автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Художественная интеллигенция в культурной жизни Сибири, 1960 - 1980 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурол. наук Бортников, Сергей Дмитриевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО.

1. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ.

2. СИБИРСКИЕ ОТДЕЛЕНИЯ ТВОРЧЕСКИХ СОЮЗОВ.

3. ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО СИБИРИ.

4. МУЗЫКАЛЬНОЕ, ХОРЕОГРАФИЧЕСКОЕ И ЦИРКОВОЕ ИСКУССТВО СИБИРИ.

5. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И САМОДЕЯТЕЛЬНОЕ ТВОРЧЕСТВО МАСС.

6. ИСКУССТВО И РЫНОК:

СОВЕТСКОЕ ПРОШЛОЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ.

ГЛАВА II. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И КПСС.

1. ИДЕОЛОГИЯ И ИСКУССТВО.

2. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ СССР: СТАНОВЛЕНИЕ И ПРОБЛЕМЫ.

3. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В КПСС.

4. ПАРТИЙНОЕ РУКОВОДСТВО ТВОРЧЕСКИМИ СОЮЗАМИ И ОРГАНИЗАЦИЯМИ СИБИРИ В 1960-1980 ГГ.: ДОСТИЖЕНИЯ И ПРОСЧЕТЫ.

ГЛАВА III. ПОДГОТОВКА КАДРОВ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

Введение диссертации2001 год, автореферат по культурологии, Бортников, Сергей Дмитриевич

Актуальность темы. Завершение второго тысячелетия и начало третьего ознаменованы в культуре и общественной жизни России актуализацией проблемы необходимости духовного и нравственного обновления, поиска путей выхода из того тупика, который явился следствием глобальных исторических событий, эпицентром коих в XX веке стала Россия.

Огромная роль в подготовке эпохальных явлений и их художественного оформления в различных видах и жанрах искусства принадлежит художественной интеллигенции. Учитывая колоссальную территорию России, проблема места и роли художественной интеллигенции в историко-культурном развитии страны неизбежно предполагает ее анализ на различных уровнях, в частности, на уровне центральном (столичном) и периферийном (региональном).

Историко-культурологическое осмысление означенной проблемы предполагает синтез фактографического материала в рамках определенного исторического периода и явления «филиации идей», представленных в совокупности произведений искусства рассматриваемой эпохи.

Одним из наиболее сложных аспектов проблемы является определение хронологических границ формирования художественной интеллигенции как относительно автономного культурного слоя.

Художественная деятельность человечества, возникшая в эпоху палеолита, оформилась в жреческой среде архаических цивилизаций (Шумер, Вавилон, Египет, Индия, Китай) как синкретический комплекс познания, магии и эстетики; она достигла колоссальных высот в художественной жизни греко-римской античности; сыграла доминирующую роль в укреплении позиций монотеизма и ренессансного гуманизма. К эпохе Нового времени явления духовно-художественного порядка, сфера художественного творчества обретают качества самостоятельности и самоценности в подвижной и проницаемой метасистеме - культуре общества.

Эстетические трактаты мыслителей древности затрагивали вопросы влияния искусства на психофизическую природу человека, но оставляли вне поля зрения личность, создавшую произведение. Гуманисты итальянского Возрождения уподобляли характер деятельности художника акту божественного творения, но реалии объективного бытования творчества личности, абсолютно зависимой от мецената, обозначали в эпоху Ренессанса ту роковую для художественной интеллигенции последующих веков черту, которая продолжает оставаться константой: это граница между индивидуальной волей художника и полем идеологических влияний.

Ситуация зависимости художественно-творческих личностей от доминирующих политических идей, варианты взаимного притяжения и отторжения идеологии и искусства, формирование эстетического стереотипа под влиянием основных политических идей времени, и процесс его внутреннего разложения как результат духовных исканий художника представляет особый интерес для историко-культурологического анализа.

Художественная интеллигенция России являлась объектом осмысления с позиций философских, искусствоведческих, исторических, общественно-политических. Общепризнанно, что в отечественной истории она играет значительную роль: она выступает носителем идеи национальной самобытности, свободы личности, воплощением представлений о «загадочной русской душе». Однако со времени публикации «Философических писем» П.Я.Чаадаева и до сегодняшнего дня эпохальная дискуссия об историческом пути России и предназначении в ней художника не завершена. Более того, термин «интеллигенция», введенный в историко-культурный обиход в XIX веке П.Д.Боборыкиным как обозначение общественного слоя людей, профессионально занимающихся умственным, творческим трудом, развитием и распространением культуры, до сих пор не уточнен и, в известной степени, формирование жесткой дефиниции является едва ли не самостоятельной теоретической проблемой.

Социо- и историко-культурный, духовно-художественный процесс развития России послереволюционного периода становится материалом для анализа с позиций марксистско-ленинского учения.

В послеперестроечный период проблема роли художественной интеллигенции в истории СССР звучала, в основном, в публицистической литературе, где полемический задор и общий пафос затемняли действительно существующее положение дел в сложном и тонком бытовании художника-творца и его связях с миром.

Историко-культурологический подход к оценке любого явления требует некоей временной отстраненности, хронологического расстояния, позволяющего осмыслить его объективно и непредвзято. Так, история художественной культуры СССР в промежутке меду «оттепелью» и «перестройкой» становится сегодня уникальным материалом для анализа конструктивных и деструктивных процессов в сфере искусства, так как указанный хронотоп позволяет фиксировать моменты развития культуры и времена ее «консервации»; периоды становления художественного стереотипа, его бытования и саморазрушения.

Указанные процессы были универсальными, но, несомненно, на периферии они имели более ярко выраженный характер в силу провинциальной инертности, механического следования канону.

Социальная значимость данного исследования видится автору в том, что на этапе очевидной сегодня стабильности свободы в сфере художественного творчества следует обратить внимание на поиски, успехи и ошибки недавнего прошлого, отчасти соотносимого с современным этапом историко-культурного развития. Анализ духовно-творческой деятельности художественной интеллигенции означенного периода позволит осуществить необходимую коррекцию в сфере региональной культурной политики.

Степень изученности темы. В изучении различных аспектов проблемы интеллигенции в России можно выделить несколько групп и уровней подходов.

К первой группе относятся произведения русских мыслителей: Н.А. Бердяева, А.С. Изгоева, П.Б. Струве, П.А. Сорокина, Г.П. Федотова, М.О. Гершензона и ряда других (1), которые раскрывают особенности русской интеллигенции, рассматривая эту группу в религиозно-духовном, духовно-художественном, историко-культурологическом аспектах, осмысляя значение интеллигенции (в том числе художественной) в российском и мировом социокультурном контексте. Наибольший интерес в работах этих мыслителей представляют глубинные личностные оценки проблем интеллигенции, основанные на философском осмыслении всей суммы фактов российской материальной и духовной культуры, общественно-политического развития страны и психологических особенностей представителей русской интеллигенции. Труды отечественных мыслителей рубежа веков затрагивают и проблему адаптации русской интеллигенции к условиям России послереволюционного периода, а также важнейшие вопросы духовного влияния отечественной культуры на формирование молодого советского государства.

Наиболее существенным для автора данного исследования является высказывание Н.А. Бердяева о сущности русской интеллигенции, не сводимой в принципе к западноевропейскому термину intellectuals. "Западные люди, - писал философ, - впали бы в ошибку, если бы они отождествляли русскую интеллигенцию с тем, что на Западе называют intellectuels. Intellectuels - это люди интеллектуального труда и творчества, прежде всего ученые, писатели, художники, профессора, педагоги и пр. Совершенно другое образование представляет собой русская интеллигенция. Интеллигенция была у нас идеологической, а не профессиональной и экономической группировкой, образовавшейся из разных социальных классов." (2). Ученые, которые практически все без исключения испытали на себе увлечение марксизмом и которые отвергли его в дальнейшем, выводили таким образом определение интеллигенции в разряд надстроечных.

Вторую группу составляют работы историков культуры, искусствоведов, культурологов: С.С. Дмитриева, Б.И. Краснобаева, В.В. Познанского,

М.Д. Курмачевой, В.Р. Лейкиной-Свирской, С.Н. Иконниковой, Д.С. Лихачева, Б.А. Рыбакова, В.М. Межуева и других (3).

В исследованиях названных авторов содержится описание и анализ процесса развития художественной культуры России досоветского и советского периодов, а также участие в нем интеллигенции столичного и периферийных регионов.

При общем для названных авторов тезисе о равноценности для социокультурного развития страны процессов в сфере культуры столицы и периферии в работах отчетливо прослеживается мысль о столичной культурной доминанте, о наметившейся границе между условиями существования, деятельности и перспектив развития культуры и интеллигенции столичных и периферийных регионов. Столичный культуроцентризм является объективно естественным явлением практически любой цивилизации. Другое дело, что в литературе 60-80 годов настойчиво утверждался факт гармонического культурного развития страны, что явно противоречило действительности.

В искусствоведческой литературе вопрос о роли художественной интеллигенции как самостоятельной проблеме не возникает, так как авторов интересует художественный процесс и особенности индивидуального творчества.

