автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Когнитивная природа адыгских сказочных текстов как способ выражения ментальности народа

Полный текст автореферата диссертации по теме "Когнитивная природа адыгских сказочных текстов как способ выражения ментальности народа"

005537576

На правах рукописи

ХАВДОК АСЕТ НУРБИЕВНА

КОГНИТИВНАЯ ПРИРОДА АДЫГСКИХ СКАЗОЧНЫХ ТЕКСТОВ КАК СПОСОБ ВЫРАЖЕНИЯ МЕНТАЛЬНОСТИ НАРОДА

10.02.19 — Теория языка

7 НОЯ 2013

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Майкоп — 2013

005537576

Работа выполнена на кафедре общего языкознания в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Адыгейский государственный университет»

Научный

руководитель: доктор филологических наук, профессор Ахидясакова Марьет Пшимафовна

Официальные

оппоненты: Хутыз Ирина Павловна,

доктор филологических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет» / кафедра прикладной лингвистики и новых информационных технологий / заведующий кафедрой

Унарокова Раиса Батмирзовна,

доктор филологических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» / кафедра истории и культуры адыгов / заведующий кафедрой

Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН

Защита состоится 25 ноября 2013 года в 9.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.001.09 по филологическим наукам при ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» по адресу: 385000, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Первомайская, 208, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. Д.А. Ашхамафа ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет» по адресу: 385000, Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Пионерская, 260.

Автореферат разослан «Д6 » ОК~Г$ 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук,

доцент А.Ю. Баранова

Ведущая организация:

35М-

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертационная работа выполнена в русле линг-вокогнитивистики и посвящена изучению когнитивной природы адыгских сказочных текстов, отражающих ментальность народа.

Сказочные тексты относятся к воспроизводимым языковым структурам и составляют базисный пласт культуры народа. Они являются средоточием не только нравственных ценностей, но й семантически насыщенных лексических, фразеологических и паремиче-ских единиц. Анализ сказочных текстов позволяет глубже понять образный характер языка народа, своеобразие его языкового сознания и специфику мышления.

Язык — одно из средств выражения национальной культуры, в котором закрепляются ментальные особенности народа. В соответствии с этим специфика сказочных текстов представляет собой особую ментальную призму, сквозь которую транслируются такие фрагменты ментальности народа, как мировосприятие, мировиде-ние, нравственно-этические нормы, традиции и каноны поведения, сложившиеся в данном лингвокультурном обществе.

Изучением сказочных текстов как неотъемлемой части культурного наследия народа занимается ряд наук: лингвистика, фольклористика, литературоведение, культурология, этнография и др. Эти тексты исследуются с различных точек зрения следующими лингвистическими дисциплинами: этнолингвистикой и когнитивной лингвистикой, лингвофольклористикой, лингвокультурологией.

Следует отметить; что адыги (адыгейцы, кабардинцы и черкесы) на протяжении многих столетий имеют фактически один язык, а также общую историческую судьбу и культуру. В период единства адыгского народа многовековое историко-культурное развитие способствовало формированию общего устного народного творчества, так появились и сказочные тексты, которые являются важным компонентом культурного наследия адыгов.

Требует своего обоснования термин «адыгский язык», использованный в настоящей работе. Вслед за Б.М. Берсировым, считаем, что «адыгский язык состоит из двух наречий — верхнеадыгского и нижнеадыгского», причем, «экстралингвистические и интралинг-вистические факторы свидетельствуют о том, что адыги являются одним народом со своим общенациональным языком» [Берсиров 2011: 10].

Исходя из этого, в диссертационном исследовании анализируемые тексты будем рассматривать как «адыгские сказочные тексты», поскольку основа сказок — сюжеты, герои, обычаи, нравственно-этические ценности, языковые средства — у всех адыгских сказок одна и та же, что подтверждается исследованным фактическим материалом.

В сознании народа фиксируются осмысленные им явления окружающей действительности, поэтому в данной работе язык выступает как средство доступа к сознанию его носителей. Следует

отметить, что проблема языковой реализации нравственно-этических норм адыгов остается недостаточно изученной и представляет собой научный интерес.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью рассмотрения языкового пространства сказочных текстов, в которых проявляются особенности ментальности народа в языке. В современной лингвистике представляется целесообразным лингвокогнитивное исследование имплицитности адыгских сказочных текстов, которые репрезентируют ментальность и национальную картину мира адыгского народа. Особенности вербализации нравственно-этических ценностей народа в языковом пространстве адыгских сказочных текстов до сих пор не подвергались комплексному анализу, что также является актуальным для современной лингвистики.

