автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Художественное осмысление шаманства в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественное осмысление шаманства в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг."

На правах рукописи УДК 894. 521

Чепкасов Евгений Валерьевич

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ШАМАНСТВА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Ю Н. ШЕСТАЛОВА 1955-1988 ГГ.

Специальность 10.01.02 — литература народов Российской Федерации

(литература малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре литературы и методики ее преподавания Института народов Севера Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена.

Научный руководитель — доктор педагогических наук,

профессор Ионии Герман Николаевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

Ветловская Валентина Евгеньевна

Ведущая организация — Тюменский государственный университет

Защита состоится «21» марта 2005 г. в 17 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 199. 09 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук при Институте народов Севера Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена по адресу. 198097, г Санкт-Петербург, пр. Стачек, д. 30.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена.

доктор культурологии,

доцент Булгакова Татьяна Диомидовна

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

Ю06-Ч

14824

1№?£5

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. ГОван Николаевич Шесталов — поэт, прозаик, публицист, основоположник мансийской литературы, член Союза писателей России, лауреат Государственной премии РСФСР им. М. Горького. По подсчетам В В Огрызко, «Шесталов в советское время считался одним го самых издаваемых писателей Севера- за 35 лет литературной работы он выпустил около 80 книг общим тиражом свыше семи миллионов экземпляров»1 Но до сих пор об этом авторе не написано ни одной монографии, а статьи о нем (всего их около двухсот) носят в большинстве своем скорее литературно-критический, чем литературоведческий характер Темы, когорте наиболее четко намечены в них, таковы: Ю Н. Шесталов как основоположник мансийской литературы; Ю Н Шесталов как представитель народа манси и как советский человек; экологические мотивы в творчестве Ю.Н. Шесталова; фольклорные мотивы в творчестве Ю Н Шесталова; публицистичность творчества Ю.Н Шесталова, учение Ю.Н Шесталова о Торуме и Космическом Сознании Творчество писателя, несомненно, может послужить материалом для диссертационного исследования, причем изучение любого аспекта шесталовского творчества можно назвать актуальным. Нас интересовал аспект, который отсутствует в вышеприведенном перечне и которому, соответственно, исследователи, писавшие о творчестве Шесталова, пристального внимания не уделяли

В работе исследовались особенности художественного осмысления Ю.Н Шесталовым шаманства, играющего заметную роль (даже несколько ролей) в его произведениях 1955-1988 тт Шаманство в творчестве изучаемого писателя указанного периода бытует в трех вариантах' либо художественно изображается, либо тай-хю1шсно проявляется, либо используется как материал для создания художественных приемов, как элемент поэтики Бытование шаманства в шесталовских произведениях как научная проблема относится, на наш взгляд, к числу важнейших для понимания специфики художественного мира этого автора Художественно осмысленное шаманство во многом может бьггь названо ключом к поэтике Ю Н Шесталова (по крайней мере, оно является жанрообразующим элементом в произведениях, названных нами литературными камланиями, и, наряду с традиционной мансийской мифологией, сильно повлияло на метафорический строй шесталовского творчества в целом) В. Солоухин в статье «Внук шамана» намечает эту тему, обращая внимание на то, что шаманские корни заметно повлияли на характер ЮН Шесталова и некоторые особенности его творчества2. Сам автор в одном из интервью признался, что язычество, усвоенное в детстве от деда-шамана Ась-ойки, которое писатель, впрочем, не склонен идеализировать, стало для него источником вдохновения3 Следовательно, исследование шаманства как важного элемента шесталовской поэтики необходимо, а потому актуально. Во-вторых, интересен сам факт того, что в советские

1 СИ-рюко В.В. Юван Шесталов // Огрызко В В. Писатели и литературы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока. Библиографический справочник. Ч. 2. — М.: Литературная Россия, 1999.- С. 419.

7 См. Солоухин В.А. Внук шамана // Шесталов Ю Н. Собрание сочинений. — СПб — Ханты-Мансийск. Фоцц Космического Сознания, 1997. — Т. 2. — С 17-19.

3 См. Мидовский А., Огрызко В Когда петь журавлю? // Северные поостооы. 1985. —№ 6. — С.

годы автор так часто обращался к почти табуированной таманской теме, причем, в отличие от других представителей мансийской литературы, ему удавалось писать о шаманах в достаточно уважительной, а не в идеологизированно-уничижительной манере Вместе с тем появившийся в настоящее время общий интерес к шаманству также свидетельствует об актуальности рассмотрения шесталовского творчества именно в том аспекте, которому уделено внимание в диссертации. В советские годы такая работа, вероятнее всего, не могла бы состояться по причинам идеологическим, хотя материал для ее написания наличествовал и тогда Стремление восполнить такого рода пробел в науке может бьгп. названо актуальным. 11аконец, следует сказать о том, что литературно-критические и литературоведческие материалы, упоминающие о проблеме шаманства в шесталовском творчестве, недостаточны; нет статей или заметок, посвященных этой проблеме специально (причина их отсутствия в советские годы понятна, однако их не появилось и в постсоветский период, за исключением наших статей), и это является еще одной причиной того, что целостное научное исследование проблемы шаманства в шесталовском творчестве следует считать в высшей степени актуальным.

Объектом исследования являются произведения Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг. — точнее, художественная реальность, образованная этими произведениями «Художественная реальность» и «художественный мир» — синонимичные термины, играющие в нашей работе важную роль и напрямую связашпле с процессом художественного осмысления, творческого преобразования автором первичной виелитера-турной реальности. Художественная реальность создается авторским воображением и представляет собой единую в плане эстетического восприятия систему, так или иначе соотносимую с миром реальным: в нее входят люди с их внешними и внутренними (психологическими) особенностями, события, природа (живая и неживая), вещи, созданные человеком, в нем есть время и пространство Главной особенностью художественной реальности является авторский вымысел, позволяющий писателю создать свою художественную, внутренне завершенную и логичную концепцию мира и человека4.

Применительно к творчеству Ю Н. Шесталова следует сказать, что художественная реальность объединяет не только его стихи и прозу, но и отчасти затрагивает публицистические книги «Земля Югория» (1985 г ) и «Сибирское ускорение» (1982 г.), а также фольклорный сборник «Сказки таежного игрища» (1972 г), где, равно как и в романах и повестях, присутствуют одни и те же персонажи — Солвал, Ась-ойка, Потепка, Няр-Миппса, Киношаман и другие Но основное место обитания этих персонажей, конечно же, — художественные произведения автора Прежде всего это проза — повести и романы: «Синий ветер каслания» (1962-1964 гт ), «Когда ка-

4 См Борев Ю.Б, Андреева З.Г. Художественная реальность в ее отношении к действительности и к читателю // Методология анализа литературных произведений / Огв ред Борев Ю.Б — М/ Наука, 1988 — С 46-60; Чернец Л В Мир произведения // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины / Под ред. Л.В Чернец — М.: Высшая Шкала: «Академия», 1999. — С. 191-202; Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Введение в литературоведение. Хрестоматия / Под ред. Николаева П.А. — М.: Высшая школа, 1997 — С. 97-101; Рымарь Н.Т. Поэтика романа. — Саратов: Изд-во Саратовскою университета, 1990. — С. 250-253, Рощина О.С Введение в литературоведение - Новосибирск ИГЛУ, 2002 —С 95; Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. — М. Флинта, Наука, 2000 — С 11, и др

* » Л »"«*».(.„-1.

' 1 1' <Я%

чало меня солнце» (1972 г.), «Тайна Сорпи-най» (1972-1976 гг), «Красная легенда на белом снегу» (1979 г), «Сначала была сказка» (1984 г), «Огонь исцеления» (1988 г), а также стихотворная «Языческая поэма» (1956-1967 гг ) и лирика (1955-1988 гг.).

В работе исследовался определенный период творчества автора, укладывающийся в 1955-1988 гг. 1955 г. — это год, которым датированы первые стихи писателя, те начало творческой деятельности. 1988 г — год, когда написан последний на сегодняшний день роман автора «Огонь исцеления» После написания этого романа и переходной поэмы «Клич журавля», точное время создания которой неизвестно, начался новый период в творчестве Ю Н Шесталова, характеризующийся оккульт-но-философскими исканиями автора, созданием религиозно-синкретического учения о Торуме и Космическом Сознании и художественно-публицистическим обоснованием нового учения, причем поэтика произведений второго периода шесталовского творчества сильно отличается от той поэтики, изучением которой мы занимались в диссертации. Этот второй период творчества Ю Н. Шесталова не являлся объектом нашего исследования.

Предмет исследования — особенности изображения и авторская оценка традиционных шаманства и шаманов в художественной реальности Ю Н Шесталова, а также литературно-метафорическое шаманство и метафорические шаманы как специфический элемент шесталовской поэтики Для конкретизации предмета исследования обратим внимание на термин «шаманство», вынесенный в заглавие диссертации, и его отличие от понятия «шаманизм» По точному замечанию В Н Басилова, «наряду со словом «шаманство» часто употребляется термин «шаманизм». В ряде работ этим словам придается различный смысл' под шаманством понимают обряды и поверья, непосредственно связанные с деятельностью шамана, а под шаманизмом — систему воззрений у народов, в жизни которых шаманы играли важную роль»5 Вообще, в отечественной этнографии существует троякое употребление слов «шаманство» и «шаманизм»- либо употребляется один из терминов, либо оба термина употребляются одновременно как синонимичные, либо оба термина употребляются одновременно в разных значениях (в этом случае «шаманство» всегда уже, чем «шаманизм»). Нас интересует только третий случай (одновременное употребление двух терминов в разном значении). Если говорить о шаманизме как религиозной системе, то наличие шаманов и их деятельность — лишь небольшая ее часть Мифологически-анимистическая картина мира и человека, представления о пантеоне богов и духов, культовая практика, заключающаяся в жертвоприношениях, идолопоклонстве, религиозных праздниках и т д — все это относится к сфере шаманизма, но не шаманства6 Шаманство же — область гораздо более узкая, сконцентрированная вокруг личности шамана К шаманству относятся- а) путь шамана, тете события, которые могут произойти только в жизни избранника духов (таманское избранничество, шаманская инициация, взаимоотношения с духами-помощниками, участие в шаманской

5 Баснлов В Н Избранники духов - - М • Политиздат, 1984 — С 10

6 См Кулемзин В М. Шаманство васюганско-ваховских хантов в конце XIX — начале XX в. /V Из истории шаманства / Отв. ред. Лукина Н.В. — Томск: Изд-во Томского университета, 1976. — С 119, Шаманизм // Энциклопедический словарь / Издатели Брокгауз Ф А, Ефрон И.А. — СПб., 1903. — Т. 77. — С. 119-120; Потапов Л.П. Очерки народного быта [увинцсв. -М.: Наука, 1969. —С. 347; Вдовин И С. Исследование шаманизма народов Сибири и Севера (IX Международный конгресс антропологических и -этнографических наук Доклады советской делегации) — М, 1973. — С 6, и др.

войне и тп у, б) обрядовые действия, которые могут быть совершены только шаманом (камлания, проводимые с различными целями)7. Учитывая этнографические работы, ссылки на которые приведены ниже, мы будем исходить из того, что шаманство — это сфера верований и обрядов, непосредственно связанная с шаманским становлением, личностью шамана и его профессиональной деятельностью

Применительно к творчеству Ю И Шесталова нас интересовали традиционные и метафорические шаманы, их избранничество и инициации, таинственные шаманские особенности и способности, личностные качества, профессиональная деятельность (традиционные и литературные камлания), тайнописное выражение шаманской жизни через следы шаманской войны и через таманские сказки, а также авторское отношение к этим персонажам и их камланиям Разумеется, при соотнесении мансийского шаманства в жизненной реальности (источник — исгорико-этнографическая литература) и в художественной реальности ЮН. Шесталова (источник — произведения автора 1955-1988 гг.), мы исходили го вторичной реальности и, соответственно, нас интересовали только те аспекты мансийского тпаманства, которые отображены в произведениях Ю Н. Шесталова

Гипотеза исследования заключалась в следующем. 1. Если предположить, что шаманство, которое часто становилось предметом изображения в произведениях ГО Н. Шесталова 1955-1988 гг, имеет сходства и различия с мансийским и вообще традиционным шаманством, существующим в реальной жизни и нашедшим свое отражение в этнографической литературе, то возможные несовпадения между первичной и вторичной реальностями, обусловленные целенаправленным художественным преобразованием действительности в процессе творчества, позволят нам проследить характер такого преобразования и, исходя из этого, сделать выводы об авторской позиции относительно шаманства 2. Исходя из контекста шесталовских произведений, где нами было замечено неявное, тайнописное проявление шаманства, аналоги которому имеются в этнографической литературе, мы предположили, что этот тайнописный шаманский компонент, привнесенный в художественный мир Ю Н. Шесталова та первичной реальности и фольклора, не всегда был осознаваем автором 3. Обратив внимание на некоторые особенности тесталовской поэтики, мы предположили, что шаманство послужило не только предметом изображения в художественной реальности Ю Н Шесталова, но и материалом для ее метафоризации, а также повлияло на стилистические приемы, при помощи которых создавались некоторые ее компоненты

Цель исследования состояла в том, чтобы проанализировать шаманский путь и профессиональную деятельность (камлания) шесталовских шаманов, отобразившиеся в произведениях писателя как в явном, так и в тайнописном виде, и рассмотрел, процесс метафоризации художественной реальности автора за счет переносного употребления слова «шаман» и использования элементов камлания в качестве художественных приемов

Достижению цели и доказательству гипотезы способствовало решение следующих конкретных задач исследования

7 См Вдовин И.С. Заключение // Проблемы истории общественного сознания аборшенов Сибири / Ота. ред. Вдовин И.С. — Л.: Наука, 1981. — С. 265-266; Харузин Н. Шамансгво // Этнография, 1905 —Вып 4 — С 400;JIapJlA Шаманы и боги. - Тюмень: Институт освоения Севера, 1998 С. 8; и др.

1 Собрать и обобщить опубликованные этнографические материалы по шаманству народа манси.

2 Проследить шаманское становление тех шесталовских персонажей, у которых оно было, и сопоставить с соответствующими этнографическими материалами.

3 Проанализировать сцены камланий шесталовских шаманов и сопоставил, с соответствующими -этнографическими материалами

4. Попытаться выявить авторскую позицию по отношению к шаманам, населяющим тпесталовскую художественную реальность, и к их профессиональной деятельности.

5. Найти сведения о мансийских шаманских войнах и выявить в художественном мире Ю ТТ ТПесталова следа такой войны путем соотнесения сюжегаки шесталовских произведений с этнографическими и фольклорными данными об этом малоизученном феномене.

6 Дать понятие о шаманских сказках как особом тайнописном жанре фольклора; доказать, что такие сказки бытовали и у народа манси; найти и расшифровать шаманские скажи в произведениях Ю Н. Шесталова.

7 Исходя из контекста, попытаться выяснить степень осознания автором шаманской тайнописи, зафиксированной в его произведениях

8 Рассмотрел, литературные камлания как особый стихотворный жанр, изобретенный Ю Н Шесталовым, и их жанровые особенности (камлальная рамка, кам-лальный рефрен, непременное исполнение метафорическим шаманом одной из категорий (чаще — «шаманом-поэтом»), декларируемая магическая цель камлания, ме-тафоризированная таманская атрибутика, повышенная экспрессивность и др)

9 Рассмотреть четыре категории метафорических шаманов (шаманы-поэты, шаманы духа Революцы, шаманы-творцы, шаманы-олицетворения) и проанализировать их «камлания»

10 Выяснить своеобразие художественного осмысления Ю Н Шесталовым шаманства путем сопоставления его творчества с творчеством других представителей мансийской литературы

Теоретико-методологической основой исследования явились научные достижения отечественных и зарубежных ученых в областях литературоведения, этнографии, истории, культурологии, религиоведения; психологии В качес тве методологической базы диссертации использованы концептуальные положения, сформулированные в теории и истории литературы — 3 Г Андреевой, Аристотелем, И. Д Арутюновой, АН. Баландиным, К А Барштом, ММ Бахтиным, ЮБ Боревым, А.Д Варганьяц, А Н Весеяовским, И.Ф. Волковым, Е А. Гончаровой, Б.А Дмитриевым, Е С Добиным, А Б Есиным, М Желниной, В М Жирмунским, Г Н Иониным, О.А Клингом, С. А Коваленко, Б О Корманом, С.И. Корниловым, НА Купиной, ДС Лихачевым, Ю.М. Лотманом, В.А Лукиным, Г. Маркевичем, Е М. Мелепшским, ЮИ Минераловым, НА Николиной, X Оргега-и-Гас сетом, А А. Потебней, ВВ. Прозоровым, В Я Проппом, НТ. Рымарь, ШО Сет-Боном, А П. Скафшмовым, В П. Скобелевым. И П. Смирновым, Б В Томашевским, В.Н Топоровым, В И Тю-пой, М Хализевым, О А. Ханзен-Леве, М Б Храпченко, Л В Чернец и другими исследователями; в этнографии — А Ф. Анисимовым, В И. Анучиным, В Г Богоразом, ТД Булгаковой, М.М Балзер, ВН Басиловым, И.С Вдовиным, И.Н Гемуевым, Г.М Давыдовой, Д К Зелениным, А П Зенько, Д.Б. Кандыбой, НА Котиобай, Г В Ксенофонтовым, В М Кулемзиным, Л.А Ларом, Л Леви-Брюль, Н В. Лукиной. Э.И.

Мальцевой, Т М Михайловым, Н П Никольским, Е.В. Нам, Е С. Новик, Н.И Новиковой, С.К Паткановым, Г Н Потаниным, Л.П Потаповым, Е Д Прокофьевой, В Радловым, Е.И Ромбандеевой, А М Сагалаевым, Е С Сидоровым, ГО Б Симченко, А В Смоляк, З.П Соколовой, ИМ. Сусловым, ЭБ Тайлором, ЧМ Таксами, Е.Г Федоровой, Д.Д. Фрэзером, Н. Харузиным, М Хоппалом, В II Чернецовым, СМ. Широкогоровым, ЛЯ. Штернбергом, М. Элиаде и др.; в эстетике и культурологии — В.Ф. Асмусом, ИА. Ильиным, М.С. Каганом, А.Ф. Лосевым, Я. Мукаржовским, Г.Н. Поспеловым, А.И Фортовой, Ф Ницше Для нас были чрезвычайно важны истори-ко-ттографические свидетельства Н А. Александровой, А И. Андреева, А Брэма, В Вербицкого, ИГ. Георги, И.Н Глушкова, Н.Л. Гондатга, В. Дьячкова, Л А. Корико-ва, П.П Итгфшггьева, ИИ Лепехина, К.Д. Носипова, И. Остроумова, ВГ. Павловского, ПС. Палласа, А Позднякова, Л.Х. Симоновой, А.П Смирнова, И Н. Смирнова, В. Шаврова, НК Чупина и др Также в процессе работы над диссертацией были использованы труды религиоведов А.В. Зубова, Б.А. Рыбакова и И Л Станкевич и психологов Д К АбрамянаиЛС Выготского.

