автореферат диссертации по политологии, специальность ВАК РФ 23.00.02
диссертация на тему: Имперская политическая культура и модернизация в России

Текст диссертации на тему "Имперская политическая культура и модернизация в России"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

На правах рукописи

КАСПЭ Святослав Игоревич

ИМПЕРСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И МОДЕРНИЗАЦИЯ В РОССИИ: РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ АНАЛИЗ И СОВРЕМЕННАЯ СИТУАЦИЯ

Специальность: 23.00.02 - политические институты и процессы

Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук

Научный руководитель - кандидат исторических наук

Б.А.Филиппов

Москва 1999

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. ВВЕДЕНИЕ..........................................................................................3

II. ИМПЕРИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ.....................................................................................................19

1. Империя - определения синдромные и генетические...........................19

2. Условия формирования империи...........................................................30

3. Функциональный анализ имперских систем........................................43

4. Характеристики имперских систем...................................................59

5. Модернизация и этнополитика...........................................................68

6. Империя и модернизация......................................................................76

III. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ...................83

1. Имперский компонент российской государственной парадигмы.......83

2. Национально-государственный компонент российской государственной парадигмы............................................................................95

3. Российская этнополитика XVIII - первой половины XIX вв. : последствия вестернизации.............................................................................99

4. Российская этнополитика в условиях системной модернизации: вторая половина XIX в..................................................................................126

5. Российская этнополитика в условиях системной модернизации: конец XX в. Уроки прошлого и будущие перспективы............................................172

IV. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.............................................................................185

Имперская политическая культура и модернизация в России: ретроспективный анализ и современная ситуация

I. Введение.

Данная работа посвящена одной из ключевых проблем российской этнополитики - специфике имперского компонента российской политической культуры и особенностям его функционирования в условиях модернизации. Выбор темы исследования мотивирован как ее очевидной актуальностью в свете современной российской ситуации, так и академическими причинами - подобные сюжеты в последнее время привлекают особое внимание представителей политических и социальных наук и в России, и в мире.

"Изучение империй снова в моде"1 - констатируя этот факт, М. фон Хаген называет в качестве одной из его причин то обстоятельство, что "вспыхнувшие не только в Европе, но и в Евразии в целом этнические и национальные конфликты пробудили ностальгию по крайней мере по некоторым многонациональным династическим империям, которые, как видится в ретроспективе, умели лучше регулировать долгосрочные межэтнические отношения и проводить национальную политику с менее апокалиптическими последствиями, чем современные национальные государства, созданные на обломках великих империй, развалившихся во время и после Первой мировой войны"2. Оживившийся в науке (и, может быть, в еще большей степени - в актуальной публицистике) интерес к имперскому типу политической организации и политической культуры, видимо, является одним из наиболее заметных эффектов новой проблематизации этно-

политики в целом. Национальное государство уже не воспринимается как оптимальный и единственно возможный в современном мире вариант политического оформления крупных человеческих сообществ, - об этом свидетельствуют, скажем, дискуссии вокруг идей "конституционного патриотизма" (Ю.Хабермас), "постнациональной идентичности" (Ж.-М.Ферри) или "постсуверенной нации" (П.Тибо), - однако вытеснения этими концептами детально разработанной национально-государственной идеологии и ментальности еще не произошло.

Тем более остры эти вопросы в России, где они осложнены ситуацией не сделанного до настоящего момента выбора между двумя возможными вариантами реорганизации российской государственности, описываемыми в этнополитических терминах как имперский и национально-государственный (последний вариант также внутренне неоднороден, так как национальное государство может основываться как на этническом, так и на чисто гражданском, конституционном понимании нации). При этом неизбежная институционализация той или иной установки (альтернативой чему является этнополитический хаос) лишь оформит и зафиксирует возобладание соответствующего компонента российской политической культуры. Последняя до настоящего времени сохранила высокую степень поливариантности и, следовательно, способность эволюционировать в различных направлениях - причем степень управляемости этого процесса прямо зависит от адекватности научного знания о ее характере и структуре. Поэтому особое значение приобретает вопрос о методологии, концептуальном аппарате и тематическом спектре исследований отечественной политической культуры в целом и ее этнополитическо-го сектора в частности.

