автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.01
диссертация на тему: Истоки карачаевского и балкарского театров

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Боташева, Зинхара Биляловна

Введение.3

Глава I

Обрядовые формы зрелищных представлений карачаевцев и балкарцев.38

Глава II

Культ и образ козла в обрядово-игровых представлениях карачаевцев и балкарцев. 74

Глава III

Игровые формы зрелищных представлений карачаевцев и балкарцев.121

Введение диссертации2001 год, автореферат по искусствоведению, Боташева, Зинхара Биляловна

Исследование истоков карачаевского и балкарского театров представляет собой определенную трудность. Дело в том, что большая часть материалов по истории, этнографии и культуре карачаевцев и балкарцев, в основном, продолжает оставаться достоянием народной памяти. До сих пор не собраны, не систематизированы и не изданы в полном объеме материалы из истории обрядовых и культовых представлений, насыщенных танцами, пантомимой, диалогами, маскировкой и пр., словом, всеми теми элементами синкретического действа, в которых мы находим зачатки театрального искусства карачаевцев и балкарцев. В изданных к настоящему времени материалах по этнографии нетрудно заметить, что многие описанные в них обряды носят чисто театральный характер. Однако ученых больше интересовала этнографическая сторона собранных ими сведений, и потому вопрос об истоках карачаевского и балкарского театров не получил в них должного отражения. Тем не менее, именно этнографам и фольклористам мы больше всего обязаны возможностью развить и исследовать эту тему. Они первыми зафиксировали и сохранили для потомков уникальный этнографический и фольклорный материалы, содержание которых позволяет говорить о многообразии и богатстве зрелищного искусства карачаевцев и балкарцев. Это работы Дулова М.(148), Урусбиева С.-А.И. (169), Лайпанова Х.О. (91), Холаева А.З. (186), Караевой А.И. (69), Урусбиевой ФА. (170), Шаманова И.М. (191), Оргабаевой Р.А-К. (125), Джуртубаева МЛ. (53), Хаджиевой Т.М. (114), Малкондуева Х.Х. (100), КудаеваМЛ. (88), КаракеговаМД (71) и др.

В данной работе предметом исследования являются именно истоки карачаевского и балкарского театров. Это определило направление и принцип отбора этнографического и фольклорного материалов. В основе монографического исследования находятся, во-первых, публикации по данной теме, во-вторых, архивные материалы, хранящиеся в различных государственных учреждениях России и стран СНГ; в-третьих, ряд материалов, записанных со слов жителей карачаевских и балкарских городов и аулов, а также соотечественников, проживающих в зарубежной диаспоре.

Но прежде, чем обратиться к характеристике и описанию собранного нами материала по истокам карачаевского и балкарского театров, необходимо дать краткую историческую справку, разъясняющую специфику культурно-исторического мировоззрения и менталитета карачаево-балкарского народа

Культура карачаевцев и балкарцев—народов, говорящих на одном языке, придерживающихся единых правил и законов в быту и хозяйстве, имеющих единый эпос и фольклор, обрядность, ритуалы, общих исторических героев, исповедующих на данный момент мусульманскую религию суннитского толка - еще мало изучена. С древнейших времен карачаевцы и балкарцы живут на северо-западных склонах Главного Кавказского хребта и его предгорий, обрамляя подножье самой высокой горы Европы - Эльбруса, гранича со Ставропольским и

Краснодарским краями, Северо-Осетинской Республикой, Абхазией, Грузией.

Территория, которую занимают карачаевцы и балкарцы, издавна известна как часть караванной дороги, связывающей через Марухский и Лабинский перевалы Запад и Восток, Европу и Азию. Это так называемый Великий Шелковый Путь, «который проходил от Средиземного моря до Желтого, и по нему через пустыни и горы, вместе с шелками и благовониями текли идеи, системы, концепции. Могли ли тюрки -хозяева этих земель — не видеть и не слышать того, что говорили проповедники всех стран .»,- писал о значении Шелкового пути историк Л.Н.Гумилев (48;77). Отчасти, из-за труднодослупности географического расположения прохождения здесь Великого Шелкового Пути, карачаевцы и балкарцы сохранили в своем фольклоре много обрядов и примет, неизвестных или забытых их ближайшими соседями, но присутствующих в культурах народов, отдаленных от них тысячами километров.

О происхождения карачаевцев и балкарцев к настоящему времени собрано немалое количество данных, но они порой радикально противоположны по своим выводам и даже взаимоисключают друг друга. Из множества предположений относительно этногенеза карачаевцев и балкарцев наибольшим вниманием историков пользуются четыре версии, имеющие определенную доказательную базу. Однако, до сих пор ни одна из версий в науке не получила полного признания.

Авторитетно мнение об изначальной автохгонности (исконности проживания) народа на данной территории. Сами карачаевцы и балкарцы обращаются друг к другу «гаулу»-«горец». Многие ученые, основывая свои выводы на археологических и антропологических (краниологических) данных, считают их древними жителями гор и предгорий Кавказа (9;27910;33211;53).

Немало сторонников имеет аланская версия происхождения, поскольку сами карачаевцы и балкарцы именуют себя этнонимом «алан», в значении «соплеменник», «сородич». В пользу данной гипотезы учеными приводятся достаточно убедительные доказательства в области истории, лингвистики, археологии, топонимики (13;251 20;7 90;303 92;40 106;11 177;21 180;14).

Часть ученых-языковедов утверждают, что предками карачаевцев и балкарцев были древние булгары и хазары, мотивируя свои доводы, найденными на территории их проживания археологическими и пиктографическими памятниками (21;37 31;15 156;62).

Имеет место и кипчакская версия происхождения. Ее сторонники исходят из языковых и этнографических параллелей (20;303 28;237 9120).

Наличие различных версий затрудняло разрешение вопроса об этногенезе карачаевцев и балкарцев. Назрела необходимость выработать единое мнение, чему была посвящена специальная сессия, состоявшаяся 22-26 июня 1959 года в г. Нальчике. Инициаторами ее проведения стали Правительство Кабардино-Балкарской автономной республики и ряд авторитетных ученых.

На сессии присутствовали представители различных направлений науки: антропологи, археологи, этнографы, историки, языковеды, искусствоведы и др. Они приехали из Москвы, Ленинграда (Санкт-Петербурга), Тбилиси, Еревана, Махачкалы, Орджоникидзе, Грозного, Нальчика, Казани. Резюмируя все доклады и выступления, секретариат сессии вынес решение: «Карачаевский и балкарский народы образовались в результате смешения северо-кавказских племен с ираноязычными и тюрко-язычными племенами, из которых наибольшее значение в этом процессе имели, видимо, «черные болгары» и, в особенности, одно из западно-кипчакских племен» (122;310).

Этот вывод стал отправным пунктом в продолжение изучения вопроса о происхождении карачаевцев и балкарцев. Однако появившиеся впоследствии новые открытия в области археологии, антропологии, истории, ономастики, топонимики, этнографии, языкознания настоятельно требуют научного обмена информацией для уточнения вывода нальчикской сессии, поскольку накапливаемые сведения давали основательный повод для сомнений в незыблемости вынесенного ею решения, особенно утверждение, что карачаевцы и балкарцы разные народы. Здесь следует уточнить, что данная научная сессия была организована почти через два года после возвращения карачаевцев и балкарцев из Средней Азии, куда они были насильственно депортированы в ноябре 1943 года - карачаевцы (50;85-86), и в марте 1944 года - балкарцы (155^266-267).

Естественно, что в период депортации, ни о каком культурном развитии народа не могло быть и речи. За 13-14 лет выселения научная интеллигенция подверглась либо физическому истреблению, либо моральному остракизму. Архивы и другие материальные и духовные ценности были либо разграблены, либо уничтожены, сфальсифицированы. Уникальное фольклорно-этнографическое наследие карачаевцев и балкарцев на долгие годы было исключено из научного оборота Начиная с 1943 года, ни в одном научно-исследовательском или художественно-публицистическом издании не упоминались этнонимы репрессированных народов. Территории, принадлежащие им, на географических картах были отведены другим административно-территориальным образованиям.

По мнению ученых «грубо искажалась вся история карачаево-балкарского народа. Утверждалось, вопреки фактам, что карачаевцы и балкарцы появились на Северном Кавказе недавноЧто же касается последующего, военного и послевоенного периода истории репрессированных народов, то он был настолько извращен, что по сей день даже с помощью центральных властных структур и средств массовой информации народу никак не удается избавиться от беспредела лжи» (7930-31).

Приведенная цитата наглядно демонстрирует настроение общества, сложившееся вокруг репрессированных народов и потому организацию мероприятия по проблеме происхождения можно было бы отложить до лучших времен, но, как показала современная история, это время еще не пришло.

Очевидно, что для уяснения такого важного вопроса, как этногенез нации, должна сложиться стабильная политическая ситуация на длительный период, способствующая появлению и развитию высокопотенциальной научной школы, обладающей всем комплексом знаний, необходимых для успешного ее разрешения. Карачаево-балкарская наука, к сожалению, ничем подобным не обладает даже в настоящее время, не говоря уже о 1959 годе.

Этногенез - это такой вопрос истории народа, который не терпит неопределенности. Любая недосказанность, приблизительность в этом вопросе способна принести непоправимый вред будущему нации, ее эволюционному развитию.

Ни один из репрессированных народов не предпринял столь поспешного шага в отношении своего будущего, как карачаевцы и балкарцы. Наоборот, все народы, испытавшие геноцид, по возвращению на Родину, в первую очередь, старались выработать концепцию возрождения национальной культуры, укрепить национальное самосознание, определить меры для реализации первоочередных задач по выводу народа из состояния депрессии. Этого сделано не было. Не случайно, из четырех человек, выступивших на сессии от карачаево-балкарского народа, двое вообще не имели к науке никакого отношения. Это были партийные работники. Поспешность, с которой было связано проведение нальчикской сессии, не могла удовлетворить национальную интеллигенцию, а ее доказательный уровень - стать для них определяющим. Языковед П.И.Балтин, заметив неустойчивость выводов сессии, предупреждал: «. положения, выдвинутые представителями различных наук, в достаточной мере авторитетны и убедительны. Однако работникам различных отраслей знаний еще предстоит провести значительные исследования, пока их выводы по данному вопросу не станут абсолютно бесспорными, и в совокупности не образуют нерушимое здание решенной проблемы» (25;62-63).

Но смелые попытки отдельных карачаево-балкарских ученых уточнить выводы нальчикской сессии в течение 40 лет встречали решительное сопротивление со стороны властных структур и научной цензуры, а сама проблема этногенеза постоянно отодвигалась на неопределенный срок. Искусственное затягивание вопроса лишь усиливало разобщенность между некогда единым народом, ухудшало национальные отношения в регионе, тормозило их культурное развитие, а также отрицательно влияло на моральное самочувствие самой нации. Складывающаяся ситуация не могла продолжаться бесконечно и не беспокоить истинных ученых.