Изучение лингвистических особенностей текстов, в том числе и сказочных, получило свое отражение в многочисленных исследованиях таких лингвистов-классиков, как М.М. Бахтин (1979), В.В. Виноградов (1978), A.A. Потебня (1976), В.Я. Пропп (1986), Н. Рошияну (1974) и др., а также в работах современных ученых: Ш.Х. Хута (1971, 1987, 2003), А.И. Алиевой (1986), А.Т. Хроленко (1992), Т.В. Зуевой (1993), Ян Ке (1995), Р.Б. Унароковой (1998), М.Ф. Бухурова (2002), Ж.Г. Тхамоковой (2005), A.B. Бакановой (2006), О-В. Волощенко (2006), O.A. Плаховой (2007), Е.И. Алещен-ко (2008), О.И. Зворыгиной (2009) и др.

Объектом исследования является языковое пространство адыгских сказочных текстов.

Предметом исследования выступают языковые единицы, выражающие своеобразие ментальности адыгов в сказочных текстах.

Цель данной работы заключается в выявлении в адыгских сказочных текстах механизмов отражения глубинных смыслов нравственно-этических норм адыгского мира, формирующих ментальность носителей данного языка.

В диссертации поставлены следующие исследовательские задачи:

1) изучить существующие научные подходы к определению понятий «языковое сознание» и «языковая картина мира» и охарактеризовать их лингвокогнитивные парадигмы;

2) описать имплицитный характер адыгских сказочных текстов;

3) выявить основные нравственно-этические ценности адыгского народа, репрезентирующиеся в языковом пространстве сказочных текстов;

4) проанализировать способы и средства вербализации ментальности народа в адыгских сказочных текстах.

Гипотеза исследования состоит в том, что ментальные особенности адыгского народа могут быть выявлены посредством экспликации глубинных смыслов адыгских сказочных текстов.

Материалом исследования послужили фрагменты, извлеченные из адыгейских и кабардинских сказочных текстов, опубликованных под редакцией Ш.Х. Хута, Т.М. Керашева, A.M. Гадагатля,

Ю.И. Тлюстена и Ж.Х. Тхамоковой. Объем выборки составляет более 2367 контекстов.

Эмпирический материал был переведен автором диссертационного исследования под руководством консультанта-кавказолога проф. А.Н. Абрегова.

Теоретическая база. Научные1 положения работы опираются на идеи и концепции отечественных и зарубежных лингвистов, представленные в исследованиях по общему языкознанию и философии культуры (В. Гумбольдта, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Э. Сепира, Ф. де Соссюра и др.); проблемам когнитивной лингвистики (Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, М.П. Ахид-жаковой, В.З. Демьянкова, Е.С. Кубряковой, З.Д. Поповой, В.И. Постоваловой, И.В. Приваловой, И.А. Стернина и др.); лингво-культурологии (З.Х. Бижевой, Е.М. Верещагина, С.Г. Воркачева, В.И. Карасика, В.В. Колесова, В.Г. Костомарова, В.А. Масловой, В.Н. Телии и др.); психолингвистики (Е.И. Горошко, A.A. Залев-ской, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурии, Е.Ф. Тарасова, Н.В. Уфимце-вой, Т.Н. Ушаковой и др.); лингвистики текста (И.В. Арнольд, И.Р. Гальперина, Н.П. Пешковой и др.); адыгского языка и культуры (Б.Х. Бгажнокова, Б.М. Берсирова, З.У. Блягоза, Ю.А. Тхаркахо и др.).

Методы исследования обусловлены спецификой языкового материала и поставленными задачами. В качестве основных использованы следующие методы: метод сплошной выборки языковых единиц, контекстный, семантический, текстологический и лингво-культурологический, а также описательно-аналитический и интерпретационный.

Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что предпринимается попытка лингвокогнитивного анализа механизмов экспликации ментальности адыгов в языковом пространстве. В настоящей работе впервые дается комплексный анализ когнитивных парадигм ментальных единиц языка, выступающих доминантными в адыгских сказочных текстах. Также впервые проводится анализ средств и способов выражения системы нравственно-этических ценностей носителей языка, которые вербализуются в сказочных текстах как фрагмент языковой картины мира адыгов и способствуют углублению и расширению представлений о языковых особенностях адыгской лингвокультуры.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что оно вносит определенный вклад в разработку проблемы соотношения, взаимосвязи, взаимообусловленности языка и ментальности в современной лингвистике в общем, а также в когнитивной лингвистике, лингвокультурологии и этнолингвистике, в частности; уточняет некоторые лингвистические термины и категории: «языковое сознание», «языковая картина мира», «импли-цитность», «языковое пространство», «человеческий фактор», «мен-тальность», «ментальные фраземы» и др.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что проанализированный материал и результаты данного исследования могут быть использованы в преподавании теоретических курсов по общему языкознанию, лексикологии и лингвистике текста, спецкурсов по этнолингвистике и лингвокультурологии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Главным источником информации о языковом сознании народа в когнитивной лингвистике являются ментальные проявления, зафиксированные в языковом пространстве сказочных текстов. Система нравственно-этических ценностей носителей языка вербализуется в сказочных текстах как фрагмент языковой картины мира адыгов.

2. Когнитивная природа сказочных текстов характеризуется особой организацией языкового пространства, обусловленной имплицитной информацией. Посредством экспликации глубинных смыслов тайных языков декодируются ментальные особенности адыгского народа.

3. Национальное своеобразие языкового пространства сказочных текстов заключается в семантическом наполнении каждой лексемы, в основе которой лежит своеобразие образного мышления народа. Некоторые нравственно-этические ценности являются общенациональными и находят свое отражение в сказочных текстах, другие же обусловлены ментальными особенностями народа и могут быть рассмотрены как специфичные.

4. В лингвистической парадигме значимыми представляются ментальные фраземы, ментальные лексемы, ментальные культуре-мы и ментальные мифологемы, выступающие доминантными специфическими единицами выражения ментальности адыгского народа, которые функционируют преимущественно в сказочных текстах на лексико-семантическом и фразеологическом уровнях.

5. В лингвистической науке ментальные особенности народа в адыгских сказочных текстах репрезентируются такими средствами языка, как эпитеты, гиперболы, метафоры, сравнения, олицетворения, фразеологизмы, паремии и традиционные языковые формулы.

Апробация работы. Основные положения работы и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры общего языкознания Адыгейского государственного университета, были изложены в докладах на Международных и Всероссийских научных конференциях (Майкоп, 2011, 2012; Махачкала 2011, 2013; Екатеринбург 2012).

По материалам диссертационного исследования опубликовано десять научных статей, включая четыре публикации в журналах, рекомендованных списком ВАК РФ.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка, Списка словарей и справочных изданий, а также Списка источников фактического материала.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются объект, предмет и материал исследования, методологическая база и методы исследования, ставятся цель и основные задачи, раскрываются теоретическая и практическая значимость диссертации, формулируются новизна и основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации и структуре работы.

В первой главе «Особенности взаимодействия понятий «язык» и «сознание» в современном языкознании» освещаются основные научные подходы к интерпретации феномена «языковое сознание», раскрываются особенности репрезентации в сказочных текстах адыгской языковой картины мира, анализируются имплицитные возможности адыгского языка, отражающие ментальность народа в сказочных текстах.

Во второй половине XX века в рамках антропоцентрического направления возникла когнитивная лингвистика, позволяющая объяснить функционирование языковых единиц с точки зрения ментальных процессов. Объектом когнитивной лингвистики является язык как механизм познания, а предметом — человеческая когниция, понимаемая как взаимодействие систем восприятия, представления и продуцирования информации в слове [Кубрякова; 2004: 6].

Различные аспекты когнитивистики исследуются в работах таких лингвистов, как Е.С. Кубрякова (1988, 1994, 1999, 2001, 2003, 2004), A.A. Залевская (1988, 1999, 2003), В.И. Постовалова (1988), В.З. Демьянков (1994, 1997), Ю.Д. Апресян (1995), Н.В. Уфимце-ва (1996, 2003), Н.Д. Арутюнова (1999, 2000), Е.Ф. Тарасов (1999, 2000), Т.Н. Ушакова (2000, 2003), И.В. Привалова (2005), Н.Ф. Але-фиренко (2005, 2006), З.Д. Попова, И.А. Стернин (2003, 2007) и др.

