автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Интеграция казахского населения степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства в состав Российской империи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Интеграция казахского населения степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства в состав Российской империи"

На правах рукописи

Емельянова Наталья Михайловна

Интеграция казахского населения степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства в состав Российской империи

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Омск 2005

Диссертация выполнена на кафедре дореволюционной отечественной истории и документоведения ГОУ ВПО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор Сорокин Ю.А.

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

профессор Гайдамакин A.B., кандидат исторических наук Безвиконная Е.В.

Ведущая организация: Омский государственный аграрный университет.

Защита состоится 27 октября 2005 года в 14 часов на заседании диссертационного совета ДМ.212.177.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Омском государственном педагогическом университете (644099, г. Омск, ул. Партизанская, 4а).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Омского государственного педагогического университета (644099, г. Омск, наб. Тухачевского, 14)

Автореферат разослан_сентября 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор исторических наук, профессор

Г.А. Порхунов

/Н/7

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. В XIX в. Российская империя представляла собой крупное многонациональное государство, объединявшее народы со значительными социально-экономическими, культурными и конфессиональными отличиями. Эта ситуация определяла дифференцированный подход российских властей к интеграции различных территорий и народов, их населяющих, в состав империи. Полтика самодержавия на Кавказе не могла быть тождественна политике в Финляндии и Польше, в свою очередь политика по отношению к казахам не могла полностью совпадать с политикой по отношению к казанским татарам или калмыкам и т.п.

Политика по отношению к казахской степи никогда не являлась приоритетной для российских властей. В результате управление казахским населением зачастую увязывалось с управлением сибирскими инородцами, ибо, с точки зрения Петербурга, принципиальной разницы в управлении этими народами не существовало. Укажем также, что при продвижении России в казахскую степь власти в столице постоянно лавировали: то пытались учитывать степную специфику, то склонялись в сторону имперской унификации. В борьбе этих двух противоположных начал вырабатывался общий правительственный курс и разворачивались российские преобразования в регионе. Однако центральная власть не могла полностью контролировать интеграционные процессы в степи. В условиях XIX в. отдаленность от центра империи предавала особый вес администрации местного уровня, непосредственно отвечающей за отношения с казахскими жузами. Поэтому разница между де-юре и де-факто в текущей административной практике могла быть весьма существенной. Уловить ее можно прежде всего при региональном аспекте исследования. Наконец, в центре не было административной структуры, которая последовательно занималась бы делами, связанными с управлением казахской степью.

Понять отношения Российской империи и казахской степи, взятые в контексте интеграции и неизученные в должной мере в исторической науке, совершенно необходимо не только в научном смысле, но и в общественно-политическом, сугубо прикладном значении. Отношения между двумя суверенными государствами Российской Федерацией и Республикой Казахстан выстраиваются сегодня не только с учетом нынешних реалий, но и с учётом обобщенного прошлого исторического опыта.

Степень изученности темы. На различных этапах развития отечественной историографии процессы интеграции казахской степи понимались учеными по-разному: как присоединение, как колонизация, как освоение и т.д. При любом толковании термина интеграция - это не только путь приобретений, но и путь потерь. Верна и обратная пропорция: в условиях интеграции имеют место не только потери, но и приобретения. Все развитие отечественной историографической проблемы колеблется между этими двумя полюсами. Интеграция казахской степи в состав Российской империи в разные эпохи расценивалась как безусловное благо, как «наименьшее зло», как зло почти абсолютное. Исследователи, однако, единодушны во мнении, что казахская степьле в одночасье стала неотьем-

лемой частью империи. Российская сторона, сама во многом приспосабливаясь к степной специфике, оставляла казахской стороне некоторое поле внутренней свободы, которое, естественно, по мере успехов России в этом регионе сужалось.

Первые оценки интеграционных процессов в рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства принадлежали современникам. Тогда вопросы интеграции казахской степи в состав Российской империи являлись вопросами государственной важности, поэтому в качестве авторов преимущественно выступали военные, являвшиеся, как правило, офицерами Генерального штаба и членами Императорского Русского географического общества, и чиновники. Интеграция для них сводилась лишь к унификации управления степью. Как официальные представители империи, они стремились обосновать прогрессивность колониальной политики России и оценивали происходящее с позиции цивилизационного превосходства оседлого земледельческого общества над кочевым скотоводческим. Поэтому благотворное влияние российского управления в степи ими не ставилось под сомнение. Главной задачей исследователей на этом этапе историографии было обоснование прогрессивности колониальной политики России1.

Одновременно делались попытки сформулировать свое видение оптимальной административной практики. Так, офицер Генерального штаба М.И. Веню-ков сравнивал три модели управления: кавказскую, оренбургскую и сибирскую. Предпочтение он отдавал сибирской модели управления, сочетавшей действия казачьих отрядов с крестьянской колонизацией. Он считал, что та или иная территория только тогда станет частью России, когда будет колонизована русскими2. Свое представление о перспективах России в среднеазиатском регионе составил капитан Генерального штаба Б.К. Мейендорф, оказавшись в казахской степи в составе дипломатической миссии 1820-1821 гг., посланной с официальной целью изучить караванные пути между Оренбургом и Бухарой. Он развивал мысль о необходимости дальнейшего развития торговли со Средней Азией, подчёркивая в связи с этим отрицательное влияние на казахов Хивинского ханства, являвшегося главной помехой в русско-среднеазиатских отношениях3.

Профессор А. Позднеев в статье «Киргиз-кайсаки» рассматривал интеграционные процессы в степи в контексте управления ею. Он с похвалой отзывался о западно-сибирской системе управления, основывавшейся на «Уставе о сибирских киргизах» (1822 г.) М.М. Сперанского. Именно удачным управлением, по мысли Позднеева, можно было объяснить стабильность обстановки в западносибирском генерал-губернаторстве по сравнению с оренбургским4.

В целом, выражая солидарность с политикой правительства в казахской степи, современники смогли предложить свое понимание некоторых отдельных

'Бабков И.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири (1859-1875). СПб., 1912; Ве-нюков М.И О новом разделении Азиатской России // Известия Русского географического общества. СПб., 1872. Т.VIII №8; Броиевский С.Б Записки генерал-майора Броневского о кир-гиз-кайсаках Средней Орды // Отечественные записки СПб., 1830. Ч. 41,42,43.

2 Венюков М. И Опыт военного обозрения русских границ в Азии. СПб., 1873.

1 Мейендорф Е. К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. М., 1975.

4 Позднеев А. Киргиз-кайсаки // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауз - И. А. Ефрон. Т.ХХ1Х СПб ,1991. С. 95-101.

сюжетов. Среди них выделим А.И. Левшина, который, являясь чиновником МИДа, скрупулезно изучал центральные архивы и собрал обширные сведения по истории казахов. Он не поддерживал, в частности, правительственный курс на оседлость кочевников. Левшин писал о казахах следующее: «Польза их собственная и выгоды соседственных с ними держав, особенно России, требуют, чтобы они состояние богатых пастухов не меняли на состояние бедных землевладельцев... Самые степи их как будто нарочно созданы для кочевой жизни... Не заведением селений водворится в ордах сих тишина, но строгою справедливостью и приучением к подчиненности можно довести их до того, что они, наконец, почувствуют благодетельные следствия мира»5.

Некоторые аспекты интеграции казахов в состав России занимали и областников. Так, с 1878 по 1880 гг. Н.М. Ядринцев по заданию Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества в Омске вел свои наблюдения за бытом инородцев Западной Сибири. Итогом стал его труд «Сибирские инородцы, их быт и современное положение»6. Прежде всего Николай Михайлович ставил вопрос «гражданского полноправия» инородцев. Н.М. Ядринцев связывал вхождение инородцев в состав «цивилизованных народов» с их готовностью к интеграции в российское общество.

Особняком в развитии историографии проблемы стоят труды В.В. Радлова. В отличие от большинства современников, он констатировал упадок благосостояния казахского народа в результате реформы 1822 г., объясняя это тем, что «порядок, навязанный извне и основанный на пустом теоретизировании, может лишь помешать истинному прогрессу»7. Таким образом, им была заложена традиция преимущественно негативного восприятия того варианта интеграции, который был реализован в степи на практике. Его идеи были подхвачены в работах авторов начала XX в., в частности, А.Н. Букейхановым и П.П. Румянцевым. Опираясь на статистические данные, они отмечали сильное разрушающее влияние административных реформ XIX в. на традиционную этносоциальную структуру казахов. Вместе с тем определенную роль в этом процессе они отводили проникновению в казахскую степь капиталистических отношений8.

Если дореволюционные авторы тяготели к анализу конкретных механизмов административно-политической интеграции, с точки зрения их практической эффективности, уделяя меньше внимания социально-экономическим интеграционным процессам, то советские историки стремились подвести итоги всей российской политики на территории Казахстана. Поэтому вопросы интеграции степи в советской исторической науке получили особую трактовку.

Эта проблема рассматривалась советскими учеными в контексте темы присоединения Казахстана к России. В 1920-1930-е гг. советская историческая наука

5 Левшин А И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей Ч. 3 СПб., 1832. С. 30-31.

6 Ядринцев Н М. Сочинения ТП Тюмень, 2000.

7 Радлов В В Из Сибири М, 1989. С. 345

8 Букейханов А Н Киргизы // Формы национального движения в современных государствах СПб., 1910. С. 477-600; Румянцев П.П. Киргизский народ в прошлом и настоящем СПб, 1910

находилась под влиянием революционного максимализма и занималась, в первую очередь, разоблачением «царизма». Поэтому присоединение Казахстана и все мероприятия Российской империи в этом регионе расценивались как «абсолютное зло» для казахов. С этих позиций были написаны «История Казахстана» С.Д. Асфендиярова и «Туркестан-колония (Очерки колониальной политики русского царизма в Средней Азии)» П. Г. Галузо. Полемизируя с исследователями дореволюционного периода, Асфендияров утверждал, что завоевание степи несло казахским массам не благоденствие, мир и культуру, а разорение, грабеж и убийство'.

Принято считать, что с укреплением советского государства и возрождением на этой основе имперских традиций в историографии 1940-х гг. намечается тенденция к реабилитации полигики России на окраинах, в том числе и в Казахстане. В результате появляется теория «наименьшего зла», согласно которой господство российского самодержавия, хотя и тяжелое для трудовых масс, предотвратило порабощение казахов варварскими государствами Востока и сблизило со страной более цивилизованной, чем азиатские соседи10. Теория «наименьшего зла», поддержанная крупнейшими советскими историками, например академиком М.В. Нечкиной, не только применительно к интеграции казахской степи, оказалась весьма живучей. Отзвуки ее можно найти и в работах 1970-1980-х гг.11

Однако и на этом этапе развития историографии проблемы имелись исследования, которые выбивались из общего ряда работ. В 1947 г. была опубликована монография Е.Б. Бекмаханова «Казахстан в 20-40 гт. XIX века»12, в которой прежде всего изучалось восстание Кенесары Касымова и его усилия по укреплению казахской государственности и борьба с русской администрацией. Конечно, такая трактовка этого периода казахской истории не укладывалась в теорию «наименьшего зла», что имело печальные последствия для автора, который в 1952 г. был арестован и приговорен к 25 годам лишения свободы.

Остановимся на работах тех авторов, которые интеграцию казахов в состав Российской империи понимали как российскую колонизацию Великой степи. Вышеупомянутый историк П.Г. Галузо по-прежнему негативно отзывался о роли Российской империи в казахской степи. В своей работе «Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867-1914 гг.» он, вопреки мнению большинства исследователей, заявлял о том, что в результате перселенческой политики самодержавия как кочевое, так и оседлое хозяйство вступили в полосу глубокого кризиса. Казачья и крестьянская колонизация, вызвав перераспределение земельных ресурсов не в

9 Асфиндиаров С Д. История Казахстана (с древнейших времен) ТI. Алма-Ата; Москва, 1935; Галузо П Г Туркестан-колония (Очерки колониальной политики русского царизма в Средней Азии). М., 1929; Покровский М.Н Средняя Азия // Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. Т ХХХХ1. Ч.ГУ. М„ 1937.С. 267-278; Топканов Г О. Казахский колониальный аул. М., 1934.

10 Вяткин М. Очерки по истории Казахской ССР. Т.1. Л.,1941.

11 Семенкж Г.И. Проблемы истории кочевых племен и народов периода феодализма Калинин, 1973, Сулейменов Б.С , Басин В Я. Казахстан в составе России в ХУШ-началеХХ в Алма-Ата, 1981 ; История государства и права Казахской ССР. Алма-Ата, 1982

12 Бекмаханов Е. Б. Казахстан в 20 - 40 гг. XIX в. Алма-Ата, 1947.

пользу местного населения, согласно Галузо, только затормозила развитие казахского земледелия и переход казахов к оседлости13.

Противоположный взгляд на российскую колонизацию отстаивал в своём исследования Б. Сулейменов. Раскрывая эксплуататорскую сущность аграрной политики самодержавия, поддерживавшего помещиков и буржуазию, он подчеркивал прогрессивное воздействие российского крестьянства на развитие земледелия и вообще всей социально-экономической структуры казахского общест-ва14

С учетом заявленной тематики особого внимания заслуживают работы Н.Г. Аполловой. Привлекая богатый фактический материал по различным направлениям имперской политики в степи, она по сути опровергала все стандартные для того времени формулировки, в частности, о «тормозящем факторе системы государственного феодализма» и «классовой направленности политики царизма с ее фискальными установками», которые она же использовала в своих исследованиях. Аполловой удалось показать, как российское правительство целенаправленно и поэтапно добивалось интеграции казахской степи в состав империи посредством основания городов, поощрения оседлости и разнообразных свобод в сферах гражданских прав, торговли и налогообложения15.

В конце концов, в советской историографии восторжествовала теория «абсолютного добра». В рамках этой теории утверждалось, что действия российской администрации, которые с благодарностью принимались казахским народом, способствовали социально-экономическому прогрессу в казахской степи. Нередко названия работ на этом этапе историографии говорят сами за себя. Образцом может служить изданный в Алма-Ате в 1982 г. сборник «Навеки вместе. К 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России», а также ряд других сочинений этих лет16.

На современном этапе историографии, в отличие от предыдущего, проблема административно-политической и социально-экономической интеграции приобрела самостоятельное значение. Для современной научной литературы свойственна неоднозначность оценок на этот счет.

Так, историк Н.Б. Нарбаев посвятил свое исследование деятельности Государственного совета России17. Автор подчеркивает, что это высшее государст-

13 Галузо П. Г. Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867-1914 гг. Алма-Ата, 1965.

14 Сулейменов Б. С. Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIX в. - начала XX в. (1867-1907). Алма-Ата, 1963.

Аполлова Н. Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII - начале XIX в. М, 1960; Она же. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI - первой половине XIX в. М., 1976.

" Навеки вместе. К 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России Алма-Ата, 1982; Бекмаханова Н.Е. Многонациональное население Казахстана и Киргизии в эпоху капитализма (60-е годы XIX в. -1917) М., 1986; Шоинбаев Т. Ж. Добровольное вхождение казахских земель в состав России Алма-Ата, 1982; Касымбаев Ж. К. Под надежную защиту России. Алма-Ата, 1986; Нурканов А Навеки вместе- (К 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России). Алма-Ата, 1980.

17 Нарбаев Н.Б. Государственный совет России и Казахстан (60-90-е годы XIX в.). М., 1993.

венное учреждение параллельно с крупными государственными задачами разрешало конфликтные ситуации частного уровня. Изучая материалы Государственного Совета, Правительствующего сената и Комитета министров, Нарбаев пришел к выводу, что система управления Средней Азией и Казахстаном «может быть определена как военно-народная». Одновременно он доказывает, что в Казахстане с помощью административных методов были введены элементы буржуазной демократии18. Особое внимание Нарбаев уделяет мерам, направленным на ослабление национально-религиозных противоречий. Он указывает на освобождение казахов от рекрутской повинности, налогов и повинностей на пять лет при переходе в другое сословие, организацию казахских, казахско-русских и русских школ. Кроме того, архивные документы по Казахстану периода капитализма -замечает Нарбаев - говорят об одновременном функционировании казахского и русского языков. Рассуждая по поводу религиозной жизни в степи, Нарбаев подчеркивает, что казахи никогда не подвергались насильственной христианизации. К ошибкам российского правительства автор относит массовые изъятия земель кочевников и перегибы в налоговой политике. В завершение Нарбаев отмечает: «С одной стороны, жизнеспособность государства поддерживалась силовыми методами, с другой - широким кругом экономических, политических, административных, юридических и других мер»19.

Заметно повлияла на взгляды отечественных историков неоднозначная оценка управления в степи, предложенная западным историком А. Каппелером. Он констатирует в частности, что казахи в составе Российской империи не являлись полноправными субъектами империи. Однако, в отличие от многих других народов, на уровне местного управления казахи сохраняли значительную автономию и освобождались от военной службы. Важнейшим дестабилизирующим фактором, по Каппелеру, было заселение пастбищных земель русскими и украинскими крестьянам и2 .

A.M. Плеханов рассмотрел проблему управления, опираясь на переписку высших военных чинов и законодательство XIX в. На основе этих источников он выявляет значение организации переселений и казачьих станиц в деле освоения окраин империи21.