Через 35 лет после проведения нальчикской сессии стало возможным вновь обратиться к проблеме происхождения карачаевцев и балкарцев. В Карачаевске (Карачаево-Черкесская Республика) в сентябре 1994 года под руководством ректора Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета профессора А.Д.Койчуева был организован «Круглый стол» по вопросу этногенеза с учетом новых, не апробированных в науке данных. Это научное мероприятие задумывалось как предварительный, подготовительный этап для организации и проведения в недалеком будущем авторитетной научной конференции с привлечением известных российских и иностранных ученых. Но, видимо, время для этого было выбрано неудачное. Из-за сложной политической ситуации, сложившейся в то время в России (на Кавказе) - войны в Чеченской Республике - на совещание не смогло прибыть большинство ученых, заявленных в программах научных секций. Ученые, принявшие участие в научном заседании, тем не менее, выразили свое отношение к проблеме. Итоговый вывод «Круглого стола» был следующий: «Автохтонными предками карачаевцев и балкарцев являлись коренные кавказские племена, смешавшиеся с тюрко-язычными скифами, гунно-сарматами, алано-асами и хаза-ро-булгарами» (196;97). И в этом нет ничего удивительного, поскольку доказано, что «большинство этносов сложилось в результате смешения различных этнических групп как пришлых, так и автохтонных» (34;104).

Во время работы «Круглого стола» в Карачаевске резко обозначились противоречия между отдельными учеными. Разногласия проявились не в том, какие племена участвовали в образовании карачаево-балкарского народа, а в том, кто же из них сыграл в этом процессе доминантную роль.

Вполне возможно в недалеком будущем рождение новых гипотез о происхождении карачаевцев и балкарцев, ведь современная наука допускает рассмотрение не апробированных версий с учетом всего накопившегося документального материала по этому вопросу и использованием современной компьютерной технологии. И чем быстрее эти находки будут осмыслены, обобщены и введены в оборот науки, тем меньше будет вопросов у кавказоведов и проблем у народа А пока вопрос об этногенезе карачаевцев и балкарцев остается до сих пор открытым.

Являясь типичными представителями кавкасионного типа по антропологическим характеристикам, карачаевцы и балкарцы общаются на языке, отнесенном лингвистами к наиболее древней - кьгпчакской - группе тюркских языков (28;272).

Своеобразие карачаево-балкарского этногенеза заключается в том, что в нем «равноправную» роль сыграли два компонента - сугубо кавказский и тюркский; первый сыграл роль субстрата, второй - суперстрата. Это обстоятельство наложило сильнейший отпечаток на этнический облик карачаевцев и балкарцев: буквально все сферы жизни этих пародов - материальная и духовная культура, общественный строй -дуалистичны, т.е. несут в себе и кавказские, и тюркские черты» (183;5-6).

Точной дат ы проникновения тюркских племен на Кавказ пока не определено. Историк Х.Х.Биджиев пишет об активности и усилении влияния тюрков в 1У-У в. н.э. - во время возвышения Хазарского каганата (31 ;252).

Некоторым ученым языковая принадлежность карачаевцев и балкарцев дала основание говорить об их неавтохтонности на Северном Кавказе (68;32-34). Думается, что это поверхностное суждение, ведь еще не доказано, что кавказские племена или их язьж древнее тюркских, и наоборот.

Вероятно, дуалистичность этнического образа карачаевцев и балкарцев вводит некоторых историков в заблуждение. Ученые же, принадлежащие к карачаевской и балкарской нации, видят в этом факте обоснование своей толерантности, возможность ощутить свою сопричастность с другими древними цивилизациями.

Пристальный интерес автора к проблеме этногенеза народа обусловлен тем обстоятельством, что по своей основной сути проблемы происхождения народа и происхождения искусства глубоко взаимосвязаны. Для успешного разрешения эп го-генетического вопроса необходимо знать все его составляющие, а искусство среди них занимает одно из приоритетных мест как хранилище традиционных духовных и материальных образцов народа, его ментальной формулы. На наш взгляд, обращение к истокам искусства способно продемонстрировать такие архаичные детали, которые неизвестны другим отраслям культуры или невозможны для них, способны объяснить многие загадки из истории народа.

К сожалению, профессиональная работа по сбору и анализу фольклорного материала карачаевцев и балкарцев началась очень поздно.

Большую легпу в сохранении и распространении карачаево-балкарских фольклорных и исторических сведений внесли многие русские и иностранные путешественники, и ученые, хотя, в основном, они ограничивались описательной стороной увиденного, тем не менее, их наблюдения дают возможность современным ученым провести исследования аналигико-сопосгавительного характера (5,77).

Первыми из коренных представителей народа начали собирательную и просвет ительскую деятельность известные карачаево-балкарские просветители XIX века князья братья Науруз и Сафар-Али

Урусбиевы, опубликовавшие нартские сказания, предварив их своими примечаниями (169;1-37 77;219-287).

К сожалению, часть материалов, зафиксированных в советский период (1917-1940 гг.), согласно требованиям времени, подвергалась необоснованной цензуре, - результатом чего явились искажения текстов, а значит, и подлинного их смысла Поэтому, демонстрируемый фольклорный материал тех лег требует особо тщательного осмысления. «Собирать материалы для науки может всякий охотник, личным усердием и личными средствами. Но самая наука является только тогда, когда, во-первых, сбор материалов производится не небрежно и урывочно, но систематически, в порядке, связи и полноте, требуемых наукою; во-вторых: когда собранное, нежели опуститься в состав науки, проходит сквозь чистительное горнило строгой, но разборчивой критики, с тем, чтобы ему определилась настоящая цена, подлинный смысл и надлежащее употребление» (112;108-109).

Естественно, что в дошедших до нас фольклорных материалах не соблюдены ни хронологическая, ни сюжетная последовательности. Но, следуя вышеприведенному наказу известного русского этнографа Н.И.Надеждина и обобщая весь имеющийся материал, можно проследить эволюцию зрелищных мероприятий от истоков до современного времени, пусть в некоторых наиболее древних периодах лишь схематично. Руководствуясь этим, изучение истоков карачаевского и балкарского театров мы начинаем с тех фактов, принадлежность которых к карачаевцам и балкарцам бесспорна и не вызывает сомнений.

Особое значение в развитии карачаево-балкарской культуры сыграл факт длительного господства тенгрианства,- одной из самых загадочных и малоисследованных религий мира Причина подобной неосведомленности, на наш взгляд, кроется в недостатке информации по данной конфессии, возникшей в результате предвзятого отношения в изучении и осмыслении культуры тюркских народов, к коим относятся карачаевцы и балкарцы. Поэтому в обозначении культурологических аспектов, характерных д ля тюркской цивилизации, в науку была внедрена неверная установка, приведшая к смешению таких принципиально важных понятий как «генгрианство» и «язычество», т.е. иррациональное и материальное.

Язычество - это такая форма религии, в которой все человеческое, социальное приравнено к природному миру и представляет собой его магическую эманацию (нисхождение, истечение). Для язычества характерно многобожие и эти боги олицетворяют собой различные силы природы (35;731).

В советской исторической литературе закрепилось ошибочное мнение, что карачаевцы и балкарцы вплоть до конца ХУШ века были язычниками, хотя имеется ряд неоспоримых доказательств, свидетельствующих о приоритетном значении тенгрианской веры в жизни общества

Термин «генгрианство» в советской (да и в российской) науке практически остается нерабочим. Большинство ученых избегало вводил. его в научный оборот, хотя он составляет основу культуры тюркских и монгольских народов. Излишняя политизированность науки на долгие годы скрыла истинное лицо духовной и материальной культуры народов. Неоправданная тенденциозность в отношении культуры т.н. «малых» народов тормозила их культурное развитие. Однако это не означает, что все ученые придерживались культуртрегерской ориентации.

Советская и российская научные школы всегда имели в своих рядах активно и независимо мыслящих ученых, отвергавших искусственно навязываемое политиками мнение о культурной отсталости инородцев. Историческая наука д ля них - это всегда процесс. Их монографии - не только оригинальные, смелые мысли, - но и поступок Скрупулезный поиск истины приводил ученых к тому, что труды, созданные ими, становились научными открытиями. Можно смело утверждать, что подобные исследования приобретали стшус элитной научной литературы. Практически не было авторитетных ученых, незнакомых с их трудами, независимо от того, разделяли они мнение автора или нет. Это была научная литература, предназначенная доя лиц посвященных в тайны истории, но запрещенная для публичной научной полемики или специализированного обсуждения, что, в общем-то, равносильно сокрытию истины. Так было с монографиями Н.С.Трубецкого (165), Л.Н.Гумилева (48), Олжаса Сулейменова (152) и др. Игнорирование научных выводов таких энциклопедистов препятствовало объективному изучению и осмыслению культуры тюркских народов.

Наши возможности для широкого ознакомления с тенгрианской религией также ограничены ввиду отсутствия достаточного количества опубликованных источников. Разрозненные сведения можно почерпнуть из от дельных работ авторитетных тюркологов или религиоведов, т.е. сделать компилятивный вывод. Роль и значение тенгрианства в Ка-рачае и Балкарии изучены слабо, хотя его влияние на жизнедеятельность народа огромно и сохранилось до сих пор. Ознакомиться же с архивными, печатными материалами по тенгрианству способны только ученые, владеющие иностранными языками: немецким, французским, английским, арабским, турецким, монгольским и т.д. В российской источниковедческой науке нет специальных работ по тенгрианству. Поэтому книга географа и переводчика М.Аджи «Полынь половецкого поля» привлекает к себе внимание как первый источник для ознакомления с некоторыми исследованиями иностранных ученых по этой теме

4). Суммируя доступные нам факты, можно сделать следующее заключение:

Тенгри /Тейри/ - имя Верховного божества всех тюрков и монголов /отсюда и произошел термин «тенгрианство»/. Практически все народы Центральной Азии сакрализовали это имя. Алтайцы называют его Тенри, буряты - Тэнгэри, калмыки - Тэнгэр, щорцы - Тенгри, чуваши - Туба, хакасы - Тигир, караимы - Тенгри, карачаевцы и балкарцы - Тейри и т.д. Разница в произношении незначительная, а тождество смысла - абсолютное. «Тенгри - неперсонифицированное божественное мужское начало, распоряжающееся судьбами человека, народа и государства.», - читаем мы в «Мифологическом словаре» (109;523-524). А вот как характеризует религию, культивирующую небо и солнечный свет (что в миропонимании древних тюрков - одно и то же), авторитетный отечественный историк Л.Н.Гумилев: «Эта религия может быть охарактеризована как анимистический генотеизм .» (48;79), т.е. одушевленное, очеловеченное единобожие. Ф.М.Мюллер, английский санскритолог и историк религии считал, что тенгрианство предшествовало политеизму и монотеизму (Цит. 172;348).

Самая древняя религия на планете, оформившаяся как философское течение уже в 4 тысячелетии до рождения христианского бога, ставшая матерью семитских и индоиранских религий, заметно повлиявшая на древнеегипетские культы - тенгрианство, уже давно ждет своих исследователей.

О новых религиях написаны библиотеки. Иудаизм, христианство, мусульманство - стали осознанными понятиями даже для тех, кто при чтении газетных шапок шевелит губами. Двух тысячелетие убедило нас в том, что все веры, предшествовавшие последней, - суть язычество и суеверие, умственные извращение далеких предков.

Термин «тенгрианство» не появлялся до сих пор в научной литературе», - констатировал в 1976 году казахский поэт и ученый-археолог ОлжасСулейменов(152;567).

Прошло почти четверть века, а ситуация вокруг термина «тенги-рансгво» так и не прояснилась, поэтому мы вынуждены обращаться к фактам из книг тех ученых, которым знание иностранных языков помогло ознакомлению с литературой по интересующей нас проблеме.

