автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком
- Год: 2010
- Автор научной работы: Гусейнов, Гарун-Рашид Абдул-Кадырович
- Ученая cтепень: доктора филологических наук
- Место защиты диссертации: Махачкала
- Код cпециальности ВАК: 10.02.01
Полный текст автореферата диссертации по теме "История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком"
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
На правах рукописи
г / Ц С'*, и /
ГУСЕЙНОВ У
Гарун-Рашид Абдул-Кадырович
ИСТОРИЯ ДРЕВНИХ И СРЕДНЕВЕКОВЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЯЗЫКОВ СЕВЕРОВОСТОЧНОГО КАВКАЗА И ДАГЕСТАНА С РУССКИМ ЯЗЫКОМ
1 0.02.02 - Языки народов Российской Федерации (тюркские языки) 10.02.01 - Русский язык
АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук
11-2 2053
Москва - 2011
Работа выполнена на кафедре русского языка ГОУ ВПО «Дагестанский государственный университет»
Официальные оппоненты: доктор филологических наук
профессор Насилов Дмитрий Михайлович
доктор филологических наук профессор Добродомов Игорь Георгиевич
доктор филологических наук Тадинова Роза Абдуманаповна
Ведущая организация: Российский государственный
заседании диссертационного совета Д 002.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Учреждении Российской Академии наук «Институт языкознания РАН» по адресу: 125009, Москва, Большой Кисловский пер., д.1, стр.1.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института языкознания РАН
Автореферат разослан « ХЬ » 03 2011г.
гуманитарный университет
У^Г 2011 г. в /3
Защита состоится
часов на
Ученый секретарь
диссертационного совета доктор филологических наук
П. П. Дамбуева
российская государственная библиотека 2011
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРСТИКА РАБОТЫ
Наличие тех или иных взаимоотношений между языками обусловливается их взаимодействием, являющимся следствием их взаимных контактов, которые подразделяются на прямые (непосредственные) и опосредованные (косвенные), т.е. осуществляющиеся через язык-посредник. Контакты, как и взаимодействие языков, изучаются не только с внутренней, собственно языковой (интралингвистической) точки зрения (как субстанциональные свойства контактирующих языков), но также и с внешней (функциональной) стороны. Хотя непременным условием, атрибутом взаимодействующих языков при их перманентных контактах считается двуязычие, взаимодействие языков может осуществляться и при его отсутствии в случае дистантных (ареальный аспект) и некоторых казуальных (временной аспект) межъязыковых связях.
Динамика влияния внешних (социальных и ареальных) факторов на языковое взаимодействие может быть выявлена на основе синхронных срезов, которые соотносятся с языковыми ситуациями - синтагматическим аспектом (планом) внешней (функциональной) системы языка. История взаимоотношений и соответственно взаимодействия тех или иных языков может, восстанавливаться по их интралингвистическим результатам -заимствованиям, отразившимся на тех или иных структурных уровнях контактирующих языков, чаще всего, лексическом. Подобный ретроспективный анализ требует учета развития пространственных отношений контактирующих языков на тех или иных синхронных срезах (ареальный аспект), которые могут отражать периодизацию истории их взаимоотношений.
В ходе взаимодействия языков наблюдается: 1) одностороннее влияние на одном лингвистическом уровне одного языка, 2) обоюдное влияние на одном лингвистическом уровне взаимодействующих языков, 3) одностороннее влияние на разных лингвистических уровнях одного языка, 4) обоюдное влияние на разных лингвистических уровнях взаимодействующих языков. С точки же зрения ареальной лингвистики, анализируются т.н. конвергентные изоглоссы, возникшие в результате длительных контактов между неродственными или отдаленно родственными языками, это наблюдается в условиях либо пограничных контактов, либо субстратно-суперстратных воздействий вплоть до образования языковые союзов. Причем для уровня синтаксиса более характерны контактные макроареалы, для уровня семантики -микроареалы, наиболее частотны фонетические и лексические ареалы. К числу же наиболее распространенных последствий языковых контактов относятся изменения в системе фонем одного (или обоих) контактирующих языков.
Актуальность исследования. Проблематика настоящего исследования, посвященного истории древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана -нахско-дагестанских и тюркских (кумыкского и с ХУ1в. ногайского) - с русским языком, остаётся практически не изученной. Языковые контакты указанного времени ещё не становились предметом какого-либо совокупного и систематического рассмотрения, не подвергались рассмотрению и отдельные их стороны; между тем гораздо большей степенью изученности характеризуется позднейшая, ограничивающаяся новым и новейшим временем (ХУШ-ХХ вв.) эпоха взаимоотношений данных языков. Исключение составляет кандидатская диссертация А. А. Селимова и небольшая публикация Г. М.-Р. Оразаева, посвященные соответственно восходящим в том числе к кумыкскому и ногайскому языкам тюркизмам, в лексике одного из терских русских говоров Дагестана и ранним русизмам в языке кумыков XVII в. Вместе с тем нуждаются в дополнительном критическом рассмотрении не прекращающиеся с опорой на нахские языковые материалы попытки удревнения соответствующих связей, призванные дать дополнительный импульс концепции славянско-кавказского языкового союза В. Поляка. То же самое относится и к пересмотру некоторых подходов к анализу ряда источников как свидетельств контактов древнерусского языка с тюркскими языками северокавказского региона.
Объект исследования - взаимоотношения языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана с русским языком.
Предмет исследования - древние и средневековые связи языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком.
Гипотеза исследования состоит в том, что характер взаимоотношений рассматриваемых языков обусловливался миграцией их носителей в те или иные ареалы, в смежных пределах которых имело место взаимодействие между языками. Так, установление наиболее ранних их связей было обусловлено миграцией древних булгар-протокумыков с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регион, территориально смежный с областью распространения позднепраславянских диалектов. Взаимодействие булгарского и раннедревнерусского языков должно было продолжаться и в дозолотоордынекую эпоху, гак как, несмотря на расселение огузов и сменивших их кыпчаков, огузированное булгарское (кумано-комукское) население продолжало сохраняться в Заднепровье, на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане. Следующий (золотоордынский) этап взаимодействия северокавказских куманских и позднедревнерусского языков связывается с переселением после 1324 г. в Крым и Северное Причерноморье, запустевшие после татаро-монгольского нашествия,
кумыков-брагунцев из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа и дальнейшей миграцией части из них на Западную Русь. Затем, в позднее средневековье (ХУ1-ХУП вв.), когда окончательно оформляются собственно русский, кумыкский и ногайский языки и на Северо-Восточном Кавказе начинают расселяться носители ногайского и русского языков, соответствующие языковые взаимоотношения устанавливаются уже между ними.
Цель исследования заключается в том, чтобы рассмотреть в ретроспективном плане историю древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком как результат их взаимодействия на различных хронологических срезах и уровнях и с учетом его интенсивности, динамики, а также воздействия экстралингвистических, прежде всего ареальных, а также социолингвистических факторов.
Для реализации поставленной цели в работе решаются следующие конкретные исследовательские задачи:
1) установить этапы (периоды, хронологические срезы) истории древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком;
2) рассмотреть на материале нахских языков концепцию славянско-кавказского языкового союза;
3) подвергнуть сравнительному рассмотрению древние булгаризмы в славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языках, установить последствия и ареальные пределы взаимодействия соответствующих языков;
4) проанализировать с учетом ареальных факторов древнерусско-булгарские (народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана) языковые взаимоотношения;
5) рассмотреть и установить следствия (древне)огузского и (древне)куманского влияния на (ранне)древнерусский язык и на языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана;
6) выявить и уточнить лексические элементы языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана в «Слове о полку Игореве»;
7) рассмотреть ономастику и этнонимику средневековых тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, получивших отражение в позднедревнерусской книжной традиции;
8) подвергнуть рассмотрению ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с иными куманскими и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками;
9) установить северокавказские куманские языковые элементы в памятниках золотоордынской письменности Х1У-ХУ вв.;
10) уточнить степень близости кумыкского языка к языку Codex Cumanicus, рассмотреть восточнославянские (древнерусские) лексические заимствования в данном памятнике с учетом его отношения к северокавказским куманским формам, а также вопрос об отражении в памятнике (восточно)славянского синтаксического влияния;
11) рассмотреть следствия и установить уровни, на которых осуществлялось обратное влияние северокавказских куманских языков, главным образом в лице древнекумыкского, на древнерусский язык золотоордынской эпохи;
12) проанализировать генетические и ареальные взаимоотношения северокавказских куманских (особо в связи с кумыкским языком) и армяно-кыпчакского языков, рассмотреть следствия и установить уровни, на которых осуществлялось восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакский язык;
13) установить следствия лексического взаимодействия западно-древнерусского письменного языка с северокавказским куманским и армяно-кыпчакским языками;
14) выявить с учетом действия ареального и социолингвистического (функционирование языков межэтнического общения) факторов следствия позднесредневекового взаимного влияния русского и тюркских (кумыкского и ногайского) языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана;
15) в контексте рассматриваемых проблем уточнить некоторые вопросы истории кумыкского языка, проанализировать в том же сопряжении контактные взаимосвязи нахско-дагестанских языков с древними и средневековыми тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа и Дагестана.
Теоретико-методологическую базу исследования составили работы В. В. Радлова, Н. К. Дмитриева, J1. С. Левитской, А. Н. Кононова, Н. А.Баскакова, А. М. Щербака, Э. В. Севортяна, В. Д. Аракина, А. В. Дыбо, О. А. Мудрака, И. Г. Добродомова, Д. М. Насилова, П. Голдена, Я. Р. Дашкевича, Р. Г. Ахметьянова, С. Я. Байчорова, Г. Дёрфера, Н. 3. Гаджиевой, А. Н. Гаркавца, А. А. Чеченова, Ф. С. Хакимзянова, К. Г. Менгеса, О. И. Прицака, Г. М.-Р. Оразаева, Н. Э. Гаджиахмедова, Д. М. Хангишиева, М. А. Хабичева, Н. X. Ольмесова, С. Р. Изидиновой, Ф. М. Хисамовой, Н. С.Джидалаев и др. в области тюркологии. Славистики и русистики - Р. И. Аванесова, В. В. Мартынова, С. Б. Бернштейна, В. И. Борковского, П. С. Кузнецова, К. В. Горшковой, Г. А.Хабургаева, А. А. Зализняка, Б. А. Успенского, Вяч. Вс. Иванова, В. В.Колесова, М. Л. Ремневой, Т. П. Ломтева и др.
Еще одна сторона междисциплинарного характера объекта данного исследования обусловила использование в его рамках теоретико-методологических положений, с одной стороны, смежных научных
дисциплин - теории контактов и взаимодействия языков (Л .В. Щерба, Б. А. Серебренников, У. Вайнрайх, Э. Хауген, Ю. А. Жлуктенко, В. Ю. Розенцвейг, Вяч. Вс. Иванов, С. В. Семчинский, Т. Н. Ильяшенко, А. М. Рот, Б. В. Горнунг и др.), ареальной и социальной лингвистики (А. Д. Швейцер, Г. В. Степанов, Н. 3. Гаджиева, Р. И. Аванесов, С. Б. Бернпггейн, Б. А. Серебренников, Д. И. Эдельман, В. И. Абаев, В. П. Нерознак, А. В. Десницкая, В. К. Журавлев, Ю. Д. Дешериев и др.). С другой -кавказоведения (Г. А. Климов, А. К. Шагиров, М. Е. Алексеев, И. Г. Арсаханов, Б. К. Гигинейшвили, Ю. Д. Дешериев, Д. С. Имнайшвили, А. Е. Кибрик, С. В.Кодзасов, Б. Б. Талибов, А. С. Куркиев и др.).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Первый древний (до УШ-1Х вв.), реализуемый на лексическом уровне период истории прямых взаимоотношений языков рассматриваемого региона с позднепраславянским языком непосредственно связан с древнейшим протокумыкским, или субстратно-булгарским, этапом формирования кумыкского языка. В силу отсутствия непосредственных ареальных взаимосвязей булгарские лексические элементы других - нахско-дагестанских - языков рассматриваемого региона свидетельствуют об опосредованном характере их древних и последующих (до нового времени) связей с праславянским, древне- и великорусским языками. Взаимодействие этих языков могло затронуть и фонетический уровень, если принять во внимание практически одновременное развитие под булгарским влиянием редуцированных гласных в праславянском и гунзибском языках.
2. В свою очередь, более интенсивное воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские языки, отразившееся как на лексическом, так и фонетическом и морфологическом уровнях значительной их части, свидетельствует о большей, по сравнению со славянскими языками, древности их ареальных взаимоотношений. Поэтому развитие соответствующих явлений, имея также в виду близость соответствующих булгаризмов рассматриваемого региона не только к формам широкого круга славянских, но и венгерского языков, могло быть обусловлено миграцией древних булгар с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, ареально смежные с областью распространения древних славянских диалектов.
3. Во второй (дозолотоордынский) период истории взаимоотношений рассматриваемых языков с приходом огузских (печенежских, черноклобуцких и сельджукских), а затем кыпчакских племен местное булгарское население не было полностью ассимилировано. Оно достаточно долго сохранялось (в тех или иных пределах) как на Северном Кавказе и в Дагестане, так и в регионе, прилегающем к границам Киевской Руси. При этом появившиеся уже в конце X в. в Тмутараканском княжестве,
расположенном на Таманском полуострове, носители раннедревнерусского языка устанавливают контакты, в т. ч. языковые, с сохранившимся здесь местным булгарским, близким к протокумыкам населением. Об этом свидетельствуют привлеченные к рассмотрению лексические факты, включая булгаризмы, проникшие в раннедревнерусский язык через печенежское посредство.
4. Вместе с тем в данный период воздействие огузских языков на рассматриваемые языки, обусловившее соответствующие их взаимоотношения, было сравнительно интенсивным и затронуло как лексический, так и синтаксический уровень. В последнем случае следует иметь в виду развитие под огузочэдьджукским влиянием в кайтагском диалекте кумыкского языка перфекта на -ур, по модели которого в древнерусском языке формируется т. н. «новый перфект». Однако конвергентные апеллятивные лексические изоглоссы, обладающие общими фонетическими признаками, оказались сравнительно немногочисленными в то время, как в рассматриваемых языках, в т. ч в (ранне)древнерусском, по преимуществу в его устной (фольклорной) традиции, получило отражение несколько большое число огузских лексических форм, представленных однако лишь этнонимами и антропонимами.
5. Последующее кыпчакское влияние на раннедревнерусский, тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, обусловившее появление в них идентичных лексических форм, было менее интенсивным, чем продолжавшееся воздействие булгарских языков, отразившееся не только на лексическом, но и фонетическом уровне (в последнем случае раннедревнерусского языка). При этом продвижение собственно кыпчаков (половцев) в дозолотоордынский период ограничивалось Северо-Западным и Центральным Кавказом и пространством между Волгой и Днепром. В прочих же областях, западнее Днепра, а также на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане, еще сохранялись, как показал также анализ языкового материала, огузированные булгары-куманы (команы) и комуки (ср.: qumuq <цот-иц < др.-булг.*цоп- «оседлый» > цот-ап), родственные друг другу. Отметим, что, наряду с уже установленным нами случайным характером лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами «Слова о полку Игореве», столь же неадекватной оказывается предпринятая недавно попытка выявления «лексико-семантических параллелизмов» в языке данного памятника и древнекумыкских преданиях.
7. В золотоордынский период (вторая половина XIII - начало ХУ1вв.), когда окончательно оформляется нынешняя кыпчакская принадлежность кумыкского и других северокавказско-куманских языков, и еще был известен позднедревнерусский язык, в книжной традиции последнего начинают отражаться ономастика и этнонимика тюркских
языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. Вместе с тем вследствие уничтожения в результате монгольского нашествия прежнего кыпчакско-половецкого населения Крыма и Северного Причерноморья сюда после 1324 г. была вынуждена переселиться из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа часть одного из субэтнических подразделений кумыков - баргыны-бораганцы (современные брагунцы). Данный факт подтверждается установленной близостью северокавказско-куманских языков к иным куманским и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языкам, кумыкского языка - к языку Codex Cumanicus, созданному в XIV в. в Крыму, наличием разнообразных северокавказско-куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности XIV-XV вв. Указанное обстоятельство обусловило появление восточнославянских (древнерусских) лексических заимствований в названном памятнике, возможность отражения в нем (восточно)славянского синтаксического влияния, а также более интенсивное обратное воздействие северокавказско-куманских языков, в т.ч. в лице древнекумыкского, на позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом и семантическом, сколько (возможно, субстратного характера) фонетическом уровне.
8. Установленная на основе типологического анализа соответствующих фонетических и морфологических изоглосс близость к северокавказско-куманским языкам армяно-кыпчакского языка (памятники XVI-XVII вв.), носители которого мигрировали в XIII-XVbb. на Украину из Крыма, позволяет полагать, что в рассматриваемую (до указанного времени) эпоху эта близость была более значительной. О том же свидетельствует воздействие на армяно-кыпчакский язык восточнославянского (древнерусского) языка, которое обнаруживается наряду с лексическим на морфологическом и синтаксическом уровнях. Не случайно, имело место и лексическое взаимодействие западно-(древне)русского письменного языка с северокавказско-куманским и армяно-кыпчакским языками, к фактам которого относятся северокавказские куманизмы (кумыкизмы) западно(древне)русского языка, а также западнорусские лексические элементы армяно-кыпчакского.
9. Четвертый период истории рассматриваемых взаимоотношений приходится на эпоху позднего средневековья (XVI-XVII вв.), когда на Северо-Восточном Кавказе в притеречной зоне начинают расселяться носители ногайского языка и терских (прежде всего - гребенских) русских диалектов. Лексическое взаимовлияние русского, который на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков, и местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков было сравнительно интенсивным и осуществлялось в условиях
двустороннего двуязычия. При этом, с одной стороны, в письменном общении между русским и местным населением края использовался кумыкский вариант «северокавказского тюрки», в устном - разговорный кумыкский язык, именовашийся в русской традиции того времени «татарским». С другой стороны, русский язык был известен в устной форме среди соседнего русскому кумыкского и родственного ему тюркоязычного населения, что поддерживалось функционированием во второй половине XVII в. русских школ в междуречье Кумы и Терека.
Научная новизна диссертации определяется в первую очередь самой постановкой проблемы. В ней впервые в рамках монографического исследования анализируются в диахронном аспекте - в целом и на различных хронологических срезах - полуторатысячелетние (с первых веков н. э. и до нового времени) взаимоотношения с русским языком широкого круга разносистемных - нахско-дагестанских и тюркских -языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. При этом на ранних этапах - уровнях праязыковых состояний соответствующих лингвем -контакты осуществлялись и в других ареалах Восточной Европы, включая Балканы, Крым и Северный Кавказ. Кроме того, в исследовании впервые обоснованы следующие положения, существенные прежде всего для тюркского и русского (славянского) и отчасти нахско-дагестанского языкознания:
- выдвинута гипотеза о миграции носителей древних булгарских диалектов с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, географически смежные с областью распространения позднего праславянского языка, а также гипотеза о древнейшем протокумыкском, или субстратно-булгарском, этапе формирования кумыкского языка;
- дополнительный анализ материала нахских языков, привлеченного в своё время для обоснования гипотезы о непосредственных ареальных взаимосвязях указанных языков с древними (пра)славянскими диалектами, ещё раз подтвердил несостоятельность концепции существования славянско-кавказского языкового союза;
- выдвинуто предположение о булгарском генезисе редуцированных гласных в праславянском и гунзибском языках и приведены подтверждающие его лингвистические факты;
- дана интерпретация на основе булгарского (протокумыкского) языкового материала известных лексических фактов, связанных с Тмутараканском княжеством, генезиса ойконимов Тьмутаракань, Астрахань и этнонима ОБЪРЫ «Повести временных лет», установлены булгаризмы, проникшие через печенежское посредство в (ранне)древнерусский язык, смягчение заднеязычных согласных в котором также имеет контактное происхождение;
- обосновано развитие под огузским влиянием в кайгагском диалекте кумыкского языка перфекта на -ур, по модели которого, можно думать, в древнерусском языке формируется т. н. «новый перфект», и конвергентных лексических изоглосс рассматриваемых языков, а также положение о том, что завершение кыпчакизапии языка комуков (древних кумыков), родственного команскому, имело место в золотоордынскую эпоху;
установлена неадекватность «лексико-семантических параллелизмов» в языке «Слова о полку Игореве» и древнекумыкских преданиях, предложена новая, в основном булгарская, с привлечением языков рассматриваемого региона интерпретация ряда тюркизмов в этом памятнике;
- выявлена близость северокавказскокуманских языков к иным куманским и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языкам, кумыкского языка - к языку Codex Cumanicus, обнаружены разноуровневые северокавказско-куманские языковые элементы в памятниках золотоордынской письменности XIV-XVbb.;
среди восточнославянских (древнерусских) лексических заимствований в Codex Cumanicus выявлены формы, известные северокавказско-куманским (древнекумыкскому) языкам, приведены дополнительные аргументы, подтверждающие возможность отражения в данном памятнике (восточно)славянского синтаксического влияния;
выявлено более интенсивное обратное воздействие северокавказско-куманских языков, в т.ч. древнекумыкского, на позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом и семантическом, сколько (возможно, субстратного характера) фонетическом уровне, установлена более древняя, чем принято полагать, близость к северокавказско-куманским языкам армяно-кыпчакского языка;
- в позднесредневековый (XVI-XVII вв.) период истории рассматриваемых взаимоотношений лексическое взаимовлияние русского языка и местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков было сравнительно интенсивным и осуществлялось в условиях двустороннего двуязычия, что нашло отражение в соответствующих усвоениях местных (терских) русских говоров.
Теоретическая значимость исследования наряду с тем, что в нем рассмотрены практически все известные типы взаимодействия языков и лингвистических ареалов, обусловивших в определенной степени характер анализируемых взаимоотношений рассматриваемых языков, заключается в установлении целого ряда закономерностей, имеющих теоретическое значение для тюркского и русского языкознания. К числу важнейших из них, связанных с тюркской ареальной лингвистикой, относится положение о миграции носителей древних булгарских диалектов с территории Северо-
Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, географически смежные с областью распространения позднего праславянского, а затем и древнерусского языков. Окончательно снята с повестки дня постановка вопроса о славянско-кавказском языковом союзе, что в теоретическом отношении существенно важно для славянского языкознания и поддерживается принципиально новым для славистики контактологическим подходом к генезису славянских редуцированных гласных. С точки зрения древней ареальной истории тюркских языков, обращает на себя внимание иные теоретические аспекты проведенного анализа - это «общетюркский» характер озвончения анлаутных дентальных взрывных в ряде общих и специфических булгаризмов славянских и нахско-дагестанских языков и более интенсивное, чем в отношении славянских, воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские языки.
Достаточно важными как для тюркского, так и для русского теоретического языкознания представляются установленные в рамках данного исследования факты огузского влияния на синтаксические структуры раннедревнерусского и кумыкского языков. Другие контакты применительно к тюркским языкам нашли отражение в кумыкском языке в виде рефлексации пратюркских гласных первого слога и процессов, выделивших булгарскую группу тюркских языков. Сюда же относятся ареальные взаимоотношения северокавказско-куманских языков с иными куманскими, включая армяно-кыпчакский и язык Codex Cumanicus, и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками; относительно русского языка - это некоторые фонетические явления (контактные изоглоссы) древнерусского и южных (велико)русских диалектов, обусловленные воздействием северокавказско-куманских (древнекумыкского) языков.
Методы и приемы исследования. Их использование в работе носит комплексный, диахронно ориентированный характер. В зависимости от конкретных задач исследования и синхронных срезов, на которых они рассматривались в том или ином случае, использовались приемы сравнительно-исторического (внутренняя и внешняя реконструкция), описательного, включая словарные дефиниции, методов, а также методов структурно-типологического сопоставления, лингвистической географии и ареального языкознания, элементы метода компонентного анализа. К числу основных планов исследования, связанных с вопросом о способах систематизации и объяснения анализируемого материала, относятся, с одной стороны, собственно этимологический аспект, который в силу своеобразного положения этимологической науки, также носит комбинированный характер. С другой - приемы сопоставительно-исторической методики, посредством которой факты неродственных языков, в том числе связанные с заимствованием и установлением тех или
иных взаимоотношений между рассматриваемыми языками, анализируются в диахронном отношении.
Источники исследования. Лексический материал, свидетельствующий о достоверости результатов произведенного исследования, извлечён, как правило, из двуязычных тюркско-русских и русско-тюркских словарей, «Древнетюркского словаря», двуязычных нахско-дагестанско-русских и русско-нахско-дагестанских словарей, сопоставительных словарей нахско-дагестанских и иных кавказских языков. Использовались также исторические и толковые словари русского и других славянских языков, русских народных, в т. ч. донских, говоров. К анализу привлекались материалы терских говоров, собранные автором во время диалектологических экспедиций ЧИГПИ-ЧИГУ в 70-80-х гг. прошлого столетия, этимологических словарей тюркских, русского, славянских (праславянский лексический фонд), картвельских, адыгских и осетинского языков, сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков.
В ходе рецензирования «Сравнительно-сопоставительного словаря отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов» И.Ю. Алироева и памятников тюркоязычной деловой переписки в Дагестане XVIII в., введенных в научный оборот Г. М.-Р. Оразаевым, были подвергнуты фронтальному рассмотрению с позиций настоящей диссертационной работы содержащиеся в них лексические материалы. Кроме того, в качестве источников исследования использовались Codex Cumanicus, некоторые хазарские и золотоордынские документы, памятники армяно-кыпчакского языка, данные русский летописей, «Слово о полку Игореве», памятники литературы Древней и Московской Руси, документы русско-кабардинских, русско-дагестанских и русско-чеченских отношений XVI-XVII вв., памятники кумыкского фольклора и письменности, тюркиязычные кумыкские документы XVI-XVII вв., записи русских путешественников, посетивших Северо-Восточный Кавказ и Дагестан в XV-XVII вв., арабо- и тюркоязычные дагестанские исторические сочинения того же времени и др.
Практическая значимость диссертации заключаются в том, что ее материалы могут найти применение при составлении этимологических словарей рассматриваемых языков, решении некоторых вопросов этноареальной истории их носителей, начиная с древнейших и до нового времени, при написании обобщающих работ по данной проблематике с широким привлечением исторических и иных данных. Они могут быть использованы при разработке учебных пособий, лекционных курсов по тюркскому, славянскому, прежде всего истории русского языка, и нахско-дагестанскому языкознанию, при ведении специальных курсов исследуемых языков. На основе материалов диссертации на филологическом факультете
Дагестанского университета в течение ряда лет уже ведутся специальные (с разработанными рабочими программами) курсы по истории заимствованной лексики русского языка, славянской письменности, древнейшим славянско-кавказским языковым связям, а также индоевропейской (с элементами славянской) лингвокультурологии и языкознанию. Издано (в соавторстве) учебное пособие (3 п. л.).
Апробация работы. Основные положения диссертации опубликованы в II-ти статьях из перечня ВАК РФ для журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, и двух монографиях, в том числе коллективной, изданной в Москве. Кроме того, по теме исследования опубликованы 50 статьей (общий объем - ок. 24 п.л.) в зарубежных (две - в ГДР и одна - в Болгарии), центральных и региональных изданиях. Основные положения диссертации докладывались: на III и IV Международных конгрессах исследователей русского языка «Русский язык: Исторические судьбы и современность» (Москва, МГУ, 2007, 2010 гг.), IX, X и XI Кирилло-Мефодиевских чтениях «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (Москва, Институт русского языка им. А. С. Пушкина, 2008, 2009, 2010 гг.), VIII (Лейден, 1996 г.), IX (Махачкала, 1998 г.), XI (Москва, 2002 г.) Международных Коллоквиумах Европейского Общества Кавказоведов, II Международном конгрессе кавказоведов (Тбилиси, 2010 г.), IV Международных Бодуэновских чтениях (Казань, КГУ, 2009г.), II, III, VI Международных конгрессах «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск, ПГЛУ, 1998, 2001, 2010 гг.), Международном научном семинаре «Лингвофольклористика на рубеже XX-XXI веков: итоги и перспективы» (Петрозаводск, 2007 г.), Международных научных конференциях «Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование» (Москва, МГУ, 2003 г.), «Языки Кавказа» (Лейпциг, Институт эволюционной антропологии им. М. Планка, 2007 г.), «Эргатив и эргативная конструкция в языках мира» (Тбилиси, ТГУ, 2009 г.), «Филология на рубеже тысячелетий» (Ростов-на-Дону-Новороссийск, РГУ, 2000 г.), «Языковая семантика и образ мира» (Казань, КГУ, 2008 г.), «Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты» (Ростов-на-Дону, РГУ, 2009 г.), «Язык как система и деятельность-2» (Ростов-на-Дону, РГУ, 2010 г.), «Язык и межкультурная коммуникация» (Великий Новгород, Новгородский университет, 2009 г.), 2-ой Международной научной конференции «Кавказские языки: генетико-гипологически общности и ареальные связи» (Махачкала, ДНЦ РАН, 2010 г.), VII Междунарной научной конференции «Проблемы общей и региональной ономастики» (Майкоп, АГУ 2010 г.), I Международной конференции «Актуальные
проблемы азербайджановедения» (Баку, Славянский университет, 2010 г.); Международной научной (под эгидой МАГ1РЯЛ) конференции «Ахановские чтения» (Алматы, Казахский университет, 2010 г.), Мсждунарной научной конференции-семинаре «Особенности функционироания и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа» (Ставрополь, СГУ, 2010); Всесоюзных научных конференциях «Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов» (Грозный, ЧИГУ, 1989) и «Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтничных регионах СССР» (Махачкала, ДНЦ АН СССР, 1991 г.), Всероссийских научных конференциях «Вопросы лексикологии и лексикографии языков народов Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков» (Пятигорск, ПГЛУ, 1999г.), «Церковнославянский язык в контексте времени» (Ставрополь, СГУ, 2006 г.); «Проблемы региональной ономастики», «Проблемы общей и региональной ономастики» (Майкоп, АГУ, 2004, 2008 гг.), «Национальный/социальный характер: археология идей и современное наследство» (Нижний Новгород, НГУ, 2010 г.); VIII Конгрессе этнографов и антропологов России (Оренбург, 2008 г.) и др. - всего 49 международных, всесоюзных, всероссийских конгрессов, конференций, коллоквиумов и семинаров, включая ближнее (Азербайджан, Грузия, Казахстан) и дальнее (Нидерланды и ФРГ) зарубежье. Диссертация обсуждалась на расширенном заседании кафедры русского языка ДГУ с привлечением специалистов тюркских языков и иных смежных лингвистических дисциплин.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списков использованной литературы и источников, а также сокращений названий языков и диалектов.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении после общетеоретического вступления обосновывается актуальность диссертации, ее научная новизна, теоретическая значимость, теоретико-методологическая база, определяются объект и предмет исследования, формулируются его гипотеза, положения, выносимые на защиту, цель и задачи, указываются методы и приемы исследования, его источники.
В первой главе «Древние взаимоотношения языков СевероВосточного и Дагестана с русским языком» предметом рассмотрения являются древние, точнее, древнейшие взаимоотношения рассматриваемых языков, нижней хронологической границей которых является для русского языка период существования поздней праславянской общности, а для тюркских языков рассматриваемого региона -булгарской. Область булгаро-(поздне)праславянского контакта
располагалась, по всей видимости, в верхнем и среднем Подпепровье или на пространстве от нижнего Подунавья до левобережья Днепра, если принять во внимание известную возможность локализации в этой зоне прародины славян. Именно здесь, в районе Днепра, находилась, по мнению некоторых ученых, Булгария Кубрата, откуда под предводительством Аспаруха одно из протокумыкских субэтнических подразделений -булгары-хоногуры, переместившиеся сюда к середине VII в. с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, ушли в 679г. на Балканы.
Однако, как отмечается в первом параграфе данной г лавы «Вопрос о славянско-кавказском языковом союзе и нахские языки», еще в 90-е гг. XX в. А.Д. Вагаповым было высказано и продолжает отстаиваться до сих пор положение о длительных и интенсивных славяно-нахских связях с древнейших времен. Они обусловлены, на его взгляд, непосредственными контактами вайнахских племен с населением Восточно-Европейской равнины (?!). Это, как он полагает, предоставляет дополнительные аргументы в пользу гипотезы Вацлава Поляка о славяно-кавказском языковом союзе. Ранее нами была установлена несостоятельность этой концепции, что было поддержано таким выдающимся кавказоведом, как Г.А. Климов.
Анализ показал, что какой-либо контакт на праславянско-нахском уровне исключен для глагольных изоглосс с нахскими компонентами, содержащими анлаутные классные определители (б-иека ~ бекать, в-иека ~~ вякать, й-ека ~ ёкать; деру - д-ору, беру ~ б-ору и др.) или выражающими способ глагольного действия (гайкать, гикать ~ кхайка, кхийка 'кричать, кликать'; квасить, кысати ~ кхавса, кхийса 'шипеть, пузыриться'). То ж самое относится к глаголам т. н. «производственно-промысловой деятельности»: праслав.*debeti 'подстерегать' ~ пранах. (чеч.-инг.) *tieba 'залегать, подкарауливать'; праслав. *Iaxati 'бегать' ~ пранах. *1аха 'искать'; праслав. *lecati (<*I?kati) 'ловить сетями' ~ пранах. *lieca 'ловить', 'хватать'; праслав. *stegati ~ пранах. *tiega 'шить, стегать' (< тюрк.) - и некоторым другим (русск. *халеть 'умирать'- пранах. *xala 'неметь, чахнуть')
Аналогичный характер носят «обозначения гористого ландшафта», которые дают основание А.Д. Вагапову полагать также, что «зона взаимодействия славянских языков с нахскими» представляла собой скорее горную или предгорную (Северный Кавказ, Крым, Карпаты и Балканы), нежели равнинную, территорию, и названия человеческого тела, которые к тому же считаются им наиболее Показательными. При ближайшем рассмотрении одни йз нйх оказываются случайными звуковыми совпадениями: праслав. *bbrdo 1.'(ткацкий) гребень'; 2. 'обозначение горного рельефа' (вторичное) ~ пранах. (Чеч.-инг.) *bierd 'обрыв, берег'; праслав. gorá 'гора, лес' йли 'гора, покры-гая лесом' > 'лес' ~ пранах. (чеч.-
инг.) *gara 'осколок'; npacnaB.*dega/degb кремень, супонь' ~ пранах. diegh/*diey 'туловище'; праслав. *cub-//cup чуб' ~ пранах.*сир 'чуб'; праслав. *bok 'бок' ~ npaHax.*baq 'спина'; праслав. *рах 'низ живота', 'подмышка' ~ пранах.(?) *рах анат. 'легкое'; слав, kuzel 'кужель', 'прялка' ~ пранах.(?) *kuzal 'чуб'. Другие относятся к более древнему уровню, обусловлены воздействием иных (тюркских) языков или хронологически несовместимы: праслав. *1отъ 'каменоломня' ~ пранах. *1ат 'гора'; праслав. *lemeg- 'ступенька, уступ' ~ пранах.*lamag 'лестница'; праслав. *srvbxa ~ пранах nas//nus 'сноха'; праслав. *vortb 'шея' ~ чеч. vorta 'шея' (< пранах.*vartu); праслав. *pal-/*pah> '(большой) палец' ~ пранах. *pal/*p'al 'палец'; праслав. *mizin ~ пранах. *mizin- 'мизинец'; праслав. къ1ъ-'зуб'/къ1ъ 'клык' - пранах. qali/qale '(коренной) зуб'; праслав.*skemica 'челюсть' (точнее, эндимическое блр. скемица 'челюсть') ~ пранах.*qiema 'челюсть'; праслав. *salazki ~ пранах. *sálaz 'челюсть, сани'.
Неудовлетворительный характер носят сходства в области имен прилагательных (праслав. *bely 'белый' ~ пранах.*bieli 'светло-желтый; желток', праслав. *k'oren- (?!) 'черный' ~ пранах. *k'oran 'угольный'), а также «морфологические параллели» в области словоизменительных категорий существительных (н-р, в местном падеже чеч.-инг., но праслав. (и.-е. уровня) -ie), глаголов (чеч. -и (наст, время при отсутствии личного спряжения в чеченском и ингушском языках) ~ слав, -u (1 л. ед. ч. тематических глаголов и.-е. уровня), славянских действительных причастий наст. вр. -ащ-, -ущ- и.-е. характера ~ чеченский суффикс деепричастий настоящего времени и др.
Во вступительной части второго параграфа первой главы «Булгаризмы славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языков в сравнительном освещении» обосновывается возможность развития к VIII в. н. э. в праславянском редуцированных переднего (Ь) и непереднего (Ъ) ряда из кратких */ и *й и к IX в. фонемы среднего ряда и среднего подъема э в гунзибском языке под воздействием аналогичных гласных древнебулгарского языка, в котором образование редуцированных гласных из узких завершилось к VII в. н.э. - до прихода булгар в Поволжье. Гораздо более интенсивное фонетико-морфологическое воздействие булгарских языков Северо-Восточном Кавказа и Дагестана на нахско-дагестанские говорит о достаточно давнем исходном пребывании их носителей в данном ареале. Отсюда, как показывает ареальная интерпретация лексических булгаризмов рассматриваемых языков, могло иметь место их продвижение не только в области, географически смежные с регионом распространения поздних праславянских диалектов, но и на Балканы. Последним обстоятельством была обусловлена позднейшая утрата падежной деклинации в болгарском языке, к числу предварительных, кроме лексических и иных фонетических, свидетельств которой следует отнести
совпадение аффикса -am(-em) кумыкских детских считалок с аналогичным показателем порядковых числительных дунайско-болгарского, волжско-булгарского, а также чувашского языков в условиях, когда промежуточное звено его бытования обнаруживается в кубанско(приэльбрусско)-булгарском языке.
В следующей части данного параграфа, посвященной анализу консонантизма лексических булгаризмов рассматриваемых языков, анализируется отражение в них фонетических процессов, обусловивших выделение булгарской группы языков, включая переход к чувашскому состоянию. При этом к числу общих явлений, в которых наблюдается первый тип ротацизма, относятся: русск. диал. хирка 'чувашская девушка', волжско-булг. эпиграф, hir 'девушка, дочь'~ ст.-лак. хаг > совр. лак. ssar 'женщина, жена', агул, xir 'жена, женщина'; лезг. jar-an(suvar>) 'праздник (suvar) весеннего равноденствия' ~ др.-русск. ИРИИ (XI в.) 'южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна'; болг. (дели)боран 'крепкое молодое вино' ~ кум. диал. бор юзюм/боз юзюм 'красноватый виноград', кум. уст. бора 'недозрелые виноградины (при уборке урожая)'; русск. диал. вараг 'овраг', др.-русск. ВРАГЪ 'овраг', русск. лит. овраг ~ дарг. avarag 'овраг' наряду с дарг. barg 'лощина'; др.-русск. КОВЬРЪ 'ковер' ~ гунз.-бежт. q'ir 'войлок'; слав. *§агап 'сазан', др.-русск. ШАРОУКАНЪ(антропоним) ~ пранах. *c'arV 'рыба', осет. sarzgan 'сазан', венг. sârkâny, чеч.-инг. särmak/särmik/sarmak 'дракон'(?); болг. вир 'омут, водоем, заводь' ~ лезг. wir 'бассейн, небольшой водоем, озеро', дарг. war-acan 'река, поток', инг. fvvord (<*vword) 'море'(> осет.ирон. furdMHr.ford 'большая река, море').
Вместе с тем не обладают славянскими соответствиями следующие булгаризмы данного типа из языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана: пранах. *saru 'год' ~ чув. sur то же; чеч.-инг. *sar-in 'гладкий, ровный' (ср.: чеч. sera are 'равнина') ~ вероятный (?) булгарский репрезентат аналогичного (с анлаутным s-) обще- и межтюрк, jazy 'простор'; чеч. gûjriîë, инг. gujra 'осень', но чув. kë°r то же; пранах. *dur-in 'соленый' ~ пратюрк. *tü:f/*tö:r 'соль'(?); кум. диал. Тур-(а)ли - гидроним, соленое озеро в районе г. Махачкалы < пратюрк. *tü:r 'соль' (ср. выше); дарг. dir-q/di-rqa 'равнина' < пратюрк *tör 'прямой, ровный' (ср. чув. Шг-(э) '1. прямой; 2. честный' <*tör-qy); лак. b'urni/b'urun 'олень' < булг. > чув. päru ~ роги (ръ°ги) 'теленок', венг. bornyj, boijük, boiju 'олененок, теленок оленя, теленок', но пратюрк. *burayu 'теленок'. Обнаруживаются и булгаризмы, отложившиеся в нескольких языках рассматриваемого региона, ср.: дарг. her-k' 'ручей, поток', 'река', авар, hör 'озеро, лужа, пруд, водоем', çor 'река', чеч. hwor-d 'море', лезг. диал. ür 'бассейн, небольшой водоем, озеро' < булг. *örek 'река'; кум. шура - составная часть названий болотистых рек, шере '1) лужа; пруд; 2) жидкая глина (которой мажут земляные полы)', чеч. sêre 'мокрица'
~ чув. surà, венг. sár 'болото'; пранах. sura, анд. sSiw(u), §Simu, кар. §§iw, §swl, ахв. sso, багв. ssT, тинд. su //sur, чам. ssiw//sslw , ботл. ssîwu, S§Tü, год. Ssïwu, §§Tü 'молоко', лезг. Sur, удин, slor 'творог', цах. §ог 'коровий творог' < прабулг. *§iür < npaTOpK.*siür > общетюрк. sût 'молоко'.
К числу общих булгаризмов рассматриваемых языков, в которых отразилось явление ламбдаизма, относятся: русск. диал. альчик 'бабка, игральная кость' ~ кум. алчы 'вогнутая сторона альчика' ~ лак. alëimaj 'бабка; игральная кость; альчик'; болг. шиле 'годовалый ягненок', с.-х. sijleg 'ягненок по второму году'< булгарское ламбдоидное соответствие ('животное с выпавшими молочными зубами', от тюрк, tis 'зуб' при чув. säl то же) др.-тюрк. ti§äk 'двухгодовалая овца' > наименования ягненка в возрасте до одного года в некоторых дагестанских языках - арч. tal, цез., гин. .teli, бежт., гунз., хварш. .tile с анлаутным сильным латеральным аффрикатом .t-, рефлексы которого отразились и в лак. ö'i, лезг. k'el, агул, kkel, таб. côil то же. Сюда же следует отнести корневые балк- и баш- в этнонимах булг-ар, балк-ар, башк-ир, башк-ур-т, а также тюрк, (тур., чагат.) Balqan 'горная цепь, хребет' (< пратюрк. *batk 'вершина, верхушка, макушка'), что указывает на их обобщающее значение '(высоко)горный человек', 'горец', которое также отложилось в этнониме булк-ан-лы(лар) 'булканцы' из кумыкского героического эпоса «Анжи-наме», посвященного осаде арабами в 714/714г. г. Анжи (район нынешней Махачкалы в Дагестане). Областью первичного распространения этнонима булгар (< балкар), впервые упомянутого в конце II в. до н. э., когда булгарская общность отделяется от пратюркской, является «пояс великой горы Кавказа». Отсюда его носители могли продвинуться и на другие территории, включая области, географически смежные региону распространения праславянского языка.
