автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.06
диссертация на тему: Интеллектуальный роман в творчестве Нагиба Махфуза ("Вор и собаки" и "Путь")

Полный текст автореферата диссертации по теме "Интеллектуальный роман в творчестве Нагиба Махфуза ("Вор и собаки" и "Путь")"

Р Г Б ОД

• ' ;-:ТУТ СТРАН АЗИИ И АФРИКИ . Т ИМ. М.В. ЛОМОНОСОВА

6 / ПОП 1233

На правах рукописи

МУХАММЕД ФАДИ АХГЛЕД ФАРИД АЛИ

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ РОМАН Б ТВОРЧЕСТВЕ НАГИБА МАХФУЗА

("ВОР И СОБАКИ" И "ПУТЬ")

Специальность 10.01.06 - Литэратуры народов

Азии и Африки

АВТОРЕФЕРАТ

дйссертаг; г> на соискание ученой степени отдала филологических наук

МОСКВА -1995-

Работа выполнена на Кафедре арабской филологии Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель - доктор филологических наук

КИРШЕИКО Б.Н.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

НИКИФОРОВА И.Д. кандидат филологических наук МИКУЛЬСКИЙ Д.В.

Ведущая организация - Московский Государственный Институт

Международных Отношений

Защита состоится /^У^^-Я, 1995 г. на заседании диссертационного совета Д. 003.01. ¿14 пбфилологиче ским наукам в Институте востоковедения РАН по адресу: Москва, ул. Рождественка , 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения РАН. •

Автореферат разослан

_ 1995 г.

7

Ученый секретарь /Г^ р ^_

диссертационного совета А.С,

кандидат филологических наук

I. ОБЩЯ ХАРАКТЕРИСТИК РАБОТЫ

Отличительная особенность арабской литературы XX в. - беспрецедентно быстрые темпы эволюции художественного сознания, смэны литературных направлений. Стимулируемая потребностями эстетического освоения меняющейся национальной жизни, эта эволюция имеет своими источниками развитие национальной традиции и творческую переработку художественного опыта мировой литературы.

В литературной деятельности - продолжающейся уже более шести десятилетий - крупнейшего арабского прозаика, лауреата Нобелевской премии 1988 г. Нагиба Махфуза нашли художественное воплощение все этапы, через которые прошла в своем развитии современная арабская проза. Более того, благодаря огромному творческому потенциалу романиста и его способности к постоянному самообновлению он всегда выступал инициатором художественных инноваций и пролагателем путей шедшим вслед за ним поколениям арабских литераторов.

В настоящей диссертации исследуется романы, созданные Нагибом Махфузом в начале 60-х гг., на этапе творчества, которому арабская критика дала наименование "философского" или "интеллектуального", подчеркивая тем самим его особость по сравнению с предшествующими, хотя философичность художественного мышления отличала Нагиба Махфуза с самых первых его шагов в литературе.

Актуальность иоследования обусловлена тем, что романный цикл (шесть романов) 60-х годов положил начало серьезной перестройке всей эстетической системы арабской прозы, многие стилевые и поэтические инновации Махфуза по-разному преломились в творчества романистов молодого поколения, так называемой новой волны, первые новеллистические и романные опыты которых появились также в 60-е годы.

На конкретном анализе текстов романов "Вор и собаки" (1961) и "Путь" (1964) в работе показано, как сложившаяся в Египте новая общественно-историческая ситуация влияет на характер постановки в целом традиционных для творчества Махфуза проблем, что приводит к существенным изменениям в его романной поэтике, к его переориентации в отношениях с западной литературной традицией.

Основная голь диссертации состоит в том, чтобы выявить особенности интеллектуального романа Нагиба Махфуза, связанные с устойчивыми, традиционными элементами его мировосприятия и художественного мышления и элементами новыми, обусловившими создание писателем принципиально иногу, по сравнению с предшествовавшими, типа романа. "Вор и собаки" и "Путь", первый и третий из романов интеллектуального цикла, выбраны в качестве предмета исследования, исходя из того, что в них в наиболее заостренной форме ставятся главные для всего творчества Махфуза проблемы взаимоотношений человека и общества и человека и Абсолюта. Кроме того, оба романа отличаются особой многозначностью смыслов, что дало повод критикам и исследователям для различных и противоречивых интерпретаций этих произведений.

Реализация поставленной в работе цзли диктует необходимость предварить анализ названных романов обзором предшествующего творчества Нагиба Махфуза в аспекте основных идеологических и метафизических проблем, который в разное время оказывались в центре внимания писателя, и способов их художественного воплощения.

Несмотря на большое число работ, монографий и статей, преимущественно арабских авторов, в которых исследуется романистика Махфуза, подобная конкретная цель в них не ставилась, и сопоставительный анализ произведений интеллектуального и более ранних этапов творчества писателя не носит систематического характера. Этим определяется относительная научная новизна настоящей диссертации.

Критическая и исследовательская литература о Нагибе Махфу-зе на арабском языке огромна. В работе над диссертацией мы использовали значительную ее часть, прежде всего монографии и статьи, в которых затрагиваются поставленные нами проблемы.

Наиболее масштабную и последовательную попытку проследить связь между эволюцией мировосприятия Нагиба Махфуза и используемыми им средствами художественного выражения предпринял Абд 2

ал-Мухсин Taxa Бадр в монографии "Нагиб Махфуз. Видение мира и художественные средства"*, в которой исследуются романы исторического и "каирского" циклов. В книге Бадра ценен анализ литературных источников исторических романов Махфуза, их поэтики, лексики и фразеологии, и исследование путей постепенного овладения писателем средствами реалистического изображения в романах "каирского" цикла (до "Трилогии"). Особую ценность монографии Бадра придает содержащийся в них и опирающийся на обильное цитирование анализ юношеских статей Махфуза на философские темы, которые публиковались в периодике в 30-40-х гг. и позже не переиздавались. Статьи дают наглядное представление об источниках формирования мировоззрения писателя, арабских и европейских.

