автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Художественная интерпретация нравственных проблем в современной литературе Мордовии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная интерпретация нравственных проблем в современной литературе Мордовии"

^ о< МОРДОВСКИЙ ОРДЕНА ДРУЖБЫ НАРОДОВ ^ ^ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМ.Н. П. ОГАРЕВА

На правах рукописи

СНИТКО Ольга Ивановна

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ НРАВСТВЕННЫХ ПРОБЛЕМ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ МОРДОВИИ

(на материале русскоязычной прозы 80-90-х годов)

10. 01. 02 — Литература народов Российской Федерации

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Саранск — 1998

Работа выполнена в Мордовском государственном университете имена Н. П. Огарева.

Научный руководитель: доктор социологических наук,

профессор П. Н. Киричек

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор В. А. Латышева (Сыктывкар)

кандидат филологических наук М. И. Малькина (Саранск)

Ведущая организация:

Научно-исследовательский институт языка, литературы, истории и экономики при Правительстве Республики Мордовия

Защита состоится 22 мая 1998 года в 10 часов на заседании диссертационного совета К 063.72.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Мордовском государственном университете имени Н. П. Огарева по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Демократическая, 69 А, корпус 10, ауд. 403.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Мордовского государственного университета.

Автореферат разослан ¿Ц j апреля 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических

наук, доцент

А. М. Гребнева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность работы определяется необходимостью разностороннего исследования на новой методологической основе этических проблем в современной русскоязычной прозе Мордовии, которая столкнулась в переходный период с принципиально иными социально-нравственными основами жизни.

Смелое вторжение в реалии сегодняшнего бытия предполагает со стороны писателей художественное отражение всех аспектов нового социального передела, случившегося в стране на пороге XXI века. В непосредственной художественной практике русскоязычная проза Мордовии разрабатывает характерные для переходных периодов многослойные пласты жизни, населенной множеством стронутых с прежних мест людей, потерявших привычную социальную, профессиональную, культурную, нравственную ориентации.

В сегодняшнем писательском поиске по-иному начинает смотреться проблема общечеловеческого идеала: здесь уже проглядывается преодоление дуалистского (классового) видения мира в социальном плане, а в художественном — отход от традиционной формулы противостояния сугубо положительных и отрицательных героев. В соотнесенности настоящего с минувшим важным становится поиск упущенных возможностей в прошлом бытии, в рамках которого обозначается, например, художественный пересмотр многих «незыблемых» ценностей давних исторических событий — коллективизации и индустриализации, гражданской и Отечественной войн.

Это разноплановое влияние переходного социума на художественное мышление с постановкой нетрадиционных задач перед литературой Мордовии определило предмет исследования — новые писательские подходы к показу особенностей современного периода, новая методика художественного осмысления процесса формирования нравственного сознания, отвечающего велениям времени.

Целью исследования является многоаспектный анализ нравственных тенденций на пересечении социального и эстетического векторов в русскоязычной прозе Мордовии в контексте переходного периода развития общества. В связи с этим выдвинуты следующие задачи:

- определить место этических начал в системе эстетических координат современного литературного процесса Мордовии с учетом сегодняшних социально-культурных реалий;

- проследить эволюцию новых литературных героев в этико эстетическом контексте;

- выявить художественный образ переходного периода, изучить методы отображения правды жизни в современной литературу ;

- раскрыть трансформацию художественно-изобразительных средств в русскоязычной прозе Мордовии в связи с расширением возможностей нравственного выбора;

- показать творческую индивидуальность современных писателен Мор-, довии, исследующих проблемы быстро меняющейся действительности во всех ее измерениях.

Новизна исследования состоит в том, что в ней впервые в мордовском литературоведении анализируется процесс художественного познания переходного периода в жизни нашего общества в контексте русскоязычной прозы национальной республики с акцентом на этико-эстетические аспекты. На основе общих принципов морали — как предтечи прекрасного — выводятся этические начала в системе эстетических координат художественной литературы, занятой поиском принципиально иных социально-нравственных ориентиров: отход от формулы классового противостояния, поиск упущенных нравственных возможностей в прошлой жизни, модификация дилеммы долга и чувства в столкновении коллективистских и индивидуалистских устремлений человека. Определение многосторонних взаимосвязей «переходный период — переходная литература» позволяет вывести в схематическом виде художественный образ постсоветского времени.

Теоретическую и методологическую основу диссертационного исследования составили:

- труды отечественных и зарубежных ученых, мыслителей, специалистов, раскрывающие теорию и практику взаимодействия этики и эстетики в духовной практике человека, — В. Белинского, Н. Добролюбова, П. Буало, Г. Лессинга, Н. Чернышевского, Ш. Сент-Бева, Г. Плеханова, М. Кагана, В. Кожинова и др.;

- работы отечественных и зарубежных ученых и специалистов, исследующие проблемы поэтики (содержание, форма, язык, стиль, образ) художественной литературы как особого вида искусства, отражающего быстро меняющуюся действительность, — М. Бахтина, Л. Аннинского, А. Бушми-на, Г. Гуковского, Ч. Гусейнова, В. Жирмунского, Ю. Тынянова, В. Шкловского, В. Эйхенбаума, И. Гете, А. Шлегеля и др.;

- труды мордовских литературоведов, рассматривающие становление и развитие художественной прозы в регионе, в том числе в русскоязычном варианте, и отмечающие ее этико-эстетические особенности, — А. Алеш-кина, П. Бардина, А. Брыжинского, В. Горбунова, Г. Горбунова, II. Зиновьева, М. Имярекова, С. Конкина, В. Макушкина, Е. Чернова и др.;

- публикации современных критиков и литературоведов Мордовии в журналах «Мокша», «Сятко», «Странник», «Вестник Мордовского университета», характеризующие текущий литературный процесс.

Эмпирическую основу диссертации составили художественные произведения различных прозаических жанров (роман, повесть, рассказ, новелла и т. д.), написанные как русскими, так и национальными писателями,, использующими язык межнационального общения: К. Абрамовым, Ф. Анд-' риановым, Г. Балабаевым, А. Громыхиным, В. Еремкиным, В. Кижняевым, А. Кнреевым, А. Косенковым, В. Косыркиным, В. Мишаниной, Г. Петелиным, В. Петрухиным, Г. Пинясовым, А. Соболевским, А. Цапко и другими.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедр русской и зарубежной литератур и финно-угорских литератур Мордовского госуниверситета имени Н. П. Огарева.

По итогам и результатам исследований автором сделаны доклады, сообщения на научно-практических конференциях в Мордовском государственном университете (Саранск, декабрь 1995 г., декабрь 1996 г.) и в Мордовском государственном педагогическом институте имени М. Е. Евсевье-ва (Саранск, март 1997 г.). По теме исследования опубликованы три статьи в журналах: «Вестник Мордовского университета» (1996 г.), «Сятко» (1997 г.), а также в межвузовском сборнике научных работ «История, образование и культура народов Среднего Поволжья» (Саранск, 1997 г.).

Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что-в нем выявлены и определены современные тенденции развития русскоязычной прозы в национальном регионе, претерпевающем > социально-нравственные и духовно-культурные изменения. Выработаны конкретные познавательные и оценочные подходы к новейшему прозаическому тексту, во многом трансформирующие прежнюю целевую характеристику художественно-изобразительных средств.

Материалы диссертации могут оказать практическую помощь всем специалистам, занимающимся проблемами современной художественной прозы. Использование положений и выводов возможно в двух направлениях: в непосредственной педагогической работе в ходе преподавания соответствующих дисциплин и в качестве пособия для специального курса «Региональная литература и современность» на филологических факультетах государственных университетов и педагогических институтов.

Структура диссертации продиктована логикой раскрытия темы и решения поставленных задач. Она состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Основной текст диссертации изложен

на 151 странице. Список использованной литературы включает 190 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы диссертации, ее актуальность, научная новизна, теоретические и методологические основы, формулируются цели и задачи исследования. Обращение к исследованию нравственных проблем в современной русскоязычной прозе Мордовии обусловлено тем, что изменения в глубинах национального сознания, возросший уровень миропонимания помогают художникам значительно расширить поле деятельности в этико-эстетическом познании действительности во всей ее диалектической многосложности.

Современный литературный процесс протекает в сложный исторический период, характерный не только социальным переустройством общества, но и сменой многих устоявшихся нравственно-эстетических ценностей. Их пересмотр по традиции происходит в переходные периоды, которые спорадически возникают в истории развития человеческой цивилизации. Еще Г. Флобер в середине XIX века, отмечая особенности развития реализма после революции 1848 года, вызванные обострением противоречий во французском обществе, писал: «Нашим делом будет самое трудное и наименее славное: переход» (Г. Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. В 2-х т. М., 1984. Т. 1. — С. 143).

Соприкосновение искусства с рождающимся новым миром формирует и новую отечественную литературу: «Литература дала первотолчок преобразованиям. А они дали новые силы литературе», — отмечает П. Киричек (П. Киричек. Неоткрытые острова: О русской ветви мордовской литературы. Саранск, 1993. — С. 8). На литературу сегодня возлагается роль не только регистратора, но и катализатора тех процессов, которые совершаются ныне в духовной культуре народов России.

Возможность глубокого проникновения в более открытую в переходный период духовную жизнь народа является для писателя верной гарантией от инерции мышления, застоя и консервативности, шаблонов и стереотипов, которые отчасти были характерны литературе 60-70-х годов. Готовность современной литературы Мордовии к художественному исследованию принципиально нового социума с изменившейся системой нравственных координат отмечает А. Алешкин: «Мордовская литература, отражая рождение нового общественного сознания, участвует в его становлении, показывая формирование человека этого общества. Она сейчас выбирает свое

место, свою роль в общенародном деле. А это, пожалуй, н есть тот критерий, с которым народ подходит к оценке работы всех деятелей культуры, и прежде всего — литературы» (А. Алешкин. Современная мордовская литература (60-80-е годы): в 2-х ч. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. — Ч. 1. — С. 3.

Взятая в качестве объекта исследования русскоязычная проза Мордовии представлена в диссертации художественными произведениями, написанными как русскими, так и национальными пнсателями-билингвнстами, что свидетельствует о необходимости двупланоиоп методики этико-эстетических исканий в контексте единого литературного процесса в национальной республике.

В первой главе «Соотношение эстетического и этического в современном литературном процессе Мордовии» определяется место нравственных начал в системе эстетических координат современной русскоязычной прозы Мордовии с учетом социально-культурных реалий.

Первая смена вех, характеризующая современный художественный мир, состоит в том, что его прежняя этико-эстетическая монолитность постепенно замещается разновекторной раздробленностью. Сопрягаясь в творческом поиске с новым, противоречивым миром, русскоязычная проза Мордовии вступает в качественно иной этап своего развития. Переходный социум представляет благодатный эмпирический материал и для саморазвития литературы, которое совершается по своим специфическим законам, отличным даже от исторических.

Различные эпохи определяли свой свод априорных ценностей, а переходные, как правило, их пересматривали, оставляя нетленными универсальные нормы, заложенные в фундаменте мира: добро, красоту, справедливость. Эта исходная установка прослеживается и в сегодняшней русскоязычной прозе Мордовии, которая стремится представить многообразие реального мира полным противоположностей и требующим различных аспектов осмысления. Дух сомнения, свойственный переходному периоду, выражается в современной прозе, в первую очередь, образом человека, уставшего от прежней социальной регламентации.

Духовно-идеологический плюрализм бытия оказался шире и глубже, чем какая бы то ни было устойчивая система ценностей, и его теперь невозможно представить только на позитивно-негативной основе. В связи с этим для художников слова возникает творческая необходимость преодоления двух крайностей: с одной стороны, традиционно плоской апологетики веками установленных этико-эстетических ценностей; с другой — отторже-

ние псевдоновых моментов в объекте отражения, которые не вписываются в привычную нравственную формулу добра и зла.

