автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.08
диссертация на тему: Историческая поэтика мотива

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историческая поэтика мотива"

На правах рукописи

ЛАВРОВА НАТАЛЬЯ ЛЕОНИДОВНА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЭТИКА МОТИВА (Смысловой потенциал мотивного комплекса Нарцисса)

Специальность 10.01.08 - Теория литературы. Текстология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 2 МАЙ 2011

Москва-2011

4845650

Работа выполнена на кафедре теоретической и исторической поэтики Российского государственного гуманитарного университета

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Тюпа Валерий Игоревич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Силантьев Игорь Витальевич кандидат филологических наук Осокин Михаил Юрьевич

Ведущая организация:

Кемеровский государственный университет

Защита состоится №2011 года в /О часов на

заседаний совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.198.04 при Российском государственном гуманитарном университете по адресу: ГСП-3,125993 Москва, Миусская пл., д. 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета

Автореферат разослан ъ 1 года

Ученый секретарь совета,

кандидат филологических наук, доцент

В.Я. Малкина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Настоящее диссертационное исследование посвящено одной из актуальных проблем современного литературоведения - проблеме трансисторического бытования «больших» (комплексных) мифогенных мотивов, так называемых «вечных образов», в мировой литературе.

В тексте (лат. 'ЧехШБ" - ткань) мотив выступает в качестве строительного материала (семантическая «нить», «кирпичик» смысла), из которого формируется целостность произведения. Эта компактная единица художественного мышления обладает обширным эстетическим и смысловым потенциалом, способностью к генерированию целого спектра инновационных значений, является выразительным «фактором художественного впечатления» (М.М. Бахтин).

Данное явление художественной семантики предстает не только в качестве конструктивного начала на уровне отдельно взятого произведения, но и позволяет находить точки схождения между текстами, принадлежащими разным эпохам и зачастую различным культурным традициям. Хотя порой между отдельными семантическими наполнениями мотивов обозначается резкая смысловая граница, «исторически между ними существуют тончайшие и иногда неуловимые переходы»1. При обращении к «сквозным», трансисторическим мотивам на первый план выходит жизнь произведения в «большом времени» литературной истории.

Мотивы представляют собой недискретные единицы художественного смысла, имеющие тенденцию к агглютинации («слипанию»). Они обладают способностью расширяться (до сложного мотивного комплекса) и сжиматься (быть сгущенными до аллюзивного слова или словосочетания). Имплицирующий многосложную смысловую структуру мотив так называемого «вечного образа» наделен свойством выступать в виде развернутого в событийную цепь сюжета или сгущенного мотивного комплекса, кото-

1 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Киев., 1994. С. 404.

3

рый в свою очередь способен расщепляться на отдельные «микромотивы», изоморфные «матричному» мотиву. В субстрате такого комплекса порой содержатся взаимоисключающие концепты, что восходит к амбивалентности мифологических представлений, из которых вырастают традиционные сюжеты и мотивы.

Значения, составляющие семантическое поле мотивного комплекса, актуализируются и деактуализируются в художественной практике на разных этапах своего бытования в культуре и литературе, обнаруживаются разного рода «предвосхищения» и «ретардации».

Можно сказать, что мотив, очерченный как множество взаимосвязанных значений (сгусток «субмотивов»), представляет собой теоретический конструкт. Но этот конструкт адекватен подлинной реальности художественного мышления, которую он схематизирует.

Актуальность исследования состоит в том, что рассмотрение эволюции мотива от одной фазы его исторической «жизни» к другой дает возможность имманентно соотнести весь динамичный материал исторической поэтики в целостной картине литературного процесса, поскольку смысловые и акцентные трансформации ведущих трансисторических мотивов являются знаменательными «симптомами» состояний художественного сознания в различные исторические эпохи. Не случайно проблемы мотивики не раз оказывались в центре литературоведческих исследований. В последние десятилетия появилась серия трудов, издаваемых Сибирским отделением РАН, посвященных художественной мотивике: «Материалы к словарю сюжетов и мотивов» (7 выпусков с 1995 по 2007 год), а также два выпуска экспериментального «Словаря-указателя сюжетов и мотивов русской литературы» (2003 и 2006). Отметим, что тщательный анализ истории вопроса, а также обширная библиография по вопросам повествовательного мотива представлены в монографии И.В. Силантьева «Поэтика мотива» (М, 2004).

Объект и предмет исследования. Предметом диссертационного исследования является семантическая эволюция комплексного мотива в мировой литературе. В качестве объекта исследования избран мотивный комплекс Нарцисса и нарциссизма, сопоставительный анализ которого проводится на материале творчества различных писателей, принадлежащих разным культурным эпохам.

Историко-культурное и литературное явление, именуемое мотивный комплекс Нарцисса, выбрано как одно из наиболее репрезентативных и выразительных в плане бытования и функционирования трансисторической художественной мотивики. Этот базовый мифогенный мотив характеризуется емким продуцирующим потенциалом, разрастаясь в целое «генеалогическое древо».

Источники. В сфере внимания реферируемой работы - обширный корпус произведений мировой художественной литературы: от античности (самые ранние из рассматриваемых текстов - Гомеровы гимны, датируемые VI¡-V вв. до н. э.) до второй половины XX века (ИА. Бродский). Необходимым видится также привлечение в ряде случаев и текстов философского, эстетического, исторического характера.

Степень изученности темы. Активное присутствие мифологического образа Нарцисса и генерируемых им сюжетики и мотивики в литературе разных эпох неоднократно привлекало внимание ученых. Однако теоретический аспект трансисторического бытования художественной мотивики в работах, посвященных этой весьма популярной тематике, обычно не затрагивается. Следует отметить преобладание работ конкретной аналитической ориентации, которые являются фрагментарными исследованиями, не дающими цельного представления о «полнокровной» исторической жизни нар-циссического мотивного комплекса в мировой литературе. В некоторых монографиях и статьях утрачивается специфика мотива Нарцисса, не дифференцируются его интегральные признаки. В отечественном литературо-

ведении этот «вечный» сюжет и соответствующий мотивный комплекс практически не изучены.

Значительное количество зарубежных работ посвящено рассмотрению мифологического сюжета о Нарциссе б «Метаморфозах» Овидия2. Среди работ, рассматривающих преломление нарциссических мотивов в средневековой литературе, можно выделить работы Ф. Голдина, Б. СУДонге, Р. Блюменфельд-Козински, С. Гонта3. В этих исследованиях доминирует интерпретация нарциссической мотивики в «Романе о Розе». Отметим, что в зарубежном литературоведении нарциссизм рассматривается в первую очередь с позиций психоанализа4. Среди переведенных на русский язык можно выделить труды Г. Башляра и Ж. Женетга5.

Малоизученными видятся генезис и семантическая эволюция мотива Нарцисса в русской литературе. В качестве заслуживающей интереса укажем на статью П.И. Барты6.

Методологические н теоретические основы. Теоретическую основу работы определили труды по исторической поэтике и проблемам мотивики целого ряда отечественных ученых: А.Н. Веселовского, О.М. Фрей-денберг, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, С.С. Аверинцева, Б.Н. Путилова, A.B. Михайлова, И.В. Силантьева, С.Н. Бройтмана, В.И. Тюпы и других. Методология работы определяется принципами исторической поэтики.

2 См.: Galinsky К. Ovid's Metamorphoses: an introduction to the basic aspects. Los Angeles, 1975; Keith A., Rupp S.J. Metamorphosis. Toronto, 2007.

3Cm.: Gcldin F. The mirror of Narcissus in the courtly love lyric. New York, 1967; O'Donog-hu? В. The courtly love tradition. New Jersey, 1982; Blumenfeld-Kosinski R Reading myth: classical mythology and its interpretations in medievai French Literature. Stanford, 1997; Gaunt S. Love and death in medieval French and Occitan courtly literature. Oxford, 2006.

4 См.: Orlowsky R, Orlowsky U. Narziss und Narzissmus im Spiegel von Literatur, bildender Kunst und Psychoanalyse: vom Mythos zur leeren Selbstinszenienmg. München, 1992; Le-vine S. Monet, Narcissus, and self-reflection: the modemist myth of the self. Chicago, 1994; Spaas L., Selous T. Echoes of Narcissus. New York, 2000.

5 См.: Башляр Г. Вода и грезы: Опыт о воображении материи. М., 1998; Женетт Ж. Комплекс Нарцисса//Ж. Женетт. Фигуры: Работы по поэтике. Т. 1. М., 1998.

6 См.: Barlo. P.I. Echo and Narcissus in Russian Symbolism // Metamorphoses in Russian modernism. Budapest, 2000.

Особое внимание уделялось генетическому и сравнительно-историческому аспектам изучения.

Цели и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования - проследить историческую эволюцию комплексного мотива и выявить ее закономерные тенденции. Поскольку достижение такой цели требует сугубой конкретности, рассмотрение исторических закономерностей мотивной динамики было осуществлено на примере конкретного мо-тивного комплекса - Нарцисса и нарциссизма.

Ввиду многоаспектности исследования мотива с позиций исторической поэтики, достижение указанной цели предполагало решение целого ряда исследовательских задач. В частности, требовалось:

1. рассмотреть мотив как семантическую единицу художественного языка в его исторической динамике;

2. провести семантическую реконструкцию комплексного мотива;

3. выявить мифо-сюжетный генезис и семантическую эволюцию мо-тивного комплекса;

4. определить фазы эволюции комплексного мотива в связи со спецификой художественного сознания на разных этапах его развития;

5. дифференцировать радикальные смысловые сдвиги и частные модификации мотивной семантики;

6. уделить особое внимание актуализации мотивного комплекса в кризисные, переломные эпохи, когда расшатывается традиционная система ценностей, что ведет к возникновению качественных смещений в мотивной семантике.

Научная новизна диссертации определяется отсутствием в отечественном и зарубежном литературоведении целостных исследований трансисторической эволюции значительного комплексного мотива на всем ее протяжении от мифа до литературной современности. В частности, мотив-

ный комплекс Нарцисса и нарциссизма в диахронном аспекте отечественным литературоведением вовсе не рассматривался.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Комплексный мифогенный мотив имеет в своей семантической основе ряд напластований различной хронологической отнесенности, образовавшихся еще на стадии мифо-синкретизма. Прихотливое скрещение смысловых страт обнаруживается в дальнейшем рядом ветвей эволюционного «древа» мотивного комплекса. Этими особенностями объясняется руди-ментарность, кажущаяся на первый взгляд случайность и немотивированность некоторых содержательных элементов мотивики и сюжетики «вечного» образа.

2. Художественная мотивика в исторической динамике своего бытования подвергается различного рода трансформациям: как радикальным смысловым сдвигам стадиального характера, так и модификациям, вносящим живое многообразие в семантику мотива.

3. Общая схема эволюции мотивного комплекса, как в сюжетной его форме, так и в редуцированных обликах, может быть представлена следующим образом: мифопоэтическог функционирование - демифологизация - эмб-лематизация - ремифологизация - семантическая инверсия - аллюзивная актуализация мотива.

4. Особое место в истории комплексного мотива принадлежит переломным эпохам ментального кризиса культуры (барокко, символизм), когда имеет место смешение фаз, контаминация разнонаправленных тенденций, предвосхищение радикальных смысловых сдвигов в семантике мотивного комплекса.

5. Трансисторический мифогенный мотив, обильно встречающийся в художественной практике, характеризующийся семантической комплексностью, сгущенностью потенциальных смыслов и способностью к ветвлению, является - в силу длительности своего текстопорождающего присутствия в

«большом времени» культуры — одной из наиболее значимых и репрезентативных категорий поэтики.

Научно-практическая значимость результатов исследования. Наблюдения и выводы проведенного исследования могут быть эффективно использованы как в преподавании теории и истории литературы, разработке спецкурсов, так и в дальнейших научных исследованиях художественной мотивики и сюжетики в аспекте исторической поэтики.

Апробация результатов исследования. Положения работы неоднократно обсуждались в рамках аспирантского семинара и на заседаниях кафедры теоретической и исторической поэтики Института филологии и истории РГГУ, а также представлены на научной конференции «Теория и практика современной науки». Некоторые материалы работы были использованы в преподавательской деятельности в РГГУ. Результаты исследования опубликованы в ряде статей.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении очерчивается круг вопросов, рассматриваемых в диссертации, определяется актуальность темы, кратко характеризуется степень ее изученности, обозначены теоретическая и методологическая основы, источники, формулируются основная цель и задачи исследования.

В первой главе «Проблемы генезиса художественной мотивики» рассмотрен собственно генетический аспект исследуемого комплексного мотива; вскрывается его архаическая генеалогия: ритуально-мифологические истоки, древнейшие смысловые связи, зачастую восстанавливаемые гипотетически.

В первом параграфе «Миф» реконструируются корни нарциссиче-ского мифа. В первом подпараграфе «Истоки мифа о Нарциссе» уточняется, что субстратом для формирования этого мифа послужил ряд более архаичных, «базовых» мифов этиологического, тотемического и солярно-хтонического характера. Возникновение мифологического сюжета о Нарциссе связано с характерной для первобытного магического мышления боязнью человека увидеть свое отражение (страх двойника, злых духов). Кроме того, на появление данного мифа оказали влияние близнечные мифы, а также предания об андрогинах. Связь героя с солярно-хтонической культовостью исключительно важна для эволюции образа Нарцисса и дальнейшего становления смыслового целого этого героя в литературе. Отмечается, что солярно-хтонический герой, связующий мир света (Солнце) и область тьмы (преисподняя), обладает потенцией последующего наполнения его образа сакральным смыслом. В завершении раздела делается вывод, что многосложность, полисемантичность рассматриваемого в работе «вечного» образа закладывается в его смысловую структуру еще на стадии ми-фо-синкретизма.