Taxa Бадр отмечает в качестве слабости современной египетской критики недостаток объективности, стремление калдого автора, исследуодего творчество Махфуза, "прописать" художника по определенному идеологическому ведомству. Бадр также опровергает расхожее мнение критиков, видящих в исторических романах Махфуза сплошные политические намеки и тем самым упрощапцих проблему их связи с современностью. Однако и сам Бадр изменяет объективности, когда не удерживается от искушения упрекнуть Махфуза за "нереалистичность" и "ангиисторизм" его исторических романов, хотя и то и другое логично вытекает из понимания молодым Махфузом истории, которое сам же исследователь называет "вахмийа" /утопическим/.

Более полно /включая "Трилогию" и романы 60-х гг./ творчество Махфуза рассматривается в монографии Мажуда Амина ал-Алима "Размышления о художественном мире Нагиба Махфуза"^, в которой творческий путь писателя делится на исторический, социальный и философский этапы. Махмуд ал-Алш оценивает Махфуза так большого художника и одновременно большого мыслителя, ху-дошика-творца и мыслителя-творца. По ал-Алиму, мысль и искусство в романах Махфуза неразделимы, художественные структуры оплодотворяются мыслью и развиваются вместе с нею.

Эволюцию художественного мира Нагиба Махфуза автор расс-

1 Бадр А.Т. Нагиб Махфуз. "Ар-Руйа ва-л-адат". Каир, 1978.

о

ал-Ал rai M.А. Тааммулат фи алии Нагиб Мадфуз. Каир, 1970.

матривает в тесной увязке с событиями социально-политической истории Египта и высказывает мнение, что в романах философского этапа писателю удалось разрешить присутствовавшую во всех его социальных романах дилемму религии и науки, "превратив ее в живое диалектическое единство, которое и составляет суть философии Махфуза на новом этапе его творчества и ядро художественной структуры романов этого этапа"1. Для понимания специфики романов этого периода чрезвычайно ваяно замечание критика о том, что "в романах все рассчитано, все поставлено на службу общей философской идее, которую выражает тот или другой роман. Эти тонкие и верные наблвдения Махмуда ал-Алима, не подкрепленные, к сожалении, анализом текстов романов, используются нами при рассмотрении романов "Бор и собаки" и "Путь".

Внимание Мухаммеда Хасана Абдаллаха - автора монографии "Исламизм и духовность в творчестве Нагиба Махфуза"^ - сосредоточено главным образом на религиозно-нравственных аспектах творчества писателя. Автор стоит на точке зрения, что мировосприятие Махфуза полностью определяется исламскими духовными и нравственными ценностями, а появление на страницах романов образов, не укладывающихся в эти рамки, объясняет исключительно художестве иной: необходимостью.

Большой интерес представляют наблвдения за творчеством Нагиба Махфуза, высказанные в книге "Дорогие образы"4, известного египетского прозаика и историка современной литературы Египта Йахйа Хакки. Хакки первым ошетшг типологическое сходство центральных образов "Трилогии" Махфуза с героями "Братьев Карамазовых" Достоевского. Он также указал на разницу стилей писателя в "Трилогии" и в романах "философского" этапа, определив первую как "повествование статического типа", отличающееся панорамностью изображения и линейностью времени, а вторые, как относящиеся к "динамичному типу повествования", где

* ал-Алим. Указ .соч., с. 84.

2 Там же, с. 95.

3 Абдаллах ИД. Ал-Исламийа ва-р-рухийа фи ада б Нагиб Мах-фуз. Каир, 1978.

4 Хакки Й. Игр ал-ахбаб. Каир, 1971.

действие целиком происходит в настоящем временя и развитие сше-та отличается незавершенностью. Эти замечания Хакки в определенной мере послужили нам отправной точкой для текстологического анализа романов.

При написании диссертации мы критически использовали также наблюдения и выводы, содержащиеся в работах арабских литературоведов Луиса Авада, Латифы аз-Зайаг, Фатимы Муса, Сабри Хафе-за, Гали Шукри,Сулеймана аш-Шатти, Ибрагима Фатхи и др. (см. Список использованной литературы), в которых в том или ином аспекте исследуются творчество или отдельные произведения Нагиба Махфуза.

Разница позиций авторов а их интерпретаций содержания я семантики образов махфузовскшс романов объясняется, несомненно, глубиной и многозначностью художественного мира египетского прозаика, но в равной степени и той острой идеологической борьбой, которая сопровождала становление современной арабской литературной критики и не утихла до настоящего времени. Поэтому одни авторы ставят акцент на актуальности содержания романов, другие подчеркивают в первую очередь их вневременной, метафизический смысл. Вокруг личности и творчества большого художника, гордости национальной литературы вдет острая борьба, выходящая за пределы собственно литературы, имеющая нередко политические причины, что подтверждает имевший место в 1994 г. террористический акт против престарелого писателя.

В западном, европейском и американском, арабистическом литературоведении нет монографий, специально посвященных романному творчеству Нагиба ГЛахйуза. Общие, высокие, оценки его творчества и его места в современной литературе, а такяе характеристики его произведений содержатся в работах рада ученых, среди которых в первую очередь следует назвать Хилари Килпат-рик, Педро Мартинеса Монтавеса', Жана Фонтена, Ро^ге Аллена и др.

