автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.04
диссертация на тему: Искусство иранской "кубачинской" керамики в контексте истории бытования и реставрации памятников

Полный текст автореферата диссертации по теме "Искусство иранской "кубачинской" керамики в контексте истории бытования и реставрации памятников"

На правах рукописи УДК 738:7.025.4

Шлыкова Татьяна Викторовна

ИСКУССТВО ИРАНСКОЙ «КУБАЧИНСКОЙ» КЕРАМИКИ в контексте истории бытования и реставрации памятников

Специальность 17.00.04-Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

2 4 ЙЮН 2010

Санкт-Петербург 2010

004605782

Диссертация выполнена на кафедре реставрации и живописи Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии им. А. Л. Штиглица

Научный руководитель: кандидат искусствоведения, профессор

ВЯЧЕСЛАВ МИХАЙЛОВИЧ МОШКОВ

Официальные оппоненты: доктор искусствоведения,

профессор Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии АННА ВЛАДИМИРОВНА КОРНИЛОВА

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ ШЕВЧЕНКО

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет культуры и искусств

Защита состоится «15» июня 2010 г. в / Х_ часов на заседании диссертационного совета Д 212.221.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии им. А.Л. Штиглица по адресу: 191028, Санкт-Петербург, Соляной переулок, 13, ауд._

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии им. А.Л. Штиглица по адресу: 191028, Санкт-Петербург, Соляной переулок, 13.

Автореферат разослан <<^> мая 2010 г.

Учёный секретарь диссертационного совета, ___

кандидат искусствоведения, доцент уГ?/ Т. В. КОВАЛЁВА

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена исследованию художественных и технико-технологических особенностей иранской «кубачинской» керамики в контексте истории бытования и реставрации представляющих её памятников.

Под «кубачинской» понимается разновидность иранской керамики второй половины ХУ-ХУП вв., выполненной из искусственно составленной высококремнезистой керамической массы и расписанной в подглазурной технике. Наименование «кубачинской» эта керамика получила по месту обнаружения: в поле зрения коллекционеров, а затем учёных она попала из дагестанского селения Кубачи, знаменитого своим оружейным и ювелирным искусством и резными каменными рельефами.

«Кубачинская» керамика - одна из немногих разновидностей исламской художественной керамики, которая дошла до нас в достаточном количестве, в то время как о большинстве составляющих её групп исследователям приходится судить по немногочисленным сохранившимся образцам и даже их фрагментам. Государственный Эрмитаж обладает коллекцией «кубачинской» керамики, не имеющей аналогов по художественному уровню, разнообразию вариантов росписи и количеству выдающихся произведений. Достаточно отметить, что второе по значимости собрание этой керамики, находящееся в Музее декоративного искусства в Париже, насчитывает порядка восьмидесяти её образцов, в то время как эрмитажное - около четырёхсот. Поэтому иа материале эрмитажной коллекции мы получаем возможность изучения обширной и значимой для средневекового искусства Ирана группы керамики, объединённой общими стилистическими чертами, техникой исполнения, историей, особенностями бытования.

Актуальность темы исследования определяется следующим:

- интерес к культуре и искусству Ирана и Востока сегодня вполне очевиден, однако иранское искусство не получило пока должного осмысления в отечественном искусствознании. В частности, всестороннего изучения требует искусство иранской керамики;

- исламская, в частности, иранская керамика, особенно относящаяся к XV в. и позже, была недостаточно изучена вплоть до 1990-х гг. При исследовании исламской керамики художественные особенности её памятников практически не рассматривались в контексте истории их бытования и реставрации, если не считать посвящённых этому вопросу немногочисленных статей в периодических изданиях;

- история исламской керамики изобилует фальсификациями, подделками, переделками, реставрациями. Даже специалисты подчас ошибались, принимая искусную подделку за подлинник. Случаи с подделками «кубачинской» керамики редки, но всё же известны. Поскольку следы бытования и реставрации служат косвенными указаниями на подлинность предмета, их изучение способствует определению подлинности памятников;

- необходима дальнейшая теоретическая разработка научных аспектов реставрации в области прикладного искусства, что невозможно осуществить без всестороннего исследования этой художественной практики на примере конкретных групп памятников (в данном случае -иранской «кубачинской» керамики).

Степень разработанности проблемы

Систематическое изучение исламской и, в частности, иранской керамики началось в 90-е гг. XIX в. В 1930-е гг. наиболее полную классификацию средневековой керамики Ирана разработали американские учёные А. Поуп и Р. Эттингхаузен. Важный вклад в изучение иранской керамики сделали отечественные учёные М.М. Дьяконов и А.Ю. Якубовский. В 1947 г. вышла в свет книга Э.К. Кверфельдта «Керамика Ближнего Востока», ценность которой заключается в том, что автор рассматривает стилистику керамики в неразрывной связи с техникой и технологией её изготовления. Сегодня исследователи ориентируются на классификацию, предложенную в 1940-50-е гг. британским учёным А. Лейном, который разделил огромный корпус исламской керамики на группы. Вместе с тем, в разработанную им систему постоянно вносятся коррективы, уточнения. Так, крупный исследователь И. Кров предложила новые классификационные деления в отношении сефевидской керамики.

К наиболее значительным работам, посвящённым непосредственно иранской «кубачинской» керамике, следует отнести соответствующие разделы в труде А. Лейна «Поздняя исламская керамика» (1957, на англ. яз.), статью A.A. Иванова «Фаянсовое блюдо из Машхада» (1980), исследование Л. Голомбек, Р.Б. Мэзона, Г.А. Бэйли «Столовая утварь Тамерлана» (1996, на англ. яз.), статью Л. Голомбек и Р.Б. Мэзона «Новое доказательство керамического производства в Нишапуре в сефевидское время» (1995, на англ. яз.) и др.

Цель исследования - изучение художественных и технико-технологических особенностей «кубачинской» керамики, способствующее дальнейшей разработке подходов к её реставрации, хранению и экспонированию.

Задачи исследования:

- анализ стилистического решения росписей изделий «кубачинской» керамики;

- изучение следов бытования памятников «кубачинской» керамики как факторов, влияющих на восприятие их художественного облика;

- выявление взаимосвязи технико-технологических особенностей данных памятников с их функционированием;

- исследование и классификация реставрации «кубачинской» керамики из собрания Эрмитажа, проведённой во второй половине XIX - первой четверти XX вв.;

- анализ проблем реставрации «кубачинской» керамики на основе данных современной реставрационной практики.

Объект исследования - иранская «кубачинская» керамика.

Предмет исследования - художественные и технико-технологические особенности «кубачинской» керамики, взаимосвязь между художественными особенностями и вопросами реставрации памятников данного круга.

Методология и методика исследования

Исследование основано на комплексном междисциплинарном подходе. Использованы методы искусствоведческого, сравнительно-исторического, технико-технологического анализа материала. Методологическую основу составили исследования в следующих областях науки:

- искусствоведения (А.Т. Адамова, И. Брунхаммер, Б.В. Веймарн, JI. Голомбек, Э. Грубе, Э.К. Кверфельдт, И. Кров, А.Н. Кубе, А. Лейн, И.В. Рапопорт, Л.И. Ремпель, М.Д. Уитман, О. Уотсон и др.);

- истории (Дж. Аберкромби, Д.Н. Анучин, М.М. Дьяконов, A.A. Иванов, О. Уотсон, А. Ю. Якубовский и др.);

- этнографии (Дж. Аберкромби, Д.Н. Анучин, Е.М. Шиллинг);

- культурологии (Л.С. Бретаницкий, Л.И. Ремпель и др.);

- теории реставрации (Ю.Г. Бобров и др.);

- технологии керамики (Э.В. Сайко, Г.В. Михалевич и др.).

В работе использовались инвентарные книги, журналы и фондовые коллекции Государственного Эрмитажа. Большое значение на всех этапах исследования имел практический опыт диссертанта - художника-реставратора Государственного Эрмитажа.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые:

- художественные особенности «кубачинской» керамики рассмотрены в контексте истории её существования, бытовых починок и реставрации;

- на примере «кубачинской» керамики показано, что следы бытования оказывают значительное влияние на художественный облик произведений;

- на материале «кубачинской» керамики из собрания Государственного Эрмитажа рассмотрена, классифицирована и сопоставлена с современной реставрационной практикой реставрация, проводившаяся во второй половине XIX - первой четверти XX вв.

Теоретическая значимость работы состоит в следующем:

- выявлены существенные отличительные признаки «кубачинской» керамики, связанные с изменениями, затрагивающими как материю, так и художественный облик её памятников в процессе их бытования;

- проанализирована практика реставрации «кубачинской» керамики, проводившейся во второй половине XIX - первой четверти XX вв.;

- обозначены современные реставрационные принципы применительно к «кубачинской» керамике.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы как в учебном процессе, так и в теоретических исследованиях и музейной практике (реставрационной, хранительской, экспозиционной).

Апробация исследования. Положения настоящей диссертации отражены в ряде публикаций и в сообщениях на следующих научных и научно-практических конференциях: Эрмитажные чтения памяти академика Б.Б. Пиотровского (Санкт-Петербург, 2005), Месмахеровские чтения (Санкт-Петербург, 2005), II региональная научно-практическая конференция, посвященная 10-летию Эрмитажной школы реставрации «Проблемы реставрации памятников культуры и искусства в музеях Урала» (Екатеринбург, 2007). Ряд положений обсужден на заседаниях научного семинара Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии им. A.JI. Штиглица «Методика анализа художественных произведений в научно-исследовательской работе аспирантов и соискателей» в 2005-2010 гг., на заседаниях Отдела научной реставрации и консервации и Отдела Востока Государственного Эрмитажа. Также по материалам диссертации проведены лекционные и семинарские занятия на отделениях «Художественная керамика», «Искусствоведение и культурология», «Реставрация и живопись» Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии им. A.JI. Штиглица.

Основные положения, выносимые па защиту:

- на примере «кубачинской» керамики показано, каким образом особенности бытования керамического изделия вносят изменения в его облик, который так же, как и материя памятника, меняется с течением времени;

- «кубачинская» керамика демонстрирует тесную связь технико-технологических особенностей памятников с их бытованием;

- реставрация «кубачинской» керамики, проводившаяся во второй половине XIX - первой четверти XX вв„ не соответствует сегодняшним реставрационным нормам. Однако она представляет собой неотъемлемую часть истории этих памятников и должна рассматриваться как явление, заслуживающее подробного изучения.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии, включающей 125 наименований. Диссертацию сопровождают тематический словарь и альбом с фотоиллюстрациями. Основной текст исследования с постраничными примечаниями составляет 124 стр. Общий объём диссертации составляет 136 стр.

Основное содержание диссертации

Во Введении обоснованы актуальность и новизна выбранной темы, раскрыта степень её научной разработанности, определены объект и предмет исследования, сформулированы его цели, задачи и методы, определена теоретическая и практическая значимость диссертации.

Первая глава «История обнаружения и изучения иранской "кубачинской" керамики» посвящена обзору и анализу научной литературы, связанной: с формированием коллекций «кубачинской» керамики; с историей её изучения; с керамическим искусством стран исламского мира.

