автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Казанское губернаторство первой половины ХiХ века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Казанское губернаторство первой половины ХiХ века"

4846597

На правах рукописи

Бикташева Алсу Назимовна

КАЗАНСКОЕ ГУБЕРНАТОРСТВО ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА: АНТРОПОЛОГИЯ ВЛАСТИ

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

1 9 МАЙ 2011

Казань-2011

4846597

Работа выполнена на кафедре отечественной истории ФГАОУВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Научный консультант:

доктор исторических наук, профессор

Вишленкова Елена Анатольевна

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Каменский Александр Борисович

доктор исторических наук, профессор Любичанковский Сергей Валентинович

доктор исторических наук, профессор Литвин Алтер Львович

Ведущая организация:

Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан

Защита состоится 16 июня 2011 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.081.01 при ФГАОУВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет» по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, д. 18, корп. 2, ауд. 1113.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. Н.И. Лобачевского Казанского (Приволжского) федерального университета по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, д. 35.

Автореферат разослан « » 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент

Д.Р. Хайрутдинова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Проблема построения вертикали власти в условиях дискретного культурного и политического пространства, организации эффективного управления отдаленными от центра регионами актуальна для России до сих пор. Она напрямую связана с вопросами оптимизации административного аппарата, рационализации его функций. В настоящее время в нашей стране действует губернаторская модель государственного управления. Легко было бы предположить, что реконструкция имперской практики связана со знанием и привлекательностью исторического опыта. Однако изучение исследовательской литературы и высказываний на эту тему современных политиков убеждает в том, что российское интеллектуальное сообщество слабо «владеет» данной темой. У нас до сих пор нет аналитического обобщения российского опыта губернского управления, и особенно явно ощущается дефицит знания о характере взаимодействия губернаторов как представителей центральной («коронной») власти с местными элитами.

Выбранный в данном диссертационном исследовании ракурс освещения темы фокусирует внимание на региональной специфике, практиках управления, на казуальных и системных сбоях в управлении Казанской губернией первой половины XIX века. Такой подход позволяет рассмотреть проблему взаимодействия центра и периферии через реалии жизни конкретной губернии, сквозь призму «человеческого фактора». Кроме того, наличие в Российской империи разных моделей управления территориально-административными единицами делает опыт каждой из них уникальным, необходимым для воссоздания имперской целостности.

В названии диссертации присутствуют два аналитических понятия: «губернаторство» и «антропология власти». Первое используется в отечественной исторической науке для обозначения комплекса проблем и явлений, связанных с региональным управлением. Второе понятие применяется сторонниками исторической антропологии для анализа политической и административной культуры1. Мне они помогают передать специфику изучаемой темы, посвященной реконструкции адми-

1 Кром М. М. Политическая антропология: новые подходы к изучению феномена власти в истории России // Ист. записки. М., 2001. Вып. 4 (122). С. 370-397; Антропология власти: хрестоматия по политической антропологии / сост. В. В. Бочаров. СПб., 2006. Т. 1: Власть в антропологическом дискурсе; 2007. Т. 2: Политическая культура и политические процессы; Гу-зенхова Т. С. Антропология власти. Юлия Тимошенко. М., 2010.

нистративной и политической культуры казанских губернаторов, а также их окружения.

Объектом изучения в данном диссертационном исследовании служит феномен регионального управления в Российской империи первой половины XIX века. Предметом анализа являются практики властвования казанских губернаторов, созданные ими тексты и иные свидетельства их управленческой деятельности.

Хронологические рамки темы заданы логикой дореформенного развития страны (1801-1864). Нижняя временная граница охватывает процесс внедрения министерской системы управления, кардинально изменившей должностное положение губернатора. Верхняя граница связана с последствиями земских преобразований в череде реформ 1860-1870-х годов, повлекших за собой создание новых органов самоуправления, финансовых и судебных учреждений. Эти изменения существенно повлияли на объем и характер губернаторской власти. Качественными характеристиками системы управления этого периода являются: уплотнение административной сети, учет региональных различий в правовой практике, создание организованного государства посредством усиления централизации управления, профессионализации политики, усложнения бюрократической структуры.

Территориальные границы исследования заданы действием «Общего Учреждения Губернского», причислившего Казанскую губернию (в числе других 49) к губерниям «европейской России». В культурном отношении она находилась на пограничье христианского и мусульманского миров, в хозяйственном - была одним из характерных для Поволжья аграрных регионов с промышленно-развитым городским центром. Казанская губерния являла собой одну из «узловых» административных единиц в империи. Она отличалась поликонфессиональным и полиэтническим составом населения. Её столица в изучаемый период стала университетским центром самых больших в России светского и духовного учебных округов, столицей епархии. В делопроизводственных материалах она именовалась внутренней губернией. В современной исследовательской литературе ее определяют как внутреннюю периферию.

Целью исследования является выявление специфики дореформенной административной культуры Российской империи на основе анализа комплекса делопроизводственных материалов, относящихся к казанскому губернаторству первой половины XIX века.

Ее достижение потребовало решения следующих задач:

• собрать источники, позволяющие осветить тему в данном ракурсе;

• восстановить историю бытования темы в исторической науке и смежных ей дисциплинах;

• проанализировать нормотворчество верховной власти, регулирующее деятельность губернаторов, объем их власти и социальный статус в империи;

• изучить механизм кадровых назначений и смещений губернаторов;

• исследовать направления служебной деятельности начальника Казанской губернии и выделить в них несанкционированные инициативы;

• раскрыть семантику губернаторских репрезентаций, их значение для расширения ресурсов власти;

• оценить опыт административного надзора за действиями казанских губернаторов.

Методология исследования базируется на общенаучных принципах развития, взаимосвязи, историзма и системности. Из числа общеисторических методов в диссертационном исследовании нашли применение историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типо-логический, а также весь арсенал собственно источниковедческих методов, используемых для проверки достоверности и репрезентативности источников.

Историко-генетический метод реализован путем выявления изменений в институте губернаторства за первую половину XIX века, в кадровом составе изучаемого региона, в направлениях практической деятельности конкретного лица, в содержании подаваемых проектов и должностных записок. Результаты его применения излагаются в описательной стилистике.

В данной диссертации широко применялся историко-сравнительный метод. Основные параметры функционирования казанской губернской администраций сопоставлялись, во-первых, с другими современными ей регионами, а во-вторых, с наблюдениями по более ранним и более поздним периодам. Это позволило обнаружить динамику и преемственность управленческой политики казанских начальников изучаемого периода, встроить ее в общероссийский контекст, выявить региональную специфику.

Историко-типологический метод использован для обнаружения подобия. В качестве интегральных показателей в данном исследовании фигурировали: законодательная база, материальная обеспеченность гу-

бернаторской должности, структура отчетной документации, надзорная деятельность госучреждений.

Поскольку предметное поле данного диссертационного исследования охватывает проблемы официального и неофициального властвования, диалога властей и населения, рутины повседневного управления, легализации властных претензий, межличностных отношений, то сугубо исторические подходы в изучении губернаторской проблематики дополнялись методическими разработками смежных гуманитарных дисциплин, которые позволяют антропологизировать историческое исследование. Подход к «человеческому измерению» власти, ранее свойственный лишь политической антропологии, является относительно новым для отечественной историографии и потому побуждает описать ключевые методы.

Для разработки заявленной темы эффективным оказался ресурсный подход, предложенный французским социологом П. Бурдье2. Он предполагает учет и оценку различного рода ресурсов или символических капиталов, которыми обладают индивиды и которые они задействуют либо не задействуют в своих целях. На мой взгляд, значимость такого «капитала» для российского чиновника становилась решающей в момент их выбора, а в случае с губернатором - в момент его назначения, а также для интеграции в новой культурной среде. К накоплениям «социального капитала» можно отнести: полученное образование, родовые и семейные связи, столичные знакомства, движимое и недвижимое имущество, военный и управленческий опыт, награды и репутацию. В процессе исследования выявилось, что данные накопления верховная власть изучала и учитывала в ходе кадровых назначений.

Для интерпретации собранного источникового материала я использовала теорию социальных «полей», которая акцентирует внимание на поведенческих стратегиях индивида в культурной среде. Согласно Бурдье, «социальные поля» имеют свою динамическую структуру, в которой вновь прибывший в Казань и желающий быть интегрированным в местное общество губернатор должен был научиться ориентироваться и двигаться. А это предполагало выявление интересов и тактики действия местных элит, а также выработку индивидуальной стратегии, обеспечивающей успешность интервенции.

Для меня оказалась важной теория Мишеля де Серто, согласно которой «стратегия власти» по регулированию той или иной ситуации всегда наталкивается на тактики «сопротивления», идущие «снизу» и

2 См., в частности: Bourdieu P. The forms of capital // Handbook of theory and research for the sociology of education / edited by John G. Richardson. New York, 1986. P. 241-258.

стремящиеся переиграть ситуацию в свою пользу. Нельзя сказать, что это полное откровение для историков, но Серто типологизировал подобные тактики, что позволило обнаружить их признаки в изучаемых мною источниках.

Концепция «дисциплинарной власти» Мишеля Фуко сфокусировала мое внимание на особенностях функционирования власти в эпоху Просвещения. Это специфический период, когда власть стала выражать себя через определенные «техники»: с помощью не закона, а норм, посредством контроля, а не наказания, выходя за пределы государственного аппарата управления. Эта концепция выводит понимание власти из юридической области, где она обычно присутствует в качестве упо-рядочивателя социальных отношений. Фуко анализировал тонкие властные отношения, которые пронизывают все сферы общества и порождают определенные типы деятельности и коммуникации. Такой подход позволил мне увидеть неравномерное распределение власти внутри политического дискурса, обратить внимание на интенсивность и значение письменных коммуникаций внутри него.

Источниковой н историографической основам диссертации посвящена специальная глава. Критерием отбора научных публикаций и архивных документов служило, с одной стороны, стремление максимально широко охватить изучением пространство государственной власти в Российской империи, а с другой - сосредоточиться на наименее исследованных аспектах темы. И поскольку призмой изучения в данной работе служил Человек власти, то я искала и собирала письменные и материальные свидетельства его мыслей, желаний, действий, страхов и повседневных забот, а также реакции на его решения современников.

Основные положения, выносимые на защиту

Губернатор и коронная власть

• В начале XIX века правовой статус губернатора оставался нечетким, так как он создавался из политических решений, принятых в разных условиях и на широком временном протяжении (Наказы 1728 года, 1764 года и Учреждение о губерниях 1775 года). Кроме того, министерская реформа (1802-1811 гг.) превратила былого «хозяина губернии» в чиновника Министерства внутренних дел. Находясь официально в подчинении Сената и подвергаясь сенатским проверкам, губернаторы были поставлены под контроль сразу нескольких министерств. Таким образом, в период адаптации на русской почве заимствованного

из западных реалий министерского управления институт губернаторства функционировал в условиях недооформленной исполнительной вертикали власти.

• В начале XIX столетия письменные жалобы верховной власти от населения перестали быть простым уведомлением государственных органов. Они стали своеобразной формой участия обывателей в управлении империей. Данная практика общения власти с подданными стала результатом наделения Сената функциями административной юстиции. На жизни губерний это отразилось в реакции официального Петербурга на получаемые жалобы в виде сенаторских ревизий, которые надолго парализовывали деятельность губернского правления и довольно часто оканчивались увольнением главы губернии.

• Материалы этих ревизий свидетельствуют о том, что политическое пространство империи было буквально пронизано диалогами властей разного уровня. Участие в разборе конфликтов губернаторов с местным дворянством довольного большого числа официальных лиц и ведомств должно было создавать у обывателей эффект всевидящей и карающей несправедливость власти. В реальности же такая управленческая практика привела к ослаблению представительства коронной власти в регионах.

• Возникшее на этой почве двоевластие между губернаторами и предводителями дворянства поддерживало многолетние противоборства губернской администрации и представителей разных социальных групп, вовлеченных в борьбу за репутации и интересы. В Казани всё это привело к административному кризису, который сопровождался частой сменой гражданских губернаторов и падением престижа этой должности.

• В этой связи попытки Александра I ввести во «внутренних губерниях» генерал-губернаторскую модель управления, а также учреждение института военных губернаторов при Николае I могут быть рассмотрены как компенсаторные усилия. Очевидные сбои в министерском механизме государственного управления подвигали верховную власть к ремиссии авторитарных форм местного управления, к замене публичных разбирательств практикой тайных жандармских наблюдений.

• «Наказ гражданским губернаторам» от 3 июня 1837 года зафиксировал правовыми средствами сложившийся в административной практике порядок, сделав правителя губернии «главным блюстителем политических интересов государства и решителем самых мелких вопросов местного благоустройства». Однако провозглашенные в «Нака-

зе» полномочия не были обеспечены реальными возможностями. Безмерная широта должностных обязанностей свидетельствует об институциональной аморфности системы губернского управления. Она возникла в условиях острого дефицита профессиональных управленцев и неразвитости гражданского самоуправления.

• Судя по законодательным актам и распорядительным документам первой половины XIX века, объединенные усилия нескольких поколений российских губернаторов привели к существенному изменению имперской региональной политики. Верховная власть повернулась от стремления к унификации регионов, игнорирования их специфик (александровская эпоха) к признанию и изучению их особенностей (николаевское царствование). Во второй четверти XIX века император предпочитал видеть на губернаторском посту человека, знающего вверенный ему край и умеющего использовать это знание для управления им в интересах империи.

Губернатор и его губерния

• Правители губернии, присланные в Казань из Петербурга, как правило, вызывали у местной дворянской верхушки реакцию отторжения. Автоматизм такого стойкого неприятия указывает на наличие в российской административной культуре первой четверти XIX века серьезного дефекта. И это было то, с чем верховная власть не могла справиться посредством законодательства и институциональных реформ. Разрешение конфликта между политическими и локальными элитами произошло в правление Николая I посредством признания правительством и учета норм обычного права. Идеология «особого пути» позволила верховной власти интегрировать в рационалистическую (западную) систему управления нормы традиционных отношений (в том числе местные клановые связи).

• В идеале верховная власть желала, чтобы направленный в столицу губернии сановник не был подчинен местным элитам и зависел только от правительства. Однако выделенные на его содержание средства не обеспечивали такой независимости и статусного поведения. Зазор между декларацией и реальностью интерпретировался начальниками губерний как недостаточное внимание правительства к данному региону. В таких обстоятельствах отдельные кандидаты сразу отказывались от почетного, но весьма невыгодного назначения, а были и те, кто компенсировал правительственное невнимание местными выгодами.

• В условиях весьма протяженного имперского пространства его государственное единство поддерживалось не только административной

сетью, но и расставленными по нему символическими знаками. Выдержанная в едином архитектурном стиле символика присутственных мест создавала у современников ощущение общности имперской территории и эффект повсеместного присутствия верховной власти. В этой связи губернаторский дом относился не к частной сфере, а был знаком представительства его обитателей. Вплоть до 1830-х годов дома казанских гражданских губернаторов располагались хоть и в центральной части города, но среди прочих домов местного дворянства. В 1840-е же годы новый респектабельный губернаторский дворец был отстроен на территории Кремля.

• В александровское правление административная инициатива считалась обязанностью главы губернии. Администраторы этого времени не боялись брать на себя ответственность и принимать нетривиальные решения. Казанские губернаторы той поры ощущали себя представителями просвещенной власти, покровителями учебных заведений и городских обывателей. Перед лицом верховной власти они выступали защитниками интересов губернии, а перед лицом влиятельных местных дворян - защитниками интересов монархии. Такой дуализм побуждал их регулярно сообщать в Петербург информацию о местных условиях жизни и делать предложения по ее улучшению.

• В николаевское время губернатор обрел более стабильное положение, но стал ощущать себя профессиональным функционером. Унифицированная министерская вертикаль лишила его права на стратегическое видение. В этой ситуации основным каналом губернаторского влияния на государственную политику в регионе оставались ежегодные отчеты. В них начальники губернии вписывали не только ответы на интересующие МВД вопросы и заполняли статистические таблицы, но и давали обоснование местных нужд. Эти данные позволяли губернаторам обращаться в правительство с различного рода ходатайствами, ссылаясь на объективные потребности региона.

• Анализ письменных стратегий управления позволяет заключить: в первой четверти XIX века эффективность службы губернатора определялась по количеству решенных его правлением «бумажных дел». С 1840-х годов она стала оцениваться по экономическим показателям развития губернии.

• Содержание исходящих бумаг из казанской губернской канцелярии подводит к пониманию, что реальная власть губернатора сосредотачивалась в хозяйственно-полицейской сфере. Приоритетными направлениями его служебной деятельности являлись охранение спокой-

ствия, пожарное и санитарное благоустройство губернской столицы и уездных городов.

• Многолетний опыт российских губернаторов в лоббировании региональных интересов создали им представительскую репутацию. Этот политический потенциал был успешно использован правительством Александра II при подготовке и проведении отмены крепостного права. Тогда казанские губернаторы сыграли важную роль в налаживании позитивного диалога верховной власти и местного дворянства.

Новизна и научная значимость исследования определяются выбранным подходом к изучению власти губернаторов и сформированным в результате многолетнего архивного поиска комплексом источников. Полагая, что эффективность института региональной власти зависит не только от системообразующего, но и от личностного фактора, я шла в изучении губернаторства от его субъекта - то есть от личности и действий губернатора. Такой подход в современном социогумани-тарном знании обозначается как антропологический. Он позволил мне предложить новое прочтение механизма включения института губернаторства XVIII века в министерскую модель управления XIX столетия. Следуя логике выбранного ракурса, в диссертации уделено особое внимание принципам губернаторских назначений, роли в них протекции, стратегиям укоренения в «окружающую» социальную среду приезжих чиновников, реконструкции межличностных отношений, анализу неформальных ресурсов власти у представителей присутственных мест.

Диссертация является первым комплексным исследованием, которое специально посвящено казанским губернаторам. В ней оценен формально-юридический и человеческий потенциал местного губернаторства, выявлено участие каждого конкретного администратора в развитии хозяйственно-экономической и культурной жизни данного региона империи. Кроме того, изучение ежегодных отчетов и прочих делопроизводственных текстов, направленных из Казани в Петербург, позволило выявить специфику Казанской губернии, вернее, видение этой специфики локальной и верховной властями.

