Историко-культурные связи монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях Центральной Азии

Ангархаев, Ардан Лопсонович

автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Историко-культурные связи монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях Центральной Азии

Год: 2006
Автор научной работы: Ангархаев, Ардан Лопсонович
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Улан-Удэ
Код cпециальности ВАК: 24.00.01

Диссертация по культурологии на тему 'Историко-культурные связи монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях Центральной Азии'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историко-культурные связи монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях Центральной Азии"

На правах рукописи

АНГАРХАЕВ АРДАН ЛОПСОНОВИЧ

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ монгольских НАРОДОВ В ЯЗЫКОВЫХ и МИФОЭПИЧЕСКИХ ТРАДИЦИЯХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Специальность: 24.00.01 - теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Улан-Удэ -2006

Диссертация выполнена в отделе истории, этнологии и социологии Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН

Научный консультант:

доктор исторических наук Нимаев Даба Дамбаевич

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Чимитдоржиев Ширап Бодиевич, доктор исторических наук, профессор, Лиштованный Евгений Иванович, доктор филологических наук, профессор Дондуков Улзы-Жаргал Шойбонович

Ведущая организация:

Институт этнологии и антропологии РАН

Защита состоится 18 мая 2006 г. в___ч. на заседании

диссертационного совета Д 003.027.01 при Институте монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул.Сахьяновой, 6, зал заседаний диссертационного совета, ауд. 313)

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН (г.Улан-Удэ, ул.Сахьяновой,6)

Автореферат разослан 12 апреля 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор исторических наук, профессор

¿^^О Ц П. Ванчикова

Общая характеристика работы

Актуальность исследования. Выявление истоков этногенетичееких процессов, условий и предпосылок межкультурных взаимодействий, характер и специфика этих явлений в разные конкретно-исторические периоды, также социально-экономические последствия взаимовлияния культур имеют не только теоретическую, но и практическую значимость.

Происхождение монгольских народов, характер и особенности их этнических связей стали предметом научных изысканий давно. Имеется уже достаточное количество работ, посвященных проблеме происхождения, вопросам родоплеменного состава, расселения, материальной и духовной культуры как отдельных монгольских народов (напр., халха-монголов, бурят, калмыков и т.д.), так и монгольской этноязыковой общности в целом. В свете опубликованных материалов история формирования монгольских народов значительно усложнилась, отодвинулась вглубь тысячелетий, а сами этносы предстают перед нами как многослойные образования, менявшиеся в ходе развития социально-экономических отношений, внешних этнокультурных связей.

Однако многие аспекты названной проблемы еще нуждаются в дальнейших разработках, требуют новых, принципиально иных подходов для их реализации, что диктуется, в частности, и значительным расширением в последние годы источниковой базы исследования, пересмотром некоторых установившихся методологических ориентиров. Сложившаяся ситуация объясняется; в первую очередь, сложностью исследуемых вопросов, требующих привлечения разнообразного и широкого круга источников из различных областей исторической науки и смежных дисциплин, также многолетней, кропотливой работы в "этнографическом поле", непосредственно в среде изучаемого этноса.

Сложность и актуальность исследований проблем этно-и культурогенеза монгольских народов заключается в том, что Центральная Азия, основная и исконная территория их становления и современного проживания, с древности представляла своеобразный этнический узел. Здесь на протяжении многих веков находились в сложном взаимодействии многие племена и народы, разворачивались важные этнические и политические события, имевшие влияние далеко за пределами региона. Поэтому исследование рассматриваемой нами проблемы выходит за рамки конкретных вопросов монголоведения и представляет интерес для разработки некоторых аспектов этнокультурной истории и для ряда других народов соседних регионов - Восточной Сибири, Средней и Передней Азии.

Сложность этногенетических и этнокультурных изысканий по народам Центральной Азии заключается и в том, что основные народы, формирование которых в прошлом связано с рассматриваемой территорией - тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские - объединены в рамках одной языковой семьи, о сущности которой среди исследователей до сих пор нет единства мнений: одни исследователи придерживаются мнения о генетическом родстве входящих в названную семью групп языков, другие ученые склонны считать, что общность данных языков сложилась в результате их тесного многовекового взаимодействия и сложной интерференции на всех уровнях языка. К тому же вопросы лексикостатистики остаются почти не разработанными, т.е. не освещена хронология существования алтайской языковой семьи и время ее распада. Поэтому возникают определенные трудности при попытках более детального и разностороннего освещения характера и направленности их межязыкового и межкультурного взаимодействия.

Далее, остаются не до конца выявленными четкие этноразличительные критерии между тюркскими,

монгольскими и тунгусо-маньчжурскими народами. Например, такие декларируемые многими исследователями "устойчивые" этноразличительные признаки, как запах одежды, ориентировка по странам света и т.д., на поверку оказываются не совсем приемлемыми.

Объективная реконструкция ключевых моментов этнической истории, всего комплекса этнокультурного наследия должна также способствовать исследователям современности - историкам, этнологам, социологам, политологам - определить роль и место монголоязычных народов в условиях нынешних, весьма противоречивых геополитических процессов, оценить их вклад в мировую историю и культуру.

Степень изученности проблемы. Вопросы происхождения монгольских народов, характер и особенности их этнокультурных связей начали интересовать ученых давно. Первые высказывания по этой проблеме содержатся в трудах Г.Ф. Миллера, Я.И. Шмидта, Д. Банзарова, Н.Я. Бичурина, Г.Н. Потанина.

Новый импульс исследования по данной проблеме получили в трудах таких известных востоковедов, как В.В. Бартольд, Б.Я. Владимирцов.

В 1920-х годах исследования по этно- и культурогенезу монгольских народов приняли более целенаправленный характер в связи с возникновением специальных научных учреждений в Бурятии - Буручком (1922 г.), Научное общество им. Д. Банзарова (1923 г.). Именно в этот период появляется целая серия специальных статей и монографий (М.Н. Богданов, А. Турунов, П.П. Баторов, H.H. Козьмин, Б.Б. Барадин, В.И. Сосновский, Б.Б. Бамбаев и др.).

Начало нового этапа в исследовании проблемы знаменует собой появление в 1937 г. книги А.П. Окладникова "Очерки из истории западных бурят-монголов", в которой, наряду с традиционно использовавшимися фольклорными материалами, были широко привлечены результаты

археологических изысканий, данные письменных памятников, архивных источников. В последующих трудах ученого вопросы ранней этнической истории и культуры монгольских народов получили дальнейшее развитие.

В 1950-60-х годах различные аспекты рассматриваемой нами проблемы получили разностороннее освещение в трудах Г.Н. Румянцева, С.А. Токарева, Б.О. Долгих, Е.М. Залкинда, Ю.Н. Рериха. В 1970-80-х годах ряд интересных и оригинальных идей по рассматриваемой тематике было выдвинуто нашими монголоведами-филологами Ц.Б. Цыдендамбаевым, Т.А. Бертагаевым, Г.Д. Санжеевым. В 1980-90-х годах над разработками ряда важных аспектов проблемы плодотворно работали археологи П.Б. Коновалов, Б.Б. Дашибалов, Н.В. Именохоев, этнографы Б.Р. Зориктуев, Т.М. Михайлов, Д.Д. Нимаев, антрополог А.И. Бураев, историки Н.П. Егунов, П.Б. Балданжапов, Ш.Б. Чимитдоржиев. Проблема межязыкового взаимодействия в прошлом, этимология этнонимов и этническая терминология постоянно находились в сфере исследовательских интересов филологов Э. Хэниша, Ф. Кливза, И.Д. Бураева, Д.С. Дугарова, В.И. Рассадина, Л.Д. Шагдарова, С.Ш. Чагдурова, У-Ж. Ш. Дондукова и др.

Вопросы происхождения и родоплеменного состава отдельных этнических групп бурят и монголов неоднократно затрагивались в работах С.Д. Бабуева, Д.Г. Дамдинова, Ж.А. Зимина и др.

деятельность Г. Сухбаатара, всю свою жизнь посвятившего изучению истории и культуры древнего населения Центральной Азии. Много времени и энергии он вложил для выявления характера и особенностей ранних этнокультурных связей, этнической принадлежности таких племенных объединений древности, как хунну, дунху, сяньби [1971, 1975, 1979, 1980, 1996].

Как видно даже из приведенного здесь краткого обзора, по названной тематике имеется уже весьма обширная и разнообразная историография, накопилась солидная источниковая база. Тем не менее многие аспекты проблемы еще являются спорными и не до конца разработанными или же остаются за пределами должного внимания специалистов.

Со ссылкой на китайские источники, опираясь также на археолого-этнографические материалы и на результаты исследований ряда зарубежных специалистов (Комаи Есиаки, Тамура Дзицудзо, Луи Амбиса) Л.Р. Кызласов, Е.И. Кычанов ратовали за локализацию территории расселения ранних монголов в пределах верхнего и среднего течения р. Амур, включая предгорья Хингана. При этом предполагалось, что монголы начали выходить из горно-таежной зоны в степи Монголии лишь в IX-X вв., заимствовав при этом у тюрков всю основную терминологию и элементы хозяйственно-бытового уклада, связанные с условиями жизни в степной полосе.

По мнению B.C. Таскина, проделавшего, безусловно, огромную работу по переводу и переосмыслению содержаний китайских хроник о древних племенах Центральной Азии, к этнической группе дунху относились монголоязычные племена.

Рассматривая вопрос об этнической дифференциации древнего населения Центральной Азии, Л.Л. Викторова исходила из популярного в то время тезиса о том, что предками монголоязычных народов являлась группа племен дунху, а

тюркоязычных - хунну; при этом она отождествляет дунху с носителями культуры плиточных могил.

Э.А. Новгородова также считает культуру плиточных могил одной из "древнейших протомонгольских", поскольку "становление монгольского этноса с самой его ранней стадии было связано со степным ландшафтом, располагающим к занятию скотоводством" .

Последнее десятилетие отмечено появлением целого ряда новых содержательных работ по рассматриваемой нами тематике.

В 1999 г. вышла работа С.Ш. Чагдурова "Прародина монголов", в которой обобщены результаты исследований нового Саяно-Алтайского направления в этногенезе монголов. Схожей точки зрения придерживались и некоторые монгольские историки (А. Амар, Ч. Далай), которые в качестве вероятной прародины монголов рассматривали Северо-Западную Монголию, район оз. Хубсугул [Амар, 1989; Далай, 1996].

П.Б. Коновалов в последние годы выступал как последовательный сторонник монголизма и носителей культуры плиточных могил, и хунну.

Д.С. Дугаров, признав все доселе существующие версии этимологии названия монгол (Д. Банзаров, Г.Н. Румянцев, Г.Д. Санжеев и др.) не убедительными, предлагает аппелятивную форму этнонима "искать в северно-тюркских языках и, особенно, в уйгурском".

Этим словом местное население обозначало и реку Амур. Однако, если В.П. Васильев, Э.В. Шавкунов подразумевали под этим названием именно нижнюю часть течения реки, то Л. Билэгт и Б.Р. Зориктуев склонны предполагать, что так именовалась река на всем своем протяжении. Более того, как выясняется, правый приток Аргуни р. Жилюхэ, что с китайского означает "стремительная, бурная река", имеет еще и другое название - Мангу. Это тунгусское слово с тем же значением "стремительная, бурная река". Наличие р. Мангу в системе Аргуни, по мнению Б.Р. Зориктуева, "является ярким свидетельством обитания там шивэйцев мэнгу".

По заключению Б.Б. Дашибалова, древнейший центр монгольского этногенеза располагается в Южной Маньчжурии. При этом становление древнемонгольского этноса происходило в условиях тесного взаимодействия с предками тунгусо-маньчжуров и корейцев.

Первые варианты записи мифа о Буха-нойоне зафиксированы еще в конце XVIII в. Более подробное изложение содержания мифа о Буха-нойоне дается в XIX в трудах Г.Н. Потанина, М.Н. Хангалова, позднее в работах П.П. Баторова, А.П. Окладникова.

Много внимания уделено анализу мифа о Буха-нойоне в изысканиях Т.М. Михайлова. Им, в частности, затронут

один из весьма интересных и малоизученных аспектов проблемы - о происхождении и реальной исторической сущности названного мифологического персонажа. В итоге он пришел к следующему заключению, что "во-первых, в культе и образе Буха-нойона содержатся два самостоятельных и взаимодополняющих друг друга начала - религиозно-мифологическое и реально-историческое. Во-вторых, мифологические рассказы о нем в ходе истории трансформировались, обогащались, получали ту или иную этнополитическую направленность".

К настоящему времени накопилась значительная литература по Гэсэриаде. Нас больше интересовали работы, посвященные поискам исторических корней Гэсэриады, примерной датировке возникновения эпоса. Эти вопросы все еще спорны и решались неоднозначно (Г.Н. Потанин, С.А. Козин, Ц. Дамдинсурэн, Н.О. Шаракшинова, А.И. Уланов, М.П. Хомонов, С.Ш. Чагдуров, С.Ю. Неклюдов, Д.Д. Гомбоин, Д.А. Бурчина).

Обобщая имеющиеся версии, С.Ю. Неклюдов резюмирует, "итак из Тибета эпос о Гэсэре проникает в Монголию, а оттуда - в Бурятию. Хотя отдельные звенья и механизмы этого движения остаются не столь ясными, данная картина в целом сейчас самоочевидна и не нуждается в обсуждении" [1984].

Не разделяет категоричность вывода С.Ю. Неклюдова Д.А. Бурчина, поскольку "серьезного изучения бурятской Гэсэриады во всей полноте существующих ее версий равно как и публикации их, учеными пока не предпринималось, не говоря уже о сравнительных исследованиях их с монгольскими и тибетскими версиями... Суть дела не столько в установлении заимственности этого памятника, а в том, что необходимо внимательное изучение всех его версий и вариантов".

К проблемам Гэсэриады обращались и археологи, и этнографы (Грязпов, Вайнштейн, Липец). Как отмечает П.Б.

Коновалов, действительно, нельзя не согласиться с тем, что многое из искусства звериного стиля ранних кочевников находит свое соответствие в сюжетах и образах героических или так называемых богатырских сказаний тюркских и монгольских народов.

Над различными аспектами традиционной культуры монгольских народов на протяжении нескольких последних десятилетий активно работает Н.Л. Жуковская. Из всего многообразия ее исследовательских интересов в этой области, в рамках нашей работы больше интересовали научные поиски ученого в сфере мировоззренческих представлений народов Центральной Азии, в частности, о символике чисел в общем комплексе культуры.

Анализируя степень разработанности исследуемой нами проблемы, следует указать, что имеющиеся работы весьма различны и по тематической направленности, уровню и масштабам поставленных целей и задач, характеру и содержанию привлекаемых источников. Очевидно также, что проблема происхождения монгольских народов, особенности их этнокультурных связей на основе широкого привлечения, кроме традиционных исгорико-этнографических источников, материалов по языку, фольклору, религиозно-мифологическим и мировоззренческим представлениям народов Центральной Азии, еще не рассматривалась.

Цель и задачи исследования. Цель: выявление характера ранних этнокультурных связей монгольских народов на основе проведения комплексного историко-филологического и историко-этнографического исследования.

Поставленная цель предопределяет решение следующих задач:

- установить ранние этнические истоки монгольских народов;

- определить территориальные и хронологические рамки ранних этапов этно- и культурогенеза монгольских народов;

- выявить основные этнические компоненты в составе монгольских народов, рассмотреть этимологии их этнонимов;

- провести сравнительно-типологический анализ мифо-эпических традиций у народов Центральной и Восточной Азии, Ближнего и Среднего Востока;

- провести исследование по выявлению историко-культурных корней Гэсэриады, по определению датировки ее возникновения;

- дать оценку мировозренческим представлениям монголов.

Методика и методология исследования. Теоретическую основу нашего исследования составили труды отечественных и зарубежных специалистов - этнологов, историков, археологов, языковедов, культурологов. Здесь необходимо указать имена таких известных деятелей, как В.В. Бартольд, Б.Я. Владимирцов, С.А. Токарев, Э. Тайлор, В.П. Алексеев, JI.H. Гумилев, H.H. Чебоксаров, С.А. Арутюнов, Г.Д. Санжеев и др. Специфика их деятельности определялась широким интересом и вниманием к разработке проблем происхождения как отдельных народов Евразии, так и в постановке теоретических и методологических вопросов этногенеза и культурогенеза.

Методологической основой исследования является принцип историзма, когда все процессы и явления рассматриваются в тесной взаимосвязи в виде последовательного и всестороннего развития. Данный принцип позволяет выявить основные закономерности развития этноса и его культуры, установить движущие силы, важнейшие факторы и условия его развития.

В нашем исследовании использовались следующие методы:

- синхронный, позволяющий рассматривать явление (межкультурное взаимодействие) в статике, целостно и как систему;

- сравнительно-исторический, дающий возможность рассматривать этнокультурные процессы в динамике,

последовательно на разных исторических этапах, сравнивать эти процессы и явления одновременно в разных регионах и в разной этнокультурной среде;

проблемно-хронологический, позволяющий рассматривать процессы и события по конкретным проблемам и в рамках отдельных хронологических срезов;

описательный, дающий возможность непосредственного наблюдения за объектом исследования, зафиксировать конкретные факты и явления в результате длительного пребывания в самой изучаемой этнической среде.

Объект исследования - историко-культурные связи монгольских народов в языковых, мифоэпических традициях Центральной Азии.

Предмет исследования - закономерности процессов этнокультурного взаимодействия народов Центральной Азии, Переднего Востока и Китая.

Хронологические рамки исследования - III в. до н.э. -XVI в н.э. Выбор названных хронологических рамок обусловлен чрезвычайной важностью данного периода в становлении и развитии всего этнокультурного облика народов Центральной Азии и сопредельных регионов. Нижние хронологические пределы определены тем, что примерно в это время возникают реальные, вполне осязаемые этнические черты в культурах древнего населения. В отличие от полулегендарных динлинов, жунов и пр., упоминаемых в китайских письменных источниках более ранних эпох, на исторической арене начали фигурировать этнические общности или племенные союзы типа дунху и хунну, которые вполне могут рассматриваться в качестве предков современных тюрко-монгольских, тунгусо-маньчжурских народов. Еще одна примечательная особенность рассматриваемого периода времени: китайцы "начинают поворачиваться лицом к "варварам", т.е. больше интересоваться их культурой и бытом, судя по количеству и

характеру содержавшихся в династийных хрониках сведений. А от степени "разговорчивости" этих источников напрямую зависит полнота и достоверность наших знаний о жизни и быте наших далеких предков, характере их взаимоотношений со своими соседями.

Далее, и это, возможно, даже главное, III век до н.э. -начало бурных и полномасштабных этнополитических и социальных преобразований в регионе, связанных с возникновением державы хунну. Эти события дали своеобразный импульс, определивший во многом характер и особенности социально-политического и этнокультурного развития племен и народов региона всех последующих эпох. Мы, в частности, генезис Гэсэра, эпического памятника народов Центральной Азии, возводим именно к эпохе хунну, исходя из того, что большие эпические произведения возникают в условиях крупных социальных потрясений.

Верхние хронологические рамки исследования определены таким образом потому, что на рубеже ХУ1-ХУ11 вв. начали происходить крупномасштабные события, кардинально изменившие общую этнополитическую обстановку в регионе. В Монголии - это результат экспансии Маньчжурской империи, приведшей страну к полной потере политической самостоятельности.

Научная новизна диссертационного исследования определена его целями и задачами. Это первый опыт комплексного исследования, проведенного с целью выявления ранних этнических истоков, характера и направленности историко-культурных связей монгольских народов.

Становление монгольских народов, формирование их культуры с глубокой древности происходило в тесной связи с этнической историей народов всей Евразии. При этом имеется в виду и население далеких западных регионов, представленное этническим миром индоиранского происхождения.

Автором выдвинут принципиально новый тезис о возможности локализации территории проживания ранних монголов в пределах Саянского нагорья. Впервые также рассмотрен вопрос о конкретном времени выхода монголов из легендарной области Эргунэ-кун. Это время определено ориентировочно серединой VIII в., когда в Центральной Азии началось возвышение уйгуров.

Впервые детальному анализу подвергнут популярный миф о Буха-нойоне с целью выявления характера историко-культурных контактов монгольских народов. В итоге засвидетельствовано существование весьма ранних этнокультурных связей у населения Бурятии с далекими западными районами.

Комплексные исследования по определению этнических корней Гэсэриады позволили высказать предположение, что истоки эпического наследия монгольских народов могут быть отнесены к периоду не позднее, чем к III в. до н.э., т.е. к эпохе хунну.

В диссертации также обоснован вывод, что многие положения мировоззренческой системы древних народов Центральной Азии вырабатывались синхронно, в условиях постоянного контакта, поскольку кочевники всегда были связующим звеном между различными оседлыми культурами, впитывая нужные для себя достижения.

Высказанные идеи по результатам анализа источников и материалов по языку, мифологии, эпосоведении заставляют во многом по-новому рассмотреть некоторые стороны этнической истории и культуры монгольских народов, пересмотреть отдельные устоявшиеся представления о характере и направленности их историко-культурных связей.

Источниковая база. При характеристике древнего этапа этнической истории народов Центральной Азии основным и практическим единственным источником для нас явились данные китайских династийных хроник. Весьма существенной оставалась роль этих источников и при освещении всех последующих исторических периодов вплоть до XIII-XIV вв.

Впервые в знаменитом Ши цзы ("Исторические записки") "отца" китайской историографии Сыма Цяня была помещена специальная глава о северных кочевниках - хунну. Новаторство Сыма Цяня заключалось в том, что он порвал с традиционным делением соседних с Китаем народов по территориальному признаку.

В числе других, наиболее известных из использованных сочинений назовем следующие.

Цянъ Ханъ-uiy - "История ранней династии Хань"; Хоу Хань шу - "История поздней династии Хань"; Сань-го чжи -"История трех государств"; Вэй шу - "История династии Вэй"; Суй шу - "История династии Суй"; Цзю Тан шу - "Старая история династии Тан"; Синь Тан шу - "Новая история династии Тан"; Ляо ши - "История династии Ляо"; Цидань го цзи - "Описание государства киданей"; Мэн-да бэй-лу -"Полная история монголо-татар". Соответствующие отрывки из названных сочинений представлены в переводах Н.Я. Бичурина [1950], Н.В. Кюнера [1961], Н.Ц. Мункуева [1975], B.C. Таскина [1971, 1973, 1979, 1984], А.Г. Малявкина [1980, 1989], Е.И. Кычанова [1980].

В процессе работы мы постарались по мере необходимости критически отнестись к материалам китайских хроник вследствие некоторой тенденциозности их изложения. Существует, в частности, крайняя выборочность по отношению к зафиксированными в них явлением исторической жизни. Впрочем, сказанное относится не только к китайским источникам, а к материалам исторических сочинений большинства соседних народов.

Вызывали также определенные трудности отождествления упоминающихся в китайских источниках

этнонимов с их реальными названиями, что обусловлено не только историческим развитием фонетики китайского языка, но и нередким искажением незнакомых китайцам этнонимов.

Следующая группа использованных нами памятников - это широко известные древнетюркские эпиграфические надписи, дающие в целом довольно подробную картину событий примерно в У1-1Х вв. н. э. в пределах Центральной Азии и Южной Сибири. Так как в них во многом описываются события, отмеченные и в синхронных им китайских хрониках, при сопоставлении обоих источников можно получить вполне достоверные сведения о племенах и народах того времени. К настоящему времени выявлено и расшифровано в пределах интересующей нас территории довольно большое количество такого рода памятников [Мелиоранский, 1899; Малов, 1951, 1959; Бернштам, 1951; Рыгдылон, 1953, 1954; Рыгдылон, Хороших, 1962].

Материалы предыдущих источников в известной мере были дополнены сведениями о племенах Центральной Азии и Сибири, содержащимися в работах ряда мусульманских авторов Х-Х1 вв. - 3. Гардизи, Тахир Марвази, также в анонимном Китаб Худуд ал' - алам мин ал - Машрик ила-л-Магриб - ("Книга о пределах мира от востока и западу"). Сведения об этих сочинениях и отдельные выдержки из них на русском языке имеются в трудах академика В.В. Бартольда [1963, 1966, 1973].