По верному замечанию М. Храпченко, «жизненная правда в творениях искусства не существует вне индивидуального видения мира, свойственного каждому подлинному художнику, вне особенностей его образного мышления, его творческой манеры» (М. Храпченко. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. — М., 1970. — С. 62). Следовательно, этические начала жизни, лулоллемньк' художественным мышлением писателя, встраиваются в его собственную систему прекрасного, которая имеет более общую основу — эстетический идеал. Это важнейшая художественно-мировоззренческая категория, которая диалектически развивается и обогащается на каждом историческом этапе, а в переходные периоды нередко подвергается ревизии.

В частности, внутренняя напряженность деревенской прозы Мордовии, как правило, держится на постоянном противоборстве навязанного государством сельскому люду коллективно-экономического уклада с естественным индивидуально-собственническим образом жизни на земле. Этические оценки этого противоборства писателями могут быть самые различные: естество и антиестество нередко меняются местами. Например, тщательно прописывая главных героев, В. Кижняев отдает предпочтение преимущественно художественным образам людей-коллективистов (В. Кижняев. Поздняя весна, 1986), а В. Косыркин, наоборот, — индивидуалистам (В. Косыркин. Крестьяне, 1993 г.). Однако оба писателя, четко приверженные противоположным укладам крестьянского бытия, тем не менее встраивают в общий доказательный фон нетипичные сюжеты, частично опровергающие избранную социально-нравственную доминанту.

В проблемном плане можно и нужно ставить вопрос о реально наличествующем в творчестве каждого писателя, образе-доминанте, в котором сконцентрированы исходные посылки нравственно-эстетического идеала, ключевые для всей образной системы мастера художественного слова. Для Владимира Косыркина самым близким по уму и сердцу героем является Повелий Овчаров. Мудрый, органически близкий к людям, убежденный в правоте своего дела, простой добрый человек, неотступный в принципах и покладистый в мелочах, упорный в работе и преданный в дружбе, Повелий воплощает почвенные черты русского крестьянина, раньше других понявшего суть происходящей трагедии — совхозно-колхозного отлучения крестьянина от родной земли. И хотя каждый из остальных героев романа «Крестьяне» несет в себе частицу необъятного, противоречивого мира, об-

ладая иной нравственно-эстетической самостийностью, все они так или иначе работают на образ-доминанту.

С точки зрения этического и эстетического идеала осмысливает противоречия переходного периода Г. Петелин. Судьба одного из его героев, Ивана Касаткина (Г. Петелин. Ему холодно, 1996 г.) разворачивается на фоне сложных социальных преобразований, происходящих в нашей стране. Этот молодой человек, воспитанный в семье и в школе на праведно-добрых началах, попадает в безжалостные жернова новой жизни: «дедовщина» в армии,, трагедия родных, беженцев из Таджикистана, безработица и, наконец, разочарование в любви, ведь любимая девушка предпочла ему удачливого коммерсанта. Задавленный чередой личных неудач, Иван Касаткин начинает подозревать в окружающей действительности четко налаженную систему зла, постоянно одолевающую неорганизованное добро. И он выбирает радикальное противоядие против преобладающего зла: берет в руки оружие и уходит воевать в одну из «горячих точек». В конце концов он погибает, но читатель понимает, что его убила не столько пуля противника, сколько само время. В этом художественном контексте писатель соотносит свой нравственно-эстетический идеал с реальной действительностью, которая безжалостно деформирует людей, с устойчивой прежде морально-психологической структурой.

Диалектика взаимоотношений эстетического и этического не исключает противоречий между ними. Последние случаются из-за условий, которые способны нарушить эту гармонию. Сегодня нравственно-эстетические критерии заметно изменились под давлением новых социально-психологических отношений, для которых приоритетность прежних моральных императивов не отвечает их сущности. В принципе трансформация морали заложена в генах социального прогресса: «Время вносит коррективы в содержание нравственных принципов, норм, требований, оценок, изменяет, развивает их беспрестанно, — отмечает В. Соколов. И если бы требовался девиз к проблеме «время и мораль», то точнее всего сюда подошли бы слова, начертанные на борту жюльверновского «Наутилуса»: «Подвижное в подвижном» (В. Соколов. Нравственный мир советского человека. — М., 1981. — С. 49). На глазах читателей меняется сущность прежнего бытия, и они, соответственно, обращаются к первому массовому советчику людей в России — художественной литературе — за убедительными разъяснениями, адресуя ей глобальный социальный заказ.

Ответить на этот заказ в полномасштабном объеме русскоязычная проза Мордовии пока еще не готова. Но даже те познавательно-оценочные опыты над переходной действительностью, которые представлены в твор-

честве таких писателей, как Федор Андрианов, Геннадий Петелин, Александр Косенков, Владимир Косыркин, Григорий Пинясов, Валентина Мишанина, В. Петрухин, говорят о большом на этот счет потенциале творческого поиска. В их произведениях на основе общих принципов морали по-новому — с поправкой на текущий момент — выводятся этические начала в системе эстетических координат.

Во второй главе «Новый герой в художественном отображении правды жизни в литературе переходного периода» прослеживается процесс становления современного мироздания в русскоязычной прозе Мордовии на основе метода типизации как главного способа этико-эстетического осмысления действительности.

Литературный герой эпохи исторически конкретен. Это правило справедливо и для переходного времени, к;огда происходят масштабные эксперименты социального, политического, экономического характера, в ходе которых зарождаются новые этические отношения. В этой связи выделить типичного из типичных наших современников, почувствовать подлинное, живое содержание его нравственных устремлений, будет невозможно, если литература не обратится к процессу «освоения» социальных изменений нашего времени.

Предмет нравственно-эстетических изысканий — переходный период в социально-психологических характеристиках — требует от художника свободных от всякой односторонности раздумий и решений. Писатели Мордовии последнего десятилетия уже отказались от целого ряда эстетических догм: тезиса об «идеальном герое», о его обязательной морально-ролевой наступательности, о его композиционной центростремителыюсти, то есть от многих упрощенных представлений, возникших на основе писаных и неписаных правил — каким должен быть герой современности в художественной литературе. И это неслучайно: функциональная характеристика двухцветной (черно-белой) схемы разделения героев на положительных и отрицательных, доминировавшей в доперестроечной литературе Мордовии, была вполне достаточной для нравственно-эстетического «освоения» стабильного бытия с постоянными социальными, экономическими, политическими векторами. Но как только константа бытия стала исчезать, так изначальная ущербность двухмерного видения мира предстала во всей своей очевидности.

Совершенный современным человеком выход на другой качественный виток в вечном поиске смысла жизни отразился в новых образно-логических акцентах, расставленных писателями Мордовии в военной прозе. По верному утверждению А. Брыжипского: «Все новые и новые произ-

ведения о минувшей войне, в которых как бы точными мазками проводятся недостающие штрихи, необходимые для создания величественного, полнокровного образа защитника Родины, дарят читателям мордовские писатели о войне» (А. Брыжинский. Героика народного подвига и герой литературы //Современная мордовская литература 60-80-е годы. — Ч. 1. Саранск, 1991. — С. 175). Речь здесь идет не о микроскопических задачах, стоящих перед современными писателями, обреченными лишь частично дополнять основную линию, проложенную крупнейшими летописцами войны К. Симоновым, М. Шолоховым, А. Ананьевым, не заметившим «некоторых» подробностей, а о выстраивании принципиально иной, параллельно идущей линии художественного осмысления грандиозного события, изначальность которой задали В. Гроссман, В. Быков, Г. Бакланов.

На этот социальный заказ одним из первых отреагировал Ф. Андрианов, чья повесть «Мера вины твоей» (1994 г.) явилась новаторской в осмыслении фронтовой морали. В контексте современной прозы о войне его произведение претендует на интересное художественное открытие: на смену героям с устойчивой духовно-мировоззренческой структурой, твердым в выборе целей и средств их достижения, приходят другие — герои с первыми признаками отступления от прежней системы нравственных координат.

Увлекательная событийность повести окрашена «непарадными» размышлениями главного героя, летчика Константина Скворцова о своей роли на войне. После встречи в госпитале с мальчиком-инвалидом, который потерял ноги во время бомбежки поселка нашими самолетами, у Скворцова, вполне удовлетворенного своими военными успехами, появляется чувство подавленности и вины. Используя внутренний диалог, автор показывает встречное движение чувств героя: с одной стороны — самооправдание, с другой — самообвинение. Эта встречность чувств объясняет динамичный, нервный ритм повести, под которым ощущается твердый стержень в виде неотступного нравственного вопроса, проходящего в подтексте. Этот вопрос — искупление своей вины. Вину за искалеченные судьбы мирных жителей Скворцов берет на себя. В этом поступке нет формальной логики, но есть высшая нравственная логика. Герой повести подвергает себя тяжелому испытанию — моральному самосуду, и арбитром здесь выступает его чуткая совесть. И он выбирает меру искупления своей вины по самому большому счету — собственную смерть. «Запланированная» гибель героя подводит баланс его жизни: военно-арифметический — в пользу Отечества, нравственно-человеческий — в пользу героя.

Новые времена выдвигают новые задачи перед русскоязычной деревенской прозой. Сейчас она совершает трудный переход от событийного изо-

бражения классовых конфликтов к психологическому и нравственному их осмыслению, точнее переосмыслению с точки зрения новых идейных, эстетических и нравственных акцентов переходного времени. Например, В. Косыркин в романе «Крестьяне» (19.93 г.) о жизни российской деревни 20-х годов как «предтечи» эпохи коллективизации, исследует нравственно-психологические истоки возникшего противостояния двух укладов сельского бытия: первый, естественный — мир труженика от почвы и второй, неестественный — атимир бюрократа от земли. В центре каждого мира у Косыркина стоит образ-доминанта: первый Повелий Овчаров, второй — Кирилл Бояркин. Хотя исходные жизненные позиции у героев одинаковые: оба они нз бедняков, оба воевали на гражданской и отстаивали идеи революции, — но изменения в социуме поставили их по разные стороны баррикад в мирной жизни. Их устремления становятся прямо противоположными: Овчаров хочет работать на своей земле, не подчиняясь командам Бо-яркина и ему подобных, а тот, в свою очередь, хотел бы помыкать Овчаро-вым, срезая себе на пропитание госренту с чужого трудового дохода.

Одно из свойств любого социального передела — уничтожая одну несправедливость, на ее место тут же ставить другую несправедливость: в результате Бояркины попадают в разряд «наших», а Овчаровы, соответственно, в разряд «не наших». Задумывая диалог с прошлым, Косыркин не ставил главной задачей осуществить полную ревизию традиционных для прошлой литературы нравственно-эстетических посылок. Многие из них он не подвергает сомнению, однако, проецируя переходность эпохи 20-х годов на переходность эпохи 90-х, писатель прослеживает диалектику отечественной морали и предостерегает от повторения в настоящем негативного опыта социальных переделов в прошлом.

По одному из постулатов деревенской прозы, абсолютные нравственные ценности подвергаются коррозии в цивилизованном и урбанизированном мире: моральные критерии жизни современного городского человека размыты, этические правила не всегда обязательны для него.- Художественной иллюстрацией может служить уход из деревни в город детей старика Максима из повести В. Мишаниной «К своему берегу» (1988 г.), связанный с губительным для их нравственного здоровья отрывом от родных корней. Происшедшие в последнее десятилетие крупномасштабные социальные катаклизмы заставили многих (не только молодых, но и старых)людей уходить из отчего дома, порывать с питающей их животворными соками родовой стихией. Этот разрыв, по тревожному заключению В. Мишаниной, разрушает и саму деревенскую среду, которая на протяжении веков была в России хранилищем первородных нравственных ценностей.

