автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественное своеобразие драматической трилогии А.К. Толстого

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественное своеобразие драматической трилогии А.К. Толстого"

На правах рукописи

МОДНИКОВА Елена Олеговна

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ДРАМАТИЧЕСКОЙ ТРИЛОГИИ А.К. ТОЛСТОГО

10.01.01 — русская литература

005017481

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 О гг°

Ульяновск - 2012

005017481

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении «Ульяновский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Сапченко Любовь Александровна

Официальные оппоненты: Эсалнек Асия Яновна

доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры теории литературы МГУ имени М.В. Ломоносова

Рассадин Александр Павлович

кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры литературы Ульяновского государственного педагогического университета имени И.Н. Ульянова

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Ульяновский государственный

технический университет»

диссертационного совета КМ 212.276.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Ульяновском государственном педагогическом университете имени И.Н. Ульянова по адресу: 432700, г. Ульяновск, пл. 100-летия со дня рождения В. И. Ленина, 4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ульяновского государственного педагогического университета имени И. Н. Ульянова

Защита состоится 21 мая 2012 г. в

часов на заседании

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

М.Ю. Кузьмина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Великие произведения обладают своеобразной магией: они дают возможность многократного прочтения, многогранного толкования и новых открытий как в понимании содержания, так и в осмыслении художественных особенностей.

Центром творческого наследия А.К. Толстого стал триптих: «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис» (1863 - 1869). В русской исторической драматургии второй половины XIX века, наряду с драмами и хрониками А.Н. Островского «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», «Воевода», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», «Тушино», «Василиса Мелентьева», трагедиями Л.А. Мея «Псковитянка» и «Царская невеста», - ему принадлежит одно из главных мест. Части трилогии отражают в хронологической последовательности события трех царствований (Ивана Грозного, его наследника Федора Иоанновича и Бориса Годунова) и связаны «трагической идеей самодержавной власти», взятой не только в национально-историческом, но и в нравственно-психологическом аспекте. Трилогия А.К. Толстого значительно повлияла на развитие национального театра и предвосхитила такое явление, как «новая драма».

Степень изученности темы. Появление драматической трилогии вызвало много откликов, вылившихся в полемику о ее художественных особенностях. Рецензент журнала «Современник» (предположительно, Г.З. Елисеев) ставит под сомнение жанр пьесы «Смерть Иоанна Грозного». По классической теории трагического, главный персонаж должен не только поражать ужасом, но и внушать сострадание. Побуждением его действий, даже отрицательного свойства, должны быть сильные и подлинные страсти. Этим требованиям герой первой части трилогии А.К. Толстого не соответствует. Считая основным жанровым признаком трагедии наличие трагического героя, критик называет пьесу исторической хроникой, так как герой ее пассивен и не совершает значительных поступков.

В.Г. Авсеенко отмечает в пьесе А.К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного» настоящий трагический замысел и действительный трагический ужас.

Для П.В. Анненкова эта пьеса Толстого явилась поводом для размышлений об эволюции жанра исторической драмы со времен Пушкина. В 60-е годы она стала тяготеть к большей научности. Критик выделяет две основные ее особенности: изображение не только великих людей, но и стоящей за ними массы; оценочную позицию автора по отношению к воссозданным событиям. Критикуя драматургию H.A. Чаева, автор статьи считает, что факты - это лишь почва для исторической драмы, искусство не является иллюстрацией истории, а драматург должен найти правильное соотношение фантазии и достоверности. Творческое воображение критик справедливо обнаруживает только в пьесе А.К. Толстого, называя Н.П. Чаева «иллюстратором истории». Но фантазия Толстого представляется ему «чрезмерной»: личность царя выведена не из истории, а из идеи автора. П.В. Анненков определяет три

условия создания исторической драмы: не нарушать исторической правды; не создавать маловероятные ситуации, старясь сохранить жизненность изображаемых событий; не перегружать произведение фактами.

Следующая статья П.В. Анненкова «Последнее слово русской исторической драмы», напечатанная в журнале «Русский вестник» (№ 7 за 1868 год), содержит анализ второй части трилогии А.К. Толстого - «Царь Федор Иоаннович». Не считая пьесу творческой удачей драматурга, критик тем не менее очень точно определяет важнейшую особенность творческого метода Толстого в драме - углубленный психологизм характеров,

A.C. Суворин, как и критик «Современника», отказывает протагонисту в праве называться трагическим героем, поскольку он не вызывает ни сострадания, ни сочувствия и сам виновен в происходящем, потому что является «мучителем».

Неоднозначна оценка, данная историком Н.И. Костомаровым: он цитировал выдержки из трагедии «Смерть Иоанна Грозного» в своих лекциях, но в статье «По поводу новейшей русской исторической сцены» упрекал драматурга в нарушении «идеала исторической верности».

A.M. Скабичевский в статье «Драма в Европе и у нас» («Отечественные записки» № 5 за 1873 год) не приемлет педантичный натурализм в исторических драмах, увлечение бытовой достоверностью, упрекая в этом H.A. Чаева и Д.В. Аверкиева, и полагает, что пьесы А.Н. Островского и А.К. Толстого тоже имеют существенный недостаток - отсутствие подлинного героизма в поведении исторического лица. Касаясь проблемы жанра пьесы Толстого, критик, как и автор статьи в «Современнике», считает ее скорее хроникой, чем трагедией, поскольку в последних днях Иоанна и в фигуре царя нет подлинного трагизма.

После смерти писателя оценки его пьес подвергаются коррекции. Появляются статьи, полемизирующие с оценками П.В. Анненкова (например, анонимная статья в журнале «Голос» № 131—132 за 1876 год).

В 1877 году в журнале «Отечественные записки» публикуется статья A.M. Скабичевского «Поэзия графа А. К. Толстого как тип чужеядного творчества». Касаясь исторического направления творчества А. К. Толстого, критик называет части его трилогии «драмами», но отказывает им в драматическом пафосе, следовательно, и в сценичности: «Действия в них мало, эпический бытописательный элемент преобладает над драматическим, сюжеты не представляют той цельности и законченности, какая требуется от драмы, вследствие этого драмы эти скучноваты на сцене и годятся более для чтения, чем для игры»1.

Если не принимать во внимание ядовитый тон оценок A.M. Скабичевского, го важно следующее: критик не отказывает трилогии в праве назы-

1 Скабичевский А. М. Поэзия графа Л.К. Толстого как тип чужеядного творчества // Отечественные записки. 1877. № 2. С.185.

ваться «драматической», то есть состоять из отдельных «драм», проводит параллели с трагедиями Шекспира, отмечает наличие в трилогии «эпического элемента». Таким образом, жанр трилогии А. К. Толстого, а следовательно, и ее художественные особенности, в статьях даже одного и того же критика однозначного осмысления не получили.

Обсуждение творческого наследия А.К. Толстого продолжается и в последние десятилетия XIX столетия. Так, к вопросу о характере историзма трилогии Толстого обращается А.Д. Цертелев (журнал «Русский вестник» № 10 за 1899 год). Он отстаивает принцип художественности в исторических драмах, к которым не следует применять политические оценки. Психологическая правда характеров определена критиком как один из главных критериев исторической драмы. Эти принципиально важные качества произведения исторического жанра критик обнаруживает в трилогии А.К. Толстого.

Таким образом, различные мнения пересекаются в вопросах специфики жанра исторических пьес вообще, форм психологического анализа, способов воплощения характеров. Решение этих вопросов невозможно без обращения к драматургическому наследию А.К. Толстого, что свидетельствует о важности его роли в развитии русской драмы второй половины XIX века.

Среди исследователей XX века одним из первых следует назвать И.Г. Ямпольского. Ему принадлежат примечания к драматической трилогии А.К. Толстого, изданной в 1939 году, вступительные статьи к собранию сочинений А.К. Толстого 1963-1964 и 1980 годов. Обширные статьи И.Г. Ямпольского о творчестве А.К. Толстого вошли в книги «Классики русской драмы» (1940), «Середина века. Очерки о русской поэзии» (1974).

К концу 60-х годов Г.И. Стафеевым был составлен библиографический указатель работ о творчестве А.К. Толстого (Брянск, 1969).

В 70-е годы к творчеству А.К. Толстого обращается Д.А. Жуков. Его монография «А.К. Толстой» (1982) представляет творчество писателя в контексте исторической эпохи. В том же году выходит статья Д.А. Жукова «Толстой-драматург», содержащая анализ и оценку его драматургического наследия.

В 1976 году П.К. Амиров пишет статью «Цензурная история драматической трилогии А.К. Толстого».

В 1987 году истории создания драматической трилогии посвящает свою статью «Рождение трилогии» Н.П. Колосова.

О духовных основах личности А.К. Толстого идет речь в статье «Духовные начала творчества и художественный мир писателя» В.Ю. Троицкого (1994). Немалый интерес представляют статьи В.А. Кошелева, в основе исследовательского метода которого лежит работа с историко-архивными материалами и текстологический анализ.

