автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Художественные функции метатекстовых дополнений в фольклорных переложениях А.М. Ремизова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Художественные функции метатекстовых дополнений в фольклорных переложениях А.М. Ремизова"

На правах рукописи

АППАЗОВА СВЕТЛАНА ТАНАТАРОВНА

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ МЕТАТЕКСТОВЫХ ДОПОЛНЕНИЙ В ФОЛЬКЛОРНЫХ ПЕРЕЛОЖЕНИЯХ А.М. РЕМИЗОВА

Специальность 10.01.01. - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Москва 2012

005049176

005049176

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет» на кафедре русской литературы и журналистики ХХ-ХХ1 вв. филологического факультета

Научный руководитель

доктор филологических наук, профессор Пономарева Татьяна Александровна

Официальные оппоненты

Самоделова Елена Александровна

доктор филологических наук, ФГБУН Институт мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук, отдел фольклора, старший научный сотрудник

Артемьева Оксана Вадимовна

кандидат филологических наук, ГБОУ ЦО 1441 «Бронная слобода», учитель русского языка и литературы

ФГБОУ ВПО «Череповецкий государственный университет»

Защита диссертации состоится «20» декабря 2012 года в 14 ч. на заседании диссертационного совета Д 212.154.15 при ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет» по адресу: 119991, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Московский педагогический государственный университет» по адресу: 119991, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1., стр. 1., ауд. 210.

Автореферат разослан «_» ноября 2012 года.

Ведущая организация

Колядич Татьяна Михайловна

Алексей Михайлович Ремизов (1877-1957) - один из ярких представителей русского литературного модернизма. Его творчество отражает характерные устремления эпохи Серебряного века, с ее тенденциями к стилизации «чужих текстов» и канонов других эпох, синтезу искусств, сложному переплетению авторского и коллективного начал. Тяготение A.M. Ремизова к вслушиванию в «чужое слово», погружению в архаические жанры и стилистические образцы создало особый прецедент: стилизацию и творчество «на материале», по преимуществу фольклорном и древнерусском. Он соединяет в своей поэтике столь актуальную в начале XX века реконструкцию мифопоэтической русской, а шире - общеславянской -традиции с индивидуально-авторским переосмыслением, модернизацией традиционалистских мотивов, жанров и стилей.

Исследователями поэтики A.M. Ремизова неоднократно отмечались такие черты, как стилизация, архаизация, интерес к фольклору, к воссозданию его форм (сказ, сказка, притча, легенда) (A.M. Грачева, E.H. Гривенная, Н.Ю. Грякалова, И.Ф. Данилова, A.C. Жиляков, Г.Ю. Завгородняя, М.В. Козьменко, A.B. Лавров и др.). Однако структурный анализ литературной формы его произведений, выявление художественных функций ремизовских комментариев к его переложениям произведений фольклора с точки зрения соотношения основного текста и метатекста не становились темой диссертационных или монографических исследований.

Актуальность темы исследования определяется постоянным вниманием современного литературоведения к взаимодействию фольклора и письменной словесности, с одной стороны, и проблемам интертекста, функционирования «чужого слова» в литературе, с другой. Этим обусловлена необходимость теоретического и историко-литературного анализа функций метатекста в стилизованных произведениях A.M. Ремизова, созданных на основе фольклорных и древнерусских предтекстов.

Метатекстовые дополнения писателя к сборникам сказок, повестей, притчей, написанных по следам текстов и мотивов коллективного народного творчества, составляют полноценный компонент творческого замысла. Осмысление генезиса и авторской манеры комментирования, функций метатекста позволяет дать полное представление об эстетическом феномене фольклорных переложений A.M. Ремизова в контексте Серебряного века и становления новейшей русской литературы.

Научная новизна исследования состоит в выявлении, анализе и систематизации метатекста в произведениях A.M. Ремизова, обладающих повышенной степенью саморефлексивности и основанных на фольклорных и древнерусских первоисточниках. Историко-литературная специфика автокомментариев A.M. Ремизова, их роль в произведении рассматриваются на основе явления метатекстуальности. В диссертации уточняется категориальный аппарат, разграничиваются понятия «метатекст» и «метатекстуальность». Исходя из литературоведческих трактовок метатекста, принадлежащих основателям и последователям структурно-семиотической

школы (Ю.М. Лотман, М.Н. Липовецкий, Н.А. Смирнова, П.Х. Тороп, Т.В. Цивьян, Д.А. Шиндина), внимание акцентируется на том, что предметом рефлексии (интерпретации) метатекста является не только основной текст, но и закодированный в нем прототекст — т.е. всевозможные предшествующие или современные «чужие» тексты. Для рамочных компонентов произведения, выполняющих функцию автокомментирования, мы используем термин «метатекст», а для анализа более сложных межтекстовых связей также составляющих метауровень поэтики произведения, мы используем понятие «метатекстуальности». Метатекстуальность позволяет охарактеризовать одновременно все уровни выхода текста за границы своего формального «ядра» на «периферию» - композиционную (рамка), интертекстуальную (различные аллюзии, реминисценции, цитаты, чужие мотивы и пр.), автоинтертекстуальную (рефлексия текста над другими текстами данного автора). Метатекстуальность является не только структурным, но и идеологическим качеством текста: произведение понимается автором как связанное с мировым или национальным интертекстом, а функцию метатекстуальных перекличек выполняют все компоненты.

Объектом исследования являются метатекстовые дополнения ряда произведений A.M. Ремизова, объединенных общим материалом и подходом: фольклорной или древнерусской основой как претекстом и творческой авторской переработкой источников.

Предмет исследования — функции метатекстовых дополнений в стилизациях и переложениях A.M. Ремизова.

Материал исследования составили произведения A.M. Ремизова: «Лимонарь, сиречь: Луг Духовный» (1907), «Посолонь» (1907), «Докука и балагурье» (1914), «Звенигород окликанный: Николины притчи» (1924). В качестве контекста и для понимания того, как изменяются функции метатекстовых дополнений, проанализирован поздний сборник переложений древнерусских повестей «Легенды в веках», работа над которым велась несколько десятилетий (1911 - 1957 гг.).

Цель исследования состоит в выявлении и систематизации функций метатекстовых дополнений в произведениях A.M. Ремизова, созданных на основе фольклорного и древнерусского претекста.

Для реализации поставленной цели следует решить ряд задач:

- дать теоретическое и историко-литературное обоснование термина «метатекст», выявив специфику его собственно литературоведческой трактовки;

- рассмотреть основные этапы становления и развития метатекста в русской литературе;

- определить основные культурные и литературные явления, повлиявшие на формирование поэтологических воззрений А.М. Ремизова (культурно-историческая школа, модернизм);

- проанализировать метатекстуальные компоненты произведений А.М. Ремизова, выявить их жанровые, композиционные и поэтолошческие функции и их эволюцию;

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Метатекст в модернистском произведении составляет органическую часть художественного целого, выражая повышенную саморефлексивность модернистского художественного сознания и выявляя усложнившееся представление о композиционной организации текста.

2. Метатекстовые дополнения A.M. Ремизова к своим произведениям, стилизованным под фольклорные и древнерусские жанры, выполняют в первую очередь компенсаторно-культурологическую, реконструирующую функцию: они восполняют недостающие в сознании современного читателя знания о бытовой, обрядовой, жанровой и стилевой специфике архаической литературы.

3. Дифференциация функций метатекста в произведениях A.M. Ремизова постепенно усложняется и пополняется: помимо культурологической, разрабатываются этимологическая, семантическая, поэтологическая функция.

4. Функции, структура и объем авторского метатекста варьируются в зависимости от доминирующей жанровой модели сборника: от краткого филологического (источниковедческого, текстологического) комментария до развернутой рамки (метатекст в пред- и постпозиции).

5. В метатекстовых дополнениях соединяются репрезентация авторского (биографического, творческого) «я» и объективированные формы метатекста (справочно-энциклопедическая информация, цитаты из монографий по фольклористике, статистические таблицы источников): так выражается установка A.M. Ремизова на компиляцию индивидуального (авторского) и коллективного (авторитетного) истолкования первоисточников.

Методологическую базу исследования составили отечественная историческая поэтика как модель поэтапно развивающегося литературного процесса и художественного сознания (С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин, А.Н. Веселовский, M.JI. Гаспаров, В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев, A.B. Михайлов); принципы и категории мифопоэтики - «литературный архетип», коллективное бессознательное, жанровый канон как матрица памяти традиции, неомифологизм (Е.М. Мелетинский, О.М. Фрейденберг и др.); принципы структурно-семиотической школы в исследовании авторских и фольклорных текстов (Ю.М. Лотман, В.Я. Пропп, П.Х. Тороп, Б.А. Успенский, Т.В. Цивьян и др.).

Состояние научной разработанности темы исследования. В отечественном литературоведении творчество A.M. Ремизова активно изучается на рубеже XX - XXI вв. Оживление интереса к наследию A.M. Ремизова связано с процессами, происходящими в гуманитарных науках обозначенного периода: наметился интерес к «эмигрантской», возвращенной

литературе; выдвинулись на первый план новые методы исследования, которые нашли благодатную почву в поэтике A.M. Ремизова (мифопоэтика); активизировался интерес к переосмыслению средневековой литературы, в частности древнерусской, в контексте которой ремизовские переложения архаических источников представляют особый методологический и историко-литературный интерес.

Достаточно обстоятельно исследованы жанровые и стилевые особенности прозы A.M. Ремизова. Так, И.Ф. Данилова, один из авторитетных исследователей творчества A.M. Ремизова, отмечает: «Нельзя обойти вниманием и тот факт, что сказочные мотивы и сюжетные ходы присутствуют в большинстве произведений Ремизова. <...> Круг ремизовских текстов, в которых без труда угадывается характерный для фольклорной прозы образный строй, используются сказочные формулы, композиционные приемы и языковые клише, значительно шире. <...> Целый ряд мотивов его сказок «кочует» из одного текста в другой, превращаясь в мифологемы, которые «обеспечивают» внутреннюю преемственность ремизовского творчества»1

О переработке A.M. Ремизовым обширного фольклорного материала пишет И.В. Демина, анализирующая поэтическую функцию микрожанра «знамений» в поэтике автора2. Развернутый анализ работы A.M. Ремизова с древнерусскими источниками предлагает A.M. Грачева3. Ей принадлежит оценка методологического подхода A.M. Ремизова к древнерусскому прототексту с современных позиций, обогащенных опытом позднего модернизма и постмодернизма, предлагающих гибкое понимание интертекста.

Г.Ю. Завгородняя исследует в контексте развития стратегий стилизации ремизовские стилизации древнерусской традиции книжности и иконописи. Согласно позиции исследовательницы, стилизация становится для A.M. Ремизова средством погружения в традицию, ее обживания и реконструкции. Имитация, подражание служат цели воссоздания истоков — такими, какими их видит автор.

Феномен стилизации позволяет нам понять метатекстуальную природу произведений A.M. Ремизова, ориентированных не на абсолютное авторство, а на диалог текста с прототекстами, по отношению к которому рамочный компонент в виде авторских комментариев выступает как метатекст в узком, функционально-поэтическом значении.

Ю.В. Розанов выделяет важную черту поэтики A.M. Ремизова - так называемое «творчество по материалу». Материалом для авторской интерпретации служат «древнерусская литература, русская классическая

'Данилова И.Ф. Литературная сказка A.M. Ремизова: 1900 — 1920-е годы: дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2008. С.З.

2 Демина И.В. «Знамения» как формообразующая основа мифотворческого дискурса прозы А.М. Ремизова 1900-1920 годов: дис.... к.ф.н. Иваново, 2006.

3 Грачева A.M. Алексей Ремизов и древнерусская культура. СПб., 2000.

6

литература XIX века, мифология и фольклор»1. Исследователь называет писателя «первооткрывателем модернистского отношения к фольклору», предполагающего вторичную - собственно авторскую - мифологизацию канонических сюжетов и образно-ритуальных схем мышления 2.

Анализу влияния «фольклора и народной христианской культуры» на творчество A.M. Ремизова посвящена диссертация И.В. Привалова (2012)3. Исследователь сосредоточивает внимание на содержательной стороне исканий писателя - его отношениям с народным православием, официальным христианством, язычеством. Автор рассматривает «циклообразующую функцию фольклора и народной христианской культуры», выявляя элементы, ее реализующие: сквозные персонажи, лейтмотивы, идейно-тематическое единство. Основная задача данной работы связана с подробной реконструкцией прототекстов, подвергшихся реинтерпретации A.M. Ремизова.

О.В. Артьемьева привлекает внимание к мифопоэтическому аспекту прозы A.M. Ремизова4. Важность данного исследования состоит в том, что в нем апробируется довольно новая для 1990-х гг. методология анализа текстов - мифопоэтика. Автор обосновывает актуальность этого метода в применении к произведениям A.M. Ремизова разных периодов, поскольку все они пронизаны влиянием архетипических образов, сюжетов, мотивов.

Диссертация О.О. Осовского - одно из новых диссертационных исследований, посвященных поэтике отечественной метапрозы 1920-х -начала 1930-х годов. В ней разработан важный для нашей работы аспект -модернистская поэтика русской метапрозы, в рамки которой входит и творчество A.M. Ремизова, которая, однако, не стала объектом исследования О.О. Осовского). Само понятие метапрозы, являющееся ключевым в работе О.О. Осовского, напрямую соотносится с метатекстом и метатекстуальностью - неотъемлемым признаком модернистского художественного сознания, реализующегося не только в особом построении произведения, но и в выходе его в пространство коммуникации с текстами данного автора и «чужими» текстами. В теоретическом плане О.О. Осовский опирается на работы Д. Шеппарда и М.Н. Липовецкого. Концепция Д. Шеппарда позволила автору расширить сферу метапрозы как феномена не только постмодернистской, но и русской модернистской литературы. В свою очередь, идеи М.Н. Липовецкого явились определяющими для теоретической трактовки метапрозы и ее главного свойства, актуального для нашего исследования, - саморефлексивности5.

1 Розанов Ю.В. Фольклоризм А.М. Ремизова: источники, генезис, поэтика: автореф. дне. ... докт. филол.

наук. Великий Новгород, 2009. С. 3. 1 Там же. СЛ.

3 Привалов И.В. Фольклор и народная христианская культура в цикле повестей «Лимонарь, сиречь: Луг духовный»: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2012.

4 Артемьева О.В. Мифопоэтика прозы Алексея Ремизова: дис.... канд. филол. наук. М., 1999.

Осовский О.О. Художественные особенности отечественной метапрозы 1920-х - начала 1930-х годов: автореф. ... дис. канд. филол. наук. Саранск, 2012. С. 4.