Цельность натуры человека в противоречивости его реакций на резкие перепады в социально-экономических отношениях отличает, как правило, систему образов в произведениях писателей Мордовии, обратившихся к производственной теме. Созданию полнокровной картины городской среды, портретов рабочего и инженера посвятил свое творчество законченный урбанист А. Косенков. В повести «Под парусом, или неудавшийся юбилей» (1990 г.) писателю удается возвести своих героев-строителей прораба Аргунова и управляющего Савостнна до художественных типов: перед читателем два противоположных стиля миропонимания — творческое, демократичное (Аргунов) и волевое, административное (Савостин). Конфликт между ними обретает большое социально-нравственное звучание. Непримиримость его подтверждает новеллистически неожиданная развязка по-веста: детище нх совместных усилий — новый экспериментальный дом развалился на глазах в день профессионального праздника. Другой исход трудно предположить, ведь возводили этот дом люди совершенно разных уровней сознания и нравственных представлений.

Новое этпко-эстетическое мышление состоит в том, чтобы постичь переходное время во всех реальных связях и проявлениях, в том числе жестоких и даже трагических по отношению к личности человека, долгие годы адаптированного к иным социально-нравственным нормам действительности. В этом плане большой интерес представляет рассказ Ф. Андрианова «Жертва рэкета» (1994 г.), в котором с документальной точностью прослеживается процесс превращения всеми уважаемой учительницы Марии Сергеевны, поставленной перед угрозой выживания, в обыкновенную рыночную торговку. Контраст взят максимально возможный: учитель, который испокон веков на Руси считался сеятелем разумного, доброго, вечного, занялся делом, прямо противоположным по смыслу и значению — самой ходовой спекуляцией. Нравственное крушение героини дополняется аналогичным крахом воспитанных ею ребят, с одним из которых, «крутым парнем», она встречается на рынке.

Смелость художественного решения заключается в том, что писатель нарушает прежнюю этическую традицию, которая покоилась на оптимистической нравственной формуле: человек сильнее обстоятельств. Улавливая дух переходного времени, Андрианов фиксирует иную, спорящую с ней, традицию, отраженную формулой с противоположным знаком: человек слабее обстоятельств, причем он пробует на бытовой излом самую нравственную, по прежним меркам, социальную фигуру — учителя.

Известно, что мера и характер познания жизни автором отражается на герое произведения, потому что, по справедливому замечанию Л. Тимо-

феева, «изображаемый писателем человек важен ему не только сам по себе, но и как пример действия, осуществления познанных в той или иной мере, найденных писателем жизненных закономерностей» (Л. Тимофеев. Основы теории литературы. — М., 1966. — С. 43). Таким примером действия отличается поведение большинства героев произведений Г. Пинясова. Вся мно-голикость нынешней переменчивой действительности отражена в его книге «Старые раны» (1995 г.), представленной читателю в авторском переводе на русский язык. Став фактом русскоязычной прозы Мордовии, она привлекает внимание неподдельным интересом к «простому» человеку, представляющему различные социальные группы, различные профессии, различные нравственные ориентации.

Современные социально-экономические катаклизмы, как и в прошлые переходные периоды, порождают питательную среду для появления людей-праведников, обуреваемых благородным желанием в одиночку исправить «свихнувшийся» мир. Таким положительным бунтарем является герой рассказа «Сказки умирают» старик Гарой. Он начинает «исправление» деревенского бытия с его истоков, стремясь вернуть в нынешнюю жизнь сказки, которые помогут заблудшим душам людей очиститься от скверны. Но сказки его на пластинках привезенных из Москвы, в деревне слушать не стали. Иначе и не могло быть: этот наивный правдоискатель не вписывается в условия сегодняшнего бытия, в котором одни разучились мечтать и слушать сказки, другие — отличать ложь от правды.

В современной атмосфере этико-эстетический вопрос взаимоотношений героя с действительностью обретает непривычно сложный для прежних типических обстоятельств характер. Если раньше тип героя определялся с позиций влияния коллектива, что позволяло создавать эпические образы, с каждым разом подтверждая одно из главных эстетических завоеваний социалистического реализма, то теперь художественный процесс протекает по обратному вектору — разобщению героя и мира, характера и деяния, человека и массы. Герой все больше не доверяет действительности, в особенности чужим идеям, идеалам, фразам и даже поступкам. Суженное до индивидуалистских мерок социально-нравственное бытие человека в переходное время заставляет писателей, вынужденных отражать сумятицу в душах людей, искать психологическую опору в привычных измерениях различных связей человека с миром, в частности в его отношении к природе.

Однако сошедший с традиционных опор сегодняшний миропорядок деформировал и эту шкалу социально-нравственных ценностей, вовлекая в сферу эгоистического обогащения и природу, постепенно наполняя уважи-

тельное прежде к ней отношение цинизмом и распущенностью, что обнаруживается в поведении лесника Федора (повесть Г. Пинясова «Крест») откровенно сменившего разумную охоту на самый натуральный разбой. Совсем иное —альтруистическое — отношение у другого лесника Ивана Петровича, героя повести А. Киреева «Черный узел» (1994 г.), который считает себя частью природы и сообразно этой жизненной позиции выстраивает собственную линию поведения.

Столкновение ментальных основ «героики — антигероики» на материале отношений человека с природой позволяет русскоязычной прозе Мордовии решать сложные социально-философские вопросы переходного бытия. Как верно заметил Г. Горбунов, «природа сопровождает героев, участвуя в их жизни с первых страниц произведений до последних. Это не фон для сюжета, но необходимый, вытекающий иЗ авторского замысла, активно действующий компонент. Убери природу — и обеднится духовный мир героев» (Г. Горбунов. Морально-этические проблемы в современной мордовской прозе //На пути роста. — Саранск, 1969. — С. 149).

В третьей главе «Тенденции развития поэтики современной прозы Мордовии» исследуется процесс трансформации художественно-изобразительных средств в связи с расширением нравственного выбора и анализируются творческие индивидуальности писателей переходного периода, затрагивающих проблемы быстро меняющейся действительности во всех ее измерениях.

Переходность как феномен современного социума побуждает литературу больше экспериментировать. Исходная задача художника усложняется: не только брать у жизни и снова ей возвращать (в новом художественном качестве) видимое всеми, но и как можно больше вовлекать в сферу мышления находящееся в подсознании людей, — что не могло не привести к усложнению синтаксиса русскоязычной прозы. Это не признак эстетического формализма, это показатель (в том числе) выросшей за последние годы заботы писателей о форме своих произведений. Он логически связан со стремлением писателей отразить диалектику души сбитого с прежних социально-нравственных опор человека. Для этого русскоязычная проза прибегает к утонченному психологизму, помогающему осязательно и предметно отразить те переходные процессы, которые сегодня еще кажутся неясными и даже эфемерными.

Постоянное экспериментирование художественными приемами и способами отображения новой действительности характерно для В. Петрухина, умеющего различать тончайшие нюансы меняющегося бытия. Самобытная манера письма проистекает из особой философско-нравственной позиции

художника, преимущественно романтика. Его герои, зажатые в угол бесцеремонной действительностью, больше всего боятся остаться не услышанными, ведь для них долгое время привычной была равноправная форма общения с внимательно выслушивающим их миром. При этом умело применяемые писателем различные формы диалогической и монологической речи выступают важнейшим средством выявления внутреннего состояния персонажей, определяющих на интуитивном уровне новые исходные начала для возобновления контактов с резко меняющей правила общения жизненной средой.

В сущности, литература переходного периода предоставляет большие возможности для модернистских экспериментов в содержании и форме художественных произведений. В прозе В. Петрухина часто происходят обусловленные этико-эстетической задачей разрывы повествовательного пространства по принципу ломки времени. В рассказе «Завещание» (1991 г.) память персонажей совершает скачки от настоящего к прошлому и наоборот. Воспоминания вырывают героя и героиню этого рассказа из упорядоченного мира, обрекают жить воображением. Этот беспрерывный процесс перехода монолога в диалог (и обратно) в прозаическом тексте обусловлен самим временем, нестабильным, хаотичным, переходным, порождающим множество людей, которые столкнулись с дилеммой «быть или не быть?» в самом прямом житейском смысле.

В современной литературе даже смятение отдельной личности, остро ощутившей разрыв человеческих связей, постепенно превращается из фактурного эпизода в сюжетно-композиционное явление, что подтверждается творчеством В. Мишаниной («Люди в дороге», 1988). Неудачная судьба делает сухой и необщительной ее героиню Анастасию Львовну нз рассказа «Дымное утро». Четкий, как в математике, размеренный образ жизни преподавательницы института нарушает случайно вошедшая в ее жизнь маленькая девочка. Взрослого и ребенка объединяет общее для них состояние одиночества. По стечению обстоятельств встретившиеся две души — маленькая и большая — совершают в условиях разорванного мира чудо единения. В результате мир зла уменьшается на две одинокие души, а мир добра, соответственно, увеличивается. Стиль В. Мишаниной отличается глубиной психологических характеристик, конкретных и точных, с предельной убедительностью детерминирующих поведение героев.

Преобладающие в сегодняшней русскоязычной прозе почвенные мотивы нравственности вполне естественно связываются с экологией и в прямом смысле слова. По нарастающей идет у писателей осмысление природы как неподдельной этико-эстетической ценности, что, в свою очередь, обуслов-

п

ливает с их стороны бескомпромиссную защиту этого непреходящего нравственного фактора, облагораживающего и одухотворяющего души соприкасающихся с ними людей. Обращение'к животворному источнику родной земли становится сквозным для всех проблемно-тематических профилей русскоязычной прозы.

В заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы из анализа художественной интерпретации нравственных проблем в русскоязычной прозе Мордовии 80-90-х годов.

С точки зрения художественной литературы переходного периода духовно-идеологический плюрализм бытия оказался значительно шире, чем устоявшаяся система социально-нравственных ценностей, и его невозможно, как прежде, отображать, основываясь на традиционной позитивно-негативной основе. В этой связи писатели Мордовии, создающие русскоязычную прозу, стремятся избежать, с одной стороны, апологетики веками установленных этико-эстетических ценностей с неизбежной при этом иллюстративностью и дидактичностыо, с другой — проповеди социально-нравственных перемен, которые не вписываются в привычную формулу добра и зла в художественной литературе.

Отображаемый литературой переходного периода новый разлом бытия на рубеже ХХ-ХХ1 веков привел к появлению множества людей, оказавшихся в разладе с действительностью. В связи с этим возникшая новая художественная задача — борьба за «экологию» человеческой души — постепенно переходит из статики в динамику, не только фиксирование в окружающей действительности наличествующей системы зла, нередко одолевающей недостаточно организованную систему добра, но и всемерное противодействие писательским словом негативному процессу дегуманизации личности. Методы противодействия предлагаются самые различные: от искупления вины собственной смертью (Ф. Андрианов. Мера вины твоей) до очищения совести страхом перед вселенской катастрофой (Г. Пинясов. Крест).

Появление множества людей, не находящих себя в новой жизни, обусловливается одновекторными переменами современного бытия, которые постепенно разрывают доминировавшие ранее общинные начала. Литературное пространство заполняется иными героями, которые придерживаются других материальных и духовных ценностей, что особенно заметно в «производственной» прозе (А. Косенков. Под парусом, или неудавшийся юбилей. 1990 г.; А. Цапко. Заринское дело. 1986 г.), отходящей от прежней сонреалистической гармонии индивидуума и коллектива. В результате социальных перемен последних лет иная, чем прежде, формула решения из-

вестной дилеммы долга и чувства начинает преобладать в сюжетах современной литературы, постепенно реставрирующей гоголевскую тему «маленького человека», которая в прошлом веке, как известно, дала этико-эстетические образы мирового значения.