Собранные воедино в данном исследовании, но в реальности, хранящиеся в разных архивохранилищах источники вскрыли картину постоянных конфликтов, интриг и взаимодействия казанских губернаторов с местным дворянством, чиновниками иных ведомств и купечеством. В этой связи интригующим является сюжет о легальных и нелегальных способах групповой борьбы, личных трагедиях вовлеченных в нее людей.

Впервые в научный оборот вводится значительный пласт документов ранее неизвестных, позволяющих по-новому увидеть жизнь людей власти в провинциях Российской империи.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов для дальнейшей разработки комплексной проблемы развития местного управления дореформенной России. Обоснованное в диссертации понимание антропологии губернской власти может быть применимо к другим историческим периодам, регионам и уровням власти, а полученные результаты могут стать основой компаративных исследований. Теоретические положения диссертации и зафиксированный практический опыт управления казанских губернаторов может быть учтен в современном государственном строительстве.

Аналитическая часть и конкретно-исторический материал, содержащиеся в исследовании, предлагается использовать при написании обобщающих работ по политической истории Российской империи, по исторической антропологии, при подготовке лекционных курсов, спецкурсов по истории политической культуры Российской империи, а также в краеведческой работе. Собранный биографический материал будет полезен при подготовке различного рода справочных и энциклопедических изданий, музейных выставочных экспозиций.

Основные положения и выводы диссертационного исследования прошли апробацию на международных, всероссийских, региональных и иных научных мероприятиях, проходивших в 2002-2010 гг. в Москве, Санкт-Петербурге, Белгороде, Чернигове и Казани. Основное содержание диссертации нашло отражение в 33 научных публикациях, в том числе 2-х монографиях, в 10 журнальных статьях, входящих в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Минобрнауки России для публикации основных результатов докторских диссертаций по направлению «История». По итогам конкурса на лучшее печатное издание Казанского государственного университета 2009 года монография «Казанские губернаторы в диалогах властей» была удостоена первого места. Автором разработаны и читаются на историческом факультете Казанского (Приволжского) федерального университета специальные курсы лекций «Казанские губернаторы» и «Губернское административное управление в Российской империи». По тематике данного исследования осуществляется научное руководство курсовыми и дипломными работами студентов.

Структура диссертации состоит из введения, пяти глав, выводов, списка использованных источников и литературы, 5 приложений. Изложение ведется в проблемно-хронологическом ключе, что позволило проследить эволюцию губернаторского управления, сосредоточиться на отдельных практиках, выявить участие казанских губернаторов в социально-экономической и политической жизни губернии в исследуемый период.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обоснована актуальность темы, определены объект и предмет исследования, его хронологические и территориальные рамки, сформулированы цель и задачи, определены методологические основы диссертации, ее научная новизна и практическая значимость, отражена апробация работы, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Источники и история изучения темы» доказана возможность решения поставленных задач на выявленном корпусе источников, реконструирована историография проблемы.

В разделе «Источники и их интерпретация» охарактеризован информационный потенциал привлеченного массива разнообразных источников, как официального, так и частного происхождения, опубликованных и находящихся в архивохранилищах. Типологически их можно подразделить на законодательные акты, материалы официального делопроизводства, документы личного происхождения, материалы периодической печати. Изучение всей совокупности перечисленных текстов, зафиксировавших административный опыт казанских губернаторов, убеждает в возможности их интерпретации как продукта жизнедеятельности единого политического организма. Это намерение определило структуру данного параграфа. В нем раскрываются критерии отбора текстов, специфика их свидетельств, способы извлечения из них прямых и скрытых смыслов. В диссертации изучались комплексы документов из семи федеральных (РГИА, РГАДА, ГАРФ, РГВИА, РГА-ЛИ, ОПИ ГИМ, ОР РНБ) и двух республиканских (НА РТ, ОРРК НБ КФУ) архивохранилищ. В общей сложности анализу подверглось более 260 единиц хранения, извлеченных из 48 архивных фондов.

Обращение к законодательным актам было порождено стремлением выявить нормативные основания деятельности российских губернаторов, правовые акты, регулировавшие их социальный статус и объем должностных полномочий. Выявление этой группы источников осуще-

ствлено посредством фронтального прочтения первого и второго выпусков «Полного собрания законов Российской империи», В данный источниковый комплекс вошли «Высочайшие указы и повеления», утвержденные императором мнения и решения Государственного Совета, Комитета министров, Правительствующего сената. Критерием отбора служила губернаторская тематика. Сквозное прочтение законодательства изучаемой эпохи позволило реконструировать политический контекст, в котором происходила рационализация имперского управления, вписать в него идеи, официальные мнения, а также опыты, повлиявшие на должностную эволюцию начальника губернии, конкретизировать механизмы взаимодействия института губернатора с центральными органами власти, местным общественным самоуправлением.

Но «дух законов» нельзя отождествлять со средой и реальными условиями их циркуляции. Изучение локальной административной реальности позволило увидеть зазоры между намерениями и действительностью, исследовать механизмы адаптации правительственной политики к обстоятельствам и особенностям отдельной губернии. Для этого были привлечены обширные делопроизводственные материалы, сгруппированные по ведомственному признаку. Комплекс документов МВД составили: формулярные послужные списки казанских губернаторов, министерские предписания и циркуляры, донесения (рапорты) казанских губернаторов, их должностные записки, обзоры губернии, «Всеподданнейшие отчеты», полуофициальные письма и прошения.

Отдельной разновидностью министерского делопроизводства являются циркуляры. Они содержат приказы и описание породивших их административных ситуаций, а также объяснение логики спускаемых решений. Их совокупность дает представление об административных ресурсах МВД, о механизмах принятия решений. В качестве подзаконных нормативных правовых актов циркулярные письма выпускались в XIX веке отдельными брошюрами и тематическими сборниками3. Эти документы в изобилии встречаются в фондах губернских архивохранилищ. Они, в свою очередь, провоцировали создание иных текстов. Например, донесения {рапорты) губернаторов, как правило, были ответом на предписания, спускаемые вышестоящим начальством. Такой

3 Сборник циркуляров и инструкций МВД с учреждения министерства по 1 октября 1853 года. СПб., 1854. Т. 1; Сборник циркуляров и распоряжений Министерства внутренних дел, относящихся до гг. губернаторов, вице-губернаторов, советников губернских правлений, канцелярий гг. губернаторов, губернских типографий, строительных и врачебных отделений с 1858 по 1896 год / сост. кн. В. П. Урусов. М., 1896.

подход позволил восстановить канву внутриведомственных коммуникаций.

Самым объемным источником в этой группе являются «Всеподданнейшие отчеты» казанских губернаторов. Изучение отчета не только как ведомственного, но и как авторского текста позволило открыть его дополнительные источниковые возможности. Фронтальное прочтение выявленных в архиве МВД 38 отчетов и обозрений по Казанской губернии дало возможность определить приоритетные направления в деятельности начальника губернии, установить преемственность управленческих стратегий, оценить персональный вклад в развитие губернии. В них описывались «нужды» и трудности управления «вверенной губернией», предлагались меры по их преодолению. Рассмотрение губернаторского отчета в качестве средства общения центра с периферией и вместе с тем одного из способов контроля позволяет говорить о реакции верховной власти на донесения и инициативы губернаторов. Структурные изменения губернаторской отчетности (1828, 1837, 1842, 1853 гг.) позволяют судить о направленности диалога центра и периферии, исследовать технологии министерского управления.

Помимо отчета инициативы губернаторов зафиксировали полуофициальные письма, должностные записки и проекты, направленные «начальствующим лицам», то есть в различные комитеты, комиссии, а иногда и непосредственно императору. Мотивация таких писем была сугубо деловая. Они несли в себе информацию субъективного, доверительного, патронажного свойства. Как правило, данные послания рождались в обстоятельствах вступления в должность, после проведенного обзора губернии, на пике конфликта. Чаще всего они адресовались тому сановнику, в участии которого особо нуждались губернаторы в чрезвычайных обстоятельствах.

Особую информационную ценность для освещения реформаторских взглядов казанских губернаторов имеют их политические проекты. В данном случае я имею в виду проекты П. П. Пущина «о нуждах, недостатках и пользах общих»4; И. А. Толстого «об устройстве казанской градской полиции»5; И. А. Боратынского «о предложении ряда мероприятий по освобождению крестьян»6, «о содействии успешному ходу управления»7. Наличие подписи губернатора на официальных бумагах (отчетах, должностных записках и проектах и т.д.) являлось для меня формальным основанием считать их авторским текстом. Такой подход

4 РГИА. Ф. 1341. Оп. 1. Д. 282. Л. 6-10.

3 РГИА. Ф. 1286. Оп. 2. Д. 308. Л. 1-65.

6 РГАДА. Ф. 1609. Оп. 1. Д. 145. Л. 1-8.

7 НА РТ. Ф. 1. Оп 2. Д. 1205. Л. 1-48.

позволил выявлять «персональный голос» начальника губернии в делопроизводстве и благодаря этому реконструировать несанкционированные инициативы.

Уловить в официальных источниках неартикулированные сведения о российских губернаторах не просто. Власть не любит рассказывать нелицеприятные вещи о себе. Лишь в случае отставки или в результате перевода на другое место службы можно обнаружить сведения о профессиональных качествах правителя губернии, стиле его руководства, умении ладить с должностным и выборным окружением. Административными нарушениями губернаторов занимался I департамент Сената. Этот порядок вещей побудил меня обратиться к сенатскому делопроизводству.

В исследуемый период ревизии Сената стали регулярным явлением как для империи в целом, так и для отдельных губерний8. Подобные проверки различались по срокам, целям и масштабам, но неизменным поводом для их проведения служили письменные жалобы и доносы о «злоупотреблениях» местных властей. В Поволжье большая часть таких проверок пришлась на Казанскую губернию9. Изыскание материалов казанских ревизий выстраивалось в соответствии с логикой их оседания в архивах различных ведомств и инстанций. В результате документы сенатского делопроизводства оказались рассредоточены по разным архивохранилищам. Чтобы объединить их в единый комплекс, в диссертации были задействованы материалы из фондов Российского государственного исторического архива - комитета министров (ф. 1263), первого департамент Сената (ф. 1341), министерств юстиции (ф. 1405), внутренних дел (ф. 1282, 1284, 1286), народного просвещения (ф. 733). По счастливому стечению обстоятельств в архиве Республики Татарстан (НА РТ, ф. 168) отложилась коллекция следственных дел первого департамента Сената за период с 1799 по 1840 годы. Этот локальный осколок сенатского делопроизводства дал возможность восполнить лакуну фонда Министерства юстиции, реконструировать события, предшествующие назначению проверок в Казань, довести исследуемые сюжеты до приговоров Сената. На губернском уровне отдельные документы ревизий можно обнаружить в фондах канцелярии губернатора и губернского правления (НА РТ, ф. 1, 2).

Помимо следственных дел материалы ревизий содержат информацию о численности населения, о качестве земель, состоянии путей сообщения и многое другое. Они включают в себя копии различных за-

8 См!: История Правительствующего Сената... Т. 2. С. 596-600; Т. 4. Прил. С. 503-508.

9 Там же. Т. 4. Прил. С. 513-515.

просов, выписки из следственных дел, обвинительные заключения прокуроров, статистику решенных и нерешенных канцелярских дел, рапорты о состоянии управления, проекты и рекомендации по его совершенствованию, сведения о вскрытых административных недостатках и злоупотреблениях. Нерасторопность и медлительность судопроизводства растягивали рассмотрение и завершение дел на несколько лет (в среднем губернаторские дела решались Сенатом от 5 до 6 лет). Фронтальный способ изучения следственных материалов позволил отследить судьбы казанских губернаторов и других губернских чиновников, оказавшихся под следствием, выявить мотивы и способы их увольнения, казусы неформального властвования, разобраться в противоборстве интересов дворянских группировок с местным правительством. Реализация этой трудоемкой задачи потребовала совмещения «разорванных» во времени и разбросанных по различным ведомственным архивам сведений о состоянии власти в Казанской губернии. В диссертации впервые проанализированы материалы шести полномасштабных ревизий Сената.

Во второй четверти XIX века Сенат своих ревизоров в Казань не направлял. С воцарением Николая I административный надзор изменил свою направленность, отныне предпочтение отдавалось негласному наблюдению жандармских штаб-офицеров. Коммуникативное пространство губернских властей стало наполняться их сводками и донесениями. Задействованные в исследовании материалы жандармского делопроизводства дают представление о способах и степени осведомленности III Отделения СЕИВК относительно положения местных властей. Просмотр донесений жандармских штаб-офицеров, погодных отчетов III Отделения, материалов секретного отдела (ГАРФ, ф. 109) позволил собрать комплекс документов, характеризующих административную жизнь Казанской губернии по итогам последней тотальной ревизии Сената до отмены крепостного права. В жандармском делопроизводстве можно обнаружить персональные характеристики казанских губернаторов, сведения об их служебной и приватной жизни, оценки политических взглядов, описание отношений с вышестоящим начальством и подчиненными, мнения «местного общества» об отдельных губернских чиновниках.

Культурный контекст жизни губернатора в Казани реконструировался на основе документов личного происхождения (дневников, писем, мемуаров современников) и газетных публикаций. Исследованные материалы периодической печати можно разбить на официальные губернские органы печати - «Казанские известия» (1811-1820), «Ка-

занские губернские ведомости» (1838-1863), а также отдельные местные10 и центральные ведомственные издания11. Информационный ресурс этой группы источников предоставил возможность отследить складывание общественного мнения, формирование представлений об идеальном руководителе губернии. Сплошному просмотру были подвергнуты 1352 номера «Казанских ведомостей» с 1838 по 1863 годы. Провинциальная газета, являясь официальным органом местной власти, была призвана информировать население о распоряжениях и действиях губернского правления и его руководителя. Создавая ему образ деятельного исполнителя, заботящегося о поддержании общественного порядка, городского благоустройства, надзирающего за местными чиновниками, она создавала ему репутацию. На страницах «Ведомостей» он и просвещенный политик, и общественный деятель, и филантроп. Газета регулярно сообщала о его служебных перемещениях: поездках, столичных командировках, об отпуске, состоянии здоровья, семейных событиях и т.д.

Документы личного происхождения представлены воспоминаниями самих губернаторов и людей из их окружения. Количество опубликованных мемуаров, затрагивающих в той или иной степени проблемы казанской губернской администрации изучаемого периода, сравнительно невелико (более десяти). Они поделены мною на три условные группы. Первая объединяет мемуары, вышедшие из-под пера высших сановников, осуществлявших ревизии Сената в Казанской губернии12. Вторую представляют мемуары самих губернаторов, а также чиновников, служивших в органах губернской администрации13. Воспоминания о состоянии местной власти образуют третью группу14.

10 Казанский телеграф; Волжский вестник; Ученые записки Казанского университета.

11 Санкт-Петербургский журнал; Журнал Министерства юстиции; Журнал Министерства внутренних дел.

1 Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь: записка действительного тайного советника. М., 1866; Бумаги Ивана Борисовича Пестеля // Рус. архив. 1875. Кн. 1. С. 370-374; Записки некоторых обстоятельств жизни и службы действительного тайного советника, сенатора И. В. Лопухина, сочиненные им самим // Рус. архив! 1884. Кн. 1. С. 69-73; Соловьев Я. А. Записки ре-натора // Рус. старина. 1882. Т. 36, X» 10. С. 137; [Казначеев А. Г.]. Между строками одного формулярного списка, 1823-1881 // Рус. старина. 1881. Т. 32, № 11. С. 837.

13 [Малышев А. А.]. Губернатор доброго старого времени: воспоминания старожила // Рус. старина. 1907. Т. 131, № 7. С. 188-196; Михайлов И. И. Казанская старина: (из воспоминаний) // Рус. старина. 1899. Т. 100, № 10. С. 99-113; № 11. С. 399-419; [Половцев Ф. А.] Из воспоминаний 1859-1861 годов / Ф. А. П-в // Ист. вестник. 1907. Т. 110, №10. С. 100-123; № 11. С. 462-486; Записки Петра Зиссермана (внука Петра Алексеевича Ильина - адъютанта И. А. Боратынского). Ч. 2. Дедушка. 1913. С. 60-84 (хранятся в личном архиве правнучки П. А. Ильина Сусанны Леонидовны Высоцкой); Де-Пуле М. Ф. Отец и сын // Рус. вестник. 1875. Т. 118. С. 56-107; Т. 119. С. 121-181; Фадеев А. М. Воспоминания (1790-1867). Одесса, 1897. Ч. 1. С. 157-199; ЛучинскийФ. Я. Провинциальные нравы за последние полвека: (воспо-

Мемуары предоставляют возможность более полно почувствовать дух исследуемого времени, уловить бюрократическую ментальность. Они знакомят с бытом, нравами и повседневной жизнью губернских чиновников. В них обнаруживаются сведения, о которых небезопасно было говорить в момент службы: об управленческих «язвах», механизмах неформального властвования, канцелярских способах обогащения. Авторы воспоминаний обычно писали не только о себе, но и о своих родственниках, знакомых, описывали провинциальное общество, жизнь которого разнообразилась слухами о назначении нового начальника губернии, его увольнении или переводе. Молва как форма массовой коммуникации служила средством распространения новостей, формирования и крушения репутаций. Неслучайно тайная полиция держала этот общественный канал связи под особым контролем в качестве индикатора «настроения масс». А власть активно использовала этот коммуникативный канал для поддержания своего имиджа. Сочетание сведений из донесений жандармских офицеров со слухами, «зафиксированными» в мемуарной литературе по Казанской губернии, позволяет говорить об их реальном влиянии на кадровые ротации. В целом, выявленный комплекс источников оказался достаточно богат и репрезентативен для того, чтобы получить на основе его анализа ответы на поставленные во введении вопросы.

В разделе «Научное состояние темы» дается обзор исследовательских проблем и направлений, затрагивающих историю российского губернаторства. Происходящий в последние десятилетия ренессанс исследовательского интереса к региональному управлению во многом объясняется возрождением института губернаторства в современной России. Обращение научного сообщества к моделям имперского управления спровоцировано не только политическим заказом, но и стремлением продолжить научные изыскания, начатые дореволюционными историками. В этой связи отсутствие такого рода исследований, посвященных казанскому губернаторству, можно объяснить лишь утратой в результате пожара архива местного губернского правления.

