автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественное своеобразие ранней лирики Б.Ш. Окуджавы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественное своеобразие ранней лирики Б.Ш. Окуджавы"

4857959

Бутаева Зарема Ажуевна

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ РАННЕЙ ЛИРИКИ Б.Ш. ОКУДЖАВЫ (1950-60-е годы)

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала - 2011

4857959

Работа выполнена на кафедре русской литературы федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Дагестанский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Мазанаев Шабан Абдулкадырович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Кадимов Руслан Га дж и м у р ад о пи ч

кандидат филологических наук, доцент Расулов Гаджикурбап Магомедрасулович

Ведущая организация: Учреждение Российской Академии наук Институт

языка, литературы и Искусств им. Г. Цадасы ДНЦ РАН

Защита состоится 2 ноября 2011 года в 14:00 часов на заседании диссертационного совета К. 212. 053. 03. по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный университет» по адресу: 367025, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 37, ауд. 42. (тел. 8 (8722) 67-09-94)).

Диссертация принята к защите 29.06.2011. Объявление о защите диссертации и автореферат размещены на официальном сайте Дагестанского государственного университета: www.dgu.ru 27.09.2011 г.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Дагестанский государственный университет» (367003, г. Махачкала, ул. Батырая, 1.).

Автореферат разослан 29.09.2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент ^ Э.Н. Ширванова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Булат Шалвович Окуджава (1924—1997) — один из выдающихся российских поэтов XX века, стоявший у истоков авторской песни.

Настоящее исследование посвящено раннему периоду в лирике Б.Окуджавы - 1950-1960-м годам. В данный период автор уже активно писал и пел песни, состоял в литобъединении «Магистраль» и написал первые «московские» песни. Названный промежуток времени сам поэт определял как некий рубеж, отказываясь от своих более ранних, «незрелых» стихов.

Актуальность выбранной темы связана с необходимостью изучения истоков поэтического творчества Б. Окуджавы, его мировосприятия, образной системы, особенностей его поэтики, которые позволяют лучше понять их дальнейшую эволюцию, а также оценить своеобразие отразившейся в них эпохи и российского общества на соответствующем историческом этапе.

Степень изученности проблемы. В отечественном литературоведении последнего времени все чаще исследуется творчество авторов, наиболее значимых для эпохи «оттепели». Б. Окуджава был одним из них.

О Б. Окуджаве написано немало критических статей, проводятся посвященные ему конференции. Отклики литературоведов и критиков на его поэтическое наследие многочисленны и подчас противоречивы.

Признание пришло к поэту не сразу. Только спустя многие годы после дебюта появились значительные издания его стихов и прозы, мемуары о нем (среди авторов - 3. Казбек-Казиев [61], И. Живописцева [51, 52], Д. Быков [31]). Еще при жизни Б. Окуджавы появились публикации С. Владимирова [34], З.Паперного [101], научные работы В. Новикова [94, 95], И. Ничипорова [93], Р.Чайковского [121] и др., в том числе и диссертации (С. Бойко [25], В.Кофановой [72], например); его творчеству были посвящены монографии Н.Лейдермана, М. Липовецкого [82] и др.

По наблюдению З.П. Паперного [101], вначале критика о Б. Окуджаве не писала ничего, открыто игнорировала, затем стали появляться первые осторожные статьи, и, наконец, в период перестройки последовали восхищенные работы, лишенные, однако, конкретики и истинного понимания данного феномена. Молчание критики объяснялось официальным непризнанием поэта: в 1961 году появились даже работы с резко отрицательной оценкой творчества Б. Окуджавы, хотя он никогда не ставил себе целью писать сатиру на советскую действительность. Но серьезного анализа творчества Окуджавы в подобных отзывах так и не прозвучало.

В конце 1960-х - начале 1970-х годов появились литературно-критические и литературоведческие статьи о поэзии Б. Окуджавы, авторы которых стремились объективно ее проанализировать и определить ее место в современном литературном процессе. В частности, в своей публикации «Лишь я, таинственный певец...» М. Чудакова оценивает роль поэта в литературном процессе следующим образом: по ее мнению, он «добрался до пускового механизма литературной эволюции, остановленной почти на семилетие (с конца 1946 до начала 1953 года)» [122, с. 12].

Стихотворения Окуджавы насыщены интертекстуальными связями на разных уровнях: тематическом, образном, интонационном, ритмическом и т.д., что объясняется опорой поэта на литературу и песенный фольклор нескольких эпох: пушкинской, Серебряного века, советской (периода 1930—1950-х годов). О связях творчества Окуджавы с поэзией предшественников и старших современников писал вышеупомянутый 3. Паперный [101], который, сравнив песни Окуджавы со стихами М. Светлова, Я. Смелякова, Д. Самойлова, назвал главное, с его точки зрения, отличие Окуджавы — дар создания в каждом произведении волшебного, романтического мира.

С.С. Бойко в своих статьях [24, 26, 27] анализирует связи поэзии Б.Окуджавы с произведениями русских поэтов: Державина, Пушкина, Мандельштама, Бродского; особое внимание уделяется пушкинской традиции в творчестве Окуджавы. О тютчевских истоках в произведениях поэта тонко и точно пишет И. Ничипоров [93]; о глубинных связях поэтических миров Б.Пастернака и Б. Окуджавы размышлял А.К. Жолковский [55]. Связям же творений Окуджавы со стихами поэтов-современников (Н. Заболоцкого, Д.Самойлова, Б. Ахмадулиной) посвящены исследования В. Зайцева [57, 58] и В.Куллэ [75].

Что касается конкретных особенностей поэтики Окуджавы, то исследователи его творчества чаще всего касались темы истоков. Обращение к бытовому романсу, городской песне Б. Окуджавы, как и других бардов, вызывало в 1960-е годы резко отрицательные оценки. Сам Окуджава старательно отграничивал свое творчество от произведений поэтов-песенников, просто исполняя собственные стихи под гитару, так что уже его ранние стихи отразили связь с песенно-фольклорным творчеством.

Р.Ш. Абельская в своем диссертационном исследовании «Поэтика Булата Окуджавы: истоки творческой индивидуальности» [6] прослеживает генеалогию песенности в творчестве Окуджавы, а именно: связь с советской песней, романсовое начало в лирике Б. Окуджавы, песни Великой Отечественной как еще один ее жанровый прообраз, блатную песню и традиционный русский фольклор и их связь с поэтикой Б. Окуджавы. Подробно Р.Ш. Абельская характеризует пушкинскую традицию в произведениях названного автора, а также соотношение его литературного наследия с поэзией XIX века, первой половины XX века и произведениями современников. Данный труд имеет для нас особую ценность, так как в нем анализируются жанровые модификации в творчестве Окуджавы.

Попытку понять природу песенности окуджавовской поэзии через анализ образной системы стихов сделал С. Владимиров [34]. Автор книги «Стих и образ» наметил многие вопросы, которые решает современное окуджавоведение. Он указал источники отдельных песенных интонаций поэта -в частности, были названы народная песня, баллады, романс, блатная песня, песенный фольклор времени Великой Отечественной войны. С. Владимиров отметил, во-первых, его свойство «открывать в своем «подтексте» некую условную, мифологизированную действительность» [34, с. 136], родственное народной обрядовой песне; во-вторых, «стремление к очищению стиха от

эмоций частных, сопутствующих, избавлению от всяких признаков пафоса или экспрессии» [34, с. 146]. Описывает критик и метафору Окуджавы — «самую, казалось бы, банальную, отдающую традиционной поэтичностью, - то, от чего усиленно избавляется современная поэзия, решительно пытается изгнать как своего рода ложь, фальшь, поэтическую условность...» [34, с. 147] и т.д. Но все эти «острые углы... словно бы сглаживаются, теряют свою стилистическую резкость, претенциозность, ... переплавляются в единой песенности» [34, с. 149].

Творчество Б. Окуджавы традиционно исследовалось в рамках авторской песни, хотя сам он возражал против такой трактовки своего творчества. Другое направление изучения произведений Окуджавы - в русле идеологии «шестидесятничества».

Названные аспекты свойственны, в частности, работам С.С. Бойко («О некоторых теоретико-литературных проблемах изучения творчества поэтов-бардов: [На примерах творчества В. Высоцкого и Б.Окуджавы]» [25]), A.B. Кулагина (сборник статей «Высоцкий и другие») [74], Л.А. Левина («Грани звучащего слова (эстетика и поэтика авторской песни)» [81]) и др.

Изучению феномена авторской песни в творчестве Б.Ш. Окуджавы посвящено немало исследований, в том числе — диссертационных (К.Берндта [21], С.Б. Бирюковой [22], С .С. Бойко [25], М.В. Жигачевой [53], М.В. Каманкиной [62], Д.Н. Курилова [76], С.П. Распутиной [103], И.А. Соколовой [113]).

Типичный пример исследования творчества Окуджавы в рамках авторской песни - диссертация В.А. Кофановой «Языковые особенности геопоэтики авторской песни (на материале текстов произведений Б.Ш.Окуджавы, A.A. Галича, A.M. Городницкого, Ю.И. Визбора)» [72]. В.Кофанова рассматривает теоретические основы комплексного изучения авторской песни. Значимость данного труда для настоящего исследования состоит в разностороннем описании, систематизации языковых средств выражения таких ключевых топосов авторской песни, как дом, дорога, город (в частности, Москва и Петербург).

Особо выделим работу И. Ничипорова «Авторская песня в русской поэзии 1950-1970-х годов» [93], где первая глава посвящена, изучению творческого наследия Окуджавы в рамках лирико-романтического направления в авторской песне. Автор проводит глубокий анализ жанрового аспекта творчества Окуджавы, в частности, подробно останавливаясь на его песнях-притчах, а также рассматривает топос города как поэтическую модель мира и основу автобиографического мифа у названного поэта.

С явлением авторской песни связана проблема жанровой специфики песен Окуджавы, с чем неизбежно сталкиваются исследователи в ходе анализа его творчества. Поэт стал известным в конце 1950-х годов как поэт-песенник, и долгое время тексты его песен не расценивали как высокую литературу. В.Новиков отмечает: «Окуджава не делит свои поэтические произведения на «песни» и «стихотворения»: точнее будет сказать, что у него есть «просто стихотворения» и «стихотворения-песни», причем и те, и другие в равной мере

принадлежат профессиональной поэзии, письменной литературе» [95, с. 18]. Автор приведенных слов уверен, что поэзия Окуджавы представляет собой именно высокую литературу, уже ставшую классикой, и она требует соответствующего отношения и способов изучения.

Проблематично и определение хронологии поэзии Окуджавы. Поэт не всегда указывал год написания под своими произведениями или же датированные стихотворения помещал в не соответствующие указанным годам подразделы. Все это закономерно вносило путаницу в систематизацию его произведений.

В плане хронологического критерия примечательна диссертационная работа О.М. Розенблюм «Раннее творчество Булата Окуджавы (опыт реконструкции биографии)» [108]. Здесь анализируются образы детства Окуджавы, география его юных и зрелых лет, мифы и реальность Арбатского двора, литературное окружение поэта, проблематика его первых публикаций, первая книга «Лирика», а также его первые московские песни.

Схожую попытку воссоздания биографии поэта делает и Д. Быков в своей книге «Булат Окуджава» [31]. Автор нарочито субъективен в своих описаниях; вместе с тем проведенный им анализ некоторых стихов Окуджавы (его исследования образа автора и лирического героя, романтического и реалистического направлений, некоторых ключевых образов и мотивов) подкупает глубиной проникновения в художественное полотно. Отметим, что подобный результат стал возможным благодаря именно заявленной Д.Быковым пристрастности изложения.

Вызывало споры у критиков и определение основного художественного метода Б. Окуджавы (что отразилось, кстати, и в вышеупомянутой работе). Так, 3. Паперный рассматривает романтическую направленность творчества данного автора следующим образом: «Не реалистическое воссоздание жизни в ее конкретности, но романтическое пересоздание определяет творчество этого поэта» [101, с. 204]; «обычная, реальная, достоверная вещь, часто встречающаяся в жизненном и житейском обиходе, неожиданно переключается в другой план - возвышенный, необычайный...» [101, с. 204].

Некоторые критики, стараясь обосновать наличие романтизма в художественном методе Окуджавы, даже писали о преемственности поэта по отношению к таким авторам, как Н. Тихонов, М. Светлов, Э. Багрицкий и др. В его творчестве, как и у предшественников, обнаруживают героизацию, романтизацию будней, умение придать патетическое звучание повседневности. Среди других признаков романтизма у Окуджавы отмечают: «существование в каждом произведении условного поэтического мира, соединяющего мечту и реальность, постоянное их взаимодействие; частое использование романтического мотива распахнутой двери; наконец, сам герой произведений Окуджавы - человек земной, но устремленный в сферу идеального, способный преображать действительность благодаря своему воображению и активной душевной работе» [72, с. 48].

Противоположное мнение высказывал Л.И. Лазарев, осветивший в своих работах творчество Окуджавы как поэта фронтового поколения. Он утверждал,

например, что «в песнях Окуджавы романс преобразован и «облагорожен», очищен от пошлости» [80, с. 5]. Лазарев цитирует высказывание поэта: «Она {война) выветрила из меня начисто те осколки романтики, которые во мне все же еще были, как и в любом юнце моего возраста» [80, с. 5].

Наиболее объективной в этом споре нам представляется работа И.И. Межакова-Корякина «Особенности романтизма в поэзии Булата Окуджавы» [89]. В качестве проявлений романтизма исследователь выделяет следующие черты: «активное преображение восприятий реального мира... революционный пафос... туманную устремленность в будущее... стремление к идеалам справедливости и красоты, великодушия и благородства» [89, с. 69], иронию. В то же время он отмечает, что «Окуджава реалистически изображает картины войны, показывая ее без романтического ореола» [89, с. 72]; «Окуджава-реалист пишет о том, что есть, <...> так в его творчество входит большая тема нашего современника» [89, с. 73]. Исследователь приходит к выводу, что в творчестве Окуджавы романтический и реалистический голоса дополняют друг друга. Данное утверждение представляется нам особенно убедительным: творческий метод исследуемого автора слишком богат и неоднозначен, чтобы ограничиваться рамками одного и даже двух направлений.

К настоящему времени наметились определенные традиции изучения произведений Окуджавы, сформировались темы, мотивы, образы, которым уделяется наибольшее внимание: это темы войны, музыки, поэта, а также Москвы, Арбата.

Термин «оксюморонность», точно характеризующий сущность поэтики Окуджавы, применительно к ней ввел В.И. Новиков [95]. Он высказал и идею «гармонизированного сдвига» [95, с. 24], определяющего, с его точки зрения, основу художественного метода данного поэта.