В целом, собственно культурологический аспект проблемы сводится к вопросу о роли русской интеллигенции в судьбе России. Продолжая полемику отечественных мыслителей, начатую П. Чаадаевым, современный культуролог Г. Гачев, аккумулируя тезисы К. Леонтьева, В. Соловосва, В. Розанова, Е. Трубецкого и других, замечает: «Русский ум начинается с некоего отрицания, отвержения, и в качестве «тезиса-жертвы» берется. некая готовая данность (из Запада, как правило, пришедшая). Оттолкнувшись в критике и так разогнавшись на мысль, начинает уже шуровать наш ум в поиске положительного ответа. Но это дело оказывается труднее - и долго ищется и - не находится чего-то четкого, а повисает в воздухе вопросом. Но сам поиск и путь - уже становится ценностью и как бы ответом» (4). Нам представляется особенно значимым конец цитаты, принципиально характеризующей отличие интеллигенции от intellectuals: путь к постановке вопроса и формулировка вопроса оказываются для русской интеллигенции всех времен самостоятельно значимыми. Здесь следует вспомнить широту диапазона использования в публицистике перестроечного периода эпохального вопроса - « Какая дорога ведет к храму?». Априорная идея жертвенности во всех ее проявлениях оказывается основной качественной характеристикой русской интеллигенции.

Особую подгруппу в этой группе составляют работы, посвященные анализу общих вопросов истории и теории культуры: Й. Хейзинга - о процессе возникновения искусства, о формировании двух разноплановых уровнях художественной культуры - официальной и оппозиционной; Э. Тайлора, Д. Фрезера - о «вырастании» искусства из синкретического комплекса первобытной культуры; А.Я. Гуревича, JI.M. Баткина, А.Ф. Лосева - о процессе формирования художественной индивидуальности и взаимоотношениях художника и социума. Характер взаимозависимости художественной культуры, художественной интеллигенции и, идеологии, социальных процессов в России представлен в работах В.М. Межуева, М.С. Кагана, С.Н. Иконниковой, И.М. Быховской, А.И. Арнольдова, А.Я. Флиера (5).

Третью группу представляют работы, вышедшие в советский период во времена жесткого партийного диктата. Сфера духовной жизни советского общества, роль интеллигенции в ее совершенствовании; отношение художников-профессионалов к событиям, происходящим в стране и партийному руководству процессом создания художественных ценностей, нашли достаточное отражение в трудах историков, философов, искусствоведов, юристов, психологов. В подавляющем большинстве этих работ, лакировавших советскую действительность, было базисное положение, без которого не мог обойтись ни один ученый, а именно: "Религия, мораль, политика пользовались искусством, - писал А.В. Луначарский, - находили в искусстве свое выражение. Искусство, . украшая жизнь определенным образом и рисуя определенные идеалы, . всегда является орудием какого-либо класса." (6). Слова первого наркома просвещения РСФСР, сказанные им в 1918 году, четко указали, что искусство и, следовательно, художественная интеллигенция не стоят вне классовой борьбы, служат вольно или невольно конкретным политическим целям. Под этим углом зрения и происходило рассмотрение деятельности художников страны долгое время.

До XX съезда КПСС практически любое научное исследование находилось под столь сильным идеологическим давлением сталинского тоталитаризма, что говорить о научной объективности такого исследования не приходится. Был, однако, период 20-х годов, когда советское общество было относительно плюралистично, но советская интеллигенция тогда находилась в зачаточном состоянии и ее деятельность не могла быть подвергнута строгому анализу. Интеллигенция же, оставшаяся в Советской России после 1917 года и гражданской войны, пережив короткий период "сменовеховства", стала жить, а вернее выживать под лозунгом Н.И. Бухарина: "Нужно преодолевать все больше и больше антимарксистские воззрения, нужно с полной уверенностью уничтожить навыки старой мысли, нужно становиться под знамена марксизма" (7). И оставшаяся в живых интеллигенция вынуждена была стать под эти знамена.

Хрущевская оттепель" оживила интерес ученых к проблемам интеллигенции. Начинают выходить работы, анализирующие отдельные отряды интеллигенции, рассматривающие вопросы ее развития в хронологическом, национальном, региональном и других планах, ее психологические и социальные особенности, взаимоотношения с коммунистической партией, государством, различными слоями и классами. Естественно, повторюсь, что все издаваемое в СССР было исследовано с позиций марксизма-ленинизма. Но это отнюдь не умаляет общественной значимости работ. Определенные теоретические положения, фактологический материал могут и должны служить отправной точкой для молодых ученых при анализе данной проблемы. Например, разве можно отрицать, что "интеллигенция играет решающую роль в успешном развитии материальных и духовных сил общества", или то, что "в формировании советской интеллигенции выделяются три фактора: привлечение к строительству социализма старой интеллигенции; подготовка интеллигенции через систему высшей и средней специальной школы; выдвижение передовых рабочих и крестьян на руководящие посты". Более того, даже идеологически звучащие положения типа "пролетариат вооружается теорией борьбы с буржуазией, выработанной революционной интеллигенцией" или "для интеллигенции характерны политические шараханья" были и остаются верными по своей сути.

Конечно, в научной литературе 50-80-х годов была идеологическая шелуха типа - ".только та интеллигенция занимает ведущие позиции в мировой науке, которая вооружена марксистско-ленинским диалектическим методом". Но можно твердо сказать, что серьезные ученые не обращали внимания на эти высказывания, считая их идеологическим ритуалом, призванным служить словесным прикрытием для исследования важной научной проблемы. В своих работах С.А. Федюкин, B.JI. Соскин, С.А. Красильников, М.Е. Главац-кий, JI.M. Зак, М.С. Кузнецов и некоторые другие (8) высказывали мысли о том, что советская интеллигенция не только прослойка в обществе, а строго определенная социальная группа, имеющая свои собственные интересы. С их стороны была попытка раскрыть значимость устремлений, свойственных только интеллигенции, показать противоречия, естественно, не антагонистического характера, которые были с другими социальными группами советского общества. Во всех работах, конечно же, прослеживалась руководящая и направляющая роль КПСС. И не всегда к ней надо относиться иронически, что проявляется в ряде публикаций последних лет издания. Гораздо важнее то, что в условиях коммунистического диктата высказывались мысли, которые постепенно размывали доктрины правящего режима. Высказывание С.А. Федюкина о том, что политические позиции различных слоев интеллигенции ("верхнего", "среднего", "низшего") проявлялись не только между ними, но и внутри их (9), служит доказательством вышесказанного. Это и опубликованное положение явилось отходом от классового подхода к изучению проблем интеллигенции, который обеднял содержание ее деятельности и приводил ее развитие в соответствие с направлением, указанным только КПСС.

К отдельной группе относятся работы, посвященные непосредственно истории художественной интеллигенции и ее сибирскому отряду (10). С конца 60-х годов начинается изучение, с марксистско-ленинских позиций разумеется, такой специфической и малочисленной в условиях СССР группы населения, как художники-творцы. Их роль рассматривается, как активных помощников партии в эстетическом воспитании трудящихся, как верной, в идеологическом отношении, прослойке общества. При этом отмечались отдельные недостатки в их нетвердой политической позиции и противоречия, свойственные всему советскому обществу. В этих работах делалась попытка осмысления сибирской специфики, которая в основном объяснялась быстрыми темпами развития края, его огромными расстояниями и климатическими особенностями. Все это, конечно, имело место, но никто в те годы не назвал Сибирь колонией СССР. Это не упрек - это констатация факта.

К следующей группе работ автор относит все те, что вышли в постсоветское время (11). Над их авторами перестала висеть дамокловым мечом марксистско-ленинская доктрина. В трудах стала даваться более-менее реальная оценка положения интеллигенции и искусства в тоталитарной советской системе, была проанализирована сама эта система, которая воспитывала людей с двойной моралью. Была показана та степень неоднородности общества, которая для многих обывателей стала неожиданной. Оказалось, что абсолютного единства не было в советском государстве, которое жило в придуманном им самом мире, жило по законам, отвергаемым большинством человеческого общества. Здесь не называются имена ученых, названия статей. Их очень много. События конца 80-х - начала 90-х годов вызвали огромным всплеск внимания ученых к проблеме интеллигенции вообще и художественной, в частности. В России, в СНГ проходят научно-практические конференции, полностью посвященные проблемам интеллигенции (Иваново, Омск, Санкт-Петербург). В стране создан Проблемный совет и Межвузовский центр РФ "Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества" (Иваново). Регулярные конференции по проблемам интеллигенции добавляют десятки, сотни новых имен, поднимают все новые и новые проблемы. И сейчас пока еще не ясно, кто станет "специалистом-интелли-гентщиком", а кто написал свою статью или тезисы только по настроению момента, так как задумался о себе самом, о своем состоянии интеллигента или из-за конъюнктурных соображений всеобщего всплеска интереса к проблемам отечественной интеллигенции. Тем не менее, зная определенную англоязычную литературу по этой теме, анализ которой будет ниже, я хочу отметить, что очень многое, что было сказано в последнее время нашими учеными, уже давно написано и опубликовано на Западе.

Достоинством исследованных мною работ, вышедших в англоязычных странах в последнее тридцатилетие, является то, что их авторы хорошо знают историю, литературу и искусство СССР, осведомлены об общественной деятельности представителей художественной интеллигенции, об их личной жизни. Большинство искусствоведческих книг выходит с биографическими данными советских авторов, перечнем практически всех их работ, довольно часто приведены и домашние адреса художников.

Все эти исследования советологов были актуальны и своевременны (здесь я имею в виду оперативность выхода из печати трудов по изучаемой проблеме). Они, как правило, высокопрофессиональны в искусствоведческом плане.

