автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Идеология и текст
Полный текст автореферата диссертации по теме "Идеология и текст"
На правах рукописи
/РЮ /$
РГ3 О^Е^ЦЕВ Сергей Валерьевич
> о № г:зз
ИДЕОЛОГИЯ И ТЕКСТ: СОЦИАЛЬНО-ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Специальность 09.00.11 - социальная философия
АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук
Москва - 1999
Работа выполнена на кафедре социальной философии факультета гуманитарных и социальных-наук Российского университета дружбы народов
Научный руководитель:
доктор философских наук, профессор ГРЕЧКО П. К.
Официальные оппоненты:
доктор философских наук, профессор СИЛИЧЕВ Д.А.
доктор философских наук, профессор ДОБРЫНИНА В.И.
Ведущая организация:
Московский государственный инженерно-физический институт (технический университет).
Защита состоится ^з&еа&^М 1999 г. в час.
на заседании диссертационного совета К 053.22.27 в Российском университете дружбы народов по адресу 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6, ауд. № -3
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов.
Автореферат разослан « ^ » 1999 г.
диссертационного совета, доктор философских наук
Ученый секретарь
Т.А.АЛЕКСИПА
С 555.561, С?
с> О
1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования.
На протяжении многих пеков человеческая мысль упорно работала над проблемами, проходящими через всю ее историю и приобретающими особую актуальность в наши дни - проблемы языка, понимания, интерпретации в жизни человека и общества. Природа интерпретации, эволюция ее критериев и структуры в ходе развития общества, онтологические и историко-социальные условия интерпретации, ее нравственно-этические следствия тесно связаны с поисками глубинного смысла человеческого бытия, с формированием системы нравственных критериев общественной жизни..
С наступлением XX века, века сильнейших духовных потрясений, века рождения и гибели «аиболее кровавых тоталитарных режимов, века широчайшего развития средств массовой информации, все более актуальным становится вопрос идеологии - неустранимой ангажированности процесса познания. В процессе радикальной переоценки ценностей, интенсивно идущей в течение последнего века, одно го центральных мест принадлежит оценке значимости идеологии в такой структуре общественных отношений, где высшими ценностями признаются духовная свобода, собственное достоинство человека.
Философский анализ проблем жизни общества предполагает пересмотр ряда аспектов свободы совести, прав человека, идеологии, тесно связанных с проблемами развития политических, социальных и культурных процессов. В связи с этим все большую актуальность приобретает проблема языка и знака вообще. Постструктуралистские исследования отчетливо показывают, что общество приобретает власть над личностью посредством особого языка -языка мифов (например: реклама, сенсация, парадигма), который необходимо каждый раз "разоблачать", трактуя его в его собственных терминах. Таким образом, наука интерпретации, герменевтика, приобретает огромную важность в деле исследования общественно - личностных взаимоотношений и является важным инструментом подлинно демократического построения общества.
Определяющими мотивами в теориях "политического" сегодня становятся такие нерелевантные для практики политического исследования направления как экзистенциализм, герменевтика, семиотика и др. Здесь нет недостатка в параллелях: шизоанализ Ж.Делеза и Ф.Гваттари уловим уже в «сумасшествии» разума М.Хоркхаймера и Т.В.Адорно, «конец истории» Ф.Фукуямы может быть «вычитан» у Г.Маркузе, Ж.Деррида вполне «конституируем» Ф. де Соссюром и М.Хайдеггером и т.д. А.Шопенгауэр, А.Бергсон, Ф.Ницше, З.Фрейд - в полном смысле слова спровоцировали современность на перманентную, истерику в решении вопроса о самой себе, своей самоидентификации -. своей идеологии. Теснейшим образом соприкасаются теории Д.Белла («враждебная культура») й Р.Инглхарта
психологизированный. Здесь же следует упомянуть Л. Витгенштейна, Б. Рассела, Н. Трубецкого, Р. Якобсона разрабатывавшими проблемы знака и языкознания. Философские обоснования герменевтики значительно расширились благодаря феноменологии Э. Гуссерля, в частности, благодаря его доказательству того, что смыслы, полученные в результате феноменологической редукции, суть корреляты интенциональности, а через нее, видимо, и предметности. М. Хайдеггер доводит феноменологию и герменевтику до бытийных оснований, то есть показывает, что понимание имеет онтологическое значение, а язык есть «дом бытия». По Хайдеггеру преодоление метафизического мышления требует возвращения к изначальным, но нереализованным возможностям европейской культуры. Такое возвращение возможно, поскольку бытие еще живет в языке. Задача прислушивания к языку рассматривается Хайдеггером как . всемирно-историческая. Особое внимание в изучении языка как дома бытия Хайдеггер уделяет поэзии, ибо он считает, что поэтический язык хранит истину бытия. Г. Шпет привносит в герменевтику "социальность", философия языка для него представляет собой основу философии культуры. Также, согласно Шпету, универсальное понимание означает отыскание принципов бытия, которые он называет «смыслами», «эйдосами», «идеями». Г. Г. Гадамер начинает рассматривать понимание в тесной связи с интерпретацией и применением. Однако герменевтика рассматривается им не только как метод гуманитарной культуры, но и как своеобразная онтология. Герменевтика в лице Гадамера, таким образом, наследует некоторые черты концепций Дильтея (концепция понимающей психологии), Гуссерля (теория «горизонта» и «жизненного мира») и Хайдегтера (учение о. языке). Согласно П. Рикеру, не существует понимания самого., . себя, не опосредованного знаками, символами и текстами; самопонимание для Рикера совпадает с интерпретацией этих опосредующих терминов. Как область применения герменевтики для Рикера также важен символ. Свою феноменологическую герменевтику Рикер предлагает в качестве способа истолкования человека, мира и культуры, то есть метода гуманитарных наук. В то же время герменевтика Рикера является попыткой объединить на основе религиозного идеализма различные способы философствования в рамках феноменологическо-экзистенциальной традицией и связать их с феноменологией духа Гегеля, а также с философией языка.
