автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Когнитивная гармония как механизм интерпертации текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивная гармония как механизм интерпертации текста"

005008328

Тармаева Виктория Ивановна

КОГНИТИВНАЯ ГАРМОНИЯ КАК МЕХАНИЗМ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ТЕКСТА

Специальность 10.02.19 - теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степепи доктора филологических наук

9 Я Н В 2012

Кемерово 2011

005008328

Работа выполнена на кафедре русского языка ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор

Голев Николай Данилович

Офиниальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Кашкип Вячеслав Борисович;

доктор филологических наук, профессор Москальчук Галина Григорьевна;

доктор филологических наук, профессор Трофимова Елена Борисовна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Национальный исследовательский Томский государственный университет»

Защита диссертации состоится 29 марта 2012 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета Д212.088.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет» по адресу: 650043, Кемерово, ул. Красная, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет».

Автореферат разослан 29 декабря 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

М. А. Осадчий

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа посвящена исследованию когнитивной гармонии, проявляющейся при интерпретации текста. Проблема когнитивной гармонии решается на фрагменте событийных цепочек, представленных посредством глагольных циклов, имеющих трехчленную парадигматическую релевантность. Работа выполнена на материале интерпретирующих высказываний, полученных в результате психолингвистического эксперимента посредством тестирования студентов филологического факультета.

Проблематика данного исследования определяется противоречием, заключающимся в несоответствии, с одной стороны, неоднозначности смыслового потенциала предложения как проявления синтаксической асимметрии формы и значения языкового знака, и, с другой - единства вариантов интерпретации повествовательного текста, следствием которого становится когнитивное и эстетическое удовлетворение от гармонического соответствия формы и значения текста.

Контекстные условия повествовательного текста, как правило, актуализируют одну смысловую версию. В результате в сознании интерпретатора восприятие формы и содержания происходит автоматически и не предполагает решения «интерпретационных дилемм». Это обусловливает успешное продвижение коммуникативного процесса и психологическое состояние коммуникативного удовлетворения как проявление когнитивной гармонии.

Таким образом, проблематика исследования вытекает из закономерностей устранения противоречия формы и содержания текста. Это предполагает выявление и описание, во-первых, структурных (языковых) и, во-вторых, когнитивных факторов, детерминирующих единство интерпретации текста.

В качестве объекта настоящего диссертационного исследования выступают интерпретационные процессы, приводящие к когнитивному пониманию повествовательного текста.

Предметом исследования выступает единство результатов интерпретации повествовательного текста как проявление единодушия читателей (интерпретаторов) по поводу установления связей и отношений между единицами и элементами текста, в результате которой возникает когнитивная гармония.

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью системного изучения когнитивной гармонии как универсального свойства познания в разнообразных проявлениях, включая метаязыковые репрезентации текста.

Термин «когнитивная гармония» обусловлен фактором гармонии, присущей всей системе языка a priori. См., например, системный подход к исследованию языка, связанный с работами И. А. Бодуэна де Куртенэ,

A. А. Потсбни, Ф. Ф. Фортунатова и получивший развитие в работах

B. Г. Адмонн, Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, О. В. Александровой, М. М. Бахтина, Ф. М. Березина, В. В. Виноградова, Л. С. Выготского, В. А. Звегинцева, Е. С. Кубряковой, А. А. Леонтьева, Ю. М. Лотщна, Н. С. Поспелова, Б. А. Серебренникова, Е. В, Сидорова, Ю. С. Степанова, Л. В. Щербы и др., привел к зарождению лингвосинергетики, ставшей самостоятельным течением в языкознании, в русле которого исследуются процессы самоорганизации/гармонизации в языке (Г. Г. Москальчук, В. И. Аршииов, Я. И. Свирский, И. А. Герман, В. А. Пищалышкова! В. Н. Базылев, Н. Л. Мышкина, В. Г. Борботько, Г. С. Сонин). Работы синергетической школы Г. Г. Москальчук направлены на выявление структурной гармонии модели текста (повествования в том числе) посредством «численно измеримых параметров» (К. И. Белоусов, А. Ю. Корбут, И. Ю. Моисеева).

«Анализ научных публикаций по обозначенной проблематике свидетельствуют о том, что интегративные исследования неких закономерностей гармонизации процесса коммуникации, указывающих на существование единого интегрированного когнитивпого пространства, функционирующего в соответствии с его природой и влияющего на отдельные аспекты коммуникативного взаимодействия индивидов, начинают занимать приоритетное положение в парадигме современных научных изысканий» .

Вместе с тем феномен гармонии на когнитивном уровне, возникающий при интерпретации текста, не подвергался специальному лингвистическому изучению в фундаментальном плане. Можно назвать лишь работы отдельных исследователей, в частности, в области перевода, в которых рассматривались проблемы отсутствия когнитивной гармонии (Г. Д. Воскобойник, Е. Ю. Куницына и др.).

Удачное наименование весьма известного вышеупомянутого явления расхождения сторон антиномии, которое неоднократно рассматривалось в истории науки, начиная с Э. Канта, принесло американскому психологу Леону Фестингеру признание основателя теории когнитивного диссонанса.

Когнитивный диссонанс возникает при смысловой недостаточности слова или словосочетания. Так, смысловая гармония нарушается, когда предметные существительные занимают место пропозиции, употребляясь не в своей основной и первичной, проявляя свойства имени, а во вторичной синтаксической функции, становясь предикатом, приобретая неоднозначность формы, выступая именем конкретного значения и именем событийной семантики, как проявление асимметричного дуализма языкового

1 Гуревич, Л. С. Когнитивное пространство метакоммуникащга: основы прагмасемантиче-ского изучения [Текст] / Л. С. Гуревич: автореф. дис. ... д-ра филол. наук по специальности 10.02.19. - Москва, 2011С. 4.

знака (В. Г. Гак, С. О. Карцевский). Причем предыдущая фраза, как правило, не может «утолить» возникший «информативный голод», поскольку принадлежит своему (другому) контексту. В результате отдельное высказывание с данной структурой допускает неоднозначную интерпретацию.

Однако в конкретном тексте смысловое определение слова происходит в оперативном порядке и, как правило, автоматически: слово «самоопределяется» (самоорганизуется), разворачивая смысл своего контекста, тем самым способствуя правильной интерпретации и поддержанию смыслового согласования (Н. Д. Голев). Иными словами, при интерпретации повествовательного текста постоянно имеют место моменты, когда контекст воздействует на семантику той или иной формы. В результате происходит семантическое самоопределение формы относительно других единиц данного контекста (Н. Д. Арутюнова, В. Г. Борботько). Так, асимметричный знак обретает «речевое значение, которое, актуализируясь в виде смысла», согласует высказывание с асимметричной языковой единицей с предшествующим контекстом2. Это явление недостаточно изучено, и, тем не менее, оно широко известно и интуитивно используется в практике чтения и осмысления слов в контексте.

Согласно нашей концепции, феномен когнитивной гармонии (далее -КГ) как механизм интерпретации повествовательного текста необходимо включить в русло собственно лингвистических исследований для решения задач определения языковой сущности этого явления, обусловленного системно-структурной и функциональной природой языка, в свете идей, выдвигаемых современной коммуникативно-деятельностной лингвистикой, используя при этом соответствующий научно-понятийный аппарат и применяя адекватные сформулированным задачам научные методики.

Цель данной диссертационной работы состоит в исследовании процессов становления и свойств когнитивной гармонии как механизма интерпретации повествовательного текста на когнитивном уровне.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:

1) показать предпосылки возникновения концепции когнитивной гармонии как механизма интерпретации;

2) дать обоснование когнитивной гармонии как круговой системы человеческого познания;

3) раскрыть понятие когнитивной гармонии на материале интерпретирующих высказываний о русских повествовательных текстах;

4) описать условия становления когнитивной гармонии на содержательном уровне в процессе интерпретации;

2 Демьянков, В. 3. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода [Текст] / В. 3. Демьянков // Вопросы языкознания. - 1994. - № 4. - С. 21.

5) представить типологию когнитивной гармонии на примере повествовательного текста;

6) раскрыть свойства когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста;

7) дать подробную характеристику асимметричного дуализма языкового знака, проявляющегося посредством асимметрии именных и предикативных отношений на синтаксическом уровне;

8) обосновать неизбежность процесса гармонизации сторон знака, образующих асимметрию именных и предикативных отношений на когнитивном уровне в процессе интерпретации текста;

9) разработать и провести психолингвистический эксперимент для опосредованного подтверждения рабочей гипотезы.

Гипотезы предпринятого исследования следующие:

1) когнитивная гармония проявляется как механизм интерпретации текста;

2) на когнитивном уровне происходит неизбежная гармонизация/смысловое согласование сторон, образующих асимметрию знака.

Методология, методы и методика исследования. Используемый в работе подход к исследованию когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста вписывается, прежде всего, в русло активно разрабатываемого ныне такого научного направления, как лингвистический интерпретационизм (В. 3. Демьянков, N. Chomsky, R. S. Jackendoff, W. Harris и др.) с его идеей «об интерпретируемости как свойстве языковой единицы и положением о том, что значение и смысл языковых выражений представляют собой результат интерпретирующей деятельности человека, а интерпретация как целенаправленная когнитивная деятельность состоит в установлении и/или поддержании гармонии в мире интерпретатора, что может выражаться в осознании свойств контекста речи и в помещении результатов такого осознания в пространство внутреннего мира интерпретатора, а в частности, в получении целостного объекта (результата интерпретации) и устранении того, что иногда называют "когнитивным диссонансом" (Л. Фестингер, 1984)»3. В основу нашего подхода положено понимание интерпретации, разработанное В. 3. Демьянковым, в соответствии с которым при интерпретации художественного текста в языковом сознании интерпретатора происходит взаимодействие метаязыковых репрезентаций, возникающих при реконструкции интерпретируемого текста, с одной стороны, и имеющихся метаязыковых репрезентаций прошлого опыта интерпретатора, с другой: В процессе интерпретации: «возникает интерпретация-объект» - метаязыковая репрезентация повествовательного

3 Демьянков, В. 3. Понимание как интерпретирующая деятельность [Текст] / В. 3. Демьянков // Вопросы языкознания. - 1983. - № 6. - С. 62.

текста; «происходит интерпретация как процесс» - становление когнитивной гармонии асимметричного знака и когнитивной гармонии событий повествовательного текста; «имеет место интерпретация как результат»4,-иными словами, «гармонизация как построение глобального значения для целого текста»5 - когнитивная гармония целого повествовательного текста.

Кроме того, предлагаемый нами подход актуализирует основные положения такого научного направления, как философия сознания, активно разрабатываемого в современной зарубежной лингвистике (Т. Виноград, Т. А. ван Дейк, В. Кинч, Ф. Джонсон-Лэрд, Дж. Лакофф, У. Л. Чейф и др.). И, наконец, исследование проблемы когнитивной гармонии текста актуализирует ряд ключевых положений теории интерпретации, в том числе герменевтики, рецептивной эстетики (Р. Барт, П. Рикер, Е. Hirsch и др.) и интерпретационной вариативности текста (Л. Г. Ким).

Исследование факторов, детерминирующих становление когнитивной гармонии как механизма интерпретации повествовательного текста, осуществляется посредством использования метода самопаблюдания, или интроспекции, описательного метода (метода наблюдения)," методов когнитивного моделирования и когнитивно-дискурсивного анализа, а также экспериментального, предполагающего обращение к коллективному языковому сознанию интерпретаторов путем их тестирования в различных формах.

Эсперименг, проводившийся в несколько этапов, был призван подтвердить гипотезу и обосновать когнитивную гармонию в качестве механизма и результата интерпретации, поскольку установление равновесия метаязыковых репрезентаций, с одной стороны, возникающих в процессе интерпретации, с другой, имеющихся в качестве прошлого опыта, приводит к единству вариантов интерпретации и единодушию интерпретаторов (читателей) по поводу установления связи и отношений между единицами и элементами текста, как проявление когнитивной гармонии (В. 3. Демьянков,1983).

В ходе исследования были проанализированы особенности восприятия художественных произведений студентами ' филологических факультетов вузов Москвы, Иркутска и Улан-Удэ. Объем выборки составил 2000 человек.

Материал и источники исследования. Исследование выполнено на материале «интерпретирующих текстов» (термин Л. Г. Ким), полученных методом психолингвистического эксперимента. Исходными, т. е. стимульными при проведении эксперимента, выступают тексты малого формата (преимущественно небольшие отрывки с высказываниями, содержащими именные асимметричные конструкции). Использование для эксперимента текстов малого формата объясняется их лаконичностью,

Демьянков, В.З. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ [Текст] / В.З. Демьянков. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. - С. 92.

5 Hirsch,Е. Validity in interpretation [Тсхт] / Е. Hirsch. -N. Häven; L.: YaleUP, 1967.- P. 225.

смысловой цельностью и законченностью, что имеет определенные преимущества при организации и проведении эксперимента.

В качестве материала для экспериментальной проверки научной гипотезы выступают тексты, извлеченные из художественных произведений русских писателей-классиков Х1Х-ХХ веков, повествовательная проза которых объединена общностью тем, идей, мотивов, образов, относится к традиционным эпическим жанрам и признана эталоном русского литературного языка: произведения А. И. Куприна, Н. С. Лескова, В. Г. Короленко, Л. Н. Толстого, Б. Л. Васильева, Э. Г. Казакевича, К. М. Симонова, М. А. Шолохова и др.

Всего при выполнении данной научной работы было использовано 47 художественных произведений, общим объемом более 75000 страниц, на основе которых был разработан и проведен психолингвистический эксперимент. В результате психолингвистического эксперимента было получено 4000 интерпретирующих текстов, послуживших непосредственным речевым материалом исследования.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые дается теоретическое обоснование понятия когнитивной гармонии в контексте лингвистического подхода. Когнитивная гармония впервые введена как предмет специального лингвистического изучения в качестве механизма интерпретации текста. Впервые в данном исследовании информация о процессах когнитивной гармонии/смыслового согласования тексто-образующих элементов систематизирована, обобщена и представлена с единой точки зрения, что позволяет работать с каждым отдельным текстом как гармоничным объектом. Впервые представлены и систематизированы все виды когнитивной гармонии, реализуемые в процессе интерпретации (реконструкции) повествовательного текста. Осуществлено первичное описание функций разных видов когнитивной гармонии: функции когнитивной гармонии описаны как адаптирующие, жанрообразующие и аксиологические. Впервые описаны условия становления и свойства когнитивной гармонии сторон асимметричного дуализма языкового знака и повествовательного текста.

Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в развитие целого ряда научных направлений, в том числе коммуникативной лингвистики.

В диссертации разработана модель когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста, в соответствии с которой при интерпретации повествовательного текста успешное продвижение коммуникативного процесса и психологическое состояние коммуникативного удовлетворения возникают при равновесии взаимосвязанных метаязыковых репрезентаций, с одной стороны, актуализируемых в сознании интерпретатора языковыми знаками реконструируемого метатекста, и, с другой, репрезентаций прошлого опыта интерпретатора.

Исследование имеет существенное значение для развития когнитивной лингвистики, для дальнейшей разработки герменевтических основ техники понимания вербальных текстов. Плодотворным видится использование теоретико-методологического инструментария концепции когнитивной гармонии при раскрытии неизученных возможностей процесса интерпретации различных единиц языка.

Изложенные в диссертации теоретические положения ориентированы на дальнейшее развитие теории текста. Анализ когнитивной гармонии в повествовательном тексте позволяет создать когнитивную модель организации порождения и восприятия текста. Представляется допустимым выведение данной модели когнитивной гармонии за пределы повествовательного текста и изучение природы когнитивной гармонии в различных других видах текста.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования разработанных методик анализа текста в аналогичных текстологических изысканиях, в смежных аспектах и на другом материале. Результаты и материал проведенного исследования могут быть использованы при подготовке курсов лекций и семинарских занятий для студентов, магистрантов, аспирантов по когнитивной лингвистике, в частности, по лингвистическому интерпретационизму, по теории текста, также по философии языка; при написании курсовых и дипломных проектов, магистерских и кандидатских диссертаций.

Апробация результатов исследования. Материалы и результаты исследования обсуждались на следующих международных конгрессах, конференциях, семинарах: Международный семинар Совета Европы «Развитие межкультурной компетенции через изучение иностранных языков: потенциал, методы, проблемы» (Совет Европы - МГЛУ - ИГЛУ, Иркутск, 23-26 октября 2006 г.), Международная научная конференция «Лингвистическая реальность и межкультурная коммуникация» (Иркутск, 19-21 апреля 2000 г.), V Международная научно-практическая конференция «Лингвистические парадигмы и липгводидактика» (Иркутск, 20-23 июня 2000 г.), Международная конференция, посвящешгая памяти профессора О. И. Москальской «Германистика: состояние и перспективы развития» (Москва, 24-25 мая 2004 г.), X Международная научно-практическая конференция «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, 14-18 июня 2005 г.), Байкальский международный семинар «Многополярность и толерантность в языковом образовании» (Улан-Удэ, 2429 нюня 2008 г.), Международная научно-практическая конференция «Иностранные языки в Байкальском регионе: опыт и перспективы межкультурного диалога» (Улан-Удэ, 9-10 сентября 2010 г.), Международная научная конференция «Актуальные проблемы и современное состояние общественных наук в условиях глобализации - 2011» (Москва, 14-15 мая 2011 г.).

По теме диссертации опубликовано 52 работы общим объемом более 50 п. л., в том числе 2 монографии, учебное пособие и 17 статей в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук.

Наиболее существенные результаты исследования сформулированы в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Когнитивная гармония есть способ осуществления ориентирующего поведения индивидуума в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды, направленный на поддержание в равновесной упорядоченности всех его ментальных структур при восприятии времени и пространства, как необходимое условие дальнейшего существования и функционирования - познания.

2. Когнитивная гармония как механизм интерпретации повествовательного текста возникает при равновесии каузально связанных метаязыковых репрезентаций, возникающих в процессе реконструкции метатекст'а, и имеющихся репрезентаций прошлого опыта интерпретатора.

3. Когнитивная гармония как основа смыслоформирования при интерпретации повествовательного текста представляет активизацию собственных мыслительных процессов, суть которой состоит в контроле информации. Становление когнитивной гармонии повествовательного текста всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации, имеющей логический характер. Когнитивная гармония в повествовательном тексте развертывается на балансе дивинаций и «смены горизонта» дивинаций, вводящей новые дивинации, соотносимые с новыми причинно-следственными отношениями.

4. Явление когнитивной гармонии представляет собой состояние процесса когнитивного понимания повествовательного текста. Процесс становления когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста развертывается на основе динамических схем действования, в качестве которых служат сценарии когнитивной гармонии. Становление когнитивной гармонии повествовательного текста происходит посредством развертывания и взаимодействия уровней сценария когнитивной гармонии, находящихся в состоянии динамичной иерархичности.

5. Асимметричные знаки инициируют фазовые изменения сценария когнитивной гармонии повествовательного текста. Стороны асимметричного дуализма языкового знака, характеризующие именные и предикативные отношения, неизбежно подвержены процессам когнитивной гармонии.

6. Действование по сценарию когнитивной гармонии в повествовательном тексте - это всегда действование в соответствии с дивинациями событий. Сценарий когнитивной гармонии и дивинация событий задают критерии и закономерности смыслового реконструирования повествовательного текста. Сценарий когнитивной гармонии па синтаксическом уровне представлен трехфазовым циклом узловых

Ю

глагольных операторов сложного синтаксического целого (ССЦ). При развертывании когнитивной гармонии объектом дивинации событий в повествовательном тексте является не только набор содержаний -предикаций в рамках пропозиций, но и набор текстообразующих средств.

7. Когнитивная гармония, будучи самоорганизующейся системой, обладая такими свойствами, как динамичная иерархичность, нелинейность, внутренняя открытость (саморсферентлость), цикличность, неустойчивость, гомеостатичпость, каузальность, проявляет свой полифункциональный характер в повествовательном тексте и выполняет жанрообразующую функцию. Жанрообразующая функция когнитивной гармонии в повествовательном тексте комплексно реализуется в реконструкции и динамике смыслов повествовательного текста, создании событийных концептосфер (системы событийных репрезентаций) и выполнении хронотопической, сюжетообразующей и ритмообразующей ролей.

В. Когнитивная гармония как эмпирическая сущность позволяет оценить успешиость/неуспешность использования языковых единиц в повествовательном тексте.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, приложения.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность изучаемой проблемы, определяется объект, предмет, цели и задачи исследования, формулируется гипотеза, характеризуются теоретико-методологические основы исследования, определяется научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые па защиту.

В главе 1 «Философские и методологические основания исследования» представлены различные подходы, связанные с воплощением гармонии в теории и практике познания. Прослеживая историю развития понятия гармонии, можно проследить, как по мере развития его во всех областях знания изменялось и углублялось понимание самой этой категории. «История вопроса есть теория этого вопроса»6.

Как выяснилось, различные подходы, связанные с воплощением гармонии, возникли как реакция на устремленность социума к более прочным, незыблемым гармоническим структурам в процессе приспособления его к миру. В этом смысле потребность в гармонии не просто временная, сиюминутная прихоть человеческой фантазии, но глобальный, жизненно важный ориентир, призванный установить равновесие

6 Гегель, Г. В. Ф. Лекции по истории философии [Текст]./ Г. В. Ф. Гегель. - СПб., 1993. -Кн.1. -С.4.

в сознании индивидуума в процессе адаптации (=поддержания самодостаточности) (параграф 1.1).

В исследовании в качестве философского базиса используется сформулированное в рамках неклассической эпистемологической концепции положение о «функциональности и био-социо-культурной обусловленности познания как адаптивного процесса, позволяющего живым организмам приспосабливаться к среде посредством накопления опыта успешных взаимодействий с ней и, в конечном итоге, выживать. В каждых конкретных условиях сохранение жизни (самоподдержания и адаптации) для живой системы есть адекватное действие в этих условиях, поэтому под «знанием» мы понимаем, прежде всего, накопленный организмом опыт взаимодействия со средой. Именно в данном смысле живая система является познающей системой»7.

Таким образом, когнитивная гармония предстает в качестве способа осуществления ориентирующего поведения такой самоорганизующейся системы, каковой является человек, в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды, прежде всего, поддержания в равновесной упорядоченности всех его ментальных структур при восприятии времени и пространства, как необходимое условие дальнейшего существования и функционирования - познания, во-первых.

Во-вторых, когнитивная гармония проявляется во взаимодействиях интерпретатора и метаязыковых репрезентаций. Когнитивная гармония при интерпретации повествовательного текста возникает при равновесии каузально взаимосвязанных метаязыковых репрезентаций, возникающих в процессе реконструкции метатекста, и имеющихся репрезентаций прошлого опыта интерпретатора.

Возникающие и имеющиеся у интерпретатора метаязыковые репрезентации уравновешиваются во временной последовательности. Временная гармония выступает в качестве аспекта когнитивной гармонии (параграф 1.2). Прежде всего значимо то, что время представляется внутренней характеристикой жизни субъекта, ее первым категориальным определением, основополагающим для всех иных определений. Когнитивная гармония предстает особого рода категорией духовного мира, обладающей объективной ценностью, необходимой для того, чтобы показать реальность постигаемого в переживании. В. отличие от формальных категорий - форм высказывания о всей действительности, темпоральность жизни относится к реальным категориям, своим истоком имеющим постижение духовного мира, адаптацию к окружающей среде с целью самоподцержания, характеризуя связность переживания, они возникают в переживании отдельного индивида, применяются при отдельных актах объективации жизни, но обретают

7 Матурапа, У. Биология познания [Текст] / У. Матурана; перевод с англ. Ю. М. Мешснина // Язык и интеллект. - М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. - С. 102.

всеобщность, поскольку проявляются всюду, где есть духовная жизнь н понимание в форме переживаний (представлений). Когнитивная гармония и временная гармония существуют только благодаря объединяющему единству сознания человека. Переживание гармонии времени происходит в рамках переживаний когнитивной гармонии. В своих внешних и внутренних проявлениях они представлены отношениями упорядоченной и равновесной последовательности.

Поскольку все представления как состояния представления непосредственно происходят во времени, то и представляемое в представлении как таковое принадлежит времени. Выделяются три модуса синтеза, выражающие когнитивную гармоничную триаду единства настоящего, прошедшего и будущего. Всякое созерцающее, вообразующее и мыслящее представление управляется трояким гармоничным синтезом. Время оказывается средством описания сознания, в частности, становления когнитивной гармонии. Переживание когнитивной гармонии фундаментально для духовной жизни человека, оно определяет ее содержание по всем направлениям в процессе биологической адаптации и проявляется посредством переживания временной последовательности, в качестве гармонии времени, одного из аспектов единства когнитивной гармонии времени и пространства.

Процесс когнитивного понимания осуществляется посредством переживания гармоничной темпоральной трихотомии последовательности событий: праимпрессии, ретенции, протенции (хронотопическая роль когиитивеюй гармонии) (параграф 1.3) (термины Э. Гуссерля). Процессы понимания неизбежно сопровождаются дивинацией - предсказанием (построением) будущего при помощи различных техник, в частности, с использованием памяти (прошлого опыта).

