автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1921-1939 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1921-1939 гг."

ГУТИЕВА Мадинат Алимбековна

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В1921-1939 гг.

Специальность: 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

з о аюн 20И

Астрахань - 2011

4851457

Работа выполнена на кафедре истории юридического факультета Горского Государственного Аграрного университета

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор

БОЛОТОВ Николай Александрович

доктор исторических наук, профессор

НЕЧИПАС Юлия Викторовна

доктор исторических наук, профессор

ПЕЛИХ Алексей Леонидович

Ведущая организация:

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита диссертации состоится 8 июля 2011 г. в ¿^'СРчасов на заседании диссертационного совета ДМ 212.009.08 при ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет» по адресу 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, Д.20,ауд._£.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет» по адресу 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20а.

Автореферат разослан « ^ » июня 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических наук, доцент 1 Е.В. Савельева

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования связана с сохранением комплекса этнополитических противоречий на Северном Кавказе в начале нового XXI века. Национальный вопрос справедливо считается на современном этапе одним из наиболее острых и трудноразрешимых в Российской Федерации. Его сущность состоит не только в политических, социально-экономических и культурных взаимоотношениях между народами, но включает в себя такие аспекты, как отношения центральной и местной республиканской власти, степень самостоятельности национально-территориальных образований, влияние религиозных верований на формирование государственности у различных народов и т.д. В данной связи особый интерес представляет анализ исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в переломный период укрепления основ советской власти в 1920-1930-егг.

Значимость темы исследования определяется тем, что она составляет неотъемлемую часть двух больших проблем: складывания Российского многонационального государства и национального движения горцев Северного Кавказа. Глубокое изучение тенденций и противоречий национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. позволяет выявить исторические истоки и причины современного регионального сепаратизма, который является прямым следствием накопившихся противоречий в национальном развитии. В большинстве случаев сепаратистские настроения основываются на предвзятых оценках исторического прошлого России, той роли, которую она сыграла в исторической судьбе кавказских народов. Формирование тенденциозных представлений о исключительно насильственном присоединении Кавказа к России имеет огромный разрушительный потенциал, который нельзя недооценивать. Влияние на появление сепаратистских настроений негативных знаний о прошлом подтверждается многими исследователями.1 Опасность подобных интерпретаций особенно возросла на современном этапе, когда стратегические притязания на окраинные территории России объявили многие страны.

В представленном исследовании с опорой на документы центральных и местных архивов удалось показать, что интеграционная политика Советской России на Северном Кавказе в период социалистической модернизации опиралась на значительные слои местных сообществ, в своей массе ориентированных на включение в общесоюзное политическое, социальное и культурное пространство. В итоге для народов Северного Кавказа Советская Россия стала не только государственным образованием на интернациональной основе, но и идеей объединения, Родиной.

Анализ состояния научной разработки темы исследования, проведенный в первом разделе диссертации, показал, что среди работ региональных историков по периоду 1920-1930-х гг. преобладают исследования поли-

1 См.: Хоперская ЛЛ Современные этнополитнческие процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектносш. - Росгов-на-Дону, 1997; Наука о Кавказе: проблемы к перспективы. Материалы съезда ученых-кавказоведов (27-28 августа 1999 г.) / Под ред. В.Г. Игнатова. - Ростов-на-Дону, 2000 и др.

тических настроений горцев Северного Кавказа, особенностей их социальной организации и уровня жизни. Однако поставленная в данной работе конкретная проблема эволюции взаимодействия центральной власти и местных сообществ в процессе национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. до сих пор еще не стала предметом специального рассмотрения в рамках докторской диссертации.

В данной связи, в качестве цели исследования избран комплексный анализ исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в сложный период создания и укрепления новой вертикали власти в стране в 1920-1930-е гг.

Анализ степени научной разработки темы и поставленная цель требует решения следующих научных задач:

- выявить основные теоретические и методологические подходы исторической науки к исследованию взаимоотношений Советской власти и горского общества в 1920-1930-е гг., а также с привлечением широкого круга литературы и источников определить главные тенденции в развитии историографии данной темы;

- выявить и показать исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Российского государства к 1917 г.;

- проанализировать основные идеи и характер дискуссий о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в период революционного кризиса и гражданской войны;

- рассмотреть особенности взаимодействия центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления регионом;

- на основе анализа новых архивных документов извлечь исторические уроки из политики «коренизации кадров», реализуемой на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.;

- показать формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг., учитывая изменения в организации быта, семейных отношениях, уровне образования и социальных ориентирах местных народов;

- с опорой на последние достижения исторического знания рассмотреть успехи и неудачи Советской власти в преодолении межнациональных противоречий на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.

Источниковую базу исследования составил комплекс материалов центральных и региональных архивов, опубликованных документов советского правительства, статистические данные, воспоминания, мемуары и периодика, отразившие сложный и противоречивый процесс национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. Подробный анализ использованных в диссертации истсчников проводится в первом разделе.

Хронологические рамки диссертации охватывают исторический период 1920-1930-х гг. Выбор данного этапа определяется тем, что в условиях

окончания гражданской войны, перехода к новой экономической политике и образования СССР перед высшим партийно-государственным руководством страны встала задача укрепления основ советской власти в национальных регионах с опорой на местное население союзных республик. Не стали исключением и республики Северного Кавказа, в которых при посредничестве русских специалистов и интеллигенции к концу 1930-х гт. удалось сформировать национальные кадры для дальнейшего развития политической системы, народного хозяйства, культуры и образования.

Территориальные рамки исследования включают Ростовскую область, Краснодарский и Ставропольский (до 1943 г. Орджоникидзевский) края и в их составе Адыгейскую, Карачаевскую и Черкесскую автономные области, Кабардино-Балкарскую, Северо-Осетинскую автономные республики, Дагестан, Чечню и Ингушетию. Северокавказский регион расположен на юге европейской части Российской Федерации. Его территория простирается от Нижнего Дона до Большого Кавказского хребта. В 1920-1930-е гг. на Северном Кавказе проживало более 50 коренных национальностей, что составляет главную особенность исследуемого региона.

Научная новизна диссертации состоит в том, что это одна из первых работ, в которой с опорой на уникальные архивные документы проведен комплексный анализ истории национально-государственного строительства на Северном Кавказе на протяжении непростого периода 1920-1930-х гг.

Автор делает вывод о том, что после прихода к власти большевистское руководство проявило чрезвычайную политическую гибкость, сумев приспособить свои теоретические установки по национальному вопросу к конкретным реалиям революционной анархии, распаду бывшей российской государственности и гражданской войны. Лозунги советской власти о национальном самоопределении оказались привлекательными для национальных окраин бывшей российской империи, что сделало их союзниками большевиков в гражданской войне, а после победы в ней помогло вновь объединить разрозненные территории в единое государство. Заметную роль в воссоединении национальных республик в единое союзное государство сыграло политически активное население русскоязычных анклавов, сосредоточенных преимущественно в городах национальных окраин.

Анализ характера борьбы и тактики ведения боевых действий на Северном Кавказе в годы гражданской войны позволил сделать вывод о том, что партизанские действия крестьян, казаков и горцев были зачастую направлены как против Белой Армии, так и против Советской власти. Фактически, партизанское движение в годы гражданской войны было самообороной местного населения Северного Кавказа в ответ на мобилизации и насильственное изъятие продовольствия. В нем совершенно ясно прослеживаются попытки находиться в стороне от борьбы Красной Армии и антибольшевистских сил, сражаясь при этом за свои экономические и узконациональные интересы.

Автор делает вывод о том, что на протяжении всего исследуемого периода сохранялось неоднозначное отношение местного населения к советской власти. Наибольшей политической лояльностью отличались крупные промышленные центры республик, в которых была сконцентрирована горская интеллигенция и зарождающийся рабочий класс. В отдаленных аулах регулярно возникали очаги сопротивления советской власти, хотя степень народного протеста была различной и зависела от изменения социально-экономической и политической конъюнктуры в стране.

Объективно оценивая низкий уровень экономического развития республик Северного Кавказа, руководители центрального аппарата делали ставку не на всеобщий подъем народного хозяйства региона, а на создание очагов промышленного развития, вокруг которых в дальнейшем должны были наращивать темп процессы индустриализации. При этом русские специалисты рассматривались как авангард рабочего класса, который должен был постепенно вовлечь самих местных жителей в процесс экономической модернизации. Подобный политический курс учитывал национальные интересы республик, способствовал их скорейшему включению в состав союзного целого.

Одной из задач национально-государственного строительства в регионе являлась ликвидация неграмотности, которая преследовала цель активизации общественно-политической позиции местного населения. В результате реализации данного курса за короткий период времени на региональном уровне были сформированы, не успевшие окончательно оформиться в дореволюционной России, национальные элиты, вплоть до настоящего времени являющиеся выразителями этнокультурного своеобразия Северного Кавказа. Автор делает вывод о том, что, несмотря на усилия власти, к концу исследуемого периода национальная интеллигенция Северного Кавказа была еще крайне малочисленна, хотя к этому времени уже были созданы все предпосылки для ее дальнейшего самостоятельного формирования.

По мере укрепления своих позиций центральная власть ужесточила свою политику, стремясь в полной мере реализовать в регионе общенациональные программы в области промышленного развития, образования, медицины, культуры и т.п. При этом сопротивление части местного административного аппарата вызвало откровенное раздражение Москвы. В отдельных республиках началась кампания борьбы с «буржуазными, националистическими и религиозными предрассудками», проводились войсковые операции по изъятию оружия у населения, что фактически означало вотум недоверия местной администрации. После снятия в середине 1920-х гг. со своих постов руководителей Чечни и Ингушетии, руководство этими республиками уже не доверялось национальным кадрам. Центральная власть все менее учитывала региональные особенности при выстраивании своей политики на Северном Кавказе, к тому же многие местные руководители восприняли лояльность центра по отношению к ним как слабость.

Процесс создания национальных государственных образований у горцев Северного Кавказа носил сложный и противоречивый характер. С одной стороны, объединение народов в автономные республики способствовало удовлетворению общественно-политических и культурных потребностей населения, сохранению национальной самоидентификации, развитию национальной интеллигенции и включению горцев в культурное пространство Советской России. Однако укрепление центральной власти, партийная бюрократическая централизация накладывала свой отпечаток на рассматриваемые процессы. Интересы идеологии правящей партии и советского строительства зачастую шли вразрез с потребностями национальных автономий, приводили к игнорированию центром национальных особенностей при решении общегосударственных задач.

Методологическую основу исследования составили диалектические методы познания, опора на обширный круг источников и литературы по проблеме. Исследование базируется на принципах историзма и объективности, критической интерпретации источника, систематизации и сравнительном анализе данных, деполитизированном подходе к истории, научном беспристрастии. В целом, методологической основой работы стал проблемно-хронологический принцип, позволяющий анализировать факты и события в диалектическом ключе.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут способствовать углублению и расширению исследований по проблемам, связанным с политической и социально-экономической историей народов Северного Кавказа. Выводы и рекомендации автора могут быть использованы при определении и разработке новых научных изысканий с учетом тех концептуальных подходов и оценок, которые отражены в диссертации. Ее содержание может быть учтено при подготовке учебно-исторической литературы для студентов исторических факультетов, как по конкретной проблематике, так и по современной отечественной истории. Материалы исследования можно использовать при разработке вузовских спецкурсов.

Апробация результатов исследования. Концепция диссертации и материалы исследования нашли своё отражение в ряде авторских публикаций и составляют основу подготовленного автором лекционного курса по истории национальной политики на Северном Кавказе в XX веке. О результатах своего научного исследования соискательница неоднократно докладывала на кафедре истории Горского государственного аграрного университета, принимала участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступала с докладами по проблемам эволюции взаимоотношений Советской власти и горских народов в 1920-1930-е гг.

Диссертация состоит из введения, семи разделов, заключения, списка источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во «Введении» обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цели и задачи исследования, его хронологические рамки, рассматривается научная новизна и практическая значимость диссертации.

В первом разделе - «Научные основы изучения исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 19171939 гг. Историография и источниковая база исследования» - обобщена методологическая база исследования, выявлены особенности освещения истории горских народов в научно-исторической литературе, а также проведена систематизация основных источников по теме диссертации.

В значительной степени выбор методов исследования был определен спецификой самой темы диссертации. В исследования соблюдались принципы историзма и объективности, которые являлись основными мировоззренческими ориентирами при рассмотрении любого из поставленных вопросов. Сравнительно-исторический метод позволил изучать экономические, социальные, политические процессы на Северном Кавказе как в тесной связи с исторической обстановкой, так и в качественном изменении в различные годы исследуемого периода.

Проблемно-хронологический метод был особенно важен там, где требовалось расчленение общей проблемы на частные проблемные вопросы. Именно на основе применения этого метода определялись структура диссертации и узловые вопросы внутри ее разделов. В работе применялся системный метод, ценность которого заключается в том, что на его основе удалось обнаружить ведущие и второстепенные элементы причинно-следственных связей. Принцип объективности потребовал исключения предвзятости в оценке фактов и явлений, что крайне важно при исследовании сложных проблем национально-государственного строительства в многонациональном регионе. Хотя автор и стремился к максимальному использованию методологического аппарата исследования, он разделяет положения о том, что «... мы никогда не познаем конкретного полностью»,2 и что «объективность исторического труда относительна, каждая новая интерпретация событий может свидетельствовать не о реализации данного принципа, а лишь о поисках объективности».3

С использованием новой методологии в диссертации удалось показать, что в стремлении создать новую историческую общность советских людей, лидеры партии и правительства считали своей главной задачей искусственное выравнивание уровня социально-экономического и культурного развития различных регионов многонациональной страны. С опорой на теорию марксизма-ленинизма и принципы пролетарского интернационализма болыневи-

! См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 252.

3 См.: Всемиров В.В. К вопросу о методологическом кризисе в исторической науке // Постигая прошлое и настоящее. Саратов. 1997. С 7.

ки пытались преодолеть немыслимую этническую, религиозную, языковую, экономическую и социокультурную пестроту бывшей имперской России.4

После окончания гражданской войны советская практика в области национально-государственного строительства и национальных отношений олицетворяла собой реалии государства, выходящего из состояния жесткого кризиса. Сразу после разгрома контрреволюционных сил на Северном Кавказе в феврале 1921 г. ВЦИК принял декрет об образовании Автономной Горской республики, в котором были определены организационные начала национально-государственного устройства горских народов: «Образовать Автономную Горскую Социалистическую Советскую Республику, как часть РСФСР, в состав коей включить территорию, занимаемую ныне чеченцами, осетинами, ингушами, кабардинцами, балкарцами и карачаевцами, и живущими между ними казаками и иногородними».5

В начале 1920-х гг. на Северном Кавказе в целом сохранялась сложная общественно-политическая ситуация. Антисоветские выступления части местного населения, морально и материально поддерживаемые различными антибольшевистскими силами, не прекращались. Советская власть была далека от того, чтобы контролировать всю территорию Кавказа, особенно горные районы Чечни и Дагестана. Тем не менее, в этих сложных условиях руководство страны приняло решение о необходимости осуществления важных реформ в области экономики, социальной и культурной сферы.

Провозглашение курса на «выравнивание» наций преследовало цель снять политические и межнациональные противоречия, придать новый импульс социальной мобильности, в значительной степени форсировать развитие всего региона. Темпы экономического развития республик Северного Кавказа в начале 1920-х гг. существенно возросли по сравнению с предвоенными годами и на протяжении 1920-1930-х гг. существенно превышали темпы развития центральных областей России. Происходил постоянный рост объемов выпускаемой промышленной продукции.6

В марте 1921 г. на X съезде РКП(б) была принята II программа партии, заявившая о необходимости ликвидации фактического неравенства наций: «Задача партии состоит в том, чтобы помочь трудовым массам нерусских народов догнать ушедшую вперёд центральную Россию, помочь им: а) развить и усилить у себя действующие на родном языке - суд, администрацию, органы хозяйства, органы власти, составленные из местных людей; б) развить у себя прессу, школу, театр на родном языке».7 Для ликвидации фактического неравенства наций была необходима помощь русского пролетариата. Эта помощь выразилась в принятии ряда практических мер по созданию на Северном Кавказе очагов промышленности и привлечении для ее развития местного населения. Примечательно, что в документах партии и правительства тех

* См.: Бугай Н.Ф. 20-е годы: становление демократических форм правления на Северном Кавказе / Северный Кавказ: выбор пути национального развития. - Майкоп, 1994. С 37.

5 См.: Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ (1917-1941 гг.). -Майкоп. 1995. С. 63.

• См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д. 61. Л. 5-11.

7 См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. Изд. 8-е. - М., 1970. С. 252.

лет использовалось удачное словосочетание «местное население», а не «местный пролетариат», который ещё только предстояло создать в национальных окраинах.

Серьезной проблемой региона являлась нехватка управленцев из числа местных национальностей. В феврале 1924 г. А.И. Микоян отмечал, что в руководстве Горской АССР осетины и ингуши составляют менее двух процентов.8 К концу 1920-х - началу 1930-х гг. в партийно-государственном аппарате отдельных республик Северного Кавказа представители коренных национальностей составляли не более 30%.9 Главной причиной этого являлся низкий уровень культурного развития национальных областей, преобладание сельского населения, наличие классового сопротивления антисоветских элементов. Несмотря на предпринимаемые властью усилия, вплоть до конца 1930-х гт. доля местной технической интеллигенции все еще оставалась незначительной. Преобладали приезжие специалисты из промышленных центров России и представители русской интеллигенции, проживавшей на Северном Кавказе.1

К середине 1920-х гг. уровень промышленного развития Северного Кавказа заметно отставал от общесоюзного. К примеру, в 1925-1926 гг. по СССР в целом промышленность вырабатывала продукции в расчете на душу населения на 67 рублей 80 копеек, а в Дагестане - на 15 рублей 60 копеек (23% от союзного уровня).11 Развитие местной промышленности требовало серьёзного финансирования из центра. Существовавшие на Северном Кавказе предприятия представляли собой, главным образом, мелкие и мельчайшие заведения кустарного или полукустарного типа, на которых трудились по 2-3 наёмных рабочих.12 Почти 95% промышленности Чечни было сконцентрировано в Грозном. Если исключить предприятия Грознефти, то во всей остальной Чечне вплоть до 1927 г. насчитывалось всего 7 небольших предприятий.13 Финансовые дотации из центра должны были в короткие сроки переломить ситуацию. По бюджету Северо-Кавказского края на 1925-1926 хозяйственный год расходы национальных областей составляли 10,5 млн. рублей, притом, что доходы от экономической деятельности этих же регионов равнялись 2,8 млн. рублей.14 Таким образом, государственная поддержка являлась главным фактором промышленного развития Северного Кавказа. Отдельные регионы получали до 70-80% капиталовложений из союзного бюджета. Это позволяло претворять в жизнь крупные индустриальные проекты и строить новые предприятия.

I См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 11. Д. 278. Л. 4.

9 См.: ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 125. Д. 127. Л. 104.

10 См.: Чащарина Е.А. Вопросы формирования национально-технической интеллигенции на Северном Кавказе / Северный Кавказ: выбор пути национального развитая. -Майкоп. 1994. С 189.

и См.: Гаджиев A.C. Роль русского народа в исторических судьбах народов Дагестана. - Махачкала, 1964. С. 105.

II См.: Медалиев Х.Г. О некоторых особенностях индустриализации национальных республик и областей Северно-

го Кавказа / Образование СССР - торжество ленинской национальной политики. - ГЬггигорск, 1972. С 193.

" См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д 61. JI7.11.

14 См.: Коркмазов А Ю. Этнололитические процессы на Северном Кавказе (история и современность). - Ставрополь, 1994. С 70.

В 1920-1930-е гг. в Северной Осетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии ускоренными темпами проводилась подготовка рабочих коренных национальностей. С опорой на местные кадры в годы первых пятилеток в этих республиках были построены десятки новых промышленных предприятий, кирпичных заводов, мельниц, сданы в эксплуатацию Нальчикский гидротурбинный завод, Баксанская ГЭС и др.15

Успешное развитие местной промышленности с опорой на кадры русских рабочих рассматривалось лидерами партии и правительства как главный способ решения национального вопроса в регионе. Преодоление отсталости должно было способствовать формированию национального пролетариата, его воспитанию в духе пролетарского интернационализма и преданности советской власти. Таким образом, решение экономических задач в регионе было тесно связано с укреплением советской государственности.

В 1920-1930-е гг. республикам Северного Кавказа были выделены значительные средства для восстановления посевных площадей. Зерно и сельскохозяйственные орудия поступали в регион даже на фоне голода в Поволжье. Восстановление сельского хозяйства на Северном Кавказе виделось советскому руководству необходимым условием поддержания стабильности и поступательного социально-экономического развития национальных республик.

Решение земельного вопроса в автономных образованиях Северного Кавказа имело свои особенности. Органам власти приходилось учитывать факторы национальной вражды на почве неравномерного распределения земель между коренным населением, крестьянством и казачеством, что в значительной степени затрудняло аграрные преобразования. Важной особенностью северокавказского региона являлось наличие так называемых «малоземельных обществ», характерных, главным образом, для Чечни и Ингушетии. Земельный вопрос здесь стоял особенно остро и напрямую оказывал влияние на политическую ситуацию в регионе. Кроме того, значительная часть населения проживала в сельской местности, отличавшейся слаборазвитой инфраструктурой. Форсированная урбанизация 1920-1930-х гг. преследовала цель оторвать население от традиционного уклада жизни.16

Если идеология интернационализма и экономические дотации из центра способствовали временной стабилизации ситуации в регионе, то политика массовой коллективизации крестьянских хозяйств в начале 1930-х гг. привела к обострению отношений между властью и местными сообществами. Реализация поспешных, непродуманных мероприятий, не учитывавших в полном объеме местных географических, национальных, культурных и религиозных особенностей, хозяйственный опыт и исторические традиции народов Северного Кавказа проводилась одновременно с репрессиями в отношении зажиточной части населения аулов и селений, насильственно высланных за пределы республик. Вскоре многочисленные перегибы в прове-

" См.: Хугыз К.К. Национальные отношения в условиях тоталитаризма; опыт и уроки (1917-1940 гг.) / На материалах адыгейских народов Северного Кавказа / Афтореферат... доктора исгор. наук. - М-, 1994. С. 31.

16 См.: Авксентьев В.А. Этическая хонфликгология. Ставрополь, 1996. С. 15.

дении коллективизации в северокавказских автономиях в конце 1920-х гг. были пересмотрены, а в Чечне и Ингушетии фактически отменены как преждевременные.

Главным приоритетом социальной политики советской власти на Северном Кавказе являлось преодоление классового неравенства, рост уровня жизни, организация достойного медицинского обслуживания населения, ликвидация неграмотности, формирование местных научных и преподавательских кадров. Специалисты из России открывали общеобразовательные школы, фельдшерские курсы, проводили археолого-этнографические исследования. Значительную помощь в подготовке кадров для промышленности национальных республик Северного Кавказа оказали образовательные учреждения Кубани и Ростовской области. Активная социальная политика соответствовала новой идеологии государства, поскольку позволяла включить основную массу горского населения в процесс социалистического строительства. Расширение сферы использования русского языка в исследуемый период определялось потребностями централизованного государства.

Включению местных жителей, особенно горской молодежи, в советскую социально-экономическую систему препятствовали родовые отношения, влияние духовенства, а также общий низкий уровень образования и культуры населения. Мероприятия по ликвидации неграмотности зачастую наталкивались на активное сопротивление консервативной части горского общества. Попытка привлечь к работе учителей из мусульманских школ не принесла ожидаемого эффекта. В отдельных аулах местные жители бойкотировали изучение русского языка и других элементов непонятной горцам культуры.18 Духовенство внушало верующим, что обучение русскому языку является желанием властей русифицировать горцев, повлиять на этническое самосознание и историческую память народа. Решительный протест местного населения встретила политика «раскрепощения женщин». Жертвами террористических актов помимо учителей становились и женщины-горянки, ведущие активную общественную работу. Только в одном 1932 г. было убито 32 общественницы.19

Советская власть уделяла значительное внимание популяризации среди коренного населения автономных республик проводимой социально-экономической политики.20 Активизировалось издание журналов и газет на языках народов Северного Кавказа. Помимо выпуска русскоязычных газет, в Карачаево-Черкесии выпускалась смешанная газета «Красный Карачай», печатавшая свои материалы на четырех языках: русском, черкесском, ногайском и абазинском. Важнейшим шагом в истории северокавказских народов стало создание письменности. Существование бесписьменных языков было несовместимо с новыми приоритетами в сфере культуры.21 Помимо решения

17 См.: Русские ка Кавказе. - М„ 1995. С. 50.

18 См.: Абдулатнпов Р.Г.. Балтеккова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. - М, 1992. Кн. 1. С 187-188.

19 См.: Записки Пятигорского краеведческого общества на Кавказских Минеральных водах. Выпуск 7. - Пятигорск, 1973. C.84.

ю См.: Революция и горец. 1930. №9-10. C.30.

21 См.: Жизнь национальностей. 1922. J66-7. С. 13.

культурных задач, распространение грамотности упрощало работу идеологических органов Советского государства в северокавказском регионе.

В целом, комплекс социально-экономических и культурных мероприятий большевиков укрепил доверие народов Северного Кавказа к советской власти, способствовал привлечению значительной части местных жителей к новым формам бытия. Особенности социально-экономической политики советской власти на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. определялись, с одной стороны, необходимостью форсирования экономического развития Северного Кавказа и ликвидации отставания этого региона от центральных областей СССР, с другой стороны, курсом на создание в этом регионе национально-территориальных автономий. При этом конечной целью данной политики являлось укрепление единства молодого советского государства и, главное, формирование новой общности людей - советского народа.

Анализ степени научной разработки проблемы показал, вопросы национально-государственного строительства на Северном Кавказе традиционно вызывают повышенный интерес историков. Учитывая важность этого региона для России в геополитическом отношении, исследователи регулярно обращались к проблемам политики центра по отношению к северокавказским народам в разные периоды истории, взаимовлиянию культур, особенностям этнических и религиозных традиций, формированию национальной интеллигенции и другим вопросам.

История российского освоения Северного Кавказа достаточно хорошо освещена в дореволюционной, советской и постсоветской историографии. По оценке академика Российской Императорской Академии Наук Н.Ф. Дубровина, «ни один уголок нашего отечества не имеет столь обширной литературы по всем отраслям знаний, какую имеет Кавказ».22 Наследие это создавалось стараниями многих выдающихся представителей отечественной исторической науки.23 Значительное влияние на становление российской историографии оказал характер военного противостояния на Кавказе в XIX в. С этого времени сохраняет свою актуальность полемика сторонников концепции добровольного вхождения Северного Кавказа в состав России и теории перманентного национально-освободительного движения горцев.

В начале XX века характер исследований претерпел существенные изменения, первоочередными в работах историков становятся вопросы организации взаимоотношений всех коренных национальностей Российской империи, в том числе и народов Кавказа.24 Канун революции дал мощнейший толчок дискуссиям на тему национально-государственного строительства.25 Проблема наилучшего устройства российского многонационального государства затрагивалась в программах различных партий и движений, возник-

22 См.: Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В 6-ти т. СПб, 1871. С. 14.

23 См.: Жданов Ю.А. Введение / Современное кавказоведение: Справочник персоналий. - Ростов-на-Дону, 1997.

24 См.: Личков Л.С. Очерки из прошлого и настоящего Черноморского побережья Кавказа. Киев, 1904; Утверждение русского владычества на Кавказе. В 12 т. Т. 3. 4. 1. Тифлис, 1904.

25 См.: Иваненков И.С Горные чеченцы У/ Терский сборник. Вьпт. 7. 1910; Ткачев Г. А. Гребенские, Терские и Киэ-лярские казаки. Владикавказ, 1911; Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. В 2 т. Т. 1. Екатеринодар, 1910; Ковалевский П.И. Кавказ. Народы Кавказа. СПб, 1914.

ших на политической арене России. Особую остроту обсуждение политики России на Кавказе приобрело после прихода к власти большевиков, для которых разработка государственной национальной политики стала продолжением их политической дискуссии с оппонентами по революционной борьбе.

С октября 1917 г. начинается качественно новый историографический период, особенностью которого являлась тесная связь исторической науки с идеологическими установками партии и советского правительства. С этого времени в советской историографии царская Россия предстает как «тюрьма народов», а история покорения Кавказа рассматривается с позиций теории колониализма. Вслед за В.И. Лениным советские историки стремились показать негативную роль царского правительства в подавлении национальных интересов горских народов.

Характерной чертой советского периода стал политический заказ в исторической науке. Жесткие оценки политики царской России на Северном Кавказе были даны в трудах В.И. Ленина,26 И.В. Сталина,27 Н.И. Бухарина.28 Вслед за ними достижения «старой науки» отвергал М.Н. Покровский, который одним из первых среди советских ученых начал выделять в национально-государственном строительстве на Северном Кавказе «классовую подоплеку». 9 Это представление, как и классовое измерение исторического процесса, на основе материалов по Северному Кавказу в 1920-1930-е гг. внедряли в своих трудах У. Алиев, Н. Буркин, А. Тахо-Годи, Н. Янчевский и др.30

В советской историографии укоренилось представление о колониальном статусе российских окраин в имперский период. При этом общегражданское сплочение населявших Россию народов относилось лишь к послеоктябрьскому периоду. Отмеченная идеологическая установка продолжала действовать вплоть до конца советского периода.31

В советской исторической науке, несмотря на груз идеологии, подробно освещались многие актуальные для того исторического момента вопросы жизни горцев. Историки изучали историю становления системы образования и процесс ликвидации неграмотности, положение женщины в горском обще-

26 См.: Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу. Полн. собр. соч. М., Т. 24; Ленин В.И. О праве нации на самоопределение. Там же. Т. 25; Ленин В.И. О национальной гордости великороссов. Там же. Т.26; Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации». Там же. Т. 45.

См.: Сталин И.В. Политика Советской власти по национальному вопросу в России. Соч., Т. 4. М., 1951; Сталин И.В. Национальные моменты в партийном и государственном строительстве. Там же. Т. 5.

и См.: Бухарин Н.И. Мы - единственная страна, которая воплощает прогрессивные силы истории // Правда. 31 января 1934; Бухарин Н.И. Избранные произведения. М., 1988.

29 См.: Покровский M.H. Русская история в самом сжатом очерке. Избранные произведения в четырех книгах. Кн. 3.-М„ 1967.

