная система управления старообрядцами Восточной Сибири. Разделение на согласия явственно ощущалось в XVIII—XIX вв. Старообрядчество Байкальского региона было представлено последователями поповщины, и незначительная часть — беспоповщины. По волостям и селениям последователи разных толков группировались неравномерно.

7. Нормы религиозного законодательства, действовавшие в империи в конце XIX - начале XX в., и миссионерская деятельность православной церкви среди старообрядцев на рубеже XIX—XX вв. приобрели более общий характер. В ХГХ в. староверы Байкальского региона оказывали активное сопротивление насаждению единоверия, организованно протестовали против притеснений, арестов священников, опечатывания часовен и нелегально поддерживали устои и правила староверия.

8. Начало XX в. со всей очевидностью выявило резкое расхождение позиций государства и общества в религиозном вопросе. Правительство и государственная православная церковь отказывались признавать наличие в России каких-либо стеснений в вопросах веры. Политика

Советской России в первой трети XX в. затронула все «согласия» и социальные слои старообрядчества; в том числе объединения, наиболее замкнутые и закрытые для окружающего мира. Старообрядческие общины различными способами были вынуждены реагировать на меняющуюся действительность. Общины старообрядцев Байкальского региона продолжали оставаться многофункциональными системами с централизованной на различных уровнях структурой, способной самостоятельно (без помощи государства и даже в условиях прессинга со стороны властей) выполнять культовые, хозяйственные, образовательные и другие функции, и долгое время могли противостоять идеологическому и экономическому давлению.

9. На разных этапах советского периода истории государства роль и значение органов, призванных реализовать вероисповедную политику власти, были неодинаковыми. Различным было и их место в структуре власти. Это обусловливалось целями, принципами и задачами вероисповедной политики Советского государства. С момента формирования Совет по делам религиозных культов по существу стал заложником церковной политики * Советского государства, которая менялась, сказываясь на характере и направлениях деятельности этого органа. Специфическими проблемами в регионах можно считать отдаленность от центра, затруднявшую профессиональное обучение уполномоченных; частое привлечение их к другой*партийной и советской работе, приводившее к отрыву от основной деятельности и совмещению должностей уполномоченных.

10. Анализ источников позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на противоречивость и нестабильность правовых основ вероисповедной политики и трудности1 ее реализации, налицо изменение положения древлеправославной церкви в постсоветской России и Байкальском регионе, в частности. Возобновлена традиционная структура управления (восстановлено патриаршество), возрождена система научнобогословских и духовно-учебных заведений, расширена издательская деятельность; упорядочена система налогообложения организаций, духовенство и старообрядческие общества получили права юридических лиц и возможность официально защищать свои интересы.

Список научной литературыВасильева, Светлана Владимировна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники1. Неопубликованные

2. Российский государственный архив древних актов (РГАДА)

3. Ф. 18 «Духовное ведомство», оп. 1, д. 208, 240.

4. Ф. 27 «Приказ Тайных дел», оп. 1, д. 306.

5. Ф. 163 «Раскольничьи дела», оп. 1, д. 4, 5, 6, 7, 8, 9, 11, 14, 23.

6. Ф. 203 «Московская духовная консистория».

7. Ф. 474 «Верхотурская воеводская канцелярия», оп. 1. д. 198, 209.

8. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

9. Ф. 109 «Третий отдел собственной его императорского величества канцелярии», оп. ЗА, д. 1487, 1491, 1492, 1494, 1495, 1523.

10. Ф. 1235 «ВЦИКиСНК», оп. 39, д. 77, 86; оп. 140, д. 59, 61.

11. Ф. р.-5263 «Комиссия по вопросам культов», оп. 1, д. 35, 46, 60, 130, 131, 132, 133, 136(1), 137,318, 435, 436, 437.

12. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ)

13. Ф. 17 «Агитационно-пропагандистский отдел ЦК РКП(б)», оп. 2, д. 3626; оп.4 д.158, оп. 10, д. 66; оп. 11, д. 100, 157; оп. 21, д. 3254; оп. 60, д. 148, 438, 821; оп. 61, д. 167; оп. 84, д. 309; оп. 87, д. 176.

14. Российский государственный исторический архив (РГИА)

15. Ф. 19 «Петербургская духовная консистория», оп. 2, д. 4174; оп. 41, д. 39; оп. 112, д. 167, 171,284, 409.

16. Ф. 391 «Переселенческое управление», оп. 1, д. 835, 553; оп. 2, д. 213, 357, 593, 599; оп. 3. д. 670, 671, 672; оп. 4, д. 286; оп. 5, д. 1387, 690.

17. Ф. 394 «Комитет по заселению Дальнего Востока при Совете Министров (19091917)», on. 1, д. 1, 11,20,21,24, 36, 46, 55,57,58, 66.

18. Ф. 634 «Нерчинская воеводская канцелярия», on. 1, д. 9.

19. Ф. 796 «Канцелярия Святейшего синода», оп. 442, д. 29, 323, 632, 682, 735, 932, 1079, 1132, 1184, 1235, 1620, 1671, 1882, 1883, 1970, 2014, 2077, 2440, 2565, 2576, 2626, 2777.

20. Ф. 821 «Департамент духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел», оп. 10, д. 594, 597; оп. 133, д. 21.

21. Ф. 1263 «Комитет министров», on. 1, д. 2971, 3604, 3556.

22. Ф. 1265 «Второй сибирский комитет», оп. 5, д. 90; оп. 9, д. 137, 160.

23. Ф. 587 «Благочинный иркутских городских церквей (1831-1920)», on. 1, д. 2, 10, 17, 58, 175, 229; оп. 2, д. 3, 5, 9, 31.

24. Ф. 279 «Коллекции метрических книг старообрядческих общин и сект», on. 1, д. 1,2, 3,4,5.

25. Ф. 121 «Иркутский Вознесенский монастырь», оп. 2, д. 22, 24, 31,33, 38, 34, 43, 49, 51, 52.

26. Ф. 504 «Исполнительный комитет иркутского Совета депутатов трудящихся», оп. 5, д. 63, 64, 284, 291, 303, 342, 356, 367.

27. Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО)

28. Ф. 1 «Иркутский губернский комитет (губком) РКП(б)», on. 1, д. 853, 1484, 1485, 1574, 2062. 2169, 2177, 2197, 2201, 2290, 2346.

29. Ф. 16 «Иркутский окружной комитет (окружном) ВКП(б)», on. 1, д. 63, 191, 495,659, 853, 869, 962, 1053, 1057, 1060, 1061, 1233, 1234, 1371, 1372, 2344.

30. Ф. 123 «Восточно-Сибирский краевой комитет (крайком) ВКП(б)», on. 1, д. 1-7, 7а, 20,36, 46, 116, 138, 161, 170, 188, 190,204,218, 323,335,344,355,376.

31. Национальный архив Республики Бурятия (НАРБ)

32. Ф. 8. «Хоринская степная дума», оп.1, д. 228, оп. 2, д. 24, 44, 96, 107, 236, 296, оп. 3, д. 7.

33. Ф. 11 «Верхнеудинская городская управа», оп. 1, д. 586, 564, оп. 4, д. 76, 501, 767, оп. 10, д. 10, 20, 30, 34.

34. Ф. 88 «Управление Верхнеудинского коменданта (1764-1828)», оп. 1, д. 6, 7, 8, 10, 13, 16, 26,27,30,31,32,38,41,44,51, 111, 120; оп.2,д. 7, 171.

35. Ф. 34 «Куйтунское волостное правление (1884-1919)», оп. 1, д. 29, 36, 807, 853, 1070.

36. Ф. 44 «Мухоршибирское волостное правление (1803-1916)», оп. 1, д. 1,8,12, 44.

37. Ф. 92 «Канцелярия кяхтинского градоначальника (1816-1863)», оп. 1, д. 227, 700, 810, 839, 1020; оп. 3, д. 91, 237, 239, 253, 279.

38. Ф. 186 «Верхнеудинский Одигидриевский собор (1841-1921)», оп. 1, д. 14, 20, 70, 93, 102, 121, 128, 132, 146, 147, 168, 172, 181.

39. Ф. 262 «Селенгинский Троицкий монастырь (1681-1913)», оп. 1, д. 4, 170а, 255, 301, 316, 318, 326, 406, 409, 414, 415, 416, 424, 440, 447, 452, 463; оп. 2, д. 1962, оп.З, д.186.