Во втором подпараграфе «Семантика имени» прослеживается этимология имени героя. Устанавливается, что Нарцисс обнаруживает отнесенность к культам различных божеств, преимущественно феминных (Деметра, Персефона, Лириопа, Афродита, Артемида). Существуют две версии о происхождении нарцисса, связанные тожественностью породивших их представлений и акцентирующие наиболее архаичную, вегетативную природу героя, а также укорененность в цикле плодородия. Этот цветок упоминается также в мифе о похищении Персефоны.

Амбивалентность образа героя, а также потенциальные версии сюжетных ситуаций и мотивов уже заложены в его мифическом имени, которое означает сон, окоченение, омертвение, паралич, смерть в юности, а также воскресение из мертвых, весну, плодородие. Генетически родствен-

ны нарциссу и в ряде случаев тождественны ему лилия, крокус, ирис и гиацинт. Характерна сопряженность в растительной природе героя земной, водной и солярной стихий.

Мифу присуще неразличение позитивного и негативного статусов героя: герой одновременно жертва и виновник, он не в состоянии повлиять на свою судьбу, является пассивно-активным исполнителем своего предназначения в миропорядке. Благодаря отражающей способности водного зеркала возникают следующие дуальные оппозиции, характеризующие героя: он одновременно субъект и объект страсти, отраженный и отражаемый, любящий и любимый, созерцающий и созерцаемый, отвергающий и отвергнутый.

Характерная семантическая связь героя и мотива в мифе обусловлена спецификой персонификационного мышления (О.М. Фрейденберг). Имя героя концентрирует вокруг своей семантической основы определенный мотивный репертуар. Мотив в свою очередь служит для характеристики героя, его смыслового целого, является значимым фактором оцельнения героя.

Второй параграф «Сюжет» посвящен фиксации возникновения сюжета Нарцисса из мифа и описанию модификаций, претерпеваемых традиционным сюжетом в мировой литературе.

В первом подпараграфе «От мифа к сюжету» обосновывается понятие неиовествовательного «анти-причинно-слсдственного» (О.М. Фрейденберг) мифологического предания о Нарциссе, складывающегося на основе мифической схемы гибели и оживания, которая, в свою очередь, берет свое начало в цикле плодородия. В античной литературе миф о Нарциссе, аналогично многим другим мифам, разворачивается в диахронную цепь событий (сюжет). Выдвигается положение о том, что большинство «мировых» сюжетов зарождается на культурной стадии мифо-синкретизма, но впоследствии активно формируется и используется в качестве готовых ли-

тературных моделей в период «рефлективного традиционализма» (С.С. Аверинцев).

Во втором подпараграфе «Трансформации сюжета о Нарциссе»

последовательно рассматриваются актуализации нарциссического сюжета в художественной практике. Анализируются, в частности, такие произведения нормативно-риторической словесности, как «Метаморфозы» Овидия, «Повествования» Конона, «Описание Эллады» Павсания, «Лэ о Нарциссе», «Роман о Розе» Г. де Лорриса, «Новеллино», а также комедия «Нарцисс» А.П. Сумарокова.

В рамках культуры риторического «готового слова» образ Нарцисса в подавляющем большинстве произведений функционирует как эмблема, служит общепонятным сигналом для читателя, который призван извлекать нравственные уроки, корректировать свое поведение в соответствии с императивами морали. Нарциссизм мыслится в качестве греховной модели поведения, ведущей к гибели.

На материале мистерии Х.И. де ла Крус «Божественный Нарцисс» (1685) вскрывается сущность феномена христианской ремифологизации аллегорического сюжета о Нарциссе. Фигура Эхо приобретает здесь качественное переосмысление. Перенимая традиционные черты Нарцисса, предстающего в большинстве произведений нормативно-риторической литературы эмблемой грешной души, влекомой плотской красотой и мирскими соблазнами, у де ла Крус Эхо представляет собой отрицательный персонаж. Божественный Нарцисс, сам являющийся воплощением и источником подлинной Красоты, а не ее отражением, таким образом, «очищается» от негативной эмблематической значимости образа самовлюбленного юноши.

В ходе исследования рассматриваются также символические коннотации, которые несет в себе цветок нарцисс в христианской культуре. Нами устанавливается, что феномен нарциссизма, приписываемого в барочную эпоху Христу, основывается не только на библейской традиции, но и на

12

древнейших ритуалах инициации, в которых человек принимает на себя роль сына Солнца и становится возможным «вочеловечивание» Солнца.

Барочный Нарцисс со-противопоставляет в себе человека, античного мифологического героя и христианского Бога. В литературе барокко мифологические и христианские концепты причудливым образом контаминиру-ются. Этими особенностями объясняется сосуществование, на первый взгляд, взаимоисключающих характеристик в едином образе «божественного Нарцисса». Мы приходим к выводу, что такая «гибридизация» барочного героя связана в первую очередь с влиянием на формирование данной семантики религиозных учений, расцениваемых официальной церковью как еретические.

Образ Нарцисса-Христа не получил широкого распространения в художественной литературе. Пережив краткий расцвет в литературе барокко, этот образ остается не актуализированным в литературе на протяжении значительного времени, и лишь в отдельных философских и теологических трудах обнаруживаются приближения к аналогичной его трактовке (И.Г. Гаман, Ч.Г. Сперджен, М.М. Бахтин).

Преломление сюжета о Нарциссе в практике посттрадиционалистского, индивидуально-творческого художественного письма представлено на примере рассказа «Поклонник» О. Уайльда в переводе Ф. Сологуба. В завершении раздела обозначена схема исторической «судьбы» исследуемого «мирового» сюжета.

Глава вторая носит название «Семантическая эволюция мотнвно-го комплекса: эмблематизациия и ремифологизация».

В первом параграфе «От сюжета к мотиву» поднимается вопрос о соотношении сюжета и мотива как структурообразующих моментов художественного целого, неоднократно оказывавшийся в центре научных дискуссий.

Наиболее актуальной представляется позиция О.М. Фрейденберг, представившей отличный от А.Н. Веселовского путь научного исследования - от мифического героя к сюжету и далее к мотиву, являющему собой «образную интерпретацию сюжетной схемы»7. Нами развивается положение о том, в практике художественного мышления миф или комплексный мотив может быть развернут в сюжетную цепь событий, а сюжет з свою очередь может быть свернут в полисемантический мотивный комплекс.

Мотив Нарцисса, образовавшийся в результате редукции соответствующего сюжета в античный период, проходит ряд фаз в процессе своей семантической эволюции. Комплекс нарциссического самосозерцания зарождается из двух «матричных» основополагающих мотивов: метаморфозы и зеркальности. Реализацией общемифологического механизма метаморфозы является мотив превращения человека в растение, вариацией которого служит превращение юноши в цветок (Нарцисс, Гиацинт, Адонис, Крокус, Аякс, Кипарис).

Отделившись от мифа и «отпочковавшись» от сюжета, но не утратив генетико-семантическую связь с ними, мотив обретает самостоятельную, насыщенную трансформациями продуктивную «жизнь» в литературе и культуре.

Во втором параграфе «Мифопоэтическое функционирование мотива» представлена первая фаза исторической эволюции мотивного комплекса Нарцисса. Для произведений, созданных в «мифориторическую» эпоху (A.B. Михайлов), которая сохраняет преемственность с эпохой синкретизма, прослеживается наличие мифопоэтической ауры мотива. Рассматриваются актуализации нарциссической мотивики в Гомеровых гимнах, а также произведениях Софокла, Мелеагра Гадарского, П.П. Стация, Гигина, Пентадия, Д.М. Авсония, Клавдиана. В древнегреческой литерату-

7 Фрейденберг О.МСистема литературного сюжета // Монтаж. Литература, Искусство, Театр, Кино. М., 1988. С. 222.

ре преломляется древнейшая версия мифа, в которой упоминается цветок нарцисс (миф о похищении Персефоны Аидом). Версия о самовлюбленном юноше оказывается наиболее востребованной и продуктивной в качестве материала для художественного творчества только в римской литературе (начиная с I века до н. э.). На данном этапе своего существования мотив сохраняет смысл метаморфозы, то есть полного отождествления юноши и цветка. В смысловом ядре мотивного комплекса содержатся такие значения, как зеркальность, одержимость страстью, обреченность, жестокосердие, отвержение любви других. Но в чувстве Нарцисса еще нет любви к себе в современном эгоцентрическом смысле, его поведение мотивируется безумием и волей богов. Обнаруживается отсутствие морально-дидактического подтекста.

В третьем параграфе «Эмблематизация» определяется, что в ходе своего бытования в литературе (отчасти уже в античности, а в особенности в средневековье) анализируемый мотивный комплекс подвергается демифологизации. В контексте нормативно-риторической культуры осуществляется эмблематизация мотива, состоящая в закреплении готового смысла, ведущем к однозначности трактовок, и в усилении дидактизма.

В литературе «рефлективного традиционализма» нарциссический мотивный комплекс разрастается в целый «куст» эмблематических ветвей, питаемый в значительной степени идеологией неоплатонизма: себялюбие как погоня за бесплотной, вечно ускользающей тенью, как тенеподобное бытие, пребывание в мире теней и нравсгвенная слепота, обращенность к ложным ценностям, богоотступничество, самодеструктивная одержимость любовью к себе, (Плотин, К. де Труа, Г. де Лоррис, Данте Алигьери, П. Берсюир, М. Фичино, М. Боярдо, Ф. Бэкон, Г. Сандис, Дж. Мильтон, М.В. Ломоносов); увядающее тщеславие красоты, пустая заботе о своей внешности, бездумное восхищение собою (Климент Александрийский, Ф. Петрарка, А. Голдинг, Дж. Гей); щегольство, парадоксальное обращение кра-

15

соты уродством, безрассудное растрачивание собственных достоинств (С. Брант, А.Д. Кантемир, М.В. Ломоносов, И.А. Крылов); пагубное стремление к оригинальности, самоутверждению (Плотин, Данте Алигьери, А. Альчиато, Дж. Донн); злополучная неразделенная любовь (Б. де Вентадорн, анонимный итальянский трубадур XI-XII века, Б. де Сент-Мор, М.В. Ломоносов); отвержение любви, себялюбие, гордыня, высокомерие (Г. фон Мо-рунген, Р. де Блуа, Ф. Петрарка, У. Шекспир, Л. Де Вега); пигмалионов-ский мотив художника, влюбленного в свое творение (Ж. де Мен, Э. Уол-лер, Д.И. Фонвизин).

Эмблематические значения, исчерпывая себя в прежнем виде и не будучи манифестированными явно, служат в дальнейшем подтекстовым смысловым ресурсом, а также субстратом для последующей семантической инверсии, осуществленной в посттрадиционалистской литературной практике. Так, эмблематические значения кривлянья перед зеркалом и самолюбования обнаруживают свою художественную актуальность, например, в русской классической литературе XIX века, что показывается на нескольких примерах из произведений A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя.

В третьем параграфе «Ремифологнзацня» подчеркивается, что креативная позиция писателей эпохи Возровдения питала своеобразный поворот художественного мышления к ремифологизации устойчивых мо-тивных комплексов, которая поначалу остается всего лишь «островком» в доминирующем «море» эмблематической семантики нормативно-риторической словесности. Этот вектор противоположен процессу демифологизации и заключается в восстановлении архаических связей мотив-ной семантики. Свобода варьирования является неотъемлемой чертой поэтики этого периода. Личная инициатива поэта проявляется не только в выборе мотивов, но и в трактовке каждого отдельного мотива. Влияние этой тенденции на мотивообразование прослеживается на материале про-

изведений Дж. Бокаччо, Л.Б, Альберти, Г. Обера, П. Ронсара, У. Шекспира, Ф. Сидни. На данном этапе в мотивном комплексе Нарцисса возникает прообраз созерцательного самодовления: самосозерцание начинает пониматься не как греховное деяние, а как ведущее к очарованности прекрасным зрелищем и воспарению души.

Значение ремифологизации состоит в том, что благодаря ее влиянию обозначается отход от морально-дидактической интерпретации мотива, что в определенной степени предвосхищает траекторию развития мотива в последующей литературе.

Структура третьей главы «Семантическая инверсия мотива» соответствует описываемым в ней ступеням инвертирования мотивной семантики нарциссизма.

В первом параграфе «Модификация эмблематического значения» охарактеризован риторический прием зеркального инвертирования мотива на примере двух семантических ветаей. Мотивика ненависти к себе актуализирована в поэтическом творчестве П. Ронсара, П. Флеминга, Э. Уовлера, У. Коупера. Преломление ветви анализируемого мотибного комплекса, представленной мотивом превращения красоты в уродство, обнаруживается, в частности, у Р. де Блуа, П. Берсюира, А.П. Сумарокова Прослеживается логичность и мотивированность сопряжения противоположных смыслов в одном контексте. Мотив Нарцисса продолжает вводиться с моральной тенденцией, негативные коннотации образа героя сохраняются. Прием зеркального инвертирования, развернутый в приводимых в работе примерах, служит для нюансировки, амплифицирования, придания смысловых оттенков традиционному мотиву. Подобного рода трансформации мотивной семантики носят характер вариационных преобразований, не достигая пока еще качественного семантического смещения.

Во втором параграфе «Подготовка смыслового сдвига» указывается, что особую трудность представляет изучение художественной моти-

вики в произведениях переходных эпох, которые характеризуются пороговым мироощущением, «дисгармонией сдвига» (С.С. Аверинцев), возникновением «зазора» между двумя способами мировосприятия. В сфере искусства происходит столкновение двух типов художественного сознания. Одним из наиболее выразительных примеров кризисных периодов в истории художественного сознания является эпоха барокко.