Монадология исследования заключалась в использовании целого комплекса общенаучных и собственно-литературоведческих методов Основными методологическими принципами были системность, историзм, объективность, принцип единства содержания и формы. При работе над диссертацией, как это явствует из ее методологической основы, мы обращались к различным областям знания, а именно литературоведению, этнографии, истории, культурологии, эстетике, религиоведению, психологии. Это так называемое «комплексное изучение художественного творчества — исследование творчества на стыках и средствами различных областей науки»8 Основные науки, на стыке которых выполнено исследование, — это литературоведение и этнография, что, впрочем, вполне естественно, поскольку сам термин «этноли-тературоведение» предполагает и оправдывает этот стык Вместе с тем доминантой работы является литературоведческий аспект и литературоведческие методы исследования При написании диссертации бал использован гносеологический подход к анализу текста, заключающийся в «определении художественной правдивости, соответствия искусства реальности Однако абсолютизация гносеологического подхода ведет к примитивному попиманию искусства в духе иллюстративности или натурализма»9, а потому мы не ограничивались выяснением соответствия или несоответствия изображения шаманства в художественном мире Ю.Н. Шесталова этнографическим реалиям, но и старались объяснить, зачем автору понадобилась та или иная «неправильность» и мотивированна ли она художественно При написании первой и второй пив важную роль играли элементы структурального метода По словам К.А Баршта, «структуральную модель литературоведения характеризует достаточно развитый в теоретическом отношении метод, для которого характерны следующие посылки" строгое отличие художественного текста от нехудожественного, текста от всего остального (внетекстовой реальности), изучение внутренней структуры произведения имманентным способом, поиск закономерностей исследуемой художествен-

8 Мейлах Б Комплексное изучение художественного творчества // Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сосг Тимофеев JIИ, Тураев С В — М ■ Просвещение, 1974 — С 152

9 Борев Ю Б Методология анализа художественных произведений // Методология анализа литературных произведений / Отв. ред. Борев Ю.Б — М: Наука, 1988. — С. 17-18.

ной структуры (в отличие или ттри совпадении с другими)»10. Именно этот метод оправдывает сопоставление текстов, образующих художественную реальность ЮН Шесталова, с историко-тпгографическими текстами, в которых объективно запечатлена ^нелитературная реальность Через поиск и анализ отличий и совпадений между первичной и вторичной реальностями структуральный метод дает нам возможность делать выводы об авторской позиции по тем или иным вопросам и постигать законы шесталовского художественного мир». Структуральный метод применялся также для выявления и анализа структурно-текстуальных элементов, связанных с птаманством,

— от целых сцен, которые также имеют свою структуру (например, сцены камлания), до отдельных неделимых элементов (примером этого может служить камлаль-ный рефрен). Нами был применен и историко-типологический метод, объясняющий сходство не связанных по своему происхождению явлений одинаковыми условиями генезиса и развития; в нашей работе под этими условиями следует понимать реалии, относящиеся к шаманской практике, к шаманской жизни у разноплеменных, территориально разобщенных пародов Генетическая связь между мансийским фольклором и произведениями Ю Н Шесталова очевидна, а потому в случаях их сопоставления нами был использован историко-генетический метод, при котором сходство явлений объясняется как результат их родства по происхождению. При анализе шаманской тайнописи (шаманских сказок и свидетельств о шаманских войнах) в произведениях Ю.Н Шесталова мы применяли метод этнографической реконструкции, обычно используемый для изучения фолыслорно-обрядовых текстов 1 Метафорические шаманы и их «камлания» — благодатный материал для применения элементов мифопоэтического подхода как попытки воспринять художественную литературу через призму мифа, а творческий процесс — через призму мифологического сознания12 При помощи этого подхода мы смогли соотнести понятия «миф» и «метафора», выяснить их связь, сходство и различия, рассмотреть «новую мифологию» в художественной реальности Ю Н Шесталова (революция 1917 г. — Красный дух Ре-волюца, революционеры и врачи — шаманы этого духа, показ кино — «кинокамлание» и т.п) и сопоставить ее с мифологией традиционной, показать разницу между мифотворцем и «метафоротворцем», заключающуюся в их личном отношении к сотворенному Исхода из того факта, что творчество Ю Н. Шесталова автобиографично, мы не могли обойтись без элементов биографического метода. Несмотря на то, что биография Ю Н Шесталова не являлась объектом или предметом нашего исследования, иногда в процессе поиска обоснования того или иного сюжетного хода его произведений мы были вынуждены ссылаться на биогр>афию автора как на весьма вероятный источник рассматриваемых сцен Однако мы на протяжении всей работы не уставали подчеркивать, что исследуем не биографию писателя, а его творчество.

Научная новизна и теоретическая значимость данного исследования заключаются в следующем:

10 Баршт К.А. Русское литературоведение XX в. — Ч 1 — СПб. РГПУ им. А.И. Герцена, 1997

— С. 22.

11 См. Баршт К.А. Русское литературоведение XX в. - Ч 1. — СПб. РГПУ им А.И Терцета, 1997. — С. 23

12 См. Смирнов И П. Место «мифопоттичсского» подхода к литературному произвел спит среди других толкований текста // Миф. Фольклор. Литература / Отв. ред. Базанов В.Г — Л. Наука, 1978. — С 186-203; Желнина М. Мифопоэтяческий подход к тексту // Литературоведение XXI в. Анализ текста- Метод и результат / Отв. ред. Гончарова О.М. - - СПб., РХГИ, 1996.— С. 183-187.

1. Были собраны и систематизированы опубликованные этнографические материалы по мансийскому шаманству, что являлось необходимым этапом для выявления различий между шаманством, изображенным в шесталовской художественной реальности, и шаманством традиционным.

2 Были проанализированы традиционно-этнографический и авторский компоненты шаманского становления в произведениях Ю Н. Шесталова 1955-1988 гг

3. Был обнаружен этнографический источник, которым автор пользовался при описании инициаций своих персонажей в повести «Красная легенда на белом снегу» (это книга Г В Ксенофонгова «Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов»13)

4. Были проанализированы традиционно-этнографический и авторский компоненты камланий традиционных шаманов, населяющих художественный мир Ю Н Шесталова

5 Шаманские сказки, содержащие в себе тайнописную информацию о шаманской жизни, были обнаружены в мансийском фольклоре, расшифрованы и вписаньт в составленную нами обобщенную классификацию мансийских сказок. Благодаря расшифровке одной из таких сказок была получена имеющая научную ценность информация об особенностях шаманской инициации у манси путем мистического расчленения неофига.

6 В художественных произведениях Ю Н Шесталова были также обнаружены, расшифрованы и проанализированы шаманские сказки и, исходя из контекста, в котором находились эти сказки, были сделаны выводы о степени осознания автором их тайнописи.

7. Были собраны доказательства того, что мансийские шаманы участвовали в тайных шаманских войнах, и приведены факты, подшерждающие нашу гипотезу о том, что в художественной реальности Ю Н Шесталова запечатлены печальные следы одной из таких войн

8. Были выявлены особенности мегафоризации Ю Н Шесталовым своего художественного мира за счет введения особых персонажей, которых мы назвали метафорическими шаманами, поскольку они, поименованные автором «шаманами», в этнографическом смысле таковыми не являются.

9. Были выявлены литературные камлания как особый стихотворный жанр, изобретенный Ю К Шесталовым, и рассмотрены их жанровые особенности

10 Было показано своеобразие художественного осмысления Ю.Н. Шесталовым шаманства путем сопоставления его творчества с творчеством других представителей мансийской литературы (М Вахрутевой, П Чейметова, А Тарханова).

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы для чтения лекций по мансийской литературе в Институте народов Севера, для чтения курса лекций «Литература народов России» на филологических факультетах педагогических вузов или для отдельного спецкурса, посвященного творчеству Ю Н Шесталова, а также для преподавания литературы в национальных школах (прежде всего в мансийских).

Достоверность и обоснованность результатов исследования подтверждается его опорой на весь массив художественных произведений Ю.Н. Шесталова

1} См Ксенофонтов Г В Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов — М • Безбожник, 1930. — 123 с.

1955-1988 гг. и часть публицистических текстов, в которых фигурируют интересующие нас герои художественного мира автора, а также на большое количество разнообразных научных источников, относящихся к мансийской истории и духовной культуре. Научные положения, наблюдения и выводы работы основываются на современных достижениях литературоведения и этнографии

Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в семи статьях общим объемом 2,43 печатных листов. Сданы в печать две статьи общим объемом 2,5 печатных листов Материалы исследования обсуждались на кафедре литературы и методики ее преподавания ИНС РГПУ им. А.И. Герцена, апробировались на Герценовских чтениях (2002 г), на Вторых Покровских педагогических чтениях (2002 г.), на X и XI международных конференциях «Ребенок в современном мире» (2003 г, 2004 г ), на V и VI международных конференциях «Реальность этноса» (2003 г, 2004 г ), на Всероссийской научно-практической конференции «Творческий потенциал народов Севера в XXI в » (2003 г.) Ряд положений данного исследования был использован автором при чтении лекций по мансийской литературе для студентов 5 курса ИНС РГПУ им АД Герцена в 2004 и 2005 гг.

Положения, выносимые на защиту.

1 Шаманство в произведениях Ю Н Шесталова 1955-1988 гг бьпует в трех вариантах: либо художественно изображается (этому посвящена первая глава), либо тайнописпо проявляется (этому посвящена вторая глава), либо используется как материал для создания художественных приемов, как элемент поэтики, т е выступает в литературно-метафорической ипостаси (этому посвящена третья глава)

2 Изображенное традиционное шаманство в произведениях писателя имеет сходства и различия с мансийским и вообще традиционным шаманством, существующим в реальной жизпи и нашедшим свое отражение в этнографической литературе, что обусловлено неидентичпостью жизненной и художественной реальностей По той причине, что писатель, устанавливая законы своего художественного мира, исходит из собственного миросозерцания и идейных установок, а различия между двумя реальностями как раз и объясняются этим, мы можем путем выявления и анализа таких различий узнавать авторскую позицию. В работе была выявлена авторская позиция относительно шаманов и их деятельности- в идеологизированные советские годы Ю Н Шесталов писал о шаманах не как о классовых врагах, а как о живых, многогранных людях (прежде всего — артистах), а в шаманстве видел не только негативную сторону, но и древнюю поэзию. Такое отношение к шаманству отличалось от позиции других представителей мансийской литературы по этому вопросу

3 Тайнаписно проявленное традиционное шаманство в произведениях Ю Н Шесталова, бытующее в форме шаманских сказок и последствий таманской войны, могло осознаваться автором в качестве такового, а могло и не осознаваться Например, с большой долей уверенности можно сказать, что сказка о шаманской инициации, в которой запечатлено мистическое расчленение неофита была осознана автором, а сказки о шаманской войне — напротив, о чем можно судить, исходя из контекста, в который включены сказки Следы шаманской войны просматриваются в художественном мире Ю.Н Шесталова достаточно четко, но о степени осознания автором этих следов сказать сложно: все построения подливы, посвященной этой проблеме, гипотетичны и обладают разной степенью вероятности, а шесталовское творчество позволяет дать различные ответы на вопрос о том, мот1 ли писатель созна-

тельно ввести в подтекст своих произведений сведения о шаманской войне, проигранной Ась-ойкой, или же такие сведения заключались в жизненном материале, которым автор пользовался при написании своих произведений. В качестве положения, выносимого на защиту, мы предлагаем утверждение о том, что без выявления шаманской тайнописи (несмотря на невозможность стопроцентной доказуемости выявленного) работа о шаманстве в шосталовском творчестве была бы неполной

4. Литературно-метафорическое шаманство в произведениях писателя — чрезвычайно интересный вопрос шесталовской поэтики. Шаманство послужило не только предметом изображешга в художественной реальности Ю.Н Шесталова, но и повлияло на приемы, при помощи которых создавались некоторые ее компоненты: оно послужило материалом для ее метафоризшщи за счет создания особого рода персонажей, которых мы назвали метафорическими шаманами, а кроме того стилизация некоторых самостоятельных стихотворений и лирических вставок внутри прозы Ю Н. Шссталова под кампания привела к возникновению особого стихотворного жанра, который мы назвали литературным камланием Такого рода литературно-метафорическое использование шаманства уникально для мансийской литературы.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, распадающихся на подглавы, заключения и библиографии, включающей в себя 333 источника. Основная часть работы изложена на 213 страницах машинописного текста

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы, указываются объект и предмет исследования, формулируются цель, задачи, гипотеза и методология исследования, его теоретическая и практическая значимость.

В первой главе, под названием «Становление шаманов и их камлания в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.: традиционно-этнографический и авторский компоненты», были рассмотрены шаманские избранничество и инициации, а также камлания шесталовских персонажей, т е внешняя или наименее засекреченная сторона шаманства, доступная этнографическому исследованию. То, что изобразил Ю Н Шесталов, было сопоставлено с соответствующими историко-этнографическими материалами, и на основе сходства или различия между художественной реальностью Ю.Н. Шесталова и действительностью, зафиксированной этнографами и историками, были сделаны соответствующие выводы Разумеется, мы не выносили оценочных суждений по принципу «верно — неверно», а просто выявили эти соответствия или разночтения и постарались объяснить, зачем писателю в том или ином случае потребовался художественный вымысел

В подливе 1.1. «Авторский взгляд на шаманские избранничество и инициацию в произведениях Ю.Н. Шесталова» мы, прежде чем начать говорить о шаманских избранничестве и инициации в произведениях Ю Н. Шесталова, напомнили о механизме шаманского становления на этнографическом материале сибирского и, в частности, мансийского шаманства Сведения о мансийском шаманстве крайне скудны, и при этнографической реконструкции некоторых эпизодов шесталовских произведений нам приходилось иногда прибегать и к аналогичным сведениям о шаманстве других северных пародов (что, впрочем, проделывал и сам Шесталов, опи-

раясь ттри написании «Красной легенды па белом снегу» на материалы по шаманству якутов) Кроме того, об избранничестве и инициации мансийских шаманов известно крайне мало, а то, что известно, не систематизировано, и в первой часта подглавы, лишь опосредованно касающейся творчества Ю Н. Шесталова, мы попытались восполнить этот пробел Несмотря на то, что информация о мансийском шаманстве скудна, можно со значительной долей уверенности сказать, что избранничество и инициация у манси происходили традиционно Шаманские наклонности могли проявиться уже в детском возрасте, шаманский дар наследовался, сведения о шаманской школе у манси противоречивы, описания обряда инициации или упоминания о нем нам не встретилось, а в духовном мире инициация происходила, вероятнее всего, путем расчленения избранника и возрождения в новом качестве, что было выяснено нами путем расшифровки мансийской шаманской сказки

Исходя из этнографических материалов по сибирскому шаманству вообще и мансийскому в частности, можно сказать, что таманское становление протекало в четыре этапа На первом этапе происходило избрание духами, выражающееся в шаманской болезни, и в случае несогласия избранника наступала стадия жесткого принуждения, которая могла закончиться смертью или сумасшествием строптивца Второй этап одномоментен, но необходим — это дача избранником согласия на шаманское служение (по этнографическим данным, многие не хотели становиться шаманами, но в конце концов их воля к сопротивлению бывала сломлена, и они соглашались). Лишь после этого согласия может наступить третий этап — инициация духами, заключавшаяся в том, что они тем или иным образом передавали неофиту часть самих себя, при этом умерщвляя его и возрождая в новом качестве, что обычно сопровождалось расчленением. Четвертый этап, т.е. обряд инициации, был желателен, но не обязателен Первая часть данной подглавы, не претендуя на исчерпывающую полноту, послужила этнографической канвой, на которую лет художественный материал из произведений Ю Н. Шесталова.

В произведениях Ю Н Шесталова избранничество и инициации происходят нетрадиционно Во-первых, у Шесталова отсутствует избрание духами — первое звено, с которого начинается шаманское становление Во-вторых, шаманская болезнь, посещающая Яксу и Солвала, является следствием решения героев стать шаманами, а не причиной этого решения, причем протекает без мучений, что нетрадиционно В-третьих, инициация духами в случае с Яксой и Солвалом не сопровождается расчленением, что также нетрадиционно, если исходить из того этнографического материала, которым пользовался автор. В-четвертых, все обряды инициации (Солвала, Журавля и рассказчика) не имеют соответствия в мансийской традиции и разительно отличаются друг от друга Но мы не ограничились констатацией этих противоречий. И волевое решение Яксы стать шаманом, и таманское ученичество Солвала и Журавля, которое пригодилось им впоследствии при исполнении роли метафорических шаманов, и отсутствие мучений па шаманском пути, и ценные для развертывания сюжета, но нетрадиционные «инициации», — все это является необходимыми составляющими художественного мира Ю.Н. Шесталова, где верность этнографическим реалиям не является целью, а шаманские способности проявляются как завидный дар, но не как тягостное бремя. Шаманство тесно связано с традиционной духовной культурой, в частности с фольклором, и историей народа и потому, вероятно, Ю.Н ТТТесталов счел, что негативная информация о шаманстве бросила бы тень на мансийскую духовную культуру и историю Кроме того, ценность шаманско-

го дара определяется тем, что шаманство, по ПГесталову, является древней поэзией, которая породила поэзию современную, о чем подробно будет сказано в третьей главе. И поскольку творческий дар и особенно творческий акт обычно приносят творцу сильнейшую радость, мансийский писатель счел, видимо, что нельзя соотнести чистые, высокодуховные муки творчества с унизительными и неэстетичными мучениями, переживаемыми избранниками духов во время шаманской болезни и инициации А если все шаманы в значительной мере поэты и артисты, то и шаманское становление должно быть поэтичным и желанным — именно таким, каким оно и предстает в произведениях Ю Н. Шесталова.

В додглаве 1.2 «Авторский взгляд на шаманские камлания и их исполнителей в произведениях ЮЛ. Шесталова» мм проанализировали сцены камланий шесталовских шаманов и сопоставили с соответствующими этнографическими материалами. Камлания шесталовских шаманов носят как традиционный, так и нетрадиционный характер. Полностью традиционны первое камлание для исцеления малолетнего рассказчика, запечатленное в романе «Когда качало меня солнце», и второе камлание, проводимое с той же целью (его описание мы находим в «Синем ветре каслания» и «Огне исцеления») Традиционность указанных камланий была выявлена нами при их сопоставлении с описаниями мансийских камланий в этнографических работах. По этому поводу можно предположить, что первое и второе камлания основывались на лучшем материале для художественного преобразования, а именно на увиденном собственными глазами. Верность деталям, отсутствие немотивированных с традиционной точки зрения действий со стороны шамана, доскональное совпадение ритуала, целостная картина которого может быть составлена лишь из материалов различных этнографов (часть этих материалов к моменту написания соответствующих шесталовских произведений еще не была опубликована), — все вышеперечисленные обстоятельства заставляют думать, что камлания дтя исцеления рассказчика автобиографичны. Камлание для исцеления Пега, запечатленное в «Красной легенде на белом снегу», нельзя назвать традиционно-мансийским и вообще традиционным, хотя составлено оно из этнографически достоверных материалов, полученных из нескольких источников и преломленных через призму авторской фантазии, в результате чего получилась пестрая сцена, характеризующаяся немотивированным совместным использованием различных обрядовых элементов и камлания-путешествия одновремешю в Верхний и Нижний миры. Камлание для препровождения души умершего в загробный мир отсутствует в мансийской традиции, но и в сцене Ю Н Шесталова из «Огня исцеления» перед нами не камлание шаманов, а их поминальная речь и молитва — действия, которые мог совершить любой манси Автор назвал эти действия камланием ошибочно, в остальном же сцена выглядит вполне достоверно и психологично, по сути своей не противореча мансийской традиции Камлания-отречения Яксы не имеют аналогов в этнографической литературе, а потому разворачиваются по сценарию, созданному автором, и в этом смысле целостны и достоверны Вообще можно сказать, что камлания традиционных шаманов в произведениях Ю.Н. Шесталова происходят но законам, установленным самим автором, и эти законы иногда совпадают с традиционной парадигмой, а иногда противоречат ей, вызывая несоответствия шесталовских сцен камлания этнографическим Художественно эти несоответствия почта всегда оправданны

В той же подглаве мы постарались выявить авторскую позицию по отношению к шаманам, населяющим шесталовскую художественную реальность, и к их

профессиональной деятельности. Авторскую позицию по отношению к изображенным шаманам можно назвать почтительной, хота не всё в шаманстве заслуживает одобрения автора (особенно это касается шаманской меркантильности и неприятия новой, советской жизни). Некоторые из шаманов верят- в духов (определенно -гго ' можно сказать только про Яксу и Ась-ойку), а некоторые не верят (так можно ска-

зать о Потепке). Сам же автор в произведениях, предшествовавших «Огню исцеления», проявляет стойкое неверие в духов, а в последнем романе это стойкое неверие несколько поколеблено. Камлания, в понимании Ю.Н Шесталова, — зрелищное действо («театр одного актера», по В Н Басилову), в котором участвует шаман при поддержке зрителей, а духи — не более, чем вымысел солирующего артиста. Шаманских чудес, по убеждению Ю.Н Шесталова, не существует, а потому из всей галереи шесталовских шаманов чудеса (точнее, фокусы) совершает только Потепка — человек, не верящий в духов. А Якса и Ась-ойка, в духов верящие, чудес не совершают Следовательно, по мысли автора, вера в духов не может сочетаться с трюкачеством Шесталовские шаманы — носители и хранители традиционного фольклора, истории и культуры народа, а потому относиться к ним, по мнению автора, нужно бережно Они песенники, сказочники, умельцы, артисты в широком смысле этого слова, т е люди творческие, и эту шаманскую черту автор рад унаследовать. Ю Н. Шесталов — единственный мансийский писатель, в творчестве которого столь детально и психологично описаны камлания (хотя камлания запечатлены и в двух стихотворениях А Тарханова) и их исполнители (хотя и в повести М Вахрушевой «На берету Малой Юконды» фигурирует шаман — персонаж эпизодический и психологически не прорисованный). Позиция М. Вахрушевой и А. Тарханова по отношению к своим изображенным шаманам явно негативная.

