автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Графика в поэтическом тексте: традиции и инновации

Полный текст автореферата диссертации по теме "Графика в поэтическом тексте: традиции и инновации"

На правах рукописи

БУТОВ РОМАН НИКОЛАЕВИЧ

ГРАФИКА В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ: ТРАДИЦИИ II ИННОВАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЙ ПОЭЗИИ XX ВЕКА)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

2 '1 ОКТ 2010

Ижевск 2010

004610748

Работа выполнена на кафедре «Управление персоналом» ГОУ ВПО «Воронежский государственный технический университет».

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Орехова Наталья Николаевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Флоря Александр Владимирович

кандидат филологических наук, доцент Балтачев Владимир Геннадьевич

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Воронежский государственный университет»

Защита состоится /УСУ2010 г. в 14 часов на заседании дис-

сертационного совета Д 212.275.07 при ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» по адресу: г. Ижевск, ул. Университетская, 1, корп. 2., ауд. 221.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Удмуртского государственного университета (г. Ижевск, ул. Университетская, 1, корпус 2). с авторефератом - на официальном сайте ГОУ ВПО «УдГУ» http://v4.utlsu.ru/scicпсе/

Автореферат разослан "_

2010 г.

Учёный секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук

Н.Г. Медведева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В последнее время всё большее значение приобретает изучение письменного сообщения любого стиля. В этой связи анализ графических возможностей репрезентации художественного (в нашем случае - поэтического) текста как, несомненно, значимых способов выражения его смыслов представляется не менее актуальным, чем анализ его на других уровнях.

Наиболее адекватная интерпретация художественного текста может быть произведена лишь совместными усилиями лингвистики и литературоведения. Теоретическое обоснование такого комплексного подхода к художественному литературному произведению, на которое мы и ориентируемся в нашей работе, находим в исследованиях В.В. Виноградова, Ю.М. Лотмана, МЛ. Гаспарова, В.Я. Задорновой, Ю.В. Каза-рина, Л.И. Донецких и др. В.Я. Задорнова отмечает, что «филологу, занимающемуся изучением художественной литературы, никак нельзя освободить себя от литературоведческой интерпретации исследуемого текста» [Задорнова 1984, с. 9].

Стихотворная форма как особый вид речи издавна привлекала внимание учёных (Б.В. Томашевский, Б.М. Эйхенбаум, Ю. Айхенвальд, Е.Г. Эткинд, МЛ. Гаспа-ров, И.Я. Чернухина, Ю.В. Казарин и др.). Проблемами изучения графически значимых элементов текста занимались такие авторы, как Л.В. Щерба, A.A. Реформатский, A.M. Пешковский, В.В. Виноградов, В.П. Григорьев, А.Г. Костецкий, А.Б. Шапиро, Н.С. Валгина, Б.С. Шварцкопф, Б.И. Осипов, H.H. Орехова, НЛ. Шубина, Л.М. Кольцова, Н.Д. Голев и др. Роль графики (и в том числе пунктуации) в поэзии освещалась в работах А.Г. Степанова, Ю. Орлицкого, Д. Кузьмина, С. Бирюкова, А. Очертянско-го, С. Сигея, Д. Янечека и др.

Поскольку в настоящее время поэтический текст функционирует преимущественно в письменной форме, его восприятие во многом зависит от графического облика.

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью уточнения функциональной предназначенности графического уровня поэтического текста.

Объектом исследования является графический облик поэтического текста.

Предмет исследования - особенности графики в лирике основных представителей петербургской / ленинградской поэтической школы XX в.

Выбор темы мотивирован тем фактом, что лингвоэстетическая роль графики как системного комплекса разноуровневых средств изучена недостаточно. Вместе с тем ширится число работ, посвященных особенностям идиостиля отдельных авторов, в том числе графическому аспекту поэтических текстов. Данное исследование направлено на выявление эстетически значимого потенциала стилистических особенностей графического оформления современного письменного поэтического текста, роли невербальных способов его организации в репрезентации художественного поэтического типа речевого мышления, и шире — авторского мировидения.

Целью исследования является описание роли разноуровневых графических средств (пунктуационных знаков, параграфических приёмов) как совокупности языковых ресурсов разного статуса в идиостиле отдельных авторов в процессе формирования петербургской / ленинградской поэтической школы, выявление тенденций развития лингвоэстетического потенциала графики в современной русской поэзии.

Для достижения указанной цели поставлены следующие задачи:

1) выявить особенности индивидуально-авторского графического оформления стихотворений;

2) определить функции графических приёмов, используемых тем или иным автором;

3) установить и разграничить нормативно и ненормативно (системно и окказионально) употребляющиеся знаки препинания на фоне существующих пунктуационных норм;

4) определить функции нормативно и ненормативно используемых знаков препинания; дать оценку отсутствию знаков препинания.

Цель и задачи работы обусловили выбор следующих методов и приёмов исследования: метод лингвистического наблюдения и описания; метод филологического анализа; элементы сопоставительного анализа; элементы количественного и текстологического анализа.

Материалом исследования послужили лирические стихотворения представителей петербургской / ленинградской поэтической школы XX в. (И.Ф. Анненского, A.A. Ахматовой, A.A. Блока, Н.С. Гумилёва, О.Э. Мандельштама, Д.В. Бобышева, И.А. Бродского, В.Б. Кривулина Е.Б. Рейна, С.Г. Стратановского, Е.А. Шварц). В творчестве данных поэтов графическая организация текста носит, по нашему мнению, не случайный характер, а представляет собой важный элемент структуры произведения, отражающего особенности речевого мышления каждого из авторов.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в лингвистическом исследовании поэтических текстов графика рассматривается во всём многообразии её составляющих, не только как полноправный языковой и экспрессивный ресурс, но и как стилеобразующий фактор. Лирические стихотворения представителей петербургской / ленинградской поэтической школы как культурного феномена, имеющего более чем вековую традицию, впервые подвергаются анализу в плане графики и топографии в таком объёме (1561 стихотворение, 11 авторов).

Теоретическая значимость работы заключается в системном описании невербальных средств репрезентации письменного поэтического текста в применении к творчеству представителей петербургской / ленинградской поэтической школы, в конкретизации отдельных положений в области пунктуационной теории, строфики и параграфемики.

Практическая значимость работы состоит в том, что её материал может быть использован при составлении курса, посвящённого роли графики в поэтической речи, проблемам современной пунктуации, в лекционных и практических курсах по анализу художественного текста, в спецкурсах по текстоведению, а также по русской поэзии XX века. Использованная в работе исследовательская программа может также найти своё применение и при изучении вопросов функциональной графики в прозаических текстах и на материале других языков.

Апробация работы. Основные положения диссертации и конкретные наблюдения над фактическим материалом излагались в статьях, а также на конференциях в Воронеже: Научная сессия ВГУ (2002), (2003); ВГТУ (2007); региональных научно-практических конференциях (Глазов ГГПИ 2006, 2008, 2009; Кострома 2009; Омск 2010). Основные положения диссертации отражены в 7 публикациях.

Основные положения, выносимые на защиту.

• Параграфемика как неотъемлемая часть письменного текста служит для репрезентации различного рода информации: для отражения смыслов, передаваемых в уст-

ной речи интонацией и другими невербальными средствами, а также участвует в репрезентации дополнительных, присущих только письменной форме значений.

• Графика стихотворной речи создаёт не только внешний облик текста, по и ею смысловую многомерность.

• Графическое оформление стихотворений поэтов второй половины XX столетия играет более заметную роль, чем для поэтов начала века.

• Многофункциональность авторской пунктуации выявляет особенности поэтического мышления автора и выражается не в нарушении пунктуационной системы, а и усилении эстетической значимости знаков, расширении границ их использования.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка использованных источников, словарей и справочников, литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении даётся обоснование актуальности выбранной темы, формулируются цели и задачи работы, оговаривается процедура анализа, определяется научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, говорится об апробации работы.

В первой главе «Роль и место графики в структуре поэтического текста: теоретические основы исследования» излагаются концептуальные положения работы: рассматриваются отличия поэзии от прозы, характеризуется поэтический текст как особое графико-топографическое единство, анализируются концепции тексто- и стилеобразующей роли графики (пунктуации).

В первом разделе «Стихотворный текст у^. прозаический текст» определяются отличия стихов от прозы на графическом и пунктуационном уровне (пунктуация рассматривается в работе как элемент графики). Мы специально не исследуем визуальные (или фигурные) стихотворения, поскольку данный тип поэтической графики уже анализировался учёными [Казарин 2004; Степанов 2004].

По мнению О.И. Федотова, основанному на исследованиях М.Л. Гаспарова, единственный абсолютный признак, отличающий поэзию от прозы, - это разделение первой на стихотворные ряды. Проза имеет один принцип членения - синтаксический, в поэзии их два - синтаксический и графический, являющийся ведущим [Федотов 1997, с. 36-37, 38].

Различие в употреблении графических средств между поэзией и прозой, на наш взгляд, невелико, поскольку обслуживает и тот, и другой род литературы в равной степени.

По нашему мнению, при «узком» подходе к пунктуации, когда под пунктуацией понимают только знаки препинания, никаких отличий в оформлении стихов от прозы нет. При таком подходе употребление знаков зависит только от особенностей мышления того или иного автора. Однако при «широком» подходе к пунктуации различия между стихом и прозой видны со всей отчётливостью. Поэзии свойственна графическая выделенность текста, в ней объективно существуют особые, отличные от прозы, пунктуационные позиции. Это тонко подметила И.И. Ковтунова: «В стихотворной речи существует своя система интонационно сильных позиций, экспрессивно выделяющих слова, - положение в конце строки, в конце полустишья, во внутренней рифме; перенос; выделение в отдельную строку и другие» [Ковтунова 1978, с. 196]. В лингвопрагматической концепции Л.М. Кольцовой (на формирование которой по-

влияла, на наш взгляд, позиция И.И. Ковтуновой и которую мы берём за основу в своей работе) большое внимание уделяется именно пунктуационным позициям как единицам пунктуации [Кольцова 2006, с. 76-86]. Так, в абсолютно сильных основных позициях (начало и конец текста, терминология Л.М. Кольцовой) различие между поэзией и прозой проявляется, по нашему мнению, в том, что стихотворения зачастую называются по первой строке, отсутствующее название заменяют звёздочки (для современного прозаического произведения название обязательно). В сильных основных позициях (границы синтагм, предложений, СФЕ) в поэзии существует такое явление как выделение слова или нескольких слов в отдельную строку. Сильными, позицион-но выделенными являются первое и последнее слово в стихотворной строке. В слабых и комплементарных позициях применение каких-либо специфических графических средств, характерных только для поэзии, затруднено самим характером позиций, поэтому здесь различие между стихами и прозой не столь велико.

Представляется, что, поскольку проза имеет лишь один принцип членения, её синтаксическое построение и пунктуационное оформление должно иметь структурообразующее значение. В поэзии же графика оказывается не только важнейшим тек-стообразующим средством, но и конститутивным элементом, посредством которого читатель соотносит текст с определённой экстралингвистической культурно-исторической традицией; именно в стихе графическое оформление способно играть стилеобразующую роль, которая является отражением поэтического речевого мышления автора.

На наш взгляд, специфика поэтической формы может быть выявлена при взаимодействии, по крайней мере, двух уровней: синтаксического и графического (членение текста на особые ряды - стихи). Вследствие этого взаимодействия в стихах важным оказывается не только фонетический или лексический уровень. Пунктуация в поэзии также проявляет тенденцию к нелинейному развёртыванию. И точно так же, как слово, которое в художественном тексте вообще, а в поэтическом - в особенности, значит больше, чем оно значит в разговорной речи, любой знак в стихотворении способен (под влиянием авторской или читательской интенции) актуализироваться для выражения определённого смысла и получить дополнительные, несвойственные ему функции.

Также в данном разделе обосновывается необходимость уточнения существующих классификаций переносов как специфического поэтического ресурса. В целом наше видение типологии переносов имеет следующий вид:

1. Строчной перенос (rejet - «сброс», contre-rejet - «наброс», double-rejet -«двойной бросок»):

• простой (содержательный, формальный),

• фонетический (содержательный),

• слоговой (содержательный),

• лексический (содержательный);

2. Строфический перенос (rejet - «сброс», contre-rejet - «наброс», double-rejet -«двойной бросок»):

• простой (содержательный, формальный),

• фонетический (содержательный),

• слоговой (содержательный),

• лексический (содержательный).

Формальный перенос может находиться на границе синтагм или предложений: и предложении / части сложного предложения, переносимом на другую строку, выделяются несколько частей (причастный, деепричастный оборот, либо иная синтагма), каждая из которых укладывается в пределы метра.

Содержательный перенос может находиться только внутри синтагмы, он делит её на две части, создавая таким образом две новые синтагмы.

Во втором разделе «Поэтический текст как особое графнко-топографнческое единство (исторический экскурс)» прослеживается генезис европейского (и в частности русского) поэтического текста.

Отмечается, что первым специализированным видом речи, выделенным из разговорной (прозаической), была речь, имевшая сакральный характер и стихотворную форму [Гаспаров 1997, с. 524]. На данном (дописьменном) этапе деления на поэзию и прозу, конечно, ещё не было, как не было и литературы. Была речь обыденная («проза» - в нашем понимании) и речь специальным образом отобранная («поэзия» -опять-таки с современной точки зрения, так как имела некие стихотворные элементы). Но даже и после возникновения письменности чёткого деления на прозу и поэзию ещё очень долго не было. Поэзия из сакральной сферы постепенно переходит в сферу искусства, утрачивая свои магические функции и приобретая эстетические, то есть становится поэзией в современном смысле этого слова. О выделенное™ поэтического текста, то есть о формировании оппозиции «стих - проза» в античном сознании можно говорить, начиная примерно с V в. до н. э.

Европейская поэзия, выросшая на основе античной, не знала рифмы до средних веков. Спорадически гомеотелевты (созвучия окончаний) в прозе возникали ещё до нашей эры. Проникали они и в поэзию. Однако гомеотелевты - это приём риторического украшения текста, они не обязательны, главное отличие стихотворной рифмы от гомеотелевта - регулярность. И впервые она проявилась в ранневизантийскую эпоху в «Акафисте Богородице» (не позднее 626 г.).

Поэзия и не могла резко отличаться от других письменных произведений, так как ещё не была в достаточной степени развита техника письма. Она прошла долгий путь до того, как стала формально-графически противопоставляться прозе. В Европе об этом можно говорить примерно с XIII века. Поэтическое произведение стало выключаться посреди формата. Позднее каждая строка начала писаться с прописной буквы. В России об этом было прямо сказано у Мелетия Смотрицкого в его «Грамматике словенския правильное Синтагма...» (1618-1619).