Последнее десятилетие отмечено возрождением интереса всего круга социальных наук к политической проблематике. Показательно, что инте-

рес этот сконцентрирован преимущественно на сюжетах, подпадающих под описание, данное одним из лидеров французской школы Анналов Ж. Ле Гоффом еще в 1971 г. Решительно восставая против "историзирующей истории" (причем этот бунт имел самые серьезные последствия и для смежных истории дисциплин, в том числе для политической науки), Ж. Ле Гофф отмечал: "Если сегодня и возможно констатировать... определенный кризис политической истории, расширение перспектив политических исследований в науках о человеке остается тем не менее значимым фактом"3. Уже тогда французский историк связывал надежды на возрождение политической истории и других социальных наук, анализирующих политическую реальность, в первую очередь с отказом от ограничения их предмета сферой государственных институтов ("анализ политической истории в категориях власти... должен в интересах дела выходить за рамки, очерчиваемые при изучении политической истории в категориях государства и нации'4) и с повышенным вниманием к сфере "политической мен-тальности"5 и "семиотических систем политического"6. Естественно, что этот призыв должен был оказаться и оказался актуален и для политической науки как таковой. И уже представитель следующего поколения той же школы Анналов, Ж.Дюби, обоснованно заявляет: "изучение политической сферы в настоящее время - это не исследование простых сцеплений причин и следствий, как во времена позитивизма, а стремление рассмотреть всю совокупность многочисленных факторов, приводящих к событию и обуславливающих расстановку сил"7.

Такая переориентация политических исследований сопровождается отчетливо наблюдаемым в последнее время ренессансом понятия "политическая культура", введенного в 1956 г. Г.Алмондом и сегодня признающегося одним из наиболее эвристически мощных концептов в инструментарии политической науки. Не удовлетворяясь анализом политиче-

ской структуры общества лишь как суммы соответствующих институтов, Г.Алмонд обнаружил наличие глубинной зависимости этих институтов и, шире, политического действия как такового от разделяемых членами сообщества представлений и ориентаций, лишь частично осознаваемых и рационализированных. Учет этой зависимости существенно модифицирует каузальные объяснения структуры и динамики политического пространства, открывая широкие возможности для обнаружения латентных каналов его взаимодействия с другими пластами социальной реальности.

Классическое определение политической культуры - "совокупность всех политически релевантных мнений, позиций и ценностей субъектов конкретного социального и политического организма"8. Оценка значимости этого феномена непрерывно возрастала, и в 1965 г. коллега и соавтор Г.Алмонда С.Верба отметил даже, что "политическая культура выполняет функцию непосредственного контроля за системой политических взаимодействий"9.

Очевидно, что возможности расширительного толкования этого понятия практически безграничны, что не могло не породить ряда негативных последствий. Как справедливо отмечали М.Доган и Д.Пеласси, "понятие "политическая культура" проявило себя одновременно достаточно неопределенным и удобным, рискованным и полезным, чреватым ошибками, но в то же время заслуживающим скорее внимания, чем пренебрежения"10 - поскольку в любом случае сохраняет свою ценность сам заложенный в нем принцип обязательного учета культурной детерминации политических процессов.

Действительно, если, как пишет Г.Терборн, "принадлежность к культуре означает... усвоение определенной когнитивной и коммуникативной компетенции, определенного языка, социального горизонта, мировоззрения или совокупности верований, способа толковать и определять ситуа-

ции, справляться с неопределенностью и посылать сигналы"11, то все эти аспекты культурной принадлежности распространяют свое действие также и на сферу политики (при этом формируя даже не столько конкретное политическое действие, сколько стереотипы его подготовки, осуществления и восприятия). Именно поэтому, по словам Г.Терборна, "объяснение дей-ствования с точки зрения культуры релевантно также и для макрополитики и соперничает, скажем с политическими моделями общественного выбора"^.

Представляется, что использование описанного инструментария в анализе ключевых проблем российской государственности позволяет существенно расширить горизонты исследования, хотя и требует соблюдения определенной методологической осторожности (так, Ю.С.Пивоваров высказывает сомнения в возможности "придать статус универсального такому способу познания реальности, который опирается на уникальный опыт Запада"13 - что, впрочем, не снижает продуктивности применения этим же автором концепта политической культуры при условии внесения в него соответствующих поправок14).

Однако трактовка концепта политической культуры как совокупности всех политических или политически релевантных ориентаций и установок, представленных в определенном социуме, при всей своей неоспоримости действительно страдает чрезмерной широтой, поскольку требует включения в поле зрения исследователя неограниченно широкого круга культурных явлений - что размывает объект внимания вплоть до его полной неуловимости. В связи с этим представляется оправданным - в частности, в целях данного исследования - вычленение в составе политической культуры социума того комплекса культурных, религиозных, ментальных, психологических и иных предпосылок, которым непосредственно обусловлено конкретное строение институционально-нормативного порядка

политической системы. Этот комплекс может быть обозначен как государственная парадигма, то есть неявно функционирующая модель, в соответствии с которой осуществляется воспроизводство наличных политических структур (уместны аналогии с Ь(Шепсу)-компонентом классической AGIL-схемы Т.Парсонса15, определяемым как исполнение ключевой системной функции хранения интернализованных и институционализированных нормативных предписаний и контроля за их исполнением). В самоописаниях общества такая парадигма, как правило, эксплицирована лишь частично и не всегда адекватно; тем не менее реконструкция ее внутренней логики, структуры и динамических характеристик возможна (при помощи тех же операций, которые используются при изучении политической культуры в целом) и необходима, поскольку позволяет определить наиболее фундаментальные особенности социума и очертить пространство возможностей его дальнейшей эволюции. В особенности при этом представляют интерес внутренние напряжения в государственной парадигме, возникающие при включении в ее состав (и соответствующей актуализации в политической практике) полностью или частично несовместимых друг с другом ценностных установок и поведенческих стереотипов.