Поэтике барокко присущи свободно-творческое отношение к мотиву, обыгрывание его смысловых граней, соположение различных вариантов прочтения. Читательское восприятие намеренно активизируется. В этот исторический период закладывается процесс преодоления готового, предза-данного слова с четко очерченными смысловыми контурами.

В эпоху барокко зарождается новый «луч» в семантическом спектре анализируемого мотивного комплекса, обозначенный нами как «космический нарциссизм», явленность которого в художественной практике показана на примере произведений А. де Сент-Амана, Т. Лермита, Э. Марвелла. Самостоятельной ветвью в комплексе космического нарциссизма выделяется мотив «трансцендентного нарциссизма», подразделяющийся, в свою очередь, на два ответвления: божественный и демонический нарциссизм. В трудах М. Фичино нарциссизм маркирован негативно, философ особо подчеркивает, что самолюбование не свойственно Богу и ангелам. Однако еще в «Божественной комедии» Данте был предвосхищен мотив позитивно окрашенного нарциссизма - совершенного самосозерцания, являющего собой высшую мудрость, истину и красоту.

Значимое влияние на становление эстетической мысли барокко оказали труды Я. Беме и Я. Мазена, которыми усиленно рефлекгировались понятия божественной любви и саморефлексии. Прямое уподобление Нарциссу Бога, преисполненного любви к себе самому сквозь призму своего творения, возникает в поэтических произведениях У. Драммонда и П. де Марбефа, в представлении которых Бог-Отец объединяет в себе все ипо-

стаси Нарцисса: Он сам зеркало, источник, отраженный-отражаемый, тво-рец-творенне, субъект и объект созерцания.

Семантическим ответвлением в мотивном узле божественного нарциссизма является проведение параллели между Богом-Сыном и Нарциссом. Полносюжетная актуализация данного семантического луча представлена в произведении Х.И. де ла Крус «Божественный Нарцисс», рассмотренного нами в первой главе.

В ходе нашего исследования устанавливается, что субстратом для образования мотива божественного нарциссизма послужили, помимо образа Нарцисса, мотив художника, влюбленного в свое творение, в котором, однако, нивелирована семантика неразделенной страсти, а также концепты интеллектуально-творческого самосозерцания, самодостаточности, самопознания, берущие свои истоки в трудах античных философов (Платон, Плотин). Показательно, что в барокко пока еще не происходит перенесения черт божественного нарциссизма на самосозерцание человека, предвечное блаженное созерцательное самодсвление остается прерогативой Отца и Сына.

Примером углубления этической эмблематизации мотива (то есть альтернативной тенденции, что свойственно кризисным эпохам) служит образ падшего ангела, образовавшийся как антитеза божественному нарциссизму. Мотив падшего ангела, наделенного нарциссическими чертами, обнаруживается, в частности, у Дж. Донна, Г. Сандиса, Дж. Мильтона. Нарциссической позицией оказывается греховное присвоение себе роли Создателя.

В литературе барокко к основному мотивному комплексу присоединяются также инновационные мотивы аскетизма, самоистязания, мученичества во имя любви («Любовь Нарцисса» Ж. Пуже де ля Серра).

Итогом параграфа послужил ряд выводов о специфике бытования мотивного комплекса на стадии подготовки его смыслового сдвига. Для

привлеченных к анализу фрагментов мотивных проявлений свойственна установка на полисемантичность, на принцип «двойного дна», так как некоторые значения бытуют в латентном состоянии (характерно наличие христологического подтекста, в частности, аллюзий на страсти Христовы у Э. Марвелла, П. де Марбефа). В эпоху барокко происходит как углубление негативной эмблематизации образа Нарцисса, так и своеобразное «избавление» его от негативного эмблематического значения. Можно констатировать, что контаминация тенденций эмблематизации и ремифологизации мифопоэтического образа присуща мотивике переходного периода литературной истории, что отчетливо очерчивает двойственность кризисного сознания.

В третьем параграфе «Радикальный сдвиг в семантике мотива», посвященном семантической инверсии комплекса Нарцисса в романтизме, устанавливается, что особую значимость в этом процессе приобретают мотивы божественного и демонического нарциссизма, зародившиеся еще в эпоху барокко. В ряде произведений Дж. Герберта, Дж. Драйдена, а позднее И.Г. Гердера, Ф. Шиллера и И.В. Гете предвосхищается эгоцентрическая апология нарциссической позиции.

В результате отхода от традиционалистской парадигмы романтиками совершается решительная семантическая инверсия прежних эмблематических значений, вследствие чего негативная значимость образа Нарцисса меняется на позитивную, что подтверждается актуализациями нарциссической мотивики в творчестве Ф. Шлегеля («Люцинда»), A.B. Шлегеля, И. фон Эйхендорфа, К. фон Гюндерроде, П.Б. Шелли, Дж. Китса, У. Вордс-ворта.

Нарциссизм становится одним из характернейших явлений культуры романтизма и последующей романтической традиции. Через данный мотив рефлектируется проблема «я» в жизни и в искусстве. Нарцисс воплощает в себе образец креативного гения, сконцентрированного на своей самости,

20

обладающего духовной автономией. В данном мотизном комплексе сопрягаются такие концепты, как самопогруженность, «солипсическая отъеди-ненность сознания» (Бахтин), креативная интроспекция, устремленность к далекому от реальной жизни идеалу. Нарциссизм начинает мыслиться как эгоцентрическое самосозерцание автора в процессе творчества, тождественное божественной творческой потенции.

Параграф четвертый «Радикализация инвертированной семантики» посвящен рассмотрению дальнейших акцентных смещений образа Нарцисса в культуре неоромантизма, в частности, символизма. В творчестве символистов возникает своего рода семантический «гибрид» творческого и космического нарциссизма. Комплекс приращивается такими мотивами, как трагическое самодистанцирование и раздвоенность души, самоопустошение, недостижимость идеапа, утрата своего «я» и самоистязание, а также томление по абсолютной Красоте, венчание со смертью. В творчестве Ш. Бодлера, С. Малларме, К.Д. Бальмонта, Вяч. Иванова мотивы, развитые в романтизме, получают предельное заострение, вплоть до их исчерпания. Романтическая амбивалентность образа Сатаны меняется на позитивно нарциссическую (Ш. Бодлер). Тенденция гиперболизации семантического сдвига проявляется в том, что нарциссизм разрастается до вселенских масштабов, втягивая в свою «орбиту» все мироздание. Особое ответвление космического нарциссизма («мир как Нарцисс») явлено у П. Валери, Ж. Гаске, А. Жида. Происходит радикализация концепта двоемирия.

Если романтический Нарцисс наслаждался открытием своего «я», восхищенно упивался миром своих фантазий, предавался праздному самосозерцанию, то в символизме мы видим «повзрослевшего» Нарцисса, чей огонь страсти к самолицезрению «прожег свою тюрьму». Причина такого поворота заключена в том, что символизм явился порождением эпохи, отмеченной печатью наступающего ментального кризиса. Доминирование культуры обособленного Я-сознания начинает изживать себя.

21

В завершении параграфа отмечается, что кризисная тенденция радикализации семантического сдвига не утрачивает своего влияния на мотиво-образование в последующей литературе, достигнув своего «апогея» в постмодернизме.

Четвертая глава «Аллюзивная актуализация мотива» посвящена рассмотрению особо нами выделенного, самобытного этапа в исторической «жизни» мотивного комплекса Нарцисса и нарциссизма, связанного с литературой неотрадиционализма8.

В первом параграфе «Преломление нарциссической мотивики в художественной практике неотрадиционализма» излагаются наблюдения над интерпретацией исследуемого комплексного мотива в поэтическом творчестве Т.С. Элиота, О.Э. Мандельштама, А.А. Ахматовой и И.А. Бродского. Проводится, в частности, анализ таких произведений, как «Неумолимые слова...» О.Э. Мандельштама, которое значимо примыкает к традиции христианской ремифологизации нарциссической мотивики; «Смерть св. Нарцисса» и «Шепот бессмертия» Т.С. Элиота; «А там мой мраморный двойник...», «Луна в зените», «Наяву», «Если плещется лунная жуть» АЛ. Ахматовой; «Зофья», «Холмы», «На смерть Т.С. Элиота», «Прачечный мост», «Полдень в комнате» И.А. Бродского. На примере актуализаций нарциссической мотивики в указанных поэтических текстах показано, каким образом осуществляется выразительное отмежевание от романтической и неоромантической (символистской) интерпретации этих мотивов. В этом разделе также охарактеризовано осмысление феномена нарциссизма в литературно-критических статьях Т.С. Элиота и трудах М.М. Бахтина.

8 Термин, введенный в литературоведческий аппарат В.И. Тюпой для обозначения широкой совокупности новаторских явлений в художественной культуре XX века, противостоящих авангардизму.

Переосмысление нарциссического комплекса Элиотом антитетично по отношению к апологии самодостаточности, свойственной романтикам. В представлении Элиота, нарциссизм есть преимущественно «духовный целибат», проявление романтического «демонизма», извечное повторение первородного греха. Мотив Нарцисса у Элиота контаминируется с мотивом блудного сына. Принимая на себя роль Создателя, современный человек замыкается в сфере своего «я», отчуждаясь от Бога, первоосновы всего сущего, от мира и от других людей. Однако положение человека не безнадежно, ибо каждый в большей или меньшей степени способен к самотранс-ценденции, духовному преображению, к сопричастности общим бедам человечества.

М.М. Бахтин определяет «случай Нарцисса [...] именно как характеризующее и поясняющее правило исключение»9. В представлении ученого, человек не может пережить подлинную любовь по отношению к себе самому. Нарцисс, сконцентрированный только на своей самости, целиком погруженный в себя, разрывает свои человеческие связи с внешним миром, другими людьми я нравственными ценностями. Такая позиция ущербна потому, что человек добровольно сводит свое бытие к нахождению в замкнутом пространстве своего внутреннего мира. Он лишает себя общения с Другим, перспектива его развития как личности утрачивается, он обрекает себя на исчерпывание недр своей души, ничем не восполняемых и не подпитываемых извне.

Во втором параграфе «Специфика аллюзивной актуализации мо-тивики» определяются особенности бытования мотивов в неотрадиционалистской практике художественного письма.

Смысловому наполнению художественной мотивики в творчестве неотрадиционалистов присуща естественная «аллюзивность», имплицированная в самой природе слова (Элиот), укорененная в полисемантичности

9 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 44.

23

мифопоэтических образов, а также выразительно проявленная в тексте Священного Писания. Для формирования мотивной семантики характерно стягивание аллюзий в один семантический узел. В процессе разворачивания смысловой перспективы произведения обнаруживаются тончайшие переходы и сцепления между отдаленными и антиномичными, на первый взгляд, концептами. Кажущаяся какофония оборачивается при мудром прочтении соразмерностью, согласованностью, наличием внутренней логики.

Отдельные мотивы сопричастны, формируя «синтез и внутренний строй» (Мандельштам) целокупного мотивного комплекса. Между ними устанавливаются родственные («сестринские») взаимосвязи, синергетиче-ское взаимодействие, совершается их гармоническое взаимопроникновение при сохранении единоразделыюсти; их «приметы» «одинаковы» в том отношении, что они не монотонны и однолики, а скорее «фугообразны». Каждый мотив обладает богатством внутренних (исконно ему присущих) и внешних (впитываемых из других мотивных комплексов) семантических связей, живет полнокровной жизнью, непрерывно получая смысловое «питание».

В процессе разворачивания смысловой динамики мотива создается своего рода полифонический эффект, обнаруживается множество «подголосков». Характерно перекидывание смысловых «мостиков», нахождение внутренних, «естественных» соответствий между отдельными мотивными значениями. Общий смысл не задан изначально, а постепенно рождается по мере его развертывания - и не из простого соположения семантических элементов, а из их сопоставления. Становятся явленными глубинные смысловые переклички, взаимные «поддержки».

Особый талант, искусство одновременно и автора, и читателя состоят в том, чтобы «сделать затененный по смыслу оттенок неожиданно проливающим свет», задерживаясь на отдельном слове, «сравнивая употребление этого слова в ближайших и самых отдаленных контекстах», прояснить «за-

гадочную глоссу до ясной глубины» (Элиот). Эти «точки», от прикосновения к которым разворачивается широкая смысловая перспектива, служат «трамплином» для властного вступления и развертывания таких принципиально значимых моментов, как поэтическая традиция, чуткость к бегу времени и к вечности, память-совесть, осознание себя в истории и исторического движения в самом себе.

На этапе аллюзивной актуализации, осуществляемой в неотрадиционалистской культурной парадигме, смысловые «границы» мотивного комплекса принципиально открыты для вхождения новых значений. Они выходят за рамки одной литературы, речь идет о творчестве в рамках общечеловеческого культурного контекста, в большой истории, преисполненной смысла. При этом важнейшая роль отводится именно мотиву как орудию аккумуляции и бережного сохранения смысловых «сокровищ». Творческую позицию неотрадиционализма отличает проникнутость особого рода оптимизмом, «мудростью смирения» (Элиот), способностью проносить «веру сквозь темные века» (Элиот) вопреки кажущейся безысходности какофонического нагромождения якобы исчерпанных мотивов.

В заключении конспективно очерчиваются смысловые контуры богатой перипетиями исторической жизни комплексного мотива Нарцисса и нарциссизма. Наш обзор его исторической судьбы ни в коем случае не исчерпывает всех проявлений этого «большого» мотива, что в принципе представляется задачей неосуществимой, в силу принципиальной незавершенности его бытования в культуре.

Представляется, что углубление исследованного нами «вечного» образа, привнесенное неотрадиционалистской художественностью, наиболее отвечает общей природе художественной мотквики, предполагающей возможность «вдохнуть» новую жизнь в закрепленный традицией мотив и тем самым обогатить его семантический потенциал новыми прочтениями, смы-

еловыми акцентами и гранями, аккумулируя духовный опыт мировой литературы.