Если познания российских исследователей по тенгрианству более чем скромные, то на Западе уже давно в научном обороте солидные труды немецкого ученого ГДефрера и француза Жан Поля Ру. Первый собрал и обобщил древнейшие упоминания о Тенгри, проследил становление самого этого понятия от раннего, еще шаманского образа до одной из высших стадий его религиозного развития. По его убеждению, тенгрианство - одна из первых монотеистических религий человечества, если не самая первая (Цит. 4;211).

Второй - французский этнолог Жан Поль Ру считает, что у тюрков, в отличие от других народов, Бог был единым, этим и отличалась их вера от веры соседей. «Их миропонимание легло в основу нового философского построения, которое теперь называется религия: господствует дух, а не материя» (Циг. 4;209).

Трудно заподозрить европейских ученых в недооценке христианства, его роли в мировой культуре, но для них критерии научной истины оказались намного объективнее выводов некоторых политизированных отечественных ученых.

Исходя из вышеизложенного, можно заключить, что приметы язычества и тенгрианства во многом совпадают, кроме одного - тенгрианство в отличие от язычества - это религия единобожия. Если в язычестве (многобожии или политеизме) все божества равны, то в тенгрианстве иерархия обозначена очень четко: Тенгри - это Бог Богов, Бог Неба, Бог Космоса, создатель Сущего.

Для лучшего раскрытия темы монографии было бы логично ознакомиться с той ролью и значением, которое занимает образ Тенгри (Тейри) в карачаево-балкарской культуре.

По представлениям карачаевцев и балкарцев, Тейри - это владыка и повелитель Богов, он руководит всем ходом жизни, дает счастье, посылает беды, обеспечивает богатый урожай, хороший приплод скота и т.п.» - читаем мы в работе этнографа И.М.Шаманова (192;43). Автор считает, что в первобытной мифологии тенгрианство одинаково вбирает в себя идеологический синкретизм нерасчлененного представления о природе и обществе, а сам Верховный Тейри характеризуется чертами демиурга, И в этом легко убедиться, ознакомившись с зафиксированными архаичными текстами из фольклорного наследия карачаевцев и балкарцев. Практически нет ни одного фрагмента из паремическош наследия, охотничьих, трудовых, магических и т.д. песен, в содержании которых не присутствовало бы имя Тейри, как Верховного Божества (75,197-198 134;297). В героическом эпосе карачаевцев и балкарцев «Нарты» образу Тейри придан сакральный смысл (115;68).

Предки карачаевцев и балкарцев, как и многие тюркско-монгольские народы, устраивали Тейри специальные моления с жертвоприношениями. Гимнические молитвы-песнопения в честь Тейри были составной частью этих мистерий. Эпический текст «Моление нартов Тейри», вероятно, - фрагмент одной из таких культовых песен», - полагает нартовед и фольклорист Т.М.Хаджиева (179;34).

Моление нартов Тейри:

Тейри, сени кьулунгма, кесим да нарт улума! Суу Тейриси, суудан салгьанса къанымы, Кек Тейриси бергенди жанымы. Джер Тейреси ашлабла тойдурдунг, Апсатьщан малла бериб сойдурдунг.

Нартла бары жаратьшдыкь, Тейри, кьанынгдан, Нартха етдю хар бир жигинг санынгдан. Баш урама, тал чыбыьслай, ийилип, «Тейри» - дейме, хар заманда, сюйюнюп.

Тейри, я раб твой, и сам из наргов!

Тейри воды, ты сотворил мою кровь из воды,

Тейри неба, дал мне душу.

Тейри земли едой насытил,

Через Бога Охоты животных освежевав.

Все нарты созданы, Тейри, из твоей крови,

В наргов перешла твоя плоть.

Кланяюсь тебе, согнувшись, как ивовый прутик,

Тейри !» произношу каждый раз с благоговением (115;283/582)!

В литературном памятнике ХУ века «Карча» говорится о семи образах Тейри: О самом Тейри (Тейризим), Бог мирозданья (Джузен), создавший воду (Сууанек), создавший солнце-небо (Кюнелик Тейризим), создатель души (Джанелик Тейризим), создатель Вселенной (Джузелик Тейризим), создатель земли (Езелик Тейризим) (182;297).

Памятник «Карча» повествует о событиях, произошедших с карачаево-балкарским народом после разгрома Великого аланского государства с 1395 по 1458 годы, года смерти великого карачаево-балкарского полководца Карча, сумевшего силой своего государственного и организаторского таланта, объединить остатки племен, в единое государство «Бирсил Карачай» (Единый Карачай). В произведении рассказывается, как чудом уцелевшие после разгрома Алании представители различных племен организовывались в единую нацию. Этот литературный памятник является неопровержимым доказательством того, что еще ХУ в. карачаевцы и балкарцы продолжали оставаться тенгри-анцами. Приведенная выше цитата яркое тому подтверждение. Естественно, что среди различных племен были и такие, для которых ислам являлся основой духовной жизни, вероятно, таких становилось большинство и постепенно предки карачаевцев и балкарцев присоединились к ней. Сказать, что эта конфессия для них неприемлема, невозможно, поскольку очень многое в мусульманстве совпадало с тенгри-анским. И, тем не менее, понадобилось несколько столетий, чтобы ислам полностью охватил карачаево-балкарский народ. Карачаевцы и балкарцы вплоть до ХУ 111 века оставались в большинстве своем тен-грианцами, несмотря на то, что они испытывали определенное влияние и христианства, и мусульманства, и иудаизма, о чем свидетельствует наличие христианских храмов (самых древних) на территории Карачая и Балкарии, а также названия некоторых обрядов и понятий.

Наши данные о проникновении ислама в жизнь карачаево-балкарского общества фрагментарны. Современные ученые утверждают, что мусульманская религия была известна нашим предкам уже в Х1У - ХУ веках, но значительное влияние она приобрела лишь в к.

ХУШ - н. XIX вв., постепенно охватив все горское население (183;79-82).

В карачаево-балкарском сознании тенгриансгво очень демократичная конфессия: оно допускает поклонение всему, что окружает человека, всему, что создано Творцом, источником бытия, существования - Тейри. Многие информаторы считают, что во всем, что создано Им: в капле воды, в дуновении ветра, инфекции, цветке, камне, грозе и т.п., в любом физическом и духовном состоянии - есть живая душа, жизнь. И это все создал Тейри. Его (Тейри) творения первичны, а человек не может создавать, он может только экспериментировать над уже созданным. Пожилым карачаевцам и балкарским не нравится, когда рвут цветы, ломают ветви, разрушают здания, взрывают скалы, поворачивают русла рек и пр. Они говорят так: «Тейри хар кьурагьан затларына джан салады: адамгьа, ташха, агьачха д.б. Адам а, джан салалмайды, ансы адам хазна эте бильмеген, ишлемеген зат джокду. Сез ючюн: юй иш-лейди, сабий табады, терек естюреди. Адам этген ишлерин Тейрини юочю, кьудрети бла этеди. (Все, что создано Тейри, имеет душу: будь то человек, камень, дерево. Человек же не может создать что-либо, что имеет душу. Он может многое, почти все - построить дом, родить ребенка, вырастить дерево, но - это сила Тейри, мощь Тейри») (И-15).

Самое примечательное заключается в том, что все информаторы, разделяющие данное мнение, считают себя истинными мусульманами, т.е. следуют всем его канонам. Тем не менее, в их понимании образы мусульманского и тенгрианского Творца идентичны.

Как видим, никакие катаклизмы, выпавшие на долю карачаево-балкарского народа, не смогли вытравить из народной памяти священное имя Верховного божества - Тейри.

Постепенно, приняв и признав имя Аллаха равнозначным Тейри, все остальные божества были трансформированы в мифологические существа, сказочные персонажи. Новая религия, оказав приоритетное влияние, стала жестоко преследовать старые верования и противников ислама. Были запрещены многие тенгрианские обряды, уничтожались священные места, где проводились традиционные мистерии. Это делалось для того, чтобы привести различные племена, уцелевшие после разгрома аланского государства, к единой мысли о совместном существовании, и ислам с его активным, дисциплинирующим началом стал именно той религией, которой было под силу объединить разрозненные остатки племен. Так демократизм тенгрианства был подавлен строгостью, последовательностью мусульманской религии, ее твердыми нравственными принципами, поэтому образ исламского Творца занял место организующего, объединяющего начала.

Распространение ислама знаменовало отказ от старых, дофеодальных религий, утверждение монотеизма - веры в единого бога. Мусульманское представление о мире, как о созданном богом едином целом, имело важное значение для формирования характерной в средневековую эпоху эстетической идеи о некоей, хотя и отвлеченной, гармонии Вселенной», - справедливо полагают ученые (39;9). Следует напомнить, что ислам в среде карачаевцев и балкарцев не стал чем-то неожиданным, необыкновенным. Они давно знали, что Творец един, что именно Им созданы свет, жизнь, что в мире все взаимосвязано. И у Творца есть имя - Тейри. Но страшная трагедия, обрушившаяся на предков, уничтожила не только их государство, письменность, но и раздробила конфессиональный остов. Ислам же помог уцелевшим представителям народа вновь собраться воед ино под предводительством легендарного полководца, объединителя аланских земель Карча, одновременно получая право на распространение и вживление в сознание людей своих правил, канонов.

Естественно, народ не сразу смог отказаться от установившихся в течение многих веков зрелищно-культовых представлений. Мусульманство впитало в себя многие «пережитки» тенгрианства, идеи и законы его продолжали жить внутри новой религии. Этот факт определил специфику монотеизма и своеобразие народного обрядового творчества карачаевцев и балкарцев.

С принятием новой религии некоторые тенгрианские обряды и ритуалы исчезли, а некоторые видоизменились. Карачаевцы и балкарцы стремились приспособить, насколько это было возможно, мусульманские требования к своим старым нормам и законам жизни. В результате этого многие тенгрианские обряды продолжали существовать наряду с обрядами новой религии, почитание тенгрианских богов сохранялось.

Мусульманская религия быстро распространялась, завоевывая новых сторонников в разобщенном обществе, поэтому со временем и священные места, и культовые обряды стали терять свое былое назначение, а вместе с этим утрачивать сакральный смысл. И хотя в исламском каноне было много от тенгрианства, ислам стал четко и методично насаждать свое понимание мира и места в нем человека. Отсюда исходит запрет на изображение человека и животного мира, проведение мистерий и зрелищ, маскированных представлений. Все это входило в резкое противоречие с правилами тенгрианства, в котором демонстрация визуально-вербального отношения к природе и людям - была основой общения в социуме. Именно здесь хранились истоки зрелищной культуры карачаевцев и балкарцев. Каждый из тенгрианских богов имел четкую, веками закрепленную в сознании людей индивидуальную манеру обращения к своей «особе», ведь они воспринимались такими же членами общества, как и обращающиеся к ним. Ислам же вел непримиримую борьбу с подобной идеологией, поскольку по его канонам только Аллах достоин поклонения, а все остальное - только порождение его воли и роль их ничтожна (84;303-307).

Но если предметы поклонения можно быстро уничтожить или предать забвению, то традиции, выпестованные не одним поколением людей, имеют свойство жить в генетической памяти народа веками и только целенаправленной, длительной политикой, акцентированной на их искоренение из памяти народа, можно добиться нужного результата.

Тенгриансгво в своей основе было очень демократичной религией, оно предрасполагало к гармонии, - но этого было недостаточно для сурового средневековья, с его жестокими войнами, человеческими жертвами. С разрушением татаро-монгольской империи, теряло свое влияние и тенгриансгво, но оно стало почвой, на которой выросло и мусульманство, и христианство, почвой, давшей жизнь и мусульманскому, и христианскому искусству.