Если с именем Потепки связана проблема шаманского чудотворства, то с именем Яксы связана проблема противостояния язычества и христианства на мансийской земле, причем Якса здесь выступает как мансийский духовный вождь, заставляющий свою паству свято блюсти языческие верования. Деятельность Яксы плодотворна: в произведениях Ю Н Шесталова нет ни одного христианина или двоеверца, хотя в реальной жижи они существовали среди манси в большом количестве, о чем свидетельствуют историко-этнографические данные14. Кстати, наличие христиан и двоеверцев среди манси запечатлено в художественной реальности других мансийских писателей — П. Чеймегова и А Тарханова, что позволяет сделать определенные выводы о позиции Ю.Н. Шесталова по языческо-христианскому вопросу Духовная культура — единственное, что позволяет малочисленному народу манси самоидентифицироваться, а потому жизненно необходимо, по Шесталову, сохранял, ее от посторонних (христианских) религиозных влияний В реальной жизни таког о сохранения не происходило: мансийское язычество размывалось или замещало«, христианством, — но в художественном мире Ю.Н Шесталова мансийское язычество * при столкновении с христианством остается в своей древней чистоте, что должно

свидетельствовать о жизнеспособности народа манси

Глава вторая, «Шаманская тайнопись в произведениях Ю.Н. Шесталова ► 1955-1988 гг.», посвящена тайным, неявным аспектам шаманства, отобразившимся в

14 См. обобщающую статью по этому вопросу: Чепкасов Е.В. Последствия крещения младенческих народов в Российской империи /' Философия образования и мир детства.— СПб Изд-во СПбГПУ, 2004. — С. 328-336.

произведениях Ю.Н. Шесталова Шаманство в этнографическом аспекте как предмет изображения, творческого осмысления и сознательного художественного преобразования в произведениях Ю К Шесталова — это первый уровень раскрытия темы нашей работы, и данной проблеме была посвящена предыдущая глава Но в ходе исследования шесталовского творчества возникает и более скрытая проблема, не под- " дающаяся однозначному решению, а именно тайнописное проявление шаманства в произведениях автора Сюжеты некоторых взаимосвязанных произведений дают нам право предположить, что в них автор запечатлел следа шаманской войти, а анализ ч шести фольклорных сказок, включенных в произведения писателя, позволяет выявить их принадлежность к магически-обрядовому жанру шаманских сказок. Действительно ли присутствует- эта шаманская тайнопись в шесталовских произведениях? Сознавал ли ее автор, или же опа проявилась помимо его воли? Попыткой решить эти вопросы стала нижеследующая глава. Несмотря на то, что абсолютно точно ответить на приведенные вопроси в принципе невозможно, сама попытка ответа на них должна была быть предпринята, иначе исследование шаманства, бытующего у Шесталова в разных формах и в разной степени преображенного творческой волей автора, нельзя было бы назвать завершенным.

В иодглаве 2.1. «Шаманские духовные войны и следы одной из них в произведениях Ю.Н. Шесталова» мы дали понятие о тайных шаманских войнах и попытались выявить в художественном мире Ю.Н. Шесталова следы такой войны путем соотнесения сюжетики шесталовских произведений с этнографическими и фольклорными данными об этом малоизученном феномене. Шаманские войны — это противостояние разноплеменных шаманов, происходящее в виде тайных сражений в невидимом мире с помощью таманских духов, в результате чего, по традиционным верованиям, гибнет проигравший и сто родственники. Феномен шаманских вой? г малоизучен, материал о них малочислен и разрознен, а потому следует отметить монографию Т.Д. Булгаковой «Шаманство в традиционной культуре: системный анализ»15, где четко изложена концепция шаманских войн, что очень помогло нам Опираясь на концепцию Т Д Булгаковой, мы собрали доказательства того, что мансийские шаманы так же, как и шаманы других народов, участвовали в шаманских войнах, для чего были привлечены дореволюционные историко-этнографические источники, а шкже данные этнографов советского и постсоветского периодов и фольклорные материалы, — исследование такого рода было предпринято впервые, что обусловливает его научную ценность, но для нас его важность заключается в том, что после обнаружения этнографических упоминаний о войнах мансийских шаманов поиск следов шаманской войны в произведениях Ю Н Шесталова обрел смысл. После этого был осуществлен поиск следов шаманской войны в произведениях Ю Н Шесталова. Найденное вполне можно воспринять как последствия такой войны, в результате которой погиб шаман Ась-ойка и его ближайшие родственники, хотя стопроцентной уверенности в том, что это наше предположение подтвердилось, быть не * может. Исходя из того, что с традиционной и этнографической точек зрения следы шаманской войны в шесталовских произведениях выглядят вполне достоверными, не подвергшимися художественному преобразованию, можно допустить, что прояви- , лись они помимо воли автора, привнесенные из той жизненной реальности, которую

15 Булгакова ТД. Шаманство в традиционной культуре Системный анализ. — СПб: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена. 2001. — 166 с.

он использовал в качестве исходного материала при написании своих произведений. С другой стороны, мы знаем, что некоторыми сведениями о шаманских войнах писатель обладал (сам факт таких войн заявлен в книге Г В Ксенофонтова, которой автор пользовался при написании «Красной легенды на белом снегу», а в двух стихотворениях поэта — «Жалобе колдуньи» и «Камлании Ризе Халиду в день юбилея» — содержится информация о том, что шаманы магическим образом могли убивать людей) Итак, однозначного ответа дать нельзя.

В подглаве 2.2. «Шаманские скажи и их место в произведениях Ю.Н. Шесталова» мы дали понятие о шаманских сказках как особом тайнописном жанре фольклора; доказали, что такие скажи бытовали и у народа манси; нашли и расшифровали шаманские сказки в произведениях Ю Н Шесталова; исходя из контекста, попытались выяснить степень осознания автором тайнописи шаманских сказок, включенных в его произведения Шаманские скажи можно определить как устные зашифрованные истории, повествующие о шаманской жизни и сочиняемые шаманами для достижения магических целей Шаманские сказки с типичными сюжетами присутствуют в фольклоре любого народа, традиционно практикующего шаманство Рассматриваемые сказки в значительном количестве встречаются и в мансийском фольклоре16, причем фольклористами они традиционно относились к героическим или бытовым В художественных произведениях Ю Н Шесталова в качестве вставных элементов включены пять полнотекстовых шаманских сказок (об украденном духе-помощнике, о шаманском становлении, две сказки о шаманской войне и обрядовая сказка для обеспечения успешного промысла), а также начало сказки о шаманской инициации, продолжение которой было найдено нами в фош>клорном сборнике В.Н Чернецова «Сказки парода манси» Все эти сказки были расшифрованы нами

О степени осознания автором тайнописи шаманских сказок можно сказать следующее' шаманские сказки об украденном духе-помощнике и шаманской войне выступают в произведениях Ю Н Шесталова, по всей видимости, в своей вторичной функции — развлекательно-назидательной, а на их глубинный слой писатель не обратил внимания, что явствует из контекста, в который заключены эти сказки; сказка «Эква-пыгрись приводит рыб» могла быть понята ТО Н Шесталовым как обрядовая, рассказываемая перед рыбалкой для обеспечения богатого улова, однако она могла быть связана с предстоящей рыбалкой и просто сюжетно; то, что сказка о шаманском становлении «Большая охота Эква-пыгрися» рассказывается дедом-шаманом своему возможному преемнику, позволяет допустить, что писатель создал такую сцепу, вполне осознавая ее как проявление «таманской педагогики», но сказка рассказана после охоты, что лопячески вписывает ее в сюжет повести, а потому осознания ее тайнописи у автора могло и не быть; исходя из того, каким образом усечена сказка про шаманскую инициацию, и того контекста, в который она заключена, можно с большой долей уверенности предположить, что писатель осознал тайный смысл этого фольклорного текста

Третья глава, «Литературные камлания и метафорические шаманы в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.», посвящена вопросу искжочкгель-

16 Например, в фольклорных сборниках В Н Чернецова (Чернецов В Н. Вогульские сказки Л/ Гослитиздат, 1935 — 143 с и Чернецов ВII Земляной братец — Томск, Екатеринбург Издательство Томского Университета, 1997 — 136 с) нами были обнаружены 18 текстов, обладающих признаками шаманских сказок

но литературному, лишь опосредованно связанному с традиционным шаманством Литературное камлание — ото термин, употребляемый нами как обозначение жанра некоторых шесталовских стихотворений и поэтических вставок внутри прозы Литературные камлапия всегда исполняются метафорическими шаманами, чаще всего принадлежащими к категории шаманов-поэтов Метафорические шаманы — это люди, представители животного мира, неодушевленные предметы и явления, которые, не являясь шаманами в этнографическом смысле этого слова, в произведениях Ю Н. Шесталова обретают шаманский статус и камлают, превращаясь в развернутые метафоры. Их камлания выражаются либо в форме словесных литературных камланий, либо в действиях, метафорически соотносимых с шаманским обрядом Метафорических шаманов, которые совершают камлапия в художественном мире Ю Н. Шесталова, можно разделить на четыре группы: 1) шаманы-поэты; 2) шаманы духа Революцы; 3) шаманы-таорцы; 4) шаманы-олицетворения.

В подглаве 3.1. «Литературные камлания как стихотворный жанр и иш-маны-позти в произведениях Ю.Я. Шесталова» мы проследили взгляд ГО Н. Шесталова на камлание как на древнюю поэзию, выявили жанровые особенности шесталовских литературных камланий и рассмотрели метафорических шаманов категории шаманы-поэты Шаманы во время камланий могли порождать стихотворные тексты высокого качества, что подвигло некоторых исследователей искать соответствие между шаманским трансом и творческим вдохновением. Ю Н. Шесталов вполне поддерживает эту точку зрения, и даже более того — называет творчество (прежде всего поэзию) «камланием», а шаманов, соответственно, считает главным образом поэтами В результате такого возведения поэтической генеалогии к шаманам, у Ю Н. Шесталова возникли отдельные стихотворения и поэтические вставки внутри прозы, которые мы назвали литературными камланиями В них лирический герой предстает в образе метафорического шамала (чаще шамана-поэта), а сами стихи имеют некоторые декоративные черты традиционных камланий, — прежде всего это шаманские возгласы, превращенные в литературный прием (камлальную рамку, камлальный рефрен), а также высокая экспрессивность и декларируемая магическая цель камлания В мансийской литературе только Ю Н. Шесталов прибегал к этому жанру, хотя один из компонентов жанра (камлальный рефрен) был использован и в двух стихотворениях А С Тарханова Дважды в лирике А.С Тарханова встречается шаманский мотив бубна, но лирический герой к бубну не притрагивается и шаманскую маску, изображенную в стихотворении «Маска язычника», не надевает. Вышеназванные обстоятельства свидетельствуют об уникальности шесталовской «шаманской» поэтики — по меньшей мере для мансийской литературы.

Шаман-поэт — наиболее частый исполнитель литературных камланий, придающий этому стихотворному жанру дополнительное своеобразие Это литератор, поэт, который играет роль шамана и ведет себя соотвующим образом- издает кам-лальные возгласы, пляшет и бьет в бубен Цель камланий шамана-поэта — проклясть, магически уничтожил, врагов или благословить живых и воскресить умерших друзей, а кроме того — быть глашатаем истины Если исходить в целом из художественной реальности произведений Ю Н Шесталова 1955-1988 гг, то лирического героя и тем более рассказчика нельзя назвать шаманом-поэтом, поскольку этот образ появляется лишь в небольшом количестве текстов Скорее можно говорить о маске шамана-поэта, в которую автор облекает своего лирического героя и рассказчика, или о метафоре, к которой поэт периодически прибегает, чтобы в максимально

экспрессивной форме донести до читателя свои идеи и призывы. Ю Н. Шесталов — единственный представитель мансийской литературы, который надевал чту маску

В подглаве 3.2. «Шамагш духа Революцы, их камлания и противоборство с традиционными шаманами в произведениях Ю.Н. Шесталова» были рассмотре-* пы метафорические шаманы второй категории и их взаимоотношения с традицион-

ными шаманами. Под шаманами духа Революцы мы подразумеваем тех революционеров и представителей советской власти, которых шесталовские персонажи-I язычники считали шаманами Деятельность таких метафорических шаманов (комму-

нистов, председателя и врачей) зачастую казалась носителям мифолотческого типа сознания камланиями Шаманами Революцы с полным на то правом можно назвать Сенькина, Журавля и Солвала- Сенькин проводит действо (всего лишь заседание в Нардоме), которое воспринимается Солвалом как камлание. Журавль, ставший коммунистом и Солвал, ставший председателем колхоза, были учениками шамана Яксы, и оба они использовали свои шаманские способности для служения красному духу Революце Когда Журавль в агитационных целях пел о революционных событиях, он перемежал свою песнь шаманскими возгласами: «Кай-о1 Кай-о'» (камлальным рефреном), — что, равно как и аккомпанемент священного музыкального инструмента, поднимало содержание песни на сакралыго-мифологический уровень; «Интернационал», переложенный на мансийский язык, он использует в качестве вредоносного заклинания и пр Вступление Солвала в должность председателя в восприятии носителей метафорического сознания выглядело как камлание, а сам он вследствие приобретенного сакрального статуса получил и шаманские способности (оборотничество и тесное духообщение), партбилет у него выступает в качестве талисмана и пр Врачи также воспринимались носителями традиции как шаманы (потому что лечили людей), а Совет и Учитель — просто как служители духа Революцы, камланий не совершающие Особое внимание было нами обращено на взаимоотношения гпесталов-ских традиционных шаманов с шаманами Революцы — прежде всего это касается Яксы и Ась-ойки. Якса боролся с революционерами и выступал на стороне богатея Яныг-луки и князя Железной Шапки, которого он поддерживал всем своим духовным авторитетом, но потом предал, переметнувшись к красному духу Ась-ойха же старался ладить с властями и быть незаметным, шаманя только своим родным и близким. С врачами Якса нашел общий язык (у него возникло профессиональное взаимопонимание с «шаман-девкой» доктором Ией), а Лсь-ойка им не доверял Учителей Якса не любил и даже спровоцирован таежников на то, чтобы они забрвди своих детей из интерната, где тех учили грамоте, а Ась-ойка позволил внуку идга в школу, увидев в школьной пионерской организации шаманские черты (барабан-бубен) В художественном мире Ю.Н Шесталова все шаманы и служители духа Революцы, кроме врачей, относились к традиционным шаманам недоброжелательно Позиция автора в данном случае двойственная- он с огромной симпатией относится к " служителям духа Революцы, вернувшим народу манси «чашу счастья», научившим

таежников грамоте, освободившим от купцов-обирал и т д., но вместе с тем он уважает и традиционных шаманов как поэтов-аргистов и хранителей древней народной \ мудрости. Идеальным решением этого противоречия следует, вероятно, считать

судьбу шамана Потепки, который, сохранив шаманский артистизм, употребил его на служение новой власти

В подглаве 3.3. «Шаманы-творцы, шаманы-олицетворения и их камлания в произведениях Ю.Н. Шесталова», были рассмотрены метафорические шаманы сра-

зу двух категорий (шаманы-творцы и шаманы-олицетворения) по той причине, что шаманов этих категорий и их камланий в произведениях ГО Н. Шесталова не так уж много.

Шаианы-творц ы — это люди, занимающиеся творчеством, творением в самом широком смысле слова, которые названы Ю.Н Шесталовым шаманами или проявили себя в ходе своей деятельности как шаманы. В художественной реальности произведений Ю.Н. Шесталова обитают четыре метафорических шамана этой категории, профессии которых можно назвать творческими, — дирижер, вышкомонтажник, киномеханик, кинооператор. Прием исполнение ими своих профессиональных обязанностей показано автором как камлание, т е сотворение чуда. Дирижирование оркестром при помощи тоненькой волшебной палочки — чудо; поднятие огромной буровой вышки при помощи жестикуляции, если не сказать пассов, — еще большее чудо; чудесен первый показ кино (первое кинокамлание); еще большее чудо — второе кинокамлание, во время которого манси, ставшие уже вполне советскими, далекими от традиционной культуры людьми, перед кинокамерой стали изображать из себя язычников. Чудо завораживает своей новизной, необычностью, немыслимо-стью, а потому с необходимостью встает вопрос о том, кто заворожен Театр, кино, величественная картина поднятая буровой вышки — все это увидено завороженным лирическим героем или рассказчиком, причем увидено как будто впервые, и здесь перед нами классический случай приема остранения, который вообще характерен для Ю.Н. Шесталова. Но во втором кинокамлании завороженно остранен сам шаман-творец (кинооператор), а рассказчик холоден и отстранен. Еще одной особенностью камланий, произведенных шаманами-творцами, является то, что никто из них не камлал в форме литературного камлания.

Шаманы-олицетворения — не люди, и это их главная отличительная особенность, но тем не менее автор называет их шаманами, заставляет камлать, т е. прибегает к метафоре олицетворения В художественном мире Ю.Н Шесталова, в некоторых произведениях, море, солнце и звуки музыки одушевляются и олицетворяются с шаманами, совершающими камлание Такие неожиданные и оттого весьма эстетически ценные метафоры дали нам возможность закончить разговор об особенностях метафоризации шесталовской художественной реальности, начатый в предыдущей подглаве. Феерическая россыпь метафор в произведениях Ю.Н Шесталова генетически восходит к мансийскому фольклору и образному мифологическому мышлению Но десакрализованный миф превращается в метафору-олицетворение, и тогда становится видна его поэтическая красота, прелесть мифологического иносказания Метафора — это поэтическое преодоление мифа, что нашло яркое выражение в образном строе произведений Ю Н Шесталова, где присутствуют переосмысленные, осовремененные и олитературенные образы мансийской мифологии и образы, созданные по собственному авторскому почину Все шаманы-олицетворения относятся к собственно-авторским образам-метафорам, и наиболее удачным и развернутым, лучшим из таких образов стала «лесная шаманка» Росомаха В «Тайне Сорни-най» и «Огне исцеления» содержатся четыре ее камлания, которые и были проанализированы в данном разделе. Росомаха похожа на Резонера из классицистической пьесы, поскольку говорит весьма резонные речи, озвучивая точку зрения самого автора Условный, фантастический образ Росомахи строго функционала! посредством него автор обращается к читателю с философскими, экологическими и этическими вопросами. Интересен также двуипостасный образ Стерха из поэмы «Клич журавля», одна

из ипостасей которого относится к животному миру, а вторая — к миру человеческому, причем в обеих ипостасях он выступает в роли метафорического шамана (в первой ипостаси он таман-олицетворение, а во второй — шаман-поэт) Этот образ отличается от других метафорических шаманов серьезностью, даже мрачностью и, ' главное, отсутствием игрового начала. Поэма является переходной между изучае-

мым нами периодом шесталовского творчества и периодом следующим, и применительно к Стерху, ее герою, уже сложно говорить о маске шамана- игра Ю Н. Шеста' лова в «современного Гиперборея» перестала быть игрой.

