автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Категория лица и ее художественные функции в русской народной лирической песне

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Сердюк, Марина Альбертовна

Введение 6-

Глава I Категория лица в современном русском языке (аспекты исследования) 15-

§ 1 Функционирование категории лица в нехудожественной речи 15

1.1 Универсальный характер грамматической категории лица

1.2 Полифункциональный характер грамматической категории лица 15

1.3 Средства выражения категории лица 17

1.4 Семантика категории лица 24

1.5 Специфика функционирования категории лица в системе глагольных форм 29

1.6 Функционирование категории лица в системе местоимений 31 -

§ 2 Аспекты исследования категории лица на материале диалектных подсистем 33-

§ 3 Функционирование грамматической категории лица в художественной речи 37

3.1 Особенности художественной коммуникации 37

3.2 Особенности семантизации "я" лирического и "я" прозаического текстов 42

3.3 Особенности функционирования форм 2-го лица в художественных текстах 45

3.4 Особенности функционирования форм 3-го лица в художественной речи 46

Глава II Семантика и художественные функции форм 1-го лица в русской народной лирической песне 51-

§ 1 Модификация общеязыкового значения форм 1-го лица в народной лирике 51-

§ 2 Формы 1-го лица как средство репрезентации собственно лирического героя 53

2.1 Формы реализации собственно лирического героя 53

2.2 Семантика народно-песенного "я", служащего средством репрезентации собственно лирического героя 56

2.3 Художественные функции "я" собственно лирического героя 60-

§ 3 Формы 1-го лица как средство репрезентации ролевого лирического героя 64

3.1 Формы реализации ролевого лирического героя 64

3.2 Семантика и функции "я" ролевого героя в необрядовой лирике 66

3.3 Семантика и художественные функции "я" ролевого героя в свадебной обрядовой лирике 69-

§ 4 Развитие у форм 1-го лица в рамках народной лирики предметно-личного значения 71

4.1 Развитие у форм 1-го лица в рамках народной лирики предметно-личного значения 71

4.2 Художественные функции образов - не-лиц в позиции ролевого героя 74-

§ 5 Формы 1-го лица как средство репрезентации песенного повествователя 80

5.1 Языковая репрезентация повествователя 81

5.2 Семантика народно-песенного "я", служащего средством репрезентации повествователя 84

5.3 Художественные функции "я" повествователя 86-

§ 6 Показатели 1-го лица как средство репрезентации хора в свадебных песнях 91-

§.7 Феномен совмещения двух субъектов речи в одном песенном тексте 95

Выводы 100-

Глава III Семантика и художественные функции форм

2-го лица в народной лирике 104

§ 1 Формы 2-го лица как средство репрезентации ролевого героя

§ 2 Функции форм 2-го лица, обусловленные спецификой адресанта

§ 3 Функции форм 2-го лица, обусловленные спецификой адресата

3.1 Понятие условного адресата

3.2 Эмоционально-экспрессивная функция форм 2-го лица

3.3 Репрезентативная функция форм 2-го лица

3.4 Описательно-изобразительная функция форм 2-го лица

3.5 Псевдозаклинательная функция форм 2-го лица Выводы

Глава IV Семантика и художественные функции форм 3-го лица в русской народной лирической песне

§ 1 Актуальность форм 3-го лица для народной лирики

§ 2 Общеязыковые значения форм 3-го лица, реализуемые в текстах народной лирики

§ 3 Художественные функции форм 3-го лица в народной песне

3.1 Художественно-строевые функции местоимений 3-го лица в народной лирике

3.2 Особенности формы изложения от 3-го лица в народной лирике

§ 4 Взаимодействие форм изложения от1-го и 3-го лица в народной лирике

4.1 Суть взаимодействия форм изложения от 1-го и 3-го лица в народной лирике

4.2 Факторы, обусловливающие взаимодействие форм изложения от 1-го и 3-го лица в народной песне

4.3 Художественные функции планов изложения от1-го и 3-го лица в народной песне

110-141 110-113 113-116 116-128 128-136 136-139 139

143-147 147

Выводы

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Сердюк, Марина Альбертовна

Диссертационное сочинение связано с проблематикой лингвистической поэтики - одного из актуальных и перспективных направлений современной филологии, а именно - с изучением грамматического уровня языка в плане его эстетической значимости.

Объектом исследования является русская народная лирическая песня (необрядовая и обрядовая свадебная), предметом исследования - грамматическая категория лица. В настоящей работе рассматривается прежде всего грамматическая семантика категории лица, предметом исследования являются все способы и средства выражения семантики лица в песенном тексте.

Ученые-языковеды достаточно убедительно показали, что грамматический уровень обладает большим эстетическим потенциалом. В этом отношении велика роль трудов P.O. Якобсона [ 1961; 1985; 2000]: обратив внимание филологов на поэтическую функцию явлений морфологического уровня языка, он показал на материале разных поэтических традиций вклад "поэзии грамматики" в "грамматику поэзии". Большую научную ценность в указанном плане представляют труды Л.В. Щербы [1957], Ю.М. Лотмана [1972], И.И. Ковтуновой [1986], Ю.И. Левина [1973], Я.И. Гина [1996] и других исследователей.

Особое внимание лингвистов привлекает грамматическая категория лица, так как личный дейксис занимает важное место в структуре художественного текста. В грамматике лирической речи категория лица вообще является доминирующей, поскольку "не только создает коммуникативную рамку, но и играет одну из главных ролей в формировании поэтического смысла" [Гин, 1996, с. 79], система форм лица становится здесь "универсальной моделью человеческих отношений" [Лотман, 1972, с. 84].

В настоящее время построение поэтики грамматической категории лица стимулируется исследованиями по теории грамматических категорий, по функциональной грамматике. К сожалению, поэтика категории лица строится только на материале языка художественной литературы. Язык фольклора не стал предметом пристального внимания исследователей в плане функционирования в фольклорных текстах морфологических категорий, в частности категории лица. В трудах по лингвофольклористике имеются отдельные замечания и наблюдения по обозначенной проблеме, однако работ, посвященных специальному рассмотрению этого вопроса, за исключением нескольких статей, разрабатывающих его частные аспекты [Артеменко, 1988; 1995; 1999; Бройтман, 1988; 1997; Гин, 1996; Круглов, 1978; Медриш, 1980], пока нет.

Между тем своеобразие языковых основ народного творчества показывает, что без анализа языка фольклора и учета результатов этого анализа теория поэтики грамматических категорий значительно проигрывает в своей содержательности и полноте. С другой стороны, изучение фольклорных текстов в аспекте "поэзии грамматики" позволяет существенно обогатить новыми идеями, нестандартными подходами саму лингвофольклористику, помогает вскрыть специфические механизмы формирования художественно-изобразительных средств языка народного творчества, эстетики фольклора в целом.