Таким образом, карачаевцы и балкарцы задолго до христианства и мусульманства знали единобожие, понимали, что мир гармоничен и равно представлен для всех живых существ. Данный исламский канон они приняли безоговорочно; тревожило их в мусульманской религии другое: уничтожение святых мест, запрет на изображение человека и животного мира, как в изобразительном виде, так и в зрелищах, отказ от отправления своих праздников и культовых действ. Тенгриансгво все это поощряло, ведь без этого было бы просто невозможно общение друг с другом, природой, миром. Коллективное обращение к Верховному божеству - основа тенгрианских мистерий, именно Тейри — главный персонаж всех культовых представлений и действ.

Мусульманской религии не удалось искоренить поклонение Тейри, но запрет на изображение всего живого и воплощение образа человека и животного мира в различных зрелищно-обрядовых представлениях надолго задержал развитие изобразительного и сценического искусства мусульманских народов, основы которого были окончательно сформированы в тенгрианский период. В Коране это объясняется так, что в День Страшного Суда все, кого изображал, олицетворял человек, потребуют от него, чтобы он вдохнул в свои творения жизнь. А художнику или актеру это окажется не по силам, и он будет уничтожен, как посягнувший на божью волю. Известно, что и на Руси в древности церковь жестоко преследовала тех, кто рядился, надевал маски -«личины», грозила таким людям Божьей карой (173;8).

Однако довольствоваться подобными объяснениями было бы легкомысленно. Думается, что причина запретов кроется в тех эзотерических знаниях, которые скрывает (и тем самым сохраняет) от посторонних людей любая конфессия. Эзотерические знания - это власть над людьми, сила, с помощью которой можно влиять на их сознание, делать их подвластными воле избранных личностей.

Таким образом, задержав развитие сценического и изобразительного искусства, ислам в высшей степени способствовал совершенствованию искусства слова - поэзии, построения диалогов, декоративно-прикладного искусства, танца, церемоний, иносказаний. Как считает Т.А.Путинцева, пуританство ислама укрепляли у народа интерес к искусству музыки, поэзии, литературе (140; 55). А ведь все это тоже является одним из необходимых атрибутов как изобразительного, так и драматического искусства

Тенгрианство поощряло самовыражение, учило открытости, искренности, радости бытия, освобождало от комплексов, учило жить в коллективе. Мусульманство сдерживало порывы, страсти, учило языку иносказания, умения выражать внутренний мир без внешней экзальтации, познанию себя изнутри. Вот почему так внутренне выразительны мимика, пластика, поэзия, графическое и каллиграфическое искусство мусульманских народов.

Вытеснив изображение животного и человека, - мусульманство почти уничтожило многие древние археологические памятники с наскальными рисунками животных и людей, образцы пиктографии и поэтического творчества, сохранившие имя Тейри, а также тексты, поясняющие эти картинки, имена богов, святых мест и пр.

Однако археологи и этнографы до сих пор продолжают находить древние памятники и тексты, вытесанные на камнях и скалах, расположенных высоко в горах.

В 1940 году на территории бывшей тогда Карачаевской автономной области было обнаружено несколько пещер и каменных плит с изображением ритуальных сцен, обрядов или, предположительно, танцев, относящихся к эпохе раннего железа /к ХП в. до н.э. - 1У век н.э./. Как свидетельствует известный археолог Т.М.Минаева, «В музее города Карачаевска хранился крупный камень из Амгаты с изображением оленей и людей в каком-то хороводе или священном танце» (108; 179).

Эти танцы, скорее всего, на наш взгляд, культовые игры, посвящались аграрным или охотничьим действам. Со времен тенгрианства сохранились и священные места, и предметы поклонения. Таковыми становились те из них, в которых, по преданиям, были похоронены народные герои, где происходило знаменательное событие, связанное с их поступками, - например, различные сражения и прочее единоборство с врагами. Священными считались такие места, где произошло какое-нибудь знаменательное событие в жизни народа, священными считались и различные животные, предметы, в зависимости от того, какие легенды и предания связывались с ними народом.

Можно привести перечень священных мест и предметов, названия которых народная память хранит и почитает поныне. Например, «Джангыз Терек» - Одинокое Дерево (аул Хузрук, КЧР), «Чоппа таш»

- Камень Чоппа (аул Учкулан, КЧР), «Апсатыны ташы» -камень Апса-ты (аул Чегем, КБР), «Раубазы» - дерево Раубазы (аул Шурдат, КБР), «Байрым Таш» - Камень Торжеств (аул Учкулан, КЧР), «Гулу Галала»

- Поляна Демонов (аул Верхний Учкулан, КЧР), Карачайны Къадау Таши» - Священный камень Карачая (расположен у слияния рек Кубани и Худеса), многочисленные тропы, камни и пр., связанные с именами наргов и т.д. (78;275-276 106;147-151).

Также на территории Карачая и Балкарии сохранились своеобразные скульптурные сооружения: это каменные человеческие фигуры-менгиры и столбики, называемые «балбал», обнаруженные в верховьях реки Кубани, Теберды, Архыза, урочища Бийчесын (31;218-227).

Бал балы, ритуальные камни, символизирующие человека, устанавливаемые на могилах погибших воинов. Их высота колеблется от 0.5м, до 3.5 м. Сначала воздвигался памятник-статуя погибшему воину, а рядом устанавливали каменные столбики или плиты, в честь врагов, побежденных им: количество означало число побежденных: чем их было больше, тем выше была слава победителя и его скульптора. Народ считал, что в потустороннем мире побежденные будут прислуживать победителям. Вера в загробное существование (как продолжение земной жизни), объясняет изображение каменных статуй с чашами, кубками. Статуя воспринималась как вместилище души умершего человека,

- присутствовавшей в обрядах, посвященных ему и игравшей в представлениях заметную роль.

В древнетюркском словаре приводятся подтверждения вышесказанному: «балбал - ритуальный камень, символизирующий человека; «убитых героев мужей он обозначил балбалами» или «убив их героев, я поставил балбалы в ознаменование этого» (56;80). Казахский ученый Л.Р.Кызласов, проанализировав имеющиеся письменные и архивные источники, установил, что «древнепоркский термин «балбал» означал вертикально врытый у поминального сооружения камень, символизирующий убитого врага. Нет никаких фактов, которые позволили бы связывать древнетюркские изваяния людей с термином «балбал», позволили бы считать, что «балбал» - это статуя» (89;208), т.е. действа устраивались вокруг человеческой статуи - менгир, а не вокруг абстрактного камня-балбал.

Также следует указать, что карачаево-балкарский нартский эпос подтверждает установление каменных изваяний как культурным героям (нартам), так и их врагам - эмегенам.

По преданиям горцев, за несколько сот лет до нашего времени в честь эмегенов пред их изваяниями приносились жертвы, «чтобы расположить их к людям», - подтверждает мысль о наличии и распространении скульптурного искусства среди горцев Е.З.Баранов (26;45).

Таким образом, получается, что, несмотря на мусульманские запреты и ограничения, карачаевцы и балкарцы все же могут привести убедительные доказательства примеров изобразительного искусст ва и назвать имя первого профессионального художника - Ислама Крым-шамхалова (74; 121-140).

Если быть внимательным при анализе традиционной обрядово-культовой жизни карачаевцев и балкарцев, нетрудно заметить, что все театральные элементы сохранены в обрядах, оставшихся от тенгриан-ства, в завуалированном и приспособленном для мусульманских требований виде. Этот факт определил специфику образного мышления и своеобразия народного обрядового и зрелищного творчества народа.

Есть народы, история театра которых насчитывает тысячелетия (китайцы, японцы, греки, итальянцы и др.), но есть и такие, для которых только в XX веке стало возможным появление профессионального драматического театра К таковым относятся большинство народов Северного Кавказа, в частности карачаевцы и балкарцы. Считается, что до проникновения русско-европейской культуры на Кавказ горцам было неизвестно сценическое искусство. Отчасти поэтому, а отчасти из-за незнания специфики культуры кавказских народов в российском театроведении сложился неверный стереотип восприятия северокавказских театров: возникновение - послереволюционное (имеется в виду революция 1917 года в России), а манеры и традиции - заимствованные (65;411). С этим мнением можно было бы согласиться полностью, памятуя о том, что первыми профессиональными театрами на горских территориях были русские театры, создаваемые как ориентиры для формирования и становления национальных драматических коллективов. Однако подобный довод, пусть и веский, еще не доказательство сценической отсталости. Проницательные искусствоведы обратили внимание на примечательный факт: почему народы, не знавшие прежде искусства театра, словно по мановению волшебной палочки, смогли в кратчайшие сроки и почти одновременно создать собственные национальные театры, к рождению которых, как учит история, большинство наций идет не одно столетие.

Как известно, для возникновения такого сложного организма, как театр, требуется не только время, сколько обязательное накопление теоретических знаний с постоянным демонстрированием и совершенствованием этих знаний на практике перед зрителями.

Искусствоведы давно определились в вопросах происхождения театра и справедливо отрицают возможность внезапного, ничем не обусловленного его появления фазу в развитой форме и в разных регионах (150;72,91).

Отсюда напрашивается логический вывод - карачаевцы и балкарцы, как и другие народы Северного Кавказа, уже обладали накопительным материалом, необходимым для рождения и функционирования театра, и имели собственное представление о его роли и месте в жизни общества

Когда мы говорим о позднем рождении профессионального драматического искусства, то подразумеваем театр европейского образца Действительно, такого театра у карачаевцев и балкарцев не было. Тогда, что же было? Ведь не может народ, обладающим богатым фольклорным наследием, насыщенным элементами театра, не дать обществу его эквивалент?!

Как известно, была хорошо развитая, продуманная система действия зрелищных представлений, в которых принимало участие все карачаево-балкарское население: каждый член общества знал, что он должен делать на этих зрелищах. Традиционные зрелищно-игровые действа представляли собой важную и обязательную часть национальной культуры. Нерасчлененность образного сознания помогала выживать в трудных исторических и природных условиях и сохранять цементирующие начала духовной культуры, поэтому вопрос об обособлении какого-либо жанра из общей системы традиционной зрелищной культуры не возникал, в нем просто не было необходимости.

Так продолжалось до тех пор, пока другая более сильная сценическая культура (но другая!) не вмешалась в их эволюционную жизнь. Завоевание Кавказа, события в самой России, Октябрьская социалистаческая революция ускорили процесс технизации представлений, приобщили горцев к мировой театральной культуре, но, вместе с тем, способствовали формированию негативного отношения к собственной культуре, вытеснению зрелищных национальных традиций. Распространение новых отношений в обществе обусловило возникновение и новых форм искусства Карачаевцам и балкарцам было трудно эмансипироваться от обряда, осознаваемого ими, как неотъемлемая часть общественного уклада И опять в истории карачаевцев и балкарцев повторился этап, похожий на времена, когда под натиском новой и организованной конфессии тенгриансгво сдавало свои позиции. Народ вновь стал приспосабливать свои обряды, игры, произведения устного народного творчества к новым реалиям. Процесс этот был драматическим, осложненным трудностями политического характера, он постоянно прерывался и возобновлялся.