Обращая внимание на различие авторских поэтик, исследуемых О.О. Осовским (К. Вагинов, О. Мандельштам, В. Шкловский, И. Эренбург), отметим, что отнюдь не все выявленные им черты метапрозы могут быть обнаружены в исследуемых нами текстах A.M. Ремизова. Так, в ориентированных на фольклор текстах отсутствуют детали современной литературной и культурной жизни (в отличие от К. Вагинова или В. Шкловского), образ автобиографического героя (как в прозе И. Эренбурга). Однако отдельные автобиографические аллюзии встречаются в циклах A.M. Ремизова (намеки и прямые упоминания о дочери, соотнесение себя и своей супруги с отдельными героями сказок и притч). Из анализируемых исследователем метатекстуальных признаков метапрозы A.M. Ремизову свойственна также «авторская рефлексия», которая «выступает важнейшим принципом организации метапрозаического повествования»1: у A.M. Ремизова она композиционно вынесена в рамку произведения (примечания).

Важным аспектом для нашей темы можно считать констатацию двух направлений саморефлексии текста: синхронического аспекта (т.е. рефлексия текста над самим собой и над современными ему текстами, художественными стилями, приемами и формами) и диахронического (погружение метатекста в стихию исторически чужих, предшествующих текстов, что позволяет обрести собственную идентичность, осознать свою уникальность в истории литературы)2. Для A.M. Ремизова одинаково значимым оказывается осознание своей роли автора-интерпретатора фольклорных текстов в современном литературном контексте и утверждение оригинальной позиции в трактовке канонических сюжетов в историческом аспекте.

Несмотря на довольно обширную литературу, посвященную писателю, за пределами современного ремизоведения оказались структурно-композиционные и функционально-поэтические аспекты метатекстовых дополнений в стилизациях и переложениях A.M. Ремизова.

Теоретическая значимость исследования состоит в целостном анализе метатекстуальности как функционального аспекта произведения, а также родового свойства модернистского художественного сознания, реализующегося в разветвленных связях прототекста — основного текста — метатекста. На примере метатекстуальности прозы A.M. Ремизова показывается, как происходит пересмотр понятия авторства в русской литературе Серебряного века: автор трактуется как неомифолог, демиург и жизнестроитель, транслирующий на тексты современников и предшественников свою уникальную картину мира.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования материала, наблюдений и выводов исследования в разработке историко-литературных лекционных курсов (история русской литературы XX века), курсов по выбору, посвященных

Осовский О.О. Художественные особенности отечественной метапрозы 1920-х - начала 1930-х годов: автореф. ... дис. канд. филол. наук. Саранск, 2012. С. 7.

1 Там же. С. 9.

творчеству A.M. Ремизова, поэтике русского модернизма, проблемам метатекстуальности в литературе.

Апробация работы

Диссертация обсуждалась на аспирантском объединении и кафедре русской литературы и журналистика XX - XXI веков МПГУ. Результаты исследования также были апробированы на Шешуковских чтениях (2009).

Структура исследования. Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, одна из которых представляет теоретико-методологическую разработку инструментария, другая - исследовательскую часть (анализ метатекстовых дополнений в произведениях A.M. Ремизова), Заключения и библиографического списка, составляющего 228 пунктов.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении освещается степень разработанности темы в критике и литературоведении, обосновывается актуальность и научная новизна исследования, определяются ее цель и задачи, объект и предмет, методологическая основа, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе «Понятие метатекста: теоретический и историко-литературный аспекты» дается обзор основных концепций метатекста в лингвистике и литературоведении, определяется статус данного явления в контексте современных исследований; выявляется сходство и различие в толковании указанного понятия лингвистами и литературоведами. Формулируется определение метатекста с учетом имеющихся точек зрения и определяются его системные характеристики и функции в рамках литературоведческого анализа. Также рассматриваются функции метатекстовых дополнений в литературе XVIII - XX веков и делается вывод об изменениях функций авторского метатекста в разные литературные эпохи. 1.1 «Трактовки термина «метатекст» в различных филологических дисциплинах». Актуализация интереса к понятию «метатекст» связана с возросшей саморефлексивностью искусства, литературы и науки в XX в. Самоисследование, автоинтертекстуальность, самоанализ, выявление методологических и онтологических оснований своей предметной области составили основу целого ряда гуманитарных исследований.

Так, в лингвистической теории метатекст - это языковые единицы (слова, словосочетания, предложения), являющиеся средством реализации оценочной, а точнее - саморефлексивной функции языка.

Литературоведческая концепция метатекста формировалась под влиянием структурно-семиотической школы. В семиотической модели языка метатекст предстает как реализация функции самоописания кода, т.е. как метаязык. Такой подход осуществляется в трудах Ю.М. Лотмана. Согласно основоположнику тартуской школы, для возникновения метатекста требуются те же условия, что и для генерации текста - адресант, адресат, связывающий их канал и семиотическая среда. Функция метатекста -актуализировать в сознании адресата определенный текст. Ученый выявляет

композиционную и связывающую, внутритекстовую функцию метатекста, а также его интертекстуальную природу - способность вступать в диалог с пространством чужих текстов и' каким-то образом соотносить их с собственным семиотическим пространством. Ю.М. Лотман отмечает оценочную природу литературной метатекстуальности, воплощающей «рефлексивную составляющую художественного творчества».

Одной из разновидностей функционирования термина «метатекст» является его узко литературное использование для обозначения надстраивания над поэтической функцией языка. Так, Т.В. Цивьян в статье, посвященный «Поэме без героя» А. Ахматовой, употребляет термин «метапоэтический», связывая его с особым жанром «поэмы в поэме» и «поэмы о поэме», т.е. эпического произведения, повествующего о своем собственном происхождении. В этом контексте можно сопоставить наблюдения исследовательницы с лотмановским определением метатекста как авторского повествования о повествовании в «Евгении Онегине». Как считает Т.В. Цивьян, «к автометаописанию относятся и примечания автора, письма, стихотворения, обращения к Поэме, стихотворения о Поэме»1.

В «широком» смысле под метатекст попадает совокупность текстов писателя, взятых в их единстве и целостности: «...Индивидуальная система определенного писателя, все созданные им художественные произведения могут рассматриваться как некий мета- или архетекст, теоретически вероятная текстовая форма, выводимая путем сопоставления реально существующих текстов с единственной содержательной основой - авторской концепцией действительности»2.

В более расширительном толковании под метатекстом может пониматься система текстов (научных, философских, художественных, исторических), служащих для описания и исследования художественного целого, объединяющего все многообразие всех видов искусства, творческих индивидуальностей и конкретных текстов исследуемой эпохи (например, метатекст Барокко)3.

В качестве инструмента анализа прозы A.M. Ремизова выбрано узкое понятие метатекста как обрамляющего текста, описывающего и интерпретирующего основной, исходный текст; «текст, обращенный не только к предмету, но и к авторскому слову о нем»4, в котором, по определению Ю.М. Лотмана, «объектом изображения становится само литературное изображение»5. В числе одной из основных характеристик метатекста исследователи называют его вторичность, что предполагает наличие объекта описания. В данной работе неметатекстовая часть

1 Цивьян Т.В. о мстапоэтическом в «Поэме без героя» //Лотмановский сборник. М., 1995. С. 611. Гончарова Е.А. К вопросу об изучении категории «автор» через проблемы интертехстуалъности//

Ингертекстуальные связи в художественном тексте. СПб., 1993. С. 21

3 Милюгина Е.Г. Мировая культура ХУЛ - XVIII веков как метатекст: дискурсы, жанры, стили. // Материалы Международного научного симпозиума «Восьмые Лафонтеновские чтения». Серия «Symposium». Вып. 26. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 29.

4 Ким Хюн Еун Поэзия И. Бродского как метатекст: автореф. дис.... канд. филол. наук. М., 2003. С. 9.

5 Лотман Ю. М. Пушкин. СПб., 2003. С. 434.

произведения обозначается термином «основной текст». Это позволяет избегать тавтологии, поскольку помимо авторского произведения, мы обращаемся к фольклорным и древнерусским первоисточникам: они выступают по отношению к нему претекстом (предтекстом), или прототекстом. В свою очередь, комментируемый A.M. Ремизовым текст обозначается как «основной текст», а собственно автокомментарий - как «метатекст» или «метатекстовые дополнения».

В параграфе 1.2 «Историческое развитие функций метатекста в русской литературе» рассматриваются функции автокомментариев в литературе XVTII - XX века. Делается вывод о роли метатекста и его видах в разные литературные эпохи. В качестве примера приводятся произведения А.Кантемира, Г.Р. Державина, К.Рылеева, A.C. Пушкина и др.

Для литературы к. XVIII - начала XIX века характерно частое использование авторских примечаний как формы авторского исторического и литературного анализа собственных произведений, в которых рассказывалось о некоторых фактах биографии автора; содержались разные варианты истолкования текста, полемика с литературными противниками. Примером настойчивого и методичного комментирования своих текстов в литературе XVIII века являются сатиры А. Кантемира. В них можно найти сведения по античной мифологии, по русской и европейской истории, по астрономии и медицине; пояснения о том, зачем нужна алгебра и геометрия; рассказы о древних и новых писателях; объяснения выбора слова.

Еще одним примером использования автокомментариев в литературе XVIII века являются «Объяснения на сочинения Г.Р. Державина относительно темных мест, в них находящихся, собственных имен, иносказаний и двусмысленных речений, которых подлинная мысль автору токмо известны; также разъяснения картин при них находящихся, и анекдоты, во время их сотворения случившиеся». Само название державинского метатекста говорит о его содержании и назначении: пояснение непонятных слов и выражений, имен упоминаемых исторических личностей и мифологических персонажей; комментирование событий того времени, послуживших причиной создания того или иного произведения.

Со сменой «типов художественного сознания»1, выходом русской литературы на новый этап развития трансформируются и метатекстуальные компоненты, преобразуются, корректируются, наполняются иным идеологическим и поэтическим содержанием их функции. Схоластический, монологический тип автокомментария, распространенный в доромантическую эпоху, предполагал безусловную правоту автора, его опору на «авторитетные» источники - риторическую традицию, жанровый канон, энциклопедическое знание и т.п. Романтическая поэтика основывается на ином типе мироощущения и восприятия автором собственного текста. Происходит изменение функций и идейно-художественных задач метатекстовых дополнений.

1 Историческая поэтика. Литературные направления и типы художественного сознания. М., 1994. С. 3-38.

11

От просветительски-образовательного, поучающего типа метатекста романтические авторы переходят к поэтологическому метатексту - то есть к такому способу саморефлексии текста, в котором предметом комментирования становятся закономерности, приемы, характер самой художественной формы, элементы поэтики (персонажи, время и пространство, авторская концепция исторических событий, положенных в основу сюжета, построение сюжета, стиль и пр.).

Если романтический тип художественного сознания сосредоточен на самой природе взаимоотношения реальности и вымысла и акцентирует ценностное превалирование воображения, индивидуально-творческого сознания, тем самым ориентируя метатекст на осмысление художественных, поэтических особенностей основного текста, то в реалистической литературе гораздо больший интерес представляет установка на поиски объективного знания о мире, возможности текста создать некую объективную картину мира. В реалистических произведениях автокомментарий уподобляется чаще всего историографическому, научному, фактологическому примечанию, призванному подтвердить объективность, правдоподобие основного текста, установить прозрачные, «зеркальные» отношения с конкретно-исторической действительностью.

Для модернизма характерен интерес к самому искусству, повышенная саморефлексивностъ текста, что сказалось на роли метатекстовых дополнений (ср.: поэтика К. Ваганова, Н. Гумилева, М. Булгакова, О. Мандельштама, С. Клычкова, С. Кржижановского, М. Цветаевой, и др.). Метатекст включается в автокоммуникацию, осуществляя поэтологические функции самоопределения, самохарактеристики основного текста, а также налаживая внешнюю коммуникацию - диалог с читателем. Постепенно из «служебного» (справочного, культурологического, образовательного), вынесенного в рамку текста, автокомментарий обретает статус самоценного компонента произведения, вступает в сложные, синкретические отношения с основным текстом, затрудняя возможность вычленения ядра и периферии, текста и метатекста.

Если в модернизме метатекст еще отчасти сохранял свою служебную роль (так, у A.M. Ремизова в таком качестве выступают примечания этимологического, семантического, культурологического, справочно-научного типа), в постмодернизме ценностные акценты принципиально меняются. Ориентация на чужой текст, интер- и автоинтертекстуальность, а в целом — повышенная аналитичность постмодернистского текста влияет и на трансформацию функций метатекста. В эпоху постмодернизма появляется все больше произведений, «в которых намеренно обнажается инструментарий, где в текст встроены комментарии, раскрывающие отношение автора к тем структурным и нарративным принципам, которые в

них применены»'. Осознание игровых возможностей текста и метатекста во всей радикальности осуществляется именно в постмодернизме.

Например, весь роман «Бледное пламя» В. Набокова (1962) представляет собой игру-имитацию романа о романе, в котором автокомментарии соединяют подлинные факты из истории искусства, литературы, науки и вымышленные реалии, персоналии, слова, получающие замысловатые и чаще всего наукообразные пояснения.

Если в модернистской литературе автокомментарий еще отчасти сохранял свои «позитивистские» задачи, т.е. служил научному разъяснению отдельных компонентов основного текста, в постмодернистских произведениях осуществляются имитация и пародирование научного, филологического комментария. Рождается особый тип метатекста -«фикциональный», в котором наиболее последовательно разоблачается вымышленная природа всякого художественного текста. «Фикциональный» метатекст выражает саму суть постмодернизма: его саморефлексивность как доминирующую художественную и интеллектуальную стратегию. Поэтика метатекстуальности A.M. Ремизова занимает пограничное положение между модернизмом и постмодернизмом: с одной стороны, метатекст сохраняет свои научные филологические функции, с другой стороны, нередко служит средством легитимации вымысла A.M. Ремизова, свободно обращающегося с прецедентными (фольклорными, древнерусскими) текстами.

1.3.Роль культурно-исторической школы в становлении русской мифопоэтической традиции

Для исследования функций метатекста A.M. Ремизова важно учитывать тот контекст, в котором развивалась литература начала XX в. На нее оказала существенное влияние культурно-историческая школа фольклористики и литературоведения (А.Н. Афанасьев, Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, A.A. Потебня и др.), которая занималась изучением исторического становления и взаимовлияния разных национальных мифопоэтических традиций. Ее исследования (собранный и систематизированный фольклорный материал, теоретические разработки) составили основу для дальнейших изысканий русских писателей модернистов, интересовавшихся народной мифопоэтической традицией. Интерес к архетипическому компоненту культуры - в противовес интересу реалистов к конкретно-историческому и психологическому содержанию - характерен для A.M. Ремизова и ряда его современников (С. Клычков, В. Хлебников, Д. Бурлюк и др.). Метатекстовые дополнения в этой парадигме выполняют по преимуществу реконструирующую, культурологическую, реже - поэтологическую функции.

