автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Индоевропейские механизмы стереотипизации в юридическом дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Индоевропейские механизмы стереотипизации в юридическом дискурсе"

На правах рукописи

/

Слепухин Сергей Николаевич

ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ МЕХАНИЗМЫ СТЕРЕОТИПИЗАЦИИ В ЮРИДИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (на примере категорий 'persona', 'res mobilis / res immobilis')

10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

7 АВГ 2014

Чебоксары - 2014

005551557

Работа выполнена на кафедре английской филологии ФГАОУВО «Новосибирский национальный исследовательский государственный университет»

Научный руководитель -

Официальны оппоненты:

Ведущая организация -

доктор филологических наук, профессор Проскурин Сергей Геннадьевич

Алексеева Лариса Михайловна,

доктор филологических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет», заведующая кафедрой английской филологии;

Субботина Марина Валентиновна,

доктор филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет имени ИЛ. Яковлева», профессор кафедры коммуникационных технологий

ФГАОУ ВПО ^Дальневосточный федеральный университет»

Защита состоится 26 сентября 2014 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.301.03, созданного на базе ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный университет имени И.Н. Ульянова», по адресу 428034, г. Чебоксары, ул. Университетская, д. 38, корпус № 3, каб. 301 (зал Ученого совета).

Отзывы на автореферат в двух экземплярах, заверенные печатью учреждения, просим направлять по адресу 428015, г. Чебоксары, Московский проспект, д. 15, на имя ученого секретаря диссертационного совета.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Чувашского государственного университета имени И.Н. Ульянова и на сайте www.chuvsu.ru.

Автореферат разослан 21 июля 2014 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета —А.М. Иванова

Диссертация посвящена исследованию лингвокультурных предпосылок, а также семиотических механизмов стереотипизации и концептуализации правовой реальности в юридическом дискурсе некоторых индоевропейских языков (преимущественно латинского, а также древнегреческого, русского и французского языков; древнегерманских и германских языков; языков индоиранской группы) на примере диахронного анализа семантической оппозиции «движимое vs. недвижимое имущество» и концепт persona.

Существующие исследования юридического дискурса, как правило, ограничиваются ' синхронным анализом особенностей его языковой реализации в различных текстах. Остаются фактически полностью не исследованными вопросы, касающиеся историко-генетических мотивов появления и развития правовой культуры как неотъемлемой части языковой сферы; реконструкции исторических этапов языковой реализации правовой реальности; проявления общеязыковых закономерностей в юридическом дискурсе. Также фактически отсутствуют работы, посвященные исследованию базовых юридических понятий как явлений правовой культуры на основе лингвистических данных.

Таким образом, актуальность выбранной темы определяется необходимостью исследования лингвокультурных предпосылок языковой реализации современных юридических дискурсивных практик. Рассмотрение системообразующих правовых терминов как концептов, являющихся результатом развития идей и представлений в поле индоевропейской культуры, позволит реконструировать общую смысловую «ось» их проявления в индоевропейской языковой традиции и в то же время выявить культурно обусловленные различия языковой реализации этих идей и представлений, показать исток и мотив генезиса механизмов стереотипизации в современном юридическом дискурсе.

Основная цель настоящего исследования - раскрыть лингвокультурные предпосылки генезиса и концептуализации юридического дискурса в индоевропейской культуре, а также выявить механизмы стереотипизации системообразующих правовых терминов в индоевропейском юридическом дискурсе на примере концепта persona и оппозиции res mobilis vs. res immobilis.

Реализация указанной цели осуществляется посредством решения следующих задач:

— показать основные черты семиотической эволюции юридического дискурса в индоевропейской культуре;

3

- выявить историко-генетические предпосылки языковой стереотипизации юридического дискурса в индоевропейской культуре;

- определить историко-генетические причины асимметрии в семантической оппозиции res mobilis vs. res immobilis в юридическом дискурсе латинского языка;

- выявить специфику проявления асимметрии в семантической оппозиции «движимое имущество vs. недвижимое имущество» в современных русском, французском, немецком и английском языках;

- определить историко-генетические мотивы появления и развития концепта persona в латинском языке и древнеримской культуре.

Объектом настоящего исследования являются индоевропейские лингвокультурные предпосылки возникновения и развития юридического дискурса как метасемиотической системы на базе естественного языка.

Предметом исследования являются особенности семиотических механизмов стереотипизации в юридическом дискурсе индоевропейской лингвокультурной традиции.

Эмпирическим материалом для исследования послужили древние памятники архаической и классической латыни, древнегреческого языка, современные юридические тексты на русском, английском, французском и немецком языках; статьи и публикации отечественных и зарубежных исследователей. Эпизодически, для подтверждения главной смысловой линии исследования, привлекаются тексты на древнегерманских и древнерусском языках, памятники этрусской культуры.

Теоретико-методологическую базу исследования составили работы, связанные с изучением концептуализации социальных явлений в индоевропейской культурной традиции (Э. Бенвенист, Т.Д. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов, Ю.С. Степанов, С.Г. Проскурин, A. Meillet, С. Watkins); исследования по вопросам теории маркированности в оппозиции (М. Данези, Дж. Лакофф, Н.С. Трубецкой, P.O. Якобсон, Е. Battistella, D. Chandler); исследования по некоторым вопросам теории семиотики (Ю.С. Степанов, С.Г. Проскурин); исследования по вопросам теории дискурса и дискурсивных практик (Ю.С. Степанов, М. Фуко, В.И. Карасик).