В вышедшей в 1992 г. в Москве монографии В.Н. Кирпиченко "Нагиб Махфуз - эмир арабского романа" прослеживается поэтапно весь творческий путь Махфуза. Романам, написанным в 60-е гг., дается определение "идеологических". Отмечая обращение Махфуза в них к мотивам и образам романов Достоевского "Преступление и наказание" и "Идиот", В.Н. Кирпиченко объясняет это тем, что

Достоевский оказался как нельзя более созвучным периоду'египетской истории, когда глобальные проблемы, в первую очередь проблема выбора пути, превратились из отвлеченных, теоретических, в актуальные, затрагивающие судьбу всех и каждого. В книге не уделяется места подробному анализу текстов романов.

Научная и практическая значимость работы определяется тем, что ое положения и выводы могут быть использованы при чтении курсов по истории современной арабской литературы и в дальнейших исследованиях романистики Нагиба Махфуза и современного арабского романа.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Апробация работы и публикации. Диссертация обсуждена и рекомендована к.защите на заседании Кафедры арабской филологии ЖЗАА при МГУ им. М.В. Ломоносова. По теме диссертации написаны две статьи: "Нагиб Махфуз и египетский роман" (0,5 а.л.) и "Роман Нагиба Махфуза "Вор и собаки" - человек и общество" (0,75 а.л.). Статьи депонированы в ИНИОИ РАН.

II. СОЛдаАШЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность, значимость, формулируются научные цели и задачи, содержится обзор основных литературно-критических работ, в которых в том или ином аспекте затрагиваются поставленные в диссертации проблемы творчества Махфуза.

Поскольку целью настоящей диссертации является рассмотрение особенностей интеллектуального романа в творчестве Махфуза, который многие арабские литературоведы и критики именуют романом философским, во Введении приводятся взгляды некоторых из них, а также самого Нагиба Махфуза на взаимоотношения литературы и философии и излагается наше понимание философичности как качества художественного мышления Махфуза. Проявившееся уже в первых его литературных опытах, это качество выражается в стремлении писателя воплотить в образах всеобъемлющий взгляд на Человека, Общество, Вселенную, Абсолют, в непрестанных поисках пути, ведущего к достижению Идеала, в котором сливаются нравственное и общественное, индивидуальное и всечеловеческое. Под-

черкивается шесте с тем, что Нагиб Махфуз - не философ, а прежде всего художник, обладающий драгоценным свойством улавливать ведущие и противоборствующие идеи своего времени, замечать нарождение в обществе новых настроений, новых идеологических тенденций, что придает его романам особую актуальность. Однако сквозь сегодняшний день в них всегда просвечивает вечность, и все господствующие в обществе и провозглашаемые новые идеологические ценности поверяются ценностями абсолютными, непреходящими.

Ставя в диссертации задачу комплексного исследования романов "Вор и собаки" и "Путь", мы руководствуемся известной мыслью М.М. Бахтина о том, что для литературоведения принцип мировоззрения автора существует лишь в ввде принципа конкретного литературного построения и только в этой форме может быть объективно вскрыт на эмпирическом материале конкретных литературных произведений.

В Первой главе "Идеологические и мета&пзичвские проблемы в романах исторического и "каирского" циклов" дается характеристика идейной атмосферы эпохи, в которой формировалось мировосприятие будущего романиста. Ее слагаемыми были новое, характерное для части интеллигенции понимание веры как категории не социально-идеологической, а гносеологической, как сугубо индивидуальных поисков, увлечение различными, преимущественно идеалистическими течениями современной западной философии, а также идеями фабианского социализма, пропагандировавшимися на Арабе-' ком Востоке известным египетским просветителем Саламой Мусой, быстрый рост египетского национального самосознания, находивший выражение в распространении идеи "фараонизма" - древнеегипетских корней современной духовной культуры египтян, призывы египетских литераторов-обновителей Taxa Хусейна, Мухаммеда Хусейна Хейкала, Аббаса ал-Аккада и др. к созданию национальной литературы, отображапцей египетскую действительность в современных художественных формах, подобных тем, которые сложились в западной литературе, для чего следовало "идти на выучку к европейцам".

Как формировались взгляды Нагиба Махфуза на кардинальные проблемы мира и человека, видно из статей на философские темы, которые публиковались им в период учебы на философском отделе-

нин филологического факультета Каирского университета и позже, вплоть до середины 40-х гг. В статьях Махфуз высказывает свое неприятие материализма и благоговение перед идеалистической философией от Платона до Бергсона. Предубеждение против взглядов философов-материалистов связано у Махфуза с пониманием последними человека, он неоднократно выражает свое несогласие с тем, что "материалистическая философия подчиняет душу тем же законам, которым она подчиняет все явления природы"^", что материалисты "рассматривают душу как нечто такое, что может быть рассчитано и измерено"^. Поэтому Махфуз заявляет себя сторонником "философии духа", рассматривающей душу "как глубокий, полноводный мир, в котором ми ощущаем себя свободными и априори знаем, что свобода эта бескредольна"^. "Философия духа" опирается не только на разум, но и на чувства, на интуицию, она придает большое значение нравственным категориям. Именно такова, с по Махфузу, философия Бергсона, "который возродил эту великую философию" .

Тезис Боргсона о "жизненной энергии" служит Махфузу обоснованием его представления о дуальной природе человека, традиционного для многих религий и воспринятого также суфизмом. Материальное, телесное понимается как низменное, животное начало и как "оковы". Дух же - высокое, свободное начало. Их противостояние -проявляется в жизни в борьбе необходимости и свобода.