минания) // Рус. старина. 1897. Т. 91, № 9. С. 650-657; Жиркевич И. С. Записки // Рус. старина. 1890. Т. 67, № 7. С. 79-80; Арцимович В. А. Воспоминания. Характеристики. СПб., 1904.

14 ВигельФ. Ф. Воспоминания. М., 1864. Ч. 2; Асгольф де Кюстин, Россия в 1839 году // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев / сост. Ю. А. Лимонов. Л., 1991; Панаев В. И. Воспоминания // Вестник Европы. 1867. Т. 4. С. 72-181; Стогов Э. И. Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая I. М., 2003; Шомпулев В. А. Из прошлого Саратовской губернии: (Записки старого помещика). Провинциальные типы сороковых годов // Рус. старина. 1898. Т. 95, № 8. С. 322-331; Мамаев Н. И. Записки // Ист. вестник. 1901. Т. 86, № 11. С. 429-470; Висгенгоф П. Ф. Из моих воспоминаний // Ист. вестник. 1884. Т. 16, № 5. С. 344347.

Историографию данной проблемы можно условно разделить на четыре периода: 1) период формально-юридического интереса к теме (с рубежа Х1Х-ХХ веков до 1917 года); 2) период забвения губернаторской тематики (1917 - до 1960-х годов) 3) период социально-экономического освоения темы (1960-1980-е годы) 4) период синтеза различных исследовательских подходов (с начала 1990-х годов по настоящее время).

Магистральным направлением первого периода было изучение истории государственных учреждений. Образцами институциональных исследований могут служить пятитомная «История Правительствующего Сената», труды С. М. Середонина, Н. В. Варадинова, В. Н. Строева, С. Н. Писарева и др. Осмысление тематики местного управления проходило тогда в русле формально-юридического подхода, столь характерного для представителей «государственной школы» (А. Д. Гра-довский, А. Лохвицкий, О. К. Нотович, К. Ф. Головин, П. Н. Подлигай-лов, И. М. Страховский). Отечественных государственников отличало критическое отношение к губернаторской должности (И. Е. Андреевский, С. А. Корф, И. А. Блинов, К. Н. Соколов, С. К. Гогель). Деятельность начальников губерний оценивалась как «далеко не удовлетворительная». Основной недостаток виделся в соединении управления и надзора в одних руках. Обращалось внимание на несовпадение официальных норм, обеспечивающих деятельность российских губернаторов, и реалий управления. Источниковая ограниченность не позволила историкам права исследовать практики регионального управления. Вместе с тем приверженцы формально-юридического подхода заложили теоретические основы изучения соотношения централизации и децентрализации власти в Российской империи, административной юстиции и бюрократического феномена.

Апологетическая ограниченность «государственников», отчасти объяснимая цензурным гнетом, «канцелярской тайной», стала преодолеваться в трудах историков М. М. Богословского и Ю. В. Готье. В фокусе их внимания оказались «областные реформы» XVIII столетия. Изучение строилось на богатейших материалах столичных и провинциальных архивов. Предметом изучения стали вопросы назначения, материального содержания, злоупотреблений, бытовых условий российских губернаторов. Но после октябрьской революции всё, что было связано с институтами власти, рухнувшего самодержавия, на долгие годы было предано забвению.

После 1917 года отечественная историография практически не обращалась к проблемам местного управления. Проблема эта затрагива-

лась лишь в связи с изучением отдельных аспектов внутренней политики самодержавия или архивообразующей деятельностью некоторых учреждений (А. Колесников, В. Бочкарев, А. Л. Шефер, А. В. Предте-ченский).

Наступивший период «оттепели» 1950-х годов оказал стимулирующее воздействие на изучение устройства государственных учреждений дореволюционной России. История, структура, характер деятельности этих учреждений были систематизированы в учебных пособиях Н. П. Ерошкина, где он сделал интересное наблюдение о том, что губернатор нес ответственность, в основном, за местные учреждения, подведомственные МВД. После чего в советской историографии утвердился ведомственный подход в изучении губернаторства. Единственной специальной работой, посвященной истории местного управления, было исследование А. И. Парусова, но его выводы не выходили за пределы официальной классовой историографии. Продолжением дореволюционных исследований по эволюции русской бюрократии стали труды Н. Ф. Демидовой и С. М. Троицкого.

Настоящим историографическим событием стало появление в 1978 году монографии П. А. Зайончковского «Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в.». Она утвердила в исторической науке новое положение, что на внутреннюю политику Российской империи «оказывают немалое влияние люди, стоящие во главе администрации». Зайончковский заложил новые методологические принципы изучения системы имперского управления, реализация которых привела к прорыву в изучении политической истории России XIX века в исследованиях М. М. Сафонова, С. В. Мироненко, Л. Г. Захаровой, П. Н. Зырянова. В трудах его последователей бюрократия стала рассматриваться как особая социальная группа, имевшая влияние на подготовку и реализацию либеральных реформ. Теперь речь шла о «субъективном факторе» в системе управления, мотивации и механизмах принятия решений. Достижениями периода 1960-1980 годов в области институциональной истории можно считать абсорбцию выводов.дореволюционной историографии и применение к тем же источникам новых методов анализа. Впрочем, специальных работ о российских губернаторах в тот период так и не появилось. Губернаторы по-прежнему оставались на периферии исследовательского внимания.

1990-е годы ознаменовались ростом интереса к истории власти в России. Отечественные историки получили возможность свободного выбора методологии и тематики исследований. В исторической науке стали нормой междисциплинарность и концептуальное разнообразие. В

это время появляются специальные работы о российских губернаторах. В числе первых исследователей следует назвать М. М. Шумилова. Он впервые рассмотрел институт губернаторства пореформенного России как объект правительственной политики. При этом автор остался верным институционально-ведомственному подходу.

Наиболее плодотворной в губернаторской тематике была вторая половина 1990-х годов. Проведение круглых столов, семинаров, издание сборников «Губернаторство в России: История, современность и перспективы», «Российская империя и ее регионы» стимулировало складывание целого ряда исследовательских подходов в изучении опыта имперского управления: регионального, социокультурного, биографического, историко-правового, структурно-функционального.

Сторонников региональной исследовательской модели (А. В. Рем-нев, М. Д. Долбилов, Н. П. Матханова) объединяет убеждение, что Российская империя представляла собой сложно организованное государственное пространство. Его длительная устойчивость объясняется поливариантностью властных структур, многообразием правовых, государственных, управленческих форм, асимметричностью и разнопоряд-ковостью связей различных народов и территориальных образований. Применительно к Восточной Сибири весомый вклад в разработку российского губернаторства внесли исследования Н. П. Матхановой. Анализируя объем властных полномочий высшей администрации, она установила прямую связь между культурно-психологическим типом личности губернатора и эффективностью управления регионом. По ее убеждению, на развитие региона оказывал воздействие целый комплекс факторов: наличие генерал-губернатора или военного губернатора, существование (или отсутствие) помещичьего землевладения и дворянского самоуправления, размеры казенной собственности, уровень развития частного сектора и влиятельность его представителей, особенность состава населения, распространение на губернию земской и судебной реформы, личные качества губернатора.

Использование социокультурного подхода в изучении состава губернаторского корпуса за все время его существования позволило Л. М. Лысенко увидеть в губернаторе не институт власти, а её представителя. Общая характеристика состава губернаторского корпуса подтвердила исследовательскую гипотезу, что «губернаторы являли собой прогрессивную силу», положительные тенденции которой подкреплялись ростом профессионализма, образовательного уровня, правовой культуры, изменением соотношения военных и гражданских начал.

Биографистика российских губернаторов, главным образом, покоится на материалах формулярных списков, некрологов и мемуарных свидетельствах. Большинство таких сборников представляют собой очерки краеведческого и справочного характера15. Выделяются в этом ряду тематические публикации архивных материалов.

В современной юридической литературе наблюдается новый всплеск историко-правового изучения губернской административной системы (Л. Е. Лаптева, А.В.Орлов, В. А. Козлобаев). Основным источником для реализации правового подхода по-прежнему остаются официальные нормы. Его приверженцы сосредоточились на изучении эволюции административной политики, ее адаптивных способностях в условиях проведения структурных реформ. Это привело к продвижению в изучении механизмов и форм взаимодействия органов исполнительной власти, конкретизации понятийного аппарата. Активное овладение губернаторской тематикой современными правоведами может служить позитивным примером междисциплинарных возможностей сотрудничества.

Применение структурно-функционального метода, в рамках которого признается способность социальных систем к самоорганизации, позволило С. В. Любичанковскому подвергнуть губернскую администрацию Урала всестороннему анализу. В его исследованиях структурно-функциональный подход был применен к системе губернаторской власти рубежа Х1Х-ХХ веков с целью определить эффективность данной системы. Автор предложил оригинальную интерпретацию позднеим-перского кризиса власти, выделив в нем «системную» и «внутреннюю» составляющие. Последняя, по его мнению, порождалась личными интересами сотрудников аппарата государственного управления. Отличительным свойством этой исследовательской рамки является ее инте-гральность. Она продемонстрировала хороший эвристический потенциал в ходе заочной международной дискуссии на тему «Местное

15 См: Алексушин Г. В. Самарские губернаторы. Самара, 1996; Тверские губернаторы. Тверь, 1996; Тульские губернаторы. Тула, 1997; Пермские губернаторы: традиции и современность. Пермь, 1997; Астраханские губернаторы: историко-краевед. очерки. Астрахань, 1997; Орловские губернаторы / сост. О. М. Трохина. Орел, 1998; Марасанова В. М., ФедюкГ. П. Ярославские губернаторы, 1777-1917: (историко-биогр. очерки). Ярославль, 1998; Фролов Н. В., Фролова Э. В. Владимирские наместники и губернаторы. Ковров. 1998; Губернаторы Оренбургского края / авт.-сост. В. Г. Семенов, В. П. Семенова. Оренбург, 1999; Горбунов К. Е., Сивопляс И. Э., Шабалкин А. Ю. Симбирские гражданские губернаторы: материалы к историко-биогр. очеркам. Ульяновск, 2003; Макаров И. Губернаторы и полицмейстеры. Нижний Новгород, 2005; Степанов В. Б. Наместники и губернаторы Курского края, 1779-1917 гг.: ист. очерки. Курск, 2005.

управление в пореформенной России: механизмы власти и их эффективность».

Параллельно с перечисленными направлениями развивалась историография имперского администрирования16. В данной работе интерес к ней обусловлен возможностью контекстуализации казанских событий, сравнения и выявления типичного и нетипичного в изучаемом временном отрезке. Характерной чертой общей историографической ситуации современного этапа стало сближение подходов отечественных и зарубежных историков. За последние годы появилось значительное число публикаций, освещающих те или иные сюжеты в исследованиях зарубежных коллег, но системного очерка зарубежной историографии губернаторской проблематики дано не было.

Пристальный интерес к истории управления Российской империей характерен для англо-американских русистов. Начнем с того, что основные проблемы и направления изучения российской бюрократии были сформулированы и намечены в работах Марка Раева. Для него история России представляет собой длинную цепь попыток реформировать политическую и социальную структуру империи. Механизм реализации самодержавной власти укладывался в его представлениях в формулу «самодержец - личные агенты». Применительно к исследуемой теме представляется возможным конкретизировать этот тезис, изучить механизм делегирования власти российским губернаторам в условиях становления министерской системы управления.

Дж. Армстронг подверг сравнительному анализу российских губернаторов ХУШ-Х1Х вв. и их французских коллег того же периода. Примененный ученым социологический подход привел его к выводу, что в условиях российского патриархального общества бюрократия может быть дисфункциональной, поскольку бюрократическая модель управления соответствует индустриальному этапу развития общества.

Одним из первых, кто попытался исследовать механизмы власти Российской империи, был Джордж Иени. Это позволило ему охарактеризовать государственный аппарат 1802-1860 годов как «правительство царских агентов» и обосновать концепцию столкновения идеи управления государством посредством личных агентов и «легального

16 См.: Административные реформы в России ХУШ-Х1Х вв. в сравнительно-исторической перспективе. М., 1990; МоряковаО. В. Система местного управления России при Николае I. М., 1998; Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи. СПб., 2001-2003. Т. 1-2; Марасанова В. М. Местное управление в Российской империи: (на материалах Верхнего Поволжья). М., 2004; Административные реформы в России: история и современность. М., 2006; Писарькова Л. Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века: Эволюция бюрократической системы. М., 2007.

порядка». В отношении статуса и полноты власти российских губернаторов был подтвержден тезис о двойственности их служебного положения. Исследователь отметил их чрезмерную зависимость от МВД, особенно возросшую в пореформенный период.

В 1980-е годы в западной русистике возникает новый жанр - коллективная биография чиновничества, сочетающая в себе элементы социологического подхода, институциональной и культурной истории. Ярким примером являются исследования Ричарда Роббинса о русских губернаторах. Несмотря на распространенное мнение о серьезных недостатках института губернаторства в царской России, его исследования показали, что в сложных ситуациях неповоротливая административная система демонстрировала высокую степень витальности. Признанный специалист опроверг ставшие стереотипными представления о губернаторах как о невежественных и коррумпированных чиновниках, доказал рост их профессионализма и компетентности. Применяя клио-метрические параметры, методы культурных исследований, а также семиотики, он реконструировал образы типичных «царских наместников». Безусловным достоинством работы является ее богатая источни-ковая база.

Не связанные политическими обременениями американские русисты внесли серьезный вклад в исследование имперской системы управления, социальной и политической культуры российской бюрократии. Значительных результатов достигли ученики П. А. Зайончковского -Т. Эммонс, Д. Филд, Б. Линкольн, Д. Орловски, Р. Роббинс, Р. Уорт-ман. Их понимание истории Российской империи стимулировало освоение проблем функционирования института губернаторства гуманитарным научным сообществом на современном этапе.

Овладение междисциплинарной методологией помогло международному сообществу историков расширить проблематику исследовательского познания. Если предыдущие институциональные исследования фокусировались главным образом на изучении правительственного аппарата самодержавной России, то теперь утвердилось понимание, что в жизни страны значительную роль играли межличностные связи и неофициальное властвование. Современные исследователи стали активно осваивать изучение властных механизмов и политической культуры правящих элит. В связи с этим угол обзора властных институтов Российской империи, представленный в исследованиях Джона П. Ле-Донна, вызывает особый интерес.

Проведенный историографический анализ показал, что губернаторская проблематика первой половины ХЕХ века отечественными исто-

риками и зарубежными русистами специально не изучалась. Вниманием исследователей оказались охвачены далеко не все периоды истории имперского управления. Наиболее изученным можно считать пореформенный период. Дореформенный период исследован крайне слабо. В историографии нет четкого представления относительно полномочий и ресурсов власти губернатора, влияния региональной специфики. В пространственном измерении власть российских губернаторов лучше освещена на окраинах Российской империи. Управленческая модель «внутренних» губерний разработана крайне слабо. Таким образом, изучение опыта управления казанских губернаторов первой половины XIX века приобретает особую значимость.

Глава 2 «Нормативное регулирование института губернаторства» освещает вопросы изменения и корректировки статуса губернатора, правового, материального и символического обеспечения губернаторской власти, кадровые проблемы.

К началу XIX века нормативно-правые основы деятельности губернатора не были четко прописанными. Министерская реформа 1802— 1811 годов только усилила эту неопределенность. Переподчинение губернаторов МВД, их интеграция в новую исполнительную вертикаль затруднялись сохранением зависимости от Сената и местного дворянства. Эта амбивалентность привела к падению престижа губернаторской должности. В связи с этим законотворчество второй четверти XIX века развивалось в направлении автономизации представителей коронной власти от локальных элит. Расширение властных полномочий губернаторов сопровождалось атрофированием коллегиальных начал в губернском управлении.

В советской историографии было распространено мнение, что подбор кандидатов на губернаторскую должность определялся знатностью, протекцией и другими соображениями, не позволявшими фиксировать процесс профессионализации бюрократии. Проведенный анализ губернаторских назначений в Казанскую губернию не позволяет согласиться с этим утверждением. Министерская реформа сопровождалась изменением в кадровой политике. Традиционные для российской государственности формы воспроизводства государственных служащих (в том числе посредством рекомендательных писем и устной протекции) оказались перекодированы в поручительства. Взятая на себя ответственность авторитетных чиновников за рекомендуемого рассматривалась в качестве символического капитала претендента на губернаторскую должность. Применение «ресурсного подхода» к формулярным спискам позволило также выявить иные его компоненты: материаль-

ный, социальный, образовательный «капитал», а также опыт администрирования.

В 1830-1840-е годы среди критериев, предъявляемых к претендентам в казанские губернаторы, росла значимость их профессиональной компетентности и образования. Знания стали цениться наравне с происхождением, что соответствовало политическим представлениям о правильно организованном рациональном управлении. Если в начале века в административной системе доминировали губернаторы, пришедшие из армии и в лучшем случае имевшие образовательный багаж в объеме программы кадетского корпуса, то к середине века предпочтение отдавалось университетски обученным чиновникам. Назначения в Казань стали производиться с учетом имущественного положения, личной заинтересованности, финансовой обеспеченности претендента и его знания социальной и этнокультурной специфики региона.

Такие изменения в кадрово-управленческих стратегиях власти проявились и в ее символических репрезентациях в пространстве губернского города. В морфологической структуре центральной части Казани мною выделено несколько зон, отличающихся между собой условиями ландшафта, планировки и архитектурной стилистикой. В диссертации проанализировано статусное значение выбора места для проживания губернатора, рассмотрены типовые проекты губернаторских домов, варианты их реализации, выявлены субсидии правительства на строительство и содержание «присутственных мест». Судя по полученным результатам, верховная власть стремилась повысить социальный статус направляемого в регион чиновника. Поддержание имиджа власти требовало от самого губернатора немалых материальных затрат, а от правительства - его достойного «содержания».

