автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Категориальные особенности склонения в кумыкском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категориальные особенности склонения в кумыкском языке"

□Q3458B57

На правах рукописи

КАРДАШЕВ Эльдар Надырович

КАТЕГОРИАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СКЛОНЕНИЯ В КУМЫКСКОМ ЯЗЫКЕ

10.02.02 - Языки народов Российской Федерации (тюркские языки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

1 / qug o-^og

Махачкала - 2008

003458657

Диссертация выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Дагестанский государственный педагогический университет»

Научный руководитель - доктор филологических наук доцент

Гаджиев Эльдар Набиевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Абдурахманова Пасихат Джалиловна (ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»)

кандидат филологических наук доцент Батырмурзаева Ума Мамашевна («Дагестанский государственный институт народного хозяйства»)

Ведущая организация - Дагестанский институт повышения

квалификации педагогических кадров

Защита состоится » /ЦС&у/Ц 2008 г., в 14.00 часов, на заседании диссертационного совета Д 21 ¿.051.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Дагестанском государственном педагогическом университете по адресу: 367003, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. М.Ярагского, 57, ауд.140 (4-й этаж)

С диссетацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет»

Автореферат выставлен на сайте ГОУ ВПО «Дагестанский государственный педагогический университет » 2008 г. Адрес сайта: www.dgpu.ru

Автореферат разослан « М » КалЩ 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологических наук ^ Э.Н. Гаджиев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена рядом обстоятельств. Прежде всего следует отметить, что кумыкский язык характеризуется не только рядом специфических фонетических особенностей, но и наличием в его морфологии своеобразных характеристик (показателей), обусловленных как внутренним строем языка, так и языковыми контактами с родственными и неродственными языками.

Некоторые аспекты изучения категорий имен существительных в кумыкском языке в той или иной мере затронуты в научных трудах кумы-коведов, однако морфемика склонения имен существительных еще не подвергалась специальному монографическому исследованию. Между тем общетюркские разновидности склонения характеризуются яркими специфическими фонетическими и семантическими признаками. На материале кумыкских типов склонения можно проследить различные лингвистические процессы, лексико-семантические явления, структурные изменения, что, безусловно, представляет значительный научный интерес для исследования категориальных особенностей морфологии кумыкского и других тюркских языков.

Объектом исследования являются категориальные особенности имен существительных современного кумыкского языка.

Предмет исследования — система склонения и способы ее выражения в кумыкском языке в сравнительном аспекте с другими тюрскими языками.

Степень изученности темы. Вопросы морфологии в тюркских языках рассматривались неоднократно. В современной тюркологии имеются работы, посвященные исследованию категорий имен существительных, прилагательных и глаголов на материале турецкого, азербайджанского, узбекского, казахского, татарского и других языков. Проблема категорий имен существительных кумыкского языка затронута в работах таких тюркологов, как Н.К. Дмитриев, Ю.П. Долинина, Г.Ф. Благова, Н.Э. Гаджиах-медов, Д.М. Хангишиев, Н.Х. Ольмесов, К.С. Кадыраджиев, А.З. Абдул-лаева, П.Д. Абдурахманова и др. Монографическое исследование системы склонения в современном кумыкском языке в сравнении с близкородственными языками проводится впервые в данной работе.

Цель исследования. Основная цель диссертации заключается в выявлении и всестороннем, системно-комплексном анализе категориальных особенностей склонения имен существительных в современном кумыкском языке. Достижение этой общей цели требует постановки и решения ряда конкретных задач:

- проведение анализа лексико-морфологической структуры имен существительных в тюркских языках;

- выявление различных основ в системе кумыкской лексики и морфологии;

- решение проблемы становления и развития категории падежа в кумыкском языке на материале имен существительных;

- выделение функционально-семантических особенностей тюркских падежных форм и определение их места в системе склонения современного кумыкского языка;

- сравнительно-исторический анализ падежных словоформ в кумыкском языке в аспекте решения спорных проблем их происхождения;

- характеристика категориальных и пространственных изменений в составе имен существительных кумыкского литературного языка.

Материал и источники исследования. Основным источником послужил материал кумыкского литературного языка и фольклора. Кроме того, привлекается материал диалектов кумыкского языка и других родственных тюркских языков. Частично использован полевой материал, собранный путем опроса кумыкского населения, а также данные лингвистических словарей тюркских языков.

Теоретико-методологической базой исследования послужили труды современных лингвистов, разрабатывавших проблемы категорий имен существительных в тюркских языках. В основу диссертационного исследования легли идеи и взгляды тюркологов Н.К.Дмитриева, Н.А.Баскакова, А.Н.Кононова, А.К.Боровкова, Ю.П.Долининой, Е.У.Убрятовой, А.А.Юлдашева, А.М.Щербака, БА.Серебренникова, Д.М.Насилова, а также дагестанских кумыковедов, И.А.Керимова, Н.Э.Гаджиахмедова, Д.М.Хангишиева, НХОльмесова, Ю.ДДжанмавова, К.С.Кадыраджиева, А.З.Абдуллаевой, П.Д.Абдурахмановой и др.

Научная новизна исследования заключается в постановке проблемы, требующей освещения достижений кумыкского языкознания в интересующей нас области и связанной с углубленным изучением тюркской системы склонения в современном кумыкском языке. В диссертации последовательно рассматриваются пространственные и функционально-семантические особенности категории падежа имен существительных в кумыкском языке. Проблема происхождения и развития тех или иных падежных показателей - одна из сложных и спорных в тюркологии, что обусловило необходимость глубокого освещения этого вопроса с привлечением данных по тюркским языкам. Научная новизна работы также состоит в том, что впервые подробно освещены различные семантические и морфологические процессы, характерные для системы склонения кумыкского языка.