Представление Махфуза о дуальности человека дополняется в его статьях тем, что сам духовный мир подразделяется на "мир разума" и "мир сердца". Сердце - самое высокое в человеке, ибо там живет религиозное чувство. Считая веру имманентной человеку, сущностным элементом человеческой жизни, Махфуз излагает в одной из статей понимание бога суфиями, близкое, как можно судить по последующему комментарию, его собственному: "Для них Аллах - не просто мысль, постигаемая логически, и не умозрите-

Махфуз II. Ал-Ьалсафа öeiiiia ал-мадда ва-р-рух (Философия между материей и духом). Пит.по: Бадр Д.Т. Нагиба Махфуз. Ар-Руйа ва-л-адаг (Нагиб Махфуз. Видение и сродства выражения). Каир, 1978, с. 46.

^ Махфуз Ii. Философия Бергсона. Цнт.по: там же, с. 46.

3 Там же, с. 4С.

4 Tai.! же, с. 50.

льный вывод, к которому приходят, изучая состояние обществ. Для них - это высшая сущность, которую мы ощущаем в глубине наших душ после напряженных и возвышенных усилий мысли и счастливы этим ощущением. Представление о Боге как о не имеющей конкретных черт, внеличностной глобальной силе, которое господствовало в некоторых обществах, сменилось индивидуальным, живым, личным пониманием, рождающимся в сердце знающего суфия"*.

К имманентной человеческой природе верЕ Махфуз возводит и возникновение взглядов и убеждений, политических и общественных, постоянное изменение и развитие которых он считает доказательством прогресса человеческой мысли и условием движения вперед цивилизации.

Рассматривая основные направления современной общественно-политической мысли, Мазфуз отдает предпочтение "социализму", имея в виду социализм фабианского толка, который, в его глазах, "отвечает вкусам большинства лвдей, поскольку компенсирует явные изъяны научного прогресса и представляет собой среднее между двумя режимами, отвращапцими верущих, - коммунизмом и индивидуализмом, он берег их положительные стороны и отбрасывает их недостатки"^.

Вместе с тем, решение материальных проблем человеческого общества Махфуз не считает радикальным решением, поскольку оно не несет с собой духовного спасения. Осуществление идеала на земле невозможно, на взгляд Махфуза, в принципе.

Философско-религиозные убеждения, сложившиеся у Нагиба Махфуза в университетские годы, безусловно повлияли на главенствующие принципы его литературного творчества. Отказавшись от перспективы стать преподавателем философии в пользу литературной деятельности, он переносит на литературу свое отношение к философии как средству познания и нравственного воспитания, противопоставляя такое отношение господствовавшему в те годы представлению о художественной литературе как о занятии несерьезном- и не вызывающем уважения. Постоянная же 1фитическая полемика вокруг его романов, споры о том, кому из своих персонажей,

* Махфуз Н. Ихгидар му'такидат, таваллуд му'такидат (Убеждения отмирают, убеждения нарождаются). Цпт.по: там же, с. 43. 2 Там же.

носителю каких взглядов сочувствует автор, свидетельствует о художественной природе создаваемых Махфузом образов, об их жизненности и о том, что учительная, нравственная цель литературы не понимается писателем как морализаторство.

Интерес писателя к актуальной общественной и к метафизической проблематике проявляйся ужа в рассказах, написанных им в 30-40-е гг. и вошедших в сборник "Шепот безумия". Значительная часть рассказов посвящена теме нравственного разложения и коррумпированности высшей египетской, аристократии. Другая часть связана с проблемами природы человека и его места в мире, с категориями свободы и необходимости. Заявленная в рассказах "фа-раонская" тема была продолжона Махфузом в серии романов из эпохи Древнего Египта: "Игра судеб" (1939), "Родопис" (1943) и "Фивы борются" (1944).

Эти романы - лишь чал'Ь возникшего у Махфуэа замысла написать, ориентируясь на опыт Вальтора Скотта, "романную" истории Египта. Первоначально он предполагал написать сорок романов, темы для которых уне были заготовлены.

В "фараонских" романах Махфуз пытается воплотить свое понимание-национальной истории, исходя из идеи духовной преемственности, нити которой тянутся из далекого прошлого в настоящее. Преемственность религиозных верований обосновывается возникновением в Древнем Египта, в эпоху Эхнатона, предпосылок монотеистической идеи, воплотившейся впоследствии в исламе. С религиозными предетавленияш таено увязывается и государственно-патриотическая идея. Символом веры и величия государства выступает фараон, в поклонении которому сливаются религиозные и патриотические чувства египтян.

Древнеегипетская история переосмысляется в духе арабо-му-сульыанской традиции путем употребления коранических выражений, анахронизмов и придания образам фараонов черт, сбликавдих их с образами халифов из сказок "Тысяча и одной ночи".

В отличив от пионера арабского исторического романа Джир-длш Зейдана и других романистов просветительского периода, стремившихся отобразить в своих произведениях подданные события и факты истории, для Нагиба Махфуза конкретные детали представляют важность лишь с точки зрения их художественной функциональности и их роли в раскрытии поставленных в романах про-

блем, существенно важных для махфузовской концепции истории, в частности проблем природы человека и взаимоотношений правителя и народа. В образах фараонов - центральных персонажей романов - по-разному сочетаются три основных свойства человеческой натуры: разум, чувства и волн. Хуфу ("Игра судеб") всегда и во всем руководствуется соображениями разума, заботой об интересах династии и государства. Безвольный Меренра ("Родопис") целиком подпадает под власть любовного чувства, приводит государство на'грань смуты и гибнет сам. Сильная воля Ахмоса ("Борьба Фив") помогает ему объединить народ на борьбу с завоевате-лями-гиксосами и совладать со своей любовью к дочери врага, которое могло бы стать препятствием в этой борьбе. Подсказанное событиями современной истории изображение народа как активной силы бшсо новаторским для арабского исторического романа.

