Категория персуазивности и её репрезентация в окказиональных дериватах

Носкова, Дарья Александровна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Категория персуазивности и её репрезентация в окказиональных дериватах

Год: 2009
Автор научной работы: Носкова, Дарья Александровна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Калининград
Код cпециальности ВАК: 10.02.19

Диссертация по филологии на тему 'Категория персуазивности и её репрезентация в окказиональных дериватах'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категория персуазивности и её репрезентация в окказиональных дериватах"

На правах рукописи

НОСКОВА Дарья Александровна

КАТЕГОРИЯ ПЕРСУАЗИВНОСТИ И ЕЁ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В ОККАЗИОНАЛЬНЫХ ДЕРИВАТАХ ( на материале современного немецкого языка)

10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук :

Калининград 2009

003486692

Работа выполнена в Российском государственном университете имени Иммануила Канта

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент Салькова Дженни Андреевна

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

доктор филологических наук, профессор Новодранова Валентина Фёдоровна (Московский государственный медико-стоматологический университет)

кандидат филологических наук, доцент Кофанова Галина Петровна (Калининградский государственный технический университет)

Курский государственный университет

Защита состоится 26 ноября 2009 г. в 14.00 на заседании диссертационного совета К 212.084.04 при Российском государственном университете имени Иммануила Канта (236022, г. Калининград, ул. Чернышевского, 56а, факультет филологии и журналистики, ауд. 231).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского государственного университета имени Иммануила Канта

Автореферат разослан «-¿13 гпл2009 года

Учёный секретарь диссертационного совета

О.Л. Кочеткова

ОСНОВНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено проблеме изучения репрезентации категории персуазивности в окказиональных дериватах.

Стремительно развивающееся общество, изменяющаяся картина мира влекут за собой изменения и новшества в языке вследствие необходимости категоризации, концептуализации новых реалий и их номинации. Настоящая работа учитывает данную тенденцию и предлагает исследование корпуса новых имён существительных, отмеченных персуазивной оценочностью.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена его обращением к выявлению особенностей реализации персуазивного компонента в значении окказионального деривата или деривата-неологизма на уровне словообразования как способа реализации манипулятивного воздействия в рамках конкретного дискурса, а также необходимостью описания новых и окказиональных сложных имён существительных, появившихся за последнее время во всех языках, в том числе и в немецком языке, и отражающих новые реалии.

Объектом исследования являются персуазивные варианты репрезентации прагматического компонента дериватов, представленных в немецком языке именами существительными, сформировавшимися под влиянием либо конкретного дискурса (политика, реклама, молодёжный дискурс), либо в результате авторской интенции субъекта.

Предметом данного исследования являются окказиональные (авторские) неологизмы-производные имена существительные в немецком языке, возникшие, в результате потребности в подходящем наименовании в коммуникативных действиях, приведших в итоге к их появлению.

. Целью настоящей работы является лингвистическое исследование категории персуазивности как одной из реализаций третьего компонента знака-шгтерпретанты, нашедшей своё отражение, в том числе и на уровне словообразования.

Цель исследования обусловила постановку следующих задач:

- изучить современное состояние исследований категории персуазивности в лингвистике;

- осветить возможные способы реализации персуазивности как средства манипулятивного воздействия;

- инвентаризировать и охарактеризовать основные словообразовательные модели, способные осуществлять персуазивную функцию;

- описать условия формирования персуазивного компонента в значении новых окказиональных производных имён существительных;

- рассмотреть возможные способы и приёмы реализации персуазивности на словообразовательном уровне;

- описать методы, стратегии и тактики реализации персуазивного (в том числе манипулятивного) воздействия;

- выявить особенности выражения персуазивного компонента в соответствии с особенностями употребления в конкретном дискурсе;

- изучить роль влияния персуазивного контекста как маркера дискурса. Особенности исследования определили выбор комплекса методов

лингвистического анализа материала: словообразовательный, концептуальный, компонентный, дефиниционный, когнитивно-дискурсивный, прагматический анализ новых производных имён существительных.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нём впервые проводится анализ категории персуазивности и её реализации в значениях конкретных дериватов и значений их моделей на основе когнитивно-дискурсивной парадигмы; инвентаризуются словообразовательные средства, репрезентирующие персуазивность; выявляются типы стратегий, в которых используется персуазивный компонент; определяются наиболее частотные конкретные форматы знания персуазивности; на основе анализа дискурса и контекстуального окружения производного слова при репрезентации конкретных концептов выявлены отдельные особенности формирования персуазивной словообразовательной базы производных имён существительных.

Теоретическая значимость настоящего диссертационного исследования заключается в разработке одного из аспектов проблем словообразовательного анализа новообразований с персуазивным компонентом в значении. Проведённое исследование позволяет выявить и описать определённые словообразовательные способы создания новых производных имён существительных, репрезентирующих категорию персуазивности, а также стратегии и тактики реализации той или иной авторской интенции, обусловленной внутренним персуазивным манипулятивным характером выражения потребностей субъекта коммуникации.

Практическая значимость работы состоит в том, что материалы диссертационного исследования могут быть использованы в лекционных курсах по общему языкознанию, лексикологии немецкого языка, спецкурсах по когнитивной лингвистике, в преподавании немецкого языка на специальных факультетах университетов.

Методологической и теоретической основой работы явились исследования российских и зарубежных ученых в рамках когнитивно-дискурсивной парадигаы (Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, H.H. Болдырев, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, В.Ф. Новодранова, В,И. Заботкина, Ч. Филлмор, С. Левинсон и др.), исследования немецких авторов но манипуля-тивному и персуазйвному воздействию (F. Zöchbauer, F. Stadtfeld, Р. Braun, W. Bergsdorf, R. Lay); исследования по анализу политического и рекламного дискурса (Е.Л. Доценко, В.И. Карасик, Ю.К. Пирогова, Е.С. Попова, Н. Weinrich, W. Dieckmann), словообразованию (М.Д. Степанова, ИИ Чернышёва,

Д.А. Салькова, Е. Coseriu, W. Fleischer, I. Barz, L. Eichinger, P. Braun, K. Knobloch).

Материал исследования извлечён из периодических изданий средств массовой информации Германии: "Spiegel" 2004-2007, "Deutschland" 20062007, "Neue Ruhr Zeitung" 2009, "Stern" 2007, "Die Welt" 2001, "Die Zeit" 2006, "WIENERIN" 2006, "Vanity Fair" 2007, "Vitamin de" 2006-2009, Интернет-источников, из аутентичных художественных произведений: Maxim Gorski, "Gebrauchsanweisung für Deutschland", 1996, "Anne Frank Tagebuch", Fassung von Otto H. Frank und Mirjam Pressler, 2001, Emmanuel Todd "Weltmacht USA. Ein Nachruf, 2003, Thomas Brinx und Anja Kömmerling "Alles Machos - außer Tim! Alles Hühner - außer Ruby!", 2004, Dietrich Schwanitz "Der Campus", 2005, Barbara Noack "Bastian", 2005, Hans Peter Richter "Damals war es Friedrich", 2007, а также из публикаций словарей под редакцией Eike Schönfeld "Ein Wörterbuch des Neudeutschen", 1997, Т.С.Александровой и И.Б. Пригоникер "Neue Wörter im 21. Jahrhundert, deutsch - russisches Wörterbuch", 2007, E.A. Коломиец "Русско-немецкий словарь современного молодёжного жаргона", 2006. Общий объём выборки составил около 400 лексических единиц.

Исходя из результатов исследования, на защиту выносятся следующие положения:

1. Персуазивность рассматривается как один из вариантов третьего компонента знака-интерпретанты, создаваемой как составляющая словообразовательного значения, а также как маркер оценочного отношения базисных конституентов композиты.

2. Персуазивный компонент как составляющая окказиональных значений морфем в составе неологизмов выступает средством выражения авторских интенций через применение манипулятивных стратегий и тактик.

3. Выбор персуазивного компонента зависит от экспрессивно-оценочной направленности авторской интенции, что оказывает существенное влияние на выбор стилистического уровня лексики.

4. Оценочная, преимущественно негативная ироническая коннотация различного рода высказываний, особенно сильно представлена в персуазивных новообразованиях в политическом и молодёжном дискурсах.

5. Персуазивная коннотация в семантике новых и окказиональных словообразовательных моделей и конкретных производных имён существительных часто выводима лишь вследствие обращения к конкретному дискурсу и не мыслима без анализа ближайшего контекстуального окружения, что позволяет избежать семантической неопределённости и диффузности значения.

6. Для аргументированного выделения конкретных отличительных признаков субъекта / объекта на уровне окказионального словооб-

разования используются интенсификаторы в виде полусуффиксов, префиксов, различных самостоятельных частей речи, чаще всего имён прилагательных и наречий в качестве составляющих композиты; а также усечённых основ, образованных суффиксальным способом.

7. Ведущими словообразовательными способами для создания окказиональных композит имён существительных с персуазивной семантикой являются: суффиксация, семантический сдвиг, усечение основы, блендинг значений лексем с нарушением принципа семантической солидарности, метафоризация.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены в публикациях в виде докладов и тезисов, которые излагались на международных научных конференциях: „Пелевинские чтения IV" (Калининград, 2007), „Актуальные проблемы лингвистики, педагогики, методики преподавания иностранных языков" (КГТУ, Калининград, 2008). По теме диссертации опубликовано 7 печатных работ общим объёмом 2,9 п.л., одна из них - в издании, внесённом в реестр ВАК.

Структура диссертации. Работа включает в себя введение, 2 главы, сопровождающиеся выводами, заключение, список использованной литературы, насчитывающий 174 наименования, из них - 70 на иностранном языке, список словарей и справочной литературы, список сокращений, перечень источников примеров и приложение, в котором указан перечень новых и окказиональных производных имён существительных современного немецкого языка, послуживших материалом для исследования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении дано обоснование актуальности избранной темы и проблемы. Показано общее состояние вопроса, определены объект, предмет, поставлены цели и задачи исследования, обозначены методологические основы и методы диссертационного исследования, раскрыта научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе "К вопросу о персуазивности и языковой манипуляции в сфере словообразования" освещаются основные теории и понятия персуазивности, как оценочного отношения, связанного с речевым воздействием и вызывающее определённую реакцию реципиента на услышанное, тем самым, требуя от него какой - либо деятельности; и манипуля-тивности, рассматриваемой как вид латентного сознательного коммуникативного воздействия одного человека на другого с целью изменить его представления, отношение или намерение в нужном для манипулирующего направлении. Речевое воздействие выступает как цель манипуляции, причём персуазивность рассматривается как родовое понятие по отноше-

нию к манипулятивности. Анализируются оценки особенностей манипуля-тивного воздействия на примере политического и рекламного дискурсов. Инвентаризируются методы, стратегии и тактики реализации манипуля-тивного воздействия, продиктованные интенцией автора высказывания; рассматриваются новые взгляды на возможности репрезентации знания и его форматов, а также структурирования знания в языке, особое внимание уделяется таким важным понятиям, как словообразовательное значение, семантика производного окказионального слова, в том числе и в контексте дискурсивной парадигмы.

Во второй главе "Окказиональное словообразование как способ реализации персуазивного воздействия" предпринимается попытка регистрации и классификации словообразовательных персуазивных производных имён существительных по способу конституирования словообразовательной семантики и вытекающему отсюда принципу выражения пер-суазивной стратегии, а также рассмотреть данные особенности без / и с учётом влияния дискурса как фактора, способствующего формированию персуазивной компоненты. В первом параграфе рассматриваются средства создания персуазивности, кроме того, приводятся основные частотные модели формирования окказиональных и новых дериватов, в значении которых представлена персуазивность. Структура словообразовательной модели определяется как трёхкомпонентная конструкция, включающая как минимум два компонента, один из которых должен являться самостоятельной единицей, а также имплицируемое предикативное отношение. Способ словообразования определяется в соответствии с номинативной, прагматической задачей говорящего, пишущего.