Обратимся к примерам:

Семен заметил, что днем в зшювъе никто не остается, и безбоязненно зашел в него. Зашел просто так, из непреодолимого любопытства. Вкусно пахло щами. Он достал из печки чугунок, стоя, обжигаясь, похлебал из него. Не смог удержаться. Сколько времени не пробовал ничего мясного, питался пресными лепешками да болтушкой, заваренной па воде, - пища не из последних, однако без жиров человеку жить трудно. В кладовой он сложил в мешок куски сала и мяса и ушел, дав себе слово больше сюда не возвращаться (Е. И. Замятин. Север).

Когнитивный сценарий «Посещение землянки» разворачивается в гармоничной триаде посредством глагольного цикла: зашел - поел - вышел, прихватив с собой съестную провизию хозяев землянки. Интерпретатор воспроизводит события пофазно: зашел, чтобы чем-нибудь поживиться (праимпрессия), - поел по причине того, что уже продолжительное время вел полуголодный образ жизни (ретенция), - вышел (протенция). Фаза протенции рождается в ожидании, поскольку «войти вовнутрь» предусматривает, что субъект выйдет когда-нибудь наружу. Все перечисленные события

равновесны, поскольку ни одно из них не может считаться более важным или выпадающим из целостного последовательного интерпретационного восприятия.

Перед тем как навсегда уйти из землянки, он положил дрова, собрался запалить сухую осоку. Постоял и начал копать в углу землянки возле окна. Бавыкииу пришлось задержаться из-за мешочка с золотом. Он не сразу нашел его глубоко в тайнике между печью и окном. После положил драгоценный мешочек во внутренний карман своей куртки, присел, закурил. Теперь нужно было уходить (Е. И. Замятин. Север).

В данном случае мы воспринимаем события когнитивного сценария (Гл. 3 диссертации) «Уход из землянки», состоящего из двух сцен: «Извлечение содержимого из тайника» и «Быстрые сборы». Данный когнитивный сценарий представлен глагольным циклом: решил покинуть землянку (зачин данного сложного синтаксического целого (ССЦ) и праимпрессия сценария) - собрался: вытащил драгоценный мешочек из тайника (средняя часть ССЦ и ретенция) - перед выходом присел и закурил (концовка данного ССЦ и протекция восприятия).

Словосочетание из-за мешочка с золотом является источником асимметричных отношений, поскольку обозначает не только предмет -мешочек с золотом, но, инициируя работу памяти, отсылает к событиям прошлого: Бавыкин когда-то не имел «золотого» мешочка - праимпрессия прошлого события и зачин в ССЦ и когнитивном сценарии «Приобретение золотого мешочка», но он добыл мешочек с золотом - ретенция прошлого события и средняя часть упомянутого ССЦ и данного когнитивного сценария, спрятал драгоценный мешочек - протекция и заключительная часть этого же ССЦ и соответствующего когнитивного сценария (глагольный цикл: не имел - добыл - заимел и спрятал драгоценность). Интерпретатор реконструирует события прошлого в процессе непосредственного восприятия. Им переживаются эмпирические сущности - праимпрессия, ретенция и протенция - с «индексом репродуктивного изменения, поскольку они уже составляют внутренний опыт»8 интерпретатора. Об этих событиях уже известно интерпретатору, он заново переживает их, но уже без того впечатления, которое они произвели тогда, когда он воспринимал их ранее. Кроме того, ретенция не осуществляет себя одинаково в памяти и в восприятии. В восприятии она модифицирует порождающую «точку-источник», а в памяти - эту же точку, но только воспроизведенную. Память тождественна восприятию, поскольку они обе конструируют «внутреннее время» субъекта. Память воспроизводит фазы временного объекта соответственно фазам его восприятия. Отличие же памяти от непосредственного восприятия заключается в том, в «восприятии протекции

* Гуссерль, Э. Собр. соч. Т.1. Феноменология внутреннего сознания времени [Текст] / Э. Гуссерль. - М„ 1994. - С. 34.

подхватывают то, что приходит в процессе дивипации, то в памяти протепции воспроизводятся как уже осуществленные»9. Происходит воспроизведешь событий прошлого в процессе видения того, что воспроизведено.

Речь идет о двойственной интенциональпости воспоминания, поскольку вместе с воспроизведенным событием прошлого память содержит временной фон этого события. Весьма любопытна вторая иптенционалыюсть (на временной фон), которая представляет собой воспроизведение совершенно другого типа, чем воспроизведение непосредственного воспринимаемого события. В отличие от воспроизведения «фаза в фазу» память производит фон совершенно непрерывно, «в потоке». В этом случае возникает не цепочка «ассоциативных» интенций, характерных для восприятия, а непрерывное взаимодействие прошлого, настоящего и будущего, которое и вырисовывает данный фон. А это есть не что иное, как когнитивная гармония - состояние познания последовательных каузальных метаязыковых репрезентаций событий в прошлом, репрезентируемых и воспринимаемых как единый поток равновесных событий в настоящем.

Асимметричное словосочетание из-за мешочка с золотом инициирует гармоничную триаду равновесных последовательных событий: вследствие того, что когда-то Бавыкин зарыл добытый им мешочек с золотом глубоко в землянке (праимпрессия), он задержался, извлекая мешочек из тайника (ретенция), вследствие того, что он забрал драгоценный мешочек, он почти сразу покинул землянку (протенция).

Итак, в процессе интерпретации текста понимание достигается посредством активности сознания, которое выполняет адаптирующую функцию. Временная гармония, находясь в «понятийном гнезде» когнитивной гармонии, выполняет реконструктивную функцию (функцию активизации мыслительных процессов в процессе интерпретации). Таким образом, она позволяет любому носителю языка молниеносно отслеживать смысловые взаимодействия единиц на всех уровнях при интерпретации повествовательного текста. При встрече с асимметричной структурой, память мгновенно в сознании интерпретатора репрезентирует события прошлого, «свернутого» в данном асимметричном знаке. В свою очередь, репрезентация прошлого события становится ориентировкой для последующих событий при реконструировании модели-проекции повествовательного текста, что в результате приводит к возникновению КГ.

В любом восприятии содержится память (прошлый опыт), память (опыт) имеет такую же структуру, что и восприятие. Кроме того, и память, и восприятие имеют общую основу (они же ее и создают) — «внутреннее время». Такой подход к памяти отождествляет ее с опытом. Именно такое функционирование когнитивной системы служит типичным проявлением

9 Там же, - С. 34.

способности к адаптации (самоподдержапшо). Таким образом, адаптация человека как самоорганизующейся системы есть не что иное, как процесс гармонизации с целью поддержания его самодостаточности.

В главе 2 «Асимметричность языкового знака» дана подробная характеристика асимметричного дуализма языкового знака, проявляющегося посредством асимметрии именных и предикативных отношений.

В предложении регулярно реализуются две основные коммуникативные функции - идентификация предметов, о которых идет речь, и предикация, вводящая сообщаемое (параграф 2.1). Компетенция в области идентифицирующих имен создается знанием их референции. Суть предиката состоит в обозначении и оценке статических свойств и динамических проявлений предметов действительности, их отношений друг к другу. Именная семантика обращена к пространственному параметру мира, предикатная -организована временной осью.

Между этими семантическими типами возможны отношения, которые В. Г. Гак (1979) описал как асимметрия языкового знака. С одной стороны, содержание и форма языкового знака пребывают в состоянии подвижного равновесия. Но, как справедливо показал В. Г. Гак, знак стремится к нарушению такого равновесия: обозначающее стремится выйти за рамки, поставленные обозначаемым, и приобрести иные функции, приводя к созданию асимметричного дуализма языкового знака. Асимметричный дуализм языкового знака в данном исследовании касается предикатного употребления имени и именных выражений, в результате которого возникают асимметричные отношения (параграф 2.2). Таким образом, именные и предикативные знаки становятся источником нижеприведешшх асимметричных типов отношений, участвующих в организации предложения.

1. Асимметрия соответствия значения имени его синтаксической функции в языке (параграф 2.2.1). Семантическое согласование требует соотнесения именных (предметных) понятий с отношениями пространственного плана, а предикативных (препозитивных) - с отношениями логико-темпорального типа. Имя существительное принадлежит области представления категории пространства, глагол - области представления категории времени. При асимметричном дуализме языкового знака имена утрачивают значение предметности и начинают соотноситься по своему синтаксическому статусу с областью категории времени, выражая причинно-следственные значения процессуальных отношений (Н. Д. Арутюнова, 1976). Например, в предложении Я задержался из-за отцовского ружья коЕгеретное имя занимает место единицы пропозитивного значения. Если, объясняя причину какого-либо события, говорящий ограничивается именем предмета, то это приводит к неоднозначной интерпретации. Имя лица или предмета может скрывать за собой любое из возможных качеств, действий или происшествий: = я задержался из-за того, что искал отцовское ружье /имел разговор о ружье отца / искал тех, кто видел отцовское ружье / отнес

отцовское ружье в музей / оформлял документы на отцовское ружье / пытался предотвратить продажу отцовского ружья и т. п.

2. Асимметрия семантических отношений между предикатом и его объектом (параграф 2.2.2). Семантическое согласование требует соотнесения именных предметных понятий с обозначениями физических действий, а предикативных (препозитивных) - с названиями психических актов. При нарушении этого семантического согласования возникает асимметричный дуализм знака. Например, предикаты суждения и мышления относятся к предикатам пропозиционального отношения (Н. Д. Арутюнова, 1976). Конкретное дополнение при таком предикате, создавая асимметричный дуализм знака, обычно представляет (событийную) пропозицию, для восстановления которой необходимо обращение к контексту: Мысль о северных реках энергично поддерживалась в Средней Азии (Чулков Г.И. Северный крест.). = Мысль о том, что нужно перебросить северные реки (изменить русла северных рек), энергично поддерживалась в Средней Азии.

3. Асимметрия семантических отношений между подлежащим и сказуемым (параграф 2.2.3). Правило семантического соответствия подлежащего и сказуемого основывается па выделении предикатов разных семантических уровней: так, предикаты первого порядка сочетаются только с конкретными (предметными) субъектами (подлежащими); предикаты второго ранга относятся к абстрактным субъектам. Семантическая область предикатов второго ранга, выражающих суждения о событиях, действиях, качествах, свойствах и пр., охватывает значения локализации во времени и пространстве, характера протекания действия, его реализации, разные виды субъективно-модальной оценки, субъективного восприятия или воздействия, логического отношения (причины, цели, условия, уступки), истинностного значения (для субъектов-суждений) и т.п. Если вторичные предикаты отнесены к конкретному имени, то это последнее утрачивает предметную референцию и способствует возникновению асимметричного дуализма знака, обозначая событие (Н. Д. Арутюнова, 1976). Например, именные конструкции неукретепностъ тыла и отсутствие технической базы обозначают не предметы, а события (состояние), соотносятся с осью времени, а не пространства, поскольку логические отношения причинности соединяют между собой только события, но никак не предметы: Неукрепленностъ тыла и отсутствие технической базы обусловили поражение армии. = Из-за того, что ответственное за эту работу лицо не организовало и не обеспечило укрепление тыла (= не были построены необходимые сооружения и не обеспечили тыл соответствующими сырьевыми и людскими ресурсами) и по причине того, что отсутствовала техническая база (не бьгло доставлено достаточное количество военной техники), армия потерпела поражение.

Вышеупомянутые типы асимметричных отношений возникают при рассогласовании ряда понятий: предмет - пространственная ориентация -физическое действие - физические свойства предмета, с одной стороны, и

серии понятий: событие - время - психический акт - свойство события и суждение о событии, с другой (Н. Д. Арутюнова, 1976). Воспринимаемая в отдельно взятом предложении данная асимметричная структура с трудом поддается пониманию, поскольку является источником неоднозначных интерпретационных ответов.

Замечено, что люди стремятся к некоторой согласованности как желаемому внутреннему состоянию. Бели возникает противоречие или непонимание, то это. противоречие (непонимание) они стремятся как-то объяснить и, скорее всего, представить его как непротиворечив ради того, чтобы вновь достичь состояния внутренней когнитивной согласованности. Направленность на понимание есть фундаментальное условие человеческого общения.

«Когда замечаем кажущуюся аномалию, нарушение, неоднозначность или неясность, противоречащие набору ожидаемых нами контекстов, мы стремимся примирить получаемые импликации путем поиска менее непосредственных контекстов. Мы вскрываем то, как должен быть прочитан текст, по ходу самого чтения»10. Всякий раз, когда обнаруживается факт асимметрии: именная группа обозначает не только предмет, но и событие, свершившееся в прошлом, выполняя предикативную функцию, не свойственную ей, - решение находится па когнитивном уровне при смысловом согласовании событий. При этом успешное понимание осуществляется только тогда, когда интерпретатор «прослеживает» все событийные цепочки и осознает, как они развиваются в процессе повествования.

Когнитивное понимание и становление когнитивной гармонии осуществляются в единстве. Соответственно, асимметричный дуализм языкового знака, представленный асимметрией именных и предикативных отношений, может быть понят только в рамках когнитивных механизмов гармонии.

В главе 3 «Условия становления когнитивной гармонии в повествовательном тексте» продемонстрированы «процессуальные» (Г. И. Богип, 2001) условия становления когнитивной гармонии в повествовательном тексте. Представлена информация о психолингвистйческом эксперименте, результаты которого призваны опосредованно послужить подтверждением рабочей гипотезы. Обоснована и раскрыта' неизбежность согласования сторон, образующих асимметричный дуализм языкового знака, на когнитивном уровне.

Когнитивная гармония охватывает метаязыковые репрезентации при реконструировании метатекста (параграф 3.1). Процесс интерпретации текста охватывает операции конструирования как осмысленное продуцирование

10 Harris, W. Interpretive acts: In search of meaning [TexT] / W. Harris // Oxford, 1988. - P.157.

речи и реконструирования метатекста («разумное понимание» интерпретируемого текста) (В. 3. Демьяшсов, 2005). В процессе реконструкции метатекста устанавливаются причинно-следственные отношения между репрезентациями на основе взаимодействия интерпретатора со знаковыми сущностями реконструируемого текста и имеющимися репрезентациями прошлого опыта (памяти). Метаязыковые репрезентации представляются знаковыми сущностями, функция которых заключается в том, что, взаимодействуя с ними, интерпретатор приспосабливается к реконструкции метатекста посредством контроля информации. Реконструкция интерпретируемого текста органически слита с построением «схем действования» (Э. Кант, 1994) КГ, которые «проявляют себя» как особый способ динамики метаязыковых репрезентаций (В. 3. Демьянков, 1999) при становлении КГ.

«Схемодействованис» (Г. И. Богин, 2001) КГ в повествовательном тексте осуществляется посредством когнитивного сценария (параграф 3.2). Когнитивный сценарий предстает моделью понимания асимметричного дуализма языкового знака и интерпретации повествовательного текста.

Сценарий КГ асимметрии языкового знака и когнитивный сценарий событий повествовательного текста являются тождественными когнитивными моделями, моделями КГ повествовательного текста, характерными особенностями которых оказываются их целостность, последовательность, причинно-следственная связь и иерархичность. В перечень функций сценария КГ и когнитивного сценария событий включается предсказание действий и взаимодействий, поддержка реконструирования повествовательного текста, организация памяти, гармонизация обозначающего и обозначаемого в асимметричном знаке. В соответствии с функциональной особенностью сценариев выделяются следующие виды КГ (параграф 3.3).

1) КГ событийного пространства интерпретируемого текста. Сценарий КГ событий повествовательного текста на синтаксическом уровне «строится» посредством цикла узловых глагольных операторов ССЦ, последовательность которых «определяется» дивинацией. «Действование» (Г. И. Богин, 2001) по когнитивным сценариям позволяет прогнозировать структуру предполагаемого знания, чувства, переживания при интерпретации повествовательного текста. Когнитивные сценарии предстают в качестве ориентиров для реконструкции «событийного мира» интерпретируемого текста.

2) КГ асимметричного дуализма языкового знака. При «встрече» с асимметричным знаком память реконструирует составную часть когнитивного сценария - репрезентацию события прошлого, которое «стоит» за асимметричным знаком (ретенцию). Происходит комплектация когнитивного сценария: различные представления о событиях присоединяются друг к другу в соответствии с временной и каузальной последовательностью в процессе взаимодействий интерпретатора с

репрезентациями событий. Происходит становление КГ, соответственно, стороны асимметричного знака подвергаются КГ в процессе интерпретации повествовательного текста, в результате конструируется сценарий КГ.

Другими словами, отношение причинно-следственной связи, инициируемое асимметрией языкового знака, обладает значимостью, так как проявляет взаимный характер. Поскольку знак - это не только средство передачи знания, но и средство его сохранения, т. е. некоторая форма, наполненная содержанием опыта отношения этого явления к другим явлениям в существующем мире. Знаковое отношение выступает в качестве причюшо-следствешюй связи между эмпирическими сущностями, которая устанавливается на основе опыта. Знаковое отношение триады сценария КГ асимметрии есть отношение причинно-следственной связи между тремя эмпирическими сущностями - праимпрессией как непосредственно воспринимаемого события, ретенцией как события из прошлого и протекцией - прогнозируемым исходом последующих событий, -устанавливаемое в соответствии с имеющимся прошлым опытом интерпретатора, т. е. сценарий КГ есть триада темпорально и каузально связанных репрезентаций событий, реконструируемых в процессе интерпретации повествовательного текста.

3) КГ целого повествовательного текста. Триада сценария КГ, репрезентирующей целый повествовательный текст носит фазовую каузальную ориентацию: фаза обособления - фаза партнерства/лиминальная - фаза преображения (В. Пропп,1928). Репрезентации всех событий текста в масштабных текстах - романе, повести и т. п. - реконструируются в фазовую триаду когнитивного сценария целого повествовательного текста, в менее масштабных текстах, таких как рассказ, они приходятся на «состояния» гармонизации сторон асимметричных знаков, представленных в повествовательном тексте. Как показало исследование, переход между фазами реконструируемого метатекста приходится на асимметричные знаки в повествовательном тексте. Иными словами, асимметричный дуализм знака инициирует фазовые изменения метаязыкового сценария целого повествовательного текста.

Сценарий КГ репрезентирует концептосферы событий повествовательного текста, тем самым выполняя концептообразующую функцию. Концептообразующая функция объединяет когнитивную и рецептивно-эмотивиую роли. Репрезентации КГ выполняют когнитивную роль, которая заключается в том, что они «(реконструируют» знания в процессе' адаптации («мыследействования» (Г. И. Богин, 2001) интерпретатора. Сценарии КГ содержат информацию обобщенно-типического характера также. Рецептивно-эмотивная роль КГ повествовательного текста проявляется в том, что она выступает показателем полноты когнитивного понимания повествовательного текста.

«Действование» по сценарию КГ и «мыследействоваггае» (Г. И. Богин, 2001) протекают одновременно, так как одновременно происходит

«порождение» мыслей, категоризация их, с одной стороны, с другой, интерпретатор вступает во взаимоотношения с имеющимися и возникающими метаязыковыми репрезентациями, происходит адаптация к ним посредством упорядочения, что способствует становлению КГ. Перед интерпретатором постоянно стоит задача категоризации элементов «мыследсйствования», превращения их в единицы, комплектующие сценарии КГ.

Становление КГ при интерпретации повествовательного текста происходит в процессе непрестанного проицировапия, пробрасывания смысла, т. с. предопределено дивинацией (параграф 3.4).

Соответственно, переживаемые события повествовательного текста обладают предсказуемостью. Установка дивинации событий сопровождает развертывание сценария КГ повествовательного текста. Сценарий представляется схемой дивинации событий, указывающей на то, с какими репрезентациями и как взаимодействовать интерпретатору.

Действование по сценарию КГ при интерпретации повествовательного текста — это всегда действование с дивинациями событий, без этого интерпретация текста потеряла бы связность. Дивинация сценария КГ обеспечивает непрерывность восприятия во времени, проявляясь в качестве посредника, через которого «прошлая» информация определяет то, что будет воспринято впоследствии как будущее.

Дивинация создает установку, имеющую характер предположения интерпретатора об условиях дальнейшего действовання в содержании когнитивного сценария повествовательного текста. В метаязыковой репрезентации целого повествовательного текста интрига, выступая в качестве «ориентирующей» дивинации, определяет развертывание системы КГ целого повествовательного текста.

Установка дивинации собхлтий развертывается и развивается по мере развертывания сценария КГ повествовательного текста. Сам выбор направления регулируется этим же сценарием КГ. Сценарий КГ и есть, в сущности, схема дивинации событий, указание на то, с какими репрезентациями и как взаимодействовать интерпретатору. Сценарий КГ обеспечивает дивинацию событий. Дивинация имеет логический характер, так как происходит в результате взаимодействия интерпретатора с имеющимися в памяти репрезентациями прошлого опыта действий, с одной стороны, и адаптации к знаниям, репрезентируемым в метатексте, с другой.

Статус дивинации событий в сценарии может быть следующих типов:

1. «Нормообразующий» (Г. И. Богин, 2001) - в соответствии с общепринятыми нормами и представлениями типичного поведения и развития событий. Например, узнав, что Джим хочет стать свободным, Гекльберри Финн возмущен, чего и следовало ожидать (М. Twain. The Adventures of Huckleberry Finn).

2. «Мотивирующий» (Г. И. Богин, 2001) - ожидаются пояснения по поводу того, почему происходят те или иные события. Как и ожидалось, Гекльберри Финн возмущен свободолюбием раба Джима, но то, что

возмущает Гека (и дается в качестве последующих пояснений), - это не столько то, что Джим намерен выкупить или в крайнем случае украсть своих детей у владельца, сколько то, что он посмел вообразить себя неким «Я», имеющим независимую и автономную волю (М. Twain. The Adventures of Huckleberry Finn).

3. «Нормонарушающий» (Г. И. Богин, 2001). Ожидалось, что Гекльберри будет жалеть раба, а он не жалеет (М. Twain. The Adventures of Huckleberry Finn).

Последний тип лежит в основе смены горизонта дивинации событий. Дивинации и смены горизонта дивинаций, вводящие новые дивинации, соотносимые с новыми каузальными отношениями, органично слиты со становлением КГ как механизма интерпретации повествовательного текста. Установка дивинации событий выполняет ритмообразующую роль при становлении КГ повествовательного текста.

При изменении дивинации возникает целая система преобразований, ведущая, в конечном счете, к тому, что было до изменения - к новой саморегулирующейся целостности, к новому (событийному) сценарию КГ. Именно так проявляется самоорганизация посредством течения всего цикла целиком: равновесие - неравновесие - равновесие.

Дивинация способствует и хронотопической роли КГ: при восприятии асимметричного знака, инициирующего работу памяти и тем самым способствующего «реконструкции» репрезентации события прошлого и последовательности эмпирических сущностей - праимпрессии и ретенции, интерпретатор, вступая во взаимодействие с ними посредством дивинации, «реконструирует» протекцию, оценивая событие в протекции как порожденное предшествующими событиями в повествовательном тексте.

Дивинация предполагает операции: (1) видеть связь событий, развертывающихся в тексте; (2) видеть нарушения связи событий в тексте; (3) компенсировать нарушения путем «смены горизонта» дивинации событий. Эти столь необходимые операции опираются на дивинацию содержания целого повествовательного текста. «Вхождение» в целостность повествовательного текста осуществляется посредством укрупнения сценариев КГ: от сценария события до сценария целого повествовательного текста.

Дивинация проявляется как разрешение читательских ожиданий (параграф 3.5). Дивинация создает известную установку и делает дальнейшее чтение активным процессом, в котором анализ совпадений или несовпадений с ожидаемой дивинацией начинает составлять едва ли не основное содержание всей деятельности читающего (интерпретатора).

Повествовательный текст можно определить как «текст-удовольствие» (R. Barthes, 1973). Понятия «гармония» и «удовольствие» тождественны. Текст, увиденный в качестве «текста-удовольствия, характеризуется стабильной структурой - наличием фиксированных ценностных акцентов и выделенного семантического центра, задающего достаточно четко

22

определенные векторные ориентации»11 интерпретатора в процессе чтения-восприятия. Поэтому «повествовательный текст ориентирует на установление в интерпретационном усилии интепретатора однозначных соответствий между семиотическими рядами текстовой среды, с одной стороны, и принятыми в той или иной культурной традиции системами значения - с другой, что обеспечивает своего рода дешифровку текста и в перспективе ведет к его исчерпывающему пониманию»12. Субъективно переживаемым итогом прочтепия повествовательного текста является получаемое читателем (интерпретатором) «полное понимание», переживание КГ, т. е. разрешение его читательских ожиданий, удовлетворение как выражение исчерпывающей завершенности процесса понимания.

Для подтверждения рабочей гипотезы был проведен психолингвистический эксперимент (параграф 3.6). Участие в эксперименте приняли 2 ООО студентов филологических факультетов Москвы, Иркутска и Улаи-Удэ. В качестве экспертов выступили 40 преподавателей-филологов вузов Иркутска и Улан-Удэ.

Методика эксперимента. Проверка выдвинутой нами • гипотезы диктовала необходимость «увидеть», что асимметричные конструкции в тексте с легкостью интерпретируются с помощью знаний памяти о прошлых событиях, к которым они (асимметричные конструкции) отсылают, и инициируют последовательную событийную цепочку.

Поскольку целью «интерпретирования» выступает КГ как проявление единства вариантов интерпретации текста, показателем ее достижения служит единодушная реакция читателей по поводу установления связей и отношений между единицами и элементами текста (В. 3. Демьянков, 2000), в нашем случае это единодушие по поводу интерпретации асимметричных конструкций. Цель данного эксперимента заключается в получешш единодушных ответов интерпретаторов.