Официальные доходы губернаторов слагались из трех компонентов: жалованья, столовых и квартирных денег. При назначении чиновник получал пособие «на подъем и путевые издержки», для служебных поездок ему полагались прогонные и суточные деньги. Систематизация количественных показателей выявила рост содержания российских губернаторов. До 1835-1840 годов правительство не имело финансовой возможности покрывать реальные потребности губернской администрации. Со второй четверти XIX века увеличение жалованья губернаторам происходило за счет территориального и индивидуального ранжирования. Забота государства носила персональный характер и осуществлялась за счет специальных и дополнительных средств (аренда, награды, «благоволения» и др.), что способствовало усилению зависимости губернатора от министра.

Источниками материального обеспечения губернаторов выступали как официальные выплаты, так и неофициальные доходы (прибыль от питейных откупов, операции с подрядами, раздача служебных мест и т.д.). Об этом в столице знали, но относились терпимо. Зазоры и уязвимые места в существующей системе управления вовлекали губернаторов в пространство неформальных отношений, где можно было иметь хотя и незаконный, но постоянный материальный достаток. Исследование показало, что далеко не все губернаторы, даже находясь в стесненных материальных обстоятельствах, позволяли себе злоупотреблять служебным положением. Донесения жандармских офицеров подтверждают мемуарные свидетельства современников, что «по делам» казанские военные губернаторы брать опасались, но от щедрых подношений откупщиков и подрядчиков не отказывались.

Качество жизни определяется не только доходами, но и расходами. Их анализ показал, что к середине века расходы казанских губернаторов стали превышать размеры их годового содержания. Представленный в данном разделе материал подтверждает связь между должностными злоупотреблениями и материальной необеспеченностью российских чиновников, сохранение традиции «кормления», осведомленность и терпимость правительства к данному анахронизму. Средством борьбы с ним стало назначение в Казань имущественно - состоятельных претендентов.

В главе 3 «Направления служебной деятельности губернаторов»

исследуется практика интеграции института губернатора в вертикаль исполнительной власти. В ней выявлены полномочия губернатора и направления его служебных инициатив.

Внедрение министерской системы коренным образом изменило течение служебной жизни начальника губернии, упорядочило их обязанности. Усилиями бюрократического письма губернатор из личного представителя императора превратился в чиновника МВД. В инструкциях и распоряжениях его деятельность была подвергнута жесткой и одновременно мелочной регламентации с момента вступления в должность и до выхода в отставку. Сами губернаторы воспринимали такое вторжение государства неоднозначно. Выявленные в отчетных и делопроизводственных документах инициативы губернатора позволяют утверждать, что и в николаевское правление начальник губернии сохранял интенции субъекта большой политики.

Рутинная работа губернатора сосредотачивалась в административно-полицейской сфере. Приоритетными заботами в ней были удержа-

ние «тишины и спокойствия», поддержание «общественного благоустройства и благочиния», обеспечение «народного продовольствия».

Обеспечение порядка требовало необходимого количества полицейских кадров. Правоохранительная практика Казани не вписывалась в общие нормы штатного расписания полиции 1803 года. В городе стала ощущаться нехватка стражей порядка. Казанские гражданские губернаторы не один год искали пути решения этой злободневной проблемы. В диссертации рассмотрены проекты и предложения Б. А. Мансурова, И. А. Толстого, П. А. Нилова с обоснованием увеличения штата городской полиции. Реализовать эту коллективную инициативу удалось лишь в правление Николая I усилиями казанских генерал - губернаторов В. Ю. Соймонова и А. Н. Бахметьева.

Помимо полицейских у губернатора были и другие проблемы. В отчетах Б.А. Мансурова изложена целая программа необходимых административных преобразований. По пунктам были расписаны «нужды» местного правительства, обусловленные географическими и социокультурными особенностями Казанской губернии. В частности, обосновывалось учреждение здесь надворного суда и независимого магометанского духовного управления.

Губернаторские заботы о городском хозяйстве рассмотрены в контексте отношений губернских и городских властей. Общими для нескольких поколений управленцев были проблемы санитарного благоустройства, мощения дорог, освещения улиц, городского планирования, восстановления Казани после пожаров. Самой острой была проблема питьевой воды для губернской столицы. В изучаемое время ее так и не удалось решить. Сюжет об участии казанских губернаторов в благоустройстве Казани позволяет заключить, что генеральные проекты развития города, требующие значительных финансовых вливаний, реализовывались эстафетно и в значительной степени благодаря персональным усилиям главы губернии.

Деятельность губернаторов имела прямое отношение к экономическому развитию губернии. В диссертации проведена реконструкция взглядов и мнений казанских начальников губернии в отношении стоящих перед ними хозяйственных задач. Реализация их масштабных предложений была возможна только при одобрении центра. В 1800 году военный губернатор П. П. Пущин выступил с предложением учредить в Казани ежегодную ярмарку для «пользы общей». Его торговый проект получил экспертное одобрение, но остался без финансирования и реализации. По отчетам казанских губернаторов можно судить, что в зоне их постоянного вниманием находились проблемы малоземелья го-

сударственных крестьян, состояние недоимок, положение приписных поселян к Казанскому адмиралтейству. Б. А. Мансуров из отчета в отчет писал о необходимо пересмотреть порядок оплаты их труда и добился подписания указа «О лашманах и их повинностях по заготовлению и хранению корабельных лесов» (1817).

В 1840-е годы верховная власть стала нуждаться в более точном знании об империи для оптимизации управления ею. В этой связи данные губернаторских отчетов перестали удовлетворять правительство и, видимо, внимательно прочитываться в Петербурге. Дабы быть услышанными, губернаторы стали выходить за рамки отчетного письма и реа-лизовывали свои наблюдения в форме служебных записок. Особенно распространенной такая форма общения с центром стала в контексте обсуждения крестьянского вопроса. Так, в 1848 году в Секретный комитет был подан проект «приведения состояния крепостных людей в правильное положение» бывшего казанского военного губернатора С. П. Шилова. В личном архиве другого казанского военного губернатора И. А. Боратынского обнаружена копия проекта освобождения крепостных крестьян, адресованного наследнику престола в 1849 году.

В период подготовки и проведения Великих реформ губернаторские предложения по совершенствованию местного управления приобрели массовый характер. В ответ на секретное предписание министра внутренних дел С. С. Ланского от 20 октября 1856 года поступил целый ряд служебных записок «о расширении власти губернатора». По Казанской губернии такая записка была составлена военным губернатором И. А. Боратынским.

Анализ делопроизводственных материалов позволил сделать вывод о ресурсах власти казанских губернаторов, специфике их деятельности, взаимоотношениях с локальными элитами и столичной бюрократией. Судя по всему, выстраивание достаточно стройной вертикали власти и оптимизация регионального управления в рассматриваемый период осуществились посредством письменных технологий. Право говорить и быть услышанным реализовывалось через официальные письма «наверх», а приспособление общеимперских законов к специфике региональной ситуации - посредством ответных писем в Казань. Соответственно, анализ комплекса официальной переписки дает представление о заботах и нуждах губернии и губернатора.

Глава 4 «Механизмы и формы надзора за деятельностью губернаторов» посвящена рассмотрению политической информации надзорных органов о губернских реалиях.

В дореформенный период Казанской губернией управляли семнадцать губернаторов. Примечательно, что в александровскую эпоху все гражданские губернаторы (кроме Б. А. Мансурова) были отставлены с должности в результате сенаторской ревизии, гласным решением первого департамента Сената. Николаевские же военные губернаторы получали повышение - обретали пожизненное место в Сенате.

На рубеже XVIII-XIX веков сенатские ревизии как механизм административного контроля прочно вошли в бюрократическую практику империи. Ее правовой статус был определен в специальных инструкциях 1799, 1805 и 1819 годов. Общая матрица побуждала ревизоров собирать сведения широкого спектра: о личных и профессиональных качествах губернаторов, их приватной жизни, служебном окружении, отношениях с местным обществом, о должностных доходах и т.д. Вопросник задавал направление и определял характер поставляемой в Петербург информации. Он отражал принятую в изучаемое время позицию центра по отношению к регионам империи. Что касается губернатора, то материалы ревизий дают возможность выявить критерии, по которым оценивалась его деятельности. В первой четверти XIX века об эффективности губернатора в Петербурге судили по количеству «решенных и нерешенных» дел в губернском правлении, по наличию и отсутствию жалоб и доносов, по состоянию губернской полиции, по рекрутским наборам, по недоимкам с крестьян.

В диссертации представлены результаты исследования дела по доносу на казанскую полицию, применявшую при дознаниях пытки. По итогам сенатского расследования губернаторы П. П. Пущин и А. И. Муханов были отрешены от должности «за превышение власти». Этот инцидент послужил причиной издания указа от 27 сентября 1801 года, запретившего физическое принуждение. Но в 1804 году ревизия сенатора И. Б. Пестеля снова завершилась увольнением гражданского губернатора Н. И. Кацарева «за злоупотребления властью». Спровоцировали ее доносы вице-губернатора Н. И. Ивановского, поручика Якова Исакова, полицмейстера Низякова, советника губернского правления Гернера, рапорты губернского прокурора А. Н. Овцына. Обе проверки закончились сенатским «распубликованием», широко распространенной для того времени правовой практикой губернаторских наказаний. Используя гласные методы борьбы с административными нарушениями, верховная власть стремилась привить провинциальной бюрократии образцы правовой культуры.

Материалы сенатских ревизий свидетельствуют о том, что доносительство являлось одним из действенных коммуникативных каналов

общественного контроля над местной администрацией. Содержащиеся в них сведения, действительно, обнажали административную реальность. Тексты доносов позволяют реконструировать практики неформального властвования, выявить круг доверенных и приближенных к губернатору лиц, вскрыть причины должностных противоборств. Вместе с тем доносительство опутывало, тормозило и душило деятельность местной администрации. О масштабах этого явления в Казанской губернии можно судить по факту появления специального указа от 30 марта 1806 года, призванного ограничить активность казанских ябедников.

В качестве характерного казуса в диссертации реконструировано десятилетнее губернаторство Б. А. Мансурова, которое выдержало испытание пяти сенатских ревизий. В связи с этим особое внимание уделено выявлению стратегий его управления, объяснению феномена его служебной устойчивости. Судя по всему, Мансуров счастливым образом соединил в себе интересы коронной власти и местного дворянства. Выгодная женитьба и вхождение в высший круг казанского дворянства обеспечили успех его деятельности. Показательно, что после кончины Мансурова достигнутый баланс интересов и влияний в губернии был нарушен. Проявлением этого стали конфликты последующих губернаторов с предводителями местного дворянства, повлекшие за собой новые сенатские проверки. Только теперь ревизоры сталкивались не с отдельными обличителями злоупотреблений или жертвами несправедливости, а со сплоченной группой, обладающей интересами и солидарностью.

В главе 5 «Практика управления и взаимоотношения губернаторов с местным «обществом»» прослеживается столкновение личных и групповых интересов в губернских верхах, анатомируются конфликты казанских губернаторов с представителями дворянства и способы их разрешения.

Акцент сделан на многолетнем конфликте, возникшем в 1814 году и перманентно тянувшемся до начала 1830-х годов. Его жертвами стали три гражданских губернатора. Все трое были уволены по разным причинам: П. Ф. Гурьев «по подозрению во взятке», И. А. Толстой «за злоупотребления властью», П. А. Нилов «за превышение власти». На самом же деле причина всех этих отставок была одна - конфликт с губернским предводителем дворянства, за спиной которого стояли влиятельные лидеры местной дворянской элиты и примкнувшие к ним чиновники губернской администрации. Сохранившиеся материалы позволили выяснить в мельчайших подробностях механизм администра-

тивной борьбы за власть в губернии. Пиком кризиса стала всеобъемлющая ревизия 1819-1820 годов по доносу предводителя дворянства Г. Н. Киселева.

Соединение материалов ревизии, делопроизводственной документации МВД и доносов позволило восстановить событийную канву свержения строптивых губернаторов, осмыслить характер отношений верховной власти и местных элит в исследуемый период. Факт противостояния губернского дворянства любому присланному из Петербурга ставленнику фиксировали не только ревизоры. Об этом в 1830 году официально сообщил в служебном рапорте на имя Николая I казанский губернский прокурор Г. И. Солнцев. Реконструкция обстоятельств ревизии 1819-1820 гг. убедила, что в противоборство были вовлечены широкие слои местного населения. В качестве свидетелей, обвинителей, ответчиков в выявленных документах фигурируют разные категории крестьян, городские жители, рекруты и их родители, нижние воинские чины, губернские чиновники, преподаватели учебных заведений, представители губернского дворянства и их петербургские покровители. Все вместе они образуют паутину социальных коммуникаций, которая приходила в действие и была эффективной в руках людей, знающих её логику. Специфика исследуемого мною времени и места состояла в том, что у казанского дворянства было не только желание свергнуть присланного «варяга», но и возможность сделать это посредством своего рода «экспертов» - мелких чиновников, хорошо знающих сбои административного управления. Благодаря их умелому маневрированию столичные ревизоры неизменно принимали сторону местной элиты.

Специальный раздел диссертации посвящен описанию усилий верховной власти по восстановлению утраченного баланса правительственных и сословных интересов в Казанской губернии. В центре исследовательского внимания оказались правительственные меры по разрешению кризисной ситуации. В работе показана неэффективность Временного департамента уголовной палаты, созданного в Казани по рекомендации ревизоров и при непосредственном участии оппонентов губернатора, факторы и последствия массовых увольнений среди местного чиновничества. Снять паралич власти в Казанской губернии и восстановить престиж губернаторской должности верховная власть смогла, возродив институт генерал-губернатора, затем военного губернатора, запретив практику общественных доносов, установив контроль над ситуацией посредством жандармских офицеров, повысив чинов-

ный статус и финансовое содержание направляемого в Казань правителя губернии.

Плотность сохранившихся жандармских донесений о состоянии казанской администрации различна. Хронологически их интенсивность нарастает в первые годы правления Николая I и Александра II, т.е. в периоды их активной реформаторской деятельности. Негласный надзор показал тогда свою эффективность. Рассмотрение сведений жандармских офицеров позволило проследить условия губернского управления вплоть до реформ 1860-х годов. Особую информативную ценность они приобретают при освещении участия губернатора в отмене крепостного права. Материалы негласного надзора дают представление об общественном напряжении тех лет, о новом характере противоборства представителей коронной власти и местного дворянства (идейное столкновение военного губернатора П. Ф. Козлянинова с губернским предводителем П. Г. Осокиным) и обреченности корпоративного сопротивления реформаторским усилиям имперской власти.

В заключении подводятся итоги исследования, обобщаются основные выводы и положения.

Результаты проведенного исследования убедили меня в том, что административная реальность Российской империи была намного сложнее, чем это виделось верховной власти из Санкт-Петербурга. Ее реконструкция, осуществленная на уровне выбранной административно-территориальной единицы, сильно расходится с распространенным в исследовательской литературе мнением о «бесконтрольности» и «всевластии» российских губернаторов, а также о единстве политической и локальных элит. Однако для того, чтобы сделать глобальные выводы для всей империи, требуется проведение подобных исследований по другим губерниям. В этом я вижу масштаб и перспективу данной темы.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

I. Монографии

1. Неформальные практики властвования в Казанской губернии (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева, М. X. Гизатуллин, К. А. Ильина. - Казань: Рутен, 2006. - 228 с.

2. Казанские губернаторы в диалогах властей (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева. - Казань: ИПЦ «Экспресс-формат», 2008. -228 с.

И. Публикации в журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации

3. Механизм назначения губернаторов в России в первой половине XIX века / А. Н. Бикташева // Отечественная история. - 2006. - № 6. -С. 31-41.

4. Надзор над губернаторами в России в первой половине XIX века / А. Н. Бикташева // Вопросы истории. - 2007. - № 9. - С. 97-105.

5. Надзор и наказания губернаторов (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. История. Политология. Экономика. - 2007. -Вып. 2. - № 3 (34). - С. 103-109.

6. Жизнь в эпоху перемен: казанский губернатор и «великие реформы» / А. Н. Бикташева // Человек. - 2008. - № 4. - С. 127-137.

7. Казанские губернаторы в донесениях жандармских штаб-офицеров 1826-1832 гг. / А. Н. Бикташева // Ученые записки Казанского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. - 2008. -Т. 150, кн. 1.-С. 83-91.

8. Источники материального обеспечения российских губернаторов первой половины XIX века / А. Н. Бикташева, А. А. Гасимова // Ученые записки Казанского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. - 2009. - Т. 151, кн. 2, ч. 2.-С. 19-27.

9. Критерии отбора российских губернаторов: опыт Казанской губернии / А. Н. Бикташева // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика. - 2009. - Вып. 10. - С. 107-113.

10. Губернаторы и дворянство Казанской губернии: уроки конфликтов (первая четверть XIX века) / А. Н. Бикташева // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. - 2009. - Т. 11, № 2 (28). - С. 55-59.

11. Должностные полномочия губернатора: бюрократическая реальность (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева // Ученые записки Казанского государственного университета. Сер. Гуманитарные науки. -2010.-Т. 152, кн. 3, ч. 2.-С. 19-24.

12. Правовое положение губернатора в период становления министерского управления в Российской империи / А. Н. Бикташева // Вестник экономики, права и социологии. - 2011. -№ 1. - С. 95-99.

III. Публикации в других научных изданиях

13. Казанские губернаторы в период формирования Министерства внутренних дел (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева, М. Ю. Гребенкин // Проблемы законности и правопорядка в российском обществе: сб. науч. трудов. - Казань: Казан, юрид. ин-т МВД России, 2001.-С. 185-192.

14. Первые документы о деятельности Министерства внутренних дел в Казанской губернии (начало XIX века) / А. Н. Бикташева, М. Ю. Гребенкин // Научные труды Казанского юридического института МВД России. - 2002. - Вып. 2. - С. 376-382.

15. Деятельность губернатора Б. А. Мансурова по благоустройству Казани в начале XIX века / А. Н. Бикташева // Казанский посад в прошлом и настоящем: сб. статей и сообщений науч.-практ. конф., 21 мая 2002 г. - Казань, 2002. - С. 25-29.

16. Штрихи повседневности губернатора / А. Н. Бикташева // Повседневность российской провинции: история, язык и пространство: Материалы 3-й Всерос. летней школы «Провинциальная культура России: подходы и методы изучения истории повседневности», Казань, июнь -июль, 2002 г. - Казань, 2002. - С. 144-153.