Согласно полученным данным, с персуазивной функцией наиболее частотны дериваты имён существительных, образованные по типу словосложения, сращения, субстантивированного сдвига, номинализации, суффиксации, где персуазивная нагрузка сосредоточена в первом или втором компоненте, выраженном:

-комбинацией имён существительных "Sub. + Sub." (Brüsselschwein, Evolutionlaterne)',

-именем существительным в составе композиты с первым компонентом именем собственным ''Eigenname + Sub." (Sarkoland); словообразовательными моделями:

-образованными по способу объединения компонентов, представленных англицизмами / американизмами, в композиту "Sub. + Sub." {Reality-Show)', "Sub: + Sub. [Verb+Suffix]" (Trendsetter)-, "Verb + Sub." (Crash-Kid); "Interjektion + Sub." {Wau-Wau-Welness)\

-представленными в виде композит с первым / вторым компонентом-номинализацией "Sub. [Verb+Suffix] + Sub." (Verhandlungspoker); "Verb + Sub." (Zappelvolk); "Sub. + Verb" {Impulsgeber); "Adverb+Sub. [Verbalstamm + Suffix]" 0Querdenker); "Adj. + Sub. [Verbalstamm + Suffix]" (Warmdu-

scher)-, "Sub. + Sub. [Verbalstamm + Sub.]" (Frauen-Wühltisch); "Sub.+ adverbiale Ableitung mit dem Suffix-ung- " (NATO-Osterweiterung); "Sub.+ Suffix -ierung" (Europäisierung);

-(полу-)суффиксальными дериватами имён существительных "Sub. + Halbsuffix-manie/phobie/sucht": - phobie: Europhobie, -manie: Münzomanie, -sucht: Kauf sucht; "Sub.+ Suffix":

-ismus: (Raubtierkapitalismus, Sowohl-als-auch-ismus)',

-itis: (Clintoritis, Fabergitis);

-er: "Sub + Sub. [Abk./ Suffix er]" ( Diplom-Alker)-

-o: (Provokalo);

-i: (Drogi);

-ei: (Deutschtümelei, Schinderei);

"Adj. + Sub [Sub./Abstraktum + Suffix]" (Schickimicki). -субстантивированными сдвигами, где носитель признака эксплицирован базовыми компонентами в виде номинализаций с продуктивным суффиксом -er "Sub. [Wortreihe] + Sub. [Verb+Suffix]" (Chef-am-ersten-Tag-Duzer)-,

-именем существительным с "модными" интенсификаторами, представленными префиксами (hyper-), полупрефиксами, образованными от предлогов (über-), имён прилагательных (hoch-, tief-), существительных (Haupt-/Grund-/ Kern-/ Bomben-/ Riesen-/ Blut-), глаголов (stink-), "Top / Turbo / Extrem / All / Über / Super / Hyper / Spitze(n) / Mega + Substantiv" (Top-Terrorist; Turbo-Athlet).

Таким образом, основными средствами создания персуазивности выступают разнообразные словообразовательные форманты (префиксы, полусуффиксы, суффиксы), придающие деривату новую коннотацию, выводимую часто лишь на основании анализа контекстуального окружения. Выбор ключевых компонентов в составе производных имён существительных, образованных в результате блендйнга несочетающихся лексем и, как ■следствие, путём нарушения семантического согласования, гробианизмов, охлизмов, слов-интенсификаторов с эксплицитной персуазивной коннотацией, способствует реализации задуманной автором высказывания интенции через применение конкретных стратегических приёмов.

Во втором параграфе рассматриваются стратегии реализации персуазивности на примере выделения и употребления наиболее частотных пер-суазориев как "ключевых слов эпохи". В нашем диссертационном исследовании мы, вслед за Е. М. Гордеевой, предложившей понятие "ключевых слов эпохи", рассматриваем персуазории как некий подвид слов-шлягеров, лексические единицы, которые существуют в определённый период, несут конкретное значение и образованы под влиянием факторов моды, "чужой"

культуры, политического и молодёжного дискурсов. Наиболее частотные случаи персуазориев эксплицированы в виде персуазивно маркированных конституентов в разнообразных концептосферах, таких как: избалованность информационными достижениями (Spaß, Null, Laterne), страсть к потребительству, "вещизму" вследствие влияния модных и новых тенденций в культуре, диктата моды (Rausch / Lust / Sucht / Kauf /- manie /- phobie; Soft; Kultur, Glamour, Glanz, Abglanzkultur, Look, Szene, Model), объект восхищения, объект для подражания {Macho, Gorilla, Macker, Junge), представление "женского начала" и его оценка (Dick- / Panzer), экспликация большой власти (Papst, Schatten, Macht, Welt, Elite), экспликация оппозиции "свои - чужие" (Fremde, Russe, Führer), репрезентация отличительных черт субъекта, связанных с интеллектуальным потенциалом (Kopf, Blitz, Halb), экспликация "отличительного" качества, мощи, силы (Super, Turbo, Mega, Top, Ultra; Kanone).

Адресант персуазивной коммуникации, послания, продуцируя текст, осуществляет выбор и комбинирование тематических ситуаций, речевых актов и языковых средств в соответствии с персуазивной коммуникативной стратегией; в нашем исследовании таковыми, например, являются: стратегии иронии, эвфемизации, дискредитации, метафоризации, выдвижения и так далее. Персуазивность рассматривается нами как особый тип речевого акта. В ходе исследования мы попытались установить взаимосвязь между производными именами существительными с персуазивной интерпретантой, представленными в определённой концептосфере с учётом и без учёта влияния дискурса, и возможными способами реализации персуазивности на примере конкретных стратегий.

1. Репрезентация концепта избалованности информационными достижениями / достижениями прогресса как следствие сужения интересов общества до "страсти" к "вещизму, развлечениям" на примере реализации стратегии иронии

Концепт избалованности информационными достижениями (прогрессивными разработками и идеями) порождает ряд окказиональных моделей, образованных различными словообразовательными способами, среди которых можно выделить следующие: сложение основ, семантический сдвиг, усечение основ и др. Ироничный и негативный оттенок в подобных дериватах достигается в том числе и на уровне словообразования, как правило, за счёт выбора лексики, конкретных образов, блендинга несовместимых понятий, что является следствием нарушения принципа семантической сочетаемости. Spaßgesellschaft обозначает, по мнению К. Маас, некое сообщество (Gesamtgesellschaft), субкультуру (Subkultur) (см.: Maaß 2003: 50-54). Окказионализм das Zappelvolk является примером одной из окказиональных моделей, объединённых в концептосферу "Spaßgesellschaft".

Das Zappelvolk - словообразовательная модель, компонентами которой являются отглагольное существительное Zappel от zappeln (дёргаться) + существительное Volk. Интеграция коннотаций привела к образованию нового, иронически маркированного концепта, а именно: "дёргающиеся, движущиеся в танце массы народа". Коннотация модели негативна (создание комического образа усугубляет негативный оттенок за счёт блендинга несовместимых понятий), так как значение первого компонента наслаивается на значение второго, тем самым как бы "поглощая" семантику всей модели, происходит метафорический перенос.

Ключевыми концептами в анализируемой концептосфере представления Spaßgesellschaft являются: примитивизм, ограниченность, склонность к эпатажу, грубость, заносчивость. Употребление окказиональных дериватов, образованных по типу сращения (примеры 1, 2), суггерирует негативную оценку вследствие использования эмотивных (Von - ganzem - Herzen) и сравнительных (Glöckner - von - Notre - Dame) пропозиций, изначально наделённых ироническим оттенком за счёт выбора оценочной лексики.

1. Von-ganzem-Herzen-Fußball-Hasserinnen,

2. der Glöckner-von- Notre-Dame (сравнение с образом Квазимодо),

3. Zickenverein, Zickenkolleginnen, Spielerfrauen, Cheerleadermädel,

4. Oberdumpfbàcke, die Chefin aller Dumpfbacken.

Персуазивный иронический эффект (пример 3) создаётся вследствие акцента на первом компоненте сложного слова (Zicke-), а также употребления моделей с интенсификатором (Ober-/) (пример 4).

2. Стратегия иронической эвфемизации в представлении продуктов НТР

Об особенном положении продуктов научно-технического прогресса в современном обществе свидетельствуют анализируемые нами примеры окказиональных дериватов имён существительных. Принимая во внимание семный состав композит, следует отметить частотную семантическую несочетаемость компонентов в составе той или иной модели, а также тенденцию к возникновению новых понятийных единиц, семантика которых выводима лишь из контекста.

Иронический эвфемистический эффект может быть реализован на словообразовательном уровне через слияние часто нейтрально заряженных компонентов композиты (Wichtigknocher, Evolutionlaterne, Idiotenlaterne, Affenkasten (телевизор), причём семантически убедительные компоненты занимают, преимущественно, первую позицию в композите, оказывая воздействие на последующие компоненты, а также введения в состав композит сниженной экспрессивной лексики. В случае со сниженной лексикой, окказиональные модные дериваты, например, с семантикой "дискотека" (Tittenschwungpalast, Zappelbude, Schnellficktreff, Fummelbunker), отмечены

эксплицитной эмотивной оценочностью за счёт наличия персуазивной вербальной основы с однозначной негативной коннотацией (schwingen, zappeln, ficken, fummeln). Введение в состав композит сниженной вульгарной лексики явно придаёт всей модели негативный оценочный оттенок и принижает семантику деривата. Нарушение принципа семантической солидарности (Handy als Ghettoblaster) за счёт слияния несовместимых понятий, сужение значения (.Nullmedium) - семантика глобального концепта medium сужена за счёт слияния с нейтральной лексемой Null) и блендинга ключевых конституентов модели для создания новой коннотации (Schockmeise

- участник вечеринки, эпатирующий компанию одеждой, высказываниями), часто путём употребления заимствованной лексики (Cruising -Area "- злачные места), реализуют указанную стратегию. Засилие модных слов приводит к "обеднению, опустошению, обесцениванию" языка, в этой связи Р. Гросскопф упоминает о существовании "пустого, надутого" языка

- Blähdeutsch, Plastikdeutsch (термины R. Grosskopf) .

3. Реализация стратегий иронии и маскировки истинного значения на примере анализа концепта последствий влияния "чужой" культуры, диктата моды (Glamourfoktor)

В анализируемой концептосфере иронически маркированный персуа-зивный заряд деривата создаётся за счёт включения в состав сложного слова зарегистрированных "модных словечек", заимствованной лексики (Killerinstinkt, Werbequeen, Welness, Trendsetter), частотных персуазориев (Topmodel, Model-Biz, Blendwerk), деонтической сниженной оскорбительной лексики (Fratze), либо лексем, семантика которых зачастую стилистически нейтральна (Dreitonner), но при взаимодействии друг с другом в новом дискурсе отражаются новые концепты. Следует всё же отметить тот факт, что многие филологи предлагают иные термины для обозначения подобной лексики, а именно не "модные слова", а "Hohl- und Hehlwörter" или "скрытные слова, слова со скрытым фоном" (термины Glück, Sauer). В таком случае, ирония, как стратегия персуазивного воздействия, проявляет себя по-разному: как способ оценивания, "переиначивания правды", навешивания ярлыков и суггерирования конкретных смыслов. Стратегии надевания маски и маскировки истинного значения концептов спровоцировали появление ряда дериватов, организованных по принципу сращения, словосложения путём суффиксации, усечения основ, приёмов редупликации и синестезии, включения заимствований, имеющих своей целью репрезентировать концепт "превознесения" чего-то модного, например:

Starfigaro, Werbequeen unter den Models, Werbe-lkone, Hingucker (бросающийся в глаза, хит), Weinessoase, Fatburner-Programm (гимнастическая программа для сжигания жира), Body-Pump (культуризм),

Körper-Pumpe. "Изобличить" семантику иронически маркированной персуазивной интерпретанты позволяет, с одной стороны, контекстуальное окружение, с другой стороны, дискурс и анализ структуры словообразовательной (в нашем случае часто окказиональной) модели.

4. Стратегия суггестивной метафоризации как способ репрезентации концепта эксплицитного "отторжения" субъекта вследствие неприятия его действий

Процесс формирования отношения к субъекту, к его индивидуальным особенностям, а также представление частных характеристик объекта, складывается под воздействием конкретных факторов, каковыми могут оказаться: влияние дискурса, стереотипные представления о положениях вещей, суггерируемая установка и так далее. В связи с этим нами была выделена и проанализирована конкретная группа окказиональных дериватов, представляющих заявленный концепт. Следующие примеры гиперсложения являются окказионализмами, построенными по принципу метафорического переноса (Kampfliundstreichler, Separatorenfleischesser, Drei-Liter-Blutspender, Russenmafis-Bescheißer, Ventilator-mit-dem-Finger-Stopper, Stahlseil-Bmgeejumper Stcirkstromkasten-Pinkler, Möchtegern-Machos, Bank-ohne Maske-Überfaller); в подобных антрополексемах чаще всего реализуется процесс и результат активной деятельности человека. Для обозначения личностных качеств ("мачо") через выделение номинативных компонентов в репрезентации данного концепта (необдуманность поведения, отношение к слабому полу, индивидуальные особенности субъекта) в анализируемых примерах прибегают к употреблению композит, моделей с именами существительными, отглагольными существительными, образованными путём семантических сдвигов с участием продуктивного суффикса -ег, причём с помощью соединения часто не соответствующих грамматическим нормам структур. Образ создаётся благодаря приданию "малым" концептам, характеризующим ключевой концепт "Macho", новой интерпретации через метафоризацию

5. Реализация стратегии дискредитации

Стратегия дискредитации может быть рассмотрена в рамках глобальной стратегии в области речевого воздействия, которую можно обозначить как "игру на понижение" (downplay, по Ларсену). Для реализации стратегии дискредитации и часто её сопровождающей стратегии диффамации необходим конкретный набор персуазивных компонентов в составе дериватов, а именно: наиболее выразительно передают негативную оценочную авторскую интенцию дериваты, образованные на основании метафорического и метонимического переносов, где персуазивными компонентами

могут выступать как базисные, корневые, так и признаковые второстепенные составляющие (Gelddünger, Verhandlmgspoker, Schattenminister, Steuerpapst, Medusenblick). Следует отметить особое влияние продуктивных полусуффиксов (Deutschtümelei ("экстремальный пуризм"), суффиксов (Sowohl-als-auch-ismus), которые в определённом контексте получают дополнительную негативную ироническую коннотацию. Ключевая роль в процессе реализации стратегии дискредитации отводится введению в состав окказиональных дериватов, формирующих авторский контекст, оценочной (Mickerling), вульгарной, жаргонной лексики (Fixer, Drogensüchtige, Penner, Strichjungen), охлизмов (After, Scheißgermanistik), зоонимов (Brüsselschwein (о деятелях ЕС), Machoschwein), которые поглощают общую семантику модели и в результате процесса блендинга (Europa- Einheitsbrei) способствуют созданию новых концептов.