Говоря о выделенное™ стихотворной речи (как в смысловом, так и в графическом отношении) в плане оппозиции «стих - проза», необходимо, прежде всего, иметь в виду исторические реалии каждого рассматриваемого периода. Дело в том, что эта оппозиция не была понятна, например, славянам до XVII века (скорее следует говорить об оппозиции "искусство - неискусство") [Федотов 1997, с. 55, 90-92]. В строгом смысле слова вплоть до XVII в. в русской литературе не было текстов, которые воспринимались бы и функционировали как стихотворные, поскольку не было ни самой оппозиции «стих - проза», ни понятия «стих», ни соответствующего термина. Как отмечал Д.С. Лихачёв, на Руси «сравнительно поздно появляется систематическое стихотворство - только с середины XVII века. До того стихи встречались лишь спорадически, так как потребности в любовной лирике удовлетворялись фольклором» [Лихачёв 1987, с. 25].

Развитие русской поэзии прошло несколько этапов.

Первый этап - отход от фольклорных основ, становление литературного языка, а вместе с ним и новой художественной литературы с соответствующей формой и содержанием (конец XVII - XVIII в.). Формирование русской поэзии происходило в XVIII веке благодаря реформе Тредиаковского - Ломоносова - Сумарокова, в результате которой окончательно закрепилась (заимствованная в Европе) силлабо-тоническая система стихосложения. В плане содержания - героями произведений были люди высших слоев общества.

Второй этап - возвращение к истокам (от условных героев и заимствованных форм к обыкновенным людям и живому разговорному языку), и в том числе к фольклору (весь XIX - первая половина XX в.). Эту тенденцию почувствовали многие поэты. Назовём лишь несколько имён. Прежде всего, это, конечно, A.C. Пушкин и М.Ю. Лермонтов. Также одним из первых удачных опытов стала поэзия A.B. Кольцова, который «внес новое содержание, новых героев в русскую литературу, впервые крестьянские персонажи были в эстетическом отношении уравнены с традиционными героями дворянского происхождения. <...> Это была своего рода революция в литературе» [Ласунский 1977, с. 18, 19]. Впоследствии их опыт был развит H.A. Некрасовым, который, по словам Г. Айги, был великим реформатором русской поэзии. «И конечно, совершенно правы наши исследователи, утверждавшие, что без Некрасова не могло быть и Маяковского, Цветаевой и даже Блока» [Айги 2001, с. 283]. Разумеется, этот список далеко не полон, можно назвать ещё многих поэтов, в творчестве которых народные традиции имели своё плодотворное продолжение (И. Анненский, С. Есенин, Н. Клюев и др.).

Таким образом, первый шаг был сделан в начале XIX века в области содержания. Второй - в области формы - в начале века XX. Это сделали представители русского авангарда, и прежде всего Хлебников, который предложил использовать поэтический размер живого разговорного языка, что провозглашалось «в "Манифесте'', опубликованном во втором выпуске футуристического сборника "Садок судей" в 1913 году» [цит. по: Айги 2001, 194].

Третий этап - дальнейшая демократизация содержания, консерватизм формы (1930-е - первая половина 1990-х гг. XX в.). Развитее московского поэтического авангарда и группы ОБЭРИУтов было прервано в начале 30-х годов. Все эксперименты с формой в СССР были официально запрещены. Многие поэты подверглись репрессиям. оставшиеся в живых (А. Кручёных, В. Каменский, Н. Заболоцкий и др.) вынуждены были либо уехать, либо замолчать, либо несколько пересмотреть свои взгляды на творчество. Лишь некоторые авторы не ориентировались на метод социалистического реализма (Ксения Некрасова).

В эмиграции свободный стих использовали немногие (например, Н. Берберова). Чаще всего поэты-эмигранты писали ямбом - 54 % от общего количества стихов. Подобный консерватизм объяснялся своеобразной компенсацией, защитой стиха на фоне безудержного экспериментаторства в советской поэзии двадцатых годов. Некоторое увлечение авангардом здесь быстро сошло на нет под влиянием В. Ходасевича, Г. Адамовича, а также Цеха поэтов, перебравшегося в Париж в 1923 году [Коростелёв 1997, с. 286-287].

В 1950-80-е гг. отдельные поэты в СССР работали с формой в нетрадиционной манере, но практически не имели возможности печататься в официальных изданиях, для них был реален только самиздат (В. Бурич, Н. Искренко, И. Холин, Г. Сапгир, Г. Айги. Вс. Некрасов и др.). Многие поэтому печатались за границей. И лишь в 1989

г. в СССР, а затем в России выходят первые книги В. Бурича, Г. Сапгира, Вс. Некрасова, в 1991 г. - Н. Некрепко и Г. Айги. Однако они не могли изменить общего направления развития русской поэзии. Этому во многом способствовали литературная деятельность и всемирное признание И. Бродского (Нобелевская премия по литературе в 1987 г.), всем своим творчеством показавшего, что в русской поэзии возможно развитие классических традиций. Также сказалось влияние насаждаемого до конца существования СССР социалистического реализма и инерция мышления определённой части интеллигенции.

Возможно, на наш взгляд, выделить и четвёртый этап - внешняя демократизация формы и содержания при внутренней усложнённости произведений (вторая половина 1990-х гг. XX в. - наши дни). Отмечаемые процессы подробно охарактеризованы Н.Б. Мечковской, которая усматривает причину дихотомии «демократизация -усложнение» в возрастании интеллектуально-семиотической насыщенности жизни социума и дифференциации форм общения [Мечковская 2009, с. 396]. В этой связи проявляется такой феномен, как «массовый сетевой писатель» (по состоянию па декабрь 2006 г. в Рунете было зарегистрировано около 1 млн. авторов, при этом поэтов в 8 раз больше, чем прозаиков) [там же, с. 459]. Однако, несмотря на то, что силлабо-тоническая система, по мнению Г. Айги и мн. др., окончательно исчерпала себя ещё в первой половине XX века (последними поэтами, развивавшими её, были Б. Пастернак, А. Ахматова, а также И. Бродский), она продолжает доминировать в русской поэзии.

В третьем разделе «Подходы к изучению графики. Концепции тексто- и сти-леобразукицей роли графики (пунктуации)» анализируются концепции исследователей, изучающих современную пунктуацию.

Все языковеды солидарны в том, что пунктуация - это часть графической системы современного русского языка. Однако «широкий» и «узкий» подход к рассмотрению пунктуации представлен не у всех. Так, у А.Б. Шапиро и Н.С. Валгиной нет такого разделения. Для всех остальных естественно, что термин «пунктуация» целесообразно рассматривать в «широком» и «узком» смысле. Всеми отмечается, что уровень предложения в буквальном смысле «узок» даже для выработки пунктуационных норм, и что «настоящее осмысление пунктуации... начинается при работе над связным текстом» [Валгина 1979, с. 3]. В рамках «узкого» подхода учёные вслед за А.Б. Шапиро делят знаки на отделяющие и выделяющие.

Отсутствует единство исследователей и относительно принципов, лежащих в основе пунктуации. А.Б. Шапиро указывает на два основных принципа: интонационный и синтаксический, отмечая, однако, их неразрывность в языке и речи. Основную роль пунктуации учёный видит в обозначении тех смысловых отношений, которые не могут быть выражены лексическими и синтаксическими средствами. Критикуя позицию Н.С. Валгиной, в которой традиционно говорится о грамматическом, смысловом и интонационном принципах, Б.И. Осипов элиминирует интонационный принцип, поскольку «интонационный строй рассматривается как один из способов выражения синтаксических значений» [Осипов 1990, с. 9] и говорит лишь о коммуникативно-синтаксическом и конструктивно-синтаксическом принципах. Б.С. Шварцкопф является сторонником одного, хотя и достаточно всеобъемлющего, функционально-системного подхода. H.H. Орехова отмечает, что в разные периоды пунктуация как особый семиотический феномен опирается на разные основы. Л.М. Кольцова, отстаивая лингвопрагматический подход, считает (вслед за А.Б. Шапиро), что «названные "принципы" - не рядоположенные явления, а содержательные и формальные стороны

единой языковой сущности» [Кольцова 2006, с. 74]. Она полагает, что знакам препинания необоснованно приписывается роль единиц пунктуации, из-за чего возникает путаница в определении состава, функций и семантики графических средств, используемых в письменном тексте [Кольцова 2006, с. 75]. Действительно, отделяющие и выделяющие функции знаков тяготеют к конструктивному синтаксису, из которого, на наш взгляд, исходит и более сложная функциональная концепция Б.С. Шварцкоп-фа. Функции знаков препинания, по мнению JI.M. Кольцовой, опираются на содержательную, концептуальную основу русской пунктуации.

H.JI. Шубина говорит о существовании строго обязательных - грамматических или структурных - и факультативных знаков, отмечая, что большинство правил ориентировано на отражение синтаксической организации предложения. Однако указывается, что в последнее время на основе авторской пунктуации формируется метагра-фическая норма, стремящаяся закрепить нерегламентированные до сих пор контексты употребления знаков препинания [Шубина 2004].

По поводу корпуса единиц пунктуации у лингвистов также нет единого мнения. Если традиционно в их качестве выступали знаки препинания («узкий» подход) и даже все способы графической организации текста на пространстве страницы («широкий» подход), то Л.М. Кольцова настаивает на пересмотре данных взглядов и выдвигает в качестве единиц пунктуации пунктуационные позиции (как объективно существующие в любом тексте, так и создаваемые автором) и пунктуационные фигуры. Данный автор отстаивает своё мнение и по поводу назначения пунктуации. В противовес большинству лингвистов она считает, что пунктуация призвана обеспечивать связность текста. А.Б. Шапиро отмечает, что основное назначение знаков препинания - указывать на членение текста [Шапиро 1955, 71]. Н.С. Валгина говорит о том, что назначение пунктуации состоит в «расчленении» [Валгина 1979, с. 5], Б.С. Шварцкопф - в «организации (членении)» на основе функций «разделения, выделения и связи» [Шварцкопф 1989, с. 8, 15], Н.Н. Орехова - в «членении» [Орехова 2000, с. 11]. Н.Л. Шубина говорит, что основной функцией пунктуации является смысловое членение речи [Шубина 2004, с. 338]. Н.Д. Голев не говорит ни о членении, ни о связности текста. Пунктуация, по его мнению, должна быть, прежде всего, коммуникативно эффективной [Голев 2005, с. 30]. Н.Д. Голева как сторонника коммуникативного подхода в большей степени интересует позиция получателя сообщения, в то время как остальные учёные смотрят на проблему пунктуационного оформления письменной речи с точки зрения отправителя. Исследователем отмечается, что нормативные ошибки далеко не всегда приводят к коммуникативным помехам.

Развивая и уточняя позиции учёных, попробуем изложить своё понимание пунктуации. С нашей точки зрения, пунктуация - это система внеалфавитных (графических) дополнительных средств, участвующая (наряду с такими синтаксическими средствами, как порядок слов и др.) в распределении смыслов в предложении и тексте. Мы солидаризируемся с Л.М. Кольцовой в том, что основными единицами пунктуации являются пунктуационные позиции, которые маркируются знаками препинания, а также различными графическими средствами (шрифт, разрядка и др.). Соглашаясь во многом со взглядами Л.М. Кольцовой и учитывая целый ряд концептуальных положений, мы также используем наработки других исследователей.

Вторая глава «Графика в лирике поэтов первой половины XX века» посвящена особенностям графики, пунктуации и параграфемики в лирике поэтов Петербургской — Ленинградской школы первой половины XX века (И.Ф. Анненский,

А.А. Ахматова, А.А. Блок, U.C. Гумилев, О.Э. Мандельштам). Выбор материала исследования обусловлен непреходящим интересом к «серебряному веку» русской поэзии и тем влиянием, которое он оказал па всё последующее её развитие. Центром русского возрождения по праву стал Санкт-Петербург.

Нами было просмотрено более 100 стихотворений каждого автора (И. Аннеп-ский - 148, А. Ахматова - 182, А. Блок - 252, Н. Гумилев - 252, О. Мандельштам -161).

Процедура исследования. Стихотворения анализируются по следующей схеме: графика, пунктуация. В разделе «графика» рассматриваются различные элементы стихотворений (важные для того или иного автора). Затем - переносы (enjambements), которые, на наш взгляд, занимают промежуточное положение между графикой и пунктуацией. При анализе пунктуации мы частично пользуемся классификацией, предложенной J1.M. Кольцовой [Кольцова 2006, с. 76-86], конкретизируя её и внося необходимые, на наш взгляд, коррективы. Рассматриваются следующие параметры.

Графика (расположение строф и строк, увеличенный абзацный отступ, пробелы, отточия, курсив, строчные / прописные написания).

Переносы (enjambements).

Пунктуация:

• абсолютно сильная основная пунктуационная позиция:

- позиция абсолютного начала текста - заголовок, первое предложение,

- позиция абсолютного конца текста - последнее предложение,

- взаимодействие абсолютного начала и абсолютного конца текста (композиция текста);

• сильная основная пунктуационная позиция:

- тема-рематическое членение предложения,

- позиция между подлежащим и сказуемым,

- границы предложений,

- постановка одного знака препинания вместо другого.

У каждого автора исследовались наиболее семантически нагруженные позиции. Проиллюстрируем это на текстовых фрагментах.

Графика в стихотворениях И.Ф. Анненского выступает как средство репрезентации ситуации, описываемой в тексте (11 примеров).

Молоточков лапки цепки, Да гвоздочков шапки крепки, Что не раз их, Пустоплясых, Там позастревало.

Молоточки топотали, Мимо точки попадали, Что ни мах, На струнах Как и не бывало.

[Анненский 1987, с. 60-61]

Графическое расположение строк в приведённом стихотворении («Кэк-уок на цимбалах») вызывает в сознании читателя ассоциации с игрой на названном в заглавии музыкальном инструменте, с очень быстрыми движениями молоточков в руках

музыканта, а также со стремительным течением жизни человека, которая часто проходит впустую («пустоплясых»).

Из особенностей пунктуации хотелось бы отметить следующие.

Абсолютно сильная основная позиция. Из общего числа озаглавленных стихотворений (138) наибольшее количество (82) относятся к эксплицитному типу связи (лексемы, входящие в название, употребляются в тексте в прямом значении). Если говорить о видах смысловых и/или структурных отношений, выражаемых в названиях. то проанализированный материал показывает, что большинство заголовков связано с темой стихотворения.

Сильная основная позиция. Тире в функции тема-рематического членения предложения (59 примеров). Тире между подлежащим и сказуемым используется И. Ан-ненским не только в том случае, когда подлежащее и сказуемое выражены именами существительными, но и тогда, когда в качестве подлежащего выступает личное местоимение или когда сказуемое употребляется с отрицанием, что в то время ещё не было регламентировано. Некоторые знаки препинания (двоеточие, многоточие, тире) выступают как полифункциональные, что свидетельствует о творческом отношении автора к данному уровню языковой системы. Многоточие может заменять собой запятую, двоеточие, тире, репрезентируя те или иные аспекты эмоционального состояния лирического героя. Двоеточие заменяет тире. Тире заменяет запятую и двоеточие.

Особенностей графического оформления в стихотворениях A.A. Ахматовой немного (5 примеров), в основном это выделение одной или нескольких строк увеличенным абзацным отступом. Такое графическое выделение части текста может отражать смену времени, пространства, состояния, события (т.е. обозначать наличие определённой границы), представлять вывод.

Меня, как реку, Суровая эпоха повернула. Мне подменили жизнь. В другое русло, Мимо другого потекла она, И я своих не знаю берегов.