С появлением работ М.М. Бахтина, деконструкции в частности и постструктурализма в целом, герменевтика приобрела новое поле исследования - идеологию. "Идеологическое" становится для Бахтина синонимом семиотического, знакового вообще. В связи с этим особый статус для исследователя приобретают понятия символа и текста Здесь следует отметить работы Ж. Деррида, Ж. Делёза, Ф. Гваттари, Ю. Кристевой, Ж,-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, Р. Барта, М. Фуко, Ж. Лакана, П. Де Мана, Т. В. Адорно, У. Эко, В. Беньямина, Р. Жирара, И. Хасана, ВВе/тьша,
Ф. Джеймсона и др. Следует так же упомянуть работы М.К. Мамардашвили и A.M. Пятигорского, посвященные феноменам сознания и символа.
Однако, несмотря на многочисленность концепций и значимость достигнутых результатов, остается ряд проблем, требующих дальнейшего исследования. Это определило цель и задачи исследования.
Целью диссертационного исследования является философско-методологический анализ соотношений таких понятий как знак, символ, идеология, текст, сознание, бытие, с использованием методов феноменологии, онтологии, герменевтики и постструктурализма. Цель диссертационного исследования определила ее задачи:
- выявить истоки и соответствия ключевых понятий постструктурализма в феноменологии и онтологии, то есть обнаружить степень методологической общности этих трех философских направлений.
- исследовать вопрос о связи символа, текста, идеологии и сознания;
- прояснить механизм имплицирования идеологии в тексте;
-установить возможность устранения идеологии в тексте;
- привести примеры (case-study) герменевтического исследования в смысле онтологии понимания и в плане феномена интертекстуалыюсти.
Методологической основой диссертации являются основные принципы методического сомнения Р. Декарта, феноменологии Э. Гуссерля, онтологии М. Хайдеггера, герменевтики П. Рикёра, деконструкции Ж. Деррида и текстуального анализа Р. Барта.
Методика исследования состоит в следующем. При критическом аналше когитального сомнения Декарта формулируется основной первоначальный тезис (мир - мой, если мысль авгодостоверна). В таком мире, на основе хайдеггеровской онтологии и гуссерлевской феноменологии, исследуется отнощение субъекта к объекту и производится попытка комбинированного (для названных точек зрения) взгляда на вещи. После установления основных объект-субъектных - соотношений изучается возможность говорить о герменевтике и,онтологии как о направлениях с общим полем исследования. При этом развиваются некоторые идеи Рикера (о герменевтике как синкретизме различных аспектов существования) и Хайдеггера (онтология понимания). Анализ корректности постановки проблемы приводит к проблемным позициям Ж. Дерриды (все есть текст) и Р.Барта (денотативно-коннотативный анализ). В рамках постструктурализма пересматриваются полученные ранее выводы о соотношении бытия и сущего. Так как основные проблемы анализируются с точки зрения текстуальной рефлексии, то выявляемся поведение экзистенциальных и феноменологических структур в области текста. С другой стороны текстуальные категории рассматриваются подобным же, образом в области онтологии и феноменологии, на основе чего становится возможность сформулировать тезис о феномено-онтологическом
уравнивании (то есть о возможности говорить о текстуальных и феноменологических структурах как об онтологических).
При написании диссертации использовались также работы М. К. Мамардашвили, А. М. Пятигорского, М. М. Бахтина, М. Мерло-Понти, Ж. П. Сартра, К. Г. Юнга., 3. Фрейда, Ж. Делёза, Ф. Гваттари. К. Леви-Строса, К. Ясперса, Ф. Лнотара, М. Фуко.
Из работ Мамардашвили и Пятигорского были почерпнуты некоторые рассуждения и выводы о соотношении сознания и символа; из рабог Бахтина -теория полифонии текста как предпосылки теории интертекстуальности;, из работ Мерло-Понти - некоторые феноменологические соображения о природе языка; из работ Сартра - соображения об экзистенциальной устроенности человека; из работ Фрейда и Юнга - некоторые размышления о природе бессознательного и теория архетипов; из работ Фуко, Делеза, Гваттари, Лиотара — постструктуралистское рассмотрение феноменов смысла, текста, власти, оппозиции; из работ Леви-Стросса - замечания о восприятии и устроении языка.
Изучение связи сознания и символа привели к проблеме идеологии, в частности, идеологии в тексте. В связи с этим наиболее подробному анализу подверглись методологические формулировки Барта, поскольку именно они помогают отчетливо сформулировать взаимосвязь текста и идеологии.
Научная новизна исследования. Данная работа кладет начало построению онтологических и феноменологических оснований постструктурализма, в соотвеплтиш с намерением Ж.Деррида не разрушить традицию метафизики, но пересмотреть ее, де-кон-струировать. С данной точки зрения наиболее значимыми результатами исследования являются следующие разработки:
- для постструктуралистских понятий денотации, коннотации, идеологии, интертекстуальности, контекстуальное™ выявлены соответствующие понятия фундаментальной онтологии М. Хайдеггера и феноменологии Э. Гуссерля: знак, символ, экзистенциал «люди», интерсубъективность, интенциональность;
-установлена аподиктическая неустранимость идеологии, то есть идеологичность всякого взаимодействия с текстом;
- выявлена взаимосвязь символа с идеологичеекми импликациями текста;
-обоснована корректность перехода от онтологии к феноменологии и
выведено методологическое правило этого перехода: триада контекстуальность-бы/ике-нрц-интенциональность имеет такое же отношение к объекту, что и триада интертекстуальность-со-бытие-интерсубъективность по отношению к субъекту;
- применена в теоретической и практической части исследования теория герменевтического круга: постижение общего смысла текста сводится к
пониманию символа, и семантическое наполнение символа сводится к пониманию текста;
-на примере текстов М. Хайдеггера, К.Леви-Стросса, М. Мамардашвили, Р.-М. Рильке, Т.С.Элиота показано практическое применение онтологии понимания, деконструкстивистского и интертекстуального анализа.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что выводы, полученные в диссертации, могут быть применены для разработки новых методологий текстуальных исследований. В педагогическом плане данная работа применима для подготовки специалистов но социальной философии.
Основные положения диссертации вошли в концепцию ноосферного образования, разработанную Российской Академией Естественных Наук.
Данный материал может быть положен в основу лекций по проблемам связи постструктурализма и философской традиции. Положения и выводы, обоснованные в диссертации могут также найти применение при чтении специальных курсов по истории философии, философии, эстетике.