В диссертационной работе «Поэзия Булата Окуджавы как целостная художественная система» С.С. Бойко [25] предлагает свою разгадку «тайны» окуджавовской поэзии, выявив и сопоставив две доминанты: «мотивированность» поэтики Окуджавы и «поэтическую гармонизацию мира». С. Бойко описывает также целостность художественной системы Окуджавы, пути идейно-эстетических и нравственно-философских поисков в его поэзии, средства художественной выразительности в поэзии Окуджавы, а также прослеживает ее связи с русской поэтической традицией.

Можно констатировать, что лишь немногие исследователи творчества Б.Окуджавы предложили целостную, системную характеристику его ранней поэзии; в большинстве случаев его имя фигурирует в общем перечне поэтов-песенников. Также мало работ, посвященных конкретным особенностям поэтики Б. Окуджавы, как и анализу его отдельных произведений. Это и обусловило актуальность настоящего исследования, хотя мы и ограничились изучением лишь некоторых аспектов раннего творчества Б. Окуджавы, определяющих своеобразие его художественных методов и мировосприятия.

Объект и предмет исследования. Объектом нашего исследования является ранняя лирика Булата Окуджавы - стихи 1950-1960-х годов.

Предмет исследования - художественное своеобразие стихов Окуджавы в названный период. Здесь следует выделить три аспекта: основное внимание в работе уделяется разнообразию поэтических жанров и средств художественной выразительности в лирике Б. Окуджавы, ее образам и мотивам, а также ее основным топосам.

Дели и задачи. Целью предпринятого исследования является описание художественного своеобразия ранней лирики Б. Окуджавы, определение ее отличительных особенностей, что могло бы способствовать уяснению роли данного художника в отечественном литературном процессе XX века. Для реализации этой цели были выдвинуты следующие задачи:

- выявить, какое место занимают различные жанры в ранней лирике Окуджавы;

- проследить взаимодействие песенно-фольклорных и литературных элементов в поэтике автора, а также связь с «городской» песней, романсом, советской песней и т.д.;

- описать средства художественной выразительности, обусловившие своеобразие поэтических произведений Б. Окуджавы;

- проанализировать идейно-философское содержание его поэзии, ее основные темы и мотивы;

- рассмотреть основные топосы в стихах Б. Окуджавы;

- создать всестороннюю картину ранней лирики как источника большинства будущих мотивов, образов, поэтических средств в творчестве Б.Окуджавы.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

1. Осуществлено системное рассмотрение художественного своеобразия лирики Б. Окуджавы в 1950-60-е годы, имевшей определяющее значение для его художественной эволюции, а также охарактеризована роль поэзии данного периода для всего дальнейшего творчества поэта.

2. Описаны представленные в ранней лирике поэта авторская песня, классические, новаторски переработанные и иные жанры; выявлены связи с городским романсом, фольклором, отразившиеся в поэтике первых произведений Б. Окуджавы.

3. Охарактеризованы различные стилистические пласты в стихах Б.Окуджавы, а также особенности воплощения образа автора, лирического героя и иных персонажей.

4. Исследованы ключевые образы и мотивы поэтического мира Окуджавы как олицетворение внутренней логики и целостности; ключевые образы -творчество, любовь, надежда, война, смерть, судьба, песня, музыка, поэзия и др. - представлены в своеобразной интерпретации их создателя. Также рассмотрены основные топосы в поэтическом мире Окуджавы (дом, дорога, разлука, война, Арбат, Москва и др.) в их взаимосвязи и развитии.

Методологическая основа и методы исследования. Методологическая база настоящего исследования - соединение культурологического, философского, компаративистского методов исследования художественных текстов. Основной метод изучения стихов Б. Окуджавы - аналитический,

описательный. В работе также используются компонентный анализ, а также сочетание теоретического и историко-литературного подходов.

Теоретическую основу исследования составили работы по авторской песне и по творчеству Б. Окуджавы следующих ученых: JI. Аннинского [7], Р.Ш. Абельской [6], К. Берндта [21], С.Б. Бирюковой [22], С.С. Бойко [24, 25, 26, 27], С. Владимирова [34], И.В. Живописцевой [51, 52], М.В. Жигачевой [53], М.В. Каманкиной [62], В.А. Кофановой [72], Д.Н. Курилова [76], Л.И. Лазарева [78, 79, 80], Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого [82], В.И. Новикова [94, 95], С.П. Распутиной [103], И.А. Соколовой [111, 112, 113], 3. Паперного [101], О.М. Розенблюм [108], Д. Быкова [31], И. Ничипорова [93].

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Диссертация способствует углублению представлений о жанровых, художественных, проблемно-тематических особенностях ранней лирики Б.Окуджавы и об особенностях его творчества в целом.

Результаты работы могут иметь и практическое применение: в практике преподавания в общеобразовательных школах и в вузах (на курсах по истории русской литературы второй половины XX века, при чтении специального курса по творчеству поэта), а также при составлении учебников и учебных пособий, при написании курсовых и дипломных работ по творчеству Б. Окуджавы.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались на ежегодных научных конференциях на филологическом факультете Даггосуниверситета (2008, 2009, 2010), а также были опубликованы в виде 6 статей в сборниках работ и в журналах.

Структура и объем диссертации обусловлены целями и задачами исследования. Она включает в себя введение, три главы, заключение и список использованной литературы, включающий 129 наименований. Диссертация представляет собой рукопись на 158 страницах печатного текста.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. В ранней поэзии Б. Окуджавы ключевое место принадлежит авторской песне, элементы же фольклорных жанров, городского романса, советских маршей и гимнов преломляются на образном и формально-поэтическом уровне; на основе старых жанровых форм поэт создает новаторские инварианты, «жанры-оксюмороны».

2. Для поэзии Б. Окуджавы 1950-60-х годов характерны: частые синонимы и антонимы, употребление синтаксических параллелизмов и повторов, а также приемов народной поэзии (ритмо-синтаксических параллелизмов, постоянных эпитетов); нередки персонификации героев, олицетворения, сближающиеся с аллегориями (образ надежды, судьбы, трубы и т.д.), а также дозированное использование стилистически окрашенных слов-«акцентов» на фоне превалирующей нейтральной лексики. В целом поэтика ранних стихов Окуджавы демонстрирует тесную близость с песенными приемами.

3. Для идиостиля Б. Окуджавы характерны ирония и самоирония, завуалированный тип эмоционального строя; его лирический герой воплощен в

образе художника (музыканта, поэта, живописца), инвариантами которого являются образы птиц и кузнечика, барабанщика, вечного странника. Ключевые понятия ранней поэзии Окуджавы, перекочевавшие и в его дальнейшее творчество без принципиальных изменений, - Судьба, Надежда, Природа, Любовь, Женщина, Труба, Арбат, песня, музыка, поэзия и др.

4. В поэтике Б. Окуджавы присутствует изображение двух взаимосвязанных миров - «своего» (топос дома, мир арбатского двора) и «чужого» (пространство дороги, разлуки, войны, судьбы). В ранней лирике автора доминирует «московский» текст, в то время как «петербургский» -только намечен; портрет столицы - это художественный, жанровый комплекс, со своим неповторимым философским, социально-историческим содержанием, стилистикой. Образом-центром Москвы и раннего поэтического творчества Б.Окуджавы является Арбат как родной дом, центр духовной географии барда, а также символ исторической памяти, утерянных нравственных ценностей и источник вдохновения; тема неизменного возвращения к Арбату становится для поэта постоянной.

5. Ранняя лирика Б. Окуджавы - это художественный мир, характеризующийся разнообразием, амбивалентностью (отразившейся на всех уровнях поэтики) и одновременно внутренней логикой, целостностью и сквозной образностью; это пример следования классической традиции, но и творческой ее переработки, а также поиска собственного места в литературном процессе; это образец диалога поэта-песенника с авторами прошлого и настоящего, со слушателем и читателем, с целым миром, но и пример индивидуализированного, самобытного мировосприятия, нашедшего столь же неповторимые формы художественного воплощения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи, обосновывается актуальность темы, указываются научная новизна, методологическая основа, теоретическая и практическая значимость исследования, даются сведения об апробации его результатов.

Первая глава - «Поэтика лирических жанров в раннем творчестве Б.Окуджавы» - состоит из трех пунктов, в которых исследуются авторская песня, городской романс, фольклорные и иные жанры в лирике барда, особенности его лексического словаря в аспекте жанра, а также некоторые средства художественной выразительности в ранних стихах Б. Окуджавы.

В первом разделе главы - «Жанровое разнообразие лирики барда» -описывается жанровая природа лирики Б. Окуджавы в 195(МЮ-е годы.

Жанровый состав ранней лирики данного автора достаточно богат. Это элегии («Новое утро», «Глаза - неведомые острова...»), лиризованные сценки («Пароход попрощается басом...»), мининовеллы («Ангелы», «Песенка о солдатских сапогах», «Вобла»), песни-портреты («Король», «Ванька Морозов»), городские (элегические и «сюжетные») зарисовки («Подмосковье»,

«Нева Петровна, возле вас - все львы...»), а также песни-притчи нравственно-философского содержания («Голубой шарик», «Полночный троллейбус»).

Многие стихотворения Окуджавы содержат в названиях указание на лирический жанр: «Баллада о пшене», «Ленинградская элегия», «Романс», «Автопародия на несуществующие стихи» и др. Это выдает желание автора следовать классической традиции, а также продемонстрировать свое новаторство в обработке жанров. У Окуджавы также часты музыкальные термины в названиях («Сентиментальный марш», «Чудесный вальс», «Ленинградская музыка», «Арбатские напевы», «Послевоенное танго», «Гимн уюту» и др.). Окуджава смещает свойственный советской эстетике мажор данных идеологических жанров в противоположную сторону: марш у него не воинственный и не оптимистический, но сентиментальный или же мрачный и протяжный («Песенка об открытой двери»), элегии же исполняются бодро, маршеобразно («Старая солдатская песня», «Солнышко сияет»). Более всего у Окуджавы «песен» и «песенок»: это «Детская песенка», «Песенка о молодом гусаре», «Песенка короткая, как жизнь сама...», «Песенка кавалергарда» и др.

Б. Окуджава привнес, с одной стороны, тяготение к городскому фольклору, с другой, - к литературным традициям XIX века. Итогом такого взаимодействия стал сплав профессиональной поэзии и первозданной народной естественности, отличительными же чертами стиля Окуджавы стали лаконизм и точность: эмоциональная, смысловая, интонационная.

Если элементы поэтики советской песни, бытового романса стали органической частью окуджавовской поэтики, то элементы поэтики фольклора так и остались элементами стилизации, чертами «фольклоризма». Окуджава широко использовал такие приемы фольклорной традиции, как пословицы, поговорки, присказки. Развивая и домысливая устоявшиеся речевые формулы, поэт создает свою собственную фразеологию: «дежурный по апрелю» [4, с. 87], «комсомольская богиня» [4, с.47], «возьмемся за руки, друзья» [4, с. 18] и т.д.

На близость к «жестокому», а также «сентиментальному» романсу в творчестве поэта указывают специфические тематика (темы любви, разлуки, предательства и т.д.), образность и хронотоп, а также особая лексика и синтаксис. Именно этот жанр сохранил вплоть до XX века сентименталистскую сущность и эстетику, которую переняли и песни Окуджавы, с его любовью к поэтизации обыденности: «стареньких туфелек», «ситцевых женщин» и т.д.

Констатируем наличие в песенно-поэтическом творчестве Б.Окуджавы и некоторых характерных черт советской песни: это маршевость, специфические образы советских песен (барабанщик, труба, боевой поход, комсомольцы и др.), оксюморонность поэтики.

В творчестве Окуджавы есть и басни, обогатившиеся сатирой и аллегориями, как, например, в лирических стихах о влюбленном муравье или же в стихотворении «О кузнечиках», которые пишут белые стихи. Подобные произведения превращаются у Окуджавы в своеобразную лирическую пародию на традиционную басню. Как и у И. Бродского, у Окуджавы басенные персонажи преображаются, и итогом становится некая философская притча,

более универсальная и необычная, чем традиционные басня или же просто лирическая исповедь.

Как видим, поэт использует расхожие жанровые формы как основу для рождения новаторских инвариантов, жанровых оксюморонов.

Во втором разделе - «Особенности лексического словаря Б.Окуджавы в аспекте жанра» - нами анализируются различные языковые пласты в лирике поэта, обусловленные тем или иным жанром.

Песни Окуджавы - это драматизированные сцены и миниатюры; манера его общения с читателями, слушателями — доверительно-исповедальная. Создавалась эта близость особыми выразительными средствами. Внешне это проявилось в таких речевых оборотах, как «мой дорогой», «а мы с тобой, брат», «извините», «знаете», «пожалуйста», создававших необходимую атмосферу доверительности. Обыденно-прозаические вводные слова и обороты, бытовые подробности органично вошли в стихотворную ткань произведений Окуджавы.

В лексике раннего творчества Окуджавы ощущается ориентированность на фольклор улицы, бытовой разговор, но и одновременно песенный синтаксис (единоначатия, повторы, экономия, простота «фигур»); в целом же интонационный строй окуджавовской лирики тяготеет к напевности. Также в поэтике Б. Окуджавы наблюдается сочетание элементов «высокого» слога с речевой разговорностью, что отражает оксюморонную природу его поэзии.

Есть у Б. Окуджавы и стихотворения, построенные преимущественно на традиционной поэтической лексике, например, «Еще один романс»: «В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной дамы...» [4, с. 132].

Наконец, употребление новояза также характерно для Б. Окуджавы. В его состав входят официальная фразеология, лозунги, призывы, всем известные цитаты. Использование новояза передает соотнесенность мировоззрения поэта с тоталитаристским. С. Бойко обращает внимание на такие составляющие этого умения, как сквозная лингвистическая рефлексия, которая при совмещении русской бытовой и официальной лексики создает контраст, противоречие, анахронизм [25]. Без этого нет глубины сравнения, нет связи времен. Окуджава также использовал новояз в качестве емкой речевой характеристики.

Показателем творческой фантазии автора, новаторства в области языка являются его эксперименты в области фразеологизмов. Среди приемов, связанных с их употреблением, Вл. Новиков выделяет две группы: переосмысленная узуальная фразеология и так называемые окуджавизмы, авторские афоризмы («дежурный по апрелю» [4, с. 87], «часовые любви» [4, с. 40], «надежды маленький оркестрик» [4, с. 5] и др.) [95, с. 26]. Последние, как правило, представляют собой метафоры, обретшие в читательском сознании устойчивый характер. Взаимосвязь между этими двумя течениями у Б.Окуджавы очевидна: ««Развинчивая» старые устойчивые выражения, Окуджава постоянно выстраивает собственную поэтическую фразеологию» [95, с. 26]. Подобные фразеологизмы выступают своеобразными символами включенности автора в определенную социальную среду, социокультурный и идеологический контекст.

Отметим также, что применение фразеологических единиц Окуджавой разительно отличается от работы поэта на лексическом уровне, где он избегает инноваций и стремится к сбалансированному употреблению средств, по-разному стилистически маркированных. Так что Б. Окуджава демонстрирует дозированный подход к стилистически окрашенной лексике, а также щепетильное отношение к словесному материалу как таковому.