Следует при этом учитывать, что высокая степень инерционности государственной парадигмы как одного из наиболее устойчивых элементов политической системы, в некотором смысле - ее генетического кода, делает неизбежным обращение к ретроспективному анализу ее структуры и характера. Государственная парадигма, описываемая в терминах Ф.Броделя, локализуется между "неподвижной историей" "времени большой длительности" (la longue durée), то есть историей практически неизменных природно-социальных структур, и традиционной событийной историей, принадлежа слою "конъюнктур". Поэтому ее анализ будет продуктивен лишь в случае включения в поле зрения исследователя достаточ-

но продолжительных временных промежутков - в противном случае итоги развития тенденций прошлого, как и истоки современных процессов, будут неизбежно игнорироваться. Дополнительным аргументом в пользу ретроспективного анализа является также необходимость сравнительного анализа типологически сходных периодов функционирования государственной парадигмы, в силу той же инерционности разделённых, как правило, значительными временными интервалами.

Текущее состояние российской государственности, переживающей процесс не просто реформирования, но системного преобразования, очевидным образом связано с соответствующими глубокими переменами в структуре и содержании государственной парадигмы, в том числе в ее эт-нополитическом секторе. При этом от избранного варианта интерпретации причин и смысла российских перемен во многом будет зависеть понимание этнополитических перспектив российской государственности. Естественным кажется обращение к понятию модернизации; однако его неопределенность и отягощенность оценочными суждениями разных знаков требует дополнительной фиксации тех смысловых рамок, в которых этот термин сохраняет принадлежность к научному дискурсу и эвристический потенциал.

Таким образом, исследование поставленной проблемы - специфика имперского компонента российской государственной парадигмы и его модификации под воздействием модернизационных процессов - требует решения ряда промежуточных задач, носящих как концептуальный, так и конкретно-аналитический характер. В число этих задач входят:

1. Концептуальный блок.

- оценить и сравнить имеющиеся в современной науке концепции имперских политических систем и на основе их критического анализа сформулировать гипотезу о природе империй, адекватную российским

историческим и актуальным реалиям, обращая при этом внимание в первую очередь на особенности имперской этнополитической культуры;

- выявить неиспользованные потенциальные возможности теории модернизации, пригодные для очищенного от оценочных наслоений и политической ангажированности анализа общего вектора российских перемен;

- определить суть перемен, происходящих в имперской политической культуре и, соответственно, имперских системах в случае их включения в модернизационные процессы.

2. Конкретно-аналитический блок.

- описать генезис, специфику и этапы эволюции имперского компонента российской государственной парадигмы;

- проанализировать ход и результаты его модификации под воздействием модернизационных процессов, используя при этом возможности ретроспективного анализа типологически сходных исторических периодов;

- оценить на этой концептуальной и аналитической основе современное состояние и перспективы эволюции имперского компонента российской государственной парадигмы.

Практически все аспекты поставленной проблемы в той или иной мере затрагивались как в российской, так и в зарубежной науке. При этом был выработан целый ряд весьма ценных подходов; однако до настоящего времени не предложена ни действительно интегральная концепция империи как таковой (преобладают указания на отдельные стороны этого феномена), ни анализ российской государственности как системы имперского типа, выходящий за рамки констатации присутствия имперских стерео-

типов (пусть даже многочисленных) в российской истории и текущей политике. Представляется, что такая ситуация может быть объяснена слабостью взаимодействия двух уровней научного дискурса о российской государственности - замкнутых на фактологии исследований конкретных сюжетов и более или менее спекулятивных теоретических построений. Их объединение должно существенно обогатить возможности политической науки и создать более прочную базу для выработки ею рекомендаций, адресованных непосредственно действующим политическим субъектам.

Теоретический анализ имперских систем в западной политической науке развивался преимущественно в двух направлениях. С одной стороны, такие авторы, как Ш.Н.Айзенштадт, М.Дюверже, А.Коэн, Дж.Стэрчи, Р.Уэссон, Дж.А.Хобсон в первую очередь исследовали институциональную структуру