В параграфе 1.1 «Формирование коллекций иранской "кубачинской" керамики» анализируется ряд вопросов, связанных с формированием коллекций иранской керамики в селении Кубачи, Эрмитаже и крупнейших музеях мира.

Дагестанское селение Кубачи представляет интерес для исследователей творчеством местных мастеров-ювелиров и оружейников и большим количеством памятников прикладного искусства стран Ближнего Востока и местных резных каменных рельефов.

Будучи на протяжении столетий провинцией Ирана, Дагестан поддерживал с этим государством активные торговые связи и, в частности, традицию ввозить иранскую керамику. Тем не менее, о том, когда и каким образом сформировались коллекции керамики в Кубачи, нет никаких достоверных сведений. Важно лишь отметить тот факт, что большинство предметов, выполненных в Нишапуре и Машхаде, обнаружено в Иране, в то время как большая часть изделий Тебриза, расположенного на северо-западе Ирана, и ещё одного неустановленного центра обнаружена в Кубачи.

Открытие Кубачи для антикварного рынка произошло во второй половине XIX в. Практически сразу специалистам стало понятно, что керамика, ранее ошибочно считавшаяся местной, была импортирована. Всё указало на то, что она производилась в Иране и оттуда поставлялась в Дагестан, но не наоборот. Тем не менее, большая группа иранской керамики приобрела сначала в антикварной торговле, а затем и в науке условное название «кубачинской». Этот термин впервые появляется в 1910 г. Из-за своей изначальной неточности он до сих пор имеет два разных толкования:

- «кубачинская» керамика - это разновидность иранской керамики второй половины ХУ-ХУП в., объединённой общими стилистическими чертами, техникой исполнения, временем и регионом производства;

- «кубачинская» керамика - это (любая) керамика из Кубачи вне зависимости от принадлежности к разным группам исходя из стилистических особенностей, техники исполнения, времени и региона производства. Кроме керамики интересующей нас разновидности, в

Кубани в небольших количествах обнаружены многие другие

разновидности керамических изделий.

Несмотря на то, что из Ирана в Кубачи, а оттуда, главным образом, в Эрмитаж попала большая часть интересующих нас изделий, единственный оправданный способ применения термина «"кубачинская" керамика» - в значении принадлежности обозначаемых им памятников к единой стилистической группе. В такой интерпретации термин может использоваться в научном обиходе в целях удобства, как условное название, утратившее первоначальное значение.

Ядро эрмитажной коллекции «кубачинской» керамики сформировалось в 1920-1930-е гг.; памятники поступали напрямую от кубачинцев или закупались в Кубачи сотрудниками Эрмитажа. Активное пополнение коллекции иранской керамики в Эрмитаже в эти годы связано с кардинальным изменением ситуации с изучением искусства Востока в музее. Мощный подъём востоковедения в нашей стране в это время связан с признанием большого вклада народов Востока в развитие мировой культуры. Поступление коллекции Т. Б. Уитни в Музей декоративного искусства в Париже в 1931 г. делает собрание «кубачинской» керамики этого музея вторым по значимости в мире.

Изучение инвентарных книг Отдела Востока Государственного Эрмитажа и музея Центрального училища технического рисования (ЦУТР) барона Штиглица позволило установить, что коллекция ЦУТР обогатила Эрмитаж большим количеством первоклассных произведений прикладного искусства, но среди них имеются лишь считанные образцы «кубачинской» керамики.

В параграфе 1.2 «История изучения иранской "кубачинской" керамики» рассмотрена литература, посвященная данной керамике (в основном - зарубежные источники), анализируются основные этапы истории её изучения. В отличие от зарубежной литературы, работы по рассматриваемой теме на русском языке очень малочисленны.

Впервые «кубачинская» керамика упоминается Д.К. Келекяном в его работе «Керамика Персии» (1909, на англ. яз). С момента открытия данной керамики важнейшим вопросом для специалистов становится выяснение центров её производства и датировка.

Недостаточная изученность иранской керамики, датирующейся XVI в. и позднее, явилась следствием того, что долгое время специалисты не признавали за ней самостоятельной художественной ценности. Художественные особенности служили для них чаще всего вспомогательным средством при атрибуции изделий, но, как правило, не являлись самодостаточным объектом искусствоведческого изучения.

Атрибуция «кубачинской» керамики представляет большую трудность, поскольку надписи, которые могут содержать сведения о месте и времени производства, встречаются очень редко, а анализ стилистических особенностей может оказать в данном вопросе лишь косвенную помощь. В

ряде случаев датировку упрощают некоторые детали росписи, например, особенности одежды персонажей, их атрибуты.

По мере изучения «кубачинской» керамики исследователям становится ясно, что, поскольку её изделия производились в течение нескольких столетий, их стилистическое и художественное решение должно было пройти длительный путь развития и претерпеть ряд изменений (А. Лейн «Поздняя исламская керамика», 1957, на англ. яз). Во второй половине XX в. предметом изучения становится китайское влияние на иранскую «сине-белую» керамику, процессы трансформации и исламизации китайских мотивов. Этой проблеме посвящено диссертационное исследование М.Д. Уитман («Персидская сине-белая керамика: циклы шинуазри», 1979, на англ. яз.).

Важным событием в изучении «кубачинской» керамики стала статья A.A. Иванова «Фаянсовое блюдо из Машхада» (1980). Введение в научный оборот блюда с надписью, содержащей сведения о времени и месте производства, послужило новым импульсом к изучению «кубачинской» керамики и доказательством того, что во второй половине XV в. Машхад являлся центром производства художественной керамики.

Новую страницу в изучении ранней «кубачинской» керамики открыл беспрецедентный по масштабу исследований проект, осуществлённый в 1990-е гг. группой канадских учёных (Л. Голомбек, Р.Б. Мэзон, Г.А. Бэйли «Столовая утварь Тамерлана», 1996, на англ. яз.). Новизна проекта состоит в том, что наряду со стилистическим и сравнительно-историческим методами изучения к данному материалу применён метод петрографического анализа. Исследование дало возможность установить основные центры производства ранней «кубачинской» керамики - города Тебриз, Нишапур и Машхад.

То, что Нишапур в сефевидское время являлся действующим керамическим центром, подтверждает введение в научный оборот блюда из собрания Ближневосточного культурного центра в Японии, Токио (Л. Голомбек, Р.Б. Мэзон «Новое доказательство керамического производства в Нишапуре в сефевидское время», 1995, на англ. яз.). Данное блюдо имеет надпись, указывающую на этот город как центр производства.

Ряд первоклассных образцов «кубачинской» керамики из коллекции Эрмитажа введён в научный оборот А.Т. Адамовой («Иран в Эрмитаже. Формирование коллекций», 2004). Исследователь отмечает единство «стиля» для всех групп этой керамики, проводит анализ художественных особенностей её росписи, уделяя особое внимание принципам организации изобразительных элементов на плоскости, соотношению иранских и заимствованных мотивов.

Параграф 1.3 «Иранская "кубачинская" керамика в контексте керамического искусства стран мусульманского мира» посвящен обзору и анализу материала, освещающего керамическое производство стран мусульманского мира с IX-X вв. до XVII в. В отечественном

искусствознании принято название «Иран», в зарубежном - «Персия»; мы пользуемся термином, принятым в отечественной науке.

В науке существует два различных подхода к определению понятия «мусульманское искусство». Согласно первому, мусульманский мир не имел единой архитектурно-художественной традиции, а своеобразие искусства исламских стран определяется преимущественно национальными корнями, как правило, восходящими к доисламскому периоду. Другой подход подразумевает принципиальное единство искусства мусульманских стран. Сегодня это противоречие разрешается через тезис о том, что культура ислама принадлежит к культурам, которые «знают» о существовании других традиций и принципиально им открыты. Признавая наличие мусульманского искусства как историко-художественного явления, можно говорить об исламской керамике как о самостоятельном объекте изучения. Среди достижений керамического искусства стран мусульманского мира особо отмечаются техники росписи кобальтом и люстром, арабеска, введение каллиграфии в круг декоративных средств.

Иран, по справедливому мнению А.Н. Кубе, стал колыбелью мусульманского керамического производства. Х-ХП вв. - выдающийся период в истории иранской керамики. Керамическое производство растёт быстрыми темпами; появляются новые формы, стили и техники, которые используются в разнообразных сочетаниях. Начиная с XIV в. развитие иранской керамики, сохраняющей свою самобытность, отмечено китайским влиянием. Необходимо обратить внимание на то, что в Иране, в отличие от стран арабского мира, сохранялось влияние «доисламской» изобразительности, подтверждением чему служат и иранские средневековые миниатюры, и памятники прикладного искусства - в частности, керамика.

Основные отличия иранской керамики от современной ей китайской обнаруживаются в тщательности проработки профиля форм предметов и разнице в принципах распределения декора по керамической поверхности. Как в китайской, так и в иранской керамике формы просты и отвечают свойствам материала, но в иранской они не столь изысканны. В декоре керамических изделий мусульманских стран прослеживается определённая художественная программа, для которой характерны равномерные ритмические акценты, концентрическое построение композиции, чёткое деление росписи на декоративные зоны.

Также в параграфе рассмотрены особенности функционирования средневековой исламской керамики в обиходе. Основной вывод, который позволяет сделать имеющийся материал, заключается в том, что она высоко ценилась и была предметом собирательства и средством украшения пространства как в странах мусульманского мира, так и за его пределами.

Вторая глава «Художественные особенности иранской "кубачинской" керамики» посвящена художественным и технико-технологическим особенностям данной керамики.

В параграфе 2.1 «Художественные особенности иранской "кубачинской" керамики в контексте истории бытования памятников» рассматривается вопрос о функционировании памятников «кубачинской» керамики в различных историко-культурных контекстах, даётся картина культурной и художественной ценности иранской керамики в жизни кубачинцев.

В восточной традиции произведения прикладного искусства самого высокого художественного достоинства предназначены для того, чтобы их держали в руках, рассматривали в разных ракурсах, в отличие от европейской культуры, где предмет является неотъемлемой частью единого ансамбля и по этой причине имеет фиксированный угол осмотра. Эта разница в понимании функции предмета в среде отразилась и в принципах применения декора к поверхности изделия: в восточной керамике роспись организована так, чтобы взгляд двигался по поверхности предмета, последовательно охватывая её с разных сторон. Рассмотрение орнаментальных и изобразительных мотивов, используемых в росписи «кубачинской» керамики, позволяет говорить о том, что истоки этих мотивов восходят к художественной и духовной культуре как средневекового, так и домусульманского Ирана.

Формы изделий данной керамики в большинстве своём однотипны и представлены блюдами и тарелками, но встречаются также в очень ограниченном количестве фляги, бутыли, кувшины, чаши, изразцы. Основными центрами производства «кубачинской» керамики XV и начала XVI вв. считаются иранские города Тебриз, Нишапур и Машхад. Изделия конца XVI и XVII вв. делятся на три группы по типу декора («сине-белую», «бирюзовую», «полихромную»). Основным центром производства в это время становится Машхад. Хронологическое разделение «кубачинской» керамики оправдано на основании отличий: профилей форм изделий, их размеров; качества керамического теста; способа распределения декора по керамической плоскости; художественно-выразительных особенностей росписи.