В третьем разделе - «О некоторых средствах художественной выразительности Б. Окуджавы» - выявляются наиболее характерные для поэтики автора приемы.

И для поэтического, и для музыкального текстов Окуджавы характерны разного рода синтаксические и мелодические параллелизмы и различные повторы: анафоры, повторения целых строк, двустиший, строф. У Окуджавы сплошь и рядом повторы последней строки в четверостишии («Друзья мои, себя храня, молитесь за меня» [4, с. 118], «Ах, кабы вспомнил кто обо мне!» [4, с. 132], «В те дни, когда еще в Москве Арбат существовал» [4, с. 143] и т.д.). Часто используется Б. Окуджавой и звуковой повтор (аллитерации, ассонансы).

Органично вошли в поэтику Б. Окуджавы некоторые формально-поэтические приемы народной поэзии: повторы, ритмо-синтаксические параллелизмы, постоянные эпитеты. Повторы также свойственны и городской песне, и бытовому романсу.

Следствием интенсивной работы поэта над семантикой слов стало частое использование синонимов и антонимов, в том числе ситуативных.

Однородные члены выполняют определенные функции как в стихах, так и в прозе Окуджавы: например, перечисление несопоставимых сущностей через запятую говорит об импрессионистской манере. У Окуджавы в этот перечень образов включаются слова Бог, Природа, Судьба, Провиденье и др. Так реализуется одна из характерных черт поэтики Окуджавы: синонимическое нанизывание абстрактных существительных.

Поэтические уподобления составляют отдельный пласт художественных средств Окуджавы, хотя автор не пользуется ими открыто. Подчас он обращается к обыкновенному сравнительному обороту, что приравнивает уподобление к обычной, «непоэтической» речи: «глаза, словно неба осеннего свод» [4, с. 17]; «в глаза ее взгляните, как в спасение свое» [4, с. 138]; «кукушки крик, как камешек отчаянья, все катится и катится в бору» [4, с. 28]; мужество, «как птенца за пазуху кладут» [4, с. 27]; «бабочки, как еретички / горят на медленном огне» [4, с. 102]; и др.

Постоянные эпитеты окуджавовских песен относятся к элементам народной поэтики: «дальняя дорога» [4, с. 210], «белая голубушка» [4, с. 35], «сырая земля» [4, с. 28], «белый свет» (с. 235) и т.д. Есть у поэта и любимые эпитеты, как, например, эпитет «тихий», «маленький» (вспомним образ поэта-кузнечика, описанный с помощью литот). Применяет Окуджава и «технику развернутого сравнения» [95, с. 48], когда метафора усложняется до детального и объемного соотнесения (жертвенности - с пламенем костра, ворона - с пророком, троллейбуса - с кораблем). В других случаях, напротив, метафора минимизируется по объему, кроме того, сокрытию ее способствует

подчеркнуто традиционный характер ряда уподоблений: «на пятачке (площадке) земного шара» [4, с. 108], «крылья тревог» и «надежды крылья» [4, с. 63], «взметнутся щепками суда» [4, с. 83], «стаи пережитого» (воспоминания) [4, с. 70] и т.д.

Частым приемом у Окуджавы является «олицетворение психологического типа через освобождение состояний, свойств или каких-либо других характеристик, связанных с внутренним миром человека» [25, с. 116]: «страсть <...> схватила своей мозолистой рукой» [4, с. 20]; «молодость <„.> дни счастливые крадет» [4, с. 167]. Наиболее любимые данным поэтом олицетворения, обладая высоким смыслом и устойчивыми характеристиками, обретают свойства аллегорий (образ Надежды, например). Примерами широко понимаемого олицетворения можно считать и очеловечение живых существ, схожее с персонификацией героев басен: кузнечики-поэты, сверчок-скептик, ворон-пророк... Все это обогащает прием олицетворения новыми разновидностями.

Формально-поэтическая сторона творчества Б. Окуджавы - это оригинальный сплав традиционно-книжных и песенных элементов стиховой формы, которые особенно явственно проявляются в авторской песне.

Если говорить о синтаксическом построении текстов Б. Окуджавы, то классическая песенная форма - три куплета плюс припев - только один из вариантов, который в чистом виде встречается у данного автора достаточно редко.

Вторая глава работы - «Ключевые образы и мотивы лирики Б.Окуджавы» - состоит из четырех параграфов и освещает образ лирического героя и других персонажей Б. Окуджавы, тему любви и дружбы как коннотации творчества, а также Надежды и Судьбы - образов-антонимов в лирике поэта

В первом разделе - «Лирический герой и другие персонажи Б.Окуджавы» - исследуются герои ранних стихотворений поэта, а также образ автора, преломленный в них.

Поэтическая вселенная Б. Окуджавы пронизана сквозными образами: это образы-антиномии философской направленности: «жизнь-судьба — смерть-сон»; «добро — зло», «ложь — правда», «прекрасное — безобразное», «женственность — мужественность» [72, с. 64]. А также эмотивные образы: «любовь», «радость», «дружба», «печаль», «страх», «ненависть». Еще одна группа - метапоэтические образы: «песня», «музыка», «поэзия»; присутствуют и постоянные ключевые слова: Фортуна, Надежда, Природа, Женщина, Труба, Арбат. Перед нами поэтический мир, в котором темы и мотивы интенсивно варьируются.

В центре этого мира находится образ автора. Окуджаву отличает несколько отстраненный, завуалированный тип эмоционального строя речи, частое употребление обобщенно-отвлеченных категорий и рассуждений. Он совмещает в своем лице поэта, композитора, музыканта, певца; исполнителя (выступающего), артиста. В отличие от баллад В. Высоцкого, песни Окуджавы близки фольклору тем, что легко поются от любого лица: образ автора предельно размыт. В стихах Окуджавы часто присутствуют ирония и

самоирония, смягчая несколько непривычное по своей откровенности выражение чувств.

Позиция лирического героя Окуджавы - это позиция опального дворянина, интеллигента. В этом глубинное отличие от простого мечтателя, инфантильного и эгоцентричного по своей сути. Ведь позиция опального интеллигента требует от него, прежде всего, стоицизма: не ронять своей чести, сохранить доброе имя («молва за гробом чище серебра» [4, с. 147]), уметь подняться над неудачами («Давай, брат, отрешимся, давай, брат, воспарим!» [4, с. 156]), сохранять надежду («И вечно в сговоре с людьми / надежды маленький оркестрик» [4, с. 5]).

Свойственная лирическому герою Окуджавы благородная сдержанность и некая отстраненность ярче всего отражаются в образе птицы. Тема птицы -это тема крыльев, некоторой отчужденности, взгляда на жизнь сверху, с птичьего полета и, конечно, творчества (ассоциации: «писательское перо - перо птичье», и т.д.). Подтверждением последнему служит сравнение у Окуджавы рифм с соловьями «из бессонниц и горячки» [4, с. 60] (стихотворение «Рифмы, милые мои...»). Птицы у Окуджавы - часто пророчицы грядущих бед и тревог, ведь природа - одушевленное лицо, мыслящее и наделенное памятью, а также способное предвидеть будущее, предупреждать.

Составной частью поэтического мира Б. Окуджавы и инвариантами его лирического героя стали герои пионерских песен - барабанщики (горнисты), зовущие вперед, в бой, и погибающие за правое дело. В центре таких песен, как «Веселый барабанщик», «Чудесный вальс», находится ключевой персонаж окуджавовской лирики - Музыкант: «Мальчик с гитарой в обнимку» [4, с. 133] во дворе, залитом лунным серебром, — прообраз этого музыканта, играющего то на флейте, то на кларнете, то на скрипке, и поэта-кузнечика из поэмы «Полдень в деревне», утирающего худым локотком «вдохновенья серебряный пот» [4, с. 257].

Барабанщик зовет в символический поход тех, кто умеет расслышать в сонной мирной жизни звуки трубы и барабана, то есть остается романтиком. Песня Б. Окуджавы - это «гимн романтической неуспокоенности» [108, с. 165]. Но это и грозное предупреждение о трагедии, которая всегда на пороге, хотя и не слышна сквозь «дневной шум». Тематика песен гражданской войны (героическая гибель в бою, надежда на прекрасное будущее), их основные образы, их маршевые ритмы и интонации возродились уже в новом виде в ранней песенной лирике Б. Окуджавы, в частности, в стихотворении «Сентиментальный марш».

Произведения анализируемого автора населены разнообразными персонажами: это дети и женщины, арбатские девочки и мальчики, солдаты и люди конкретных ремесел (портные, прачки, музыканты). Есть здесь и сказочные, романтические существа: кузнечики и сверчки, бумажные и оловянные солдатики, благородные гусары и прекрасные дамы. Маленькие сказочные существа у Окуджавы как символ творящей личности восходят к прототипам пушкинской и допушкинской эпох. Образ кузнечика-певца, кузнечика-поэта как олицетворение не только свободы творчества, но и

свободы личности в целом у Окуджавы формировался под влиянием Ломоносова, Державина; кроме того, кузнечик, играющий на крошечной скрипочке, - популярный персонаж еврейской народной поэзии. Кузнечик или сверчок-музыкант - встречаются и в произведениях английских поэтов. У Б. Окуджавы кузнечик как метафора художника впервые возникает в стихотворении «О кузнечиках».

Во втором разделе - «Любовь и дружба как коннотации творчества» - рассматриваются базовые для Б. Окуджавы категории.

В интерпретации анализируемого автора любовь неотделима от творчества и выступает как его коннотация.

Окуджава осознанно возрождал романсовую традицию воспевания любви. С образом любви, женщины в стихах Окуджавы связаны блоковские мотивы и образы, которые звучат в таких стихотворениях, как «Мне нужно на кого-нибудь молиться...», «Тьмою здесь все занавешено...» и др. Окуджава описывает крайнее неблагополучие и ущербность окружающего мира посредством изображения неустроенного быта, которые требуют заполнения, и эту роль играет образ «ее величества женщины» [4, с. 23] - богини, созданной «по образу и духу» [4, с. 23] автора. Блоковская Прекрасная Дама («Ваше величество женщина») приходит в стареньких туфельках и легком пальтишке в бедное жилище поэта, «московского муравья». Окуджавовская богиня, в отличие от пастернаковской, возникает «из ночных огней» [4, с. 23], и, казалось бы, бытовые черты ее образа, как легкое пальтишко, обветренные руки и старенькие туфельки, подчеркивают не ее обычность, а эфемерность, бестелесность. Для Окуджавы любовь и творчество - суть бытия, символы исполненной смысла человеческой жизни, и он одновременно разрушает и создает заново на ином идейном и образном уровне романсовую утопию.

Говоря о «ликах любви» в поэзии Б. Окуджавы, нельзя обойти вниманием созданный им образ матери.

Все богатство трагических инвариантных мотивов (бессилия перед Судьбой, вины и жертвенности, смерти и возрождения), связанных с персонажами внешнего (враждебного) пространства, представлено в окуджавовском творчестве в образе матери, который, помимо прочего, обнаруживает и неожиданные, присущие только поэтике Б. Окуджавы смыслы. Поэт называл себя атеистом, но образ матери у него имел черты Богоматери, как у А. Блока. Поклонение матери свойственно и блатным песням, где типичный персонаж - «мать-старушка», о которой провинившийся сын вспоминает с благоговением и слезами; основные ее черты - святость, мученичество, всепрощение. В русской поэзии образ матери присутствует в стихах Некрасова и Есенина как олицетворение родины - страдалицы и заступницы. В поэзии Б. Окуджавы образ матери включает «и черты матери-возлюбленной, перед которой сын испытывает чувство вины, хотя и не виноват в ее страданиях; и черты богоматери-заступницы» [108, с. 191].

У Некрасова ласково-почтительное обращение «матушка», у Есенина -уважительное «мать», у Б. Окуджавы - нежное и простое «мама». Его песни часто адресованы непосредственно ей, как, например, «Песенка о

комсомольской богине» или же «Новое утро». Образ мамы, как и образ Любви, оказывается амбивалентным, т.е. принадлежит двум мирам: миру смерти и миру творчества. Данный образ и связанные с ним мотивы звучат в унисон поэтическому миру Б. Окуджавы, где в глубоко драматичном мире всегда остается надежда на чудо воскресения и бессмертия.

Еще одна ипостась любви - союз «взявшихся за руки» [4, с. 18]. Окуджава относился к авторам, которые в своих выступлениях пользовались большей частью только монологом. Все внимание в монологе сосредоточено на самом барде или близких ему людях, поэтому для этой формы общения характерно частое использование личных («я», «мы») и притяжательных («наша», «моя», «мои» и т.д.) местоимений: «В сущности, он всю жизнь писал об одном - о «мы» и о «вы» как о тесном человеческом содружестве единомышленников и единочувствующих» [19, с. 11]. Поэзия Окуджавы сплачивала многих, часто звучала на открытых эстрадах парков культуры, на лесных полянах, возле костра - везде, где проходили массовые праздники авторской песни. Песни этого автора осуществляли связь между «отцами» и «детьми».

Знаменитое «мы» окуджавовской поэзии берет свое начало в песнях гражданской войны и непосредственно в революционных песнях, бывших неотъемлемой частью советской песенной культуры. Это местоимение, исполненное колоссальной внутренней энергии, попало в поэзию через «молодежные марши» 1930-х годов. Одним из его прототипов является «мы», свойственное гимнам и олицетворяющее духовное единение, а также «мы» солдатское. Особое значение союз людей, объединенных общей участью и долгом, приобретает на войне.

Третий раздел - «Надежда и Судьба - образы-антонимы в лирике поэта» - также посвящен сквозным образам поэзии Окуджавы.

Коннотацией творчества в поэтическом мире Б. Окуджавы становится Надежда. Поэт на разные лады играл с этим словом, и метафоры менялись: то это была невозможность поверить в гибель лучших ребят своего двора; то образ-символ - «веселый барабанщик» [4, с. 12]; то «часовые любви» [4, с. 40]. Рассказ о надежде стал внутренним сюжетом большинства песен Б. Окуджавы. Данный образ пришел из бытового романса и русской поэтической классики; для Б. Окуджавы - это то же самое, что Муза в поэзии XIX века: Надежда обретает статус божества, наподобие Вечной Женственности, Софии у символистов (у Блока, в частности).