Проведенный анализ соотношения символа, текста и идеолопш выявил конкретную характеристику символа, позволяющую идеологическим импликациям текста влиять на идеологичность восприятия текста субъектом: этой характеристикой является синхроническая контекстуальность символа. Разработка вопросов, связанных с текстом, символом и сознанием, показала текстуальную имманентность идеологии. Проведена попытка методического построения философского фундамента постструкгурализма, что является важной задачей, поскольку научная традиция определяет, во-первых, научную картину мира, во-вторых, идеалы и нормы научного исследования, которые выражают общие представления об особенностях исследуемой реальности и о специфике познавательной деятельности, осваивающей эту реальность. В работе установлена связь между понятиями интертекста, контекста и идеологии, используемыми постструктуралистскими теориями, и понятиями интерсубъективности, со-бытия и экзистенциала «люди», используемыми феноменологией Гуссерля и фундаментальной отологией Хайдеггера. В работе также показано применение онтологии понимания,
деконструкгивистского и интертекстуального исследований на конкретных текстах (Хайдеггер, Леви-Стросс, Мамардашвили, Рильке).
Апробация работы.
Основные идеи и положения, развиваемые в диссертации, докладывались на 1Х-Й ежегодной конференции кафедры философии РАН «Проблема сознания в философии и науке» (Москва, 1996), Х1-й ежегодной научно-практической конференции кафедры философии РАН «Актуальные проблемы социальной философии» (Москва, 1998), 11-ой международной межвузовской
научно-практической конференции (Москва, 1998), мезкдународной конференции «Мышление XXI века и образование» (Москва, 1999), ХП-й ежегодной научно-практической конференции кафедры философии РАН «Декарт и современная наука» (Москва, 1999), международной научно-практической конференции «Проблемы гуманитарного знания: на рубеже веков» (Северодвинск, 1999), научной сессии МИФИ (Москва, 1999), в секции ноосфериых знаний и технологий РАЕН, в Институте Человека РАН, на методологических семинарах кафедры социальной философии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.
Структура диссертации.
Диссертация построена и согпкетствии с целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения и списка используемой литературы (163 с.)
11. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, определяются цели и задачи исследования; очерчивается методологическая основа исследования, показывается степень разработанности проблемы в опубликованных источниках; определяются новизна, теоретическая и практическая значимость результатов исследования.
В первой главе последовательно проводится герменевтическое, феноменологическое, онтологическое и постструктуралистское рассмотрение таких понятий, как знак, символ, текст, сознание, идеология, мир. Исследуются соотношения этих понятий, а также производится попытка нахождения общей методологической базы герменевтики, феноменологии, онтологии и постструктурализма.
Первый параграф главы первой посвящен возможности перехода от рассмотрения оппозиции произведения и текста в том виде, в котором она сформулирована Р. Бартом, к рассмотрению оппозиции знака и символа. Первоначально рассматривается соотношение онтологической и гносеологической причинностей. Это рассмотрение производится, исходя из гуссерлевской феноменологической установки и соссюровского понимания знака в качестве структуры, связывающей означающее и означаемое (предмет или понятие о нем, концепт). В результате сопоставления причинностей условно выделяется онтологическая семиотика и текстуальная семиотика, и в рамках последней производится предварительное исследование эволюции знака как генеалогии символа. При дальнейшем рассмотрении природы знака выясняется не-знаковость знака, то есть раскрываются его контекстуальные, или символические, характеристики. Посредством последнего вывода
показывается символичность всякого письма, текста и вводится понятие письмологичности сознания, обсуждается значимость для данного вывода тезиса о первичности письма (а не логоса). Далее письмологичность показывается как главная антропоморфная черта сознания, поскольку именно она отвечает за структурирование набрасываемого бытия. В связи с этим в семиологическом контексте формулируется вывод о символичности антропоморфного сознания и знаковое™ сознания животного.
Религия, искусство, миф рассматриваются как образования, с необходимостью связанные с символом, как нарративы, обменивающиеся взаимопроникающими элементами, и человек рассматривается как "животное символическое" (Кассирер).
Генеалогия сийвола, рассмотренная первоначально с точки зрения семиотики, анализируется далее с точки зрения сознания, в результате чего выявляется архетип как первоначальная форма символа.
Далее проводится разграничение понятий символа и коннотации, подчеркивается, что символ есть результат рефлексии субъекта, тогда как коннотация есть результат текстуальной рефлексии. Рассматривается соотношение коннотации и денотации, обсуждается вопрос о прагматике денотативно-идеологических взаимоотношений. Вопрос о природе идеологии приводит к формулировке одной из основных целей исследования: изучение характеристик письма, позволяющих идеологии ассимилироваться в тексте. Обсуждается также герменевтический вопрос о связи понимания с исторической ситуацией. Данный вопрос сводится к возможности нахождения точки отсчета интерпретации. Однако единственно возможной точкой отсчета в тексте могла бы послужить "чистая" денотация, что в реальной текстуальной практике не встречается. В связи с этим рассматриваются денотативно-коннотативные отношения и возможность их действенного функционирования в процессе интерпретации. Обсуждается соотношение сознания и текста, связанные с ним положения герменевтики Рикера, и рассматривается возможность перехода последней к хайдеггеровской онтологии понимания.
Проблемы герменевтики и онтологии понимания рассматриваются в соотнесении с положениями Фуко и Барта. Отчетливо сформулированное Бартом различие в определениях денотации и коннотации являются практически методологическими указаниями по исследованию идеологических импликаций текста. Особо выделяются три методологических "подарка" Барта: исследование «несобственных» денотации, то есть денотаций, дающих движение мысли, исследование эпитетов, модальностей и языковых штампов и исследование "вызывающе" простых или однозначных элементов текста. -
Второй параграф главы первой посвящен рассмотрению природы знака и символа.- .Знак рассматривается первоначально с- точки зрения его
существования в мире. Внутримирное существование знака обязывает его к соблюдению и подчинению основным закономерностям мира. Поэтому предварительно обсуждается вопрос о мире.