Во второй главе «Функции метатекста в стилизациях и переложениях А.М. Ремизова» выявляются причины обращения A.M. Ремизова к автокомментированию своих произведениях, проводится анализ

' Люксембург А.М. Игровая поэтика: введение в теорию и историю // Игровая поэтика: сб. научи, трудов ростовской школы игровой поэтики. Ростов-на-Дону, 2006. Вып 1. С. 5-6.

метатекстовых дополнений к фольклорным переложениям и обработкам древнерусских повестей, определяются их художественные функции.

Как показывает сопоставление различных произведений, вошедших в круг нашего исследования, и объем, и структурно-композиционные особенности, и функции авторского метатекста в них существенно рознятся, при этом ведущим фактором этой дифференциации выступает жанр.

2.1. Сказки («Посолонь», «Докука и балагурье»)

Выбранные для анализа сборники сказок A.M. Ремизова опубликованы в «петербургский» период творчества (1905-1921). Именно в этот хронологический отрезок жизни и творчества писателя сформировался его метод автокомментирования, определились жанровые приоритеты: сказка, повесть, притча. Сборник сказок «Посолонь» (1907) стал первой книгой А.М. Ремизова, сопровожденной автокомментариями, которые составляют примыкающий к основному корпусу сказок метатекст, следующий постранично за «темными» местами основного текста. Стилистически они не контрастируют с повествовательной, образной структурой сказок, однако ориентированы на истолкование, т.е. саморефлексию текста: информативное в них превалирует над эмоционально-образным.

Уже первый автокомментарий выполняет несколько функций: этимологическую (разъяснение устаревшего слова); символико-интерпретационную, т.е. поэтологическую. Так, примечания к первому циклу сборника, «Весна-красна», открываются этимологической «справкой» о ключевом слове сборника, давшем ему и название, и концептуальную композиционно-временную организацию, - «посолонь». A.M. Ремизов указывает на источники происхождения слова (церковнославянский и древнерусский языки), переходит к объяснению языческого календарно-обрядового значения символа хождения «по солони», или «по солнцу»: «На Спиридона-поворота (12 декабря) солнце поворачивает на лето (зимний солоноворот) и ходит до Ивана-Купала (24 июня), с Ивана-Купала поворачивает на зиму (летний солоноворот)»'. Затем дается авторская трактовка символического значения композиции книги: «Содержание книги делится на четыре части - весна, лето, осень, зима, - и объемлет собою круглый год. Посолонь ведет свою повесть рассказчик... как солнце ходит -с весны на зиму»2.

Работа, которую проделывает A.M. Ремизов со словом «посолонь» и другими словами в сборнике (Кострома, по черным утолокам, зеленей зеленятся, заячьи ушки, строковат, рай-дерево, чирюкан и др.), подобна работе по обнаружению «внутренней формы слова» (А. Потебня), мифологическим реконструкциям романтиков и представителей культурно-исторической школы, а также писателей - современников, интересовавшихся

1 Ремизов А.М. Собрание сочинений / Подгот. текста, послесл., коммент. A.A. Данилевского; Рос. акад. наук Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом). М. Т. 2: Докука и балагурье / Подгот. текста, послесл., коммент., прилож. И.Ф. Даниловой, 2000. С. 162.

2 Там же. С.162.

мифопоэтическим ресурсом слова (А. Белый, Д. Бурлюк, В. Гнедов, С. Есенин, С. Клычков, А. Кручёных, А. Платонов, В. Хлебников и др.).

Анализ метатекстовых дополнений к «Посолони», составляющих не менее шестой части объема от общего текста книги, позволил сделать следующие выводы. Типология функций метатекста:

1. Этимологическая: информация о лингвистическом происхождении слова (посолонь).

2. Поэтологическая: метатекст разъясняет организацию, приемы основного текста - в частности, композиции и символического смысла сборника «Посолонь», композиции и символического смысла каждого цикла, составляющего целостный текст.

3. Семантическая (информация о значении устаревшего слова или словосочетания). Истолкованные автором лексические компоненты текста можно распределить по следующим группам:

Слово или словосочетание, обозначающее реалию - наименования растений, животных, насекомых, предметов или явлений крестьянского быта (кострома, по черным утолокам, зеленей зеленятся, заячьи ушки, строковат, рай-дерево, чирюкан);

Слово-эпитет (по А.Н. Веселовскому, это «постоянные эпитеты», приближенные в своей характеризующей функции к нарицательному имени, т.е. к номинации1: девки-пустоволоски, бабы-самокрутки, гора-круча, виноватая сосна, свистуха, леснь-птица, гиблое болото).

Устаревший фразеологизм (проходят калиновый мост, громовая стрелка, черти бились на кулачки, прилетел кулик из-за моря).

4. Культурологическая: комментарий обряда, игрушки, обычая, поверья.

Если сборник сказок в «Посолонь» был первым опытом A.M. Ремизова по творческому осмыслению фольклорного материала, то в «Докуке и балагурье» писатель выступил в уже более профессиональной роли собирателя фольклора, его комментатора и систематизатора.

Существенно различается объем метатекстовых дополнений в сопоставляемых книгах: в «Посолони» они составляют не менее одной шестой части общего объема книги, в «Докуке и балагурье» автокомментарии лаконичны и ограничены несколькими страницами, притом что общий объем сборника превышает «Посолонь» более чем в два раза. Кроме того, A.M. Ремизов впервые использует здесь азбучный временник-указатель - таблицу, где предоставлена справочная информация о первых публикациях пересказанной автором сказки.

Несмотря на то, что метатекст в «Докуке и балагурье» приобрел черты более сухого, справочно-филологического комментария, сам A.M. Ремизов в первой публикации озаглавил его как «Сказ». Это указывает на неразрывную связь основного корпуса книги и ее интерпретационной «рамки»,

1 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

занимающей постпозицию. В метатекстовых дополнениях «Докуки и балагурья» преобладают семантическая и культурологическая функции. Так, обширно представлены семантические комментарии - пояснения значений устаревших слов или словосочетаний, нередко фразеологизмов, обозначающих:

1) русские бытовые реалии (целовальник, рюхи, спица, уховёртка, стреха, пожня, повойник, обороть, шелом);

2) церковные и / или языческие праздники, имена (Красная горка, на Кузьму-Демьяна, на семнадцатый ангельский день, святой Егорий, Васильев вечер);

3) природные, антропоморфные явления, сущности, события, состояния, модальные оценки («стоскнуться — соскучиться», «взаболь — на самом деле», «советно - здесь: в согласии, в дружбе», «зарно - завидно», «вереск — здесь: верещанье», «ломотить - не давать покою», «жагалюхи -ящерицы», «лынды лындать — увиливать от работы», «ледащий — здесь: хилый», «пошабашить — здесь: увиливать от работы», «долить — одолевать»),

В «Докуке и балагурье» отсутствует метатекст поэтологического типа: писатель не разъясняет читателю своего замысла, не комментирует художественных особенностей организации основного текста, как он делает это в сборнике «Посолонь».

Таким образом, в сборниках сказок A.M. Ремизова «Посолонь» и «Докука и балагурье» преобладают такие функции метатекста, как семантическая (филологическая), культурологическая, в меньшей мере представлена узко специализированная этимологическая функция и чуть более подробно — поэтологическая, т.е. функция саморефлексии основного текста.

2.2. Притчи («Николины притчи»)

Сборник «Николины притчи» (1917) представляет интерес при рассмотрении изменения и развития функций метатекста в поэтике A.M. Ремизова, поскольку здесь обнаруживаются черты и функции, отсутствующие в других произведениях писателя. Это относится в первую очередь к введению формы 1-го лица в автокомментариях, открывающихся самообнаружением авторского «я», призванного вступить в диалог с читателем за пределами основного текста: «Николины притчи основаны на народных сказаниях, сказках, быличках о Николе Угоднике, для чего пользовался я сказками и легендами А.Н. Афанасьева <...>»'. Далее автор дает развернутый^ библиографически подробный список использованных им источников. Среди перечисленных A.M. Ремизовым сборников - не только знаменитое издание «Русских народных сказок» А.Н. Афанасьева, но и редкие книги, более известные в начале XX века знатокам древнерусской литературы, библиофилам и фольклористам: «Народные русские легенды» (М., 1914); книга П.А. Бессонова «Калики перехожие», откуда Ремизов заимствует и перерабатывает духовные стихи о святом Николе (М., 1886);

1 Ремизов A.M. Собрание сочинений. T.6. Лимонарь. М., 2001. С.263.

16

академическое исследование E.B. Аничкова, изданное в рамках серии книг «Западного неофилологического общества» «Никола Угодник и св. Николай» (СПб., 1892); издание «Отдела русского языка и словесности Императорской академии» «Сказки и песни Белозерского края» (1915) и др.

Как видно из подробно описанного A.M. Ремизовым списка источников, они характеризуются рядом принципиально важных для понимания функций метатекста признаков:

1) жанровое разнообразие (сборники сказок, песен, легенд, преданий);

2) академическое и неакадемическое (популярное) происхождение источников (наряду с научно прокомментированными и систематизированными изданиями, вышедшими под эгидой ученых обществ, есть и популярные у широкой публики сборники текстов - такие, как сборник сказок А.Н. Афанасьева, «Народные русские легенды», сборник сказок Н.Е. Ончукова, столь любимый A.M. Ремизовым, и др.;

3) письменное и устное происхождение текстов (закончив перечисление использованных им книг, A.M. Ремизов упоминает С.А. Есенина, который «передал» ему устно «рязанские сказки с. Константинова»; Н.Г. Козырева, записавшего псковскую легенду, а также двоюродного брата A.A. Кондратьева, от которого автор получил источник - «устюжскую сказку г. Лальска»)1;

4) географически широкий охват материала о Николае Угоднике: A.M. Ремизов приводит такие российские города и регионы, как Рязань, село Константиново, город Лальск, Белозерский край, Пермская губерния, Самарский край, «северные» сказки.

Сам характер подачи этой информации - филологический, научный. Он отражает этнографическую полноту знания, которое получает читатель из автокомментария, источниковедческую библиографическую точность. В довершение этого научного инструментария автор прилагает таблицу -азбучно-временной указатель, отражающий дату, источник и место первой публикации каждого текста.

Таким образом, авторские комментарии в «Николиных притчах» отразили эволюцию метатекста в поэтике A.M. Ремизова: от органической части основного текста, стилистически ему близкого, до филологического комментария, выполняющего уже не роль поэтологической саморефлексии текста, а интеллектуальное отстранение от своего текста, реализацию роли исследователя собственного сочинения. Такое изменение функций метатекстовых дополнений во многом предвосхищает постмодернистский тип автокомментария, в котором писатель предстает уже не только и не столько как писатель, «художника», но как исследователь-филолог. Именно в метатексте произведений, подобных «Николиным притчам», была заложена возможность дальнейшего развития такого феномена XX века, как

' Ремизов А.М. Собрание сочинений. T.6. Лимонарь. М., 2001. С.263.

17

«филологическая проза»1.

2.3. «Апокрифы («Лимонарь, сиречь: Луг Духовный»)»

Существует несколько редакций сборника «Лимонарь»: первый цикл легенд под заголовком «Лимонарь, сиречь: Луг Духовный» 1907 г., расширенный вариант этой книги под названием «Отреченные повести» 1912 г. (вместе с разделом сказок «Параллипоменон», составивший седьмой том ремизовского собрания сочинений), и публикация 1928 г. в Париже сборника апокрифов «Звезда надзвездная. Stella Maria Maris». Сопоставление первой и второй редакций сборника апокрифов «Лимонарь» - 1907 и 1912 гг. -показывает не только изменение творческой концепции автора (от эмоции к анализу), но и обретение навыков ученого-медиевиста, что наглядно видно при сравнении примечаний, сопровождавших оба издания.

В своей работе мы ориентируемся на первый вариант «Лимонаря», отражающий ранний этап обращения A.M. Ремизова к жанру религиозной легенды.

В обеих редакциях сборника «Лимонарь» имеет место подробное, почти построчное комментирование. Например, к апокрифу «О безумии Иродиадином», к содержанию только одной страницы дается тринадцать подробнейших пояснений. Вот одно из них: «стр. 7 «Усень» (Авсень, Овсень, Говсень, Бодцень, Баусень и т. д.). Этимологческих объяснений названия Авсень, Усень предлагается несколько: одни производят Овсень от «овес», другие выводят от корня «се» - ять. (Такое толкование дано впервые А.Н. Веселовским). Делалась попытка сопоставлять «Усень» с литовско-латышским ausra - утренняя заря (Курциус и Потебня. Объяснения малороссийских народных песен). Может быть, Усень - имя божества, блещущего Бога предвесенней зари. Он поминается в овсеневых песнях на Васильев вечер. См.: Аничков Е.В. Весенняя обрядовая песня на западе и у славян. Спб., 1903 - 1905. Владимиров П.В. Введение в историю русской словесности. Киев, 1896»2. Здесь происходит переключение в иной функциональный вид произведения: из художественного в научный. Нет «хитросплетения словесного», присущего поэтике ремизовских переложений, тогда как в самих текстах «сказ важно-замедленный, тихий и благовейный, книжный чуть-чуть и вразумительный»3, когда автор читает «со тщанием по «чудной книге, писанной полууставом», будто указкой водит»4. Однако метатекстовые дополнения к сборнику «Лимонарь» являются неотъемлемой частью художественного текста. В них автор определяет путь, _ по которому следует идти читателю, отыскивая более подробное толкование тех или иных христианских легенд, которые легли в основу переложений. Например, в примечании к апокрифу «Отчего нечистый без пят и о сотворении волка» Ремизов называет в качестве материала к

1 См. подробно о понятии «филологическая проза»: Мирошниченко О.С. Поэтика современной метапрозы (на материале романов А. Битова): дис.... канд. филол. наук. Ростов н\Ц, 2001.

Ремизов А. Лимонарь // Ремизов А.М. Собрание сочинений. Т.б. Лимонарь. М., 2001. С. 39.

3 Мочульский КВ. О творчестве А. Ремизова // Русская речь. 1992. №5. С.32.

* Там же. С.32.

«Слову Егория» малорусскую легенду о сотворении волка, где он представляется «Божьей собакой»1, а также указывает на легенды и поверья, в которых «волк является только созданием Диавола»2, и, наконец, отсылает читателей к «Разысканиям...» А.Н. Веселовского, где можно найти объяснения христианских легенд и апокрифов с указанием древних памятников. Знакомство с источниками необходимо читателю для полного понимания того, каким образом и с какой целью автор переосмысливал первоисточник.

