Художественная концепция личности в эпопее А.И. Солженицына "Красное колесо"

Кошкин, Сергей Александрович

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественная концепция личности в эпопее А.И. Солженицына "Красное колесо"

Год: 2011
Автор научной работы: Кошкин, Сергей Александрович
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Художественная концепция личности в эпопее А.И. Солженицына "Красное колесо"'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественная концепция личности в эпопее А.И. Солженицына "Красное колесо""

005004/*»°

На правах рукописи

cf^L^^ -

Кошкин Сергей Александрович

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ЭПОПЕЕ А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА «КРАСНОЕ КОЛЕСО»

Специальность 10.01.01 — Русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических паук

- 1 ДЕК 2011

Москва — 2011

005004746

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы филологического факультета Российского университета дружбы народов

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Голубкова Вера Петровпа Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент Ничипоров Илья Борисович

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова

кандидат филологических наук Поттосниа Виктория Геннадьевна

Московский Институт иностранных языков

Ведущая организация: Тамбовский государственный университет

им. Г.Р. Державина

Защита состоится 23 декабря 2011 г. в 15.00 часов

на заседании диссертационного совета Д 212.203.12

при Российском университете дружбы народов

по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6, ауд. 436.

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном центре (Научной библиотеке) Российского университета дружбы народов

Автореферат размещен на сайте РУДН www.rudn.ru Автореферат разослан 22 ноября 2011 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент А.Е. Базанова

Эпопея А.И.Солженицына «Красное Колесо» (1937, 1969-1973, 1975-1990) - одно из самых сложных произведений во всей русской литературе. Его исключительная масштабность ставит перед исследователями множество проблем самого разнообразного характера. Одной из них становится концепции личности, которой и посвящено данное исследование.

Как теоретико-литературное понятие концепция личности не сводима к понятию образа или героя, поскольку является более широким и предполагает обобщенное представление как об идеальном, так и антиидеальном начале в человеческом характере, включает в себя не только представление о личностных качествах человека, но и о его месте в обществе, специфике взаимодействия с окружающими людьми и исторической реальностью, смысле жизни. Существует ряд исследований, в которых так или иначе (но в основном не специально, а среди множества других вопросов) были предприняты попытки проанализировать представления Солженицына о человеке, воплощенные' в его художественных произведениях.

Данное исследование имеет своей целью преодолеть в основном ограниченный и не спецификаторский характер отношения литературоведов к проблеме концепции личности в творчестве Солженицына. Здесь предметом исследования становится своеобразие представления писателя о человеке, его роли и месте в обществе, воплощенное в масштабной исторической эпопее «Красное Колесо», главном труде Солженицына. При этом данный вопрос не сводится в работе к проблеме русского национального характера, но трактуется как универсальный, включается в контекст общеевропейской экзистенциальной картины мира. Такой подход может быть определен как комплексный.

Поскольку объектом исследования является столь масштабное и многомерное произведение, как «Красное Колесо», работа методологически представляет собой постепенное проникновение в мир Солженицына: от ранних рассказов через публицистику к тексту эпопеи. Как замечал М.М.Голубков, «начинать знакомство с Солженицыным с эпопеи "Красное Колесо", изданной в десяти томах, просто немыслимо. К этому труду нужно подготовиться» (Голубков М.М. «Александр Солженицын». - М., 1999. С.5). Сознанием этого и обусловлена композиция работы.

Анализ формирования концепции личности в произведениях 1960-х годов сменяется изложением взглядов писателя, выраженных в его публицистике. В первой главе анализируется структура личности в "Красном Колесе", что подразумевает рассмотрение системы бинарных оппозиций, отражающих идеальные и негативные черты характера человека, а также трех типов личности, в которых воплощаются эти черты. Предметом исследования во второй главе становится механизм испытания, посредством которого определяется ценность того или иного типа. Следующая, третья глава, посвящена авторской позиции и призвана показать те пути спасения, которые предлагает Солженицын, а также ответить на вопрос о том, верит ли писатель в способность человека к возрождению себя и мира. В заключении обращается внимание на некоторые

экзистенциальные грани в концепции личности в "Красном Колесе" и подводятся итоги проделанной работы.

Важнейшие аспекты концепции личности заявлены Солженицыным в первых опубликованных рассказах, из которых наиболее примечательные для нас - «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор» и «Случай на станции Кочетовка». Это противоречивость, бескомпромиссность и религиозность («праведничество»). Здесь писатель определяет смысл жизни человека как сохранение себя в противостоянии бесчеловечной Системе. Однако прежде чем обращаться к данной проблематике на материале эпопеи "Красное Колесо", автор диссертации совершает экскурс в публицистику Солженицына, которая позволяет составить более полное представление о специфике отношения писателя к человеческой личности, ее характеристиках, смысле существования и особенностях взаимодействия с исторической реальностью.

Публицистика Солженицына представляет собой комплекс произведений, весьма значимый в процессе исследования концепции личности, поскольку отражает точку зрения реального автора «Красного колеса». В одной из статей писатель констатирует с горечью: «есть катастрофа, которая наступила уже изрядно: это - катастрофа гуманистического автономного безрелигиозного сознания», которое «мерою всех вещей на Земле поставило человека — несовершенного человека, никогда не свободного от самолюбия, корыстолюбия, зависти, тщеславия» (Публицистика. Т.1. С.327). Гуманистическое воззрение диктует человеку признавать ценность всего материального, преходящего, а в центр вселенной ставит личность, чья сила и свобода действий на пути обретения индивидуального счастья безгранична. А потому для таких людей цель оправдывает любые средства, будь то война или революция. «Гуманистическое сознание... не признало в человеке внутреннего зла, не признало за человеком иных задач выше земного счастья и положило в основу современной цивилизации опасный уклон преклонения перед человеком и его материальными потребностями» (Публицистика. Т.1. С.324), - утверждал Солженицын в Гарвардской речи.

Приверженность личности гуманистическим (антропоцентристским) идеям естественным образом сочетается с забвением религиозной ответственности. Главный путь к спасению - это духовное развитие, обретение религиозного сознания и стремление к раскаянию. Человек, раскаивающийся перед Богом, обладает теми ориентирами, которые он может противопоставить материальным ценностям, не становясь в зависимость от них.

Цель диссертационной работы заключается в изучении концепции личности, предложенной в многотомной эпопее Солженицына «Красное Колесо», и выявлении того, насколько и каким образом взгляды писателя на место и роль человека в историческом процессе, выраженные в его публицистике, сказались в его главном произведении. Данная цель определила основные задачи работы:

- определить взгляды писателя на исторический процесс и возможные пути включения в него личности;

- охарактеризовать религиозные убеждения писателя, выраженные в его художественном творчестве и публицистике, и показать пути их художественного воплощения;

- соотнести концепцию личности и представления писателя о русском национальном характере;

- показать представления о целях художественного творчества, обусловленные основополагающими мировоззренческими и религиозными установками писателя.

Объектом исследовании является десятитомная историческая эпопея

A.И. Солженицына «Красное Колесо», а так же другие произведения писателя, в первую очередь, корпус его публицистики.

Предмет исследования - концепция личности, как она сложилась в эпопее «Красное Колесо», характер взаимосвязи человека и исторического процесса, исследование представлений писателя об истории как о Божьем промысле, заявленные как в художественных, так и публицистических фрагментах «Красного Колеса».

Методология исследования сочетает сравнительно-исторический и герменевтический подходы. Сравнительно-исторический метод позволяет поставить произведение в контекст художественных, научных и идеологических исканий русской литературы и общественной мысли XIX-XX вв., выявить специфику исторической концепции А.И. Солженицына. Герменевтический метод дает возможность выявить природу художественной целостности книги и путей формирования концепции личности, предложенной в ней.

Методологической и теоретической базой диссертации стали работы отечественных и зарубежных философов, в которых исследуется личностное начало и его роль в искусстве: Н.Л. Бердяева, JI.H. Гумилева, B.C. Соловьева, X. Ортеги-и-Гассета; труды биографов А.И. Солженицына Л.И. Сараскиной,

B.А. Чалмаева, в которых авторы соотносят жизненный путь писателя с его творчеством; работы ведущих исследователей творчества А.И. Солженицына, в которых затрагиваются вопросы, связанные с интерпретацией авторской концепции личности: Ж. Нива, М.М. Голубкова, Т.В. Клсофастовой, A.C. Немзера, П.Е. Спиваковского, A.B. Урманова, Н.М. Щедриной.

Степень научной разработанности проблемы. Литературоведческий анализ самого крупного, самого важного и, в определенном смысле, итогового произведения художника - исторической эпопеи «Красное Колесо» - пока еще далек от желаемой полноты. Одной из малоисследованных сторон произведения является заявленная в нем концепция личности, анализ которой позволит выявить мировоззренческие и эстетические позиции одной из ключевых фигур отечественной литературы XX столетия. Несмотря на то, что все большее число исследователей обращается к системному изучению как всего творчества Солженицына {Нива Ж. Слово и взгляд у Солженицына // Континент. - Мюнхен, 1978; Урманов A.B. Поэтика прозы Александра Солженицына. - М.: Прометей, 2000; Чалмаев В.А. А. Солженицын: Жизнь и творчество. - М: Просвещение, 1994), так и «Красного Колеса» (В.В. Гуськов. Система персонажей исторической эпопеи А.И. Солженицына "Красное колесо" как форма воплощения эстетических принципов и мировоззренческих позиций автора: автореф. дне. ... канд. филол. наук / Гуськов Вячеслав Владимирович. - М., 2006; Н.Е.

Спиваковский. Символика Вавилонской башни и мирового колодца в эпопее А.И. Солженицына «Красное Колесо» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2000; A.B. Урманов. Особенности повествовательной модели эпопеи А. Солженицына «Красное Колесо» // Проблемы художественного миромоделирования в русской литературе: сборник научных трудов / под ред. A.B. Урмапова. - Благовещенск, 2004; ЕМ. Щедрина. Концепция истории в романе А. Солженицына «Красное Колесо» // Русская литература конца XX века (80-90-е годы). Пути развития прозы и драматургии. -- Уфа, 1995.), пока еще не приходится говорить о том, что в современном литературоведении есть общепризнанная сложившаяся интерпретация эпопеи и заявленной в ней концепции личности.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые десятитомная историческая эпопея «Красное Колесо» подвергается комплексному анализу в аспекте её связей с русской и западноевропейской философскими традициями XX вв. Представления о человеке, выраженные Солженицыным, соотносятся с опытом французского экзистенциализма.

Теоретическая значимость. Понятие «картина личности», широко распространенное в экзистенциализме и персонализме начала XX века, впервые применено при исследовании творчества Солженицына. Именно «картина личности» как совокупность всех (физических, материальных, идеологических, исторических, религиозных, этических, эстетических и других) характеристик и воззрений человека в их единстве является более определяющим сущность личности фактором, нежели отдельные моменты, вроде религиозной сознательности.

Практическая значимость работы заключается в том, что материалы диссертации могут быть использованы при чтении курса русской литературы второй половины XX века, в различных спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству А.И. Солженицына и литературному процессу русской диаспоры 1970-1980-х годов. Материалы диссертации окажутся востребованными при изучении художественного и публицистического наследия АИ.Солженицына.

Положения, выносимые на защиту

1. В творчестве А.И.Солженицына и в эпопее «Красное Колесо» представлены различные уровни детерминации характеров: конкретно-исторический, религиозно-философский, морально-этический.

2. Концепция личности, предложенная в эпопее, вырастает на базе оппозиции реальное/идеальное, что, в свою очередь, оценивается в двух планах: отношение человека к окружающему миру (в частности, к общественно-политической ситуации) и межличностные отношения.

3. Солженицын считает, что главной причиной исторических катастроф начала XX века (войны и революции) оказывается гуманистическое отношение к реальности. Гуманизм современного сознание (забвение Бога и отказ от признания над собой высшей силы, утверждение человека в качестве конечной цели существования Вселенной) трактуется как главный исток и причина исторических катастроф XX столетия.

4. В эпопее «Красное колесо» подчеркивается принципиальная значимость роли личности в истории. Именно через активную личность находит у А.И. Солженицына свое воплощение историческая необходимость.

5. Причастность или непричастность личности к онтологической вертикали становится важнейшим критерием оценки личности у Солженицына.

6. В «Красном Колесе» А.И.Солженицына изображается не становление, а распад эпического состояния мира, идёт процесс перерождения народа в толпу, а народного героя - в вождя- индивидуалиста, кумира толпы.

Апробация работы прошла на межвузовских конференциях «Актуальные проблемы современного литературоведения», а также на кафедре истории русской и зарубежной литературы РУДН.

Структура и объем работы определяется поставленными целью и задачами, а также спецификой исследуемой проблемы: диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографии.

В главе 1 «Полифоническая структура повествования в эпопее «Красное колесо» рассматривается соотношение идеального и антиидсального в характере человека. Наиболее ярко оно проступает в своеобразии реакции человека на тот исторический контекст, в котором ему приходится существовать. Общественно-политическая ситуация, являющаяся предметом изображения в "Красном Колесе", может быть охарактеризована не иначе как «общественный хор», однако хор не согласный, а разноголосый, внутренне противоречивый. В 1915-1916 годы каждый человек сталкивался с проблемой определения своего места и роли в историческом процессе. Это, в частности, проявлялось в его отношении к двум важнейшим событиям того времени: первой мировой войне и к революции, назревавшей внутри страны. Отношение к ним порождали полифонию общественной атмосферы того времени. Каждый персонаж в "Красном Колесе" имеет свою специфическую точку зрения, в которой зримо проступают основные черты его характера, особенности мировоззрения и нравственно-этические представления. Восприятие тем или иным персонажем исторических событий оказывается критерием его авторской оценки.

Проблема полифонии интересует Солженицына давно. В 1984 году в беседе с Н.Струве он заметил: «Полифоничность, по мне, метод обязательный для большого повествования. Я его придерживаюсь и буду придерживаться всегда» (Публицистика. Т.З. С.264). По мнению писателя, полифония возникает тогда, когда «каждое лицо становится главным действующим лицом ... Тогда автор ответственен пусть даже за тридцать пять героев. Он никому не даст предпочтения». При этом Солженицын убежден, что ни одна человеческая точка зрения не может претендовать на роль абсолютной истины и всегда будет носить характер субъективности. Отсюда и проистекает стремление писателя показать множество самостоятельных точек зрения на одну и ту же проблему, на одно и то же событие.

В эпопее идеологически противопоставлены люди с гуманистическим мировоззрением, выступающие за революцию и настроенные антропоцентрически, и те, чье религиозное сознание все же преобладает над материальными интересами, в чьих взглядах присутствует гуманность и человечность. Первых большинство. Они высказываются за решительную ломку в политической жизни страны, за революцию, что обусловлено их стремлением поставить человека в центр истории, заявить о своем праве на жизнетворчество.