В работах дана оценка положения нашей интеллигенции в обществе. При этом особо подчеркну, что если большинство российских ученых, повторюсь, только в настоящее время узнали многие негативные факты советской истории, что приводит очень часто скорее к эмоциональным, нежели к научным, взвешенным оценкам, то западные исследователи анализировали нашу историю на основании известных им фактов весьма быстро и достаточно научно. Здесь также надо учесть, что их мнение - взгляд со стороны, поэтому подкупает взвешенность оценок, которой недостает иным российским ученым. Думается, немногие наши исследователи так высоко оценивают культурную политику большевиков в 1917-1920 годах, как это делают их западные коллеги, которые говорят, что она «в корне отличалась от культурной политики западных государств и изумляла своим просветительством и великодушием в экономическом хаосе и жестокости гражданской войны» (12).

Справедливо утверждение кремлеведов о том, что выезд из России большой части старой интеллигенции в послереволюционные годы нанес ощутимый удар по интеллектуальной мысли страны, отразился на культурной жизни государства (13). Они верно отражают период 1930-1940 годов, когда поиски и новаторство, рожденные Октябрем, сочетались с массовыми репрессиями. Достаточно объективно исследуют роль и значение XX съезда КПСС. Советологи находят верные оценки достоинств и упущений в советской культуре периода застоя. Наряду с подчас оригинальными определениями состояния нашей культуры и жизни художественной интеллигенции ими выделяется также очевидный для всех нас факт, что советская интеллигенция - это социальная группа, численность которой постоянно росла со времен Второй мировой войны (14).

Рассматривая в целом исторические оценки ученых Запада, нельзя не отметить то, что они даются, как правило, на примерах наиболее идеологизированных видов искусства. Прежде всего это литература, киноискусство, песенное творчество. Более нейтральна с точки зрения идеологии живопись, поэтому в исследованиях о ней меньше исторических оценок. Практически их нет в работах по симфонической музыке и танцевальному искусству. Творчество отдельных деятелей литературы и искусства представляется довольно часто со слов диссидентов, то есть наблюдается некоторая односторонность данных исследований, что сказывается на их научной стороне. Советологи вторгаются в интимные стороны жизни представителей художественной интеллигенции СССР. Для научного мира России это пока еще не очень привычно, хотя западные ученые не считают это чем-то недопустимым (их издания, особенно периодика, буквально изобилуют самыми интимными фактами из жизни :'звезд").

Вызывает некоторое недоумение, что в работах советологов максимально подробно анализируются достоинство произведений тех деятелей, которые уехали из СССР, или тех, которые, по мнению ученых Запада, не получили должного признания на родине. Так, в литературе очень тщательно разбираются произведения только А. Солженицына, Г. Владимова, В. Максимова, В. Войновича, В. Белова, В. Распутина, В. Тендрякова, В. Шукшина, Ю.Трифонова (15). И если первых явно превозносят, то последним сочувствуют из-за зажима советских властей в публикации произведений, что справедливо связывается с исторической обстановкой в государстве и деятельностью Союза писателей СССР. Конечно (и это очевидный для всех факт), общество накладывает свой отпечаток на признание или непризнание таланта. Однако очевидно и другое: нельзя связывать непосредственно оценку творческой индивидуальности с окружающей действительностью. История мировой культуры знает немало примеров, когда общество так и не признало своих гениев.

Советологи верно отмечают то ненормальное положение в нашей культуре, когда творческие союзы занимали доминирующие положение в искусстве, а их руководящие деятели осуществляли охранительные для существующего режима функции. Но если можно согласиться с утверждением, что Союз художников СССР - это советский художественный истеблишмент, имеющий идеологические, юридические, экономические и контролирующие функции (16), то явно политически конъюнктурно определение, что Союз писателей СССР имеет "непосредственно родственную связь с КГБ" (17).

Малосостоятельны, на мой взгляд, и однозначные исторические оценки творчества тех или иных художников, их отдельных произведений. Конечно, я признаю право авторов на личные симпатии, но ценность произведения зависит от многих факторов, и, как бы мы не относились в целом к творчеству русского писателя А. Солженицына, не все филологи согласятся с мнением, что "Один день Ивана Денисовича" - это революция в советской литературе (18).

Имеют место и спорные утверждения, что советские художники стремятся к высотам в искусстве только лишь для того, чтобы иметь "спецобслуживание и лучшее жилье", а успехов достигли только те авторы, которым удалось избежать марксистского воздействия (19). Не выдерживает серьезной критики положение, что "ученые, писатели, артисты, профессора и другие интеллектуалы составляют привилегированную группу" в советском обществе (20). Нам-то хорошо известно, что есть писатели маститые и начинающие, артисты престижных столичных театров и провинциальных. Материальный достаток перечисленных групп и их социальный статус существенно различны.

Весьма неприятно отмечать то, что известный сибиревед В. Конолли в своем труде "Сибирь сегодня и завтра", изданном в Нью-Йорке в 1976 году, ничего не говорит о художественной интеллигенции этого огромного региона, а в работе другого автора, посвященной впечатлениям от поездки по транссибирской магистрали, вся художественная жизнь Новосибирска уместилась в один абзац о танце подвыпивших грузин в ресторане. Однако в другом труде автором верно подмечена глубокая вера сибиряков в лучшее будущее своего сурового края (21).

Следует отдать должное западным искусствоведам, которые морально и материально поддерживали советские таланты, публикуя их произведения. Однако, отдавая предпочтение самиздату и диссидентам (22), они вольно или невольно искажали информацию о развитии советского искусства в целом.

Существенным моментом в исследованиях советологов о причинах ненормального положения в советской культурной жизни является справедливое указание на установление в СССР тоталитарного режима, на узурпацию власти КПСС (23), на то, что другие общественные организации стали "политически раболепны", "слабы и бесплодны в удовлетворении требований и запросов трудящихся", а их функции свелись к роли "цепных псов, наблюдающих, как выполняется и перевыполняется производственный план" (24).

Они верно констатировали, что "в Советском Союзе важны только те цели, которые ставит правительство, но никак не цели личности. Индивидууму предлагают работать для достижения целей общества (государства, правительства), но не на себя" (25). В искусстве же утвердился принцип социалистического реализма, который помогал КПСС сохранять в нем наиболее консервативные тенденции (26). Сама же правящая партия, подчинив себе всю социально-экономическую и культурную жизнь страны (27), делала так, чтобы все талантливые представители интеллигенции вступали в ее ряды (28). Это нужно было ей для того, чтобы оградить народные массы от смелых и независимых мыслей интеллигенции, которые могли "представлять опасность для государства (29). Советские же литература и искусство, заключали кремлеведы, находились под неусыпным оком КГБ (30). И как это ни печально признавать, все это действительно было в недавнем прошлом. Советские, а затем российские публикации последних лет, лишь подтвердили то, что давно было известно на Западе. Это было ясно для многих мыслящих людей и у нас, но отсутствие гласности дало приоритет в исследованиях по проблемам культурной жизни (и не только в ней) западным коллегам. Советским же ученым разрешалось говорить только то, что нравилось партийным и государственным лидерам. Правда, находясь в опале, некоторые из них (JI. Троцкий, Н. Хрущев) приходили после долгих раздумий к нелегким для себя выводам о том, что подлинное искусство существует и нормально развивается в демократическом обществе, которого не было в годы их политического руководства. Советским ученым также позволяли критиковать порядки буржуазного общества, охаивать все то, что было открыто и достигнуто Западом, не замечать прогрессивных тенденций в "их" науке об обществе и культуре. Самокритично нужно признать, что многие из советских ученых это и делали.

Изначальной причиной всех проблем бывшей советской действительности кремлеведы считают господство марксизма. Они исходят из того, что "фундаментальные принципы марксизма определяют всю социальную и индивидуальную жизнь экономическим производством и распределением" (31). С последним из вышеприведенных утверждений трудно не согласиться, однако на основании данного положения формулируется весьма категорический вывод, что "марксизм-ленинизм стал определенно консервативной идеологией" (32). С этим невозможно согласиться в принципе. Идеология сама по себе не может стать консервативной, другое дело - кто, когда и как пользуется ею. Советологи же правы в том, что монополия одной теории привела нас в тупиковую ситуацию, и чем скорее мы придем к демократической форме правления, тем лучше будет для всего российского общества и для искусства, в частности.

Есть у западных ученых и положения, которые по форме верны, а, по сути, нет. Так, например, в творчестве практически всех художников они видят только "зеркало советской действительности" (33). По форме это верно. Все партийные постановления по искусству заставляли художественную интеллигенцию правдиво отражать жизнь советских людей и общества. Однако реальность была другой. Если художник именно правдиво изображал жизнь простого человека, то у него было мало шансов увидеть свое произведение в массовой аудитории. Цензура просто не допускала появления таких произведений, либо ограничивала допуск к ним. Возьмем другое утверждение советологов, что интересы коммунистической партии находились в противоречии с интересами руководителей предприятий и учреждений (34). Опять, вроде бы, верно: ведь в любом обществе есть противоречия. Но это верно с нормальной точки зрения. Советологи забыли, что в обществе, где была номенклатура, реальных противоречий быть не могло. Тоталитарная система строго следила за "правильностью" поведения, поступков и речей своих подопечных, а руководители практически всех рангов, особенно высших, были членами КПСС, поэтому сущностных противоречий между партией и руководителями просто не могло быть. Сбои, правда, были, но они оставались единичными.