На основании сказанного можно прийти к заключению, что многие аспекты изучения толстовского наследия оказались достаточно изучены уже к 70-80-м годам XX столетия. Однако творчество А.К. Толстого еще не обнаружило всей своей глубины и своего новаторства. По-прежнему актуальны-

5

ми остаются вопросы мировоззрения и художественных принципов писателя.

Среди исследователей творчества А.К. Толстого долгое время существовало мнение, что в своей трактовке образа Ивана Грозного и его эпохи писатель точно следует концепции Н.М. Карамзина. Весомым аргументом служит тот факт, что Н.М. Карамзин и А.К. Толстой представили Грозного лишь в отрицательном свете. Это подтверждает и М.М. Уманская, которая видит близость исторической концепции обоих писателей в «резко отрицательной трактовке Грозного»2. Серьезные возражения против такой трактовки проблемы высказывает С.И. Кормилов. В ранних балладах, по мнению исследователя, писатель более близок к концепции Н.М. Карамзина - царь Иван Грозный выступает в них только лишь как душегуб, злодей. Образ усложняется в романе «Князь Серебряный». Наконец, в первой части драматической трилогии и в «Проекте» постановки ее на сцене автор создает диалектически сложный и противоречивый характер.

В статье С.И. Кормилова «Иван Грозный и его эпоха в творчестве М. Ю. Лермонтова и А. К. Толстого» поставлен вопрос о характере историзма А.К. Толстого, названного «субъективистским»3. Толстой видит в эпохе Ивана Грозного лишь продолжение пагубного для России «монгольского периода». «Золотым веком» в его глазах была древняя Русь, ни в чем не уступавшая Западной Европе, но потом отброшенная далеко назад монголами. Свою современность А.К. Толстой тоже рассматривает как эпоху «срама».

Осмысляя проблемы истории и исторического прогресса, А.К. Толстой идет собственным путем. Его интересуют не столько события, сколько роль личности в событиях. В основе концепции лежит идея вечного повторения заданной ситуации, что выражено уже в библейском эпиграфе к первой части трилогии и подтверждается развитием показанных в произведении событий. Замкнутый круг вечного превращения достойнейших в «самовластительных злодеев» является своего рода историческим фатализмом. А.К. Толстой покажет диалектику характеров в процессе этих трагических превращений, а не диалектику исторических событий.

О том, что писатель не стремился к точной исторической характеристике действующих лиц и допускал нарушение принципа достоверности событий ради выражения философского смысла, заложенного в произведении, убедительно писал Б.Г. Реизов: «Ни Иоанн, ни Федор, ни Борис не являются портретами исторических лиц, носивших эти имена, - иначе Толстой не счел бы себя вправе дополнять исторические данные вымыслом, «доделывать» за историю то, что она не довела до конца, и определять своих героев в высоких философских категориях. Свобода поэта, по мысли Толстого, допускала

2Уманская М. М. «Василиса Мелентьева» и проблема историзма в драматургии Островского// Литературное наследство. Т. 88, кн. 1. М„ 1974. С. 484.

Кормилов С. И. Иван Грозный и его эпоха в творчестве М. Ю. Лермонтова и А. К. Толстого //Вестник Московского университета. Сер. Филология. 1977. № 4. С.28.

такого рода дополнения и даже искажения истории, но она же предполагала и философскую интерпретацию исторически данного»4.

В последние десятилетия интерес к творческому наследию А.К. Толстого не ослабевает, о чем свидетельствует появление все новых исследований. Среди наиболее значимых - диссертационные исследования Т.П. Дуди-ной «Своеобразие конфликта драматической трилогии А.К. Толстого (1987), З.Н. Сазоновой «Жанр и тематический аспект в произведениях А.К. Толстого об эпохе Ивана Грозного: баллады, роман, трагедия» (2006), М.А. Дмитриевой «Проблема идеала в творчестве А. К. Толстого» (2006), Н.Г. Григорьевой «Принципы характерологии в творчестве А.К. Толстого» (2005), статьи В.А. Кошелева «Хомяков и граф А.К. Толстой: русская историческая мифология в литературном осмыслении» (2003), О.Ю. Юрьевой «Идея синтеза в творческом наследии А. К. Толстого» (2004), Б.В. Тюркина «Сценическая составляющая как системообразующая основа драматического тек-ста»(2006), Е.В. Барсуковой «Божья кара» как основа драматической трилогии А. К. Толстого»(2006) и др.

Таким образом, отдельные аспекты творчества А. К. Толстого к концу XX века достаточно изучены. Однако не решены вопросы психологизма, жанровой специфики трилогии, ее роли и места в истории русской исторической драматургии XIX века. Анализ сегодняшнего состояния научной мысли в этой области позволяет заключить, что спорной продолжает оставаться проблема эволюции и своеобразия жанровых форм в творчестве А.К. Толстого.

Новые аспекты в изучении классической литературы, важной частью которой стало драматургическое наследие А. К. Толстого, открываются в настоящее время, когда расширяются горизонты исследовательского поиска, совершенствуется инструментарий филологического анализа. Как следствие, изменяются подходы к решению таких вопросов, как жанровая природа произведений исторической тематики, своеобразие приемов психологического анализа и др. Исследование вершинного произведения драматургии А. К. Толстого - драматической трилогии - актуальная тема современной науки.

Основная цель данной работы - показать своеобразие созданного в исторической трилогии А.К. Толстого художественного мира, ее жанровую принадлежность и циклообразующие факторы, осмыслить принципы психологического анализа, определить роль толстовской трилогии в развитии русской драматургии XIX века.

Выдвинутая цель предполагает решение следующих задач:

1. Выявить мировоззренческую позицию А. К. Толстого, характер его художественного мироощущения, определившие авторскую концепцию раз-

4 Реизов Б. Г. О драматической трилогии А. К. Толстого // Русская литература 1964 № 3 С. 139.

вития России, положенную в основу произведений на историческую тематику.

2. Определить место трилогии А.К. Толстого в ряду таких произведений, как «История государства Российского» Н.М. Карамзина и трагедия «Борис Годунов» А.С.Пушкина.

3. Исследовать принципы подхода А. К. Толстого к исторической теме: отбор фактов и образов, степень достоверности, хронологическая точность.

4. Осмыслить входящие в состав трилогии пьесы («Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис») как художественное единство.

5. Проанализировать способы создания характеров главных действующих лиц трилогии с учетом авторских «Проектов постановки» пьес на театральной сцене.

6. Определить роль и место драматической трилогии А. К. Толстого в контексте русской исторической драматургии XIX века.

Объектом исследования послужила драматическая трилогия А.К. Толстого, включающая пьесы, посвященные эпохе Ивана Грозного: «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Федор Иоаннович» (1868), «Царь Борис» (1870), а также толстовские «Проекты постановки...» пьес на сцене.

Предмет изучения - художественные особенности исторической трилогии А.К. Толстого.

Научная новизна работы заключается в том, что в диссертации по-новому осмыслены художественные особенности толстовской драматургии (историческая трилогия как сложное жанровое образование, включающее в себя собственно драму, психологические очерки, данные в «Проектах,..», и автокомментарий), выявлена специфика художественного психологизма А.К. Толстого, создавшего в драматической трилогии качественно новый тип героя, характер которого мозаичен, противоречив, диалектически сложен, что отличает творческую манеру А.К. Толстого от его предшественников и предвосхищает позднейшие открытия «новой драмы» конца XIX века.

Методологической основой исследования явились историко-литературоведческие и теоретические труды М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, А.П. Скафтымова и др.

В процессе выполнения работы использованы методы сравнительно-исторического, типологического, историко-биографического анализа художественного текста.

Научно-практическая значимость. Материалы исследования могут быть использованы при подготовке учебных курсов по истории русской литературы XIX века, в спецсеминарах по проблемам творчества А.К. Толстого, а также в школьном преподавании. Материалы исследования могут послужить основой последующего научного поиска, связанного с проблемами развития русской драматургии второй половины XIX века.

Основные положения, выносимые на защиту:

• Историческая трилогия А.К. Толстого обычно рассматривается в аспекте его мировоззрения, художественного историзма, характерологии, жанра. Традиционные подходы могут быть дополнены исследованием (в единстве с основным текстом трилогии) авторских проектов постановок пьес на сцене, автокомментариев, писем, заглавия, эпиграфа, что дает возможность более точного понимания специфики творчества А.К. Толстого, в том числе жанровых особенностей его триптиха.

• Характер героя в драматической трилогии мозаичен, противоречив, диалектически сложен, что отличает творческую манеру А.К. Толстого от подходов его предшественников и предвосхищает позднейшие психологические открытия «новой драмы» конца XIX века. Действующие лица пьес мыслятся автором не только как исторические лица и литературные герои, но и как сценические образы, а также как герои психологических очерков, данных в «Проектах постановки...».

• Само наличие многочисленных автокомментариев свидетельствует об особом, новаторском, качестве толстовской драматургии и означает некую веху в процессе литературного развития на пути к «новой драме».