Быстро меняющаяся действительность дает богатейший материал для содержания художественных произведений. Но эстетическое освоение сегодняшних жизненных реалий требует непрерывного поиска новых форм отображения переходного бытия, связанных с существенной трансформацией методологии художественного творчества: приемов типизации, способов индивидуализации, речевых характеристик, композиционного построения и т. д. Пытаясь сказать свое слово о сложностях переходного времени, писатели углубляются в раздумья о месте нравственных начал в жизни, о духовности и бездуховности, подключают к разговору с читателем внутреннее мироощущение, ассоциативное мышление, прибегают к взаимопроникновению различных жанрово-стилевых структур (В. Петру-хнн. Выкуп; А. Киреев. Черный узел).

Общий аналитический взгляд приводит к выводу, что при всем своеобразии развития современной русскоязычной прозы Мордовии, оно происходит в русле единых поисков отечественной литературы в процессе освоения переходного периода в жизни многонациональной страны.

Основные положения диссертации отражены в следующих опубликованных работах автора:

1. Люди и миры: о бренности человеческого существа и вечности земного бытия (Художественная формула «герой — антигерой» в современной прозе Мордовии. — Вестник Мордовского университета. — 1996. -л/з. — С. 23-26. (0,4 п. л.).

2. Чувомс од лисьмапря? (Мордовиянь неень шкань писательтнень веш-немадост). — Сятко. — 1997. — № 7. — С. 87-88 (0,3 п. л.).

3. Смена вектора (Об эволюции героев в современной русскоязычной прозе Мордовии) //Сборник докладов и сообщений на Всероссийской научно-практической конференции «История, образование и культура народов Среднего Поволжья». — Саранск: Изд-во МГПИ им. Евсевьева, 1997. — С. 156-158 (0,3 п. л.).

г

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Снитко, Ольга Ивановна

ВВЕДЕНИЕ. 3

Глава 1. Соотношение эстетического и этического в современном литературном процессе Мордовии. 17

Глава П. Новый герой в художественном отображении правды жизни в литературе переходного периода . 48

Глава III. Тенденции развития поэтики современной прозы

Мордовии. 95

Введение диссертации1998 год, автореферат по филологии, Снитко, Ольга Ивановна

Известно, что логикой общественного развития на отдельных его этапах предопределяется смена нравственно-эстетических акцентов в литературе. Пересмотр художественных ценностей происходит в пе: реходные периоды в жизни общества, которые спорадически возникают в истории человеческой цивилизации. Переходность как особое состояние социума в качестве объекта художественного познания не впервые исследуется писателями. Еще Г. Флобер в середине XIX века, отмечая особенности развития реализма после революции 1848 года, вызванные обострением противоречий во французском обществе, писал: «Нашим делом будет самое трудное и наименее славное: переход»1 .

Художниками перехода могут считать себя и мордовские писатели 80-90-х годов нашего века, работающие в русскоязычной прозе. На их творческую долю выпало отражение кардинальных социально-экономических перемен времен перестройки и постперестройки. В переходном периоде спрессовалось многое: смена форм собственности, обмена и распределения — в базисе, развитие демократии, гласности, плюрализма — в надстройке. Соприкосновение искусства с рождающимся новым миром формирует и новую отечественную литературу, которая стремится воспринимать его как сложную противоречивую цельность, противостоящую прежней словесно-идеологической одномерности.

Преодоление господствовавшего прежде этико-эстетического канона диктуется, в первую очередь, новой социальной доминантой.

1 Флобер Г. Луи Буйе: (Письмо). 19 декабря 1856 г. //Письма. Статьи: О литературе, искусстве, писательском труде. — В 2-тгМ.; Худож. лит., 1984. — Т. 1. — С. 143.

Литература — и столичная, и провинциальная — не обладает свойством далеко опережать жизненные процессы. Прогностичность не относится к числу главных ее достоинств. Тем более — в переходный период, когда быстро меняются жизненные ориентиры и литература вынуждена следовать за сегодняшним переменчивым бытием, постоянно ускользающим из исследовательского поля зрения.

Однако в этом поиске на литературу возлагается роль не только регистратора, но и катализатора тех процессов, которые совершаются ныне в духовной культуре народов России, в их социальном и национальном сознании: «Началось великое брожение умов, без чего интеллект любой нации задохнется, как колодец, из которого долго не берут воду. Литература дала первотолчок преобразованиям. А они дали новые силы литературе»1.

И чем масштабнее гуманистические цели литературы, тем больше возможностей для писателя проникнуть в духовную жизнь народа. Это нравственно-эстетическое проникновение, учитывая, что,на Руси всегда вначале было слово, и есть единственная гарантия от инерции мышления, застоя и консервативности, шаблонных стереотипов и серости, которые отчасти были характерны литературе 60-70-х годов.

Переходная эпоха породила новые противоречия в обществе, связанные со сменой, казалось, незыблемых социальных, культурных, нравственных векторов жизнедеятельности российского человека. Естественно, этот эмпирический материал как источник разнопрофильных коллизий видоизменяет направленность и тематику художественных поисков в литературе. В частности, с содержательной точки зрения ведущим многотемным направлением для русскоязычной прозы Мордовии, постепенно улавливающей глубоких смысл радикальных

1 Киричек П. Неоткрытые острова: О русской ветви мордовской литературы. — изд-во, 1993. —С. 3.

Саранск: Мордов. кн. общественно-политических перемен, становится борьба за «экологию» души современного человека. Это не повторение пройденного на новом витке общественного развития. Это освоение принципиально иной системы этико-эстетических координат, заданных быстро изменяющимся социумом.

Актуальность работы определяется необходимостью разностороннего исследования диалектики современной морали в русскоязычной прозе Мордовии, которая лежит в русле эстетических исканий многонациональной литературы России, столкнувшейся с новыми социально-экономическими основами жизни, являющимися основой и для морали. Смелое вторжение в реалии сегодняшнего бытия предполагает со стороны писателей художественное отражение всех аспектов нового социального передела, случившегося в стране на пороге XXI века. В непосредственной художественной практике русскоязычная проза Мордовии фиксирует характерный для переходных периодов многослойный пласт «промежуточной» жизни, населенной множеством стронутых с места людей, у которых нарушена социальная, профессиональная, культурная, нравственная ориентация.

Происходящий по линии «общественное — собственное» разлом прежних структур бытия отражается в провинциальной прозе постепенным уходом в тень героев с устойчивой духовно-мировоззренческой структурой, вытесняемых новой генерацией героев, мятущихся, рефлексирующих, ожидающих установления социального равновесия. На их фоне отчетливо выделяются пока еще редкие, но уже другие опорные герои с индивидуалистическим менталитетом, которые без моральных комплексов перешагивают через среду и обстоятельства и удачно решают личные проблемы в благоприятной для них социальной атмосфере.

В общем писательском поиске по-иному начинает смотреться проблема общечеловеческого идеала: здесь уже проглядывают в социальном плане преодоление дуалистского (классового) видения мира, а в художественном — отход от традиционной формулы противостояния сугубо положительных и отрицательных героев. В соотнесенности сегодняшнего с минувшим важным для писателей становится поиск упущенных возможностей в прошлом бытии, в рамках которого обозначается, например, художественный пересмотр многих «незыблемых» ценностей давних исторических событий — коллективизации и индустриализации, гражданской и Отечественной войн. В связи с этим видоизменяются подходы к эстетическому определению героики и антигероики в жизни. Непрерывное противоборство в нем общинных и собственнических начал с пока неопределенной их пропорцией порождает и в литературе половинчатых героев — еще не индивидуалистов, но уже не коллективистов.

Это разноплановое влияние переходного социума с постановкой нетрадиционных художественных задач перед литературой, отраV жающей новые тенденции действительности и порождающей новых героев, требует глубокого всестороннего осмысления.

Состояние научной разработки проблемы. Методологическая готовность современной литературы Мордовии, и в частности русскоязычной прозы, к художественному исследованию принципиально нового провинциального социума с изменившейся системой нравственных координат отмечает А. Алешкин: «Нравственное здоровье общества, духовный климат, в котором живут люди, в немалой степени определяются состоянием литературы и искусства. Мордовская литература, отражая рождение нового общественного сознания, участвует в его становлении, показывая формирование человека этого общества.

Она сейчас выбирает свое место, свою роль в общенародном деле. А это, пожалуй, и есть тот критерий, с которым народ подходит к оценке работы всех деятелей культуры, и прежде всего — литературы»1.

За этим выводом проглядываются любопытные частности: эстетический поиск в литературе предваряется этической настроенностью писателя — стремлением выявить и утвердить самые необходимые нынешнему веку нравственные ценности, которые зреют в самой действительности. В любой переходный период нравственный вектор — задающий движение, а эстетический — ему следующий. В противном случае происходит снижение уровня моральной активности изображаемых героев, обеднение этического момента как составной части эстетического переживания. Переходный социум ускоряет все этапы литературного творчества: и поиск темы, и разработку сюжета, композиции, образа героя—антигероя, и реализацию этико-эстетического идеала. «Технологические» особенности этого механизма ускорения в изящной словесности требуют более детального и предметного научного изучения.

Безусловно, взятая в качестве объекта исследования русскрязычная проза Мордовии даже в переходном состоянии общества, размывающем все границы социальных отношений, не отрывается от родной национальной почвы, так как, по верному замечанию В. Горбунова, «язык не является единственным признаком национальной самобытности литературы. Произведение может быть национально-самобытным и тогда, когда оно написано на языке другого народа, отражает психический склад своего народа, сохраняет особенности его мироощущения, раскрывает черты характера и нормы поведения

1 Алешкин А. В. Современная мордовская литература (60-80-е годы): В 2 ч. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. —4. 1, —С.З. людей в их национальном своеобразии»1. Высказанная почти тридцать лет назад мысль не потеряла своей актуальности. Наличие русской ветви на древе мордовской литературы свидетельствует о необходимости (неизбежности) биллингвистского пути этико-эстетических исканий в контексте единого литературного процесса национальной республики.

При этом не суть важен вопрос первичности-вторичности взаимо-обогащающего воздействия: в рамках исследуемой проблемы даже более существенен, по выражению Н. Васильева, «факт ответной «отдачи», русской литературы, возникающей под влиянием мордовской»2 , которая аккумулирует национально-специфическое мышление, или мироощущение национальных писателей, определяющих иное его выражение в художественных произведениях, сделанных на русском языке.

Нравственность как предтеча, а в дальнейшем — основа эстетического идеала всегда была предметом повышенного исследовательского внимания для мордовского литературоведения. Правда, преобладавшее здесь рассмотрение нравственных явлений в литературе как различных форм категорического императива сужало эстетическую сущность произведений. И неслучайно в исследованиях последних лет обосновывается необходимость преодоления непродуктивной схемы отождествления художественной действительности и действительности реальной. По справедливому замечанию Г. Шинкаревой, целесообразно рассматривать этический пласт художественного произведения лишь на основе отношения к роману, повести, рассказу как эстеI

1 Горбунов В. Литература, рожденная Октябрем //На пути роста. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. — С. 6.

2 Васильева Р.В., Васильев H. Русская литература Мордовии. Основные тенденции /Современная мордовская литература 60-80-ые годы. — Ч. I. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993. — С. 204. тической реальности: «Индивидуальное своеобразие нравственной проблематики в искусстве разных писателей необходимо рассматривать как с точки зрения состава нравственных идей писателя, так и его опоры на определенную эстетическую традицию, так и с точки зрения способов его выражения»1 .

Первая часть этой формулы в дополнительных доказательствах не нуждается. Нравственное кредо писателя, по мнению Г. Плеханова, формируется и реализуется в результате побуждающего влияния социума: «Нравственность, оторванная от жизни, так же безнравственна, как и жизнь, утратившая всякое нравственное содержание»2. Вторая же часть — об эстетической традиции и образном решении как хранителях и выразителях адсорбированной от житейских случайностей морали — требует дальнейшей фундаментальной разработки. «Мордовские прозаики, — отмечает Г. Горбунов, — умеют верно подметить явления жизни. Но они пока крайне робко, а подчас и поверхностно дают социально-психологическую трактовку этих явлений, что И1 накладывает на их произведения в решении морально-этических проблем печать художественной легковесности»3.