Важнейшее значение по полноте и богатству содержащихся в нем сведений имеет древнемонгольское сочинение "Сокровенное сказание монголов", написанное в 1240 г. неизвестным автором. Это наиболее раннее из дошедших до нас собственно монгольских произведений, в котором дано подробное описание родоплеменной структуры и генеалогии монгольских племен того времени. Именно здесь впервые упомянуты многие этнонимы, созвучные с названиями родоплеменных групп современных бурят и монголов [Хэнищ, 1939; Козин, 1941; Поуха, 1956; Гаадамба, 1989].

Подробные сведения о монгольских родах и племенах средневековья приводятся в известном сочинении персидского историка Рашид-ад-дина, который в своей работе использовал также не дошедшую до нас древнемонгольскую рукопись "Алтан дэптэр". Эти сведения помогли нам в значительной мере дополнить и уточнить факты из предыдущего сочинения и в соответствии с материалами из других источников позволили составить довольно цельное представление об образе жизни средневековых племен Центральной Азии и Восточной Сибири. Разумеется, приходилось учитывать некоторую тенденциозность изложения этих произведений, отражающих официальную точку зрения на описываемые события.

В качестве источника, в определенной мере дополняющего предыдущие, особенно в области духовной культуры монголов, нами использовано историко-правовое сочинение XIV в. "Белая история" [П.Б. Балданжапов, Ц.П. Ванчикова, 2001].

Нами использованы почти все источники на монгольском языке, изданные в разное время, как "Алтан тобчи" Лубсанданзана и Мэргэн-гэгэна, "Эрдэнийн эрикэ", "Эрдэнийн тобчи", "Шара туджи", "Болор толи", "Kelen-u cimeg", "Jirüken-ü tolta-yin tayiburi", "Altan Kürdün Mingyan Gegesbtb Bicig", "Илэтхэл шастир".

Для нас также интерес представлял "Акбар-наме" Абу-л Фазла Аллами, историка и политического деятеля Индии XVI в., как труд," содержащий сведения о предках Акбара, фактически создавшего империю Великих Моголов. В частности, заслуживало внимания описание легендарной страны Эргунэ-кон, по содержанию существенно отличающегося от варианта Рашид-ад-дина.

сочинениях монгольских авторов ХУИ-ХУШ вв., важнейшие из которых уже переведены на русский язык. Их ценность для нас заключалась в том, что кроме сведений, почерпнутых из рассмотренных выше письменных сочинений по истории средневековых монголов, в них содержатся отдельные факты, взятые из ранее нам не известных письменных источников и произведений устного народного творчества. Кроме того, рассматриваемые исторические произведения - богатейший источник, характеризующий быт, культуру и этнические взаимоотношения монгольских племен.

Из богатейшего фольклорного наследия бурят нами использованы в основном устные народные легенды и предания, генеалогии, исторические песни и эпические произведения.

В настоящее время практически все основные варианты легенд и преданий бурят известны и опубликованы. В нашей работе привлечены также некоторые неопубликованные фольклорные материалы, известные нам. В качестве сравнительного материала использованы некоторые из опубликованных работ по фольклору соседних народов - тувинцев, хакасов, алтайцев, якутов, эвенков. Отдельную группу письменных источников составляют исторические хроники и родословные предания бурятских авторов. Это рукописные произведения написаны на старомонгольском языке. В них содержатся подробные сведения об отдельных бурятских родах и племенах, об их происхождении, об особенностях хозяйственно-бытового уклада, административном устройстве бурят, о распространении среди них буддизма, строительстве дацанов и прочие этнографические подробности, изложенные, как правило, непосредственными представителями этих родов, прекрасно знавшими свой материал. Кроме того, эти сочинения - своеобразный источник для изучения фольклорного наследия бурят, так как в них содержатся практически все основные варианты устных легенд и преданий о происхождении бурят. К настоящему времени все

основные варианты летописей и родословных переведены на русский и современный бурятский языки.

Нами использованы также полевые материалы наших именитых предшественников - этнографов и фольклористов: М.Н. Хангалова, Ц. Жамцарано, Д.А. Клеменца, С.П. Балдаева, К.А. Хадаханэ, которые хранятся главным образом в Архиве Института народов Азии, г. Ленинград, в Хранилище восточных рукописей ИМБиТ СО РАН, в библиотеке Иркутского краеведческого музея. Это родословные таблицы, названия разных родовых групп и их ответвлений, тексты генеалогических легенд и преданий, материалы по шаманству и т.д.

В качестве дополнительного источника нами привлечены материалы по ономастике, т.е. этнонимы, топонимы, антропонимы, теонимы.

Кроме материалов, собранных и обработанных лично автором, мы также широко привлекли данные, имеющиеся в публикациях В.А. Казакевича, Э.М. Мурзаева, М.Н. Мельхеева, А.Г. Митрошкиной, Л.В. Шулуновой, Т.М. Михайлова, В.И. Рассадина и др.

В качестве источника нами также активно использованы результаты изысканий наших археологов, антропологов. Если этническая идентификация археологических материалов остается еще проблематичной, то для оценки характера и особенностей развития культуры в том или ином регионе представлен достаточно полноценный материал. При обосновании некоторых наших концептуальных идей важное значение имел вывод палеоантропологов и археологов о том, что Центральная Азия достаточно рано, где-то еще с конца неолита стала зоной интенсивных контактов между представителями монголоидной и европеоидной рас (Давыдова, Асеев; Асеев, Кириллов, Ковычев; Данилов; Дашибалов; Именохоев; Коновалов; Окладников; Алексеев; Алексеев, Гохман; Алексеев, Гохман, Тумэн; Бураев; Гохман; Золотарева; Мамонова).

Практическое значение диссертации

Результаты исследования этой темы могут способствовать изучению современных проблем взаимодействия народов Центральной и Восточной Азии, раскрытию причин замкнутости этнических общностей и особенностей их взаимоотношений в пространствах кочевой Азии.

Основные положения диссертации могут быть использованы при подготовке учебных пособий, лекционных курсов, методических разработок, рекомендаций для общеобразовательных школ, средних специальных и высших учебных заведений, музейных учреждений историко-этнографического профиля. Отдельные выводы работы могут послужить также источниковой базой для исследовательской работы по другим смежным дисциплинам - фольклору, языкознанию, археологии.

Апробация

Диссертация прошла предварительное обсуждение на заседании отдела истории, этнологии и социологии ИМБиТ СО РАН.

Основные положения диссертации прошли апробацию на заседаниях научно-практических конференций: международных - "Чингисхан и судьбы народов Евразии" (Улан-Удэ, 3-5 октября 2002 г.), "Проблемы этнокультурных связей тюркских и монгольских народов" (Улан-Удэ, 10-13 марта 2005 г.), "Бурятский язык и культура в условиях глобализации" (Улан-Удэ, 9-11 ноября 2005 г.), 12 всероссийских и региональных в 1998-2005 г.г.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения, библиографического списка литературы и источников, списка основных информантов, списка принятых сокращений.

Основное содержание диссертации

Во Введении обосновываются актуальность темы, цель и задачи исследования, предмет, научная новизна и

практическая значимость, хронологические и территориальные рамки исследования, раскрываются основные направления методологического и методического обеспечения диссертации, проводится анализ литературы и источников.

Раздел I. "Формирование историко-культурных взаимосвязей тюрко-монгольских кочевых сообществ на ранних этапах культурогенеза" состоит из двух параграфов.

В данном разделе рассмотрены основные проблемы историко-культурных взаимосвязей тюркских и монгольских народов в структуре общности алтайских языков и языковые и мифоэпические традиции в решении проблем древней истории монголов.

Удовлетворительное решение ряда принципиальных аспектов проблем этногенеза и этнокультурогенеза многих народов Центральной Азии и Сибири, установление характера и направленности их межэтнического взаимодействия тесно связано с современным состоянием разработанности проблемы общности алтайских языков.

Алтайская теория и сравнительно-историческое изучение алтайских языков имеют длительную историю и обширную специальную литературу. Общие типологические и генетические черты алтайских языков были отмечены учеными еще в XVIII в.

В числе авторов основных трудов по алтайским языкам, представляющих собой развернутые исследования по сравнительной фонетике, грамматике и лексике, нужно назвать B.JI. Котвича, Г.И. Рамстедта, Б .Я. Владимирцова, H.H. Поппе, О.П. Суник, В.И. Цинциус, H.A. Баскакова, Т.А. Бертагаева, В.И. Рассадина, Л.Д. Шагдарова и др.

Тем не менее, по констатации одного из авторитетов в области исследования данной проблемы в последнее время H.A. Баскакова, "проблема алтайской семьи как общности языков до настоящего времени, остается в языкознании не разрешенной. Все лингвисты, занимающиеся языками,

входящими в состав этой семьи, признают эту общность и само название этой общности, но отношения отдельных групп языков между собой внутри этой общности понимается и определяется различными исследователями по-разному. Некоторые алтаисты считают, что все группы языков, входящие в эту семью, являются генетически родственными, другие же, - что это родство определилось позже - не общим их происхождением, а тем, что приобретено в результате тесного взаимодействия и сложной интерференции на всех уровнях языка: фонетическом, лексическом, морфологическом и синтаксическом" [Баскаков, 1981].

Дж. Г. Киекбаев считает, что "путем структурного анализа грамматического строя урало-алтайских языков можно установить, что модель образования их грамматических форм едина и в своей основе сходна. Однако это свидетельствует не только о типологическом сходстве, но и генетическом родстве названной семьи языков, т.е. об их общем происхождении" [Киекбаев, 1996]. По утверждению данного исследователя, урало-алтайская языковая общность существовала приблизительно до X тысячелетия до н.э. Выделившаяся из нее после её распада алтайская языковая общность стала распадаться на тюрко-монгольскую и тунгусо-маньчжурскую языковые общности где-то с VI тысячелетия до н.э. Образовавшиеся тюрко-монгольский и тунгусо-маньчжурский языки - основы просуществовали примерно до IV тысячелетия до н.э., а затем распались на монгольский, тюркский и тунгусо-маньчжурский праязыки, которые стали делиться на конкретные языки приблизительно со II тысячелетия до н.э.

В.И. Рассадин, указав, что данное высказывание представляет личную "точку зрения" автора, отмечает: "В самом же алтайском языкознании, которое оформилось как самостоятельная отрасль общего сравнительно-исторического языкознания на подлинно научной основе лишь в XIX в., вопросы лексикостатики почти не разработаны,

поэтому в исследованиях алтаистов (Б.Я. Владимирцова, Г.И. Рамстедта, В.Л. Котвича, H.H. Поппе, H.A. Баскакова и др.) не освещается хронология существования алтайской языковой общности и время её распада. В алтаистических работах нет также единства взглядов на процесс распада алтайской общности" .

По мнению одних специалистов, протоалтайский язык сначала разделился на две ветви: на тюрко-монгольский язык-основу и на тунгусо-маньчжурский праязык (Б.Я. Владимирцов, H.A. Баскаков, Г.Д. Санжеев).

Г.И. Рамстедт же выделяет из алтайской языковой общности тунгусо-маньчжуро-монгольский праязык отдельно от тюркского и включает в число алтайских языков и корейский язык.

H.H. Поппе тоже делит алтайский язык-основу на две ветви: 1) на тюрко-монголо-тунгусо-маньчжурскую языковую общность, которая впоследствии разделилась на прототюркский язык и монголо-тунгусо-маньчжурскую языковую общность; 2) на древнекорейский язык, из которого изолированно развился современный корейский язык. Древнекорейский язык первым выделился из алтайской языковой общности.

По мнению В.И. Рассадина, в целом поддерживающего точку зрения Г.И. Рамстедта и H.H. Поппе, "вера в тюрко-монгольскую языковую генетическую общность базировалась на наличии очень большого количества лексических соответствий, наибольшего среди алтайских языков".

Основные положения так называемого "типологического" направления в алтаистике наиболее развернуто сформулированы в трудах В.Л. Котвича.

Как показывают результаты ряда исследований последних лет, в решении проблем алтаистики существенных изменений не произошло. По признанию одного из известных последователей алтайской теории Л.Д. Шагдарова "теория

общности алтайских языков все еще находится на уровне гипотезы", счел необходимым подчеркнуть, что чрезвычайно актуальным представляется комплексный подход к изучению взаимосвязей алтайских языков, т.е. с привлечением данных археологии, этнографии, фольклора и т.д.

"Решение алтаистической проблемы зашло в тупик", -констатирует и В.И. Рассадин, ратуя за необходимость изменения методики исследований. Одним из выходов в создавшейся ситуации является, по его мнению, "подробное рассмотрение контактов и взаимодействия конкретных языков, входящих в семью алтайских языков, например, тюркских и монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских, монгольских и тунгусо-маньчжурских и т.д. При этом нужно выявить в каждом из этих языков бесспорные заимствования из конкретного контактирующего языка. Только в таком случае, после исключения из алтаистического анализа явных заимствований можно рассматривать как общеалтайские оставшиеся сходные элементы и анализировать уже их. Для точного определения заимствований необходимо выработать четкие критерии, при помощи которых можно было бы вычленять явные тюркизмы, монголизмы и тунгусо-маньчжуризмы в алтайских языках" [Рассадин, 2005].

Как бы ни решались специальные теоретические проблемы алтаистики, остается реальностью сама языковая общность, независимо оттого, обусловлена ли она исконными генетическими связями, или является результатом длительных и тесных связей между носителями этих языков.

Мы тем не менее придерживаемся точки зрения о генетической общности алтайской языковой семьи, в пользу чего у нас имеются определенные доводы. В лексике -большое количество общих слов, происхождение которых нельзя объяснить только заимствованием, в морфологии -отсутствие грамматического рода, наличие послелогов, в синтаксисе - порядок слов в предложении и т.д.

Основные проблемы древней истории монголов, на наш взгляд, решаются именно на основании общности алтайских

языков. Исходя из этого мы в этом разделе рассматриваем фундаментальные термины общемонгольского мира, как "монгол", "Эргэнэ-хон" и "Бурхан-халдун", и приходим к выводу, что семантика этих терминов приводит к общности алтайских языков, к генетическому единству их носителей и при их историческом разъединении, к историко-культурным взаимосвязям тюрко-монгольского мира и других этнических образований того времени, соприкасающимся с тюрко-монгольским миром территориально и в процессе историко-культурных взаимодействий.

Этимология терминов "монгол", "Эргэнэ-хон" и "Бурхан-халдун" не объясняется на основании одного монгольского языка и его мифоэпических традиций и одного тюркского языка, с их диалектами, и его мифоэпических традиций. Она заставляет исследователя раздвинуть пошире методологические основы особенно с привлечением языковых и мифоэпических традиций всей Центральной Азии.

Термин монгол состоит из двух частей мон- и -гол (Банзаров). 1) Наличие двух гор в Тункинском в районе под названием Мон, 2) название Саянских гор у бурят-монголов как Мондарга < Мон и дарга "начальник, предводитель", 3) тюркское название этих гор Кёгмен // Kogm(e)n (в надписи в честь Кюль-тегина), 4) Саянский регион там же упоминается как Кегменская земля-вода, 5) впервые китайская хроника эпохи Тан отмечает народ мэнъу//мэнва//мэнгу, обитающего у горы Мэншань, 6) также наличие горы Мун в Монголии, Манхай//Монкай в Усть-Орде, Мандрик у г. Улан-Удэ, Монгой на севере Бурятии, хребта Мондай, скала Мон Ч,ых хайя, гора Môkô'p, Möh, су F-Typa в Хакасско-Минусинском крае, 7) Mont Blank (франц.), Monte Bianco (итал.), mountain (англ.), - все это дает для нас основание предположить, что мон//мен//мэн//мун в древности вообще гора в структуре алтайской общности языков.

Таким образом, с нашей точки зрения, мон-гол - это страна гор, так как гол применяется не только в понятии

"река", но и в значениях "долина", "страна" ("земля-вода"-"газар-уЬан").

Мы придерживаемся версии о локализации ранних монголов в Саянских горах. Версию в целом поддержал С.Ш. Чагдуров.

Второе, основываясь на вышеприведенных фактах можно предположить, что монгольская первоначальная история связана с Саяно-Байкальским регионом, которого тюрки называли Кегменская земля-вода, что по нашему восходит к Кок мон-гол (Синяя страна гор), т.е. к Хухэ монгол, сохранившийся как термин в истории. Наше предположение мы подкрепляем и этимологией термина "Эргэнэ-хон".

Топоним "Эргэнэ" - это вовсе не река Аргунь (многие склонны так считать), а название, относящееся к крутой, отвесной горе, косогору, хребту. Источники (Рашид-ад-дин, "Сокровенное сказание") прямо говорят об этом. У Рашид-ад-дина находим "Наку-кун" (труднодоступный косогор), "Джоркал-кун" (гора), в Западных Саянах имеется гора Эргин-таг [Потапов, 1991]. В бурятском языке эрье, эрги -берег, эргэн - ободок. Все это ведет к доказательству, что Эргэнэ-хон - это долина, окруженная высокими горами.

В Саянах протекает река Иркут (Эрхуу) по Тункинской долине, окруженной высокими отвесными горами. Эрхуу -это Эрги гуу (гуу - широкое русло с отвесными берегами, долина, вместилище, и очень напоминает "кун, гун, хон"). Эргэнэ-хон древними источниками представляется как "местность среди гор, обильная травой и здоровая по климату степь", окруженная неприступными горами, что монголы, по легенде, оттуда еле выбрались, расплавив горный склон. Из долины Иркута непросто выбраться и достичь широких степных просторов.

По Рашид-ад-дину племя куралас (хори) имеет общий корень с племенами кунгират (хонгоодор по-нашему) и икирес, которые жили по соседству и считаются выходцами из Эргэнэ-хон.

Хорилартай мэргэн, вступивший в конфликт с родственными племенами на Хори-Туматской земле и ушедший оттуда, оказывается в пределах Бурхан-Халдуна. И это его действие - по "Монголии нууц товчоо" начало начал в истории монголов. И в "Алтан тобчи" Мэргэн-гэгэна говорится о том, что Бурхан-Халдун находится на берегу Байгал-мурэна. Эти факты дают основание также обратиться к "саяно-байкальскому следу" в этимологии этого названия.

В Тэсинской надписи (Хубсугульский аймак Монголии) имеется деталь, которая свидетельствует о том, что в древнеуйгурском языке наличествовало сочетание сонорного согласного л с согласными д (т), которое в бурятском отражается в виде одного согласного л. Исходя из этого, можно считать, что Бурхан-Халдун уула - это "массивная темного цвета горячая гора", поскольку Халдун можно интерпретировать как халуун "горячая". В Тунке потухшие вулканы до сих пор имеют горячее дыхание. Если Бурхан воспринимать как "божественное, священное", то есть и другая трактовка: "Священная горячая гора". Вулканам - огнедышащим горам - везде поклонялись народы.

Надпись в честь Кюльтегина (VII в. н.э.), датировка Тэсинской надписи (VIII в. н.э.) и наше предположение выхода монголов из Эргунэ-кун (VIII в. н.э. - вступление уйгуров на историческую арену) - выпадают на древнетюркское и на древнеуйгурское времена. Имеются достаточно определенные данные о существовании весьма тесных и ранних связей монголов именно с теле- уйгурской конфедерацией племен, в т.ч. заимствование монголами уйгурской письменности.

Гипотезу о пребывании предков монголов в пределах северо-западной Монголии выдвигали монгольские историки (А. Амар, Ч. Далай).

Итак, семантический разбор базисных терминов древней истории монголов вкупе с археологическими и историческими данными способствует конкретизации историко-культурных связей монгольских и тюркских народов в пору их сменяющихся эпох.

В следующем разделе мы рассматриваем древнетюркское и раннемонгольское время.

Раздел II. Тюрко-монгольский этнокультурогенез в Центральной Азии в древности и средневековье

На смену Жужанскому каганату пришел Тюркский (552 г.), и так было положено начало, как говорят историки, древнетюркской эпохе. Жужане, как считают исследователи, в основном были монголоязычными.

А по преданиям, в 439 г. отряд тюркютов, создавших Тюркский каганат впоследствии, бежал из СевероЗападного Китая от табгачей, а в его составе преобладали сяньбийцы, т.е. древние монголы.

Так, государственные образования тюрок и монголов создавались на базе одного другим. И на смену тюркскому господству потом пришло монгольское. И этимология этнонима тюрк приводит к тесным тюрко-монгольским историко-культурным связям.

Нам кажется, что тюрк состоит из двух слов: тю//туу - "родиться, размножаться" (кстати, об этом вскользь, как допущение, говорит и М.З. Закиев), рк//эрк эркек - "мужчина, человек, люди", значит, данный этноним имеет значение: "люди (народ), имеющий родство (единорожденные)". Как отмечалось у А.Н. Бернштама: тюркюн - это единство, союз племен". По-казахски это же слово обозначает родственников со стороны жены [Толстов, 1938], по-монгольски - это же турхэм (от слова "турэхэ" - родить), а по-телеутски - "родственники". Цвет "кёк//кок" совпадает в самоназваниях тюрок и монголов: это родство верований, образа жизни, древнейших контактов.

Исторические процессы, протекавшие во второй половине I тысячелетия н.э. и первой половине II тысячелетия н.э., определили облик материальной и духовной культуры народов Восточной Сибири. Для понимания характера и направленности этих процессов важное значение имеет курумчинская культура, памятники которой датируются именно с VI века н.э. Создателями курумчинской культуры, согласно китайским летописям и древнетюркским руническим письменам, являлись гулигане или курыканы. Относительно их этнической принадлежности существуют две основные теории - монгольская и тюркская. Точку зрения о монгольском происхождении основного этнического ядра курыкан наиболее последовательно отстаивал Г.Н. Румянцев. Однако, как уже отмечалось, при решении рассматриваемого вопроса Румянцев основной упор сделал на результаты анализа лингвистических материалов. Суть доказательства монголоязычности курыкан сводилась к тому, что этноним "курыкан" ("кури" или "фури" - у мусульманских авторов средневековья) имеет близкое созвучие с рядом современных монгольских этнонимов (хори, хорлос, хорчин, хурумша), восходящих, по мнению Г.Н. Румянцева, к общему наименованию древнемонгольских племен - "хор". Хотя Б.Б. Дашибалов ранее довольно однозначно высказывался за тюркизм курыкан, в последнее время он в основном практически примкнул к сторонникам теории о монголизме курыкан.

Руническое письмо курыкан с сильным влиянием древнебурятского языка говорит в пользу монгольской теории и что монголоязычные народы могли в одно и то же время освоить уйгурское письмо с уйгурскими племенами, переходя с рунического, поскольку эти два письма восходят к одним и тем же основам - согдийскому и далее арамейскому (сирийско-арамейскому).

И нам кажется, что руническое и уйгурское письма вполне могут иметь близкое происхождение - и по времени,

и по эволюции. Руническое письмо датируется У-Х1 вв. н.э., а уйгурское - концом I тыс. н.э.

Как бы ни было, уйгурская письменность сыграла для культуры монголоязычных народов огромную роль, значит, и в их этнической истории, став официальной на территории огромной монгольской империи и неотъемлемой частью мировой письменной культуры.

Переход от рунической к уйгурской письменности закономерный процесс тюрко-монгольского этно-культурогенеза, что подтверждается фактами курумчинской и баргутской культур. Поэтому правомерна этимология терминов "тюрк" и "буряад" на тюрко-монгольской языковой основе и мировоззрении, применяя одну и ту же методику.

А этимология "буряад" ведет к тому, что буряад (пирад// пырат) - народ, имеющий единую родину (единородинный) ("родина" - ада чир-суу (чир - земля, суу -вода), т.е. пир ада чир-суу это единая родина)...................

Вероятно, что кыргызы (хакасы) называли племена, живущие восточнее их, народом пир-ада (пирад/Мырат), подчеркивая, что они составляют одно единое целое, как выше мы отмечали, в период вассальной зависимости предков бурят от киргизского государства.

Более вероятно, пир-ада (трад//пырат) - народ от одного отца, т.е. "народ от одного родственного корня". Пир-ата, где а:та (а - долгий), прямо ведет к бураад// буряад. Буряад - значит, народ, состоящий из родственный племен.

Ата - отец, дед (по отцу), предок, старший брат, дядя, уважительный почтительный человек на тюркском языке.

Также невозможно объяснить "хорь тумд" и "Халх монгол" на одном только монгольском языке.

"Хорь тумд" - речь идет об одном народе, обозначаемом двумя разными названиями, тюркского и монгольского происхождения.