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Лаврова Н.Л. Актуализация мотивного комплекса Нарцисса в поэзии А.А. Ахматовой // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». - 2010. - № 6. - С. 78-82.-0,5 п.л.

2. Лаврова Н.Л. Мотив божественного нарциссизма в литературе барокко // Новый филологический вестник. - 2010. - № 2 (13). - С. 5-13. - 0,5 п.л.

3. Лаврова Н.Л. Мотив Нарцисса в неотрадиционалистской практике художественного письма // Новый филологический вестник. - 2010. - № 3 (14).-С. 89-102.-0,75 пл.

4. Лаврова Н.Л. Актуализация мотива Нарцисса в творчестве И.А. Бродского // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. -2011. -№ 2 (25). - С. 154-156.-0,25 пл.

Подписано в печать:

15.04.2011

Заказ № 5338 Тираж -100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Лаврова, Наталья Леонидовна

Введение.

Глава 1. Проблемы генезиса художественной мотивики.

§1 Миф

1.1 Истоки мифа о Нарциссе.

1.2 Семантика имени.

§2 Сюжет.

2.1 От мифа к сюжету.

2.2 Трансформации сюжета о Нарциссе.

Глава II. Семантическая эволюция мотивного комплекса: эмблематизация и ремифологизация.

§1 От сюжета к мотиву.

§2 Мифопоэтическое функционирование мотива

§3 Эмблематизация.

§4 Ремифологизация.

Глава III. Семантическая инверсия мотива.

§1 Модификация эмблематического значения.

§2 Подготовка смыслового сдвига.

§3 Радикальный сдвиг в семантике мотива.

§4 Радикализация инвертированной семантики.

Глава IV. Аллюзивная актуализация мотива.

§1 Преломление нарциссической мотивики в художественной практике неотрадиционализма

§2 Специфика аллюзивной актуализации мотивики.

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Лаврова, Наталья Леонидовна

Настоящее диссертационное исследование посвящено одной из актуальных проблем современного литературоведения - проблеме трансисторического бытования «больших» (комплексных) мифогенных мотивов, так называемых «вечных образов», в мировой литературе.

В российских и зарубежных исследованиях последних лет актуализировался мотивный анализ художественного текста, что представляется не случайным и перспективным по нескольким причинам.

Мотив, как единица художественной семантики, дает возможность непосредственного осмысления семантической структуры произведения. В тексте (лат. 'ЧехШв" - ткань, сцепление, соединение) мотив выступает в качестве строительного материала (семантическая «нить», «кирпичик» смысла), из которого формируется целостность произведения. Очень точным в этой связи представляется высказывание М.М. Гиршмана о художественном творении как целостном образовании- «Категория целостности относится не только к целому эстетическому организму, но и к каждой его значимой частице. Литературное произведение не просто расчленяется на отдельные взаимосвязанные части, слои или уровни, но в нем каждый макро- и микроэлемент несет в себе особый отпечаток того целостного художественного мира, частицей которого он является»1.

Мотив предстает не только в качестве конструктивного начала на уровне отдельно взятого произведения, но и позволяет находить точки схождения между текстами, принадлежащими разным эпохам и зачастую различным культурным традициям Исследуя отдельный мотив, мы имеем возможность рассмотреть, с одной стороны, индивидуальный авторский подход к осмыслению како

1 Гиришан М.М. Избранные статьи: Художественная целостность. Ритм Стиль Диалог. Мышление. Донецк, 1996. С. 7. го-то конкретного мотива, с другой, сквозь призму этого мотива - механизм взаимодействия различных культур и литератур. Посредством трансисторических мотивов, говоря словами М.М. Бахтина, произведения «разбивают грани своего времени, живут в«веках, то есть в большом времени, причем часто (а.великие произведения - всегда) более интенсивной и полной жизнью, чем» в своей современности"»2.

По определению Б.Н. Путилова, «требования пуризма в отношении, к определению и характеристике мотива не эффективны», так как «мотив - явление слишком живое, неоднозначное, скользящее.»3. Эта компактная единица-художественного мышления характеризуется семантической насыщенностью, обладает обширным эстетическим потенциалом, способностью к вариантопорож-дению, является выразительным «фактором художественного впечатления»4.

Проблемы мотивики не раз оказывались в центре литературоведческих исследований. В последние десятилетия появилась серия трудов, издаваемых Сибирским отделением РАН, посвященных художественной мотивике: Материалы к словарю* сюжетов и мотивов (7 выпусков с 1995 по 2007 год), а также два выпуска экспериментального «Словаря-указателя сюжетов и мотивов русской литературы» (2003 и 2006) Отметим^ что тщательный анализ истории вопроса, а также обширная библиография по вопросам повествовательного мотива представлены в монографии И В. Силантьева «Поэтика мотива»5.

Анализ системы мотивов художественного текста - весьма популярное и продуктивное направление работы современных теоретиков и историков литературы. При кажущейся близости понятийного поля и задач исследования ученые исходят из разных теоретических предпосылок, что приводит порой к существенным различиям в осмыслении роли мотива в художественном произведении.

См. - БахтипММ. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С 331.

3 Путилов БН. Фольклор и народная культура СПб., 2003. С. 189

4 См.: БахтинМ.М. Вопросы литературы и эстетики М., 1975. С. 18.

5 См.: Силантьев И.В. Поэтика мотива М., 2004.

Теоретическую основу нашей работы определили труды по исторической поэтике и по проблемам мотивики ученых, принадлежащих к разным научным направлениям: А.Н. Веселовского, О.М. Фрейденберг, М.М. Бахтина, Ю:М. Лотмана, С.С. Аверинцева, Б.Н. Путилова, A.B. Михайлова, В.И. Тюпы, С.Н. Бройтмана, И.В. Силантьева и других. Основным методом работы является метод исторической поэтики в-сочетании с системно-типологическим подходом.

Являя собой интертекстуальный повтор, «большой» мотив может быть подвергнут полноценному рассмотрению только в ряду своих актуализаций: в ряду произведений определенного автора, жанра* или тематики, конкретной историко-культурной эпохи или литературной традиции в целом. В данном диссертационном исследовании проводится сопоставительный анализ мотивного комплекса Нарцисса в творчестве различных писателей и эпох в свете исторической поэтики, а именно с точки зрения литературной преемственности и эволюции художественной семантики данного мотива.

Трансисторический комплекс Нарцисса выбран как один из наиболее репрезентативных и выразительных в плане бытования и функционирования художественной мотивики. Это один из наиболее частотных и эстетически значимых мифогенных мотивов в мировой литературе. Этот базовый мотив характеризуется емким продуцирующим потенциалом, способностью разрастаться в целое «генеалогическое древо».

В сфере нашего внимания - обширный корпус произведений мировой художественной литературы. Необходимым видится также привлечение в ряде случаев и текстов философского, эстетического, исторического характера.

Активное присутствие мифологического образа Нарцисса и генерируемые им сюжетика и мотивика в литературе разных эпох не раз привлекало внимание ученых. Однако теоретический аспект трансисторического бытования художественной мотивики в работах, посвященных этой весьма популярной тематике, обычно не затрагивается. Следует отметить преобладание работ конкретной аналитической ориентации, которые являются фрагментарными исследованиями, не дающими цельного представления о «полнокровной» исторической жизни нарциссического мотивного комплекса в мировой; литературе. В' некоторых монографиях и статьях, утрачивается специфика мотива Нарцисса» не дифференцируются его интегральные признаки. В1 отечественном литературоведении этот «вечный» сюжет и соответствующий мотивный; комплекс практически не изучены.

Значительное* количество зарубежных работ посвящено рассмотрению мифологического сюжета о Нарциссе в «Метаморфозах» Овидия6. Средшраббт, рассматривающих преломление нарциссических мотивов в> средневековой"литературе, можно выделить работы Ф. Голдина, Б. О" Донге, Р. Блюменфельд-Козински, С. Гонта7. В этих исследованиях доминирует интерпретация нарцис-сической мотивики в «Романе о Розе». Следует отметить, что в зарубежном литературоведении нарциссизм рассматривается в первую очередь с позиций психоанализа8. Среди переведенных на русский язык можно выделить труды Г. Башляра и Ж. Женетта9.

Малоизученными видятся генезис и семантическая эволюция мотива Нарцисса в русской литературе. В" качестве заслуживающей интереса укажем на статью П.И. Барты10.

Остановимся на исходных принципах нашего исследования;

6 См.: GalinskyK. Ovid's Metamorphoses: an introduction to the basic aspects. Los Angeles, 1975; Vasileva M. Die Narcissuserzählung bei Ovid. Norderstedt, 2002; Keith A., Rupp S.J. Metamorphosis. Toronto, 2007.

7Cm.: Goldin F. The mirror of Narcissus in the courtly love lyric. New York, 1967; O'Donoghue B. The courtly love tradition. New Jersey, 1982; Blumenfeld-Kosinski R. Reading myth: classical mythology and its interpretations in medieval French Literature. Stanford, 1997; Gaunt S. Love and death in medieval French and Occitan courtly literature. Oxford, 2006.

8 См.: Orlowsky R., Orlowsky U. Narziss und Narzissmus im Spiegel von Literatur, bildender Kunst und Psychoanalyse: vom Mythos zur leeren Selbstinszenierung. München, 1992; Levine S. Monet, Narcissus, and self-reflection: the modernist myth of the self. Chicago, 1994; Spaas L., Selous T. Echoes of Narcissus. New York, 2000.

9 См.: Багиляр Г. Вода и грезы: Опыт о воображении материи. М., 1998; Жеттт-Ж. Комплекс Нарцисса//Ж. Женетт. Фигуры: Работы по поэтике. Т. 1. М., 1998.

10 См.: Barta P.I. Echo and Narcissus in Russian Symbolism // Metamorphoses in Russian modernism. Budapest, 2000.

Для изучения, художественной мотивики актуальны подходы, как, теоретической, так и исторической поэтики. С точки зрения» последней существуют различные периодизациилитературного процесса. А.Н. Веселовский разграничил в свое время стадии синкретизма и личного творчества11; Ю.М! Лотман - «эстетику тождества» и «эстетику противопоставления»12. В настоящее время большинством» ученых принята, трехчастная, периодизация: Начальная стадия - стадия мифа и фольклора - именуется архаической, мифопоэтической, синкретической эпохой, «дорефлективного традиционализма»13. Последующую стадию, первый из периодов личного авторства, принято называть канонической, нормативной стадией «рефлективного традиционализма» (Аверинцев), «риторического слова»14 (A.B. Михайлов), «эйдетической поэтики»15 (С.Н. Бройтман). Третья стадия получила терминологическое обозначение «антитрадиционализма» (Аверинцев), неканонического, индивидуально-творческого искусства16, «поэтики художественной модальности» (Бройтман), членимой, в свою очередь, на радикально отличные классическую и неклассическую стадии (Бройтман) «креати-визма» и «посткреативизма»17 (В.И. Тюпа).

Предмет исторической поэтики не сводится к генезису и эволюции художественных форм, но включает в себя и содержание художественной деятельности. Характер каждой историко-литературной эпохи определяется ее литературным самосознанием, поэтому основополагающей задачей исторической поэтики является решение сформулированной А.Н. Веселовским проблемы развития «поэтического сознания и его форм». «Именно художественное сознание, в ко

11 См Веселовский А.Н. Избранное: Историческая поэтика. М., 2006.

12 См.: Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Ю.М. Лотман. Об искусстве СПб., 1998.

3См • Аверинцев С.С. Древнегреческая поэтика и мировая литература // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981.

14 См. : Михайлов A.B. Языки культуры. М, 1997.

15 См.: Бройтман С.Н. Историческая поэтика: учеб. пособие. М., 2001.

Х6Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров М.Л., Грин?¡ер П.А., Михайлов A.B. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 32

17См.: Тюпа В.И. Неклассическая парадигма художественного письма //В И. Тюпа Литература и ментальность. М., 2009. тором всякий раз отражены историческое содержание той или иной эпохи, эстетические и этические принципы, отношения литературы и действительности, определяет совокупность принципов литературного творчествам их теоретическом (художественное, самосознание в литературной» теории) и практическом

18 художественное освоение мира в,литературной практике) воплощениях»' . Занимающие нас трансформации ведущих трансисторических мотивов («вечных образов» литературы) являются знаменательными «симптомами» состояний художественного сознания в различные исторические эпохи.

Важнейшее измерение в становление исторической поэтики как научной дисциплины было привнесено ММ. Бахтиным. Каждое новое произведение становится выразительным «голосом», включенным в диалогический контекст «большого времени». При этом открываются1 широчайшие перспективы, смыс-лопорождения. В историческом движении литературы происходит непрерывное накопление духовных богатств, обогащение культурного опыта человечества. Бахтину принадлежит идея «переакцентуации смыслов» произведения в ходе истории. Речь идет не об искажении, деформации, но об их «обогащении», восполнении, преображении в новом контексте. Бахтиным особого подчеркивается

19 важность правильного понимания «историчности и смены» .

Большое время», по Бахтину, - это единство «процесса становления

20 культуры человечества» , взаимосвязь составляющих элементов в динамике этого процесса, в обнаружении все новых и новых смыслов. Произведение искусства понимается как часть «всей культуры эпохи», ибо «литературу нельзя изучать вне целостного контекста культуры»21. «Пытаясь понять и объяснить произведение только из условий его эпохи, только из условий ближайшего вре

18

Историческая поэтика: Литературные эпохи и типы художественного сознания. С. 3.

19 Бахтин М.М Эстетика словесного творчества. С. 372

20 Там же. С 333.