Психолингвистический эксперимент проводился в несколько этапов.

I этап - непосредственно индивидуальная работа с художественными текстами: чтение студентами текстов. Студентам были предложены следующие произведения русской классической литературы XIX и XX вв.: рассказы А. И. Куприна «Ночная фиалка», «Дознание», «Блаженный», «С улицы», «Черный туман», «Штабс-капитан Рыбников», «Хорошее общество», «Листригоиы», «Храбрые беглецы»; рассказы Л. Н. Толстого «После бала», «Отец Сергий», «Холстомер»; повесть В. Г. Короленко «Чудная»; повесть Н. С. Лескова «Несмертельный Голоран»; повесть Б. Л. Васильева «А зори здесь тихие», роман Э. Г. Казакевича «Весна на Одере», повести «Звезда», «Двое в степи»; роман К. М. Симонова «Живые и мертвые»; повесть М. А. Шолохова «Они сражались за Родину», рассказы

11 Barthes, R. Plaisir du texte [Техте] / R. Barlhes. - Paris, 1973. - P.57.

12 Там же,- P.57

«Судьба человека», «Родинка», «Двухмужняя», «Чужая кровь»' рассказы 20-30-х годов — А. А. Фадеева «Таежная болезнь», К. А. Федина «Тишина», П. С. Романова «Голубое платье».

II этап - обсуждение возникших в группе тем (любовь, одиночество, война, возрастные особенности восприятия мира и т. д.). Эта стадия восприятия призвана сформировать положительные установки на текст.

III этап — студентам были предложены вопросы к текстам. Блоки вопросов позволили выявить особенности интерпретации повествовательного текста.

1. На что настроились вы, познакомившись с заглавием? Сформулируйте ваши ожидания.

Романы и повести: «А зори здесь тихие» Б. Л. Васильева, «Весна на Одере», «Звезда», «Двое в степи» Э. Г. Казакевича, «Живые и мертвые» К. М. Симонова, «Они сражались за Родину», «Судьба человека» М. А. Шолохова у испытуемых-интерпретаторов, в основном, вызвали ответы, совпадающие с тематикой данных произведений: «о войне», «о Великой Отечественной войне», «о второй мировой войне», «о Победе». Как выяснилось в процессе обсуждения, интерпретаторы ориентировались, прежде всего, па авторов данных произведений. На вопросы о рассказах М. А. Шолохова «Родинка», «Двухмужняя», «Чужая кровь» испытуемые дали ответы: «это из ранних рассказов о гражданской войне и коллективизации», «о становлении Советской власти на Дону», «о событиях деревни 20-30-х годов».

Все интерпретаторы отметили, что «рассказы А. А. Фадеева "Таежная болезнь", К. А. Федина 'Тишина", П. С. Романова "Голубое платье" были написаны в 20-30-е годы XX века. Они отразили события, происходившие в России после революции 1917 г.: начало гражданской войны в рассказе А. А. Фадеева, жизнь "бывших" в 20-е годы XX века в рассказе К, А. Федина "Тишина", быт и уклад жизни деревенских жителей в 20-е годы XX века в рассказе П. С. Романова "Голубое платье"». Ответы интерпретаторов в основном сводились к следующему: «События 20-х годов XX века общеизвестны. Происходила ломка мировоззрения в крестьянской и рабочей среде, в среде "бывших" дворян после революции 1917 г.». К тому же многие интерпретаторы отметили, что «А. А. Фадеев и К. А. Федин больше известны своими поздними романами, но также являются родоначальниками жанра советского рассказа 20-30-х годов. У истоков этого жанра стоял и П. С. Романов, который писал о «муках разорванного сознания» советского крестьянства 20-х годов.

Рассказы А. И. Куприна «Ночная фиалка», «Дознание», «Блаженный», «С улицы», «Черный туман», «Штабс-капитан Рыбников», «Хорошее общество», «Листригоны», «Храбрые беглецы», рассказы Л. Н. Толстого «После бала», «Отец Сергий», «Холстомер, «Чудная (Очерк 80-х годов)» В. Г. Короленко, «Несмертельный Голован» Н. С. Лескова также вызвали у интерпретаторов одинаковые ответы, а именно: «это писатели (конца) XIX

века - начала XX века писали о разных злободневных проблемах царской России и общечеловеческих проблемах тоже».

2. Как уточнились ваши ожидания? Совпали ли ваши ожидания с тем, что вы прочитали?

Большинство интерпретаторов дали положительный ответ на данные вопросы, комментируя их следующими словами: «в основном, совпали», «не стали неожиданностью», «совпали, это же ведь классики русской литературы», «совпали, эти писатели советской эпохи, в основном, писали о войне».

3. Проинтерпретируйте предложения с выделенной конструкцией.

В качестве примера были предложены текстовые фрагменты, в одном из предложений которых содержалась выделенная асимметричная конструкция.

Стилистически ответы испытуемых были оформлены по-разному, но интерпретация всех текстовых фрагментов сводилась к последовательному перечислению основных событий: сначала прошлого события, на которое указывала асимметричная конструкция, затем шло пояснение настоящего события, связанного с первым. Приведем некоторые примеры:

Любовь с этого дня поиша на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла па пет (Л. Н. Толстой. После баш).

Ответы интерпретаторов в основном сводились к следующему: «Словосочетание "(вспомнил) полковника на площади" обозначает не только конкретное лицо - отца девушки (полковника), находившегося на площади, но и событие, происходившее там. Память отсылает к событию, которое произошло на плацу: через строй солдат был пропущен беглец - избит палками; после экзекуции полковник наказал одного из солдат, который, на его взгляд, был недостаточно суров и ударил беглого татарина слабо. Вследствие того, что полковник показал себя на площади злым и жестоким "солдафоном", чувство любви Ивана Васильевича к дочери полковника "пошло на убыль", в результате он не женился на ней, поскольку увиденное кардинально изменило его мировоззрение».

С седла перевесившись, шашкой махнул, па миг ощутил, как обмякло под ударом тело и послушно сползло наземь. Соскочил атаман, бинокль с убитого сдернул, глянул на ноги, дрожавшие мелким ознобом, оглянулся и црисел сапоги снять хромовые с мертвяка. Ногой упираясь в хрустящее колено, снял один сапог быстро и ловко. Под другим, видно, чулок закатился: не скидается. Дернул, злобно выругавшись, с чулком сорвал сапог и на ноге, повыше гциколотки, родинку увидел. Вид родинки с голубиное яйцо ошеломил его. Медленно, словно боясь разбудить, вверх лицом повернул холодеющую голову, руки измазач в крови, выползавшей изо рта широким бугристым валом. Всмотрелся и только тогда плечи угловатые обнял неловко и сказал глухо:

- Николушка!

Чернея, крикнул: - Да с камеи же хоть слово! Как же это, а?

Упал, заглядывая в меркнущие глаза; веки, кровью залитые, приподымая, тряс безвольное, податливое тело... Но накрепко закусил Николка посинелый кончик языка, будто боялся проговориться о чем-то неизмеримо большом и важном (М. А. Шолохов. Родинка).

Интерпретаторы дали похожие ответы: «Николка рано потерял мать, в германскую войну пропал его отец, от которого Николка унаследовал любовь к лошадям, отвагу и родинку, величиной с голубиное яйцо, на левой ноге, повыше щиколотки. Атаман, убив противника, решил снять с убитого сапоги и увидел родинку на ноге с голубиное яйцо. Он узнал в убитом своего единственного родного сына, и это его ошеломило».

Поступая в монахи, Касатский показывал, что презирает все то, что касалось столь важным другим и ему самому в то время, как он служил, и становился на новую такую высоту, с которой он мог сверху вниз смотреть на тех людей, которым он прежде завидовал. Но не одно это чувство руководило им. В нем было и другое, истинно религиозное чувство, которого не знала Варенька, которое, переплетаясь с чувством гордости и желанием первенства, руководило им. Разочарование в Мэри {невесте), которую он представлял себе таким ангелом, и оскорбление было так сильно, что привело его к отчаянию, а отчаяние куда? - к богу, к вере детской, которая никогда не нарушачась в нем (Л. Н. Толстой. Отец Сергий).

Испытуемые проинтерпретировали данный текстовой фрагмент таким образом: «Вследствие , того, что Касатский узнал, что его невеста была слишком близко знакома с государем, и, будучи эмоциональным человеком, не только «расстроил» свадьбу, но и всю жизнь «переломил» - ушел в монастырь. Для его сестры Вареньки это событие стало потрясением».

Во всех подобных случаях, когда ни один ямщик не решится везти, обращаются к этому молодому, и он никогда не откажется. И заметьте: никогда он не берет с собой никакого оружия. С тех пор как не стало Безрукого, ходит в народе за ним слава убивиа. Его сопровождает какое-то обаяние, и он сам, кажется, также ему поддается. Но ведь это иллюзия. Поговаривают уж тут разные ребята: «Убивца, мол хоть заговоренного пулей, а все же взять можно» (В. Г. Короленко. Чудная).

Ответы испытуемых в основном сводились к такой интерпретации: «Вследствие того, что ямщик Федор, спасая барьипо с детьми, убил самого матерого разбойника Безрукого, за ним установилась "слава убивца", так как он погубил человеческую жизнь, пусть и разбойника. Поскольку он «смотрел смерти в глаза» и победил ее, им овладело бесстрашие. Но, скорее всего, «убивцу» отомстят другие разбойники за смерть своего главаря».

С каждым днем с ужасом чувствовал Гаврила, что кровно привязывается к новому Петру, а образ первого, родного, меркнет, тускнеет, как отблеск заходящего солнца на слюдяном оконце хаты. Все реже возвращалась к нему прежняя боль утраты, она уходила все дальше, и ощущал Гаврила от этого стыд и неловкость... Уходил на баз, возился там

26

часами, но вспомнив, что с Петром у кровати сидит неотступно старуха, испытывал ревнивое чувство. Шел в хату, молча топтался у изголовья кровати, негнущимися пальцами неловко поправлял наволочку подугики и, перехватив сердитый взгляд старухи, садился на скамью и притихал (М. А. Шолохов. Чужая кровь).

Испытуемые проинтерпретировали этот текстовой фрагмент так: «Единственный сын старика и старухи Петро погиб далеко от дома и был похоронен неизвестно где. Вследствие того, что старики, потеряли единственного сына, они, выхаживая еле живого красноармейца, собиравшего продукты в селе во время продразверстки, помимо их воли привязались к нему, - старики как бы обрели нового сына. Старику иногда становилось неловко от того, что они со старухой привязались к совершенно незнакомому человеку, но ничего поделать с собой не мог».

Анна вторую неделю работала в очереди на скотном дворе. Вместе с шестью другими бабами выдаивала коров. Отбивала телят и шла спать. Сон приходил не скоро - ворочалась, прислушивалась к ровному дыханию Арсения, думала о теперешней хапни в коллективе, не могла заснуть из-за письма первого мужа (М. А. Шолохов. Двухмужпяя).

Интерпретаторы представили в ответах события в правильной последовательности, а именно воспроизвели сначала события прошлого (в нашем случае, событие, к которому отсылает асимметричный знак), затем -события, следующие за ним: «Вследствие того, что Анна получила письмо от первого мужа, которого считала погибшим, ома потеряла покой и сон. Ведь, получается, что при живом муже она вторично вышла замуж, а для крестьянских женщин тех времен это считалось грехом, поступком предосудительным».

Людская молва сделала Голована мифическим лицом. За ним закрепилась репутаиия кудесника с неодолимым талисманом.

Знал или не знал Голован, что ему присвоили такие дела, - неизвестно. Однако когда к нему очень часто обращачись с такими просьбами и вопросами, с которыми можно обращаться только к доброму волшебнику, он на многие такие вопросы давал «помогательные советы», и вообще ни за какой спрос не сердился (II С. Лесков. Несмертельный Голован).

Интерпретаторы «предложили» такую цепочку событий: «Вследствие того, что Голован излечил многих людей от смертельных болезней, он завоевал со стороны простых людей отношение к себе, как к человеку особенному, человеку, который не боится смерти. Когда-то Головану достался «лечебный», как его называл покойный аптекарь, камень, который стал для него чем-то вроде талисмана, так как с ним к Головану не приставала ни одна болезнь. Голован охотно лечил людей, помогал советами также».

Он (Гитлер) сжимал зубы, преисполненный обиды на весь мир и ненависти к своим врагам и друзьт, умершим, убитым и живым. Мысль о торжестве русских приводила Гитлера в исступление. Он вскакивал с места

27

и начинал быстро шагать по своему суженному до размеров крысиной поры государству. Он опять начинал бушевать, плакать, угрожать, обвинять всех и вся в поражении своей армии (Э. Г. Казакевич. Весна на Одере).

В ответах интерпретаторов была продемонстрирована последовательная событийная цепочка: «Так как советская армия одерживала победу за победой, участь Гитлера была предрешена - его ждал крах и суд, а затем наказание за его деяния. Гитлер потерпел полное поражение и находился в положении загнанной в угол крысы».

4. Какого развития событий вы ожидали после ситуаций, описываемых в предложениях с выделенной конструкцией?

По рассказу Л. Н. Толстого «После бала» ответы интерпретаторов сводились к следующему: «Ожидалось, что, скорее всего, впечатлительный молодой человек не свяжет свою судьбу с военной службой и, возможно, не женится, поскольку дочь полковника была его самой большой любовью».

По рассказу М. А. Шолохова «Родинка» мнение интерпретаторов было также единодушным: «Ожидалось, что атаман лишит себя жизни». Были ответы с пояснениями, которые можно подытожить таким образом: «В ранних рассказах М. А. Шолохова все заканчивается трагично.' К тому же у атамана ничего, кроме одинокой и бессмысленной жизни, не осталось после кончины сына».

Единодушие ответов пришлось почти на все вопросы. Не стали неожиданностью и ответы по рассказу Л.Н. Толстого «Отец Сергий». Большинство интерпретаторов ответили, что, факт «опрощения» Касатского был ожидаем, принимая во внимание то, что сам автор рассказа поступил почти также».

Ответы интерпретаторов о развитии событий в повести «Чудная» В. Г. Короленко оказались схожими, интерпретаторы «предвидели» трагический конец для «убивца». Варианты ответов были следующие: «рано или поздно нашелся бы разбойник, который отомстил бы за смерть «работника по цеху», более того, ожидаемо было то, что «какой-нибудь «сорвиголова-разбойник» на спор лишит жизни «убивца».

Также однозначно по поводу развития событий в рассказе М. А. Шолохова «Чужая кровь» высказались интерпретаторы: «рабочий с завода, приехавший с продразверсткой, не остался бы у стариков за сына, так как его не интересовала тихая крестьянская жизнь, он был весь в политической борьбе», «последующее развитие событий близко к реальности».

Комментируя другой рассказ М. А. Шолохова «Двухмужняя», испытуемые-интерпрстаторы и здесь проявили единодушие. Ответы в основном сводились к следующему: «Думается, Анна рано или поздно вернулась бы ко второму мужу, поскольку историческая победа осталась за колхозами, а Арсений, ее второй муж - член коллектива», или «она вернется ко второму мужу Арсению, человеку спокойному и не агрессивному, так как каждой женщине хочется тихого семейного счастья без побоев».

По поводу развития событий в повести Н. С. Лескова «Несмертельный Голован» были даны следующие варианты ответов: «Такие люди, как Голован, уходят из жизни по нелепой случайности, конец Голована реалистичен», «возможно, Голован заразился бы неизлечимым заболеванием, спасая какого-нибудь больного и скончался, но Голован умер, спасая другого человека, - это тоже правдоподобно».

Имя Гитлера известно всему миру, как имя злодея. Развитие событий в романе Э. Г. Казакевича «Весна на Одере» также предугадывалось однозначно: «Гитлера ждет полное фиаско. Он - злодей. История учит: «Злодеи всегда заканчивают плохо».

Испытуемые-интерпретаторы сообщили, что ожидания развития событий и события, представленные в тексте, в основном, совпали.

Необходимо отметить, что не все предложенные для интерпретации художественные произведения были предварительно известны интерпретаторам. Роман Э. Г. Казакевича «Весна на Одере», его повесть «Двое в степи», рассказы М. А. Шолохова «Родинка», «Двухмужпяя», «Чужая кровь», рассказы 20-30-х годов - А. А. Фадеева «Таежная болезнь», К. А. Федииа «Тишина», П. С. Романова «Голубое платье», по признанию интерпретаторов, были ими прочитаны впервые. Рассказы А. И. Куприна «Блаженный», «С улицы», «Хорошее общество», «Листригоны», повесть Л. С. Лескова «Несмертельиый Голован» для более половины интерпретаторов (также, по их признанию,) стали объектом чтения только во время эксперимента.

5. Скажите, вас очень удивила концовка истории или вы ожидали что-нибудь подобное?

Большинство испытуемых-интерпретаторов ответили, что они «ожидали такую концовку», некоторые ответили, что «скорее, да, ожидали, нежели, чем нет».

6. Считаете ли вы, что объективным итогом прочтения вами данной истории является полное понимание текста? Удовлетворены ли вы тем, что полностью поняли текст?

Ответы интерпретаторов не стали неожиданностью: все испытуемые-интерпретаторы ответили утвердительно. Хотя среди них были те, которые признались, что некоторые произведения не были для них «актуальными», например, ранние рассказы М. А. Шолохова. Скорее всего, подобные ответы вызваны в какой-то степени отсутствием интереса к событиям в деревне 2030-х гг. XX века в России.

Основной акцент эксперимента делался на установлении соотношения между структурой объекта интерпретации - повествовательного текста (асимметричными. знаками в том числе) и теми знаниями, которые используются интерпретатором для реконструкции метатекста. Именно характер организации метаязыковых структур знаний и умение оперировать с ними определяют понимание.

Обсуждение результатов. Анализ полученных результатов показал, что с самого начала чтения интерпретатор стремится к опережающему созданию текстовой ситуации. Он воссоздает в воображении свою картину, свою фабулу произведения.

Особенностью такого чтения является то, что интерпретаторы не просто размышляют на личные темы при встрече в тексте со схожими ситуациями. Они сами воссоздают их в своем воображении, избрав «строительным материалом» читаемый повествовательный текст.

IV этап - собственно анализ текста. Анализировались образы текста. Респонденты указывали наиболее эмоционально напряженные фрагменты текста, имеющие личностное значение для персонального «Я».

Заключение. Исследование показало, что уже в начале восприятия художественного текста у читателя возникает дивинация (установка) как когнитивное и эмоциональное переживание. К ее возникновению приводит ряд факторов. Чтение текста сопровождается прогностической активностью читателя, в которой «сплавляются» в неразрывное целое лексическое и грамматическое прогнозирование. Прогностическая активность, соединяясь с личным опытом читателя и эмоциональным состоянием в момент чтения, приводит к рождению целостной картины - читатель создает свою фабулу,' собственное произведение, реконструируя авторский текст.

Возникшая дивинация управляет дальнейшей интерпретацией текста. Дивинация сужаст поле прогноза читателя, делает его целенаправленным, предвосхищает содержание текста, направляет интерпретацию в нужное русло.'

В психолингвистическом плане интерпретация текста представляет собой процесс реконструкции опосредованных связей и отношений между событиями текста, что приводит к его когнитивному пониманию и переживанию КГ.

На посткоммуникативной стадии. После завершения анализа художественного текста студенты обращались к первоначальным записям, чтобы обнаружить несоответствия с результатами интерпретации текстового материала экспертами. Таких явных несоответствий не оказалось, различия ответов испытуемых-интерпретаторов и экспертов-интерпретаторов касались только стилистического оформления, а смысловое содержание совпало. Вслед за Т. Д. Корельской и Е. В. Падучевой мы не считали «различием по смыслу то различие в понимании предложения, которое можно назвать различием в актуальном членении»13.

Рабочая гипотеза была опосредованно подтверждена результатами проведенного психолингвистического эксперимента, так как единодушная

13 Корельская, Т. Д. О формальном аппарате синтаксических преобразований [Текст] / Т. Д. Корельская, Е. В. Падучева // Исследования по математической лингвистике, математической логике и информационным языкам. - М.: Наука, 1971. - С. 28.

реакция интерпретаторов является подтверждением достижения цели интерпретации - КГ.

Нельзя обойти вниманием и еще одну особенность КГ, заключающуюся в том, что структурные трансформации элементов когнитивной гармонии влияют на «успешность» использования языковых единиц в повествовательном тексте (параграф 3.4).

Это происходит следующим образом. Структурные нарушения ССЦ в повествовательном тексте ведут к изменению сценария КГ, смене горизонта дивинации событий и игнорированию характеристик системы КГ - целостности, связности, каузальности на основе прошлого опыта. В результате возникают ститилистические ошибки и недочеты, интерпретирующиеся как неудачные. Например:

Лирика... Как трудно дать ей определение! Что означает стихотворение? Пожалуй, никакой другой литературный жанр не обладает такой расплывчатостью дефиниции. Лирику постоянно ставши под вопрос. Сами поэты часто задумываются о смысле и назначении лирики и о том, почему они пишут стихи. Причины оказываются настолько же разными, насколько и сама поэзия. Одни пишут послание, для других «назначение стиха - читатель», третьи признаются, что пишут только для себя, четвертые же непоколебимо верят в воздействие лирики, считая, что она помогает уменьшать зло и увеличивать сумму добра (В. И. Гусев. Рождение стиля).

В начальном предложении поставлен вопрос: что такое лирика? Начиная с четвертого предложения автор объясняет, почему поэты пишут стихи.

Чтобы исправить такое или подобное этому, автору необходимо определить для себя ту микротему, которую он хочет развивать и довести свою мысль до логического завершения. В той части, где он переходит к другой микротсме, рекомендуется оформить абзац (красную строку).

На когнитивном уровне это можно прокомментировать следующим образом. В вышеприведенном примере «начальный» сценарий претерпевает «смену горизонта» дивинации, а в «сменяемом» его сценарии отсутствует праимпрессия, структурно соответствующая зачину ССЦ, которое, как правило, оформляется в отдельный абзац. Подобное употребление языковых единиц нельзя считать успешным.

Таким образом, КГ как эмпирическая сущность позволяет оценить успешность/нсуспешность использования языковых единиц в повествовательном тексте.

Суммируя информацию, изложенную в главе, мы приходим к выводу, что, по сути дела, КГ - это то единственное, что задает критерии и закономерности смыслового реконструирования текста (а не отображения его).

В главе 4 «Составляющие когнитивной гармонии в повествовательном тексте» описана «субстанциальная» (Г. И. Богин, 2001) сторона КГ - составляющие, свойства и функции когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

Сценарии КГ «определяют» субъекты и объекты действий, сами действия,' сопряженные с достижением целей в определенных обстоятельствах. Отношения между составляющими сценарий КГ «реконструируются» на основе отношений, возникающих между единицами интерпретируемого повествовательного текста и определяются как уровнего-иерархичные. Складывающийся в результате этих взаимодействий метатекст реконструируется не по правилам существования повествовательного текста, а по правилам функционирования системы КГ. Любая знаковая сущность повествовательного текста может быть воспринята, оценена, «познана» исключительно по степени и направленности «вхождения» в систему КГ.

КГ присущи следующие свойства (параграф 4.2).

• Динамическая иерархичность (параграф 4.1) и внутренняя открытость системы КГ. Сценарий КГ содержит два иерархически «конструируемых» уровня: уровень элементов, значимых для развития событий (ЭЗ) и уровень действующих субъектов.

Существует несколько типов ЭЗ в зависимости от различной степени значимости и типов связей между ними. Можно выделить: 1) основные ЭЗ (ОЭЗ). ОЭЗ - «моменты риска» в сценарии; 2) второстепенные ЭЗ (ВЭЗ), служащие «прокладкой» между ОЭЗ; 3) признаковые ЭЗ (ПЭЗ). «Функциональная роль данных элементов в повествовательном тексте -конкретизация персонажей, их характеров, мотивов, мыслей, обстановки событий и атмосферы действий и т. п.»14.

Уровень ЭЗ «черпает свой смысл» из уровня действующих субъектов. Действующий субъект выполняет некоторую структурную роль в повествовании, а сама эта роль выступает в качестве «актанта» (Греймас, 1980). «Актант» определяется через круг его действий. Структура актантного воплощения «говорит» об «идеологии» повествовательного текста, о ситуации героя: есть ли у него помощники, занят ли он поиском чего-то или кого-то иного или обращен на самого себя и т. д.»15.

Поскольку фазы действия субъекта с объектами делятся на три сегмента соответственно трем фазам ССЦ: фаза восприятия и присвоения (воспринимать и присваивать) — зачин ССЦ; фаза потенции (иметь) (= функция бепефактивности) - средняя часть ССЦ; фаза подготовки и исполнения (готовиться и производить) - концовка ССЦ, действующие субъекты сценария КГ «делятся» на два класса в соответствии с функцией бепефактивности по шкале «приобретения-потери».

14 Барт, Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов [Текст] / Р. Барт / Зарубежная эстетика и теория литературы XIX—XX вв. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - С. 56.

1! Там же. С.56.