Несовместимость темы морального выбора со слабым художественным решением особенно заметна в переходный период, когда возникает настоятельная потребность в оперативном осмыслении изменений, происшедших в нравственном сознании и поведении людей, в том числе эстетическими средствами. Мораль всегда рассматривалась в научной литературе как категория идеологическая, социальная, эс

1 Шинкарева Г. Методология критического анализа нравственной проблематики художественного произведения на материале литературно-критических дискуссий 70-80-х годов /Автореферат канд. дисс. — М., 1986. —С. 17.

2 Плеханов Г. Литература и эстетика. В 2-х т. — М.: Худож. лит., 1958. — Т. 2, — С. 391.

3 Горбунов Г. Морально-этические проблемы в современной мордовской прозе //На пути роста.— Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969.— С. 172. тетическая1 . В последнем измерении мораль обладает самой внушительной силой воздействия на общество и индивидуума, так как она с помощью художественного слова затрагивает не только социальную, но и психологическую структуру личности.

Нравственный выбор личности в переходную эпоху предлагает в качестве художественного обобщения и последующего научного толкования новую модификацию традиционной дилеммы долга и чувства. В социальном аспекте она выражается в столкновении коллективистских начал с индивидуалистскими, а в литературном — в противопоставлении героев желания и долженствования. Ставшая повседневной реальностью, неустойчивость, подвижность, хаотичность современного социума диверсифицирует литературно-образную систему: постепенно на смену героям с устойчивой духовно-мировоззренческой структурой, приходят герои мятущиеся, с нарушенной (относительно прежней) системой нравственных координат.

Новая нравственно-эстетическая реальность, обусловленная переменами социального бытия, требует эвристических изысканий в литературном контексте, фиксирующем многослойный пласт «промежуточной» жизни с «половинчатыми» по старым художественным меркам героями, которые уже не являются коллективистами, но еще не становятся индивидуалистами. Возникающие при этом нравственные проблемы социального реванша, жизненного неравенства, «маленького» человека, — связаны, по верному замечанию В. Соколовой, «прежде всего с проверкой личности на изломах жестких политических бурь XX века, с обостренным вниманием к способности че

1 См. Волченко Л. Нравственная позиция личности (Моральный выбор). — M.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. — С. 54-55. ловека находить правильный путь, к его попыткам извлечь уроки из пережитого, т. е. с проблемой нравственной активности личности»1 .

Последняя порождает в словесно-образном пространстве дуалист-скую систему героики-антигероики, имеющую, по мнению многих ученых, два вектора — правду жизни и правду идеала. Те, кто смещает акцент в сторону «правды идеала», рассматривают литературного героя как воплощение эстетического и общественного идеала художника, а соответствие действительности объявляют второстепенным, не имеющим важного значения условием типизации2. Их оппоненты, перенося акцент на «правду жизни», усматривают в противоположном критерии опасность схематизации, умозрительного конструирования героя и призывают к более тщательному исследованию обстоятельств, от которых герой зависит3 . Однако существует и третья точка зрения на эту нравственно-эстетическую проблему: «Требование «правды жизни» и «правды идеала» — это диалектически связанный двуединый процесс типизации. Эмоционально-образная природа искусства и литературы предполагает создание героя в индивидуальном, конкрет-но-чувственном проявлении, которое обеспечивается отражением реальных «форм жизни» и не позволяет генерализовать лишь идеальные представления о человеке. Однако «формы жизни», взятые сами по себе, без их освещения эстетическим идеалом художника, приходят в противоречие или размывают нравственные цели искусства»4 .

1 Соколова В. Художественные искания в мордовской прозе 60-80 г. /Аспект — 1990.— Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. — С. 89-90.

2 См.: Лармин О. Эстетический идеал и современность. — M., 1964; Бушмин А. Наука о литературе: Проблемы. Суждения, споры. — М., Современник, 1980. Майхрович А. Об эстетическом освоении действительности.— Минск, 1973 и др.

3 См. Столович Н. Эстетическое в действительности и в искусстве.— М. 1959; Ревякин А. Проблема эпического в художественной литературе.— М., 1959. Сучков Б. Действительность искусства.— M., 1978 и др.

4 Устинов А. Эстетический идеал и проблема типического героя в современной советской прозе /Автореф. канд. дисс. — М., 1968. — С. 9.

Для литературного произведения эстетический идеал писателя является важнейшим структурообразующим принципом. Специфика художественного творчества связана с образным воплощением эстетического идеала, а он, в свою очередь, так относится к идеалу социальному, как образ к понятию. Нравственный идеал, сочетая черты социального и эстетического идеала, представляет собой как бы «модель» их воплощения в человеческих образах»1 .

Проявление нравственного на пересечении социального и эстетического в русскоязычной прозе на крутом общественном переломе является благодатным предметом научного изучения, которое позволит выйти на новый образно-понятийный уровень в осмыслении быстро меняющейся действительности, отражаемой в художественной литературе. В связи с этим возникает необходимость целостного исследования нравственно-эстетических проблем в контексте «переходного периода — переходной литературы», что явится существенным дополнением в мордовское литературоведение.

Цель настоящего исследования конкретизируется следующими задачами:

- определить место этических начал в системе эстетических координат современного литературного процесса Мордовии с учетом новых социально-культурных реалий;

- проследить эволюцию новых литературных персонажей в этико-эстетическом контексте;

- выявить художественный образ переходного этапа, изучить методы отображения правды жизни в современной литературе;

1 Пархоменко М. Магистраль поисков //Новый мир. — 1977. — №8. — С. 228. раскрыть трансформацию художественно-изобразительных средств в русскоязычной прозе Мордовии в связи с расширением возможностей нравственного выбора;

- показать творческую индивидуальность современных писателей Мордовии, исследующих проблемы быстро меняющейся действительности во всех ее измерениях.

Теоретическую и методологическую основу диссертационного исследования составили:

-труды отечественных и зарубежных ученых, мыслителей, специалистов, раскрывающие теорию и практику вопроса о взаимодействии этики и эстетики в духовной практике человека, — В. Белинского, Н. Добролюбова, Н. Чернышевского, Г. Плеханова, П. Буало, Ш. Сент-Бева, Г. Лессинга, Г. Гачева, М. Кагана, В. Кожинова и др.;

- работы отечественных и зарубежных ученых и специалистов, исследующие проблемы поэтики (содержание, форма, язык, стиль, образ) изящной словесности как особого вида искусства, отражающего быстро меняющуюся действительность, — М. Бахтина, Л. Аннинского, А. Бушмина, Г. Гуковского, Ч. Гусейнова, В. Жирмунского, Ю. Тынянова, В. Шкловского, Б. Эйхенбаума, Ж. Блока, И. Гете, Ф. Ме-ринга, А. Шлегеля и др.

- труды мордовских литературоведов, рассматривающие становление и развитие художественной прозы в регионе, в том числе в русскоязычном варианте, и отмечающие ее этико-эстетические особенности, — А. Алешкина, П. Бардина, А. Брыжинского В. Горбунова, Г. Горбунова, Н. Зиновьева, М. Имярекова, В. Забавиной, С. Конкина, В. Макушкина, Р. Пешоновой, Е. Чернова и др.;

- публикации современных критиков и литературоведов в журналах «Мокша», «Сятко», «Странник», «Вестник Мордовского университета», характеризующие текущий литературный процесс.

Эмпирическую основу диссертации составили художественные произведения самых разных прозаических жанров (роман, повесть, рассказ, новелла и т. д.), написанные как русскими, так и мордовскими писателями, использующими язык межнационального общения: К. Абрамовым, Ф. Андрияновым, Г. Балабаевым, А. Громыхиным, В. Еремкиным, В. Кижняевым, А. Киреевым, А. Косенковым, В. Косыр-киным, В. Мишаниной, С. Ларионовым, А. Мартыновым, Г. Петелиным, В. Петрухиным, Г. Пинясовым, А. Соболевским, А. Цапко и др. В творчестве этих авторов отслеживается диалектика современной морали, рассматривается проблема общечеловеческого идеала в контексте прежних и современных духовно-культурных ценностей, отображаются идейно-нравственные искания героев постсоветского периода, что в целом представляет благодатный материал для всестороннего научного исследования.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые в мордовском литературоведении анализируется процесс художественного познания переходного периода в жизни нашего общества в контексте русскоязычной прозы национальной республики с акцентом на этико-эстетические аспекты. На основе общих принципов морали как предтечи прекрасного выводятся этические начала в системе эстетических координат художественной литературы, занятой поиском принципиально иных социально-нравственных ориентиров: отход от формулы классового противостояния, отказ от социальных переделов как аномальных моментов человеческого бытия, поиск упущенных нравственных возможностей в прошлой жизни, модификации дилеммы долга и чувства в столкновении коллективистских и индивидуалистских устремлений человека.

Определение многосторонних взаимосвязей «переходный период — переходная литература» позволяет вывести художественный образ постсоветского времени, обрисовать в научных понятиях героику-антйгероику нынешнего бытия: появление целого пласта «промежуточной» жизни с нецельными героями (уже не коллективистами, но еще не собственниками), уход в тень персонажей с устойчивой духовно-мировоззренческой структурой, возникновение питательной социальной среды для характеров-одиночек, становящихся новыми опорными героями литературы, возрождение темы «маленького» гоголевского человека на новом витке общественного бытия.

Практическая значимость исследования заключается в том, что в нем выявлены и определены современные тенденции развития русскоязычной прозы в национальном регионе, претерпевающем соци-ально-нравственные и духовно-культурные изменения. Выработаны конкретные познавательные и оценочные подходы к новейшему прозаическому тексту, во многом трансформирующему прежнюю целевую характеристику художественно-изобразительных средств.

Материалы диссертации могут оказать практическую помощь всем специалистам, занимающимся проблемами современной художественной прозы. Использование положений и выводов возможно в двух направлениях: в непосредственной педагогической работе в ходе преподавания соответствующих дисциплин и в качестве пособия для специального курса «Региональная литература и современность» на филологических факультетах государственных университетов и педагогических институтов.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования обсуждались на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Мордовского государственного университета имени Н. П. Огарева. Сделаны также доклады, сообщения на научно-практических конференциях в Мордовском госуниверситете (Саранск, декабрь 1995, декабрь 1996 г.) и Мордовском государственном педагогическом институте имени М. Е. Евсевьева (Саранск, март 1997 г.). По теме исследования опубликованы три статьи в журналах «Вестник Мордовского университета» (1996 г.) и «Сятко» (1997 г.), в межвузовском сборнике научных работ «История, образование и культура Среднего Поволжья» (Саранск^ 1997 г.).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная интерпретация нравственных проблем в современной литературе Мордовии"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование процесса художественной интерпретации нравственных проблем в русскоязычной прозе Мордовии в контексте переходной эпохи и связанных с ней социально-культурных реалий позволяет определить устойчивые тенденции развития современной беллетристики.

Переходность эпохи, фиксирующей появление новой духовно-нравственной атмосферы, порождает литературу, отличающуюся рядом специфических характеристик, вызванных необходимостью отражения постепенно меняющихся в обществе этико-эстетических ценностей.

Первая смена вех, которая характерна для современного художественного мира, состоит в том, что его прежняя монолитность постепенно замещается раздробленностью. Сопрягаясь в творческом поиске с этим меняющимся миром, русскоязычная проза Мордовии вступила в нойый этап своего развития.