Выполненный А. М. Грачевой текстологический анализ ремизовских легенд из сборника «Лимонарь» показывает, что указанные в комментариях названия научных трудов по фольклористике и этнографии писатель заимствовал из книги А.Н. Веселовского «Разыскания в области русского духовного стиха».

Многочисленные ссылки на научные труды, данные в метатекстовых дополнениях, не только расширяют литературный контекст, но и активизируют культурно-историческую «прапамять» читателя. «Погружение» читателя в иную культурно-мировоззренческую систему координат расширяет его представление о прочитанном.

Представляя своему читателю круг претекстов, положенных в основу создания переложения, A.M. Ремизов «пытается заставить своего читателя безоглядно погрузиться в затаенные, глубинные, а потому «темные» пласты исторического бытия. Следуя за автором, читатель должен существенным образом перевоплотиться, обрести новое виденье»3.

В метатекстовых дополнениях к апокрифу «О безумии Иродиадином» A.M. Ремизов приводит сведения о вертепном воплощении апокрифа «О безумии Иродиадином» в Сибири, о вольных домыслах народа относительно крещения Христа, о соединении в народе двух календарных Иванов в одно лицо. Это свидетельствует о глубоком знании писателем народной версии христианских сюжетов.

Основными типами автокомментария в «Лимонаре» являются: «мифологический»; поэтологический (анализ жанра, стиля и пр.); этимологический; культурологический.

2.4. Повести («Легенды в веках»)

Значительную часть творческого наследия A.M. Ремизова составляют переложения древнерусских повестей, которые создавались писателем в 1911-1957 гг. Переработки древнерусских апокрифов, житий, патериковых рассказов, написанные в период эмиграции, были объединены в цикл «Легенды в веках». Все переложения, кроме повестей «О Петре и Февронии Муромских» и «Григорий и Ксения», сопровождены авторскими комментариями. Выделено три типа метатекстовых дополнений к

' Ремизов А. Лимонарь // Ремизов A.M. Собрание сочинений. Т.б. Лимонарь. M., 2001. С.42.

'Там же. С.42.

3 Козьменко М.В. «Лимонарь» как опыт реконструкции народной веры // Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб., 1994. С. 28.

ремизовским переложениям древнерусских произведений: «Примечание», «История повести» и предисловие.

Прежде всего, следует указать на рефлективную природу «Истории повести». Для A.M. Ремизова важно было «восстановление связи между читателем и исчезнувшим подлинником»1, поэтому здесь автор перечисляет источники, которые он использовал, создавая переложения, определяет этапы их освоения и характер своего творческого замысла: «Ихнелат (Повесть о двух зверях) — имя в Смутное время попадается в подметных листах, как обиходное, я узнал о Ихнелате в Усть-Сысольске, — далеко ж занесло Индию! О Савве Грудцыне и о Соломонии на их родине в Великом Устюге. Ради этих имен стоило и в ссылку попасть! ... И стал искать в книгах и прежде всего среди «Памятников старинной русской литературы».2

Для писателя также была важна связь древнерусской литературы с фольклором, поэтому в автокомментариях почти ко всем своим переложениям он акцентирует внимание читателя, прежде всего, на устной форме бытования произведения. Еще одной обязательной составляющей содержания «Истории повести» к переложениям Ремизова становится указание на популярность произведения среди читателей древней Руси. «Бова покорил Русь своей беспримерной отвагой - «один на всех!» и сказка о Бове-королевиче сделалась любимой русского народа»3.

Кроме того, автор обработок западноевропейских романов или легенд в метатекстовых дополнениях обязательно говорит об истории переводов. Однако А.М. Грачева утверждает, что приведенный автором подробный список источников является «информационной игрой» с читателем. И настоящий источник, как правило, не называется.

К книге «Бесноватые: Савва Грудцын и Соломония», состоящей из двух повестей, А.М. Ремизов написал общий автокомментарий: «Историю повести» и «Примечание». Эти метатекстовые дополнения представляют собой рамочное обрамление, где писатель как всегда раскрывает приемы работы над книгой, рефлексирует по поводу созданного им произведения.

Перерабатывая древнерусские источники на композиционном, смысловом и стилистическом уровне, A.M. Ремизов исправлял искажения, неточности, возникшие, по его мнению, в процессе целостной фиксации «народного мифа». В древнерусской повести о Соломонии корнем зла является бес, имеющий материальное обличье. Апокриф позволяет составить довольно конкретное понятие о существе бесов. Это какие-то земноводные люди, подвержешше условиям материальной жизни. Они едят, пьют, имеют половое сообщение, родятся и умирают; они безобразны и по наружности скорее похожи на зверей, чем на людей: «виде она Соломония демона, пришедша к ней зверскимъ образомъ, мохната, имуща кнохти...»4.

1 Грачева А.М. Алексей Ремизов и древнерусская культура. М., 2000. С.219.

2 Ремизов А.М. Савва Грудцын // Ремизов Л.М. Собрание сочинений. T.6. Лимонарь. М., 2001. С.297.

3 Ремизов А.М. Бова Королевич // Ремизов A.M. Собрание сочинений. Т.6. Лимонарь. M., 2001. С. 469.

4 Буслаев Ф. Русская хрестоматия. М., 1981. С.153.

В ремизовской повести происходит символическое переосмысление образов, в том числе бесов: «Бес — фалл - в образе Змия вошел в нее, сжег её и в её крови расчленился - раздробленные живчики «головастики» вцепились в неё безотступно».1 По мнению A.M. Ремизова, автор древнерусской повести не увидел или не понял её таинственного и символического смысла. Штамп церковного, христианского мышления и литературно-конкретная формула предопределили одноплановость повествования. Писатель XX века открывает в произведении не столько православно-дидактический, сколько символический смысл: «Ведь это же редчайший случай — повесть о явлении фалла, принимающего разные образы, чтобы получить свою жертву. А Соломония - жертва, принесенная фаллу»2 Ключом к новому пониманию древнерусского произведения и является автокомментарий: «А между тем, даже в том виде, как вышла повесть в обработке попа Иакова, глубоко символична и через символы дает на многое ответы»3

Таким образом, можно говорить о метатекстовой функции ремизовского «Примечания»: оно содержит раздумья автора над собственным текстом и превращается в своебразный фрагмент журнальной страницы, где рядом с художественным текстом идет критическая статья, в которой автор напоминает о возможности иного подхода к той же теме. Содержащиеся в метатекстовых дополнениях отсылки к редакциям, видам, спискам древнерусских литературных памятников дают возможность определить имеющиеся в них разночтения, актуализировать сюжетные элементы, которые отсутствуют в претексте, но полноценно функционируют в ремизовском переложении.

В Заключении сформулированы выводы по диссертации.

Изучение различных компонентов текста - от отдельного слова до крупных его фрагментов — с точки зрения выполнения саморефлексивных, автотекстуальных функций ведется в литературоведении и других филологических дисциплинах всего несколько десятилетий. Актуализация этих исследований связана с возросшей саморефлексивностью искусства, литературы и науки в XX в.

Исследование исторически меняющихся функций метатекстовых дополнений в русской литературе позволяет выделить ряд этапов: классицистическая и просветительская традиция (дидактическая, просветительская функции); романтическая и реалистическая традиции (поэтологическая, саморефлексивная функции, реже - этнографическая и культурологическая); модернистская и постмодернистская традиции (саморефлексивная, поэтологическая, интертекстуальная,

автоинтертекстуальная, пародийная функции).

Разработка автокомментария как особого микрожанра, выполняющего роль комментирующей надстройки над основным зданием художественного

1 Ремизов А.М. Соломония // Ремизов А.М. Собрание сочинений. Т.б. Лимонарь. М., 2001. С. 298.

2 Там же. С.360.

3 Там же. С. 360.

текста, отразила интерес A.M. Ремизова к мифопоэтической традиции русской словесности. Этот интерес, с одной стороны, вполне соответствовал тенденциям развития раннего русского модернизма (Серебряный век), но, с другой стороны, именно у A.M. Ремизова нашел наиболее последовательное воплощение. Метатекст развивается у него из служебного инструментария, призванного восполнить лингвистические и культурные пробелы читателя (этимологическая, семантическая, культурологическая функции) в самостоятельный исследовательский аппарат, синтезирующий научно-филологический комментарий (мифологическая, семантическая, текстологическая функции) и субъективно-авторскую интерпретацию (поэтологическая, коммуникативная функции). Тем самым, через автокомментарий A.M. Ремизов выражает ключевые особенности модернистского художественного сознания: неомифологизм, полемика и диалог с «чужим текстами» и другими эпохами, реконструкция мифопоэтического сознания.

В зависимости от избранного жанра дифференцируются и усложняются метатекстовые дополнения: если в сказках это, как правило, краткие разъясняющие примечания, словно бы поднимающие читателя из его «детскости» до просвещенного и культурного понимания народной традиции, то в переложениях древнерусских повестей это развернутый метатекст, вырастающий до художественно и поэтологически значимой рамки. Мотивация такой эволюции метатекста - сложность самого жанра древнерусской повести, соединяющей дидактизм, усложненную повествовательную манеру и возможность множественных трактовок на современном этапе развития культуры.

Метатекстуальность прозы A.M. Ремизова воплощает специфику его авторского понимания национальной литературной традиции - сложное переплетение индивидуального и аутентично-исторического, творческого и научно-реконструирующего подходов. Данный синтез впоследствии будет развит в литературе постмодернизма, осваивающего сложные коммуникативные модели трансформации претекста, текста и интертекста.

Перспективы предпринятого исследования связаны с возможностью сопоставления метатекстовых дополнений A.M. Ремизова с автокомментариями других писателей XX века в широком контексте - от Серебряного века до современности, а также с проблемой взаимосвязей литературы XX столетия с древнерусской словесностью.

Основные , положения диссертационного исследования нашли отражение в пяти научных статьях, три из которых опубликованы в изданиях, включенных в перечень ВАК РФ.

1. Аппазова С.Т. Метатекст: лингвистический и литературоведческий аспекты // Гуманитарные исследования. 2012. № 1. С. 82-86. - 0,5 п.л.

2. Аппазова С.Т. Предтексты цикла апокрифических легенд «Лимонарь, сиречь: Луг духовный» // Научное обозрение. Серия 2. Гуманитарные исследования. 2012. № 5. С.135-139. - 0,3 п.л.

3. Аппазова С.Т. Роль метатекстовых дополнений в цикле «Легенды в веках» А.М. Ремизова // Образование. Наука. Научные кадры. 2012. №6. С.146-149. - 0,4 пл.

4. Аппазова С.Т. Художественные функции авторских комментариев в переложениях A.M. Ремизова // Вопросы лингвистики и литературоведения. 2008. №2. С. 49-53. - 0,5 п.л.

5. Аппазова С.Т. Примечание и история повести как метатекст в переложениях A.M. Ремизова // Литературы народов России в социокультурном и эстетическом контексте: Материалы XTV Шешуковских чтений, 2-3 февраля 2009г. М.: Интеллект-Центр; МПГУ, 2010. С.108-114. -0,3 п.л.

Подписано к печати 08.11.2012 Объем 1,25 п.л. Заказ № 40 Тираж 100 экз.

ГУ Т.МПГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Аппазова, Светлана Танатаровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Понятие метатекста: теоретический и историко-литературный аспекты.

1.1. Трактовки термина «метатекст» в различных филологических дисциплинах.

1.2. Историческое развитие функций метатекста в русской литературе.

1.3. Роль культурно-исторической школы в становлении русской мифопоэтической традиции.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА 2. Функции метатекста в стилизациях и переложениях А. М. Ремизова.

2.1. Сказки («Посолонь», «Докука и балагурье»).

2.2. Притчи («Николины притчи»).

2.3. Апокрифы («Лимонарь, сиречь: Луг Духовный»).

2.4. Повести («Легенды в веках»).

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 2.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Аппазова, Светлана Танатаровна

Алексей Михайлович Ремизов (1877-1957) - один из ярких представителей русского литературного модернизма. Его творчество отражает характерные устремления эпохи Серебряного века, с ее тенденциями к стилизации «чужих текстов» и канонов других эпох, синтезу искусств, сложному переплетению авторского и коллективного начал. Особая атмосфера рубежа веков, fin de siècle, была пронизана поисками новых форм, именно стиль мышления и модернистское формотворчество породили такие позднейшие явления, как мифопоэтика М. Булгакова, К. Вагинова, С. Клычкова, С. Кржижановского, А. Платонова, A.M. Ремизова.

Тяготение A.M. Ремизова к вслушиванию в «чужое слово», погружению в архаические жанры и стилистические образцы создало особый прецедент: стилизацию и творчество «на материале», по преимуществу фольклорном и древнерусском. Он соединяет в своей поэтике столь актуальную в начале XX века реконструкцию мифопоэтической русской, а шире - общеславянской -традиции с индивидуально-авторским переосмыслением, модернизацией традиционалистских мотивов, жанров и стилей.

Нельзя не согласиться с резюмирующей характеристикой тенденций эпохи, которые пронизывают творчество A.M. Ремизова, данной Г.Ю. Завгородней: «На рубеже XIX-XX вв. стилизация обретает особые, до этого не востребованные черты. Обновление стилизации шло не только по линии способа обращения с объектом, но и по линии расширения спектра этих объектов. Особую актуальность приобретает стилизация не индивидуально-авторских стилей, но стилей определенных эпох, как правило, давно минувших. Мысленно устремляясь в прошлое, художники, с одной стороны, воспринимали и воссоздавали эпоху именно с позиции стилизации, через характерные внешние атрибуты, с другой — стремились найти в отдаленных эпохах ответы на волнующие вопросы современности»1.

Исследователями поэтики A.M. Ремизова неоднократно отмечались такие черты, как стилизация, архаизация, интерес к фольклору, к воссозданию его форм (сказ, сказка, притча, легенда) (A.M. Грачева, E.H. Гривенная, Н.Ю. Грякалова, И.Ф. Данилова, A.C. Жиляков, Г.Ю. Завгородняя, М.В. Козьменко, A.B. Лавров и др.). Однако структурный анализ литературной формы его произведений, художественных функций автокомментариев с точки зрения соотношения основного текста и метатекста не становился темой диссертационных или монографических исследований.

Актуальность темы исследования определяется постоянным вниманием современного литературоведения к взаимодействию фольклора и письменной словесности, с одной стороны, и проблемам интертекста, функционирования «чужого слова» в литературе, с другой. Этим обусловлена необходимость теоретического и историко-литературного анализа функций метатекстовых дополнений в стилизованных произведениях A.M. Ремизова, созданных на основе фольклорных и древнерусских претекстов.

