автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Исторические парадигмы русской культуры: методологический анализ

Полный текст автореферата диссертации по теме "Исторические парадигмы русской культуры: методологический анализ"

□030В4055 На правах рукописи

НИКУЛИЧЕВ Юрий Владимирович

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПАРАДИГМЫ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Специальность 24.00.01 - теория и история культуры (культурология)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

О 5 ИЮЛ 2007

Москва - 2007

003064055

Работа выполнена на кафедре теории и практики культуры Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации

Научный консультант

Официальные оппоненты

Егоров Владимир Константинович -доктор философских наук, профессор

Зорилова Лариса Сергеевна - доктор культурологии, профессор, Московский государственный институт культуры и искусств

Ремизов Вячеслав Александрович — доктор культурологии, профессор, Академия гражданской защиты Министерства по чрезвычайным ситуациям РФ

Шендрик Анатолий Иванович - доктор социологических наук, профессор, заведующий кафедрой культурологии Московского гуманитарного университета

Ведущая организация] - Институт научной информации

по общественным наукам ] Российской академии наук

I

Защита состоится 26 июня 2007 года в 14 00 час на заседании диссертационного совета Д-502 006 07 при Российской академии государственной службы ¡при Президенте Российской Федерации по адресу 119609, Москва, пр Вернадского, д 84, корп 1 ауд 3330

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации

Автореферат разослав 26 мая 2007 года

Ученый секретарь диссертационного совета доктор философских наук, профессор

Г Д Чесноков

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В цикле дисциплин, тем или иным образом полагающих своим предметом культуру, нет сегодня темы, проблематики и задач научно более актуальных, нежели методологические их значимость принципиально велика для становящейся культурологии, но также, можно думать с соответствующими оговорками, для философии культуры, общей теории и истории культуры, социологии культуры, - и более всего в тех проблемных плоскостях, что отражают отечественную тематику С конца XIX в мысль о культуре развивалась по вектору все более и более широкого понимания того, что есть самое культура, под сильнейшим воздействием культур-антропологической традиции, но также и иных научных направлений (всего того научного дискурса, что отталкивался не столько от культурной, сколько от социокультурной проблематики, как это шире всего было дано у П Сорокина, а затем закрепилось в самих понятиях «социокультурный процесс», «социокультурное явление» и тд), произошло теснейшее сближение категорий «культура» и «общество» -момент, с одной стороны, открывающий для культуроведения принципиально более широкие горизонты, но с другой - систематически привносящий известную проблематичность в вопрос о том, каковы именно границы его предметного поля Так или иначе сегодняшний культуролог, полагаем, находится в своего рода «постклассической» научной ситуации-он ясно видит то, что прежнее, «узкое», понимание культуры, тяготевшее к явлениям культуры художественной, «не работает» для объяснения протяженных историко-культурных процессов, - «широкое» же ее понимание ставит его перед лицом практически необозримого множества феноменов и в этом смысле «не работает» тоже Транслируясь в план научной деятельности культуролога, данная ситуация оборачивается уже принципиальной неясностью в отношении того, что есть самое культурология в литературе видно, что исследователи отталкиваются каждый от своего собственного понимания культуры, где более, а где менее широкого, в результате поле культурологического анализа предстает не сводимым к единым логическим основаниям массивом, явственно отмеченным печатью «культурософии» - «размышлений о культуре», тяготеющих то к философии культуры, то к истории художественной культуры и мало связанных с актуальными проблемами культурного движения страны

Обусловленная реальными обстоятельствами общего движения

наших социальных наук в последние два десятилетия, данная ситуация, разумеется, «нормальна» и в этом смысле не должна вызывать какого-либо эмоционально повышенного критицизма, — в действительности речь идет о более полном, чем имеет место |сегодня, выявлении научно-практического потенциала культурологии В общенаучном плане он представляется

коль скоро сегодняшняя парадигма сближает между собой «общество» и «культуру», культурологический анализ действительности по необходимости и по существу становится инструментом ее общего познания предметное поле культурологии в этой логике образуется не только и не столько «специфически-культурными», сколько общесоциальными (социокультурными) явлениями и процессами Но

огромным, в самом деле, обществознания столь тесно

эпистемологические установки

такого

быть обеспечены

рода должны

соответствующими теоретико-методологическими средствами, - пока же в массиве выходящей культурологической литературы сколько-нибудь широко не поставлена даже и сг[ма тема методологии Будучи отражением того, что статус культурологии в сознании научного сообщества на сегодняшний день еще не вполне определился, этот момент, на наш взгляд, со своей стороны подчеркивает (и, возможно, ярче всего) неопределенность этого статуса] если культурология есть самостоятельная наука (а, скажем, не некая междисциплинарная область исследований) у нее - по законам научного знания, по принципу единства теории и метода в науке - должна быть своя методология, свой собственный инструментарий научного анализа, свои собственные методы исследования (что, понятно, отнюдь не исключает - в рамках общего интегративного движения наук - и использования культурологом методологий иных дисциплин обществоведения)

Особый ракурс актуальности всей этой темы - тот круг проблем, который отражается концегтом «национальная культура» При последовательно проведенном культурологическом взгляде нет возможности понимать национальную культуру тем, по существу, паллиативным способом, при котором она отождествляется с «культурой нации» и/или «культурной жизнью общества» к национальной культуре мы, по логике вещей, отнесем некий круг историко-культурных явлений, существовавших в большей или меньшей степени инвариантно, константно или во всяком случае исторически длительно (совершенно не отрицая того и даже предполагая то, что с течением исторического времени этот круг явлений всегда содержательно изменяется) Между тем сегодня мы не видим сколько-нибудь основательных попыток тематизировать и проблему национальной культуры, более того, в ретроспективе видно, что, зародившись как мысль именно о национальном культурном своеобразии («дух народа», как у И Г Гердера, вся ближайшая

к тому традиция вплоть до НДанилевского, О.Шпенглера и далее до А Тойнби), культуроведческий дискурс в дальнейшем явно отошел от самой идеи «национального» во всяком случае сегодня с тематикой национальной культуры не ассоциируется ни одно из крупных имен мировой культурологии, как она отсутствует и в обзорах основных культурологических концепций современности1 Ситуацию можно уподобить той эрозии концепта национального государства, которая имела место в политологии с уверенностью можно даже сказать, что в обоих случаях шли схожие интеллектуальные процессы, во всяком случае в сегодняшних концепциях глобализации мирохозяйства и новой, глобальной же, культуры мы на каждом шагу встречаем одни и те же темы, идеи и аргументы Как национальное государство, по некогда заявленному мнению Д Белла, стало «слишком велико для малых проблем и слишком мало - для больших», так, можно предположить, и проблематика национальной культуры для одних культурологов сегодня оказывается слишком обширна и они работают с такой тематикой, как культура отдельных институтов и видов человеческой деятельности, для других -слишком узка и они предпочитают проблематику международного уровня

Отечественный случай более сложен в советские времена национальное содержание культуры, судя по всему, в большинстве случаев принималось за некую этническую данность, необходимо присущую культуре общества и никакого специального внимания к себе не требующую2, сегодня - и по логике нашего исторического развития, и по состоянию общественного сознания - эта тема в громадной степени актуализировалась, но столь же велик здесь и «накопленный дефицит» научного знания, и это при том, что современная «популярная философия» производит громаднейшие массивы литературы на эту и близкие ей темы, к науке чаще всего ни в каких отношениях не стоящей

Вообще говоря, в историческом плане вся эта тема представляется наисложнейшей даже и при самом общем на нее взгляде Что есть русская национальная культура; в каком именно плане - онтологическом, аксиологическом, семиотическом, эстетическом, этическом - будем мы сегодня искать те регулярно повторявшиеся в нашей истории явления по формуле «с древнейших времен до наших дней», на эмпирической основе которых только и возможно построение теории"? Выдержат ли положения наших прежних теорий и/или отдельных работ ту процедуру научного познания, что в сегодняшнем науковедении называется «принципом фальсификации»? - устойчивы ли они перед критикой сугубо научного,

1 См, напр Smith Ph Cultural Theory An Introduction Oxford Blackwell, 2001

2 Так, в словнике Философской энциклопедии советского периода темы «национальная культура» нет, как она и крайне слабо была представлена в литературе советского периода вообще

внеидеологического, характера"? Наперед ясно, что в каком бы из данных выше планов мы ни искали рти регулярно повторяющиеся явления, в теорию национальной культуры способно войти лишь то, что научной «фальсификации» не поддается - то, что невозможно опровергнуть какими бы то ни было указаниями на факты противоположного по смыслу характера Мы отнюдь не убеждены в том, что многие и многие традиционные наши представления относительно отечественной культуры выдержат такую проверку,! - полагаем поэтому, что в чисто эпистемологическом ракурсе для всего этого массива проблем культурология сегодня располагает, пожалуй, в основном лишь вопросами - не ответами

И в этом плане сегодшшней культурологии, полагаем, предстоит решить задачу такого масштаба, какого в истории нашей мысли еще не было, - осуществить своего рода критику национального культурно-исторического опыта, выявить в нем то, на основе чего только и возможно построение теории национальной культуры Такой теорией культурология, в отличие от философии культуры (здесь наперед для всей работы принимаем этот акцент на строгом разграничении двух дисциплин), не располагает, - сегодня можно говорить лишь о едва-едва начавшемся движении к этой цели

Проблематика, предстоящая анализу, в высшей степени сложна история русской культуры, - возможно, даже и с международно-культурологической точки зрения - являет собой одну из наисложнейших проблем Историк Н И Кареев в конце XIX века говорил о противостоянии и столкновении культур в России «Этот своеобразный разлад - явление чисто русское, выросшее на почве русской истории совершенно ему аналогичного на Западе мы специфическая - «чисто русская»

почве русской истории е находим»1 Итак, внутренний разлад как

- особенность национальной культуры, -сколько таких разладов было до XIX века, сколько после'' Бросим общий взгляд на нашу историю, — здесь все движется переворотами, столкновениями внутреннего и внешнего, острейшими противоречиями и, сказать по-русски, расколами Вот новгородцы призывают варяжских князей, вот Русь от Византии принимает христианство, вот она противостоит татаро-монголам и вдруг из конгломерата удельных княжеств с традициями вечевой демократии превращается в жестко централизованное государство, - на середину XVI века много ли общего мы найдем между московским дворянином, явившимся служить Ивану Грозному из Литвы или какого-нибудь остатка Орды, и крестьянином, который еще и Библии-то не видал, а в быту сохранял все те обычаи,

Кареев НИ Лекция о духе русской науки Варшава, 1885 Цит по В поисках своего пути Россия между Европой и Азией Хрестоматия до истории российской общественной мысли XIX и XX веков/ Составитель Н Г Федоровский 2-е изд V Логос, 1997 С 338

которые ему, казалось бы, надлежало оставить еще во времена крещения Руси9 Вот церковный раскол XVII века; Петр I, «Россию поднявший на дыбы», «вавилонское столпотворение языков» в русской жизни -немецкого, голландского, польского, французского, старославянского, новорусского - период, когда немецкий был «официальным» языком начинавшейся российской науки и книг на нем в империи печаталось в несколько раз больше, чем на русском (и время, когда ученик богословской школы из-за засилья латыни едва мог написать несколько строк проповеди на родном языке), бицентричность государства, явленная оппозицией Москвы и Петербурга, тотальное господство французского языка в высших слоях общества, - что есть «русская культура» этого времени9 Вторая половина XIX века с отменой крепостного права, вопреки всем ожиданиям столь глубоко расколовшей общество, и массовым явлением разночинца с его склонностью к неприятию «старой культуры», доходящей до абсолютного нигилизма, 1917 год, искоренение «старой» и внедрение «новой» культуры, наше время с его «возвратом к истокам» и одновременно воочию наблюдаемой вестернизацией культурной жизни, -что есть «русская национальная культура» сегодня9

В кругу этих вопросов изначально и формировались основные идеи настоящей работы

Степень научной разработанности темы. С точки зрения главной задачи исследования - обосновать общую логическую схему национального историко-культурного процесса - можно констатировать, что принятый аналитический ракурс разработан лишь в отдельных своих аспектах (в некоторых работах, впрочем, вполне основательно), но не целиком Вообще говоря, по сумме «исторических обстоятельств» в этом приходится видеть, что называется, не вину, а беду отечественной мысли о культуре, столь сильна здесь изначально была «акультурная» тенденция Имеем в виду то, что классические наши историографии - «Истории России» - в общем всегда абстрагировались от культурного фактора национального развития так у историографов XVIII в — от Татищева до Ломоносова и Щербатова (что для этого периода вполне естественно), так у Карамзина и Полевого, так в конце века у Ключевского, который во введении к своему «Курсу русской истории» даже счел необходимым специально оговориться в том отношении, что факторы культуры он из рассмотрения заведомо исключает - момент тем более парадоксальный, что в других своих работах (например, «Жития святых как исторический источник») историк, фактически говоря, придерживается совершенно противоположных установок Известным исключением на этом фоне предстает С Соловьев, но в его 29-томном труде, акцентировавшем ход «прагматической истории России», разделы о культуре крайне сжаты и скорее опять-таки «прагматичны» (в соловьевском смысле «что за чем

следовало»), нежели органичны для той общей картины русской истории, которую он дает Как бы ни [развивалась историко-культурная мысль в последующем (здесь можно даже не входить в ситуацию советского периода), «отсутствие культуры» в классических национальных историографиях - момент, и по сей день осложняющий наше изучение национально-культурных процессов

Собственно говоря, в данной научной традиции мы имеем лишь одну по всем меркам (во всяком случае для своего времени) основательную работу - «Очерки по истории русской культуры» П Милюкова, но сегодня, спустя без малого сто лет сс> времени ее написания, этот труд можно рассматривать, полагаем, в качестве той «классики», которая в любом случае требует продолжения Так или иначе с позиций сегодняшнего дня дело обстоит так, что мы не располагаем ни одной культурологической работой, в которой история русской культуры прослеживалась бы в духе классической формулы «с древнейших времен до наших дней»

По логике настоящего исследования в позиции «степень научной «теме» отнесены те культурологически-близкие к принципам сегодняшней

разработанности темы» к релевантные (достаточно

культурологии) работы, в которых присутствует широкое понимание отечественной культуры в полноте и единстве ее духовных и материальных сторон и/или выявляется ее динамика на протяжении исторически протяженных периодов - те представлены «большие длительности культуры» Здесь прежде всего должен быть отмечен ряд коллективных монографий исследователей МГУ, выходивших с 1969 г под серийным титулом «Очерки русской культуры» (определенного века или веков) сегодняшнему пониманию культурологичности эти работы не отвечают, а первые из них еще и целиком находятся в пределах сугубо марксистско-догматической интерпретации исторического материала, -тем не менее при соответствующем культурологическом прочтении свою значимость они сохраняют и' по сей день1 В массиве индивидуально-авторской литературы те или иные аспекты темы, но главное, - различные ракурсы обусловленности явлений культуры общеисторическим и макросоциальным контекстом, - получили разработку у таких исследователей-классиков соБетского/российского культуроведения, как Д С Лихачев, А М.Панченко, Ю М Лотман, В В Иванов, Б А Успенский, а

1 Очерки русской культуры ХШ-ХУ вв /Под ред А В Арциховского М МГУ, 1969-1970 Ч 1 -2, Очерки русской культуры XVI в /Под.ред А М Сахарова М МГУ 1977 Ч 1-2, Очерки русской культуры XVII в /Под ред А В Арциховского М МГУ, 1979 Ч 1-2, Очерки русской культуры XVIII в /Под ред Л А Александрова, А Д Горского, Б И Краснобаева М МГУ, 1985-1990

Ч1-4, Очерки русской культуры XIX: II

/Редкол ДергачеваЛД идр М МГУ 1998-2000 Т1-

также у их младших современников, следующих тем же традициям и стандартам научной работы, - А С Демина, Б Ф.Егорова и других1

В поколении культурологов, активно работающих сегодня, широкая панорама проблем, рассмотренных с философской, исторической, культурологической, социологической и политологической точек зрения, дана в работах В К Егорова2, оригинальное сочетание проблемного и дескриптивного подходов к истории русской культуры найдено у И В Кондакова3, на обширном историко-культурном материале актуальные для культуры переходного, «перестроечного», типа проблемы поставлены у НА Хренова4, проблематика национальных (отечественных) ментальностей систематически исследуется в рабатах В С Жидкова и К Б Соколова5

В целом ряде крупных работ последнего времени разрабатывалась та «историко-лонгитюдная» тематика, которая особенна важна для целей настоящего исследования Масштабом поставленной задачи - обосновать собственную почти историософскую схему историко-культурного движения России - здесь выделяются работы А С Ахиезера6; в таком же масштабном измерении собственный опыт интерпретации истории русской

1 В предельно сжатом перечне это Лихачев ДС (Совм с БД Лихачевой) Художественное наследие Древней Руси и современность Л Наука, 1971, Он же Развитие русской литературы X - XVII вв Эпохи и стили Л Наука, 1973, Он же Литература - реальность - литература. Л Сов писатель, 1981, Он же Избранные работы в 3-х томах Л Худ литература, 1987, Он же Заметки и наблюдения Из записных книжек разных лет Л Сов писатель, 1989, Он же Русское искусство от древности до авангарда М Искусство, 1992, Он же Раздумья о России СПб Logos, 1999, Он же Русская культура М Искусство, 2000, Панченко AM Русская история и культура Работы разных лет СПб Юна, 1999, Он же О русской истории и культуре СПб Азбука 2000, Лотман Ю М Культура и взрыв М, 1992, Он же Внутри мыслящих миров Человек - текст - семиосфера - история М, 1999, Успенский Б А Семиотика истории Семиотика культуры // Успенский Б А Избранные труды М Гнозис, 1994, Иванов В В Избранные труды по семиотике и истории культуры М Языки рус культуры, 1998 - 2000 Т 1 1998 Т2 2000, Демин А С Писатель и общество в России XVI - XVII веков (Общественные настроения) М Наука, 1995, Он же Древнерусская литература Опыт типологии с XI по середину XVI11 в От Иллариона до Ломоносова. М Языки славянской культуры, 2003 Егоров Б Ф Очерки по истории русской культуры XIX в // Из истории русской культуры М 1996 Он же От Хомякова до Лотмана М Языки славянских культур, 2003

2 Егоров В К Многоликая Россия XX в М РАГС, 1998 Он же Философия культуры России кощуры и проблемы М РАГС, 2002 Он же Философия русской культуры М РАГС, 2006

3 Кондаков И В Русская культура Краткий очерк истории и теории М,1999 Он же Культура России М Университет, 1999

4 Хренов Н А Культура в эпоху социального хаоса. М Эдиториал УРСС, 2002

5 Жидков В С , Соколов К Б Десять веков российской ментальности СПб, 2001 Они же Искусство и картина мира СПб Алетейя, 2003 Также Соколов КБ Хренов НА Художественная жизнь императорской России (субкультуры, картины мира, ментаяьность) СПб Алетейа, 2001

6 Ахиечер А С Россия критика исторического опыта В 3-х томах М ФО СССР,1991 Он же Социально-культурные проблемы развития России Философский аспект М, 1992

культуры с раннего средневековья по XX в. предлагает П А Сапронов1, с «большими длительностями культуры» работает В К.Кантор2, громадная

работа научной и практической «Словаре русской культуры»3 чем когда-либо прежде, свете

: значимости выполнена Ю С Степановым в В совершенно новом и куда более ясном, историко-культурный процесс в России предстает в сложившемся научном направлении гуманитарной географии, где в особенности выделяются систематические и кропотливо выполненные работы («Атласы русской культуры») ростовского исследователя С Я Сущего4, в отношении искусства аналогичный подход развивает Ю А Веденин5

Этнологическая тематика отечественной культуры в спектре от до более комплексного этно-философско-исследов£1ния «русскости», беря свое начало от I работ М М Громыко по русскому емя разрабатывается все более широким кругом авторов и относительно самых разных культурно-географических ареалов, в особенности Сибири и Севера страны это, в частности, И В Можайскова7, Л П Найденова |и многие другие специалисты, в том числе участники крупных коллективных исследований9

Целый ряд работ I имели для настоящей диссертации общетеоретическое и методологическое значение В ракурсе общей теории

этнографического антропологического ставших уже классическим крестьянству6, в настоящее в]

культуры

это

последние

культуроведческую проблематику в широкий деятельностный и историко-

1 Сапронов П А Русская культура IX

2 Кантор В К Русский европеец как явл

исследования М С Кагана, ставящие

:>СХвв Опыт осмысления СПб Паритет, 2004 ;ние культуры (философско-исторический анализ) М РОССПЭН, 2001 Он же Русская классика, или Бьгше России М РОССПЭН,2005

3 Степанов Ю С Константы Словарь русской культуры 2-е изд М Академический проект, 2001 [

4 Сущий С Я (в соавт с А Г Дружининым) Очерки географии русской культуры Ростов н/Д, 1994 Он же Атлас русской культуры'ХП1 - XV вв Ростов н/Д, 1996 Он же Атлас русской культуры XVI - XVIII веков Ростов н/Д, 1999 Он же Атлас русской культуры XIX в Ростов н/Д, 2001

5 Веденин Ю А Очерки по географии искусства М, 1997

6 Громыко М М Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в М, 1986 Она же (в соавт с Т А Листовой) Русские семейный и общественный быт М, 1989 Она же Мир русской деревни М, 1991