6. Некорректные обозначения как средства реализации стратегии осуждения

Авторская интенция презентации осуждения может быть выражена путём введения в контекст метафорических концептов, представленных дериватами, в большинстве случаев отмеченных наличием продуктивных интенсификаторов-полупрефиксов Extrem-, Turbo- (Turbokapitalismus), Multi-, имён прилагательных -scharf- (Scharfmacher), neo- (Neoliberalismus) (в функции префикса) с усилительной семантикой, а также постфикса -ismus- (Stalinismus), который является продуктивным интернационализмом. Он образует дериваты, которые обозначают, среди прочего, политические, философские, религиозные и экономические теории и позиции, а также вид поведения, который соотносим с идеологией, в которой зафиксирована определённая картина мира с конкретными целеустановками. Способ словообразования и выбор таких базисных компонентов свидетельствует об их особой персуазивной негативной оценочной нагруженно-сти как маркеров концепта осуждения.

7. Стратегия "идеальной автопрезентации", реализуемая с помощью тактики самовозвеличивания

Для создания персуазивного эффекта преувеличения и возвеличивания, как с целью негативной оценки субъекта / объекта, так и позитивной, в большинстве случаев прибегают к использованию интенсификаторов Super- (Supermann), Spitze(n)- (Spitzenfunktionär), суффиксальной и префиксальной деривации (Automobilismus), метафоризации, а также приёмам перманентного повторения нейтральной и аксиологической (absolut, perfekt) лексики, введения имён собственных (Sarkoland). Авторская интенция

трактуется реципиентом по-разному вследствие контекстуального окружения, призванного помочь в трактовке истинного замысла высказывания.

8, "Развенчание стереотипов" и "разрушение имиджа" субъекта путём внедрения персуазивного компонента с коннотацией преувеличения (стратегия преувеличения)

Персуазивный компонент со значением преувеличения может быть выражен различными способами на уровне словообразования. Суггестивные интенции субъекта могут быть реализованы на данном уровне путём употребления различных словообразовательных дериватов, состоящих из оценочных компонентов (эвфемизмов, "грязных" слов), интенсификаторов (All-/Super-/Welt-/Hyper-Macht, Top-Terrorist), нейтральных морфем и лексем, которые под влиянием концептуального окружения и воздействия составляющих компонентов получают дополнительное или совершенно новое персуазивное значение. Особенно продуктивными для реализации стратегий разрушения, снижения имиджа, развенчания стереотипов явились интенсификаторы all-, super-, top-, anti-, hyper-; модные и заимствованные слова (Identität, Toleranz, Respekt, Melange). Префиксы-интенсифи-каторы hyper-/ mega-/ super-/ ultra-/ сливаются, как правило, с именами существительными и прилагательными и являются очень активными оценочными компонентами; об этом свидетельствует огромное количество новообразований, например: Hyper-Computer, Hyperaktivität, Hyperkritik; Megaspaß, Megaprojekt, Mega-Künstler; Superangebot, Super-Vermögen; UltraDemokratie, Ultra-Moderne, Ultracomputer и так далее.

9. Стратегия "выдвижения" как способ презентации частных особенностей субъекта / объекта в конкретном дискурсе

9.1. Презентация убеждающей функции как стратегии формирования определённых форм зависимости

Для привлечения внимания к субъекту / объекту И для выдвижения конкретных признаков часто прибегают к гиперболизированной номинации. Психологическая реальность стратегии выдвижения связывается с неожиданностью, удивлением, повышенным вниманием. Эти признаки отличают выдвижение от концепта выделенность / релевантность (salience) вследствие мотивированности коммуникативного выделения (Кубрякова 1996: 21). Анализ показывает, что выдвижение с помощью рекламы какого-либо ряда концептов наиболее успешно может быть достигнуто на уровне словообразования и, прежде всего, рассчитано на конкретного адресата. Благодаря персуазивной функции рекламного воздействия, являющегося, в том числе, манипулирующим, всевозможные словообразовательные компоненты, такие, как: интенсификаторы-полупрефиксы (TurboAthlet), суффиксы, отдельные базисные конституенты (Sportkanone, Soft), субстантивированные глагольные основы, выраженные нейтральными лек-

семами (Jeansbügler, Streichelzoobesucher, Schimpfwortwelle), а также лексемы, выступающие в функции интенсификаторов, например: Heidenspaß, Heidenangst, Höllenangst, Höllenskandal, Mammut-Ausstellung, MammutShow, Mordsarbeit, Mordstheater, Pfundskerl, Riesenandrang, Riesentölpelei, Teufelsbrigade, Teufelsding, Topbürokrat, Topkräfte, Wahnsinnsaugen, Wahns innstempo, приобретают дополнительный персуазивный оценочный характер.

9.2. Реализация стратегии гиперболизированного пристрастия на базе выдвижения концепта "зависимость"

Для представления "концепта" - страсть, "зависимость" - в медицинской терминологии прибегли бы к использованию номинаций с традиционным суффиксом- itis, используемым при обозначении болезней, вызванных воспалительными процессами в организме, как, например: Gastritis, Hepatitis, Laryngitis. Постепенно данный суффикс стал употребляться с целью реализации иронической или даже скептической авторской интенции при репрезентации определённых событий и процессов; намёк на болезненную зависимость эксплицитно угадываем в подобного рода дериватах и используется намеренно, например: Clintoritis, Serieritis — "Vorliebe für Fernsehen, Seifenopern".

Концепт болезни, маниакальной привязанности очень часто представлен в немецких окказиональных композитах, где вторым или первым компонентом являются имена прилагательные -süchtig / -wichtig, имена существительные Sucht / Lust / Rausch (Kaufrausch). В своём первичном прямом значении лексема süchtig / Sucht употребляется в медицинском дискурсе для обозначения зависимости в целом. В результате семантического сдвига лексема в составе производного слова приобретает новое значение, "преувеличенное требование к совершению какого-либо действия" (.Einkaufsmanie, Münzomane, Kauflust/sucht). Весьма продуктивными пер-суазивными компонентами являются полусуффиксы и суффиксы со значением привязанности, болезненности, страсти, а именно: -itis, -manie, -phobie (Ewophobie).

93. Реализация стратегии выдвижения индивидуальных особенностей субъекта в молодёжном дискурсе с целью выявления интересов современного общества

Новые словообразовательные модели или окказиональные дериваты в сфере интересов молодёжи должны быть лаконичны и просты на уровне лексики, но в то же время понятны ограниченному кругу людей. Для достижения этой цели зачастую используется заимствованная лексика или усечённые модели, аббревиатуры. На словообразовательном уровне боль-

шинство новообразований отмечено использованием различных суффиксов (-i, -у ,-о, -el, -er), большей частью с негативной или иронической оценочной коннотацией, интенсификаторов, выраженных различными частями речи, а именно: -schnell, ober-, express-, а также стремлением к усечению дериватов. Структурные компоненты дериватов, часто абсолютно несовместимые лексемы, подвержены лексико-семантическому слиянию и сращению (Trällerfisch: trällen "напевать"/ Verb + -er; Substantiv + Substantiv; Laber-King labern (говор, чепуху) + King: (Verb+Substantiv)- (Substantivkompositum mit dem Verb als erstes Glied). Нельзя не отметить, что в молодёжном лексиконе используется преимущественно стилистически сниженная лексика, а также вульгаризмы и дисфемизмы (Radikalo, Randalo). Среди проанализированных нами окказионализмов наиболее частотными были дериваты, составляющие фреймовую модель "носитель / обладатель какого-либо признака", представленную следующими концептами: "болтун" (Laber-King, Brüllgorilla); "сообразительный" (Schnelldurchbiicker, Durchblickologe, Expr es scheckerj; "денежный мешок" (Fliesenleger, Exi, Schnieki, Snobiety, Yuppi, Obercooli), "лидер / идейный носитель" (Расе-macher, Pacemaker, Opinionleader).

9.4. Использование иронии с цслыо репрекшации слабостей субъекта в молодёжном дискурсе

Среди наиболее частотных моделей в семантическом поле "презентации человеческих слабостей как индивидуальной особенности человека" были выявлены следующие: "слабость вследствие физических особенностей организма", "слабость, потребность в общении со слабым полом", "крайность как потребность в самореализации, выброс внутренней энергии".

В семантическом поле экспликации привязанности и потребности в общении со слабым полом, а также его оценке удалось выделить ряд примеров: Womanizer, Ladykiller, Frauen-Wühltisch (бабник); Schabracke, Horrorbraut, Trudehen, Spinatwachtel, Zookrähe (непривлекательная девушка), Lüftchen (худая девушка).

В семантическом поле с ключевым концептом "алкогольная зависимость" удалось обнаружить следующие примеры: Süffel, Süffler, Spritkopp, Promillologe (алкаш), Diplom-Alker (Alki) (законченный алкоголик), где основная семантическая негативно маркированная персуазивная нагрузка сосредоточена в корневых морфемах, усиленных за счёт нарушения принципов семантической солидарности. В семантическом поле с доминантой "нетрадиционная сексуальная ориентация" выявлены следующие примеры, образованные по принципу эвфемизации признака, например "изнеженности", вследствие решения прагматической задачи выбираются соответствующие лексемы: Warmduscher, Wärmling ("голубой", пренебрежительно), дополнительное значение "слабак", интенсифицировано через прилага-

тельное -warm. Употребление экспрессивно-оценочной лексики для описания индивидуальных особенностей субъекта через введение зоонимов: Affe, Kampfhund, Affensuse, употребления нейтральных лексем не в своём семантическом окружении для создания дополнительного иронического уничижительного персуазивного эффекта (Klosterbruder: намёк на условия быта монахов), Puppenjunge (гомосексуалист). Семантические сдвиги, стягивающие целые предложения, такие, как: Schattenparker, Kampfliund-im-Bogen-Umgeher, Bei-Freistoß-Hand-vor-den-Schritt-Halter; KurzstreckenFahrkarten-Benutzer, Socken-in-Sandalen-Träger, Beim-Fußballgucken-Kamillentee-Trinker, а также дериваты с суффиксом -i , Transi (трансвестит), Depressi (мужчина в депрессии), представляют некий синонимичный ряд концепту "неженка" и являются в молодёжном дискурсе скорее синонимичными ругательными словами, вульгаризмами, употребляемыми преимущественно для создания иронического прагматического эффекта с целью выделения и осмеяния отдельных признаков субъекта номинаци за счёт выбора нейтральных корневых лексем и блендинга несовместимых понятий. Выбор корневых морфем в составе окказионализма Stino (Stinknormalö) (человек с традиционной сексуальной ориентацией) имплицирует нетрадиционное мнение иных лиц, то есть гомосексуалистов о людях с традиционной сексуальной ориентацией, за счёт внедрения интенси-фикатора-вульгаризма -stino (stinken) в окказиональную композиту, где повторение в усечённых основах суффикса -о свидетельствует о сниженном ироническом контексте, придаёт уничижительную маркировку всей модели. Так называемые i - Wörter (см.: Schönfeld 1997: 87; Braun 1998: 69-71), то есть дериваты, заканчивающиеся на суффикс -i, (Berti, Drogi (наркоман), Flugi, Fonty (Theodor Fontane), Ini, Laschi (вялый, занудный тип), multikulti, Ossi (разг. гэдээровец), Ötzi (старикан; предки), Promi (знаменитость, важная персона), Quatschi (болтун), Schlaffi, Softi или -о (Demo, Ето (-Schiene). In einem Interview wurde den Grünen vorgeworfen, sie führen auf der „Emo-Schiene", d.h. sie emotionalisierten das politische Geschäft), Homo (Homosexueller), Schizo- ) представляют определённые концепты, связанные с индивидуальными особенностями субъекта, либо сформированы под влиянием определённого дискурса. Подобный пласт жаргонной, экспрессивно-окрашенной лексики получил отдельное название - Jugendlekt, и выполняет, по мнению Хойзингера, в молодёжной среде функцию устного средства коммуникации (mündliches Medium), являя собой форму провокации (Heusinger 2004: 78).

10. Реализация стратегии навешивания ярлыков в семантическом поле "глупость, необразованность "

Семантическое поле "глупость, необразованность" возникает вследствие наличия в обществе неких стереотипов, представленных в конкретных

лексических конституентах, репрезентирующих определенный концепт. В большинстве случаев окказиональные образования являются дериватами с ключевой основой в виде отглагольного существительного, либо усечёнными моделями с суффиксами -i, -о, -er, -el, придающими новообразованиям негативный уничижительный эффект (Problemiker, Dünnbrettbohrer, Didi, Heino (глупый человек, растяпа; Вася, Петя), Behindi, Blitzbirne, Bergdrossel (трещотка, безголосая певичка), Denkzwerg (дебил, придурок). Слияние базисных конституентов, которые в своей основе уже заряжены негативно, способствует созданию дополнительной деонтической окраски всей модели.