Кроме того, в последние десятилетия как в отечественной (В.М. Га-цак, С.Ю. Неклюдов, Б.Н. Путилов, К.В. Чистов), так и в зарубежной (Бен-Амос) фольклористике наметился новый подход к изучению фольклора, который можно определить как коммуникативный. Фольклор рассматривается не только как особая концептуальная и художественно-маркированная система, но и как коммуникативный процесс. Фольклорные жанры при таком подходе представляют собой содержательные категории коммуникации. Богатый материал для анализа особенностей общения исполнителя с аудиторией дает народная песня. В определенной степени выявить специфику фольклорной коммуникации помогает исследование функционирования грамматической категории лица в песенных текстах, поскольку эта категория является доминирующей в организации коммуникативного акта.

Данными обстоятельствами обусловливается актуальность и новизна диссертационного сочинения.

Цель исследования - на материале русской народной обрядовой и необрядовой песенной лирики рассмотреть с позиций эстетической значимости функционирование одной из общеязыковых категорий - грамматической категории лица.

Цель исследования определила его конкретные задачи:

1. Выявить способы и средства выражения категории лица в русской народной лирической песне.

2. Установить факторы, которые обусловливают художественные функции категории лица, специфические для анализируемого жанра.

3. Определить, в какой мере использование грамматической категории лица в песне ориентировано на принципы диалектного и общеязыкового употребления и в какой мере оно определяется специфическими фольклорными установками.

4. Выявить семантические и функциональные особенности каждого члена парадигмы категории лица, определяемые художественным своеобразием народной песни.

5. Сопоставить свойственные народно-песенному материалу художественные функции категории лица с художественными функциями анализируемой категории в литературной лирике и прозе.

6. На основе проведенных сопоставлений вскрыть художественные функции категории лица, специфичные для жанра русской народной лирической песни.

7. Выявить типы семантических и функциональных противопоставлений внутри грамматической категории лица в русской народной лирической песне.

Методика исследования.

Методика лингвопоэтического исследования грамматических категорий находится в стадии разработки. В настоящей работе для достижения поставленных задач использовались: метод сплошной выборки, элементы статистического анализа, описательный, сопоставительный методы, метод компонентного анализа.

База фактического материала.

Основу работы составил материал авторитетных собраний песенного фольклора:

1) Великорусские народные песни. Изданы А.И. Соболевским. В 7 Т. - Спб., 1895 - 1902. Т. 5 (Соболевский).

2) Воронежские народные песни (под ред. С.Г. Лазутина). - Воронеж, 1962 (Лазутин).

3) Лазутин С.Г. Русские народные лирические песни, частушки и пословицы. - М., 1990 (Лазутин).

4) Лопатин Н.М. и Прокунин В.П. Русские народные лирические песни. -М., 1956 (Л.-П.).

5) Песни, собранные П.В. Киреевским. Новая серия. М., 1911. Вып. 1; М., 1917. Вып. 2, ч. 1; М., 1929. Ч. 2 (К.)

6) Русские народные песни (составление и вводные тексты В.В. Варгановой). - М., 1988 (Варганова).

7) Русская народная поэзия: лирическая поэзия (составление и подготовка текста А. Горелова). - Л., 1984 (Горелов).

8) Русская народная поэзия: обрядовая поэзия ( составление и подготовка текста К. Чистова и Б. Чистовой). - Л., 1984 (Чистов).

9) Собрание народных песен П.В. Киреевского. Записи П.И. Якушки-на. Т. 2.-Л., 1986 (К.-Як.).

К анализу привлечено более 2,5 тысяч песенных текстов.

К исследованию привлекался материал былин из собрания "Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 года", Изд. 4. - M.-JL, 1951. Т. 2.

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что разрабатываемый в ней круг вопросов, связанных с проблемой общения исполнителя с аудиторией, способствует развитию исследований, направленных на изучение фольклора как коммуникативного процесса и жанра лирической песни как конкретного выражения этого процесса. Содержащиеся в работе наблюдения и выводы могут оказать помощь в исследовании функций певца-исполнителя как персонификатора автора-народа, а также лирического героя и повествователя в ситуации исполнения песни. Результаты исследования значимы в плане разработки актуальных проблем нарративной лингвистики, лингвистической поэтики, лингвистического анализа художественного текста, лингвофольклористики.

Практическая ценность исследования.

Работа может быть использована при проведении спецкурсов и спецсеминаров по лингвофольклористике, написании дипломных и курсовых работ по языку и поэтике русского фольклора.

Апробация исследования осуществлялась на научной конференции "Фольклор и художественная культура" в Государственном республиканском центре русского фольклора (Москва, 2000 г.), на региональной научно-методической конференции "Культура общения и ее формирование" (Воронеж, 1999 г.), на региональной научно-практической конференции в ВГУ (2000 г.), на Российской конференции "Русский язык вчера, сегодня, завтра", посвященной 40-летию кафедры русского языка ВГУ и 75-летию со дня рождения И.П. Распопова (2000 г.), на региональной научно-практической конференции "Пушкин и его художественный мир" (Борисоглебский государственный педагогический институт (БГПИ), 1999 г.), на внутривузовских научно-методических конференциях БГПИ (1998, 1999, 2000, 2001 гг.).

Результаты исследований использовались в лекционных курсах и на семинарских занятиях по дисциплинам "Лингвистический анализ художественного текста" и "Устное народное творчество" (филологический факультет БГПИ), на занятиях научного студенческого кружка факультета педагогики и методики начального образования БГПИ.

Основные положения диссертации изложены в семи публикациях.

Итогом исследования явились следующие положения, выносимые на защиту:

1. Все средства и способы выражения категории лица в русской народной лирической песне с точки зрения их языкового выражения подразделяются на эксплицитные и имплицитные и с точки зрения значимости грамматических элементов в формировании субъектно-предикатной структуры предложения - на центральные и периферийные.

2. Спектр значений грамматической категории лица в народной лирике значительно шире, чем в нехудожественной речи: каждый член грамматической категории лица, функционируя в пределах песенного текста, не только реализует свое общеязыковое значение в определенной модифицированной форме, но развивает дополнительные, художественно обусловленные значения.

3. Модификация общеязыкового значения категории лица и развитие этой категорией новых значений и функций в народной лирике обусловливаются следующими факторами: а) спецификой создания и бытования народно-песенных текстов; б) художественными особенностями анализируемого жанра.

4. Формы 1-го лица выполняют свою общеязыковую функцию - указание на адресанта - в модифицированном виде и используются в песне: а) в качестве средства репрезентации собственно лирического героя; б) в качестве средства репрезентации ролевого лирического героя; в) как средство эксплицитации повествователя; г) как средство репрезентации ведущего свадебного обряда - хора. Эти функции форм 1-го лица в народной лирике являются доминантными. Помимо этого, "я" собственно лирического героя способствует созданию субъективированного изложения (реализуется формула "это было со мной") и непосредственно-опосредованной формы подачи информации; "я" ролевого лирического героя - опосредованной формы подачи материала; "я" повествователя выполняет функцию субъективации изложения (реализуется формула "я это видел, слышал и т. д.") и суггестивную функцию, а также способствует созданию псевдонепосредственной формы подачи художественной информации.

5. Функциональная полисемия форм 1-го лица проявляется не только в рамках отдельных текстов, но и в рамках одного текста, что в свою очередь рождает феномен совмещения в рамках песенного текста двух субъектов речи: а) собственно лирического героя и повествователя (при этом в рамках одного песенного текста совмещаются две субъективные точки зрения: художественная информация преподносится то от лица участника описываемых в песне событий, то от лица стороннего наблюдателя); б) собственно лирического героя и ролевого лирического героя (в этом случае непосредственно-опосредованная форма подачи содержания сменяется опосредованной формой выражения чувств и мыслей автора-народа).