Рассмотрение вопроса о мире начинается с формулировки того, что известно о мире до всякого его обсуждения. Известны по-крайней мере три момента: во-первых, если мир существует, то он существует в качестве моего мира; во-вторых, мир включает в себя вещи, понятия, знаки; в-третьих, мир включает в себя людей. Обсуждение первого из названных утверждений о мире строится на анализе декартовского тезиса "Cogito ergo sum", что приводит к следующему результату, мир есть действительно мой мир, но только в том случае, если осознание мысли есть гарант именно моей мысли. Обсуждение второго положения о мире разбито на три пункта - о вещи, о знаке, и о понятии. Разработка вопроса о вещи позволяет сформулировать следующий итог: всякое сущее, подручное и неподручное, знаково: подручное - по мере своего существования, неподручное - по мере своей определимости. Вопрос о понятии получает следующее разрешение: В мире присутствия нет различия между вещами и понятиями: все есть знак. При рассмотрении знака становится очевидным, что также нет различия между понятиями, вещами и знаками. Поэтому второе положение о мире приводит к вывод)' о том, что всякое иное присутствию сущее есть знак. Рассмотрение третьего положения о мире разбивается на два пункта: природа понимания субъектом окружающего мира, или, в терминах Хайдеггера, понимание иного присутствием; 2)символичность присутствия. Основным результатом этого рассмотрения является вывод о символическом характере взаимодействия субъектов, присутствий. В качестве общего итога параграфа высказывается следующее положение: бытие, включающее вещь, животное, человека, понятие и т. п., сводится во всем своем многообразии к моему знаковому миру, включающему знак и символ как формы существования всякого сущего.
В заключении параграфа формулируется постструктуралистское рассмотрение полученных результатов: во-первых, мир есть текст, во-вторых, знаковое есть денотативное и, в-третьих, символическое есть коннотативное. Также обосновывается необходимость дальнейшего исследования соотношения символа и текста.
В параграфе третьем главы первой анализируется природа знака и символа в соотнесении с природой текста. Первоначально, на основе результатов предыдущего параграфа, постулируется тезис о том, что всякое сущее раскрывается в его зкаковости потому, что самый способ вопрошания является знаковым. Поэтому возникает вопрос о том, какие характеристики знака и символа вовлекают вопрошание в его знаковое бытие. Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, в каком времени и пространстве знак и символ функционируют. В результате исследования формулируются следующие положения: способ бытия знака, именуемый указыванием, есть
диахроническое знаковое бытие, в то время как способ бытия символа, именуемый отсыланием, есть синхроническое знаковое бытие. Далее обсуждается возможность сочетания форм сознания и форм бытия, и, в качестве важнейшего методологического метода, рассматривается конфронтация хайдеггеровской и гуссерлевской позиций; как следствие выводится, что способом текстуального бытия бытия-при Хапдепера и интенциональности Гуссерля является контекстуальность. Далее выводится утверждение о том, что рефлексия текста, представленная коннотацией, сказывается на рефлексии о тексте, представленной интерпретацией, и о том, что текст наследует диахроническое знаковое бытие от процесса порождения и синхроническое знаковое бытие от процесса восприятия. В соотнесении с введенным понятием контекста изучается генеалогия символа и соотношение символа, сознания и текста.
В заключении параграфа приводятся выводы, из которых важнейшим является следующий: коннотация как конституент синхронического понимания использует контекстуальность как способ естественного бытия текста и обеспечивает возможность идеологическим элементам быть естественно растворенными контекстом.
Параграф четвертый первой главы посвящен соотношению понятий текста и идеологии. Первоначально исследуются понятия критики, дискурса и контекста. Также исследуются формы ассимиляции идеологии в тексте. Показывается, что дискурс-инструмент (то есть тот дискурс, посредством которого исследователь изучает текст) конституирует степень и форму локализации контекста и рассматривается вопрос о взаимном конституировашш текста и контекста. При этом замечается, что текст есть только поле, без которого контекст существовать не может, то есть текст конституирует контекст посредством дискурса-инструмента. Далее подробно изучается различные формы взаимодействия дискурса-инструмента и дискурса-реципиента, такие как критика, чтение, вербовка, мимикрия. На основе проведенного анализа делается вывод о дискурсивности всякого взаимодействия с текстом как с текстом, и, как следствие, об идеологичности такого взаимодействия, что позволяет достичь одну из главных целей исследования, то есть доказать аподиктическую неустранимость идеологии в тексте. Далее, вводится понятие феномено-онтологического уравнивания (то есть онтологизирования феноменологических сущностей и феноменологизирование отологических сущностей), благодаря которому приведенные ранее формулировки приобретают онтологический статус.
Исследование хайдеггеровского экзистенциала "люди" показывает его текстуальное выражение в качестве "идеологии". Рассмотрение феномена интерсубъективности позволяет сформулировать следующий вывод: способом текстуального бытия хайдеггеровского "со-бытия" и гуссерлевской интерсубъективности является интертекстуальность.
3. Критическое сознание. // Проблема сознания в философии и науке: Тез. докл. IX Ежегодной конф. кафедры философии РАН 17-18 июня 1996 г. - М.: ИФ РАН, 1996. - С. 116-117.
4. Идеология: герменевтический аспект. II Актуальные проблемы социальной философии: Тез. XI Ежегодной научно-практической конф. кафедры философии РАН. - М.: ИФ РАН, 1998. - С. 122-123.
5. Преподавание нравственности и парадигмы преподавания. // Проблемы нравственности воспитания студенческой молодежи: Материалы 2-ой международной межвузовской научно-практической конф. 26-27 марта 1998 г. - М.: МИТХТ, 1998. - С. 105.
6. Наука и новая дискурсивность. // Научная сессия МИФИ-99: Сборник науч. трудов. - М.: МИФИ, 1999. -Т.2, с. 172-174.
7. Гуманизм и история. // Декарт и современная наука: Тез. ХП Ежегодной научно-практической конф. кафедры философии РАН. -М.: ИФ РАН, 1999. - С. 163-166.
8. Семантика и онтология текста в современном социальном познании. // Проблемы гуманитарного знания: на рубеже веков: Тез. международной научно-практической конф. - Северодвинск, 1999. -С. 91-92.
Лещев Сергей Валерьевич (Россия) «Идеология и текст: социально-герменевтический аспект»
Диссертационная работа посвящена сравнительному рассмотрению онтологического, феноменологического и постструктуралистского понимания феноменов идеологии и текста. Наибольшее внимание уделено тем аспектам идеологии, которые связаны с денотативно-коннотативной динамикой текста. Производится подробное исследование знаковой природы идеологии и символической природы текста. Работа кладет начало построению онтологических и феноменологических оснований постструктурализма.
Serguei V. Lechtchev (Russia) "Ideology and text: A social-hermeneutical aspect"
The thesis is devoted to the comparative analysis of the ontologies!, phenomenological and poststructuralistical understanding of ideology and text. Ideology is analysed from the point of view of its bound with konnotation and denotation. Ideology is considered as a 'sign'-phenomena and text is considered as a 'symbol' - phenomena. The author of the thesis tries to realize the "building" of ontological and phenomenological grounds of poststructuralism.