11. Аналогия как средство создания негативного персуазивного эффекта в историческом дискурсе

В анализируемых нами примерах просматривается тенденция языкового манипулирования сознанием человека в случае имплицитной / эксплицитной аналогии с целью репрезентации действительности в конкретном историческом дискурсе, часто при эвфемистическом использовании языка (NatO'Osterweiteriing: замена номинации - подмена компонентов -EU-NATO).

Мы установили, что упоминание в конкретном контексте, например, исторических личностей, не является достаточным для полноценного погружения в дискурс определённой исторической эпохи, необходим дополнительный персуазивный эффект, создаваемый автором высказывания для более глубокого и осознанного погружения в исторический дискурс. Для достижения этой цели прибегают к использованию персуазивных стратегий, для реализации которых вводятся окказиональные дериваты, несущие в себе определённый экспрессивно-оценочный заряд за счёт наличия персуазивных суффиксов (Stalinismus), выбора корневых лексем (Post-AdenauerDeutschland, Trümmerfrauenlook, Trapattoni-Deutsch, Kartoffelgesicht, HitlerBarbarei), интенсифйкаторов (Mist-Kriegsnetz), а также, например, метафорического переноса как способа репрезентации определённого концепта (Blutmühle).

12. Реализация стратегии навешивания ярлыков

в политическом дискурсе

Политический дискурс как явление многогранное требует всестороннего рассмотрения. Например, концепт политики России / СССР - явление неоднозначное. Концепт, представляющий собой, "зонтичный термин" (термин Поповой, Стернина 2007: 116) в контексте заявленного дискурса представлен в данном разделе диссертационного исследования в виде стигматизирующих понятий, ярлыков, символизирующих некие концепты

культуры, маркированные преимущественно негативно вследствие наслоения временных культурных эпох.

Для создания соответствующего негативного оценочного фона авторы высказываний прибегают к применению различных персуазивных компонентов в составе окказиональных моделей, таких, как: интенсификация признака путём использования лексем различных частей речи в сочетании с несовместимым контекстуальным окружением (Homo sovieticus, Russenfrisur, Polit-Popper), использование некорректной лексики для усиления персуазивного эффекта при метафорическом переносе (Machtelite, charismatischer Führer, alte Garde (о Шеварнадзе/

13. Стратегия "перетасовки" или "подтасовки карт" (card stacking) как способ представления политики государства

Стратегия позиционирования мощи государства может быть достаточно концептуально реализована на уровне словообразования. В проанализированном немецком политическом дискурсе доминирующим концептом является концепт "презентации, гарантированно мощной российской державы", подтверждаемый и аргументированный за счёт выбора компонентов производного, где ведущим в анализируемых дериватах является сема "Sicherheit / безопасность". Россия "выдвигается" как обособленный и независимый полюс, наделённый сильными инструментами власти (мета-, форические концепты) (Russland: unabhängiger machtpolitischer Pol. Machtinstrumente Öl und Gas).

Noch bedenklicher erscheinen die Parallelen zwischen Putins Strategie gegenüber Georgien und dem was Stalin damals gegen Finnland unternommen hat: Das Untergraben der Souveränität eines kleineren demokratischen Nachbars durch die Anwendung von Gewalt. Georgien ist gewissermaßen das Finnland von heute, sowohl moralisch als auch strategisch (URL: http://www.welt.de/politik/). Использование метафорического концепта Untergraben (подрыв) в сочетании с лексемой Souveränität выступает неким интенсификатором признака-державы, использующей своё могущественное право в "подозрительных и жестоких" целях (bedenkliche Erscheinung / Gewalt). Семантическое окружение в номинативном поле концепта Souveränität "нарушается" за счёт употребления концептов Untergraben der Souveränität - ein kleiner demokratischer Nachbar — Anwendung von Gewalt, репрезентирующих стратегию подтасовки аналогичных фактов с целью осуждения способа обеспечения политики безопасности государства

Der georgische Präsident Michail Saakaschwili hat im Kaukasus vor den Toren Russlands einen Krieg entzündet. Russland leisst ihn jetzt militärisch dafür büßen. Saakashwili hat sich als charismatischer Führer aufgespielt

und ist doch nur Bauer in einem größerem Spiel der Weltmächte USA und

Russland (URL: http://www.welt.de/politik/).

Презентация политики России осуществляется за счёт выбора персуа-зивной (lässt ... büßen; größeres Spiel der Weltmächte) лексики: политика противостояния агрессорам - ein gemeinsames Sicherheit- und Verteidigungsprogramm USA - EU - Russland

Итак, в ходе проведённого анализа удалось установить, что категория персуазивности может быть реализована на уровне словообразования, имплицитно и / или эксплицитно отражая семантику того или иного деривата.

Словообразовательное значение персуазивно маркированного деривата представляет собой отношение типовой семантики его компонентов, то есть является семантической моделью, в которой словообразовательное значение реализуется как индивидуальное отношение в семантике персуа-зивных компонентов. Наиболее частотные случаи персуазориев представлены следующими лексемами: Spaß, Null, Laterne, Look, Glanz, Abglanzkultur, Konsumkultur, Erlebniskultur, Szene, Model, Rausch / Lust / Sucht / Kauf / manie / phobie, Soft, Macho, Mann: Mane, Gorilla, Macker, Junge, Dick- / Panzer, Fremde, Russe, Führer, Kopf, Blitz, Halb, Super, Turbo, Mega, Top, Ultra и др.

Персуазивность пропозициональной структуры обусловлена в том числе и выбором персуазориев, лексических единиц, "ключевых слов эпохи", которые существуют в определённый период, несут конкретное значение и образованы под влиянием факторов моды, "чужой" культуры, политического и молодёжного дискурсов. Наличие персуазивной интерпре-танты в составе окказионального деривата способствует созданию определённого персуазивного (уничижительного, иронического, дискредитирующего, диффамирующего, компрометирующего, интенсифицирующего отдельные признаки, навешивающего "ярлыки", отторгающего, маскирующего) эффекта, репрезентирующего интенции субъекта. При этом следует отметить, что выбор лексики определяется часто индивидуальными особенностями автора. Контекстуальный комментарий также является характерным признаком неологичности лексемы. Выявить семантику словообразовательной интерпретанты позволяет, с одной стороны, контекстуальное окружение, с другой стороны, дискурс и анализ структуры словообразовательной (в нашем случае часто окказиональной) модели.

ными полупрефиксами, префиксами, типа: all-, top-, super-, über-, turbo-, spitze(n)-, mega-. Дериваты в виде композит с первым / вторым компонентом номинализации отмечены наличием оценочного персуазивного признака; требуемый эффект, чаще всего с оттенком иронии, может быть реализован на словообразовательном уровне через введение в состав композит вербальной основы для выражения процессуальности, а также представления окказиональных названий лиц по ситуативному признаку. Введение в состав композит сниженной экспрессивной лексики, стягивание целых предложений в дериваты со стержневым компонентом отглагольным существительным в сочетании с продуктивным суффиксом -er, как маркером активного деятеля, репрезентируют конкретный персуазивный эффект, например: иронии, преувеличения и возвеличивания, выдвижения отдельных характеристик субъекта / объекта. Говоря о персуазивных стратегиях и способах их реализации на уровне словообразования, следует отметить их системный характер как репрезентантов стилистически оформленных, поддающихся интерпретации языковых средств на различных языковых уровнях. Стратегия создаётся из коммуникативной ситуации и тем самым прогнозирует выбор языковых компонентов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора общим объёмом 2,9 п.л.:

1. Носкова Д.А. Персуазивные характеристики некоторых словообразовательных моделей существительных в немецком языке // Пелевинские чтения - 2005: межвуз. сб. науч. тр. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. - С. 127 - 134 (0,5 пл.).

2. Носкова Д.А. Персуазивность как один из перформативных компонентов манипулятивного пользования языком // Калининград: прошлое, настоящее, будущее - 2006: сб. тезисов и докладов ежегодной конференции молодых учёных РГУ им. И. Канта: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2006.-С. 28-32 (0,4 пл.).

3. Носкова Д.А. «Модные» словообразовательные модели как база осуществления выдвижения в политических текстах // Языки профессиональной коммуникации: материалы третьей международной научной конференции: в 2 т. - Челябинск: Энциклопедия, 2007. - Т. 2. -С. 110-115(0,5 пл.).

4. Носкова Д.А. Персуазивность как прагматическая стратегия текста // Пелевинские чтения - 2007: межвуз. сб. науч. тр. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2007. - С. 120 -125 (0,4 пл.).

5. Носкова Д.А. Типы интеграции при концептуализации словообразовательными средствами // Труды VI юбилейной международной конференции «Инновации в науке и образовании - 2008», посвященной 50-ле-

тию пребывания КТИ на Калининградской земле: в 3 ч. - Калининград: Изд-во КТИ, 2008. - ч. 3. - С. 205 - 208 (0,3 пл.).

6. Носкова Д.А. Стратегия дискриминации как способ выражения пер-суазивности на примере сложных существительных в немецком языке // Пелевинские чтения - 2009: межвуз. сб. науч. тр. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. - С. 47-50 (0,3 пл.).

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, включённых в перечень ВАК:

7. Носкова Д.А. Окказиональные образования как персуазивные маркеры дискурса "общество событий и развлечений" (Fun-/ Erlebnis-/ Spaßgesellschaft) П Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. - 2009. - № 2. - С. 58 - 63 (0,5 пл.).

НОСКОВА Дарья Александровна

КАТЕГОРИЯ ПЕРСУ АЗИВНОСТИ И ЕЁ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В ОККАЗИОНАЛЬНЫХ ДЕРИВАТАХ

(на материале современного немецкого языка)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 20.10.2009. Формат 60x90 '/|6 Бумага для множительных аппаратов. Ризограф. Усл. печ. л. 1,5. Уч.-изд. л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ 251.

Издательство РГУ им. И. Канта, 236041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Носкова, Дарья Александровна

Введение

Глава I. К вопросу о персуазивности и языковой манипуляции в сфере словообразования.

§1.1. Понятие персуазивности и персуазивно маркированного речевого воздействия как средства манипуляции

§ 1.1.2. К понятию манипуляции

§ 1.1.3.Проблема манипуляций в лингвистике (на материале рекламного и политического дискурсов)

§ 1.1.4. Обзор методов, стратегий и тактик реализации манипулятивного воздействия.

§ 1.1.5. Лексический уровень презентации персуазивно - манипулятивного воздействия.

§ 1.1.6. К понятию оценочного воздействия как стратегии манипуляции.

§ 1.2. К вопросу о способе репрезентации словообразовательного значения в языке.

§ 1.2.1. Категоризация и концептуализация словообразовательными средствами как способы структурирования и репрезентирования знания в языке

§ 1.2.2. К понятию словообразовательного значения. Семантика производного слова.

§ 1.2.2.1. Синтаксичность персуазивных словообразовательных конструкций.

§ 1.2.3. О специфике окказионализмов и неологизмов.

§ 1.2.4.Роль "текста" и "дискурса" в реализации персуазивного компонента дериватов

Выводы.

Глава II. Окказиональное словообразование как способ реализации персуазивного воздействия

§2.1. Средства создания персуазивности.

§ 2.2. Стратегии реализации персуазивности на примере употребления персуазориев как "ключевых слов эпохи".

§ 2.2.1. Репрезентация концепта избалованности информационными достижениями / достижениями прогресса как следствие сужения интересов общества до "страсти" к "вещизму, развлечениям" на примере реализации стратегии иронии.

§ 2.2.1.1. Стратегия иронической эвфемизации в представлении продуктов НТР

§ 2.2.1.2. Реализация стратегий иронии и маскировки истинного значения на примере анализа концепта последствий влияния "чужой" культуры и диктата моды (Glamourfaktor). Ю

§ 2.2.2. Стратегия суггестивной метафоризации как способ репрезентации концепта эксплицитного "отторжения" субъекта вследствие неприятия его действии. 1 ио

§ 2.2.3. Реализация стратегии дискредитации.

§ 2.2. 3.1.Некорректные обозначения как средства реализации стратегии осуждения.

§ 2.2.4. Стратегия "идеальной автопрезентации", реализуемая с помощью тактики самовозвеличивания.

§2.2.5. "Развенчание стереотипов" и "разрушение имиджа" субъекта путём внедрения персуазивного компонента с коннотацией

1 ^ (л преувеличения (стратегия преувеличения).

§ 2.2.6. Стратегия "выдвижения" как способ презентации частных особенностей субъекта / объекта в конкретном дискурсе.

§ 2.2.6.1. Презентация убеждающей функции как стратегии формирования определённых форм зависимости.

§ 2.2.6.2. Реализация стратегии гиперболизированного пристрастия на базе выдвижения концепта "зависимость".