' Можайскова И В Духовный образ русской цивилизации и судьба России (Опыт метаисторического исследования) В4|Ч М,2001

8 Найденова Л П Мир русского человека ХУНСУТ! вв М,2003

9 В частности Русский Север Аслекгы уникального в этнокультурной истории и народной традиции СПб, 2004 Не век жить - век вспоминать Народная культура Поонежья и Онежского Поморья (по материала« Онежских экспедиции Онега-Архангельск-Москва Товарищество Северного Мореходства, 2006

культурный контекст1 В работах В М Межуева неизменный интерес представляет ярко выраженная ориентация философско-культурной тематики на актуальные проблемы мировой и отечественной культуры2 А Я Флиером ведется систематическая работа по переосмыслению традиционной проблематики культуроведения для задач развивающейся культурологии3 Синергетический подход в культурологическом анализе развивается в работах О Н Астафьевой4 В плане более конкретной методологии историко-культурного анализа и в связи с темой научного значения школы «Анналов» обширнейшая работа проделана А Я Гуревичем5

Цели и задачи исследования определялись в их прямой обусловленности той общей ситуацией в нашем историко-культурном знании, что давно выражается тезисом об оторванности отечественной истории культуры от общей истории страны эту ситуацию исследователи констатировали в начале XX в, о ней время от времени говорили в продолжение всего того столетия, на нее же специалисты указывают и сегодня. Историк и социолог искусства И И Иоффе в пионерской для своего времени работе «Синтетическая история искусств» (1933 г) так описывал ее для искусствознания (но мы имеем все основания то же самое сказать об истории культуры) «Искусствознание имеет среди множества пережитков эмпиризма и формализма три положения, особенно мешающие ему стать на путь науки Это, во-первых, оторванность теории искусства от его конкретной истории, во-вторых, - разобщенность отдельных искусств, независимость их историй и теорий друг от друга и, в-третьих, понимание истории не как целостной системы, каждое звено которой находится в закономерной, функциональной связи с общим, а как прямолинейного движения, отрезки которого находятся в последовательной причинно-следственной связи друг с другом» 6 Сегодня И Кондаков, рассматривая ту же самую ситуацию, пишет «И теория культуры, и история культуры оказывались постулированными, идеологически и политически заданными, а потому в значительной степени вымышленными, смоделированными

1 В частности Каган МС Философия культуры СПб, 1996 Он же Синергетика и культурология//Синергетика и методы науки СПб, 1998 Он же Введение в историю мировой культуры 2-е изд СПб Петрополис, 2003 и др работы автора

2 В особенности Межуев В М Национальная культура как понятие и явление // Грани культуры М, 2003 Он же Национальная идея К Грани культуры М, 2003 Он же Идея культуры М Прогресс-традиция, 2006

3 Флиер А Я Культурогенез М, 1996, Он же Культурология В кн Культурология XX век Словарь СПб, 1997 и др работы автора

4 В частности Астафьева ОН Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов возможности и пределы М РАГС, 2002

5 В особенности в статьях, собранных в сборнике Гуревич А Я История - нескончаемый спор Медиевистика и скандинавистика Статьи разных лет М РГГУ, 2005

6 Иоффе И И Синтетическая история искусств Л, 1933 С VII

Отсюда и предпочтение должного — существующему, желаемого — действительному, идеализированного - реальному, отсюда преобладающая роль своего рода «селекции» культуры, в результате которой одни явления обретали статус «подлинно Значительных» для истории культуры, «магистральных», а другие - не 'только относились к второстепенным или даже негативным, но и вообще «изымались» из истории культуры, переводились в разряд как |бы «несуществующих», «мнимых» В результате история культуры буквально зияла то «белыми пятнами», то «черными дырами», становилась искаженной, подчас фальсифицированной, а теория культуры, по образцу которой конструировалась история, представлялась не только схоластической, искусственной, выхолощенной, ко и прямо ложной, превратной»1

Настоящая работа и является попыткой представить авторскую версию этой искомой связи между двумя «историями» - отечественной историей культуры и общей историей страны в этом и состоит главная цель работы В комментарий к данной цели здесь скажем еще только то, что при такой общей установке в работе, естественно, потребовалось более широкое привлечение «чисто исторического» материала (по контрасту с материалом «историко-культурным»), чем то обычным образом принято в такого рода исследованиях, - автор, однако, при этом всегда следовал внутренней установке нигде не ¡выпускать из виду именно данного выше реляционного ракурса проблематики, главного для работы, - этой связи между двумя «историями» То же самое относится и к проблеме соотношения между обосновываемыми в работе историческими парадигмами русской культуры и соответствующими процессами в мире художественной культуры того или иного периода выявить их «живую» связь в неизбежно ограниченном по своему объему диссертационном (вообще индивидуально-авторском) исследовании возможно разве что в предельно общем виде, в этом ракурсе целевые установки работы заключались в том, чтобы представить историко-культурную формацию как своего рода социокультурный организм, определенным и всегда законосообразным образом продуцирующий и мир своей художественной культуры - мир, специфическим, превращенным, образом отражающий общую логику движения историко-культурной парадигмы Отдельно выделенные в работе сюжетно-йодержательные блоки («темы»), связанные с движением областей художественной культуры, разумеется, не исчерпывают всего богатства и разнообразия соответствующих макрофеноменов и скорее подчинены задачам иллюстративности, принципиальная позиция автора при этом заключается в том, что логика историко-культурной формации так или иначе выражает себя вообще во

'КондаковИВ Введение в историю русской культуры М Аспект Пресс, 1997 С 17-18

всех областях художественной культуры — от фольклора и ремесла до литературы и архитектуры

Цель работы потребовала решения соответствующих задач, главными среди которых были

- применительно к задачам историко-культурного анализа развернуть понятие «социологика культуры»1, со стороны познающего субъекта предстающее как специфический момент социологического мышления культуролога, показать действие данного принципа на эмпирическом материале,

- рассмотреть проблематику периодизации истории русской культуры со стороны тех ее научно-конвенциональных моментов, при которых она совпадала бы с периодизацией (общепринятыми вариантами периодизаций) общей истории России, в этом плане обосновать понятие «историко-культурная парадигма»

- независимо от проблемы периодизации обосновать понятие «общественно-культурная парадигма» - концепт, ориентированный на холистическое понимание социокультурных процессов в обществе,

- в связи с этими задачами рассмотреть проблематику методологии культурологического (историко-культурного) анализа, обосновать те принципы интерпретации историко-культурного материала (в данном случае «отнесение к культуре» и «отнесение к обществу»; «прогрессивный» и «ретрогрессивный диахронический анализ историко-культурного явления»), которые могли бы содействовать разрешению традиционных затруднений в культурологической теории и, главное, преодолению ее оторванности от национальной исторической действительности

Объектом исследования является культура России в ее историческом развитии, предметом - методологическая проблематика теории национальной культуры Содержательное наполнение исследования соответствует хронологическим рамкам с раннего российского средневековья до наших дней Этнологически объект исследования (культура России) ограничен материалом, соответствующим этнониму «русские», - тем, что на языке XVIII - XIX вв определялось бы

1 Термин «социологика», сегодня употребляющейся в разных контекстах и смыслах, был в свое время вынесен М Хоркхаймером и Т Адорно в титул их совместного труда «Sociológica II Reden und Vortrage von M Horkheimer und Th Adorno Frankturt/M, 1962), у франкфуртцев он обозначая собой корпус работ общесоциологического характера В дальнейшем получил широкое распространение у французских постструктуралистов, чаще всего встречается у М Фуко, говорящего уже собственно о «социологике культурьш В последнее время получает распространение и в отечественной философско-культурологической мысли В нашем случае его смысловая нагрузка такова у сегодняшнего исследователя нет возможности анализировать культуру прошлого средствами социологии, - он, однако, может (и должен) думать о ее социологике, об общих социальных закономерностях и законосообразностях историко-культурного процесса

как культура великороссов

Теоретические и методологические основы исследования. Из

всех теоретико-методологических традиций последнего времени наиболее значимой для настоящей работы была французская историографическая школа «Анналов», как она представлена в работах своих представителей

первого поколения (Л Февр, (Ж Ле Гофф, ЖДюби, ЭЛе однако, «Анналы» при всем культурологической школой

M Блок), второго (Ф Бродель) и третьего Руа Ладюри, ПШоню и др )' Поскольку, своем интересе к культуре не являются и к тому же, по существу, не касались российской темы, потребовалась весьма основательное «препарирование» их научно-программных идей вплоть до существенного пересмотра некоторых из них так, как этого, на наш взгляд, требует ситуация российского культуролога и историка культуры (в развернутом виде этот момент «притяжения — отталкивания» для данного случая дан в первом параграфе Главы II «Школа «Анналов» в проекции научного диалога») Со всем тем автором безусловно приняты следующие принципы «Анналов» (в формулировках следуем за их французскими номинациями) отказ от «истории-повествования» (histoire-recit) в пользу «истории-проблемы» (histoire-probleme), ориентация исследователя на «тотальную» (всеобъемлющую) картину грошлого - «от подвала до чердака», от «истории снизу», со стороны «молчаливого большинства», до «истории сверху», со стороны политической элиты, установка на выявление культурного содержания экономических и всяких иных «внекультурных» процессов, неприятие традиционной «событийной истории» как «простого эпифеномена» тех процессов, что совершаются в глубинах общества, научная парадигма «большой длительности» (longue durée) и

:времен» в жизни общества - от «медленного (экономических) до «короткого времени» того требует методология исследования и строгое структурирование исторического

гипостезирование различных < времени» одних процессов других (политических), если установка на максимально материала

Другим компонентом исследования является то умозрение), что исходит из

теоретико-методологической основы широкое идейное течение (скорее даже постулата об организмичности культуры -

1 В русском переводе это, в частности Февр Л Бои за историю М Наука, 1991, Блок М Апология истории, или ремесло историка М Наука, 1986, Бродель Ф Материальная

цивилизация, экономика и капитализм XV - XVIII вв В 3-х тг М Прогресс, 1986 - 1992 Ле

Гофф Ж Другое средневековье Время, труд и культура Запада. Екатеринбург, 2002 Дюби Ж История Франции Средние века 6т Гуго Капета до Жанны Д'Арк 987 - 1460 М Международные отношения, 2001 Ок же Время соборов Искусство и общество 980 - 1420 годов Ле Руа Ладюри Э История Франции Королевская Франция От Людовика XI до Генриха

IV 1460 - 1610 М Международные отношения, 2004, Шоню П Цивилизация классической Европы Екатеринбург У-Фактория, 2005

теснейшей взаимосвязи и взаимообусловленности составляющих ее компонентов, более всего в кругу идей, выработанных этим направлением, нас, естественно, интересовало все то, что относится к русской культуре и российской проблематике вообще Идея «организмичности культуры» напрямую соприкасается с дискурсом о культуре национальной в этом смысле особо значимыми для исследования были труды российских философов и историков порубежья XIX - XX вв Это поколение учеников и младших современников В Ключевского - М А Дьяконова, А С Лаппо-Данилевского, Н П Павлов-Сильванского, М М Богословского, С Б Веселовского, С Ф. Платонова, Ю В Готье, М К Любавского, С К Богоявленского Начиная с В Ключевского, в трудах этих исследователей; российская историческая наука шла не только к сугубой самостоятельности, но и к плодотворнейшей методологии, к осознанию принципиальной значимости самой темы «методология» в работе историка, к синтезу самых разных методик и методов В этом же движении обозначился и широкий подход к культуре (классический пример - это, конечно же, «Очерки по истории русской культуры» принадлежавшего к той же когорте П Милюкова), традиция работать с более широкой -социокультурной по контрасту с «чисто» культурной - проблематикой, ее потом продолжит и в своей «Социальной и культурной динамике» специально обоснует П Сорокин

Что касается философской части той же традиции, то здесь для исследования наиболее значимой была идущая от полемики славянофилов и западников, от Н Данилевского, К Леонтьева и В Соловьева традиция генерализирующей, предельно общей историко-философской «мысли о России», как она позже отразилась в трудах С Булгакова, Л Карсавина, Н Лосского, С Франка, И Ильина, Н Бердяева2, «евразийцев» и других

' Это, среди прочего Павлов-Сильванский НП Феодализм в России М Наука, 1988 Дьяконов М А Очерки общественного и государственного строя Древней Руси СПб Наука, 2005 Платонов С Ф Россия и Запад М, 1925 Он же Под шапкой Мономаха М Прогресс-Традиция, 2001 Лаппо-Данилевский А С История русской общественной мысли и культуры XVII - XVIII вв М Наука, 1990, Любавский М К Историческая география России в связи с колонизацией СПб Лань, 2000, Он же Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века М Изд-во Моек ун-та, 1996 Он же Образование основной государственной территории великорусской народности заселение и объединение центра Л, 1929, Богоявленский С К Научное наследие М Наука, 1980, Готье Ю В Замосковный край в ХУП веке М, 1937 Веселовский С Б Исследования по истории класса служилых землевладельцев М Наука, 1969 Он же Исследования по истории опричнины М Изд-во Акад наук, 1963

2 В частности Бердяев Н А Русская идея М Эксмо, 2005, Он же Истоки и смысл русского коммунизма М Наука, 1990, Булгаков С Н Сочинения в 2 т М Наука, 1993, Он же Тихие думы М Республика, 1996, Карсавин Л П Запад и русская идея//Карсавин Л П Сочинения М Раритет", 1993, Ильин И А О русской идее // Русская идея М, Айрис-пресс, 2004 Лосский Н О Характер русского народа // Лосский Н О Условия абсолютного добра Ы Политиздат,

представителей этого широкого течения Независимо от того, находил ли автор для себя возможным «в свете нашего опыта» согласиться с тем или иным положением у этих мыслителей, заданное ими широкое идейное поле в любом случае служило, надежным основанием не только для теоретического, но и для методологического компонента работы в известном смысле именно в это'й традиции логически наиболее широко очерчена та «история России с древнейших времен до наших дней», которую представитель французрких «Анналов» определенно назвал бы «большой длительностью российской истории»

Наконец, третьим научным| направлением, принципиально значимым для теоретической позиции и методологии настоящей работы, является московско-тартусская школа семиотики, как она развивалась с 1960-х гг По убеждению диссертанта, семиотический план вообще является главным для уяснения существа любой национальной культуры, отечественной в особенности- во всяком случае| попытки связать такие концепты, как национальный характер или национальная культура, с психологическим, социально-психологическим, поведенческим, ценностным и даже актуально-ментальным (наиболее типичные для данного исторического момента ментальности) планами бытия общественного человека ни к каким сколько-нибудь солидным ¡научным результатам пока не привели В любом случае понимание национальной культуры как совокупности смыслов общественного бытия, сложившейся у данной нации за время ее исторического существования, представляется наименее противоречивым и наиболее устойчивым в отношении возможных опровержений сами эти смыслы, понятно, могут быть вполне и сколь угодно взаимопротиворечивыми Так ил|и иначе разработка «семиотики истории» и «семиотики культуры» представителями московско-тартусской школы — Ю Лотманом, Б Успенским, и | другими - представляла для целей настоящей работы первостепенный научный интерес Концепция культуры как целостного «мыслящего мира» или «коллективного интеллекта», установки на выявление «культурного кода эпохи», представление разнообразных явлений культуры как «текстов», для уяснения которых требуется рассмотрение их общественных «контекстов» и «подтекстов», определение множества более частных смыслов отечественной истории и культуры - все это прямым ( образом содействовало конкретизации проблематики и определению общей теоретико-методологической схемы настоящей работы

Научная новизна исследования. С точки зрения установок работы на соответствие требованиям научной новизны, в ней было важно прежде

1991 Франк С Л Русское мировоззрение // Франк С Л Духовные основы общества М Республика, 1992

всего определить и выдержать чисто культурологический подход к истории отечественный культуры, - те подход, акцентирующий специфику именно культурологического способа познания действительности по контрасту с философией культуры и/или традиционной дескриптивной историей культуры в данной попытке автор стремился так или иначе акцентировать элементы чисто новационного, -подчас, может быть, даже дискуссионного - характера. При этом

- впервые в работах такого рода осуществлен предельно широкий хронологический охват истории русской культуры - вплоть до сегодняшнего дня и ближайших перспектив социокультурного движения страны, возможность самой постановки такой задачи мы изначально усматривали в принципе логически максимально плотной «упаковки» историко-культурного материала - в том, что в настоящей работе выражено через понятия «историко-культурная» или «общественно-культурная парадигма» Эта позиция позволила представить исторический континиум отечественной культуры не как совокупность «историй» ее отдельных областей, а как законосообразное движение от одной общественно-культурной формации к другой, — как историю культуры, движущуюся по одной логике с историей общества в целом; в логическом (не дескриптивном) представлении последовательно рассмотрены парадигмы национальной культуры — доимперская, имперская, советская и современная,

- применительно к задачам историко-культурного анализа развернут концепт «социологика культуры», в предельно широком макросоциальном плане акцентирующий историко-логическую целостность выделяемых периодов и указывающий на их внутренний «культурный код» (Ю Лотман), управляющий, среди прочего, и движением художественной культуры;

- широко поставлена методологическая тема культурологического (историко-культурного) анализа, обоснованы те принципы интерпретации историко-культурного материала («отнесение к культуре» и «отнесение к обществу», «прогрессивный» и «ретрогрессивный диахронический анализ историко-культурного явления или процесса»), которые могли бы содействовать разрешению традиционных затруднений в культурологической теории и, главное, преодолению ее оторванности от национальной исторической действительности, апробирован прием «тематического» представления (но также и анализа) историко-культурного материала, по смыслу близкий к методологии «case studies», представлены «темы», позволяющие, на взгляд диссертанта, скорректировать целый ряд традиционных представлений нашего историко-культурного сознания,

— относительно современной парадигмы культуры поставлен вопрос о необходимости «культурометрии» как набора индикаторов, с помощью которых было бы возможно | более широко и адекватно анализировать происходящие в стране социокультурные процессы, развернута идея

сценарного прогнозирования «больших длительностей ис

как прогностического коррелята принципа стории», даны варианты трех сценариев возможного развития социокультурной сферы страны в перспективе ближайших двадцати пяти лет - «оптимистического», «пессимистического» и «наиболее вероятного»

На защиту выносятся, среди прочего, следующие основные положения |

1 Историография вообще, а историко-культурное познание в особенности, сегодня требуют от исследователя гораздо более активной эпистемологической позиции,^ чем то было принято (и было возможно) прежде, - своего рода гносеологического активизма, которым только и можно восполнить всегдашнюю дефицитность находящегося в нашем распоряжении фактографического материала В этой по-новому осмысливаемой эпистемологии историк культуры в большей степени опирается на операции логической реконструкции прошлого (и даже настоящего), чем на «факт», и в высшей степени критически относится к любым позднейшим интерпретациям этого «факта» По аналогии с «понимающей социологией» такую позицию можно определить как «понимающая культурология»1 - с тем большим основанием, что в традиции «понимающей социологии» столь много говорится о «культур-аналитическом» видении мира в противовес видению «объективистскому» Все это, разумеется, отнюдь не означает отказа от традиционных методологий интерпретации историко-культурного материала, - напротив, ставит их в более широкий и познавательно более перспективный теоретико-методологический контекст

2 Последовательно осуществленный феноменологический анализ культурных процессов выявляет момент столь строгого параллелизма в движении отраслей художественной культуры, что обнаруживается единая и общая для них логика - «социологика культуры» в особенности это видно на материале русской культуры XIX века Речь идет не о «взаимодействии и синтезе искусств» (традиционная постановка вопроса), а о глубинных общественных закономерностях - закономерностях, прослеживаемых не только в движении жанров, стилей, поэтик и смыслов, но даже в биографике, в творческой эволюции художника, в его

1 О необходимости «понимающей культурологи» - «по аналогии с изучением общественных явлении средствами веберовской «понимающей социологии» - пишет и И Кондаков См Кондаков И В Цит соч С 18-19

прижизненной и посмертной судьбах Логика самодвижения отраслей культуры относительна, — абсолютно движение того целого, которое мы здесь характеризуем через концепт «социологика культуры» это тот момент, в котором движение культуры совпадает с движением общества (сообщества) в целом С позиций познающего субъекта «социологика культуры» имеет своим логическим коррелятом специфическое социологическое мышление культуролога - инструментарий, который и позволяет «связать между собой две истории» - историю культуры и общую историю страны В отсутствие такой логики наша история (историография) культуры будет оставаться внеисторичной и для очень большого круга случаев, следовательно, исторически недостоверной

3 Наиболее важные аспекты этой проблематики -макросоциальные, резюмирующие в себе движение общества в целом и в единстве всех его социальных страт и территориальных ареалов только при таком взгляде культуролог может в действительности перейти от «классического», традиционного, «узкого» понимания культуры к (декларируемому) новому, «широкому» ее пониманию и с тем вместе получить адекватные схемы объяснения национально-культурного процесса «с древнейших времен до наших дней» Проблематика макропроцессов и макроявлений культуры требует своей методологии, -методологии, которая относилась бы к обществу в целом и, среди прочего, восполняла бы всегдашний дефицит «социологической» информации в отношении прошлого Эту функцию мы придаем принципам «отнесения к культуре» (заключения от «общества» к «культуре») и, как зеркальное его отражение, «отнесения к обществу» - логической реконструкции историко-культурных процессов, в которой, условно говоря, «логика» доминирует над «фактом», но на самом деле выявляется на гораздо более широкой эмпирической основе, чем то было характерно для прежнего культуроведения Последнее достигается особо акцентированным вниманием к темпоральным, историко-процессуальным, континуальным аспектам историко-культурной проблематики - ко всему тому, что сегодняшний историк называет большими длительностями истории многие смыслы историко-культурного процесса только в таком разрезе и выявляются Среди прочего, это позволяет уйти от той «событийной» и «политизированной» истории культуры, которая столь долго господствовала в культуроведении и всегда давала не более чем фрагментированную и в целом неадекватную картину историко-культурного процесса Для анализа темпоральных характеристик культуры предлагаются принципы «прогрессивного» и «ретрогрессивного» диахронического анализа, подчеркивается и показывается, что историко-культурный материал интерпретируется тем адекватнее, чем более