21 Там же С. 344 мени, мы никогда не проникнем в его смысловые глубины. Замыкание в эпохе не позволяет понять и будущей жизни произведения в последующих веках»22.

Переакцентуация», по Бахтину, не предполагает такого1 радикального переосмысления, смещения семантики, которое нивелировало- бьъ всю совокупность значений; накопленную в ходе жизни мотива. Сопоставление литературной практики с теорией также дает возможность, говорить о разнообразных «перетеканиях» и опережениях, тем самым об ущербности ^(механистического восприятия смены»23. Хотя порой между отдельными семантическими наполнениями мотивов обозначается резкая смысловая, граница, «исторически между

24 ними существуют тончаишие и иногда неуловимые переходы» .

Сходные мысли высказывались Т.С. Элиотом в его знаменитом эссе «Традиция и индивидуальный талант»: «Нет поэта, нет художника - какому бы искусству он ни служил, - чьи произведения раскрыли бы весь свой- смысл, рассмотренные сами по себе. Значение художника, его оценка устанавливаются, если выяснить, как созданное им соотносится с творениями ушедших художников и поэтов. О нем нельзя судить изолированно; нужно — для контраста и для сравнения - судить о нем, сравнивая его с ушедшими»25.

В центре внимания исторической поэтики лежит «не окостеневшая/традиция, для изучения которой потребность в историзме не столь уж существенна», а «традиция живая, текучая, чуткая к смыслопорождающим трансформациям»26. При* обращении к «сквозным», трансисторическим мотивам на первый план выходит жизнь произведения в «большом времени» литературной истории.

По мысли И.В. Силантьева, «семантически целостный, мотив подобен

27 слову» . Мотив, как и художественное слово, выступает исторически изменчивой семантической единицей. Как отмечает М.М. Бахтин, «каждое слово ин

22 Там же. С. 331.

23 Бахтин ММ. Эстетика словесного творчества. С. 372.

24 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Киев., 1994. С. 404.

25 Элиот Т.С. Назначение поэзии. М., 1997. С. 158-159.

26Тюпа В.И. О научном статусе исторической поэтики // Целостность литературного произведения как предмет исторической поэтики. Кемерово, 1986. С. 6

27 Силантьев И.В. Поэтика мотива С. 17. вольвирует определенную концепцию слушателя, его апперцептивного фона, степень его ответности, инвольвирует определенную дистанцию; все эти факторы важны для исторической жизни слова»28. «Смысл персоналистичен: в нем всегда есть вопрос, обращение и предвосхищение ответа, в нем всегда двое (как диалогический- минимум). Это персонализм не психологический, но смысло

О О вой»" . Таким образом, смысл является эмергентным, рождается в* диалоге между автором и читателем. Смысловой потенциал получает свое контекстно-специфическое наполнение в процессе эстетической коммуникации.

В данной работе мотивика исследуется с учетом специфики художественного сознания, эстетических ориентиров и коммуникативных стратегий эпохи, в рамках которой создается конкретное литературное произведение. Представление об эволюционировании мотива от одной фазы его исторической «жизни» к другой, дает возможность имманентно соотнести весь подвижный материал исторической поэтики в целостной картине литературного процесса

Поскольку «всякий художественный текст являет собой органический

30 сплав традиционного и инновационного» , категория мотива позволяет определить «роль и границы предания в процессе личного творчества»31. Интертекстуальные мотивы и оригинальные авторские их актуализации являются, таким образом, двумя конструктивными полюсами художественного пространства текста.

Отправляясь от понимания мотива как «исторически неразложимого целого», Б.В. Томашевский писал: «В сравнительном изучении мотивом называют тематическое единство, встречающееся в различных произведениях. <.> В сравнительной поэтике неважно - можно ли их разлагать на более мелкие мотивы. Вместо слова "неразложимый" в сравнительном изучении можно говорить

28 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики М., 1975 С 153.

29Бахтгт М. М. Эстетика словесного творчества С. 373.

30См.: ТюпаВ.И. Традиционность нового (текстопорождающая мотивика пушкинского наброска) // Материалы к Словарю сюжетов и мотивов русской литературы. Вып. 3 Литературное произведение: сюжет и мотив. Новосибирск, 1999. С. 29 — 36 Веселовскгш А. Н. Избранное: Историческая поэтика. С. 537 об исторически неразлагающемся, о сохраняющем свое единство в блужданиях от произведения- к произведению» . И.В. Силантьев1 уточняет, что «критерием неразложимости^ мотива* с точки зрения исторической поэтики» является, критерий не собственно тематический^ а семантический, и более того - семантико-эстетический»33. Несмотря на диффузный характер1 мотивного поля, его «семантический полифонизм» (Б.Н. Путилов), проявляющийся в разнообразных переплетениях и наслоениях отдельных субмотивов, мотивный; комплекс не утрачивает своей образной целостности в ходе своего бытования в литературе.

Мотив выступает образной формулой, взятой из самой жизни еще «на первых порах общественности»34 и закрепленной в традиции. В особенности трансисторический мифогенный мотив - в силу длительности своего текстопо-рождающего присутствиям «большом времени» культуры - является одной из наиболее эстетически значимых и репрезентативных- категорий поэтики, позволяющих проследить историческую динамику художественного сознания.

В перспективе предпринимаемого в нашей работе исследования одного из таких явлений художественной семантики видится необходимым уточнение теоретического содержания категорий сюжет - мотив — мотивный комплекс.

Как известно, исходной формой человеческой культуры является миф. После овладения способностью нарративного развертывания цепи необратимых событий35 синкретические комплексы мифических представлений первобытного человека «распрямляются» в так называемые мифологические сюжеты. В своей «доповествовательной форме» миф, по словам О.М. Фрейденберг, «был всем -мыслью, вещью, действием, существом, словом»; наррация, сохранив «весь былой инвентарь мифа», сделала его «персонажем, сценарием, сюжетом»36.

32

Томашевский Б.В Теория литературы. Поэтика. М., 1999. С 182.

33 Силантьев И.В. Поэтика мотива. С. 33.

34 Веселовский А.Н. Избранное Историческая поэтика. М., 2006. С. 542.

35 См. Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Ю.М. Лотман. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973.

36 Фрейденберг О.М. Происхождение наррации // О.М. Фрейденберг. Миф и литература древности М., 1978. С. 228.

В дальнейшем происходил обратный процесс «свертывания» сюжета в мотив как компактную семантическую единицу художественного мышления. По рассуждению О.М. Фрейденберг, «распространение и конкретизация сюжетной схемы, сказываются в выделении мотивом^ образности, которая передает эту

37 схему в>ряде обособленных, отождествленных с явлениями жизни подобий»

38

Мотив есть образная интерпретация сюжетной' схемы» .

Мотивы представляют собою недискретные единицы художественного смысла, имеющие тенденцию к агглютинации («слипанию»). Они обладают способностью «распускаться» (до сложного комплекса) и сжиматься (быть сгущенными до аллюзивного слова или словосочетания). Имплицирующий многосложную смысловую структуру мотив так называемого «вечного образа», к числу которых принадлежит и образ Нарцисса, характеризуется свойством выступать в виде развернутого в событийную цепь сюжета или сгущенного мотивного комплекса, который в свою очередь способен расщепляться на отдельные «микромотивы» (семы), изоморфные «матричному» мотиву

В мотивном субстрате такого комплекса порой содержатся взаимоисключающие концепты, что восходит к амбивалентности мифологических представлений, из которых вырастают традиционные сюжеты и мотивы. Значения актуализируются и дезактуализируются в художественной практике на разных этапах своего бытования в культуре и литературе. Можно сказать, что мотив, очерченный как множество взаимосвязанных сем (сгусток субмотивов) представляет собой теоретический конструкт. Но этот конструкт адекватен подлинной реальности художественного мышления, которую он схематизирует.

А.П. Скафтымов отмечал, что мотивы «получают свое содержание и смысл не сами по себе, а через сопоставление и связь с другими мотивами1 <.> при внутреннем обхвате всего целого одновременно»39. По определению Б.Н.

37 Фрейденберг О.М. Система литературного сюжета // Монтаж. Литература, Искусство, Театр, Кино. М., 1988 С 222.

38 Там же

39 См. - Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Будапешт, 1982. С. 695

Путилова, «каждый мотив обладает устойчивым набором значений; отчасти заложенных в нем генетически, отчасти явившихся в процессе долгой исторической жизни. Одни значения лежат словно бы на поверхности, легко обнаруживают себя, другие спрятаны в глубине. Значения могут сталкиваться, "мешать" одно другому, но могут и взаимодействовать, дополнять друг другая накладываться одно на1 другое, создавая своеобразный семантический полифонизм»40.

Основополагающей способностью мотива, вытекающей из его семантического полифонизма, является генерирование^ вариантов. Описание семантической структуры мотива состоит в выявлении соотношения между инвариантным значением мотива и его вариативной семантикой.

В ходе развития литературы мотивика претерпевает трансформации в силу тех изменений, которые происходят с «языком культуры» (A.B. Михайлов) в целом. Литературная «практика:, хогя и отклоняется всякий раз от теории (демонстрирует большую свободу или большую скованность, опережает теорию, предвосхищает последующие доктрины и т.д.), в своей целостности обнаруживает некие общие для данной эпохи и так или иначе воплощенные в теории эстетические принципы»41.

В этой связи позволим себе немного «смягчить» достаточно категоричное замечание А.Ф. Лосева о том, что «в реальной истории (а не в уме абстрактных доктринеров) только и существуют переходные эпохи, и никаких непереходных эпох мы вообще не знаем»42. Действительно, любая эпоха в-известной мере отмечена чертами переходности, однако они могут быть проявлены в разной степени. Степень и качество переходности бывают весьма различны. Отметим, в частности, что трансформации, которым подвергается семантика мотива, наблюдаются разного рода - как радикальные изменения, так и незначительные модификации. Особую значимость при этом приобретают процессы дезактуали

40Путилов Б.Н. Веселовский и проблемы фольклорного мотива // Наследие Александра Весе-ловского Исследования и материалы СПб., 1992. С.84.

41 Историческая поэтика Литературные эпохи и типы художественного сознания. С. 5.

42 Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М , 1998. С. 69. зации и реактуализации, разного рода «предвосхищения» и «ретардации».

Вариативность мотивики такова, что «практически любой вариант в своих отличительных элементах несет одновременно отпечаток движения во времени и синхронной реализации какого-то состояния замысла»43. При изучении семантики мотива с позиций исторической поэтики необходимо учитывать генетический и сравнительно-исторический аспекты, - как вскрытие архаической генеалогии (выявление мифологических корней), так и прослеживание судьбы мотива в ходе его бытования в литературе.

Основная цель диссертационного исследования - проследить историческую эволюцию комплексного мотива и выявить ее закономерные тенденции. Достижение такой цели требует сугубой конкретности. Поэтому рассмотрение исторических закономерностей мотивной динамики, как отмечалось, будет осуществляться на примере конкретного мотивного комплекса - Нарцисса и» нарциссизма.

Ввиду многоаспектности исследования мотива с позиций исторической поэтики, достижение указанной цели предполагает решение целого ряда исследовательских задач. В частности, требуется: рассмотреть мотив как семантическую единицу художественного языка в его исторической динамике; провести семантическую реконструкцию комплексного мотива; выявить мифо-сюжетный генезис и семантическую эволюцию мотивного комплекса; определить фазы эволюции комплексного мотива в связи со спецификой художественного сознания на разных этапах его развития; дифференцировать степень трансформации мотива: радикальные смысловые сдвиги и частные модификации мотивной семантики; уделить особое внимание актуализации мотивного комплекса в кризисные, переломные эпохи, когда расшатывается традиционная система ценностей, что

43 Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. С. 207. ведет к возникновению качественных смещений в мотивной семантике.

Прежде чем приступить к основной части работы, кратко очертим контуры мотивосферы44 занимающего нас комплексного мотива. В основе нарциссизма как мифогенного мотивного комплекса прежде всего обнаруживаются следующие «матричные», базовые мотивы и их производные (субмотивные семы):

1) Метаморфоза (превращение человека в растение).

2) Зеркальность (отражение, водная гладь, самосозерцание, самолюбование, тенеподобное бытие, близнечность, двойничество).

3) Одержимость (искушение, страсть, страдание, безумие, самовлюбленность, жестокосердие, эгоизм).

4) Иллюзорность (тщетность устремлений, недостижимость идеала, самообман, саморазрушение, обреченность).

Эти мотивы составляют смысловое ядро историко-культурного и литературного явления, именуемого мотивный комплекс Нарцисса, получая, однако, разнообразное претворение в художественном творчестве различных писателей, принадлежащих к разным культурным эпохам и парадигмам.

4См.: Тюпа В.И. Тезисы к проекту словаря мотивов // Дискурс № 2. Новосибирск, 1996. С. 53.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Историческая поэтика мотива"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Каждый мотивный* комплекс представляет собой семантическое поле с устойчивым набором сем; как заложенных в нем генеалогически, так и возникающих в:ходе его бытования в литературе. Мотив сохраняет свою самоценность в динамичном литературном потоке. Трансисторические мифогенные мотивы, как правило, обильно встречающиеся в художественной практике, характеризуются комплексностью, сгущенностью потенциальных смыслов, способностью к семантическому ветвлению.

В ходе семантической эволюции базовый трансисторический» мотив претерпевает различные смысловые и акцентные изменения, разнообразные предвосхищения и ретардации, трансформации, смещения, контаминации привходящих и родственных мотивов, испытывая на себе смыслопорождающее влияние истории. Такой «комплексный» мотив обладает неисчерпаемым энергийно-смысловым потенциалом, генерирует целый спектр инновационных значений. За счет слияния и перекрещивания смысловых лучей такого рода, создается семантический полифонизм, происходит приращение мотивосферы новыми смыслами, обнаруживаются и обыгрываются разные смысловые грани.