Такого типа упущения ученых западных стран объясняются тем, что трудно исследовать проблемы государства и его политики, не будучи гражданами этого государства, не испытывая на себе его проблемы и противоречия. Поэтому как бы советологи ни старались строго научно исследовать нашу историю и современность (здесь я имею в виду ученых в истинном понимании этого слова, а не политических конъюнктурщиков), все же первое и ведущее слово в научных изысканиях должно принадлежать российским ученым. В этом мое глубокое и твердое убеждение. Российская наука располагает достаточным интеллектуальным потенциалом, чтобы объективно, с истинно научных позиций рассматривать явления нашей истории и современной общественной жизни. Но для этого нужно, чтобы над нашими учеными не висели дамокловым мечом идеологические догмы. Необходима также и та степень развития общества, когда политики пользуются открытиями ученых, а не ученые переписывают свои труды в угоду политикам. Этот процесс становления нормального человеческого общества у нас в стране начался. Реальности современной цивилизации объективно заставляют нас сделать этот процесс необратимым. Признав в теории, что мы живем в целостном, взаимообусловленном и взаимозависимом мире, долг российских политиков и ученых, всего нашего общества доказать это на практике.

Следующую группу работ составляют труды историко-краеведческого характера. (35). В их содержится фактический материал о коллективах театров, филармоний, вокальных и хореографических ансамблях, истории их создания, гастрольной и повседневной деятельности. В этих изданиях названы фамилии писателей, художников, композиторов, кинематографистов, перечислены основные их произведения, даты вступления в творческие союзы, жанры, в которых они работают или добились наибольших успехов. То есть, приведен материал, а также факты и цифры, без которых не может обойтись ни один историк. Естественно, всегда в таких изданиях есть определенные разночтения по одним и тем же событиям и датам, но это естественное явление для нормального человеческого общества.

Анализ работ вышеперечисленных групп ученых означает, что степень изученности проблемы становления, развития и деятельности художественной интеллигенции Сибири далеко не достаточна. Результаты ее исследования представлены в отдельных статьях, тезисах, научно-популярных очерках, выступлениях на конференциях, воспоминаниях. Защищенные в последнее время диссертации (36), также касаются проблем художественной интеллигенции в отдельных регионах и в разные временные периоды. В библиографическом перечне культурологических исследований нет монографий по данной проблеме, так что 2 монографии автора этой диссертации (37) являются первой попыткой определить сущностные отличия художественной интеллигенции от других групп интеллигенции (38). До сих пор нет определения, что такое интеллигенция, которое удовлетворило хотя бы большинство ученых. Поэтому позволю себе немного вернуться к истории.

Знаменитые создатели "Вех" в своем коллективном труде нарисовали будущим поколениям собирательный образ российской интеллигенции. Не моя задача в этой работе критически разбирать данный образ, однако я его признаю и буду в дальнейшем опираться именно на "веховский" вариант черт, присущих досоветской интеллигенции. Это прежде всего: роль носителя общественной совести (главным назначением интеллигенции, ее "крестом" было бескорыстное выполнение функции критического разума и совести общества); сострадание несчастному (по мнению интеллигенции) русскому крестьянству и рабочему люду, всему обществу, боли и тревоги которого воспринимались как свои собственные (иными словами - чувство моральной сопричастности и гражданской ответственности за все происходящее в государстве); неприятие возможности воспользоваться житейскими благами, если они идут вразрез с вопросами чести интеллигенции и правдой жизни (здесь "правда" понималась как истина в последней инстанции); постоянная конфронтация с власть предержащими, как притеснителями и гонителями народа, отождествление любой власти с враждебными природе человека силами (не случайно теоретические выкладки анархизма сделали русские - М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин). Как следствие всего вышеперечисленного - постоянное критическое отношение (подчас доходящеетю огульного критиканства) к окружающей биосоциальной действительности, которое сочеталось с философской созерцательностью интеллигенции и ее пассивностью в политической деятельности. Классическая русская литература, за редким исключением, подтверждает все это.

Эти черты можно и следует дополнить тем, что характерно для всей думающей части планеты, а именно: культура умственного труда; профессиональная подготовленность; добросовестность и уважение к чужому труду; приятие различных точек зрения в политике и других сферах жизнедеятельности человека; соблюдение этических норм поведения; материальная независимость. Все это позволяло интеллигенции находиться в авангарде исторического прогресса и пользоваться заслуженным авторитетом у своих народов и государственной власти.

Однако российская интеллигенция "благодаря" только ей присущим чертам, отмеченными авторами "Вех", была достаточно изолированной группой в государстве. Ее не любили ни власти, ни простой народ. Интеллигенция это чувствовала и понимала и еще больше " каялась" в своих объективно несуществующих грехах перед народом, что не добавляло ей признательности последнего. Более того, чувство неприязни и непонимания простолюдинами действий интеллигенции со временем усиливалось. Октябрьская революция и произошла только поэтому, что энтузиазм интеллигенции перед Февралем не был понят и воспринят основной массой населения. Необразованность и политическое бескультурье народа, его недоверие к интеллигентным лидерам Временного правительства привели к победе в стране экстремистских сил, умевших разговаривать с народной массой ее языком, а главное, их практические действия были понятны абсолютному большинству людей, проживавших в нашем государстве.

У власти утвердилась партия и люди, которые дали стране порядок, основанный на силе и беспрекословном нерассуждающем подчинении, и удобную идеологию, которая обещала, что у всех все будет, а работать будут машины, а не люди. Правда при этом говорилось, что все это будет потом, но русский народ не привык жить хорошо и в очередной раз поверил в красивые обещания.

Режим, пришедший к власти в Октябре 1917 года, как это было во все революции, недолго задержался у власти. И хотя формально правила та же партия, но лидеры в ней сменились, и они были далеко не те фанатики коммунистической идеи, которые и вышли в основном из среды многонациональной российской интеллигенции. Они не выдержали натиска со стороны люмпенов и маргиналов, вооруженных революционной фразеологией. Интеллигентов сначала вытеснили, потом выпихнули, а затем кого посадили в концлагеря, а кого расстреляли представители "рабочих и крестьян". Для новой коммунистической элиты и ее вождя, которые вскоре причислили себя к социалистической интеллигенции, было характерно элементарное бескультурье и соответствующее ему поведение, основанное на демагогическом восхвалении своего якобы рабоче-крестьянского происхождения; определенная лексика (подчеркнуто грубые выражения, доходящие до матерщины даже на Политбюро ЦК КПСС); клановость (жесткая иерархия партийной номенклатуры); неприкосновенность (со стороны общественности, разумеется). Все это было густо замешено на коммунистической фразеологии, не подкрепленной глубоким знанием марксизма-ленинизма. Она служила защитной оболочкой для новой элиты, которая сама жила по законам маргинального мира (жесткая власть, полное отсутствие общечеловеческих норм морали, расчетливое использование своего положения только для личного блага).

Вместе с тем новая власть отлично понимала, что в XX веке без интеллигенции или, вернее, без слоя людей, которые бы взяли на себя определенные функции интеллигенции, государство существовать не может. Поэтому была создана, сформирована, воспитана совершенно новая категория людей советская интеллигенция. И.В. Сталин так об этом говорил: " Сотни тысяч молодых людей. влили в интеллигенцию новую кровь и оживили ее по-новому, по-советски. Они в корне изменили весь облик интеллигенции, по образу своему и подобию. Кадры старой интеллигенции оказались растворенными в недрах новой, советской, народной интеллигенции. Создалась, таким образом, новая советская интеллигенция."(39). Пути ее создания давно известны: привлечение на службу режиму старой интеллигенции, формирование через сеть учебных заведений новой социалистической интеллигенции, выдвижение на руководящую работу представителей трудящихся низов. Не пытаясь анализировать качество названного явления, укажем, что суть здесь одна: большевики в довольно короткий исторический срок создали ту прослойку людей, которая обеспечила, не важно какой ценой, выход СССР в ранг мировой державы с сильно выраженными имперскими наклонностями.

Характерной чертой советской интеллигенции стала всеобъемлющая покорность правящему режиму, основанная на полной материальной зависимости от последнего и русской исторической традиции. Впервые в мире в XX веке режим загнал неординарно мыслящего и образованного человека в такие финансовые рамки, которые не могли обеспечить ему свободы мысли, ее безбоязненной выдачи и обмена. Свобода передвижения также практически отсутствовала. Получение нищенской (по мировым стандартам) зарплаты было обусловлено полной политической лояльностью по отношению к власти. А монополия социалистического государства на все формы собственности и "железный занавес" на границах со временем завершили дело. Инженеры, учителя, врачи, юристы, художники стали жить, а вернее, были вынуждены жить на мизерную заработную плату. Унизительно низкий уровень жизни советской интеллигенции сопровождался полупрезрительным к ней отношением как со стороны властей, так и со стороны народа. Власти еще и всегда призывали последний быть бдительным по отношению к интеллигенции, так как она " всегда может предать свой народ". Поэтому не случайно, что массовые репрессии против интеллигенции нашли "понимание" со стороны трудящихся масс.