Кроме того, не имеют славянских соответствий следующие булгаризмы данного типа из языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана: бацб. p'al 'пятый день (с сегодняшнего)', отвечающее в отношении анлаута не столько волж.-булг.Ьё1 общетюрк. bes), сколько чув. pilëk 'пять', но с позднейшим оглушенным анлаутом; чеч. t'ul-g 'камень' ~ чув. cul < *col < *tiäl 'камень', но t > с в волжско-булгарском состоялся не ранее XIV в. и не характерен для булгаризмов древнейшего периода, в т.ч. дунайско-булгарских заимствований в славянском и венгерском, или этот переход имел место уже в древнечувашском (булгарском) языке до VIII в. - до прихода предков чувашей на Волгу; кум. диал. Талгъын 'Талги' (гидроним и ойконим), ср. обще- и межтюрк, das + -qyn (в т.ч. кум. гашгъын) '1) наводнение, половодье, паводок; 2) поток'; кум. кул-ай 'собачонка; собачка' ~ венг. kölyök 'щенок' < общеалт. *köl'-äk > тур. kös-äk 'звереныш, верблюжонок'; лак. k'°i 'зима' ~ пратюрк.*яу! то же.
Общие лексические формы обнаруживаются и в булгаризмах рассматриваемых языков, где отразился переход («чувашская палатализация») прабулг. *s > s, который имел место в прабулгарском и регулярно отражается в булгаризмах древнейшего периода в других языках (в венгерском - до VIII—IX вв. и в славянских языках праславянской эпохи), а в древнечувашском (булгарском) языке он происходит в VIII в. -до прихода предков чувашей на Волгу. В позиции перед *i, *у к ним относятся: ст.-сл. (др.-болг., VIII в.) ШЕГОРЪ 'бык' < (пра)тюрк. syyyr 'телка оленя, корова1 > ~ цез. sirjo, гин. soge||sege, бежт. sügö, гунз. sugu 'кобыла'; ст.-слав. (др.-болг., X-XI вв.) ШАРЪ 'краска' (< булг. *§эг < кит. syr) ~ кум. диал. ишр 'краска', азерб. sir 'глазурь, эмаль' (> лезг. sir 'краска'). Перед дифтонгами -*ia: слав. *§агапъ 'молодой сазан, карп' (< пратюрк *siäran/*siäryan 'сазан, рыба-змей, червь') ~ пранах. *c'arV, авар., ахв., год. с'с'и?а, тинд. c'c'wa?a, хварш. c'c'wâ, удин, cali 'рыба' (ср. осет. sardzan, sazan 'сазан'); др.-русск. (XI в.) ШАРОУКАНЪ//ШАРОУОКАНЪ (< пратюрк. *siäru-kan 'дракон') ~ чеч.-инг. särmak/särmik/sarmak 'дракон', авар. диал. Шарухан (антропоним); русск. диал. шурка 'овца' (< обще- и межтюрк, saryq '[обыкновенная] русская овца (без курдюка)') ~ рут. sur? 'отара овец'; *iu: зап.-русск. шувар 'болотные, водяные растения', укр. шувар 'Acorus ca!amus'(aHp болотный), откуда польск. szuwar [suwar] 'аир, камыш', болг. шавар 'осока', макед. шевар 'тростник, камыш', с.-х. шевар 'тростник, камыш', словац. süwar, siwar 'поросшее травой место', чешек, диал. süvarina 'сорная трава' (< булг. *suwar 'разновидность камыша и других водных растений'(< чув. sb°var- 'поить' < syv 'вода' при чув. sàv, su 'вода') ~ кум. шавур 'рассол (для хранения сыра)', кум. Шав-ден-ек, Шава (гидроним и ойконим), балк. шавдан/ишудан (в гидронимии), чеч.-инг. *sawdan 'источник, ключ, ручей', бацб. p-sa 'источник, родник, ручеек', осет. swadon/sawœdon(œ) 'источник', 'родник', 'ключ', 'ручей', swar/sawœr 1. 'минеральный источник', 'минеральная вода'; 2.'(в некоторых говорах) рассол (например, для хранения сыра)'.
Вместе с тем в языках Северо-Восточного Кавказа и Дагестана обнаруживаются булгаризмы рассматриваемого типа, неизвестные славянским языкам: кум. Шура - составная часть названий болотистых рек, шере '1) лужа; пруд; 2) жидкая глина (которой мажут земляные полы)', чеч. sëre 'мокрица', в которых имел место переход *s > s в позиции перед дифтонгом *ia (< пратюрк. *siär 'болото, грязь, камыш' > венг. sár [sär] 'грязь', чув. sor(b) 'болото, грязь'), и пранах. sura, анд. ssiw(u), ssimu, кар. ssiw, sswí, ахв.sso, багв ssï., тинд. su //sur, чам. ssiw//sslw , ботл. ssïwu, ssïu, год. ssTwu, ssTü 'молоко', лезг. sur, удин, slor 'творог', цах. sor 'коровий творог' - перед дифтонгом*ш.
К числу общих форм, отражающих второй тип ротацизма в булгаризмах рассматриваемых языков, относятся: др.-русск. ТРУНЪ
'знатный человек у волжских булгар' (ср. чув. верх. Гъгът, чув. низ. 1ъгъп 'князь (в топонимах)', хазарский титул Тоиботчх; (VII в.), Цс1ип в «Истории Алван» (VII в.) ~ лак. Тигап-с1, авар. Т'игаг-аш / T'urur-aw / T'uгul-aw, (кум.-) чеч. Тиг1-о\у, но каб., адыг., абаз., осет. Т(у)гаш в антропонимах и патронимах нахско-дагестанских, абхазо-адыгских и осетинского языков; кум. уст. гёз-ен 'загон для лошадей (под открытым небом)'/кум. гюр-ен ' 1) загон (для скота); 2) ореол, венец (напр.солнца); 2. бурый, саврасый (о масти лошади)' (> чеч. gOra(n,) '1) клетка (для птиц и животных); 2) косяк (дверной или оконный); 3) западня, капкан, ловушка; 4) рамка (для вставки, оправы); 5) с.-х. грядиль', чеч. gur 'капкан, клетка, западня') < обще- и межтюрк. к^Н- 'стеречь, охранять, пасти (скот)' (ср.: кум. гут-(диал.) ~ юот- 'выполнять', гёзет 'ночное').
В булгаризмах рассматриваемых языков получили также отражение процессы, наблюдаемые при переходе к чувашскому состоянию. К ним относится фрикативация увулярного Я > X (> которая в неконечной позиции завершилась в древнечувашском (булгарском) языке до прихода предков чувашей на Волгу к У1Нв. и могла иметь место в более ранних булгаризмах языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. Ср.: русск. диал. хирка 'чувашская девушка', волжско-булг. эпиграф. Ыг 'девушка, дочь' ~ ст.-лак. хаг > совр. лак. §§аг 'женщина, жена', агул. х1г 'жена, женщина'; название народа Ьоп-к' в армянских источниках, известного в Дагестане, Северо-Восточном и на Центральном Кавказе в IV-V вв. н.э. < прогоэндоэтноним кумыков цштщ < яошиц < *цопиц 'оседлый', откуда Ьопоуиг - самоназвание мигрировавших на Балканы булгар Аспаруха; общеслав. *ХЪМЕЬЬ с -ъ- <*-и- (< пратюрк. *яат-1а- 'камлать') ~ авар. хишеИ 'хмель', развитие ц- > х-, в котором поддерживается кум. халма-ж 'ворожба', халмаж-чы 'ворожей(а)', халмаж этмек 'зачаровать, заворожить' ~ лак. ха1таг Ч) шатер, тент у могилы (для чтеца Корана)'; 2) 'чтение Корана на могиле', кум. хум-а-р 'азарт, сильное увлечение': ср.: пратюрк. цат 'шаман', отложившееся в названии божества Кат-агм (> ст.-слав. КОУМИРЬ 'идол, божок', Х-Х1 вв.) из кумыкского эпоса «Анжи-наме», посвященного взятию одноименного кумыкского города-крепости арабами в 713/714 г.
Сюда же: дун.-булг. а1Ка-81 'ушная серьга, подвеска' с арабским (Ха1ка) этимоном, усвоение которого в булгарский могло иметь место с началом в 642-643 гг. хазаро-арабских войн (ср. кум. гьалкъа ' 1. кольцо, круг, кружок; 2. серьги в форме кольца', анлаутное гь- в нём могло быть
опущено при освоении); хазар.-булг. НаркеХ (др.-русск. калька БЪЛА ВЕЖА - X в.), вторая генетически иранская (перс. ¿аГе/£е1а 'крепость, укрепление, цитадель') часть которого отложилась не только в чув. кП 'дом', но и в кумыкских ойконимах Вбг^еН и НеШ, а также в некоторых нахско-дагестанских языках. Более ранняя фрикативация -ц- > в
инлауте отразилась, возможно, в таких общих формах рассматриваемых языков, как дун.-булг. ЕСПЕРИХ (VIII в.) 'Аспарух' ~ Ах. с.б. р. - имя одного из кумыкских верховных правителей-шамхалов (XIII-XIV вв.) -метатеза из 'белый [благородный], западный (ах-) савир' (sabir ~ sapir ~ subar); bóri-ta(r)xan 'тархан-волк' - имя болгарского правителя Белграда (приблизительно 853-888 гг.) ~ булг.-кавк.-алб. t'arxan 'тархан' (VII в. н. э.), ср.: чув. turxan ист. 'тархан', дарг. talqan 'помещик'.
К числу общих форм булгаризмов рассматриваемых языков, в которых отразился переход *-п > -ш в позиции конца слова (при известных разногласиях, связанных с его интерпретацией), относится ст.-слав., русск.-цслав. САМЪ-ЧИИ 'управляющий хозяйством', болг. сам-сур 'грубый, невоспитанный, неуклюжий человек' (< др.-булг. *sám-cy < *пратюрк. sa-n (< *sa- 'считать') ~ старый кумыкский антропоним Сам-бий (бай 'князь'). Данный звукопереход отразился в известном с VII в. н.э. (когда булгары-хоногуры продвигаются на Днепр и Балканы) эндоэтнониме кумыков qumuq < qomuq < *qonuq 'оседлый' (< пратюрк. *qon '1. опускаться с высоты, садиться, приземлиться; 2. останавливаться, располагаться на житье/ночлег/отдых') > ст.-венг. (до 1201 г.) (jász)-kun-ok - наименование куман, а также через его варианты *qom-at/*qum-at - в праслав. *kbmetb и *къшепь 'лица мужского пола, занимавшие по преимуществу высокое социальное положение'. Сюда же следует отнести и некоторые ономастические формы языков рассматриваемого региона: Tum-an (/ авар. Tum) 'одна из областей исторического проживания кумыков в горном Дагестане' (с IX в.) ~ чув. teme 'кочка', 'бугорок', 'возвышение', 'холмик' (ср. обще- и межтюрк, dóg 'холм'); чеч. Тагаш - мужской антропоним (< пратюрк. *t(')u8un) ~ чув. верх, tbrbm, чув. низ. tbrbn 'князь (в топонимах)'.
На исходную древность бытования булгарских языков в рассматриваемом регионе и возможность продвижения их носителей в другие, в т. ч. смежную ареалу распространения (поздне)праславянского область исторической Венгрии, указывает то, что, наряду с отражением в булгаризмах кумыкского (кул-ай 'собачонка; собачка') и нахско-дагестанских языков (лак. k'°i 'зима') и отчасти сопряженных с ними славянских (др.-русск. КОВЬРЪ (XII в.) ~ гунз.-бежт. q'ir 'войлок') глухого (сильного) гуттурального анлаута, обнаруживают близость к отдельным венгерским булгаризмам звонкоанлаутные чеч. güjriie, инг. gujra 'осень'. Отразившееся в булгаризмах венгерского пратюркское противопоставление *р- - *Ь- наблюдается также в бацб. p'al 'пятый день (с сегодняшнего)' и лак. b'urni 'олень'. Аналогичное явление имеет место и в области дентальных, где в чеч. t'ul-g 'камень', кум. диал. Talgyn сохраняется противопоставление *d- -*t-. О том же свидетельствует и не присущее булгаризмам венгерского языка их вторичное «общетюркское» озвончение, наблюдающееся не только в рассматриваемом регионе
(пранах. *dur-in 'соленый', дарг. dirq/dirqa 'равнина'), но и в известном с
VII в. на Западной Волыни названии древнерусского племени ДУЛЪБИ < гунно-булгарский род Dulo/Dula *'горный' (к нему относился Аспарух, ушедший в 679г. на Балканы) > ойконим Dyl-ym в северо-западном горном Дагестане. Глухоаналаутная его форма отложилась в ойкониме (Ru-)tul в южном горном Дагестане и в другом древнерусском этнониме ТИВЕРЬЦИ, носители которого также проживали в VI-IX вв. по соседству с дулебами в области Подольской возвышенности, смежной исторической Венгрии.
Аналогично в соседнем регионе - в большинстве западнославянских, лехитских и серболужицких говорах, а также в белорусском языке и территориально смежных с ним говорах русского языка - в положении перед гласными переднего ряда имеет место обусловленная булгарским влиянием (на западно- и восточнославянские языки - !) свистящая палатализация (t > с', d > dz'). Она наблюдается в период дифференциации позднего праславянского языка (VII-IX вв.), а также в рассматриваемых языках (t > с в ареально смежных говорах кумыкского и табасаранского и d- > dz- в диалектах чеченского языков), где носит достаточно давний характер (ср. общедаг. *cal, пранах. *сагк' 'зуб' ~ чув. sal <*cal то же). Здесь палатализация могла развиться из известной в прикаспийских тюркских (> лезг., таб., крыз. с'al 'язык' ~ чув. celxe то же) и чувашском (но не ранее XIV в.) языках древнебулгарской (до VIIIb.) шипящей палатализация зубных взрывных t>c (> чув. s) вследствие присущего северному (терскому) кумыкскому и прежде всего карачаево-балкарским диалектам цоканья, известного еще в хазарском, а также в монгольском.
Показательно и то, что славянским и рассматриваемым языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана оказываются известными практически все общие и специфические репрезентаты пратюркских аффрикат, цокающие и иные (булгарские) инлаутные варианты которых оказываются представленными вместе с тем в дунайско-болгарском, хазарском и осетинском языках, а также в (древне)русском, других живых тюркских языках региона (см. цоканье в предшествующем и последующем изложении). Так, в анлауте к числу подобных лексических форм относятся репрезентаты:
- ранне-булг. d'- - ст.-слав.(болг.) ДОХЪТОРЪ 'подушка' (X-XI вв.) < др.-булг. *jatqur 'подушка, постель';ст.-слав.(болг.) ДИЛОМЪ (VIII в.) < пратюрк. *jylan 'змея'; чеч.-инг. dara Ч) выкроить, скроить, кроить; 2) разрезать, разрезать на куски, разрубать, рубить' (< обще- и межтюрк, jar-'рассекать') ~ удин, (савир.-хазар.) dar/dzar 'яр, овраг'; пранах. *dayun 'дождь' (< тюрк, jayyn/jayun то же);
- пратюрк., дун.-болг. с- (< *d'- ?) - ст.-слав. ЧИГОГЬ, др.-русск. ЧИГОТЪ 'спафарий' (< пратюрк. *jEgit 'юноша, храбрец') ~ кум. чара '1)
мероприятие, мера'; 2) 'выход (из какого-либо положения), средство, способ' (> рут.диал. cara' 1) выход (из положения)'; 2) 'помощь) (< др.-тюрк. jaray/jaraq 'подходящий случай, момент, средство'); рут.диал. car-a'k 'расколотое бревно' (< обще- и межтюрк, jar- 'рассекать'), чеч. C'ar(bel-oi), авар. C'ar(a-da) - названия высокогорных исторических областей;
- пратюрк. *с- > булг. dz- (z-), c-, s-, -s- - русск. урал. дзибага 'шерсть весенней стрижки', русск. симбир. чебага 'ордынская шерсть, привозимая киргизами'(< пратюрк. *japayu 'шерсть' > венг. giapju [d'apju] то же < обще- и межтюрк, jap 'шерсть(овечья)') ~ инг. dzip 'шерстяная ткань'; кум. уст. земире 'обрядовая песня для вызывания дождя в засушливое лето' (< тюрк, jayyn/jayun 'дождь'); кум. зар ' 1) скорбь, печаль; 2) горе, огорчение; 3) жалобный вопль, жалоба, сетование'(< обще- и межтюрк, jar/dzar 'клич'); чеч. dzalya, dzajla, dzazga, инг. zazga 'сковорода'(< обще- и межтюрк, jalyas 'вид посуды'); народ zab-ender, влившийся в конце VI в. в Аварский каганат, и его коррелят zab-uk (IX-X вв.), чеч. ойконим Zona% 'Зоны' (< хазар. Zunix - X в.), ойконимы Zandaq (чеч.) /Заннакъ, Зюннек (кум. (< обще- и межтюрк, jántyq 'бок, склон'); лак. zukka (< *zuga) 'веретено'(< обще- и межтюрк. i:k то же); дун.-булг. r|Tc;r|pycov РсоъХе [«боярин внутренней службы»] (Преслав) с инлаутным [tz-], передающим глухую аффрикату [с'] ~ кар.гал. ickeri/ickeri ' 1 .(во)внутрь; 2. комната', даргинский ойконим Icari, удин, c'ic'ek 'цветок' в условиях, когда цоканье отмечается в западных азербайджанских говорах и нашло отражение в одном из этнотопонимов (VII в. н.э.) Арцаха (Карабах), но центром его иррадиации считаются районы распространения карачаево-балкарских диалектов; лак. c'uxla bisin 'обыскать, произвести обыск, пошарить, проверить'(< обще- и межтюрк, jóqla- то же), кум. фольк. Цемендер - название столицы Хазарского каганата Semender; лезг. ссуг, рут. dzyr 'медь'(< пратюрк. *jer то же); чеч. ойконим Subut 'Шатой' (< обще- и межтюрк, jaba 'деревянная развилка'>) ~ авар. Cc'obott' 'Зубутль'; русск. чомровое платье, шомурлук 'платье, одеваемое в пасмурную погоду' < чув. sumárláx 'дождевик' < чув. sumar 'дождь'(< обще- и межтюрк, jaymyr/jaymur 'дождь') ~ гидроним Samur (ныне р. Самара) в Волжской Болгарии (ТХ-Х вв)., но раньше (VIII в.) он был известен в южном Дагестане (ср. кум. фольк. самур 'приток большой реки'); отождествляемый со славянами народ (со второй половины VII в.) араб, as-sakaliba (ед.ч. saklab, иногда siklab) < обще- и межтюрк, jaqa 'край, кромка чего-л.' (в ряде тюркских языков - 'берег'), т.е. 'прибрежные'; кум. шавхал 'верховный правитель', сала 'знатный дворянин' и топоним Сапатав 'Салатавия', Семендер - столица Хазарског о каганата, располагавшаяся в районе Махачкалы и отвечающее ее первой части Sam(kerc) в устье Керченского пролива (60-е гг. X в.); инг. suowlaq 'шелковый платок (головной)'(< обще- и межтюрк, jaylyq 'платок'); npaHax.*saru 'год', чеч,-
ииг. sarin 'гладкий'(см. выше); лак. ssiya 'загадка'(< обще- и межтюрк, syyyt 'причитание'); ороним Sal-buz(day) в южном Дагестане (< Jal-buz 'Эльбрус').
В заключительной («Вокализм первого слога. Соответствия гласных») части второго параграфа показано, что пратюркские гласные первого слога в общих лексических формах, обнаруживают близость не только в восточнославянских булгаризмах, но и в южно- и западнославянских, а также отчасти в булгаризмах венгерского языка. Тем самым подтверждается обоснованное ранее в ходе анализа консонантизма заимствований положение о миграции с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана древних булгар в регионы, смежные с областью распространения поздних праславянских диалектов. Так, в числе репрезентатов долгого пратюрк. *а - кум. балбу 'молотильная доска' (> русск. терск. балба 'большой деревянный валек, используемый для молотьбы') оказывается близким южнославянским репрезентатам пратюрк.*balbal 'каменный столбик в поминальном комплексе'. В то же время лезг. jar-an-suvar 'праздник (suvar) весеннего равноденствия' расходится с единственно отвечающим ему др.-русск. ИРИИ (XI в.) 'южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна'. То же самое наблюдается в отношении отражения сочетания *ау - русск., бел. диал. юрага (< чув. угга 'пахтанье; осадок от топленого масла' < обще- и межтюрк, ayuz 'молозиво') ~ лак. wiwra~wiura~wira 'род сладостей'; русск. диал. сулок (< чув. sulbx, sulbk < пратюрк. *dza(y)luqs > ран.-чув. *sawluk 'платок') ~ инг. sowlaq (< *§awluq) 'шелковый платок.
Краткий *б - к (др.-)русск.-цслав. ОРЬ (XI в.) 'самец, страстный, сильный самец' (пратюрк. *о5-уоп- 'будить, просыпаться') обнаруживает близость чеч. ore laca 'случить', ore jan 'придти в охоту' при неясности отношения к ним чеч. hvvora 'хилое, истощенное животное' (самец после случки), инг. vwor 'исхудалая, больная овца', осет. ирон. fyr | диг. fur 'баран-производитель'.
Среди рефлексов долгого пратюрк. *б укажем при др.-русск. (XII в.) ВАТАГА 'шатер' более' раннюю (некыпчакизированную) форму укр. батава, батова 'запорожский обоз вьючных лошадей; отряд, партия; несколько пар волов цугом' (< npaTiopK.*6tag 'шатер'), отразившуюся также в кум. (balyq) balaya '(рыбные) промыслы', ср. кум. диал. батамап 'домовой' (но кум. одаман 'бригадир чабанов') с др.-русск. ВАТ АМАН. С другой стороны, авар, t'orax (ср. чеч.-инг. *t'aw) 'сметана' расходится со ^aB.*tvarogb (ран.-булг. *tvaraq < пратюрк. *dórak 'сыр' > дун.-булг. *tváraq) и обнаруживает большую близость к венг. turó 'творог', как и инг. фолькл. vampal 'вампир' - к серб, vampir (< пратюрк. *ópur 'злой дух, ведьма'); бежт. Veli 'Грузия', гин. Vili 'Грузия', Vula «в Грузию» - к болг.
вало//г 'широкая, ровная долина' (обще- и межтюрк, olluq 'желоб, борозда', в т.ч. 'канал', 'река', 'русло' - ?).
В отношении краткого *ö чеч.-инг. *varti, дарг. warti, таб. verc 'бурка', арч. warti 'бурка, войлок' (чув. *virt <(пра)тюрк. *ör't-'покрывать') расходятся с др.-русск. ОРЬТМА («Слово о полку Игореве») 'покрывало, попона', но чеч. гидроним Válarg(-xi) 'Валерик', упоминаемый в одноименном стихотворении М.Ю.Лермонтова, и сред.-, зап.-слов. диал. víla 'мифологический персонаж, связанный с девушками и роженицами, умершими перед свадьбой без оглашения и церковного причащения', чеш. м. vila, польск. wila 'сумасшедший', 'похотливый, сладострастный', 'дурак' восходят соответственно к различным производным формам пратюрк. öl- 'умирать' - чув. valer- 'убить' и чув. vil(ä) 'мертвец'. В то же время лезг. wir 'бассейн, небольшой водоём, озеро' практически совпадает с болг. вир 'омут, водоем, заводь' (< обще- и межтюрк, öz 'источник') и поддерживается лак. vir-in izan букв, 'подняться, стать вирин', т.е. 'возбудиться в половом отношении' ~ чув. vir (< пратюрк. *ör) 'верх'.
Аналогично в связи с репрезентатами долгого *ö: др.-русск. ВРАГЪ (XIVb.), русск. диал. вараг 'овраг' (< чув. varak 'промоина', 'овражек', 'рытвина' < обще- и межтюрк, özek 'река') обнаруживает близость к дарг. avarag 'овраг', barg 'лощина'; чеч. war-qal ' деревянные балки в земляных крышах, стропила' - к болг. върл-ина 'жердь, шест' (ср.: чув.уз°г1э°к < пратюрк. *о:г1Акэ 'шест'), а явно акающее русск. ВАТАГЪ (конец XVI в.) 'атаман' (ср.: чув. vaDä 'старый' < пратюрк. *ö:ta 'прародина') - пранах. *votag 'папа, дядя по отцу'. Все они поддерживаются лезг. wal 'куст', инг. vel(-is) 'кустарник на горах', чеч.-инг. *val-ti 'детский матрац (набитый травой)' ~ пратюрк. *ölör) 'трава (зелень)'(ср.: башк. у1эп 'трава', кум. ölen 'вид травы, используемый в стельках в чарыках').
Что касается краткого *й, то лак. v'irissa 'злой' носит более ранний характер, чем русск. диал. варсанутъ 'с силой ударить' (< чув.уъТя 'ругаться, драться' < пратюрк. *uv(u)rulc 'биться, воевать'), и поддерживается лак. vit 'сыворотка (жидкость, остающаяся от заквашенного молока после изъятия творожной массы)' < обще- и межтюрк, ujut- 'заквашивать, створоживать', не имеющее v-репрезентатов в других тюркских языках.
В эту же группу в связи с кратким ä относится гунз.-бежт. q'ir 'войлок' при сравнении с др.-русск. КОВЬРЪ (XII в.) (< Волжск, (др.-чув.)-или дун.-булг. ротационное *kavar < пратюрк. *käbir). Вместе с тем расходятся репрезентаты краткого *-е - др.-русск. СУРОЖЬ (< *СУРЪЖЬ < *СУРЪГ) 'название (византийской) греческой колонии в Крыму'(< венг. [S]ereg, ср.-чув. *s'erüh < пратюрк. *cerig 'войско'< кит.), поддерживаемое антропонимом Sur-aka доисламской (хазарской) эпохи в Дагестане, и чеч-инг. sur-xo 'воин' - с хоронимом Sar-ir (IX-X в.) в том же в Дагестане.
В большинстве булгаризмов языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, неизвестных славянским языкам, реализации пратюркских гласных фонем обнаруживают близость к булгаризмам, в основном, ранних венгерского и лишь отчасти восточно- и южнославянских языков. Тем самым еще раз подтверждается предшествующий вывод об исходной по отношению к славянской области распространения древних булгарских языков. Ср. рефлексы краткого*ä - кум. диал. варкьанат 'летучая мышь' (при кум. диал. яркъанат обще- и межтюркского характера) - к ранним булгаризмам венгерского; краткого *о- - нах. *vod-in 'сплюснутый, плоский, овальный' ~ чув.уъ00а 'середина' (< пратюрк. *orta 'середина', 'промежуток') - к позднебулгарским (волжским) заимствованиям восточнославянских языков; чеч.-инг. *borzuq (< пратюрк. *borsuq ) - к раннему венгерскому булгаризму borz 'барсук'; краткого * ö - дарг. herk' 'ручей, поток' (~ обще- и межтюрк, özek 'река') - к ранним и поздним булгаризмам венгерского, но дарг.луага-сап 'река, поток' - к чув. уъ°гъ° 'устье'(< пратюрк. *ауугз 'рот'); авар, hör 'озеро, лужа, пруд, водоем', ^ог 'река', чеч. hword 'море', лезг. диал. ür 'бассейн, небольшой водоем, озеро' (< обще- и межтюрк, öz 'источник') - к ранним булгаризмам венгерского; долгого *ö: - лак. vir- '1) дитя; 2) сердцевина, ядро' (~ чув. varb 'середина, сердцевина' < пратюрк. *о:гэ 'сам') - к восточнославянским булгаризмам; краткого *й - инг. *vari 'род, поколение, ветвь' - к чув. уъ°гь° 'семя' (< пратюрк. *uruy 'семя, потомство'); лак. varan-sav/varan-sov, лезг. *varham 'верзила, дубина' - к чув. уъ°гьвш (< пратюрк.*игип 'длинный'), но лак. b'urni 'олень' - к венг. boijú 'олененок, теленок оленя, теленок' (< пратюрк. *bufa-yu 'теленок') - к ранним булгаризмам венгерского; краткого *у - чеч.-инг. *samsi/*camci 'рыхлая, пышная, набитая (о подушке)' (~ чув. semZe (< *samse < пратюрк. *dzymytéaq 'мягкий') - к булгаризмам венгерского и южнославянских языков. За пределами отмеченных закономерностей находится лишь репрезентат долгого*ё -бацб. p'al 'пятый день (с сегодняшнего)' ~ чув. pilék < пратюрк. *pewtk 'пять'. Вместе с тем сравнительно широкая представленность (старо)кумыкских форм, включая морфологические, среди булгаризмов, рассмотренных в рамках данного параграфа, позволяет говорить о древнейшем протокумыкском, или субстратно-булгарском, этапе формирования кумыкского языка
Во вступлении ко второй главе «История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с древнерусским языком дозолотоордынской эпохи» отмечается, что, с точки зрения общей истории взаимодействия тюркских и славянских языков, данный период относится к IX-XIII вв. (от образования Древнерусского государства - Киевской Руси и до установления вассальной зависимости древнерусских княжеств от Золотой Орды), когда имеет место взаимодействие русского языка сначала
с огузскими, а затем с языком половцев (кыпчаков). Это эпоха существования древнерусского языка (IX - конец XIII и даже начало XIV вв.), и дозолотоордынский период (по 1242 г., когда устанавливается татаро-монгольский контроль) приходится на его раннюю историю.
В первом параграфе «Древнерусско-булгарские (народов СевероВосточного Кавказа и Дагестана) языковые взаимоотношения» обращается внимание на то, что с приходом огузских, а затем кыпчакских племен местное булгарское население не было полностью ассимилировано. Оно достаточно долго сохранялось как на Северо-Восточном Кавказе и Дагестане, так и в области, прилегающей к границам Киевской Руси, включая расположенное в Северо-Западном Предкавказье на Таманском полуострове древнерусское Тмутараканское княжество. Появившееся здесь уже в конце X в. (древне)русское население устанавливает также и языковые связи с местным, о чем свидетельствует булгарское происхождение упоминаемого в древнерусских источниках в связи с событиями 965 г. этнонима КАСОГ(Ъ) и родственного ему кум. кьазакь (> др.-русск. казак) - оба в значении «беглец» - и тюркское - в связи с событиями 1022 г. - антропонима РЕДЕДЯ (< пратюрк. *ег 'мужчина', 'муж' + обще- и межтюрк. дэ:де 'отец', ср.: кум. фолькл. Дудар, кум. антропонимы Дада-в, Дада-й, Дада-ш *'батюшка', Дада-м *'батюшка мой'), традиционная адыгская этимология которого считается сомнительной самими специалистами адыгских языков. О пребывании здесь булгарского населения, родственного древнекумыкско-булгарскому, говорит также возможность возведения древнерусского ойконима ТЬМУТОРОКАНЬ, в т.ч. с учетом вариантов его названия в других источниках, к кумыкскому его наименованию Тамтаракъ * 'нижняя (равнинная) стоянка (крепость)', что поддерживается аналогичным генезисом родственных ему др.-русск. АШ-ТАРАКАНЬ (Астрахань) ^«внутренний город» и кум. Аш-тархан. При этом упоминаемые еще в «Повести временных лет» «АВЕР, ИЖЕ СУТЬ ОБЕЗЫ» являются булгарскими племенами, если иметь в виду возможность их отождествления с названием известного к началу X в. хазарского (булгарского) рода Авыр//Авар/Аваз//Абаз, а также с др.-русск. ОБЪРЕ, ОБЪРИ, ед. ч. ОБЪРИНЪ того же источника. Наиболее древняя форма последнего этнонима отразилась в в.-луж. (и зап.-словен.?) *ЬоЬъгь/*habar, восходящим к *qábar/*qobar - названию ушедшего в Паннонию хазарского рода кабаров, первоначальной областью проживания которого являлся Северный Кавказ и Дагестан. Исходная форма наименования последнего *qamar/*qomar мотивируется упомянутым др.-кум.(пратюрк.) теонимом *Qam-ar, о древности бытования которого может свидетельствовать груз,-зан. *kmar/*kamar «муж» при допущении соответствующего контакта, который однако мог иметь место не позже VIII в. до н.э.
Во втором параграфе «О (древне)огузском влиянии на (ранне)древнерусский и языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана» показано, что огузский язык печенегов (данное их наименование имеет булгарское происхождение), вторгшихся в X в. в южнорусские и северо-западно-кавказские степи, где они стали известны под названием «ясов» (ср. обще- и межтюрк, jasy 'плоский', в т.ч. кум. 'равнинный') характеризуется наличием булгаро-хазарского субстрата. Одна из его черт, характерная для печенежского, гагаузского и караимского языков, булгарская (чувашская) палатализация согласных перед передними гласными с переходом (редукцией) последующих передних гласных в задние, отразилась в русск. фолькл. Хотен с вариантами Котенко, Котенко (Блудович) (< булг. с передним к- типа чув. kuDana 'прямая кишка, задний проход' (< пратюрк. *göten 'зад, ягодицы'; 'прямая кишка') ~ печенежский (Qotan) или половецкий антропоним Котяк ~ Котян (Сутоевич)хан, а также в названии кыпчакского племени 'котян', в которых может иметь место соответствующий переход Котен > Котян.
Вытеснение печенегов в начале XI в. торками-гузами на запад восточноевропейских степей и занятие продвинувшимися в XI—XII вв. с юга сельджуками Семендерского (Джиндан) царства кумыков в Дагестане обусловило достаточно тесные ареальные связи (древнерусского и тюркских языков рассматриваемого региона с (о)гузскими языками и появление соответствующих изоглосс. Гак, в кумыкском языке, помимо собственно огузских фонетических черт, присущих как языку в целом, так главным образом его несеверным диалектам, обнаруживается как синтаксическая изоглосса обусловленное действием огузских языков развитие в его кайтагском диалекте перфекта на -ур, по модели которого в древнерусском языке формируется, как можно допустить, т.н. «новый перфект». К числу немногочисленных апеллятивных лексических изоглосс, обладающих общими фонетическими признаками, относится название травы ЕМШАНЪ в более поздних (XVI-XVII вв.) списках Ипатьевской летописи под 1201г. с вторичным, присущим огузским языкам инлаутным -m- (< -*b- > -v-), который развился также в слове шамхал при освоении в дагестанских языках булгарского по происхождению кум. шавхал 'верховный правитель кумыков'. В рассматриваемых языках, в (древне)русском по преимуществу в устной (фольклорной) традиции, получило отражение несколько большое число огузских лексических форм, представленных лишь этнонимами и антропонимами: Дюкер /Tügär/ -огузское (древнетюркское)"племенное название, к.-балк. дюгер - название осетин-дигорцев, кум. Дюнк (Батырав) ~ русск. фолькл. Дюк (Степанович); (Кюэрчи) Чур - название печенежского рода, кум., к.-балк. Чора - мужской антропоним ~ русск. фолькл. Чурило/Чурил-ка/Чури-шка/Шурило (Пленкович)\ КАЕПИЧИ - название огузского племени древних узов - черных клобуков русских летописей - с корневым qaj- ~
кум. Къайтакъ/Къайтагъ/Гьайдакъ - (само)название южных кумыков (говорящих на диалекте, подвергшемся наиболее сильному огузскому влиянию) и (горной)области их проживания (с XIII-XIV вв.) со второй частью, восходящей к пратюрк. *tay 'гора'; ТУДОР (САТМАЗОВИЧ) ~ ТОТУР - имя сына черноклобуцкого князя (< тюрк, tut- 'хватать, держать, удерживать, поймать' или taty- 'пробовать, испытывать') ~ кум. мужской антропоним Тотур(бий) (< пратюрк. *to5- 'насыщаться'). Аналогичный характер, за исключением апеллятивных лак. q'atta 'комната' ~ зап., вост. слав, xata 'хата, хижина, хибара, дом' (ср. печенежское название укрепления qataj < qatay) с известным печенежскому языку (булгарским) переходом q- > %-, отразившимся в антропониме Хупова (Крынская) из онежских былин (вплоть до возможной полной утраты консонантного анлаута в другом антропониме тех же былин -Упаво (татарский, царица Крымская) ~ печенежская фема (род) Хопон, носят и отдельные лексические булгаризмы рассматриваемых языков, проникшие через (древне)огузское посредство. Они представлены именами собственными: Сур-ака, сын Огуза (IX-X вв.) - правитель царства Сар-ир в Дагестане (см. выше) ~ др.-русск. Сур-барь (1103 г.) - один из половецких (куманских) князей, относящихся к днепровской команской группировке Боняка (~ кум. прозвищное Боний), византийская (Maniok, 1090 г.) передача имени которого отражает позиционную назализациею b->m- по огузскому (азербайджанскому) типу.
Как отмечается в третьем параграфе «О (древне)куманском влиянии на раннедревнерусский и языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана», проникновение кыпчаков на Северный Кавказ и вытеснение ими печенегов начинается только в XII в., и в дозолотоордынский период область их проживания ограничивалась Северо-Западным и Центральным Кавказом. В рассматриваемом регионе еще в 1245-1246 гг. Плано Карпини упоминает комуков, было известно здесь в 1254 г. Куманское царство (qom-uq < др.-булг^оп- > qom-an), и только в донских степях, где Вильгельм де Рубрук в 1253 г. указывает на живших здесь «коман, именуемых капчат», еще до прихода татаро-монгол, видимо, уже произошла окончательная победа собственно кыпчакского элемента над команским (булгарским). На Северо-Восточном Кавказе и Дагестане, а также в землях западнее Днепра, где куманы (команы), уже ассимилируемые печенегами и гузами (ср. Боняк > Maniak в предшествующем изложении), еще упоминались в конце XII в., могли быть представлены огузированные булгары. Они продолжали, по всей видимости, контролировать еще при хане Боняке (конец XI -начало XII вв.) земли от Днепра до Буга и даже до Днестра, бывшие в предшествующую эпоху областью проживания булгар-хоногуров, переместившихся сюда еще в позднепраславянскую эпоху из рассматриваемого региона, и их наследников -дулебов и тиверцев. Не случайно, по Ипатьевской летописи (1152 г.), «ВСЯ ПОЛОВЕЦКАЯ ЗЕМЛЯ, ЧТО ЖЕ ИХ МЕЖИ МЕЖДУ ВОЛГОЮ И
ДНЕПРОМ», и речь в данном случае должна идти о собственно кыпчакоязычных половцах, данное (древне)русское наименование которых могло быть получено в результате лабиализации из *полевец(< поле).
Соответственно среди лексических изоглосс куманизмы собственно кыпчакского происхождения (антропонимы БЛУШ (1055 г.), АКЛАН (последний из донецкой орды Бурчевичей (.Бурджоглы), название которой упоминается в летописном контексте «Слова о полку Игореве» и отложилось в кум. ист. Бюрчебий 'блоха-князь, или князь блох' в северном (хасавюртовском) диалекте) обнаруживаются в более ограниченном числе по сравнению с генетически булгарскими куманизмами. Вместе с тем и к последним, за исключением апеллятивных др.-русск. ц.-слав. МЕЧЬ, ст.-слав. МЕЧЬ, МЬЧЬ ~ кум. меч 'кузница' ~ тас'а, тас'а 'меч', 'кинжал' в цезских языках, поддерживаемых топонимическими параллелями, относятся лексические формы того же порядка: гидроним ХОПУЖЬСКОЕ (ХУПОЖЬСКОЕ) МОРЕ (1242 г.) 'Каспийское море'; субэтнонимы Андж-оглы - название одного из кыпчакских племен (кум. ойконим Анджи (< *Анчи), известный еще в эпоху арабско-хазарских войн УН-УШ вв.) и др.-русск. Таргол-ове из летописного контекста «Слова о полку Игореве» (< *Тагуи-1и < кумыкский соседний Анжи ойконим Таг^м, известный с 716717гг. в армянских источниках как гуннский (хонский, ср. хоногуры) город в районе Семендера (Махачкалы), отложившийся (см. выше) в названиях Тмутаракани и Астрахани), упоминаемые и в «Слове о полку Игореве» антропонимы ШАРУКАНЪ и из рода Бурчевичей (см. выше) -ГЗАК: КЪЗА ~ ХОЗ ~ КОЗА ~ ГЗА ~ ИЗАЙ БИЛЮКОВИЧ.
Имеют место и конвергентные фонетические изоглоссы, свидетельствующие о сравнительно высоком, возможно, субстратного порядка, уровне интенсивности воздействия рассматриваемых языков на (древне)русский язык и его диалекты и говоры. Сюда относятся, с одной стороны, смягчение к XII в. на юге древнерусской языковой области среднеязычных [г, к, х]. Оно получило отражение в говорах будущих украинцев и могло быть обусловлено воздействием куманских (диалекты кумыкского (северные), карачаево-балкарского и крымско-татарского) языков ввиду присущих только им [г'] и [к'], смягченных перед гласными переднего ряда. С другой - известное в русском языке с XII в. и развившееся в дальнейшем (см. третью главу) шепелявое произношение <с"> и <з"> в воронежских русских говорах и северных районах Рязанской области, что позволяет предполагать его возникновение, по крайней мере, на Дону (в ареальной смежности с Тмутараканским княжеством) в результате воздействия древнебулгарских (до IX в.) палатальных шипяще-свистящих [с] и [<±г], совмещавших в себе соответствующие признаки. Данное явление имело место и в северных
районах Рязанской области, где (в Мещере) под воздействием мигрировавших сюда носителей тюркских языков рассматриваемого региона разовьется цоканье.
В четвертом параграфе «Слово о полку Игореве» и языки СевероВосточного Кавказа и Дагестана» обращается внимание на то, ч то автором в свое время уже был установлен случайный характер лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами «Слова о полку Игореве». При ближайшем рассмотрении оказывается, что к числу булгаризмов, имеющим отношение прежде всего к тюркским языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, в данном памятнике относятся немногочисленные словоформы (преимущественно этнонимы и ойконимы), отсутствующие в кумыкских источниках: МОГУТЫ ~ средневековый булгарский ойконим М-к-с, М-с, М-н-к-с на СевероВосточном Кавказе, Хин-/Хып-~хопы (хоногуры - см. в главе первой), др,-русск. ЧАГА 'девушка-невольница' < булг. сауаг > кум., к.-балк. чагъар 'крепостной крестьянин'. Что касается нетюркских языков региона, то предполагаемый булгарский источник гидронима Суда мог отразиться в арч. 7,и 1 и 'родник' и лак. гПи 'крытый родник'. В состав же собственно (восточно)тюркских этнонимических изоглосс, нашедших отражение в «Слове о полку Игореве» и в языках рассматриваемого региона, входят татраны и таты, а что касается известного соответствия «ШЕЛОМЫ ОВАРЬСКЫЯ» и зтнохоронима Авар в Дагестане, то оно объясняется инфильтрацией восточных тюрок-авар в хазаро-булгарскую среду раннесредневекового царства Сарир, часть территории которого вместе с аварским селением Хунзах и получила в местной тюркской, в частности, кумыкской традиции название Авар. Кроме того, в аварском языке обнаруживаются иные свидетельства подобного рода: Вис1и(-а1) 'антропоморфные бронзовые статуэтки-адоранты с характерным положением рук, обнаруживаемые на вершинах гор' и Накаги/Накаго 'Акаро' - название горы вХунзахе.