• Толстовское видение эпохи царствования Иоанна Грозного и, в особенности, Федора Иоанновича приобрело огромную художественную силу и стало определяющим в наших представлениях об этом времени.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на кафедре филологии Ульяновского государственного университета, на межвузовских и региональных конференциях, опубликованы в 9 работах.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении формулируются цели и задачи исследования, аргументируется выбор темы, обосновывается ее актуальность, значимость и научная новизна, характеризуется степень изученности проблемы, поставленной в диссертации, определяется объект исследования, его теоретико-методологические предпосылки и научно-практическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту, дается обзор научно-критической литературы, сообщается об апробации работы.

Глава 1 «Исторические драмы А.К. Толстого в историко-литературном аспекте» состоит из трех разделов.

В первом разделе - «Историософские взгляды А.К. Толстого» - рассматривается мировоззренческая позиция писателя, определившая его представления о характере исторического развития России. Общественные и этические идеалы писателя находятся в домосковском периоде русской истории - в Новгородской и Киевской Руси, которую он считает вершиной нравственного состояния нации. А.К. Толстой не признавал исторического значе-

ния объединения русских земель в единое Московское государство, считая это началом деспотизма, бюрократии, падения престижа родовой аристократии, - всего того, что он отвергал в современной реальности. Идеальной формой государственного управления ему представлялось выборное народное вече и сменяемые по его решению князья. Исторические представления А.К. Толстого расходятся с официальной историографией. Киевская Русь, Великий Новгород, Московское государство XVII века предстают скорее как формулы его сознания, нежели как формы исторической реальности. В мире его художественного творчества контрастными фигурами выступают князь Владимир Красное Солнышко и Иоанн Грозный. А.К. Толстой идеализировал «дотатарский» период русской истории, создавая утопическую модель «золотого века». Объективно он сам сознавал искусственность этой модели.

Антиподом Московской Руси представлялась ему Русь Киевская, отсюда - однозначная оценка Ивана IV как деспота и святотатца.

Толстой стремится постичь человеческую психологию, ставит вопрос о нравственном смысле поступков выведенных им персонажей эпохи Ивана Грозного. Он оговаривает право на отступления от документальной точности в интересах художественной правды, хотя и обращается к историческим источникам: «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, «Судебнику» Владимира Гусева 1497 года, фольклорным сборникам И.П. Сахарова «Сказания русского народа», «Русские народные сказки», «Песни русского народа». Исторические факты и сам процесс исторического развития А. К. Толстой рассматривает с нравственных позиций. В борьбу вступают не столько социальные силы, сколько личности как моральные, так и нравственно растленные. В свете этого проблема деспотизма тоже переводится преимущественно в область категорий этических. Идея чести и совести определяет ценность человеческой личности даже в страшную эпоху тирании Ивана Грозного.

Во втором разделе - «История создания драматической трилогии» -

показано, что картина эпохи, основанная на концепции неприятия «Московского периода» русской истории, воссоздается на протяжении двадцати с лишним лет в лирике, в историческом романе, а затем в драматическом цикле из трех (первоначально - четырех) пьес, связанных сквозным сюжетом, общими действующими лицами и единой авторской идеей — «тирания никуда не годится». В общей сложности А.К. Толстой работал над трилогией семь лет (1862-1870).

Концепция эпохи Ивана Грозного у А.К. Толстого во многом оформилась под влиянием Н.М. Карамзина и A.C. Пушкина. После выхода в 1818 году первых восьми томов «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина последующие обращения литераторов и историков к прошлому России в той или иной мере определяются этим трудом. В произведениях А.К. Толстого влияние «Истории» Н.М. Карамзина прослеживается в двух основных моментах: как источник исторических фактов, эпизодов и сюжетов; как источник нравственно-этических представлений народа о чести и правде.

10

После появления «народной трагедии» «Борис Годунов» A.C. Пушкина (1825) освещение прошлого, особенно периода правления Бориса Годунова, стало невозможным без учета этого произведения. Мысль о роли народных масс, выдвинутая в трагедии Пушкина, ставит ее в особое положение по отношению к «Истории» Карамзина. Идейные позиции Пушкина не совпадают с концепцией историографа, которая основана на убеждении, что познать до конца историю невозможно, так как она определяется замыслом Провидения, а не людьми. Людям доступны лишь описания «действий и характеров». Именно их можно оценивать «судом совести» на основе моральных критериев, что позволяет извлекать уроки истории.

Свою позицию A.C. Пушкин определит в письме к Н.И. Гнедичу от 23 февраля 1825 года: «История народа принадлежит поэту».

Если воспринимать историю не только как накопление достоверных фактов и документов, но и как нравственный опыт народа, то с этой точки зрения «История» Н. М. Карамзина имеет непреходящее значение. А.К. Толстой, с его повышенным вниманием к нравственно-этическому состоянию бытия, воспринял и отразил этические уроки «Истории» Карамзина в своих произведениях.

В трилогии А.К. Толстого идейный центр трагедии находится во внутреннем мире крупной исторической личности - сначала царя Иоанна, затем Федора и, наконец, Бориса Годунова. Иначе все обстоит в «Борисе Годунове» Пушкина. Трагедия, названная именем царя, не заканчивается его смертью, он фигурирует только в шести сценах из двадцати трех. Немногим больше (восемь сцен) отведено и другому центральному персонажу - Самозванцу. Причина в том, что помимо этих номинально главных идейных центров, в трагедии A.C. Пушкина присутствует вся Русь конца XVI - начала XVII вв., которая является главным действующим образом, главной образной фигурой его творческого сознания. Народность является важнейшей и определяющей чертой пьесы Пушкина. Как по образному строю (массовые сцены, огромное количество действующих лиц), так и по идейному содержанию, раскрывающему «судьбу народную», пушкинский «Борис Годунов» может быть назван трагедией народной. При этом автор стремится к максимальной точности в обрисовке каждого из участников грандиозной исторической панорамы, им созданной, невзирая на его сословное положение. Характеры всех персонажей рисуются в непосредственной связи с духом эпохи.

Общим для трагедии «Борис Годунов» A.C. Пушкина и второй и третьей частей трилогии А. К. Толстого является обращение к одной эпохе и, следовательно, к единым реально-историческим лицам времени правления Бориса Годунова и Смутного времени, однако А.К. Толстой не доводит действие трилогии до появления Самозванца, так как не был реализован замысел о написании «Дмитрия Самозванца». Тем большее место занимает центральный в трилогии А.К. Толстого исторический персонаж - Борис Годунов - по выражению автора, «растущий до колоссальных размеров», начиная от первой сцены его появления в трагедии «Смерть Иоанна Грозного». Драма-

тическое повествование A.K. Толстого тяготеет к цикличности - рождается драматическая трилогия.

Кардинальное различие между «Борисом Годуновым» A.C. Пушкина и трилогией А. К. Толстого заключается в решении вопроса о роли народных масс в истории. Народ как действующая историческая сила выступает на первый план только в трагедии Пушкина. «Борис Годунов» - это первый в мировой, а не только в русской драматургии образец социально-исторической трагедии, в которой действуют не столько отдельные личности, сколько силы исторические.

Н.М. Карамзина занимает феномен личности Годунова - «дикая смесь набожности и преступных страстей», A.C. Пушкина более интересует не столько политическая, сколько нравственная сторона его деятельности. А.К. Толстой же пристально исследует психологию поведения исторического персонажа. Об этом сказано самым подробным образом в его «Проектах постановки ...» к первой и второй частям трилогии. Психологически сложными представлены все главные персонажи драматической трилогии А.К. Толстого, включая и «слабого царя» Федора Иоанновича.

В третьем разделе — «Трилогия А.К. Толстого в контексте русской драматургии второй половины XIX века» - говорится о том, что уже в критических суждениях о «Борисе Годунове» A.C. Пушкина отражена реакция на появление пьес неканонического типа, к которым трудно применить традиционную жанровую классификацию: драма, трагедия, историческая хроника. Дальнейшее развитие такой драматургии связано с именами А.Н. Островского и А.К. Толстого в 60-е годы. Драматургия А.Н. Островского послужила поводом для дискуссии в критике 60-х годов о жанре, характере историзма и критериях оценки исторических пьес. В эпицентре этих споров окажется и историческая драматургия А.К. Толстого.

Как образец исторической драмы нового неканонического типа П.В. Анненсков рассматривает уже пьесу А.Н. Островского «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», в которой, как и в «Борисе Годунове» Пушкина, правдиво воссоздана атмосфера эпохи. На основе общего композиционного принципа «нанизывания» эпизодов такие пьесы определены как «эпические». Историческая драматургия 50-60-х годов включает также имена JI.A. Мея, H.A. Чаева, Д.В. Аверкиева. Пьесы J1.A. Мея («Царская невеста» (1849), «Псковитянка»(1860), «Сервилия» (1854)) построены на основе исторических документов, но включают и художественный вымысел. Пьесы H.A. Чаева («Князь Александр Михайлович Тверской», «Дмитрий Самозванец», как и Д.В. Аверкиева («Слобода Неволя», «Мамаево побоище», «Каширская старина»), представляют натуралистическое направление в исторической драматургии 60-х годов. Историзм этих пьес носит буквальный характер, поэтому им не удается художественно убедительно передать дух времен. В исторической драматургии А.К. Толстого присутствуют как традиционные типологические черты драмы, так и черты неканонической новаторской пьесы.