30 См.: Алиев У.А. Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кавказском крае (Итоги и перспективы). - Ростов-на-Дону, 1926; Алиев У.А. Достижения Соввластн на Северном Кавказе в области национальной политики к 10-летин> Октября. - Ростов-на-Дону, 1927; Буркин Н.Г. Революция 1905 г. в нацобластях Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону, 1931; Раждаев П.Н. Основные черты организации крестьянского хозяйства на Северном Кавказе. - Росгов-на-Дону, 1925; Янчевсхий H.A. Краткий очерк истории революции на Юго-востоке (1917-1920 гг.). - Ростов-на-Дону, 1924; Янчевский (I.A. От победы к победе. (Краткий очерк истории гражданской войны на Северном Кавказе). - Ростов-на-Дону, 1931.

31 См.: Лихницхий H.A Колониальное развитие горских народов. (Терех-колоння) / Труды Кубанского педагогического института. Т. I. - Краснодар, 1930; Буркин Н.Г. Октябрьская революция и гражданская война в горсхнх областях Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону, 1933.

стве, историю религии и пр.Обращение к этим вопросам диктовалось необходимостью проведения национально-государственной политики, направленность на создание в СССР интернациональной гражданской общности, в которой классовые интересы превалировали бы над национальной солидарностью. Согласно представлениям руководителей советского государства, на Северном Кавказе в короткие сроки было необходимо преодолеть культурную отсталость, включить местные элиты в процесс социалистического строительства.33

В 1930-е гг., несмотря на жесткие идеологические ограничения, в развитии историографии вновь обострился интерес к политике России на Кавказе, что отчасти было связано с принятием Конституции 1936 г. и новыми веяниями в национальной политике советского государства. Основной тенденцией, проявившейся в исторических исследованиях этого времени стало обоснование неразрывности судеб России и народов Кавказа.3 Важной частью историографии данного периода являются исследования, в которых содержалась критика не только имперской политики царизма, но и национализма малых народов Кавказа.35

Заметные перемены в историографии происходят в середине 1930-х гг., когда официальная идеология выдвигает лозунг «социалистического отечества». В этой связи примечателен эпизод, произошедший в ноябре 1937 г. за праздничным столом у К.Е. Ворошилова, когда И.В. Сталин произнёс своеобразный тост. Неординарность его высказывания заключалась в том, что Сталин нашёл положительные черты в действиях царей. По словам Сталина, они сделали одно «хорошее дело»: сплотили огромное государство до Камчатки. Далее Сталин сказал, что «... мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому, каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, весь его род, его семью».36

В историографии ярко отразилось противоречие между стремлением большевиков решить задачу построения государственной нации и декларацией развития этнокультурного своеобразия малых народов. Это был рискован-

32 См.: Алиев У. Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кавказском крае: итоги и перспективы. -Ростов-н/Д, 1926; Алиев У. Карачай (Карачаевская автономная область). Исгорико-этнологический и культурно-экономический очерк. - Ростов-н/Д., 1927.

33 См.: Максидов X. Культурное строительство Кабарды и Балкарин tí Революция и горец. 1932. jMO-12; Римский Л. Адыгея в боях за сплошную грамотность. - М-, 1931 и др.

34 См.: Бушуев С.К Борьба горцев за независимость по руководством Шамиля. Л., 1939; Норденигтамм ИИ. Описание Чечни со сведениями этнографического н экономического характера // Материалы по истории Дагестана и Чечни. Ч. 3. Махачкала, 1940.

33 См.: Скитский Б.В. Социальный характер движения имама Мансура // Известия 2-го Северокавказского пединститута им. Гадиева. Орджиникидзе, 1932; Рубинштейн Л. В борьбе за ленинскую национальную политику. Казань, 1930; Сакс Г. Работа среди национальных меньшинств. Ленинград, 1931; Нугис А. Против великодержавного шовинизма и местного национализма. Хабаровск, 1933; Тюрбеев А. До конца разгромить буржуазный национализм Чапчаева. Элиста, 1935.

34 См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д 732. Л. 38.

ный и противоречивый путь сохранения советской России как новой геополитической реальности в границах, близких Российской империи. Сохранив в решающей степени все признаки российского исторического типа культуры и главные этнокультурные доминанты взаимодействия государства и общества (этатизм, патернализм, социоцентризм), большевики должны были решать качественно новую задачу - построения нации на надэтнической и над-конфессиональной основе.

Во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг. объективному исследованию проблемы препятствовала депортация ряда народов Северного Кавказа.37 После XX съезда партии в исторических трудах состоялся пересмотр сталинского понимания исторической миссии России на Северном Кавказе. В регионах появился массив работ, в которых завоевание Кавказа рассматривалось с ленинских позиций, а именно, - как одно из проявлений имперской политики России.38 В 1960-е гг. наблюдался всплеск интереса к национально-освободительному движению горцев, который подкреплялся, главным образом, начавшейся с 1957 г. политикой реабилитации депортированных сталинским руководством народов.39 Отличительной чертой созданных в 1960-е гг. работ является пристальное внимание историков к проблеме культурного влияния России на горское общество, а также то, что в это время наиболее активное развитие историографии происходит не в центре страны, а в самих республиках Северного Кавказа.40 Историки отмечали факт неуклонного обновления хозяйственной жизни горских народов, разрушение натуральной разобщенности и приобщение к общему рынку.41

Трагедия депортации, пережитая некоторыми горскими народами в 1940-1950-е гг. подтолкнула их к необходимости внимательнее относиться к своему историческому наследию, изучать и систематизировать его, делать разумные исторические выводы. Явная несправедливость, проявленная властью по отношению к части горцев, вызвала вполне понятное сочувствие к ним со стороны немалой части советской научной и творческой интеллиген-

37 См.: Каммари М.Д. СССР - великое содружество социалистических наций. М., 1950; Кугьин К.П. Торжество пролетарского интернационализма в СССР и его международное значение. М-, 1953; Матюшкин Н.И. СССР - страна великого «Цфужесгва народов. М., 1953; Панкратова А.М. Дружба народов СССР - основа основ многонационального социалистического государства. М., 1953; Верховцсв Н.И. Великая дружба народов СССР. М., 1954; Козлов В.А. О формировании и развитии социалистических наций в СССР. М-, 1954; Морозов М Л. Национальные традиции народов СССР. М., 1955.

38 См.: Бербеков Х.М. Образование и развитие кабардинской социалистической нация. Нальчик, 1958; Нахщунов И.Р. Экономические последствия присоединения Дагестана к России. Махачкала, 1956; История, география и этнография Дагестана. М., 1958; Фадеев А.В. Вопрос о социальном строе кавказских горцев ХЛ'Ш XIX вв. в новых работах советских историков//Вопросы истории. 1958, Л» 5; Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.

3® См.: Фадеев А.В. Россия и Кавказ в первой трети XIX в. М., 1961; Гриценко ЯП. Социально-экономическое развитие Пригеречных районов в XVIII - первой половине XIX в. Грозный, 1961; Багаев М.Х. Население плоскостной Чечено-Ингушетии накануне переселения вайнахов с гор на плоскость // Археолого-эгнографичесюш сборник. Т. 2. Грозный, 1968; Шамилев А.И. В ущельях Аргуна, Форганги и на плоскости Чечено-Ингушетии // Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка, литературы. Т. \ТП. Вып. 1. Грозный, 1969.

40 См.: Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие Чечено-Ингушетии в XVIII- первой половине XIX в. Грозный, 1961; Тотоев М. Из историк дружбы осетинского народа с великим русским народом. Орджоникидзе, 1963 и др.

41 См.: Очерки истории Адыгеи. Т. 1. - Майкоп, 1957; Очерки истории Дагестана. Т. 1. - Махачкала, 1957; Очерки . истории балкарского народа. (С древнейших времен до 1917 г.). - Нальчик, 1961; Невская В.П. Карачай в пореформенный период. - Ставрополь, 1964; Невская В.П. Аграрный вопрос в Карачае и Черкессии в эпоху империализма Черкесск, 1972; История индустриализации Северного Кавказа. 1933-1941 гг. Грозный, 1973 и др.

ции. Это в значительной мере обусловило интерес ученых-историков к Северному Кавказу и народам, его населяющим. Как следствие, изучение истории горских народов в составе Российской империи и СССР поднялось на новый уровень. Творческие коллективы готовили и издавали крупные научные труды по истории отдельных автономных республик Северного Кавказа.42

Особенность советской исторической науки заключалась в игнорировании предшествующих знаний, в том числе формировавшихся в контексте закрепления края в составе России.43 Впервые систематизация этих знаний была предпринята В.Б. Виноградовым в обстоятельных обзорах литературы.44 Научной значимостью отличается заключение автора о том, что интеграция России с Кавказом обуславливалась воздействием двух факторов: инициатив российского правительства и постоянно набиравшей силу пророс-сийской ориентации широких слоев самих горских народов.

На волне перестройки наиболее популярной темой в национальных республиках, особенно в Чечне и Дагестане, становится проблема национально-освободительного движения горцев Северного Кавказа.45 Политика России в данном регионе получила в работах исследователей однозначно негативную оценку, а лидеры освободительного движения превратились в национальных героев.

Основной идеей постсоветской историографии, особенно в национальных республиках Северного Кавказа, стала концепция колониальной эксплуатации горских народов, сыгравшая не последнюю роль в дезинтеграции былой государственности.46 Идею непрерывной «борьбы горцев за независимость» достаточно активно разрабатывали ведущие научные центры Запада и Ближнего Востока. Показательным в данном отношении является Международный Шамилевский симпозиум, созванный в 1991 г. в Англии. На нем были широко представлены, специализирующиеся по проблеме школы не только Англии, США, Франции, Израиля и др., но также и отечественные ученые, придерживающиеся соответствующих взглядов.47

42 См.: История Северо-Осегинской АССР. Советский период. - Орджоникидзе, 1966; История Кабардино-Балкарской АССР. В 2-х т. Т. 1. M., 1967; Османов Г.Г. Генезис капитализма в сельском хозяйстве Дагестана. M., 1984 и

др-

43 См.: Черноус В.В. Отечественная исгориогрзфия национально-освободительных движений на Северном Кавказе в 20-50-х годах XIX в.: наука в контексте политического процесса // Научная мысль Кавказа. 2003. №3.

44 См.: Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказ (обзор литералы за 1971-1975 гг.)//История СССР. 1977. -N»3; Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказа (обзор литературы за 1976-1985 гг.: итоги и перспективы изучения) //История СССР. 1987. >3.

4Í См.: Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (XVIII - начало XX века). Грозный, 1986; Ахмадов Ш.Б. Взаимовлияние производственного опыта русских переселенцев и местных народов Терской области в XIX - начале XX в. // Прогрессивное влияние России на социально-экономическое и политическое развитие народов Чечено-Ингушетии. Грозный, 1989; Гаджнева С Щ. Дагестанские терекеменцы. XIX - начало XX века. М-, 1990; Берже А.П. Чечня н чеченцы. Грозный, 1991; Ахмадов Я.З. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. Грозный, 1991; Магомедов Р. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1991.

46 См.: Магомедов Р.М. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. - Махачкала, 1991; Рамазанов А.Х. Реформаторская деятельность великого имама Шамиля. - Махачкала, 1996; Казиев Ш. Шамиль. - М., 2001 и др.

47 См.: Гамзатов Т.Р. Честь, совесть и слава Дагестана. (Вступительное слово) / Газимухаммед и начальный этап антифеодальной к антиколониальной борьбы народов Дагестана и Чечни: Материалы Международной научной конференции 13-14 октября 1993 г. - Махачкала, 1997. С. 7.

В 1990-е гг. политика России на Северном Кавказе в большинстве случаев рассматривалась историками с точки зрения господства «колониальных порядков».48 При этом авторы, как правило, отрицали позитивное влияние российской администрации на развитие горского общества.49

Несмотря на новые деструктивные веяния эпохи, отдельные авторы отмечали, что исторически во взаимоотношениях между Россией и горскими народами, помимо войн, грабительских набегов, оборонительно-наступательных союзов и контрсоюзов, существовали отлаженные торговые, политико-дипломатические, культурные связи на всех уровнях, династические браки, личная дружба и симпатии между правителями и пр.

В 1990-е гг. сложились противоречивые оценки процесса национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Позиция «сторонников горского движения за независимость» была достаточно определенной и заключалась в том, что система управления Кавказом носила ярко выраженный колониальный характер, метрополия удерживала колонию силой оружия через механизм военного положения (чрезвычайной охраны) и установлением военной диктатуры.51 Сторонники русской «имперской традиции» на примере системы военно-народного управления доказывали, что приобщение к «гражданственности» народов, стоящих на более низкой ступени политического и культурного развития, окончательная стабилизация в регионе была достигнута не силовым подавлением, а главным образом, политическим компромиссом.52 А если насилие и применялось, то для «твердого правления», без которого не может обойтись ни одно государство, с элементами политического принуждения непокорных и напоминанием им в случае необходимости «о силе русского оружия».53

Таким образом, историография национально-государственного строительства на Северном Кавказе представлена как трудами серьезных историков, так и работами лиц, явно выполнявших политический заказ. Данный факт дает основание утверждать, что исследование данной проблемы необ-

41 См.: Гибель Черкесски (Керашев МЛ. и др.). - Краснодар, 1994; Дзидзоев В.Д. Национальные отношения на Кавказе. Владикавказ, 1995; Гаммер М.А. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. - М., 1998; Дзамихов К.Ф. Адыги: борьба и изгнание. - Нальчик, 2005 и др.

49 См.: Калмыков Ж.А. Административно-судебные преобразования в Кабарде и горских (балкарских) обществах в годы русско-кавказской войны / Кавказская война: уроки истории и современность. Материалы научпой конференции. Краснодар, 16-18 мая 1994 г. - Краснодар, 1995; Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарки. - Нальчик, 1995. С 3; Малахова Г-Н Становление Российской администрации на Северном Кавказе в конце XVIlI-первой половине XXX в. - М., 1999; Хасбулатов AR Эгнодемографические процессы и территория Чечни (вторая половина XIX-начало XX в.) U Научная мысль Кавказа. 2000. Xsl; Хасбулатов А.И. Установление российской администрации в Чечне (Д пол. Х1Х-нач. XX в.). - М., 2001.

50 См.: Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие истории н вызовы современности //Вестник Института цивилизации. Вып. 2. Владикавказ, 1999. С. 129.

31 См.: Калмыков Ж. А. Система административно-политического управления в Кабарде и Балкарии во второй половине XlX-начале XX в. Автореф. дисс... канд. истор. наук. - Нальчик, 1975. С. 23-24; Ибрагимова З.Х. Чечня после Кавказской войны (1863-1875 гг.) (по архивным источникам). - М., 2000; Сампиев И.М. Система управления Северным Кавказом в Российской империи / Кавказская война: спорные вопросы и новые подходы. Тезисы докладов международной научной конференции. - Махачкала, 1998. С 66; Цуциев А.А, Дзугаев Л.А. Северный Кавказ 1780-1995: история и границы. - Владикавказ, 1997. С. 8 к др.

52 См.: Матвеев O.B. На круги своя... / Вопросы северокавказской истории. Вып. 10. Научный сборник I Под ред. H.H. Великой и В.Б. Виноградова. - Армавир, 20Q5. С. 58-68.

33 См.: К вопросу о последствиях Кавказской войны и вхождении северокавказских народов в состав России / Кавказская война: уроки истории и современность: Материалы научной конференции. - Краснодар, 1995; Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия. - Ростов-на-Дону, 2000.

ходимо продолжать, огметая необъективные, построенные на специально подобранной под определенный тезис источниковой базе монографии. На рубеже ХХ-ХХ1 в. появились перспективные исследования,54 которые позволяют надеяться, что изучение процесса национально-государственного строительства в северокавказском регионе продолжится, основываясь на принципах объективности и историзма.

Источниковая база исследования. Для работы над диссертацией были привлечены разнообразные источники: неопубликованные архивные материалы, сборники документов, распоряжения органов власти, работы лидеров государства, мемуары и периодическая печать.

Архивную базу исследования составили материалы фондов центральных и региональных архивов. В процессе исследования автором был проанализирован комплекс неопубликованных документальных материалов, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Центральном государственном архиве Республики Северная Осетия - Алания (ЦГА РСО-А), Центре документов новейшей истории Краснодарского края (ЦЦНИКК), Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК), Центре документов новейшей истории Ставропольскою края (ЦЦНИСК), Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК).

Среди фондов ГАРФ особую ценность представляют: Ф. 130 - Совнарком РСФСР; Ф. 1235 - Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет; Ф. 1318 - Наркомат по делам национальностей РСФСР; Ф. 393 -Наркомат внутренних дел РСФСР, Ф. Р.9478 - Главное управление по борьбе с бандитизмом МВД СССР; Ф. А.327 - Главное переселенческое управление при Совете Министров РСФСР; Ф. А.518 - Главное управление переселения и организованного набора рабочих при Совете Министров РСФСР. В Государственном архиве Российской Федерации содержатся протоколы заседаний, обширная переписка с партийными, советскими, профсоюзными, государственными и общественными органами и организациями, докладные записки, телеграммы, письма, различные запросы, справки, отчеты, обзоры и другие документы, которые содержат важные сведения, раскрывающие принципы, формы и методы национально-государственного строительства на Северном Кавказе.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) особый интерес представляют документальные материалы, отложившиеся в Ф. 17 - ЦК ВКП(б). Среди них выделяются материалы Пленумов ЦК, Политбюро, Оргбюро, Социнтерна и Отделов Центрального Комитета ВКП(б). Документы РГАСПИ раскрывают механизм осуществления

54 См.: Матвеев О.В. Кавказская война на Северо-Западном Кавказе и ее этнопотггические и социокультурные последствия. Автореф. днсс... канд. истор. наук. - Краснодар, 1996; Шатохина Л.В. Политика России на Северо-Западном Кавказе в 20-60 годы XIX века. Автореф. дисс... канд. истор. наук. - М., 2000; Кумпан В.А Национальная полигика самодержавия на Северо-Западном Кавказе в пореформенный период (1864-1917 гг.). Автореф. дисс... канд. истор. наук. -Краснодар, 2000; Кпычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827-1840 гг.). Автореф. дисс... доктора, истор. наук. - Пятигорск, 2004; Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов Северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) / Днсс... д.и.н. - Армавир, 2008 и др.

Советской властью национальной политики на местах, в том числе проведение национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Это - переписка ЦК РКП(б), ВЦИК и СНК РСФСР с различными Наркоматами (Наркомнацем, Наркомвнутрдел и т.д.); протоколы заседаний, постановления, отчеты и другие документы; материалы по политической, агитационно-пропагандистской и культурно-массовой работе; различные сведения по осуществлению национальной политики, восстановлению и развитию региональной экономики.

Из других фондов РГАСПИ необходимо отметить использованные в диссертации материалы фонда Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП(б), а также личные фонды И.В. Сталина (Ф. 558), A.A. Жданова (Ф. 77), В.М. Молотова (Ф. 82), Г.М. Маленкова (Ф. 83), содержащие уникальные документы и материалы по ключевым вопросам национально-государственного строительства.

Исследование проводилось на основе широкого круга источников, собранных в региональных архивах Юга России, связанных с географией исследования. Исходя из особенностей объекта и предмета диссертационной работы, автор классифицирует привлеченные источники по следующим принципам: по их происхождению, видовой организации и по способу хранения. Указанные критерии позволяют дать разноплановый и многоуровневый анализ источников.

В диссертации широко использовались опубликованные документальные и статистические сборники.55 Солидным подспорьем для понимания событий, происходивших на Северном Кавказе в годы революции и Гражданской войны, является вышедший в 1990-х гг. сборник документов и материалов, посвященный организационному становлению и деятельности Союза объединенных горцев и Горского правительства.56 Значительная часть материала для исследования была почерпнута автором их сборников документов, которые издавались в автономных республиках СССР-РФ в советский и постсоветский период.57 Важный материал, касающийся разрабатываемой

55 См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. Изд. 8-е доп. и испр - М.: Политиздат, 1970; Население СССР за 70 лет. - М., 1988; Всесоюзная перепись населения 1937 года. Краткие итоги. - М., 1991; Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г.: СССР (Сводный том). - М-, 1962; Статистический сборник за 1913-1917 гг.// Труды ЦСУ, Т. 7, Вып. 1. - М., 1921; Всесоюзная перепись населения 1937 года. Краткие итоги. - М., 1991.

36 См.: Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917-1918). Горская республика (1918-1920). Документы и материалы. - Махачкала, 1994.

57 См.: Борьба за советскую власть в Северной Осетии. Сборник документов и материалов. - Орджоникидзе, 1972; Буркни Н.Г. Октябрьская революция и гражданская война в горских областях Северного Кавказа Сборник документов. -М., 1989; Горская АССР. Центральный исполнительный комитет. Сборник постановлений н распоряжений ГорЦШС -Владикавказ, 1922; Горская республика (1918-1920). Документы и материалы. - Махачкала, 1994; Документы по истории борьбы за Советскую власть и образования автономной Кабардино-Балкарии (1917-1922 гг.). - Нальчик, 1983; За власть Советов в Кабардо-Балкарии. Документы и материалы по истории борьбы за советскую власть и образование Кабардино-балкарской автономной области (1917-1922 гг.). - Нальчик, 1957; За власть Советов в Чечено-Ингушетии. Сборник документов и материалов. - Грозный, 1958; Первый Горский Съезд 1 мая 1917 года. Сборник материалов. - Владикавказ, 1917; Союз объединенных горцев Северного Кавказа« Дагестана (1917-1918 гг.). Горская республика (19181920 гг.). Документы и материалы. - Махачкала, 1994; Съезды народов Терека. Документа и материалы. - Орджоникидзе, 1978; Горская АССР. Центральный исполнительный комитет. Декреты Горского исполнительного хомигета Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов. - Владикавказ, 1921.

проблемы, содержится в сборниках документов по истории национально-государственного строительства,58 а также по смежным проблемам.59

Большой фактический материал собран региональными исследователями в сборниках по национальному и культурному строительству на Северном Кавказе. В этих сборниках представлены многочисленные документы по развитию национальных движений, ликвидации неграмотности, повышению культурного уровня горцев, организации их досуга. Большой интерес представляют справки и докладные записки, материалы партийных комиссий по проверке и обследованию учреждений культуры Северного Кавказа.61 В 1990-е гг. активно публиковались документы, показывающие жизнь и настроения местного населения Северного Кавказа в условиях индустриализа-62

ции и коллективизации.

В диссертации привлечены мемуары участников событий исследуемого периода, их воспоминания, дневники, записки, в которых, несмотря на очевидную и неизбежную субъективность авторов, порой содержится богатый фактический материал. В работе широко использовалась периодическая печать. При этом автор анализировал как центральные, так и местные газеты. В целом, использование разнообразных исторических материалов и источников позволило составить более полное представление о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.

Во втором разделе «Исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Российского государства к 1917 г.» - показана история непростых отношений России с народами Северного Кавказа в дореволюционный период.

Автор отмечает, что в силу особенностей географического ландшафта народы Северного Кавказа исторически оказались отделенными от других этнических групп, проживавших на евразийском материке. Горцы жили преимущественно на границах ландшафтных районов, при этом максимально избегая этнических контактов. Компактное и замкнутое проживание на высокогорье неизбежно вело к самоизоляции, нерушимости традиционных ус-

58 См.: Национальности РСФСР (распределение по общественным группам, отраслям народного хозяйства, уровню образования, состоянию в браке размеру семьи). По данным Всесоюзной переписи населения на 15 января 1959 года. -М, 1961; Русские на Северном Кавказе. 20-30-е годы/ Сост. А.М. Гонов. - Нальчик, 1995; Документы по истории борьбы за Советскую власть и образование автономии Кабардино-Балкарии. 1917-1922 гг. - Нальчик, 1984; Дорога памяти/ Сост. А. Панызт, В. Папуев. - Элиста; Джангар, 1994.

59 См.: Краевое совещание коммунистических организаций Дона и Северного Кавказа. - Ростов-на-Дону, 1921; Постановления Временного правительства. - Петроград, 1917; Чрезвычайная Рада Кубанского Края созыва 28-го октября 1918. Стенографический отчет пленарного заседания. - Екатеринодар, 1918; Казачество России. Историко-правовой аспект: документы, факты, комментарии/ Под редакцией Н.Ф. Бугая, А.М Гонова. - М., 1999 и др.

60 См.: Культурное строительство в Адыгее, 1920-1937 гг./ Сб. документов и материалов. - Майкоп, 1958; Культурное строительство в Кабардино-Балкарии. 1918-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Нальчик, 1980; Культурное строительство в Северной Осетин. 1917-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Орджоникидзе, 1974. т. 1; Культурное строительство в Чечено-Ингушетии, 1920-1941 rrV Сб. документов н материалов. - Грозный, 1974 и др.

61 См.: Культурное строительство в Адыгее, 1920-1937 гг./ Сб. документов и материалов. - Майкоп, 1958; Культурное строительство в Кабардино-Балкарии. 1918-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Нальчик, 1980; Культурное строительство в Северной Осетии. 1917-1941 гг.: Сб. документов и материалов. - Орджоникидзе, 1974. т. 1; Культурное строительство в Чечено-Ингушетии, 1920-1941 ггУ Сб. документов и материалов. - Грозный, 1974.

62 См.: «Проклята крестьян падут на вашу голову...». Секретные обзоры крестьянских писем в газету «Правда» в 1928-1930 гг. // Новый мир. 1993. № 4. С, 166-183; Голоса крестьян. Сельская Россия XX века в крестьянских мемуарах. М , 1996; Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. М., 1997; Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах. М., 1998 и др.

тоев и порядков. Эти и ряд других обстоятельств обусловили своеобразие социально-экономической, общественно-политической и этно-психологической ситуации в регионе.

Исторический опыт присоединения Северного Кавказа к Российской империи свидетельствует о том, что в сравнении с другими империями, российской форме была свойственна интеграция инородческих окраин, «гражданское приобщение» инородцев. Россия значительно отличалась от тех колониальных империй, в которых метрополии долгое время старались сохранить неэквивалентный обмен, а жители колоний не имели гражданства метрополии. Национальная политика России на Северном Кавказе, особенно в советский период, была ориентирована на скорейшее выравнивание статуса центра и национальной периферии.63

Имперское освоение пространства чревато в итоге государственной деструкцией. Как отмечает В.В. Макаренко, «сутью имперской формы организации является неравномерность развития географического пространства при объективной взаимосвязанности и взаимозависимости его частей. Неравномерность развития приводит к тому, что прорывы на качественно новый уровень в области духа, вооружений или промышленности происходят локально, а затем стремительно распространяются вширь, сплачивая окружающее пространство в империю. Но затем освоение периферией культурных и военно-политических новшеств готовит изживание имперской формы организации пространства».64

Указанная тенденция к универсализации власти внутри империи, унификации провинций с системообразующими территориями имперского центра выливается в явление, которое Г.С. Кнабе сформулировано так: «Империя изживает себя, когда провинции догоняют центр». Экономический аспект этой проблемы выступает как «противоречие между основной целью империи, состоящей в эксплуатации провинций в интересах господствующего народа, следовательно, в недопущении их самостоятельного развития сверх определенных границ, и реализацией этой цели, которая предполагает прогрессивное развитие производительных сил провинций, иначе неспособных быть экономическим и военным резервом империи».65 Рано или поздно это развитие провинциальной экономики (и неизбежное при этом формирование новых групп интеллектуальной, культурной, профессиональной и экономической провинциальной элиты) приводит к гомогенизации экономического пространства империи, к исчезновению в нем структурных различий. Как отмечает О.В. Ситникова, «в результате выравнивания провинций и центра неэквивалентный обмен становится невозможен, части превращаются в соперников, империя распадается».66

63 См.: Гатагова Л.С. Империя: идентификация проблемы // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. - М„ 1996. - С.337.

м См.: Макаренко В.В. Неравномерность развития создает империю, изживание неравномерности ведет к кризису //Восток. -1991,- Хе 4. - С. 81.

65 См.: Юга бе Г.С Империя изживает себя, когда окраины догоняют центр 11 Восток. 1991. №4. С 76.

См.: Сигкккова О-В. При выравнивании провинций и центра неэквивалентный обмен невозможен, части превращаются в соперников, империя распадается // Восток. - 1991. - № 4. - С. 77.

Исторический опыт развития России свидетельствует о том. что обогащение титульного народа империи за счет народов Северного Кавказа, равно как и за счет других инородцев, не происходило. Этот факт В.А. Матвеев выделяет в качестве особенности российской модели государственности.67 С этой точкой зрения, в целом, можно согласиться. Россия тем и отличалась от классических колониальных государств, наподобие Британской империи, что инородцы зачастую имели весомые фискальные льготы, в сравнении с великороссами. Б.Н. Миронов полагает, что один из основных принципов национальной политики России «состоял в создании некоторых преимуществ в правовом положении нерусских сравнительно с русскими».68 Как имперское, так и советское правительство с помощью налоговой системы и иных мер способствовало искусственному выравниванию уровня развития различных национальных территорий страны в интересах политической целостности государства.

Нельзя не заметить гибкость политики Российской империи в отношении народов Северного Кавказа. При присоединении тех или иных регионов с народами, имевшими государственность, заключался формальный договор. С теми же, кто ее не имел, все ограничивалось принесением присяги на верность царю. Добровольное присоединение осуществлялось в форме протектората, переходившего со временем в полное подчинение. Иначе решался вопрос при завоевании. В этом случае административное общественное устройство завоеванных областей зависело от воли России, которая обычно предоставляла завоеванной области широкую автономию, не приводившую к ее обособлению в отдельное государство. Степень автономии зависела от многих обстоятельств. Основным принципом политики на инкорпорированных территориях Кавказа было сохранение существовавшего до вхождения в состав России административного порядка, местных, законов и учреждений, отношений земельной собственности, верований, языка и культуры. Проходило несколько десятилетий, прежде чем вводились общероссийские порядки, но вплоть до 1917 г. полной административной, общественной и правовой унификации в так называемых национальных окраинах не произошло.

Национальные критерии в России никогда не являлись определяющими при продвижении по социальной лестнице. Различные народы имели равный этнический статус. Благодаря этому между социальным статусом и национальностью отсутствовала связь, а политическая, военная, культурная и научная элиты России были многонациональными и включали в себя предста-

69

вителеи в том числе и северокавказских народов.

Объективный анализ позволяет выявить ряд преимуществ в правовом положении народов Северного Кавказа сравнительно с русскими (на них не распространялось крепостное право, не вводились или вводились на более легких основаниях рекрутская и воинская повинности и т.д.). Отдельные эт-

67 См.: Матвеев В.А. Россия и Кавказ в объективе исторических познаний. Армавир, 1998.

61 См.: Миронов Б.Н. Социальна* история России периода империи (Х\"П1. начало XX вв.). 3-е ИЗД.-М, 2003. - Т. 1. - С. 3133.

69 См.: Матвеев В. А Россия и Кавказ в объективе исторических познаний. Армавир, 1998. С. 54.