Весомый вклад в разработку проблем функционирования высшей администрации Сибири внесли современные сибирские исследователи Н.П. Матханова и A.B. Ремнев. В своих многочисленных публикациях они раскрывают сложный механизм взаимовлияния и соподчинения институтов и учреждений российской администрации, неизменно акцентируя расхождение реальных и формальных статусов. Параллельно данные авторы проводят детальный анализ кадрового со-

18 Там же. С. 177.

19 Там же. С. 185-186.

20 Каппелер А. Россия - многонациональная империя Возникновение - история - распад М, 1997.

21 Плеханов А М «Противупоставить сильнейший оплот покушениям иноземцев » // Военно-исторический журнал.1997. №2. С. 66-72.

става сибирской администрации, что позволило им прийти к общему заключению о низком качественном уровне сибирских чиновников22.

Наконец, следует отметить, что по заданной теме защищен ряд диссертаций, одна из которых, «Административная политика самодержавия в Степном крае (20-60-е гг. XIX в.)», была защищена в Омске Е.В. Безвиконной. В своем диссертационном исследовании Е.В. Безвиконная путем анализа этапов реформирования административной структуры доказывает, что стремление российских властей к унификации административно-правового поля империи далеко не всегда могло бьггь реализовано на практике, поэтому национальная специфика окраин, в том числе и степной, по-прежнему имела место вопреки чаяниям представителей имперской администрации23.

Распад СССР и обретение Казахстаном суверенитета весьма способствовали становлению и развитию национальной казахстанской историографии. Вполне понятно, что кристаллизация национальной историографии сопровождалась ревизией, пересмотром всей совокупности доставшегося научного наследия, начиная с отдельных фактов и заканчивая созданием развернутых национальных концепций истории Казахстана.

Особо подчеркнем стремление современных казахстанских авторов не игнорировать или предавать анафеме марксизм, но иначе интерпретировать многие принципиальные тезисы классиков марксизма, бесконечно цитировавшиеся советскими авторами. Примером может служить историографический очерк, предпосланный М.К. Казымбаевым обширному многотомному исследованию «История Казахстана». В частности, М. К. Казымбаев цитирует следующий отрывок из письма К. Маркса Ф. Энгельсу: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку. Несмотря на всю подлость и славянскую грязь, господство России играет цивилизирующую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии для башкир и татар». При этом историк задается вопросом: «Что же изменилось сегодня в оценке роли России для народов Востока?». И сам охотно отвечает на этот вопрос, дополняя размышления классика новым содержанием: ««Вся подлость и славянская грязь» России для народов Центральной Азии однозначно состояла в колонизаторстве, политике геноцида и эт-

22 Матханова Н.П. Генерал-губернатор в системе управления России: закон и практика // Проблемы истории местного управления Сибири ХУ1- ХХ веков. Новосибирск, 1996. С. 33-36; Она же. Полномочия губернатора в России середины XIX века закон и действительность // Гуманитарные науки в Сибири Серия: Отечественная история 1998 № 2 С 13-19, Она же Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века- проблемы социальной стратификации. Новосибирск, 2002; Ремнбв А В Управление Сибирью и Дальним Востоком в XIX - начале XX века. Омск, 1991; Он же. Самодержавие и Сибирь Административная политика первой половины XIX века. Омск, 1995; Он же Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX - начала XX века. Омск, 1997; Он же Генерал-губернаторская власть в XIX столетии. К проблеме организации регионального управления Российской империи // Вестник Омского отделения Академии гуманитарных наук. 1997. № 2. С 79-86.

Безвиконная Е В Административная политика самодержавия в Степном крае (20-60 гг XIX в.): Дис... канд. ист. наук. Омск, 2002.

ноцида, русификации, изъятия плодородных земель у казахов, в подавлении национально-освободительного движения и т. д.»24

Нередко в рамках формирующейся казахстанской историографии система российского управления в степи XIX в. обозначается как «военно-оккупационный режим»25, а казахское население сравнивается почему-то с неграми в Африке26. Использование слишком эмоциональной для научного исследования терминологии весьма характерно для этой группы казахских историков, что не повышает научности их работ, особенно когда фактический материал скуден, не нов и транслируется из работы в работу практически в одних и тех же фразах.

К этому же направлению отнесем и защищенную в 1995 г. диссертацию К.И Нурова. Автор исходит из того, что «в отношении политического устройства кочевое казахское общество со своей традиционной структурой общения... было более прогрессивным, чем и традиционное, и аграрное, и индустриальное общества». Более того, Нуров настаивает, «что и в этом отношении оно, видимо, в любом случае не было уже традиционным»27. Свою позицию он объясняет тем, что власть в кочевом обществе была не патриархальной, а полиархальной, что по его мнению предполагает наличие элементов гражданского общества, а также суверенитет личности, приоритет личных прав и свобод в качестве основы политической системы этого типа28.

Среди массы современных работ, касающихся темы административно-политической интеграции казахской степи на территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства, высоким качеством отличается монография К.А. Жи-ренчина. В ней обстоятельно излагаются все коллизии подготовки и проведения административных реформ в казахской степи, делается попытка взвесить все плюсы и минусы российского управления. Поэтому автор не ограничивается перечнем фактов и дат, а, вскрывая мотивы, руководившие деятельностью российских властей, приходит к выводу о поэтапности реформ и о постепенности их введения, о постоянном учете местной специфики, начиная от ключевых вопросов управления и заканчивания тонкостями проведения торжественной части выборов представителей казахской администрации29.

Подводя итоги историографического обзора, мы вправе констатировать, что собственно научный интерес к проблеме интеграции казахского населения в состав Российской империи всегда соседствовал с политизированным квазинаучным подходом, начиная от верноподданнических восторгов офицеров или чиновников-

24История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). Т III Алматы, 2000 С. 22

25 Впервые этот термин был употреблен Е. Б. Бекмахановым в книге «Присоединение Казахстана к России», М , 1957; Еркин А.А История государства и права республики Казахстан (с древнейших времен до 1992 г.) Астана, 2001. С. 132; Абайдельдинов Е. М. Политико-правовая история республики Казахстан. Ч. 1. Алматы, 2002. С. 177.

26 Козыбаев М.К. Казахстан на рубеже веков: размышления и поиски. Кн. 1. Алматы, 2000. С. 59.

27 Нуров К И Правовая и экономическая модернизация традиционной структуры Казахстана (Х1Х-ХХ вв.): Дис... канд ист. наук. Алматы, 1995. С 7.

" Нуров К.И. Указ. соч. С. 6 - 7.

29 Жиренчин К.А. Политическое развитие Казахстана в XIX - начале XX веков Алматы, 1996

современников о цивилизующей роли России в регионе и заканчивая описанием ужасов российской колонизации казахской степи у некоторых авторов из Казахстана на рубеже ХХ-ХХ1 вв. Соответственно, интеграция казахского населения интерпретировалась, как правило, очень узко: трудно назвать работы, в которых основные составляющие интеграционных процессов изучались бы одновременно. Как правило, авторы исследовали преимущественно управленческие новации, в меньшей степени - экономическую интеграцию, еще меньше внимания уделялось интеграции социальной. Последняя осмысливалась, как правило, на личностном уровне, чаще всего применительно к фигуре Ч.Ч. Валиханова.

За рамками настоящей работы мы оставляем скандальные, насквозь политизированные сочинения, во множестве появившиеся в последнее время и в Республике Казахстан, и в Российской Федерации. Они откровенно тенденциозны, конъюнктурны, и, на наш взгляд, с наукой не имеют ничего общего.

В современной историографии проблемы возобладала индукция как доминирующий способ обобщения. Интерес к историческим фактам, частностям, нюансам сегодня превалирует над обобщающими конструкциями в трудах как российских, так и казахстанских историков. Однако выводы, полученные на основе индукции, по определению всегда незакончены и неполны. Отсюда проистекают (и иначе просто не может быть) проблематичность, полемичность многих положений, высказанных в современной литературе, ибо «нельзя с достоверностью говорить об истинности индуктивного обобщения или о его логической обоснованности»30. На основе индукции, то есть на пути от частного к общему, можно получить лишь предположительные суждения - гипотезы, которые затем должны проверяться или обосновываться. Современная историография проблемы как раз и находится на стадии выдвижения гипотез, именно поэтому многие из них так дурно обоснованы и не выдерживают научной критики.

Объектом исследования в диссертационном сочинении выступает процесс интеграции казахского населения в состав Российской империи на территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Поскольку интеграция может осуществляться спонтанно, а может направляться властями, то предметом диссертационного исследования выступают мероприятия российских властей по осуществлению административно-политической, социально-экономической, религиозной и образовательной интеграции казахов на территории степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства.

Цель настоящей работы - реконструкция интеграционной политики российской администрации всех уровней на территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства за все время существования последнего, ибо без ёмкого понимания ключевых проблем интеграции казахов в XIX в. в региональном аспекте невозможно адекватно представить себе весь комплекс казахско-русской истории.

Подобная цель предполагает разрешение следующих исследовательских задач.

1. Установить структуру региональной российской администрации, управлявшей степными областями, иерархию должностей этого уровня власти, объем

30 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 208.

служебных обязанностей и полномочий с учетом как формального, так и реального статуса; определить права и обязанности казахской администрации, особенности этого уровня управления в контексте административно - политической интеграции казахов в состав империи.

2. Выявить специфику проведения административно-политической интеграции в целом, учесть взаимодействие российского и казахского компонентов в правовой и практической плоскостях, реконструируя при этом социальный статус, права и обязанности казахов в России.

3. Проанализировать огновные мероприятия российских властей, направленные на социально-экономическую интеграцию с казахской окраиной, уделив особое внимание российской колонизации казахской степи и ее основным составляющим.

4. Рассмотреть политику российской администрации в религиозной и образовательной сферах в качестве важнейшего идеологического фактора в деле духовной интеграции казахов в состав империи.

Хронологические рамки исследуемого периода соответствуют времени существования Западно-Сибирского генерал-губернаторства, т.е. периоду с 1822 по 1882 гг., что означает некоторый отход от традиционной периодизации, характерной для советской историографии, когда было принято в качестве рубежной даты выделять 1861 г. и изучать, соответственно, либо первую половину XIX в. (чаще до 1861 г.), либо 60-90-е гг. XIX в.

Территориально исследование охватывает степные области ЗападноСибирского генерал-губернаторства, населенные казахами. Сначала казахи находились в ведении администрации Омской области, но в 1838 г. для них было выделено специальное Пограничное управление сибирскими киргизами, которое в 1854 г. было переименовано в Область сибирских киргизов. Тогда же, в 1854 г., из левой части степи, подчинявшейся Пограничному управлению, была образована Семипалатинская область. Позже, в 1868 г. вместо Области сибирских киргизов на карте появилась Акмолинская область.

В методологическом отношении диссертация опирается на современные представления о сущности и природе империй, предполагающие сложность и неоднозначность этого явления31. В наши дни любая империя преимущественно рассматривается как модель, в большей или меньшей степени соответствующая классическому образцу Римской империи. Причём понятие империи, которое характеризуют непрямые формы правления и контроля, чётко отделяется от понятия регулярного, полицейского государства, которое преимущественно основывается на прямом правлении и контроле32.

Однако в XIX в. империи переживали кризис, суть которого в том, что их дальнейшее развитие требовало новых методов управления и форм политической организации. Империи должны были выстроить внутри себя государство или

31 См подробнее- Каспэ С И Империя и модернизация Общая модель и российская специфика. М., 2001

32 Миллер А И Империя и современный мир - некоторые парадоксы и заблуждения // Политическая наука: современные империи. М., 2004. С.5.

даже национальное государство, что, впрочем, не означало исчезновения империи и её принципов33. Такой подход позволяет сделать вывод о том, что империя является, при определённых условиях, весьма гибкой формой политической организации, что объясняет её устойчивость. Особенности функционирования и перестройки имперских структур отразились в частности и на российской политике в казахской степи.

Краеугольным камнем всех наших последующих построений, аксиомой, от которой мы отталкиваемся, является'утверждение о том, что Российская империя, включавшая в себя широкий спектр национальностей, культур, религий и хозяйственно-культурных типов, находилась в постоянном поиске новых форм управления, соответствовавших местной специфике и одновременно отвечавших современным требованиям (применительно к XIX в. - Н.Е.). В этой ситуации компромисс со стороны России был неизбежен, что особенно очевидно, если речь идёт о казахах, культура которых веками складывалась в рамках кочевого общества и которые не могли моментально приспособиться к административным нормам центра империи. Таким образом, перед Россией XIX в. стояла многосложная задача, сохранив свои позиции на окраинах, из аморфного объединения, спаянного зачастую силой оружия, трансформироваться в регулярное, унифицированное государство.

Еще одной важной составляющей частью методологической базы диссертации стали сегодняшние представления об интеграции, подробно рассмотренные в тексте диссертации.

Исходя из современного состояния исторической науки в рамках нашей проблемы, мы декларируем индукцию как основной вид обобщения «сырого» фактического материала, претендуем только на построение гипотезы с помощью логических схем, не позволяющих считать описываемые на основе источников явления и факты случайными. В конце концов, индуктивные обобщения справедливо считаются в историософии «исчерпывающим отчетом о фактах». Научная индукция позволяет улавливать причинно-следственные отношения и закономерности, дополняет формальные начала реальными и проч.

Наконец, наша работа основана на основополагающих принципах исторического исследования, важнейшим из которых стал принцип историзма в его марксистской интерпретации.

Источниковая база. Диссертации строится на широком круге источников. Источники, использованные в данной работе, можно разделить на следующие группы:

1. Законодательные акты и нормативные документы.

2. Материалы делопроизводства.

3. Источники личного происхождения.

Законодательные акты стали основным источником при определении правового поля, в пределах которого должны были действовать чиновники всех уровней. Наиболее качественно законодательные акты представлены в издававшихся типографией Второго отделения собственной е.и.в. Канцелярии Полном собра-

33 Миллер А.И. Советское наследие «империи положительного действия» // Там же. С 63-64.

нии законов Российской империи, Своде законов Российской империи и Продолжениях к ним. Некоторые постановления правительства, сопровождавшие административные преобразования по управлению «сибирскими киргизами», содержит сборник «Из истории Омска (1726-1917)»34.

Наиболее обширным и тематически разнообразным видом источников по исследуемой проблематике стали материалы делопроизводства, частично опубликованные. Так, сборник архивных документов «Под стягом России» передает атмосферу того времени, отражая картину непростых взаимоотношений казахской аристократии и высших представителей власти империи. При этом мы отдаем отчет в том, что имеет место некоторая тенденциозность подбора документов, они открывают только одну сторону степной дипломатии, выражающуюся в бесконечных письменных заверениях в преданности интересам России, вплоть до вхождения в ее состав35.

В этом смысле более объемно специфику дипломатических отношений доносит многотомное издание «Внешняя политика России XIX - начала XX века». Наряду с прошениями султанов «бьггь верноподданными великому государю»36, там приводится множество документов, свидетельствующих о двойственной политике казахской аристократии, отдельные представители которой в своих нескончаемых внутренних распрях с легкостью меняли внешнеполитические предпочтения. В то же время высшее чиновничество российского МИДа проявляло завидную сдержанность, продолжая терпеливо завоевывать расположение казахской верхушки. Особенно показательна инструкция управляющего министерством иностранных дел К.В. Нессельроде В.Ф. Тимковскому от 15 июня 1820 г.

В эту же группу материалов делопроизводства входят наиболее ценные с эвристической точки зрения источники - документы Главного управления Западной Сибири, хранящиеся в Государственном архиве Омской области. Так, ежегодные отчеты генерал-губернаторов отличаются широтой охватываемых проблем. Здесь можно найти сведения и о размерах административных единиц, входивших в состав Западной Сибири, и о численности населения как по национальному, так и по конфессиональному признаку; о количестве и характере учебных заведений и о состоянии медицинского обслуживания; о составе местного чиновничества и о состоянии присутственных мест; о различного рода хозяйственно-экономических показателях развития края, личное мнение генерал-губернатора относительно особо наболевших вопросов и проч.

Межведомственная переписка раскрывает все коллизии межведомственных отношений: от сотрудничества до конфронтации. В последнем случае на примерах решения конкретных задач вырисовывается реальное соотношение управ-

34 Из истории Омска (1726-1917) Омск, 1967.

35 Под стягом России. М., 1992.

36 Прошение султанов Среднего жуза Найманской и Байжигитской волостей А Абулфеизова и К Шаниязова Сибискому генерал-губернатору ММ. Сперанскому (25 августа 1820 года) // Внешняя политика России XIX - н.ХХ века. Т III. М., 1979. С. 497-498.

37 Инструкция управляющего министерством иностранных дел КВ. Нессельроде В.Ф Тимковскому//Внешняя политика России Т. III. С. 431

ленческих возможностей центральных ведомств в союзе с их подопечными на местах и генерал-губернатора с его подчиненными.

Многочисленные судебные дела, фиксируя столкновения норм российского государства и национальных традиций казахов, нередко представляли собой образчики компромисса между этими на первый взгляд несовместимыми полюсами. Такие дела свидетельствуют о готовности российских властей делать юридические уступки подданным, еще недостаточно интегрированным в состав империи. При этом российский суд был менее склонен к снисхождению по отношению к казахам, занимавшим должности в традиционных для степи властных структурах.

Под грифом «секретно» часто встречаются дела, касавшиеся религиозной пропаганды, ставшей основной формой идеологического противостояния. Примечателен тот факт, что главными фигурантами в подобных делах выступали отнюдь не казахи по национальности. Как правило, это были либо уроженцы более южных территорий, например, Туркестанского генерал-губернаторства, либо татары, традиционно являвшиеся учителями казахов.