Мы сочли возможным выдвинуть предположения о связи данного слова с тюркским (хакасским) хор - "народ, народные массы". Однако сказанное не противоречит тому положению, что исконную основу хори составляли монголоязычные этнические компоненты. В мусульманских источниках Х-Х1 вв., в частности, отмечается, что язык фури, т.е. кори "существенно отличен от кыргызского".

"Тумд" подразумевает огромное число, большую массу, в данном случае, народа. В монгольском языке существует словосочетание "арад (ард) тумэн".

А "НаШап" на тюркском языке означает "народы". Значит, "Халх монгол" - "народ монгольский", "народ Монголии".

В разных названиях Саянских гор - Кокмен//Кокмон (древнетюркское), Хухэй, Мондарга (монгольское), Сюань // Сянь // Саян (китайское: владения курыкан в 630 г. получили название страны - Сюань - Кобе-Чжоу (Сюаньцюэ)", в 662 г. округ переименован и передан Ханьхай дудуфу (Байкальскому наместничеству) и Сюаньу - дух Севера - обитал на священной горе) - мы видим интенсивное историко-культурное взаимодействие монгольского мира с тюркским, далее с китайским.

К подобным позициям мы приходим в связи с другим племенным образованием.

В источниках того периода примерно в пределах рассматриваемой нами территории упоминается группа байегу китайских летописей, которые сопоставимы с байырку из орхонских эпитафий и с баргутами (по Рашид-ад-дину, "их стойбища и жилища находятся... на самом краю местностей и земель, которые населяли монголы и которые называют Баргуджин-Токум").

В разделе изложен фактический материал языкового и мифоэпического порядка, относящиеся к историко-культурным связям баегу//байырку//баяд с другими племенами, которые со временем вошли в тот или иной

состав монгольских народов. Легенды, вошедшие в "Сокровенное сказание монголов", особенно о баяд, урианха, хорь тумд, имеют для нас особое значение. Центрально-азиатские языковые и мифоэпические традиции имеют свои особенности: миф служит для объяснения реальных событий, ситуаций и ожидаемых прогнозов; детали мифа и художественно-эпического характера несут принципиальную мировоззренческую, даже политическую, нагрузку; в легенде содержится свой ключ, свой шифр для выяснения истинных мотивов реальных событий; язык и художественный образ служат дополнительным фиксирующим элементом для исторической памяти; сюжет и композиция - усиления этического и эстетического воздействия на человека и на народ.

Также в разделе рассматривается приход монгольской эпохи взамен тюркской в связи с возвышением киданей и появившиеся при этом новые элементы историко-культурных связей, которые заметно выпячиваются в онимах, придавая особенные возможности для рассмотрения тех или иных исторических событий и фактов уже монгольской эпохи.

Для примера рассматриваем топоним Баргуджин-Тукум.

"Баргут - это типичный топоэтноним, обобщенное наименование различных по происхождению групп, представлявших в то время племенной союз", - пишет Д.Д. Нимаев.

А мы склонны считать, что "барга" - в этом топоним первичен, чем этноним, т.е. "барга" в нашем случае означает местность, отличную от степей, поэтому для жителя степей кажущуюся дикой, неуютной - "барга газар".

Схожий по структуре образования топоним Монголжин - название местности в Окинском районе Республики Бурятия, прилегающей к монгольской границе. В сознании местных жителей это название ассоциируется с местностью, "похожей" на Монгольскую. Баргуджин - имеет аналогичное значение.

"Техвм//тухэм" в первом значении, как "впадина, лощина, низменность" или "долина" и во втором значении, как "родное близкое место, родина", не противоречат друг к другу, если взять во внимание, что для кочевника именно низменное, долинные места служили местами его кочевий, кочевых передвижений, ибо именно там были и трава, и вода, и воздушная свежесть.

Правильнее будет представить Баргудай мэргэна как владельца не всей Барги, а какой-то части её - Баргуджин-Тукума, именно являющейся близкой и родной к монголам. То есть Баргуджин-Тукум - это часть горно-таежной и лесостепной, примыкающей к первой, зон, что была заселена монголоязычными племенами.

Этимология этнонима "хонгодор" еще раз подкрепляет нашу концепцию историко-культурных связей монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях.

Хон//хун (лебедь) считается тюркским тотемом. Лебедь также является и тотемом хоринцев.

А этнокультурогенез бурят-монгольского народа нельзя рассматривать без разрешения хонгодорской проблемы. Только представив на основе материалов этнографии, истории, филологии хонгодор как хонгирад, мы приходим к единству бурятского этноса. По Рашид-ад-дииу от хонгирад ответвились икиресы. Икиресы и булагаты родственные племенные образования. По своему тотему и по мифоэпическим представлениям хонгодоры и хори имеют одни и те же генетические истоки.

Тюрко-монгольский этнокультурогенез в Центральной Азии к созданию монгольской империи проявляется как слияние племенных образований, как татары, меркиты, кереиты, найманы.

Семантика этих этнонимов также как торгууд, булагад, хорчин, дархад обосновывается на монгольских языковых элементах, что стали превалировать при смене тюркского господства на монгольский в Центральной Азии.

Раздел III. Этнокультурогенез народов Центральной Азии в языковых и мифоэпических традициях

В этом разделе рассматривается миф о Буха нойоне и "Гэсэриада" как отражения раннего этапа этнокультурогенеза в Центральной Азии, а "Сокровенное сказание монголов" -средневековья, также основные аспекты историко-культурных связей кочевых сообществ с народами оседлой культуры и формирования их мировоззренческих представлений.

Буха нойон представляет интерес не только для культуры, но и для исторической науки. А для бурят особенно как их мифический предок.

Как религиозный культ, мифический герой Буха (Бык) присутствует у многих народов Азии, Европы, Африки как особо почитаемые Солнце, Луна, Небо, Земля и т.д. Он не является тотемом. Буха нойон (Бык) встречается у народов разных культур, его география присутствия гораздо обширнее чем олень или козел древнетюркского времени.

Культ Буха нойона как и культурный герой Гэсэр позволяет нам делать выводы о том, что историко-культурные связи монгольских народов далеко выходят за пределы кочевнического мира.

То, что "Гэсэр" как мифопоэтическое произведение осталось только у бурят, говорит о древних истоках его носителя, позволяет нам по-новому взглянуть на его этническую историю.

Второе, мы в результате наших исследований приходим к тому, что "Гэсэр" не только памятник культуры, но и является источником исторических изысканий, как и миф о Буха нойоне.

Исследование эпоса "Гэсэр" до сих пор ведется в основном с филологической стороны, дальше мифологической версии о сюжете и о героях разговор не идет. Правда, утверждается, что все же было реальное историческое лицо, носившее имя Гэсэр. Но оно достоверно

не определено. Под ним подразумевают и кукунорского военачальника, и околотибетского короля, одного из четырех мировых владык, царя земель к северу от Тибета, и господина коней, короля армий, живущего под созвездием Большой Медведицы, и хана Джунгарии...

Мы интерпретируем термин "Гэсэр" не как имя, а как титул. Са1$аг (римский императорский титул), ка1яаг (монарх и властелин по-гречески), кесарь-царь (по-русски) - эти названия подкрепляют нашу версию, в которой мы предполагаем, что "Гэсэр" - это древний евразийский императорский титул, который существовал раньше "шаньюя-хана". Вполне возможно, что греко-римские властители переняли название титула с Востока, поскольку существует точка зрения, что истоки греческой культуры на Востоке.

На основании большого фактического материала нам предоставляется возможность высказать мнение, что сюжет, эпоса отражает действительные исторические события. Поневоле внимание исследователя притягивается к Ахеменидам, эллинистическому миру, единству Великой Степи, когда господствовала культура скифо-сибирского звериного стиля. И не случайно мы в эпосе находим и Китай, и Индию, и Северные земли. Бурятский шаманский пантеон также позволяет обратить взор туда же: Хан Шаргай нойон является одним из 9 тэнгэри наряду с Эсэгэ Малаан, Хан Хурмас, а Буха нойон по преданию пришел из западных глубинных земель, что пунктиром ведет к Шумеру, Вавилону, Египту, к рассматриваемому нами времени.

Дату возникновения "Гэсэра" мы относим предположительно к периоду до IV в. до н.э. И, естественно, в глубь веков отодвигается и.история этноса.

Вполне возможно, что сама фабула "Гэсэра" родилась и существовала на разных языках, но то, что она наиболее полно и литературно сочно сохранилась на бурятском

языке, говорит о том, что бурят-монголы как этнос имеют древнейшую историю. И "Гэсэр" как титул владетеля степей, древнее самого эпоса, существовал независимо от фольклора, но осталось в памяти народов Центральной Азии только как эпический герой.

Примечательно, что наше предположение в целом находит поддержку среди археологов. "Весомым доминирующим признаком возникновения древнейшего ядра эпоса может служить упоминание бронзового вооружения... Однако доминирующее место в "металлических" образах и персонажах занимает не бронза, а железо. Возможно, основное содержание эпоса сложилось в период, когда люди перешли к широкому применению железа" (Коновалов).

Гэсэр как культурный герой существует и у тюрков Саяно-Алтая: Кезер (Гезер) подразумевается как воин, герой. На левом берегу реки Чуй в урочище Тебе находится каменное изваяние Кезер. "Воинственный" по-хакасски означает хазыр. Казыр у народов Саяно-Алтая также подразумевается как "сильный, жестокий богатырь".

Гэсэр //Кезер//Гезер// Хазыр, видимо, по большому счету, это не просто воин и герой, а воин-предводитель, герой-владетель, властелин.

Гэсэр сын Хормусты. В исследованиях приходим к тому, что Хормуста пришел в Центральную Азию не из Ирана, а в свое время из Центральной Азии ушел в Иран.

А "Сокровенное сказание монголов" мы рассматриваем не как эпическое историко-литературное произведение, а для сравнительного анализа его языка с бурятским, что дает точнее представить описываемое явление, выявить художественно-мировоззренческие, образно-философские, психо л о го-поведенческие

моменты и элементы дипломатии и государственных взаимоотношений того времени.

Этот факт также подтверждает единство этнической истории и этнокультурогенеза бурят-монгольских племен с другими монголоязычными племенами на рубеже тысячелетий - первого и второго.

ХП-ХШ вв. у монгольских народов имеет переломно-историческое значение: был положен конец раздробленности племен и родов, создано общемонгольское государство, значит, появился общемонгольский культурный мир.

"Прямой" перевод текста на бурятский язык, используя его диалектные особенности, на наш взгляд, вносит очень важные уточнения этических, нормативно-общественных, государственно-правовых, исторических, философских, образно-художественных и других представлений того времени.

На наш взгляд, опыт "прямого" перевода "Сокровенного сказания" на бурятский язык полнее отразит этнокультурогенез монгольских народов в период их

исторического возвышения и..........формирования

мировоззренческих представлений.

Традиционные мировоззренческие представления монгольских народов - религиозные, религиозно-идеологические, общественно-государственные, этико-эстетические - складывались на большом евразийском пространстве - в Китае и в Великой Степи - синхронно.

На основании мировоззренческих представлений монгольских народов и народов оседлой культуры, как Китай, Средний Восток и эллинский мир, мы приходим к выводу, что существовали тесные историко-культурные связи кочевых сообществ с ними, трудно однозначно выявить, кто и у кого перенимал эти духовные ценности. Так, например, монголы, применяя число, не столько отражали количество, а вкладывали смысл: философский, магический, сакральный, ибо представление монголов о самом себе, об окружающем мире исходит от этих глубинных категорий; они, почитающие Вечно синее небо, Мать-землю, Солнце,

Луну и огонь, горы, реки - окружающий себя Мир, не могли не вкладывать философское, магически-сакральное в названия своих родовых, государственных образований и местностей, на которых строилось их счастье и благополучие.

Принятие монголами десятичной системы исчисления произошло на довольно развитом этапе философской мысли, зародившейся в глубокой древности, и кочевники были связующим звеном между различными оседлыми культурами, выгодно для себя впитывая нужные для себя их достижения.

В числовых названиях улавливается четкая философская система возникновения, развития и достижения цели всей жизни как отдельным индивидом, так и обществом в целом.

Среди общественно-государственных представлений монгольских народов основным является прежде всего понятие о верховной власти, как в религиозных - о верховном божестве - Небе.

Поэтому в данном разделе рассмотрены понятия как хан, ванхан, гурхан, ильхан, чингис, подтверждающие монголо-хуннские этнические связи, древние связи кочевнического и оседлого миров.

Понятие о Небе, как о верховной божественной силе, о хане как о сыне Неба, проводнике воли верховной божественной силы, о государстве как о единой силе, о столице как о выражении этой единой силы проявляется идентично у той и другой культуры. Рассмотрение мировоззренческих представлений монгольских пародов позволяет нам полнее представить их историко-культурные связи.

В "Заключении" подведены итоги исследования и сделаны следующие выводы, главные из которых:

- Исследования в области языковых и мифоэпических традиций Центральной Азии позволяют нам делать выводы о том, что историко-культурные связи монгольских народов далеко выходят за пределы кочевнического мира.

Религиозно-идеологические, философские, общественно-государственные, этико-эстетические мировоззренческие представления монгольских народов способствуют более полному воссозданию историко-культурных связей в Центральной Азии.

- Знакомство с некоторыми аспектами мировоззренческих представлений монгольских народов показывает, что многие положения мировоззрения древних народов Центральной Азии вырабатывались синхронно, в условиях постоянного контакта.

- Именно в результате многовековых историко-культурных связей монгольских народов между собой и соседними и дальними этническими образованиями, кочевыми и оседлыми, сложились языковые, мифоэпические, религиозные, мировоззренческие и культурные традиции, отличающиеся друг от друга, но имеющие ту или иную общность.

По теме диссертации опубликовано:

Монографии:

1. Ангархаев A.JI. Этимологическое исследование древнемонгольских онимов / A.JI. Ангархаев. - Новосибирск: Наука, 2003. - 160 с.

2. Ангархаев A.JI. Происхождение монгольских народов в свете мифо-поэтических традиций Центральной Азии / A.JI. Ангархаев. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2005. - 258 с.

3. Ангархаев A.JI. Историко-культурные связи монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях Центральной Азии / A.JI. Ангархаев: - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2005. - 240 с.

В коллективных монографиях:

1. Ангархаев A.JI. Этимологические исследования тюрко-монгольских онимов (к изучению исторической связи тюркских и монгольских народов) / A.JI. Ангархаев //

Проблемы этнокультур-ных связей монгольских и тюркских народов. - /Отв. ред. А.Л. Ангархаев, С.Ж. Балданов/ Кол. авт. - Улан-Удэ: Бурятский государственный университет, Буряад унэн, 2005. - С. 259-270.

2. Ангархаев А.Л. Надписи в честь Кюль-тегина (к проблеме этнокультурных связей тюркских и монгольских народов) / А.Л. Ангархаев // Сибирь - единое фольклорно-литературное полиэтническое пространство. /Отв. ред. А.Л. Ангархаев/ Кол. авт. - Улан-Удэ: Бурятский государственный университет, Буряад унэн, 2005. - С. 17-32.

В Вестнике Бурятского государственного университета:

1. Ангархаев А.Л. Буха ноен и этногенез бурят / А.Л. Ангархаев // Вестник Бурятского государственного университета. Серия 6. Филология. Выпуск 9. - Улан-Удэ: 2005. - С. 3-18.

- 2. Ангархаев А.Л. Эпос «Гэсэр: историко-культурный экскурс / А.Л. Ангархаев // Вестник Бурятского государственного университета. Серия 6. Филология. Выпуск 10,- Улан-Удэ: 2006. - С. 9-13.

В научных сборниках:

1. Ангархаев А.Л. "Престол Чингисхана" (К вопросу о прародине монголов) / А.Л. Ангархаев // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Материалы международной научной конференции. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского государственного университета, 2003. - С. 62-72.

2. Ангархаев А.Л. Хонгодоры и этническое единство бурят / А.Л. Ангархаев // Хонгодоры в этнической истории монгольских народов. Материалы межрегиональной научной конференции. - Улан-Удэ: 2004. - С. 3-7.

3. Ангархаев А.Л. Глобализация: Бурятская литература в свете мифоэпических традиций Евразии / А.Л. Ангархаев // Бурятский язык и культура в условиях

глобализации. Материалы международной научно-практической конференции. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского государственного университета, 2005. - С. 23-27.

Научно-популярные издания:

1. Ангархаев A.JI. Взгляд в глубь веков / A.J1. Ангархаев // Тунка: история и современность. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 1998. - 320 с.

2. Ангархаев А.Л. Истоки / А.Л. Ангархаев. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 1999. - 108 с.

3. Ангархаев А.Л. О Тункинском национальном парке в узком и широком смысле / А.Л. Ангархаев // Национальному парку "Тункинский" - 10 лет. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2001. - С. 2-20.

4. Ангархаев А.Л. Буха ноен и этногенез бурят / А.Л. Ангархаев // Вершины № 3-4. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2004.

- С. 181-198.

5. Ангархаев А.Л. Гэсэр / А.Л. Ангархаев // Вершины .. № 5-6. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2004. - С. 141-173.

6. Ангархаев А.Л. Туб Ази ба тоонууд (Центральная Азия и символика чисел) / А.Л. Ангархаев // Морин хуур № 5-6. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2004. - С. 206-224.

7. Ангархаев А.Л. Чингис хаан / А.Л. Ангархаев // Морин хуур № 3-4. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2005. - С. 95106.

8. Ангархаев А.Л. Древнейшее родство / А.Л. Ангархаев // Вершины № 5-6. - Улан-Удэ: Буряад унэн, 2005.

- С. 131-149.

9. Глобализация: Бурятская литература в свете мифоэпических традиций Евразии. Учебное пособие. - Улан-Удэ: Национально-гуманитарный институт Бурятского государственного университета, 2005. - 60 с.

Подписано в печать 11.04.2006. Формат 60x84 1/16 Усл. печ.л. 2,5 Тираж 100 экз. Заказ №207

ГУП «Издательский дом «Буряад унэи» 670000, г. Улан-Удэ, ул. Каландаришвили, 23

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Ангархаев, Ардан Лопсонович

Введение

Раздел I. Формирование историко-культурных взаимосвязей тюрко-монгольских кочевых сообществ на ранних этапах культурогенеза

§1. Историко-культурные взаимосвязи тюркских и монгольских народов в структуре общности алтайских языков

§ 2. Языковые и мифоэпические традиции в решении проблем древней истории монголов

Раздел И. Тюрко-монгольский этнокультурогенез в Центральной Азии в древности и средневековье

§ 1. Древнетюркское и раннемонгольское время

§ 2. Историко-культурные связи протобурятских племен в Центральной Азии

Раздел III. Этнокультурогенез народов Центральной Азии в языковых и мифоэпических традициях

§ 1. Миф о Буха ноёне и «Гэсэриада». Ранний этап культурогенеза в Центральной Азии

§ 2. «Сокровенное сказание монголов» как отражение этнокультурогенеза монгольских народов в средневековье

§ 3. Основные аспекты историко-культурных связей кочевых сообществ с народами оседлой культуры и формирование их мировоззренческих представлений

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Ангархаев, Ардан Лопсонович

Актуальность темы. Выявление истоков этногенетических процессов, условий и предпосылок межкультурных взаимодействий, характер и специфика этих явлений в разные конкретно-исторические периоды, также социально-экономические последствия взаимовлияния культур имеют не только теоретическую, но и практическую значимость.

Происхождение монгольских народов, характер и особенности их этнических связей стали предметом научных изысканий давно. Имеется уже достаточное количество работ, посвященных проблеме происхождения, вопросам родоплеменного состава, расселения, материальной и духовной культуры как отдельных монгольских народов (напр., халха-монголов, бурят, калмыков и т.д.), так и монгольской этноязыковой общности в целом. В свете опубликованных материалов история формирования монгольских народов значительно усложнилась, отодвинулась вглубь тысячелетий, а сами этносы предстают перед нами как многослойные образования, менявшиеся в ходе развития производительных сил и производственных отношений, внешних этнокультурных связей.

Однако многие аспекты названной проблемы еще нуждаются в дальнейших разработках, требуют новых, принципиально иных подходов для их реализации, что диктуется, в частности, и значительным расширением в последние годы источниковой базы исследования, пересмотром некоторых установившихся методологических ориентиров. Сложившаяся ситуация объясняется, в первую очередь, сложностью исследуемых вопросов, требующих привлечения разнообразного и широкого круга источников из различных областей исторической науки и смежных дисциплин, также многолетней, кропотливой работы в «этнографическом поле», непосредственно в среде изучаемого этноса.

Сложность и актуальность исследований проблем этно- и культурогенеза монгольских народов заключается в том, что Центральная Азия, основная и исконная территория их становления и современного проживания, с древности представляла своеобразный этнический узел. Здесь на протяжении многих веков находились в сложном взаимодействии многие племена и народы, разворачивались важные этнические и политические события, имевшие влияние далеко за пределами региона. Поэтому исследование рассматриваемой нами проблемы выходит за рамки конкретных вопросов монголоведения и представляет интерес для разработки некоторых аспектов этнокультурной истории и для ряда других народов соседних регионов - Восточной Сибири, Средней и Передней Азии.

Сложность этногенетических и этнокультурных изысканий по народам Центральной Азии заключается и в том, что основные народы, формирование которых в прошлом связано с рассматриваемой территорией - тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские -объединены в рамках одной языковой семьи, о сущности которой среди исследователей до сих пор нет единства мнений. Если одни исследователи (Г.И. Рамстедт, Н.Н. Поппе, Б.Я. Владимирцов, О.П. Суник и др.) придерживаются мнения о генетическом родстве входящих в названную семью групп языков, то друге ученые (B.JI Котвич, A.M. Щербак, В.И. Рассадин и др.) склонны считать, что общность данных языков сложилась в результате их тесного многовекового взаимодействия и сложной интерференции на всех уровнях языка. К тому же вопросы лексикостатистики остаются почти не разработанными, т.е. не освещена хронология существования алтайской языковой семьи и время ее распада. Поэтому возникают определенные трудности при попытках более детального и разностороннего освещения характера и направленности их межъязыкового и межкультурного взаимодействия.

Далее, остаются не до конца выявленными четкие этноразличительные критерии между тюркскими, монгольскими и тунгусо-маньчжурскими народами. Например, такие декларируемые многими исследователями «устойчивые» этноразличительные признаки, как запах одежды, ориентировка по странам света и т.д., на поверку оказываются не совсем приемлемыми.

В 1920-х годах исследования по этно- и культурогенезу монгольских народов приняли более целенаправленный характер в связи с возникновением специальных научных учреждений в Бурятии -Буручком (1922 г.), Научное общество им. Д. Банзарова (1923 г.). Именно в этот период появляется целая серия специальных статей и монографий (М.Н. Богданов, А. Турунов, П.П. Баторов, Н.Н. Козьмин, Б.Б. Барадин, В.И. Сосновский, Б.Б. Бамбаев и др.).

Начало нового этапа в исследовании проблемы знаменует собой появление в 1937 г. книги А.П. Окладникова «Очерки из истории западных бурят-монголов», в которой, наряду с традиционно использовавшимися фольклорными материалами, были широко привлечены результаты археологических изысканий, данные письменных памятников, архивных источников. В последующих трудах ученого вопросы ранней этнической истории и культуры монгольских народов получили дальнейшее развитие.

В 1950-60-х годах различные аспекты рассматриваемой нами проблемы получили разностороннее освещение в трудах Г.Н. Румянцева, С.А. Токарева, Б.О. Долгих, Е.М. Залкинда, Ю.Н. Рериха. В 1970-80-х годах ряд интересных и оригинальных идей по рассматриваемой тематике было выдвинуто нашими монголоведами-филологами Ц.Б. Цыдендамбаевым, Т.А. Бертагаевым, Г.Д. Санжеевым. В 1980-90-х годах над разработками ряда важных аспектов проблемы плодотворно работали археологи П.Б. Коновалов, Б.Б. Дашибалов, Н.В. Именохоев, этнографы Б.Р. Зориктуев, Т.М. Михайлов, Д.Д. Нимаев, антрополог А.И. Бураев, историки Н.П. Егунов, Ш.Б. Чимитдоржиев. Проблема межязыкового взаимодействия в прошлом, этимология этнонимов и этническая терминология постоянно находились в сфере исследовательских интересов филологов Э. Хэниша, Ф. Кливза, И.Д. Бураева, Д.С. Дугарова, В.И. Рассадина, Л.Д. Шагдарова, С.Ш. Чагдурова, У-Ж. Ш. Дондукова и др.