[Ахматова 1990, с. 103]

В данном стихотворении («Северные элегии <Пятая>»), по нашему мнению, увеличенный отступ выступает аналогом многоточия и указывает на имплицированное начало стихотворения.

Доминирование стихотворений с переносами говорит, на наш взгляд, о большом интересе поэта к данному приёму; переносы могут выполнять различные функции: вводить хронотоп, усиливать контраст и др.

В абсолютно сшьной основной пунктуационной позиции отмечаем почти полное доминирование в начале и в конце текста повествовательных предложений, состоящих из двух и четырёх строк, что указывает на достаточно традиционную, классическую версификационную ориентацию А. Ахматовой. Расположение двух- и четырёхстрочных предложений в абсолютном начале и конце большинства текстов достаточно симметрично, что можно назвать своего рода «золотым сечением» в поэзии.

В сильной основной позиции важным для А. Ахматовой оказывается также мотив границы и её перехода. В данной позиции смену одного плана другим маркирует многоточие.

Город сгинул, последнего дома Как живое взглянуло окно...

Это место совсем незнакомо,

Пахнет гарью, и в поле темно.

[Ахматова 1990, с. 42]

Здесь многоточие указывает на смену топоса («город» - «в ноле»). Таким образом, маркировать наличие границы, то есть смены одного плана другим могут как графические приёмы (увеличенный абзацный отступ), так и пунктуационные (многоточие), которые в отдельных случаях совмещаются. Авторская парасема А. Ахматовой «интеллектуализм» (которая проявляется при смене описания рассуждением, изменении точки зрения в оценке предшествующего контекста, выводе и др. случаях) [Чернухина 1993, с. 62] зачастую получает свою репрезентацию не только на лексическом, но и графическом (увеличенный абзацный отступ), и пунктуационном уровне (многоточие).

Могла ли Биче словно Дант творить,

Или Лаура жар любви восславить?

Я научила женщин говорить...

Но. Боже, как их замолчать заставить!

[Ахматова 1990, с. 76]

В данном стихотворении («Эпиграмма») многоточие отражает контраст.

Особенности графического оформления в стихотворениях А.А. Блока связаны, в основном, с выделением одной или нескольких строк увеличенным абзацным отступом. По нашему мнению, для А. Блока это, с одной стороны, дань традиции, а с другой, - способ обратить внимание читателя на те или иные важные в семантическом отношении строки.

Очень активно поэт использовал переносы (около половины стихотворений с переносами). Переносы в стихах А. Блока могут выполнять различные функции: оформляют контраст, воплощают автометаописание.

И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль.

Летит, летит степная кобылица И мнет ковыль...

[Блок 1980, с. 191]

В данном стихотворении («Река раскинулась. Течет, грустит лениво...») contre-rejet свидетельствует о контрасте «покой - отсутствие покоя».

В абсолютно сильной основной пунктуационной позиции для А. Блока оказываются наиболее продуктивными одно-, дву- и четырёхстрочные предложения и начале, и в конце текста. При взаимодействии абсолютного начала (первое предложение) и абсолютного конца (последнее предложение) текста отмечаем большое совпадение количества примеров (2 и 4-строчных), что говорит, на наш взгляд, об ориентации А. Блока на классические образцы с их гармонией частей.

В сильной основной пунктуационной позиции А. Блок очень активно использует тире и комплексный знак запятую и тире в функции тема-рематического членения предложения в простых (Т - тема: R - рема) и в многочленных конструкциях (Т — Rj -R2...) с составной ремой (465 примеров). Например, в стихотворении «Как тяжко мертвецу среди людей... »:

А там - NN уж ищет взором страстным Его, его-с волнением в крови... В ее лице, девически прекрасном

Бессмысленный восторг живой любви...

[Блок 1980, с. 226]

В начале века такое употребление знака не было регламентировано никакими правилами. Из поэтов петербургской школы у А. Блока в данной позиции наибольшее число употреблений, что свидетельствует о новаторских приёмах использования пунктуации. В позиции между подлежащим и сказуемым поэт использует тире при различных формах выражения того и другого компонента.

Таким образом, А. Блок в отношении графического оформления своих стихотворений выступает, с одной стороны, как наследник и продолжатель классических традиций, а с другой, как новатор, что, на наш взгляд, достаточно гармонично совмещается в его творчестве. В свою очередь, А. Блок повлиял на таких поэтов, как А. Ахматова, Н. Гумилёв, М. Цветаева и др.

Из 252 просмотренных стихотворений Н.С. Гумилёва лишь 7 имеют особенности графического оформления в виде увеличенного абзацного отступа некоторых строк. Такое малое количество примеров свидетельствует, на наш взгляд, о том, что графической стороне своих стихотворений поэт не придавал большого значения.

Подавляющее число стихотворений с переносами (173 - 74 %) по сравнению со стихами без них (62 - 26 %) говорит о значительном интересе поэта к данному приёму. В лирике Н. Гумилёва переносы могут осуществлять следующие функции: передавать контраст, оформлять автометаописание.

Я плыл на юг; могучих волн громаду Взрывали мощно лопасти винта, И встречные суда, очей отраду, Брала почти мгновенно темнота. <...>

Но проходили месяцы, обратно Я плыл и увозил клыки слонов, Картины абиссинских мастеров, Меха пантер - мне нравились их пятна -И то, что прежде было непонятно, Презренье к миру и усталость снов.

[Гумилев 1989, с. 249]

В первой строфе стихотворения («Пятистопные ямбы») contre-rejet наглядно представляет преодоление кораблём водного пространства (реверсивный механизм переноса напоминает движение винта). Во второй строфе идея «возвращения» реализуется и на лексическом («обратно Я плыл»), и на стиховом (contre-rejet) уровне. В обоих случаях перед нами автометаописание.

В абсолютно сильной основной пунктуационной позиции наблюдаем следующее. Из 235 стихотворений заголовок представлен в 222, что говорит о большой важности данной позиции для поэта. Наибольшее количество заголовков указывает на тему, а также на жанр или форму стихотворения.

Почти абсолютное доминирование в начале и в конце текста 4-строчных предложений свидетельствует о классической ориентации поэта в плане строфики.

В сильной основной позиции характерно употребление тире и комплексного знака запятой и тире в функции тема-рематического членения предложения.

Десяток фраз, пленительных и странных, Как бы случайно оброня,

Ом вбрасывал в пространство безымянных Мечтаний - слабого меня.

[Гумилев 1989, с. 237]

В данном стихотворении («Памяти Анненского») контраст выражен на лексическом и графическом уровне: «Десяток фраз» - ограниченная по протяжённости речь, конкретное / «пространство безымянных Мечтаний» - неограниченное пространство не имеющих названия, невербальных мечтаний, абстрактное. Строки «Десяток фраз пленительных и странных Как бы случайно оброня» выражают отношение молодого человека. «Он вбрасыват в пространство безымянных Мечтаний - слабого меня» -взгляд на своё прошлое автора текста. «Он вбрасывал» - сила, опыт, уважение / «слабого меня» - неопытность, молодость, самоирония.

В позиции между подлежащим и сказуемым Н. Гумилёв использует тире вне зависимости от способа выражения главных членов предложения.

Я вольный, снова верящий удачам,

Я - тот, я в том, Целую девушку с лицом горячим И с жадным ртом.

[Гумилёв 1989, с. 254]

На границе предложений Н. Гумилёв употребляет сочетание многоточия и строчной буквы, что характерно для оформления текстов в XIX веке. При этом многоточие выступает как полифункциональный знак, замещая запятую, двоеточие или тире и выражая самые различные семантические отношения. Обращает на себя внимание употребление подряд двух одинаковых знаков: предложение заканчивается многоточием, следующее начинается с многоточия (6 примеров). Двоеточие также является в стихах Н. Гумилёва полифункциональным, замещая запятую и тире. Тире может находиться на месте запятой и двоеточия, как и комплексный знак запятая и тире. Ненормативным является употребление поэтом тире в конце предложений (5 примеров).

Таким образом, до конца своих дней оставаясь сторонником классицизма и четкой реалистичности, Н. Гумилёв позволял себе некоторые вольности лишь в области синтаксиса и пунктуации.

Проанализированный материал показывает, что графическое оформление текста практически не интересовало О.Э. Мандельштама. Только одно стихотворение из просмотренных нами имеет особенности в виде пробелов между частями текста и увеличенного абзацного отступа некоторых строк, свидетельствующих о переходе от одной мысли к другой («Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето...»).

Стихотворений с переносами чуть меньше (74 - 46 %), чем стихотворений без них (87 - 54 %), что говорит о небольшом интересе поэта к данному приёму. В стихотворениях О. Мандельштама переносы могут осуществлять следующие функции: оформлять автометаописание, передавать контраст.

Огромный парус строго реет; Смертельно-бледная волна Отпрянула - и вновь она Коснуться берега не смеет;

И лодка, волнами шурша. Как листьями...

[Мандельштам 1996, с. 58]

В данном стихотворении («Как тень внезапных облаков...») переносы своей графической формой напоминают движение волн (автометаописание).

В абсолютно сильной основной пунктуационной позиции отмечаем в абсолютном начале и в абсолютном конце текста доминирование предложений длиной в 4 строки. Можно сделать вывод, что в поэтическом сознании О. Мандельштама важную роль играла строфа как основа стиха. Это указывает на классическую ориентацию поэта.

В сильной основной позиции поэт активно использует тире и комплексный знак запятую и тире в функции тема-рематического членения предложения как в простых (Т - R), так и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т - R.) — R2...), причём в последних зачастую применяет необычный порядок слов ( 188 примеров).

Вверху - такая темнота -Ты скажешь - время опрокинула, И, словно ночь, на день нахлынула Холмов холодная черта.

[Мандельштам 1996, с. 54]

В данном стихотворении («На темном небе, как узор...») порядок расположения частей тема-рематического членения предложения, на наш взгляд, такой - R2 - Т -R3.

Единичны случаи употребления одного знака вместо другого (тире на месте двоеточия и двоеточия на месте тире).

Таким образом, О. Мандельштам наиболее активно использовал пунктуационные, а не графические ресурсы языка.

Проанализированный материал показывает, что графика в лирике поэтов первой половины XX века не играет заметной роли, выступая в отдельных случаях как средство репрезентации ситуации, описываемой в тексте (И. Анненский); для обозначения мотива границы, перехода - маркировать наличие границы, то есть смены одного плана другим могут как графические приёмы (отступ), так и пунктуационные (многоточие), которые в отдельных случаях совмещаются (А. Ахматова); как способ обратить внимание читателя на те или иные важные в семантическом отношении строки (А. Блок, Н. Гумилёв, О. Мандельштам).

Наибольшее число переносов отмечаем в творчестве Н. Гумилёва (74 % стихотворений с переносами, 26 % - без переносов) и А. Ахматовой (56 % — с переносами, 44 %- без переносов).

Намного ярче в лирике поэтов первой половины XX века представлены особенности пунктуационного оформления.

В абсолютно сильной основной позиции наиболее интересным оказывается соотношение длины предложений, находящихся в абсолютном начале и абсолютном конце текста. Наибольшее совпадение начальных и конечных предложений текста находим в творчестве А. Ахматовой, А. Блока, Н. Гумилёва, что говорит, на наш взгляд, о сознательной ориентации на классику в широком смысле слова, то есть на классические пропорции, гармонию во всём, включая композицию многих стихотворений.

В сильной основной позиции необходимо отметить особенности тема-рематического членения предложения, репрезентируемого с помощью переносов, тире, запятой и тире, что отмечается у всех авторов.

Наиболее продуктивным знаком в творчестве всех поэтов оказывается тире, которое часто выступает в качестве полифункционального знака, замещая запятую, двоеточие, а также выступая в роли тема-рематического членения предложения как в простых (Т - R), так и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т - R] -

R2...).

Активнее других использовал тире в функции тема-рематического членения предложения А. Блок. Огромное количество примеров употребления тире в данной функции (465 примеров использования тире в простых конструкциях, 11 - в многочленных конструкциях с составной ремой) говорит, на наш взгляд, о стремлении поэта развивать данный поэтический ресурс. О. Мандельштам также употреблял тире в функции тема-рематического членения предложения как в простых конструкциях (142 примера), так и в многочленных конструкциях с составной ремой (24 примера), при этом поэт зачастую использовал необычный порядок слов. Н. Гумилёв наряду с тире (65 примеров) использовал в данной функции и комплексный знак - запятую и тире (16 примеров).

Вторым по употребительности знаком оказывается многоточие, которое также является полифункциональным и может замещать запятую, двоеточие, тире (И. Ан-ненский, Н. Гумилёв). В стихах А. Ахматовой многоточие отражает, кроме общей функции обозначения незаконченности высказывания, смену какого-либо плана (временного, пространственного, состояния, события и др.), если находится на границе предложений и/или СФЕ.

Одно из самых необычных явлений в пунктуационной практике Н. Гумилёва -это употребление на границе предложений подряд двух одинаковых знаков: одно предложение заканчивается многоточием, следующее начинается с многоточия. В творчестве Н. Гумилёва данный приём выполняет функции обеспечения кольцевой композиции, вывода, контраста, пояснения.

Таким образом, для поэтов первой половины XX века наибольший интерес представляло использование пунктуационных средств для выражения тех или иных смысловых оттенков.

В третьей главе «Графика н пунктуация в лирике поэтов второй половины XX века» описывается своеобразие графики и пунктуации в лирике поэтов Ленинградской - Петербургской школы второй половины XX века (Д.В. Бобышев, И.А. Бродский, В.Б. Кривулин, Е.Б. Рейн, С.Г. Стратановский, Е.А. Шварц).

Нами было просмотрено около 100 стихотворений каждого автора (Д. Бобышев - 94, И. Бродский - 108, В. Кривулин - 109, Е. Рейн - 76, С. Стратановский - 117, Е. Шварц-62).

Д.В. Бобышев активно использует необычные графические приёмы. В его стихотворениях части текста чередуются, переплетаются между собой, образуя сложное смысловое взаимодействие. В данной области автор выступает новатором, расширяя арсенал поэтической графики и границы читательского восприятия. Здесь могло, с одной стороны, сказаться влияние эксперимента X. Кортасара в его романе «Игра в классики». А с другой, такое необычное для современного читателя построение текста напоминает некоторые стихотворения в скальдической поэзии, когда отдельные предложения могут «втискиваться» друг в друга или переплетаться. Однако нельзя исключить и то, что поэт мог самостоятельно прийти к подобному графическому решению, в связи с чем в стихотворениях Д. Бобышева возникает, по нашему мнению, полифо-

ния смыслов, зачастую такой приём может выступать в функции автомегаописаиия («Вариации темы»).

Не покидай, и не дели свой путь

на два пути - судьбы и сердца,

где в трещину меж них и не взглянуть,...

Пусть никогда ничтожность, малость до слез твоих не подымалась, и только я взметаюсь, прах, но лишь возмездие в глазах.

...одно клубится бедство.

[Бобышев 1992, с. 55]

Большое количество стихотворений содержит переносы (59 - 63 %) по сравнению с текстами без них (35 - 37 %). Были зафиксированы строфические переносы (16 примеров), обнаружен строчной лексический перенос в стихотворении «Отель», что достаточно редко встречается в поэзии вообще.