12

Глава 2 «Художественное своеобразие драматической трилогии А. К. Толстого» состоит из трех разделов.

В первом разделе - «Трилогия как жанровое циклическое образование» - определяются основные жанровые признаки трилогии как произведения исторического жанра. Выявляются следующие отличия исторической трилогии А.К. Толстого от хроникально-документального произведения:

Отказ от хронологического принципа изложения событий.

Главным источником при воссоздании эпохи Ивана Грозного как в лирике А.К. Толстого и романе «Князь Серебряный», так и в драматической трилогии послужила «История государства Российского» Н.М. Карамзина, но отдельные события группируются так, чтобы усилить драматизм и психологически раскрыть характер главных персонажей, без соблюдения точной передачи фактов, в отличие от хроник, по типу которых написана и «История». А.К. Толстой применяет прием уплотнения событий во времени, объединяет факты, относящиеся к разным историческим моментам, хронологически далекие друг от друга.

Изменение мотивировки событий и причинно-следственных связей между ними с целью раскрытия психологии действующих лиц, прежде всего, психологии властителя.

В первую очередь это касается трактовки исторической роли Бориса Годунова в этот период. В пьесе он выдвинут на передний план, представлен участником и главным лицом в целом ряде достоверных событий, к которым отношения не имел. Художественным вымыслом является, собственно, вся роль Годунова в первом действии.

Относительность принципа исторической достоверности персонажей трагедии.

Главные действующие лица - исторически достоверны. Вымышленными являются некоторые второстепенные персонажи. Кроме того, наделенные историческими фамилиями герои могут не иметь отношения к реальным лицам.

А.К. Толстой пишет, по его словам, не историю в диалогах, а драму. Не отказываясь от правды истории и постоянно обращаясь к «Истории» Н.М. Карамзина, первенствующей он признает правду художественную.

Эпиграф как циклообразующий фактор.

Библейский эпиграф к первой части трагедии, данный на старославянском языке (чем подчеркивается его вневременное и общечеловеческое звучание), выражает идею расплаты за тиранию. Несмотря на то, что он предваряет действие первой трагедии, эпиграф относится к драматической трилогии в целом, по сути, определяя главную идею всей трилогии: «Рече царь: «Несть ли сей Вавилон великий, его же аз соградих в дом царства, в державе крепости моея, в честь славы моея!» Еще слову сущу во устех царя, глас с небесе бысть: «Тебе глаголется, Навуходоносоре царю: царство твое прейде от тебе, и от человек отженут тя, и со зверьми дивиими житие твое!».

13

Эпиграф к первой части трилогии, взятый из Книги пророка Даниила, определяет постоянный прецедент ситуации превращения тирана в зверя на примере истории библейского царя Навуходоносора. А.К. Толстой делает эту ситуацию универсальной, показывая в драматической трилогии ее повторение в истории правления Ивана Грозного и Бориса Годунова. Косвенно в этой концепции содержится отрицание абсолютной власти как противоречащей человеческой природе формы правления (Б.Г. Реизов).

В Библии Навуходоносор наказан за гордыню, за то, что приравнял себя к Богу. В Книге пророка Даниила говорится, что царю было сначала даровано знамение: во сне он увидел огромное дерево, которое Бог велел срубить, оставив только корень. Пророк Даниил дает истолкование сна: он будет наказан за гордыню, но корень его рода не будет истреблен, и царство вернут ему, когда он «познает власть небесную».

А.К. Толстой не полностью берет высказывание из Библии. Продолжение цитаты таково: «травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобой, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его кому хочет!»5.

Иван Грозный был первым законным царем, помазанником Божьим на Руси, с этим связана его уверенность в своих неограниченных правах. Для концепции А. К. Толстого важно подчеркнуть идею возмездия за самовозвеличение царя, отождествление себя и государства, в результате чего он наказан Богом и отторгнут от человечества. На повторение архетипической ситуации Библия накладывает запрет, но в истории человечества роковую ошибку в веках повторят многие цари-тираны: Людовик XIV, Иван Грозный, Николай I. Первое повторение показано уже в Библии, так как речь здесь идет о наказании за гордыню и отг/а и сына, - Навуходоносора и Валтасара. В библейской притче отец — Навуходоносор превращен в зверя — дикого быка, отринут от себе подобных: абсолютная власть приводит к зверству. Осознав это, царь вернул свой человеческий облик, было ему возвращено и царство. Но его сын Валтасар повторяет эту же ошибку. Библейский пророк Даниил дает истолкование таинственной надписи на стене как приговора сыну царя Навуходоносора за то, что он повторяет грехи отца в своей гордыне.

Концепция истории А.К. Толстого основана на нормах общечеловеческой этики. Исторические закономерности неизменны, что приводит к повторению архетипической ситуации возмездия — отлучения тирана от Бога и человечества — в этом состоит смысловая и жанрообразующая роль эпиграфа, выполняющего функцию внутрицикловой сквозной связи драматической трилогии.

Грозный сам понимает неотвратимость возмездия за то, что он не выполнил возложенную на него Божественную миссию и разгадывает знамение

5Книга Даниила. Гл. 4 // Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. Канонические М., 1989. С. 989.

смерти. Но кровавая хвостатая комета предвещает и начало заката царского рода. На престол сначала взойдет его сын Федор, слабовольный, болезненный, затем будет убит законный наследник - царевич Дмитрий, страдавший «падучей», то есть эпилепсией, наследственной болезнью, после чего власть захватывает чужой - Борис Годунов. Затем наступает Смутное время.

Во втором разделе - «Единство проблематики как проявление художественной целостности трилогии» - отмечается, что А.К. Толстой следует реалистической традиции «Бориса Годунова» и «Маленьких трагедий» A.C. Пушкина. Правда человеческая или правда характеров, которой отдает предпочтение в своей трилогии А.К. Толстой, сопряжена с правдой истории, так как психология героев возникает вследствие определенных исторических условий, по его словам, в результате «силы вещей».

Главный принцип, которому он следует в историческом направлении своего творчества - «...быть верным самому себе и создавать характеры так, чтобы они сами себе не противоречили; человеческая правда - вот его закон; исторической правдой поэт не связан». Следование «правде характера» допускает отступление от исторических фактов.

Отвергая намеренную тенденцию в искусстве, А.К. Толстой объективно обличает самовластье и деспотизм, о чем он скажет: «Не моя вина, если из того, что я писал ради любви к искусству, явствует, что деспотизм никуда не годится. Тем хуже для деспотизма!». Эта идея объединяет части трилогии, находя выражение в самостоятельных событийных рядах. Скрепляющим центром всей трилогии является образ Бориса Годунова, ставший пробным камнем в решении проблемы деспотизма.

Хотя А.К. Толстой отрицает не монархическую систему, а самодержца-тирана, он показывает, что форма правления определяет в известном смысле и личность правителя. Проблема деспотизма и вопросы исторического прогресса решаются А.К. Толстым не только в социальном, но и в философском аспекте, применительно не только к определенной эпохе, но на протяжении длительного развития в своих истоках и следствиях, касаясь и современности. Сквозь сюжетные ряды проглядывает универсальная матрица, которая проявит себя в истории всякой тиранической личности. В дальнейшем она повторяется каждый раз, когда к власти приходит тиран. Подданные, народ способствуют процветанию деспотизма своим «безмолвием». Начавшись насилием, царствование тирана от него и погибнет. Исторический прогресс возможен только при уважении к народным правам и отсутствии тиранического политического режима. Эпоха правления Николая I - новое повторение архетипической ситуации, как и эпоха правления Ивана Грозного. Вот почему историческая достоверность, понимаемая как строгое следование фактам реальной истории, не являлось для А.К. Толстого определяющей.

В данном разделе определены также аспекты воздействия текста «Истории государства Российского» на трилогию А.К. Толстого: использование общей канвы исторических событий, речевых выражений, деталей обстанов-

15

ки, характеристики исторических персонажей, инсценировка отдельных ярких эпизодов. О высокой степени точности следования А.К. Толстого за «чужим текстом» можно судить на основе сравнения завещания Иоанна, которое приводится в обоих текстах. Инсценировка эпизода, описания - один из основных приемов использования «чужого текста» у А.К. Толстого. «Опробовав» этот прием в балладах, А.К. Толстой применяет его и в трилогии. Написанное Н.М. Карамзиным А.К. Толстой делает видимым. Н.М. Карамзин скажет о страшном чередовании в едином существе черт человека и зверя - А.К. Толстой покажет эти психологические перепады. Но некоторые эпизоды созданы А.К. Толстым самостоятельно или изменены в соответствии с общим замыслом трагедии, например, финальная сцена смерти Иоанна по вине честолюбца Годунова. Только Н.М. Карамзин скажет о пострижении умирающего в монахи. Начатая в этой сцене тема Годунова-убийцы продолжена в последующих двух частях трилогии. Различна общая оценка деятельности Грозного: у А.К. Толстого - отрицательная, у Н.М. Карамзина - двойственная: осуждение жестокости и тирании данного самодержца как личности; высокая оценка его деяний как субъекта истории. По-разному осмыслены позиции подданных Иоанна Грозного: Н.М. Карамзин ставит в заслугу им терпение и покорность как знак верности идее самодержавия, которому не могут помешать пороки отдельного тирана. А.К. Толстой, исходя из своей «идиосинкразии к Московскому периоду», показывает неслыханное моральное падение граждан страны - от царствования Иоанна Грозного до Смутного времени. «От зла лишь зло родится» - так эта идея всей трилогии выражена в заключительных словах убийцы и деспота, тирана Иоаннова типа -Бориса Годунова. Если Н.М. Карамзин пишет историю государства, показывая отдельного тирана с его недостатками, то А.К. Толстой творит образ человека и через него отражает историю государства, начиная с отрицания самодержца, по сути, приближается к осуждению самодержавия как формы государственного правления.