40. Ф. 478 «Старообрядческий епископ Сибири и Дальнего Востока (1923-1935)», оп. 1, д. 1,2,3,4, 5, 5а.

41. Ф. П-1 «Бурятский обком КПСС (1921-1991)», оп. 1, д. 4, 20а, 70, 200, 245, 247, 337, 436, 555, 565, 647, 657, 955, 651, 713, 834, 943, 949, 955, 961, 1148, 1153, 1194, 1287, 1321, 1396, 1405, 1559, 1574, 1539, 1663, 1691, 1794,3103.

42. Ф. р.-475 «Президиум Верховного совета Бурятской АССР», оп. 1, д. 1,3, 10, 1109; оп. 2, д. 2, 153, 157, 167, 172, 190; оп. 9, д. 13.

43. Ф. 1857 «Уполномоченный по делам религий при Совете Министров Бурятской АССР», оп. 1, д. 19, 20, 24, 27, 32,33,79, 85,178, 181, 187, 190.

44. Ф. 2028 «Администрация президента и правительства Республики Бурятия», оп. 1, д. 153, 155, 156, 332, 334, 336, 337, 654, 655, 814, 816, 944, 1150, 1270, 1444.

45. Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК)

46. Ф. 1 «Забайкальское областное правление», оп. 1, д. 83, 115, 116, 160, 161, 182, 192, 206, 219, 481, 745, 952, 1151, 1280, 1357, 1398, 3171, 4020, 6831, 7102, 11493, 12762, 16774.

47. Ф. 8. «Забайкальская духовная консистория», оп. 1, д. 45, 56, 92, 152, 170, 176, 291, 312, 500, 864, 946, 952, 1240,1824; оп. 2, д. 1954, 1979, 2014, 2022, оп 3, д. 12, 85, 135, 171,212,262, 339.

48. Ф. 31 «Нерчинское горное правление», оп. 1, д. 17547, 17589, 17693, 17596, 17631, 17666, 17676, 3354, 3527, 4578, 5042; оп. 4, д. 36, 373, 569.

49. Ф. 282 «Церкви и монастыри Забайкальской области», оп. 1, д. 396, 296, 698, 2850, 3162, 3164, 3165, 3198, 3201, 3202, 3203, 3204.

50. Ф. П-1 «Читинский обком КП РСФСР», оп. 1, д. 207, 791.

51. Ф. 75 «Читинский окружной комитет ВКП(б) (1929-1930 гг.)», оп. 1, д. 935.

52. Ф. П-3 «Читинский обком КПСС. Идеологический отдел», оп. 66, д. 678!, 949, 7957, 9340, 9341,9974, 1109.1. Опубликованные

53. Акты исторические, собранные и изданные археографической комиссией: сб. документов церковных соборов. СПб., 1842.

54. Документы политбюро и Лубянки о борьбе с церковью в 1922- 1923 гг. / Сост. Н. Н. Покровский //Уч. зап. Рос. православ. ун-та ап. Иоанна Богослова. М., 1995. Вып. 1. С. 125-174.

55. Документы Разрядного, Посольского, Новгородского и Тайного приказа о раскольниках России, 1654-1684 гг. / Сост В. С. Румянцева. М., 1990.

56. Законодательство о религиозных культах. М., 1971. 72 с.

57. Извлечения из Свода законов статей, относящихся до раскола. СПб., 1890.

58. Из истории религиозных конфессий Бурятии XX в: сб. документов / Сост. С. Г. Аюшева и др. Улан-Удэ, 2001.260 с.

59. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд. М., 1984. Т. 2. 575 с.

60. Куинн Ф. Права человека и ты. Основные документы Организации Объединенных Наций, документы Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе и документы Совета Европы о правах человека. Варшава, 1999.

61. Международные акты о правах человека: сб. документов. М., 1998.

62. Обзор мероприятий Министерства внутренних дел по расколу с 1802 по 1881 год. СПб., 1903.

63. Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах. М., 1998.

64. О религии и церкви: сб. высказываний классиков марксизма-ленинизма и Советского государства. М., 1981. 176 с.

65. О свободе совести, вероисповеданий и религиозных объединениях. Российские и международные правовые документы (в извлечениях) / Сост. Ю. П. Зуев. М., 1996.

66. Памятники законодательства Петра Великого / Под ред. М. М. Богословского. М., 1910.

67. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1857.

68. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. СПб., 1886. Т. 1-У.

69. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Царствование государя Павла I. Пг., 1915.

70. Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика / Сост. А. В. Пчелинцев и др. М., 2009.

71. Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Религиоведческая экспертиза. Нормативные акты. Судебная практика / Сост. А. В. Пчелинцев и др. М., 2009. 952 с.

72. Религия и закон. Конституционно-правовые основы свободы совести, вероисповедания и деятельности религиозных организаций: сб. правовых актов с коммент. / Сост. и автор коммент. А. О. Протопопов. М., 1996.

73. Роберс Г. Государства и религии в Европейском Союзе (опыт государственно-конфессиональных отношений) / Под ред. М. А. Воскресенского и др. М., 2009. 719 с.

74. Сборник документов по истории Бурятии XVII в. / Под. ред. Г. Н. Румянцева. Улан-Удэ, 1960.

75. Сборник памятников по истории церковного права, преимущественно русского, кончая временем Петра Великого / Сост. В. Н. Бенешевич. Птг., 1914. Вып. II.

76. Сборник памятников по истории церковного права / Сост. В. Н. Бенешевич. СПб., 1914. С. 207.

77. Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Святейшего синода. СПб., 1860. Кн. 1.

78. Советская деревня глазами ВЧК- ОГПУ НКВД. 1918-1939: документы и мат-лы в 4 т. М., 2000-2004.

79. Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939: документов и мат-лы в 5 т. 1927-1939. М., 1999-2006.

80. Докумен гы религиозных организаций

81. Из истории религиозных конфессий Бурятии. XX в.: сб. документов / Отв. ред. Ю. П. Шагдуров. Улан-Удэ, 2001.

82. Полоцкий Симеон. Жезл правления // Христианское чтение М., 1860. Т. 2.

83. Постановления съезда старообрядцев, приемлющих священство, переходящее от господствующей церкви в Москве 30 ноября 1 декабря 1909.

84. Труды IX Всерос. старообрядческого съезда старообрядцев, приемлющих священство Белокриницкой иерархии. М., 1909.

85. Труды IV Всерос. старообрядческого съезда христиан, приемлющих священство, переходящее от господствующей церкви. М., 1912.

86. Труды X Всерос. старообрядческого съезда старообрядцев, приемлющих священство Белокриницкой иерархии. М., 1912.1. Периодическая печать

87. Антирелигиозник. 1929. № 7, 12; 1930. № 6, 8, 9, 1935. № 4; 1938 № 1.

88. Безбожник. 1929. № 4; 1930. № 14.

89. Дальневосточный старообрядец. 2000-2004. № 1-16.

90. Журналы общеепархиального съезда духовенства Забайкальской епархии. Чита, 1902. 51 с.

91. Забайкальские епархиальные ведомости. Чита, 1901. № 1-24; 1903. № 5-6; 1904. № 3, 9, 12-16; 1908. № 4-22; 1914. № 1, 4, 7, 18, 20; 1916. № 1-9; 22, 24; 1917. № 1, 24.

92. Иркутские епархиальные ведомости. Прибавления. 1880. № 33. С. 416-427; 1886. № 1-51; 1973. №4, 11, 34, 3, 41, 47; 1888. № 1-47; 1890. №45, 47; 1896. №7-8; 1898. № 1-19.

93. Атеистический словарь / Под. общ. ред. М. П. Новикова. М., 1985. 512 с.

94. Бурятия в цифрах: стат.-экон. справочник. 1927—1930 гг. Верхнеудинск, 1931.

95. Вургафт С. Г., Ушаков И. А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы: опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

96. История Русской православной церкви в документах федеральных архивов России, архивов Москвы и Санкт-Петербурга: аннотированный справочник-указатель. М., 1995.497.

97. Православная энциклопедия / Под. общ. ред. патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М., 2000-2010. Т. 1-19.

98. Религиозные организации Дальневосточного Федерального округа: словарь-справочник / С. М. Дударенок и др. Владивосток, 2010. 426 с.

99. Старообрядчество: лица, предметы, события и символы: опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

100. Христианство: словарь. М., 1994.