Подобная позиция неприемлема для Солженицына. В Гарвардской речи писатель утверждает, что причины всех общественных неурядиц и кризиса современной западной цивилизации заключены в гуманистических идеях эпохи Возрождения. Главная негативная тенденция развития современного человека и главное его заблуждение в том, что он «пытается не выявить Божий замысел, но заменить собою Бога» (Публицистика. Т. 1.С.453). Человек ощутил свою неограниченную свободу от религиозной ответственности перед Высшей Волей и заявил о своем праве на творчество окружающей жизни. В забвении оказались ценности, способные дать человеку истинный смысл жизни, а на первый план вышли ценности материальные и сосредоточенность на социальных построениях. Отсюда и происходят все революции, войны и разнообразные исторические катаклизмы, явления, по Солженицыну, неизбежные и закономерные в эпоху торжества безрелигиозного гуманизма.

Какой же выход из сложившейся ситуации видит Солженицын? По его мнению, материальное начало настолько укоренилось в человеке, что не стоить думать о его изживании. Достаточно постараться гармонично уравновесить материальное и духовное начала. Каждый человек должен разглядеть духовную вертикаль, связывающую его с метафизическим миром.

Как же все эти положения реализуются в концепции личности в "Красном Колесе"? В эпопее любимыми персонажами Солженицына оказываются именно те, чье духовное начало преобладает над материальными ценностями. Таковыми, например, являются Столыпин, Николай II, а также в гораздо меньшей степени Воротынцев и Андозерская. Воротынцева, конечно, нельзя назвать человеком религиозным (достаточно вспомнить эпизод, когда, проходя мимо церкви и думая зайти в нее, Воротынцев все же не делает этого, откладывая посещение на неопределенное время). Впрочем, такая позиция естественна для человека, рожденного в гуманистическую эпоху. И тем не менее он далек от обезличивания людей (в противовес генералу Свечину). И уважительное и теплое отношение Воротынцева к человеку, очевидно, ближе к духовной системе координат, нежели к материалистическому гуманизму.

Однако писатель считает, что человек должен всегда ощущать ответственность не только перед высшей волей, но и перед своей судьбой и историей страны в целом. Ведь в выборе каждым своего собственного пути проявляется выбор общий. Из частных жизненных путей складывается национальный путь.

Самым ярким человеком дела является Столыпин. В рассказе о периоде губернаторства Столыпина отмечается, что был «нов и неожидан», «с решительными движениями, властной повадкой», умело устанавливал контроль над необузданной толпой без помощи эскорта. Солженицын замечает две отличительные характеристики Столыпина: его умение «угадывать лучшее» и «настойчивость осуществлять его». Программа его была «самым полным, связным, стройным планом переукладки России, когда-либо выказанным в нашей стране».

Многочисленность позитивных оценок персонажей с точки зрения их принадлежности к людям дела или слова вполне естественна. Эпоха революций

и войн выдвигает по-настоящему решительных и деятельных люден. Но Солженицын отдает предпочтение только тем, кто способен гармонично сочетать и уравновешивать в себе стремление к действию и чувство религиозной ответственности. Этому критерию как раз не удовлетворяют такие персонажи-антропоцентристы, как Гучков и Ободовский. Их порыв к деятельности в своей основе революционен, не ограничен никакими моральными рамками. По Солженицыну же, свобода действия должна в любом случае быть ограничена представлениями о том, что существует над человеком и управляет им высшая Божественная Воля.

Помимо описанных выше критериев оценки личности Солженицын предлагает еще один, едва ли не самый важный. В его эпосе часто исследуется одна и та же коллизия: герой оказывается «в раздвоении ствола», перед выбором судьбы. Каждый из персонажей Солженицына так или иначе оказывается в ситуации выбора - на распутье между двух жизненных дорог. («В истории самые трудные линии действий - по лезвию, между двух бездн» (Солженицын А.И. Красное Колесо. В 10 т. - М., 1993. Т.2. С.201.)). Одна из них предполагает компромисс с обстоятельствами: в обмен на жизненные материальные блага герой отказывается от своих принципов. Другая - это преодоление соблазна компромисса, готовность к борьбе с противостоящей Системой во имя сохранения своих убеждений. Второй путь и утверждается самим Солженицыным. Насколько это было возможно, он всегда старался избегать компромисса. Это известно по его документально-биографическим произведениям. Плата за бескомпромиссность -литературное одиночество, личностные разрывы с близкими людьми, непонимание многими. При этом Солженицын, отказываясь от компромисса, знает его великий соблазн. Этот соблазн писатель изживает в своих персонажах. В его эпосе предложена целая антология национального компромисса. Можно даже сказать, что одним из предметов изображения в его творчестве оказывается русский национальный характер в ситуации компромисса. И Солженицына привлекают те персонажи, которые способны найти в себе внутренние силы для противостояния внешним обстоятельствам.

Солженицын склонен оценивать своих персонажей как личностей по трем критериям. Это религиозная ответственность, стремление к активной деятельности и бескомпромиссность как признаки идеального поведения личности.

Система персонажей в "Красном Колесе" выстраивается на основе бинарных оппозиций «гуманность / негуманность», «религиозность / гуманистическое сознание», «активность / пассивность», «компромиссность / бескомпромиссность», которые воплощают собой соотношение идеальных и антиидеальных качеств личности, как их видит писатель.

В эпопее "Красное Колесо" можно выделить несколько персонажей, представляющих собой определенный тип личности, реально существовавший в атмосфере начала XX века. Для каждого типа характерны некие общие мотивы, которые могут варьироваться и накладываться один на другой. Во-первых, это мотив места и равновесия: Воротынцев и Николай II при столкновении с неудачами теряют устойчивость, вследствие чего возникает неодолимая

потребность возвращения утраченного равновесия, которое, впрочем, невозможно вернуть: Николай вынужден подписать манифест об отречении, Воротынцев же попадает в «непроломный тупик» отношений с Андозерской. Другим общим мотивом оказывается одержимость идеей, реализация которой проходит последовательно только у Богрова и Столыпина, и прерывисто - у Воротынцева и Николая. Объединяет персонажей и активность: у Богрова и Столыпина она носит целенаправленный и семантически нагруженный характер (они четко формулируют свои жизненные цели). Но важно отметить, что это активность разного рода. С одной стороны, негативно оцениваемая Солженицыным «дьявольская свобода отрицания» (Н. Бердяев), с другой, позитивная деятельность, направленная на возрождение страны. У двух других персонажей активность выглядит суетной, хаотичной, неопределенной. Наконец, всем героям свойственно одиночество, которое проявляется по-разному: романтическим становится одиночество Богрова, Воротынцева и Столыпина, находящихся в состоянии взаимонепонимания с обществом. У Николая же одиночество является желанным как следствие его попытки отгородиться от реальности.

В эпопее "Красное Колесо" идеальность человека зависит прежде всего от степени цельности картины его личности. В результате в художественном мире произведения возникают три человеческих типа, различающихся по степени единства и нсразрушаемости картины личности, а также по содержанию этой самой картины. С одной стороны, личность цельная, последовательная, но реализующая себя в негативной, с точки зрения автора, деятельности (Богров). Подобный тип не заслуживает положительной оценки писателя. Как отмечал Н.Бердяев, «нельзя негативными чувствами спасти Россию» (Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. - М.: Искусство, 1994. С. 442). Второй тип - люди сомневающиеся, противоречивые, потерянные (Воротынцев, Николай). Наконец, Столыпин, тип человека цельного, последовательного, но чья деятельность, в отличие от первого типа, наполнена позитивным содержанием, что и привлекает более всего самого Солженицына.

Глава 2 «Экзистенциальная природа «пограничной» ситуации в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо» обращена к важной для творчества Солженицына антропологической проблеме: человек в кризисной, экстремальной ситуации крайне неустойчивого и разрушающегося мира. Практически все исторические персонажи «Красного Колеса», настроенные религиозно или гуманистически, оказываются в драматическом состоянии тупика, который является в сфере индивидуальной жизни воплощением общественно-политического кризиса, поразившего Россию в начале XX века. В работе показано, каковы возможные выходы из данного положения, которое, надо заметить, настигает людей в самых разных сферах жизни: на войне, в политической деятельности, в обществе, в семейно-бытовой жизни.

Какие же качества помогают определенным персонажам, таким, как Самсонов, Протопопов, Столыпин, находить верные выходы? Конечно же, духовное сознание, ощущение направляющей Божественной Воли, дарующее силы для противостояния неблагополучным обстоятельствам. Однако не только

оно. Ведь, например, Николай II, глубокий христианин, посещающий церковь и молящийся часто, терпит поражение за поражением. Ситуация тупика, по мысли Солженицына, предстает как универсальная и неизбежная в эпоху «брожеиия страны». Она вскрывает как негативные, так и позволяющие выжить (морально и физически), не ут ерять нравственного достоинства, качества личности.

В русской литературной традиции издавна присутствует механизм, согласно которому наиболее значимые в идеологическом смысле персонажи непременно подвергаются каким-либо испытаниям, призванным проверить прочность человеческих убеждений и нравственно-этических представлений. В повестях и романах Тургенева персонажи проходят испытание любовью, герой гончаровского «Обломова» проверяется живым течением жизни, фанатично одержимые определенной идеей герои Достоевского открывают для себя ограниченность или вовсе несостоятельность своих теоретических построений перед лицом реальных жизненных обстоятельств, в советской литературе получила широкое распространение традиция испытания персонажен трагическими историческими обстоятельствами, воплощенными в таких явлениях, как война и революция (Горький, Шолохов, Пастернак). В художественном мире эпопеи Солженицына подобный механизм оказывается вполне актуальным. Солженицын тоже испытывает человека. Присутствие механизма испытания как средства выявления определенных черт в человеческом характере в солженицьшской эпопее обусловлено биографией самого писателя, наполненной трагическими испытаниями Системой, в противостоянии с которой выковался его характер. Солженицын оказался не сломлен лагерями, призывами «не допускать Солженицына к перу» (Шолохов), исключением из Союза писателей, угрозами физического уничтожения, заключением в Лефортовскую тюрьму, депортацией на Запад. Однако сам Солженицын воспринимал такие испытания как крест, ниспосланный ему, полагал, что именно они сформировали его характер и мировоззрение. Зная ценность подобных испытаний для формирования человеческой личности, писатель именно поэтому видит в исторической катастрофе начала XX века, запечатленной в "Красном Колесе", некий полезный момент: «Наши пять континентов - в смерче, - подчеркивает он в Темплтоновской лекции, - но в таких испытаниях и проверяются высшие способности человеческих душ» (Публицистнка.Т.1.С.456). Подобными в эпопее оказываются испытания Историей, любовью и верой.

Влияние исторической действительности на человека в художественном мире Солженицына предстает как непреложный закон бытия. История, «взятая в ее катастрофической поступи» (Н.Струве), испытывает личность на прочность. Писатель на страницах "Красного Колеса" воссоздает разнообразные механизмы поведения человека в данной ситуации: разрушительная деятельность (Богров), стремление к созиданию (Столыпин), «терпеливая линия» (Свечин), приспособленчество (Думское общество) либо вообще попытка «общественного неслужения» (Николай II). Среди этих вариантов Солженицын наиболее ценит активное отношение к истории, однако направленное в позитивное русло. В ситуации испытания Историей победу одерживают персонажи-разрушители. Тем не менее, в аксиологической системе Солженицына истинными победителями

(несмотря на трагические последствия испытаний) становятся персонажи-созидатели, искрение стремящиеся своими действиями «спасать Россию» и обладающие устойчивой и непротиворечивой картиной личности, что позволяет им не терять равновесие в борьбе с «проклятой Историей». Ведь «в истории самые трудные линии действий - по лезвию, между двух бездн, сохраняя равновесие, чтобы не свалиться ни в ту, ни в другую стороны. Но они же - и самые верные ...» (Т.2. С.201).

Между тем, испытание историей становится не единственным, хотя, безусловно, самым главным. В испытании Воротынцева любовью Солженицын показал, как обстоятельства частной жизни способны сбить с пути человека, изначально готового на подвиги во имя спасения России, но чье сознание искажено гуманистическим пониманием счастья и греха. Отсутствие верных духовных ориентиров предопределило обретение героем иллюзии покоя и устойчивости в «лабиринтах» отношений с Андозерской. Однако любовь к ней и вместе с тем забота о жене спровоцировали расколотость картины личности Воротынцева, что в итоге обернулось для него экзистенциальным одиночеством.

Практически все персонажи "Красного Колеса" подвергаются испытаниям, что объясняется самим характером эпохи. В процессе проверки каждый человек неизбежно встает перед проблемой выбора определенного поведения, от которого зависит положительная или отрицательная оценка этого человека Солженицыным. Для писателя является чрезвычайно важным то, какой выбор совершает отдельная личность, поскольку поведение каждого человека определяет судьбу нации и путь мировой истории: «Главный ключ нашего бытия или небытия - в каждом отдельном человеческом сердце, в его предпочтении реального Добра или Зла» (Публицистика. Т.1. С.455), - подчеркивает Солженицын в Темплтоновской лекции. О проблеме выбора в солженицынском эпосе говорят многие литературоведы. Французский исследователь Ж.Нива отмечает зависимость дальнейшей судьбы человека от его выбора: «Человек может возродиться или выродиться, он на распутье (символическая ситуация, которую мы встречаем в каждом из солженицынских произведений)» (Нива Ж. Солженицын. - М.: Художественная лит-ра, 1992. С. 53). Об этом же рассуждает и Р.Бракман, полагающая, что жизнеутверждение персонажа писателя - это «не только стремление к физическому выживанию, но также и стремление сохранить моральное, духовное здоровье. Оказываясь перед нравственным выбором, герой Солженицына стоит как бы на распутье. Одна дорога ведет к духовной смерти. Другая... приводит к духовному самоутверждению» (Бракман Р. Выбор в аду: жизнеутверждение солженицынского героя. С. 7). Вслед за ними М.М.Голубков описывает данную ситуацию в свете понятия компромисса человека с обстоятельствами: «Каждый из героев Солженицына так или иначе оказывается ... на распутье меж двух жизненных дорог. Одна из них сулит сделку, компромисс: ситуация требует отказа от самого себя, от своих принципов и взглядов в обмен на жизненные блага... Другая требует непреклонности, мужества в противостоянии обстоятельствам, но дает возможность остаться самим собой, преодолев соблазн компромисса» (Голубков М.М. Александр Солженицын. С. 96). Действительно, как мы пытались показать, в художественном

мире "Красного Колеса" жизненные обстоятельства (социальные, исторические, бытовые) предлагают каждой личности своего рода соглашение, навязывая ей поведение, которое не будет дисгармонировать с духом эпохи и обеспечит тем самым относительно спокойное и устойчивое существование в этом мире. Посредством испытания Историей, любовью и верой Солженицын обнаруживает их состоятельность или несостоятельность поистине в экзистенциальном масштабе. В качестве компромиссного поведения писателю видится стремление избежать прямого контакта с историей, ограничение себя любовными отношениями и отказ от признания религиозных ценностей. Все это -«разрушение». «Созидание» же - это, напротив, смелая и решительная попытка несоглашения с порочным миром, подкрепленная крепким духовным сознанием и непротиворечивой картиной личности, попытка, с которой связана судьба России. Т.Дронова замечает: «А.И.Солженицын особый акцент делает на зависимости будущего от разрушительного или созидательного характера деятельности реальных участников событий. Чувствуя роль Провидения, писатель не снимает ответственности с человека, заостряет роль нравственного выбора людей, оказавшихся на гребне истории. Именно от того, на что направят они свои усилия, зависит, пойдет или нет история в «провал»» (А.И. Солженицын и русская культура: Межвуз. Сб. науч. Трудов. - Саратов, 1999. С. 25).