Отдельные вопросы, связанные с происхождением, расселением и родоплеменным составом монгольских народов затронуты в трудах наших коллег из соседних регионов - новосибирских, иркутских и читинских археологов А.В. Асеева, В.В. Свинина, Е.В. Ковычева, якутских ученых А.И. Гоголева, А.В. Константинова, исследователя из Тувы Б.И. Татаринцева, монгольских историков Ш. Бира, Д. Гонгора, X. Пэрлээ, Ч. Далая, С. Бадамхатана, Д. Билэгта. Достойна отдельного рассмотрения исследовательская деятельность Г. Сухбаатара, всю свою жизнь посвятившего изучению истории и культуры древнего населения Центральной Азии. Много времени и энергии он вложил для выявления характера и особенностей ранних этнокультурных связей, этнической принадлежности таких племенных объединений древности, как хунну, дунху, сяньби [1971,1975,1979,1980,1996].

Для наглядности проведем более подробный обзор некоторых работ, в отдельности рассматривая публикации, посвященные вопросам этногенеза и этимологии этнонимов, языковых и мифоэпических связей монгольских народов.

Одним из первых этимологией слова монгол заинтересовался Д. Банзаров, который исходил из того, что без всякой натяжки "око разлагается на мон-гол, "река Мон". Следовало бы теперь представить эту реку Мон, но мы не отыщем ее в географиях и ландшафтах, а найдем только гору Мона, которая зовется еще Мона-хан, т.е. царем гор. Она возвышается в Южной Монголии на северном берегу Желтой реки против области Ордос" [1955, с. 169-171].

Против этой версии выступил Г.Н. Румянцев, редактор «Собрания сочинений» Д. Банзарова. Хотя сам Г.Н. Румянцев не касался отдельно вопроса этимологии этнонима монгол, его по совокупности работ по праву можно назвать одним из ведущих специалистов в области этногенеза и истории культуры монгольских народов. Не пытаясь объять все стороны его деятельности, мы здесь остановимся лишь на некоторых важных аспектах, связанных с нашей тематикой. Наиболее полно его идеи нашли отражение в монографии «Происхождение хоринских бурят» [1962]. <f

Не приходится сомневаться в том, что объектом исследования Г.Н. Румянцева отнюдь не случайно оказались именно хоринские буряты. Как он предполагал, компонент «хор» лежащий в основе многих этнонимов (хори, хорчин, хурумши, курыкан), мог быть «общим наименованием большой группы древних протомонгольских племен, расселенных на большом пространстве от Прибайкалья до Восточной Монголии». [1962, с. 128]. Для обнародования такого достаточно смелого и ответственного вывода ученому пришлось провести масштабную и скрупулезную сравнительно-историческую и лингвистическую работу, уделяя при этом серьезное внимание поискам этимологии широкого круга этнонимов. Он, в частности, обращая внимание на факт сохранности в некоторых монгольских языках древнего форманта - р, высказывал оригинальную мысль, что «хор -мн. число от хо- или ху-. Тогда китайское наименование предков сяньбийцев - дун-ху - «северные варвары», может быть истолковано л как «северные хоры». [Там же, с. 127].

Неудачной" назвал гипотезу Д. Банзарова Г.Д. Санжеев, ссылаясь в частности на то, что в "Монголии нет ни реки Мон и ни горы Мона". Критически рассмотрев также точки зрения монгольского ученого Хас-Доржа, калмыцкого филолога А.Ш. Кичикова и А. Мостарта, он высказался весьма однозначно и категорично, что "этимология слова монгол пока остается неразгаданной, ибо ни одна из изложенных гипотез не может считаться вполне убедительной" [1983, с. 54], не предложив, правда, при этом своего альтернативного варианта.

На рубеже 1950-60-х годов в ряды востоковедов, занимающихся проблемами этнической истории и культуры древнего населения Центральной Азии, буквально ворвался JI.H. Гумилев, сразу заняв там свою собственную нишу со своей оригинальной и самобытной теорией, сбалансированной на стыке нескольких научных дисциплин - истории, географии, биологии.

Создается впечатление, что настороженно нигилистическое отношение к трудам JI.H. Гумилева, царившее среди отечественных историков до относительно недавнего времени, уходит в прошлое. Как констатировал в свое время профессор ЛГУ Р. Ф. Итс, автор предисловия к книге «Этногенез и биосфера Земли», «Я не знаю никого среди советских этнографов, кто принимал бы ее», т.е. теорию JI.H. Гумилева.

Считаем целесообразным еще раз дать слово профессору, который, на наш взгляд, весьма объективно, точно и очень образно (вполне под стать своему оппоненту) охарактеризовал работы исследователя. «Чтение увлекательных по манере изложения книг Льва Николаевича Гумилева нередко создавало у меня иллюзию чтения некоего научно-фантастического романа, где объективные факта истории соседствуют с блестящими логическими пассажами и даже домыслами, выстроенными в гипотетические цепи. Не лишало меня такой иллюзии и чтение представляемого читателю капитального труда «Этногенез и биосфера Земли», в котором обширность знаний автора нередко порождает парадоксальность выводов, «неакадемическую» манеру изложения взглядов и своеобразную форму критики оппонентов и предшественников» [Гумилев, 1990, с. 3].

Так, в чем же суть самой теории, основу которой, по Л.Н. Гумилеву, составляет понятие «пассионарность»?

Есть . вид энергии, - поясняет исследователь - который мы получаем небольшими порциями из космоса, - это пучки энергии, приходящие из Солнечной системы, иногда пробивающие ионосферу, достигающие дневной поверхности планеты и ударяющие нашу, как, скажем, ударяет плеткой шарик, обхватывая какую-то часть ее, молниеносно производят свое энергетическое воздействие на биосферу, иногда большое, иногда малое. Приходят они нечасто, во всяком случае, неритмично, а время от времени, но не учитывать их, оказывается, тоже невозможно».

Неравномерность распределения биохимической энергии живого существа биосферы за длительное историческое время должна была отразиться на поведении этнических коллективов в разные эпохи в разных регионах. Эффект, производимый вариациями этой энергии, как особое свойство характера людей, мы называем пассионарностью (от лат. слова passio - страсть)», - продолжает JI.H. Гумилев [1997, с. 55, 71].

Что касается конкретно монголов XI-XII вв., то «прирост населения в XI в. резко увеличился. В начале. XII в. монголам уже мало стало долины Онона. Они распространяются на запад - к Хилку и нижней Селенге, где наталкиваются на храбрых и воинственных меркитов, мало затронутых пассионарным толчком. Ареал пассионарного толчка охватил Приамурье, Уссурийский край и Восточное Забайкалье. Восточные соседи монголов - чжурчжэны - овладели Северным Китаем до р.Хуай. Западные соседи монголов в долинах Селенги и Ангары оказались вне пределов действия толчка, захватившего монголов и татар в междуречье Онона и Керулена. Приняв этот тезис, мы можем легко объяснить подъем активности восточных кочевников, обитавших в степях менее обильных, чем западные. Монголы имели силы и способности к сверхнапряжению, благодаря чему они шли от победы к победе. В начале XII в. монгольский этнос стал уже фактом Всемирной истории.» [Гумилев, 1989, с. 397-399].

Со ссылкой на китайские источники, опираясь также на археолого-этнографические материалы и на результаты исследований ряда зарубежных специалистов (Комаи Есиаки, Тамура Дзицудзо, Луи Амбиса) JI.P. Кызласов, Е.И. Кычанов ратовали за локализацию территории расселения ранних монголов в пределах верхнего и среднего течения р. Амур, включая предгорья Хингана. При этом предполагалось, что монголы начали выходить из горно-таежной зоны в степи Монголии лишь в IX-X вв., заимствовав при этом у тюрков всю основную терминологию и элементы хозяйственно-бытового уклада, связанные с условиями жизни в степной полосе [Кызласов, 1975; Кычанов, 1980].

По мнению B.C. Таскина, проделавшего, безусловно, огромную работу по переводу и переосмыслению содержаний китайских хроник о древних племенах Центральной Азии, "сложившееся в традиционной китайской историографии деление северных народов на три большие этнические группы - сюнну, дунху и сушэнь - совпадает с принятым в настоящее время делением этих же народов на тюрко-, монголо- и тунгусоязычные. Если в отношении сюнну и сушэней, рассматриваемых соответственно в качестве предков современных тюрков и тунгусо-маньчжуров, вопрос представляется решенным, то отсюда вытекает логический вывод, что этнической группе дунху относились монголоязычные племена" [Материалы., с. 4, 55-56; Таскин, 1979, с. 35].

Рассматривая вопрос об этнической дифференциации древнего населения центральной Азии, JI.JI. Викторова исходила вообщем-то из популярного в то время тезиса о том, что предками монголоязычных народов являлась группа племен дунху, а тюркоязычных - хунну; при этом она отождествляет дунху с носителями культуры плиточных могил. "В III в. до н.э. дунхусцы, занимавшие обширную территорию, состояли из многих родов и племен, образовавших более или менее постоянный союз. Они господствовали в степях Центральной Азии, где вскоре резко изменилась политическая ситуация", чему причиной стало возвышение хунну [1972,1980, с. 119-121].

В 1999 г. вышла работа С.Ш. Чагдурова "Прародина монголов", в которой обобщены результаты исследований нового направления в этногенезе монголов. "Никто не спорит по поводу того, - отмечал, в частности, ученый, - что возвышение монголов на исторической арене началось именно с берегов Онона, Керулена и других притоков Аргуни. Однако, наряду с этими бесспорными обстоятельствами сторонники версии аргунь-амурского круга должны считаться с довольно серьезной альтернативной позицией в лице сторонников саяно-алтайского обоснования прародины монголов" [Чагдуров, 1999, с. 8].

Схожей точки зрения придерживались и некоторые монгольски г историки (А. Амар, Ч. Далай), которые в качестве вероятной прародины монголов рассматривали Северо-Западную Монголию, район оз. Хубсугул [Амар, 1989; Далай, 1996, с. 7.].

Им также выдвинута идея "о двух этапах движения и приход^ Бортэ-Чино и его народа в верховье Онона". Утверждая, что образования "супружеского союза Бортэ-Чино и Гоа-Марал произошло на территории Северной Монголии на пространстве между Хангаем и Саянами", он явно солидаризируется со сторонниками Саяно-Алтайской версии.

Однако П.Б. Коновалов склонен рассматривать Саяно-Прибайкальский период лишь как один из этапов в истории становления монголов, а родословную линию, восходящую к Бортэ-Чино, как одно из двух направлений в этногенезе монголоязычных племен вообще. Эта ветвь, восходящая к хунну, развивалась в составе тюркских и уйгурских каганатов, "в условиях, подвластных тюркам".

Другую ветвь этногенеза монголов ученый связывает с дунху и сяньби, склоняясь тем самым и к версии об Амуро-Хинганской прародине монголов. "По-видимому, - констатирует он, представители этой ветви монголов встретили дальнего потомка хунну Бортэ-Чино в верховьях Онона и сделали его своим предводителем". [1999].

Д.Д. Нимаев за все годы своей исследовательской деятельности проявил себя как активный сторонник Аргуно-Хинганской версии прародины монголов. Начало широкого расселения монголоязычных племен в Центральной Азии он связывает с возвышением сяньби. Однако, как он предполагает, монголоязычные племена, несмотря на начавшееся расселение, почти до конца I тыс. н.э., до выхода киданей на историческую арену и образование ими империи Ляо, продолжали занимать периферийные территории на северных и южных окраинах центральноазиатских степей.

Этническая основа протобурят связана с байырку (байегу) древнетюркского времени, которые сопоставимы с баргутами монгольского периода. [2000, с. 5-120].

Д.С. Дугаров, признав все доселе существующие версии этимологии названия монгол не убедительными, предлагает аппелятивную форму этнонима "искать в северно-тюркских языках и, особенно, в уйгурском". Уйгурское монгул, телеутское, шорское и алтайское монгул означает 1) сильный, храбрый, крепкий, удалый; 2) герой, боец; 3) злой. Названными качествами, на его взгляд, вполне обладали "уйгуры, потомки полулегендарных светловолосых и голубоглазых гаогюйских динлинов". Таким образом, заключает Д.С. Дугаров, что "монголы - это совершенно новая общность, возникшая в IX-XIII вв. на этнокультурной базе потомков разгромленных енисейскими кыргызами северо-восточных уйгуров. Оказавшись в изгнании, вдали от родных кочевий, среди чуждых им по языку и культуре охотничьих племен, уйгурские беженцы присвоили себе новое этническое имя монгол, означающее по-уйгурски "сильный, храбрый, герой и т.д." [2000, с. 205-206].

Если ранее Б.Р. Зориктуев по вопросу о местоположении легендарной страны Эргунэ-кун занимал относительно нейтральную позицию, заявляя, что "окончательно разрешить эту сложную проблему может только детальное изучение этнографии и археологии Аргуни и сопредельных районов Северо-Западной Монголии и Тувы" [1997, с. 2021], то в последующем его точка зрения стала более определенной.

Б.Р. Зориктуев из различных вариантов толкований этимологии этнонима монгол выделил версию, что данное название произошло от тунгусо-маньчжурского мангму, манггу, что означает "крепкий, сильный, твердый, упругий". Этим словом местное население обозначало и реку Амур. Однако, если В.П. Васильев, Э.В. Шавкунов подразумевали под этим названием именно нижнюю часть течения реки, то J1. Билэгт и Б.Р. Зориктуев склонны предполагать, что так именовалась река на всем своем протяжении. Более того, как выясняется, правый приток Аргуни р. Жилюхэ, что с китайского означает "стремительная, бурная река", имеет еще и другое название -Мангу. Это тунгусское слово с тем же значением "стремительная, бурная река". Наличие р. Мангу в системе Аргуни, по мнению Б.Р. Зориктуева, "является ярким свидетельством обитания там шивэйцев мэнгу". Причем основу этих монголов - мэнгу - составила часть жужаней, которые после разгрома их каганата оказалась в Эргунэ-куне, среди шивэйцев. Во время достаточно длительного проживания там они получили от своих соседей прозвище монгол - «люди живущие по реке Мангу», которое позже, сохранив свое смысловое значение, превратилось в этноним монгол» [Зориктуев, 2004].

Затем, как предполагает Б.Б. Дашибалов, в районе Кукунора сложился вторичный центр монгольского культурогенеза. Он также согласен с тем, что «крупный регион раннего монгольского развития связан с рекой Амур". [Дашибалов, 2005, с. 47-50].

Что касается работ, посвященных конкретно этногенезу бурят, в частности, самого этнонима, то их достаточно подробный обзор имеется в трудах наших предшественников. [Румянцев, 1962; Егунов, 1984; Нимаев, 1988], что во многом избавляет нас от необходимости их специального рассмотрения.

В последнее время свою версию относительно этимологии этнонима бурят предложил Б.Р. Зориктуев, отметив, что "существующие сегодня интерпретации этнонима бурят не могут быть удовлетворительными как с лингвистической, так с исторической и этнографической точек зрения". Он обращает внимание на то, то в монгольском языке встречается термин бураа, имеющий значение "густаяроща", "лесная чаща", "растущий кучами или полосами на горах или в степи лес". Исходя из этого, он предположил, что лесные племена Прибайкалья, по крайней мере, та их часть, которая именуется у Рашид-ад-дина "булагачинами и керемучинами", могли быть обозначены именем бураад, т.е. "лесные, или "люди леса", что точно соответствует понятию "лесные племена", которым "степные монголы называли население по обе стороны Байкала".

Вначале бураад, по его мнению, было только прозвищем, которое степные монголы еще в XIII в. применяли по отношению к лесным племенам Предбайкалья. Позже оно начинает наполняться этническим содержанием и принимает известную ныне форму буряад (по-русски передаваемую как бурят), что, вероятно, было обусловлено формированием союза предбайкальских племен булагатов и эхиритов, в конечном итоге приведшем к образованию бурятской народности. Образование этого союза и переход бураад в бурят ориентировочно можно отнести к XVI - середине XVIII в. Поэтому он считает, что именно название бураад, а не бурят, соответствует хакасскому пыраат и русскому "браты", потому что во второй половине XVII в. западнее Байкала был употребительным только этот вариант. Например, есть бурат среди узбеков, в ряде письменных источников западных монголов; по свидетельству Я.И. Линденау, и "якуты называют . братских - Burat" [1996, с. 22-25].

В целом мы признаем версию Б.Р. Зориктуева весьма убедительной, обстоятельной и, главное, доступной для понимания в отличие от большинства предшествующих.

Недавно предложен еще один вариант этимологии этнонима "бурят", который представляет собой дальнейшее развитие "волчьей" версии, предложенной в свое время Ц.Б. Цыдендамбаевым. Б.З. Нанзатов исходит того, что "буряадай и буртэ" - это фонетические варианты одного и того же слова" [2005, с. 22-25].

Мифы, легенды и предания, эпические произведения уже рассматривались нами в качестве источников. Сейчас мы обратимся к содержанию некоторых специальных исследовательских работ, посвященных мифу о Буха-нойоне, являющегося центральной фигурой бурятских генеалогических мифов.

Первые варианты записи данного мифа зафиксированы еще в конце XVIII в. Более подробное изложение содержания мифа о Буха-нойоне дается в XIX в трудах Г.Н. Потанина [1881, 1883], М.Н. Хангалова [1961, с. 386-387], позднее в работах П.П. Баторова, А.П. Окладникова [1937].

В последующем исследованием мифа о Буха-нойоне плодотворно занималась Н.О. Шаракшинова. В разных вариантах мифа "довольно легко обнаруживаются, - отмечает ученый, - древние мотивы, космогонические представления, различные ко времени возникновения, но весьма интересные по своему характеру". Оценивая содержание мифа о Буха-нойоне и связанных с культом быка всей системы обрядовых действий, особенности произошедших в них стадиальных изменений, Н.О. Шаракшинова, подводя итог сказанному, заявила, что рассматриваемый миф "является мифологическим закреплением победы отцовского рода над материнским" [1962].

На точку зрения Б. Ринчена она среагировала следующим образом: "Был ли Буха-нойон действительно историческим лицом, сказать трудно, приведенных доказательств крайне недостаточно для такого утверждения. По нашим материалам, Буха-нойон является мифологической личностью" [1980, с. 117].

Рассматривая мифы бурят, связанные в основном с Байкалом и Ольхоном, С.Г. Жамбалова констатирует, что "представление о Байкале как колыбели бурятского народа питается целым комплексом космогонических мифов о Буха нойон бабае, Эхирите и Булагате, Хоридое, шаманках Асуйхан и Хусыйхан". Раскрывая содержание различных вариантов мифов о Буха-нойоне, опираясь на результаты исследований А.П. Окладникова и материалы М.Н. Хангалова, исследователь приходит к выводу "о наличии у бурят близнечных мифов. При этом здесь сохранились наиболее архаичные пласты, а именно зооморфный близнечный миф, так как близнецы рождаются от быка".

Далее отмечено, что в мифах "прочитывается мотив непорочного зачатия дочери Тайжи-хана от Буха нойон бабая. сам близнечный миф подразумевает божественное зачатие одного из детей" [Жамбаловп, 2000, с. 191-194].

Много внимания уделено анализу мифа о Буха-нойоне в изысканиях Т.М. Михайлова. Им, в частности, затронут один из весьма интересных и малоизученных аспектов проблемы - о происхождении и реальной исторической сущности названного мифологического персонажа. В итоге он пришел к следующему заключению. "Во-первых, в культе и образе Буха-нойона содержатся два самостоятельных 'и взаимодополняющих друг друге начала - религиозно мифологическое и реально-историческое. Во-вторых, мифологические рассказы о нем в ходе истории трансформировались, обогащались, получали ту или иную этнополитическую направленность" [2000, с. 16].

Первое, религиозно-мифологическое начало имеет, по мнению исследователя, древнейшее происхождение, восходящее к эпохе позднего неолита, когда зарождается и развивается скотоводческое хозяйство и устанавливаются патриархальные отношения.

Далее, в ходе истории, в частности, на монгольском этапе, культ быка-предка столкнулся с реальными событиями и лицами и постепенно из образа тотемического происхождения превратился в культурного героя - божества - в Буха-нойона. Т.М. Михайлов, продолжая и развивая идеи Б. Ринчена, в качестве прототипа исторического персонажа рассматривает одного из военачальников Чингис-хана по имени Буха. Как известно, в "Сокровенном сказании" Буха упоминается как проводник в войске Джочи, отправившегося для покорения "лесных" народов. Вполне вероятно, что после окончания похода Буха-Гургэн возвысился, и после своей смерти стал почитаемым, постепенно его образ слился с образом тотемного предка булагатов [Там же].

К настоящему времени накопилась значительная литература по Гэсэриаде. Нас больше интересовали работы, посвященные поискам исторических корней Гэсэриады, примерной датировке возникновения эпоса. Эти вопросы все еще спорны и решались неоднозначно. Характерна в этом плане позиция С.А. Козина. Сначала он предполагал, что данное эпическое произведение возникает на тибетской основе, в эпоху смут, воин и обострения классовых противоречий [1935/36, с. 7-34].

Однако впоследствии он довольно резко изменил свою точку зрения, возведя генезис Гэсэриады к восточномонгольским сказаниям о Чингис-хане [1946, с. 173-179].

Предложение о тюркском (уйгурском) генезисе Гэсэра выдвигал Г.Н. Потанин [1893, с. 363].

Ц. Дамдинсурэн считал, что бурятская Гэсэриада, особенно по версии М. Эмегеева, состоит почти целиком из бурятских фольклорных мотивов, а с монголо-тибетскими текстами ее связывает только имя. Что касается имени Гэсэр, то оно восходит к титулу туфаньского князя Госыло, жившего в XI в. в Северо-восточном Тибете [1957, с. 146-160].

Два наших ведущих эпосоведа А.И. Уланов и Н.О. Шаракшинова, насколько известно, определенно не высказывались за «иноземное» происхождение Гэсэра, предполагая, стало быть, его бурят-монгольские корни.

По мнению А.И. Уланова, наиболее архаическими является эхирит-булагатские улигеры, возникшие примерно в середине I тыс. н.э. и отразившие смену материнского рода отцовским [1957, с. 104].

Н.О. Шаракшинова, в целом соглашаясь с А.И. Улановым в оценке идейно-содержательной стороны эпоса, отвергает предложенную им датировку, считая, что большинство бурятских улигеров сложилось в эпоху разложения первобытно-общинного строя, bXII-XIV вв. [1968, с. 9-12].

Б. Сумьяабаатар сблизил имя Гэсэр с именем древнекорейского князя Косыря (I в. до н.э.). По его мнению, прототипом Гэсэра мог быть исторический деятель по имени Гуси, возглавивший в 58 г. до н.э. восстание восточных хунну против западных. Затем он оказался на Корейском полуострове, где основал свое государство и был удостоен титула косыркан, расшифруемого как «всеобщий хан» [1975, с. 213-217].

Не совсем однозначна и позиция М.П. Хомонова, который с одной стороны, считал, что эпос «единое создание монгольских народов», его ядро «зародилось еще в период общности монгольских народов и их языков», что эпос существовал у всех монгольских народов ранее второй половины первого тысячелетия [1976, с. 25-44], в то же время пытается истоки Гэсэра увести на территорию Ирана. Он допускал, что путем контаминации образов Гэрсаспы и Касура персонажей из таджикско-персидской мифологии) в бурят-монгольской мифологии появился образ Гэсэра [1976, с. 57].

С.Ш. Чагдуров ранее возводил истоки Гэсэриады к мидийским корням, сопоставляя Гэсэра с Кей-Хосровом [1980, с. 33-50]. Впоследствии он, похоже, несколько изменил свою точку зрения. Исходя из положения, что «большие этнические полотна чаще всего возникают в условиях какого-то социального потрясения или угнетения, и главным образом у тех, кто непосредственно испытывает такое угнетение», он предполагает, что создатели этноса могли быть именно те монголоязычные племена в районе Амдо и Кукунора, которые оказались под властью тибетцев [1998].

Обобщая имеющиеся версии, С.Ю. Неклюдов резюмирует, «итак из Тибета эпос о Гэсэре проникает в Монголию, а оттуда - в Бурятию. Хотя отдельные звенья и механизмы этого движения остаются не столь ясными, данная картина в целом сейчас самоочевидна и не нуждается в обсуждении» [1984, с. 155-166].