Слово «надежда» употребляется во многих стихотворениях барда и с заглавной буквы, и со строчной, причем часто во множественном числе, что свидетельствует о деперсонификации образа. По этой причине персонификация и «аллегоризация» надежды не всегда отражается на письме: так, в стихотворении «Зарок надежды» аллегорическая героиня пишется со строчной буквы, как и в «Песенке о ночной Москве». В песне «Из окон корочкой несет поджаристой...» слово «надежда» звучит в имени героини Нади («Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный / в любую сторону твоей души...» [4, с. 46]); в стихотворениях «Три сестры», «Я вновь повстречался с Надеждой - приятная

встреча...» героиня также зовется Надеждою. В произведении «Надежда, белою рукой...» имя героини упомянуто только в начале, но имеет явно символический характер. Названный прием автор использует не только в отношении таких образов, как Надежда, Любовь, но и разлука, чужбина, удача, победа. У «надежд всегда счастливый цвет / надежный и таинственный немного» [4, с. 102], то есть самый отрадный и утешительный в минуту перелома, пограничья («особенно, когда глядишь с порога, / особенно, когда надежды нет...» [4, с. 102]). Самое верное для Б. Окуджавы доказательство духовного кризиса - это отсутствие всяких надежд. Пример подобной трагической потери - стихотворение «Сентиментальный марш».

Инвариант Высшей силы в творчестве Б. Окуджавы - Судьба. У нее много синонимов: фатум, фортуна, доля, удел, участь... Она властвует над человеком наряду с Богом и Природой, а подчас - и больше их. Судьба непостижима и неопределима, а значит, и непреодолима. Ясно одно: данное понятие - антоним Надежды.

Значимость Судьбы наряду с такими образами, как дорога, любовь, надежда, разлука, подчеркивает глубинное родство окуджавовской поэтики с поэтикой бытового романса. Судьба у Б. Окуджавы может быть злой («Перед лицом моей фортуны злобной» [4,' с. 306]), загадочной («С фортуны не спросишь - она свои тайны хранит» [4, с. 301]), что соответствует представлению о заведомой неопределимости Высшей силы.

С темой судьбы у Окуджавы неразрывно связана тема войны. Поэт неоднократно заявлял, что война для него еще не кончилась, так как до сих пор ее жертвы перед его глазами. Об этом говорится в стихотворении «Король», рассказывающем о дворовом «царствовании» и гибели московского «короля» Леньки. Война - это враждебное и трагическое пространство, где царствуют силы, не подвластные человеку. Она, в представлении Б. Окуджавы, является не делом рук человеческих, но явлением природным, космическим и потому неотвратимым, как Фатум («Старинная солдатская песня», «Примета», «Черный ворон сквозь белое облако глянет»). Потому у данного поэта Война и Судьба часто становятся синонимичными.

Герой Окуджавы постоянно думает о смерти, и думы эти полны горечи из-за бессмысленности разворачивающихся на поле боя драм. Чувство вины и готовность к самопожертвованию и беззаветному творчеству обусловлены чувством долга поэта перед погибшими на войне («...чтоб выкрикнуть здесь, догорая, про то, что другой не успел» [4, с. 192]). Данный автор писал в свое время: «Мы все войны шальные дети: и генерал, и рядовой» [4, с. 173], но свои стихи и песни о войне он посвящает, прежде всего, ее рядовым участникам, незаметным и негероическим внешне, но сохранившим доброту, милосердие, любовь. Это скромные мальчики и девочки, «повзрослевшие до поры» [4, с. 49]. «Ах, война, что ж ты сделала, подлая» [4, с. 49], - так начинается спор поэта с войной в стихотворении «До свидания, мальчики».

Третья глава работы - «Основные топосы в поэзии Б. Окуджавы» -состоит из трех параграфов и посвящена исследованию топосов дома, дороги, города («московского» текста), а также мифологемы Арбата в стихах поэта.

Первый раздел - «Дом и дорога в стихах поэта» — затрагивает топосы, основополагающие для каждого барда, автора.

Среди ключевых геопоэтических образов АП отметим следующие: это дорога (путь), мир (Вселенная), город, дом, море (или река), - все они свойственны и поэтике Б. Окуджавы.

Для текстов Б. Окуджавы в рассматриваемый период характерны следующие термины со значением пространства:

1. Природный ландшафт - поле, лес, роща;

2. Городской рельеф — проспект, улица, переулок, квартал, площадь, здание (дворец, театр), набережная, парк, аллея, вокзал;

3. гидронимы — Нева, Мойка;

4. ойконимы — Петербург, Москва, Подмосковье, Тбилиси, Царское село, Кавказ;

5. урбанонимы — Арбат, Невский проспект, Волхонка, Неглинная, Тверская и т.д.

В поэтике Б. Окуджавы присутствует деление на «свой» и «чужой» миры. К первому относится, в первую очередь, образ дома. Его семантический ряд в творчестве барда следующий: дом поэта, жилье, комната, постоялый двор, пристанище, приют, берлога, храм, кокон. Его также можно продолжить топонимами — Михайловское, Арбат, Коломна, Одесса. В поэтических текстах Б. Окуджавы и А. Галича представлен инвариант названного образа -«ирреальный «дом духа поэта»» [72, с. 117]. Основной функцией такого дома становится указание на истинный путь, роль духовного поводыря и ориентира в поисках собственного «я»; оценка бездомности, бесприютности поэта как духовного убежища, крепости поэтического духа. Дом как «родное гнездо» связан с прошлым барда и определяет начало его жизненного пути; с другой стороны, он является пространственным ориентиром и символизирует окончание странствий.

С хронотопом дома связан и образ порога как определенного рубежа (в хронологии, взаимоотношениях, мироощущении). Вспомним хотя бы стихотворения «Мне нужно на кого-нибудь молиться...» и «Тьмою здесь все занавешено...». Инварианты данного кризисного хронотопа - околица, окраина.

Для поэта внутреннее пространство - это мир арбатского двора и родного дома, внешнее - пространство дороги, разлуки, войны. Герой Окуджавы, как правило, уходит во внешний мир ради выполнения высокого гражданского и человеческого долга. Внешний мир - это область Войны и Судьбы, неподвластная и враждебная человеку, его воплощением является дорога, и этот мотив во многих случаях синонимичен войне, судьбе и разлуке.

Топос дороги является текстообразующим для поэтического пространства авторской песни. Дорога у Окуджавы, особенно перекресток - это проявление «хронотопной сущности образа судьбы (судьба - синоним дальней дороги)» [25, с. 184].

В творчестве В. Высоцкого, Ю. Визбора, А. Галича, Н. Матвеевой и других устойчивым мотивом является уход из дома, а дорога (море, горы), т.е.

пространство внешнего мира, воспевается как синоним желанной свободы. У Окуджавы присутствуют все эти коннотации: дорога - это разомкнутое в бесконечность пространство как символ жизненного пути («Долго гордая упряжка...») и метафора любви-разлуки («Дорожная песня»), а также это путь войны и смерти («Песенка о пехоте», «Песенка о солдатских сапогах»). В согласии с романсовой традицией мотив дороги включает в себя семантику Судьбы (Рока, Фатум) («Что назначено судьбою - обязательно случится...»).

Лирический герой Окуджавы постоянно пребывает в пути, на что указывают часто названия песен: «Возвращение», «Полжизни промчалось в походах...», «Пароход прощается басом», «Дорожная песня», «Десять тысяч дорог, и морок, и тревог пережить...» и др., так что герой Окуджавы - это вечный странник.

Во втором разделе - «Топос города у Б. Окуджавы: «московский» текст» - исследуется центральный для Окуджавы, как для всякого создателя городского романса, топос города, топос Москвы.

«Городской текст» и город как «самый конкретный культурно-исторический организм» [8, с. 133] являются смыслообразующими для поэтических текстов бардов. Топонимы могут объединять ряд поэтических текстов и приобретать символическое значение, что позволяет говорить, например, о Петербурге А. Городницкого и А. Галича, Москве Б. Окуджавы, Кавказе Ю. Визбора.

Портреты городов — неотъемлемая часть художественного мира Б.Окуджавы. Первая московская песня «На Тверском бульваре» появилась в 1956 году, затем сложился целый цикл песен о Москве: «Ленька Королев», «Полночный троллейбус», «Московский муравей», «Часовые любви», «Арбат беру с собой» - все в 1957 году.

В раннем творчестве Окуджавы топос Петербурга занимает значительно меньшее место по сравнению с Москвой, но даже на этом этапе угадываются черты будущего «петербургского текста» как одного из центральных циклов в поэзии исследуемого автора.

Топос Москвы, присутствуя в поэтических текстах большинства бардов, доминирует и в творчестве Б. Окуджавы. В его поэзии столица стала одной из главных лирических тем: «В «московских» стихах Окуджавы рисуется не просто психологический портрет ... города, но, по сути, создается индивидуальная творческая мифология, с одной стороны, о Серебряном веке, а с другой, - о послевоенных десятилетиях; запечатлевается сам дух эпохи... «Московский текст» напрямую связан со складыванием автобиографического мифа, вбирающего в себя напряженные рефлексии о началах и концах земного пути» [93, с. 71].

Москва представлена в стихах Б. Окуджавы посредством архитектурных объектов (дома, Никитские ворота, новостройки, Кремль и т.д.). Единицей пространства московского топоса является чаще двор, чем дом (это, в частности, Арбатские дворики, - дворики, с которых уходили на войну простые юноши, наподобие Леньки Королева). Также автор часто прибегает к конкретной топонимике (Тверская, Петровка, Сивцев Вражек, Малая Бронная).

Образы московских персонажей у Окуджавы индивидуализированы с психологической и с социальной точек зрения («Король», «Весна на Пресне», «Московский муравей», «Песенка о белых дворниках» и др.). Москва вообще не представляется Окуджаве вне личных судеб ее жителей. В окуджавовской поэзии на первом месте повседневные эпизоды, сценки городской жизни — поэтичные именно в их обыденности и простоте. Перед нами своеобразная сага о городе и его жителях, где Москва предстает в «одомашненном» виде, в постоянной проекции на прошлое, настоящее и будущее. Именно потому в самоопределении героя Окуджавы - «московский муравей» - нет ничего уничижительного. Лирический герой является своеобразным двойником города: «Ах, этот город, он такой похожий па меня: то грустен он, то весел он, но он всегда высок...» [4, с. 93]. Впрочем, сама Москва одушевляется и наделяется собственным характером, в свою очередь, преломляясь в москвичах.

У Окуджавы мир Москвы предстает неотделимым от межчеловеческих связей, от осмысления частных судеб современников, глубокого проникновения в историческую и культурную жизнь. Однако город в поэзии Окуджавы спроецирован не только на внешнюю реальность, но и на собственное «я», становясь основой сквозного автобиографического мифа, что отмечал в своих исследованиях И. Ничипоров [93].

В третьем разделе - «Мифологема Арбата в творчестве Б.Окуджавы» - выявляются особенности преломления топоса Арбата в жизни и творчестве Б. Окуджавы.

В лирической системе поэта Арбат сделался символом мира, добра, человечности, благородства, культуры, исторической памяти — всего, что противостоит войне, жестокости и насилию. «В поэтическом мире Окуджавы вчувствование в дух Москвы, ощущение собственного «арбатства» образуют целостную мифологию жизненного и творческого пути» [93, с. 79].

Название «Арбат» характеризуется Б. Окуджавой как «странное», и сама улица, как и Москва в целом, уподобляется реке («Ты течешь, как река. Странное название!» [4, с. 70]). Его сопровождают местоимения, которые выражают отношение к нему барда как к «своему» пространству: «мой», «свой», «наш». Его место в системе жизненных ценностей таково: призвание, радость, беда, религия, отечество, карьера, улица любви, улица жизни, улица души, улица судьбы.

Арбат - родной дом, малая родина - становится необъятным («никогда до конца не пройти тебя» [4, с. 70]) по своей значимости центром сложного внутреннего пространства Б. Окуджавы. Арбатский текст в поэзии Окуджавы полно раскрылся уже в стихотворениях 50Н50-Х годов, ознаменовав особый подход к созданию портрета Москвы — «не парадной, официальной столицы, но вбирающей в себя душевный мир горожан, берегущей память о нелегких испытаниях исторической судьбы» [93, с. 79]. В таких стихотворениях, как «Арбатский дворик», «Песенка об Арбате», «На арбатском дворе — и веселье и смех...», и др., хронотоп арбатских двориков и переулков насыщен частными судьбами и эмоциями их обитателей, которые в большинстве своем «люди не великие» [4, с. 50].

Арбат определяется автором как стечение всех дорог; у него, как и у Москвы, свой характер: «В мешке вещевом и заплечном лежит в уголке небольшой, не слывший, как я, безупречным тот двор с человечьей душой» [4, с. 68]. Образ Арбата в силу своей нравственной емкости становится также источником вдохновения, потому Окуджава призывает: «Живописцы, окуните ваши кисти / в суету дворов арбатских и в зарю» [4, с. 57]. Данный автор то и дело непосредственно обращается к Арбату, городу, целому миру: «Ты и радость моя, и моя беда...». Вспоминая арбатский двор своего детства, поэт размышляет о сыне, о преемственности исторических традиций, о расставании с прошлым («Арбатское вдохновение»).

Пройдя по многим «дальним дорогам», поэт не в географическом, а в духовном смысле возвращается во двор своего детства («Вы начали прогулку с арбатского двора, / к нему-то все, как видно, и вернется» [4, с. 68]). Так замыкается круг жизни, осуществляя циклическое возвращение к истокам, от которых когда-то беспечная юность спешила прочь. В стихах арбатского цикла

возникает мотив потерянного рая («Но Арбат......рай, замаскированный под

двор...» [4, с. 268]), о чем писал еще А. Жолковский [55]. Арбат - заветная, но почти недостижимая мечта, кладезь бесценных воспоминаний и символ ушедшей юности. Наконец, это родной дом, почти что храм и центр духовной географии барда, именно потому используются эпитеты «любимый», «святой» относительно арбатских мест.

Так, хронотоп Арбата ложится у Б. Окуджавы в основу автобиографического мифа, а тема неизменного, циклического возвращения к Арбату становится сквозной для всего его творчества.

В Заключении подводятся итоги исследования.

Итак, в ходе работы стало очевидным, что лирика Булата Окуджавы в 1950-1960-е годы - это сложный, неоднозначный художественный мир, что обусловлено неординарной личностью самого автора.