Третью группу источников составляют свидетельства современников. К их числу относятся воспоминания П.ГТ. Семёнова-Тян-Шанского, который, посетив Западную Сибирь в период генерал-губернаторства Г.Х. Гасфорда, дал яркую оценку деятельности этого генерал-губернатора и его правления. Отмечая явную эксцентричность Густава Христиановича, он обращал внимание на незамеченные современниками заслуги генерал-губернатора, особенно в деле присоединения к России Заютайского края38.

К источникам личного происхождения следует отнести и письма Г.Н. Потанина, которые раскрывают разноплановость интересов этого видного областника. Особого внимания заслуживают письма, адресованные Н.М. Ядринцеву, так как в них Григорий Николаевич затрагивал многие актуальные для российской администрации проблемы, среди которых и вопросы эффективности колонизации, и отношения казахского и станичного населения, и преимущества для казахов кочевого хозяйства и др.

Научная новизна диссертации определяется самим предметом исследования; заявленные нами направления интеграции казахского населения в их совокупности, по крайней мере, в рамках одного сочинения, фактически не изучались; трансформация Российской империи в регулярное государство и соответствующее изменение взаимоотношений центра с инородческими перифериями в связи с процессами интеграции, по большому счету, в литературе также не рассматривались. Наконец, региональные, в рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства, аспекты интеграции, изученные нами, позволили показать фактическое положение дел на местах, а широкие и нетрадиционные хронологические рамки - изучить заявленные интеграционные процессы в динамике. Региональный аспект исследования позволил ввести в научный оборот ряд новых источников, не использованных ранее в исследовательской практике.

38 СемЕнов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань в 1856-1857 годах. Т II М, 1946

15

Практическая значимость работы состоит в возможности использования материалов и выводов диссертации при разработке обобщающих, базовых курсов по истории России и истории Казахстана, специальных курсов, разработке учебников и учебных пособий, в историко-краеведческой работе, при написании обобщающих трудов по русско-казахским отношениям в XIX в.

Апробация работы: основные выводы диссертации докладывались на международных (Омск, 2004; Кокшетау, 2004) и региональных (Омск, 2003) конференциях и опубликованы в двух статьях и двух тезисах.

П.СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных литературы и источников, списка сокращений.

Во введении обосновывается актуальность, научная новизна и практическая значимость работы, выявлены степени изученности проблемы, сформулированы цель и задачи диссертации, ее источниковая база и методологическая основа, определены хронологические и территориальные рамки.

Глава I - «Административно - политическая интеграция казахского населения на территории Западно - Сибирского генерал - губернаторства» -состоит из четырех разделов.

В первом разделе рассмотрены правовые основы функционирования российской администрации в степных областях и перестройка административного механизма. С началом проведения в 1822 г. сибирской реформы М.М. Сперанского казахи Среднего жуза и небольшой части Старшего вошли в состав Западно-Сибирского генерал-губернаторства, что означало для них переход от формальных заверений в подданстве к юридически оформленному подчинению российской администрации. Согласно новому закону, во главе Западно-Сибирского генерал-губернаторства находилось Главное управление Западной Сибири. В его состав входили генерал-губернатор в качестве председателя и Совет из трех представителей от министерств (внутренних дел, финансов и юстиции) и трех советников-делопроизводителей, выдвигавшихся по рекомендации генерал-губернатора.

Генерал-губернатору вменялось в обязанность, помимо прочего, надзирать за исполнением законов. Вопросы, которые находились в компетенции генерал-губернатора и которые решались в Совете, разграничивались по закону. Впрочем, в распоряжении генерал-губернатора имелась юридическая формулировка, позволявшая ему в делах, требовавших срочности или конфиденциальности, принимать решения единолично. Более того, при отсутствии в Сибири органов дворянского самоуправления и слабой связи с центром империи, реальный объем власти генерал-губернатора, обладавшего чрезвычайными полномочиями и возглавлявшего войска, во многом определялся его личными качествами. То есть, генерал-губернатор при желании мог активно участвовать в управлении, пользуясь практически неограниченной властью в пределах вверенной ему территории, а мог просто довольствоваться формальным признанием своей власти, фактически отойдя от дел.

В связи с этим особую роль в управлении, независимо от класса и чина, играли ближайшие помощники генерал-губернатора: адъютанты, чиновники особых поручений и служители канцелярии. Эта категория управленцев, занимая в официальной иерархии чинов скромные позиции (исключая советников-делопроизводителей, относившихся к высшему чиновничеству), могла оказывать серьезное влияние на процесс принятия решений. Непосредственно участвуя в управлении, приближенные генерал-губернатора имели возможность любому делу придать нужное им направление.

На ступеньку ниже Главного управления Западной Сибири в иерархии местных властей находились институты областного уровня. Этот уровень управления отличался большей динамичностью, отражая степень административного освоения казахской степи. Сначала казахи были подчинены областному начальнику Омской области, затем, в 1838 г., специально для управления ими было создано Пограничное управление сибирскими киргизами во главе с пограничным начальником, а город Омск был освобождён от функций областного центра. Потом, в 1839г., последовало стягивание главного военного и гражданского управления из Тобольска в Омск. К 1854г. рост качественных и количественных параметров процесса колонизации привёл к новым преобразованиям. Территория казахской степи была разделена на две области: Область сибирских киргизов и Семипала-тенскую область, которые возглавлялись военными губернаторами. Позднее Область сибирских киргизов была переименована в Акмолинскую область.

Областное деление не являлось для России рассматриваемого периода повсеместным, оно существовало на территориях, требовавших особого управления, и отличалась от губернской усечённым составом учреждений. В таких областях как Акмолинская и Семипалатинская, где преобладало нерусское население, ещё недостаточно интегрированное в состав империи, нужна была сильная, военизированная и способная к быстрому реагированию власть. Глава области -военный губернатор, подобно генерал-губернатору, в пределах своей территории представлял одновременно высшую гражданскую и военную власть. В иерархии местных чиновников выше военного губернатора был только генерал-губернатор. Ближайшим помощником и заместителем военного губернатора являлся вице-губернатор, стоявший во главе областного правления. Формально должность вице-губернатора находилась на одной ступени с должностью советника Главного управления, но фактически вице-губернатор имел явное превосходство, как по административному ресурсу, так и по размеру жалования.

Во втором разделе - «Регулирование российскими властями степной системы управления» - рассматриваются основные вехи реформирования непрямого управления казахским населением. По реформе Сперанского, начиная с институтов уездной администрации, к управлению подключались представители национальной элиты, что после упразднения института ханов несколько сглаживало факт окончательного подчинения России. Уездные административные единицы степи назывались округами. Управление в каждой округе осуществлялось через окружной приказ во главе со старшим султаном, избиравшимся из среды лояльных по отношению к империи чингизидов. Помимо старшего султана в окруж-

ной приказ входили два русских заседателя, назначавшихся военным губернатором и два заседателя из «почётных киргизов», выдвигавшихся биями и старшинами. На волостном уровне главными начальниками являлись волостные правители, избиравшиеся из султанов. Низшей административной единицей степи был аул, возглавлявшийся аульным старшиной. В сфере суда был сохранён традиционный институт биев, народных судей, использовавших при решении дел обычное казахское право, шариат и российское законодательство. При этом из-под юрисдикции бийского суда было выведено четыре вида дел: государственная измена, убийство, грабёж и баранта. Должностные лица национальной администрации, за исключением аульных старшин и биев, получили чины и жалованья. Так часть родовой знати приобрела статус государственных служащих, а по сословным привилегиям султанов был нанесён удар.

По мере накопления административного опыта стало ясно, что ставка российских властей на часть казахской родовой знати в лице старших султанов оказалась ошибочной. Выяснилось, что они не имели достаточного авторитета в степи для того, чтобы обеспечить порядок и серьёзно влиять на социально-политическую обстановку. Поэтому правительство, оставив институт старших султанов, приступило к поэтапной замене его содержания. С 1854 г. последовали законы, размывавшие прежние привилегии аристократов при выборе старших султанов. В то же время в судебной сфере был увеличен перечень дел, решаемых по законам Российской империи, а звание биев отныне присваивалось людям, доказавшим свою лояльность государству.

Важнейшим этапом на пути интеграции казахов в состав империи стала реформа 1868г. Структура органов национального управления подверглась некоторой унификации в соответствии с общеимперскими стандартами. Казахи были лишены своего национального представительства на уездном уровне власти, а новая избирательная система не предусматривала каких-либо привилегий. Только бии сохранили особое положение, не вписываясь в рамки привычных представлений о чиновниках. В условиях, когда кочевники не могли быстро приспособиться к имперской системе суда и при этом имели массу возможностей его избегать, суд биев оставался наиболее эффективным.

Третий раздел - «Особенности проведения административно-политической интеграции в степных областях» - раскрывает специфику данного процесса. Несмотря на стремление властей к некоторому административному единообразию, управление казахской степью в рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства являлось в большей степени специфическим, чем типичным.

Так, в силу непростых климатических условий, неразвитости инфраструктуры и бытовой неустроенности, администрация Западной Сибири испытывала острый дефицит чиновников. Действовавшая в Сибири система всевозможных льгот, включая повышение по службе, сокращение срока выслуги, прибавки к жалованию и пенсии, не обеспечивали достаточного притока кадров. Неудивительно, что законы, направленные на повышение образовательного ценза при подборе чиновников, фактически не коснулись Сибири. Более того, для заполнения имевшихся вакансий приходилось идти на неординарные меры. Периодиче-

ски появлялись указы, разрешавшие привлекать к чиновничьей службе различные категории ссыльных и представителей податных сословий. Динамика кадровой политики в Сибири показывает, что правительство, испытывая недостаток денежных средств для поддержания численности сибирских чиновников, было вынуждено закрывать глаза на их качественное несоответствие стандартам империи.

Проблема кадров возникла и на уровне институтов собственно казахского управления. Развитие империи требовало всё большей рационализации и унификации, поэтому для упрощения административного процесса нужны были люди, обладающие некоторыми специальными знаниями, умеющие грамотно писать и говорить по-русски. Именно эта практическая нужда, а не бытовавшие в то время идеи просвещения, способствовали появлению и распространению разного рода учебных заведений для нерусских подданных империи. Но принятых мер было явно недостаточно и количество школ оставалось ничтожным, а учиться в них могли далеко немногие.

Особенностью административной практики в степных областях являлось и отсутствие типичного для сибирских губерний конфликта между генерал-губернатором и губернатором. Происходило это потому, что военные губернаторы, в отличии от гражданских губернаторов, пользовались более полными и определенными полномочиями. Сказывалось и то обстоятельство, что и генерал-губернатор, и военный губернатор были людьми военными, приученными к строгой субординации, поэтому им было легче найти общий язык.

Ещё одной особенностью российской администрации в степи был её военизированный характер. Однако по отношению к казахам западно-сибирского' ведомства наличие значительного количества войск и военного начальства являлось запасным средством административного воздействия. В качестве основного средства выступала гибкая система управления. В результате российская администрация зачастую воспринималась в степи не как карательный орган, а как единственный защитник от произвола своих же начальников. Нередко сибирская администрация, защищая коренные интересы области перед центральными ведомствами, защищала и интересы казахского населения этой области.

Система управления, выстроенная российским правительством для казахской степи, состояла из двух уровней управления. Если верхний уровень был представлен российской администрацией и имел строго регламентированную структуру, типичную для позднефеодальных империй, то нижний уровень представлял собой компромиссный вариант, учитывавший культурную специфику степи. Уровень национальной администрации был одним из каналов, с помощью которого осуществлялось наименее бесконфликтное укоренение казахов в составе империи.

В четвертом разделе - «Права, обязанности и привилегии казахов в Российской империи» - исследуется правовой статус казахского населения. В первую очередь отметим двойственность правового статуса казахов. С 1822 г. казахи, независимо от происхождения и занимаемых должностей, были отнесены к социальной категории «инородцев». Для них был установлен порядок сбора податей

и выполнения повинностей. Но при этом они освобождались от рекрутской повинности и гербовых пошлин. Очевидно, что кочевому населению было сложнее, чем, например, государственным крестьянам, вписаться в систему государственного контроля, регламентировавшую порядок передвижения, способы экономической деятельности и так далее. Однако на практике, в делах о судебном преследовании казахов, власти нередко допускали некоторые послабления.

По закону, инородцы имели возможность перейти в другое сословие, причём на весьма льготных основаниях. Следовательно, национальная принадлежность не означала жесткой привязки и статусу инородца. Но этот статус позволял рассчитывать на большую опеку со стороны государства. Поэтому оценивать существование в правовом поле империи особой категории инородцев как их национальную дискриминацию представляется ошибочным. Во многом положение инородцев-казахов, находившихся в колониальном подчинении у Российской империи, было предпочтительней, чем положение массы русского населения, например, крепостных. Реформа 1868 г. дала казахскому населению права, равные с сельскими обывателями, тем самым повысив уровень требований к ним со стороны государства.

Глава II - «Социально - экономическое интеграция степных областей Западно Сибирского генерал - губернаторства» состоит из двух разделов.

В первом разделе - «Мероприятия российских властей по укреплению экономической интеграции кочевого хозяйства казахов в хозяйственной комплекс империи» - анализируются действия администрации, направленные на полное экономическое слиянии степных областей с империей. К моменту фактического вхождения в состав России у казахов уже наметилась тенденция к переходу от кочевого скотоводства к стойловому. Большое влияние на этот процесс оказывали и усиливавшееся хозяйственно - экономические контакты казахов с русскими. В этой ситуации российская администрация как на законодательном уровне, так и путем проведения отдельных мероприятий охотно поддерживала тенденции к оседанию кочевников. Ещё в середине XVIII в. Коллегия иностранных дел рекомендовала обучать торговавших на линии казахов сенокошению. Затем, указом от 23 мая 1808 г. было разрешено наделять казахов земельными участками за линиями, однако только при условии их оседлости. В порубежных с Сибирской линией районах имелись и другие ограничения: земля для казахов отводилась не дальше 30 верст от линии и не ближе 40 верст от русских поселений. Заметный шаг на пути приобщения кочевников к оседлому быту был сделан в ходе реформы 1822 г., согласно которой каждый казах мог для занятая земледелием получить в пользование 15 десятин земли. Более того, самые успешные земледельцы получали награды от администрации. Укажем так же, что отдельные представители казахской знати активно сотрудничали с российским властями в деле приучения кочевников к навыкам оседлого быта.

В этом же контексте следует рассматривать и поэтапную отмену рабства в казахской степи. Начало было положено указом от 22 июня 1822 г., согласно которому строго запрещалось приобретать вновь рабов - казахов по происхождению. В 1857 г. предписывалось контролировать число невольников в кочевьях и

их перемещения. Наконец, в 1859 г. рабство было отменено, а содержание рабов объявлено уголовно наказуемым деянием.

На фоне конкуренции русских купцов со среднеазиатскими российское правительство разворачивало политику оптимизации товарообмена со степью. Так, российская администрация брала на себя охрану купцов в пределах империи и запретила брать заложников. Еще по указу 1747 г. казахам разрешалось вести меновую торговлю с русскими купцами без пошлины. Пошлины платили только русские купцы, торговавшие казахскими товарами. С началом XIX в. и русские купцы получили право торговать в степи беспошлинно, однако эти и подобные им акции нельзя расценивать как лоббирование частных интересов российского купечества. Когда в начале XIX в. мелкие российские торговцы начали завоевывать казахский рынок, правительство не удовлетворило требования крупного купечества о запрещении крестьянской торговли. Позднее вышел указ, защищавший мелких торговцев от нападок со стороны гильдейского купечества. Отметим, что под прикрытием торговли нередко осуществлялся сбор сведений о положении дел на местах, с учетом которых позже складывались принципы и методы административной практики.

Курс на расширении русско-казахской торговли был подкреплён «Уством о сибирских киргизах» 1822 г., который пресекал установившуюся в степи традицию, когда султаны брали пошлины с караванов, проходивших через их кочевья. Затем, в 1865 и 1866 гг. был отменен ряд торговых пошлин внутри империи на товары, ввозимые из степи. Наконец, ликвидация в 1868 г. многочисленных линий, застав и пошлин окончательно уничтожила все препятствия для возникновения единого экономического пространства.

Второй раздел - «Военная и земледельческая колонизация степных областей и её роль в социально - экономической интеграции» повествует о воздействии на социально экономическую жизнь кочевников процесса колонизации, как санкционированного, так и самовольного. Власти с самого начала освоения казахской степи было ориентировано на военную колонизацию. Проявляя большую заинтересованность в этом вопросе, правительство не жалело средств на всевозможные льготы, вербовку и расквартирование регулярных и иррегулярных войск. При тесном сотрудничестве центральных и местных властей проводилось организованное переселение их отдельными партиями.

Преобладание казачьих формирований позволяет говорить о том, что военная колонизация была преимущественно казачьей. Создание казачьих станиц -традиционный для России способ освоения огромных территорий, позволявший одновременно вести хозяйственное освоение края и иметь в наличии военные силы, не требовавшие таких крупных финансовых вливаний, как регулярные войска. Поощряя организацию казачьих станиц, как высшие, так и местные власти делали это с осторожностью, придерживаясь равновесия между интересами империи и нерусских поданных.