Предметом рассмотрения в главе третьей «История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с древнерусским языком в эпоху Золотой Орды» являются контакты тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с позднедревнерусским (вторая половина ХШ-ХУ вв.) языком. В первом параграфе «Ономастика и этнонимика средневековых тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в позднедревнерусской книжной традиции» отмечается, что нашедшие отражение в немногочисленных источниках, непосредственно связанных по своему содержанию с данным регионом, лингвистические свидетельства взаимоотношений тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с позднедревнерусским языком ограничиваются ономастическим и отчасти этнонимическим
материалом. В (древне)русской книжной традиции второй половины XIII-XV вв. к ним относятся такие местные тюркские по происхождению географические ориентиры (ойконимы) Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, как «СЛАВНЫЙ ГРАД ЯСЬСКИЙ ДАДАКОВЪ» (ДЕДЯКОВЪ - в других вариантах) (1277-1288 гг.), в «Повести о Михаиле Тверском»
(1319 г.) - ТЮТЯКОВ. который находился «НА РЕЦЕ НА СЕВЪНЦИ (вар.
СЕВЪНЧИ)», а также упоминание в ней же «ВОРОТЪ ЖЕЛЕЗНЫХЪ» -известной с XII в. («ЖЕЛЕЗНЫЯ ВРАТА») кальки с тюркского наименования Дербента. В русских летописях (в «Повести о Шевкале») под 1327 г. - татарского царевича с именем, восходящим к кумыкскому социониму шавхал 'шамхал', 'верховный правитель', - ШЕВКАЛЪ {Щелкан Дудешпьевич в русских былинах). Афанасий Никитин в своем «Хожении за три моря» (вторая половина XV в.) называет наряду с кумыкским ойконимом («городком») Тархи (Тарки = кум. Таргъу) одно из кумыкских субэтнических подразделений, именуемое им каитакы (кайтагцы), и их кайтачевского князя.
Во втором параграфе «Ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с иными куманскими и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками» обращается внимание на возможность существования в золотоордынский период северокавказскокуманской языковой общности, распад которой начинается вследствие экспансии Тимура в XV в. Именно до XV-XVI вв., когда формируются основные кыпчакские языки, и имеет, по всей видимости, место окончательная, завершившаяся в золотоордынскую эпоху кыпчакизация языка (диалекта) кумыков, которые упоминаются еще в 1247 г. Вследствие уничтожения в результате монгольского нашествия прежнего кыпчакско-половецкого населения Крыма и Северного Причерноморья сюда после 1324 г. переселяется из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа часть одного из субэтнических подразделений кумыков - баргыны-бораганцы (современные брагунцы), носители нынешнего северного (терского) диалекта, они упоминаются уже к XV в. в Крыму и оказываются в территориальной смежности с носителями (поздне)древнерусского языка. Этот диалект наряду с целым рядом фонетических и грамматических черт, сближающих его с карачаево-балкарским языком, обнаруживает большую, чем последний, близость к караимскому языку, но наибольшую вместе с кумыкским языком в целом - к основному (среднему) диалекту крымскотатарского языка. Еще одна часть его носителей -- будущие носители мишарского диалекта татарского языка (ср. их самоназвание мажар, маджар, мажгар) - могла продвинуться из одной из областей своего первоначального проживания - из Борган-Маджар (вторая часть названия, упоминаемая в «Повести о Михаиле Тверском» (1319 г.) как МОЖДЪЖЧАРЫ, отражает кыпчакизированный булг.-хазар. ойконим
Баранджар) в XIV в. в Поочье, в район Мещеры, которая входила в середине XV в. в Касимовское ханство. Здесь она стала известна под названием «можар» и упоминается, как и в Крымском ханстве, вместе с родом «барьш», который отождествляется с кумыками-брагунцами. Помимо исторических свидетельств, об этом говорит, наряду с прочими чертами, сближающими мишарский с куманскими языками, цоканье, присущее данному йокающему (за исключением карачаево-балкарского) диалекту, прочим куманским языкам, включая брагунский кумыкский, а также древним булгарским языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана.
В третьем параграфе «Взаимодействие куманских и древнерусского языков золотоордынской эпохи» дополнительные, кроме собственно исторических, свидетельства продвижения кумыков-брагунцев в смежные с Московской Русью регионы устанавливаются на основе, с одной стороны, (северокавказско)куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности XIV-XV вв., значительная часть которых связана с Доном и Крымом, в частности морфологических (аффикс -ргьа и послелог бла) и лексических {jadi 'семь', q'ir(da) 'степь', indir 'гумно', sabanci 'землепашец', сала 'село, деревня' и tora-si erdi 'обычное право его было'). С другой, на основе того, что кумыкский язык занимает, как было установлено в результате соответствующего анализа, третье место вслед за другими куманскими - караимским и карачаево-балкарским - языками по степени совокупной близости к языку Codex Cumanicus, созданным, по преобладающему мнению, в Крыму, надо полагать, после перемещения сюда северокавказских куман в лице кумыков-брагунцев. Именно в данном памятнике обнаруживаются восточнославянские (древнерусские) лексические заимствования: izba 'комната, палата', ovus 'рожь', рес 'печь', цокающий характер последнего из которых поддерживается терским диалектом кумыкского, соседним балкарским и западным луцко-галицким диалектом караимского языков, потенциальный грецизм timean 'ладан, фимиам', а также арабско-персидское по происхождению iscarlat 'алый (цвет)', более ранний куманский вариант которого отложился в кум. исхарла 'сукно', samala 'смола' < смола, поддерживаемое кум. сылама 'смола', и salam 'солома'< солома. В языке Codex Cumanicus могло получить отражение и (восточно)славянское синтаксическое влияние, если исключить интерпретацию соответствующих фактов с позиций других индоевропейских языков региона и принять во внимание известность явлений аналогичного порядка в таком куманском языке, как караимский, длительное время находящимся в (восточно)славянском окружении. С учетом того, что при взаимодействии лингвистических ареалов, по частоте встречаемости фонетические и лексические изоглоссы наиболее частотны,
обратное, прослеживаемое на лексическом, семантическом и фонетическом уровнях влияние (северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице кумыкского, на древнерусский язык золотоордынской эпохи оказалось более интенсивным. К установленным его фактам на лексическом уровне относятся: ОРДА 'ханская ставка; столица, центр государства кочевников'; ТАМГА 'печать', 'ханская печать'; АЛТЫН 'старинная русская монета', 'денежная единица'; НИШЕН 'печать'; АЛЫЙ 'ярко-красный'; КАБАЛА 'письменное долговое обязательство', 'запись-бумага по испольной или издольной аренде', семантическом - ВЫХОДЪ 'дань, подать'. На фонетическом уровне - мишарским и соответственно историческим (северокавказско)куманским (брагунским) влиянием (см. в предшествующем изложении) объясняется возможное субстратное развитие на территории Рязанской Мещеры твердого цоканья, о давнем (до передвижения булгар-хоногур Аспаруха на Балканы) бытовании которого в крайне западной части Северо-Восточного Кавказа, где исторически были представлены брагунцы-кумыки, свидетельствует также цокающий характер одной из лексических форм в дунайско-болгарской надписи из Преслава, отмеченный в первой главе.
Более древний, возможно, субстратный, обусловленный первоначальным воздействием древнебулгарских (до IX в.) палатальных шипяще-свистящих [с] и [с1г] характер может иметь известное в русском языке с XII в. шепелявое произношение <с"> и <з">, наблюдающееся также в Рязанской Мещере, а также в территориально близких воронежских говорах и на Дону, где в последующем была представлена булгарская по происхождению кыпчакская группировка Бурчевичей(-Шаруканидов), известная и в северокумыкской традиции (см. главу вторую). Упомянутые явления поддерживаются первоначальным (до отражения в памятниках письменности в XVI в.) развитием т.н. переходного ауслаутного смягчения -к' > -т' и -г' > -д' в соседнем ареале — на территории Верховских княжеств, располагавшихся в верховьях р. Оки и примыкавших с юга к Московскому княжеству. Оно возможно, обусловлено аналогичным процессом к'> т' в кумыкском брагунском говоре, достигающим максимума (/с'> т' и г'> д') в караимских (северных) диалектах Литвы и Украины.
В четвертом параграфе «Северокавказскокуманские и армяно-кыпчакский языки. Восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакский язык» на основе анализа соответствующих фонетических и морфологических изоглосс устанавливается близость к северокавказскокуманским языкам армяно-кыпчакского языка, известного по памятникам XVI-XVH вв. В рассматриваемую (до указанного времени) эпоху близость была более значительной, так как продвижение на Украину из Крыма и других областей на северном берегу Черного моря армян -
носителей данного языка, утративших родную речь, - имело место в XIII-XV вв. При этом в структуре данного языка, грамматическая система которого, как уже было установлено, была деформирована вследствие мощного, обусловленного длительным двуязычием славянского влияния, обнаруживаются, помимо немногочисленных лексических заимствований (Ьезес!а, роШр, шогог, кико1), соответствующие явления, обязанные своим происхождением влиянию восточнославянского (древнерусского) языка. В области морфологии оно обычно носит модельный, структурно-семантический характер (форма -мага как супин, конструкция «инфинитив + глагол бол-», причастие на ~()р в атрибутивной функции, субстантивация глагольного имени на -мах), в синтаксисе представлены кальки специфически восточнославянских (древнерусских) синтаксических конструкций (несогласуемое, используемое для выражения принадлежности постпозитивное субстантивное определение в родительном падеже, некоторые предложные конструкции, нарушение порядка слов, конструкции с союзом И, используемые преимущественно в подчинительных конструкциях вместо сочинительных).
Как отмечается в заключительном пятом параграфе, согласно историческим данным, в конце XIV - начале XV вв. в результате нашествия Тимура имело место еще одно переселение кумыков-брагунцев (борганов) в составе выходцев из Золотой и Большой Орды не только к южным (Крым), но и к западным границам Московской Руси - в Литву и Польшу. Соответственно эта часть диссертации посвящена анализу лексического взаимодействия западно(древне)русского письменного языка с северокавказскокуманским и армяно-кыпчакским языками. В ней рассматриваются явления, обусловленные использованием в качестве официального с XIV до начала XVII в. в документах Великого княжества Литовского, в пределах которого проживали также носители армяно-кыпчакского языка, западно(древне)русского (старобелорусского) языка, или «простой мовы», на которую перешли в конце XVI в. польско-литовские татары - потомки кумыков-брагунцев. При этом к числу северокавказских куманизмов (кумыкизмов) западно(древне)русского (старобелорусского) языка представилось возможным отнести, наряду с уже упоминавшимися в предшествующем изложении формами орда, тамга и нишан, ТЕБЕНЕКЪ 'лопасть у седла', КАНТАРЬ 'мера веса', КАРАЧЪ (КОРАЧИЙ) 'советник хана', БЕДЕВЕЙ 'рысистая лошадь', КУТАСЪ 'кисть'. К числу западнорусских лексических элементов армяно-кыпчакского - кого1 роккг 'польский король', борон 1т''сберечь, защитить, поддержать', бороштца 'защитить', сторона, пёппс 'из славянского обозначения тех, кто не может говорить на языке данной группы', печ при неясности конкретного славянского источника лексемы, здаща 'дом'.
Четвертая глава «История взаимоотношений русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в период позднего средневековья (ХУ1-ХУП вв.)» посвящена выявлению и анализу круга лексем, которые в ХУ1-ХУН вв. вошли в русский язык и его терские диалекты (говоры) из тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана (собственно кумыкского и ногайского), а также собственно (велико)русских лексических заимствований в кумыкском языке. К рассматриваемому времени в степной зоне Северо-Восточного Кавказа начали расселяться носители ногайского языка, а по нижнему течению р. Терек и ее притоков, включая р. Сунжу, со второй половины XVI в. -терских (прежде всего гребенских) русских диалектов. При этом единственным документированным свидетельством вхождения в русский язык нахско-дагестанской апеллятивной лексики является впервые (с 1617 г.) получивший отражение в русских документальных источниках социальный термин «(уварской, Уварские земли) Нууал/Нусал (князь)» -глава Аварского феодального владения, восходящий к авар, нуцал 'князь'.
В первом параграфе «Влияние тюркских языков СевероВосточного Кавказа на русский язык» отмечается, что соответствующие связи имели место в условиях, когда в письменном общении между русским и местным населением края использовался кумыкский вариант «северокавказского тюрки», а в устном - разговорный кумыкский язык. Эти языки именовались в русской традиции рассматриваемого и последующего времени «татарским». Помимо собственно исторических свидетельств о сравнительно широком его распространении среди русских поселенцев, среди которого имелись и профессиональные переводчики, говорят местные русские кальки кумыкского происхождения, предсталенные именами собственными: гидронимы Белая, Горячий Колодезь, Зеленая, Овечьи Воды / Овячая Вода, Теплая, Черная и антропоним Черный Турлов-мурза. Лексические усвоения из местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков, как и другие русские ориентализмы позднесредневековой эпохи, подразделяются, по А.Д. Эфендиевой, на экзотизмы и локализмы. Они рассматриваются как первый этап их освоения при перемещении по шкале экзотизм - локализм -общерусизм. Экзотизмы, ставшие известными русскому литературному языку, носят либо общерусский характер (ишак, кинжал, иранизм шептала 'персик', башлык 'головной убор', чихирь 'молодое вино'), либо являются формами областного характера (култук 'залив, рукав', иранизм майдан 'площадь, место для сходок; базарная площадь', баранта 'стадо баранов, овец') или местного распространения (уздень 'дворянин' и баранта 'распространенный ранее у кочевых народов самовольный угон скота с целью принудить потерпевшего дать удовлетворение за нанесенную обиду или ущерб'). Все они, за исключением известного русскому литературному
языку экзотизма общерусского характера кизил, восходящего к ногайскому источнику, были усвоены из кумыкского языка. Остались за пределами русского литературного языка следующие экзотизмы кумыкского происхождения: бичагъ 'боевой нож' - общерусского характера, а также Шевкал 'государство кумыков', шевкальский государь 'верховный правитель кумыков', крым-ишвкал/крьт-шевкал 'правитель-наместник пограничной области; наследник престола у кумыков', кумук -эндоэтноним кумыков, генетически иранские тюмень/Апямень 'денежная единица' и армуд 'айва' - местного.
К числу ставших известными русскому литературному языку локализмов общерусского характера относятся усвоенные из кумыкского языка кумач, шашка, из ногайского -- арба. Местный характер носят отара 'большое стадо овец' - из ногайского, аул, иранизм чинар, конак!канак 'кунак' - из кумыкского языка. Устанавливаются также лексические формы общерусского характера, впервые отмеченные в документальных источниках соседних регионов (кумыкизм тулук 'кожаный мешок, надутый воздухом, служащий для переправы на реке', 'бурдюк, мех') либо обладающие невысокой степенью хронологической надежности (диалектный кумыкско-ногайский арабизм тутина, тутник 'тутовое дерево'). Местного распространения - лексические формы, отмеченные в качестве областных в словарях русского литературного языка, но впервые в документальных источниках соседних регионов (из кумыкского - курега 'абрикос - плод и дерево' и каюк 'небольшая речная плоскодонная лодка с двумя веслами'), обладающие невысокой степенью хронологической надежности (ерик 'небольшой речной проток'- из ногайского) либо по совокупности обоих вышеуказанных признаков - из ногайского {бирюк). К локализмам, не ставшим известными русскому литературному языку, относятся следующие лексические формы: общерусского характера -кумыкизм иранского происхождения дуван 'дележ (добычи, жалованья и под.) и сходка для дележа', местного распространения - кумыкизмы 'уцмей князь кайдацкой', сабан 'плуг', 'распаханный участок земли', тарлав 'пашня', русск. н.-терск. бухча/букча 'сумочка для швейных принадлежностей', греб. бухча 'капшук, небольшая сумочка, напоминающая портфель, употребляемая для мелких вещей' и аталык 'дядька, воспитатель', из кумыкского или ногайского - русск. терск. (греб.) диал. ясыр 'добыча, полон', кумган/кунган 'восточный, обычно медный сосуд, часто с крышкой'. Некоторые русские лексические формы являются также локализмами местного распространения, но впервые отмеченными в документальных источниках соседних регионов (из кумыкского русск. терск. бакча, греб, бахча 'арбузное или дынное поле', но терск. бакша (бахша-7) то же - из ногайского) или обладающими невысокой степенью хронологической надежности (из кумыкского русск. терск., греб, ишек
'ишак', н.-герск. ширпа 'суп, бульон, навар', н.-терск. чарыкч 'легкие домашние тапочки', узюм 'сушеный виноград', генетически иранские н.-терск. бадиржан, ср.-терск. Оадражан 'баклажанн.-терск. земгил 'корзина прямоугольной формы, плетенная из чакана') и / или этимологической надежности (русск. терск., греб, курпей 'шкурка ягненка; смушка, мерлушка', 'каракулевая шкурка', н.-терск. казан 'котел' из ногайского или кумыкского, но 'семья, двор, хозяйство' - из ногайского; из карачаево-балкарского или кумыкского - кабак 'селение; аул'). В то же время выявляются отдельные семантические локализмы, в которых под влиянием местных (кумыкского или ногайского) языков имело место развитие нового значения (н.-терск. юрт 'село, аул') или семантическое переосмысление (греб.(н.-терск.) колтык 'кулига, поляна', колтычок 'кулига, лужайка', ср. кул тук 'залив, рукав').
Во втором параграфе «Влияние русского языка на тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана» приводятся исторические сведения об определенной (не в письменной) форме распространенности русского языка среди кумыкского и родственного ему населения, которое проживало по соседству с Терской крепостью (перенесена из устья р. Сунжи в дельту р. Терек в 1588 г.) и в ее пригородах. С другой стороны, во второй половине XVII в. имело место функционирование русских школ на территории междуречья Кумы и Терека. При этом обратное лексическое влияние русского языка на тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, хотя и было сравнительно менее интенсивным, чем воздействие на него кумыкского и ногайского языков, но также отразилось как в кумыкских (тюркоязычных) эпиграфических памятниках делового стиля XVII в., включая территорию нынешней Чечни, так и в общенародном кумыкском (полуша 'одна из разновидностей нарядного женского платьяманна 'верша'), в т.ч. фольклорном (маяр 'боярин') и диалектном (кум. терск. ванда 'прутяная сеть' > чеч. ванда, диал. вот3 'перемет, закидушка') языке. В нем оказались представленными, наряду с наддиалектными (киристан/кристиян 'христианин'), диалектные (терские) русские лексические элементы (н.-терск, (греб.) ванда 'вентерь, рыболовная снасть для ловли крупной рыбы', ср.-терск. ванды 'самоловки для рыбы'). В письменных же памятниках делового стиля отразилась в основном социально-политическая (вайвад, вайвада 'воевода', киназ 'князь', мужук 'мужик', киристан 'христианин', орус 'русский', городок 'городок', истерледж 'стрелец' и др.) терминология. В них упоминаются имена русских царей (Аликсай Михайлавидж (МихаГшавич) и Михаила Федравидж) и астраханских воевод (Михаил Петрович и киназ Йуваи Педравич), а также ойконим Маскав - Москва.
Известность большинства вышеупомянутых русизмов устной кумыкской традиции (орус, мужукь, кристиян, маяр, полуша)
предполагает и бытование в регионе других лексических элементов, не получивших отражения в памятниках письменности в силу их функциональной ограниченности. Таким образом, лексическое взаимодействие русского и местных тюркских языков рассматриваемой поры было сравнительно активным, и русский язык, в том числе на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков.
В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и делаются обобщающие выводы.
Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
Научные журналы, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук.
1. Белая Вежа, Саркел и Гелбах в историко-этимологическом и ареальном контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими и иными языками народов Северо-Восточного Кавказа // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С.Пушкина. Серия филологическая. №4 (16). - СПб., 2008. - С.224-236.
2. Нелабиальный анлаут булгаризмов славянских и народов СевероВосточного Кавказа языков в историко-этимологическом и ареальном аспектах // Известия РГПИ им. А.И. Герцена. - СПб., 2008. №11(75). - С. 15-23.
3. Из истории взаимоотношений русского языка с тюркскими яыками народов Северо-Восточного Кавказа в эпоху Золотой Орды // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2009. №3,-С. 169-174.
4. Восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакской язык в контексте истории взаимоотношений с русским языком тюркских языков Северо-Восточного Кавказа // Вестник Университета Российской Академии образования. - М.,2010.№3(51). -С.31-35.
5. Отражение в позднедревнерусской книжной традиции ономастики и этнонимики тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана // Вестник Московского государственного областного университета. Серия Русская филология. - М., 20Ю..№4. -С.12-15.
6. Булгаризмы болгарского и других славянских языков в контексте их взаимоотношений с языками народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. -Пятигорск, 2010. № 1. - С. 169-173.
7. ОБЪРИ «Повести временных лет» и «ШЕЛОМЫ ОВАРЬСКЫЯ» «Слова о полку Игореве» в контексте древних взаимоотношений языков
народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком // Вес гник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2010..№2.-С.18-23.
8. Др.-русск. ТЬМУТОРОКАНЬ/ТЬМУТАРАКАНЬ и АШТАРАКАНЬ в контексте истории взаимоотношений тюркских языков народов СевероВосточного Кавказа и Дагестана с русским языком // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - Пятигорск, 2010. №3. -С.119-123.
9. Славянско-аланское лексическое взаимодействие с языками народов Северо-Восточного Кавказа // Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Общественные науки. - Ростов-на-Дону, 2010. №1(155). -С. 127-130.
10. Лексическое взаимодействие русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа в период позднего средневековья (XV1-XV1 вв.) // Уч. зап. Казанского гос. уи-та. Серия гуманитарных наук. - Казань, 2010. Т. 152. Кн.2. - С.201-213.
11. Об одной концепции древнейших взаимоотношении нахских и славянских языков // Искусство и образование. - М.,2010. №1. - С. 140-144.
Монографии и иные издания.
История древних и средневековых взаимоотношений языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана с русским языком.- Махачкала, 2010.-10 п.л.
Влияние социальных факторов на функционирование и развитие языка. - М.: Наука, 1988 - 15,7 п.л. (соавтор коллективной монографии).
Тюркские (турецкий и «татарский») языки в истории межъязыковой коммуникации на Северном Кавказе и творчестве русских писателей XX века, посвященном Кавказу. - Грозный, 1993. - 3 п.л. (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
Статьи.
1. Zur Frage des slawisch-kaukasischen Sprachbundes // Sprache in Geschichte und Gegenwart. - Jena: Friedrich-Schiller-Universität, 1980. - S.139-145.
2. Einige nachische Etymologien // Georgica. - Jena-Tbilissi, 1981. Heft 4,-S.87-89.
3. К статистическому и историко-хронологическому анализу лексических схождений и расхождений в отраслевом словарном составе нахских и вайнахских языков и диалектов // Вопросы отраслевой лексики. -Грозный, 1983. - С. 42^17 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
4. Об одном земледельческом термине («молотильная доска») в языках Северного Кавказа// Этимология 1983. - М.:Наука,1985.-С.179-181.
5. Некоторые вопросы типологии, формирования и развития славянских языков древнейшей поры в контексте их ареальных связей с древними и средневековыми тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа
и Балканского полуострова // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 1997. -С.86-96.
6. Утрата падежной деклинации и староболгарский литературный язык: к вопросу о роли ареального фактора // Балканско езикознание. - София, 1997/1998. Вып. XXXIX (1997/1998), 3-4. - С. 141-147.
7. Кумыкские и ногайские лексические элементы в русском литературном языке и речи первой половины XIX века. Историко-этимологические заметки (на материале произведений М.Ю.Лермонтова) // Вопросы кавказского языкознания. - Махачкала, 1997. - С.22-30 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
8. К тюркологической интерпретации генезиса «нового перфекта» в истории древнерусского языка // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 1998. Вып. 6. -С.71-77.
9. К истории и этимологии некоторых ранних (ХУ1-ХУШ вв.) лексических заимствований из тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в русском (литературном) языке // Языкознание в Дагестане. -Махачкала, 1999. № 3. - С. 66-72.
10. К вопросу о лексических элементах тюркских языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана в русском литературном языке и речи пушкинской поры // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 1999. Вып. 6. - С. 140-147.
11. Семантика и этимология (к вопросу о древнейших лексических взаимоотношениях славянских и нахских языков) // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2000. - С.24-25.
12. К анализу некоторых этнонимических элементов лексических взаимоотношений нахских и иносистемных языков Восточной Европы и Передней Азии // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2000. Вып.2. - С.85-86.
13. Брагунцы и барсилы // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып.1. - С. 13-17.
14. Брагунцы и барсилы - 2 // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып. 2-3. - С. 28-31.
15. Семантика и этимология (на материале ранних (XVII века) кумыкских лексических заимствований русского языка) .// Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. -Махачкала, 2000. Вып.6. - С.79-83.
16. Тюмень - тямень - туман // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2000. Вып.7. - С. 194-198.
17. Об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков // Русский язык и межкультурная коммуникация. -Пятигорск, 2001. № 1. - С.61 -70.
18. О нескольких изолексах тюркского происхождения в истории восточнокавказских и древнерусского языков // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2001. Вып. 6. - С.66-70.
19. Об одном случае тюркского синтаксического влияния в истории русского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып.З. - Махачкала, 2001. - С.119-123.
20. Шавхал // Вести Кумыкского научно-культурного общества. -Махачкала, 2001. Вып.2-3(6-7). - С.39^14.
21. Историко-этимологические заметки. Русск. бурдюк, кум. борла // Языкознание в Дагестане,- Махачкала, 2001. - С.56-62.
22. К этимологии и истории двух булгаризмов северокавказского происхождения в русском языке // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2001. - С.76-81.
23. Этимология и история одного булгаризма в славянских, некоторых иных индоевропейских и восточнокавказских языках // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2002. Вып.6,- С.34-40.
24. Историко-этимологические заметки // Вести Кумыкского научно-культурного общества - Махачкала, 2002/2003. Вып.8-10. - С.76-77.
25. Еще раз о городе Семендере, хазарах и их языке // Вести Кумыкского научно-культурного общества. - Махачкала, 2002/2003. Вып.8-10. — С. 19-25.
26. Об ойкониме Анжи // Вести Кумыкского научно-культурного общества.- Махачкала, 2002-2003. Вып.8-10,- С.36-39.
27. Еще раз об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков, или об экстремизме в языкознании // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2003. Вып.4-5.- С. 143-147.
28. Раннехазарское Бек (Бэк) Тарлув «название местности» и вопрос о кыпчакских (кумыкских) элементах хазарского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2003. Вып.4-5. -С.148-152.
29. К этимологии и истории одного северо(восточно)кавказского булгаризма (аваризма) церковнославянского, болгарского и иных языков // Функционирование языковых единиц разных уровней в тексте. - Махачкала, 2003.-С. 16-20.
30. О булгаризмах северо(восточно)кавказского происхождения в болгарском языке // Болгария - Дагестан - Турция .- Махачкала, 2003. - С.28-31.
31. Протобулгарские тюркизмы русского языка и Северо-Восточный Кавказ. Еще раз о языке Испериховых болгар и ареале их первичного
распространения по лингвистическим данным // Кавказ - Балканы - Передняя Азия. - Махачкала, 2004. Вып.2 (9) - С.83-92.
32. С-м-к-р-ц и КЪРЧЕВЪ («до кур Тмутараканя») // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. -Махачкала, 2004. Вып.6. - С.63-68.
33. Некоторые лингвистические и этнографические материалы к интерпретации одной сюжетной параллели в древнерусском былинном и древнейшем кумыкском героическом фольклоре // Вестник кафедры литератур Дагестана и Востока.- Махачкала, 2004. №№3-4.- С. 198-204.
34. К анализу нахско-картвельских лексических сходств в контексте древнейших взаимоотношений северокавказских языков // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2005. Вып.6 -С.151-162.
35. Древняя Русь, Дагестан и горные хазары. К этимологизации и ареальной интерпретации нескольких булгаризмов древнерусского, дагестанских и других языков // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2005. №8. - С.92-101.
36. Историко-лингвистический комментарий к интерпретации одного неясного места в древнейшем кумыкском эпосе «Анжи-наме» (Этимологический и ареальный аспекты) // Изучение языка, фольклора и литературы народов Дагестана. - Махачкала, 2005 - С.84-92.
37. Тюркизмы в антропонимике и топонимике «Онежских былин» А.Ф.Гильфердинга // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. -Махачкала, 2005. Вып. II. - С.97-110.
38. К локализации Чунгарса и Вабандара, или еще раз о северозападных и некоторых иных пределах «страны гуннов» (Ионов) // Дагестанский этнографический сборник. - Махачкала, 2006. №2. - С.51-62.
39. Дагестан и древние славяне. К вопросу о сакалиба // Языки народов мира и Российской Федерации. - Махачкала, 2006. №9. - С. 177-188.
40. К истории древних взаимоотношений русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа, или еще раз о славянско-кавказском языковом союзе // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2006. №9. - С.47-52.
41. Ойкумена кумыкского фольклора как одного из свидетельств прошлого кумыкского народа // Изучение языка, фольклора и литературы народов Дагестана. - Махачкала, 2006. - С. 124 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
42. Шубут. Опыт историко-этимологического и этнографического анализа // Вопросы тюркологии. - Махачкала, 2007. - С. 29-38.
43. К предыстории распространения русского языка в Дагестане до XVIIIb. // Русский язык в истории и культуре народов Дагестана. - Махачкала, 2007.-С. 5-18.
44. «Аргумент ржи», праславяне на Волге и Дону и проблема древних взаимоотношений русского языка с языками народов Дагестана // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. -Махачкала, 2007. Вып.4. - С.79-82.
45. «Шеломы Оварьскыя» в «Слове о полку Игореве» и Дагестан. К истории древних взаимоотношений русского языка с языками СевероВосточного Кавказа // Вестник Дагестанского государственного университета. Гуманитарные науки. - Махачкала, 2008. Вып.4. - С.60-65.
46. Гумик.~Гумук~Кумук средневековых источников: опыт историко-этимологической и ареальной интерпретации // Дагестанский востоковедческий сборник. - Махачкала, 2008. Вып. 1.- С. 145-152.
47. Древние булгары на Балканах и Кавказе: область исходного расселения и происхождение этнонима. К протолингвоэтногенезу зихов, балкар (малкар) и кумыков // Вопросы тюркологии. - Махачкала, 2009. Вып.4. -С. 60-71.
48. Кумыкский язык // Кумыкский энциклопедический словарь. -Махачкала, 2009,- С. 101 -103.
49. (Древне)русские (восточнославянские) лексические элементы в Codex Cumanicus и кумыкский язык // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. - Махачкала, 2009. Вып. III.- С.20-23.
50. Северо-Восточный Кавказ и Дагестан в составе Золотой Орды: об этническом составе населения, территориальных и административных пределах, статусе и генеалогии правителей // Золотоордынская цивилизация. -Казань, 2010.-С. 195-202 .
Материалы и тезисы докладов Международных научных конференций.
1. Genezis i istoriceskoe razvitie vajnaxskix jazykov v kontekste vzaimootnosenij s jazykami severo-vostocnogo Kavkaza // Abstracts. Eighth Caucasian Colloqium. - Leiden, 6-7 Jine 1996. - S.18.
2. Об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков // Тезисы докладов II Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». Симпозиум III (Часть I.) - Пятигорск, 1998. - С. 122-125.
3. Некоторые языкойые аспекты (вай)нахского этногенеза. К вопросу о древнёйших взаимосвязях (вай)нахских и славянских (индоевропейских) языков в Мсторико-Лингвистйческом, лексико - статистическом и ареальном контексте // Тезисы докладов Девятого международного коллоквиума Европейского общества кавказоведов. - Махачкала., 1998. - С.208-210.
4. Некоторые ареальные аспекты чеченского этно- и глотгогенеза в контексте древнейших взаимоотношений (вай)нахских и (восточно)славянских Языков // Материалы международной научной
конференции «Филология на рубеже тысячелетий». - Ростов-на-Дону, 2000-С.98-100.
5. К анализу некоторых древнейших лексических схождений русского и чеченского языков // Тезисы докладов П1 Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». Симпозиум VI (Часть I). - Пятигорск, 2001. - С.77-78.
6. (Восточно)кавказский или индоевропейский? Об одной новейшей концепции генетической принадлежности нахских языков // Тезисы докладов XI Международного Коллоквиума Европейского Общества Кавказоведов. -М.: Макс-Пресс, 2002. - С.31.
7. Вокалические системы восточнокавказских языков в контексте их контактов с тюркскими. К постановке вопроса // Тезисы IV Международной научной конференции «Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование». М., 2003. - С.43-45.
8. Некоторые аспекты исторической интерпретации взаимосвязей древних и средневековых культур народов Кавказа, Восточной Европы и Передней Азии // Тезисы докладов Международной научной конференции, посвященной 80-летию Института истории, археололии и этнографии ДНЦ РАН. - Махачкала, 2004. - С.57-60.
9. К вопросу об области первоначального распространения нахско-дагестанских языков в контексте древних ареальных взаимоотношений языков Кавказа и исторически смежных регионов // Международная научная конференция «Языки Кавказа». - Лейпциг, 2007.- Зс. (http // www. eva. mpg. de).
10.K древней и средневековой истории нахских народов по этнографическим и этнолингвистическим данным // Материалы Международной научной конференции «Археология, этнография и фольклористика Кавказа». - Махачкала, 2007. - С.115-117.
11. К генезису смягчения заднеязычных гласных в истории русского языка и его говоров // Труды и материалы 1П Международного конгресса исследователей русского языка «Русский язык: Исторические судьбы и современность». - М.: Макс - Пресс, 2007. - С.52.
12. Щелкан Дудентьевич русских былин в контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа. Этимологический этюд // Сборник докладов Международного научного семинара «Лингвофольклористика на рубеже ХХ-ХХ веков: итоги и перспективы». - Петрозаводск, 2007. - С.83-89.
13. Межъязыковая коммуникация, языковая ситуация, ареальное взаимодействие языков и художественный текст в диахронном аспекте (на материале контактов русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа) // Сборник статей I Международной научной конференции-Астрахань, 2007 - С.68-71 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
14. Праславяне-сакалиба на Волге, Дону и в Дагестане в аспекте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками СевероВосточного Кавказа и «аргумент ржи» // Вопросы языка и литературы в современных исследованиях. Материалы Международной научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. IX Кирилло-Мефодиевские чтения». М. - Ярославль, 2008. -С.11-18.
15. К истории отражения концептов «Дагестан», «дагестанцы», «дагестанские татары» и «кумыки» в русской и западноевропейской языковых картинах мира до начала XIX века// Материалы Междунарной научной конференции «Языковая семантика и образ мира». - Казань, 2008. - С. 64-67.
16. К контенсивно-типологической и генетической интерпретации эрозии эргативного строя восточнокавказских языков (на материале грамматических падежей) // Международная языковедческая конференция «Эргатив и эргативная конструкция в языках мира». - Тбилиси, 2009. - С.112-113.
17. Ротацизм и ламбдаизм булгаризмов славянских, языков народов Северо-Восточного и Поволжья в историко-этимологическом и ареальном контексте // IV Международные Бодуэновские чтения. Труды и материалы-Казань, 2009. Т. 2. - С. 105-107.
18.Золотая Орда и средневековая кумыкская государственность по историческим, лингвистическим и фольклорным данным (конец XIII - конец XIV вв.) // Материалы Международой научой конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XШ-XV вв.)». - Казань, 2009.-С. 312-322.
19. Географические ориентиры Северо-Восточного Кавказа золотоордынской и предшествующих эпох в «Повести о Михаиле Тверском»: лингвокультурный и историко-этимологический аспекты // Материалы Международной научной конференции «Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты». — Ростов-на-Дону, 2009. — С. 3637.
20. Кумыкский и русский языки в истории межэтнического общения на Северо-Восточном Кавказе и Дагестане (ХУ1-ХУП вв.) // Материалы Международной научно-практической конференции «Язык и межкультурная коммуникация».- Великий Новгород, 2009. - С.40-43.
21. К генезису переходного смягчения смычных зубных согласных в славянских языках в контексте их древних взаимоотношений с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа // Диалог культур: Россия-Запад-Восток. Материалы Международной научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. X Юбилейные Кирилло-Мефодиевские чтения». М.-Ярославль, 2009. - С.264-271 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
22. Вокализм дагестанских языков треугольного типа в контексте его взаимоотношений с иранскими языками // Материалы Международной научной конференции «Роль культуры в российско-иранских отношениях». -Махачкала, 2010. - С. 166-179.
23. О названиях Кавказской Албании и албанском языке в контексте отношений с тюркскими (булгарскими) языками // Тезисы докладов 2-ой Международной научной конференции «Кавказские языки: генетико-типологически общности и ареальные связи». - Махачкала, 2010. - С. 108-110.
24. Некоторые фонетические особенности нахских языков в контексте их древних ареальных взаимоотношений с дагестанскими, картвельскими и тюркскими языками // Материалы Международной научной конференции «Актуальные вопросы общего и кавказского языкознания». - Махачкала, 2010. - С.90-92.
25. Первая тюркская (древнекумыкская) письменность в контексте лингвоэтногенеза кумыкского народа // Материалы Международной научной конференции «Тувинская письменность и вопросы исследования письменностей и письменных памятников России и Центрально-Азиатского региона». - Кызыл, 2010. Т.1. - С.73-77.
26. Антропонимика русских былин в контексте ее древних отношений с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа // Материалы VII Междунарной научной конференции «Проблемы обшей и региональной ономастики». - Майкоп, 2010. - С. 52-56.
27. Концепты "Дагестан", "(этнические) дагестанцы" и "кумыки" в русской, западноевропейской и местной языковых картинах мира: от современности к становлению // Материалы Международной научной конференции «Язык как система и деятельность-2». - Ростов-на-Дону, 2010. — С. 158-159 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
28. Др.-русск. ТЬМУТОРОКАНЬ/ТЬМУТАРКАНЬ и кум. Тамтаракъ. Историко-этимологические заметки // Материалы Международной конференции-семинара «Особенности функционирования и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа». - Ставрополь, 2010. - С.101-107.
29. К контактологической (в аспекте отношений с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа) интерпретации одного из ареалов русского цоканья // Труды и материалы 1У Международного конгресса исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность». - М., 2010.-С.490.
30. К протоэтногенезу азербайджанцев и кумыков в контексте древнейшей прикаспийской прародины тюркских народов // Материалы I Международной конференции «Актуальные проблемы азербайджановедения». - Баку, 2010. - С.389-392.
31. Древние тюркские (булгарские) языки Балкан и Северо-Восточного Кавказа и происхождение славянской письменности // Материалы Международной научно-практической конференции «Славянская кулыура: история, традиции, взаимодействие. XI Кирилло-Мефодиевские чтения.». -М-Ярославль, 2010,- С. 148-152.
32. Этнонимы и этниконы Северо-Восточного Кавказа в историко-лингвистическом и ареальном контексте эпохи Султан-Махмуда Тарковского // Материалы Международной научной конференции «Эндиреевский владегель Султан-Махмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотношений (вторая половина XVI - первая половина XVII вв.)». -Махачкала, 2010. - С.220-232.
34. Морфологические и синтаксические кальки (древне)русского происхождения в армяно-кыпчакском (половецком) языке в контексте его взаимоотношений с северокавказскокуманскими языками // VI Международный конгресс «Мир через языки, образование, культуру: Россия-Кавказ-Мировое сообщество». Симпозиум 11. - Пятигорск, 2010. - С. 124-126.
35. О территориальных пределах Эндирейского владения в эпоху Султан-Мута // Материалы Международной научной конференции «Эндиреевский владетель СултантМахмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотношений (вторая половина XVI - первая половина ХУП вв.)». - Махачкала, 2010. - С. 194-219.
36. Кавказ и древнейшая тюркская (булгарская) письменность // Материалы II Международного конгресса кавказоведов.- Тбилиси, 2010. -С.399-401.
37. Древние тюркские (булгарские) языки Северо-Восточного Кавказа и происхождение славянской письменности // Международная конференция под эгидой МАПРЯЛ «Ахановские чтения». - Алматы, 2010. - С. 166-170 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
38. Из предыстории распространения русского языка на СевероВосточном Кавказе: позднее средневековье (ХУ1-ХУПвв.) // Материалы Международной конференции - семинара «Особенности функционирования и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа». - Ставрополь, 2010. - С.172-177 (в соавторстве с Мугумовой А.Л.).
Материалы и тезисы докладов Всесоюзных и Всероссийских научных конференций.
1. Об ареальном взаимодействии языков Северо-Восточного Кавказа в дооктябрьский период // Тезисы докладов Всесоюзной конференции «Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов». - Грозный, 1989. - С. 19.
2. Межъязыковая коммуникация и ареальное взаимодействие языков в регионе Северо-Восточного Кавказа (на материале контактов вайнахских, тюркских и русского языков дооктябрьского периода) // Тезисы докладов
Всесоюзной научной конференции «Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтничных регионах СССР». - Махачкала, 1991. - С. 83-84.
3. Лексические усвоения XVI-начала XIX вв. из языков народов Центрального, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в истории русского литературного языка и речи пушкинской поры // Тезисы общероссийской конференции «Вопросы лексикологии и лексикографии языков народов Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков». - Пятигорск, 1999. - С.34-37.
4. К истории и этимологии некоторых тюркизмов старо(церковно)славянского и древнерусского языков в контексте древнейших аре&чьных связей славянских и тюркских языков Северного Кавказа и Балканского полуострова // Материалы Всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы общей и адыгской филологии». - Майкоп, 2001,- С.44.
5. Некоторые особенности кирилло-мефодиевской проблематики в тюркологическом контексте: патриарх Фотий, «сурские» письмена и СевероВосточный Кавказ // Материалы Всероссийской научной конференции «Церковнославянский язык в контексте времени»,- Ставрополь. 2006. - С. ИОНУ.
6. Некоторые древние (до XVIII века) лексические (контактные) особенности вайнахских языков в контексте их взаимоотношений с дагестанскими, иными ориентальными и русским языками (с привлечением словарей И.А.Гильденштедта и Палласа) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык в Дагестане: проблемы межкультурной коммуникации». - Махачкала, 2007. - С. 10-22.