широкий диахронический срез проблемы взят для анализа и чем полнее он обеспечен фактами - чем «плотнее» диахрония проблемы

4 Будучи частью общеисторического знания, знание историко-культурное в принципе (пусть не по актуальному состоянию нашего обществознания) находится с ним в отношениях взаимной комлиментарности - своего рода «сотрудничества», в котором «история

объясняет культуру», культурологический

а «культура объясняет историю». Тем самым анализ становится инструментом познания исторической и вместе с тем современной нам действительности

5 Выявление «социологами культуры» позволяет более адекватно, чем то возможно на иных принципах, периодизировать историю русской культуры основанием для периодизации при этом выступает как раз смена логик исторического (историко-культурного) движения страны При том что периодизации всегда условны и инструментальны, можно говорить о четырех периодах в истории ( русской культуры - «доимперском», «имперском», «советском» и сегодняшнем Эти периоды определяются как исторические парадигмы русской культуры - своего рода общественно-культурные формации (приток имеющие свои историко-культурные уклады - социальные, сословные, территориально-ареальные), каждая со своей собственной «социологикой», ясным образом отличающей ее от пограничных во времени парадигм

Теоретическая значимость работы видится главным образом в том, что в ней инициирован ряд «опросов, дискуссия по которым могла бы продвинуть вперед наше понимание истории и нынешнего состояния отечественной культуры Проблематику своего исследования автор последовательно стремился I выстроить в плоскости сугубо культурологического анализа,| выделенного из общего потока «культурософии» и отделенного, от других областей знания, традиционно имевших и имеющих культуру своими предметом представляется, что в принципе такого рода попытки важны с точки зрения внутренних задач развивающейся культурологии! На те же задачи ориентирован и методологический компонент! исследования по слабой своей проработанности методологическая тема сегодня вообще является одним из наиболее важных научных приоритетов отечественной культурологии Соответственно этому видится к практическая значимость работы ее результаты могут быть использованы в учебных материалах по дисциплинам «культурология»1, «история отечественной культуры», «отечественная история», а также в научно-практических программах, так или иначе связанных с тематикой истории и сегодняшнего дня культуры страны

Апробация работы Изначальный круг идей, ставший основой исследования, был апробирован автором в цикле статей, опубликованных в журнале «Вопросы литературы» в продолжение 1998 - 2005 гг отдельные аспекты темы послужили материалом для других выступлений в научной печати и выступлений на различных научных конференциях и «круглых столах» По частям и в целом диссертация была обсуждена на заседаниях кафедры теории и практики культуры Российской академии государственной службы при Президенте РФ

Структура и объем диссертации. Исследование состоит из Введения (общей характеристики работы), трех глав и Заключения; в конце приведен библиографический список источников работы Общий объем работы - 348 стр

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении обоснована актуальность темы исследования, выявлена степень ее разработанности, сформулированы цели и задачи диссертации, а также ее теоретико-методологические основы, представлены моменты ее теоретической новизны, даны основные положения, выносимые на защиту, и соображения относительно ее возможной теоретической и практической значимости

В Главе I «От феноменологии культуры к «понимающей культурологии» поставлена тема «социологики культуры» - на материале отечественной культуры выявляются а) «организмическое единство» различных областей художественной культуры и б) их всесторонняя детерминированность движением общественного целого В этом контексте предпринят кросс-анализ трех областей культуры — литературы, живописи и музыки XIX в (§ 1. «Видимые» искусства и «невидимая культура». Русская литература, живопись и музыка XIX века) в их хронологической, формальной (движение жанров) и содержательной соотнесенности В феноменологическом аспекте показано, что во всех этих видах творчества в одно и то же время (и особенно явно до середины XIX в) шли такие процессы, как укрупнение формы и смена тех общих модусов восприятия мира, которые выражаются понятиями «классицизм», «романтизм» и «реализм» говоря современным языком, это как будто три подсистемы, ведущие себя одинаковым образом и подчиненные некоей более широкой системе - «невидимой культуре» (тема, среди прочего,

1 Приведены в разделе настоящего автореферата «По теме диссертационного исследования опубликовано» (С 36-37)

рассмотрена в связи с дискуссиеи вокруг идеи «невидимости», «неуловимости», «неонтологичности» культуры, обсуждавшейся в западной культурологии1 фактц, выявляющиеся на материале русской культуры и обобщенные в диссертации, прямым образом указывают на неадекватность такой постановки вопроса, позволяя говорить об опосредованной «видимости культуры» и ее онтологичности)

Более детально вопрос о том, что именно стабилизирует то или иное явление культуры в качестве общественного феномена, далее

•ггературы, взятой в промежутке от конца Литературный процесс как процесс

рассматривается на материале ли XVIII до конца XIX в (§ 2. социокультурный) Показано, что в движении литературы явственно

прослеживаются свои «волны»

«короткие» и «длинные», циклами,

каждый со своим подъемом и спадом, идет движение жанров, своя, но тоже циклическая, динамика у поэзии, прозы, драмы, поверх общей литературной эволюции происходит движение стилей, осознаваемых как «романтизм», «натуральная школа», «реализм» и тд Это «регулярный» процесс, законосообразности которого прямым образом воздействуют на индивидуальное творчество литератора, подчас даже жестко детерминируя его (что, разумеется, отнюдь не| упраздняет вопроса о творческой воле художника)- иначе невозможно объяснить, почему литература в большинстве случаев предстает вполне определенными «кластерами текстов», консолидирующимися в те или иные годы (малые литературные формы начала XIX в , явление исторической повести и романа 1830-х гг , «натуральная школа» и «крестьянская тема» в прозе 1846 - 1848 гг,

становление романа в 1860-е гг, 1850-х - начала 1860-х гг итд),

явление литературного нигилизма конца , почему в ней вообще столь основательно изменяются жанровые, смысловые и эмоциональные доминанты (переход от «литературы стиха» к «литературе прозы» на порубежье 1830-1840-х гг с затяжным кризисом - «отсутствием» — поэзии в послепушкинское двадцатилетие, господство «отрицательного направления» в середине века, кризис романа в конце XIX в и другие явления в той же плоскости) Объяснить это логикой чистс литературного процесса, «из самой литературы», невозможно, здесь требуется тот взгляд, о котором Р Барт писал как об «истории литературы без текстов»2 - своего рода «социальной истории литературы» Ближайшим образом такого рода законосообразности, как показано в исследовании, объясняются фактором коллективного читателя (т е , по Существу, общим культурным движением общества), в работе обобщены и!исторические свидетельства (в принципе

1В частности, в Уайт Л А Понятие культуры // Личность Культура Общество 2004 Т VI Вып 2(22) С 61

2 Барт Р Избранные работы Семиотика Поэтика М Прогресс, 1989 С 210

немногочисленные, но в высшей степени показательные) относительно того, сколь значимую, подчас определяющую, роль этот фактор играл в реальном литературном процессе

Концепт «социологики культуры» далее конкретизируется и разворачивается как принцип специфического социологического мышления культуролога (§ 3. Социологика культуры: онтология культурного явления в принцип его культурологического истолкования). Подчеркивается, что отнесенность «части» культуры к общекультурному (общественному) целому на отечественном материале выявляется столь определенно, что это выражается даже в биографике в диссертации это показано на исторической динамике таких явлений, как «Пушкин», «Глинка» и «Брюллов» в общественно-культурном сознании XIX в - явлений, в строжайшем параллелизме и со множеством смысловых совпадений прошедших цикл прижизненной славы, последующего «развенчания» и, наконец, окончательной стабилизации в классике отечественной культуры Если, следовательно, движение культуры (и даже отдельных искусств) рассматривать вне их социологики - как «самодвижение» (момент реальный, но всегда относительный), - в «больших длительностях» истории оно часто, если не в большинстве случаев, обнаруживает то, что на языке кибернетики называется парадоксальным поведением системы, когда она в течение (исторически) краткого времени радикально или существенно меняет логику своего движения Традиционное историческое и историко-культурное сознание, полагаем, этой парадоксальности не видит чтобы она обнаружилась, культурный процесс должен быть взят в гораздо более протяженной длительности, чем это делала традиционная история культуры В таком ракурсе «больших длительностей» в исследовании рассмотрены следующие темы (своего рода case studies историко-культурного анализа) -«Церковная и светская архитектура XVII - XIX вв.», «Историческое движение скульптуры», «Духовное образование», «Явление галломании в культуре дворянства XVIII — XIX вв.», «Наука конца XIX в.» и «Мир искусства: от журнала к «русским сезонам в Париже»: везде акцентирована общая «социологика» соответствующих процессов, принципиальная невозможность свести их смыслы к логике «самодвижения» тех или иных искусств или явлений культуры. Подчеркивается, что анализ материала в приведенных темах по-своему указывает на то, что можно определить как «необходимость культурологии» - ее общенаучную и общекультурную «санкцию» По отдельности ни одна из прежних дисциплин обществоведческого цикла не улавливает этой искомой общей социологики культуры литературоведение в той научной парадигме ограничено по преимуществу текстами, история отдельных областей культуры - соответствующим

материалом по живописи, архитектуре, скульптуре и т д, целостной и притом исторически-конкретной картины культурного процесса в движущемся обществе можно ожидать, очевидно, единственно от культурологии и выстроенной на ее основе (культурологической) истории культуры

Это, однако, задача, которая предполагает решение целого ряда теоретических и методологических проблем — общая тема Главы II «Парадигмальный анализ культуры: методологическое содержание». Здесь исходив из того, что методология культурологии, образно говоря, должна быть | «выкроена по лекалам» нашего понимания культуры в качестве чисто рабочего момента это можно сформулировать следующим образом культура — это всегда то (абстрагируясь от ее внутренне-содержательных характеристик), что исторически сложилось для больших социальных общностей, такой взгляд, по крайней мере, согласуется с исходным значением «культуры» как нечто возделанного и, следовательно, имеющего свои как исторически-континуальные, так и социально-структурные характеристики В силу этого будем говорить об историческом и социологическом компонентах в методологии культурологии Речь, подчеркнем, не идет и не может идти о прямом переносе в культурологию методов исторической науки и социологии они выработаны, каждые в своей области, для особых задач и от них, по существу, неотделимы. Наиболее уместным представляется говорить об особом «историческом» и «социологическом мышлении» культуролога, - о том, что у культурологии «с|воя история» и «своя социология» (и еще раньше «своя философия культуры», как раз и позволяющая выработать общий подход к проблематику сугубо методологического характера)

Среди прочего, методологическое развитие сегодняшней отечественной культурологи^ - это свободный и интенсивный диалог с зарубежным обществознанием, для целей настоящей работы особое значение в этом плане было. отведено французской исторической школе «Анналов» (§ 1. Школа «Анналов» в проекции научного диалога) Интерес в данном случае представляет, собственно, не содержательное наполнение работ «новой историографической школы» (почти целиком

«гносеологическая революция», что была гской науке и вполне релевантная для задач

западноевропейское), а та осуществлена ею в историче

историко-культурного познания относительно российского материала С эпистемологических позиции «Анналов» историк (для нашего случая историк культуры, культуролог) изучает не что иное как сегодняшнее общество, но изучает данным ему, историку, способом - через историю, историческая наука «стратегически», в своих конечных логических и общественно-обусловленных' установках, ориентирована именно на настоящее, какие бы фрагменты этой задачи ни решались в

индивидуально-авторском исследовании Как в этой связи писал представитель второй волны «Анналов» Ф Бродель, «все должно быть взято, переосмыслено и помещено в более широкие рамки истории, чтобы мы, наконец, - при всех ее парадоксах и противоречиях - смогли увидеть единство исторического процесса, которое одновременно есть не что иное как единство жизни»1 Внимание историка в этой позиции направляется не на «события» («самая эфемерная часть истории»), а на «структуры» и «процессы», а инструментарий исторического анализа в громадной степени расширяется, сближаясь с экономикой, социологией, географией, демографией, культуроведением, психологией, антропологией. Во всем этом и сложился тот принцип школы, что превратился в ее своего рода «опознавательный знак» - «принцип большой исторической длительности» (longue durée) глубинно протекающие в обществе процессы невозможно увидеть на материале кратких исторических периодов - только длительных (Заметим, что в российской исторической науке на такой же позиции в свое время принципиально стоял С Соловьев, что дано уже в титуле его 29-томного исследования, - «История России с древнейших времен до наших дней» «Не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, - писал он на первой же странице своего труда, - но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм, не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснить каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий»2 По времени еще более близкий к нам отечественный вариант этого круга идей, и вариант уже сугубо культуроведческий, - это мысли M Бахтина о «большом времени культуры»)

Исходя из обозначенного выше «рабочего» определения культуры как того, что исторически сложилось для больших социальных сообществ, далее выделяется два плана историко-культурного анализа -синхронистический (относящийся к категории «социальная общность») и диахронической (относящийся к тому, как культура в этой общности становилась и развивалась во времени). Общий смысл предлагаемых здесь методологических соображений состоит в том, чтобы наиболее точным образом «вписать культуру в общество» или «вычленить из общества его культуру», как того требуют те или иные задачи исследования или общие цели историко-культурного познания До сих пор культурологическая теория, во всяком случае по большинству случаев, оперировала и оперирует здесь в общем очень механистичными категориями («воздействие», «влияние», «детерминация» и т п ), весьма мало что

1 Цит до http //bramyquote com/quotes/authors/f/fernand_braudel html

2 Соловьев С M Сочинения В 18 кн Кн I Т, 1-2 -М Мысль, 1988 С 1

одного фактора на какой-то охватывают собой «большие

дающими для понимания «организмических» процессов культуры. Так, в марксистской парадигме экономический базис «детерминировал» культурную надстройку, литература самых разных научных направлений описывает «влияние» географических условий на культурный процесс, сегодня мы говорим о «воздействии» таких-то и таких-то экономических и политических процессов на культуру и т д Конечно, в этой терминологии могут быть описаны весьма и весьма широкие классы явлений; со всем тем, полагаем, необходимо понимать, что в такого рода дискурсе мы оперируем, по существу, нерацронализируемыми идеями-образами (ибо «воздействие общества на собственную культуру», а в конечном счете все сводится именно к такому концепту, рационализации не поддается это, на наш взгляд, именно идея-образ)

Недостаточность «воздействий» и «влияний», среди прочего, заключается в том, что по своей семантике они несут в себе коннотацию «однократности», во всяком случае кратковременности действия некоего

другой Но «общество» и «культура» длительности истории», во всей этой проблемной плоскости, следовательно, всегда присутствует теоретическая опасность того, что один раз | зафиксировав некое «воздействие» или «влияние», - по логике вещей,| это всегда происходит по отношению к началу процесса, - мы затем выпускаем его из виду «он отработан, к нему можно не возвращаться» Тем самым отсекается вся дальнейшая перспектива процесса - результат в особенности негативный для уяснения процессов исторически долгосрсчного характера

В плане синхронистического анализа (§ 2. «Общество» и «культура»: синхронистический анализ) в диссертации поэтому предлагается такие элементы | научного дискурса, как «отнесение к культуре» и «отнесение к обществу» - концепты, сформулированные по логике неокантианского «отнесения к ценности», в отечественной философской и исторической ■фадиции нечто аналогичное такому ходу

А С Лаппо-Данилевский1 Идея в данном чтобы уйти от непосредственно-детерминистских и всегда очень механистичных установок на анализ историко-культурного материала (в той плоскости, где традиционно говорилось о воздействии «общественных» процессов на «культурные» и наоборот), а вместе с тем и от традиционного «узкого» подхода к культуре В предлагаемом способе соотнесения «общества» и «культуры», собственно говоря, выявляются не моменты их взаимной (или иной) детерминации, а общая логика (социологика) культурных процессов — то, что возможно выявить только л ишь на больших эмпирических массивах и

мысли в свое время предлагал случае заключается в том

' В частности в работе «Методология истории» СПб Ч I и II, 1910 - 1913

в плане широкого синхронистического анализа той или иной темы Детерминизму такой способ рассуждения противостоит как выражение иной исследовательской парадигмы - вероятностной, по существу, это научное доказательство в той логике, что при определенном историческом взаимодействии определенных факторов они скорее всего дадут такую-то и такую-то результирующую верна ли такая логика, проверяется, как всегда, эмпирически, но и здесь предлагаемая методология представляется более предпочтительной, поскольку исследователь в ней располагает и куда более широкими массивами фактов В исследовании эти методологические принципы иллюстрированы двумя темами - «Киев и Новгород в ранней русской истории» («отнесение к обществу») и «Крепостное право и социокультурный процесс в Центральной России» («отнесение к культуре») в первом случае выдержан принцип заключения от «культурных» явлений (преимущественно на материале архитектуры) к «общественным», во втором, напротив, — от «общественных» к «культурным»

Органическим образом синхронистический план анализа историко-культурного материала связан с диахроническим (§ 3. Диахрония культурного процесса: к проблеме и методологии анализа) — планом тем более важным, что сегодня мы находимся только-только на выходе из той традиции советской историографии, которая как раз этим аспектом пренебрегала Типичная установка той традиции — зарегистрировать нечто «новое», что появилось в рассматриваемой эпохе, как это новое затем вошло в повседневную жизнь общества и вошло ли вообще, чаще всего оставалось за пределами внимания Действовала, конечно, не какая-то особая идиосинкразия историка именно к темпоральному аспекту проблематики, а рецидив общей природы классической историографии с ее всегдашним тяготением к «событийности» и «политичности» при таких установках, скажем, законоустановление монарха, «реформа», вообще любая инициатива правящей элиты по своей значимости перевешивают любые последствия всего этого для общественного (исторического, макросоциального) процесса в целом

Темпоральная характеристика исторического процесса - это отнюдь не «просто время», не «чистое» время истории это общественное время, наполненное тем или иным содержанием Можно поэтому сказать, что уже один только фактор - фактор продолжительности исторического существования того или иного явления - по-своему характеризует его общественную устойчивость или неустойчивость, его органичность или неорганичность для данного общества (и в этом смысле можно говорить о темпоральном «удельном весе историко-культурного явления» очевидно, оно просуществовало столько-то и столько-то потому, что на то были свои

социальные, экономические, политические и другие причины) Темпоральная характеристика явления часто вообще имеет самодостаточное значение для уяснения его смысла, подчас на этой основе историко-культурный факт интерпретируется принципиально наиболее точным образом и в опровержение всех иных существующих или возможных его интерпретаций. Наконец, время истории - это область причинно-следственных связей, где мы можем (и должны) наблюдать не только «последствия», но и «последствия последствий», - как при ретроспективном взгляде вилеть не только «причины», но и «причины причин»

В соответствии с двумя обозначенными выше векторами анализа ~ «от явления к его последствиям» и «от явления к его причинам» - можно говорить о прогрессивном и^ ретрогрессивном диахроническом анализе историко-культурного материала В иллюстративном (но также и в аналитическом) плане эти принципы представлены пятью темами, акцентирующими значимость диахронического анализа явлений культуры или темпоральной их стороны «История школы в России до 1917 г.», «Изначальный (действительный) смысл доктрины «Москва — третий Рим», «Собор Василия Блаженного на Красной площади в Москве», «Стихотворение Пушкина <|Пророк», «Кризис отечественного кино в конце XX - начале XXI вв.»