Представители военного командования подчеркивали значимость военной колонизации в укреплении военно-стратегических позиций империи, но проблема экономического развития края путем расширения земледельческой колонизации

осознавалось лишь представителями местной власти. В рамках исследуемого периода правительство не только не поощряло крестьянскую колонизацию, но даже не признавало ее законной. Только в 1881 г. наметился отход от прежнего курса. До этого крестьянская колонизация осуществлялась стихийно и тон здесь задавали государственные крестьяне. На первых порах крестьяне предпочитали селиться на более обустроенных для сельских жителей землях Тобольской и Томской губерний, в то время как местная администрация ходатайствовала перед правительством о направлении этого нелегального потока в степные области. После отмены крепостного права западно-сибирское ведомство столкнулось с более масштабной волной самовольных переселений. На этот раз местным властям не пришлось прикладывать усилий к тому, чтобы крестьяне селились в степи. Теперь они самостоятельно выбирали это направление. Необходимо признать, что переход казахов к полукочевому и оседлому бьпу, в чём было заинтересовано правительство, осуществлялся прежде всего благодаря влиянию крестьян-переселенцев.

Легальная колонизация, кроме военного компонента, включала в себя освоение края купцами, предпринимателями и ремесленниками, селившимися в городах. В условиях казахской степи города создавались искусственно и имели прежде всего военно-административные функции. Несомненно, что и в таком качестве города со временем втягивали казахское население в орбиту своего влияния. Заметное влияние на экономику казахского общества оказывали также рыбные, соляные и горнорудные промыслы. Они способствовали распространению отходничества среди казахов.

В результате российской колонизации доля казахского населения в степных областях в процентном отношении несколько снизилась, но в то же время наблюдалась положительная динамика численности как пришлого, так и коренного населения. На социально-экономическую ситуацию в степи колонизация оказала сильное и неоднозначное влияние. Ускоряя процессы расслоения внутри аулов, колонизация открывала новые возможности для низов казахского общества и, в конечном счете, разряжала социальную напряженность.

Глава III - «Деятельность русской администрации по интеграции казахского населения в сфере религии и образования». Долгое время религиозная политика в степных областях разворачивалась согласно принципам, установленным еще правительством Екатерины II. Тогда, после победоносного завершения войны с Турцией и присоединения Крыма, российские власти с тревогой наблюдали за деятельностью среднеазиатских учителей ислама в казахской степи. Чтобы нейтрализовать их влияние, было решено оказать государственную поддержку татарским миссионерам, а татарских мулл сделать, по сути, официальными представителями империями. Параллельно были заложены основы образовательной системы, которая изначально имела как светское, так и конфессиональное направление. У истоков светского образования для казахов стояло российское государство, а распространение религиозного образования было обусловлено легализацией деятельности татарских священнослужителей.

После завоевания Средней Азии самодержавие почувствовало себя в казахской степи уверенней и усилия татарских мулл стали для русской администрации

неактуальны. К тому же, в деле интеграции казахов в состав империи правительство заметно продвинулось вперед, а влияние волжских татар, переживавших национально-религиозный подъем, могло перечеркнуть все достижения. Сказался и внешнеполитический фактор: неудачная война с мусульманской Турцией и утрата прежних позиций на Ближнем Востоке подогревали антиисламские настроения не только в правительственных кругах, но и в широких слоях российского общества. В итоге изменилось отношение и к татарскому духовенству, и к исламу в целом.

Окончательный поворот к новой религиозной полигике произошёл в ходе реформы 1868 г. Наиболее значимым нововведением было организационное разделение мусульман-казахов и мусульман-татар, а также установление контроля за численностью мечетей и находившихся при них школ. Подобные тенденции наблюдались и в сфере образования. В 1870 г. министр народного просвещения Д.А. Толстой одобрил образовательную систему ученого-востоковеда Н.И. Иль-минского, предполагавшего обучение национальное по форме и православное по содержанию. Кроме того, усилиями Ильминского и его соратников для казахского языка, не имевшего письменности, был создан алфавит на основе кириллицы. Положением «Об особых правилах относительно инородцев-христиан и татар-магометан» предписывалось в каждой религиозной школе наряду с муллой, не владеющим русским языком, иметь в штате русского преподавателя. Однако на практике реализовать этот законопроект повсеместно не удалось. И причина была не только в пассивном сопротивлении мусульманских общин, но и в недостатке грамотных специалистов.

Следует признать, что в казахской среде не наблюдалось «мусульманского фанатизма», а восприятие ислама часто было поверхностным, переплетаясь в повседневной жизни с более древними верованиями и народными событиями. Отдельные случаи повышения религиозной активности в казахской степи на деле не являлись выражением религиозного протеста, а были связаны с корыстными мотивами частных лиц. Таким образом, в религиозной сфере правительству удалось сохранить религиозную инертность казахов, оградив их от влияния татарского духовенства.

В заключение подведены итоги исследования и сформулированы основные выводы. Появление в 1822 г. на административной карте Российской империи Западно-Сибирского генерал-губернаторства можно смело считать ключевым пунктом в судьбе казахов, вошедших в его состав. С этого момента формальное подчинение российским властям окончательно уступило место фактическому. Следовательно, процесс интеграции в его административно-политическом, социально-экономическом и культурно-религиозном аспектах, получил новое, более высокое качество.

В рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства для управления казахами была создана административная система, гибкость которой определялась наличием двух уровней. Первый уровень представлял собой один из вариантов организации верхнего слоя региональной администрации империи с принятой повсеместно иерархией чинов и должностей. Второй уровень предполагал уча-

стие в управлении верхушки казахского общества, причем это был компромиссный вариант в том смысле, что сочетал некоторые принципы российской администрации с традиционными институтами степного управления. Данное сочетание обусловило длительность процесса административно-политической интеграции, но в то же время обеспечило его относительную безболезненность.

Взаимодействие двух уровней управления имело ярко выраженную местную специфику. Наряду с милитаризацией, централизацией, стремлением к компромиссам, отметим, острый дефицит чиновничьих кадров, что определило наличие системы служебных льгот и низкий общий уровень западно-сибирского чиновничества. Слабая координация с центром империи породила всесилие региональной администрации, которая, защищая местные интересы, часто тесно сопряженные с интересами казахского населения, могла потопить в чиновничьей волоките любые нежелательные распоряжения центральных властей.

Постепенно, с учетом степных традиций разворачивалась и правовая интеграция казахов в состав империи. В этом отношении правительство поэтапно двигалось в сторону ослабления опеки над кочевым населением, вплоть до уравнения их правового статуса с сельскими обывателями.

Вектор имперской административно-политической интеграции был направлен в сторону унификации, что означало постепенный отказ от традиционных институтов и переход от непрямого к прямому управлению степью. Для империи именно административно-политическая интеграция стояла на первом месте, а остальные направления имели подчиненное значение. Социально-экономическая интеграция развивалась преимущественно стихийно и администрация, ни в коем случае не ломая установившиеся социально-экономические тенденции, лишь поддерживала те из них, которые отвечали интересам империи. В частности, российские власти поощряли тенденцию к оседлости, но никого не принуждали заниматься земледелием или стойловым скотоводством против воли. Отмена рабства в степи произошла поэтапно и не вызвала недовольства казахского населения. Торговая политика правительства была призвана оптимизировать условия для дальнейшего развития русско-казахской торговли, что не мешало попутно проводить разведку территории и решать задачи политического характера.

Заметную роль в процессе социально-экономической интеграции степи в состав империи сыграла колонизация. Но правительство, исходя из приоритета политических и военно-стратегических интересов империи, поддерживало только военную колонизацию, которая в основном была казачьей. В то же время крестьянская колонизация, имевшая мощное хозяйственно-экономическое воздействие, осуществлялась стихийно, без помощи государства и нелегитимно.

Интеграция в сфере образования и религии была тоже подчинена интересам административно-политической интеграции. Более того, религиозная политика, сфокусированная прежде всего на исламе, корелировалась с внешнеполитической обстановкой. В результате правительству удалось сохранить религиозную инертность казахов. Реформирование образования имело объективные ограничения в виде изначально чрезвычайно низкого уровня грамотности и отсутствия казахской письменности. Однако российские власти медленно, но верно направ-

ляли этот процесс в сторону унификации, что предполагало развитие в первую очередь светского образования в противовес религиозному. Независимо от целей империи, благодаря российским ученым казахский народ обрел свою письменность и литературный язык, без которых оформление казахской нации трудно представить.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы

1. Емельянова Н.М. Интеграция населения казахской степи в состав российской империи в XIX в. //Вестник Кокшетауского государственного университета имени Ш.Ш. Уалиханова. №3(9). 2003. С. 98-105.

2. Емельянова Н.М Историография проблемы колониального управления казахским населением в XIX в. // Валихановские чтения. Материалы международной научно практической конференции. Т. I. Кокшетау, 2004. С. 232-236.

3. Емельянова Н.М Дело «О вредном влиянии на киргизское население духовных лиц из татар». (По материалам ГАОО) // Проблемы историографии источниковедения и исторического краеведения в вузовском курсе отечественной истории. Материалы V региональной научной конференции. Омск, 2004. С. 128-

4. Емельянова Н.М К вопросу об управлении казахской степи в XIX в. // Международные отношения: теория, история, практика. Омск, 2005. С. 130-140.

132.

Емельянова Наталья Михайловна

Интеграция казахского населения степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства в состав Российской империи

Специальность 07.00.02. - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Форматбумаги 60x84 1/16 Печ л 1,6. Уч -изд л. 1,6 ТиражЮОэкз Заказ 422.

Издательство ОмГУ

644077, г. Омск, пр. Мира, 55А, госуниверситет

i

í

с

7 2 7 3

РНБ Русский фонд

2006-4

Ш8Г

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Емельянова, Наталья Михайловна

• Введение.

Глава I. Административно-политическая интеграция казахского населения на территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства.

1.1. Правовые основы функционирования российской администрации в степных областях и перестройка административного механизма.

1.2. Регулирование российскими властями традиционной степной системы управления.

1.3. Особенности проведения административно-политической

• интеграции в степных областях.

1.4. Права, обязанности и привилегии казахов в составе Российской империи.

Глава II. Социально-экономическая интеграция степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства.

2.1. Мероприятия российских властей Западно-Сибирского генерал-губернаторства по укреплению экономической интеграции кочевого хозяйства казахов в хозяйственный комплекс империи.

2.2. Военная и земледельческая колонизация стенных областей и её роль в социально-экономической интеграции.

Глава III. Деятельность русской администрации по интеграции казахского населения в сфере образования и религии.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Емельянова, Наталья Михайловна

Российская империя представляла собой крупное многонациональное государство, объединявшее народы со значительными социально-экономическими, культурными и конфессиональными отличиями. Эта ситуация определяла дифференцированный подход российских властей к интеграции различных территорий и народов, их населяющих, в состав империи. Политика самодержавия на Кавказе не могла быть тождественна политике в Финляндии и Польше, в свою очередь политика по отношению к казахам не могла полностью совпадать с политикой но отношению к казанским татарам или калмыкам и т.п.

Необходимо также заметить, что казахское направление внутренней политики никогда не являлось приоритетным для российских властей. В результате, скажем, управление казахским населением зачастую увязывалось с управлением сибирскими инородцами, ибо, с точки зрения Петербурга, принципиальной разницы в управлении этими народами не существовало.

Укажем также, что власти в столице постоянно лавировали: то пытались учитывать степную специфику при продвижении в казахскую степь и среднюю Азию, то склонялись в сторону имперской унификации. В борьбе этих двух противоположных начал вырабатывался общий правительственный курс и разворачивались российские преобразования в регионе. Однако центральная власть не могла полностью контролировать интеграционные процессы в степи. В условиях XIX в. отдаленность от центра империи придавала особый вес администрации местного уровня, непосредственно отвечающей за отношения с казахскими жузами. Поэтому разница между де-юре и де-факто в текущей административной практике могла быть весьма существенной. Уловить ее можно, прежде всего, при региональном аспекте исследования. Наконец, в центре не было административной структуры, которая последовательно занималась бы делами, снизанными с упранлением казахской степью.

Понять отношения Российской империи и казахской степи, взятые н контексте интеграции и неизученные н должной мере н исторической науке, сонершенно необходимо не только н научном смысле (без ёмкого понимания ключеных проблем интеграции казахов в XIX веке в региональном аспекте невозможно адекватно представить себе весь комплекс казахско-русской истории), но и в общественно-политическом, сугубо прикладном значении. Отношения между двумя суверенными государствами Российской Федерацией и Республикой Казахстан выстраиваются сегодня не только с учетом нынешних реалий, но и с учётом обобщенного прошлого исторического опыта.

Ключевым понятием для данной работы становится термин «интеграция», который обычно используется в двух основных значениях. Во-первых, интеграция есть объединение в единое целое ранее разрушенных частей. Во-вторых, интеграция есть взаимное приспособление, расширение сотрудничества, форма интернализации. В любом случае интеграция рассматривается как многолетний и длительный процесс, имеющий конечным результатом интегрирование, которое, в свою очередь, может иметь различные степени. В наиболее общем виде интеграция должна рассматриваться как составная часть процесса развития, связанная с объединением в целое ранее разнородных элементов.

В этой связи подчеркнем, что процессы интеграции могут иметь место в рамках уже сложившейся целостности, в рамках единой системы (например, в границах одного государства) - в это случае они приведут к повышению ее организованности и управляемости. Соответственно, процессы интеграции могут приводить к возникновению новой системы из ранее несвязанных между собой элементов. В любом случае отдельные части интегрированного целого могут обладать значительной степенью автономии на фоне возрастания объема и интенсивности взаимосвязей и взаимодействий между интегрируемыми элементами, что может приводить, в частности, к появлению новых структур, берущих на себя именно интегрирующие функции. Таковыми, в частности, могут выступать надстраиваемые новые уровни управления.

Под экономической интеграцией обычно понимают одну из фор интернационализации хозяйственной жизни, то есть взаимосвязь и взаимозависимость национального хозяйства; их рост тожественен понятию «экономическая интеграция».

Социальная интеграция означает наличие упорядоченных отношений между личностями, социальными группами, организациями, государствами и проч. Социальная интеграция, например, интеграция общества или государства, может осуществляться на основе принуждения, взаимной выгоды, сходства интересов, целей и ценностей различных социальных групп или государств. Следовательно, интеграция может различаться по своей социально-экономической природе, формам, методам, экономическим и социально-политическим последствиям.

Под политической интеграцией понимают сплочение или слияние общественных, государственных структур в рамках государства или между государствами. В последнем случае создаются новые органы власти с передачей им части суверенных прав национальных политических органов. В советской научной литературе, особенно в работах Ю. В. Шишкова и В. Г. Барановского отмечалось неминуемое усложнение политической системы в результате интеграции, прежде всего в политико-правовой части. Это усложнение двояко. С одной стороны, в политической интеграции неминуемо должны участвовать все структуры, обладающие политическими или, уже, управленческими функциями, так или иначе связанные с осуществлением власти в обществе, т. е. происходит интеграция субъектов политической деятельности. С другой стороны, происходит слияние тех функций, которые они осуществляют в сферах хозяйственно-политической, социально-политической, административно-политической, военно-политическои и внешнеполитической деятельности. Вполне понятно, что в области политической интеграции многие участники этого процесса будут втянутыми в него зачастую насильственно, активно ему сопротивляются прежде всего по причине ограничения их суверенитета в различных сферах, ущемления традиционных управленческих структур; имеют место противоречия по вопросам компетенции отдельных органов, географических границах и тому подобное. Снятие это накапливающихся противоречий - неотъемлемая составная часть процессов интеграции. Из этого следует, что процесс интеграции может рассматриваться только в динамике.

Интеграция военная (военно-политическая) предполагает координацию внешнеполитической деятельности в интересах безопасности не только объединенного целого, но и различных его частей по отношению друг к другу.

На различных этапах развития отечественной историографии процессы интеграции казахской степи понимались учеными по-разному: как присоединение, как колонизация, как освоение и так далее. При любом толковании термина интеграция - это не только путь приобретений, но и путь потерь. Верна и обратная пропорция: в условиях интеграции имеют место не только потери, но и приобретения. Все развитие отечественной историографической проблемы колеблется между этими двумя полюсами. Интеграция казахской степи в состав Российской империи в разные эпохи расценивалась как благо, как «наименьшее зло», как зло почти абсолютное. Исследователи, однако, единодушны во мнении, что казахская степь не в одночасье стала неотъемлемой частью империи. Но остался неразрешенным принципиальной важности вопрос, каким образом осуществлялись эти интеграционные процессы.

Рассуждая о степени изученности проблемы в отечественной исторической литературе, отметим, что первые оценки этого процесса в рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства принадлежали современникам.

На различных этапах развития отечественной историографии процессы интеграции казахской степи понимались учеными по-разному: как присоединение, как колонизация, как освоение и т.д. При любом толковании термина интеграция - это не только путь приобретении, но и путь потерь. Верна и обратная пропорция: в условиях интеграции имеют место не только потери, но и приобретения. Все развитие отечественной историографической проблемы колеблется между этими двумя полюсами. Интеграция казахской степи в состав Российской империи в разные эпохи расценивалась как безусловное благо, как «наименьшее зло», как зло почти абсолютное. Исследователи, однако, единодушны во мнении, что казахская степь не в одночасье стала неотъемлемой частью империи. Российская сторона, сама во многом приспосабливаясь к степной специфике, оставляла казахской стороне некоторое поле внутренней свободы, которое, естественно, по мере успехов России в этом регионе сужалось.