§ 2.2.6.3. О специфике молодёжного дискурса. Реализация стратегии выдвижения индивидуальных особенностей субъекта в молодёжном дискурсе с целью выявления интересов современного общества

§ 2.2.6.4. Использование иронии с целью репрезентации слабостей субъекта в молодёжном дискурсе.

§ 2.2.7. Реализация стратегии навешивания ярлыков в семантическом поле " глупость, необразованность".

§ 2.2.8. Аналогия как средство создания негативного персуазивного эффекта в историческом дискурсе

§ 2.2.9. Реализация стратегии навешивания ярлыков в политическом дискурсе.

§ 2.2.10. Стратегия "перетасовки" или "подтасовки карт" (card stacking) как способ представления политики государства.

Выводы.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Носкова, Дарья Александровна

Целью настоящей работы является лингвистическое исследование категории персуазивности как одной из реализаций третьего компонента знака - интерпретанты, нашедшей своё отражение в том числе и на уровне словообразования. Исследуются главным образом окказиональные дериваты или дериваты — новых имён существительных с персуазивной коннотацией в современном немецком языке, образовавшиеся вследствие влияния конкретного дискурса, а также в результате возникшей у субъекта коммуникации необходимости в применении манипулятивных приёмов, что и определило семантику и способ словообразования новых моделей и новых производных имён существительных.

Для достижения поставленной цели в русле когнитивно-дискурсивной парадигмы ставятся следующие задачи:

Изучить современное состояние исследований категории персуазивности в лингвистике;

Осветить возможные способы реализации персуазивности как средства манипулятивного воздействия;

Инвентаризировать и охарактеризовать основные словообразовательные модели, способные осуществлять персуазивную функцию;

Описать условия формирования персуазивного компонента в значении новых окказиональных производных имён существительных;

Рассмотреть возможные способы и приёмы реализации персуазивности на словообразовательном уровне;

Описать методы, стратегии и тактики реализации персуазивного (в том числе манипулятивного) воздействия;

Выявить особенности выражения персуазивного компонента в соответствии с особенностями употребления в конкретном дискурсе;

Изучить роль влияния персуазивного контекста как маркера дискурса.

Заметным и значимым моментом в процессе становления и развития лексикона в рамках словообразовательной парадигмы являются заимствования из лексического резервуара других языков, присоединение неологизмов и окказионализмов, расширение семантического потенциала за счёт наличия многозначных формантов знания (явления полисемии, синонимии), изменения значения (Heusinger 2004: 248). Стремительно развивающееся общество, изменяющаяся картина мира влекут за собой изменения и новшества на уровне словообразования вследствие необходимости категоризации, концептуализации новых реалий и их номинации. Употребление неологизмов и окказионализмов свидетельствует о динамике внутри общеупотребительной стандартной языковой лексики, а также демонстрирует возможности для креативного обращения с языком (Jesensek 1998: 24).

Попытка выявить в процессе словообразовательного когнитивного анализа окказиональные, случайные, индивидуально-авторские номинативные дериваты и словообразовательные средства, как способы выражения персуазивности, определила предмет и объект нашего исследования. При когнитивной обработке всякая информация абстрагируется, фильтруется, упрощается или обобщается, ассоциируется через поиск аналогов, группируется и классифицируется на основе ассоциируемости с некоторыми прототипами. Знание может быть репрезентировано через значение словообразовательной модели, внутреннюю форму деривата или мотивационную структуру.

Предметом данного исследования являются окказиональные (авторские) неологизмы-производные имена существительные в немецком языке, возникшие в результате потребности в подходящем наименовании в коммуникативных действиях, приведших в итоге к их появлению.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нём впервые проводится анализ категории персуазивности и её реализации в значениях конкретных дериватов и значений их моделей на основе когнитивно-дискурсивной парадигмы; инвентаризуются словообразовательные средства, репрезентирующие персуазивность; выявляются типы стратегий, в которых используется персуазивный компонент; определяются наиболее частотные конкретные форматы знания персуазивности; на основе анализа дискурса и контекстуального окружения производного слова при репрезентации конкретных концептов выявляются отдельные особенности формирования персуазивной словообразовательной базы производных имён существительных.

Теоретическая значимость настоящего диссертационного исследования заключается в разработке одного из аспектов проблем словообразовательного анализа новообразований с персуазивным компонентом в значении. Проведённое исследование позволяет выявить и описать определённые словообразовательные способы создания новых немецких производных имён существительных, репрезентирующих категорию персуазивности, а также стратегии и тактики реализации той или иной авторской интенции, обусловленной внутренним персуазивным манипулятивным характером выражения потребностей субъекта коммуникации.

Методологической и теоретической основой работы явились исследования российских и зарубежных ученых в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы (Е. С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Н.Н. Болдырев, Н. Д. Арутюнова,

Ю. С. Степанов, В. Ф. Новодранова, В. И. Заботкина, Ч. Филлмор, С. Левинсон и др.), исследования немецких авторов по манипулятивному и персуазивному воздействию (F. Zochbauer, F. Stadtfeld, P. Braun, W. Bergsdorf, R. Lay); исследования по анализу политического и рекламного дискурса (Е. JI. Доценко, В. И. Ка-расик, Ю. К. Пирогова, Е. С. Попова, Н. Weinrich, W. Dieckmann), словообразованию (М. Д. Степанова, И. И. Чернышёва, Д. А. Салькова, Е. Coseriu, W. Fleischer, I. Barz, L. Eichinger, P. Braun, K. Knobloch).

Материал исследования извлечён из периодических изданий средств массовой информации Германии: "Spiegel" 2004-2007, "Deutschland" 2006-2007, "Neue Ruhr Zeitung" 2009, "Stern" 2007, "Die Welt" 2001, "Die Zeit" 2006, "WIE-NERIN" 2006, "Vanity Fair" 2007, "Vitamin de" 2006-2008, Интернет - источников, из аутентичных художественных произведений: Maxim Gorski, "Gebrauch-sanweisung fur Deutschland", 1996, "Anne Frank Tagebuch", Fassung von Otto H. Frank und Miijam Pressler, 2001, Emmanuel Todd "Weltmacht USA. Ein Nachruf, 2003, Thomas Brinx und Anja Kommerling "Alles Machos - aufier Tim! Alles Hiihner - aufier Ruby!", 2004, Dietrich Schwanitz "Der Campus", 2005, Barbara Noack "Bastian", 2005, Hans Peter Richter "Damals war es Friedrich", 2007, а также из публикаций словарей под редакцией Eike Schonfeld "Ein Worterbuch des Neu-deutschen", 1997, T.C. Александровой и И.Б. Пригоникер "Neue Worter im 21. Jahr-hundert, deutsch - russisches Worterbuch", 2007, E.A. Коломиец "Русско - немецкий словарь современного молодёжного жаргона", 2006. Общий объём выборки составил около 400 лексических единиц.

В процессе исследования использовался комплекс методов: словообразовательный, концептуальный, компонентный, дефиниционный, когнитивно дискурсивный, прагматический анализ новых производных имён существительных.

Исходя из результатов исследования, на защиту выносятся следующие положения:

1. Персуазивность рассматривается как один из вариантов третьего компонента знака — интерпретанты, создаваемой как составляющая словообразовательного значения, а также как маркер оценочного отношения базисных конс-титуентов композиты.

6. Для аргументированного выделения конкретных отличительных признаков субъекта/объекта на уровне окказионального словообразования используются интенсификаторы в виде полусуффиксов, префиксов, различных самостоятельных частей речи, чаще всего имён прилагательных и наречий в качестве составляющих композиты; а также усечённых основ, образованных суффиксальным способом.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы, списка словарей и справочной литературы, перечня источников примеров, списка сокращений и приложения, в котором указан

Заключение научной работыдиссертация на тему "Категория персуазивности и её репрезентация в окказиональных дериватах"

Выводы

1. Персуазивный компонент представлен уже в словообразовательном значении дериватов, образованных по типу словосложения, субстантивированных сдвигов, суффиксации с привлечением интенсификаторов, продуктивных суффиксов, полусуффиксов, префиксации, аббревиации, способствующих трансформации в семантическую модель, заимствованной, модной, вульгарной, эвфемистической, экспрессивно - оценочной лексики: вследствие этого существуют различные словообразовательные модели формирования новых сложных существительных, в значении которых представлена персуазивностъ.

2. Персуазивность создаётся различными способами: интеграция способов создания новых моделей имён существительных на уровне словообразования с такими манипулятивными приёмами, как: намёк, иносказание, намеренное искажение фактов, аналогия, "надевание маски", "навешивание ярлыков", мета-форизация, метонимия, повторение, ссылка на авторитет, дискриминация, диффамация, эвфемизация, персонификация, способствует созданию определённых "персуазивных образов" и концептов.

3. Для реализации персуазивного воздействия прибегают к внедрению наиболее употребительных персуазориев как "ключевых слов эпохи", лексических единиц, существующих в определённый период времени и несущих конкретное значение, а также способствующих созданию интенции автора текста.

4. Слияние в композиту как наиболее продуктивный способ создания персуазивности реализует возможность выражения определённой оценки вследствие нарушения принципа семантической солидарности, что создаёт дополнительный "иронический эффект.

5. Суффиксация, а также активное использование полусуффиксов, полупрефиксов в составе окказиональных дериватов, способствует репрезентации конкретного дискурса, имплицируя релевантную оценочность с интенсификацией отличительных признаков субъекта / объекта.

6. Субстантивированные сдвиги с базовыми компонентами в виде номина-лизаций отмечены яркой персуазивной оценочной семантикой вследствие выбора лексического наполнения дериватов.

7. Аббревиация, как один из способов образования окказионализмов, является средством создания негативного персуазивного эффекта и призвана побудить реципиента к инферентному выводу путём "разгадывания" лексических компонентов, что часто приводит к формированию ложного умозаключения.

8. Вследствие возникающей потребности в реализации конкретной стратегии автор текста обращается к номинации "задуманной" концептосферы, представленной соответствующими концептами: избалованность, модные тенденции, формы зависимости, пристрастия, глупость, необразованность, политика государства, автопрезентация.

9. Для осуществления иронии прибегают к слиянию нейтрально заряженных компонентов композиты, в которой интегрирование компонентов путём метафорического переноса, гиперболизации, аналогий реализует авторские интенции "сарказма", иронической оценки. Ирония, как способ оценивания, "пере-иначивания правды", навешивания ярлыков, выдвижения отдельных признаков субъекта / объекта и суггерирования конкретных смыслов, представлена в авторской интерпретации путём выбора несочетающихся компонентов в составе словообразовательной модели с нарушением принципа семантической солидарности, в виде окказиональных гиперсложений с участием отглагольных существительных, интенсификаторов, продуктивного суффикса -ег, введения стереотипных концептов (обращение к культуремам), а таюке фразеологической деривации, суффиксации и использования экспрессивной, часто сниженной лексики.

10. Стратегия дискредитации может быть осуществлена на уровне метафорического переноса с привлечением способов суффиксации и сращения компонентов сложного слова, при этом активными компонентами данных окказиональных образований являются имена существительные, прилагательные, причастия, оценочные суффиксы (-ei, -ismus), отглагольные существительные; при этом значительную функцию выполняет дискурс и его репрезентант — контекст, являя собой многоуровневую текстовую организацию.

11. В процессе реализации большинства стратегий с негативной семантикой: осуждение, клевета, стигматизация, дискредитация, разрушение стереотипов, игра на понижение, особое внимание отводится тщательному подбору сниженной, вульгарной жаргонной экспрессивной персуазивной лексики, зоонимов как неотъемлемой составляющей окказиональных моделей и гаранта достижения ожидаемого персуазивного эффекта со стороны манипулирующего.

12. Существует прямая зависимость манипулятивного воздействия на сознание реципиента и суггерирующей потребности субъекта высказывания, которые на уровне словообразования могут быть выражены "новыми образованиями", образованными в новые структуры по принципу суффиксации, словосложения, усечения основы с целью формирования эффекта дискриминации, стигматизации и создания имиджа при этом продуктивными морфемами являются преимущественно интенсификаторы, представленные полупрефиксами и суффиксами.

13. Существенное влияние заимствованной лексики отразилось в том числе и на словообразовательном уровне, спровоцировав появление дериватов, где основной персуазивный компонент значения сосредоточен в модных компонентах, особенно заметна данная тенденция в молодёжном и рекламном дискурсах.

14. Концепт выдвижения персуазивных интенций в рекламном и молодёжном дискурсах, с целью привлечения внимания реципиента через образование и употребление окказионализмов, репрезентирован в языке рядом интенсифика-торов (Super-, Spitze- и другие), префиксов и полусуффиксов (-manie, -phobie, -suchtAsiichtig-/ wichtig).

15. Персуазивный компонент в составе дериватов реализует конкретное словообразовательное значение, выраженное через модели с продуктивными суффиксами (-o,-i,-ie,-er), способ словообразования (словосложение, сращение). 16. Вследствие использования суффиксов -i, -о, -ie, -у, -е, -el, -er, -elei, -erei, производное получает негативную уничижительную окраску и способно представить определённые концепты, связанные с индивидуальными особенностями субъекта, его интеллектуальными возможностями, а также несёт на себе отпечаток определённого дискурса.