Поэтому сегодня мы не можем говорить с точностью, какую бы форму и содержание принял собственно карачаевский и балкарский театры, не вмешайся в его эволюционное развитие более мощная и высокоразвитая (но другая!) сценическая культура. Может, он напоминал бы театр японцев, в которых мужские и женские творческие коллективы развивались независимо друг от друга (примеры подобного сосуществования имеют место в зрелищном карачаево-балкарском искусстве)? Или он пошел бы по пути развития театральных традиций народов Индии, в которых каждый элемент зрелища обретал значение символа, иносказания (и такие параллели можно обнаружит ь в народных танцах, пантомиме)? Также много сходных элементов мы наблюдаем при знакомстве с театральными первоэлементам и тюркских и кавказских народов. Сегодня на этот вопрос уже нет ответа

В современном языкознании принято следующее определение этимологии слов «карачай» и «малкар» - народ, живущий у черной реки, это в первом случае и, народ, живущий у реки, где много рыбы, во втором варианте (12;48 177;21). Не отбрасывая этих заключений, хотелось бы, чтобы ученые обратили внимание на выводы, которые напрашиваются после ознакомления с образом «Карачи» - жреца, владеющего тайными знаниями (57;289). Для тех, кто достаточно хорошо знаком с культурой и языком карачаевцев и балкарцев выводы напрашиваются сами собой.

Так, например, исследования по этимологии слов «карачай» и «малкар» (самоназвание карачаевцев и балкарцев) дают очень интересные соображения. И в одном и в другом слове есть корень «кар», «кара». В карачаево-балкарско-русском словаре у этого корня-слова около двух десятков определений (76;389-390).

В еврейском (111; 175) и арабском (19;626) языках это слово означает чтение и образование. А в тюркских - это и буква, и чтение, и грамота, чернила, тушь и т.п., - т.е. нечто, связанное с обретением знания (56;422-424). Тексты карачаево-балкарского фольклора и художественной литературы, особенно довоенной (1941г.), испещрены этим словом в значении «грамотный, знающий» (7; 11 15;230). В старину выражение «къараны бильген» употребляли в отношении людей, не просто умеющих читать и писать, а о тех, кто знал тайны природных явлений, человеческих отношений. Это были избранные персоналии, т.н. «посвященные», жрецы, владеющие и хранящие эзотерические знания определенной группы социума, демонстрирующие их только во время культовых зрелищ. Они не имели семьи, детей, носили темную, ритуальную одежду и назывались «Карачи», позднее, после утраты ими влияния и забвения их истинного предназначения, этих людей стали называть «каратон» (буквально: «темная ряса»), В карачаево-балкарском обществе сегодня так снисходительно называют бездетных. Сохранилась пословица: «бездетный, т.е. тот, кто в темной рясе — враг Аллаха» («кьаратон - Аллахны джаууду») (76;393). Можно предположить, что, на самом деле, не бездетные были врагами Всевышнего, а жрецы-карачи (кьаратон), носившие темную ритуальную одежду и напоминавшие нашим предкам о другой вере, другом мировосприятии.

Людей, свободно владеющих одним из тюркских языков, не может не заинтересовать семантика слова - образа «Карачи» - «кара-тон» (жрец - одинокий, непонятный). Слово «кара» - многозначно: оно означает, кроме указанных определений, еще и «чистый», и «черный», и «великий», и «центр», и. «таинственный» (76;389-390)! И все эти значения эквивалентно сошлись в сути и предназначении персонажа, о роли и функциях которого многие давно забыли, или не знали вовсе. Исключение составляют потомки представителей аристократического и высшего религиозного сословий, но и их информация, на сегодняшний день, ноет отрывочный характер (И - 6,7,8,16).

А для театроведа, который впервые по разрозненным фактам пытается восстановить последовательность зрелищного процесса от примитивных первоэлементов к такому сложному организму, каким является современный театр, наличие подобного персонажа, как «Карачи», веское доказательство былой насыщенной обрядово-культовой жизни карачаевцев и балкарцев.

При внимательном этно-теагроведческом анализе обрядово-культовой жизни карачаевцев и балкарцев нельзя не поразиться их адекватности с обрядами других народов, абсолютно не имеющих на данный момент каких-либо контактов друг с другом. Это свидетельствует не только о том, что содержание и форма театральных истоков у всех народов имеет общее происхождение, природу, но и одновременно обогащает театроведческую науку новыми открытиями в вопросе этногенеза театра неизвестными или утраченными другими народами.

Карачаево-балкарская зрелищно - театрализованная культура малоизученная страница в российском театроведении. Подробно о причинах, тормозящих, как поиск истоков театра, так и его развитие, будет сказано ниже. А пока заметим, что, несмотря на все драматические коллизии, выпавшие на долю карачаево-балкарского народа, они сумели сохранить в своей памяти, быту такие игры и представления, которые опровергают тезис об их сценической ограниченности. Поскольку театральный процесс развивался неравномерно и постоянно прерывался, сведения об истоках театра имеют отрывочный, фрагментарный характер. Но даже то, что удалось собрать и исследовать, свидетельствует о богатстве и разнообразии зрелищных традиций в карачаево-балкарском обществе. На основе этих данных можно смело выстроить путь развития северокавказских театров, да и вообще театра, его первоначальной формулы.

Связанные с древними культами и обрядами театрализованные представления, игрища и игры дошли до нас, минуя войны, смены религий, природные катаклизмы, сохранив «в неприкосновенности свое семантическое ядро» (117;55).

Жизнестойкость этих представлений объясняется сакральной связью между человеком и природой и, как справедливо заметил французский культуролог Жан Дювинье, «постоянно обновляющейся жизненной силой народа» (58;11).

Чувство единения с природой, обществом дает человеку возможность для самовыражения, и лучшего способа для удовлетворения этой потребности, чем участие в массовых народных празднествах, трудно себе представить. Наверно, поэтому так любимы народами мира национальные театрализованные игры, карнавалы, в которых элемент импровизации, перевоплощения способствует раскрепощению души, защите своего «я», помогает осознать себя частью своего народа Умение существовать, жить в обряде, вложенное в сознание карачаевцев и балкарцев еще в тенгрианские времена, играет здесь решающую роль.

Благодаря высокой организации материальной и духовной жизни, зрелищная культура имела выдающееся значение для карачаево-балкарского общества Разнообразные игры, игршца, обряды и представления составляли неотрывную часть общей культуры народа, в которой все было взаимосвязано и обусловлено. Мысль о раздельном функционировании зрелищных представлений, жизни вне социума, была просто невозможна в их ситуации (и политической, и экономической). Ведь эти представления постоянно совершенствовались и изменялись вместе с эпохой согласно потребностями общества Театрализованные обряды, как составная часть обрядово-культовой жизни, были неотделимы об общей культуры народа

Значит, можно заключить, что возникновение любого искусства обусловлено историческим прошлым народа, его потребностями и обстоятельствами жизни.

Если рассматривать историческое прошлое карачаевцев и балкарцев в контексте генезиса театрального искусства, то нетрудно заметить, что этот процесс постоянно нарушался, прерывался - неустойчивость настоящего и непредсказуемость будущего постоянно отбрасывали назад возможность окончательного обособления многих видов искусства. Накопление необходимого опыта и знаний для реализации их в различных областях художественного творчества в результате войн, нашествий, депортаций, природных стихий и др., оказалось невосгребованным. Окрепну в, народ начинал заново собирать и обобщать накопленный материал. Но все это продолжалось до очередного потрясения.

Самым трагичным для развития национальной культуры народ считает то обстоятельство, что, несмотря на общность исторической судьбы, единую материальную и духовную основу карачаевцы и балкарцы в настоящее время являются разделенным народом и входят в состав разных административно-территориальных образований - Карачаево-Черкесскую и Кабардино-Балкарскую республики. Искусственное разделение создает неадекватные условия для развития некогда единого народа. Особенно заметен этот процесс при анализе достижений культуры и искусства Если современное состояние всех форм и видов карачаево-балкарского искусства и культуры все более отдаляется друг от друга и ведет к самостоятельному раздвоенному существованию, то обращение к традиционной обрядово-культовой жизни народа убедительно доказывает обратное - наличие единого генетического корня, а значит, и единых истоков искусства

Конкретные примеры, а не умозрительные абстрактные рассуждения отвергают утверждения о приоритетности культуры какого-нибудь одного народа на Северном Кавказе - наоборот, изучение архаичных пластов культуры убедительно свидетельствуют о семантическом единстве, едином корне культуры кавказских народов.

На первый взгляд может показаться странным, что из недр народного творчества карачаевцев и балкарцев, насыщенного зрелищными элементами, не обособилось и не развилось театральное искусство как таковое. Однако это объяснимо, если учесть ряд обстоятельств, сопутствовавших этому: главной из них является частое прерывание эволюционной общекультурной традиции, отбрасывающей создание театра к нулевому варианту. А также неоднократная транслитерация, обусловившая забвение опыта и знаний предыдущих поколений, и, как следствие, утрата письменности, перемена конфессии, труднодоступное географическое положение, культуртрегерское отношение к истории т.н. «малых» народов, территориальная и внутри этническая разобщенность.

Истоки профессионального театрального искусства карачаевцев и балкарцев обнаруживаются в народном творчестве - обрядовых играх, песнях, плясках, различных ритуалах. Как было отмечено выше, подбор этнографического материала происходил в определенном направлении и на основе определенного принципа Театральное искусство предполагает (по необходимости) наличие таких компонентов, как перевоплощение в другое существо, т.е. лицедейство и обязательное присутствие зрителя, поэтому в работе анализируются те этнографические и фольклорные материалы, в которых эти моменты легко прослеживаются.

С данных позиций несомненную ценность представляют теоретические труды С.Глаголя (42), Л.Пасынкова (132), Б.Борлакова (32), А.Теппеева (160), которые в своих исследованиях коротко коснулись темы истоков карачаевского и балкарского театров. Они впервые обнаружили и письменно засвидетельствовали именно театральные признаки в фольклоре карачаевцев и балкарцев, запечатлели попытки создания профессионального национального театра и обратили внимание исследователей на ту благодатную почву, которую представляет собой традиционное зрелищное народное искусство.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Истоки карачаевского и балкарского театров"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог исследованию карачаевского и балкарского театров, следует отметить, что данная тема до настоящего времени не была предметом научного изложения. А для полноценного функционирования ныне действующих национальных театров настоятельно необходимы не только компетентные рецензии, освещающие их современное состояние, но и наличие научных публикаций, касающихся богатейших истоков.

Истоки карачаевского и балкарского театров сформировались в результате взаимопроникновения и взаимообогащения автохтонной кавказской и древнейшей монотеистической тенгрианской духовных культур, итогом смешения которой стало рождение уникальной философии, утверждавшей единство Сущего - мира и человека, реального и воображаемого. Это понятие было настолько мощным, что оно пронзило все стороны жизни народа, и до сих пор его следы обнаруживаются в традиционном народном вербально-визуальном творчестве, где настоящее и вымышленное одинаково возможны. Много позднее мусульманская религия внесла свои коррективы в тенгрианское творчество, но и ей не удалось изменить кардинальную основу традиционного мировосприятия.

Как известно, для возникновения театра необходима длительная эволюция до театральных форм - танца, пения, пантомимы и т.д., существовавших в древности в синкретическом единстве. У многих народов, карачаевцев и балкарцев, в том числе, этот процесс развивался в одинаковом направлении: обряд-игра-театр. Основополагающими признаками театрального искусства, прежде всего, принято считать наличие в любом визуальном действе момента перевоплощения исполнителей перед наблюдающими за ними зрителями. «Это доказывает, что в драматических представлениях, как ни в одном другом, может быть, из постепенно развивающихся культурных явлений, мало имеет значение эволюция форм, т.к. при формах самых примитивных достигается цель представления - произвести определенный эффект» (181 ;57).