Заключительная, третья глава, включает в себя два раздела.

В первом разделе ставится вопрос о том, какие пути спасения из столь трагической ситуации самоуничтожения человека и мира видит Солженицын. По его мнению, человек может искупить свой грех приближением к Богу через смирение и раскаяние. Смирение означает проявление религиозной сознательности, что позволяет человеку признать величие духовных ценностей и освободиться из-под власти корыстных материальных интересов, избежать самых соблазнительных компромиссов. Один из персонажей "Красного Колеса", отец Северьян, произносит слова, которые выражают и авторскую позицию: «Крылья гордости несут нас за семь холодных пропастей... Из главных духовных приобретений личности - усмирять себя. Напоминать себе, что ... ты - только раб Божий, нисколько не выше других. Этого достижения - смирения не заменят никакие этические построения» (Т.З .С.61).

Сознавая существование национального греха безбожия, Солженицын видит необходимость в общенациональном раскаянии, которое должно произойти в каждой личности, но, к сожалению, невозможно «в нашу расчетливую беспокаянную эпоху» (Публицистика. Т.1.С.60-61). Тем не менее, в тексте "Красного Колеса" показан ряд персонажей, своим поведением иллюстрирующих идею общенационального раскаяния. Действительно, раскаиваются не только такие простые люди, как Зинаида или Лаженицын. Идеальное, с точки зрения Солженицына, религиозное поведение демонстрируют и бывший министр внутренних дел Протопопов, и даже сам царь Николай И.

Помимо смирения и раскаяния, Солженицын на страницах "Красного Колеса" упоминает еще об одной возможности преодоления и искупления греха и оценивает его спасительный потенциал. Речь идет о возможности помощи небес, божественного чуда. Николай II, находясь в состоянии душевного и духовного

кризиса, чувствуя себя «слабым мальчиком», уповает на помощь: «А может -Чудо какое-нибудь еще произойдет? Бог пошлет вызволяющее всех Чудо??» (Т.6.С.748). Вообще говоря, по мнению Солженицына, революцию (Божью кару) можно было бы предотвратить. Но люди, забывшие Бога, сами закрывают для себя возможность помощи свыше, а потому божественное чудо как один из СП09060В избавления от грехов отрицается Солженицыным.

Идеальным • человеческим поведением считается поиск путей, приближающих к Богу, что соответствует главному принципу развития человеческой индивидуальности, как его сформулировал писатель в Гарвардской речи: «Покинуть жизнь существом более высоким, чем начинал ее» (Публицистика. Т.1.С.327). Движение к Богу должно происходить через преодоление основных гуманистических заблуждений, среди которых -осознание греха как жизненной ошибки, которую легко исправить, перекладывание вины, надежда на земной суд. Солженицын же, рисуя поведение лучших своих героев, указывает, что истинный путь к очищению души включает, по крайней мере, четыре основополагающих элемента: религиозно-онтологическое понимание греха как зла, осознание собственной вины и неизбежности небесного суда, а также активное религиозное стремление искупить свой грех через смирение и раскаяние. Причем под покаянием понимается самостоятельная внутренняя работа Почти незначимой, таким образом, становится помощь людей или священника. В искуплении греха Солженицын делает акцент на самом человеке, его внутреннем духовном потенциале, Солженицын также верит, что личность обладает огромной религиозной силой. Как говорил Бердяев, вера в Бога невозможна без веры в человека. С этой мыслью автор "Красного Колеса", как показано в диссертации, солидарен.

Семантика онтологически значимого понятия греха в "Красном Колесе" естественным образом распадается на два полюса. С одной стороны, Солженицын эсхатологически воспринимает судьбу погрязшего в грехе гуманистически настроенного человечества: «Если мы погибнем и потеряем этот мир - то будет наша собственная вина» (Публицистика. Т.1.С.456), - предрекает он в -Темплтоновской лекции. Солженицын выражает надежду на то, что каждый человек опомнится и сумеет проявить свою религиозную силу: «В каждого из нас заложено таинство большее, чем мы предполагаем. И в общении с Богом доступно нам его разглядеть» (Т.4.С.575). Приближение же к Богу возможно единственно через, смирение и раскаяние. А это уже залог искупления важнейшего греха безбожия и безверия, который, по Солженицыну, послужил первопричиной исторической трагедийности XX столетия.

Второй раздел посвящен анализу позиции Солженицына по отношению к проблеме судьбы человека и призван ответить на вопрос о том, верит ли писатель в возрождение личности и вместе с тем в спасение мира, оптимистом или пессимистом оказывается он в этом вопросе. Для адекватного понимания авторского восприятия в диссертации предпринимается попытка, рассмотреть мотив движения в эпопее «Красное Колесо».

Динамика, а не статика человеческого характера идеализируется Солженицыным в этической системе его взглядов. Выше уже сделан был акцент на мысли о том, что для писателя суть нравственного совершенствования личности заключается в постепенном и активном приближении к Богу. Однако Солженицын с присущим ему полифоническим взглядом на окружающую действительность показывает в тексте эпопеи наличие разного рода движений, аксиологически не равноценных. Мотив движения выражается в ряде разнообразных символических образов и проявляется тем самым как онтологическая символика.

Солженицыну свойственно традиционное для русской литературы (особенно у символистов - современников революции) восприятие революции как иррациональной, все сокрушающей стихии, как дионисийский разгул страстей. Повествователь «Красного Колеса» в конкретно-историческом процессе усматривает природно-метафизическое измерение, воплощенное в образе разрушительного вихря: «... главное - это ощущение затягивающей стихии: разожженный вихрь постепенно, но неуклонно захватывает в уничтожение всех, кто этот вихрь готовил и содействовал ему. Ощущение это - широко известно, и у меня еще на ранней стадии работы сформировалось как определение: «Красное Колесо»» (Публицистика. Т.1.С.505), - писал Солженицын в статье «Черты двух революций».

Традиция подобной оценки в русской литературе предполагает разнообразные типы поведения творческой личности. Никто из писателей и мыслителей не отрицал разрушительного начала этой стихии, однако отношение к самому этому разрушению было не всегда негативным, а скорее неоднозначным. Большинство предреволюционных поэтов-символистов с оптимизмом и одобрением смотрели на бурную стихию, связывая с ней наступление «мистических розовых зорь». Яркий представитель подобной интеллектуальной традиции - Блок, возлагавший надежды на «стихийных людей», а в массовых исторических движениях видевший закономерный исторический процесс и источник обновления культуры, провозглашая идею очистительной жертвы (статьи «Стихия и культура», «О романтизме»), Блоковская апология стихии, ярко выразившаяся в поэме «Двенадцать», оправдывается самим поэтом так: «... никогда не заслужат от поэта дурного имени те, кто представляет из себя простой осколок стихии, те, кому нельзя и не дано думать» (Блок Л. Собр. соч.: в 8 т. - т.6. - М.;Л., 1960. С. 162). Другая концепция заключается в негативной оценке, которая, однако, сочетается со смиренным приятием разгулявшегося вихря, в понимании его как естественного явления. Так, О.Э.Мандельштам своими символическими крепостями и акрополями защищался от стихий, которые, по его словам, угрожают «нашей истории» и являются выражениями исключительности, . насилия и тирании. Третье понимание - негативное и непримиримое, желание противостоять насилию. У истоков такого восприятия - Достоевский, который, по мнению П.А.Флоренского, «разрушительную деятельность хаоса воспринимает как борьбу с добром... видит в хаосе не корень жизни, а извращение жизни» (Флоренский П. Письмо дочери Ольге от 1935. 11. 8.// Наше наследие. - 1988. №4. С. 120). Из

поэтов-символистов путь обуздания стихии в стремлении к гармонии выбирает Максимилиан Волошин.

Солженицын вслед за Достоевским и некоторыми постсимволистами придерживается негативного и - главное - непримиримого (что в духе солженицынской идеи неприятия любых компромиссов) отношения к «вихрю» революции. Осуждение стихии автором выражено, например, в том эпизоде, где появляется символический образ ветряной мельницы, «замахнувшей нас в войну и прокрутившей впустую (курсив - наш) лучшую русскую силушку» (Т.6. С.413). При этом Солженицыну чуждо равнодушное, безучастное взирание на «разожженный вихрь» бессмысленного и неразумного уничтожения. В диссертации подчеркивается, что писатель считает революцию закономерной Божьей карой, произошедшей отнюдь не случайно, а по вине людей, потерявших Бога, а потому предстающей как антинорма человеческой жизни. А раз так, значит, самим людям суждено исправлять свои ошибки.

В «Красном Колесе» показано, как стихия разыгрывается не только в истории, но и внутри человека, в его душе. Речь идет о внутренних мучениях Николая II во время его железнодорожной поездки: «Он плакал уже слабей, но вдруг закруживались - снаружи ли вагона? внутри груди - вихри Судного дня? конца света?... Нечистая ли сила рвалась?» (Т.6.С.744). Вихревое буйство внутри человека - своеобразное микроотражение разгулявшейся стихии на арене истории. Николай II борется с ним и в конце концов молитвой избавляется от него. Вера в Бога и в возможность божественного чуда помогает усмирить стихии (вспомним библейский сюжет об укрощении Христом бури во время его плавания с учениками через Галилейское озеро).

Интересно, что в описании душевных терзаний Николая Солженицын делает акцент на том, что это были не обычные вихри, а «вихри Судного дня». Тем самым стихия получает не просто метафизическое, а религиозно-эсхатологическое осмысление. В самом деле, солженицынское описание исторической ситуации и человека в понятиях стихии, кружения разожженного вихря, соответствует, во-первых, идее божественного возмездия. В Библии Господь посылает наказание согрешившим людям в стихии: это и очищающий землю от грехов Потоп, и разрушение Содома .и Гоморры «дождем из серы и огня». Во-вторых, соответствует описанию второго пришествия Христа, помещенному в Священном писании: «солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» (Матф. 24, 2930). Революция в понимании Солженицына как раз и оказывается той разрушительной стихией, которую Бог посылает на грешное человечество. Об этом же смысле революции говорил Н.Бердяев: «революции посылаются Божьим промыслом, и потому народы многому в них научаются» (Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. - М.: Искусство, 1994. С. 437).

Образ движения в «Красном Колесе» чаще всего предстает как замкнутое однообразное вращение, напоминающее карусель или веретено. Мотив кружения используется для характеристики общественно-политической атмосферы первой трети XX века - разноголосого, внутренне полифоничного «общественного хора». «Завихривающая сила» общественного кружения прежде всего

реализуется в том, что автор эпопеи называет «речевым кружением»: это полифония самых разных взглядов на животрепещущие социально-политические проблемы. Эта хаотическая разноголосица порой достигает такого размаха, что обесценивает любое индивидуальное мнение и, более того, превращается в совершенную бессмыслицу: «И куда-то, куда-то все они - весь разговор - и вся мысль Шингарева..., куда-то все нанесло еще сильней, покружило, или посыпало - заговорилось не меньше, напротив, больше, громче! - они все оказывается только начинали разговоряться! - но несло их куда-то прочь от человека, желающего определить себе правильные действия. Смысл мелькал до того карусельно, его нельзя было придержать, да даже нельзя было неутянуться им... Заведенный этим общим уверенным кружением - Воротынцев молчал и сползал» (Т.З.С.339).

Кружение разнонаправленных мнений, с одной стороны, иллюстрирует полифоническую идею Солженицына о существовании множества равноправных точек зрения на объект для его адекватного и объективного восприятия. С другой стороны, кружение это в системе этических взглядов писателя оказывается негативным явлением. Во-первых, потому что оно разрушает индивидуальность, обезличивает и подчиняет человека: «В этом общественном кружении подавитсльность была - властная» (Т.З.С.340). Во-вторых, по мнению писателя, этой разноголосицей сами люди провоцируют усиление разрушающей стихии революции. Замкнутое движение в своем круговороте не ориентировано на онтологическую вертикаль, не соотносится с представлениями об истории как о Божественном промысле, на чем настаивает Солженицын.

Комплекс значений мотива движения формирует поистине ужасную, инфернальную картину мира в восприятии автора «Красного Колеса». Общественно-политическую ситуацию, отображенную в эпопее, Солженицын оценивает эсхатологически как приближение Страшного Суда. В Священном писании открыты некоторые признаки близости второго пришествия Господа. Среди людей наступит крайнее развращение: уменьшение веры и любви к ближнему, умножение пороков и бедствий. Затем появятся лжепророки, которые будут обольщать людей своим пагубным учением, между народами усилятся несогласия и войны; будут голод, мор и землетрясения. Перед самой же кончиной мира солнце померкнет.

Так воспринимается Солженицыным и предреволюционная эпоха. В «Красном Колесе» есть и символический образ затмения, и изображение множества пороков, среди которых главный - безбожие, и первая мировая война, и голод, и лжепророки-революционеры во главе с Лениным. Картина мира, которую создает Солженицын в своей эпопее, дает возможность для метафорического сопоставления ее с адом. Персонажи представляются грешниками: некоторые из них получают наказание, другие, раскаиваясь, проходят свой путь в чистилище. Образы воронки и жерла, возникающие в публицистике Солженицына, оказываются воплощением ада («вихревое затягивание'деятелей в жерло», «втягивание» «в крутящую воронку атеизма и самоуничтожения»). И только в аду возможно такое явление, как сочетание горячего и холодного, выражающееся на лексическом уровне: грех «застывает и

жжет», холодный «вихрь» оказывается «разожженным», «жгущие холодные удары» терзают Николая II. В «Красном Колесе» даже появляется фигура Антихриста.

Мотив движения в художественном мире «Красного Колеса», таким образом, оказывается разбит на несколько подмотивов. Солженицын выделяет несколько типов движения: беспорядочное иррациональное (стихия, вихрь) как воплощение революционных тенденцией (кружение). Это и движение по прямой, окрашенное религиозным стремлением человека приблизиться к Богу и побороть тем самым уничтожающую стихию, предупредить конец света. Гуманистическое антропоцентрическое движение по кругу, по мнению Солженицына, бесперспективно. Разомкнутое же в онтологическую вертикаль оценивается писателем как единственно верное и оправданное.

Описывая катастрофическую ситуацию, верит ли Солженицын в спасение мира и человека? Атмосфера, воссозданная в "Красном Колесе", оказывается весьма пессимистичной. Однако Солженицын в оценке состояния человека и окружающего мира - не пессимист, но реалист.