Не разделяет категоричность вывода С.Ю. Неклюдова Д.А. Бурчина, поскольку «серьезного изучения бурятской Гэсэриады во всей полноте существующих ее версий ровно как и публикации их, учеными пока не предпринималось, не говоря уже о сравнительных последованиях их с монгольскими и тибетскими версиями. Суть дела не столько в установлении заимственности этого памятника, а в том, что необходимо внимательное изучение всех его версий и вариантов» [1990, с. 50-52].

К проблемам Гэсэриады обращались и археологи, и этнографы. [Грязнов, 1961, с. 7-31; Вайнштейн, Липец, 1978]. Как отмечает П.Б. Коновалов, «действительно, нельзя не согласиться с тем, что многое из искусства звериного стиля ранних кочевников - изображения животных, зверей, иногда в их фантастически нереальных формах, сцены борьбы, нападения и терзания одних другими, изображения дерущихся лошадей, бодающихся быков, поединка спешившихся всадников и тому подобные сюжеты изобразительного искусства, находимые в Алтае-Саянском и Байкальском регионах, в Монголии и Северном Китае - все это находит свое соответствие в сюжетах и образах героических или так называемых богатырских сказаний тюркских и монгольских народов.

Весомым датирующим признаком возникновения древнейшего ядра эпоса может служить упоминание бронзового вооружения. Если прочие предметы из меди и бронзы - утварь и украшения - сохранились вплоть до недавнего времени, то основные орудия труда и оружие с наступлением железного века были вытеснены железными, за исключением, очевидно, сакрального меча. Однако доминирующее место в «металлических» образах и персонажах занимает не бронза, а железо. Возможно, основное содержание эпоса сложилось в период, когда люди перешли к широкому применению железа и им стали понятны все преимущества нового металла [Коновалов, 1999, с. 32-41].

Над различными аспектами традиционной культуры монгольских народов на протяжении нескольких последних десятилетий активно работает H.J1. Жуковская. Из всего многообразия ее исследовательских интересов в этой области, в рамках нашей работы больше интересовали научные поиски ученого в сфере мировоззренческих представлений народов Центральной Азии, в частности, о символике чисел в общем комплексе культуры. «Числа, числовые наборы предметов и понятий, -замечает она, - всегда имеют дополнительное, символическое, ритуальное, выражающее определенную традицию значения. У разных народов есть свои излюбленные, предпочитаемые для таких символических целей числа, и в этом, как и в других аналогичных явлениях, ярко выражается своеобразие локальных, присущих определенным этносам культур» [1988, с. 131-152].

Анализируя степень разработанности исследуемой нами проблемы, следует указать, что имеющиеся работы весьма различны и по тематической направленности, уровню и масштабам поставленных целей и задач, характеру и содержанию привлекаемых источников. Очевидно также, что проблема происхождения монгольских народов, особенности их этнокультурных связей на основе широкого привлечения, кроме традиционных историко-этнографических источников, материалов по языку, фольклору, религиозно-мифологическими и мировоззренческими представлениям народов Центральной Азии, еще не рассматривалась.

Цель и задачи исследования. Цель: выявление характера ранних этнокультурных связей монголських народов на основе проведения комплексного историко-филологического и историко-этнографического исследования.

Поставленная цель предопределяет решение следующих задач: установить ранние этнические истоки монгольских народов; определить территориальные и хронологические рамки ранних этапов этно- и культурогенеза монгольских народов; выявить основные этнические компоненты в составе монгольских народов, рассмотреть этимологии их этнонимов. провести сравнительно-типологический анализ мифо-эпических традиций у народов Центральной и Восточной Азии, Ближнего и Среднего Востока.

- провести исследование по выявлению исторических корней Гэсэриады, по определению датировки ее возникновения;

- рассмотреть мировозренческие представления монголов.

Методика и методология исследования. Теоретическую основу нашего исследования составили труды отечественных и зарубежных специалистов - этнологов, историков, археологов. Здесь необходимо указать имена таких известных деятелей, как В.В. Бартольд, Б.Я. Владимирцов, С.А. Токарев, Э. Тайлор, В.П. Алексеев, JI.H. Гумилев, Н.Н. Чебоксаров, С.А. Арутюнов, Г.Д. Санжеев и др. Специфика их деятельности определялось широким интересом и вниманием к разработке проблем происхождения как отдельных народов Евразии, так и в постановке теоретических и методологических вопросов этногенеза и культурогенеза.

Методологической основой исследования является принцип историзма, когда все процессы и явления рассматриваются в тесной взаимосвязи в виде последовательного и всестороннего развития. Данный принцип позволяет выявить основные закономерности развития этноса и его культуры, установить движущие силы, основные факторы и условия его развития.

В нашем исследовании использовались следующие методы: синхронный, позволяющий рассматривать явление (межкультурное взаимодействие) в статике, целостно и как систему; сравнительно-исторический, дающий возможность рассматривать этнокультурные процессы в динамике, последовательно на разных исторических этапах, сравнивать эти процессы и явления одновременно в разных регионах и в разной этнокультурной среде; проблемно-хронологический, позволяющий рассматривать процессы и события по конкретным проблемам и в рамках отдельных хронологических срезов; описательный, дающий возможность непосредственного наблюдения за объектом исследования, зафиксировать конкретные факты и явлении в результате длительного пребывания в самой изучаемой этнической среде.

Хронологические рамки исследования - III в. до н.э. - XVI в н.э. Выбор названных хронологических рамок обусловлен чрезвычайной важностью данного периода в становлении и развитии всего этнокультурного облика народов Центральной Азии и сопредельных регионов. Верхние хронологические пределы определены тем, что примерно в это время возникают реальные, вполне осязаемые этнические черты в культурах древнего населения. В отличие от полулегендарных динлинов, жунов и пр., упоминаемых в китайских письменных источниках более ранних эпох, на исторической арене начали фигурировать этнические общности или племенные союзы типа дунху, хунну, дунъи, которые вполне могут рассматриваться в качестве предков современных тюрко-монгольских, тунгусо-маньчжурских народов. Еще одна примечательная особенность рассматриваемого периода времени: китайцы начинают поворачиваться лицом к «варварам», т.е. больше интересоваться их культурой и бытом, судя по количеству и характеру содержавшихся в династийных хрониках сведений. А от степени «разговорчивости» этих источников напрямую зависит полнота и достоверность наших знаний о жизни и быте наших далеких предков, характере их взаимоотношений со своими соседями.

Далее, и это, возможно, даже главное, III век до н.э. - начало бурных и полномасштабных этнополитических и социальных преобразований в регионе, связанных с возникновением державы хунну. Эти события дали своеобразный импульс, определившего во-многом характер и особенности социально-политического и этнокультурного развития племен и народов региона всех последующих эпох. Мы, в частности, генезис Гэсэра, величественного эпического памятника народов Центральной Азии, возводили именно к эпохе хунну, исходя из того, что большие эпические произведения возникают в условиях крупных социальных потрясений.

Нижние хронологические рамки исследования определены таким образом потому, что на рубеже XVI-XVII вв. начали происходить крупномасштабные события, кардинально изменившие общую этнополитическую обстановку в регионе. В Монголии - это результат экспансии Маньчжурской империи, что привело страну к полной потере политической самостоятельности, а территория Бурятии оказалась в составе Российского государства.

Научная новизна диссертационного исследования определена его целями и задачами. Это первый опыт обобщающей монографической работы с целью выявления ранних этнических истоков, характера и направленности историко-культурных связей монгольских народов. Значимость и масштабность исследования определяют его значительные хронологические и территориальные рамки.

В диссертации впервые подробно обосновано положение о том, что территория Центральной Азии очень рано, по крайней мере с эпохи неолита, стала зоной интенсивных контактов различных по происхождению племен и народов - предков позднейших тюрков, монголов, тунгусо-маньчжуров, индоиранцев и, возможно, корейцев и кетов. Становление монгольских народов, формирование их культуры с глубокой древности происходило в тесной связи с этнической историей народов всей Евразии. При этом имеется в виду и население далеких западных регионов, представленное этническим миром индоиранского происхождения.

Впервые детальному анализу подвергнут популярный миф о Буха-ноене именно с целью выявления характера историко-культурных контактов монгольских народов. В итоге засвидетельствовано существование весьма ранних этнокультурных связей у населения Бурятии с далекими западными районами.

В диссертации также обоснован вывод, что многие положения мировоззренческой системы древних народов Центральной Азии вырабатывались синхронно, в условиях постоянного контакта, поскольку кочевники всегда были связующим звеном между различными оседлыми культурами, выгодно для себя впитывая их нужные для себя достижения.

Впервые в знаменитом Ши цзы («Исторические записки») «отца» китайской историографии Сыма Цяня была помещена специальная глава о северных кочевниках - хунну. Новаторство Сыма Цяня заключалось в том, что он порвал с традиционным делением соседних с Китаем народов по территориальному признаку.

В числе других, наиболее известных из использованных сочинений назовем следующие.

Цянь Хань-шу - «История ранней династии Хань»; Хоу Хань шу -«История поздней династии Хань»; Сань-го чжи - «История трех государств»; Вэй шу - «История династии Вэй»; Суй шу - «История династии Суй»; Цзю Тан шу - «Старая история династии Тан»; Синь Тан шу - «Новая история династии Тан»; Ляо ши - «История династии

Ляо»; Цидань го цзи - «Описание государства киданей»; Мэн-да бэй-лу - «Полная история монголо-татар». Соответствующие отрывки из названных сочинений представлены в переводах Н.Я. Бичурина [1950], Н.В. Кюнера [1961], Н.Ц. Мункуева [1975], B.C. Таскина [1971, 1973, 1979,1984], А.Г. Малявкина [1980,1989], Е.И. Кычанова [1980].

Пришлось также учесть, что переводы некоторых авторов, в частности, Н.Я. Бичурина, несколько устарели и требуют существенных уточнений, нередко заставляющих серьезно пересмотреть первоначальный смысл отдельных фраз [1971, с. 3-5; Думан, 1977].

Вызывали также определенные трудности отождествления упоминающихся в китайских источниках этнонимов с их реальными названиями, что обусловлено не только историческим развитием фонетики китайского языка, но и нередким искажением незнакомых китайцам этнонимов.

Следующая группа использованных нами памятников — это широко известные древнетюркские эпиграфические надписи, дающие в целом довольно подробную картину событий примерно в VI—IX вв. н. э. в пределах Центральной Азии и Южной Сибири. Так как в них во многом описываются события, отмеченные и в синхронных им китайских хрониках, при сопоставлении обоих источников можно получить вполне достоверные сведения о племенах и народах того времени. К настоящему времени выявлено и расшифровано в пределах интересующей нас территории довольно большое количество такого рода памятников [Мелиоранский, 1899; Малов, 1951, 1959; Бернштам, 1951; Рыгдылон, 1953,1954; Рыгдылон, Хороших, 1962].

Материалы предыдущих источников в известной мере были дополнены сведениями о племенах Центральной Азии и Сибири, содержащимися в работах ряда мусульманских авторов X-XI вв. -З.Гардизи, Тахир Марвази, также в анонимном Китаб Худуд ал' - алам мин ал - Машрик ила-л-Магриб - («Книга о пределах мира от востока и западу»). Сведения об этих сочинениях и отдельные выдержки из них на русском языке имеются в трудах академика В.В. Бартольда [1963, с.66; 1966, с.23; 1973, с.41].

Худуд ал'-алам издан В.В. Бартольдом в факсимильном воспроизведении в 1930 г. с подробным введением и указателем. Затем полный текст сочинения переиздан в Тегеране; на английский полный перевод текста осуществлен В.Ф. Минорским. Мы воспользовались русским вариантом перевода этого произведения [Материалы по истории киргизов. с.35-45].

В этих сочинениях нас прежде всего заинтересовало то, что в них упоминается о «большом племени фури», которые поселяются к востоку от хырхызов и не смешиваются с прочими хырхызами. их языка другие хырхызы не понимают.» По мнению исследователей (В.В. Бартольд, Г.Д. Санжеев), написание фури должно быть прочитано как кори (хори).

Важнейшее значение по полноте и богатству содержащихся в нем сведений имеет древнемонгольское сочинение «Сокровенное сказание монголов», написанное в 1240 г. неизвестным автором. Это наиболее раннее из дошедших до нас собственно монгольских произведений, в котором дано подробное описание родоплеменной структуры и генеалогии монгольских племен того времени. Именно здесь впервые упомянуты многие этнонимы, созвучные с названиями родоплеменных групп современных бурят и монголов [Хэниш, 1939; Козин, 1941; Поуха, 1956; Гаадамба, 1989].

Подробные сведения о монгольских родах и племенах средневековья приводятся в известном сочинении персидского историка Рашид-ад-Дина, который в своей работе использовал также не дошедшую до нас древнемонгольскую рукопись «Алтан дэптэр». Эти сведения помогли нам в значительной мере дополнить и уточнить факты из предыдущего сочинения и в соответствии с материалами из других источников позволили составить довольно цельное представление об образе жизни средневековых племен Центральной Азии и Восточной Сибири. Разумеется, приходилось учитывать некоторую тенденциозность изложения этих произведений, отражающих официальную точку зрения на описываемые события. [Рашид-ад-дин, 1952].

В качестве источника, в определенной мере дополняющего предыдущие, особенно в области духовной культуры монголов, нами использовано историко-правовое сочинение XIII в. Могущественная и всесильная сутра, называемая «Белая история» [П.Б. Балданжапов, Ц.П. Ванчикова, Cayan teuke, Улан-Удэ, 2001].

Нами использованы почти все источники на монгольском языке, изданные в разное время, как "Алтан тобчи" Лубсанданзана и Мэргэн-гэгэна, "Эрдэнийн эрикэ", "Эрдэнийн тобчи", "Шара туджи", "Болор толи", "Kelen-ii cimeg", "Jiriiken-u tolta-yin tayiburi", "Altan Kurdun Mingyan Gegesiitu Bicig", "Илэтхэл шастир".

Для нас также интерес представлял «Акбар-наме» Абу-л Фазла Аллами, историка и политического деятеля Индии XVI в., как труд, содержащий сведения о предках Акбара, фактически создавшего империю Великих Моголов. В частности, заслуживало внимания описание легендарной страны Эргунэ-кон, по содержанию существенно отличающегося от варианта Рашид-ад-дина [с.11-113].

Ряд интересных этнографических свидетельств о средневековых монголах содержатся в произведениях западноевропейских путешественников [Кн. Марко Поло, 1955; Карпини, Рубрук, 1957], а также в исторических сочинениях монгольских авторов XVII— XVIII вв., важнейшие из которых уже переведены на русский язык. Их ценность для нас заключалась в том, что кроме сведений, почерпнутых из рассмотренных выше письменных сочинений по истории средневековых монголов, в них содержатся отдельные факты, взятые из ранее нам не известных письменных источников и произведений устного народного творчества. Кроме того, рассматриваемые исторические произведения — богатейший источник, характеризующий быт, культуру и этнические взаимоотношения монгольских племен [Позднеев, 1883, Шара Туджи, 1957; JI. Данзан, 1973; Балданжапов, 1970; Бира, 1978].

Также как источники наших исследований служила литература Древнего Египта, Шумера и Вавилонии, Древнего Ирана, прежде всего, как эпос о Гильгамеше, священная книга зороастризма «Авеста».

Устные предания начали привлекаться для этногенетических построений уже в первых работах, посвященных этой теме, и долгое время оставались одним из основных источников. Авторов первых работ можно упрекнуть за недостаточно критический подход при использовании этого специфического материала. Однако опыт работы А.П. Окладникова, Г.Н. Румянцева, Ц.Б. Цыдендамбаева и др. доказывает правомерность привлечения при этногенетических исследованиях данные устных преданий и легенд в сопоставлении с материалами других источников.

В настоящее время практически все основные варианты легенд и преданий бурят известны и опубликованы [Сказания бурят., 1890]. [Забанов, 1929; Балдаев, 1958, 1970; Ленхобоев, 1956; Хаптаев, 1930; Хадахнэ, 1927; Румянцев, 1961; Буряад арадай туухэ домогууд, Барадин, 1988]. В нашей работе привлечены также некоторые неопубликованные фольклорные материалы, известные нам. В качестве сравнительного материала использованы некоторые из опубликованных работ по фольклору соседних народов - тувинцев, хакасов, алтайцев, якутов, эвенков [Исторические предания якутов; Ксенофонтов, 1977; Василевич, 1966; Бутанаев, 1988].

Отдельную группу письменных источников составляют исторические хроники и родословные предания бурятских авторов. Это рукописные произведения написаны на старомонгольском языке. В них содержатся подробные сведения об отдельных бурятских родах и племенах, об их происхождении, об особенностях хозяйственно бытового уклада, административном устройстве бурят, о распространении среди них буддизма, строительстве дацанов и прочие этнографические подробности, изложенные, как правило, непосредственными представителями этих родов, прекрасно знавшими свой материал. Кроме того, эти сочинения — своеобразный источник для изучения фольклорного наследия бурят, так как в них содержатся практически все основные варианты устных легенд и преданий о происхождении бурят. К настоящему времени все основные варианты летописей и родословных переведены на русский и современный бурятский языки [Позднеев, 1900, с. 47-55; Востриков, Поппе, 1935; Летописи хоринских бурят, 1940; Бурятские летописи, 1995; Буряадай туухэ бэшэгууд, 1992,1998].

В то же время мы были вынуждены учесть и некоторые специфические особенности названных источников. Во-первых, авторы всех наиболее известных вариантов летописей - представители правящей верхушки (Ц. Сахаров, Т. Тобоев, Д. Ломбоцыренов были главными тайшами, В. Юмсунов - голова цаганутского рода хоринцев). Это обстоятельство, конечно, не могло не наложить некоторый отпечаток тенденциозности при освещении этнической и социально-экономической обстановки бурятского общества того времени.

Во-вторых, летописи создавались во многом по инициативе местной бурятской и также русской администрации и представителей научных кругов (О.М. Ковалевский) и потому были подвержены некоей схеме или стандарту. Например, история монгольских по происхождению селенгинских родов начинается обычно с рассказа о том, в подчинении какого правителя они там находились, далее -конкретные причины и дата бегства: представителей тех или иных родов, испытав жестокие притеснения со стороны местных монгольских правителей или в результате развернувшихся там междоусобных войн, вынуждены были уйти под покровительство могущественного и доброго белого царя. Как правило, обходится полным молчанием более ранний период их истории. Так, нет ни слова о таком достоверном и не столь уж отдаленном факте, как пребывание табангутов в Забайкалье до их ухода в Монголию в 1690-х годах. Сказанное относится и к ашебагатам, часть которых оказалась в Монголии вместе с некоторыми другими западно-бурятскими родами в 1658г. в результате произвола местного русского воеводства.

Нами использованы также полевые материалы наших именитых предшественников - этнографов и фольклористов: М.Н. Хангалова, Ц. Жамцарано, Д.А. Клеменца, С.П. Балдаева, К.А. Хадахнэ, которые хранятся главным образом в Архиве Института народов Азии АН СССР, г. Ленинград, в Хранилище восточных рукописей ИМБиТ СО РАН, в библиотеке Иркутского краеведческого музея. Это родословные таблицы, названия разных родовых групп и их ответвлений, тексты генеалогических легенд и преданий, материалы по шаманству и т.д.

В качестве дополнительного источника нами привлечены материалы по ономастике, т.е. этнонимы, топонимы, антропонимы, теонимы. Попытки этимологического анализа этнонимов дали ключ к разгадке многих не до конца разработанных вопросов по этногенезу и этнической истории. Именно наличие горы (или даже двух гор) под названием Мон в Тункинской долине послужило нам основанием для локализации прародины монголов в предгорьях Саян. Антропонимический материал стал дополнительным подтверждением вывода об активной роли тунгусских и тюркских этнических компонентов в формировании монгольских народов. Теонимы стали важным подспорьем при выявлении связей населения Центральной Азии с индоиранским этническим миром.

Кроме материалов, собранных и обработанных лично автором, мы также широко привлекли данные, имеющиеся в публикациях В.А. Казакевича [1934], Э.М. Мурзаева [1974, 1996], М.Н. Мельхеева [1969, 1975], А.Г. Митрошкиной [1987, 1995], Л.В. Шулуновой, [1995], Т.М. Михайлова [1976], В.И. Рассадина [1987] и др.

В качестве источника нами также активно использованы результаты изысканий наших археологов, антропологов. Если этническая идентификация археологических материалов остается еще проблематичной, то для оценки характера и особенностей развития культуры в том или ином регионе представлен достаточно полноценный материал. При обосновании некоторых наших концептуальных идей важное значение имел вывод палеоантропологов и археологов о том, что Центральная Азия достаточно рано, где-то еще с конца неолита стала зоной интенсивных контактов между представителями монголоидной и европеоидной рас [Асеев, 1980; AceeiJ, Кириллов, Ковычев, 1984; Данилов, 1985; Дашибалов, 1995, 2005; Именохоев, 1992, 1993; Коновалов, 1976, 1993; Окладников, 1955, 1976; Алексеев, 1974, Алексеев, Гохман, 1984; Алексеев, Гохман, Тумэн, 1987; Бураев, 2000; Гохман, 1958, 1980; Золотарева, 1960; Мамонова, 1974, 1980].

Практическое значение диссертации

Апробация

Основные положения диссертации прошли апробацию на заседаниях научно-практических конференций: международных -«Чингисхан и судьбы народов Евразии» (Улан-Удэ, 3-5 октября 2002), «Проблемы этнокультурных связей тюркских и монгольских народов» (Улан-Удэ, 10-13 марта 2005 г.), «Бурятский язык и культура в условиях глобализации» (Улан-Удэ, 9-11 ноября 2005 г.), 12 всероссийских и региональных в 1998-2005 г.г.

Структура диссертации

Список научной литературыАнгархаев, Ардан Лопсонович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Абай Гэсэр Богдо хаан. - Улан-Удэ: Буряадай номой хэблэл, 1985. -602с.

2. Абай Гэсэр хубуун. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1969. - 608 с.

3. Абу-л Фазл Аллами Акбар-наме. Самара: Изд. дом «Агни», 2003. -С. 11-113.

4. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа / Г.О. Авляев. -М.,Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1994. 248 с.

5. Авляев Г.О. Этнонимы-тотемы в этническом составе калмыков и их параллели у тюркских народов / Г.О. Авляев // Этнография и фольклор монгольских народов. Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1981.- С. 62-71.

6. Айдаркулов К.А. Этнические связи киргизов с народами Центральной Азии / К.А. Айдаркулов // Историко-культурные связи народов Центральной Азии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1983.-С. 84-90.

7. Алексеев В.П. Историческая антропология и этногенез / В.П. Алексеев. М.: Наука, 1989. - 445 с.

8. Алексеев В.П. Новые данные о европеоидной расе в Центральной Азии / В.П. Елексеев // Бронзовый и железный век Сибири. -Новосибирск: Наука, 1974. С. 370-390.

9. Алексеев В.П., Гохман И.И. Антропология Азиатской части СССР / В.П. Алексеев И.И. Гохман. М.: Наука, 1984. - 208 с.

10. Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д. Краткий очерк палеоантропологии Центральной Азии (каменный век эпоха раннего железа) / В.П. Алексеев, И.И. Гохман, Д. Тумэн // Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 208-240.

11. Алексеев В.П., Мамонова Н.Н. К палеоантропологии эпохи неолита верховьев Лены / В.П. Алексеев Н.Н. Мамонова // СЭ, 1979, №5.-С.49-63.

12. Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири / Н.А. Алексеев. Новосибирск: Наука, 1980. - 216 с.

13. Амар А. Монголын товч туух. Улаанбаатар: Улсын хэвлэлийн газар, 1989.-207 н.

14. Ангархаев А.Л. Прародина монголов эргэнэ хон. / А.Л. Ангархаев // Буряад унэн: Духэриг. 1989. - № 12-14.

15. Ангархаев А.Л. Единство из глубины тысячелетий (хонгодоры -это хонгирады) / А.Л. Ангархаев // Буряад унэн. 1999. 11 марта.

16. Ангархаев А.Л. Истоки / А.Л. Ангархаев. Улан-Удэ: Изд дом «Буряад унэн», 1999. - 108 с.