И тут же, да, - долдонят, поджидают; но встреча - не с руки: один - жирноулыбчат,

с ним - гидальго, -трагикомические старики,

коми-трагические, фарсо-драмо-лирические. так сказать... (и некто босиком

пересекает прямо до лифта перепрыгов пять.)

[Бобышев 1992, с. 92]

Многие знаки препинания в стихотворениях Д. Бобышева выступают как полифункциональные. В сильной основной позиции Д. Бобышев в функции тема-рематического членения предложения использует различные знаки (тире, двоеточие, запятая и тире) в простых (Т - Я) («Виды») и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т-Я] -Я2...).

Белая, средь белых листьев, роза в состоянии анабиоза вдруг нарисовалась на стекле. Это - мысль мороза о тепле.

[Бобышев 1992, с. 3]

Наиболее интересным представляется использование в данной позиции двоеточия, в сущности, на месте уже давно узуально употребляемого здесь многими авторами тире («Возврат»),

Бери свой прах, но выбрось прах жены. Ты не воскрес, довольствуйся субботой, зато ошибки: будут прощены. Работай, труп. А ну живей работай!

[Бобышев 1992, с. 101]

Лирика U.A. Бродского уже становилась объектом исследования, в том числе и в интересующем нас аспекте. Нельзя не согласиться с тем, что графика в стихотворениях Бродского в сочетании с разнообразной строфикой воплощает сколь угодно сложное и многоплановое содержание, опосредованное соответствующей ему поэтической формой. Так, Бродский отказывается от традиционного для carmina figurata расположения текста, когда весь он на странице (реже - развороте) обозревается целиком. Полагаем, что тем самым поэт изменяет структурный уровень визуальности произведения. Её единицей становится не целый текст, а его сегмент: строфа, строфоид. Этот вид поэтической графики, названный «конструктивным», можно считать наиболее сложным и комплексным.

Из пасти льва струя не журчит и не слышно рыка. Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика, никаких голосов. Неподвижна листва.

И чужда обстановка сия для столь грозного лика, и нова.

[Бродский 1992, с. 34]

Абсолютное доминирование стихотворений с переносами (96 %) над стихами без них (4 %) говорит о том, что это один из наиболее ярких приёмов в лирике И. Бродского. Поэт лидирует среди других авторов второй половины XX в. не только по общему количеству переносов, но и по их структуре и функциям - в стихотворениях И. Бродского нами были обнаружены все типы переносов. Можно выделить подражательные, автометаописательные, деавтоматизирующие и другие функции переносов в поэзии И. Бродского.

Новые времена! Печальные времена!

Вещи в витринах, носящие собственные имена,

делятся ими на

те, которыми вы в состоянии пользоваться, и те, которые, по собственной темноте, вы приравниваете к мечте.

[Бродский 1992, с. 167]

В данном стихотворении («Fin-de-siecle») перед нами фонетический строфический перенос.

В сильной основной пунктуационной позиции И. Бродский активно использует тире в функции тема-рематического членения предложения в простых (Т - R) и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т - R[ - R2...), причём в последних могут выступать запятая и тире, а также двоеточие, что вообще достаточно редкое явление для пунктуационной практики («Бегство в Египет»).

Они жгли костер. В заметаемой снегом пещере, своей не предчувствуя роли, младенец дремал в золотом ореоле волос, обретавших стремительно навык свеченья - не только в державе чернявых, сейчас, - но и вправду подобно звезде, покуда земля существует: везде.

[Бродский 1992, с. 171]

Таким образом, можно говорить о целом комплексе графических и пунктуационных приёмов, используемых И. Бродским. И здесь, несомненно, большую роль сыграло творчески воспринятое им наследие его предшественников в русской (О. Мандельштам, М. Цветаева, А. Ахматова) и мировой (У.Х. Оден и Р. Уилбер) поэзии.

В своей поэтической практике В.Б. Кривулин отступает от канонов классического русского стихосложения в графическом оформлении текста, намеренно отказывается от сложившегося употребления тех или иных элементов графической системы русского языка. Таким образом, на наш взгляд, снимается автоматизм восприятия поэтического произведения в целом. Однако чтобы восстановить утраченную гармонию, поэт производит центрирование текста. Возникает некая игра с читателем, которая заключается в том, что он, заметив отсутствие заглавных букв и знаков препинания, настраивается на частичное понимание стихотворения, однако с лёгкостью восстанавливает грамматически правильный и классически точный текст. Таким образом, этот провокационный ложный ход, позволяющий присвоить культурный капитал авангарда, становится основой символического обмена между автором и читателем.

В связи с отсутствием большинства знаков препинания на протяжении всего текста в стихотворениях В. Кривулина наибольший интерес представляет изредка присутствующее тире в функции тема-рематического членения предложения («Сущие дети»),

сущие дети они ладони в цыпках заусеницы ссадины шрамы

гусеничные следы колени да локти в зеленке под ногтями - Воронеж тамбов

пенза или зола арзамаса там я не был но все поправимо буду быть может еще не вечер

[Кривулин 2001, с. 28]

В области графического оформления текста поэтическая практика С.Г. Страта-новского не отличается большим разнообразием. Это выделение слова / слов в отдельную строку, а также выделение отдельных строк в стихотворении увеличенным абзацным отступом.

В сфере пунктуации обращает на себя внимание отсутствие двух третей знаков препинания в сильной позиции конца строки, а также большинства знаков в абсолютно сильной позиции конца текста. В середине текста большинство знаков присутствует. Среди них отметим наличие в сильной основной позиции тире в функции тема-рематического членения предложения в простых (Т - Я) («Небесная книга») и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т - Я| - Также зафиксировано тире в позиции между подлежащим и сказуемым - независимо от способа выражения главных членов предложения.

Правда вызвала на бой Кривду белоглазу Чтоб ее - лихой рукой Укокошить сразу

[Стратановский 1993, с. 61]

Особенности графического оформления в стихах Е.А. Шварц проявляются в шрифтовом выделении (курсив) своеобразных зачинов, пояснений к тексту, а также лесенки и центрирования отдельных частей текста. Однако стихотворений, имеющих такие особенности, немного. Подобные зачины играют роль своеобразных эпиграфов («Кострома - Дионис»),

В краях ингерманландских, где все недужны, все, катится Стрибог властный на черном колесе.

Зеленые боги, славянские боги проснулись весною холодной, они топотали, сверкали их роги, стадо пьяных слонов голодных. Шептались они и кружились, вертелись они все быстрей. Праздник праздников радость радостей кровь и золото царь царей.

[Шварц 1985, с. 89]

Доминирование стихотворений с переносами (44 - 71 %) над стихами без них (18 — 29 %) свидетельствует, на наш взгляд, о значительном интересе поэта к данному приёму.

В сильной основной пунктуационной позиции Е. Шварц активно использует тире в функции тема-рематического членения предложения в простых (Т - II) и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т- К, - Я2...) («Бурлюк»), И гении, как сорняки, растут -так много их - но и земля широка.

[Шварц 1985, с. 15]

Проанализированный материал показывает, что графическое оформление стихотворений многих поэтов второй половины XX столетия играет более заметную роль, чем для поэтов начала века. Необходимо отметить двух авторов, для которых графика является важнейшим элементом стиха. Это И. Бродский и Д. Бобышев. У остальных она либо однотипна - выравнивание текста по центру (В. Кривулин), выделение слов в отдельную строку, а также выделение отдельных строк в стихотворении увеличенным абзацным отступом (С. Стратановский). В отдельных случаях стихотворений, имеющих особенности графического оформления, среди просмотренных нами не много (Е. Рейн, Е. Шварц).

Наши наблюдения не противоречат ранее высказанному мнению А.Г. Степанова о том, что графика в стихотворениях И. Бродского в сочетании с разнообразной строфикой воплощает сколь угодно сложное и многоплановое содержание.

Иначе работает с графикой Д. Бобышев. В его стихах переплетение строк и строф создаёт эффект «два в одном», то есть стихотворение словно разбито на два. Одно из них представлено строфами без абзацного отступа, а другое - строками и/или строфами с увеличенным абзацным отступом, которые чередуются между собой. Возникает смысловая перекличка этих частей текста. Такое графическое построение обу-

словливает совмещение в одном стихотворении как минимум двух текстов, что увеличивает смысловое наполнение произведения.

Необходимо также отметить увеличение количества переносов в поэзии второй половины XX в. Наибольшее число переносов отмечаем в творчестве И. Бродского (96 % стихотворений с переносами, 4 % - без переносов). Далее следуют Е. Шварц (71 % стихотворений с переносами, 29 % - без переносов) и Д. Бобышев (63 % стихотворений с переносами, 37 % - без переносов). В связи с отсутствием большинства знаков препинания в стихотворениях вообще (В. Кривулин), а также большинства знаков в сильной позиции конца строки (С. Стратановский) представляется невозможным определить количество и качество переносов у названных авторов. Подобные приёмы, на наш взгляд, способствуют снятию автоматизма восприятия текста.

Как показало исследование, полифункциональность знаков препинания в лирике поэтов второй половины XX в. снижается по сравнению с авторами начала столетия. Мы отмечаем лишь тире, которое может находиться на месте запятой и двоеточия (Е. Рейн).

В абсолютно сальной основной позиции не наблюдается уже той гармонии классических пропорций в соотношении длины предложений, находящихся в абсолютном начале и абсолютном конце текста, как у поэтов первой половины XX в. Исключение составляет творчество Е. Рейна и отчасти Е. Шварц.

В сильной основной позиции в функции тема-рематического членения предложения используются различные знаки (тире, двоеточие, запятая и тире) в простых и в многочленных конструкциях с составной ремой. Запятая, по нашему мнению, в подобных случаях отражает синтаксическое членение предложения, тире - коммуникативное.

В Заключении подводятся общие итоги диссертационного исследования, делаются выводы, намечаются перспективы направления дальнейших исследований в области поэтической графики.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

Статьи в рецензируемых научных изданиях, включённых в перечень ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Бутов Р.Н. Enjambement как феномен ритмики и графики поэтического текста (к вопросу уточнения классификации) / Р.Н. Бутов // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - Том 15. - № 3 (июль-сентябрь). - Кострома : Изд-во КГУ, 2009. - С. 46-49.

Статьи и материалы докладов, опубликованные в сборниках научных трудов и материалах научно-практических конференций:

1. Бутов Р.Н. Лингвоэстетические особенности графики в лирике И.Ф. Аннен-ского / Р.Н. Бутов // Вестник педагогического опыта. - Вып. 31. - Серия: иностранные языки. - Глазов : Изд-во ГГПИ, 2009. - С. 5-8.

2. Бутов Р.Н. Особенности графического оформления стихотворений Д.В. Бо-бышева / Р.Н. Бутов // Языки культуры : историко-культурный, философско-антропологический и лингвистический аспекты. Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (9 февраля 2010) : в 2 т. -Т. 1. - Омск : Изд-во Ом. экон. ин-та, 2010. - С. 71-75.

3. Бутов Р.Н. Особенности употребления многоточия в лирике А. Ахматовой / Р.Н. Бутов // Вестник Воронежского государственного технического университета. -Том 3. -№ 10.-Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2007.-С. 109-111.

4. Бутов Р.Н. Пунктуационное оформление речи, передающей изменённые состояния сознания (на примере ранней лирики М.И. Цветаевой) / Р.Н. Бутов // Материалы по русско-славянскому языкознанию. Международный сборник научных трудов. Вып. 27. - Воронеж : Изд-во ВГУ, 2004. - С. 5-12.

5. Бутов Р.Н. Пунктуационное оформление стихотворения М. Цветаевой «Тебе -через сто лет» / Р.Н. Бутов // Язык, коммуникация и социальная среда. - Вып. 2. -Межвузовский сборник научных трудов. - Воронеж : Изд-во ВГТУ, 2002. - С. 182187.

6. Бутов Р.Н. Стилеобразующие функции пунктуационных знаков (тире, двоеточие, скобки) в раннем творчестве М.И. Цветаевой / Р.Н. Бутон // Проблемы изучения и преподавания языка. - Сборник статей под ред. Л.В. Квасовой. - Воронеж : Изд-во ВГТУ, 2003. - С. 124-128. Деп. в ИНИОН РАН 25. 02. 2003 г. № 57805

Бутов Роман Николаевич

ГРАФИКА В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ: ТРАДИЦИИ И ИННОВАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЙ ПОЭЗИИ XX ВЕКА)

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Ижевск 2010

Подписано в печать 18.08.2010 Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Усл. п.л. 1,0. Уч. изд. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 2529

Отпечатано с готового оригинал-макета

в ООО «Цифровая полиграфия» 394036, г. Воронеж, ул. Ф.Энгельса, д.52 Тел.:(4732)61-03-61

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бутов, Роман Николаевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Роль и место графики в структуре поэтического текста: теоретические основы исследования.

1.1. Стихотворный текст vs. прозаический текст.

1.2. Поэтический текст как особое графико-топографическое единство.

1.3. Подходы к изучению графики (пунктуации). Концепции тексто- и стилеобразующей роли графики (пунктуации).

Выводы по главе 1.

Глава 2. Графика в лирике поэтов первой половины XX века.

2.1. Особенности графики в лирике И.Ф. Анненского.

2.2. Специфика графики в лирике A.A. Ахматовой.

2.3. Своеобразие графики в лирике A.A. Блока.

2.4. Особенности графики в лирике Н.С. Гумилёва.

2.5. Специфика графики в лирике О.Э. Мандельштама.

Выводы по главе 2.

Глава 3. Графика в лирике поэтов второй половины XX века.

3.1. Особенности графики в лирике Д.В. Бобышева.

3.2. Специфика графики в лирике И.А. Бродского.

3.3. Своеобразие графики в лирике В.Б. Кривулина.

3.4. Особенности графики в лирике Е.Б. Рейна.

3.5. Специфика графики в лирике С.Г. Стратановского.

3.6. Своеобразие графики в лирике Е.А. Шварц.

Выводы по главе 3.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Бутов, Роман Николаевич

В последнее время всё большее значение приобретает изучение письменного сообщения любого стиля. В этой связи анализ графических возможностей репрезентации художественного (в нашем случае — поэтического) текста как, несомненно, значимых способов выражения его смыслов представляется не менее актуальным, чем анализ его на других уровнях.

Когда мы размышляем о том, как возникает искусство (в частности, художественная литература), неизбежно приходим к целесообразности анализа способов организации автором материала, из которого оно создано. Одним из способов репрезентации языковых знаков является графика (в том числе пунктуация) как форма существования письменного текста и топография (пара- метаграфемика), т. е. разнообразные способы расположения текста на пространстве страницы.

По мнению Ю.М. Лотмана, в целом «типологически возможны два подхода к изучению художественного произведения. Первое исходит из представления о том, что сущность искусства скрыта в самом тексте. В этом случае внимание сосредоточивается на внутренних законах построения произведения искусства. Второй подход подразумевает взгляд на произведение как на часть, выражение чего-то более значительного, чем самый текст: личности поэта, психологического момента или общественной ситуации. В этом случае текст будет интересовать исследователя не сам по себе, а как материал для построения перечисленных выше моделей более абстрактного уровня» [Лотман 1972, с. 15].