С течением времени советская интеллигенция утратила многие черты, присущие мировой мыслящей элите, а характерные признаки российской интеллигенции своеобразно переродились. Интеллигенция деградировала в государстве, которое проводило антиинтеллигентскую политику, а сама страна пришла к социально-экономическому упадку в 70-80 годы. Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что несмотря ни на какие репрессии, мыслящая часть общества себя репродуцирует. И пусть советскую интеллигенцию нельзя в полной мере определить как интеллектуальную элиту страны, но все же именно она эта эрзац-интеллигенция подняла на уровень Политбюро ЦК КПСС идею обновления, реформирования государства. Реформирование началось. Оно идет сложно и болезненно. Но в этом ничего удивительного нет, ведь не была определена научная концепция реформирования. А науку перестройки общества могут выработать не доктора и кандидаты каких-то наук, а ученые, которые привыкли свободно мыслить и безбоязненно эти мысли высказывать. Таковых в России сейчас практически нет или их очень мало, и не они, к сожалению, "делают погоду" в правящих кругах. Это не вина, а беда российской нынешней интеллигенции: ведь чтобы хоть как-то сохранить себя, она была вынуждена долгие годы отказываться от многих присущих интеллигенции черт, мимикрировать, наводить камуфляж с одной единственной целью выжить и в благоприятных условиях стать полноценной группой человеческого общества, которая обеспечит его исторический прогресс.

Художественной интеллигенции СССР были присущи все вышеперечисленные черты советской интеллигенции. Особенности богемы видятся прежде всего в ряде психических свойств, присущих человеку и проявляющихся в процессе художественного творчества. Это прежде всего преобладание эмоций перед разумом человека; жизнь и видение мира сквозь призму преимущественно собственного "Я"; чрезмерное честолюбие, доходящее порой до гипертрофированного самомнения и самовлюбленности; способность в определенный период времени отбросить все этические человеческие нормы для утверждения собственного пути в искусстве и собственного "Я" в нем; болезненное восприятие любой, подчас даже весьма справедливой критики в свой адрес; нетерпимость чувства "стадности" людей; глубинный индивидуализм в сочетании с неистребимым желанием, чтобы достояние своего постижения мира стало достоянием широчайшей гласности и обозрения; нетерпимость к другим, отличным от своего понимания мира, точкам зрения и зависть к их не менее талантливым носителям; невозможность долго существовать без своего порой нелюбимого творческого окружения; слабая зависимость от благ жизни и родных по крови людей, от власть предержащих; сильная зависимость от генов предков и окружающей социосреды юного таланта.

Все вышеперечисленное не есть положительные или отрицательные качества художественной интеллигенции. Это ее отличительные черты составляющие сущность истинно творческой личности. А хороши они или плохи - необходимо рассматривать в конкретной исторической обстановке.

Объект исследования: культурная жизнь краев и областей Сибири 1960-1980 гг.

Предмет исследования: роль художественной интеллигенции Сибири в культурной динамике региона.

Цель и задачи диссертации. Целью диссертационного исследования является выяснение основных факторов, тенденций и конкретных форм проявления процесса развития культурной жизни и художественной интеллигенции в сибирском регионе в 1960-1980 годах, как составной части социокультурного процесса; установление связи и соотношения между союзными и региональными проявлениями культурной политики в этот период, а также ее результатов.

Основными задачами являются:

- изучить в историко-культурологическом аспекте процесс развития искусства и художественной культуры Сибири на примере деятельности художественной интеллигенции региона;

- определить место и роль художественной интеллигенции в политической и общественной жизни региона и страны, выявить основные тенденции и характер взаимодействия и взаимовлияния центра и периферии в процессе развития отечественной художественной культуры;

- охарактеризовать взаимоотношения художественной интеллигенции с политическими и общественными структурами страны в региональном аспекте;

- проследить динамику конструктивных и деструктивных процессов в развитии художественной культуры сибирского региона в контексте различных этапов исторического развития советского общества;

- рассмотреть динамику подготовки кадров художественной интеллигенции как отражения тенденций в социально-культурной жизни государства и региона.

Методология исследования. При исследовании автор руководствовался общенаучными методами: как-то анализ, синтез и другими. Кроме них были использованы методы исторической науки (сравнительный, типологический, синхронный, диахронный и другие). Проблемно-логический метод, принципы диалектического единства и восхождения от абстрактного к конкретному помогли освещению материала с культурологических позиций, в соответствии с которыми интеллигенция рассматривается как важный фактор культурной динамики Сибири, субъект трансляции художественных ценностей и культурных инноваций.

Учитывая специфику привлекаемого материала, данное исследование можно оценить как опыт культурологической регионолистики.

Хронологически рамки исследования охватывают 1960 - 1980 года. Начало периода относится к рубежу 50-х - 60-х годов, когда советское общество переживало первый этап демократизации, оказавший огромное влияние на процессы в сфере культуры и искусства. Это время организационного оформления и укрепления местных отделений творческих союзов. Заметным явлением в художественной жизни региона стал количественный и качественный рост организаций союзов писателей и художников, коллективов театров, филармоний, других учреждений искусства в краях и областях региона, союза композиторов в Новосибирске.

60-е годы характеризуются и «спором физиков и лириков», что привело к художественной деятельности представителей технической интеллигенции; формируется жанр бардовской песни, соединяющий традиционную для русской культуры медитативность и интимность, в принципе не свойственных советскому искусству до 60-х годов.

Застойные явления, проявляющиеся в жизни страны в середине 60-х годов прочно утвердили жесткие формы и методы управления искусством. Они укореняются в 70-е годы, становятся нормой жизни советского государства. Однако активно репродуцируемые внутренними закономерностями развития художественной культуры, ее конструктивные элементы готовят почву для эпохального социально-политического события - начала активного реформирования страны.

Территориальные рамки диссертации включают Алтайский и Красноярский края, Тюменскую, Омскую, Новосибирскую, Томскую, Кемеровскую, Иркутскую, Читинскую области. В исследовании должное внимание уделено сравнительной характеристике культурной жизни в европейской России и Сибири, других республик СССР, приведены примеры контактов художественной интеллигенции региона с коллегами из-за рубежа.

В диссертации не рассматривается художественная жизнь национальных округов, автономных областей и республик сибирского региона СССР, так как, несмотря на большую степень сходства процессов развития искусства в Советском Союзе, искусство национальных территориальных образований имело свою специфику, которая нуждается в специальном исследовании.

Решение поставленных задач обусловило необходимость обращения к вопросам общей культуры, ментальности советского общества тех лет. В качестве основных методов исследования применялись проблемный, хронологический, сравнительно-исторический, системный, а в отдельных случаях методы социологии и социальной психологии.

Источниковой основой для написания диссертации послужили разнообразные опубликованные и архивные документы и материалы. Документы высших органов власти, включая специальные партийно-правительственные постановления исследуемого периода, и другие, в которых излагаются теоретические и организационные принципы и направления деятельности творческих союзов и учреждений искусства, содержатся в сборнике " КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК". Материалы о культуре и искусстве имеют место в статистических ежегодниках о развитии народного хозяйства СССР, РСФСР, краев и областей Сибири.

Основную часть источниковой базы диссертации составили неопубликованные документы государственных и бывших партийных архивов.

Во многом процессу научного познания художественной интеллигенции помогает тщательное изучение архивных источников. В силу своего научного интереса, я остановлюсь на анализе архивных документов, находящихся в фондах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), государственных и бывших партийных архивов краев и областей Сибири периода 1960-1980 годов.

Архивы Сибири как государственные, так и бывшие партийные, не отличаются богатством фондов по вышеназванной проблеме. Этому можно дать следующее объяснение: сталинская модель социализма отвела интеллигенции второстепенную роль, и если на научную и инженерно-техническую интеллигенцию еще обращали какое-то внимание, исходя при этом из ее роли в индустриализации и милитаризации страны, то духовная сфера, несмотря на громогласные заявления о необходимости воспитания человека новой формации, не очень-то интересовала партийную элиту (здесь я имею в виду чисто духовное развитие людей без политико-идеологического аспекта воспитания). Соответственно и фонды творческих союзов и организаций в архивах представлены весьма скудно (особенно с начала 70-х годов). Если учесть и психологические особенности художественной интеллигенции как категории людей довольно эмоциональной, то станет ясно, что правления и секретариаты творческих союзов достаточно небрежно (если мягко сказать) относились к составлению разного рода документации и отчетов в вышестоящие организации, и в положенные сроки ее часто не сдавали (архивы не могли наказывать за это). Поэтому невозможно четко в хронологической последовательности, по периодам исследования, проследить изменения в количественном и качественном росте или упадке творческих организаций (исключения составляют определенное количество театров, филармоний, цирков, чьи фонды сохранили бухгалтерские ведомости, из которых можно узнать, сколько артистов, режиссеров, дирижеров, хормейстеров и балетмейстеров имелось в наличии, и какую категорию или почетное звание они имели).