Обратимся к примерам. В вышеприведенном отрывке из рассказа Л. Н. Толстого «После бала» элементы последовательности ВЭЗ - сидел с пей, видел ее улыбку на лице, вспоминал полковника на площади, чувствовал неловкость и неприятные ощущения, стал реже видеться, разлюбил -служат «прокладкой» между фазами укрупненного сценария КГ целого повествовательного текста «После бала» - «Жестокость полковника на площади» и «Любовь пошла на убыль». В то же время «улыбка на лице» относится к ПЭЗ, поскольку рисует атмосферу достатка, безмятежности, любви, праздности. Окончательный смысл данный ПЭЗ приобретает в статусе ОЭЗ, постепенно включаясь в более крупный ожидаемый сценарий «Что есть дурно». Если ранжировать по шкале «приобретения-потери», то его можно отнести к нравственным бенефициарам (получателям), поскольку случай преподнес ему урок и опыт в том, что «есть дурно».

В вышеприведенном отрывке из повести Н. С. Лескова «Несмертельный Голован» ОЭЗ «Репутация кудесника с неодолимым талисманом» содержит последовательность ВЭЗ, из которой и складывается ОЭЗ: люди обращаются к Головану за советом, приходят к нему лечиться, относятся к Головану как к доброму волшебнику. ПЭЗ «Отношение людей к Головану как к волшебнику» «перерастает» в ОЭЗ «Голован-кудесник» по мере укрупнения когнитивных сценариев до сценария КГ целого повествовательного текста «Несмертельный Голован». Голован, приобретя репутацию волшебника, которому не страшны болезни, представляется актантом-бенефактором, дарующим людям совет, доброту, чудо и т. п.

Взаимодействие уровней сценария КГ, находящихся в состоянии динамичной иерархичности, способствует процессу укрупнения сценариев событийных последовательностей до сценария КГ целого повествовательного текста:

Серпилин подумал о предстоящей утрате, может быть, и не такой чувствительной для человека менее одинокого, чем он. А что утрата будет, закрывать глаза не приходилось. Ей стыдно перед ним. И будет стыдно при ее характере. Не приехала сегодня, стыдясь того, что его сын убит всего год назад, а она уже с другим.

Конечно, он сделает так, чтобы она и приехала и поговорила с ним, чтобы все это не выходило так по-дурацки. Но утрата все равно будет, ее не миновать.

И не просто утрата, а двойная утрата, потому что Евстигнеев теперь окажется тоже вроде родственника. Придется от него отказаться, хотя отказаться трудно: привык к его молчаливому присутствию, уже второй год на войне, день за днем рядом (К. М. Симонов. Живые и мертвые).

Сценарий «Двойная утрата» содержит ПЭЗ - размышления Серпилина о предстоящем одиночестве: невестка его покойного сына выходит замуж за его адъютанта, с которым он вынужден будет расстаться (так как тот теперь считается родственником). Данный сценарий в процессе включения во все

более широкие контексты «Потерь и утрат во время войны» укрупняется до сценария КГ целого повествовательного текста «Живые и мертвые». В цепочке сценариев, укрупняющихся до сценария КГ целого повествовательного текста, будет иметь место сценарий «Гибель генерала Серпилина» как составляющая укрупненного сценария «Утраты во время войны».

• Цикличность. Дивинация способствует текстопорождающей роли КГ, «осуществляемой» посредством фазовой модификации цикличности, которая сводится к следующей цепочке: фаза обособления - фаза партнерства/лиминальная - фаза преображения (В. Пропп, 1928). Здесь мы касаемся, по-видимому, неких глубинных парадигм бытия. «Всякая жизнь складывается из непрерывного цикла "испытаний", "смерти", "воскрешений", независимо от того, какими словами пользуются для передачи этого (первично религиозного) опыта, данные сценарии ие теряют актульности»16.

Цикличность проявляется и в развертывании глагольного цикла ССЦ, совпадающего с фазами действования сценария КГ, репрезентирующего асимметричный знак на когнитивном уровне. Например, в отрывке из рассказа М. А. Шолохова «Родинка», приведенном выше, конституирующее сознание интерпретатора реконструирует временную последовательность событий в когнитивном сценарии «Превратности судьбы» посредством дивинации. Глагольный цикл развертывается следующим образом: убил (противника) - стал снимать (сапоги с убитого) - увидел (родинку на ноге с голубиное яйцо) - узнал (в убитом своего сына) - содрогнулся (от содеянного).

«Ментальная хронология, "порядок мыслей" и событийная хронология, "порядок мира" проявляются посредством глагольных циклов, имеющих трехчленную парадигматическую релевантность»17, предопределенную дивинацией: рождаться - жить - умирать, войти - находиться внутри -выйти, начинать - продолжать - заканчивать, пойти - дойти, достигнуть -возвратиться, открыть - производить - закрыть и т. д.

• Неустойчивость. Системе КГ свойственна неустойчивость положения, так как постоянно происходит информационное «обновление» системы. Ритмический «рисунок» данной последовательности предстает в качестве триады состояний: равновесие - неравновесие - равновесие, которая определяет динамику событий сценария КГ целого повествовательного текста. Динамическое состояние неустойчивости когнитивного понимания и КГ повествовательного текста соответственно создается благодаря интриге,

16 Элиаде, М. Аспекты мифа [Текст] / М. Элиаде; пер. с фр. - М.: Инвест-ППП 1995 -С. 199.

Борботько, В. Г. Принципы формирования дискурса: от психолингвистики к лингвоси-нергетике [Текст] / В. Г. Борботько. - Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Ком Книга, 2007. -С. 91.

выступающей в качестве ориентирующей дивинации, с одной стороны. Суть

такой интриги не в интриганстве персонажей, а в интригуемости: в

способности, приобретенной путем знакомства с повествовательной

традицией «прослеживать», реконструировать посредством смены горизонта

дивинации события. С другой, «интрига повествовательного текста состоит

в напряжении событийного ряда, возбуждающем некое рецептивное

ожидание и предполагающем удовлетворение ожиданий, порождаемых

18

динамизмом произведения» , становление и переживание интерпретатором КГ. Интриги текстов русской художественной прозы Х1Х-ХХ вв., послужившие материалом для эксперимента, при всем своем бесконечном многообразии принадлежат к одному из основополагающих традиционных типов и обладают подобной интригуемостью.

• Гомеостатичность. Для гомеостатичной системы основным фактором является целеполагание, т. е. система имеет цель — программу своего поведения. Центральным системообразующим фактором КГ является результат се деятельности — когнитивное понимание повествовательного текста. Благодаря внутренней согласованности в результате контроля информации, поступающей как «извне», так и «изнутри», происходит самоорганизация репрезентаций повествовательного текста до состояния КГ в процессе взаимодействия интерпретатора с имеющимися и возникающими метаязыковыми репрезентациями.

• Нелинейность. Развертывание системы КГ происходит в соответствии с укрупнением когнитивных сценариев: от когнитивного сценария события до когнитивного сценария целого повествовательного текста.

Обратимся к примеру. В вышеприведенном отрывке из рассказа М. А. Шолохова «Родинка» происходит укрупнение когнитивного сценария события «Убийство врага» (лиминальная фаза когнитивного сценария «Родинка») до когнитивного сценария «Убийство сына» (фаза преображения когнитивного сценария «Родинка»), что позволяет «войти» в сценарий целого повествовательного текста «Родинка: Превратности судьбы».

• Каузальность. Отношения между составляющими сценарий КГ характеризуются каузальностью. Можно выделить пять наиболее существенных типов причинной связи, инициируемой асимметричным знаком при становлении КГ:

1. Результирующая причинность (событие имеет результатом изменение состояния). Обратимся к примеру. В вышеприведенном отрывке из рассказа Л. Н. Толстого «После бала» событие избиения полковником солдата за недостаточную жестокость последнего на площади послужило

18 Рикер, II. Время и рассказ [Текст]: в 2 т. / П. Рикер; пер. Т. В. Славко. - М.; СПб.: ЦГНИИ ИНИОН РАН: Культурная инициатива: Университетская книга, 2000. — Т. 2. - С. 30.

изменению душевного состояния Ивана Васильевича - его чувство любви к дочери полковника угасло.

2. Возможная причинность (состояние делает возможным событие):

Встреча с Таней, да еще в такой день, означающий скорый конец

войны, показалась ему глубоко знаменательной.

Таня была «старой знакомой». - это обстоятельство играло для Лубещова очень важную роль. Их отношения, таким образом, не должны были носить характера той нередкой на войне скоропалительной «дружбы» мужчины с женщиной, «дружбы», которая претила ему и которой он избегал.

«Старая знакомая!» Эти слова были необычайно приятны Лубенцову, они освобождали его от чувства робости, испытываемого им в присутствии случайно встреченных женщин, слишком хорошо знающих, чего от них хотят.

В мыслях о Тане и о будущих встречах с нею прошло все время до прибытия в деревню, где расположился, вероятно, на несколько часов, штаб дивизии (Э. Г. Казакевич. Весна па Одере).

Возникшее чувство симпатии друг к другу между Таней и Лубепцовым, возможно, носит судьбоносный характер - они станут супругами, но об этом роман «умалчивает».

3. Невозможная причинность (состояние делает невозможным событие):

И по своей дружбе с Серпилиньш и по своему положению члена Военного совета Захаров лучше, чем кто-нибудь другой знал, что Сталин несколько раз имел личное касательство к судьбе Серпилина (К. М. Симонов. Живые и мертвые).

Сталин верил в Серпилина и неоднократно оказывал ему поддержку и благодаря этому подозревающему всех в государственной измене Львову так и не удалось выставить Серпилина «врагом парода».

4. Инициируемая причинность (состояние или акт инициирует душевное состояние): из вышеприведенного отрывка из рассказа М. А. Шолохова «Чужая кровь» видно, что, поскольку боль утраты родного сына у стариков «начала притупляться» и на смену ей возникла привязанность к раненому, Гаврила стал ощущать чувство неловкости от растущей привязанности к «выхаживаемому» ими незнакомому человеку.

5. Причинность основания (душевное состояние является основанием для события):

Три недели назад здесь. В Архангельском, в списке прибывших накануне вечером Ольга Ивановна увидела фамилию Серпилина и утром, на медицинской летучке, оставила его за собой, хотя его могли наблюдать и другие хирурги. Сделала так потому, что хотела ближе узнать этого занимавшего ее мысли человека. Кроме того, и из-за сохранившегося чувства вины перед Серпшиным (К. М. Симонов. Живые и мертвые).

В данном примере чувство вины перед Серпилииым и желание извиниться перед ним побуждают Ольгу Ивановну постоянно искать возможности для встречи с ним.

Итак, на когнитивном уровне происходит восстановление смысловой гармонии, утраченной вследствие использования асимметричных структур в повествовательном тексте. Асимметричный дуализм языкового знака неизбежно подвергается КГ при интерпретации повествовательного текста. Асимметричный знак инициирует событие прошлого, последовательно сплетенного с настоящим. Репрезентированное событие посредством дивинации реконструирует последующее каузально обусловленное событие. В метаязыковой репрезентации же целого повествовательного текста интрига, выступая в качестве «ориетирующей» дивинации, определяет развертывание системы КГ целого повествовательного текста. В результате действования дивинации и развертывания сценария КГ происходит «реконструирование» событийной концептосфсры, связывающей несколько сюжетных линий в единое повествовательное пространство, тем самым способствуя выполнению КГ и сюжетообразующей роли.

Результаты выполненного диссертационного исследования позволили прийти к выводу о том, что действование КГ системно и функционально значимо. КГ как самоорганизующаяся система проявляет свой полифункциональный характер при интерпретации повествовательного текста и способствует формированию жанровой структуры метатекста.

Как представляется, все сценарии КГ выполняют жанровую функцию. «Жанр - способ интерпретации структуры произведения»19. «Жанр - первое собственно различимое явление текстообразования»" .

Жанр не есть «отражение объективной действительности, он есть конструкт в мыследеятельности при интерпретации текстов культуры. Научить жанрообразованию - это значит способствовать поддержанию данной интеллектуальной системы. Это один из моментов трансляции культуры. Вопрос о жанре - один из важнейших вопросов формирования нормально развитого читателя»21.

С одной стороны, жанрообразование возникает на уровне использования сценария КГ при когнитивном понимании, когда интерпретатор пользуется элементами сценария. Жанрообразование относится как к когнитивному сценарию событий, так и к когнитивному сценарию целого повествовательного текста.

19 Шкловский, И. С. Вселенная, жизнь, разум [Текст] // Под ред. И. С. Кардашева и В. И. Мороза. — 6-е изд., доп. — М.: Наука, 1987. - С. 220.

20Мелстинский, Е. М. Возникновение и ранние формы словесного искусства [Текст] // История всемирной литературы: в 9 т. —М., 1983.— Том 1.-С. 41.

21 Шкловский, И. С. Вселенная, жизнь, разум [Текст] // Под ред. И. С. Кардашева и В. И. Мороза. - 6-е изд., доп. - М.: Наука, 1987. - С. 220.

37

С другой, значащие переживания и другие критерии функциональные категории, организующие интерпретацию повествовательного текста, носят жанроуказующий характер (J. Culler, 1977).

Жанр есть ведущая метасвязка, развертывающаяся в сценариях КГ при интерпретации таким образом, чтобы организовать другие когнитивные сценарии метатекста. Поэтому «жанр - не инструмент классификации и нормативности, а проводник смысла при интерпретации»22.

Жанроуказание есть «указание того способа дальнейшего чтения или слушания текста (от того места, где поперечный срез когнитивного сценария позволил увидеть жанр), к которому следует прибегнуть для дальнейшего понимания текста» .

Сценарии КГ как жанрообразующие схемы нужны для «подчинения текста определенному типу чтения»24. Жанровая характеристика читаемого определяет характер чтения и понимания (J. Dawkins, 1977). Другими словами, «жанр - это и есть указание на то, как именно следует читать. Вопрос о жанре - это вопрос о том, каким образом понимание одного произведения помогает пониманию другого произведения»25. Соответственно, сценарии КГ могут считаться жанрообразующими средствами.

Структура сценария КГ асимметрии языкового знака и когнитивного сценария событий повествовательного текста включает следующие компоненты: объект, пространственную локализацию, причину, цель, результат, субъект, время, обстоятельства и средства. Это объясняется тем, что то, с чем (или с кем), почему, с какой целью, где, что, когда и как в результате происходит, является наиболее важным при когнитивном понимании повествовательного текста, а, следовательно, при становлении КГ текста, проявляющей жанрообразующий характер художественного повествования.

Жанрообразугощую функцию выполняют также свойства КГ. Такие свойства КГ, как гомеостатичность и каузальность, выполняют сюжетообразующую роль. Цикличность на уровне сценария КГ целого повествовательного текста ответственна за сюжетообразующую функцию.

Развертывание КГ носит цикличный характер как на уровне сценария КГ асимметричного знака, так и на уровне сценария КГ целого повествовательного текста. Такие свойства, как цикличность и неустойчивость, способствуют выполнению ритмообразующей роли КГ, с

21 Fowler, A. Kinds of literature: An introduction to the theory of genres and modes [Text] / A. Fowler. - Cambridge ( Mass.), 1982. - P. 22.

Мелетинский, E. M. Возникновение и ранние формы словесного искусства [Текст] // История всемирной литературы: в 9 т. ~ M., 1983. - Том 1. - С. 41.

Тодоров, Ц. Грамматика повествовательного текста [Текст] // Новое в зарубежной лин-

гвистике. Вып. VIII. - М.: Прогресс, 1978. - С. 67.

25 Wellek, R. Theory of literature [Text] / R. Wellek, R.P. Warren. - New York, 1947. - P. 216.

одной стороны. С другой, помогают осуществлять КГ хронотопическуго роль в повествовательном тексте.

Что касается таких свойств КГ, как динамическая иерархичность и внутренняя открытость, то они представляются ответственными за текстообразующую функцию КГ. «Текстообразующая функция обеспечивает структурно-смысловую целостность интерпретируемого повествования, его композиционно-содержательное единство, объединяя

тексте конструирующею и текстопорождающую роли, которые реализуются во взаимодействии»2 . Текстоконструирующая роль КГ заключается в том, что она выступает средством межфразовой локальной связности. Текстопорождающая роль КГ проявляется в результате осуществления глобальной связности в пределах целого повествовательного текста. «Текстоконструирующие и текстопорождающие функции создают вертикальный контекст, посредством которого осуществляется реконструкция смыслового развёртывания повествования»27.

Поскольку КГ характеризует процессы, связанные с метаязыковыми репрезентациями событий, все вышеперечисленные свойства «способствуют» осуществлению концептообразующей функции - созданию событийной концептосферы повествовательного текста.

Таким образом, КГ как самоорганизующаяся система, обладая такими свойствами, как динамичная иерархичность, нелинейность, внутренняя открытость (самореферентность), цикличность, неустойчивость, гомеостатичность, каузальность, проявляет свой полифункциоиальпый характер в повествовательном тексте и выполняет жанрообразующую функцию.

В Заключении диссертации подводятся итоги проведенного исследования, обобщаются полученные результаты, намечаются перспективы дальнейших исследований.

Подводя итог и суммируя основные положения и выводы концепции когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста, можно констатировать следующее.

1. Исследование когнитивной гармонии дало основание утверждать, что когнитивная гармония как самоорганизующаяся круговая система человеческого познания ответственна за осуществление ориентирующего поведения индивидуума в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды.

2. Результаты, полученные в ходе исследования, привели к выводу о том, что отношение причинно-следственной связи, инициируемое асимметрией языкового знака, обладает значимостью, поскольку имеет

3*Онипенко, Н. К. Функция и функциональность в современной русистике [Текст] // Исследования по славянским языкам: Корейская ассоциация славистов. - 2002 - № 7 -С. 339.

27 Там же. -С. 339.

взаимный характер, так как знак служит не только средством передачи знания, но и средством его сохранения, проявляясь как форма, наполненная определенным содержанием в смысле опыта отношения явления, предстающего в этой форме , к другим явлениям в существующем мире.

3. В результате выполненного диссертационного исследования было установлено, что знаковое отношение триады сценария когнитивной гармонии есть отношение причинно-следственной связи между тремя эмпирическими сущностями - праимпрессией, ретенцией и протекцией, устанавливаемое на основе опыта взаимодействий в процессе дивинации. Триада • сценария когнитивной гармонии метаязыковой репрезентации целого повествовательного текста носит фазовую каузальную ориентацию.

4. В ходе исследования было установлено, что асимметричный дуализм знака, характеризующий именные и предикативные отношения, неизбежно подвержен процессам когнитивной гармонии, понимаемой как познание состояния взаимодействия и упорядочения метаязыковых репрезентаций событий, разворачивающихся в равновесной причинно-следственной темпоральной/фазовой трихотомии и проявляющихся как цельное и безусловное переживание интерпретатора, предопределенное дивинацией. Асимметрия именных и предикативных отношений на когнитивном уровне предстает в качестве когнитивной гармонии.

5. Исследование когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста дало основание считать, что процесс становления когнитивной гармонии в повествовательном тексте развертывается на основе динамических схем действования метаязыковых репрезентаций, в качестве которых служат сценарии когнитивной гармонии, представляющие собой хранилище информации и выступающие в качестве знаковой сущности, биологическая функция которых заключается в том, что, взаимодействуя с ними, интерпретатор приспосабливается к метаязыковым репрезентациям посредством контроля информации.

6. В ходе исследования было установлено, что когнитивная гармония как основа смыслоформирования при интерпретации повествовательного текста, представляет активизацию собственных мыслительных процессов, суть которой состоит в контроле информации.

7. Результаты выполненного диссертационного исследования показали, что явление когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста представляет собой интерпретацию-объект, как метаязыковую репрезентацию повествовательного текста; интерпретацию-процесс как становление когнитивной гармонии асимметричного знака и когнитивной гармонии событий повествовательного текста; интерпретацию-результат как когнитивную гармонию целого повествовательного текста.

8. В результате выполненного диссертационного исследования было установлено, что становление когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации, наполненного определенным содержанием в смысле

опыта отношения явления, предстающего в этой форме , к другим явлениям в существующем мире.

9. В ходе исследования было установлено, что сценарий когнитивной гармонии и дишшация событий задают критерии и закономерности смыслового реконструирования повествовательного текста (а не отображения его).

10. Результаты исследования дали основание считать, что действование метаязыковых репрезентаций по сценарию когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста - это всегда действование в соответствии с дивинациями событий.

11. Результаты выполненного диссертационного исследования показали, что дивинация когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста имеет логический характер, так как происходит в результате взаимодействия интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями прошлого опыта, с одной стороны, и адаптации к метаязыковым репрезентациям реконструируемого повествовательного текста, с другой.

12. В результате выполненного диссертационного исследования было установлено, что когнитивная гармония при интерпретации повествовательного текста развертывается на балансе дивииаций и «смены горизонта» дивинаций, вводящей новые дивинации, соотносимые с новыми причинно-следственными отношениями между метаязыковыми репрезентациями.

13. В ходе исследования было установлено, что пользователи языка активируют релевантную метаязыковую структуру из семантической памяти сразу же после появления в тексте первого стимула - зачина сложного синтаксического целого, «задающего тему», представленного глагольными циклами (начального состояния когнитивного сценария). Начиная с этого момента схема используется в качестве средства переработки по принципу «сверху вниз» для реконструирования релевантных последовательностей мстаязыковой структуры. Глаголы-предикаты триады сложного синтаксического целого, выстраиваясь в циклическую логическую цепочку, создают событийную последовательность в сценарии когнитивной гармонии. Сценарий когнитивной гармонии на синтаксическом уровне представлен трехфазовым циклом узловых глагольных операторов сложного синтаксического целого.

14. Результаты исследования дали основание считать, что асимметричные знаки инициируют фазовые изменения сценария когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста.

15. Результаты исследования позволили прийти к выводу о том, что становление когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста происходит посредством развертывания и взаимодействия уровней сценария когнитивной гармонии, находящихся в состоянии динамичной иерархичности.

16. В результате выполненного диссертационного исследования было установлено, что при развертывании когнитивной гармонии объектом дивинации событий в повествовательном тексте является не только набор содержаний - предикаций в рамках пропозиций, но и текстообразующих средств.

17. Результаты выполненного диссертационного исследования позволили прийти к выводу о том, что действовапие когнитивной гармонии системно и функционально значимо. Когнитивная гармония, будучи самоорганизующейся системой, обладая такими свойствами, как динамичная иерархичность, нелинейность, внутренняя открытость (самореферентность), цикличность, неустойчивость, гомеостатичность, каузальность, проявляет свой полифункциональный характер при интерпретации повествовательного текста и способствует «формированию» жанровой структуры метатекста.

Жанрообразующая функция когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста комплексно реализуется в сложном процессе реконструкции и динамики смыслов метатекста, создании событийных концсптосфер и выполнении хронотопической, сюжетообразующей и ритмообразующсй ролей.

18. Результаты исследования показали, что когнитивная гармония как эмпирическая сущность позволяет оценить успешность использования языковых единиц в повествовательном тексте.

19. Проведенный психолингвистический эксперимент подтвердил гипотезу когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста и показал, что установление равновесия метаязыковых репрезентаций, с одной стороны, возникающих в процессе интерпретации, с другой, имеющихся в качестве прошлого опыта, приводит к единству вариантов интерпретации и единодушию интерпретаторов (читателей) по поводу установления связи и отношений между единицами и элементами текста, как проявление когнитивной гармонии. Наиболее важным результатом исследования стало то, что в ходе проделанной практической работы с языковым материалом была подтверждена состоятельность тех теоретических положений, совокупность которых составила целостную концепцию когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста.

В отношении дальнейших перспектив плодотворным видится использование разработанных методик анализа текста в аналогичных текстологических исследованиях, в смежных аспектах и на другом материале. Перспективна разработка проблемы когнитивной гармонии в рамках межуровневой и межплановой парадигм.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Публикации в ведущих рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК Мииобрпауки РФ:

1. Тармасва, В. И. Золотое сечение: именные дескрипции-термины в гармоническом аспекте [Текст] / В. И. Тармасва // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-гермаиская филология. - 2005.

- Вып.1. - С. 80-87 (0,4 п. л.).

2. Тармаева, В. И. Гармонизация именных словосочетаний [Текст] /. В. И. Тармаева, В. М. Ханташкеева У/ Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-гермаиская филология. - 2005. - Вып.1. - С. 7380 (0,4 п. л.) (личная доля автора - 0,35 п. л.).

3. Тармаева, В. И. Организация научной информации с именными словосочетаниями [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-германская филология. - 2005.

- Вып.1. - С. 87-94 (0,4 п. л.).

4. Тармаева, В. И. Самоорганизация нарративного дискурса [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Читинского государственного университета. Сер. Филология. - 2009. - № 5 (56). - С. 176-180 (0,5 п. л.).

5. Тармаева, В. И. Взаимодействие глагольных циклов в дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Ромаио-гсрманская филология. - 2009. - Вып.11. - С. 105-108 (0,5 п. л.).

6. Тармаева, В. И. Фазовое пространство абзаца [Текст] / В. И. Тармаева, Т. А. Давыдова // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-германская филология. - 2009. - Вып. 11. - С. 110-114 (0,5 п. л.) (личная доля автора - 0,45 п. л.).

7. Тармаева, В. И. Гармоничность музыки и времени [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-германская филология. - 2009. - Вып. 11. - С. 108-110 (0,5 п. л.).

8. Тармаева, В. И. Равновесность репрезентации нарративного дискурса [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Читинского государственного университета. Сер. Филологические науки. - 2010. - № 4 (61). - С. 53-58. (0,5 п. л.).