Проблема репрезентации когнитивных и лингвоментальных особенностей личности и народа является одной из наиболее культурно значимых и перспективных. Это объясняется интересом ученых к способам оязычивания «человеческого фактора», желанием исследовать взаимодействие и взаимовлияние человека и языка. Представляется, что «человеческий фактор» обладает определенной совокупностью способностей вербального поведения, обусловливающей создание им речевых произведений, и обнаруживается в текстах через проявление им индивидуальных языковых особенностей и скрытой, либо явной оценочности суждения. Исходя из этого, анализ ментальных проявлений, зафиксированных в языковых единицах, считаем главным источником информации об особенностях сознания носителей того или иного языка.

Отметим, что одним из первых термин «языковое сознание» употребил В. Гумбольдт (1984, 1985), его философия языка оказала сильное влияние на изучение проблемы «языка и сознания» в целом. Различные аспекты языкового сознания также исследуются

в работах A.A. Потебни (1976), Э. Сепира (1993), A.A. Залевской (1988, 1999, 2003), A.A. Леонтьева (1993, 1997), Е.С. Кубряко-вой (1994, 1999), Н.В. Уфимцевой (1996, 2003), JI.P. Аносовой (1998), Е.Ф. Тарасова (1999, 2000), Т.Н. Ушаковой (2000, 2003), Е.И. Горошко (2001), З.Д. Поповой, И.А. Стернина (2003, 2007), С.Г. Незговоровой (2004), Т.А. Толмачевой (2004), Б.Н. Псеуновой (2005), М.П. Киселевой (2009) и др.

Соглашаясь с мнением Т.А. Толмачевой в том, что реализация языкового сознания в речевом поведении определяется «коммуникативной ситуацией, языковым и культурным статусом, социальной принадлежностью, мировоззрением и так далее» [Толмачева 2004: 47], можно заключить, что формирование и совершенствование языкового сознания человека происходит на протяжении всей его жизни по мере освоения языка, пополнения знаний о языковых нормах, расширения словарного запаса и улучшения коммуникативных навыков. Исходя из вышесказанного, считаем, что языковое сознание можно рассматривать как отражение особой языковой структуры в сознании носителей языка, проявляющейся в умении выражать определенные мысли с помощью языковых средств.

В последнее время лингвистика, изучая различные стороны языка, все чаще обращается к культурному наследию как к материалу, помогающему более глубоко проникнуть в суть языковых явлений. В этой связи для раскрытия особенностей языкового сознания народа целесообразно исследовать тексты. Именно тексты эксплицируют заложенную в языковых знаках систему нравственных ценностей, соответствующих ментальности народа, и соотносятся с национальной картиной мира.

В данной работе язык выступает как средство доступа к сознанию народа. Но для того чтобы анализировать определенный текст, необходимо знание не только языка, на котором он написан, но и непосредственного содержания, наполненного образами национального сознания.

Выясняя взаимосвязь и взаимовлияние мировосприятия и языка, в качестве объекта исследования берем именно сказочные тексты, так как они выразительно передают нравственно-этические ценности народа, и в них «больше сохранилась внутренняя форма языка, а значит, и его самобытность» [Бижева 2000: 4]. Язык сказочных текстов обладает такими признаками, как коллективность творческого процесса, устность бытования, вариативность, традиционность кодовой системы, поэтому сказочные тексты представляют собой уникальную сферу существования языка, наиболее ярко выражающую ментальные особенности народа.

Отражение языковой картины мира народа — одна из особенностей языка сказочных текстов. Под языковой картиной мира понимаем интерпретированную и вербализованную часть действительности, отраженную в языковых знаках. В соответствии с этим адыгскую языковую картину мира можно рассматривать как систему

мировидения народа, преломленную и отраженную в языке носителей с помощью языковых средств. Изучение языковой репрезентации адыгской картины мира позволяет более глубоко осмыслить специфику мышления адыгского народа.