носы Северного Кавказа пользовались налоговыми и иными льготами. При этом Кавказ, безусловно, находился под более жестким управлением, нежели, к примеру, западные окраины страны. В то же время правление этим регионом во многом находилось в руках самих горцев, точнее - лояльных империи элит.70

Во взаимоотношениях между Россией и горскими народами, помимо войн, грабительских набегов, оборонительно-наступательных союзов и контрсоюзов, существовали отлаженные торговые, политико-дипломатические, культурные связи на всех уровнях, династические браки, личная дружба и симпатии между правителями и пр.71

К началу XX в. Северный Кавказ стал неотъемлемой частью Российской империи, было налажено широкое сотрудничество центрального правительства с национальными элитами, которые имели все права русского дворянства.

Рост политической активности народов Северного Кавказа в начале XX века был спровоцирован не столько общенациональным кризисом в Российской империи, сколько внутренними процессами их развития. В данной связи участие народов Северного Кавказа в противостоянии контрреволюционных сил и советской власти в 1917-1920 гг. следует рассматривать не с точки зрения национально-освободительной борьбы горцев, а с позиций национального самоопределения народов в условиях общенационального кризиса гражданской войны. При этом участие народов Северного Кавказа в боевых действиях было обусловлено не господством сепаратистских настроений в регионе, а борьбой этих народов за возможность прогрессивного политического, социально-экономического и национально-культурного развития в рамках политически обновленной России.

В третьем разделе «Дискуссии о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в период общенационального кризиса в России» - показано, что национальный вопрос на Северном Кавказе, так и не решенный в XIX - начале XX вв. правительством Российской Империи, достался большевикам как сложный клубок многочисленных противоречий, обусловленных влиянием целого комплекса факторов: Кавказской войной и ее последствиями, межэтническим напряжением в регионе, военно-политической активностью горцев, набирающим размахом национально-освободительного движения в мусульманских странах в начале XX в.

Северный Кавказ был одним из тех районов, где гражданская война носила особенно упорный и ожесточенный характер. Одна из основных причин этого заключается в остроте постановки национального вопроса. Программы национальных движений в разных регионах Северного Кавказа, разумеется, не совпадали во многих частностях, но в целом имели общую направленность. В их основе лежали политические и экономические задачи, требования

70 См.: Шнайдер В.Г. Россия и Северный Кавказ в дореволюционный период: особенности интеграционных процессов. - М., 2005. С. 67.

71 См.: Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие истории и вызовы современности // Вестник Института цивилизации. Вып. 2. Владикавказ, 1999. С. 129.

социальной справедливости. Упоминалось решение аграрного вопроса, проявлялось и стремление добиться удовлетворения конкретных претензий этноса (гарантии свободного развития своей культуры, языка, конфессионального равноправия и т.п.). Речь шла о поисках адекватного ответа горских народов на модернизационный вызов эпохи.

Кризис общероссийской власти и ее неспособность обеспечить элементарный порядок вызвали к жизни различные формы политической активности народов Империи. Такими формами на Северном Кавказе стали Союз горцев Кавказа, Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей, Горская республика. На протяжении многих десятилетий советская историография видела в них лишь «классовую консолидацию буржуазно-националистических сил», направленных на борьбу с революцией. В последние годы начался процесс переосмысления и самой природы данных организаций, и вызвавших их к жизни конкретных обстоятельств.72 В ряде республик обострились "трудноразрешимые классовые, сословные и национальные противоречия, обусловившие углубление политической конфронтации. Поиск путей консолидации общества привел к активным действиям, направленным на создание новых форм общественно-политической организации.

Боевые действия 1917-1920 гг. существенно усложнили процесс создания государственных образований у народов Северного Кавказа. Развернувшееся в годы Гражданской войны партизанское движение, в своей основе индифферентное к любой идеологии, являлось, по сути, самообороной горских народов Кавказа в ответ на мобилизации и изъятие продовольствия у населения представителями различных политических сил России.

В Северной Осетии, на Тереке и в Дагестане большевики, которые к 1917 г. в этих регионах были крайне малочисленны, со временем сумели использовать стремления населения этих регионов к более широкой автономии в своих целях. В результате многие вооруженные отряды горцев сражались в составе соединений Красной Армии и осуществляли партизанские действия против антибольшевистских воинских частей.73

Органы власти, созданные в республиках Северного Кавказа в период гражданской войны, не смогли сосредоточить в своих руках всю полноту власти на подотчетных им территориях. Это было обусловлено как внутренними классовыми и национальными противоречиями в самих государственных образованиях, так и практически непрекращающимися боевыми действиями в 1919-1920 гг., сделавшими невозможным налаживание мирной жизни на Северном Кавказе.

Гражданская война на территории Северного Кавказа имела свои существенные особенности, связанные с многонациональным характером региона, спецификой его исторического присоединения к России, традиционно силь-

72 См.: Посохов Н.А. Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа н вольных народов степей / Этюды по истории и культуре адыгов. - Майкоп, 1999. Вып. 2. С. 37.

См.: Ахмадов АД Становление национальной государственности народов Северного Кавказа. 1917-1922 гг. /У Страницы истории народов Северного Кавказа. Сборник статей. Грозный: ЧГПИ, 2004. С. 267..

ными сепаратистскими тенденциями и комплексом этнорелигиозных противоречий. Боевые действия на Северном Кавказе в голы Iгражданской войны носили упорный и затяжной характер. На протяжении длительного времени ни одна из сторон не могла добиться решительного перевеса, поскольку местное население, в своей массе индифферентное к агитации и большевиков и Добровольческой армии, уклонялось от участия в активных боевых действиях.

Массовое неповиновение как красным, так и белым властям проявлялось в форме партизанского движения, которое приобрело особый размах сразу же после объявления в феврале 1919 г. мобилизации в Белую армию.74 Добровольческая Армия и Красное командование предпринимали попытки использовать в своих целях развернувшееся на территории Северного Кавказа партизанское движение. Однако если ранее крестьянское недовольство экономической политикой советской власти было выгодно белым, то после смены власти крестьянское партизанское движение объективно оказывало поддержку большевикам, дестабилизируя тем самым белый тыл. При этом ни одной из сторон так и не удалось полностью поставить под контроль партизанские отряды, действовавшие на Северном Кавказе. Основной причиной поражения антибольшевистских сил на Северном Кавказе являлось отсутствие политического единства, общего командования и координации предпринимаемых действий при проведении военных операций.

На Северном Кавказе, благодаря многонациональному составу населения, переплетению различных укладов жизни и остро стоявшему земельному вопросу все противоречия в период гражданской войны достигли своего апогея. Чрезвычайно важное значение для укрепления Советской власти в регионе имел тот факт, что в 1917-1918 гт. большевики признали целесообразность федеративного устройства Российской советской республики, а «Декларация прав народов России» провозгласила право наций на самоопределение.76 Таким образом, большевики, не обладая на Северном Кавказе достаточным влиянием, сумели использовать в своих целях стремления горских народов к более широкой автономии, в результате чего многие вооруженные отряды, сформированные в этих регионах, сражались в составе соединений Красной Армии и осуществляли партизанские действия против антибольшевистских воинских частей.

Процесс национально-государственного строительства в республиках Северного Кавказа в условиях общенационального кризиса 1917-1920 гг. носил сложный и противоречивый характер. В условиях активных боевых действий между красными частями и антибольшевистскими силами созданные казачеством и нерусскими народами региона местные органы власти не могли сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Ситуация усугублялась

74 См.: Серебрякян С. Боевой путь красных партизан. Ростов-на-Дону, 1934. С. 110.

75 См.: Гупый Н. Восстание казаков на Таманском полуострове в мае 1918 года / Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. М, 2001. С 463.

" См.: Г АРФ. ф. 1797. Оп. 1. Д 6. Л. 23.

экспроприаторской политикой противоборствующих сил, разорением многих населенных пунктов, часто переходивших из рук в руки.77

Из-за развала прежней системы государственного управления практически невозможной оказалась поддержка правопорядка и законности на местах. Это привело к созданию и широкому распространению в годы гражданской войны, особенно у горских народов, органов местного самоуправления, власть которых распространялась на конкретный населенный пункт.78 Эти структуры, основанные на общинных традициях и обладавшие довольно широкими полномочиями, являлись попытками местных жителей самостоятельно поддерживать порядок и основы законности в условиях общенационального кризиса.79 Обособленность горцев во многом поддерживалась мусульманским духовенством, оказывавшим огромное влияние на процессы социальной самоорганизации исповедующих ислам горских народов.

Стремление народов Северного Кавказа объединиться в единое государство (Горская республика) было обусловлено не столько общностью политической позиции, сколько необходимостью отстаивать свои национальные интересы и политическую автономию сообща. Однако межнациональные противоречия и существенные экономические трудности не позволили горским народам Северного Кавказа создать прочное государственное образование.80 Национальные движения северокавказских народов не были едины и, несмотря на малочисленность, часто распадались на неустойчивые партийно-политические структуры. Они так и не стали самостоятельной политической силой, главным образом, из-за того, что не имели для этого достаточ-

о 81

ных социальных и этнокультурных условии.

Большевики проводили на Северном Кавказе взвешенную и осторожную политику, направленную на укрепление веры горской интеллигенции в возможность самостоятельного политического развития в рамках Советского государства.

В четвертом разделе - «Взаимодействие центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления регионом» - автор подчеркивает, что все национальные республики СССР сохранили атрибуты государственности: Наркоматы, ЦИК, ЦК национальных компартий и т.д. Национально-государственная структура СССР была жестко иерархичной и многоступенчатой по своей форме. В исследуемый период в условиях беспрецедентной централизации власти происходит вовлечение народов Северного Кавказа не только в государственное и правовое поле России, но и в ее историко-культурное пространство. В разделе показано, что взаимодействие центральных и местных органов власти на Северном Кавказе носило сложный и противоречивый характер. Поддержка Москвой начина-

77 См.: Белый н красный террор на Северном Кавказе в 1917-1918 годах- Владикавказ, 2000. С. 152.

78 См.: Посохов Н.Л. Гражданская война в Адыгее: причины эскалации (1917-1920 гг.). Майкоп, 1998. С 211.

7' См.: ЦГАРСО-А. Ф. Р-1225. Он 1. Д. 3. Л. 1.

80 См.: Бугай НФ. Горская АССР: правомерность создания, особенности, причины и ход ликвидации / Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. (1917-1941 гг.). Майкоп, 1995. С 129.

См.: Мекулов Д.Х. Проблемы власти и демократии на Северном Кавказе: история, динамика, особенности. 1917-

1941 гг. Махачкала, 1990. С. 43.

кий местных элит в национально-государственном строительстве в первые годы существования советской власти постепенно сменилась настороженностью, а затем и прямым директивным давлением Центра.

С момента прихода к власти РСДРП(б) уделяла решению национального вопроса особое внимание. Лидер большевиков В.И. Ленин прямо утверждал, что «после аграрного вопроса большое значение имеет, особенно для мелкобуржуазных масс населения, национальный вопрос».82 Уже в первые дни и недели существования новой власти ею были предприняты энергичные меры, направленные на выстраивание новой модели взаимоотношений между центром и национальными регионами. Был образован Народный комиссариат по делам национальностей, принят ряд важных нормативных документов.

Северный Кавказ для центральной власти являлся, вне сомнения, особенно сложным регионом. Противоречия различной природы и происхождения, копившиеся здесь веками, грозили серьезной дестабилизацией территорий, населенных горцами. А этого центр допустить не мог. Северный Кавказ в стратегическом отношении представлял собой район, важность которого было трудно переоценить. Социальный взрыв в этом регионе грозил не только отрезать закавказские республики, где были сильны националистические сепаратистские настроения, но и всколыхнуть казачьи Кубань и Дон, превратив, таким образом, Юг страны в оплот контрреволюции.

Доминантой в отношениях центра и местных органов власти в период 1917-1921 гг. стала поддержка СНК всех действий местных горских элит, связанных с образованием национально-государственных автономий. Такая политика определялась двумя факторами. Во-первых, «Декларация прав народов России»,83 принятая 3 ноября 1917 г., предусматривала не просто право народов бывшей Российской империи на свою государственность, но и прямо указывала на возможность отделения национальных регионов от РСФСР. Во-вторых, правительства вновь образуемых республик автоматически становились союзниками советской власти в гражданской войне, поскольку Добровольческая армия, отстаивая идею «единой и неделимой» России, считала созданные государства незаконными и применяла против них меры репрессивного характера.

Однако уже в 1921 г. ситуация коренным образом изменилась. Руководство РСФСР, открыто используя военную силу, установило контроль над Закавказьем. А затем правительство резко изменило свое отношение к Горской республике, фактически способствуя ее распаду и созданию автономных республик, построенных по национальному признаку.84

ю См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 5. С. 116.

63 См.: Декларация прав народов России // Большая советская энциклопедия / Под редакцией А.М. Прохорова. 3-е издание. - М., 1969-1978. Т. 6. С 380.

84 Некоторые скандально известные публицисты утверждают, что подобное решение было принято потому, что «большевики решили, что легче будегг управлял, горцами по племенам». При этом, характеризуя саму Горскую АССР, они же утверждают, что «была создана совершенно неестественная советская республика горцев с советской эмблемой ка знамени и шариатской конституцией в жизни» / Авгорханов А. Убийство чечено-ингушското народа / Ьгтр:/ДуашаЬ-исог.ги/рцЫ/1 -1-0-4

В марте 1921 г. проходил X съезд РКП(б), на котором было принято постановление «Об очередных задачах партии в национальном вопросе».81 В нём подчёркивалась необходимость быстрейшего выравнивания уровня отставших народов и центральной России путем развития и укрепления советской государственности в формах, соответствующих национальным особенностям региона. Документ предписывал развивать на основе родного языка административные органы, суд, правоохранительные органы, управление хозяйственными структурами и т.д. Основу регионального руководства должны были составить местные кадры. Признавалось необходимым развивать систему образования, театр, прессу и в целом культурно-просветительные учреждения на родном языке, подготовить квалифицированных рабочих и советских партийных работников. Такая постановка вопроса в наибольшей степени учитывала интересы национальных меньшинств, «подготавливая, или да-

86

же подталкивая, их к созданию советской государственности».

При образовании СССР во главу угла руководством партии был поставлен принцип национально-территориального обустройства государства. Верные лозунгу права наций на самоопределение, большевики в основу образования СССР закладывали национальный принцип. Все союзные республики сохраняли атрибуты государственности: наркоматы, ЦИК, ЦК национальных компартий и т.д. Национально-государственная структура СССР была жестко иерархичной и многоступенчатой по своей форме. Это определялось различием этносов по численности населения, уровню национального самосознания и культурного развития. Наивысший статус, наибольшую экономико-бюджетную свободу и другие возможности для развития имели союзные республики, затем автономные области, позднее появились округа.87 Такая структура свидетельствовала о довольно противоречивом характере национально-государственного устройства СССР.

В исследуемый период большое значение приобрели политические, экономические и социокультурные средства гармонизации отношений власти и национальных окраин, в числе которых наиболее эффективной оказалась политика «коренизации» советской власти, или «перевода ее на национальные языки» (термины, звучавшие на XII съезде РКП (б) в 1923 г.). Политика коренизации предусматривала, главным образом, создание льготных условий для выдвижения в партийный и хозяйственный управленческий аппарат на местах лиц коренной национальности. Например, на четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей в июне 1923 г. И.В. Сталин поддержал предложение о необходимости «создать некоторые льготные условия, облегчающие вступление в партию и выдвижение в ее руководящие органы менее культурных и, может быть, менее пролетарских национальностей».88

" См.: X съезд РКП(б) (8-16 марта 1921 года). Протоколы. - М., 1933. С 284-286.

яй См.: Шнайдер ВТ. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов Северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) /Дисс... д.и.н. - Армавир, 2008. С 65.

" См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 165. Д. 5. Л 2-7.

!а См.: Сталин ИВ. Соч. Т. 5. С. 337.

Налицо было явное противоречие, заложенное в самой сущности советского национально-государственного устройства ее создателями. Однако это обстоятельство отнюдь не пугало руководителей советского государства, которые на практике все более и более сводили внешне демократические формы федеративного устройства СССР к чисто формальным и фактически создали жестко унитарное государство с федералистским фасадом. И, тем не менее, федеративное государственное устройство СССР, построенное по национальному принципу, было явным компромиссом и уступкой большевиков национальным окраинам.

Сочетание интересов сильной центральной власти и относительной самостоятельности национальных регионов определяло национальную политику в СССР вплоть до середины 1920-х гг. Не случайно известный исследователь В.И. Козлов отметил, что национальная политика большевиков в этот период сравнима с НЭПом, как отступлением от своей главенствующей ин-

89

тернациональнои парадигмы.

Особенностью взаимоотношений центральной и местной власти в регионе в первой половине 1920-х гг. было то, что Москва проявляла к руководителям северокавказских автономий нехарактерную для других национальных республик терпимость. К примеру, шариатские суды на Северном Кавказе просуществовали до 1927 г.90 Такое отношение во многом было обусловлено «молодостью» государственности северокавказских горцев, желанием власти поддержать на тот период слабые местные административные структуры, только начинающие зарабатывать авторитет и доверие своих едино-родцев. Ведь автономии Северного Кавказа, в отличие от Закавказских республик, не имели до 1917 г. опыта государственного строительства.

Однако со временем центральная власть стала ужесточать свою политику, стремясь в полной мере начать выполнение в регионе общенациональных программ в области промышленного развития, образования, медицины, культуры и т.п. При этом сопротивление части местного административного аппарата вызвало откровенное раздражение Москвы. В Чечне началась кампания борьбы с «буржуазно-националистическими» и религиозными предрассудками,91 а летом 1925 г. на территории республики была проведена войсковая операция по изъятию оружия у населения, что фактически означало вотум недоверия местной администрации. Примечательно, что после этого ряд руководителей Чечни и Ингушетии (Т. Эльдарханов, 3. Шерипов, А. Гай-тукаев, И. Зязиков) были сняты со своих постов и впоследствии репрессированы, а руководство этими республиками уже не доверялось национальным кадрам.

Центральная власть все менее учитывала региональные особенности при выстраивании своей политики на Северном Кавказе. Так, в 1931 г. была принята поправка в Уголовный кодекс РСФСР, согласно которой убийства на

89 См.: Козлов В.И. Национализм, национал-сепаратизм и русский вопрос // Отечественная история. 1993. №2.

90 См.: Бобровников В.О. Махкама шар 'ийа / Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь / Сост. и отв. ред. СМ. Прозоров. - М., 1999. Вып. 2. С 63.

91 См.: ГакаевД Очерки политической истории Чечни (XX век). В 2-х частях. - М., 1997. Ч. 1. С. 152.

почве кровной мести считались «государственными преступлениями», за со-

92 т*

вершение которых предусматривался расстрел. Данная мера носила явно «точечный» характер. Центральная власть давала понять, что не потерпит более существование «феодальных пережитков» в горском сообществе.

Неприятие горцами Северного Кавказа коллективизации и оказание ими в связи с этим вооруженного сопротивления власти еще более подорвали доверие центра к местной администрации. Горские коммунисты зачастую слишком инициативно подходили к выполнению директив из центра, вызывая тем самым озлобленность местного населения на власть.

В некоторых республиках (Чечня, Ингушетия) предпринимаемые меры по коллективизации сельского хозяйства вызвали мощные восстания. Нужно подчеркнуть, что в процессе урегулирования подобных проблем центральная власть охотно перекладывала вину на местное руководство, заявляя, что «вину несут исключительно местные работники, действующие вопреки установкам из Москвы».93 Зачастую такая позиция центра, подкрепленная показательными репрессивными мерами против местных партийных и советских работников, приводила к снижению социальной напряженности.

Наличие перманентного военно-политического напряжения в регионе формировало атмосферу недоверия между центром и местными органами власти. Недоверие подкреплялось еще и тем, что время от времени крупные работники горской администрации, недовольные чем-либо, сами формировали повстанческие отряды и уходили в горы. Среди главарей банд оказывались коммунисты, получившие образование в советских вузах, работники местной прокуратуры и милиции.

Таким образом, взаимодействие центральных и местных органов власти на Северном Кавказе носило сложный и противоречивый характер. Поддержка Москвой начинаний местных элит в национально-государственном строительстве в первые годы существования советской власти постепенно сменилась настороженностью, а затем и прямым «одергиванием» сверху. Настроения части горских управленцев шли вразрез не только с общегосударственными интересами, но и не отвечали чаяниям большей части горского населения, стремившегося к созданию национальных автономий и не воспринимавшего идеи некой «горской федерации». Отход многих ответственных работников с позиций поддержки политики ВКП(б) в конце 1920-начале 1930-х гг., предательство части местных большевиков, предопределили формирование атмосферы недоверия между центром и горской администрацией (особенно в Чечне и Ингушетии). Это привело, с одной стороны, к увеличению доли представителей некоренного народа в местных органах власти автономных республик, а с другой стороны - к увеличению роли военной администрации и органов НКВД в поддержании внутренней стабильности в регионе.

92 См.: НефляшеваН. Месть и Закон. Как это было в СССР // Ьс;р:/Луц^.каука?-цгс1.Щ',Ы005/П05:^/б572

93 См.: Анчабадзе Г.3. Советская Чечено-Ингушетия. Краткий исторический очерк. - Тбилиси, 2001. С. 221.

В пятом разделе «Политика «коренизации кадров» и особенности ее реализации на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.» - автор отмечает, что одной из основных задач в государственном строительстве Советской России являлось укрепление позиций местных республиканских элит. Без решения данной задачи было невозможно конструировать так называемую «позитивную этничность» в регионах, которая выражалась в поддержке советской власти при сохранении собственной культуры и местных традиций.94

Во многом благодаря политике коренизации кадров большевикам удалось совместить лозунг «прав наций на самоопределение» с требованием единства государства. При этом набор инструментов для достижения поставленной цели был более или менее универсальным. Для создания руководящих и высококвалифицированных кадров администраторов, инженеров, научной, педагогической и творческой интеллигенции из представителей местных народов предусматривалось широкое привлечение их в систему среднетехнического и высшего образования. Подготовленные специалисты в национальных республиках имели преимущество при занятии должности в административном аппарате и в промышленности.9 С различных трибун из уст ответственных работников постоянно звучали призывы к тому, чтобы национальные меньшинства принимали самое деятельное участие в построении нового общества в СССР. На XII съезде партии Н.И. Бухарин прямо сказал о необходимости «купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций» через «искусственную постановку» русского населения в «положение более низкое по сравнению с другими». 6

В резолюции XII съезда РКП(б) «По национальному вопросу» было обращено внимание членов партии на «особый вред и особую опасность уклона к великорусскому шовинизму», в том числе в вопросе расстановки кадров.97 Выдвижение на первые должности проходило по двум критериям -принадлежности к коренной национальности и наличия революционной сознательности. Привлечение представителей коренных народов к выполнению управленческих функций способствовало сближению органов власти с массами. Одновременно проводилось так называемое «выравнивание экономических уровней» отсталых республик за счет центральной России. Национальные районы получали массу льгот и поблажек. Не случайно председатель СНК А.И. Рыков отметил, что «колониальная политика, например, Великобритании, заключается в развитии метрополии за счет колоний, а у нас -колоний за счет метрополии». 8

В ряде мусульманских регионов были восстановлены суды шариата и адата, проявлена терпимость в отношении мусульманских норм поведения в обществе, в том числе и для коммунистов." В начале 1920-х гг. в Баку на

94 См.: Северный Кавказ в национальной стратегии России / Под ред. В.А. Тишкова. М., 2008. С 116.

95 См.: Мартин Т. Империя позитивного действия: Советский Союз как высшая форма империализма // А1. 2002. №2. С 43.

96 См.: Двенадцатый съезд РКП(б): Стенографический отчет. М., 1968. С. 613.

41 См.: ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций, пленумов ЦК. - 4.1. - Издб-е. - М., 1940. С 497.

п Цнг. по: Дмитриева Е. Региональная экономическая диагностика. СПб, 1992. С. 65.

99 См.: Национальная политика России: история и современность. М, 1997. С. 289.

бывшем заводе Нобеля принимается решение о переносе выходного дня с воскресенья на пятницу в интересах немногих работавших на заводе мусульман.100 Желание большевиков любой ценой завоевать доверие местных народов иногда просто поражает. Например, в 1923 г. чеченский лидер Али Ми-таев, долгое время выступавший против Советской власти,101 не был уничтожен, а приглашен в Ревком Чечни. Правда вскоре Али Митаев все-таки вступил в вооруженный конфликт с Советской властью и был разбит.102

Стремясь завоевать доверие местных жителей, руководство страны, например, в Чечне, выселяло проживавших там русских казаков с мест традиционного проживания. В октябре 1920 г. член Реввоенсовета Кавфронта Г.К. Орджоникидзе отдал приказ: «первое - станицу Калиновскую сжечь; второе - станицы Ермоловская, Закан-Юрт (Романовская), Самашкинская и Михайловская отдать беднейшему безземельному населению и, в первую очередь, всегда бывшим преданными соввласти нагорным чеченцам, для чего: все мужское население вышеназванных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжелых принудительных работ; стариков, женщин и детей выселить из станиц...».103 Этот приказ был выполнен, но почти сразу же, в конце 1920 г., началось восстание в горных районах Чечни, проходившее под лозунгом «освобождения Чечни и Дагестана от национального русского гнета». 04

Проведение политики коренизации кадров на Северном Кавказе в начале 1920-х гг. было существенно затруднено. Советские административные органы столкнулись в этом регионе с теми проблемами, которые, либо были не характерны для других национальных территорий, либо стояли там не так остро. Главным образом, речь идет о национальном вопросе, который так и не был решен самодержавием и достался большевикам как сложный клубок многочисленных противоречий, обусловленных влиянием целого комплекса факторов.

Горское население Северного Кавказа, значительная часть которого оказывала долгое и упорное сопротивление действиям Российской империи по включению данной территории в ее состав, к началу 1920-х гг. относилось к любой администрации, контролируемой центром и подчиняющейся ему, с настороженностью, а в некоторых случаях - с открытой враждебностью. В этом смысле советская власть не воспринималась значительной частью горцев как некое принципиально новое явление в политической жизни страны, а представлялась всего лишь вариацией все той же власти «из центра». Подобное отношение, безусловно, объяснялось почти повальной неграмотностью

100 См.: Национальный воггрос на перекрестие мнений. М., 1992. С. 145.

101 См.: Бугай Н.Ф., Мекулов Д.Х. Народы и власть: «социалистический эксперимент». Майкоп, 1994. С 210,

102 См.: Тайны национальной политики ЦК РКП: Стенографический отчет секретного IV совещания ЦК РКП 1923. М., 1992. С. 199.

103 См.: Большевистское руководство: Переписка (1912-1927). М, 1996. С. 165.

104 См.: ГАРФ. Ф. Р-1318. Оп. 1. Д. 461. Л 95.

населения и «оторванностью его от политической жизни страны»,105 клановой замкнутостью.

Такое положение вещей объективно приводило к тому, что горцы, вступившие в контакт с властью, прошедшие обучение и занявшие определенные посты в управленческом аппарате, рассматривались некоторой частью населения как наместники центра, завербованные если не враждебными, то чуждыми силами. Очевидно, это не способствовало привлечению широких масс местного населения к работе в создаваемых советских организациях и учреждениях.

Другим серьезным препятствием был крайне низкий процент грамотности населения. Проведенные в последние десятилетия исторические исследования говорят о том, что население северокавказских республик к началу 1920- гг. было неграмотным практически поголовно.106 В этих условиях было очевидным, что проблема коренизации кадров не могла быть решена прежде проблемы ликвидации неграмотности. Это, в свою очередь, привело к тому, что дело коренизации кадров в национальных республиках Северного Кавказа начало сдвигаться «с мертвой точки» только к началу 1930-х гг., тогда как в некоторых других автономиях эта проблема решалась существенно быст-рее.107

Важной особенностью процесса подготовки и распределения национальных кадров было копившееся в регионе на протяжении сотен лет межэтническое напряжение. Эту особенность также приходилось учитывать. Крупные партийные и советские работники из северокавказских горцев, в отличие от многих других регионов страны, не рвали прочных связей со своими родовыми объединениями даже после вступления в ВКП(б). Вне сомнения, такое положение дел неминуемо приводило к тому, что одновременно с расстановкой национальных кадров на руководящие должности зачастую процветало неприкрытое кумовство, что в значительной степени подрывало доверие местного населения к новой власти.

Необходимо обратить внимание и на тот факт, что на территории северокавказских республик на протяжении 1920-1930-х гг. не прекращалось вооруженное сопротивление советской власти. Наличие повстанческого движения придавало проблеме коренизации управленческих кадров особый военно-политический подтекст. Руководящие работники в национальных республиках из числа местного населения зачастую оказывали содействие антисоветским формированиям, иногда по убеждениям, иногда - под страхом

105 См.: Дегоев В.В. Кавказ в структуре Российской государственности: наследие истории и вызовы современности // Вестник Института цивилизации. Выпуск 2. Владикавказ, 1999. С. 106.

|ск См.: Супьян С.М., Эльбуздукаева Т.У. Проблемы ликвидации неграмотности взрослого населения северокав-казсхих республик в 20-30 е гг. XX века (на примере Чечни, Ингушетии, Северной Осетии) // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2009. №3. С 96-98; Байгарина А.Е. Высшая школа в условиях политической системы 1917-1927 гг. /Дисс... к. к. н. - М , 1995; Озова Ф.А. Социальная политика советской власти на Северном Кавказе. 1918 г. / Автореферат дисс... к. и-н,- М., 1992 и др.

Например, в Татарской АССР к концу 1920 г. на татарском языке делопроизводство велось в 1/5 сельских Советов, а в 1923 г. - уже в 50%. В волостных исполкомах в 1921 г. было 30,4% татар, в 1922 г. - 40,4%, а в 1924 г. - уже больше 5096 / Климов ИМ. Национальные моменты в государственном и партийном строительстве Татарии в восстановительный период. Казань, 1957. С. 8-9.

расправы. Кроме того, известны случаи, когда горские коммунисты сами возки

главляли народные выступления.

Все это на практике приводило к тому, что центр, «оберегая » преданных горцев на высоких административных постах, зачастую прощал им те нарушения, которые в другом регионе были недопустимы. Таким образом, процесс коренизации кадров сопровождался опасностью создания «новой горской аристократии» из числа советских управленцев, неподконтрольной обществу и находящейся под покровительством Москвы.

Наличие такой опасности, в свою очередь, рождало еще одну региональную особенность: особую роль органов государственной безопасности в процессе формирования национальных управленческих кадров на Северном Кавказе. Взаимодействие органов ОГПУ-НКВД с горскими советскими активистами шло гораздо активней, нежели в других регионах страны, что вело к определенной смычке чекистов и советских работников на местах. Некоторые специалисты в связи с этим говорят о формировании такой причудливой

идеологической формы как «национальный коммунизм» у горских наро-

„„„ 109

ДОВ.