6. Формы 2-го лица в пределах песенного текста модифицируют свое общеязыковое значение - указание на адресата - и реализуют доминантные функции: а) указание на вымышленного адресата (при репрезентации ролевого лирического героя); б) указание на условного адресата; в) эксплицитация внешнего адресата.

Производными от доминантных функций 2-го лица в песне являются соответственно функции: а) создание опосредованной формы подачи художественной информации; б) репрезентативная, эмоционально-экспрессивная, художественно-изобразительная, псевдозаклинательная; в) создание псевдонепосредственной формы общения исполнителя с аудиторией, активизация внимания внешнего адресата - слушателя, характерологическая функция и функция ввода в проблематику песни.

7. Формы 3-го лица в лирической песне, сохраняя свои общеязыковые функции - дейктическую и анафорическую, развивают новые - художественно обусловленные функции: а) местоимения 3-го лица выступают в качестве одного из средств, при помощи которых в народной песне осуществляется координация ее синтаксической и музыкальной сторон. В частой песне с их помощью реализуется нелинейная синтаксическая связь стиховых структур - связь "по вертикали" (в условиях предикативной децентрализации). В протяжной песне местоимения 3-го лица являются одним из средств реализации "развертывания"; б) изложение от 3-го лица выступает в лирической песне аналогом третьеличного нарратива в художественной прозе. Специфические функции формы изложения от 3-го лица в песне - относительная объективация изложения и относительная имплицитация повествователя.

8. Органичное для народной песни явление - взаимодействие форм изложения от 1-го и 3-го лица. Названный феномен представлен в песне двумя разновидностями: "1л. <-6л.'-"собственно лирический герой" «-^"имплицитный повествователь" и "1л. <->3л.'-"эксплицитный повествователь" имплицитный повествователь". В обоих случаях "переключение" грамматических показателей лица выполняет художественную функцию смены характера изложения: "субъективированное изложение" Объективированное изложение", однако характер субъективности

14 различен. В первом случае объективированная точка зрения ("извне") сменяет субъективированную точку зрения участника описываемых в песне событий, во втором случае - субъективированную точку зрения очевидца, наблюдателя.

9. Модификация общеязыковых значений категории лица в народной песне, а также развитие названной категорией новых значений и функций приводят к трансформации ее семантической структуры: а) в результате вовлечения образов - не-лиц в сферу собственно личных форм происходит частичная нейтрализация противопоставленности форм 1-го и 2-го лица формам 3-го лица по признаку "личные п р едметно-личные" формы. б) вследствие отсутствия реальных говорящего и адресата в песне становится невозможной оппозиция "1-е л. -Н3-е л." по признаку "участие/неучастие" в коммуникации, характерная для этих форм в нехудожественной речи. Названные формы образуют в народной песне новые оппозиции: "1-е л. <-8-е л." по признаку "субъективация/объективация изложения" и "1-е л. <->3-е л." по признаку "актуализация повествователя".

Заключение научной работыдиссертация на тему "Категория лица и ее художественные функции в русской народной лирической песне"

Выводы

1. Формы 3-го лица не менее актуальны для народной лирики, чем формы 1-го и 2-го лица. Этот факт обусловлен жанровыми особенностями народной песни - ее тяготением к выражению чувств и мыслей через сюжетную ситуацию.

2. В рамках текста народной песни формы 3-го лица реализуют функции, во многом сходные с функциями этих форм в нехудожественной речи: они указывают на того, кто не является ни 1-м, ни 2-м лицом (дейктическая функция), а также на любой объект или его действие (анафорическая функция).

3. Анафорическая функция местоимений 3-го лица реализуется в народной лирике не только в общеязыковых, но и в эстетически обусловленных формах. Художественные функции местоимений 3-го лица в песне обусловлены вокально-мелодической природой фольклорного стиха.

4. В протяжных распевных песнях местоименный повтор, имеющий место в пределах одного стиха, является одним из средств осуществления "развертывания". В подобных случаях местоимения 3-го лица играют роль средства, обеспечивающего единство восприятия предикативной структуры песенного стиха в условиях разобщения ее частей границами мелодических отрезков; с помощью местоимений в протяжной песне осуществляется координация синтаксической и музыкальной структур песенного текста.

5. Распределение предикативной единицы по ряду стихов осуществляется в лирической песне на основе принципа предикативной децентрализации с обеспечением структурно-смысловой цельнооформленности каждого стиха и "нелинейной" ("по вертикали") синтаксической связи между ними. Личные местоимения являются неотъемлемым компонентом двух моделей предикативной децентрализации - концентрирующего повтора и местоименного дублирования. В рамках этих моделей местоимения 3-го лица широко используются в качестве одного из средств, обеспечивающих "нелинейную" связь между стихами и способствующих цельнооформленности каждого из них.

6. Изложение от 3-го лица в лирической песне является аналогом третьелич-ного нарратива в художественной прозе: третьеличный нарратив предстает в народной песне в несколько модифицированном виде, поскольку дистанцирование повествователя от всего происходящего в песне не является абсолютным, оно нарушается вследствие привнесения в песенный текст элементов субъективно-оценочного плана и эгоцентрических элементов. Являясь "маркерами" повествователя, эти элементы обнаруживают его присутствие в песенном тексте на фоне внешне объективированной формы подачи информации. Поэтому объективация изложения и имплицитное представление повествователя с использованием средств 3-го лица имеет в песне относительный характер.

7. Органичным для народной песни является взаимодействие форм изложения от 1-го и 3-го лица. Оно направлено на выполнение художественных задач: во-первых, последовательная смена форм изложения позволяет преподнести факт, составляющий художественное ядро песни, двояко -объективированно ("извне") и субъективированно ("изнутри"); во-вторых, таким способом достигается субъективация изложения, составляющая характерную черту лирического рода поэзии вообще.

8. Чередование планов изложения может сопровождаться сменой субъектов речи (собственно лирический герой - повествователь), или же субъект речи может оставаться константным (повествователь), меняется его отношение к миру песенного текста (имплицитный повествователь - вне текста, эксплицитный повествователь - в мире текста). В обоих случаях происходит смена "объективированное - субъективированное изложение", однако характер субъективности различен: а) 1л. <г% л. = собственно лирический герой -нимплицитный повествователь: субъективированная точка зрения участника событий -^объективированная точка зрения; б) 1л. л. = эксплицитный повествователь -имплицитный повествователь: субъективированная точка зрения стороннего наблюдателя - объективированная точка зрения.

Таким образом, феномен динамики лиц в песне оказывается сущностью, многообразной в своих проявлениях.

Заключение

Анализ материала русской народной лирической песни под углом зрения функционирования грамматической категории лица показал, что средства и способы выражения названной категории в народной лирике, как и в нехудожественной речи, подразделяются с точки зрения их языкового выражения на эксплицитные и имплицитные и с точки зрения их участия в формировании субъектно-предикатной структуры предложения - на основные (ядерные, элементы I ранга) и периферийные (добавочные, элементы II ранга).