Теоретическая значимость работы. Исследование падежной системы имен существительных на лексико-семантическом и морфологическом уровнях имеет особое значение для разработки вопросов описатель-

4

ной и сравнительно-сопоставительной лексикологии и морфологии кумыкского языка. Результаты исследования категорий имен существительных раскрывают ряд невыясненных вопросов морфологии, лексики и семантики кумыкского языка, что дает возможность проследить историю развития многих структурных закономерностей его на разных уровнях.

Практическая ценность работы. Материалы и результаты исследования кумыкских падежных словоформ могут бьггь использованы в преподавании современного литературного кумыкского языка в школах и вузах Республики Дагестан, проведении спецкурсов и спецсеминаров по тюркской морфологии, в подготовке учебников и учебно-методических пособий по грамматике кумыкского языка, при составлении различного рода лингвистических словарей кумыкского языка.

Методы исследования. В диссертационной работе в основном используются описательный и сравнительный методы с аппеляциями к близкородственным языкам и диалектам современного кумыкского языка. Попытки уточнения категориальных особенностей некоторых тюркских имен существительных потребовали применения и методики сравнительно-исторического анализа. В ряде случаев привлекаются приемы типологического и лингвистического анализов.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры турецкого языка Даггоспедуниверситета (2006-2008), научно-практических сессиях преподавателей и сотрудников этого вуза (2006-2008), межвузовских научно-теоретических конференциях Даггосуниверситета (2007, 2008). Результаты исследования нашли применение в преподавательской деятельности автора. По теме диссертации опубликовано шесть статей.

На защиту выносятся следующие положения исследования:

1. Основанная на разработках, посвященных лингвистической теории тюркских имен существительных, а также связанных с изучением всех родственных языков, тюркология вносит существенные коррективы в представления о развитии падежной системы.

2. Углубленное изучение категориальных особенностей имен существительных кумыкского и других тюркских языков возможно при сближении методов и приемов разных областей языкознания, что позволяет выработать точные процедуры исследования различных сторон морфологии.

3. При изучении категорий имен существительных кумыкского языка в описательном аспекте требуется использование комплексной методики с целью полного раскрытия всех существующих в нем морфем.

4. Опора на методы современной лингвистики позволяет выявить в современных кумыкских именах существительных равномерный характер морфологических показателей, основанных на системе тюркского склонения и оригинальных послеложных форм.

5. Лингвистические и категориальные особенности кумыкских имен существительных в сравнительно-сопоставительном освещении позволяют проникнуть в глубь системы склонения тюркских языков, а также объяснить различные сложные вопросы тюркской морфологии.

Структура работы определена основной проблемой исследования, его целью и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списков использованной литературы, иллюстративного материала и условных сокращений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, сформулированы цель и задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, представлены основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе диссертации «Проблема изучения падежной системы в тюркском языкознании» рассматривается состояние изучения формирования системы тюркского склонения.

В современной тюркологии остро стоит проблема склонения, которой всегда уделялось особое внимание ученых, что обусловлено сложностью ее изучения и многогранностью категории падежа в тюркских языках.

Система склонения в тюркских языках складывалась на протяжении многих столетий в результате действия тенденций, восходящих к разным хронологическим периодам. В тюркологии отмечается два состояния системы общетюркского склонения — как более позднего, предшествующего распаду тюркского праязыка, так и более раннего, характеризовавшего тюркский праязык. Общетюркское склонение рассмотрено в работе В.А. Богородицкого, который уделял большое внимание генезису падежных окончаний, восстановлению их «древнейших типов» [Богородицкий 1953: 151-159].

В некоторых работах тюркологов определены пути развития падежной системы тюркских языков, изменения древнего состояния их падежной системы и причины этого [Серебренников, Гаджиева 1979: 77-89]. Эти труды заложили прочный фундамент сравнительно-исторического исследования склонения в тюркских языках.

Однако изучены далеко не все аспекты формирования тюркского склонения. При этом не учитывалось специфическое взаимодействие категории падежа с другими тюркскими грамматическими категориями и, как следствие, далеко не всегда принималось во внимание существование различных структурных разновидностей тюркского склонения: за преде-

лами сравнительно-исторического исследования остались парадигматические отношения.

Во втором разделе главы рассматривается взаимодействие категорий падежа и принадлежности, которое в большей части тюркских языков имеет собственный стабильный морфологический показатель, не имеющий ограничений по линии множественного числа. Это так называемый вставной -н-, который вычленяется при склонении имен с аффиксом принадлежности 3-го лица особенно четко в локальных падежах (дательный, местный, исходный). До настоящего времени вставной -и- часто рассматривался в составе посессивно-именных форм 3-го лица как компонент, лишенный грамматического значения. Грамматическая трактовка предложена А.Н. Кононовым, рассматривающим -н- в качестве «показателя по-сессивности» [Кононов 1980: 160-165]. Однако в современной тюркологии имеется и несколько иная грамматическая трактовка -н-, нацеленная на осмысление и показ того противопоставления «простого» и «притяжательного» склонения, которое действует в большинстве тюркских языков.

В третьем разделе анализируется исследование падежной системы в тюркологии. В сравнительной грамматике тюркских языков общетюркская парадигма склонения разными авторами представлена в составе шести или восьми падежей. В результате историко-типологического исследования морфологии тюркских языков посроена общетюркская парадигма склонения с тем же составом продуктивных падежей (в нее не включены пять рудиментарных падежей - сравнительный -дай; сравнительно-предельный -ча\ творительный времени -н; исходный места -тын; дательный направления -гара) [Баскаков 1979: 225-228]. По мнению А.М. Щербака [1977:60-64], общетюркская парадигма насчитывает восемь падежей: именительный, родительный, дательный, винительный, местный, исходный, творительный, сравнительно-ограничительный.

При подобном сравнении общетюркских парадигм склонения рассмотрению подлежат такие вопросы, как количественный и качественный составы падежей, входящих в общетюркскую парадигму; количественный и качественный состав словоизменительных аффиксов для каждого из падежей, включаемых в данную парадигму.