17. Семантика дериватов часто выводима лишь вследствие обращения к конкретному дискурсу и не мыслима без анализа ближайшего контекстуального окружения.

18. Дискурс реализует авторские интенции путём выбора в процессе оформления высказывания определенных стратегий, манипулятивных приёмов, так выяснилось, что стратегия навешивания ярлыков и "подтасовки карт" в сочетании с эвфемистической лексикой — наиболее успешные способы убеждающего (персуазивного) воздействия.

19. Аксиологический аспект семантики словообразовательной модели окказионализма представлен на уровне словообразования и чаще всего реализован путём употребления в составе композиты интенсификаторов как аттрактивного центра всей модели, а также путём введения имён собственных и топонимических номинаций как ссылок на конкретный дискурс.

Заключение

В заключении отметим, что категория персуазивности может быть реализована на уровне словообразования, имплицитно и / или эксплицитно отражая семантику того или иного деривата.

Словообразовательное значение персуазивно маркированного деривата представляет собой отношение типовой семантики его компонентов, то есть является семантической моделью, в которой словообразовательное значение реализуется как индивидуальное отношение в семантике персуазивных компонентов. Вследствие наличия в словообразовательной модели подобного компонента, интерпретанты, происходит некая "трансформация" исходного знака, что приводит к возникновению нового наименования (семантический сдвиг, термин Кубряковой). Создавая новое слово, человек стремится к индивидуализации и оригинальности, что является благоприятной почвой для создания окказионализмов.

Среди производных и сложных единиц, наблюдается тенденция к многокомпонентное™, производное слово приобретает новые грамматические свойства наряду с лексическими и синтаксическими.

Употребление окказиональных образований, влекущее вариативность смыслов высказывания и дискурса, обусловлено наличием у них интерпретанты и формирует определённый смысл этого дискурса, в нашем анализе это чётко прослеживается на примерах, заимствованных из политического, рекламного и молодёжного дискурсов.

Наличие такой персуазивной интерпретанты в составе окказиональной модели способствует созданию определённого персуазивного (уничижительного, иронического, дискредитирующего, диффамирующего, компрометирующего, интенсифицирующего отдельные признаки, навешивающего "ярлыки", отторгающего, маскирующего) эффекта, репрезентирующего интенции субъекта. При этом следует отметить, что выбор лексики определяется индивидуальными особенностями автора.

Говоря о персуазивных стратегиях и способах их реализации на уровне словообразования, следует отметить их системный характер как репрезентантов стилистически оформленных, поддающихся интерпретации языковых средств на различных языковых уровнях. Стратегия создаётся из коммуникативной ситуации и тем самым прогнозирует выбор языковых компонентов, поэтому коммуникативная персуазивная стратегия должна быть рассмотрена как комплексная дискурсивная единица. Речь идёт глобальной, всепоглощающей стратегии, которая задаётся через цель речевого воздействия адресата и соответствует преобладающей коммуникативной функции текста.

Для репрезентации на уровне текста молодёжного, рекламного или политического дискурсов в большинстве случаев прибегают к употреблению стилистически маркированной лексики, окраска которой представлена широким спектром лексем: от нейтральной, завышенной до пейоративной, сниженной, с частыми вкраплениями гробианизмов, вульгаризмов, жаргонной лексики. Воздействие на получателя информации более эффективно за счёт использования образных выражений, фразеологических дериватов, которые в молодёжном жаргоне всегда свежи, неожиданны, порой юмористичны, весьма грубоваты, а в политическом дискурсе иногда парадоксальны.

Извлечение информации из производного слова обязательно требует инфе-ренции, то есть некоторого домысливания реального содержания словообразовательной конструкции. Контекстуальный комментарий также является характерным признаком неологичности лексемы. Предикативный характер имплицитных отношений между составляющими производных свидетельствует о синтаксичности словообразовательных моделей дериватов. Семантическая модель выделяется в смысле синтаксической конструкции как его типовая организация, как стереотип структурирования смысла. Так, имплицитно присутствующие в моделях окказиональных дериватов персуазивные компоненты, можно выявить путём развёртывания модели в синтаксическую конструкцию, потому что часто ключевые компоненты оказываются "стянутыми".

Наиболее частотными среди проанализированных дериватов являются дериваты имён существительных, образованные по типу словосложения, сращения, субстантивированного сдвига, номинализации, суффиксации, где персуа-зивная нагрузка сосредоточена в первом или втором компоненте, выраженном нарицательными и собственными именами существительными. Выбор определённых топонимов, а также имён собственных, как своего рода символов эпох, в сочетании с нейтральными лексемами, способствует созданию определённого имиджа, выделению индивидуальных особенностей субъекта. Словообразовательные модели в виде композит с первым / вторым компонентом номинализации отмечены наличием оценочного персуазивного признака; требуемый эффект, чаще всего с оттенком иронии, может быть реализован на словообразовательном уровне через введение в состав композит вербальной основы для выражения процессуальное™, а также представления окказиональных названий лиц по ситуативному признаку. Окказиональные дериваты, образованные с помощью полусуффиксов -manie, -phobie, -sucht являются исходно персуазивны-ми за счёт введения эксплицитной морфемы с семантикой "болезненности, страсти". Дериваты с продуктивными суффиксами -о, -i, -er, -ei, а также с интернациональным суффиксом -ismus и профессионально маркированным суффиксом -itis (в медицинской терминологии для номинации болезней) вследствие нарушения принципов семантической солидарности, сужения значения, часто также путём употребления заимствованной и модной лексики (словообразовательные модели слияния заимствованных компонентов (англицизмов / американизмов) в композиту) формируют новые концепты с ироническим, негативным оттенком.

Новые словообразовательные модели с интенсификаторами употребляются с целью создания эффекта возвеличивания, сравнения, репрезентации „выдающихся (отличительных способностей)". В нашем исследовании наиболее ярко представлены "модные модели" с продуктивными полупрефиксами, префиксами, типа: all-, top-, super-, iiber-, turbo-, spitz-(en), mega-. Введение в состав композит заниженной экспрессивной лексики, стягивание целых предложений в дериваты со стержневым компонентом отглагольным существительным в сочетании с продуктивным суффиксом -ег, как маркером активного деятеля, репрезентируют конкретный персуазивный эффект, например: иронии, преувеличения и возвеличивания, выдвижения отдельных характеристик субъекта / объекта.

Выявить семантику словообразовательной интерпретанты позволяет, с одной стороны, контекстуальное окружение, с другой стороны, дискурс и анализ структуры словообразовательной (в нашем случае часто окказиональной) модели.

Умелое манипулятивное использование окказиональных дериватов, несущих новые коннотации и репрезентирующих новые - старые концепты в совершенно ином словообразовательном формате, позволяет оказывать эффективное влияние на массовое сознание.

Список научной литературыНоскова, Дарья Александровна, диссертация по теме "Теория языка"

1.Аврамова В.Н. Концептосфера оценочности в национальной языковой картине мира (1.) // Проблемы когнитивного и функционального описания русского и болгарского языков. Вып. третий. Шумен, 2004. С. 17—30.

2. Арнольд И. В. Стилистика. Современный английский язык. М.: Флинта, 2002. 384 с.

3. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988. 339 с.

4. Баранов А.Н., Паршин П. Б. К построению словаря терминов когнитивной науки // Когнитивные исследования за рубежом: Методы искусственного интеллекта. М., 1990. С. 139—149.

5. Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987ГСГ 97—103! .

6. Болдырев Н. Н. Когнитивная семантика. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. ун-та, 2000. 123 с.

7. Болдырев Н. Н. Принципы и методы когнитивных исследований языка // Принципы и методы когнитивных исследований языка: сб. научн. тр. / Отв. ред.

8. Н. Н. Болдырев. Фед. агент, по образованию, Инст. языкознания РАН, Тамб. ГУ им. Г. Р. Державина, общерос. обществ, орг. РАЛК. Тамбов: ТГУ им. Г. Р. Державина, 2008. С. 11—29.

9. Борухов Б. Л. "Зеркальная" метафора в истории культуры // Логический анализ языка: культурные концепты: сб. ст. / АН СССР, Ин-т языкознания; [редкол.: Н. Д. Арутюнова (отв. ред.) и др.]. М.: Наука, 1991. С. 109—117.

10. Брунер Дж. Психология познания. За пределами непосредственной информации / Пер. с англ. К. И. Бабицкого. М.: Прогресс, 1977. 412 с.

11. Васильев Л. М. Современная лингвистическая семантика в сфере когнитивной тео-рии языка / Л. М. Васильев // Germanica, Slavica, Turkica. Уфа, 2000. С. 242—249.

12. Величковский Б.М. Когнитивная наука: Основы психологии познания: в 2 т. Т. 1 / Борис М. Величковский. М.: Смысл: Издательский центр «Академия», 2006. 448 с.

13. Виноградов С. И., Платонова О. В. и др. Культура русской речи. Учебник для вузов. Под ред. проф. JI.K. Граудиной и проф. Е.Н. Ширяева. М.: НОРМА-ИНФРАМ, 1999. 560 с.

14. Винокур Г.О. Заметки по русскому словообразованию // Г.О. Винокур. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959. С. 419— 442.

15. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. 229 с.

16. Голоднов А. В. Когнитивные основы персуазивной коммуникации // Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. Часть 2. Текст и перевод в когнитивном аспекте: сб. ст. к юбилею проф. Н. А. Кобриной. Спб.: Тригон, 2005. С. 22—36.

17. Грачёв Г. В., Мельник И. К. Манипулирование личностью. М.: Эксмо, 2003.217 с.

18. Грачев Г. В. Информационно психологическая безопасность личности. М.: Изд-во РАГС, 1998. 125 с.

19. Грязнова Ю. Б. Анализ перформативного текста. Режим доступа: URL: http: // www. circle. ru/biblio/dis/gryaznova/yugrw. doc (дата обращения: 12.07. 2009).

20. Дейк Т. А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М., 1988. С. 153—211.

21. Демьянков В. 3. "Теория речевых актов" в контексте современной зарубежной лингвистической литературы // Новое в зарубежной лингвистике. Теория речевых актов. М., 1986. Вып. 17. С. 223—225.

22. Доценко Е. JI. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М.: ЧеРо, МГУ, 1997. 344 с.

23. Желтухина М. Р. Комическое в политическом дискурсе конца XX века. Русские и немецкие политики. Монография. М.: Ин-т языкознания РАН; Волгоград: Изд-во В. Ф. МУПК, 2000. 264 с.

24. Заботкина В. И. Семантика и прагматика нового слова: Дис. .д-ра филол. наук. М., 1991. 370 с.

25. Заботкина В. И. Новая лексика современного английского языка: Учебное пособие для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высшая школа, 1989.125 с.

26. Зализняк Анна А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии: проект "каталога семантических переходов" // Вопросы языкознания. М., 2001. №2. С. 13—25.

27. Ирисханова O.K. Лингвокреативные основания теории номинализации: Автореф. дис. .д-ра филолог, наук. М., 2005. 50 с.

28. Искоз А.М., Ленкова А. Ф. Лексикология немецкого языка. Ленинград: Просвещение, 1970. 296 с. (на нем. яз.)

29. Иссерс О. С. Паша — "Мерседес", или речевая стратегия дискредитации //Вестник Омского гос. ун-та. 1997 №2 (4). С. 60—67.

30. Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи: Автореф дис. на соиск. учен. степ, д-ра филол. наук / О. С. Иссерс. Омск, 1999.42 с.

31. Канцельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука. Ле-нингр. отд-ние, 1972. 216 с.

32. Кара-Мурза. С. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм — Эксмо, 2000. 864 с.

33. Карасик В. И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН, Волгогр. гос. пед. ин-т, 1992. 330 с.

34. Карасик В. И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1999. 272 с.

35. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке / В. И. Карасик // Языковой круг. Личность, концепты, дискурс: сб. науч. тр. Волгоград, 2002. С. 166—205.

36. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 262 с.

37. Комлев Н.Г Компоненты содержательной структуры слова. 2-е изд. М.: Едиториал УРСС, 2003. 192 с.

38. Король Т. В. Структурно-семантические особенности субстантивированных сдвигов с инфинитивом и императивом в современном немецком языке // Вопросы романо германской филологии. Вып. 91. Москва, 1975. С. 26 - 31.

39. Кубрякова Е. С. Основы морфологического анализа. М, 1974. 202 с.

40. Кубрякова Е. С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., Изд-во МГУ, 1996. 248 с.

41. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений: семантика производ. слова / АН СССР. Ин-т языкознания. М.: Наука, 1981. 200 с.

42. Кубрякова Е. С. Текст. Структура и семантика // О тексте и критериях его определения. Т. 1. М., 2001. С. 72—81.

43. Кубрякова Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / Рос. академия наук. Ин-т Языкознания. М.: Языки славянской культуры, 2004. 560 с.

44. Кубрякова Е. С., Ирисханова О. К. Языковое абстрагирование в наименованиях категорий // Изв. АН. Сер. Литература и язык. Т.66. № 3. М., 2007. С. 1—11.