Н. Бердяев размышляет о воссозданном в "Красном Колесе" времени как «гуманистическом периоде истории», который «характеризуется растратой человеческих Сил», «истощением» и «потерей центра в человеческой личности». Концепция личности у Бердяева практически соответствует представлениям Солженицына о человеке, отраженным в эпопее: «Решительно во всем чувствуется потрясение человеческого образа, разложение той человеческой личности, которая выковывалась в христианстве... Она начинает слабеть... лишается внутреннего духовного упора. И вот начинается искание духовного центра, связь с которым могла бы восстановить надорванные силы личности» (Блок А. Собр. соч.: в 8 т. - т.б. - М.;Л., 1960. С. 162), о чем, в частности, свидетельствует трагедия Воротынцева. В духе Солженицына Бердяев в вопросе о выходе из кризиса делает акцент на самом человеке: «Люди отвергли Бога, но этим они подвергли сомнению не достоинство Бога, а достоинство человека» (там же С. 499). А, следовательно, «спасение человеческой личности от разложения» должно осуществляться самим человеком. В качестве средства философ называет способность к творчеству, которое является «ответом на Божий зов». При этом разграничиваются два вида свободы человека (как у Солженицына - два вида активности): свобода «от», то есть дьявольская свобода отрицания, и свобода «для», то есть божественная свобода в творчестве. Бердяев верит, что «обнаружение» творческих сил «спасет мир от упадка и увядания», надеется на то, что наступит новый период истории, «новое средневековье», в котором «человек вновь должен связать себя, чтобы собрать себя, вновь должен подчинить себя высшему, чтобы не окончательно погубить себя» (Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. С. 403), ведь «человек создан творцом гениальным и гениальность должно раскрыть в себе творческой активностью, победить все лично-эгоистическое и лично-самолюбивое, всякий страх собственной гибели..ь» (Там же. С. 41). Так и Солженицын склонен с оптимизмом смотреть в будущее. Автор "Красного Колеса" показывает героям, попавшим в затруднительное положение, пути спасения из кризисной тупиковой ситуации,

воссоздает в произведении не только образы потерянных людей (Воротынцев, Николай II), но и образы людей, воплощающих лучшие, по его мнению, качества (Столыпин). В случае с Воротынцевым Солженицын не оставил одного из своих любимых героев в полной безысходности, дал ему надежду, намекнул на выход из тупика, а сумеет ли он, согнувшийся под гуманистическим грузом, прийти к вере, сумеет ли понять и найти верный «развилок», это зависит уже от самого человека. По мнению писателя, ощущение, что ты находишься «как бы под взглядом Бога», в принципе «доступно каждому человеку. Если он не дает себя замотать суетой ежедневной жизни» (Публицистика.Т.З.С.191). Солженицын, наверное, осознает, насколько важна падежца, а потому в своих произведениях, и художественных, и публицистических, говорит о тех качествах личности, которые способны эту надежду возродить, ибо «надеждой неверующий человек может быть исправлен и убежден, гордый - смирен, нечистый - очищен, слабый - укреплен, грешный - возвращен к праведности... Мы спасены в надежде», -говорит св. апостол Павел в послании к римлянам (Рим. 8:24).

В заключении диссертации подчеркивается, что предлагаемая Солженицыным концепция личности и картина мира, в которой вынужден существовать человек, органично вписывается в общеевропейский контекст философских, а именно экзистенциальных, представлений первой половины XX века. Влияние данного направления на творчество Солженицына неоднократно привлекало внимание исследователей. Так, Н.Щедрина, например, отмечала, что для Солженицына мировая экзистенциальная философия XX века оказалась особенно действенной, но она более ориентирована на социальные и политические проблемы. Р.Бракман показывает экзистенциальную природу «пограничной ситуации» и утверждает, что «экзистенциальное восприятие -важная сторона психологии солженицынского героя» (Бракмаи Р. Выбор в аду: жизнеутверждение солженицынского героя. С. 55). Действительно, многие идеологические установки Солженицына соотносятся с принципами христианского направления немецкого и французского экзистенциализма (Г.Марсель, КЛсперс). Центральной его проблемой оказывается мироощущение индивида в экстремальной, пограничной исторической и общественной ситуации. Солженицын, безусловно, близок к такому подходу. Именно в «узловые» моменты нашей истории, по мнению писателя, картина личности человека приобретает наиболее ясные очертания. Именно этот подход находит выражение в механизме испытания, действующем в "Красном Колесе".

литературе XX века, пишет о таких параметрах, как катастрофичность бытия, кризисность сознания, онтологическое одиночество, состоящее в восприятии мира как враждебного, разорванное городское сознание, то есть сознание утраченной цельности, необретепного идеала. Именно в таком положении оказываются Воротынцев, Николай II, Столыпин. Трагический путь разрушения поначалу единой картины личности Солженицын показывает особенно остро на примере полковника Воротынцева. «Распыленность личностного начала..., уже теряющего пути к целостному его воплощению» (В.Вейдле), отражена и в судьбе царя Николая II. На наш взгляд, в "Красном Колесе" воссоздан тот экзистенциальный тин сознания, который, по словам В.Заманской, запечатлел всю глубину разрушительных тенденций эпохи «переоценки всех ценностей»...: «обезбожение», «обесчсловечение» мира, беспредельность одиночества и отчуждение как результат полученной «несчастным существом» (Достоевский) свободы, «расколотое Я» (РЛейнг), «экзистенциальное беспокойство» (В.Варшавский), утрата пределов (мир без Бога и без Дьявола).

Солженицына с экзистенциалистами сближает помимо взглядов на реальное существование человека также и восприятие его роли и судьбы в кризисной ситуации. Писателю близка идея индивидуальной ответственности человека за все, что происходит с ним самим и с другими людьми (Сартр). Отсюда утверждение писателем бескомпромиссности в качестве жизненного идеала и мысль о что предназначение каждого человека в историческом контексте - спасение России. Свойственен солженицынскому мировоззрению и мотив активного сопротивления враждебному по отношению к личности миру, сопротивления, в котором выражается свобода человека и его судьба (вспомним, например, Столыпина), Безусловно, Солженицыну близок и первый принцип сартровского экзистенциализма: человек делает самого себя, постепенно обретает свою сущность, изначально уже обладая существованием, так сказать, постоянно находится в пути, что расценивается как нелегкий, полный драматизма, но истинно человеческий удел. Подобный принцип воплощен в словах писателя из Гарвардской речи о смысле жизни человека, в которых утверждается для человека необходимость обрести свою сущность, проявив при этом свободу выбора и сознание ответственности за этот выбор.

Солженицын, подобно экзистенциалистам, решает проблему выхода из кризисной ситуации. П.Рикер полагал, что выходом из кризиса должно стать создание новой шкалы ценностей, способных воодушевить индивида. Более конкретно высказывался сторонник «духовной революции» (у Солженицына в публицистике - «нравственной революции») Э.Мунье: «Глубинный смысл человеческого существования состоит ... в том, чтобы переменить «тайну своей души», чтобы принять в нее царство Божие и воплотить его на Земле» (Мунье Э. Персонализм. - М., 1992. С. 14). Так и по Солженицыну, только приближение человека к Богу путем раскаяния и самоограничения есть залог спасения себя и окружающего мира от саморазрушения.

Таким образом, в диссертации отмечается, что Солженицын в эпопее "Красное Колесо" воссоздает разные типы личности, отличающиеся друг от друга по степени единства и содержательной наполненности их картин.

Состоятельность человека определяется тем выбором, который он совершает в ситуации тупика, а также в процессе испытаний Историей, любовью или верой, которые обнажают негативное или идеальное начало в его характере. Показывая кризисность мира и человека, Солженицын тем не менее верит в то, что каждый способен проявить лучшие, с точки зрения писателя, качества. Они воплощены в тех трех аспектах картины личности, которые наиболее волнуют Солженицына: религиозном, конкретно-историческом и нравственном. В религиозном отношении ценятся гуманность, верность духовным ценностям в противовес материальным, способность к раскаянию и самоограничсншо. В конкретно-историческом плане идеальными качествами становятся служение национальным интересам, общему, а не частному, а также понимание необходимости спасать Россию. В нравственной сфере человек должен быть решительным, последовательным, активным, не знающим сомнений и упреков, сознающим ответственность за происходящее. В деле спасения мира от упадка и увядания Солженицын, таким образом, делает акцент не на метафизических обстоятельствах или исторических условиях, а на каждом конкретном человеке, долг которого - «творить», «быть художником человеческих душ» (Н.Бердяев). От того, насколько верную, положительную и цельную картину своей личности нарисует человек, зависит, по мысли Солженицына, судьба всего человечества.

По теме диссертации опубликовано 4 работы.

1) Кошкин С.А. Концепция личности в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо» // Вестник Бурятского Государственного Университета. 2010. Выпуск 10. С. 198-200.

2) Кошкин С.А. Формирование концепции личности в эпосе Солженицына (в соавторстве с Голубковой В.П.) // Опыты: Сборник научных статей аспирантов и студентов. Вып. 4. - РУДН, 2009. С. 47-54.

3) Кошкин С.А. Человек в ситуации тупика в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо» // Опыты: Сборник научных статей аспирантов и студентов. Вып. 4. - РУДН, 2009. С. 87-95.

4) Кошкин С.А. Судьба человека в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо» // Актуальные проблемы современного литературоведения: Сборник статей молодых ученых.-М., РУДН, 2010. С. 105-113.

5) Кошкин С.А. (в соавторстве с Чистяковым А.В.) Идеальное/ антиидеальное в человеке а эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо» // Актуальные проблемы современного литературоведения: Сборник статей молодых ученых. - М., РУДН, 2011. С. 96-108.

Кошкин Сергей Александрович (Россия) Художественная концепция личности в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо»

Диссертация посвящена исследованию художественной концепции личности в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо». Работа методологически представляет собой постепенное проникновение в мир Солженицына: от публицистики через ранние рассказы к тексту эпопеи. В диссертации рассматривается полифоническая структура, экзистенциальная природа пограничной ситуации и художественная роль мотива.

Sergey A. Koshkin (Russia) The artistic concept of personality in epic by AI Solzhenitsyn "The Red Wheel"

The thesis is devoted to the study of the artistic concept of personality in epic AI Solzhenitsyn's "The Red Wheel." Work methodically is the gradual penetration into the world of Solzhenitsyn from journalism through the early stories to the text of the epic. In this thesis we consider a polyphonic structure, the existential nature of the border situation and the role of artistic motive.

Подписано в печать:

21.11.2011

Заказ № 6318 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кошкин, Сергей Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

1. «Красное колесо» в оценке современной критики.

2. Критерии оценки личности в публицистике Солженицына.

3. Художественные истоки концепции личности в рассказах Солженицына начала 1960-х годов.

Глава 1. Полифоническая структура повествования в эпопее «Красное Колесо».

1.1. Роль бинарных оппозиций (гуманизм//гуманность, слово//дело, компромиссность//бескомпромиссность) в формировании концепции личности в «Красном колесе».

1.2. Мотивная организация типологии личности в эпопее «Красное Колесо».

Глава 2. Экзистенциальная природа «пограничной» ситуации в эпопее А.И. Солженицына «Красное Колесо».

2.1. Личность в драматической ситуации тупика.

2.2. «Ценность измеряется испытанием»: характер перед лицом Истории, веры и любви.

Глава 3. Художественная роль мотива в выражении авторской позиции в эпопее А.И. Солженицына.

3.1. Мотив покаяния и искупления греха в эпопее А.И. Солженицына.

3.2. Мотивы движения в воплощении картины мира и личности.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Кошкин, Сергей Александрович

Эпопея А.И. Солженицына «Красное Колесо» (1937, 1969-1973, 19751990) - одно из самых сложных произведений во всей русской литературе. Его исключительная масштабность ставит перед исследователями множество проблем самого разнообразного характера. Одной из них становится концепции личности, которой и посвящено данное исследование.

О Солженицыне пишут и говорят достаточно, однако «повествование в отмеренных строках» остается самым неизученным его произведением. Перед современным исследователем стоит задача преодолеть в основном ограниченный и неспецификаторский характер отношения литературоведов к проблеме концепции личности в творчестве Солженицына. В исторической эпопее «Красное Колесо», главном труде Солженицына, отражено все своеобразие представлений писателя о человеке и его роли и месте в обществе. Данный вопрос не сводим к проблеме русского национального характера. Необходимо подчеркнуть универсальность и всеобщность тех категорий личности, которые выдвигает на первый план автор и которые вполне вписываются в контекст общеевропейской экзистенциальной картины мира. Проявленный подход вполне может быть определен как комплексный, поскольку предполагает рассмотрение различных уровней детерминации характеров: конкретно-исторической, религиозно-философской, и морально-этической. Однако основой в этом комплексе оказывается понятие «картина личности», широко распространенное в экзистенциализме и персонализме начала XX века и впервые примененное при исследовании творчества Солженицына.

- определить взгляды писателя на исторический процесс и возможные пути включения в него личности;

- соотнести концепцию личности и представления писателя о русском национальном характере;

Объектом исследования является десятитомная историческая эпопея А.И. Солженицына «Красное Колесо», а так же другие произведения писателя, в первую очередь, корпус его публицистики.

Методологической и теоретической базой диссертации стали работы отечественных и зарубежных философов, в которых исследуется личностное начало и его роль в искусстве: H.A. Бердяева, Л.Н. Гумилева, B.C. Соловьева, X. Ортеги-и-Гассета; труды биографов А.И. Солженицына Л.И. Сараскиной, В.А. Чалмаева, в которых авторы соотносят жизненный путь писателя с его творчеством; работы ведущих исследователей творчества А.И.Солженицына, в которых затрагиваются вопросы, связанные с интерпретацией авторской концепции личности: Ж. Нива, М.М. Голубкова, Т.В. Клеофастовой, A.C. Немзера, П.Е. Спиваковского, A.B. Урманова, Н.М. Щедриной.

Степень научной разработанности проблемы. Литературоведческий анализ самого крупного, самого важного и, в определенном смысле, итогового произведения художника - исторической эпопеи «Красное Колесо» - пока еще далек от желаемой полноты. Одной из малоисследованных сторон произведения является заявленная в нем концепция личности, анализ которой позволит выявить мировоззренческие и эстетические позиции одной из ключевых фигур отечественной литературы XX столетия. Несмотря на то, что все большее число исследователей обращается к системному изучению как всего творчества Солженицына1, так и «Красного Колеса» , пока еще не приходится говорить о том, что в современном литературоведении есть общепризнанная сложившаяся интерпретация эпопеи и заявленной в ней концепции личности.

1 Нива Ж Слово и взгляду Солженицына//Континент - Мюнхен, 1978, Урманов А В Поэтика прозы Александра Солженицына - М Прометей, 2000, Чагмаев В А А Солженицын Жизнь и творчество -М Просвещение, 1994

1В В Гуськов Система персонажеиП историческоиП эпопеи А И Солженицына "Красное колесо" как форма воплощения эстетических принципов и мировоззренческих позицииП автора автореф дис канц филол наук / Гуськов Вячеслав Владимирович - М , 2006, Н Е СпиваковскииП Символика ВавилонскоиП башни и мирового колодца в эпопее А И Солженицына «Красное Колесо» // Вестн Моек ун-та Сер 9, Филология 2000, А В Урманов Особенности повествовательному модели эпопеи А Солженицына «Красное Колесо» // Проблемы художественного миромоделирования в русской^ литературе сборник научных трудов / под ред А В Урманова - Благовещенск, 2004, НМ Щедрина Концепция истории в романе А Солженицына «Красное Колесо» // Русская литература конца XX века (80-90-е годы) Пути развития прозы и драматургии - Уфа, 1995 философскими традициями XX вв. Представления о человеке, выраженные Солженицыным, соотносятся с опытом французского экзистенциализма.