В четвертом разделе исследуются структурные разновидности тюркского склонения. Падежное изменение имен в тюркских языках происходит путем агглютинации, которое сопровождается в некоторых случаях известными фонетическими явлениями. При этом морфологические правила в большинстве своем касаются того, какими способами категория принадлежности формирует и преобразует парадигму склонения в различных группах тюркских языков.

Взаимодействие в тюркском склонении категорий принадлежности и падежа, так же, как и учет морфологического выражения данного явления,

7

заставляют задуматься над вопросом о статусе «простого» и «притяжательного» склонений в тюркологии. Общепринятое разделение тюркского склонения на «простое» и «притяжательное» нами предлагается рассматривать на уровне морфологии как две структурные разновидности и соответственно называть их «именная парадигма» и «посессивно-именная парадигма».

В тюркских языках устойчивым оказалось одно средство противопоставления двух парадигм, а именно посессивный -и. Это считается почти универсальным средством, по которому вычленяется посессивно-именная парадигма тюркского склонения. Оно используется как дифференциальный признак в практике классификаций тюркских языков.

В пятом разделе главы рассмотрены классифицирующие признаки тюркского склонения и его структурные параметры. Классифицирующие признаки тюркского склонения - это не простые формы, они связаны между собой в каждом тюркском языке сетью соотношений, определенным характером распределения их в именной и посессивно-именной парадигмах.

В систему классифициующих признаков склонения должно быть включено такое универсальное для тюркских языков средство выражения взаимодействия категорий принадлежности и падежа, как посессивный -н- в локальных падежах имен, снабженных аффиксом принадлежности 3-го лица. Все перечисленные выше формы склонения традиционно используются в практике общих и частных классификаций тюркских языков, построенных с учетом фонетических и морфологических признаков. Однако при этом формы склонения обычно привлекаются либо по отдельности, либо в неполном наборе.

В шестом разделе проводится классификация типов тюркского склонения, которая строится при учете как фонетических, так и морфологических факторов, неодинаково действующих в различных языках при изменении имен по падежам. Она строится с учетом двух противопоставлений (гласное склонение - согласное склонение, именная парадигма - посессивно-именная парадигма), которые не изолированы друг от друга, а наоборот, взаимодействуют между собой, накладываясь одно на другое, как это можно видеть при рассмотрении типов склонения. Два типа тюркского склонения можно считать огузским и кыпчакским, третий можно условно назвать уйгурско-кыпчакским, а четвертый - карлукским.

Огузский тип склонения (турецкий, азербайджанский, гагаузский, туркменский языки и др.) характеризуется противопоставлением при склонении имен, оканчивающихся на гласный, и имен, оканчивающихся на согласный. Основы, оканчивающиеся на согласный, в родительном, винительном, дательном падежах получают алломорфы с начальным

гласным (-/л, -// -а). Основы, оканчивающиеся на гласные, в этих же падежах получают алломорфы с тем или другим вставным элементом.

Кыпчакский тип склонения охватывает наибольшее количество тюркских языков. В этом типе, как и в склонении уйгурско-кыпчакского типа, в целом отсутствует противопоставление разновидностей склонения имен на гласные и согласные. В именной парадигме, независимо от того, оканчиваются ли склоняемые основы на гласный или согласный, используются только падежные алломорфы с начальным согласным. В кыпчак-ском типе склонения собственными дистинктивными признаками располагает не только каждая из падежных парадигм, но также каждая из частей посессивно-именной парадигмы.

Уйгурско-кыпчакский тип склонения (сарыг-югурский язык) характеризуется отсутствием противопоставления имен на гласные и согласные. Для тех и других используются падежные алломорфы с согласным в анлауте, причем это правило распространяется как на именную, так и на посессивно-именную парадигмы. Этому типу тюркского склонения характерно противопоставление именной и посессивно-именной парадигм только 3-го лица.

Карлукский тип склонения характеризуется отсутствием противопоставления гласной и согласной разновидности, точно так же, как и противопоставления посессивно-именной и именной парадигм. В соответствии с этим узбекский и уйгурский языки, представляющие данный тип склонения, располагают только одной консонантической серией падежных формативов для именной и посессивно-именной парадигм.

Проведенная классификация типов тюркского склонения, способствуя его сравнительному изучению, показала, что преобладающему большинству тюркских языков свойственно противопоставление посессивно-именной и именной парадигм за счет наличия в первой из них -н-.

Во второй главе «Функциональная и структурно-семантическая характеристика системы склонения в кумыкском языке» исследуется система склонения кумыкского языка в парадигматическом и структурно-семантическом аспектах.

Первый раздел посвящен анализу категории падежа в кумыкском языке. В современной тюркологии проблема категории падежа занимает особое место по причине сложности этой грамматической категории как таковой, а также наличия противоречивых мнений по вопросу ее квалификации. Несмотря на специальные исследования в этой области, в ряде тюркских языков, в частности кумыкском, данная проблема является актуальной и до конца еще не решенной. Исследование тюркских падежных форм связано с определенными трудностями, так как употребление падежей дает яркую картину эмпирического многообразия значений.

Основной задачей изучения падежей в тюркских языках, в частности в кумыкском, считаем объединение многообразного в одно целое, проведение теоретического анализа эмпирического многообразия падежных значений в современной тюркологии. Выделяем в системе тюркского склонения «простое» и «притяжательное» склонения в виде двух структурных разновидностей и, следовательно, называем их именной и посессивно-именной парадигмой вместо других разнообразных наименований, которые употребляются в современном тюркском языкознании.

В кумыкском типе склонения собственно дистинктивным признаком обладает не только каждая из падежных парадигм, но и каждая из частей посессивно-именной парадигмы. Этим рассматриваемый в предыдущей главе кыпчакский «северный» тип склонения отличается от огузского «южного», где одним таким признаком располагает только посессивно-именная парадигма 3-го лица. Как видим, в кыпчакском типе склонения внутрипарадигмные и межпарадигмные соотношения характеризуются некоторой неравномерностью.