Семантика 1-го лица находит в песне выражение посредством личных местоимений в именительном и косвенных падежах, личных глагольных форм, притяжательных местоимений. В отдельных случаях значение 1-го лица выражается имплицитно: формальные показатели 1-го лица в тексте отсутствуют, однако наличие показателей 2-го лица позволяет обнаружить присутствие в песенном тексте образа, занимающего позицию "я".

Семантика 2-го лица выражается преимущественно посредством личных и притяжательных местоимений, обращений и форм императива.

Семантика 3-го лица выражается посредством личных местоимений и финитных глагольных форм.

Выбор тех или иных средств и способов выражения анализируемой категории во многом определяет выполняемые ею в народной лирической песне художественные функции.

Грамматическая категория лица реализует в народной песне не только модифицированные в художественном плане общеязыковые функции, но развивает значения и функции, существенным образом отличающиеся от семантики и функций этой категории как в художественной литературе, так и в нехудожественной речи. Отличия эти обусловливаются двумя основными факторами: а) спецификой создания и бытования народно-песенных текстов (коллективной природой фольклора и устной формой существования песенных текстов, подачей художественной информации через человека - певца-исполнителя); б) художественными особенностями анализируемого жанра (символической образностью, вокально-мелодической природой, принципом ассоциативного следования картин, спецификой песенного лиризма и др.).

Каждый член грамматической категории лица характеризуется в народной песне функциональной полисемией.

Функциональная полисемия форм 1-го лица проявляется в том, что они служат средством репрезентации лирического героя, который предстает в двух ипостасях - как собственно лирический герой и как ролевой лирический герой, и средством эксплицитации повествователя.

Репрезентация лирического героя осуществляется при помощи эксплицитных основных средств в сочетании с периферийными средствами выражения семантики 1 -го лица. "Я" собственно лирического героя характеризуется двойственной семантикой. С одной стороны, оно имеет предельно обобщенный характер и реализует не индивидуализирующую функцию самораскрытия конкретной личности (что свойственно "я" лирического героя литературной поэзии), а обобщающую функцию раскрытия типических черт целой социальной группы. С другой стороны, дуализм певца-исполнителя (он одновременно является представителем автора-народа и репрезентантом собственно лирического героя, его персонификатором) обусловливает тот факт, что "я" собственно лирического героя - это и "я" исполнителя. Эстетически детерминированные функции "я" собственно лирического героя -субъективация изложения и создание непосредственно-опосредованной формы подачи художественной информации, выражения лирического содержания.

Я" ролевого лирического героя выполняет дифференцирующую функцию: реализуя значение "указание на вымышленного говорящего" (модифицированное в условиях песенного текста общеязыковая семантика форм 1-го лица), оно репрезентирует отправителя речи в песенном диалоге. Кроме того, "я" ролевого лирического героя реализует в народной лирике художественную функцию, асимметричную функции "я" собственно лирического героя, -лежит в основе опосредованной (и по форме, и по сути) формы выражения лирического содержания.

Я" повествователя народной песни выражается преимущественно посредством эксплицитных периферийных средств и имплицитных средств выражения семантики 1-го лица. Дуализм певца-исполнителя обусловливает тот факт, что "я" повествователя, как и в случае с собственно лирическим героем, - это и "я" исполнителя. Но если образ собственно лирического героя певец использует для выражения своего эмоционального настроя, то повествователю он передает лишь свои "авторские" полномочия. Таким образом, повествователь в песне представляет собой формальную фигуру, которая организует художественный текст. Изложение от лица повествователя, эксплицированного показателями 1-го лица (повествователь в песне может быть представлен формами 3-го лица), является аналогом перволичного нарратива. В этом случае народно-песенное "я" реализует функцию, свойственную перво-личному нарративу в художественной прозе : способствует субъективации изложения (мир текста предстает перед слушателями как бы "изнутри", глазами очевидца). Специфические для жанра народной песни художественные функции "я" повествователя - функция "программирования" эмоционального настроя внешнего адресата - слушателя и функция создания псевдонепосредственной формы подачи художественной информации.

В свадебной обрядовой лирике формы 1-го лица служат средством репрезентации типовых ролей участников свадебного обряда, а также эксплицируют коллективного исполнителя - хор, точнее, обозначают обобщенную позицию хора в тексте песни, которая замещается в момент исполнения каждый раз новым коллективом исполнителей. Всегда выраженные формально показатели 1-го лица в свадебных песнях обеспечивают единство ролевой функции хора как "ведущего "свадебного обряда, посредством их достигается включение информации в ситуацию обряда, обеспечивается его эстетическое единство.

Функциональная полисемия народно-песенного "я" обнаруживается не только в разных текстах, но и в рамках одного текста:

1) свойственное народной лирике ассоциативное следование картин делает возможным совмещение в рамках одного текста "я" повествователя и "я" собственно лирического героя, и, как следствие этого, совмещение двух субъективных точек зрения - точки зрения стороннего наблюдателя (повествователя) и точки зрения участника описываемых в песне событий (собственно лирического героя).

2) тяготение фольклорной лирики к выражению чувств, мыслей через сюжетную ситуацию делает возможным совмещение в рамках одного текста "я" собственно лирического героя и "я" ролевого лирического героя, и, как следствие этого, совмещение двух форм подачи художественной информации - непосредственно-опосредованной и опосредованной.

Формы 2-го лица в народной лирике также полифункциональны. Они реализуют доминантные функции: а) указание на вымышленного адресата -получателя речи в песенном диалоге; б) указание на условного адресата (то есть на адресата, который не является участником песенного диалога и выступает лишь в качестве объекта обращения); в) эксплицитация внешнего адресата - слушателя.

В первом случае формы 2-го лица репрезентируют ролевого лирического героя. Его художественные функции идентичны художественным функциям ролевого лирического героя, представленного формами 1-го лица.

Во втором случае формы 2-го лица реализуют ряд художественных функций, свойственных исключительно жанру народной песни:

1) репрезентативную (она имеет место в том случае, если обращение к условному адресату занимает инициальную позицию): формы 2-го лица представляют лирического героя народной песни или репрезентируют ее тему;

2) описательно-изобразительную (формы 2-го лица , указывающие на объекты с локальной или темпоральной семантикой, как бы "рисуют" картину, воспринимаемую адресантом, дают художественному событию пространственную и временную характеристику). При реализации названной функции формы 2-го лица являются также средством введения в текст традиционных фольклорных смыслов;

3) эмоционально-экспрессивную (данная функция реализуется в том случае, когда в качестве обращения к условному адресату используются образы-символы);

4) "псевдозаклинательную" функцию (императивные формы становятся средством выражения эмоционального отношения к факту, экспрессивной формой подачи художественной информации).

Формы 2-го лица, имеющие семантику " указание на внешнего адресата, функционально неодноплановы: а) обращение повествователя к внешнему адресату подчеркивает видимость непосредственного общения исполнителя со слушателями; б) обращение собственно лирического героя к лицам своей среды реализует характерологическую функцию (определяет его принадлежность к той или иной социальной, возрастной среде), а также используется как способ ввода в проблематику песни.