В годы второй мировой войны Махфуз отказывается от дальне шей реализации задуманной им обширной серии исторических романов и обращается к современности. Его новый, столь же грандиозный, замысел предполагает написание цикла романов, отображающих социально-политическую жизнь Египта в период мевду двумя мировыми войнами и духовные проблемы египетского общества.

Пять романов "каирского" цикла: "Новый Каир" (1946), "Хан ал-Халшш" (1946), "Переулок ал-Мидакк" (1947), "Мираж" (1948), "Начало и конец" (1949) - представляют собой принципиально иной, по сравнению с предшествующим, тип романа. В основе их лежат не литературные источники, а живая действительность. Возрастает функциональная роль места и времени действия, социального положения персонажей. Деление города на кварталы, названия которых становятся названиями романов, отражает социальную сгра -тификацию общества, кварталы и улицы разделены медду собой невидимыми перегородками, попытка преодолеть которые оборачивается для героев драмой, а то и трагедией. Хронология происходящих событий показывает темпы эволюции общества, его исторического движения. Еанровые формы и художественные средства западного романа - Махфуз в это время пристально изучает историю мировой литературы и читает западноевропейскую и русскую романную классику - осваиваются с целью достижения наибольшей полноты и точности в отображении национальной жизни, национального характера.

Завершение Махфузом в начале 50-х гг. работы над "Трилогией" (романы, также носящие названия каирских улиц, "Бейн ал-Касрейн", "Каср аы-Шаук", "Ас-Суккарийа"), опубликованной в 1955-1957 гг., можно считать моментом окончательного оформления современного романного жанра в арабской литературе - была создана национальная эпопея, многоплановое произведение, в судьбах героев которого преломились все противоречия, конфликты и духовные искания египетского общества на протяжении четверти века (с 1917 по 1944 год).

В "каирском" цикле и в романах "Трилогии" многочисленные персонажи психологически усложняются, их характеры разнообразятся, жизненные позиции индивидуализируются, реалистический образ мира обретает все большую полноту. Но этот реалистический образ имеет свои особенности. Происхождение, воспитание, наследственность, социальные условия жизни и другие объективные факторы играют, безусловно, немаловажную роль в формировании характеров и нравственных принципов махфузовских героев. Но сквозь индивидуальные характеры в каждом просвечивают имманентные "свойства" человеческой природы, двуединство и борьба высокого, духовного и низменного, материального начал. Воля же, тот фактор, который предопределяет ответственность человека за свои поступки, амбивалентна, она может быть направлена и на добрые, и на злые дела, служить общему благу или личному преуспеянию. Во всех реалистических романах Махфуза нравственная координата в изображении человека более существенна, нежели социальная. Генетическая общность персонажей, словно произрастающих: от одного корня, - одна из устойчивых черт романного мира Махфуза, сохраняющаяся во все периоды его творчества, сколь бы этот мир внутренне ни усложнялся и ни расширялся в своих границах.

Другая устойчивая особенность связана с тем, что герои Махфуза находятся в постоянном поиске пути, одни - к материальному достатку, к высокому положению в обществе, к обретению личной свободы, другие - к освобождению родины, к установлению общественной справедливости, третьи же - к постижению высшей истины, духовного идеала, гармонии сердца и разума, религии и науки. В переходящих из романа в роман типах героев-идеологов -исламистов, социалистов, суфиев - отображена эволюция основных

господствующих и зревдих общественных настроений и взглядов. Героям-идеологам, носителям идеала, противопоставлены персонажи, выше всего ценящие материальную сторону жизни, озабоченные лишь собственным преуспеянием и готовые ради него переступить нравственный закон.

Новое развитие получает в реалистических романах, по сравнению с историческими, и тема народа. Махфуз исследует традиционные аспекты народного сознания - пассивность, фатализм, привычку ''плыть по течению", полагаясь во всем на волю Аллаха, но показывает - в сценах массовых демонстраций и митингов, в сообщениях о вооруженных вылазках мудаахдцов - и пробуждение в народе национального самосознания, таящиеся в нем социальные потенции.

Жанровая форма семейной эпопеи, в "Трилогии", история трех поколений одной семьи на широком фоне общенациональной жизни раскрывает понимание : Махфузом смысла истории как движения человечества во времени, отирания старого и нарождения нового, эволюции и смены взглядов, убеждений, идей на бесконечном пути приближения к Идеалу. Именно существование Идеала одухотворяет это движение, придает ему поступательный, прогрессивный смысл.

При написании "Трилогии" Мазафузом был учтен опыт великих европейских романистов - создателей масштабных эпических полотен - Томаса Манна, Джона Голсуорси, Ромена Роллана, но более всего - опыт Льва Толстого в "Войне и мире". Еанр национальной эпопеи, отражение событий истории и общественной жизни в судьбах, чувствах, настроениях персонажей - частных лиц, объективно-изобразительный стиль, скрупулезный анализ и исчерпывающие объяснения причин и психологических мотивов поступков действу-пцих лиц позволяют соотнести "Трилогию" с романом "толстовского" типа. Элементы персоналистичности в поэтике "каирских" романов, наличие героев-идеологов, позиции которых отображают основные идеологические тенденции египетского общества 30-40-х гг., не нарушают общего стиля и единства авторского повествования, создающего панорамное изображение общества в его реальном историческом движении.

Во второй главе - "Вор и собаки" - человек и общество" рассматривается первый роман нового цикла, написанного Махфу-

зом в 60-е гг., в условиях резко изменившейся после революции 1952 г. общественной ситуации и еще неясной социально-исторической перспективы. В романах нового цикла герой-идеолог, пытающийся осуществить свои, превде существовавшие в абстрактно-теоретической форме, идеи, на практике, становится стержневой фигурой - им движется сюжет, вокруг него концентрируются все события, остальные персонажи появляются на страницах романа лишь тогда, когда они появляются в его поле зрения, в его сознании, воспоминаниях. Автор как бы передает свои функции герою и изображает действительность только увиденной глазами и воспринимаемой чувствами персонажа, самосознание последнего становится главным объектом художественного исследования.