Метатекстовые дополнения писателя к сборникам сказок, повестей, притч, написанных по следам текстов и мотивов коллективного народного творчества, составляют полноценный компонент поэтического замысла. Осмысление генезиса и авторской манеры комментирования, функций метатекста позволяет дать полное представление об эстетическом феномене фольклорных переложений A.M. Ремизова в контексте Серебряного века и становления новейшей русской литературы.

Объектом исследования являются метатекстовые дополнения ряда произведений A.M. Ремизова, объединенных общим материалом и подходом

1 Завгородняя Г.Ю. Стилизация в русской прозе XIX - начала XX века: . дис. докт. филол. наук. М., 2010. СП. фольклорной или древнерусской основой как претекстом и творческой авторской переработкой источников.

Предмет исследования - функции метатекстовых дополнений в стилизациях и переложениях A.M. Ремизова.

Материал исследования составили произведения A.M. Ремизова: «Лимонарь, сиречь: Луг духовный» (1907), «Посолонь» (1907), «Докука и балагурье» (1914), «Звенигород окликанный: Николины причти» (1924). В качестве контекста и для понимания того, как изменяются функции метатекстовых дополнений, проанализирован поздний сборник переложений древнерусских повестей «Легенды в веках», работа над которым велась несколько десятилетий (1911-1957 гг.).

Цель исследования состоит в выявлении и систематизации функций метатекстовых дополнений в произведениях A.M. Ремизова, созданных на основе фольклорного и древнерусского претекста.

Для реализации поставленной цели следует решить ряд задач:

- дать теоретическое и историко-литературное обоснование термина «метатекст», выявив специфику его собственно литературоведческой трактовки;

- рассмотреть основные этапы становления и развития метатекста в русской литературе;

- определить основные культурные и литературные явления, повлиявшие на формирование поэтологических воззрений A.M. Ремизова (культурно-историческая школа, модернизм);

- проанализировать метатекстуальные компоненты произведений A.M. Ремизова и выявить их жанровые, композиционные и поэтологические функции и их эволюцию;

- сформулировать ключевые признаки метатекстуальности в поэтике A.M. Ремизова в контексте русского литературного модернизма.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Метатекст в модернистском произведении составляет органическую часть художественного целого, выражая повышенную саморефлексивность модернистского художественного сознания и выявляя усложнившееся представление о композиционной организации текста.

2. Автокомментарии A.M. Ремизова к своим произведениям, стилизованным под фольклорные и древнерусские жанры, выполняют в первую очередь компенсаторно-культурологическую, реконструирующую функцию: они восполняют недостающие в сознании современного читателя знания о бытовой, обрядовой, жанровой и стилевой специфике архаической литературы.

3. Дифференциация функций метатекста в произведениях A.M. Ремизова постепенно усложняется и пополняется: помимо культурологической, разрабатываются этимологическая, семантическая, поэтологическая функция.

4. Функции, структура и объем авторского метатекста варьируются в зависимости от доминирующей жанровой модели сборника: от краткого филологического (источниковедческого, текстологического) комментария до развернутой рамки (метатекст в пред- и постпозиции).

5. В метатекстовых дополнениях соединяются репрезентация авторского (биографического, творческого) «я» и объективированные формы метатекста (справочно-энциклопедическая информация, цитаты из монографий по фольклористике, статистические таблицы источников): так выражается установка A.M. Ремизова на компиляцию индивидуального (авторского) и коллективного (авторитетного) истолкования первоисточников.

Методологическую базу исследования составили: отечественная историческая поэтика как модель поэтапно развивающегося литературного процесса и художественного сознания (С.С. Аверинцев, М.М. Бахтин, А.Н. Веселовский, M.JI. Гаспаров, В.М. Жирмунский, Д.С. Лихачев, A.B. Михайлов); принципы и категории мифопоэтики - «литературный архетип», коллективное бессознательное, жанровый канон как матрица памяти традиции, неомифологизм (Е.М. Мелетинский, О.М. Фрейденберг и др.); принципы структурно-семиотической школы в исследовании авторских и фольклорных текстов (Ю.М. Лотман, В.Я. Пропп, П.Х. Тороп, Б.А. Успенский, Т.В. Цивьян и ДР-)

В качестве методики исследования использовались текстологический анализ источников, описание и интерпретация, функциональный анализ поэтики авторского текста, компаративный анализ (русская и европейская традиции литературного модернизма), синтез отечественных и зарубежных концепций, трактующих литературный процесс XX века.

Состояние научной разработанности темы исследования. В отечественном литературоведении творчество A.M. Ремизова активно изучается на рубеже XX - XXI вв. Оживление интереса к наследию A.M. Ремизова связано с процессами, происходящими в гуманитарных науках обозначенного периода: наметился интерес к «эмигрантской», возвращенной литературе (писатель эмигрировал из России в 1921 году и оставшиеся годы провел в Париже); выдвинулись на первый план новые методы исследования, которые нашли благодатную почву в поэтике A.M. Ремизова (мифопоэтика); активизировался интерес к переосмыслению средневековой литературы, в частности древнерусской, в контексте которой ремизовские переложения архаических источников представляют особый методологический и историко-литературный интерес.

Достаточно обстоятельно исследованы жанровые и стилевые особенности прозы писателя. Так, И.Ф. Данилова, один из авторитетных исследователей творчества A.M. Ремизова, отмечает: «Нельзя обойти вниманием и тот факт, что сказочные мотивы и сюжетные ходы присутствуют в большинстве произведений Ремизова. <.> Круг ремизовских текстов, в которых без труда угадывается характерный для фольклорной прозы образный строй, используются сказочные формулы, композиционные приемы и языковые клише, значительно шире. <.> Целый ряд мотивов его сказок «кочует» из одного текста в другой, превращаясь в мифологемы, которые «обеспечивают» внутреннюю преемственность ремизовского творчества»1

В контексте нашего исследования особенно важны те наблюдения и выводы, которые были сделаны в рамках изучения его «фольклороцентризма», его литературной роли «фольклорного медиатора»2.

А.Г. Соколов, характеризуя мифопоэтические, фольклорные источники вдохновения и творчества A.M. Ремизова, пишет: «В литературе начала столетия Ремизов занял в эстетической полемике реалистов и модернистов срединную позицию, так же, как Зайцев и Андреев, предприняв в своем творчестве попытку синтезировать эстетические принципы и реалистического, и «нового» искусства» <.> Более того, он считает, что происхождение сказок, легенд тоже из сна. В одной из последних дневниковых записей Ремизов писал: «Сказка и сон — брат и сестра. Сказка — литературная форма, а сон может быть литературной формой. Происхождение некоторых сказок и легенд — сон»3

В 1910-е годы обостряется интерес писателя к религии. Это проявляется в его стилизациях житий святых, апокрифов, назидательных притч. Со временем, в эмиграции, все больше и больше уходя к религиозно окрашенному мифу, A.M. Ремизов создает свой вымышленный мир, в котором ищет убежище от хаоса бытовой повседневности.

С этим, может быть, связаны и его «игры» со всякого рода зверушками, мистификации, о которых так много рассказывали современники, шутки с обезьяньим хвостиком, что непременно висел на дверях его парижской квартиры. Как вспоминает А. Седых, «.хвост этот, по существу, был неким символом в жизни Ремизова, это была та граница, за которой обрывался

Данилова И.Ф. Литературная сказка A.M. Ремизова: 1900 —1920-е годы: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2008. С.З.

2Дроздова Г.Ю. Стиль сказочной прозы A.M. Ремизова: дис. .канд. филол. наук. М., 2001.

С. 4-5.

•2

Соколов А.Г. Сновидческий метод письма как итог творческих исканий A.M. Ремизова // Соколов А.Г. Русская литература кон. XIX - XX вв. М., 2000. С.398-399. реальный мир и начиналось некое театральное действо, которое так любил Алексей Михайлович и которое постепенно стало его второй натурой»1

О переработке A.M. Ремизовым обширного фольклорного материала пишет И.В. Демина, анализирующая поэтическую функцию микрожанра «знамений» в поэтике автора . Развернутый и обстоятельный анализ работы A.M. Ремизова с древнерусскими источниками предлагает A.M. Грачева .

Ей принадлежит оценка методологического подхода A.M. Ремизова к древнерусскому прототексту с современных позиций, обогащенных опытом позднего модернизма и постмодернизма, предлагающих гибкое понимание интертекста. Автор подчеркивает, что «критика той поры была более консервативна и, как правило, не видела в ремизовском обращении к древнерусской культуре органичную составляющую его творческого мировоззрения»4.

Интересный и плодотворный подход в трактовке произведений A.M. Ремизова разрабатывает Г.Ю. Завгородняя, исследуя в контексте развития стратегий стилизаций ремизовские стилизации древнерусской традиции книжности и иконописи. Согласно позиции исследовательницы, стилизация становится для A.M. Ремизова средством погружения в традицию, ее обживания и реконструкции. Имитация, подражание служат цели воссоздания истоков - такими, какими их видит автор. «В самом общем виде стилизация -это воссоздание с определенными художническими задачами чужого стиля или его элементов через внешние, узнаваемые черты. При этом дистанция между собственным стилем и стилизуемым подчеркнуто акцентируется (в отличие от, например, стилевого иллюзионизма - мистификации); соответственно, маркеры «чужого» могут быть несколько укрупнены (но не комически

Соколов А.Г. Сновидческий метод письма как итог творческих исканий A.M. Ремизова // Соколов А.Г. Русская литература кон. XIX - XX вв. М., 2000. С. 400.

2 Демина И.В. «Знамения» как формообразующая основа мифотворческого дискурса прозы А.Ремизова 1900-1920 годов: дис. . к.ф.н. Иваново, 2006.

3 Грачева A.M. Алексей Ремизов и древнерусская культура. СПб., 2000.

4Там же. С.4. гиперболизированы, как, например, в пародии)»1. Феномен стилизации позволяет нам понять метатекстуальную природу произведений A.M. Ремизова, ориентированных не на абсолютное авторство, а на диалог текста с прототекстами, по отношению к которому рамочный компонент в виде авторских примечаний выступает как метатекст в узком, функционально-поэтическом значении.

Серьезный опыт исследования «фольклоризма» A.M. Ремизова предпринял Ю.В. Розанов. Он раздвигает рамки понимания той существенной части творчества писателя, которую составляют переложения и автоинтерпретации коллективного народного творчества. Ю.В. Розанов демонстрирует в своей работе, что подход A.M. Ремизова далек от «этнографизма» XIX века: «Мифотворчество Ремизова не иллюстрация на темы славянской мифологии и фольклора, а художественное разыскание в области мифологии со своими оригинальными гипотезами, открытиями, предложениями. Поэтические реконструкции мифологических реалий основаны, как правило, на подлинном материале и учитывают достижения этнографии и фольклористики своего времени. Они не только не противоречат «научным» реконструкциям, но в отдельных случаях предвосхищают их»2

Ю.В. Розанов выделяет важную черту поэтики A.M. Ремизова - это так называемое «творчество по материалу». Материалом для авторской интерпретации служат «древнерусская литература, русская классическая л литература XIX века, мифология и фольклор» . Исследователь называет писателя «первооткрывателем модернистского отношения к фольклору», предполагающего вторичную - собственно авторскую - мифологизацию

1 Завгородняя Г.Ю. Стилизация в русской прозе XIX - начала XX века: автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 2010. С. 4-5.

2Розанов Ю.В. Фольклоризм A.M. Ремизова: источники, генезис, поэтика: автореф. дис. . докт. филол. наук. Великий Новгород, 2009. С. 5.

3 Там же. С. 3. канонических сюжетов и образно-ритуальных схем мышления.1 В качестве метатекстуального компонента (метапрозаического) можно назвать выявленную исследователем автобиографическую сюжетную линию героя в фольклорных сборниках A.M. Ремизова - «жизнь подпольного изгоя» . Писатель подвергает модернизации и маргинализации канонические фольклорные мотивы и образы: «Цикл «Полунощное солнце» был напечатан в альманахе «Северные цветы. Ассирийские» (1905, № 4), а в начале 1908 года вошел в расширенном виде и с авторскими комментариями в книгу Ремизова «Чертов лог и Полунощное солнце». В поэме «Омель и Ен», центральном произведении цикла, автор пересказывает космогонический миф коми-зырян, точно следуя реконструкции Налимова3. Вместе с тем он модернизирует наивную мифологию зырян, ставя в центр поэмы маргинальные для мифа мотивы тоски, одиночества и желанной смерти»4. В качестве важных качеств, необходимых для профессиональной разработки метатекста, Ю.В. Розанов указывает на этнографическую осведомленность A.M. Ремизова, его библиофильскую страсть к собиранию редких источников, высокую литературно-критическую культуру.

Анализу роли «фольклора и народной христианской культуры» в творчестве A.M. Ремизова посвящена диссертация И.В. Привалова (2012)5. Исследователь сосредоточивает внимание на содержательной стороне исканий A.M. Ремизова - его отношении с народным православием, официальным христианством, язычеством. Автор рассматривает «циклообразующую функцию фольклора и народной христианской культуры», выявляя

1 Розанов Ю.В. Фольклоризм A.M. Ремизова: источники, генезис, поэтика: автореф. дис. . докт. филол. наук. Великий Новгород, 2009. С. 7.

2 Там же. С. 7.

В.П. Налимов - этнограф-любитель, рукописные материалы которого стали материалом произведений цикла «Полунощное солнце».

4 Розанов Ю.В. Фольклоризм A.M. Ремизова: источники, генезис, поэтика: автореф. дис. . докт. филол. наук. Великий Новгород, 2009. С. 7.

5 Привалов И.В. Фольклор и народная христианская культура в цикле повестей «Лимонарь, сиречь: Луг духовный»: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2012. элементы, ее реализующие: сквозные персонажи, лейтмотивы, идейно-тематическое единство. Основная задача данной работы связана с подробной реконструкцией прототекстов, подвергшихся реинтерпретации A.M. Ремизова.

О.В. Артемьева привлекает внимание к мифопоэтическому аспекту прозы A.M. Ремизова1. Важность данного исследования состоит в том, что в нем апробируется довольно новая для 1990-х гг. методология анализа текстов - мифопоэтика. Автор обосновывает актуальность этого метода в применении к произведениям A.M. Ремизова разных периодов, поскольку все они пронизаны влиянием архетипических образов, сюжетов, мотивов.