Мы пришли к следующим выводам: 1) в ранней поэзии Б. Окуджавы ключевое место принадлежит авторской песне, элементы же фольклорных жанров, городского романса, советских маршей и гимнов преломляются на образном и формально-поэтическом уровне; на основе старых жанровых форм поэт создает новаторские инварианты, «жанры-оксюмороны»; 2) для поэзии Б. Окуджавы 1950-60-х годов характерны: частые синонимы и антонимы, употребление синтаксических параллелизмов и повторов, а также приемов народной поэзии (ритмо-синтаксических параллелизмов, постоянных эпитетов); нередки персонификации героев, олицетворения, сближающиеся с аллегориями (образ надежды, судьбы, трубы и т.д.), а также дозированное использование стилистически окрашенных слов-«акцентов» на фоне превалирующей нейтральной лексики; в целом поэтика ранних стихов Окуджавы демонстрирует тесную близость с песенными приемами; 3) для идиостиля Б. Окуджавы характерны ирония и самоирония, завуалированный тип эмоционального строя; его лирический герой воплощен в образе художника (музыканта, поэта, живописца), инвариантами которого являются образы птиц и кузнечика, барабанщика, вечного странника. Ключевые понятия ранней

поэзии Окуджавы, перекочевавшие и в его дальнейшее творчество без принципиальных изменений, - Судьба, Надежда, Природа, Любовь, Женщина, Труба, Арбат, песня, музыка, поэзия и др.; 4) в поэтике Б. Окуджавы присутствует изображение двух взаимосвязанных миров - «своего» (топос дома, мир арбатского двора) и «чужого» (пространство дороги, разлуки, войны, судьбы); в ранней лирике автора доминирует «московский» текст, в то время как «петербургский» - только намечен; портрет столицы - это художественный, жанровый комплекс, со своим неповторимым философским, социально-историческим содержанием, стилистикой; образом-центром Москвы и раннего поэтического творчества Б. Окуджавы является Арбат как родной дом, центр духовной географии барда, а также символ исторической памяти, утерянных нравственных ценностей и источник вдохновения; тема неизменного возвращения к Арбату становится для поэта постоянной; 5) ранняя лирика Б. Окуджавы - это художественный. мир, характеризующийся разнообразием, амбивалентностью (отразившейся на всех уровнях поэтики) и одновременно внутренней логикой, целостностью и сквозной образностью; это пример следования классической традиции, но и творческой ее переработки, а также поиска собственного места в литературном процессе; это образец диалога поэта-песенника с авторами прошлого и настоящего, со слушателем и читателем, с целым миром, но и пример индивидуализированного, самобытного мировосприятия, нашедшего столь же неповторимые формы художественного воплощения.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Авторская песня как синкретическое явление (на примере творчества Б.Ш. Окуджавы) // Научное обозрение. Ассоциация молодых ученых Дагестана // Сб. ст. Вып. 49. - Махачкала, 2010 год. - С. 58-62.

2. Арбат как центральный хронотоп в поэтической системе Б. Окуджавы // Теория и практика общественного развития. - № 4. - 2010. - С. 302-305.

3. Истоки жанров в поэтической системе Б. Окуджавы // Проблема жанра в филологии Дагестана. Материалы Межрегиональной научной конференции. Вып. 6.-Махачкала,2010.-С. 116-123.

4. Образ автора и его воплощения в лирике Б. Окуджавы // Научное обозрение. Ассоциация молодых ученых Дагестана // Сб. ст. Вып 53 -Махачкала, 2011. - С. 12-14.

5. Образ дома в поэтике Б. Окуджавы в контексте жанра авторской песни // Проблема жанра в филологии Дагестана. Материалы Межрегиональной научной конференции. Вып. 6. - Махачкала, 2010. - С.128-132.

6. Проблема жанрового определения авторской песни и история ее возникновения // Проблема жанра в филологии Дагестана. Материалы Межрегиональной научной конференции. Вып. 6. - Махачкала 2010. - С 123128.

Формат 60x84 1/16. Гарнитура Тайме. Бумага офсетная. Тир. 120 экз. Размножено ИП. «Султанбегова Х.С.» Махачкала, ул. М.Гаджиева, 34.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Бутаева, Зарема Ажуевна

Введение.

Глава Поэтика лирических жанров в раннем творчестве Б. Окуджавы

1.1. Жанровое разнообразие лирики барда.

1.2. Особенности лексического словаря Б. Окуджавы в аспекте жанра.

1.3. О некоторых средствах художественной выразительности Б.Окуджавы.

Глава 2. Ключевые образы и мотивы лирики Б. Окуджавы

2.1. Лирический герой и другие персонажи Б. Окуджавы

2.2. Любовь и дружба как коннотации творчества.

2.3. Надежда и Судьба — образы-антонимы в лирике поэта.

Глава 3. Основные топосы в поэзии Б. Окуджавы

3.1. Дом и дорога в стихах поэта.

3.2. Топос города у Б. Окуджавы: «московский» текст.

3.3. Мифологема Арбата в творчестве Б. Окуджавы.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Бутаева, Зарема Ажуевна

Булат Шалвович Окуджава (1924—1997) — один из выдающихся российских поэтов XX века, стоявший у истоков авторской песни.

Настоящее исследование посвящено раннему периоду в лирике Б.Окуджавы - 1950-1960-м годам. В данный период автор уже активно писал и пел песни, состоял в литобъединении «Магистраль» и написал первые «московские» песни. Названный промежуток времени сам поэт определял как некий рубеж, отказываясь от своих более ранних, «незрелых» стихов.

Актуальность выбранной темы связана с необходимостью изучения истоков поэтического творчества Б. Окуджавы, его мировосприятия, образной системы, особенностей его поэтики, которые позволяют лучше понять их дальнейшую эволюцию, а также оценить своеобразие отразившейся в них эпохи и российского общества на соответствующем историческом этапе.

Степень изученности проблемы. В отечественном литературоведении последнего времени все чаще исследуется творчество авторов, наиболее значимых для эпохи «оттепели». Б. Окуджава был одним из них.

О Б. Окуджаве написано немало критических статей, проводятся посвященные ему конференции. Отклики литературоведов и критиков на его' поэтическое наследие многочисленны и подчас противоречивы.

Признание пришло к поэту не сразу. Только спустя многие годы после дебюта появились значительные издания его стихов и прозы, мемуары о нем (среди авторов-3. Казбек-Казиев [61], И. Живописцева [51, 52], Д. Быков [31]). Еще при жизни Б. Окуджавы появились публикации С. Владимирова [34], З.Паперного [101], научные работы В. Новикова [94, 95], И. Ничипорова [93], Р.Чайковского [121] и др., в том числе и диссертации (С. Бойко [25], В.Кофановой [72], например); его творчеству были посвящены монографии Н.Лейдермана, М. Липовецкого [82] и др.

По наблюдению З.П. Паперного [101], вначале критика о Б. Окуджаве не писала ничего, открыто игнорировала, затем стали появляться первые осторожные статьи, и, наконец, в период перестройки последовали восхищенные работы, лишенные, однако, конкретики и истинного понимания данного феномена. Молчание критики объяснялось официальным непризнанием поэта: в 1961 году появились даже работы с резко отрицательной оценкой творчества Б. Окуджавы, хотя он никогда не ставил себе целью писать сатиру на советскую действительность. Но серьезного анализа творчества Окуджавы в подобных отзывах так и не прозвучало.

В конце 1960-х — начале 1970-х годов появились литературно-критические и литературоведческие статьи о поэзии Б. Окуджавы, авторы которых стремились объективно ее проанализировать и определить ее место в современном литературном процессе. В частности, в своей публикации «Лишь я, таинственный певец.» М. Чудакова оценивает роль поэта в литературном процессе следующим образом: по ее мнению, он «добрался до пускового механизма литературной эволюции, остановленной почти на семилетие (с конца 1946 до начала 1953 года)» [122, с. 12].

Стихотворения Окуджавы насыщены интертекстуальными связями на разных уровнях: тематическом, образном, интонационном, ритмическом и т.д., что объясняется опорой- поэта на литературу и песенный фольклор нескольких эпох: пушкинской, Серебряного века, советской (периода 1930—1950-х годов). О связях творчества Окуджавы с поэзией предшественников и старших современников писал вышеупомянутый 3. Паперный [101], который, сравнив песни Окуджавы со стихами М. Светлова, Я. Смелякова, Д. Самойлова, назвал главное, с его точки зрения, отличие Окуджавы — дар создания в каждом произведении волшебного, романтического мира.

С.С. Бойко в своих статьях [24, 26, 27] анализирует связи поэзии Б.Окуджавы с произведениями русских поэтов: Державина, Пушкина, Мандельштама, Бродского; особое внимание уделяется пушкинской традиции в творчестве Окуджавы. О тютчевских истоках в произведениях поэта тонко и точно пишет И. Ничипоров [93]; о глубинных связях поэтических миров Б.Пастернака и Б. Окуджавы размышлял А.К. Жолковский [55]. Связям же творений Окуджавы со стихами поэтов-современников (Н. Заболоцкого, Д.

Самойлова, Б.Ахмадулиной) посвящены исследования В. Зайцева [57, 58] и В.Куллэ [75] (последний прослеживает и иллюстрирует убедительными примерами параллели в творчестве Окуджавы и Бродского).

Что касается конкретных особенностей поэтики Окуджавы, то исследователи его творчества чаще всего касались темы истоков. Обращение к бытовому романсу, городской песне Б. Окуджавы, как и других бардов, вызывало в 1960-е годы по отношению к его творчеству резко отрицательное отношение. Сам Окуджава старательно отграничивал свое творчество от произведений поэтов-песенников, просто исполняя собственные стихи под гитару, так что уже его ранние стихи отразили связь с песенно-фольклорным творчеством.

Р.Ш. Абельская в своем диссертационном исследовании «Поэтика Булата Окуджавы: истоки творческой индивидуальности» [6] прослеживает генеалогию песенности в творчестве Окуджавы, а именно: связь с советской песней, романсовое начало в лирике Б. Окуджавы, песни Великой Отечественной как еще один ее жанровый прообраз, блатную песню и традиционный русский фольклор и их связь с поэтикой Б. Окуджавы. Подробно Р.Ш. Абельская характеризует пушкинскую традицию в произведениях названного автора, а также соотношение его литературного наследия- с поэзией XIX века, первой половины XX века и произведениями современников. Данный труд имеет для нас особую ценность, так как в нем анализируются интересующие нас жанровые модификации в творчестве Окуджавы.

Попытку понять природу песенности окуджавовской поэзии через анализ образной системы стихов сделал С. Владимиров. Автор книги «Стих и образ» [34] наметил многие вопросы, которые решает современное окуджавоведение. Он указал источники отдельных песенных интонаций поэта — в частности, были названы народная песня, баллады, романс, блатная песня, песенный фольклор времени Великой Отечественной войны. С. Владимиров отметил, во-первых, его свойство «открывать в своем «подтексте» некую условную, мифологизированную действительность» [34, с. 136], родственное народной обрядовой песне; во-вторых, «стремление к очищению стиха от эмоций частных, сопутствующих, избавлению от всяких признаков пафоса или экспрессии» [34, с. 146]. Описывает критик и метафору Окуджавы — «самую, казалось бы, банальную, отдающую традиционной поэтичностью, — то, от чего усиленно избавляется современная поэзия, решительно пытается изгнать как своего рода ложь, фальшь, поэтическую условность.» [34, с. 147]; и на соединение в одном стихотворении обычно «исключающих друг друга стилистических красок» [34, с. 147], например, романтическую приподнятость и бытовое снижение, нарочитую поэтичность — и фамильярную разговорность. Но все эти «острые углы. словно бы сглаживаются, теряют свою стилистическую резкость, претенциозность, .переплавляются в единой песенности» [34, с. 149].

Творчество Б. Окуджавы традиционно исследовалось в рамках авторской песни, хотя сам он возражал против такой трактовки своего творчества. Другое направление изучения произведений Окуджавы - в русле идеологии «шестидесятничества».

Названные аспекты свойственны, в частности, работам С.С. Бойко («О некоторых теоретико-литературных проблемах изучения творчества поэтов-бардов: [На примерах творчества В. Высоцкого и Б.Окуджавы]» [25]), A.B. Кулагина (сборник статей «Высоцкий и другие») [74], JI.A. Левина («Грани звучащего слова (эстетика и поэтика авторской песни)» [81]) и др.

Изучению феномена авторской песни в творчестве Б.Ш. Окуджавы посвящено немало исследований, в том числе — диссертационных (К.Берндта [21], С.Б. Бирюковой [22], С.С. Бойко [25], М.В. Жигачевой [53], М.В. Каманкиной [62], Д.Н. Курилова [76], С.П. Распутиной [103], И.А. Соколовой [113]).

Типичный пример исследования творчества Окуджавы в рамках авторской песни - диссертация В.А. Кофановой «Языковые особенности геопоэтики авторской песни (на материале текстов произведений Б.Ш.Окуджавы, A.A. Галича, А.М. Городницкого, Ю.И. Визбора)» [72].

В.Кофанова на материале произведений перечисленных поэтов рассматривает теоретические основы комплексного изучения авторской песни. Значимость данного труда для настоящего исследования состоит в разностороннем описании, систематизации языковых средств выражения таких ключевых топосов авторской песни, как дом, дорога, город (в частности, Москва и Петербург).

В ряду подобного типа исследований выделим работу И. Ничипорова «Авторская песня в русской поэзии 1950-1970-х годов» [93], где первая глава посвящена изучению творческого наследия Окуджавы в рамках лирико-романтического направления в авторской песне. Автор проводит глубокий анализ жанрового аспекта творчества Окуджавы, в частности, подробно останавливаясь на его песнях-притчах, а также рассматривает топос города как поэтическую модель мира и основу автобиографического мифа у названного поэта.

С явлением авторской песни связана проблема жанровой специфики песен Окуджавы, с чем,неизбежно сталкиваются исследователи в ходе анализа его творчества. Поэт стал известным в конце 50-х годов как поэт-песенник, и долгое время тексты его песен не расценивали как высокую литературу. В.Новиков отмечает: «Окуджава не делит свои поэтические произведения на «песни» и «стихотворения»: точнее будет сказать, что у него есть «просто стихотворения» и «стихотворения-песни», причем и те, и другие в равной мере принадлежат профессиональной поэзии, письменной литературе» [95, с. 18]. Автор приведенных слов уверен, что поэзия Окуджавы представляет собой именно высокую литературу, уже ставшую классикой, и она требует соответствующего отношения и способов изучения.

Проблематично и определение хронологии поэзии Окуджавы. Поэт не всегда указывал год написания под своими произведениями или же датированные стихотворения помещал в не соответствующие указанным годам подразделы. Все это закономерно вносило путаницу в систематизацию его произведений.

В плане хронологического критерия примечательна диссертационная работа О.М. Розенблюм «Раннее творчество Булата Окуджавы (опыт реконструкции биографии)» [108]. Здесь анализируются образы детства Окуджавы, география его юных и зрелых лет, мифы и реальность Арбатского двора, литературное окружение поэта, проблематика его первых публикаций, первая книга «Лирика», а также его первые московские песни.

Схожую попытку воссоздания биографии поэта делает и Д. Быков в своей книге «Булат Окуджава» [31]. Автор нарочито субъективен в своих описаниях; вместе с тем проведенный им анализ некоторых стихов Окуджавы (его исследование образа автора и лирического героя, романтического и реалистического направлений, некоторых ключевых образов и мотивов) подкупает глубиной проникновения в их художественное полотно. Отметим, что подобная глубина стала возможной благодаря именно заявленной Д.Быковым пристрастности, «ненаучности» изложения.