Положения, выносимые на защиту

1. В творчестве А.И. Солженицына в целом и в эпопее «Красное Колесо» представлены различные уровни детерминации характеров: конкретно-исторический, религиозно-философский, морально-этический.

6. В «Красном Колесе» А.И. Солженицына изображается не становление, а распад эпического состояния мира, идёт процесс перерождения народа в толпу, а народного героя - в вождя- индивидуалиста, кумира толпы.

Структура и объем работы определяется поставленными целью и задачами, а также спецификой исследуемой проблемы. Поскольку объектом исследования является столь многомерное произведение, как «Красное Колесо», работа методологически представляет собой постепенное проникновение в мир Солженицына: через публицистику и рассказы 1960-х годов к тексту эпопеи. Как замечал М.М. Голубков, «начинать знакомство с Солженицыным с эпопеи "Красное Колесо", изданной в десяти томах, просто немыслимо. К этому труду нужно подготовиться» . Осознанием этого и обусловлена композиция работы. Диссертация состоит из введения и трех глав, разделенных на параграфы, а также заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественная концепция личности в эпопее А.И. Солженицына "Красное колесо""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предлагаемая Солженицыным концепция личности и картина мира, в которой вынужден существовать человек, органично вписывается в общеевропейский контекст философских, а именно экзистенциальных, представлений первой половины XX века. Влияние данного направления на творчество Солженицына неоднократно привлекало внимание (хотя весьма недостаточное) некоторых исследователей. Н. Щедрина, например, отмечала, что «для Солженицына мировая экзистенциальная философия XX века оказалась особенно действенной, но. она более ориентирована на

Я? социальные и политические проблемы» . Ориентацию писателя на проблемы антропологические акцентирует Р. Бракман, показывая экзистенциальную природу «пограничной ситуации» и проблемы выбора и утверждая, что «экзистенциальное восприятие - важная сторона психологии

83 солженицынского героя» . Действительно, многие идеологические установки Солженицына являются едва ли не повторением основных принципов христианского направления немецкого и французского экзистенциализма (Г. Марсель, К. Ясперс). Центральной его проблемой оказывается мироощущение индивида в обществе, переживающем глубокий кризис. Философов-экзистенциалистов отличало стремление выявить сущность человека на основе его поведения в пограничной, экстремальной ситуации, в эпоху социальных неурядиц и исторических катастроф, и дать рекомендации человеку, как в подобных ситуациях поступать (не случайно именно в военный и послевоенный периоды родились наиболее значительные произведения философов этого направления). Солженицын, безусловно, близок к такому подходу. Именно в «узловые» моменты нашей истории, по мнению писателя, картина личности человека приобретает

82 Щедрина Н.М. Исторический роман в русской литературе последней трети XX века (Пути развития. Концепция личности. Поэтика): Автореф. дис. на соиск. уч. степ, д.ф.н. С. 22-23 ^ Бракман Р. Выбор в аду: жизнеутверждение солженицынского героя. С. 55 наиболее ясные очертания. Именно этот подход находит выражение в механизме испытания, действующем в "Красном Колесе".

Солженицын показывает в эпопее человека, попадающего в драматическую ситуацию тупика, которая имеет тем более трагические последствия, чем менее устойчивыми оказываются его ориентиры (нравственные и идеологические). Персонажам "Красного Колеса" (Протопопову, Николаю II, Воротынцеву) довольно трудно правильно сориентироваться в мире, где «так много богов и нет единого вечного бога» (Л.Андреев), в мире, представляющем собой «адову суматоху» (Горький). Категории личности, которыми обладают солженицынские персонажи, являются категориями экзистенциальной модели человека. В. Заманская, автор, пожалуй, самой обстоятельной работы84, посвященной экзистенциальной традиции в русской литературе XX века, пишет о таких параметрах, как катастрофичность бытия, кризисность сознания, онтологическое одиночество, состоящее в восприятии мира как враждебного, разорванное городское сознание, то есть сознание утраченной цельности, необретенного идеала. В ситуации одиночества оказываются Воротынцев, Николай II, Столыпин. Трагический путь разрушения поначалу единой картины личности Солженицын показывает особенно остро на примере полковника Воротынцева. «Распыленность личностного начала., уже теряющего пути к целостному его воплощению» (В. Вейдле), отражена и в судьбе царя Николая II. На наш взгляд, в "Красном Колесе" воссоздан тот экзистенциальный тип сознания, который, по словам В. Заманской, запечатлел всю глубину разрушительных тенденций эпохи «переоценки всех ценностей».: «обезбожение», «обесчеловечение» мира, беспредельность одиночества и отчуждение как результат полученной «несчастным существом» (Достоевский) свободы, «расколотое Я» (Р. Лейнг), м Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века: Диалоги на границах столетий. - М.: Флинта: Наука. 2002 экзистенциальное беспокойство» (В. Варшавский), утрата пределов (мир без Бога и без дьявола).

Солженицына с экзистенциалистами сближает помимо взглядов на реальное существование человека также и восприятие его роли и судьбы в кризисной ситуации. Писателю близка идея индивидуальной ответственности человека за все, что происходит с ним самим и с другими людьми (Сартр). Отсюда утверждение писателем бескомпромиссности в качестве жизненного идеала. Отсюда мысль о том, что предназначение каждого человека в историческом контексте - спасение России. Свойствен солженицынскому мировоззрению и мотив активного сопротивления враждебному по отношению к личности миру, сопротивления, в котором выражается свобода человека и его судьба (вспомним, например, Столыпина). Безусловно, Солженицыну близок и первый принцип сартровского экзистенциализма: человек делает самого себя, постепенно обретает свою сущность, изначально уже обладая существованием, так сказать, постоянно находится в пути, что расценивается как нелегкий, полный драматизма, но истинно человеческий удел. Подобный принцип воплощен в словах писателя из Гарвардской речи о смысле жизни человека, в которых утверждается для человека необходимость обрести свою сущность, проявив при этом свободу выбора и сознание ответственности за этот выбор.

Солженицын, подобно экзистенциалистам, решает проблему выхода из кризисной ситуации. П. Рикер полагал, что выходом из кризиса должно стать создание новой шкалы ценностей, способных воодушевить индивида. Более конкретно высказывался сторонник «духовной революции» (у Солженицына в публицистике - «нравственные революции») Э. Мунье: «Глубинный смысл человеческого существования состоит . в том, чтобы переменить «тайну своей души», чтобы принять в нее царство Божие и воплотить его на Земле»' . Так, и по Солженицыну, .только приближение человека к Богу

85 Мунье Э Персонализм. - М , 1992. С. 14 путем раскаяния и самоограничения есть залог спасения себя и окружающего мира от саморазрушения.

Итоги данного исследования показывают, что Солженицын в эпопее "Красное Колесо" воссоздает разные типы личности, отличающиеся друг от друга по степени единства и содержательной наполненности их картин. Состоятельность человека определяется тем выбором, который он совершает в ситуации тупика, а также в процессе испытаний Историей, любовью или верой, которые обнажают негативное или идеальное начало в его характере. Показывая кризисность мира и человека, Солженицын тем не менее верит в то, что каждый способен проявить лучшие, с точки зрения писателя, качества. Они воплощены в тех трех аспектах картины личности, которые наиболее волнуют Солженицына: религиозном, конкретно-историческом и нравственном. В религиозном отношении ценятся гуманность, верность духовным ценностям в противовес материальным, способность к раскаянию и самоограничению. В конкретно-историческом плане идеальными качествами становятся служение национальным интересам, общему, а не частному, а также понимание необходимости спасать Россию. В нравственной сфере человек должен быть решительным, последовательным, активным, не знающим сомнений и упреков, сознающим ответственность за происходящее вокруг и за будущее. В деле спасения мира от упадка и увядания Солженицын, таким образом, ставит акцент не на метафизических обстоятельствах или исторических условиях, а на каждом конкретном человеке, долг которого - «творить», «быть художником человеческих душ» (Н.Бердяев). От того, насколько верную, положительную и цельную картину своей личности нарисует человек, зависит, по мысли Солженицына, судьба всего человечества.

Список научной литературыКошкин, Сергей Александрович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Художественные тексты

2. Солженицын А.И. Красное Колесо: Повествованье в отмеренныхстроках. В 10 т. -М.: Воениздат, 1993-1997

3. Солженицын А.И. Публицистика: в Зт. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд., 1995

4. Солженицын А.И. Собрание сочинений. В 8т. М.:Центр «Новый мир», 1990. т.З

5. Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом. Очерки литературной жизни. -М.: Париж, 1975

6. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛаг: Опыт художественного исследования. В 3 т. Вермонт, Париж, 1987.

7. Солженицын А.И. На возврате дыхания. Избранная публицистика. М.: Вагриус, 2004. 715 с.

8. Исследования творчества Солженицына

9. Август Четырнадцатого читают на родине: Сб. ст. н отзывов. — Paris: YMCA-Press, 1973. — 138, 3. с.

10. Аверинцев С.С. Мы и забыли, что такие люди бывают// Общая газ.

11. М., 1998. — 10/16 дек. — № 49. — С.8.

12. Алтынбаева Г.М. Проблемы художественной литературы в мемуарных книгах А.И. Солженицына // Интерпретация семантических отношений текста: межвуз. сб. науч. тр. — Саратов: Сателлит, 2006. С. 133 -141.

13. Анищенко Г. Пророк и отечество // Вест РХД. — Париж; Нью-Йорк; М., 1988,—№ 154, —С.106-112.

14. Архангельский Л.Н. О символе бедном замолвите слово: "Малая" проза Солженицына: поэзия и правда// Лит. обозрение. — М., 1990.9. — С.20-24.

15. Архангельский А.Н. .И приветствую звоном щита// Новый мир.М, 1996, —№> 5. — С.217-219.

16. Архангельский А.Н. Архипелаг Солженицына: Великому писателю 75 лет // Новое время. — М., 1993. — № 51. — С.40-42: ил.

17. Архангельский А.Н. Одни в ноле воин: 80 лет Александру Солженицыну // Известия. — М, 1998. — 11 дек. — № 233. — С.5.

18. Архангельский А.Н. Поэзия и правда // Солженицын А.И. Избранное. —М.: Мол. гвардия, 1991. — С. 7-40.

19. Астафьев В.П. Солженицын. Дорога домой: Виктор Астафьев размышляет о судьбе писателя, чьи книги вернулись на Родину / Беседу вел Е.Черных // Коме, правда. — М., 1989. — 25 окт. — С.4.

20. Басинский П.В. Сюжеты без романа?// Лит. газ. — М., 1996. — 31 июля.—№31. —С.4.

21. Баталин А. "Я возвращаюсь в Россию, которая меня не читала.": Александр Солженицын в Иркутской области// Там же. — 1994. — 22июня. —№ 25, —С.З.

22. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Худож. лит., 1975, — 502 с.

23. Беглов В.А. Эпопея в русской литературе. М.: Изд-во МГУ, 2005. -272 с.

24. Бёлль Г. Четыре статьи о Солженицыне / Пер. с нем. Г.Дашевского, Б.Хлебникова; Вступ. слово В.Я.Лакшина // Иностранная лит. —М., 1989,—№ 8.С.228-237.

25. Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. М.: «Искусство», 1994

26. Бернштам М.С. Проклятый вопрос о цене идей // Дружба народов. М., 1992,—№4, —С. 167-185.

27. Блок A.A. Собрание сочинений: в 8 т. т.6. - М.;Л., 19601.» ->j J

28. Бнуль-Зедпшидзе Н. Литературная критика журнала "Новый мир" АЛ.Твардовского (1958-1970 гг.). — М.: Культурно-просветительский центр "Первопечатник", 1996. — 439 с.

29. Большакова А.Ю. Теории автора в современном литературоведении // Известия Российской Академии наук. Сер. лит. и языка. — М.: Наука, 1998.Т.57, №5. — С. 15-24.

30. Борисов В.М. У Солженицына в Вермонте / Беседу вела А.Н.Латынина // Лит. газ. — М., 1989. — 29 нояб. — С.5.

31. Борман А. Читая "Август Четырнадцатого" // Рус. мысль. — Париж, 1971, — 16сент. — №2860. — С.8.

32. Бракман Р. Выбор в аду: жизнеутверждение солженицынского героя.- Эрмитаж, 1983

33. Бродский И.А. География зла// Лит. обозрение. — М., 1999. —С.4-8.

34. Вейдле В.В. О Солженицыне // Весте. РСХД. — Париж; Нью-Йорк, 1969. — № 91/92. — С.43-50.

35. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. — М.: ГИХЛ, 1959.-652,3. с.

36. Винокур Т.Г. С новым годом, шестьдесят вторым. // Вопр. лит. — М., 1991.—№ 11/12, —С.48-69.

37. Винокур Т.Г. О языке и стиле повести А.И.Солженицына "Один день Ивана Денисовича" // Вопр. культуры речи. — М.: Наука, 1965. -— Вып.6. — С. 16-32.

38. Владимов Г. Л. Быть писателем: Г.Владимов в Бостоне / Записала и подготовила И.Муравьева // Рус. мысль. — Париж, 1996. — 7/13 нояб. — №4148.С.11.

39. Владимов Г.Н. Режущая соринка в глазу // Моск. новости. — М., 1994, —5/12 июня, —№23. —С.1, 5А.

40. Владимов Г.Н. В. Президиум 1У-то Всесоюзного съезда советских -писателей (копия А.Солженицыну) // Смена. — СПб., 1989. — № 22.1. С.11.

41. Владимов Г.Н. Только что же он сможет один.: К возвращению Солженицына // Рус. мысль. — Париж, 1994. — 2/8 июня. — № 4032.1. С. 1-2.

42. Воздвиженский В.Г. Солженицын? Который? // Огонек. — М., 1993.47. — С.4-6; № 48. — С.28-30.

43. Вознесенская Г.И. Лагерный мир Александра Солженицына: тема, жанр, смысл // Лит. обозрение. — М., 1999. — № 1. — С.20-24.

44. Волгин И.Л. Возвращение билета: Александр Солженицын как плюралист // Лит. газ. —М., 1995. — 13 дек. — № 50. — С.б.

45. Волкогонов Д.А. Легаш: Политический портрет: В 2 ют. — М.: Новости, 1994. —Кн. 1-2.

46. Воробьев А. "Август Четырнадцатого" с военной точки зрения // Рус. мысль. — Париж, 1971. — 18нояб,—№2869.— С.7.

47. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М.: Изд-во МГУ, 2008. 288 с.

48. Геллер М.Я. Александр Солженицын: (К 70-летию со дня рождения).1. Ь.: ОР1, 1989, — 117 с.

49. Геллер М.Я. Александр Солженицын: писатель на все времена // Рус. мысль. — Париж, 1981. —21 мая. -- № 3361. — С.11.

50. Геллер М.Я. Возвращение памяти: Вокруг Солженицына // Вести. РСХД,— Париж; Нью-Йорк, 1974, —№ 111. — С.90-107.

51. Геллер М.Я. Вчера и сегодня в "Красном Колесе" А.Солженицына // Обозрение. — Париж, 1985. — Нояб. — Ш 17. — С. 11 -19.

52. Геллер М.Я. Солженицын и Ленин // Вести. РХД. — Париж, Нью-Йорк, 1976,—Лг2 117.— С. 170-177.