17. «Казанский инцидент» 1801 г. и отмена пыток в России / А. Н. Бикташева // Научные труды Казанского юридического института МВД России. - 2003. - Вып.З. - С. 377-385.

18. «Казанский инцидент» губернатора Пущина / А. Н. Бикташева // Уроки Вульфсона. - Казань, 2003. - С. 236-246.

19. Казанская полиция в системе губернской администрации / М. Ю. Гребенкин, А. Н. Бикташева. - Казань: КЮИ МВД России, 2004. -59 с.

20. Казанские губернаторы в материалах сенаторских ревизий первой половины XIX века / А. Н. Бикташева // Проблемы истории Казани: современный взгляд: сб. статей. - Казань, 2004. - С. 264-269.

21. Институт губернаторства в XVIII веке / А. Н. Бикташева // История и историки в Казанском университете: к 125-летию Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете: сб. науч. статей и сообщений. - Казань, 2005. - С. 254-261.

22. Дело губернатора И. А. Толстого: архивное расследование / А. Н. Бикташева // Гасырлар авазы = Эхо веков. - 2006. - № 1. -С.101-112.

23. Казанский губернатор и Дворянское собрание: конфликты и ресурсы власти (первая половина XIX в.) / А. Н. Бикташева // Вестник Черниговского гос. пед. ун-та. - 2006. - Вып. 33. - С. 81-87.

24. L'état c'est nous? Местное гражданство, имперское подданство и ревизия государственных учреждений в Казанской губернии (1819— 1820 гг.) / А. Н. Бикташева // Ab Imperio. - Казань, 2006. - № 4. -С.137-186.

25. Практика введение генерал-губернаторства в Поволжье (20-е годы XIX века) / А. Н. Бикташева // Имперские и национальные модели управления: российский и европейский опыт: материалы Междунар. науч. конф., Казань, 11-13 мая 2006 г. - М., 2007. - С. 78-82.

26. Институциональные нормы губернаторства в России первой половины XIX в. / А. И. Бикташева // Государственная и муниципальная служба: история и современность (проблемы кадровой политики): материалы Всерос. науч.-практ. конф., посвященной 10-летию Академии гос. и муницип. управления при Президенте РТ, 14 дек. 2006 г.- Казань, 2007. - Ч. 1.-С. 67-74.

27. Механизм назначения и критерии отбора российских губернаторов (первая половина XIX в.) / А. Н. Бикташева // Бюрократия и бюрократы в России в XIX и XX веках: общее и особенное: материалы XII Всерос. науч.-теорет. конф., Москва, РУДН, 29-30 мая 2008 г. - М., 2008.-С. 73-81.

28. Проблемы образования в отчетах казанских губернаторов (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева // Образование и просвещение в губернской Казани: сб. статей. - Казань, 2008. - Вып. 1. - С. 17-21.

29. Губернатор как жертва конфронтации коронной власти, губернского дворянства и «локального» общества (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева // Верховная власть, элита и общество в России XIV - первой половины ХЕХ века. Российская монархия в контексте евро-

пейских и азиатских монархий и империй: тез. докладов междунар. конф. - М., 2009. - С. 22-25.

30. «Социальный капитал» казанских губернаторов (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева // Вестник Омского университета. -2009.-№3.-С. 110-115.

31. Влияние локальных политических практик на выработку модели губернского управления (первая половина XIX века) / А. Н. Бикташева Н Первые Кремлевские чтения: материалы всерос. науч.-практ. конф. «Региональные аспекты губернских реформ XVIII-XIX веков в России». -Казань, 2010. - С. 35-40.

32. Неофициальные доходы российских губернаторов (по материалам первой половины XIX века) / А. Н. Бикташева // Российская империя в исторической ретроспективе: сб. науч. трудов V Междунар. науч. конф. - Белгород; Чернигов, 2010. - С. 7-10.

33. Конкретно-историческая динамика критериев оценки качества местного управления в XIX веке / А. Н. Бикташева // Местное управление в пореформенной России: механизмы власти и их эффективность: сводные материалы заочной дискуссии. - Екатеринбург; Ижевск, 2010. -С. 69-72.

Подписано в печать 31.03.2011 г. Формат 60x84 Тираж 120 экз. Усл. печ. л. 2,5

Отпечатано в множительном центре Института истории АН РТ г. Казань, Кремль, подъезд 5 Тел. (843) 292-95-68, 292-18-09

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Бикташева, Алсу Назимовна

Введение.

Глава 1. Источники и история изучения темы.

§ 1. Источники и их интерпретация.16,

§ 2. Научное состояние темы.

Глава 2: Нормативное регулирование института губернаторства:.

§ 1. Правовой статус губернатора:.

§ 2. Кадровая политика.

§ 3. Коронная власть в пространстве губернского города.

§ 4. Материальное обеспечение.

Глава 3- Направления служебной деятельности губернаторов.

§ 1. Служебные приоритеты.

§ 2. Полицейские заботы.

§ 3. Городские хлопоты.

§ 4. Экономические функции.

Глава 4. Механизмы и формы надзора за деятельностью губернаторов.

§ 1. Способы административного контроля.

§ 2. Сенатские проверю! «злоупотреблений» властью.

§ 3. Опыт ревизий в жизни губернатора.

Глава 5. Практика управления и взаимоотношения губернаторов с местным «обществом».:.

§ 1. Групповые интересы в Казанской губернии.

§ 2. Институциализация"конфликта.

§ 3. Казусы властвования в донесениях жандармских офицеров.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Бикташева, Алсу Назимовна

Проблема построения вертикали власти в условиях дискретного культурного и политического пространства, организации эффективного'управления отдаленными от центра регионами актуальна для России до сих пор. Она напрямую связана с вопросами оптимизации административного аппарата, рационализации его функций. В настоящее время в нашей стране действует губернаторская- модель государственного управления. Легко было бы предположить, что реконструкция имперской практики»связана со знанием и привлекательностью исторического опыта. Однако изучение исследовательской литературы и высказываний на эту тему современных политиков убеждает в. том, что российское интеллектуальное сообщество слабо «владеет» данной» темой. У нас до сих пор нет аналитического обобщения российского опыта* губернского управления, и особенно явно ощущается дефицит знания о характере взаимодействия губернаторов как представителей центральной («коронной») власти с местными элитами.

Выбранный в данном диссертационном исследовании ракурс освещения темы фокусирует внимание на региональной^ специфике, практиках управления, на казуальных и системных сбоях в управлении Казанской губернией первой половины XIX века. Такой подход позволяет рассмотреть проблему взаимодействия центра и периферии через реалии жизни- конкретной губернии, сквозь призму «человеческого фактора». Кроме того, наличие в Российской империи разных моделей управления = территориально-административными единицами делает опыт каждой из них уникальным, необходимым для воссоздания имперской целостности.

В названии диссертации присутствуют два аналитических понятия: «губернаторство» и «антропология власти». Первое используется в отечественной исторической науке для обозначения комплекса проблем и явлений, связанных с региональным управлением. Второе понятие применяется сторонниками исторической антропологии для анализа политической и административной культуры1. Мне они помогают передать специфику изучаемой темы, посвященной реконструкции административной и политической культуры казанских губернаторов, а также их окружения.

Объектом? изучения в данном диссертационном исследовании служит феномен регионального управления» в Российской империи первой половины XIX века. Предметом* анализа,являются практики властвования казанских губернаторов, созданные ими тексты и иные свидетельства, их управленческой деятельности.

Хронологические рамки» темы заданы логикой дореформенного развития страны (1801-1864). Нижняя временная граница охватывает процесс внедрения министерской системы управления; кардинально изменившей должностное положение губернатора. Верхняя граница связана с последствиями земских преобразований в череде реформ 1860-1870-х годов, повлекших за собой создание новых органов самоуправления, финансовых и судебных учреждений. Эти изменения существенно повлияли на объем и характер губернаторской власти. Качественными характеристиками системы управления этого периода являются: уплотнение административной сети, учет региональных различий в правовой- практике, создание организованного государства посредством усиления централизации управления; профессионализации политики, усложнения бюрократической структуры.

Территориальные границы исследования заданы действием, «Общего Учреждения Губернского», причислившего. Казанскую губернию (в числе других 49) к губерниям «европейской России». В-культурном отношении она находилась на пограничье христианского и мусульманского миров, в хозяйственном - была одним из характерных для Поволжья аграрных регионов с промышленно - развитым городским центром. Казанская, губерния являла собой одну из «узловых» административных единиц в империи. Она отлича

1 Кром М. М. Политическая антропология: новые подходы к изучению феномена власти в истории России // Ист. записки. М., 2001. Вып. 4 (122). С. 370-397; Антропология* власти: хрестоматия по политической антропологии / сост. В. В. Бочаров. СПб., 2006. Т. 1: Власть в антропологическом дискурсе; 2007. Т. 2: Политическая культура и политические процессы; Гузенкова Т. С. Антропология власти. Юлия Тимошенко. М., 2010. лась поликонфессиональным и полиэтническим составом населения. Её столица в изучаемый период стала университетским центром самых больших в России светского и духовного учебных округов, столицей епархии. В делопроизводственных материалах она именовалась внутренней губернией. В. современной исследовательской литературе ее определяют как внутреннюю периферию.

Новизна, и-научнаЯ( значимость исследования определяются выбранным подходом к изучению власти губернаторов и сформированным в результате многолетнего архивного поиска комплексом источников. Полагая, что эффективность института региональной власти зависит не только от системообразующего, но и от личностного фактора, я шла в изучении губернаторства от его субъекта — то есть от личности и действий губернатора. Такой подход в современном социогуманитарном знании обозначается как антропологический. Он позволил мне предложить новое прочтение механизма включения института губернаторства XVIII века в министерскую модель управления XIX столетия. Следуя логике выбранного ракурса, в*диссертации уделено особое внимание принципам губернаторских назначений, роли в них протекции, стратегиям, укоренения в «окружающую» социальную среду приезжих чиновников, реконструкции межличностных отношений, анализу неформальных ресурсов власти у представителей присутственных мест.

Диссертация является первым комплексным исследованием, которое специально посвящено казанским губернаторам. В ней оценен формально-юридический и человеческий потенциал местного губернаторства, выявлено участие каждого конкретного администратора в развитии хозяйственно-экономической и культурной жизни данного региона империи. Кроме того, изучение ежегодных отчетов и прочих делопроизводственных текстов, направленных из Казани в Петербург, позволило выявить специфику Казанской губернии, вернее, видение этой специфики локальной и верховной властями.

Собранные воедино в данном исследовании, но в реальности, хранящиеся в разных архивохранилищах источники вскрыли картину- постоянных конфликтов, интриг и взаимодействия: казанских губернаторов с. местным дворянством, чиновниками ИНЫХ ведомств И купечеством. В ЭТОЙ СВЯЗИ ИНт тригующим является сюжет о легальных и нелегальных способах групповой борьбы; личных трагедиях вовлеченных в нее людей.

Впервые в научный! оборот вводится значительный пласт документов ранее1 неизвестных, позволяющих по-новому увидеть жизнь людей власти в провинциях Российской империи.

Целью исследования является выявление специфики дореформенной административной культуры Российской империи на основе- анализа комплекса делопроизводственных материалов; относящихся к казанскому губернаторству первой половины XIX века.

Ее достижение потребовало решения следующих задач:

• собрать источники; позволяющие осветить тему в данном ракурсе;

• восстановить историю бытования темы в исторической науке и смежных ей дисциплинах;

• проанализировать нормотворчество верховной власти, регулирующее деятельность губернаторов, объем их власти и социальный статус в империи;

• изучить механизм кадровых назначений и смещений губернаторов;

• исследовать направления служебной деятельности начальника Казанской губернии и выделить в них несанкционированные инициативы;

• расьфыть семантику губернаторских репрезентаций, их значение для» расширения ресурсов власти;

• оценить опыт административного надзора за действиями казанских губернаторов.

Методология исследования базируется на общенаучных принципах развития, взаимосвязи, историзма и системности. Из числа общеисторических методов в диссертационном исследовании: нашли применение историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический, а также весь арсенал собственно источниковедческих методов, используемых для. проверки достоверности и репрезентативности источников.

Историко-генетический метод реализован путем выявления изменений в институте губернаторства за первую половину XIX века, в кадровом составе изучаемого региона, в направлениях практической деятельности конкретного лица, в содержании подаваемых проектов, и должностных записок. Результаты его применения излагаются в описательной стилистике.

В данной диссертации широко применялся- псторико-сравнителъный метод. Основные параметры* функционирования казанской губернской администраций сопоставлялись, во-первых, с другими современными ей регионами, а во-вторых, с наблюдениями по более ранним и более поздним периодам. Это позволило обнаружить динамику и преемственность управленческой политики казанских начальников изучаемого периода, встроить ее в общероссийский контекст, выявить региональную специфику.

Историко-типологический метод использован для обнаружения подобия. В качестве интегральных показателей в данном исследовании фигурировали: законодательная база, материальная обеспеченность губернаторской должности, структура отчетной документации, надзорная деятельность госучреждений.

Поскольку предметное поле данного диссертационного исследования охватывает проблемы официального и неофициального властвования, диалога властей и населения, рутины повседневного управления, легализации властных претензий, межличностных отношений, то сугубо исторические подходы в изучении губернаторской проблематики дополнялись методическими разработками смежных гуманитарных дисциплин, которые позволяют антрополо-гизировать историческое исследование. Подход к «человеческому измерению» власти, ранее свойственный лишь политической антропологии, является относительно новым для отечественной историографии и потому побуждает описать ключевые методы.

Для; разработки; заявленной; темы эффективным оказался^ ресурсный подход, предложенный французским социологом ГГ. Бурдье?. Он предполагает учет и оценку различного рода; ресурсов; или символических капиталов,

I • которыми обладают индивиды и которые они задействуют либо не задействуют в. своих целях. На мой взгляд,, значимость, такого > «капитала» для? российского чиновника становиласьрешающей в момент их выбора, а в случае с губернатором; - в. момент его назначения; а также для. интеграции, в; новой культурной; среде; К накоплениям «социального капитала» можно отнести: полученное образование, родовые и семейные связи, столичные знакомства, движимое и недвижимое имущество, военный и управленческий опыт, награды и репутацию. В процессе исследования; выявилось,, что данные накопления верховная- власть изучала и учитывала в ходе кадровых назначений.

Для интерпретации собранного источникового материала я< использовала теорию социальных «полей», которая акцентирует внимание на; поведенческих стратегиях индивидавкультурной среде: Согласно Бурдье, «социальные поля» имеют свою динамическую структуру, в которой вновь прибывший В! Казань и желающий быть интегрированным в местное общество губернатор должен был научиться; ориентироваться и двигаться: А это предполагало выявление интересов -и ,тактики действия местных элит, а также выработку индивидуальной стратегии,, обеспечивающей успешность интервенции:

Для меня оказалась важной теория Мишеля де Серто, согласно которой? «стратегия власти» по регулированию той или иной; ситуации всегда наталкивается на тактики «сопротивления», идущие «снизу» ш стремящиеся переиграть ситуацию в свою пользу. Нельзя сказать, что это полное откровение для историков, но Серто типологизировал подобные тактики, что позволило обнаружить их признаки в изучаемых мною источниках.

2 См., в частности: Bourdieu P. The forms of capital // Handbook of theory and research for the sociology of education / edited by John G. Richardson. New York, 1986. P. 241-258.

Концепция «дисциплинарной власти» Мишеля Фуко сфокусировала1 мое внимание на особенностях функционирования власти в эпоху Просвещения. Это специфический период, когда власть стала выражать себя через^определенные «техники»: с помощью не закона, а норм, посредством контроля, а не наказания, выходя за пределы государственного» аппарата управления. Эта концепция выводит понимание-власти из юридической, области, где она' обычно присутствует в качестве упорядочивателя социальных отношений. Фуко анализировал тонкие властные отношения, которые пронизывают все сферы общества и порождают определенные типы деятельности и коммуникации. Такой подход позволил мне увидеть неравномерное распределение власти внутри политического дискурса, обратить внимание на интенсивность и значение письменных коммуникаций внутри него.

Источниковой и историографической основам диссертации посвящена специальная глава. Критерием отбора* научных публикаций и архивных документов служило, с одной стороны, стремление максимально широко охватить изучением пространство государственной власти в Российской империи, а с другой - сосредоточиться на наименее исследованных аспектах темы. № поскольку призмой изучения в данной'работе служилг Человек власти, то я искала и собирала письменные и материальные свидетельства его мыслей, желаний; действий, страхов и повседневных забот, а-также реакции на его решения современников.

Основные положения, выносимые на защиту Губернатор и коронная власть

• В начале XIX века правовой статус губернатора оставался нечетким, так как он создавался из политических решений, принятых в разных условиях и на широком временном протяжении (Наказы 1728 года; 1764 года и Учреждение о губерниях 1775 года). Кроме того, министерская реформа (1802 - 1811 гг.) превратила былого «хозяина губернии» в чиновника Министерства внутренних дел. Находясь официально в подчинении Сената и подвергаясь сенатским проверкам, губернаторы были поставлены под контроль сразу нескольких министерств. Таким образом, в период адаптации на русской почве заимствованного из западных реалий министерского управления институт губернаторства функционировал в условиях недо-оформленной исполнительной вертикали власти.

В начале XIX столетия письменные жалобы верховной власти от населения перестали быть простым уведомлением государственных органов. Они стали своеобразной, формой участия обывателей в управлении империей. Данная практика общения власти с подданными стала результатом наделения Сената функциями административной юстиции. На жизни губерний это отразилось в реакции официального Петербурга на получаемые жалобы в виде сенаторских ревизий, которые надолго парализовыва-ли деятельность губернского правления и довольно часто оканчивались увольнением главы губернии.