17. Ангархаев А.Л. Происхождение монгольских народов в свете мифо-поэтических традиций Центральной Азии / А.Л. Ангархаев. -Улан-Удэ: Буряад унэн, 2005. 258 с.

18. Ангархаев А.Л. Этимологическое исследование древне-монгольских онимов / А.Л. Ангархаев. Новосибирск: Наука, 2003.- 160 с.

19. Андрианов А.В. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное в 1881 т. II. Зап. ИРГО по общей географии. СПб., 1888. - Т. XI. -С. 147-444.

20. Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка / Н.К. Антонов. Якутск: Якут. кн. изд-во, 1971. - 175 с.

21. Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности / Н.А. Аристов // ЖС. -1896.-С. 277-456.

22. Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие / С.А. Арутюнов. М.: Наука, 1989. - 247 с.

23. Арьяасурэн Ч. Монгол заншлын дунд тайлбар толь. -Улаанбаатар, 1993.

24. Асеев И.В. Прибайкалье в средние века / И.В. Асеев. -Новосибирск: Наука, 1980. 151 с.

25. Асеев И.В., Кириллов И.И., Ковычев Е.В. Кочевники Забайкалья в эпоху средневековья / И.В. Асеев, И.И. Кириллов, Е.В. Ковычев. -Новосибирск: Наука, 1984. 201 е.: ил.

26. Африканов A.M. Урянхайская земля и ее обитатели / A.M. Африканов // Изв. ВСОРГО, 1890. Т. XXI, № 5. - С. 34-59.

27. Бугд найрамдах монгол ард улсын туух. Улан-Батор, 1960. - 500 с.

28. Бабуев С.Д. Из родословных закаменских бурят / С.Д. Бабуев. -Закаменск, 1993.-24 с.

29. Бадамхатан С. Хевсгелийн дархад ястан / С. Бадамхатан. Улан-Батор, 1965.-С. 67.

30. Базаров Б. Д. Таинство и практика шаманизма / Б Базаров. -Улан-Удэ: Изд. дом «Буряад унэн», 2000. 224 с.

31. Базарова Б.З. Буддизм и монгольские летописи XVII-XIX вв.: (К критике идеи преемственности происхождения монгольских ханов) / Б.З. Базарова // Источниковедение и историография истории буддизма. Страны Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1986. -С. 64.

32. Балдаев С.П. Бурят арадай аман зохёолой туубэри (Устное народно-поэтическое творчество бурят) / С.П. Балдаев. Улаан-Удэ: Буряад. ном. хэблэл, 1960.-409 с.

33. Балдаев С.П. Избранное / С.П. Балдаев. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1961. - 255 с.

34. Балдаев С.П. Родословные легенды и предания бурят. Ч. 1: Булагаты и эхириты / С.П. Балдаев. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1970.- 363 с.

35. Балданжапов Н.Б. Altan Tobci. Монгольская летопись XVIII в. -Улан-Удэ, 1970.- 416 с.

36. Бамбаев Б.Б. К вопросу о происхождении бурят-монгольского народа / Б.Б. Бамбаев // Бурятиеведение. Верхнеудинск, 1929. -Вып. 1-2(9-10).

37. Банзаров Д. Собрание сочинений / Д. Банзаров. М.: Изд-во АН СССР, 1955.-376 с.

38. Банников А.Г. Первые русские путешествия в Монголию и Северный Китай / А.Г. Банников. М.: Наука, 1954. - 128 с.

39. Барадин Б.Б. Буряад домогуудЬаа / Б.Б. Барадин // Буряад унэн. -1988, №25.

40. Барадин Б.Б. Бурят-монголы. Краткий исторический очерк оформления бурят-монгольской народности / Б.Б. Барадин // Бурятиеведение.- 1927.- С. 39-52.

41. Бартольд В.В. Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью / В.В. Бартольд // Сочинения. T.IV. М.: Наука, 1966.

42. Бартольд В.В. Сочинения. Т.5: Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов / В.В. Бартольд. М.: Наука, 1968.- 758 с.

43. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. / В.В. Бартольд // Сочинения. T.I. - М: Наука, 1963.

44. Бартольд В.М. Сочинения. Т.VIII. - М.: Наука, 1973. - 748 с.

45. Басаева К.Д. Традиционное бурятское жилище и его членение / К.Д. Басаева // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1984. - С. 109-124.

46. Баскаков Н.А. Алтайская семья языков и ее изучение / Н.А. Баскаков. М.: Наука, 1981. - 135 с.

47. Баскаков Н.А. Модели тюркских этнонимов и их типологическая классификация / Н.А. Баскаков //Ономастика Востока. М.: Наука, 1980. - С. 199-207.

48. Баторов П.П. Материалы к вопросу о происхождении бурятских племен / П.П. Баторов // Бурятиеведение. Верхнеудинск, 1926. №2.

49. Баяр Д. Прически монголов в XIII-XV вв. / Д. Баяр // Из истории хозяйства и материальной культуры тюрко-монгольских народов. Новосибирск: Наука, 1993. - С. 13-124.

50. Белая история. Монгольский историко-правовой памятник XIII-XVI вв. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. - 198 с.

51. Бернштам А.Н. Заметки по этногенезу народов Северной Азии / А.Н. Бернштам // СЭ. 1947, № 2. - С. 60-66.

52. Бернштам А.Н. Очерки истории гуннов / А.Н. Бернштам. JL: Изд-во АН СССР, 1951. - 256 с.

53. Бертагаев Т.А. Монгольские языки / Т.А. Бертагаев II Языки народов СССР. Т. 5. Л.: Изд-во ЛГУ, 1968. - С. 7-12.

54. Бертагаев Т.А. Об этимологии слов «Баргуджин, «баргут» и «тукум» / Т.А. Бертагаев // Филология и история монгольских народов. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - С. 173-174.

55. Бертагаев Т.А. Об этнонимах бурят и курыкан / Т.А. Бертагаев // Этнонимы. М.: Наука, 1970. - С. 130-132.

56. Бертагаев Т.А. Этнолингвистические этюды о племенах Центральной Азии / Т.А. Бертагаев // Исследования по истории и филологии Центральной Азии. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1976. -Вып. 6.-С. 24-39.

57. Билэгт Д. Гипотеза о времени ухода монголов в Эргунэ-кун / Д. Билэгт // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1993. - С. 106-112.

58. Бира Ш. Монгольская историография XIII XVII вв / Ш. Бира. - М.: Наука, 1978. -320 с.

59. Бира Ш. Нууц товчоо бол Монголын туух ба бичгийн соёлын агуу их дурсгал мон // Бира Ш. Монголын туух, соёл, туух бичлэгийн судалгаа.-Улаанбаатар, 2001. С. 146-156.

60. Бичурин Н.Я. Историческое обозрение ойратов и калмыков / Н.Я. Бичурин.- СПб., 1834.

61. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена / Н.Я. Бичурин. M.-JL: 1950. -Т.1.-480 с.

62. Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа / М.Н. Богданов. Верхнеудинск: Бурят-монгол, изд-во, 1926. - 108с.

63. Болд J1. БНМАУ дахь хадны бичээс. Улаанбаатар, 1990.

64. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса / Ю.В. Бромлей. М.: Наука, 1983.- 412 с.

65. Будаев Ц.Б. Лексика бурятских диалектов в сравнительно-историческом освещении / Ц.Б, Будаев. Новосибирск: Наука, 1978.- 300 с.

66. Бураев И.Д. Проблемы классификации бурятских диалектов / ИД. Бураев // Проблемы бурятской диалектологии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - С. 3-16.

67. Бураев И.Д. Сартулы / И.Д. Бураев // Этнографический сборник. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1960. Вып. 1.

68. Бураев И.Д. Становление звукового строя бурятского языка / И.Д, Бураев. Новосибирск: Наука, 1987. - 184 с.

69. Бурчина Д.А. Гэсэриада западных бурят / Д.А. Бурчина. -Новосибирск: Наука, 1990.-449 с.

70. Буряадай туухэ бэшэгууд. Улан-Удэ: Бур. номой хэблэл, 1992. -240 н.

71. Буряадай туухэ бэшэгууд. 2-дугаар ном. - Улаан-Удэ, 1998. - 142 н.

72. Бурятские летописи. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1995. - 198 с.

73. Бутанаев В.Я. Топонимический словарь Хакасско-Минусинского края. Абакан: Изд-во Хакасского госуниверситета, 1995. - С. 62-63.

74. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских киргизов / В.Я. Бутанаев Ю.С. Худяков. Абакан: Изд-во Хакасского ун-та, 2000. -272 с.

75. Вадецкая Э.Б. Сказы о древних курганах. Новосибирск: Наука, 1981.-114с.

76. Вайнштейн С.И. Происхождение саянских оленеводов (Проблема этногенеза тувинцев-тоджинцев и тофаларов) /С.И. Вайнтейн // Этногенез народов Севера. М.: Наука, 1980. - С. 68-88.

77. Вайнштейн С.И., Крюков М.В. Об облике древних тюрков / С.И. Вайнтейн, М.В.Крюков //ТС.- М.: Наука, 1966.-С. 177-187.

78. Валиханов Ч.М. Избранные произведения / Г.Ч. Валиханов. М.: Наука, 1986. - С. 251-256,327,367.

79. Василевич Г.М. Эвенки / Г.М. Василевич. Л.: Наука, 1969. - 304 с.

80. Васильева Г.М. Древнейшие языковые связи народов Азии и Европы / Г.М. Васильева. М., Л., 1947, Т.2.

81. Васильева Г.М. Топонимика Восточной Сибири / Г.М. Васильева // Изв. Всесоюзн. геогр. общ-ва. М.: 1958. Т.90. - Вып.4.

82. Вестник Древней истории. М.: Соцэкгиз, 1940. - 156 с.

83. Викторова Л.Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры / Л.Л. Викторова. М.: Наука, 1980. - 224 с.

84. Викторова Л.Л. Этнокультурные связи монгольских племен в древности и раннем средневековье /Л.Л. Викторова // История и культура Востока Азии (Центральная Азия и Тибет). -Новосибирск: Наука, 1972. Т.1.

85. Владимирцов Б.Я. Географические имена орхонских надписей, сохранившиеся в монгольском / Б.Я. Владимирцов // Докл. АН СССР. Серия В.- 1929.- Вып.Ю.

86. Владимирцов Б.Я. Монгольские литературные языки / Б.Я. Владимирцов//Зап. ИВАН: 1931. Т. 1.

87. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм / Б.Я. Владимирцов. Л.: Изд-во АН СССР, 1934,- 223 с.

88. Вокруг света. 1985. № 2, 3.

89. Вокруг света. Эхо Кугитанга. 1985, № 2, № 3.

90. Волков В.В. Улангомский могильник и некоторые вопросы этнической истории монголов / В.В. Волков // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. Улан-Батор, 1974. -С. 69-72.

91. Востриков А.И., Поппе Н.Н. Летопись баргузинских бурят. Тексты и исследования / А.И. Востриков Н.Н. Поппе. Тр. Ин-та востоковедения. Т. 8. М.-Л.: 1935. - 76 с.

92. Гаадамба Ш. Нууц товчооны нууцаас. Улаанбаатар, 1989.

93. Галданова Г.Р. Закаменские буряты. Историко-этнографические очерки (Вторая половина XIX первая воловина XX в.) / Г.Р. Галданова. - Новосибирск: Наука, 1992. - 183 с.

94. Галданова Г.Р. Хонгодоры хонгирады? / Г.Р. Галданова // Монголо-бурятские этнонимы. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996.- С. 83-92.

95. Георги И. Описание всех в Российском государстве обитающих народов / И. Георги. СПб., 1779.4. 3. - 376 с.

96. Герасимова К.М. Культ обо как дополнительный материал для изучения этнических процессов в Бурятии / К.М. Герасимова // Этнографический сборник. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1969. - С. 105-144.

97. Гирченко В.П. К истории бурят-монголов-хоринцев первой половины XIX в. / В.П. Гирченко. Верхнеудинск: Буручкум и БМНО им. Д.Банзарова, 1928. - 19 с.

98. Гоголев А.И. Историческая этнография якутов: Вопросы происхождения якутов / А.И. Гоголев. Якутск: Якутское кн. изд-во, 1986. - 200 с.

99. Гоголев А.И. Якуты: Проблемы этногенеза и формирования культуры / А.И. Гоголев. Якутск: Изд-во ЯГУ, 1993. - 200 е.: ил.

100. Гонгор Д. Хапх товчоон / Д. Гонгор. Улаанбаатар, 1970. - 339 с.

101. Гонгор Д. Халх товчоон. Т. 11. - Улаанбаатар, 1978.

102. Горощенко К. Сойоты / К. Горошенко // Рус. антропол. журн. -1901. №2.- С. 62-73.

103. Гохман И.И. Антропологические материалы из плиточных могил Забайкалья / И.И. Гохман // Сб. МАЭ, 1958. Т. XVII. С. 428-443.

104. Гохман И.И. Происхождение центральноазиатской расы в свете новых палеоантропологических материалов / И.И. Гохман // Исследования по палеоантропологии и краниологии СССР. Л.: Наука, 1980.- С. 5-34.

105. Грамматика маньчжурского языка. СПб: Наука, 2000. -154 с.

106. Грач А.Д. Хронологические и этнокультурные границы древнетюркского времени / А.Д. Грач // ТС. М.: Наука, 1966. - С. 188-193.

107. Греков Б.Д., Якубовский А.Д. Золотая орда и ее падение / Б.Д. Греков, А.Д. Якубовский. M.-JL: Наука, 1950. - С. 283, 334335.

108. Гришин Ю.С. Памятники неолита, бронзового и раннего железного века лесостепного Забайкалья / Ю.С. Гришин. М.: Наука, 1981.- 202 с.

109. Грум-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край / Г.Е. Грум-Гржимайло // Исторический очерк этих стран в связи с историей Средней Азии. JL, 1926. Т.2.

110. Грум-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край / Г.Е. Грум-Гржимайло. Т. III. Д., 1930.

111. Гумилев JI.H. В поисках вымышленного царства / JI.H. Гумилев. М.: ДИ-ДИК, 1997. - 542с.

112. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь / Л.Н. Гумилев. -М.: Мысль, 1989.-768 с.

113. Гумилев JI.H. История народа хунну / Л.Н. Гумилев. М.: ДИ-ДИК, 1997.-450 с.

114. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало / Л.Н. Гумилев. М.: ДИ-ДИК, 1997.-542 с.

115. Гумилев Л.Н. Судьба меркитов / Л.Н. Гумилев // Финно-угорские народы и Восток. Тарту: Эст. кн. изд-во, 1975. - С. 2223.

116. Гумилев Л.Н. Чтобы свеча не погасла / / Л.Н. Гумилев. М.: Айрас-Пресс, 2002. - 180 с.

117. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / / Л.Н. Гумилев. -Л.: Гидрометеоиздат, 1990. 528 с.

118. Гурулев С.А. Что в имени твоем, Байкал? С.А. Гурулев. -Новосибирск: Наука, 1991. 168 с.

119. Даажав Б., Гэрэлхуу Ж. Эрдэнэ-Зуугийн уран барилга, тууний уусч гжосч нь / Б. Даажав Ж. Гэрэлхуу. Улан-Батор: Монгол Улсын Их Сургууль. Эрдэм шэнжэлгээний бичиг, 1974, №47.

120. Давыдова А.В. Иволгинский комплекс памятник хунну в Забайкалье / А.В. Давыдова. - Л: Изд-во ЛГУ, 1985. - 111 с.

121. Далай Ч. Хамаг Монгол улс (1101-1206) / Ч. Далай. -Улаанбаатар, 1996.

122. Дамдинсурэн Ц. Исторические достопримечательности трех урочищ в Керулен Баин Улане / Ц. Дамдинсурэн // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. Улан-Батор, 1974.

123. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады / Ц. Дамдинсурэн М.: Изд-во АН СССР, 1957. - 239 с.

124. Дамдинсурэн Ц. Монголын нууц товчоо / Ц. Дамдинсурэн Улан-Батор, 1976. - 240 с.

125. Данзан JI. Алтан Тобчи / Перев. и коммент. Н.П.Шастиной. -М.: Наука, 1973.-439 с.

126. Данилов С.В. Жертвоприношения животных в погребальных обрядах монгольских племен Забайкалья / С.В. Данилов // Древнее Забайкалье и его культурные связи. Новосибирск: Наука, 1985. -С. 86-90.

127. Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори / Б.Б. Дашибалов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. - 190 с.

128. Дашибалов Б.Б. На монголо-тюркском пограничье (Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века) / Б.Б. Дашибалов // Улан-Удэ: Изд. БНЦ СО РАН, 2005. 202 с.

129. Долгих Б.О. Некоторые вопросы древней истории западных бурят / Б. О. Долгих // КСИЭ. 1953. - Вып. XVIII. - С. 39-46.

130. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. / Б.О. Долгих. М.: Изд-во АН СССР, 1960. - 721 с.

131. Дондуков У-Ж. Ш. Этимологические разыскания названий топонимов и гидронимов Тугнуйской долины, связанных с историей края / У-Ж. Ш. Дондуков // Исследования по ономатиске Прибайкалья. Улан-Удэ, 1990. - С. 90-97.

132. Дондуков У-Ж. Ш. Этноним «якут» и «саха» бурятские слова / У-Ж.Ш. Дондуков II Банзаровские чтения-2. - Улан-Удэ, 1997.-С. 93-95.

133. Доржиев Д.Д. Ранние памятники бурятской письменности / Д.Д. Доржиев // Материалы по истории и филологии Центральной Азии. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1970. - С. 107-117.

134. Доржиева Ж.Д. О монгольской письменности / Ж.Д. Доржиева // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003.-С. 485-488.

135. Доржин Ц. Легендарная земля Наян-Наваа и белое пятно бурятской истории / Ц. Доржин. Улан-Удэ, 2003. - 35 с.

136. Дорошенко Е.А. Зороастризм: Верования и обычаи. Энциклопедия для детей: Всемирная история / Е.А. Дорошенко. -М.: Изд. центр «Аванта+», 1986. 696 с.

137. Древнетюркский словарь. Л.: Наука, 1969. - 676 с.

138. Древние цивилизации. М.: Моголь, 1989. - 480 с.

139. Дугаров Б.С. К вопросу о происхождении слова <Чингис> / Б.С. Дугаров // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - С. 101-106.

140. Дугаров Б.С. К генезису унгинской версии Гэсэриады: Хонгодорский фактор / Б.С. Дугаров // Хонгодоры в этнической истории монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004.-С. 11-28.

141. Дугаров Б.С. О происхождении окинских бурят / Б.С. Дугаров // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1983. - С. 90-101.

142. Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства / Д.С. Дугаров. М.: Наука, 1991.-297 с.

143. Дугаров Д.С. К проблеме происхождения монголов / Д.С. Дугаров // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. T.I. Археология. Этнология. - Улан-Удэ, 2000. -С. 203-207.

144. Дугаров Д.С. К проблеме происхождения хонгодоров / Д.С. Дугаров // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1993. - С. 207-234.

145. Дугаров Д.С. О происхождении этнонима «бурят» / Д.С. Дугаров // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. Новосибирск: Наука, 1995. Т. 1: Филология. -С. 94-96.

146. Дугаров Р.Н. Краткие сведения о Лин-Гэсэр-чжалпо и тибетском историческом сочинении "Дэбтэр-чжамцо" / Р.Н. Дугаров // Mongolica. М.: Наука, 1998. - С. 155-159.

147. Дугаров Р.Н. Об этнониме хор (Хури) / Р.Н. Дугаров // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1986.-С. 58

148. Дульзон А.П. Древние топонимы Южной Сибири индоевропейского происхождения / А.П. Дульзон // Топонимика Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1964. - С. 14-17.

149. Дульзон А.П. Этнический состав древнего населения Сибири по данным топонимики / А.П. Дульзон. М.: Изд-во АН СССР, 1960.-450 с.

150. Е. Лун-ли История государства киданей. (Цидань го чжи) / Е Лун-ли / Перев. с китайского, введ., коммент. В.С.Таскина. М.: Наука, 1979.- 607 с.

151. Е. Лун-ли. История государства Киданей (Цидань гочжи) / Е. Лун-ли. М.: Наука, 1979. - 607 с.

152. Евтюхова Л.А. О племенах Центральной Монголии В IX в. / Л.А. Евтюхова // СА. 1957, № 2.

153. Егунов Н.П. Бурятия до присоединения к России / Н.П. Егунов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1990. - 174 с.

154. Егунов Н.П. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа / Н.П. Енгунов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1984. - 285 с.

155. Екеев Н.В. Чингис-хан или Дьингис каан / Н.В. Екеев // Проблемы этнокультурных связей монгольских и тюркских народов. Улан- Удэ: Изд. дом «Буряад унэн», НГИ БГУ, 2005. - С. 238-239.

156. Еремеев Д.Е. «Тюрк» этноним иранского происхождения? (К проблеме этногенеза древних тюрков) / Д.Е. Еремеев // СЭ, 1990. №3.- С. 129-135.

157. Жамбалова С.Г. Профанный и сакральный миры ольхонских бурят / С.Г. Жамбалова. Новосибирск: Наука, 2000. -400 с.

158. Жанузаков Т. Обычаи и традиции в казахской антропонимии / Т. Жанузаков // Этнография имен. М.: Наука, 1971.

159. Жимбиев Ц.А. Песня Наян-Нава и "Сокровенное сказание монголов" / Ц.А. Жимбиев // Чингисхан и судьбы народов Евразии Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003. С. 551-558.

160. Жуковская H.J1. Заметки о монгольской антропонимии / H.J1. Жуковская // Ономастика Востока. М.: Наука, 1980. - С. 55.

161. Жуковская H.JI. Категории и символика традиционной культуры монголов / H.J1. Жуковская. М., Наука, 1988. - 196 с.

162. Закиев М.З. Происхождение тюрков и татар / М.З. Закиев. -М.: Наука, 2003.-С.64.

163. Залкинд Е.М. Кидане и их этнические связи / Е.М. Залкинд. -СЭ, 1948, №1.- С. 47-62.

164. Зимин Ж.А. Аларские хонгодоры / Ж.А. Зимин. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1996. - 28 с.

165. Зимин Ж.А. К вопросу о выходе хонгодоровских родов из Монголии и их расселение в Алари / Ж.А. Зимин // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1983. - С. 102-113.

166. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства / И.Я. Златкин. М.: Наука, 1983.-332 с.

167. Золотарева И.М. Этническая антропология бурят / И.М. Золотарева // Этнографический сборник. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, I960. - Вып.1.

168. Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима булагат / Б.Р. Зориктуев // Вопросы социально-экономического и культурного развития общества: исторический опыт исовременность. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1989. - С. 40-42.

169. Зориктуев Б.Р. О происхождении и семантике этнонима бурят / Б.Р. Зориктуев // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - С. 8-30.

170. Зориктуев Б.Р. О семантике терминов киян и кият / Б.Р. Зориктуев // Мункуевские чтения-2. Улан-Удэ: Изд. БГУ, 2004. -С.17-22.

171. Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI- нач. XVII в. / Б.Р. Зориктуев. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - 104 с.

172. Иакинф М. Бичурин Н.Я. Записки о Монголии: Т.1-2. Т. 1 / М. Иакинф. Спб., 1828.-231 с.

173. Иакинф М. Бичурин Н.Я. Т.2 / М. Иакинф. Спб., 1828. 339 с.

174. Ивлиев A.JI. Погребения киданей / A.JI. Ивлиев // Центральная Азия и соседние территории в средние века. -Новосибирск: Наука, 1990. С. 42-62.

175. Ивлиев В.М. Орел по воззрениям якутов / В.М. Ивлиев. -СПб., 1913.- 28 с.

176. Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура / Н.В. Именохоев // Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монголии. Новосибирск: Наука, 1992.- С. 43-47.

177. Именохоев Н.В. Раннемонгольская археологическая культура. Истоки формирования / Н.В. Именохоев // Проблемы истории Бурятии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1993. - С. 4951.

178. Именохоев Н.В., Коновалов П.Б. К изучению погребальных памятников монголов в Забайкалье / Н.В. Именохоев П.Б. Коновалов // Древнее Забайкалье и его культурные связи. -Новосибирск: Наука, 1985. С. 69-85.

179. Иоан де Плано Карпини. История монголов. Вильгельм де Рубрук. Путешествие в Восточные страны / Иоан де Плано Карпини. СПб, 1911.

180. Искусство Древнего Мира. М.: Детская литература, 1986. -С.101.