«Кубачинские» блюда и тарелки изготавливались для применения в быту (сервировки стола и трапезы) в той же мере, что и в эстетических целях. С течением времени, по мере того, как предмет попадает в различные культурные контексты, снижаются одни его функции и усиливаются другие, а порой приобретаются совершенно новые. Так, в период нахождения в Кубачи иранская «кубачинская» керамика несёт преимущественно декоративную функцию: она украшает интерьеры жилищ, причём изделия, развешанные по стенам «домашнего музея», группируются в ряды по размерам, типам. Кроме того, эта керамика служит источником изобразительных мотивов для художественного творчества кубачинцев.

Обладая рядом черт, общих для уклада жизни многих народов Кавказа, быт кубачинцев выделяется высокой художественной культурой, выразившейся в особенностях гармонизации жилого пространства и тщательном отборе произведений прикладного искусства, служащих

украшением интерьера. Особенности их компоновки в пространстве «домашнего музея» в сочетании с другими элементами убранства создают самоценное явление искусства интерьера, а произведения иранской «кубачинской» керамики, включённые в новый историко-культурный контекст, играют в нём значимую роль.

Параграф 2.2 «Композиционные особенности росписи иранской "кубачинской" керамики» посвящена художественным особенностям трёх разновидностей «кубачинской» керамики - «сине-белой», «бирюзовой», «полихромной». Параграф состоит из трёх частей, соответствующих указанным стилистическим группам. Такая систематика является данностью, заключённой в исследуемом материале.

2.2.1. «Керамика с росписью чёрным под бесцветной, зелёной, бирюзовой глазурью».

Орнаменты данной группы «кубачинской» керамики представлены различными вариантами геометрических и обобщённых, условных растительных мотивов, подчинённых принципам симметрии и равномерного распределения элементов по изобразительной плоскости.

Ранние изделия представлены преимущественно блюдами, покрытыми ярко-зелёной глазурью, а также небольшими чашами с плавно поднимающимися стенками, без борта, под бирюзовой глазурью, с рисунком, процарапанным по чёрному крытью с небольшими включениями росписи кистью на резервных участках. Поздние изделия представляют собой блюда меньших размеров и тарелки под бирюзовой глазурью.

Если в основу росписи ранних изделий положено сочетание мягких, плавных линий, то поздняя манера росписи отличается более графичной трактовкой. Сюжетный набор группы ограничен растительными и орнаментальными мотивами; в росписи ранних предметов встречаются изображения рыб.

2.2.2. «Керамика с росписью кобальтом».

Керамика с росписью кобальтом в наибольшей степени демонстрирует китайское влияние. Если роспись ранних изделий выполнена исключительно кистью и имеет тонкую деталировку, то техника росписи поздних изделий меняется в сторону упрощения: рисунок гравируется по ангобу, затем широко и свободно наносится краска. Затекая в желобки, она образует тёмно-синюю линию.

Ряд предметов можно рассматривать как переходные от ранней к более поздней разновидности. Роспись выполнена здесь ещё исключительно кистью, отчётливо делится на три зоны (центр, стенки, борт), но уже носит беглый, эскизный характер, предпочтение отдаётся силуэтам без детальной проработки.

Большую группу составляют изделия ХУ1-ХУП вв. с изображениями птиц, как одиночными, так и парными. Часто используется следующая схема

- пара птиц, представленных среди растительности с повёрнутыми в одну сторону туловищами и клювами. В декоративном решении борта часто применяются радиальные поля с петельчатым орнаментом по краю, декоративные панели; данный способ декорирования заимствован из росписи китайского фарфора. В декоре изделий с росписью кобальтом встречаются также композиции, включающие в себя фигуры людей, животных, пейзажные и архитектурные мотивы.

Рассматривая «кубачинскую» керамику с росписью кобальтом, важно иметь в виду, что в Иране в ХУ1-ХУН вв. существовали также и другие разновидности расписанной кобальтом керамики. Важное место в XVII-XVIII вв. принадлежит т.н. «керманской» керамике, которая изучена сравнительно мало. Среди отечественных исследователей большой вклад в её изучение внесла И.В. Рапопорт. Самая основательная работа, посвященная данной керамике, на сегодняшний день принадлежит И. Кров; лучшая коллекция находится в музее Виктории и Альберта в Лондоне. «Керманские» изделия, так же, как и «кубачинские», выполнены из высококремнезистой керамической массы и расписаны кобальтом в подглазурной технике, но имеют иной характер стилистического решения. В росписи используется краска разных оттенков, самый тёмный из которых применяется для контуров. Эта роспись обладает ярко выраженными художественными особенностями, где сюжеты имеют китайско-иранское происхождение. Основными центрами производства «керманской» керамики считаются города Керман и Машхад.

2.2.3. «Керамика с полихромпой росписью».

Полихромная «кубачинская» керамика, в отличие от «сине-белой», где прослеживается значительное влияние китайских изделий, в наибольшей степени сохраняет иранские черты. Её появление в искусстве Ирана относят к концу ХУ1-Х\Л1 вв. Кроме столовой утвари, известны шестиугольные и квадратные изразцы с погрудными или в полный рост изображениями людей. В росписи применяются синий, зелёный, бирюзовый (подглазурными пигментами), жёлтый, красный (ангобами) цвета. Они используются в комбинации крупных пятен, обычно в центральной части предмета, с мелкими, распределёнными по всей его плоскости. Рисунок наносится чёрной, иногда - коричневой линией. Обычно ангоб, по которому выполняется роспись - белый, но он может быть окрашен в охристый или розовый цвет.

В рамках данной группы можно выделить целый ряд подгрупп. Важное место принадлежит изделиям, в декоре которых используются изображения Б-образно изогнутых деревьев с гроздевидными кронами. Большую подгруппу составляют предметы, роспись которых сочетает компактную розетку в центре с широким орнаментальным поясом по краю. Декор борта могут составлять ряды переплетающихся листьев, узор из крупных ромбов, наложенных друг на друга и заполненных точками, мелкие фигурные ромбы. Встречаются изделия, в росписи которых использованы геометрические

орнаменты: мелкие шестиугольники, фестончатые ромбы. Такие блюда сплошь покрыты росписью, а изобразительное поле чётко поделено на центр и периферию. Многочисленны изделия с росписями, представляющими людей, зверей, птиц (истоки этих росписей обнаруживаются в иранской книжной миниатюре).

Обобщая наблюдения, сделанные в процессе рассмотрения трёх стилистических групп «кубачинской» керамики («бирюзовой», «сине-белой», «полихромной»), можно сделать следующие выводы.

Несмотря на то, что «кубачинская» керамика конца XVI и XVII вв. чётко делится на три группы по типу декора, в рамках характерных для этих групп декоративных схем нет ни одного повторяющегося рисунка, ни одного полного совпадения. Предметы, представляющие каждую из указанных групп, вариативны в художественном отношении.

Роспись «кубачинских» изделий подчёркивает деление на центральную часть, стенку и борт, соответствующее форме предмета, но в декоре изделий второй половины XV - начала XVI вв. почти не используется единый для борта и стенки орнамент. В росписи господствует принцип равновесия, сбалансированного распределения элементов по изобразительному полю, чётко организованные деления последнего на мелкие геометрические формы. Акцентирована чаще всего роспись в центральной части, но возможны случаи, когда ведущая роль отдана орнаментальному поясу по краю. В большинстве случаев композиция в центре строится на контрасте двух движений - главного и второстепенного. В случае, когда применяется симметрия, её нарушают мелкие элементы, придавая предмету «живописность».

В параграфе 2.3 «Керамические техники и их взаимосвязь с художественным обликом памятников» рассматривается вопрос о влиянии особенностей техники и технологии изготовления керамических изделий на их художественный образ. В искусстве керамики особенности техники и технологии изготовления того или иного предмета прочно связаны с выразительностью его образного решения.

Рассматривая средневековую иранскую, в частности, «кубачинскую» керамику, мы не найдём два одинаковых изделия. Во-первых, художник-мастер всегда вносит в изображение нечто индивидуальное. Во-вторых, в условиях средневекового производства практически недостижимо точное соблюдение рецептуры материалов и режима обжига.

Говоря о техниках, необходимо отметить тот факт, что иранская художественная керамика мусульманского времени - это, прежде всего, глазурованная керамика. Ещё одно важное обстоятельство заключается в том, что для изготовления художественной керамики применяется искусственно составленная высококремнезистая керамическая масса. Обладая целым рядом достоинств - белизной черепка, прочностью, устойчивостью к деформациям - она непластична и не позволяет получать изделий сложных форм. Средневековую иранскую керамику отличают

простота, функциональное удобство, компактность форм, отсутствие сложных приставных деталей.

Снизившееся к концу ХУ1-ХУП вв. качество керамической массы изделий «кубачинской» керамики вынуждало мастеров к нанесению на их поверхность перед росписью белого ангоба. Щелочная глазурь, широко используемая на Востоке, хорошо сочетается с черепком из высококремнезистой керамической массы, но плохо совместима с ангобом; из-за несоответствия коэффициентов усадки материалов появляется технологический брак - сеть трещин-кракле. Поверхность «кубачинской» керамики покрыта крупной и выраженной сеткой кракле, которая может: почти не оказывать влияния на восприятие росписи; обладать эстетическими качествами, придавая росписи большую целостность; спорить с рисунком, затрудняя его восприятие.

По предположению Э. К. Кверфельдта, тёмные ореолы под глазурью изделий «кубачинской» керамики являются результатом практиковавшейся кубачинцами варки изделий в жировом составе. Последствия для художественного облика предмета могут при этом быть различны. В ряде случаев плотный коричневато-бежевый фон придаёт облику изделий большую целостность и органичность. Иногда поверхность изделия под глазурью покрыта неравномерными рыжевато-ржавыми разводами, мешающими восприятию росписи.

Повышение температуры обжига влечёт за собой как большую прочность черепка и устойчивость красок, так и сужение цветовой гаммы, поскольку выгорают многие разновидности пигментов. И наоборот, при понижении температуры обжига возможно максимальное цветовое богатство, но возрастает уязвимость росписи (техники надглазурной росписи - «минаи», «ладжвердина»), Подглазурная роспись, предполагающая более высокую температуру обжига, несравненно прочнее, устойчивее надглазурной, тем более, что она имеет лучшее сцепление с основой: краска ложится непосредственно на черепок или покрывающий его ангоб и закреплена слоем глазури. С усложнением керамической техники, увеличением количества операций и обжигов (техники росписи люстром, «минаи», «ладжвердина») возрастает и вероятность ошибки, последствие которой - повреждение предмета в дальнейшем или даже непосредственно в момент производства.

Третья глава «Особенности реставрации иранской "кубачинской" керамики» посвящена различным аспектам реставрации керамики данного круга. Коллекция Государственного Эрмитажа позволяет охарактеризовать и классифицировать специфические черты реставрации «кубачинской» керамики, проводившейся во второй половине XIX - первой четверти XX вв.