7. «ШЕЛОМЫ ОВАРСКЫЯ» в «Слове о полку Игореве» и хороним Авар (Сарир) Дагестана в контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа (историко-этимологический и ареальный аспекты) // Материалы Всероссийской конференции «Проблемы общей и региональной ономастики»,- Майкоп, 2008,- С.55-58.
8. Об области первоначального расселения гребенских (терских) казаков контексте позднесредневековой истории тюркских и нахских народов Северо-Восточного Кавказа // VIII Конгресс этнографов и антропологов России: Тезисы докладов. - Оренбург, 2008. - С.298.
9. Ал-Ал(Алал?)-ва-Гумик восточных и ясы древнерусских и венгерских источников в контексте истории и лингвоэтногенеза кумыкского и других куманских народов Северного Кавказа, Дагестана и Восточной Европы // Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием «Аланы и асы в этнической истории регионов Евразии». -Карачаевск, 2010. - С.98-107.
10. Некоторые особенности отражения этноязыковой ситуации в Дагестане в документах русско-дагестанских отношений и русской
художественной литературе досоветского времени // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Русский язык в историко-лингвистическом и социокультурном поле». - Махачкала, 2010. - С.79-84.
11. Народы Дагестана в известиях русских путешественников ХУ1-ХУНвв.: кульгурные тропы и этноисторический контекст // Материалы Всероссийской научной конференции «Национальный/социальный: археология идей и современное наследство». - М., 2010. - С.208-210.
Рецензии.
Гусейнов Г.-Р.А.-К. [Рецензия]/ Г.-Р. А.-К. Гусейнов // Вопросы языкознания. 1979. №6. - С. 149-152. Рец. на кн.: Алироев И.Ю. Сравнительно-сопоставительный словарь отраслевой лексики чеченского и ингушского языков. - Махачкала: Чечено-Ингушское книжное изд., 1975.- 387 с.
Гусейнов Г.-Р.А.-К. [Рецензия]/ Г.-Р. .А.-К. Гусейнов // Вестник-Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН. 2007. №1(9). -С.138-141. Рец. на кн.: Оразаев Г.М.-Р. Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане ХУШв. (Опыт историко-филологического исследования фонда «Кизлярский комендант»), - Махачкала, 2002. - 482с.
Подписано в печать 09.02.11. Печать ризографная. Гарнитура 'Times New Roman' Объем 2,3 п.л. Заказ № 1301 Тираж 100 экз. Отпечатано в ЗАО 'Хорошая Типография', г. Москва, Б. Златоустинский пер., д.3/5
1- 6 5 3 2
2010199018
2010199018
Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Гусейнов, Гарун-Рашид Абдул-Кадырович
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Древние взаимоотношения языков Северо-Восточного Кавказа и 31 Дагестана с русским языком
§ 1. Вопрос о славянско-кавказском языковом союзе и нахские языки
§ 2. Булгаризмы славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана 48 языков в сравнительном освещении
2.1. Консонантизм
2.1.1. Первый тип ротацизма
2.1.2. Ламбдаизм
2.1.3. Переход (палатализация) прабулг.
2.1.4. Второй тип ротацизма
2.1.5. Наличие/отсутствие фрикативации увулярного д>х(>Ь)
2.1.6. Переход *-п>-т в позиции конца слова
2.1.7. Звонкость/глухость неаффрикатного анлаута
2.1.8. Палатализация ?>с(>л'), с
2.1.9. История аффрикат
2.1.10. Сохранение/утрата интервокального -у
2.2. Вокализм первого слога. Соответствия гласных
2.2.1. Пратюрк. краткий *а
2.2.2. Пратюрк. долгий * а
2.2.3. Пратюрк. краткий *б
2.2.4. Пратюрк. долгий *д
2.2.5. Анлаутный пратюрк. краткий * б- 104
2.2.6. Пратюрк. долгий НО
2.2.7. Пратюрк. краткий *й
2.2.8. Пратюрк. краткий */
2.2.9. Пратюрк. краткий а
2.2.10. Пратюрк. *е
2.2.11. Пратюрк. долгий закрытый *ё
2.2.12. Пратюрк. краткий закрытый *а
2.2.13. Пратюрк. дифтонг *ау
ГЛАВА ВТОРАЯ.
История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и 120 Дагестана с древнерусским языком дозолотоордынской эпохи
§ 1. Древнерусско-булгарские (народов Северо-Восточного Кавказа и 122 Дагестана) языковые взаимоотношения
1.1. КАСОГЫ
1.2. РЕДЕДЯ
1.3. Др.-русск. ТЬМУТОРОКАНЬ/ТЬМУТАРАКАНЬ в контексте 127 истории кумыкского и древних тюркских (булгарских) языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана
1.4. ОБЕЗЫ
1.5. Обры «Повести временных лет» и тюркские (булгарские) языки 140 Северо-Восточного Кавказа и Дагестана
1.5.1. Внешняя (ср.-греч. А{3ар, мн. Аварец, Арарог) реконструкция 140 др.-русск. ОБЪРЕ, ОБЪРИ, ед. ч. ОБЪРИНЪ
1.5.2. Внутренняя реконструкция др.-русск. ОБЪРЕ, ОБЪРИ, ед. ч. 144 ОБЪРИНЪ
1.5.3. Проблема этимона
§ 2. О (древне)огузском влиянии на древнерусский, Северо-Восточного
Кавказа и Дагестана языки
2.1. Печенеги и ясы
2.2. Синтаксические изоглоссы " — —
2.3. Лексические изоглоссы 154 2.3.1. Дюкер /Т^аг/ - огузское (древнетюркское) племенное название, к-балк. dtiger- - название осетин-дигорцев, кум. Дюнк (Батырав) ~ русск. фолькл. Дюк (Степанович)
2.3.2. (Кюэрчи) Чур - название печенежского рода, кум., к.-балк. 157 Чора - мужской антропоним ~ русск. фолькл. Чурило/Чурил-ка/Чури-шка/Шурил-о (Пленкович)
2.3.3. КАЕПИЧИ - название огузского племени древних узов - 159 черных клобуков ~ кyм.Qajtaq/Qajtay/Hajdaq '(само)название южных кумыков и (горной)области их проживания'
2.3.4. ТУДОР ~ ТОТУР: ТУДОР САТМАЗОВИЧ - имя сына 159 черноклобуцкого князя ~ кум. Тотур(бий) - мужской антропоним
2.4. Лексические булгаризмы, проникшие через (древне)огузское 159 посредство
§ 3. О (древне)куманском влиянии на древнерусский, Северо
Восточного Кавказа и Дагестана языки
3.1. Этноареальный аспект
3.2. Лексические изоглоссы
3.2.1. Куманизмы собственно кыпчакского происхождения
3.2.2. Куманизмы булгарского происхождения
3.3. Фонетические изоглоссы
§ 4. «Слово о полку Игореве» и языки Северо-Восточного Кавказа и
Дагестана
4.1. Булгаризмы
4.1.1. О «лексико-семантическом» аспекте анализа булгаризмов 179 древнекумыкских преданий «Анжи-наме», «Окаменевшая Аймеседу» и «Слова о полку Игореве».
4.1.2. Этнонимы и ойконимы
4.1.3. Разные слова
4.2. Собственно (восточно)тюркские этнонимические изоглоссы
4.2.1. Татраны и таты
4.2.2. «ШЕЛОМЫ ОВАРЬСКЫЯ» «Слова о полку Игореве» и 196 этнохороним Авар Дагестана
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и 201 Дагестана с древнерусским языком в эпоху Золотой Орды
§ 1. Ономастика и этнонимика средневековых тюркских языков Северо- 201 Восточного Кавказа и Дагестана в позднедревнерусской книжной традиции
§ 2. Ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с 205 иными куманскими и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками
2.1. Северокавказскокуманский (кумыкский) язык, его северный 207 (брагунский) диалект и крымско-татарские диалекты
2.1.1. Северный (степной, ногайско-татарский) диалект крымско- 209 татарского языка
2.1.2. Южный огузский (татский) диалект крымско-татарского 211 языка
2.1.3. Средний диалект крымско-татарского языка
2.2. Ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских 218 языков с татарским (мишарский диалект) языком
2.2.1. Фонетические изоглоссы
§ 3. Взаимодействие куманских и древнерусского языков 222 золотоордынской эпохи
3.1. Северокавказскокуманские языки и памятники золотоордынской письменности XIV-XV вв.
3.1.1.Морфологические куманизмы
3.1.2. Лексические куманизмы
3.2.Северокавказскокуманские (кумыкский) языки и Codex 226 Cumanicus
3.2.1. Лексико-фонетические изоглоссы
3.2.2. Некоторые морфологические изоглоссы
3.3. Влияние древнерусского языка на куманские языки
3.3.1. (Древне)русские (восточнославянские) лексические элементы 231 в Codex Cumanicus
3.3.2. Вопрос об отражении (восточно)славянского синтаксического 234 влияния в языке Codex Cumanicus
3.4. Влияние северокавказских куманских языков на древнерусский 236 язык золотоордынской эпохи
3.4.1. Лексические и семантические северокавказские куманизмы 236 (кумыкизмы) в собственно древнерусском письменном языке золотоордынской эпохи
3.4.2. Фонетический уровень
§ 4. Северокавказскокуманские и армяно-кыпчакский языки.
Восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакский язык
4.1. Северокавказскокуманские и армяно-кыпчакский языки
4.1.1. Фонетические изоглоссы
4.1.2.Морфологические изоглоссы
4.2. Восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно- 250 кыпчакский язык
4.2.1. Мор ф о логический уровень
4.2.2. Синтаксический уровень
4.2.3. Лексический уровень
§ 5. Лексическое взаимодействие западно(древне)русского письменного языка с северокавказскокуманскими и армяно-кыпчакским языками
5.1. Северокавказские куманизмы (кумыкизмы) золотоордынской 257 эпохи в западно(древне)русском (старобелорусском) письменном языке
5.2. Западнорусские элементы в армяно-кыпчакском языке
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
История взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и 262 Дагестана с русским языком в период позднего средневековья (XVI-XVII вв.)
§ 1. Влияние тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана 267 на русский язык
1.1. «Татарский» (тюрки и кумыкский) язык в устном и 267 письменном общении народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским населением края
1.2. Экзотизмы
1.2.1. Ставшие известными в последующем современному 274 русскому литературному языку
1.2.2. Неизвестные современному русскому литературному языку
1.3. Локализмы 282 1.3.1. Ставшие известными в последующем современному русскому литературному языку
1.3.3. Неизвестные современному русскому литературному языку
§ 2. Влияние русского языка на тюркские языки Северо-Восточного
Кавказа и Дагестана
2.1. Об известности русского языка на Северо-Восточном Кавказе
2.2. Русские лексические элементы в кумыкских памятниках 308 делового стиля
2.3. Наддиалектные русские лексические элементы в 309 общенародном кумыкском языке
2.4. Диалектные (терские) русские лексические элементы в 311 общенародном и диалектном кумыкском языке
Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Гусейнов, Гарун-Рашид Абдул-Кадырович
Установление тех или иных взаимоотношений между языками обусловливается их взаимодействием, которое является следствием их контактов. В современной теории взаимодействия языков их контакты изучаются не только с внутренней, собственно языковой (интралингвистической) точки зрения (субстанциональные свойства контактирующих языков), но также с внешней (функциональной) стороны. Сами контакты подразделяются на прямые (непосредственные) и опосредованные (косвенные), т.е. через язык-посредник. Аналогичный характер может носить и взаимодействие языков, обусловившее те или иные их взаимоотношения. Вместе с тем известные термины «взаимодействие языков», «языковой контакт» и «двуязычие (билингвизм)» не являются синонимичными, так как:
1) контакт и взаимодействие языков находятся между собой в причинно-следственных отношениях (как указывает Ю.А. Жлуктенко [1974:17], «языковые контакты - это определенный тип межъязыковой связи, а взаимодействие языков представляет собой комплекс явлений, развивающихся вследствие ее установления»);
2) вопреки хрестоматийному положению У. Вайнрайха о том, что «два или несколько языков находятся в контакте, если ими попеременно пользуется одно и то. же лицо [Вайнрайх 1979:22], взаимодействие языков может, в принципе, осуществляться и за отсутствием двуязычия при дистантных (ареальный аспект) и некоторых казуальных (временной аспект) межъязыковых связях [Жлуктенко 1974:12,31] . ^
Двуязычие, или билингвальное общение (межъязыковая коммуникация), считается при этом непременным условием, атрибутом языкового взаимодействия при перманентных контактных межъязыковых связях, которые устанавливаются между языками на длительное время при этническом соприкосновении (контакте) их носителей. В отличие от внутренних (структурных) факторов, определяющее значение в процессах взаимодействия языков (межъязыковой коммуникации) имеют особенности их внешних (функциональных) систем. Под ними понимаются «все виды дифференциации (варьирования) языка, возникающие под действием внешних факторов (временных, пространственных, социальных) и имеющие ту или иную функцию в социуме» [Степанов 1976:79].
Поэтому, с одной стороны, в силу примата социальности в языке действием социальных факторов обусловливаются в конечном счете не только пространственные (ареальные), но и временные, казуальные или перманентные, характеристики взаимодействия языков, так как они определяются действием социальных факторов (условий) более ранних, предшествующих эпох. Однако, с другой стороны, в действительности, социальные факторы находятся в достаточно сложных отношениях, прежде всего, с ареальными условиями контактирования языков с точки зрениях их взаимной детерминированности. Нуждается в специальном исследовании и вопрос о роли в этих процессах и временного фактора. Пространственный же аспект взаимодействия языков может рассматриваться в тот или иной период в пределах данного политико-административного объединения и культурного ареала, учитывается при этом и целый ряд социальных факторов [Швейцер 1976: 133,141 - 148].
В то же время динамика влияния внешних (социальных и ареальных) факторов на языковое взаимодействие может быть рассмотрена на основе синхронных срезов, которые соотносятся с языковыми ситуациями -синтагматическим аспектом (планом) внешней (функциональной) системы языка [Гусейнов, Мугумова 2007:69]. При этом под языковой ситуацией в тот или иной период понимается в широком смысле «отношение языка (или его части), характеризующейся данным состоянием, к другим языкам или другой части того же языка, и проявляющаяся в различных формах пространственных и социальных взаимодействий» [Степанов 1976: 30]. В узком - «совокупность форм существования . одного языка или совокупности языков в их территориальном- социальном взаимоотношении и функциональном взаимодействии в границах определенных географических регионов [!] или административно-политических образований» [Болып.энц.сл. 1998: 616].
В диахронном и внутриструктурном аспектах история взаимоотношений и соответственно обусловившего их взаимодействия тех или иных языков, установление между ними тех или иных взаимных отношений может рассматриваться по их интралингвистическим результатам - заимствованиям, отразившимся на тех или иных уровнях структур контактирующих языков, чаще всего, лексических. Подобный анализ, как было отчасти показано в предшествующем изложении, требует с целью восстановления их прошлого взаимодействия учета развития пространственных отношений рассматриваемых языков (ареальный аспект) на тех или иных синхронных срезах, которые могут отражать периодизацию истории взаимоотношений языков какого-либо ареала.
Причем еще Б.В. Горнунг [1952:4] выделял следующие «типы взаимодействия языков»: 1) взаимодействие неродственных (разноструктурных) языков; 2) взаимодействие родственных, но далеко разошедшихся по грамматическому строю и словарному составу лексики языков; 3) взаимодействие близкородственных языков: 4) взаимодействие диалектов. Все они, наряду с особенностями (маргинальным или внутрирегиональным) территориального размещения контактирующих языков [Серебренников: 1955:10], имели место и обусловили взаимоотношения рассматриваемых языков.
В целом же, с точки зрения направления и уровня языковой структуры, на котором осуществляется взаимодействие языков, выделяются:
1) одностороннее влияние на одном лингвистическом уровне одного языка,
2) обоюдное влияние на одном лингвистическом уровне взаимодействующих языков, 3) одностороннее влияние на разных лингвистических уровнях одного языка, 4) обоюдное влияние на разных лингвистических уровнях взаимодействующих языков [Семчинсышй 1971:25-26]. Аналогичные явления в ареальной лингвистике рассматриваются как конвергентные изоглоссы, которые «выявляются приемами типологического анализа» и «возникают как результат длительных территориальных контактов языков, образующих ареальную общность» [Больш. энц. сл. 1998:43], т.е. их взаимоотношений, установившихся на тот или иной период времени (синхронный срез). При этом «ареальная характеристика особенностей взаимодействующих языков и диалектов в определенном регионе» также входит в предмет ареальной лингвистики. Ее важнейшим понятиям является изоглосса, в число разновидностей входят фонетические - изофоны, лексические — изолексы, семантические — изосемы и т.п. [Больш. энц. сл. 1998:43].
Все это позволяет перейти к ретроспективному динамическому исследованию истории взаимных, в т. ч. ареальных, отношений взаимодействующих языков, реконструкции обусловивших их контактов -«по их лингвистическим результатам и с учетом исторических условий более ранних эпох» [Десницкая 1977:98-99]. В ходе непосредственного рассмотрения следует иметь в виду и то, что «для уровня синтаксиса более характерны макроарёалы., для уровня семантики - микроареалы. По частоте встречаемости фонетические и лексические ареалы наиболее частотны» [Взаимодействие 1980:26]. Причем «возможность изменения системы фонем одного (или обоих) контактирующих языков» относится к числу наиболее распространенных результатов языковых контактов [Больш. энц. сл. 1998: 237], обусловливающих характер взаимоотношений языков того или иного ареала.
В свою очередь, в результате длительных контактов между неродственными или отдаленно родственными языками выделяются несколько типов образования лингвистических ареалов: а) в условиях субстратно-суперстратных воздействий; б) зоны пограничных контактов; в) языковые союзы [Десницкая 1977:28]. При этом «определение роли субстрата в ареальных связях» также включается в предмет ареальной лингвистики [Больш. энц. сл. 1998: 44].
При этом, что касается, например, ареала Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, нами было установлено, что «в отличие от предполагаемых некоторыми учеными субстратно-адстратных взаимоотношений тюркских языков, взаимодействие тюркских (кумыкского) и нахских языков носит, согласно классификации В.К.Журавлева., адстратно-инстратный характер, так как какие-либо следы субстратного воздействия нахских языков на кумыкский язык, прежде всего его хасавюртовский и буйнакский диалекты, легшие в основу литературного языка, не обнаруживаются» [Влияние 1988:179].
В целом, соответствующая проблематика, связанная с исследованием лексического влияния тюркских языков, главным образом местных, в лице кумыкского и азербайджанского, на дагестанские языки и в меньшей степени на (вай)нахские [Гусейнов 1980; Гусейнов 19856; Гусейнов 1988], анализом которых, в т.ч. древних и не только лексических, занимался и автор настоящего квалификационного труда, может считаться сравнительно изученной. Речь идет о таких публикациях, как посвященная лексическим тюркизмам дагестанских языков монография Н. С. Джидалаева [1990], в которой впервые, но по преимуществу на материале лишь лакского языка были рассмотрены также булгаризмы, и докторская диссертация P.A. Тадиновой «Тюркские лексические заимствования в системе северокавказских языков» (М.,2006). Последняя посвящена лишь освоению названных (небулгарских, восходящих главным образом к тому или иному тюркскому языку региона) заимствований.
Актуальность исследования. Проблематика настоящего квалификационного исследования, посвященного истории древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана - нахско-дагестанских и тюркских (кумыкского и с ХУ1в. ногайского) - с русским языком, является практически не изученной. Она еще не становилось предметом какого-либо совокупного и систематического рассмотрения, в т. ч. на ее отдельных ее этапах. Это обусловлено тем, что на сегодняшний день изучение взаимодействия русского и народов СевероВосточного Кавказа и Дагестана языков, включая кумыкский, ограничилось новым и новейшим временем (ХУШ-ХХвв.). Исключение до самого последнего времени составляли диссертационное исследование А. А. Селимова [1966а] и небольшая по объему (тезисная) публикация Г. М.-Р. Оразаева [1981], посвященные соответственно тюркизмам в лексике одного из русских говоров Дагестана, восходящим в том числе к кумыкскому и ногайскому языкам, и ранним русизмам в языке кумыков ХУП века. Попытки удревнения соответствующих связей для (вай)нахских языков нами уже были критически рассмотрены [см. Гусейнов 1979а], но нуждаются в дополнительном рассмотрении в связи с тем, что А.Д. Вагаповым в 1994г. была опубликована монография «Славяно-нахские лексические параллели» и в 2005г. на ее материале была защищена кандидатская диссертация «Нахско-славянские лексические изоглоссы». Обе работы призваны, по мысли автора, дать дополнительный, но уже на материале нахских языков импульс концепции славянско-кавказского языкового союза В. Поляка, также критически рассмотренной нами [см. Гусейнов 1979а], что было положительно воспринято сообществом кавказоведов. То же самое относится и к подобной, но связанной с материалом древнерусского языка кандидатской диссертации Д.С. Шабановой «Древнекумыкские предания «Анжи- наме», «Окаменевшая Аймеседу» и «Слово о полку Игореве» -лексико-семантический аспект анализа», защищенной в 2010г.
Объект исследования - взаимоотношения языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком, предмет - древние и средневековые взаимоотношения языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком.
Гипотеза исследования состоит в том, что характер взаимоотношений рассматриваемых языков обусловливался миграцией их носителей в те или иные ареалы, в смежных пределах которых имело место взаимодействие соответствующих языков. Так, установление наиболее ранних их взаимоотношений было обусловлено миграцией древних булгар-протокумыков с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регион, ареально смежный с областью распространения древних славянских диалектов. Взаимодействие булгарского и раннедревнерусского языков должно было продолжаться и в дозолотоордынскую эпоху, так как, несмотря на расселение огузов и сменивших их кыпчаков, огузированное булгарское (кумано-комукское) население продолжало сохраняться в Заднепровье, на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане. Следующий (золотоордынский) этап взаимодействия уже кыпчакизировавшихся (северокавказско)куманских и позднедревнерусского языков связывается с переселением после 1324г. в Крым и Северное Причерноморье, опустевшие после татаро-монгольского нашествия, кумыков-брагунцев из крайнего западного региона СевероВосточного Кавказа и дальнейшей миграцией части из них на Западную Русь. Затем, в позднее средневековье (ХУ1-ХУПвв.), на Северо-Восточном Кавказе начинают расселяться носители ногайского языка и русского языков, что обусловило установление взаимоотношений между собственно русским, кумыкским и ногайским языками.
Цель исследования заключается в том, чтобы рассмотреть в ретроспективном плане историю древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком как результат их взаимодействия на различных хронологических срезах и уровнях с учетом его интенсивности, динамики, а также действия экстралингвистических, прежде всего ареальных, факторов.
Для реализации поставленной цели в работе решаются следующие конкретные исследовательские задачи:
1) установить этапы (периоды, хронологические срезы) истории древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком;
2) рассмотреть на материале нахских языков концепцию славянско-кавказского языкового союза;
3) подвергнуть сравнительному рассмотрению древние булгаризмы славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языков в ареальном освещении, установить следствия и ареальные пределы взаимодействия соответствующих языков;
4) проанализировать с учетом ареальных пределов древнерусско-булгарские (народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана) языковые взаимоотношения;
5) рассмотреть и установить следствия (древне)огузского и (древне)куманского влияния на (ранне)древнерусский, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языки;
6) выявить и уточнить лексические элементы языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана в «Слове о полку Игореве»;
7) рассмотреть ономастику и этнонимику средневековых тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, получивших отражение в позднедревнерусской книжной традиции;
8) подвергнуть рассмотрению ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с иными куманскими и* уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками;
9) установить (северокавказско)куманские языковые элементы в памятниках золотоордынской письменности XIV-XV вв.;
10) уточнить степень близости кумыкского языка к языку Codex Cumanicus, рассмотреть с учетом его отношения к (северокавказско)куманским формам восточнославянские (древнерусские) лексические заимствования в данном памятнике, а также вопрос об отражении в нем (восточно)славянского синтаксического влияния;,
11) рассмотреть следствия и установить уровни, на которых осуществлялось обратное влияние (северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице древнекумыкского, на древнерусский язык золотоордынской эпохи;
12) подвергнуть анализу генетические и ареальные, в т.ч. в связи с кумыкским языком, взаимоотношения (северокавказско)куманских и армяно-кыпчакского языков, рассмотреть следствия и установить уровни, на которых осуществлялось восточнославянское (древнерусское) влияние на армяно-кыпчакский язык;
13)установить следствия лексического взаимодействия западно(древне)русского письменного языка с (северокавказско)куманским и армяно-кыпчакским языками;
14) рассмотреть и установить следствия взаимного влияния русского и тюркских (кумыкского и ногайского) языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в период позднего средневековья;
15) в контексте рассматриваемых взаимоотношений уточнить некоторые вопросы истории кумыкского языка, рассмотреть в том же сопряжении контактные взаимосвязи нахско-дагестанских языков с древними и средневековыми тюркскими языками Северо-Восточного Кавказа и Дагестана.
Теоретико-методологическую базу исследования, учитывая его междисциплинарный характер, составили работы отечественных и зарубежных лингвистов по теории контактов, и взаимодействия языков (Л.В. Щерба, Б.А.Серебренников, У.Вайнрайх, Э.Хауген, Ю.А.Жлуктенко, В.Ю. Розенцвейг, Вяч.Вс.Иванов, С.В.Семчинский, Т.Н.Ильяшенко, А.М.Рот, Б.В. Горнунг и др.), ареальной и социальной лингвистике (А.Д.Швейцер, Г.В.Степанов, Н.З.Гаджиева, Р.И.Аванесов, С.Б.Бернштейн, Б.А. Серебренников, Д.И.Эдельман, В.И.Абаев, В.П. Нерознак, А.В.Десницкая, Ю.Д.Дешериев и др.). Что касается языков, теоретические исследования по которым также привлекаются к рассмотрению в рамках данной работы, то речь идет о таких лингвистах, как Р.И.Аванесов, В.В.Мартынов, С.Б.Бернштейн, В.И. Борковский, П.С.Кузнецов, К.В.Горшкова, А.А.Зализняк, Б.А.Успенский, Вяч. Вс. Иванов, В.В.Колесов, Т.П.Ломтев и др. - в области славистики и русистики, В.В.Радлов, Н.К. Дмитриев,
Л.С.Левитская, А.Н.Кононов, Н.А.Баскаков, A.M. Щербак, Э.В.Севортян,
B.Д. Аракин, А.В.Дыбо, О.А.Мудрак, И.Г.Добродомов, Д.М.Насилов, П.Голден, Я.Р.Дашкевич, Р.Г. Ахметьянов, С.Я.Байчоров, Г.Дёрфер, Н.З. Гаджиева, А.Н.Гаркавец, A.A. Чеченов, Ф.С.Хакимзянов, К.Г.Менгес, О.И.Прицак, Г.М.-Р.Оразаев, Н.Э.Гаджиахмедов, Дж. М. Хангишиев М.А. Хабичев, Н.Х.Ольмесов, С.Р. Изидинова, Ф.М. Хисамова и др. - в тюркологии, Г.А. Климов, А.К. Шагиров, М.Е.Алексеев, И.Г.Арсаханов, Б.К.Гигинейшвили, Ю.Д. Дешериев, Д.С.Имнайшвили, А.Е.Кибрик,
C.В.Кодзасов, Б.Б.Талибов и др. - в кавказоведении.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Первый древний (до УПЫХвв.) период истории прямых взаимоотношений языков рассматриваемого региона с позднепраславянским языком, реализуемый на лексическом уровне, непосредственно связан с древнейшим протокумыкским, или субстратно-булгарским, этапом формирования кумыкского языка. В силу отсутствия непосредственных ареальных взаимосвязей булгарские лексические элементы других - нахско-дагестанских - языков рассматриваемого региона свидетельствуют о опосредованном характере их древних и последующих (до нового времени) взаимоотношений с праславянским, древне- и великорусским языками. Взаимодействие этих языков могло затронуть и фонетический уровень, если принять во внимание практически одновременное развитие редуцированных гласных в праславянском и гунзибском языках.
2. Вместе с тем более интенсивное воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские, отразившееся как на лексическом, так и фонетическом и морфологическом уровнях значительной их части, свидетельствует о большей древности их ареальных взаимоотношений с ними, чем со славянскими языками. Поэтому развитие соответствующих явлений, имея также в виду близость соответствующих булгаризмов рассматриваемого региона не только к формам широкого круга славянских, но и венгерского языков, могло быть обусловлено миграцией древних булгар с территории
Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в регионы, ареально смежные с областью распространения древних славянских диалектов.
3. Во второй (дозолотоордынский) период истории рассматриваемых взаимоотношений языков с приходом огузских (печенежских, черноклобуцких и сельджукских), а затем кыпчакских племен местное булгарское население не было полностью ассимилировано. Оно достаточно долго сохранялось (в тех или иных пределах) как на Северном Кавказе и Дагестане, так и в регионе, прилегающем к границам Киевской Руси. При этом появившиеся уже в конце X века в Тмутараканском княжестве, расположенном на Таманском полуострове, носители раннедревнерусского языка устанавливает связи, в т. ч. языковые, с сохранившимся здесь местным булгарским, близким к протокумыкам населением. Об этом свидетельствуют лексические факты, привлеченные к рассмотрению, включая булгаризмы, проникшие в раннедревнерусский язык через печенежское посредство.
4. Вместе с тем в данный период воздействие огузских языков на рассматриваемые языки, обусловившее соответствующие их взаимоотношения, было сравнительно интенсивным и затронуло как лексический, так и синтаксический уровень. В последнем случае следует иметь в виду развитие под огузо-сельджукским влиянием в кайтагском диалекте кумыкского языка перфекта на -ур, по модели которого в древнерусском языке формируется т.н. «новый перфект». Вместе с тем конвергентные апеллятивные лексические изоглоссы, обладающие общими фонетическими признаками, оказались сравнительно немногочисленными в то время, как в рассматриваемых языках, в (ранне)древнерусском, по преимуществу в устной (фольклорной) традиции, получило отражение несколько большое число огузских лексических форм, представленных однако лишь этнонимами и антропонимами.
5. Последующее кыпчакское влияние на раннедревнерусский, тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, обусловившее появление в них идентичных лексических форм, было менее интенсивным, чем продолжавшееся воздействие булгарских языков, отразившееся не только на лексическом, но и фонетическом уровне (в последнем случае раннедревнерусского языка). При этом продвижение собственно кыпчаков (половцев) в дозолотоордынский период ограничивалось Северо-Западным и Центральным Кавказом и пространством между Волгой и Днепром. В прочих же областях, западнее Днепра, а также на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане, еще сохранялись, как показал также анализ языкового материала, огузированные булгары-куманы (команы) и комуки (ср.: qumuq <qom-uq < flp.-6ynr.*qon- «оседлый» > qom-an), родственные друг другу. Не случайно, наряду с уже установленным нами случайным характером лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами «Слова о полку Игореве», столь же неадекватной оказывается предпринятая недавно попытка выявления «лексико-семантических параллелизмов» в языке данного памятника и древнекумыкских преданиях.
7. В золотоордынский (вторая половина XIII-начало ХУ1вв.) период, когда окончательно оформляется нынешняя кыпчакская принадлежность кумыкского и других (северокавказско)куманских языков и еще был известен позднедревнерусский язык, в книжной традиции последнего начинают отражаться ономастика и этнонимика тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. Вместе с тем вследствие уничтожения в результате монгольского нашествия прежнего кыпчакско-половецкого населения Крыма и Северного Причерноморья сюда после 1324г. были вынуждены переселиться из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа часть одного из современных субэтнических подразделений кумыков -баргыны-бораганцы (брагунцы). Данный факт подтверждается установленной близостью северокавказскокуманских языков к иным куманским и уральским (кыпчакско-булгарским) языкам, кумыкского языка к языку Codex Cumanicus, созданного в XIVb. в Крыму, наличием разнообразных (северокавказско)куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности XIV-XVbb. Указанное обстоятельство обусловило появление восточнославянских (древнерусских) лексических заимствований в названном памятнике, возможность отражения в нем (восточно)славянского синтаксического влияния, а также более интенсивное обратное воздействие (северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице древнекумыкского, на позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом и семантическом, сколько (возможно, субстратного характера) фонетическом уровне.
8. Установленная на основе типологического анализа соответствующих фонетических и морфологических изоглосс близость к северокавказско-куманским языкам армяно-кыпчакского языка (памятники ХУ1-ХУИ вв.), носители которого мигрировали в ХШ-ХУвв. на Украину из Крыма, позволяет полагать, что в рассматриваемую (до указанного времени) эпоху эта близость была более значительной. Об этом свидетельствует воздействие на него восточнославянского (древнерусского) языка, которое оказывается наиболее интенсивным и, помимо немногочисленных лексических заимствований, обнаруживается на морфологическом и синтаксическом уровнях. Кроме того, имело также место лексическое взаимодействие западно(древне)русского письменного языка с северокавказскокуманским и армяно-кыпчакским языками; к фактам последнего относятся северокавказские куманизмы (кумыкизмы) названного языка, а также западнорусские лексические элементы армяно-кыпчакского.
9. В четвертый период истории рассматриваемых взаимоотношений, который приходится на эпоху позднего средневековья (ХУ1-ХУПвв.), на Северо-Восточном Кавказе в притеречной зоне начинают расселяться носители ногайского языка и терских (прежде всего гребенских) русских диалектов. Лексическое взаимовлияние русского, который на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков, и местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков было сравнительно интенсивным и осуществлялось в условиях двустороннего двуязычия. При этом, с одной стороны, в письменном общении между русским и местным населением края использовался кумыкский вариант «северокавказского тюрки», устном^ - разговорный кумыкский язык. С другой - русский язык был известен в устной форме среди соседнего русскому кумыкского и родственного ему тюркоязычного населения, что поддерживалось функционированием во второй половине ХУПв. русских школ на территории междуречья Кумы и Терека.
Научная новизна диссертации в заключается в самой постановке проблемы. В ней впервые в рамках монографического исследования анализируются в диахронном аспекте - в целом и на различных хронологических срезах - полуторатысячелетние (с первых веков н. э. и до нового времени) взаимоотношения с русским языком широкого круга разносистемных - нахско-дагестанских и тюркских — языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана. При этом на более ранних своих этапах -уровнях праязыковых состояний соответствующих лингвем - они осуществлялись и в других ареальных пределах Восточной Европы, включая-Балканы, и Северного Кавказа. Кроме того, также впервые установлены следующие, в т.ч. ареального порядка, факты, существенные для русского (славянского), тюркского и нахско-дагестанского языкознания: на основе анализа булгаризмов славянских и языков рассматриваемого региона обоснована, гипотеза о- миграции носителей древних булгарских диалектов с территории Северо-Восточного Кавказа и> Дагестана в регионы, ареально смежные с областью распространения позднего праславянского языка, а также древнейшем протокумыкском, или субстратно-булгарским, этапе формирования кумыкского языка; соответственно в силу того, что все пространство между областью поздней славянской прародины и регионом распространения нахско-дагестанских языков было занято булгарскими языками (диалектами), влияние последних могло обусловить развитие редуцированных гласных в праславянском и гунзибском языках; неудовлетворительный характер материала нахских языков, привлеченного для дополнительного обоснования концепции славянско-кавказского языкового союза, призванного обосновать соответствующие древние ареальные пределы распространения указанных языков, еще раз подтвердил отсутствие непосредственных ареальных взаимосвязей нахско-дагестанских языков с древними славянских диалектами;
- осуществлена интерпретация на булгарском (протокумыкском) языковом материале известных лексических фактов, связанных с Тмутараканском княжеством, генезиса ойконимов Тьмутаракань, Астрахань и этнонима ОБЪРЫ «Повести временных лет», установлены булгаризмы, проникшие в (ранне)древнерусский язык через печенежское посредство;
- обосновано развитие под огузским влиянием в кайтагском диалекте кумыкского языка перфекта на -ур, по модели которого в древнерусском языке формируется т.н. «новый перфект»;
- установлены возникшие под тем же влиянием конвергентные апеллятивные лексические изоглоссы рассматриваемых языков, обладающие общими фонетическими признаками, а также факты отражения в (ранне)древнерусском, по преимуществу в его устной (фольклорной) традиции, этнонимов и антропонимов огузского происхождения;
- мотивировано на основе привлечения исторических источников и историко-этимологического анализа соответствующих этнонимов сохранение западнее Днепра, а также на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане в эпоху дозолотоордынской экспансии кыпчаков (половцев) родственных друг другу огузированных булгар-куман (коман) и комуков (древних кумыков), кыпчакизация языка последних из которых имела место в золотоордынское время;
- обосновано развитие мягких заднеязычных согласных в южных диалектах раннедревнерусского язык под воздействием куманских (диалекты кумыкского (северные), карачаево-балкарского и крымско-татарского) языков;
- установлена, наряду с уже выявленным случайным характером лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами «Слова о полку Игореве», неадекватность «лексико-семантических параллелизмов» в языке данного памятника и древнекумыкских преданиях и предложена новая, в основном булгарская, с привлечением данных языков рассматриваемого региона интерпретация ряда тюркизмов «Слова о полку Игореве»; выявлены факты отражения в позднедревнерусской книжной традиции золотоордынского периода ономастики и этнонимики тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана; установлена мотивируемая миграцией после 1324г. в Крым и Северное Причерноморья из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа части одного из современных субэтнических подразделений кумыков -баргынов-бораганцев (брагунцев) более значительная, чем уже выявленная, близость северокавказскокуманских языков к иным куманским и уральским (кыпчакско-булгарским) языкам, кумыкского языка - к языку Codex Cumanicus, наличие разноуровневых (северокавказско)куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности XIV-XVbb.; выявлены среди восточнославянских (древнерусских) лексических заимствований Codex Cumanicus формы, известные северокавказскокуманским (древнекумыкскому) языкам, приведены дополнительные аргументы, подтверждающие возможность отражения в данном памятнике (восточно)славянского синтаксического влияния; установлено более интенсивное обратное воздействие (северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице древнекумыкского, на позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом и семантическом, сколько (возможно, субстратного характера) фонетическом уровне; выявлена более древняя, чем уже установленная, близость к северокавказскокуманским языкам армяно-кыпчакского языка; .установлено, что в четвертый позднесредневековый (ХУ1-ХУПвв.) период истории рассматриваемых взаимоотношений лексическое взаимовлияние русского, который на уровне отражения соответствующих усвоений, в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков, и местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков было сравнительно интенсивным и осуществлялось в условиях двустороннего двуязычия.
Теоретическая значимость исследования заключается прежде всего в том, что в его рамках были проанализированы практически все известные на сегодняшний день типы взаимодействия языков, обусловивших их рассматриваемые взаимоотношения. Кроме того, возникают возможности использовать его теоретические достижения для дальнейшего также комплексного изучения истории взаимоотношений с русским языком других раз несистемных языков Центрального и Северо-Западного Кавказа -осетинского, абхазо-адыгских и тюркских - карачаево-балкарского и ногайского. Выявление булгаризмов* указанных языков в условиях, когда когда в данном регионе расселение носителей-украинской и русской речи имело место позднее - в новое (ХУШ-Х1Х вв.) время, предоставило бы дополнительные аргументы в пользу другого важнейшего теоретического достижения настоящей работы - выдвинутой в ней: гипотезу о миграции, носителей древних булгарских диалектов, с территории Северо-Восточного Кавказа* и Дагестана в регионы, ареально смежные с областью распространения позднего праславянского языка. Тем самым появилась бы возможность окончательно снять с повестки дня. не только саму постановку вопроса о славянско-кавказском языковом союзе, но и с учетом нового подхода к генезису славянских редуцированных гласных взглянуть под тем же углом и на истоки развития аналогичных гласных осетинского и абхазо-адыгских языков.
Вместе с тем нуждается в дополнительном, прежде всего ареальном, осмыслении еще одно теоретическое достижение произведенного исследования - это «общетюркский» характер озвончения анлаутных дентальных взрывных в ряде общих и специфических булгаризмов славянских и нахско-дагестанских языков, с одной стороны. С другой -более интенсивное, чем в отношении славянских, воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские языки, отразившееся в фонетических и морфологических структурах таких периферийных их репрезентатов, как (вай)нахские, цезские, рутульский и цахурский, также говорит, возможно, об иной более обширной области распространения булгарских языков в данном регионе.
Установленные взаимоотношения рассматриваемых лингвем, в т. ч. факты воздействия на них огузских языков, отразившиеся в синтаксических структурах раннедревнерусского и кумыкского языков, подтверждают известную теоретическую закономерность взаимодействия лингвистических ареалов, при которой для уровня синтаксиса более характерны макроареалы, что имеет, в принципе, место и в золотоордынский период в связи с отражением в Codex Cumanicus как памятнике куманских, включая северокавказские, языков (восточно)славянского синтаксического влияния. Все эти и иные нижеследующие явления также были обусловлены в конечном счете действием ареального фактора: миграцией после 1324г. в Крым и Северное Причерноморья из крайнего западного региона СевероВосточного Кавказа части одного из современных субэтнических подразделений кумыков - баргынов-бораганцев (брагунцев).
При этом следует отметить еще большую интенсивность проявления другой закономерности, согласно которой по частоте встречаемости фонетические и лексические ареалы взаимодействия языков наиболее частотны, что имеет место практически на всем протяжении развития рассматриваемых взаимоотношений: от древней булгарской (см. в предшествующем изложении) до золотоордынской включительно. Несмотря на более позднюю, чем на Центральном и Северо-Западном Кавказе, кыпчакизацию тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, > . 26 речь идет о более интенсивном обратном воздействии (северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице древнекумыкского, на ранне- и позднедревнерусский язык и его диалекты, отразившееся не столько на лексическом; сколько на фонетическом (возможно, субстратного характера) уровне. Аналогично, но в условиях длительного двуязычия со славянскими языками влияние восточнославянского (древнерусского) языка на армяно-кыпчакский оказалось менее интенсивным на лексическом уровне и более сильным на морфологическом и синтаксическом при том, что взаимодействие западно(древне)русского письменного языка с северокавказскокуманским и армяно-кыпчакским языками ограничилось лексическим уровнем:
В дальнейшем, в период позднего средневековья (ХУ1-ХУПвв.), следует новое, но уже радикальное в ареальном смысле изменение языковой ситуации и характера взаимоотношений рассматриваемых,,., языков, обусловленное началом расселения в притеречной зоне Северо-Восточного Кавказа носителей ногайского языка и терских (прежде всего гребенских) русских диалектов. Значительный теоретический интерес в данном случае представляет и то, что в условиях двустороннего двуязычия взаимодействие соответствующих языков: ограничилось лексическим уровнем, -но было сравнительно интенсивным. При: этом русский язык на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков.