Диссертация О.О. Осовского - одно из новых диссертационных исследований, посвященных поэтике отечественной метапрозы 1920-х - начала 1930-х годов. В ней разработан важный для нашей работы аспект -модернистская поэтика русской метапрозы, в рамки которой входит и творчество A.M. Ремизова (однако оно не становится объектом исследования О.О. Осовского). Само понятие метапрозы, являющееся ключевым в работе О.О. Осовского, напрямую соотносится с метатекстом и метатекстуальностью -неотъемлемым признаком модернистского художественного сознания и реализующегося не только в особом построении произведения, но и в выходе его в пространство коммуникации с текстами данного автора и «чужими» текстами. В теоретическом плане О.О. Осовский опирается на работы Д. Шеппарда и М.Н. Липовецкого. Концепция Д. Шеппарда позволила автору расширить сферу метапрозы как феномена не только постмодернистской, но и русской модернистской литературы. В свою очередь, идеи М.Н. Липовецкого

1 Артемьева О.В. Мифопоэтика прозы Алексея Ремизова: дис. . канд. филол. наук. М., 1999. явились определяющими для теоретической трактовки метапрозы и ее главного свойства, актуального для нашего исследования, - саморфелексивности1.

Среди ключевых признаков метапрозы как жанрово-стилевого феномена М.Н Липовецкий выделяет такие, как «тематизация художественного творчества»; наличие «текстового двойника» автора в образе писателя-персонажа; структура «текст в тексте», соотнесенная с автором-творцом (рамочный текст) и автором-персонажем (текст в тексте); «обнажение приема» - разоблачение механизмов конструирования художественного мира автором; активизация роли читателя, призванного стать соучастником конструирования текста . Обращая внимание на различие авторских поэтик, исследуемых О.О. Осовским (К. Вагинов, О. Мандельштам, В. Шкловский, И. Эренбург), отметим, что отнюдь не все выявленные им черты метапрозы могут быть обнаружены в исследуемых нами текстах A.M. Ремизова. Так, в ориентированных на фольклор текстах отсутствуют детали современной литературной и культурной жизни (в отличие от К. Вагинова или В. Шкловского), образ автобиографического героя (как в прозе И. Эренбурга). Однако отдельные автобиографические аллюзии встречаются в циклах A.M. Ремизова (намеки и прямые упоминания о дочери, соотнесение себя и своей супруги с отдельными героями сказок и притч). Из анализируемых исследователем признаков метапрозы A.M. Ремизову свойственна также «авторская рефлексия», которая «выступает важнейшим принципом организации метапрозаического повествования»3: у A.M. Ремизова она композиционно вынесена в рамку произведения (автокомментарии).

Значимым для темы данного исследования можно считать констатацию двух направлений саморефлексии текста: синхронического аспекта (т.е.

1 Осовский О.О. Художественные особенности отечественной метапрозы 1920-х - начала 1930-х годов: автореф. дис. . канд. филол. наук. Саранск, 2012. С. 4.

2 Осовский О.О. Художественные особенности отечественной метапрозы 1920-х - начала 1930-х годов: автореф. дис. . канд. филол. наук. Саранск, 2012. С. 4.

3 Там же. С. 7. рефлексия текста над самим собой и над современными ему текстами, художественными стилями, приемами и формами) и диахронического (погружение метатекста в стихию исторически чужих, предшествующих текстов, что позволяет обрести собственную идентичность, осознать свою уникальность в истории литературы)1. Для A.M. Ремизова одинаково важным оказывается осознание своей роли автора-интерпретатора фольклорных текстов в современном литературном контексте и утверждение оригинальной позиции в трактовке канонических сюжетов в историческом аспекте. Немаловажным критерием, общим для русских писателей-модернистов, является их активная литературно-критическая, культуртрегерская деятельность: A.M. Ремизов сосредоточил свою критическую деятельность на сборе, систематизации и авторской интерпретации фольклора, и этот род творчества стал определяющим для формирования метатекстуальности его прозы.

Таким образом, большинство исследователей сосредоточивают свое внимание на принципах творческого переосмысления A.M. Ремизовым первоисточников, однако в значительно меньшей мере разработаны структурно-композиционные и функционально-поэтические аспекты метатекста в произведениях такого типа.

Научная новизна исследования заключается в выявлении, анализе и систематизации метатекста в произведениях A.M. Ремизова, обладающих повышенной степенью саморефлексивности - в произведениях, основанных на фольклорных и древнерусских первоисточниках. Историко-литературная специфика автокомментариев A.M. Ремизова, их роль в произведении изучаются на основе явления метатекстуальности. В диссертации уточняется категориальный аппарат, разграничиваются понятия «метатекст» и «метатекстуальность». Исходя из литературоведческих трактовок метатекста, в особенности принадлежащих основателям и последователям структурно

1 Осовский О.О. Художественные особенности отечественной метапрозы 1920-х - начала 1930-х годов: автореф. дис. . канд. филол. наук. Саранск, 2012. С. 9. семиотической школы (М.Н. Липовецкий, Ю.М. Лотман, H.A. Смирнова, П.Х. Тороп, Т.В. Цивъян, Д.А. Шиндина), мы обращаем внимание на то, что предметом рефлексии (интерпретации) метатекста является не только основной текст, но и закодированный в нем прототекст - т.е. всевозможные предшествующие или современные «чужие» тексты. Поэтому если для рамочных компонентов произведения, выполняющих функцию саморефлексии, автокомментирования, используется термин «метатекст», для анализа более сложных межтекстовых связей, также составляющих метауровень поэтики произведения, применяется понятие «метатекстуальности».

Метатекстуальность позволяет охарактеризовать одновременно все уровни выхода текста за границы своего формального «ядра» на «периферию» -композиционную (рамка), интертекстуальную (различные аллюзии, реминисценции, цитаты, чужие мотивы и пр.), автоинтертекстуальную (рефлексия текста над другими текстами данного автора).

Теоретическая значимость исследования состоит в целостном анализе метатекстуальности как функционального аспекта произведения, а также родового свойства модернистского художественного сознания, реализующегося в разветвленных связях претекста - основного текста - метатекста. На примере метатекстуальности прозы A.M. Ремизова показывается, как происходит пересмотр понятия авторства в русской литературе Серебряного века: автор трактуется как неомифолог, демиург и жизнестроитель, транслирующий на тексты современников и предшественников свою уникальную картину мира.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования материала, наблюдений и выводов исследования в разработке историко-литературных лекционных курсов (история русской литературы XX века), курсов по выбору, посвященных творчеству A.M. Ремизова, поэтике русского модернизма, проблемам метатекстуальности в литературе.

Апробация работы

Диссертация обсуждалась на аспирантском объединении и кафедре русской литературы и журналистики XX - XXI веков МПГУ, на заседании кафедры. Результаты исследования также были апробированы на Шешуковских чтениях (2009г.).

Структура исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, одна из которых представляет теоретико-методологическую разработку инструментария, другая - исследовательскую часть (анализ метатекста в произведениях A.M. Ремизова), заключения и библиографического списка, составляющего 228 пунктов.

Список научной литературыАппазова, Светлана Танатаровна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Чумаков Ю.Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину» // Болдинские чтения. Горький, 1976. Вып. 1. С. 59.

2. Державин Г.Р. Объяснения на сочинения Державина, им самим диктованные родной его племяннице, Елисавете Николаевне Львовой, в 1809 году, изданные Ф.П. Львовым в четырех частях / Предисл.: Федор Львов. Санкт-Петербург, 1834. С.98.2 Там же. С. 98.

3. Фарафонова O.A. Автокомментарий Г.Р. Державина//Критика и семиотика. Вып. 14. 2010. С. 61-62.

4. Лотман Ю.М. К структуре диалогического текста в поэмах Пушкина (Проблема авторских примечаний к тексту)// Пушкин и его современники. Псков, 1970. С. 235.

5. Чумаков Ю.Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину»//Болдинские чтения. Горький, 1976. С. 67

6. Тромбах С.М. Примечания Пушкина к «Евгению Онегину». // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т 33. 1974. №3. С. 225.

7. Чумаков Ю.Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину»//Болдинские чтения. Горький, 1976. С. 65.

8. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994.

9. Хализев В.Е. Текст // Введение в литературоведение: Литературное произведение: основные понятия и термины. М., 1999. С.408.

10. Тэн И. Философия искусства / Подгот. к изд., общ. ред. и послесл. A.M. Микиши. М., 1996.2 Там же. С.ЗО.3 Там же. С.ЗО.

11. Потебня А.А. Мысль и язык. М., 1999.

12. Розанов Ю.В. Алексей Ремизов и массовая литература начала XX в. // Культ-товары: Феномен массовой литературы в современной России: Сб. научн. ст. СПб., 2009. С. 13.ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1

13. Ремизов A.M. Собрание сочинений: В 10 т. Т.2. Докука и балагурье. М., 2000. С. 180

14. Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи воспоминания - эссе (1914-1933). М., 1990. С.36-42; 58-72.2 Там же. С.63.

15. Ремизов A.M. Докука и балагурье. М., 2000. С. 161-162.2 Там же. С. 162.

16. Этимологическая: информация о лингвистическом происхождении слова (посолонь).

17. Иванова Т.Г. История русской фольклористики XX века. 1900-первая половина 1941 гг.: монография. СПб., 2009.

18. Козьменко М.В. Алексей Ремизов // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Кн.2. М., 2001. С. 340-380.

19. Переписка В.И. Иванова и A.M. Ремизова/ Вступ. статья, примеч. и подготовка писем А. Ремизова A.M. Грачевой, подготовка писем Вяч. Иванова - О. А. Кузнецовой // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996. С. 78.

20. Козьменко М.В. «Лимонарь» как опыт реконструкции народной веры // Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб., 1994. С.29.

21. См. подробнее об этом: Грачева A.M. Ремизов и древнерусская культура: дис. . канд. филол. наук. СПб., 1998. С. 128-141.2 Там же. С.128-141.

22. Ремизов А. Лимонарь // Собрание сочинений. Т.6. Лимонарь. М., 2001. С. 11.2Торжество мира православного / Ранняя русская драматургия (XVII перв. пол. XVIII в.). Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974. С. 200-206.

23. Козьменко М.В. «Лимонарь» как опыт реконструкции народной веры // Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб., 1994.С. 28

24. Ремизов А. Лимонарь // Собрание сочинений. Т.6. Лимонарь. М., 2001. С.42.2 Там же. С.423 Там же. С.41.

25. Объем, структурно-композиционные особенности, функции авторского метатекста у A.M. Ремизова существенно различаются в зависимости от выбранного автором жанра.

26. Реконструирующая, «воскрешающая» работа метатекста в «Посолони» призвана была оживить изобразительно-выразительный потенциал русского слова.

27. Основные типы автокомментария в «Лимонаре»: «мифологический»; поэтологический (анализ жанра, стиля и пр.); этимологический; культурологический.

28. Абашева М. П. Литература в поисках лица: Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности. Пермь: Изд-во Перм. ун-та , 2001. 319 с.

29. Аверин Б.В. Автобиографическая проза A.M. Ремизова // Ремизов А. Взвихренная Русь. М.: Советский писатель, 1991. С. 3-22.

30. Аверинцев С.С. Авторство и авторитет // Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 76-100.

31. Азадовский М.К. История русской фольклористики: в 2 т. М.: Учпедгиз, 1963. Т. II. 363 с.

32. Алексей Ремизов: Исследования и материалы / отв. ред. A.M. Грачева. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994. 288 с.

33. Андреев Ю. Пути и перепутья Алексея Ремизова // Вопросы литературы. 1977. №5. С. 216-243.

34. Андрусенко Е.А. Функции метатекста в художественном тексте (на материале произведений В. Астафьева) // Сибирский филологический журнал. 2011. № 1. С. 89-94.

35. Андрющенко Т.Я. Метатекст и его роль в интерпретации текста // Проблемы организации речевого общения. М.: Наука, 1981. С. 127-150.

36. Афанасьев А.Н. (1826-1871): Мифология Древней Руси: поэтические воззрения славян на природу. Москва: Эксмо, 2007 605с.

37. Байкова С.А. Метатекст // Знание. Понимание. Умение. 2010. № 3. С. 248250.М.Бак Д.П. История и теория литературного самосознания: творческая рефлексия в литературном произведении. Кемерово: Изд-во Кемеровского государственного университета, 1992. 82 с.

38. Баран Х.К типологии русского модернизма: Хлебников, Иванов, Ремизов // Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М.: Прогресс -Универс, 1993. С. 191-210.

39. Баринова Е.Е. Метатекст в постмодернистском литературном нарративе: А. Битов, С. Довлатов, Е. Попов, Н. Байтов: дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2008. 248 с.

40. Баринова Е.Е. Метатекст в произведении Н. Байтова «Не-Х» // Сибирский филологический журнал. 2007. №4. С. 109-113.

41. Бар Р. Кризис комментария // Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв.: трактаты, статьи, эссе / сост., общ. ред. Г.К. Косикова. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 367-369.

42. Бахтин М.М. Проблема текста // Бахтин М.М. Собрание соч.: в 7 т. Т.5: Работы 1940-х начала 1960-х годов. М.: Русские словари, 1997. С. 306326.

43. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М.: Советская Россия, 1979. 320 с.

44. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. 445 с.

45. Безродный М. Генезис лейтмотивов у А.М. Ремизова // Русская филология: сборник трудов СНО филологического факультета / отв. ред. И. Чернов. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1977, 1977. Вып. V. С. 98-109.

46. Беляева И.С. Фикциональный комментарий в литературе постмодернизма: на материале произведений Владимира Набокова: дис. . канд. филол. наук. М., 2009. 186 с.

47. Блищ H.JL Автобиографическая проза A.M. Ремизова (проблема мифотворчества). Минск, 2002. 116 с.

48. Бокарева Ю.М. Коммуникативно-синтаксические адресации в прозе Н.В. Гоголя и место в них метатекстовых элементов: автореф. дис. . канд. филол. наук. 1999. 22 с.

49. Болдырева Е.М. Автобиографический метатекст И.А. Бунина в контексте русского и западноевропейского модернизма: дис. . д-ра филол. наук. Ярославль, 2007. 496 с.

50. Борботько JI.A. О разграничении понятий «метатекст», «паратекст», «интертекст» и «сверхтекст» // Вестник Московского областного университета. Сер. Лингвистика. 2011. № 2. С. 19-23.

51. Борисова Е.А. Русский модерн. М.: Советский художник, 1990. 389 с.

52. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М.: РГГУ, 2001. 320 с.

53. Брюсов В.Я. Переписка с A.M. Ремизовым (1902-1912) // Литературное наследство. Т. 98: Валерий Брюсов и его корреспонденты, кн. 2. М.: Наука, 1994. С. 137-229.

54. Бурукина O.A. Экзегетика текста и комментария // Текст и комментарий: материалы круглого стола / под ред. В. Н. Базылева, Ю.А. Сорокина. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 5-6.