05.09.99г. Объем 1,25 пл._Тир. 100_Зак, ¿32
Тип. РУДН, Орджоникидзе, 3.
Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Лещев, Сергей Валерьевич
СОДЕРЖАНИЕ.
ВВЕДЕНИЕ.
ГЛАВА I. Теоретическое исследование соотношений знака, символа, текста, сознания, идеологии.
§1 ИДЕОЛОГИЯ и ЗНАК.
§2 ЗНАК и СИМВОЛ.
§3 СИМВОЛ и ТЕКСТ.
§4 ТЕКСТ и ИДЕОЛОГИДч-.'-• •••
ГЛАВА II. Практическое применение онтологии понимания и теории интертекстуальности.
§ 1. Краткое интертекстуальное рассуждение по поводу творчества Т. С. Элиота.
§2 Применение онтологии понимания и герменевтики на примере перевода стихотворения P.M. Рильке "Страх".
Введение диссертации1999 год, автореферат по философии, Лещев, Сергей Валерьевич
Философская традиция, имеющая по крайней мере двадцатипятивековую историю, претерпела немало забвений, воскрешений и потрясений. Каждая историческая эпоха так или иначе оказывается соотнесенной со своей философией. Случается и так, что судьбы мира высекают философию из одной только необходимости таковой; случается и так, что книги вершат судьбами мира. В первом случае говорят о придворной философии. Во втором случае говорят о Философии.
Историю философии не миновала подобная стезя. И потому ее изучение есть искусство постижения истории Философии в истории философии.
Двадцатый век явился для философии эпохой потрясений. Никогда еще мир не был так богат, скорее даже перенасыщен ею. Вероятно этому можно найти немало объяснений: от политических, социо-культурных, экономических до чисто человеческих, экзистенциальных. Думается, однако, не будет ошибочным усмотреть основную причину в том, что никогда еще философия не достигала столь высокого уровня философской рефлексии и напряженности мысли с одной стороны, и столь глобального проникновения во все сферы человеческой деятельности - с другой. Никогда еще философия не достигала такого яркого осознания величайшей ответственности человеческой не только за свое настоящее, но и за настающее, не говоря уже о наставшем. История и будущее впервые обратили свой взгляд на человека, и он увидел в этом взгляде укор: несмотря на многовековые рассуждения о бытии, впервые встает вопрос и о забвении бытия, забвении истоков.
1.2. Век языка
И, однако же, едва ли не главный вопрос уходящего века -вопрос языка. Ни в одной эпохе не проявлялся столь ярко и многозначительно хайдеггеровский тезис о том, что язык есть дом бытия.
Если теологическая экзегетика толковала слово Господне, то уже у Шлейермахера герменевтика заключается в искусстве правильно понимать язык другого человека, в особенности язык письменный. Если у Шлейермахера герменевтика толкует слово человека, то у Хайдеггера герменевтика толкует слово языка. Высказывание Хайдеггера о том, что не мы говорим языком, а скорее язык говорит нами и через нас, выявляет его понимание языка не в качестве продукта человеческой деятельности, а как "средоточие судьбоносных связей. Герменевтика при этом из истолкования превращается в само 'свершение бытия'
В свою очередь Рикёр выступает против такого гипостазирования языка. В своем исследовании он отходит от непосредственного постижения бытия и ставит своей задачей проанализировать гуманитарные науки, каждую на своем поле деятельности. Главное же в позиции Рикёра не столько выделение структуры языка, сколько методы противодействия ему.
1 Клименкова Т.А. Проблема культурно-исторического творчества в феноменологической герменевтике П. Рикёра. - В кн.: Французская философия сегодня. Анализ немарксистских концепций. М., 1989, с. 248.
Однако герменевтикой в том виде, который имеет она сегодня, мы обязаны Гадамеру, который не только проследил ее гумбольдтовские, дильтеевские и соссюровские корни, но и осуществил довольно последовательный и гармоничный синтез предшествующих герменевтических построений. Гадамер оказал и еще одну великую услугу герменевтике: он расширил поле ее деятельности от исключительно текстового до эстетического и к исторического.
Здесь мы не ставим себе задачу сколь-либо методического изложения истории герменевтики, поэтому мы обозначили исключительно моменты, так или иначе связанные с нашим дальнейшим исследованием.
2. Степень разработанности и актуальность проблемы 2.1. Актуальность разговора о постструктурализме и идеологии
2.1.1 Введение в постструктуралистское видение мира
Прежде доказательного разговора о тексте и идеологии в тексте, следовало бы привести некоторые примеры, в которых была бы показана либо настоятельность смены парадигмы структуралистской парадигмой постструктуралистской, либо обширность охвата парадигматических перемен на всем фронте человеческого познания XX века, либо же были продемонстрированы те возможные аналогии и мыслительные ходы, которые привели постструктурализм к констатации тезиса "Нет ничего вне текста". С этой целью, а так же желая, чтобы наше — исследование не осталось сугубо специальным, но могло бы дать аналогии и другим отраслям познания, мы приведем несколько примеров и понимательных моделей.
2.1.1.1. Парадигмы на грани 2.1.1.1.1. Текст, субъект и физика В рамках постструктурализма речь о человеке, как о сущем в каком-либо качестве, кроме его бытия в качестве набора текстов или дискурсивных практик, является противоречием в определении. Человек не есть ничто конкретное, так как человека, собственно, нет. Здесь более пристало говорить о духе, или (по аналогии с максвелловским демоном в физике) о нарративном демоне, парящем внутри метанарратива и растворенным им. То, что было человеком, присутствием, стало идеальным текстуальным конструктом. И даже это высказывание требует уточнения: структура, конструкт поддаются определению, выделению, в то время как демон нарратива, бывший субъект, находится повсюду. Он есть поистине та окружность, центр которой везде. И, в этом смысле, максимальная форма его локализации есть контекст. Метанарратив, то есть само бытие, есть таким образом атом, в котором пульсирует, присутствует размытое облако демона. Здесь уместно сказать о том, что смена структуралистской парадигмы постструктуралистской сопровождается (хоть и с опережением) сменой классической парадигмы квантовомеханической в физике.