Следует отметить, что в кумыкском языке категория падежа представлена шестью соотносительными формами со следующими формальными показателями:

Именная парадигма Посессивно-именная парадигма

Основной падеж Имплицитный показатель Основной падеж Имплицитный показатель

Родительный падеж -ны, -ни, -ну, - ню Родительный падеж -ны, -ни, - ну, -ню

Винительный падеж -ны, -ни, -ну, -ню Винительный падеж -ны, -ни, -ну, -ню

Дательный падеж -гъа, -ге Дательный падеж -а, -е, -на, -не

Местный падеж -да, -де Местный падеж -нда, -нде

Исходный падеж -дан, -ден Исходный падеж -ндан, - нден

Сопряженность категорий принадлежности и падежа имеет место не только в семантическом и синтаксическом планах, но и в плане парадигматическом: это, так называемый, «вставочный» -н-, который появляется при склонении имен с аффиксом принадлежности 3-го лица в локальных падежах (дательном, местном, исходном). Таким образом, пересечение двух категорий принадлежности и падежа имеет собственный морфологический показатель.

Основной падеж кумыкского языка (баш гелиш) определяется как

ю

форма имени, не имеющая материального падежного показателя. В целом выделение основного падежа непосредственно связано, прежде всего, с существующим в тюркологии отождествлением понятия «нулевой показатель» с абсолютным отсутствием показателя.

В основном падеже имя существительное может выступать в функции всех членов предложения. Многообразие синтаксического использования основного падежа ставит исследователя перед необходимостью выяснить, каковы те значения имени существительного в основном падеже, которые позволяют ему выступать именно в данных функциях. Синтаксическое использование основного падежа показывает, что этому падежу свойственны различные значения, которые оказываются своеобразно разделенными между его функциями. Различные функции и значения основного падежа находятся в сложных отношениях как между собой, так и с функциями и значениями других падежей. В кумыкском языке основной падеж в функции подлежащего имеет конкретно-предметное и отвлеченно-предметное значения: 1) Эренлер бары бирдей тенг болмас (Й.Къазакъ) «Герои все не могут быть одинаковыми»; 2) Биз, яшлар, ата-анабызны, сююндюрме герекбиз (У.Мантаева) «Мы, дети, должны радовать родителей».

Основной падеж в функции сказуемого не имеет конкретно-предметного значения. В этом случае именное сказуемое выражает родовое понятие. Здесь активизированы качественные потенции имени существительного: Аявлу анам, мен гьар заман сени алдынгда борту турагьан уланман (М. Абуков) «Дорогая мама, я - сын, который всегда в долгу перед тобой».

В кумыкском языке основной падеж является формой определения в одном из двух типов притяжательных изафетных конструкций. При этом наглядно проявляется предметно-качественное значение имени существительного в основном падеже: Герейни гёзюне эшик anda токьтагъан Ами-нат тийди (С. Токьболатов) «На глаза Герею попалась Аминат, которая стояла в дверном проеме».

В данном падеже имя существительное может выступать в функции прямого дополнения. При этом основной падеж прямого дополнения имеет место тогда, когда предметная определенность объекта несущественна для высказывания, когда слово, находящееся в роли прямого дополнения, не соотнесено с конкретным предметом данного класса и имеет значение родового наименования данного класса предметов. В таком случае действие не переходит на объект, а лишь характеризуется со стороны объекта.

Основной падеж - не просто обозначение или называние предмета, он - понимание всякого предмета в его соотношении с самим собой. Основной падеж - это не просто фиксирование предмета как такового, а фиксирование вообще чего бы то ни было в качестве соотнесенного пред-

11

мета, т.к. подлежащим может быть не только основной падеж, но и всякий другой падеж и вообще любая часть речи.

Таким образом, кумыкский основной падеж выражает отношение данного имени к нему же самому, а не к другим именам или действиям. Основной падеж в функции подлежащего - выражение предмета именно как данного предмета, а не как чего-то другого и не как воздействующего на что-то другое. В различных отношениях по-разному присутствуют моменты соотношения и называния предметов.

Родительный падеж кумыкского языка (еслик гелиш) выступает как форма имени существительного, относящегося к другому имени существительному в функции определения этого имени, которое (определяемое) принимает показатель принадлежности 3-го лица: шагьарны башы «начало города», китапны охумасы «чтение книги», тептерни тышы «обложка тетради» и др. Основной сферой употребления родительного падежа является изафет III. Используясь в составе данной изафетной конструкции в качестве ее первого компонента, обсуждаемая форма проявляет свои специфические свойства: если второй компонент изафетной конструкции более самостоятелен, т.е. может получать форму других падежей, то первый компонент «жестко» привязан ко второму формой родительного падежа. Этими свойствами родительного падежа обусловлено его своеобразное положение в системе склонения: родительный падеж -единственный из падежей, не управляемый глаголами. Показатель родительного падежа в каждом конкретном случае добавляет к значению основы служебную информацию: предмет, называемый основой, следует воспринимать как обладателя какого-либо другого предмета. Например: Тав-ланы алашаракъ туманы...(Йыр) «Низкий туман гор...»; Бийип турагъан Герейни гёзюне эшик алда токътагьан аминат тийди (С. Токъболатов) «Во время танца на глаза Герею попалась находящаяся в дверях Аминат».

Значение родительного падежа, несомненно, содержит в себе обобщенное языковое представление о принадлежности, которое имеется в значении каждой из форм категории принадлежности. Такая сопряженность этих двух категорий, видимо, и является причиной смешения некоторыми тюркологами значений форм принадлежности и падежных форм в составе изафетной конструкции: Махачкалада поездден тюшгенде во-кзалгъа чыкъмакь учун магъа Абдума къалгьан вагонну апдындан оьтме тарыкъ болду (К.Абуков) «Во время высадки из поезда в Махачкале, чтобы выйти на вокзал, мне пришлось пройти перед вагоном, в котором остался Абдулла».

В кумыкском языке родительный падеж как форма определения с конкретно-предметным значением, соотносимого с определяемым на основе категории принадлежности, противостоит основному падежу, который также может употребляться в качестве определения при определяе-12

мом, относимом к нему на основе категории принадлежности, но имеет в этом случае не конкретно-предметное, а отвлеченно-предметное значение.