Для решения поставленных задач при работе над диссертацией использовались следующие методы:

- методы сравнительно-исторического языкознания, главным образом, метод семантической реконструкции и метод этимологического анализа -

4

для семантической реконструкции представлений о праве и о «порядке» в индоевропейской традиции, для внешней и внутренней семантической реконструкции базовых терминов римского права res mobilis / res immobilis, persona;

- метод оппозиций и метод компонентного анализа значений -для структурного и содержательного описания семантики языковых выражений, репрезентирующих представления индоевропейцев о праве и «порядке»; семантики базовых терминов римского права res mobilis / res immobilis, persona в диахронной ретроспективе на индоевропейском фоне;

- лингвопрагматические методы теории речевых актов — для описания структурно-функциональных особенностей реализации перформативных высказываний в юридическом дискурсе;

- методы прототипической семантики — для установления концептуальных характеристик основополагающих терминов права, оказывающих влияние на семантику иных терминов, используемых в юридическом дискурсе;

- метод филологического анализа текстов, историко-семиотический и когнитивно-семиотический методы.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

1) юридический дискурс естественного языка рассматривается как метасемиотическая система в рамках сравнительно-исторического, когнитивно-семиотического и лингвокультурного подходов;

2) определяются лингвокультурные основания . стереотипизации юридического дискурса в индоевропейской культуре;

3) в рамках лингвокультурного подхода, с использованием методов оппозитивного и компонентного анализа, произведена сравнительно-историческая реконструкция диахронной ретроспективы категорий res mobilis / res immobilis;

4) произведена сравнительно-историческая реконструкция лингвокультурных предпосылок реализации концепта persona, в основе которой (реконструкции) лежит понимание концепта как основной ячейки культуры в ментальном мире человека, состоящей из трех слоев (уровней), связанных между собой историко-генетическим единством и являющихся результатом культурной жизни разных эпох.

Об обоснованности и достоверности результатов исследования свидетельствуют широко представленный в работе эмпирический материал текстов памятников римского права, эмпирический материал современных юридических текстов на русском, английском, французском и немецком

5

языках, а также фоновые примеры из древнегреческого языка, древнегерманских и индоиранских языков.

Теоретическая значимость работы заключается в расширении области применения лингвокультурного, когнитивно-семиотического подходов, а также методов сравнительно-исторической реконструкции на концептуализированную сферу юридического дискурса. На примере категорий persona и res mobilis vs. res immobilis показаны особенности применения этих методов и подходов. Через всё исследование проведена мысль, выраженная в тезисе: «Право - это лингвокультурный феномен, которому свойственны все черты и закономерности концептуализации и терминологизации в языке социальных явлений».

Практическая значимость работы состоит в том, что результаты и материалы полученного исследования могут быть использованы для создания сравнительно-исторического словаря социально-правовых терминов в индоевропейской традиции: каждый такой термин может быть рассмотрен как концепт-инвариант, по смыслу общий для культуры индоевропейцев, однако реализующийся в каждой отдельной языковой традиции своим особым путём (при этом, степень отклонения вариантов от инварианта должна быть обоснована как лингвистическими, так и экстралингвистическими данными, что позволит реализовать в таком словаре та клее и функцию прогностического анализа).

Результаты и материалы полученного исследования могут быть использованы при разработке спецкурсов и при подготовке к практическим занятиям по тем дисциплинам, которые касаются дискурс-анализа и (или) исторической семантики индоевропейских языков.

Научные результаты и материалы исследования могут быть использованы специалистами в области права при разработке как теоретико-методологических проблем юридических наук, так и различных нормативно-правовых актов.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности.

Полученные результаты исследования соответствуют формуле специальности 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание по следующим указанным в паспорте определениям: «изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними»; «исследование и описание языка через его системное сравнение с другими языками с целью пояснения его специфичности».

6

Представленная работа является преимущественно фундаментальным исследованием, посвященным историко-генетическим предпосылкам и лингвокультурным мотивам стереотипизации и концептуализации юридического дискурса в индоевропейской традиции. При этом данная работа также обладает и прикладным характером, поскольку показанные механизмы стереотипизации юридического дискурса являются одним из мотивирующих факторов, обуславливающих социально значимую категоризацию явлений объективной действительности в современных дискурсивных практиках правовой коммуникации.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде докладов на следующих научно-практических конференциях: I Международная научно-практическая конференция «Язык и культура», посвященная памяти академика РАН, доктора филологических наук, профессора Ю.С. Степанова (Новосибирск, НГТУ, 18 мая 2012 г.); I Международная научная конференция «Римское частное право: многовековой опыт развития европейского права» (Новосибирск, НГУ, 1-3 июля 2012 г.), I научная конференция «Научные поколения и лингвистические парадигмы», посвященная памяти академика РАН, доктора филологических наук, профессора Ю.С. Степанова (Москва, Институт языкознания РАН, 14-16 февраля 2013 г.).

Основное содержание и результаты исследования опубликованы в 7 работах, в том числе в 3 статьях в научных журналах, включённых в перечень российских научных рецензируемых журналов и изданий для опубликования основных научных результатов диссертаций.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Юридический дискурс в индоевропейской традиции представляет собой культурно обусловленную метасемиотическую систему (юридический язык), построенную на базе естественного языка (естественный язык является планом выражения юридических идей и ценностей, некой правовой реальности). Данная метасемиотическая система реализуется в конвенциональных перформативных актах. Знаковые отношения между планом выражения и планом содержания юридического дискурса в диахронном аспекте представляют собой эволюционный семиотический процесс, характеризующийся семиотическим ослаблением его содержательных признаков.