Судя по сохранившимся архаичным текстам, в тенгрианских мистериях закладывались основы драмы и театра в форме трансцендентного исполнения дифирамбов, посвященных верховному божеству карачаевцев и балкарцев Тейри. Еще Аристотель относил исполнение дифирамбов к драматическому жанру (18;1069).

Хвалебно-заклинательные песнопения хора, искусно направляемые эмоциональным запевалой, способствовали появлению у участников культового действа состояния экстаза, т.е. выхода за пределы сознания. Оно достигалось посредством специально отработанных ритмических телодвижений, исполняемых под монотонное пение, необходимого для концентрации сознания на одном конкретном желании, в данном случае это было виртуальное общение с верховным божеством.

Умение подчинять своей воле людей, изменять их сознание на момент проведения обряда, используя магию звука, жеста, слова и мысли дало обществу основание для обожествления руководителей хора, превратившихся впоследствии в жрецов. Обладавшие недоступными для большинства людей эзотерическими и оккультными знаниями, экстрасенсорными способностями жрецы виртуозно использовали свой талант во время проведения различных визуально-действенных представлений, организаторами и главными действующими лицами которых они были. Они представляли собой в одном лице своеобразного режиссера и актера

Апробированные сюжеты, методы и приемы воздействия на участников культовых ригу ал ов по мере развития производственных отношений обогащались новыми театральными признаками: включением в действо замаскированных персонажей, сначала -зооморфных, а затем - антропоморфных. Поскольку ряженые считались образами сакральными (особенно почитался персонаж в маске козла), то остальные участники импровизационно демонстрировали в отношении них особое поведение.

Таким образом, появление масок свидетельствовало о расширении сюжета, импровизационном разнообразии, появлении условного игрового языка В тенгрианских представлениях не наблюдалось деления на зрителей и исполнителей, для них характерно т.н. «партиципационное мышление» - «сопричастие» или «единосущее» подразумеваемое как исполнителем, так и его зрителями: надевший маску души своих предков сам реально становится этой душой предка или носителем его сущности (116;122).

Тенгрианские мистерии подразумевают такую модель поведения, где единство настоящего и воображаемого было одинаково возможно, а сам архетип верховного божества (или других богов) одновременно являлся и главным действующим лицом и наблюдателем.

Впоследствии, в результате длительной эволюции, сопровождаемой сменами общественно-экономических формаций, конфессий, войнами и т.д. происходит секуляризация обряда, то, что Пропп В.Я. назвал «переосмыслением мотива» (139;24). Человек уже не довольствуется простым поклонением или преклонением перед богами, он ищет ответ индивидуально. «Именно тогда, когда человек отстранился от религиозного действа и посмотрел на него «со стороны» и родилось зрелище - теория и театр» - вполне справедливо полагает философ А.И. Павленко (131 ;52).

Таинство и синкретизм тенгрианских представлений уступили место зрелищам дидактического и развлекательного характера с отчетливо выраженными игровыми элементами. Так, праздник стал «суверенным проявлением культуры, формой, посредством которой люди сообща выражали свою радость жизни и воплощали свое единство друг с другом» (184;282).

На этом этапе связь с культовыми истоками теряет свою целесообразность, но неизменной остается священное отношение к любой форме преображения. Дальнейшее развитие зрелищно-игрового искусства карачаевцев и балкарцев проходило на фоне этой устойчивой духовной традиции.

Постепенно произошла трансформация некогда сакральных представлений в светские. Религиозное содержание заменилось дидактическим, ^льтовая символика - бутафорией, магия перевоплощения - виртуозным трюкачеством. Смысл и назначение культовых ритуалов и их сакрального руководителя-жреца регенерировались в триксгерных представлениях «теке-оюн» и в образе дуального профана «геке» - ряженого в маску козла, архетип которого символизировал взаимосвязь жизни и смерти, реальности и вымысла

Грубо-гротескную насмешливо-вызывающую манеру поведения «теке» можно сравнить с тем, что Бахтин М.М. называл смехом «на миру», «амбивалентным смехом»: сакральный шут одновременно высмеивает и исправляет, хоронит и воскрешает (29; 17).

На всех этапах своего развития зрелищно-игровые представления и его бессменный герой играли выдающуюся роль в жизни социума как универсальный механизм воздействия на эмоции и поведение зрителей—они его главный адресат. Вседозволенность одного и терпимость большинства подтверждает глубинные истоки подобных взаимоотношений, о принятии обществом условий игры.

В дальнейшем, по мере усложнения сюжета, увеличения действующих лиц занятых в играх, потребовалась маркировка персонажей, согласно характеру выполняемых ими функций: бегеуль -организатор, теке -шут, кепчи - ряженые, гепсорка—акробат и т. д.

Став исполнителями отдельных ролей, они, тем не менее, не превратились в актеров-профессионалов, подобно русским скоморохам или европейским гисгрионам, поскольку социально-экономические условия существования не освобождали исполнителей ролей от решения материальных проблем. Общественное сознание четко отделяло трудовой процесс от развлекательного действа, — они воспринимались как две самостоятельные и равно-необходимые единицы традиционной горской культуры. Трудолюбие и хозяйственность не освобождало карачаевцев и балкарцев от знания фольклора, художественного творчества, умения соответственно вести себя на традиционных зрелищно-игровых представлениях. Подвергались осмеянию те, присутствие которых на праздниках ограничивалось только наблюдением.

Правила поведения во время развлечений следующие:

1. Все зрелища проходили в вечернее время суток, когда население свободно от домашних забот.

2. Участники и зрители на представлениях должны были появляться только в опрятном виде и свободными от решения различных проблем.

3. Руководство представлением осуществлял один человек -бегеуль.

4. Исполнители на время представлений обретали статус неприкосновенности, независимо от характера выступлений.

5. Между исполнителями и зрителями существовала условная граница, переступив которую, по поверью, можно было оказаться в «ином» мире, фантазийном (поэтому и рекомендовалось одеваться во все чистое и самим присутствовать чистым телесно и свободным морально). Как видим, народом не забылись первоначальные предназначения магических обрядов, они прочно вошли в подсознание человека Очистительные меры, соблюдаемые нашими предками во время проведения обрядов, напоминают характерные признаки мировых мистерий (121 ;697).

Традиционные карачаево-балкарские игры и зрелища имели в себе все элементы театрального действа: определенную форму и организацию, перевоплощение, маскировку, диалоги, импровизацию, а также разнообразие зрелищных жанров (героические, комические, турнирные, свадебные и т. д. действа) и органическую связь драматического действа с песней, пляской и музыкальным аккомпанементом.

Процесс развития театрального действа, подразумевающего, в первую очередь, перевоплощение невозможен без присутствия зрителей. Культура взаимоотношений между зрителями и исполнителями формировалась в течение многих тысячелетий, первоначально совмещая функции обоих, затем мягко дифференциируясь друг от друга. Своеобразие зрелищно-игрового искусства карачаевцев и балкарцев состоит в том, что эта дифференциация носит символический характер: в любой момент зритель и исполнитель могут поменяться местами, стоит только одному из них переступить через условную границу, разделяющую, по поверью, мир реальный и мир фантазийный. Искусное перевоплощение воспринимается зрителями как божественное проявление, имеющее специально отведенное для его демонстрации время и место.

Зрит ели становились свидетелями мгновенной импровизации, экспромта, самым непосредственным образом вмешивались в процесс действа Они по-настоящему соучаствовали, сопереживали, сотворили. Их непосредственная реакция стимулировала импровизационный и художественный дар исполнителей. Возникал своеобразный творческий контакт, творческое общение, - без которого невозможно искусство театра

Можно заключить, что истоки карачаевского и балкарского театров, имеющих много общего с другими театрами, отличались тем, что из-за минимума контактов с другими народами, вызванного труднодоступным географическим расположением и малочисленностью населения, смогли сохранить в чистоте и неприкосновенности собственное мировосприятие, которое не смогли уничтожить никакие драматические исторические коллизии.

По настоящему духовная культура карачаевцев и балкарцев подверглась испытанию после свершения социалистической революции 1917 года в России, прошедшей под лозунгом отрицания собственной истории и создания нового мира, свободного от национальных традиций.

Так в области зрелищного искусства карачаевцев и балкарцев начались необратимые процессы, связанные с проникновением более развитой (но другой!) сценической культурой, ускорившей процесс создания профессионального театра у горцев по образцу и подобию своему, т.е. общеевропейскому, без учета специфики национальных традиций.

Театр, рождение которого требует обязательного прохождения определенных этапов развития, в рекордно-короткие сроки был создан у народов, не имевших объективных условий для этого. Думается, что причины драматического становления многих национальных театров кроются именно в навязанной поспешности, игнорировании традиций, в несопоставимости уровня развития русского сценического искусства и национального стиля зрелищно-игровых традиций.

Бесспорно, русская театральная культура оказала огромное влияние на сценическое просвещение горских народов, приобщила к шедеврам мировой драматургии, но она не обратила внимания на своеобразие их игровых традиций.

В послереволюционные годы карачаево-балкарский зритель старательно осваивал цивилизованные манеры поведения в театре: учился аплодировать и правильно воспринимать «четвертую стену», а в это время великие режиссеры В.Э.Мейерхольд и Э.Пискатор, почувствовав опасность омертвения европейского театра, наоборот, старались эту стену разрушил», вовлечь зрителя в действо.

Отсутствие письменности в прошлом способствовало появлению универсального типа исполнителей, которые были всегда начеку, и никакое внезапное вмешательство зрителя не могло нарушить их творческого состояния, прервать художественный момент. Принцип «четвертой стены» для горцев был неприемлем, поскольку отрывал, эмансипировал их от исполнителей, а значит, нарушал единство гармонии мироощущения.

Традиционное восприятие зрелищ изменялось с трудом. Даже сегодня многие из них воспринимают демонстрацию любого игрового действа как реальный факт. Всегда находится профан, который будет естественен и искренен в проявлении своих чувств, как некогда его предки. Подобное проявление эмоций считается примитивным, но сами карачаевцы и балкарцы считают это состояние самым натуральным, самым человеческим. Вмешательство зрителя в процесс не дает актерам самоуспокаиваться, их творческий контроль помогает исполнителям, профессионально расти, а им самим эмоционально раскрепощаться. Именно о таких зрителях во все времена мечтают великие режиссеры.

Анализ зрелищно-игровых традиций карачаевцев и балкарцев свидетельствует о разнообразии и богатстве их театральных истоков, «о прочности и всеобщем характере потребности в праздниках и праздновании, об их способности адаптироваться в новых социальных и культурных условиях» (61;297). При этом, не забывая о том, что природу невозможно

184 описывать или понять «извне» с позиции зрителя (138;357). Понимание природы происходит через диалог, творческую коммуникацию, что в конечном итоге создает предпосылки для формирования театрального искусства В данной монографии использована только некоторая часть известного материала, но и она способна привлечь внимание искусствоведов. Этой работой автор преследовала следующие цели:

1 .Показать, что театральное искусство является неотъемлемой частью общей культуры народа

2.Возбудить интерес специалистов к исчезающим обрядам.

3.Поставить изучение театрально-зрелищного искусства карачаевцев и балкарцев на научную основу.

Список научной литературыБоташева, Зинхара Биляловна, диссертация по теме "Театральное искусство"

1. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. М.-Л., 1958. Т. 1.