Подводя итоги третьей главы, следует сказать, что художественно преображенное шаманство оказалось необходимым компонентом поэтики шесталовских произведений. Оно играет заметную роль в их метафорическом строе, а для некоторых из них (литературных камланий) выполняет еще и жанрообразующуго функцию, что можно назвать уникальным явлением в мансийской литературе.

В заключении делаются общие выводы по работе, намечаются направления дальнейших исследований по теме диссертации и констатируется, подгвердштась ли гипотеза. Гипотеза подтвердилась.

Основной результат исследования заключается в выяснении того, что шаманство (как в этнографическом, так и в метафорическом смыслах) является очень важным, весомым и объемным компонентом художественной реальности, охватывающей произведения Ю Н Шесталова 1955-1988 гт Во-первых, традиционное шаманство, художественно изображенное в произведениях Ю Н. Шесталова, имеет сходства и различия с этнографическими данными о шаманстве, что обусловлено теми целями, которые ставил перед собой автор в процессе творческого преобразования действительности и тем материалом, которым он пользовался В целом следует сказать, что традиционное шаманство в изображении Ю Н Шесталова выглядит более привлекательным и поэтичным, чем в реальной жизни, что говорит об авторских симпатиях, связанных прежде всего с тем, что писатель считает шаманов хранителями народной мудрости и своими предшественниками на ниве поэзии Во-вторых, в произведениях ЮН Шесталова можно выделить как явный, так и тайнописный компоненты шаманства, и о последнем (шаманских сказках и следах шаманской войны) нельзя сказать наверняка, осознавал ли его автор в качестве такового; материал шесталовских произведений позволяет дать неопределенно-двойственный ответ на этот вопрос. В-третьих, главным для нас в литературоведческом плане стало то обстоятельство, что в произведениях Ю Н Шесталова присутствует не только традиционное шаманство как предмет изображения или тайнописного проявления, но и литературно-метафорическое шаманство, выражающееся в особом жанре литературного камлания и персонажах-метафорах (метафорических шаманах) В творчестве других представителей мансийской литературы (М Вахрушевой, П Чеймегова, А " Тарханова) шаманство такого значения не имело, и это было показано в работе, а по-

тому можно с уверенностью сказать, что Юван Шесталов — единственный представитель мансийской литературы, в произведениях которого шаманство играет столь ъ значительную роль.

Поиск шаманских обрядов, верований, мотивов в творчестве других писателей-северян, в советской литературе в целом, в отечественной или мировой литературе, выяснение функций этих элементов шаманства, сопоставление найденного с тем. что выявлено нами в шесталовской художественной реальности, — может со-

ставить одно из направлений дальнейшей разработай темы этой диссертации. Другим направлением разработки темы может стать изучение мансийской мифологии в художественной реальности Ю Н. Шесталова: зная произведения автора, можем сказать, что там имеется достаточный материал для этого, а подход к исследованию материала, связанный с соотношением мифотворчества и метафоризации, есть в нашей * диссертации Если названные направления — сфера литературоведения, то этнографам может быть интересно изучение мансийской языческой обрядности, отраженной в произведениях Ю.Н. Шесталова (сюда можно отнести идолопоклонство, жертвоприношения, клятвенную, погребальную и связанную с рождением ребенка обрядность, медвежье игрище как основной традиционно-обрядовый праздник манси и др.) Каждое из этих направлений мы считаем перспективным

По теме исследования опубликованы следующие статьи-

1. Чепкасов Е В. Идолы и отношение к ним детей в произведениях Ю Н Шесталова Н Детство в контексте культуры образования Материалы XI международной конференции «Ребенок в современном мире. Культура и детство». — Т 26.

— СПб Изд-во СШГПУ, 2003. — С 168-175 (0,44 п.л.).

2. Чепкасов Е.В Идолы Ювана Шесталова и «идолы» Френсиса Бэкона // Этаонациональные проблемы модернизации образования Материалы V международной научно-практической конференции «Реальность этноса» / Под ред. Набока И Л. — СПб.: Астерион, 2003. — С. 467471 (0,5 п.л )

3. Чепкасов ЕВ. Последствия крещения младенческих народов в Российской империи // Философия образования и мир дегства Материалы XI международной конференции «Ребенок в современном мире. Государство и дети» — Т 28 — СПб.- Изд-во СПбГПУ, 2004. — С 328-336 (0,44 ал).

4. Чепкасов Е.В Сказка о шаманском становлении в повести Ю Н Шесталова «Сначала была сказка» // Человек и Вселенная, 2004 — № 10 — С. 96-98 (ОД2 п.л.).

5 Чепкасов Е В Христианизация вогулов как способ изменения их национальной идеи // Образование и национальная идея Материалы VI международной научно-практической конференции «Реальность этноса» — СПб Астерион, 2004

— С. 152-155 (0,41 пл.).

6 Чепкасов Е.В Шаманские войны // Человек и Вселенная, 2004. — № 2

— С. 96-97(0,19пл)

7 Чепкасов Е В Шаманские сказки про Эква-пыгрися в творчестве Ю.Н Шесталова // Литература народов Севера: Сб науч. ст / Под ред Петрова А А. и Ро-говера ЕС. — СПб.: Изд-во «Шатон», 2005 — Вып 3 — С 109-112 (0, 25 пл) (Сборник вышел в свет 31.01 05 )

Отпечатано в ООО «ШАТОН» Лицензия ПД № 2-69-168 от 03.06.2001 г. СПб., Никольская пл., д. 1А. Тел.: 114-14-39 Подписано в печать 18.02.05 г. Тираж 100 экз.

2006-4 14821

- 335&

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чепкасов, Евгений Валерьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Становление шаманов и их камлания в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.: традиционно-этнографический и авторский компоненты.

1.1. Авторский взгляд на шаманские избранничество и инициацию в произведениях Ю.Н. Шесталова.

1.2. Авторский взгляд на шаманские камлания и их исполнителей в произведениях Ю.Н. Шесталова.

ГЛАВА 2. Шаманская тайнопись в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.

2.1. Шаманские духовные войны и следы одной из них в произведениях Ю.Н. Шесталова.

2.1.1. Понятие о шаманских войнах и этнографические свидетельства о мансийских шаманских войнах.

2.1.2. Следы шаманской войны в произведениях Ю.Н. Шесталова.

2.2. Шаманские сказки и их место в произведениях Ю.Н. Шесталова.

2.2.1. Феномен шаманских сказок и сказки народа манси.

2.2.2. Шаманские сказки в произведениях Ю.Н. Шесталова.

ГЛАВА 3. Литературные камлания и метафорические шаманы в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.

3.1. Литературные камлания как стихотворный жанр и шаманы-поэты в произведениях Ю.Н. Шесталова.

3.2. Шаманы духа Революцы, их камлания и противоборство с традиционными шаманами в произведениях Ю.Н. Шесталова.

3.3. Шаманы-творцы, шаманы-олицетворения и их камлания в произведениях Ю.Н. Шесталова.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Чепкасов, Евгений Валерьевич

Актуальность исследования. Юван Николаевич Шесталов — поэт, прозаик, публицист, основоположник мансийской литературы, член Союза писателей России, лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького. По подсчетам В.В. Огрызко, «Шесталов в советское время считался одним из самых издаваемых писателей Севера: за 35 лет литературной работы он выпустил около 80 книг общим тиражом свыше семи миллионов экземпляров» [Огрызко 1999: 419]. Но до сих пор об этом авторе не написано ни одной монографии, а статьи о нем (всего их около двухсот) носят в большинстве своем скорее литературно-критический, чем литературоведческий характер. Темы, которые наиболее четко намечены в них, таковы: Ю.Н. Шесталов как основоположник мансийской литературы; Ю.Н. Шесталов как представитель народа манси и как советский человек; экологические мотивы в творчестве Ю.Н. Шесталова; фольклорные мотивы в творчестве Ю.Н. Шесталова; публицистичность творчества Ю.Н. Шесталова; учение Ю.Н. Шесталова о Торуме и Космическом Сознании. В числе авторов, писавших о Ю.Н. Шеста-лове содержательные статьи, ссылки на которые будут даны в нашей работе, следует назвать В. Солоухина, Ю. Прокушева, А. Пошатаеву, В. Лаврова, Г. Ионина, Н. Вишнякову, А. Мидовского, В. Огрызко, Э. Бальбурова, Т. Комиссарову, А. Николаева, И. Смольникова, Д. Романенко, К. Надь, Н. Михайловскую, Г. Данилину, Н. Качмазову и некоторых других. Творчество писателя, несомненно, может послужить материалом для диссертационного исследования, причем изучение любого аспекта шесталовского творчества можно назвать актуальным. Нас интересует аспект, который отсутствует в вышеприведенном списке и которому, соответственно, исследователи, писавшие о творчестве Шесталова, особого внимания не уделяли.

В работе исследовались особенности художественного осмысления Ю.Н. Шесталовым шаманства, играющего заметную роль (даже несколько ролей) в его произведениях 1955-1988 гг. Шаманство в творчестве изучаемого писателя указанного периода бытует в трех вариантах: либо художественно изображается, либо тайнописно проявляется, либо используется как материал для создания художественных приемов, как элемент поэтики. Бытование шаманства в шесталовских произведениях как научная проблема относится, на наш взгляд, к числу важнейших для понимания специфики художественного мира этого автора. Художественно осмысленное шаманство во многом может быть названо ключом к поэтике Ю.Н. Шесталова (по крайней мере, оно является жанрообразующим элементом в произведениях, названных нами литературными камланиями, и, наряду с традиционной мифологией, сильно повлияло на метафорический строй шесталовского творчества в целом). Сам автор в одном из интервью признался, что язычество, усвоенное в детстве от деда-шамана Ась-ойки, которое писатель, впрочем, не склонен идеализировать, стало для него источником вдохновения [см. Миловский, Огрызко 1985: 25]. Следовательно, исследование шаманства как важного элемента шесталовской поэтики необходимо, а потому актуально. Во-вторых, интересен сам факт того, что в советские годы автор так часто обращался к почти табуированной шаманской теме, причем, в отличие от других представителей мансийской литературы, ему удавалось писать о шаманах в достаточно уважительной, а не в идеологизированно-уничижительной манере. Вместе с тем появившийся в настоящее время общий интерес к шаманству также свидетельствует об актуальности рассмотрения шесталовского творчества именно в том аспекте, которому уделено внимание в диссертации. В советские годы такая работа, вероятнее всего, не могла бы состояться по причинам идеологическим, хотя материал для ее написания наличествовал и тогда. Стремление восполнить такого рода пробел в науке может быть названо актуальным. Наконец, следует сказать о том, что литературно-критические и литературоведческие материалы, упоминающие о проблеме шаманства в шесталовском творчестве, недостаточны; нет статей или заметок, посвященных этой проблеме специально (причина их отсутствия в советские годы понятна, однако их не появилось и в постсоветский период, за исключением наших статей), и это является еще одной причиной того, что целостное научное исследование проблемы шаманства в шесталов-ском творчестве следует считать в высшей степени актуальным.

Объектом исследования являются произведения Ю.Н. Шесталова 19551988 гг. — точнее, художественная реальность, образованная этими произведениями. «Художественная реальность» и «художественный мир» — синонимичные термины, играющие в нашей работе важную роль и напрямую связанные с процессом художественного осмысления, творческого преобразования автором первичной внелитературной реальности. В нашей работе будет выяснено, в каких соотношениях находится шаманство в художественной реальности произведений Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг. и в жизненной реальности, сведения о которой будут почерпнуты из историко-этнографической литературы. Но сначала определимся с вариантами термина «художественная реальность» и с его значением.

По верному замечанию А.Б. Есина, наиболее часто употребляются термины «художественная реальность» [Есин 2000: 11; Тюпа 1999: 466; Рощина 2002: 111; Борев, Андреева 1988: 46; и т.д.] и «художественный мир» [Ры-марь 1990: 250; Прозоров 1999: 14; Рощина 2002: 95; Борев, Андреева 1988: 47; и т.д.]. Для обозначения того же понятия употребляются термины «мир произведения» [Чернец 1999: 192], «внутренний мир художественного произведения» [Лихачев 1997: 98], «внутритекстовая действительность» [Нико-лина 2003: 11], «художественно-образная модель жизни» [Каган 1971: 276], «искусственная реальность» [Прозоров 1999: 13], «порожденная действительность» [Troczinski 1960: 31], «изображенный мир» [Есин 2000: 75], «представленная действительность» и «представленный мир» [Маркевич 1980: 141, 162]. Антонимами этих терминов служат следующие: «реальная действительность» [Петров 1980: 182; Энциклопедический словарь юного литературоведа 1998: 140], «реальность» и «действительная жизнь» [Чернец 1999: 198, 202], «внелитературная действительность» [Маркевич 1980: 162], «мир действительности» [Лихачев 1997: 98], «действительность» [Борев, Андреева 1988: 46; Рымарь 1990: 253; Лихачев 1997: 100], «жизнь» [Каган

1971: 276; Петров 1980: 183], «внетекстовая действительность» [Николина 2003: 11], «внетекстовая реальность» [Баршт 1997: 22], «первичная реальность» и «жизненная реальность» [Есин 2000: 11, 12], «реальный мир» [Лихачев 1997: 101; Чернец 1999: 192; Есин 2000: 75]. В нашей работе будут использованы синонимичные термины «художественная реальность» и «художественный мир», а антонимами для них послужат понятия «внелитера-турная реальность», «реальная жизнь» и «действительность». Следует заметить, что употребление «художественной реальности» и «художественного мира» как опорной синонимической пары уже имеет прецеденты в научных работах — примером этого может служить замечательная статья Ю.Б. Борева и З.Г. Андреевой, опубликованная еще в 1988 г., под названием «Художественная реальность в ее отношении к действительности и к читателю» [см. Борев, Андреева 1988: 46-60].

Теперь дадим определение художественной реальности и перечислим ее компоненты. Художественная реальность создается авторским воображением и представляет собой единую в плане эстетического восприятия картину мира и человека. Она образует систему, так или иначе соотносимую с миром реальным: в нее входят люди с их внешними и внутренними (психологическими) особенностями, события, природа (живая и неживая), вещи, созданные человеком, в нем есть время и пространство [см. Чернец 1999: 192; Рощина 2002: 95; Есин 2000: 12]. Главной особенностью художественной реальности является творческий вымысел, присутствие которого неизбежно по той причине, что «художественная реальность пронизана авторской художественной концепцией мира и личности, подчинена этой концепции и является ее образным пластическим воплощением» [Борев, Андреева 1988: 46]. О роли вымысла в художественном творчестве вообще и в произведениях Ю.Н. Шеста-лова в частности будет подробно написано в первой главе диссертации. В идеале (степень достижимости которого зависит от даровитости автора) «на уровне готовой целостности произведения художественный мир предстает как завершенная, устойчивая система отношений всех элементов, как завершенный универсальный порядок, как космос, противостоящий хаосу незавершенной, отрывочной действительности» [Рымарь 1990: 250].

Применительно к творчеству Ю.Н. Шесталова следует сказать, что художественная реальность объединяет не только художественные его произведения, но и отчасти затрагивает публицистические книги «Земля Югория» (1985 г.) и «Сибирское ускорение» (1982 г.), а также фольклорный сборник «Сказки таежного игрища» (1972 г.) где, равно как и в романах и повестях, присутствуют одни и те же персонажи — Солвал, Ась-ойка, Потепка, Няр-Мишка, Киношаман и другие. Но основное место обитания этих персонажей, конечно же, — художественные произведения автора. Прежде всего это проза — повести и романы: «Синий ветер каслания» (1962-1964 гг.), «Когда качало меня солнце» (1972 г.), «Тайна Сорни-най» (1972-1976 гг.), «Красная легенда на белом снегу» (1979 г.), «Сначала была сказка» (1984 г.), «Огонь исцеления» (1988 г.), а также стихотворная «Языческая поэма» (1956-1967 гг.) и лирика (1955-1988 гг.).

В работе исследовался определенный период творчества автора, укладывающийся в 1955-1988 гг. 1955 г. — это год, которым датированы первые стихи писателя, т.е. начало творческой деятельности. 1988 г. — год, когда написан последний на сегодняшний день роман автора «Огонь исцеления». После написания этого романа и переходной поэмы «Клич журавля», точное время создания которой неизвестно, начался новый период в творчестве Ю.Н. Шесталова, характеризующийся оккультно-философскими исканиями автора, созданием религиозно-синкретического учения о Торуме и Космическом Сознании и художественно-публицистическим обоснованием нового учения, причем поэтика произведений второго периода шесталовского творчества разительно отличается от той поэтики, изучением которой мы занимались в диссертации. Этот второй период творчества Ю.Н. Шесталова не являлся объектом нашего исследования.

Предмет исследования — место, особенности изображения и авторская оценка традиционных шаманства и шаманов в художественной реальности Ю.Н. Шесталова, а также литературно-метафорическое шаманство и метафорические шаманы как специфический элемент шесталовской поэтики.

Для конкретизации предмета исследования остановимся на термине «шаманство», вынесенном в заглавие диссертации, и его отличии от понятия «шаманизм». По точному замечанию В.Н. Басилова, «в советской литературе наряду со словом «шаманство» часто употребляется термин «шаманизм». В ряде работ этим словам придается различный смысл: под шаманством понимают обряды и поверья, непосредственно связанные с деятельностью шамана, а под шаманизмом — систему воззрений у народов, в жизни которых шаманы играли важную роль» [Басилов 1984: 10]. Этнограф очень удачно сформулировал разницу между двумя понятиями, но мы постараемся прояснить и обосновать эту разницу, прибегнув дополнительно к высказываниям других исследователей.

Вообще, в отечественной этнографии существует троякое употребление слов «шаманство» и «шаманизм»: либо употребляется один из терминов, либо оба термина употребляются одновременно как синонимичные, либо оба термина употребляются одновременно в разных значениях (в этом случае «шаманство» всегда .уже, чем «шаманизм»). Нас интересует только третий случай, но скажем сразу, что употребление понятий в качестве синонимов наименее удачно, на наш взгляд, и ведет к путанице. Синонимичное употребление терминов присутствует, например, у С.А. Токарева [см.Токарев 1990: 270-290], JI.A. Пара [см. Лар 1998: 3-8] и других исследователей. В неприятии таких синонимов мы солидарны с И.С. Вдовиным, считавшим, что необходимо «уяснить значение понятий «шаманизм» и «шаманство». Синонимичное употребление этих терминов мешало выяснению существа дела. Часто трудно было понять, о чем идет речь — не то о системе представлений, культов, не то лишь о действиях шаманов» [Вдовин 1981: 265]. Здесь, заметим, значение термина «шаманство» .уже, чем в формулировке Басилова — это всего лишь магические действия шамана, т.е. «колдовство» [там же]. Теперь уместно привести слова Ч.М. Таксами, который обходится лишь термином «шаманизм»: «Одни считают шаманизм разновидностью примитивной религии, другие склонны рассматривать его как комплекс верований и обрядов, связанных с личностью шамана, третьи видят в нем колдовство» [Таксами 1997: 9]. Понятие «шаманство».уже, чем «шаманизм» и с необходимостью входит в сферу, обозначаемую этим термином. Второе и третье значение, данные Ч.М. Таксами и не выходящие из сферы шаманизма, относятся именно к шаманству. В нашей работе слово «шаманство» будет употреблено в значении «комплекс верований и обрядов, связанных с личностью шамана», или «обряды и поверья, непосредственно связанные с деятельностью шамана». Свою собственную формулировку мы дадим ниже.