55. Буслаев Ф.И. Русская хрестоматия. М.: Искусство, 1981. 394 с.

56. Вахненко Е.Е. Концепция времени и пространства в автобиографической прозе A.M. Ремизова 1920-1950-х гг.: дис. . канд. филол. наук. Иркутск, 2007. 206 с.

57. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1978. Вып. 8: Лингвистика текста. С. 402-421.

58. Вепрева И.Т. Что такое рефлексив? Кто он, homo reflektens? // Известия Уральского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. 2002. Вып. 5. № 24. С. 28-36.

59. Вепрева И.Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. Екатеринбург: Изд-во Урал. гос. ун-та, 2002. 379 с.

60. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. 648 с.

61. Владимиров П.В. (1854-1902) Введение в историю русской словесности: Из лекций и исследований П.В. Владимирова, орд. проф. Имп. Ун-та св. Владимира. Киев: тип. Имп. Ун-та св. Владимира В.И. Завадского, 1896. 278 с.

62. Волошин М.А. Лики творчества. Л.: Наука, 1989. 848 с.

63. Гальченко О.С. Литературная сказка в раннем творчестве A.M. Ремизова: дис. . канд. филол. наук. Петрозаводск, 2005. 217 с.

64. Гвишиани Н.Б. Метаязык // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С. 297-298.

65. Гончарова Е.А. К вопросу об изучении категории «автор» через проблемы интертекстуальности // Интертекстуальные связи в художественном тексте: межвузовский сборник научных трудов. СПб.: Образование, 1993. С. 20-28.

66. Горный Е. Заметки о поэтике A.M. Ремизова: «Часы» // В честь 70-летия проф. Ю. М. Лотмана: сб. статей. Тарту: Эйдос, 1992. С. 192-209.

67. Гофман М. Петербургские воспоминания // Воспоминания о серебряном веке. М.: Республика, 1993. С. 376-377.

68. Грачева A.M. Алексей Ремизов и древнерусская культура: диссертация . доктора филологических наук. Санкт-Петербург, 1998. 464 с.

69. Грачева A.M. «Лимонарь» Алексея Ремизова: первая русская революция сквозь призму апокрифической литературы // Wiener Slawistischer Almanach. 1998. Bd. 42. S. 113.

70. Грачева A.M. Алексей Ремизов и древнерусская культура. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. 333 с.

71. Грачева A.M. Алексей Ремизов и Пушкинский Дом (Ст. первая. Судьба ремизовского «музея игрушек») // Русская литература. 1997. № 1. С. 185215.

72. Грачева A.M. Древнерусские повести в пересказах Ремизова // Русская литература. 1988. № 3. С. 110-117.

73. Грачева A.M. Повесть A.M. Ремизова «Тристан и Изольда». История текста // Русский модернизм. Проблемы текстологии. СПб.: Алетейя, 2001. С. 130-152.

74. Грачева A.M. Судьба России в литературе 1910-х гг. (повесть А. Ремизова «Пятая язва») // Литература и история (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей XVIII-XX вв.). СПб.: Наука, 1992. С. 229-249.

75. Гречишикин С.С. Архив A.M. Ремизова // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1975 год / М.П. Алексеев, В.П. Баскаков и др. Л.: Наука, 1977. С. 20-44.

76. Гречишкин С.С. М. Волошин и А. Ремизов // Волошинские чтения: сб. научных трудов. М.: ГБЛ, 1981. С. 92-104.

77. Гривенная E.H. Стилизация разговорной речи в художественной прозе: культурно-исторический и лингвостилистический аспекты: На материале произведений А. Ремизова: дис. . канд. филол. наук. Краснодар, 2005. 153 с.

78. Громбах С.М. Примечания Пушкина к «Евгению Онегину» // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. 1974. Т. 33. № 3.

79. Грот Я.К. Переписка Евгения с Державиным. СПб.: тип. Имп. Акад.наук, 1868.216 с.

80. Грякалова Н.Ю. Человек модерна. Биография рефлексия - письмо: монография. СПб.: Дмитрий Буланин, 2008. 382 с.

81. Грякалова Н.Ю. Проблема фольклоризма русской поэзии начала XX века (литературное направление и творческая индивидуальность): дис. . канд. филол. наук. JL, 1984. 219 с.

82. Губина Н.В. Поэтика заглавий в прозе Е.И. Замятина: Название текст -метатекст) // Мир науки, культуры, образования. 2007. № 4 (7). С. 97-104.

83. Гунн Г. Очарованная Русь («Русский лад» Алексея Ремизова). М., 1990. 288 с.

84. Гусева Е.В. Роман «Пруд» A.M. Ремизова: поэтика двоемирия: дис. . канд. филол. наук. Йошкар-Ола, 2006. 216 с.63 .Д'Амелия А. Автобиографическое пространство Алексея Ремизова // Ремизов А. Учитель музыки. Париж: La Presse Libre, 1983. С. 7-32.

85. Даль В. Толковый словарь живаго великорускаго языка Электронный ресурс. Онлайн-словарь. URL: http://slovardalja.net/word.php?wordid=6832 (дата обращения 12.06.2012).

86. Данилевский A.A. Герой A.M. Ремизова и его прототип // Актуальные проблемы теории и истории русской литературы. (Уч. записки Тартуского ун-та; вып. 748). Тарту: Изд-во Тартуского гос. ун-та, 1987. С. 150-165.

87. Данилова И.Ф. Литературная сказка А. М. Ремизова (1910-1920-е годы). Хельсинки: Helsinki University Print, 2010. 280 с.

88. Данилова И.Ф. Литературная сказка A.M. Ремизова: 1910-1920-е годы: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2008. 246 с.

89. Демин A.C. Эволюция московской школьной драматургии // Ранняя русская драматургия (XVII пер. пол. XVIII в.). Пьесы школьных театров Москвы. М., 1974. С. 19-78.

90. Демина И.В. «Знамения» как формообразующая основа мифотворческого дискурса прозы А.Ремизова 1900-1920 годов: дис. . кандидата филологических наук. Иваново, 2006. 196 с.

91. Депцова Т.Ю. Библиографический метатекст в литературной рекомендательной библиографии: дис. . канд. пед. наук. М., 2001. 207 с.

92. Державин Г.Р. Объяснения на сочинения Державина, им самим диктованные родной его племяннице, Елисавете Николаевне Львовой, в 1809 году, изданные Ф.П. Львовым в четырех частях / Предисл.: Федор Львов. Санкт-Петербург, 1834. 255 с.

93. Державин Г.Р. Сочинения. В 9 тт. Т. 1. СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1864. 812 с.

94. Домбраускене Г.Н. Метатекст протестантского хорала в пространстве музыкальной культуры: дис. . канд. искусствоведения. Владивосток, 2004. 172 с.

95. Доценко С. Проблема поэтики A.M. Ремизова: автобиографизм как конструктивный принцип творчества. Tallinn: Tallinna Pedagoogikaülikooli Kirjastus, 2000. 161 lk.

96. Драгоманов М.П. (1841-1895): Малорусские народные предания и рассказы. Киев: Юго-зап. отд. Имп. Рус. геогр. о-ва, 1876. 434 с.

97. Дроздова Г.Ю. Стиль сказочной прозы A.M. Ремизова: дис. . канд. филол. наук. М., 2001. 170 с.

98. Жиляков A.C. Жанровое своеобразие литературной сказки рубежа XIX-XX веков: «Посолонь» A.M. Ремизова «Пак с Волшебных Холмов» Р. Киплинга: автореф. дис. . канд. филол. наук. Томск, 2008. 26 с.

99. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад: избр. тр. Л.: Наука, 1979. 493 с.

100. Жирмунский В.М. Введение в литературоведение. Курс лекций. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. 440 с.

101. Иванова Т.Г. История русской фольклористики XX века. 1900 первая половина 1941 гг.: монография. СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. 799 с.

102. Ильин И.П. Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм: от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. 256 с.

103. Ильин И.П. Метарассказ // Западное литературоведение XX века: энциклопедия / гл. науч. ред. Е.А. Цурганова; отв. науч. ред. А.Е. Махов. М.: Intrada, 2004. С. 251-253.

104. Ильин С. Комментарий к роману «Бледное пламя» Электронный ресурс. / С. Ильин, А. Люксембург. Электрон, текстовые дан. URL: http://lib.ru/NABOKOW/palefirecomm.txt (дата обращения 21.05.2012).

105. Имаева Е. Метатекст как средство понимания текста // Филологические науки. 2002. № 6. С. 70-78.

106. Имаева Е. Процессы функционирования и развития неявных смыслов в метатексте // Филологические науки. 2005. № 3. С. 88-95.

107. Исследования по структуре текста: сб. ст. / отв. ред. Т.В. Цивьян. М.: Наука, 1987.301 с.

108. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения / ред. коллегия: М. Б. Храпченко и др. М.: Наука, 1986. 336 с.

109. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания / отв. ред. П. А. Гринцер. М.: Наследие, 1994. 512 с.

110. Карасик В.И. Комментарий как жанр герменевтического дискурса // Язык, коммуникация и социальная среда. Воронеж: ВГУ, 2009. Вып. 7. С. 32-47.

111. Карлова М. Осуд и сон писателя. О жизни и творчестве A.M. Ремизова в эмиграции // Русская литература в изгнании: сб. статей / под ред. Н.П. Полторацкого. Питтсбург: Отдел славянских языков и литератур Питтсбургского университета, 1972. С. 191-197.

112. Ким Х.Е. Метатекст у Бродского и концепция диалога М. Бахтина // Иосиф Бродский: Стратегия чтения: материалы международной научной конференции. М.: Издательство Ипполитова, 2005. С. 26-38.

113. Ким Хюн Еун. Стихотворения И. Бродского как метатекст (На материале книги «Часть речи»): дис. . канд. филол. наук. М., 2004. 211 с.

114. Киселев B.C. Метатекстовые повествовательные структуры в русской прозе конца XVIII первой трети XIX века. Томск: Томский государственный университет, 2006. 544 с.

115. Клычков С. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 2. Чертухинский балакирь, Князь мира: романы. Серый барин: Страницы из романа. Статьи / Сост., подготовка текста, коммент. М. Никё, Н.М. Солнцевой, С.И. Субботина. М.: Эллис Лак, 2000. 656с.

116. Кобляков А. Текст и метатекст (об адекватности художественного произведения объекту аналитического исследования, логическиеоснования) // Логика, методология и философия, науки. М.; Обнинск: ИФРАН; ИЛКРЛ, 1995. Вып. V. С. 115-120.

117. Кодрянская Н. Ремизов в своих письмах. Париж, 1977.

118. Кодрянская Н. Алексей Ремизов. Париж, 1959. 328 с.

119. Козлова О.В. Взаимосвязь интер- и метатекста как актуализация коммуникативных стратегий автора в немецком биографическом дискурсе: дис. . канд. филол. наук. Иркутск, 2010. 159 с.

120. Козьменко М.В. «Лимонарь» как опыт реконструкции народной веры// Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб., 1994. С.26-33.

121. Козьменко М.В. Мир и герой Алексея Ремизова (к проблеме взаимосвязи и мировоззрения и поэтики писателя) // Филологические науки. 1982. № 1. С. 24-30.

122. Козьменко М.В. Заветные сказы Алексея // Литературное обозрение. 1991. № 11. С. 75-76.

123. Коротченко Е.П. Метанаррация // Постомодернизм: энциклопедия / сост. и науч. ред. A.A. Грицанов, М.А. Можейко. Минск: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. С. 459-461.

124. Котляревский A.A. Сочинения. СПб.: Акад. наук, 1890. Т. 2. 572 с.

125. Крюкова A.A. М. Горький и A.M. Ремизов (Переписка и вокруг нее) // Вопросы литературы. 1987. № 8. С. 197-211.

126. Кузьмина H.A. Интертекст и его роль в процессе эволюции поэтического языка. М.: Едиториал УРСС, 2004. 272 с.

127. Лавров A.B. «Взвихренная Русь» Алексея Ремизова: Символистский роман-коллаж // Ремизов A.M. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 5: Взвихренная Русь. М.: Русск. кн., 2000. С. 544-557.

128. Лазареску О.Г. Литературное предисловие как фактор литературного развития и метатекст литературы // Филологические науки. 2007. № 6. С. 3-13.

129. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. 682 с.

130. Липовецкий М Н. Русский постмодернизм (Очерки исторической поэтики): монография. Екатеринбург: Изд-во Уральского гос. ун-та, 1997. 317 с.

131. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. Н. А. Николюкин. М.: Интелвак, 2001. Микрофильм. ISBN 5-93264-026-Х

132. Литературный энциклопедический словарь / Подгот. Е. И. Бонч-Бруевич и др.; Под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М.: Сов. энцикл., 1987. 750 с.

133. Лихачев Д.С. Текстология: На материале рус. лит. X-XVII вв. Л.: Наука: Ленингр. отд-ние, 1983. 639 с.

134. Лосев А.Ф. Исторический смысл эстетического мировоззрения Р. Вагнера // Вагнер Р. Избранные работы. М.: Искусство, 1978. С. 7-48.

135. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст -семиосфера - история. М., Языки русской культуры, 1999. 448 с.

136. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры // Об искусстве. Структура текста. Семиотика кино и проблемы киноэстетики: Статьи. Заметки. Выступления. СПб., 1998. С. 462-483.

137. Лотман Ю.М. Роман в стихах A.C. Пушкина «Евгений Онегин»: Спецкурс: Вводные лекции в изучение текста. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1975. 109 с.

138. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Об искусстве. Структура текста. Семиотика кино и проблемы киноэстетики: Статьи. Заметки. Выступления. СПб.: Искусство-СПБ. С. 423-436.

139. Лукин В.А. Художественный текст: основы лингвистической теории и элементы анализа. М.: Ось, 1999. 560 с.

140. Люксембург A.M. Игровая поэтика: введение в теорию и историю // Игровая поэтика: сб. научн. трудов ростовской школы игровой поэтики. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2006. Вып 1. С. 5-28.

141. Ляпина Л.Е. Проблема метатекстового элемента в структуре литературного цикла («Неизвестный роман» Е. Ростопчиной) // Литературный текст: проблемы и методы исследования. 1998. № 4. С. 103-110.

142. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст: К типологии внутритекстовых отношений. М.: Наука, 1986. 700 с.

143. Мансветов И.Д. Византийский материал для сказания о двенадцати трясовицах // Труды Императорского московского Археологического общества / Под ред. В.Е. Румянцева. 1881. Т. XI. Вып. I. С. 15.

144. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: РГГУ, 1994. 136 с.

145. Мильчина B.C. Поэтика примечаний.// Вопросы литературы. 1978. №11. С.230-247.