В качестве варианта органического согласования синхронистического и диахронического планов историко-культурного анализа в работе обосновываемся концепт историко-культурной парадигмы (§ 4. Историко-культурная парадигма: эпистемологическое и онтологическое содержание), - среди прочего, представляющийся и тем методологическим инструментом, который позволяет более адекватным образом «вписать» историю ¡отечественной культуры в общую историю страны Отправной логической точкой в данном случае является принцип единства социального пространства и социального времени в бытии сообщества - единства, в науке уже схваченного в понятии «хронотоп» (которое в нашем случае должно быть истолковано гораздо более широким - масштабным - образом, поскольку изначально в нем не акцентирована как раз «социальность» пространственно-временных координат общественного бытия) История страны и ее культуры, следовательно, (говоря теоретически последовательно) есть интегральная сумма таких социальных «хронотопов», I что переводит всю тему в плоскость периодизации исторического (историко-культурного) процесса При всегдашней условности (конвенциональности) периодизаций можно полагать, что они были бы «менее условны», если бы за их основание принимался не один какой-либо критерий, а их сумма - сумма политико-управленческих и

производственных,

социокультурных

макрообстоятельств общества, взятого в максимально широком (те в исторически действительном) социально-пространственном ракурсе Для истории русской культуры в исследовании предлагается следующая периодизация доимперский период (Новгородско-Киевская и Московская Русь) — имперский период - советский период - сегодняшнее время (постсоветский период) Момент суммативного критерия здесь прежде всего присутствует в том, что на переходе от доимперского к имперскому периоду происходит окончательное закрепощение крестьянства (аграрно-производственный компонент), а Московское царство становится империей, последующее выражение того же интегрального критерия столь очевидно, что в комментариях не нуждается: везде по этой линии мы видим резкую смену одной логики общественного развития на другую -процесс, ясным образом отделяющий период от периода

Специально остановимся на социокультурном компоненте нашего суммативного критерия

В этом ракурсе видно, что выделенные в схеме периоды - это, по существу, разные общественно-культурные формации Мир культуры, естественно, многообразен и не сводим даже к тем или иным социокультурным доминантам, но все же отталкиваясь от доминант, можно говорить о четырех разных способах «производства культуры», что в нашей истории шли на смену один другому Доимперский период в этом отношении почти целиком принадлежит церкви элементы светской культуры здесь суть «акциденции» - не «сущности», причем культуросозидающая (вообще социиокультурно-доминирующая) функция церкви здесь преемственно, без каких-либо «перерывов постепенности», проявляется для всего периода, что лишний раз характеризует его со стороны его целостности и качественной определенности В имперском периоде иные доминанты - Двор, высшее и среднее, сначала столичное, а потом и провинциальное, дворянство в ракурсе феноменологии культурных явлений - это совершенно новая культурная ситуация, во всяком случае для области распространения поместного землевладения Свою качественную определенность явным образом демонстрирует и культура советского периода, резкий разрыв постепенности в «производстве культуры» мы естественным образом предположим и для перехода от советского к постсоветскому периоду нашей истории - даже при том, что содержательные характеристики сегодняшней культуры в каких-то существенных отношениях пока не определились

Легко видеть и то, что социокультурный критерий в предлагаемой схеме совпадает с политическим, что и дает искомый эффект «суммативности» оснований для периодизации Каждая из выделенных формаций - это качественно определенная конфигурация отношений по линии «государство (власть) — общество» В допетровской России видим

принципиальную бицентричность власти, какие бы метаморфозы ни претерпевал этот принцип в те или иные периоды, здесь две власти -царская (ранее княжеская) и церковная У послепетровской империи один источник власти - особа монарха, этой же власти подчинена и церковь, обязанности подданных в отношении государства жестко регламентированы, а общество, прежде имевшее громадное множество всевозможных гражданских (протогражданских) состояний, сведено к нескольким сословиям, сопоставительно с позднейшим периодом, однако, власть не всеобъемлюща - как: по географической горизонтали общества, так и по его социальной вертикали (достаточно высокая степень самостоятельности в общине даже у крепостного крестьянства) Государственно-политическое | пространство СССР всеобъемлющим образом пронизано однотипными властно-силовыми отношениями как по географической горизонтали, т|ак и по социальной вертикали, в категориях гражданского права это полное огосударствление общества. Наконец, сегодняшний этап: конституционно это электоральная демократия, по тенденциям общественной же|зни - разгосударствление общества, поиск какой-то новой системы отношений между государством и обществом (гражданином) |

Обосновываемое понятие «общественно-культурная (или историко-культурная) парадигма» в работе везде рассматривается прежде всего и преимущественно с его методологической стороны это такой же инструмент анализа, как конструкты «период» (в периодизациях), «формация (в теории общественно-экономических формаций) и т п Дискуссии последнего времени ясно показали, что такого рода понятия не

следует реифицировать -самостоятельным существовав «формаций» и нет «периодов нигде не обнаружим и «паради

наделять их каким бы то ни было шем в реальном историческом процессе нет >», как в процессе историко-культурном мы ягм» Функция этого инструментария состоит единственно в том, чтобы позволить субъекту познания разглядеть и, если в этом заключается его задача, наиболее выпуклым образом представить отдельные процессы, тенденции, факторы и факты рассматриваемого времени, - процессы, полагаемые как наиболее для него характерные, доминантные, для тех или иных сфер общества сущностно важные К дискуссиям, ныне идущим пО| этим вопросам, мы добавили бы еще и то, что содержание (политическое, социальное, культурное) каждого периода не следует и гомогенизировать, «концентрируя» в нем некие черты,

1ьная действительность всегда на порядки и эений

предположим допустимость и даже

однородные друг другу реал порядки сложнее таких пострс Но, сказав все это

необходимость «онтологизации парадигмы» Те процессы, тенденции,

факторы и факты, что мы pao

сматриваем в историко-культурном анализе,

суть явления исторической действительности, в этом смысле историко-культурные парадигмы существуют реально Коль скоро культура, как об этом шла речь выше, онтологична (и ее бытие выражается через тех людей, что являются ее носителями), реально существуют и отношения, связывающие между собой явления культуры - отношения парадигмального характера, законосообразно сложившиеся в данном социальном хронотопе Другое дело, что в этой плоскости парадигмальность культуры всегда проявляет себя абсолютно конкретным образом здесь речь должна идти уже не только и не столько о доминантах культурного процесса в длительно-континуальном их выражении (доминантах, выявляемых всегда в большей или меньшей степени условно), а о «живой» культуре конкретных социальных страт, территориальных ареалов и т п

В Главе III «Парадигмы русской культуры» в логическом (не дескриптивном) представлении последовательно рассматриваются «общественно-культурные формации» нашей истории - доимперская, имперская, советская и современная Главной культурогенной силой ранней истории Руси и далее вплоть до конца XVII в полагается русская православная церковь (§ 1. Донмперскин период) Факты ранней истории страны ясно указывают на то, что в сумме таких сторон своей деятельности, как культурная, коммуникационная, политическая и экономическая (вероучительный - вообще спиритуальный - аспект темы в данном случае выносится за скобки), церковь занимала в жизни древнерусского общества куда более широкое место, чем это обрисовано в традиционных историографиях Ярче всего цивилизующая и социально-консолидирующая роль церкви выразилась в таком институте древнерусского общества, как монастырь логика и главный вектор (на Север) распространения общежительных монастырей в стране отражены в схеме «Крупнейшие русские монастыри конца XIV - начала XV в. Генетивные (порождающие) связи» и рассмотрены в теме «Ранняя история Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского, Ферапонтова и Соловецкого монастырей: монастырь как очаг цивилизации»

Определяя церковь как главную культурогенную силу — социокультурную доминанту - рассматриваемого периода, мы с определенного исторического момента вместе с тем видим неуклонное усиление другого начала русской жизни - светской власти («царства»), и это переводит всю тему в плоскость следующих вопросов какой была историческая логика общего (и в том числе культурного) движения этого начала, как выстраивались его отношения с «землей» (обществом) и церковью («священством»), как все это определяло реальную культурную динамику страны? В исторической литературе мы не обнаруживаем сколько-нибудь основательного анализа того явления, что «царство» в

русской система.

истории (и в истории некоторых других стран) есть всегда широко открытая вовне - за пределы государства, у нас степень этой открытости в различный периоды была большей или меньшей, но открытой она оставалась от самого раннего периода нашей истории до 1917 г Возможно, наиболее! ярким образом это отразилось на составе русского дворянства - по изначальным своим историческим корням почти целиком иноземного Монокультурной эта среда никак не могла быть, выражаясь современным языком, по самой своей генетике она заведомо и наперед была поликультурной Так или иначе культурный мир «царства»

;е однородный и целостный, чем культурный атическим образом все это, полагаем, транслировалось и в сферу государственно-церковных отношений с конца XV в это отношения все более и более углубляющегося конфликта, противостояния двух «властей» - светской и духовной (В этой связи в работе по-новому интерпретируется «конфликт, которого не было» -отношения между иосифлянами и нестяжателями в нашей истории

изначально есть мир куда мен мир «священства» Систем

показывается, что в деиствш

тельности оба направления в церкви, каждое своим особым способом, противостояли секуляризационной политике государства). Окончательное разрешение этого конфликта в пользу государства приносит церковная реформа Петра I — не только историческое, но и логическое завершение доимперского периода в нашей культуре

Главным логико-историческим основанием для выделения в истории русской культуры имперской парадигмы (§ 2. Имперский период) является становление собственно империи - государства, базирующегося на принципиально иных принципах и ментальностях, нежели те, что были присущи Московскому царству По социокультурным явлениям доминантного характера это время дворянской культуры, дворянство является главной культурогенной силой в обществе, становясь вначале «потребителем», а затем и «производителем» художественной культуры Вся русская классическая литература - от Н Карамзина до Л Толстого -создана, за немногими исключениями, дворянством, с определенного момента (начало XIX в) егэ удельный вес велик и в других областях художественной культуры — живописи, музыке, скульптуре, как для всего этого периода исключительно велика роль естественных центров социальной консолидации дворянства, каковы Двор и высший свет

Адекватное истолкова подчеркивается в этой ч

ание движущих сил дворянской культуры, части работы, может быть только лишь многофакторным, акцентирующим синергетическое действие таких факторов, как экономика государства и дворянского поместья, организация государственной службы дворянства, историческая эволюция российского Двора, - словом, все то, что выше формулировалось как принцип общей

«социологики культуры» Все это, далее, надлежит рассматривать в плоскости диахронического анализа, - выявляя историческую динамику данных факторов в «большой длительности» отечественной истории такой подход, среди прочего, позволяет вывести всю тему за узкие рамки «петровской проблемы», акцентируя общую логику исторического движения российской империи и, среди прочего, уясняя, чго именно в стране было сделано в первой четверти XVIII в и что было сделано преемниками Петра В связи с этим в работе по ранее обоснованному принципу «отнесения к культуре» специально рассмотрены следующие три темы -«Организация государственной службы дворянства (Табель о рангах) и культурный процесс», «Эволюция российского Двора и культура дворянства» и «Синодальная церковь в контексте массовой низовой культуры»

Из всех выделенных в работе парадигм и периодов исторического развития отечественной культуры советская парадигма (§ 3. Советский период) есть наиболее сложная, и этот момент совершенно особой сложности и неоднозначности ее смыслов, полагаем, должен стать исходным пунктом анализа эмпирического материала, необходимым условием того, чтобы не оказаться под влиянием упрощенных схем восприятия этого времени, - некоей «новой идеологии», пришедшей на смену прежнему официозу Если сегодняшняя культура всерьез обеспокоена фактом существования таких своих субкультур, в которых издаются журналы с названиями вроде «Эгоист», односторонний, упрощенческий, исключительно «разоблачительный» подход к прошлому приходится счесть для нее недопустимым И невосполнимой утратой для духовной жизни современного общества стало бы забвение таких явлений художественной культуры советского периода, как фильмы С Эйзенштейна, А Довженко и многих других мастеров кино - явлений, совершенно коммунистических по заложенным в них идеям, но вместе с тем находящихся на том уровне искусства, который относится к вечной классике человечества (Так, фильм А Довженко «Земля» на Брюссельском кинофестивале 1958 года и в самом деле был признан, в ряду двенадцати других фильмов, «лучшим фильмом всех времен и народов»)

Одновременно нельзя не видеть того, сколь деструктивной оказалась политика нового государства в области культуры с первых же послереволюционных лет, — следствие (и последствие последствий) той идеологии, что сложилась в большевизме еще в формативный его период Складываясь как ветвь марксизма с его постулатом «рабочие не имеют отечества», он изначально развивался в принципиально антикультурном направлении уже потому, что не принимал идеи национальной культуры «Не имея отечества», пролетариат в этой логике не имеет и исторически сложившейся культуры, его культура — это некая искомая культура

принципиально нового типа, сама собой вырастающая из нового же экономического базиса Исторический опыт показал, что «создать» такой культуры невозможно уже, как минимум, потому, что «создать» противоречит самой общественной природе культуры, тем более невозможно было это сделать теми методами, которыми с самого начала проводилась «культурная революция» в стране

Так и не осуществив своей изначальной культурной программы, система одновременно встала на путь сознательного - «программного» -уничтожения всего «старого» в культуре страны Самая масштабная (по своей негативной весомости) социокультурная проблема страны данного времени — это «раскрестьянивание деревни» полагаем, что никакие достижения советской власти в области культуры исторически не компенсируют той гуманитар той трагедии, которую претерпела на себе российская деревня в это время

Одновременно и в сфере самой культурной жизни страны шло систематическое «понижение ¡стандартов», «потеря исторического темпа» в развитии, в работе этот мрмент рассматривается в двух специально выделенных темах - «История архитектуры и застройки городской среды в СССР: от революционаризма к вырождению» и «Исторические судьбы российского художественного авангарда»

сегодняшнего периода развития национальной

В отношении

культуры может возникнуть, - а в дискуссиях на этот счет и постоянно

возникает, - вопрос о том, какими-либо достаточными Современный период) В аналитической схемы этот

располагаем ли мы на сегодняшний день основаниями для ее характеристик (§ 4. замках принятой для настоящей работы вопрос решается сам собой и притом однозначно мы имеем перед собой совершенно новую парадигму национальной культуры, - парадигму, которая по своей «социологике», по своей общественной сути, по сумме сопровождаемых ее общественных обстоятельств обладает совершенной качественной определенностью, другое дело, что во многих своих содержательных характеристиках, - в своем «наполнении» - она и в самом деле еще не определилась

В силу этой своей содержательной неопределенности культурная ситуация в стране вызывает сегодня самые разные и часто полярно противоположные по своему смыслу и эмоциональным доминантам оценки - оценки в диапазоне от «культурного возрождения» до «культурной деградации нации» Представляется, что сегодняшняя культурология поэтому должна двигаться по линии все более широкого выявления своего научно-практического потенциала - по направлению к тем теоретическим и методологическим позициям, на основе которых только и можно с достаточной достоверностью давать оценки и прогнозы

социокультурного движения страны Ниже отметим те моменты, в которых методы историко-культурного анализа, обоснованные выше, предположительно обнаруживают свою применимость к сегодняшней социокультурной проблематике, здесь, как и выше, будем говорить как о синхронистической, так и диахронической плоскостях анализа

В синхронистической плоскости анализа подчеркнем следующее Точно так же, как история культуры (в историографическом смысле) всегда содержит в себе существенно важные коррективы к общей истории страны, так и культурологический анализ современной нам действительности, будем полагать, несет в себе эвристические возможности, которых нет у иных дисциплин обществоведения, и в каких-то специфических отношениях культурологическая картина общества будет наиболее адекватной реальной общественной ситуации Но чтобы это было так, культурологическому сообществу необходимо выработать более или менее единую совокупность методологических принципов своей науки (методы и методики, естественно, будут широко различаться, но в отношении общих принципов методологии, полагаем, возможен достаточно широкий профессиональный консенсус)

Коль скоро сегодняшняя культурология исходит из «широкого» понимания культуры, важным представляется конкретизировать этот принцип в отношении культуры отдельного локалитета, - скажем, что именно мы понимаем под культурой города (большого, среднего и малого), деревни, области, региона, каким набором индикаторов каждая из этих систем описывается, какова иерархия этих индикаторов, какими методиками обеспечивается исследование соответствующих проблем и т д В этом смысле необходима своего рода «кулътурометрия» - некий свод объективно установленных индикаторов, имея которые, мы могли бы более ясно представлять себе общественную динамику культурных процессов в стране Можно полагать, что искомые индикаторы должны охватывать самые разные сферы общества - от институтов художественной культуры и образования до местного производства и систем социального обеспечения, но определение и конкретная конфигурация таких индикаторов - это, конечно же, вопрос профессиональной и межпрофессиональной дискуссии, обязательным видится лишь то, чтобы полученная методология была достаточно компактной, операциональной и обеспечивала сопоставимость данных по разным локалитетам Тогда открывалась бы возможность самого широкого мониторинга в отношении социокультурного процесса в стране, на основе чего и государство могло бы более «прецизионно» осуществлять свою социокультурную политику

В диахронической плоскости культурологического анализа, полагаем, солидные эвристические возможности открывает тот принцип

«больших исторических длительностей», на основе которого анализируется историко-культурный материал, его прогностический

вероятного культурного движения страны в будущем В этом плане в диссертации дан общий контур трех таких сценариев - «оптимистического», «пессимистического» и «наиболее вероятного», логическим основанием для определения перспективы как «оптимистической» или «пессимистической» было соответствующее

что доминировать будут позитивные либо, яи движения всей системы общественного гелевском, смысле этого понятия — как

допущение относительно того, напротив, негативные тенденц производства (в широком, ге

воспроизводства общества в целом), особо выделен фактор государства и государственной культурной политики, полагаемый как наиболее в настоящее время культурогенный

В Заключении подведены итоги исследования и изложены его выводы

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы

Монографии и брошюры

1 Миры русской культуры М РАГС, 2006 (14 п л)

2 Историческая динамика культуры и принцип ее парадигмального анализа М РАГС,2005 (2пЛ)

3 Парадигмальный анализ культуры методологическое содержание М ИНИОН РАН, 2007 (5, 75 А л )

Статьи в нау выступления

литературы, 1998, № 6 (1, 5 п

чпых журналах и сборниках, на научных конференциях

1 К социальной истории русской литературы // Вопросы

л)

2 Слово и словесность на пути к литературе // Вопросы литературы, 1999, №4 (1,5 п л)

3 Воцаренное слово Екатерина II и литература ее времени // Вопросы литературы, 2000, № 1 (1,8 п л)

4 «Век новый, царь младой прекрасный» русская литература между Двором и салоном // Вопросы литературы , 2001, № 2 (1,9 п л )

5 «Век шествует путем своим железным» // Вопросы литературы, 2002,№2 (2пл)

6 «Вокруг замечательного десятилетия» от чистых идей к проклятым вопросам // Вопросы литературы , 2003, № 1 (2 п л )

7 Бог, мамона и обыкновенные новые люди от «Кто виноват?» к «Что делать?» // Вопросы литературы, 2004, № 2 (2 п л )

8 Великий распад // Вопросы литературы , 2005, № 2 (2 п л )

9 «Луч милости »ИИ Бецкий - созидатель новой России// Россия и современный мир М, ИНИОН РАН, 1999, N 3 (0,5 п л )

10 Маг^паИа // В спорах о Пушкине М , РАГС, 2000 (0,7 п л )

11 Невостребованная литература XIX век // Отечественная история, 2001, N1 (0, 8 п л )

12 Время, бытие и быт в зеркалах русской литературы XIX века // История России XIX - XX веков новые источники понимания М ■ Московский общественный фонд Научные доклады 2001/(0, 8 п л)

13 К 300-летию Санкт-Петербурга Подвиг благотворения // Государственная служба 2003, N 3 (0,7 п л )

14 «Два города» к проблеме парадигматики культуры // Теория и практика культуры Альманах М РАГС, 2004, вып 2 (0, 5 п л )

15 «Путешествие из Петербурга и Москвы» К хронотопу российской культуры Нового времени // Теория и практика культуры Альманах М. РАГС, 2005, вып 3 (0, 5 п л )

16. «Три имени, три жизни, три судьбы. » // Теория и практика культуры Альманах М РАГС, 2006, вып 2 (0, 5 п л )

17. Школа «Анналов» в проекции научного диалога // Теория и практика культуры Альманах М РАГС, 2007 (0, 8 п л) (в печати)

18 Этот далекий близкий век //ИВ Киреевский К 100-летию со дня рождения М РАГС, 2006 (0,8 п л ) (в печати)

19 К научному статусу и задачам культурологического знания // Философия и будущее цивилизации Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24 - 28 мая 2005 г) Москва «Современные тетради», Т 4 (0,1 п л ).

20 «Дискурс неконкурентоспособности» // Культурологическая секция «Цивилизационная и социокультурная идентичность России в эпоху глобализации» Международной конференции «Конкурентоспособность России в условиях глобализации» // Конкурентоспособность России в условиях глобализации М РАГС, 2006 (0,3 п л )

21 Культурология в поисках национальной культуры // Человек, культура и общество в контексте глобализации Материалы международной научной конференции / Федеральное агентство по культуре и кинематографии Российский институт культурологи М. Академический проект, 2007 (0,35 п л )

Автореферат

Диссертация на соискание ученой степени доктора культурологи

Никуличева Ю В

Тема диссертационного исследования «Исторические парадигмы русской культуры методологический анализ»

Научный консультант Доктор философских наук, профессор Егоров В К

Изготовление оригинал-макета Никуличева Ю В

Подписано в печать 21 05 2007 Тираж 100 экз

Уел п л 2, 0

Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации

Отпечат

ано ОПМТ РАГС Заказ № 289

119606 Москва, пр -т Вернадского, 84

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурологии Никуличев, Юрий Владимирович

Введение. Общая характеристика работы

Глава 1.

От феноменологии культуры к «понимающей культурологии»

§ 1. От «видимых» искусств к «невидимой культуре».

Русская литература, живопись и музыка XIX века

§ 2. Литературный процесс как процесс социокультурный

§ 3. Социологика культуры: онтология культурного явления и принципы его культурологического 70 истолкования

Глава 2.

Парадигмальный анализ культуры: методологическое содержание

§ 1. Школа «Анналов» в проекции научного диалога

§ 2. «Общество» и «культура»: синхронистический анализ

§ 3. Диахрония культурного процесса: к проблеме и методологии анализа

§ 4. Историко-культурная парадигма: эпистемологическое и онтологическое содержание

Глава 3.