Материалы этих ревизий свидетельствуют о том, что политическое пространство империи было буквально пронизано диалогами властей разного уровня. Участие в разборе конфликтов губернаторов с местным дворянством довольного большого числа официальных лиц и ведомств должно было создавать у обывателей эффект всевидящей и карающей несправедливость власти. В реальности же такая управленческая практика привела к ослаблению представительства коронной власти в регионах. Возникшее на этой почве двоевластие между губернаторами и предводителями дворянства поддерживало многолетние противоборства губернской администрации и представителей разных социальных групп, вовлеченных в борьбу за репутации и интересы. В Казани всё это привело к административному кризису, который сопровождался частой сменой гражданских губернаторов и падением престижа этой должности. В этой связи попытки Александра I ввести во «внутренних губерниях» генерал-губернаторскую модель управления, а также учреждение института военных губернаторов при Николае I могут быть рассмотрены как компенсаторные усилия. Очевидные сбои в министерском механизме государственного управления подвигали верховную власть к ремиссии' авторитарных форм местного управления, к замене публичных разбирательств практикой тайных жандармских наблюдений.

Наказ гражданским губернаторам» от 3 июня 1837 года зафиксировал правовыми средствами сложившийся в, административной* практике порядок, сделав правителя губернии «главным блюстителем политических интересов государства и решителем самых мелких вопросов местного благоустройства». Однако провозглашенные в «Наказе» полномочия не были обеспечены реальными возможностями. Безмерная широта должностных обязанностей свидетельствует об институциональной аморфности системы губернского управления. Она возникла в условиях острого дефицита профессиональных управленцев и неразвитости гражданского самоуправления.

Судя по законодательным актам и распорядительным документам* первой половины XIX века, объединенные усилия нескольких поколений российских губернаторов привели к существенному изменению имперской региональной политики. Верховная власть повернулась от стремления к унификации регионов, игнорирования их специфик (александровская эпоха) к признанию и изучению их особенностей (николаевское царствование). Во второй четверти XIX века император предпочитал видеть на губернаторском посту человека, знающего вверенный ему край и умеющего использовать это знание для управления им в интересах империи.

Губернатор и его губерния

Правители губернии, присланные в Казань из Петербурга, как правило, вызывали у местной дворянской верхушки реакцию отторжения. Автоматизм такого стойкого неприятия указывает на наличие в российской административной культуре первой четверти XIX века серьезного дефекта. И это было то, с чем верховная власть не могла справиться посредством законодательства и институциональных реформ. Разрешение конфликта между политическими'и локальными'элитами произошло в правление Николая I посредством признания правительством и учета норм обычного права. Идеология «особого пути» позволила верховной власти интегрировать в рационалистическую (западную) систему управления, нормы традиционных отношений (в том числе местные клановые связи). В идеале верховная власть желала, чтобы направленный в столицу губернии сановник не был подчинен местным элитам и зависел только от правительства. Однако выделенные на его содержание средства не обеспечивали такой независимости и статусного поведения. Зазор между декларацией и реальностью интерпретировался начальниками губерний как недостаточное внимание правительства к данному региону. В таких обстоятельствах отдельные кандидаты сразу отказывались от почетного, но весьма невыгодного назначения, а были и те, кто компенсировал правительственное невнимание местными выгодами.

В условиях весьма протяженного имперского пространства его государственное единство поддерживалось не только административной сетью, но и расставленными по нему символическими знаками. Выдержанная в едином архитектурном стиле символика присутственных мест создавала у современников ощущение общности имперской территории и эффект повсеместного присутствия верховной власти. В этой связи губернаторский дом относился не к частной сфере, а был знаком представительства его обитателей. Вплоть до 1830-х годов дома казанских гражданских губернаторов располагались хоть и в центральной части города, но среди прочих домов местного дворянства. В 1840-е же годы новый респектабельный губернаторский дворец был отстроен на территории Кремля.

В александровское правление административная инициатива считалась обязанностью главы губернии. Администраторы этого времени не боялись брать на себя ответственность и принимать нетривиальные решения.1 Казанские губернаторы той, поры ощущали себя представителями просвещенной власти, покровителями учебных заведений и городских обывателей. Перед лицом- верховной власти они выступали защитниками интересов губернии, а перед лицом влиятельных местных дворян - защитниками интересов монархии. Такой дуализм побуждал их регулярно сообщать в Петербург информацию о местных условиях жизни и делать предложения по ее улучшению.

В николаевское время губернатор обрел более стабильное положение, но стал ощущать себя профессиональным функционером. Унифицированная министерская вертикаль лишила его права на стратегическое видение. В этой ситуации основным каналом губернаторского влияния на государственную политику в регионе оставались ежегодные отчеты. В них начальники губернии вписывали не только ответы на интересующие МВД вопросы и заполняли статистические таблицы, но и давали обоснование местных нужд. Эти данные позволяли губернаторам обращаться в правительство' с различного рода ходатайствами, ссылаясь на объективные потребности региона.

Анализ письменных стратегий управления позволяет заключить: в первой четверти XIX века эффективность службы губернатора определялась по количеству решенных его правлением «бумажных дел». С 1840-х годов* она стала оцениваться по экономическим показателям развития губернии. Содержание исходящих бумаг из казанской губернской канцелярии подводит к пониманию, что реальная власть губернатора сосредотачивалась в хозяйственно-полицейской сфере. Приоритетными направлениями его служебной деятельности являлись охранение спокойствия, пожарное и санитарное благоустройство губернской столицы и уездных городов.

• Многолетний опыт российских губернаторов в лоббировании: решональ--ных интересов создали им-представительскую репутацию. Этот политический потенциал был успешно использован правительством Александра II при подготовке и проведении отмены крепостного права: Тогда казанские губернаторы сыграли важную- роль в налаживании позитивного диалога, верховной власти и местного дворянства.

Основные положения а и выводы диссертационного ^ исследования прошли апробацию на международных, всероссийских, региональных и иных научных мероприятиях, проходивших в 2002 - 2010 гг. в Москве, Санкт-Петербурге, Белгороде, Чернигове и Казани. Основное содержание диссертации нашло отражение в 33 научных публикациях, в том числе 2-х монографиях, в 10 журнальных статьях, входящих в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий; рекомендованных ВАК Минобрнауки России для публикации; основных результатов докторских диссертаций по направлению «История». По итогам конкурса на лучшее печатное издание Казанского государственного университета 2009 года монография: «Казанские губернаторы, в диалогах властей» была удостоена первого места: Автором разработаны; и читаются: на историческом факультете Казанского.'(Приволжского) федерального университета специальные курсы лекций «Казанские губернаторы» и «Губернское административное управление: в Российской империи». По тематике данного исследования осуществляется научное руководство курсовыми и дипломным и работам и студентов.

Научно-практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов для дальнейшей разработки комплексной проблемы развития местного управления дореформенной России. Обоснованное в диссертации понимание антропологии губернских властей может быть применима к другим историческим периодам, регионам и уровням власти, а полученные результаты стать основой компаративистских исследований. Теоретические: положения диссертации и зафиксированный практический опыт управления казанских губернаторов может быть учтен в современном государственном строительстве.

Аналитическая часть и конкретно-исторический материал, содержащиеся в исследовании, могут быть использованы при написании обобщающих работ по политической истории России имперского периода, по политической социологии и антропологии власти, при подготовке лекционных курсов, спецкурсов по истории политической культуры Российской империи, а также в краеведческой работе. Собранный биографический материал может быть использован при подготовке различного рода справочных и энциклопедических изданий, музейных выставочных экспозиций.

Структура диссертации состоит из введения, пяти глав, выводов, списка использованных источников и литературы, 5 приложений. Изложение ведется в проблемно-хронологическом ключе, что позволило проследить эволюцию губернаторского управления, сосредоточиться на отдельных практиках, выявить участие казанских губернаторов в социально-экономической и политической жизни губернии в исследуемый период.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Казанское губернаторство первой половины ХiХ века"

Заключение.

В процессе изучения собранных текстов были сделаны следующие наблюдения и выводы:

• Специфика подхода к изучению данной темы потребовала создания особого комплекса источников. Он собирался из материалов местных и центральных архивохранилищ страны, из опубликованных текстов, а сам отбор их определялся намерением воссоздать разорванную картину губернаторской жизни. Ее «служебную сторону» удается реконструировать при соединении текстов делопроизводственного характера (отчеты, рапорты, деловые записки и письма) с текстами указов, инструкций, распоряжений, сенаторских рекомендаций, направленных из Петербурга в Казань. Таким образом, в созданном комплексе можно выделить «восходящую» и «нисходящую» линии коммуникаций. Они образовывали своеобразную систему координат, в которой прочерчена траектория человеческой судьбы губернатора. Встречные потоки в диалоге властей я поместила в культурный контекст жизни Казанской губернии и ее столичного города. Он воссоздавался на основе документов личного происхождения (дневников, писем, мемуаров современников), газетных публикаций, а также с учетом результатов исследований городской повседневности. Прочтение собранных таким образом источников как результата и средства губернаторской власти позволило мне увидеть в них не только прямые свидетельства, но и скрытые смыслы. Их расшифровка открыла богатый мир человеческих эмоций, замыслов и интересов, что составляет антропологические аспекты власти.

• Современный этап отечественной историографии данной темы характеризуется активным поиском релевантных подходов и методов анализа привычных делопроизводственных и законодательных документов. Это стимулировало обращение исследователей к теоретическим вопросам имперской истории. С точки зрения проработки эмпирического материала и количества публикаций наиболее изученным является пореформенный и позднеимперский период. Такую асимметрию можно объяснить хорошей сохранностью архивных фондов и традиционным интересом историков к предреволюционному кризису власти. Первая половина XIX столетия находится на периферии интересов историков империи. Специальных работ-о проблемах губернского управления этого времени, выполненных на макро- и микроуровнях, нет. В связи с этим результаты изучения казанских губернаторов могут переломить сложившуюся историографическую ситуацию и стимулировать подобные исследования других губерний. Только после этого возможно делать обоснованные заключения по общеимперской ситуации.

• Для изучения характера регионального управления антропологический подход дает новое измерение. Он позволяет анализировать поведенческие стратегии, номинальные и реальные ресурсы власти губернаторов, их формальные и межличностные отношения в горизонтальной и вертикальной плоскостях, выявлять мотивы конфликтов с местным «обществом», расслаивать последнее на группы и определять степень субъектности каждой из них в реальной политике, увидеть сложность условий, в которых протекала повседневная жизнь казанских губернаторов.

• В начале XIX века вертикаль исполнительной власти, в которую был встроен губернатор, завершалась не Сенатом, а Министерством внутренних дел. Процедура губернаторских назначений в изучаемый период не была жестко фиксированной. Император и назначенные им министры вносили в нее свои коррективы. Для опознания «социального капитала» казанских губернаторов мною были использованы сведения из их родословных и формулярных списков, министерского делопроизводства. Эти данные позволили выявить принципы региональных назначений, объем материальных, социальных, образовательных ресурсов каждого назначенца, отсутствие или наличие в предшествующей их карьере опыта администрирования. Анализ выявленных сведений убе дил меня в том, что во второй четверти XIX века кадровая политика верховной власти стала учитывать местные условия службы будущего губернатора, то есть строиться в опоре на знания региональной социокультурной специфики. Предпочтение в губернаторских назначениях стали отдавать кандидатам либо по долгу службы, либо по обстоятельствам жизни знакомыми с этими деталями.

• Присланный в Казань из Петербурга чиновник всегда оказывался в сложных административных и культурно-психологических условиях, долгое время усугубленных финансовыми ограничениями. Центральная власть желала, чтобы в своей деятельности он не зависел от местных элит и реализовывал государственные интересы. Между тем, вплоть до 1840-х годов она была не в состоянии обеспечить его независимого материального существования. Губернаторская должность была затратной и не приносила официального дохода ее обладателю. В правление Николая I верховная власть решала эту проблему посредством назначения на данную должность кандидатов из имущественно-состоятельных отставных военных. Кроме родового благосостояния, укреплению социального статуса начальника губернии способствовали символические знаки монаршего благоволения. Так, топографическая разметка губернаторского присутствия в пространстве Казани показала тенденцию к сосредоточению присутственных мест коронной власти в Кремле - исторической сердцевине города. По всей видимости, долгое время осуществить такое желание верховной власти не удавалось из-за бедности страны: объективного дефицита каменных помещений, тотальных городских пожаров 1815 и 1842 годов, послевоенного финансового дефицита и т.д.

• Судя по законодательным и распорядительным текстам первой половины XIX века, полномочия губернатора не были обеспечены реальными ресурсами власти. Безмерная широта губернаторских обязанностей свидетельствовала об институциональной незавершенности министерского управления. Она объясняется и нехваткой профессиональных управленцев в империи, и неразвитостью гражданского самоуправления, и стремлением «полицейского государства» к тотальному регулированию всех аспектов жизни. Анализ отчётов, донесений, рапортов, должностных записок МВД убеждают в том, что губернатор и его команда были в состоянии контролировать лишь административно-полицейскую сферу губернской жизни. Они реализовывали спущенные из Петербурга предписания, адаптируя их к местным реалиям.

• В свою очередь губернское правление собирало данные о населении, территории и природных ресурсах губернии и посылало эти сведения в виде ежегодных губернаторских отчетов в министерство. Таким образом, правительство получало знание о регионах империи и могло адекватно реагировать на очевидную дисперсность страны. Такой диалог был одни из источников модернизации, самоусовершенствования имперской власти. Многолетнее участие губернаторов в лоббировании региональных интересов создали им представительскую репутацию в местной культурной среде. Этот политический потенциал был успешно использован правительством в подготовке и проведении реформ 1860-х годов. Тогда казанские губернаторы сыграли важную посредническую роль в регулировании взаимоотношений правительства с местным дворянством.

• Анализ материалов надзорных органов власти показал, что тезис о «бесконтрольности» и «всевластии» губернатора является еще одним историографическим мифом. Данные сенаторских ревизий по Казанской губернии, а также жандармские донесения дают свидетельства иного рода. За служебной и приватной жизнью губернатора пристально следили как столичные власти, так и местные обыватели. Жалобы и доносы от них постоянно поступали на имя императора, в МВД, в 111-е Отделение. Данная практика общения верховной власти и подданных была результатом наделения Сената функциями административной юстиции. На жизни губерний это отразилось в проведении регулярных правительственных проверок имеющих репутацию карательных актов и, как правило, заканчивающихся отставкой губернатора. Их следствием стало ослабление коронного представительства губернских властей. Выход виделся в реставрации авторитарных форм местного управления путем возврата института генерал- губернаторства и военного губернаторства, посредством осуществлении комплекса мер, направленных на усиление должностного статуса начальника губернии. Но и тогда губернатор не стал доверенным лицом верховной власти. Он был объектом внимательного слежения со стороны жандармских штаб-офицеров.

• Сохранившиеся материалы сенатских ревизий Казанской губернии и описания наблюдений жандармов свидетельствуют о том, что реорганизация административной сети в начале XIX века усилила влиятельность выборных, корпоративных органов местного дворянства. Возникшее на этой почве двоевластие спровоцировало острую борьбу за репутации и интересы. Казанское дворянство явно стремилось иметь марионеточного губернатора и направлять действия его администрации. Разрешение данного конфликта произошло посредством заключения «регулятивного соглашения»: верховная власть признала нормы традиционных отношений (местные клановые связи и интересы), а дворянские предводители вступили в сотрудничество с выбранными из местной дворянской среды губернаторами.

• Осуществленный анализ административной культуры позволяет увидеть в губернаторстве две стороны: идеальную статичную модель, созданную воображением законодателей, и изменчивую, довольно динамичную и приспособляемую форму управления, сотворяемую объединенными усилиями многих политических акторов (доносчиками, ревизорами, губернаторами, их помощниками, свидетелями по их «преступлениям», женами губернаторов и т.д.). На мой взгляд, плодотворность изучения данной темы заключена в выявлении «зазоров» между воображаемой, прописанной в законодательстве и министерских предписаниях реальностью и действительностью, которую переживали люди в нее погруженные, и ее создающие. В этом смысле изучение истории институций явно следует обогащать изучением истории человеческих взаимоотношений во власти.

В целом же, результаты проведенного исследования убедили меня в том, что административная реальность Российской империи была намного сложнее, чем это виделось верховной власти из Санкт-Петербурга, и тем более, сложнее, чем это зачастую представляется сейчас. Ее реконструкция, осуществленная на уровне выбранной административно-территориальной единицы, подрывает распространенное в исследовательской литературе мнение о «произволе губернаторов», а также о гомогенности пространства политической власти в России.

Список научной литературыБикташева, Алсу Назимовна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

2. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ (РГИА)

3. Ф. 560. Общая канцелярия министра финансов.1. Опись 11. 1808-1830 гг.

4. Д. 872. О удовлетворении бывшего казанского гражданского губернатора Нилова жалованием. Март 1827.

5. Ф. 660. Закревский, гр. Арсений Андреевич.1. Опись 1. 1796-1862 гг.

6. Д. 144. Докладная записка министра МВД В. П. Кочубея о недостатках административного управления в губерниях. 28 марта 1806 г.1. Ф. 994. Мордвиновы.1. Опись 2. 1763-1917 гг.

7. Д. 131. Записка сенатора Павла Ивановича Сумарокова о представлении губернаторам нераздельной полноты власти в губерниях. 1807 г.

8. Ф. 1018. Паскевич-Эриванский, гр. Иван Федорович.1. Опись 6. 1838-1854 гг.

9. Д. 43. Шипов (генерал). Письмо о нем И. Ф. Паскевича Николаю I. 4июня 1840 г.

10. Ф. 1146. Совет при «высочайшем дворе».1. Опись 1. 1754-1801 гг.

11. Д. 30. Об обвинении Казанского губернатора Коцарева в неисправном исполнении служебных обязанностей. 1809 г.

12. Ф. 1163. Комитет охранения общей безопасности при Государственном совете.1. Опись 1.

13. Д. 37. О проведении расследования по доносу казанского мещанина Якова Алексеева на гражданского губернатора Мансурова, частного пристава Потто и надворного советника Москотильникова. 1807 г.

14. Ф. 1263. Комитет министров.1. Опись 1. 1802-1891 гг.

15. Д. 103. Рассмотрение жалоб на губернаторов. 1816 г.

16. Д. 185. Докладная записка казанского губернского предводителя дворянства Г. Киселева.

17. Д. 215. Положение о временной в Казани Комиссии. 1820 г.

18. Д. 253. О предании суду чиновников Казанской губернии. 1821 г.