В параграфе 3.1 «К истории реставрации средневековой восточной керамики» рассматриваются основные этапы развития реставрации керамики, процессы становления современных реставрационных принципов.

Реставрацию восточной керамики можно разделить на реставрацию в материале подлинника и в материале, имитирующем подлинный. Реставрация в материале подлинника требует высокой технической оснащённости, поскольку должен быть обеспечен полный цикл технологических процессов, включающий обжиг. Реставрация в другом материале более распространена, так как требует меньшей технической оснащённости.

Изначально реставрация выполнялась для продления срока службы утилитарного предмета. Часто починкой занимался тот же мастер, который изготовил предмет, т.е. реставрация не отделялась от художественной практики. К началу XVII в. основные усилия реставраторов направлены на то, чтобы восполнять утраты и скрывать дефекты. В конце XVIII - начале XIX вв. предпринимаются попытки производства керамических фрагментов для восполнения утрат с нанесением декора холодным способом. Следующим этапом в развитии реставрационных технологий стало производство керамических фрагментов с декором, выполненным керамическими красками и прошедшим обжиг.

В конце XIX — начале XX вв. наблюдается мощный всплеск интереса к исламскому искусству. Это отразилось и на формировании коллекций исламской керамики. С усилением антикварного интереса к ней главной целью реставрации становится создание иллюзии неприкосновенности предмета с целью повышения его цены на антикварном рынке. Широко распространяются предметы-фальсификации, собранные из фрагментов нескольких предметов и копии, которые выдаются за подлинники. Исламская керамика из собрания Эрмитажа в отношении подлинности очень добротна, здесь нет подделок-фальсификаций, но представлены предметы, собранные из фрагментов разных изделий в один, прошедшие реставрации и починки, в результате которых они предстают перед нами в искажённом виде.

К началу XX в. реставрация отходит от статуса ремесла, преобразовываясь в синтетическую профессию, соприкасающуюся как с естественными науками, так и с искусствознанием. Складываются её этические принципы: неприкосновенность материи подлинника, инертность, долговечность и обратимость реставрационных материалов.

В параграфе 3.2 «Особенности реставрации иранской "кубачинской" керамики второй половины XIX - первой четверти XX вв.» на материале эрмитажной коллекции охарактеризованы и классифицированы специфические черты реставрации памятников избранного круга, относящейся ко второй половине XIX - первой четверти XX вв.

Блюда и тарелки имеют отверстия для подвешивания на стену или их следы, просверленные после обжига на уже бытовавшем изделии. В основном, это сквозные отверстия в ножке, а также рядом с ножкой, в стенке или у края. Отверстия могут быть парными и одиночными. На одном изделии их зачастую не одна пара, а несколько. Ножки часто спилены по причине слома в результате неудачно просверленных отверстий.

Зачастую имеются парные отверстия по обеим сторонам шва для соединения фрагментов разбитого предмета. Одно и то же изделие за время его существования может быть соединено таким способом неоднократно. Части разбитых предметов крепятся проволокой либо верёвкой. Отверстия могут быть просверлены не на всю толщину черепка, а лишь наполовину, и выходить как на лицевую, так и на оборотную сторону изделия. Фрагменты в этом случае соединяются металлическими скобками.

Края многих утрат обработаны механически, чтобы придать им плавные или, наоборот, прямые очертания. Керамические фрагменты, которыми восполнены утраты, зачастую отличаются от реставрируемого предмета как толщиной черепка, так и профилем и диаметром предмета, которому они некогда принадлежали. Посадка чужеродных фрагментов-восполнений из керамики и дерева осуществляется с помощью подпиливания фрагмента и/или места стыка, чтобы придать им нужную конфигурацию, либо монтажа по месту с использованием гипса или мастики. С оборотной стороны места склейки и восполнения утрат часто проклеены тканями или бумагой.

В результате изучения обширного материала эрмитажной коллекции удалось выяснить, что, за редкими исключениями, она представлена целыми или с незначительными утратами (не более половины) блюдами либо обточенными со всех сторон днищами блюд, превращенными в «тарелки». С другой стороны, блюда с незначительными утратами восполнены фрагментами других предметов. Это привело нас к мнению, что блюда с большими утратами бортов и стенок обтачивались, оставшиеся части стенок не подлежали восстановлению, а спиливались окончательно, а «лишние» фрагменты использовались при восполнении утрат на других предметах.

Технические исследования, проведённые в Отделе научно-технической экспертизы Эрмитажа, показали, что реставрационные материалы достаточно поздние и могут быть отнесены ко второй половине XIX - первой четверти XX вв. Материалы, применявшиеся кубачинцами при реставрации, в ряде случаев могут быть агрессивны по отношению к материалу подлинника (металлические скобы, «заражающие» черепок ржавчиной, некоторые виды клеёв, проявляющие себя как жёсткие). К данной реставрационной практике неприменимы такие современные критерии, как неприкосновенность материи подлинника, обратимость, инертность и долговечность реставрационных материалов.

Необходимо оценить по достоинству бережное отношение кубачинцев к предметам керамики из собственных коллекций. Вся их деятельность направлена на то, чтобы продлить жизнь предметам. Благодаря кубачинцам оказались сохранены многие первоклассные образцы керамического искусства Ирана.

В параграфе 3.3 «Влияние реставрационных вмешательств на художественный облик памятников иранской "кубачинской" керамики» рассмотрены эстетические аспекты реставрации данных памятников, как ранней, так и современной.

Практически каждого предмета из эрмитажной коллекции коснулась рука кубачинского «реставратора». Специфические черты этой реставрации во многом определялись особенностями функционирования памятников в Кубачи: изделия одновременно и хранились и экспонировались повешенными на стену. Отверстия, просверленные в ножках блюд и тарелок для развески, часто расположены так, что рисунок оказывается ориентирован под другим углом, что меняет восприятие предмета.

Наиболее серьёзные последствия для восприятия художественного облика предметов имеют восполения утрат (из керамики, дерева, гипса) и тонировки, однотонные или, чаще всего, с воссозданием росписи. Утраты восполняются фрагментами керамических изделий, принадлежащих тем же стилистическим группам («бирюзовой», «сине-белой», «полихромной»). Эти фрагменты могут принадлежать изделиям такого же либо другого размера; той же части предмета (борт, стенка, центральная часть), либо другой части предмета; изделиям со сходным (близким или идентичным) либо различным орнаментом. Фрагментами керамики восполнялись в большинстве случаев изделия полихромной группы. Вставные фрагменты в этом случае выглядят наиболее органично.

Деревянные и гипсовые восполнения расписаны в подражание подлиннику. Выполненная в другом материале, эта роспись обычно грубее оригинальной. Здесь не достигаются, в том числе и за счёт использования другого материала, широта и свобода нанесения краски, мягкость растёков, характерные для техники подглазурной росписи. Соблюдая при восстановлении рисунка композиционную схему оригинала, кубачинцы не всегда точно придерживались деталей рисунка росписи и её цветовой гаммы. Встречаются и лаконичные варианты тонирования, без реконструкции рисунка. Судя по таким особенностям, как подклеивание фрагментов бумаги или тканей с оборотной стороны, задники предметов не предназначаются для осмотра. С другой стороны, в ряде случаев с оборотной стороны на восполнениях утрат выполнены отводки.

Реставрационные вмешательства вносят коррективы не только в роспись, но и в форму предметов. Это касается спиливания ножек блюд и тарелок и практики создания «тарелок» из днищ блюд путём обтачивания. Эти «тарелки» могут быть обточены аккуратно или грубо, в форме круга, овала, иметь неправильную форму, волнистый край, и это уже входит в комплекс эстетических качеств нового предмета.

Что касается современного этапа в развитии реставрации, её эстетическая задача определяется как воссоздание целостного образа произведения без попыток восстановления «первоначального облика», который невозвратим по причине необратимости времени. Это выражается в том, что при восполнении крупных утрат роспись обычно не

восстанавливается, но подбирается тонировка, максимально приближенная к подлиннику (спектральное качество цвета, его теплохолодность) с лёгким отличием по тону. Такой метод, характерный для эрмитажной практики, позволяет визуально объединить подлинные части произведения, нейтрализовать ущерб, нанесённый утратами его целостному облику, и, в то же время, отличить подлинные части от восполненных, т.е. судить о сохранившемся объёме подлинной материи.

В Заключении подведены основные итоги проведённого исследования, формулируются общие выводы и положения.

1. Разделение «кубачинской» керамики на раннюю (вторая половина XV - первая половина XVI вв.) и позднюю (вторая половина ХУ1-ХУП вв.) разновидности оправдано на основании отличий: профилей форм изделий, их размеров; качества керамического теста; способа распределения декора по керамической плоскости; художественно-выразительных особенностей росписи.

2. В рамках каждой из трёх стилистических групп «кубачинской» керамики выделяются, исходя из сюжетов и декоративных схем, ряд подгрупп, однако это разделение условно, поскольку росписи очень вариативны, что свидетельствует о богатстве художественного языка данной разновидности керамики.

3. «Кубачинская» керамика служит примером того, как особенности бытования керамического изделия вносят изменения в его облик, который так же, как и материя памятника, меняется с течением времени. Т.о., данная группа керамики демонстрирует тесную связь технико-технологических особенностей памятника с его дальнейшим бытованием.

4. Рассмотрение особенностей реставрации «кубачинской» керамики, проводившейся во второй половине XIX - первой четверти XX вв., и сопоставление её с принятой в настоящее время реставрационной практикой позволяют утверждать, что реставрация, проводившаяся кубачинцами, далека от реставрации в её сегодняшнем понимании, к ней не применимы такие современные критерии, как неприкосновенность подлинника и обратимость, инертность и долговечность реставрационных материалов.

5. Опираясь на результаты изучения данной практики в широком историческом контексте, можно утверждать, что приёмы и методы, практиковавшиеся кубачинцами, обладают рядом общих черт, известной обособленностью, что выводит эту практику в ряд историко-художественных явлений. Использованные кубачинцами в процессе реставрации материалы и способы их применения могут быть рассмотрены как косвенные указания на подлинность предмета. Изучение кубачинской реставрационной практики позволяет говорить о том, что данная практика исключает случаи подделок-фальсификаций. В то же время, имеется многочисленная группа

предметов-«переделок» - подлинных предметов, внешний вид которых существенно изменён в результате проведённой кубачинцами реставрации.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Т.В. Шлыкова. Некоторые проблемы реставрации средневековых иранских фаянсов. Три случая из реставрационной практики Государственного Эрмитажа // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Научный журнал. № 119. СПб.: «Книжный дом», 2009. - С. 295-300 (0,5 п. л.).

2. Татьяна Шлыкова. Керамические техники и их взаимосвязь с художественным строем и особенностями бытования предмета (на примере керамического искусства средневекового Ирана) // Петербургские искусствоведческие тетради. Составители: А.Г. Раскин, Н.Е. Фролова, Л.Н. Митрохина. СПб.: ООО Оперативной полиграфии «АБРИС», 2010. - С. 123-127 (0,4 п. л.).