181. История Бурятии в вопросах и ответах. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1990.-96 с.

182. История Бурят-Монгольской АССР. Т.1. 2-е изд., испр., дополн. - Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1954. - 495 с.

183. История культуры Китая. М.: Лань, 1999.

184. История монголов от древнейших времен до Тамерлана. -СПб., 1834.

185. История Монгольской Народной Республики / 3-е изд., испр. и доп. М.: Наука, 1983. - 661 с.

186. История религий Востока. М.: Высшая школа, 1983. - С. 249-252.

187. История Республики Алтай. Горно-Алтайск: Институт алтаистики, 2002. - 360 с.

188. История Сибири. Л.: Наука, 1968. Т.1. - 454 с.

189. История Тувы. Новосибирск: Наука, 2001. - 368 с.

190. История Усть-Ордынского бурятского автономного округа. -М.: Прогресс, 1995. 543 с.

191. История Хакасии с древнейших времен до 1917. М.: Наука, 1993.-524 с.

192. Казакевич В.А. Монгол-орос толь / В.А. Казакевич. ??? 1934 / Под ред. Лувсандэндэва. - 620 с.

193. Казакевич В.А. Современная монгольская топонимика / В.А. Казакевич / Тр. Монгольской комиссии. Л., 1934, № 13. - 29 с.

194. Каипбергенов Т. Дастан о каракалпаках / Т. Каипбергенов. -М.: Советский писатель, 1985. 520 с.

195. Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1969. - 102 с.

196. Калужинский С. О значении слова ergen и 0B0g в "Сокровенном сказании" / С. Калужинский // Олон улсын монгол эрдэмтний III их хурал. II боть. Улан-Батор, 1977. - С. 340-342.

197. Кара Д. Книги монгольских кочевников: (Семь веков монгольской письменности) / Д. Кара. М.: Наука, 1972. - 196 с.

198. Караев О. Еще раз о терминах "хакас" и "киргиз" // Кыргыз терминологи сынын маселелери. Фрунзе: Киргизское кн. изд-во, 1972.-С. 126-135.

199. Киекбаев Д.Г. Введение в урало-алтайское языкознание / Д.Г. Киекбаев. Уфа, 1972.

200. Киекбаев Д.Г. Основы исторической грамматики урало-алтайских языков / Д.Г. Киекбаев. Уфа, 1996.

201. Киргизско-русский словарь: В 2-х кн. / Сост. К.И. Юдахин. Фрунзе, 1985. Кн. 1 1985. - 474 с; Кн. 2. - 1985. - 503 с.

202. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири / С.В. Киселев.- М.-Л.: 1951.-С. 140.

203. Киселев С.В. Монголия в древности / С.В. Киселев // Изд-во АН СССР. Сер.ист. и филос. 1947. Т.4. - С. 51.

204. Клюкин И. Древнейшая монгольская надпись на хархираском («Чингисовом») камне / И. Клюкин // Тр. Дальневост. ин-та. -Владивосток, 1927. Сер. 6, № 5. С. 25.

205. Кляшторный С.Г. Древнетюркские рунические памятники как источник Средней Азии / С.Г. Кляшторный. М.: Наука, 1964.- 220 с.

206. Кляшторный С.Г. Надпись уйгурского Дегю-хагана в Северо Западной Монголии / С.Г. Кляшторный // Новые памятники письменности и искусства. М.: Наука, 1987. - С. 19-37.

207. Ковычев Е.В. История Забайкалья (I сер. II тыс. н.э.) / Е.В. Ковычев. - Иркутск: Изд-во ИГПИ, 1984. - 82 с.

208. Ковычев Е.В. Этническая история Восточного Забайкальяв эпоху средневековья (по археологическим данным) / Е.В. Ковычев // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск: Наука, 1989. - С. 21-26.

209. Козин С.А. Сокровенное сказание монголов. Монгольская хроника 1240 г. / С.А. Козин. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. -619 с.

210. Козин С.А. Эпос монгольских народов / С.А. Козин. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 248 с.

211. Комиссаров С.А. Комплекс вооружения древнего Китая (эпоха поздней бронзы) / С.А. Комиссаров. Новосибирск: Наука, 1988.- 120 е.: ил.

212. Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье / П.Б, Коновалов. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1976. 221 с.

213. Коновалов П.Б. Эпос "Гэсэр" и археология / П.Б, Коновалов // Гэсэриада: Прошлое и настоящее. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1991.-С. 72

214. Коновалов П.Б. Этнические аспекты истории Центральной Азии. (Древность и средневековье) / П.Б. Коновалов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ, 1999.- 213 с.

215. Кононов А.Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов / А.Н. Кононов. ТС, 1974. - С. 72-89.

216. Константинов И.В. Происхождение якутского народа и его культуры / И.В. Константинов // Якутия и ее соседи в древности. -Якутск: Якутское кн. изд-во„ 1975. С. 106-173.

217. Котвич В. Исследование по алтайским языкам / В. Котвич. -М.: Наука, 1962.

218. Крадин Н.Н. Империя хунну / Н.Н. Крадин. 2-е изд., перераб., дополн. - М.: Логос, 2001 .-312с.

219. Крадин Н.Н. Современные проблемы хуннологии / Н.Н. Крадин // J1.H. Гумилев. История народа хунну. М.: ДИ-ДИК, 1998. Т. 1

220. Краткая Российская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 2003. - 36 с.

221. Крюков М.В., Сафронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы: проблемы этногенеза / М.В. Крюков М.В. Сафронов Н.Н. Чебоксаров. М.: Наука, 1978. - 342 с.

222. Ксенофонтов Г.В. Эллэйада / Г.В. Ксенофонтов. М.: Наука, 1977.- 246 с.

223. Кубрякова Е.С. Лексика. Общее языкознание: Внутренняя структура слова / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1972. - 326 с.

224. Курилович Е. Положение имени собственного в языке. Очерки по лингвистике / Е. Курилович. М.: Наука, 1962. - 220 с.

225. Кызласов Л.Р. Еще раз о терминах "хакас" и "киргиз" / Л.Р. Кызласов//СЭ, 1971.

226. Кызласов Л.Р. История Южной Сибири в средние века / Л.Р. Кызласов. М.: Наука, 1984. - 266 с.

227. Кызласов Л.Р. Ранние монголы / Л.Р. Кызласов // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Новосибирск: Наука, 1975.- С. 170-177.

228. Кычанов В.И. О ранней государственности у киданей / В.И. Кычанов // Центральная Азия и соседние территории в средние века. Новосибирск: Наука, 1990. - С. 10-24.

229. Кычанов Е.И. Монголы в VI первой половине XII в. / Е.И. Кычанов // Дальний Восток и соседние территории в средние века. - Новосибирск: Наука, 1980.- С.136-148.

230. Кюль-тегин: Поэзия вечного камня (памятники орхоно-енисейской письменности VI-VIII вв.). Новосибирск: Наука, 2003. -248 с.

231. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока / Н.В. Кюнер. -М.: Изд-во вост. лит., 1961. 391 с.

232. Ларичев В.Е. О происхождении культуры плиточных могил Забайкалья / В.Е. Ларичев //Археологический сборник. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1959. Т.1. - С. 63-73.

233. Левин Г.Г. Лексико-семантические параллели орхонско-тюркского и якутского языков / Г.Г. Левин. Новосибирск: Наука, 2001.-190 с.

234. Лигети Л. Рец. на кн.: Г.Д. Санжеев. Сравнительная грамматика монгольских языков. М., 1953. Т.1. // ВЯ, 1955. № 5. -С. 21-35.

235. Лигети Л. Тогачский язык диалект сяньбийского / Л. Лигети //НАА, 1969. №1.-С. 107-117.

236. Липец, Р.С. Меч из редкостной бронзы (отголоски эпохи освоения металлов в тюрко-монгольском эпосе) / Р.С. Липец // Советская этнография. М., 1978. № 2. - С. 107-122.

237. Лубсанвандан Ш. К проблеме долгих гласных среднемонгольского языка / Ш. Лубсанвандан // Олон улсын монгол эрдэмтний III их хурал. III боть. Улан-Батор: Улсын хэвлэлийн газар, 1977. -С.152-156.

238. Лувсанданзан. Алтан товчь Улан-Батор: Улсын хэвлэлийн газар, 1990.-192 с.

239. Лувсандэндэв А. Монгол орос толь. М., 1957.

240. Лю Бань. См. Сух-Батор Г. Некоторые вопросы истории хунну (сюнну)|| Олон улсын монголч эрдэмтний III их хурал. I боть - Улан-Батор, 1979.

241. Майдар Д. Архитектура и градостроительство Монголии / Д. Майдар. М.: Наука, 1971. - С. 67.

242. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности / С.Е. Малов. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1951.-451 с.

243. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии / С.Е. Малов. M.-JL: Изд. АН СССР, 1959.

244. Малявкин А.Г. Историческая география Центральной Азии / А.Г. Малявкин. Новосибирск: Наука, 1981. - 312 с.

245. Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии / А.Г. Малявкин // Дальний восток и соседние территории в средние века. -Новосибирск: Наука, 1980. С. 103-127.

246. Малявкин А.Г. Танские хроники о государствах Центральной Азии / А.Г. Малявкин. Новосибирск: Наука, 1989. - 431 с.

247. Малявкин А.Г. Уйгурские государства в 1Х-ХП вв. / А.Г. Малявкин. Новосибирск: Наука, 1983. - 297 с.

248. Мамонова Н.Н. К антропологии гуннов Забайкалья / Н.Н. Мамонова // Расогенетические процессы в этнической истории. -М.: Наука, 1974.-С. 55.

249. Мамонова, Н.Н. Кочевники Забайкалья IX-XIII вв. по данным антропологии / Н.Н. Мамонова // Тр. ИЭ. Новая сер. -1961. Т. 71.-С. 47.

250. Маньковская Л.Ю. Типологические основы зодчества Средней Азии. (IX начало XX в.) / Л.Ю, Маньковская. - Ташкент: Узбек. Гос. кн. изд-во, 1980. - С. 44.

251. Марко Поло. Орчлонгийн элдэв сонин / Марко Поло. Улан-Батор, 1987.-С. 91.

252. Марко Поло. Путешествия / Перев. со старофр. М.: Изд-во АН СССР, 1955.- 314 с.

253. Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху. Перев., введ. и коммент. В.С.Таскина. М.: Наука, 1984. -486 с.

254. Материалы по истории киргизов и Киргизии. М.: Наука, 1973.-280 с.

255. Мельхеев М.Н. Географические названия Восточной Сибири / М.Н. Мельхеев. Иркутск: ИГУ, 1995. - 206 с.

256. Мельхеев М.Н. Карты расселения и перемещения бурятских родоплеменных групп по данным топо-этнонимики / М.Н. Мельхеев // Этнографический сборник. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1974.-Вып. 6.-С. 105.

257. Мельхеев М.Н. Топонимика Бурятии / М.Н. Мельхеев. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1969. 185 с.

258. Меньшиков П.Н. Краткий исторический очерк Маньчжурии / П.Н. Меньшиков // Вестник Азии. 1917. № 2 (42). - С. 3-39.

259. Мещеряков А.Н. Книга японских символов / А.Н. Мещеряков. М.: Изд-во «Наталис», Ричо, классик, 2003. - С. 396397.

260. Миллер Г.Ф. История Сибири. Л.: Изд-во АН СССР, 1937. Т.1.- 607 с.

261. Миннерт Л.К. Монгольское градостроительство в XIII-XVI вв. / Л.К. Миннерт // Центральная Азия и соседние территории в средние века: История и культура Востока Азии. Новосибирск: Наука, 1990.-С. 89-105.

262. Миняев С.С. К проблеме «ранних» и «поздних» памятников сюнну / С.С. Миняев // Древние памятники Северной Азии и их охранные раскопки. Новосибирск: Наука, 1988. - С. 4-53.

263. Митрошкина А. Г. Бурятская антропонимия / А. Г. Митрошкина. Новосибирск: Наука, 1987. - 222 с.

264. Митрошкина А.Г. К вопросу о хронологии бурятской антропонимии / А.Г. Митрошкина // Ономастика: Типология, стратиграфия. М.: Наука, 1988. - С. 56.

265. Митрошкина А.Г. Методика собирания ономастического материала в Восточно-Сибирском и Центрально-Азиатском регионах: Метод, указ. / А.Г. Митрошкина. Иркутск: ИГУ, 1992. -108 с.

266. Михайлов Г.И. Мифы в исторических сочинениях XIII-XIX вв. монгольских народов / Г.И. Михайлов // Фольклор и историческая этнография. М.: Наука, 1983. - С. 88-106.

267. Михайлов Т.М. Бурятский шаманизм: История, структура, социальные функции / Т.М. Михайлов. -Новосибирск: Наука, 1987. -288 с.

268. Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по XVIII в.) / Т.М. Михайлов. Новосибирск: Наука, 1980.- 320 с.

269. Михайлов Т.М. О Буха-нойоне / Т.М. Михайлов // Этнологические исследования. Удан-Удэ, 2000. - Вып. 1. - С. 1527.

270. Михайлов Т.М. Развитие этнического самосознания монголов в XII-XIV вв. / Т.М. Михайлов // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1993.- С. 179-198.

271. Михайлов Т.М. Этническая характеристика шаманского пантеона бурят (XIX-начало XX в.) / Т.М. Михайлов // Быт бурят в настоящем и прошлом. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1980. - С. 7399.

272. Молчанова О.Т. Топонимический словарь Тувы. М.: Наука, 1979.-С. 313.

273. Молчанова О.Т. Топонимия Древнего Алтая источник древней истории Южной Сибири. - Ономастика / О.Т. Молчанова. - М.: Наука, 1969.-С. 59.

274. Монгол хэлний товч тайлвар толь. Улан-Батор: 1966.

275. Монгол-орос толь. М: Гос.изд-во иностр. и национ. словарей, 1957. - 715 с.

276. Монголын шилдэг яруу найраг. Улан-Батор: 1981. - 540 с.

277. Монгольские источники о Даян-хане. М.: Наука, 1986. -256с.

278. Мурзаев Э., Мурзаев В. Словарь местных географических терминов / Э. Мурзаев, В. Мурзаев. М.: Географгиз, 1959. - 302 с.

279. Мурзаев Э.М. Очерки топонимики / Э.М. Мурзаев. М.: Мысль, 1974. - 382 с.

280. Мурзаев Э.М. Тюркские географические названия / Э.М. Мурзаев. М.: Изд-во "Восточная лит-ра" РАН, 1996. - 253 с.

281. Мэн Хун. Монгол татаарын бурэн тэмдэглэл. Хех-хот, 1990

282. Мэнэс Г. О соотношении одного погребального обряда хунну и дунху в свете археологических и этнографических данных / Г. Мэнэс // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1993. - С. 29-45.

283. Мэнэс Г. Символика солнца в системе погребального обряда монгольских племен / Г. Мэнэс // Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монголии. Новосибирск: Наука, 1992.- С. 7-22

284. Намжилов Ч.Р. Монголын нюуса товчоо. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1990.-170 с.

285. Нанзатов Б.З. Средневековые татары в Приангарье / Б.З. Нанзатов // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003.-С. 112-113.

286. Нанзатов Б.З. Этногенез западных бурят (VI-XIX вв.) / Б.З. Нанзатов. Иркутск, 2005. - 160 с.

287. Насилов Д.М. Об алтайской языковой общности (к постановке проблем) / Д.М. Насилов // Тюркологический сборник. -М.: Наука, 1974.-С. 90-109.

288. Нацагдорж Ш. Халхын туух / Ш. Нацагдорж. Улан-Батор: Улсын хэвлэлийн газар, 1963.

289. Некмодов С.Ю. Героический эпос монгольских народов 7 С.Ю. Некмодов М.: Наука, 1984. - 308 с.

290. Нефедьев Е., Гергесов Е. Окинские сойоты / Е. Нефедьев, Е. Гергесов // ЖБ, 1929, № 6. С. 38-43.

291. Никонов В.А. Краткий топонимический словарь / В.А. Никонов. М.: Мысль, 1966. - 509 с.

292. Никонов В.А. Этнонимия / В.А. Никонов // Этнонимия. М.: Мысль, 1970. - С. 5-33.

293. Нимаев Д.Д. Буряты: Этногенез и этническая история / Д.Д. Нимаев. Улан-Удэ: Изд. полигр. центр ВСГАКИ, ИМБиТ СО РАН, 2000. - 192 с.

294. Нимаев Д.Д. Микротопонимия Селенгинского района / Д.Д. Нимаев // Быт бурят в настоящем и прошлом. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1980.- С. 132-138.

295. Нимаев Д.Д. О роли тунгусского компонента в этногенезе бурят / Д.Д. Нимаев // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск: Наука, 1989. - С. 98-104.

296. Нимаев Д.Д. О средневековых хори и баргутах / Д.Д. Нимаев // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии, Новосибирск: Наука, 1993. - С. 144-165.

297. Нимаев Д.Д. Проблемы этногенеза бурят / Д.Д. Нимаев. -Новосибирск: Наука, 1988. 168 с.

298. Нимаев Д.Д. Этимологические заметки (по материалам тюрко-монгольской этнонимии) / Д.Д. Нимаев // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - С. 77-83.

299. Новгородова Э.А. Древняя Монголия / Э.А. Новгородова. -М.: Наука, 1989.-384 с.

300. Новгородова Э.А. Ранний этап этногенеза народов Монголии (конец III -1 тыс. до н.э.) / Э.А. Новгородова // Этнические проблемы истории Центральной Азии. М.: 1981. - С. 207-215.

301. Новикова К.А. Названия домашних животных в тунгусо-маньчжурских языках / К.А. Новикова // Исследования в области алтайских языков. JL: Изд-во ЛГУ, 1979. - С. 53-134.

302. Новикова К.А. Названия животных в тунгусо-маньчжурских языках / К.А. Новикова //Алтайские этимологии. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. С. 189-219.

303. Номинханов Ц.Д. Монгольские элементы в этнонимике и топонимике Узбекской ССР / Ц.Д. Номинханов // Зап. Калм. НИИЯЛИ. Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1962. - Вып. 2. -С.150.

304. Номинханов Ц.Д. Об этническом составе донских калмыков / Ц.Д. Номинханов //УЗКНИИЯЛИ. 1969.- Вып.7.- С. 199-202.

305. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья / А.П. Окладников. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. Ч.З . - 373 с.

306. Окладников А.П. Очерки из истории западных бурят-монголов (XVII-XVIII) / А.П. Окладников. Л.: СОЦЭКГИЗ, 1937.- 425 с.

307. Окладников А.П. Петроглифы Байкала памятники древней культуры народов Сибири / А.П. Окладников. - Новосибирск: Наука, 1974.- 124 с.

308. Окладников А.П. Якутия до присоединения к Русскому государству / А.П. Окладников. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955, 2-е изд., доп. и перераб. - 432 е.: ил.

309. Окладников А.П., Кириллов И.И. Юго-Восточное Забайкалье в эпоху камня и ранней бронзы / А.П. Окладников И.И. Кириллов. Новосибирск: Наука, 1980. - 176 с.

310. Оссон Д. История монголов от Чингизхана до Тамерлана / Д. Оссон. Иркутск: Вост-Сиб. изд-во, 1957. Т.1: Чингизхан / Пер. и предисл. проф. Н. Козьмина.

311. Очир А. О происхождении этнических названий монголов боржигин, хатагин, эджигин и цорос / А. Очир // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - С. 3-8.

312. Палладий, Кафаров. Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847 и 1859 гг. СПб., 1892. - 238 с. (Зап. ИРГО по общей географии. Т. 22, №1).

313. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства / П.С. Паллас. СПб., 1788. Половина 1-я. - 624 е.; Половина 2-я. - 480 с.

314. Памятники орхоно-енисейской письменности. Новосибирск: Наука, 2003.

315. Петри Б.Э. Этнографические исследования среди малых народов Восточных Саян (предварительные данные) / Б.Э. Петри. -Иркутск: Вост-Сиб. кн. изд-во, 1927. 160 с.

316. Плетнева С.А. Кочевники средневековья / С.А. Плетнева. -М.: Наука, 1982.- 187 с.

317. Позднеев A.M. Монгольская летопись "Эрдэнийн эрихэ" / A.M. Позднеев. СПб., 1883.-421 с.

318. Покотилов Д.У. Тай, его прошлое и настоящее. Отчет о поездке, совершенной в 1889 г. /Д.У. Покотилов. ЗИРГО по общ. Геогр. 1893. Т. 22. - Вып.2.

319. Полтораднев П.Г. Тункинские сойоты / П.Г. Полтораднев. -ЖБ, 1929. № 1. С. 125-131; № 2. - С. 94-99.

320. Попова, В.Н. К этимологии гидронима Иртыш / В.Н. Попова // Языки и топонимия Сибири. Томск: Изд-во Томского госуниверситета, 1970.

321. Портнягина И., Чернышев А. ЭД "Всемирная история"/ И. Портнягина, А. Чернышев. М.: Изд. центр «Аванта+», 1996. -696 с.

322. Потанин, Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Материалы этнографические / Г.Н. Потанин. СПб., 1883.

323. Потапов Л.Г. Алтайский шаманизм / Л.Г. Потапов. Л.: Наука, 1991.-322 с.

324. Потапов Л.П. Очерки народного быта тувинцев / Л.П. Потапов. М.: Наука, 1969. - 402 с.

325. Поэзия и проза Древнего Востока. М.: Художественная литература, 1973. - 736 с.

326. Предание о кругосветном путешествии, или повествование о жизни Агвана Доржиева. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1974. - С. 29.

327. Пубаев Р.Е. Материалы по истории монголов в труде «Пагсам-Чжонсан» Ешей Балчжора / Р.Е. Пубаев // Материалы и исследования по Монголии. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1974. -СЛ 88-195.

328. Пэрлээ X. Гурван мерний монголчуудын аман туухийн морийг мешгесен нь / X. Пэрлээ // Studia historica. Том.8 - Ulan-Bator 1969.- P. 108-109.

329. Пэрлээ X. Киданьские города и поселения на территории МНР (Х- нач. XII вв.) / П. Пэрлээ // Монгольский археологический сборник. М.: Наука, 1962. - С. 55-62.

330. Пэрлээ X. Нууц Товчоонд гардаг «алан» гэдэг угийн учир / X. Пэрлээ // Халх дархадын этнографын бутээл. Улан-Батор: 1964.

331. Пэрлээ, X. Нуцу товчоонд гардаг газар усны зарим нэрийг хайж олсон нь / X. Пэрлээ. Улан-Батор: 1958. - С. 10.

332. Рассадин В.И Бурятская животноводческая терминология как источник по исторической этнографии / В.И. Рассадин // Этническая история и культурно-бытовые традиции в Бурятии. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1984. С. 55-80.

333. Рассадин В.И. Антропонимы у тофаларов / В.И. Рассадин // Ономастика Бурятии. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1976. - С. 67.

334. Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках / В.И. Рассадин. М.: Наука, 1980. -115 с.

335. Рассадин В.И. О тюркизмах в бурятском языке / В.И. Рассадин // К изучению бурятского языка. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1969.-С. 129-134.

336. Рассадин В.И. О характере тюрко-монгольских языковых отношений / В.И. Рассадин // Проблемы этнокультурных связей монгольских и тюркских народов. Улан-Удэ: Изд. дом «Буряад унэн», НГИ Б ГУ, 2004. С. 132-147.

337. Рассадин В.И. Очерки по исторической фонетике бурятского языка / В.И. Рассадин. М.: Наука, 1982. - 198 с.

338. Рассадин В.И. Присаянская группа бурятских говоров / В.И. Рассадин. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - 217 с.

339. Рассадин В.И. Тюркские элементы в языке "Сокровенного сказания монголов" / В.И. Рассадин // Тайная история монголов: Источниковедение, история, филология. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995.

340. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. В 3-х т. — M.-JL: Изд-во АН СССР. Т.1., кн.1., 1952.- 222 е.; кн.2., 1952. 316 с.

341. Редер Д.Г. Скифы / Д.Г. Редер // Древний Восток. М.: Учпедгиз, 1951.-С. 85-87.

342. Родословное древо тюрков. Сочинение Абуль-гази Хивинского хана. Казанский университет, 1906.

343. Руденко С.Н. Культура хуннов и ноин — улинские курганы / С.Н. Руденко. М.- JL, 1962.