19. Д. 256. О порядке рассмотрения дел о делаемых губернатору приношений и подарках. 1821 г.

20. Д. 257. О затруднениях в деятельности в Казани высочайше учрежденной Временной комиссии. 1821 г.

21. Д. 286. О продолжении деятельности в Казани Временной комиссии. 1821 г.

22. Д. 289. О беспорядках и злоупотреблениях по Казанской губернии. 1822 г.

23. Д. 296. Об объявлении Сенатом строгого выговора (Нилову). 1822 г.

24. Д. 375. Приложения к журналам комитета министров. Об увольнении казанского губернатора Нилова за упущения по управлению губернией. 1824 г.

25. Д. 466. Об определении казанским губернатором барона фон Розена. 1826 г.

26. Д. 785. Обозрение Казанской губернии. 1832 г.

27. Д. 1049. Отчет военного губернатора от 16 марта по 4-х летнему управлению Казанской губернией 1832-1836 гг.

28. Д. 1273. Отчет казанского военного губернатора за 1838 г.

29. Д. 1461. Годовой отчет казанского военного губернатора за 1841 г.

30. Д. 1546. Обозрение Казанской губернии военным губернатором генерал-адъютантом Шиповым. 14 января 1842 г.

31. Д. 1798. Обозрение за 1847 г.

32. Д. 49. Отчеты казанского губернатора за 1804-1810 гг. Д. 50. Отчеты казанского губернатора за 1811-1815 гг. • Д. 51. Отчеты казанского губернатора за 1816, 1817, 1826, 1827 гг. Опись 3. 1838-1840 гг.

33. Д. 136. Отчет казанского губернатора за 1838 г. Опись 4. 1841-1849 гг.

34. Д. 4. По отчету о состоянии Казанской губернии за 1844 г. Д. 21. Отчет казанского военного губернатора за 1847 г. Д. 59. Отчет казанского военного губернатора за 1848 г. Ф. 1284. Департамент общих дел МВД. Опись 1. 1801-1814 гг.

35. Кн. 3, д. 18. О кандидатах в гражданские губернаторы предназначаемых. 26 авг. 1810 г.

36. Кн. 38, д. 353. Дело о казанской газете. 1811 г.

37. Кн. 47, д. 11. Об определении отставного бригадира графа Толстого в губернаторы. 12янв. 1813 г.

38. Кн. 65, д. Т. Об увольнении от службы Слободско-украинского губернатора д. с. с. Бахтина по определению на сию вакансию бригадира Илью Толстого. 21 февр. 1814 г.1. Опись 26. 1841 г.

39. Д. 71. О назначении генерал-адъютанта Шилова Казанским военным губернатором с управлением гражданской части.1. Опись 42. 1860-1866 гг.

40. Д. 87. Об увольнении генерал-лейтенанта Козлянинова. 1863 г.1. Опись 48. 1849-1862 гг.

41. Д. 40. О дворянских выборах Казанской губернии. 1860 г.

42. Ф. 1286. Департамент полиции исполнительной МВД.1. Опись 1. 1802-1810 гг.

43. Д. 13. О назначении и увольнении губернаторов. 1806 г.

44. Д. 30. Донесение казанского губернатора о беспорядках в присутственных местах. 1805 г.

45. Д. 34. По представлению казанского губернатора о дополнении штата тамошней полиции и о учреждении в Казани комитета. 1803 г.

46. Д. 64. По отношению сенатора Пестеля о неповиновении крестьян Казанской губернии помещика Иванова. 1804 г.

47. Д. 87. Об определении и увольнении губернаторов. 1808 г.

48. Д. 93. По представлению казанского губернатора о награждении Моска-тильникова 1810 г.

49. Д. 117. Об определении и увольнении губернаторов. 1804 г.

50. Д. 178. о назначении и увольнении гражданских и военных губернаторов. 1809 г.

51. Д. 188. О награждении предводителей Казанской губернии участвовавших в закупке кавалерийских лошадей. 1807 г.

52. Д. 236. О назначении и увольнении губернаторов. 1806 г.

53. Д. 256. Об определении и увольнении губернаторов.

54. Д. 288. Об осмотре Казанской губернии (переписка). 1808 г.

55. Д. 416. О запрещении приношения подарков губернаторам . 1811 г.

56. Д. 653. Назначение и увольнение чиновников в Казанской губернии.

57. Д. 835. Назначение и увольнение чиновников в Казанской губернии. Опись 2. 1811-1820 гг.

58. Д. 1. О постройке в городе Казани литейного арсенала на Арском поле. 7 янв. 1816 г.

59. Д. 5. По донесению казанского дворянского собрания о занятии должностей по выборам . 1814 г.

60. Д. 181. О ревизии господами сенаторами Казанской губернии 1819 г.

61. Д. 218. По представлениям казанского гражданского губернатора и по отношениям сенаторов Кушникова и Санти о лошадях для разъездов членов земского суда по Казанской губернии. 1816-1820 гг.

62. Д. 263. Об отсылке к сенаторам посланным для ревизии казанской губернии дел о беспорядках по управлению тамошней губернии. 1819 г.

63. Д. 275. По представлению казанского гражданского губернатора о вымо-щении камнем улиц города Казани. 1817 г.

64. Д. 308. Об устройстве полиции Казани и вообще о доходах и расходах сего города. 1818-1820 гг.

65. Д. 309. Предположения о преобразовании казанской полиции в соразмерности местным потребностям. 1824 г.1. Опись 4. 1826-1829 гг.

66. Д. 194. Дело по представлению казанского гражданского губернатора об устройстве казанской градской полиции и полиции в уездных городах. 1829 г.

67. Д. 207. Касательно производства жалования чиновникам по особым поручениям при казанском гражданском губернаторе. 1827 г.

68. Д. 252. Об осмотре казанским губернатором присутственных мест. 1829 г.

69. Д. 285. Обозрения Казанской губернии. 1829 г.

70. Д. 449. О назначении Розена казанским губернатором. 1826 г.

71. Д. 728. По выписке из журнала Комитета министров об обвинении д. с. с. Нилова . 1828 г.

72. Ф. 1287. Хозяйственный департамент МВД.1. Опись 5. 1802-1845 гг.

73. Д. 1005. О замощении в г. Казани камнем улиц. 1832 1835 гг.

74. Д. 1228. О замощении в г. Казани улиц деревянными пяти и шести угольниками. 1834-1836 гг.

75. Ф. 1291. Земский отдел МВД.1. Опись 123. 1858-1879 гг.

76. Д. 51.об образовании казанской Временной комиссии по крестьянскому делу. 1860-1863 гг.

77. Ф. 1341. Первый департамент Сената.1. Опись 1. 1797-1807 гг.

78. Д. 282. По рапорту сенаторов Спиридова и Лопухина о нуждах и недостатках по Казанской и Вятской губерний. 1800 г.

79. Д. 365. О штатах губерний . и Казанской. 1802 г.

80. Д. 379. О беспорядках и злоупотреблениях по Казанской губернии и об отправлении сенатора Пестеля в г. Казань для расследования. 1803 г.1. Опись 11. 1810 г.

81. Д. 703. Осмотр тайным советником сенатором Обрезковым Казанской губернии. 1810 г.1. Опись 17. 1816 г.

82. Д. 567. Рапорт сенатора Кушникова об осмотре Казанской губернии. 20 декабря 1815 г.1. Опись 257. 1800-1826 гг.

83. Д. 14. О Высочайшем назначении для обозрения Казанской губернии сенатора Михаила Ивановича Донаурова. 1808 г.

84. Ф. 1343. Третий департамент Сената.1. Опись 23. 1813-1894 гг.

85. Д. 2330. О внесении герба рода Кацаревых в общий Гербовник родов Все-рос. Империи. 19 янв. 1799 г.

86. Ф. 1345. Пятый (уголовный) департамент Сената.1. Опись 98.1797-1826 гг.

87. Д. 755. О осуждении бывших в Казани губернаторов военного Пущина и гражданского Муханова . за бесчеловечные подсудным пытки. 1804 г.

88. Ф. 1349. Формулярные списки чинов гражданского ведомства (коллекция).1. Опись 3. 1800-1894 гг.

89. Д. 262. Формулярный список о службе казанского военного губернатора генерал-лейтенанта Баратынского Ираклия Абрамовича. 1846 г.

90. Д. 787. Формулярный список Ивана Григорьевича Жеванова. 1826 г.1. Опись 4. 1794-1846 гг.

91. Д. 95. Рапорт казанского губернского правления. Формулярные списки о чиновниках в Казанской губернии службу продолжающих. 1814 г.

92. Ф. 1374. Канцелярия генерал-прокурора Сената.

93. Опись 7. 1794, 1797-1802 гг.

94. Д. 193. По просьбе сенатора Державина об определении в советники берг коллегии родственника его асессора Нилова. 1800 г.

95. Д. 313. По письму сенатора Державина об определении надворного советника Нилова прокурором в бергколлегию. 1800 г.

96. Ф. 1405. Министерство юстиции.1. Опись 2.1804 г.

97. Д. 3447. О ревизии сенатора И. Б. Пестеля Казанской губернии. 1804 г.1. Опись 8. 1810 г.

98. Д. 3054. Всеподданнейшее донесение сенатора Обрезкова по Казанской губернии 24 мая 1810 г.1. Опись 51. 1853 г.

99. Д. 3699. По отношению обер-прокурора 1-го департамента Сената о ревизии Казанской губернии сенатором Соймоновым в 1822 г.

100. Ф. 1537. Ревизия сенаторов М. Г. Спиридова и И. В. Лопухина Вятской, Казанской и Оренбургской губерний.1. Опись 1. 1800 г.

101. Д. 44. Дело по Казанской полиции (по рапорту губернатора Пущина). 1800 г.1. Ф. 1640. Корсаковы.1. Опись 1. 1624-1901 гг.

102. Д. 62. Указы и Высочайшие повеления Казанским губернатора за (1714— 1866 гг.)

103. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ДРЕВНИХ АКТОВ (РГА-№1. Ф. 1609. Баратынские.1. Опись 1.

104. Д. 44. Письмо Гофмана А. О назначении Баратынской почетной попечительницей женских учебных заведений. 1846 г.

105. Д. 45. Письмо Гофмана А. О пожаловании ее орденом св. Великомученицы Екатерины. 1856 г.

106. Д. 143. Отношение военно-походной канцелярии Николая I о назначении Баратынского И. А. Казанским военным губернатором и о пожаловании его орденом св. Станислава 1-ой степени. 14 марта 1846.

107. Д. 145. Письмо-проект генерала Баратынского Ираклия Абрамовича Александру II с предложениями ряда мероприятий по освобождению крестьян. 1849 г.

108. Д. 147. Духовное завещание Баратынского (копия) в пользу жены своей Баратынской Анны Давыдовне.

109. Ф. 248. Сенат и его учреждения.1. Опись 112.

110. Д. 185. Указ о назначении коллежского асессора Станицкого казанским губернским советником. Май 1804 г.

111. Ф. 286. Герольдмейстерская контора.1. Опись 2.

112. Кн. 78. Отношение коллежского ассесора Якова Аплечеева о даче ему с герба копии. 1801 г.; Родословная Стрекаловых.

113. Кн. 89. Родословная Мансуровых.

114. Кн. 128. Реестр грамот на пожалования имения. Формуляр Пущина. 1799 г.

115. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ГАРФ)

116. Ф. 109. Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.1 экспедиция. 1829 г.

117. Д. 223. О казанских чиновниках вице-губернаторе Филипове и полицмейстере Стане.1 экспедиция. 1830 г.

118. Д. 148. О чиновниках Казанской губернии Дорохове, Маскатильникове, Андруцком, Иванове, Терушском и прокуроре Солнцеве.

119. Д. 186. По донесению отставного прапорщика Ивана Мисаилова о злоупотреблениях в Ядринском уезде Казанской губернии.

120. Д. 349. Сведения о Симбирской, Саратовской, Казанской губерниях, сообщенные полковником Масловым господину министру внутренних дел.

121. Д. 494. О доставлении жандармским офицерам сведений, об образе жизни и мыслей чиновников и других сословий в губерниях.1 экспедиция. 1831 г.

122. Д. 529. По донесению полковника корпуса жандармов Маслова о состоянии Казанской губернии и о населяющих оную инородцах.1 экспедиция. 1835 г.

123. Д. 2. О получении князем И. А. Лобановым-Ростовским письма о разных злоупотреблениях по питейной части в Казанской губернии. Об адъютанте военного губернатора Кашперове растратившем казенные деньги.1 экспедиг^ия. 1844 г.

124. Д. 247, ч. 16. О лицах обращающих на себя по чему-либо внимание Правительства. По Казанской губернии.1 экспедиция. 1862 г.

125. Д. 33, ч. 21. О дворянских выборах по Казанской губернии.1. Опись За.

126. Д. 1170. Письмо Розена в III отделение с критикой казанской полиции и сведениями о текущих событиях в Казани и подозрительных лицах (на нем. языке). 1826 г.

127. Д. 1171. Донесение жандармских офицеров и записки о состоянии Казанской губернии, состоянии губернского управления, злоупотреблений чиновников и т. д. 1826-1832 гг.

128. Д. 1172. Донесения жандармского офицера о злоупотреблениях в Казанской губернии о бродяжничестве и сведения о некоторых чиновниках и пришествиях. 1827-1828 г.

129. Д. 1174. Выписки из писем ПловцоваФ., ПерцоваВ., Черепанова, к По-ловцову А. А. Перцову А. П., Кошелеву А. И. и др. о состоянии управления в Казанской губернии и злоупотреблениях должностных лиц. 1860 г.

130. Д. 79. Арцимович В. А. Записка о причинах упадка губернаторской власти, написанная Ланскому С. С. в июне 1858 г.

131. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ (РГВИА)

132. Ф. 400. Главный штаб Военного министерства.1. Опись 9.

133. Д. 5196. Козлянинов Петр Федорович. Формулярный список. 1869 г.1. Опись 12.

134. Д. 838. По записке генерал-лейтенанта Козлянинова о выдаче ему пособия 7 тыс. рублей на уплату долгов.

135. Ф. 489. Коллекция формулярных списков.1. Опись 1.

136. Д. 7062. Пущин Павел Петрович. Формулярный список. 1816 г.

137. Д. 7073. Стрекалов Степан Степанович. Формулярный список. 1833 г.

138. Д. 7302. Шипов Сергей Павлович. Формулярный список. 1847 г.

139. Ф. 970. Военно-походная канцелярия Его Императорского Величества при Императорской главной квартире.1. Опись 3

140. Д. 2213. Баратынский Ираклий Абрамович. Формулярный список. 1837 г.

141. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА (РГАЛИ)

142. Ф. 4. Личный фонд К. П. Альбицкого (1865-1927), критика, библиографа.

143. Опись 1. 1859-1920 гг. Материалы к Словарю русских писателей и ученых.

144. Ед. хр. 24. Альбицкий К. П. Даты рождения и смерти писателей и ученых.

145. Ф. 195. Личные фонды П. А. Вяземского (1792—1878), поэта, критика; П. П. Вяземского (1820-1888), цензора; А. И. Вяземского (1750-1807), сенатора (б. Остафьевский архив).1. Опись 1.1. Ед. хр. 2672. Вяземские.

146. Ф. 2567. Личный фонд Ю. Г. Оксмана (1894-1970), литературоведа, доктора филол. наук, коллекционера.1. Опись 2.

147. Ед. хр. 27. Н. И. Гнедич. Дифирамб на рождение П. А. Нилова.

148. Ф. 191. Личный фонд П. А. Ефремова (1830-1907), библиографа, библиофила.1. Опись 1.

149. Ед. хр. 2946. Ефремов Петр Алексеевич. Некрологи Шипова Сергея Павловича.

150. ОТДЕЛ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ ГОСУДАРСТВЕННОГО ИСТОРИЧЕСКОГО МУЗЕЯ (ОПИГИМ)1. Ф. 300.

151. Ед. хр. 1. Стрекалов С. С. Письмо Николая I (1830). Духовное завещание С. Ф. Стрекалова (1797).1. Ф. 395.

152. Ед. хр. 120. Бумаги по ревизии Саймоновым Казанской губернии. Копия прошения неизвестного лица.

153. Ед. хр. 123. Описание Казанской губернии.

154. Ед. хр. 124. Дело по доносу губернатора Нилова на сенатора Соймонова. 1824 г.

155. НАЦИОНАЛЬНЫЙ АРХИВ РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН (НАРТ)

156. Ф. 1. Канцелярия казанского губернатора.1. Опись 1.

157. Д. 1. Указы Сената и предписания генерал-прокурора. 1800 г.

158. Д. 3.Указы Сената и министерские предписания. Т. 1. 1803 г.

159. Д. За. Указы Сената и министерские предписания. Т. 2. 1803 г.

160. Д. 5. Указы Сената и переписка с губернатором о назначении и увольнении служащих по губернии. 1805 г.

161. Д. 5а. Указы Сената и переписка с губернатором о назначении и увольнении служащих. 1805 г.

162. Д. 10. Указы Сената и циркулярные предписания. 1812 г.

163. Д. 24. Указы Сената и министерские предписания. 1817 г.

164. Д. 33. Указы Сената и министерские предписания. 1819 г.

165. Д. 42. Об устройстве казанской полиции с 23 января 1821 г.

166. Д. 60 Об устройстве казанской полиции с 4 января 1822 г.

167. Д. 90. Об устройстве дорог в Казанской губернии. 1825 г.

168. Д. 148. О неустройстве полиции в г. Казани. 1829 г.

169. Д. 275. Формулярные списки чиновников губернских учреждений представленных к наградам за беспорочную службу. 1832 г.

170. Д. 303. Список лиц, отстраненных от службы без права поступления на другую за злоупотребления по службе. 1816-1822 г.1. Опись 2.

171. Д. 354. Журналы комитета об устройстве г. Казани. 1842 г.

172. Д. 355. Документы о снабжении Казани водой. 1842-1844 гг.

173. Д. 365. Об общих распоряжениях по введению общественной запашки и об уклонении крестьян от заведения оной. 1842-1843 гг.

174. Д. 471. Распоряжения и переписка по делам Казанской губернии, производившиеся в Петербурге казанским военным губернатором Шиповым. 18451846 гг.