Мотив, подобно живому организму, растению, древу, ветвится и проходит в своем развитии фазы зарождения, расцвета, увядания, порой и умирания, но также возрождения и преображения. Его «семена» прорастают на благоприятной почве определенной исторической эпохи. Возможно отмирание ряда ветвей и образование новых отростков.

Мотив несет на себе отпечаток движения во времени, но хранит «память» о своих истоках, о генеалогической основе. Такое саморазвитие и обнаружение родственных трактовок мотива у авторов, принадлежащих разным культурным эпохам и художественным направлениям, объясняется наличием единого источника.

Историческое развитие предстает прежде всего «не как временная последовательность, а как живая/ эволюция, как внутренне, телеологически^ обоснованная преемственность»1. При этом в, процессе исторической^ динамики смысловые границы не только разделяют, но и соединяют на1 переходах, обнаруживаются скорее схождения, а не расхождения.

Так, семантическая инверсия, осуществленная, в отношении!многих традиционных мотивов в романтизме, представляет собой выдвижение на передний план интерпретации, антитетичной по отношению к эмблематической трактовке мотива. Но сила авторской оригинальности не в состоянии отменить I древнейшие связи в семантике мотива, даже когда такие семантические трансформации воспринимаются как радикально новые. В любом случае они уходят корнями в глубины своей истории и предыстории, подпитываются из недр «корневой системы» мотивного «древа», даже если инновационные ветви порой «прививаются» извне. «Жизнестойкость» таких ветвей проходит испытание временем

Процесс семантической эволюции комплексного мотива имеет и свою внутреннюю логику, обладает своего рода «энтелехией», то есть внутренней целеустремленностью

Постараемся конспективно очертить контуры богатой смысловыми перипетиями исторической жизни мотивного комплекса Нарцисса и нарциссизма.

Многосложность, полисемантичность данного «вечного» мотива закладывается в его смысловую структуру еще на стадии мифо-синкретизма. Субстратом для формирования мифа о Нарциссе послужил ряд более архаичных мифов. Возникновение данного мифа связано с характерной для первобытного магического мышления боязнью человека увидеть свое отражение. Кроме того, на появление мифа о Нарциссе оказали влияние близнечные мифы, а также предания об андрогинах.

1 Бахтин под маской Вып 5(1) Статьи Круга Бахтина. М., 1996. С. 20.

В античной литературе миф о Нарциссе, аналогично многим' другим-мифам, разворачивается в диахронную цепь событий (сюжет). Полносюжетные проявления этого комплексного мотива в нормативно-риторической словесности , представлены, к примеру, в «Метаморфозах» Овидия, «Повествовании» Конона, «Описании Эллады» Павсания, «Лэ о Нарциссе», «Романе о Розе» I7. де Лорриса, сборнике «Новеллино», мистерии Хуаны Инее де ла Крус «Божественный. Нарцисс», комедии «Нарцисс» А.П. Сумарокова и других.

Мотивный комплекс Нарцисса, образовавшийся в результате редукции соответствующего сюжета в античный период, проходит ряд фаз в процессе своей семантической эволюции.

Первый этап мы обозначили как период мифопоэтического функционирования мотива. На данном этапе своей исторической жизни мотив сохраняет смысл метаморфозы, то есть полного отождествления юноши и цветка. В чувстве Нарцисса нет любви к себе в современном эгоцентрическом смысле, герой поступает неосознанно, его поведение мотивируется безумием и волей богов.

На стадии эмблематизации мотивный^ комплекс Нарцисса, подвергшись демифологизации, вбирает в себя ряд инновационных семантических лучей: себялюбие; увядающее тщеславие красоты, пустая заботе о своей внешности; злополучная любовь, сопряженная с семами безумия, смертоносной страсти. Нарциссизм воспринимается в качестве греховной модели поведения, ведущей к гибели. На этой ступени семантических трансформаций к нарциссическому комплексному мотиву «прививается» пигмалионовский мотив художника, влюбленного в свое творение.

На стадии ремифологизации фигуры Нарцисса возникает прообраз созерцательного самодовления, самосозерцание начинает пониматься не как греховное деяние, а как ведущее к воспарению души, очарованности прекрасным зрелищем.

На этапе подготовки радикального смыслового сдвига (кризисная эпоха барокко) зарождается мотив космического нарциссизма. Самостоятельной вет ■,■■■.' .' 182 вью в комплексе космического нарциссизма выделяется« мотив трансцендентного нарциссизма, подразделяющийся, в свою очередь, на два ценностных; луча: божественный и демонический нарциссизм. В семантике божественного нарциссизма доминируют мотивы; интеллектуально-творческого» самосозерцания, самодостаточности; самодовления: К основному, мотивному комплексу присоединяются также мотивы аскетизма, самоистязания, мученичества.'

В эпоху романтизма совершается решительная семантическая инверсия, вследствие чего негативная значимость образа Нарцисса меняется на позитивную. Нарциссизм становится одним; из характернейших явлений культуры романтизма и последующей романтической традиций. Через; данный; мотив реф-лектируется проблема «я» в-жизни-.и в искусстве. Нарцисс воплощает в себе образец креативного гения, сконцентрированного на своей самости, обладающего духовной автономией. В данном мотивном комплексе сопрягаются такие концепты, как самопогруженность, «солипсическая отьединенность сознания» (Бахтин), креативная интроспекция. Нарциссизм начинает мыслиться как эгоцентрическое самосозерцание автора = в процессе творчества, тождественное божественной творческой потенции. • ,

В символизме происходит радикализация инвертированной романтиками семантики мотива. Мотив подвергается гиперболизации, происходит контаминация космического и творческого нарциссизма. Мотивосфера нарциссизма приращивается такими субмотивами; как трагическое самодистанцирование: и раздвоенность души, осознание недостижимости идеала, возможность утраты своего «я» и самоистязание.

На этапе аллюзивной актуализации, осуществляемой в рамках неотрадиционалистской культурной парадигмы, смысловые «границы» мотивнош комплекса принципиально открыты. Но нарциссизм понимается преимущественно как нравственная слепота, «духовный целибат». Для обращения к трансисторическим мотивам таких поэтов, как Элиот, Мандельштам, Ахматова; Бродский, характерна тесная сопряженность с поэтической традицией, чуткость поэта к бегу времени и одновременно к вечности, осознание себя в истории и исторического движения в самом себе, диалектика одиночества и общности.

Общая схема эволюции мотивного комплекса, как в сюжетной его форме, так и в редуцированных обликах, может быть представлена следующим образом: мифопоэтнческое функционирование - демифологизация - эмблематиза-ция - ремифологизация - семантическая инверсия - аллюзивная актуализация.

Наш обзор исторической жизни мотивного комплекса Нарцисса ни в коем случае не исчерпывает всех проявлений этого «большого» мотива, что в принципе представляется задачей неосуществимой, в силу принципиальной незавершенности его бытования в культуре.

Представляется, что углубление исследованного нами «вечного» образа, привнесенное неотрадиционалистской художественностью, наиболее отвечает общей природе художественной мотивики, предполагающей возможность «вдохнуть» новую жизнь в закрепленный традицией мотив и тем самым обогатить мотивный потенциал новыми прочтениями, смысловыми акцентами и гранями, аккумулируя духовный опыт мировой литературы.

Список научной литературыЛаврова, Наталья Леонидовна, диссертация по теме "Теория литературы, текстология"

1. Авсоний Д.М. Стихотворения / Децим Магн Авсоний ; изд. подгот. М.Л. Гаспаров ; отв. ред. С.С. Аверинцев ; Рос. акад. наук. М. : Наука, 1993. -356 с. - (Литературные памятники).

2. Античная поэзия / сост. Т.А. Мирошниченко. Ростов н/Д : Феникс, 1997. - 414 с. - (Всемирная б-ка псэзии).

3. Ахматова A.A. Избранные стихотворения / A.A. Ахматова. М. : Издательство им. Чехова, 1952. - 262 с.

4. Ахматова A.A. Стихотворения и поэмы / A.A. Ахматова. Л.: Советский писатель, 1984. - 719 с.

5. Ахматова A.A. Стихотворения / A.A. Ахматова М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1958. - 130 с.

6. Бальмонт К.Д. Собрание сочинений : в 2 т. / К.Д. Бальмонт. М. : Мо-жайск-Терра, 1994. - 2 т.

7. Беседа Иосифа Бродского с Тимуром Новиковым. Амстердам, 17 сентября 1993 Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://br00.narod.ru/104a.htm, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

8. Бодлер Ш. Цветы зла : пер. с фр. / Ш. Бодлер. Кишинев : Лит. Фонд "Axul Z", 1996. - 303 с.

9. Бодлер Ш. Цветы зла. / Ш. Бодлер. Спб. : Издательский дом «Азбука-классика», 2001. - 448с.

10. Боккаччо Дж. Амето: Комедия флорентийских нимф; Фьяметта : пер. с итал. / Дж. Боккаччо. М. : Худож. лит., 1972. - 333 с.

11. Брант С. Корабль дураков : избр. сатиры / С. Брант ; пер. с нем. JI. Пень-ковского ; ил. Альбрехта Дюрера. М.: Худож. лит., 1984. - 269 с. : ил.

12. Бродский И.А. Сочинения Иосифа Бродского : в 5 т. / И. А. Бродский ; сост. Г.Ф. Комаров; Пушкинский фонд. СПб. : Пушкинский фонд, 2001. - 5 т.

13. Буало Н. Поэтическое искусство / Н. Буало. М. : Худож. лит., 1937. - 101 с.1

14. Бэкон Ф. Сочинения : в 2 т. / Ф. Бэкон ; сост., общ. ред. и вступ. ст. A.JI. Субботина ; перевод H.A. Федорова, Я.М. Боровского. АН СССР, Ин-т философии. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Мысль, 1977-1978. - 2 т. - (Философское наследие).

15. Валери П. Рождение Венеры : пер. с фр. / П. Валери. СПб. : Азбука, 2000.- 357 с. (Азбука-классика).

16. Вергилий Марон Публий. Энеида / Публий Вергилий Марон ; пер. с лат. С. Ошерова ; коммент. Сервия. М. : Лабиринт, 2001. - 285 с. - (Античное наследие Мифология. Литература).

17. Вордсворт У. Стихотворения Электронный ресурс. Электрон, данные.- Режим доступа: http://stihi.ni/2002/l 1/02-262, свободный. Загл. с экрана.- Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

18. Герберт Дж. Стихотворения Электронный ресурс. Электрон, данные. -Режим доступа: http://shchedrovitskiy.ru/GeorgeHerbert.phppage=2, свободный. - Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

19. Гете И.В. Собрание сочинений : пер. с нем. : в Ют. / И.В. Гете ; под общ. ред. Н. Вильмонта, Б. Сучкова, А. Аникста. М. : Худож. лит., 1975-1980.- Ют.

20. Гоголь Н.В. Мертвые души : поэма / Н.В. Гоголь. М. : Худож. лит., 1981. - 413 с. - (Школьная библиотека).

21. Грасиан Б. Карманный оракул ; Критикон / Б. Грасиан ; изд. подгот. Е.М. Лысенко и Л.Е. Пинский ; АН СССР. М. : Наука, 1981. - 631. - (Литературные памятники).

22. Гумилев H С. Огненный столп. / Н.С. Гумилев. Петербург ; Берлин : Petropolis, 1922. - 74 с.

23. Данте Алигьери. Божественная комедия ; Новая жизнь : пер. с итал. / Данте Алигьери ; пер с итал. М.Л. Лозинского. M. : АСТ : НФ «Пушкинская б-ка», 2002. -732 с. - (Золотой фонд мировой классики).

24. Державин Г.Р. Сочинения Державина / Г.Р. Державин ; с объясн. примеч. и предисл. Я. Грота. 2-е акад. изд. - СПб. : Тип. Имп. Акад. наук, 18681878 -7 т.

25. Донн Дж. Проповеди Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://lib.ru/INOOLD/DONN/donnprop.txt, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

26. Жид А Трактат о Нарциссе // Поэзия французского символизма. Лотреа-мон. Песни Мальдорора / А. Жид ; составление, общая редакция, вступительная статья Г.К. Косикова М.: Изд-во МГУ, 1993. - 510 с.

27. Иванов В.И. Собрание сочинений : в 4 т. / В.И. Иванов ; под редакцией Д.В. Иванова и О Дешарт. Bruxelles : Foyer Oriental Chretien, 1971. -4 т.

28. Кантемир А.Д Собрание стихотворений / А.Д. Кантемир ; вступ. ст. Ф.Я. Приймы ; подгот. текста и примеч. З.И. Гершковича. Л. : Сов. писатель, 1956 - 543 с. - (Библиотека поэта Большая серия: 2-е изд.).

29. Ките Дж. Стихотворения Электронный ресурс. Электрон, данные. -Режим доступа: http://lib.ru/POEZIQ/KITS/keatsll.txt, свободный. - Загл. с экрана. — Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

30. Климент Александрийский. Педагог : Творение учителя церкви Климента Александрийского / Климент Александрийский; вступ. ст. прот. Иоанна

31. Свиридова. М. : Учеб.-инф. экумен. центр ап. Павла, 1996. - 290 с. -(Учители неразделенной церкви).

32. Комментарий к Книге Песней Соломона Электронный ресурс. Электрон. данные. - Режим доступа: http://www.bible-center.ru/comments/]opukhinru/so/2Jsessionid=19rcal3qq2e9g, свободный. -Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

33. Крылов И.А. Полное собрание сочинений : в 3 т. / И.А. Крылов. М.: ГИХЛ, 1946.-3 т.

34. Лабе Л. Сочинения / Луиза Лабе. М. : Наука, 1988. - 343 е., ил. - (Литературные памятники).

35. Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени / М.Ю. Лермонтов. М. : Гослитиздат, 1951.-134 с.

36. Литературные манифесты западноевропейских романтиков / собр. текстов, вступ. ст. и общ. ред. A.C. Дмитриева. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1980. -638 с. - (Университетская библиотека).

37. Ломоносов М.В. Избранные произведения / М.В. Ломоносов. Л. : Сов. писатель, Ленингр. отд-ние, 1986. - 558 с. : ил. - (Библиотека поэта. Большая сер.: 3-е изд.).

38. Ломоносов М.В. Избранные философские произведения / М.В. Ломоносов ; под общ. ред. Г. Васецкого ; МГУ им. М.В. Ломоносова, Каф. истории рус. философии. -М. : Госполитиздат, 1950. 757 с.

39. Лопе де Вега Ф. Валенсианская вдова ; Собака на сене : пьесы / Л. де Вега ; пер. с исп. М. Лозинского. СПб. : Азбука, 2004. - 342 с. - (Азбука-классика).

40. Малларме С. Сочинения в стихах и прозе : сборник: на фр. яз. с парал. рус. текстом / С. Малларме. -М. : Радуга, 1995. 564с.

41. Мандельштам О.Э. Слово и культура: статьи. М.: Советский писатель, 1987.-320 с.

42. Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в 4 т. / О.Э. Мандельштам. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1994. - 4 т.

43. Мильтон Дж. Потерянный рай / Дж. Мильтон ; пер. с англ. А. Штейнберга. М. : Худож. лит., 1982. - 412 с.

44. Немецкая романтическая повесть : в 2 т. / ст. и коммент. Н. Берковского. -М. : Academia, 1935. 2 т.

45. Николай Кузанский. Сочинения Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://anthropology.rchgi.spb.m/^uzansky/kuzanskiyo%20bogsan.htm, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

46. Николай Кузанский. Сочинения : в 2 т. / Николай Кузанский. М. : Мысль, 1979.-2 т.

47. Новеллино / под редакцией М. Л. Андреева, И. А. Соколовой. М. : Наука, 1984. -316с. - (Литературные памятники).

48. Овидий Назон Публий. Любовные элегии ; Метаморфозы ; Скорбные элле-гии / Публий Овидий Назон ; пер. с лат. C.B. Шервинского. М. : Худож. лит., 1983.-511 с.

49. Павсаний. Описание Эллады : в 2 т. / Павсаний ; пер. с древнегреч. С.П. Кондратьева под ред. Е.В. Никитюк ; отв. ред. Э.Д. Фролов. СПб. : Але-тейя, 1996. - (Античная библиотека. Античная история).

50. Петрарка Ф. Сонеты : сборник : на итал. яз. с парал. рус. текстом / Ф. Петрарка ; сост., послесл. и коммент. Б. Романова. -М. : Радуга, 2004. 669 с.

51. Плотин Эннеады : пер. с древнегреч. и англ. / Плотин ; сост. и отв. ред. С.В. Еремеев. Киев : УЦИММ-Пресс, 1995. - 390 с. - (Вершины мистической философии).

52. Поэты XVIII века : в 2 т. / вступ. ст. Г.П. Макогоненко; составление Г.П. Макогоненко и И.З. Сермана ; подготовка текста и примечания Н.Д. Ко-четковой. JI. : Сов писатель, Лениградское отделение, 1972. - 2 т.-(Библиотека поэта).

53. Поэты Возрождения : переводы / сост. и примеч. A.B. Парина. М. : Правда, 1989. - 559 с. : ил.

54. Пушкин A.C. Евгений Онегин : роман в стихах / A.C. Пушкин. М. : Ху-дож. лит., 1984. - 255 с. : ил. - (Классики и современники. Поэтическая библиотека).

55. Сартр Ж.-П. Бодлер / Ж.-П. Сартр ; пер. с фр. Г.К. Косикова. Изд. 2-е. -М. : УРСС, 2004. - 173 с.

56. Седакова O.A. Стихи. / O.A. Седакова ; вступительная статья С.С. Аверин-цева. М.: Эн Эф Кью ; Ту Принт, 2001. - 576 с.

57. Сидни Ф. Астрофил и Стелла ; Защита поэзии / Ф. Сидни ; изд. подгот. Л.И. Володарская , АН СССР. -М. : Наука, 1982. 366 с. - (Литературные памятники).

58. Софокл. Эдип-царь ; Эдип в Колоне ; Антигона : трагедии / Софокл ; пер. с древнегреч. С. Шервинского, Н. Позднякова. СПб. : Азбука-классика, 2005. - 312 с. - (Азбука-классика).

59. Сперджен Ч.Г. Краткие проповеди Ч. Сперджена Электронный ресурс. -Электрон. данные. Режим доступа: http://www.blagovestnik.org/archives/small/s0133l-01335.htm, свободный, -Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

60. Сумароков А.П. Избранные произведения. / А.П. Сумароков; вступительная статья, подготовка текста и примечания П. Н. Беркова. Л. : «Советский писатель», 1957. - (Библиотека поэта; Большая серия). - 607 с.

61. Толкование Песни Песней Электронный ресурс. Электрон, данные. -Режим доступа: http://pesn-pesnei.zachalo.rii/glava2.html, свободный. -Загл: с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

62. Уайльд О. Собрание сочинений : в 3 т. : пер. с англ. / О; Уайльд. М. : Терра, 2003. - 3 т.

63. Шекспир У. Венера и Адонис Электронный ресурс. : перевод А. Федорова. М., 2007. Электрон. данные. - Режим доступа: http://az.lib.ru/s/shekspirw/text0490.shtml, свободный. - Загл. с экрана. -Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

64. Шекспир У. Полное собрание сочинений : в 8 т. / У. Шекспир. М. : Искусство, 1957-1960.-8 т.

65. Шекспир У. Сонеты Электронный ресурс. : пер. с англ. А. Шаракшанэ. -Электрон, данные. Режим доступа: http://shakespeare.ouc.ru/sonnet-62-ru.html, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

66. Шелли П.Б Письма. Статьи. Фрагменты. / П.Б. Шелли ; перевод с англ. З.Е. Александровой. М. : Наука, 1972. - 534 с.

67. Элиот Т.С. Избранная поэзия : поэмы, лирика, драматическая поэзия: пер. с англ. / Т.С. Элиот. СПб. : Северо-Запад, 1994.-446 с.

68. Элиот Т.С. Полые люди / Т.С. Элиот. СПб. : Кристалл, 2000. - 462 с. -(Библиотека мировой литературы Малая серия).

69. Эллинские поэты / пер. В.В. Вересаева. М. : Худож. лит., 1963. - 406 с. -(Библиотека античной литературы. Греция).

70. Эпиграммы греческой Антологии / пер. с древнегреч. ; под ред. М.Л. Гас-парова и Ю.Ф. Шульца. М. : Терра, 1999. - 725 с. : ил. - (Памятники античной лит.).

71. Эстетика Ренессанса : антология : в 2 т. / сост. В.П. Шестаков. М. : Искусство, 1981. - 2 т.

72. Эсхил. Трагедии / Эсхил ; пер. В.И. Иванова ; изд. подгот. Н.И. Балашов. -М. : Наука, 1989. 589 с. 6 ил. - (Литературные памятники/ АН СССР).iI

73. Alberti L.B. On painting / Leon Battista Alberti. London : Penguin »books, 1991.-101 p.

74. Alciato A. Book of Emblems Электронный ресурс. Электрон, данные.

75. Режим доступа: http://www.mun.ca/alciato/e069.html, свободный.

76. Biondo М. Von der hochedlen Malerei Электронный ресурс. Электрон. ! данные - Режим доступа:http://www.archive.org/details/vonderhochedlenOObiongoog, свободный, -Загл. с экрана. Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

77. Cowper W. The poetical works of William Cowper / W. Cowper. London : William Pickering, 1831. - 386 p.

78. Cruz de la Juana Ines. The Divine Narcissus / Juana Ines de la Cruz ; trans. P. Peters and R. Domeier. New Mexico : University of New Mexico Press, 1998. -202 p.

79. Dante Alighieri. Convivio Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.archive.org/details/convivioofdanteaOOdantiala, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

80. Drummond W. The poems of William Drummond of Hawthorn den: with Life, by Peter Cunningham / W. Drummond'. London : Cochrane and M'Crone, 1833.-336 p.

81. Dryden J. The poetical works of John Dry den / John Dryden. London : William Pickering, 1854 - 320 p.

82. Eliot T.S. Selected essays, 1917-1932 / T.S. Eliot. London : Faber and Faber, 1932.-454 p.

83. Elizabethan authors Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://www.elizabethanauthors.com/ovidOO.htm, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

84. Fleming P. Lyrik. Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа : http://www.pohlw.de/literatur/sadl/barock/flem-lyr.htm, свободный. -Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

85. Gay J. The Fan : a Poem. Book II Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://oldpoetry.com/opoem/47234-John-Gay-The-Fan—A-Poem—Book-Ii-, свободный. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

86. Günderrode К. von. Lyrik Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://ww\v.wortblumе.de/dichterinnen/поvalis.htm, свободный. - Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

87. Hamann J.G. Christliche Bekemitnisse und Zeugnisse von J.G. Hamann. / J.G. Hamann. Münster . heraugegeben von Arnold Wilhelm Möller, 1826. - 358 S.

88. Herder J.G. Sämtliche Werke / J.G. Herder ; hrsg. von B. Suphan. Berlin : Weidmannsche Buchhandlung, 1877-1913.-33 Bde.

89. Hölty Ludwig Christoph Heinrich. Lyrik Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://www.deutsche-liebeslyrik.de/balladen/balladenholty4.htm, свободный. - Загл. с экрана. -Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

90. Konon. Narrationes Электронный ресурс. Bamberg, 1890. Электрон, данные. - Режим доступа: http://www.archive.org/details/kononnarrationeOOconogoog, свободный, -Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

91. Marbeuf de Р. Recueil des vers de Pierre de Marbeuf / P. de Marbeuf. Paris : A Roven, de rimprimerie de David du petiot Val, Imptimeus ordinaire du Roy, 1628. -252 p.

92. Marvell A. The poems of Andrew Marvell / Andrew Marvell. Harlow : Pearson Education Limited, 2007. - 470 p.

93. Masen J. Speculum Imaginum Veritatis Occultae. Köln, 1681. - Электронный ресурс. - Электрон, данные. - Режим доступа: www.uni-graz.at/ub-sosa-verzeichnis-emblemata.pdf, свободный. - Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

94. Novalis. Novalis Schriften / Novalis ; herausgegeben von L. Tieck und Fr. Schlegel -Berlin : Verlag von G. Reimer, 1837. 331 S.

95. Schiller F. Gedichte / F. Schiller. Charlestone : BiblioLife, 2009. - 430 S.

96. Schlegel A.W Poetische Werke : in 2 Bden. / August Wilchelm Schlegel. -Heidelberg : Möhr & Zimmer ,1811.-2 Bde.

97. Schlegel A.W., Schlegel F. Athenäum. Bd 1. / A.W. Schlegel, F. Schlegel Berlin : Vieweg, 1798. - 180 S.

98. Serre de la J.P. Les amours des déesses, de Diane et Hypolite, de l'Aurore et Céphale. / Jean Puget de la Serre. Paris : Ioseph Guerreau ; avec privilege du Roy, 1627. - 780 p.

99. Theoi Greek mythology Электронный ресурс. Электрон, данные. - Режим доступа: http://www.theoi.com/Heros/Narkissos.html, свободный. -Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

100. Waller Е Poetical Works of Edmund Waler Электронный ресурс. Электрон данные. - Режим доступа: http://www.fullbooks.com/Poetical-Works-of-Edmund-Waller-and-Sir-John2.html, свободный. - Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

101. Waller Е. The works of Edmund Waller, Esq: in verse and prose / E. Waller. -London . printed for T. Davies, in Russel-street, Covent-garden., 1772. 236 p.1. Научная литература

102. Аверинцев С.С. Поэтика древнегреческой литературы / отв. ред. С.С. Аве-ринцев, АН СССР, Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М. : Наука, 1981.-364. : табл.

103. Адо П. Плотин, или Простота взгляда : пер. с фр. / Пьер Адо. М. : Греко-лат. каб. Ю.А. Шичалина, 1991. - 140 с.

104. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики : исследования разных лет / М.М. Бахтин. М. : Худож. лит., 1975. - 500 с.

105. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / М.М. Бахтин. М. : Худож. лит., 1986. - 541 с.

106. Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского / М.М. Бахтин. 5-е изд., доп. - Киев : Next, 1994. - 508 с.

107. Бахтин М.М. Собрание сочинений : в 7 т. / М.М. Бахтин. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького Рос. акад. наук. М. : Рус. словари, 1996. - 7 т.

108. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин ; сост. С.Г. Бочаров; текст подгот. Г.С. Бернштейн и JI.B. Дерюгина ; примеч. С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. М. : Искусство, 1979. - 421 с. - (Из истории сов. эстетики и теории искусства).

109. Бахтин под маской. Вып. 5 (1). Статьи Круга Бахтина. - М. : Лабиринт, 1996.-174 с.

110. Бапшяр Г. Вода и грезы : Опыт о воображении материи / Г. Башляр ; пер. с фр. Б.М. Скуратова. М. : Изд-во гуманитар, лит., 1998. - 268 с. - (Французская философия XX века).

111. Белецкий А.И. В мастерской художника слова / А.И. Белецкий. М. : Высшая школа, 1989. -160 с.

112. Бройтман С.Н. Историческая поэтика : учеб. пособие / С.Н. Бройтман ; Рос. гос. гуманитарный ун-т. М. : РГГУ, 2001. 418 с.