Первые оценки интеграционных процессов в рамках ЗападноСибирского генерал-губернаторства принадлежали современникам. Тогда вопросы интеграции казахской степи в состав Российской империи являлись вопросами государственной важности, поэтому в качестве авторов преимущественно выступали военные, являвшиеся, как правило, офицерами Генерального штаба и членами Императорского Русского географического общества, и чиновники. Интеграция для них сводилась лишь к унификации управления степью. Как официальные представители империи, они стремились обосновать прогрессивность колониальной политики России и оценивали происходящее с позиции цивилизациои-ного превосходства оседлого земледельческого общества над кочевым скотоводческим. Поэтому благотворное влияние российского управления в степи ими не ставилось под сомнение. Главной задачей исследователей на этом этане историографии было обоснование прогрессивности колониальной политики России1.

Одновременно делались попытки сформулировать свое видение оптимальной административной практики. Так, офицер Генерального штаба М.И. Всшоков сравнивал три модели управления: кавказскую, оренбургскую и сибирскую. Предпочтение он отдавал сибирской модели управления, сочетавшей действия казачьих отрядов с крестьянской колонизацией. Он считал, что та или иная территория только тогда стал нет частью России, когда будет колонизована русскими . Свое представление о перспективах России в среднеазиатском регионе составил капитан Генерального штаба Е. К. Мейендорф, оказавшись в казахской степи в составе дипломатической миссии 1820 - 1821 гг., посланной с официальной целью изучить караванные пути между Оренбургом и Бухарой. Он развивал мысль о необходимости дальнейшего развития торговли со Средней Азией, подчёркивая в связи с этим отрицательное влияние на казахов Хивинского ханства, являвшегося главной помехой в русско-среднеазиатских отношениях3.

Профессор Л. Позднеев в статье «Киргиз-кайсаки» рассматривал интеграционные процессы в степи в контексте управления ею. Он с похвалой отзывался о западно-сибирской системе управления, основывавшейся на «Уставе о сибирских киргизах» (1822 г.) М.М. Сперанского. Именно удачным управлением, по мысли Позднеева, можно было объяснить стабильность обстановки в западно-сибирском генерал-губернаторстве по сравнению с оренбургским4.

1 Бабков И.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири (1859-1875). СПб., 1912; Вешоков М.И. О новом разделении Азиатской России //Известия Русского географического общества. СПб., 1872. 'Г. VIII. № 8; Бронсвский С.Б. Записки генерал-майора Броневского о кирпгз-кайсаках Средней Орды // Отечественные записки. СПб., 1830. 4.41,42,43.

2 Вешоков М. И. Опыт военного обозрения русских ipainiu в Азии. СПб., 1873.

3 Мейендорф П. К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. М., 1975.

4 Позднеев А. Киргиз-кайсаки // Энциклопедический словарь Ф.Л. Брокгауз - И.А. Ефрон. Т. XXIX. СПб., 1991. С. 95-101.

В целом, выражая солидарность с политикой правительства в казахской степи, современники смогли предложить свое понимание некоторых отдельных сюжетов. Среди них выделим Л. И. Левшина, который, являясь чиновником МИДа, скрупулезно изучал центральные архивы'и собрал обширные сведения по истории казахов. Он не поддерживал, в частности, правительственный курс на оседлость кочевников. Левишн писал о казахах следующее: «Польза их собственная и выгоды соседственных с ними держав, особенно России, требуют, чтобы они состояние богатых пастухов не меняли на состояние бедных землевладельцев. Самые степи их как будто нарочно созданы для кочевой жизни. Не заведением селений водворится в ордах сих тишина, но строгою справедливостью и приучением к подчиненности можно довести их до того, что они, наконец, почувствуют благодетельные следствия мира»5.

Некоторые аспекты интеграции казахов в состав России занимали и областников. Так, с 1878 по 1880 гг. ILM. Ядринцев по заданию Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества в Омске вел свои наблюдения за бытом инородцев Западной Сибири. Итогом стал его труд «Сибирские инородцы, их быт и современное положение»6. Прежде всего Николай Михайлович ставил вопрос «гражданского полноправия» инородцев. Н.М. Ядринцев связывал вхождение инородцев в состав «цивилизованных народов» с их готовностью к интеграции в российское общество.

Особняком в развитии историографии проблемы стоят труды В. В. Радлова. В отличие от большинства современников, он констатировал упадок благосостояния казахского народа в результате реформы 1822 г., объясняя это тем, что «порядок, навязанный извне и основанный на пустом теоретизировании, может лишь помешать истинному

5 Лешиин А. И. Оиисаиис киргиз-казачьих или кирпп-кайсацких орд и степей. Ч. 3. СПб., 1832. С. 30-31.

6 Ядринцев U.M. Сочинения. Т.Н. Тюмень, 2000. прогрессу»7. Таким образом, им была заложена традиция преимущественно негативного восприятия того варианта интеграции, который был реализован в степи на практике. Его идеи были подхвачены в работах авторов начала XX в., в частности, Л. Н. Букейхановым и П. П. Румянцевым. Опираясь на статистические данные, они отмечали сильное разрушающее влияние административных реформ XIX в. на традиционную этносоциальную структуру казахов. Вместе с тем определенную роль в этом процессе они отводили проникновению в казахскую степь капиталистических отношений8.

Если дореволюционные авторы тяготели к анализу конкретных механизмов административно-политической интеграции, с точки зрения их практической эффективности, уделяя меньше внимания социально-экономическим интеграционным процессам, то советские историки стремились подвести итоги всей российской политики на территории Казахстана. Поэтому вопросы интеграции степи в советской исторической науке получили особую трактовку.

Эта проблема рассматривалась советскими учеными в контексте темы присоединения Казахстана к России. В 1920 - 1930-е гг. советская историческая наука находилась под влиянием революционного максимализма и занималась, в первую очередь, разоблачением «царизма». Поэтому присоединение Казахстана и все мероприятия Российской империи в этом регионе расценивались как «абсолютное зло» для казахов. С этих позиций были написаны «История Казахстана» С.Д. Асфендия-рова и «Туркестан-колония (Очерки колониальной политики русского царизма в Средней Азии)» П. Г. Галузо. Полемизируя с исследователями дореволюционного периода, Асфендияров утверждал, что завоева

7 Радлов В. В. Из Сибири. М., 1989. С. 345.

8 Нукейханов Л. Н. Киргизы // Формы национального движения и современных государствах. СПб., 1910. С. 477-600; Румянце» П. П. Киргизский народ в прошлом и настоящем. СПб., 1910. ние степи несло казахским массам не благоденствие, мир и культуру, а разорение, грабеж и убийство9.

Принято считать, что с укреплением советского государства и возрождением на этой основе имперских традиций в историографии 1940-х гг. намечается тенденция к реабилитации политики России на окраинах, в том числе и в Казахстане. В результате появляется теория «наименьшего зла», согласно которой господство российского самодержавия, хотя и тяжелое для трудовых масс, предотвратило порабощение казахов варварскими государствами Востока и сблизило со страной более цивилизованной, чем азиатские соседи10. Теория «наименьшего зла», поддержанная крупнейшими советскими историками, например академиком М.В. Нечкиной, не только применительно к интеграции казахской степи, оказалась весьма живучей. Отзвуки ее можно найти и в работах 1970 - 1980-х гг.11

Однако и на этом этапе развития историографии проблемы имелись исследования, которые выбивались из общего ряда работ. В 1947 г. была опубликована монография Е. Б. Бекмаханова «Казахстан в 20 - 40 гг. XIX века»12, в которой прежде всего изучалось восстание Кенесары Касымова и его усилия по укреплению казахской государственности и борьба с русской администрацией. Конечно, такая трактовка этого периода казахской истории не укладывалась в теорию «наименьшего зла», что имело печальные последствия для автора, который в 1952 г. был арестован и приговорен к 25 годам лишения свободы.

9 Асфиидиаров С.Д. История Казахстана (с древнейших времен). 'Г. I. Ллма-Лта; Москва, 1935; Галузо П.Г. Туркестан-колония (Очерки колониальной политики русского царизма в Средней Азии). М., 1929; Покровский М.Н. Средняя Азия // Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. Т. ХХХХ1. Ч. IV. М., 1937. С. 267-278; Тоглсапов Г.О. Казахский колониальный аул. М., 1934.

10 Вяткин М. Очерки по истории Казахской ССР. Т. I. Л., 1941.

11 Се мешок Г.П. Проблемы истории кочевых племен и народов периода феодализма. Калинин, 1973; Сулейменов Б.С., Басин В.Я. Казахстан в составе России в XVIII - начале XX в. Алма-Ата, 1981; История государства и права Казахской ССР. Алма-Ата, 1982.

12 Бекмаханов Б. Б. Казахстан в 20-40 гг. XIX в. Алма-Ата, 1947.

Остановимся на работах тех авторов, которые интеграцию казахов в состав Российской империи понимали как российскую колонизацию Великой степи. Вышеупомянутый историк П. Г. Галузо по-прежнему негативно отзывался о роли Российской империи в казахской степи. В своей работе «Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867 - 1914 гг.» он, вопреки мнению большинства исследователей, заявлял о том, что в результате перселенческой политики самодержавия как кочевое, так и оседлое хозяйство вступили в полосу глубокого кризиса. Казачья и крестьянская колонизация, вызвав перераспределение земельных ресурсов не в пользу местного населения, согласно Галузо, только затормозила развитие казахского земледелия и переход казахов к оседлости13.

Противоположный взгляд на российскую колонизацию отстаивал в своём исследования Б. Сулейменов. Раскрывая эксплуататорскую сущность аграрной политики самодержавия, поддерживавшего помещиков и буржуазию, он подчеркивал прогрессивное воздействие российского крестьянства на развитие земледелия и вообще всей социально-экономической структуры казахского общества14.

С учетом заявленной тематики особого внимания заслуживают работы II.Г. Аполловой. Привлекая богатый фактический материал по различным направлениям имперской политики в степи, она по сути опровергала все стандартные для того времени формулировки, в частности, о «тормозящем факторе системы государственного феодализма» и «классовой направленности политики царизма с ее фискальными установками», которые она же использовала в своих исследованиях. Аполловой удалось показать, как российское правительство целенаправленно и поэтапно добивалось интеграции казахской степи в состав империи

13 Галузо II. Г. Аграрные отношения на юге Казахстана н 1867-1914 гг. Алма-Ата, 1965.

14 Сулейменов 1>. С. Аграрный вопрос в Казахстане последней треш XIX и. - начала XX в. (1867-1907). Алма-Ата, 1963. посредством основания городов, поощрении оседлости и разнообразных ^ свобод в сферах гражданских нрав, торговли и налогообложения15.

В конце концов, в советской историографии восторжествовала теория «абсолютного добра». В рамках этой теории утверждалось, что действия российской администрации, которые с благодарностью принимались казахским народом, способствовали социально-экономическому прогрессу в казахской степи. Нередко названия работ на этом этапе историографии говорят сами за себя. Образцом может служить изданный в Ллма-Ате в 1982 г. сборник «Навеки вместе. К 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России», а также ряд других сочинений этих лет16. * На современном этапе историографии, в отличие от предыдущего, проблема административно-политической и социально-экономической интеграции приобрела самостоятельное значение. Для современной научной литературы свойственна неоднозначность оценок на этот счет.

Так, историк Н.Б. Нарбаев посвятил свое исследование деятельности Государственного совета России17. Автор подчеркивает, что это высшее государственное учреждение параллельно с крупными государственными задачами разрешало конфликтные ситуации частного уровня. Изучая материалы Государственного Совета, Правительствующего сената и Комитета министров, Нарбаев пришел к выводу, что система управления Средней Азией и Казахстаном «может быть определена как военно-народная». Одновременно он доказывает, что в Казахстане с

15 Аполлона Н. Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII

- начале XIX в. М., 1960; Она же. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI

- первой половине XIX в. М., 1976.

16 Навеки вместе. К 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России. Алма-Ата, 1982; Ьекмаханова U.E. Многонациональное население Казахстана и Киргизии в эпоху капитализма (60-е годы XIX в. - 1917 г.). М., 1986; Шоинбаев Т. Ж. Добровольное вхождение казахских земель в состав России. Алма-Ата, 1982; Касым-баев Ж. К. Под надежную защиту России. Алма-Ата, 1986; Нурканов А. Навеки вместе: (К 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России). Алма-Ата, 1980.

17 Нарбаев Н.Б. Государственный совет России и Казахстан (60-90-е годы XIX в.). М., 1993. помощью административных методов были введены элементы буржу-18 азной демократии . Особое внимание Иарбаев уделяет мерам, направленным на ослабление национально-религиозных противоречий. Он указывает на освобождение казахов от рекрутской повинности, налогов и повинностей на пять лет при переходе в другое сословие, организацию казахских, казахско-русских и русских школ. Кроме того, архивные документы по Казахстану периода капитализма - замечает Иарбаев -говорят об одновременном функционировании казахского и русского языков. Рассуждая по поводу религиозной жизни в степи, Иарбаев подчёркивает, что казахи никогда не подвергались насильственной христианизации. К ошибкам российского правительства автор относит массовые изъятия земель кочевников и перегибы в налоговой политике. В завершение Нарбаев отмечает: «С одной стороны, жизнеспособность государства поддерживалась силовыми методами, с другой - широким кругом экономических, политических, административных, юридических и других мер»19.

Заметно повлияла на взгляды отечественных историков неоднозначная оценка управления в степи, предложенная западным историком Л. Каппелером. Он констатирует в частности, что казахи в составе Российской империи не являлись полноправными субъектами империи. Однако, в отличие от многих других народов, на уровне местного управления казахи сохраняли значительную автономию и освобождались от военной службы. Важнейшим дестабилизирующим фактором, по Каппелеру, было заселение пастбищных земель русскими и украинскими крестьянами20.

A.M. Плеханов рассмотрел проблему управления, опираясь на переписку высших военных чинов и законодательство XIX в. На основе

1 х 'Гам же. С. 177. 14 'Гам же. С. 185-186.

20 Каппслер Д. Россия - многонациональная империя. Возникнопенис - история -распад. М., 1997. этих источников он выявляет значение организации переселений и казачьих станиц в деле освоения окраин империи21.

Интересный аспект религиозной политики России в Казахстане раскрывает стать Г.Султангалиевой ««Татарская» диаспора в конфессиональных связях казахской степи (XVIII-XIX вв.)». В данной статье автор повествует о том, как, начиная со второй половины XVIII в. разворачивалась российская религиозная политика в степи, включавшая в себя различные меры идеологического воздействия на казахов при помощи татарских мулл. Свертывание этой политики с середины XIX в. Султангалпева расценивает как негативный процесс перехода империи от прежних надэтнических принципов существования к все более уси

9 "У ливавшейся русификации .

Весомый вклад в разработку проблем функционирования высшей администрации Сибири внесли современные сибирские исследователи II.П. Матханова и A.B. Ремнев. В своих многочисленных публикациях они раскрЕлвают сложный механизм взаимовлияния и соподчинения институтов и учреждений российской администрации, неизменно акцентируя расхождение реальных и формальных статусов. Параллельно данные авторы проводят детальный анализ кадрового состава сибирской администрации, что позволило им прийти к общему заключению о низком качественном уровне сибирских чиновников23.

21 Плеханов Л.М. «Протнвупоставить сильнейший оплот.покушениям иноземцев. » // Военно-исторический журнал. 1997. № 2. С. 66-72.

2 Султангалпева Г. «Татарская» диаспора в конфессиональных связях казахской степи (XVIII-XIX вв.) // Вестник Евразии. 2000. № 4. С. 20-36.

23 Матханова II.П. Генерал-губернатор в системе управления России: закон и практика// Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XX веков. Новосибирск, 1996. С. 33-36; Она же. Полномочия 1убернатора в России середины XIX века: закон и действительность // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Огечест венная история. 1998. № 2. С. 13-19; Она же. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века: проблемы социальной стратификации. Новосибирск, 2002; Ремнёв A.B. Управление Сибирью и Дальним Востоком в XIX - начале XX века. Омск, 1991; Он же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика первой половины XIX века. Омск, 1995; Он же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX - начала XX века. Омск, 1997; Он же. Генерал-губернаторская власть в

Наконец, следует отметить, что по заданной теме защищен ряд е диссертации, одна из которых, «Административная политика самодержавия в Степном крае (20-60-е гг. XIX в.)», была защищена в Омске Е.В. Безвиконной. В своем диссертационном исследовании Е.В. Безви-конная путем анализа этапов реформирования административной структуры доказывает, что стремление российских властей к унификации административно-правового поля империи далеко не всегда могло быть реализовано на практике, поэтому национальная специфика окраин, в том числе и степной, по-прежнему имела место вопреки чаяниям представителей имперской администрации24.

Распад СССР и обретение Казахстаном суверенитета весьма спо-* собствовали становлению и развитию национальной казахстанской историографии. Вполне понятно, что кристаллизация национальной историографии сопровождалась ревизией, пересмотром всей совокупности доставшегося научного наследия, начиная с отдельных фактов и заканчивая созданием развернутых национальных концепций истории Казахстана.