175. Д. 1205. Циркуляр министерства внутренних дл о расширении круга деятельности губернаторов и докладная записка казанского военного губернатора по этому вопросу. 1857 г.

176. Д. 1218. Рапорта и отношения по особым распоряжениям военного губернатора. 1856 г.

177. Д. 1332. Формулярные списки чинов штаба казанского военного губернатора за 1856 г.

178. Д. 1459. Формулярный список И. А. Баратынского и штаба его. 1857 г.

179. Д. 1460. Формулярный список о службе казанского военного губернатора Баратынского и чинов его штаба. 1857 г.

180. Д. 1477. Об устройстве уездного управления и полиции. 1858 г.

181. Д. 1486. Письмо С.С. Ланскому об отпуске крестьян на волю. 1858 г.

182. Д. 1487. Сведения о ходе занятий казанского губернского дворянского комитета об улучшении быта помещичьих крестьян. 1858-1859 гг.

183. Д. 1488. Ведомости о ходе занятий в разных губернских комитетах по устройству быта крестьян. 1858-1859 гг.

184. Д. 1590. Формулярные списки о службе казанского военного губернатора и чинов его штаба за 1859 гг.

185. Д. 1592. Об увольнении чистопольского предводителя дворянства от должности. 1859г.

186. Д. 1596. Денежные документы о суммах, отпускаемых на содержание штата команды военного губернаторского дома за 1859 г.

187. Д. 1609. Приказы военного губернатора. 1860-1865 гг.

188. Распоряжения военного губернатора. 1860 г.

189. Д. 1817. Формулярный список о службе казанского военного губернатора Козлянинова. 1862 г.

190. Ф. 2. Казанское губернское правление.1. Опись 1.

191. Д. 3. Высочайшие указы Сената. Министерские предписания генерал-прокурора. 1802 г.

192. Д. 5. Указная книга. 1803 г.

193. Д. 535. Положение об устройстве губернского города Казани. 1841 г.1. Опись 2.

194. Д. 1. Указы Сената. 1823 г.

195. Д. 2. Журналы казанского губернского правления. 1845 г.

196. Д. 3. Приказы Министерства внутренних дел. 1863 г.1. Опись 15.

197. Д. 17. Фасады, планы, разрезы военно-губернаторского дома с помещением императорской квартиры в Кремле в г. Казани.

198. Ф. 16. Тетюшский уездный суд.1. Опись 22.

199. Д. 9. Указ его Императорского Величества самодержца всероссийского Тетюшскому уездному суду. 1821 г.

200. Ф. 87. Первая казанская мужская гимназия.1. Опись 1.

201. Д. 155. Опись принятому дому наместническому, стоящему в крепости с означением в нем комнат. 1799 г.

202. Ф. 114. Казанская городская общая и шестигласная дума.1. Опись 1.

203. Д. 13. Постановления думы о проведении денежных сборов с домов на содержание полиции. 1808 г.

204. Д. 24. Ведомости городских доходов и недоимок за 1808 г.

205. Д. 34. Книга входящих указов и предложений на 1809 г.

206. Д. 60. Переписка с казанским губернатором об отпуске казенным зданиям свеч и дров. 1810 г.

207. Д. 243. Документы об обследовании деятельности Казанской думы сенаторами правительствующего сената за 1819-1822 г.

208. Д. 1009. По указу Казанского губернского правления об откомандировании гласного для принятия в заведывание Думы дома, занимаемого г. Военным губернатором. 1833-1834 гг.

209. Д. 1829. Дело по постройке военно-губернаторского дома в Кремле. 18451846 гг.

210. Ф. 168. Коллекция судебных дел, предназначенных для рассмотрения в Сенате.1. Опись 1.

211. Д. 32. По рапорту Казанского депутатского дворянского собрания о не утверждении губернским начальством избранных на следующее трехлетие чиновников. 1815 г.

212. Д. 81. По прошению коллежского асессора Кушникова, жалующегося на казенную палату суда расправы в исправлении решения дела с братом о наследственном имении. 1799 г.

213. Д. 100. По прошению коллежского асессора Павла Кушникова . по спорному от родственников имения. 1804 г.

214. Д. 124. Прошение Василия Овцына о назначении его советником в казанскую гражданскую палату. 1804 г.

215. Д. 129. по прошению бывшего председателя казанской уголовной палаты Веденяпина о оказании ему защиты против сделанного на него сенатором Пестелем донесения. 1804 г.

216. Д. 138. По прошению, находящегося в казанском монастыре Захара Стол-бовского об освобождении его из монастыря. 1805 г.

217. Д. 165. По письму Левашова . о предводителе дворянства Апехтине.1805 г.

218. Д. 187. Отношение казанского гражданского губернатора министру юстиции Лопухину. 1805 г.

219. Д. 210. Всеподданнейшая просьба надворного советника Николая Быш-ковского об определении в должности и выдаче жалования со дня отрешения.1806 г.

220. Д. 229. По всеподданнейшему прошению бывшего гражданского губернатора тайного советника Кацарева о скором окончании дела с ним в Сенате. 1807-1808 гг.

221. Д. 233. По всеподданнейшему прошению коллежского ассесора Ключаре-ва о допущении его на объяснение и открытие взведенной на него клеветы по злоупотреблениям при губернаторе Кацареве. 1807 г.

222. Д. 253. По рапорту Засецкого о сделанном выговоре губернатором по делу о тит. сов. Левашове, сужденном за растрату казенных сумм. 1812 г.

223. Д. 275. Рапорт казанского прокурора о кражах при езде по казенным дорогам. 1813 г.

224. Д. 286. По прошению казанских чиновников Симонова, Москатильникова, Абдуллина об избавлении их от взыскания по делу тит. сов. Левашова. 1814 г.

225. Д. 344. Об обиде прокурора Кисловского, нанесенной советником Моско-тильниковым. 1817 г.

226. Д. 514. О бывшем казанском вице-губернаторе Гурьеве во взятии им . 2500 руб. за отобрание мельницы от Мосолова. 1818 г.

227. Д. 587. По делу бывшего казанского вице-губернатора Гурьева о доносе на него титулярного советника Мосолова во взятках. 1819 г.

228. Д. 601. по прошению отставного канцеляриста Иванова о злоупотреблениях Казанской губернии. 1819 г.

229. Д. 604. По делу титулярного советника Мосолова. 1819 г.

230. Д. 630. По представлению казанского прокурора о беспорядках в уголовной палате. 1820 г.

231. Д. 633. По прошению титулярного советника Протопопова касательно беспристрастия некоторых членов казанской Временной комиссии. 18211822 г.

232. Д. 635. По прошению подпоручика Томилина о жалобе его на временную казанскую комиссию по делу о взятках. 1825 г.

233. Д. 636. По прошению титулярных советников Гаврикова, Семенова и коллежского секретаря Кудрявцева касательно беспристрастности некоторых членов высочайше учрежденной в Казани временной комиссии для рассмотрения дел по ревизии гг. сенаторов. 1820 г.

234. Д. 637. По отношению казанского гражданского губернатора об учреждении в Казани надворного суда. 24 июня 1820 г.

235. Д. 638. По отношению казанского губернского прокурора о помещике казанской губернии Есипове. 1820 г.

236. Д. 640. По отношению сенаторов Кушникова и графа Санти о губернском регистраторе Столовском. 1820 г.

237. Д. 641. По отношению сенаторов Кушникова гр. Санти о изходатайство-вании губ секретарю Пенкину права вступить вновь на службу. 1820 г.

238. Д. 653. По обвинению канцеляриста Иванов, обвиненного в злоупотреблениях по казанской губернии. 1820-1824 гг.

239. Д. 676. По отношению каз. губернатора Нилова о бывшем прокуроре Кисловском. 1821 г.

240. Д. 677. По донесению казанского гражданского губернатора о лихоимстве губернского прокурора Печерина. 1821 г.

241. Д. 678. По рапорту казанского прокурора о возложении губернским правлением на обывателей обязанности брать билеты за печатями. 1821 г.

242. Д. 682. По рапорту казанской временной комиссии о извете бывшего исправника Томилова на члена Попова. 1821 г.

243. Д. 689. По рапортам казанского прокурора о разных непорядках и медлительности в ходе дел в губернском правлении. 1821-1825гг.

244. Д. 715. По отношению графа Кочубея о положении дел учрежденной в Казани временной комиссии. 1822 г.

245. Д. 720. По отношению сенатора Соймонова о награжении Казанского прокурора Херувимова чином. 1822 г.

246. Д. 726. По рапорту казанской временной Комиссии о уничтожении запрещения на имение советника Москатильникова. 1822 г.

247. Д. 730. Об оштрафовании членов казанской гражданской палаты и губернского правления по делу об опеке губернского секретаря Есипова.

248. Д. 731. по отношению сенатора Соймонова об учреждении в Казани временного уголовного департамента. 1823 г.

249. Д. 794. По выписке комитета министров по делу коллежского советника Москатильникова. 1825-1827 гг.

250. Д. 797. По рапорту Казанской временной уголовной палаты о делах по ревизии сенаторов, отдании суду чиновников. 1825 г.

251. Д. 835. Об отставном канцеляристе М. Иванове, сужденном и сосланном на поселение в томскую губернию за противозаконные поступки. 1826 г.

252. Д. 988. О награде знаками отличия беспорочной службы чиновников казанской губернии. 1832-1834гг.

253. Д. 1018. По отношению каз. военного губернатора о переводе советника уголовной палаты Иванова в другую губернию и об определении на его место кол. сов. Москотильникова. 1832 г.

254. Д. 1047. Об удовлетворении бывших казанского губернского советника Москотильникова и асессора Половинкина жалованием за время бытности их под судом. 1833 г.1. Опись 2.

255. Д. 5. Жалоба с. с. Ильи Сидоровича Михеева в Сенат о неправильном его увольнении с должности. 1806 г.

256. Д. 31. По рапорту казанского губернского прокурора (Овцына) о бывшем письмоводителе его Столбовском, который предан уголовному суду. 1815 г.

257. Д. 35. Донесение о пожаре в городе Казани. 1815 г.

258. Д. 45. Сообщение отставного канцеляриста Иванова о злоупотреблениях происходивших в казанской губернии. 1815 г.

259. Д. 46. Дело о ложном обвинении титулярным советником Мосоловым Казанского вице-губернатора Гурьева во взятках. 1815г.

260. Д. 52. Объяснения казанского вице-губернатора Гурьева Федора Петровича о жалобе на него от казанского дворянства. 1815 г.

261. Д. 61. О назначении сенатора Кушникова в Казань. 1815 г.

262. Д. 84. Донесение Кушникова о беспорядках в г. Казани, допущенных при оценке домов предоставляемых в залог купцами и мещанами. 1816 г.

263. Д. 144. Дело о бывшем коллежском ассесоре казанской казенной палаты Иванове, дворянском заседателе нижнего земского суда т. с. Семенове ., осужденных по жалобе обывателей разных селений в их притеснениях и взяточничестве. 1827 г.

264. Д. 160. О бывшем тетюшеком земском исправнике губернском секретаре Александре Есипове, сужденном с прочими за разные злоупотребления. 1827 г.

265. Д. 351. По рапорту Обер-прокурора Кн. Лобанова-Ростовского о сложении со счетов Казанского приказа Общественного призрения недоимки 13. 479 Уг коп. числящийся на бывшем губернаторе Толстом и заседателе Петрове. 1837 г.

266. Д. 390. Дело департамента министерства юстиции (3 отделение, 2 стол) о землях генерал-адъютанта Стрекалова. 1837 г.

267. Ф. 350. Казанское губернское дворянское собрание.1. Опись 2.

268. Д. 15. Формулярный список князя Тенишева Дмитрия Васильевича. 1844 г.

269. Д. 398. О внесении в родословную книгу Александра Яковлевича Жмаки-на. 1823 г.

270. Ф. 409. Казанская губернская строительная комиссия.1. Опись 1.

271. Д. 1416. Ведомость о казенных гражданских зданиях, состоящих в заведовании ГУРС и ПЗ. 1841-1842 гг.1. Опись 8.

272. Д. 4. Дело о постройке в Кремле губернаторского дворца с помещением в нем императорской квартиры. 1837-1839 гг.1. Опись 14.

273. Д. 71. О назначении архитектора Песке в должность начальника работ. 1843 г.

274. ОТДЕЛ РУКОПИСЕЙ И РЕДКИХ КНИГ НА УЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ КАЗАНСКОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА (ОРРКНБКФУ)

275. Ед. хр. 2079. Об упущениях и беспорядках замеченных ревизовавших Казанскую губернию сенаторами в 1822 г.

276. Ед. хр. 3969. Отчет казанского военного губернатора за 1848 г.

277. Ед. хр. 4451 / 1-3. Указы императрицы Екатерины II казанским губернаторам. 1774-1792 гг.

278. Ед. хр. 9478. Корсаков Д. А. Воспоминания.

279. Ед. хр. 9500. Планы нижнего и верхнего этажей военно-губернаторского дома в г. Казани. Архитектор Д. Висконти. 1837 г.

280. Ед. хр. 9513. Ведомость казенным гражданским зданиям, состоящим в введении ГУПС и ПЗ в губернском городе Казани за 1836 г.

281. Ед. хр. 9599. Проект дворца, предполагаемого вновь построить в Казанской крепости. Казанский губернский архитектор Петонди. 1836 г.

282. Ед. хр. 9600. Проект дворца, предполагаемого вновь построить в Казанской крепости (продольный и поперечный разрезы). Казанский губернский архитектор Петонди. 1836 г.

283. Ед. хр. 9601. Проект дворца, предполагаемого вновь построить в Казанской крепости. План подвального этажа. Казанский губернский архитектор Петонди. 1836 г.

284. Ед. хр. 9602. Проект дворца, предполагаемого вновь построить в Казанской крепости. План нижнего этажа и бельэтажа. Казанский губернский архитектор Петонди. 1836 г.

285. Ед. хр. 9603. Проект дворца, предполагаемого вновь построить в Казанской крепости. План третьего этажа. Казанский губернский архитектор Петонди. 1836 г.1. Фонд Н. Я. Агафонова.

286. Ед. хр. 216. Духовное завещание А. Ф. Москатильниковой.

287. Ед. хр. 217. О С. А. Москатильникове.1. Фонд Н. П. Загоскина.

288. Ед. хр. 2679. Воспоминания, записки, письма, речи, касающиеся политических событий первой половины XIX века.

289. ОТДЕЛ РУКОПИСЕЙ РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКИ (ОРРНБ)1. Ф. 491.

290. Ед. хр. 1. Модерах К. Ф. Пермский губернатор.1. Ф. 608.1. Опись 1.

291. Ед. хр. 2061. Письмо А. Н. Голицыну 1822 г. Казань.1. Ф. 1000.1. Опись 3.

292. Ед. хр. 1421. Речь, говоренная казанским военным губернатором перед дворянскими выборами. 13 янв. 1845 г.1.. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ1. ЗАКОНОДА ТЕЛЬНЫЕ АКТЫ

293. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. - СПб., 1830-1884. - Т. 1-30. (ПСЗ-2).

294. О штатах канцелярий военных и генерал-губернаторов: высочайше утвержденное положение Комитета министров. 16 февр. 1826 г.

295. О выдаче чиновникам, отправляющимся на службу далее 1500 верст, прогонных денег сверх сумм, назначаемых им на подъем и обзаведение: высочайше утвержденное положение Комитета министров. 23 марта 1826 г.

296. О смягчении наказания государственным преступникам, сосланным в крепостную работу и дальние гарнизоны: именной указ., данный начальнику Главного штаба. 22 авг. 1826 г.

297. О порядке производства дел, касающихся до магометан: высочайше утвержденное мнение Гос. совета. 1 дек. 1826 г.

298. Учреждение начальников губерний, губернских правлений, статистических комитетов и полиции // Свод законов Российской империи. СПб., 1857. - Т. 2, ч. 1. - Разд. 2. - Ст. 201-860.

299. ТЕМАТИЧЕСКИЕ ПОДБОРКИ ДОКУМЕНТОВ

300. Архив Государственного совета. Т. 3, ч. 1. Царствование Александра I (1801-1810). СПб., 1878. - VII, XXVII, 884 стб.

301. Архив Государственного совета. Т. 3, ч. 2. Царствование императора Александра I (1801-1810). СПб., 1878. - 1276 стб.

302. Архив Государственного совета. Т. 4. Царствование императора Александра I (с 1810 по 19 нояб. 1825). Журналы по делам Департамента государственной экономии. СПб., 1881. - XI, 1872 стб.

303. Бездненское восстание 1861 года: сб. документов / подготовили А. И. Сочалов, Г. Н. Вульфсон; общая ред. А. И. Ямпольской и Д. С. Гутмана. -Казань: Татгосиздат, 1948. 160 с.

304. Бумаги Комитета, учрежденного высочайшим рескриптом 6 декабря 1826 г. СПб., 1894 (Гос. тип.). - 4., X, 621 с. - (Сб. Рус. ист. общества; т. 90).

305. Документы по истории монополистического капитализма в России / сост. В. А. Емец. М.: Изд-во АН СССР, 1959. - 800 с.

306. Журналы Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу. -Пг., 1915. Т. 1: С 3 янв. 1857 по 30 нояб. 1860 г. 550 с. разд. паг.; Т. 2: С 10 окт. 1860 по 13 февр. 1861 г. - V, 451 с.

307. Материалы по истории Татарии / отв. ред. И. М. Климов. Казань: Татгосиздат, 1948. - Вып. 1.-488 с.

308. Монополии в металлургической промышленности России, 1900-1917: документы и материалы / сост. И. А. Бакланова и др.. М.; JL: Изд-во АН СССР, Ленингр. отд-ние, 1963. - 655 с.

309. Ю.Монополистический капитал в нефтяной промышленности России, 1883-1914: документы и материалы / сост. А. Н. Гулиев и др.. М.; Л.: Изд-во АН СССР, Ленингр. отд-ние, 1961.-795 с.

310. Отмена крепостного права: доклады министров внутренних дел о проведении крестьянской реформы, 1861-1862 / отв. ред. С. Н. Валк. М.; Л.: Изд. АН СССР, Ленингр. отд-ние, 1950. - 312 с.