Исторические парадигмы русской культуры

§ 1. Доимперский период

§ 2. Имперский период

§ 3. Советский период

§ 4. Современный период

Введение диссертации2007 год, автореферат по культурологии, Никуличев, Юрий Владимирович

Актуальность темы исследования

Если категорию «культура» отнести к той сфере, о которой сегодняшняя наука говорит как о системе общественного макроуправления (общество как самоорганизующаяся система, в которой культуре принадлежит роль одной из управляющих программ), - а ни одно из известных определений культуры не противоречило бы такому пониманию, - актуальность темы настоящей работы вырисовывается сама собой. Мы живем в стране, которая на уровне предельно общих условий своего существования - пространственных и природных ресурсов, все еще сравнительно высокого уровня развития фундаментальной науки и образованности общества, общепризнанных культурных достижений прошлого - имеет все предпосылки к тому, чтобы встать, наконец, на путь стабильного движения вперед и, как минимум, найти способы разрешения сегодняшних своих проблем и противоречий: если этого не происходит, причины, очевидно, и лежат в той сложившейся системе общественного макроуправления, к которой мы относим и культуру общества. «Не хватает культуры» - эта рацея обыденного нашего сознания на самом деле часто является совершенно точной констатацией действительного положения дел: стоит обратиться к тем или иным областям общественного воспроизводства, как подчас воочию видно, что это и в самом деле так.

И никогда сама идея культуры для сознания общества не была более актуальной, чем в наше время. В истории страны не было периода, когда о культуре думали, писали и говорили бы столь много, как сегодня, но никогда эта тема и не была отягощена столь острыми, - едва ли не антагонистическими по своим смысловым и эмоциональным доминантам - противоречиями. Что происходит в нашей культуре, - возрождение или кризис? Да, культуролог-профессионал всегда скажет, что картина сегодняшней культурной жизни страны слишком сложна и многообразна, чтобы сводить ее к одному из этих полюсов, но вопрос остается. Что означают для нашего будущего процессы, сегодня идущие в массовой культуре общества и столь очевидным образом несущие в себе прямое отрицание всего того, что мы привыкли понимать под национальной культурой, если не под культурой вообще? Достанет ли у «высокой» культуры страны ресурсов - интеллектуальных, художественных, экономических, - чтобы противостоять той стихии, что идет от громадно разросшегося «рынка культурных благ и услуг»? Как, собственно, самой «высокой» культуре перейти на основания современной экономики и при этом сохранить свою «высокость» - те свои позиции, что позволяли бы ей возвышаться над сиюминутными интересами «злобы дня» и работать в принципиально более широких горизонтах культуры? Каково культурное будущее, будущее вообще, у тех слоев общества, что силой экономических обстоятельств оказываются за пределами одновременно и «высокой» и «рыночной» культур? Каково, наконец, будущее самой страны, если обществу не удастся найти положительного разрешения всех этих вопросов?

В той общественной и профессиональной дискуссии, что идет вокруг этих проблем сегодня, сами собой выделяются две позиции, -назовем их «оптимистической» и «пессимистической» (кавычки подчеркивают крайнюю условность этого деления, ибо не может же «оптимист» не видеть тех негативных процессов, что повсеместно идут в культурной сфере общества, как и «пессимист» не станет огульно отрицать всего того положительного, что еще удержала в себе российская культура от прошлого и чем она обогатилась за последние годы). Итак, «оптимист» скажет, что наше общество до сих пор сохраняет очень высокий уровень образованности - более высокий, чем в иных из развитых стран Запада; человек в современной России имеет столько степеней свободы для своего культурного развития, сколько в стране не было за всю историю ее существования, у художника сегодня ничем не ограниченная свобода творчества, а у культуры в целом - возможность совершенно беспрепятственно развиваться в контактах и взаимодействии с любыми культурами мира; после семидесяти лет советской власти общество возвращает себе свою историческую память, восстанавливает свое подлинное культурное наследие и это, среди прочего, прямым образом отражается на судьбах десятков памятников культуры, некогда разоренных и заброшенных; после в общем-то непродолжительного периода кризиса в нашей художественной культуре мы здесь сегодня видим множество обнадеживающих тенденций и уже совершенно реальных - вплоть до получающих международное признание -достижений. Оспаривать все это «пессимист», надо полагать, не станет, -он скажет иное: что «самая читающая страна в мире», по социологическим данным, в начале XXI в. читает в два раза меньше, чем в советские времена; в ней растет поколение, в котором многие вообще не знают чтения, а культура русского языка в обществе, включая ведущие средства массовой информации, дошла до небывало низкого уровня; что в массовой культуре не то что распространяются - за считанные годы успели укорениться! - абсолютно антикультурные аттитюды и модели поведения; при всей той свободе, какую сегодня имеет художественная культура, за последние двадцать лет она породила ничтожно мало из того, что можно было бы назвать по-настоящему значительным, и об этом говорят сами же художники; восстановление одних историко-культурных памятников имеет своей параллелью потерю сотен и сотен других и что «высокая культура» сегодня - это привилегия узкого слоя населения крупных городов, преимущественно Москвы и Петербурга; за этими пределами начинается пространство, местами пораженное полным культурным вырождением: здесь закрываются библиотеки, книжные магазины и дома культуры, сокращается число школ, разрушаются все и всякие культурные устои быта, алкоголизация мужской части сельского населения приобрела исторически беспрецедентные масштабы и уже вполне реальные очертания приобретает угроза необратимой депопуляции страны.

Есть один вопрос, ответ на который по своей самоочевидности вряд ли где-нибудь окажется дискуссионным, но все же зададимся им в чисто теоретических целях: относится ли к ведению культурологии все те проблемы, которые мы здесь дали в их «пессимистическом» представлении, или там, образно говоря, откуда культура ушла, культурологу по отсутствию предмета делать уже нечего? Ответ, который мы считаем самоочевидным, понятно, таков: для культурологии все это суть наиболее важные темы, - это та сторона ее деятельности, в которой ей надлежит выполнять свои социально-критические и, как всякой научной дисциплине, общественно-практические функции.

Что общая культурная ситуация в стране во всей сумме ее противоречий есть для сегодняшней теории культуры тема самой высокой приоритетности - это одно; другой вопрос, - адекватно ли в ней отражается эта тема. Здесь, полагаем, большинство культурологов опять-таки согласится в том, что нет, не адекватно, уж очень сегодня велик разрыв между академической культурологией и общественной практикой в стране. Сегодняшнему культурному сознанию как будто даны три образа культуры: «культура», исследуемая культурологом академической ориентации, - это одно; «культура», отражаемая СМИ, - другое, а «культура», открывающаяся взгляду где-нибудь в российской глубинке, -третье и с первыми двумя по видимости совершенно никак не связанное. Так, полагаем, потому, что культурологии, одной из самых молодых дисциплин нашего нового обществоведения, пока еще недостает работающего теоретического и методологического инструментария, каких-то новых подходов к социокультурной реальности, она еще не изжила зависимости от прежних теорий культуры с их всегдашней редукционистской тенденцией, сводили ли они культуру к идее просвещения, эстетики или идеологии.

Прямой необходимостью в этой ситуации становится обращение к принципиально более широкому, чем актуальное состояние культуры, проблемному полю - к истории отечественной культуры. И, сказав это, мы тут же оказываемся перед новыми антиномиями - на сей раз противоречиями традиционного нашего понимания национальной культуры. Вот принципиальный вопрос: какой писаной историей мы располагаем для понимания той истории, которая «не писалась», а живым образом совершалась на просторах России до новейшего периода ее истории? Здесь тоже немедленно обнаруживаются свои два полюса мысли: проблема лишь в том, что мы и по сей день в основном придерживаемся одного из них и мало думаем, если вообще думаем, о другом.

Первый - это история неуклонного, век от века поступательного развития русского общества и его культуры. В этой картине свое место, разумеется, находят и отдельные регрессивные периоды или макроявления русской жизни - татаро-монгольское иго, феодальные усобицы, крепостное право, политика отдельных монархов и т.д., - но данная позиция и при этом сохраняет свой общий дух прогрессизма: в ней общество на каждой очередной стадии своего исторического движения осваивает все более передовые методы хозяйствования; заселяет все новые и новые территории до тех пор, пока государство не становится колоссальной империей; в нем все шире распространяется образование, развиваются архитектура, литература и искусства; в XIX веке оно порождает великую культуру и выходит в число если и не самых развитых, то уж во всяком случае наиболее быстро развивающихся стран мира, - и все это с соответствующим фактическим материалом, отражающим именно эту схему историко-культурного развития России.

Справедлива ли схема? По-своему да, - в пределах государственнической (изначально государственно-дворянской) философии истории, в рамках той логики, в какой Н. Карамзин в свое время создавал «Историю Государства Российского». Так ли будет выглядеть наша история и выработанная ею культура, если на них взглянуть с точки зрения «истории русского народа», как вслед работе Карамзина и оппонируя ему назвал свой труд его младший современник Н. Полевой? (Заодно вспомним и этот момент «раздвоения» нашего историко-культурного сознания, как раз с этой полемики и начавшийся). Нет, при такой перемене точки зрения мы увидим, что страна, исторически не знавшая рабства, в XVIII веке пришла к наихудшим формам крепостничества, что в районах его наибольшего распространения на несколько столетий законсервировался крайне слабый и неустойчивый тип крестьянского хозяйства с самыми примитивными формами производственной и материальной культуры и что вся «высокая культура» России, если брать ее не на индивидуальном, а на макросоциальном уровне и как систему, разом рухнула в 1917 году.

Как первая схема сочетается со второй, как прогресс в одном отношении соотносится с регрессом или многовековым застоем в другом? Понятно, что этим взаимодействием в нашей истории определялось очень многое, если не все самое главное, - то, что называется историческими судьбами страны. Ведь российский опыт, -может быть, нагляднее опыта других стран - ясно показал, что именно происходит, когда основная часть общества заведомо находится далеко за пределами той культуры, которая на данный исторический момент является господствующей или, говоря современным языком, элитарной: верхушка общества с неизбежностью обращается к инонациональной культуре, это в еще большей степени углубляет раскол между «высокой» и «низкой» культурами, цикл повторяется каждый раз со все более острыми противоречиями, пока крестьянин не начинает жечь помещичьи усадьбы - массовое явление нашей истории начала XX вв.

Итак, опять два полюса мысли, «две истории» для одной страны. Мы, конечно, воспитаны в первой и тут, что называется, ничего не поделаешь: так историю до недавних пор писали во всех странах; такой -«политической» и «событийной» - она вышла из классической, с Геродота начиная, историографии. Такой же - «политической» и «событийной» - она в основном остается и для истории русской культуры: здесь всегда в центре внимания стояло «событие», «факт», «документ» - не процесс и не общая картина того или иного времени. (Уж не говорим о том, что события, документы и факты всегда еще и проходят через интерпретацию, в результате часто оказываясь не фактами, а актами - «актами интерпретаций».)

И в этом плане сегодняшней культурологии, полагаем, предстоит решить задачу такого масштаба, какого в истории нашей мысли еще не было, - осуществить своего рода критику национального культурно-исторического опыта, выявить в нем то, на основе чего только и возможно построение теории национальной культуры. Такой теорией культурология, в отличие от философии культуры (здесь наперед для всей работы принимаем этот акцент на строгом разграничении двух дисциплин), не располагает, - сегодня можно говорить лишь о едва-едва начавшемся движении к этой цели. Проблематика, предстоящая анализу, в высшей степени сложна: история русской культуры, - возможно, даже и с международно-культурологической точки зрения - являет собой одну из наисложнейших проблем. Что есть русская национальная культура (если только не решать этот вопрос чисто паллиативным способом -через категорию «культура нации»)? В каком именно плане -онтологическом, аксиологическом, семиотическом, эстетическом, этическом - будем мы сегодня искать те регулярно повторявшиеся в нашей истории явления по формуле «с древнейших времен до наших дней», на эмпирической основе которых только и возможно построение теории? Выдержат ли положения наших прежних теорий и/или отдельных работ ту процедуру научного познания, что в сегодняшнем науковедении называется «принципом фальсификации»? - устойчивы ли они перед критикой сугубо научного, внеидеологического, характера? Наперед ясно, что в каком бы из данных выше планов мы ни искали эти регулярно повторяющиеся явления, в теорию национальной культуры способно войти лишь то, что научной «фальсификации» не поддается -то, что невозможно опровергнуть какими бы то ни было указаниями на факты противоположного по смыслу характера. Мы отнюдь не убеждены в том, что многие и многие традиционные наши представления относительно отечественной культуры выдержат такую проверку, -полагаем поэтому, что в чисто эпистемологическом плане для всего этого массива проблем культурология сегодня располагает, пожалуй, в основном лишь вопросами - не ответами.

Историк Н.И. Кареев в конце XIX века говорил о противостоянии и столкновении культур в России: «Этот своеобразный разлад - явление чисто русское, выросшее на почве русской истории: совершенно ему аналогичного на Западе мы не находим»1.

Внутренний разлад как специфическая - «чисто русская» - особенность национальной культуры! Сколько таких разладов было до XIX века, -сколько после? Бросим общий взгляд на нашу историю, - здесь все движется переворотами, столкновениями внутреннего и внешнего, острейшими противоречиями и, сказать по-русски, расколами. Вот новгородцы призывают варяжских князей, вот Русь от Византии принимает христианство, вот она противостоит татаро-монголам и вдруг из конгломерата удельных княжеств с традициями вечевой демократии

1 Кареев Н.И. Лекция о духе русской науки. Варшава, 1885. Цит. по: В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Хрестоматия по истории российской общественной мысли XIX и XX веков/ Составитель Н.Г.Федоровский. 2-е изд. М.: Логос, 1997. С.338. и превращается в жестко централизованное государство, - на середину XVI века много ли общего мы найдем между московским дворянином, явившимся служить Ивану Грозному из Литвы или какого-нибудь остатка Орды, и крестьянином, который еще и Библии-то не видал, а в быту сохранял все те обычаи, которые ему, казалось бы, надлежало оставить еще во времена крещения Руси? Вот церковный раскол XVII века; Петр I, «Россию поднявший на дыбы»; вавилонское столпотворение языков в русской жизни - немецкого, голландского, польского, французского, старославянского, новорусского - период, когда немецкий был «официальным» языком начинавшейся российской науки и книг на нем в империи печаталось в несколько раз больше, чем на русском (и время, когда ученик богословской школы из-за засилья латыни едва мог написать несколько строк проповеди на родном языке); бицентричность государства, явленная оппозицией Москвы и Петербурга; тотальное господство французского языка в высших слоях общества, - что есть «русская культура» этого времени? Вторая половина XIX века с отменой крепостного права, вопреки всем ожиданиям столь глубоко расколовшей общество, и массовым явлением разночинца с его склонностью к неприятию «старой культуры», доходящей до абсолютного нигилизма; 1917 год; искоренение «старой» и внедрение «новой» культуры; наше время с его «возвратом к истокам» и одновременно воочию наблюдаемой вестернизацией культурной жизни. Да, мы начинаем понимать нашу историю все полнее и глубже, но есть ли у нас в параллель к вечно готовым нашим ответам на вопрос «кто виноват?» ответ на более бесстрастный вопрос «почему?» - почему исторический путь России оказался именно таким?

В более широком теоретическом ракурсе вопрос, по существу, стоит так: подчинено ли национальное общественно-культурное развитие каким-либо закономерностям? Для целей настоящей работы данный вопрос имеет принципиальное значение и потому, пока в предварительном и гипотетическом плане, обратимся к чисто логическим вариантам ответа на него.

В марксистской научной парадигме мы твердо «знали», что общество в своем развитии следует строго определенным законам: сама идея законосообразного движения истории была, что называется, краеугольным камнем обществознания. Не будем сейчас входить в тему достоинств и недостатков той теории, - подчеркнем одно: чего она никогда не объясняла, не стремилась и не могла объяснить, так это особенностей чисто национального развития (пусть ее основоположники нет-нет да и писали о французском ли бонапартизме или русской общине, о «прусском» или «американском» пути, об английском колониализме или «пробуждении Китая»).

Это один полюс мысли, - одна, скажем мы сегодня, «крайность»: есть «законы», но они существуют «вообще», «для всех стран мира»; почему эти страны столь широко между собой различаются, здесь остается вопросом без ответа.

Другая крайность в нашей литературе немедленно обозначилась по распаде марксистской парадигмы. Мы здесь говорим именно о крайности; крайность же эта, если судить по тому массиву литературы околонаучного и чисто публицистического характера, что вышел в последние годы, производит то впечатление, что здесь никаких «законов» вообще ни для кого не писано; в ход чаще всего идут некие предвечные сущности - «самодержавие, православие и народность» России, «соборность» и «общинность» русского народа, «евразийство» его исторического бытия и т.д. Подчеркнем: мы не видим оснований отрицать любую из этих «сущностей» и все их, взятые вместе, -изначальный концептуальный порок большинства этих работ, однако, заключается в том, что они по своей сути внеисторичны, не соотнесены с реальным ходом русской истории и ровным счетом ничего не дают для ее действительного понимания. Да, можно говорить об «общинности», но делать это, наверное же, лучше всего по отношению к тем регионам России, где было сконцентрировано общинное землепользование: исторические же данные на этот счет ясно свидетельствуют о том, что а) община в России есть явление довольно позднего происхождения, б) в классическом своем виде это так называемая государственная община с тем уравнительным землепользованием, которое прежде всего отвечало экономическим интересам помещика и фискальным - государства и, наконец, в) на каждом данном этапе исторического развития страны «необщинных» территорий всегда было в несколько раз больше, чем «общинных». Точно так же можно размышлять о началах «самодержавия, православия и народности» в нашей истории, но отталкиваться при этом, очевидно, нужно от того, что по своему существу и происхождению они суть педагогическая программа, сформулированная министром народного просвещения С.С. Уваровым по случаю кратковременного его посещения Московского университета в 1832 году, - до какой степени их можно распространять на всю русскую историю, остается вопросом, на который никаких готовых и очевидных ответов до сих пор нет. «Евразийство»? - но если это некая двуединая «сущность», предполагающая единство «европейских» и «азиатских» начал в русской истории, то и здесь нужно видеть, что состыковались они между собой исторически довольно поздно, их «удельный вес в общей формуле» российской жизни совершенно неравный и даже тогда, когда русские землепроходцы осваивали Азию, это были как-никак уже «готовые» европейцы (Владимир Соловьев здесь сказал бы свое «бесповоротный европеизм России»).

Итак, два полюса, два хода мысли, которые нас здесь заведомо не устраивают, - и вопрос по существу касается «золотой середины» и стоит, повторимся, так: подчинено ли национальное историческое развитие каким-то определенным и конкретно выявляемым закономерностям? Априори мы всегда скажем: конечно же, подчинено, чем иначе объяснить то бесконечное разнообразие мира и его культур, что нам дано в самом непосредственном и живом восприятии? Но это априори и на уровне обыденного знания, - стоит нам начать рассуждать систематически и при этом обратиться к доступной научной литературе, мы столкнемся, кажется, с полнейшим «дефицитом теории» на этот счет. Посмотрим на дело так: мы ясно, скажем, видим, что культура США -это одно, а Японии - иное, мы сумеем даже указать на десятки и десятки различий между этими культурами, но возникни перед нами задача «теоретизировать» эти различия, сможем ли мы определить хотя бы исходный пункт рассуждений в этом направлении? Экономика? Но экономически две страны максимально близки друг к другу; более того, скорее японскую экономику мы объясним японской культурой (что уже сделано в сотнях работ на эту тему), чем наоборот, - культуру страны ее экономикой. Некие «азиатские» начала в Японии и европейско-протестантские - в США? Но и в Азии, и в ареале протестантизма мы найдем десятки и десятки стран самого разного уровня развития, а все наиболее развитые страны мира, взять хотя бы «большую восьмерку», являют собой общества с совершенно разными религиозно-конфессиональными характеристиками.

Здесь мы поэтому акцентируем следующий момент: принципиально культуры различаются лишь по одному действительно уникальному для каждой из них основанию - они прошли разный, каждая свой собственный, путь исторического развития, у каждой из них своя уникальная история. Данное положение достаточно самоочевидно, но здесь мы ему придаем сугубо теоретическое и расширительное значение - значение логически исходного пункта рассмотрения всей проблематики национальной культуры: никакой иной «работающей» предпосылки постулировать для данной задачи, кажется, невозможно.

Говоря об уникальности всякой национальной истории, мы, конечно же, не имеем в виду исключительной уникальности всех и каждого из факторов развития той или иной нации ~ ход мысли, показавший свою бесперспективность уже у О. Шпенглера; что, однако, уникально, так это комбинация действовавших в каждом случае факторов; и здесь мы позволим себе решительно высказаться в том смысле, что эти комбинации уникальны везде и всегда. Если тему переводить в плоскость нынешних дискуссий о путях развития страны, приходится сказать, что уж очень много у нас говорится как раз об универсальности всевозможных факторов в духе «мировой опыт свидетельствует, что.», - без должного, кажется, понимания того, что универсальные эти факторы в любом случае и для любой страны действуют не сами по себе, а именно через специфические факторные комбинации. Собственно, нагляднее всего мировой опыт свидетельствует именно об этом - о постоянном корректирующем действии «системы» на «фактор», пусть даже и универсальный. «Телушка полушка, да рубль перевоз», - говорит русская пословица; так имел ли «универсальный фактор» торговли точно такие же для себя условия в исторической России, какими они были для территориально более компактных стран Запада?).