9. Тармаева, В. И. Ментальные репрезентации [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-германская филология.-2010.-Вып. 11,- С. 93-98 (0,7п. л.).

10. Тармаева, В. И. Когнитивная гармония и асимметричный знак в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. Сер. Филология. - 2010. -№ 3. - С. 207-215 (0,7 п. л.).

11. Тармаева, В. И. Описание психолингвистического эксперимента на выявление когнитивной гармонии как состояния процесса понимания при восприятии нарративного текста [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник

Иркутского государственного лингвистического университета. Сер. Филология. -2011. -№1 (13).-С. 115-124 (1,1 п. л.).

12. Тармаева, В. И. О дивинации в процессе восприятия повествовательного текста [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. - 2011. - Вып. 51.-№8(223).-С. 130-137 (0,7п. л.).

13. Тармаева, В. И. Дивинация событий как установка когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Ярославский педагогический вестник. Сер. Гуманитарные науки. - 2011. -№ 1 (Т.1). - С. 147-150 (0,3В п. л.).

14. Тармаева, В. И. О свойствах когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. Сер. Филология,-2011.-№ 1 (Т.7).-С. 156-165 (0,55п. л.).

15. Тармаева, В. И. О хронотопической роли когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник СевероОсетинского государственного университета им. К. Л. Хстагурова. Сер. Языкознание. - 2011. - № 2. - С. 231-236 (0,55 п. л.).

16. Тармаева, В. И. Аксиологические возможности когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник Череповецкого государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. - 2011№ 3 (32). - Т. 3. - С.76-79 (0,33 п. л.).

17. Тармаева, В. И. К вопросу о становлении когнитивной гармонии асимметричного знака в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // European Social Science Journal. - 2011- № 3. - C.88-96 (0,88 п. л.).

Монографии:

18. Тармаева, В. И. Когнитивное понимание асимметрии именных и предикативных отношений в английском языке [Текст] / В. И. Тармаева // Монография. - Иркутск: ИГЛУ, 2003. - 275 с. (17 п. л.).

19. Тармаева, В.И. Основные положения теории когнитивной гармонии в языке [Текст] / В. И. Тармаева // Монография. - Улан-Удэ; Изд-во БГСХА, 2009,-235 с. (15 п. л.).

Статьи в прочих научных изданиях:

20. Тармаева, В. И. О понятии «возможный мир» [Текст] / В. И. Тармаева // Философия. Социология. Культурология: Сборник трудов молодых ученых Байкальского региона. - Улан-Удэ, 1999. - С. 99-104 (0,2 п. л.).

21. Тармаева, В. И. К проблеме культурной коннотации как способу воплощения культуры в языковой среде [Текст] / В. И. Тармаева // Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2000. - Вып. 3. - С.67-75 (0,5 п. л.).

22. Тармаева, В. И. К проблеме отражения аксиологической категории в языке [Текст] / В. И. Тармаева // Единицы языка и речи: Межвузовский сборник научных трудов. - Улан-Удэ, 2000. - Вып. 2. - С. 28-35 (0,25 п. л.).

23. Тармаева, В. И. К вопросу об определительных структурах в английском языке [Текст] / В. И. Тармаева // Когнитивные аспекты языкового

44 ■

значения: Веетиик ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2000. - № 5. -С. 175-180 (0.4 п. л.).

24. Тармаева, В. И. Лннгво-философский анализ асимметрии именных и предикативных отношений в английском языке [Текст] / В. И. Тармаева // Авторский проект. - Иркутск, 2003. - 38 с. (2,1 п. л.).

25. Тармаева, В. И. Семиотика текстовых единиц различной степени сложности [Текст] I В. И. Тармаева // Вопросы теории текста, лингвостилистики и интертекстуальности: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. -Иркутск, 2004,-№2.-С. 189-194 (0,4 п. л.).

26. Тармаева, В. И. Концептуальный анализ именных словосочетаний [Текст] / В. И. Тармаева // Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2004. - № 3. - С.114-129 (0,4 п. л.).

27. Тармаева, В. И. Специфика именных терминологических словосочетаний [Текст] / В. И. Тармаева //Языковая реальность познания: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2004. - № 4. - С. 108-114 (0,4 п. л.).

28. Тармаева, В. И. Гармония как философская и лингвистическая проблема [Текст] / В. И. Тармаева. - Иркутск, 2004. — 12 с. (0,7 п. л.).

29. Тармаева, В. И. Специфика семантических отношений между компонентами именных словосочетаний [Текст] / В. И. Тармаева // Современные лингвистические теории: проблемы слова, предложения, текста: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2004. - № 5. - С. 111119 (0,5 п. л.).

30. Тармаева, В. И. Алгоритмы субъектной научной деятельности [Текст] / В. И. Тармаева // Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2005. -№ 5. - С.76-91 (0,35 п. л.).

31. Тармаева, В. И. Гармония как дидактическое понятие лингвистики [Текст] / В. И. Тармаева // Языковая реальность познания: Всстник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2005. -№ 6. - С. 50-58 (0,5 п. л.).

32. Тармаева, В. И. Эстетическая гармония и научное, познание [Текст] / В. И. Тармаева // Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. - Иркутск, 2006. - № 8. - С. 87-95 (0,5 п. л.).

33. Тармаева, В. И. Именные дескрипции в гармоническом аспекте [Текст] / В. И. Тармаева // Чеширский синдром: Информационно-литературное издание ИГЛУ, посвященное 60-летию доктора филологических наук, профессора A.M. Каплуненко. - Иркутск: ИГЛУ, 2007. - С. 97-103 (0,35 п. л.).

34. Тармаева, В. И. О метафоре и мифе [Текст] / В. И. Тармаева // Культура. Наука. Образование: Межрегиональный научный журнал. -Иркутск, 2007.-№ 2 (3). - С. 12-19 (0,5 п. л.).

Материалы всероссийских и международных научных конфере>щий:

35. Тармаева, В. И. К проблеме различий между именными и предикативными значениями в языке [Текст] / В. И. Тармаева // Лингвистические исследования и методика преподавания иностранных языков: материалы, научной конференции молодых ученых (26-28 января).-Иркутск, 1999. - С. 157-158 (0,3 п. л.).

36. Тармаева, В. И. К вопросу об асимметричной категоризации в современном английском языке [Текст] / В. И. Тармаева // Лингвистическая реальность и межкультурная коммуникация: материалы международной научной конференции (19-21 апреля). - Иркутск, 2000. - С. 161-164 (0,35 п. л.).

37. Тармаева, В. И. К вопросу о природе словосочетаний типа stone wall в современном английском языке [Текст] / В. И.Тармаева // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: тезисы докладов и сообщений V международной научно-практической конференции (20-23 июня).- Иркутск, 2000. - С. 89-90 (0,05 п. л.).

38. Тармаева, В. И. К вопросу преемственности лингвофилософских концепций развития [Текст] / В. И. Тармаева // Образование и культура XXI века: материалы межрегиональной научно-практической конференции (2-5 июня).-Улан-Удэ, 2000. - Т. 1.-С. 107-117 (0,6 п. л.).

39. Тармаева, В. И. Статус коммуникативной деятельности в лингвистической прагматике [Текст] / В, И. Тармаева // Будущее Бурятии глазами молодежи: материалы научно-практической конференции, посвященной 70-летию высшего образования в республике Бурятия (12-13 апреля). - Улан-Удэ, 2001. - С. 157-159 (0,2 п. л.).

40. Тармаева, В. И. Прагмастилистическое варьирование [Текст] /

B. И. Тармаева // Актуальные вопросы преподавания иностранных языков на: материалы региональной научной конференции (19-20 апреля). - Улан-неязыковых факультетах Удэ, 2001. - С. 114-118 (0,25 п. л.).

41. Тармаева, В. И. К вопросу об асимметричных отношениях между единицами номинации [Текст] / В. И. Тармаева // Научно-практическая конференция преподавателей, сотрудников и аспирантов БГУ, посвященная 5-летию университета: материалы (3-7 апреля). - Улан-Удэ, 2001. - 4.1. -

C. 100-102 (0,2 п. л.).

42. Тармаева, В. И. Метафорические именные словосочетания [Текст] / В. И. Тармаева // Проблемы и перспективы языкового образования в XXI веке: материалы региональной научно-практической конференции (14 мая). -Новокузнецк, 2004. - С. 127-135 (0,5 п. л.).

43. Тармаева, В. И. Именное словосочетание и мифологема [Текст] / В. И. Тармаева // Германистика: состояние и перспективы развития: тезисы докладов международной конференции, посвященной памяти профессора О.И. Москальской (24-25 мая). - Москва: МГЛУ, 2004. - С. 129-130 (0,2 п. л.).

44. Тармаева, В. И. Семантика ядерных компонентов имениых терминологических словосочетаний [Текст] / В. И. Тармаева // Проблемы систематики языка и речевой деятельности: материалы 8-го регионального семинара (2 июня). - Иркутск, 2005. - С. 272-277 (0,35 п. л.).

45. Тармаева, В. И. Научный текст в аспекте эстетики [Текст] / В. И. Тармаева // Лингвистические парадигмы и лингводидактика: материалы X международной научно-практической конференции (14—18 июня). -Иркутск, 2005. - Ч. 2 - С. 437-442 (0,35 п. л.).

46. Тармаева, В. И. Иерархия эстетических ценностей в научном познании

46

[Текст] / В. И. Тармаева // Воспитание в вузе: содержапие, технологии, проблемы, перспективы: материалы П научно-практической конференции (18-19 мая). - Иркутск, 2006. - С. 64-70 (0,2 п. л.).

47. Tarmaeva, V. I. Reflection on the Principal of the Golden Mean [Text] / V. I. Tarmaeva // Developing Intercultural Competence through Language Learning: Potential, Methods and Challenges: Papers of the International Seminar (Council of Europe, MSLU, ISLU) (23 -26 October 2006, Irkutsk). - Irkutsk, 2006. - P. 105107 (0,2 п. л.).

48. Тармаева, В. И. «Горизонтные интенциональности» гармонии [Текст] / В. И. Тармаева // Многополярность и толерантность в языковом образовании: материалы Байкальского международного семинара (24-29 июня 2008 г.). -Улан-Удэ, 2009. - С. 84-95 (0,6 п. л.).

49. Тармаева, В. И. Антропологизм гармонии [Текст] / В. И. Тармаева // Многополярность и толерантность в языковом образовании: материалы Байкальского международного семинара (24-29 июня 2008 г.). - Улан-Удэ, 2009.-С. 95-98(0,35п. л.).

50. Тармаева, В. И. Рамочные операторы смысловой самоорганизации / В. И. Тармаева // Международная научно-практическая конференция, посвященная 50-летию факультета иностранных языков БГУ: материалы (910 сентября 2010 г.). -Улан-Удэ, 2010. - С. 20-23 (0,5 п. л.).

51. Тармаева, В. И. О когнитивной гармонии асимметричного знака в повествовательном дискурсе [Текст] / В. И. Тармаева // Актуальные проблемы и современное состояние общественных наук в условиях глобализации - 2011: I Международная научная конференция (14-15 мая 2011 г.). Доклад рекомендован к опубликованию Оргкомитетом конференции в Всероссийском научном журнале «Общественные науки. Social science». -М.: Изд-во МИИ Наука Москва, 2011.-С. 158-166 (0,8 п. л.).

Учебное пособие:

52. Тармаева, В. И. Аксиологическая функция имеппых словосочетаний в современном английском языке [Текст] / В. И. Тармаева // Методические рекомендации по спецкурсу. - Иркутск: ИГЛУ, 2004. - 29 с. (1,6 п. л.).

Подписано в печать 27.12,2011. Формат 60х84'/(б. Бумага офсетная № 1. Печать офсегаая. Усл. печ. л. 2,79. Тираж 100 экз. Заказ № 475

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии издательства «Кузбассвузиздат». 650043, г. Кемерово, ул. Ермака, 7. Тел. 8 (3842) 58-29-34, т/факс 36-83-77. E-mail: 58293469@mail.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Тармаева, Виктория Ивановна

ВВЕДЕНИЕ

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 1. ФИЛОСОФСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

ИССЛЕДОВАНИЯ

1Л. Всеобщность гармонии.

1.2. Временная гармония как аспект когнитивной гармонии.

1.3. Гармония переживаний во времени.

Выводы к главе

ГЛАВА 2. АСИММЕТРИЧНОСТЬ ЯЗЫКОВОГО ЗНАКА.

2.1. Имя У8 предикат.

2.2. Асимметрия именных и предикативных отношений

2.2.1. Асимметрия соответствия значения имени его синтаксической функции в языке.

2.2.2. Асимметрия семантических отношений между предикатом и его объектом.

2.2.З. Асимметрия семантических отношений между подлежащим и сказуемым.

Выводы к главе 2.

ГЛАВА 3. УСЛОВИЯ СТАНОВЛЕНИЯ КОГНИТИВНОЙ ГАРМОНИИ В

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОМ ТЕКСТЕ.

3.1. «Процессуальная сторона» возникновения когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

3.2 Сценарий как «схемодействование» когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

3.3. Виды когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

3.4. Дивинация событий как установка когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

3.5. Аксиологические возможности когнитивной гармонии в повествовательном тексте.

3.6.Обоснование психолингвистического эксперимента, подтверждающего концепцию когнитивной гармонии асимметрии в повествовательном тексте.

3.7. Описание писхолингвистического эксперимента, подтверждающего концепцию когнитивной гармонии асимметрии в повествовательном тексте.

Выводы к главе 3.

ГЛАВА 4. СОСТАВЛЯЮЩИЕ КОГНИТИВНОЙ ГАРМОНИИ В

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОМ ТЕКСТЕ.

4.1. Динамическая иерархичность уровней сценария когнитивной гармонии повествовательного текста.

4.2. Свойства когнитивной гармонии повествовательного текста.

Выводы к главе 4.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Тармаева, Виктория Ивановна

Диссертационная работа посвящена исследованию когнитивной гармонии, проявляющейся при интерпретации текста. Проблема когнитивной гармонии решается на фрагменте событийных цепочек, представленных посредством глагольных циклов, имеющих трехчленную парадигматическую релевантность. Работа выполнена на материале интерпретирующих высказываний, полученных в результате психолингвистического эксперимента посредством тестирования студентов филологического факультета.

Проблематика данного исследования определяется противоречием, заключающимся в несоответствии, с одной стороны, неоднозначности смыслового потенциала предложения как проявления синтаксической асимметрии формы и значения языкового знака, и, с другой - единства вариантов интерпретации повествовательного текста, следствием которого становится когнитивное и эстетическое удовлетворение от гармонического соответствия формы и значения текста.

Контекстные условия повествовательного текста, как правило, актуализируют одну смысловую версию. В результате в сознании интерпретатора восприятие формы и содержания происходит автоматически и не предполагает решения «интерпретационных дилемм». Это обусловливает успешное продвижение коммуникативного процесса и психологическое состояние коммуникативного удовлетворения как проявление когнитивной гармонии.

Таким образом, проблематика исследования вытекает из закономерностей устранения противоречия формы и содержания текста. Это предполагает выявление и описание, во-первых, структурных (языковых) и, во-вторых, когнитивных факторов, детерминирующих единство интерпретации текста.

В качестве объекта настоящего диссертационного исследования выступают интерпретационные процессы, приводящие к когнитивному пониманию повествовательного текста.

Предметом исследования выступает единство результатов интерпретации повествовательного текста как проявление единодушия читателей (интерпретаторов) по поводу установления связей и отношений между единицами и элементами текста, в результате которой возникает когнитивная гармония.

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью системного изучения когнитивной гармонии как универсального свойства познания в разнообразных проявлениях, включая метаязыковые репрезентации текста.

Термин «когнитивная гармония» обусловлен фактором гармонии, присущей всей системе языка a priori. См., например, системный подход к исследованию языка, связанный с работами И. А. Бодуэна де Куртенэ,

A. А. Потебни, Ф. Ф. Фортунатова и получивший развитие в работах

B. Г. Адмони, Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, О. В. Александровой, М. М. Бахтина, Ф. М. Березина, В. В. Виноградова, JI. С. Выготского, В. А. Звегинцева, Е. С. Кубряковой, А. А. Леонтьева, Ю. М. Лотмана, Н. С. Поспелова, Б. А. Серебренникова, Е. В. Сидорова, Ю. С. Степанова, Л. В. Щербы и др., привел к зарождению лингвосинергетики, ставшей самостоятельным течением в языкознании, в русле которого исследуются процессы самоорганизации/гармонизации в языке (Г. Г. Москальчук, В. И. Аршинов, Я. И. Свирский, И. А. Герман, В. А. Пищальникова, В. Н. Базылев, Н. Л. Мышкина, В. Г. Борботько, Г. С. Сонин). Работы синергетической школы Г. Г. Москальчук направлены на выявление структурной гармонии модели текста (повествования в том числе) посредством «численно измеримых параметров» (К. И. Белоусов, А. Ю. Корбут, И. Ю. Моисеева).

Анализ научных публикаций по обозначенной проблематике свидетельствуют о том, что интегративные исследования неких закономерностей гармонизации процесса коммуникации, указывающих на существование единого интегрированного когнитивного пространства, функционирующего в соответствии с его природой и влияющего на отдельные аспекты коммуникативного взаимодействия индивидов, начинают занимать приоритетное положение в парадигме современных научных изысканий» [Гуревич, 2011, с. 4].

Вместе с тем феномен гармонии на когнитивном уровне, возникающий при интерпретации текста, не подвергался специальному лингвистическому изучению в фундаментальном плане. Можно назвать лишь работы отдельных исследователей, в частности, в области перевода, в которых рассматривались проблемы отсутствия когнитивной гармонии (Г. Д. Воскобойник, Е. Ю. Куницына и др.).

Удачное наименование весьма известного вышеупомянутого явления расхождения сторон антиномии, которое неоднократно рассматривалось в истории науки, начиная с И. Канта, принесло американскому психологу Леону Фестингеру признание основателя теории когнитивного диссонанса.

Когнитивный диссонанс возникает при смысловой недостаточности слова или словосочетания. Так, смысловая гармония нарушается, когда предметные существительные занимают место пропозиции, употребляясь не в своей основной и первичной, проявляя свойства имени, а во вторичной синтаксической функции, становясь предикатом, приобретая неоднозначность формы, выступая именем конкретного значения и именем событийной семантики, как проявление асимметричного дуализма языкового знака (С. О. Карцевский, В. Г. Гак). Причем предыдущая фраза, как правило, не может «утолить» возникший «информативный голод», поскольку принадлежит своему (другому) контексту. В результате отдельное высказывание с данной структурой допускает неоднозначную интерпретацию.

Однако в конкретном тексте смысловое определение слова происходит в оперативном порядке и, как правило, автоматически: слово «самоопределяется» (самоорганизуется), разворачивая смысл своего контекста, тем самым способствуя правильной интерпретации и поддержанию смыслового согласования (Н. Д. Голев). Иными словами, при интерпретации повествовательного текста постоянно имеют место моменты, когда контекст воздействует на семантику той или иной формы. В результате происходит семантическое самоопределение формы относительно других единиц данного контекста (Н. Д. Арутюнова, В. Г. Борботько). Так, асимметричный знак обретает «речевое значение, которое, актуализируясь в виде смысла», согласует высказывание с асимметричной языковой единицей с предшествующим контекстом [Демьянков, 1994, с. 21]. Это явление недостаточно изучено, и, тем не менее, оно широко известно и интуитивно используется в практике чтения и осмысления слов в контексте.

Согласно нашей концепции, феномен когнитивной гармонии как механизм интерпретации повествовательного текста необходимо включить в русло собственно лингвистических исследований для решения задач определения языковой сущности этого явления, обусловленного системно-структурной и функциональной природой языка, в свете идей, выдвигаемых современной коммуникативно-деятельностной лингвистикой, используя при этом соответствующий научно-понятийный аппарат и применяя адекватные сформулированным задачам научные методики.

Цель данной диссертационной работы состоит в исследовании процессов становления и свойств когнитивной гармонии как механизма интерпретации повествовательного текста на когнитивном уровне.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:

1) показать предпосылки возникновения концепции когнитивной гармонии как механизма интерпретации;

2) дать обоснование когнитивной гармонии как круговой системы человеческого познания;

3) раскрыть понятие когнитивной гармонии на материале интерпретирующих высказываний о русских повествовательных текстах;

4) описать условия становления когнитивной гармонии на содержательном уровне в процессе интерпретации;

5) представить типологию когнитивной гармонии на примере повествовательного текста;

6) раскрыть свойства когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста;

7) дать подробную характеристику асимметричного дуализма языкового знака, проявляющегося посредством асимметрии именных и предикативных отношений на синтаксическом уровне;

8) обосновать неизбежность процесса гармонизации сторон знака, образующих асимметрию именных и предикативных отношений на когнитивном уровне в процессе интерпретации текста;

9) разработать и провести психолингвистический эксперимент для опосредованного подтверждения рабочей гипотезы.

Гипотезы предпринятого исследования следующие:

1) когнитивная гармония проявляется как механизм интерпретации текста;

2) на когнитивном уровне происходит неизбежная гармонизация/смысловое согласование сторон, образующих асимметрию знака.

Методология, методы и методика исследования. Используемый в работе подход к исследованию когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста вписывается, прежде всего, в русло активно разрабатываемого ныне такого научного направления, как лингвистический интерпретационизм (В. 3. Демьянков, N. Chomsky, R. S. Jackendoff, W. Harris и др.) с его идеей «об интерпретируемости как свойстве языковой единицы и положением о том, что значение и смысл языковых выражений представляют собой результат интерпретирующей деятельности человека, а интерпретация как целенаправленная когнитивная деятельность состоит в установлении и/или поддержании гармонии в мире интерпретатора, что может выражаться в осознании свойств контекста речи и в помещении результатов такого осознания в пространство внутреннего мира интерпретатора, а в частности, в получении целостного объекта (результата интерпретации) и устранении того, что иногда называют "когнитивным диссонансом" (J1. Фестингер,1984)» [Демьянков, 1983, с. 62]. В основу нашего подхода положено понимание интерпретации, разработанное В. 3. Демьянковым, в соответствии с которым при интерпретации художественного текста в языковом сознании интерпретатора происходит взаимодействие метаязыковых репрезентаций, возникающих при реконструкции интерпретируемого текста, с одной стороны, и имеющихся метаязыковых репрезентаций прошлого опыта интерпретатора, с другой. В процессе интерпретации: «возникает интерпретация-объект» - метаязыковая репрезентация повествовательного текста; «происходит интерпретация как процесс» - становление когнитивной гармонии асимметричного знака и когнитивной гармонии событий повествовательного текста; «имеет место интерпретация как результат» [Демьянков, 1989, с. 92],- иными словами, «гармонизация как построение глобального значения для целого текста» [Hirsch, 1967, р. 225] - когнитивная гармония целого повествовательного текста.

Кроме того, предлагаемый нами подход актуализирует основные положения такого научного направления, как философия сознания, активно разрабатываемого в современной зарубежной лингвистике (Т. Виноград,

Т. А. ван Дейк, В. Кинч, Ф. Джонсон-Лэрд, Дж. Лакофф, У. Л. Чейф и др.). И, наконец, исследование проблемы когнитивной гармонии текста актуализирует ряд ключевых положений теории интерпретации, в том числе

10 герменевтики, рецептивной эстетики (Р. Барт, П. Рикер, Е. Hirsch и др.) и интерпретационной вариативности текста (JI. Г. Ким).

Исследование факторов, детерминирующих становление когнитивной гармонии как механизма интерпретации повествовательного текста, осуществляется посредством использования метода самонаблюдания, или интроспекции, описательного метода (метода наблюдения), методов когнитивного моделирования и когнитивно-дискурсивного анализа, а также экспериментального, предполагающего обращение к коллективному языковому сознанию интерпретаторов путем их тестирования в различных формах.

Эсперимент, проводившийся в несколько этапов, был призван подтвердить гипотезу и обосновать когнитивную гармонию в качестве механизма и результата интерпретации, поскольку установление равновесия метаязыковых репрезентаций, с одной стороны, возникающих в процессе интерпретации, с другой, имеющихся в качестве прошлого опыта, приводит к единству вариантов интерпретации и единодушию интерпретаторов (читателей) по поводу установления связи и отношений между единицами и элементами текста, как проявление когнитивной гармонии (В. 3. Демьянков,1983).

В ходе исследования были проанализированы особенности восприятия художественных произведений студентами филологических факультетов вузов Москвы, Иркутска и Улан-Удэ. Объем выборки составил 2000 человек.

Материал и источники исследования. Исследование выполнено на материале «интерпретирующих текстов» (термин JI. Г. Ким), полученных методом психолингвистического эксперимента. Исходными, т. е. стимульными при проведении эксперимента, выступают тексты малого формата (преимущественно небольшие отрывки с высказываниями, содержащими именные асимметричные конструкции). Использование для эксперимента текстов малого формата объясняется их лаконичностью, смысловой цельностью и законченностью, что имеет определенные преимущества при организации и проведении эксперимента.

В качестве материала для экспериментальной проверки научной гипотезы выступают тексты, извлеченные из художественных произведений русских писателей-классиков Х1Х-ХХ веков, повествовательная проза которых объединена общностью тем, идей, мотивов, образов, относится к традиционным эпическим жанрам и признана эталоном русского литературного языка: произведения А. И. Куприна, Н. С. Лескова, В. Г. Короленко, Л. Н. Толстого, Б. Л. Васильева, Э. Г. Казакевича, К. М. Симонова, М. А. Шолохова и др.