В 3 разделе - «Особенности психологизма в трилогии А.К. Толстого» - исследуется оригинальная архитектоника трилогии, которая позволила автору гармонично сочетать развитие сюжета с психологизмом характеров. Исторические события ставятся в зависимость от личности, то есть сохраняется субъективная позиция А.К. Толстого, в свете чего объяснима причина отдельных нарушений исторической достоверности.

Жанр первой части трилогии более всего близок к психологической драме на исторический сюжет. Согласно концепции А. К. Толстого, основным предметом трагедии должно быть важное историческое событие, в ходе которого развиваются и проявляются интересные яркие характеры. Жанр исторической трагедии дает богатую возможность показать крупный и значимый характер в диалектическом развитии. Характеристика основных персонажей трагедии дана уже в «Проекте постановки на сцене трагедии «Смерть Иоанна Грозного» А.К. Толстого. Особенно подробно автор поясняет психологический рисунок центрального образа - Ивана Грозного. Н.М. Карамзин

16

описывает внешность царя, когда тот решает создать опричнину и созывает бояр, чтобы им это объявить. С этого момента наступает перелом в характере царя, ставшего зверски жестоким. Перемена отражается и в его облике. Это же отмечает А.К. Толстой. Он создает портрет Ивана Грозного в разные периоды его жизни: у Карамзина царь еще молод, у Толстого - незадолго до смерти. То, что намечено в описании Карамзина, завершено в «Проекте ...» А. К. Толстого. В обоих случаях отмечается деградация облика царя, природная привлекательность которого разрушена пороками.

Новаторство реалистической трагедии А.К. Толстого заключается в создании диалектически сложных и противоречивых характеров, состоящих из тени и света, существующих в постоянном мучительном борении страстей. В натуре Иоанна, как отмечается в «Проекте...», присутствует в искаженном виде образ идеального правителя - «глубокий государственный ум, неутомимая деятельность, необыкновенная энергия, страшная сила воли и полная искренность в убеждениях»6.

А.К. Толстой выделяет три психологических состояния заглавного героя. Первое - состояние глубокого раскаяния: «Сначала он является, мучимый угрызениями совести вследствие убиения своего старшего сына. Он согбен и подавлен, но не окончательно сломлен»7. Иоанн кается, собирается принять схиму, вспоминает отца Сильвестра, предупреждавшего об опасности его гордыни, и проклинает себя, что не послушал его наставлений, признавая, что он «Каина злодейство превзошел!»8.

Второе состояние - «пробуждение Иоанна к жизни и к жажде государственной деятельности вследствие благоприятного известия об отбитии Ба-ториева приступа ко Пскову...и с этого времени его высокомерие, его самоуверенность, его ничем неудержимый произвол растут с усугубленною силою до той минуты, когда он, ослепленный удачею, оскорбляет Гарабурду и узнает от него, что войска его разбиты и что шведы идут на Новгород»9.

Третье состояние проявляется, когда «дурные известия приходят одно за другим, и на небе является комета как знамение Божьего гнева. Теперь он сломлен окончательно, силы его упали, энергия его оставила, он ожидает смерти, он хочет примириться с Богом. Но он не забыл, что он царь, дает наставления сыну и делает распоряжение о заключении мира с Баторием.

Наставление царить «с любовию, и с благочестьем, и с кротостью» и напрасно не класть «ни на кого ни казни, ни опалы», которое царь дает своему наследнику - царевичу Федору, красноречиво показывает, каким должен быть правитель и как далек был сам Иван Грозный от этого идеала.

Хотя автор называет в «Проекте» три психологических состояния про-

Толстой А. К. Собрание сочинений : в 4 т. / А. К. Толстой ; [Сост. и общ. ред. И. Г. Ям-иольского]. - М. : Правда, 1980. Т. 3. С. 447.

7 Там же. С. 447.

8 Там же. С. 26.

9 Там же. С. 448.

тагониста, но в пьесе их четыре. Когда «Кириллин день» (18 марта), в который предсказана смерть Ивана Грозного, близится к концу, царь велит казнить волхвов. Отбирает из своих сокровищ подарки новой своей невесте -Хастинской княжне, опять грозен с боярами. Садится играть в шахматы, шутит со своим шутом. И умирает он не в состоянии раскаянья, а в состоянии этой вновь вспыхнувшей надежды на ошибку судьбы, с жаждой жить и властвовать. Смерть намеренно спровоцирована словами Годунова, передавшего ответ волхвов: «Кириллин день еще не миновал!» .

Таким образом, развитие действия пьесы во многом определяется психологическими состояниями протагониста в отдельные моменты последнего дня его жизни. С учетом этого следует решать вопрос о характере конфликта в трагедии.

В центре трагедии - личность Ивана Грозного, с которым так или иначе связаны все другие персонажи. Присутствует единая сюжетная линия центрального персонажа. Конфликт трагедии связан, соответственно, с главным персонажем, но присутствуют как внешний, так и внутренний конфликт. Внутренний психологический конфликт, который переживает в последние дни своей жизни Иван Грозный, представлен в трагедии как основной.

Несмотря на то, что протагонист - реальное историческое лицо, по характеру психологического конфликта данная историческая трагедия существенно не отличается от просто трагедии, где страдающий индивид в состоянии мучительных психологических переживаний всегда занимает центральную позицию. Протагонист одет в историческую одежду, но она могла быть и другой, так как главное - его внутренние переживания, а не социальный статус. Трудно при этом определить степень исторической достоверности переживаний главного героя, который хотя и является лицом реальным, но его психология - плод авторского воображения. Что именно чувствовал, переживал и думал в тот или иной момент своей жизни реальный Иван Грозный - восстановить невозможно. Оценивать развитие психологического внутреннего конфликта с точки зрения его достоверности тем самым нельзя. Но оценивать с точки зрения убедительности - вполне правомерно.

В финале первой части определены действующие лица и движущие силы второй и третьей, прежде всего Борис Годунов. В научной литературе существует мнение, что наиболее художественно значимой является вторая часть трилогии. Это подтверждается и замечательно долгой сценической жизнью этой пьесы в постановке МХАТа. Автор дважды переписывал пьесу и считал ее архитектонику наиболее совершенной. «Если представить себе всю трагедию в форме треугольника, то основанием его будет состязание двух партий, а вершиною весь духовный микрокосм Федора, с которым события борьбы связаны как линии, идущие от основания треугольника к его вершине и наоборот», - так определяет архитектонику трагедии драматург.

10 Там же. С. 137.

Образ царя Федора Иоанновича - идейный и этический центр пьесы, он более всего подвергся авторской переработке. «Переливы» его душевных состояний связаны с политической интригой, обусловленной борьбой двух партий, но имеют и самостоятельное значение.

Характер Федора соткан из противоречий, автор достигает большой психологической глубины. Драматург опровергает и концепцию «жалкого венценосца» (Н.М. Карамзин), и иконописный образ полусвятого (в древнерусских сказаниях и повестях о Смутном времени). В «Проекте постановки...» он отмечает двойственность этой исторической фигуры: «...в характере Федора есть как бы два человека, из коих один слаб, ограничен, иногда даже смешон; другой же, напротив, велик своим смирением и почтенен своей нравственной высотой»11. А.К. Толстой составляет образ из реальных черт, но делает его привлекательным, следуя гуманистическому принципу оценки личности не по внешней, а по духовной красоте. А.К. Толстой допускает наличие комических черт в герое трагедии, разграничивая два понятия комического: то, что смешно, и то, что достойно осмеяния. В характере Федора есть только первое, и черты комического исчезают из его облика в финале, ибо развязка трагична. Став царем, он полностью передал управление Годунову, но тот на первых порах создает иллюзию, что действует только по его воле. Только в особых случаях, как, например, при решении вопроса о выдаче Годунову князя Шуйского, царь убеждается в руководящей воле своего советника. Сцена их столкновения - кульминационная в трагедии. Федор не может противостоять Годунову как политик и даже как царь, но когда решается вопрос о жизни любимого им человека, он поступает так, как следует человеку гуманному и христианину, то есть обнаруживает свою самую сильную сторону и одерживает победу над своим умным противником. Но он выдерживает свою роль недолго и опять возвращается к роли царя, которая, по выражению автора, «не указана ему природой». И как человек чувств, а не разума, Федор губит Шуйского. Постоянное столкновение в нем человека и особы царского звания составляет психологический конфликт трагедии, не менее важный, чем конфликт общественно-политический -борьба двух политических партий. Определение психологической коллизии второй части трилогии дает автор в «Проекте постановки...»: «Две партии в государстве борются за власть: представитель старины, князь Шуйский, и представитель реформы, Борис Годунов. Обе партии стараются завладеть слабонравным царем Федором как орудием для своих целей. Федор... колеблется между обеими и через свою нерешительность делается причиной: 1) восстания Шуйского и его насильственной смерти, 2) убиения своего наследника, царевича Дмитрия, и пресечения своего рода. Из такого чистого источника, какова любящая душа Федора, истекает страшное событие, разразившееся над Россией долгим рядом бедствий и зол»12.