Винительный падеж кумыкского языка (тюшюм гелиш) выступает как морфологическое средство указания на то, что предмет, называемый исходной основой, воспринимается автором высказывания как объект непосредственного воздействия: Мен поездге миндим ва газетни оху-ма башладым (К. Абуков) «Я сел в поезд и начал читать газету».

Семантика винительного падежа представляет образ, в котором отражены, обобщены и закреплены такие взаимоотношения предметов и действий, при которых действие прямо и непосредственно распространяется на предмет, наиболее полно затрагивает его: Кимге сораса да, сурат-ны гёрсетсе де, гьеч жавап берегени вкъ, башын чайкъап кьоя (И. Керимов) «У кого бы ни спросил и фотографию показал, никто не отвечает, только головой кивает». В кумыкском языке винительный падеж может управляться субстантивированными глагольными формами. Так, например: Оьзю не мурат булан чыкьгъанны кьысгъача айта (В. Дыдымов) «Он сам коротко объясняет, с какой целью вышел». Мен микрофону алып, не сёйлегенимни билмей токътадъш (Г. Давутов) «Я, взяв микрофон, не знал, что и сказать».

Наряду с основным падежом, винительный падеж является формой прямого дополнения. В отличие от основного падежа, используемого только в позиции прилегающего дополнения, винительный падеж употребляется как в прилегающей, так и в отстоящей позициях. Так, например: Мен проектни алма автогаражны конторуна, инженерны кабинетине гетдим (Г. Давутов) «Я пошел за проектом в контору автогаража, кабинет инженера».

В кумыкском языке независимую сферу составляет использование винительного падежа в позициях, где основной падеж в функции прямого дополнения употребляться не может: 1) в отстоящей позиции: Бухабарны мен Абдурахман агъавдан эшитдим (М. Ягьияев) «Этот разговор я услышал от дяди Абдурахмана». Тракторну да, автомобилни де юрютмеге бизге школада уьйретген (Г. Давутов) «Вождению и трактора, и автомобиля нас научили в школе»; 2) при инверсии: Ит талагьан йимик эди эки де кьолу Абдулмуслим агъавну (К. Абуков) «Обе руки Абдулмуслима были словно их покусали собаки». Вай, къазакълар яллатды бизин рагьат ожакьны (Т. Бейболатов) «Ой, казаки сожгли наш спокойный дом».

Дательный падеж кумыкского языка (багьым гелиш) передает / значения, относящиеся к широкому диапазону различных ступеней абстракции, тем самым педставляет наиболее полисемичную единицу кумыкской морфологии. Так, например: Къойчу улангьа не герек? -Кёрпе чачлы /сьыз герек! (Йыр) «Что нужно молодому пастуху? — Пышноволосая девушка нужна!».

Дательный падеж кумыкского языка при взаимодействии с глаголами движения сигнализирует о том, что обозначенный именем предмет может быть объектом, в направлении которого совершается действие: Сумкасында Малгатгъа ошайгъан бир нече сураты да бар эди (И. Керимов) «В ее сумке было несколько фотографий, похожих на Мамата» или которого достигает действие, осуществляющееся в направлении к нему: Гьапи мен шагьаргъа багъып бараман (У. Мантаева) «Сейчас я направляюсь в сторону города».

Вместе с тем существуют другие типичные значения дательного падежа в современном кумыкском языке: а) когда объект выступает со значением адресата, по отношению к которому совершается действие: Председатель савунчу кьызгъа бир затлар гёрсетип тура эди (И. Керимов) «Председатель показывал что-то доярке»; б) когда объект выступает в роли предназначения: Къуру кьолгъа кьуш кьонмас (Поел.) «На пустую (сухую) руку птица не сядет»; в) когда объект является целью: Сапибий Яхсайгъа алгьамгъа гетген эди (Ш.Альбериев) «Салибий выезжал в Ак-сай на соболезнование»; г) когда объект выступает причиной: Шу сёзлени Анвар маегьарагьа айтды (Ю. Алимханов) «Эти слова Анвар сказал в шутку» и др.

Приведенные выше значения дательного падежа объединяет то, что они обозначают объект, по отношению к которому или в отношении которого что-либо имеет место.

Дательным падежом кумыкского языка управляют также послелоги (къаршы «против», таба «через», ерли «до», багъып «в сторону»), которые связаны с пространственными значениями: направительным, достигательным и предельным: Гиччияшлар медресеге багъып юрюп йибердилер (Р. Расулов) «Маленькие дети пошли в сторону медресе». Экинниге таба Абдуллатип де, мен де къаршшашдыкъ (А. Сулейманов) «Ближе к послеобеденному времени Абдуллатип и я встретились». Ахшамгъа ерли ёл къарап турдукь, тек бир зат да билип болмадыкъ (И. Керимов) «До самого вечера мы ждали, но ничего не смогли узнать».

Все существующее разнообразие предметных связей, передаваемых посредством формы дательного падежа кумыкского языка, весьма велико. Названные нами значения дательного падежа можно свести к следующей абстракции: предмет есть объект, находящийся с каким-либо явлением в таком косвенном отношении, которое характеризуется направленностью к этому объекту. Такую абстракцию и следует признать основным грамматическим значением формы дательного падежа в кумыкском языке.

Местный падеж кумыкского языка (ер гелиш) отличается единством грамматических показателей и выражаемых ими значений. Существительное в форме местного падежа обозначает предмет, являющийся местом, точкой или пространством, в котором происходит какое-либо собы-

14

тие: Ол топракьда ятгьан, амма дёнмеген (А. Сулейманов) «Он лежит в земле, но не вознесся». В форме местного падежа имя обозначает предмет, являющийся моментом или временным отрезком, в котором или в течение которого происходит событие: Шо мюгълетде сюлдюр гётершди, ёлгъа чыкъды... (К. Абуков) «В этот момент с^шуэт поднялся, вышел на дорогу...».