101. Энциклопедия Забайкалья. Читинская область. Т. 1: Общий очерк. Новосибирск, 2002. 302 с.1. Литература1. Статьи

102. Абрамов И. Старообрядцы на Ветке // Живая старина. СПб., 1907. Вып. III—IV.

103. Аввакум П. О трех исповедницах слово плачевное // Памятники литературы Древней Руси: XVII век. М„ 1989. Кн. 2. С. 448-453.

104. Аввакум П. Книга бесед // Памятник истории старообрядчества. Л., 1927. Кн. 1. Вып. 1. ХСУН. 960 столб. С. 241-424.

105. Беляев А. П. Воспоминания о пережитом и перечувствованном // Русская старина. 1881. №3. С. 899-920.

106. Бестужевы М. и Н. Письма из Сибири. Иркутск, 1929. С. 14, 82.

107. Блосфельд Г. Положение иноверцев и раскольников согласно своду законов // Журнал министерства юстиции. 1905. № 3. С. 197-198.

108. Болонев Ф. Ф. Декабристы о семейских // Байкал. 1981. № 1. С. 137141.

109. Болонев Ф. Ф. Об изменениях в быту и культуре русского (семейского) населения Бурятии в Х1Х-ХХ вв. // Этногр. сб. Улан-Удэ, 1969. Вып. 5. С. 24-41.

110. Болонев Ф. Ф. Хозяйственные и бытовые связи семейских с местным и пришлым населением Бурятии в Х1Х-ХХ вв.// Этногр. сб. Улан-Удэ, 1974. Вып. 6. С. 56-66

111. Бонч-Бруевич В. Д. Раскол и сектантство в России / Доклад В. Д. Бонч-Бруевича второму очередному съезду Российской социал-демократической рабочей партии // Избранные атеистические произведения. М., 1973. С. 173-213.

112. Булыгин Ю. С. Официальное православие и старообрядчество на Алтае в XVIII в. // Старообрядчество: история и культура: сб. ст. / Под ред. Л. С. Дементьевой. Барнаул, 1999. Вып. 1.С. 24-43.

113. Бураева О. В. Взгляды А. П. Щапова на внутреннее развитие старообрядческой общины в XVII первой половине XVIII в. // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи. Улан-Удэ, 2001. С. 19-21.

114. Васильева С. В. Анализ источников по вопросу вероисповедной политики государства и старообрядчества Забайкалья во второй половине XVII — начале XX в. //

115. Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2001. Вып. 6. С. 59-66.

116. П.Васильева С. В. Источниковедческий анализ документов о старообрядцах (фонд Верхнеудинского уездного полицейского управления) // Вест. Бурят, гос. ун-та. Сер. 4. История. Вып. 12. Улан-Удэ, 2006. С. 57-74.

117. Васильева С. В. Фотодокументальное источниковедение по истории семейских Забайкалья // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: мат-лы V междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 2007. С. 153-159.

118. Васильева С. В. Старообрядческие общины в поликультурном пространстве города // Культура русских-липован в национальном и международном контексте: мат-лы V междунар. симп. Бухарест, 2008. С. 41-45.

119. Васильева С. В. К вопросу о периодизации актов Российского государства о старообрядцах: Заволокинские чтения. Рига, 2008. С. 46-55.

120. Васильева С. В. Феномен старообрядчества в исследованиях ученых Бурятского государственного университета: основные итоги и перспективы: мат-лы междунар. науч. конф. «Старообрядцы в зарубежье. История. Религия. Язык. Культура». Торунь, 2009. С. 85-89.

121. Васина Т. А. Старообрядчество и конфессиональная политика в России XVIII-XIX вв. (по материалам Ижевского оружейного завода) // Культура и веротерпимость: мат-лы X Санкт-Петербургских религиоведческих чтений. СПб., 2003. С. 62-64.

122. Вероисповедный состав населения Азиатской России // Азиатская Россия. С. 241.

123. Виденеева Е. А. Содержание старообрядцев в монастырях Ростовской епархии // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 1995. Вып. 4. С. 22-24.

124. Власова И. В. Поселение Забайкалья // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири и Забайкалья. Новосибирск, 1975.

125. Водолазко В. Н. Деятельность противостарообрядческих миссий в Олонецкой губернии в начале XX века // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2005. С. 117-124.

126. Воскобойников В. Приметы и суеверия семейских // Бурятоведение. 1930. Вып. 3-4. № 11-12.

127. Горизонтов JI. Е. Раскольничий клин. Польский вопрос и старообрядцы в имперской стратегии//Славянский альманах. М., 1998. С. 140-167.

128. Гурьянова Н. С. Об отношении крестьян филипповского согласия в XVIII в. к государственной власти // Литература и классовая борьба эпохи позднего феодализма в России. Новосибирск, 1987. С. 142-149.

129. Гурьянова Н. С. Монарх и общество: к вопросу о народном варианте монархизма // Старообрядчество России (XVII-XX вв.). М., 1999. С. 126-148.

130. Дамешек Л. М., Ремнев А. В. и др. Сибирь в составе Российской империи // Новое литературное обозрение. 2007. 367 с.

131. Диаконовы ответы // Прилож. к журналу «Старообрядец». Н. Новгород, 1906.

132. Долотов А. С. К вопросу об изучении религиозного движения и отмирания религиозных верований // Культура Бурятии. 1932. № 1. С. 42-50.

133. Дулов A.B. Взаимоотношения светских и духовных властей Восточной Сибири (18061860 гг.) // Иркутская область в панораме веков: Материалы научно-практической конф. Иркутск, 1997. С. 57.

134. Ершова О. П. Русское старообрядчество в мировом политическом процессе с середины XIX-XX вв. // Россия в мировом политическом процессе: мат-лы II науч.-практ. конф. М., 1997.

135. Ершова О. П. Развитие законодательной системы в области раскола в 50-60 гг. XVIII в. // Старообрядческая культура Русского Севера: тез. науч. конф. М.; Каргополь, 1998. С. 26-31.

136. Захарова Е. Г. Противостарообрядческая миссия в Томской епархии: организация и некоторые результаты деятельности (конец XIX начало XX в.) // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2005. С. 165-172.

137. Зеньковский С. А. Протопоп Иван Неронов (очерки из истории русской церкви XVII в) // Вестник РСХД. 1954. № XXXI. С. 11-17.

138. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: в 2 т. / Сост. Г. М. Прохоров. М., 2006. С. 52.

139. Из записок декабриста Якушкина // Русский архив. 1870. № 1-19. С. 1566-1633.

140. Ильин В. Н. Взаимоотношения государственной власти и официальной церкви со староверами на Алтае в XVII начале XX в. // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2001. Вып. 6. С. 43-48.

141. Карпов С. П. Научное и педагогическое значение археографических исследований Московского университета // Мир старообрядчества: живые традиции: результаты и перспективы комплексных исследований: мат-лы междунар. науч. конф. М., 1998. С. 171-180.

142. Карцов В. Г. Разинцы и раскольники // Вопросы истории. 1977. № 3. С. 121-131.

143. Клибанов А. И. Опыт религиоведческого прочтения сочинений Аввакума // Традиционная духовная ' и материальная культура русских старообрядческих поселений в странах Европы, Азии и Америки: сб. науч. тр. Новосибирск, 1992. С. 3442.

144. Кобко В. В. Забайкальцы в Южно-Уссурийском крае // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: мат-лы III междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 2001. С. 266-272.

145. Козлова Н. В. Законодательство о расколе и практика его реализации в городской среде во второй четверти XVIII в. // Россия в средние века и новое время. Сборник статей к 70-летию чл.-корр. РАН Милова JL В. М., 1999.

146. Костомаров Н. И. История раскола у раскольников // Собр. соч. СПб., 1905. Т. 12. С. 12.

147. Кучумова Л. И. Государственно-церковная политика по отношению к старообрядчеству на рубеже 1850-1860-х гг. (по документам Вологодской духовной консистории) // Мир старообрядчества. М., 1995. Вып. 3. С. 128-154.

148. Лебедева А. Н. К истории формирования русского населения Забайкалья, его хозяйственного и семейного быта (XIX- начало XX в.) // Этнография русского населения Сибири и Средней Азии. М., 1969. С. 104-188.

149. Лыксокова В. Ц. Личный фонд Л. Е. Элиасова в отделе памятников письменности ИМБТ СО РАН // Старообрядчество: история и современность, местные традиции,русские и зарубежные связи: мат-лы III междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 2001. С. 365-366.