" Там же. С. 487.

12 Там же. С. 480.

Формально в центре трагедии находится главное лицо государства -царь Федор. Но на самом деле роль значительного исторического лица играет скрытый лидер - Борис Годунов. Продолжая политику Грозного, являясь его идейным наследником, он борется с боярской оппозицией, поднявшей голову после смерти царя. Это определяет трагический конфликт, обозначенный автором в «Проекте постановки на сцену трагедии «Царь Федор Ио-аннович» следующим образом: «Борьба происходит не между главным героем и его оппонентами, как во всех драмах, но между двумя вторыми героями; главный же герой, на котором эта борьба вертится, как на своей оси, вовсе в ней не участвует, он, напротив, всеми силами старается прекратить ее, но самым своим вмешательством решает ее трагический исход»13.

А.К. Толстой говорит о двойном характере конфликта в трагедии, где внешний конфликт - политический - «фактическая борьба Шуйского с Годуновым», внутренний — психологический - «моральная борьба Федора с окружающим его миром и с самим собою»14.

Сложный психологический рисунок роли главного героя, а также Бориса Годунова делает ее и трагедией характеров.

В пьесе поставлен и получает разрешение вопрос о личности правителя — им может быть тот, кто обладает необходимыми для этого данными — государственным умом, широтой кругозора, что далеко не всегда свойственно законному наследнику престола. В подтексте этих размышлений таится мысль о выборном, а не наследуемом правлении. Таким было Новгородское вече - идеал исторического прошлого для А.К. Толстого.

Отчетливо проявляется неразрешимая трагическая коллизия трилогии - власть и человек, человек как правитель и просто человек. Два убийства Годунова имеют следствие в третьей части. Став убийцей, он становится тираном. Во второй части уже встречалось упоминание Навуходоносора. В третьей части вновь прозвучит мысль А.К. Толстого о том, что «тирания никуда не годится». Тема человека и данной ему абсолютной власти — сквозная в трилогии. Абсолютная власть делает человека зверем - таков аспект темы в первой части трилогии, вынесенный в эпиграф, взятый из истории царя Навуходоносора. Эта архетипическая ситуация повторена в веках - в истории сына Навуходоносора Валтасара, в истории Иоанна Грозного. Вновь повторяется она в истории правления Федора Иоанновича. Но так как центральное лицо в этой ситуации не царь Федор, а фактический правитель -Борис Годунов, он и станет «зверем». А.К. Толстой не оставляет сомнений в том, что на совести Годунова убийство царевича Дмитрия. Роль Федора страдательная, ибо он вынужден выполнять только функции невольного орудия палача. Новаторским в творчестве А.К. Толстого типом личности является Годунов-политик, идущий окольными путями, дипломат, жестокий и

13 Там же. С. 480.

14 Там же. С. 480.

расчетливый правитель, действующий всеми способами ради интересов государства и собственного честолюбия.

Князь Шуйский в контексте творчества А.К. Толстого - тип традиционный - прямодушный воин, носитель идеи чести и совести, умеющий идти только прямым путем. Такой путь в условиях созданной уже абсолютистской государственной системы не приводит ни его, ни его сторонников к политической победе. Хотя этот тип личности импонирует автору, объективно он понимает и показывает, что не такому человеку быть политическим лидером в условиях самодержавия. Личность Шуйского была уместна в условиях Великого Новгорода, теперь же он выглядит анахронизмом. Хотя на его стороне находится нравственное преимущество, он, как и царь Федор Иоанно-вич, обречен.

В трилогии явственно присутствуют черты психологической драмы на исторический сюжет. А.К. Толстой отказывается от линейности и односторонности в изображении человека. Характер получает психологическую глубину и неоднозначность. Принцип циклизации исторических событий сочетается в трилогии А. К. Толстого с принципом углубленного психологизма характеров исторических деятелей, что имеет следствием существование каждой части трилогии в двойной оптике: как психологической драмы, замкнутой в локальном пространстве души героя и тех событий, которые его непосредственно касаются, и как части общего исторического действа, растянувшегося на длительный период реального времени - от смерти Иоанна Грозного до Смутного времени.

О своих творческих принципах А.К. Толстой скажет и в письме к М.П. Погодину по поводу концепции образа Годунова, которого тот не считал виновным в убийстве Дмитрия. Мотив вины был необходим А.К. Толстому для раскрытия идеи трагедии. Он вводит и такие мотивы и образы, которых нет у его предшественников. Так, образ датского принца Христиана, жениха Ксении, у A.C. Пушкина отсутствует, Н.М. Карамзиным лишь упоминается, у А.К. Толстого составляет сюжетную линию, так как играет важную роль в идейном замысле трагедии. Как и дети Годунова, Федор и Ксения, Христиан относится к людям с чистой совестью. С ними связываются надежды на новый уклад жизни, близкий к идеалу автора - Русь Новгородская и Киевская. Борис Годунов планирует через браки детей породниться с европейскими правителями на благо России.

За семь лет работы над трилогией понимание личности Годунова и отношение к нему автора изменились, герой дан в трилогии в динамике развития. В первой части он готов отдать жизнь за три дня царствования, во второй и третьей - становится мудрым политиком, прекрасным правителем. Образ значительно сложнее стереотипа рвущегося к власти честолюбца, каким он показан у Н.М. Карамзина. Однако возмездие приходит за прошлые злодеяния Годунова и настигает не только виновного, но, как в древних трагедиях рока, всех его близких. А.К. Толстой задает вопрос о соотношении личностного поведения с типом государственного устройства. Все кто про-

21

бовали вести себя «по чести» при Иване Грозном, пали жертвой его политического режима. Годунов не создал этот политический режим, но стал вести себя в соответствии с ним. Он начинает свое правление как добрый и справедливый правитель, заканчивает как тиран. Напрашивается вывод: тирания нуждается в правителе-тиране. Чтобы это подчеркнуть, А.К. Толстой приписывает Годунову такие злодеяния, которые не подтверждены историческими документами - он спровоцировал смерть Ивана Грозного и организовал убийство царевича Дмитрия.

«Бой, в котором погибает мой герой, - это бой с призраком его преступления, воплощенным в таинственное существо, которое ему грозит издалека и разрушает все здание его жизни»15.

Сквозную идею трилогии автор связывает с фигурой Бориса Годунова, в которой сосредоточены причины и следствия случившегося. Тем самым обращение к образу Лжедмитрия потеряло свою актуальность. Четвертую часть «Дмитрий Самозванец» автор так и не напишет. Глубокое различие с концепцией A.C. Пушкина в том, что Дмитрий у А.К. Толстого не реальное лицо, а - фантом, призрак. Бориса не устрашает реальное лицо - Самозванец, против которого он принимает реальные меры, но приводит в ужас появление призрака убитого Дмитрия. Зло рождает зло: Борис, погубивший ребенка, хотя и станет хорошим правителем, не прощен, весь его род настигает возмездие. Все меры, предпринятые Борисом, который теперь в жестокости сравнялся с Иваном Грозным, не могут уничтожить призрак нечистой совести. Борис, увидев призрак на троне, получает такое же предупреждение о неизбежной гибели, как библейский царь Вальтасар.

Диссертация завершается заключением, в котором подведены итоги и намечены перспективы дальнейшего исследования поставленных в нем проблем. Драматическая трилогия А. К. Толстого стала важной вехой на пути становления исторической драматургии в России. Впервые она являет форму реалистической исторической пьесы с углубленным психологизмом образов, философским подтекстом, что характерно для этого периода развития русской литературы в целом.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях автора:

1.Диалектика развития характера в драматической трилогии А. К. Толстого (трагедия «Царь Борис») II Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Педагогика и психология. Филология и искусствоведение. - 2008. - № 2 Октябрь — Декабрь. - С. 271-275.

2.Теоретический аспект изучения литературы: «свое» и «чужое» в драматической поэме А.К. Толстого «Дон Жуан» // Актуальные вопросы со-

|5Толстой А. К. Собрание сочинений : в 4 т. / А. К. Толстой ; [Сост. и общ. ред. И. Г. Ям-польского]. - М. : Правда, 1980. Т. 4. С. 466.

временного образования: Материалы Всероссийской заочной научно-практической конференции 27 апреля 2006 г. М.; Ульяновск, 2006. - С.194-199.

3.Изображение эпохи Ивана Грозного в историческом романе А.К. Толстого «Князь Серебряный» // Актуальные вопросы современного образования: Материалы 2-ой Международной научно-практической конференции. Москва - Ульяновск, 7 мая 2007 года. М.; Ульяновск, 2007. -С. 217-225.