2. Индоевропейские механизмы стереотипизации юридического дискурса обусловлены главным образом: 1) социальной значимостью

7

процесса и результата категоризации при установлении, применении и использовании норм, содержащихся в перформативных деонтических высказываниях текстов различных правовых актов, отражающих конвенциональные представления о социальном «порядке»; 2) выраженным стремлением участников юридических дискурсивных практик соответствовать этому «порядку». Действующий правовой порядок представлен совокупностью актуальных дискурсивных практик, определяющих границы социального значимого поведения-, контур этих границ проявляется в языке амбивалентно и описывается в текстах нормативно-правовых актов как допустимое и не допустимое социальное поведение.

3. Одна из главных предпосылок концептуализации и стереотипизации правовых феноменов - это существование ментальной границы, упорядочивающей человеческое поведение в соответствии с базовыми коррелирующими культурными оппозициями «Свои vs. Чужие» : «Космос vs. Хаос». Базовые индоевропейские культурные оппозиции «Свои vs. Чужие» и «Космос vs. Хаос», определявшие представления индоевропейцев о «порядке» в эпоху «предправа», в диахронном срезе представляют собой мотивационную основу для современных социально значимых оппозиций, структурирующих сообщества и соответствующих эпохе права - «нормальное vs. ненормальное», «закон (право) vs. преступление», «гражданская общество (община) vs. преступное сообщество».

4. Семантическая оппозиция «движимое имущество vs. недвижимое имущество» в российском, французском, немецком и английском юридических дискурсах полностью восходит к лат. оппозиции res mobilis ví. res immobilis. В основе древнеримской оппозиции res mobilis vs. res immobilis лежат представления, восходящие к представлениям древних индоевропейцев о богатстве и (или) личном имуществе, которые первоначально репрезентировались в языке в форме биномов. Одним из членов данных биномов являлась лексема, обозначавшая «скот» как наиболее репрезентативный пример данной категории. Синтагматические отношения res + mobilis являются не случайными, но мотивированными архисемой 'оборотное имущество' лат. термина pecunia, генетически связанного с и.-е. *реки через и.-е. концепт *uiro-peku- 'люди-скот'.

5. Диахронное развитие концепта persona характеризуется семиотическим ослаблением проявления интенсивности семантического признака при неизменности его основной функции - «репрезентация отсутствующего

8

в качестве присутствующего»: лицо как передняя часть головы => лицо как маска, имитирующая черты лица => лицо как театральная маска => лицо как субъект права = имя.

Объём и структура работы соотносятся с поставленными задачами и отражают теоретические и практические этапы проведения исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии, списка принятых сокращений языков и приложения.

Библиография включает 179 источников, из которых 143 на русском языке и 36 на иностранных языках.

Основной текст диссертации излагается на 246 страницах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, формулируются цель и задачи исследования, определяются объект и предмет исследования, материал и методы, раскрываются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе диссертации «Индоевропейские семиотические механизмы стереотипизации в юридическом дискурсе. Правовая реальность как культурно-языковой феномен» раскрываются предметная и методологическая перспективы исследования юридического дискурса в индоевропейской традиции.

Юридический дискурс понимается как, с одной стороны, воплощённая в дискурсивных практиках языковая картина правовой реальности; с другой стороны, как единое коммуникативное пространство, которое создаётся и возобновляется в дискурсивных практиках, определяемых институциональным сообществом, с целью обеспечения функции социального контроля и общественного порядка.

Данный подход к пониманию дискурса в целом примыкает к уже известным науке подходам, воплощённым, главным образом, в концепции М. Фуко - в области философии языка1 и в концепции Ю.С. Степанова -в области лингвокультурологии2.

1 Фуко М. Археология знания. - К.: Ника-Центр, 1996. - 208 с.

2 Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века. Сборник статей. -М.: РГГУ, 1995. - С. 35-73.

Если рассматривать явление юридического дискурса одновременно в синхронии и диахронии, то он предстанет перед исследователем как культурно обусловленная метасемиотическая система, построенная на базе естественного языка, которая реализуется в конвенциональных перформативных актах. Динамика и характер развития этой метасемиотической системы обеспечивается знаковыми отношениями между активно изменяющимся планом содержания, состоящим из юридических идей и ценностей, воплощённых в значениях слов, словесных выражений и текстов, и консервативным, фактически не изменяющимся планом выражения, представленным языковыми средствами объективации юридического дискурса.

В функционально-прагматическом аспекте юридический дискурс можно представить в качестве единого коммуникативного пространства, в котором реализуются перформативные высказывания-действия (performative utterances or performatives). В работе кратко рассматриваются структурно-функциональные особенности реализации перформативных высказываний в юридическом дискурсе. Используемые при этом методы исследования примыкают к центральному направлению теории речевых актов - к теории перформативности в языке (Дж. Остин, Э. Бенвенист, Дж. Серль, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова и др.).

С одной стороны, юридический дискурс как метасемиотическая система реализуется в речевых актах на различных уровнях правовой коммуникации (правотворческом, правоприменительном и прагматическом уровнях). Поэтому значения входящих в соответствующе высказывания терминов характеризуются выраженной прагматической составляющей.

С другой стороны, значения юридических терминов, будучи даже «жёсткими дефинициями», актуализируются на общем лексическом и культурном фонах, составляя, таким образом, правовые концепты. Понимание юридических терминов, входящих в то или иное высказывание, является обусловленным когнитивными механизмами категоризации и стереотипизации, в основе которых лежит социокультурный опыт субъекта этого высказывания. Поэтому терминам и понятиям права также свойственна и языковая семантика, фиксирующая их существенные признаки, что позволяет исследовать их семиотическую эволюцию как концептов правовой культуры.