Еще одной особенностью создания национальных кадров на Северном Кавказе было достаточно четко прослеживающееся отличие темпов решения этой проблемы в равнинных и горных районах. Консервативно настроенные горные общества оказывали серьезное противодействие почти всем начинаниям новой власти, тогда как жители равнин более охотно шли учиться в советские учебные заведения. Подготовленные специалисты из числа горцев, направляемые затем на работу в горные районы своих национальных республик, часто не пользовались авторитетом у местного населения, что только увеличивало социальное напряжение в регионе.

Таким образом, коренизация кадров в национальных республиках Северного Кавказа имела свои особенности, даже в сравнении с другими автономными республиками в составе РСФСР и всего СССР1. Подготовка национальных кадров в этом регионе была сопряжена со значительными трудностями. При расстановке работников на ответственные посты центральная власть была вынуждена учитывать огромное количество факторов и гораздо внимательнее прислушиваться к рекомендациям местных коммунистов, знающих реальную обстановку в республиках. Однако, несмотря на объективные проблемы, к концу 1930-х гг. задача коренизации кадров на Северном Кавказе, в целом, была решена.

В шестом разделе - «Формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: ликвидация неграмотности, быт, семья, социальные ориентиры» - показаны кардинальные перемены в укладе жизни горских народов.

К началу 1920-гг. на большей части территории Северного Кавказа господствовал патриархальный уклад общественных отношений. Большин-

108 См.: РГАСПИ. <Ь. 82. Оп. 2. Д. 153. Л. 76.

109 См.: Россия и Кавказ: противоречивые дискурсы. Прага. Цикл интервью со специалистами по Кавказу. Интер-выо с профессором Г. Суни // Ьир:/^'Л^.саиса5шй:пе$.сот/:п-ис|е.а:;р?1<1=207.'Н

ство горцев, по сути, существовало автономно от остальной части страны,

придерживалось традиций и обычаев своего народа и осторожно относилось

к попыткам их вовлечения в общественно-политическую жизнь государст-

__но

ва.

Ликвидация неграмотности в СССР считалась главным приоритетом в деле коренной перестройки общественных отношений на социалистических началах.111 Государственные задачи, поставленные перед работниками системы образования СССР в 1920-1930-е гг., были весьма амбициозны. Предполагалось обучить грамоте всех граждан страны от 8 до 50 лет. В условиях, когда большая часть населения страны оставалась неграмотной, для достижения поставленных целей требовалось проделать большой объем работы с опорой на тщательно разработанную и продуманную стратегию.

Особенно непростой в этом смысле была ситуация с просвещением горских народов Северного Кавказа. Население этого региона традиционно было ограничено в возможности получения образования, являвшегося уделом местной элиты и духовных лиц. Учебные учреждения, имевшиеся в явно недостаточном количестве, не соответствовали растущим потребностям общества. В отдельных регионах к началу 1920-х гт. грамотные (умеющие читать и писать) составляли не более 3% взрослого населения.112 Во многих населенных пунктах, особенно в горных районах, не имелось ни одного грамотного. Традиционно неграмотными оставались женщины.

Процесс ликвидации неграмотности среди горцев был начат немного позже, чем в центральных регионах России. Только в середине 1921 г. в республиках Северного Кавказа стали создаваться пункты ликвидации неграмотности и школы грамоты. Они размещались в народных домах, на заводах, фабриках, в школах, в избах-читальнях, библиотеках и других местах. Началась длительная и упорная борьба за ликвидацию неграмотности. Работавшие неграмотные обязаны были заниматься ежедневно не менее двух часов. Причем для них сокращался рабочий день. За ними полностью сохранялась заработная плата. Обучение было бесплатным. Бесплатно выдавались и учебные пособия. В горских аулах создавались пункты ликвидации неграмотности. На протяжении всех 1920-х гг., несмотря на огромные трудности (в первую очередь, острый дефицит педагогических кадров), сеть ликпунктов продолжала расти.

Политический аспект ликвидации неграмотности в СССР в 1920-1930-е гг. в условиях укрепления советской власти заключался в необходимости быстрого распространения новой государственной идеологии, которая проникала в сознание масс вместе с изучаемыми предметами, особенно гуманитарного цикла. В целом, существенное повышение образовательного уровня в 1920-30-е гг. сделало представителей национальных окраин более лояльными советской власти.

110 См.: Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.)/ Дисс... д. и. и. - М, 2008. С 47.

111 См.: Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 24. С 116.

1,2 См.: Просвещение на Северном Кавказе в цифрах. - Росгов/на/Д, 1929. С 54-55.

Важной особенностью процесса ликвидации неграмотности в национальных республиках Северного Кавказа являлось то, что под влиянием духовенства многие горцы отказывались изучать алфавит, видели в просвещении попытку отторгнуть горцев от традиционных культурных и религиозных ценностей. Нередкими являлись случаи, когда работу пунктов по ликвидации неграмотности пытались сорвать, причем как тайно, так и явно. В мусульманских районах консервативно настроенная часть общества препятствовала ликвидации неграмотности среди горянок, требовала от населения беспрекословного выполнения адатов и законов шариата.113

В 1920-1930-е гг. в северокавказском регионе практически повсеместно отсутствовали необходимые средства для обучения. Не хватало помещений, столов, стульев, скамеек, классных досок и т.п.114 В этой связи в автономных республиках было развернуто интенсивное строительство школ. Новый толчок развитию образования дала индустриализация, уже первые шаги которой показали, что работа школы должна быть подчинена решению прагматических хозяйственных задач. В 1928 году Пленум ЦК ВКП (б) отмечал, что «налицо резкое несоответствие между потребностями в квалифицированных специалистах для технически перестраивающейся промышленности и состоянием дела подготовки кадров специалистов».115 Справедливость подобного вывода вынужден был признать и Нарком просвещения A.B. Луначарский, отмечавший, что выпускники советских школ и вузов «не способны участвовать должным образом в процессе индустриализации».116

После того, как руководство советского государства взяло курс на форсированную индустриализацию страны, проблема ликвидации неграмотности стала объектом еще более пристального внимания центральной и местной власти. Чтобы ускорить эту работу, было решено сеть школ по обучению взрослых перестроить по производственному принципу (по цехам, заводам, колхозам, бригадам). Благодаря этим и иным мерам к концу 1930-х гг. в области ликвидации неграмотности были достигнуты значительные успехи.

Северокавказский регион отличается своей многонациональностью и поликонфессиональностью, многоукладностью в экономическом и неоднородностью в социальном развитии. Население региона отличалось традиционно повышенной религиозностью, что обуславливалось историческими традициями, преобладанием сельского населения по сравнению с городским, разнообразным национальным составом, высокой активностью местных религиозных организаций. Лидеры партии - В.И. Ленин, A.B. Луначарский, Н.И. Бухарин и др. - уделяли традиционно много внимания вопросам борьбы с религией.117 Эта проблема состояла для них из нескольких аспектов: борьба

113 См.: КопачаевИ.П. Школы советской Кабардино-Балкарии / Национальные школы в РСФСР. - М, 1958. С 123.

114 См.: Кара А.П. Особенности развития регионально-национального компонента в школьном образовании в 19182005 гг.: исторический аспект (на примере Краснодарского и Ставропольского краёв и автономных национальных образований Юга России) /Автореферат дисс.., к. и. н. - Краснодар, 2007.С 15.

115 См.: КПСС в резолюциях, решениях съездов, конференций н пленумов ЦК. Т. 4. M., 1986. С 356-357.

116 См.: AB. Луначарский о народном образовании. М., 1958. С. 427.

117 См.: О религии и церкви: Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского государства. М.: Политиздат, 1981.322 с.

с религией как с антинаучной теорией, с церковью и духовенством (клерикализмом) и с религиозным сознанием. Эта борьба, связанная с вытеснением религии из всех областей жизнедеятельности общества, на практике приняла формы государственной антирелигиозной пропаганды.118

На Северном Кавказе, где более 80% населения проживало в сельской местности, для антирелигиозной пропаганды был избран дифференцированный подход, который учитывал специфику местной среды. При общем конфессиональном многообразии, для сельских районов было характерно компактное расселение представителей ведущих религиозных организаций. Доминировали среди них православие и ислам. В 1920-е гг. наблюдался значительный рост численности сектантских организаций. Постоянно на самых разных уровнях, начиная с партийных съездов и заканчивая рядовыми коммунистами, отмечалась необходимость проведения пропаганды в деревне более сдержанно и тактично, чем в городе. Это объяснялось «отсталостью крестьянской массы». Местные партийные ячейки указывали на невозможность ведения антирелигиозной пропаганды в деревне «изолированно от общей культурно-просветительной работы. Она должна составлять с этой работой единую сложную и разветвленную систему пропаганды научно-материалистического мировоззрения».119

В проведении антирелигиозных кампаний принимали участие не только местные коммунисты, но и представители национальной интеллигенции.120 Местом проведения антирелигиозной пропаганды часто становились избы-читальни, народные дома и другие просветительные центры. Многое зависело от состояния, в котором они находились, поэтому органы государственной власти заботились о материальном обеспечении проводимой работы.

Однако связанные с религией традиции местных народов оказались невероятно устойчивы. Наибольшие трудности у местных органов власти на Северном Кавказе возникли при изменении наиболее консервативных сфер жизни общества - семейного уклада и института брака. Власть стремилась создать необходимые предпосылки для межнациональных браков, которые на протяжении всей истории советского общества оставались, пожалуй, наиболее спорной темой. Они поощрялись государством и его пропагандой, но в обществе к ним преобладало заметное негативное отношение, колебавшееся от настороженного до резко отрицательного.

Коренное население Северного Кавказа в подавляющем большинстве проживало в сельской местности, что затрудняло борьбу с религией и модернизацию семейно-брачных отношений, подвергающимся более заметным преобразованиям в городе. Тем не менее, влияние государства и норм зако-

118 См.: Партийные организации Северного Кавказа в борьбе за установление диктатуры пролетариата, построение социализма и коммунизма. - Ростов-на-Дону, 1985. С. 153.

См.: РГАСПИ. Ф.17. Оп. 60. Д 438. Л.19.

120 См.: ЦДНИКК. 0.12. Он. 1. Д 105. Л. 47.

121 См.: Алиева З.В. Особенности проведения антирелигиозной кампании на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: опыт исторического анализа // Общественно-политические преобразования в России: страницы историн. M.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2010. С 17.

нодательства оказали своё воздействие и на эту, очень закрытую, сферу жизни горцев. Например, браки с девушками, не достигшими 18 лет, стали редкими: в 1939 г. в Кабардино-Балкарии их было 0,4%, в Адыгее - 0,5%, в Северной Осетии - 1,8% от общего числа.122

Много внимания власть уделяла борьбе с бытовой религиозностью, стремилась искоренить «религиозные предрассудки» в сфере общественной жизни. Определенные успехи на этом пути были достигнуты только к концу 1930-х гг.

В документах партии и правительства речь, по сути, шла о необходимости самым существенным образом изменить всю социальную структуру горских народов, подняв при этом экономически отсталые районы страны до приемлемого уровня развитости.

Северный Кавказ в 1920-1930-х гт. оставался почти исключительно аграрным краем. И даже тот рост городского населения, который наметился в этом регионе в начале XX в.,123 происходил не за счет переселения горцев в города, а за счет миграции на Северный Кавказ русских из Центральной России и территории современной Украины.124 При этом, несмотря на заметный рост городского населения, число рабочих на начало 1920-х гг. было минимальным - около 3,3%.125 Общее же количество рабочих в Горской АССР на 1921 г. составляло около 30 тыс. чел.126

Для успешного решения задачи создания национального пролетариата в горских регионах Северного Кавказа имелись серьезные предпосылки, главная из которых - острый недостаток земли сельскохозяйственного назначения. Данная проблема являлась «бичом» всего региона и стояла на повестке дня задолго до включения этих территорий в состав Российской империи. Причем в некоторых республиках дефицит пахотной земли был катастрофическим.

Исходя из имеющихся реалий, советское руководство приняло логичное решение о проведении в регионе интенсивной индустриализации с опорой на имевшийся излишек рабочей силы в сельской местности.127 В соответствии с идеей господства пролетариата в социальной системе в Советской России непрерывно расширялся комплекс льгот для рабочих государственных предприятий. Однако, несмотря на подобные установки властей, на практике заработная плата в частном хозяйственном секторе в среднем в два раза превышала уровень заработной платы в государственном производстве.

122 См.: Мерегуков М.А. Межнациональный брак как форма проявления межнациональных отношений// Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы)/ Под ред. Н.Ф. Бугая. - Майкоп: «Адыгея», 1992. С. 227.

123 См.: В период с 1903 по 1913 г.г. число горожан на Северном Кавказе увеличилось на 30% / Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 г. - Краснодар, 1996. С. 253.

124 См.: Шнайдер В.Г. Динамика и структура освоения Северного Кавказа русским населением в последней трети XIX в. Проблемы социокультурного развития Северного Кавказа: социально-исторические аспекты. Сборник статей / Под ред. А. И. Шаповалова. - Армавир, 2000. С 23.

123 См.: Население и хозяйство Кубано-Черноморской области. Статистический справочник. За 1922-1923 гг. / Под ред. В.И. Смирнсколо. Ч. Ш. - 1фаснодар, 1924. С. 631.

126 См.: Волкова Н.Г. Основные демографические процессы / Культура и бьгг народов Северного Кзэказз/ Под ред. В.К. Гапданова, - М., 1968. С. 71.

12 См.: Даудов А.Х. Социально-экономическое развитие Горской Автономной Советской Социалистической Рес-пу6пики(1920-1924гг.)/Дисс...д.н.н.-С/Пб., 1998. С 112

Низкий уровень заработной платы создавал условия для массового оттока квалифицированной рабочей силы на хозрасчетные и частные предприятия, а также в мелкую кустарную промышленность.

В седьмом разделе - «Поиск путей преодоления межнациональных противоречий на Северном Кавказе» - показано, что национальная политика РСДРП(б), пришедшей к власти в стране в 1917 г., строилась на принципах интернационализма, ликвидации этнокультурных различий, создания новой исторической общности людей. Однако исторические реалии заставили большевиков вести более гибкую и осторожную политику в национальном вопросе. Уже с первых месяцев существования новой Советской республики стало ясно, что национальный вопрос требует пристального внимания центральной власти, поскольку веками копившиеся межэтнические противоречия в условиях крайнего ослабления центра могли вылиться в кровавые столкновения и хаос.

Уже в первый день после победы вооруженного переворота в Петрограде в соответствии с декретом «Об учреждении Совета Народных Комиссаров» был создан Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР (Наркомнац) во главе с И.В. Сталиным.128 Формально задача органа была предельно проста - «контролировать вопросы национального строительства». При этом основополагающим документом в деятельности Наркомнаца стала «Декларация прав народов России», принятая 3 ноября 1917 г. и предусматривавшая равенство всех народов страны, право на отделение и образование самостоятельного государства, отмену всех национальных ограничений, свободное развитие национальных меньшинств в составе каждого из народов.129 Определив свою структуру, наличные силы и средства, Наркомнац начал активно функционировать на всей территории, подконтрольной большевистскому правительству. В 1918 г. в его составе был создан Мусульманский Комиссариат и Комиссариат горцев Кавказа,130 который возглавил видный карачаевский революционер и ученый У.Д. Алиев.131

Процесс национально-государственного строительства на Юге России в 1918 г. шел быстрыми темпами и зачастую носил хаотический характер. Северокавказские горцы оказывались в составе целого ряда государственных образований: Ставропольской советской республики, Терской советской республики, Черноморской советской республики, Кубанской советской республики, Северо-Кавказской советской республики и др. При этом Наркомнац провел большую работу, связанную с упорядочением процесса национально-государственного строительства на Северном Кавказе и приведением его в соответствие с принятой в 1918 г. Конституцией.132 В условиях острого гра-

121 См.: Декреты Советской власти. Т. 1. - М., 1957. С. 89.

129 См.: Декларация прав народов России // Большая советская энциклопедия / Под редакцией А.М. Прохорова. 3-е издание. - М„ 1969-1978. Т. 6. С. 380.

130 См.: Национальная политика России: история и современность / Под ред. В.А. Михайлова. - М., 1997. С. 71.

131 Он был разносторонне развитым человеком: знал восточную историю, восточную словесность; изучал арабскую, турецкую н персидскую филологию; владел глубокими этно^афическнмн познаниями; в совершенстве владел более чем десятком языками /Алиева У.Д., Абаева Ф.В. Умар Алиев. - Майкоп, 1995. С. 11.

132 См.: История Советской Конституции в декретах и постановлениях Советского правительства. 1917-1936. - М., 1936. С. 65.

жданского противостояния большевики провозгласили новую форму государства, основой которой должен был стать «братский союз наций».

Первым официальным документом советской власти, регулирующим процесс развития горских народов Северного Кавказа, стало Постановление СНК РСФСР, опубликованное 2 августа 1918 г. Работники Наркомнаца принимали самое активное участие в процессе подготовки этого документа. В постановлении предписывалось организовать на местах, где проживало горское население, отделы, призванные заниматься делами горцев Кавказа. Его подписали В.И. Ленин, заместитель Наркомнаца С.С. Петровский и заведующий отделом горцев Кавказа У.Д. Алиев. В Постановлении указывалось: «Всем уездным и губернским Советам на местах с наличностью горского населения немедленно организовать отделы по делам горцев с подотделами, необходимость коих диктуется местными условиями».

В октябре 1920 г. было принято Постановление Политбюро ЦК РКП(б) «О задачах РКП(б) в местностях, населенных восточными народами». Этот документ подчеркивал необходимость «упорядочения жизни автономии в соответствующих конкретным условиям формах для тех восточных национальностей, которые не имеют ещё автономных учреждений, в первую голову для

/- 134

калмыков и бурят-монголов».

Несмотря на то, что данное постановление было принято в связи с освобождением Красной Армией большей части Сибири, изложенные в нем требования касались и северокавказских народов. Уже через четыре дня после принятия этого документа, заведующий отделом горцев Кавказа Наркомнаца У.Д. Алиев подал на имя Председателя СНК В.И. Ленина докладную записку о положении на Северном Кавказе, в которой прямо указывал на необходимость предоставить национальную автономию горским народам.

В тот же день В.И. Ленин ознакомился с докладом, некоторые слова из сопроводительной записки У.Д. Алиева к докладу подчеркнул трижды и внизу написал красными чернилами: «Т. Каменский! По-моему, надо тотчас послать копию т. Сталину для Бюро Цека на Кавказе, а этот оригинал перешлите т. Крестинскому. Ответьте мне также несколько слов по существу докла-да».135

Подготовленный работниками Наркомнаца документ получил одобрение на высшем уровне. Уже через два месяца, в январе 1921 г. были образованы Дагестанская АССР и Горская АССР, в состав которой вошли Северная Осетия, Балкария, Кабарда, Чечня и Ингушетия.

Однако объективная историческая реальность вскоре заставила Нар-комнац существенно скорректировать свое отношение к Горской республике. С одной стороны, часть горской интеллигенции восприняла образование Горской АССР как начало создания на территории Закавказья и северокав-

ш См.: Лайпалов К.Т. Вертикальный имамат? Забитый урок истории // ДОШ (слово). 2005. №7 / http://www.doshdu.ni/l (7)2005/раее-7-2.htm

134 См.: РГАСПИ Ф. 17. Оп. 3. Д. 490. Л 7.

113 См.: Лайпанов К.Т. Вертикальный имамат? Забытый урок истории // ДОШ (слово). 2005. №7 / http://www.dOiMu.nl/ini2005/Daee-7-2.htm

казских районов, населенных горцами, мощного государственного образования, политическое будущее которого в теории могло простираться вплоть до обретения независимости. Так, Наркомнац был серьезно обеспокоен возможностью вхождения в Горскую АССР Дагестана и отделившейся от Грузии 21 мая 1921 г. Абхазии.136

С другой стороны, в самой Горской АССР начали «поднимать голову» так называемые «национал-коммунисты»,137 все более отчетливо проявляющие сепаратистские настроения в Горской республике. Противоречия и склоки начались практически сразу после появления этого национального образования и имели самые разнообразные поводы: от пресловутых межнациональных отношений в районах соприкосновения народов до распределения средств, выделяемых из центра.

Складывающиеся внутри руководства нового государственного образования взаимоотношения не устраивали Наркомнац, главным образом, И.В. Сталина. Заведующий отделом горцев Кавказа Наркомнаца У.Д. Алиев отмечал, что изначально большевиками планировалось, что «центр тяжести всей творческой деятельности и инициативы должен был бы быть предоставлен отдельным национальным окружным органам».138 На деле многие функционеры Горской АССР начали проводить политику строгой централизации внутри республики, что никак не отвечало замыслу руководства Наркомнаца.

В конечном итоге, руководство Наркомнаца склонилось к поддержке национальных автономий. После этого процесс распада Горской АССР принял лавинообразный характер.

Образование СССР в 1922 г. большевики рассматривали не только как форму объединения народов бывшей Российской империи, но и как переходную форму к полному государственному единству наций и стиранию национальных различий.139 Между тем, для идеологов большевизма все больше становилось ясным длительное существование как наций, так и национальных различий даже после победы социалистической революции во всем мире. Уже в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» В.И. Ленин указывал, что национальные различия «будут держаться еще очень и очень долго после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе».140

Анализ внутрипартийных дискуссий по национальному вопросу показал, что в 1920-е гг. в большевистском руководстве появились новые акценты национальной политики, которые носили характер частичного отступления от интернациональной парадигмы.141 Однако это отступление, имело временный характер и во многом зависело от политического момента в стране. С

134 См.: Гибель горской республики / Российский правовой портал. Публичная бесплатная политико-правовая ин-

тернет-библиотека Пашкова Романа // http://constitutions.ru/archives/3597/15

137 См.: РГАСПИ Ф. 17. Оп. 3. Д 504. Л. 3.

138 См.: Тарлыков А. А. Наркомнац и практика решения национального вопроса в условиях общегосударственного

кризиса 1917-1922 гг. // Эволюция российской государственности: Прошлое и современность. Материалы II межрегиональной научной конференции. - Ставрополь, 2003. С. 236.

139 См.: ВдовинАИ Этнополитика в ко!ггексге новой государственности//Кентавр. 1994.№1.С.б.

140 См.: Ленин В.И. Полное собрание соч. Т. 41. С. 77.

ш См.: РГАСПИ Ф. 17. Оп. 117. Д. 607. Л. 196-197.

одной стороны, шла дальнейшая централизация партии, отсюда и государственной власти, и безукоснительное подчинение национальных компартий ЦК РКП(б). Созданная жестко централизованная партийная организация действовала, в принципе, вне рамок закрепленной Конституцией федеративной структуры государства. РКП(б) фактически могла ликвидировать любые проявления сепаратизма в республиках Союза и была гарантом единства страны. С другой стороны, шел поощряемый самим руководством партии процесс развертывания национально-государственного строительства, который, казалось бы, вел к децентрализации власти.

Вскоре после образования Союза Советских Социалистических Республик Наркомнац был ликвидирован (июнь 1923 г.). При этом властью было признано, что данный исполнительный орган в целом выполнил свою задачу. Все народы нового государства, в том числе и северокавказские горцы, были в той или иной степени вовлечены в процесс социалистического строительства. Совет Национальностей, созданный в мае 1920 г. после реорганизации Наркомнаца, стал второй палатой ВЦИК и фактически взял на себя функции «парламента национальностей»,142 в дальнейшем расширяя свои функции и обрастая бюрократическим аппаратом.

Национальные противоречия в регионе традиционно рассматривались советским руководством в неразрывной связи с постановкой рабочего вопроса. Считалось, что по мере роста местного пролетариата национальные конфликты в республиках Северного Кавказа будут изжиты сами собой. В соответствии с официальной концепцией пролетарского государства рабочий класс, состоявший, главным образом, из промышленных рабочих, признавался основной социальной базой советской власти. Именно «класс-гегемон» считался движущей силой революционных изменений в России, а его представители - наиболее надежными и последовательными сторонниками большевиков. В этой связи всемерная поддержка этой общественной группы со стороны власти после победы в гражданской войне была абсолютно логичной и понятной.

Лидеры РКП(б)-ВКП(б) ориентированные на строительство пролетарского государства, искренне полагали себя единственными выразителями и защитниками интересов национального рабочего класса, в связи с чем рассматривали любые альтернативные формы хозяйственной организации пролетариата либо как однозначно контрреволюционную силу, либо как временных попутчиков.

Политика государства в этом вопросе заключалась не только в социальной поддержке рабочих, но и в численном увеличении промышленного рабочего класса и его формирования фактически «с нуля» в тех регионах, где в дореволюционный период он практически отсутствовал.

Иногда руководителям предприятий приходилось вникать и в национальные вопросы. На заводах в национальных автономиях фиксировались случаи проявления национальной неприязни. В частности, такое нередко

См.: Зимин А. У истоков сталинизма. 1918-1923. - Париж. 1984. С. 173.

происходило на заводах Грозного между чеченскими и ингушскими рабочими. Были директора заводов, которые прямо и открыто выступали против приема на работу горцев. По их мнению, представители горского населения «не способны к систематической и длительной работе».143 Кроме того, некоторые религиозные исламские деятели высказывались в том смысле, что мусульманин не может и не должен трудиться рядом с неверными.144 Русские рабочие также весьма настороженно относились к вновь прибывающему «пополнению» из местных жителей. Как отмечала периодическая печать того времени, многие опытные пролетарии считали горцев временными явлением

145

на заводах и называли их «гостями».

В целом, советской власти удалось достичь значительных успехов в деле формирования национальных рабочих кадров в автономиях Северного Кавказа. Согласно имеющимся на данных момент в распоряжении исследователей данным, во второй половине 1930-х гг. процент горцев в среде рабочих составлял в разных республиках примерно от 30 до 40%.146 В производство, несмотря на существовавшие патриархальные порядки, удалось вовлечь женщин. При этом, недостаток образования приводил к тому, что в основном горцы были вынуждены выполнять работу, не требующую специальных навыков. Кроме того, в первые два десятилетия существования советской власти, несмотря на все усилия, не удалось преодолеть социокультурный барьер между русскими и горскими рабочими, порождающий недоверие и подозрительность. Эта задача была решена позднее путем повышения уровня образованности среди горцев и массовой подготовкой национальных инженерных и управленческих кадров.

В заключении подводятся итоги работы, делаются обобщения и выводы, даются рекомендации по дальнейшему исследованию поставленной проблемы. В частности, автор отмечает, что Северный Кавказ был и остается важным узлом национальных и религиозных противоречий, жесткого военного и политического противостояния, участие в котором вынуждена принимать Россия с момента своего естественного геополитического расширения на Юг. Боевые действия на Северном Кавказе в 1990-е гг. и начале нового XXI в., в той либо иной степени затронувшие все местные народы, заметно обострили интерес к историческому прошлому этого неспокойного региона, к многогранной и непростой истории национально-государственного строительства на Северном Кавказе. В представленной диссертации с позиций взвешенного объективного анализа показаны особенности национальной политики Советской России в этом непростом регионе.

Национальные движения в регионе рассматриваются с точки зрения борьбы местных народов за возможность прогрессивного политического, со-

143 См.: ГАРФ. Ф. 393. Оп. 3. Д 64. Л 3.

144 Си.: Шнайдер В.Г. Национальное строительство как фактор социокультурной интеграции народов северного Кавказа в советское общество (1917-конец 1950-х гг.) / Дисс... д. и. н. - М., 2008. С. 81.

143 См.: Революционный Восток. Журнал Научно-исследоваггеяьской ассоциации при Коммунистическом университете трудящихся Востока им. И.В. Сталина. 1935. №5. С 59.

146 См.: История индустриализации Северного Кавказа. 1933-1941 п*. - Грозный, 1973. С. 216.

циально-экономического и национально-культурного развития в рамках политически обновленной Советской России.

В работе отмечается повышенное внимание лидеров партии и правительства к национально-государственному строительству на Северном Кавказе. Большевистское руководство проявило чрезвычайную политическую гибкость, сумев приспособить свои теоретические установки по национальному вопросу к конкретным реалиям революционной анархии, распаду бывшей российской государственности и гражданской войны. Умело играя на национальных противоречиях, руководство ВКП(б) смогло воплотить в действительность такое национально-территориальное деление региона, которое отвечало интересам молодого советского государства и горцев Северного Кавказа. При этом удалось нанести идеологическое поражение, как сепаратистам, так и сторонникам создания «горской федерации», в которой интересы одних, «слабых и малочисленных» горских народов неизбежно приносились бы в жертву другим, более «сильным и многочисленным». В результате народы Северного Кавказа были включены в состав Союза ССР и получили возможность интенсивного социально-экономического, политического и культурного развития.

ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ: Работы, опубликованные в перечне периодических научных изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Гутиева М.А. Формирование советской модели социально-экономического развития республик Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. И Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2010. № 4. С. 69-75. (0,5 п.л.).

2. Гутиева М.А. Исторический опыт становления и развития системы высшего образования на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Философия права. 2010. № 6. С. 115-121. (0,5 п.л.).

3. Гутиева М.А. Власть и общество на Северном Кавказе в условиях сплошной коллективизации на рубеже 1920-1930-х гг.: опыт и уроки истории // Гуманитарные и социальные науки. Электронный журнал. 2010. № 5. www.hses-online.ru С. 188-196. (0,5 п.л.).

4. Гутиева М.А. Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 19 20-1930-е гг. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. М.: РУДН, 2010. №1. С. 31-44. (0,9 п.л.).

5. Гутиева М.А. Особенности национального движения горцев Северного Кавказа в период общенационального кризиса 1917-1921 гг. // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. № 4. С. 107-110. (0,4 пл.).

6. Гутиева М.А. Тенденции и противоречия национально-государственного строительства на Северном Кавказе в первой половине 1920-х гг. // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2010. № 5. С. 34-41.(0,6 п.л.).

7. Гутиева М.А. Исторический опыт советской политики ликвидации неграмотности среди горцев Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2010. № 5. С. 172-178. (0,7 п.л.).

8. Гутиева М.А. Формирование национальных рабочих кадров как социальной базы советской власти на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. //Гуманитарные и социальные науки. Электронный журнал. 2010. № 6. \vww.hses-online.ru С. 227-234. (0,9 п.л.).

9. Гутиева М.А. Политика коренизации кадров и особенности ее реализации на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Гуманитарные и социальные науки. Электронный журнал. 2011. № 1. www.hses-online.ru С. 59-67. (0,6 пл.).

10. Гутиева М.А. Взаимодействие центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления Северным Кавказом (1917-1939 гг.) // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. №

2. С. 53-59. (0,5 пл.).

11. Гутиева М.А. Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР и процесс национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1917-1923 гг. // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2011. № 2. С. 142-154. (0,7 пл.).