Формы 1-го и 2-го лица развивают в народной песне значение, не свойственное им в нехудожественной речи - "указание на не-лицо". Использование форм 1-го и 2- го лица по отношению к не-лицам в народной лирике, генетически восходящее к антропоморфному способу мировосприятия, преследует в народной песне определенные художественные цели: в песнях-диалогах и в позиции условного адресата оно создает необходимый для восприятия собственно "человеческого" содержания эмоциональный настрой (в текстах, построенных на основе композиционного приема образного параллелизма); в текстах, где отсутствует устойчивая сюжетная параллель "природного" и "человеческого" содержания, выступает в качестве композиционного приема анималистического обрамления эпизода из жизни людей.

Формы 3-го лица не менее актуальны для народной песни, чем формы 1-го и 2-го лица. Они сохраняют здесь такие черты своей общеязыковой семантики, как предметно- личное значение и анафорическую функцию. К специфическим, эстетически детерминированным функциям форм 3-го лица в народной лирике относятся следующие: а) характерной чертой синтаксиса народной частой и протяжной нераспевной песни является организация их стихов в соответствии с принципом предикативной децентрализации (предикативная единица распространяется по ряду стихов, каждому из них - в тенденции - сообщаются признаки предикативной единицы, при этом связь между стиховыми структурами осуществляется нелинейным путем, "по вертикали"). Местоимения 3-го лица широко используются в частой песне в качестве одного из средств, обеспечивающих такую "нелинейную" связь. Реализация предикативной децентрализации с участием личных местоимений происходит в песне в рамках модели концентрирующего повтора и конструкций с местоименным дублированием; б) в протяжной распевной песне местоимения 3-го лица служат одним из средств осуществления "развертывания"; в) изложение от 3-го лица в народной лирике выступает коррелятом третьеличного нарратива в художественной прозе. Такая подача художественной информации в песне способствует созданию относительной объективации изложения и относительной имплицитации образа повествователя.

Развитие у форм 1-го, 2-го и 3-го лица в рамках народно-песенных текстов функций, отличных от их общеязыковых функций, приводит к трансформации семантической структуры категории лица: отсутствие реальных говорящего и адресата (в мире текста) устраняет оппозицию "1-е лицо <->3-е лицо" по признаку "участие/неучастие" в акте речи, однако развитие у этих форм специфических для народной лирики значений и функций обусловливает появление новых оппозиций в системе категории лица.

Во-первых, формы 1-го и 3-го лица противопоставлены здесь по признаку "эксплицитное/имплицитное языковое выражение повествователя" и, следовательно, названные члены грамматической категории лица образуют в песне оппозицию по актуализации повествователя. Маркированным членом этой оппозиции являются формы 1-го лица, так как при изложении от 1-го лица повествователь всегда эксплицитно выражен, то есть актуализован, тогда как при изложении от 3-го лица он может быть частично актуализован посредством эгоцентрических элементов или неактуализован вообще. Во-вторых, формы 1-го лица противопоставлены в песне формам 3- го лица по признаку "субъективация / объективация изложения" и на основе этого противопоставления образуют корреляцию, также несвойственную названным формам в нехудожественной речи. Наиболее ярко названное противопоставление форм 1-го лица формам 3-го лица проявляется в текстах, где имеется феномен "смены лиц" (1-3) в процессе изложения. Динамика лиц в песне -явление неодноплановое. Различаются два типа "переключений": а) 1 - лирический герой -^имплицитный повествователь; б) 1 <-$ = эксплицитный повествователь имплицитный повествователь.

В обоих случаях смена грамматического лица реализует художественные функции : позволяет менять аспекты изображения - "извне" и "изнутри". Отличаются же анализируемые типы "переключения" тем, что в первом случае объективированное изложение сменяет субъективированную точку зре

184 ния участника описываемого в песне события, а во втором - субъективированную точку зрения наблюдателя, очевидца.

В народной лирике наблюдается также модификация отношений между членами парадигмы категории лица, связанная с развитием у форм 1-го и 2-го лица значения "указание на не-лицо". В результате вовлечения фитонимов, зоонимов, орнитонимов, артефактов и т. д. в сферу собственно личных форм происходит частичная нейтрализация противопоставленности форм 1-го и 2-го лица 3-му лицу по признаку "собственно-личные - предметно-личные формы", то есть в песне наблюдается нивелирование свойственной категории лица в нехудожественной речи границы между собственно-личными - предметно-личными формами вследствие развития у форм 1-го и 2-го лица способности указания на не-лица.

Список научной литературыСердюк, Марина Альбертовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Символика растений в великорусских песнях // Журнал министерства народного просвещения. - 1902. - № № 8, 11, 12.

2. Адмони В.Г. Грамматика и текст // Вопросы языкознания. 1985. - № 5. - С.63-69.

3. Адоньева Е.Б. Традиционная лирика: к проблеме целостности фольклорного текста // Кунсткамера: Этнографические тетради. Вып. 7. -Спб, 1995.-С. 137-144.

4. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля древней Руси. М, 1947.- 187 с.

5. Азадовский М.К. Статьи о литературе и фольклоре. М.-Л, 1960. -545 с.

6. Азадовский М.К. Статьи и письма. Неизданное и забытое. Новосибирск, 1978.-240 с.

7. Акимова Т.М. О поэтической природе народной лирической песни. -Саратов, 1966. 172 с.

8. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. М, 1990.- 166 с.

9. Аксаков К. С. Полное собрание сочинений, Т. II, ч. 1. // Сочинения филологические. М, 1875.

10. Аникин В.П. Календарная и свадебная поэзия. М, 1970.

11. Артеменко Е.Б. Русская народная лирическая песня, ее мелодика, поэтический строй, синтаксические явления. Воронеж, 1974.

12. Артеменко Е.Б. Русская народная лирическая песня в аспекте ее синтаксической организации. Воронеж, 1977. - 160 с.

13. Артеменко Е.Б. Принципы народно-песенного текстообразования. -Воронеж, 1988(a). 174с.

14. Артеменко Е.Б. Композиционные формы русской народной лирики в аспекте функционирования и языковой организации // Вопросы теории и истории лирики. Воронеж, 1988(6). - С. 89-95.

15. Артеменко Е.Б. Взаимодействие планов изложения от 1-го и 3-его лица в русской народной лирике и его художественные функции // Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1988. - С. 25-33.

16. Артеменко Е.Б. Диалектика форм изложения от 1-го и 3-его лица в русской народной лирической песне // Структура и семантика текста. Воронеж, 1988. - С. 130-137.

17. Артеменко Е.Б. "Образ автора" как структурообразующий фактор фольклорного текста // Исследования по лингвофольклористике. Вып. 3.-Курск, 1994.-С. 3-5.

18. Артеменко Е.Б. О художественно обусловленном употреблении местоимений в стихотворном фольклоре // Филологические записки: Вестник литературы и языкознания. Вып. 5. - Воронеж, 1995. - С. 178—188.

19. Артеменко Е.Б. Изобразительно-выразительные средства языка фольклора: проблема специфики // Славянская традиционная культура и современный мир. Сборник материалов научно-практической конференции.-Вып. 1.-М, 1997. С. 51-62.