150. Материалы Высочайше учрежденной под председательством статс-секретаря Куломзина комиссии по исследованию землевладения и землепользования в Забайкальской области. СПб., 1897. Вып. 1-16.

151. Мельников П. И. Счисление раскольников // Русский вестник. 1868. № 2. С. 403^442.

152. Мир старообрядчества. Живые традиции: результаты и перспективы комплексных исследований: мат-лы междунар. науч. конф. М., 1998. 463 с.

153. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII- начало XIX вв.). СПб., 1999. Т. 1.

154. Миссионерское обозрение. 1905. № 5. С. 1017-1020.

155. Митрохин JI. Н. Религиозная ситуация в современной России // Социологические исследования. 1995. № U.C. 80.

156. Михаил, архимандрит. Беседа с забайкальскими старообрядцами о перстосложении для крестного знамения // Иркутские епархиальные ведомости. Прибавления. 1880— 1883. №35, 39,40,41,52.

157. Михайлов К. П. Общественный быт у крестьян Забайкальской области Восточной Сибири//Русская мысль. 1885. Кн. 12. С. 1-14.

158. Михайлова Н. Исторические очерки о старообрядчестве. // Благодатный огонь. Приложение к журналу «Москва». 2000. № 4. С. 75.

159. Морохин А. В. Приходское духовенство и старообрядчество в Нижегородском Поволжье в первой половине XVIII века // Старообрядчество: история, культура, современность. М., 2002. С. 67-71.

160. Мотицкий В. П. Религия отступает // Блокнот агитатора. Улан-Удэ, 1969. № 18. С. 1419.

161. Мотицкий В. П. Современное старообрядчество Забайкалья // Вопросы преодоления пережитков ламаизма, шаманизма и старообрядчества: мат-лы 2-го зонального семинара лекторов-атеистов Сибири. Улан-Удэ, 1971. С. 114-129.

162. Мотицкий В. П. Из истории религиозных верований старообрядческого населения Забайкалья // Тр. ВСГИК. Улан-Удэ, 1972. Вып. 7. С. 198-215.

163. Мотицкий В. П. Пережитки старообрядчества среди семейских // Вопросы атеистического воспитания. Улан-Удэ, 1974. С. 20-30.

164. Накамура Ё. Староверы глазами японцев // Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. История и современность. Местные традиции и зарубежные связи: мат-лы междунар. науч. конф. Владивосток, 2000. С. 102-108.

165. Островский А. Б. Формы общественного признания старообрядчества после принятия указов 1905-1906 гг., легитимировавших веротерпимость // Старообрядчество: история, культура, современность: мат-лы VI науч.-практ. конф. М., 2002. С. 163-173.

166. Подосенов О. П. Законодательство о каторге и ссылке в России в XVIII в. // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск, 1982. С. 3—12.

167. Покровский PI. H. О возникновении противоречий в политике светских и церковныхвластей XVIII века по отношению к расколу // Изв. СО АН СССР. Сер. общест. наук. Вып. 1. Новосибирск, 1968.

168. Покровский Н. Н. К истории появления в Сибири забайкальских «семейских» // Изв. СО АН СССР. 1975. Вып. 2. № 6. С. 109-118.

169. Покровский Н. Н. Урало-сибирская крестьянская община XVIII века и проблемы старообрядчества // Крестьянская община в Сибири XVII начала XX в. Новосибирск, 1977. С. 179-198.

170. Покровский Н. Н. Время публиковать источники // Вестн. РГНФ. 1996. № 1. С. 11-21.

171. Покровский Н. Н. Источниковедение советского периода: документы политбюро ЦК РКП(б) ВКП(б) первой половины 1920-х гг. // Археографический ежегодник за 1994 г. М., 1996. С. 18-46.

172. Полунов А. Ю. Церковь, власть и общество в России (1880-е первая половина 1890-х гг.) // Вопросы истории. 1997. № 11. С. 125.

173. Пругавин А. С. Значение сектантства в русской* народной жизни // Русская мысль. 1881. № 1.С. 301-363.

174. Пругавин А. С. Раскол и его исследователи // Русская мысль. 1881. № 2. С. 332—357.

175. Пругавин А. С. Программа для собирания сведений о русском расколе или сектантстве // Русская мысль. 1881. № 3. С. 23-42.

176. Пругавин А. С. Губернаторское описание Выгорецкого общежительства // Исторический вестник. 1883. № 8. С. 411-W9.

177. Пругавин А. С. Раскол-сектантство: материалы для,' изучения религиозно-бытовых движений русского народа. Вып. 1: Библиография старообрядчества и его разветвлений. М., 1887.

178. Римский С. В. Церковная реформа 60-70-х гг. XIX века // Отечественная история. № 2. С. 173-175.

179. Ровинский H.A. Материалы для этнографии Забайкалья // Изв. Сиб. отд. Импер. Русс. Геогр. Об-ва. 1873. № 3. Т. 4. С. 123.

180. Ровинский JI. А. Этнографические исследования в Забайкальской области // Изв. ВСОРГО. 1872. Т. 3. № 3. С. 120-133; Т. 4. № 2.

181. Русский раскол и законодательство // Вестник Европы. СПб.,1880. Т.З.

182. Свобода совести, религия, право (материалы круглого стола) // Вопросы философии. 2005. № 12. С. 3-18.

183. Сердюк М. Б. Сектантство и старообрядчество в Приморье (1860-1917) // Краеведческий вестник. Владивосток, 1994. Вып. III. С. 169-172.

184. Сердюк М. Б. Переселение старообрядцев на Дальний Восток. Проекты и их осуществление// Алтарь России: альманах. Владивосток, 1998. Вып. 1. С. 37-45.

185. Сметанина Е. В. Документы по истории старообрядческих толков и согласий Забайкалья в архивах Байкальского региона // Изв. РГПУ им. А. И. Герцена. 2009. № 92. С. 87-91.

186. Смирнов П. С. Первые попытки раскольников приобрести архиерея // Христианское чтение. 1906. № 7. С. 77.

187. Старообрядчество: история и современность. Русские традиции и зарубежные связи: мат-лы III междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 2001.

188. Старообрядчество: история, культура, современность: мат-лы VI науч.-практ. конф. М., 2002. 542 с.

189. Старообрядчество: история и современность. Русские традиции и зарубежные связи: мат-лы IV междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 2007.

190. Старообрядцы и свобода// Слово церкви. 1916. № 19. С.428 429.

191. Судьба старообрядчества в XX начале XXI в.: история и современность: сб. науч. тр. и мат-ов / Отв. ред. и сост. С. В. Таранец. Киев, 2008. Вып. 2.

192. Скворцов Д. Заблуждения беспоповщинской секты странников-бегунов // Иркутские епархиальные ведомости. 1896. № 12. С. 307-315.

193. Сьюэлл Э. Сравнительная характеристика светских государств и равенство религиозных организаций // Пределы светскости: общественная дискуссия о принципе светскости государства и о путях реализации свободы совести. М., 2003. С. 44-56.

194. Талько-Грынцевич Ю. Д. Семейские (старообрядцы) в Забайкалье / Протоколы общего собрания // Изв. ВСОРГО. 1894. № 2. С. 5-29.

195. Устюгов И. В., Чаев Н. С. Русская церковь в XVII в. // Русское государство в XVII в. Новые явления. М., 1961. С. 322-326.

196. Ушаров Н. В. Быт семейских: этногр. очерк // Иркутские губернские ведомости. 1864. №38-40,48, 49.

197. Ушаров Н. В. О народных училищах и учителях старообрядцев // Иркутские губернские ведомости, 1864. № 41, 43.

198. Фармаковский В. И. О противогосударственном элементе в расколе // Отечечственные записки. 1866.

199. Цыремпилова И. С. история старообрядческой церкви в Бурятии в 1920-е гг. // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: мат-лы III междунар. науч.-практ. конф., 26-28 июня 2001. Улан-Удэ, 2001.С. 142-144.

200. Ю7.Шабсльникова Е. Н. Участие духовенства Тамбовской епархии в борьбе с расколом накануне реформ 1860-х гг. // Провинциальное духовенство дореволюционной России. Тверь, 2005. Вып. 1. С. 179-184.

201. Шмулевич М. М. Крестьянские промыслы в Западном Забайкалье в первой половине XIX в. // Тр. Восточно-Сибирского института культуры. Улан-Удэ, 1972. Вып. 7. С. 153-176.