В работе выдвигается и обосновывается предположение о том, что механизм стереотипизации юридического дискурса в индоевропейской традиции действует по следующей схеме.

1. Саморепрезентация субъекта в юридическом дискурсе предполагает принятие на себя определённой конвенциональной роли, или лица -заявителя, ответчика, истца, продавца, покупателя, президента, доверителя и т.д., что обусловлено существованием в юридическом дискурсе сценарных нормативных процедур, которые часто носят выраженный ритуальный характер.

2. Инсценировка в правовых процедурах и ритуалах объективированных норм и ценностей позволяет постоянно воспроизводить в сообществе соответствующие смыслы, которые, в силу своего надрационального характера, с течением времени начинают восприниматься сообществом как «естественные» и «правильные», как общие для всех чувства.

3. Тем самым у сообщества формируется стереотипное восприятие последующих аналогичных ситуаций с точки зрения уже усвоенных символов, концентрирующих эти смыслы.

4. Таким образом, создаётся упорядоченное структурированное сообщество законопослушных граждан (не отождествляемое со всем обществом), которые обладают перформативным знанием о возможностях достижения в юридическом дискурсе поставленных целей, а также о границах, которые следует соблюдать при осуществлении социально значимого поведения. Тех, кто своими действиями нарушает такой порядок, данное сообщество осуждает и воспринимает как «преступников», «опасных для общества лиц», «врагов», «чужих», нарушивших границы «мира».

Утверждается, что в основании данных представлений, дифференцирующих человеческое поведение в соответствии с оппозицией «нормальное уб. ненормальное», основанной на семантическом противопоставлении «закон (право) уб. преступление» (ср. «гражданская община уэ. преступное сообщество»), лежат механизмы стереотипизации, мотивированные культурными оппозициями «Свои уэ. Чужие» и «Космос уб. Хаос», имманентно свойственными индоевропейской культуре. Формирование и концептуализация данных оппозиций соответствует эпохе «предправа», когда действующий инструмент упорядочения социальной действительности - перформатив - реализовывался

в ритуалах, репрезентирующих мифопоэтическую космологическую картину мира.

На историческое противопоставление концептуализации эпох «предправа» и права в индоевропейской культуре впервые обратил внимание Э. Бенвенист, который показал, что значения индоевропейских терминов, обозначающих понятие «право» (рус. право, нем. Recht, норв. rett, англ. law, фр. droit, итал. diritto, исп. derecho, греч. Ажтшца и др.), являются «специфическими для каждого из языков»3, а общий лингвокультурный мотив действия права восходит к представлениям о «порядке», поддерживаемом космологическими ритуалами, что уже соответствует «общеиндоевропейскому состоянию»4 («предправу»), реконструируемому на основании терминов, восходящих к и.-е. корню *аг/г. скр. r}a-, ир. arta, лат. ars, artus, ritus, рус. ряд и др.

Один из главных мотивов концептуализации и стереотипизации правовых феноменов - это существование ментальной границы, упорядочивающей человеческое поведение в соответствии с базовыми коррелирующими культурными оппозициями «Свои vs. Чужие» : «Космос vs. Хаос».

Данная граница имеет психофизиологическую основу, определяющую стереотипизацию человеческого поведения, и проявляется на лингвокультурном уровне как система базовых семантических коррелирующих оппозиций «Свои vs. Чужие» : «Космос vs. Хаос». В юридическом дискурсе им соответствуют базовые оппозиции правовой культуры - «нормальное vs. ненормальное» : «законное vs. преступное» («гражданское сообщество : преступное сообщество»). Данные базовые оппозиции детерминируют появление и проявление иных семантических оппозиций, упорядочивающих пространство юридического дискурса.

Таким образом, «огораживание» человеком «своего мира» от «чужих» есть биологически детерминированное свойство человеческой психики, обуславливающее стереотипность социального поведения, проявление которого через культурную призму составляет наиболее устойчивую константу индоевропейской культуры в сфере осмысления мира как огороженного упорядоченного пространства, в котором живут «свои».

5 Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. - М.: Прогресс-Универс, 1995.-С. 299.

4 Там же. С. 299.

Указанный тезис подтверждается данными: индо-арийских языков (скр. loká (муж. р) 'место, свободное пространство, простор', 'край, страна', др.-инд. vrjána 'ограда, граница; область; община, население, народ'), древнегерманских языков (*midjan-gardas букв, 'срединное огороженное место' или 'середина огороженного места'; гот. *midjun-gards, др.-англ. middan-geard, др.-исл. mid-gardr, др.-в.-нем. mitti-gar(t))\ древнегреческого языка (кооцод 'порядок мира', 'построение', 'хорошо, красиво устроенное' oikovfisvrj букв, 'обитаемая, населённая', то есть 'обитаемый мир', 'греческий мир'); латинского языка (;mundus = др.-греч. kóo[xo<; 'мироздание'; 'яма для сакральных жертвоприношений', вырытая Ромулом при основании им Рима; производные и.-е. корня *ра-к- // *pag" 'укреплять' различным способом — вбиванием кола, сваи; обнесением забором, оградой, соединением чего-либо: pango 'вбивать, вколачивать', но в то же время 'устанавливать, определять, обещать'; pagus муж. р. 'столб' и отмеченное «столбом», «вехой» место - pagus муж. р. 'сельская община' (ср. рус. Mipb 'община'); и pax, pads жен.р. 'мир, мирный договор, отсутствие войны'; Pax Romana)-, древнерусского и русского языков (рус. миръ 'согласие, покой, отсутствие вражды', мгръ 'община' оти.-е. корня *mei- 'укреплять', *moi-ro- 'деревянная постройка'; др.-рус.