146. Мирошниченко О.С. Поэтика современной метапрозы (на материале романов А. Битова): дис. . канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2001.206 с.

147. Можейко М.А. Метаязык // Новейший философский словарь. Минск, 2003. С. 778-781.

148. Мыльников B.C. Авторский комментарий и его художественная функция в произведениях русских писателей XIII-XX веков: диссертация . кандидата филологических наук. Волгоград, 1994. 187 с.

149. Нагорная H.A. Виртуальная реальность сновидения в творчестве A.M. Ремизова. Барнаул: Изд-во БГПУ, 2000. 150 с.

150. Николаева Т.М. Метатекст и его функции в тексте: на материале Мариинского Евангелия // Исследования по структуре текста. М.: Наука, 1987. С. 133-147.

151. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб.: Изд.-во СПбГУ, 1994. 228с.

152. Обатнина Е.Р. A.M. Ремизов: личность, творчество, художественный опыт: дис. . докт. филол. наук. СПб., 2006. 352 с.

153. Обатнина Е.Р. «Обезьянья великая и вольная палата» A.M. Ремизова: История литературной игры // Новое литературное обозрение. 1996. 17. С. 185-217.

154. Обатнина Е.Р. A.M. Ремизов: «Эротический символизм» Алексея Ремизова // Новое литературное обозрение. 2000. № 43. С. 199-234.

155. Ончуков Н.Е. Северные сказки: Сб. Н. Е. Ончукова. СПб.: Типография А. С. Суворина, 1909. 646 с.

156. Осовский О.О. Художественное своеобразие отечественной метапрозы 1920-х начала 1930-х годов: автореф. дис. . канд. филол. наук. Саранск, 2012. 22 с.

157. Панфилова С.С. Авторский комментарий к художественному тексту как явление лингвистического гипертекста // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. 2008. № 82 (1). С. 256-262.

158. Переписка В.И. Иванова и A.M. Ремизова/ Вступ. статья, примеч. и подготовка писем А. Ремизова A.M. Грачевой, подготовка писем Вяч. Иванова - О. А. Кузнецовой// Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М.: Наследие, 1996. С. 72-118.

159. Перфильева А.Н. Метатекст: текстоцентрический и лексикографический аспекты: дис. .докт. филол. наук. Новосибирск, 2006. 285 с.

160. Перфильева Н.П. Интерпретация термина метатекст в лингвистике // Вестник Новосибирского гос. ун-та. Сер.: История, филология. 2005. Т. 4. Вып. 4: Филология. С. 12-19.

161. Перфильева Н.П. Метатекст в аспекте текстовых категорий: монография. Новосибирск: НГПУ, 2006. 284 с.

162. Перфильева Н.П. Ретроспекция в свете метатекста // Проблемы интерпретационной лингвистики: Интерпретаторы и типы интерпретаций: сб. науч. трудов. Новосибирск: НГПУ, 2004. С. 177-190.

163. Поздняков К.С. Метатекст и приемы демифологизации («Николай Гоголь» В. Набокова и «В тени Гоголя» А. Терца) // Вестник Самарского государственного университета. 2009. № 69. С. 122-127.

164. Попович А. Проблемы художественного перевода. М.: Высшая школа, 1980. 179 с.

165. Потебня A.A. Мысль и язык. Собрание трудов. М.: Лабиринт, 1999. 300 с.

166. Привалов И.В. Фольклор и народная христианская культура в цикле повестей «Лимонарь, сиречь: Луг Духовный: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2012. 21 с.

167. Пришвин М. Плагиатор ли Ремизов? (Письмо в редакцию) // Письма М.М. Пришвина к A.M. Ремизову / Вступ. ст., подг. текста и прим. Е. Р. Обатниной // Русская литература. 1995. № 3. С. 205.

168. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2001. 144 с.

169. Пумпянский Л.В. Кантемир // История русской литературы: в 10 тт. М., 1941. Т. 3: Литература XVIII века. Часть первая. С. 188-203.

170. Пушкин A.C. Избранные произведения. В 3-х тт. Т.2. М., 1949. 702 с.

171. Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 15 т. Т. 12. История Пугачева; Записки бригадира Моро де Бразе; Заметки при чтении "Описания земли Камчатки" С. П. Крашенинникова; Уединенный домик на Васильевском: Повесть; Из ранних редакций. М.: Терра, 1998. 381с.

172. Раевская-Хьюз О. Последняя автобиографическая книга A.M. Ремизова // Ремизов А. Иверень. Berkeley: Изд-во, 1986. С. 284.

173. Резникова Н.В. Огненная память. Воспоминания об Алексее Ремизове. Berkeley, 1980.

174. Ремизов А. М. Огонь вещей: сны и предсонье: Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Достоевский. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2005. 363с.

175. Ремизов А. Письмо в редакцию // Русские ведомости. 1909. 6 сентября. № 205. С. 5. Письма М.М. Пришвина к A.M. Ремизову / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Е.Р. Обатниной // Русская литература. 1995. № 3. С. 204-209.

176. Ремизов А. Подстриженными глазами. Книга узлов и закрут памяти. Париж: YMCA-press, 1951 301 с.

177. Ремизов A.M. Собрание сочинений / Подгот. текста, послесл., коммент. A.A. Данилевского; Рос. акад. наук Ин-т рус. Лит. (Пушк. Дом) Т. 2: Докука и балагурье / Подгот. текста, послесл., коммент., прилож. И.Ф. Даниловой. М.: Русская книга, 2000. 720 с.

178. Ремизов A.M. Собрание сочинений. Т.6. Лимонарь. М.: Русская книга, 2001. 783 с.

179. Ремизов A.M. Сочинения: Т. 1-8. СПб.: Изд. «Шиповник», 1912. Т.7. С. 193.

180. Ремизов A.M. Собрание сочинений / Подгот. текста, послесл., коммент. A.A. Данилевского; Рос. акад. наук Ин-т рус. Лит. (Пушк. Дом). Т. 3. Оказион / Подгот. текста, послесл., коммент., прилож. Е.Р. Обатниной, М.: Русская книга, 2000. 669 с.

181. Розанов Ю.В. Алексей Ремизов и массовая литература начала XX в. // Культ-товары: Феномен массовой литературы в современной России: Сб. научн. ст. СПб.: СПГУТД, 2009. С.186-192.

182. Розанов Ю.В. Драматургия А. Ремизова и проблема стилизации в русской литературе н. XX в.:дис. . канд. филол. наук. Вологда, 1994. 206 с.

183. Розанов Ю.В. Фольклоризм A.M. Ремизова: источники, генезис, поэтика: автореф. . дис. докт. филол. наук. Великий Новгород, 2009. 36 с.

184. Ростова А.Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания (на материале русских говоров Сибири). Томск: Издательство Томского университета, 2000. 194 с.

185. Русская литература в XX веке: имена, проблемы, культурный диалог. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2004. Вып. 6: Формы саморефлексии литературы XX века: метатексты и метатекстовые структуры. С. 201-235.

186. Русская романтическая поэма первой половины XIX в.: Антология/ Подгот. текста, сост., вступ. ст. и примеч. В. Афанасьева. М.: Сов. Россия, 1985.272 с.

187. Рыжова H.A. Цикл произведений о св. Николае Угоднике («Николины притчи», «Три серпа») вопросы истории текста: дис. . канд. филол. наук. Петрозаводск, 2005. 207 с.

188. Рыстенко A.B. Заметки о сочинениях Алексея. Одесса, 1913. 114 с.

189. Рыстенко A.B. К истории повести «Стефанит и Ихнилат» в византийской и славяно-русской литературах. Одесса: Экон, 1902. 44 с.

190. Рытикова E.H. Метатекст как глобальная система конструирования текста учебного пособия // Серия «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования». 2010. Вып. № 2 (14). С. 145.

191. Рябцева Н.К. Коммуникативный модус и метаречь // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. С. 82-92.

192. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчества». Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1991. 320 с.

193. Северные сказки в собрании Н. Е. Ончукова / Российская акад. наук, Ин-т русской лит. (Пушкинский дом); подгот. текстов, вступ. ст. и коммент. В. И. Ереминой. СПб.: Mipb, 2008. 748 с.

194. Северская О.И. Металитература, метапоэтика, метатекст // Русский язык за рубежом. 2010. № 4. С. 52-63.

195. Сергеев О.В. Алексей Ремизов узник снов. М.: МПУ, 2002. 114 с.

196. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. М.: Флинта: Наука, 2001. 608 с.

197. Слобин Грета Н. Проза Ремизова 1900-1921. СПб.: Акад. проект, 1997. 203 с.

198. Словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1988. 606 с.

199. Смирнова H.A. Эволюция метатекста английского романтизма: Байрон, Уальд, Гарди, Фаулз: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2002. 47 с.

200. Снегирев И.М. (1793-1868) Русские простонародные праздники и суеверные обряды: Вып. 1-4. Вып. 4. 1839. 41 с

201. Современное зарубежное литературоведение: страны Зап. Европы и США: Концепции, школы, термины. М.: Интрада, 1999. 319 с.

202. Соколов А.Г. Сновидческий метод письма как итог творческих исканий A.M. Ремизова // Соколов А. Г. Русская литература кон. XIX -XX вв. М.: Высшая школа, 2000. С. 397-407.

203. Соколов Ю.М. Русский фольклор. М.: Гос. уч. пед. гиз., 1941. 368 с.

204. Стоянова Т.Н. Книга A.M. Ремизова «Взвихренная Русь»: формирование поэтики: дис. . канд. филол. наук. СПб., 2003. 180 с.

205. Строганов М.В. «Луна во вкусе Жуковского», или Поэтический текст как метатекст // Новое литературное обозрение. 1998. № 32. С. 133146.

206. Тамарченко Н.Д. Историческая поэтика. Тверь: Изд-во ТГПУ, 2007. 95 с.

207. Текст. Интертекст. Культура: Сб. докладов междунар. науч. Конференции / Ред. и сост. В. П. Григорьев, Н. А. Фатеева. М.: Азбуковник, 2001. 607 с.

208. Терещенко A.B. (1806-1865) Быт русского народа / Соч. А. Терещенки. Ч 1 -7. Санкт-Петербург:тип. М-ва вн. дел, 1848. 350 с.

209. Тороп П.Х. Проблема интеркста // Труды по знаковым системам: ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. XIV: Текст в тексте. Тарту, 1981. С. 33-45.

210. Турунен Н. Метатекст как глобальная система и вопросы конструирования текста в пособиях по развитию речи // Стереотипность и творчество в тексте: межувз. сб. науч. тр. Пермь: Пермский университет, 1999. С. 310-319.

211. Тэн И. Философия искусства / Подгот. к изд., общ. ред. и послесл. A.M. Микиши. М.: Республика, 1996. 351 с.

212. Усимова Г.А. Литературные сказки A.M. Ремизова: Проблема жанра: диссертация . кандидата филологических наук. Тверь, 2002. 208 с.

213. Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. СПб.: Азбука-классика, 2000. 352 с.

214. Фарафонова O.A. Автокомментарий Г.Р. Державина // Критика и семиотика. Вып. 14. 2010. С. 58-67.

215. Фатеева H.A. Типология интертекстуальных элементов и связей в художественном дискурсе // Известия РАН. Сер. Лит. и яз. 1998. Т. 57. № 5. С. 25-38.

216. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. 280 с.

217. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. 448 с.

218. Фролова О.В. Комментарий и интерпретация прозаического художественного текста // Русистика и современность: материалы международной научно-практической конференции. СПб., 1999. С. 105107.

219. Хализев В.Е. Текст // Введение в литературоведение: Литературное произведение: основные понятия и термины. / Под ред. Л. В. Чернец / Хализев Е. В. М.: Высшая школа: Изд. Центр «Академия», 1999. 556 с.

220. Храпченко, М. Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. 4-е изд. М.: Худож. лит., 1977. 446 с.

221. Целовальникова Н.В. Ритм п розы А. Ремизова: дис. . канд. филол. наук. Астрахань, 2005. 209 с.

222. Цивьян Т.В. О метапоэзии в «Поэме без героя» // Лотмановский сборник. М.: Гарант, 1995. Т. 1. С. 611-619.

223. Чуйкова O.A. «Музыку я перевел на слово» (О мифотворчестве A.M. Ремизова) // Русская речь. 2003. № 5. С.24-27.

224. Чуйкова O.A. Мифологический аспект прозы A.M. Ремизова 1900-х-н. 1910: дис. . канд. филол. наук. М., 1997. 219 с.

225. Чуковский К. Психологические мотивы в творчестве Алексея Ремизова // Критические рассказы. Кн. 1. СПб.: Шиповник, 1911. С. 139167.

226. Чумаков Ю.Н. Об авторских примечаниях к «Евгению Онегину» // Болдинские чтения. Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1976. С. 5872.

227. Шаймиев В. А. Композиционно-синтаксические аспекты функционирования метатекста в тексте (на материале лингвистических текстов) // Русский текст: российско-американский журнал по русской филологии. 1996. № 4. С. 80-92.

228. Шаймиев В. А. Об иллокутивных функциях метатекста, или перечитывая А. Вежбицку (на материале лингвистических текстов) // Русистика: лингвистическая парадигма конца XX века. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1998. С. 68-76.

229. Шилова Е.В. Терминологическая дефиниция как метатекст в русскоязычной и англоязычной научно-технической литературе: дис. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2005. 226 с.

230. Шиндин С.О. О некоторых аспектах метатекстуальной образности в творчестве Мандельштама 20-х гг. // «Отдай меня, Воронеж». Третьи Манделыптамовские чтения. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1995. С. 220-234.канд. филол. наук. Саратов, 2010. 229 с.

231. Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи воспоминания - эссе (1914-1933). М.: Советский писатель, 1990. 544 с.

232. Шукуров Д.Л. Поэтика «чужого слова» в творчестве К.К. Вагинова: автореф. . канд. филол. наук. Иваново, 1998. 17 с.

233. Щелкунова О.В. Функционирование средств номинации зрительного восприятия в авторском комментарии (на материале русского и английского языков): автореф. . канд. филол. наук. Орел, 2009. 23 с.

234. Эпштейн М. Постмодернизм в России. Литература и теория. М.: Издание Р. Элинина, 2000. 368 с.

235. Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуации. М.: Наука, 1996. 269 с. (Памятники психологической мысли).

236. Якобсон P.O. Лингвистика и поэтика // Структурализм «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. С. 193-230.

237. Якобсон P.O. Речевая коммуникация // Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. С. 306-318

238. Яковлев C.B. Элементы метатекста в прозаическом тексте: На материале русской прозы XIX и XX веков: дис. . канд. филол. наук. М., 1993.209 с.