По мнению Ю.В. Казарина, «годом начала филологических исследований поэтического текста принято считать 1914-й, т.е. период с 1914 по 1916 г., время возникновения Общества по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ)». Впоследствии выходили работы, посвященные лингвистическому исследованию поэтики стихотворного (и не только такового) текста таких учёных, как Р. Якобсон, Б.М. Эйхенбаум, Б.В. Томашевский, В.М. Жирмунский, Ю.Н. Тынянов, В.В. Виноградов, Г.О. Винокур [Казарин 2004, с. 22]. Исследователь выделяет- следующие аспекты лингвистического изучения поэтического текста (ПТ): стиховедческий аспект изучения ПТ; стилистика и риторика ПТ; системно-структурный и структурно-смысловой анализ ПТ; психолингвистический аспект в изучении ПТ; культурологический аспект в изучении ПТ; эстетика поэтического творчества [там же, с. 23-25].

На наш взгляд, наиболее адекватная интерпретация художественного текста может быть произведена лишь совместными усилиями лингвистики и литературоведения. Теоретическое обоснование такого комплексного подхода к художественному литературному произведению, на которое мы и ориентируемся в нашей работе, находим в исследованиях В.В. Виноградова, Ю.М. Лотмана, М.Л. Гаспарова, В .Я. Задорновой, Ю.В. Казарина, Л.И. Донецких и др. В связи с этим приведём мнение В.Я. Задорновой, которая отмечает, что «филологу, занимающемуся изучением художественной литературы, никак нельзя (курсив наш. — Р. Б.) освободить себя от литературоведческой интерпретации исследуемого текста» [Задорнова 1984, с. 9]. Какие же задачи при анализе художественного текста, в свете сказанного, встают перед исследователем?

По мнению И.Я. Чернухиной, «задача лингвистики художественного текста - найти речевые способы воплощения смысловых категорий персонажа, времени, пространства в конкретных текстах и обнаружить языковые модели реализации этих универсальных смыслов в художественном тексте вообще» [Чернухина 1984, с. 13]. Другими словами — «при подходе к тексту с позиций стилистики восприятия (стилистики получателя речи) анализ концентрируется на самом тексте, его рациональном и эмоциональном воздействии на читателя. Получатель речи, интерпретирующий текст, обращает внимание <.> на то, за счёт каких элементов текста создаётся определённое впечатление, какими средствами достигается логическое и эмоциональное воздействие на читателя. Анализ текста с позиций получателя речи имеет лингвистическую направленность.» [Домашнев 1989, с. 8].

Художественный текст, как известно, принципиально многозначен. «Однако это многообразие (сопутствующих образу ассоциаций. - Р. Б.) не бесконечно, а всегда бывает куда-нибудь направлено, и всё искусство художника и состоит в том, чтобы направить возможные и необходимые, хотя и нечёткие ассоциации по определённому пути, дело же критика и толкователя вскрыть эту направленность и указать те выразительные средства, которые употребил в данном случае художник» [Щерба 1957, с. 100-101]. То есть, «получая информацию, заключённую в художественном тексте, читатель воспринимает уже не код, а субкод, т. е. дополнительную информацию, эмоциональные и экспрессивные окраски сообщения, индивидуальные приращения смысла. <. .> Одна из главных задач стилистики восприятия или декодирования - восстановить код и субкод с большей или меньшей степенью достоверности» [Соколова 1977, с. 11]. Другими словами — «решение поставленной проблемы состоит в выяснении мотивов выбора той, а не иной языковой единицы, вопроса специфики функционально-текстовой парадигматики, соотношения сочетаемости, принятой в языке (нормативной) и реализованной в тексте» [Купина 1983, с. 29]. И.Р. Гальперин говорит о том, что «толкование текста есть не что иное, как процесс раскрытия СКИ (содержательно-концептуальной информации. - Р. Б.), желание преодолеть поверхностную структуру текста, его доступное содержание и проникнуть в его глубинный смысл, т. е. его концептуальную информацию» [Гальперин 1981, с. 37].

В.Я, Задорнова, обосновывая методику лингвопоэтического анализа художественного текста, обращает внимание на то, что «лингвопоэтический разбор можно начинать только тогда, когда прочитано и прочувствовано всё произведение целиком. От исследователя требуется проникновение в идейный замысел писателя. Более того, по-настоящему плодотворным лигнвопо-этический анализ становится, если исследователь знаком со всем творчеством изучаемого автора, с его способом художественного мышления, образной системой» [Задорнова 1984, с. 128].

Можно согласиться с Ю.В. Казариным, который отмечает, что «ПТ прежде всего факт лингвистический, вербальный. Однако необходимо учитывать и то, что стихотворение — это также факт и культурный, эстетический и духовный. Поэтому филологический анализ должен производиться на основе комплексного исследования данного текста, включающего в себя подготовительный этап исторического, культурологического, поэтологического и эстетического изучения фоновой, т. е. довербальной и паравербальной содержательности ПТ» [Казарин 2004, с. 406].

Стихотворная форма как особый вид речи издавна привлекала внимание учёных (Б.В. Томашевский, Б.М. Эйхенбаум, Ю. Айхенвальд, Е.Г. Эт-кинд, Ю. Тынянов, M.JI. Гаспаров, И .Я. Чернухина, Ю.В. Казарин и др.). Проблемами изучения графически значимых элементов текста занимались такие авторы, как JI.B. Щерба, АА. Реформатский, A.M. Пешковский, В.В. Виноградов, В.П. Григорьев, А.Г. Костецкий, А.Б. Шапиро, Н.С. Валгина, Б.С. Шварцкопф, Б.И. Осипов, H.H. Орехова, H.JI. Шубина, JI.M. Кольцова, Н.Д. Голев и др. Изучением графики (и в том числе пунктуации) в поэзии занимались А.Г. Степанов, Ю. Орлицкий, Д. Кузьмин, С. Бирюков, А. Очер-тянский, С. Сигей, Д. Янечек и др.

Поскольку в настоящее время поэтический текст функционирует преимущественно в письменной форме, его восприятие во многом зависит от графического облика.

Особую важность графики в стихотворном тексте отмечает Ю.В. Казарин: «Визуальная поэтическая графика может являться доминантой в тексто-строении и текстообразовании наряду с основными смыслообразующими единицами поэтического текста — собственно языковыми», ведь «смыслы ПТ, которые формируются и выражаются языковыми единицами, т.е. собственно языковое пространство, становятся зависимыми от той или иной графической реализации текста» [Казарин 2004, с. 159, 146].

Актуальность диссертационного исследования определяется необходимостью уточнения функциональной предназначенности графического уровня поэтического текста.

Объектом исследования является графический облик поэтического текста.

Предмет исследования — особенности графики в лирике основных представителей петербургской / ленинградской поэтической школы XX в.

Выбор темы мотивирован тем фактом, что лингвоэстетическая роль графики как системного комплекса разноуровневых средств изучена недостаточно. Вместе с тем ширится число работ, посвященных особенностям идио-стиля отдельных авторов, в том числе графическому аспекту поэтических текстов. Данное исследование направлено на выявление эстетически значимого потенциала стилистических особенностей графического оформления современного письменного поэтического текста, роли невербальных способов его организации в репрезентации художественного поэтического типа речевого мышления, и шире - авторского мировидения.

Целью исследования является описание роли разноуровневых графических средств (пунктуационных знаков, параграфических приёмов) как совокупности языковых ресурсов разного статуса в идиостиле отдельных авторов в процессе формирования петербургской / ленинградской поэтической школы, выявление тенденций развития лингвоэстетического потенциала графики в современной русской поэзии.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:

1) определить особенности индивидуально-авторского графического оформления стихотворений;

2) установить функции графических приёмов, используемых тем или иным автором;

3) выявить и разграничить нормативно и ненормативно (системно и окказионально) употребляющиеся знаки препинания на фоне существующих пунктуационных норм;

4) определить функции нормативно и ненормативно используемых знаков препинания; дать оценку отсутствию знаков препинания.

Цель и задачи работы обусловили выбор следующих методов и приёмов исследования:

• метода лингвистического наблюдения и описания;

• метода филологического анализа;

• элементов сопоставительного анализа;

• элементов количественного и текстологического анализа.

Материалом исследования в настоящей работе послужили лирические стихотворения представителей петербургской / ленинградской поэтической школы XX в. (И.Ф. Анненского, A.A. Ахматовой, A.A. Блока, Н.С. Гумилёва, О.Э. Мандельштама, Д.В. Бобышева, И.А. Бродского, В.Б. Кривулина и др. -около 100 стихотворений каждого автора). В творчестве данных поэтов графическая организация текста носит, по нашему мнению, не случайный характер, а представляет собой важный элемент структуры произведения, отражающего особенности речевого мышления каждого из авторов.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в лингвистическом исследовании поэтических текстов графика рассматривается во всём многообразии её составляющих, не только как полноправный языковой и экспрессивный ресурс, но и как стилеобразующий фактор. Лирические стихотворения представителей петербургской / ленинградской поэтической школы как культурного феномена, имеющего более чем вековую традицию, впервые подвергаются анализу в плане графики и топографии в таком объёме (И авторов). Использованная в работе исследовательская программа может также найти своё применение и при изучении вопросов функциональной графики в прозаических текстах и на материале других языков.

Теоретическая значимость работы заключается в системном описании невербальных средств репрезентации письменного поэтического текста в применении к творчеству представителей петербургской / ленинградской поэтической школы. Одновременно на основе проанализированного материала конкретизируются отдельные положения в области пунктуационной теории, строфики и параграфемики.

Практическая значимость работы состоит в том, что её материал может быть использован при составлении теоретического курса, посвященного роли графики в поэтической речи, проблемам современной пунктуации, в лекционных и практических курсах по анализу художественного текста, в спецкурсах по текстоведению, а также по поэзии XX века. Использованная в работе исследовательская программа может также найти своё применение и при изучении вопросов функциональной графики в прозаических текстах и на материале других языков.

Апробация работы. Основные положения диссертации и конкретные наблюдения над фактическим материалом излагались в статьях, а также на конференциях в Воронеже: Научная сессия ВГУ (2002), (2003); ВГТУ (2007); региональных научно-практических конференциях (Глазов ГГПИ 2006, 2008, 2009; Кострома 2009; Омск 2010). Основные положения диссертации отражены в 7 публикациях.

Основные положения, выносимые на защиту.

• Параграфемика как неотъемлемая часть письменного текста служит для репрезентации различного рода информации: с одной стороны, для отражения смыслов, передаваемых в устной речи интонацией и др. невербальными средствами, а с другой, для выражения дополнительных, присущих только письменной форме значений.

• Графика стихотворной речи создаёт не только внешний облик текста, но и его смысловую многомерность.

• Графическое оформление стихотворений поэтов второй половины XX столетия играет более заметную роль, чем для поэтов начала века.

• Многофункциональность авторской пунктуации проявляется не в нарушении пунктуационной системы, а в усилении эстетической значимости знаков, расширении границ их использования.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения, списка использованной литературы и источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Графика в поэтическом тексте: традиции и инновации"

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 3

Проанализированный материал показывает, что графическое оформление стихотворений многих поэтов второй половины XX столетия играет более заметную роль, чем для поэтов начала века. Можно отметить двух авторов, для которых графика является важнейшим элементом стиха. Это И. Бродский и Д. Бобышев. У остальных она либо однотипна — выравнивание текста по центру (В. Кривулин), выделение слов в отдельную строку, а также выделение отдельных строк в стихотворении увеличенным абзацным отступом (С. Стратановский). В отдельных случаях стихотворений, имеющих особенности графического оформления среди просмотренных нами не много (Е. Рейн, Е. Шварц).

Наши наблюдения не противоречат мнению А.Г. Степанова, что графика в стихотворениях И. Бродского в сочетании с разнообразной строфикой воплощает сколь угодно сложное и многоплановое содержание, опосредованное соответствующей ему поэтической формой.

Иначе работает с графикой Д. Бобышев. В его стихах переплетение строк и строф создаёт эффект, если можно так выразиться, «два в одном», то есть стихотворение словно разбито на два. Одно из них представлено строфами без абзацного отступа, а другое — строками и/или строфами с увеличенным абзацным отступом, которые чередуются между собой. Возникает смыеловая перекличка этих частей текста. Нечто подобное уже встречалось в поэзии и прозе. Такое графическое построение обусловливает совмещение в одном стихотворении как минимум двух текстов, что увеличивает смысловое наполнение произведения.

Необходимо также отметить увеличение количества переносов в поэзии второй половины XX в. Наибольшее число переносов отмечаем в творчестве И. Бродского (96 % стихотворений с переносами, 4 % — без переносов). Далее следуют Е. Шварц (71 % стихотворений с переносами, 29 % — без переносов) и Д. Бобышев (63 % стихотворений с переносами, 37 % — без переносов). В связи с отсутствием большинства знаков препинания в стихотворениях вообще (В. Кривулин), а также большинства знаков в сильной позиции конца строки (С. Стратановский) представляется невозможным определить количество и качество переносов у названных авторов. Подобные приёмы, на наш взгляд, способствуют снятию автоматизма восприятия текста.

Как показало исследование, полифункциональность знаков препннания в лирике поэтов второй половины XX в. снижается по сравнению с авторами начала столетия. Мы отмечаем лишь тире, которое может находиться на месте запятой и двоеточия (Е. Рейн).

В абсолютно сильной основной позиции не наблюдается уже той гармонии классических пропорций в соотношении длины предложений, находящихся в абсолютном начале и абсолютном конце текста, как у поэтов первой половины XX в. Исключение составляет творчество Е. Рейна и отчасти Е. Шварц.

В сильной основной позиции в функции тема-рематического членения предложения используются различные знаки (тире, двоеточие, запятая и тире) в простых (Т — Я) и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т -13.1 — Яг.). Запятая, по нашему мнению, в подобных случаях отражает синтаксическое членение предложения, тире - коммуникативное.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев графический и пунктуационный уровни в стихах некоторых представителей Петербургской — Ленинградской поэтической школы в соответствии с целью и задачами работы, мы пришли к следующим выводам.

Проанализированный материал показывает, что графика в лирике поэтов первой половины XX века не играет заметной роли, выступая в отдельных случаях как средство репрезентации ситуации, описываемой в тексте (И. Ан-ненский); для обозначения мотива границы, перехода, то есть смены одного плана другим. Маркировать наличие границы могут как графические приёмы (отступ), так и пунктуационные знаки (многоточие), которые в отдельных случаях совмещаются (А. Ахматова) и выступают как приём привлечения внимания читателя к тем или иным важным в семантическом отношении строкам или строфам (А. Блок, Н. Гумилёв, О. Мандельштам).

Графическое оформление стихотворений многих поэтов второй половины XX столетия играет более заметную роль, чем для поэтов начала века. Можно отметить двух авторов, для которых графика является важнейшим элементом стиха, это Д. Бобышев и И. Бродский.