В своих пространственных значениях местный падеж соотносителен с дательным и исходным падежами, как падеж со статическим значением местонахождения, противостоящим значениям направленности действия к объекту или от объекта: Школадан къайтгъан сонг уьйде турушум болма-ды (К. Абуков) «После возвращения из школы я не смог находиться дома».

Отношения пространства и времени в содержании данной падежной формы наиболее наглядны при одновременном использовании говорящим в одном и том же высказывании как пространственных, так временных значений: Уллу къушлукъ вакътиде арба егше, огъар еки бел, Умукюр-сюнлерден кийизлер салына (В. Дыдымов) «В большое перелетное время телегу запрягают, кладут в нее две лопаты и войлок Умукюрсюн».

Возникшие отношения, передаваемые местным падежом, говорящий может «обнаруживать» и в сфере отвлеченных понятий. Так, например: Жыйымда сёйлейгенлер: къумукълар, руслар, тавлулар — гьасил калам, бары да русча сёйлей эди (А. Кабардиев) «На собрании выступающие: кумыки, русские, аварцы - в общем все говорили по-русски».

В кумыкском языке в предикативном использовании местный падеж обозначает местопребывание, местонахождение, приурочение к определенной части пространства: Магьач Таргъу Тавну башында токыпагъан (И. Керимов) «Махач остановился на вершине горы Тарки».

Таким образом, основным в семантической сущности местного падежа является предмет в функции объекта, с которым каким-либо образом сопряжен другой объект.

Исходный падеж кумыкского языка (чыгъым гелиш) отличается своей многозначностью среди остальных падежей. Основными значениями в семантической сущности данного падежа являются пространственные значения. В случае передачи пространственных отношений эта форма сигнализирует о двух разнородных типах связей: 1. Называемый именем предмет представляет собой объект, от которого осуществляется действие, движение: Чакьны кюю Антарктидадан, не де Афгъанистандан уъфю-реген еллеге гёре тюгюл... (Г. Давутов) «Погодные условия не зависят от ветра, дующего со стороны Антарктиды или Афганистана»; 2. Называемый именем предмет представляет объект, по которому или через который совершается движение: Школагъа юрюйгенде бу кёпюрден Аймесей кьозу йимик ойнакълап чыгъа эди (Г. Давутов) «По дороге в школу Айме-

15

сей, играя как коза, переходила через этот мост».

Указанные выше примеры символизируют то, что отложительные и трансгрессивные значения в семантике исходного падежа ассоциируются с разными языковыми значениями. При этом родственные отложительные отношения могут выражаться следующими значениями: 1. Объект выделения (различения): Къатынгишилерден бирлери давда оьлген эрлерине къайгъырып гёзьяш тёгелер (В. Дыдымов) «Некоторые из женщин оплакивают мужей, погибших на войне»; 2. Объект узнавания (информации): Ичтеги уьйде языв этип турагьан Запир эгиик къагъылгъанны узун къу-лакьдап эгиитди (К. Абуков) «Запир, занятый письмом в дальней комнате, издалека услышал стук в дверь»; 3. Объект определенной помощи (пользы): Мен сенден бир затны тилемеге сюемен (ЗЛтаева) «Я хочу просить тебя об одном»; 4. Объект происхождения (родства): Атасындан къалгъан саламатлыкьны, инсанлардан юкъгъан рагьмулукъну бир ери авуртгъандокъ унутуп къала эди (А. Сулейманов) «Унаследованная от отца грация, перешедшее от людей благородство пропадали, как только у него что-то заболит»; 5. Объект причины (повода): Рагьман гьар къайсы ишге де жаны-къаны булан айлана, тек семизлигинден оьзю сюеген кюй-де айланып болмай (Г. Давутов) «Рахман за любую работу берется с большим желанием, но из-за своей полноты не может работать, как ему хотелось бы»; 6. Объект сырья (материала), из которого изготовлен предмет: Шо вакътиде башында къой териден этилген чачал бёркю булангъы бирев уьйден чыкъды (К. Шамсутдинов) «Кто-то в папахе из овечьей шкуры на голове в этот момент вышел из дома»; 7. Объект, некоторым образом участвующий в сложившейся ситуации: Уланынг Гьажиден сагъа сагъынгьан сапам (М. Ягьияев) «От твоего сына Гаджи тебе пламенный привет»; 8. Объект отличия (сравнения): Биз, къызлар, уланлардан артда къалмай охумагъа герекбиз (М. Абуков) «Мы, девочки, должны учиться, не отставая от мальчиков»; 9. Объект лишения (деривации): Сен шулай тизив кюрзеден магърюм кьалдынг (Р. Расулов) «Ты лишился такого вкусного курзе»; 10. Объект ограждения (защиты): Ёлгъа чыкьгъан адам-лар балагьдан сакьланып болдулар (А. Сулейманов) «Вышедшие на дорогу люди смогли уберечься от беды».

Содержание исходного падежа сводится к следующему: предмет является объектом косвенного отношения, характеризующегося направленностью от него. Использование исходного падежа для передачи трансгрессивных отношений предполагает наличие у него второго значения -предмет есть объект косвенного трансгрессивного отношения, а третье значение в содержательном потенциале исходной формы на -дан связано с временным пределом, после которого совершается действие.

Последний раздел главы посвящен общей характеристике падежной системы в кумыкском языке, в котором категория падежа позволяет выде-16

лить два ряда оппозиций: 1) малый ряд форм, включающий грамматические падежи — основной, винительный и родительный; 2) большой ряд форм, включающий пространственные падежи - дательный, исходный и местный. Падежи первой группы соотнесены друг с другом посредством противопоставления конкретно-предметных и отвлеченно-предметных значений, тогда как падежи второй группы соотнесены своими пространственно-временными значениями друг с другом.

В третьей главе работы «Падежные формы с пространственными значениями в кумыкском языке» исследуется структура и семантика имен с пространственными значениями в кумыкском языке.