лАсто из *moTt-to в первоначальном значении 'укреплённое и освящённое место').

Первоначальным семантическим дифференциальным признаком оппозиции «Свои vs. Чужие» является «кровное родство» группы людей, в которой человек определяется как «свободный» ( = «свободный от (по) рождения (-ю)») в противоположность «чужим», т.е. «другим, врагам, рабам» (ср., например, гот. sibja 'родство', 'законность', *unsibjis 'не соблюдающий законов'), что подтверждается значениями производных реконструируемых и.е. корней: *geñ-//*gñe7/*gño~'wpom'Boamb, создавать, рожать, рождаться', *leudh- 'взрасти', *pri-//*priyos 'свободный', 'любить'; siie-//*suo- с амбивалентным значением 'сам, себя' и 'свои'.

Существование рассматриваемой концептуальной границы в индоевропейской культуре также подтверждается материалом ритуализованной лексики, которая может употребляться в двух несинонимичных разных по смыслу значениях, одновременно располагаясь в двух различных семантических зонах (например, др-греч. Ópxoq 'клятва' и фх°£ 'ограда'; лат. sacer 'священный, святой', 'магический, таинственный',

13

но в то же время 'преданный в жертву богам', 'преданный проклятию' и др.). Мотивами такого употребления указанного типа лексики, по-видимому, являются, с одной стороны, стремление той или иной группы оградить себя от внешних угроз, с другой стороны - потребность консолидации этой группы

как единого целого.

Исследованные индоевропейские данные (в частности, значения различных производных и.-е. *:еио 'установление', 'ритуальное правило', 'ритуальная

норма' (1); и.-е. .Veí/fc"* 'предначертание', 'указание', 'направление' (2)) позволяют сделать вывод о том, что концептуализация «границы», отделяющей мир «своих» от мира «чужих», неразрывно связана с различными ритуально-обрядовыми представлениями индоевропейцев, реализующимися в виде сакральных перформативных актов, в которых устанавливаются, определяются и применяются правовые предписания; а также в клятве на верность исполнять эти предписания (ср. например, ius iurandum -клятва римских граждан перед богами на верность принимаемому закону) под страхом изгнания за пределы границы «своих» (ср., например, архаичное значение древнеримской перформативной формулы sacer esto, выполнявшей санкционирующую функцию по отношению к преступившему закон; ср. семантические отношения в оппозиции 'закон (от и.-е. *коп. 'предел') -преступление').

Индоевропейской лексике, связанной с правом, изначально свойственна ярко выраженная речевая семантика, проявляющаяся в сакральных и обрядовых перформативных высказываниях, в которых создавалось и применялось право (в древних культурах это свойство наиболее явно выражено в семантической связи lex и ius с глаголом dicere, fas с глаголом for). Как отмечает Э. Бенвенист, «именно из акта речи - ius dicere - развивается вся терминология юридической деятельности: iudex, indicare, iudichim, iiiris-dictio и т.д.»5.

Возможность ритуального установления правового порядка в определённом социальном пространстве лицом, знающим волю богов, концептуализируется в и.-е. *reg- (и его производных: скр. га]-, rex, regis, ирл. ri-, -rix., др.-греч. Ópéyco) как сакральный акт «огораживания» верховным жрецом пространства, путём очерчивания его границ прямыми линиями.

5 Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. -1995.-С. 309.

М.: Прогресс-Универс,

Во второй главе «Семантическая оппозиция "движимое имущество vs. недвижимое имущество" в индоевропейской культуре» на материале преимущественно латинского, а также древнегреческого, русского и французского языков; древнегерманских и германских языков; языков индоиранской группы рассматривается одна из базовых семантических оппозиций индоевропейской правовой культуры -«движимое имущество vs. недвижимое имущество».

Семантические оппозиции, существующие в юридическом дискурсе, являются одним из факторов, определяющих глубинные механизмы его стереотипизации: будучи связанными с восприятием человеческим сознанием реальности, они детерминируют категоризацию в языке и таким образом структурируют пространство юридического дискурса.

Методы исследования указанной семантической оппозиции примыкают к классическому методу оппозитивного анализа, разработанному в трудах Н.С. Трубецкого и P.O. Якобсона, а также к методам, содержащимся в работах, посвящённых исследованию явления маркированности в асимметричных оппозициях (P.O. Якобсон, Д. Чандлер, М. Данези, Дж. Лакофф и др.).

В данной главе делается акцент на рассмотрении оппозиции, существовавшей в классическом юридическом дискурсе Древнего Рима -res mobilis vs. res immobilis. Семантические оппозиции, существующие в современных романо-германском и англо-саксонском юридических дискурсах и классифицирующие сегодня материальные объекты (вещи) с помощью семантического дифференциального признака «возможность перемещения имущества» на «движимые» и «недвижимые», восходят именно к древнеримской оппозиции.

В результате синхронного сопоставления семантических оппозиций «движимое имущество недвижимое гшуи/ество», biens meubles vs. biens immeubles, mobilien (bewegliche sachen) vs.immobilien (imbewegliche sachen) и real property (immovable things) vs. personal property (movable things), репрезентируемых, соответственно, в российских, французских, немецких, английских, американских правовых источниках, показаны общие содержательные и структурные особенности их языковой реализации. Установлено, что в каждой из этих оппозиций, как и в древнеримской оппозиции, «недвижимое имущество» является маркированным членом (на это указывает как морфологический маркер - префикс im- {не- в рус.), так и контекстная реализация рассматриваемой оппозиции, позволяющая

15

говорить о фоновом характере семантической реализации термина «движимое имущество»: на фоне многочисленных движимых заменяемых вещей подчёркивается значимость, малочисленность, индивидуальность и особенность вещей недвижимых).