Всего при выполнении данной научной работы было использовано 47 художественных произведений, общим объемом более 75000 страниц, на основе которых был разработан и проведен психолингвистический эксперимент. В результате психолингвистического эксперимента было получено 4000 интерпретирующих текстов, послуживших непосредственным речевым материалом исследования.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые дается теоретическое обоснование понятия когнитивной гармонии в контексте лингвистического подхода. Когнитивная гармония впервые введена как предмет специального лингвистического изучения в качестве механизма интерпретации текста. Впервые в данном исследовании информация о процессах когнитивной гармонии/смыслового согласования текстообразующих элементов систематизирована, обобщена и представлена с единой точки зрения, что позволяет работать с каждым отдельным текстом как гармоничным объектом. Впервые представлены и систематизированы все виды когнитивной гармонии, реализуемые в процессе интерпретации реконструкции) повествовательного текста. Осуществлено первичное описание функций разных видов когнитивной гармонии: функции когнитивной гармонии описаны как адаптирующие, жанрообразующие и аксиологические. Впервые описаны условия становления и свойства

12 когнитивной гармонии сторон асимметричного дуализма языкового знака и повествовательного текста.

Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в развитие целого ряда научных направлений, в том числе коммуникативной лингвистики.

В диссертации разработана модель когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста, в соответствии с которой при интерпретации повествовательного текста успешное продвижение коммуникативного процесса и психологическое состояние коммуникативного удовлетворения возникают при равновесии взаимосвязанных метаязыковых репрезентаций, с одной стороны, актуализируемых в сознании интерпретатора языковыми знаками реконструируемого метатекста, и, с другой, репрезентаций прошлого опыта интерпретатора.

Исследование имеет существенное значение для развития когнитивной лингвистики, для дальнейшей разработки герменевтических основ техники понимания вербальных текстов. Плодотворным видится использование теоретико-методологического инструментария концепции когнитивной гармонии при раскрытии неизученных возможностей процесса интерпретации различных единиц языка.

Изложенные в диссертации теоретические положения ориентированы на дальнейшее развитие теории текста. Анализ когнитивной гармонии в повествовательном тексте позволяет создать когнитивную модель организации порождения и восприятия текста. Представляется допустимым выведение данной модели когнитивной гармонии за пределы повествовательного текста и изучение природы когнитивной гармонии в различных других видах текста.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования разработанных методик анализа текста в аналогичных текстологических изысканиях, в смежных аспектах и на другом материале.

13

Результаты и материал проведенного исследования могут быть использованы при подготовке курсов лекций и семинарских занятий для студентов, магистрантов, аспирантов по когнитивной лингвистике, в частности, по лингвистическому интерпретационизму, по теории текста, также по философии языка; при написании курсовых и дипломных проектов, магистерских и кандидатских диссертаций.

Апробация результатов исследования. Материалы и результаты исследования обсуждались на следующих международных конгрессах, конференциях, семинарах: Международный семинар Совета Европы «Развитие межкультурной компетенции через изучение иностранных языков: потенциал, методы, проблемы» (Совет Европы - МГЛУ - ИГЛУ, Иркутск, 23-26 октября 2006 г.), Международная научная конференция «Лингвистическая реальность и межкультурная коммуникация» (Иркутск, 19-21 апреля 2000 г.), V Международная научно-практическая конференция «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, 20-23 июня 2000 г.), Международная конференция, посвященная памяти профессора О. И. Москальской «Германистика: состояние и перспективы развития» (Москва, 24-25 мая 2004 г.), X Международная научно-практическая конференция «Лингвистические парадигмы и лингводидактика» (Иркутск, 14-18 июня 2005 г.), Байкальский международный семинар «Многополярность и толерантность в языковом образовании» (Улан-Удэ, 2429 июня 2008 г.), Международная научно-практическая конференция «Иностранные языки в Байкальском регионе: опыт и перспективы межкультурного диалога» (Улан-Удэ, 9-10 сентября 2010 г.), Международная научная конференция «Актуальные проблемы и современное состояние общественных наук в условиях глобализации - 2011» (Москва, 14-15 мая 2011 г.).

По теме диссертации опубликовано 52 работы общим объемом более

50 п. л., в том числе 2 монографии, учебное пособие и 17 статей в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК

14

Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук.

Наиболее существенные результаты исследования сформулированы в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Когнитивная гармония есть способ осуществления ориентирующего поведения индивидуума в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды, направленный на поддержание в равновесной упорядоченности всех его ментальных структур при восприятии времени и пространства, как необходимое условие дальнейшего существования и функционирования - познания.

2. Когнитивная гармония как механизм интерпретации повествовательного текста возникает при равновесии каузально связанных метаязыковых репрезентаций, возникающих в процессе реконструкции метатекста, и имеющихся репрезентаций прошлого опыта интерпретатора.

3. Когнитивная гармония как основа смыслоформирования при интерпретации повествовательного текста представляет активизацию собственных мыслительных процессов, суть которой состоит в контроле информации. Становление когнитивной гармонии повествовательного текста всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации, имеющей логический характер. Когнитивная гармония в повествовательном тексте развертывается на балансе дивинаций и «смены горизонта» дивинаций, вводящей новые дивинации, соотносимые с новыми причинно-следственными отношениями.

4. Явление когнитивной гармонии представляет собой состояние процесса когнитивного понимания повествовательного текста. Процесс становления когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста развертывается на основе динамических схем действования, в качестве которых служат сценарии когнитивной

15 гармонии. Становление когнитивной гармонии повествовательного текста происходит посредством развертывания и взаимодействия уровней сценария когнитивной гармонии, находящихся в состоянии динамичной иерархичности.

5. Асимметричные знаки инициируют фазовые изменения сценария когнитивной гармонии повествовательного текста. Стороны асимметричного дуализма языкового знака, характеризующие именные и предикативные отношения, неизбежно подвержены процессам когнитивной гармонии.

6. Действование по сценарию когнитивной гармонии в повествовательном тексте - это всегда действование в соответствии с дивинациями событий. Сценарий когнитивной гармонии и дивинация событий задают критерии и закономерности смыслового реконструирования повествовательного текста. Сценарий когнитивной гармонии на синтаксическом уровне представлен трехфазовым циклом узловых глагольных операторов сложного синтаксического целого (ССЦ). При развертывании когнитивной гармонии объектом дивинации событий в повествовательном тексте является не только набор содержаний - предикаций в рамках пропозиций, но и набор текстообразующих средств.

7. Когнитивная гармония, будучи самоорганизующейся системой, обладая такими свойствами, как динамичная иерархичность, нелинейность, внутренняя открытость (самореферентность), цикличность, неустойчивость, гомеостатичность, каузальность, проявляет свой полифункциональный характер в повествовательном тексте и выполняет жанрообразующую функцию. Жанрообразующая функция когнитивной гармонии в повествовательном тексте комплексно реализуется в реконструкции и динамике смыслов повествовательного текста, создании событийных концептосфер системы событийных репрезентаций) и выполнении хронотопической, сюжетообразующей и ритмообразующей ролей.

8. Когнитивная гармония как эмпирическая сущность позволяет оценить у спешность/неу спешность использования языковых единиц в повествовательном тексте.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, приложения.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Когнитивная гармония как механизм интерпертации текста"

18. Результаты исследования показали, что когнитивная гармония как эмпирическая сущность позволяет оценить успешность использования языковых единиц в повествовательном тексте.

19. Проведенный психолингвистический эксперимент подтвердил гипотезу когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста и показал, что установление равновесия метаязыковых репрезентаций, с одной стороны, возникающих в процессе интерпретации, с другой, имеющихся в качестве прошлого опыта, приводит к единству вариантов интерпретации и единодушию интерпретаторов (читателей) по поводу установления связи и отношений между единицами и элементами текста, как проявление когнитивной гармонии. Наиболее важным результатом исследования стало то, что в ходе проделанной практической работы с языковым материалом была подтверждена состоятельность тех теоретических положений, совокупность которых составила целостную концепцию когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста.

В отношении дальнейших перспектив плодотворным видится использование разработанных методик анализа текста в аналогичных текстологических исследованиях, в смежных аспектах и на другом материале.

Перспективна разработка проблемы когнитивной гармонии в рамках межуровневой и межплановой парадигм.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог и суммируя основные положения и выводы концепции когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста, можно констатировать следующее:

1. Исследование когнитивной гармонии дало основание утверждать, что когнитивная гармония как самоорганизующаяся круговая система человеческого познания ответственна за осуществление ориентирующего поведения индивидуума в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды.

2. Результаты, полученные в ходе исследования, привели к выводу о том, что отношение причинно-следственной связи, инициируемое асимметрией языкового знака, обладает значимостью, поскольку имеет взаимный характер, так как знак служит не только средством передачи знания, но и средством его сохранения, проявляясь как форма, наполненная определенным содержанием в смысле опыта отношения явления, предстающего в этой форме , к другим явлениям в существующем мире.

3. В результате выполненного диссертационного исследования было установлено, что знаковое отношение триады сценария когнитивной гармонии есть отношение причинно-следственной связи между тремя эмпирическими сущностями - праимпрессией, ретенцией и протенцией, устанавливаемое на основе опыта взаимодействий в процессе дивинации. Триада сценария когнитивной гармонии метаязыковой репрезентации целого повествовательного текста носит фазовую каузальную ориентацию.

4. В ходе исследования было установлено, что асимметричный дуализм знака, характеризующий именные и предикативные отношения, неизбежно подвержен процессам когнитивной гармонии, понимаемой как познание состояния взаимодействия и упорядочения метаязыковых репрезентаций событий, разворачивающихся в равновесной причинно-следственной темпоральной/фазовой трихотомии и проявляющихся как цельное и

301 безусловное переживание интерпретатора, предопределенное дивинацией. Асимметрия именных и предикативных отношений на когнитивном уровне предстает в качестве когнитивной гармонии.

5. Исследование когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста дало основание считать, что процесс становления когнитивной гармонии в повествовательном тексте развертывается на основе динамических схем действования метаязыковых репрезентаций, в качестве которых служат сценарии когнитивной гармонии, представляющие собой хранилище информации и выступающие в качестве знаковой сущности, биологическая функция которых заключается в том, что, взаимодействуя с ними, интерпретатор приспосабливается к метаязыковым репрезентациям посредством контроля информации.

6. В ходе исследования было установлено, что когнитивная гармония как основа смыслоформирования при интерпретации повествовательного текста, представляет активизацию собственных мыслительных процессов, суть которой состоит в контроле информации.

7. Результаты выполненного диссертационного исследования показали, что явление когнитивной гармонии как механизма интерпретации текста представляет собой интерпретацию-объект, как метаязыковую репрезентацию повествовательного текста; интерпретацию-процесс как становление когнитивной гармонии асимметричного знака и когнитивной гармонии событий повествовательного текста; интерпретацию-результат как когнитивную гармонию целого повествовательного текста.

8. В результате выполненного диссертационного исследования было установлено, что становление когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации, наполненного определенным содержанием в смысле опыта отношения явления, предстающего в этой форме , к другим явлениям в существующем мире.

9. В ходе исследования было установлено, что сценарий когнитивной гармонии и дивинация событий задают критерии и закономерности смыслового реконструирования повествовательного текста (а не отображения его).

Список научной литературыТармаева, Виктория Ивановна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Августин Блаженный. Исповедь Электронный ресурс. / Блаженный Августин // Творения Блаженного Августина епископа Иппонийского. -Киев, 1880. URL: www.psylib®),antology.rchgi.spb.ru. (дата обращения: 21.02.2008).

2. Фома Аквинский. О сущем и сущности Текст. / Аквинский Фома // Историко-философский ежегодник / Отв. ред. Н.В. Мотрошилова. М.: Наука, 1988.-384 с.

3. Актуальные проблемы современной лингвистики Текст. М.: Флинта, 2006.- 178 с.

4. Андреев, Д. Роза мира. Метафилософия истории Текст. / Д. Андреев. -М., 1991.-212 с.

5. Андреева, Г. М. Психология социального познания Текст. / Г. М. Андреева. -М.: Искусство, 1997. 167 с.

6. Анисимов, А. Ф. Духовная жизнь первобытного общества Текст. / А. Ф. Анисимов. М.-Л., 1966. - С. 11-112.

7. Анохин, П. К. Психическая форма отражения действительности Текст. / П. К. Анохин // Ленинская теория отражения и современность. София: Наука и искусство, 1968. С. 109-139.

8. Анохин П. К. Философские аспекты теории функциональной системы Текст. / П. К. Анохин // Избранные труды. М.: Наука, 1978. - 400 с.

9. Анохин, П. К. Кибернетика функциональных систем Текст. / П. К. Анохин // Избранные труды. М.: Медицина, 1998. - 400 с.

10. Ю.Анохин, К. В. Молекулярно-генетические предпосылки системогенеза поведенческих актов Текст. / К. В. Анохин // Теория системогенеза / Под ред. К. В.Судакова. М.: Горизонт, 1997. - 276 с.

11. Анрй, Ф. Грамматика ошибок Текст. / Ф. Анри // Пер. с фр. Е. JI. Пастернак и Д. В. Сичинавы. Вступ, ст. В. М. Алпатова. M.: URSS: КомКнига, 2006. - 303 с.

12. Аппельрот, В. Древнегреческая религиозная скульптура Текст. / Аппельрот В. Сергиев-Посад, 1895. - С. 13-34.

13. Апресян, Ю. Д. О языке для описания значений слов Текст. / Ю. Д. Апресян // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. -М.: Наука, 1969. T. XXVIII. Вып. 5.

14. Аристотель. Соч. Текст.: В 4-х т. М.: Наука, 1976. - Т.1. - С. 22130.

15. Аристотель. Топика Текст. / Аристотель // Сочинения. М., 1983.-Т.2 - С. 3 - 200.

16. Аристотель. Об истолковании Текст. / Аристотель // Сочинения в 4 т. M., 1978.-Т.2-С. 3 -200.

17. Аристотель. Этика, Политика, Риторика Категории Текст. / Аристотель. Минск: Изд. «Белорусский Дом печати», 1998. - С. 1392.

18. Арнольд И. В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста Текст. / И. В. Арнольд //Иностранные языки в школе,- 1978,- №4.- С. 6-13.

19. Арутюнова, Н. Д. Синтаксис Текст. / Н. Д.Арутюнова // Общее языкознание: Внутренняя структура языка.- М.: Наука, 1972. С. 25 - 166.

20. Арутюнова, Н. Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике Текст. / Н. Д. Арутюнова // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. М.: Изд-во АН СССР, 1973. - № 1.

21. Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл Текст. / Н. Д. Арутюнова. М.: Просвещение, 1976. - 323 с.

22. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс Текст. / Н. Д.Арутюнова // Теория метафоры. М., 1990. - С. 15 - 136.

23. Арутюнова, Н. Д. Дискурс Текст. / Н. Д.Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990а.-С. 136-137.

24. Арутюнова, Н. Д. Человек и "фигура" Текст. / Н. Д. Арутюнова // Филологический сборник. М., 1995. - С. 19-211.

25. Арутюнова, Н. Д. Время: модели и метафоры / Н. Д.Арутюнова // Логический анализ языка. Язык и время. М., 1997. С. 6-84.

26. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека Текст. / Н. Д. Арутюнова. -М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.

27. Аршинов, В. И. Синергетика как феномен постнеклассической науки Текст. / В. И. Аршинов,- М., 1999. 203 с.

28. Аум. Синтез мистических учений Запада и Востока Текст. / Аум. -М., 1990.-С. 12-44.

29. Баранцев, Р. Г. Становление тринитарного мышления Текст. / Р. Г. Баранцев. М.: Изд-во «Академия Тринитаризма», Эл. № 77- 6567, публ. 12582. 14.11.2005

30. Барт, Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов Текст. / Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. М.: Изд-во МГУ, 1987.-456с.

31. Бархударов, Л.С., Штеллинг, Д.А. Грамматика английского языка Текст. / Л. С. Бархударов, Д. А. Штеллинг. 3-е изд., испр. - М.: Высшая школа, 1965. - 422 с.

32. Бархударов, Л. С. О некоторых синтаксических явлениях при номинализации (именной трансформации) предложений Текст. /НДВШ. Филологические науки, 1966. № 6. - С. 61.

33. Бахтин, М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса Текст. / М. М. Бахтин. М.: Искусство, 1994. -185 с.

34. Бейтс, Э. Интенции, конвенции и символы Текст. / Э. Бейтс //

35. Психолингвистика: Сб. ст. М.: Прогресс, 1984. - С. 50-102.308

36. Белянин, В. П. Основы психолингвистической диагностики: (Модели мира в литературе) Текст. / В. П. Белянин. М.: Тривола, 2000. -248 с.

37. Бергсон, А. Творческая эволюция Текст. / А. Бергсрн. СПб., 1914. -С. 13-19.

38. Берк, Э. Философское исследование о происхождении идей возвышенного и прекрасного Текст. / Э. Берк. М.: Искусство, 1979. - 189 с.

39. Бицилли, П.М. Место Ренессанса в истории культуры Текст. / Бицилли П.М. СПб,. 1996. - С. 3-92.

40. Блок, А. Дневники, 29.06.1909 Электронный ресурс. / А. Блок. URL: http://www.biblioteka.freepress.ru/kolesuha.htm (дата обращения: 12.10.2008).

41. Блюменфельд, JI. А. Проблемы биологической физики Текст. / Блюменфельд JI. А. М: Наука, 1974. - 402 с.

42. Богданов, В. В. Семантико-сентаксическая организация предложения Текст. / В. В. Богданов. JL: ЛГУ, 1977. - 204 с.

43. Богин, Г. И. Обретение способности понимать: Введение в герменевтику Текст. / Г. И. Богин. Тверь, 2001. - 320 с.

44. Боднар, О. Я. Золотое сечение и неевклидова геометрия в природе и искусстве Текст. / О. Я. Боднар. Львов, Изд-во «Свит», 1994. -321 с.

45. Болдырев, Н. Н. Когнитивная семантика: курс лекций по англ. филологии / Н. Н.Болдырев. Тамбов: Тамбов, гос. ун-т., 1994,- 123 с.

46. Боннар, А. Греческая цивилизация Текст. / А. Боннар. Т. 1-3. М.,1992.

47. Бор, Н. Избранные труды Текст. /Н. Бор. М.: Наука, 1970 - 1971.

48. Борботько, В. Г. Принципы формирования дискурса: От психолингвистики к лингвосинергетике Текст. / В. Г. Борботько // Изд. 2-е, стереотипное. М.: Ком Книга, 2007. - 288 с.

49. Брокгауз, Ф. А., Евфрон И. А. Энциклопедический словарь Текст. / Ф. А. Брокгауз, И. А. Евфрон // Современная версия. М.: Эксмо, 2003. - 672 с.

50. Брудный, А. А. Семантика языка и психология человека Текст. /А. А. Брудный. Фрунзе, 1972. - 272с.

51. Будагов, Р. А. История слов в истории общества Текст. / Будагов Р. А.-М.: Наука, 1971.-217 с.

52. Буддийский взгляд на мир Текст. СПб., 1994. - 245 с.

53. Булгаков, С. Н. Философия имени Текст. / С. Н. Булгаков. СПб.: Наука, 1998.-517 с.

54. Бутусов, К. П. Золотое сечение в Солнечной системе Текст. /К. П. Бутусов // Астрономия и небесная механика. Серия «Проблемы исследования Вселенной». М.: Наука, 1978 - Вып. 7. - С. 475-500.

55. Бухбиндер, В. А. Основные типы передачи имплицитного смысла в тексте Текст. / В. А. Бухбиндер // Уч. записки Тартуского университета. -Тарту, 1983. Вып. 650. - С. 46-67.

56. Вейль, Г. Симметрия Текст. / Г. Вейль. М: Наука, 1968. - 213с.

57. Велиев, Г. Н. Бессознательное и идеальное Текст. / Г. Н. Велиев. М.: Просвещение, 1979. - С. 11-12.

58. Вернадский, В. И. Размышления натуралиста, Научная мысль как планетное явление Текст. / В. И. Вернадский // Кн. 2. М.: Наука 1977. - С. 192.

59. Виндельбанд, В. История древней философии Текст. / В. Виндельбанд // Janua Antiqua. М.: Издательство: Тандем, 1995. - 368 с.

60. Владимиров, Ю. С. Метафизика Текст. / Ю. С. Владимиров. М.: Бином, 2002. 263 с.

61. Волошинов, А. В. Математика и искусство Текст. / А. В. Волошинов. М.: Просвещение, 2000. - 231 с.

62. Воробьев, Н. Н. Числа Фибоначчи Текст. / Н. Н. Воробьев. -М.: Наука, 1978.-231с.

63. Восток Запад о жизни после смерти Текст. - СПб., 1993. - 233 с.

64. Восток Запад. Исследования. Переводы. Публикации Текст. -М.:Искусство, 1988. - 156 с.

65. Выготский, Л. С. Психология искусства Текст. / Л. С. Выготский. -М.: Мысль, 1987.-334 с.

66. Гадамер, Г.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики Текст. / Г.-Г. Гадамер. М., 1988. - 452 с.

67. Гадамер, Г.-Г. Актуальность прекрасного Текст. / Г.-Г. Гадамер. -М., 1991.-152 с.

68. Гадамер, Г.-Г. Человек и язык Текст. / Г.-Г. Гадамер // Пер. X. С. Гафарова. От Я к Другому. Сб. переводов под ред. Т.В. Шитцовой. Минск, 1997.-214 с.

69. Гадамер, Г.-Г. Диалектика опыта Платона Текст. / Г.-Г. Гадамер. -Спб., 2000.-152 с.

70. Гак, В. Г О двух типах знаков в языке Текст. / В. Г. Гак // Теоретическая грамматика французского языка. Морфология. М.: Высшая школа, 1967.-С. 162-178.

71. Гак, В. Г К проблеме семантической синтагматики Текст. / В. Г. Гак // Проблемы структурной лингвистики 1971. - М.: Высшая школа, 1972. -С. 375-379.

72. Гак В. Г. Асимметрия в языке Текст. / В. Г. Гак // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М., 1990.-С. 47.

73. Гейзенберг, В. Физика и философия. Текст. / В. Гейзенберг // Пер. с нем. И. А. Акчурина и Э. П. Андреева. М.: Эдиториал, 1987. - 167с.

74. Гегель, Г. В. Ф. Лекции по истории философии Текст. / Г. В. Ф. Гегель // Кн. 1-2. СПб, 1993-1994.

75. Гегель, Г. В. Ф. Феноменология духа Текст. / Г. В. Ф. Гегель. -СПб, 1992.-С. 12-132.

76. Гесиод. Работы и дни. Земледельческая поэма Текст. / Гесиод. -М, 1927.-С. 6-58.

77. Гика, М. Эстетика пропорций в природе и искусстве Текст. / М. Гика. М.: Изд-во Всесоюзной академии архитектуры. 1936.- 75 с.

78. Гилберт, К, Кун, Г. История эстетики Текст. / К. Гильберт, Г. Кун. -М.-.Просвещение, 1960. С. 7-143.

79. Гинзбург, Л. Я. Литература в поисках реальности Текст. / Л. Я. Гинзбург. Л.: Просвещение, 1994. -212 с.

80. Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности Текст. / Под ред А. Р. Лурия. М.: Мысль, 1990. - 256 с.

81. Голев, Н. Д. Морфологическая сущность существительных так называемого общего рода Текст. / Н.Д. Голев // Виноградовские чтения: материалы межвузовской научной конференции. Тобольск: ТобГПИ, 2001. -С. 107-108.

82. Голев, Н. Д, Ким, Л. Г. Об отношениях адресата, автора и текста в парадигме лингвистического интерпретационизма Текст. / Н. Д. Голев, Л. Г. Ким // Сибирский филологический журнал, 2008. № 1. - С. 144153.

83. Гратиа, Д. Квазикристаллы Текст. / Д. Гратиа // Успехи физических наук. -М.: Наука, 1988, т. 156. Вып. 2. - С. 347-363

84. Грейвс, Р. Мифы Древней Греции Текст. / Р. Грейвс. -М.Республика, 1992- С. 3-12.

85. Греймас, А. Ж. Размышления об актантных моделях // Вестник

86. МГУ. Сер. «Филология», 1996. №1. С. 118-135.312

87. Гримм, Г. Д. Пропорциональность в архитектуре Текст. / Г. Д. Гримм. М.: ОНТИ, 1955.-234 с.

88. Гринцер, П. А. Эпохи взаимодействия литератур Востока и Запада Текст. / П. А. Гринцер. М., РГГУ, 1974. - 53 с.

89. Губанов, Н. И. Чувственное отражение (анализ проблемы в свете современной науки) Текст. / Н. И. Губанов. М.: Педагогика, 1986. - С. 799.

90. Гумбольдт, В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества Текст. / В. Гумбольдт // Избранные труды по языкознанию. М.: Наука, 19846. - С. 23 - 123.

91. Гуревич, JI. С. Когнитивное пространство метакоммуникации: основы прагмасемантического изучения: автореф. дис. . докт. филол. наук по специальности 10.02.19: защищена: 13.10.2011. Москва: Изд-во Венного университета. - 34 с.

92. Гурова, JI. J1. Знания и творчество Текст. / Л. Л. Гурова // Формы представления знаний и творческое мышление. Новосибирск, 1989. -Часть 2. - 247 с.