Развернем данное выше соображение, - заодно это будет и выражением одной из общих идей настоящей работы. Мы, следовательно, говорим о главенстве исторического (еще точнее -конкретно-исторического) подхода к рассмотрению проблематики национальной культуры. Но история, понятно, совершается не в «эмпиреях», а всегда при определенных условиях - территориальных, ресурсных, производственных, духовных и так далее по всему ряду характеристик общества. Более или менее окончательная формулировка данного соображения поэтому могла бы звучать так: «Культуры различаются тем и потому, что они прошли каждая свой собственный исторический путь в определенных (и исторически всегда изменяющихся) условиях своего местоположения».

Всякое определение, говорил еще Аристотель, есть в то же самое время и отрицание; уточним, следовательно, свой подход методом «от противного», - чему, собственно говоря, мы его противопоставляем? Противопоставлен он тому, что называется экономизмом и уж определенно тем постулатам историко-материалистической доктрины, по которой история человечества объясняется некоей диалектикой «экономического базиса» и «надстройки», производительных сил» и «производственных отношений». Разумеется, речь при этом совсем не идет о каком бы то ни было принижении роли экономических факторов в обществе, - только лишь о том, чтобы верно соотнести эти два принципа, историзма и экономизма, между собой. Мы видели бы решение этого вопроса в следующем: эпистемологическое содержание первого принципа куда шире, нежели второго; историзм при этом отнюдь не отрицает экономизма, а как бы содержит его внутри себя как важный (согласимся даже в том, что по большинству случаев самый важный), но отнюдь не единственный момент той научно-аналитической парадигмы, в рамках которой мы анализируем исторический (для нас историко-культурный) материал. Здесь солидаризируемся с тем движением мировой общественной мысли, которое предлагает куда более сложную (комплексную, «стереоскопическую»), чем то было прежде, «оптику» взгляда даже и на экономические процессы в истории, включая в их рассмотрение и факторы культурного характера. Как в этой связи подчеркивает старейшина отечественной медиевистики А.Я. Гуревич, «невозможно понять становление раннефеодальных социальных структур, оставаясь в рамках привычной проблематики и в традиционном кругу источников; самый материал исторических памятников как бы толкает в сторону анализа систем ценностей и социально-культурных представлений, которые были присущи людям, образовывавшим и преобразовывавшим эти структуры»1. И здесь же: «. в чем причина того, что такие выдающиеся французские историки, как Ж. Дюби или Э. Леруа Ладюри, начинавшие как историки крестьянства и аграрных отношений, затем перешли к проблемам истории культуры, ментальностей, семьи и исторической демографии? В чем причина того, прибавлю я, что отечественная школа аграрной истории Западной Европы, которая насчитывает не одно поколение известных ученых, от Лучицкого, Кареева. Виноградова, Ковалевского, Савина до Петрушевского, Косминского, Неусыхина, Грацианского и Сказкина, по сути дела, прекратила свое существование на рубеже 60-х и 70-х годов, а ученики этих ученых обратились опять-таки к истории культуры, общественной психологии и исторической демографии? Едва ли эти факты французской и русской историографии представляют собой лишь случайное совпадение, едва ли объяснение можно искать только в смене поколений. Каждый индивидуальный историк поступает свободно, делая собственный выбор, но в целом картина развития историографии обнаруживает неуклонную тенденцию. Налицо сдвиг научных интересов, явно обусловленный многими причинами» . И все эти причины резюмируются в одной - в понимании несостоятельности «чистого» экономизма, в широком научном движении от него в сторону того, что мы здесь определяем как историзм3. (В своем месте мы покажем, сколь

Гуревич А.Я. История - нескончаемый спор. Медиевистика и скандинавистика. Статьи разных лет. М.: РГГУ, 2005. С. 310.

2 Гуревич А.Я. Цит. соч. С.309-310.

3 У Ф. Броделя читаем: «Ни экономисты, по меньшей мере с 50-х годов, ни историки уже давно не считают более, что экономика - это «область в себе», а экономическая история - четко ограниченная территория, где можно совершенно спокойно замкнуться. Сегодня единодушие в этом вопросе очевидно. Для Витольда Кули «теория автономной экономики в условиях развитого капитализма. оказывается простым «школьным допущением». Для Жозе Жентил да Силвы «в истории все связано, и, в частности, экономическая деятельность не может отделяться ни от политики и взглядов, которые ее обрамляют, ни от возможностей и ограничений, которые определяют ее место». У. У. Ростоу решительно сомневается в том, что человек в обществе - это прежде всего «человек экономический». Дьёрдю Лукачу казалось смешным полагать, что предмет экономики «действительно мог бы неадекватен традиционный экономизм как подход к пониманию истории русской культуры).

Историзм как принцип культурологического анализа - это тема второй главы настоящего исследования: пока мы его коснулись лишь в предельно общем плане. И в общем же плане здесь дадим следующий к нему комментарий, выражающий главные установки настоящего исследования и, полагаем, акцентирующий его логику со стороны актуальности проделанной работы.

Рассматривая историко-культурный материал, ниже мы везде исходим из того понимания истории, по которому она включает в себя и сегодняшний день общества и уж во всяком случае область «современной истории» (дисциплина, уже вполне конституировавшаяся в современной исторической науке). Эпистемологически плодотворная в принципе, такая установка в особенности важна для истории культуры: феномены культуры, как о том разными способами говорят многие авторы, живут в «большом времени» истории, они не «растворяются в своих собственных последствиях» так, как это происходит с событиями политической истории, - когда (и если) они сохраняются как культурное наследие общества, они актуальны на каждый данный момент его исторического движения.

Та же самая установка, однако, несет в себе и жесткие требования к организации историко-культурного исследования: историку культуры не только дано работать с «большими историческими длительностями», быть изолирован от остальных социальных, идеологических и политических проблем». По мнению Рэймонда Фёрса, все действия людей «имеют экономический аспект, социальный аспект, культурный аспект» и, конечно же, аспект политический. Для Йозефа Шумпетера экономическая история «не может быть чисто экономической», а для этнолога Жана Пуарье «экономический факт может быть целиком осмыслен экономистом, только если последний выйдет за рамки экономики». Один современный экономист утверждает даже, что «разрыв с другими общественными науками. неприемлем в политической экономии» (Бродель Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. том 3. Москва-Прогресс. 1992. С. 9-10. (Дано без ссылок, которые в тексте книги сопровождают высказывания цитируемых авторов). ему надлежит это делать. Всякая национальная (этническая) культура есть нечто, что для того или иного сообщества сложилось исторически; без исторической ретроспективы любой подход к ней будет по самой своей сути неверен. Конечно, протяженность «исторической длительности», подлежащей рассмотрению в индивидуальном исследовании, - это дело его автора и вопрос избранной им темы. В нашем случае мы исходили из общей научной ситуации в сегодняшней культурологии, - из того, что с точки зрения нынешнего ее состояния наиболее актуальным было бы рассмотрение исторически-сквозной логики развития русской культуры. Ясно видим сложности и научные «риски», связанные с такой масштабной задачей; полагаем, однако, что здесь в любом случае необходим единый и целостный взгляд на тему. Конечно, в рамках индивидуально-авторского исследования он всегда будет ограничен («усечен», «поверхностен») и в идеале разработка такой проблематики - это дело коллективного исследования (исследований); в этом отношении настоящая работа претендует исключительно лишь на некоторую инициативу в данном направлении.

Степень научной разработанности темы

С точки зрения главной задачи исследования - обосновать общую логическую схему национального историко-культурного процесса -можно констатировать, что принятый аналитический ракурс разработан лишь в отдельных своих аспектах (в некоторых работах, впрочем, вполне основательно), но не целиком. Вообще говоря, по сумме «исторических обстоятельств» в этом приходится видеть, что называется, не вину, а беду отечественной мысли о культуре, столь сильна здесь изначально была «акультурная» тенденция. Имеем в виду то, что классические наши историографии - «Истории России» - в общем всегда абстрагировались от культурного фактора национального развития: так у историографов XVIII в. - от Татищева до Ломоносова и Щербатова (что для этого периода вполне естественно); так у Карамзина и Полевого, так в конце века у Ключевского, который во введении к своему «Курсу русской истории» даже счел необходимым специально оговориться в том отношении, что факторы культуры он из рассмотрения заведомо исключает - момент тем более парадоксальный, что в других своих работах (например, «Жития святых как исторический источник») историк, фактически говоря, придерживается совершенно противоположных установок. Известным исключением на этом фоне предстает С. Соловьев, но в его 29-томном труде, акцентировавшем ход «прагматической истории России», разделы о культуре крайне сжаты и скорее опять-таки «прагматичны» (в соловьевском смысле «что за чем следовало»), нежели органичны для той общей картины русской истории, которую он дает. Как бы ни развивалась историко-культурная мысль в последующем (здесь можно даже не входить в ситуацию советского периода), «отсутствие культуры» в классических национальных историографиях - момент, и по сей день осложняющий наше изучение национально-культурных процессов.

Собственно говоря, в данной научной традиции мы имеем лишь одну по всем меркам (во всяком случае для своего времени) основательную работу - «Очерки по истории русской культуры» П. Милюкова, но сегодня, спустя без малого сто лет со времени ее написания, этот труд можно рассматривать, полагаем, в качестве той «классики», которая в любом случае требует продолжения. Так или иначе с позиций сегодняшнего дня дело обстоит так, что мы не располагаем ни одной культурологической работой, в которой история русской культуры прослеживалась бы в духе классической формулы «с древнейших времен до наших дней».

По логике настоящего исследования в позиции «степень научной разработанности темы» к «теме» отнесены те культурологически-релевантные (достаточно близкие к принципам сегодняшней культурологии) работы, в которых присутствует широкое понимание отечественной культуры в полноте и единстве ее духовных и материальных сторон и/или выявляется ее динамика на протяжении исторически протяженных периодов - т.е. представлены «большие длительности культуры». Здесь прежде всего должен быть отмечен ряд коллективных монографий исследователей МГУ, выходивших с 1969 г. под серийным титулом «Очерки русской культуры» (определенного века или веков): сегодняшнему пониманию культурологичности эти работы не отвечают, а первые из них еще и целиком находятся в пределах сугубо марксистско-догматической интерпретации исторического материала, -тем не менее при соответствующем культурологическом прочтении свою значимость они сохраняют и по сей день1. В массиве индивидуально-авторской литературы те или иные аспекты темы, но главное, -различные ракурсы обусловленности явлений культуры общеисторическим и макросоциальным контекстом, - получили разработку у таких исследователей-классиков советского/российского культуроведения, как Д.С. Лихачев, A.M. Панченко, Ю.М. Лотман, В.В. Иванов, Б.А. Успенский, а также у их младших современников, следующих тем же традициям и стандартам научной работы, -A.C. Демина, Б.Ф. Егорова и других .

1 Очерки русской культуры XIII-XV вв. /Под ред. А.В.Арциховского. М.: МГУ, 1969-1970. 4.1-2; Очерки русской культуры XVI в. /Под ред. А.М.Сахарова.М.: МГУ 1977. 4.1-2; Очерки русской культуры XVII в. /Под ред. А.В.Арциховского.М.: МГУ, 1979. 4.1-2; Очерки русской культуры XVIII в. /Под ред. Л.А.Александрова, А.Д. Горского, Б.И. Краснобаева. М.: МГУ, 1985-1990. 4.1-4; Очерки русской культуры XIX в. / Редкол. Дергачева Л.Д. и др. М: МГУ. 1998 - 2000. T.I-II. В предельно сжатом перечне это: Лихачев Д.С. (Совм. с В.Д.Лихачевой) Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.: Наука, 1971; Он же. Развитие русской литературы X - XVII вв.: Эпохи и стили. Л.: Наука, 1973; Он же. Литература - реальность - литература. Л.: Сов. писатель, 1981; Он же. Избранные работы: в 3-х томах. Л.: Худ. литература, 1987; Он же. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет. Л.: Сов. писатель, 1989; Он же. Русское искусство от древности до авангарда. М.: Искусство, 1992; Он же. Раздумья о России. СПб.: Logos, 1999; Он же. Русская культура. М.: Искусство, 2000; Панченко A.M. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб: Юна, 1999; Он же. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука. 2000; Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992; Он же. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1999; Успенский Б.А. Семиотика истории. Семиотика культуры // Успенский Б.А.

В поколении культурологов, активно работающих сегодня, широкая панорама проблем, рассмотренных с философской, исторической, культурологической, социологической и политологической точек зрения, дана в работах В.К.Егорова1; оригинальное сочетание проблемного и дескриптивного подходов к истории русской культуры найдено у И.В. Кондакова2; на обширном историко-культурном материале актуальные для культуры переходного, «перестроечного», типа проблемы поставлены у H.A. Хренова3; проблематика национальных (отечественных) ментальностей систематически исследуется в рабатах B.C. Жидкова и К.Б. Соколова4.

В целом ряде крупных работ последнего времени разрабатывалась та «историко-лонгитюдная» тематика, которая особенна важна для целей настоящего исследования. Масштабом поставленной задачи - обосновать собственную почти историософскую схему историко-культурного движения России - здесь выделяются работы A.C. Ахиезера5; в таком же масштабном измерении собственный опыт интерпретации истории русской культуры с раннего средневековья по XX в. предлагает

Избранные труды. М.: Гнозис, 1994; Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М.: Языки рус. культуры, 1998 - 2000. Т.1. 1998. Т2. 2000; Демин A.C. Писатель и общество в России XVI - XVII веков. (Общественные настроения). М.:Наука, 1995; Он же. Древнерусская литература. Опыт типологии с XI по середину XVIII в. От Иллариона до Ломоносова. М.: Языки славянской культуры, 2003. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры XIX в. // Из истории русской культуры. М.1996. Он же. От Хомякова до Лотмана. М.: Языки славянских культур, 2003.

1 Егоров В.К. Многоликая Россия: XX в. М.: РАГС, 1998. Он же. Философия культуры России: контуры и проблемы. М.: РАГС, 2002. Он же. Философия русской культуры. М.: РАГС, 2006.

Кондаков И.В. Русская культура: Краткий очерк истории и теории. М., 1999. Он же. Культура России. М.: Университет, 1999.

3 Хренов H.A. Культура в эпоху социального хаоса. М.: Эдиториал УРСС,

2002.

4 Жидков В. С., Соколов К. Б. Десять веков российской ментальности. СПб., 2001. Они же. Искусство и картина мира. СПб.: Алетейя, 2003. Также: Соколов К.Б. Хренов H.A. Художественная жизнь императорской России (субкультуры, картины мира, ментальность). СПб.: Алетейа, 2001.

5 Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. В 3-х томах. М.: ФО СССР, 1991. Он же. Социально-культурные проблемы развития России: Философский аспект. М., 1992.

П.А. Сапронов1; с «большими длительностями культуры» работает В.К. Кантор ; громадная работа научной и практической значимости выполнена Ю.С. Степановым в «Словаре русской культуры» . В совершенно новом и куда более ясном, чем когда-либо прежде, свете историко-культурный процесс в России предстает в сложившемся научном направлении гуманитарной географии, где в особенности выделяются систематические и кропотливо выполненные работы («Атласы русской культуры») ростовского исследователя С.Я. Сущего4; в отношении искусства аналогичный подход развивает Ю.А.Веденин5.

Этнологическая тематика отечественной культуры в спектре от этнографического до более комплексного этно-философско-антропологического исследования «русскости», беря свое начало от ставших уже классическими работ М.М. Громыко по русскому крестьянству6, в настоящее время разрабатывается все более широким кругом авторов и относительно самых разных культурно-географических ареалов, в особенности Сибири и Севера страны: это, в частности,

7 8

И.В. Можайскова , Л.П. Найденова и многие другие специалисты, в том числе участники крупных коллективных исследований9.

1 Сапронов П.А. Русская культура IX - XX вв. Опыт осмысления: СПб.: Паритет, 2004.

2 Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М.: РОССПЭН, 2001. Он же. Русская классика, или Бытие России. М.: РОССПЭН, 2005.

3 Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 2-е изд. М.: Академический проект, 2001.

4 Сущий С.Я. (в соавт. с А.Г.Дружининым) Очерки географии русской культуры. Ростов н/Д, 1994. Он же. Атлас русской культуры XIII - XV вв. Ростов н/Д, 1996. Он же. Атлас русской культуры XVI - ХУШ веков. Ростов н/Д, 1999. Он же. Атлас русской культуры XIX в. Ростов н/Д, 2001.

5 Веденин Ю.А. Очерки по географии искусства. М., 1997.

6 Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986. Она же (в соавт. с Т.А. Листовой) Русские: семейный и общественный быт. М., 1989. Она же. Мир русской деревни. М., 1991.

7 Можайскова И. В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России: (Опыт метаисторического исследования): В 4 ч. М., 2001.

8 Найденова Л. П. Мир русского человека XVI-XVII вв. М., 2003.

9 В частности: Русский Север: Аспекты уникального в этнокультурной истории и народной традиции. СПб, 2004. Не век жить - век вспоминать. Народная культура

Целый ряд работ имели для настоящей диссертации общетеоретическое и методологическое значение. В ракурсе общей теории культуры это последние исследования М.С. Кагана, ставящие культуроведческую проблематику в широкий деятельностный и историко-культурный контекст1. В работах В.М. Межуева неизменный интерес представляет ярко выраженная ориентация философско-культурной тематики на актуальные проблемы мировой и отечественной культуры . А.Я. Флиером ведется систематическая работа по переосмыслению традиционной проблематики культуроведения для задач развивающейся культурологии3. Синергетический подход в культурологическом анализе развивается в работах О.Н. Астафьевой4. В плане более конкретной методологии историко-культурного анализа и в связи с темой научного значения школы «Анналов» обширнейшая работа проделана А.Я. Гуревичем5.

Цели и задачи исследования определялись в их прямой обусловленности той общей ситуацией в нашем историко-культурном знании, что давно выражается тезисом об оторванности отечественной истории культуры от общей истории страны: эту ситуацию исследователи констатировали в начале XX в., о ней время от время говорили в продолжение всего того столетия, на нее же специалисты указывают и

Поонежья и Онежского Поморья (по материалам Онежских экспедиций. Онега-Архангельск-Москва: Товарищество Северного Мореходства, 2006.

1 В частности: Каган М.С. Философия культуры. СПб, 1996. Он же. Синергетика и культурология// Синергетика и методы науки. СПб., 1998. Он же. Введение в историю мировой культуры. 2-е изд. СПб: Петрополис, 2003 и др. работы автора.

В особенности: Межуев В.М. Национальная культура как понятие и явление. // Грани культуры. М., 2003. Он же. Национальная идея. // Грани культуры. М., 2003. Он же. Идея культуры. М.: Прогресс-традиция, 2006.

3 Флиер А.Я. Культурогенез. М., 1996, Он же. Культурология. В кн. Культурология. XX век. Словарь. СПб, 1997 и др. работы автора.

В частности: Астафьева О.Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов: возможности и пределы. М.:РАГС, 2002.

В особенности в статьях, собранных в сборнике: Гуревич А.Я. История -нескончаемый спор. Медиевистика и скандинавистика. Статьи разных лет. М.: РГГУ, 2005. сегодня. Историк и социолог искусства И.И. Иоффе в пионерской для своего времени работе «Синтетическая история искусств» (1933 г.) так описывал ее для искусствознания (но мы имеем все основания то же самое сказать об истории культуры): «Искусствознание имеет среди множества пережитков эмпиризма и формализма три положения, особенно мешающие ему стать на путь науки. Это, во-первых, оторванность теории искусства от его конкретной истории, во-вторых, -разобщенность отдельных искусств, независимость их историй и теорий друг от друга и, в-третьих, понимание истории не как целостной системы, каждое звено которой находится в закономерной, функциональной связи с общим, а как прямолинейного движения, отрезки которого находятся в последовательной причинно-следственной связи друг с другом»1. Сегодня И. Кондаков, рассматривая ту же самую ситуацию, пишет: «И теория культуры, и история культуры оказывались постулированными, идеологически и политически заданными, а потому в значительной степени вымышленными, смоделированными. Отсюда и предпочтение должного - существующему, желаемого - действительному, идеализированного - реальному; отсюда преобладающая роль своего рода «селекции» культуры, в результате которой одни явления обретали статус «подлинно значительных» для историй культуры, «магистральных»; а другие - не только относились к второстепенным или даже негативным, но и вообще «изымались» из истории культуры, переводились в разряд как бы «несуществующих», «мнимых». В результате история культуры буквально зияла то «белыми пятнами», то «черными дырами», становилась искаженной, подчас фальсифицированной, а теория культуры, по образцу которой

1 Иоффе И.И. Синтетическая история искусств. Л., 1933. С. VII. конструировалась история, представлялась не только схоластической, искусственной, выхолощенной, но и прямо ложной, превратной»1.

Настоящая работа и является попыткой представить авторскую версию этой искомой связи между двумя «историями» - отечественной историей культуры и общей историей страны: в этом и состоит главная цель работы. В комментарий к данной цели здесь скажем еще только то, что при такой общей установке в работе, естественно, потребовалось более широкое привлечение «чисто исторического» материала (по контрасту с материалом «историко-культурным»), чем то обычным образом принято в такого рода исследованиях, - автор, однако, при этом всегда следовал внутренней установке нигде не выпускать из виду именно данного выше реляционного ракурса проблематики, главного для работы, - этой связи между двумя «историями». То же самое относится и к проблеме соотношения между обосновываемыми в работе историческими парадигмами русской культуры и соответствующими процессами в мире художественной культуры того или иного периода: выявить их «живую» связь в неизбежно ограниченном по своему объему диссертационном (вообще индивидуально-авторском) исследовании возможно разве что в предельно общем виде; в этом ракурсе целевые установки работы заключались в том, чтобы представить историко-культурную формацию как своего рода социокультурный организм, определенным и всегда законосообразным образом продуцирующий и мир своей художественной культуры - мир, специфическим, превращенным, образом отражающий общую логику движения историко-культурной парадигмы. Отдельно выделенные в работе сюжетно-содержательные блоки («темы»), связанные с движением областей художественной культуры, разумеется, не исчерпывают всего богатства и разнообразия соответствующих макрофеноменов и скорее подчинены

1 Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры: М.: Аспект Пресс, 1997. С.17-18. задачам иллюстративности; принципиальная позиция автора при этом заключается в том, что логика историко-культурной формации так или иначе выражает себя вообще во всех областях художественной культуры - от фольклора и ремесла до литературы и архитектуры.