Далее в рамках историко-генетического подхода, на материале латинского, древнегреческого, древнегерманских языков; языков индоиранской группы, исследуются лингвокультурные предпосылки и мотивы появления рассматриваемой оппозиции.

В результате проведённого исследования показано, что представления, лежащие в основе древнеримской оппозиции res mobilis vs. res immobilis, восходят к представлениям древних индоевропейцев о богатстве и (или) личном имуществе, которые первоначально репрезентировались в языке в форме биномов, одним из членов которых была лексема, обозначавшая «скот» как наиболее ценный, распространённый, а потому наиболее репрезентативный пример данной категории.

1. Биномы-внешние синтагмы (и.-е. *iiiro-pekn- 'люди-скот': авест. pasu vira, умбр, itiro pequo, гот. *faihu-iggws), употреблявшиеся в общем значении «богатство», которое, по-видимому, обеспечивалось изначальной асимметрией в семантической оппозиции эквивалентности: «скот» = «люди».

2. Биномы, связанные одновременно синтагматическими и парадигматическими отношениями', др.-хетг. iyata dometa, др.-греч. кЕщщЬа те itpößamv те, англ. good(e)s and cattel(s) как синтагмы обозначают 'всё имущество', как биномы, связанные парадигматическими отношениями, могут быть представлены в виде семантической оппозиции «богатства, которые двигаются - скот vs. богатства, которые хранятся и накапливаются»; первый член оппозиции является изначально немаркированным, репрезентирующим более распространённый объект, универсальный эквивалент и единицу стоимости в древних обществах.

В древнеримской культуре указанные парадигматические отношения также присутствовали в содержательном плане, но не были выражены в форме бинома: так, в основе оппозиции res mobilis vs. res moventes лежит семантический дифференциальный признак «наличие у res души, жизни (,moventia=animaIia)». В данной оппозиции res moventes - маркированный член: в исследованных источниках употребление данного выражения встречается в ограниченных контекстах, тогда как res mobilis в нейтральном значении 'движимое имущество' употребляется повсеместно.

Другой вид оппозиции, описывающий термины владения, характеризуется симметрией входящих в неё членов: личное имущество здесь не дифференцируется, а противопоставляется в целом родовому, или фамильному имуществу в семантической оппозиции «имущество семьи, наследство vs. оборотное имущество (главным образом, «скот»)» (лат. familia vs. pecunia, др.-герм. *fehu vs. *opal).

На языковом материале источников римского права (главным образом Законов XII таблиц, Дигест Юстиниана и Институций Гая) показывается, что предпосылкой появления в латинском языке оппозиции res mobilis vs. res immobilis является оппозиция familia vs. pecunia, значение которой фиксирует переход от семейной (коллективной) формы собственности к частной. В результате проведённого анализа установлено, что pecunia, в оппозиции к familia, - это имущество (из состава familia), вовлеченное в систему волевых отношений с другими лицами, членами других семейных групп: pecunia является как бы потенциальной стоимостной характеристикой famila.

Аналогичные отношения существовали между др.- герм. *fehu и *ора!: лат. pecunia и др.- герм. *fehu восходят к одному и.-е. корню реки-, а лат. familia и др.-герм. *opal характеризуют не отдельного человека, а род, в частности, исходя из принадлежности этому роду определённого имущества.

Таким образом, лат. familia и др.-герм. *opal в обозначении наследуемого имущества выражают аналогичные смыслы (ср. familia = Patrimonium 'отчина'). Единственным, однако, существенным отличием являлось то, что др.- герм. *opal репрезентировалось принадлежащей роду землёй, тогда как лат. familia, в значении 'имущество' не имело такой ярко выраженной репрезентанты. Возможно, это сыграло ключевую роль в том, что смысловая синтагма familia-pecunia фактически не имела проявлений в плане выражения (кроме древнего бинома familia pecuniaque, который употреблялся главным образом при составлении завещаний со значением «все имущество семьи»), тогда как в древнегерманском культурно-языковом пространстве сближение в плане содержания сопровождалось усилением синтагматических отношений в плане выражения: с распространением традиции пожалования земли вассалам появляется позднелатинская форма feodum/feudum (*fehu +*ораГ), значение которой сближается со значением англ./ее, нем. lehn, фр.„/ге/(от вульг. nax.fevum) 'пожалованное владение', что свидетельствует об утрате значимости

17

семантической оппозиции *fehn vs.*opal'. В свою очередь, в латинском языке распространяется общий родовой термин res 'вещь, имущество', равно применимый как к движимому (res mobilis), так и к недвижимому имуществу (res immobilis).

Синтагматические отношения res + mobilis являются не случайными, но мотивированными архисемой 'оборотное имущество' лат. pecunia. В связи с изменившимся экономическим укладом древнеримского общества указанный компонент значения pecunia также распространился на второй член семантической оппозиции res mobilis vs. res immobilis, что свидетельствует о его семантической маркированности по отношению к res mobilis. Предполагается, что в основе семантической оппозиции res mobilis vs. res immobilis первоначально лежал семантический дифференциальный признак «возможность перемещения вещи при её передаче участнику сделки».

В третьей главе «Реализация древнеримского концепта persona в юридическом дискурсе: историко-генетические предпосылки появления и семиотическая эволюция» на фоне, главным образом, древнегреческой и этрусской культур рассматриваются историко-генетические предпосылки появления и развития концепта persona в латинском языке и древнеримской культуре.