4.Эпоха правления Ивана Грозного в лирике А.К. Толстого // Актуальные вопросы современного образования: Материалы 2-ой Международной научно-практической конференции. Москва — Ульяновск, 7 мая 2007 года. М.; Ульяновск, 2007. - С. 93-98.

5.«История государства Российского» Н.М. Карамзина и трилогия А.К. Толстого. Проблема интертекстуалыюсти // Актуальные проблемы теории и практики языка и литературы: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 20-летию Ульяновского государственного университета (г. Ульяновск 21-23 мая 2008 г.) Ульяновск, 2008 -С. 93-101.

6.Авторский комментарий и его роль в раскрытии идейного замысла драматической трилогии А.К. Толстого // Актуальные вопросы современного образования: Материалы третьей Международной научно-практической заочной конференции. М.; Ульяновск, 2008. - С.108-113.

7.Психологический рисунок образа Иоанна Грозного в драматической трилогии А.К. Толстого // Актуальные вопросы современного образования: Материалы третьей Международной научно-практической заочной конференции. М.; Ульяновск, 2008. - С. 214-220.

8.Проблема интертекстуальности в драматической трилогии А.К. Толстого (трагедия «Царь Борис») // Научные записки Харьковского национального педагогического университета им. Г.С. Сковороды. Сер. Литературоведение. 2008. Выпуск 2 (54). Харьков, 2008. - С.42-52.

9. Роль эпиграфа в раскрытии идейного замысла трагедии А.К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного // Материалы XXXI Зональной конференции литературоведов Поволжья: в 3 ч. 4.1. - Елабуга, 2008. - С. 186-192.

Подписано в печать 17.04.12 г. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 120 экз. Заказ 61 ИЗО

Отпечатано в Издательском центре Ульяновского г осударственного университета 432017, г. Ульяновск, ул. Л. Толстого, 42

Текст диссертации на тему "Художественное своеобразие драматической трилогии А.К. Толстого"

61 12-10/1037

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ Государственное образовательное бюджетное учреждение

высшего профессионального образования УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

/

МОДНИКОВА Елена Олеговна

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ДРАМАТИЧЕСКОЙ ТРИЛОГИИ А. К. ТОЛСТОГО

10.01.01.- русская литература

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель -доктор филологических наук доцент Сапченко Л. А.

Ульяновск-2012

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ..............................................................................................................3

ГЛАВА 1 . ИСТОРИЧЕСКИЕ ДРАМЫ А. К. ТОЛСТОГО В ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНОМ АСПЕКТЕ...................................................19

1.1. Историософские взгляды А. К. Толстого.................................................19

1.2. История создания драматической трилогии А. К. Толстого..................28

1.3. Трилогия А. К. Толстого в контексте русской драматургии

второй половины XIX века................................................................................39

ГЛАВА 2. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ

ДРАМАТИЧЕСКОЙ ТРИЛОГИИ А. К. ТОЛСТОГО.......................................45

2.1. Трилогия как жанровое циклическое образование..................................45

2.2. Единство проблематики как проявление художественной

целостности трилогии.......................................................................................61

2.3.Особенности психологизма в трилогии А. К. Толстого...........................70

ЗАКЛЮЧЕНИЕ....................................................................................................116

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ..........................................127

ВВЕДЕНИЕ

Творчество графа Алексея Константиновича Толстого (1817 - 1875) уже при жизни автора привлекало внимание литературоведов. Как правило, признавалась незаурядность личности и литературный талант писателя. Однако определить основы его мировоззренческой позиции, творческие принципы, жанровую природу, художественное своеобразие творчества оказалось значительно сложнее. В этих фундаментальных вопросах среди исследователей нет и не было общего мнения. Даже в 70-е годы XX века его могли зачислять как в реалисты, так и в романтики. К примеру, Д. П. Святополк-Мирский говорит о поэтическом реализме стихотворений Толстого, даже называет его «величайшим из поэтов-абсурдистов». С. И. Кормилов, сопоставляя М. Ю. Лермонтова и А. К. Толстого, обоих относит к романтикам. А. Тархов также говорит о романтическом мирочувствовании А. К. Толстого1.

Вклад А. К. Толстого в русскую литературу значителен: тонкая и проникновенная лирика, сатира, талантливая проза, драматургия. Центром творческого наследия А.К. Толстого стал триптих: «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис» (1863 - 1869). В русской исторической драматургии второй половины XIX века, наряду с драмами и хрониками А.Н. Островского «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», «Воевода», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», «Тушино», «Василиса Мелен-тьева», трагедиями Л. А. Мея «Псковитянка» и «Царская невеста», - ему принадлежит одно из главных мест. Части трилогии отражают в хронологической последовательности события трех царствований (Ивана Грозного, его наследника Федора Иоанновича и Бориса Годунова) и связаны «трагической идеей самодержавной власти», взятой не только в национально-историческом, но и в нравственно-психологическом аспекте. Трилогия А.К. Толстого значительно повлияла на развитие национального театра и предвосхитила такое явление, как «новая драма».

1 Тархов А. Рыцарь добра и красоты / А.Тархов // Толстой А. К. Драматическая трилогия. М., 1988.

С. 6.

В прижизненной критике первая оценка трилогии была дана в 1866 году в журнале «Современник» в анонимной статье «Современная русская драма» (1866, Т. 112, № 2). Критик (предположительно Г. 3. Елисеев), рассматривая одновременно появившиеся исторические драмы «Смерть Иоанна Грозного» А. К. Толстого и «Дмитрий Самозванец» Н. А. Чаева, ставит вопрос о природе трагического и характере историзма. Ныне забытый Чаев имел у современников успех. Он отвергал право писателя на художественный вымысел в историческом произведении и требовал фактографической точности. В речи персонажей его пьес встречались даже цитаты из архивных документов. Такой наивный историзм автор статьи справедливо высмеивает. Вместе с тем оценка пьесы А. К. Толстого недостаточно объективна. Автор статьи ставит под сомнение жанр пьесы (который определен А. К. Толстым как трагедия) на основании того, что герой ее не является трагической личностью. По классической теории трагического, главный персонаж должен не только поражать ужасом, но и внушать сострадание. Побуждением его действий, даже отрицательного свойства, должны быть сильные и подлинные страсти, этим трагический герой отличается от просто злодея. Этим требованиям герой первой части трилогии А. К. Толстого не соответствует, так как не вызывает сострадания «в высшей его степени ...как аффект, производимый личностью самого героя,...чтобы самый ужас от его действия возбуждался в нас именно в силу тех сильных симпатий, которые мы имеем к его личности»2.

Считая основным жанровым признаком трагедии наличие трагического героя, критик называет пьесу исторической хроникой, так как герой ее пассивен и не совершает значительных поступков.

Драматургии А. К. Толстого посвящает две статьи П. В. Анненков, представитель эстетической критики. Первая из них - «Новейшая историческая сцена» была напечатана в журнале «Вестник Европы» (№ 3 за 1866 год).

Цит. по: Сазонова 3. Н. Жанр и тематический аспект в произведениях А. К. Толстого об эпохе Ивана Грозного : баллады, роман, трагедия : дис.... канд. фил. наук. Владимир, 2006. С. 69

Здесь опять проводится сопоставление пьесы Н. А. Чаева «Дмитрий Самозванец» и А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного». Первая подвергается резкой критике, в отношении второй суждения не столь категоричны. Примечательно, что пьеса Толстого явилась поводом для размышлений критика об эволюции жанра исторической драмы со времен А. С. Пушкина. В 60-е годы историческая драма стала более научной в изображении истории. Критик выделяет две основные ее особенности: изображение не только великих людей, но и стоящей за ними массы; оценочную позицию автора по отношению к историческим событиям. Критикуя пьесу Н. А. Чаева, автор статьи считает, что факты - это лишь почва для исторической драмы, искусство не является иллюстрацией истории, а драматург должен найти правильное соотношение фантазии и исторической достоверности. Творческое воображение критик справедливо обнаруживает только в пьесе А. К. Толстого, называя Н. А. Чаева «иллюстратором истории». Но фантазия Толстого представляется ему «чрезмерной»: личность царя выведена не из истории, а из идеи автора. П. В. Анненков определяет три условия создания исторической драмы: не нарушать исторической правды; не создавать маловероятные ситуации, старясь сохранить жизненность изображаемых исторических событий; не перегружать произведение историческими фактами.

Следующая статья П. В. Анненкова «Последнее слово русской исторической драмы», напечатанная в журнале «Русский вестник» (№ 7 за 1868 год), содержит анализ второй части трилогии А.К.Толстого - «Царь Федор Иоаннович». Не считая пьесу творческой удачей драматурга, критик тем не менее очень точно определяет важнейшую особенность творческого метода Толстого в исторической драме - углубленный психологизм характеров.

Статью о пьесе А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного» пишет А. С. Суворин после премьеры пьесы на сцене Мариинского театра 12 января 1867 года. Как и критик «Современника», он отказывает протагонисту в праве называться трагическим героем, поскольку он не вызывает ни сострадания, ни сочувствия и сам виновен в происходящем: «Историк еще может

примирить читателя с этим лицом, вспомнив блестящие годы его царствования, притянув за волосы демократические замыслы, сославшись на народные легенды, указав на интриги боярской думы; но в драме Грозный является только мучителем» 3.