Методы и приемы исследования. Их использование в работе носит комплексный, диахронно ориентированный характер. В зависимости от конкретных задач исследования и синхронных срезов, на которых они реализовывались в том или ином случае, использовались приемы сравнительно-исторического, прежде всего внутренней и внешней реконструкции, описательного, включая словарные дефиниции, методов^ а также методов структурно-типологического сопоставления, лингвистической географии и ареального языкознания, элементы метода компонентного анализа. К числу основных планов исследования, связанных с вопросом о способах систематизации и объяснения анализируемого материала, относятся, с одной стороны, собственно этимологический аспект, который в силу своеобразного положения этимологической науки в области языкознания, также носит комбинированный характер. С другой - приемы сопоставительно-исторической методики, посредством которой факты неродственных языков, в том числе связанные с заимствованием и установлением тех или иных взаимоотношений между рассматриваемыми языками, анализируются в диахронном отношении.
Практическая значимость диссертации заключаются в том, что ее материалы могут найти применение при составлении этимологических словарей рассматриваемых языков, решении некоторых вопросов этноареальной истории их носителей, начиная с древнейших времен и до нового времени, при написании обобщающих работ по данной проблематике с широким привлечением исторических и иных данных. Они могут быть использованы при разработке учебных пособий, лекционных курсов по тюркскому, славянскому, прежде всего истории русского языка, и северокавказскому (нахско-дагестанскому) языкознанию, при ведении специальных курсов исследуемых языков. На основе материалов диссертации на филологическом факультете Дагестанского университета в течение ряда лет уже ведутся специальные курсы по истории заимствованной лексики русского языка, славянской письменности, древнейшим славянско-кавказским языковым связям, а также индоевропейской (с элементами славянской) лингвокультурологии и языкознанию. Издано (в соавторстве) учебное пособие (3 п.л.).
Источники исследования. Лексический материал извлекался, как правило, из двуязычных тюркско-русских и русско-тюркских словарей, «Древнетюркского словаря», двуязычных нахско-дагестанско-русских и русско-нахско-дагестанских словарей, сопоставительных словарей нахско-дагестанских и иных кавказских языков. Использовались исторические ' 28 словари И.И;Срезневского, русского языка Х1-ХУП и ХУШвв., старославянский словарь, словари В.И.Даля, русских народных, в т. ч. донских, говоров, лексические материалы терских говоров, академические словари современного русского языка. К анализу привлекались этимологические словари тюркских, русского, славянских (праславянский лексический фонд), картвельских, адыгских и осетинского языков, сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков.
При этом в свое время в ходе рецензирования «Сравнительно-сопоставительного словаря отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов» И.Ю. Алироева и памятников тюркоязычной деловой переписки в Дагестане ХУШв., обнародованных Г.М.-Р. Оразаевым, были подвергнуты фронтальному рассмотрению с позиций настоящей диссертационной работы содержащиеся в них лексические материалы. Кроме того, в качестве источников исследования использовались лексические материалы по нижнетерским и прикаспийским русским говорам, собранным автором во время диалектологических экспедиций ЧИГПИ-ЧИГУ в 70-80-х гг. прошлого столетия, Codex Cumanicus, некоторые хазарские и золотоордынские документы, памятники армяно-кыпчакского языка, данные русский летописей, «Слово о полку Игореве», памятники литературы Древней и Московской Руси, документы русско-кабардинских, русско-дагестанских и русско-чеченских отношений ХУ1-ХУПвв., памятники кумыкского фольклора и письменности, тюркиязычные кумыкские документы ХУ1-ХУПвв., записи русских путешественников, посетивших Северо-Восточный Кавказ и Дагестан в ХУ-ХУПвв., арабо- и тюркоязычные дагестанские исторические сочинения того же времени и др.
Апробация работы. Предварительно основные положения диссертации были опубликованы в 11-ти статьях (общий объем - св. 7,5 п.л.) из перечня ВАК РФ для журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, и двух монографиях (10 и 15,7 пл.), в т.ч. второй коллективной, изданной в Москве. Кроме того, по теме исследования опубликованы 50 статьей (общий объем - ок. 24 п.л.) в зарубежных (две - в ГДР и одна - в Болгарии), центральных и региональных изданиях. Основные положения диссертации докладывались на Всесоюзной конференции «Историко-лингвистические связи народов Кавказа и проблемы языковых контактов» (Грозный, ЧИТУ, 1989); Всесоюзной научной конференции «Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтничных регионах СССР» (Махачкала, ДНЦ АН СССР, 1991г.); III и 1У Международных конгрессах исследователей русского языка «Русский язык: Исторические судьбы и современность» (Москва, МГУ, 2007, 2010гг.); IX, X и XI Кирилло-Мефодиевских чтениях «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие» (Москва, Институт русского языка им. А. С. Пушкина, 2008, 2009, 2010гг.); Международной научной конференции «Фонетика сегодня: актуальные проблемы и университетское образование» (Москва, МГУ 2003г.); УШ (Лейден, 1996г.), IX (Махачкала, 1998г.), XI (Москва, 2002г.) Международных Коллоквиумах Европейского Общества Кавказоведов; Международной научной конференции «Языки Кавказа» (Лейпциг, Институт эволюционной антропологии им. М.Планка, 2007г.); Международной языковедческой конференции «Эргатив и эргативная конструкция в языках мира» (Тбилиси, ТГУ, 2009г.); IV Международных Бодуэновских чтениях (Казань, КГУ, 2009г.); II, III, VI Международных конгрессах «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск,ПГЛУ, 1998,2001,2010гг.); Международной научной конференции «Филология на рубеже тысячелетий» (Ростов-на-Дону-Новороссийск, РГУ, 2000г.); Международной научной конференции «Языковая семантика и образ мира» (Казань, КГУ, 2008г.); Международной научной конференции «Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты» (Ростов-на-Дону, РГУ, 2009г.); Международной научной конференции «Язык как система и деятельность-2» (Ростов-на-Дону, РГУ, 2010г.), «Язык и межкультурная коммуникация» (Великий Новгород, Новгородский университет, 2009г.); Международном научном семинаре «Лингвофольклористика на рубеже ХХ-ХХ веков: итоги и перспективы» (Петрозаводск, 2007); 2-ой Международной научной конференции «Кавказские языки: генетико-типологически общности и ареальные связи» (Махачкала, ДНЦ РАН, 2010); VII Международной научной конференции «Проблемы общей и региональной ономастики» (Майкоп, АГУ 2010г.); I Международной конференции «Актуальные проблемы азербайджановедения» (Баку, Славянский университет, 2010г.); Международной научной (под эгидой МАПРЯЛ) конференции «Ахановские чтения» (Алматы, Казахский университет, 2010г.), Международной научной конференции-семинаре «Особенности функционироания и преподавания русского языка в полиэтническом регионе Северного Кавказа» (Ставрополь, СГУ, 2010); Всероссийской научной конференции «Вопросы лексикологии и лексикографии языков народов Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков» (Пятигорск, ГТГЛУ, 1999г.); Всероссийской научной конференции «Церковнославянский язык в контексте времени» (Ставрополь, СГУ, 2006г.); Всероссийских научных конференциях «Проблемы региональной ономастики» и «Проблемы общей и региональной ономастики» (Майкоп, АГУ, 2004, 2008), Всероссийской научной конференции «Национальный/социальный:археология идей и современное наследство»(Нижний Новгород, НГУ, 2010); VIII Конгрессе этнографов и антропологов России (Оренбург, 2008г.) и др., включая региональные, республиканские и университетские (ДГУ) конференции, - всего 49 международных, всесоюзных, всероссийских конгрессов, конференций, коллоквиумов и семинаров, включая ближнее (Азербайджан, Грузия, Казахстан) и дальнее (Нидерланды и ФРГ) зарубежье.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списков использованной литературы и источников, включающих 522 наименования, а также сокращений названий языков и диалектов. Общий объем диссертации составляет 403 страницы.
Заключение научной работыдиссертация на тему "История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком"
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ретроспективное исследование рассматриваемой эпохи истории взаимоотношений языков Северо-Восточного и Дагестана - тюркских (кумыкского и с ХУТв. ногайского) и нахско-дагестанских - с русским языком, с точки зрения обусловившего их взаимодействия, позволило квалифицировать древний, точнее, древнейший, период в качестве первого. Его нижней границей являются для русского языка эпоха существования (поздне)праславянской общности, тюркских языков рассматриваемого региона в лице кумыкского - субпорядковый булгарской. По данным морфологической лингвостатистики, выделение последней из пратюркской общности относится к 120г. до н. э., глоттохроногической - 30-0 гг. до н.э. А.В.Дыбо полагает, что на глоттохронологическом древе соответствующий узел датируется -100-0 г. до н.э.
Булгарский период в отношении кумыкского языка может интерпретироваться как древнейший протокумыкский, или субстратно-булгарский, этап его исторического развития. Вместе с тем уже в силу отсутствия территориальной смежности даже предполагать наличие каких-либо древних непосредственных ареальных взаимосвязей других - нахско-дагестанских - языков рассматриваемого региона с русским вплоть до нового времени, т.е^ с праславянским, древне- и великорусским, не представляется возможным.
В целом, рассматриваемые взаимоотношения приходятся на первый, выделяемый H.A. Баскаковым период взаимодействия тюркских и славянских-языков (1-УШвв:; до образования Древнерусского государства -Киевской Руси). По мнению некоторых исследователей, вхождение булгаризмов в праславянский язык считается невозможным по формальным (хронологическим) соображениям, отвечающим, по всей видимости, традиционному отнесению распада праславянского языка к середине I тыс. н.э. и не позже У1-УИвв. При этом они подразделяются (A.B. Дыбо) на южнославянские, усвоенные ранее УПЫХвв. из дунайско-булгарского и получившие отражение в памятниках старо(церковно)славянского языка, и из волжско-булгарского - в восточнославянские языки после возвышения Волжско-Булгарского государства (имевшего место с X до XIII вв.) и частично проникшие через них в западнославянские языки, особенно польский. Другие (И.Г. Добродомов), указывают на наличие общеславянских тюркизмов, представленных почти во всех славянских языках, и обращают внимание на отсутствие булгаризмов, объединяющих своим распространением западно- и южнославянские языки.
Вместе с тем известны слависты, которые относят существование (поздней) праславянской языковой общности не только до IX, но даже ХП вв., т.е. (ср. выше) эпохе существования Волжско-Булгарского государства. Но булгаро-праславянский контакт мог иметь место раньше в верхнем и среднем Поднепровье или на пространстве от нижнего Подунавья до левобережья Днепра, если принять во внимание известную локализацию в этой зоне прародины славян. Именно здесь, в районе Днепра, находилась Булгария Кубрата (А. Рона-Таш), откуда под предводительством Аспаруха булгары-хоногуры, переместившиеся сюда в середине УПв. с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, ушли в 679г. на Балканы. Их самоназвание (Ьоп(оу-иг), как будет показано в последующем изложении, является вариантом протоэндоэтнонима кумыков*qon-uq (^от-ид). Таким образом, все пространство между ареалами распространения праславянского и нахско-дагестанских языков было занято носителями булгарских языков.
Однако, несмотря на отмеченную предшествующем изложении принципиальную невозможность непосредственных ареальных взаимосвязей нахско-дагестанских языков с русским вплоть до нового времени, тем более с праславянским, сравнительно недавно А.Д. Вагаповым было высказано прямо противоположное мнение. До сегодняшнего дня им отстаивается принадлежащее ему и выдвинутое более чем полутора десятилетий назад положение о длительных и интенсивных славяно-нахских связях с древнейших времен, которые, на его взгляд, были обусловлены длительными контактами (вай)нахских племен с населением Восточно-Европейской равнины. Последнее, как он полагает, предоставляет дополнительные аргументы в пользу гипотезы Вацлава Поляка о славяно-кавказском языковом союзе, установленная нами несостоятельность которой была поддержана в свое время таким выдающимся кавказоведом, как Г.А. Климов в его фундаментальном труде «Введение в кавказское языкознание» (М.,1986).
При этом даже на первый взгляд такие глагольные изоглоссы, нахские компоненты которых содержат аналаутные классные определители, как б-иека — бекатъ, в-иека — вякать, й-ека — ёкать; деру — д-ору, беру — б-ору, йар - й-ара 'резать, драть', или выражают способ глагольного действия (гайкать, гикать — кхайка, кхийка 'кричать, кликать'; квасить, кысати — кхавса, кхийса 'шипеть, пузыриться'), и считаются А.Д. Вагаповым серьезным аргументом в пользу гипотезы Вацлава Поляка, никак не могут считаться таковыми. Анализ показал, что какой-либо контакт на праславянско-нахском уровне исключен и для глаголов т. н. «производственно-промысловой деятельности»(?!), ср.: др.-русск.орить - пранах. *агап 'молотить, рушить'; праслав. *ёеЬе^ «подстерегать» - пранах. (чеч.-инг.) *йеЬа 'залегать, подкарауливать'; праслав. *1аха^ «бегать» - пранах. *1аха 'искать'; праслав. *1есай (<*1^кай) 'ловить сетями' - пранах. *Неса 'ловить', 'хватать'»; праслав. *- пранах. *йе§а 'шить, стегать'(<тюрк.); праслав. *скуШ /*с!ей 'доить' - класснооформленное пранах. *с1чеИа 'бить' и др.
Кроме того, А.Д. Вагапов ввиду преобладания среди рассмотренных им лексических ^фактов «обозначений гористого ландшафта», полагает в автореферате своей диссертатции также, что «зона взаимодействия славянских языков с нахскими», «скорее, представляла горную или предгорную территорию, чем равнинную. Таким геофизическим характеристикам отвечает Северный Кавказ, Крым, Карпаты и Балканы» (!?).
Однако и названия горного ландшафта, как явствует из анализа приведенных им материалов, оказываются при ближайшем рассмотрении: семантически не связанными, как праслав.*berd- 'бердо; утес, берег', точнее, праслав. *bbrdo 1.'(ткацкий) гребень)/; 2. 'обозначение горного рельефа' -пранах. (точнее, чеч.-инг.) *bierd 'обрыв, берег', ибо значение 'гора' славянского слова вторично и перенесено с детали ('гребень') ткацкого станка. Могут относиться к иному, более древнему, чем нахско-славянский, уровню: праслав.*1отъ 'каменоломня' ~ пранах.*1ат 'гора'; праслав. gora 'гора, лес' или 'гора, покрытая лесом'>'лес' ~ пранах. *гара 'осколок' (точнее, чеч.-инг.) в составе основ с семантикой 'расколотые (дрова)'; праслав. *lemeg- 'ступенька, уступ» ~ npaHax.*lamag 'лестница', точнее, чеч-инг. lâmai/lamuj, которое может быть возведено к общенахско-дагестанскому уровню при неясности отношения сюда адыгских форм, упоминаемых А.Д. Вагаповым. И, наоборот, не приняв во внимание одну из последних (1997г.) публикаций Г.А. Климова, посвященную анализу известного сходство праслав. *sm>xa ~ пранах nas//nus 'сноха', приходит к выводу, что «и.-е. snus восходит к кавказскому nus (<пракавказ. nas)».
Примерно те же результаты, что и анализ наименований горного ландшафта, т.е. в конечном счете отсутствие каких-либо внятных свидетельств наличия предполагаемых изоглосс, дает и рассмотрение названий человеческого тела, которые как относящиеся к т.н. основному словарному фонду А.Д. Вагапов считает наиболее показательными: праслав. *vortb 'шея'- чеч. vorta 'шея' < пранах.*vartu можно объяснить исконным индоевропейским характером славянского компонента, но сохранившим значение 'шея' только в южнославянских языках, и древним заимствованием нахского из иранского (ср.: H.-nepc.gardan<*vartana< др.-инд.уаг!-); нахский компонент сходства праслав. *ра1-/*ра1ъ ~ пранах. *pal/*p'al 'палец' при пранах. *Гагк''палец', родственном общедагестанским формам, обнаруживает близость к кор. pal 'мера рук (от кисти до плеча)', имеющему параллели в тюркских и монгольских языках; неадекватно сопоставление праслав. *mizin (<и.-е. *moi-g'h или *meg'h) ~ пранах. *mizin- 'мизинец', так второй компонент восходит к чеченской диалектной форме. В сходстве npaoriaB.cleg-/degb 'туловище, CTan'~npanax.diegh/*diey 'туловище' npaoaaB.*dega/degb (с и.-е. параллелями) имеет значение 'ремень, супонь', но не 'туловище', а второй компонент находится в неясных отношениях с и.-e.t[h]°ek[h] 'тело', 'части тела', 'оболочка', 'шкура'; аналогично предпочтительнее отнести к более древнему, чем рассматриваемый, уровню лексическое сходство праслав.къГь- 'зуб'/къ1ъ 'клык' и.-е. или ностратического уровня при допущении наличия s-mobile~npaHax.qali/qale, но инг. qala '(коренной) зуб', поддерживаемое, возможно, тинд.%шЁу1а, f г
4aM.%wabal (1-глухая латеральная аффриката), лезг.кка1а% 'коренной зуб', не включаемыми однако в число общедагестанских основ с тем же значением.
Предпочтительнее исключить из предмета рассмотрения как явления какого-либо уровня контакта сходства: праслав.*skemica 'челюсть' (точнее, эндимическое блр. скемица 'челюсть'), которое при допущении отражения в анлауте s-mobile может носить и.-е. или ностратический характер ~ пранах.*qiema 'челюсть', поддерживаемое лишь агуя.каткат 'подбородок'; обусловленное действием тюркских (булгарских) языков сходств праслав.*salazki - npaHax.*salaz 'челюсть, сани', первый компонент которого не имеет праславянского характера и удовлетворительной этимологии; сходство праслав.*cub-//cup чуб' и.-е. характера — пранах.*сир 'чуб' не имеет смысла, так как речь должна идти лишь о чеч. cuppalg<чеб. cuppulig 'шишка (от ушиба)', 'кукурузные хлопья', 'шишка, опухоль', 'нарост', но не 'чуб'. И наоборот, квалифицируемое как и.-е.- нахское или даже и.-е.-северокавказское сходство праслав. *bok 'бок' ~ пранах.*baq (точнее, buq) 'спина' также следует исключить из рассмотрения ввиду явных семантических и фонетических расхождений, как и праслав.(?) *рах 'низ живота', 'подмышка'- пранах.(?) *рах анат. 'легкое', праслав.*киге1 'кужель', точнее, 'прялка', не имеющее праславянского характера — пранах.(?) *kuzal 'чуб', исходной формой которого следует считать *kawdz(am).
То же самое следует сказать и о других сходствах, включаемых А.Д. Вагаповым в состав т.н. базовой лексики (ср. выше основной словарный фонд). В области имен прилагательных - это праслав. *Ье1у 'белый' и.-е. характера ~ пранах.*ЫеН 'светло-желтый; желток' и праслав. *к'огеп-'черный' ~ пранах. *к'огап 'угольный'; глаголов - русск. *халеть' умирать'-пранах. *ха1а 'неметь, чахнуть', первое из которых носит в русском языке позднейший диалектный, а также жаргонный характер.
Аналогичный неудовлетворительный характер носят также «морфологические параллели» (по терминологии А.Д. Вагапова) в области словоизменительных категорий существительных, как, например, аффикс местного падежа -1е, присущий лишь чеченскому и ингушскому языкам и не представленный в общенахском, в то время, как сопоставляемый с ним славянский аффикс имеет индоевропейское происхождение, чем, в сущности, снимается сама постановка вопроса о славянско-нахских контактах в связи с данным аффиксом. То же следует сказать и о «параллелях» глагольных показателей: окончание настоящего времени -и при отсутствии личного спряжения в чеченском и ингушском языках присуще лишь чеченскому языку, а в славянском флексия 1 л. ед.ч. тематических глаголов -у восходит к и.-е. уровню. И.-е. характер славянского суффикса действительных причастий наст. вр. -ащ-, -ущ- лишает смысла его сопоставление с чеченским суффиксом деепричастий настоящего времени -ё и т.д.
В ходе непосредственного сравнительного анализа булгаризмов славянских, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языков обращается внимание на возможность возникновения под влиянием древнебулгарского языка, в котором образование редуцированных гласных из узких завершилось до УШ в.н.э., в праславянском редуцированных переднего (Ь) и непереднего (Ъ) ряда из кратких *Г и в, что датируется УПв. н.э., а в рассматриваемом ареале - фонемы среднего ряда и среднего подъема э в гунзибском языке, оформление которого, по лексико-статистическим данным, имело место в IX в. Данное явление поддерживается перестройкой под воздействием тюркских (булгарских) языков Северо-Восточном Кавказа и Дагестана вокализма вайнахских, цезских и лезгинских языков, дезабруптивацией и озвончением смычных в вайнахских, рутульском и цахурском языках, совпадением формантов аварского и дунайско-булгарского датива. Интенсивность подобного воздействия, с одной стороны, говорит о достаточно давнем пребывании носителей булгарских языков в рассматриваемом ареале, с другой - могла обусловить под их же влиянием позднейшую утрату падежной деклинации в болгарском языке. Причем к числу предварительных, кроме лексических и иных фонетических в последующем изложении, свидетельств исходного продвижения древних булгар с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана следует отнести совпадение аффикса -ат(-ет) кумыкских детских считалок с аналогичным показателем порядковых числительных дунайско-болгарского, волжско-булгарского, а также чувашского языков в условиях, когда промежуточное звено его употребления обнаруживается в кубанско(приэльбрусско)-булгарском языке.
Однако гораздо более интенсивно, по сравнению с фонетическим, взаимодействие рассматриваемых языков, обусловившее их наиболее древние взаимоотношения, проявилось на лексическом уровне. В ходе анализа консонантизма лексических булгаризмов соответствующих языков, отражения в них фонетических процессов, обусловивших выделение булгарской группы языков, включая переход к чувашскому состоянию, отмечается, что наиболее яркими отличительными чертами среди них обладают, наряду с переходом *з>§, ротацизм и ламбдаизм (А. В. Дыбо). При этом к числу общих явлений, в которых наблюдается первый тип ротацизма, относятся: русск. диал. хирка 'чувашская девушка' (А. Г. Добродомов), волжско-булг. эпиграф. Ыг 'девушка, дочь' (< пратюрк. *ду? >)~ ст.-лак. хш*>совр. лак. 'женщина, жена' (Н.С. Джидалаев), агул, хгг 'жена, женщина'; лезг. ]аг-ап(зтаг) 'праздник (зиуаг) весеннего равноденствия' npaTK>pK.*jär 'весна' (o6m;eTiopK.jäz)>)~ др.-русск. ИРИИ (Х1в.) 'южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна'; болг. {дели)боран 'крепкое молодое вино' (<прабулг. *bör 'серый, бурый (серовато-коричневый)' при исключении возможности из источника типа др.-тюрк. bor 'вино'>) ~ диал. bor jüzüm/boz jüzüm 'красноватый виноград', кум. уст. bora 'недозрелые виноградины (при уборке урожая)'; русск. диал. вараг 'овраг', др.-русск. ВРАГЪ 'овраг', русск. лит. овраг < чув.varak (А. Г. Добродомов) 'промоина', 'овражек', 'рытвина' (<пратюрк. *ö:rsen 'река, русло реки'>) ~дарг. avarag 'овраг' наряду с дарг. barg 'лощина'; др.-русск. КОВЬРЪ 'ковер' <волжско (др.-чув.)- или дун.-булг.*кауэг (< пратюрк. *käbir (A.B. Дыбо) 'ковер'>)~гунз.-бежт.#7г 'войлок'; слав. *saran 'сазан', др.-русск. ШАРОУКАНЪ (<(пра)тюрк.Баг(а)уап 'змей'>)~пранах.*с'агУ«рыба», осет. sarzgan 'сазан', венг. sârkâny, чеч.-инг. särmak/särmik/sarmak 'дракон'(?); болг. вир 'омут, водоем, заводь' (< булг. *(v)örek с делабиализованным анлаутом, ср. обще-, межтюрк, özek 'река'>) лезг. wir 'бассейн, небольшой водоем, озеро', дарг.war-acan 'река, поток', инг.ßvord (<*vword) 'море'(> ocQT.npon.fîird/^nr.ford 'большая река, море'). Вместе с тем не обладают славянскими соответствиями следующие булгаризмы данного типа из языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана: в нахских - пранах.*£ага (ср. убых. swa) 'год' (пратюрк. *jär 'весна') ~ чув .sur то же ; чеч.-инг.* sar-in «гладкий, ровный» (ср. чеч. sera are «равнина»)- вероятный (?) булгарский репрезентат аналогичного (с анлаутным s-) обще-, межтюрк, jazy «простор»; чеч.giijriîë, mir.gujra 'oceHb'<npaTK>pK.*gür 'осень', но чув.кё°г то же < пратюрк.*kur 'осень'; пранах. *ёиг-т'соленый'~ npaTK)pK.*tü:r/*tö:r 'соль'(?); кумыкском -диал. Tur-(a)li - гидроним, соленое озеро в районе г. Махачкалы< пратюрк.*Ш:г «соль» (см. выше); в даргинском - dirq/dirqa 'равнина' (<*dürq - делабиализация и сужение на собственной языковой почве) < пратюрк *tör 'прямой, ровный', но в вербальном значении, подобно чув. tür-(a), образованному присоединением аффикса -qy; лакском - b'urni/ b'urun (с фаринголарингальным сужением гласного и и сужение о>и на собственной языковой почве) 'олень' < булг. > чув. paru ~роги (ръ°ги) 'теленок', венг.bornyj, borjúk, borjú 'олененок, теленок оленя, теленок' (Н. С. Джидалаев), но пратюрк.*Ьигауи 'теленок' (А. В. Дыбо). Имеют также место булгаризмы, отложившиеся в нескольких языках рассматриваемого региона, ср.: дарг. ñer-k' 'ручей, поток', 'река', авар. Ног 'озеро, лужа, пруд, водоем'(й-- позиционный анлаутный глухой фрикативный эмфатический ларингал), дог 'река' (ç-звонкий фрикативный эмфатический ларингал протетического характера); чеч. hwor-d 'море', лезг. диал. йг 'бассейн, небольшой водоем, озеро'< булг. *örek (ср. обще-, межтюрк, özek 'река'); кум. sura - составная часть названий болотистых рек, sere '1) лужа; пруд; 2) жидкая глина (которой мажут земляные полы)', чеч. sëre 'мокрица' ~чув. surà, венг.,адг 'болото'; пранах. sura, анд. ssiwfu), ssimu, кар. ssiw, sswï, axB.sso, багв ssï., тинд. su //sur, чам. ssiwllssïw , ботл. ssïwu, ssïu, год. ssïwu, ssïû 'молоко', лезг. sur, удин, slor 'творог' (lo- фарингализованный гласный), цах. sor 'коровий творог' < прабулг. *siür <npa'riopK.*siür >общтюрк. sût 'молоко' (с падением глайдовой интонации - A.B.Дыбо), где возможность связи с зетацистским süz- 'выжимать' подтверждается формами лезгинских языков со значением 'творог' (см. выше).
К числу общих булгаризмов рассматриваемых языков, в которых отразилось явление ламбдаизма, относятся: русск. диал. алъчик 'бабка, игральная кость' (И.Г. Добродомов)~кум. alcy 'вогнутая сторона альчика' —лак. alcimaj 'бабка; игральная кость; альчик' (Н.С. Джидалаев); болг. шиле 'годовалый ягненок', с.-х. sij'leg 'ягненок по второму году'< булгарское ламбдоидное соответствие ('животное с выпавшими молочными зубами', от тюрк, tis 'зуб' при чув sal то же) др.-тюрк.tisäk 'двухгодовалая овца' (И.Г. Добродомов)>наименования ягненка в возрасте до одного года в некоторых дагестанских языках - арч. tal, цез., гин. .teli, бежт., гунз., хварш. tile с г анлаутным сильным латеральным аффрикатом рефлексы которого отразились и в лак. с 7, лезг. k'el, агул, kkel, таб. ccil то же; корневые балк- и башк- в этнонимах булг-ар, балк-ар, башк-ир, башк-ур-т, а также тюрк. тур.,чагат.) Balqan 'горная цепь, хребет' (в Болгарии) восходят к пратюрк. *baík 'вершина, верхушка, макушка', что указывает на их обобщающее значение '(высоко)горный человек', 'горец', которое также отложилось в этнониме булк-ан-лы(лар) 'булканцы' из кумыкского героического эпоса 'Анжи-наме', посвященного осаде арабами в 714/714г. г. Анжи (район нынешней Махачкалы в Дагестане), в условиях, когда областью первичного распространения этнонима булгар (<балкар), впервые упомянутого в конце II в. до н.э., когда, в принципе, булгарская общность отделяется от пратюркской (см. выше), является «пояс великой горы Кавказа», откуда его носители могли продвинуться и на другие территории, включая области, ареально смежные региону распространения праславянского языка. Не обладают славянскими соответствиями следующие булгаризмы данного типа из языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана: нахские - бацб. p'al 'пятый день (с сегодняшнего)', отвечающее в отношении анлаута не столько волж.-булг.бе/ (~ общетюрк. bes), сколько чув. pilek 'пять (<npaTK>pK.*pewlk то же), но с позднейшим оглушенным анлаутом (A.B. Дыбо); чеч. t'ul-g 'камень'- чув.с«/<*со1 <*tiäl 'камень', но t>c в волжско-булгарском не ранее ХІУв. и не характерно для булгаризмов древнейшего периода, в т.ч. дунайско-булгарских заимствований славянского и венгерского (A.B. Дыбо) или имело место в древнечувашском (булгарском) языке до УІІІв. - до прихода предков чувашей на Волгу; кумыкский - диал. Talgin (<*Та1уїп) 'Талги' (гидроним и ойконим) обще-, межтюрк, das + -qyn (в т.ч.кум. tasy'in) '1) наводнение, половодье, паводок; 2) поток'; kul-aj 'собачонка; собачка'— bqkt.kölyök 'щенок' < общеалт. *köl'-äk > тур. kös-äk 'звереныш, верблюжонок' (Poppe N.); лакском - k'°i «зима» ~ пратюрк.*цу! то же .
Общие лексические формы обнаруживаются и в булгаризмах рассматриваемых языков, в которых отразился переход («чувашская палатализация») прабулг. *s>s, который имел место в прабулгарском и регулярно отражается в материале булгаризмов древнейшего периода других языков (венгерского - до УІІІ-ІХвв., славянских (И. Г. Добродомов) праславянской эпохи), в древнечувашском (булгарском) языке - до прихода предков чувашей на Волгу в УШв. В позиции перед *у к ним относятся: ст.-сл. (др.-болг., УШв.) ШЕГОРЪ 'бык' <(пра)тюрк. syyyr 'телка оленя, корова' (О. А. Мудрак) >~цез. sirjo, гин. soge\\sege, бежт.<^о, гунз. sugu 'кобыла'; ст.-слав.(др.-болг., Х-Х1вв.) ШАРЪ 'краска' (<булг. *§эг (<кит. syr)>)~ кум. диал. sir 'краска', азерб. sir 'глазурь, эмаль' (>лезг. sir 'краска'); дифтонгами -*ia: слав. *§агапъ 'молодой сазан, карп' (<пратюрк *siáran/*siaryan 'сазан, рыба-змей, червь'>) ~ пранах. *c'arV, авар., ахв., год. с'с'и?а, тинд. c'c'wa?a, хварш. c'c'wá, удин, cali (? - абруптивная ларингальная (глоттальная) смычка) 'рыба' (ср. осет. sardzan, sazan 'сазан'); др.-русск. (Х1в.) ШАРОУКАНЪ//ШАРОУОКАНЪ (<пратюрк. *siafu-kan 'дракон'>)- чеч.-инг. sármak/sármik/sarmak 'дракон', авар.диал. Шарухан; русск.диал. шурка 'овца' (<обще-, межтюрк, saryq «[обыкновенная] русская овца (без курдюка)»>)~ рут. surd «отара овец»; *ш: зап.-русск. илувар 'болотные, водяные растения', укр. шувар 'Acorus са1атш'(аир болотный), откуда польск. szuwar [suwar] 'аир, камыш', болг. шавар 'осока', макед. шевар 'тростник, камыш', с.-х. шевар 'тростник, камыш', словац. süwar, siwar 'поросшее травой место', чешек, диал. süvarina 'сорная трава' (<булг. *suwar 'разновидность камыша и других водных растений'(< чув. sb"var-'поить' < syv 'вода' при чув. sáv, su «вода» >)~ кум. sawur 'рассол (для хранения сыра)', Saw-den-ek, Sawa (гидроним и ойконим), балк. sawdan/saudan (в гидронимии), чеч.-инг. *sawdan 'источник, ключ, ручей', бацб p-sa 'источник, родник, ручеек', осет. swadon/sawcedon(ce) 'источник', 'родник', 'ключ', 'ручей', swar/sawesr 1. 'минеральный источник', 'минеральная вода'; 2.'(в некоторых говорах) рассол (например, для хранения сыра)'. Вместе с тем в языках Северо-Восточного Кавказа и Дагестана обнаруживаются булгаризмы рассматриваемого типа, неизвестные славянским языкам:, - это вышеупомянутые: кум. sura - составная часть названий болотистых рек, sere '1) лужа; пруд; 2) жидкая глина (которой мажут земляные полы)', чеч. sere 'мокрица', в которых имел место переход s>s в позиции перед дифтонгом *ш (<пратюрк. *siâr 'болото, грязь, камыш'> венг. sár [sâr] 'грязь', чув. §ог(ъ) 'болото, грязь'), и пранах. sura, анд. ssiw(u), ssimu, кар. ssiw, sswï, axB.sso, багв ssï., тинд. su //sur, чам. ssiw//ssTw , ботл. SSÏWU, SSÏli, год. ssïwu, ssTü 'молоко', лезг. sur, удин. Ног 'творог', цах. sor 'коровий творог'- перед дифтонгом*ш.
К числу общих форм, отражающих второй тип ротацизма в булгаризмах рассматриваемых языков, относится др.-русск. ТРУНЪ 'знатный человек у волжских булгар' (ср. чув.верх. іьгьт, чув.низ. їьгьп 'князь (в топонимах)'(<npaTOpK.*t(')uôun (ср.: хазарский титул Toù5oi3voç (УІІв.), отвечающий др.-тюрк., крх.-уйг. tuôun 'распорядитель; тот, кто распределяет воду в арыках', tidun в «Истории Алван» (УІІв.)>)~ шк.Тигап-сі, авар. Т'игаг-aw/T'urur-aw /T'urul-aw, (кум.-)чеч. Turl-ow, но каб., адыг., абаз., осет. T(y)ram в антропонимах и патронимах нахско-дагестанских, абхазо-адыгских и осетинского языков. Аналогичное явление в языках Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, не имеющее славянских соответствий, представлено в кум. уст. gôz-en уст. 'загон для лошадей (под открытым небом)'/кум. gür-en 1)'загон (для скота); 2)ореол, венец (напр.солнца); 2.бурый, саврасый (о масти лошади)' (>4G4.güra(n) '1) клетка (для птиц и животных); 2) косяк (дверной или оконный); 3) западня, капкан, ловушка; 4) рамка (для вставки, оправы); 5) с.-х. грядиль', чеч. gur 'капкан, клетка, западня') <kü5— küd — küt- < обще-, межтюрк, küt- 'стеречь, охранять, пасти (скот)'(ср.:кум. gut-(диал.)~кн1> 'выполнять', gôzet 'ночное'.
В булгаризмах рассматриваемых языков получили также отражение процессы, наблюдаемые при переходе к чувашскому состоянию, среди которых фрикативация увулярного q^^h) имеет место в волжско-булгарских надписях ХІІІ-ХІУвв. без ограничения позиций, но в неконечной позиции она завершилась в древнечувашском (булгарском) языке к УІІІв. -до прихода предков чувашей на Волгу, что могло иметь место в более ранних булгаризмах языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана. Об этом свидетельствует из числа общих проявлений данного явления в анлаутной позиции, к которым относится уже рассматривавшиеся в предшествующем изложении соответствия русск. диал. хирка 'чувашская девушка', общеслав.
ХЪМЕЬЬ с -ъ-<*-и- (<пратюрк. *qam-la- «камлать»>) ~ авар, xumeli 'хмель', развитие q->x~ в котором поддерживается кум. xalma-z 'ворожба', xalmaz-cï 'ворожей(а)', xalmaz etmek 'зачаровать, заворожить' (>лак. xalmaz 1) 'шатер, тент у могилы (для чтеца Корана)'; 2) 'чтение Корана на могиле'), хит-а-г 'азарт, сильное увлечение', а пратюркский корень qam 'шаман' отложился в названии божества Кам-аг-i (> ст.-слав. КОУМИРЬ 'идол, божок', Х-Х1вв.) из кумыкского эпоса «Анжи-Наме», посвященного взятию одноименного кумыкского города-крепости арабами в 713/714 г. Сюда же: дун.-булг. alKa-si 'ушная серьга, подвеска' с арабским {yalka) этимоном, усвоение которого в булгарский могло иметь место с началом в 642-643 гг. хазаро-арабских войн (ср. кум. halqa '1.кольцо, круг, кружок; 2. серьги (в форме кольца)', анлаутное h- в котором могло быть опущено при освоении). Возможность подобных контактов подтверждается ойконимом Саркел (др.-русск. калька
BtJIA ВЕЖА - Хв.), вторая генетически иранская (перс.gál'e/gela 'крепость, укрепление, цитадель') часть которого отложилась не только в чув.Ь7 'дом', но и в кумыкских ойконимах Dôr-geli и Helli, а также в некоторых нахско-дагестанских языках. Развитие q->{%-)>h-, помимо отмеченных в связи с русск. диал. хирка фактов, - восходящим к булгарскому по происхождению эндоэтнониму кумыков *qomuq (<*qonuq 'оседлый' - см. в предшествующем изложении) названием народа hon-k' армянских источников, известного в Дагестане, Северо-Восточном и на Центральном Кавказе не только V в., но и в более раннее время — в ГУ в. н.э. i------- . —-Более ранняя-фрикативация -q->-%--в -инлауте-отразилась,-возможно, в-- — таких общих формах рассматриваемых языков, как дун.-булг. ЕСПЕРИХ
УШв.) - первый хан Дунайской Болгарии (совр. болг. Аспарух), которое интерпретируется на северо(восточно)кавказском и дагестанском материале как метатеза из 'белый [благородный], западный {ах-) савир' (,sabires apir~ subar); bôri-ta(r)xan 'тархан-волк', имя болгарского правителя Белграда приблизительно 853-888гг.)~ булг.-кавк.-алб. Ґагхап 'тархан' (УПв. н. э.) ср. чув. Ыгхап ист. 'тархан', где инлаутный переход завершился до прихода булгар-предков чувашей- на Волгу в УІІІ веке (о бытовании данного слова и в Дагестане свидетельствует дарг. ¿а/даи 'помещик').
К числу общих форм булгаризмов рассматриваемых языков, в которых отразился переход *-п>-т в позиции конца слова (при известных разногласиях, связанных с его интерпретацией), относится ст.-слав., русск.-цслав. САМЪ-ЧИИ 'управляющий хозяйством', болг. сам-сур 'грубый, невоспитанный, неуклюжий человек' (Сдр.-булг.^ат-су <*пратюрк. Ба-п (<*Ба- ' считать')>~старый кумыкский антропоним Сам-бий (бий 'князь'). Данный звукопереход, имеющий место в известном с УПв. н.э., когда булгары-хоногуры продвигаются на Днепр и Балканы (см. выше), эндоэтнониме кумыков qumuq<qomuq<*qonuq 'оседлый' (< пратюрк. *qбn ' 1 .опускаться с высоты, садиться, приземлиться; 2.останавливаться, располагаться на житье/ночлег/отдых'>) ст.-венг. (до 1201г.) (]а$г)-кип-ок -наименование куман, отразился через его варианты *дот-аі/*цит-аІ в праслав. *къше1ь и *къшепь 'лица мужского пола, занимавшие по преимуществу высокое социальное положение'. Сюда же следует отнести и некоторые ономастические формы языков рассматриваемого региона: Тит-оэт(/авар.7шт?)'одна из областей исторического проживания кумыков в горном Дагестане' (с ІХв.) ~ чув. tëmë 'кочка', 'бугорок', 'возвышение', 'холмик' (ср. обще-, межтюрк, йду 'холм'); чеч. Тагат - мужской антропоним (<пратюрк.*1;(')и5ип >)~ чув.верх. іьгьт, чув.низ. ґьгьп 'князь (в топонимах)'.
На исходную древность булгарских языков в рассматриваемом регионе и возможность их продвижения в другие, в т.ч. смежную ареалу распространения^ (пра)славянского область исторической Венгрии, указывет то, что, наряду с отражением в булгаризмах кумыкского (киї-а] 'собачонка; собачка') и нахско-дагестанских языков (лак./:'7 'зима') и отчасти сопряженных с ними славянских (др.-русск. КОВЬРЪ (ХІІв.)-гунз.-бежт. д 7г 'войлок') глухого (сильного) гуттурального анлаута, чеч.фдгпё, \mv.gujra осень' обнаруживают близость к отдельным венгерским булгаризмам. Отразившееся в булгаризмах венгерского пратюркское противопоставление *р- - *Ь- наблюдается также в бацб. р 'а1 'пятый день (с сегодняшнего)' и лак. Ь'игт 'олень'. Аналогичное явление имеет место и в области дентальных, где в чеч. ^ м/-^- 'камень', кум. диал. Та1§уп сохраняется противопоставление *с1-О том же, в принципе, свидетельствует и не присущее булгаризмам венгерского языка вторичное «общетюркское» озвончение, наблюдающееся не только в рассматриваемом регионе (пранах. *<3иг-т 'соленый', дарг.ШщШща 'равнина'), но и в др.-русск. ДУЛЪБИ - древнерусское племя на Западной Волыни, известное с УПв. Его название восходит к наименованию известного гунно-булгарского рода Ои1о/Ви1а *'горный' (к нему относился Аспарух, ушедший в 679г. на Балканы), отразившегося в ойконимах 1Уу1-ут в северо-западном горном Дагестане и (Яи-)ш1 - в южном горном. Глухоаналаутная его форма отложилась в другом этимоне - др.-русск. ТИВЕРЬЦИ, носители которого также проживали в У1-1Х вв. по соседству с дулебами на Подольской возвышенности, в области, смежной исторической Венгрии. Аналогично в соседнем регионе - в большинстве западнославянских, лехитских и серболужицких, а также белорусском и территориально смежных с ним говорам русского языка - известна в положении перед гласными переднего ряда свистящая палатализация (/>с \с!>с1гг). Она могла быть обусловлена булгарским влиянием (на западно-и восточнославянские языки -!) в период дифференциации позднего праславянского языка (УП-1Хвв.). Последняя наблюдается и в рассматриваемом регионе (/>£? в ареально смежных говорах кумыкского и
-- ------табасаранского- и— с1->сЬ— в - диалектах чеченского -языков), ,где--носитдостаточно давний характер (ср. общедаг. *са1, пранах. *сагк' 'зуб'~ чув. ¡¡а1<*са1 то же). Здесь она могла развиться из известной в прикаспийских тюркских (ср. лезг., таб., крыз. с'а.1 'язык'~ чув. се1хе то же) и чувашском (не ранее Х1Ув.) языках древнебулгарской (до УШв.) палатализации зубных взрывных £>с(> чув.?,) вследствие присущего северному (терскому) кумыкскому и прежде всего карачаево-балкарским диалектам цоканья, известного еще в хазарском, а также в монгольском.