202. Шмулевич М. М. К истории крестьянской колонизации и возникновения русских сел в Западном Забайкалье в XVIII первой половине XIX в. // Этногр. сб. Улан-Удэ, 1974. Вып. 6. С. 84-97.

203. Штейман М. Отделение церкви от государства // Двадцатилетие отделения церкви от государства. М., 1938. 36 с.

204. Щапов Я. Н. и др. Христианские вероисповедания и государственная власть в России в XVII первой половине XX века // Отечественная история. 1998. № 3. С. 155-163.

205. Элиасов J1. Е. Атеистическая пропаганда среди старообрядцев // Коммунистическое воспитание трудящихся: мат-лы респ. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 1961. С. 136-144.

206. Элиасов JI. Е. Старообрядчество, его пережитки // О некоторых религиозных культах и сущности. Улан-Удэ, 1961. С. 30—50.1. Монографии

207. Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество. Сибирь в XVII веке. Новосибирск, 1991.

208. Андреев В. В. Раскол и его значение в народной русской истории: исторический очерк. СПб., 1870.

209. Анисимов Е. В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М„ 1999.

210. Аргудяева Ю. В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. М., 2002. 365 с.

211. Аргудяева Ю. В. Этническая и этнокультурная история русских на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX начало XX в.). Кн. I. Крестьяне. Владивосток, 2006. 312 с.

212. Аргудяева Ю. В. Русские старообрядцы в Маньчжурии. Владивосток, 2008. 400 с.

213. Байкальский регион: правовое поле этнополитической ситуации (1992-2001) / Авт. сост. Ю. Н. Пинигина. Иркутск, 2002.

214. Барсов Е. В. Новые материалы для истории старообрядчества. М., 1890.

215. Болонев Ф.Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (во второй пол. XIX нач. XX в.). Новосибирск, 1978. 132 с.

216. Болонев Ф. Ф. Семейские. Историко-этнографические очерки. Улан-Удэ, 1992. 159 с.

217. Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Забайкалья. Новосибирск, 1994.

218. Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Алтая и Забайкалья: опыт сравнительной характеристики. Барнаул, 2001. 51 с.

219. Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII-XX вв. М., 2004. 352 с.

220. Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII-XXI вв. Улан-Удэ. Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. 340 с.

221. Бондарь С. Д. Секты хлыстов, шалопутов, духовных христиан, Старый и Новый Израиль, субботников и иудействующих. Пг., 1916.

222. Бонч-Бруевич В. Д. Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола. СПб., 1908-1909.

223. Бонч-Бруевич В. Д. Старообрядчество и самодержавие // Избр. соч. М., 1959. Т. 1.

224. Бураева С. В. Богодухновенные книги старообрядцев (семейских) Забайкалья. Улан-Удэ, 2003. 100 с.

225. Бураева С. В. Рукописное наследие забайкальских старообрядцев. Улан-Удэ, 2006. 239 с.

226. Бурят-Монгольская Автономная Советская Социалистическая Республика: очерки и отчеты.1923-1924. Верхнеудинск, 1925.

227. Бухарин Н. И. Реконструктивный период и борьба с религией. М., 1929.

228. Быковский И. К История старообрядчества всех согласий, единоверие, начало раскола и сектантства. Очерк. М., 1906. 144 с.

229. Варадинов Н. В. История Министерства внутренних дел. Кн. 8-я, доп. История распоряжений по расколу. СПб., 1863.

230. Васильев А. П. Забайкальские казаки: исторический очерк. Чита, 1916. Т. 11. 190 с. 138'. Васильева С. В. Материалы Тарбагатайского волостного правления (систематизация икомментарии). 1736-1922 гг. Улан-Удэ, 2004. 218 с.

231. Васильева С. В. Власть и старообрядцы Забайкалья (XVII XX вв.). Улан-Удэ, 2007. 233 с.

232. Васильева С. В. Старообрядчество России и Забайкалья: общее и особенное. Улан-Удэ, 2009. 64 с.

233. Введенский А. Действующие законоположения касательно старообрядцев. Одесса, 1912.

234. Веретенников В. И. История Тайной канцелярии Петровского времени. Харьков, 1910.

235. Верховский Т. А. Искание старообрядцами в XVIII в. законного архиерейства. СПб., 1868.

236. Гагарин Ю. В. Старообрядцы. Сыктывкар, 1973. 174 с.

237. Гирченко В. П. Из истории переселения в Прибайкалье семейских. Верхнеудинск, 1921.20 с.

238. Голубинский Е. Е. К нашей полемике со старообрядцами. М., 1905. Т. III.

239. Государственный деятели России XIX-начала XX вв: Биографический справочник / Сост. И.И. Линтков, В.А. Никитин, O.A. Ходенков. М., 1995.

240. Градовский А.Д. Собр. соч. В 9 т. СПб, 1899-1904. Т. 7. Начала русского государственного права. Ч. 1. О государственном устройстве. СПб, 1901.

241. Грекулов Е. Ф. Православная инквизиция в России. М., 1964. 189 с.

242. Гусейнова Т. Н. Миссионерская деятельность Русской православной церкви среди старообрядцев Забайкалья (XVIII-XX вв.). Улан-Удэ, 2006.242 с.

243. Гутман П. Обзор староверческой периодики. Найдельберг, 1988.

244. Дамешек Л. М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX начало XX в.). Иркутск, 1986. 168 с.

245. Деятели Октября и религии, и церкви. М., 1968.

246. Долотов А. С. Церковь и сектантство в Сибири. Новосибирск, 1930. 128 с.

247. Долотов А. С. Старообрядчество в Бурятии. Верхнеудинск, 1931.

248. Доржиев Д. Л. Крестьянские восстания и мятежи в Бурятии в 20-30-е годы. Улан-Удэ, 1993. 82 с.

249. Доржиев Д. Л. Социально-политический' протест и вооруженные выступления крестьянства в Бурятии на рубеже 20-30-х годов. Улан-Удэ, 1996. 180 с.

250. Дружинин В. Г. Раскол на Дону в конце XVII в. СПб., 1912. 534 с.

251. Дулов А. В. Русское православие. Очерки истории. Улан-Удэ. 2000. 303 с.

252. Дулов В. А., Санников А. П. Православная церковь в Восточной Сибири. Иркутск, 2004. Ч. I. 288 с. Ч. II. 319 с.

253. Дулов A.B., Санников А.П. Православная церковь в Восточной Сибири в XVII -начале XX веков. Часть II. Иркутск, 2006.

254. Духовная литература староверов востока России XVII-XX в.в. / под. ред. H.H. Покровского. Новосибирск: Сибирский Хронограф, 1999. - 800 с .

255. Дьюрэм У. К. Перспективы религиозной свободы: сравнительный анализ. М., 1999. 64 с.

256. Елеонский Ф. О состоянии русского раскола при Петре I. СПб., 1864.

257. Елисеев Е. Е., Сережникова И. М. Священномученник Афанасий, епископ Иркутско-Амурский. Улан-Удэ, 2003. 52 с.

258. Ершова О. П., Осипов В. И., Соколова Е. И. Старообрядчество: история, культура, современность. М.5 1994-1998. Вып. 1-8.

259. Ершова О. П. Старообрядчество и власть. М., 1999. 204 с.

260. Есипов Г. В. Люди старого века: рассказы из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии. СПб., 1880.

261. Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII столетия. СПб., 1863.

262. Жалсараев А. Д. Поселения, православные храмы, священнослужители Бурятии XVII-XX вв. Улан-Удэ, 2001.

263. Жертвы политических репрессий Иркутской области: память и предупреждение будущему. Иркутск, 1998. Т. 1. 1999. Т. 2.

264. Жуков А. В., Янков А. Г., Баринова А. О., Дроботушенко А. В. Современная религиозная ситуация в Восточном Забайкалье. Чита, 2003. 160 с.

265. Журавлев А. И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новыхраскольниках, так называемых старообрядцах, собранное из потаенных старообрядческих преданий, записок и писем. СПб., 1855. 341 с.

266. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: в 2 т. / Сост. Г. М. Прохоров. М., 2006.

267. Иванов Ю. А. «Уездная идеология»: религиозно-политическая жизнь российской провинции 1860-1910-х гг. Иваново, 2001. 260 с.