53. Глюксман А. Хайдеггер и Солженицын //Континент. — Мюнхен, 1988. — № 57. С.223-224.

54. Год Солженицына: Анкета "ЛГ" / И.Волгин, А.Василевский // Лит. газ. — М., 1991. —8 мая.—№ 18, —С. 10.

55. То же / И.Грекова, П.Горелов, В.Кардин // Там же. — 19 июня. — № 24. —С.10.

56. То же / В.Казак, А.Немзер, Н.Струве, В.Турбин // Там же. — 17 июля.—№28, —С. 10-11.

57. То же / С.Лесневский, Л.Аннинский // Там же. — 27 февр. — № 8.С.10.

58. То же / Д.Лихачев., И.Роднянская // Там же. — 10 аир. — № 14. — С.10.

59. То же / В.Максимов, Вл.Новиков // Там же. — 20 марта. — № 11. — С.10.

60. То же / А.Марков, Ж.Нива // Там же. — 24 апр. — № 16. — С. 10.

61. То же / Л.Сараскина, Б.Бурсов, Ю.Нагибин // Там же. — 5 июня. — №2, —С.10.

62. То же / В.Солоухин, В.Страда // Там же. — 22 мая. — № 20. — С. 10.

63. То же / Е.Старикова, А.Латынина, М.Окутюрье Н Там же. — 3 июля.26. —С.10.

64. Голубков М.М. Александр Солженицын. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999, — 110, 2. с.

65. Голубков М.М. Книга о Солженицыне // Вести. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. — М., 1995, —№ 1. — С. 136-138.

66. Голубков М.М. А.И.Солженицын // История русской литературы XX века (20-90-е годы). Основные имена / МГУ им. М.В.Ломоносова; Филол. фак. — М., 1998. — С.420-447.

67. Голубков М.М. А.И.Солженицын// Русская литература XX века/ МГУ им. М.В.Ломоносова; Филол. фак. — М., 1995. — С.225-236.

68. Голубков М.М. Александр Солженицын. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. 2-е изд. М.: Изд-во МГУ, 2001. -112с.

69. Гордиенко Т.Е. Особенности языка н стиля рассказа А.И. Солженицына "Матрёнин двор" // Рус. словесность. — М., 1997. — № 3, — С.66-68.

70. Гуль Р.Б. Его "вопль" услышан // Слово. — М., 1992. — № 1/6. — С.42-47.

71. Гуль Р.Б. Ленин и "Архипелаг ГУЛаг" // Новый жури. — Нью-Йорк, 1974. — Кн. 115. — С.228-250.

72. Гуль Р.Б. Солженицын и соцреализм // Гуль Р.Б. Одвуконь. — Нью-Йорк: Мост, 1973. — С. 80-95.

73. Гуль Р.Б. А.Солженицын, соцреализм и школа Ремизова// Новый жури. — Нью-Йорк, 1963. — Кн.71. — С.58-74.

74. Гуль Р.Б. Солженицын: Статьи. — Нью-Йорк: Мост, 1976. — 96 с.ИЗ. Гуль Р.Б. Читая "Август Четырнадцатого" А.И.Солженицына. —Нью-Йорк: Rausen Publischers, 1971. — 30 с.

75. Гуль Р.Б. 65-летие А.И.Солженицына // Там же. — 1984. — Кн. 154. — С. 5-7.

76. Гумилёв Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории. — М.: Айрис-пресс, 2003. 320 с

77. Гуськов В.В. Система персонажей исторической эпопеи А. И. Солженицына "Красное колесо" как форма воплощения эстетических принципов и мировоззренческих позиций автора : Дис. . канд. филол. наук : 10.01.01 Владивосток, 2006 231 с.

78. Дедков И.А. Любить? Ненавидеть? Что еще?.: Александр Солженицын: от "Августа Четырнадцатого" — к "Марту Семнадцатого" // Свободная мысль. — М., 1991. — № 13. — С.20-40.

79. Дроздовская P.C. Апокалипсические символы в творчестве А.И.Солженицына // Постигая прошлое и настоящее:

80. Межвуз.сб.науч.тр. Саратов, 1993. С.58-64

81. Елисеев НЛ. "Август Четырнадцатого" Александра Солженицына сквозь разные стекла // Звезда. — СПб., 1994. — № 6. — С. 145-153.

82. Желягин В. Солженицын и национальное возрождение // Посев. — Frankfurt а/М., 1988. — № 12. — С.4-8.

83. Живов В.М. Как вращается "Красное Колесо" // Новый мир. — М., 1992. — № 3. — С.246-249.

84. Залыгин С.П. Год Солженицына // Залыгин С.П. Проза. Публицп-стшса. — М.: Мол. гвардия, 1991. — С.397-412.

85. Залыгин С.П., Золотусскии И.П. "Природа единственна и не революционна": Диалог// Лит. газ. —М., 1992. — 28 окт. — № 14. — С.5.

86. Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века: Диалоги на границах столетий. М.: Флинта: Наука, 2002

87. Зильберберг И.И. Необходимый разговор с Солженицыным. — Англия., 1976, — 187 с.

88. Золотусский И.П. "Пройти безвредно между чудес и чудовищ" // Лит. обозрение. — M., 1990. —N21. — С.4-8.

89. Золотусский И.П. Солженицын. Круг первый // Моск. новости. — М., 1990. — 26 авг. — № 34. — С. 14,

90. Иванова А.И. Солженицын Александр Исаевич // Философы России XIX-XX столетии: Биографии, идеи, труды. — М.: Кн. и бизнес, 1995. — С.551-552.

91. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. — М.: Рус. кн., 1993-1998.Т.1-8.

92. Иоанн, архиеп. Сан-Францисский. Письмо Солженицына Патриарху // Рус. мысль. — Париж, 1972. — 27 аир. — № 2892. — С.5.

93. История философии: Запад Россия - Восток (кн. 4: философия XX века). - М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А.Шичалина, 2000

94. Карелин Ф. По поводу письма о. Сергия Желудкова А.Солженицыну //Вести.РСХД, — Париж; Нью-Йорк, 1972,—№ 103-, — С. 160-172.

95. Карпович В.В. Исследование новообразований и далевских слов у Солженицына // Грани. — Frankfurt а/М., 1974. — № 94. — С.236-266.

96. Карпович В.В. Некоторые черты языка Солженицына // Зап. рус. акад. группы в США = Transactions of the Association of Russian-American scholars in USA. — N.Y., 1972. — T.6. — C.36-45.

97. Карпович В.В. Читая "Август Четырнадцатого" // Новое рус. слово.Нью-Йорк, 1971. — 26 дек. — № 22475. — С.5.

98. Катенши Ф.-Ж. Колесо цвета крови: К выходу французского перевода третьего тома третьего узла "Красного Колеса" // Рус. мысль. — Париж,1998. — 12/18 февр. — № 4209. — С.7. — Пер. статьи из парижской газ. "Монд" от 30 янв. 1998 г.

99. Клейман Л. Человек и природа в произведениях А.Солженицына: (Некоторые аспекты темы) // Там же. — № 86. ■— С. 117-137.

100. Клеофастова Т.В. Художественный космос эпопеи Александра Солженицына "Красное Колесо" / Киевский гос. лингв, ун-т. — Киев: Collegium, 1999. —331 с.

101. Коган Э. Соляной столп: Политическая психология А.Солженицына. —-Париж: Поиски, 1982. — 228 с.

102. Коржавин Н. В соблазнах кровавой эпохи: Воспоминания: в 2 кн.-М.: Захаров, 2006. 2 кн.

103. Кормилов С.И. "Мы и забыли, что такие люди бывают": Ахматова и Солженицын // Лит. обозрение. — М., 1999. — № 1. — С.25-29.

104. Кормилов С.И. СОЛЖЕНИЦЫН Александр Исаевич// Современный словарь-справочник по литературе / Сост. и науч. ред. С.И.Кормилов. —М.: Олимп: ACT, 1999. — С.491-495.

105. Краснов В.Г. Воскрешение Столыпина // Грани. — Frankfurt а/М., 1986. — № 141. — С.154-185.

106. Краснов В.Г. Многоголосость героев в романе Солженицына "В круге первом" // Там же. —1977. — № 103, — С. 155-175.

107. Кредов С. О пользе "гнусных вопросов": Какая традиция связывает Гоголя с Солженицыным? // Рус. слово. XXI век. — М., 1994. — № 1.1. СЛ.

108. Кремлевский самосуд: Секретные документы Политбюро о писателе А.Солженицыне. —М.: Родина, 1994. — 619, 2. е.: ил.

109. Кублановский Ю.М. "Август Четырнадцатого" Александра Солженицына: У истоков стиля // Рус. мысль. — Париж, 1983. — 20 OKT.—№ 3487, —С. 12.

110. Кублановский Ю.М. Александр Солженицын: Последний день рождения на чужбине: Сегодня исполняется 75 лет классику советской антисоветской литературы // Независимая газ. — М., 1993.11 дек. — С.1 : ил.

111. Кублановский Ю.М. "Используя известную классификацию Данте" // Новый мир. — М., 1995. — № 9. — С.233-236.

112. Кублановский Ю.М. "Март Семнадцатого": Хроника исторической катастрофы //Грани. — Frankfurt а/М., 1987. — № 144. — С.183-199.

113. Кублановский Ю.М. Образ императрицы г. "Красном Колесе" А. Солженицына // Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк; М., 1988. — № 154. — С.150-174.

114. Кублановский Ю.М. Провиденциальность писателя // Стрелец. — Париж; Нью-Йорк, 1985.—№ 8. — С.21-22.

115. Кублановский Ю.М. "С того берега" о Солженицыне // Новый мир.

116. М., 1993, —№ П. —С.242-245.

117. Кублановский Ю.М. Солженицын — городу и миру // Посев. — Frankfurt а/М., 1988. — № 12. — С. 14-16. — (Солженицын — голос России).

118. Кублановский Ю.М. Спасение через слово // Новый мир. — М., 1996.6, —С.227-232.

119. Кублановский Ю.М. Стиль и историософия "Красного Колеса" А.И.Солженицына // Стрелец. — Париж: Нью-Йорк, 1989. — № 1. — С.283-293.

120. Кузнецов Ф.Ф. День, равный жизни // Знамя. — М., 1963. — № 1. — С.217-221.

121. Кузьмин В.В. Поэтика рассказов А.И.Солженицына. Тверь: Изд-во ТвГУ, 1998

122. Кучина Т.Г. Краткий терминологический словарь / Русская литература XX века: В 2 ч. / В. В. Агеносов и др. М., 2002.

123. Лавров В. Лицо//Нева. — М., 1993, —№ 12. — С.255-263.

124. Лакшин В.Я. Булгаков и Солженицын: К постановке проблемы // Лакшин В.Я. Берега культуры. — М.: МИРОС, 1994. — С.263-269.

125. Латынина А.Н. Крушение идеократии: От "Одного дня Ивана Денисовича" к "Архипелагу ГУЛаг" // Лит. обозрение. — М., 1990.4, — С.3-8.

126. Латынина А.Н. Кто с Солженицыным? // Взгляд: Сб. — М.: Сов. писатель, 1991. — Выи.З. — С. 106-126.

127. Латынина А.Н. Отложенные замыслы: Параллельные жизнеописания: версия Солженицына // Лит. газ. — М., 1995. — 5 толя. — № 27. — С.4.

128. Латынина А.Н. Солженицын и мы /У Новый мир. — М., 1990. — № 1.1. С.241-258.

129. Левицкий С. Под знаменем добра и справедливости// Посев. — Frankfurt а/М., 1975. — № 6. — С.56-59.

130. Левицкий С. Этика Солженицына // Новый жури. — Нью-Йорк, 1971. — Кн. 102. — С. 111-123.

131. Лейдерман П.Л. Современная русская литература 1950-1990-е гг. В 2 т.-М: Асад, 2003

132. Лейдерман Н.Л. По принципу антисхемы. О романе А. Солженицына «В круге первом» // Звезда. 2001. № 8. - С. 191 - 205.

133. Лейдерман Н.Л. Современная русская литература: 1950 1990-е годы: учеб. пособ. для студ. высш. учеб. заведений: в 2 т. Т. 1: 1953 — 1968 / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. -М.: Академия, 2003. 416 с.

134. Лейдерман Н.Л. Взыскующее слово (Александр Солженицын: позиция и поэтика). Екатеринбург, 2000

135. Лерт Р.Б. Хотим ли мы вернуться в XVI век?// ЛертР.Б. На том стою: Публикации "самиздата". —М.: Моск. рабочий, 1991. — С.32-54.

136. Лерт Р.Б. Этика и история в романе "Август Четырнадцатого" // Там же. —С. 136-165.

137. Лесневский С.С. "Будь гражданин." //Кн. обозрение. —М., 1990.28 сент. — С.З.

138. Лесневский С.С. "Одно слово правды весь мир перетянет"// Там же. — 1989. — 11 авг. — № 32. — С.8.

139. Лесневский С.С. Судьба сгорела между строк/ Беседу вела Л.Фомина // Моск. правда. — М., 1989. — 4 окт. — С.З.

140. Липовецкий М.Н. Приветная песнь совка: О Солженицыне по канонам соцреализма // Лит. газ. — М., 1994. — 5 окт. — № 40. — С.4.

141. Литвинова В.И. Жить не по лжи: Методич. рекомендации по изучению творчества А.И.Солженицына / Хакасский гос. ун-т им. Н.Ф.Катанова. Абакан. 1997. — 46, 1. с.

142. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. М.: Интелвак, 2003. — 1600 с.

143. Лопухина-Родзянко Т.А. Духовные основы творчества Солженицына. — Frankfurt а/ М.: Посев, 1974. — 178, 2. с.

144. Лосев Л.В. Великолепное будущее России: Заметки при чтении "Августа Четырнадцатого" А.Солженицына // Континент. — Мюнхен, 1984. — № 42. — С.289-320.

145. Лосев Л.В. Поэзия и правда у Солженицына // Лит. обозрение. — М., 1999, —№ 1, —С.30-38.

146. Лосев Л.В. Солженицынские евреи // "А.И.Солженицын и его творчество", конф. (Нью-Йорк; 1988). — Париж; Нью-Йорк: Третья волна, 1988. —С.70-88.

147. Лосев А.Ф. Строение художественного мироощущения // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. — М.: Мысль, 1995. — С.297-320.

148. Лотман Ю. М. Об искусстве. — Санкт-Петербург: «Искусство-СПБ», 2005. 704 с.

149. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек — текст — семио-сфера — история. — М.: Языки рус. культуры, 1996. — 447 с.

150. Лурье Я.С. Александр Солженицын — эволюция его исторических взглядов // Звезда. — СПб., 1994. — № 6. — С.117-125.

151. Любимов Б.Н. Март семнадцатого в "Марте Семнадцатого" // Любимов Б.Н. Действо и действие. — М.: Шк. "Языки рус. культуры", 1997. — Т.1.С.386-390.

152. Любимов Б.Н. Миросозерцание Солженицына// Там же. — С.391

153. Любимов Б.Н. Предсказывающий историю: Царственное слово// Любимов Б.Н. Действо и действие. — М.: Шк. "Языки рус. культуры", 1997. — Т. 1. —С.359-380.