45. Лакофф, Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. Изд-во: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.

46. Левитене Л. Г. Вопросы валентности и семантического согласования // Вопросы романо германской филологии. Вып. 91. Москва, 1975. С. 44—51.

47. Левковская К. А. Лексикология современного немецкого языка. М.: Высш. шк., 1968. 319 с. (на нем. яз.)

48. Ледяев В.Г. Власть: Концептуальный анализ. М.: РОССПЭН, 2001. 383 с.

49. Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русское окказиональное слово). М., 2006. 169 с.

50. Мед Н. Г. Эстетическая оценка в испанской разговорной речи. // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного: сборник / Ин-т языкознания РАН; Сост., отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. С. 251—259.

51. Мечковская Н.Б. Язык и религия / Н.Б. Мечковская. М.: Агентство "ФАИР", 1998.352 с.

52. Мирзоева Л.Ю. Анализ оценочной структуры художественного текста // Язык и образование: сб. науч. тр. Великий Новгород, 2001. С. 48—61.

53. Никитин М.В. К таксономии языковых единиц // Проблемы общей и романо германской семасиологии. Владимир, 1973.

54. Новикова Т. Б. Типы культурных концептов / Т. Б. Новикова // Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации: сб. науч. ст. Волгоград, 2003. С. 185—192.

55. Новодранова В.Ф. Именное словообразование в латинском языке и его отражение в терминологии. Latericuli vocum Latinarium et terminorum / PAH; Ин-т языкознания. МГМСУ. M.: Языки славянских культур, 2008. 328 с.

56. Новодранова В.Ф. Категория языковой личности в языке для специальных целей // Пелевинские чтения — 2009: межвуз. сб. науч. тр. — Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. С. 71—78.

57. Павлов И.П. Условный рефлекс. Полное собрание трудов. Т. 3. М. — JI, 1949.

58. Павлов В. М. К дискуссии о словосложении в немецком языке // Вопросы романо германской филологии. Вып. 91. Москва, 1975. С. 63—68.

59. Павлов В.М. Полевые структуры в строе языка. СПб., 1996. 144 с.

60. Павлова А. В. Мой отец и диалектика // Общее и германское языкознание: К пятидесятилетию научн. деят-ти проф. В.М. Павлова./ Отв. ред. H.JI. Сухачёв. СПб.: Нестор-История, 2007. С. 192—205.

61. Пирогова Ю.К. Имплицитная информация как средство коммуникативного воздействия и манипулирования (на материале рекламных и PR-сообще-ний) // Проблемы прикладной лингвистики 2001. М., 2001. С. 209—227.

62. Попова Е. С. Структура манипулятивного воздействия в рекламном тексте // Известия Уральского государственного университета. Екатеринбург, 2002. №24. С. 276—288.

63. Попова 3. Д., Стернин И. А. Когнитивная лингвистика. М.: ACT: Восток — Запад, 2007. 314 с.

64. Салькова Д. А. К вопросу о словообразовательном значении // Вопросы значения в современной лингвистике немецкого языка (межвуз. сборник). Научные труды, том 181.Курск, 1977. С. 10—17.

65. Салькова Д.А Синтаксические поля и семантическое моделирование. JL: Издательство ЛГУ, 1983. 128 с.

66. Салысова, Д. А. Концептуализация и семантико словообразовательные характеристики дериватов // Когнитивно - прагматические аспекты лингвистических исследований: сб. науч. тр./ Калинингр. ун-т. Калининград, 1999. С. 86—93.

67. Сергеева Е. Н. Концептуальное поле судьбы и его репрезентация в русском языке / Е. Н. Сергеева // Теория поля в современном языкознании: межвуз. сб. науч. ст. Уфа, 2002. С. 149—157.

68. Сковородников А. П., Копнина Г. А. Оценочность // Бочкарёв А.Е. Семантический словарь. Красноярск, 2003. С. 174—180.

69. Солсо P. JI. Когнитивная психология. М.: Тривола, М: Либерия, 2002. 600 с.

70. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. М.: Академический проект, 2001. 990 с.

71. Степанов Ю. С. Семиологический принцип описания языка // Принципы описания языков мира. М. Наука, 1976. С. 17—38.

72. Степанов Ю. С. Семиотика: Антология / Сост. Ю. С. Степанов. Екатеринбург: Деловая книга, 2001. 702 с.

73. Степанов Ю. С. Основы общего языкознания. Изд. 2-е., М.: Просвещение, 1978. 278 с.

74. Степанова М. Д. Методы синхронного анализа лексики. М.: Высшая школа, 1968. 200 с.

75. Степанова М.Д., Чернышёва И.И. Лексикология современного немецкого языка: Учебник для ин-тов и фак-тов иностр. яз. М.: Высш. шк., 1986. 247 с. (на нем. яз.)

76. Страмной А. В. Газетный текст как источник неологизмов. Автореферат на соискание уч. степени канд. филол. наук. Волгоград: ВолГУ. "Волгоградский гос. ун-т", 2007. 22 с.

77. Сусов И. П. Семиотика и лингвистическая прагматика // Язык, дискурс и личность: Межвуз. сб. науч. тр. Тверь: Изд-во Тверск. гос. ун-та, 1990. С. 125—133.

78. Сухоплещенко Ю.Ф. Когнитивная структура прагматически ориентированных лексических новообразований (на материале британской прессы): автореф. дис. . канд. филолог, наук Текст. М., 1995. 22 с.

79. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и её экспрессивно -оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 26—51.

80. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М: Школа «Языки русской культуры», 1996. 284 с.

81. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 141 с.

82. Тогоева С. И. Психолингвистические проблемы неологии: Монография. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. 155 с.

83. Трошина Н.Н. Стилистические параметры текстов массовой коммуникации и реализация коммуникативной стратегии субъекта речевого воздействия // Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации. М.: Наука, 1990. С. 62—68.

84. Уфимцева А. А. Лексическое значение (принцип семиологического описания лексики). М.: Наука, 1986. 240 с.

85. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23.Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. С. 52—92.

86. Фрумкина Р. М. Психолингвистика: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издат. Центр Академия, 2001. 320 с.

87. Холодная М. А. Когнитивные стили: О природе индивидуального ума. М.: ПЕР СЭ, 2002. 304 с.

88. Чудинов А. П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1999—2000). Екатеринбург, 2001. 238 с.

89. Чудинов, А. П. Политическая лингвистика: учеб. пособие / А. П. Чудинов. М.: Флинта: Наука, 2006. 254 с.

90. Шевелёва ~Л. В. Лексикология "современного немецкого языка: Курс лекций: Учеб. пособие / Л.В. Шевелёва. М.: Высш. шк., 2004.240 с. (на нем. яз.).

91. Шуман А.Н. Манн // Новейший философский словарь. 3-е изд., испр. Минск: Книжный Дом, 2003. С. 589—590.

92. Шуманн И. Политический конфликт и языковая коммуникация // Язык и идеология. Реферативный сборник. М., 1987. С. 117—121.

93. Эко. У. "Отсутствующая структура". Введение в семиологию. ТОО ТК "Петрополис", 1998. 432 с.

94. Эко У. Открытое произведение. Форма и неопределённость в современной поэтике. СПб.: Симпозиум, 2006. 411 с.

95. Яцутко Д. Политическая метафора в СМИ: функции сообщения и воздействия, 2002 Электронный ресурс.- Режим доступа: URL: http: // www. teneta. ru/rus/de/dy metfunction. htm (дата обращения: 25.04.2006).

96. Bachem, R. Einfuhrung in die Analyse politischer Texte. 1. Aufl. Miinchen: Oldenburg, 1979. 177 S.

97. Bachrach P., Baratz M.S. Power and Poverty: Theory and Practice. New York, London, Toronto: Oxford University Press, 1970. P. 24—41.

98. Behagel, O. Die deutsche Sprache. 9. Aufl. Halle (Saale), 1953. 225 S.

99. Bergsdorf, W. Worter als Waffen. Sprache als Mittel der Politik. Stuttgart: BONN AKTUELL GmbH, 1979. 143 S.

100. Bertelsmann, G. Artikel „Persuasion" // Bertelsmann Lexikon Psychologie, 1995. Bertelsmann-Lexikon-Verlag, 1995. S. 356.

101. Blakar, R. M. Language as a Means of Social Power: Theoretical-Empirical Explorations of Language and Language Use as Embedded in a Social Matrix // Pragmalinguistics: Theory and Practice. J. L. Mey (Ed.). The Hague: Mouton, 1979. P. 131—169.

102. Braun, P. Tendenzen in der deutschen Gegenwartssprache. Sprachvarietaten. 4. Aufl., Verlag W. Kohlhammer. Stuttgart Berlin Koln, 1998. 265 S.

103. Hrsg.) Peter Lang GmbH. Europaischer Verlag der Wissenschaften. Frankfurt am Main. 2003. S. 131—151.

104. Coseriu E. Inhaltliche Wortbildungslehre // Brekle H.E, Kostovsky D. Per-spektiven Wortbildungsforschung. Beitrage zum Wuppertaler Wortbildungskolloqu-ium. Bonn, 1977. S. 48—61.

105. Dieckmann, W. Sprache in der Politik. Einftihrung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache. Heidelberg: Carl Winter Uni, 1975. 147 S.

106. Dieckmann, W. Politische Sprache. Politische Kommunikation: Vortrage, Aufsatze, Entwiirfe. Heidelberg: Winter, 1981. 279 S.

107. Dorsch, F., Hacker, H., Stapf Kurt H. u.a.(Hrsg.). Artikel „ Persuasion" // Psycholinguistisches Worterbuch, Bern, Gottingen, Toronto, Seattle, Hueber, 12. Auflage,1994. S. 733—736.

108. Eco, Umberto. Einfuhrung in die Semiotik. 9. Aufl. Munchen: Fink, 2001. 474 S.

109. Eichinger, L. Deutsche Wortbildung. Tubingen: Gunter Narr Verlag, 2000. 281 S.

110. Elsen, H. und Michel S. Wortbildung im Sprachgebrauch. Desiderate und Perspektiven einer etablierten Forschungsrichtung // Muttersprache №1,2007. S. 1—17.

111. Elsen, H. Neologismen. Formen und Funktionen neuer Worter in verschie-denen Varietaten des Deutschen. Gunter Narr Verlag. Tubingen. 2004. S. 199—204.

112. Feine, A. FuBballitis, Handyritis, Chamaleonitis. — itis- Kombinationen in der deutschen Gegenwartssparche. // Sprachwissenschaft (Hrsg. v. Th. Beck, R. Berg-mann, K. Donhauser). Heidelberg: Universitatsverlag WINTER, 2004. S. 437—463.

113. Fleischer, W., Barz, I. Wortbildung der deutschen Gegenwartssprache. 2.,durchges. und erg. Aufl. Tubingen: Niemeyer, 1995. 382 S.

114. Frank, K.: Sprachgewalt: Die sprachliche Reproduktion der Geschlechterhie-rarchie. Elemente einer feministischen Linguistik im Kontext sozialwissenschaftlicher Frauenforschung. Tubingen: Max Niemeyer, 1992. 169 S.

115. Fritz G. Historische Semantik. Stuttgart; Weimar: J. B. Metzler Verlag, 1998. 196 S.

116. Grosskopf, R. Uberall Blahdeutsch // Sonntagsblatt Nr. 8 vom 23.02.1997. Hamburg, 1997. 3—4 S.

117. Hamblin C.L. Imperatives. New York: Blackwell, 1987. 262 P.

118. Hannappel, H., Melenk, H. Alltagssprache. Semantische Grundbegriffe und Analysebeispiele. Munchen: Fink. UTB 800, 1984. 358 S.

119. Harras, G. Handlungssprache und Sprechhandlung. Eine Einfuhrung in die handlungstheoretischen Grundlagen. 2., durchges. u. erw. Aufl. Berlin;New York:De Gruyter.1983. 294 S.

120. Heller, D. Worter und Sachen: Grundlagen einer Historiographie der Fach-sprachenforschung. Tubingen: Narr, 1998. 230 S.

121. Herberg, D. Neologismen der Neunzigerjahre // Neues und Fremdes im deutschen Wortschatz: aktueller lexikalischer Wandel/hrsg. von Gerhard Stickel.-Berlin; New York: de Gruyter, 2001 (Jahrbuch./Institut fur Deutsche Sprache; 2000). S. 89—104.

122. Heusinger, S. Die Lexik der deutschen Gegenwartssprache. Eine Einfuhrung. WilhelmFink Verlag Munchen, 2004. 303 S.

123. Herbermann, Cl.-P. Wort, Basis, Lexem u. die Grenze zw. Lexikon und Grammatik. Eine Untersuchung am Beispiel der Bildung komplexer Substantive, Munchen: Fink, 1981. 384 S.

124. Hermanns, F. Deontische Tautologien. Ein linguistischer Beitrag zur Interpretation des Godesberger Programms (1959) der Sozialdemokratischen Partei Deutschlands // Klein, Josef (Hsg.): Politische Semantik, Opladen,1987. S. 69—149.