12. Гутиева М.А. Тенденции и противоречия борьбы с религией на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Вестник Московского государственного областного университета. М.: МГОУ, 2011. № 1. С. 34-41. (0,6 п.л.).

13. Гутиева М.А. Концептуальные основы национальной политики России на Северном Кавказе: опыт и уроки имперской истории // Ученые записки Российского государственного социального университета. М.: РГСУ. 2011. №

3. С. 114-153. (0,7 пл.).

14. Гутиева М.А. Политический курс России на Северном Кавказе в зеркале отечественной историографии (традиции и современность) // Вестник Московского государственного областного университета. М.: МГОУ, 2011. № 2. С. 83-91. (0,5 пл.).

15. Гутиева М.А. Поиск путей преодоления межнациональных противоречий на Северном Кавказе в 1920-е гг. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. М.: РУДН, 2011. № 1. С. 74-82. (0,7 пл.).

16. Гутиева М.А. К вопросу о способах решения национального вопроса в программах основных политических партий России в начале XX в. // Гуманитарные и социальные науки. 2011. № 2. www.hses-online.ru (1,2 пл.).

17. Гутиева М.А. Основные этапы становления национальной государственности у народов Северного Кавказа в 20-е гг. XX в. // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2011. № 3.(0,8 пл.)

Монографии:

18. Гутиева М.А. Некоторые аспекты становления и развития советской национальной государственности у народов Северного Кавказа в 20-30-е гг. XX века. Ростов-на-Дону: Из-во СКНЦВШ ЮФУ «Актуальные проблемы современной науки», 2010.215 с. (1,5 п.л.).

19. Гутиева М.А. Исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Советского государства в первой четверти XX вв. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ ЮФУ «Актуальные проблемы современной науки», 2011. 325 с. (8,6 п.л.).

Статьи:

20. Гутиева М.А. Белая эмиграция: некоторые аспекты. (Национально-государственное и федеративное строительство на Северном Кавказе: опыт, проблемы, специфика) // Научные труды Горского государственного аграрного университета. Владикавказ: Изд-во «Алания», 1998. С. 56-59. (0,4 п.л.).

21. Гутиева М.А. Участие осетин в белом движении // Вестник СевероОсетинского государственного университета им. К.Л.Хетагурова. Владикавказ, 1999. № 1. С. 29-32. (0,4 п.л.).

22. Гутиева М.А. Патриотизм военной интеллигенции Осетии в первой мировой войне // Известия Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования. Горский государственный аграрный университет. Владикавказ, 2003. Том-40. С. 19-21. (0,3

П.Л:).

23. Гутиева М.А. Летопись национальной трагедии (страницы истории белого движения) // Вестник владикавказского научного центра. Владикавказ, 2003. Том 3. № 1. С. 77-79. (0,25 п.л.).

24. Гутиева М.А. На русско-турецкой войне в Болгарии // Вестник научных трудов молодых ученых Горского ГАУ. Выпуск 1. Владикавказ, 2003. С. 133135. (0,3 п.л.).

25. Гутиева М.А. Из истории русско-осетинского боевого содружества // Известия федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования. «Горский государственный аграрный университет». Том-41. Владикавказ, 2004. С. 28-30. (0,2 п.л.).

26. Гутиева М.А. На защите государственных интересов Российской империи. (К вопросу участия осетин в войнах России в начале XX века) // Вопросы политологии, истории и социологии. (Сборник научных трудов). Выпуск IV. Владикавказ, 2004. С. 119-123. (0,4 п.л.).

27. Гутиева М.А. К истории осетинского белого движения // Вопросы политологии, истории и социологии. (Сборник научных трудов). Выпуск IV. Владикавказ, 2004. С. 59-63. (0,4 пл.).

28. Гутиева М.А. Формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: ликвидация неграмотности, быт, семья, социальные ориентиры // Материалы краевой научной конференции «История общественных движений в России». Краснодар. 2007. С. 46-51. (0,5 пл.).

29. Гутиева М.А. Национальные противоречия на Северном Кавказе в 1920-е гг. // Новые подходы к изучению отечественной истории. Материалы круглого стола. СПб, 2008. С. 133-138. (0,5 п.л.).

30. Гутиева М.А. Формирование горской интеллигенции в условиях укрепления советской власти на Северном Кавказе в 1920-1930-е гт. // Индустриализация и общество. Социальные последствия индустриализации в Европе в XIX - XX веках. Сборник научных трудов. М.: Издательство Главного Архивного управления г. Москвы. 2008. С.18-25. (1,1 пл.).

31. Гутиева М.А. Борьба с бандитизмом и уголовной преступностью на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. // Гуманитарий. История и общественные науки. Сборник научных трудов. Вып.6. М.: Типография МПГУ. 2008. С. 6774. (0,5 п.л.).

32. Гутиева М.А. Основные факторы начального этапа чеченского кризиса // Сборник научных трудов. Исторический и правовой вестник. Владикавказ, 2008. № 2. С. 92-94. (0,3 пл.).

33. Гутиева М.А. Проблемы национально-государственного строительства на Северном Кавказе в годы НЭПа // Гуманитарные науки. Сборник научных трудов. Вып.15. М.: Издательство МАДИ. 2009. С. 40-47. (0,5 пл.).

34. Гутиева М.А. Особенности индустриализации в крупных промышленных центрах Северного Кавказа в 1930-е гг. // Русский исторический процесс глазами современных исследователей. Материалы Межвузовской научной конференции. Сборник научных трудов. М.: Типография МПГУ. 2009. С. 4957. (0,5 п.л.).

35. Гутиева М.А. Формирование советской политической элиты в республиках Северного Кавказа в 1920-1930-е гг. И Власть и общество в России XIX-XX вв. Сборник научных трудов. М.: МГОУ. 2010. С. 16-19. (0,2 пл.).

36. Гутиева М.А. Экономическое развитие республик Северного Кавказа в годы НЭПа И Социально-гуманитарные науки: поиски, проблемы, решения. Сборник научных трудов. М.: Типография МПГУ. 2010. С. 45-49. (0,4 пл.).

37. Гутиева М.А. Полномочия местных органов власти в условиях формирования управленческой вертикали Советской России в 1920-1930-е гг. (на материалах Северного Кавказа) // Конференции, дискуссии, материалы. Сборник научных трудов кафедры истории России РУДН. - М.: изд-во РУДН, 2011. С. 167-182.(1,5 пл.).

38. Гутиева М.А. Специфика антирелигиозной политики Советского государства в Северокавказском регионе в 1920-1930-е гг. // Культура и религия. 2011. №2. (1,2 пл.)

Отпечатано 06.06.2011 г. Тир. 50 экз.

Гарнитура Times New Roman. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 2,8 Типография ООО « Альфа Принт » Ю.а.: 414004, г. Астрахань, ул. Б. Алексеева 30/14 e-mail: Alfager@rambler.ru тел: 89033485666

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Гутиева, Мадинат Алибековна

ВВЕДЕНИЕ.3

РАЗДЕЛ I. Научные основы изучения исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1917гг. Историография и источниковая база исследования.11

РАЗДЕЛ II. Исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Российского государства к 1917 г.49-98.

РАЗДЕЛ III. Дискуссии о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в период общенационального кризиса в России.99

РАЗДЕЛ IV. Взаимодействие центральных и местных органов власти в условиях формирования советской модели управления регионом.155

РАЗДЕЛ V. Политика «коренизации кадров» и особенности ее реализации на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.190

РАЗДЕЛ VI. Формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.: ликвидация неграмотности, быт, семья, социальные ориентиры.258

РАЗДЕЛ VII. Поиск путей преодоления межнациональных противоречий на Северном Кавказе.332

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Гутиева, Мадинат Алибековна

Актуальность темы исследования связана с сохранением комплекса этнополитических противоречий на Северном Кавказе в начале нового XXI века. Национальный вопрос справедливо считается на современном этапе одним из наиболее острых и трудноразрешимых в Российской Федерации. Его сущность состоит не только в политических, социально-экономических и культурных взаимоотношениях между народами, но включает в себя такие аспекты, как отношения центральной и местной республиканской власти, степень самостоятельности национально-территориальных образований, влияние религиозных верований на формирование государственности у различных народов и т.д. В данной связи особый интерес представляет анализ исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в переломный период укрепления основ советской власти в 1920-1930-е гг.

Значимость темы исследования определяется тем, что она составляет неотъемлемую часть двух больших проблем: складывания Российского многонационального государства и национального движения горцев Северного Кавказа. Глубокое изучение тенденций и противоречий национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. позволяет выявить исторические истоки и причины современного регионального сепаратизма, который является прямым следствием накопившихся противоречий в национальном развитии. В большинстве случаев сепаратистские настроения основываются на предвзятых оценках исторического прошлого России, той роли, которую она сыграла в исторической судьбе кавказских народов. Формирование тенденциозных представлений о исключительно насильственном присоединении Кавказа к России имеет огромный разрушительный потенциал, который нельзя недооценивать. Влияние на появление сепаратистских настроений негативных знаний о прошлом подтверждается многими исследователями.1 Опасность подобных интерпретаций особенно возросла на современном этапе, когда стратегические притязания на окраинные территории России объявили многие страны.

В представленном исследовании с опорой на документы центральных и местных архивов удалось показать, что интеграционная политика Советской России на Северном Кавказе в период социалистической модернизации опиралась на значительные слои местных сообществ, в своей массе ориентированных на включение в общесоюзное политическое, социальное и культурное пространство. В итоге для народов Северного Кавказа Советская Россия стала не только государственным образованием на интернациональной основе, но и идеей объединения, Родиной.

Анализ состояния научной разработки темы исследования, проведенный в первом разделе диссертации, показал, что среди работ региональных историков по периоду 1920-1930-х гг. преобладают исследования политических настроений горцев Северного Кавказа, особенностей их социальной организации и уровня жизни. Однако поставленная в данной работе конкретная проблема эволюции взаимодействия центральной власти и местных сообществ в процессе национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. до сих пор еще не стала предметом специального рассмотрения в рамках докторской диссертации.

В данной связи, в качестве цели исследования избран комплексный анализ исторического опыта национально-государственного строительства на Северном Кавказе в сложный период создания и укрепления новой вертикали власти в стране в 1920-1930-е гг.

1 Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы на Северном Кавказе: концепция этнической субъектности. - Ростов-на-Дону, 1997; Наука о Кавказе: проблемы и перспективы. Материалы съезда ученых-кавказоведов (27-28 августа 1999 г.) / Под ред. В.Г. Игнатова. - Ростов-на-Дону, 2000 и др.

Анализ степени научной разработки темы и поставленная цель требует решения следующих научных задач:

- выявить основные теоретические и методологические подходы ис-• торической науки к исследованию взаимоотношений Советской власти и горского общества в 1920-1930-е гг., а также с привлечением широкого круга литературы и источников определить главные тенденции в развитии историографии данной темы;

- выявить и показать исторические условия и итоги интеграции народов Северного Кавказа в состав Российского государства к 1917 г.;

- проанализировать основные идеи и характер дискуссий о национально-государственном строительстве на Северном Кавказе в период революционного кризиса и гражданской войны;

- рассмотреть особенности взаимодействия центральных и местных органов власти в условиях формирования' советской модели управления-регионом;

I»

- на основе анализа новых архивных документов извлечь исторические уроки из политики «коренизации кадров», реализуемой на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.; (

- показать формирование нового социокультурного пространства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг., учитывая изменения в организации быта, семейных отношениях, уровне образования и социальных ориентирах местных народов;

- с опорой на последние достижения исторического знания рассмотреть успехи и неудачи Советской власти в преодолении межнациональных противоречий на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг.

Источниковую базу исследования составил комплекс материалов 1 центральных и региональных архивов, опубликованных документов советского правительства, статистические данные, воспоминания, мемуары и периодика, отразившие сложный и противоречивый процесс национально государственного строительства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. Подробный анализ использованных в диссертации источников проводится в первом разделе.

Хронологические рамки диссертации охватывают исторический период 1920-1930-х гг. Выбор данного этапа определяется тем, что в условиях окончания гражданской войны, перехода к новой экономической политике и образования СССР перед высшим партийно-государственным руководством страны встала задача укрепления основ советской власти в национальных регионах с опорой на местное население союзных республик. Не стали исключением и республики Северного Кавказа, в которых при посредничестве русских специалистов и интеллигенции к концу 1930-х гг. удалось сформировать национальные кадры для дальнейшего развития политической системы, народного хозяйства, культуры и образования.

Территориальные рамки исследования включают Ростовскую область, Краснодарский и Ставропольский (до 1943 г. Орджоникидзевский) края и в их составе Адыгейскую, Карачаевскую и Черкесскую автономные области, Кабардино-Балкарскую, Северо-Осетинскую автономные республики, Дагестан, Чечню и Ингушетию. Северокавказский регион расположен на юге европейской части Российской Федерации. Его территория простирается от Нижнего Дона до Большого Кавказского хребта. В 19201930-е гг. на Северном Кавказе проживало более 50 коренных национальностей, что составляет главную особенность исследуемого региона.

Научная новизна диссертации состоит в том, что это одна из первых работ, в которой с опорой на уникальные архивные документы проведен комплексный анализ истории национально-государственного строительства на Северном Кавказе на протяжении непростого периода 19201930-х гг.

Втор делает вывод о том, что после прихода к власти большевистское руководство проявило чрезвычайную политическую гибкость, сумев приспособить свои теоретические установки по национальному вопросу к конкретным реалиям революционной анархии, распаду бывшей российской государственности и гражданской войны. Лозунги советской власти о национальном самоопределении оказались привлекательными для национальных окраин бывшей российской империи, что сделало их союзниками большевиков в гражданской войне, а после победы в ней помогло вновь объединить разрозненные территории в единое государство. Заметную роль в воссоединении национальных республик в единое союзное государство сыграло политически активное население русскоязычных анклавов, сосредоточенных преимущественно в городах национальных окраин.

Анализ характера борьбы и тактики ведения боевых действий на Северном Кавказе в годы гражданской войны позволил сделать вывод о том, что партизанские действия крестьян, казаков и горцев были зачастую направлены как против Белой Армии, так и против Советской власти. Фактически, партизанское движение в годы гражданской войны было самообороной местного населения Северного Кавказа в ответ на мобилизации и насильственное изъятие продовольствия. В нем совершенно ясно прослеживаются попытки находиться в стороне от борьбы Красной Армии и антибольшевистских сил, сражаясь при этом за свои экономические и узконациональные интересы.

Автор делает вывод о том, что на протяжении всего исследуемого периода сохранялось неоднозначное отношение местного населения к советской власти. Наибольшей политической лояльностью отличались крупные промышленные центры республик, в которых была сконцентрирована горская интеллигенция и зарождающийся рабочий класс. В отдаленных аулах регулярно возникали очаги сопротивления советской власти, хотя степень народного протеста была различной и зависела от изменения социально-экономической и политической конъюнктуры в стране.

Объективно оценивая низкий уровень экономического развития республик Северного Кавказа, руководители центрального аппарата делали ставку не на всеобщий подъем народного хозяйства региона, а на создание очагов промышленного развития, вокруг которых в дальнейшем должны были наращивать темп процессы индустриализации. При этом русские специалисты рассматривались как авангард рабочего класса, который должен был постепенно вовлечь самих местных жителей в процесс экономической модернизации. Подобный политический курс учитывал национальные интересы республик, способствовал их скорейшему включению в состав союзного целого.

Одной из задач национально-государственного строительства в регионе являлась ликвидация неграмотности, которая преследовала цель активизации общественно-политической позиции местного населения. В результате реализации- данного курса за короткий период времени на региональном уровне были сформированы, не успевшие окончательно оформиться в дореволюционной России, национальные элиты, вплоть до настоящего времени являющиеся выразителями этнокультурного своеобразия Северного Кавказа. Автор делает вывод о том, что, несмотря на усилия власти, к концу исследуемого периода национальная интеллигенция Северного Кавказа была еще крайне малочисленна, хотя к этому времени уже были созданы все предпосылки для ее дальнейшего самостоятельного формирования.

По мере укрепления своих позиций центральная власть ужесточила свою политику, стремясь в полной мере реализовать в регионе общенациональные программы в области промышленного развития, образования, медицины, культуры и т.п. При этом сопротивление части местного административного аппарата вызвало откровенное раздражение Москвы. В отдельных республиках началась кампания борьбы с «буржуазными, националистическими и религиозными предрассудками», проводились войсковые операции по изъятию оружия у населения, что фактически означало вотум недоверия местной администрации. После снятия в середине 1920-х гг. со своих постов руководителей Чечни и Ингушетии, руководство этими республиками уже не доверялось национальным кадрам. Центральная власть все менее учитывала региональные особенности при выстраивании своей политики на Северном Кавказе, к тому же многие местные руководители восприняли лояльность центра по отношению к ним как слабость.

Процесс создания национальных государственных образований^ у горцев Северного Кавказа носил сложный и противоречивый характер. С одной стороны, объединение народов в автономные республики способствовало удовлетворению общественно-политических и культурных потребностей населения, сохранению национальной самоидентификации, развитию национальной интеллигенции и включению горцев в культурное пространство Советской России. Однако укрепление центральной власти, партийная бюрократическая централизация накладывала свой отпечаток на рассматриваемые процессы. Интересы идеологии правящей партии и советского строительства зачастую шли вразрез с потребностями национальных автономий, приводили к игнорированию центром национальных особенностей при решении общегосударственных задач.

Методологическую основу исследования составили диалектические методы познания, опора на обширный круг источников и литературы по проблеме. Исследование базируется на принципах историзма и объективности, критической интерпретации источника, систематизации и сравнительном анализе данных, деполитизированном подходе к истории, научном беспристрастии. В целом, методологической основой работы стал проблемно-хронологический принцип, позволяющий анализировать факты и события в диалектическом ключе.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут способствовать углублению и расширению исследований по проблемам, связанным с политической и социально-экономической историей народов Северного Кавказа. Выводы и рекомендации автора могут быть использованы при определении и разработке новых научных изысканий с учетом тех концептуальных подходов и оценок, которые отражены в диссертации. Ее содержание может быть учтено при подготовке учебно-исторической литературы для студентов исторических факультетов, как по конкретной проблематике, так и по современной отечественной истории. Материалы исследования можно использовать при разработке вузовских спецкурсов.

Апробация результатов исследования. Концепция диссертации и материалы исследования нашли своё отражение в ряде авторских публикаций и составляют основу подготовленного автором лекционного курса по истории национальной политики на Северном Кавказе в XX веке. О результатах своего научного исследования соискательница неоднократно докладывала на кафедре истории Горского государственного аграрного университета, принимала участие в ряде межвузовских и республиканских научных конференций, на которых выступала с докладами по проблемам эволюции взаимоотношений Советской власти и горских народов в 19201930-е гг.

Диссертация состоит из введения, семи разделов, заключения, списка источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в 1921-1939 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги проделанной работы, необходимо отметить, исторические взаимоотношения России и Кавказа нельзя рассматривать с точки зрения колониализма. Исторический опыт присоединения Северного Кавказа к Российской^ империи свидетельствует о том, что в сравнении с другими-империями, российской форме была свойственна интеграция'инородческих окраин, «гражданское приобщение» инородцев. Россия значительно, отличалась от тех колониальных империй, в которых метрополии долгое время старались сохранить неэквивалентный обмен, а жители колоний не имели гражданства метрополии. Национальная политика России на Северном Кавказе, особенно в советский период, была ориентирована на скорейшее выравнивание статуса центра и национальной периферии.

Национальный вопрос на Северном Кавказе, так и не решенный, в XIX - начале XX вв. правительством Российской империи, достался большевикам как сложнейший клубок многочисленных противоречий, обусловленных влиянием целого комплекса факторов. В силу особенностей географического ландшафта народы Северного Кавказа-исторически оказались отделенными от других этнических групп, проживавших на евразийском материке. Горцы жили преимущественно на границах ландшафтных районов, при этом максимально избегая этнических контактов. Компактное и замкнутое проживание на высокогорье неизбежно вело к самоизоляции, нерушимости традиционных устоев и порядков. Эти и, ряд других обстоятельств обусловили своеобразие социально-экономической; общественно-политической и этно-психологической ситуации в регионе.

Автор подчеркивает, что итоги интеграции народов» Северного Кавказа в социокультурной пространство России к началу революционных изменений 1917 г. были неоднозначными. Рост политической активности народов Северного Кавказа в начале XX в. был спровоцирован не столько общенациональным кризисом в Российской империи, сколько внутренними процессами их развития. В данной связи участие народов Северного Кавказа в противостоянии контрреволюционных сил и советской власти в 1917-1920 гг. следует рассматривать не с точки зрения национально-освободительной борьбы горцев, а с позиций национального самоопределения народов в условиях общенационального кризиса Гражданской.войны. При этом участие народов Северного Кавказа в боевых действиях было •обусловлено не господством сепаратистских настроений в регионе, а борьбой этих народов за возможность прогрессивного политического, социально-экономического и национально-культурного развития в рамках политически обновленной России.

Северный Кавказ был одним из тех районов, где Гражданская война носила особенно упорный* и ожесточенный* характер. Одна из основных причин этого заключается в остроте постановки национального вопроса. Программы национальных движений в разных регионах Северного-Кавказа, разумеется, не совпадали во многих частностях, но в целом имели общую направленность. В их основе лежали политические и экономические задачи; требования социальной справедливости. Упоминалось решение аграрного вопроса, проявлялось и стремление добиться удовлетворения конкретных претензий этноса. Речь шла о поисках адекватного ответа горских народов на модернизационный вызов эпохи.

Боевые действия 1917-1920 гг. существенно усложнили процесс создания государственных образований у народов Северного Кавказа. Развернувшееся в годы Гражданской войны партизанское движение, в своей основе индифферентное к любой идеологии, являлось, по сути, самообороной горских народов Кавказа в ответ на мобилизации и изъятие продовольствия у населения представителями различных политических сил России. Органы власти, созданные в республиках Северного Кавказа в период

Гражданской войны, не смогли сосредоточить в своих руках всю полноту власти на подотчетных им территориях. Это было обусловлено как внутренними классовыми и национальными противоречиями в самих государственных образованиях, так и практически непрекращающимися боевыми действиями в 1919-1920 гг., сделавшими невозможным налаживание мирной жизни на Северном Кавказе.

Гражданская война на территории Северного Кавказа имела свои существенные особенности, связанные с многонациональным характером» региона, спецификой* его исторического присоединения к России, традиционно сильными сепаратистскими тенденциями и комплексом этнорелигиозных противоречий. Боевые действия в регионе в носили упорный и затяжной характер.

На Северном Кавказе, благодаря многонациональному составу населения, переплетению различных укладов- жизни и остро стоявшему зеI мельному вопросу все противоречия в период Гражданской войны достигли своего апогея. Чрезвычайно важное значение для укрепления Советской власти в регионе имел тот факт, что в 1917-1918 гг. большевики признали целесообразность федеративного устройства Российской советской республики, а «Декларация прав народов России» провозгласила право наций на самоопределение. Таким образом, большевики, не обладая на Северном Кавказе достаточным влиянием, сумели использовать в своих целях стремления горских народов к более широкой автономии, в результате чего многие вооруженные отряды, сформированные в этих регионах, сражались в составе соединений Красной Армии и осуществляли партизанские действия против антибольшевистских воинских частей.

Процесс национально-государственного строительства в республиках Северного Кавказа, в условиях общенационального кризиса 1917-1920 гг. носил сложный и противоречивый характер. В условиях активных боевых действий между красными частями и антибольшевистскими силами созданные казачеством и нерусскими народами региона местные органы власти не могли сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Ситуация усугублялась экспроприаторской политикой противоборствующих сил, разорением многих населенных пунктов, часто переходивших из рук в руки.

Из-за развала прежней системы государственного управления практически невозможной оказалась поддержка правопорядка и законности на местах. Это привело к. созданию и широкому распространению'в годы Гражданской войны, особенно у горских-народов; органов местного самоуправления, власть которых распространялась на конкретный населенный пункт. Эти структуры, основанные на общинных традициях и обладавшие довольно широкими полномочиями, являлись попытками местных жителей самостоятельно поддерживать порядок и основы законности в условиях« общенационального кризиса. Обособленность горцев во многом поддерживалась мусульманским духовенством, оказывавшим огромное влияние на процессы социальной самоорганизации исповедующих ислам горских народов.

Стремление народов Северного Кавказа объединиться в единое государство было обусловлено не столько общностью политической позиции, сколько необходимостью отстаивать свои национальные интересы и политическую автономию сообща. Однако межнациональные противоречия и существенные экономические трудности не позволили горским народам Северного Кавказа создать прочное государственное образование. Национальные движения северокавказских народов не были едины и, несмотря, на малочисленность, часто распадались на неустойчивые, партийно-политические структуры. Они так и не стали самостоятельной политической силой, главным образом, из-за того, что не имели для этого достаточных социальных и этнокультурных условий.

Большевики проводили на Кавказе взвешенную и осторожную политику, направленную на укрепление веры горской интеллигенции в возможность самостоятельного политического развития в рамках Советского государства; В тактике большевиков на Северном Кавказе присутствовал не только объективный учет реального соотношения сил, но и отказ от строго классовой линии, часто приводивший к желаемым результатам. Большевистское руководство проявляло чрезвычайную политическую гибкость, сумев приспособить свои теоретические установки пот национальному вопросу к конкретным реалиям революционной анархии, распаду бывшей российской государственности и Гражданской войны. Лозунги о национальном самоопределении оказались привлекательными для элиты горского общества, что сделало ее основным союзником большевиков в. Гражданской войне, а после победы в ней помогло советскому руководству вновь объединить разрозненные территории в единое государство.

Процесс становления государственности северокавказских народов после окончания Гражданской войны носил крайне противоречивый характер и развернулся сразу после окончания активной фазы боевых действий. Северный Кавказ представлял особый интерес для молодого советского правительства. Процесс включения горских народов в общероссийскую культурную среду признавался одним из важнейших при проработке всего комплекса вопросов, связанных с национально-территориальным устройством Северного Кавказа. Еще не окрепшая советская власть была вынуждена считаться с общественными настроениями местных жителей, в том числе верующих.

В первой половине 1920-х гг. судебная система национальных автономий была приведена в соответствие в общесоветской, что, безусловно, сыграло положительную роль в процессе национально-государственного строительства в регионе. Образование Горской АССР было важнейшим шагом для обретения горцами автономных прав в составе советского государства. Система власти в республике была достаточно типичной. Высшая власть принадлежала съезду советов, а в период между съездами - Горскому Центральному исполнительному комитету.

Материалы местных партийных органов власти свидетельствуют о том, что важной особенностью процесса национально-государственного строительства у горских народов в исследуемый период было наличие активного движения за политическую независимость от Советской России. При этом вплоть до конца 1921 г. центральная власть не считала сепаратистские настроения среди населения Горской АССР контрреволюционными. В среде народов, входящих в состав новой автономной республики, с первых месяцев ее существования стали проявляться центробежные тенденции.

Авто подчеркивает, что вопрос о характере и степени интенсивности сепаратистского движения горцев Северного Кавказа является традиционным предметом споров историков. Значительное влияние на процесс госу-< дарственного строительства в ГАССР оказало то, что ни один из народов, населяющих ее, не имел до этого своей государственности. Таким образом, стремление к созданию своих государственных образований у горских народов было настолько велико, что шло вразрез с объединительными тенденциями начала 1920-х гг. Центральная власть крайне осторожно относилась к процессам национально-государственного самоопределения народов Горской АССР. Руководство РСФСР, несмотря на поддержку создания автономных национальных республик на Северном Кавказе, вносило в этот процесс свои существенные коррективы, исходя из «общероссийских государственных интересов».

В середине 1920-х гг. получила развитие еще одна форма национального самоопределения северокавказских народов, безусловно сыгравшая свою положительную роль. Речь идет о создании так называемых «национальных районов», административно-территориальных единиц с компактным проживанием того или иного народа. Такая мера применялась тогда, когда не имело административных и экономических возможностей создавать автономные республики в тех или иных регионах вследствие малочисленности национальной группы, компактно проживающей в том или ином районе.

С одной стороны, объединение народов в автономные республики способствовало удовлетворению культурных потребностей населения, способствовало сохранению национальной самоидентификации горцев, развитию национальной интеллигенции и включению горцев в культурное пространство Советской России. Однако укрепление центральной власти, партийная бюрократическая централизация накладывала свой отпечаток на рассматриваемые процессы. Интересы идеологии правящей партии и советского строительства зачастую шли вразрез с потребностями национальных автономий, приводили к игнорированию центром национальных особенностей при решении общегосударственных задач.

Исторические реалии заставили большевиков вести более гибкую и с осторожную политику в национальном вопросе. Уже с первых месяцев существования новой Советской республики стало ясно, что национальный вопрос требует пристального внимания центральной власти, поскольку веками копившиеся межэтнические противоречия в условиях крайнего ослабления центра могли вылиться в кровавые столкновения и хаос.

В первый день после победы вооруженного переворота в Петрограде в соответствии с декретом «Об учреждении Совета Народных Комиссаров» был создан Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР (Наркомнац) во главе с И.В. Сталиным, который начал активно функционировать на всей территории, подконтрольной большевистскому правительству. В 1918 г. в его составе был создан Мусульманский Комиссариат и Комиссариат горцев Кавказа.

Поскольку процесс национально-государственного строительства на Юге России шел быстрыми темпами и зачастую носил хаотический характер, северокавказские горцы оказывались в составе целого ряда государственных образований. При этом Наркомнац провел большую работу, связанную с упорядочением процесса национально-государственного строительства на Северном Кавказе и приведением его в соответствие с принятой в 1918 г. Конституцией.

В" исследовании- отмечается, что объективная историческая реальность заставила власть существенно скорректировать свое отношение.к Горской республике. С одной стороны, часть горской интеллигенции восприняла образование Горской АССР как начало создания на территории Закавказья и северокавказских районов, населенных горцами, мощного государственного образования, политическое будущее которого в теории могло простираться вплоть до обретения независимости. С другой'стороны, с самой Горской АССР начали «поднимать голову» так называемые «национал-коммунисты», все более отчетливо проявляющие сепаратистские настроения в Горской республике. Противоречия и склоки начались-практически сразу после появления этого национального образования и имели самые разнообразные поводы: от пресловутых межнациональных отношений в районах соприкосновения народов до распределения средств, выделяемых из центра. Руководство Наркомнаца в конечном итоге склонилось к поддержке национальных автономий, после чего процесс распада Горской АССР принял лавинообразный характер.