Вызывало споры у критиков и определение основного художественного метода Б. Окуджавы (что отразилось, кстати, и в вышеупомянутой работе). Так, 3. Паперный рассматривает романтическую направленность творчества данного автора: «Не реалистическое воссоздание жизни в ее конкретности, но романтическое пересоздание определяет творчество этого поэта» [101, с. 204]; «обычная, реальная, достоверная вещь, часто встречающаяся в жизненном и житейском обиходе, неожиданно переключается в другой план — возвышенный, необычайный.» [101, с. 204].

Некоторые критики, стараясь обосновать наличие романтизма в художественном методе Окуджавы, даже писали о преемственности поэта по отношению к таким авторам, как Н. Тихонов, М. Светлов, Э. Багрицкий и др. В его творчестве, как и у его предшественников, обнаруживают героизацию, романтизацию будней, умение придать патетическое звучание повседневности. Среди других признаков романтизма у Окуджавы отмечают: «существование в каждом произведении условного поэтического мира, соединяющего мечту и реальность, постоянное их взаимодействие; частое использование романтического мотива распахнутой двери; наконец, сам герой произведений Окуджавы - человек земной, но устремленный в сферу идеального, способный преображать действительность благодаря своему воображению и активной душевной работе» [72, с. 48].

Противоположное мнение высказывал Л.И. Лазарев, осветивший в своих работах творчество Окуджавы как поэта фронтового поколения. Он утверждал, например, что «в песнях Окуджавы романс преобразован и «облагорожен», очищен от пошлости» [80, с. 5]. Лазарев цитирует высказывание поэта: «Она {война) выветрила из меня начисто те осколки романтики, которые во мне все же еще были, как и в любом юнце моего возраста» [80, с. 5].

Наиболее объективной в этом споре предстает работа И.И. Межакова-Корякина «Особенности романтизма в поэзии Булата Окуджавы»- [89]. В качестве проявлений романтизма исследователь выделяет следующие черты: «активное преображение восприятий реального мира» [89, с. 58], «революционный пафос» [89, с. 61], «туманную устремленность в будущее» [89, с. 63], «стремление к идеалам справедливости и красоты, великодушия и благородства» [89, с. 69], иронию. В то же время он отмечает, что «Окуджава реалистически изображает картины войны, показывая ее без романтического ореола» [89, с. 72]; «Окуджава-реалист пишет о том, что есть, <.> так в его творчество входит большая тема нашего современника» [89, с. 73]; «В обыкновенном человеке, не в исключительной личности, как это было у традиционных романтиков, Окуджава видит высокую романтическую суть» [89, с. 74]. Исследователь приходит к выводу, что в творчестве Окуджавы романтический и реалистический голоса дополняют друг друга. Данное утверждение представляется нам особенно убедительным: творческий метод Окуджавы слишком богат и неоднозначен, чтобы ограничиваться рамками одного и даже двух направлений.

К настоящему времени наметились определенные традиции изучения произведений Окуджавы, сформировались темы, мотивы, образы, которым уделяется наибольшее внимание: это темы войны, музыки, поэта, а также Москва и Арбат, Грузия.

Термин «оксюморонность», точно характеризующий существо поэтики Окуджавы, применительно к ней ввел В.И. Новиков [95]. Он высказал и идею «гармонизированного сдвига» [95, с. 24], определяющего, с его точки зрения, суть художественного метода поэта.

В диссертационной работе «Поэзия Булата Окуджавы как целостная художественная система» [25] С.С. Бойко предлагает свою разгадку «тайны» окуджавовской поэзии, выявив и сопоставив две доминанты: «мотивированность» (в тыняновском смысле) поэтики Окуджавы и «поэтическую гармонизацию мира». С. Бойко описывает также целостность художественной системы Окуджавы, пути идейно-эстетических и нравственно-философских поисков в его поэзии, средства художественной выразительности в поэзии Окуджавы, а также прослеживает ее связи с русской поэтической традицией.

Много дискуссий было связано с лексическим словарем Б. Окуджавы.; ^

Так, В. Огнев отметил применительно к раннему творчеству Б. Окуджавы: «В лексике — сознательная ставка на фольклор улицы, бытовой разговор, но пропущенный через песенный синтаксис (единоначатия, повторы, экономия, простота «фигур»). Но это все-таки не песни - слишком серьезные сюжетные повороты» [72, с. 31].

В конце 1960-х годов вышла статья С. Куняева, где автор рассматривает романсовую лексику окуджавских стихов. С одной стороны, С. Куняев очень верно почувствовал романсовую природу поэзии Б.Окуджавы и одним из первых в советском литературоведении попытался сформулировать суть романсовости, песенности в лирической поэзии. Он определил эту суть как тяготение к шаблонности — образной и лексической. Автор привел примеры «среднелирических» окуджавских «словечек» и оборотов, подчеркивая, что «словечки — еще не характер, а сентиментальность - еще не чувство» [72, с. 33].

Система стандартов, давая жизнь песням, убивает стихи. В стихах она приводит, в конечном счете, к актерству и холодной манерности» [72, с. 34].

Можно констатировать, что лишь немногие исследователи творчества Б.Окуджавы предложили целостную, системную характеристику его ранней поэзии; в большинстве случаев его имя фигурирует в общем перечне поэтов-песенников. Также мало работ, посвященных конкретным особенностям поэтики Б. Окуджавы, как и анализу его отдельных произведений. Это и обусловило актуальность настоящего исследования, хотя мы и ограничились изучением лишь некоторых аспектов раннего творчества Б. Окуджавы, определяющих своеобразие его художественных методов и мировосприятия.

Объект и предмет исследования. Объектом нашего исследования является ранняя лирика Булата Окуджавы — стихи 1950—1960-х годов.

Предмет исследования - художественное своеобразие стихов Окуджавы в названный период. Здесь следует выделить три аспекта: основное внимание в работе уделяется, разнообразию поэтических жанров и средств художественной выразительности в лирике Б. Окуджавы, ее образам и мотивам, а также ее основным хронотопам.

Цели и задачи. Целью предпринятого исследования* является описание художественного своеобразия ранней лирики Б. Окуджавы, определение ее отличительных особенностей, что могло бы способствовать уяснению роли данного художника в отечественном литературном процессе XX века. Для реализации этой цели были выдвинуты следующие задачи:

- выявить, какое место занимают различные жанры в ранней лирике Окуджавы;

- проследить взаимодействие песенно-фольклорных и литературных элементов в поэтике автора, а также связь с «городской» песней, романсом, советской песней и т.д.;

- описать средства художественной выразительности, обусловившие своеобразие поэтических произведений Б. Окуджавы; проанализировать идейно-философское содержание его поэзии, ее основные темы и мотивы; рассмотреть основные топосы в стихах Б. Окуджавы; создать всестороннюю картину ранней лирики Б. Окуджавы как источника большинства будущих мотивов, образов, поэтических средств в его творчестве.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

1. Осуществлено системное рассмотрение художественного своеобразия лирики Б. Окуджавы в 1950-60-е годы, имевшей определяющее значение для его художественной эволюции, а также определена роль поэзии данного периода для всего дальнейшего творчества поэта.

2. Описаны представленные в ранней лирике поэта авторская песня, классические, новаторски переработанные и иные жанры; выявлены связи с городским романсом, фольклором, отразившиеся в поэтике первых произведений Б. Окуджавы.

3. Охарактеризованы различные стилистические пласты в стйхах Б.Окуджавы, а также особенности воплощения образа автора, лирического героя и иных персонажей.

4. Исследованы ключевые образы и мотивы поэтического мира Б.Окуджавы как олицетворение внутренней логики и целостности; ключевые образы - творчество, любовь, надежда, война, смерть, судьба, песня, музыка, поэзия и др. — представлены в своеобразной интерпретации их создателя. Также рассмотрены основные топосы в поэтическом мире Окуджавы (дом, дорога, разлука, война, Арбат, Москва и др.) в их взаимосвязи и развитии.

Методологическая основа и методы исследования. Методологическая база настоящего исследования — соединение культурологического, философского, компаративистского методов исследования художественных текстов. Основной метод изучения стихов Б. Окуджавы - аналитический, описательный. В работе также используются компонентный анализ, а также сочетание теоретического и историко-литературного подходов.

Теоретическую основу исследования составили работы по авторской песне и по творчеству Б. Окуджавы следующих авторов: Л. Аннинского [7], Р.Ш. Абельской [6], К. Берндта [21], С.Б. Бирюковой [22], С.С. Бойко [24, 25, 26, 27], С. Владимирова [34], И.В. Живописцевой [51, 52], М.В. Жигачевой [53], М.В. Каманкиной [62], В.А. Кофановой [72], Д.Н. Курилова [76], Л.И. Лазарева [78, 79, 80], Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого [82], В.И. Новикова [94, 95], С.П. Распутиной [103], И.А. Соколовой [111, 112, 113], 3. Паперного [101], О.М. Розенблюм [108], Д. Быкова [31], И. Ничипорова [93].

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Диссертация способствует углублению представлений о жанровых, художественных, проблемно-тематических особенностях ранней лирики Б.Окуджавы и об особенностях его творчества в целом.

Результаты работы могут иметь и практическое применение: в практике преподавания в общеобразовательных школах и в вузах (на курсах по истории русской литературы второй половины XX века, при чтении специального курса по творчеству поэта), а также при составлении учебников и учебных пособий, при написании курсовых и дипломных работ по творчеству Б. Окуджавы.

На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:

1. В ранней поэзии Б. Окуджавы ключевое место принадлежит авторской песне, элементы же фольклорных жанров, городского романса, советских маршей и гимнов преломляются на образном и формально-поэтическом уровне; на основе старых жанровых форм поэт создает новаторские инварианты, жанры-оксюмороны.

2. Для поэзии Б. Окуджавы 1950-60-х годов характерны: частые синонимы и антонимы, употребление синтаксических параллелизмов и повторов, а также приемов народной поэзии (ритмо-синтаксических параллелизмов, постоянных эпитетов); нередки персонификации героев, олицетворения, сближающиеся с аллегориями (образ надежды, судьбы, трубы и т.д.), а также дозированное использование стилистически окрашенных слов-«акцентов» на фоне превалирующей нейтральной лексики. В целом поэтика ранних стихов Окуджавы демонстрирует тесную близость с песенными приемами.

3. Для идиостиля Б. Окуджавы характерны ирония и самоирония, завуалированный тип эмоционального строя; его лирический герой воплощен в образе художника (музыканта, поэта, живописца), инвариантами которого являются образы птиц и кузнечика, барабанщика, вечного странника. Ключевые понятия ранней поэзии Окуджавы, перекочевавшие и в его дальнейшее творчество без принципиальных изменений, — Судьба, Надежда, Природа, Любовь, Женщина, Труба, Арбат, песня, музыка, поэзия и др.

4. В поэтике Б. Окуджавы присутствует изображение двух взаимосвязанных миров - «своего» (топос дома, мир арбатского двора) и «чужого» (пространство дороги, разлуки, войны, судьбы). В ранней лирике автора доминирует «московский» текст, в то время как «петербургский» -только намечен; портрет столицы — это художественный, жанровый комплекс, со своим неповторимым философским, социально-историческим содержанием, стилистикой. Образом-центром Москвы и раннего поэтического творчества Б. Окуджавы является Арбат как родной дом, центр духовной географии барда, а также символ исторической памяти, утерянных нравственных ценностей- и-источник вдохновения; тема неизменного возвращения к Арбату становится для поэта постоянной.

5. Ранняя лирика Б. Окуджавы - это художественный мир, характеризующийся разнообразием, амбивалентностью (отразившейся на всех уровнях поэтики) и одновременно внутренней логикой, целостностью и сквозной образностью; это пример следования классической традиции, но и творческой ее переработки, а также поиска собственного места в литературном процессе; это образец диалога поэта-песенника с авторами прошлого и настоящего, со слушателем и читателем, с целым миром, но и пример индивидуализированного, самобытного мировосприятия, нашедшего столь же неповторимые формы художественного воплощения.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались на ежегодных научных конференциях на филологическом факультете Даггосуниверситета (2008, 2009, 2010), а также были опубликованы в виде 6 статей в сборниках работ и в журналах.

Структура и объем диссертации. Они определены основными проблемами исследования и его целью. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Диссертация представляет собой рукопись на 158 страницах печатного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Художественное своеобразие ранней лирики Б.Ш. Окуджавы"

Выводы

1). В произведениях Б. Окуджавы присутствуют мотивы одушевления природы, перетекания человека в природу и природы в человека, а также олицетворения и метафоры, символизирующие диалог природы с душой. У Окуджавы часто неживое сравнивается с живым, городское - с природным, сухопутное - с водным. Пейзажные элементы у Окуджавы наделяются антропоморфными признаками и зооморфными характеристиками.

2). Свойственная поэтике - Б. Окуджавы оксюморонность на уровне художественной топики проявилась в наличии и взаимосвязи двух миров -«своего» (это топос дома, мир арбатского двора) и «чужого» (пространство дороги, разлуки, войны, судьбы). Топос дома в поэтическом мире Окуджавы имеет черты и вполне реального жилища, и символизирует «дом духа поэта»; воплощение же внешнего пространства у Б. Окуджавы — дорога, и этот мотив во многих случаях синонимичен войне, судьбе и разлуке. Языковые средства выражения топоса включают в себя лексемы с пространственной семантикой и семантикой движения. Дорога у Окуджавы, особенно перекресток — это проявление хронотопной сущности образа судьбы, метафора любви-разлуки, а также дорога войны и смерти. Топос дороги связан с началом пути и его окончанием, что актуализирует локусы порога, конца пути, начала пути. Лирический герой Окуджавы постоянно пребывает в пути, являющемся для него способом и средством познания себя и окружающего мира; это вечный путник, прохожий, турист, странник. Субъектами движения выступают и неодушевленные субстанции - поезд (вагон), машина, судно (корабль), автобус, трамвай, троллейбус и т.д.

3). Портреты городов — важнейший пласт художественного мира Б. Окуджавы, это художественные, смысловые и жанровые общности. В ранней лирике Окуджавы доминирует «московский» текст, в то время как «петербургский» - только намечен. Топос Москвы представлен в стихах Б. Окуджавы многообразием сюжетов и персонажей; город выступает как органическое единство рукотворного и природного, торжественного и обыденного. У столицы свой, неповторимый характер, обобщающий черты москвичей, в том числе и самого автора; пространство Москвы, как правило, имеет водную природу.

4). Арбат является образом-центром поэтического творчества Б. Окуджавы. Для поэта он символ мира, добра, благородства, культуры, исторической памяти, утерянных нравственных ценностей, а таюке источник вдохновения. Арбат в изображении Окуджавы - мечта, кладезь воспоминаний и символ ушедшей юности; наконец, это родной дом, центр духовной географии барда. Топос Арбата в поэтической системе Окуджавы ложится в основу автобиографического мифа; тема неизменного, циклического возвращения к Арбату становится для поэта сквозной.

142

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, в ходе исследования стало очевидным, что лирика Булата Окуджавы в 1950-1960-е годы - это сложный, неоднозначный художественный мир, что обусловлено личностью самого автора.