Но что же такое шаманизм? И какие компоненты, входящие в понятие «шаманизм», не входят в «шаманство» и, соответственно, не будут исследоваться в данной работе применительно к произведениям Ю.Н. Шесталова? «В некоторых исследованиях шаманизмом называют дохристианские религии народов Сибири в целом» [Кулемзин 1976: 119]. Расшифровывается это воззрение на шаманизм как на религию, например, в статье из энциклопедического словаря Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, выдержки из которой стоит привести: «Шаманизм — самая грубая языческая религия, некогда имевшая чрезвычайно широкое распространение. По шаманскому учению, мир наполнен бесчисленными духами, как добрыми, так и злыми. Все эти духи оказывают существенное влияние на человека и его судьбу. Умилостивить духов можно только жертвами; поэтому жертвоприношение совершается у шаманистов постоянно. По мнению дикарей, шаманы обладают сверхъестественной силой: они могут заставить некоторых духов служить им и вести борьбу с другими духами. Сонм духов приводился в определенную систему; такая система существовала в различных видах у всех шаманистов» [Шаманизм 1903: 119-120]. Л.П. Потапов, характеризуя сущность шаманизма, отмечает в качестве его мировоззренческой основы идею о расчленении всего мира на земную, подземную и небесную сферы, причем от духов, населяющих перечисленные сферы, зависит благополучие людей. На этой основе зародилась и оформилась идея профессионального общения с духами через определенных лиц, избранников самих духов» [Потапов 1969: 347]. И.С. Вдовин считает, что «для шаманизма народов Сибири и Севера характерны анимистические представления, лежащие в основе их мировоззрения; дуализм — представления о материальной и нематериальной субстанции человека; о злых и добрых началах (существах), окружающих человека; о нескольких сферах, из которых состоит мир; наличие особых служителей — шаманов и ряд других признаков» [Вдовин 1973: 6]. Таким образом, наличие шаманов и их деятельность — лишь небольшая область шаманизма как религиозной системы. Мифологически-анимистическая картина мира и человека, представления о пантеоне богов и духов, культовая практика, заключающаяся в жертвоприношениях, идолопоклонстве, религиозных праздниках и т.д. — все это относится к сфере шаманизма, но не шаманства.

Шаманство же — область гораздо более узкая, сконцентрированная вокруг личности шамана. По определению Н. Харузина, «под шаманством следует разуметь способность отдельных лиц вступать в непосредственное сношение со сверхъестественными существами. Результатом этой способности оказываются другие качества шамана (колдовство, превращения и пр.)» [Ха-рузин, 1905: 400]. То есть, здесь под шаманством подразумеваются необычные способности и связанная с ними профессиональная деятельность шамана. Но откуда эти необычные способности берутся? «Мировоззрение, обусловившее особенность отправления культа в шаманстве, признает, что избранные люди, если они соответствующим образом вскормлены, «пересотворены» и обучены, могут проникать в сферы обитания богов и духов и непосредственно общаться с ними» [Лар 1998: 8]. Следовательно, процесс шаманского становления тоже попадает в сферу шаманства. Таким образом, к шаманству относятся: а) путь шамана, т.е. те события, которые могут произойти только в жизни избранника духов (шаманское избранничество, шаманская инициация, взаимоотношения с духами-помощниками, участие в шаманской войне и т.п.); б) обрядовые действия, которые могут быть совершены только шаманом (камлания, проводимые с различными целями). Учитывая этнографические работы, ссылки на которые приведены выше, мы будем исходить из того, что шаманство — это сфера верований и обрядов, непосредственно связанная с шаманским становлением, личностью шамана и его профессиональной деятельностью.

Исходя из сказанного, следует отметить, какие аспекты шаманизма как религии, или же традиционно-языческие компоненты, присутствующие в художественной реальности Ю.Н. Шесталова, специально рассматриваться не будут, а могут быть упомянуты лишь постольку, поскольку они соприкасаются с ядром шаманизма — шаманством. К ним относятся: традиционные мансийские представления о сотворении мира и его устройстве; традиционные мансийские представления о происхождении, жизни, смерти и послес-мертии человека; пантеон мансийских богов, духи местного значения, тоте-мические духи и пр., за исключением шаманских духов-помощников; идолы различных категорий и идолопоклонство, принесение жертв; традиционная обрядовость — погребальная, связанная с рождением ребенка, клятвенная и др.; медвежье игрище как основной традиционно-обрядовый праздник манси.

Нас же будут интересовать шесталовские традиционные и метафорические шаманы, их избранничество и инициации, необычные шаманские особенности и способности, личностные качества, профессиональная деятельность (традиционные и литературные камлания), тайнописное выражение шаманской жизни через следы шаманской войны и через шаманские сказки, а также авторское отношение к этим персонажам и их камланиям. Разумеется, при соотнесении мансийского шаманства в жизненной реальности (источник — историко-этнографическая литература) и в художественной реальности Ю.Н. Шесталова (источник — произведения автора 1955-1988 гг.), исходить мы будем из вторичной реальности и, соответственно, интересовать нас будут только те аспекты мансийского шаманства, которые отображены в произведениях Ю.Н. Шесталова.

Гипотеза исследования заключается в следующем. 1. Если предположить, что шаманство, которое часто становилось предметом изображения в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг., имеет сходства и различия с мансийским и вообще традиционным шаманством, существующим в реальной жизни и нашедшим свое отражение в этнографической литературе, то возможные несовпадения между первичной и вторичной реальностями, обусловленные целенаправленным художественным преобразованием действительности в процессе творчества, позволят нам проследить характер такого преобразования и, исходя из этого, сделать выводы об авторской позиции относительно шаманства. 2. Исходя из контекста шесталовских произведений, где нами было замечено неявное, тайнописное проявление шаманства, аналоги которому имеются в этнографической литературе, мы предположили, что этот тайнописный шаманский компонент, привнесенный в художественный мир Ю.Н. Шесталова из первичной реальности и фольклора, не всегда был осознаваем автором. 3. Обратив внимание на некоторые особенности шесталовской поэтики, мы предположили, что шаманство послужило не только предметом изображения в художественной реальности Ю.Н. Шесталова, но и материалом для ее метафоризации, а также повлияло на стилистические приемы, при помощи которых создавались некоторые ее компоненты.

Цель исследования состоит в том, чтобы проанализировать шаманский путь и профессиональную деятельность (камлания) шесталовских шаманов, отобразившиеся в произведениях писателя как в явном, так и в тайнописном виде, и рассмотреть процесс метафоризации художественной реальности автора за счет переносного употребления слова «шаман» и использования элементов камлания в качестве художественных приемов.

Достижению цели и доказательству гипотезы будет способствовать решение следующих конкретных задач исследования:

1. Собрать и обобщить опубликованные этнографические материалы по шаманству народа манси.

2. Проследить шаманское становление тех шесталовских персонажей, у которых оно было, и сопоставить с соответствующими этнографическими материалами.

3. Проанализировать сцены камланий шесталовских шаманов и сопоставить с соответствующими этнографическими материалами.

4. Попытаться выявить авторскую позицию по отношению к шаманам, населяющим шесталовскую художественную реальность, и к их профессиональной деятельности.

5. Найти сведения о мансийских шаманских войнах и выявить в художественном мире Ю.Н. Шесталова следы такой войны путем соотнесения сюжетики шесталовских произведений с этнографическими и фольклорными данными об этом малоизученном феномене.

6. Дать понятие о шаманских сказках как особом тайнописном жанре фольклора; доказать, что такие сказки бытовали и у народа манси; найти и расшифровать шаманские сказки в произведениях Ю.Н. Шесталова.

7. Исходя из контекста, попытаться выяснить степень осознания автором шаманской тайнописи, зафиксированной в его произведениях.

8. Рассмотреть литературные камлания как особый стихотворный жанр, изобретенный Ю.Н. Шесталовым, и их жанровые особенности (кам-лальная рамка, камлальный рефрен, непременное исполнение метафорическим шаманом одной из категорий (чаще — «шаманом-поэтом»), декларируемая магическая цель камлания, метафоризированная шаманская атрибутика, повышенная экспрессивность и др.).

9. Рассмотреть четыре категории метафорических шаманов (шаманы-поэты, шаманы духа Революцы, шаманы-творцы, шаманы-олицетворения) и проанализировать их «камлания».

10. Выяснить своеобразие художественного осмысления Ю.Н. Шестало-вым шаманства путем сопоставления его творчества с творчеством других представителей мансийской литературы.

Теоретико-методологической основой исследования явились научные достижения отечественных и зарубежных ученых в областях литературоведения, этнографии, истории, культурологии, религиоведения, психологии. В качестве методологической базы диссертации использованы концептуальные положения, сформулированные в теории и истории литературы — З.Г. Андреевой, Аристотелем, И.Д. Арутюновой, А.Н. Баландиным, К.А. Баршом, М.М. Бахтиным, Ю.Б. Боревым, А.Д. Вартаньяц, А.Н. Веселовским, И.Ф. Волковым, Е.А. Гончаровой, Б.А. Дмитриевым, Е.С. Добиным, А.Б. Есиным, М. Желниной, В.М. Жирмунским, О.А. Клингом, С.А. Коваленко, Б.О. Корманом, С.И. Корниловым, Н.А. Купиной, Д.С. Лихачевым, Ю.М. Лотманом, В.А. Лукиным, Г. Маркевичем, Е.М. Мелетинским, Ю.И. Мине-раловым, Н.А. Николиной, X. Ортега-и-Гассетом, А.А. Потебней, В.В. Прозоровым, В.Я. Проппом, Н.Т. Рымарь, Ш.О. Сент-Бевом, А.П. Скафтымовым, В.П. Скобелевым, И.П. Смирновым, Б.В. Томашевским, В.Н. Топоровым, В.И. Тюпой, М. Хализевым, О.А. Ханзен-Леве, М.Б. Храпченко, Л.В. Чернец и другими исследователями; в этнографии — А.Ф. Анисимовым, В.Н. Ану-чиным, В.Г. Богоразом, Т.Д. Булгаковой, М.М. Бапзер, В.Н. Басиловым, И.С. Вдовиным, И.Н. Гемуевым, Г.М. Давыдовой, Д.К. Зелениным, А.П. Зенько, Д.Б. Кандыбой, Н.А. Котлобай, Г.В. Ксенофонтовым, В.М. Кулемзиным, Л.А. Ларом, Л. Леви-Брюль, Н.В. Лукиной, Э.И. Мальцевой, Т.М. Михайловым, Н.П. Никольским, Е.В. Нам, Е.С. Новик, Н.И. Новиковой, С.К. Паткановым, Г.Н. Потаниным, Л.П. Потаповым, Е.Д. Прокофьевой, В. Радловым, Е.И. Ромбандеевой, A.M. Сагапаевым, Е.С. Сидоровым, Ю.Б. Симченко, А.В. Смоляк, З.П. Соколовой, И.М. Сусловым, Э.Б. Тайлором, Ч.М. Таксами, Е.Г.

Федоровой, Д.Д. Фрэзером, Н. Харузиным, М. Хоппалом, В.Н. Чернецовым, С.М. Широкогоровым, Л.Я. Штернбергом, М. Элиаде и др.; в эстетике и культурологии — В.Ф. Асмусом, И.А. Ильиным, М.С. Каганом, А.Ф. Лосевым, Я. Мукаржовским, Г.Н. Поспеловым, А.И. Фортовой, Ф. Ницше. Для нас были чрезвычайно важны историко-этнографические свидетельства Н.А. Александровой, А.И. Андреева, А. Брэма, В. Вербицкого, И.Г. Георги, И.Н. Глушкова, Н.Л. Гондатти, В. Дьячкова, Л.А. Корикова, П.П. Инфантьева, И.И. Лепехина, К.Д. Носилова, И. Остроумова, В.Г. Павловского, П.С. Пал-ласа, А. Позднякова, Л.Х. Симоновой, А.П. Смирнова, И.Н. Смирнова, В. Шаврова, Н.К. Чупина и др. Также в процессе работы над диссертацией были использованы труды религиоведов А.В. Зубова, Б.А. Рыбакова и И.Л. Станкевич и психологов Д.К. Абрамяна и Л.С. Выготского.

Методология исследования заключается в использовании целого комплекса общенаучных и собственно-литературоведческих методов. Основными методологическими принципами являются системность, историзм, объективность, принцип единства содержания и формы. При работе над диссертацией, как это явствует из ее методологической основы, мы обращались к различным областям знания, а именно литературоведению, этнографии, истории, культурологии, эстетике, религиоведению, психологии. Это так называемое «комплексное изучение художественного творчества — исследование творчества на стыках и средствами различных областей науки. Цель комплексного изучения — способствовать в меру возможностей каждой из привлекаемых дисциплин, дальнейшему исследованию тех или иных сторон художественного творчества (не подменяя, разумеется, задач литературоведения)» [Мейлих 1974: 152]. Основные науки, на стыке которых выполнено исследование, — это литературоведение и этнография, что, впрочем, вполне естественно, поскольку сам термин «этнолитературоведение» предполагает и оправдывает этот стык. Вместе с тем доминантой работы является литературоведческий аспект и литературоведческие методы исследования.

При написании первой главы был использован гносеологический подход к анализу текста, заключающийся в «определении художественной правдивости, соответствия искусства реальности. Однако абсолютизация гносеологического подхода ведет к примитивному пониманию искусства в духе иллюстративности или натурализма» [Борев 1988: 17-18]. Мы вполне согласны с Ю.Б. Боревым, а потому не ограничивались выяснением соответствия или несоответствия изображения шаманства в художественном мире Ю.Н. Шесталова этнографическим реалиям, но старались объяснить, зачем автору понадобилась та или иная «неправильность» и мотивированна ли она художественно.

При написании первой и второй глав важную роль играли элементы структурального метода. По словам К.А. Баршта, «структуральную модель литературоведения характеризует достаточно развитый в теоретическом отношении метод, для которого характерны следующие посылки: строгое отличие художественного текста от нехудожественного, текста от всего остального (внетекстовой реальности); изучение внутренней структуры произведения имманентным способом; поиск закономерностей исследуемой художественной структуры (в отличие или при совпадении с другими)» [Баршт 1997: 22]. Именно этот метод оправдывает сопоставление текстов, образующих художественную реальность Ю.Н. Шесталова, с историко-этнографическими текстами, в которых объективно запечатлена внелитера-турная реальность. Через поиск и анализ отличий и совпадений между первичной и вторичной реальностями структуральный метод дает нам возможность делать выводы об авторской позиции по тем или иным вопросам и постигать законы шесталовского художественного мира. Структуральный метод применялся также для выявления и анализа структурно-текстуальных элементов, связанных с шаманством, — от целых сцен, которые также имеют свою структуру (например, сцены камлания), до отдельных неделимых элементов (примером этого может служить камлальный рефрен).

Нами был также применен историко-типологический метод, «устанавливающий сходство и различие исследуемых исторических явлений путем приведения их в определенную систему» [Исторический метод в библиогра-фоведении: Интернет]*. Метод этот применялся, например, при создании обобщенной классификации мансийских сказок и выделении среди них шаманских сказок, исходя из признаков, характерных для этого фольклорного жанра. Кроме того, «историко-типологическое сравнение объясняет сходство не связанных по своему происхождению явлений одинаковыми условиями генезиса и развития» [Сравнительно-исторический метод: Интернет]; в нашем исследовании под этими условиями следует понимать реалии, относящиеся к шаманской практике, к шаманской жизни. Именно такова связь между мансийскими, нанайскими и североамериканскими и т.д. шаманскими сказками или же засекреченными традиционными представлениями о шаманских войнах у разных народов. Территориальная разобщенность народов и табуированность такого рода информации заставляет говорить об истори-ко-типологическом, а не историко-генетическом методе, при котором сходство явлений объясняется как результат их родства по происхождению, и не об историко-диффузионном методе, изучающем явления, распространяющиеся в результате заимствований [см. Методы, используемые при исследовании этнокультуры: Интернет]. Точно так же невозможно проследить генетическую или диффузионную связь между сибирским и новозеландским шаманством, хотя шаманская практика в обоих случаях имеет очевидное сходство. Впрочем, мы не настаиваем на отсутствии генетических или диффузионных связей между мансийскими и нанайскими шаманскими сказками или представлениями этих народов о шаманских войнах, — данная тема ждет своего исследователя. Мы лишь зафиксировали явное сходство между ними, которое помогло нам в интерпретации тех или иных компонентов художественной реальности Ю.Н. Шесталова. Вместе с тем генетическая связь между мансийским фольклором и произведениями Ю.Н. Шесталова очевидна, а потому в случаях их сопоставления нами был использован историко-генетический метод.

В случае цитирования электронного источника здесь и далее в сноске указывается лишь слово «Интернет», а точный адрес документа в глобальной сети можно увидеть в библиографии.

При анализе шаманской тайнописи (шаманских сказок и свидетельств о шаманских войнах) в произведениях Ю.Н. Шесталова мы применяли метод этнографической реконструкции. «Мифолого-этнографическое литературоведение, царствующее в области изучения волшебной сказки, фольклора, преданий и ритуальных текстов, иногда применяется для изучения литературных текстов, содержащих в своей структуре элементы, подходящие для применения метода этнографической реконструкции, с помощью искомой (лежащей в основе изучаемого явления) мифологемы» [Баршт 1997: 23]. Под мифологемой исследователь подразумевает не только элемент мифа, но и то или иное верование или сопутствующий ему обряд, характерные для носителей мифологического сознания. Слово употреблено здесь, по нашему мнению, в недопустимо расширительном значении, но единожды мы можем употребить его расширительно, чтобы сказать, что шаманская сказка как зашифрованный обрядовый текст и шаманская война как малоизвестный элемент традиционных верований или же как тайная реалия шаманского бытия вполне могут быть названы такими «мифологемами», для изучения которых применяется метод этнографической реконструкции.

Однако настоящие мифологемы или развернутые метафоры, порожденные героями Ю.Н. Шесталова или им самим, мы встретим в третьей главе диссертации. Метафорические шаманы и их «камлания» — благодатный материал для применения элементов мифопоэтического подхода как попытки воспринять художественную литературу через призму мифа, а творческий процесс — через призму мифологического сознания [см. Смирнов 1978: 186203; Желнина 1996: 183-187]. При помощи этого подхода мы смогли соотнести понятия «миф» и «метафора», выяснить их связь, сходство и различия, рассмотреть «новую мифологию» в художественной реальности Ю.Н. Шесталова (революция 1917 г. — Красный дух Революца, революционеры и врачи — шаманы этого духа, показ кино — «кинокамлание» и т.п.) и сопоставить ее с мифологией традиционной, показать разницу между мифотворцем и «мета-форотворцем», заключающуюся в их личном отношении к сотворенному.

Исходя из того факта, что творчество Ю.Н. Шесталова автобиографично, мы не могли обойтись без элементов биографического метода, являющегося «способом прочтения художественного произведения через личность автора» [Борев 1988: 18]. Французский литературовед Сент-Бев, с именем которого связывают возникновение этого типа анализа, писал: «Меня всегда привлекало изучение писем, разговоров, мыслей, различных особенностей характера, нравственного облика — одним словом, биографии великих писателей.» [Сент-Бев 1970: 109]. Несмотря на то, что биография Ю.Н. Шесталова не являлась объектом или предметом нашего исследования, иногда в процессе поиска обоснования того или иного сюжетного хода его произведений мы были вынуждены ссылаться на биографию автора как на весьма вероятный источник рассматриваемых сцен. По словам В.Е. Хализева, «деятельность писателя, который так или иначе «опредмечивает» в произведении свое сознание, естественно, стимулируется и направляется его биографическим опытом и жизненным поведением» [Хализев 1999: 67]. Однако мы на протяжении всей работы не уставали подчеркивать, что исследуем не биографию писателя, а его творчество.