Цель работы потребовала решения соответствующих задач, главными среди которых были:

- применительно к задачам историко-культурного анализа развернуть понятие «социологика культуры»1, со стороны познающего субъекта предстающее как специфический момент социологического мышления культуролога; показать действие данного принципа на эмпирическом материале;

- рассмотреть проблематику периодизации истории русской культуры со стороны тех ее научно-конвенциональных моментов, при которых она совпадала бы с периодизацией (общепринятыми вариантами периодизаций) общей истории России; в этом плане обосновать понятие «историко-культурная парадигма».

- независимо от проблемы периодизации обосновать понятие «общественно-культурная парадигма» - концепт, ориентированный на холистическое понимание социокультурных процессов в обществе;

- в связи с этими задачами рассмотреть проблематику методологии культурологического (историко-культурного) анализа, обосновать те принципы интерпретации историко-культурного материала (в данном

1 Термин «социологика», сегодня употребляющийся в разных контекстах и смыслах, был в свое время вынесен М.Хоркхаймером и Т.Адорно в титул их совместного труда «Sociologica II. Reden und Vorträge von M.Horkheimer und Th.Adorno. Frankfurt/M., 1962); у франкфуртцев он обозначал собой корпус работ общесоциологического характера. В дальнейшем получил широкое распространение у французских постструктуралистов; чаще всего встречается у М.Фуко, говорящего уже собственно о «социологике культуры». В последнее время получает распространение и в отечественной философско-культурологической мысли. В нашем случае его смысловая нагрузка такова: у сегодняшнего исследователя нет возможности анализировать культуру прошлого средствами социологии, - он, однако, может (и должен) думать о ее социологике, об общих социальных закономерностях и законосообразностях историко-культурного процесса. случае «отнесение к культуре» и «отнесение к обществу»; «прогрессивный» и «ретрогрессивный диахронический анализ историко-культурного явления»), которые могли бы содействовать разрешению традиционных затруднений в культурологической теории и, главное, преодолению ее оторванности от национальной исторической действительности.

Объектом исследования является культура России в ее историческом развитии; предметом - методологическая проблематика теории национальной культуры. Содержательное наполнение исследования соответствует хронологическим рамкам с раннего российского средневековья до наших дней. Этнологически объект исследования (культура России) ограничен материалом, соответствующим этнониму «русские», - тем, что на языке XVIII - XIX вв. определялось бы как культура великороссов.

Теоретические и методологические основы исследования. Из всех теоретико-методологических традиций последнего времени наиболее значимой для настоящей работы была французская историографическая школа «Анналов», как она представлена в работах своих представителей первого поколения (Л. Февр, М. Блок), второго (Ф. Бродель) и третьего (Ж. Ле Гофф, Ж. Дюби, Э. Ле Руа Ладюри, П. Шоню и др.)1. Поскольку, однако, «Анналы» при всем своем интересе к культуре не являются культурологической школой и к тому же редко касались российской темы, потребовалось весьма основательное

1 В русском переводе это, в частности: Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991; Блок М. Апология истории, или ремесло историка. М.: Наука, 1986; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV - XVIII вв. В 3-х тт. М.: Прогресс, 1986 - 1992. Ле Гофф Ж. Другое средневековье. Время, труд и культура Запада. Екатеринбург, 2002. Дюби Ж. История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк. 987 - 1460. М.: Международные отношения, 2001. Он же. Время соборов. Искусство и общество 980 - 1420 годов. Ле Руа Ладюри Э. История Франции. Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460 - 1610. М.: Международные отношения, 2004; Шоню П. Цивилизация классической Европы. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. препарирование» их научно-программных идей вплоть до существенного пересмотра некоторых из них так, как этого, на наш взгляд, требует ситуация российского культуролога и историка культуры; в развернутом виде этот момент «притяжения - отталкивания» для данного случая дан в первом параграфе Главы II «Школа «Анналов» в проекции научного диалога». Со всем тем автором безусловно приняты следующие принципы «Анналов» (в формулировках следуем за их французскими номинациями): отказ от «истории-повествования» (histoire-recit) в пользу «истории-проблемы» (histoire-probleme), ориентация исследователя на «тотальную» (всеобъемлющую) картину прошлого - «от подвала до чердака», от «истории снизу», со стороны «молчаливого большинства», до «истории сверху», со стороны политической элиты; установка на выявление культурного содержания экономических и всяких иных «внекультурных» процессов; неприятие традиционной «событийной истории» как «простого эпифеномена» тех процессов, что совершаются в глубинах общества; научная парадигма «большой длительности» (longue durée) и гипостезирование разных «времен» в жизни общества - от «медленного времени» одних процессов (экономических) до «короткого времени» других (политических), если того требует методология исследования и установка на максимально строгое структурирование исторического материала.

Другим компонентом теоретико-методологической основы исследования является то широкое идейное течение (скорее даже умозрение), что исходит из постулата об организмичности культуры -теснейшей взаимосвязи и взаимообусловленности составляющих ее компонентов; более всего в кругу идей, выработанных этим направлением, нас, естественно, интересовало все то, что относится к русской культуре и российской проблематике вообще. Идея «организмичности культуры» напрямую соприкасается с дискурсом о культуре национальной: в этом смысле особо значимыми для исследования были труды российских философов и историков порубежья XIX - XX вв. - историков в особенности еще и потому, что для позднейшей историографии они в общем остались тем, что называется «забытые имена». Это поколение учеников и младших современников

B. Ключевского - М.А. Дьяконова, A.C. Лаппо-Данилевского, Н.П. Павлов-Сильванского, М.М. Богословского, С.Б. Веселовского,

C.Ф. Платонова, Ю.В. Готье, М.К. Любавского, С.К. Богоявленского. Начиная с В. Ключевского, в трудах этих исследователей1 российская историческая наука шла не только к сугубой самостоятельности, но и к плодотворнейшей методологии, к осознанию принципиальной значимости самой темы «методология» в работе историка, к синтезу самых разных методик и методов. В этом же движении обозначился и широкий подход к культуре (классический пример - это, конечно же, «Очерки по истории русской культуры» принадлежавшего к той же когорте П. Милюкова), традиция работать с более широкой -социокультурной по контрасту с «чисто» культурной - проблематикой; ее потом продолжит и в своей «Социальной и культурной динамике» специально обоснует П. Сорокин.

Что касается философской части той же традиции, то здесь для исследования наиболее значимой была идущая от полемики славянофилов и западников, от Н. Данилевского, К. Леонтьева и

B.Соловьева традиция генерализирующей, предельно общей историко

1 Это, среди прочего: Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.: Наука, 1988 Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб.: Наука, 2005 Платонов С.Ф. Россия и Запад. М., 1925. Он же. Под шапкой Мономаха. М.: Прогресс-Традиция, 2001. Лаппо-Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры XVII - XVIII вв. М.: Наука, 1990; Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. СПб.: Лань, 2000; Он же. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. Он же. Образование основной государственной территории великорусской народности: заселение и объединение центра. Л., 1929; Богоявленский

C. К. Научное наследие. М.: Наука, 1980; Готье Ю. Замосковский край в XVII веке. М., 1937. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. Он же. Исследования по истории опричнины. М.: Изд-во Акад. наук, 1963. философской, «мысли о России», как она позже отразилась в трудах С. Булгакова, Л. Карсавина, Н. Лосского, С. Франка, И. Ильина, Н. Бердяева1, «евразийцев» и других представителей этого широкого течения. Независимо от того, находил ли автор для себя возможным «в свете нашего опыта» согласиться с тем или иным положением у этих мыслителей, заданное ими широкое идейное поле в любом случае служило надежным основанием не только для теоретического, но и для методологического компонента работы: в известном смысле именно в этой традиции логически наиболее широко очерчена та «история России с древнейших времен до наших дней», которую представитель французских «Анналов» определенно назвал бы «большой длительностью российской истории».

Наконец, третьим научным направлением, принципиально значимым для теоретической позиции и методологии настоящей работы, является московско-тартусская школа семиотики, как она развивалась в СССР с 1960-х гг. По убеждению диссертанта, семиотический план вообще является главным для уяснения существа любой национальной культуры, отечественной в особенности: во всяком случае попытки связать такие концепты, как национальный характер или национальная культура, с психологическим, социально-психологическим, поведенческим, ценностным и даже актуально-ментальным (наиболее типичные для данного исторического момента ментальности) планами бытия общественного человека ни к каким сколько-нибудь солидным научным результатам пока не привели. В любом случае понимание национальной культуры как совокупности смыслов общественного

1 В частности: Бердяев H.A. Русская идея. М.: Эксмо, 2005; Он же. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990; Булгаков С.Н. Сочинения в 2 т. М.: Наука, 1993; Он же. Тихие думы. - М.: Республика, 1996; Запад и русская идея // Карсавин Л.П. Сочинения. М.: Раритет", 1993; Ильин И.А. О русской идее // Русская идея. М., Айрис-пресс, 2004. Лосский Н.О. Характер русского народа // Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Политиздат, 1991. - 368 е.; Франк С.Л. Русское мировоззрение // Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. 511 с. бытия, сложившейся у данной нации за время ее исторического существования, кажется наименее противоречивым и наиболее устойчивым в отношении возможных опровержений: сами эти смыслы, понятно, могут быть вполне и сколь угодно взаимопротиворечивы. Так или иначе разработка «семиотики истории» и «семиотики культуры» представителями московско-тартусской школы - Ю. Лотманом, Б. Успенским, и другими - представляла для целей настоящей работы первостепенный научный интерес, даже в тех случаях, как и со школой «Анналов», когда безоговорочно принять решение той или иной темы у данных авторов оказывалось не всегда возможным. Концепция культуры как целостного «мыслящего мира» или «коллективного интеллекта», установки на выявление «культурного кода эпохи», представление разнообразных явлений культуры как «текстов», для уяснения которых требуется рассмотрение их общественных «контекстов» и «подтекстов», определение множества более частных смыслов отечественной истории и культуры - все это прямым образом содействовало конкретизации проблематики и определению общих теоретико-методологических схем настоящей работы.

Научная новизна исследования. С точки зрения установок работы на соответствие требованиям научной новизны, в ней было важно прежде всего определить и выдержать чисто культурологический подход к истории отечественный культуры, - т.е. подход, акцентирующий специфику именно культурологического способа познания действительности по контрасту с философией культуры и/или традиционной дескриптивной историей культуры: в данной попытке автор при этом стремился так или иначе акцентировать элементы чисто новационного, - подчас, может быть, даже дискуссионного - характера. При этом:

- впервые в работах такого рода осуществлен предельно широкий хронологический охват истории русской культуры - вплоть до сегодняшнего дня и ближайших перспектив социокультурного движения страны; возможность самой постановки такой задачи мы изначально усматривали в принципе логически максимально плотной «упаковки» историко-культурного материала - в том, что в настоящей работе выражено через понятия «историко-культурная» или «общественно-культурная парадигма». Эта позиция позволила представить исторический континиум отечественной культуры не как совокупность «историй» ее отдельных областей, а как законосообразное движение от одной общественно-культурной формации к другой, - как историю культуры, движущуюся по одной логике с историей общества в целом; в логическом (не дескриптивном) представлении последовательно рассмотрены парадигмы национальной культуры - доимперская, имперская, советская и современная;

- применительно к задачам историко-культурного анализа развернут концепт «социологика культуры», в предельно широком макросоциальном плане акцентирующий историко-логическую целостность выделяемых периодов и указывающий на их внутренний «культурный код» (Ю. Лотман), управляющий, среди прочего, и движением художественной культуры;

- широко поставлена методологическая тема культурологического (историко-культурного) анализа; обоснованы те принципы интерпретации историко-культурного материала («отнесение к культуре» и «отнесение к обществу»; «прогрессивный» и «ретрогрессивный диахронический анализ историко-культурного явления или процесса»), которые могли бы содействовать разрешению традиционных затруднений в культурологической теории и, главное, преодолению ее оторванности от национальной исторической действительности; апробирован прием «тематического» представления (но также и анализа) историко-культурного материала, по смыслу близкий к методологии «case studies»; представлены «темы», позволяющие, на взгляд диссертанта, скорректировать целый ряд традиционных представлений нашего историко-культурного сознания;

- относительно современной парадигмы культуры поставлен вопрос о необходимости «культурометрии» как набора индикаторов, с помощью которых было бы возможно более широко и адекватно анализировать происходящие в стране социокультурные процессы; развернута идея сценарного прогнозирования как прогностического коррелята принципа «больших длительностей истории», даны варианты трех сценариев возможного развития социокультурной сферы страны в перспективе ближайших двадцати пяти лет - «оптимистического», «пессимистического» и «наиболее вероятного».

На защиту выносятся следующие основные положения.

1. Историография вообще, а историко-культурное познание в особенности, сегодня требуют от исследователя гораздо более активной эпистемологической позиции, чем то было принято (и было возможно) прежде, - своего рода гносеологического активизма, которым только и можно восполнить всегдашнюю дефицитность находящегося в нашем распоряжении фактографического материала. В этой по-новому осмысливаемой эпистемологии историк культуры в большей степени опирается на операции логической реконструкции прошлого (и даже настоящего), чем на «факт», и в высшей степени критически относится к любым позднейшим интерпретациям этого «факта». По аналогии с «понимающей социологией» такую позицию можно определить как «понимающая культурология»1 - с тем большим основанием, что в традиции «понимающей социологии» столь много говорится о «культур-аналитическом» видении мира в противовес видению «объективистскому». Все это, разумеется, отнюдь не означает отказа от

1 О необходимости «понимающей культурологи» - «по аналогии с изучением общественных явлений средствами веберовской «понимающей социологии» - пишет и И.Кондаков. См.: Кондаков И.В. Цит. соч. С. 18-19. традиционных методологий интерпретации историко-культурного материала, - напротив, ставит их в более широкий и познавательно более перспективный теоретико-методологический контекст.

2. Последовательно осуществленный феноменологический анализ культурных процессов выявляет момент столь строгого параллелизма в движении отраслей художественной культуры, что обнаруживается единая и общая для них логика - «социологика культуры»: в особенности это видно на материале русской культуры XIX века. Речь идет не о «взаимодействии и синтезе искусств» (традиционная постановка вопроса), а о глубинных общественных закономерностях -закономерностях, прослеживаемых не только в движении жанров, стилей, поэтик и смыслов, но даже в биографике, в творческой эволюции художника, в его прижизненной и посмертной судьбах. Логика самодвижения отраслей культуры относительна, - абсолютно движение того целого, которое мы здесь характеризуем через концепт «социологика культуры»: это тот момент, в котором движение культуры совпадает с движением общества (сообщества) в целом. С позиций познающего субъекта «социологика культуры» имеет своим логическим коррелятом специфическое социологическое мышление культуролога -инструментарий, который и позволяет «связать между собой две истории» - историю культуры и общую историю страны. В отсутствие такой логики наша история (историография) культуры будет оставаться внеисторичной и для очень большого круга случаев, следовательно, исторически недостоверной.

3. Наиболее важные аспекты этой проблематики -макросоциальные, резюмирующие в себе движение общества в целом и в единстве всех его социальных страт и территориальных ареалов: только при таком взгляде культуролог может в действительности перейти от «классического», традиционного, «узкого» понимания культуры к (декларируемому) новому, «широкому» ее пониманию и с тем вместе получить адекватные схемы объяснения национально-культурного процесса «с древнейших времен до наших дней». Проблематика макропроцессов и макроявлений культуры требует своей методологии, -методологии, которая относилась бы к обществу в целом и, среди прочего, восполняла бы всегдашний дефицит «социологической» информации в отношении прошлого. Эту функцию мы придаем принципам «отнесения к культуре» (заключения от «общества» к «культуре») и, как зеркальное его отражение, «отнесения к обществу» -логической реконструкции историко-культурных процессов, в которой, условно говоря, «логика» доминирует над «фактом», но на самом деле выявляется на гораздо более широкой эмпирической основе, чем то было характерно для прежнего культуроведения. Последнее достигается особо акцентированным вниманием к темпоральным, историко-процессуальным, континуальным аспектам историко-культурной проблематики - ко всему тому, что сегодняшний историк называет большими длительностями истории: многие смыслы историко-культурного процесса только в таком разрезе и выявляются. Среди прочего, это позволяет уйти от той «событийной» и «политизированной» истории культуры, которая столь долго господствовала в культуроведении и всегда давала не более чем фрагментированную и в целом неадекватную картину историко-культурного процесса. Для анализа темпоральных характеристик культуры предлагаются принципы «прогрессивного» и «ретрогрессивного» диахронического анализа; подчеркивается и показывается, что историко-культурный материал интерпретируется тем адекватнее, чем более широкий диахронический срез проблемы взят для анализа и чем полнее он обеспечен фактами -чем «плотнее» диахрония проблемы.

4. Будучи частью общеисторического знания, знание историко-культурное в принципе (пусть не по актуальному состоянию нашего обществознания) находится с ним в отношениях взаимной комлиментарности - своего рода «сотрудничества», в котором «история объясняет культуру», а «культура объясняет историю». Тем самым культурологический анализ становится инструментом познания исторической и вместе с тем современной нам действительности.

5. Выявление «социологики культуры» позволяет более адекватно, чем то возможно на иных принципах, периодизировать историю русской культуры: основанием для периодизации при этом выступает как раз смена логик исторического (историко-культурного) движения страны. При том что периодизации всегда условны и инструментальны, можно говорить о четырех периодах в истории русской культуры -«доимперском», «имперском», «советском» и сегодняшнем. Эти периоды определяются как исторические парадигмы русской культуры - своего рода общественно-культурные формации (притом имеющие свои историко-культурные уклады - социальные, сословные, территориально-ареальные), каждая со своей собственной «социологикой», ясным образом отличающей ее от пограничных во времени парадигм.

Теоретическая значимость работы видится главным образом в том, что в ней инициирован ряд вопросов, дискуссия по которым могла бы продвинуть вперед наше понимание истории и нынешнего состояния отечественной культуры. Проблематику своего исследования автор последовательно стремился выстроить в плоскости сугубо культурологического анализа, выделенного из общего потока «культурософии» и отделенного от других областей знания, традиционно имевших и имеющих культуру своими предметом: представляется, что в принципе такого рода попытки важны с точки зрения внутренних задач развивающейся культурологии. На те же задачи ориентирован и методологический компонент исследования: по слабой своей проработанности методологическая тема сегодня вообще является одним из наиболее важных научных приоритетов отечественной культурологии. Соответственно этому видится и практическая значимость работы: ее

38 результаты могут быть использованы в учебных материалах по дисциплинам «культурология», «история отечественной культуры», «отечественная история», а также в научно-практических программах, так или иначе связанных с тематикой истории и сегодняшнего дня культуры страны.

Апробация работы. Изначальный круг идей, ставший основой исследования, был апробирован автором в цикле статей, опубликованных в журнале «Вопросы литературы» в продолжение 1998 - 2005 гг.; отдельные аспекты темы послужили материалом для других выступлений в научной печати и выступлений на различных научных конференциях и «круглых столах». По частям и в целом диссертация была обсуждена на заседаниях кафедры теории и практики культуры Российской академии государственной службы при Президенте РФ.

Структура и объем диссертации. Исследование состоит из Введения (общей характеристики работы), трех глав и Заключения; в конце приведен библиографический список источников работы. Общий объем работы - 365 стр.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Исторические парадигмы русской культуры: методологический анализ"

350 Заключение

Итак, выше были представлены историко-культурные парадигмы русской культуры; их рассмотрение показывает, среди прочего, то, что исторически культура в стране развивалась совершенно особым путем -путем, который следовало бы определить как пертурбационный. Если выражать то же самое через метафору исторической судьбы (а никакого научного термина для этого нет), то мы так и скажем: сопоставительно с другими «большими» культурами мира русская культура исторически прошла путем наиболее глубоких и драматических пертурбаций, и именно этой исторической судьбой многое объясняется в ее нынешнем • состоянии.

Полагаем, в принципе вообще можно говорить о классификации культур именно в данном выше плане, располагая их по оси, скажем, «консолидационный - пертурбационный путь развития». Сколько-нибудь систематических попыток в этом направлении, насколько нам известно, не предпринималось, - не будем сейчас входить в обширную эту задачу и мы. Заметим лишь следующее.