20. Артеменко Е.Б. О генетических основах явлений фольклорной поэтики // Филологические записки. Вып. 8. - Воронеж, 1997. - С. 151-164.

21. Артеменко Е.Б. Композиционно-речевая организация былинного текста // Комплексная текстология. М, 1998. - С. 52-57.

22. Артеменко Е.Б, К проблеме повествователя и его языковой репрезентации в фольклоре (на материале былинного эпоса) // Филологические записки. Вып. 11. - Воронеж,1999. - С. 186-195.

23. Арутюнова Н.Д. Функции языка // Русский язык. Энциклопедия. М, 1979. -С.385-386.

24. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1981. Т. 40. № 4. - С. 350-368.

25. Атарова К.Н. Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от 1-го лица в художественной прозе // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1976. Т. 35. № 4. - С. 344-356.

26. Атарова К.Н. Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от 3-го лица в художественной прозе // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1980. Т. 39. № 4. - С. 33-37.

27. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М. T.I-III. -796 с, 784 с, 840 с.

28. Афанасьева Р. П. Семантико-грамматические классы русского глагола // Семасиология и грамматика. Тамбов, 1978.

29. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М, 1996. - 608 с.

30. Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке.-М, 1968. 160 с.

31. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М, 1979. - 424 с.

32. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М, 1974. - 447 с.

33. Бергельсон М.Б. Кибрик А.С. К вопросу об общей теории языковой редукции // Формальное описание структуры естественного языка. Новосибирск, 1980.

34. Бондарко А.В. Буланин Л.Л. Русский глагол. Л, 1967. - 191 с.

35. Бондарко А.В. Формообразование, словоизменение и классификация морфологических категорий // Вопросы языкознания. 1974. - № 2. - С. 3-15.

36. Бондарко А.В. Категориальные ситуации. К теории функциональной грамматики // Вопросы языкознания. 1983. - № 2. - С. 20-33.

37. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Л, 1984. - 136 с.

38. Бондарко А.В. Семантика лица // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. Спб, 1991. - С. 3-36.

39. Бонецкая Н.К. Образ автора в системе художественного произведения // Автореф. дис. канд. филолог, наук. М., 1985. - 20 с.

40. Борковский В.И. Из наблюдений над языком деревень Вольная березка и Кирилловщина (Лычковский район) и деревни Рыкалово (Полавский район) Ленинградской области // Ученые записки Ярославского пединститута. Вып. IV. - Ярославль, 1944.

41. Бройтман С.Н. Русская лирика XXI начала XX в. в свете исторической поэтики (субъектно-образная структура). М., 1997. - 307 с.

42. Бройтман С.Н. К проблеме субъектного синкретизма в устной народной лирике // Литературное произведение и литературный процесс в аспекте исторической поэтики. Кемерово, 1988. - С. 23-30.

43. Бромлей С.В. Булатова Л.Н. Очерки морфологии русских говоров. -М., 1978.-448 с.

44. Булыгина Т.В. Шмелев А.Д. Референциальные характеристики синтаксических нулевых элементов // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. М., 1985.

45. Булыгина Т.В. Шмелев А.Д. Рефенциальные, коммуникативные и прагматические аспекты неопределенноличности и обобщенноличности // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. -Спб., 1991.-С. 54-72.

46. Буслаев Ф.И. Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1958.

47. Васильева Т.П. Семантическе сдвиги (нейтрализации) в пределах лексемы со значением движения // Автореф. дис. канд. филолог, наук. М., 1980.-20 с.

48. Виноградов В.В. Русский язык. М., 1972. - 614 с.

49. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. - 240 с.

50. Виноградов В.В. О трудах Ю.Н. Тынянова по истории русской литературы первой половины XIX века // Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. -М, 1962.

51. Винокур Т.Г. Стилевой состав высказывания в отношении к говорящему и слушающему // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М, 1984.

52. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. JI, 1940. - 404 с.

53. Водарский В.А. Символика великорусских народных песен // Русский филологический вестник. 1914. - № 1; 1915; №№ 1, 2; 1916, №№ 1, 2, 3.

54. Волынец Т.Н. Структура русской глагольной парадигмы // Автореф. дис. канд. филолог, наук Минск, 1978. - 22 с.

55. Волошина Т.А. Астахов С.Н. Языческая мифология славян. Ростов-на-Дону, 1956.-448 с.

56. Выготский JI.C. Развитие высших психических функций. М, 1960 -500 с.

57. Гак В.Г. Неопределенноличность в плане содержания и в плане выражения // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залого-вость.-Спб, 1991.-С. 72-96.

58. Галкина-Федорук Е.М. Безличные предложения в современном русском языке. М, 1952. - 332 с.

59. Гацак В. М. Сказочник и его текст // Проблемы фольклора. М. ,1975.

60. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык, ч. 2. Синтаксис. -М, 1968.-334 с.

61. Гецова О.Г. К вопросу о формах 3 лица глаголов в русских говорах // Славянская филология. Вып. 5, 1965. - С. 105-131.

62. Гин Я. Поэтика грамматических категорий. Спб, 1996. - 224 с.

63. Гинзбург JI. Творческий путь Лермонтова. Л, 1970.

64. Гринкова Н.П. О говорах северо-восточной части Моложского уезда Ярославской губернии // Известия ОРЯС за 1925 г. Т. XXX -JI, 1926.

65. Гришман М. Путь к объективности (об одной методологической проблеме литературоведения и критики) // Вопросы литературы. 1978. - № 1.-С. 243-251.

66. Грамматика современного русского литературного языка: В 2-х томах. -М, 1952.-.444 с.

67. Грамматика современного русского литературного языка. М, 1970. -767 с.

68. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.- JI, 1959.

69. Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М, 1997.-912 с.

70. Гусев В.Е. Эстетика фольклора. JI, 1967 - 320 с.

71. Гусев В.Е. Психология коллективного творчества // Содружество наук и тайны творчества. М, 1968. - С. 218-233.

72. Гусев Л.Ю. Орнитонимы в фольклорном тексте // Автореф. дис. канд. филолог, наук. Курск, 1996. - 19 с.

73. Гусев Л.Ю. Птицы русского фольклора (лингвистическое исследование). Курск, 1996. - 111с.

74. Денисевич В.Г. Некоторые диалектные формы глаголов в говорах Кур-ско-Белгородского края // Ученые записки Орловского пединститута. Т. 21.-1962.-С.131-138.

75. Доброва С.И. Образный параллелизм в его структурно-семантических модификациях // Автореф. дис. канд. филолог, наук. Воронеж, 1998. -23 с.

76. Дружинина А.Ф. О недостаточных глаголах в русском языке // Русский язык в школе. 1963. - № 4. - С.12-15.

77. Дружинина А.Ф. Глаголы с неполной парадигмой в современном русском литературном языке // Автореф. дис. канд. филолог, наук. М, 1964.-22 с.

78. Евгеньева А.П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII -XX вв.-М.-Л, 1963.- 348 с.

79. Еремина В.И. Поэтический строй русской народной лирики. Л, 1978. -184 с.

80. Жукова А.Н. Грамматика корякского языка. Фонетика, морфология. -Л., 1972. 288 с.

81. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М, 1982.-368 с.

82. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. -М, 1973.- 351 с.

83. Золян С.Т. "Я" поэтического текста: семантика и прагматика // Тыняновский сборник (3-й Тыняновские чтения). Рига, 1988. - С. 24-27.

84. Земцовский И.И. Русская протяжная песня. Л, 1967. - 193 с.

85. Иванов В.В. Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (Древний период). М, 1965. - 230 с.

86. Ищук Г.Н. Проблема читателя в творческом сознании Л.Н. Толстого. -Калинин, 1975.

87. Калинин А.Ф. Односоставные предложения в современном русском языке. Балашов, 1991. - 48 с.

88. Клименко O.K. Морфологический аспект структуры поэтического текста // Структура и функционирование поэтического текста. М, 1985. -С.176-181.

89. Ко духов В.И. Способы передачи чужой речи в русском языке // Ученые записки Ленинградского пед.-та им. А.И. Герцена. Т. 104, 1955.

90. Колпакова Н.П. Русская народная бытовая песня. М.-Л, 1962.

91. Корман Б.О. Некоторые предпосылки изучения образа автора в лирической поэзии. (Понимание лирики как системы) // Известия Воронежского пединститута. -Вып.1. Воронеж, 1967. Т. 79.

92. Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Страницы истории русской литературы: к 80-летию члена-корреспондента АН СССР Н.Ф. Бельчикова. М., 1971.

93. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Воронеж, 1964. - 390 с.

94. Королькова А.В. К характеристике высказываний с безличными формами глагола в современном русском языке // Функциональный анализ грамматических форм и конструкций. Л, 1988. - С. 138-147.

95. Королькова В.А. Общие и частные значения категории лица глагола (на материале брянских говоров) // Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. Л, 1976. - С. 80-89.

96. Кравцов Н.И. Поэтика русских народных лирических песен. М, 1974. - 96 с.

97. Кравцов Н.И. Проблемы славянского фольклора. М, 1972. - 359с.

98. Кривонос Д.А. Проблема читателя в творчестве Гоголя. Воронеж, 1981.- 167 с.

99. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М, 1986. - 205 с.

100. Круглов Ю.Г. Русские свадебные песни. М, 1978. - 215 с.

101. Крылов С.А. Морфолого-синтаксические механизмы выражения категории детерминации в современном русском языке // Разработка и применение лингвистических процессоров. Новосибирск, 1983.

102. Кузьмина И.Б. Еще раз о конструкциях типа "картошка выкопано", "кони запряжено", "пол помыто" в русских говорах // Русские говоры. К изучению фонетики, грамматики, лексики. М, 1975.

103. Кухаренко В.И. Интерпретация текста. Л, 1988. - 327 с.

104. Лазутин С.Г. Ролевые герои русских народных и литературных песен и композиционные формы их выражения // Поэтика литературы и фольклора. Воронеж, 1979, с. 59-71.

105. Лазутин С.Г. Русские народные лирические песни. М., 1965. -289 с.

106. Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора. М., 1989. - 223 с.

107. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978. -543 с.

108. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976. - 400 с.

109. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974. - 285 с.

110. Леванова А.Е. К вопросу о категории персональности глагола в тексте // Глагол в языке и речи. Кемерово, 1986. - С. 104-108.

111. Левин И.И. Лирика с коммуникативной точки зрения // Struktura of text and semiotics of culture. The Hague. Paris, 1973. - C. 177-195.

112. Лекант Т.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. М., 1974. - 159 с.

113. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967. -372 с.

114. Лопатин В.В. Морфологические категории в плане выражения // Русский язык. Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. М., 1984.

115. Лотман Ю.М. Труды по знаковым системам // Ученые записки Тартуского ун-та. Вып. 160. - Тарту, 1964. - С. 39-180.

116. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1980. -384 с.

117. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972. - 270 с.

118. Майорова Л.Е. Именительный представления и именительный темы // Русский язык в школе. 1984. - № 3. - С. 83-85.

119. Максимов Л.Ю. Обращение в стихотворной речи // Современный русский язык. М, 1965.

120. Малеев Б.Г. О типах обобщенно-личного функционирования глагольных форм 2 лица ед. ч. // Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. Л, 1976. - С. 90-101.

121. Маловицкий Л.Я. Из истории употребления личных местоимений в роли подлежащего // Грамматическая семантика русского языка. М., 1981.-С. 59-69.

122. Мазилова А.Ю. Лингвистический анализ художественного текста. Ярославль, 1988. - 84 с.

123. Манн Ю.В. Об эволюции повествовательных форм // ИА НСССР. Серия литературы и языка. Т. 51, № 1, 1992. С. 40-51.

124. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М, 1975. - 328 с.

125. Матвиенко В.А. Некоторые особенности структуры страдательно-безличного оборота // Материалы и исследования по русской диалектологии. Новая серия. Вып.2. - М, 1961. .

126. Мирский В.В. Русская народная семейная песня // Автореф. дис. канд. филолог. наук-М, 1966. 19 с.

127. Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция: Вопросы поэтики. Саратов, 1980. - 296 с.

128. Мейлах Б.С. Художественное восприятие как научная проблема // Художественное восприятие. Л, 1971.

129. Мелетинский Е.М. Мифология и фольклор в трудах К. Леви-Строса // Леви-Строс К. Структурная антропология. М, 1983.

130. Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка. М, 1981. - 254 с.

131. Моль А. Теория информации и эстетическое восприятие. М., 1966.-351 с.

132. Мурыгина З.М. Семантическая структура местоимений. М, 1970. - 157 с.

133. Мучник И.П. Грамматические категории глагола и имени в современном русском литературном языке. -М, 1971. 300 с.

134. Небера К.М. Одна из особенностей личных форм глагола в говорах Клинцовского района Брянской области // Ученые записки Орловского пед-та. Вып. 6, Т. 21, 1962. - С. 121-125.

135. Неклюдов С. Ю. Особенности изобразительной системы в доли-тературном повествовательном искусстве // Ранние формы искусства. -М. ,1872.

136. Никитевич В.М. Грамматические категории имени и глагола в русском языке. Алма-Ата, 1962. - С. 268-279.

137. Никитевич В.М. Грамматические категории в современном русском языке. -М, 1963. С. 202-212.

138. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. -М., 1993.- 187 с.

139. Никитина С.Е. Культурно-языковая картина мира в тезаурусном описании // Автореф. дис. доктора филолог, наук. М, 1999.

140. Николаева Т.М. Функции частиц в высказывании. М, 1985. -169 с.

141. Новгородов М.А. Из наблюдений над синтаксисом говора русского старожильческого населения Дагдского района Латвийской СССР // Ученые записки Даугавпилского пединститута. Т. 1. Даугавпилс, 1958.

142. Овчинникова B.C. О некоторых типах безличных предложений в поозерском говоре // Ученые записки Ростовского на/Дону университета-Вып.4. Харьков, 1956.

143. Осипова Э.Н. Односоставные предложения в современном русском языке // Автореф. дис. канд. филолог, наук. Ленинград, 1968. - 21 с.