2.1.1.1.2. Литература Приведем и примеры пограничности парадигм в искусстве. В романе Хулио Кортасара "Игра в классики" автор предлагает два способа прочтения книги: в прямом, "классическом" порядке глав, и в порядке, аналогичном прыжкам в игре в классики. В результате перед читателем предстают два разных мира - мир глубокий событийно, онтологически, и мир глубокий ментально, гносеологически. Здесь проявляется, таким образом, попытка уйти от структуры: в рамках единого текста - две структуры, ни одной из которых не следует отдавать предпочтения, ибо каждая из них есть полноправный вариант построения макрокосма. Несмотря на то, что все творчество Кортасара обладает некоторым налетом а-структуральности, размытости, неотчетливости, у него встречаются и произведения, которые еще в большой степени классичны. В этом (и только в этом) смысле можно уподобить творчество Кортасара и Франца Кафки. В романах "Замок" и "Процесс" Кафки, где, с одной стороны, наличествует более или менее отчетливый сюжет, с другой стороны, всё указывает на то, что сюжет есть именно не там, где проходит событийная канва: нереальность происходящего, рассасывающая всякую структурированность событий, и является главным героем повествования. И в этом смысле нельзя сказать, что эти романы о том-то и том-то, ибо сама форма их бытия есть бытие \ ни о чем.
2.1.1.1.3. Живопись В живописи мы встречаемся с Сальвадором Дали, в чьих картинах мы видим не столько рождение новой символики, сколько разрушение прежней (что можно сказать и о сюрреализме в целом), как в живописи, так и в литературе: здесь можно было бы упомянуть и поэтов обериутов - А. Введенского, Л. Липавского, Д. Хармса и др., и Поля Элюара, Антонена Арто, Анри Бретона, Филиппа Супо, Луи Арагона и др., и Марка Шагала, Рене Магритта, Макса Эрнста и др. .
Вспомним также Пикассо с классическим примером его быка: на двадцати последовательных лаконизациях виден путь от "классического" быка к структуре быка. И однако мы не можем говорить только о структурализме Пикассо - ведь именно он написал "Гернику". В качестве структуралистского аргумента можно было бы сказать, что в "Гернике" Пикассо запечатлел структуру страха. Однако ответом на это мог бы послужить брюлловский "Последний день Помпеи", где так же запечатлена структура страха, однако картина еще очень классична.
2.1.1.1.4. Постмодернизм: часть и целое 2.1.1.1.4.1. Аполлоническая, фаустовская, постмодернистская душа Постмодернизм можно рассматривать также как новое видение соотношения части и целого. Часть не рассматривается более как часть целого. Часть есть вполне самостоятельная сущность. И в этом мы видим аналогию раздвоению личности как все более массовому феномену. Аполлоническая душа не знала части. Ее целостность пришлась как нельзя кстати христианству, синкретизирующему всю, распыленную по всему множеству языческих богов, божественность в едином боге (точнее, в единой Троице). Дьявол для аполлонической души не есть еще инстанция равноправная с Богом. Дьявол понимается лишь как существо неприемлемое для Бога. Однако, уже фаустовская душа видит две равноправные модели: божественную и дьявольскую, из которых еще предстоит выбрать. Но и этот выбор есть всего лишь выбор очередного духовного имиджа, структуры. В постмодернизме же достигается апофеоз фаустовской души. Опасности переопределения подвергается уже не предикат души - аполлоническая, фаустовская - но сама душа. /
Можно ли назвать душой то, что уже не целостно, то, что вмещает в себя не одну личность? В этом смысле, как гарант целостности человека можно рассматривать наличие у него комплексов, как гарант целостности общества - наличие у него архетипов: в этом же смысле психоанализ как метод устранения комплексов ведет к дезориентации, не-целостности души. Но это дезориентация даже уже не фаустовская. В подтверждение можно привести высказывание "с иного края" психоанализа: "Современный человек не понимает, насколько его 'рационализм' (расстроивший его способность отвечать божественным символам и идеям) отдал его на милость психической 'преисподней'. Он освободил себя от суеверий (как он полагает), но при этом до опасной степени утратил свои духовные ценности. Его моральная и духовная традиция распалась, и теперь он расплачивается за это повсеместное распадение дезориентацией и разобщенностью" .
2.1.1.1.4.2. Иметь или быть Динамика соотношения части и целого затрагивает и проблему бытия-имения. Каким же образом? "Обладание и бытие являются двумя основными способами существования человека"3. Можно заметить, что понятие обладания инертнее понятия бытия. Что значит быть для человека, бытия рефлексирующего? Социальность человека ввергает его во владение "средним культурным фондом" эпохи, и в этом смысле человеческое бытие есть дитя времени. Не вызывает сомнений цельность аполлонической души, души Ренессанса, когда естественнонаучный аппарат работал с телами,
Юнг К.Г. Подход к бессознательному. - В кн.: Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991, с. 85. предметами. Не вызывает сомнений раздвоенность фаустовской души, обреченной на "ученое незнание" об абстрактных флюксиях и никем не виденных электронах. Не вызывает отныне сомнений и квантованная душа постмодернизма, с ее необходимостью быть в соответствии с культурой реальных электронов, реальной бесконечности, виртуальной реальности и проч. Что может чувствовать душа бытия, осознающего свою составленность из пустоты? Знание всегда являлось источником несчастья. Однако никогда или почти никогда доселе не предоставлялась человеку возможность узнать слишком многое. И вот представилась: квантовая физика, психоанализ, компьютерная "душа". Человек теряет реальность: она ускользает по зыбким нитям, одна из которых есть соотношение неопределенностей Гейзенберга, другая -фракталы, третья - архетипы и т.д. Сам факт бытия есть уже некий героизм. Самая потерянная фаустовская душа - Ницше - могла бы сказать: "Трудно быть богом". Нам же остается только: "Трудно быть".
Природа не знает "иметь", человек не знает "быть". Точнее, человек все меньше знает "быть". Быть для человека все больше означает всегда уже что-то иметь: комплекс, страх, архетип, неопределенность. Как ни странно^совокупность демокритовских бытий - атомов - слагается не в "одно большое" бытие, но -имение — человека.