Бывшие партийные архивы несколько дополняют картину общего состояния художественной интеллигенции региона. Однако и здесь есть весьма существенные пробелы, так как малочисленные партийные организации перестали сдавать свои документы в партийные архивы в 60-е годы (по распоряжению свыше, разумеется). И поскольку представители художественной интеллигенции вступали в КПСС строго по разнарядке, то их парторганизации, в большинстве случаев, были немногочисленными. Следовательно, документов этих организаций в архивах просто нет или они уже уничтожены. В некоторых архивах Сибири нет даже документов партийных организаций отделений Союзов писателей и художников. И это несмотря на то, что этой категорией коммунистов занимались непосредственно крайкомы и обкомы КПСС, а по распоряжению последних горкомы и городские райкомы партии, чьи документы в обязательном порядке хранились в архивах. Но опять же в силу того, что отряды художественной интеллигенции в регионе были малочисленны, то их работа заслушивалась весьма и весьма редко (особенно в 60-е годы) и от случая к случаю. Следовательно, и мало архивных документов, хотя о необходимости воспитания нового человека (начало 60-х годов), о комплексном подходе к делу воспитания человека (70-е годы) и„об индивидуальной работе по воспитанию активной жизненной позиции человека (7080-е годы) говорилось всегда много и громко на всех съездах, конференциях, пленумах и совещаниях.

Следует отметить, что и художественная интеллигенция не рвалась в партию. Так, в середине 70-х годов в Омском государственном русском народном хоре было 9 членов КПСС на более чем 100 человек творческого коллектива. И те были практически все из администрации хора (40). Этот факт говорит и о том, что беспартийный артист, как правило, не мог сделать карьеры в административном плане. К творческой карьере предъявлялись менее жесткие требования в плане партийной принадлежности. Правда и здесь ни один артист не получил почетного звания, если не было соответствующего постановления партийного органа.

Центральные архивы, к сожалению, также располагают скудными сведениями по данной проблеме. Например, в ГАРФ материалы о художественной интеллигенции можно найти в фондах Министерства высшего и среднего специального образования РФ - ф. 605 (о подготовке кадров художественной интеллигенции), Комитета по кинематографии РФ - ф. 546, Всероссийского хорового общества (ВХО) - ф. 646, общества "Знание" РФ - ф. 561 (лекционная деятельность творческих организаций и союзов) и Министерства культуры РФ - ф. 501. В фондах последнего я пытался хоть как-то систематизировать статистику по художественной интеллигенции сибирского региона, но не смог, так как нет полных систематизированных отчетов по этой категории граждан страны.

РГАЛИ имеет огромные фонды всех творческих союзов и организаций: Союзы писателей СССР и РФ - фонды 631 и 2938, Союзы художников СССР и РФ - фонды 2082 и 2940, Союзы композиторов СССР и РФ - фонды 2077 и

2490, Союз кинематографистов СССР - ф. 2936, Министерство культуры СССР - ф. 2329, Комитет по делам искусств при Совете Министров СССР -ф. 962, ВХО - ф. 2925, Всероссийское театральное общество (ВТО) - ф. 970, Союзгосцирк - ф. 2499, Комитет по делам искусств РФ - ф. 2095ц Центральный Дом Литераторов - ф. 2909, Музыкальный фонд СССР - ф. 2454, Художественный фонд СССР - ф. 2906 и некоторые другие. Но все же дел, которые непосредственно или косвенно связаны с Сибирью и ее художественной интеллигенцией, не так много. РГАЛИ, который вроде бы обязан иметь все, располагает не всей информацией, так как он не может получить ее от творческих союзов и организаций (на мой взгляд, ее вообще нет, так как, повторюсь, с мест ее не очень-то регулярно и посылали).

Сибирский материал имеется прежде всего в отчетах в вышестоящие организации или в документах центральных органов творческих союзов, посвященных рассмотрению положения дел на местах. И так как сибирские отделения творческих союзов и организации имели небольшой удельный вес, то, естественно, и вопросов, касавшихся художественной интеллигенции Сибири, немного, отсюда и дел мало. Что же касается методической помощи малочисленным организациям, то она оказывалась в плановом порядке (следовательно, редко) и в основном тогда, когда этого требовала политическая конъюнктура (например, строительство БАМа, поездка Л.И. Брежнева или членов Политбюро на восток страны, принятие постановлений ЦК КПСС или Совета Министров СССР, затрагивавших непосредственно районы Сибири). И это делалось постоянно на протяжении многих лет, несмотря на многочисленные просьбы с мест об оказании конкретной помощи в решении творческих проблем, о присылке научно-методической литературы, современных фильмов западных мастеров и многое, многое другое.

При той ситуации, которая показана выше, следует указать, что архивные источники по проблеме художественной интеллигенции имеют для исследователей одну весьма значительную положительную особенность. В архивах представлены не только протоколы и стенограммы съездов, конференций, пленумов творческих союзов и организаций, партийных и профсоюзных собраний художников и писателей, музыкантов и артистов, отчеты в вышестоящие организации, но и переписку представителей искусства и их мемуары. Эпистолярный жанр дает очень богатый материал для историков. Причем, что весьма существенно, эти люди (особенно писатели) довольно обстоятельно описали то время. Поэтому жизнь общества, эпоха предстают перед исследователем достаточно красочно и реалистично (в письмах к друзьям человек иной раз выглядит совсем иначе, чем в выступлении на партийном собрании). Конечно, к мемуарам и переписке необходимо подходить критически, но еще раз повторюсь, учитывая психологические особенности художественной интеллигенции, можно понять, что эти люди в своих эмоциональных воспоминаниях и высказываниях были намного искреннее, чем в официальных выступлениях (о "двойной" морали недавних времен умолчу, это предмет специального исследования).

Существенной помехой в исследовании проблем художественной интеллигенции Сибири (да и не только ее) являются до сих пор не отмененные ведомственные секреты на часть архивных фондов, что, на мой взгляд, совершенно не обоснованно, если учитывать, что творческие союзы и организации были и есть далеки от секретов государственной обороны.

Всего использовано в диссертации более 2000 дел из 162 фондов.

Важным источником диссертационного исследования является периодическая печать периода 1960 - 1980 годов. В общей сложности автором использованы материалы 12 журналов ("Искусство", "Творчество", "Музыкальная жизнь", Искусство кино", "Литературное обозрение", "Советская музыка", "Советская эстрада и цирк", "Советский экран", "Театр", Театральная жизнь", "Художник", "Сибирские огни"), 27 газет (центральные, краевые, областные, вечерние).

Совокупность использованных источников, достоверность которых достаточно велика, явилась надежной базой для всестороннего анализа избранной темы. Критический анализ источников позволяет избежать искажений исторических событий.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые в отечественной культурологии исследована деятельность художественной интеллигенции Сибири в контексте культурной, политической и общественной жизни страны и региона периода 1960 - 1980 годов Историко-культурная динамика всех сфер деятельности художественной интеллигенции Сибири рассматривается в диапазоне отечественного и мирового искусства как тип общественно значимой деятельности. Выделены и подвергнуты анализу основные этапы культуротворческой деятельности в регионе, их взаимодействие с этапами культурной политики; рассмотрена система подготовки кадров художественной интеллигенции, как важный фактор развития процессов художественного творчества в регионе, проанализирована динамика конструктивных и деструктивных процессов в области художественной культуры региона в связи с особенностями рассматриваемых этапов исторического и общественно-политического развития. Определены особенности развития художественной культуры региона в сравнении с аналогичным процессом в центре. Подчеркнута специфика взаимоотношений сибирских художников с партийно-государственными структурами. Расширено представление о деятельности театров, филармоний, хореографических ансамблях, цирках. Выявлена деятельность профессионалов-художников в сфере самодеятельного творчества трудящихся, показана лекционная работа художественной интеллигенции. В научный оборот введены многие дела архивных фондов. На защиту выносятся следующие результаты исследования: 1. Проблема «художественная интеллигенция и господствующая идеология» в провинциальных регионах СССР исследуемого периода подлежит анализу в двух основных аспектах: а) негативном (традиционном на сегодняшний день) - как проблема искусственного затормаживания художественной жизни региона путем диктата в сфере эстетических идеалов и средств их воплощения в разных видах и жанрах искусства; подавления творческой свободы художника; торможении динамики художественного процесса; б) позитивном - как проблема централизованного (пусть унифицированного) развития культуры региона Сибири; создание сети образовательных учреждений; организация печатных изданий и концертно исполнительской деятельности; формирование системы издательства художественной продукции.

2. Культурная и художественно-творческая динамика Сибири оценивается как диалектическое единство деструктивных и конструктивных процессов, обладающее относительной автономностью по отношению к политическим и идеологическим явлениям; имеющее специфически художественные как содержательные, так и формальные характеристики.

3. Конструктивными феноменами в области художественной культуры анализируемого периода является создание ряда произведений, воссоздающих специфический и привлекательный тип - «сибирский характер», аккумулирующий лучшие черты представителя сибирской глубинки: пантеизм, верность традициям («Царь-рыба» В. Астафьева, «Прощание с матерой» В. Распутина); расширение культурного контекста Сибири до европейских регионов (столичные города СССР и заграница).

4. Художественная интеллигенция Сибири играла мессианскую роль в своем регионе: находясь в сложных материальных и собственно творческих условиях, она являлась той социальной группой, которая корректировала (в силу возможности и в зависимости от степени одаренности) художественные вкусы и предпочтения российской провинции.

5. Процессы в области художественной жизни Сибири анализируемого периода являются концентрированной формой выражения общесоюзных культурных феноменов в силу провинциальной инертности, отсутствия возможностей проявления яркой творческой индивидуальности.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут найти применение в подготовке обобщающих трудов по истории культуры Сибири и ее отдельных территорий в культурологических, искусствоведческих, исторических, философских и социологических работах.