Прежде всего современная русскоязычная проза носит социально-эвристический характер: сегодня она отражает новый социум — чрезвычайно подвижный, структурированный, что само по себе обусловливает напряженный ритм прогностического творческого поиска в этико-эстетическом смысле. Как литературный прототип на передний план выходит современный человек, медленно освобождающий под давлением жестких обстоятельств свое «я» от искусственно сдерживавших его развитие ложных посылов и жестких реалий.

С точки зрения переходной литературы духовно-идеологический плюрализм сегодняшней жизни оказался значительно шире, чем устоявшаяся система социально-нравственных ценностей, и его невозможно, как прежде, показать, основываясь только на традиционной позитивно-негативной основе. Писатели Мордовии, создающие русскоязычную прозу, стремятся, с одной стороны, избежать продолжения проповеди веками установленных этико-эстетических ценностей с неизбежной при этом иллюстративностью и дидактичностью, с другой — показать социально-нравственные перемены, которые не вписываются в привычную формулу добра и зла в художественном творчестве.

Любая ценность, в том числе этико-эстетическая, формируется в самих основах бытия, независимо от смены той или иной общественной формации. Ценность выходит за границы существования отдельного человека как категория всеобщая, имеющая императивную функцию. Это объясняет тот факт, что в литературе всегда существует идеальная фигура субъекта — носителя высоких нравственных ценностей, выходящая на передний план. Она, естественно, корректируется в процессе художественного отражения нового жизненного уклада, то есть находится в динамике, что исключает апологетику неизменных идей, хотя и формирует ее как обобщенное проявление духовности.

Таким образом, вторая особенность процесса развития современной русскоязычной прозы состоит в том, что она выполняет художе-ственно-коррекционную функцию. Заложенные в эстетическом идеале этические начала бытия она подвергает коренной ревизии, творчески развивает и эмпирически обогащает их за счет обращения к новейшему материалу из местной городской и сельской жизни, позволяющему расширить границы нравственно-эстетического идеала с помощью его национально-этнических разновидностей.

В литературе перехода параллельно происходят два процесса: коррекция старого героя и кристаллизация нового. Нравственные и эстетические ценности, пересекаясь в незримой точке, образуют своеобразный духовный храм, приобщение к которому создает предпосылки к созданию истинной человеческой личности, выходящей на новый уровень цивилизованности. Показывая жизнь в контрастах добра и зла, свободы и угнетения, счастья и страдания, жизни и смерти, литература строит систему этико-эстетических ценностей таким образом, что каждый элемент этой системы обретает свой подлинный смысл только в сравнении со своим антиподом. Это создает иллюзию реальной жизни, а само художественное произведение становится не только эстетической, но и педагогической ценностью, диктующей миру этические нормы поведения.

Основным объектом художественного отображения становятся социально-нравственные ситуации, явления, тенденции с обратным знаком, что свидетельствует о честном отношении писателей к своему долгу, так как, по меткому замечанию М. Бахтина, «легче творить, не отвечая за жизнь, и легче жить, не считаясь с искусством»1.

Этические начала жизни, преломляются в художественном мышлении писателя и выстраиваются в его собственную систему эстетических координат, в основе которой лежит эстетический идеал. Эта художественно-мировоззренческая категория, диалектически развиваясь и обогащаясь на каждом историческом этапе, может подвергнуться коренной ревизии в переходный период. Каждый народ, каждая нация вносит свои специфические особенности в его содержание, способы его художественного воплощения. Вот почему процесс трансформации нравственно-эстетического идеала в контексте новых серьезных изменений в духовной культуре нашей страны невозможен без

1 Бахтин М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1986. — С. 8. обращения к местному художественному материалу. Анализ современной русскоязычной прозы Мордовии подтверждает этот факт.

Разумеется, этико-эстетический идеал писателя гораздо шире, чем поведение того или иного персонажа и даже оценка той или иной ситуации. Но в проблемном плане все-таки можно и нужно говорить о наличии в творчестве анализируемых авторов доминантных образов, претендующих на художественные открытия. В таких образах концентрируются исходные посылки нравственно-эстетического идеала, ключевые для всей образной системы автора.

Аналогичное явление наличествует и в русскоязычной прозе Мордовии. Так, для писателя Владимира Косыркина самым близким по уму и сердцу героем является Повелий Овчаров. Мудрый, органически близкий к людям, убежденный в правоте своего дела, простой добрый человек, неотступный в принципах и покладистый в мелочах, упорный в работе и преданный в дружбе, Повелий воплощает почвенные черты русского крестьянина, раньше других понявшего суть происходящей трагедии: колхозно-совхозного отлучения крестьянина от родной земли. Все остальные образы романа В. Косыркина «Крестьяне» работают на образ-доминанту, хотя каждый из них несет в себе частицу необъятного, противоречивого мира. Образ Повелия Овчарова позволяет автору не только показать большие преимущества для сельского бытия отмененного государством индивидуально-почвеннического естества и рационализма, но и заняться поиском упущенных в прошлой жизни социально-нравственных возможностей для гармонизации человеческих отношений.

Взаимодействие эстетического и этического особенно проявляется в духовной жизни общества, в поступках, поведении личности. При этом соотношение эстетического и этического выражается порой очень сложно и противоречиво. Подобное происходит тогда, когда не совпадают сущность и явление, форма и содержание в поведении личности, в отношениях между людьми.

Этическое самонаблюдение — это то, что использует художественная литература для воспитания в человеке мыслей о добре и ответственности за свои поступки. И если бы человек оставался всегда нравственной константой, то можно было бы считать, что литература справилась со своей педагогической сверхзадачей. Но человек как предмет отображения в разные эпохи бывает разным.

Отображаемый «литературой перехода» новый разлом бытия на рубеже ХХ-ХХ1 веков привел к появлению множества людей, оказавшихся в разладе с реальной действительностью. В этой связи возникшая в современном литературном процессе новая художественная задача — борьба за «экологию» человеческой души — постепенно переходит из статики в динамику. Другими словами: не только фиксирование в окружающей действительности четко налаженной системы зла, постоянно одолевающей плохо организованную систему добра, но и всемерное противодействие писательским словом поставленной на конвейер дегуманизации личности. Методы противодействия предлагаются самые различные: от искупления вины собственной смертью (Ф. Андрианов) до очищения совести страхом перед вселенской катастрофой (Г. Пинясов).

Заметно изменившийся в переходном обществе этико-эстетический диапазон художественной литературы находит выражение в пересмотре традиционного арсенала изобразительных средств. Современная проза Мордовии отходит от целого ряда стандартов: от тезиса об идеальном герое и его моральном над другими превосходстве, от композиционной центростремительности, от сюжетно-фабульной однот плановости, от деления персонажей на «положительных» и «отрицательных». Эта двумерная классификация героев уже не может представить все разнообразие человеческого материала, осваиваемого современной литературой, столкнувшейся вместо стабильного бытия с переменчивым «предбытием», в котором прежние социально-нравственные идеалы уже размыты, если даже не повернуты обратной стороной.

Переходный характер литературы изменяет традиционную расстановку в системе образов положительных и отрицательных. Соотнося настоящее с прошлым, которое помогает глубже осмысливать современность, русскоязычные писатели (А. Киреев, Г. Петелин) приводят на смену привычным героям с устойчивой духовно-мировоззренческой структурой иных героев — мятущихся, рефлексирующих, с нарушенными нравственными устоями, причем находят их даже в среде героев-фронтовиков. Появление множества людей, не находящих себя в новой жизни, обусловливается одновекторными переменами сегодняшнего бытия, которые постепенно разрывают доминировавшие ранее общинные начала и растворяют в рыночных условиях устоявшийся почвеннический менталитет. Если судить по литературе, то жизнь быстро наполняется иными людьми, которые придерживаются совсем других материальных и духовных ценностей, что особенно заметно в производственной прозе (А. Косенков, А. Цапко), отходящей от социалистической гармонии индивидуума и коллектива.

Как результат социальных перемен последних лет, иная, чем прежде, формула решения известной дилеммы долга и чувства начинает преобладать в сюжетах переходной литературы. Служение долгу считается чем-то «внечеловеческим», навязанным извне (чаще всего — государством), расходящимся с естественными устремлениями личности. Это не случайно, ведь в переходном социуме все более прибывает числом людей, которых уже не устраивает просто достаток, их манит накопительство. Для них — это естественная среда обитания, они не чувствуют своей моральной обреченности. Они услужливы перед тем, кто у власти и жестоки с теми, кто без власти. В этом смысле в переходной литературе реставрируется гоголевская тема «маленького человека», давшая в прошлом веке, как известно, этико-эстетические образы мирового значения.

Конечно, быстро меняющаяся действительность дает богатейший материал для содержательной стороны художественных произведений. Но эстетическое освоение современных жизненных реалий требует непрерывного поиска новых форм отображения переходного бытия, непосредственно связанного с весьма существенной трансформацией методологии художественного творчества: приемов типизации, способов индивидуализации, речевых характеристик, сюжетно-фабульных пропорций, композиционного построения и т. д.

Безусловно, массовое появление в социуме людей, не находящих себе места в радикально изменившейся жизни, неизбежно предоставляет литературе в качестве основного прототипа персонажей, все более погружающихся в самих себя за неимением прочного контакта с действительностью. Это закономерно приводит: в жизни — к всплеску крайнего индивидуализма, разочарования, смятения в душах людей; в литературе— к усилению интроспективного начала (самонаблюдения) в прозе и производных от него художественно-изобразительных средств.

Для переходной литературы большое значение имеют стилистические поиски, производимые едва ли не на модернистской основе: ап логичное комбинирование диалогов и монологов, текстуальное превращение слова из «смотрящего» в «звучащее» (термин Ю. Тынянова), преднамеренное нарушение сюжетно-фабульных связей, временные разрывы повествовательного пространства и т. д. Из фактурного в композиционный ряд переходит даже смятение отдельной личности, остро ощущающей разлом привычного бытия. Все эти приемы позволяют писателям (В. Петрухин, В. Мишанина) изыскать новые психологические возможности для изучения и отображения внутреннего мира «не принимаемых» действительностью героев.

Главным защитным ресурсом морали для современной русскоя зычной прозы Мордовии, озабоченной «экологией» человеческой души, становится частая апелляция к почвенничеству, оформленная в деревенских ракурсах и ретроспективных экскурсах. В этом контексте принципиально отвергается урбанистская среда потребления с ее кажущейся бездуховностью, и, наоборот, идеализируется сельская патриархальность с ее традициями, бытом, нравами, культурой. В то же время русскоязычная проза фиксирует появление и в этой, на первый взгляд, благополучной атмосфере выламывающихся из деревенских устоев рефлексирующих персонажей, которые сначала сомневаются в целебности для нравственного здоровья человека сельской жизни, а затем убеждают себя и других людей в несомненной «правоте» городской цивилизации.

Естественно, на первый план здесь выходит еще неразгаданная людьми основа всех основ (в том числе, социально-психологических) — материнская сила природы, ее красота и величие, к которой обычно обращается за духовно-нравственной помощью потерявший себя в этой малопонятной для него переходной жизни литературный персонаж. При этом образ природы отстраняется (за редким исключением) от самостоятельного звучания в тексте, он становится строго функциональным и, как правило, соотносится с душевным состоянием героя, а пейзажные зарисовки приобретают четко выраженную сюжет-но-композиционную цель и нередко напрямую включаются в поток размышлений персонажей.

Это один из приемов преобладающего в современной русскоязычной прозе метода показа (не авторского цересказа) героев, раскрывающего их характеры через поступки и прямую (не косвенную) речь. С помощью этого продуктивного метода образы героев получают в читательском восприятии социологическую достоверность и психологическую убедительность. Дальнейшее улучшение «технологии» художественно-изобразительных средств для русскоязычной прозы Мордовии становится самым актуальным вопросом. Переходное время является фактически неразработанным духовно-нравственным космосом, его объективное художественное отражение требует непрерывного совершенствования писательского мастерства.