Как отмечает Ю.Д. Апресян, в лингвистической науке обозначились две основные тенденции в изучении языковой картины мира. «Во-первых, исследуются отдельные, характерные для данного языка концепты... Это, прежде всего, «стереотипы» языкового и более широкого культурного сознания... Во-вторых, ведется поиск и реконструкция присущего языку взгляда на мир» [Апресян 1995: 38]. Считаем наиболее предпочтительным второе направление поиска, которое позволяет воссоздать представления о действительности, отраженные в адыгских сказочных текстах в виде специфических языковых единиц и их значений. Интерес представляют именно те адыгские сказочные тексты, которые являются репрезентантами ментальности народа и язык которых способен передавать адыгское самосознание.

Сказочные тексты являются частью языкового пространства, в котором происходит реализация речевых форм существования различных языковых единиц в языковом сознании народа. Анализ адыгских сказочных текстов дает возможность судить о языковом сознании адыгов. Необходимо сказать, что это имплицитная информация, которая закодирована в языковых знаках, и ее толкование требует не только владения языком данного народа, но также знания и понимания глубокого смысла контекста, скрытого за внешним, лексическим пластом. В связи с этим имплицит-ность становится одной из важнейших категорий текста.

В современной лингвистике проблема имплицитности текста привлекает внимание ученых. Так, в российском языкознании исследование текстовой импликации представлено в работах

A.Г. Колядко (1980), И.Р. Гальперина (1981), И.В. Арнольд (1982), А.П. Старковой (1983), A.A. Залевской (1988, 1999, 2003), Г.Г. Молчановой (1988), М.В. Никитина (1988), М.Ю. Федосюка (1988), JI.B. Лисоченко (1992), Е.С. Кубряковой (1994, 2001, 2004),

B.З. Демьянкова (1994), В.А. Звегинцева (2001), A.B. Кашичкина (2003), Н.П. Пешковой (2002, 2007), З.Д. Поповой, И.А. Стернина (2003, 2007), Н.В. Анохиной (2010) и др.

Изучение специальной литературы, посвященной категории имплицитности, подтверждает, что имплицитность — это скрытый, подразумеваемый смысл высказывания, не выраженный в тексте языковыми средствами, но извлекаемый из эксплицитно выраженных элементов в результате взаимодействия с фоновыми знаниями реципиента, контекстом и ситуацией речи. Имплицитная информация влияет на процесс интерпретации текста, выступая в роли источника его многозначности. Смысловые компоненты, присутствующие во внутренней структуре высказывания и являющиеся неотъемлемыми элементами его глубинной сущности — подтекста, оказываются не выраженными во внешней структуре.

В лингвистике подтекст рассматривается как разновидность имплицитного содержания. В представленной работе под подтекстом понимается скрытый смысл, обусловленный замыслом автора и раскрывающийся с помощью содержащихся в тексте языковых средств.

Следует подчеркнуть, что в контексте данного исследования две разновидности имплицитности — подтекст и в равной мере скрытый смысл — могут являться маркерами отражения языкового сознания адыгов, а также формирующим началом ментальности адыгского языкового пространства.

Наличие скрытых смыслов в адыгских сказочных текстах объясняется особенностями их структуры, ибо смысловая неопределенность способствует расширению границ интерпретации текста. Исследуемые тексты обладают особой организацией языкового пространства, обусловливающей существование имплицитной информации, посредством вскрытия которой декодируется система ценностей и ментальные особенности народа. Так, неотъемлемым элементом традиционной культуры общения адыгского народа является тай-норечие, исследованием которого занимались такие ученые, как Б.Х. Бгажноков (1977), Р.Б. Унарокова (1998), Ю.А. Тхаркахо (2003). По мнению Ю.А. Тхаркахо, разновидностями тайноречия адыгов являлись: 1) мэзч1эгъыбзэ — лесной язык или шэк1уабзэ — охотничий язык, 2) оркъыбзэ — язык дворян и 3) хъорыбзэ — язык сватовства. Все эти разновидности объединяются родовым понятием ч1эгъч1элъыбзэ — иносказательный язык [Тхаркахо 2003: 277].

Проведенное исследование языкового материала показывает, что ч1эгъч1элъыбзэ, как и подтекст, способен выступать транслятором импликации, совпадающим со скрытым смыслом адыгских сказочных текстов.