Научная новизна и теоретическая значимость данного исследования заключаются в следующем:

1. Были собраны и систематизированы опубликованные этнографические материалы по мансийскому шаманству.

2. Были проанализированы традиционно-этнографический и авторский компоненты шаманского становления в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.

3. Был обнаружен этнографический источник, которым писатель пользовался при описании инициаций своих персонажей в повести «Красная легенда на белом снегу» (это книга Г.В. Ксенофонтова «Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов»).

4. Были проанализированы традиционно-этнографический и авторский компоненты камланий традиционных шаманов, населяющих художественный мир Ю.Н. Шесталова.

5. Шаманские сказки, содержащие в себе тайнописную информацию о шаманской жизни, были обнаружены в мансийском фольклоре, расшифрованы и вписаны в составленную нами обобщенную классификацию мансийских сказок. Благодаря расшифровке одной из таких сказок была получена этнографически ценная информация об особенностях шаманской инициации у манси путем мистического расчленения неофита.

6. В художественных произведениях Ю.Н. Шесталова были также обнаружены, расшифрованы и проанализированы шаманские сказки и, исходя из контекста, в котором заключались эти сказки, были сделаны выводы о степени осмысления автором их тайнописи.

7. Были собраны этнографически ценные доказательства того, что мансийские шаманы участвовали в тайных шаманских войнах, и приведены факты, подтверждающие нашу гипотезу о том, что в художественной реальности Ю.Н. Шесталова запечатлены печальные следы одной из таких войн.

8. Были выявлены особенности метафоризации Ю.Н. Шесталовым своего художественного мира за счет введения особых персонажей, которых мы назвали метафорическими шаманами, поскольку они, поименованные автором «шаманами», в этнографическом смысле таковыми не являются.

9. Были выявлены литературные камлания как особый стихотворный жанр, изобретенный Ю.Н. Шесталовым, и рассмотрены их жанровые особенности.

10. Было показано своеобразие художественного осмысления Ю.Н. Шесталовым шаманства путем сопоставления его творчества с творчеством других представителей мансийской литературы (М. Вахрушевой, П. Чейметова, А. Тарханова).

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы для чтения лекций по мансийской литературе в Институте народов Севера, для чтения курса лекций «Литература народов России» на филологических факультетах педагогических вузов или для отдельного спецкурса, посвященного творчеству Ю.Н. Шесталова, а также для преподавания литературы в национальных школах (прежде всего в мансийских).

Достоверность и обоснованность результатов исследования подтверждается его опорой на весь массив художественных произведений Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг. и часть публицистических текстов, в которых фигурируют интересующие нас герои художественного мира автора, а также на большое количество разнообразных научных источников, относящихся к мансийской истории и духовной культуре. Научные положения, наблюдения и выводы работы основываются на современных достижениях литературоведения и этнографии.

Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в семи статьях общим объемом 2,43 печатных листов. Сданы в печать две статьи общим объемом 2,5 печатных листов. Материалы исследования обсуждались на кафедре литературы и методики ее преподавания ИНС РГПУ им. А.И. Герцена, апробировались на Герценовских чтениях (2002 г.), на Вторых Покровских педагогических чтениях (2002 г.), на X и XI международных конференциях «Ребенок в современном мире» (2003 г., 2004 г.), на V и VI международных конференциях «Реальность этноса» (2003 г., 2004 г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Творческий потенциал народов Севера в XXI в.» (2003 г.). Ряд положений данного исследования был использован автором при чтении лекций по мансийской литературе для студентов 5 курса ИНС РГПУ им. А.И. Герцена в 2004 и 2005 гг.

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, включающей в себя 333 источника. Основная часть работы изложена на 213 страницах машинописного текста. Во введении обосновывается выбор темы, указываются объект и предмет исследования, формулируются цель, задачи, гипотеза и методология исследования, его теоретическая и практическая значимость. Первая глава, под названием «Становление шаманов и их камлания в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг.: традиционно-этнографический и авторский компо

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественное осмысление шаманства в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Шаманство как сфера верований и обрядов, непосредственно связанная с шаманским становлением, личностью шамана и его профессиональной деятельностью, является одним из важнейших компонентов художественной реальности, объединяющей произведения Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг. Об этом можно судить хотя бы по объему и содержанию вышеизложенного материала, который строился на массивном фундаменте шесталовских текстов с обильной цитацией. Если бы такого фундамента не было, никакие этнографические материалы или умозрительные конструкции не смогли бы помочь нам справиться с задачами данного исследования. Без образов шаманов (Яксы, По-тепки, Ась-ойки и др.) и описаний их профессиональной деятельности художественный мир Ю.Н. Шесталова представить себе невозможно. Подведем же итоги нашей работы, посвященной тому, как Ю.Н. Шесталов в своих произведениях художественно осмысливал загадочный феномен духовной культуры, называемый шаманством.

Шаманство в произведениях Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг. бытует в трех вариантах: либо художественно изображается (этому была посвящена первая глава), либо тайнописно проявляется (этому была посвящена вторая глава), либо используется как материал для создания художественных приемов, как элемент поэтики, т.е. выступает в литературно-метафорической ипостаси (этому была посвящена третья глава).

1. Изображенное традиционное шаманство в произведениях писателя имеет сходства и различия с мансийским и вообще традиционным шаманством, существующим в реальной жизни и нашедшим свое отражение в этнографической литературе, что обусловлено неидентичностью жизненной и художественной реальностей. По той причине, что писатель, устанавливая законы своего художественного мира, исходит из собственного миросозерцания и идейных установок, а различия между двумя реальностями как раз и объясняются этим, мы можем путем выявления и анализа таких различий узнавать авторскую позицию. В работе была выявлена авторская позиция относительно шаманов и их деятельности: в идеологизированные советские годы Ю.Н. Шесталов писал о шаманах не как о классовых врагах, а как о живых, многогранных людях (прежде всего — артистах), а в шаманстве видел не только негативную сторону, но и древнюю поэзию. Авторскую позицию по отношению к изображенным шаманам можно назвать почтительной, хотя не всё в шаманстве заслуживает одобрения автора (особенно это касается шаманской меркантильности и неприятия новой, советской жизни). В целом следует сказать, что традиционное шаманство в изображении Ю.Н. Шесталова выглядит более привлекательным и поэтичным, чем в реальной жизни, что говорит об авторских симпатиях, связанных прежде всего с тем, что писатель считает шаманов хранителями народной мудрости и своими предшественниками на ниве поэзии. Такое отношение к шаманству отличалось от позиции других представителей мансийской литературы по этому вопросу. Ю.Н. Шесталов — единственный мансийский писатель, в творчестве которого столь детально и психологично описаны камлания (хотя камлания запечатлены и в двух стихотворениях А. Тарханова, а также повести М. Вахрушевой «На берегу Малой Юконды») и их исполнители (хотя и в повести М. Вахрушевой фигурирует шаман Костя — персонаж эпизодический и психологически не прорисованный). Позиция М. Вахрушевой и А. Тарханова по отношению к своим изображенным шаманам явно негативная, проявляемая в диапазоне от насмешки до ненависти.

2. Тайнописно проявленное традиционное шаманство в произведениях Ю.Н. Шесталова бытует в форме шаманских сказок и последствий шаманской войны. Шаманские сказки можно определить как устные зашифрованные истории, повествующие о шаманской жизни и сочиняемые шаманами для достижения магических целей. Шаманские сказки с типичными сюжетами присутствуют в фольклоре любого народа, традиционно практикующего шаманство. Рассматриваемые сказки встречаются и в мансийском фольклоре, который в различных своих проявлениях обильно вкраплен в художественные произведения Ю.Н. Шесталова. В его произведениях в качестве вставных элементов включены пять полнотекстовых шаманских сказок (об украденном духе-помощнике, о шаманском становлении, две сказки о шаманской войне и обрядовая сказка для обеспечения успешного промысла), а также начало сказки о шаманской инициации, продолжение которой было найдено нами в фольклорном сборнике В.Н. Чернецова. Шаманские войны — это противостояние разноплеменных шаманов, происходящее в форме тайных сражений в невидимом мире с помощью шаманских духов, в результате чего, по традиционным верованиям, гибнет проигравший и его родственники. В работе был осуществлен поиск следов шаманской войны в произведениях Ю.Н. Шесталова. Найденное вполне можно воспринять как последствия такой войны, в результате которой погиб шаман Ась-ойка и его ближайшие родственники, хотя стопроцентной уверенности в том, что это наше предположение подтвердилось, быть не может.

Тайнописно проявленное шаманство могло осознаваться автором в качестве такового, а могло и не осознаваться. Например, с большой долей уверенности можно сказать, что сказка о шаманской инициации, в которой запечатлено мистическое расчленение неофита, была осознана автором, а сказки о шаманской войне — напротив, о чем можно судить, исходя из контекста, в который включены сказки. Следы шаманской войны просматриваются в художественном мире Ю.Н. Шесталова достаточно четко, но о степени осознания автором этих следов сказать сложно: все построения подглавы, посвященной этой проблеме, гипотетичны и обладают разной степенью вероятности, а шесталовское творчество позволяет дать различные ответы на вопрос о том, мог ли писатель сознательно ввести в подтекст своих произведений сведения о шаманской войне, проигранной Ась-ойкой, или же такие сведения заключались в жизненном материале, которым автор пользовался при написании своих произведений. Однако можно с уверенностью утверждать, что без выявления шаманской тайнописи (несмотря на невозможность абсолютной доказуемости выявленного) работа о шаманстве в шесталовском творчестве была бы неполной.

3. Литературно-метафорическое шаманство в произведениях писателя — чрезвычайно интересный вопрос шесталовской поэтики. Шаманство послужило не только предметом изображения в художественной реальности Ю.Н. Шесталова, но и повлияло на приемы, при помощи которых создавались некоторые ее компоненты: оно послужило материалом для ее метафоризации за счет создания особого рода персонажей, которых мы назвали метафорическими шаманами, а кроме того стилизация некоторых самостоятельных стихотворений и лирических вставок внутри прозы Ю.Н. Шесталова под камлания привела к возникновению особого стихотворного жанра, который мы назвали литературным камланием. Литературные камлания представляют собой эмоционально-насыщенные, экспрессивные стихи, в которых лирический герой или исполнитель предстает в образе метафорического шамана, а сами стихи имеют некоторые декоративные черты традиционных камланий, превращенные в литературный прием (камлальную рамку, камлальный рефрен), а иногда и декларируемую магическую цель (проклятие или благословение), в них часто присутствует шаманская атрибутика (бубен). В мансийской литературе только Ю.Н. Шесталов прибегал к этому жанру, хотя один из компонентов жанра (камлальный рефрен) был использован и в двух стихотворениях А.С. Тарханова. Дважды в лирике А.С. Тарханова встречается шаманский мотив бубна, но лирический герой к нему не притрагивается к этому магическому атрибуту и шаманскую маску, изображенную в «Маске язычника», не надевает. Вышеназванные обстоятельства свидетельствуют об уникальности шесталовской «шаманской» поэтики — по меньшей мере для мансийской литературы.

Метафорические шаманы четырех категорий (шаманы-поэты, шаманы духа Революцы, шаманы-творцы, шаманы-олицетворения), как явствует из термина, представляют собой метафоры (обычно развернутые), что составляет еще одну необычную черту шесталовского художественного мира, имеющую прямое отношение к теме нашей работы. Шаман-поэт — наиболее частый исполнитель литературных камланий, придающий этому стихотворному жанру дополнительное своеобразие. Это литератор, поэт, который играет роль шамана и ведет себя соответственно: издает камлальные возгласы, пляшет и бьет в бубен. Цель камланий шамана-поэта — проклясть, магически уничтожить врагов или благословить живых и воскресить умерших друзей, а кроме того — быть глашатаем истины. «Юван, веселый шаман» — это одна из масок лирического героя Ю.Н. Шесталова. Под шаманами духа Революцы мы подразумеваем тех революционеров и представителей советской власти, которых шеста-ловские персонажи-язычники считали шаманами. Деятельность таких метафорических шаманов (коммунистов, председателя и врачей) зачастую казалась носителям мифологического типа сознания камланиями. К таким метафорическим шаманам относятся Журавль, Солвал, Сенькин, доктор Ия и др. Шаманы-творцы — это люди, занимающиеся творчеством, творением в самом широком смысле слова, которые названы Ю.Н. Шесталовым шаманами или проявили себя в ходе своей деятельности как шаманы (дирижер, вышкомонтажник, киномеханик и кинооператор), а их «камлания» — это, соответственно, дирижерование оркестром, поднятие буровой вышки, показ и съемка фильма. Шаманы-олицетворения — не люди, и это их главная отличительная особенность, но тем не менее автор называет их шаманами, заставляет камлать, т.е. прибегает к метафоре олицетворения. К шаманам этой категории относятся море, солнце и звуки музыки, которые в некоторых произведениях одушевляются и олицетворяются с шаманами, совершающими камлание. Весьма интересны в художественном плане образы двух шаманов-олицетворений — Росомахи и Стерха. Метафорические шаманы трех категорий (за исключением шаманов-творцов) использовали в ходе своей деятельности литературные камлания. Сказанное в данном абзаце разъясняет то, что в гипотезе нашей работы было названо метафоризацией художественной реальности автора за счет переносного употребления слова «шаман».

Подводя итоги работы, выясним, подтвердилась ли гипотеза исследования, которую мы сформулировали во введении. Изложенное выше структурировано именно так, что ответ на этот вопрос не требует дополнительного обоснования: первый, второй и третий пункты заключения соотносятся с соответствующими пунктами гипотезы. В результате этого соотнесения можно сделать вывод о том, что гипотеза подтвердилась, а цель работы достигнута.

Главным для нас как для литературоведа стало то обстоятельство, что в произведениях Ю.Н. Шесталова присутствует не только традиционное шаманство как предмет изображения или тайнописного проявления, но и литературно-метафорическое шаманство, выражающееся в особом жанре литературного камлания и персонажах-метафорах (метафорических шаманах). Тезис о том, что «все огромное здание Вселенной покоится на крохотном тельце метафоры» [Ортега-и-Гассет 1990: 77], вполне справедлив для художественного мира Ю.Н. Шесталова, только тела его метафор, рассмотренных в работе, нельзя назвать крохотными: они весьма тучные, объемные и весомые или, говоря терминологически, развернутые, и при всем при том исключительно своеобычные. Связаны эти притягательные качества шесталовских метафор с тем, что причиной их жизни стала смерть мифа (или, иначе говоря, преодоление мифа, потеря веры в миф). Мифическая образность перестала быть предметом веры и поклонения и перекочевала в область сознательного художественного творчества. Образное мышление, выработанное носителями мифического сознания, было робким, но потеря веры в миф освобождало творца от ответственности перед сотворенным, позволяло поэту как свободно жонглировать, изменять, осовременивать и олитературивать традиционные мифологические образы, так и придумывать новые, оригинальные. Именно это торжество поэзии над мифологией и наблюдается в произведениях Ю.Н. Шесталова. Автора в определенном смысле можно назвать шаманом — но шаманом метафорическим, одним из тех, о которых мы уже писали в работе. Каталин Надь вполне точно сформулировала сущность этого шесталовского литературного шаманства: «Читая книги Шесталова, мы становимся участниками шаманского обряда. Подобно тому, как шаманы заклинают духов, так и Шесталов заклинает свою родину, природу, свой народ, его культуру, традиции, историю, но не с помощью шаманских талисманов, а с помощью выразительных средств литературы» [Надь 1997 б: 515]. Следует оговориться, что этот вывод справедлив для произведений Ю.Н. Шесталова, написанных в тех хронологических рамках, которые указаны в теме нашей работы. Изучение последующего периода шесталовского творчества может привести к другим результатам.

Исходя из вышеизложенного, следует сказать, что шаманство (как в этнографическом, так и в метафорическом смыслах) является очень важным, весомым и объемным компонентом художественной реальности, охватывающей произведения Ю.Н. Шесталова 1955-1988 гг. В творчестве других представителей мансийской литературы (М. Вахрушевой, П. Чейметова, А. Тарханова) шаманство такого значения не имело, и это было показано в работе, а потому можно с уверенностью сказать, что Юван Шесталов — единственный представитель мансийской литературы, в произведениях которого шаманство играет столь значительную роль.

Поиск шаманских обрядов, верований, мотивов в творчестве других писателей-северян, в советской литературе в целом, в отечественной или мировой литературе, выяснение функций этих элементов шаманства, сопоставление найденного с тем, что выявлено нами в шесталовской художественной реальности, — может составить одно из направлений дальнейшей разработки темы этой диссертации. Другим направлением разработки темы может стать изучение мансийской мифологии в художественной реальности Ю.Н. Шесталова: хорошо изучив произведения этого автора, можем сказать, что там имеется материал, достаточный для написания большой работы, а подход к исследованию этого материала, связанный с соотношением мифотворчества и метафоризации, есть в нашей диссертации. Если названные направления — сфера литературоведения, то этнографам может быть интересно изучение мансийской языческой обрядности, отраженной в произведениях Ю.Н. Шесталова (сюда можно отнести идолопоклонство, жертвоприношения, клятвенную, погребальную и связанную с рождением ребенка обрядность, медвежье игрище как основной традиционно-обрядовый праздник манси и др.). Каждое из этих направлений мы считаем перспективным.

Список научной литературыЧепкасов, Евгений Валерьевич, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Абрамян Д.Н. Общепсихологические основы художественного творчества (теоретико-методологические проблемы). — М.: б/и, 1994. — 321 с.

2. Авдеев И.И. Песни народа манси. — Омск: Огиз, 1936. — 125 с.

3. Акимов В.М. Некоторые общие и конкретные проблемы этнофилологиче-ских исследований «северных» литератур //Литература народов Севера: Сб. науч. ст. / Под ред. Г.Н. Ионина и Е.С. Роговера. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2002. — С. 6-19.

4. Александров Н.А. Вогулы. — М.: А.Я. Панафидин, 1899. — 25 с.

5. Андреев А.И. Описание о жизни и упражнений обитающих в Туруханском и Березовском округах разного рода ясачных иноверцев // Советская этнография, 1947. — № 1. — С. 84-103.

6. Анисимов А.Ф. Исторические особенности первобытного мышления. — Л.: Наука, 1971. —137 с.

7. Анисимов А.Ф. Религия эвенков в историко-системном изучении и проблемы происхождения первобытных верований. — М., Л.: АН СССР, 1958. — 235 с.

8. Анучин В.И. Очерк шаманства у енисейских остяков // Сборник Музея Антропологии и Этнографии. — Т. 2, ч. 2. — СПб.: Тип. имп. АН, 1914. — 90 с.

9. Аристотель. Об искусстве поэзии / Пер. с древнегреческого В.Г. Апельрота.

10. М.: Гослитиздат, 1957. — 183 с.

11. Аристотель. Риторика. Ч. 3 // Введение в литературоведение. Хрестоматия / Под ред. Николаева П.А. — М.: Высшая школа, 1997. — С. 322-327.

12. Арктика — мой дом. Народы Севера Земли / Науч. ред. Соколова З.П. — М.: Северные просторы, 2001. — 288 с.

13. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры / Под ред. Арутюновой Н.Д., Журинской М.А. — М.: Прогресс, 1990. — С. 5-32.

14. Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики. — М.: Искусство, 1968.654 с.

15. Баландин А.Н. Маньси мойтыт (Мансийские сказки). — Л., 1938.

16. Баландин А.Н. Язык мансийской сказки. — JL: Главсевморпути, 1939. — 80 с.

17. Балзер М.М. От бубнов к сковородам // Шаманизм и ранние религиозные представления / Отв. ред. Функ Д.А. — М.: Институт этнологии и антропологии, 1995.-25-36.