152

Список научной литературыСнитко, Ольга Ивановна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Абрамов Ф. А. Братья и сестры: Роман. В 4-х кн. Кн. 1-2. — 1984. — 518 с. Кн. 3-4. — М.: Худож. лит., 1984. — 480 с.

2. Андриянов Ф. К. Мера. вины твоей: Повесть и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1994. — 173 с.

3. Арсеньев В. К. Дерсу Узала. — М.: Худож. лит., 1988. — 219 с.

4. Астафьев В. П. Царь рыба: Повествование в рассказах. — М.: Современник, 1984. — 384 с.

5. Балабаев Г. В. Острожок на Саранке: Повести и рассказы.— Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1988. — 240 с.

6. Бальзак О. Гобсек //Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит., 1987. — Т. 2. — С. 7-63.

7. Бальзак О. Предисловие к Человеческой комедии //Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит., 1987. — Т. 1. — С. 37-50.

8. Васильев Б. П. Не стреляйте в белых лебедей. Л.: Лениздат, 1981. — 168 с.

9. Громыхин А. А. Деревенские узоры. Проза, поэзия. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993.— 224 с.

10. Громыхин А. А. Жизнь прожить. Проза, поэзия. — Саранск:

11. Мордов. кн. изд-во, 1990. — 176 с.

12. Гроссман В. С. Жизнь и судьба: Роман. — М.: Кн. палата, 1988 — 830 с.

13. Губин А. Т. Молоко волчицы. — М.: Современник. — 1984. — 670 с.

14. Залыгин С. П. Соленая падь: Роман. — М.: Сов. Россия, 1987. — 381 с.

15. Иванов А. С. Тени исчезают в полдень: Роман. — М.: Сов. Россия, 1983. —701 с.

16. Кижняев В. А. Куковала кукушка. Повести. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 19£9.— 285 с.

17. Кижняев В. А. Поздняя весна. Роман. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986. — 334 с.

18. Киреев А. Ф. Черный узел //Черный узел: Повести и рассказы /А. Дубровский, А. Киреев, В. Петрухин, А. Рыжиков. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1994. — С. 111-268.

19. Косенков А. Ф. Под парусом. Повести и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во. 1990. — 320 с.

20. Косыркин В. Н. Крестьяне. Роман. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993.—400 с.

21. Ларионов С. С. Хрустальные колокола. Роман. — М.: Современник, 1976. — 33 с.

22. Леонов Л. М. Русский лес /Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит., 1972. —Т. 9. —735 с.

23. Мишанина В. И. Люди в дороге. Повесть, рассказы. — Саранск: Мордов^кн. изд-во, 1988. — 208 с.

24. Соболевский А. А. Прощание навсегда: Повести и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1985. — 232 с.

25. Петелин Г. Н. Знакомство. Повесть и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1989. — 176 с.

26. Петелин Г. Н. На отшибе. Повести и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1996. — 400 с.

27. Петрухин В. А. Методика обучения сольному пению. Повесть и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. — 176 с.

28. Пинясов Г. И. Старые раны. Повести и рассказы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. — 384.

29. Цапко А. Д. Заринское дело. Повесть. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1986. —200 с.

30. Цапко А. Д. Клен над обрывом: Повесть. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1979. — 160 с.

31. Черный узел. Повести и рассказы /А. Дубровский, А. Киреев, В. Петрухин, А. Рыжиков. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1994. — 416 с.

32. Шолохов М. А. Поднятая целина. Судьба человека. — М.: Худож. лит., 1978.— 654 с.1.

33. Адамович А. М. Ничего важнее. Современные проблемы военной прозы. — М.: Сов. писатель, 1985. — 288 с.

34. Алешкин А. В. Роман: обстоятельства и характеры //Современная мордовская литература 60-80-е годы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. — Ч. 1. — С. 120-133.

35. Алешкин А. В. Судьба культуры — судьба нации //Сб. . Аспект -— 1991 — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993. — С. 3-27.

36. Анастасьев Н. А. Продолжение диалога: Советская литература и художественные искания XX века. М.: Сов. писатель, 1987. — 430 с.

37. Аннинский Л. А. Локти и крылья. — М.: Сов. писатель, 1989. — 320 с.

38. Аннинский Л. А. Контакты. — М.: Сов. писатель, 1982. — 328 с.

39. Архангельский Л. М. Социально-этические проблемы теории личности. — М.: Мысль, 1974. — 221 с.

40. Архангельский Л. М., Архангельская Н. А. Этическая тема в современной советской художественной литературе. — М.: Знание, 1980. — 62 с.

41. Архангельский А. Н. У парадного подъезда: Литературные и культурные ситуации периода гласности (1987-1990). — М.: Сов. писатель, 1991. — 336 с.

42. Бакштановский В. И. Моральный выбор личности: Альтернативы и решения. — М.: Политиздат, 1983. — 224 с.

43. Барабаш Ю. Я. Вопросы эстетики и поэтики. — М.: Современник. 1977. —400 с.

44. Бахтин М. М. Вопросы 1975. — 502 с.литературы и эстетики. — М.: Худож. лит.,

45. Бахтин М. М. К методологии литературоведения //Контекст-1974. — М.: Наука, 1975.'—360 с.

46. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1986.—444 с.

47. Белик А. К. Эстетика и современность. Очерк некоторых актуальных проблем. — М.: Политиздат, 1967. — 224 с.

48. Белинский В. Г. Избранные статьи. — М.: Сов. Россия, 1979. — 384 с.

49. Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года //ПСС. —

50. М.: Изд. Академии наук СССР, 1956. — Т. 10. — С. 7-50.

51. Богат Е. М. Чувства и вещи. — М.: Политиздат, 1975. — 304 с.

52. Бондарев Ю. В. Человек несет в себе мир. — М.: Мол. гвардия,1980. —256 с.

53. Борисов А. Г. Художественный опыт народа и мордовская литература. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1977. — 190 с.

54. Бочаров А. Г. Требовательная любовь: концепция личности в современной советской прозе. — М.: Худож. лит., 1977. — 368 с.

55. Бочаров А. Г. Современник — крупным планом //Вопросы литературы. — 1965. — №12. — С. 87-99.

56. Бромлей Ю. В. Национальные проблемы в условиях перестройки //Вопросы истории. — 1980. — №1. — С. 24-41.

57. Брыжинский А. И. Героика народного подвига и герой литературы. //Современная мордовская литература 60-80-е годы. — 4.1. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. — С. 185-188.

58. Брыжинский А. И. Положительный герой. Каков он? //Аспект-1990: Исследования по мордовской литературе. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. — С. 75-80.

59. Брыжинский А. И. Особенности становления и развития жанров прозы в мордовской литературе //Аспект-1991 Исследования по мордовской литературе. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993.— С. 161-186.

60. Бушмин А. С. Наука и литература. Проблемы. Суждения. Споры. — М.: Современник, 1980. — 334 с.

61. Бушмин А. С. Методологические вопросы литературоведческих1исследований. — JT. Наука, 1969. — 228 с.

62. Ванюшев В. М. Проблемы национального и интернационального в младописьменных литературах Поволжья. — М.: Наука, 1975. — 175 с.

63. Васильев JI. Г. Всегда вместе. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1985. — 128 с.

64. Васильев Н. JI. Основные тенденции развития. Русская литература Мордовии //Современная мордовская литература 60-80-е годы. Ч. II. Гл. 1. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993. — С. 213-218.

65. Васильева Р. П. Художественный билингвизм в мордовской литературе и его национально-стилевая природа. Автореф. канд. дис. —1991. —23 с.

66. Васильева Р. П. Национальное восприятие и национальный стиль //Аспект — 1991: Исследования по мордовской литературе. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993. — С. 27-48.

67. Васильева Р. П. К вопросу о художественном билингвизме //Проблемы жанров современной мордовской литературы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1987. — С. 117-127.

68. Васинкин А. А. Героические годы: жанр военного романа в литературах народов Поволжья. — Йошкар-Ола: Map. кн. изд-во, 1987. — 128 с.

69. Волченко JL В. Нравственная позиция личности //Моральный выбор. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. — С. 54-55.

70. В семье единой //Сборник. Сост. и предисловие В. Макушкина. -— Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1978. — 384 с.

71. Гачев Г. JI. Неминуемое: ускоренное развитие литератур. — М.: Уудож. лит., 1989. — 430 с.

72. Гей Н. К., Пискунов В. А. Эстетический идеал советской литературы. — М.: Изд-во АН СССР, 1962. — 208 с.

73. Гончаров И. А. Лучше поздно, чем никогда //Собр. соч.: В 8 т. — М.: Изд-во «Правда», 1952. — Т. 8. — С. 135-177.

74. Гончаров И. А. Мильон терзаний (Критический этюд) //Собр. соч.: В 8 т. — М.: Изд-во «Правда», 1952. — Т. 8. — С. 51-79.

75. Горбунов В. В. Поэзия — душа народа. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1973. — 296 с.

76. Горбунов Г. И. Жизнь, герой, литература. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1976. — 120 с.

77. Горбунов Г. И. Морально-этические проблемы в современной мордовской прозе //На пути роста. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. —С. 147-174.

78. Горький А. М. Письма начинающим литераторам //Собр. соч.: В 30 т. — М.: ГИХЛ, 1953. — Т. 25.— С. 116-145.

79. Горький A. M. М. А. Пешкову 26 января (8 февраля) 1907, Капри //Собр. соч.: В 30 т. — М.: Гослитиздат, 1955. — Т. 29. — С. 7-8.

80. Горький А. М. Часы //Собр. соч.: В 30 т. — М.: Гослитиздат, 1955.1. Т. 2. —С. 426-431.

81. Горький А. М. О мещанстве //Собр. соч.: В 30-.:. т. — М.: Гослитиздат, 1953. — Т. 25. — С. 18-30.

82. Горький А. М. Несобранные литературно-критические статьи. — М.: Гослитиздат, 1941. — 550 с.

83. Гуковский Г. Пушкин и русские романтики. — М.: Интрада, 1995.320 с.

84. Гусейнов А. А. Социальная природа нравственности. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974.— 157 с.

85. Гусейнов А. А. Краткая история этики. — М.: Мысль, 1987. — 589 с.

86. Гусейнов А. А. Золотое правило нравственности. — М.: Мол. гвардия, 1988. — 271 с.

87. Гусейнов Ч. Г. Проблема двуязычного художественного творчества в советской литературе //Единство, рожденное в борьбе и труде. — М: Известия, 1972. — С. 305.

88. Гусейнов Ч. Г. Формы общности советской многонациональной литературы. — М.: Мысль, 1978. — 181 с.

89. Двуязычие в мордовской литературе //История мордовской литературы: Учебник для филологических факультетов /Отв. ред. Н. И. Черапкин. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981. — С. 330-348.

90. Днепров В. Д. Черты романа XX века. — M.-JL: Сов. писатель, 1970. —423 с.

91. Днепров В. Д. Литература и нравственный опыт человека. — Л.: Сов. писатель, 1970. — 423 с.

92. Днепров В. Д. Проблемы реализма. — Л.: Сов. писатель , 1961. — 371с.

93. Добренко Е. А. Кризис романа //Вопросы литературы. — 1989. — №6. —С. 3-34.

94. Дробницкий О. Г. Проблемы нравственности. — М.: Наука, 1977. — 333 с.

95. Дробницкий О. Г. Оправдание безнравственности. М.: Политиздат, 1963. — 112 с.

96. Дробницкий О. Г. Понятие морали.— М.: Наука, 1974. — 388 с.

97. Дробницкий О. Г. Мир оживших предметов. — М.: Политиздат, 1967. — 351 с.

98. Есаулов И. А. Этическое и эстетическое в рассказе И. Бабеля «Пан Аполек» //Филологические науки. 1993. — №1. — С. 31-39.

99. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика: Избр. пр. — Л.: Наука, 1977. — 407 с.

100. Жить достойно: Проблемы нравственного воспитания молодежи /В. Т. Лисовский, В. Г. Иванов, Д. А. Гранин. —М.: Политиздат, 1984. —223 с.

101. Забавина В. М. Традиции русской классической и советской литературы в развитии мордовского художественного слова //Вбратской семье. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1981. — С. 361-364.

102. Зверев А. М. XX век как литературная эпоха //Вопросы литературы. — 1992. — №11. — С. 3-56.

103. Зиновьев Н. В. Связь времен и поколений: Русские писатели о мордовском народе //Зиновьев Н. В. Человек и время. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1995. — С. 5-24.

104. Зись Л. Я. Искусство и эстетика. — М.: Искусство, 1975. — 447 с.

105. Золотусский И. П. Федор Абрамов. — М.: Сов. Россия, 1986. — 160 с.

106. Иванов В. П. Златая цепь времен. — М.: Современник, 1967. — 380 с.

107. Имяреков М. Г. Нравственные искания в мордовской прозе //Горение. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1984. — С. 225-235.

108. Искусство нравственное и безнравственное/Под общ. ред. В. Толстых. — М.: Искусство, 1969. — 263 с.

109. Катанцева Т. Г. Своеобразие обратного восприятия в творчестве двуязычных писателей //Филолог, сб. Алма-Ата, 1976. — Вып. ХУШ. —С. 154-167.

110. Кедрина 3. С. Главное-человек: Некоторые черты современного реализма. — М.: Сов. писатель, 1972. — 406 с.

111. Киричек П. Н. Духовность и державность: региональный аспект //Обозреватель. — 1995. — №10. — С. 16-20.

112. Киричек П. Н. Контрапункт: народная беллетристика или элитарная словоэгоистика? Эссе о литературе и не только о ней //Русский клуб (Саранск). 1995. 1 сент.

113. Киричек П. Н. Неоткрытые острова: О русской ветви мордовской литературы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1993. — 88 с.

114. Киричек П. Н. Первая заповедь: О рабочей теме в мордовской литературе //Край мордовский. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1977.1. С. 190-196.

115. Киричек П. Н. Кочка, кочка — запятая: минус — трещина кривая. (О разломах народной почвы в прозе Григория Пинясова) //Мордовия. 7 дней. 1997. 22 мая.

116. Кирюшкин Б. Е. Мордовский советский роман. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1965. — 183 с.

117. Ключевский В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. — М.: Мысль, 1993. — 415 с.

118. Ковалев В. А. В ответе за будущее. — М: Современник, 1989. — 299 с.

119. Кожинов В. В. Размышления о русской литературе. — М.: Современник, 1991. — 524 с.

120. Кожинов В. В. Статьи о современной литературе. — М.: Сов. Россия, 1990. — 542 с.

121. Конкин С. С. О некоторых проблемах мастерства //На пути роста. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. — С. 80-125.

122. Конрад Н. И. Запад и Восток. — М.: Наука, 1966. — 518 с.

123. Кубанцев Т. И. Литература финно-угорских народов Поволжья и Приуралья. — Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1994. — 35 с.

124. Кузнецов Ф. Ф. За все в ответе: Нравственные искания в современной прозе и методологии критики. — М.: Сов. Россия, 1984.592 с.

125. Кузнецов Ф. Ф. Соответствовать времени //Родословная нашей идеи: Традиции русских революционных демократов и современность. — М.: Сов. писатель, 1986. — С. 540-577.

126. Кузьменко Ю. Б. Советская литература вчера, сегодня, завтрагМ.: Сов. писатель, 1984. — 511 с.

127. Кузьменко Ю. Б. Чтобы передать богатство нашей жизни. //Вопросы литературыг1977. — №4. — С. 23-52.

128. Куницын Г. И. Общечеловеческое в литературе. — М.: Сов. писатель, 1980. — 583 с.96. «Круглый стол»: Национальные культуры и межнациональные отношения //Д> Урнов, А. Дмитриева, Е. Завадская, Р. Бикмухаметов,

129. Н. Надьярных, М. Мушинский, А. Тамм, В. Непомнящий, М.

130. Шукуров, У. Берзиньш, И. Ланкутис, Я. Караев //Вопросы литературы. — 1989. — № 8. — С. 3-76.

131. Левина М. Б. Апофеоз беспочвенности /Вопросы литературы. — 1991. — Сентябрь-Октябрь. — С. 3-29.

132. Леонов Л. М. Театр нашего времени. Публицистика. — М.: Современник, 1987. — С. 268-275.

133. Лихачев Д. С. Диалоги о дне вчерашнем, сегодняшнем и завтрашнем. — М.: Сов. Россия, 1988. — 143 с.

134. Ломидзе Г. Н. Нравственные истоки подвига. — М.: Сов. писатель, 1975. — 245 с.

135. Майхрович А. С. Об эстетическом освоении действительности — Минск: «Наука и техника», 1973. — 181 с.

136. Макаренко А. С. Выступления и статьи по вопросам педагогики и этики. — //Собр. соч.: В 7 т. М.: Изд-во АПН СССР, 1958. — Т. 5. — С. 325-45.8.

137. Макушкин В. М. Обретение зрелости. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1984.— 224 с.

138. Макушкин В. M. Раздвигая горизонты //Проблемы современной мордовской литературы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во. 1980. — С. 14-18.

139. Макушкин В. М. Начало пути. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1975.— 148 с.

140. Малькина М. И. Сколько языков у мордовской литературы //Встречи-90. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1990. — С. 43-62.

141. Миллер Г. Размышления о писательстве//Миллер Г. Избранное.

142. М.: «ВиМо», 1995. — 750 с.

143. Многоязычие и литературное творчество /Отв. ред. акад. М. П. Алексеев. — Д.: Наука, 1982. — 340 с.

144. Моральный выбор /Под общ. ред. А. И. Титаренко. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. — 344 с.

145. Москвин Н. Я. Чувство прекрасного. — М.: Сов. Россия, 1980. — 128 с.

146. Ш.Набоков В. Д. Лекции по русской литературе.^ — М.: Независимая газета, 1996. — 440 с.

147. Национальное и интернациональное в советской литературе //Сб. статей. Ред. кол.: Ломидзе Г. и др. -— М.: Наука, 1971. — 518 с.

148. Нигматуллина Ю. Г. Национальное своеобразие эстетического идеала.-Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1970.— 212 с.

149. Озеров В. Новый человек в жизни и в литературе //Жизнь, герой, литература. — М.: Сов. писатель, 1961. — С. 5-39.

150. Перестройка: Публицистический ежегодник Союза писателей СССР. — М.: Сов. писатель, 1990. — 400 с.

151. Писарев Д., Писемский, Тургенев и Гончаров //Собр. соч.: В 4 т.

152. М.: Худож. лит., 1955. — Т. 1. — С. 204.

153. Плеханов Г. В. Смешение представлений /Литература и эстетика: В 2т. — М.: Худож. лит., 1958. — Т. 2.— С. 378-396.

154. Поспелов Г. Н. Искусство и эстетика. — М.: Искусство, 1984. — 325 с.

155. Поспелов Г. Н. Вопросы методологии и поэтики. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. — 336 с.

156. Поспелов Г. Н. Эстетическое и художественное. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1965. — 360 с.

157. Рабочий кабинет писателя: Говорит М. Шолохов //Комсомольская правда. 1968. 14 янв. — С. 4.

158. Разум сердца: Мир нравственности в высказываниях и афоризмах. — М.: Политиздат, 1989. — 605 с.

159. Ревякин А. И. Проблема типического в художественной литературе. — М.: Учпедгиз, 1959. — 367 с.

160. Реизов Б. Г. История и теория литературы. — Л.: Наука, 1986. — 319 с.

161. Селезнев Ю. И. Василий Белов: Раздумья о творческой судьбе писателя. — М.: Сов. Россия, 1983. — 144 с.

162. Словарь литературоведческих терминов. — М.: Просвещение, 1974. — 509 с.

163. Современная мордовская литература 60-80-е годы: В 2 ч. — Саранск: Мордов. кн. изд-во. — Ч. 1, 1991. — 239 с. — Ч. И, 1993. — 317 с.

164. Современный роман: Опыт исследования. //Л. В. Бычихина, А. В. Дранов, Н. Е. Знаменская и др.; АН СССР ИНИОН, — М.: Наука, 1990. — 288 с.

165. Соколов В. М. Нравственный мир советского человека. — М.: Политиздат, 1981. — 279 с.

166. Соколова В. Е. Конфликты и характеры. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1972. — 147 с.

167. Сучков Б. Л. Исторические судьбы реализма: размышления о творческом методе--М.: Сов. писатель, 1977. — 526 с.

168. Сучков Б. Л. Действенность искусства: Литературно-критические статьи. — М.: Сов. писатель, 1978. — 360 с.

169. Твардовский А. Т. О Бунине //Собр. соч.: В 6 т. — М.: Худож. лит., 1980. — Т. 5. — С. 56-100.

170. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. — М.: Просвещение, 1976. —448 с.

171. Тихонов Н. С. Писатели и эпоха. — М.: Сов. писатель, 1974. — 642 с.

172. Толстой Л. Н. О литературе. — М.: ГИХЛ, 1956. — 749 с.

173. Толстых В. И. Сократ и мы: Разные очерки на одну и ту же тему. — М.: Политиздат, 1986. — 384 с.

174. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. -— М.: Наука, 1977. —574 с.

175. Ушинский К. Д.Труд в его психологическом и воспитательном значении //Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии. — СПб: Типография М. Меркушева, 1905. — С. 429-444.

176. Фадеев А. А. О литературном труде. — М.: ГИХЛ, 1961. — 333 с.

177. Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде. Письма. Статьи: В 2 т. —М.: Худож. лит., 1984.—Т. 1. —519 с. —Т. 2.— 503 с.

178. Холмогоров А. И. Социолингвистические закономерности развития двуязычия //Развитие языков и культур народов СССР вих взаимосвязи и взаимодействии. — Уфа: Изд-во БФАН СССС 1976. — С. 107.

179. Храпченко М. Б. Горизонты художественного образа. — М.: Худож. лит., 1986. — 439 с.

180. Храпченко М. Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. — М.: Худож. лит. 1977. — 440 с.

181. Черапкин Н. И. Проблемы творческого метода (по материалам поволжских литератур) /Проблемы современной мордовской литературы. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1980. — 284 с.

182. Черапкин Н. И. В братском содружестве. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1969. — 384 с.

183. Чернов Е. И. Современная мордовская литература. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1992. — 90 с.

184. Чернов Е. И. История мордовской литературы /Учебное пособие. — Саранск: Изд-во Мордов. ун--та, 1993. — 90 с.

185. Чернышевский Н. Г. Эстетические отношения искусства к действительности //Собр. соч.: В 5 тгМ.: «Правда», 1974. — Т. 4. С. 115-117.

186. Чичерин A.B. Ритм образа: Стилистические проблемы. — М.: Сов. писатель, 1973. — 280 с.

187. Швейцер А. Культура и этика. — М.: Прогресс, 1973. — 220 с.

188. Шинкарева Г. А. Методология критического анализа нравственной проблематики художественного произведения (на материале литературно-критических дискуссий 70-80-х годов) /Автореф. кандидат, дис. — М., 1986. — 25 с.

189. Щедрин Н. (Салтыков М. Е.) О литературе. — М.: Худож. лит., 1952. —700с. '

190. Энциклопедия мысли. — М.: ТЕРРА, 1996. — 496 с.

191. Эстетика: Словарь /Под общ. ред. А. А. Беляева и др. — М.: Политиздат, 1989. — 447 с.

192. Якименко JI. Г. Герой и новаторство советской литературы. — М.: Худож. лит., 1964. — 319 с.