2.1.1.1.5. Расселоеские корни постструктурализма
Основы дискурсивности человеческого бытия - удобной формы для обработки идеологией - можно найти, как ни странно,
3 Фромм Э. Иметь или быть? М., 1986, с. 45. еще в неопозитивизме (Рассела, \ Витгенштейна). Расселовские установки на устранение имен и на бытие мира как совокупности фактов, не вещей, порождает широкие возможности для идеологических спекуляций. В частности, устранение имен: Рассел признавал свою неспособность вообразить язык без имен; однако он предложил процедуру, которую можно принять за отмену имен: предельное расширение понятия имени. Имя становится едва различимым образом чего-то общего, родового. Идеология побеждает: отсутствие имени - исчезновение денотации. Последнее, что как-то разделяло мир фактов и артефактов - денотация - было устранено. И второе: человек не есть нечто сущее, но есть совокупность фактов. Атомарное предложение является более последовательным, логичным выражением факта, нежели "имя". "Итак, резюмируя и несколько упрощенно, можно сказать, что в теории Рассела, с 1920-х до 1940-х гг. (хотя и не неизменно, хотя и с уточнениями) рисуется такая картина: мир состоит не из 'вещей', а из 'событий', или 'фактов'; 'события', или 'факты', существуют объективно, поэтому соответствие им делает высказывания (пропозиции) истинными, а несоответствие - ложными; надо стремиться к тому (в научной теории), чтобы представить 'события', или 'факты' в 'минимализованном' виде, как 'кратчайшие отрезки пространства-времени'; наиболее адекватное языковое выражение для 'факта' - не имя, а атомарное предложение (пропозиция). Пример: 'Цезарь' как собственное имя влечет ложное понимание -представление о некоей 'сущности' (Рассел решительно против понятия 'сущности'), между тем как анализ - в соответствии с теорией Рассела - должен привести нас к убеждению, что 'Цезарь' есть серия 'порций пространства-времени' - 'Цезарь в данный момент', 'Цезарь - вчера', 'Цезарь, переходящий Рубикон' и т.п"4.
Теперь, когда человек является только фактом, да и к тому же наиболее адекватно выраженным атомарным предложением, трудно возразить против дискурсивности всего и вся.
2.1.1.1.6. Модальность. Бытие. Текст. Критика
Что делает из холодной и мертвой системы человечески обитаемый и осмысляемый мир? Сначала понятия необходимости и вероятности (нужно и можно); потом этика (должно) и т.д. Модальность задает бытие присутствия в мире. Стоит подчеркнуть, что модальность не дается в придачу, но она и есть конституирование бытия. Хайдеггер: "Присутствие не есть нечто наличное, впридачу обладающее еще каким-то умением, но оно первично могущее-бытие. Присутствие есть всегда то, что оно умеет быть и как оно есть своя возможность. По сути могущее-бытие присутствия касается очерченных способов озабочения "миром", заботы о других и во всем этом и всегда уже умения быть к себе самому, ради себя"5. Таким образом, сущностное устроение присутствия есть в его понимании и его модальном экзистировании. И хотя вышеизложенное является онтологическим описанием структуры присутствия, оно является важным герменевтическим фактором. Перед тем, как пояснить сказанное, отметим, что мы уже не в первый раз и не единственным способом приходим к повышению онтологического статуса герменевтики. То есть мы приходим не столько к логической корреляции бытия—
4 Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип причинности. - В кн.: Язык и наука XX века. М., 1995, стр. 49. текста, но к их действительной онтологической взаимообусловленности. Чем и как, однако, определяются правила доступа текста и бытия в поле этой обусловленности? Постичь это легче через хайдеггеровский анализ понимания. Понимание, по Хайдеггеру, есть настроенная разомкнутость. Настроенность разумеет собой не только гуссерлевскую интенциональность, но и возможность этой интенциональности. Это значит, что та разомкнутость, каковой является понимание, есть активная открытость (что, наряду с толкованием присутствия как брошенной возможности позволяет говорить об упущенных возможностях здесь-бытия). Последние две формулировки приближают нас к ясному определению взаимообусловленности бытия и текста: текст (мы разумеем здесь идеологические импликации текста), подкидывает пониманию как активной открытости натурализованные символы, мифы в их наивной, то есть денотативной форме, которая в силу своей экономичности и простоты не дает возможность активной открытости упустить их как возможность. Идеология внедряет в открытость осознание сотрудничества, то есть, являясь господином-целью предлагает себя в качестве средства-раба. Полагая вопросы в форме ответов идеология смещает (суживает) проблемное поле текста. В этом смысле интерпретирующий воспринимает "всегда не то": критик видит слишком много, читатель слишком мало. Критик реставрирует дотекстуальную работу, читатель посттекстуальную.
Все высказанные выше предположения и аналогии следует понимать исключительно метафорически. Однако, именно с такого
5 Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ас1 Ма^тет, 1997, с. 143. предварения мы хотели бы начать доказательное усмотрение природы текста и идеологии.
2.2. Проблемы, интересные с точки зрения их развития
Мы не будем останавливаться на структурализме, ибо важнейшие его аспекты легко восстанавливаются как объекты критики постструктурализма, о котором пойдет речь (тем не менее не стоит понимать это так, что структурализм отрицается постструктурализмом: в последнем гораздо чаще проглядывает развитие первого).
Здесь мы перечислим основные направления исследований, которые будут рассмотрены в нашей работе.
Более того, и в рамках постструктурализма, происхождение которого связано с такими именами как М. Фуко, Ж. Деррида, Ю. Кристева, Ж. Бодрийяр, Ф.Лиотар, Р. Барт, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Поль де Ман и др., мы в наибольшей степени обратимся к фигурам Жака Деррида как автора тезиса о том, что нет ничего вне текста, и Ролана Барта как автора тезиса о смерти автора и смерти читателя.
Рассматривая мир только через призму его осознания, то есть исключительно как идеологический феномен культуры и, даже более узко, как феномен письменной культуры, постструктуралисты готовы уподобить самосознание личности некоторой сумме текстов в той массе текстов различного характера, которая, по их мнению, и составляет мир культуры. "Поскольку . 'ничего не существует вне текста', то и любой индивид в таком случае неизбежно находится 'внутри текста', то есть в рамках определенного исторического сознания, что якобы и определяет границы 'интерпретативного своеволия' критика. Весь мир в конечном счете воспринимается как бесконечный, безграничный текст" 6.