Спкет романа "Бор и собаки" основан на подлинном событии, истории так называемого "александрийского вора", некоего Махмуда Амина Сулеймана, широко освещавшейся египетскими газетами в I960 г. Но это событие - всего лишь внешняя канва, использованная писателем для раскрытия своего понимания общественной ситуации и изложения своей философии общественного бытия личности. Банального преступника Махфуз превращает в вора, " имеющего свою идею", силой возвратанцего cede лишь го, что, как он уверен, принадлежит ему по праву. О своем неприятии насилия как средства решения социальных проблем Махфуз высказывался еще в юношеских статьях. Б романе отношение автора к насилию, даже совершаемому во имя справедливости, выражено средствами сюжетного построения: насилие, совершаемое героем, убежденным в атичиости своего поведения, приводит к пролитию крови невинных лодей. Но, отвергая как неистинный избранный Саидом Махра-ком путь восстановления справедливости, Махфуз заставляет читателя испытывать симпатию и сочувствие к самому Сайду Махра-ну. Используя стиль внутреннего монолога, "погружая" читателя в сознание героя, автор добивается высокой степени слитности внутреннего мира героя и воспринимаемой им внешней действительности и побуждает читателя сопереживать ему, проникаться его отношением к миру, к другим персонажам. Рауф Альван, в прошлом бедный студент, внушивший мальчишке Сайду мысль о законности кражи у богатых и пропагандировавший эту идею как политическую, после революции разбогател н стал ярым защитником частной собственности. В глазах Сайда, Рауф, которого он почитал как Учи-

геля, являет собой олицетворение Измены, а его новый облик -доказательство того, что революция оказалась простой сменой вывесок, от которой народ ничего не выиграл. И тог факт, что Сайда Махраиа преследует полиция, а Рауфа, толкнувшего Сайда на путь преступления, сыгравшего роль подстрекателя, аналогичную роли Ивана Карамазова в романе Достоевского, общество считает своим законопослушным и уважаемым членом, ставит вопрос о том, кто же в романе истинные воры и в чем заключается справедливость, в'иной плоскости.

Владепцая Саидом Махраном "вдея" высвечивается с разных сторон во взаимодействии и в диалогах героя с другими персонажами, олицетворящими те "пути", которые открываются перед героем. Проститутка Hyp, давно и беззаветно любящая Сайда, предлагает ему уехать вместе, забыть прошлое и жить спокойно вдали от прежних друзей и нынешних врагов. Метафорический смысл имени Hyp (означающего "свет") раскрывается в романе в нескольких эпизодах. Пользуясь образными ассоциациями и аллюзиями, автор подводит читателя и к пониманию того пути, на который Hyp зовет Сайда, как пути очищения сердца от наполняющей его злобы и жажда мести, открытия души для любви и .сострадания.

Другой путь, предлагаемый герою, связан с образом шейха-суфия Али ал-Гунейди. Эта линия романа, смысл проповеди шейха, вызывает наибольшие разногласия мезду критиками и исследователями романа. Рассматривая и сопоставляя высказанные на этот счет мнения, а также сравнивая диалоги шейха и Сайда Махрана с диалогами такого же тина (когда персонажи остаются глухи к доводам друг друга), часто встречающимися в предыдущих, реалистических, романах Нагиба Махфуза, мы приходим к выводу, что причина взаимного непонимания заключается в том, что Сайд и шойх ал-Гунейди мыслят в разных системах ценностей: первый в эмпирической, второй - в метафизической. Идеал Сайда - земной идеал, и он не может быть реализован путем приближения к высшей истине за счет отказа от земных забот, на чем настаивает шейх. Сайд Махран не утратил веры, его приход в дом шэйха продиктован надездой получить здесь благословение и поддержку свыше. Но с точки зрения шейха, поведение Сайда равнозначно проявлению недовольства .установлениями Творца, непокорства его воле. Эмпирический идеал Сайда не выдерживает проверки высшим нравственным законом.

Решающим моментом в выборе Саидом Махраном пути становится доминирующее в нем "земное" начало. Он не может освободиться от любви-страсти к чисто земной женщине, изменившей ему бывшей жене Набавийе и слишком поздно понимает, как необходим ему свет духовной любви, излучаемый Hyp. Он не может отрешиться от чувства мести по отношению к предавшим его, похитившим у него дочь и честь "собакам" - бывшим учителю, другу, жене. Будучи не в силах обуздать свои страсти разумом, Сайд становится на гибельный, чреватый пролитием "неванной крови" путь насилия.

В такой трактовке образа Сайда Махрана, первого в творчестве Махфуза героя-идеолога, вышедшего из народных низов, нашли образное воплощение сформулированные писателем еще в ранних, шошеских статьях мысли о реформаторских путях совершенствования общества и о принципиальной невозможности осуществления идеала на земле. Вместе с тем, в свете реальной общественной ситуации, непримиримой борьбы позиций и интересов движущая Саидом Махраном идея социальной справедливости раскрывается как остро актуальная и многоаспектная. Нагиб Махфуз создает новый, поэтически насыщенный стиль. Избегая описаний, разъяснений, комментирования, сводя к минимуму авторское вмешательство в текст, пользуясь лаконичным емким языком, чуть ли не кавдое слово которого обладает, помимо своего прямого значения, другим скрытым, метафорическим значением, сталкивая между собой образы, символы, смысл которых "выявляется через связывающие их ассоциации, писатель всесторонне высвечивает идею, которая и становится, в сущности, главным героем романа.