2. Абаев В.И. Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. Владикавказ, 1990.

3. Авдеев А.Д. Происхождение театра. М.-Л., 1959.

4. Аджи М. Полынь половецкого поля. М., 1994.

5. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов ХШ-Х1Х вв. Нальчик, 1974.

6. Азаматов К.Г. Пережитки язычества в верованиях балкарцев // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980.

7. Акбаев М.О. От тьмы к свету (на к/б языке). -Кисловодск, 1932.

8. Акбаев Х.М. Карачаевские национальные детские игры (на к/б языке). Черкесск, 1994.

9. Акритас П.Г. Выступление (без названия) // МНС. -Нальчик, 1960.

10. Ю.Алексеев В.П. Некоторые проблемы происхождения балкарцев и карачаевцев в свете данных антропологии // МНС. Нальчик, 1960.

11. П.Алексеева Е.П. Карачаевцы и балкарцы древний народ Кавказа. Черкесск, 1968.

12. Алиев У.Б. Выступление (без названия) // МНС. -Нальчик, 1960.

13. Алиев У.Д. Карачай. Ростов н/Д, 1927.

14. Алиев С.Ч. Карачаевские народные загадки (на к/б языке). Черкесск, 1984.

15. Аппаев Х.А. Черный сундук (на к/б языке). Черкесск, 1958.

16. Аппаков И. Какие были времена . / «Ата Джуртум» (Родина): Общественно-политическая газета Карачаево-Черкесской Республики (на к/б языке). -1999, 4 марта. Черкесск, 1999.

17. Арабский энциклопедический словарь. Бейрут, 1992.

18. Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Минск, 1988.

19. Аутлева С.Ш. Адыгские историко-героические песни ХУ1-Х1Хвв.-Нальчик, 1973.

20. Байрамкулов А.М. К истории аланской ономастики и топонимики. Черкесск, 1995.

21. Байчоров С.Я. Гунно-протобулгарско-северокавказские контакты // Вопросы языковых контактов. — Черкесск, 1982.

22. Байчоров С.Я. Древнетюркские рунические памятники Европы. Ставрополь, 1989.

23. Байчоров С.Я. Реликтовые памятники карачаево-балкарской обрядовой песни как этно-генетический источник // Проблемы исторической лексики карачаево-балкарского и ногайского языков. -Черкесск, 1993.

24. Балкарские пословицы (на к/б языке). Нальчик, 1982.

25. Балтии П.И. О некоторых фонетических соответствиях в куманских языках // Тюркский сборник. Материалы по карачаево-балкарскому и ногайскому языкам. -Черкесск, 1967. Вып. 86.

26. Баранов Е.З. Балкарские сказки // СМОМПК. Тифлис, 1897. Вып. 23, отд. 3.

27. Бардавелидзе В.В. Древнейшие религиозные верования и обрядово-графическое искусство грузинских племен. -Тбилиси, 1957.

28. Баскаков H.A. Введение в изучение тюркских языков. -М., 1962.

29. Бахтин М.М. Франсуа Рабле народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

30. Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище. Нальчик, 1991.

31. Биджиев Х.Х. Тюрки Северного Кавказа. Черкесск, 1993.

32. Борлаков Б. К. Карачаево-балкарская довоенная драматургия. Черкесск, 1975.

33. Борлаков Ю.А. Обычай. Честь. Закон (на к/б языке). -Карачаевск, 1998.

34. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973.

35. Большой энциклопедический словарь. Гл. редактор А.М.Прохоров. М., 1991. Т. 2.

36. Бунак В. В. Происхождение речи по данным антропологии // Происхождение человека и древнее расселение человечества. М., 1951.

37. Васильева Г.Н. Магические функции детских украшений у туркмен // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986.

38. Вейле К. Элементы человеческой культуры. Первобытное общество и его хозяйство: в 2 частях. -СПб., 1914. Часть 2.

39. Веймарн Б., Каптерева А., Подольский А. Искусство арабских народов (средневековый период). М., 1960.

40. Виноградова JI.H. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. М., 1982.

41. Гачев А.Г. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М., 1968.

42. Глаголь С. Театр народов Северного Кавказа. -Пятигорск, 1936.

43. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: в 14 томах. -М., 1937-1952 гг. Т. 8.

44. Грабовский Н.Ф. Свадьба в горских обществах Кабардинского округа // ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. 2.

45. Гулия Д.И. Культ козла у абхазов. Сухум, 1928.

46. Гулия Т.Г. Акечеки абхазского фольклорного театра // ФТН.-М., 1985.

47. Гумбольт В. Язык и философия культуры. М., 1985.

48. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1967.

49. Гусев В.Е. Истоки русского театра. Л., 1977.

50. Депортация карачаевцев. Документы рассказывают. (Составитель, автор предисловия, вступительной статьи и заключения Р.С.Тебуев) Черкесск, 1995.

51. Державин КН. Болгарский театр. М.-Л., 1950.

52. Джанелидзе Д.С. Грузинский театр с древнейших времен до второй половины XIX века. Тбилиси, 1959.

53. Джуртубаев М.Ч. Древние верования балкарцев и карачаевцев. Нальчик, 1991.

54. Дзарахова З.М.-Т. Об этикете ингушского шуточного сватовства «зоахалол» // Нравы, традиции и обычаи народов Кавказа. Пятигорск, 1997.

55. Дземидок Б. О комическом. М., 1974.

56. Древнетюркский словарь. Редакторы В.М.Наделяев, Д.М.Насилов, Э.Р.Тенишев, А.М.Щербак. Л., 1969.

57. Дэвлет М. Миф о космической погоне // Сила духа. -М., 1997. -№ 1.

58. Дювинье Ж. Неукротимость духа // Курьер ЮНЕСКО. -М., 1990. -№ 2.

59. Евреинов H.H. Азазел и Дионис. Л., 1924.

60. Елеонская Е. Сказка о Василисе Прекрасной и группа однородных с ней сказок // ЭО. М., 1906. - № 3-4.

61. Жигульский К. Праздник и культура. М., 1985.

62. Жирмунский В.М. Легенда о призвании певца // Исследования по истории культуры народов Востока: сб. в честь академика И.А.Орбели. М.- Л., 1960.

63. Званба С.Т. Этнографические этюды. Сухуми, 1955.

64. Иванюков И.И., Ковалевский М.М. У подошвы Эльбруса // BE. СПб., 1886. - № 1.

65. История советского драматического театра: в 6 томах. -М., 1971. Т. 1.

66. Кабо В.Р. Синкретизм первобытного искусства // РФИ. -М., 1972.

67. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы (КООСЗЕ). Весенние праздники. М., 1977.

68. Калоев Б.А. Осетины. -М., 1971.

69. Караева А.И. О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа. Черкесск, 1961.

70. Караева А.И. Очерк истории карачаевской литературы. -М., 1966.

71. Каракетов М.Д. Из традиционной обрядово-культовой жизни карачаевцев. М., 1995.

72. Карачаевские народные песни (на к/б языке). М., 1969.

73. Карачаевские пословицы (на к/б языке). Черкесск, 1968.

74. Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX — начала XX вв. (Составление, предисловие, статьи об авторах и комментарии Т.Ш.Биттировой) Нальчик, 1998.

75. Карачаево-балкарские сказки, легенды, предания: в 2 томах (на к/б языке). Составитель и автор предисловия Т.М.Хаджиева. Нальчик, 1999.

76. Карачаево-балкарско-русский словарь. Под редакцией Э.Р.Тенишева и Х.И.Суюнчева. М., 1989.

77. Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях: сб. статей. Отв. редактор Т.М.Хаджиева. Нальчик, 1983.

78. Карачаевцы. Историко-этнографический очерк. Отв. редактор Л.И.Лавров. Черкесск, 1978.

79. Карачаевцы. Выселение и возвращение (1943-1957). Материалы и документы. Редакторы З.Б.Караева, И.М.Шаманов. Черкесск, 1993.

80. Каскабасов С.А. Театральные элементы в казахских обрядах и играх // ФТН. М., 1985.

81. Кипкеева З.Б. Карачаево-балкарская диаспора в Турции. Ставрополь, 2000.

82. Климов Г. Этимологический словарь картвельсих языков.-М., 1964.

83. Колева Т.А. Болгары // КООСЗЕ. Весенние праздники. -М., 1977.

84. Коран. Перевод И.Ю.Крачковского. Душанбе, 1990.

85. Котляр Е.С. Африканская сказка о животных и архаичные формы повествовательного фольклора // РФИ.-М., 1972.

86. Крупное Е.И. О времени формирования основного ядра нартского эпоса у народов Кавказа // Сказания о нартах. Эпос народов Кавказа. М., 1969.

87. Кудаев М.Ч. Карачаево-балкарские народные танцы. -Нальчик, 1984.

88. Кудаев М.Ч. Древние танцы балкарцев и карачаевцев. -Нальчик, 1997.

89. Кызласов JI.P. О значении термина балбал древнетюркеких надписей // Тюркский сборник. — М., 1996.

90. Лавров Л.И. О некоторых этнографических данных по вопросу происхождения балкарцев и карачаевцев // МНС. Нальчик, 1960.

91. Лайпанов Х.О. К истории карачаевцев и балкарцев. -Черкесск, 1957.

92. Лайпанов К.Т. Об аланском происхождении карачаевцев и балкарцев // ЭКБ. -Карачаевск, 1997.

93. Листова Н.М. Пища в обрядах и обычаях. // КООСЗЕ. Исторические корни и развитие обычаев. М., 1983.

94. Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. Л., 1976.

95. Лотман Ю.М. Куклы в системе культуры // ДИ.- М., 1978. -№ 2.

96. М.Б. Лето на Кавказе // Русская мысль. М., 1904. - № 2.

97. Магомедгаджиева Б. Элементы театрального творчества в народных зрелищах Дагестана // ФТН. -М., 1985.

98. Магомедова М.А. Обряды вызывания дождя у даргинцев (XIX начало XX вв.) // Календарь и календарные обычаи у народов Дагестана. — Махачкала, 1987.

99. Малкондуев Х.Х. Древняя песенная культура балкарцев и карачаевцев. Нальчик, 1990.

100. Обряд ово-мифологическая поэзия балкарцев и карачаевцев. — Нальчик, 1996.

101. Маммеев Д.М. Кязим Мечиев (на к/б языке). -Нальчик, 1973.

102. Маркс К., Энгельс Ф. Об искусстве. М., 1957. Т. 1.

103. Мелетинский Е.М. Первобытные истоки словесного искусства // РФИ. М., 1972.

104. Мижаев М.И. Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов. Черкесск, 1973.

105. Мизиев И.М. Очерки истории и культуры Балкарии и Карачая в ХШ-ХУШ вв. Нальчик, 1991.

106. Мизиев И.М. Новая концепция этногенеза карачаево-балкарского народа // ЭКБ. Карачаевск, 1997.

107. Миллер В.Ф., Ковалевский М.М. В горских обществах Кабарды // ВЕ. СПб., 1884. - № 4.

108. Минаева Т.М. Городище близ аула Кубина в Черкесии // ИСОНИИ. Орджоникидзе, 1960. Вып. 4. Т. ХХП.

109. Мифологический словарь. Гл. редактор Е.М.Мелетинский. М., 1990.

110. Многоязыкий театр России. Театры автономных республик РСФСР сегодня. Под ред. В.А.Сахновского-Панкеева. М., 1980.