93. Гуссерль, Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная философия Текст. // Вопросы философии. № 7. - 1992.

94. Гуссерль, Э. Собр. Соч. Т.1. Феноменология внутреннего сознания времени Текст. / Э. Гуссерль. М., 1994. - 213 с.

95. Гуссерль, Э. Начало геометрии Текст. / Э. Гуссерль. М., 1996.185 с.

96. Гуссерль, Э. Картезианские размышления Текст. / Э. Гуссерль. -СПб., 1998.-298 с.

97. Гуссерль, Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии Текст. / Э. Гуссерль // Общее введение в чистую феноменологию. Пер. A.B. Михайлова. Кн.1. М., 1999. - 367 с.

98. Гуссерль, Э. Логические исследования. Часть первая. Пролегоменык чистой логике Текст. / Э. Гуссерль. СПб., 2005. - 258 с.313

99. Демокрит. Фрагменты Демокрита и свидетельства его учения Текст. / Демокрит // Материалисты Древней Греции. М.: Просвещение, 1955.-С. 163.

100. Демьянков, В. 3. Понимание как интерпретирующая деятельность Текст. / В. 3. Демьянков // Вопросы языкознания. М., 1983. № 6. - С. 5867.

101. Демьянков, В. 3. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ Текст. / В. 3. Демьянков. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. 172 с.

102. Демьянков, В. 3. Функциональные и структурные аспекты Текст. / В. 3. Демьянков // Дискурс, речь, речевая деятельность. М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 26-136.

103. Демьянков, В. 3. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода Текст. / В. 3. Демьянков // Вопросы языкознания, 1994. № 4. - С. 17-33.

104. Демьянков, В. 3. Интерпретация Текст. / В. 3. Демьянков // Краткий словарь когнитивных терминов / Кубрякова Е. С., Демьянков В. 3. и др. Под общей ред. Кубряковой Е. С. М.: Филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 1996. - С. 31.

105. Демьянков, В. 3. Когниция и понимание текста Текст. / В. 3. Демьянков // Вопросы когнитивной лингвистики. М.: Институт язакознания; Тамбов: Тамбовский гос. университет им. Г.Р. Державина, 2005. № 3.- С. 5-10.

106. Деррида, Ж. Письмо и различие Текст. / Ж. Деррида // Пер. Гараджа A.B. СПб., Академический проект, 1995. - 154 с.

107. Дирак, П. Лекции по квантовой теории поля Текст. / П. Дирак. -М., 1971.-73 с.

108. Долинин, К. А. Речевые жанры как средство организации социального взаимодействия Текст. / К. А. Долинин // Жанры речи: Сб.науч. ст. Саратов: Изд-во Государственного учебно-научного центра «Колледж», 1999. С. 7-13.

109. Древнекитайская философия. Эпоха Хань Текст. / Собрание текстов в двух томах. М, "Мысль", 1990. -С. 73-90.

110. Дымарский, М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст Текст. / М. Я. Дымарский. СПб.:СПГУ, 1999. - 213 с.

111. Еремеев, А. Ф. Границы искусства Текст. / А. Ф. Еремеев. М.: Просвещение, 1987. - 189 с.

112. Жермен, Б. История искусства: от Вазари до наших дней Текст. / Базен Жермен. М.: Прогресс, 1994. - С. 23-108.

113. Забродоцкий, Ю. Н. Теория наступления и контр-наступления в финансово-экономической войне фондирование и контр-фондирование Текст. / Ю. Н. Забродоцкий. - М.: Изд-во «Академия Тринитаризма», Эл № 77- 6567, публ.12703. 13.12.2005

114. Залевская, А. А. Текст и его понимание Текст. / А. А. Залевская. Тверь: Тверской государственный университет, 2001. - 177 с.

115. Зеленков, А. И. Динамика биосферы и социокультурные традиции / А. И. Зеленков, П. А. Водопьянов. Мн.: Высшая школа, 1987. -С. 6-55.

116. Зелинский, Ф. Ф. Древнегреческая религия Текст. / Ф. Ф. Зелинский. Киев: Наука, 1993. - С. 26-79.

117. Зелинский, Ф. Ф. Соперники христианства Текст. / Ф. Ф. Зелинский. СПб., 1995. - С. 4-12.

118. Зенон Элейский Свидетельства о жизни и учении Текст. / Элейский Зенон // Фрагменты ранних греческих философов. М.: Мысль, 1989. Ч. 1,-С. 307-314.

119. Зеньковский, В. . История русской философии Текст. / В. В. Зеньковский // В 2-х т. — Л.: Просвещение, 1991.

120. Иванов, Вяч. Be. Семантика возможных миров и филология Текст. /Вяч. Вс. Иванов // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1978.-С. 12-191.

121. Иорданский, В. Б. Звери, люди, боги Текст. / В. Б. Иорданский // Очерки африканской мифологии. М.: Республика, 1996. - С. 12-91.

122. История античности Текст. : в 2-х т. М.: Мысль, 1989.

123. История античной диалектики Текст. / Под ред А. Р. Лурия. -М.: Просвещение. 1972. С. 6-15.

124. История эстетики Текст. /Памятники мировой эстетической мысли: в 5 т. -М.: Просвещение, 1962-1970.

125. История эстетической мысли Текст. /Памятники мировой эстетической мысли: в 6 т. -М.:Наука, 1984-1989.

126. Каган, М. Эстетика как философская наука Текст. / М. Каган. -СПб., 1997.- 197 с.

127. Казначеев, В. П. Космопланетарный феномен человека Текст. /

128. B. П. Казначеев, Е. А. Спирин // Проблемы комплексного изучения. -Новосибирск: Наука, 1991. С. 6-102.

129. Кандинский, В. О духовном в искусстве Текст. / В. Кандинский. М.: Архимед, 1992. - 192 с.

130. Кант, И. Критика чистого разума Текст. / И. Кант // Соч. в 6 т. Т.З.-М., 1963.-435 с. Т.1-Т.6: 1962-1967.

131. Кант, И. Критика способности суждения Текст. / И. Кант. М., 1994.-155 с.

132. Караулов, Ю. Н. Лингвистика конструирования и тезаурус литературного языка Текст. / Ю. Н. Караулов. М.: Наука, 1981. - 208 с.

133. Карлейль, Т. Теперь и прежде Текст. / Т. Карлейль. М.: Республика, 1994. - 178 с.

134. Карпов, В. А. Обоснование симметро-асимметрии в языке Текст. / В. А. Карпов // Вестник МГЛУ. Серия «Филология». № 4. - 19981. C. 16-22

135. Карцевский, С. И. Об асимметричном дуализме языкового знака Текст. / С. И. Карцевский // Пер. В. А. Звегинцева. История языкознания Х1Х-ХХ веков. М.: Наука, 1965. - С. 85-90.

136. Кашкин, В. Б. Асимметричность знака и межъязыковые различия Текст. // Теоретические проблемы современного языкознания: Сборник в честь проф. 3. Д. Поповой. Воронеж, 2009. - С. 32-37.

137. Ким, JI. Г. Вариативно-интерпретационное функционирование текста: теоретико-экспериментальное исследование: автореф. дис. . докт. филол. наук по специальности 10.02.19: защищена 26.06.2010: утв. 20.04.2011. Кемерово: Изд-во КемГУ, 2010. - 49 с.

138. Клапаред, Н. Чувства и эмоции Текст. / Н. Клапаред // Под ред. К. В. Вилюнаса, Ю. Б. Гиппенрейтер. М.: Изд-во Московского ун-та, 1999.-С. 97-106

139. Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии Текст. / Библиотека Всемирной литературы. Т. 16. М.: Худ. лит., 1977. -926 с.

140. Князева, Е. Н. Основания синергетики. Синергетическое мировидение Текст. / Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов. М.: КомКнига , 2005. -212 с.

141. Кобозева, И. М. Лингвистическая семантика Текст. / И. М. Кобозева // Новый лингвистический учебник. М.: УРСС, 2000. - 340 с.

142. Ковтунова, И. И. Поэтический синтаксис Текст. / И. И. Ковтунова. М., Наука, 1986. - С. 166-171.

143. Конфуций, Лунь Юй. Древнекитайская философия Текст. / Лунь Юй Конфуций // Собрание сочинений в 2-х т. М.: Мысль, 1972. Т.1. -С. 139-151.

144. Копнин, П. В. Диалектика, логика, наука Текст. / П. В. Копнин. М.: Наука, 1973. - 221 с.

145. Корельская, Т. Д., Падучева, Е. В. О формальном аппарате синтаксических преобразований Текст. / Т. Д. Корельская, Е. В. Падучева // Исследования по математической лингвистике, математической логике и информационным языкам. М.: Наука, 1971. - С. 28

146. Корниенко, В. С. О законах красоты. К вопросу о сущности эстетических явлений в действительности и в искусстве Текст. / В. С. Корниенко. Харьков. 1970. - С. 34-78.

147. Кравченко, А. В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации Текст. / А. В. Кравченко. Иркутск, 1996. - 243 с.

148. Кравченко, А. В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка Текст. /А. В. Кравченко. Иркутск: Издание ОГУП «Иркутская областная типография № 1», 2001. - 261 с.

149. Крюковский, Н. И. Homo Pulcher. Человек прекрасный: Очерк теоретической эстетики человека Текст. / Н. И. Крюковский. Мн.: Вышейшая шк., 1983. - 234 с.

150. Кубрякова, Е. С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова "память" Текст. / Е. С. Кубрякова // Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы. М.: Прогресс, 1990а. - С. 11 - 89.

151. Кубрякова, Е. С. Номинативный акт и его когнитивно-прагматические аспекты Текст. / Е. С. Кубрякова // Когнитивные и коммуникативные аспекты английской лексики. М.: Наука, 19906. - 211 с.

152. Кубрякова, Е. С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем Текст. / Е. С. Кубрякова // Язык и структуры представления знаний. М: ИНИОН РАН, 1992. - С. 4-38.

153. Кубрякова, Е. С. Категория значения и новые подходы к её анализу Текст. / Е. С. Кубрякова // Семантика языковых единиц. М.: Институт языкознания РАН, 1994. - 291 с.

154. Кубрякова, Е. С. Части речи с когнитивной точки зрения Текст. / Е. С. Кубрякова. М.: Прогресс, 1997.- 327 с.

155. Кубрякова, Е. С., Демьянков, В. 3. К проблеме ментальных репрезентаций // Вопросы когнитивной лингвистики. М.: Институт языкознания; Тамбов: Тамбовский госуниверситет им. Г.Р. Державина, 2007. - № 4. - С. 8-16.

156. Кунин, А. В. Асимметрия в сфере фразеологии Текст. / А. В. Кунин // Вопросы языкознания. М.: Наука, 1988. - № 3. - С. 98-107

157. Лакофф, Дж. Когнитивная семантика Текст. / Дж. Лакофф // Пер. с англ. А. Н. Баранова. Сост. и вступит, статья В. В. Петрова.- М.: Прогресс, 1996. С. 143 - 184.

158. Латур, Б. Когда вещи дают отпор: возможный вклад «исследований науки» в общественные науки Текст. / Б. Латур // Социология вещей. М.: Эдиториал УРСС, 2006. - С. 342—362.

159. Леви-Стросс, К. Структура и форма Текст. / К. Леви-Стросс. // Семиотика. М.: Радуга, 1983. - С. 400-428.

160. Лейбниц, Г. Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии Текст. // Поли. собр. соч. в 4 т. М., 1983.-Т. 2. - С. 359-372.

161. Лейбниц, Г. Общие исследования, касающиеся анализа понятий и истин Текст. / Г. Лейбниц // Полн. собр.соч.: В 4т. М., 1983. Т. 2. - 533 с.

162. Леонтьева, Н. Н. О смысловой неполноте текста Текст. / Н. Н. Леонтьева // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 12. М.: МГПИИЯ, 1969. - С. 96-114.

163. Леонтьев, А. Н. Проблемы развития психики Текст. / А. Н. Леонтьев // 4 изд. М.: Наука, 1981. - 212 с.

164. Леонтьев, А. Н. Основы психолингвистики Текст. / А. Н. Леонтьев. М.: Смысл, 1997. - 287 с.

165. Лихачев, Д. С. Поэзия садов Текст. / Д. С. Лихачев. СПб.: Наука, 1991.-344 с.

166. Лосев, А. Ф. Философия имени Текст. / А. Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1927.-527с.

167. Лосев, А. Ф. История античной эстетики Текст. / Лосев А. Ф. // т. I. Ранняя классика. М.: Высшая школа, 1963. - С. 75-86.

168. Лосев, А. Ф. История эстетических категорий Текст. / А. Ф. Лосев, В.П. Шестаков. М.: Мысль, 1965. - С. 6-167.

169. Лосев, А. Ф. Форма Стиль - Выражение Текст. / Лосев А. Ф. // Философия. Мифология. Культура. - М.: Республика, 1991. - С. 3-167.

170. Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии Текст. / А. Ф.Лосев. М.: Индрик, 1993.-521 с.

171. Лосев, А. Ф. Вещь и имя Текст. / А. Ф. Лосев // Имя. СПб.: Искусство, 1997а. - 416 с.

172. Лосев, А. Ф. Учение о словесной предметности (лектон) в языкознании античных стоиков Текст. / А. Ф. Лосев // Имя. СПб.: Искусство, 19976. - С. 125 - 216.

173. Лотман, Ю. М. Культура и взрыв Текст. / Ю. М. Лотман. -М. Республика, 1992. 704 с.

174. Лурия, А. Р. Высшие корковые функции Текст. / А. Р. Лурия . -М.: Наука, 1969.-312 с.

175. Маковский, М. М. Системность и асистемность в языке. Опыт исследования антиномий в лексике и семантике Текст. / М. М. Маковский. -М.: Наука, 1980. 210 с.

176. Мамардашвили, М. К. Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии Текст. / М. К. Мамардашвили. М.: Языки русской культуры, 1996. - 142 с.

177. Матурана, У. Биология познания Текст. / У. Матурана // Перевод с английского Ю.М. Мешенина. Язык и интеллект. Сб. Сост. и вступ. ст. В. В. Петрова. М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. - С. 95142.

178. Матурана, У. Древо познания Текст. / У. Матурана, Ф. Варела. -М.: Прогресс-Традиция, 2001. -224 с.

179. Маулер, Ф. И. Виды асимметрии между сторонами языкового знака Текст. / Ф. И. Маулер // Асимметрические знаки в языке. Орджоникидзе, 1987. С. 7-45.

180. Мелетинский, Е. М. Возникновение и ранние формы словесного искусства Текст. / Е. М. Мелетинский // История всемирной литературы в 9-ти тт. -М, 1983. Том 1.

181. Мельник, Н. В. Деривационное функционирование русского текста: лингвоцентрический и персоноцентрический аспекты: автореф. дис. . докт. филол. наук по специальности 10.02.01: защищена 25.05.2011 / Н. В. Мельник. Кемерово: Изд-во КемГУ, 2011. - 49 с.

182. Мерло-Понти, М. Феноменология восприятия Текст. /М. Мерло-Понти. Санкт-Петербург: "Ювента" (Наука), 1999. - 605с.

183. Минский, M. Фреймы для представления знаний Текст. / М. Минский // Пер. с англ. Под ред. Ф. М. Кулакова. М.: Энергия, 1979. - 151 с.

184. Мишанкина Н. А., Резанова З.И. Интерпретационный потенциал новых лингвистических объектов (на материале интернет-коммуникации) // Сибирский филологический журнал. № 3-4. - Научное издание. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 2004. - С. 109 - 113.

185. Мишанкина Н. А. Лингвокогнитивное моделирование научного дискурса: автореф. дис. . докт. филол. наук по специальностям 10.02.01 и 10.02.19: защищена 25.11.2010: утверждена 20.09.2011. Томск: Томский государственный университет, 2010. - 44 с.

186. Мифы народов мира Текст. / Под ред. Токарев С.А. // Энциклопедия. В 2-х т.- М.: Советская Энциклопедия, 1991. ISBN 5-85270069-Х.

187. Москальчук, Г. Г. Структура текста как синергетический процесс Текст.: монография / Г. Г. Москальчук. Москва: Эдиториал УРСС, 2003. - 294 с. ISBN 5-354-00319-9.

188. Найссер, У. Познание и реальность Текст. / У. Найссер. -М.:МГУ, 1981.-484 с.

189. Немировский, А. В. Мифы и легенды Древнего Востока Текст. / А. В. Немировский. -М.: Просвещение, 1994. 626 е.- ISBN: 5-09-004296-9.

190. Никитин, М. В. Основы лингвистической теории значения Текст. / М. В. Никитин,- М.: Высшая шк., 1988. -168 с.

191. Овчинников, Н. Ф. Структура и симметрия Текст. / Н. Ф. Овчинников // Системные исследования. М.:Наука, 1971. - С. 111-121.

192. Одоевский, В. Ф. Последний квартет Бетховена Текст. / В. Ф. Одоевский. М.: Молодая гвардия, 1977. - С. 223-239.

193. Ожегов, С. И. и Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений Текст. / С. И. Ожегов и Н. Ю. Шведова // 4-е изд., дополненное. М.: Азбуковник, 1999. - 944 с.

194. Онипенко, Н. К. Функция и функциональность в современной русистике Текст. / Н. К. Онипенко // Исследования по славянским языкам: Корейская ассоциация славистов. 2002. - № 7. - С. 339.

195. Павлов, И. П. Рефлекс цели Текст. / И. П. Павлов // Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М.: Медгиз, 1951. - С. 197-201.

196. Пастер, JI. Избранные труды Текст. / JI. Пастер // Пер. с франц. Яновская М. В 2-х т. М: Наука, 1960. - 368 с.

197. Пенроуз, Р. Новый ум короля: О компьютерах, мышлении и законах физики Текст. / Р. Пенроуз // Серия "Синергетика: от прошлого к будущему". Перевод с англ. Изд.З. М.: Эдиториал, 2003. - 400 с.

198. Пиаже, Ж. Психология интеллекта Текст. / Ж. Пиаже // Избранные психологические труды. М., 1969. - 320 с.

199. Планк, М. Единство физической картины мира Текст. / М. Планк. -М., 1966.-С.73

200. Платон. Собр. Соч. в 4-ч т Текст. М., 1990-1994.

201. Плунгян, В. А. Полисемия служебных слов: предлоги через и сквозь Текст. / В. А. Плунгян // Русистика сегодня, 1996. №3. - С. 1-17

202. Подорога, В. А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию Текст. / В. А. Подорога. -М.: Ad Marginem, 1995. С. 228

203. Покровский, М. М. Семасиологические исследования в области древних языков Текст. / М. М. Покровский // Избранные работы по языкознанию. М.: Наука, 1959. - С. 24 - 86.

204. Попова, Е. А. Коммуникативные аспекты литературного нарратива: научная монография Текст. / Е. А.Попова. Липецк, 2001. - С. 8.

205. Попова, 3. Д. Очерки по когнитивной лингвистике Текст. / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2001. - 191 с.

206. Поппер, К. Логика и рост научного знания Текст. / К. Поппер. -М, 1983.- 178 с.

207. Прист, С. Теории сознания Текст. / С. Прист // Пер. с англ. М.: Идея Пресс, 2000.-312 с.

208. Пропп, В. Морфология сказки Электронный ресурс. / В. Пропп // Вопросы поэтики. JL: Academia, 1928. - Вып.12. - 152с. - URL: http://www.feb.ru/feb/skazki/critics/pms/pms-001-.htm. (дата обращения: 21.02.2008)

209. Рансьер, Ж. Эстетическое бессознательное Текст. / Ж. Рансьер // Сост., пер. с франц. и послесл. В. Е. Лапицкого. СПб.; М.: Machina, 2004. - 128 с. (Критическая библиотека)

210. Рассел, Б. Человеческое познание Текст. / Б. Рассел: Пер. с англ. В. В. Гуревича / Отв. ред. М. Ю. Черткова. Киев: Наука, 1997. - 278 с.

211. Рассел, Б. Искусство мыслить Текст. / Б. Рассел // Общ. ред., сост. и предисл. О. А. Назаровой; [пер. с англ. Козловой Е. Н. и др.]. М.: Идея-Пресс (Дом интеллектуал, кн.), 1999. - 145 с.

212. Рахилина, Е. В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость Текст. / Е. В. Рахилина. М.: Русские словари. -416 с.

213. Реале, Д. Западная философия от истоков до наших дней Текст. / Д. Реале. Д. Антисери: в 4-х т. СПб, 1994-1997.

214. Резанова 3. И., Мишанкина Н. А. Ценностные картины мира современной чат-коммуникации // Картины русского мира: аксиология в языке и тексте; Серия «Монографии»; вып. 13. Томск: изд-во ТГУ, 2005. -С. 296-327.

215. Резанова 3. И. Имя и миф в лингвофилософской и позитивнолингвистической интерпретации XX в. Текст. / З.И. Резанова // Вестник324

216. Томского государственного университета. Сер. Филология. 2009. - № 3(7). -С. 32-48.

217. Резанова 3. И. Языковая и дискурсивная картина мира аспекты отношений Текст. / З.И. Резанова // Сибирский филологический журнал. -2011. -№ З.-С. 184-194.

218. Рикер, П. Время и рассказ Текст. / П. Рикер // Пер. Т. В. Славко. М.; СПб.: ЦГНИИ ИНИОН РАН: Культурная инициатива: Университетская книга, 2000. в 2-х т. Т.2. - С. 50-51.

219. Ришар, Ж. Ментальная активность. Понимание, рассуждение, нахождение решений Текст. / Ж. Ришар. М., 1998. - 328 с.

220. Розанов, В. В. Религия. Философия. Культура Текст. / В. В. Розанов. М.: Республика, 1992. - С. 25-62.

221. Российский энциклопедический словарь: в 2 кн. / Гл. ред. А. М. Прохоров. М.: Большая Российская энциклопедия, 2001. Кн. 1: А-Н., Кн.2: Н-Я. - 2015 с.

222. Рябцева, Н. К. Информационные процессы и машинный перевод Текст. / Н. К. Рябцева. М.: Наука, 1986. - 166 с.

223. Рябцева, Н. К. Научная речь на английском языке: Рук. по науч. изложению Текст. / Н. К. Рябцева, Н. И. Балашов, Н. В. Корниенко. М.: Наука, 2004. - 870 с.

224. Селиверстова, О. Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи Текст. / О. Н. Селиверстова. М.: Наука, 1983. - 366 с.

225. Синельникова, Л. Н. Лирический сюжет в языковых характеристиках Текст. / Л. Н. Синельникова. Луганск, 1993. - С. 6-34.

226. Смородинский, Я. А. Инвариатные разложения симметрии Текст. / Смородинский Я. А., Франк-Каменецкий Д. А. // Успехи физических наук. Т. ЬХХХІІІ. Вып. 1. -М.: Наука, 1964. 148 с.

227. Солганик, Г. Я. Стилистика текста Текст. / Г. Я. Солганик. М.: Наука, 1977.-231с.

228. Соловьев, Н. Орфографический словарь русского языка Текст. / Н. Соловьев. М.: Дрофа, 2006. - 158 с.

229. Сороко, Э. М. Структурная гармония систем Текст. / Э. М. Сороко. Минск: Наука и техника, 1984. - С. 5-82.

230. Справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима Текст. / Античный мир в терминах и названиях // Под ред. Лисовый И. А., Ревяко К. А. 3-е изд.- Минск, 2001. 543 с.

231. Стеблин Каменский, М. И. Спорное в языкознании Текст. / М. И. Стеблин-Каменский. - Л.: ЛГУ, 1974. -141 с.

232. Тамарченко, Н. Д. Реалистический тип романа: Введение в типологию русского классического романа XIX в. Текст. / Н. Д. Тамарченко // Учеб. пособие. Кемерово: Изд-во КГУ, 1986. - 89 с.

233. Тармаева, В. И. Когнитивное понимание асимметрии именных и предикативных отношений в английском языке Текст. / В. И. Тармаева // Монография. Иркутск: ИГЛУ, 2003. - 275 с.

234. Тармаева, В. И. Именные дескрипции в гармоническом аспекте Текст. // Чеширский синдром: Информационно-литературное издание ИГЛУ, посвященное 60-летию профессора A.M. Каплуненко. Иркутск: ИГЛУ, 2007.-С. 97-103.

235. Тармаева, В. И. Основные положения теории когнитивной гармонии в языке Текст. / В. И. Тармаева // Монография. Улан-Удэ: Изд-во БГСХА им. В.Р. Филиппова, 2009. - 235 с.

236. Тармаева, В. И. Самоорганизация нарративного дискурса Текст. / В. И. Тармаева // Вестник Читинского государственного университета. Сер. Филология. 2009. - № 5 (56). - С. 176-180.

237. Тармаева, В. И. Ментальные репрезентации Текст. / В. И. Тармаева // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Романо-германская филология. 2010. - Вып.11. - С. 93-98.

238. Тармаева, В.И. Когнитивная гармония и асимметричный знак в повествовательном дискурсе Текст. / В.И. Тармаева // Вестник Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева. Сер. Филология. 2010. -№ 3. - С. 207-215.

239. Тармаева, В. И. О дивинации в процессе восприятия повествовательного текста Текст. / В. И. Тармаева // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. 2011.- Вып. 51. № 8 (223). - С. 130-137.