Изучив раннюю поэзию Б. Окуджавы, мы пришли к следующим выводам: 1) в ранней поэзии Б. Окуджавы ключевое место принадлежит авторской песне, элементы же фольклорных жанров, городского романса, советских маршей и гимнов преломляются на образном и формально-поэтическом уровне; на основе старых жанровых форм поэт создает новаторские инварианты, жанры-оксюмороны; 2) для поэзии Б. Окуджавы 1950-60-х годов характерны: частые синонимы и антонимы, употребление синтаксических параллелизмов и повторов, а также приемов народной поэзии (ритмо-синтаксических параллелизмов, постоянных эпитетов); нередки персонификации героев, олицетворения, сближающиеся с аллегориями (образ надежды, судьбы, трубы и т.д.), а также дозированное использование стилистически окрашенных слов-«акцентов» на фоне превалирующей нейтральной лексики; в целом поэтика ранних стихов Окуджавы демонстрирует тесную близость с песенными приемами; 3) для идиостиля Б. Окуджавы характерны» ирония и самоирония, завуалированный тип эмоционального строя; его лирический герой воплощен в образе художника (музыканта, поэта, живописца), инвариантами которого являются образы птиц и кузнечика, барабанщика, вечного странника. Ключевые понятия ранней поэзии Окуджавы, перекочевавшие и в его дальнейшее творчество без принципиальных изменений, — Судьба, Надежда, Природа, Любовь, Женщина, Труба, Арбат, песня, музыка, поэзия и др.; 4) в поэтике Б. Окуджавы присутствует изображение двух взаимосвязанных миров - «своего» (топос дома, мир арбатского двора) и «чужого» (пространство дороги, разлуки, войны, судьбы); в ранней лирике автора доминирует «московский» текст, в то время как «петербургский» - только намечен; портрет столицы - это художественный, жанровый комплекс, со своим неповторимым философским, социально-историческим содержанием, стилистикой; образомцентром Москвы и раннего поэтического творчества Б. Окуджавы является Арбат как родной дом, центр духовной географии барда, а также символ исторической памяти, утерянных нравственных ценностей и источник вдохновения; тема неизменного возвращения к Арбату становится для поэта постоянной; 5) ранняя лирика Б. Окуджавы - это художественный мир, характеризующийся разнообразием, амбивалентностью (отразившейся на всех уровнях поэтики) и одновременно внутренней логикой, целостностью и сквозной образностью; это пример следования классической традиции, но и творческой ее переработки, а также поиска собственного места в литературном процессе; это образец диалога поэта-песенника с авторами прошлого и настоящего, со слушателем и читателем; с целым; миром, но и пример индивидуализированного, самобытного мировосприятия, нашедшего столь же неповторимые формы художественного воплощения.

Можно констатировать, что ранняя* поэзия- Б. Окуджавы весьма разнообразна в жанровом отношении: в ней представлены «песни» и «песенки», элегии, лиризованные сценки, мининовеллы, песни-портреты, городские элегические и «сюжетные» зарисовки,, песни-притчи, а также: басни, преображенные аллегориями в парадоксальную и; емкую лирическую пародию или же- философскую притчу; особое место принадлежит авторской песне, прослеживаются связи с городским романсом, фольклорными и иными жанрами. Связь лирики Окуджавы с городским, романсом проявляется на уровне образном и формально-поэтическом: в первую очередь, на уровне сюжета, часто обыгрываемого с помощью пародии и элементов карнавальности. Поэт использует старые жанровые формы как основу для рождения новаторских инвариантов: так он создает жанровый оксюморон, где даже на базе оды, гимна, марша у него главенствует лирика.

Лексический словарь поэзии Б. Окуджавы внешне несложен и обусловлен ее принадлежностью вышеназванным жанрам. Он включает в себя образцы различных функциональных стилей, обыденно-прозаические вводные слова и обороты, а также примеры новояза как средства речевой характеристики. В поэтике Б. Окуджавы наблюдается парадоксальное сочетание элементов «высокого» слога с речевой разговорностью, а также дозированный, функциональный подход к стилистически окрашенной лексике: слова с той или иной стилистической окраской поэт использует для расстановки смысловых акцентов, тогда как его тексты в целом нейтральны. Многочисленные же фразеологизмы Б. Окуджавы — это, как правило, новая трактовка общеизвестных выражений либо его собственные авторские афоризмы.

Что касается художественных средств, то для поэзии Б. Окуджавы характерны следующие признаки.

Это использование уподоблений чаще в виде обычного сравнительного оборота либо в виде тех или иных эпитетов; для барда характерны также частые синонимы и антонимы, в том числе и ситуативные. Можно сделать вывод о сознательном противопоставлении поэтом своего художественного арсенала эталонам современности, а также официозу и клише, штампам различного рода. Также Б. Окуджава использует в своем творчестве разнообразные элементы поэтики городских романсов, фольклора и т.д.

Следующий признак анализируемой поэтики - это употребление разнообразных синтаксических и мелодических параллелизмов и повторов: анафор, повторений целых строк, двустиший, строф, повторов фраз ради усиления какой-либо эмоции, а также повторов строк (чаще всего — вступительной и заключительной). Органично вошли в произведения Окуджавы некоторые формально-поэтические приемы народной поэзии, например, постоянные эпитеты. Однородные ряды создают дополнительную возможность создания многоплановости, сложных психологических характеристик, ярких образов. Для творчества Окуджавы характерны тропы, которые выделяются по общему признаку одушевления, а также олицетворения, обладающие устойчивыми характеристиками и имеющие свойства аллегорий (например, образ надежды, судьбы и др.). Пример широко понимаемого олицетворения у Б. Окуджавы — очеловечение живых существ, схожее с персонификацией героев басен: это кузнечик-поэт, ворон-пророк и т.д.

Б. Окуджава совмещает в своем лице поэта, композитора, музыканта, певца, исполнителя, артиста; для его идиостиля характерны ирония и самоирония, завуалированный тип эмоционального строя, так что образ автора достаточно размыт. Позиция лирического героя Окуджавы - это позиция интеллигента, стоика; в поэзии Окуджавы он воплощен в образе Художника (музыканта, поэта, живописца), который преображает окружающий мир, согласно законам красоты и человечности. С инвариантами лирического героя связаны также образы птиц и кузнечика, барабанщика, вечного странника и путешественника.

Образно-мотивная структура поэтического мира Б. Окуджавы отличается внутренней логикой, целостностью. Среди ключевых лейтобразов и лейтмотивов — творчество, любовь, надежда, война, смерть, судьба, а также метапоэтические образы: песня, музыка, поэзия. В поэтическом мире Окуджавы присутствуют постоянные ключевые слова: Фортуна, Надежда, Природа, Женщина, Скрипка, Труба, Арбат.

Любовь в трактовке Б. Окуджавы выступает как коннотация творчества, все же трагические инварианты мотивов (бессилия перед Судьбой, вины и жертвенности, смерти и возрождения) представлены в образе матери, основными чертами которой являются святость, мученичество, всепрощение; с образом мамы в поэзии Б. Окуджавы связан и мотив творческого вдохновения. Данный образ, как и образ Любви, оказывается амбивалентным, т.е. принадлежит двум мирам: миру смерти и миру творчества. Коннотацией творчества в поэтическом мире Б. Окуджавы становится Надежда - один из важнейших сквозных мотивов; в ее интерпретации автор часто прибегает к деперсонификации.

Другой инвариант Высшей силы в творчестве Б. Окуджавы - Судьба (фатум, фортуна, доля, удел, участь) - антоним Надежды. Судьба у исследуемого автора соответствует представлению о неопределимости Высшей силы и неразрывно связана с темой войны как враждебного и трагического пространства. В центре внимания поэта внешне негероические личности в экстремальной ситуации и «микрокосм» войны. В ранней песенной лирике Окуджавы возродились уже в новом виде тематика песен гражданской войны (героическая гибель в бою, надежда на прекрасное будущее), их основные образы, маршевые ритмы и интонации.

Отметим также, что уже в ранних произведениях Б. Окуджавы присутствуют мотивы одушевления природы, перетекания человека в природу и природы в человека, а также соответствующие олицетворения и метафоры. У Окуджавы часто неживое сравнивается с живым, городское — с природным, сухопутное — с водным. Пейзажные элементы у Окуджавы наделяются антропоморфными признаками и зооморфными характеристиками.

Свойственная поэтике Б. Окуджавы оксюморонность на уровне художественной топики- проявилась в наличии и взаимосвязи двух миров -«своего» (это топос дома, мир арбатского двора) и «чужого» (пространство дороги, разлуки, войны, судьбы). Топос дома в поэтическом мире Окуджавы имеет черты и вполне реального жилища, и символизирует «дом духа поэта»; воплощение же внешнего пространства у поэта — дорога, и этот мотив во многих случаях синонимичен войне, судьбе и разлуке. Языковые средства выражения топоса включают в себя лексемы с пространственной семантикой и семантикой движения. Дорога у Окуджавы, особенно перекресток - это проявление хронотопной сущности образа судьбы, метафора любви-разлуки; топос дороги связан с началом пути и его окончанием, что актуализирует локусы порога, конца пути, начала пути. Лирический герой Окуджавы постоянно пребывает в пути, являющемся для него способом и средством познания себя и окружающего мира; это вечный путник, прохожий, турист, странник. Субъектами движения выступают и неодушевленные субстанции -поезд (вагон), машина, судно (корабль), автобус, трамвай, троллейбус и т.д.

Портреты городов — важнейший пласт художественного мира Б.Окуджавы, это художественные, смысловые и жанровые общности. В ранней лирике Окуджавы доминирует «московский» текст, в то время как «петербургский» - только намечен. Топос Москвы представлен в стихах Окуджавы многообразием сюжетов и персонажей; город выступает как органическое единство рукотворного и природного, торжественного и обыденного. У столицы свой, неповторимый характер, обобщающий черты москвичей, в том числе и самого автора; пространство Москвы, как правило, изображается с помощью водных метафор.

Образом-центром Москвы и раннего поэтического творчества Б.Окуджавы является Арбат. Для поэта он символ мира, добра, культуры, исторической памяти, утерянных нравственных ценностей, а также источник вдохновения. Арбат в изображении Окуджавы - мечта, кладезь воспоминаний и символ ушедшей юности; наконец, это родной дом, центр духовной географии барда. Топос Арбата в поэтической системе Окуджавы ложится в основу автобиографического мифа; тема неизменного, циклического возвращения к Арбату становится для поэта сквозной.

Итак, лирика Б. Окуджавы в 50-60-е годы - это богатый художественный мир, отличающийся бесконечным разнообразием, но и внутренней логикой, целостностью и сквозной образностью; это пример следования классической традиции, но и творческой ее переработки, а также поиска собственного места в литературном процессе; это образец постоянного диалога поэта-песенника с авторами прошлого и настоящего, со слушателем и читателем, с окружающим миром, и одновременно - пример неповторимой, самобытной жизненной философии, нашедшей адекватные формы художественного воплощения.

Список научной литературыБутаева, Зарема Ажуевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Окуджава Б.Ш. .А Арбата больше нет (ответы на записки) / Записал Терентьев О. // Огонек. — 28 июля, 1997. — № 30. — С. 23.

2. Окуджава Булат. Биография, стихи и песни. Электронный ресурс. -Режим доступа: http://www.bokudjava.ru, свободный. Заглавие с экрана. - Яз. рус.

3. Окуджава Б.Ш. Заезжий музыкант. Проза. М.: Олимп, 1993. - 384с.

4. Окуджава Б.Ш. Надежды маленький оркестрик. Лирика 50-е-70-е. — М.: Зебра, 2009.-318 с.

5. Окуджава Б.Ш. Стихотворения. — СПб.: Академический проект, 2001. -712 с.1.. Общетеоретические и литературоведческие источники

6. Абельская Р.Ш. Поэтика Булата Окуджавы: истоки творческой индивидуальности: Дисс. . канд. филол. наук. — Екатеринбург, 2003.

7. Аннинский Л.А. Барды. М.: Согласие, 1999. - 164 с.

8. Анциферов Н.П. Книга о городе. В 3 книгах. — Л.: Брокгауз и Ефрон. Т. 1. - 1926. - 225 е.; Т. 2. - 1926. - 225 е.; Т. 3. - 1927. - 300 с.

9. Анциферов Н.П. «Непостижимый город.». Ленинград: Лениздат, 1991. -335 с.

10. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.-896 с.

11. Архипочкина О.О. Из комментария к песне Галича «Псалом» // Галич. Проблемы поэтики и текстологии / Сост. Крылов А.Е. М.: ГКЦМ B.C. Высоцкого, 2001. - 232 с.

12. Асаркин А., Макаров Ан. Эти песни надо называть просто «авторскими» //Неделя. 1966.-№ 1.

13. Бабенко JI.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. М.: Флинта, 2003.-496 с.

14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс-универс, 1994. - 615 с.

15. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -353 с.

17. Башляр Г. Дом от погреба до чердака: Смысл жилища // Логос. 2002. -№ 3 (34).

18. Башляр Г. Поэтика пространства // Культурология: Дайджест. 2002. -Т. 1.

19. Беленький Л. Возьмёмся за руки, друзья! Рассказы об авт. песне. — М., 1990.

20. Белинский В.Г. Петербург и Москва // Физиология Петербурга: сборник / АН СССР. М.: Наука, 1991. - С. 14-37.

21. Берндт К. Советская авторская песня 60-70-х годов как лирический жанр (B.C. Высоцкий и др.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Грейфсвальд, 1990. — 18 с.

22. Бирюкова С.Б. Б. Окуджава, В. Высоцкий и традиции авторской песни на эстраде: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М.: ВНИИ искусствознания, 1990. — 20 с.

23. Богданов В.В. Текст и текстовое общение. СПб.: Изд-во СПб. Ун-та, 1993.-250 с.

24. Бойко С.С. О некоторых теоретико-литературных проблемах изучения творчества поэтов-бардов: На примерах творчества В. Высоцкого и Б.Окуджавы. // Мир Высоцкого: Исслед. и материалы. Альм. Вып. I. — М.: ГКЦМВ.С. Высоцкого, 1997. С. 343-351.

25. Бойко С.С. Поэзия Булата Окуджавы как целостная художественная система: Дис. канд. фил. наук. М.: МГУ, 1999. — 193 с.

26. Бойко С.С. Пушкинская традиция в лирике Булата Окуджавы // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Выпуск II / Сост. А.Е. Крылов и В.Ф. Щербакова. М.: ГКЦМ B.C. Высоцкого, 1998. - С. 472^184.

27. Бойко С.С. Этот остров музыкальный: Тема музыки и образ музыканта в творчестве О. Мандельштама и Б. Окуджавы // Вагант-Москва. -1997. -№4-6.-С. 21-27.