Особо подчеркнем стремление современных казахстанских авторов не игнорировать пли предавать анафеме марксизм, но иначе интерпретировать многие принципиальные тезисы классиков марксизма, бесI конечно цитировавшиеся советскими авторами. Примером может служить историографический очерк, предпосланный М. К. Казымбаевым обширному многотомному исследованию «История Казахстана». В частности, М. К. Казымбаев цитирует следующий отрывок из письма К. Маркса Ф. Энгельсу: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку. Несмотря на всю подлость и славянскую грязь, господство России играет цивилизирующую роль для Черного и

XIX столетии. К проблеме организации регионального управления Российской импе-щ рии // Вестник Омского отделения Академии гуманитарных наук. 1997. Л112. С. 79-86.

4 Ьсзвикопиая К. В. Административная политика самодержавия в Степном крае (20 -60 гг. XIX в.): Дне. канд. ист. наук. Омск, 2002.

Каспийского морей и Центральной Азии для башкир и татар». При этом историк задается вопросом: «Что же изменилось сегодня в оценке роли России для народов Востока?». И сам охотно отвечает на этот вопрос, дополняя размышления классика новым содержанием: ««Вся подлость и славянская грязь» России для народов Центральной Азии однозначно состояла в колонизаторстве, политике геноцида и этноцида, русификации, изъятия плодородных земель у казахов, в подавлении национально-освободительного движения и т. д.»25

Нередко в рамках формирующейся казахстанской историографии система российского управления в степи XIX в. обозначается как «военно-оккупационный режим»26, а казахское население сравнивается но

27 чему-то с неграми в Африке . Использование слишком эмоциональной для научного исследования терминологии весьма характерно для этой группы казахских историков, что не повышает научности их работ, особенно когда фактический материал скуден, не нов и транслируется из работы в работу практически в одних и тех же фразах.

К этому же направлению отнесем и защищенную в 1995 г. диссертацию К. И. Нурова. Автор исходит из того, что «в отношении политического устройства кочевое казахское общество со своей традиционной структурой общения. было более прогрессивным, чем и традиционное, и аграрное, и индустриальное общества». Более того, Нуров настаивает, что и в этом отношении оно, видимо, в любом случае не было уже тра 8 диционным»" . Свою позицию он объясняет тем, что власть в кочевом обществе была не патриархальной, а полиархальной, что по его мнению

История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). Т. III. Ллматы, 2000. С. 22.

2(' Впервые этот термин был употреблен Е. Б. Ьекмахановым и книге «Присоединение Казахстана к России», М., 1957; Еркин Д. Д. История государства и права республики Казахстан (с древнейших времен до 1992 г.). Дстана, 2001. С. 132; Лбаиделминов Li. М. Политико-правовая история республики Казахстан. Ч. 1. Алматы, 2002. С. 177.

27 Козыбаев М. К. Казахстан на рубеже веков: размышления и поиски. Кн. 1. Ллматы, 2000. С. 59.

2S Нуров К. И. Правовая и экономическая модернизация традиционной структуры Казахстана (XIX - XX вв.): Дис. канд. ист, наук. Ллматы. 1995. С. 7. предполагает наличие элементов гражданского общества, а также суверенитет личности, приоритет личных прав и свобод в качестве основы политической системы этого типа29.

Среди массы современных работ, касающихся темы административно-политической интеграции казахской степи на территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства, высоким качеством отличается монография К. Л. Жиренчина. В ней обстоятельно излагаются все коллизии подготовки и проведения административных реформ в казахской степи, делается попытка взвесить все плюсы и минусы российского управления. Поэтому автор не ограничивается перечнем фактов и дат, а, вскрывая мотивы, руководившие деятельностью российских властей, приходит к выводу о поэтапности реформ и о постепенности их введения, о постоянном учете местной специфики, начиная от ключевых вопросов управления и заканчивания тонкостями проведения торжественной части выборов представителей казахской администрации30.

Подводя итоги историографического обзора, мы вправе констатировать, что собственно научный интерес к проблеме интеграции казахского населения в состав Российской империи всегда соседствовал с политизированным квазинаучным подходом, начиная от верноподданнических восторгов офицеров или чиновников-современников о цивилизующей роли России в регионе и заканчивая описанием ужасов российской колонизации казахской степи у некоторых авторов из Казахстана на рубеже XX - XXI вв. Соответственно, интеграция казахского населения интерпретировалась, как правило, очень узко: трудно назвать работы, в которых основные составляющие интеграционных процессов изучались бы одновременно. Как правило, авторы исследовали преимущественно управленческие новации, в меньшей степени - экономическую интеграцию, еще меньше внимания уделялось интеграции социальной.

2011урон К. 11. Указ. соч. С. б - 7.

30 Жиренчин К. Л. Политическое развитие Казахстана 15 XIX - начале XX некой. Ал-магы, 1996.

Последняя осмысливалась, как правило, на личностном уровне, чаще всего применительно к фигуре Ч. Ч. Валиханова.

За рамками настоящей работы мы оставляем скандальные, насквозь политизированные сочинения, во множестве появившиеся в последнее время и в Республике Казахстан, и в Российской Федерации. Они откровенно тенденциозны, конъюнктурны, и, на наш взгляд, с наукой не имеют ничего общего.

В современной историографии проблемы возобладала индукция как доминирующий способ обобщения. Интерес к историческим фактам, частностям, нюансам сегодня превалирует над обобщающими конструкциями в трудах как российских, так и казахстанских историков. Однако выводы, полученные на основе индукции, по определению всегда незакончены и неполны. Отсюда проистекают (и иначе просто не может быть) проблематичность, полемичность многих положений, высказанных в современной литературе, ибо «нельзя с достоверностью говорить об истинности индуктивного обобщения или о его логической обоснованности»31. На основе индукции, то есть на пути от частного к общему, можно получить лишь предположительные суждения - гипотезы, которые затем должны проверяться или обосновываться. Современная историография проблемы как раз и находится на стадии выдвижения гипотез, именно поэтому многие из них так дурно обоснованы и не выдерживают научной критики.

Объектом исследования в диссертационном сочинении выступает процесс интеграции казахского населения в состав Российской империи на территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Поскольку интеграция может осуществляться спонтанно, а может направляться властями, то предметом диссертационного исследования выступают мероприятия российских властей по осуществлению административно-политической, социально-экономической, религиозной и образовагель

31 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 208. ной интеграции казахов на территории степных областей ЗападноСибирского генерал-губернаторства.

Цель настоящей работы - реконструкция интеграционной политики российской администрации всех уровней на территории ЗападноСибирского генерал-губернаторства за все время существования последнего, ибо без ёмкого понимания ключевых проблем интеграции казахов в XIX в. в региональном аспекте невозможно адекватно представить себе весь комплекс казахско-русской истории.

Подобная цель предполагает разрешение следующих исследовательских задач.

1. Установить структуру региональной российской администрации, управлявшей степными областями, иерархию должностей этого уровня власти, объем служебных обязанностей и полномочий с учетом как формального, так и реального статуса; определить права и обязанности казахской администрации, особенности этого уровня управления в контексте административно - политической интеграции казахов в состав империи.

2. Выявить специфику проведения административно-политической интеграции в целом, учесть взаимодействие российского и казахского компонентов в правовой и практической плоскостях, реконструируя при этом социальный статус, права и обязанности казахов в России.

3. Проанализировать основные мероприятия российских властей, направленные на социально-экономическую интеграцию с казахской окраиной, уделив особое внимание российской колонизации казахской степи и ее основным составляющим.

4. Рассмотреть политику российской администрации в религиозной и образовательной сферах в качестве важнейшего идеологического фактора в деле духовной интеграции казахов в состав империи.

Хронологические рамки исследуемого периода соответствуют времени существования Западно-Сибирского генерал-губернаторства, т.е. периоду с 1822 по 1882 гг., что означает некоторый отход ог традиционной периодизации, характерной для советской историографии, когда было принято в качестве рубежной даты выделять 1861 г. и изучать, соответственно, либо первую половину XIX в. (чаще до 1861 г.), либо 60 - 90-е гг. XIX в.

Территориально исследование охватывает степные области Западно-Сибирского генерал-губернаторства, населенные казахами. Сначала казахи находились в ведении администрации Омской области, но в 1838 г. для них было выделено специальное Пограничное управление сибирскими киргизами, которое в 1854 г. было переименовано в Область сибирских киргизов. Тогда же, в 1854 г., из левой части степи, подчинявшейся Пограничному управлению, была образована Семипалатинская область. Позже, в 1868 г. вместо Области сибирских киргизов на карте появилась Акмолинская область.

Однако в XIX веке империя переживала кризис, суть которого в том, что их дальнейшее развитие требовало новых методов управления и форм политической организации. Империи должны были выстроить внутри себя государство или даже национальное государство, что, впрочем, не означало исчезновения империи и её принципов32.

Такой подход позволяет сделать вывод о том, что империя является, при определённых условиях, весьма гибкой формой политической организации, что объясняет её устойчивость. Особенности функционирования и перестройки имперских структур отразились в частности и на российской политике в казахской степи.

Краеугольным камнем всех наших последующих построений, аксиомой, от которой мы отталкиваемся, является утверждение о том, что

32 Миллер Л.П. Сойотское наследие «империи положительного деист-15ия»//Г1олигическая наука: современные империи. С. 63-64.

Российская империя, включавшая в себя широкий спектр национальностей, культур, религий и хозяйственно-культурных типов, находилась в постоянном поиске новых форм управления, соответствовавших местной специфике и одновременно отвечавших современным требованиям (применительно к XIX в - I I. Е.). В этой ситуации компромисс со стороны России был неизбежен, что особенно очевидно, если речь идёт о казахах, культура которых веками складывалась в рамках кочевого общества и которые не могли в одночасье приспособиться к административным нормам центра империи. Таким образом, перед Россией XIX в. стояла многосложная задача, сохранив свои позиции на окраинах, из аморфного объединения, спаянного зачастую силой оружия, трансформироваться в регулярное, унифицированное государство.

Еще одной важной составляющей частью методологической базы диссертации стали сегодняшние представления об интеграции, рассмотренные нами ранее.

Исходя из современного состояния исторической науки в рамках нашей проблемы, мы декларируем индукцию как основной вид обобщения «сырого» фактического материала, претендуем только на построение гипотезы с помощью логических схем, не позволяющих считать описываемые на основе источников явления случайными. В конце концов, индуктивные обобщения справедливо считаются в философии «исчерпывающим отчетом о фактах». Научная индукция позволяет улавливать причинно-следственные отношения и закономерности, дополняет формальные начала реальными.

Наконец, наша работа основана на основополагающих принципах исторического исследования, важнейшим из которых стал принцип историзма в его марксистской интерпретации.

Источниковая база диссертации строится на широком круге источников. Источники, использованные в данной работе, можно разделить на следующие группы:

1. Законодательные акты и нормативные документы.

2. Материалы делопроизводства.

3. Источники личного происхождения.

Законодательные акты и нормативные документы но праву считаются наиболее важным источником для изучения правительственного курса. Привлечение возможно более полного круга правительственных узаконений и нормативных актов позволит воссоздать многомерную картину деятельности администрации всех уровней. В частности, законодательные акты стали основным источником при определении правового поля, в пределах которого должны были действовать чиновники всех уровней. Наиболее полно и достоверно законодательные акты представлены в издававшихся типографией Второго отделения собственной е.и.в. Канцелярии Полном собрании законов Российской империи, Своде законов Российской империи и Продолжениях к ним. Некоторые постановления правительства, сопровождавшие административные преобразования по управлению «сибирскими киргизами», содержит сборник «Из истории Омска( 1726-1917)»33.

Наиболее обширным и тематически разнообразным видом источников но исследуемой проблематике стали материалы делопроизводства. Например, сборник архивных документов «Под стягом России» передает атмосферу того времени, отражая картину отношений казахской аристократии и высших представителей власти империи. Хотя при этом бросается в глаза некоторая тенденциозность подбора документов, они открывают только одну сторону степной дипломатии, выражающуюся в бесконечных письменных заверениях в преданности интересам России,

34 вплоть до вхождения в ее состав .

В этом смысле более объемно специфику дипломатических отношений доносит сборник «Внешняя политика России XIX века и начала

33 Из истории Омска (1726-1917). Омск, 1967.

34 Под стягом России. М., 1992.

XX века». Наряду с прошениями султанов «быть верноподданными великому государю»35, там приводится множество документов, свидетельствующих о двойственной политике казахской аристократии, отдельные представители которой в своих нескончаемых внутренних распрях с легкостью меняли внешнеполитические предпочтения. В то же время высшее чиновничество российского МИДа проявляло завидную сдержанность, продолжая терпеливо завоевывать расположение казахской верхушки. Особенно показательна Инструкция управляющего министерство,м иностранных дел К.В. Нессельроде В.Ф. Тимковскому от 15 июня 1820 года. В разделе «По части судопроизводства» там указывалось:

2. Принять за правило, что в делах с азиатцами нужна всегда строгая твердость, но не жестокость, которая озлобляет их и возбуждает к мщению, а потому, придерживаясь первого, крайне остерегаться последнего.

3. С присутствующими в комиссии по выбору киргизцев заседателями обходиться ласково и с благосклонностью, приучать их чувствовать важность своей должности, что голос их имеет тот же вес, как и голос члена комиссии, от правительства назначаемого, и всячески стараться, чтоб выбор сих заседателей был совершенно свободный и чужд всякого постороннего влияния»36.

В эту же группу материалов делопроизводства входят наиболее ценные с эвристической точки зрения источники - документы Главного управления Западной Сибири, хранящиеся в Государственном архиве Омской области. Так, ежегодные отчеты генерал-губернаторов отличаются широтой охватываемых проблем. Здесь можно найти сведения и о

35 Прошение султанов Среднего жуза Паиманскои и Баижигитскои волостей Л. Лбулфеизова и К. Шаниязова Спбискому генерал-губернатору М.М. Сперанскому (25 августа 1820 года) // Внешняя политика России XIX - и. XX века. 'Г. III. М., 1979. С. 497-498.

36 Инструкция управляющего министерством иностранных дел К.В. Нессельроде В.Ф. Тимковскому // 'Гам же. С. 431. размерах административных единиц, входивших в состав Западной Сибири, и о численности населения как по национал!,ному, так и по конфессиональному признаку; о количестве и характере учебных заведений и о состоянии медицинского обслуживания; о составе местного чиновничества и о состоянии присутственных мест; о различного рода хозяйственно-экономических показателях развития края и даже личное мнение генерал-губернатора относительно особо наболевших вопросов.

Межведомственная переписка раскрывает все коллизии межведомственных отношений: от сотрудничества до конфронтации. В последнем случае на примерах решения конкретных задач вырисовывается реальное соотношение управленческих возможностей центральных ведомств в союзе с их подопечными на местах и генерал-губернатора с его подчиненными. В конечном счете, перевес сил зачастую оказывался на стороне генерал-губернатора.

Многочисленные судебные дела, фиксируя столкновения норм российского государства и национальных традиций казахов, не редко представляли собой образчики компромисса между этими на первый взгляд не совместимыми полюсами. Такие дела свидетельствуют о готовности российских властей делать юридические уступки подданным, еще не достаточно интегрированным в состав империи. При этом российский суд был менее склонен к снисхождению по отношению к казахам, занимавшим должности в структурах национального самоуправления.

Под грифом «секретно» часто попадаются дела, касавшиеся религиозной идеологии. Так как в исследуемый период у восточных народов, а именно - мусульман, основной формой идеологического противостояния являлась религия. Примечателен тот факт, что главными фигурантами в подобных делах выступали отнюдь не казахи по национальности. Как правило, это были либо уроженцы более южных территорий, например, Туркестанского генерал-губернаторства, либо татары, традиционно являвшиеся учителями казахов.

Третью группу источников личного происхождения составляют свидетельства современников. К их числу относятся воспоминания Се-мёнова-Тян-Шанского, который, посетив Западную Сибирь в период генерал-губернаторства Г.Х. Гасфорда, дал свою оценку этого генерала и его правления. Отмечая явную эксцентричность Густава Христианови-ча, он обращал внимание на незамеченные современниками заслуги генерал-губернатора, особенно в деле присоединения к России Заилий-ского края37.

К источникам личного характера можно отнести и письма Г.Н. Потанина, которые раскрывают разноплановость интересов этого видного областника. Особого внимания заслуживают письма, адресованные Н.М. Ядринцеву, так как в них Григорий Николаевич затрагивал многие актуальные для российской администрации проблемы, среди которых и вопросы эффективности колонизации, и отношения казахского и станичного населения, и преимущества для казахов кочевого хозяйства38.

Таким образом, источниковая база работы представляется вполне репрезентативной, позволяющей разрешить поставленные исследовательские задачи.

Научная новизна диссертации определяется самим предметом исследования; заявленные нами направления интеграции казахского населения в их совокупности, по крайней мере, в рамках одного сочинения, фактически не изучались; трансформация Российской империи в регулярное государство и соответствующее изменение взаимоотношений центра с инородческими перифериями в связи с процессами интеграции, но большому счету, в литературе также не рассматривались. Наконец, региональные, в рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства,

37 Семёнов-Тян-Шанскии II.II. Путешествие в Тянь-Шань в 1856-1857 годах. Т. II. М., 1946.