268. Ивановский Н. И. Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола с присовокуплением сведений о сектах рационалистических и мистических. Казань, 1813.498 с.

269. Ильина-Охрименко Г. И. Народное искусство семейских Забайкалья. Улан-Удэ, 1972.

270. Историко-культурный атлас Бурятии. М., 2001'. 680 с.

271. История СССР: в 12 т. / Под ред. Б. А. Рыбакова и др. М„ 1967. Т. 3. С. 295-305.

272. История Бурят-Монгольской АССР: 2-х т. // Под. ред. А. П. Окладникова. Улан-Удэ, 1951. Т. 1.

273. Каблиц И. И. (Юзов И.) Староверы и духовные христиане. СПб., 1881.

274. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Москва: "Традиция" -"Прогресс-Традиция", 2000, 344 с.

275. Каптсрев Н. Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Изд. 1-е. М., 1887. Изд. 2-е. М., 1913.

276. Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. М.; Сергиев Посад, 1912. Т. 2.

277. Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1-2.

278. Карцов В. Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России: спецкурс. Калинин, 1971. Ч. 1, 2.

279. Кельсиев В. Правительственные сведения о раскольниках. Лондон, 1860.

280. Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма. М., 1977.355 с.

281. Клочков В. В. Закон и религия. От государственной религии в России к свободе совести в СССР. М., 1982. 160 с.

282. Ключевский В. О. Соч. в 9 т. Т. III. Курс русской истории / Под ред. В. Л. Янина. М., 1988.414 с.

283. Князьков С. А. Как начался русский раскол церкви: исторический очерк. СПб., 1911.

284. Князьков С. А. Очерки из истории Петра Великого. СПб., 1914.

285. Книга Памяти жертв политических репрессий в Восточном Забайкалье: в 5 т. Чита, 2000-2007.

286. Книга Памяти жертв политических репрессий в Республике Бурятия: в 4 т. / Сост. С. В. Васильева. Улан-Удэ, 2007-2010.

287. Кобко В. В. Старообрядцы Приморья: история, традиции (середина XIX-30-e гг. XX в.). Владивосток, 2004. 213 с.

288. Короткая Т. П., Прокошина Е. С. Старообрядчество в Белоруссии. Минск, 1995. 115 с.

289. Костров А. В. Старообрядчество и старообрядческая мысль во второй половине XIX начале XX в. Иркутск, 2006. 160 с.

290. Костров А. В. Старообрядцы Байкальской Сибири в начале XX в. Иркутск, 2009. 68 с.

291. Костомаров Н. И. История раскола у раскольников // Собр. соч. СПБ., 1905. Т. 12.

292. Красиков П. А. Крестьянство и религия. М., 1920.

293. Красиков П. А. На церковном фронте (1918-1923). М., 1923.

294. Крупская Н. К. Из атеистического наследия. М., 1964.

295. Куприянова И. В. Старообрядческие общины Алтая в 1920- 1930-х гг. Барнаул, 2006. 148 с.

296. Куприянова И. В. Старообрядцы Алтая в первой треги XX в. Барнаул, 2010. 247 с.

297. Куроедов В. А. Религия и церковь в советском государстве. М., 1981.

298. Культура, наука и образование народов Дальнего Востока России. Хабаровск, 1997.

299. Лебедева А. Н. К истории формирования русского населения Забайкалья его хозяйственного и семейного быта (XIX-XX вв.). М., 1969.

300. Летопись города Иркутска XVII-XIX вв. Иркутск,1996.

301. Ливанов В. Ф. Раскольники и острожники. Очерки и рассказы. СПб., 1872. Т. 1—4.

302. Лилеев М. И. Из начальной истории раскола в Стародубье // Киевская старина. 1889. Т. 26.

303. Лилеев М. И. Новые материалы для истории раскола на Ветке и Стародубье в XVII-XVIII вв. Киев, 1893.

304. Лилеев М. И. Из истории раскола на Ветке и Стародубье XVII- XVIII вв. Киев, 1895. Вып. 1.

305. Лобанов В. Ф. Старообрядчество на Дальнем Востоке. Очерки истории родного края. Хабаровск, 1993. С. 128-149.

306. Луначарский А. В. Христианство или коммунизм. Диспуг А. В. Луначарского с митрополитом А. Введенским. М., 1926.

307. Маджаров А. С. Эволюция демократического направления в русской историографии 50-70 гг. XIX в. Иркутск, 1994.

308. Макарий (Булгаков). История русского раскола, известного под именем старообрядчества. СПб., 1855. Т. 1-12.

309. Максимов С. В. Сибирь и каторга. СПб., 1871. Ч. 1. 1871. Ч. 2. 1871. Ч. 3. 1871.

310. Мальцев А. И. Староверы-странники в XVIII первой половине XIX в. Новосибирск, 1996. 267 с.

311. Мартос А. Письма о Восточной Сибири. М., 1827.

312. Матвеева Р. П. Народно-поэтическое творчество старообрядцев Забайкалья. Улан-Удэ, 2005.

313. Мельгунов С. П. Старообрядцы и свобода совести: исторический очерк. М., 1907.

314. Мельгунов С. П. Москва и старая вера: очерк из истории религиозно-общественных движений XVII-XVIII в. М., 1917. 32 с.

315. Мельгунов С. П. Религиозно-общественные движения XVII-XVIII вв. в России. М., 1922.

316. Мельников П. И. Очерки поповщины // Собр. соч. М., 1976. Т. VII.

317. Мельников П. И. Письма о расколе // Собр. соч. М., 1976. Т. VIII.

318. Мельников Ф. Е. Краткая история Древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999. 405 с.

319. Мельников Ф. Е. Современные запросы старообрядчеству. М., 1999. 128 с.

320. Мельников Ф. Е. О старообрядческом священстве до митрополита Амвросия. Большой Камень, 2000. 29 с.

321. Миловидов В. Ф. Старообрядчество в прошлом и настоящем. М., 1969. 70 с

322. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII нач. XX вв.). СПб., 1999. Т. 1.

323. Мосс В. Православная церковь на перепутье (1917-1999). СПб., 2001. 415 с.

324. Мотицкий В. П. Старообрядчество Забайкалья: прошлое и настоящее. Улан-Удэ, 1976. 80 с.

325. Муравьев А. Н. Раскол, обличаемый своею историею. СПб., 1854.

326. Нечаев В. В. Платон митрополит Московский в его отношениях к единоверию. Казань, 1903.

327. Никольский Н. М. История русской церкви. М., 1988. 445 с.

328. Одинцов М. И. Государство и церковь: история взаимоотношений (1917-1938). М., 1991.

329. Одинцов М. И. Государство и церковь в России в XX в. М., 1994.

330. Одинцов М. И. Власть и религия в годы войны (государство и религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). М., 2005. 540 с.

331. Одинцов М. И. Вероисповедные реформы в Советском Союзе и в России (1985-1997 гг.). М., 2010.

332. Осокин Г. М. На границе Монголии. СПб., 1906. 416 с.

333. Очерки религиозной жизни современной России / Отв. ред. и сост. С. Б. Филатов. СПб., 2002. 486 с.

334. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского государства в 17681774 гг. СПб., 1788. Ч. 3.

335. Памятная книжка Иркутской губернии на 1881 год: Отделение II. Статистика, история, этнография. — Иркутск, 1887.

336. Памятники литературы Древней Руси: XVII в. М., 1989. Вып. 10-11.

337. Памятники по истории старообрядчества. М., 1927.

338. Петрова Е. В. Социокультурная адаптация старообрядцев (семейских) Забайкалья. Улан-Удэ, 1999. 129 с.

339. Петрова Е. В. Современное забайкальское старообрядчество: этносоциологический анализ. Улан-Удэ, 2005. 184 с.

340. Петрова Е. В. Русское население в этносоциальной структуре республик Сибири. Улан-Удэ, 2009. 331 с.

341. Петровский С. О Сенате в царствование Петра Великого. СПб., 1875.

342. Письма В. И. Кельсиева Герцену и Огореву / Публ. П. Г. Рындзюнского. Лондон, 1955. Т. 62.

343. Плотников К. Н. История русского раскола старообрядчества. СПб., 1911.

344. Платон (Левшин). Увещание во утверждение истины // Полн. собр. соч. М., 1880. Т. 6.

345. Подмазов А. А. Старообрядчество в Латвии. Рига, 1970.

346. Подмазов А. А. Церковь без священства. Рига, 1973.