154. Любимов Б.Н. Смысл жизни // Там же. — С.381-185.

155. Маёрова К.В. Заметки о языке и стиле эпопеи А.И.Солженицына -"Красное Колесо" //Лит. обозрение. — М, 19-99. — № 1. — С.55-57.

156. Манн Ю.В. Автор и повествование// Историческая поэтика: Лит. эпохи и типы худож. сознания / ИМЛИ им. А.М.Горького. — М.: Наследие, 1994.С.431-480.

157. Материалы конференции «А.И.Солженицын и его творчество» / Лит. рус. центр «Стрелец». Париж, Нью-Йорк: Третья волна, 1988

158. Между двумя юбилеями (1998-2003): Писатели, критики и литературоведы о творчестве А. И. Солженицына: альманах / сост. П. А. Струве, В. А. Москвитин. М.: Русский путь, 2005. 554 с.

159. Мешков Ю.А. Александр Солженицын: Личность. Творчество. Время. — Екатеринбург: Диамант, 1993. — 98, 2. с.

160. Миркович Е. Писатель-летописец // Посев. — Frankfurt а/М., 1988.2.1. С.2-4.

161. Мир России в зеркале новейшей художественной литературы: сб. науч. трудов / сост. А. И. Ванюков. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2004. -228 с.

162. Можаев Б.А. Серьезное время // Век XX и мир. — М., 1989. — № 1.-С. 4-7.

163. Назаров М. Два кредо: Этика и эстетика у Солженицына и у Бродского // Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк; М., 1988. — № 154.1. С.175-192.

164. Неймирок А. "Россию жалко.": (О романе А.Солженицына "Август Четырнадцатого") // Грани. — Frankfurt а/М., 1971. — № 82. — С.173-182.

165. Немзер A.C. Герои нашего времени из андерграунда // Известия. — М., 1998. — 30 янв. — № 17. — С.6.

166. Немзер A.C. Дарование и поручение// Сегодня. — М., 1993. — 11 дек. — № 93. — С. 14: ил.

167. Немзер A.C. Две стратегии: "Наши плюралисты" на.новом витке// Независимая газ. — М., 1992. — 4 июня. — С.5, 7.

168. Немзер A.C. Имя, ставшее словом: Солженицын. "Звезда", № 6 // Сегодня. — М., 1994.— 28 окт. — С. 10.

169. Немзер A.C. Любовь к истине как писательский стиль // Там же. — 27 мая. — №98. — С.9.

170. Немзер A.C. На валу истории: Заметки о творчестве А.И.Солженицына: К выход)' в свет "Апреля Семнадцатого" и отечественной публикации "Бодался телёнок с дубом" // Независимая газ. — М., 1992. — 26 февр. — № 38. — С.5.

171. Немзер A.C. Непредусмотренный голос // Там же. — 19 нояб. —С.7.

172. Немзер A.C. Облачно с прояснениями: Заметки о критике — 90 // Лит. обозрение. — М., 1991. — № 2. — С.26-37.

173. Немзер A.C. Прозревая Россию: Заметки о "Марте Семнадцатого" // Там же. — 1990. — № 12. — С. 19-27. — (Читаем Солженицына).

174. Немзер A.C. Рождество и Воскресение: О романе Александра Солженицына "В круге первом" // Там же. — № 6. — С.31-37.

175. Немзер A.C. Современный диалог с Гоголем // Новый мир. — М., 1994.—№5, —С.208-225.

176. Немзер A.C. "Красное колесо" А. Солженицына: Опыт прочтения // М., 2011.-368 с.

177. Непомнящий B.C. Солженицына нужно заслужить // Культура. — М., 1998, — 10/16 дек,— №46. — СЛ.

178. Нива Ж. Весьма разумная утопия Александра Солженицына // Рус. мысль. — Париж, 1990. — 19 окт. — № 3850. — С.9: портр.

179. Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о рус. лит. / Пер. с фр. Е.Э.Ляминой. — М.: Высш. шк, 1999. — 303 с.

180. Нива Ж. От одной "глыбы" к другой // Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк; М., 19S8. — № 154. — С.131-136.

181. Нива Ж. Писатель в России утратил венец философа / Беседа с Ю. Коваленко // Известия. — М., 1994. — 26 янв. — С. 14.

182. Нива Ж. Поэма о "разброде добродетелей" // Континент. — М.; Париж, 1993. — № 75. — С.286-295.

183. Нива Ж. "Пророки живут в своих отечествах!" — утверждает профессор Женевского университета Жорж Нива/ Г.Анджапаридзе, А.Щуплов, Д.Ильичёв // Кн. обозрение. — М., 1993. — 14 мая. — № 19. — С.22.

184. Нива Ж. Слово и взгляд у Солженицына// Континент. — Мюнхен, 1978,—№ 18. — С.309-338.

185. Нива Ж. Солженицын. — М.: Худож. лит., 1992. — 189, 2. с.

186. Нива Ж. Солженицын двадцать лет спустя // Рус. мысль. — Париж, 1982. — 2 септ. — № 3428. — С.7: ил.

187. Нива Ж. Солженицын и мы// Обозрение: Аналитич. журн. "Рус. мысли", —Париж, 1985, — Нояб. — № 17, —С.3-10.

188. Нива Ж. Солженицын и Россия: Пер. с фр. // Рус. мысль. — Париж, 1992. — 3 янв. — №> 3911. — С.9: ил.

189. Николаев П. А. "Он в высшей степени стильный писатель" / Беседу вел П.Е.Спиваковский // Филол. науки. — М., 1999. — № 6. — С.121-128.

190. Николай II, имп., Александра Федоровна. Переписка Николая и Александры Романовых / Предисл. М.Н.Покровского.— М.; Л.: Гос. изд-во, 19251927. —Т.3-5.

191. Новиков Вл.И. Раскрепощение: Воспоминания читателя // Знамя. — М., 1990. —№3, —С.210-216.

192. Новиков Вл.И. С чужого "я" начнется литература XXI века // Новиков Вл.И. Заскок. — М.: Кн. сад, "1997, —С. 175-179.

193. Новиков Вл.И. Табель читабельности // Общая газ. — М., 1994. — № 32, —С. 10.

194. Оболенский С. "Ткань истории" у Солженицына // Возрождение. — Париж, 1971. — Июль. — Ж 234. — С. 151 -159.

195. Одабашьян П.С. Духовный мир героев А.И.Солженицына // Грани.-Frankfurt а/М., 1973. — № 89/90. — С.246-268.

196. Орловская-Бальзамо Е. Ипполит Тэн и Александр Солженицын: точки соприкосновения: Глава из неизд. кн. "Солженицын перед судом истории" / Пер. Г.Шумиловой // Новое лит. обозрение. — М., 1995. —№ 13, —С.338-347.

197. Орловская-Бальзамо Е. Человек в истории: Солженицын и Ипполит Тэн / Пер. с фр. Д.Румянцевой // Новый мир. — М., 1996. — № 7. — С. 195-211.

198. Паламарчук П.Г. Возвращение // Грани. — Frankfurt а/М., 1992. — № 166, — С.297-302.

199. Паламарчук П.Г. Второе действие "Красного Колеса": Эпопея Солженицына окончена. Колесо катится дальше // Лит. Россия. — М., 1991, —4OKT.40. —С. 10-12.

200. Паламарчук П.Г. Александр Солженицын: Путеводитель // Паламарчук П.Г. Москва или Третий Рим?: Восемнадцать очерков о русской истории и словесности. —М.: Современник, 1991. — С.258-364.

201. Паламарчук П.Г. Умышленны ли искажения // Лит. Россия. — М., 1989. — 24 нояб. — № 47. — С.6.

202. Паламарчук П.Г. Читать Александра Солженицына! // Наш современник. — М., 1990. — № 12, —С. 119-121.

203. Парамонов Б.М. Мандельштам о Солженицыне // Независимая газ. 1992,— 12 февр. — С.8.

204. Пашин Н. Язык и структура "Августа Четырнадцатого" // Новое рус. слово. — Нью-Йорк, 1971. — 21 нояб. — С.2.

205. Петрова М.Г. Александр Исаевич Солженицын (к 80-летию со дня рождения) // Известия Российской Академии наук. Сер. лит. и языка. — М.: Наука, 1998. — Т.57, № 6. — С.73-77.

206. Петрова М.Г. Солженицын и Мережковский // Д.С.Мережковекий: мысль и слово. —М.: Наследие, 1999. — С.312-325.

207. Плетнев Р.В. "Август Четырнадцатого" // Рус. мысль. — Париж, 1971.— 18 нояб,—№ 2869, — С.7.

208. Плетнев Р.В. А.И.Солженицын. — 2-е изд., доп. — Paris: YMCA-Press, 1973. — 171, 2. е.: карт.

209. Померанцев С.Д. Добро и зло у Солженицына // Новый жури. — Нью-Йорк, 1969.— Кн. 95, —С. 149-158.

210. Померанцев К.Д. Солженицын — знамение нашего времени // Континент. — Мюнхен, 1978. — № 18. — С.6-12.

211. Поспеловский Д.В. Вольные мысли о сборнике "Из-под глыб" // Грани. — Frankfurt а/М., .1975. — № 97. — С. 174-222.

212. Потапов В. Сеятель слово сеет: (О Солженицыне на возврате дыхании и сознания) // Знамя. — М., 1990. — № 3. — С.204-209.

213. Потапов В. Звезда, река, загадка.: Заметки об "Августе Четырнадцатого" // Лит. обозрение. — М., 1990. — № 11. — С. 18-22.1. Читаем Солженицына).

214. Проблема автора в художественной литературе: К 70-летию Б.О.Кормана: Межвузовский сб. науч. тр. / Под ред. В.И.Чулкова. — Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 1993. — 220 с.

215. Проза А.И. Солженицына 1990-х годов: Художественный мир. Поэтика. Культурный контекст / Под ред. A.B. Урманова. -Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2008.

216. Рак И. "Озабоченный правдой" // Литература: Еженед. прил. к газ. "Первое сент." — М., 1996. — Март. — № 9. — С. 1-2: портр. — (Новое в школьных программах).

217. Рак И. Русский словарь языкового расширения // Нева. — Л., 1991.8.1. С. 189.

218. Ранчин A.M. "Архипелаг ГУЛаг" как художественный текст// Известия Российской Академии наук. Сер. лит. и языка. — М.: Наука, 1999. — Т.58, № 5/6. — С.26-33.

219. Ранчин A.M. Летопись Александра Солженицына // Стрелец. — Париж; М.; Н-Йорк: Третья волна, 1995. — № 1. — С. 176-192.

220. Ранчин Л.М. О диагнозах и рецептах, или Как нам толковать Солженицына // Неприкосновенный запас. — М., 1999. — №> 4. — С.36-39.

221. Решетовская H.A. Александр Солженицын и читающая Россия. — М.: Сов. Россия, 1990. — 413, 2. е.: ил.

222. Решетовская H.A. Обгоняя время. — Омск-: Омское бюро пропаганды худож. лит., 1991. — 152 с. — (Полит, мемуары).

223. Решетовская H.A. Отлучение: Из жизни Александра Солженицына: Воспоминания жены. — М.: Мир кн., 1994. — 365, 2. с.

224. Решетовская H.A. Разрыв. — Иркутск: МП "ЛИК" Восточно-Сибирск. кн. изд-ва, 1992. — 170, 2. с.

225. Ржевский Л.Д. Образ рассказчика в повести "Один день Ивана Денисовича" // Ржевский Л.Д. Прочтенье творческого слова: Литературоведческие проблемы и анализы. — N.Y.: Univ. press, 1970.— С. 237-252.

226. Ржевский Л.Д. Творец и подвиг: Очерки но творчеству Александра Солженицына. — Frankfurt а/М.: Посев, 1972. — 165, 2. с.

227. Ржевский Л.Д. Творческое слово у Солженицына // Ржевский Л.Д. Прочтенье творческого слова: Литературоведческие проблемы и анализы. — N.Y.: Univ. press, 1970, —С. 219-235.

228. Роднянская И.Б. Уроки четвертого узла // Роднянская И.Б. Литературное семилетие. — М.: Кн. сад. 1995. — С.6-16.

229. Русланов С. (Краснов В.Г.) Эпигон Великого Инквизитора: К портрету Сталина в романе А.И.Солженицына "В круге первом" // Грани. — Frankfurt а/М., 1974. — № 92/93. — С.279 294.

230. Рутыч H.H. Военная интеллигенция в творчестве Солженицына // Рутыч H.H. Думская монархия. — СПб.: Logos, 1993. — С. 76-84.

231. Рутыч H.H. Исторические взгляды Солженицына: К выходу романа "Август Четырнадцатого" // Посев. — Frankfurt а/М., 1971. — № 8. — С.57-59.

232. Рутыч H.H. Новая тотальная стратегия: По страницам кн. А.Солженицына "Ленин в Цюрихе"// Рутыч H.H. Думская монархия.

233. СПб.: Logos, 1993. — С.96-109.

234. Рутыч H.H. О "Ленине в Цюрихе" // Посев. — Frankfurt а/М., 1976.8.1. С.38-45.

235. Рутыч H.H. От Воротынцева к Столыпину // Рутыч H.H. Думская монархия. — СПб.: Logos, 1993. — С. 68-75.

236. Рутыч H.H. Страх перед Воротынцевым?: По поводу критики романа Солженицына "Август Четырнадцатого" // Посев. — Frankfurt а/М., 1972,—6. —С.46 -49.

237. Сараскина Л.И. "Россия опять собирается с мыслями": О поздней публицистике Ф.М.Достоевского и А.И.Солженицына // Звезда. — СПб., 1994, — №6,— С. 109-116.

238. Сараскина Л.И. Александр Солженицын. — М.: Молодая гвардия, 2008. 935 с.

239. Сараскина Л.И. Код Солженицына // Россия. — М., 1996. — № 1. — С.56-57: ил.

240. Сараскина Л.И. Один год из жизни Александра Исаевича: Встреча Солженицына с Отечеством сложилась непросто // Век. — М., 1995.8/14 септ.35. — С.11.

241. Светов Ф.Г. Разделение: (После "Очерков литературной жизни" А.Солженицына "Бодался телёнок с дубом") // Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк, 1977, —№ 121, — С. 195-236.

242. Светов Ф. О полемике Лакшина с Солженицыным // Знамя. — 2005,-№8.-С. 201-204.

243. Седуро В. Солженицын и традиции полифонического романа Достоевского // Современник. — Торонто, 1977. — №? 32-36.

244. Сендеров В.А. К 70-летию Александра Солженицына: (Ответы на вопросы анкеты журнала "Выбор") // Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк; М., 1988.154. — С.99-105.

245. Сердобинцева Г.М. Александр Исаевич Солженицын: «.И всегда меня поправляло Нечто». Рязань: РИФ «Стиль», 1998

246. Синявский А.Д. Открытое письмо А.Солженицыну // Терц А. (Синявский А.Д.)— М.: Захаров, 1999. — С.324-327.

247. Синявский А.Д. Солженицын как устроитель нового единомыслия // Там же. —С.328 -346.

248. Синявский А.Д. Чтение в сердцах//Там же. — С.347-363.

249. Слово о Солженицыне // Наш современник. — М., 1990. — №>1. — С. 58-67.