Показательно и то, что рассматриваемым славянским, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языкам оказываются известными практически все репрезентаты пратюркских аффрикат. При этом их цокающие и иные (булгарские) инлаутные варианты оказываются представленными вместе с тем в дунайско-болгарском, хазарском и осетинском языках, а также в (древне)русском, других живых тюркских языках региона (см. цоканье в предшествующем и последующем изложении).
Так, в анлауте к числу общих лексических форм, отражающих развитие ранне-булг. d'-, относятся: ст.-слав.(болг.) ДОХЪТОРЪ 'подушка' (Х-Х1вв.) (<др.-булг. *jatqur подушка, постель'; ср. ст.-слав.(болг.) ДИЛОМЪ (УШв.) <пратюрк. *jylan 'змея') ~ чеч.-инг. dara '1) выкроить, скроить, кроить; 2) разрезать, разрезать на куски, разрубать, рубить'(<обще-, межтюрк, jar-, чув.s'ur 'рассекать'>) удин, (савир.-хазар.) dar/dzar 'яр, овраг', пранах. <*dayun 'дождь' (<тюрк. jayyn/jayun то же); пратюрк., дун.-болг. с- (<*d'~ ?) - ст.-слав. ЧИГОТЪ (<npaTiopK.*jEgit 'юноша, храбрец'), др.-русск. ЧИГОТЪ 'спафарий' ~ кум. сага '1)мероприятие, мера'; 2) 'выход (из какого-либо положения), средство, способ' (> рут.диал. cara" 1) выход (из положения)'; 2) 'помощь) (< др.-тюрк. jaray/jaraq 'подходящий случай, момент, средство'), рут.диал. car-a'k 'расколотое бревно' (<обще-, межтюрк, jar- 'рассекать' > чеч. C'ar(bel-oi), авар. С rar(a-dá) - названия высокогорных исторических областей в Чечне и Дагестане; пратюрк. * с-> булг. dz- (z~), c-, s-, -s- - русск. урал. дзибага 'шерсть весенней стрижки', русск. симбир. чебага 'ордынская шерсть, привозимая киргизами'(< пратюрк. *japayu 'шерсть'>венг. giapju [d'apjü] то же < обще-, межтюрк, jap 'шерсть(овечья)') ~ инг. dzip 'шерстяная ткань' (ср.: кум. уст.zemire 'обрядовая песня для вызывания дождя в засушливое лето', zar '1)скорбь, печаль; 2)горе, огорчение; 3)жалобный вопль, жалоба, сетование'; чеч. dzálya, dzajla, dzázga, инv.zazga 'сковорода'; народ zab-ender, влившийся в конце VI в. в Аварский каганат, и его коррелят zab-uk (1Х-Хвв.); чеч. ойконим Zonax 'Зоны' (<хазар. Zunix - Хв.); ойконимы Zandaq (чеч.) /Zannaq, Zünnek (кум.); лак. zukka (<*zuga) 'веретено', zana во фразеологических оборотах; кум. фолыс. Zalmuger, лак. c'uxla bisin 'обыскать, произвести обыск, пошарить, проверить'; кум. фольк. Cemender - название столицы Хазарского каганата Semender, лезг. ссуг, рут. dzyr 'медь'(<пратюрк.*]ег то же); чеч.ойконим Subut 'Шатой' (< обще-, межтюрк, jaba 'деревянная развилка'>)~авар. Cc'obott' 'Зубутль'); русск. чомровое платье, шомурлук 'платье, одеваемое в пасмурную погоду' <чув.sumárláx 'дождевик' <чув. sumar 'дождь'(< обще-, межтюрк, jaymyr/jaymur 'дождь'>) ~ гидроним Samur (ныне р. Самара) в Волжской Болгарии (IX-X вв)., но раньше (УШв.) в южном Дагестане (ср. кум.фольк. samur 'название притока большой реки'); отождествляемый со славянами народ (со второй половины VIIb.) араб, as-sakaliba (ед.ч. saklab, иногда siklatí) < обще-, межтюрк, jaqa 'край, кромка чего-л.' (в ряде тюркских языков - 'берег'), т.е. 'прибрежные'; кум. sawxal 'верховный правитель', sala 'знатный дворянин' и топоним Salataw 'Салатавия', Semender-стошщг. Хазарского каганата, располагавшаяся в районе Махачкалы и отвечающие ее первой части Sam(kerc) в устье Керченского пролива (60-е гг. Хв.); инг .suowlaq 'шелковый платок (головной)', пранах.*§аги 'год', чеч.-инг. saren 'гладкий'; лак.ssiya 'загадка'; ороним Sal-buz(day) в южном Дагестане {<Jal-buz 'Эльбрус').
Цоканье, если не придерживаться традиционного чокающего чтения, наблюдается и в инлаутной позиции одной из общих форм рассматриваемых языков - rjxgripycov рсспАе из дунайско-булгарской надписи из Преслава^ [«боярин внутренней службы»], в которой инлаутное x^-[tz-] передает глухую аффрикату [с'] (О.А.Мудрак) ~ кар.гал. ickeri/ickeri '1.(во)внутрь; 2.комната', даргинский ойконим Icari, удин, c'ic'ek 'цветок'в условиях, когда цоканье отмечается в западных азербайджанских говорах и нашло отражение в одном из этнотопонимов (УИв. н.э.) Арцаха (Карабаха), но центром его распространения считаются районы распространения карачаево-балкарских диалектов, промежуточная область распространения которого на Центральном Кавказе, возможно, отражается в первой части осет. Wac-illa\Wac-elia, Wac-ella 'грозовое божество' (святой Илья) (<*пратюрк. óvc's-оус'э 'месть') и осет.cyxt (ирон.)|ciyd (диг.) 'сыр'(ср.: кар. cyyyt 'сыр овечий', 'творог', cyyyltan 'сухой творог»' у Ибн-Муханны, чув.caGat 'сыр', 'сырок').
Сравнительный анализ вокализма общих лексических форм лексических булгаризмов рассматриваемых языков в связи с особенностями отражения в них пратюркских гласных первого слога, в т. ч. в ареальном отношении, показал, что соответствующие явления обнаруживают близость не только к восточнославянским, но и другим (южно- и западно) славянским, а также отчасти венгерским булгаризмам. Тем самым, в принципе, подтверждается обоснованное в ходе анализа их консонантизма положение о миграции древних булгар в регионы, ареально смежные с областью распространения славянских языков, с территории Северо-Восточного Кавказа и Дагестана.
Пратюрк. долгое *а: кум. balbu 'молотильная доска' (>русск. терск. балба 'большой деревянный валек, используемый для молотьбы') обнаруживает близость к южнославянским репрезентатам, а лезг. jar-an-suvar 'праздник (suvar) весеннего равноденствия' (<пратюрк.^аг 'весна') расходится с единственно отвечающим ему др.-русск. ИРИИ (Х1в.) 'южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна', как и в отношении отражения сочетания *ау - русск., бел. диал. юрага (< чув. угга 'пахтанье; осадок от топленого масла' < обще-, межтюрк, ayuz 'молозиво') ~ лак. wiwra~wiura~wira 'род сладостей'; русск. диал. сулок (<чув. sulbx, sulbk < пратюрк. *dza(y)luq9> ран.-чув. *sawluk 'платок'>) инг. sowlaq 'шелковый платок.
Пратюрк. краткое *д:- к (др.-)русск.-цслав. ОРЬ (Х1в.) 'самец, страстный, сильный самец' (пратюрк. *о5-уоп 'будить, просыпаться') обнаруживает близость чеч. бгё laca 'случить', бгё jan 'придти в охоту' при неясности отношения к ним чеч. hwora 'хилое, истощенное животное' (самец после случки), инг. vwor 'исхудалая, больная овца', осет. ирон. jyr | диг. für 'баран-производитель'.
То же самое наблюдается и в отношении пратюркского долгого *д: при др.-русск. (ХИв.) ВАТАГА 'шатер' более раннюю (некыпчакизированную) форму укр. батава, батова 'запорожский обоз вьючных лошадей; отряд, партия; несколько пар волов цугом' отражает кум. bataya 'промыслы', balyq bataya 'рыбные промыслы' (пратюрк.*ötag 'шатер'), как и кум. диал. батаман 'домовой'(но кум. одаман 'бригадир чабанов') - в отношении др.-русск. ВАТАМАН. С другой стороны - авар. t'orax (ср. чеч.-инг. *t'äw) 'сметана' расходится со Maß.*tvarogb (ран.-булг. *tväraq <пратюрк. *dörak 'сыр'> дун.-булг. *tväraq) и обнаруживает большую близость к венг. turó 'творог', как и инг. фолькл. vampal 'вампир' - к серб. vampir ( пратюрк. *öpur 'злой дух, ведьма'), бежт. Veli 'Грузия', гин. Vil i 'Грузия', Vulä «в Грузию» - к болг. вало//г 'широкая, ровная долина' (обще-, межтюрк, olluq 'желоб, борозда', в т.ч. 'канал', 'река', 'русло'-?) (?).
В отношении пратюркского краткого * о, с одной стороны, чеч.-инг. *varti, дарг. war ti, таб. verc 'бурка', арч. warti 'бурка, войлок' (чув. *virt <(пра)тюрк. *ör't- 'покрывать') расходятся с др.-русск. ОРЬТМА («Слово о полку Игореве») 'покрывало, попона'. С другой - чеч. гидроним Válarg(-xi) 'Валерик', упоминаемый в одноименном стих. М.Ю.Лермонтова, и сред.-, зап.-слов. диал. víla 'мифологический персонаж, связанный с девушками и роженицами, умершими перед свадьбой без оглашения и церковного причащения', чеш. м. vila, польск. wila 'сумасшедший', 'похотливый, сладострастный', 'дурак' восходят соответственно к различным производным формам пратюрк. öl- 'умирать'- чув. vs°ler- 'убить' и чув. vil(ä) 'мертвец'. В то же время лезг. wir 'бассейн, небольшой водоем, озеро' практически совпадает с болг. вир 'омут, водоем, заводь' (<обще-, межтюрк. öz 'источник') и поддерживается лак. vir-in izan букв, 'подняться, стать вирин', т.е. 'возбудиться в половом отношении'- чув. vir (<пратюрк. *ör) 'верх'.
Аналогично в связи с репрезентатами пратюркского долгого *ö: др.-русск. ВРАГЪ (Х1Ув.), русск. диал. вараг 'овраг'(< чув.varak 'промоина', 'овражек', 'рытвина'<обще-, межтюрк, özek 'река') — с дарг. avarag 'овраг', barg 'лощина', чеч.war-qal 'земляные балки в земляных крышах, стропила' с болг. върл-ина 'жердь, шест'( чувл?э°г1э"к < пратюрк. *0:г1Лкэ>чув.Уэ °rh °к 'шест'), а явно акающее русск. ВАТАГЪ (конец XVIb.) 'атаман' (чув.vaDä 'старый' <пратюрк.*0:1э «прародина») - пранах. *votag 'папа, дядя по отцу'. Все они поддерживаются лезг. wal 'куст', инг.vel(-is) 'кустарник на горах', чеч.-инг. *val-ti 'детский матрац' (набитый травой) -пратюрк. *ölög 'трава (зелень)'(ср.: башк. ölköm и кум. ül-kü 'куст')
Что касается краткого *й, то лак. v'irissa 'злой' носит более ранний характер, чем русск. диал. варсанутъ 'с силой ударить' (<чув.уъ °rs 'ругаться, драться' < пратюрк. *uv(u)ritfc 'биться, воевать') и поддерживается лак. vit 'сыворотка (жидкость, остающаяся от заквашенного молока после снятия творожной массы)'-обще-, межтюрк, ujut 'заквашивать, створоживать', не имеющее v-репрезентатов в других тюркских языках. Аналогично в связи с кратким ä гунз.-бежт.д 7г 'войлок' - по отношению к др.-русск. КОВЬРЪ (ХПв.) (<волжско (др.-чув.)- или дун.-булг. ротационные *кауэг < пратюрк. *käbir). Расходятся репрезентаты краткого *-е: др.-русск. СУРОЖЬ (< *СУРЪЖЬ < *СУРЪГ) 'название (византийской) греческой колонии в Крыму'(< венг. [s]ereg, cp.-4yB.*s'srüh <пратюрк. *cerig войско'<кит.) с хоронимом Sar-ir (1Х-Хв.), антропонимом Sur-aka доисламской (хазарской) эпохи в Дагестане и чеч-инг. sur-xo 'воин'.
Таким образом, в связи с особенностями реализации в булгаризмах языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана пратюркских гласных фонем большинство соответствующих лексических форм обнаруживает близость к булгаризмам, в основном, ранних венгерского и лишь отчасти восточно- и южнославянских языков. Тем самым еще раз подтверждается отмеченное в предшествующем изложении положение об исходной области распространения древних булгарских языков.
Ср. рефлексы: краткого*а - кум. диал. warqanat 'летучая мышь' (при кум. диал. jarqanat обще-, межтюркского характера) -в отношении к ранним булгаризмам венгерского; краткого *о- - нах. *vod-in 'сплюснутый, плоский, овальный' ~чув.уъ°Оа 'середина' (< пратюрк. *orta 'середина', 'промежуток') — к позднебулгарским (волжским) заимствованиям восточнославянских языков; чеч.-инг. *borzuq (< пратюрк. *borsuq >) - к раннему венгерскому булгаризму borz 'барсук'; краткого * ö - дарг. herk' 'ручей, поток' ~ обще-, межтюрк, özek 'река'- к ранним и поздним булгаризмам венгерского; дарг.wara-can 'река, поток'- к чув. уъ°гъ° 'устье'(<*пратюрк. ауугэ 'рот'); авар. Ног 'озеро, лужа, пруд, водоем', дог 'река', чеч. hword 'море', лезг. диал. йг 'бассейн, небольшой водоем, озеро' (<обще-, межтюрк, öz 'источник') - к ранним булгаризмам венгерского; долгого - лак. vir — '1)дитя; 2)сердцевина, ядро' ~ чув. varb 'середина, сердцевина' (<пратюрк. *о:?э 'сам') - к восточнославянским булгаризмам; краткого *й - инг. *vari 'род, поколение, ветвь' ~ чув. уъ°гъ° 'семя' < пратюрк. *uruy 'семя, потомство'; лак. varan-sav/varan-sov, лезг. *уагЬат'верзила, дубина' ~ чув. vb°rb°m ~ пратюрк.*игип 'длинный'; лак.6 'urni 'олень' ~ венг. borj¿«олененок, теленок оленя, теленок» (<пратюрк.*Ьи?а-уи теленок') - к ранним булгаризмам венгерского; краткого *у - чеч.-инг. *samsi/*camci 'рыхлая, пышная, набитая (о подушке)' ~ ч-yB.semZe (<*samse < пратюрк. *dzymytcaq 'мягкий'- к булгаризмам венгерского и южнославянских языков.
За пределами отмеченных закономерностей находится лишь репрезентаты долгого*ё - бацб. p'al 'пятый день (с сегодняшнего)' ~ чув. рйёк <пратюрк.*рё\у!к 'пять', отношения которых нуждаются в дополнительном рассмотрении, которое не входит в число задач данной работы. Вместе с тем более интенсивное, чем в отношении славянских, воздействие булгарских языков на нахско-дагестанские, отразившееся на лексическом уровне практически всех из них, а также в фонетических и морфологических структурах таких периферийных их представителей, как (вай)нахские, цезские, рутульский и цахурский языки, говорит не только о древности их ареальных отношений, но и, возможно, об иной более обширной области распространения булгарских языков в рассматриваемом регионе.
Второй период истории взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком приходится, с точки зрения общей истории взаимодействия тюркских и славянских языков, на дозолотоордынскую эпоху, т.е. к IX - ХШв. (от образования Древнерусского государства — Киевской Руси - до установления вассальной зависимости древнерусских княжеств от Золотой Орды в 1242г.), истории русского языка - на раннюю историю древнерусского языка, ибо его существование относится ко времени между IX- концом XIII - началом XIV вв. и позднее. В это время имеет место взаимодействие русского языка сначала с огузскими, а затем языками половцев (кыпчаков) (H.A. Баскаков), когда впервые (см. ниже) упоминается эндоэтноним кумыков в его современном звучании.
Однако с приходом огузских, а затем кыпчакских племен местное булгарское население не было полностью ассимилировано, и достаточно долго в тех или иных пределах сохранялось как на Северном Кавказе и Дагестане, так и в области, прилегающей к границам Киевской Руси, включая расположенное в Северо-Западном Предкавказье на Таманском полуострове древнерусское Тмутараканское княжество. Появившийся здесь уже в конце X века (древне)русский этнический компонент устанавливает связи в т. ч. языковые, с сохранившимся здесь местным булгарским, близким к протокумыкам населением. Об этом свидетельствует булгарское происхождение упоминаемого в древнерусских источниках в связи с событиями, имевшими место в 965г., этнонима КАСОГ(Ъ) и родственного ему кум. qazaq (>др.-русск. казак)- оба в значении *'беглец'- и тюркское - в связи с событиями 1022г. - антропонима РЕДЕДЯ (<пратюрк. *ег 'мужчина', 'муж' + обще-, межтюрк, дэде 'отец', ср.: кум. фолькл. Дудар, кум. антропонимы Дада-в, Дада-й, Дада-ш *'батюшка', Дада-м * 'батюшка мой'). О пребывании здесь булгарского населения, родственного протокумыкско-булгарскому, говорит также возможность возведения древнерусского ойконима ТЬМУТОРОКАНЬ, в т.ч. учетом вариантов его названия в других источниках, к кумыкскому его наименованию Тамтаракъ *'нижняя (равнинная) стоянка (крепость)', историческая вторая часть которого восходит к *Тарк;ын/Таркун и находит свой аналог в ойконимах -горноингушском Таг^нп, кумыкском Таргъу в районе Семендера (с УШв.), чеч.Ва^агце, Аш-таракань (Астрахань) *'внутренний город'. Последнее поддерживается кум. Аш-тархан, которое также может иметь булгарское происхождение и означать при том, что его первая часть находит свой аналог в генетически булгарских аварских ойконимах Аш-ил-т1а и Аш-али.
При этом упоминаемые еще в «Повести временных лет» «Авер, иже суть Обезы» являются булгарскими племенами, если иметь в виду возможность их отождествления с названием известного к началу Хв. хазарского (булгарского) рода Авыр//Авар/Аваз//Абаз, а также с др.-русск. ОБЪРЕ, ОБЪРИ, ед. ч. ОБЪРИНЪ того же источника. Наименование последних отложилось там же и в «половецком» ойкониме Обров, известном в сербскохорватском как Обре, Обров, Обровац. Его наиболее древняя форма представлена в в.-луж.(и зап.-словен.?) *ЬоЬъгъ/*ЬаЬаг, восходящим к *ЯаЬаг/*цоЬаг — названию ушедшего в Паннонию хазарского рода кабаров, первоначальной зоной распространения которого являлся Северный Кавказ и Дагестан. Исходная форма наименования последнего - *яатаг/*яотаг -мотивируется др.-кум.(пратюрк.) теонимом *С)ат-аг, о древности бытования которого может свидетельствовать груз.-зан. *кшаг/*кашаг 'муж' при допущении соответствующего контакта, который, однако, имея в виду возраст грузинско-занской формы, мог иметь место не позже УШ в. до н.э.
Установленные факты подтверждают высказанное в предшествующем изложении положение о сохранении булгарского языкового элемента в Северо-Западном Предкавказье и противоречат в некоторой степени общепринятому положению о том, что вторжение в Хв. печенегов (данное их наименование имеет булгарское происхождение) в южнорусские и северо-западно-кавказские степи, где они стали известны под названием ясов (ср. обще-, межтюрк. ]аэу 'плоский', в т.ч. кум. 'равнинный') разделило булгар лишь на волжских и дунайских. Не случайно язык печенегов относится к огузо-булгарской группе и характеризуется наличием булгаро-хазарского субстрата, к числу свидетельств которого относится характерная для печенежского, гагаузского и караимского языков булгарская (чувашская) палатализация согласных перед передними гласными с переходом (редукцией) последующих передних гласных в задние (Н.А.Баскаков). Она отразилась, в частности, и в русск. фолькл. Хотен с вариантами Котенко, Котенко (Блудович) (<булг. с передним к- типа чув. кгЮапа 'прямая кишка, задний проход'(<пратюрк^б1еп 'зад, ягодицы»; 'прямая кишка')>)~ печенежский - СМап - или половецкий - Котяк-Котян (Сутоевич) хан, а также кыпчакское племя котян, в которых соответственно может иметь место Котен>Котян.
В начале Х1в. другие огузы (торки-гузы) вытеснили печенегов на запад восточноевропейских степей, а продвинувшиеся с юга огузы-сельджуки заняли в Х1-ХП вв. и Семендерское (Джиндан) царство кумыков в Дагестане, что обусловило достаточно тесные ареальные связи с (о)гузскими (древне)русского и тюркских языков рассматриваемого региона и появление соответствующих изоглосс. Так, (синтаксическая изоглосса) в кумыкском языке, помимо собственно огузских фонетических черт, присущих как языку в целом, так главным образом его несеверным диалектам, обнаруживается обусловленное действием огузских языков данной эпохи развитие в его кайтагском диалекте перфекта на -ур, по модели которого в древнерусском языке формируется т.н. «новый перфект». Все это свидетельствует о сравнительно высокой степени интенсивности взаимодействия соответствующих языков. При этом к числу немногочисленных апеллятивных лексических изоглосс, обладающих общими фонетическими признаками, относятся, с одной стороны, название травы ЕМШАНЪ в более поздних (ХУ1-ХУП вв.) списках Ипатьевской летописи под 1201г. с вторичным, присущим огузским языкам инлаутным -т-(<-*Ь->-у-), который развился также (шамхал) при освоении в дагестанских языках булгарского по происхождению кум. шавхал «верховный правитель кумыков».
Вместе с тем в рассматриваемых языках, в (древне)русском по преимуществу в устной (фольклорной) традиции, получило отражение несколько большее число огузских лексических форм, представленных лишь этнонимами и антропонимами. К ним относятся: Дюкер /"Щ*аг/ - огузское (древнепоркское) племенное название, к.-балк. с!^ег- - название осетин-дигорцев, кум. Дюнк (Батырав) ~ русск. фолыш. Дюк (Степанович); (Кюэрчи) Чур - название печенежского рода, кум., к.-балк. Чора — мужской антропоним ~ русск. фолькл. Чурило/Чурил-ка/Чури-шка/Шурил-о (Пленкович); КАЕПИЧИ название огузского племени древних узов - черных клобуков русских летописей - с корневым я а]- кум.(^а^ац/С)а^ау/НаЗс1ад '(само)название южных кумыков (говорящих на диалекте, подвергшемся наиболее сильному огузскому влиянию) и (горной)области их проживания' (с ХШ-Х1Увв.) со второй частью, восходящей к пратюрк. *1ау 'гора'; ТУДОР (САТМАЗОВИЧ)-ТОТУР - имя сына черноклобуцкого князя (Стюрк.йй-'хватать, держать, удерживать, поймать' или Хъку- 'пробовать, испытывать') - кум. мужской антропоним Тотур(бий) (< пратюрк.^об- 'насыщаться'). Аналогичный характер, за исключением апеллятивных лак. я'аИа 'комната' ~ зап., вост.слав. ха1а 'хата, хижина, хибара, дом' (ср. печенежское название укрепления аркщ < цзкщ) с булгарским, известным печенежскому языку переходом Я">%-, отразившимся в антропониме Хупова (Крьшская) из онежских былин (вплоть до возможной полной утраты консонантного анлаута в другом антропониме тех же былин - Упаво (татарский, царица Крымская) ~ печенежская фема (род) Хопон, носят и отдельные лексические булгаризмы рассматриваемых языков, проникшие через (древне)огузское посредство и представленные именами собственными: Сур-ака, сын Огуза (1Х-Хвв.)- правитель царства Сар-ир в
Дагестане (<чув.заг-ъ, дун.-булг. Баг-ак 'войско'>)- др.-русск. Сур-барь (1103 г.) - один из половецких (куманских) князей, относящихся к днепровской команской группировке Боняка (-кум. прозвищное Вопу), византийская (Машак, 1090г.) передача имени которого отражает позиционную назализациею Ь->ш- по огузскому (азербайджанскому) типу.
Что касается (древне)куманского влияния на раннедревнерусский, Северо-Восточного Кавказа и Дагестана языки, то в начале - к концу Х1в., ко времени окончательного разрушения Хазарского каганата, начинается вытеснение печенегов половцами (кыпчаками), традиционно отождествляемых с куманами. Примерно тогда же, к 1050г., по данным морфологической лингвостатистики, в результате распада кыпчакской общности происходит выделение кыпчакско-кавказской (куманской) ветви, еще существовавшей в рассматриваемый период, но в условиях, когда, по данным историков, проникновения кыпчаков на Северный Кавказ начинается только в XII веке. Однако оно в дозолотоордынский период ограничивалось Северо-Западным и Центральным Кавказом, и продвижение кыпчаков в рассматриваемый регион, где еще в 1245-1246 гг. Плано Карпини упоминает комуков и Куманское царство (яот-ия<др.-булг.*цоп->цош-ап), носило эпизодический характер. Но в донских степях, где Вильгельм де Рубрук в 1253г. указывает на живших здесь «коман, именуемых капчат», уже произошла окончательная победа собственно кыпчакского элемента над команским (булгарским) еще до прихода татаро-монгол. Этого нельзя сказать о Северо-Восточном Кавказе и Дагестане, в котором могли быть представлены (см. выше) огузированные булгары, а также землях западнее Днепра, где куманы (команы), уже ассимилируемые печенегами и гузами (ср. Боняк > Машак в предшествующем изложении), еще упоминались в конце ХПв. и продолжали, по всей видимости, контролировать еще при хане Боняке (конец XI -начало ХПвв.) земли от Днепра до Буга и даже до Днестра, бывшие в предшествующую эпоху областью проживания булгар-хоногуров, переместившихся сюда еще в позднепраславянскую эпоху из рассматриваемого региона, и их наследников -дулебов и тиверцев.
Не случайно, по Ипатьевской летописи (1152г.), «ВСЯ ПОЛОВЕЦКАЯ ЗЕМЛЯ, ЧТО ЖЕ ИХ МЕЖИ МЕЖДУ ВОЛГОЮ И ДНЕПРОМ», и речь здесь должна идти о собственно кыпчакскоязычных половцах, чье (древне)русское наименование могло быть получено в результате лабиализации из *полевец(<поле). Соответственно среди лексических изоглосс куманизмы собственно кыпчакского происхождения (антропонимы БЛУШ (1055г.), а также АКЛАН из донецкой орды Бурчевичей (Бурджоглы), название которой упоминается в летописном контексте «Слова о полку Игореве» и отложилось в кум.ист. Бюрчебий 'блоха-князь, или князь блох' в северном (хасавюртовском) кумыкском диалекте) обнаруживаются в более ограниченном числе по сравнению с генетически булгарскими куманизмами.
Однако и к последним, за исключением апеллятивных др.-русск. ц.-слав. МЕЧЬ, ст.-слав. МЕЧЬ, МЪЧЪ-кум.тес 'кузница'-тас'а, тас'а 'меч', 'кинжал' в цезских языках, поддерживаемых топонимическими параллелями, относятся лексические формы того же порядка: гидроним ХОПУЖЬСКОЕ (ХУПОЖЬСКОЕ) МОРЕ (1242г.) 'Каспийское море'; субэтнонимы Андж-оглы - название одного из кыпчакских племен (кум. ойконим Анджи (<*Анчи), известный еще в эпоху арабско-хазарских войн УП-УШ вв.) и др.-русск. Таргол-ове из летописного контекста «Слова о полку Игореве» (< *Тагуи-1и <инг. Таргим <*Таг-ууп ('гуннский (хонский) город' *Таг§и -716-717гг.) >кум. Та^и, соседнее Анжи и отложившиеся (см. выше) в названиях Тмутаракани и Астрахани), упоминаемые и в «Слове о полку Игореве» антропонимы ШАРУКАНЪ, из рода Бурчевичей (см. выше) -ГЗАК: КЪЗА ~ ХОЗ~КОЗА~ГЗА~ ИЗАЙ БИЛЮКОВИЧ.
Имеют место и фонетические изоглоссы, свидетельствующие о еще высоком, вплоть до субстратных явлений (ср. у В.И. Абаева (1956г.):«языковой субстрат выявляется как совокупность закономерных ошибок, которые делают носители побежденного языка, переходящие на новый язык»), уровне интенсивности воздействия рассматриваемых языков на (древне)русский и его говоры. С одной стороны, это смягчение к XII веку на юге древнерусской языковой области среднеязычных [г,к,х], которое получило отражение в говорах будущих украинцев и могло быть обусловлено воздействием куманских (диалекты кумыкского (северные), карачаево-балкарского и крымско-татарского) языков ввиду присущих только им [г'] и [к'], смягченным перед гласными переднего ряда. С другой -это позднейшее (см. в последующем изложении) шепелявое произношение < с"> и < з"> в воронежских русских говорах и северных районах Рязанской области. Его известность в русском языке с XII века позволяет предполагать его возникновение, по крайней мере, на Дону (в ареальной смежности с Тмутараканским княжеством) в результате воздействия древнебулгарских (до 1Хв.) палатальных шипяще-свистящих [с] и [dz], совмещавших в себе соответствующие признаки, как и в северных районах Рязанской области, где (в Мещере) под воздействием тюркских языков рассматриваемого региона разовьется цоканье (см. в последующем изложении).
Нами в свое время уже был установлен случайный характер лексических сходств вайнахских языков с некоторыми словесными формами «Слова о полку Игореве». Однако уже в текущем году JI. С. Шабановой в кандидатской диссертации «Древнекумыкские предания 'Анжи-наме', 'Окаменевшая Аймеседу' и 'Слово о полку Игореве' - лексико-семантический аспект анализа» была предпринята неквалифицированная и контрпродуктивная попытка привлечения лексического материала кумыкского языка из указанных преданий для сопоставления практически со всеми «тюркизмами, или булгаризмами» названного древнерусского памятника. Последние (с использованием таких псевдоисточников, как «Джагфар Тарихи» и «Сказание о дочери Шана»), извлекались ею (зачастую без соответствующих сносок) из известной работы H.A. Баскакова, посвященной той же проблеме. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что к числу булгаризмов «Слова о полку Игореве», имеющим отношение прежде всего к тюркским языкам Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, относятся немногочисленные лексические формы, отсутствующие в вышеназванных кумыкских преданиях: этнонимы и ойконимы МОГУТЫ ~ средневековый булгарский ойконим М-к-с, М-с, М-н-к-с на СевероВосточном Кавказе, Хин-/Хын—хоны (хоногуры - см. в главе первой) и из числа разных слов - др.-русск. ЧАГА 'девушка-невольница'<булг.садаг> кум., к.-балк. сауаг 'крепостной крестьянин'.
Что касается нетюркских языков региона, то предполагаемый булгарский источник гидронима Сула мог отразиться в арч-zulu 'родник', лак.гПи 'крытый родник'. В состав же собственно (восточно)тюркских этнонимических изоглосс, нашедших отражение в древнерусском памятнике и в языках рассматриваемого региона, входят татраны и таты, а что касается известного соответствия «ШЕЛОМЫ ОВАРЬСКЫЯ» «Слова о полку Игреве» и этнохороним Авар Дагестана, то оно объясняется инфильтрацией восточных тюрок-авар в хазаро-булгарскую среду раннесредневекового царства Сарир, часть территории которого вместе с аварским селением Хунзах и получила соответственно в местной тюркской, в частности, кумыкской традиции название Авар. К числу иных свидетельств подобного рода относятся авар. Budu(-al - аффикс мн. ч.) 'антропоморфные бронзовые статуэтки-адоранты с характерным положением рук, обнаруживаемые на вершинах гор'<(пра)тюрк. but 'идол' неясного, возможно, иранского происхождения; авар. Hakaru/Hakaro 'Акаро' - название горы вХунзахе — уйг. aqari 'высокий', aqmaq 'подниматься, взбираться на возвышенность', чаг. agmaq 'подниматься', что, возможно, поддерживается болышчы //болушчы//болшцы//булшцы 'наместник' - названием должности у хазар, которое при условии его соотнесения с алт. болушчы 'помощник' (Н.А.Баскаков, 1969) обнаруживает свой аналог в кум. терск. болуш (кум. лит. болушлукъ) 'помощь' (Н.Х.Ольмесов).
Третий период истории взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с (древне)русским языком приходится на эпоху Золотой Орды» ввиду того, что письменный (не разговорный) древнерусский язык с локальными вариантами сохраняется во многих письменных памятниках в Х1У-ХУ столетиях (Ф.П.Филин). Тем более, что в 1502г., наследница Золотой Орды - Большая Орда, включавшая в свой состав территорию между Доном и Волгой, Нижнее Поволжье и степи Северного Кавказа, прекратила свое существование. В этот период устанавливаются взаимоотношения тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с позднедревнерусским (вторая половина ХШ-ХУвв.) языком. При этом лингвистические свидетельства взаимоотношений тюркских языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана с позднедревнерусским языком, нашедшие отражение в немногочисленных источниках, непосредственно связанных по своему содержанию с данным регионом, ограничиваются ономастическим и отчасти этнонимическим материалом.
Речь идет об отражении в (древне)русской книжной традиции второй половины ХШ-ХУ вв. таких местных тюркских по происхождению географических ориентиров (ойконимов) Северо-Восточного Кавказа, как «СЛАВНЫЙ ГРАД ЯСЪСКИЙ ДАДАКОВЪ» (ДЕДЯКОВЪ - в других вариантах (1277-1288 гг.), а также в «Повести о Михаиле Тверском» (1319г.) - ТЮТЯКОВ, который находился «НА РЕЦЕ НА СЕВЪНЦИ (вар. СЕВЪНЧИ)», Дагестана (там же) - «ВОРОТЪ ЖЕЛЕЗНЫХЪ»- известной с XII в. («ЖЕЛЕЗНЫЯ ВРАТА») кальки с тюркского наименования Дербента. В русских летописях (в «Повести о Шевкале») упоминается под 1327г. татарский царевич с именем, восходящим к кумыкскому социониму шаехал-шамхал', 'верховный правитель',- ШЕВКАЛЪ (Щелкан Дудентьевич в русских былинах). Афанасий Никитин в своем «Хожении за три моря» (вторая половина ХУв.) называет наряду с кумыкским ойконимом ('городок') Тархи (Тарки = кум. Таргъу - в районе нынешнего г.Махачкала) - столицей независимого (с того же времени) кумыкского Шевкальского (ср. выше
ШЕВКАЛЪ) царства и сообщает об одном из кумыкских субэтнических подразделений - кайтагцах, именуемых им кайтакы, и их (кайтачевском) князе.
В свою очередь, впервые рассмотренные ареальные взаимоотношения северокавказскокуманских языков с иными куманскими и уральскими (кыпчакско-булгарскими) языками свидетельствуют о возможности существования в рассматриваемый (золотоордынский) период северокавказскокуманской языковой общности, распад которой начинается вследствие экспансии Тимура в ХУв. Именно до ХУ-ХУ1 вв. формируются основные кыпчакские языки, причем кумыки, как было показано в главе второй, упоминаются еще в 1247г., т. е. окончательная кыпчакизация их языка (диалекта) могла завершиться в золотоордынскую эпоху.
При этом, по историческим данным, вследствие уничтожения в результате монгольского нашествия прежнего кыпчакско-половецкого населения Крыма и Северного Причерноморья сюда после 1324г. была вынуждена переселиться из крайнего западного региона Северо-Восточного Кавказа часть одного из современных субэтнических подразделений кумыков - баргыны-бораганцы (брагунцы), носители нынешнего северного (терского) диалекта. Не случайно, последний наряду с целым рядом фонетических и грамматических черт, сближающих его с карачаево-балкарским языком, обнаруживает вместе с кумыкским языком большую, чем карачаево-балкарский язык, близость к караимскому, но наибольшую - фонетико-морфологическую - к крымско-татарскому в лице его основного среднего диалекта. Именно эти переселенцы, упоминаемые уже к ХУв. в Крыму как кумыки, и составили ядро (выделено нами. — Г. Г.-Р.) крымских татар, среди которых стал затем известен род бораган (баргын). Они оказываются в территориальной смежности с носителями (поздне)древнерусского языка.
Позднее, когда в Крыму мог быть представлен кумыкский язык или близкие к нему диалекты северокавказскокуманских языков, после ХУ-ХУ1 вв. на южном побережье Крыма появились носители огузской (из Турции) и в Северном Причерноморье - ногайской речи, о чем свидетельствуют отдельные фонетические особенности как северного (степного, ногайско-татарского), так и южного огузского (татского) диалектов крымскотатарского языка, сближающие их с кумыкским языком, в т. ч. с его северным (брагунским), диалектом. Вышеупомянутые кумыки-брагунцы — будущие носители мишарского диалекта (ср. их самоназвание мажар, маджар, мажгар) татарского языка - могли продвинуться из одной из областей своего первоначального проживания - Борган-Маджар - (его вторая часть, упоминаемая в «Повести о Михаиле Тверском» (1319г.) как МОЖДЪЖЧАРЫ, отражает кыпчакизированный булг.-хазар. ойконим Баранджар - см. в первой главе) в XIV в. в Поочье, в район Мещеры. Она входила в середине XVb. в Касимовское ханство, где брагунцы стали известны под названием 'мажар', и здесь и упоминается, как и в Крымском ханстве, род барын. Помимо иных, исторических свидетельств, об этом говорит, наряду с прочими чертами, сближающими мишарский с куманскими языками, твердое грканье, присущее данному йокающему, как и прочие куманские языки, за исключением карачаево-балкарского, диалекту и брагу некому кумыкскому, а также древним булгарским языкам СевероВосточного Кавказа и Дагестана (см. главу первую). Данная фонетическая изоглосса поддерживается еще одной (см. шоканье-соканье в последующем изложении), также свидетельствующей о сравнительно высоком уровне интенсивности взаимодействия рассматриваемых языков.
Дополнительные, кроме собственно исторических, свидетельства продвижения кумыков-брагунцев в ареально смежные с Московской Русью Крым и Северное Причерноморье устанавливаются на основе, с одной, стороны, (северокавказско)куманских языковых элементов в памятниках золотоордынской письменности XIV-XV вв., значительная часть которых связана с Доном и Крымом, - морфологических (аффикс -ргъа и послелог бла) и лексических (Jadi 'семь', q'ir(da) 'степь', indir 'гумно', sabanci 'землепашец', сала 'село, деревня' и tora-si erdi'обычное право его было'). С другой -того факта, что кумыкский язык занимает третье место вслед за другими куманскими - караимским и карачаево-балкарским - языками по степени совокупной близости к языку Codex Cumanicus, созданным, согласно преобладающему мнению, в Крыму после перемещения сюда в 1324г. северокавказских куман в лице кумыков-брагунцев. Именно в данном, имеющем отношение и к ним памятнике обнаруживаются такие восточнославянские (древнерусские) лексические заимствования, как izba 'комната, палата', ovus 'рожь', рес 'печь'. Цокающий характер этого памятника поддерживается терским диалектом кумыкского, соседним балкарским и западным луцко-галицким диалектом караимского языков. Здесь обращает на себя внимание потенциальный грецизм timean 'ладан, фимиам', а также арабско-персидское по происхождению iscarlat 'алый (цвет)', более ранний куманский вариант которого отложился в кум. исхарла 'сукно', samala 'смола' < смола, поддерживаемое кум. сылама 'смола', и salam 'солома'<сололш. В языке Codex Cumanicus могло получить отражение и (восточно) славянское синтаксическое влияние, если исключить интерпретацию соответствующих фактов с позиций других индоевропейских языков региона и принять во внимание известность явлений аналогичного порядка в таком куманском языке, как караимский, длительное время находящийся в (восточно)славянском окружении.
Таким образом, с учетом того, что при взаимодействии лингвистических ареалов, по частоте встречаемости фонетические и лексические ареалы наиболее частотны, обратное, прослеживаемое на лексическом, синтаксическом и фонетическом уровнях влияние северокавказско)куманских языков, в т.ч. в лице кумыкского, на древнерусский язык золотоордынской эпохи оказалось более интенсивным. К установленным его фактам на лексическом уровне относятся: ОРДА 'ханская ставка; столица, центр государства кочевников'; ТАМГА 'печать', 'ханская печать'; АЛТЫН 'старинная русская монета', 'денежная единица'; НИШЕН 'печать'; АЛЫЙ 'ярко-красный'; КАБАЛА 'письменное долговое обязательство', 'запись-бумага на испольной или" издольной аренде', семантическом - ВЫХОДЪ 'дань, подать'.
На фонетическом уровне - мишарским и соответственно историческим (северокавказско)куманским (брагунским) влиянием (см. в предшествующем изложении) объясняется возможное субстратное развитие на территории Рязанской Мещеры уже упоминавшегося твердого цоканья, о давнем (до передвижения булгар-хоногур Аспаруха на Балканы) бытовании которого в крайне западной части Северо-Восточного Кавказа, где исторически были представлены брагунцы-кумыки, свидетельствуют, помимо вышеупомянутых, цокающий характер одной из лексических форм в дунайско-болгарской надписи из Преслава и нескольких булгаризмов осетинского языка, отмеченные в первой главе. Более древний субстратный, обусловленный первоначальным воздействием древнебулгарских (до 1Хв.) палатальных шипяще-свистящих [с] и [<Щ характер может иметь известное в русском языке с XII века шепелявое произношение < с"> и < з">, наблюдающееся также Рязанской Мещере, а также в территориально смежных воронежских говорах и на Дону, где в последующем была представлена булгарская по происхождению кыпчакская группировка Бурчевичей(-Шаруканидов), известная и в северокумыкской традиции. Вышеупомянутые явления поддерживаются первоначальным (до отражения в памятниках письменности в XVI в.) развитием т.н. переходного ауслаутного смягчения -к' > -т' и -2' > -д' в соседнем ареале - на территории Верховских княжеств, располагавшихся в верховьях р. Оки и примыкавших с юга к Московскому княжеству, возможно, обусловленным аналогичным процессом к'> т' в кумыкском брагунском говоре, достигающим максимума (к'> т' и г'> д') в караимских (северных) диалектах Литвы и Украины.