3. Шлыкова Т.В. Иранская чаша XVII в. из собрания Эрмитажа // Збереження, дослщження, консерващя, реставращя та експертиза музейних пам'яток. Науков! доповад VI М1жнародно1 науково-практичшн конференци (Кшв, 27 - 30 травня 2008 року). Частина II. Кшв: Национальний науково-дослидний реставрацшний центр Украши, 2008. - С. 329-336 (0,35 п. л.).

4. Т.В. Шлыкова. Исламская керамика как объект бытовой реставрации // Проблемы реставрации памятников культуры и искусства в музеях Урала. Материалы II региональной научно-практической конференции, посвящённой 10-летию Эрмитажной школы реставрации. Екатеринбург: издательство «Тезис», 2007. - С. 24-28 (0,33 п. л.).

5. Т.В. Шлыкова. Иранская керамика «Кубачи»: особенности бытовой реставрации (на примере коллекции Государственного Эрмитажа) // Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия. Сборник научных трудов преподавателей и аспирантов за 2005 г. СПб.: ЦНИТ «АСТЕРИОН», 2006. - С. 52-60 (0,4 п. л.).

6. Т.В. Шлыкова. К истории иранской керамики из Кубачи: опыт реставрации двух иранских блюд // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского (14.11.1908-15.Х.1990). Сборник докладов. Научный редактор Ю.Ю. Пиотровский. Редакционная коллегия: М.Б. Пиотровский, Г.В. Вилинбахов, М.М. Дандамаева. СПб.: издательство Государственного Эрмитажа, 2005. - С. 122-134 (0,7 п. л.).

Общий объём публикаций - 2,68 п. л.

Подписано в печать 04.05.2010 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,2. Тираж 100 экз. Заказ № 1619.

Отпечатано в ООО «Издательство "JTEMA"» 199004, Россия, Санкт-Петербург, В.О., Средний пр., д.24 тел.: 323-30-50, тел./факс: 323-67-74 e-mail: izd_lema@niail.ru http://www.lemaprint.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Шлыкова, Татьяна Викторовна

Введение.

Глава I. История обнаружения и изучения иранской «кубачинской» керамики

1.1. Формирование коллекций иранской «кубачинской» керамики.

1.2. История изучения иранской «кубачинской» керамики.

1.3. Иранская «кубачинская» керамика в контексте керамического искусства стран мусульманского мира.

Глава II. Художественные особенности иранской «кубачинской» керамики

2.1. Художественные особенности иранской «кубачинской» керамики в контексте истории бытования памятников.

2.2. Композиционные особенности росписи иранской «кубачинской» керамики.

2.3. Керамические техники и их взаимосвязь с художественным обликом памятников.

Глава III. Особенности реставрации иранской «кубачинской» керамики

3.1. К истории реставрации средневековой восточной керамики.

3.2. Особенности реставрации иранской «кубачинской» керамики второй половины XIX — первой четверти XX вв.

3.3. Влияние реставрационных вмешательств на художественный облик памятников иранской «кубачинской» керамики.

Введение диссертации2010 год, автореферат по искусствоведению, Шлыкова, Татьяна Викторовна

Диссертация посвящена исследованию художественных и технико-технологических особенностей иранской «кубачинской» керамики в контексте истории бытования и реставрации представляющих её памятников. Под «кубачинской» понимается разновидность иранской керамики второй половины XV - начала XVII вв., изготовленная из искусственно составленной высококремнезистой керамической массы1 и расписанной в подглазурной технике.

Наименование «кубачинской» эта керамика получила по месту обнаружения: в поле зрения коллекционеров, а затем учёных она попала из дагестанского селения Кубачи2, знаменитого своим оружейным и ювелирным искусством и резными каменными рельефами.

Кубачинская» керамика - одна из немногих разновидностей исламской художественной керамики, которая дошла до нас в достаточном количестве, в то время как о большинстве составляющих её групп исследователям приходится судить по немногочисленным сохранившимся образцам и даже их фрагментам. Государственный Эрмитаж обладает коллекцией «кубачинской» керамики, не имеющей аналогов в других музеях России и зарубежных стран по художественному уровню, разнообразию вариантов росписи и количеству выдающихся произведений. Поэтому на материале эрмитажной коллекции мы располагаем редкой возможностью изучения обширной и значимой для средневекового искусства Ирана группы керамики, объединённой общими стилистическими чертами, техникой исполнения, историей, особенностями бытования.

1 Такие керамические массы называют в ряде случаев кашинными, или кашинами, а также фаянсами. Нужно иметь в виду, что в широком смысле под фаянсами понимаются любые разновидности глазурованной керамики.

Существуют памятники «кубачинской» керамики, попавшие в музейные коллекции непосредственно из Ирана. Тем не менее, термин «"кубачинская" керамика» утвердился в искусствоведческой литературе и потому представляется обоснованным в отношении памятников, которые являются объектом изучения в данной работе.

Средневековая исламская керамика (особенно относящаяся к XV в. и позже), согласно оценке многих специалистов, была недостаточно изучена вплоть до 1990-х гг., когда группой канадских учёных во главе с JI. Голомбек было проведено масштабное исследование керамики тимуридского времени3. При исследовании исламской керамики особенности её реставрации практически не рассматривались, если не считать немногочисленных статей в периодических изданиях, посвящённых отдельным, частным вопросам.

Актуальность изучения «кубачинской» керамики определяется также необходимостью всестороннего исследования памятников декоративно-прикладного искусства, где проблемы технологии их изготовления и бытования взаимосвязаны с реставрационной практикой (текущей или имевшей место ранее) и не могут игнорироваться при трактовке образного начала данных памятников. Иначе говоря, комплексный подход к их изучению требует от специалиста принимать во внимание не только культурно-ценностные, но и материальные характеристики изучаемых предметов. Несмотря на то, что реставрируется материя памятника, на деле мы обязаны помнить о его двойственной сущности как произведения искусства, материальная и духовная стороны которого нерасторжимы. Иначе говоря, в процессе реставрации мы не только изменяем нечто в материальной структуре памятника, но и неизбежно привносим что-то новое в его художественный облик, то есть, «при консервации-реставрации неизбежно внесение некоторых изменений в произведение как предметно-ценностную данность»4. По этой причине при изучении памятников прикладного искусства мы не можем обойти вниманием этот аспект при анализе их художественных особенностей.

С другой стороны, необходимость исследования «кубачинской» керамики обусловлена тем пристальным интересом к искусству средневекового мусульманского Востока, и, в частности, Ирана, который в последнее время проявляют не только исследователи, но и зрители. Здесь следует упомянуть о

3 См.: L. Golombek, R.B. Mason, G.A. Bailey. Tamerlane's Tableware. Toronto, 1996.

4 Ю.Г. Бобров. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М., 2004. С. 169. том, что широкий интерес вызвали такие выставки Государственного Эрмитажа, представляющие иранское и, шире, мусульманское искусство, как «Персидская живопись XV-XIX веков» (1996), «Земное искусство — небесная красота. Искусство ислама» (1999), «Иран в Эрмитаже. Формирование коллекций» (2004)5, «Персия: от Персеполя до Тегерана» (2007), «Во дворцах и шатрах. Исламский мир от Китая до Европы» (2008). В 2004 г. в Эрмитаже состоялась международная конференция, посвящённая изучению культуры Ирана на Западе6. Т.о., актуальность исследования определяется следующими положениями:

- интерес к культуре и искусству Ирана и Востока сегодня вполне очевиден, однако иранское искусство не получило пока должного осмысления в отечественном искусствознании. В частности, всестороннего изучения требует искусство иранской керамики;

- исламская, в частности, иранская керамика, особенно относящаяся к XV в. и позже, была недостаточно изучена вплоть до 1990-х гг. При исследовании исламской керамики художественные особенности её памятников практически не рассматривались в контексте истории их бытования и реставрации, если не считать посвящённых этому вопросу немногочисленных статей в периодических изданиях;

- история исламской керамики изобилует фальсификациями, подделками, переделками, реставрациями. Даже специалисты подчас ошибались,

5Мотивация присутствия на последней у большинства зрителей была связана с «огромным интересом к культуре Ирана и особым отношением к выставкам, представляющим культуры Востока». Подавляющее большинство зрителей выставки подчеркивало «значимость самого факта её появления, редкую возможность видеть в таком объёме иранское искусство, уникальные памятники, погрузиться в атмосферу древней восточной культуры и ощутить её притягательность, загадочность и непохожесть». Оценивая выставку, зрители выделяли наиболее заинтересовавшие их разделы, среди них была отмечена:

Иранская керамика. Особое внимание привлекли керамические изделия с лазуритовой росписью, напоминающей голубизну и бесконечность небесного свода. Подробнее об этом см.: Т.И. Галич. Выставка иранского искусства: восприятие современными зрителями // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского. Сборник докладов. СПб., 2005. С. 26-30.

6 Международная конференция по изучению культуры Ирана на Западе. Изучение персидской культуры на Западе: с XVI до начала XX века. Государственный Эрмитаж, 24-27 июня 2004 г. СПб., 2004. принимая искусную подделку за подлинник. Случаи с подделками «кубачинской» керамики редки, но всё же известны. Поскольку следы бытования и реставрации служат косвенными указаниями на подлинность предмета, их изучение способствует определению подлинности памятников;

- необходима дальнейшая теоретическая разработка научных аспектов реставрации в области прикладного искусства, что невозможно осуществить без всестороннего исследования этой художественной практики на примере конкретных групп памятников (в данном случае — иранской «кубачинской» керамики).

Систематическое изучение исламской и, в частности, иранской керамики началось в 90-е гг. XIX в. (до этого интерес к ней проявляли знатоки, но не академические учёные). В 1930-е гг. наиболее полную классификацию средневековой керамики Ирана разработали американские учёные А. Поуп и Р. Эттингхаузен. Важный вклад в изучение иранской керамики сделали отечественные учёные М.М. Дьяконов и А.Ю. Якубовский. В 1947 г. вышла в свет книга Э.К. Кверфельдта «Керамика Ближнего Востока», ценность которой заключается в том, что автор рассматривает стилистику керамики в неразрывной связи с техникой и технологией её изготовления. На сегодняшний день исследователи ориентируются на классификацию, разработанную А. Лейном («Ранняя исламская керамика», первое издание — 1947; «Поздняя исламская керамика», 1957; обе на англ. яз.), который разделил огромный корпус исламской керамики на группы. Вместе с тем, в разработанную им систему постоянно вносятся коррективы, уточнения. Так, крупный исследователь И. Кров предложила новые классификационные деления в отношении сефевидской керамики («Персия и Китай», 2002, на англ. яз.).

Цель работы — изучение художественных и технико-технологических особенностей «кубачинской» керамики, способствующее дальнейшей разработке подходов к её реставрации, хранению и экспонированию.

Для достижения этой цели в исследовании решаются следующие задачи:

- анализ стилистического решения росписей изделий «кубачинской» керамики;

- изучение следов бытования памятников «кубачинской» керамики как факторов, влияющих на восприятие их художественного облика;

- выявление взаимосвязи технико-технологических особенностей данных памятников с их функционированием;

- исследование и классификация реставрации «кубачинской» керамики из собрания Эрмитажа, проведённой во второй половине XIX - первой четверти XX вв.;

- анализ проблем реставрации «кубачинской» керамики на основе данных современной реставрационной практики.