Нагибу Махфузу в высшей степени свойственно умение чувствовать биение пульса эпохи. В романах "каирского" цикла и в "Трилогии" он' уловил, на самой начальной стадии, возникновение в египетском обществе и последующее вызревание тех идей, которые в какой-то момент стали источником острейших общественных конфликтов, 'неразрешимых противоречий. В это время у Махфуза возникла необходимость пристального чтения Достоевского, с которым египетский романист был знаком и ранее, освоения его опыта создания полифонического романа, строящегося на принципе диалогического взаимодействия между "голосами эпохи". •

Связь с Достоевским в "Воре и собаках" проявляется как в проблематике: веры и безверия, мечты об утопическом социа-

лизме, совершении преступления из "идейных" побудцений, так и в разработке темы "невинной крови" - главного аргумента против насильственного переустройства общественных отношений, в образе преданно любящей героя проститутки Hyp, такой же вечной, "пока стоит мир", жертвы, как Соня Мармеладова.

Однако, заимствовав у Достоевского то, что было ему необходимо для воплощения собственного замысла, Махфуз переосмыслил и трансформировал заимствованное в соответствии со своими идеологическими. и художественными задачами.

В третьей главе - "Роман "Путь" - человек и Абсолют" обосновывается взгляд на шесть романов, написанных Нагибом Махфузом в 60—в годы, как на единый цикл, объединяемый проблемой выбора "пути". Эта проблема предстает одновременно как индивидуальная проблема нравственного выбора и как проблема общества, оказавшегося на историческом распутье. Махфуз не признает социальной детерминированности человека как принципа, хотя и не отрицает воздействия на личность условий ее общественного бытия. Он склонен связывать состояние общества с уровнем нравственной высоты его членов. Исследование человека, его сущности, стимулов его поведения, его самосознания приобретает особую актуальность, поскольку от индивидуального выбора каждого, от его отношения к переменам, произошедшим в стране после революции 1952 г., будут зависеть судьбы всей страны.

В романе "Путь" на первый план как раз выходит генетическая (в метафизическом смысле) природа человека, которая и выступает в качестве определяющего фактора делаемого им нравственного выбора.

В предыдущем, втором романе цикла, "Перепела и осень" Махфуз вывел положительного героя-носителя высокой патриотической идеи. Аристократ, лишенный революцией состояния и высокой должности, Иса ад-Даббаг, пройдя путем мытарств и пережив тяжелый душевный кризис, примиряется с произошедшими в стране переменами благодаря тому, что революция реализовала те национально-освободительные цели, которые он считал главным делом своей жизни. Имя героя - Иса (Иисус) и тернистый путь страданий, на которые он осуждон но за собственные грехи, а за грехи своего класса, вызывают ассоциации с образом князя Мыишина, героя романа Достоевского "Идиот", в отличие от которого Иса ад-Даббаг

обретает в конце концов душевное равновесие и готов вернуться к общественно полезной деятельности: он ищет "идею, служению которой можно было бы посвятить жизнь".

Этой мыслью перекидывается мостик к следующему роману "Путь", центральный персонаж которого, молодой человек Сабир, ищет путь осуществления своей идеи "свободы, достоинства и мира", что метафорически передается через историю поисков Саби-ром его исчезнувшего отца Сайида Сайида ар-Рахими. По существу же речь вдет о поиске человеком Бога, о познании им самого себя, о состоянии растерянности, в котором оказывается современный человек на перекрестке добра и зла, предопределения и выбора.

Дуальность человека, снимавшаяся в реалистических романах Махфуза плюрализмом психологических мотиваций поведения персонажей, в образе Сабира становится структурообразующим моментов. Избыточная метафоричность, превращающая роман в поэтическое произведение, словно призвана компенсировать изначально известную автору невозможность гарлонии эмпирического и метафизического, общественного и нравственного. Махфуз пытается реализовать гармонию средствами поэтики, превращая антитезу в поэтический принцип и щедро пользуясь тропами. Насыщенный символами и метафорами, значащими именами текст открывает возможность разных прочтений,4, что и дало критикам богатую пищу для споров о том, что хотел сказать писатель этим романом и какова его собственная позиция в вопросе об отношениях человека с Богом, о предопределении и ответственности человека за свои деяния.

Через значащие имена отца (в его имени дважды повторяется слово''сайид" - "господин", а фамилия является производным от одного из эпитетов Аллаха - Милосердный) и матери (ее имя Баси-ма означает "улыбка" и может быть интерпретировано как атрибут вечной женственности, а фамилия Умран, производное от глагола "осваивать, возделывать землю", связана с мотивами земли и плодородия) раскрывается дуальность человеческой природы героя, присутствие в ней небесного и земного начал. Его собственное имя Сабир (означающее "терпеливый") - аллюзия, напоминающая о завете терпения, данном Богом человеку, и, одновременно, - прямой контраст его характеру, владеющей им нетерпеливой жажде земных наслаждений, легкого обогащения.

Значащими именами наделены почти все персонажи романа. Метафорический смысл несут в себе и названия мест действия - кварталов, улиц, гостиницы.

Внешний сюжет романа достаточно прост и однолинеен: смерть матери Сабира, открывающей в последний момент сыну, что у него есть отец, поиски Сабиром этого отца, который должен обеспечить ему "свободу, достоинство й мир", встреча с двумя женщинами -чувственной Каримой и возвышенной Плюсам, тщетность поисков отца и боязнь бедности, заставляющая Сабира согласиться на предложение Карими убить ее богатого мужа, убийство старика-мужа, а затем и самой Карими, в искренности которой Сабир усомнился, арост, смертный приговор и пребывание в тюрьме в ожидании казни.