38 Потанин Г.Н. Письма. Т. I. Иркутск, 1977. аспекты интеграции изученные нами, позволили показать фактическое положение дел на местах, а широкие и нетрадиционные хронологические рамки - изучить заявленные интеграционные процессы в динамике. Региональный аспект исследования позволил ввести в научный оборот ряд новых источников, не использованных ранее в исследовательской практике.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования материалов и выводов диссертации при разработке обобщающих, базовых курсов по истории России и истории Казахстана, специальных курсов, разработке учебников и учебных пособий, в историко-краеведческой работе, при написании обобщающих трудов по русско-казахским отношениям в XIX в.

Апробация работы: основные выводы диссертации докладывались на международных (Омск, 2004; Кокшетау, 2004) и региональных (Омск, 2003) конференциях и опубликованы в двух статьях и двух тезисах.

Глина I. Административно-политическая интеграции казахского населении па территории Западно-Сибирского генералгубернаторства

Заключение научной работыдиссертация на тему "Интеграция казахского населения степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства в состав Российской империи"

Заключение

Появление в 1822 г. на административной карте Российской империи Западно-Сибирского генерал-губернаторства можно смело считать ключевым пунктом в судьбе казахов, вошедших в его состав. С этого момента формальное подчинение российским властям окончательно уступило место фактическому. Следовательно, процесс интеграции в его административно-политическом, социально-экономическом и культурно-религиозном аспектах, получил новое, более высокое качество.

В рамках Западно-Сибирского генерал-губернаторства для управления казахами была создана административная система, гибкость которой определялась наличием двух уровней. Первый уровень представлял собой один из вариантов организации верхнего слоя региональной администрации империи с принятой повсеместно иерархией чинов и должностей. Второй уровень предполагал участие в управлении верхушки казахского общества, причем это был компромиссный вариант в том смысле, что сочетал некоторые принципы российской администрации с традиционными институтами степного управления. Данное сочетание обусловило длительность процесса административно-политической интеграции, но в то же время обеспечило его относительную безболезненность.

Взаимодействие двух уровней управления имело ярко выраженную местную специфику. Наряду с милитаризацией, централизацией, стремлением к компромиссам, отметим, острый дефицит чиновничьих кадров, что определило наличие системы служебных льгот и низкий общий уровень западно-сибирского чиновничества. Слабая координация с центром империи породила всесилие региональной администрации, которая, защищая местные интересы, часто тесно сопряженные с интересами казахского населения, могла потопить в чиновничьей волоките любые нежелательные распоряжения центральных властей.

Постепенно, с учетом степных традиции разворачивалась и правовая интеграция казахов в состав империи. В этом отношении правительство поэтапно двигалось в сторону ослабления опеки над кочевым населением, вплоть до уравнения их правового статуса с сельскими обывателями.

Вектор имперской административно-политической интеграции был направлен в сторону унификации, что означало постепенный отказ от традиционных институтов и переход от непрямого к прямому управлению степью. Для империи именно административно-политическая интеграция стояла на первом месте, а остальные направления имели подчиненное значение. Социально-экономическая интеграция развивалась преимущественно стихийно и администрация, ни в коем случае не ломая установившиеся социально-экономические тенденции, лишь поддерживала те из них, которые отвечали интересам империи. В частности, российские власти поощряли тенденцию к оседлости, но никого не принуждали заниматься земледелием или стойловым скотоводством против воли. Отмена рабства в степи произошла поэтапно и не вызвала недовольства казахского населения. Торговая политика правительства была призвана оптимизировать условия для дальнейшего развития русско-казахской торговли, что не мешало попутно проводить разведку территории и решать задачи политического характера.

Заметную роль в процессе социальио-экономнческой интеграции степи в состав империи сыграла колонизация. По правительство, исходя из приоритета политических и военно-стратегических интересов империи, поддерживало только военную колонизацию, которая в основном была казачьей. В то же время крестьянская колонизация, имевшая мощное хозяйственно-экономическое воздействие, осуществлялась стихийно, без помощи государства и нелегитимно.

Интеграция в сфере образования и религии 61л л а тоже подчинена интересам административно-политической интеграции. Более того, религиозная политика, сфокусированная прежде всего на исламе, корели-• ровалась с внешнеполитической обстановкой. В результате правительству удалось сохранить религиозную инертность казахов. Реформирование образования имело объективные ограничения в виде изначально чрезвычайно низкого уровня грамотности и отсутствия казахской письменности. Однако российские власти медленно, но верно направляли этот процесс в сторону унификации, что предполагало развитие в первую очередь светского образования в противовес религиозному. Независимо от целей империи, благодаря российским ученым казахский народ обрел свою письменность и литературный язык, без которых оформление казахской нации трудно представить.

Ciiiicoic использованных литературы и источников.

Опубликованные источники.

Внешняя политика России XIX и начала XX века. T.III. М., 1979. Высочайше утвержденное положение об управлении областей Акмолинской, Семипалатинской, Семиреческой. Марта 25 // ПСЗ - III. СПб., 1894. Т. XI. №7574.

Долгоруков В.А. Путеводитель по всей Сибири и СреднеАзиатским владением России. Томск, 1897.

Из истории колонизации Сибири: Инструкция П.Д. Кисилёва о ревизии Западной Сибири 1840 г.//Исторический архив. 1997. №2.

• Из истории Омска (1716-1917 гг.). Омск, 1967.

Михайлов В. Киргизские степи Акмолинской области (По обследованиям ветеринарных врачей)// Там же.

Под стягом России: Сборник архивных документов. М., 1992. Полное собрание законов Российской империи. Вып. I. СПб., 1830. Т. XXXVIII.

Полное собрание законов Российской империи. Вып. II. СПб., 1839. Т. XIII.

Полное собрание законов Российской империи. Вып. II. СПб., 1841.

Т. XV.

Полное собрание законов Российской империи. Вып. II. СПб., 1843. Т. XVII.

Полное собрание законов Российской империи. Вып. II. СПб., 1846. Т. XX.

Полное собрание законов Российской империи. Вып. II. СПб., 1855. Т. XXIX.

Полное собрание законов Российской империи. Выи. II. СПб., 1857. Т. XXXI.

Полное собрание законов Российской империи. Вып. III. СПб.,

• 1894. T. XI.

Продолжение Свода законов Российской империи, изданного в 1857 г. СПб., 1859. Ч. 2.: с 13 мая по 31 декабря 1858.

Протоколы заседаний Распорядительного комитета и общих собраний//ИРГО. Кн. 15. Вып. 1-3.

Прошлое Казахстана в источниках и материалах: IV в. до н.э. -XVIII в. М., 1935.

Свод законов Российской империи. СПб., 1842. Ч. 3. Свод законов Российской империи. СПб., 1857. T. II. Ч. 1. Свод законов Российской империи. СПб., 1857. T. II. Ч. 2. Кн. 1.

Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань в 18561857. М., 1946.

Янушкевич Л. Дневники и письма из путешествий по казахским степям. Ллма-Лта, 1966. С. 95.

Неопубликованные источники.

Государственный архив Омской области: Ф. 2. Сибирский губернатор. On. 1. Д. 338.

Ф. 3. Главное управление Западной Сибири. Оп.2. Д. 2427,3305,3312.

Оп. 3. Д. 3392, 3542, 3550, 3582, 3585, 3593, 3710, 3841, 3851, 4080, 4069,4112, 4256, 4346, 4382. Оп. 5. Д. 7011. Оп. 6. Д. 9403. Оп. 8. Д. 11904. Оп. 9. Д. 15406. Оп. 10. Д. 16508, 17378а. Оп. 11. Д. 17516.

Он. 13. Д. 18509, 18557.

• Ф. 366.Фонд Г.Е. Катанаева.

Он. 1. Д. 112.

Оп.1. Д.338.

Список научной литературыЕмельянова, Наталья Михайловна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Абакумов А. Юго-Западная Сибирь. Кайсакская или издревле русская? // Время. 2000. 7-13 июня.

2. Абуев К.К, Альтергот В.В., Халиткызы Г. Первый начальник

3. Омской области С.Б. Броневский // Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность.

4. Абуев К.К. Хан Абылай и развитие казахско-русских отношений. //Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVII-XXbb.). Омск, 2001.

5. Абуев К.К. Генерал-губернатор Западной Сибири П.М. Капцевич // Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность. Омск, 2003.

6. Абуев К.К., Сейткасымов A.A. Ч.Ч. Валиханов и Г.Н. Потанин // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII -XX вв.). Омск, 2001.

7. Абуев К.К., Халиткызы Г., Еслямова А.З. Члены ЗСОИРГО о Северном Казахстане // Там же.

8. Айтмухамбетов A.A. Влияние Омска на Формирование казахской интеллигенции // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 1998.

9. Айтмухамбетов A.A. Некоторые особенности поведенческой деятельности казахских студентов в городской среде во второйполовине XIX начале XX вв.//Актуальные проблемы истории XVIII-XX вв. Омск,2002.

10. Айтмухамбетов A.A. Омские Учебные заведения в истории просвещения казахов степных областей // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). 0мск,2001.

11. Айтмухамбетов A.A., Ермекбаев Ж.А. Эволюция образования в Казахстане в процессе развития русско-казахских отношений (середина XIX начало XX вв.) // Там же.

12. Акелькина Е.А. Ф.М.Достоевский и Ч.Ч.Валиханов: диалог культур (письмо Достоевского от 14 января 1856 г. из Семипалатинска) // Там же.

13. Актаева К.К. Особенности школьного образования в Казахстане во второй половине XIX. // Там же.

14. Алексеенко В. Этапы и источники формирования славянского населения Казахстана в XVIII- начала XX века // Вестник Евразии. 2000. №2.

15. Алексеенко Н.В. Хранители памяти. Алма-Ата, 1988.

16. Алиева А.Ж. Экономическое развитие и хозяйственные связи Акмолинской области в XIX в. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск,2001.

17. Альмонах библиофила. М.,1976.

18. Альтергот В.В. Основные этапы становления и развития города Омска как центра Степного края в системе казахско-русских отношений '//Степной край Евразии.

19. Андреев С.М. К истории основания станиц Кокчетавского уезда // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). 0мск,2001.

20. Аполлова II.Г. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI-первой половине XIX в. М.,1976.

21. Аполлона II.Г. Экономические и политические связи Казахстана с

22. Россией в ХУШ-начале XX вв. М.,1960.

23. Артыкбаев Ж.О. Казахское общество: традиции и инновации. Астана,2003.

24. Асылбекова Ж.М. О некоторых аспектах роста численности коренного населения Республики Казахстан//Традиции экономических, культурных и общественных связей стран содружества. Вып.2. 2003.

25. Ахметова Ш.К. Казахи Западной Сибири и их этнокультурные связи в городской среде. Новосибирск,2002.

26. Ахметова Ш.К. Национальные установки городских казахов Западной Сибири ( По материалам Омской и Новосибирской областей )

27. Региональные проблемы межнациональных отношений в России. Омск, 1993.

28. Ахметова Ш.К., Бронникова О.М. Народы Западной и Средней Сибири: кулбтура и этнические процессы. Новосибирск,2002.

29. Ахметова Ш.К., ТолпекоИ.В. Система природопользования западносибирской группы казахов в XIX начале XX веков// Сибирь в попораме тысячелетий. Новосибирск, 1998.

30. Бабков Н.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири(1859-1875). СПб.,1912.

31. Безвивиконная Е.В. Судебная система в казахской степи в первой четверти XIX в.// Исторический ежегодник. Омск, 1996.

32. Безвиконная Е.В. Административно-территориальное устройство казахской степи в первой четверти XIX в.( Открытие внешних округов )// Вестник Омского университета. Вып.2. 2001.

33. Безвиконная Е.В. Кокчетавский внешний окружной приказ в 20-30-е гг. Х1Хв.// Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII-XX вв.). 0мск,2001.

34. Безвиконная E.B. Российско-казахские отношения в XVIII в. 60-е rr.XIX в.// Актуальные проблемы отечественной истории XVIII-XX вв. Омск,2002.

35. Бекмаханов Е.Б. Казахстан в 20-30 гг. XIX в. М.,1947.

36. Бекмаханов Е.Б. Присоединение Казахстана к России. М.,1957.

37. Бекмаханова II.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии XVIII- 60-е гг. XIX в. М., 1980.

38. Бекмаханова Н.Е. Многонациональное население Казахстана и Киргизии в эпоху капитализма. М.,1986.

39. Бексеитова А.Т. Экономическое развитие и хозяйственные связи Омска и городов Северного Казахстана во второй половине XIX -начало XX вв.// Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск,2001.

40. Бержанова Г.И., Канкенова H.H. Чокан Валиханов и его вклад в российскую науку// Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность.

41. Бикенов А.Х., Жакин М.С. Принципы передачи ханской власти в традиционном казахском обществе (по материалам XVIII в.) // Там же.

42. Бикенова К.С. Казахский аул казачья станица: к истории хозяйственных отношений (На примере Сибирского казачьего войска второй половины XIX-начала XX вв.)// Там же.

43. Бикмаканова З.Ш. Роль Омска в формировании взглядов казахской демократической интеллигенции в XIX в.// Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.) Омск, 2001.

44. Бикмаканова З.Ш. Экономическое развитие Петропавловского уезда в XVIII-первой половине XIX вв. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 1998.

45. Бортникова О.Н. Заключенные тюрем в Западной Сибири в хозяйственных связях с Казахстаном (конец XIX-начало XX вв.) // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII -XX вв.). Омск, 2001.

46. Брежнева С. Присоединение Средней Азии к России //Обозреватель. 1996. №6.

47. Броневский С.Б. Записки о киргиз-кайсаках Средней Орды// Отечественные записки. СПб., 1830. 4.41-43.

48. Букейханов А. II. Киргизы// Формирование националыюго движения в современных государствах. СПб., 1910.

49. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений. Алма-Ата, 1962. Т.П.

50. Вешоков М.Н. О новом разделении Азиатской России//Известия Русского географического общества. СПб., 1872. T.VIII.

51. Вешоков М.Н. Опыт военного обозрения русских границ в Азии. СПб.,1873.

52. Вибе П.П. Когда Омск был столицей//Новое обозрение. 1991. 26 июля-1 августа.

53. Вибе П.П. Учёный генерал// Омская старина. 1993. Выи.2.

54. Вибе П.П. и др. Омский историко-краеведческий словарь. М., 1994.

55. Внешняя политика России. М., 1988.

56. Выдающиеся губернаторы тобольские и сибирские. Тюмень, 2000.

57. Вяткин М.П. Очерки по истории Казахской ССР. JI., 1941. T.I.

58. Галузо П.Г. Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867-1914 гг. Алма-Ата, 1965.

59. Галузо П.Г. Туркестан-колония (Очерки колониальной политики русского царизма в Средней Азии). М., 1929.

60. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Евразия космос кочевника, земледельца и горца. М., 1999.

61. Гефнер О.В. О роли пенных г. Омска в изучении Казахстана (конец XIX-начало XX вв.) // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII -XX вв.). Омск, 1998.

62. Горбунова C.B. Ликвидация рабства в казахской степи// Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность.

63. Государство и право Казахстана (XV-XIX)// История отечественного государства и права. Ч. 1. M., 1992.

64. Дамешек JI.M. Историография и источниковедение истории народов Сибири эпохи капитализма. Иркутск, 1990.

65. Данияров К. История Казахского государства XV-XX вв. 4.2. Ал маты, 2000.

66. Ергазы К.Е. Аспекты взаимодействия института Казахских батыров // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII -XX вв.). Омск, 2001.

67. Еркин А.А. История государства и права Республики Казахстан. Астана, 2001.

68. Ерофеева И.В. Казахские ханы XVIII середине XIX в. //Восток-Афро-азиатские общества: история и современность. 1997. №3.

69. Ерофеева И.В. Хан Абулхаир: полководец, правитель и политик. Алматы, 1999.

70. Ерофеева И.В. Характер торговли и формирование купеческого сословия в городах Северо-Восточного Казахстана в XIX в. //Обменные операции городов Сибири периода феодализма. Новосибирск, 1990.

71. Жданко Т.А. Специфика этнических общностей в Средней Азии и Казахстане ( Х1Х-началоХХ в.)// Расы и народы. Вып.4. М., 1974.

72. Жиренчин К.А. Политическое развитие Казахстана в XIX начале XX веков. Алматы, 1996.

73. Жусупов Е.К. Исторические разъяснения М.Ж. Копеева по проблемам персональной истории казахского народа// Вестник Омского университета. Вып.З. 2003.

74. Зайдлер Л.И. Влияние природно-географического фактора на устройство переселенцев в Сибири (конец XIX начало XX вв.) // История Западной Сибири в дореволюционный период. Омск, 1988.

75. Зайончковский П.Л. Правительственный аппарат самодержавной России XIX в. М., 1978.

76. Зиновьев В.П. «Киргизский» Вопрос на землях алтайского округа // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII-XX вв.) Омск, 2001.

77. Зиновьев В.П. Отношения регионов Сибири и Центральной Азии // Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность.

78. Золотова Т.Н., Плахотшок М.А. Взаимодействие русского и казахского народов (конец XIX-XX вв.) // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 1998.

79. Зуев А. От завоевания к вхождению или как присоединили Сибирь к России современные историки // Родина. 2000. №5.

80. Ибрагимов P.M. Взгляд генерал-губернатора степного края Г.А.Колпаковского на основы управления «туземным» населением региона// Степной край Евразии.

81. Ибраева А.Г. Г.Н. Потанин и краеведческое изучение Восточного Казахстана в начале XX в. // Там же.

82. Ибраева А.Г. Дореволюционные научные общества и музеи Казахстана // Там же.