111. Иврит-русский иллюстрированный словарь для детей. М. - Тель-Авив, 1991.

112. Надеждин Н.И. Об этнографическом изучении народности русской // ЭО. М., 1994. - № 1.

113. ИЗ. Налоев З.М. Этюды по истории культуры адыгов. -Нальчик, 1985.

114. Народное поэтическое творчество балкарцев и карачаевцев (на к/б языке). Автор вступительной статьи и составитель Т.М.Хаджиева. Нальчик, 1988.

115. Нарты. Героический эпос балкарцев и карачаевцев. Отв. редактор А.И.Алиева. М., 1994.

116. Натадзе Р.Г. Воображение как фактор поведения. -Тбилиси, 1972.

117. Нахмедов А.П. Основные пути развития тюркских народных театров // СТ. Баку, 1989. - № 4.

118. Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища (конец XX начало XX вв.).-Л., 1988.

119. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990.

120. Новицкий В.Ф. В горах Кавказа // ИИРГО. СПб., 1903. Вып. 1-3. Т. XXXIX.

121. Новый энциклопедический словарь. Общая редакция К.К.Арсеньева. Петроград, 1914. - Т. 22.

122. О происхождении карачаевцев и балкарцев. МНС. -Нальчик, 1960.

123. Окладников А.П. Петроглифы Центральной Азии. -Л., 1980.

124. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906.

125. Ортабаева P.A.- К. Карачаево-балкарские народные песни. Черкесск, 1977.

126. Ортабаева P.A.- К. Карачаево-балкарская охотничья поэзия // Вопросы фольклора народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1983.

127. Ортабаева P.A.- К. Джырчи и духовная жизнь общества // Роль фольклора в формировании духовной жизни народа. — Черкесск, 1986.

128. Ортабаева P.A.- К., Биджиев A.M. По следам Калай улу Аппы ( на к/б языке). Черкесск, 1995.

129. Ортабаева P.A.- К., Кагиева Н.М. Калай улу и его «кукольный театр» // Вопросы фольклора народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1983.

130. Остряков П. Народная литература кабардинцев и ее образцы // ВЕ. —СПб., 1879. Т. 4.

131. Павленко А.И. Физика и театр. Трагедия представления // Человек. М., 1999. - № 4.

132. Пасынков JI. Быт и игры кавказских народов. Ростов н/Д, 1925.

133. Пирогов Н.И. Отчет о путешествии по Кавказу. М., 1952.

134. Пожелания, легенды о нартах, сказки, песни, загадки (на к/б языке). Составители Т.Ш.Битгирова, А.Б.Габаева. Нальчик, 1997.

135. Покровский Е.А. Характерные детские игры некоторых русских инородцев // Труды ЭО ИОЛЕАЭ. М., 1888. Вып. 2. Т. ХЬУШ. Книга УШ.

136. Потебня A.A. О мифическом значении некоторых обрядов и поверий // Чтения в ИОИДР. М., 1865. -Книга 2 (апрель - июнь).

137. Преображенский П.Ф. Реализм примитивных религиозных верований // Этнография. М.-Л., 1930. -№3.

138. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.

139. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. -Л., 1986.

140. Путинцева Т.А. Тысяча и один год арабского театра. — М., 1977.

141. Рахаев А. И. О музыке нартского эпоса Балкарии и Карачая // Нарты. М., 1994.

142. Русская народная поэзия. Обрядовая поэзия. Составление и подготовка текста К.Чистова и Б.Чистовой. Л., 1984.

143. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981.

144. Саракуева A.M. Игровые традиции карачаево-балкарского фольклорного театра. Дипломная работа (рукопись). М., РАТИ, 1997.

145. Семенов A.K. Игры косарей / «Знамя Ленина»: Газета Карачаево-Черкесского обкома КПСС и областного Совета депутатов трудящихся (на к/б языке). 1990, 13 сентября. - Черкесск, 1990.

146. Семенов И. Актамак // «Минги Tay» Эльбрус (на к/б языке). - Нальчик, 1996. - № 1.

147. Старинные карачаевские песни (на к/ языке). Составители М.Дудов, Х.Лайпанов. Микоян-шахар, 1940.

148. Стеблин-Каменский М.И. Миф. Л., 1976.

149. Столяр А. Д. Происхождение изобразительного искусства. М.,-1985.

150. Студенецкая E.H. Маски народов Северного Кавказа // Народный театр. Л., 1974.

151. Сулейменов О.О. Эссе, публицистика, стихи, поэмы. Аз и Я. Алма-Ата, 1989.

152. Сысоев В.М. Карачай в историческом, бытовом и культурном отношениях // СМОМПК. Тифлис, 1913. Вып. 43.

153. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1983.

154. Так это было. Национальные репрессии в 1919-1952 гг.: в 3 томах. Составитель С.У.Алиева. М., 1993. Т. 2.

155. Тамбиев И. Заметки по истории Балкарии // Революция и горец. Ростов н/Д, 19|>. - № 1-2.

156. Таумурзаев Д.М., Байрамкулов Х.К. Карачаево-балкарские народные игры (на к/б языке). Нальчик, 1998.

157. Тахтарев K.M. Очерки по истории первобытной культуры. М.-П., 1922.

158. Театральная энциклопедия: в 6 томах. Гл. редактор П.А.Марков. М., 1963. Т. 1.

159. Теппеев А. Балкарский театр // Многоязыкий театр России. М., 1980.

160. Токарев С. А. Маски и ряжение // ККОСЗЕ. Исторические корни и развитие обычаев. М., 1983.

161. Токарев С.А. Эротические обычаи // ККОСЗЕ. Исторические корни и развитие обычаев. М., 1983.

162. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество. Новосибирск, 1989.

163. Тресков И.В. Фольклорные связи Северного Кавказа. -Нальчик, 1963.

164. Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // ЭО. М., 1982. - № 1.

165. Тульчинский Н.П. Поэмы, легенды, песни, сказки и пословицы горских татар Нальчикского округа

166. Терской области // Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях. Нальчик, 1983.

167. Уарзиати B.C. Народные игры и развлечения осетин. -Орджоникидзе, 1987.

168. Уарзиати B.C. Истоки кукольного театра у народов Северного Кавказа // Идеи дружбы и интернационализма в литературе и искусстве народов Северного Кавказа. Материалы региональной конференции (12-29 ноября 1987 г.). Орджоникидзе, 1988.

169. Урусбиев С.-А.И. Сказания о нартских богатырях у татар-горцев Пятигорского округа Терской области // Нарты.-М, 1994.

170. Урусбиева Ф.А. Карачаево-балкарский фольклор. -Черкесск, 1979.

171. Филоненко В.И. Грамматика балкарского языка // УЗ КБГПИ. Нальчик, 1940.

172. Философская энциклопедия. Гл. редактор Ф.В.Константинов. М., 1960.

173. Фольклорный театр. Составление, вступительная статья, предисловие к текстам и комментарии А.Ф.Некрыловой и Н.И.Савушкиной. М., 1988.

174. Фрезер Д. Золотая ветвь. М., 1980.

175. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.

176. Хабичев М.А. Каспот Кочкаров старейшина народных певцов. - Черкесск, 1986.

177. Хабичев М.А. Именное словообразование и формообразование в куманских языках. М., 1989.

178. Хаджиева Т.М. Эстетическая и утилитарно-магическая функции календарных песен балкарцев и карачаевцев (весенне-летний цикл) // Календарно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа. — Махачкала, 1988.

179. Хаджиева Т.М. Нартский эпос балкарцев и карачаевцев // Нарты. М., 1994.

180. Хаджилаев Х.И. Очерки карачаево-балкарской лексикологии. Черкесск, 1970.

181. Харузина В.Н. Примитивные формы драматического искусства// Этнография. -M.-JL, а/ 1927, № 1:6/ 1928, №2.

182. Хасанов Н.И. Карча. Тайны веков (на к/б языке). -Черкесск, 1984.

183. Хату ев Р.Т. Карачай и Балкария до второй половины XIX века: власть и общество // Карачаевцы ибалкарцы. Этнография, история, археология. Отв. редактор С.А.Арутюнов. -М., 1999.

184. Хейзинга Й. Осень средневековья. М., 1988.

185. Хикмет Н. Избранное. М., 1974.

186. Холаев А.З. К вопросу о трансформации обрядовой песни-пляски «Голлу» у балкарцев и карачаевцев // Художественный язык фольклора карачаевцев и балкарцев. Нальчик, 1981.

187. Черевкова А. Из японской жизни // Русская мысль. -1904. -№ 5.

188. Чувашско-русский словарь. Автор-составитель В.Г.Егоров.-Чебоксары, 1954.

189. Чурсин Г.Ф. Материалы по этнографии Абхазии. -Сухуми, 1956.

190. Шаманов И.М. Свадебные обряды карачаевцев И Свадебная обрядность народов Карачаево-Черкесии: традиции и новое. — Черкесск, 1988.

191. Шаманов И.М. Календарь и календарная обрядность карачаевцев и балкарцев // Календарь и календарная обрядность народов Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1989.204

192. Шаманов И.М. Мифологическое наследие тенгрианства и проблемы этногенеза карачаево-балкарцев // ЭКБ. Карачаевок, 1997.

193. Шамасова К. Свадебный обряд кумыков // Эхо Кавказа. М., 1992. - № 2.

194. Шортанов А.Т. Адыгские культы. Нальчик, 1992.

195. Шюре Э. Великие посвященные. Очерк эзотеризма религий. М., 1980.

196. Этногенез карачаевцев и балкарцев. Материалы «Круглого стола» (сентябрь 1994 г., г. Карачаевск). -Карачаевск, 1997.1. Список информаторов

197. Аджиева Хабибат Аубекировна, 1919 г.р., Карачаевск.

198. Батчаева Минакай Шогаевна, 1919 г.р., Кисловодск.

199. Бостанов Кокай Хаджи-Мырзаевич, 1890 г.р., Карачаевск.

200. Боташев Сагит Гитчеевич, 1932 г.р., Светлое.

201. Гебенов Гемма Бекирович, 1888 г.р., Черкесск.

202. Кагиев Магомет Биясланович, 1895 г.р., Счастливое.

203. Кагиева Сафият Ахлауовна, 1905 г.р., Счастливое.

204. Крымшамхалова Файруз Бибертовна, 1919 г.р., Теберда.

205. Тебуева Айшат Хаджи-Мурзаевна, 1917 г.р., Учкулан. Ю.Труфанов Анатолий Васильевич, 1940 г.р., Москва.

206. Зам. зав. Центра Восточной литературы РГБ.

207. Узденова Ариу Ахматовна, 1900 г.р., Новая Джегута.

208. Хабичев Магомет Ахъяевич, 1930 г.р., Карачаевск.

209. Хабичев Сейфул Ахъяевич, 1929 г.р., Преградная.

210. Холамлиева Шах-Мелек Шамаиловна, 1911 г.р., Черкесск.

211. ХубиеваЧупаХаджи-Муратовна, 1915 г.р., Элькуш. 16.Чипчикова Сапу Султановна, 1920 г.р., Кисловодск. 17.Чотчаев Юсуф Юнусович, 1920 г.р., Даусуз.

212. Шидакова Раиса Томпаловна, 1919 г.р., Черкесск.

213. Эбзеева Назифат Ахъяевна, 1920 г.р., Джингирик.

214. Эбзеев Шахарбий Кеккезович, 1903 г.р., Черкесск.

215. Эркенова Зубайда Наибовна, 1929 г.р., Учкекен.