Другой, глубинный сшет-подтекст связан с трансформацией образа отца в сознании Сабира и раскрывается через строго продуманную систему антитез, метафор, ассоциирующихся эпизодов, мотивов и т.д. Два смысловых уровня незаметно совмещаются благодаря отсутствию в романе хронологии событий, несобственно прямому стилю повествования, смешению в сознании героя прошлого, настоящего и будущего. Протяженность времени поисков отца совпадает с протяженностью жизни человека.

Образ отца меняется в сознании Сабира по мере того, как герой уясняет себе свои жизненные приоритеты. В конце романа он удивленно восклицает: "Так, он таков же, как и я?!". Из чего читатель может заключить, что каждый человек создает себе собственный образ Бога, в соответствии со своим жизненным и нравственным идеалом. Бог, как и человек, - величайшая загадка, он вмещает в себя все уровни бытия, и поиски его для одного означают неизбывную потребность найти смысл всего окружающего, а для другого - желание снять с себя нравственную ответственность за свои поступки. Материнское, земное начало берет верх в натуре Сабира, и духовный смысл формулы "свобода, достоинство и мир" полностью вытесняется в его сознании житейским, материальным смыслом.

Неодолимое тяготение Сабира к чисто земному счастью, ощущение им своего "сиротства" в мире, опровергаемое образом Сайида Сайида ар-Рахими - существующего, но незримого отца, отказываю щегося вмешиваться в дела своих детей,поскольку он считает,что они унаследовали его силу и не нуждаются в его помощи,

позволяет предложить, что в романе "Путь" Нагиб Махфуз ведет глухую полемику с экзистенциалистской концепцией человека, с идеей абсурдности бытия, безысходного одиночества человека в мире, куда он заброшен по прихоти слепой судьбы. Увлечение экзистенциализмом в 50-60-е годы получило широкое распространение среди египетской интеллигенции, произведения Сартра и Камю пользовались необычайной популярностью, в египетской прозе тех лет появилось немало героев, списанных с Мерсо, героя романа Камю "Посторонний". Махфузовский Сабир тоже напоминает Мерсо, но лишь одной своей стороной - той, что связана с Кари-мой и унаследованным от матери земным, плотским началом. Другой же стороной, обращенной к Ильхам, и через нее к Абсолюту, Сабир отрицает собой камюзнанскую концепцию человека, абсурдности бытия и абсолютной свободы открывающегося перед человеком выбора. По Махфузу, абсолютная свобода - понятие, не имевшее позитивного содержания. Бытие для него одухотворено высшим нравственным смыслом, и сознание человеком своего нравственного долга является главным ограничителем его свободы.

В этой полемике против неназванного оппонента (открытую полемику против идеи абсурдности бытия Махфуз ведет в двух следующих романах - "Нищий" и "Болтовня над Нилом") Достоевский остается естественным союзником Махфуза. В "Пути", как и в "Воре и собаках",-обнаруживаются некоторые реминисценции "Преступления д наказания", в частности схема двойного убийст-■ва, "теоретические" беседы преступника с адвокатом (вместо следователя), девиз "свобода, достоинство и мир", напоминаидий девиз Раскольнпкова "свобода и сила", наконец, наличие некоей "идеи" в основе преступления героя. Если преступление Расколь-никова мотивировалось теоретическими рассуждениями и намерением использовать деньги старухи на благие дела, то Сабира толкает на убийство овладевшее им в какой-то момент неверие в возможность найти Сайида Сайида ар-Рахиыи и мысль о том, что 'счастливую, безбедную жизнь можно обеспечить себе и без него.

Но какие бы дурные поступки ни совершил его герой, Махфуз, как и Достоевский, никогда не теряет веры в человека, считая его нравственные резервы неисчерпаемыми. Отсюда открытый финал романа, оставляющий возможность "для начала новой истории".

Б заключении подводятся итоги исследования. При этом отмечается, что специфика интеллектуального или "философского" романа в творчестве Нагиба Махфуза не может быть понята без учета всего его предыдущего творческого опыта, включая самые ранние произведения.

Четко разграничивающиеся в его творчестве периоды, романные циклы, связаны с определенными этапами современной истории Египта, с поисками ответов на главные вопросы, встававшие перед египетским обществом в процессе его интенсивного развития.

Интеллектуальный роман Махфуза - плод нового, послереволюционного этапа общественного развития, который, реализовав, наконец, надежды писателя на достижение национальной независимости, одновременно резко- обострил и перевел в практический план прежде бывшую отвлеченной проблему "пути". Она и стала главной проблемой романного цикла 60-х гг., в котором постреволюционная действительность исследуется и оценивается'с точки зрения персонажей, принадлежащих к разным слоям общества. Вместо непосредственного описания и изображения действительности героя, освещается его самосознание как "действительность второго поряди" (выражение М.М. Бахтина), в чем и заключается принципиальное отличие нового типа романа от прежних.

Соответственно изменяется поэтика романа. Используя в качестве стиля повествования несобственно прямую речь, внутренний монолог, автор достигает высокой степени слитности внутреннего мира героя и воспринимаемой игл внешней реальности. Идея, движущая поступками героя, высвечивается со. всех сторон, опробуется "на излом" в ходе ее осуществления, поверяется высшими нравственными ценностями. Интеллектуальный роман сохраняет, таким образом, у Махфуза учительную функцию, которая реализуется, однако, не в форме прямой, однозначной проповеди, а способом от противного, путем разоблачения "неистинных ценностей" и демонстрацией пагубности делаемого героем ложного выбора.

По теме диссертации написаны статьи: Г. Нагиб Махфуз и египетский роман /р^щ й 50859, 26 октября 39 95

2. Роман Нагиба Махфуза "Вор и собаки" - человек и общество" /р£

50858, 26 октября 1995 г./.