С историческим фактором пертурбационности отечественной культуры мы в общем плане связываем следующие моменты, отнюдь не сводимые исключительно к негативным значениям. С одной стороны, конечно, всякая глубокая общественная пертурбация есть то, что культуре если и не «противопоказано» прямым и безусловным образом, то всегда в громадной степени осложняет условия ее развития. Когда общественный человек теряет свои социокультурные корни, он выходит и из-под дисциплинирующего воздействия культуры; складывается среда, систематически содействующая инволюции ко все более и более низким цивилизационным формам жизни: и история нашей культуры и «феноменология» современной российской действительности дает тому мириады подтверждений. С другой стороны, тот же самый исторический опыт, по-видимому, привнес в наше общественное сознание и нашу общественную психологию какую-то уникальную на фоне иных культур черту - стремление осмыслить, «кто мы такие», ту всегдашнюю готовность «порассуждать о высоких материях», которую иностранные наблюдатели отмечают со столь глубоким интересом и с симпатией даже у «человека с улицы», не говоря уже о других уровнях общества. По-видимому, наше общество и в самом деле сохранило в себе некое уникальное духовное измерение и «русская духовность» есть поэтому явление вполне реальное и вполне широко распространенное. Коль скоро это так, можно, пожалуй, согласиться с Л.Карсавиным, когда он говорит: «Русского гораздо меньше, чем европейца, заботит внешняя устроенность быта. Русский хочет жить для идеи и возмущается, когда видит, что европейцы живут для вокруг себя»1. Для тех же страт общества характерны и такие черты, как неприятие сегодняшней массовой культуры с ее вненациональным содержанием, высокий уровень интереса к проблемам страны, приверженность национальной идее, какое бы конкретное содержание в нее ни вкладывалось. Все это суть серьезные предпосылки к тому, чтобы отечественная культура, наконец, преодолела логику своей исторической судьбы и вышла на тот путь движения, который выше мы по контрасту с пертурбационным определили как консолидационный.

Фактором исторической судьбы мы объясняли бы и такой момент, как слабую (почти нулевую) выраженность внешних черт у отечественной национальной культуры. У нас в принципе отсутствует такой ее сегмент, как национальный костюм, крайне слабо выражены традиции национальной кухни, не идентифицируются как специфически «русские» присущие нам модели поведения. Мы не думаем, однако, что все это должно быть поводом для какого-либо комплекса национальной неполноценности. Представленный в работе материал, возможно, 1

1 В память о Л.П.Карсавине // Наше наследие. М.1990, N 16. С. 83. проливает дополнительный свет на то, что русская национальная культура, говоря опять-таки метафорически, не «артефактна», как не обнаруживается каких-либо ее констант и в социально-психологической плоскости - в теме национального характера. Мы здесь солидаризируемся с П.Сорокиным с его в высшей степени скептической позицией в отношении той методологии, на основе которой вообще в XX в. велось изучение проблемы «национальный характер»1. Единственный план, в котором отечественная культура предстает в своей специфике и исторической целостности, - это план семиотический: наша культура -это по преимуществу «культура смыслов» и поиска этих смыслов. «Семиотичность» русской культуры мы видим во всем, начиная от первых книжников-аскетов Киево-Печерской лавры; она в «литературоцентричности» нашей духовной жизни; в вечных спорах о вечных вопросах у «русских мальчиков» Ф.Достоевского, в «кухонных дискуссиях» советских времен. Мы и «молчание» современной беллетристики, а об этом говорят и сами литераторы, объясняем одним: не выработались смыслы сегодняшней жизни; именно поэтому «молчат» и литература и театр; «маленькие гонорары» и вообще экономические обстоятельства здесь не первопричина.

Материал настоящей работы мы стремились представлять в таких ракурсах, чтобы в них полнее выявлялись именно смыслы отечественной истории. В этой связи подчеркнем следующее.

По общему своему историческому содержанию историко-культурные парадигмы в весьма малой степени поддаются сравнению (но параллель: об ограниченной сопоставимости научных парадигм писал в «Структуре научных революций» и Т.Кун - инициатор парадйгмального подхода в науковедении). Так, мы имеем очень мало оснований для

1 В частности в работе: Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О РОССИИ и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 463 - 489.

Список научной литературыНикуличев, Юрий Владимирович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. «Александр Сергеевич Пушкин. Материалы для его биографии. 1817 - 1825». - Русская старина, 1887.2. «Летопись жизни и творчества Пушкина», в 4-х томах, т.З. М.1999.

2. Энциклопедический словарь Ф.Брокгауза и И.Ефрона. T. XVI. Кн.38.

3. CD ROM «Электронная библиотека» «Антология русской литературы от Нестора до Булгакова».

4. Английские путешественники о Московском государстве XVI века.-Л., 1937.

5. Андреева-Бальмонт Е.А. Воспоминания. М, 1996.

6. Арензон Е.Р. Савва Мамонтов. М.: Русская книга, 1995.

7. Аринштейн Л. Пушкин. Непричесанная биография. М., 1996.

8. Архангельский A.C. Русская литература XVIII века. Кн.1. Казань, 1911.

9. Астафьева О.Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов: возможности и пределы. М.:РАГС, 2002.

10. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. В 3-х томах. М.: ФО СССР, 1991.

11. Ахиезер A.C. Социально-культурные проблемы развития России: Философский аспект. М., 1992.

12. Баренбаум И.Е. Книжный Петербург. М., 1980.

13. Бахрушин C.B. Иван Грозный. М.: ОГИЗ, 1945.

14. Беленьская Д.А. О грамотности московских горожан в XIV -XV вв. КСИА, вып. 144. М., 1975.

15. Беллюстин И.С. Описание сельского духовенства в России. Глава «Русь православная». Цит. по: http.7/rchgi.spb.ru/christian/bellyustin.html.

16. Бенуа А. Н. Возникновение «Мира искусства». Л., 1928.

17. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990.

18. Бердяев H.A. Русская идея. М.: Эксмо, 2005.

19. Блок М. Апология истории, или ремесло историка. М.: Наука,1986.

20. Богоявленский С. К. Научное наследие. М.: Наука, 1980.

21. Бошкович Д. Средневековое русское искусство искусство европейское. В кн.: Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. Сб. статей в честь В.Н.Лазарева. М.: Наука, 1973.

22. Бродель Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. том 3. Москва-Прогресс. 1992.

23. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV XVIII вв. В 3-х тт. М.: Прогресс, 1986 - 1992.

24. Будаев Д.И. Западнорусская деревня в XIX в.: Культурно-бытовые условия крестьян. В кн.: Россия сельская. XIX начало XX века /Отв. Редактор А.П.Корелин. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004.

25. Булгаков С.Н. Сочинения в 2 т. М.: Наука, 1993.

26. Булгаков С.Н. Тихие думы. М.: Республика, 1996.

27. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Хрестоматия по истории российской общественной мысли XIX и XX веков/ Составитель Н.Г.Федоровский. 2-е изд. М.: Логос, 1997.

28. Валишевский К. Царство женщин // К.Валишевский. Российские императоры. Электронная книга. М.: Адепт. 2002.

29. Васильчиков Б.А. Об охоте и не только о ней // Наше наследие. 2002, № 63-64:31,,| Вед'енин Ю.А. Очерки по географии искусства. М., 1997.i'i Д

30. Венгеров С.А. Критико-биогр. словарь русских писателей и ученых. СПб, 1897. Т. 1.

31. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969.

32. Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М.: Изд-во Акад. наук, 1963.

33. Вздорнов Г.И. Искусство книги в Древней Руси. Рукописная книга Северо-Восточной Руси XII начала XV века. М.: Искусство. 1980.

34. Виттекер Ц.Х. Граф Сергей Семенович Уваров и его время. СПб, 1999.

35. Герберштейн С. Записки о московитских делах. Указ. соч.

36. Герцен А.И. Былое и Думы. Собрание сочинений в 30 т. Т. 8.

37. Глинка С. Записки. СПб, 1895.

38. Готье Ю. Замосковский край в XVII веке. М., 1937.

39. Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

40. Громыко М.М. (в соавт. с Т.А.Листовой) Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

41. Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян Х1Хв. М., 1986.

42. Гуревич А.Я. История нескончаемый спор. Медиевистика и скандинавистика. Статьи разных лет. М.: РГГУ, 2005.

43. Дегтярев А .Я. Русская деревня в XV-XVII вв. Очерки истории сельского расселения. Л., 1980.

44. Демин A.C. Древнерусская литература. Опыт типологии с XI по середину XVIII в. От Иллариона до Ломоносова. М.: Языки славянской культуры, 2003.

45. Демин A.C. Писатель и общество в России XVI XVII веков. (Общественные настроения). М.: Наука, 1995.

46. Дмитриев М.А. Московские элегии. Стихотворения. Мелочи из запаса моей памяти, М.: Художественная литература, 1985.

47. Древнерусская литература: Изображение общества. М.: Наука, 1991.

48. Древний Новгород. Прикладное искусство и археология. М.: Искусство. 1985.

49. Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб.: Наука, 2005.

50. Дюби Ж. Время соборов. Искусство и общество 980 1420годов.

51. Дюби Ж. История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк. 987 1460. М.: Международные отношения, 2001.

52. Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994.

53. Егоров Б.Ф. От Хомякова до Лотмана. М.: Языки славянских культур, 2003.

54. Егоров Б.Ф. Очерки по истории русской культуры XIX в. // Из истории русской культуры. М.1996.

55. Егоров В.К. Многоликая Россия: XX в. М.: РАГС, 1998.

56. Егоров В.К. Философия культуры России: контуры и проблемы. М.: РАГС, 2002.

57. Егоров В.К. Философия русской культуры. М.: РАГС, 2006.

58. Жидков В. С., Соколов К. Б. Десять веков российской ментальности. СПб .,2001.

59. Жидков В. С., Соколов К. Б. Искусство и картина мира. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 2003.

60. Замалеев А.Ф., Зоц В.А. Мыслители Киевской Руси. Киев: Изд-во при Киев, ун-те, 1981.

61. Замятин Е. Москва Петербург // Наше наследие. 1989, № 1.64. ) Запад и русская идея II Карсавин Л.П. Сочинения. М.: «Раритет!, 1993.

62. Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. СПб.:Летний Сад; Коло, 2001.

63. Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М.: Языки рус. культуры, 1998 2000. Т.1. 1998. Т.2. 2000.

64. Из бумаг князя В.Ф.Одоевского// Русский архив. 1874, № 2.

65. Из воспоминаний графини Антонины Дмитриевны Блудовой //Русский Архив. 1875, № 2.

66. Иловайский Д.И. История России. Царская Русь. М.: Чарли,1996.

67. Ильин И.А. О русской идее // Русская идея. М., Айрис-пресс,2004.

68. Императрица Екатерина в переписке с Гриммом. Под ред. К.Я.Грота. СПб, 1874.

69. Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000.

70. Иоффе И.И. Синтетическая история искусств. Л., 1933.

71. История русского романа. Т. 2. М.; Л., 1964.

72. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. 2-е изд. СПб: Петрополис, 2003.

73. Каган М.С. Философия культуры. СПб, 1996.

74. Кантор В.К. Русская классика, или Бытие России. М.: РОССПЭН, 2005.

75. Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М.: РОССПЭН, 2001.

76. Карнович Е.П. Родовые прозвания и титулы в России. Слияние иноземцев с русскими. Репринтное воспроизведение издания 1886 г. М.: «Бимпа», 1991.

77. Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть 1 // Ключевский В.О. Сочинения в восьми томах. М.: Государственное издательство политической литературы, 1956.Т.1.

78. Княжнин Я. Хвастун. Цит. по: СЭ ЛОМ «Электронная библиотека». «Русская драматургия от Сумарокова до Хармса».

79. Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его времени. СПб., 1914.

80. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры: М.: Аспект Пресс, 1997.

81. Кондаков И.В. Культура России. М.: Университет, 1999.

82. Кондаков И.В. Русская культура: Краткий очерк истории и теории. М., 1999.

83. Контарини А. Рассказ о путешествии в Москву в 1476—1477 гг. В кн.: Россия XV ХУ1вв. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1986.

84. Костомаров Н. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Т.1, вып.1.

85. Куфаев М.Н. История русской книги в XIX веке. Л., 1929.

86. Лаппо-Данилевский А. С. История русской общественной мысли и культуры XVII XVIII вв. М.: Наука, 1990.

87. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории». СПб. Ч. I и 11,1910-1913.

88. Ле Гофф Ж. Другое средневековье. Время, труд и культура Запада. Екатеринбург, 2002. ,

89. Ле Руа Ладюри Э. История Франции. Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460 1610. М.: Международные отношения, 2004.

90. Леонов Л.М. В добрый путь // Памятники Отечества. 1972.

91. Леонов Леонид. Из записной книжки. 1950 1960 годы // Наше наследие. 2001. № 58.

92. Лифарь С. Дягилев и с Дягилевым. М.: Вагриус, 2005.

93. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X XVII вв.: Эпохи и сгили. Л.: Наука, 1973.Г

94. Лихачев Д.С. (Совм. с В.Д.Лихачевой) Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.: Наука, 1971.

95. Лихачев Д.С. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет. Л.: Сов. писатель, 1989.

96. Лихачев Д.С. Избранные работы: в 3-х томах. Л.: Худ. литература, 1987.

97. Лихачев Д.С. Литература реальность - литература. Л.: Сов. писатель, 1981.

98. Лихачев Д.С. Раздумья о России. СПб.: Logos, 1999.

99. Лихачев Д.С. Русская культура. М.: Искусство, 2000.

100. Лихачев Д.С. Русское искусство от древности до авангарда. ML: Искусство, 1992.

101. Лобанов М.Е. Жизнь и сочинения Ивана Андреевича Крылова, СПб., 1847.

102. Лосский Н.О. Характер русского народа // Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Политиздат, 1991.

103. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек текст -семиосфера - история. М., 1999.

104. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992.

105. Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. СПб.: Лань, 2000.

106. Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996.

107. Любавский М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности: заселение и объединение центра. Л., 1929.

108. Макарий (Булгаков), Митрополит московский и коломенский. История русской церкви. Кн. 4, Ч.1.М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996.

109. Макарий (Булгаков). История русской церкви. Кн.З. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1995.

110. Манин B.C. Куинджи. М.: Изобразительное искусство, 1976.

111. Межуев В.М. Идея культуры. М.: Прогресс-традиция, 2006.

112. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т.З. М.,1994.

113. Можайскова И. В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России: (Опыт метаисторического исследования): В 4 ч. М., 2001.

114. Муравьев А. В., Сахаров A.M. Очерки истории русской культуры IX—XVII вв.: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1984.

115. Муратов П.П. Открытия древнего русского искусства (1923) // Наше наследие, 2000, № 52.

116. Найденова JI. П. Мир русского человека XVI-XVII вв. М.,2003.

117. Наказ Екатерины II Комиссии о составлении проекта нового Уложения. 1767// www.school.edu.ru

118. Не век жить век вспоминать. Народная культура Поонежья и Онежского Поморья (по материалам Онежских экспедиций. Онега-Архангельск-Москва: Товарищество Северного Мореходства, 2006.

119. Некрасов H.A. в врспоминаниях современников. М., 1971.

120. Никитенко A.B. Записки и дневник. (1826-1877). СПб., 1893.

121. Очерки русской культуры XIII-XV вв. /Под ред. А.В.Арциховского. М.: МГУ, 1969-1970. 4.1-2.

122. Очерки русской культуры XIX в. / Редкол. Дергачева Л.Д. и др. М: МГУ. 1998-2000. T.I-II.

123. Очерки русской культуры XVI в. / Под ред. А.М.Сахарова. М.: МГУ 1977. Ч. 1-2.

124. Очерки русской культуры XVII в. /Под ред. А.В.Арциховского. М.: МГУ, 1979. Ч. 1 -2.1.1.'7

125. Очерки русской культуры XVIII в. /Под ред. Л.А.Александрова, А.Д.Горского, Б.И.Краснобаева. М.: МГУ, 1985-1990. 4.1-4.

126. Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. М.: Наука,1988.

127. Панченко A.M. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука.2000.

128. Панченко A.M. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб: Юна, 1999.

129. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский -; человек эпохи реализма. М., 1996.

130. Платонов С.Ф. Россия и Запад. М., 1925. Он же. Под шапкой Мономаха. М.: Прогресс-Традиция, 2001.

131. Покровский М.Н. Избранные произведения. М., 1966. Кн. 1.

132. Покровский Н. Н. Три документа по истории церкви в Сибири в XVII в. //Христианство и церковь в России феодального периода (материалы).— Новосибирск: Наука. Сиб. отд- ние, 1989.

133. Полное собрание сочинений И.В.Киреевского, т.2, М., 1911.

134. Порай-Кошиц И. История русского дворянства. СПб., 1900.

135. Порфирьев И. История русской словесности. Часть И. Казань,1884.

136. Пушкарев С.Г. Россия 1801-1917: Власть и общество. Москва: Посев,-2001.

137. Репин И.Е. Далекое близкое. М.: Искусство, 1964.

138. Репин И.Е., Стасов В.В. Переписка. М.-Л., 1948. Т. 1.

139. Рикер П. История и истина. СПб: АЛЕТЕЙЯ, 2002.

140. Романович-Славатинский А. Дворянство в России. СПб., 1870. М.:Крафт+, 2003.

141. Русский Север: Аспекты уникального в этнокультурной истории и народной традиции. СПб, 2004.

142. Русь между Востоком и Западом: Культура и общество, XXVII вв. (Зарубежные и советские исследования). Часть 1. К XVIII Международному конгрессу византинистов (Москва, 8-15 августа 1991 г.). М.: ИНИОН АН СССР, 1991.

143. Русь между Востоком и Западом: Культура и общество. X -XVII вв. (Зарубежные и советские исследования). Часть I. К XVIII Международному конгрессу византинистов. М.:ИНИОН АН СССР, 1991.

144. Сапронов П.А. Русская культура IX XX вв. Опыт осмысления: СПб.: Паритет, 2004.

145. Сахарова Е.В., Поленов В.Д., Поленова Е.Д. Хроника семьи художников. М., 1964.

146. Семенников В.П. Собрание, старающееся о переводе иностранных книг, учрежденное Екатериной II. СПб., 1913.

147. Скабичевский A.M. Литературные воспоминания. М.-Л.,1928.

148. Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. «Смута». М.: Мысль, 1988.

149. Скрынников Р.Г. Россия накануне «Смутного времени». М.: Мысль, 1985.

150. Смирнова И. И один в поле воин» // Наше наследие. 1988, №1.

151. Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917 гг.// www.sedmitza.ru.

152. Соколов К.Б. Хренов H.A. Художественная жизнь императорской России (субкультуры, картины мира, ментальность). СПб.: АЛЕТЕЙА, 2001.

153. Соловьев С., М. Сочинения. В 18 кн. Кн. I. Т, 1-2. М.: Мысль, 1,988. ■15 fi. Стасов В.В. Собрание сочинений, т. IV.

154. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 2-е изд. М.: Академический проект, 2001.

155. Сущий С .Я. Атлас русской культуры XVI XVIII веков. Ростов н/Д, 1999. Он же. Атлас русской культуры XIX в. Ростов н/Д, 2001.

156. Сущий С.Я. (в соавт. с А.Г.Дружининым) Очерки географии русской культуры. Ростов н/Д, 1994.

157. Сущий С.Я. Атлас русской культуры XIII XV вв. Ростов н/Д, 1996.

158. Тыдман J1.B. Изба, дом, дворец. М.: Прогресс-Традиция,2000.

159. Уайт JI.A. Понятие культуры // Личность. Культура. Общество. 2004. T.VI. Вып. 2 (22).

160. Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка. М., 1994.

161. Успенский Б.А. Семиотика истории. Семиотика культуры // Успенский Б.А. Избранные труды. М.: Гнозис, 1994.

162. Успенский Г.И. Поли. собр. соч. Т. 7. М., 1957.

163. Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991.

164. Федотов Г. Россия Ключевского Н Наше наследие, 1991, № 3.

165. Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848 -1896.-Л., 1926.170. Философская энциклопедия.

166. Флетчер Дж. О государстве русском. М. Международные отношения, 1991.

167. Флиер А.Я. Культурогенез. М., 1996.

168. Флиер А.Я. Культурология. В кн. Культурология. XX век. Словарь. СПб, 1997.

169. Франк С.Л. Русское мировоззрение // Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992.

170. Хренов H.A. Культура в эпоху социального хаоса. M.: Эдиториал УРСС, 2002.

171. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. M.: Гуманитар, изд. Центр ВЛАДОС, 2004.

172. Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания в двух томах. М., 1967. Т. 1.

173. Шильдер Н. Император Александр I: его жизнь и царствование. Т. 2, СПб, 1987.

174. Шильдер Н. Император Николай Первый. Его жизнь и царствование. Т. 2. СПб, 1903.

175. Шоню П. Цивилизация классической Европы. Екатеринбург: У-Фактория, 2005.

176. Щапов А.П. Социально-педагогические условия развития русского народа. СПб, 1869-1870.

177. Щапов Я.Н. Из истории городского управления в Древней Руси (служба мер и весов)// Города феодальной России: Сб. ст. памяти Н.В. Устюгова / АН СССР, Ин-т истории; Редкол.:Шунков В.И. (отв. ред.) и др. МЛ 966

178. ЩеголевП.Е. Декабристы. М.-.Л., 1926.

179. Эволюция культурной деятельности в новом столетии. Социально-экономические аспекты культурной политики. В 3-х томах. Том I. Очерки культурной жизни России на рубеже веков. Отв. ред. Б. Ю. Сорочкин. СПб.: АЛЕТЕЙЯ, 2005.

180. Янов А.Л. Россия: У истоков трагедии. 1462-1584. Заметки о природе и происхождении русской государственности. М.: Прогресс-Традиция, 2001.