Материал диссертации может быть использован для лекций и спецкурсов по исторической культурологии, истории России, краеведению - в учебной и научной деятельности в высших и средних специальных учебных заведениях, в общеобразовательных, музыкальных и школах искусств, кружках самодеятельного творчества. Возможно использование ее результатов для разработки и обоснования культурной политики на уровне министерства и региональных структур власти.

Основное содержание диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная интеллигенция в культурной жизни Сибири, 1960 - 1980 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При анализе историко-культурных событий недавнего прошлого исследователь неизбежно сталкивается с проблемой обнаружения необходимого и достаточного промежутка временной отстраненности от объекта исследования. Немедленный отклик на событие возможен в публицистике, не претендующий на обобщение и компетентные выводы. Теоретик культуры предпочитает большие хронологические дистанции, но и эта позиция небезупречна: теряются особенности субъективного восприятия эпохи людьми, которые создавали это время и которые жили в нем.

Прошедшие после начала перестройки 15 лет - это малый срок для жестких научных выводов, но достаточный для предварительных оценок.

Несомненно, 1960-1980 годы стали важным периодом в становлении художественной интеллигенции Сибири. Процесс активной ориентации на западные стандарты, начавшийся в европейской части СССР , практически не затронул сибирскую глубинку и лишь эхом отозвался в крупных городах, прежде всего в Новосибирске и Иркутске.

Структура художественной жизни Сибири становится как бы малой моделью этого феномена европейской части государства с той разницей, что удаленность от центра усиливает степень инертности как социальных, так и художественных процессов. Вероятно, этот факт сказался на особенностях функционирования художественной интеллигенции Сибири, которая реагировала на главные политические события исследуемого периода: «оттепель», «застой» и начало «перестройки» менее активно и выразительно, чем интеллигенция столичных и крупных европейских городов СССР.

Искусство Сибири, зависящее от процесса хозяйственного освоения региона формально развивалось поступательно. Фактические результаты этого развития сегодня можно оценить двояко. Не вызывает сомнения факт положительного влияния на деятельность сибирской художественной интеллигенции структур государственной власти: субсидирование искусства, организация системы творческих отчетов художественных коллективов, гастрольных выступлений, укрепление материальной базы учреждений искусства, открытие новых учебных заведений, приглашение специалистов-' из центра страны.

Значительную роль в художественной жизни Сибири сыграла сеть творческих союзов, местные отделения общества «Знание», литературно-художественная периодика, организация широкой сети самодеятельных коллективов.

Особого признания жителей Сибири и всего СССР добились коллективы Омского академического драматического театра, балетной труппы Новосибирского академического театра оперы и балета, симфонического оркестра Новосибирской филармонии, ансамбля танца Сибири под управлением М.Годенко из Красноярска, Омского народного хора и других коллективов. Сибирское искусство вышло за рамки региона, став заметным явлением не только в СССР, но и в мире.

Положительным явлением в области музыкального искусства была активная творческая реакция на важнейшие события жизни страны и региона: сибирские отделы ВХО и работники филармоний готовят программы « Сдружила нас песня и музыка», «В семье единой» - к 50-летию образования СССР; «Музыка всепобеждающего мужества 1941-1945 годов» - к Дням Победы, «Старт дает Москва» - к открытию Московской Олимпиады; к событиям местного значения: «Зори Кузбасса», «Северное сияние», «Огни магистрали» (программы для региональных фестивалей).

Получили официальное признание и творческие индивидуальности: за ^ серию работ «Байкальский тоннель» иркутянин А.Муравьев становится лауреатом премии Ленинского комсомола; новосибирский композитор О.Иванов - лауреатом всемирного фестиваля молодежи и студентов на Кубе; дипломантом и лауреатом I премии всесоюзного смотра-конкурса документальных и научно-популярных фильмов, посвященных развитию производительных сил Сибири признан новосибирский режиссер В.Клабуков за фильм "Пока есть кедр"; новосибирский поэт Л.Решетников получает Государственную премию РСФСР, и его стихи публикуются в 200-томном издании библиотеки Всемирной литературы; общесоюзного признания добиваются- писатели-сибиряки В.Астафьев, В.Распутин, В.Липатов, А.Вампилов; с 1976 года в селе Сростки Алтайского края проводятся ежегодные Шукшинские чтения в честь писателя, актера и режиссера В.Шукшина.

Анализ архивных документов и фактов художественной жизни Сибири исследуемого периода не позволяет жестко соотнести успехи в области художественной культуры с глобальными политическими событиями. Если музыкальные фестивали и программы, о которых говорилось выше, были непосредственной реакцией на факт истории государства или региона, то рождение крупного литературного произведения - это в большей степени результат индивидуального творческого процесса и показатель большого таланта. Соотнести произведения В.Астафьева и В.Распутина с политическими событиями страны можно лишь в той мере, что их публикация, скорее всего, не состоялась бы в период, предшествующий «оттепели». Но в той же степени можно утверждать, что феномен «застоя» формально не мог бы породить произведения такого масштаба. Речь идет, таким образом, об относительной самостоятельности художественного процесса по отношению к политической ситуации в стране. Очевидно, что процессы и явления в сфере художественной культуры имеют свою логику, не совпадающую с идеологической и политической логикой времени.

Но если принимать во внимание не феномен яркой творческой индивидуальности, что во все времена воспринималось как факт иерофании, а иметь в виду некий общекультурный процесс, то взаимосвязь и взаимозависимость политики и культуоы оказывается вполне очевидной. Так, ситуация в области музыкально-хоровой культуры Сибири может стать своеобразной иллюстрацией реакции динамики вида творчества на отношение к ней идеологических структур. Если в начале 60-х годов высшие структуры ВХО отмечали реальные достижения сибирских хоровых обществ, то к середине 70-х о местных ВХО вспоминали только по праздникам и юбилеям.

Очень заметна зависимость от идеологической разнарядки репертуарная политика. Например, на всем протяжении исследуемого периода в репер-туарах театров обязательно учитывалось соотношение драматургических произведений, где приоритет был за произведениями советских авторов, но обязательно должна была присутствовать русская классика, пьесы зарубежных и местных авторов. Очевидно, что приоритетность советской драматургии объяснялась идеологическими причинами: метод социалистического реализма тиражировал эстетический идеал советской эпохи даже в объективно низком уровне драматургического произведения. Та же ситуация разнарядки существовала в области песеннего исполнительства, где обязательными в концертной программе были две песни о Родине и две - о Ленине и партии. При подобном положении дел творческие предпочтения руководителей коллективов не принимались во внимание, как считались несущественными и художественные запросы публики. Вероятно, этот факт сыграл заметную роль в слабой востребованности хоровых коллективов и в предпочтении им эстрадного творчества, пусть и гораздо более низкого качества.

Имманентная художественному процессу гибкость искусственно превращалась в некую идеологическую схему, обрамленную элементами эстетики, соответствующей доминирующему методу, зависимость от политического документа приводила в Сибири исследуемого периода к вынужденным подлогам. Так, примерно треть народных сельских театров в 60-е годы существовали только на бумаге. Однако эти отчеты соответствовали партийным | установкам о всесторонней поддержке самодеятельному театру.

В известной мере в период 1960-1980 годов решалась проблема подготовки кадров художественной интеллигенции региона: к открытой в конце 50-х годов консерватории в Новосибирске прибавились институт искусств в Красноярске, институты культуры в Кемерове и в Барнауле; определенных успехов достигают специализированные средние школы, училища искусств и культуры. Результаты факта образования собственно сибирской художественной интеллигенции оценить как безусловно положительные не представляется возможным, так как феномен воспроизводства деятелей искусства Сибири сопровождался таким негативный явлением, как общий низкий уровень преподавания, что вело к соответствующим последствиям в области художественной жизни региона. Огромная территория требовала большого количества специалистов. В наиболее отдаленные районы Сибири распределялись выпускники с низким средним баллом. Лучшие кадры сосредотачивались в краевых, областных и крупных городах, затем в районных центрах. Так что общесоюзная модель «распределения кадров культуры» действовала и в регионе Сибири.

Анализ впервые введенных в научный оборот данных архивов: прежде всего государственных архивов Алтайского и Красноярского краев, Кемеровской, Новосибирской, Омской, Томской, Тюменской, Иркутской, Читинской областей позволяет сделать вывод о том, что в исследуемый хронологический период в регионе Сибири можно вести речь не столько о культурной динамике, сколько о частных изменениях в сфере художественной культуры, которые зависели как от объективных (характер государственной политики, идеологическая доминанта так далее), так и от субъективных (степень художественной одаренности деятелей искусства, способность наладить гибкую систему художественного образования и воспитания и прочее) факторов.

Изученные сферы деятельности художественной интеллигенции Сибири соотносятся с процессами общекультурной, политической и идеологической жизни страны 1960-1980 годов как периферийная и центральная ветви одной системы, где конструктивные и деструктивные явления представлены > в диалектическом единстве.

Феномены социокультурного и художественно-творческого порядка рассмотрены в двух регистрах: вертикальном и горизонтальном, причем особо акцентируются закономерности, характерные именно для периферийных районов СССР, одним из которых является Сибирь. Анализ свидетельствует о специфической трансформации в сибирской провинции общегосударственного стиля монументального историзма и появлении произведений, выходящих за рамки метода социалистического реализма, рождение такого явления, как «сибирский Характер», «сибирский тип», далекий от доминирующего эстетического идеала («Чудики» В.Шукшина) и смыкающийся с лучшими образцами русской классической литературы. Вместе с тем обнаружен факт прославления реального человека в контексте его повседневного бытования, что позволяет зафиксировать исторический процесс как галерею реальных и художественных портретов того времени.