Объект исследования — иранская «кубачинская» керамика. Предмет исследования — художественные и технико-технологические особенности «кубачинской» керамики, взаимосвязь между художественными особенностями и вопросами реставрации памятников данного круга.

Исследование основано на комплексном междисциплинарном подходе. Использованы методы искусствоведческого, сравнительно-исторического, технико-технологического анализа материала. Методологическую основу составили исследования в следующих областях науки:

- искусствоведения (А.Т. Адамова, И. Брунхаммер, Б.В. Веймарн, JI. Голомбек, Э. Грубе, Э.К. Кверфельдт, И. Кров, А.Н. Кубе, А. Лейн, И.В. Рапопорт, Л.И. Ремпель, М.Д. Уитман, О. Уотсон и др.);

- истории (Дж. Аберкромби, Д.Н. Анучин, М.М. Дьяконов, А.А. Иванов, О. Уотсон, А. Ю. Якубовский и др.);

- этнографии (Дж. Аберкромби, Д.Н. Анучин, Е.М. Шиллинг);

- культурологии (Л.С. Бретаницкий, Л.И. Ремпель и др.);

- теории реставрации (Ю.Г. Бобров и др.);

- технологии керамики (Э.В. Сайко, Г.В. Михалевич и др.).

Большое значение на всех этапах исследования имел практический опыт диссертанта — художника-реставратора Государственного Эрмитажа.

Источниками исследования послужили: научная липсератур^ посвящённая данному кругу вопросов, иллюстративный материал ГЕзсздансии, инвентарные книги, журналы и фондовые коллекции иранской ьсерамики Государственного Эрмитажа.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые:

- художественные особенности «кубачинской» керамики рассмс^»~зтреыь»т в контексте истории её существования, бытовых починок и рестав^гэ^хдгии;

- на примере «кубачинской» керамики показано, что следы бытования оказывают значительное влияние на художественный: облик произведений;

- на материале «кубачинской» керамики из собрания Государотгчвенлого Эрмитажа рассмотрена, классифицирована и сопоставлена с совр еменной реставрационной практикой реставрация, проводившаяся во второй половине XIX — первой четверти XX вв.

Теоретическая значимость работы состоит в следующем:

- выявлены существенные отличительные признаки «куба^^аыскои» керамики, связанные с изменениями, затрагивающими как матери=Е<1>, так и художественный облик её памятников в процессе их бытования;

- проанализирована практика реставрации «кубачинской» ке^Ер^лупззси, проводившейся во второй половине XIX — первой четверти XX вв;

- обозначены современные реставрационные принципы применительно к «кубачинской» керамике.

На защиту выносятся следующие положения:

- на примере «кубачинской» керамики, показано, каким особенности бытования керамического изделия вносят изменен^рз^зз: в его облик, который так же, как и материя памятника, меняется с те-чен^ем времени;

- «кубачинская» керамика демонстрирует тесную связь технологических особенностей памятников с их бытованием;

- реставрация «кубачинской» керамики, проводившаяся во второй половине XIX — первой четверти XX вв., не соответствует сегодняшним реставрационным нормам7. Однако она представляет собой неотъемлемую часть истории этих памятников и должна рассматриваться как явление, заслуживающее подробного изучения.

7 Этические нормы: Венецианская хартия 1964 г. (см.: Ю.Г. Бобров. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М., 2004. С. 279-284); реставрационные методики: Реставрация музейной керамики. Методические рекомендации. М„ 1999.

10

Заключение научной работыдиссертация на тему "Искусство иранской "кубачинской" керамики в контексте истории бытования и реставрации памятников"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В представленной диссертации предложена такая интерпретация художественных особенностей иранской «кубачинской» керамики, где учитывались также вопросы, связанные со спецификой её бытования и реставрации. В частности, мы попытались показать, что «напластования», наложившиеся с течением времени на материю произведения, изменяют и: его художественный облик и по этой причине подлежат рассмотрению именно в рамках искусствоведения.

Изучение предметов, составляющих «бирюзовую» группу «кубачинокой» керамики, подтвердило, что художественное решение памятников XV-XVT вв. значительно отличается от образного строя изделий конца XVI-XVIX вв. (роспись ранних изделий построена на мягких, плавных линиях, поздние отличаются графичной трактовкой).

Керамика с росписью кобальтом в наибольшей степени демонстрирует китайское влияние. Если роспись ранних изделий, представляющих эту группу, выполнена исключительно кистью и имеет тонкую деталировку, то техника росписи поздних изделий меняется в сторону упрощения: рисунок гравируется по ангобу, затем широко и свободно наносится краска. Затекая в желобки, она образует тёмно-синюю линию.

Полихромная керамика, напротив, в наибольшей степени сохраняет иранские черты. Роспись её может быть подчинена осевой или центральной симметрии или быть подчёркнуто асимметричной. В этом случае сочетаоЕотся динамика, обусловленная асимметричным строением композиции, и уравновешенность, достигнутая сбалансированным распределением изобразительных элементов.

Изучение художественного и технико-технологического аспекта интересующей нас проблемы позволяет сделать вывод о том, что весь корпус «кубачинской» керамики делится на две группы, раннюю и позднюю, по ряду отличий:

- по профилю форм изделий и их размерам. Ранние^ изделия - это, в основном, большие блюда с отогнутым, иногда фе=:*<сзтончатым бортом, реже - большие глубокие блюда без борта. Более п<г>здние - это блюда меньшего диаметра или тарелки с отогнутым бортом;

- по качеству керамического теста. Ранние изделия выополнены из хорошо спечённой, высокого качества белой «каменной мао.<сы» и расписаны в подглазурной технике непосредственно по черепку ХЗДелочная глазурь, покрывающая изделия, прекрасно соединяется сх каменной массой, поэтому качество керамической поверхности высокое, трещины на глазури выражены слабо. Качество поздних издеоси:ii снижается: они имеют красноватый, пористый черепок, покрытый плод роспись белым ангобом. Щелочная глазурь плохо совместима с анг^обом, из-за чего на поверхности изделий со временем появилась крупыаз^:, выраженная сетка трещин - кракле;

- по способу распределения декора по керамической: плоскости. Ранние блюда без борта роспись делит на две зоны: хд^^гепр и периферию. Геометрический центр блюд является и композициотезгыой доминантой. В росписи блюд с отогнутым бортом подчёркис&^ется деление на центральную часть, стенку и борт. Если роспись гтогкгрывает всё блюдо, каждая из трёх зон имеет собственный изобразите^лхъный мотив. Если стенка свободна от росписи, она служит комгх<г>зиционной паузой. Поздние изделия часто украшает роспись, общая лхття стенок и борта, которая не подчёркивает, а нейтрализует границу с|эорм; среди более ранних изделий предметов с подобным решением декоративной плоскости нами,не выявлено.

Наряду с художественными особенностями, важное в исследовании заняло изучение керамических техник как фактор ов, определяющих особенности бытования памятников. Рассмотрение техник становится обязательным, если принять во внимание двуединую природу произведений керамического искусства - «вещно-физическую» и «культур>ыо-ценностную». В результате изучения этой проблемы была выявлена тесная связь техники, технологии, принципов формообразования и декорирования с дальнейшим бытованием памятников.

Следы бытования - выраженная сетка трещин-кракле, плотный кремовый тон некогда белых изделий, тёмные ореолы под глазурью — рассмотрены как факторы, трансформирующие художественный образ предмета. Эти черты стали для керамических изделий такими же знаковыми, как роспись, нанесённая рукой мастера. Так явление, которое является результатом технологического несовершенства, приобретает значение художественного, формирующего образ. Из этого следует, что особенности бытования вносят нечто новое в художественный облик предмета, подчас значительно его трансформируя. Так художественный облик памятника меняется с течением времени вслед за его материей.

Как важная составная часть бытования памятников рассматривается и история их реставрации, а более конкретно — эстетический аспект последней применительно к отдельным избранным произведениям. Бытование предметов и проводившаяся в разное время реставрация были обусловлены технологией производства, предполагающей своё визуальное изменение с течением времени или по причине механических, внешних повреждений и воздействовали не только на материальную, но и на художественную составляющую памятников.

Искусствоведческое изучение памятника становится необходимым компонентом его научной реставрации, без которого невозможно принятие адекватных реставрационных решений. Но справедливо и обратное: изучение памятника искусства в контексте истории реставрации и — шире — бытования должно стать необходимой составной частью его искусствоведческого анализа, способствующей более точной, многогранной трактовке художественного образа изучаемого произведения.

Анализируя художественные особенности «кубачинской» керамики, исследуя технико-технологические особенности представляющих её предметов, мы рассмотрели также круг вопросов, связанных с их бытованием и реставрацией - уже состоявшейся и современной, поскольку следы бытования и следы реставрации также в значительной степени влияют на художественный облик конкретных произведений и их восприятие. Памятники, входящие в рассматриваемую группу «кубачинской» керамики, объединены как общими стилистическими чертами и техникой, так и общей историей бытования, частью которой является и кубачинская реставрационная практика.

Вопросы реставрации на материале иранской «кубачинской» керамики из собрания Эрмитажа в представленном исследовании рассмотрены впервые. Изучение особенностей реставрации памятников этой керамики, проводившейся во второй половине XIX - первой четверти XX вв. (хронологические рамки удалось установить в результате проведённых исследований) и сопоставление её с сегодняшней реставрационной практикой дают возможность утверждать, что реставрация кубачинцев далека от реставрации в её сегодняшнем понимании - она граничит с рукоделием, в большой степени является творческим процессом. К ней неприменимы современные реставрационные критерии: неприкосновенность подлинника и обратимость, инертность и долговечность реставрационных материалов.

Реставрация памятников иранской керамики, проводившаяся кубачинцами, представляет собой особый вид художественной практики. Опираясь на результаты её изучения в широком историческом контексте, можно утверждать, что приёмы и методы, практиковавшиеся кубачинцами, обладают рядом общих специфических признаков, что выводит эту практику в разряд важного историко-художественного явления. В таком контексте «доделки» и прочие следы «кубачинской» реставрации приобретают большую историческую ценность.

Изучение реставрационной практики кубачинцев привело к следующему заключению: данная практика исключает случаи подделок-фальсификаций, хотя имеется многочисленная группа предметов-«переделок» — подлинных предметов, внешний вид которых был изменён («улучшен») в результате проведённой реставрации.

В целом, «кубачинская» реставрационная практика сыграла важную роль в сохранении памятников иранской керамики и должна рассматриваться как явление, заслуживающее подробного изучения. Благодаря этому мы имеем уникальную возможность исследования большого класса иранской керамики в контексте особенностей ее бытования и реставрации, что, в конечном счёте, ведёт к более глубокому и точному пониманию искусства «кубачинской» керамики как важного явления в искусстве средневекового Ирана.