Выбор объекта исследования призван показать возможности применения лингвокультурного подхода к изучению базовых терминов права в диахронии, наряду с классическим сравнительно-историческим подходом и семиотическими методами. В рамках сравнительно-исторического подхода в работе используется методы, связанные сучением о внутренней формы слова (В. фон Гумбольдт, A.A. Потебня, В.В. Виноградов, С.Д. Канцельсон, Г.Г. Шпет и др.), в рамках лингвокультурного подхода - методы историко-генетического исследования, примыкающие к направлению, отражённому в работах Ю.С. Степанова и СТ. Проскурина, и ориентированные на первоначальное установление мифологического концептуального архетипа культурного концепта, а затем только на реконструкцию возможной лексической праформы. ,

Любое базовое понятие права (например, «государство», «гражданин», «имущество», «вещь», «иск» и др.) реализуется как в пределах юридического дискурса, так и за его пределами (например, понятие «государство», которое может использоваться в самых разнообразных дискурсах). При этой смысловые связи, входящие в содержание такого

18

понятия, реализуются на широком культурно-семантическом фоне, поэтому его (понятия) жёсткая терминологизация в тексте закона является, как правило, нецелесообразной. Однако для построения эффективной юридической системы необходимо чётко понимать как смысловые связи, существующие в содержании базовых правовых понятий на уровне синхронного среза функционирования, так и мотивацию появления этих смысловых связей на уровне диахронии. Таким образом, наиболее целесообразным для исследования историко-генетических предпосылок появления и семиотической эволюции концепта persona представляется именно лингвокультурный подход.

Показанная в результате проведённого анализа структура концепта persona представляет собой трёхуровневую перспективу концептуализированных областей, соответствующих культурной жизни разных эпох. Каждая из трёх концептуализированных областей состоит из элементов вербальной и материальной культуры, которые характеризуются определённым уровнем и типом знаковых отношений.

1. Глубинному слою концепта persona соответствует тождество формы (лицо как часть тела) и содержания (отдельный человек) как следствие их биологической релевантности.

Концептуализированная область liewal О': др. греч. кесраХГ] 'голова', уйхП 'душа', Tzpóaamov 'лицевая часть головы', лат. caput 'голова', др,-англ. heafod, hafela 'голова'; heáfod-weard 'охрана господина'.

2. Историческому слою концепта persona соответствуют следующие типы знаковых отношений: подобие формы и содержания, условная связь между формой и содержанием.

2.1. Подобие формы (маска предка / театральная маска) и содержания (pater familias как persona, социальный статус которой определяется через предков familia / типизация мимики лица для выражения соответствующего качества — ателлановы маски, типизация лица того или иного представителя социальной категории подвластных: старики, женщины, рабы, «сыновья» и др.) как следствие их частичной биологической релевантности.

Концептуализированная область Чтаяо maiorum': лат. imago 'изображение', 'подобие', 'копия', imagines maiorum 'маски предков', ius imaginum 'право масок', лат. personare в древнейшем значении 'воспевать', 'прославлять', persona 'погребальная маска', др.-греч. skwv

'изображение', 'подобие', wpoaamov 'маска', cera 'восковая маска', oscillum букв, 'маленькая маска', nomina capita 'искусственные головы', effigies 'образ', 'подобие', потеп 'родовое имя', ргаепотеп 'личное имя', cognomen 'название ветви рода', caput 'глава, голова'.

Концептуализированная область 'patria potestas': лат. pater familias

'отец семейства', 'отцовская власть', и.е. *p9tër, лат. Iupiter 'Юпитер' -Pater omnipotens 'Отец всемогущий', mores maiorum 'обычаи предков', familia 'семья' = 'род', gens 'род', persona sui iuris 'лицо собственного права', persona suae potestatis 'лицо, обладающее собственной властью', persona alieni iuris 'лицо чужого права', persona alienae potestatis 'подвластное лицо', caput 'голова', 'глава', manu букв, 'рука', 'абсолютная власть отца', позже 'власть мужа над своей супругой', mancipium 'распорядительная власть отца' (поверхностная этимология: mancipium quod manu capitur), res mancipi 'манципируемые вещи', pecunia 'оборотное имущество', manumissio 'освобождение из-под власти отца'.

Концептуализированная область 'persona — театральная маска': лат. persona 'театральная маска', caput 'голова', personare 'громко звучать', 'прославлять', 'играть', personata fabula 'звучащая басня', fabula atellana 'ателлановская комедия', sonare 'звучать', 'петь', 'играть', др.-греч. npóocúKov 'маска', 'личина'.

2.2. Условная связь между формой (театральная маска) и содержанием (persona как типизация социальной роли или социального статуса, например раба).

Концептуализированная область 'persona — театральная маска': лат .persona 'театральная маска', caput 'голова', personare 'громко звучать', 'прославлять', 'играть\ personaîa fabula 'звучащая басня\ sonare 'звучать', 'петь', 'играть', др.-греч. лроасокоу 'маска', 'личина'.

Гипотеза об этимологии слова persona.

В результате анализа исторического слоя рассматриваемого концепта выдвинута гипотеза о реконструкции первоначального значения слова persona по двум линиям (в соответствии с пассивным и активным значениями родственного прилагательного personus): 1) «звучащая / поющая маска»; 2) прославляемая /-ый /-ое N, где N - прославляемый объект, связанный с древними ритуалами почитания предков: предполагается, что первоначальное значение слово persona могло быть связано как с прославляемыми во время похорон именем рода (см. выше

laudatio funebris), с маской предка, так и с самим событием, которое имело характер прославления деяний предка.