Роль Наркомнаца в процессе национально-государственного строительства на Северном Кавказе была огромной. Фактически этот исполнительный орган полностью контролировал взаимодействие центра и национальных регионов в сложный период укрепления Советской власти в 19171923 гг. Умело играя на различных национальных противоречиях, руководству Наркомнаца удалось воплотить в действительность такое националыю-территориальное деление региона, которое отвечало интересам молодого советского государства и северокавказских горцев. При этом удалось нанести идеологическое поражение, как сепаратистам, так и сторонникам создания «горской федерации», в которой интересы одних, «слабых и малочисленных» горских народов неизбежно приносились бы в жертву другим, более «сильным и многочисленным». В результате деятельности Наркомнаца народы Северного Кавказа были включены в состав Союза-ССР и получили возможность интенсивного социально-экономического, политического и культурного развития в составе сильного молодого государства.

В начале 1920-х гг. на Северном Кавказе в целом сохранялась сложная общественно-политическая ситуация. Антисоветские выступления части местного населения, морально и материально поддерживаемые различными антибольшевистскими силами, не прекращались. Советская власть была далека от того, чтобы контролировать всю территорию Кавказа, особенно горные районы Чечни и Дагестана. Тем не менее, в этих сложных условиях руководство страны приняло решение о необходимости осуществления важных реформ в области экономики, социальной и культурной сферы.

Провозглашение курса на «выравнивание» наций преследовало цель снять политические и межнациональные противоречия, придать новый импульс социальной мобильности, в значительной степени форсировать развитие всего региона. Темпы экономического развития республик Северного Кавказа в начале 1920-х гг. существенно возросли по сравнению с предвоенными годами и на протяжении 1920-1930-х гг. существенно превышали темпы развития центральных областей России. Происходил постоянный рост объемов выпускаемой промышленной продукции.

В марте 1921 г. на X съезде РКП(б) была принята II программа партии, заявившая о необходимости ликвидации фактического неравенства наций. Для ликвидации фактического неравенства наций была необходима помощь русского пролетариата. Эта помощь выразилась в принятии ряда практических мер по созданию на Северном Кавказе очагов промышленности и привлечении для ее развития местного населения.

В диссертации показано, что к середине 1920-х гг., несмотря на предпринимаемые властью усилия, уровень промышленного развития Северного Кавказа заметно отставал от общесоюзного. Развитие местной промышленности требовало серьёзного финансирования из центра. Существовавшие на Северном^ Кавказе предприятия представляли собой, главным образом, мелкие и мельчайшие заведения кустарного или полукустарного типа,

Успешное развитие местной промышленности с опорой на кадры русских рабочих рассматривалось лидерами партии и правительства как главный способ решения национального вопроса в регионе. Преодоление отсталости должно было способствовать формированию национального пролетариата, его воспитанию в духе пролетарского интернационализма и преданности советской власти. Таким образом, - решение экономических задач в регионе было тесно связано с укреплением советской государственности.

В 1920-1930-е гг. республикам Северного Кавказа были выделены значительные средства для восстановления посевных площадей. Зерно и сельскохозяйственные орудия поступали в регион даже на фоне голода в Поволжье. Восстановление сельского хозяйства на Северном Кавказе виделось советскому руководству необходимым условием поддержания стабильности и поступательного социально-экономического развития национальных республик.

Решение земельного вопроса в автономных образованиях Северного Кавказа имело свои особенности. Органам власти приходилось учитывать факторы национальной вражды на почве неравномерного распределения земель между коренным населением, крестьянством и казачеством, что в значительной степени затрудняло аграрные преобразования. Важной особенностью северокавказского региона являлось наличие так называемых «малоземельных обществ», характерных, главным образом, для Чечни и Ингушетии. Земельный вопрос здесь стоял особенно остро и напрямую оказывал влияние на политическую ситуацию в регионе. Кроме того, значительная часть населения проживала в сельской местности, отличавшейся-слаборазвитой инфраструктурой. Форсированная урбанизация 1920-1930-х гг. преследовала цель оторвать население от традиционного уклада жизни.

Главным приоритетом социальной политики советской власти на Северном Кавказе являлось преодоление классового неравенства, рост уровня жизни, организация достойного медицинского обслуживания населения, ликвидация неграмотности, формирование местных научных и преподавательских кадров. Значительную помощь в подготовке кадров для промышленности национальных республик Северного Кавказа оказали образовательные учреждения Кубани и Ростовской области. Активная социальная политика соответствовала новой идеологии государства, поскольку позволяла включить основную массу горского населения в процесс социалистического строительства: Расширение сферы использования русского языка в исследуемый период определялось потребностями централизованного государства.

Автор отмечает, что доминантой в отношениях центра и местных органов власти в период 1917-1921 гг. стала поддержка СНК всех действий' местных горских элит, связанных с образованием национально-государственных автономий. Такая политика определялась двумя факторами. Во-первых, «Декларация прав народов России» предусматривала не просто право народов бывшей Российской империи на свою государственность, но и прямо указывала на возможность отделения национальных регионов от РСФСР. Во-вторых, правительства вновь образуемых республик автоматически становились союзниками советской власти в Гражданской войне, поскольку Добровольческая армия, отстаивая идею «единой и неделимой» России, считала созданные государства незаконными и применяла против них меры репрессивного характера.

Однако сразу после военной победы в Гражданской войне ситуация коренным образом изменилась. Руководство РСФСР, открыто используя военную силу, установило контроль над Закавказьем. Л затем правительство резко изменило свое отношение к Горской республике, фактически способствуя ее распаду и созданию автономных республик, построенных по национальному признаку.

Большевистское руководство сумело приспособить свои теоретические установки по национальному вопросу к конкретным реалиям революционной анархии, распаду бывшей российской государственности и гражданской войны. Большевистские лозунги о национальном самоопределении оказались привлекательными для национальных окраин бывшей российской империи, что сделало их союзниками большевиков в гражданской войне, а после победы в ней помогло большевикам вновь объединить разрозненные территории в единое государство - СССР. Кроме того, большую* роль в воссоединении национальных республик в единое союзное государство сыграло политически активное население русскоязычных анклавов, сосредоточенных преимущественно в городах национальных окраин.

Со временем центральная власть стала ужесточать свою политику, стремясь в полной мере начать выполнение в регионе общенациональных программ в области промышленного развития, образования, медицины, культуры и т.п. При этом сопротивление части местного административного аппарата вызвало откровенное раздражение Москвы.

В работе отмечается, что центральная власть все менее учитывала региональные особенности при выстраивании своей политики на Северно** Кавказе. Так, в 1931 г. была принята поправка в Уголовный кодекс

РСФСР, согласно которой убийства на почве кровной мести считались «государственными преступлениями», за совершение которых предусматривался расстрел. Данная мера носила явно «точечный» характер. Центральная власть давала понять, что не потерпит более существование «феодальных пережитков» в горском сообществе.

Неприятие горцами Северного Кавказа коллективизации и оказание ими в связи с этим- вооруженного сопротивления власти еще более подорвали доверие центра к местной администрации. Горские коммунисты зачастую слишком инициативно подходили к выполнению директив из центра, вызывая тем самым озлобленность местного населения на власть. В некоторых республиках (Чечня, Ингушетия) предпринимаемые меры по коллективизации сельского хозяйства вызвали мощные восстания. Нужно < подчеркнуть, что в процессе урегулирования подобных проблем центральная власть охотно перекладывала вину на местное руководство. Зачастую такая позиция центра, подкрепленная показательными репрессивными мерами против местных партийных и советских работников, приводила к снижению социальной напряженности.

Наличие перманентного военно-политического напряжения в регионе формировало атмосферу недоверия между центром и местными органами власти. Недоверие подкреплялось еще и тем, что время от времени крупные работники горской администрации, недовольные чем-либо, сами формировали повстанческие отряды и уходили в горы. Среди главарей банд оказывались коммунисты, получившие образование в советских вузах, работники местной прокуратуры и милиции.

Исследование показало, что заимодействие центральных и местных органов власти на Северном Кавказе носило сложный и противоречивый характер. Поддержка Москвой начинаний местных элит в национально-государственном строительстве в первые годы существования советской власти постепенно сменилась настороженностью, а затем и прямым «одергиванием» сверху. Настроения части горских управленцев шли вразрез не только с общегосударственными интересами, но и не отвечали чаяниям большей части горского населения, стремившегося к созданию национальных автономий и не воспринимавшего идеи некой «горской федерации». Отход многих ответственных работников с позиций поддержки политики ВКП(б) в конце 1920-начале 1930-х гг., предательство части местных большевиков, предопределили формирование атмосферы недоверия между центром и горской администрацией (особенно в- Чечне и Ингушетии). Это привело, с одной стороны, к увеличению доли представителей некоренного народа в местных органах власти автономных республик, а с другой стороны - к увеличению роли военной администрации и органов НКВД в поддержании внутренней стабильности в регионе.

Провозглашение политики сплошной коллективизации имело особое значение для республик Северного Кавказа, в которых в 1920-1930-е гг. основная часть населения была занята в сельскохозяйственном секторе. Начавшееся колхозное строительство воспринимались горцами крайне неоднозначно. Хозяйственный уклад, складывавшийся в этом регионе веками, должен был уступить место новым производственным отношениям, в которых заметно увеличивалась роль государства.

В отдельных областях северокавказского региона значительная часть образованных колхозов носила фиктивный характер, т.е. крестьяне использовали колхозную форму для получения необходимых им семян, орудий, льгот и кредитов. Однако распоряжались они государственной помощью* не всегда эффективно. Непродуманная раздача кредитов, неэффективное использование государственной помощи часто отталкивали единоличников от колхозов. Кроме этого, несмотря на все оказываемые льготы, колхозы распадались, и их посевная площадь не только не возрастала, но и уменьшалась. Во многом этому способствовало то, что колхозы сдавали хлеб государству по нормированной цене, которая была значительно ниже рыночной.

В ряде районов Северного Кавказа местной властью порой использовались незаконные средства для удержания крестьян в колхозах. Крестьянам, заявлявшим о нежелании находиться в коллективе власти угрожали невыдачей обобществленных средств производства, резким повышением налогообложения и других обязательств и, в конечном итоге, раскулачиванием и высылкой. Зачастую эти угрозы осуществлялись на практике.

Грандиозные задачи, поставленные перед всем советским-народом, по мнению представителей центральной власти, должны были быть достигнуты любой ценой, невзирая на отношения государства и общества стали строиться на основе абсолютного приоритета интересов первого. В этих условиях: имевшиеся на Северном Кавказе социальные противоречия в совокупности со складывающейся новой экономической реальностью не могли не привести к открытому столкновению:

Сопротивление части горцев коллективизации началось практически сразу после первых шагов местных органов власти, направленных" на выполнение директив центра. Однако формы этого сопротивления разнились, как с учетом региональной специфики, так и по времени:

Для» начального этапа коллективизации, когда власть только делала первые попытки претворить новые формы хозяйствования в жизнь, характерно пассивное неприятие проводимой политики среди значительного1 числа горцев, которое довольно быстро переросло в своеобразную форму саботажа. Ответственные работники на местах проводили различные экономические махинации, направленные на развал конкретного колхозного хозяйства. Нельзя сказать, что- данные действия были результативны. К тому же, они быстро привлекли к себе внимание правоохранительных органов.

Среди горцев Северного Кавказа далеко не все были готовы оказывать активное сопротивление органам власти. Крестьянство по своей природе было неспособно организоваться и вести политическую борьбу. Самым распространенным и, пожалуй, наиболее эффективным методом активного политического сопротивления со стороны жителей аулов в рассматриваемый период было распространение различного рода «антисоветской» информации и агитации, в том числе и направленной против аграрной политики власти.

Необходимо отметить, что бандформирования по-своему «приветствовали» начавшуюся коллективизацию. Неприятие частью горцев коллективизации они рассчитывали использовать в своих целях и активизировать-борьбу против центральной власти^ пополнить свои ряды и расширить свою поддержку среди мирных, но недовольных проводимой политикой горцев. Уже весной 1930 г. в некоторых равнинных районах Чечни органами ОГПУ было отмечено появление агитаторов из числа бандитов, чего ранее не фиксировалось. Чувствуя протестные настроения в обществе1 и растущую поддержку, «эмиссары» бандитов стали все чаще появляться.в t соседнем Дагестане и вести агитацию против советской власти. Пр'к этом планы антисоветского выступления были настолько амбициозными, что в качестве, временных союзников бандитами рассматривались даже терские казаки.

Советское правительство постоянно отслеживало рост влияния бандформирований в автономиях Северного Кавказа. Так, уже в марте 1930 г. была сформирована оперативная группа войск и целью активизации борьбы с политическим и иным бандитизмом общей численностью около 2500 человек. Такие операции официально именовались «чекистско-войсковыми». В течение всей весны сформированное соединение активно действовало против бандформирований и изымало оружие у населения. Настойчивость, с которой органы власти проводили в жизнь политику коллективизации, вызвала ответную реакцию горцев. Произошли организованные вооруженные выступления в Карачае, Дагестане, Чечне и Ингушетии, подавленные с помощью частей ОГПУ и армии.

Проведение политики коренизации кадров на Северном Кавказе в начале 1920-х гг. было существенно затруднено. Советские административные органы столкнулись в этом регионе с теми проблемами, которые, либо были не характерны для других национальных территорий, либо стояли там не так остро; Горское население Северного Кавказа, значительная часть которого оказывала долгое и упорное сопротивление действиям^ Российской империи по включению данной территории в ее состав, к началу 1920-х гг. относилось к любой администрации, контролируемой центром и подчиняющейся ему, с настороженностью, а в некоторых случаях — с открытой враждебностью. В этом смысле советская власть не воспринималась значительной частью горцев как некое принципиально новое явление в политической жизни страны, а представлялась всего лишь вариацией все той же власти «из центра». Подобное отношение, безусловно, объяснялось почти повальной неграмотностью населения и «оторванностью его от политической жизни страны», клановой замкнутостью.

Такое положение вещей объективно приводило к тому, что горцы, вступившие в контакт с властью, прошедшие обучение и занявшие определенные посты в управленческом аппарате, рассматривались некоторой частью населения как наместники центра, завербованные если не враждебными, то чуждыми силами. Очевидно, это не способствовало привлечению широких масс местного населения к работе в создаваемых советских организациях и учреждениях.

Другим серьезным препятствием был крайне низкий процент грамотности населения. Проведенные в последние десятилетия исторически® исследования говорят о том, что население северокавказских республик к: началу 1920- гг. было неграмотным практически поголовно. Важной особенностью процесса подготовки и распределения национальных кадров было копившееся в регионе на протяжении сотен лет межэтническое напряжение. Крупные партийные и советские работники из северокавказских горцев, в отличие от многих других регионов страны, не рвали прочных связей со своими родовыми объединениями даже после вступления в ВКП(б). Такое положение дел неминуемо приводило к тому, что одновременно с расстановкой национальных кадров на руководящие должности зачастую процветало неприкрытое кумовство, что в значительной степени подрывало доверие местного населения к новой власти.

Один из важнейших выводов, сделанных в диссертационном исследовании, состоит в том, что непрекращающееся вооруженное сопротивление советской власти, наличие повстанческого движения придавало проблеме коренизации управленческих кадров на Северном Кавказе особый военно-политический подтекст. Руководящие работники в национальных республиках из числа местного населения зачастую оказывали содействие антисоветским формированиям, иногда по убеждениям, иногда - под страхом расправы. Кроме того, известны случаи, когда горские коммунисты сами возглавляли народные выступления. Все это приводило к тому, что центр, «оберегая» преданных горцев на высоких административных постах, зачастую прощал им те нарушения, которые в другом регионе были недопустимы. Таким образом, процесс коренизации кадров сопровождался опасностью создания «новой горской аристократии» из числа советских управленцев, неподконтрольной обществу и находящейся под покровительством Москвы.

Наличие такой опасности, в свою очередь, рождало еще одну региональную" особенность: особую роль органов государственной безопасности в процессе формирования национальных управленческих кадров на Северном Кавказе. Взаимодействие органов ОГПУ-НКВД с горскими советскими активистами шло гораздо активней, нежели в других регионах страны, что вело к определенной смычке чекистов и советских работников на местах. Некоторые специалисты в связи с этим говорят о формировании такой причудливой идеологической формы как «национальный коммунизм» у горских народов.

Автор отмечает, что для успешного решения задачи создания национального пролетариата в горских регионах Северного Кавказа имелись серьезные предпосылки, главная из которых - острый недостаток земли сельскохозяйственного назначения. Данная проблема являлась «бичом» всего региона и стояла на повестке дня задолго до включения этих территорий в состав Российской империи. Причем в некоторых республиках дефицит пахотной земли был катастрофическим. Исходя из имеющихся реалий, советское руководство приняло логичное решение о проведении в регионе интенсивной индустриализации с опорой на имевшийся излишек рабочей силы в сельской местности.

Существовала, достаточно заметная разница, в уровне промышленного развития самих национальных республик. Так, Северная Осетия, Кабардино-Балкария и Чечено-Ингушетия располагали более развитой промышленной сферой, чем, например, Адыгея и Карачаево-Черкесия. Следовательно, истепень вовлеченности населения в промышленное производство заметно различалась в региональном срезе.

Центральная власть предпринимала энергичные меры для того, чтобы кардинально изменить сложившуюся ситуацию. Существенно возросли ежегодные капиталовложения в промышленность республик. За 1920-е гг. этот показатель увеличился почти в 3 раза. Государством предпринимались самые активные меры, направленные на ускоренную подготовку квалифицированных рабочих и инженеров из числа горцев для вновь открываемых предприятий. Численность рабочего класса в национальных республиках постоянно росла. В том числе увеличивалась и доля горцев в ра-: бочем классе.

Большевики в вопросе формирования национальных рабочих кадров ставили перед собой амбициозные задачи. К примеру, к началу 1930-х гг. кабардинцы и балкарцы в общей числе рабочих республики должны были составлять половину. Как правило достигать заявленных результатов не удавалось. Но результаты были впечатляющими. В Кабардино-Балкарии в 1930-е гг. большинство сельскохозяйственных рабочих составляли кабардинцы и балкарцы, а на предприятиях г. Грозный, одного из немногих промышленных центров Северного Кавказа; к середине 1920-х гг. работало около 500 чеченцев и ингушей.

Политика власти в вопросе формирования национальных рабочих кадров заключалась, прежде всего, в создании наиболее выгодных условий для привлечения горцев на работу на промышленные предприятия. Значительные усилия предпринимались и по линии партийных органов. Одним из основных методов решения данной задали являлось направление горской молодежи на обучение грамоте, рабочим и инженерным специальностям. В большом количестве открывались новые учебные заведения:

Особенностью формирования национального рабочего1 класса на Северном Кавказе было то, что горский рабочий был тесно связан с традиционным укладом местных аулов. Этим он заметно отличался от рабочего Центральной России. На начало 1930-х гг. подавляющее большинство горцев, работавших в промышленности национальных республик, было «вчерашними крестьянами» и, следовательно, несмотря на формальную- принадлежность к рабочему классу, не было воспитано в «пролетарском духе» и не могло служить социальной базой советской власти. Смешанный, национальный состав,рабочих играл на руку большевикам, позволяя горским рабочим «пропитываться» соответствующими идеями и настроениями от русских пролетариев. Исходя из этого, очевидно, что большевикам было невыгодно доводить процент национальных рабочих на предприятиях до уровня более 50-60%, поскольку в этом случае объективно уменьшалось влияние опытных пролетарских кадров на вновь прибывающий «контингент».

В процессе формирования рабочих кадров в национальных республиках возникали и другие проблемы. В частности, текучесть кадров среди рабочих-горцев была выше, нежели среди русских. Причина этого заключалась в том, что представители местного горского населения, пополнявшие ряды рабочего класса, в основной своей массе были людьми, либо вовсе неграмотными, либо малограмотными. Это приводило к тому, что многие рабочие не могли освоить ту или, иную специальность, сталкиваясь с огромными трудностями;

Иногда руководителям предприятий приходилось вникать и в национальные вопросы. На заводах в национальных автономиях фиксировались случаи проявления национальной неприязни. В частности, такое нередко происходило-на заводах Грозного между чеченскими и ингушскими рабочими. Были директора заводов, которые прямо и открыто выступали против приема на работу горцев. По их мнению, представители горского населения «не способны к систематической и длительной работе». Кроме того, некоторые религиозные исламские деятели высказывались в том-смысле, что мусульманин не может и не должен трудиться рядом с неверными. Русские рабочие также весьма настороженно относились к вновь прибы-' вающему «пополнению» из местных жителей. Как отмечала периодическая печать того времени, многие опытные пролетарии считали горцев временными явлением на заводах и называли их «гостями».

В исследовании отмечено, что советской власти удалось достичь значительных успехов в деле формирования национальных рабочих кадров-в автономиях Северного Кавказа. Во второй половине 1930-х гг. процент горцев в среде рабочих составлял в разных республиках примерно от 30 до 40%. В производство, несмотря на существовавшие патриархальные порядки, удалось вовлечь женщин. При этом, недостаток образования приводил к тому, что в основном горцы были вынуждены выполнять работу, требующую специальных навыков. Кроме того, в первые два десятилетия существования советской власти, несмотря на все усилия, не удалось преодолеть социокультурный барьер между русскими и горскими рабочими, порождающий недоверие и подозрительность. Эта задача была решена позднее путем повышения уровня образованности среди горцев и массовой подготовкой национальных инженерных и управленческих кадров.

Вопрос о необходимости организации сети высших учебных заведе-ншгв национальных республиках Северного Кавказа стал на повестку ДМ51 фактически сразу после захвата большевиками власти в стране. С этого времени начинается формирование местных преподавательских кадров увеличивается государственное финансирование региональных образовательных проектов.

Высшие учебные заведения Северного Кавказа начали ускоренную0 подготовку квалифицированных кадров для местной промышленност**-Однако увеличение количества вузов и числа студентов, наблюдавшееся ® начале 1920-х гг., наряду с положительными имело и отрицательные стороны. Нередко новые учебные заведения открывались без наличия соответствующей учебно-материальной базы и профессорско-преподавательских кадров. Серьезные трудности принес и переход к ново:** экономической политике, когда основная часть учреждений народного образования была снята с государственного снабжения. В этой связи отдельные учебные заведения закрывались полностью или частично.

Серьезным препятствием на пути развития высшего образования Н^ Северном Кавказе являлась проблема недовольства профессорско-преподавательского состава политикой, проводимой советской властыо -Многие преподаватели стремились отгородить высшую школу от государ— ства, не желали перестраивать свою работу, бойкотировали мероприятий по формированию кадров из рабочих и крестьян. Положение осложнялось» еще и тем, что студенчество по своему классовому составу и политическим убеждениям было весьма неоднородным: среди них были эсеры, меньшевики, кадеты. Не случайно именно студенчество, как наиболее активная часть общества, открыто выражало недовольство политикой ВКП(б) в регионе.

Первоначально национальная молодежь из автономных республик, стремящаяся к получению высшего профессионального образования, направлялась на рабочие факультеты вузов Москвы, Ленинграда, других городов страны. Однако крайне низкий уровень грамотности и слабое владение русским языком вели к тому, что значительная ее часть не справлялась с программным материалом и отсеивалась по академической неуспеваемости. Не давало ожидаемых результатов проведение таких мероприятий, как снижение требований по русскому языку, создание подготовительных групп и общеобразовательных кружков.

В начале 1920-х гг. было принято решение об активизации работы по подготовке национальных кадров из рабочих и крестьян, вовлечении национальной молодежи в вузы, совпартшколы, переводе преподавания в них на родной язык. Повышенный интерес горской молодежи к работе высшей школы во многом объясняется тем, что программы обучения разрабатывались с учетом национально-бытовых и языковых особенностей каждого региона. Кроме того; руководством рабфаков оказывалась материально-финансовая помощь тем обучающимся, которые особенно остро в ней нуждались. Совершенно естественно, что подобная политика не только повышала популярность высшего образования среди горской молодежи, но и существенно поднимала авторитет власти в глазах местного населения Северного Кавказа.

Как показало исследование, предпринимаемые руководством ВКП(б) усилия дали положительный и весьма быстрый результат. Однако, власть не считала достигнутые успехи достаточными. Экономические потребности, обусловленные индустриализацией, требовали подчинить высШУ10 школу задачам массовой подготовки кадров для промышленных и сельскохозяйственных предприятий. При этом основным содержанием ЭВОЛЮЦИИ образовательного процесса становится политехнизация. Принятый пЯтилетний план требовал быстрого наращивания темпов и качества подготовки специалистов. Применительно к республикам Северного Кавказа речь шла о форсированном развитии топливной, горнодобывающей, химической, металлообрабатывающей и лесопильной промышленности.

Для республик Северного Кавказа выполнение поставленных центром задач вылилось, прежде всего, в увеличение количества вузов. Причем «с нуля» новые высшие учебные заведения не создавались, а появлялись на свет путем разделения уже имевшихся относительно «крупнЫ^>> вузов на более мелкие. При этом создаваемые таким образом институт^»1 имели очень узкую специализацию и предназначались для подготовки тех специалистов, в которых остро нуждалась экономика региона.

Большое значение для развития региона имело открытие новых вузов гуманитарного профиля. Открытие новых институтов повлекло за собо>* быстрый рост количества студентов в национальных автономиях. Безусловно, уровень подготовки специалистов оставлял желать лучшего. Сказывался языковой барьер, несовершенство учебных программ, отсутствий ^ достаточном количестве учебных пособий и материалов, чрезмерная перегрузка и недостаточная методическая вооруженность преподавательского корпуса. В организации учебного процесса в открываемые вузах был0 много спонтанности. Кроме того, сами учебные программы часто перерабатывались. Нередки были случаи, когда отдельные дисциплины преподавались вообще без программ. Процесс расширения сети вузов и увели^е^" ния количества студентов в автономиях Северного Кавказа продолжат!«^5* на протяжении всех 1930-х гг.

В изучаемый период достаточно распространенной являлась практика целевой поддержки со стороны центра отдельных высших учебных заведений, функционирование и развитие который представлялось наиболее важным. Создание и развитие в исторически короткий срок высшей школы на Северном Кавказе позволило значительно расширить интеллектуальный потенциал края.

Усилиями власти к концу 1930-х гг. в национальных республиках Северного Кавказа фактически с нуля была создана система высшего образования, включающая в себя сеть высших учебных заведений различного профиля. К началу 1940-х гг. горские вузы обучали уже около 8,5 тысячи будущих специалистов. Развитие системы высшего образования в горских республиках послужило источником формирования местной интеллигенции, которая способствовала дальнейшему включению народов Северного Кавказа в социокультурное пространство СССР.

Работа по ликвидации неграмотности среди горских народов Северного Кавказа началась практически сразу же после Октябрьского переворота в Петрограде, однако в условиях начавшегося гражданского противостояния, которое самым непосредственным образом затронуло территорию национальных образований Северного Кавказа, развернуть планируемую работу по-настоящему не представлялось возможным. Поэтому процесс ликвидации неграмотности среди горцев был начат немного позже, чем в центральных регионах России. Только в середине 1921 г. в республиках Северного Кавказа стали создаваться пункты ликвидации неграмотности и школы грамоты. Они размещались в народных домах, на заводах, фабриках, в школах, в избах-читальнях, библиотеках и других местах.

В начале 1920-х гг. ликвидация неграмотности в национальных республиках проходила в основном на родном языке. Однако уже через несколько лет наблюдалась тенденция перехода обучения на русский язык, поскольку это давало возможность направлять молодые кадры за пределы национальных республик.

Автор отмечает, что особенностью процесса ликвидации неграмотности среди горцев явилось то, что для решения этой проблемы был применен институт шефства. К тем или иным национальным областям прикреплялись районы и города советского государства. Шефы оказывали своим подшефным материальную помощь, направляли к ним культармей-цев. Такая практика была обусловлена, главным образом, масштабностью тех задач, которые необходимо было решать. Объем работы был слишком велик для того, чтобы руководители республик могли с ним справиться, используя исключительно местные ресурсы.

Важной особенностью процесса ликвидации неграмотности в национальных республиках Северного Кавказа являлось то, что под влиянием духовенства многие горцы отказывались изучать алфавит, видели в просвещении попытку отторгнуть горцев от традиционных культурных и религиозных ценностей. Нередкими являлись случаи, когда работу пунктов по ликвидации неграмотности пытались сорвать, причем как тайно, так и явно. В мусульманских районах консервативно настроенная часть общества препятствовала ликвидации неграмотности среди горянок, требовала от населения беспрекословного выполнения адатов и законов шариата.

Процесс ликвидации неграмотности среди горцев Северного Кавказа имел определенные особенности, которые логически вытекали из специфики данного региона. Центральная власть не абстрагировалась от решения данной проблемы, а приняла в этой работе активное участие. Налаживанию нормального процесса обучения грамоте долгое время мешали консервативные настроения значительной части общества, не осознающей той огромной пользы, которую несло в себе обучение чтению и письму. Однако настойчивость власти в достижении поставленной цели позволила к концу 1930-х гг. существенно поднять уровень грамотности горского населения Северного Кавказа и тем самым открыть многим молодым людям пути для самореализации в условиях индустриального общества.

На Северном Кавказе для антирелигиозной пропаганды был избран дифференцированный подход, который учитывал специфику местной среды. При общем конфессиональном многообразии, для сельских районов было характерно компактное расселение представителей ведущих религиозных организаций. Доминировали среди них православие и ислам. В 1920-е гг. наблюдался-значительный рост численности сектантских организаций. Постоянно на самых разных уровнях, начиная с партийных съездов и заканчивая рядовыми коммунистами, отмечалась необходимость проведения пропаганды в деревне более сдержанно и тактично, чем в городе. Это объяснялось «отсталостью крестьянской массы». Местные партийные ячейки* указывали, на невозможность ведения антирелигиозной пропаганды в деревне «изолированно от общей культурно-просветительной работы. Она должна составлять с этой работой единую сложную и разветвленную систему пропаганды научно-материалистического мировоззрения».

В проведении антирелигиозных кампаний принимали участие не только местные коммунисты, но и представители национальной интеллигенции. Местом проведения антирелигиозной пропаганды часто становились избы-читальни, народные дома и другие просветительные центры. Многое зависело от состояния, в котором они находились, поэтому органы государственной власти заботились о материальном обеспечении проводимой работы. В-диссертации отмечено, что связанные с религией традиции местных народов на Северном Кавказе оказались невероятно устойчивы. Наибольшие трудности у местных органов власти возникли при изменении наиболее консервативных сфер жизни общества - семейного уклада и института брака. Власть стремилась создать необходимые предпосылки для межнациональных браков, которые на протяжении всей истории советского общества оставались, пожалуй, наиболее спорной темой. Они поощрялись государством и его пропагандой, но в обществе к ним преобладало заметное негативное отношение, колебавшееся от настороженного до резко отрицательного.