Список научной литературыШлыкова, Татьяна Викторовна, диссертация по теме "Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура"

1. ОБЩИЕ ТРУДЫ, МОНОГРАФИЧЕСКИЕ РАБОТЫ И НАУЧНЫЕ СБОРНИКИ1. На русском языке

2. Адамова А.Т., Гюзальян JI.T. Миниатюры рукописи поэмы «Шахнаме» 1333 года. Л.: Искусство, 1985. - 167 е.: ил.

3. Бартольд В.В. Восток и русская наука. Б. м., 1915. — 13 с.

4. Бартольд В.В. Мусульманский мир. Петербург: Наука и школа, 1922. -92 с.

5. Бобров Ю.Г. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. М.: Эдсмит, 2004. - 344 е.: ил.

6. Бретаницкий Л.С. Художественное наследие Переднего Востока эпохи, феодализма. М.: Советский художник, 1987. - 256 е.: 150 ил.

7. Буткевич Л. М. История орнамента: Учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2003. - 272 е.: ил.

8. Веймарн Б.В. Искусство арабских стран и Ирана VII-XVII веков. М.: Искусство, 1974. - 187 е.: ил.

9. Глухарёва О., Денике Б. Краткая история искусства Китая. М.; Л.: Искусство, 1948. — 210 е.: ил.

10. Дьяконова Н.В. Искусство народов зарубежного Востока в Эрмитаже. — Л.: издательство Государственного Эрмитажа, 1962. — 127 е.: ил.

11. Ю.Иванов М.С. Очерк истории Ирана. М.: Госполитиздат, 1952. - 467 с.

12. П.Искусство Кубани Альбом. Авт.-сост. Р.А. Алиханов, А.А. Иванов. Л.: Художник РСФСР, 1976.-208 е.: ил.

13. Кверфельдт Э.К. Предмет в китайском искусстве. — JL: типография им. Ивана Фёдорова, 1937. — 36 е.: ил.

14. Керамика Риштана: Традиции и мастера. Авт. вступ. статьи и сост. Кодзаева (Кодзати) JL Х.-М. Ташкент: 1998. - 28 е.: ил.

15. Киплик Д.И. Техника живописи. — М.; Л.: Искусство, 1950. — 503 е., 30. с. ил.

16. Китайский фарфор в собрании Эрмитажа. Конец XIV первая треть XVIII века. Каталог. Авт.-сост. Т.Б.Арапова.-Л.: Аврора, 1977—136 е.: ил.

17. Кубе А.Н. Испано-мавританская керамика. — М.; Л.: Издательство АН СССР, 1940.-70 2. е.: ил.

18. Кубе А.Н. История фаянса. — Берлин: Государственное издательство РСФСР, 1923. 122 е.: 48 с. ил.

19. Кубе А.Н. Итальянская майолика XV-XVIII веков. Собрание Государственного Эрмитажа. Под ред. О.Э. Михайловой и Э.А. Лапковской. — М.: Искусство, 1976. 288 е.: ил.

20. Макарова Т.И. Поливная керамика древней Руси. М.: Наука, 1972. - 19 е.: ил.

21. Масленицына С.П. Искусство Ирана в собрании Государственного музея искусства народов Востока. — Л.: Аврора, 1975. 199 е.: ил.

22. Миллер Ю.А. Художественная керамика Турции. — Л.: Аврора, 1972.- 184 е.: ил.

23. Наджафоеа Н.Н. Художественная керамика Азербайджана XII-XV вв. -Баку: издательство АН Азербайджанской ССР, 1964. 140 е.: ил.

24. Памятники эпохи Руставели. — Л.: издательство АН СССР, 1938. VIII, 406 е.: 1л. ил.

25. Орнаменты Дальнего Востока. Китай, Япония, Корея. Сост. и авт. предисловия В.И. Ивановская. М.: издательство «В. Шевчук», 2007. -207 е.: ил.

26. П.Пиотровский М.Б. О мусульманском искусстве. СПб.: Славия, 2001.- 147 е.: ил.

27. Пугаченкова Г.А., Ремпелъ Л.И. Очерки искусства Средней ^з^д Древность и средневековье. М.: Искусство, 1982. - 288 е.: ил.

28. Ремпелъ Л.И. Искусство Среднего Востока. Избранные труды по истории и теории искусств. М.: Советский художник, 1978. — 286 е.: ил.

29. Реставрация музейной керамики: Методические рекомендации / jj j-j Андреева, А.С. Антонян, Т.И. Барабанова и др.; Под общ. ред П1Н1 Андреевой. М.: ВХНРЦ им. академика И.Э. Грабаря, 1999.-144 с. X ил.

30. Сайко Э.В. История технологии керамического ремесла Средней ^зщ VIII-XII вв. Отв. ред. д.т.н., проф. А.И. Августинник. — Духхзс^онбе: институт истории им. А. Дониша, 1966. 211 е.: ил.

31. Сайко Э.В. Глазури керамики Средней Азии VIII-XII вв. (По матер>2Еэгалам керамических комплексов Хутталя, Согда, Ферганы). Под ред. ZEJ.A. Литвинского. Душанбе: издательство АН Таджикской ССР, 1962.-Ц -40 с.

32. Сайко Э.В. Техника и технология керамического производства Ср^^^г^ней Азии в историческом развитии. -М.: Наука, 1982. — 212 е.: ил.

33. Система научного описания музейного предмета: Классифи^есг^лцил,методика, терминология: Справочник / Рос. Этногр. музей. Научи1?ед.:

34. И.В. Дубов, И.И. Шангина. СПб.: Арт-люкс, 2003. - 408 е.: ил. 123^

35. Стили и орнаменты в искусстве: Каталог. М.: ACT: Астрель», И2.008. - 367 е.: ил.

36. Стирлен А. Искусство ислама / Пер. с франц. Нестеровой Е.В. 1УГ — ООО «Издательство Астрель»; ООО «Издательство ACT», 2003. - 319,1 ил.

37. Учебные задания в структуре научного семинара «Методика анализа художественных произведений в исследовательской работе аспира^Еэстов и соискателей». Учебное пособие. Авт.-сост. А.Ф. Дмитренко. — СИ^Пб.г Астерион, 2007. — 52 с.

38. Хабиб Аллах Айат Аллахи. История иранского искусства. — ОПб.: Петербургское Востоковедение, 2007. — 352 с.

39. Филъштинский И.М., Шидфар Б.Я. Очерк арабо-мусульм:^э1з:стсой культуры VII-XII вв. М.: Наука, 1971. - 259 е.: 16 с. ил.

40. Художественный язык Средневековья. Отв. ред. д.ф.н. В.А. Карпушин. М.: Наука, 1982. - 272 с.

41. Шиллинг Е.М. Кубачинцы и их культура. Историко-этнографические этюды. -М.; Л.: издательство АН СССР, 1949. 222 е.: 2. с. ил.

42. Школа рисования: Стили в искусстве. Орнаменты и декоративные мотивы. М.: ACT: Астрель, 2006. - 318 2. е.: ил.

43. Шукуров Ш.М. Искусство и тайна. М.: Алетейа, 1999. - 248 с. + 32 с. вкл.: ил.

44. Шукуров Ш.М. Искусство средневекового Ирана. (Формирование принципов изобразительности). — М.: Наука, главная редакция восточной литературы, 1989. 248 с.

45. Якубовский А.Ю. Культура и искусство Востока в памятниках Эрмитажа. Выпуск I. Л.: типография им. Ивана Фёдорова, 1937. - 66 с.1. На иностранных языках

46. Abercromby J. A Trip Through the Eastern Caucasus With a Chapter on the Languages of the Country. Edward Stanford, 1889. — xvi, 376 p.

47. Caiger-Smith A. Tin-glaze Pottery in Europe and the Islamic World. The tradition of 1000 Years in Maiolica, Faience and Delftware. — London: Faber & Faber, 1973.-236 p.: 189 pi., 24 p. color pi.

48. The Conservation of Glass and Ceramics. Research, Practice and Training. Editor: Norman H. Tennent. London: James & James, 1999. - 293 p.: pi.

49. Crowe Y. Persia and China: Safavid Blue and White Ceramics in the Victoria and Albert Museum 1501-1738: Catalogue raisonne. London: Thames & Hudson, 2002.-314 p: pi.

50. Dimand M.S. A Handbook of Mohammedan Art. 3 ed. New York: The Metropolitan Museum of Art, 1958. - 380 p.: pi.

51. Drury C., Fortnum E. Maiolica. A Historical Treatise on the Glazed and Enamelled Earthenwares of Italy, with Monograms, also Some Notice of the

52. Persian, Damascus, Rhodian, and Hipano-Moresque Wares. Oxford: Clarendon Press, 1896. - 357 p. (text), 189 p. (catalogue).

53. Golombek L., Mason R.B., Bailey G.A. Tamerlane's Tableware: A New Approach to the Chinoiserie Ceramics of Fifteenth- and Sixteenth Century Iran. Costa Mesa: Mazda Publ.; Toronto: Royal Ontario Museum, 1996. -VIII, 256 p.: pi.

54. Grube E.J. Islamic Pottery of the Eighth to the Fifteenth Century in the Keir Collection. London: Faber & Faber, 1976. — 378 p.

55. Grube E.J. The World of Islam. London: Paul Hamlyn, 1966. - 176 p.

56. Islamic Art. The Nasli M. Heermaneck collection. Gift of Joan Palevsky. Catalog.- Los Angeles: Pratapaditya Pal, 1974. 232 c.: pi.

57. Islamic Art in the Keir Collection: Catalogue. / B.W. Robinson et. al.- London; Boston: Faber & Faber, 1988. XVIII, 316 p.

58. Kelekian D.K. The Potteries of Persia being a Brief History of the Art of Ceramics in the Near East. Paris: H. Clarke, 1909. - 38 p.

59. Lane A. Early Islamic Pottery. Mesopotamia, Egypt and Persia. 4th ed..- London: Faber & Faber, 1958. — XI, 52 p.: pi.

60. Lane A. Later Islamic Pottery. Persia, Syria, Egypt, Turkey. — London: Faber & Faber, 1957. 132 p., 50 pi., 1 color pi.

61. Watson O. Ceramics From Islamic Lands. — London: Thames & Hudson, 2004.-512 p.: pi.

62. Watson O. Persian Lustre Ware. — London; Boston: Faber & Faber, 1985.- 209 p.1301. КАТАЛОГИ ВЫСТАВОК1. На русском языке

63. Адамова А.Т. Персидская живопись и рисунок XV-XIX веков в собрании Эрмитажа. СПб.: Славия, 1996. - 375 е.: ил.

64. Во дворцах и в шатрах. Исламский мир от Китая до Европы. Авт.-сост. М.Б. Пиотровский, О.П. Дешпанде, А.Д. Притула. СПб.: издательство Государственного Эрмитажа, 2008. - 432 е.: ил.

65. Дары Эрмитажу. Л.: типография им. Ивана Фёдорова, 1989.-120 е.: ил.

66. Иран в Эрмитаже. Формирование коллекций. Авт.-сост. А.Т. Адамова, А.Б. Никитин. СПб.: Славия, 2004. - 255 е.: ил.