250. Слово пробивает себе дорогу: Сб. ст. и документов об А.И.Солженицыне: 1962-1974 / Сост. В.И.Глоцер, Е.Ц.Чуковская; Вступ. ст. Л.К.Чуковской.М.: Рус. путь, 1998. — 494, 1 . с.

251. Соколов М. Почвенный Штольц: К 80-летию Солженицына// Известия. — М., 1998. — 11 дек. — № 233. — С.1, 5.301. "А.И.Солженицын и его творчество", конф. (Нью-Йорк; 1988). — Париж; Нью-Йорк: Третья волна, 1988. — 95, 1. с.

252. Современное зарубежное литературоведение. Страны Западной Европы и США: Концепции. Школы. Термины. — М.: Интрада, 1996.-317,2. с.

253. Современный словарь-справочник по литературе / сост. и научн. ред. С.И. Кормилов. М.: Олимп: ООО «Издательство ACT», 2000. -704с.

254. А.И.Солженицын и русская культура: Межвузовск. сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Саратовск- Педагогического ин-та, 1999. — 198 с.

255. Солженицына Н.Д. "Александр Исаевич ничего не прячет под семью замками" //Кн. обозрение. —М., 1999. — 18 окт. —№ 42. — С.4-5.

256. Солженицына Н.Д. ". .Каждому, кому дорога Россия" / Интервью вел Ю.М. Кублановский // Рус. мысль. — Париж, 1983. — 22 дек. — № 3496, — С. 10.

257. Солженицына Н.Д. Мы снова наконец на своем месте // Лит. газ. — М., 1995. — 5 апр. — № 14. — С.6.

258. Солженицына Н.Д. На своей земле / Беседа с К.Кедровым // Известия. — М., 1992, —25 мая. — №> 121, — С.7.

259. Солженицына Н.Д. Писатель должен быть силой объединяющей, а не разъединяющей / Беседа с К.Кедровым // Там же. — 23 июля. -— № 168, —С.З.

260. Солженицына Н.Д. Солженицыны / Беседа с Н.Желноровой // Аргументы и факты. — М., 1997. — № 50. — С.З, 6; № 51. — С. 9-10.

261. Соловьев Вл.С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе // Соловьев Вл.С. Смысл любви: Избранные произведения. — М.: Современник, 1991. — С.293-427.

262. Солоухин В.А. Российский вечер в Вермонте // Лит. таз. — М., 1993.15 дек,—№ 50. —С.З.

263. Спиваковский П.Е. Краткая библиография сочинений А.И. Солженицына и работ о нем // Литературное обозрение. 1999. — №1.1. С.58-68.

264. Спиваковский, П.Е. Символика Вавилонской башни и мирового колодца в эпопее А. И. Солженицына «Красное Колесо» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2000. -№ 2. С. 27-39.

265. Спиваковский П.Е. Феномен А.И. Солженицына: новый взгляд. -М., 1998.-135 с.

266. Спиваковский П. Е. Формы отражения жизненной реальности в эпопее А. И. Солженицына «Красное Колесо»: автореф. дис. . канд. филол. наук / Спиваковский Павел Евсеевич. — М., 2000. — 21 с.

267. Страда В. Почему Солженицын против "имперского дурмана" // Лит. газ. — М., 1990. — 7 нояб. — № 45. — С.4.

268. Страда В. Три измерения Солженицына // Вече. —Мюнхен, 1983.12.1. С.121-127.

269. Страда В. "Феномен Солженицына" и новая Россия// Лит. газ. — М., 1992. — 8 янв. — № 2. — С.4.

270. Струве H.A. В ленинском духе: О выступлении проф. Е.Эткинда в Дании, март 1988// Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк, 1988. — №153. — С.136-139.

271. Струве H.A. Православие и культура. — М.: Христианское изд-во, 1992.— 337 с.

272. Струве H.A. Реставрируя будущее / Беседу вел С.Власов// Гермес.М.,. 1994. — № 6, — С. 12.

273. Суриков В. О Солженицыне— читая "Август" /7 Лит. обозрение.М., 1994, —№7/8, —С.3-14.

274. Тверской Солженицынский сборник (К 80-летию А.И.Солженицына). Тверь: Изд-во ТвгУ, 1998

275. Темпест Р. Герои как свидетель: Мифопоэтика Александра Солженицына//Звезда. — СПб., 1993. — № 10. — С. 181-191.

276. Темпест Р. К проблеме героического мировоззрения: (Солженицын и Нищие) // Там же. — 1994. — № 6. — С.93-108.

277. Теория литературы: учеб. пособие для студ. филол. фак. высш. учеб. заведений: в 2 т. Т. 1 / под ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Академия, 2004.— 512 с.

278. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика / Б. В. Томашевский.

279. М.: Аспект Пресс, 2001. 334 с.

280. Травин Д.Я. Авторитарный тормоз для "Красного Колеса" // Там же.6. — С. 125-135.

281. Тростников В.П. О Гарвардской речи А.Солженицына // Вести. РХД.

282. Париж; Нью-Йорк, 1979. — № 128. — С.358-361.

283. Убийство Столыпина: Свидетельства и документы / 2-е изд. — Нью-Йорк: Телекс, 1989. — 333, 1. С.

284. Урманов A.B. Особенности повествовательной модели эпопеи А. Солженицына «Красное Колесо» // Проблемы художественного миромоделирования в русской литературе : сборник научных трудов / под ред. А. В. Урманова. Благовещенск, 2004. — Вып. 7. С. 54-63.

285. Урманов А. В. Поэтика прозы Александра Солженицына. М.: Прометей, 2000. 231 с.

286. Урманов А. В. Творчество Александра Солженицына: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2009. 384 с.

287. Урманов А. В. Поэтика прозы А. И. Солженицына: автореф. дис. доктора филол. наук / Урманов Александр Васильевич. М., 2001.-44 с

288. Фелыптинский Ю.Г. "Красное Колесо" — книга будущего: Эссе // Стрелец. — Париж; Нью-Йорк, 1988. — №> 12. — С.5.

289. Фелыптинский Ю.Г. Солженицын и социалисты. — Париж; Нью-Йорк: Третья волна, 1983. — 47 с.

290. Филарет (Дроздов), мигр. Пространный христианский катехизис Православный Кафолическня Восточныя Церкви. — М.: Подворье Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря в г. Москве, 1995, — 143 с.

291. Филиппов Б.А. Еще о партийности: Заметки о сов. лит. // Рус. мысль.

292. Париж, 1976. — 22 янв. — № 3087. — С.8.

293. Фридлендер Г.М. О Солженицыне и его эстетике// Рус. лит. — СПб.: Наука, 1993, —№ 1. С.92-99.

294. Хализев В.Е. Теория литературы: учебник. 3-е изд., испр. и доп.- М.: Высш. ж., 2002. 437 с.

295. Харрис Д.Г. "Архипелаг ГУЛаг" Солженицына и "литература достоверности"// Русская литература XX века: Исслед. амер. ученых.

296. СПб.: Петро-РИФ, 1993. — С.476-499.

297. Ход А.Н. Пределы авторской оценочной активности в полифоническом "самосознании" героя Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. — JL: Наука, 1991. — Т.9. — С.22-38.

298. Цурганов Ю.С. "Исследования новейшей русской истории" под редакцией А.И.Солженицына // Лит. обозрение. — М., 1999. — № 1.1. С.45-48.

299. Чалмаев В.А. Александр Солженицын: Жизнь и творчество: Кн. для учащихся. — М.: Просвещение, 1994. — 285, 2. с.

300. Чудакова М.О. Путь к себе: Лит. ситуация. — 1989// Лит. обозрение.

301. М., 1990. — № 1. —С.33-38.

302. Чудакова М.О. Сквозь звезды к терниям: Смена лит. циклов // Новый мир. — М., 1990. —№ 4. — С.242-262.

303. Шмелев А.Д. Об орфографических воззрениях Солженицына // Рус. речь, —М., 1993, —№ 5. — С.119-121.

304. Шмеман А., прот. О духовности, церковности и мифах: Ответ на письмо о Солженицыне // Вестн. РСХД. — Париж; Нью-Йорк, 1972.106, —С.245-258.

305. Шмеман А., прот. О молитве Александра Солженицына / Предисл. прот. И.Свиридова // Рус. мысль. — Париж, 1994. — 15/21 сент. —№ 4044, —С. 16: ил.

306. Шмеман А., прот. О Солженицыне // Вестн. РСХД. — Париж; Нью-Йорк, 1970. — № 98. — С.72-87.

307. Шмеман А., прот. Ответ Солженицыну // Вести. РХД. — Париж; Нью-Йорк, 1976,— № 117.— С. 121-135.

308. Шмеман А., прот. О Солженицыне. — Montreal: The ortodox cathedral, 1976. — 54 с.

309. Шнеерсон М.А. Александр Солженицын: Очерки творчества. — Frankfurt М.: Посев, 1984. — 297 с.

310. Шнеерсон М.А. Будущее в прошедшем: "Март Семнадцатого" А.Солженицына // Посев. — Frankfurt а/М., 1987. — № 11. — С.55-60.

311. Шнеерсон М.А. Документальная правда и художественный вымысел: (Из наблюдений над "Красным Колесом" А.Солженицына) // Стрелец. — Париж; Нью-Йорк, 1987. — № 1. — С.20-27.

312. Шнеерсон М.А. Загадка Богрова // Посев. — Frankfurt а/М., 1987. — № 9. — С.43-48.

313. Штурман ДМ. Городу и миру: О публицистике А.И.Солженицына.— Париж; Нью-Йорк: Третья волна, 1988. — 432 с.

314. Штурман Д.М. Остановимо ли Красное Колесо?: Размышления публициста над заключительными Узлами эпопеи А. Солженицына // Новый мир. — М., 1993. — № 2. — С. 144-171.

315. Штурман Д.М. Россия прошлого и будущего: Докл. на конф. "Александр Солженицын. Старая и новая Россия". Неаполь, сент. 1991 //Рус. мысль. — Париж, 1991. —29 нояб. — № 3906. — С. 12

316. Штурман Д.М. ".Солженицын, единственное оружие которого — Слово, бескомпромиссно непримирим к насилию": Беседа. Нью-Йорк— Иерусалим, окт. 1988/ А.Глезер// Стрелец. — Париж; Нью-Йорк, 1988. — № 12. —С. 14-15.

317. Штурман Д.М. Солженицын: Россия прошлого и будущего // Смена.СПб., 1992. — 12 июня. — С.1, 3.

318. Штурман Д.М. Солженицыну 70 лет // Голос зарубежья. — Мюнхен, 1988, —№51, —С.2-5.

319. Щедрина Н.М. Авторская оценка романа "Красное Колесо" в публицистике А.Солженицына // Критика и публицистика в системе духовной культуры. — Тюмень, 1992. — С.67-69.

320. Щедрина Н.М. Исторический роман в русской литературе последней трети XX века: (Пути развития. Концепция личности. Поэтика): Автореф. дис. — д-ра филол. наук. — M., 1996. — 45 с.

321. Щедрина Н.М. Концепция истории в романе А.Солженицына "Красное Колесо" // Русская литература конца XX века (80-90-е годы). Пути развития прозы и драматургии. — Уфа, 1994. — С.90-115.

322. Щедрина Н.М. Проблемы поэтики исторического романа русского зарубежья (М.Алданов, В.Максимов, А.Солженицын). — Уфа, 1993.176 с.

323. Щедрина Н.М. Стилевые особенности романа А.Солженицына "Красное Колесо" // Актуальные проблемы современной филологии.1. Уфа, 1995, — С.83.

324. Щедрина Н.М. Философский "спор" А.Солженицына с Л.Толстым в романе "Красное Колесо" // Классика и современный литературный процесс. — Орск, 1992. — С.43-45.

325. Щедрина Н.М. Форма авторской иронии в исторических произведениях М.Алданова, А.Солженицына // Русское художественное слово: Многообразие литературоведческих и лпигвометодическнх методов. — СПб., 1996. — С.68-71.

326. Щедрина Н.М. Формы выражения "авторского присутствия" в "Красном Колесе" А.Солженицына // А.И.Солженицын и русская культура: Меж-вузовск. сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Саратовск. педагогического ин-та, 1999.С.30-35.

327. Щедрина Н.М. Формы выражения авторского сознания в романе Л.Солженицына "Красное Колесо" // Поэтика русской и зарубежной литературы: Сб. ст. — Уфа: Гилем, 1998. — С. 193-206.

328. Щедрина Н.М. Функции "хронотопа" в романе А.Солженицына "Красное Колесо" // Поэтика русской прозы XX века: Межвузовск. науч. сб. — Уфа, 1995. — С.81-99.

329. Щедрина Н.М. "Красное колесо" А. Солженицына и русская историческая проза второй половины XX века // Памятники исторической мысли М., 2010. - 336 с.

330. Эйдельман Н.Я. "Революция сверху" в России. — М.: Книга, 1989.171 с.

331. Эсалнек А .Я. Основы литературоведения. Анализ художественного произведения: практикум. — М.: Флинта: Наука, 2003.-216 с.

332. Юдин В.А. Исторический роман русского зарубежья: Учеб. пособие.1. Тверь, 1995,— 125 с.

333. Якобсон P.O. Заметки об "Августе Четырнадцатого" / Пер. с англ. Т.Т.Давыдовой; Коммент. П.Е.Спиваковского // Лит. обозрение. — М., 1999. —№ 1, — С.19.

334. Alexander Solzhenitsyn: An international bibliog. of writings by a. about him / Сотр. by D.M.Fiene. — Ann Arbor (Mich.): Ardis, 1973. — XLX, 148 p.

335. Carpovicli V.V. Solzhenitsyn's peculiar vocabulary: Russian-English glossary = Trudnye slova u Solzhenitsyna: Russko-angliiskii tolkovyi slovar'. —N.Y.: Technical Dictionaries со, 1976. — 335 p.

336. KrasnovV. Solzhenitsyn and Dostoevsky: A study in the polyphonic novel. — Athens (Ga): Univ. of Georgia Press, 1980. — 226, 1. p.

337. Martin W. Alexander Solschenizyn: Eine Bibliographic seiner Werke. — Hildesheim; N.Y.: Olms, 1977. — .184 S.

338. Nivat G. Soljenitsyne. — Paris: Seuil, 1980. — 192 p. — (Ecrivaints de toujours; 104).

339. Solzhenitsyn in exile: Crit. essays a. documentary materials / Ed. by J.B.Dunlop et al. — Stanford (Cal.): Hoover institution press, 1985. — VII, 414 p. — (Hoover press publ.; 305).

340. Solzhenitsyn selected bibliography: Dec. 1962— oct. 1970/ Сотр. by L.IIavilant // Canadian Slavonic papers. — Toronto: Canadian assoc. of slavists, 1971.Vol.13, № 2/3. — P.243-252.

341. Solzhenitsyn studies: A quarterly survey (Spring 1980)/ Ed. by M.A.Nicholson. — Hamilton (N.Y.): Colgate Univ., 1980. — Vol.1, № 1.20 p.

342. Unbegaun B.O. The "Language of Ultimate Clarity" /7 Melbourne Slavonic Studies. — Melbourne, 1971. — № 5/6. — P.91 -94.