83. Иваненко В.Е. Ишимско-Никольская ярмарка- центр торговли с Казахстаном в Тобольской губернии // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

84. Иртышский вертоград. М. 1998.

85. История государства и права Казахской ССР. Ч. 1. Алма-Ата, 1982.

86. История государства и права республики Казахстан. Астана, 2001. История Казахской ССР: с древнейших времён до наших дней. Алма-Ата, 1977.

87. История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). Т. III. Алматы, 2000.

88. История Сибири. С древнейших времен до наших дней. Том II. JI.,1968

89. Ищенко О.В. Становление среднего специального и профессионального образования в дореволюционном Омске как центре Стенного края // Степной край Евразии.

90. Кабульдинов З.Е. Фольклор казахов Западной Сибири как исторический источник// Исторический ежегодник. Омск. 1996.

91. Кавцевич O.K., Акишин М.О. Проблемы истории местного управления Сибири XVII-XX вв.//Отечественный архив. 1997. №2.

92. Каженова Г.Т. Исследовательская деятельность западносибирского отдела русского географического общества по изучению истории и этнографии казахского народа // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

93. Каженова Г.Т. К вопросу о взаимодействии казахов и сибирских линейных казаков во второй половине XIX в.// Степной край Евразии.

94. Каженова Г.Т. Этнические аспекты истории сибирского линейного казачества // Там же.

95. Калиева A.M. Из истории развития торговли в Северном Казахстане в конце XVIII- h.XIX вв. //Там же. Кан Г.В. История Казахстана. Алматы, 2002.

96. Канаки К. Первая Омская область, или лицом к полуденной Азии (1822-1838)//Иртыш. Вып. 2. Омск, 1994.

97. Канаки К. Форпост российской государственности // Время (Омск). 1997. Л» 41. Октябрь.

98. Каппелер Л. Россия многонациональная империя. Возникновение - история - распад. М., 1997.

99. Карабанова Е.В.,Шапран Т.П. Из истории Казахской национальной школы Горьковского района Омской области// История развития омской школы. Омск,2000.

100. Касымбаев Ж.К., Огорбаева Б.З. Организация и формы торговли в Северном Казахстане(Х1Х в.)//Обменные операции городов Сибири периода феодализма. Новосибирск; 1990.

101. Касымбаев Ж.К., Лгубаев Н.Ж. История Акмолы (XIX началаХХ века). Алматы, 1998.

102. Катанаев Г.Е. Киргизский вопрос в Сибирском казачьем войске. Омск, 1904.

103. Катанаев Г.Е. Прииртышские казаки и киргизы Семипалатинского уезда в их домашней и хозяйственной обстановке (К вопросу о культурном взаимодействии рас)//ИРГО. ЗСО. Кн. 15. Вып. 1-3. 1893.

104. Катанаев Г.Е.Хлебопашество в Бельагачской безводной степи Алтайского округа// Там же.

105. Кенесарина Н.А. О деятельности Кенесары Хана по царским документам. Алматы,2001.

106. Киселев А.Г. К проблеме типологизации предпринимательства в мануфактурной торговли ( Казахская степь, рубеж XIX-XX вв.) // Степной край Евразии.

107. Ковальская С.И. Проблемы модернизации культуры Казахстана: теоретические аспекты // Там же.

108. Кодан C.B. М.М. Сперанский и кодификация сибирского законодательства // Политика самодержавия в Сибири XIX- п. XX вв. Иркутск, 1988.

109. Кодан C.B. Российское государство и коренные народы: исторический опыт правового регулирования // Российский юридический журнал. 1993. №2

110. Кожан кул ы О. Борьба казахов за независимость против Кокандского ханства в первой четверти XIX в. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

111. Козина В.В. Социально-экономическое развитие Каркаралинского уезда во второй половине XIX в. // Там же.

112. Козыбаев М.К. Казахстан на рубеже веков: размышления и поиски. Алматы, 2000.

113. Козьмина А. История омского чиновничества/Юмские банки и бизнес. 1998. №4.

114. Колдыбаева С.С. Русско-казахские связи в развитии правовых систем в казахской степи в XIX в. // Стенной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

115. Колесников А.Д. Степной край: зона встречных миграций с севера русских, с юга - казахов // Там же.

116. Колесников А.Д., Секретов А.А. Формирование российской государственной границы в Западной Сибири и землепроходческий подвиг русских первопоселенцев// Вестник Омского университета. Вып. 1. 2003.

117. Коновалов А.Б. О проявлении домусульманских форм верований в традиционной обрядности кош-агачских казахов// Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим данным. Томск, 1985.

118. Коновалов И.А. Состав населения городов Северного Казахстана в 40-х годах XIX века, (по материалам отчётов генерал-губернаторов Западной Сибири ) // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

119. Красовский М. Область сибирских киргизов. СПб., 1868.

120. Куневский Б. В чины выводит кто и пенсии даёт?//Вечерний Омск. 1993. 17 августа.

121. Курылев В.П. Скот, земля, община у кочевых и полукочевых казахов (в. п. XIX и. XX века.). СПб., 1998.

122. Куеаинов Л.К. Сотрудничество между Россией и Казахстаном: прошлое и настоящее // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

123. Кушпаева Л.Б. К истории утверждения «заграничной киргизской торговли» в XIX в. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

124. Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. 4.1-3. СПб., 1832.

125. Линчевская Н.Г., Огородникова Л.И. Новое поселение в степи // Степной край Евразии.

126. Ломцов А.А. Местное управление в Южном Зауралье В XIX-начале XX вв. (уездный и волостной уровни) // История Курганской области. Т.VII. Курган, 2002.

127. Лысенко Л.М. Губернаторы и генерал-губернаторы Российской империи (XVIII-начало XX века.). М., 2001.

128. Маковецкий П. Юрта (Летнее жилище киргиз)// Там же.

129. Мансуров Т.А. Приоритеты в казахско-российских отношениях на рубеже столетия // Отечественная история. 1999. №6.

130. Марков Г.Е. Оседание кочевников и формирование у них этнических общностей// Расы и народы. Вып.4. М., 1974.

131. Матханова Н.П. Служить бы рад. // Родина. 2000. № 5.

132. Матханова Н.П. Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX: проблемы социальной стратификации. Новосибирск, 2002.

133. Матханова Н.П. Генерал-губернатор в системе управления России: законы и практика // Проблемы истории местного управления Сибири XVI-XX вв. Материалы научной конференции. Новосибирск, 1996.

134. Матханова II.П. Полномочия губернатора в России середины

135. XIX в: закон и действительность// Гуманитарные науки Сибири. Серия: отечественная история. 1998. № 2. (апрель-июнь).

136. Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. М., 1975. Миллер Л.И. Империя и современность мир некоторые парадоксы и заблуждения //Политическая наука: современные империи. М., 2004.

137. Миллер Л.И. Советское наследие «положительного действия» // Политическая наука: современные империи. М., 2004.

138. Михельсон О. Очерк истории разработки соляных озёр Алтайского округа//ИРГО. ЗСО. Кн.29. 1802.

139. Муканова Г.К. О роли миграции в модели государственности степняков на рубеже ХУП1-Х1Х вв. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского пародов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

140. Мукатаева Л.К. Использование документов Государственного архива Омской области в исследовании истории степного края // Степной край Евразии.

141. Нарбаев П.Б. Государственный совет России и Казахстана (60-90-е годы XIX в.). М., 1993.

142. Нуров К.И. Правовая и экономическая модернизация традиционной структуры Казахстана (Х1Х-ХХ вв.). Диссертация.к.и.н. Ал маты, 1995.

143. Октябрьская И.В. Казахи Алтая: этнополитические и социокультурные процессы в пограничных районах Южной Сибири Х1Х-ХХ вв.: Автореф. дисс. докт. ист. наук. Новосибирск, 2004.

144. Осипова Ж.К., Еслямова А.З. Джадидское движение и открытие «новометодных» мектебе-медресе в Казахстане в конце XIX начале

145. XX вв. // Степной край Евразии.

146. Очерки истории города Омска. T.II: Дореволюционный Омск. Омск, 1997.

147. Павлинская JI.P. Народы Сибири в составе государства Российского: Очерк этнической истории // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 1997. № 4.

148. Плахотшок Т.Ю. Ибрай Алтысарин организатор народного образования в Казахстане// Гуманитарное знание. Вып.З. Омск, 1999.

149. Плеханов A.M. «Противупоставить сильнейшийоплот.покушениям иноземцев.» // Военно-исторический журнал. 1997. №2.

150. Позднеев А. Киргиз-кайсаки // Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауз И.А.Ефрон. T.XXIX. СПб., 1991.

151. Покровский М. Средняя Азия // Там же.

152. Потанин Г.Н. Заметки о Сибирском казачьем войске// Военный сборник. 1861. JV« 5.

153. Потанин Г.Н. Письма. Иркутск, 1977. T.I.

154. Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1989.

155. Радлов В.В. Из Сибири. М., 1989.

156. Радченко Я.М. Сперанский: взгляды на организацию и управление // Проблемы теории и практики управления. 1997. №1.

157. Рахимова Г.М. Город Омск в экономической, политической и духовной жизни казахского общества во второй половине XIX начале XX вв.). Омск, 1998.

158. Ремнёв A.B. «Естественные границы» империи и степь в геополитической конструкции М.И. Вешокова // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

159. Ремнев A.B. Генерал-губернаторская власть в XIX столетии. К проблеме организации регионального управления Российской империи // Вестник Омского отделения Академии гуманитарных наук. 1997. №2.

160. Ремнёв A.B. Ориснталистский дискурс и российская имперская практика (к постановке проблемы) // Стенной край Евразии.

161. Ремнёв A.B. Призрак сепаратизма // Родина. 2000. №5.

162. Ремнёв A.B. Самодержавие и Сибирь в конце Х1Х-началеХХ века: проблемы регионального управления // Отечественная история. 1994. №2.

163. Ремнёв A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995.

164. Ремнёв A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX-H. XX вв. Омск, 1997.

165. Ремнёв A.B. Сибирский вариант управленческой организации XIX-началаХХ в. // Вестник Российского гуманитарного фонда. 2001. №3.

166. Ремнёв A.B. Тайные пружины царских канцелярий, или история жизни одно российского бюрократа // Выдающиеся государственные деятели России XVII-XX вв. Омск, 1996.

167. Ремнёв A.B. Управление Сибирью и Дальним Востоком в XIX -начале XX в. Омск, 1991.

168. Румянцев П.П. Киргизский народ в прошлом и настоящем. СПб.,1910.

169. Русские дореволюционные исследования социально-экономического развития Казахстана // Известия АН Казахской ССР. Серия общественные науки. 1990. №5.

170. Рыкина И.А. Организация мусульманского правления в Казахской степи в конце XVIII н. XIX в. // Степной край Евразии.

171. Саввантиди Т.Н., Соловьев A.A. Об обучении казахов в учебных заведениях Омска // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII -XX вв.). Омск, 2001.

172. Савин И.О. О категориях группового сознания у казахов-кочевников // Вестник Евразии. №1-2 (6-7). М., 1999.

173. Селиверстов C.B. «Аграрно-крестьянское дело» в общественной мысли Казахстана и России// Традиции экономических, культурных и общественных связей стран содружества. Вып.2. 2003.

174. Селиверстов C.B., Кузгумбаева Ж.С. Между западничеством и традиционализмом: эволюция общественных взглядов Г.Н. Потанина и Ч.Ч. Валиханова // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

175. Семешок Г.И. Проблемы истории кочевых племен и народов периода феодализма. Калинин, 1973.

176. Сковордина И.С. Низшие и средние профессиональные учебные заведения в Степном крае в конце XIX- начале XX вв. // Стенной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

177. Слободская II.В. История сибирского казачьего войска 1808-1861 гг. ( военно-административное устройство) // История Западной Сибири в дореволюционный период. Омск, 1988.

178. Сорокин Ю.А. К вопросу о политике Российского государства в Казахстане // Стенной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

179. Сословно-правовое положение и административное устройство коренных народов Западной Сибири. Тюмень, 1999.175 лет Омской области: Генерал-губернаторы Западной Сибири и губернаторы Омской область. Омск, 1998.

180. Страницы исторического прошлого Омска (XIX началаХХ). Омск, 1994.

181. Стрелкова И.И. Друг мой, брат мой. М., 1975.

182. Суворова Н.Г. Образцы кочевников в имперском дискурсе и характеристике мотивов колонизации степи в XIX в. // Стенной край Евразии.

183. Сулейменов B.C. Аграрный вопрос в Казахстане последней трети XIX в. начала XX в.( 1867-1907 ). Алма-Ата, 1963.

184. Сулейменов БС., Басин В.Я. Казахстан в составе России в XVIII-начале XX в. Алма-Ата, 1981.

185. Султангалиева Г. «Татарская» диаспора в конфессиональных связях казахской степи (XVIII-XIX вв.) // Вестник Евразии. 2000. № 4.

186. Сутжанов С.Н. О казахско-татарских культурных и литературных связях// Вестник Омского университета. Вып.З. 2003.

187. Сухих О.В. Образ казахов-кочевников в записках русского администратора//Степной край Евразии.

188. Суходолова А.П. Административно-территориальное деление в дореволюционной Сибири//ЭКО. 2000. №11.

189. Сыздыкова Е.С. Ы.Н.Красовский исследователь области Сибирских киргизов // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII - XX вв.). Омск, 2001.

190. Таскужина А.Б., Мухтар А.К. Экономические связи Омска и Северо-Восточного Казахстана в XIX начале XX вв. // Там же.

191. Тимошенко А.И. Концепция развития Сибири (конец XIX начало ХХ)//ЭКО. 1994. №4.

192. Толочко А.П. Управление стенным краем во второй половине XIX начале XX века// История и культура Сибири. Омск, 2001.

193. Томилов H.A. Процессы этнокультурного взаимодействия казахов и русских юга Западной Сибири во второй половине XVIII- начале XX вв. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

194. Трепавлов В. Был ли Казахстан российской или советской колонией?// Российские вести. 30 мая -5 июня. 2001.

195. Тулибаева Ж.М. Казахстан и Бухарское ханство в XVIII-первой половине XIX в. Алматы, 2001.

196. Утегенов М.З., Кайржанова А.Т. История торговых отношении в Акмолинской области в конце XIX- начале XX вв. // Стенной край Евразии.

197. Халикызы Г. Города Акмолинской области в экономической жизни края XIX в // Там же.

198. Хворостовский А. Киргизский вопрос в связи с колонизацией степи// Вопросы колонизации. 1906. №1.

199. Хвостов Н.А. К вопросу уроков истории в межнациональных отношениях ( На примере взаимовлияния русского и казахского народов в XVII-началеХХ в.)//Региональные проблемы межнациональных отношений в России. Омск, 1993.

200. Чорманов М. Заметки о киргизах Павлодарского уезда// ИРГО. ЗСО. Кн.32. 1906.

201. Шалгимбеков А.Б. Линейная торговля в Северном Казахстане во второй половине XVIII в. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

202. Швецов С. Обычно-правовые воззрения алтайцев и киргиз. Брачные и семейные отношения// ИРГО. ЗСО. Кн.25. 1898.

203. Шевченко C.B. Влияние казахско-русских отношений на экономическое развитие приграничных районов в конце XVIII начале XIX вв. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII - XX вв.). Омск, 2001.

204. Шевченко C.B. Управление Средним Казахским жузом в конце XVIII-первой четверти XIX века: проекты реформ//Вестпик Омского университета. 2001. №2.

205. Шевченко C.B. Экономическая политика Сибирской администрации в отношении казахов в конце XVIII первой четверти XIX вв. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII - XX вв.). Омск, 2001.

206. Шепелев Л.Е. Чиновный мир России: XVIII начало XX в. СПб., 2001.

207. Шерстова Л.И. Этнокультурные контакты русских и народов Сибири В XVII-XIX вв.: евразийский аспект// Степной край Евразии.

208. Шиловский М.В. Г.Н.Потанин и Степной край: Человек и исследователь фронтира // Омск, 2001.

209. Шиловский М.В. Некоторые вопросы взаимоотношений русских и казахов в Степном крае (XVIII- начало XX вв.) // Стенной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII XX вв.). Омск, 2001.

210. Шиловский М.В. Сибирские областники о социально-этническом и культурном развитии казахского общества во второй половине XIX -начале XX вв. // Степной край Евразии.

211. Шихатов И.П. Губернаторская галерея: генерал-губернаторы Западной Сибири. Омск, 2001.

212. Шихатов И.П. Губернаторы // Омский вестник. 1994. 30 ноября.

213. Шихатов И.П. Не корысти ради, а Отечества для. // Аргументы и факты. 1998. июнь. №25.

214. Шихатов И.П. Омские губернаторы // Московский комсомолец в Омске. 2000. 16-23марта.

215. Шихатов И.П. Пароходный гудок // Экономика. Финансы. Право (Омск). 2000. 15января.

216. Шихатов И.П. Пробуждение Степного края // Там же. 5февраля.

217. Шихатов И.П.Ночные кукушки омских губернаторов // Ореол-Экспресс (Омск). 1997. 23-29 января.

218. Ядринцев I I.М. Сочинения. Т.1.: Сибирь как колония. Современное положение Сибири. Её прошлое и будущее. Тюмень, 2000.

219. Ядринцев II.М. Сочинения. Т.П.: Сибирские инородцы, их быт и современное положение. Тюмень, 2000.183