В 70-е годы актуальным остается вопрос о специфике исторической пьесы и характере историзма. Именно вокруг этих проблем вращаются все рассуждения критиков. Драматургия А. К. Толстого по-прежнему дает материал для размышлений о природе исторической драматургии как таковой.

Наиболее суровая критическая оценка первой части трилогии Толстого звучит в статье А. М. Скабичевского «Драма в Европе и у нас» («Отечественные записки» № 5 за 1873 год). Критик не приемлет педантичный натурализм в исторических драмах, увлечение бытовой достоверностью, упрекая в этом Н. Чаева и А. Аверкиева, и полагает, что исторические пьесы А. Н. Островского и А. К. Толстого тоже имеют существенный недостаток - отсутствие подлинного героизма в поведении исторического лица. Касаясь проблемы жанра пьесы Толстого, критик, как и автор статьи в «Современнике», считает ее скорее исторической хроникой, чем трагедией, поскольку в последних днях Иоанна и в фигуре царя нет подлинного трагизма: «Что же трагического представляют в себе последние дни жизни Иоанна? Ознаменовались ли они каким-нибудь особенным нравственным переломом или борьбою с внешними обстоятельствами? И что такое смерть его? Есть ли это смерть героя, мученика или злодея, вроде Макбета или Дункана? Ничего этого не было»4.

В период 70-х годов оценки исторических пьес А. К. Толстого подвергаются коррекции. Появляются статьи, полемизирующие с оценками П. В. Анненкова (анонимная статья в журнале «Голос» № 131-132 за 1876 год).

В 1877 году в журнале «Отечественные записки» публикуется статья А. М. Скабичевского «Поэзия графа А. К. Толстого как тип чужеядного

3

Сазонова 3. Н. Жанр и тематический аспект ... С. 69.

Там же.

творчества», самая резкая из всего написанного об этом авторе по сей день. Критик претендует на понимание мировоззренческих основ творчества писателя, берется судить о характере его творческого процесса, но оценки его явно предвзяты. А. К. Толстому отказано в «разнообразии впечатлений и личных опытов», его произведениям - в оригинальности и самобытности, его творческий процесс представлен «калейдоскопом, варьирующем на тысячу ладов образы, мотивы и фигуры поэтов всех стран и времен»5.

Касаясь исторического направления творчества А. К. Толстого, критик называет части его трилогии «драмами», но отказывает им в драматическом пафосе, следовательно, и в сценичности: «Действия в них мало, эпический бытописательный элемент преобладает над драматическим, сюжеты не представляют той цельности и законченности, какая требуется от драмы, вследствие этого драмы эти скучноваты на сцене и годятся более для чтения, чем для игры»6.

Если не принимать во внимание ядовитый тон оценок А. М. Скабичевского, то важно следующее: критик не отказывает трилогии в праве называться «драматической», то есть состоять из отдельных «драм», проводит параллели с трагедиями Шекспира, отмечает наличие в трилогии «эпического элемента». Высокая оценка третьей части трилогии А. К. Толстого «Царь Борис» дается в статье Н. Ф. Павлова «Забываемый поэт-современник» (журнал «Русский вестник» № 12 за 1878 год).

Обсуждение творческого наследия А. К. Толстого продолжается и в последние десятилетия XIX столетия. К вопросу о характере историзма трилогии Толстого обращается А. Д. Цертелев (журнал «Русский вестник» № 10 за 1899 год). Он отстаивает принцип художественности в исторических драмах, к которым не следует применять политические критерии. При этом нельзя допускать нарушения исторической правды. История дает материал драме, но художник вправе выбирать из него лица и события. Психологиче-

5 Скабичевский А. М. Беседы о русской словесности. Критические письма. Письмо второе. Поэзия графа А. К. Толстого как тип чужеядного творчества // Отечественные записки. 1877. № 2. С. 159.

6 Там же. С.185.

екая внутренняя правда характеров определена критиком как один из главных критериев исторической драмы. Эти принципиально важные качества произведения исторического жанра критик обнаруживает в трилогии А. К. Толстого.

Таким образом, различные мнения пересекаются в вопросах специфики жанра исторических пьес вообще, форм психологического анализа, способов воплощения характеров. Решение этих вопросов невозможно без обращения к драматургическому наследию А. К. Толстого, что свидетельствует о важности его роли в развитии русской драмы второй половины XIX века.

В критике XX века продолжилось изучение творчества А. К. Толстого. Среди исследователей XX столетия одним из первых следует назвать И. Г. Ямпольского. Ему принадлежат примечания к драматической трилогии А. К. Толстого, изданной в 1939 году, вступительные статьи к собранию сочинений А.К. Толстого 1963-1964 и 1980 годов. Обширные статьи И. Г. Ямпольского о творчестве А. К. Толстого вошли в книги «Классики русской драмы» (1940), «Середина века. Очерки о русской поэзии» (1974)7.

История жизни и творчества А. К. Толстого рассматривается И. Г. Ям-польским хронологически последовательно - от первых стихотворений, до баллад, романа, драматургии, сатирических произведений 60 - 70-х годов. Критик ставит вопрос о мировоззренческой позиции А. К. Толстого, обусловившей его концепцию исторического развития России, выразившуюся в романе «Князь Серебряный», исторических песнях и балладах и особенно в драматической трилогии. Отмечается своеобразный эклектизм взглядов писателя, отвергается мнение о его близости со славянофилами, связи с которыми были недолгими и о которых он иронически отзывается в ряде своих сатирических стихотворений и в письмах. От западников писателя отличало скептическое отношение к буржуазной Европе, в которой он не усматривал образца для подражания. Критик уделяет внимание формированию эстетиче-

Классики русской драмы. М.; Л., 1940. С. 238-267; Середина века. Очерки о русской поэзии 18401870-х гг. Л., 1974. С. 83-170.

ских взглядов писателя в 30-е годы, отмечает как близость к поэтам «чистого искусства», так и существенные отличия. Затрагивая вопрос о романтизме А. К. Толстого, И. Г. Ямпольский анализирует романтические мотивы и настроения в лирических стихотворениях поэта, отмечает близость к романтикам в понимании роли искусства.

К концу 60-х годов был составлен библиографический указатель работ о творчестве А.К. Толстого8.

Такие исследователи, как Д. А. Жуков, Н. П. Колосова, посвящают писателю ряд работ различного исследовательского жанра - статьи, комментарии, монографии.

Д. А. Жуков обращается к творчеству А. К. Толстого в 70-е годы в статье «Козьма Прутков и его друзья», а также в монографии «А. К. Толстой» (1982). Творчество писателя представлено здесь в контексте его исторической эпохи. Автор касается истории замысла и создания отдельных произведений (роман «Князь Серебряный», драматическая трилогия). В том же году выходит статья Д. А. Жукова «Толстой-драматург», содержащая анализ и

9 г»

оценку его драматургического наследия . Здесь внимание уделено истории создания драматической трилогии - вершинного произведения Толстого.

В 1976 году П. К. Амиров пишет статью «Цензурная история драматической трилогии А. К. Толстого»10.

Истории замысла, создания и цензурной истории трилогии А. К. Толстого посвящена статья Н. П. Колосовой «Рождение трилогии» (1987)11.

О духовных основах личности А. К. Толстого идет речь в статье «Духовные начала творчества и художественный мир писателя» В. Ю. Троицкого

Стафеев. Г. И. А. К. Толстой : Библиографический указатель / Г. И. Стафеев. - Брянск, 1969.

9 Жуков Д. А. Козьма Прутков и его друзья. М., 1976. 382 е.; Жуков Д. А. Алексей Константинович Толстой. М., 1982. 382 е.; Жуков Д. А. Толстой-драматург // Волга. 1982. № 3. С. 141-154.

10 Амиров П. К. Цензурная история драматической трилогии А. К. Толстого // Изв. АН СССР. Сер. Литературы и языка. 1976. Т.35, № 1. С. 77-81.

11 Колосова Н.П. Рождение трилогии // Толстой А. К. Драматическая трилогия. М., 1987. С. 3-12.

(1994) . Немалый интерес представляют статьи В. А. Кошелева, в основе исследовательского метода которого лежит работа с историко-архивными материалами и текстологический анализ.

На основании сказанного можно прийти к заключению, что многие аспекты изучения толстовского наследия оказались достаточно изучены уже к 70-80-м годам XX столетия. Однако творчество А.К. Толстого еще не обнаружило всей своей глубины и своего новаторства. По-прежнему актуальными остаются вопросы мировоззрения и художественных принципов писателя.

Литературоведение конца XX-начала XXI вв. расширяет горизонты исследовательского поиска, усложняется инструментарий филологического анализа. Значительно меняются подходы и к рассмотрению таких вопросов, как жанровая природа творчества, характер историзма в произведениях исторического жанра, различные формы и приемы психологического анализа. Очерченный круг теоретических проблем позволяет подойти к анализу классических произведений с качественно новых позиций. Остаются недостаточно исследованными вопросы жанрового своеобразия дра