18. Бальбуров Э. «И что без бури океан!» // Аврора, 1979, № 4. — С. 104-109.

19. Баршт К.А. Русское литературоведение XX в. — Ч. 1. — СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 1997. — 336 с.

20. Басилов В.Н. Избранники духов. — М.: Политиздат, 1984. — 208 с.

21. Басилов В.Н. Среднеазиатское шаманство (IX Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Доклады советской делегации). — М.: Наука, 1973. — 16 с.

22. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. — 502 с.

23. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство, 1979. — 423 с.23. Библия.

24. Биографический метод // http://slovari.net/show.php?sl=bs&art=7116.

25. Богораз В.Г. К психологии шаманства у народов Северо-Восточной Азии. — М.: Тип. Моск. ун., 1910. — 36 с.

26. Большее А.О. Особенности автобиографизма в русской прозе 50-90-х годов XX века. — СПб.: Филол. ф-т СПб. гос. ун-та, 2001. — 112. с.

27. Борев Ю.Б. Методология анализа художественных произведений // Методология анализа литературных произведений / Отв. ред. Борев Ю.Б. — М.: Наука, 1988. —С. 3-32.

28. Борев Ю.Б., Андреева З.Г. Художественная реальность в ее отношении к действительности и к читателю // Методология анализа литературных произведений / Отв. ред. Борев Ю.Б. — М.: Наука, 1988. — С. 46-60.

29. Брэм А. Остяки — идолопоклонники // Нива, 1897. — № 6. Прилож. — С. 347-384.

30. Будрин Е. Очерк истории Пермской епархии // Пермские епархиальные ведомости, 1868. — С. 407.

31. Булгакова Т.Д. Шаманство в традиционной культуре. Системный анализ.

32. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2001. — 166 с.

33. Вартаньяц А.Д. Поэтика: Комплексный анализ художественного текста.

34. М.: Аспект-Пресс, 1994. — 239 с.

35. Вахрушева М. На берегу Малой Юконды. — Тюмень: Тюменское кн. изд-во, 1963. — 43 с.

36. Введение в литературоведение / Под ред. Поспелова Г.Н. — М.: Высшая школа, 1988. —527 с.

37. Вдовин И.С. Заключение // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири / Отв. ред. Вдовин И.С. — JL: Наука, 1981. — С. 265-283.

38. Вдовин И.С. Исследование шаманизма народов Сибири и Севера (IX Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Доклады советской делегации). — М.: Наука, 1973. — 20 с.

39. Вербицкий В. Алтайские инородцы. — М.: Т-во скоропечатни A.A. Jle-винсон, 1883. — 215 с.

40. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989. — 404 с.

41. Ветловская В.Е. Анализ эпического произведения. — СПб.: Наука, 2002.211 с.

42. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Избранные работы по русскому языку. — М.: Учпедгиз, 1959. — 492 с.

43. Вишневская В.М. Билингвизм и его аспекты // Просодические аспекты билингвизма. — Иваново: ИвГУ, 1992. — С. 3-13.

44. Вишнякова Н. Высокий костер // Урал, 1965. — № 10 — С. 175-177.

45. Вогулы // Православный благовестник, 1894. — № 16. — С. 380-391.

46. Вогулы // Энциклопедический словарь / Издатели Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. — СПб., 1892. — Т. 6а. — С. 705-706.

47. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. — М.: Искусство, 1989. —250 с.

48. Выготский JI.С. Психология искусства. — М.: Искусство, 1986. — 573 с.

49. Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного. — М.: Искусство, 1991. — 368 с.

50. Гемуев И.Н. Манси: историческая справка // Мифология манси / Науч. ред. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. — Новосибирск: Наука, 2000. — С. 6-15.

51. Гемуев И.Н. Мировоззрение манси: Дом и Космос. — Новосибирск: Наука, 1990.—232 с.

52. Гемуев И.Н. Мифологическая картина мира манси // Мифология манси /Науч. ред. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. — Новосибирск: Наука, 2000. — С. 16-33.

53. Гемуев И.Н. Религиозно-мифологические представления манси. — Новосибирск: Изд-во ин-та археологии и этнографии, 1991. — 45 с.

54. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. Религия народа манси. Культовые места XIXначала XX в. — Новосибирск: Наука, 1986. — 192 с.

55. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M., Соловьев А.И. Легенды и были таежного края. — Новосибирск: Наука, 1989. — 179 с.

56. Георги И.Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. — СПб.: Иждивением книгопродавца Ивана Глазунова, 1799. — Ч. 1. — 76 с.

57. Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория и практика анализа.

58. М.: Высш. школа, 1991. —159 с.

59. Гиршман М.М., Громяк Р.Т. Целостный анализ художественного произведения. — Донецк: б/и, 1971. — 117 с.

60. Глушков И.Н. Чердынские вогулы. — М.: Т-во скороп. А.А. Левенсон, 1900. — 64 с.

61. Головенченко Ф.М. Введение в литературоведение. — М.: Высшая школа, 1964.—318 с.

62. Головнев А.В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров. — Екатеринбург: ИИА УрО РАН, 1995. — 606 с.

63. Гондатти Н.Л. Следы языческих верований у инородцев Северо-Западной Сибири. —М.: Тип. Е.Г. Потапова, 1888. — 91 с.

64. Гончарова Е.А. Пути лингвостилистического выражения категорий автор — персонаж в художественном тексте. — Томск: Изд-во Томского университета, 1984. —150 с.

65. Грачева Г.Н. Шаманы у нганасан // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. — Д.: Наука, 1981. — С. 69-79.

66. Давыдова Г.М. Антропология манси. — М.: ИЭ, 1989. — 128 с.

67. Данилина Г.И. Метаморфозы мира в повести Ювана Шесталова «Когда качало меня солнце» // Космос Севера. — Екатеринбург: Средне-Уральское книжное издательство, 2000. — Вып. 2. — С. 50-60.

68. Дмитриев Б.А. Реализм и художественная условность. — М.: Просвещение, 1974. —236 с.

69. Добин Е. Жизненный материал и художественный сюжет. — JL: Сов. писатель, 1958. — 333 с.

70. Добин Е.С. Герой. Сюжет. Деталь. М. — JL: Советский писатель, 1962. — 408 с.

71. Добин Е.С. Сюжет и действительность. Искусство детали. — Д.: Советский писатель, 1989. — 432 с.

72. Духовная культура народов Сибири / Отв. ред. Томилов Н.А. — Томск: Изд-во ТГУ, 1980. — 182 с.

73. Дьяконова В.П. Тувинские шаманы и их социальная роль в обществе // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. — Д.: Наука, 1981.—С. 129-164.

74. Дьячков В. Анадырский край. — Владивосток: б/и, 1883. — 78 с.

75. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: Учебное пособие. —М.: Флинта, Наука, 2000. — 247 с.

76. Желнина М. Мифопоэтический подход к тексту // Литературоведение XXI в. Анализ текста: Метод и результат / Отв. ред. Гончарова О.М. — СПб., РХГИ, 1996, —С. 183-187.

77. Жирмунский В.М. Сравнительно-историческое литературоведение // http://www.oval.ru/enc/67660.html.

78. Жирмунский В.М. Введение в литературоведение. — СПб.: Изд-во СПб. университета, 1996. — 438 с.

79. Жорницкая М.Я. Пляски в шаманском обряде у народов севера Сибири // Традиционная обрядовость и мировоззрение малых народов Севера. — М.: б/и, 1990. —С. 211-219.

80. Заплатан М.А. Мансийский фольклор и культ медведя // Атеистические чтения, 1982 . — Вып. 12. — С. 74-79.

81. Здобнов Н.В. Синхронистические таблицы русской библиографии, 17001928. — М.: Изд-во Всесоюз. книж. палаты, 1962. — 192 с.

82. Зеленин Д.К. Идеология сибирского шаманства. — М.: АН СССР, 1936. —143 с.

83. Зенько А.П. Представления о сверхъестественном в традиционном мировоззрении обских угров. — Новосибирск: Наука, 1997. — 155 с.

84. Зубов А.В. История религий. Кн. 1. — М.: б/и, 1997. — 343 с.

85. Иванова JI.JI. Уроки литературоведения. — Мурманск: МГПИ, 2002. — 56 с.

86. Ильин И.А. Одинокий художник. — М.: Искусство, 1993. — 347 с.

87. Ильф И. Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. — М.: Художественная литература, 1986. — 495 с.

88. Инфантьев П.П. Гнев шайтана. — М.: Ред. журнала «Юная Россия», 1915.32 с.

89. Инфантьев П.П. Жертва вогула. Чары шаманов. — СПб.: П.В. Луковни-ков, 1912.—46 с.

90. Инфантьев П.П. Путешествие в страну вогулов. — Спб.: Н.В. Ельманов, 1910. —198 с.

91. Инфантьев П.П. Этнографические рассказы из жизни татар, вогулов, башкир и самоедов. — СПб.: А.Ф. Дервиен, 1909. — 262 с.

92. Ионин Г.Н. Миротворный Торум // Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений.

93. СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1999. — Т. 5.1. С. 11-17.

94. Исследование проблем художественного своеобразия региональных литератур и их типологических связей // http://philol.adygnet.ru/deyats/gwed.shtml.

95. Исторический метод в библиографоведении // http://lib.crimea.edu/avt.lan/studen^ibliogr/glavi/018.html.

96. История, археология и этнография Сибири / Отв. ред. Матющенко В.И. — Томск: Изд-во Томского университета, 1979. — 200 с.

97. Источники по этнографии Западной Сибири. — Томск: Изд-во Том. унта, 1987.—284 с.

98. Каган М.С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. — Л.: Изд-во Ленинградсклго университета, 1971. — 766 с.

99. Кай // Мифология манси / Науч. ред. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. — Новосибирск: Наука, 2000. — С. 70.

100. Кандыба Д.В. Русский гипноз. — М.: КСП, 1995. — 350 с.

101. Кант И. Критика способности суждения. — М.: Искусство, 1994. — 365 с.

102. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры / Под ред. Арутюновой Н.Д., Журинской М.А. — М.: Прогресс, 1990. — С. 33-43.

103. Качмазова Н.Г. Взаимодействие цивилизованной и мифологических культур на уровне жанровой структуры: На материале повести Ю. Шесталова «Тайна Сорни-най» // Космос Севера. — Екатеринбург: Средне-Уральское книжное издательство, 2000. — Вып. 2. — С. 34-50.

104. Квятковский А.П. Поэтический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1966. —376 с.

105. Кережи А. Особенности обряда жертвоприношения у обских угров: закономерности, типы, знаки // Космическое видение мира на грани тысячелетий / Авт.-сост. Шесталов Ю.Н. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 2002. — С. 140-141.

106. Клинг О.А. Тропы // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие / Под ред. Л.В. Чернец. —М.: Высшая Школа: «Академия», 1999. — С. 432-446.

107. Коваленко С.А. Поэма как жанр литературы. — М.: Знание, 1982. — 112 с.

108. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении: В 3 т. — М.: Наука, 1964. — Т. 2.1. С. 408-485.

109. Козлов А.С. Мифологическое направление в литературоведении США.

110. М.: Высш. школа, 1984. — 175 с.

111. Козлова К.И. Современные этнокультурные контакты сосьвинских манси // Этнографические процессы в Западной Сибири. — Томск: б/и, 1983. — С. 140-150.

112. Комиссарова Т. Как продолжать традиции? // Байкал, 1978. — № 2. — С. 139-140.

113. Комиссарова Т. Тайны народной мудрости // Молодая гвардия, 1977. — №5. —С. 316-317.

114. Кориков J1.A. Сосвинские и Ляпинские вогулы Березовского округа. — Тюмень: б/и, 1898. — 24 с.

115. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. — М.: Просвещение, 1972. — 112с.

116. Корнилов С.И. О критериях художественности//Принципы анализа литературного произведения / Под ред. Николаева П.А., Эсалнек А.Я. — М.: Изд-во МГУ, 1984. — С. 51-71.

117. Котлобай Н.А. Шаманство как социокультурный феномен народной культуры. Автореф. дис. на соиск. уч. степ. к. филос. н. — М.: б/и, 1995. — 17 с.

118. Ксенофонтов Г.В. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов. — М.: Безбожник, 1930. — 123 с.

119. Ксенофонтов Г.В. Шаманизм. — Якутск: Нац. изд-во Респ. Саха (Якутия), 1992. —315 с.

120. Кулемзин В.М. Шаманство васюганско-ваховских хантов в конце XIX — начале XX в. // Из истории шаманства / Отв. ред. Лукина Н.В. — Томск: Изд-во Томского университета, 1976. — С. 3-154.

121. Купина Н.А. Филологический анализ художественного текста: Практикум. — М.: Флинта, Наука, 2003. — 404 с.

122. Лавров В. Малый и большой мир поэта // Шесталов Ю. Избранные произведения. — Л.: Худож. лит., 1987. — С. 3-10.

123. Лар Л.А. Шаманы и боги. — Тюмень: Институт освоения Севера, 1998.83 с.

124. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. — М.: Педагогика-Пресс, 1993. — 603 с.

125. Легенды и мифы Севера / Сост. В.М. Санги. — М.: Современник, 1985.400 с.

126. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства в 1771 г. — Спб., 1814. — Ч. 3. — 404 с.

127. Литература и фольклорная традиция / Ред. Медриш Д.Н. — Волгоград: Перемена, 1993. — 135 с.

128. Лихачев Д. Навстречу своей ледовой мечте // Вольный ветер, 2001. — № 47. —С. 28-29.

129. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Введение в литературоведение. Хрестоматия / Под ред. Николаева П.А. — М.: Высшая школа, 1997. — С. 97-101.

130. Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. — Таллинн: Александра, 1992. — Т. 1. —С. 224-242.

131. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф — имя — культура // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. — Таллинн: Александра, 1992. — Т. 1. — С. 58-75.

132. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. — М.: Ось, 1999. — 189 с.

133. Лукина Н.В. Общее и особенное в культуре медведя у обских угров // Обряды народов Западной Сибири. — Томск, 1990. — С. 179-191.

134. Лукина Н.В. Предисловие // Мифы, предания, сказки хантов и манси / Под ред. Новик Е.С. — М.: Наука, 1990. — с. 3-58.

135. Мальцева Э.И. История изучения мансийского фольклора. — СПб. — Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2000. — 95 с.

136. Манси // Большая Советская Энциклопедия / Гл. ред. Прохоров A.M. — Т. 15. — М.: Советская Энциклопедия, 1974. — С. 336-337.

137. Маркевич Г. Основные проблемы науки о литературе. — М.: Прогресс, 1980. —376 с.

138. Материалы по фольклору хантов / Зап., введ. и примеч. Кулемзина В.В. и Лукиной Н.В. — Томск: Изд-во Томского университета, 1978. — 216 с.

139. Медведева О. Биографическая справка // Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — Т.5. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1999, —С. 552-556.

140. Мейлих Б. Комплексное изучение художественного творчества // Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост. Тимофеев Л.И., Тураев С.В. — М.: Просвещение, 1974. —С. 152-153.

141. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. — М.: РГГУ, 2001. — 167 с.

142. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. — М.: Изд-во восточ. л-ры, 1995. — 406 с.

143. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. — М.: Изд-во восточ. л-ры, 1963. —462 с.

144. Методы, используемые при исследовании этнокультуры // http://iohs.wl.dvgu.ru/lit/methodsofethno.htm.

145. Миллер Н.В. Шаманизм: история, особенности развития. Автореф. на со-иск. уч. степ. к. ист. н. — Омск: б/и, 2000. — 24 с.

146. Мидовский А., Огрызко В. Когда петь журавлю? // Северные просторы, 1985. — №6. — С.23-25.

147. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. — М.: Владос, 1999. —360 с.

148. Мифы, предания, сказки хантов и манси / Под ред. Новик Е.С. — М. Наука, 1990. —568 с.

149. Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: история, структура и социальные функции. — Новосибирск: Наука, 1987. — 287 с.

150. Михайлов Т.М. Шаманизм и эпос // Эпическое творчество народов Сибири / Отв. ред. Лубсанов В.В. — Улан-Удэ: б/и, 1973. — С. 88-91.

151. Михайловская Н.Г. Русский язык в творчестве Ювана Шесталова // Русская речь. — 1979. — № 1. — С. 52-56.

152. Михейкина М.Э. История религий древности. — М.: ВИНИТИ, 1993. — 176 с.

153. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. — М.: Искусство, 1996. — 605 с.

154. Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик Л.Е. Поэтика сказа. — Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1978. — 287 с.

155. Надь К. Заметка ко дню рождения. // Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 2, —С. 513-515.

156. Нам Е.В. Сибирский шаманизм и «шаманский комплекс» в античной культурной традиции. Автореф. на соиск. уч. степ. к. ист. н. — Томск: б/и, 1999. —19 с.

157. Невская Б. Костер на льду // Знамя, 1968. — № 4. — С.243-245.

158. Николаев А. «Я из юности, Венька!» // Нева, 1977. — № 4. — С. 195-196.

159. Николина Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы. — М.: Флинта, Наука, 2002. — 422 с.

160. Николина Н.А. Филологический анализ текста. — М.: Изд. центр «Академия», 2003. — 254 с.

161. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки. — СПб.: Азбука, 2000. — 230 с.1

162. Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. — М.: Наука, 1984. —304 с. (а).

163. Новик Е.С. Типология и функции шаманского обряда. Автореф. на соиск. уч. степ. к. ист. наук. — М.: б/и, 1984. — 16 с. (б).

164. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. — М.: Русский язык, 1988. —300 с.

165. Новикова A.M. Фольклор и литература // Фольклор и литература / Отв. ред. Новикова A.M. — М.: МОПИ, 1982. — 149 с.

166. Новикова Н.И. Некоторые особенности календарной обрядовости манси // Обские угры (ханты и манси). Материалы к серии «Народы и культуры».

167. М.:б/и, 1991.—Вып. 7. —С. 155-164.

168. Новикова Н.И. Религиозные представления манси о мире // Духовная культура народов Сибири / Отв. ред. Томилов Н.А. — Томск, 1980. — С. 95103.

169. Новикова Н.И. Традиционные праздники манси. — М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1996. — 222 с.

170. Новицкий Г.И. Краткое описание о народе остяцком, сочиненное в 1715 г. — СПб.: ОЛДП, 1884. — 116 с.

171. Носилов К.Д. У вогулов. — Спб.: А.С. Суворин, 1904. — 255 с.

172. Няйт // Мифология манси / Науч. ред. Гемуев И.Н., Сагалаев A.M. — Новосибирск: Наука, 2000. — С. 102.

173. Огрызко В.В. Юван Шесталов // Огрызко В.В. Писатели и литературы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока. Библиографический справочник. Ч. 2. — М.: Литературная Россия, 1999. — С. 419-421.

174. Огурцов А.П. Метод сравнительно-исторический // http://ecsocman.edu.ru/db/msg/54729.html.

175. Огурцов А.П. Сравнительно-исторический метод в истории // http://www.oval.ru/enc/67659.html.

176. Орлов А.П. Сведения о вогулах, обитающих в Пермской губернии. — Пермь: Тип. Поповой, 1873. — 21 с.

177. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры / Под ред. Арутюновой Н.Д., Журинской М.А. — М.: Прогресс, 1990. — С. 68-82.

178. Основы литературоведения / Под общ. ред. Мещерякова В.Д. — М.: Московский Лицей, 2000. — 357 с.

179. Остроумов И. Вогулы-манси // Материалы по изучению пермского края.

180. Пермь, 1904. —Вып. 1. —С. 153-202.

181. Остяки березовские и их вера // Северная звезда, 1877. — № 43.— С. 715718.

182. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. — Томск: Изд-во Томского ун-та, 1994. — Т. 2: Мир реальный и потусторонний. — 475 с.

183. Павловский В.Г. Вогулы. — Казань: Типо-лит. Ун-та, 1907. — 229 с.