В первом разделе рассматриваются структурно-семантические особенности развития некоторых падежных форм кумыкского языка. Основной падеж в кумыкском языке, как и в других тюркских языках, по мнению тюркологов, никогда не имел особого окончания и был представлен или чистой основой слова, или основой, осложненной одним из словообразовательных аффиксов.

По мнению К.С.Кадыраджиева, ранее в тюркских языках основной падеж имел специальный показатель, который распределял имена существительные, оформляемые им, на определенные и неопределенные [Кады-раджиев 1999: 56]. По мнению Б.А.Серебреникова [1986: 75-77] и других тюркологов, родительный падеж ранее полностью отсутствовал. Его заменяла изафетная конструкция. Два имени существительных, из которых одно было определением, другое определяемым. Второе имя существительное получало притяжательный аффикс, указывающий на связь определяемого с определением [Баскаков 1952: 98].

В тюркских языках, винительный падеж имеет двойную функцию. Он не только указывает на объект действия, но одновременно квалифицирует этот объект как объект определенный, в той или иной мере уже известный говорящему. Если ранее объект был неопределенным, то форма его выражения ничем не отличалась от формы именительного падежа [Серебренников 1986: 78]. Показателем определенного винительного падежа были аффиксы -ы//-и, -ыг, -иг. В кумыкском языке винительный падеж фонетически идентичен с показателем родительного падежа. Такое смешение указанных аффиксов - явление вторичное. В составе современного винительного падежа -мы компонет - н- результат вставки вторичного согласного. Компонентом винительного падежа является здесь гласный -ы-. В составе кумыкского показателя утерян этимологический ауслаут -г [Баскаков 1952; Гаджиева 1979; Дмитриев 1940; Кадыраджиев 1999; Серебренников, Гаджиева 1986; Щербак 1977].

Падежная система кумыкского языка так же, как и других тюркских языков, включает в себя целую серию направительных падежей, которая считается особенно многочисленной. Вполне вероятно, что это мно-

17

гообразие отражает диалектное дробление тюркских языков. Многие показатели направительных падежей неизменно содержат элемент -в-, как бы соединяемый какими-то конкретизаторами основного значения, ср. падежные аффиксы -а, -ра, -ча. Возможно, что основным направительным падежом ранее был падеж с аффиксом -а, элементы й, р и ч выражали какие-то нюансы значений. Следует также иметь в виду, что аффиксы отдельных направительных падежей могут соединяться, образуя новые направительные падежи со сложными аффиксами.

Описанная выше система тюркских падежей была не вполне рациональна, что привело к формированию новой падежной системы, состоящей из шести падежей. Эта система как основа неизменно присутствует в любом из современных тюркских языков.

Во втором разделе главы исследуются пространственные отношения в системе склонения кумыкского языка, в котором как и во всех тюркских языках, падежные формы в основе своей едины для именных частей речи. Система значений падежей, их соотношение и взаимозаменяемость изучены еще не в полном объеме.

Основной падеж представляет собой исходную форму слова и как прямой падеж противостоит всем другим, так называемым косвенным, падежам не только по отсутствию аффиксов, но и по своему значению и грамматической функции или, как падеж подлежащего, хотя эта его функция не является единственной. Существительные в основном падеже имеют как независимую, так и зависимую позиции. Независимая позиция показывает отсутствие синтаксических отношений. Этой позицией основной падеж противопоставляется всем остальным падежам, выступающим в большинстве случаев в зависимой позиции. В самостоятельном употреблении имя в основном падеже выполняет функцию подлежащего, обозначая предмет, явление, процесс или пространство: машин узаклаша «машина удаляется»; къырыйлары сыргьалакъ болду «берега стали скользкими». Хотя эта его функция не является единственной.

Дательный падеж по своим значениям более целостен, чем остальные косвенные падежи. Дательный падеж (беспредложный) имеет одно значение косвенного объекта. Это особенно ярко проявляется в случаях, когда дательным падежом управляют те же глаголы, что и винительным: ёлдашына гъат язма «писать письмо товарищу». В указанном примере глагольное действие направляется на оба предмета одновременно, но при этом глагол, управляя дательным падежом, охватывает действием первый предмет - письмо, а второй предмет - товарищу - адресат, который непосредственно не затрагивается глагольным действием.

Существительные в форме исходного и местного падежей способны принимать аффиксы сказуемости 1-го и 2-ш лица ед. и мн. числа: мен юртданман «я из села», сиз о якьлардасыз «вы в тех краях», биз шагьар-18

дабыз «мы в городе» и т.д. Исходный падеж на -дан, -den связывается с межтюркским аффиксом исходного падежа -тын. Впервые данный аффикс обнаружен в древнетюркском и уйгурском языках [Ramstedt, 1951: 5], затем и во многнх других тюркских языках, ср. башк. яшыртын «тайком», акыртын «потихоньку» [Дмитриев, 1948: 116]; кум. алашадан «снизу» [Дмитриев, 1940: 51]. При сочетании с глаголами, имеющими значения отделения, выделения, исходный падеж указывает на источник этих действий: ватанындан айрылма «расстаться с родиной». Количественно-отделительное значение выражается именами в исходном падеже, имеющими количественное определение.

В третьем разделе главы исследуются послелоги и послеложные слова, которые играют особую роль в системе склонения кумыкского языка. Среди послелогов и послеложных слов кумыкского языка особый интерес вызывают такие служебные слова, которые в сочетании с лексемами, имеющими пространственное значение, приобретают в контексте или в сочетании значения, близкие к пространственным.

Имеются и такие служебные слова, которые в других тюркских языках сохранили пространственное значение, но в кумыкском языке его утратили. В первую очередь это относится к послелогам сайын и булан. Послелог булан выражает в основном совместность, но может употребляться в значениях «по, в, на», выражая пространство или место, по которому совершается действие (идёт, летит, перемещается и т.д.). Послелог ерли выражает протяженность до конечной точки: Москвагъа ерли дёрт юз километр бар «До Москвы всего четыреста километров»; Бу тав коьлге ерли узатылгъан «Эта гора тянется до озера».