144. Оссовецкий И.А. Об изучении языка русского фольклора // Вопросы языкознания. 1952. - № 3. - С. 93-112.

145. Оссовецкий И.А. Язык фольклора и диалект // Основные проблемы эпоса восточных славян. М, 1958.

146. Оссовецкий И.А. О языке русского традиционного фольклора // Вопросы языкознания. 1975. - № 5. - С. 66-78.

147. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса (материалы к трансформационной грамматике русского языка) М, 1974. - 292 с.

148. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. -М, 1985. 271 с.

149. Падучева Е.В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике // Изв. РАН, 1993. Т. 52, № 3. -С. 33-44.

150. Падучева Е.В. В.В. Виноградов и наука о языке художественной прозы // Изв. РАН. 1995. Т. 54. № 3. С. 39-47.

151. Падучева Е.В. Семантические исследования М, 1996, ч. 2. -462 с.

152. Петрова О.В. Семантическая структура, дистрибутивные свойства и синтаксические функции местоимений в их соотношении с другими классами слов // Автореф. дис. канд филолог, наук. Воронеж, 1973. -21 с.

153. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М, 1956.-252 с.

154. Прозоров В.В. Читатель и литературный процесс. Саратов, 1975.-211 с.

155. Попов А.С. Сегментация высказывания // Русский язык и советское общество. Морфология и синтаксис современного русского литературного языка М, 1968.

156. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М, 1976. - 352 с.

157. Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М, 1988. - 351 с.

158. Потебня А.А. О некоторых символах в славянской народной поэзии. Харьков, 1914.

159. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М, 1976. -406 с.

160. Пупынин Ю.А. Безличный предикат и субъектно-объектные отношения в русском языке // Вопросы языкознания. 1992. - № 1. - С. 4854.

161. Пупынин Ю.А. Грамматические категории русского глагола в их системно-парадигматических и функциональных связях // Межкатегориальные связи в грамматике. Спб, 1996.

162. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. Спб, 1994. -236 с.

163. Распопов И.П. Спорные вопросы синтаксиса. Ростов-на Дону, 1981.- 127 с.

164. Ревзин И.И. Современная структурная лингвистика. Проблемы и методы.-М, 1977 -262 с.

165. Русская грамматика. Т. 2. Синтаксис. М, 1980.

166. Русская разговорная речь. М, 1973. - 485 с.

167. Русская разговорная речь. М, 1981. - 276 с.

168. Русская свадьба. Т. I. М, 2000. - 510 с.

169. Русский язык // Под ред. Л.Ю. Максимова. М, 1989, ч. 2. -288 с.

170. Розенталь Д.Э и др. Современный русский язык М, 1991. -559 с.

171. Рымарь Н.Т. Скобелев В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности. Воронеж, 1994. - 263 с.

172. Селиверстова О.Н. Местоимения в языке и речи. М, 1988. -151 с.

173. Сильман Т. Заметки о лирике. JL, 1977. - 223 с.

174. Собинникова В.И. Простое предложение в русских народных говорах. Воронеж, 1961. - 297 с.

175. Стеблин-Каменский М.И. История скандинавских языков. М.-Л, 1958.

176. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М, 1981. -360 с.

177. Степанов Ю. С. Личности-безличности категория // Лингвистический энциклопедический словарь. М, 1990. - С. 272-273.

178. Степанова Т.П. Семантика именительного представления и знаки препинания при нем // Русский язык в школе. 1981. - № 5. - С. 56-60.

179. Твардовская Е.А. Глагольные безличные предложения в современном русском литературном языке // Автореф. дис. канд филолог, наук -М, 1955. 21 с.

180. Тихонов С.Е. О языковых формах реализации лирического и ролевого героев // Язык и стиль произведений фольклора и литературы -Воронеж, 1986. с. 47-53.

181. Толстой Н. И. Язык и народная культура. М., 1995. - 512 с.

182. Томашевский Б. Пушкин. Современные проблемы историко-литературного изучения. Л, 1925. - 364 с.

183. Трубинский В.И. Об одном промежуточном явлении диалектного синтаксиса // Грамматическая семантика языковых единиц. Вологда,1981.

184. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Л.,1924. - 301 с.

185. Тынянов Ю.Н. Поэтика истории и литературы. Кино. М.,1977. -574 с.

186. Фаустов А.А. К вопросу о концепции автора в работах М.М. Бахтина// Формы раскрытия авторского сознания. Воронеж, 1986.

187. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. -798 с.

188. Федоров А.К. Трудные вопросы синтаксиса. М.,1972. - 191 с.

189. Харченко М.П. Об именительном представления // Ученые записки Дальневосточного университета. 1968. Т. 2.

190. Холодович А.А. Проблемы грамматической теории Jl.,1979. -304 с.

191. Хроленко А.Т. Семантика фольклорного слова. Воронеж, 1992. -137 с.

192. Черемисина Н.В. Вопросы эстетики русской художественной речи. Киев,1981. - 240 с.

193. Червинский П.П. Семантический язык фольклорной традиции. -Ростов-на Дону, 1989. 224 с.

194. Чернышев В.И. Говор Пушкинского района // Язык и мышление. -М.- Л.,1936.

195. Чистов К.В. М.К. Азадовский и проблема исполнителя в русской фольклористике XIX XX вв. // Советская этнография. - 1989. - № 2.

196. Чистов К.В. Поэтика славянского фольклорного текста. Коммуникативный аспект // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. М.,1978.

197. Шалютин С.М. Язык и мышление. М.,1980. - 64 с.

198. Шапиро А.Б. Типы безличных предложений в русских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии. Т. II М.-Л.,1949.

199. Шапиро А.Б. Очерки по синтаксису русских народных говоров -М.,1953. 319 с.

200. Шапиро Ф.С. Из наблюдений над лично-указательными местоимениями в языке сказок // Язык жанров русского фольклора Петрозаводск, 1979. - С. 132-137.

201. Шарандин A.JI. Грамматические категории и лексико-грамматические классы русского глагола // Автореф. дис. канд филолог, наук. Тамбов, 1981. - 20 с.

202. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка Л.Д941. - 620 с.

203. Шелякин М.А. Русские местоимения. Тарту, 1986. - 56 с.

204. Шелякин М.А. О семантике неопределенно-личных предложений // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. -Спб, 1991.

205. Шматова В.И. Специфика поэтического текста с точки зрения дейктических категорий // Коммуникативные и поэтические функции художественного текста. Воронеж, 1982. - С. 14-17.

206. Шмелев Д.Н. Стилистическое употребление форм лица в современном руусском языке // Вопросы культуры речи. Вып. 3. - 1961. - С. 38-60.

207. Штеллинг Д.А. О неоднородности грамматических категорий // Вопросы языкознания. 1959. - № 1. - С. 55-65.

208. Штокмар М. П. Исследования в области русского народного стихосложения. М., 1952.

209. Щепин А.Г. Лексико-грамматическое поле лица в современном русском языке // Вопросы стилистики русского языка. Иркутск, 1973.

210. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.,1957.

211. Юдин А.А. Формы выражения категории лица глагола в современном русском языке // Ученые записки Рязанского пединститута. -Вып. 1. Т. 51, 1968. - С.124-215.