Проблема «художественная интеллигенция и господствующая идеология» в провинциальных регионах СССР (ив Сибири, в частности) была рассмотрена в двух основных аспектах: а) негативном (традиционном до сегодняшнего дня) - как проблема искусственного затормаживания художественной жизни региона путем осуществления жесткого диктата в сфере эстетических идеалов и средств их воплощения в разных видах и жанрах искусства; подавления творческой воли художника; торможении динамики художественного процесса. Это выражалось в том, что общегосударственный эстетический идеал, проецирующий на эпоху сталинизма и постсталинизма каноны классицизма в его варианте социалистического реализма автоматически изымал из области профессионального искусства действительного героя эпохи - реального человека с его индивидуальными психологическими проблемами и поисками смысла бытия, - оставляя ему область клубной сцены (вечер-портрет, вечер-чествование и так далее) и печатной полосы в газете. Произведения, созданные в стиле монументального историзма, изначально предназначенные для крупной сцены в большом зале, значительно проигрывали при постановке их в сельском доме культуры, страдающем дефицитом декораций, костюмов, а также ( и прежде всего) - состава и уровня профессиональной подготовки исполнителей. б) позитивном - как проблема централизованного (пусть даже унифицированного) развития культуры региона Сибири; создание сети образовательных учреждений; организация печатных изданий ( в том числе специализированно художественных и искусствоведческих) и концертно-исполнительской деятельности.

Наиболее очевидные недостатки в жизни художественной Интеллигенции Сибири проистекали из-за излишней централизации управлением искусством, его чрезмерным идеологизированием. Централизм сказывался на развитии местных творческих организаций, которые зависели от финансовой поддержки центра. Критерии по приему новых членов, устанавливаемые Москвой, были часто камнем преткновения для многих талантливых сибиряков, которые по объективным показателям были достойны членства в творческих союзах, но из-за субъективных условий пребывания в Сибири так и не смогли переступить этот порог.

Засилье одной идеологии в стране мешало свободе творческих исканий художественной интеллигенции, а репрессии государственно-партийного аппарата против инакомыслящих оборачивались трагедией для отдельных художников. Советская модель социализма была не лучшей общественной системой для развития и процветания богемы.

В условиях строительства демократического общества в современной России проблемы художественной интеллигенции становятся особенно актуальными. Со своей стороны могу сказать следующее. В России, ввиду особенностей ее исторического развития, сложились сильный профессиональный центр и жесткая система управления культурной сферой. По мере вхождения страны в рынок государство в лице центра и местных администраций должно заботиться о развитии культуры, создавать условия для плодотворной работы художественной интеллигенции. Это можно сделать только имея государственную культурную политику (управление культурой вовсе не предусматривает управление творческими процессами и людьми искусства). Эта политика должна включить следующие обязательные компоненты:

- специальное налогообложение. Здесь выделяются два непременных пункта. 1 - установление непрогрессивного налога на результаты труда большинства представителей художественной интеллигенции (не "звезд"), 99 процентов которой в своем творчестве зависят от капризов моды. 2 - повышенные налоги на те творения искусства, которые играют дестабилизирующую роль в общественной нравственности и законопослушании;

- государственные законы, поощряющие спонсорство и меценатство;

- государство берет преимущественно на себя расходы по подготовке профессиональных кадров для культуры и искусства;

- государство оставляет за собой приоритет в приобретении предметов искусства (шедевры - это национальное достояние);

- каждая краевая и областная администрации (особенно в зонах свободного предпринимательства) должны иметь свои программы развития искусства.

Таким образом будет формироваться новая система в сфере культуры и искусства, где будут господствовать не иерархическая структура, а демократические принципы и начала (конкуренция в творчестве останется - это для искусства вечная категория). С течением времени ведущая роль столицы утратится, появятся и утвердятся новые региональные центры, которые художественная интеллигенция выберет сама. И все же, исходя из исторических традиций и психологических особенностей человека, для любого оперного певца России будет почетно спеть в Большом театре Москвы, как сейчас любой певец в мире мечтает о сцене Jla Скалы.

Список научной литературыБортников, Сергей Дмитриевич, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абрамов Ю.Ф. Об интеллигенции и интеллигентности (читая материалы дискуссии " Интеллигенция и народ"). // Филосовские науки. 1991. - № 6. - С.52-67.

2. Абрамова Н.Т Традиция как феномен культуры // Философские исследования. 1999. - № 3. - С. 111-123.

3. Александрова Е.Я. Художественное образование в России. Историко-культурологический очерк. М., 1998. - 239 с.

4. Александрова Е.Я., Быховская И.М. Культурологические опыты. -М.,1996. -115 с.

5. Алтай в прошлом и настоящем. Тезисы докл. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1987.- 255 с.

6. Андропов Ю.В. Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР.// Избранные речи и статьи. Изд.2. М.: Политиздат, 1983. - С.231-250.

7. Байрау Д. Интеллигенция и власть : советский опыт. // Отечественная история. 1994.- № 2. - С.122-135.

8. Бакунин А.В. Интеллигенция в системе советского тоталитаризма // Урал. ист. вестн. Екатеринбург, 1995. - № 2. - С. 105-110.

9. Баландин Л. С чего театр начинается (статьи и очерки о театральной жизни Сибири). Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1979. - 191 с.

10. Балибалов И.А. Кемерово вчера, сегодня, завтра.- Кемерово: Кн. изд-во, 1982,- 144 с.

11. Барнаульский округ, (статистико-экономический обзор). Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1927. - 169 с.• 283 ■

12. Баткин JT.M. Итальянское возрождение в поисках индивидуальности. -М.: Наука, 1989.-270 с.

13. Белокрыс М. Музыка В Забайкалье.//Байкал, 1985, № 5, С. 126-130.

14. Бердяев Н.А. Истоки и'смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. -220 с.

15. Библиографический указатель к знаменательным и памятным датам по Читинской области на 1987 г. Чита, 1987. - 130 с.

16. Биггард Дж. Бухарин, " культурная революция" и истоки сталинизма. // Отечественная история. 1994. - № 2. - С.90-104.

17. Бовтун B.C. Культура и искусство Сибири (1970 1990). - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1996. - 195 с.

18. Борисов Б.Л. История Новосибирской области. Новосибирск: Наука, 1977. - 83 с.

19. Борисова Л.В. Театральная интеллигенция и советское государство в 20-е годы. // Отечественная история. 1993. - № 2. - С.94-106.

20. Бочкарев В.П. Деятельность коммунистической партии по эстетическому воспитанию рабочей молодежи в период между XXIV -XXVI съездами КПСС (на материалах Восточной Сибири) : Автореф. Дис. . канд. ист. наук. Красноярск, 1987. - 20 с.

21. Брагина Е. Культура в контексте развития // Свободная мысль 1994. -№12. -С. 121-126.

22. Брежнев Л.И. Великий Октябрь и прогресс человечества. //Ленинским курсом. Т.6. М.: Политиздат, 1978. - С.577-599.

23. Бродовская Л.Н. Большевики и творческая демократическая интеллигенция : исторический опыт революции 1905-1907 гг. // Социалистический строй. Казань, 1990. - С. 100-102.

24. Буторина В.П. Партийное руководство объединениями работников литературы и искусства Сибири в 20-е начале 30-х гг. // Проблемы истории советской Сибири. - Новосибирск, 1973. - С.98-112.

25. Быкова С.Н. Некоторые социальные аспекты пополнения интеллигенции. // Социология высшей школы. Горький, 1990. - С.85-94.

26. В поисках пути: Русская интеллигенция и судьбы России. --М.: Рус.кн,1992.-381 с.

27. Ванслов В.В. Изобразительное искусство и музыка. Л.: Худ. РСФСР,1983. 233 с.

28. Вехи; Интеллигенция в России. -М.: Мол. гвардия, 1991. 463. с.

29. Вклад вузовской науки в дело ускорения научно-технического и социального прогресса: Тезисы докладов. Омск, 1986. - 112 с.

30. Власть и интеллигенция в сибирской провинции ( конец 1919 1925 гг. ): Сб. документов. - Новосибирск, 1996. - 366 с.

31. Володин Э. Интеллигенция и народ. // Общественные науки и современность. 1991. - № 3.- С. 157-168.

32. Володин Э. Интеллигенция и народ. // ОНС : Общественные науки и современность.- 1991. № 3. - С.157-167.

33. Вопросы формирования и развития советской социалистической интеллигенции. Сб. стат. Кемерово, 1974. - 134 с. Всесоюзная перепись населения. 1939. - М.: Наука, 1992. - 254 с. Всесоюзная перепись населения. 1979 г. - М.: Финансы и статистика,1984.- 232 с.

34. Высшее образование в России. Очерк истории. М.: Наука, 1995. - 307 с.

35. Гайжутис А. Культурный процесс и престиж интеллигенции. // Коммунист. 1988. - № 7. - С.46-52.

36. Гачев Г. Космософия России.//Русская душа. М., 1991. - С. 133-171.

37. Главацкий М.Е. Историография формирования интеллигенции в СССР. Свердловск: Средн.-Урал. кн. изд-во, 1987. - 105 с.

38. Глезер А.Д. Современное русское искусство. М.: Изд-во « 3-я война»,1993.- 528 с.1. JZ.