Коренное население Северного Кавказа в подавляющем большинстве проживало в сельской местности, что затрудняло борьбу с религией и модернизацию семейно-брачных отношений, подвергающимся более заметным преобразованиям в.городе. Тем не менее, влияние государства и норм законодательства оказали своё воздействие и на эту, очень закрытую, сферу жизни горцев. Много внимания власть уделяла борьбе с бытовой религиозностью, стремилась искоренить «религиозные предрассудки» в сфере общественной жизни. Определенные успехи на этом пути были достигнуты только к концу 1930-х гг.

Некоторые достижения в антирелигиозной политике на Северном Кавказе были связаны с повышением уровня грамотности, созданием прослойки местной интеллигенции, включением горцев в процесс социалистического строительства. В исследуемый период постоянно фиксировался рост числа женщин-горянок, занятых на производстве, что, безусловно, являлось большим успехом «интернационального воспитания» горских народов, непросто расстававшихся'с традиционными (религиозными) представлениями о сфере занятости женщин.

В то же время, подавляющее большинство горского общества, особенно в высокогорных районах и сельской местности, сохраняло приверженность традиционному укладу и привычной религиозности. Окончательно победить данные тенденции в исследуемый период большевикам не удалось.

Список научной литературыГутиева, Мадинат Алибековна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивная база диссертации:

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

3. Ф. 1235 Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет1. Ф.130 Совнарком РСФСР

4. Ф. 1318 Наркомат по делам национальностей РСФСР

5. Ф. 2306 Министерство просвещения РСФСР

6. Ф. А.327 Главное переселенческое управление при Совете Министров РСФСР

7. Ф. А.518 Главное управление переселения и организованного набора рабочих при Совете Министров РСФСР.

8. Ф. А-374 Центральное статистическое Управление при Совете Министров РСФСР

9. Ф. Р.9478 Главное управление по борьбе с бандитизмом МВД1. СССР

10. Ф.393 Народного комиссариата внутренних дел РСФСР (НКВД РСФСР)

11. Ф.А.518 Главное управление переселения и организованного набора рабочих при Совете Министров РСФСР

12. Ф. Р-3316 ЦИК СССР и Ф. Р-5404. Межведомственная комиссия при Президиуме ВЦИК по предварительному рассмотрению жалоб и ходатайств о восстановлении в правах гражданства

13. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ)1. Фонд 17-ЦКВКП(б)

14. Фонд 65 Юговосточное бюро ЦК РКП(б) (1921-1924)1. Фонд 82 Молотов В.М.1. Фонд 77 Жданов A.A.1. Фонд 75 А.М. Горький1. Фонд 78 М.И. Калинин1. Фонд 79 В.В. Куйбышев

15. Фонд 80 С.М. Киров (Костриков)1. Фонд 82 В.М. Молотов1. Фонд 85 Г.К. Орджоникидзе1. Фонд 142 A.B. Луначарский

16. Фонд 355 Г.М. Кржижановский

17. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНЖЯ)1. Фонд 5 Аппарат ЦК КПСС

18. Фонд 89 Коллекция рассекреченных документов

19. Центральный государственный архив Республики Северная тия -Алания (ЦГА РСО-А)

20. Центр документов новейшей истории Краснодарского к^* (ЦДНИКК)

21. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК)

22. Центр документов новейшей истории Ставропольского Kf^ (ЦДНИСК)

23. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК).

24. Опубликованные документы и материалы

25. Балкарцы: выселение, на спецпоселении, реабилитация. 1994-2001: Документы, материалы, комментарии/ Авт.-сост. Х.-М.А. Сабанчиев. — Нальчик: Полиграфсервис и Т., 2001. 228 с.

26. Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Северный Кавказ: границы, конфликты, беженцы (документы, факты, комментарии). -Ростов-н/Д.: РВШ МВД, 1997.

27. Возвращение // Родина, 2001, № 1-2. С. 186-188.

28. Всесоюзная перепись населения 1937 года. Краткие итоги. М.,1991.

29. Всесоюзная перепись населения. М., 1926.

30. Декреты Советской власти. М., 1957.

31. Депортация народов СССР (1930-1950 годы). Ч.1./ Сост. О. Милова. -М., 1992.

32. Документы внешней политики СССР. М., 1957.

33. Документы по истории борьбы за Советскую власть и образование автономии Кабардино-Балкарии. 1917-1922 гг.-Нальчик, 1984.

34. Дорога памяти/ Сост. А. Панькин, В. Папуев. Элиста: Джангар, 1994.-92 с.

35. Земсков В.Н. Заключённые, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные (статистико-географический аспект)// История СССР, 1991, №5.

36. Иосиф Сталин — Лаврентию Берия: «Их надо депортировать.». Документы, факты, комментарии. М., 1992.

37. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г.: СССР (Сводный том). М., 1962.

38. Казачество России. Историко-правовой аспект: документы, факты, комментарии/ Под редакцией Н.Ф. Бугая, A.M. Гонова. М., 1999. - 328 с.

39. Конституция СССР. Политико-правовой комментарий. М., 1982.

40. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК.-М., 1954. Т. 1.

41. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций И пленумов у ЦК. Т. 2. Изд. 8-е доп. и испр М.: Политиздат, 1970.

42. Кульбаев М.А. Не только о себе. Нальчик: Эль-Фа, 1999. - 202 с.

43. Культурное строительство в Адыгее, 1920-1937 гг./ Сб. документов и материалов. — Майкоп, 1958.

44. Культурное строительство в Кабардино-Балкарии. 1918-1941 гг.- Сб. документов и материалов. Нальчик, 1980.

45. Культурное строительство в Северной Осетии. 1917-1941 гг.: Сб. документов и материалов. — Орджоникидзе, 1974. т. 1.

46. Культурное строительство в Чечено-Ингушетии, 1920-1941 гг./ Сб. документов и материалов. Грозный, 1974.

47. Ленин В.И. Доклад о партийной программе VIII съезда РКП(б) / Поли. собр. соч. Т. 38.

48. Люди и судьбы. Заявления и письма репрессированных в 30-е годы. -Махачкала, 1997.

49. Население СССР за 70 лет. М., 1988.

50. Национальности РСФСР (распределение по общественным группам, отраслям народного хозяйства, уровню образования, состоянию в браке размеру семьи). По данным Всесоюзной переписи населения на 15 января 1959 года. -М, 1961.-469 с.

51. Программы Политических партий и организаций России конца IXIX-XX века. Ростов н/Д, 1992.

52. Реабилитация народов и граждан. 1954-1994./ Сост. И. Алиев. -—1994.d

53. Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. Документы, факты, комментарии. М.: Кань, 1994. - 260 с.

54. Русские на Северном Кавказе. 20-30-е годы/ Сост. A.M. Гонов. -Нальчик, 1995.

55. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993.

56. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы. В 4-х томах/ Под ред. А Береловича и В. Данилова — М., 2000.

57. Справочник по народному хозяйству и культуре Карачаевской автономной области, Пятигорск, 1939.

58. Статистический сборник за 1913-1917 гг.// Труды ЦСУ, Т. 7, Вып. 1. -М., 1921.

59. Так это было: Национальные репрессии в СССР. 1919-1952 гг.: Художественно-документальный сборник. В 3-х тт. М.: Инсан, 1993.

60. Час испытаний: Депортация, реабилитация и возрождение балкарского народа: Документы и материалы/ Сост. Б.М. Зумакулов, А.Х. Каров, С.Н. Бейтуганов и др. — Нальчик: Эльбрус, 2001. — 904 с.1. Монографии и статьи

61. Абдулатипов Р.Г. Кавказская цивилизация: самобытность и целостность // Научная мысль Кавказа. 1995. №1.

62. Абдулатипов Р. Г. Национальные вопросы и государственное устройство России. М., 2000.

63. Абдулатипов Р. Г. Нация это метафора // Дружба народов. 2000.7.

64. Абдулатипов Р.Г. Нация и национализм: добро и зло в национальном вопросе. М., 1999.

65. Абдулатипов Р.Г., Балтенкова Л.Ф., Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. М., 1992.

66. Абулова Е.А. Великий Октябрь и национально-государственноестроительство на Северном Кавказе / Создание и развитие национальной государственности народов Северного Кавказа. Ставрополь, 1977.

67. Абулова Е.А. Партия во главе национально-государственного строительства народов Северного Кавказа. 1917-1937 гг. Ростов-на-Д, 1984.

68. Авдулов Н.С. Этнополитическая реальность на Северном Кавказе, проблемы изучения // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1998. №2.

69. Аверьянов Ю.Г., Воронов A.A. Счастье быть казаком // Наш совре~ менник. 1992. №3.

70. Авксентьев A.B. Этническая конфликтология. В 2-х частях. Ставрополь, 1996.

71. Авксентьев В.А. Этнические проблемы Северного Кавказа в коит^к-сте общероссийских и мировых этнических процессов

72. Известия BV3ob. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1998. №2.

73. Авторханов А.Г. Империя кремля. М., 2001.

74. Авторханов А.Г. Убийство чечено-ингушского народа. М., 1991

75. Административно-территориальные преобразования в КабардьИ^0-Балкарии. История и современность. Сборник документов. Наль^12К' 2000.

76. Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989.

77. Акаев В.Х. Кавказская война: старые концепции и новые подходХЕ*1 / Кавказская война: старые вопросы и новые подходы. Махачкала, 1998

78. Акимов А.Х. Интернациональное воспитание трудящихся. Ма^С^1" кала, 1963.

79. Акимов А.Х. Осуществление ленинских идей интернационализма-Северном Кавказе. Махачкала, 1970.

80. Аккиева С.И. Развитие этно-политической ситуации в Кабарди^з:*0" Балкарской республике. М., 2002.

81. Алейников Д. Большая Кавказская война // Родина. 2000. №1-2.

82. Александров K.M. Народ, режим и армия. Великий перелом 19301933 гг. //http://www.yabloko.ru/publications/2009/05/150

83. Алексеев В.Я. К историографии национального строительства в автономных республиках РСФСР / Вопросы истории исторической науки Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1980.

84. Алиев У. Адыгея. Адыгейская автономная область. Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-н/Д., 1970.

85. Алиев У. Карачай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологичсский и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Д., 1927.

86. Алиев У. Национальный вопрос и национальная культура в СевероКавказском крае: итоги и перспективы. Ростов-н/Д., 1926.

87. Алферова Е.А. Советская федерация и автономия государственно-правовые формы решения национального вопроса (исследования ученых-правоведов 20-х годов). - М., 1989.

88. Аптекарь П. Война без края и конца // Родина. 2000. №1-2.

89. Аптекарь П. Повстанцы // Родина. 2000. №1-2.

90. Аристова Т.Ф. Развитие народного просвещения / Культура и быт народов Северного Кавказа / Под ред. В.К. Гарданова. М., 1968.

91. Архипов К.А Советские автономные области и республики. М.,1925.

92. Архипов К.А. Типы советской автономии (из очерков по автономно-федеративному строительству советских республик) // Власть Советов. 1923. №8.

93. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов A.A. Этносоциология. -М., 1998.

94. Аршинов В., Свирский Я. Философия самоорганизации. Новые горизонты // Общественные науки и современность. 1993. №3.

95. Ахиезер A.C. Где искать самобытность?// Дружба народов. 1995. №1.

96. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. В 2-х томах. -Новосибирск, 1997.

97. Ахмедов Д.Н. Национальная печать на Северном Кавказе. Махачкала, 1989.

98. Бадаева JI.A. Освещение духовной жизни репрессированных народов в работах А. Авторханова / Репрессированные народы: история и современность / Материалы всероссийской научно-практической конференции. -Нальчик, 1994.

99. Базоркина А.И. Воспоминания об отце. Нальчик, 2001.

100. Бакиев А.Ш. Адыгейская цивилизация: периодизация истории. -Нальчик, 1996.

101. Баликоев Т.М. К вопросу о заселении земель на Северном Кавказе в 1943-1946 гг. // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2003. №2.

102. Беджанов М.Б. Ленинская национальная политика и её деформация в годы сталинщины. Майкоп, 1991.

103. Беджанов М.Б., Бузаров А.Ш., Хутыз К.К.Тоталитаризм и национальные отношения в 1917-1940 гг. (на примере адыгских народов Северного Кавказа) / Северный Кавказ: Выбор пути национального развития. -Майкоп, 1994.

104. Бекижев М.М. Партийное руководство культурным строительством в Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1969.

105. Бекижев М.М. Формирование социалистической интеллигенции на Северном Кавказе. М., 1988.

106. Бекжиев М.М. Формирование советской интеллигенции у народов Северного Кавказа (1917-1941 гг.). Черкесск, 1978.

107. Беленчук Л.Н., Бугай Н.Ф., Кудюкина М.М. Межнациональный отношения в историографии автономных республик и областей РСФСР У Историография национальных отношений в СССР. 1985-1987 гг. М., 19<38.

108. Белозёров B.C. Этническая карта Северного Кавказа. М., 2005.

109. Бербеков Х.М. В братском единстве народов СССР. Нальчик, 1967.

110. Бербеков Х.М. Советская автономия Кабарды и Балкарии. Нальчик,

111. Бергер Я.М., Чаликова В.А., Климова С.Г. Межнациональные отношения в СССР: история и современность. Сборник обзоров. М., 1991.

112. Берикотов X.F. Историческая наука на Северном Кавказе (1959-1963 гг.). Нальчик, 1964.

113. Битова Е.Г., Боров А.Х., Дзамихов К.Ф., Саральпов З.С. Современная Кабардино-Балкария: проблемы общественной динамики, науки и образования. Нальчик, 1996.

114. Богатырёв Б.Б. Россия и ингушский вопрос. М., 2000.

115. Боков X. Эхо невозвратного прошлого // Москва. 1989. №1.

116. Бондарь Н.И. Кубанское казачество (этносоциальный аспект) / Традиционная культура кубанского казачества. Избранные работы. Краснодар, 1999.

117. Борисенко И. Советские республики на Северном Кавказе в 1918 году. Ростов-на-Д., 1930.

118. Борлакова З.М. Депортация карачаевского народа в 1943-1959 гг. // Отечественная история. 2005. №1.

119. Боров А.Х., Думанов Х.М, Кажаров В.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии. Истоки, пути становления, проблемы. Нальчик, 1999.

120. Бугаев A.M. Основные этапы становления: и развития национальной государственности народов Северного Кавказа. 1917-1936 гг. / Из истории социалистического и коммунистического строительства в СССР. М., 1978.

121. Бугай Н.Ф. 20-40-е годы: депортация населения с территории Европейской части России//Отечественная история. 1992. №4.

122. Бугай Н.Ф. JI. Берия И. Сталину: «Согласно вашему указанию.». -М, 1995.

123. Бугай Н.Ф. Горская АССР: правомерность создания, особенности, причины ликвидации / Национально-государственное строительство в Российской Федерации. Северный Кавказ. 1917-1941 гг. Майкоп, 1995.

124. Бугай Н.Ф. 20-е годы: становление демократических форм правления на Северном Кавказе / Северный Кавказ: Выбор пути национального развития. Майкоп, 1994.

125. Бугай Н.Ф. Злая память // Родина. 2000. №1-2.

126. Бугай Н.Ф. К вопросу о депортации народов в 30-40-е годы // История СССР. 1989. №6.

127. Бугай Н.Ф. Казачество России: отторжение, признание, возрождение (1917-1990 гг.). СПб., 2000.

128. Бугай Н.Ф. Проблемы репрессированных национальных меньшинств в российской историографии / История и историки: Историографический вестник. М., 2001.

129. Бугай Н.Ф. Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселения. Берия Сталину//История СССР. 1991. №2.

130. Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Кавказ: народы в эшелонах (20-60-е годы). -М., 1998.

131. Бугай Н.Ф., Кудюкина М.М, Хлынина Т.П. Национальные проблемы в историографии российских автономий. 1988-1990 гг. / Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы). Майкоп, 1992.

132. Бугай Н.Ф., Мекулов Д.Х. Народы и власть: «социалистический эксперимент». 20-е годы. Майкоп, 1994.

133. Булдаков В.П. Национальный вопрос в планах российской контрреволюции в 1917 г. Политические и экономические проблемы Великого Октября и Гражданской войны. М., 1988.

134. Булыгина Т.А. Общественные науки в СССР. 1945-1985 гг. М-,

135. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире (статьи, выступления, фрагменты из книг). СПб., 2001.

136. Валлерстайн И. Глобализация или переходная эпоха? Взгляд на долгосрочное развитие мировой системы / Русский исторический журнал. Т. I. 1994. №4.

137. Василенко В .Г. Подготовка высших медицинских кадров на Северном Кавказе в 20-30-е гг. XX века / История и обществознание. Выпуск 3. -Армавир, 2005.

138. Вдовин А.И. Российская наука и национально-политические проблемы XX века и общенациональная российская идея. М., 1995.

139. Вдовин А.И. Российская нация (к нынешним спорам вокруг национальной идеи) //Кентавр. 1995. №3:

140. Великий Октябрь в исторических судьбах народов Северного Кавказа. Сборник статей. Махачкала, 1989.

141. Венков A.B., Трут В .И. Казаче-горская государственность на Северном Кавказе в 1917-1918 гг. // Известия вузов Северокавказский регион-Общественные науки. 1997. №4.

142. Верт Н., Куртуа С., Марголен Ж-Л. и др. Чёрная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии. М., 2001.

143. Викторов А.Ф. К вопросу о подготовке технических и массовых кадров для народного хозяйства края // Социалистическое строительство Северо-Кавказского края. 1935. №5.

144. Виноградов В.Б., Дударев С.Л., Нарожный Е.И. Основные этапы всемирной истории (методический материал) // Восток. 1995. №5.

145. Виноградов В., Хашегульгов Б. Основные вехи истории Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1988.

146. Волкова Н.Г. Изменения в этническом составе сельского населения Северного Кавказа за годы Советской власти // Советская этнография. 1966. №1.

147. Волкова Н.Г. Изменения в национальном составе городского населеvния Северного Кавказа за годы Советской власти // Советская этнография. 1965. №2.

148. Волкова Н.Г. Основные демографические процессы / Культура и быт народов Северного Кавказа/ Под ред. В.К. Гарданова, М., 1968.

149. Волкогонов Д.А. Сталинизм: сущность, генезис, эволюция // Вопросы истории. 1990. №3.

150. Врублевский Ф.И. Создание советской национальной государственности чечено-ингушского народа торжество ленинской национальной политики. - Грозный, 1964.

151. Гаджиев A.C. История Дагестана. Махачкала, 1986.

152. Гаджиев A.C. Роль русского народа в исторических судьбах народов Дагестана. Махачкала, 1964.

153. Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. М., 2001.

154. Галаганов З.П. Межнациональные отношения в СССР. От Сталина до Горбачева. Кемерово, 1996.

155. Гамаюнов С. От истории синергетики к синергетике истории // Общественные науки и современность. 1994. №2.

156. Гаммер М. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998.

157. Гарданов В.К. Социально-экономические преобразования / Культура и быт народов Северного Кавказа / Под ред. В.К. Гарданова. М., 1968.

158. Гаталова JI.C. Россия и Северный Кавказ: 400 лет войны // Отечественная история. 1998. №5.

159. Гачев Г.Д. Наука и национальные культуры. Ростов-н/Д, 1992.

160. Геополитическая модель Северного Кавказа (материалы круглогостола) // Научная мысль Кавказа. 2000. №2.

161. Герандоков М.Х. Культурное строительство в Кабардино-БалкариИ (1917-1940 гг.). Нальчик, 1975.

162. Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической СИСТ^^1'1-1917-1923 гг. -М., 1995.

163. Голованова С.А. Региональные группы казачества юга России: оПь1Т системного анализа. Армавир, 2001.

164. Голубев A.B. Феномен сталинизма в контексте мирового исто ского процесса. Международный семинар в Новосибирске // ОтечесТ^еН~ ная история. 1993. №5.

165. Гонов A.M. Северный Кавказ: актуальные проблемы русского (20-30-е гг.). Ростов-н/Д., 1997.

166. Григорьев С.И. Теоретические основы изучения жизненных сил циональных общностей // Социологические исследования. 2000. №2.

167. Гугов Р.Х., Козлов А.И., Этенко JI.A. Вопросы историографии в^-*11*" кого Октября на Дону и Северном Кавказе. Нальчик, 1988.

168. Гумилёв JI.H. От Руси к России: Очерки этнической истории.1992.

169. Гумилёв JI.H. Этногенез и биосфера Земли. М., 2002. Гурвич Г.С. Принципы автономизма и федерализма в советской теме. -М., 1924.

170. Давыдов И.В. Партийная организация Кабардино-Балкарии в Великой Отечественной войны. Нальчик, 1961.

171. Дагестан: чеченцы-аккинцы / Сост. Ю.Г. Кульчик, Л.Г. Куза и др*-М., 1993.

172. Данилова E.H. Из истории формирования городского населения рачаево-Черкессии / Современный быт и культура народов Карачае^*^"" Черкессии. Черкесск, 1984. Выпуск 2.

173. Даниялов Г.Д. Имам Шамиль. Махачкала, 1996.

174. Даниялов Г.Д. История Дагестана. Т. IV. М., 1969.

175. Данлоп Д. Россия и Чечня: история противоборства. М., 2001.

176. Дедегкаев С.Т. Культурное строительство в Северной Осетии. -Орджоникидзе, 1964.

177. Денисова Г.С. Интеграционные процессы на Северном Кавказе как политическая проблема // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1998. №2.

178. Дешериев Ю.Д. Жизнь во мгле и борьбе. О трагедии репрессированных народов. М., 1995.

179. Дидигова И.Б. 20-30-е годы: проблемы административно-территориального устройства чеченского и ингушского народов / Северный Кавказ: выбор пути национального развития. Майкоп, 1994.

180. Джамбулатова З.Х. Культурное строительство в Советской Чечено-Ингушетии (1920-1940 гг.). Грозный, 1974.

181. Джамбулатова З.К. Основные вопросы строительства национальной школы за 40 лет советской власти / Национальные школы в РСФСР. М., 1958.

182. Дзамихов К.Ф. Адыги и Россия (формы исторического взаимодействия). М., 2000.

183. Дзамихов К.Ф. Северный Кавказ и Россия: исторические циклы и переходные периоды / Наука о Кавказе: проблемы и перспективы. Материалы I съезда учёных кавказоведов / Под ред. В.Г. Игнатова. Ростов-н/Д., 2000.

184. Дмитриев В.А. Типология русско-северокавказских заимствований в материальной культуре / Россия и Кавказ сквозь два столетия. Исторические чтения. СПб., 2001.

185. Доде З.В. Об изучении историко-культурного наследия репрессированных народов // Историко-археологический альманах. 2000. №6.

186. Доного Х.М. Последний имам // Родина. 2000. №1-2.

187. Дробижева Л.М. Влияние этноконтактной среды на межнациональные отношения / Социальная психология и общественная практика. -1985.

188. Дробязко С.И. Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооруженных сил. 1941-1945 гг. М., 2004.

189. Дулимов Е.И., Кислицын С.А. Казачий коллаборационизм в гоДы Великой Отечественной войны / Россия в войнах XX века: материалы 13се~ российской научно-практической конференции. Краснодар, 2003.

190. Дурденевский В.Н. На пути к русскому федеративному праву // ветское право. 1923. №1.

191. Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг-Взгляд в неизвестное. М., 2001.

192. Жупикова Е.Ф. Повстанческое движение на Северном Кавказе в 1920-25 годах (документальные публикации и новейшая отечественная ториография) // Отечественная история. 2004. №3.

193. Записки Пятигорского краеведческого общества на Кавказских неральных водах. Выпуск 7. Пятигорск, 1973.

194. Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт: перспективы хода из кризиса. М., 1998.

195. Зиманов С.З., Рейтор И.К. Теоретические вопросы советского над**0-нально-государственного строительства. Алма-Ата, 1987.

196. Зубов А. Третий русский национализм // Знамя. 1993. №1.

197. Зуйкина Е.А. К вопросу о роли русских в системе межнационалыз^»^ отношений на Северном Кавказе / Северный Кавказ: выбор пути нап^0" нального развития. Майкоп, 1994.

198. Зумакулов Б.М. Реабилитация балкарского народа. Нальчик, 199

199. Ибрагимбейли Х.-М. Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. Х4^*'

200. Ибрагимбейли Х.-М. Плоды произвола // Литературная газета. 1989. 17 августа.

201. Ибрагимбейли Х.-М. Сказать правду о трагедии народов // Политическое образование. 1989. №1.

202. Из этнографии народов Карачаево-Черкессии / Сборник статей под ред. Е.П. Алексеевой. Черкесск, 1991.

203. Ильин И.А. Мысли о России // Молодая гвардия. 1991. №1.

204. Ильин С.К. Этнические меньшинства в автономиях и республиках РСФСР. 20-е годы. М., 1995.

205. Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1982.

206. Историография национальных отношений в СССР. 1985-1987 гг. / Под ред. Н.Ф. Бугая. М., 1988.

207. История Дагестана. Махачкала, 1957.

208. История индустриализации Северного Кавказа. 1933-1941 гг. Грозный, 1973.

209. История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времён до наших дней. М., 1967.

210. История Северо-Осетинской АССР. Советский период. Орджоникидзе, 1966.

211. Кабардино-Балкария в годы Великой Отечественной войны 19411945 гг. Нальчик, 1971.

212. Кабузан В. Население Северного Кавказа в Х1Х-ХХ вв. Этностати-стическое исследование. СПб., 1996.

213. Кажаров А.Г. Советское национально-государственное строительство на Северном Кавказе: проблемы начального периода // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2006. №4.

214. Казанцев Б.Н. Северный Кавказ: социально-демографические проблемы городского населения, 50-60-е гг. / Северный Кавказ: выбор пути национального развития. Майкоп, 1994.

215. Каймаразов Г.Ш. Формирование социалистической интеллигенции на Северном Кавказе (по материалам Дагестанской, Кабардино-Балкарской, Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской АССР). М., 1988.

216. Калмыков И.Х. Культура и быт черкесского колхозного аула. Черкесск, 1957.

217. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. - М., 2000.

218. Кара А.П. Исторические особенности региональной образовательной политики на Юге России в первой половине XX века (опыт сравнительного исследования). Ставрополь, 2007.

219. Карамурзов Б.С. Опыт системного анализа межнациональных и межконфессиональных проблем на Северном Кавказе // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2006. №4.

220. Карданов А.Т. Рабочий класс Кабардино-Балкарии в период строительства социализма. 1920-1937 гг. Нальчик, 1976.

221. Каркмозов А.Ю. Этнополитические процессы на Северном Кавказе (История и современность). Ставрополь, 1994.

222. Каспэ С.И. Империя и модернизация: общая модель и российская специфика. М., 2001.

223. Катунцева Н.М. Роль рабочих факультетов в формировании интеллигенции в СССР. М., 1966.

224. Кирдина С.Г. Социокультурный и институциональный подходы как основа позитивной социологии в России // Социологические исследования. 2002. №12.

225. Кирей Н.И. Лингвистическая классификация народов мира. Краснодар, 1981.

226. Киров С.М. Избранные речи и статьи. Грозный, 1962.

227. Кислицын С.А. Перехов Я.А. Северо-Кавказская партийная организация в борьбе за решение казачьего вопроса на Тереке в первой половине 20-х годов. Ростов-н/Д., 1989.

228. Князева E.H., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. 1992. №12.

229. Князева E.H., Курдюмов С.П Синергетика: начала нелинейного мышления // Общественные науки и современность. 1993. №2.

230. Кобычев В.П. Города, селения, жилище / Культура и быт народов Северного Кавказа / Под ред. В.К. Гарданова. М., 1968.

231. Козлов А.И. На историческом повороте. Ростов-н/Д, 1977.

232. Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. М., 1999.

233. Койчуев А.Д. Карачаевская автономная область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Ростов-н/Д., 1998.

234. Кониев Ю.А. Автономия народов Северного Кавказа: о зарождении, становлении и развитии форм советской национальной государственности на Северном Кавказе. Орджоникидзе, 1973.

235. Кониев Ю.А. Национально-государственное строительство на Тереке. Орджоникидзе, 1969.

236. Кононенко В.М. Высшая школа Юга России (20-е-90-е гг. XX в.). -Ставрополь, 2007.

237. Копачаев И.П. Школы советской Кабардино-Балкарии / Национальные школы в РСФСР. М., 1958.

238. Коркмазов А.Ю. Этнополитические процессы на Северном Кавказе (история и современность). Ставрополь, 1994.

239. Коркмасова К.Д. Национально-государственное устройство СССР. -Ростов-на-Д., 1984.

240. Костин В.А., Костина Н.Б. Социальные изменения в концепциях исторического процесса // Социологические исследования. 2000. №1.

241. Костоев Б.У. Преданная нация. М., 1995.

242. Котляревский С.А. Правовое положение автономных республик И Советское право. 1925. №6.

243. Котов В.И. Депортационные процессы и этнодемографическая ситуация / Народы России: проблемы депортации и реабилитации. Майкоп, 1997.

244. Котов В.И. Депортация народов Северного Кавказа: кризисные явления этно-демографической ситуации / Северный Кавказ: Выбор пути национального развития. Майкоп, 1994.

245. Котов В. Северный Кавказ в 30-40-е годы. Проблемы этнодемографического развития // Россия в XXI в. 1996. №1-2.

246. Красовицкая Т.Ю. Власть и культура. М., 1992.

247. Кринко Е.Ф. Национальная политика и межнациональные отношения на Северо-Западном Кавказе в годы Великой Отечественной войны: историография проблемы // Гуманитарная мысль Юга России. 2005. №1.

248. Кубов Ч.Ч. Исторический опыт партийного руководства в национальных автономиях Северного Кавказа в переходный период к социализму. Майкоп, 1990.

249. Кудрявцев В. Русские или россияне: государство и нация в российской истории // Жизнь национальностей. 1993. №3-4.

250. Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И., Очерк истории Советской Конституции. М., 1987.

251. Кулаев Ч. Военно-организаторская и политическая работа местНЫ* партийных организаций в годы Великой Отечественной войны: на материалах Северного Кавказа. Черкесск, 1981.

252. Куличенко М.И. Юбилейная литература о месте и роли национального вопроса в Октябрьской революции // Вопросы истории КПСС. 1969. №3.

253. Культура и быт адыгов. Майкоп, 1986.

254. Культура и быт народов Северного Кавказа (1917-1967 гг.) / АН СССР. Институт этнографии им. Миклухо-Маклая / Под ред. В.К. Гарда-нова. М., 1968.

255. Куприянова JI.B. Города Северного Кавказа во второй половине XIX века. М., 1981.

256. Кухианидзе A.B. Кавказоцентристская концепция демократии // Научная мысль Кавказа. 1995. №4.

257. Кучуков М.М. Национальное самосознание и межнациональные отношения. Нальчик, 1992.

258. Кцоева Т.У. Кавказский суперэтнос // Эхо Кавказа. 1994. №2.