344. Румянцев Г.Н. Баргузинские буряты / Г.Н. Румянцев // Труды Кяхтинского краеведческого музея и Кяхтинского отделения ВГО. Улан-Удэ, 1949. Т. 16. - Вып.1. - С. 34-62.

345. Румянцев Г.Н. Баргузинские летописи / Г.Н. Румянцев. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1956. 100 с.

346. Румянцев Г.Н. Идинские буряты (родоплеменной состав) / Г.Н. Румянцев // Этнографический сборник. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1969.- С. 76-104.

347. Румянцев Г.Н. Летопись рода Согол / Г.Н. Румянцев // Сборник трудов по филологии. Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1949. -Вып. II.- С. 133-175.

348. Румянцев Г.Н. Предания о происхождении аларских бурят / Г.Н. Румянцев // Этнографический сборник. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1961.- Вып. 2.- С. 115-128.

349. Румянцев Г.Н. Происхождение хоринских бурят / Г.Н. Румянцев. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1962. - 265 с.

350. Румянцев Г.Н. Родоплеменной состав верхоленских бурят / Г.Н. Румянцев // ЗБМНИИК, Вып XII. - С. 78-108; Вып. XV. - С. 53-80.

351. Румянцев Г.Н. Селенгинские буряты / Г.Н. Румянцев // МИФЦА, 1965.- Вып. 2.- С. 87-117.

352. Русско-хакасский словарь, М.: Госиздат иностранных и национальных словарей, 1961. - 968 с.

353. Рыгдылон Э.Р. К древнетюркским рунам Прибайкалья / Э.Р. Рыгдылон. ЭВ. - Вып. VIII, 1953. - С. 86-90.

354. Рыгдылон Э.Р. О названиях "Байкал" и "Ангара" / Э.Р. Рыгдылон // Изв. АН СССР. Сер. геогр, 1953, № 5.

355. Рыгдылон Э.Р., Хороших, П.П. Рунические надписи и знаки Прибайкалья / Э.Р. Рыгдылон, П.П. Хороших // Тр. БКНИИ СО АН СССР. Вып. 6. - Улан-Удэ, 1961. - С. 202-213.

356. Савинов Д.Г. Енисейские кыргызы и курыканы / Д.Г. Савинов // Проблемы реконструкций в этнографии. Новосибирск: Наука, 1984. -С. 55-62.

357. Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху / Д.Г. Савинов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - С. 175 с.

358. Сайшиял. Чингис хааны товчоон. Хех-хот, 1987. - I, II дэвтэр.

359. Самаев Г. Тюркские народы мира. Горно-Алтайск: 1993.

360. Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят / Г.Д. Санжеев // Современность и традиционная культура народов Бурятии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1983. - С. 81-108.

361. Санжеев Г.Д. Некоторые вопросы этнонимики и древней истории монгольских народов // Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1983. - С.47-69.

362. Санжеев Г.Д. Старописьменный монгольский язык / Г.Д. Санжеев. М.: Наука, 1964. - 250 с.

363. Санжеев Г.Д. Тайлаган бурятских кузнецов / Г.Д. Санжеев // Быт бурят в настоящем и прошлом. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1980.- С. 100-120.

364. Санчиров В.П. "Илэтхэл шастир" как источник по истории ойратов / В.П. Санчиров. М.: Наука, 1990. - С. 67.

365. Сарианиди В.И. Тилля-тепе и ювелирное искусство ранних кушан / В.И. Сарианили // Центральная Азия. Новые памятники письменности и искусства. М.: Наука, 1987. - С. 268-281.

366. Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1960. - 493 с.

367. Свинин В.В. Основные этапы древней истории населенйя побережья оз. Байкал / В.В. Свинин // Древняя история народов юга Восточной Сибири. Иркутск: ИНЦ СО РАН, 1974. - Вып. II. - С. 7-24.

368. Свод этнографических понятий и терминов. М.: Наука, 1988.- 224 с.

369. Сеидов М.А. О тюркоязычных племенах древнего Азербайджана (по источникам V-VII вв.: доклад на VII тюркологической конференции в Ленинграде 5 июня 1975 г.).

370. Скрынникова Т.Д. Божества и исполнители обрядов у монголоязычных народов / Т.Д. Скрынникова // Сибирь: этносы и культуры: (традиционная культура бурят). М.-Улан-Удэ, 1998. Вып. 3.- С. 106-161.

371. Скрынникова, Т.Д. Этнотопоним Баргуджин-Токум / ТД, Скрынникова // История и культура народов Центральной Азии. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1993. С. 41-50.

372. Смолев Я.С. Три табангутских рода селенгинских бурят / Я.С. Смолев // Тр. Троиц.-Кяхт. отд. РГО. Т. 1. Вып. 3,1898.

373. Стариков B.C. О литературе киданей / B.C. Стариков // Литературные связи Монголии. М. Д981. - С. 39-50.

374. Стариков B.C., Наделяев В.М. Предварительное сообщение о дешифровке киданьского письма / B.C. Стариков, В.М. Наделяев. -М.: Наука, 1964.-С. 34.

375. Стингл М. Тайны индейских пирамид / М. Стингл. М.: Прогресс, 1978.-С. 152.

376. Султанов Т.И. Опыт анализа традиционных списков 92 «племен илатийа» /Т.И. Султанов // Средняя Азия в древности и средневековье. М.: Наука, 1977.- С. 165-176.

377. Сумьяабаатар Б. Монгол солонгос туургатни угсаа гарал, хэлний холбооны асуудалд / Б. Сумьяабаатр. Улаанбаатар, 1975.

378. Суник О.П. Проблема общности алтайских языков / О.П. Суник // Проблема общности алтайских языков. Л.: Наука, 1971. — С. 7-21.

379. Суперанская А.В. Имя и эпоха (к постановке проблемы) / А.В. Суперанская // Историческая ономастика. М.: Наука, 1977. -С. 112.

380. Суперанская А.В. Что такое топонимика? / А.В. Суперанская. М.: Наука, 1985.- 176с.

381. Сухбаатар Г. Монголчуудын эртний евег. Улан-Батор, 1980.- 288 с.

382. Сухбаатар Г. Монгольские этнонимы дочингисовой эпохиГ. Сухбаатар // Монголо-бурятские этнонимы. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - С. 68-76.

383. Сухбаатар Г. Некоторые вопросы истории хуннов (сюнку) / Г. Сухбаатар // Олон улсын монгол эрдэмтний III их хурал. I боть. — Улан-Батор, 1979.

384. Сухбаатар Г. Сяньби / Г. Сухбаатар. Улан-Батор, 1971. -217 с.

385. Сухбаатар Г., Жамсаран Л. БНМАУ туухийн дээж бичиг. Тэргуун дэвтэр. Улаанбаатар: Ардын боловсорын яамын хэвлэл. -1963.-240 н.

386. Тайлор Э.Б. Первобытная культура /Э.Б. Тайлор. М.: Изд-во политической литературы, 1989.

387. Тамара Т. Райе. Скифы. М.: ЗАО Центрполиграф: ООО Внешторгпресс, 2003. - С. 32-33.

388. Таскин В. О титулах шаньюй и каган / В. Таскин // Mongolica. -М.: Наука, 1986. С. 213-217.

389. Таскин B.C. Китайские источники о древних тюркских и монгольских племенах / B.C. Таскин // П.И.Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение. М.: Наука, 1979. Ч.И. - С. 34-49.

390. Таскин B.C. Материалы по истории ухуани и сяньби / B.C. Таскин // Дальний Восток и соседние территории в средние века. -Новосибирск: Наука, 1980. С. 54-102.

391. Татаринцев Б.И. О происхождении этнонима «соян» и его носителей / Б.И. Татаринцев // Проблемы истории Тувы. Кызыл: Тувинское кн. изд-во, 1984. - С. 233-245.

392. Татаринцев Б.И. Этимологический словарь тувинского языка / Б.И. Татаринцев. Новосибирск: Наука, 2000.

393. Тиваненко А.В. Гибель племени меркитов / А.В. Тиваненко. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1992. 69 с.

394. Тихонова E.JI. Русские предания об исчезнувших народах Забайкалья / Е.Л. Тихонова // Проблемы традиционной культуры народов Байкальского региона. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН,1999.-С. 132-135.

395. Ткачев В.Н. Каракорум в XIII в. / В.Н. Ткачев // Mongolica. -М.: Наука, 1986.-С. 219-230.

396. Тогтох. Хуннучууд.- Хех-хот, 1993. Т. 1.

397. Токарев С.А. О происхождении бурятского народа / С.А. Токарев // СЭ, 1953, № 2. С. 37-52.

398. Токарев С.А. Расселение бурятских племен в XVII в. / С.А. Токарев//ЗГИЯЛИ, 1939.- Вып. 1.- С. 101-130.

399. Толстов С.П. К истории древнетюркской социальной терминологии // Вестник древней истории. №1. - М.: Соцэкгиз, 1940.

400. Тубчинов С.Д. К вопросу о табангутах / С.Д. Тубчинов // Монголоведные исследования. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН,2000.-С. 112-117.

401. Туголуков В.А. Конные тунгусы (Этническая история и этногенез) / В.А. Туголуков // Этногенез и этническая история народов Севера. М.: Наука, 1975. - С. 79-110.

402. Туголуков В.А. Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири / В.А. Туголуков. М.: Наука, 1958.

403. Туденов Г. Роль орхоно-енисейских надписей в историй развития художественного сознания народов Центральной Азии и Южной Сибири / Г. Туденов // Исследования по исторической этнографии монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1986.

404. Тунка: история и современность. Улан-Удэ: Изд. дом «Буряад унэн», 1998. - 320 с.

405. Уланов А.И. Бурятский героический эпос / А.И. Уланов. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1963. С. 15-18.

406. Уланов А.И. К вопросу о возникновении эпоса "Гэсэр" / А.И. Уланов // Гэсэриада: прошлое и настоящее. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1991. С. 57.

407. Успенский В. Страна Кукэ-нор или Цин-хай с прибавлением краткой истории ойратов и монголов / В. Успенский // Зап. Императорского Геогр. об-ва по отделу этнографии. СПб., 1980.- Т. 6.-С. 110.

408. У-Цзин. Семь военных канонов древнего Китая / У-Цзин. -СПб, 1998.-248 с.

409. Хамарханов А.З. О культуре и быте монгольских народов в труде Н.Витсена «Северная и Восточная Тартария / А.З. Хамарханов // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1988. С. 143-161.

410. Хамзина Е.А. Археологические памятники Бурятии / Е.А. Хамзина. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1982.

411. Хамзина Е.А. Археологические памятники Западного Забайкалья / Е.А. Хамзина. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1970. -140 с.

412. Хангалов М.Н. Собрание сочинений / М.Н. Хангалов. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во. Т.1. 1958. 551 е.; Т.Н. 1959. - 444 с.

413. Хандсурэн Ц. Жужаны аж байдал, соел зан заншалын тухай / Ц. Хандсурэн // Туухийн судлал. Улаанбаатар: Улсын хэвлэлийн газар, 1969, т. VIII.

414. Хандсурэн Ц. Жужаньское ханство / Ц. Хандсурэн // Этническая история народов Южной Сибири и Центральной Азии.- Новосибирск: Наука, 1993. С. 66-105.

415. Хлобыстина М.Д. Культовая символика петроглифических рисунков в культуре ранней бронзы Южной Сибири / М.Д. Хлобыстина. С А, 1971, №2.

416. Хобитуев Ш.-Н. Хориин арбан нэгэн эсэгын буряад зоной туухэ / Ш.-Н. Хобитуев // Буряадай туухэ бэшэгууД- Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1997. - С. 92-125.

417. Хомонов М.П. Бурятский героический эпос "Гэсэр": Эхирит-булагатский вариант / М.П. Хомонов. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1976.- 186 с.

418. Хрестоматия по истории Бурятии: Документы и материалы с древнейших времен до 1917 г. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1986. -224 с.

419. Хрестоматия по истории Древнего Востока. М.: Высшая школа, 1980.-215 с.

420. Худяков Ю.С. Об этнической интерпретации средневековых памятников Юго-Западного Забайкалья / Ю.С. Худяков // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск: Наука, 1989. - С. 27-33.

421. Худяков Ю.С. Херексуры и оленные камни / Ю.С. Худяков //Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск: Наука, 1987.- С. 136-162.

422. Цаплин Ф.С. Этнонимия в алтаистике / Ф.С. Цаплин // Проблемы алтаистики и монголоведения. М.: Наука, 1975. -Вып. 2: Серия лингвистики.

423. Цыбикдоржиев Д. К вопросу о происхождении этнонима "курыкан" / Д. Цыбикдоржиев // Гуманитарные исследования молодых ученых Бурятии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. -С. 143-147.

424. Цыбиктаров А.Д. Культура плиточных могил Монголии и Забайкалья / А.Д. Цыбиктаров. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1998. -288 с.

425. Цыбиктаров А.Д. Херексуры Бурятии, Северной и Центральной Монголии / А.Д. Цыбиктаров // Культуры и памятники бронзового и раннего железного веков Забайкалья и Монголии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. - С. 28-46.

426. Цыдендамбаев Ц.Б. Изучение ономастики Бурятии и исторически связанных с ней регионов — одна из актуальных задач современного бурятоведения / Ц.Б. Цыдендамбаев // Тр. БИОН. — 1976. — Вып. 26: Ономастики Бурятии.

427. Цыдендамбаев Ц.Б. Новое в работе диалектологов Бурятии / Ц.Б. Цыдендамбаев // Исследование бурятских и русских говоров. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1977. С. 3-7.

428. Цыдендамбаев Ц.Б. Этническое прошлое закаменских бурят по данным их исторических легенд /Ц.Б. Цыдендамбаев // Краеведение Бурятии. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1979. - С. 152-157.

429. Цыдендамбаев Ц.Г. Бурятские исторические хроники и родословные / Ц.Г. Цыдендамбаев. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1972.- 662 с.

430. Цыденжапов Ш.-Н.Р. Об этнониме «ойрат» и так называемых «лесных народах» / Ш.-Н.Р. Цыденжапов // П.И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (к 100-летию со дня смерти). М.: Наука, 1979.- С. 63-74.

431. Цыденжапов Ш.-Н.Р. Тайна Чингис-хана / Ш.-Н.Р. Цыденжапов. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1992. - 40 с.

432. Цыденжапов Ш.-Н.Р. Чингисхан / Ш.-Н.Р. Цыденжапов. -Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1990. 31 с.

433. Цыремпилов В.Б. Выражение "пять цветных и четыре чужих" в монгольских летописях XIII-XIX вв. / В.Б. Цыремпилов // Монголоведные исследования. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996.-С. 49-53.

434. Цыремпилов В.Б. Об этимологии этнонимов монгол, хори, бурят и ойрат / В.Б. Цыремпилов // Монголо-бурятские этнонимы.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. С. 93-100.

435. Чагдуров С.Ш. Стихосложение Гэсэриады / С.Ш. Чагдуров.- Улан-Удэ: БФ СО АН СССР, 19984. 367 с.

436. Чагдуров С.Ш. Гэсэриаде — 1000 лет / С.Ш. Чагдуров // Гэсэриада: Прошлое и настоящее. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1991. С. 65.

437. Чагдуров С.Ш. Имена великих предков / С.Ш. Чагдуров // Чингисхан и судьбы народов Евразии. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003.-С. 512.

438. Чагдуров С.Ш. Происхождение Гэсэриады / С.Ш. Чагдуров. -Новосибирск: Наука, 1980. 271 с.

439. Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А. Народы, расы, культуры / Н.Н. Чебоксаров, И.А. Чебоксарова. М.: Наука, 1971. - 256 е.: ил.

440. Черемисов К.М. Бурятско-русский словарь / К.М. Черемисов.- М.: Наука, 1973.- 803 с.

441. Чеснов Я.В. О социальной мотивированности древних этнонимов / Я. В. Чеснов // Этнонимы. М.: 1970. - С. 46-50.

442. Чимитдоржиев Ш.Б. Сведения о бурятских племенах в "Сокровенном сказании монголов" / Ш.Б. Чимитдоржиев // "Тайная история монголов": Источниковедение, история, филология. Новосибирск: Наука, 1995. - С. 106-110.

443. Чимитдоржиев Ш.Б. Кто мы бурят-монголы? / Ш.Б. Чимитдоржиев. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2004. - С. 23.

444. Чимитдоржиев Ш.Б. Откуда родом хонгодоры? / Ш.Б. Чимитдоржиев // Монголоведные исследования. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996,- Вып. 1. - С. 62-66.

445. Чингис хааны тухай товч тайлбар толь (Краткий толковый словарь о Чингис-хане). Зохиогч, эмхэтгэгч Ч. Арьясурэн, Г. Чингэл, X. Нямбуу, А. Батболд. Улаанбаатар, 1992.

446. Шагдаров Л.Д. Буряад унэн. — 1992, август, 19.

447. Шагдаров Л.Д. Монголой нюуса тобшо. Улан-Удэ: Бур. кн. изд-во, 1990.-С. 5-13.

448. Шагдаров Л.Д. О проблеме общности алтайских языков. Проблемы этнокультурных связей монгольских и тюркских народов. Улан-Удэ: Изд. дом «Буряад унэн», НГИ БГУ, 2004. - С. 165-172.

449. Шагдаров Л.Д. Формирование и развитие национального языка у бурят / Л.Д. Шагдаров // Исследования по истории монгольских языков. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1993. - С. 105.

450. Шагдарсурэн Ц. Монголчуудын усэг бичгийн товчоон. -Улаанбаатар, 2001.

451. Шагдарсурэн Ц. Монголын утга соёлын товчоо. -Улаанбаатар, 1991.

452. Шакарим Худайберды-оглы. Родословная тюрков киргизов казахов и ханских династий / Шакарим Худайберды-оглы. Алма-Ата, 1990.-108 с.

453. Шаракшинова Н.О. Миф о Буха-нойоне / Н.О. Шаракшинова // Этнограф. Сб. 1962. - Вып.З. - С. 128-137.

454. Шаракшинова Н.О. Мифы бурят / Н.О. Шаракшинова. -Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1980. 167 с.

455. Шаракшинова Н.О. О героико-эпическом сказании бурят / Н.О. Шаракшинова // Гэсэриада: Прошлое и настоящее. Улан-Удэ: бур. кн. изд-во, 1991. - С. 56.

456. Шастина Н.П. Шара туджи. Монгольская летопись XVII в. / Н.П. Шастина. М.- Л., 1957. - 250 с.

457. Шинэхуу М. Орхон-Сэлэнгын руни бичгийн шинэ дурсгалМ. Шинэхуу. Улан-Батор, 1980. - 83 х.- (Археологийн судлал. Т.8).

458. Шостакович В.Б. Историко-этнографическое значение названий рек Сибири / В.Б. Шостакович // Изв. ВСОРГО, 1926. -С. 115-130.

459. Штернберг Л.Я. Семья и род у народов Северо-Восточной Азии (Материалы по этнографии. T.III) / Л.Я. Штернберг. - Л.: Наука, 1933.

460. Шубин А.С. Краткий очерк этнической истории эвенков Забайкалья (XVII-XX вв.) / А.С. Шубин. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1973. - 108 с.

461. Шулунова Л.В. Ономастика Прибайкалья / Л.В. Шулунова . -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. 207 с.

462. Щапов А.П. Собрание сочинений. Дополнит, том к изданию 1905-1908 гг. / А.П. Шапов. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1937. - 380 с.

463. Щербак A.M. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков / A.M. Щербак // ВЯ, 1966, № 3. С. 21-35.

464. Щербак A.M. Ранние тюрко-монгольские языковые связи (УТП-Х1У вв.) / A.M. Щербак. СПб: ИЛИ РАН, 1997. - 291 с.

465. Эзэн богд Чингисийн «Их засаг» II МУИС. Хууль зуйн дээд сургууль. Улаанбаатар, 1995.

466. Энциклопедия для детей. Искусство. М.: Изд. центр «Аванта+», 1997. -688 с.

467. Энциклопедия для детей. Религии мира. М.: Изд. центр «Аванта+», 1996. - 712 с.

468. Энциклопедия для детей: Всемирная история. М.:Изд. центр «Аванта+», 1986. - 696 с.

469. Энциклопедия Нового Китая. М.: Прогресс, 1989. - 520 с.

470. Эрдниев У.Э. Об этнониме «калмык» / У.Э. Эрдниев // Историческая этнография: традиции и современность. Л.: Наука, 1983.- С. 62-67.

471. Эрдниев У.Э. Этнический состав и проблема происхождения калмыков / У.Э. Эрдниев // УЗКНИИЯЛИ. Сер.ист. Вып. 5, ч. 1, 1967. -С. 145-153.

472. Abel-Remisat. Recherches sur la ville de Kara-Koroum. Memoires sur plusiurs guestions relative a la geographie de Г Asie Centrale par, 1925. P. 880 c.

473. Bawden Ch.R. The Mongol Chronicle Altan Tobci: Text, translation and critical Notes // GAF. Bd. 5 - Wiesbaden, 1952.

474. Bernier. Voyages de Francois Bernier-docteur en Medicine de la Faculte de Mentpellier Contenant la Description des Etats du Grand Mongol. T. 2. Amsterdam, 1699. См. Mongolica, Ткачев B.H. Каракорум в XIII в.-М., 1986.

475. Bira Sh. Early Mongolian political concepts (13th-14th centuries) // Bira Sh. Studies in Mongolian history, culture and historiography (Selected papers). Ulaanbaatar, 2001. - P. 371-379.

476. Bjamba. Asarayci neretu-yin teuke // MH. T. 2, fasc. 4. - Ulayan Bayatur, 1960.

477. Buddhist symbols in Tibetan culture. Boston, 1995.

478. China under Mongol Rule. Ed. John D. Langlois. - Princeton, 1981.

479. Cleaves F.W. The Bodistw cari-a awatar-un Tayilbur of 1312 // HJAS.-Vol. 17, № 1-2.- 1954.

480. Haenish E. Worterbuch zu Mongol-un Niuca Tobca'an. (Yiian-ch'ao pi-shi) Geheime Geschichte der Mongolen. -Lps., 1939

481. Haider M. The Mongol traditions and their survival in Central Asia (XIV-XV cc.) // CAJ. Vol. 28, No. 1-2, 1984.

482. Hangin G. Notes on some post Yuan Mongolian titles // Труды IV конгресса монголоведов. Улан-Батор, 1984.-С. 108-110.

483. Krueger R. John, Sagang Sechen. History of the Eastern Mongols // The Mongolia Society Occasoinal Papers. Bloomington, 1964.

484. Lech K. Das Mongolische Weltreich. Al-Umari's Darstellung der mongolischen Reiche in seinem Werk Masalick al-absar fi mamalik al-amsar // AF. B. 22. - 1968.

485. Makrizi. Kitab as-suluk fi ma'rifat duwal almuluk. Histoire des sultans mamlouk de l'Egypte. Ecrite en Arabe par Takieddin Ahmed-Makrizi: Traduit par M. Quatremere. Vol. I-II. - Paris, 1837-1845.

486. Poucha P. Die Geheime Geschichte der Mongolen als Geschichtsquelle und Literaturdenkmal. Prague, 1956.

487. Roerich G.N. Kun-mkhyen Chos-kyi and the origin of the Mongol alphabet // Рерих Ю.Н. Избранные труды. M., 1967.

488. Sayang Secen. Erdeni-yin tobci // Kokenondor yaryuyulan tayilburilaba. Koke qota, 1987.

489. Sayang Secen. Erdeni-yin tobci. Nasanbaljor keblel-du beledkebe // MH.- Т. I, fasc. L Ulan-Bator, 1958.

490. Schmidt l.J. Geschichte der Ost-Mongolen und ihres Fiirstenhauses, verfasst von Ssanang Ssetschen chung-taidschi der Ordus. St.-Petersbourg-Leipzig, 1829.

491. Schurmann H.F. Mongolian tributary practices of the 13th centure // HJAS. Vol. 19. - 1956.

492. Spuler B. The Mongols in History. N. Y, 1972.

493. Sumya Baatar B. The secret histori of the mongols. Transcription. -Улан-Батор, 1990.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Историко-культурные связи монгольских народов в языковых и мифоэпических традициях Центральной Азии"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Ангархаев, Ардан Лопсонович

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Ангархаев, Ардан Лопсонович

Список научной литературыАнгархаев, Ардан Лопсонович, диссертация по теме "Теория и история культуры"

Похожие темы диссертаций