Как видно из значений этих лексем, послеложные слова, образованные от них, выражают пространственные отношения в двух плоскостях: вертикальной и горизонтальной. Особенность послеложных слов в отличие от послелогов заключается в том, что они употребляются в трех падежных формах (дательном, исходном и местном).

Связь послеложных слов с предыдущими именами устанавливается с помощью аффикса принадлежности 3-го лица, то есть управляемое имя может иметь аффикс родительного падежа, а послелог - аффикс принадлежности (форма изафета III: таены уъстюне «на поверхность горы, на гору») - послелог в дательно-направительном падеже, таены уьстюнден «с поверхности горы, с горы» - послелог в исходном падеже, таены уь-стюнде «на горе» - послелог в местном падеже.

Словосочетания с послеложными словами выражают следующие пространственные отношения: а) если послеложные слова оформляются аффиксом дательного падежа, то выражается направленность действия: Атялман терекни башына оърлене «Белка карабкается к верхушке дерева»; Атлар майданны ортасына етшиди (А. Сулейманов) «Кони домча-

19

лись до середины площади»; Ит ону устюие атылды «Собака бросилась на него»; б) если послеложные слова оформляются аффиксом исходного падежа, то выражается исходный пункт действия: Бир гюн яшпар таены башындан тюшюп гелдшер «Однажды дети спустились с горы»; Юртну онг ягъындан ёл шагьаргъа бара «С правой стороны аула идет в город большая дорога».

Таким образом, мы видим, что наряду с основными падежными, а также дополнительными падежными формами в тюркских языках имеются послелоги и послеложные слова, которые играют весьма значимую роль в синтаксическом плане в системе современного тюркского склонения, рассмотренного нами иа материале современного кумыкского языка.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, определяются перспективные направления в изучении системы склонения тюркских языков.

В тюркологической литературе вопрос о падежах занимает особое место ввиду сложности самой грамматической категории и наличия полярных подходов к ее квалификации. Несмотря на наличие специальных исследований в этой области, в целом ряде тюркских языков настоящая проблема до конца не решена.

Изучение падежных форм представляет значительные трудности, так как употребление падежей дает пеструю картину эмпирического многообразия значений. Эти трудности двоякого рода: затруднения, связанные с разграничением отдельных значений, и препятствия на пути осмысления единства далеких друг от друга значений.

Настоящая работа представляет собой исследовательское решение сложной задачи, проверку на конкретном фактическом материале принципов истолкования системы тюркского склонения. Основная задача изучения падежей в кумыкском языке - это сведение многообразного к единству, теоретическое осмысление эмпирического многообразия падежных значений в современной тюркологии.

В кумыкском языке категория падежа представлена шестью соотносительными формами с присущими формальными показателями. Падежные показатели в слове занимают место, как правило, после аффиксов словообразования, числа и принадлежности, но не всегда находятся в абсолютном конце слова, как это принято считать. Существительные в форме дательного, исходного и местного падежей способны принимать аффиксы именной категории сказуемости.

Исследование категории склонения в кумыкском языке позволяет выделить два ряда оппозиций: 1) малый ряд форм, включающий так называемые грамматические падежи - основной, винительный и родительный; 2) большой ряд форм, включающий пространственные падежи - дательный исходный и местный. Падежи первой группы соотнесены друг с дру-20

гом посредством противопоставления конкретно-предметных и отвлеченно-предметных значений, падежи второй группы соотнесены друг с другом своими пространственно-временными значениями.

Падежная система кумыкского языка так же, как и других тюркских языков, включает в себя целую серию направительных падежей, которая считается особенно многочисленной. Вполне вероятно, что это многообразие отражает диалектное дробление тюркских языков.

Наряду с основными и дополнительными падежными формами в тюркских языках имеются послелоги и послеложные слова, которые играют весьма значимую роль в системе современного тюркского склонения, рассмотренного нами на материале кумыкского языка.

В перспективе предполагается более углубленное проникновение в категориальную сферу имен существительных кумыкского языка, выявление степени взаимодействия и взаимоотношения именных категорий в тюркских языках, привлечение материала по другим тюркским языкам для создания целостной картины поставленной проблемы и дальнейшего ее осмысления.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях автора:

Статья, опубликованная в издании, включенном в перечень ВАК РФ:

1. К вопросу исторического развития тюркской падежной системы // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Выпуск № 4. - СПб., 2008. - С. 93-95 (0.2 пл.).

Статьи, опубликованные в других изданиях:

2. Классифицирующие признаки тюркского склонения и его структурные параметры // Вопросы дагестанских языков и литературы. Вып. 3. - Махачкала: ДПТУ, 2007. - С. 65-68 (0.3 п.л.).

3. Взаимодействие и взаимовлияние категорий принадлежности и падежа в системе тюркского склонения // Культурология Дагестана. Вып.2. - Махачкала, 2007. - С. 46-49 (0.3 п.л.).

4. О проблеме морфологической структуры слова в тюркских языках // Материалы II международной тюркологической научно-практической конференции «Межкультурный диалог на филологическом пространстве». - Махачкала: ДГПУ, 2008. - С. 75-76 (0.15 пл.).

5. Структурные разновидности тюркского склонения // Материалы международной молодежной научной конференции «Современная наука и молодежь». - Махачкала: ДГПУ, 2008. - С. 144-145 (0.15 пл.).

6. Особенности развития системы склонения в тюркских языках // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Вып. № 4. - Махачкала: ДГПУ, 2008. - С. 75-78 (0.3 пл.).

Формат 60x84 1/16. Бумага офсет 1. Печать ризографная. Гарнитура Тайме. Усл.п.л. 1,5 изд.л. 1,4. Заказ № 133-08. Тираж 100 экз. Отпечатано в тип. ИП Тагиева Р.Х. г. Махачкала, ул. Гамидова, 2 "СРОРМАТ"