125. Hermanns, F. Schlussel-, Schlag- und Fahnenworter. Zu Begrifflichkeit und Theorie der lexikalischen „politischen Semantik" // Arbeiten aus dem Sonderfor-schungsbereich 245. „Sprache und Situation". Bericht Nr. 81. Heidelberg, Mannheim, 1995. S. 69—75.

126. Holly, W. Fernsehen und Streitkultur // J. Janota (Hrg.): Germanistik und Deutschunterricht im historischen Wandel. Tubingen: Niemeyer,1993. S. 57—66.

127. Jesensek, V.: Okkasionalismen. Ein Beitrag zur Lexikologie des Deutschen. Maribor (Zora) 1998. S. 121—138.

128. Kinne, M. Neologismus und Neologismenlexikographie im Deutschen // Deutsche Sprache 24. 1996. S. 327—358.

129. Klein, J. Politische Sprachstrategien. // O. Jarren, U. Sarcinelli, U. Saxer (Hrsg.): Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Hand-buchmitLexikon). 1997. S. 163—178.

130. Konerding K.-P. Frames und lexikalisches Bedeutungswissen: Untersuchun-gen zur linguistischen Grundlegung einer Frametheorie und zu ihrer Anwendung in der Lexikographie. Tubungen: Niemeyer, 1993. 492 S.

131. Koppersehmidt J. Allgemeine Rhetorik. Einfuhrung in die Theorie der Per-suasiven Kommunikation.-Stuttgart, Kohlhammer, 1973. 216 S.

132. Larson, Charles U. Persuasion: reception and responsibility. Wadsnorth Publishing Company. Belmont, Ca 1995. 253 P.

133. Lausberg, H. Elemente der literarischen Rhetorik. Ismaning, Hueber, 10. Auflage, 1990. 169 S.

134. Lay, R. Manipulation durch die Sprache. Wirtschaftsverlag Langen-Mul-ler/Herbig, 1977. 390 S.

135. Leinfellner, E. Der Euphemismus in der politischen Sprache. Duncker & Humblot GmbH, Berlin. 1971. 177 S.

136. Levinson, Stephen C. Pragmatik. 2., unv. Auflage. Max Niemeyer Verlag. Tubingen 2000. 476 S.

137. Liebrucks, B. Sprache und BewuBtsein. Bd. 1. Einleitung. Spannweite des Problems. Von den undialektischen Gebilden zur dialektischen Bewegung. Frankfurt a. M.1964. 560 S.

138. Link, J./ Link-Herr, U. Diskurs / Interdiskurs und Literaturanalyse, LiLi 77, 1990. S. 88—99.

139. MaaB, K. SpaBgesellschaft. Wortbedeuting und Wortgebrauch. Peter Lang GmbH. Europaischer Verlag der Wissenschaften Fr. am Main 2003. 255 S.

140. Malmquist, A. Kaufwut, Gesundheitswahn und Vergniigungssucht — zeit-kritische Wortbildungen im Deutschen mit Ausblick auf das Schwedische //

141. Muttersprache 1. Ulmea Universitet. Gesellschaft fur deutsche Sprache. 2006. S. 216—227.

142. Marchand H. Expansion, Transposition, and Derivation. La Linguistique, 1976, N.l // Dieter Kastovsky (ed.), Studies in Syntax and Word-Formations. Selected Articles by Hans Marchand, Miinchen: Wilhelm Fink. P. 13—26.

143. Motsch, W. Deutsche Wortbildung in Grundziigen.-Berlin; New York: de Gryter, 1999. 451 S.

144. Paronis, M. Also sprach Zarathustra: Die Ironie Nietzsches als Gestaltungs-prinzip. Bonn: Bouvser, 1976. 99 S.

145. Rickheit, G., Sichelschmidt, L., Strohner, H. Psycholinguistik. Stauffenburg Verlag Brigitte Narr GmbH, 2004. 202 S.

146. Rehbein, J. Komplexes Handeln: Elemente zur Handlungstheorie der Sprache / J. Rehbein. 1. Aufl. Stuttgart: Metzler, 1977. 377 S.162. 153. Sandig, B. Stilistik der deutschen Sprache. Berlin. New York: de Gryter 1986. S. 4—41.

147. Schelenz, B. Der politische Sprachgebrauch der „Republikaner" // Europai-sche Hochschulschriften. Reihe II. Deutsche Spr. Und Lit. Bd.1337. Peter Lang. Frankfurt am Main. Berlin. Bern. New York. Paris. Wien, 1992. 125 S.

148. Schiewe, J. Die Macht der Sprache: eine Geschichte der Sprachkritik von . der Antike bis zur Gegenwart.Munchen: Beck, 1998. S. 207—249.

149. Schippan, Th. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. Tubingen: Wolfgang Teubert (Hrsg.), 1992. 307 S.

150. Schmitz, U./ Schmidt, E., Sprache in modernen Medien. Einfuhrung in Tatsa-chen und Theorien, Themen und Thesen. Verlag GmbH & Co., Berlin 2004. 207 S.

151. Sowinski, В. Werbeanzeigen und Werbesendungen/ von Bernhard Sowinski. 1. Auflage. Munchen: Oldenbourg, 1979. 191 S.

152. Stockl, H. Werbung in Wort und Bild. Textstil und Semiotik englischsprachiger Anzeigewerbung. Reihe XIV. Peter Lang. Europaischer Verlag der Wissenschaften. Frankfurt am Main. Berlin. Bern. New York. Paris. Wien 1997. 299 S.

153. Teubert, W. Korpus und Neologie. // Neologie und Korpus. Wolfgang Teu-bert (Hrsg.). Tubingen: Narr, 1998. S. 129—170.

154. Weinrich, H. Linguistik der Luge. Verlag Lambert Schneider. Heidelberg, 1970. 79 S.

155. Winogradowa V., Gewalt in der Sprache und Sprache als Gewalt // Sprachli-che Strategien der Gewaltvorbereitung bei dem russischen Rechtsextremisten Shiri-nowski. Heidelberg, 1994. S. 123—131.

156. Wladova E. Okkasionelle Wortbildungen mit dem gleichen Stamm als Satz und Textverflechtungsmittel // Textlinguistik. Dresden. 1975. Nr. 4. S. 73—77.

157. Zochbauer, Franz. Manipulation und Macht. Hoheneck Verlag GmbH 47 Hamm. 1975. 167 S.

158. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

159. Александрова Т. С., Пригоникер И. Б. Neue Worter im 21. Jahrhundert, deutsch russisches Worterbuch. Москва: Астрель-АСТ-Хранитель. 2007. 285 с.

160. Бочкарёв А. Е. Семантический словарь. Н. Новгорода Деком, 2003. 200 с. .

161. Всемирная энциклопедия. Философия. М.: ACT, 2001. 1311 с.

162. Коломиец Е. А. Русско немецкий словарь современного молодёжного жаргона. Москва: Восток — Запад, 2006. 327 с.

163. Краткий словарь когнитивных терминов. Под общей ред. Е. С. Кубряко-вой. М.:МГУ. 1996. 245 с.

164. Новейший философский словарь. 3-е изд., испр. Минск: Книжный Дом, 2003. 1280 с.

165. Duden. Herkunftsworterbuch. Etymologie der deutschen Sprache. Band 7. Du-denverlag Mannheim Leipzig Wien Zurich 2001. 960 S.

166. Duden. Deutsches Universalworterbuch, 5., uberarbeitete Auflage. Dudenver-lag, Mannheim, 2003. 1892 S.

167. Duden. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache, 6. neu bearbeitete Auflage. Band 4. Dudenverlag Mannheim Leipzig Wien Zurich 1998. 912 S.

168. Schonfeld, E. Alles Easy. Ein Worterbuch des Neudeutschen. Verlag C.H. Beck, 1997. 175 S.3. СПИСОК источников

169. Anne Frank Tagebuch. Fassung von Otto H. Frank und Mirjam Pressler. Aus dem Niederlandischen von Mirjam Pressler. Fischer Taschenbuch Verlag. 12. Auflage: Januar 2008, Frankfurt am Main, Mai 2001. 316 S.

170. Brinx,Th., Kommerling, A. Alles Machos — auBer Tim! Alles Htihner — au-Ber Ruby! Ernst Klett Schulbuchverlag Leipzig Stuttgart Dusseldorf, 2004. 224 S.

171. Der Spiegel, Nr. 25 2005. "Uberleben im Dschungel".

172. Der Spiegel, NR. 18 / 2.5.05. "Der charmante Verbrecher".

173. Der Spiegel, NR. 45 / 30.10. 04. "Eine Zukunft, vier Szenarien".

174. Deutschland. Berlin. 6/2007. "Stadt mit vielen Nationalitaten", "Die Trendsetter von der Spree", "Die Hauptstadt fur Flaneure".

175. Deutschland. Forum fur Politik, Kultur und Wirtschaft. Europa 2007. Nr.6/2006. "Das Europa der Resultate", "Europa-Vorbereiter und Impulsgeber in der Umweltpolitik".

176. Die Welt 29.01.2001. "Die Warmduscher schlagen zuriick" von Peter Dausend.

177. Nun entladt sich der Volksspott iiber Hooligan-Schubser und BSE-Rind-Besteller- Kommentar.

178. Die Zeit Nr. 18 / 27. April 2006. "Der demokratische Sozialismus", "Trapattoni -Deutsch".

179. Gorski, Maxim. Gebrauchsanweisung fur Deutschland. Piper Verlag GmbH Munchen Zurich 1996. 146 S.

180. Kleine Zeitung, 06.01.1997. "Fabergitis.".

181. Neue Ruhr Zeitung, 29.07.09. "Alternativen zum Raubtierkapitalismus".

182. Noack, B. Bastian. M.: Иностранный язык, 2005. 351 c.

183. Richter, H. P. Damals war es Friedrich. Deutscher Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, Munchen. 2007. 172 S.

184. Schwanitz, D. Der Campus. RH Germany, 2005. 382 S.

185. Stern Nr. 20 / 10.05.2007. "Eklat im Elysee Palast".

186. Stern Nr.20/ 10.05.2007. "Schatten Minister Paul Kirchhof wird zum Risiko fur die Union".

187. Todd, E. Weltmacht USA. Ein Nachruf. Piper Verlag GmbH Munchen. 2003. 265 S.

188. URL: http://www. rp-online. de/hps/client/opinio/public/pjsub/production long. hbs?hxmainobjectid ( дата обращения: 26.02.2005).

189. URL: http: // welt.de vom (дата обращения: 15.04. 2005 ).

190. URL: http: // www. welt. de. "SpaBgesellschaft" (дата обращения: 26.02. 2005).

191. URL: http: // www. welt-online, de. Global Viewpoint von Nathan Gardels 11. August 2008 (дата обращения: 23.05. 2009).

192. URL: http: // www. wikipedia. org/wiki/Frauenheld ( дата обращения: 26.04.2009).

193. URL: http: // www. berlinonline. de/berliner-zeitung/archiv/.bin/dump. fcgi/2000/ 1106/none/index. html (дата обращения: 26.02.2005).

194. URL:.http: // www. muskelbody. info / forum/ sonstiges-fun/ 4776 -gIatzerasieren.html (дата обращения: 26.02.2005).

195. URL: http: // www. rp-online. de/news/lokales/duisburg (дата обращения: 26.07.2007).

196. URL: http: // www. siiddeutsche. de/ "Urteil wegen Teufelsaustreibung. Qualvoller Tod am Kreuz PANORAMA" (дата обращения: 25.06.2009).

197. URL: http: // www. sueddeutsche. de/kulml (дата обращения: 06.11.2007).

198. URL: http: // www. welt, de/politik/ von Michael Stunner 12. August 2008 (дата обращения: 15.07.2009).

199. URL: http: // www. zeit. de/2000/40/Politik/200040apokalypse. html (дата обращения: 18.07.2006).

200. URL: http: // www. bissige liberate, com/2007 (дата обращения: 26.02.2005).

201. URL: http: // www. sgipt. org/gopt/difipsy/vttyp/dbb0.htm (дата обращения: 26.02.2005).

202. URL: http: // www. 2. tagesspiegel. de /archiv/2001/11/29/ak-me/ "Der bizarre Aufstieg des Milliardars Donald Trump zum Medienstar" (дата обращения: 26.02.2005).

203. URL: http: // www. spiegel. de/spiegel/0,1518,druck-361117,00html (дата обращения: 19.03.2007).

204. URL: http: // www. politikarena. eu/sitemapl-12923.html. "Unsere und andere Krisen". (дата обращения: 30.01.2009).

205. Vanity Fair Nr. 35—23. August 2007. "Kinderheim de luxe", "100 Tage Raserei".

206. Vitamin de, nr. 31 / Sommer 2007. "Russlanddeutschen".

207. Vitamin de, nr. 41 / Sommer 2009. "In und Out. Handy als Ghettoblaster", "Superwahljahr".

208. Welt des Wissens /Р. M. Mai 2008. " Ultimative Lustverstarker .".

209. WIENERIN Marz 2006, NR. 198. " Spiel's noch mal, Suri4. ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

210. MT — манипулятивная тактика1. РА — речевой акт1. ПС производное слово