Считаем необходимым отметить, что в современной лингвистике существуют разные точки зрения на термины адыгский язык (языки) и адыгейский. Адыгскими называются родственные языки, входящие в абхазо-адыгскую группу кавказской семьи языков, которую можно изобразить следующей схемой:

абхазский абазинский убыхский адыгейский кабардино-черкесский

Все адыговеды признают, что носители адыгских языков составляют один народ — адыгский. Требует пояснения термин «адыгский», в который вкладывается разное смысловое содержание. Традиционно термин «адыгский» понимается как общее понятие, имеющее отношение к адыгейскому и кабардино-черкесскому

Абхазо-адыгская группа языков

языкам. Однако высказана и другая точка зрения, согласно которой существует общий адыгский язык, имеющий две разновидности (верхнеадыгское и нижнеадыгское наречия). Как пишет Б.М. Берсиров, на это указывают следующие экстралингвиетиче-ские факторы: самоидентификация народа как адыгэ* и своего-языка как адыгабзэ; общие традиции и нравственные ценности (адыгэ хабзэ, адыгагъэ), регулирующие общественную,-семейную-жизнь и поведение отдельных членов социума; взаимопонятность субъэт-носов. Также единство языка адыгского народа доказывается рядом интралингвистических факторов: лексическим (при сравнении базовых ста слов двух адыгских наречий степень совпадения составляет свыше 90%, что говорит о близости диалектов); грамматическим (морфология сравниваемых двух систем практически идентична); фонетико-фонологическим (различия в области звукового состава у двух наречий имеются, однако звуковые соответствия между ними настолько регулярны, что это не препятствует взаимопониманию субъэтносов). Таким образом, «...сравниваемые идиомы не проявляют сколько-нибудь существенных системных различий» [Берсиров 2011: 10], что свидетельствует об общности языка адыгского народа. В соответствии с этим в данном исследовании используем термин адыгский язык, который подчеркивает единство адыгского народа и общность языкового сознания, что подтверждается эмпирическим материалом адыгейских и кабардинских сказочных текстов.

В лингвистической науке современные ученые (Б.X. Бгажноков (1977); Р.Б. Унарокова (1998); Ю.А. Тхаркахо (2003) и др.) утверждают, что ч1эгъч1элъ гущы1эхэр — иносказательные слова или выражения использовались адыгами с целью показать свое красноречие, словесную изобретательность, знание выразительных ресурсов адыгского языка. Так, адыгские сказочные тексты характеризуются выразительным богатством и семантической емкостью лексических единиц, которые наиболее ярко и развернуто передают ментальные особенности адыгов. Например:

«... Къак1охэзэ хъадэр къахьэу апэ къифагъэх.

— Ярэби', мы къахъырэр л1агъэ шъу1уа, хьауми псау шъу1уа? — ы1уи к1алэм къы1уагъ.

Л1ыжъым к1алэр ш1оделэ дэдэ хъугъэ...

Хьадэм шъузы1ок1эм ри1ол1агъэу «мы къахьырэр л1агъа, пса-уа?» зыфи1уагъэм къыригъэк1ыгъэр: л1агъэм ц1ыфхэм щыгъу-п1астэ апигъохыщтыгъэмэ, дахэ ари1ощтыгъэмэ, ц[ыфыр мыл1агъэм фэдэу, ащымыгъупшэу агу илъ. Ащ фэдэ дэхэ1уагъэ илы1эмэ, ят1эр тырахъоу, чылзр къызытек1ыжъык1э, игугъу амыш1эу ащэгъупшэжъы» [Хъут 1990: 146-147].

Пер.: «... Когда они шли, встретили людей, несущих покойника.

— Ярэби, тот, кого несут, мертвый или живой? — сказал юноша.

1 Ярэби — восклицание, букв. «О, боже!»

- 11 -

Старик посчитал юношу совершенно глупым...

Когда вы встретили траурное шествие, сказав «тот, кого несут мертвый или живой?», он имел в виду следующее: если умерший встречал людей хлебом-солью, говорил теплые слова, то он останется в сердцах людей, как живой. А если он не делал добра людям, то когда его похоронят, народ уйдет, о нем забудут и не будут вспоминать».