Представляется, что последнее реконструируемое значение (persona как прославляемая /-ый /-ое N, где N - прославляемый объект, связанный с древними ритуалами почитания предков) является наиболее древним. Выраженный сценарный характер обряда погребения, в котором реализовывался главный символ господства привилегированного класса patres - ius imaginum - право на изображение; публичность его исполнения; музыкальное сопровождение обряда игрой на флейте и исполнением нений; традиция laudatio funebris; структура имени римлянина, отражающая его происхождение; сакральная роль лица, носившего звание «pater familias»; древнее разделение лиц на категории personae sui iuris и personae alieni iuris - всё это позволяет предположить, что значение слова persona изначально могло быть связано с инсценированием изображений предков, а также с восхваляющим характером этой инсценировки.

3. Актуальному слою концепта persona соответствует условность связи между его формой (слово «persona») и содержанием (persona 'лицо' как субъект права = nomen 'имя') как следствие их биологической нерелевантности.

Концептуализированная область persona - субъект права: лат. persona 'субъект права', 'лицо', caput 'правоспособность', совр. ит. persona, совр. исп. persona, совр. фр. personne, совр. англ. person, совр. нем. person, совр. рус. лицо\ тождественные по смыслу устойчивые выражения древнеримского юридического дискурса: ex persona alicuhis agere / facere 'действовать от чьего-либо лица' = nomine . alicuius agere / facere 'действовать от чьего-либо имени'.

Таким образом, в диахронном срезе концепта persona, мы можем говорить о преемственности формы предмета или внешней формы слов, которые его обозначают, в процессе его семиотической эволюции, характеризующейся ослаблением признака «репрезентация отсутствующего в качестве присутствующего» по линии: лицо как передняя часть головы => лицо как маска, имитирующая черты лица => лицо как театральная маска => лицо как субъект права =имя.

В заключении обобщаются основные результаты исследования. Анализ языковой реализации базовых индоевропейских культурных оппозиций «Свои vs. Чужие» и «Космос vs. Хаос» в эпоху «предправа»

21

показал, что в диахронном срезе они представляют мотивационную основу современных социально значимых оппозиций, структурирующих сообщества - «нормальное vs. ненормальное», «закон (право) vs. преступление», «гражданская общество (община) vs. преступное сообщество», соответствующих эпохе права. Юридический дискурс - это, с одной стороны, пространство перформативных высказываний-действий, в которых устанавливается и реализуется социокультурная «граница» с амбивалентной функцией - защищать и объединять сообщество «своих». С другой стороны, юридический дискурс является метасемиотической системой, которая развивалась от биологически релевантных действий, направленных на сохранение сообщества, к ритуалам, репрезентирующим нормы и ценности, воплощённых в космологических мифах, и дальше -к формальным процедурам современного юридического дискурса, репрезентирующих нормы и ценности права.

В приложении к диссертации представлены изображения из этрусских гробниц (гробницы Авгуров, Пульчинеллы, Олимпиады, Галлы, Обезъяны), поясняющие материал, приведённый в подразделе 3.1.2 «Подходы к этимологии лексемы persona» третьей главы работы.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

Статьи, опубликованные в рецензируемых научных журналах, определенных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации:

1. Слепухин С.Н. Категории юридического языка в плане выражения естественного языка: когнитивно-семиотический подход / С.Н. Слепухин // Сибирский филологический журнал. -2011. - Вып. 3. - С. 222-226.

2. Слепухин С.Н. Лингвокультурные предпосылки появления и становления категорий res mobilis / res immobilis в римском праве / С.Н. Слепухин // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Право. - 2012. - Том 8. - Вып. 2. - С. 301 - 306.

3. Слепухин С.Н. Лингвокультурные предпосылки осмысления правовой реальности в индоевропейской культуре: демаркация концептуальной границы в оппозиции «свой vs. чужой» / С.Н. Слепухин // Сибирский филологический журнал. - 2013. - Вып. № 4. - С. 235 - 240.

Перечень статей, опубликованных е других научных изданиях:

1. Слепухин С.Н. Неклассическая категоризация в юридическом языке / С.Н. Слепухин // Межкультурная коммуникация: лингвистические и лингводидактические аспекты: сборник материалов 2-й международной научно-методической конференции. - Новосибирск: Издательство НГТУ, 2011.-С. 213 -220.

2. Слепухин С.Н. Когнитивный механизм референции в юридическом языке / С.Н. Слепухин // Социальные коммуникации и эволюция обществ: сборник материалов 3-й Международной научно-практической конференции. -Новосибирск: Издательство НГТУ, 2011. - С. 160 - 166.

3. Слепухин С.Н. Предпосылки осмысления категории «движимое имущество» в индоевропейских языках / С.Н. Слепухин // Язык и Культура: сборник материалов 1-й Международной научно-практической конференции, посвященной памяти академика РАН, доктора филологичеких наук, профессора Ю.С. Степанова: в 2-х частях. Часть 2. -Новосибирск: Издательство НГТУ, 2012. - С. 100 - 109.

4. Слепухин С.Н. Лингвокультурные предпосылки реализации древнеримского концепта 'persona' в юридическом дискурсе / С.Н. Слепухин // Языковые параметры современной цивилизации: сборник трудов первой научной конференции памяти академика РАН, Ю.С. Степанова. - Москва: Институт языкознания РАН, 2013. - С. 233 -241.

Подписано в печать 15.07.2014 г. Формат 60x84 1/16. Офсетная печать. Уч.-изд. л. 1,5. Усл.-печ. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 161 Редакционно-издательский центр НГУ. 630090, Новосибирск-90, ул. Пирогова, 2.