Особенности графического построения многих стихотворений И. Бродского проанализировано в работах А.Г. Степанова, Ю.В. Казарина и др. авторов. Можно согласиться с А.Г. Степановым, что в отдельных случаях графический знак Бродского семиотически замещает тот или иной материальный объект, описываемый в тексте («Фонтан»). Однако чаще всего графика не копирует форму предмета, а передает сам конструктивный принцип («Бабочка», «Муха»).

В отношении графики в стихах Д. Бобышева можно констатировать перекличку его творчества с графическими экспериментами X. Кортасара в его романе «Игра в классики», либо со скальдической поэзией. Однако, возможно, что переплетение строк и строф у поэта — его собственная находка, не обусловленная теми или иными литературными влияниями. Таким образом происходит совмещение в одном стихотворении как минимум двух текстов, что увеличивает смысловое наполнение произведения, хотя отчасти и затрудняет чтение.

В целом можно сказать, что семантический потенциал графики в русской поэзии XX века заметно увеличивается к концу столетия.

Намного ярче в лирике поэтов первой половины XX века представлены особенности пунктуационного оформления.

В абсолютно сильной основной позиции обращает на себя внимание соотношение длины предложений, находящихся в абсолютном начале и абсолютном конце текста. Наибольшее совпадение начальных и конечных предложений текста находим в текстах А. Ахматовой, А. Блока, Н. Гумилёва, что говорит, на наш взгляд, о сознательной ориентации на классику в широком смысле слова, то есть на классические пропорции, симметрию, гармонию во всём, включая композицию многих стихотворений.

В сильной основной позиции необходимо отметить у всех авторов тема-рематическое членение предложения, репрезентируемое посредством переносов, тире, запятой и тире. Наибольшее число переносов отмечаем в стихах Н. Гумилёва и А. Ахматовой. Наиболее продуктивным знаком в творчестве всех поэтов оказывается тире, которое часто выступает в качестве полифункционального знака, замещая запятую, двоеточие, а также выступая маркёром тема-рематического членения предложения как в простых (Т - Я), так и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т — ^ — Ы2.).

Активнее других использовал тире в функции тема-рематического членения предложения А. Блок. Огромное количество примеров употребления тире в данной функции (476) говорит, на наш взгляд, о неформальном подходе поэта при пунктуационном оформлении текстов.

Вторым по актуальности знаком оказывается многоточие, которое также является полифункциональным и может замещать запятую, двоеточие, тире (И. Анненский, Н. Гумилёв). В стихах А. Ахматовой многоточие отражает, кроме общей функции «обозначения незаконченности высказывания» смену какого-либо плана (временного, пространственного, состояния, события и др.), если находится на границе предложений и/или СФЕ.

Одно из самых необычных пунктуационных явлений на границе предложений у Н. Гумилёва, а также Г. Иванова — это употребление ими подряд двух одинаковых знаков: одно предложение заканчивается многоточием, следующее начинается с многоточия. В творчестве Н. Гумилёва данный приём сигнализирует о наличии кольцевой композиции, вывода, контраста, пояснения и усиливает эти элементы. В творчестве Г. Иванова - вывод, пояснение, смена хронотопа или регистра (характер повествования может меняться, напр., с нейтрального на эмоциональный).

Таким образом, для поэтов первой половины XX века наибольший интерес представляло использование пунктуационных средств для выделения композиционных частей стихотворения.

В лирике поэтов второй половины XX в. полифункциональность знаков препинания снижается по сравнению с авторами начала столетия. Мы отмечаем лишь тире, которое может находиться на месте запятой и двоеточия (Е. Рейн).

В абсолютно сильной основной позиции не наблюдается уже той гармонии классических пропорций в соотношении длины предложений, находящихся в абсолютном начале и абсолютном конце текста, как у поэтов первой половины XX в. Исключение составляет творчество Е. Рейна и отчасти Е. Шварц.

В сильной основной позиции в функции тема-рематического членения предложения используются различные знаки (тире, двоеточие, запятая и тире) в простых (Т — К) и в многочленных конструкциях с составной ремой (Т -- К-2.). Запятая, по нашему мнению, в подобных случаях отражает синтаксическое членение предложения, тире — коммуникативное.

Необходимо также отметить увеличение количества переносов. Наибольшее число их отмечаем в творчестве И. Бродского. Далее следуют Е. Шварц и Д. Бобышев.

Снятию автоматизма восприятия способствует отсутствие знаков препинания и многих прописных букв в стихах В. Кривулина и частично у С. Стра-тановского. Возможно, что здесь проявляется влияние авангарда Московской поэтической школы.

Таким образом, для поэтов первой половины XX века из всех графических средств наиболее значимой оказывается пунктуация, для поэтов второй половины столетия важнее собственно графическое построение текста. Во второй половине XX века, на наш взгляд, наметились некоторые изменения в составе элементов оппозиции «стих - проза». Вместо строфики, ритма и рифмы в свободных стихах (без рифм) релевантными оказываются строфика, ритм и пунктуация, то есть её полное или частичное отсутствие, что является признаком поэзии.

Если в первой половине XX века в поэзии соблюдался баланс интересов автора и читателя (поэт думал о том, как будет воспринято его произведение), то во второй половине столетия, несмотря на «смерть автора», произошёл явный перекос в сторону творца: поэты перестали думать о читателе. Тот смысл, который закладывает в стихотворение автор, не совпадает с той информацией, которую извлекает из него читатель. И хотя подобная тенденция была всегда, в последнее время разрыв между авторским смыслом и читательским восприятием всё больше.

Перспектива дальнейших исследований видится нам в изучении особенностей поэтической графики основных представителей Московской школы, а также всей русской поэзии XVII - XIX вв. и последующем сравнении данных периодов в интересующем нас аспекте.

Список научной литературыБутов, Роман Николаевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Анненский И.Ф. Стихотворения / И.Ф. Анненский. М. : Сов. Россия,1987. 272 с. (Поэтическая Россия).

2. Ахматова A.A. В то время я гостила на земле (Избранное) / A.A. Ахматова. М.: Прометей, 1990. - 239 с.

3. Ахматова A.A. Стихотворения и поэмы / A.A. Ахматова. — Л. : Сов.писатель, 1976. 558 с.

4. Белый А. Петербург / А. Белый. М.: Наука, 1981. - 696 с.

5. Белый А. Собрание сочинений. Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака / А. Белый. М.: Республика, 1997. - 543 с.

6. Белый А. Стихотворения и поэмы / А. Белый. М.-Л. : Сов. писатель,1966.-656 с.

7. Блок A.A. Лирика: Тридцать лирических циклов и разные стихотворения / A.A. Блок. М. : Сов. Россия, 1980. - 368 с. (Поэтическая Россия).

8. Бобышев Д.В. Полнота всего / Д.В. Бобышев. СПб. : ИКФ «Водолей», 1992.-144 с.

9. Бродский И.А. Бог сохраняет всё: Стихотворения. Переводы / И.А.

10. Бродский. М.: Миф, 1992. - 302 с.

11. Гумилёв Н.С. Избранное / Н.С. Гумилёв. М. : Сов. Россия, 1989. -496 с.

12. И.Кортасар X. Игра в классики : Роман / Пер. с исп. А. Борисовой / X. Кортасар. СПб. : Азбука-классика, 2004. - 608 с.

13. Кривулин В.Б. Стихи после стихов / В.Б. Кривулин. СПб. : Изд-во Русско-Балтийский центр "Блиц", 2001. — 144 с.

14. Мандельштам О.Э. Автопортрет : Стихотворения 1908-1937 гг.; Заметки о поэзии / О.Э. Мандельштам. М.: Центр-100, 1996. - 256 с.

15. Поэзия скальдов. Репринтное воспроизведение издания 1979 года / Под. ред. C.B. Петрова и М.И. Стеблина-Каменского. СПб. : Наука, 2004.-183 с.

16. Рейн Е.Б. Имена мостов: Стихи / Е.Б. Рейн. — М. : Советский писатель, 1984. 88 с.

17. Русская эпиграмма (XVIII начало XX века). - JI. : Сов. писатель, 1988. — 784 с. (Б-ка поэта. Большая сер.)I

18. Стратановский С.Г. Стихи / С.Г. Стратановский. СПб. : Новая литература, 1993. -128 с.

19. Шварц Е.А. Танцующий Давид / Е.А. Шварц. New York : Russica Publishers, 1985. - 124 p.

20. Lyrik von JETZT. Köln : DuMont Literatur und Kunst Verlag, 2003. -422 s.

21. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ И СПРАВОЧНИКОВ

22. Квятковский А.П. Поэтический словарь / А.П. Квятковский. М. : Сов. энциклопедия, 1966. - 376 с.

23. Краткий справочник по современному русскому языку / Л.Л. Касаткин, Л.В. Клобуков, П.А. Лекант; Под. ред. П.А. Леканта. М. : Высш. шк., 1991.-383 с.

24. Лингвистический энциклопедический словарь. — М. : Сов. энциклопедия, 1990. 685 с.

25. Литература древней Руси : Биобиблиографический словарь / Сост. Л.В. Соколова; Под ред. О.В. Творогова. М. : Просвещение, 1996. -240 с.

26. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Институт научн. информации по общественным наукам РАН / Гл. ред. и сост. А.Н. Николин. — М. : НПК «Интелвак», 2001. 1600 стб.

27. Ломов A.M. Русский синтаксис в алфавитном порядке : Понятийный словарь-справочник / A.M. Ломов. — Воронеж : Изд-во ВГУ, 2004. — 400 с.

28. Правила русской орфографии и пунктуации. Тула : Автограф, 1995.- 192 с.: фотокоп,

29. Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник / Под. ред. В.В. Лопатина. — М. : Эксмо, 2009. 480 с.

30. Розенталь, Д.Э. Справочник по правописанию и литературной правке / Д.Э. Розенталь. 3-е изд., испр. - М. : Рольф, 2001. - 368 с.

31. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

32. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аве-ринцев. СПб.: Азбука-классика, 2004. — 480 с.

33. Айги Г. «Поэт этот несостоявшийся святой.» : Интервью. / Г. Ай-ги; беседовал В. Куллэ // Литературное обозрение. - 1998. - № 5-6. -С. 14-19.

34. Айги Г. Разговор на расстоянии: Статьи, эссе, беседы, стихи / Г. Айги.- СПб.: Лимбус Пресс, 2001.-304 с.

35. Алехина Н.В. Синтаксис как доминанта структуры поэтического текста : автореф. дисс. . канд. филол. наук / Н.В. Алехина. Владивосток, 2005.-27 с.

36. Античная литература: Учеб. для студентов пед. ин-тов / А.Ф. Лосев и др.; Под ред. A.A. Тахо-Годи. 4-е изд. - М. : Просвещение, 1986. -464 с.

37. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. -М.: Наука, 1988. 341 с.

38. Арьев А. Искресатель / А. Арьев // Знамя. 1993. - № 11. - С. 206208.

39. Бабушкин А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка / А.П. Бабушкин. Воронеж : ВГУ, 2001. - 86 с.

40. Баевский B.C. История русской поэзии: 1730-1980. Компендиум / B.C. Баевский. — М.: Новая школа, 1996. 320 с.

41. Балашов Н.И. Алоизиюс Бертран и рождение стихотворения в прозе / Н.И. Балашов. — В кн. Алоизиюс Бертран. Гаспар из тьмы. — М. : Наука, 1981.-С. 235-295.

42. П.Барулина H.H. О некоторых закономерностях в смешении тире и двоеточия / H.H. Барулина // Современная русская пунктуация. — М. : Наука, 1979.-С. 91-97.

43. Барышников A.A. Текст как лингвистический знак / A.A. Барышников // Деятельностные аспекты языка. Сб. науч. тр. — М. : Наука, 1988.-С. 119-128.

44. Бахтин М. Проблема текста. Опыт философского анализа / М. Бахтин // Вопросы литературы. 1976. - № 10. - С. 122-151.

45. Бежин JI.E. Ду Фу / JI.E. Бежин. М. : Мол. гвардия, 1987. - 271 с. (Жизнь замечательных людей. Вып. 5 (674).

46. Белов К.И. Из истории русской пунктуации XVI века / К.И. Белов. -Пермь, 1959.-24 с.

47. Белый А. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник / А. Белый. М.: Советский писатель, 1988. - 832 с.

48. Белянин В.П. Понимание и интерпретация художественного текста как деятельность / В.П. Белянин // Деятельностные аспекты языка. Сборник научных трудов. М.: Наука, 1988. - С. 129-136.

49. Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе / М. Берг. М. : Новое литературное обозрение, 2000. - 352 с.

50. Бирюков С. Визуальная поэзия в России / С. Бирюков // Черновик. -1997.-Вып. 12.-С. 12-15.

51. Борухович В.Г. В мире античных свитков / В.Г. Борухович. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1976. - 223 с.

52. Брагинский И.С. Об истоках различения поэзии и прозы (На примере двух памятников древневосточной письменности.) / И.С. Брагинский // Народы Азии и Африки. 1969. - № 4. - С. 137-144.

53. Бродский И. Предисловие / И. Бродский. — В кн. Рейн Е.Б. Избранное. — М.; Париж; Нью-Йорк: Изд-во Третья волна, Б. г. (1993). С. 5-13. (Библиотека новой русской поэзии)

54. Валгина Н.С. Знаки препинания как средство выражения смысла в тексте / Н.С. Валгина // Филологические науки. — 2004. № 1. - С. 16-26.

55. Валгина Н.С. Необычное. в обычном. Заметки о пунктуации

56. A.Ахматовой / Н.С. Валгина // Русская речь. — 1979. № 6. - С. 2229.

57. Валгина Н.С. "Ни моря нет глубже, ни бездны темней." (о пунктуации А. Блока) / Н.С. Валгина // Русская речь. 1980. - № 6. - С. 2129.

58. Валгина Н.С. Русская пунктуация: принципы и назначение / Н.С. Валгина. — М.: Просвещение, 1979. 125 с.

59. Валгина Н.С. Стилистическая роль знаков препинания в поэзии М. Цветаевой / Н.С. Валгина // Русская речь. 1978. - № 6. - С. 58-66.

60. Валгина Н.С. Трудные вопросы пунктуации / Н.С. Валгина. М. : Просвещение, 1983. — 176 с.

61. Валгина Н.С. Что такое авторская пунктуация / Н.С. Валгина // Русская речь. 1978.-№ 1. - С. 48-56.

62. Валгина Н.С. Орфография и пунктуация: Справочник / Н.С. Валгина,

63. B.Н. Светлышёва. М.: Высшая школа. — 1993. — 336 с.

64. Вейдле В. Петербургская поэтика / В. Вейдле // Гумилев Н.С. Собр. соч. : в 4 т. М. : ТЕРРА, 1991. - Т. 4. - С. 1-ХХХУ1.

65. Веселова H.A. Смыслообразующая роль заглавий лирических контекстов. К постановке проблемы / H.A. Веселова // Понимание и интерпретация текста. — Тверь: Изд-во ТГУ, 1994. С. 72-78.

66. Власов М.С. Теоретико-экспериментальное исследование процессов порождения и восприятия «естественной» пунктуации (на мерериале русского и английского языков) : автореф. дис. . канд. филол. наук / М.С. Власов. — Кемерово, 2008. 24 с.