67. Искусство ислама / Национальный музей Кувейта, Гос. Эрмитаж. Авт. аннот. Г. Каддуми, М. Кин; научн. ред. А.А. Иванов. Л.: Аврора, 1990. -10. е.: 109 с. ил.

68. От Китая до Европы. Искусство исламского мира / Государственный Эрмитаж; Государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник «Казанский Кремль». СПб.: Чистый лист, 2008. — 376 е.: ил.

69. От Франциска I до Людовика XIV. Французская керамика XVI-XVII веков из собрания Эрмитажа. Авт. вступ. ст. и каталога Е.Н. Иванова. — СПб.: издательство Государственного Эрмитажа, 2005. 120 е.: ил.

70. Японская керамика Сацума в собрании Эрмитажа: Каталог выставки. Авт.-сост. Т.Б. Арапова, А.А. Егорова. СПб.: издательство Государственного Эрмитажа, 2009. — 167 е.: ил.1. На иностранных языках

71. Ceramics from the World of Islam. Freer Gallery of Art. Fiftieth Anniversary Exhibition. By E. Atil. Washington: Smithsonian Institution, 1973.-225 p.:pl.

72. II secolo d'oro della maiolica. Ceramica italiana dei secoli XV-XVI dalla racconta del Museo statale deU'Ermitage. A cura di Elena Ivanova. Faenza: Electa, 2003.-207 p.: pi.

73. Melikian-Chirvani A.S. Le Chant du monde: L'Art de l'lran safavide. 15011736. Paris: Somogy ed. d'art, 2007. - 463 p.: pi.

74. Persia. Thirty Centuries of Art and Culture / Hermitage Amsterdam. -Amsterdam: Waanders Publishers, 2007. 128 p.: pi.

75. Purs decors? Arts de l'lslam, regards du XIXe siecle. Sous la direction de Remi Rabrusse. Paris: Musee du Louvre editions, 2007. - 360 p.: pi.

76. Wilkinson Ch.K. Iranian Ceramics. New York: Asia House, distrib. by Harry N. Abrams, 1963.- 145 p.

77. СТАТЬИ В ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЯХ МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИЙ1. На русском языке

78. Анучин Д.Н. Отчёт о поездке в Дагестан летом 1882 года, совершённой при содействии Императорского Русского географического общества // Известия Императорского русского географического общества. Т. XX, 1884. СПб: 1885. - С. 357-449.

79. Аронов В. Вещь в аспекте искусствознания // Декоративное искусство СССР. -№ 11 (336). М.: Советский художник, 1985. - С. 22-23, 26.

80. Банк А.В. Памяти учителя // Труды Государственного Эрмитажа. Т. X. Культура и искусство народов Востока. — Л.: Советский художник, 1969. С. 5-7.

81. Галич Т.И. Выставка иранского искусства: восприятие современными зрителями // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского. Сборник докладов. СПб.: издательство Государственного Эрмитажа, 2005. — С. 26-30.

82. Губер А.А. Подготовка и аттестация реставраторов в СССР // Доклады на конференции комитетов ИКОМ по вопросам реставрации. 16-21 сентября 1963 г. Л.: издательство Государственного Эрмитажа, 1963. — С. 6-13.

83. Иванов А.А. Фаянсовое блюдо XV века из Машхада // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XLV. Л.: Искусство, 1980. - С. 64-66.

84. Кралюровский М.Г. Алые пионы Эдема. О полихромии в керамике Золотой Орды XIII-XIV веков // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского. Сборник докладов. — СПб.: издательство Государственного Эрмитажа, 2005. С. 78-90.

85. Крыжановская М.Я. О методах определения подделок средневекового прикладного искусства // Художественное наследие. Хранение, исследование, реставрация. Выпуск 9 (39). -М.: Искусство, 1984. С. 96106.

86. Кукуй Е.Н. Внутреннее пространство жилого дамасского дома // Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия. Сборник научных трудов преподавателей и аспирантов за 2005 г. — СПб.: Астерион, 2006. С. 210-214.

87. Левинсон-Лессинг В.Ф. Иосиф Абгарович Орбели (1887 1961) // Труды Государственного Эрмитажа. Т. X. Культура и искусство народов Востока. - Д.: Советский художник, 1969. - С. 8-17.

88. Международная конференция по изучению культуры Ирана на Западе. Изучение персидской культуры на Западе: с XVI до начала XX века. Государственный Эрмитаж, 24-27 июня 2004 г. СПб.: 2004. - 79 с.

89. Михалевич Т.П., Сайко Э.В. Сведения персидского источника XII в. о некоторых приёмах по изготовлению люстровой керамики // Известия Отд. Общественных наук АН Таджикской ССР, 2 (60). Душанбе: 1970. -С. 73-80.

90. Пиотровский Б.Б. Отделу Востока 50 лет // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XXXIV. Л.: Аврора, 1972. - С.3-5.

91. Пирвердян Н. К датировке иранских парчовых тканей с сюжетами // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XL. Л.: Аврора, 1975. - С. 53-56.

92. Рапопорт И.В. Иранский полихромный изразец с погрудным изображением мужчины // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XXVI. Л.; М.: Советский художник, 1962. - С. 31-33.

93. Рапопорт И.В. К вопросу о китайских влияниях в керамике Ирана «иранские селадоны» // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XXXIV. Л.: Аврора, 1972. - С. 23-25.

94. Рапопорт И.В. К вопросу о поздней люстровой керамике Ирана // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XXXI. — Л.: Аврора, 1970. С. 54-56.

95. Рапопорт И.В. Керманская керамика с росписью кобальтом XVI-XVIII вв. в собрании Эрмитажа // Труды Государственного Эрмитажа. Т. X. Культура и искусство народов Востока. Л.: Советский художник, 1969. -С. 168-185.

96. Рапопорт И.В. Об одной группе иранских фаянсовых бутылей // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XL. — Л.: Аврора, 1975. — С. 50-53.

97. Рапопорт И.В. Об одной группе иранской керамики XVIII в. // Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XXIX. — Л.: Советский художник, 1968. С. 42-44.

98. Филатова М.Ю. Керамика «испик» в собрании ГМВ // Научные сообщения Государственного музея Востока. Выпуск XXVI. — М.: Государственный музей Востока, 2006. — С. 32-43.

99. Этитейн М. Реалогия — наука о вещах // Декоративное искусство СССР, № 6 (331). М.: Советский художник, 1985. - С. 21-22, 44.1. На иностранных языках

100. Allan J.W. Abu'l-Quasim Treatise on Ceramics // IRAN. Journal of the British Institute of Persian Studies. Vol. XI. London: The British Institute of Persian Studies, 1973.-P. 111-120.

101. Brocklebank R.H.R. Kubatcha Faience // The Burlington Magazine for Connoisseurs. Vol. LIX. № CCCXLV. London: The Burlington Magazine Ltd., 1931.-P. 218-221.

102. Brunhammer Y. Ceramiques Dites de Koubatcha // Cahiers de la Ceramique et des Arts du Feu. № 5. Sevres: Hiver 1956-57. - P. 24-34.

103. DerSarlcissian M., Goodberry M. Treatment of a Fire-Damaged Ceramic Plate // Studies in Conservation. Vol. 26. № 4. London: The International institute for Conservation of Historic and Artistic Works, 1981. -P. 150-152.

104. East Meets West: Oriental Porcelain Decorated in Europe // Translations of the Oriental Ceramic Society. Vol. LXV. London: The British Institute of Persian Studies, 2000-2001. - P. 110-168.

105. Ettinghausen R. Important Pieces of Persian Pottery in London Collections // Ars Islamica. Vol. II. Part 1. MCMXXXV. Michigan: Ann Arbor, 1935.-P. 45-64.

106. Golombek L., Mason R.B. New Evidence for Safavid Ceramic Production at Nishapur // Apollo. The International Magazine of the Arts. July 1995.-P. 33-36.

107. Golombek L., Mason R.B., Proctor P. Safavid Potter's Marks and the Question of Provrnance // IRAN. Journal of the British Institute of Persian Studies. Vol. XXXIX. London: The British Institute of Persian Studies, 2001. -P. 207-236.

108. Golombek L. The Mystery of Kubachi Wares I I Societas Iranologica Europaea. Wiesbaden: 1999. -P. 407-417.

109. Golombek L. The Safavid Ceramic Industry at Kirman // IRAN. Journal of the British Institute of Persian Studies. Vol. XLI. London: The British Institute of Persian Studies, 2003. - P. 253-270.

110. Hordal R. The Ever Changing Profile of Conservation Education // Conservation Without Limits. XV Congress 23-26.8.2000. Helsinki: 2000. -P. 93-105.

111. Lane A. The so-called «Kubachi» Wares of Persia // The Burlington Magazine for Connoiseurs. Vol. LXXV. № CDXXXIX. London: The Burlington Magazine, 1939.-P. 156-162.

112. Mason R.B. Petrography of Pottery from Kirman // IRAN. Journal of the British Institute of Persian Studies. Vol. XLI. London: The British Institute of Persian Studies, 2003. - P. 271-278.

113. Pease M. Two Bowls in One // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. Vol. XVI. № 8. New York: The Metropolitan Museum of Ait, 1958.-P. 236-240.

114. Reitlinger G., Button M. Early Ming Blue-and-White // The Burlington Magazine. Vol. XC. № 538. London: The Burlington Magazine, 1948. - P. 10-16.

115. Watson O. Fakes & Forgeries of Islamic Ceramics I I The Victoria & Albert Album 4. London: de Montfort Publishing, 1985. - P. 39-47.

116. Watson O. Iznik from Isfahan // Apollo, September 1981. P. 176-179.

117. Whitman M.D. The Scholar, the Drinker, and the Ceramic Pot-Painter // Content and Context of Visual Arts in the Islamic World. Papers from A Colloquium in Memory of Richard Ettinghausen. Institute of Fine Arts, New

118. York University, 2-4 April 1980. Pensylvania State University Press, University Park and London. - P. 255-261.

119. ТЕКСТЫ ДИССЕРТАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

120. Whitman M.D. Persian Blue-and-White Ceramics: Cycles of Chinoiserie. Michigan; London: 1978. - 558 sheets: pi.

121. АВТОРЕФЕРАТЫ ДИССЕРТАЦИОННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

122. Зиболъд М.В. Люстр в керамике и возможности его применения в советской архитектуре и художественной промышленности. Автореф. дисс. на соискание учёной степени канд. иск. — Л.: 1953. — 18 с.

123. Коваль В.Ю. Керамика Востока и Византии на Руси (конец IX-XVII вв.). Автореф. дисс. на соискание учёной степени к. и. н. — М.: 1997.- 22 с.

124. Стародуб Т.Х. Проблема стиля иранской керамики XI-XIV вв. (на материале коллекций СССР). Автореф. дисс. на соискание учёной степени канд. иск. М.: 1983. - 20 с.1. ИНВЕНТАРНЫЕ КНИГИ

125. Инвентарная книга вещей, принадлежащих музею Центрального училища технического рисования барона Штиглица.

126. Инвентарная книга Отдела Востока Государственного Эрмитажа.