259. Лабу некая В. А. Социально-психологические детерминанты возникновения затруднений в межэтническом общении // Известия вузов. Северокавказский регион. Общественные науки. 1998. №2.

260. Лавров Л.И. Этнография Кавказа (по полевым материалам 1924-1978 гг.).-Л., 1982.

261. Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1971.

262. Ленин В.И. Доклад о партийной программе VIII съезда РКП(б) / Полн. собр. соч. Т. 38.

263. Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу / Полн. собр. соч. Т. 24.

264. Летифов А.Л. Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в переходный период к социализму. -Махачкала, 1972.

265. Лиин Э.И. В дружной семье народов Советского Союза. Грозный,1964.

266. Литвиненко Е.Ю. Билингвизм как способ этноадаптации // Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1998. №2.

267. Лоов И.Р., Пархоменко М.М. Из истории классовой борьбы в Чечено-Ингушетии в первые годы новой экономической политики (1921- 1925 гг.). Грозный, 1974.

268. Лосев И.К. Трудящиеся Грозного в борьбе за построение социализма в нашей стране. Грозный, 1963.

269. Лубский A.B. Северный Кавказ периферия Российской цивилизации // Научная мысль Кавказа. 2000. №2.

270. Майборода Э.Т. О сосуществовании цивилизаций различного типа // Научная мысль Кавказа. 2000. №2.

271. Максидов X. Культурное строительство Кабарды и Балкарии // Революция и горец. 1932. №10-12.

272. Малинин В.А. Отечественная философия истории в контексте русской идеи // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1994. №4.

273. Маремшаова И.И. Балкария и Карачай в этнокультуном пространстве Кавказа. Нальчик, 2003.

274. Марченко Г.В. Антисоветское движение в Чечне в 1920-1990-е гг. // Вопросы истории. 2003. №1.

275. Матвеев В.А. Кавказская война минувшего века: итоги и уроки // Ориентир. 1998. №10.

276. Медалиев Х.Г. О некоторых особенностях индустриализации национальных республик и областей Северного Кавказа / Образование СССР -торжество ленинской национальной политики. Пятигорск, 1972.

277. Медалиев Х.Т. Социалистическая индустриализация Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1959.

278. Мекулов Д.Х. Национально-государственное строительство Адыгейской автономной области / Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. 1917-1941 гг. Майкоп, 1995.

279. Меретуков М.А. Межнациональный брак как форма проявления межнациональных отношений / Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы) / Под ред. Н.Ф. Бугая. Майкоп, 1992.

280. Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов (XIX-70-e гг. XX в.). Майкоп-Краснодар, 1987.

281. Меретуков М.А., Мамбетов Г.Х. Материальная культура сельского населения Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1971.

282. Методологические проблемы национальных отношений в России / Россия в XX веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999.

283. Миронов Б.Н. К истине ведёт много путей // Отечественная история. 2001. №2.

284. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-нач. XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб., 1999.

285. Мисрокова М.З. Исторические судьбы государственности многонационального народа Кабардино-Балкарской Республики // История государства и права. 2005. №3.

286. Михайлов В.А. Национальная политика России как фактор государственного строительства. М., 1995.

287. Мнацаканян М.О. Интегрализм, феноменология и национальный интерсубъективный мир повседневности // Социологические исследования. 2000. №3.

288. Морозов А. «Нация» и «национализм» // Россия в XXI веке. 1994.6.

289. Мулукаев P.C. Развитие советской государственности в Северной Осетии. Краткий историко-юридический очерк. Орджоникидзе, 1958.

290. Муравьёв В.В. Миграции на Северном Кавказе следствие переселений народов / Народы России: проблемы депортации и реабилитации. -Майкоп, 1997.

291. Нагучев Д.М. Высшая школа на Северном Кавказе. Майкоп, 1992.

292. Нагучев Д.М. Высшая школа национальных автономий Северного Кавказа в послевоенные годы (1945-1965) / Северный Кавказ: выбор пути национального развития. Майкоп, 1994.

293. Нагучев Д.М. Высшая школа на Северном Кавказе: история и современность. Майкоп, 1992.

294. Нагучев Д.М. Дорогой знаний. Майкоп, 1974.

295. Намитоков Ю., Набоков И. Что дала Адыгее Октябрьская революция. Ростов-на-Д., 1933.

296. Напсо Д.А. Под знаменем интернационализма. Пятигорск, 1967.

297. Народное хозяйство РСФСР за 60 лет. Статистический ежегодник. -М., 1977.

298. Народы России: проблемы депортации и реабилитации. Майкоп,1997.

299. Население России в 1920-1950-е годы: численность, потери, миграция. М., 1994.

300. Наука о Кавказе: проблемы и перспективы. Материалы I съезда учёных-кавказоведов (27-28 августа 1999 г.) / Под ред В.Г. Игнатова. Ростов-н/Д., 2000.

301. Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ (1917-1941 гг.). Майкоп, 1995.

302. Национальная политика России: история и современность / Под ред. В.А. Михайлова. М., 1997.

303. Национальные истории в советском и постсоветских государств*' М, 1999.

304. Национальные отношения в СССР: проблемы историографии- "1992.

305. Некрич A.M. Наказанные народы // Нева. 1993. №10.

306. Непролетарские партии России. Урок истории. М., 1984.

307. Нечипурнова Н.С. Партийное руководство опытным администр но-хозяйственным районированием Северного Кавказа. ОрджонШ^-1*30' 1968.

308. Новейший философский словарь / Сост. A.A. Грицанов. М., 199

309. Озова Ф.А. Северо-Кавказская республика: причины возникно^в11ИЯ и ликвидации / Национально-государственное строительство в Россий^1^011 Федерации: Северный Кавказ. 1917-1941 гг. Майкоп, 1995.

310. Октябрьская революция и решение национального вопроса в стане. Махачкала, 1957.

311. Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи. М., 1955.

312. Отчет начальника Терской области за 1914 год. Владикавказ, 19

313. Очерки истории исторической науки в СССР. М, 1966.

314. Очерки истории Карачаево-Черкессии. Т. II. Советский период" Черкесск, 1972.

315. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т. II. Грозный, 1972оЙ

316. Панарин С.А. Позиционно-исторические предпосылки современ^^-политической ситуации в Кавказско-Закавказском регионе / Россия и ВС^3 каз сквозь два столетия. Исторические чтения. СПб., 2001.

317. Пантин В.И. Циклы и ритмы истории. Рязань, 1996.

318. Пантин В.И. Циклы и волны модернизации как феномен социальн«^^ развития. М., 1997.

319. Парова Л.М. К истории разработки планов покорения кавказских горцев российским царизмом // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1993. №3.

320. Платунов Н.И. Переселенческая политика советского государства и её осуществление в СССР. 1917-июнь 1941 гг. Томск, 1976.

321. Полян П. Не по своей воле. История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001.

322. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1987.

323. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М., 1994.

324. Пригородный район. Выбор цели. Владикавказ, 1997.

325. Проблемы управления в сфере межнациональных отношений. Саратов, 1998.

326. Просвещение на Северном Кавказе в цифрах. Ростов/на/Д, 1929.

327. Пыжиков А. Модель «общенародного государства». Идеология и практика // Свободная мысль. 1999. №2.

328. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.,1998.

329. Репина Л.П. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия (обзор) / XX век: методологические проблемы исторического познания. М., 2001.

330. Рехвиашвили И.М. Культурное строительство в Горской республике (1920-1924 гг.). Орджоникидзе, 1967.

331. Римский Л. Адыгея в боях за сплошную грамотность. М., 1931.

332. Розин В.М. Культурология. М., 1998.

333. Российский старый порядок: опыт исторического синтеза // Отечественная история. 2000. №6.

334. Россия. Энциклопедический словарь.- Л., 1991.

335. Россия и её регионы в XX веке: территория расселение - миграции / Под ред. О. Глезер и П. Поляна. - М., 2005.1. Рощин М. Ислам в Чечне //http://www.religio.ru/relisoc/postsovspace/136.phpl

336. Русские на Северном Кавказе. 20-30-е годы. Документы, факты, комментарии. Нальчик, 1996.

337. Русский народ: историческая судьба в XX веке. М., 1993.

338. Рыбников В.В., Слободин В.П. Белое движение в годы Гражданской войны в России: сущность, эволюция и некоторые итоги. М., 1993.

339. Сабанчиев Х-М.А. Восстановление автономии и проблемы реабилитации балкарского народа / Материалы всероссийской научно-практической конференции. Нальчик, 1994.

340. Сабанчиев Х-М.А. Восстановление национально-государственных образований депортированных народов / История Дона и Северного Кавказа (1917-2000 г.). Ростов-н/Д., 2004.

341. Савина Т.Б. Межнациональная семья на Северном Кавказе (по материалам социологических исследований). М., 1984.

342. Савва М.В. Этнический статус (конфликтологический анализ социального феномена). Краснодар, 1997.

343. Сайдуллаев М.М. Чеченскому роду нет переводу. М., 2002.

344. Самедов З.А. Северный Кавказ: проблемы производственной и научной интеллигенции / Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы) / Под ред. Н.Ф. Бугая. Майкоп, 2002.

345. Сапронов-М.В. Циклы, российской государственности.' Челябинск,2002.

346. Северная Осетия за годы Советской власти. Орджоникидзе, 1977.

347. Северный Кавказ: выбор пути национального развития. Майкоп,

348. Северный Кавказ: национальные отношения (историография, 1*Р° блемы) / Под ред. Н.Ф. Бугая. Майкоп, 1994.

349. Северный Кавказ: этнополитические и этнокультурные процесс^1 в XX в. / Отв. ред. В .А. Тишков, C.B. Чешко. М, 1996.

350. Северокавказская цивилизация: вчера, сегодня, завтра. ПятигорсК'1998.

351. Семёнов В.М., Матюнина Е.В. Национальные и этнические культУРь1 в конфликтных процессах в России // Социально-гуманитарные 200Г. №2.

352. Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и npoa^Jie ния в годы Второй мировой войны. М., 2000.1 S

353. Сенцов A.A. Рождение Кубано-Черноморской республики. 1917гг. Краснодар, 1987.

354. Скорик А.П. Казачье возрождение: образы, этапы, перспектив^ ^ Возрождение казачества: история и современность. Новочеркасск, 1994"

355. Смирнова Я.С. Семья и семейный быт народов Северного Кавк^за (вторая половина XIX-XX вв.). М., 1983.

356. Смирнова Я.С. Традиция и инновация в развитии семейной обряд!^^ сти (по материалам Северного Кавказа). М., 1973.

357. Советская Ингушетия к 15 годовщине Октября. Орджоникид^^'1932.

358. Советское прошлое: поиски понимания // Отечественная исторИ^^1 2000. №4.

359. Современный быт и культура народов Карачаево-Черкессии. Нал^*'" чик, 1983.

360. Соколов Ю.Н. Цикл как основа мироздания. Ставрополь, 1995. Сорокин П.О. О русской нации. Россия и Америка. Теория нацис*""' нального вопроса. - М., 1994.

361. Стецовский Ю.И. История советских репрессий. Т. 2. Mi, 2001.

362. Сталин И.В. Об основах социализма. Соч. Т. 6.

363. Становление и развитие советского государствоведения. Исследования ученых 20-х годов. М., 1990.

364. Старцев В.И. Крах керенщины. JL, 1982.

365. Страда В. Национализм русский, национализм советский, постнационализм // Человек. 1991. №6.

366. Студенецкая E.H. Одежда народов Северного Кавказа. XVIII-XX вв--М., 1989.

367. Страда В. Национализм русский, национализм советский, постнационализм // Человек. 1991. №6.

368. Сухоруков В. Армия в боях на Северном Кавказе и нижней Волге-(1918-1920 гг.).-М., 1961.

369. Тадевосян Э.В. Свобода наций: подлинная и мнимая. М., 1987.

370. Тадевосян Э.В. Советская национальная государственность.1972.

371. Тамбиев И. О задачах культурного строительства в горных поселениях областей // Революция и горец. 1931. № 10-11.

372. Тегпонина Е.С. Административно-территориальное строительство на-Северном Кавказе / Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. 1917-1941 гг. Майкоп, 1995.

373. Темирджанова JI.P. Роль социально-экономических факторов в развитии общественных отношений Карачаево-Черкессии в период послеоктябрьских преобразований (1920-1937 гг.). Владикавказ, 1997.

374. Темукуев Б.Б. Спецпереселенцы. В 4-х частях Нальчик, 1997.

375. Территория и расселение кабардинцев и балкарцев в XVIII-начале1. XXвв. Сборник документов. Нальчик, 1992.

376. Тикеев K.M. Трагические последствия сталинского геноцида в быту и культуре карачаево-балкарского народа / Репрессированные народы России: история и современность. М., 1994.

377. Тишков В. А. Концептуальная эволюция национальной политики в России / Россия в XX веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999.

378. Тишков В.А. О нации и национализме // Свободная мысль. 1996. №3.

379. Тишков В.А. Общество в вооружённом конфликте (этнография чеченской войны). М., 2001.

380. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М.,2001.

381. Ткачев Г.А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. Владикавказ, 1911.

382. Тлюняев А. Подготовка кадров центральная проблема // Революция и горец. 1931. №4.

383. Трифонов В.А. Объективные предпосылки и некоторые закономерности возникновения бандитизма и этнического сепаратизма на Северном Кавказе в годы Великой Отечественной войны // История государства и права. 2006. №2.

384. Турицын И.В. Советизация Северного Кавказа и проблема обеспечения правопорядка (1920-12926 гг.)// Историческая наука и образование на рубеже веков. Сборник статей / Сост. A.A. Данилов. М., 2004.

385. Тхагапсоев Х.Г. Этноэтатизм как инобытие российского федерализма // Научная мысль Кавказа. 2002. №3.

386. Тютюнина Е.С. Административно-территориальное строительство на Северном Кавказе / Национально-государственное строительство Российской Федерации: Северный Кавказ (1917-1941 гг.). Майкоп, 1995.

387. Уралов А. (Авторханов А.) Убийство чечено-ингушского народа. Народоубийство в СССР. М., 1991.

388. Установление советской власти и национально-государственное строительство в Адыгее. 1917-1923 гг. Майкоп, 1980.

389. Ученые записки» Пятигорского пединститута. Пятигорск, 1955.

390. Филькин В.И Патриотизм трудящихся Чечено-Ингушской АССР в период Великой Отечественной войны. Грозный, 1989.

391. Флиер А .Я. Культурогенез. М., 1995.

392. Хакуашев Е.Г. Кабардино-Балкарская АССР в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) Нальчик, 1978.

393. Хантингтон С.П. Столкновение цивилизаций. М., 2003.

394. Хапаева С.А. Карачаево-балкарская топонимика: утрата и необходимость восстановления / Репрессированные народы: история и современность. Нальчик, 1994.

395. Хачиров А.К. О формировании осетинской интеллигенции. Орджоникидзе, 1964.

396. Хлевнюк О.В. 30-е годы: кризисы, реформы, насилие // Свободная мысль. 1991. №17.

397. Хлынина Т.П. Горская АССР и её роль в национальном самоопределении народов Северного Кавказа: историографический аспект проблемы. Майкоп, 2002.

398. Хлынина Т.П. Горские народы Кубанской области: «большевистская модель» решения национального вопроса / Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы) / Под ред. Н.Ф. Бугая. Майкоп, 1992.

399. Хлынина Т.П. Страницы социальной истории советской Адыгеи: очерки политической антропологии. 1930-е годы. Майкоп, 2004.

400. Хлынина Т.П. Страницы социальной истории советской Адыгеи: повседневная жизнь населения области в 1920-е годы. Майкоп, 2003.1. Се

401. Хлынина Т.П. Национально-государственное строительство Ua ^ верном Кавказе в 1920-1930-е гг.: проблемы современной историограф1® Н Отечественная история. 2005. №1.

402. Хлынина Т.П. «Что в имени твоём?»: Собирательный образ кУ^ан"ского горца по материалам советских учреждений 1920-х годов / КУ^ан"u OBский сборник: сборник научных статей по истории края / Под ред

403. Матвеева. Краснодар, 2006.

404. Цаголов Г. Край беспросветной нужды (заметки о нагорной rtoJloce Терской области). Владикавказ, 1912.

405. Хунагов A.C. «Выселить без-права возвращения.». Депортаций- на~ родов Юга России. 20-50-е годы (на материалах Краснодарского и Ст^-^Р0-польского краёв). Майкоп, 1999.

406. Хунагов A.C. Историография проблемы переселения народов jCpac" нодарского края и Ставрополья / Народы России: проблемы депортаП^и и реабилитации. Майкоп, 1997.

407. Хутуев И.И. Из истории культурного строительства в Кабардс?^110 Балкарии. Нальчик, 1972.

408. Хутыз К.К. Национальные отношения в условиях тоталитарна3*"121' опыт и уроки (1917-1940 гг.). (на материалах адыгских народов Север^ого Кавказа). Ростов-н/Д., 1993.

409. Цой Б.С. Социальные и экономические аспекты реабилитации иродов и граждан репрессированных в СССР по политическим мотивам // сударство и право. 1994. №1.

410. Цуциев A.A. Русские и кавказцы: очерк привычных восприяТ^5111* Часть 1 // Научная мысль Кавказа, 2001. №2.

411. Цуциев А., Дзугаев JI. Северный Кавказ: история и границы. 17"^®" 1995. Владикавказ, 1997.

412. Цуциев A.A. Русские и кавказцы: очерк привычных восприят^^ Часть 2 // Научная мысль Кавказа. 2001. №3.

413. Цуциев Б.А. Экономическое и культурное развитие Северной Осетии за годы советской власти. Орджоникидзе, 1959.

414. Цуцулаева С.С. Репрессированные народы Северного Кавказа в годы чА- Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: проблемы историографии. -Казань, 2001.

415. Чащарина О.М. Автономные республики Северного Кавказа: проблемы изменения социальной структуры (1930-е годы) / Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы) / Под ред. Н.Ф. Бугая. Майкоп, 1992.

416. Чащарина О.М. Вопросы формирования национально-технической интеллигенции на Северном Кавказе / Северный Кавказ: выбор пути национального развития. Майкоп, 1994.

417. Чентиева М.Д. История Чечено-Ингушской письменности. Грозный, 1958.

418. Черджиев Х.С. Решающие успехи культурной революции в Северной Осетии (1933-1941 гг.). Орджоникидзе, 1960.

419. Черекская трагедия. Сборник статей и воспоминаний / Сост. А.И. Тетцев. Нальчик, 1994.

420. Черкесская автономная область. Посвящается 25-летию советской Черкесии. 1928-1953. Черкесск, 1954.

421. Чернопицкий П.Г. Деревня Северо-Кавказского края в 1920-1929 гг. -Ростов-н/Д., 1987.

422. Черноус В.В., Цихоцкий С.Э. Кавказский вопрос в истории российской геополитики / Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1998. №2.

423. Черняк Э.В. Национальная политика в тоталитарном обществе. Казань, 1993.

424. Чечня и Россия: общества и государства. М., 1999.

425. Чистяков О.И. Национально-государственное строительство в РСФСР в годы гражданской войны (1918-1920 гг.). М., 1964.

426. Чомаев К. Наказанный народ. Черкесск, 1993.

427. Шабаев Д.В. Правда о выселении балкарцев. Нальчик, 1992.

428. Шаманов И.М., Тамбиев Б.А., Абрекова Л.О. Наказаны по национальному признаку. Черкесск, 1999.

429. Шаваева И.И. Этнопсихологическая совместимость репрессированных народов / Репрессированные народы: история и современность. Материалы всероссийской научно-практической конференции. Нальчик, 1994.

430. Шаповалов А.И. Социокультурное пространство Северного Кавказа: проблема методологии исследования этнокультурных и социально-исторических особенностей / Проблемы социокультурного развития Северного Кавказа: Социально-исторические аспекты. Армавир, 2000.

431. Шахбиев 3. Судьба чечено-ингушского народа. М., 1996.

432. Шашков В.Я., Козлов С.С. Спецпереселенцы на защите Отечества // Вопросы истории. 2005. №5.

433. Шебзухов М.Х. Красный террор в Адыгее / Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы) / Под ред. Н.Ф. Бугая. -Майкоп, 2002.

434. Шеуджен Э.А. Советская историография национально-культурного строительства на Северном Кавказе. Ростов-н/Д., 1983.

435. Шкуратов В. В поисках Юга // Международная жизнь. 1992. №3-4.

436. Шнирельман В.А. Быть Аланами: интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке. М., 2006.

437. Шогенцуков Л.А. Воспитание национальных кадров в духе интернационализма и дружбы народов (на материалах Кабардино-Балкарской АССР) / Осуществление ленинской национальной политики на Северном Кавказе. Пятигорск, 1971.

438. Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государствен**0 сти народов Северного Кавказа. М., 1976.

439. Эдиев Д.М. Демографические потери депортированных нарорР^ СССР. Ставрополь, 2003.

440. Экба И.Н. Просвещение в Карачаево-Черкессии / Национальна1^ школы в РСФСР. М., 1958.

441. Этнос и власть: проблемы гармонизации межнациональных отноШ^ ний. Ч. II / Под науч. ред. С.И. Замогильного, P.E. Пашяна. Саратов, 1999

442. Этничность и власть в полиэтничных государствах. -М., 1994.

443. Этнокультурные проблемы Северного Кавказа: социально"" исторический аспект / Под ред А.И. Шаповалова. Армавир, 2002.

444. Эфендиев А.И. Формирование советской интеллигенции в Дагестан^?--Махачкала, 1960.

445. Эфендиев Ф.С. Некоторые социальные аспекты национального само-" сознания репрессированных народов / Репрессированные народы: историй и современность. Материалы всероссийской научно-практической конференции. Нальчик, 1994.

446. Эфендиев Ф.С. Национальный оптимизм репрессированных народов / Репрессированные народы: упразднение их государственности и проблемы реабилитации. Материалы всероссийской научно-практической конференции. Элиста, 1993.

447. Юсупов П.И. Борьба за ленинские принципы национальной политики в Чечено-Ингушетии (1920-1925 гг.). Грозный, 1968.

448. Юсупов П.И. Борьба за ленинские принципы национальной политики в Чечено-Ингушетии (1920-1925 гг.). Грозный, 1968.

449. Юсупов П.И. От отсталости к расцвету и сближению наций. Грозный, 1982.

450. Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы: основы теории циклической динамики и социогенетики. М., 1999.

451. Яковец Ю.В. Циклы и кризисы XXI века: цивилизационный аспект. Доклад на юбилейной научной сессии Российской академии естественных наук. М., 2000.

452. Ян Э. Государственное и этническое понимание нации: противоречия и сходства // Полис. 2000. №1.

453. Янчевский Н. Краткий очерк истории революции на Юго-Востоке (1917-1920 гг.). Ростов/на/Д, 1924.

454. Яровой И.В. О соотношении формационного и цивилизационного методов исследования исторических процессов // Научная мысль Кавказа. 1994. №4.

455. Диссертации и авторефераты

456. Агиев P.C. Трагедия чеченского и ингушского народов в 1930-1950-х гг.: депортация, спецпоселения, реабилитация / Автореф. дисс. к. и. н. -Ростов-н/Д., 2003.

457. Алфёрова И.В. Государственная политика в отношении депортированных народов (конец 1930-1950-е гг.) / Дисс. к. и. н. М., 1998.

458. Астанина JI.B. Межнациональные отношения в Советской России и формирование государственной национальной политики (1917-1936 гг.) / Дисс. д. и. н. М., 2006.

459. Атаева Ф.А. Роль политических партий и общественных движений в межнациональных отношениях на Северном Кавказе (1917 1997 гг.). / Дисс. к. и. н. - Нальчик, 1997.

460. Аутлев М.Г. Исторический опыт КПСС по осуществлению ленинской национальной политики на Северном Кавказе в 1920-1929 гг. / Дисс. д. и. н. Ростов-н/Д., 1987.

461. Байгарина А.Е. Высшая школа в условиях политической системы 1917-1927 гг. / Дисс. к. и. н. М., 1995.

462. Бетанов В.Т. Аграрные преобразования в республиках Северного Кавказа (конец 1920-начало 1930-х гг.). / Дисс. к. и. н. Махачкала, 2003.

463. Булатов Б.Б. Проблемы социально-экономического и социально-культурного развития Дагестана (80-е гг. XIX 30-е гг. XX вв.). / Дисс. д. и. н. - Махачкала, 1997.

464. Гаджиев A.C. Прогрессивная роль России, русского народа в истории Дагестана (вторая половина XIX-90-e гг. XX вв.) / Автореферат дисс. д. и. н. Махачкала, 1995.

465. Гонов A.M. Проблемы депортации и реабилитации народов Северного Кавказа: 20-90-е годы XX в. / Дисс. д. и. н. Ростов-н/Д., 1998.

466. Гусейнова И.С. Горская республика: зарождение, становление и причины падения (1917-1920 гг.). / Автореф. дисс. к. и. н. Махачкала, 2003.

467. Даудов А.Х. Социально-экономическое развитие Горской Автономной Советской Социалистической Республики (1920-1924 гг.). / Дисс. к. и. н. СПб., 1998.

468. Дидигова И.Б. Административно-территориальное обустройство Чечено-Ингушетии в 1920-1930-е гг. / Автореф. дисс. к. и. н. М., 1997.

469. Дянова Л.Г. Формирование советской интеллигенции в Северной-Осетии. 1917-1941 гг. / Автореф. дисс. к. и. н. М'., 1991.

470. Зорин В.Ю. Государственная национальная политика России: исто-рико-политологический анализ / Дисс. д. пол. н. М., 2003.

471. Игнатова Н.М. Спецпереселенцы в 30-50-е гг. XX века (на материалах Коми АССР) / Автореф. дисс. к. и. н. Сыктывкар, 2001.

472. Кажаров А.Г. Кабарда и Балкария в процессе административно-территориального переустройства Северного Кавказа / Автореферат дисс. к. и. н. Нальчик, 2000.

473. Коваленко А.И. Теоретические проблемы советской национальной государственности (логический способ исследования) / Автореферат дисс. д. юр. н. М., 1989.

474. Кокорхоева Д.С. Становление и развитие советской национальной государственности ингушского народа (1917-1944 гг.). / Дисс. к. и. н. -Волгоград, 2001.

475. Магулаева Ф.А. Становление и развитие периодической печати Ка-рачая (1918-1943 гг.). / Автореферат дисс. к. и. н. Ставрополь, 2006.

476. Магомадов С.М. Борьба с вооружённой контрреволюцией в национальных районах Северного Кавказа на заключительном этапе гражданской войны. 1920-1922 гг. / Дисс. к. и. н. Ростов-н/Д., 1981.

477. Мамсиров Х.Б.Болыпевистская модернизация культурной сферы народов Центрального и Северо-Западного Кавказа в 1920-е гг. / Дисс. к. и. н. Нальчик, 2005.

478. Марченко Г.В. Государственная национальная политика на Северном Кавказе 1917-1945 гг.: Военно-исторический аспект / Дисс. д. и. н. М., 2004.

479. Моренов И.С. Национальные интересы России на Северном Кавказе: исторический опыт и современная практика обеспечения (политологический анализ) / Дисс. к. пол. н. М., 2003.

480. Новиков Д.В. Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе: методы противодействия (политико-правовой аспект) / Автореф. дисс. к. юрид. н. Ростов-н/Д., 2002.

481. Озова Ф.А. Социальная политика советской власти на Северном Кавказе. 1918 г. / Автореферат дисс. к. и. н. М., 1992.

482. Потоков H.H. Национально-государственное строительство на Северном Кавказе в 20-30-е гг. XX в. / Автореф. дисс. к. и. н. Майкоп, 2000.

483. Соловей В.Д. «Русский вопрос» и его влияние на внутреннюю и внешнюю политику России (начало XVIII-начало XXI вв.). / Дисс. д. и. н. -М., 2005.

484. Суханова H.H. Гражданская война 1917-1920 гг. на Северном Кавказе: социально-политический аспект/ Дисс. д. и. н. Ставрополь, 2004.

485. Тхапахов В.Х. Социальные и этнокультурные процессы на Северном Кавказе: вопросы теории и методологии / Дисс. д. соц. н. СПб., 2003.

486. Филиппов В.Р.- Этничность в российских концепциях федерализма / Дисс. д. и. н. М., 2003.

487. Фокин В.А. Социально-экономические преобразования в национальных районах Северного Кавказа / Автореф. дисс. к. и. н. М., 1988.

488. Хлынина Т.П. Адыгея в системе межнациональных отношений на Северном Кавказе. 1921-1924 гг. / Дисс. к. и. н. М., 1993.

489. Хлынина Т.П. Становление советской национальной государственности у народов Северного Кавказа 1917-1937 гг.: проблемы историографии/Дисс. д. и. н. -М., 2003.

490. Хунагов A.C. Депортация народов с территории Краснодарского края и Ставрополья. 1920-1950-е гг. / Дисс. к. и. н. М., 1997.

491. Хутыз К.К. Национальные отношения в условиях тоталитаризма: опыт и уроки (1917-1940 гг.) / На материалах адыгейских народов Северного Кавказа / Афтореферат дисс. д. и. н. М., 1994.

492. Чехоева H.A. Социальная политика советской власти на Северном Кавказе в 1917-1924 гг. (на материалах Терской республики и Горской АССР) / Дисс. к. и. н. Владикавказ, 2001.

493. Шаркова H.H. Партийно-государственное руководство становлением и развитием высшей школы в автономных республиках Северного Кавказа. 1918-1941 гг./Дисс. к. и. н. М., 1992.

494. Эльжуркаев Б.М. Коллективизация сельского хозяйства в Чечено-Ингушетии: уроки истории (1927-1937 гг.) / Автореферат дисс. к. и. н. -Махачкала, 2000.1. Периодические издания

495. Вестник Адыгейского университета.1. Вестник МГУ.1. Власть советов.1. Вопросы истории.1. Вопросы истории КПСС.1. Вопросы философии.1. Восток.1. Горская правда.1. Горский коммунист.1. Государство и право.

496. Гуманитарная мысль Юга России.

497. Гуманитарные и социально-экономические науки.1. Дружба народов.1. Жизнь национальностей.1. Знамя.1. Известия ЦК РКП(б).

498. Историко-археологический альманах.

499. История государства и права.1. История СССР.1. Кентавр.1. Коммунист.1. Литературная газета. /1. Молодая гвардия.1. Научная мысль Кавказа.1. Наш современник.1. Нева.1. Общественные науки.

500. Общественные науки и современность.1. Ориентир.

501. Отечественная история. Полис.

502. Политическое образование. Революция и горец. Родина.

503. Россия в XXI веке. Свобода и жизнь. Свободная мысль. Свободное слово. Советская этнография. Советское право.

504. Социалистическое строительство Северо-Кавказского края

505. Социально-гуманитарные знания.

506. Социологические исследования.1. Человек.1. Эхо Кавказа.