28. Борев Ю.Б., Радионова Т.Я. Интонация как средство художественного общения // Контекст: Литературно-теоретические исследования / АН СССР, Ин-т мировой литературы им. A.M. Горького. — М.: Наука, 1983. -237 с.

29. Борисова Т.М. Триада «высокое искусство» авангард — «массовая культура» в измерениях семиотики // Культура. — 2001. — № 13 (67), 10 июля.

30. Брагина A.A. Шансонье, менестрель, бард // Вопросы культуры речи. — 1967. Вып. 8. - С. 226-235.

31. Быков Д. Булат Окуджава. М.: Молодая гвардия, 2009. - 784 с.

32. Виноградов В. Проблема автора в художественной литературе // Виноградов. В. О теории художественной речи. М., 1971.

33. Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. М.: Изд-во МГУП «Мир книги», 1998.-210 с.

34. Владимиров С. Стих и образ. Размышления о современном стихе. Л.: Сов. писатель, 1968. - 159 с.

35. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981.- 128 с.

36. Гаспаров М.Л. Поэтика // Литературный энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — 752 с.

37. Гаспаров М.Л. Ритмико-синтаксическая формульность в русском 4-стопном ямбе // Проблемы структурной лингвистики: 1983 / АН СССР. Ин-т рус.яз. — М.: Наука, 1986. 268 с.

38. Гаспаров М.Л. Ритмический словарь и ритмико-синтаксическое клише // Проблемы структурной лингвистики: 1982 / АН СССР. Ин-т рус. яз. — М.: Наука, 1984.-248 с.

39. Гизатулин М. Его университеты. М.: ЮПАПС, 2003. - 52 с.

40. Гизатулин М. Шамордино (1950-1951) // Голос надежды: Новое о Булате Окуджаве / Сост. А.Е. Крылов. М.: Булат, 2004. - С.87-140.

41. Городницкий А. Родом из поющих шестидесятых // Музыкальная жизнь. -1992.-№2.-С. 8.

42. Дидуров А. Не верьте пехоте, когда она бравые песни поёт // Столица.1994. №29 (июль). - С. 57.

43. Долинин К.А. Интерпретация текста. -М.: Просвещение, 1985. 285 с.

44. Дымарский М.Л. Проблемы текстообразования и художественный текст.- СПб.: СПГУ, 1999. 284 с.

45. Дубшан Л. О природе вещей: Предисл. // Окуджава Б.Ш. Стихотворения.

46. СПб.: Академический проект, 2001. С. 5-55.

47. Евлампиев И.И. На грани вечности. Метафизические основания культуры и ее судьба // Метафизика Петербурга. СПб., 1993. — С. 7-24.

48. Евтушенко Е.А. Надежды маленький оркестрик // Евтушенко Е.А. Талант есть чудо неслучайное. М.: Сов. писатель, 1980. - С. 222-225.

49. Евтюгина A.A. Прецедентные тексты в поэзии В. Высоцкого (к проблеме идиостиля): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург: УрГУ,1995.- 18 с.

50. Елигулашвили Э. Начинается судьба // Литературное обозрение. 1998. -№3.-С. 31-32.

51. Жебровская А.И. Авторская песня в восприятии критики (60-80-е годы): Автореф. дис. . докт. филол. наук. М.: МГУ, 1994. - 29 с.

52. Живописцева И.В. Живые картины (Из воспоминаний о Гале, о Булате и о себе) // Звезда. 1998. -№ 5. - С. 152.

53. Живописцева И. Опали, как листва, десятилетья. Воспоминания. — СПб.: Б.и., 1998.-86 с.

54. ЖигачеваМ.В. Эволюция жанра баллады в русской поэзии 60-80-х годов XX века: Автореф. дис. канд. филол. наук. М.: МГУ, 1994. - 18 с.

55. Жирмунский В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций 1945 -нач. 1960-х гг.. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 440 с.

56. Жолковский А. Рай, замаскированный под двор // Жолковский А., Щеглов Ю.О. Мир автора и структура текста. Тепайу, 1986. — С. 308.

57. Замятин Д.Н. Определение геопоэтики // Октябрь. — 2002. — № 4.

58. Зайцев В.А. Окуджава. Высоцкий. Галич: Поэтика, жанры, традиции. — М., Тверь: Твер. обл. тип., 2003. — 272 с.

59. Зайцев В.А. Пути развития современной русской лирики // Филол. науки.- 1998.-№4.-С. 4.

60. Каган М.С, Эткинд А.М. Общение как ценность и как творчество // Вопросы психологии. — 1988. — № 4. — С. 25—34.

61. Казарин Ю.В. Филологический анализ поэтического текста: Учебник для ВУЗов. — М.: Академический проект, 2004. — 432 с.

62. Казбек-Казиев З.А. Воспоминание // Литературное обозрение. — 1998. — №3. С. 7-10.

63. Каманкина М.В. Самодеятельная авторская песня 1950—1970-х годов (к проблеме типологии и эволюции жанра): Автореф. дис. . канд. муз. наук.

64. М.: ВНИИ искусствознания, 1989. — 18 с.

65. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. — М.: Высшая школа, 1990. — 151с.

66. Климович В. Гитара в авторской песне: От трех «блатных» аккордов до джазового аккомпанемента. Школа игры на примерах. — Гомель— Минск, 2003. — 64 с.

67. Клинг O.A. «. Дальняя дорога дана тебе судьбой.»: Мифологема пути в лирике Б. Окуджавы // Вопросы литературы. 2002. - май - июнь. — С.43-57.

68. Кнабе Г.С. Арбатская цивилизация и арбатский миф // Москва и «московский текст» русской культуры: Сб. ст. / Отв. ред. Г.С. Кнабе. — М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 1998. С. 137—197.

69. Кнабе Г.С. Конец мифа // Литературное обозрение. 1998. — № 3.

70. Князева А., Архангельская А. Александр Галич: Летопись жизни и творчества // Галич А. Сочинения: В 2-х тт. — М.: «Локид-Пресс», 1999. —Т. 1. — С. 11—28.

71. Колкер Ю. Несколько наблюдений (О стихах Иосифа Бродского) // Грани.— 1991. —№ 162. —С. 93—152.

72. Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Страницы истории русской литературы. М., 1971.

73. Котляр Э. Памяти Булата Окуджавы // Литературное обозрение. 1998. -№ 3. - С. 16-17.

74. Кофанова В.А. Языковые особенности геопоэтики авторской песни (на материале текстов произведений Б.Ш. Окуджавы, A.A. Галича, A.M. Городницкого, Ю.И. Визбора): Дисс. . канд. фил. наук. Ставрополь, 2005.

75. Кубрякова Е.С. Категоризация мира: пространство и время Вст. слово. // Категоризация мира: пространство и время. — М.: МГУ, 1997. — 237 с.

76. Кулагин A.B. Высоцкий и другие: Сб. ст. М.: Благотворительный фонд Владимира Высоцкого, 2002. — 200 с.

77. Куллэ В. Год без Окуджавы // Литературное обозрение. 1998. — №3. -С. 5.

78. Курилов Д.Н. Авторская песня как жанр русской поэзии советской эпохи (60—70-е гг.): Дисс. . канд. фил. наук. — М.: Лит. ин-т, 1999. 185 с.

79. Кушнер А. Рискуя вызвать негодование. // ЛГ-Досье. 1992. - № 11. — С. 2.

80. Лазарев Л.И. «А мы с тобой, брат, из пехоты.» // Встречи в зале ожидания. Воспоминания о Булате / Сост. Я.И. Гройсман, Г.П. Корнилова. Ниж. Новгород: Деком, 2003. — С. 258—267.

81. Лазарев Л.И. Поэзия военного поколения. М.: Наука, 1966.

82. Левин Ю.И. Лирика с коммуникативной точки зрения // Избранные труды: Поэтика. Семиотика. — М.: Язык русской культуры, 1998. — С. 464-482.

83. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Песенки Булата Окуджавы // Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3 кн. Кн. 1. Литература «Оттепели» (1953-1968). -М., 2001. С. 90.

84. Линч К. Образ города. — М.: Стройиздат, 1982. 312 с.

85. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаевой. -М1: Сов. Энциклопедия, 1987.

86. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха: Пособие для студентов. — Л.: Просвещение, 1972. — 271 с.

87. Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. — Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. — Таллинн: Александра, 1992. — 472 с.

88. Матвеева Т.В. Текстовое пространство // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. — М.: Наука, 2003. С. 539-541.

89. Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. — Новосибирск: НПТУ, 2003. — 170 с.

90. Межаков-Корякин И.И. Особенности романтизма в поэзии Булата Окуджавы // Литературная Россия. 1972. - № 7. - С. 58-83.

91. Мейкин М. Марина Цветаева: поэтика усвоения. — М., 1997.

92. Налетова И.Н. К проблеме анализа сложных масштабных жанров как целого. Выявление единиц исследования // Проблемы музыкального жанра.—М.:МГПИ, 1981.— 166 с.

93. Николаева Т.М. От звука к тексту. — М.: Языки русской культуры, 2000. — 680 с.

94. Ничипоров И.Б. Авторская песня в русской поэзии 1950-1970-х годов. Творческие индивидуальности, жанрово-стилевые поиски, литературные связи. М.: МАКС Пресс, 2006. - 436 с.

95. Новиков Вл. По гамбургскому счёту: (Поющие поэты в контексте большой литературы) // Авторская песня: Кн. для ученика и учителя / Авт.-сост. Вл. И. Новиков. М., 1997. - С. 371.

96. Новиков Вл.И. Булат Окуджава // Авторская песня / Сост. В л.И. Новиков. М.: Олимп; ООО Фирма «Издательство ACT», 2000. - С. 1557.

97. Окуджава Б.Ш. Всему времечко свое / Беседовал М. Нодель // Моя Москва. 1993. - № 1-3 (янв. - март). - С. 4-6.

98. Окуджава Б. Жанр и время / Беседу вела Г. Друбачевская // Советская музыка. 1988. -№ 9. - С. Зб^Ю.

99. Окуджава Б.Ш. Монолог о тихих песнях / Беседа с автором-исполнителем песен Булатом Окуджавой / Записал Юсковец А. // Московский комсомолец. — 1984. 13 марта.

100. Окуджава Б.Ш. Музыка души. Предисловие к антологии авторской песни «Наполним музыкой сердца». М.: Советский композитор, 1989. — 256 с. — С. 3^.

101. Окуджава Б. На любовь свое сердце настрою. / Беседу вела И. Ришина // Литературная газета. 1984. - 25 апр.

102. Паперный 3. Незаживающее прошлое / Октябрь. — 1988. — № 6. — С.204.

103. Прокофьева В.Ю. Концепт «Москва» в поэзии «серебряного века» в его лексическом представлении // Языкознание. — 2004. — № 1. — С. 170-178.

104. Распутина С.П. Социально-ценностное и мотивационное своеобразие советского бардового движения 1960-1980-х годов: Автореф. . дис. канд. филол. наук. —М.: МГПУ, 1997. 19 с.

105. Рассадин С.Б. Булат Окуджава. М.: Олимп, 1999. - 64 с.

106. Рассадин С.Б. Время Окуджавы? // Булат Окуджава: его круг, его век. Материалы Второй международной научной конференции. 30 ноября 2 декабря 2001 г. -М.: Соль, 2004. - С. 185-188.

107. Роднянская И. Б. Лирический герой // Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом). — М.: Советская Энциклопедия, 1981. — С. 258—262.

108. Рождественский Р. А дискуссия продолжается.: (Заметки о песне) //Юность. 1976.-№5.-С. 50-58.

109. Розенблюм О.М. Раннее творчество Булата Окуджавы (опыт реконструкции биографии): Дисс. . канд. филол. наук. Москва, 2005.109. . Сажин В. Слеза барабанщика // Окуджава Булат. Стихотворения. — СПб, 2001, —С. 56-85.

110. Самойлов Д. Я верю в вечные ценности // Советская музыка. — 1988. -№ 12.-С. 24.

111. Соколова И.А. Авторская песня: от фольклора к поэзии / ГКЦМ B.C. Высоцкого. М.: Благотворит, фонд Владимира Высоцкого, 2002. — 292 с.

112. Соколова И.А. Фольклорная традиция в лирике Булата Окуджавы // «Свой поэтический материк.»: Научные чтения, посвященные 75-летию со дня рождения Булата Окуджавы. — М.: Просвещение, 1999. — С. 3341.

113. Соколова И.А. Формирование авторской песни в русской поэзии (1950-1960-е гг.): Дисс. . канд. фил. наук. — М.: МГУ, 2000. 179 с.

114. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика. — М.: Наука, 1988. — 382 с.

115. Теоретическая поэтика: понятия и определения. Хрестоматия для студентов филологических факультетов / Автор-составитель Н.Д. Тамарченко. — М.: РГГУ, 1999. — 286 с.

116. Топоров В.Н. Пространство и текст // Из работ московского семиотического круга. — М.: Языки русской культуры, 1997. — С. 455— 516.

117. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. — М.: Прогресс—Культура, 1995. — 625 с.

118. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды. — СПб.: Искусство СПБ, 2003. — 616 с.

119. Уварова C.B. Сопоставительная характеристика военной темы в поэзии Высоцкого и Окуджавы // Мир Высоцкого: Исслед. и материалы. Выпуск III. T. I. / Сост. А.Е. Крылов и В.Ф. Щербакова. М.: ГКЦМ B.C. Высоцкого, 1999. - С. 279-286.

120. Хвостов И.З. К вопросу о термине «самодеятельная песня» // Менестрель. 1980. - № 9 (нояб. - дек.). - С. 10.

121. Чайковский Р. Романтик ли Булат Окуджава? // Литературное обозрение.- 1988.-№ 1.-С. 103.

122. Чудакова М. «Лишь я, таинственный певец.» // Лит. обозрение. -1998.-№3.-С. 10-12.

123. Шилина О.Ю. Поэтика Булата Окуджавы в свете романтической традиции // Судьбы отечественной словесности XIX—XX веков. — СПб., 1994.-С. 47.

124. Шилов Л.А. Поэт и певец // Песни Булата Окуджавы. — М.: Музыка, 1989. —224 с.

125. Шилов Л. Феномен Булата Окуджавы. М.: Гос. лит. музей, 1998. -20 с.

126. Шмидт С.О. Арбат Булата Окуджавы: От редактора // Арбатский архив. -М.: Тверская, 13, 1997. С. 122-125.

127. Штайн К.Э. Метапоэтика: «размытая» парадигма // Текст. Узоры ковра: Сборник статей научно-практического семинара. — СПб-Ставрополь, 1999. — Вып. 4. — Ч. 1. Общие проблемы исследования текста. — С. 5—14.

128. Эйхенбаум Б.М. Теория формального метода // Эйхенбаум Б.М. О литературе. — М.: Советский писатель, 1987. — 540 с.

129. Якобсон P.O. Работы по поэтике. — М.: Прогресс, 1987. — 460 с.