Приведенный фактический материал обнаруживает богатство глубинного подтекста адыгского языка ввиду использования ч1эгъч1элъ гущы1э в форме метафорического выражения мы къахьырэр л1агъэ шъу1уа, хьауми псау шъу1уа — тот, кого несут, мертвый или живой, которое представляет собой разновидность переносного значения. Развертывание данного микротекста позволяет раскрыть систему ценностей, сформировавшуюся в языковом сознании адыгского народа. Так, слово псау — живой применительно к умершему человеку употребляется в данном контексте как семантическая двойственность метафоры, потому что для адыгов важно то, как человек проживает жизнь. Если он жил достойно, исполняя все принципы адыгагъэ — адыгства, то после смерти его ждет вечная жизнь в памяти людей. Если же человек пренебрегал нравственно-этическими нормами своего народа, то его ожидает худшая участь — забвение.

Несомненный интерес представляет также хъорыбзэ — язык сватовства, который применялся адыгами для того, чтобы посторонний слушатель не понял, о чем говорят возлюбленные. В культуре общения адыгского народа сложилась традиция иносказательной формы разговора между юношей и девушкой, отражающая сдержанность чувств как одну из базовых ценностей адыгской ментальности и позволяющая продемонстрировать ум и сообразительность участников диалога. Например:

«Пщы бай горэм ипшъашъэ къэбар къыраригъэхьак1ыгъ «ык1ы1ук1э тыжьынэу, ык1оц1ык1э дышъэу, къутэмэ пфэмыш1ы-жъыщтыр» зил1эужыгъор къэзыш1эрэ к1алэм сыдэк1ощт» ы1уи...

Бэ байхэм яшъаоу пшъашъэм дэжь еол1агъэр, макТэп ра1ол1агъэри, ау зыми тыригъэфэн ылъэк1ыгъэп.

А къэбарыр к1алэ тхъамык1э горэм зэхихыгъэ. Хъорыбзэм къик1ырэр къыш1агъ...

Пшъашъэм иунэ ихьи «Мыщ фэдизэу ц1ыфхэр 1оф зыфыхэ-удзагъэхэр зы чэт к1энк1 ны1эп» ы1уи ри1уагъ... Пшъашъэми тэрэзк1э ыштагъ...» [Хъут 1990: 79].

Пер.: «Дочь одного богатого князя распространила новость: «снаружи серебряное, внутри золотое, если сломается, не починишь». Я выйду замуж за того, кто отгадает, о чем идет речь...

Много сыновей богачей съехалось к девушке, немало было высказано предположений, но никто не смог угадать, что это.

Эту весть услышал один бедный юноша. Он понял, что означает это иносказание...

Войдя в комнату девушки, он сказал: «Ты озадачила людей из-за одного куриного яйца»... Девушка приняла [ответ юноши]...».

Следует отметить, что для более яркого и метафоричного описания загаданного предмета девушка тонко, умело использует языковой потенциал хъорыбзэ и с помощью цветовых эпитетов тыжъын

— серебряный, дышъэ — золотой, которые приобретают в данном контексте новые смысловые оттенки, выделяет в описываемом объекте своеобразные признаки и представляет его с другой стороны. Выполняя эту функцию, эпитеты придают тексту определенную экспрессивную тональность.

Таким образом, проведенный анализ фактического материала показывает, что тайные языки ч1эгъч1элъыбзэ — иносказательный язык и хъорыбзэ — язык сватовства как разновидности имплицитных явлений выступают одним их характерных языковых средств, отражающих ментальность народа в адыгских сказочных текстах.

Во второй главе «Человеческий фактор» в языковом пространстве адыгских сказочных текстов» освещается реализация базовых нравственно-этических ценностей адыгов, зафиксированных в сказочных текстах; проводится анализ лингвоспецифических единиц, отражающих ментальность адыгского народа в языковом пространстве сказочных текстов.

Заслуживает внимания тот факт, что в структуре адыгской ментальности сформировалась внутренне организованная, весьма устойчивая, но гибкая система нравственных принципов, оценок, действий — адыгагъэ — адыгство, основная задача которой поддерживать выработанный за тысячелетия существования народа единый нравственно ориентированный взгляд на жизнь, культурные ценности и разумные способы взаимодействия с окружающими.