113. В свете исторической поэтики.: Книга памяти Самсона Наумовича Бройтмана: статьи и воспоминания / РГГУ, Институт филологии и истории. М. : Intrada; 2008. 332 с.

114. Веселовский А.Н. Избранное: Историческая поэтика / А.Н. Веселовский ; вступит, стат., коммент., сост. И.О. Шайтанова. М. : РОССПЭН, 2006. -608 с.

115. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский ; вступ. ст. И.К. Горского ; коммент. В.В. Мочаловой. М. : Высшг шк., 1989. - 404 с. - (Классика литературной науки : КЛН).

116. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский ; ред., вступ. ст. и примеч. В. М. Жирмунского. Л.: Изд-во Худож. лит., 1940. - 648 с.

117. Гиршман М.М. Избранные статьи: Художественная целостность. Ритм. Стиль. Диалог. Мышление / М.М. Гиршман. Донецк : Лебедь, 1996. - 159 с.

118. Грейвс Р. Мифы Древней Греции / Р. Грейвс ; пер. с англ. К. П. Лукьяненко ; под ред. и с послесл. A.A. Тахо-Годи. М.: Прогресс, 1992. - 620 с.

119. Дискурс / гл. ред. В.И. Тюпа. М.: РГГУ.

120. Досократики : доэлеатовский и элеатовский периоды / пер. с древнегреч. А.О. Маковельского. Минск : Харвест, 1999. - 782 с.

121. Женетт Ж. Фигуры : Работы по поэтике : пер. с фр. : в 2 т. / Ж. Женетт. -М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1998. -2 т.

122. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания : сб. статей / Рос. акад. наук, Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького ; отв. ред. П.А. Гринцер. М. : Наследие, 1994. - 509 с.

123. Крылов Г.А. Этимологический словарь русского языка / Г.А. Крылов. М. : Полиграфуслуги. - 2005. — 432 с.

124. Литературное произведение: сюжет и мотив: сб. науч. тр. / Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т филологии. Вып. 3. - Новосибирск : Ин-т филологии

125. СО РАН, 1996. 239 с. - (Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»)

126. Лихачев Д С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев. 3-е изд., доп. - М. : Наука, 1979. - 357 с.

127. Лосев А.Ф. История античной эстетики : Поздний эллинизм / А.Ф. Лосев. -М. : ACT : Фолио, 2000. 958 с.

128. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения /А.Ф. Лосев. М. : Мысль, 1998. - 750 с.

129. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения / А.Ф. М. : Мысль, 1998. - 750 с.

130. Лотман Ю.М. Избранные статьи : в 3 т. / Ю.М. Лотман. Таллинн : Александра, 1992-1993. -Зт.

131. Лотман Ю.М. Статьи по типологии культуры / Ю.М. Лотман. Вып. 2. -Тарту : Тартуский гос. университет, 1973. - 94 с.

132. Михайлов A.B. Языки культуры : учеб. пособие по культурологии / A.B. Михайлов. М. : Яз. рус. культуры, 1997. - 909 с. - (Язык. Семиотика. Культура).

133. Монтаж: литература, искусство, театр, кино / отв. ред. Б.В. Раушенбах. -М.: Наука, 1988.-237 с.

134. Набоков В.В. Комментарий к роману А.С.Пушкина «Евгений Онегин»: пер. с англ. / науч. ред. В.П. Старк. СПб. : Искусство - СПб ; Набоков-ский фонд, 1998.-928 с.

135. От сюжета к мотиву : сб. науч. тр. / Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т филологии. Вып. 1. - Новосибирск : Ин-т филологии СО РАН, 1996. - 191 с. - (Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы»),

136. Постсимволизм как явление культуры / Гос. ком. Рос. Федерации по высш. образованию, Рос. гос. гуманитарный ун-т, Ист.-филол. фак. ; редкол. И.А. Есаулов (отв. ред.) и др. -М. : РГГУ, 1995.

137. Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ : сб. науч. тр. / сост: Д. Ки-рай, А. Ковач. Будапешт : ТапкопуукласЬ, 1982. - 800 с.

138. Проблемы исторической поэтики в анализе литературного произведения : сб. науч. тр. Кемерово : Изд-во КГУ, 1987. - 139с.

139. Пропп В:Я. Морфология волшебной сказки / В.Я. Пропп. М. : Лабиринт, 2005.-126 с.

140. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. 1п тетопат / Б.Н. Путилов.- СПб. : Петерб. Востоковедение, 2003. 457 с.

141. Силантьев И.В. Мотив в системе художественного повествования : проблемы теории и анализа / И.В. Силантьев ; отв. ред. Е. К. Ромодановская ; Ин-т филологии Сиб. отд-ния Рос. акад. наук. Новосибирск : Институт филологии СО РАН, 2001. - 235 с.

142. Силантьев И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев ; отв. ред. Е.К. Ромодановская ; Ин-т филологии Сиб. отд-ния Рос. акад. наук. М. : Яз. славян, культуры, 2004. - 294 с.

143. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике : очерк историографии / И.В. Силантьев ; отв. ред. Е. К. Ромодановская ; Ин-т филологии СО РАН. Новосибирск : ИДМИ, 1999.- 103 с.

144. Соколов М.Н. Мистерия соседства : К метаморфологии искусства Возрождения / М.Н. Соколов. М. : Прогресс-Традиция, 1999. - 519 с.

145. Сюжет и мотив в контексте традиции : сб. науч. тр. / Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т филологии. Вып. 2. - Новосибирск : Ин-т филологии СО РАН, 1998. - 264 с. - (Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы».)

146. Теория литературы : учеб. пособие : в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. -М. : Академия, 2004. 2 т.

147. Типологические исследования по фольклору : сб. памяти В.Я. Проппа (1895-1970). М. : Наука, 1975. - 319 с. : схем., табл. - (Исследования по, фольклору и мифологии Востока).

148. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика : учеб. пособие для- студентов вузов, обучающихся по направлению «Филология», специальности «Филология» и «Литературоведение» / Б.В. Томашевский: М. : Аспект Пресс, 1999. - 333 с.

149. Тюпа В.И. Анализ художественного текста : учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки 031000 Филология / В.И. Тюпа. - М. : Академия, 2006. - 331 с.

150. Тюпа В.И. Аналитика художественного : введение в литературоведческий анализ / В.И. Тюпа М.: Лабиринт . РГГУ, 2001. - 189 с.

151. Тюпа В.И. Историческая реальность и проблема современной компаративистики : науч -метод, пособие / В.И. Тюпа. М.: РГГУ, 2002. - 63 с.

152. Тюпа В.И. Литература и ментальность. / В.И. Тюпа. М. : Вест-Консалтинг, 2009. - 273 с.

153. Тюпа В.И. Постсимволизм : Теоретические очерки рус. поэзии XX века / В.И. Тюпа. М-во общ. и проф. образования Рос. Федерации. Самарский муниципальный ун-т Наяновой, НВФ «Сенсоры. Модули. Системы». - Самара, 1998.-155 с.

154. Тюпа В.И. Художественный дискурс : (введение в теорию литературы) / В.И. Тюпа. Тверь : Твер. гос. ун-т, 2002. - 80 с.

155. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер ; пер. с нем и доп. О. Н.Трубачева. М. : Прогресс, 1964. - 4 т.

156. Фольклор и этнография : У эгногр. истоков фольклорных сюжетов и образов: сб. науч. тр. Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1984. - 254 с.

157. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь.: исследование.магии и религии / Дж.Дж. Фрэзер ; пер. с англ. М.К. Рыклина. М. : Политиздат, 1980. - 830 с. -(Библиотека атеистической литературы).

158. Хализев В.Е. Теория литературы : учебник для студентов вузов / В.Е. Ха-лизев. -М. : Высш. шк., 1999. 397 с.

159. Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики : Сб. науч. тр. Кемерово : Изд-во КГУ, 1986. - 161с.

160. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения : пер. с англ. / М. Элиа-де ; отв. ред. В.Я. Петрухин. М. : Ладомир, 1999. - 488 с. - (Избранные сочинения).

161. Элиаде М. Трактат по истории религий : в 2 т. / М. Элиаде. СПб. : Але-тейя, 1999. - 2 т. - (Миф, религия, культура).

162. Элиот Т.С. Избранное: Религия, культура, литература: в 2 т. : пер. с англ. / Т. Элиот. М. : РОССПЭН, 2004. - 750 с. '

163. Элиот Т.С. Назначение поэзии: статьи о литературе : пер. с англ. / Т.С. Элиот. Киев : AirLand, 1997 ;: Совершенство. - 350 с.

164. Юнг К.Г. Душа и миф : шесть архетипов : пер. с англ. / К.Г. Юнг. Киев ; М. : Порт-Рояль : Совешенство, 1996. - 382 с. - (Бестселлеры психологии).

165. Blumenfeld-Kosinski R. Reading myth: classical mythology and its interpretations in medieval French Literature / R. Blumenfeld-Kosinski. -Stanford : Stanford University Press, 1997. 314 p.

166. Bruhm S. Reflecting Narcissus: a queer aesthetic / S. Bruhm. Minneapolis : University of Minnesota Press, 2001. - 224 p.

167. Cavallo A. Boiardo's Orlando innamorato: an ethics of desire / A. Cavallo. -Cranbury : Assosiated University Presses, 1993. 206 p.

168. Galinsky K. Ovid's Metamorphoses: an introduction to the basic aspects / K. Ga-linsky. Los Angeles : University of California Press, 1975. - 285 p.

169. Gaunt S. Love and death in.medieval French and Occitan courtly literature / S. Gaunt. Oxford : OxfordUniversity Press, 2006. - 235 p.

170. Goldin F. The mirror of Narcissus in the courtly love lyric / F. Goldin. New» York : Cornell University Press, 1967. - 288 p.

171. Harper A. Emblematic tendencies in the art and literature of the twentieth century / A. Harper. Glasgow : Glasgow Emblem Studies, 2005. - 187 p.

172. Hartlieb E Geschlechterdifferenz im Denken Friedrich Schleiermachers / E. Hartlieb. Berlin : Hubert & Co., 2006. - 390 S.

173. Keith A., Rupp S.J. Metamorphosis / A. Keith, S.J. Rupp. Toronto : Victoria University, 2007. - 350 p.

174. Kendall T., McDonald P. Paul Muldoon: critical essays / T. Kendall, P. McDonald. Liverpool. Liverpool University Press, 2004. - 192 p.

175. Levine S. Monet, Narcissus, and self-reflection: the modernist myth of the self / S. Levine. Chicago : The University of Chicago Press, 1994. - 369 p.

176. Metamorphoses in Russian modernism / edited by PI. Barta. Budapest : central European University Press, 2000. - 186 p.

177. O'Donoghue B. The courtly love tradition / B. O'Donoghue. New Jersey : Manchester University Press, 1982. - 314 p.

178. Orlowsky R., Orlowsky U. Narziss und Narzissmus im Spiegel von Literatur, bildender Kunst und Psychoanalyse: vom Mythos zur leeren Selbstinszenierung / R. Orlowsky, U. Orlowsky. Mtinchen : W. Fink, 1992.-463 S.

179. Pacini D.S. Through Narcissus' glass darkly: the modern religion of conscience / D.S. Pacini. New York : Fordham University Press, 2008. - 206 o.

180. Poster C., Utz R.J Translation, transformation and transubstantiation in the late middle ages / C. Poster, R.J. Utz. Illinois : Nothwestern University Press,1998.-256 p.

181. Ricks Ch.B. Eliot and prejudice / Ch.B. Ricks. Los Angeles : University of California Press, 1988. - 290 p.

182. Rorty R. Contigency, Irony and Solidarity / R. Rorty. Cambridge : Cambridge University Press, 1989. - 201 p.

183. Scofield M. T.S. Eliot: the poems / M. Scofield. Cambridge : Cambridge University Press, 1988. - 264 p.

184. Shapiro N.R, Glidden H.H. Lyrics of the French Renaissance: Marot, Du Beilay, Ronsard / N.R. Shapiro, H.H. Glidden. Chicago : University of Chicago Press, 2006.-384 p.

185. Spaas L., Selous T. Echoes of Narcissus / L. Spaas, T. Selous. New York : Berghahn books, 2000. - 286 p.

186. Speringer A. Heinrich von Morungen- Leben, Lieder, kulturtouristisches Erbe? / A. Speringer. Norderstedt: Grin Verlag, 2006. - 36 S.

187. Vasileva M. Die Narcissuserzählung bei Ovid / M. Vasileva. Norderstedt : Grin Verlag, 2002. - 24 S.

188. Wegmann T. Tausch Verhältnisse: zur Ökonomie des Literarischen und zum Ökonomischen in der Literatur von Geliert bis Goethe / T. Wegmann. Würzburg : Königshausen & Neumann, 2002. - 291 S.1. Справочная литература

189. Аверинцев С.С. София-Логос. Словарь. Киев : Дух и литера, 2001. - 912 с.

190. Грациаиов A.A. Новейший философский словарь Электронный ресурс. -Электрон. данные. Режим доступа: http://www.slovopedia.eom/6/193/770204.html, свободный. - Загл. с экрана. -Данные соответствуют 25 октября 2010 г.

191. Мифологический словарь / гл. ред. Е.М. Мелетинский. М. : Сов. энцикл., 1990. - 672 с.

192. Мифы народов мира : энциклопедия : в 2 т. / Гл. ред. С.А.Токарев. М. . Советская энциклопедия, 1980. - 2 т.

193. Фоли Дж. Энциклопедия знаков и символов / Дж. Фоли. Изд-во: М.: ACT, 1996.-432 с.

194. Энциклопедия декоративных садовых растений Электронный ресурс. -Электрон, данные. Режим доступа: http://flower.onego.ni, свободный. -Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25 октября 2010 г.