67. Волков A.A. Грамматология. Семиотика письменной речи / A.A. Волков. М. : Изд-во Московского ун-та, 1982. - 176 с.

68. Воронин C.B. Фоносемантические идеи в зарубежном языкознании: Очерки и извлечения / C.B. Воронин. JI. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1990. - 200 с.

69. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика / В.В. Виноградов. -М., 1963. 580 с.

70. Выготский Л.С. Собр. соч. : в 6 т. / Л.С. Выготский. М. : Педагогика, 1982. .-Т. 2.-504 с.

71. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. М. : Наука, 1981. - 140 с.

72. Гаспаров М.Л. Избранные труды / М.Л. Гаспаров. М. : Языки русской культуры, 1997. - Т. 1. О поэтах. - 664 с.

73. Гаспаров М.Л. Историческая поэтика и сравнительное стиховедение (проблема сравнительной метрики) / М.Л. Гаспаров // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. — М. : Наука, 1986. С. 188209.

74. Гаспаров М.Л. Мандельштам. Комментарии / М.Л. Гаспаров Манделыптам О. Стихотворения. Проза. М. : Изд-во ACT, ^ Фолио, 2001. - С. 3-20; 604-710. (Б-ка поэта.)

75. Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха / М.Л. Гаоп^п^ров М., 1989.-360 с.

76. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика, ^^^с-хмлка Рифма. Строфика / М.Л. Гаспаров. — М. : Фортуна Лимитед.^,. Z^O02 — 352 с.

77. Гаспаров М.Л. Русский стих начала XX века в комментаризз^^ /МЛ Гаспаров. -М.: Фортуна Лимитед, 2001. 288 с.

78. Гаспаров М.Л. Фонетика, морфология и синтаксис в борьбе rs^ стих /

79. М.Л. Гаспаров // Известия РАН. Серия литературы и языка.--2004 —1. Т. 63.5.-С. 3-9.

80. Гаспаров М.Л. Статьи о лингвистике стиха / М.Л. Гаспа-тр» jg Скулачева. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 288 с

81. Гельб И.Е. Опыт изучения письма / И.Е. Гельб. М. : Радуг^^ 1932 -366 с.

82. Гиршман М.М. Ритм художественной прозы / М.М. Гирппуг^^- jyj Советский писатель, 1982. 368 с.

83. Голев Н.Д. Коммуникативные проблемы русской пунктуапц^^ / jj д Голев // Язык и история: Международный сборник научнь»:ц>с трудов Глазов: ГГПИ, 2005. - С. 28-37.

84. Голенковская Е.В. Изменения в семантике и структуре сло^сць1х бессоюзных предложений в языке русской поэзии с 10-30-х xix века до конца XX века : автореф. дис. . канд. филол. науки / gg ленковская. — Орел, 2005. — 26 с.

85. Голуб И.Б. Символика звуков / И.Б. Голуб // Русская речь> — 1980 -№6.-С. 30-36.

86. Гольцова Н.Г. Индивидуально-авторская пунктуация в произведениях М. Цветаевой / Н.Г. Гольцова // Семантика грамматичесхких форми речевых конструкций. Межвуз. сб. научн. тр. — М., 1991. — С. 110118.

87. Гордин Я.А. Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники / Я.А. Гордин. — СПб. : Изд-во Пушкинского фонда, 2000. 232 с.ч

88. Грациадей К. Enjambement как фигура. Битва в представлении Альт-дорфера и Бродского / К. Грациадей // Вопросы литературы. — 1998. — № 3. — С. 324-328.

89. Григорьев В.П. Поэт и норма / В.П. Григорьев // Русская речь. — 1967. -№ 1.-С. 10-19.

90. Григорьева А.Д. К вопросу об анализе языка поэтического текста / А.Д. Григорьев // Вопросы языкознания. 1978. - № 3. - С. 62-74.

91. Гринцер П.А. Литературы древности и средневековья в системе исторической поэтики / П. А. Гринцер // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М. : Наука, 1986. — С. 72-103.

92. Гумилёв Н.С. Письма о русской поэзии / Сост. Г.М. Фридлендер (при участии Р.Д. Тименчика) / Н.С. Гумилёв. М. : Современник, 1990. -383 с.

93. Данилова Н.К. Природа художественного знака / Н.К. Данилова // Язык и культура (исследования по германской филологии): Сборник научных статей. Самара: Изд-во Самарского ун-та, 1999. - С. 97101.

94. Десятова А.В. Функциональная теория пунктуации Б.С. Шварцкопфа и лингвистический эксперимент А.И. Введенского / А.В. Десятова // Язык и мы. Мы и язык. Сборник статей памяти Бориса Самойловича Шварцкопфа. М. : Изд-во РГГУ, 2006. - С. 455-479.

95. Джанджакова Е.В. Типы связи между заглавием и контекстом лирического стихотворения / Е.В. Джанджакова // Системность языковых средств и их функционирования. Межвуз. сб. ст. Куйбышев: Изд-во КГУ, 1989.-С. 114-123.

96. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Диоген Лаэртский. М. : Мысль, 1986. - 571 с.

97. Дозорец Ж.А. Синтаксис и ритмическая композиция: ритм синтаксических конструкций в стихотворном тексте / Ж.А. Дорозец // Язык и композиция художественного текста. Межвуз. сб. научн. тр. — М. : Изд-во МГПИ, 1986. С. 18-27.

98. Долгополов Л.К. Текстологические принципы издания / Л.К. Долго-полов // Белый А. Петербург. М. : Наука, 1981. - С. 624-640.

99. Домашнев А.И. Интерпретация художественного текста / А.И. До-машнев, И.П. Ш'инкина, Е.А. Гончарова. М. : Просвещение, 1989. -208 с.

100. Донецких Л.И. Эстетические функции слова / Л.И. Донецких. — Кишинёв : Штиинца, 1982. 154 с.

101. Егоршина Н.В. Анализ уровневых концепций понимания текста / Н.В. Егоршина // Форматы непонимания: Материалы рабочего совещания. М.: МАКС-Пресс, 2000. - С. 25-31.

102. Ермилова Е.В. Поэзия Иннокентия Анненского / Е.В. Ермилова // Анненский И.Ф. Стихотворения. М.: Сов. Россия, 1987. - С. 5-22.

103. Жильцова В.В. Знаки препинания в организации монтажной композиции лирики Марины Цветаевой / В.В. Жильцова // Wiener Slawistischer Almanach. 1995. - Sonderband 35. - S. 133-144.

104. Жильцова B.B. Композиционно-поэтическая функция тире в поэзии Марины Цветаевой / В.В. Жильцова // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. М. : ИРЯ РАН, 1996. - С. 353363.

105. Жирмунский В.М. Орхонские надписи стихи или проза? / В.М. Жирмунский // Народы Азии и Африки. - 1968. - № 2. - С. 74-82.

106. Житинёв A.A. Онтологическая поэтика и художественная рефлексия в лирике И. Бродского : автореф. дис. . канд. филол. наук / A.A. Житинёв. — Воронеж, 2004. 18 с.

107. Жоль K.K. Мысль, слово, метафора. Проблемы семантики в философском освещении / К.К. Жоль. — Киев: Наукова думка, 1984. — 303 с.

108. Задорнова В.Я. Восприятие и интерпретация художественного текста / В.Я. Задорнова. М. : Высшая школа, 1984. — 152 с.

109. Захарьян H.A. М. Цветаева и И. Бродский: невербальные компоненты стиля : дисс. . канд. филол. наук / H.A. Захарьян. Иваново, 2005.-180 с.

110. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г.А. Золотова. -М.: Наука, 1982. 368 с.

111. Золотова Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г.А. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. — М., 1998. 528 с.

112. Золян С.Т. "Единство и теснота стихового ряда" и поэтический синтаксис / С.Т. Золян // Тыняновский сборник: Четвертые Тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1990. - С. 100-111.

113. Зубова JI.B. Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект / Л.В. Зубова. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. - с.

114. Иванов Вяч. Вс. О взаимоотношении динамического исследования эволюции языка, текста и культуры / Вяч. Вс. Иванов // Исследования по структуре текста. М.: Наука, 1978. — С. 5-26.

115. Иванов Вяч. Вс. О поэтическом синтаксисе / Вяч. Вс. Иванов // Исследования по структуре текста. М.: Наука, 1978. - С. 238-241.

116. Иванова В.Ф. История и принципы русской пунктуации / В.Ф. Иванова. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1962. — 64 с.

117. Ильин И.А. Одинокий художник / И.А. Ильин. М. : Искусство, 1993.-348 с.

118. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / ИП. Ильин. М.: Интрада, 1996. - 256 с.

119. Илюшин А.А. Русское стихосложение : Учеб. пособие для филол. спец. вузов / А.А. Илюшин. — М.: Высш. шк., 2004. 239 с.

120. Казарин Ю.В. Филологический анализ поэтического текста : Учебник для вузов / Ю.В. Казарин. — М. : Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2004. 432 с.

121. Кастеллано Ш. Бабочки у Бродского / Ш. Кастеллано И Иосиф Бродский : творчество, личность, судьба. Итоги трёх конференций. Спб. : Журнал "Звезда", 1998. - С. 80-87.

122. Ким Хюн Еун. Стихотворения И. Бродского как метатекст (на материале книги «Часть речи») : автореф. дис. . канд. филол. наук / Ким Хюн Еун. М., 2003. - 24 с.

123. Ковтунова И.И. Очерки по языку русских поэтов / И.И. Ковтунова. -М.: «Азбуковник», 2003. 206 с.

124. Ковтунова И.И. Поэтика пунктуации (функции тире) / И.И. Ковтунова // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. М.: ИРЯ РАН, 1996.-С. 331-339.

125. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис / И.И. Ковтунова. М. : Наука, 1986. - 206 с.

126. Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения / И.И. Ковтунова. М. : Просвещение, 1978.-239 с.

127. Ковтунова И.И. Синтаксис поэтического текста / И.И. Ковтунова // Поэтическая грамматика. Т. I. - М. : Азбуковник, 2005. — С. 239297.

128. Кожевникова H.A. Звуковая организация поэзии А.Фета / H.A. Кожевникова // Системность языковых средств и их функционирования. Межвуз. сб. ст. Куйбышев: Изд-во КГУ, 1989. - С. 126-135.

129. Колесов В.В. Точка, точка. Запятая / В.В. Колесов. — (http://www.liveintemet.ru/joumalshowcomments.php?joumalid=96510 2&jpostid=13184086).

130. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. -М. : Наука, 1990. 108 с.

131. Кольцова JI.M.Поэзия пунктуации / Л.М. Кольцова // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 13. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1999. - С. 234-241.

132. Кольцова Л.М. Прагматика художественного текста в зеркале русской пунктуации / Л.М. Кольцова // Вестник Воронежского государственного университета. — Серия: гуманитарные науки. — Воронеж : Изд-во ВГУ, 2003. 1. С. 284-298.

133. Кольцова Л.М. Пунктуационный эксперимент в художественном тексте / Л.М. Кольцова. Воронеж : Изд-во ВГУ, 2006. - 194 с.

134. Кольцова JI.M. Пунктуация художественного текста как уровневая система: к постановке проблемы. Статья 1 / Л.М. Кольцова // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 15. Воронеж : Изд-во ВГУ, 2000. - С. 201-215.

135. Кольцова Л.М. Пунктуация художественного текста как уровневая ' система. Статья 2 / Л.М. Кольцова // Филологические записки:

136. Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 18. Воронеж : Изд-во ВГУ, 2002. - С. 192-199.

137. Кольцова Л.М. Теория текстовой пунктуации в новой лингвистической парадигме / Л.М. Кольцова // Русская словесность на рубеже веков: методология и методика преподавания русского языка. — Воронеж, 2004.-С. 92-95.

138. Кольцова Л.М. Функции знаков препинания в номинативном и прагматическом аспекте / Л.М. Кольцова И Материалы по русско-славянскому языкознанию. Международный сборник научных трудов. Вып. 26. Воронеж, 2003. - С. 181-194.

139. Кольцова Л.М. Художественный текст через призму авторской пунктуации : дис. . докт. филол. наук / Л.М. Кольцова. Воронеж, 2007. - 377 с.

140. Комлев Н.Г. Слово в речи : денотативные аспекты / Н.Г. Комлев. -М.: Изд-во МГУ, 1992. 216 с.

141. Ш.Корецкая И.В. Символизм / И.В. Корецкая // История всемирной литературы : в 9 т. -М.: Наука, 1994. Т. 8. - С. 78-94.

142. Коростелёв O.A. Г. Адамович, В. Ходасевич и молодые поэты эмиграции / O.A. Коростелёв // Российский литературоведческий журнал. 1997. - № 11. - С. 282-292.

143. Костецкий А.Г. Содержательные функции поэтической графики : автореф. дис. . канд. филол. наук / А.Г. Костецкий. Киев, 1975. -24 с.

144. Кравец A.C. Универсальный характер человеческого понимания / A.C. Кравец // Вестник Воронежского гос. ун-та. Серия 1. Гуманитарные науки. 1997. - № 1. - С. 52-64.

145. Кравцова М.Е. Поэзия древнего Китая: Опыт культурологического анализа. Антология художественных переводов / М.Е. Кравцова. -СПб.: Центр "Петербургское востоковедение", 1994. 544 с.

146. Красноперова М.А. О роли самоорганизации в ритмике стиха / М.А. Красноперова // Синергетика и методы науки. СПб. : Наука, 1998.- С. 277-288.

147. Крейцер A.B. Синергетические аспекты анализа нечеткой информации / A.B. Крейцер, A.M. Спиваковский // Синергетика и методы науки. СПб. : Наука, 1998. - С. 236-259.

148. Кривулин В.Б. Словесность — родина и ваша, и моя / В.Б. Кривулин // Звезда. 1996. - № 4. - С. 3-5.

149. Кривулин В.Б. Стихи после стихов / В.Б. Кривулин. СПб. : Изд-во «Русско-Балтийский информационный центр "Блиц"», 2001. - 144 с.

150. Кузнецова А. Воскресение внутри духа. О трех зарубежных книгах Елены Шварц / А. Кузнецова // Звезда. 1990. - № 12. - С. 161-163.

151. Кузьмин Д. Пунктуация в моностихе / Д. Кузьмин // Новое литературное обозрение. 1997. - № 23. - С. 306-320.

152. Кузьмин Д. Современная русская поэзия в контексте истории языка / Д. Кузьмин.http://www.svobodanews.ni/Article/2006/04/l 7/20060417071029020.ht ml).

153. Кузьмина H.A. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка : автореф. дис. . докт. филол. наук / H.A. Кузьмина.- Екатеринбург, 1999. 37 с.

154. Куллэ В. «.там, где они кончили, ты начинаешь» / В. Куллэ. — В кн. Бродский И. Бог сохраняет все. М. : Миф, 1992. — С. 5-6.

155. Купина Н.А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмы-слового анализа / Н.А. Купина. — Красноярск : Изд-во Красноярского ун-та, 1983. 160 с.

156. Кухаренко В.А. Интерпретация текста / В.А. Кухаренко. JL : Просвещение, 1979. - 327 с.