На основе анализа соответствующих фонетических и морфологических изоглосс устанавливается также близость к северокавказскокуманским языкам армяно-кыпчакского языка, известного по памятникам XVI—XVII вв. Последнее позволяет полагать, что в рассматриваемую (до указанного времени) эпоху эта близость была более значительной, так как продвижение на Украину из Крыма и других областей на северном берегу Черного моря утративших родную речь армян - носителей данного языка - имело место в ХШ-ХУвв. При этом в структуре данного языка, грамматическая система которого, как уже было установлено (А.Н. Гаркавец), была деформирована вследствие мощного славянского влияния, обусловленного длительным двуязычием, обнаруживаются, помимо немногочисленных лексических заимствований (Ьезеёа, роШр, тогог, кико1), соответствующие явления, обязанные своим происхождением влиянию восточнославянского (древнерусского) языка. В области морфологии оно носит обычно модельный, структурно-семантический характер (форма -мага как супин, конструкция «инфинитив + глагол бол-, причастие на -()р в атрибутивной функции, субстантивация глагольного имени на -мах), синтаксиса — представлены кальки специфически восточнославянских (древнерусских) синтаксических конструкций (несогласуемое, используемое для выражения принадлежности постпозитивное субстантивное определение в родительном падеже, некоторые предложные конструкции, нарушение порядка слов, конструкции с союзом И, используемые преимущественно в подчинительных конструкциях вместо сочинительных). Все это говорит о чрезвычайно высоком уровне взаимодействия соответствующих языков.
Кроме того, в результате анализа лексического взаимодействия западно(древне)русского письменного языка с северокавказскокуманским и армяно-кыпчакским языками, устанавливаются соответствующие явления, обусловленные использованием в качестве официального с XIV до начала ХУПв. в документах Великого княжества Литовского, в пределах которого проживали также носители армяно-кыпчакского языка, западно(древне)русского (старобелорусского) языка, или «простой мовы». При этом к числу северокавказских куманизмов (кумыкизмов) последнего языка представляется возможным отнести, наряду с уже упоминавшимися в предшествующем изложении формами орда, тамга и ншиан, ТЕБЕНЕКЪ лопасть у седла', КАНТАРЬ 'мера веса', КАРАЧЪ (КОРАЧИЙ) 'советник хана', БЕДЕВЕЙ 'рысистая лошадь' КУТАСЪ 'кисть'. Обнаруживаются и западнорусские лексические элементы армяно-кыпчакского - кого1 роЫЫ 'польский король', борошт''сберечь, защитить, поддержать', бороттца 'защитить', сторона, пёт1с 'из славянского обозначения тех, кто не может говорить на языке данной группы', печ при неясности конкретного славянского источника лексемы здан/а 'дом'.
Четвертый период истории взаимоотношений русского языка с языками народов Северо-Восточного Кавказа и Дагестана приходится на эпоху позднего средневековья (ХУ1-ХУПвв.). В ходе анализа выявляется и анализируется круг тех лексем, которые в ХУ1-ХУПвв. вошли в русский язык и его терские диалекты (говоры) из тюркских языков СевероВосточного Кавказа и Дагестана (кумыкского и ногайского), а также русские лексические заимствования в кумыкском языке. Носители ногайского языка начали расселяться на Северо-Восточном Кавказе к рассматриваемому времени, терских (прежде всего гребенских) русских диалектов — со второй половины ХУ1в. по нижнему течению р. Терек и ее притоков, включая р. Сунжу. При этом единственным документированным свидетельством вхождения в русский язык нахско-дагестанской апеллятивной лексики является восходящий к авар, нуцал 'князь' социальный термин '(уварской, Уварские земли) Нуцал/Нусал (князь)' - глава Аварского феодального владения, впервые (с 1617г.) получивший отражение в русских документальных источниках. В вайнахских же языках (чоч.Соължа, инг. Шолж 'Сунжа', чеч. Терк, инг. Тийрк 'Терек') получили отражение лишь усвоенные, возможно, через русское., посредство отдельные местные генетически тюркские гидронимы.
Что касается влияния тюркских языков Северо-Восточного Кавказа на русский язык, то отмечается, что соответствующие связи имели место в условиях, когда в письменном общении между русским и местным населением края использовался кумыкский вариант «северокавказского тюрки», устном - разговорный кумыкский язык. Эти языки именовались в русской традиции рассматриваемого и последующего времени -«татарским». Помимо собственно исторических свидетельств, о сравнительно широком его распространении среди русских поселенцев, в числе которых имелись и профессиональные переводчики, говорят местные кальки кумыкского происхождения. К ним относятся следующие имена собственные: гидронимы Белая, Горячий Колодезь, Зеленая, Овечьи Воды/Овячая Вода, Теплая, Черная и антропоним Черный Турлов-мурза. Лексические усвоения из местных тюркских (кумыкского и ногайского) языков, как и другие русские ориентализмы позднесредневековой эпохи, подразделяются на экзотизмы и локализмы. Они рассматриваются как первый этап их освоения «при перемещении по шкале экзотизм - локализм -обгцерусизм» (А.Д. Эфендиева).
При этом экзотизмы, ставшие известными русскому литературному языку, носят либо общерусский характер {ишак, кинжал, иранизм шептала 'персик', башлык 'головной убор', чихирь 'молодое вино'), либо являются формами областного характера {култук 'залив, рукав', иранизм майдан 'площадь, место для сходок; базарная площадь', баранта 'стадо баранов, овец') или местного распространения {уздень 'дворянин' и баранта 'распространенный ранее у кочевых народов самовольный угон скота с целью принудить потерпевшего дать удовлетворение за нанесенную обиду или ущерб'). Все они, за исключением известного русскому литературному языку экзотизма общерусского характера кизил, восходящего к ногайскому источнику, были усвоены из кумыкского языка. Остались за пределами русского литературного языка следующие экзотизмы кумыкского происхождения: бичагъ 'боевой нож' - общерусского характера, а также Шевкал 'государство кумыков', гиевкалъский государь 'верховный правитель кумыков', крым-гиавкал/крым-шевкал 'правитель-наместник пограничной области; наследник престола у кумыков', кумук — эндоэтноним кумыков, генетически иранские тюменъ//тяменъ 'денежная единица' и армуд 'айва'-местного.
К числу локализмов общерусского характера, ставших известными русскому литературному языку, относятся следующие лексические формы: кумач, шашка, усвоенные из кумыкского языка, и арба - из ногайского, местного: отара 'большое стадо овец'- из ногайского, из кумыкского языка - аул, иранизм чинар, конак/канак 'кунак'. Устанавливаются также лексические формы общерусского характера, впервые отмеченные в документальных источниках соседних регионов (кумыкизм тулук 'кожаный мешок, надутый воздухом, служащий для переправы на реке', 'бурдюк, мех', вошедший в Академический словарь 1847г.) либо обладающие невысокой степенью хронологической надежности (диалектный кумыкско-ногайский арабизм тутина, тутник 'тутовое дерево'). Местного распространения -отмеченные в качестве областных в словарях русского литературного языка, но впервые в документальных источниках соседних регионов (из кумыкского курега 'абрикос (плод и дерево)' и каюк 'небольшая речная плоскодонная лодка с двумя веслами'), обладающие невысокой степенью хронологической г надежности (ерик 'небольшой речной проток'- из ногайского) либо по совокупности обоих признаков - из ногайского - бирюк.
К локализмам, не ставшим известными русскому литературному языку, относятся следующие лексические формы: общерусского характера -кумыкизм иранского происхождения дуван 'дележ (добычи, жалованья и под.) и сходка для дележа', местного распространения - кумыкизмы 'угрмей князь кайдацкой' (см. в главе третьей), сабан 'плуг', 'распаханный участок земли', тарлав 'пашня', русск. н.-терск. бухча/букча 'сумочка для швейных принадлежностей', греб, бухча 'капшук, небольшая сумочка, напоминающая портфель; употребляемая для мелких вещей' и аталык 'дядька, воспитатель', из кумыкского или ногайского - русск. терск. (греб.) диал. ясыр 'добыча, полон', кумган/кунган 'восточный, обычно медный сосуд, часто с крышкой'. Некоторые русские лексические формы являются также локализмами местного распространения, но впервые оказываются отмеченными в документальных источниках соседних регионов (из кумыкского русск. терск. бакча, греб, бахча 'арбузное или дынное поле', но терск. бакша (бахша-?) то же - из ногайского) или обладающими невысокой степенью хронологической (из кумыкского русск. терск., греб, ишек 'ишак', н.-терск. ширпа 'суп, бульон, навар', н.-терск. чарыки 'легкие домашние тапочки', узюм 'сушеный виноград', генетически иранские н.-терск. бадиржан, ср.-терск. бадражан 'баклажанн.-терск. земгил 'корзина прямоугольной формы, плетенная из чакана') и (русск. терск., греб, курпей 'шкурка ягненка; смушка, мерлушка', 'каракулевая шкурка', н.-терск. казан 'котел' из ногайского или кумыкского, но 'семья, двор, хозяйство' - из ногайского) / или этимологической (из карачаево-балкарского или кумыкского кабак 'селение; аул') надежности. В то же время выявляются отдельные семантические локализмы, в которых под влиянием местных (кумыкского или ногайского) языков имело место развитие нового значения (н.терск. юрт'село, аул') или семантическое переосмысление (греб.(н.-терск.) колтык 'кулига, поляна', колтычок 'кулига, лужайка', ср. в предшествующем изложении култук 'залив, рукав'.
При рассмотрении влияния русского языка на тюркские языки СевероВосточного Кавказа и Дагестана» приводятся исторические сведения об определенной распространенности русского языка, но не в письменной форме среди кумыкского и родственного ему населения, соседнего Терской крепости, перенесенной из устья р. Сунжи в дельту р.Терек в 1588г., и проживавшего в ее пригородах, вплоть до функционирования во второй половине ХУПв., кроме арабско-персидских, русских школ на территории междуречья Кумы и Терека. Обратное лексическое влияние русского языка на тюркские языки Северо-Восточного Кавказа и Дагестана, хотя и было сравнительно менее интенсивным, чем воздействие на него кумыкского и ногайского языков, но также отразилось как в кумыкских (тюркиязычных) эпиграфических памятниках делового стиля ХУПв., в т.ч. с территории нынешней Чечни, так и в общенародном кумыкском (полуша'одна из разновидностей нарядного женского платья', манна 'верша'), в т.ч. фольклорном (маяр 'боярин') и диалектном (кум. терск. ванда 'прутяная сеть'>чеч. ванда, диал. вонд 'перемет, закидушка'). В нем оказались представленными, наряду с наддиалектными (киристан/кристиян 'христианин'), диалектные (терские) русские лексические элементы (н.-терск. (греб.) ванда 'вентерь, рыболовная снасть для ловли крупной рыбы», ср.-терск. вандьг 'самоловки для рыбы'). В свою очередь, в памятниках делового стиля отразилась в основном социально-политическая терминология ((вайвад, вайвада 'воевода', киназ 'князь', мужук 'мужик', киристан 'христианин', ору с 'русский', городок 'городок', истерледж 'стрелец' и др.) и упоминаются имена русских царей (Аликсай Мнхайлавидж (Михайлович) и Михайла Федравидж), астраханских воевод (Михаил Петрович и киназ Йуван Педравич), а также ойконим Маскав - Москва.
Известность большинства вышеупомянутых русизмов устной кумыкской традиции (орус, мужукъ, кристиян, маяр, полуша) предполагает и бытование в регионе других лексических элементов, не получивших отражения в памятниках письменности в силу их функциональной ограниченности. Таким образом, взаимодействие русского и местных тюркских языков рассматриваемой поры ограничивалось лексическим уровнем, но было сравнительно активным, и русский язык, в том числе на уровне отражения соответствующих усвоений в местных (терских) говорах, испытал гораздо большее влияние кумыкского и в меньшей степени ногайского языков. 354
Список научной литературыГусейнов, Гарун-Рашид Абдул-Кадырович, диссертация по теме "Русский язык"
1.Абаев 195в - Абаев В.И. О языковом субстрате//Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР.- М.: Изд. АН СССР, 1956. №9. - С.57-60.
2. Абаев 1959 Абаев В.И. Осетино-вейнахские лексические параллели // Известия Чеч.-Инг. НИИ истории, языка и литературы. T.I. Языкознание. -Грозный, 1959.-С.89-120.
3. Аванесов 1947 Аванесов Р.И. Вопросы образования русского языка в его говорах // Вестник МГУ. 1947. № 9;-С.118-145.
4. Абдуллаев 1989 Абдуллаев И.Х. «Турун» (К истории одного хазарского социального термина в Дагестане) // Социальная терминология в языках Дагестана. - Махачкала, 1989. - С.34-51.
5. Адливанкин, Фролова 1978 Алдцванкин С.Ю., Фролова А.И. История праславянской фонетики. — Пермь, 1978. - 82 с.
6. Акбаев 1971 — Акбаев Ш.Х. Сравнительно-исторический метод в тюркологии; и генезис балкарского цоканья//Советская тюркология. 1971. №2 С.98-101.
7. Акбиев 1998'- Акбиев A.C. Кумыки. Вторая половина XVII первая половина XVIII века. - Махачкала, 1998. - 153 с.
8. Алексеев 1985 — Алексеев М.Е. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. — М.: Наука, 1985. — 158 с.9:Алексеев 2001а Алексеев М.Е. Цезские языки // Языки мира: Кавказские языки. -М.: Academia, 2001. С.299-303.
9. ОгАлсксеев- 20016; Алексеев-М.Е: Лезгинские-языки // Языки- мира:
10. Кавказские языки. -М.: Academia, 2001. С.369-373.
11. Алемань 2003 —Алеманъ Агусти. Аланы в древних и средневековых источниках. М.:; Менеджер, 2003. - 604 с.
12. Алиев 2000 Алиев K.M. Куны на Кавказе и в Венгрии // Вести Кумык, научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып.4. - С.24-28.
13. Алиев 2001 Алиев K.M. Таргу-наме. - Махачкала, 2001. - 291 с.
14. И.Алиев 2002/2003 Алиев K.M. Тайны кумыкской этнонимики//Вести Кумык, научно-культурного общества. - Махачкала, 2002/2003. Вып.8-10. -С.84-90.
15. Алиев 2004 — Алиев K.M. Дорогою тысячелетий: Кумыки и их этнородственные связи. Махачкала, 2004. - 127 с.
16. Алиев 2006 Алиев K.M. Шаухалы Тарковские. Кумыкская аристократия. - Махачкала, 2006. - 278 с.
17. Алиев 2008 — Алиев K.M. Шаухалы Тарковские. Страницы кумыкской родословной. Махачкала, 2008. - 204 с.
18. Алиев 2009 — Алиев K.M. Влияние Золотой Орды на этнос и культуру Кавказа // Мат-лы Междунар. научн. конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII-XV вв.)». Казань, 2009. - С. 392-400.
19. Алиев 2010 Алиев K.M. Кумыки и их правители Шаухалы в османских (турецких) источниках XVI - перв. пол. XVIII вв.//Средневековые тюрко-татарские государства. - Казань, 2010. - С. 115-121.
20. Алиев С. 1974 Алиев С.М. Къумукъ адабияты тарихине сапар // Дослукъ. 1974. №3. - С. 148-159.
21. Алиев У. 2010 Алиев У.Б. Диалекты карачаево-балкарского языка//Диалекты тюркских языков.-М.:Восточная литература,2010.-С.236-259.
22. Алиев, Умаханов 1999 Алиев Б.Г., Умсюсанов М.-С.К. Историческая география Дагестана XVII - начала XIX вв. - Махачкала, 1999. - 366 с.
23. Алимпиева Р.В. Алимпиева Р.В. - Сравнительная грамматика славянских языков. - Калининград, 1994. - 44 с.
24. Алт.яз. 1993 Алтайские языки // Языки Азии и Африки. - М.:Наука, 1993.-432 с.
25. Анчабадзе 1960 Анчабадзе З.В. Кипчаки Северного Кавказа по данным грузинских летописей XI-XIV вв.//Мат-лы науч. сессии по проблемепроисхождения балкарского и карачаевского народов. Нальчик, 1960. -С.113-126.
26. Апрышко, Гусейнов 1975 Апрышко A.C., Гусейнов Г.-Р.А.-К. К вопросу о тюркских заимствованиях в русских народных говорах (на материале прикаспийских говоров ДАССР и нижнетерских станиц) // Некоторые вопросы грамматики. — Грозный, 1975. - С. 109-126.
27. Апрышко, Гусейнов 1978 Апрышко A.C., Гусейнов Г.-Р.А.-К. К вопросу о тюркских заимствованиях в нижнетерских и прикаспийских русских народных говорах // Вопросы отраслевой лексики. - Грозный, 1978. - С.49-56.
28. Аракин 1974 Аракин В.Д. Тюркские лексические элементы в памятниках русского языка монгольского периода // Тюркизмы в восточнославянских языках. - М.: Наука, 1974. - 300 с.
29. Арсаханов И. 1959 Арсаханов И. Аккинский диалект в системе чечено-ингушского языка. - Грозный, 1959. - 180с.
30. Артамонов 1962 Артамонов М. И. История хазар. - Л.: Эрмитаж, 1962.-523с.
31. Архипов 1984 Архипов A.A. Об одном древнем названии Киева// История русского языка в древнейший период.-М.:Изд.МГУ,1984.-С.224-240.
32. Ахатов 1977- Ахатов Г.Х. Татарская диалектология.-Уфа, 1977.-76 с.
33. Ахатов 1979 Ахатов Г.Х. Татарская диалектология. Средний диалект . - Уфа, 1979. - 80с.
34. Ахатов 1980 —АхатовГ.Х. Мишарский диалект Уфа, 1980. - 82 с.
35. Ахмадов 2001 Ахмадов Я.З. История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в. - М.: Мир дому твоему, 2001.-426с.
36. Ахметьянов 1981 Ахметъянов Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья. - М.: Наука, 1981. - 144 с.
37. Байчоров 1911-Байчоров С.Я. Северокавказский ареал древнетюркской рунической письменности/Автореф.дис. канд. филол.наук. -М., 1977.-31 с.
38. Баскаков 1940 Баскаков H.A. Ногайский язык и его диалекты. - М.; Л.: Изд-во АН СССР,1940. - 270 с.
39. Баскаков 1963 Баскаков H.A. Грамматический очерк ногайского языка // Ногайско-русский словарь. - М.: Изд-во ин. и нац. словарей, 1963. -С. 483-662.
40. Баскаков 1969 Баскаков H.A. Введение в изучение тюркских языков. -М.: Высшая школа, 1969. - 383 с.
41. Баскаков 1979 Баскаков H.A. Русские фамилии тюркского происхождения. - М.: Наука, 1979. - 279 с.
42. Баскаков 1983 Баскаков H.A. О тюркских лексических заимствованиях в русском языке (по страницам «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера) // Советская тюркология. 1983. № 4. - С. 13-20.
43. Баскаков 1985 Баскаков НА. - Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве». - М.: Наука, 1985. - 207 с.
44. Баскаков 1988 Баскаков H.A. Историко-типологическая фонология тюркских языков. М.: Наука, 1988. - 207 с.
45. Бегунов 1965 — Бегунов Ю.К. Древнерусское описание Дербента и Ширвана//Труды отдела древнерусской лит-ры. М.; Л., 1965. Т. 21. - С. 126131.
46. Бенская 1954 Бенская Э.Я. Говор станицы Старый Щедрин Грозненской области (Фонетическая система и морфологический строй) / Дис. . канд. филол. наук. - Л., 1954. - 250 с.
47. Бенская 1955 Бенская Э.Я. Говор станицы Старый Щедрин Грозненской области. Фонетическая система и морфологический строй / Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., 1955. — 20 с.
48. Бенцинг 1986 Бенцинг И. Языки гуннов, дунайских и волжских булгар // Зарубежная тюркология. - М.: Наука, 1986. - С.11-28.
49. Берже 1991 Берже А.П. Чечня и чеченцы.- Грозный: Книга, 1991.107с.
50. Бернштейн 1961 Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. - М.: Изд. АН СССР, 1961. - 350 с.
51. Бернштейн 1984 Бернштейн С.Б. Константин-философ и Мефодий: Начальные главы из истории славянской письменности. - М.: Изд.МГУ, 1984.- 167с.
52. Биржакова и др. 1972 Биржакова Е.Э., Войнова Л.А., Кутина JI.JI. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования. - JL: Наука, 1972. - 431 с.
53. Болып. энц. сл. 1998 Большой энциклопедический словарь: Языкознание. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 506.
54. Борковский, Кузнецов 1965 Борковский В.К, Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. - М.: Наука, 1965. - 555 с.
55. Бошкович 1984 — Бошкович Р. Основы сравнительной грамматики славянских языков. Фонетика и словообразование. — М.: Высшая школа, 1984.-304 с.
56. Бурганова и др. 2010 — Бурганова Н.Б., Махмутова Я.Т., Рамазанова Д.Б. Диалекты татарского языка//Диалекты тюркских языков.- М.: Вост. литра, 2010.- С.321-384.
57. Вагапов 1994 Вагапов А.Д. Славяно-нахские лексические параллели. - Грозный, 1994.-191с.
58. Вагапов 2005а Вагапов А.Д. Нахско-славянские лексические изоглоссы/ Дис. . канд. филол. наук. — Грозный, 2005.-245с.
59. Вагапов 20056 Вагапов А.Д. Нахско-славянские лексические изоглоссы / Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Грозный, 2005. - 19 с.
60. Вайнрайх 1979 — Вайнрайх У. Языковые контакты.- Киев: Вища школа, 1979-262с.
61. Валенцова 2003 Валенцова М.М. Словацко-южнославянские этнолингвистические параллели//Славянское языкознание. Материалы конференции. К XIII Международному съезду славистов. - М.: Институт русского языка РАН, 2003. - С. 17-30.
62. Великая 2001 Великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII-XIX вв. - Ростов-на-Дону, 2001.-278с.63 .Взаимодействие 1980 Взаимодействие лингвистических ареалов-Л.: Наука, 1980.-272 с.
63. Виноградов 2000 Виноградов В.Б. «Гребенские» казаки и «чеченская» плоскость // Материалы аспирантско-преподавательских семинаров «На стыке гор и равнин: проблемы взаимодействия». — Армавир, 2000.-С. 3-15.
64. Виноградов, Магомадова 2000 Виноградов В.Б., Магомадова Т.М. Брагунцы. Кто они и откуда? // Вести Кумык, научно-культурного общества. -Махачкала, 2002. Вып.1. - С. 13.
65. Влияние 1988 Влияние социальных факторов на функционирование и развитие языка/Ю. Д. Дешериев, Г.-Р.А.-К. Гусейнов и др.. - М.: Наука, 1988.-200 с.
66. Волкова 1973 Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. - М.: Наука, 1973. - 206 с.
67. Востриков 1907 —Востриков П. Поверья, приметы и суеверные обычаи наурцев//Сб. мат-лов для описания местностей и племен Кавказа. -Тифлис, 1907. Вып.37. С.72-95.
68. Гаджиахмедов 2000 Гадэ/сиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). — Махачкала, 2000. — 382 с.
69. Гаджиахмедов, Гусейнов 2004 — Гаджиахмедов Н.Э., Гусейнов Г.-Р. А.-К. Кумыкские личные имена: происхождение и значение- Махачкала, 2004.- 170 с.
70. Гаджиев и др. 1996 Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана. — Махачкала, 1996. — 462 с.
71. Гаджиева 1979 Гадо/сиева Н.З. Тюркоязычные ареалы Кавказа. - М.: Наука, 1979.-263 с.73Хаджиева, Серебреников 1986 Гадэюиева Н.З., Серебренников Б. А. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Синтаксис. - М.: Наука, 1986.-284 с.
72. Гаджиева С. 1961 Гадэюиева С.Ш. Кумыки. - М.: Изд-во АН СССР, 1961.-387 с.
73. Гаджиева С. 1990 Гадэюиева С.Ш. Дагестанские терекеменцы. XIX-начало XX в.- М.: Наука, 1990 - 214с.
74. Гадло 1979 — Гадло A.B. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. - 216 с.
75. Гадло 1994 Гадло A.B. Этническая история Северного Кавказа XXIII вв. - СПб: Изд-во СПбУ, 1994. - 223 с.
76. Галиулин 1982 Галиулин K.P. К проблеме хронологизации словарного состава русского языка (на материале тюркских лексических элементов) / Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1982. - 20 с.
77. Гамкрелидзе, Иванов 1984 Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. - Тбилиси, 1984. Tt.I-II. T.I — С.1-440. T.II - С.441-1328.
78. Гарипов 1979 Гарипов Т.М. Кыпчакские языки Урало-Поволжья.-М.: Наука, 1979.- 164с.
79. Гаркавец 1975 Гаркавец А.Н. Конвергенция армяно-кыпчакского языка в условиях субординативного славянско-кыпчакского двуязычия его носителей в г. Каменце-Подольском XVI-XVII вв. / Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1975. - 30 с.
80. Гаркавец 1979 Гаркавец А.Н. Конвергенция армяно-кыпчакского языка к славянским в XVI-XVII вв. - Киев: Наукова думка, 1979. - 100 с.
81. Гаркавец 1987 Гаркавец А.Н. Кыпчакские языки: Куманский и армяно-кыпчакский. — Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1987. — 223 с.
82. Гаркавец 2006 Гаркавец А.Н. Codex Cumanicus. Половецкие молитвы, гимны и загадки X-XV вв. — М.: Русская деревня, 2006. - 88 с.
83. Гербер 1958 Гербер И.-Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря//История, география и этнография Дагестана ХУШ-Х1Х вв. Архивные материалы. - М.: Изд-во вост. лит., 1958. -С .60-120.
84. Гигинейшвили 1977 Гигинейшвили Б.К. Сравнительная фонетика дагестанских языков. - Тбилиси, 1977. - 165 с.
85. Голб, Прицак 2003 Голб Н., Прщак О. Хазарско-еврейские документы X века//Хазары. Евреи и славяне— М.-Иерусалим: Мосты культуры, 2003. - С.48-69.
86. Голованова, Виноградов 2002 Голованова С.А., Виноградов В.Б. Тмутаракано-касожские связи конца в фольклорном отражении//Сборник Русск. история, общ-ва. - М.: Русская панорама, 2002.№4 (152). - С. 179-182.
87. Голубовский 1884 Голубовский П. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. История южнорусских степей. - Киев, 1884 - 358с.
88. Горнунг 1952 Горнунг Б.В. К вопросу о формах и типах взаимодействия языков// Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР.- М.: Изд. АН СССР, 1952.- С. 3-6.
89. Горшков 1984 Горшков А.ИТеория и история русского литературного языка. - М.: Высшая школа, 1984. - 319 с.
90. Горшкова 1972 Горшкова КВ. Историческая диалектология русского языка.- М.: Просвещение, 1972. - 160 с.
91. Горшкова, Хабургаев 1981 Горшкова КВ., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. - М.: Высшая школа, 1981. - 359 с.
92. Горшкова и др. Горшкова КВ., Хабургаев Г.А., Галинская Е.А. Историческая грамматика русского языка//Программы кафедры русского языка для студентов филол. фак-тов гос. ун-тов. - М.: Изд-во МГУ, 2007. - С. 161-187.
93. Григорьев А.П. Золотоордынские ярлыки: поиск и интерпретация//Тюркологич. сборник 2005.-М.:Вост. лит., 2006.- С.74-143.
94. Грунина Грунина Э.А. Диалекты турецкого языка//Диалекты тюркских языков. - М.: Вост.лит-ра, 2010. - С.З85-489.
95. Гукасян 1971 Гукасян B.JJ. Тюркизмы в «Истории албан» Моисея Утийского // Структура и история тюркских языков. - М: Наука, 1971. -С.238-250.
96. Гукасян 1973 Гукасян B.JI. Взаимоотношения азербайджанского и удинского языков/ Автореф. дис.докт. филол. наук. — Баку, 1973. -61 с.
97. Гукасян 1977 Гукасян В.Л. Тюркизмы в албанских источниках // Советская тюркология. 1977. №2. - С.30-41.
98. ЮО.Гумилев 1967 — Гумилев J1.H. Древние тюрки. -М.: Наука, 1967.504с.
99. Гумилев 1989 Гумилев JI.H. Авары и обры? (Опыт расшифровки семантики этнонима) // Русская литература. 1989.№2. - С. 185-192.
100. Гусейнов 1979 а- Гусейнов Г.-Р.А.-К. К истории чеченской лексики (на материале русско-чеченских языковых контактов) / Дисс. . канд. филол. наук. Грозный, 1979. - 178 е.
101. Гусейнов 1979 б- Гусейнов Г.-Р.А.-К. К истории чеченской лексики (на материале русско-чеченских языковых контактов) / Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1979. - 19 с.
102. Гусейнов 1981 -Гусейнов Г.-Р.А.-К К характеристике тюркско-вайнахских языковых контактов//В опросы вайнахской лексики.-Грозный,1980. С.87-99.
103. Гусейнов 1981 — Гусейнов Г.-Р.А.-К. Несколько нахских этимологий.- Ежегодник ИКЯ.- Тбилиси, 1981.Вып.VIII. -С. 166-169.
104. Юб.Гусейнов \9ЪЪ-Гусейнов Г.-Р.А.-К. К семантике русск. «потупить»//Проблемы современной русской лексикологии.- Калинин, 1983.- С.17-24.
105. Ю7.Гусейнов 1985а Гусейнов Г.-Р.А.-К. Об одном земледельческом термине («молотильная доска») в языках Северного Кавказа // Этимология. 1983. -М.:Наука, 1985.- С.179-181.
106. Гусейнов 19856 Гусейнов Г.-Р.А.-К. Тюркизмы в чеченском языке//Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения.-Махачкала, 1985.-С.139-165.
107. Гусейнов 1988 — Гусейнов Г.-Р.А.-К. О тюркских морфологических элементах в вайнахских языках//Вопросы морфологии русского и дагестанских языков,- Махачкала, 1988.- С.122-129.
108. Ю.Гусейнов 1997/1998 Гусейнов Г.-Р.А.К. Утрата падежной деклинации и староболгарский литературный язык: к вопросу о роли ареального фактора // Балканско езикознание. - София, 1997/1998. Вып. XXXIX (1997/1998), 3-4. - С.141-147.
109. Гусейнов 1998 в Гусейнов Г.-Р. А.-К. К тюркологической интерпретации генезиса «нового перфекта» в истории древнерусского языка // Вестник Даг. гос. ун-та. - Махачкала, 1998. -С.71-77.
110. Пб.Гусейнов 1999в Гусейнов Г.-Р.А.-К. К вопросу о лексических элементах тюркских языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана в русском литературном языке и речи пушкинской поры // Вестник Даг. гос. ун-та. - Махачкала, 1999. Вып. 6. - С. 140-147.
111. Гусейнов 1999г- Гусейнов Г.-Р.А.-К. Кумыки-брагунцы: история и современность//Возрождение.- Махачкала, 1999.№5.- С.29-30.
112. Гусейнов 1999д Гусейнов Г.-Р.А.-К. Кумыки на Северо-Восточном Кавказе//Возрождение.- Махачкала, 1999.№5.- С.31-34.
113. Гусейнов 2000а Гусейнов Г.-Р.А.-К. Семантика и этимология (к вопросу о древнейших лексических взаимоотношениях славянских и нахских языков) // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2000. -С.24-25.
114. Гусейнов 2000 г Гусейнов Г.-Р.А.-К. Брагунцы и барсилы // Вести Кумык, научно-культурного общества. -Махачкала, 2000. Вып.1. - С.13-17.
115. Гусейнов 2000д Гусейнов Г.-Р.А.-К. Семантика и этимология (на материале ранних (XVII) века) кумыкских лексических заимствованийрусского языка)//Вестник Даг. гос. ун-та. Махачкала, 2000. Вып.6. - С.79-83.
116. Гусейнов 2000е Гусейнов Г.-Р.А.-К. Тюмень - тямень - туман // Семантика языковых единиц разных уровней. - Махачкала, 2000. Вып.7. - С. 194-198.
117. Гусейнов 2000ж Гусейнов Г.-Р.А.-К. Брагунцы и барсилы - 2 II Вести Кумык, научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып. 2-3. -С. 28-31.
118. Гусейнов 2000з Гусейнов Г.-Р.А.-К. Уцмий // Вести Кумык, научно-культурного общества. - Махачкала, 2000. Вып.4.- С.38-39.
119. Гусейнов 2001а Гусейнов Г.-Р.А.-К. Об одной новейшей концепции взаимных отношений нахских и славянских языков // Русский язык и межкультурная коммуникация. - Пятигорск, 2001. №1. - С.61-70.
120. Гусейнов 2001 в Гусейнов Г.-Р.А.-К. О нескольких изолексах тюркского происхождения в истории восточнокавказских и древнерусского языков // Вестник Даг. гос. ун-та. - Махачкала, 2001. - С.66-70.
121. Гусейнов 2001 г Гусейнов Г.-Р.А.-К. Шавхал // Вести Кумык, научно- культурного общества. - Махачкала, 2001. Вып.2—3(6-7). - С.39^44.
122. Гусейнов 2002 б Гусейнов Г.-Р.А.-К. О булгаризмах северо(восточно)кавказского происхождения в болгарском языке // Болгария. Турция. Дагестан. - Махачкала,2002. Вып.VII. - С.28-31.
123. Гусейнов 2002 в — Гусейнов Г.-Р.А.-К. Этимология и история одного булгаризма в славянских, некоторых иных индоевропейских и восточнокавказских языках/ТВестник Даг. гос. ун-та Махачкала, 2002. Вып.6.- С.34-40.
124. Гусейнов 2002/20036 Гусейнов Г.-Р.А.-К Еще раз о городе Семендере, хазарах и их языке // Вести Кумык, научно-культурного общества. - Махачкала, 2002/2003. Вып.8-10. — С.19-25.
125. Гусейнов 2002/2003 в Гусейнов Г.-Р. А.-К Об ойкониме Анжи // Вести Кумык, научно-культурного общества - Махачкала, 2002-2003. Вып.8-10.-С.36-39.
126. Гусейнов 2003 в Гусейнов Г.-Р.А.-К. Раннехазарское Бек (Бэк) Тарлув «название местности» и вопрос о кыпчакских (кумыкских) элементах хазарского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. - Махачкала, 2003. - С.148-152.
127. Г44.Гусейнов 2003 д Гусейнов Г.-Р. А.-К. К проблеме лингвоэтногенеза хазар в свете тюркологической интерпретации // Тезисы докладов научной сессии «Историческая наука Дагестана: сегодня* и? завтра». - Махачкала, 2003. — С.65-68.
128. Гусейнов 2004 в — Гусейнов Г.-Р.А.-К. С-м-к-р-ц и КЪРЧЕВЪ («до кур Тмутараканя») // Вестник Даг. гос. ун-та. Махачкала, 2004. Вып.6. -С.63-68.
129. Гусейнов 2005а Гусейнов Г.-Р.А.-К. К анализу нахско-картвельских лексических сходств в контексте древнейших взаимоотношений северокавказских языков//Современные проблемы, кавказского языкознания и тюркологии.-Махачкала, 2005. Вып.6 - С.151-162.
130. Гусейнов 2005 б Гусейнов Г.-Р.А.-К. Древняя Русь, Дагестан и горные хазары. К этимологизации и ареальной интерпретации нескольких булгаризмов древнерусского, дагестанских и других языков // Языкознание в Дагестане. - Махачкала, 2005. - С.92-101.
131. Гусейнов 2005в Гусейнов Г.-Р.А.-К. Историко-лингвистический комментарий к интерпретации одного неясного места в древнейшем кумыкском эпосе «Анжи-наме» // Изучение языка, фольклора и литературы народов Дагестана. - Махачкала, 2005,- С.84-92.
132. Гусейнов 2005 г Гусейнов Г.-Р.А.-К Тюркизмы в антропонимике и топонимике «Онежских былин» А.Ф.Гильфердинга // Вопросы русского и сопоставительного языкознания. - Махачкала, 2005. Вып. II.- С.97-110.
133. Гусейнов 2006 а- Гусейнов Г.-Р.А.-К К локализации Чунгарса и Вабандара, или еще раз о северо-западных и некоторых иных пределах «страны гуннов» (Ъонов) // Дагестанский этнографический сборник. — Махачкала, 2006. №2. С.51-62.
134. Гусейнов 2007 г — Гусейнов Г.-Р.А.-К. Шубут. Опыт историко-этимологического и этнографического анализа // Вопросы тюркологии. -Махачкала, 2007. С. 29-38.
135. Гусейнов 2007 д Гусейнов Г.-Р.А.-К К предыстории распространения русского языка в Дагестане // Русский язык в истории и культуре народов Дагестана. - Махачкала, 2007. - С. 5-18.
136. Гусейнов 2008 в Гусейнов Г.-Р.А.-К Нелабиальный анлаут булгаризмов славянских и народов Северо-Восточного Кавказа языков в историко-этимологическом и ареальном аспектах // Известия РГПИ им.А.И.Герцена. - СПб,2008. №11(75). - С. 15-23.
137. Гусейнов 2008 г Гусейнов Г.-Р.А.-К «ШЕЛОМЫ ОВАРСКЫЯ» в «Слове о полку Игореве» и хороним Авар (Сарир) Дагестана в контексте древних взаимоотношений русского языка с тюркскими языками Северо
138. Восточного Кавказа // Мат-ы Всеросс. конференции «Проблемы общей и региональной ономастики».- Майкоп, 2008.-С.55-58.
139. Гусейнов 2008 д Гусейнов Г.-Р.А.-К. «Шеломы Оварьскыя» в «Слове о полку Игореве» и Дагестан. К истории древних взаимоотношений русского языка с языками Северо-Восточного Кавказа // Вестник Даг. гос. унта. 2008. - Махачкала, 2008. Вып.4. - С.60-65.
140. Гусейнов 2008 е Гусейнов Г.-Р.А.-К О южных пределах Кумыкского государства эпохи Султан-Мута//Мат-лы науч. конференции, посвященной 460-летию Султан-Мута. - Махачкала, 2008. - С. 185-215.
141. Гусейнов 2008 ж Гусейнов Г.-Р.А.-К. Султан-Мут и западные пределы Кумыкского государства эпохи Султан-Мута в зеркале фольклора и исторических источников//Мат-лы науч. конференции, посвященной 460-Султан-Мута. - Махачкала, 2008. - С. 94-109.
142. Гусейнов 2009 в Гусейнов Г.-Р.А.-К Древние булгары на Балканах и Кавказе: область исходного расселения и происхождение этнонима. Кпротолингвоэтногенезу зихов, балкар(малкар) и кумыков // Вопросы тюркологии. Махачкала, 2009. Вып.4. - С. 60-71.
143. Гусейнов 2010а Гусейнов Г.-Р.А.-К. Вокализм дагестанских языков треугольного типа в контексте его взаимоотношений с иранскими языками // Мат-лы Междунар. науч. конференции «Роль культуры в российско-иранских отношениях». - Махачкала, 2010. - .166-179.
144. Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Ростов-на-Дону, 2010. №1(155). -С.127-130.
145. Гусейнов 2010 к Гусейнов Г.-Р.А.-К. Народы Дагестана в известиях русских путешественников ХУ-ХУПвв.: культурные тропы и этноисторический контекст//Мат-лы Всеросс. науч. конференции
146. Национальный/социальный характер: археология идей и современное наследство».- М., 2010. С.208-209.
147. Гусейнов, Мугумова 1993 Гусейнов Г.-Р.А.-К., Мугумова А.Л. Тюркские (турецкий и «татарский») языки в истории межъязыковой коммуникации на Северном Кавказе и в творчестве русских писателей, посвященном Кавказу. - Грозный, 1993. - 50 с.
148. Гусейнов, Мугумова 2004 Гусейнов Г.-Р.А.-К, Мугумова А.Л. Кумыкское Багъатур в аспекте взаимоотношений с древнерусским и иными языками//Мат-лы 4-й Всеросс. науч. конференции «Проблемы региональной ономастики».- Майкоп, 2004. - С.71-73.
149. Гусейнов, Мугумова 2006 Гусейнов Г.-Р.А.-К, Мугумова А.Л. Ойкумена кумыкского фольклора как одного из свидетельств прошлого кумыкского народа // Изучение языка, фольклора и литературы народов Дагестана. - Махачкала, 2006. - С. 124.
150. Даг. в изв. 1992 Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов XIII-XVIII вв. - Махачкала, 1992. - 303 с.
151. Десницкая 1977 — Десницкая A.B. К вопросу о предмете и методах ареальной лингвистики // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л.: Наука, 1977. - С.22-29.
152. Дашкевич 1981 Дашкевич Я.Р. Армяно-кыпчакский язык XVI-XVII вв. в освещении современников // ВЯ. 1981. № 5. — С. 79-92.
153. Дашкевич 1983 Дашкевич Я.Р. Армяно-кыпчакский язык: этапы истории // ВЯ. № 1. - С. 91-107.
154. Дашкевич 1985 Дашкевич Я.Р. Codex Cumanicus - вопросы возникновения // ВЯ. 1985. № 4. - С. 72-83.
155. Дашкевич 1988 Дашкевич Я.Р. Codex Cumanicus - действительно ли Cumanicus? // ВЯ. - 1988. № 2. - С. 62-74.
156. Дешериев 1963 Дешериев ЮД. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков. - Грозный, 1963. 555 с.
157. Дешериев, Дешериева 2001 Дешериев ЮД., Дешериева Т.И. Ингушский язык // Языки мира. Кавказские языки. - М.: Academia, 2001. С.186-196.
158. Дешериева 1965 Дешериева Т.И. Сравнительно-типологическая фонетика чеченского и русского литературных языков. - Грозный, 1965. -119 с.
159. Дешериева 2001 Дешериева Т.И. Нахские языки // Языки мира: Кавказские языки. -М: Academia, 2001. - С.166-196.
160. Джаукян 1967 Джаукян Г.Б. Взаимоотношение индоевропейских, хуррито-урартских и кавказских языков. — Ереван, 1967. — 217 с.
161. Джидалаев 1990 Дэюидалаев КС. Тюркизмы в дагестанских языках. - М.: Наука, 1990. - 245 с.
162. Дмитриев 1958 — Дмитриев Н.К. О тюркских элементах русского словаря // Лексикографический сборник. — М.: Изд-во ин. и нац. словарей, 1958. Вып. III.-С. 3^17.
163. Дмитриева 1972 — Дмитриева Л.В. Названия растений в тюркских и других алтайских языках // Очерки сравнительной лексикологии алтайских языков. Л.: Наука, 1972. - С. 151-223.
164. Добродомов 1966 Добродомов И.Г. История лексики тюркского происхождения в русском языке (на материале «Повести временных лет»)/Автореф.дис. .канд. филол. наук.-М., 1966 — 18 с.
165. Добродомов 1968 Добродомов И.Г Этимологическая страничка. Шлык, жилет // Русский язык в школе. 1968. № 3. - С. 90.
166. Добродомов 1970 Добродомов И.Г. Два булгаризма в древнерусской этнонимии // Этнонимы. - М.: Наука, 1970. - С. 133-142.
167. Добродомов 1971 Добродомов И.Г. Тюркизмы славянских языков как источник сведений по исторической фонетике тюркских языков (соответствие s~s) //.Советская тюркология. 1971. № 2. — С. 81-92.
168. Добродомов 1972 Добродомов И.Г. Происхождение названия ТЬМУТОРОКАНЬ // Диалекты и топонимия Поволжья (Мат-лы и сообщения). - Чебоксары, 1972. Вып.1. - С.38-39.