Работа Барта (переходного характера: от структурализма к постструктурализму) "Мифологии" посвящена развенчиванию современных мифов, принимающих различные формы - мода, реклама, идеология. Развенчиванию другого мифа - фрейдо-эдипового - посвящена работа Ж. Делёза и Ф. Гваттари "Капитализм и шизофрения: Антиэдип". Таким образом, одно из направлений постструктуралистской критики есть критика тех или иных видов идеологии. Второе направление в наибольшей степени представляет Деррида как критик метафизического способа мышления (эта критика названа им деконструкцией). Основные недостатки западноевропейской метафизики деконструкция видит в понимании бытия как присутствия, в мышлении в оппозициях, по преимуществу бинарных (например, означаемое/означающее, тождество/различие и т.п.) и в примате настоящего в "вульгарном" понимании истории.
Разумеется, в той или иной мере, постструктуралисты, как и Хайдеггер и семиотика вообще, касаются и проблем знака и символа. Эта, возможно одна из древнейших проблем человечества, стала ключевой в современной лингвистике и семиотике.
Каким образом будет затронута каждая из перечисленных проблем, мы изложим подробнее в следующем разделе. Остается только добавить, что данная работа будет также касаться герменевтики Рикёра, феноменологии Гуссерля и онтологии
6 Современное зарубежное литературоведение. Страны западной Европы и США. Концепции, школы, термины. М.: Интрада,
Хайдеггера.
2.3. Цели и методология исследования
2.3.1. Основные цели
Следует заранее оговориться, что основное желание диссертанта - провести по возможности объективное исследование, ни в коем случае не выделяя какую-то превалирующую точку зрения. Таким образом, постструктурализм или деконструкция будет рассмотрена только как одна из / возможных точек зрения, без симпатии или иного рода предвзятости.
Разговор о постструктурализме будет происходить в контексте онтологии Хайдеггера и феноменологии Гуссерля. Изучая вопрос о том, каким образом связаны вопросы о тексте, бытии и сознании, мы попытаемся в качестве первой из основных целей работы:
- выявить истоки и соответствия ключевых понятий постструктурализма в феноменологии и онтологии, то есть обнаружить некоторую методологическую общность этих трех философских направлений.
Основными объектами, исследуемыми в данной работе будут символ, текст и идеология. Таким образом, мы можем сформулировать вторую из основных иелей работы:
- исследовать вопрос о связи символа, текста, идеологии и сознания.
Исследуя природу идеологии, текста и символа, мы хотели бы, и это является третьей из основных целей работы:
- прояснить механизм имплицирования идеологии в тексте.
1996, с.110.
Возможно, наиважнейшей целью данного исследования является четвертая из основных целей работы:
- установить возможность устранения идеологии в тексте. V""
В плане практической применимости, в связи с тем, что в данной работе одними из изучаемых объектов будут онтология понимания Хайдеггера и феномен интертекстуальности, мы бы также хотели, в качестве пятой из основных целей работы:
- привести примеры герменевтического исследования в смысле онтологии понимания и в смысле феномена интертекстуальности на примере конкретных текстов.
2.3.2. Второстепенные цели, план и методология исследования Поскольку одной из основных целей данной работы является вопрос об идеологических имликациях текста, то мы можем сформулировать первую из второстепенных целей работы:
- найти в тексте единицы, ответственные за идеологические ' импликации.
Чтобы начать разговор о тексте и чтобы наше исследование было доказательным, мы посчитали необходимым рассмотреть вопрос о соотношении онтологической и гносеологической причинностей, что дало нам возможность говорить об онтологической и гносеологической семиотике, благодаря чему мы произвели предварительное рассмотрение генеалогии символа. Исследование символа привели нас к предварительному ' рассмотрению соотношения символа и сознания. В связи с этим вопросом, мы рассматривали параллельно проблемы текстуальной рефлексии (используя оппозицию денотация/коннотация, определения которых будут даны в первом параграфе первой главы) и проблемы идеологии и текста.
Несмотря на исследование, проводимое в терминах постмодернизма, мы, тем не менее, использовали и некоторые положения герменевтики Рикера, пытаясь таким образом, удержаться в границах Объективности, ] а также пытаясь произвести некий синтез подобных подходов.
Исследования текста и идеологии позволили нам приблизиться ко второй из второстепенных целей работы:
- свести разговор о тексте и произведении к разговору о символе и знаке.
Вторая цель предопределила также и остальные цели. И, тогда, третья из второстепенных иелей работы:
- исследовать вопрос о соотношении мира и знака; четвертая из второстепенных иелей работы:
- исследовать вопрос о соотношении знака и символа; пятая из второстепенных иелей работы:
- исследовать вопрос о соотношении символа и текста; шестая из второстепенных иелей работы:
- исследовать вопрос о соотношении текста и идеологии;
2.3.3. Новизна работы 2.3.3.1. Теоретическая новизна В данной работе получен ряд теоретических разработок, относящихся к проблемам соотношений знака, символа, текста, сознания и идеологии. В частности, для некоторых понятий постструктурализма были выявлены соответствующие понятия онтологии Хайдеггера и феноменологии Гуссерля. Таким образом, данная работа открывает методичное построение онтологических и феноменологических оснований постструктурализма, в соответствии с интенцией Ж. Деррида не ¡разрушить) традицию метафизики, но пересмотреть ее, де-кон-струировать.
В процессе рассмотрения знака и символа выработана и применена обобщенная для онтологии Хайдеггера, феноменологии Гуссерля и постструктурализма методология исследования текста.
В данной работе доказательно получена идеологичность всякого взаимодействия с текстом, то есть была установлена аподиктическая неустранимость идеологии.
В работе также выявлена одна из характеристик символа, ответственная за идеологические импликации текста.
Данная работа может также рассматриваться как успешное применение "тактики" герменевтического круга: понимание текста было сведено к пониманию символа, а затем, пониманием природы символа было конституировано понимание природы текста.
В данной работе исследование знака, символа и идеологии было проведено последовательно и методично, после тщательного анализа оснований рассуждения; природа одних феноменов рассматривалась в контексте других, поэтому логичность полученных результатов может критиковаться только с точки зрения критики оснований.
2.3.3.2. Практическая значимость
Практическая значимость данной работы состоит в применении:
- деконструкции к декартовскому тезису "Cogito ergo sum";
- онтологии понимания и герменевтического круга к тексту;
- теории интертекстуальности к тексту.
Выводы, полученные в данной работе указаны в Заключении.
Заключение научной работыдиссертация на тему "Идеология и текст"
ЗАКЛЮЧЕНИЕ