240. Тармаева, В. И. Дивинация событий как установка когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе Текст. / В. И. Тармаева // Ярославский педагогический вестник. Сер. Гуманитарные науки. -2011,- № 1 (Т.1).-С. 147-150.

241. Тармаева, В. И. О свойствах когнитивной гармонии вповествовательном дискурсе Текст. / В. И. Тармаева // Вестник327

242. Ленинградского государственного университета имени A.C. Пушкина. Сер. Филология.-2011.-№ 1 (Т.7). С. 156-165.

243. Тармаева, В. И. О хронотопической роли когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе Текст. / В. И. Тармаева // Вестник Северо-Осетинского государственного университета им. К. Л. Хетагурова. Сер. Языкознание.-2011,-№2,- С. 231-236.

244. Тармаева, В. И. Аксиологические возможности когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе Текст. / В. И. Тармаева // Вестник Череповецкого государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. 2011- № 3 (32). - Т. 3. - С. 76-79.

245. Тармаева, В. И. К вопросу о становлении когнитивной гармонии асимметричного знака в повествовательном дискурсе Текст. / В. И. Тармаева // European Social Science Journal. 2011- № 6. - С. 94-101.

246. Тарнас, Р. История западного мышления Текст. / Р. Тарнас. -М.: Республика, 1995. 327 с.

247. Татаренко, А. А. Золотой канон антропокосмоса гармония Золотых Гармоний Мира Текст. / А. А. Татаренко // Рериховский вестник Дона, №11, 1999.-С. 45-65.

248. Тибетская книга мертвых Текст. М.: Языки культура, 1995. -С.3-15.

249. Тодоров, Ц. Грамматика повествовательного текста Текст. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. М.: Прогресс, 1978. - С. 450463.

250. Томашевский, Б. В. Теория литературы. Поэтика Текст. / Б. В. Томашевский. М.: Республика, 1994. - 348 с.

251. Трофимова, Е. Б. Окказиональная вербализация звуковых и зрительных сигналов разноязычными носителями Текст. / Е. Б. Трофимова, М.Э Сергеева, Е.Ю. Филиппова. Изд-во: Красанд, 2009. - 168 с. ISBN 9785-396-00027-8.

252. Урманцев, Ю. А. Поли- и изоморфизм в живой и неживой природе Текст. / Ю. А. Урманцев. М.: Мысль, 1958. - 162 с.

253. Фейерабенд, П. Избранные труды по методологии науки Текст. / П. Фейерабенд. М, 1986. - 215 с.

254. Флоренский, П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях Текст. / П. А. Флоренский. М.: Языки русской культуры, 2001. - 171 с.

255. Фрагменты ранних греческих философови Текст. // Издание подготовил А. В. Лебедев. М.: Прогресс, 1989. - 623 с.

256. Философский энциклопедический словарь Текст. / Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 3-е изд. - М.: Азбуковник, 1998. - 694 с.

257. Хайдеггер, М. Наука и осмысление Текст. / М. Хайдеггер // Время и бытие. Статьи и выступления. М.: Прогресс, 1993. - 289 с.

258. Хайдеггер, М. Бытие и время Текст. / М. Хайдеггер // Пер. В. В. Бибихина. М, 1997а. - 194 с.

259. Хайдеггер, М. Кант и проблема метафизики Текст. / М. Хайдеггер. М.: Прогресс, 19976. - 379 с.

260. Хайдеггер, М. Пролегомены к истории понятия времени Текст. / М. Хайдеггер. Томск, 1998. - 164 с.

261. Харитонов, А. С. Симметрия хаоса и порядка в круговороте энергии Текст. / А. С. Харитонов. М.: ИАЦ «Энергия», 2004. - 389 с.

262. Хогарт, В. Анализ красоты Текст. / В. Хогарт. Л.-М, 1958.251 с.

263. Холенштайн, Э. Якобсон и Гуссерль Текст. / Э. Холенштайн //

264. Пер. С. Мазура . М.:Логос,1996. №7. - С. 7-37.329

265. Хюбшер, А. Мыслители нашего времени (62 портрета) Текст. / А. Хюбшер // Пер. с нем. Анисимова A.M. М.: Эдиториал, 1994. - 312 с.

266. Чанышев, А. Н. Курс лекций по древней истории Текст. / А. Н. Чанышев // Учеб. пособие для филос. фак. и отделений ун-тов. М.: Высш. школа, 1981.-89 с.

267. Шаламов, Ю. В. О природе грамматических изменений Текст. / Ю. В. Шаламов // Вопросы формально-содержательной асимметрии единиц различных языковых уровней. Барнаул, 1982. - С. 13-89.

268. Шалютин, С. М. Высшие и низшие формы движения Текст. / С. М. Шалютин. М.,1967. - 63 с.

269. Шевелев, И. Ш. Метаязык живой природы Текст. / И. ТУТ. Шевелев. М.: Республика, 2000. 213 с.

270. Шестаков, В. П. Гармония как эстетическая категория: Учение о гармонии в истории эстетической мысли Текст. / В. П. Шестаков. М.: Просвещение, 1973. - 134 с.

271. Шкловский, И. С. Вселенная, жизнь, разум Текст. / И. С. Шкловский // Под ред. Н. С. Кардашева и В. И. Мороза.- 6-е изд., доп.- М.: Наука, 1987.-243 с.

272. Шмелев, А. Д. Взаимодействие языка и культуры: от словаря до языкового облика морально-религиозной проповеди Текст. / А. Д. Шмелев // Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Языки славянской культуры, 2001. - С. 9-13.

273. Шорохова, Е. В. Проблема сознания в философии и естествознания Текст. / Е. В. Шорохова. М., 1961. - 362 с.

274. Шпенглер, О. Закат Европы Текст. / О. Шпенглер. М., 1993, гл.6. Т.1. - С. 12-67.

275. Шпет, Г. Г. Герменевтика и ее проблемы Текст. / Г. Г. Шпет // Контекст. Литературно-теоретические исследования. -М., 1991. 247 с.

276. Шпет, Г. Г. Явление и смысл. Феноменология как основнаянаука и ее проблемы Текст. / Г. Г. Шпет. Томск, 1996. - 201 с.330

277. Шпет, Г. Г. Внутренняя форма слова. Этюды и вариации на темы Гумбольдта Текст. / Г. Г. Шпет. Иваново, 1999. - 164 с.

278. Шубников, А. В. Гармония в природе и искусстве Текст. / А. В. Шубников // Природа, №7-8 М., 1927. - С. 609-622

279. Эйнштейн, А. Сущность теории относительности Текст. / А. Эйнштейн // Собр. науч. трудов, т. II. М., 1966. - 234 с.

280. Элиаде, М. Аспекты мифа Текст. / М. Элиаде // Пер. с фр. М.: Инвест-ППП, 1995.-238 с.

281. Archer, R. L. Self-Disclosure Техт. / R. L. Archer // The Self in Social Psychology. N.Y., 1980. - P. 183-195.

282. Bally, Ch. Le langage et la vie Техт. / Ch. Bally // (troisième édition 1977) Esterhill, F., Interlingua Institute: A history, Interlingua Institute, 2000. -385 p.

283. Barthes, R. Plaisir du texte Техте. / R. Barthes. Paris, 1973. - 1131. P

284. Barthes, R. Introduction al analyse des récits Техте. / R. Barthes // L' Analyse structurale du récit. -Paris, 1981. 108 p.

285. Bergman, G. A number system with an irrational base Техт. / G. Bergman // Mathematics Magazine, 1957, No 31. P. 98-119.

286. Bickerton, D. Language and species Техт. / D. Bickerton. Chicago & London: The University of Chicago Press, 1990. - 321 p.

287. Black, I. B. Molecular memory mechanics Техт. / Lynch G. (ed.) // Synapses circuts and the beginnings of memory. Cambridge, M. A.: M. I. T. Press, A. Bradford Book, 1986. - P. 205-254.

288. Bower, G. H. Mood and memory Техт. / G. H. Bower // American Psychologist, 36. 1981.-P. 129-148.

289. Bransford, J. D. Consideration of some problems of comprehension Техт. / J. D. Bransford, M. K. Johnson // W. Chase (Ed.). Visual information processing. New York: Academic Press, 1973. - P. 45.

290. Bremon, CI. Le message narratif Техт. // Communication. 1964. №4. P. 4-32.

291. Buck, G. The structure of t hermeneutic experience and the problem of tradition / G. Buck // New Literary History. 1978. - V.10 - № 1. - P. 24-54.

292. Chomsky, N. Rules and representations Техт. / N. Chomsky. -N.Y., 1982.-356 p.

293. Chomsky, N. On Nature and Language Техт. / N. Chomsky. -Cambridge University Press, 2002. 243 p.

294. Clark ,H. H. & Schaefer E. F. Contributing to discourse Техт. / H. H. Clark, E. F. Schaefer // Cognitive Science. 1989. №13. P. 259-294.

295. Cresswell, M. Logics and Languages Техт. / M. Cresswell. -Longman: New-York, 1973. 372 p.

296. Culler, J. Structuralist poetics Техт. / J. Culler. Ithaca, 1977. - P. 107-142.

297. Dawkins, J. Defining fiction and nonfiction for students Техт. / J. Dawkins // Language Arts. 1977. V.54. - N2. - P. 34-76.

298. Devitt, M. and Sterelny K. Language and Reality: an Introduction to the Philosophy of Language Техт. / M. Devitt and K. Sterelny // 2nd ed. -Cambridge, Mass.: MIT Press, 1999. 278 p.

299. Dijk, T. A. van. Text and context. Explorations in the semantics and pragmatics of discourse Техт. / T. van Dijk. New York, 1977. - 261 p.

300. Dijk, T. A. van. Studies in the pragmatics of discourse Техт. / T. van Dijk. Paris: Mouton, 1981. - 331 p.

301. Dijk, T.A. van. Strategies of discourse comprehension Техт. / T. van Dijk. N.Y.: Academic Press, 1983. - 213 p.

302. Festinger, L. A theory of cognitive dissonance Техт. / L. Festinger. Stanford, CA: Stanford University Press, 1957. - 153 p.

303. Fodor, J. A. The Language of Thought Техт. / J. A. Fodor. -Cambridge: Cambridge University Press, 1979. 395 p.

304. Fowler, A. Kinds of literature: An introduction to the theory of genres and modes Text. / A. Fowler. -Cambridge ( Mass.), 1982. P. 5-34.

305. Gilbert, R. The Concept of Mind Техт. / R. Gilbert. The University of Chicago Press, 1949. - 348 p

306. Givon, T. Prototypes: Between Plato and Wittgestein Техт. / T. Givon // Noun Classes and Categorization. Amsterdam: Benjamins, 1986. - 429 P

307. Glasersfeld, E. von. Radical Constructivism Техт. / E. Glasersfeld. -Falmer Press, London, 1996. 201 p.

308. Graesser, A. C. Discourse comprehension Техт. / A. C. Graesser, K. Millis, R. A. Zwaan // Annual review of Psychology, 1997. P. 43-45.

309. Greimas, A. J. Narrative Grammar: Units and Levels Техт. / A. J. Greimas // Modern Language Notes, 1968. № 86. - P. 793-806.

310. Grof, S. Beyond the brain: Birth, death and transcendence in psychotherapy Техт. / S. Grof. -N.Y., 1985. 342 p.

311. Harris, W. Interpretive acts: In search of meaning Техт. /W. Harris // Oxford, 1988. P. 111-237.

312. Hirsch, E. D. J. Validity in interpretation Техт. / E. D. J. Hirsch. -N. Haven; L.: Yale UP, 1967. P. 225.

313. Holland, E. On Some Implications of Schizoanalysis Техт. / E. Holland // Strategies. 1994. Vol. 15. № 1. - P. 24-69.

314. Irwin, J. W. The effect of linguistic cohesion on prose comprehension Техт. / J. W. Irwin // Journal of Reading Behavior. 1980. - V. 12, №1.-P. 13-57.

315. Iser, W. The reality of fiction A functionalist approach to literature Техт. / W. Iser // New Literary History, 1975. V. 7. №1. - P. 14-67.

316. Jackendoff, R. Semantics and Cognition Техт. / R. Jackendoff. -Cambridge: Cambridge Univ. press, 1986. 425 p.

317. Jackendoff, R. Languages of the Mind TexT. / R. Jackendoff // Essays on Mental Representation // Cambridge (Mass.): The MIT Press, 1992. -352 p.

318. Jackendoff, R. X Bar semantics TexT. / R. Jackendoff // Semantics and Lexicon. - Cambridge: Dordrecht, 1993. - 381 p.

319. Johnson-Laird, P. N. Towards a cognitive science of language, inference and consciousness TexT. / P. N. Johnson-Laird. Cambridge UP, 1983. - 314 p.

320. Kamp, T. A. Two theories about adjectives TexT. / T. A. Kamp // Formal semantics of natural language. London: Cambridge Univ. Press, 1962. -P. 125 -155.

321. Keller, R. A theory of linguistic signs TexT. / R. Keller // Transí, by K. Duenwald. Oxford UP, 1998. - P. 5-72.

322. Kintsch, W. & van Dijk, T. Toward a model of text comprehension and production TexT. / W. Kintsch, T. van Dijk // Psychological Review, 1978. -№ 85. P. 363-394.

323. Lubbock, J. The beauties of the Nature and the Wonders of the World We Live in TexT. / J. Lubbock. Leipzig, 1883. - P. 12-65.

324. Maturana, H. The biology of language TexT. / H. Maturana // G. A. Miller and E. Lenneberg (Eds.), The Biology and Psychology of Language, Plenum Press. New York, 1978. - 234 p.

325. Maturana, H. Autopoiesis and Cognition TexT. / H. Maturana and F. Varela // Editorial universitaria, Santiago de Chile. Reprinted in: Autopoiesis and Cognition, Boston Studies in the Phil. Of Science, D. Reidel. Boston, 1980. - P. 12-91.

326. Minsky, M. Framework for Representing Knowledge TexT. / M. Minsky // Winston P. H. (ed.) The Psychology of Computer Vision. New York: McGraw-Hill, 1975, - P. 23-40.

327. Minsky, M. A framework for representing knowledge TexT. / M. Minsky // D. Metzing ed. Frame conceptions and text understanding. B.; N.Y.: Gruyter, 1980. - P. 1-25.

328. Moreno, A., Merelo, J. J., Etxeberria, A. Perception, adaption and learning TexT. / A. Moreno, J. J. Merelo, A. Etxeberria // B. McMullin, N. Murphy (eds.). Autopoiesis and perception: A workshop with ESPRIT BRA 3352. Dublin, 1992.-P. 65-70.

329. Nida, E. A. Rhetoric and style: A taxonomy of structures and function TexT. / E. A. Nida // Language Sciences, 1984. V.6. № 2. - P. 14-78.

330. Nelson, K. Event Knowledge Structure and Function in Development. Hillsdale TexT. / K. Nelson. New Jersey 1.: Lawrence Erlbaum Associates, Publishers, 1986. - 229 p.

331. Olsen, S. H. The structure of literary understanding TexT. / S. H. Olsen. Cambridge, 1978.-421 p.

332. Peirce, C. S. Elements of logic TexT. / C. S. Peirce // Collected papers of Charles Sanders Peirce. Cambridge, MA: The Belknap Press of Harvard University Press, 1960. Vol.2

333. Porzig, W. Leistung der Abatrarta in der spräche TexT. / W. Porzig // Blatter fur dentsche Philosophie. Berlin, 1930. Vol.4. - P. 25 - 89.

334. Pottier, B. Pensee et cognition TexT. / B. Pottier // Faits de langue. Motivation et iconicite. Paris: Presses Universitaires de France, 1993. - №1. - P. 99-103.

335. Quine, W. Discussions TexT. / W. Quine // Synthese. 1974. Vol. 27.-217 p.

336. Quine, W. The Roots of Reference TexT. / W. Quine. Paris: La Salle, 1973.-351 p.

337. Rheinberger, H. -J. Experiment, Difference and Writing TexT. / H. -J. Rheinberger // Studies in the History and Philosophy of Science. 1992. Vol. 23. -№2. P. 305—331.

338. Ryder, M. E. Ordered Chaos: The Interpretation of English Noun-Noun Compounds TexT. / M. E. Ryder. Berkeley: Academic Press, 1994. - 4491. P

339. Schank, R. C, Abelson, R. P. Scripts, Plans, Goals and Understanding TexT. Hillsdale, N J: Erlbaum, 1977. - 213 p.

340. Schank, R, Kass, A. Knowledge Representation in People and Machines // Meaning and Mental Representation. Edit, by Eco U, Santambrogio M, Violi P. Bloomington: Indiana University Press, 1988. - P. 181-200.

341. Seuren, P. Western Linguistics. A Historical Introduction TexT. / P. Seuren // Blackwell Publishers Oxford, UK. (reviewed by Laura and Radu Daniliuc), 1998.-570 p.

342. Sinclair, J. Some implications of discourse analysis for comprehension TexT. / J. Sinclair // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior. 1980. V.4. - № 4. - P. 21-62.

343. Sowa, J. F. Lexical structures and conceptual structures TexT. / J. F. Sowa // Semantics and the Lexicon. Dordrecht: Penguin, 1993. - P. 48 - 123.

344. Spinadel, V. W. La familia de mimeros meölicos en Diseco TexT. / V. W. Spinadel // Primer Seminario Nacional de Giöfica Digital, Sesiyn de Morfologna y Matemßrica, FADU, UBA, 11-13 Junio de 1997. Volumen II. ISBN 950-25-0424-9 [in Spanish].

345. Spinadel, V. W. From the Golden Mean to Chaos Техт. / V. W. Spinadel. Editorial Nueva Librema, Buenos Aires, Argentina, ISBN 950-43-93291, 1998, second edition. Nobuko, 2004. - 421 p.

346. Stierle, K. The reading of fictional texts Техт. / К. Stierle // The Reader in the Text. Princeton, 1980. - P. 21-89.

347. Thagard, P. Mind Техт. / P. Thagard // Introduction to Cognitive Science. Cambridgge (Mass.): MIT, 1996. - P. 4-6.

348. Varela, F. Describing the logic of the living: The adequacy and limitation of the idea of autopoiesis" Техт. / F. Varela // Autopoiesis: A Theory of Living Organisation. North Holland, New York, 1981. - P. 36-48.

349. Varela, F. J. Autopoiesis and a biology of intentionality Техт. / F. J. Varela // B. McMullin, N. Murphy (eds.). Autopoiesis and perception: A workshop with ESPRIT BRA 3352. Dublin, 1992. - P. 4-14.

350. Wellek, R., Warren, R. P. Theory of literature Text. / R. Wellek, R. P. Warren. New York, 1947. - P. 190-278.

351. Список источников материала, использованного для текстового анализа и интерпретации в процессе психолингвистического эксперимента

352. Авилова, А. М. Пышная жизнь Электронный ресурс. / А. М. Авилова. URL: http://biblioteka.cc/forum/32-hudozhestvennaja-literatura (дата обращения: 21.10.2006)

353. Бахметьев, В. М. Люди и вещи Электронный ресурс. / В. М. Бахметьев. URL: http://biblioteka.cc/forum/32-hudozhestvennaja-literatura (дата обращения: 21.10.2006)

354. Буданцев, С. Ф. Мятеж Электронный ресурс. / С. Ф. Буданцев. URL: http://biblioteka.ee/fomm/32-hudozhestvennaja-literatura (дата обращения: 21.10.2006)

355. Богораз, В. Г. У входа вновый свет Текст. / В. Г. Богораз. -М, 2007.-456 с.

356. Васильев, Б. Л. А зори здесь тихие Текст. / Б. Л. Васильев. -Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1984. 112 с.

357. Горбатов, Б. Л. Дружба / Б. Л. Горбатов // Присяга. Повести. Очерки. Дневники // Сост., предисл. и примеч. A.B. Ионова. Донецк, 1962. -381 с.

358. Достоевский, Ф. М. Подросток Текст. / Ф. М. Достоевский // Повести. М., 1986. - 321 с.

359. Достоевский, Ф. М. Преступление и наказание Текст. / Ф. М. Достоевский. М., 1988. - 460 с.

360. Казакевич, Э. Г. Весна на Одере Текст. / Э. Г. Казакевич // Весна на Одере: Роман; Повести. М.: Художественная литература, 1988. -543 с.

361. Казакевич, Э. Г. Звезда Текст. / Э. Г. Казакевич // Весна на Одере: Роман; Повести/ Худож. И. Бруни. М.: Художественная литература, 1988.-543 с.

362. Казакевич, Э. Г. Двое в степи Текст. / Э. Г. Казакевич // Весна на Одере: Роман; Повести. М.: Художественная литература, 1988. - 543 с.

363. Касаткин, И. М. Чудо Электронный ресурс. / И. М. Касаткин. URL: http://az.lib.ru/k/kasatkiim (дата обращения: 12.10.2006)

364. Короленко, В. Ґ. Чудная Текст. / В. Г. Короленко//Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1983. - 352 с.

365. Короленко, В. Г. Соколинец Текст. / В. Г. Короленко // Повести и рассказы. -М.: Художественная литература, 1983. 352 с.

366. Короленко, В. Г. Марусина заимка Текст. / В. Г. Короленко //

367. Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1983. - 352 с.338

368. Короленко, В. Г. Федор Бесприютный Текст. / В. Г. Короленко // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1983. -352 с.

369. Куприн, А. И. Ночная фиалка Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

370. Куприн, А. И. Дознание Текст. / А.И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335с.

371. Куприн, А.И. Блаженный Текст. / А.И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

372. Куприн, А. И. С улицы Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

373. Куприн, А. И. Черный туман Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

374. Куприн, А. И. Штабс-капитан Рыбников Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

375. Куприн, А. И. Хорошее общество Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

376. Куприн, А. И. Листригоны Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

377. Куприн, А. И. Храбрые беглецы Текст. / А. И. Куприн // Повести и рассказы. М.: Художественная литература, 1984. - 335 с.

378. Ланина, A.C. Судьбы скрещенья Электронный ресурс. / A.C. Ланина. URL: http://biblioteka.cc/forum/32-hudozhestvennaja-Hteratura (дата обращения: 12.09.2006)

379. Лесков, Н. С. Несмертельный Голован Текст. / Н. С. Лесков // Повести и рассказы. М.: Детская литература, 1982. - 366 с.

380. Лермонтов, М. Ю. Герой нашего времени Текст. / М. Ю. Лермонтов // Повести и рассказы. М., 1984. - 324 с.

381. Лидин, В. Г. Звенит золотая пшеница Электронный ресурс. / В. Г. Лидин. URL: http://biblioteka.ee/fomm/32-hudozhestvennaja-literatura (дата обращения: 12.09.2006)

382. Романов, П. С. Русь Текст. / П. С. Романов // Советский рассказ 20-30-х гг. М.: Художественная литература, 1983. - 511 с.

383. Романов, П. С. Голубое платье Текст. / П. С. Романов// Советский рассказ 20-30-х гг. М.: Художественная литература, 1983. -511 с.

384. Соболь, А. М. Обломки Электронный ресурс. / А. М. Соболь. URL: http://www.biblioteka.freepress.ru/kolesuha.htm (дата обращения: 12.09.2006)

385. Симонов, К. М. Живые и мертвые Текст. / К. М. Симонов // Живые и мертвые: Роман в 3-х кн. -М.: Просвещение, 1982. 1810 с.

386. Толстой, Л. Н. После бала Текст. / Л. Н. Толстой // Повести и рассказы. Л.: Художественная литература, 1983. - 288 с.

387. Толстой, Л. Н. Отец Сергий Текст. / Л. Н. Толстой/ Повести и рассказы. Л.: Художественная литература, 1983. - 288 с.

388. Толстой, Л. Н. Холстомер Текст. / Л. Н. Толстой // Повести и рассказы. Л.: Художественная литература, 1983. - 288 с.

389. Фадеев, А. А. Таежная болезнь Текст. / А. А. Фадеев// Советский рассказ 20-30-х гг. М.: Художественная литература, 1983. -511 с.

390. Федин, К. А. Тишина Текст. / К. А. Федин// Советский рассказ 20-30-х гг. М.: Художественная литература, 1983. - 511 с.

391. Чулков, Г. И. Северный крест Текст. / Г. И. Чулков. М., 2007. - 567 с.

392. Шагинян, М. С. Агитвагон Электронный ресурс. / М. С. Шагинян. URL: http://tululu.ru/b62174 (дата обращения: 12.09.2006)

393. Шолохов, М. А. Они сражались за Родину Текст. / М. А.

394. Шолохов. М.: Художественная литература, 1984.- 286 с.340

395. Шолохов, M. А. Судьба человека Текст. / М. А. Шолохов // Из ранних рассказов. М.: Современник, 1987. - 188 с.

396. Шолохов, М. А. Родинка Текст. / М. А. Шолохов// Из ранних рассказов. -М.: Современник, 1987. 188 с.

397. Шолохов, М. А. Двухмужняя Текст. / М. А. Шолохов // Из ранних рассказов. -М.: Современник, 1987. 188 с.

398. Шолохов, М. А. Чужая кровь Текст. / М. А. Шолохов// Из ранних рассказов. М.: Современник, 1987. - 188 с.

399. Шолохов, М. А. Поднятая целина Текст. / М. А. Шолохов. -М.: Современник, 1987.-348 с.

400. Twain, M. The Adventures of Huckleberry Finn Text. / M. Twain. Penguin Books Ltd., 1994 r. - 288 p. ISBN 978-0-14062-318-5