169. Добродомов 1973 Добродомов И.Г. Происхождение названия Астрахань // Мат-лы III конференции по ономастике Поволжья «Ономастика Поволжья - 3». - Уфа, 1973. - С.216-227.
170. Добродомов 1974 а Добродомов И.Г. Проблемы изучения булгарских лексических элементов в славянских языках/ Автореф. дис.докт. филол. наук.-М., 1974.-37 с.
171. Добродомов 1974 в Добродомов И.Г. Пути проникновения булгарских элементов в славянские языки // Тюркизмы в восточнославянских языках. - М.: Наука, 1974. - С. 26—43.
172. Добродомов 1978 Добродомов И.Г. О половецких этнонимах в древнерусской литературе // Тюркологический сборник 1975- М.:Наука, 1978.- С.102-109.
173. Добродомов 2002 Добродромов И.Г. Этимология топонима Тъмуторокань // Сборник Русского исторического общества. — М.: Русская панорама, 2002. №4 (152). - С.266-271.
174. Дыбо 2007 -Дыбо A.B. Лингвистические контакты ранних тюрков. -М.: Вост. лит., 2007. 223 с.
175. Дыбо 2008 Дыбо A.B. Материальный быт ранних тюрок. Жилище // Природное окружение и материальная культура тюркских народов. — М.: Вост. лит., 2008. - С. 219-272.
176. Дыбо 2009 Дыбо A.B. Булгары и славяне: фонетические явления в ранних заимствованиях/ЯС 60-летию А.Ф.Журавлева.- М.:Индрик,2009.- С.56-84.
177. Дыбо 2010 — Дыбо A.B. Вокализм раннетюркских заимствований в венгерском // Finnisch-Ugrische Mitteilungen. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 2010. Band 32/33. - Ss.83-132.
178. Дылевский 1962 Дылевский H.M. Лексические и грамматические свидетельства подлинности «Слова о полку Игореве» по старым и новым данным // «Слово о полку Игореве» - памятник XII века. - М.-Л., 1962. -С.181-190.
179. Еремеев 1970 Еремеев Д.Е. К семантике тюркской этнонимии // Этнонимы. -М.:Наука, 1970. - С. 133-142.
180. Жидко, Хидешели 1982 Жидко В.А., Хидешели A.A. Русские говоры в Грузии. Тексты со словарем. - Тбилиси, 1982. - 115 с.
181. Жлуктенко 1974 Жлуктенко Ю.А. Лингвистические аспекты двуязычия. - Киев: Вища школа, 1974.- 176 с.
182. Иванов 1969 — Иванов И.Г. Марийские лексические заимствования в русских говорах Вятского края // Советское финно-угроведение. 1969.У. № 2. -С. 95-114.
183. Идрисов 2010 Идрисов Ю.М. Хазарские холмы. - Махачкала, 2010.-93 с.
184. Изидинова 1981 Изидинова С.Р. Фонетические и морфологические особенности крымско-татарского языка в ареальном освещении // Тезисы конференции аспирантов и молодых сотрудников Ин-та востоковедения АН СССР. - М., 1981. Т. 2. - С. 48-51.
185. Изидинова 1982 -Изидинова С.Р. Фонетические и морфологические особенности крымско-татарского языка в ареальном освещении / Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1982.-21 с.
186. Изидинова С.Р. Изидинова С.Р. Современные состояние и проблемы изучения крымско-татарского языка // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. - Симферополь, 1993. Т.З. — С.201-205.
187. Иллич-Свитыч 1981 Иллич-СвитычВ.М. Опыт сравнения ностратических языков. Введение. Сравнительный словарь. - М.,1981. —370 с.
188. Имнайшвили 1977 Имнайшвили Д.С. Историко-сравнительный анализ фонетики нахских языков. - Тбилиси, 1977. - 299 с.
189. Исаев 1966 Исаев М.И Осетинский язык // Языки народов СССР. М.:1966. Т.1. — С.237-256.
190. История 1954 История и восхваление венценосцев. - Тбилиси: Изд-во АН Груз. ССР, 1954. - 126 с.
191. История 1979 История южных и западных славян. - М.: Изд-во МГУ, 1979.-429 с.
192. История 2002 — История татар. Казань: Рухият, 2002. - 551 с.
193. Ист.Сев.Кавк. 1988 История народов Северного Кавказа с древнейших времен и до конца XVIII в. - М.: Наука, 1988. - 544 с.
194. Истрин 1963 Истрин В. А. 1100 лет славянской азбуки. - М: Изд-во АН СССР, 1963.-180с.245 .Калинина 2005 Калинина Т.М. Ал-Хазар и ас-сакалиба: контакты, конфликты // Хазары. Евреи и славяне. - М.-Иерусалим: Мосты культуры, 2005. Т. 16. - С. 101-110.
195. Калмыков и др. 1988 Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы. - Черкесск, 1988. - 232 с.
196. Калмыкова Калмыкова С. А. Диалекты ногайского языка//Диалекты тюркских языков. - М.:Вост. лит.,2010.-С.262-283.
197. Камчатнов 1998 Камчатное A.M. Старославянский язык. - СПб: Изд-во С-Петербургского ун-та, 1998. - 182 с.
198. Караулов 1900 — Караулов М.А. Говор станиц бывшего Моздокского полка Терского казачьего войска // РФВ. Варшава, 1900. Т. 44. - С.91-115.
199. Караулов 1902 Караулов М.А. Материалы для этнографии Терской области. Говор гребенских казаков // Сб. ОРЯС имп. АН. - СПб., 1902. Т. 71, № 7. - С.45-80.
200. Караулов 1907 Караулов М.А. (1-й).Говор гребенских казаков. Слова, заимствованные с турецко-татарских наречий//Сб. мат-лов для опис. местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1907. Вып. 37.- С. 103-109.
201. Кардашевский 1956 Кардашевский С.М. Курско-орловский словарь // Уч. зап. Моск. обл. пед. ин-та. - М., 1956. Т. 35. Вып. 3.- С. 148-224.
202. Кардашевский 1957 Кардашевский С.М. Курско-орловский словарь // Уч. зап. Моск. обл. пед. ин-та. -М., 1957. Т. 38. Вып. 4.- С.156-238.
203. Касаткин 2005 Касаткин JI.JI. Русская диалектология. - М.: Академия, 2005. - 281 с.
204. Качалкин 1972 Качалкин А.И. Слово майдан в истории русского языка//Этим. иссл-ния по русск. языку. - М.: Изд-во МГУ, 1972. Вып. VII. -С. 86-97.
205. Керимов 1957 Керимов И.А. Хасавюртовский диалект кумыкского языка//Уч. зап. Даг. женского пед. ин-та —Махачкала, 1957. Т. 1. — С.207—232.
206. Керимов 1967 Керимов И.А. Очерки кумыкской диалектологии. -Махачкала, 1967.-154с.
207. Керменчиев, Големба 2008 — Кермеичиев С.Р., Големба M.JI. Черкесы и Кабарда. Миф о Канжальской битве. Пятигорск, 2008. - 185с.
208. Кибрик, Кодзасов 1990 Кибрик А.Е., Кодзасов C.B. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. — М.: Изд-во МГУ, 1990.-363 с.
209. Кирюхин 1980 Кирюхин B.C. Русский прозаический фольклор в Дагестане и на Северном Кавказе. - Махачкала, 1980. — 241 с.
210. Климов 1986 Климов Г.А. Введение в кавказское языкознание. — М.:Наука, 1986.-209 с.
211. Климов 1990 Климов Г. А. Основы лингвистической компаративистики. М.:Наука, 1990. - 167 с.263 .Климов 1997а Климов Г.А. Кавказские языки // Дагестанский лингвистический сборник. - М. ¡Academia, 1997. - С.7-10.
212. Климов 19976 Климов Г.А. О кавказских названиях невестки // Этимология 1994-1996.-М., 1997. - С.181-186.
213. КобычевЛ977 Кобычев В.П. Расселение, чеченцев и ингушей всвете этногенетических преданий и памятников их материальной культуры // Этническая история и фольклор. М., 1977. — С. 178—191.
214. Ковалевский 1954 Ковалевский А.П. Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн Фадлана // Уч. Зап. НИИ языка, литературы и истории при Сов. Мин. Чув. АССР.- Чебоксары, 1954. Вып.1Х. - 64 с.
215. Ковалевский 1957 Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. - Харьков, 1957. - 256 с.
216. Коев 1969 Коев Иван. Следы быта праболгар в болгарской народной культуре // Уч. зап. НИИ при Сов. Мин. Чув. АССР. - Чебоксары, 1969. Вып.47. - С.204-210.
217. Козлов 1989 Козлов С.А. Русское казачество на Северном Кавказе (вторая половина XVI-XVII вв.) / Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Д., 1989. -24 с.
218. Колесов 2005 Колесов В.В. История русского языка. - М.; СПб.: Academia, 2005. - 669 с.
219. Колесов 2006 Колесов В.В. Русская диалектология. - М.: Дрофа, 2006.-268с.
220. Кондрашов 1986 Кондратов H.A. Славянские языки - М.: Просвещение, 1986. - 239 с.273 .Коновалова 1999 Коновалова КГ. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. -М.: Вост. лит., 1999 - 254с.
221. Кононов 1975 Кононов А.Н. Семантика цветообозначений в тюркских языках//Тюркологический сборник 1975. - М.: Наука, 1978. -С.159-179.
222. Кононов 1976 Кононов А.Н. К этимологии этнонимов кыпчак, куман, кумык//Ural-Altaische Jahrbücher. - Wiesbaden, 1976. Band 48. - S.159-166.
223. Кононов 1978 — Кононов А.Н. История цветообозначений в тюркских языках//Тюркологический сборник 1975.- М.: Наука, 1978. С.159-179.
224. Кононов 1982 — Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период. JL: Наука, 1982. - 360 с.
225. Котков 1970 — Котков С.И. Очерки по лексике южновеликорусской письменности XVI-XVIII вв. М.: Наука, 1970.-318 с.
226. Котков 1980 Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. - М., 1980.- 293 с.
227. Котович 1974 Котович В.Г. О местоположении раннесредневековых городов Варачана, Беленджера и Таргу // Древности Дагестана. - Махачкала, 1974. - С. 181 -231.
228. Кримський 1974 Кримський А.Ю. Тюрки, їх мови та літератури // Кримський А. Ю. Твори в п'яти томах. - Київ: Наукова думка, 1974. Т. 4. -С.447-583.
229. Криштопа 2007 Криштопа А.Е. Дагестан в ХІІІ-начале XV вв . -М.Мамонт, 2007.- 227с.
230. Кропотов 2004 Кропотов B.C. Военные традиции крымских караимов. - Симферополь: Доля, 2004. - 142 с.
231. Курбский 1913 Курбский A.M. История о Великом князе Московском. - СПб.: Тип. М.А.Александрова, VIII.-1913.- 194 с.
232. Кушева, Усманов 1978 Кушева E.H., Усманов М.А. К вопросу об общественном строе вайнахов в XVII веке. Письмо 1657 г. из Шибутского джамаата царю Алексею Михайловичу // Советская этнография. 1978. № 6. -С. 99-110.
233. Къум.йыр. 1991 Къумукъланы йырлары. - Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1991. T.I. - 635 с.
234. Къум.йыр. 2002 Къумукъланы йырлары. - Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 2002. Т.П. - 459 с.
235. Лавров 1969 Лавров Л.И. Об интерпретации Ш.Б.Ногмовым адыгейского фольклора // Советская этнография. 1969. №2. - С.138-145.
236. Лавров 2009а Лавров Л.И. Абазины (историко-географический очерк) // Избр. раб. по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев. -Нальчик, 2009.-С.123-162.
237. Лавров 20096 Лавров Л.И. «Обезы» русских летописей // Избр. раб. по культуре абазин, адыгов, карачаевцев, балкарцев — Нальчик, 2009. — С.33-42.
238. Лайпанов, Мизиев 1993 Лайпанов К.Т., Мизиев И.М. О происхождении тюркских народов. — Черкесск, 1993. - 140 с.
239. Лаудаев 1990 Лаудаев У. Чеченское племя // Чечня и чеченцы. Элиста, 1990. - С. 74-104.
240. Левитская 1975 Левитская Л. С. Кумыкские этимологии // Тюркологические исследования.-М., 1975.-С. 132-137.
241. Левитская 1976 Левитская Л. С. Историческая морфология чувашского языка. - М.: Наука, 1976. - 206 с.
242. Леман 1988 -Леман В.П. Протоиндоевропейский синтаксис // Новое в зарубежной лингвистике М., 1988. Вып. XXI. - С. 351—408.
243. Литаврин 1976 Литаврин Г.Г. Некоторые особенности этнонимов в византийских источниках // Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев. - М., 1976. С. 198-216.
244. Лихачев 1975 Лихачев Д.С. Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси.—М.: Современник , 1975.- 366 с.
245. Ломтев 1956 — Ломтев Т.П. Очерки по историческому синтаксису русского языка. М.: Изд-во МГУ, 1956.-438 с.
246. Мавродина 1983 Мавродина P.M. Киевская Русь и кочевники. - Л.: Наука, 1983.-81с.
247. Магин 1958 — Магин В.А. Из истории лексики административного и общественного устройства донского казачества // Учен. зап. Таганрог, гос. пед. ин-та. Таганрог, 1958. Вып.6.
248. Мартынов 1983 Мартынов В.В. Язык в пространстве и во времени. К проблеме глоттогенеза славян. - М.:Наука, 1983. - 108 с.
249. Мартынов 1985 Мартынов В.В. Глоттогенез славян. Опыт верификации в компаратитвистике // ВЯ. 1985. №6. - С.43-54.303 .Матвеев 1997 Матвеев А.К. К проблеме расселения летописной мери // Изв. Уральского гос. ун-та. 1997. № 7. Вып. 1. - С. 5-17.
250. Махмутова 1978 Махмутова Л. Т. Опыт исследования тюркских диалектов. Мишарский диалект татарского языка. - М.: Наука, 1978.- 270 с.
251. Мачавариани 1964 Мачавариани Г.И. К вопросу об индоевропейско-картвельских (южнокавказских) типологических параллелях
252. VII Международный Конгресс антропол. и этнограф, наук. Доклады. -М.,1964. С.7.
253. Мейе 1951 Мейе А. Общеславянский язык. - М.: Изд-во ин. литры, 1951.-491 с.
254. Менгес 1979 Менгес КГ. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». - Л.: Наука, 1979. - 266 с.
255. Миннегулов 2009 Миннегулов Х.Ю. Еще раз о литературе Золотой Орды//Мат-лы Междунар. науч. конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды». - Казань, 2009. - С. 304-308.
256. Миргалеев 2007 Миргалеее И.М. Материалы по истории взаимоотношений Золотой Орды с империей Тимура. - Казань, 2007. - 108 с.
257. ЗЮ.Миргалеев 2010 Миргалеее ИМ. История Большой Орды: проблемы изучения // Средневековые тюрко-татарские государства.- Казань, 2010.-С.95-105.
258. Мудрак 1985 Мудрак O.A. Заметки о языке и культуре дунайских булгар/ЮгіепІаІіа et Classica. Труды Института восточных культур и античности РГГУ. Аспекты компаративистики. Bbin.VI. -М., 2005. -С.83-103.
259. Мудрак 1993 Мудрак O.A. Исторические соответствия чувашских и тюркских гласных. Опыт реконструкции и интерпретации. - М.: Наука, 1993.- 170 с.
260. Мудрак 2005 Мудрак O.A. Аварская надпись на сосуде из клада Надь-Сент-Миклош // Orientalia et Classica, Аспекты компаративистики — М.: Изд. РГГУ, 2005. Вып. VI. - С.81-103.
261. Мугумова 1997 Мугумова A.JI. Ориентализмы в лирике М.Ю.Лермонтова // Семантика языковых единиц разных уровней. — Махачкала, 1997. Вып.2. - С. 118-124.
262. Муратов 1972 Муратов С.Н. Некоторые наименования сухопутных средств передвижения и их деталей в алтайских языках/Ючерки сравнительной лексикологии алтайских языков.-Л.: Наука, 1972.-С. 337-352.
263. Мусаев 1975 Мусаее КМ. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении. Западнокыпчакская группа.-М.: Наука, 1975. -357 с.
264. Мусаев 2010 Мусаев КМ. Диалекты караимского языка// Диалекты тюркских языков. - М.:Вост. лит.,2010.-С.205-235.
265. Набиев 2008 Набиев Р.Ф. О дате и месте выдачи Токтамыш-ханом тарханного ярлыка Бек-Хаджи//Золотоордынская цивилизация.- Казань, 2008. Вып. 1.- С.101-109.
266. Наджип, Благова 1997 Наджип Э.Н., Благова Г.Ф. Мамлюкско-кыпчакский язык//Языки мира: Тюркские языки. - М.: Наука, 1997.- С. 75-81.
267. Назаров 1958 Назаров ИИ. Тюрко-татарские элементы в языке древних памятников русской письменности // Уч. зап. Казан, гос. пед. ин-та: Филол. сб. - Казань, 1958. Вып.15. -С.233-273.
268. Нарожный 2010 Нарожный Е.И Северный Кавказ в ХШ-ХУ вв.: Проблемы политической истории и этнокультурного взаимодействия / Автореф. дис. . доктора ист. наук. - Владикавказ, 2010. — 43 с.
269. На стыке 1996 На стыке континентов и цивилизаций. М.: «Инсан», 1996.-768 с.
270. Одинцов 1980 Одинцов Г.Ф. Из истории гиппологической лексики в русском языке. -М.: Наука, 1980. — 223 с.
271. ЗЗО.Оразаев 1981 Оразаев Г.М.-Р. Ранние русизмы в языке кумыков (XVII в.) // Тезисы конференции аспирантов и молодых ученых Ин-та востоковедения АН СССР. - М.: Изд-во АН СССР, 1981. Т.2. - С. 82-84.
272. Оразаев 2002 — Оразаев Г.М.-Р. Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане XVIII в. Опыт историко-филологического исследования документов фонда «Кизлярский комендант». Махачкала, 2002.-481 с.
273. Оразаев 2003 Оразаев Г.М.-Р. Исторические сочинения Дагестана на тюркских языках - Махачкала, 2003. Кн. 1.-331 с.
274. Оразаев 2007 — Оразаев Г.М.-Р. Тюркоязычная деловая переписка на Северном Кавказе XVII-XIX вв. Исследование, тексты и комментарии. -Махачкала, 2007. 322 с.334.0сновы 1974 — Основы финно-угорского языкознания. М.: Наука, 1974.-484с.
275. Основы 1976 Основы финно-угорского языкознания. - М. .:Наука, 1976.-464 с.
276. Основы 1979 Основы иранского языкознания: Древнеиранские языки. - М.: Наука, 1979. - 387 с.337.0сновы 1981 Основы иранского языкознания. Среднеиранские языки - М.: Наука, 1981 - 544с.
277. Панов 1967 — Панов М.В. Русская фонетика. М.: Просвещение, 1967.-438 с.
278. Панова 1954 Панова H. А. Производственная и бытовая лексика говоров Ставрополья / Дис. . канд. филол. наук. -М., 1954.-156с.
279. Панова 1969 Панова Н.А. Из материалов словаря русских говоров Ставрополья // Русский язык. Материалы и исследования. - Ставрополь, 1969. Вып. II.-С. 74-102.
280. Плетнева 1990 Плетнева С.А. Половцы.- М.: Наука, 1990. - 210 с.
281. Плетнева 2005 Плетнева С.А. Хазары и Хазарский каганат // Хазары. Евреи и славяне. - Иерусалим-М. : Мосты культуры.2005. Т. 16. -С. 17-24.
282. Пожарицкая 1997 Пожарицкая С.К. Русская диалектология.- М. : Изд-во МГУ, 1997.-168 с.
283. Поликарпов 1911 Поликарпов Ф. Материалы для изучения южновеликорусских говоров. Нижнедевицкий словарь.- Воронеж, 1911.- 89с.
284. Попов 1973 Попов А.И. Названия народов СССР.- Л.: Наука, 1973. - 169 с.
285. Поповска-Таборска 1990 Поповска-Таборска X. Хронология общеславянских фонетических изменений в контексте ранней истории славян // Советское славяноведение. 1990. №1. - С.70-73.
286. Поппе-младший Н. По поводу гипотез «скептиков» о тюркских лексических заимствованиях «Слова о полку HropeBe»//Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. СПб., 2007, №1/2.-С.52-56.
287. Прик Прик О.Я. Очерки грамматики караимского языка: Крымский диалект. - Махачкала, 1976. — 188 с.
288. Прицак 1988 Прицак О.И. Тюрко-славянское двуязычное граффити XI столетия из собора св.Софии в Киеве // В Я. 1988. №2. - С.49-61.
289. Радлов 1889 Радлов В.В. Ярлыки Тохтамыша и Темир-Кутлуга // Зап. вост. отделения Русск. археологич. о-ва. - M., T. III. Вып.1. - С. 1-40.
290. Ремнева 2003 Ремнева M.JI. Пути развития русского литературного языка XI-XVII вв. - М.: Изд-во МГУ, 2003. - 336 с.
291. Рона-Таш 2005 Рона-Таш А. Хазары и мадьяры // Евреи и славяне. Хазары. - Иерусалим-М.: Мосты культуры, 2005. - С. 111-124.
292. Русск. грам.1980 Русская грамматика. T. I. - М.: Наука, 1980. -783 с.
293. Русск. диал. 1989 Русская диалектология/Под ред. Л.Л.Касаткина. -М.: Просвещение, 1989.-224 с.
294. Русск. диал. 2005 Русская диалектология/Под ред. Л.Л.Касаткина. - М., Academia, 2005. - 288 с.
295. Русинов 1997 Русинов Н.Д. Древнерусский язык. - М.: Высшая школа, 1997.-207 с.
296. Русск. яз. 1998 Русский язык. Энциклопедия. - М.: Дрофа, 1998.
297. Рытова 1978 Рыжова M.JI. Практический курс новогреческого языка. - М.: Международные отношения, 1978 - 319с.
298. Савченко 1974 Савченко А.Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. — М. ¡Высшая школа, 1974. - 410с.
299. Садур 1977 Садур В.Г. Тюркский элемент в языковой ситуации на Северном Кавказе до 1917г. // Национальная культура и общение. Мат-лы конференции. - М., 1977. - С. 65-68.
300. Севортян 1964 -Севортян Э.В. О тюркских лексических элементах в «Русском этимологическом словаре» М. Фасмера // Лексикографический сборник. М., 1964. Вып. V. С. 11-29.
301. Севортян 1976 Севортян Э.В. О случаях падения начальных согласных в тюркских языках // Turcologica - Л.: Наука, 1976.- С. 148-163.
302. Селимов 1963 Селимое A.A. Иноязычные элементы в лексике говора станицы Александрийской Кизлярского района ДАССР // Вопросы русского языка. - Душанбе, 1963. - С. 80-91.
303. Селимов 1964 Селимое A.A. Термины орудий труда и животноводства тюркского происхождения в говоре станицы Александрийской Кизлярского района ДАССР // Уч. зап. Даг. филиала АН СССР (сер. филол.). - Махачкала, 1964. T. XII. - С. 91-106.
304. Селимов 1966а — Селимое A.A. Иноязычные (тюркские) элементы в лексике русских говоров Дагестана (на материале говора станицы Александрийской Кизлярского района ДАССР) / Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Л., 1966. 21 с.
305. Селимов 19666 Селимое A.A. Иноязычные (тюркские) элементы в лексике русских говоров Дагестана (на материале говора станицы Александрийской Кизлярского района ДАССР) / Дис. . канд. филол. наук. -Л., 1966.-320 с.
306. Селимов 1970 Селимое A.A. Кинжал // Русская речь. 1970. № 4. -С. 89-91.
307. Семенов 2009 Семенов И. К политической, социальной и этнической семантике термина унногундур//Ра1аеоЬи^агіса/ Старобългаристика. - София, 2009. Т.ХХХІІІ. Вып.1. - С. 16-21.
308. Семереньи О. — Семеренъи О. Введение в сравнительное языкознание. М.гПрогресс, 1980. - 307 с.
309. Семчиньський 1971 Семчинсъкий C.B. Семантична інтерференція . мов.-Київ, 1971.- 121 с.
310. Серебренников 1955 Серебренников Б.А. О взаимодействии языков/ЛЗЯ. 1955. №1. — С.8-14.
311. Серебренников 1984 Серебренников Б.А. К проблеме истории гласных чувашского языка // Советская тюркология. 1984. №2. - С.9-14.
312. СИГТЯ 1984 Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Фонетика. — М. :Наука, 1984-484 с.
313. СИГТЯ 1988 Сравнительно - историческая грамматика тюркских языков: Морфология. - М.: Наука, 1988. - 560 с.
314. СИГТЯ 2001 Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Лексика. 2-е изд., доп. - М.: Наука, 2001. - 822 с.
315. СИГТЯ 2002 Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Региональные реконструкции. - М.: Наука, 2002. - 767 с.
316. СИГТЯ 2006 Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка. - М.: Наука, 2006. - 908 с.
317. Смирнова 2009 Смирнова Е.А. Проста мова // Русская речь. 2009. № 3. - С. 75-79.
318. Смирнова 1981 Смирнова О. И. К имени Алмыша, сына Шилки, царя булгар // Тюркологический сборник. - М. :Наука, 1981.- С.249-255.
319. Соловьев 1900 Соловьев В.Ф. Особенности говора донских казаков // Сб. ОРЯС имп. АН. - СПб., 1900.Т.68. - С. 20-27.
320. Степанов 1976 Степанов Г.В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. - М.: Наука, 1976 - 244с.
321. Степанов 1989 Степанов Ю.С. Индоевропейский синтаксис. - М.: Наука, 1989.-248 с.
322. Струк.общ. 1978 Структурные общности кавказских языков.- М.: Наука, 1978.- 131 с.
323. Сулейманов 1980 Сулейманов A.C. Топонимия Чечено-Ингушетии-Грозный, 1980. Ч. III. -222 с.
324. Султанов Т.И. Письма золотоордынских ханов // Тюркологический сборник 1975.- М.: Наука, 1978.- С. 234-251.
325. Суперанская 2005 Суперанская A.B. Словарь русских личных имен. -М.: Эксмо, 2005.-541с.
326. Тадинова 2006 Тадинова P.A. Тюркские лексические заимствования в системе северокавказских языков»/ Дисс.докт. филол. наук - М.,2006.-364с.
327. Талибов 1980 Талибов Б.Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. -М.: Наука, 1980. - 350 с.
328. Тарланов 2002 Тарпанов З.К. Герои и эпическая география былин и «Калевалы». - Петрозаводск, 2002.
329. Тимаев 1983 Тгшаев АД. Категория грамматических классов в нахских языках. - Ростов-на-Дону, 1983. - 195 с.
330. Трубачев 2003 Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. - М.: Наука, 2003. - 489 с.
331. Трубецкой 1987 Трубецкой Н.С. Латеральные согласные в северокавказских языках // Н.С.Трубецкой. Избранные труды по филологии. -М.: «Прогресс», 1987. - С.233-246.
332. Трыярский 1987 Трыярский Эд. О диалектной дифференциации армяно-кыпчакского языка // Советская тюркология. 1987. № 4. - С. 23-29.
333. Тюрк. яз. 1966 Языки народов СССР. Тюркские языки. - М.: Наука, 1966. Т. II.-531 с.
334. Успенский 1994 Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI-XIX вв.). - М.:Гнозис, 1994. - 239 с.
335. Успенский 2002 Успенский Б.А. История русского литературного языка (XI-XVII вв.). - М. ¡Аспект Пресс, 2002. - 558 с.
336. Ушницкий 2009 Ушницкий В.В. Средневековые народы Центральной Азии (Вопросы происхождения и этнической истории тюрко-монгольских племен).- Казань, 2009—115с.
337. Федоров Я.А., Федоров Г.С. 1978 Федоров Я.А., Федоров Г.С. Ранние тюрки на Северном Кавказе. -М.: Изд-во МГУ, 1978. - 294 с.
338. Филин 1961 Филин Ф.П. Проект «Словаря русских народных говоров». -М.; Л.:Наука, 1961.- 48с.
339. Филин 1972 Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. - Л.: Наука, 1972.-655с.
340. Хабичев 1971 Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное словообразование. - Черкесск, 1971. - 302 с.
341. Хабургаев 1986 Хабургаев Г.А. Старослаянский язык. - М.: Просвещение, 1986.-288 с.
342. Хайдаков 1973 Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М.:Наука, 1973. - 177 с.
343. Хакимзянов 1978 Хакимзянов Ф.С. Язык эпитафий волжских булгар. -М.-Наука, 1978.- 206 с.
344. Хакимзянов 1987 Хакимзянов Ф.С. Эпиграфические памятники Волжской Булгарии и их язык. - М.: Наука, 1987. -218с.
345. Хисамова 1999 Хисамова Ф.М. Татарский язык в восточной дипломатии России (XVI-начало XIX вв.). - Казань, 1999. - 408 с.
346. Челеби 1979 Челеби Эвлия. Книга путешествия. - М.: Наука, 1979. Вып. 2. - 288 с.
347. Чеченов 1978 Чеченов A.A. Язык памятника «Кодекс Куманикус» (14 в.) в ареальном освещении. (Методические материалы). -М.,1978. -55 с.
348. Чеченов 1979 Чеченов A.A. Язык «Codex Cumanicus» и его отношение к современным западнокыпчакским языкам / Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1979. - 19 с.
349. Чеченов 1997 — Чеченов A.A. Половецкий язык // Языки мира: Тюркские языки. М.: Наука, 1997. - С. 110-116.
350. Шабанова 2010 Шабанова Д.С. Древнекумыкские предания «Анжи- наме», «Окаменевшая Аймеседу» и «Слово о полку Игореве»-лексико-семантический аспект анализа/ Автореф. дис. канд. филол. наук — Махачкала, 2010 - 21с.
351. Шагиров 1973 Шагиров А.К. Этимологический разбор кабардинской песенной фразы уэрейдэ рейдэ оу (или у-э-э) редэдэ махуэ // Этимология. 1971. М.: Наука, 1973. - С.368-371.
352. Швейцер 1976 Швейцер А.Д. Современная социолингвистика. -М.:Наука, 1976.- 176 с.
353. Щербак 1961 Щербак A.M. Названия домашних и диких животных в тюркских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков. - М.: 1961.
354. Щербак 1970 Щербак A.M. Сравнительная фонетика тюркских языков. - JL: Наука, 1970. - 202 с.
355. Щербак 1977 Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. Имя. - Л.:Наука, 1977. - 191 с.
356. Щербак 1981 Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. Глагол. - Л.: Наука, 1981. - 183 с.
357. Щербак 1987 — Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. Наречие, служебные части речи, изобразительные слова. — Л.: Наука, 1987. 151 с.
358. Щербак 1997 Щербак A.M. Печенежский язык // Языки мира: Тюркские языки. - M.:Academia, 1997. - С.107-110.
359. Шихсаидов и др. 1993 — Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г.М.-Р. Дагестанские исторические сочинения. М.: Наука, 1993. - 301 с.
360. Эдельман 1986 — Эделъман Д.И. Сравнительная грамматика восточноиранских языков. Фонология. М.: Наука, 1986. - 231 с.
361. Эрдаль 2005 Эрдаль Марсель. Хазарский язык // Хазары. Евреи и славяне. - М.-Иерусалим: Мосты культуры, 2005. Т.16. - С.125-139.
362. Эрдели 1998 Эрдели И. Авары// Дагестан в эпоху великого переселения народов - Махачкала. 1998 - С.98-114.
363. Эфендиева 1999 Эфендиева А.Д. Языковые контакты: Восточные заимствования в русском языке XVIII века. К постановке проблемы/Ючерки по исторической лексикологии русского языка. - СПб.: Наука, 1999.-С.78-82.
364. Юсифов 1974 Юсифов Ю.Б. О некоторых языковых элементах тюркского происхождения в сочинении албанского историка // Советская тюркология. 1974. №2.-С.71-79.
365. Яз.Даг. 2000 Языки Дагестана. - Махачкала-М., 2000. - 553 с.
366. Gusejnow, 1980 Gusejnow Garun. Zur Frage des slawischkaukasischen Sprachbundes // Sprache in Geschichte und Gegenwart. — Jena, Friedrich-Schiller-Universität, 1980. - S. 139-145.
367. Gusejnow, 1996 Gusejnow G.A. Genezis i istoriceskoe razvitie vajnaxskix jazykov v kontekste vzaimootnosenij s jazykami severo-vostocnogo Kavkaza // Abstracts. Eighth Caucasian Colloqium. - Leiden, 6-7 Jine 1996. — S.18 (на русском языке).
368. Doerfer 1971 Doerfer G. Bemerkungen zur Methodic der türkishen Lautlehre//Orientalishe Literaturzeitung. Leipzig. Bd.66.1971.
369. Kä§garh 1985 MahmudKä§garli. Divanü lügatrit-Türk tercümesi: Qeviren Besim Atalay. Ankara, 1985. C.I.439.Özgetgin 1996 Özgetgin MelekA. Altn Ordu, Kirim ve Kazan sahasina ait yarlik ve bitiklerin dili ve üslüp incelemesi. - Ankara, 1996. - 297 c.
370. Poppe 1960 Poppe N. Vergleichende Grammatik der altaischen Sprachen. Teil 1. Vergleichende Lauutlehre. Wiesbaden. 1960.-Ss.98-112.1. Электронные ресурсы
371. Большая Орда // www.wikipedia ru./ org.wiki /
372. Гаркавец 1975 Гаркавец А.Н. Кыпчакское письменное наследие: Каталог и тексты памятников армянским письмом // www. turkic written memorials 0001
373. Изидинова КРТЯз Изидинова С.Р.Современные состояние и проблемы изучения крымско-татарского языка // www.turcolog.narod.ru
374. Караимынарод // www.wikipedia ru./ org. wiki /445 .Константин 1991 Константин Багрянородный. Об управлении империей. -М.: Наука, 1991 // htpp://oldru.narod.ru/bib.
375. Крымскоеханство // www.obzh. Ru / wiki /? Title
376. Сыгнак// www.wikipedia ru./ org.wiki/
377. Таты // www.wikipedia ru./ org.wiki/
378. Эльтебер // www.wikipedia ru./ org. wiki /
379. Источники и сокращения их названий
380. А6. 1-4 Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. 1-1У. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958-1989.
381. Ав.-русск.сл.1967 Аварско-русский словарь.-М.:СЭ, 1967.- 806с.
382. Алироев 1975 Алироев И.Ю. Сравнительно-сопоставительный словарь отраслевой лексики чеченского и ингушского языков и диалектов. -Махачкала, 1975.-383с.+Эс.
383. Бамматов 2005 Бамматов Б.Гъ. Къумукъ тилни орфография сёзлюгю. - Магьачкъала, 2005. - 590 с.
384. Бежт.-русск. сл. 1995 Бежтинско-русский словарь.-Махачкала, 1995.-417с.
385. Болг.-русск.сл.1975 -Болгарско-русский словарь. -М., 1975. 768 с.
386. БСЭ 1998 — Большая советская энциклопедия. 3-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1970-1978.
387. Гин.-русск. сл. 2005-Гинухско-русский словарь.- Махачкала, 2005611 с.
388. Горяев 1896-Горяев Н.В. Этимологический словарь русского языка. Тифлис, 1896 - 452, ЬХП с.
389. Даль 1-4 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тт. - М.: Русский язык, 1981-1982.
390. Документы 1967-Документы на половецком языке XVI в. (Судебные акты Каменец-Подольской армянской общины). М.: Наука, 1967. - 430 с.
391. Егоров- Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка.-Чебоксары, 1964.
392. ДТС — Древнетюркский словарь. Л.: Наука, 1969. — 676 с.
393. Инг.-русск.сл.2004- Ингушско-русский словарь.-Магас, 2004.- 543 с.
394. Кар.-рус.-польск. сл. 1974 — Караимско-русско-польский словарь. -М.: Русский язык, 1974. 687 с.
395. Карач.-балк.-русск.сл. 1989 Карачаево-балкарско-русский словарь. - М.: Русский язык, 1989. - 832 с.
396. Каб.-русск. отн. ХУ1-ХУПвв.- Кабардинско-русские отношения в ХУ1-ХУ11 вв. Документы и материалы. М.: Изд-во АН СССР, 1957. - 488 с.
397. Каб.-русск. отн. XVIII в. Кабардинско-русские отношения в XVIII в. Документы и материалы.-М.: Изд-во АН СССР, 1957. - 423 с.
398. Кадагидзе Д.,Катагидзе Н. 1984 Кадагидзе Давид, Кадигидзе Нико. Цова-тушинско-грузинско-русский словарь. Тбилиси, 1984. -935 с.
399. Климов 1964 Климов Г.А. Этимологический словарь кавртвельских языков. - М.: Изд-во АН СССР, 1964. - 305 с.
400. Климов, Халилов 2003 Климов Г.А., Халилов М.Ш. Словарь кавказских языков. - М.: Восточная литература, 2003. - 511 с.
401. Кум.-рус.сл. 1969 Кумыкско-русский словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1969.-408 с.
402. Лезг.-русск. сл. 1966 Лезгинско-русский словарь. - М.: Советская энциклопедия. - 603 с.
403. Никонов 2010 Никонов В.А. Краткий топонимический словарь. -М.: Изд.ХЖБЗ, 2010. - 509 с.
404. Ногайцы 1998 Ногайцы Дагестана и Северного Кавказа. Документы ХУП-ХУШ вв. - Махачкала, 1998.
405. Памятники 1981 Памятники литературы Древней Руси: XIII в. -М.: Художественная лит-ра, 1981. — 616 с.
406. ПЗХ Письма золотоордынских ханов (1393-1472) // www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Zolotoord
407. Польско-лит. татары Польско-литовские татары // http://wikipedia.org/wiki
408. Русск.-венг.сл.1975 Галъди Л. Русско-венгерский словарь. -Будапешт, 1975. - 1116 с.
409. Русск.-даг. отн. 1958 Русско-дагестанские отношения XVII -первой четверти XVIII вв. Документы и материалы.-Махачкала, 1958. — 336 с.
410. Русск.-инг.сл.1980 -Русско-ингушский словарь. М.: Русский язык, 1980.-831 с.
411. Русск.-кум. сл. 1997 Русско-кумыкский словарь. Махачкала, 1997. -683 с.
412. Русск.-чеч. отн. 1997-Русско-чеченские отношения. Вторая половина ХУ1-ХУП вв. Сборник документов.-М.: Восточ. лит., 1997. 416 с.
413. Русск.-чеч.сл. 1978. Русско-чеченский словарь. - М.: Русский язык, 1978.-728 с.
414. Слав, древности 1995-Славянские древности. Этнолингвистический словарь. Т.т.1-5. -М.: Международные отношения, 1995.
415. Сл.-спр.СОПИ 1965-1984 Словарь-справочник «Слова о полку Игореве».-М.,Л.: Наука, 1965-1984. Вып. 1-6.
416. СРДГ 1-3 Словарь русских донских говоров. В 3-х тт. - Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов, ун-та, - 1975-1976.
417. Срезневский 1-3 Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. В 3-х тт. - М.: Изд-во ин. и нац. словарей, -1958.
418. СРНГ 1-16 Словарь русских народных говоров. - Л.-СПб.: Наука, 1965-1980.
419. СРЯ Х1-ХУИ, 1-22 Словарь русского языка Х1-ХУН вв.- М.: Наука, 1974-2000.
420. СРЯ XVIII, 1-11 Словарь русского языка XVIII в. - Л.-СПб.: Наука, 1984-2000.
421. ССР ЛЯ I Словарь современного русского литературного языка. В 17 тт. - М.: Изд-во АН СССР, 1948-1965.
422. ССРЛЯ II Словарь современного русского литературного языка. 2-е изд., перераб и доп. В 20 тт.-М.: Русский язык, 1991—1994 - Т.1-6.
423. Справ.личн.им.нар.РСФСР 1989 Справочник личных имен народов РСФСР. - М.: Русский язык, 1989. - 655 с.
424. Сравн.сл.тунг.-маньчж.яз. 1977 Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. — Л.: Наука, 1977. Т. II. — 992с.
425. Ст.-слав.сл. 1999 Благова Э., Цейтлин P.M., Геродес С. и др. Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.). - М.: Русский язык, 1999. - 842 с.
426. Фасмер 1-4 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4-х тт. - М.: Прогресс, 1964-1973.
427. Федотов 1996 Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка. Тт. 1-2. - Чебоксары, 1996.
428. Цез.-русск.сл.1999.- Цезско-русский словарь.-Махачкала,1999.-457с. 506.Черных 1994, 1-2 -Черных П.Я. Историко-этимологический словарьсовременного русского языка. В 2-х тт. М.: Русский язык, 1994.
429. Чеч.-русск.сл.1961 — Мациев А.Г. Чеченско-русский словарь. М.: Изд-во национальных и иностранных словарей, 1961. 629 с.
430. Шагиров 1977 Шагиров А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. В 2-х тт. -М.: Наука, 1977.
431. ЭССЯ Этимологический словарь славянских языков. - М.: Наука, 1974-2003. Тт.1-30.
432. ЭСРЯ 1963 Этимологический словарь русского языка. - М.: Изд-во МГУ, 1963. Т. I. Вып. 1.- 195с.
433. ЭСРЯ 1965 Этимологический словарь русского языка. - М.: Изд-во МГУ, 1965. Т. I. Вып. 2.- 270с.
434. ЭСРЯ 1973 Этимологический словарь русского языка. — М.: Изд-во МГУ, 1973. Т. I. Вып. 5.- 364с.
435. ЭСРЯ 1980 Этимологический словарь русского языка. - М.: Изд-во МГУ, 1980. Т. И. Вып. 7.- 146с.
436. ЭСРЯ 1982 Этимологический словарь русского языка. - М.: Наука, 1982. Т. II. Вып. 8.- 470с.
437. ЭСТЯ 1974 Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюрк. и межтюрк, основы на гласные.-М., 1974.-767 с.
438. ЭСТЯ 1978 Севортян Э.В.Этимологический словарь тюркских языков. Общетюрк. и межтюрк, основы на букву «Б»,- М.,1978.-350 с.
439. ЭСТЯ 1980 Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюрк. и межтюрк, основы на «Г», «Д». - М., 1980. - 396 с.
440. ЭСТЯ 1989 Этимологический словарь тюркских языков: Общетюрк. и межтюрк, основы на буквы «Ж», «Ж>>, «И». - М, 1989. -292 с.
441. ЭСТЯ 1997 Этимологический словарь тюркских языков: Общетюрк. и межтюрк, основы на буквы «К», «К)>.- М., 1997. - 363 с.
442. ЭСТЯ 2000 Этимологический словарь тюркских языков: Общетюрк. и межтюрк, основы на букву «К,». - М., 2000. - 261 с.
443. ЭСТЯ 2003 Этимологический словарь тюркских языков: Общетюрк. и межтюрк, основы на буквы «JT», «M», «Н», «П», «С».- М., 2003.-446 с.
444. Golden СС Golden Peter. Codex Cumanicus / Русск. пер. // http://odnapll.yazyk.narod.ru/polovtzy.htm