347. Поздеева И. В. Мир старообрядчества. М., 1992-1998. Вып. 1-5.

348. Покровский Н. Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII веке. Новосибирск, 1974.

349. Попов А. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904.

350. Попова А. М. Семейские (забайкальские старообрядцы). Верхнеудинск, 1928. 36 с.

351. Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX в. М., 1995. 511 с.

352. Пределы светскости. Общественная дискуссия о принципе светскости государства и о путях реализации свободы совести / Сост. А. Верховский. М., 2003. 226 с.

353. Преосвященный Иосиф. Епископ Амурско-Иркутский и всего Дальнего Востока. Жизнеописание и канон. Большой Камень, 2001. 28 с.

354. Проханов И. С. Закон и вера. СПб., 1912.

355. Пругавин А. С. Раскол снизу и раскол сверху. Очерки современного сектантства. СПб., 1882.

356. Пругавин А. С. Старообрядчество во второй половине XIX в.: очерки из новейшей истории раскола. М., 1904.

357. Пругавин А. С. Старообрядческие архиереи в Суздальской крепости. М., 1908.

358. Пыкин В. М. Старообрядцы Забайкалья семейские: мат-лы к спецкурсу. Улан-Удэ. 2009.

359. Религия и власть на дальнем Востоке России. Хабаровск, 2001.

360. Религия и демократия: на пути к свободе совести / Сост. А. Р. Бессмертный и др. М., 1993. 592 с.

361. Религия и политика в посткоммунистической России / Сост. С. Б. Филатов. М., 1997. 83 с.

362. Ровинский JI. А. К антропологии великороссов. Семейские (старообрядцы). Забайкальские. Томск, 1898. 52 с.

363. Розен А. Е. Записки декабриста. Иркутск, 1984.

364. Розенбаум Ю. А. Советское государство и церковь. М., 1985.

365. Румянцева В. С. Народное антицерковное движение в России XVII в.: документы Приказа тайных дел о раскольниках, 1665- 1667 гг. М., 1986.

366. Рункевич С.Г. Русская церковь в XIX в. СПб., 1901. С.214

367. Русские письменные и устные традиции и духовная культура (по материалам археографических экспедиций МГУ 1966-1980 гг.). М., 1982. 398 с.

368. Русские старожилы Сибири: историко-антропологический очерк. М., 1973.

369. Русское православие: вехи истории / Науч. ред. А. И. Клибанов. М., 1989. 719 с.

370. Сапожников Д. И. Самосожжение в русском расколе со 2-й половины XVII в. до конца XVIII в.: исторический очерк по архивным документам. М., 1891.

371. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. Иркутск, 1920. 81 с.

372. Сердюк М. Б., Дударенок С. М. Религиозная жизнь. Советского Дальнего Востока (1941-1954). Владивосток, 2009. 208 с.

373. Сибирские письма декабристов. Красноярск, 1987.

374. Синайский А. J1. Отношение русской церковной власти к расколу старообрядчества в первые годы синодального управления при Петре Великом (1721—1725 гг.). СПб., 1895.

375. Смирнов П. С. Патриарх Иоаким. М., 1884.

376. Смирнов П. С. История русского раскола старообрядчества. Рязань: Тип. В. О. Тарасова, 1893. 340 с.

377. Смирнов П. С. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. СПб., 1898.

378. Смирнов П. С. О перстосложении для крестного знамения и благословления. СПб., 1904.

379. Смирнов П. С. Из истории полемики с расколом. СПб., 1908.

380. Смолич И.К. История Русской.Церкви. 1700-1917. Книга восьмая. Часть вторая. М., 1997. С. 194.

381. Соловьев М. С. История России с древнейших времен. Т. 10-11. М., 1961.

382. Соловьев С. М. История России с древнейших времен: в 15 кн. М., 1963.

383. Соловьев С. М. История России с древнейших времен // Собр. соч. М., 1991. Т. 10— 13.

384. Старообрядчество Сибири и Дальнего Востока. Владивосток, 1994.

385. Стрельбицкий И. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. Одесса, 1889.

386. Субботин Н. И. Материалы для истории раскола за первое время существования: в 6 т. М., 1875-1887.

387. Субботин Н. И. Современное движение в расколе. Вып. 1: Изгнание Белокриницкого митрополита Кирилла из Москвы. Окружное послание раскольничьих архиереев и возбуждение ими волнения между раскольниками. М., 1863.

388. Субботин Н. И. Современное движение в расколе. Вып. 2: Издание Кирилловых мирных грамот. Их уничтожение и поставление второго Антония на московскую кафедру и проч., и проч. М., 1865.

389. Субботин И. И. Современное движение в расколе. М., 1866. Вып. 3.

390. Субботин Н. И. Несколько слов о новейших событиях в расколе. М., 1867.

391. Субботин Н. И. Мысли и заметки по вопросам о расколе. М., 1901.

392. Суворов Н. О происхождении и развитии русского раскола. Ярославль, 1886.

393. Суворов Н. С. О церковных наказаниях. СПб., 1876.

394. Сырцов И. Я. Самосожигательство сибирских старообрядцев в XVII и XVIII ст. Тобольск, 1888.

395. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. М.,1994. Т. 11.

396. Тальберг Н. История Русской Церкви. М., репринтное изд. 1992.

397. Тихомиров Л. Вероисповедный состав России и обязательность для русского государства исторической вероисповедной политики: Миссионерское обозрение. №3 1902. С. 435;

398. Троцкий Л. Д. В борьбе за новый быт. М., 1924.

399. Традиционный фольклор старообрядцев Бурятии (семейских) в современном бытовании (по материалам полевых исследований конца ХХ-ХХ1 в.) / Отв. ред. Р. П. Матвеева. Улан-Удэ, 2008. 356 с.

400. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных с разъяснениями по решениям кассационных департаментов Правительствующего Сената: четвертое доп. изд. СПб., 1873.

401. Филиппов А. Н. О наказании по законодательству Петра Великого в связи с реформою. М., 1891.

402. Шахов М. О. Философские аспекты староверия М., 1997. 208 с.

403. Шахов М. О. Старообрядчество, общество, государство М., 1998. 110 с.

404. Шахов М.О. Старообрядческое мировоззрение: религиозно-философские основы и социальная позиция. М., 2002. 520 с.

405. Шлеев* С. Единоверие. Его столетнее организованное существование в Русской церкви. СПб., 1901.

406. Шмулевич М. М. Очерки истории Западного Забайкалья (XVII и середина XIX в.). Новосибирск, 1985.

407. Шмулевич М. М. Очерки истории Западного Забайкалья ХУН-Х1Х в. Новосибирск, 1985.

408. Щапов А. П. Земство и раскол. СПб., 1862.

409. Фольклор семейских. Улан-Удэ / Сост. Л. Е. Элиасов. Улан-Удэ, 1963.

410. Федоров В. П. Взгляд русских законодателей на старообрядчество ХУН-Х1Х века. Отдельный оттиск из издания «В память 300-летия царствования державного дома Романовых». М., б. г.

411. Элиасов Л. Е. Русский фольклор Восточной Сибири. Байкальские предания. Улан-Удэ, 1966. Ч. 2.

412. Этнические культуры Сибири: проблемы эволюции и контактов. Новосибирск. 1986.

413. Ярославский Е. М. О религии. М., 1958.

414. Ясевич-Бородаевская В. И. Борьба за веру. Историко-бытовые очерки и обзор законодательства по старообрядчеству и сектантству в его последовательном развитии с приложением статей закона и высочайших указов. СПб., 1912.1. Авторефераты диссертаций

415. Боровик Ю. В. Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох 1905-1927 гг.: автореф. дис. . канд. ист. наук. Екатеринбург, 2003. 25 с.

416. Боченкова И. Д. Государственная политика в отношении староверов в последней четверти XVIII начале XIX века (на материалах Ярославского наместничества): автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 1999. 26 с.

417. Васильева С. В. Старообрядчество Западного Забайкалья и вероисповедная политика государства (XVII начало XX в.): автореф. дис. . канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2000. 166 с.

418. Гаджимирзаев М. М. Этноконфессиональная толерантность как фактор обеспечения мира и безопасности на Северном Кавказе: автореф. дис. . канд. полит, наук. Ставрополь, 2003. 202 с.

419. Годизов Г. Л. Проблема свободы совести в общественной жизни Кубани, 19651990-е гг.: автореф. дис. . канд. ист. наук. Майкоп, 2001. 23 с.