157. Ласунский О.Г. Сокол русской поэзии / О.Г. Ласунский // Кольцов А.В. Стихотворения. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1977. - С. 5-30.

158. Лисовицкая Л.Е. Функции начального предложения в композиции художественного текста / Л.Е. Лисовицкая // Язык и композиция1 художественного текста. Межвуз. сб. научн. тр. — М. : Изд-во МГПИ, 1983.-С. 78-87.

159. Лихачёв Д.С. Великий путь: становление русской литературы XI -XVII веков / Д.С. Лихачёв. М.: Современник, 1987. - 302 с.

160. Ломов А.М. Типология русского предложения / А.М. Ломов. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1994. - 280 с.

161. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений / М.В. Ломоносов. -М., Л. : Изд-во Академии наук СССР, 1952. Т. 7. Труды по филологии (1739-1758). - С. 436-437.

162. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста / Ю.М. Лотман. Л. : Просвещение, 1972.-271 с.

163. Лотман Ю.М. К современному понятию текста / Ю.М. Лотман // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. — 1986. Вып. 736 (Исследования по общему и сопоставительному языкознанию. Lingüistica). -С. 104-108.

164. Лотман Ю.М. Культура как субъект и сама себе объект / Ю.М. Лотман // Wiener Slawistischer Almanach. 1989. - Sonderband 23. - S. 187-197.

165. Лурия A.P. Язык и сознание / А.Р. Лурия. Ростов н/Д. : Феникс, 1998.-416 с.

166. Лыскова И.Ю. Формирование пунктуационных систем в литературном языке / И.Ю. Лыскова // Язык в диахронии : коллективная монография. Воронеж : Истоки, 2006. - С. 7-59.

167. Максимов Л.Ю. Литературный язык и язык художественной литературы / Л.Ю. Максимов // Анализ художественного текста. — М., 1975.-С. 18-29.

168. Маркштайн Э. Стилистический потенциал знаков препинания и/или непостановки их / Э. Маркштайн // Wiener Slawistischer Almanach. -1995. Sonderband 35. - S. 145-164.

169. Матюшина И.Г. Магия слова. Скальдические хулительные стихи и любовная поэзия (Вып. 8. Историческая поэтика) / И.Г. Матюшина. -М., 1994.-128 с.

170. Мечковская Н.Б. История языка и история коммуникации,: от клинописи до Интернета : курс лекций по общему языкознанию / Н.Б. Мечковская. М.: Флинта : Наука, 2009. - 584 с.

171. Миронова М.В. Современные тенденции употребления двоеточия в газетных заголовках (на материале англоязычных и русскоязычных газет) / М.В. Миронова // Сопоставительные исследования 2004. -Воронеж : Истоки, 2004. С. 142-146.

172. Найман А. Паладин поэзии / А. Найман // Октябрь. 1998. - № 8. -С. 177-183.

173. Нанси Нарсиса Меркадет Портильо. Семантика заглавий как обособленных образований и как компонентов текста (на материале рассказов А.П. -Чехова) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Нанси Нарсиса Меркадет Портильо. Воронеж, 1989. — 24 е.

174. Невзглядова Е.В. Петербургско-ленинградская и московская поэтические школы в русской поэзии 60-х 70-х годов / Е.В. Невзглядова // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. Итоги трех конференций. -Спб.: «Журнал "Звезда"», 1998. - С. 119-123.

175. Незнамова С.П. Проблема понимания художественного текста и произведения : автореф. дис. . канд. философ, наук / С.П. Незнамова. Воронеж, 2005. - 20 с.

176. Некрасова Е.А. О пунктуационном оформлении сравнения-сказуемого в стихотворной речи / Е.А. Некрасова // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. — М. : ИРЯ РАН, 1996.-С.'339-347.

177. Некрасова Е.А. Пунктуация при сравнениях с союзом как в современных поэтических текстах / Е.А. Некрасова // Современная русская пунктуация. М. : Наука, 1979. - С. 222-235.

178. Николаева Т.М. Единицы языка и теория текста / Т.М. Николаева // Исследования по структуре текста. М.: Наука, 1987. - С. 27-57.

179. Николина H.A. Жанровая специфика произведения и системность образных средств / H.A. Николина // Системность языковых средств и их функционирования. Межвуз. сб. ст. Куйбышев: Изд-во КГУ, 1989. -С.102-113.

180. Орехова H.H. Заметки по истории и теории письма / H.H. Орехова // Язык в диахронии: Коллективная монография. — Выпуск 2. — Воронеж : Истоки, 2008. С. 23-51.

181. Орехова H.H. Пунктуация и письмо / H.H. Орехова. — Ижевск: Изд-во УГУ, 2000.-216 с.

182. Орлицкий Ю. Визуальный компонент в современной русской поэзии / Ю. Орлицкий // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16.-С. 181-192.

183. Осипов Б.И. История русского письма: Графика. Орфография. Пунктуация / Б.И. Осипов. Омск: Изд-во ОмГУ, 1990. - 82 с.

184. Осипов Б.И. Как ставили знаки препинания в Древней Руси / Б.И. Осипов // Русская речь. 1978. - № 2. - С. 127-130.

185. Осипов Б.И. Особенности старинного русского письма / Б.И. Осипов // Русская речь. 1979. - № 2. - С. 104-107.

186. Осипов Б.И. Эстетика текста и эстетика его записи / Б.И. Осипов // Язык и история: Международный сборник научных трудов. Глазов : ГТПИ, 2005. - С. 151-157.

187. Памятные книжные даты. 1991. -М. : Книга, 1991. 304 с.

188. Попова Е.А. Художественный текст и проблемы коммуникации / Е.А. Попова // Проблемы изучения и преподавания языка: Межвуз. сб. научн. тр. Елец, 2001. - С. 95-105.

189. Распопов И.П. Актуальное членение предложения / И.П. Распопов. Уфа : Изд-во БГУ, 1961.-163 с.

190. Распопов И.П. Методология и методика лингвистических исследований (Методы синхронного изучения языка) / И.П. Распопов. — Воронеж : Изд-во ВГУ, 1976. 110 с.

191. Рейн Е. Поэзия как судьба / Е. Рейн // Литературная газета. 2010. -№20.-С. 1,4.

192. Реформатский A.A. О перекодировании и трансформации коммуникативных систем / A.A. Реформатский // Исследования по структурной типологии. М., 1963. - С. 208-215.

193. Рогов О. Елена Шварц. Соло на раскалённой трубе: новые стихотворения. СПб. : Пушкинский фонд, 1998 Рецензия. / О. Рогов // Волга.-1999.-№2.-С. 139-141.

194. Рогов О. О поэзии Сергея Стратановского. (Очерки русской неподцензурной поэзии второй половины XX века. Статья вторая) / О. Рогов // Волга. 1999. - № 9. - С. 142-152.

195. Рождественский Ю.В. Лекции по общему языкознанию / Ю.В. Рождественский. М.: Высш. школа, 1990. — 381 с.

196. Руднев В. Текст и реальность : направление времени в культуре / В. Руднев // Wiener Slawistischer Almanach. 1986. - Sonderband 17. -S. 195-217.

197. Сафронова И.П. Эстетические функции пунктуации в поэзии Марины Цветаевой (На материале циклов «Стихи к Блоку» и «Стихи к

198. Пушкину») : автореф. дис. . канд. филол. наук / И.П. Сафронова. -Ижевск, 2004. 23 с.

199. Семейко Е.А. Нерегламентированное употребление тире в отожде-ствительно-предметных предложениях / Е.А. Семейко // Русская словесность на рубеже веков: методология и методика преподавания русского языка. Воронеж, 2004. — С. 184-186.

200. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка / Б.А. Серебренников. М. : Наука, 1983. — 319 с.

201. Сигей С. Краткая история визуальной поэзии в России / С. Сигей // Воум, 1999. № 1 (2). - С. 24-33.

202. Сильман Т.И. Заметки о лирике / Т.И. Сильман. JL, 1977. - 360 с.

203. Смирнов И.П. Два типа рекуррентности: поэзия vs. проза / И.П. Смирнов // Wiener Slawistischer Almanach. 1985. - Sonderband 15 -S. 255-280.

204. Соколова H.K. Стилистика художественной речи / Н.К Соколова. -Воронеж : Изд-во ВГУ, 1977. 38 с.

205. Стеблин-Каменский М.И. Скальдическая поэзия / М.И. Стеблин-Каменский // Поэзия скальдов. — СПб. : Наука, 2004. С. 77-130.

206. Степанов А.Г. Семантика стихотворной формы. Фигурная графика, строфика, enjambement : дис. . канд. филол. наук / А.Г. Степанов. -Тверь, 2004.-186 с.

207. Степанов А.Г. Типология фигурных стихов и поэтика Бродского / А.Г. Степанов // Поэтика Иосифа Бродского : Сб. научн. тр. Тверь : Изд-во Тверского гос. ун-та, 2003. - С. 242-264.

208. Суслова Е.В. Интонация и стиль стихотворной речи (на материале поэзии XX века) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.В. Суслова. -Самара, 2005.-16 с.

209. Тимофеев Л.И. Слово в стихе / Л.И. Тимофеев. — М. : Сов. писатель, 1987.-424 с.

210. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика : Учеб. пособие / Б.В. Томашевский. М. : Аспект Пресс, 1996. - 334 с.

211. Топоров В.Н. К исследованию анаграмматических структур (анализы) / В.Н. Топоров // Исследования по структуре текста. М. : Наука, 1987.-302 с.

212. Уфлянд В.И. Предисловие / В.И. Уфлянд // Бродский И.А. Форма времени : Стихотворения, эссе, пьесы : в 2 т. Минск : Эридан, 1992.-T. 1.-С. 6-12.

213. Федоров A.B. Иннокентий Анненский лирик и драматург / A.B. Федоров // Анненский И.Ф. Стихотворения и трагедии. - Л. : Сов. писатель, 1990. - С. 5-48. (Б-ка поэта. Большая сер.)

214. Федотов О.И. Основы русского стихосложения. Метрика и ритмика / О.И. Федотов. М. : Флинта, 1997. - 336 с.

215. Формановская И.И. Стилистика сложного предложения / И.И. Фор-мановская. М. : Русский язык, 1978. - 240 с.

216. Фридрих И. История письма / И. Фридрих. — М. : Наука, 1979. 463 с.

217. Хабаров И.А. Философские проблемы семиотики / И.А. Хабаров. — М. : Высш. школа, 1978. 160 с.

218. Хмельницкая Т. Поэзия Андрея Белого / Т. Хмельницкая // Белый А. Стихотворения и поэмы. — М.-Л. : Сов. писатель, 1966. С. 5-66.

219. Черникова Г.Ф. Поэтика русского верлибра второй половины XX века : автореф. дисс. . канд. филол. наук / Г.Ф. Черникова. — Астрахань, 2005. — 17 с.

220. Чернухина И.Я. Общие особенности поэтического текста / И.Я. Чернухина. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1987. - 157 с.

221. Чернухина И.Я. Основы контрастивной поэтики / И .Я. Чернухина. — Воронеж : Изд-во ВГУ, 1990. 200 с.

222. Чернухина И .Я. Поэтическое речевое мышление / И.Я. Чернухина. -Воронеж : Изд-во ВГУ, 1993. 191 с.

223. Чернухина И.Я. Элементы организации художественного прозаического текста / И.Я. Чернухина. Воронеж : Изд-во ВГУ, 1984. — 115 с.

224. Чиннов И.В. Собрание сочинений : в 2 т. / И.В. Чиннов. — М. : Согласие, 2002. Т. 2. Стихотворения 1985-1995. Воспоминания. Статьи. Интервью/Письма. — 352 с.

225. Шапиро А.Б. Основы русской пунктуации / А.Б. Шапиро. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1955. - 398 с.

226. Шапиро А.Б. Современный русский язык. Пунктуация / А.Б. Шапиро. — М.: Просвещение, 1966. — 296 с.

227. Шварцкопф Б.С. О композиционной функции тире в стихах Надсо-на / Б.С. Шварцкопф // Язык как творчество. Сборник статей к 70-летию В.П. Григорьева. М.: ИРЯ РАН, 1996. - С. 348-352.

228. Шварцкопф Б.С. Современная русская пунктуация : система и её функционирование / Б.С. Шварцкопф. М.: Наука, 1988. - 192 с.

229. Шишкина JI.C. Язык как естественная модель становления целого / JI.C. Шишкина // Синергетика и методы науки. СПб. : Наука, 1998.-С. 260-277.

230. Шубина H.JI. Новые тенденции в пунктуационно-графическом оформлении русского текста / H.JI. Шубина // Русский язык за рубежом. 1997. -№3/4. - С. 67-74.

231. Шубина H.JI. Пунктуация в коммуникативно-прагматическом аспекте и её место в семиотической системе русского текста : авто-реф. дис. . докт. филол. наук / H.JI. Шубина. СПб., 1999. - 44 с.

232. Шубина H.JI. Пунктуация как объект лингвистического описания / H.JI. Шубина // Русский язык в школе. 1997. - № 3. - С. 82-88.

233. Шубина H.JT. Пунктуация как показатель речевой культуры / Н.Л. Шубина // Русский язык и культура речи : Учебник для вузов / А.И. Дунаев и др.; Под ред. В.Д. Черняк. М. : Высш. шк.; С.-Пб. : Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. - С. 336-374.

234. Шубинский В. Елена Шварц (Тезисы доклада) / В. Шубинский // История Ленинградской неподцензурной литературы: 1950 1980-е годы. Сборник статей. — Спб. : Деан, 2000. — С. 110-115.

235. Щерба Л.В. Избранные труды по русскому языку / Л.В. Щерба. М. : Учпедгиз, 1957. - 188 с.

236. Щерба Л.В. Опыты лингвистического толкования стихотворения / Л.В. Щерба // Избранные работы по русскому языку. — М. : Учпедгиз, 1957.-С. 26-44.

237. Щерба Л.В. Теория русского письма / Л.В. Щерба. Л., 1983. - 350

238. Эткинд Е.Г. Материя стиха (Репринтное издание) / Е.Г. Эткинд. -СПб. : Гуманитарный союз, 1998. — 507 с.

239. Эткинд Е.Г. Психопоэтика / Е.Г. Эткинд. СПб. : Искусство-СПб, 2005.-704 с.

240. Эйхенбаум Б.М. О литературе : Работы разных лет / Б.М. Эйхенбаум. -М. : Сов. писатель, 1987. 554 с.

241. Эйхенбаум Б.М. О поэзии / Б.М. Эйхенбаум. Л. : Сов. писатель, 1969.-552 с.

242. Якобсон P.O. Работы по поэтике : Переводы / P.O. Якобсон / Сост. и общ. ред. М.Л. Гаспарова. М. : Прогресс, 1987. - 464 с.

243. Bischoff В. Latin Paleography / В. Bischoff. Cambridge : Clarendon Press, 1990.-292 p.

244. Faryno J. Вопросы лингвистической поэтики Цветаевой / J. Faryno // Wiener Slawistischer Almanach. 1988. - Sonderband 22. - S. 25-54.с