184. Павловский В.Г. Очерк русского влияния на инородцев вогул. — Казань: Центр тип., 1909. — 7 с.

185. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. — СПб.: б/и, 1788. — Ч. 3. — 624 с.

186. Патканов С.К. Тип остяцкого богатыря по остяцким былинам и героическим сказаниям. — Спб.: Тип. Н.С. Худякова, 1891. — 74 с.

187. Песикова А.С. Религиозно-философское мировоззрение угров // Космическое видение мира на грани тысячелетий / Авт.-сост. Шесталов Ю.Н. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 2002. — С. 140141.

188. Петров С.М. Критический реализм. — М.: Высшая школа, 1980. — 359 с.

189. Платон. Федр // www.philosophy.ru/library/plato/fedr.html.

190. Плесовских В.И. О некоторых религиозных пережитках и устаревших традициях народностей ханты и манси // Вопросы преодоления пережитков прошлого и становления новых обычаев и традиций. — Улан-Удэ: Бурят, кн. издат-во, 1968. —Вып. 1. —С. 100-110.

191. Поздняков А. Путешествие священника к вогулам и остякам, обитающим в Верхотурском уезде // Пермские епархиальные ведомости, 1876. — № 40. — С. 414.

192. Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. —М.: Сов. писатель, 1986.— 480 с.

193. Поспелов Г.Н. Теория литературы: Учебник для ун-тов. — М.: Высш. школа, 1978. —351с.

194. Поспелов Г.Н. Эстетическое и художественное. — М.: Изд. Моск. ун-та, 1965. —360 с.

195. Потанин Г.Н. Примечания // Никифоров Н.Я. Аносский сборник. — Омск: Тип. Шт. Ом. в. окр., 1915. — С. 255-293.

196. Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев. — М.: Наука, 1969. — 402 с.

197. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. — М.: Высшая школа, 1990. — 334 с.

198. Пошатаева А. Мир и труд писателей-северян // Шесталов Ю. Когда качало меня солнце. Санги В.М. Женитьба Кевонгов. — Свердловск, 1987. — С. 3-9.

199. Пошатаева А. Проза Ювана Шесталова // Шесталов Ю. Тайна Сорни-най; Когда качало меня солнце. — Л.: Лениздат, 1983. — 404-415.

200. Поэтика: Хрестоматия для слушателей университета / Сост. Ланин Б.А. — М.:РОУ, 1992. — 136 с.

201. Проблема традиции и новаторства в литературе и фольклоре / Отв. ред. Аветисян В.А. — Ижевск: УдГУ, 1990. — 164 с.

202. Прозоров В.В. Автор // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. — М.: Высшая Школа: «Академия», 1999. — С. 11-21.

203. Прокофьева Е.Д. Материалы по шаманству селькупов // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. — Л.: Наука, 1981. — С. 42-68.

204. Прокушев ЮЛ. И неподкупный голос мой: Поэты России. — М.: Современник, 1989. — 365 с.

205. Прокушев Ю.Л. Основоположник // Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 1. — С. 9-26.

206. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. — СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1996. —364 с.

207. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. — СПб.: Наука, 1994. — 235 с.

208. Радлов В.В. Из Сибири. — М.: Наука, 1989. — 749 с.

209. Религии народов современной России: Словарь / Отв. ред. Мчедлов М.П.

210. М.: Республика, 1999. — 624 с.

211. Религиозные представления в первобытном обществе / Отв. ред. Крайнов Д.А. — М.: ИНИОН, 1987. —261 с.

212. Роговер Е.С. Взаимодействие национальных культур в процессе литературного образования: Монография. — СПб.: Образование — Культура, 2001.484 с.

213. Романенко Д. Продолжение следует // Сибирские огни, 1966. — № 12. — С. 166-176.

214. Ромбандеева Е.И. Душа и звезды. — JI. — Ханты-Мансийск: Стерх — Белый журавль, 1991. — 207 с.

215. Ромбандеева Е.И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура. — Сургут: Сев. дом, 1993. — 207 с.

216. Рощина О.С. Введение в литературоведение. — Новосибирск: НГПУ, 2002. —177 с.

217. Рыбаков Б.А. Языческое миропонимание // Наука и религия, 1975. — № 2. —С. 52-58.

218. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. — Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1990. —159 с.

219. Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология: символ и архетип. — Новосибирск: Наука, 1991. — 155 с.

220. Сакова Р.Т. Фольклор и литература народов Сибири. — Красноярск: КГУ, 1985. —68 с.

221. Сат-виклы // Мифология манси / Науч. ред. Гемуев И.Н., Сагалаев А.М.

222. Новосибирск, 2000. — С. 128.

223. Сатхатнэ эрыг // Мифология манси / Науч. ред. Гемуев И.Н., Сагалаев А.М. — Новосибирск, 2000. — С. 129.

224. Селиванова С.В. Проблема фольклорной основы литературного текста. Автореф. на соиск. уч. степ. к. филол. н. — СПб.: б/и, 1991. — 22 с.

225. Сент-Бев Ш.О. Литературные портреты: Критические очерки. — М.: Ху-дож. лит., 1970. — 582 с.

226. Сибирские инородцы // Православный благовестник, 1884. — № 10. — С. 62-71.

227. Сидоров Е.С. Шаманы: человек, религия. — Якутск: Изд. ЯГУ, 1994. — 38 с.

228. Симонова JI.X. Лаача. Очерки из быта вогуличей. — СПб.: Н.Н. Морев, 1911. —80 с.

229. Симченко Ю.Б. Обычная шаманская жизнь. — М.: Центр прикл. этнографии, 1993. — 316 с.

230. Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы // Введение в литературоведение. Хрестоматия / Под ред. Николаева П.А. — М.: Высшая школа, 1997. — С. 88-90.

231. Скобелев В.П. Поэтика рассказа. — Воронеж: Изд-во воронежского университета, 1982. —156 с.

232. Смирнов А.П. Вогул Никита. Очерк быта вогулов. — СПб.: Тип. Н.Я. Стойковой, 1910. — 43 с.

233. Смирнов В.А. Литература и фольклорная традиция. — Иваново: ИвГУ, 1992. —87 с.

234. Смирнов И.Н. Остяки и вогулы (Югра) // Вестник и библиотека самообразования, 1904. — №4. — С. 136-149.

235. Смирнов И.П. Место «мифопоэтического» подхода к литературному произведению среди других толкований текста // Миф. Фольклор. Литература /Отв. ред. Базанов В.Г. — Л.: Наука, 1978. — С. 186-203.

236. Смольников И. Истоки своеобразия // Нева, 1978. —№ 4. — С. 170-173.

237. Смольников И. Современные легенды // Нева, 1972. — № 4. — С. 175177.

238. Смоляк А.В. Шаман: личность, функции, мировоззрение. — М.: Наука, 1991. —276 с.

239. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. — М.: Интрада — ИНИОН, 1996. — 320 с.

240. Соколова З.П. Изображения умерших у хантов и манси // Шаманизм и ранние религиозные представления / Отв. ред. Функ Д.А. — М., 1995. — С. 143-173.

241. Соколова З.П. Имя и прозвище у обских угров // Народы и языки Сибири.

242. Новосибирск: Наука, 1980. — С. 266-270.

243. Соколова З.П. Наследственные или предковые имена у обских угров и связанные с ними обычаи// Советская этнография, 1975. —№5. — С. 42-52.

244. Соколова З.П. Пережитки религиозных верований у обских угров // Сборник Музея Антропологии и Этнографии. — М., JL, 1971. — Т. 27. — С. 211-238.

245. Соколова З.П. Проблемы изучения обско-угорского шаманства // Обские угры (ханты и манси). Материалы к серии «Народы и культуры». — М.: б/и, 1991. — Вып. 7. — С. 225-241.

246. Солоухин В. Юван Шесталов — поэт манси // Молодая гвардия. — 1971.10. —С. 286-293.

247. Солоухин В.А. Внук шамана // Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 2. — С. 9-52.

248. Солоухин В.А. Сосьвинские мотивы // Наш современник, 1988. — № 6.1. С. 119-139.

249. Сорокин Н.В. Путешествие к вогулам. — Казань: Лито-тип. С.А. Тилли, 1873. —60 с.

250. Сосновская О.В. Введение в литературоведение с практикой читательской деятельности. —М.: Прометей, 2003. — 127 с.

251. Сравнительно-исторический метод // http://www.megakm.ru/bes98/ encyclop.asp?TopicNumber=60451 .html.

252. Станкевич И.Л. Первобытное мифологическое мировоззрение и культовая практика. — Ярославль: ЯГУ, 1994. — 56 с.

253. Страшкова-Крестовская Н. Сначала была сказка слова // Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т.4. — С. 9-16.

254. Сургутова Э. Шесталов Юван (Иван) Николаевич // Писатели Югры: Библиографический указатель. — Екатеринбург: Сократ, 2004. — С. 300301.

255. Суслов И.М. Шаманство как тормоз социалистического строительства // Антирелигиозник. — 1932. — №№ 7-8 (а).

256. Суслов И.М. Шаманство как тормоз социалистического строительства // Антирелигиозник. — 1932. — №№ 13-14 (б).

257. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. — М.: Политиздат, 1989. — 573 с.

258. Таксами Ч.М. Шаман и Вселенная // Шаман и Вселенная в культуре народов мира / Сост. Дьякова В.П. — СПб.: МАЭ, 1997. — С. 6-16.

259. Тарханов А.С. Морошковое лето. — М.: Советская Россия, 1985. — 95 с.

260. Тарханов А.С. Пасхальный день. — М.: Мария, 1993. — 208 с.

261. Тарханов А.С. Первая завязь. — Тюмень: Тюм. кн. изд-во, 1963. — 35 с.

262. Тарханов А.С. Праздник грома. — М.: Современник, 1981. — 62 с.

263. Тарханов А.С. Утренний бор. — Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1972. —39 с.

264. Тарханов А.С. Утренний лыжник. — Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1979. —79 с.

265. Тарханов А.С. Храм милосердия. — М.: Советский писатель, 1988. — 127 с.

266. Типологические исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа (1895-1970) / Сост. Е.М. Мелетинский и С.Ю. Неклюдов. — М.: Наука, 1975. — 320 с.

267. Токарев С.А. Ранние формы религии. — М.: Политиздат, 1990. — 621 с.

268. Томашевский Б.В. Поэтика: Краткий курс. — М.: СС, 1996. — 117 с.

269. Томашевский Б.В. Теория литературы: Поэтика: Учебное пособие для вузов. — М.: Аспект-пресс, 1996. — 333 с.

270. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области ми-фопоэтического: Избранное. — М.: Прогресс, Культура, 1995. — 624 с.

271. Традиционная обрядность и мировоззрение малых народов Севера / Отв. ред. Гурвич И.С., Соколова З.П. — М.: б/и, 1990. — 221 с.

272. Тюпа В.И. Аналитика художественного: Введение в литературоведческий анализ. — М.: Лабиринт, 2001. — 187 с.

273. Тюпа В.И. Художественность // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие / Под ред. Л.В. Чернец. — М.: Высшая Школа: «Академия», 1999. — С. 463-485.

274. Успенский Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. — М.: Искусство, 1970. — 225 с.

275. Успенский Б.А. Семиотика искусства. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. — 360 с.

276. Федоров А.И. Образная речь. — Новосибирск: Наука, 1985. — 120 с.

277. Федорова Е.Г. Некоторые материалы по шаманству манси // Обские угры (ханты и манси). Материалы к серии «Народы и культуры». — М.: б/и, 1991.1. Вып. 7. —С. 165-174.

278. Финно-угорская мифология // Мифы народов мира. — М., 1988. — Т. 2.1. С. 566-568.

279. Фольклор и литература / Сост. В.Я. Коровина. — М.: СКРИН-МИРОС, 1996. —205 с.

280. Фортова А.И. О диалектическом единстве нравственного и эстетического. — Киев: Вища шк., 1985. — 151 с.

281. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. — М.: Наука, 1978. — 605 с.

282. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. — М.: Политиздат, 1986. — 703 с.

283. Хализев В.Е. Теория литературы. — М.: Высшая школа, 1999. — 398 с.

284. Ханзен-Леве О.А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения. — М.: Акад. проект, 1999. — 508 с.

285. Харузин Н. Шаманство // Этнография, 1905. — Вып. 4. — С. 400.

286. Хомич Л.В. Шаманы у ненцев // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. — Л.: Наука, 1981. — С. 5-41.

287. Хоппал М. Некоторые результаты изучения шаманизма в современной этнологии // Мировоззрение финно-угорских народов / Отв. ред. Гемуев И.Н.

288. Новосибирск: Наука, 1990. — С. 121-127.

289. Храпченко М.Б. Литература и моделирование действительности // Кон-текст-1973 / Ред. Мясников А.С., Палиевский П.В., Эльсберг Я.Е. — М.: Наука, 1974. —С. 11-34.

290. Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. — М.: Худож. лит., 1977. — 446 с.

291. Чейметов (Еврин) П. Два охотника // Второе рождение / Сост. Санги

292. B.М. — М.: Современник, 1983. — С. 184-202.

293. Чепкасов Е.В. Сказка о шаманском становлении в повести Ю.Н. Шесталова «Сначала была сказка» // Человек и Вселенная, 2004. — № 10. — С. 9699.

294. Чепкасов Е.В. Христианизация вогулов как способ изменения их национальной идеи // Образование и национальная идея. Материалы VI международной научно-практической конференции «Реальность этноса». — СПб.: Астерион, 2004. — С. 152-155.

295. Чепкасов Е.В. Шаманские войны // Человек и Вселенная, 2004. — № 2. —1. C. 96-98.

296. Чепкасов Е.В. Шаманские сказки про Эква-пыгрися в творчестве Ю.Н. Шесталова // Литература народов Севера: Сб. науч. ст. / Под ред. А.А,

297. Петрова и Е.С. Роговера. — СПб.: Изд-во «Шатон», 2005. — Вып. 3. — С. 109-112.

298. Чернец JI.B. Мир произведения // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие / Под ред. Л.В. Чернец. —М.: Высшая Школа: «Академия», 1999. — С. 191-202.

299. Чернецов В.Н. Вогульские сказки. — Л.: Гослитиздат, 1935. — 143 с.

300. Чернецов В.Н. Жертвоприношение у вогулов // Этнограф-исследователь, 1927. — №1. — С. 21-25.

301. Чернецов В.Н. Земляной братец. — Томск, Екатеринбург: Издательство Томского Университета, 1997. — 136 с.

302. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров // Труды института этнографии, новая серия. — М., Л.: АН СССР, 1959. —Т. 51. —С. 114-156.

303. Чупин Н.К. О результатах экспедиции, снаряженной казанским обществом естествоиспытателей для исследования вогулов. — Екатеринбург: Тип. А.И. Безбородова, 1874. — 14 с.

304. Шавров В. О шаманах остяцких // Москвитянин, 1847. — Ч. 1. — № 1. — С. 295-297.

305. Шаманизм / Авт.-сост. Белов Н.В. — Минск: Современный литератор, 1999. —224 с.

306. Шаманизм // Энциклопедический словарь / Издатели Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. — СПб., 1903. — Т. 77. — С. 119-120.

307. Шаманская мифология // Мифы народов мира / Глав. ред. Токарев С.А. — М.: Советская Энциклопедия, 1988. — Т. 2. — С. 638.

308. Шесталов Ю.Н. Глаза белой ночи. — М.: Сов. Россия, 1968. — 150 с.

309. Шесталов Ю.Н. Дорога. — М.: Сов. писатель, 1988. —174 с.

310. Шесталов Ю.Н. Земля Югория. — М.: Сов. Россия, 1985. — 127 с.

311. Шесталов Ю.Н. Красная легенда на белом снегу. — Л.: Дет. литература, 1979. — 158 с.

312. Шесталов Ю.Н. Ночь на снегу. — М.: Дет. литература, 1966. —189 с.

313. Шесталов Ю.Н. Огонь и снег. — М.: Сов. Россия, 1978. — 301 с.

314. Шесталов Ю.Н. Огонь на льду. — М.: Молодая гвардия, 1961. — 94 с.

315. Шесталов Ю.Н. Потепка. — М.: Детгиз, 1963. — 16 с.

316. Шесталов Ю.Н. Сибирское ускорение. — J1.: Сов. писатель, 1982. —311 с.

317. Шесталов Ю.Н. Сказки таежного игрища. — М.: Сов. Россия, 1972. —176 с.

318. Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 1. — 480 с. (а)

319. Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 2. — 528 с. (б)

320. Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 3. — 528 с. (в)

321. Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1997. — Т. 4. — 416 с. (г)

322. Шесталов Ю.Н. Собрание сочинений. — СПб. — Ханты-Мансийск: Фонд Космического Сознания, 1999. — Т. 5. — 560 с.

323. Клич журавля: Поэма /Пер. А. Галембо //Стерх. 1992. - № 2. - С. 2023.

324. Шесталов Ю.Н. Клич журавля: Стихи/Пер. с манси//Голос стерха. — 1990. —Вып. 1. —С. 1.

325. Шесталов Ю.Н. Югорская колыбель. — М.: Молодая гвардия, 1973. — 271с.

326. Широкогоров С.М. Опыт исследования основ шаманства у тунгусов // Ученые записки историко-филологического факультета Дальневосточного университета. — Владивосток, 1919. — Т. 1. — С. 99.

327. Шмид В. Проза как поэзия. — СПб.: Акад. проспект, 1994. — 239 с.

328. Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. — Л.: Изд-во ИНС, 1936. —572 с.

329. Элиаде М. Аспекты мифа. — М.: Инвест 111111,1995. — 238 с.

330. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. — Киев: София, 2000. —480 с.

331. Энциклопедический словарь юного литературоведа / Сост. Новиков В.И., Шкловский Е.А. — М.: Педагогика-Пресс, 1998. — 424 с.

332. Юван Николаевич Шесталов: Библиографический справочник / Сост. О. Медведева, Т. Пуртова, Э. Сургутскова. — Ханты-Мансийск: б/и, 1997. — 52 с.

333. Якобсон P.O. Работы по поэтике. — М.: Прогресс, 1987. — 460 с.

334. Ямаева Е.Е. Духовная культура алтайцев: Эпос, миф, ритуал: Дис. на соискание уч. степени д-ра ист. наук. — Горноалтайск, 2003. — 263 с.

335. Hultkrants A. The Shaman in Myths and Tales // Shamaism in Performing Arts. Ed. By Taegon Kim and Mihaly Hopal with the assistance of Otto J. Sadov-sky. — Budapest: Akademiai Kiado, 1995.

336. Joki A.J. Notes on Selkup Shamanism // Shamanism in Siberia / Edited by Vilmos Dioszegi and Mihaly Hoppal. — Budapest: Akademiai Kiado, 1997. — P. 98-101.

337. Kleiner J. Fikcja intelektualna w literaturze // Studia z zakresu literatury i filozofii. — Warszawa, 1925. — S. 127-132.

338. La Driere J.C. Poetry and Prose // Dictionary of World Literary Terms / ed. J. T. Shipley. — London, 1955. — P. 314.

339. Shirokogoroff S.M. Psichomental Complex of the Tungus. — London, 1935.

340. Simoncsics P. The Structure of a Nenets Magic Chant // Shamanism in Siberia / Edited by Vilmos Dioszegi and Mihaly Hoppal. — Budapest: Akademiai Kiado, 1997. —P. 52-67.

341. Taube E. South Siberian and Central Asian Hero Tales and Shamanistic Rituals // Shamanism in Eurasia. P. 2, IV. Myth and Language in Culture. — Gottinhen, 1984.

342. Toelken, B. Life and Death in the Navajo Coyote Tales // Recovering the Word. Essays on Native American Literature. — Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1987. — P. 390-396.

343. Troczynski K. Przedmiot i podzial nauki о literalurze // Teoria badari lit-erackich w Polsce. Wypisy. Т. II, opr. H. Markiewicz. — Krakow, 1960. — S. 31.