420. Горейханов Г. П. Религиозная ситуация на Северном Кавказе и ее учет в управленческой деятельности органов и войск ФПС России (философско-политологический анализ): автореф. дис. . канд. филос. наук. М., 1999. 24 с.

421. Ершова О. П. Старообрядчество и государственная политика России в области вероисповедания во второй половине XIX начале XX в.: автореф. дис. . д-ра ист. наук. М., 2000.

422. Ефимовских В. Л. Религиозные преступления в русском праве X — начале XX в.: автореф. дис. . канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2002. 24 с.

423. Зверева В. А. Российское государство и религиозные конфессии: трансформация моделей взаимодействия (федеральный и региональный уровни): автореф. дис. . канд. полпт. наук. Воронеж, 2006. 23 с.

424. Ильинский С. И. Государственно-конфессиональные ошошения в Удмуртской республике: опыт вероисповедной политики в регионе (1991-2002 гг.): автореф. дис. . канд. ист. наук. М., 2003. 21 с.

425. Лобанов В. Ф. Старообрядческие общины Забайкалья и самодержавие в пер. половине XIX в.: автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1983. 24 с.

426. Машковцева В. В. Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во II половине XIX — начале XX века (на материалах Вятской губернии): автореф. дис. . канд. ист. наук. Ижевск, 2002. 254 с.

427. Одинцов М. И. Государственно-церковные отношения в России (на материалах отечественной истории XX века): дис. . в виде науч. докл. . д-ра ист. наук. М., 1996. 51 с.

428. Павлова О. А. Единоверие в контексте правительственной и церковной политики России в XVIII начале XX в.: автореф. дис. . канд. ист. наук. Н. Новгород, 2007. 24 с.

429. Панюкова В. В. Церковь и государство в современном политическом процессе России — опыт и проблемы взаимодействия: автореф. дис. . канд. полит, наук. М., 1998. 24 с.

430. Прокофьева Н. В. Старообрядчество Верхнего Поволжья в конце XVIII начале XX в.: автореф. дис. . канд. ист. наук. Ярославль, 2001. 24 с.

431. Рагузин В. Н. Религиозный фактор динамики межнациональных отношений (на материалах Оренбургской области): автореф. дис. . канд. филос. наук. М., 1997. 24 с.

432. Савенкова С.Р. История развития правительственной и церковной политики по старообрядчеству в России с 1667 по 1800 гг.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Н.Н., 2004.

433. Сметанина Е. В. Письменные источники по истории старообрядческих толков и согласий Байкальского региона (вторая половина XVIII — первая треть XX в.): автореф. дис. . канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2009. 27 с.

434. Стахеева Н.Н. Старообрядчество Восточной Сибири в XVII начале XX вв. авт. дис. к.ист. наук. Иркутск, 1998. 26 с.

435. Федотов А. А. Русская православная церковь в 1960-1990-х гг.: внутрицерковная жизнь и взаимоотношения с государством (на материалах Владимирской, Ивановской и Костромской областей): автореф. дис. . канд. ист. наук. Иваново, 1998. 22 с.

436. Nolte Н.-Н. Religiose Toleranz in Rusland 1600-1725. Gottingen, Zurich, Frankfurt, 1969

437. Bolonev F. Archaic Elements in the charms of Russian Population of Siberia // Soviet Antropology & Archeology. SPRING. Armonk; New- York, 1991. № 4. P. 7-19.

438. Bolonev F. Archaic Elements in the charms of Russian Population of Siberia // Traditional Culture. Armonk; New-York; London, 1992.

439. Montgomery R. Svetlana Vasilieva. Power and Old Believers of Transbaikalia: From the End of the Seveteenth through the Beginningof the Twentieth Century // Sibirica. 2010. Vol. 9. P. 58-62.

440. Morris R. A. Old Russian Ways: Cultur Variations among Three Russian Groups in Oregon. AMS Press. New-York, 1991.

441. Pascal P. Awakum et les debuts du rascol. La Grise religieuse russe au XVII siecle en Russie. Paris, 1938.

442. Johannes Grysostomos. Die Povorskie Otvety als Denkmal der Anschaung der russischen Altglaubigen der 1. Viertel des XVIII Jahrhundert. Roma, 1959. Or. 148.

443. Crummey R. O. Old Belivers and the Wold of Antichristi: The Vyg Communti and the Russian State, 1694-1855. Wisconsin U. Press, 1970.

444. Перечень единоверческих церквей и монастырей в России во второй половине ХУ1П первойполовине XIX вв.1

445. Название церкви Время основания

446. Бичурская Успенская 1748(1767) С.Бичура Иркутская губерния

447. Успенский мужской монастырь 1786 С. Злынки Черниговская епархия

448. Корсунский монастырь 1787 Таврическая область

449. Церковь Преображения Господня 1787 Елисаветград (устроена князем Потемкиным -Таврическим)

450. Успения Пресвятой Богородицы 1789 Климовский посад Черниговская епархия

451. Во имя Вознесения Господня 1789 Злынский посад Черниговская. епархия

452. Во имя Преображения Господня 1789 Зыбковский посад Черниговская епархия

453. Во имя Живоначальной Троицы 1791 Успенский монастырь Черниговская епархия

454. Воскресенская 1791 Восресенск Пермская епархия

455. Во имя Рождества Пресвятой Богородицы 1794 г Кременчуг Екатерин, еп.

456. Во имя Живоначальной Троицы 1794 Троицкая слобода на берегу р. Днестр

457. Благовещения Пресвятой Богородицы 1795 Троицкая Иикодимова обитель

458. Св. Иоанна Предтечи 1795 Климовский посад

459. Покровская 1796 Слобода Радули

460. Никольская 1799 СПб. На Захарьиной улице в доме И. Милова

461. Введения Пресвятой Богородицы 1801 Москва за Салтыковым мостом

462. Сретенскя Спасо-Преображенская 1801 СПб. За Черною речкою Нижний Новгород

463. Сошествия Святого Духа 1802 Калуга

464. Максаковский мужской Преображенский монастырь 1803 с 1829 женский

465. Успения в Высоковском Успенском скиту 1804 Костромская епархия

466. Спасская 1805 Екатеринбург Пермская епархия

467. Тарбагатайская Никольская 1809 С. Тарбагатай Иркутская губерния1. Благовещенская 1816 СПб.

468. Свято-Троицкая 1818 Екатеринбург

469. Никольская 1820 СПб.Николаевская улица

470. А.П. Обозрение пермского раскола так называемого старообрядчества. СПб., 1863 С 75-76; М. С-кий. Исторический очерк единоверия. СПб., 1867; Адрес-календарь Пермской епархии на 1894 г. и справочная книжка для духовенства Пермь 1894 С.205-213.

471. Списки крестьян старообрядцев, исповедующих духовные требы в качестве уставщиков и начетчиков за 1854 г. в Тарбагатайской волости Верхнеудинского Уезда Иркутскойгубернии2.

472. Наименование селения и находящие в нем уставщиков с указанием приходов Число домов в приходах

473. Селение Тарбагатай. Куприян Иванов. Беглопоповец 100 домов

474. Осип Иванович Медведков. Не признающий священство. Проживает в селении Тарбагатай. Приход его только в Тарбагатае. 200 домов

475. Яков Иванович Русинов, Ефрем Мохонович Медведев. Австрийского толка. Принадлежащие к-Куйтунскому приходу, 'заведуют в с. Тарбагатай. до 30 домов

476. Селение Бурнашевское. Тимофей Иванович Чистяков. Беглопоповец приход только в селении Бурнашевском. до 50 домов

477. Селение Десятниковское. Лаврентий Иванович Чистяков.Беглопоповец приход в селе Десятниково. 100 домов

478. Гурьян Гурьянович Степанов. Не признающий священство, проповедует в селе Десятниково 100 домов

479. Ларион Семенович Чистяков. Не принявщий священство, заведует приходом в с. Десятниково. до 30 домов

480. Селение Верхнежиримское. Иван Тимурович. Васильев. Беспоповец. 48 домов

481. Селение Нижнежиримское. Магнат Осипович Такацкий, не признающий священство 45

482. Филипп Иванович Покацкий. Беглопоповец, живущий в Нижнем -Жириме 30 домов

483. Григорий Лаврентьевич Петров темной секты, проживающий в Нижнем —Жириме. 13 домов