Термин адыгство, образованный от самоназвания народа, говорит о том, что это не только морально-нравственный идеал, но и специфическое выражение сознания адыгов. Неслучайно в «Толковом словаре адыгейского языка» A.A. Хатанова и З.И. Керашевой акцентируется внимание «на связях данного понятия с общеадыгским морально-правовым кодексом поведения

— адыгэ хабзэ, с особенностями адыгских нравов — адыгэ шэн» [Хатанов, Керашева i960: 3]. Сравнение генетически связанных однопорядковых понятий адыгагъэ и адыгэ хабзэ позволяет сделать вывод о том, что адыгэ хабзэ — это некий свод моральных и нравственно-этических норм поведения народа, а адыгагъэ — это идеал неукоснительного соблюдения этих норм.

Важно отметить, что все этические системы опираются на базовые моральные принципы, подчиняющие себе весь жизненный уклад народа. Интерес для данного исследования представляет система адыгской этики, в которой выделяется пять таких ведущих моральных констант, выполняющих роль фундаментальных ценностей: цТыфыгъ — человечность, нэмыс — почтительность, напэ — честь, акъыл — разум, л1ыгъэ — мужество (по Б.Х. Вгажнокову).

И вполне закономерно, что «человеческий фактор» как носитель системы указанных нравственно-этических ценностей может выступать транслятором и формирующим началом языкового пространства сказочных текстов.

Адыгство в анализируемых текстах определяется как человечность, сострадание к людям, готовность оказать им помощь. Также немаловажными составляющими адыгской ментальности являются трудолюбие, выдержка, чувство такта.

Понятие нэмыс — почтительность ассоциируется в адыгской ментальности с воспитанностью, деликатностью, хорошими манерами. В адыгском этикете условно обозначены люди, заслуживающие наибольшего уважения и внимания. Прежде всего, это старшие (по возрасту и социальному положению), женщины, гости, родственники, дети. Обращает на себя внимание то, что в адыгских сказочных текстах отражается сложившийся в адыгском обществе многовековой обычай чуткого и внимательного отношения к женщине. Например:

«...1анэхэри рахыжьи купыр шъхьарытТупщы зэхъужьым пщым бысымым аущтэу ри1уагъ:

— Сшынахьык!, лъэгъун ти1эу тыкъэк1уагъ. Мыемык1умэ моу уянэ къытхащи лъэгъунзу ти1зр къэт1ощт.

— Боу дэгъу, боу игъу, — ы1уи янэ дэжь к1уи къыщагъ.

Ныор къызехьэм купыр зэхэтаджи, «т1ыс» а1уи

агъэт1ысыгъ» [Хъут 1987: 50].

Пер.: «...После того, как унесли анэ, люди разошлись и князь обратился к хозяину:

— Младший брат, мы пришли к тебе по делу. Если это удобно, мы бы хотели поговорить о нашем деле в присутствии твоей матери.

— Очень хорошо, очень своевременно, — ответил тот и привел свою мать.

Когда женщина вошла, все встали и посадили ее, сказав «садись».

Данный языковой материал показывает, что женщина занимает привилегированное положение в адыгском обществе. Гости выразили свое почтение матери хозяина, когда позвали ее, чтобы при ней озвучить свою просьбу. Следует также отметить, что вставание — важнейшая часть приветствия, знак особого уважения, — являющееся неотъемлемой частью адыгской ментальности, передается в данном контексте следующей фразой: ныор къызехьэм купыр зэхэтаджи, «т1ыс» а1уи агъэт1ысыгъ — когда женщина вошла, гости встали и посадили ее, сказав «садись».

Понятие напэ [букв.: лицо] в адыгской ментальности определяется как совесть, честь, то есть нравственные качества, предписывающие должное поведение человека в обществе, заставляющие его поступать правильно и предостерегающие от безнравственных поступков.

Следует отметить, что у адыгского народа с древнейших времен лицо рассматривалось в качестве «органа постоянного внутреннего контроля за соблюдением моральных норм» [Бгажноков 1983: 34]. Б.Х. Бгажноков ассоциирует категорию лица с представлениями об этическом страхе шынэ-ук1ытэ — страх-стыд, то есть страхе потерять честь и достоинство.

Адыги издревле были убеждены, что нравственно обоснованный ум является неотъемлемым компонентом адыгства. Лексема акъыл

— разум у адыгов обозначает умственную культуру личности и общества. Считается, что разум руководит нравственным мышлением и поведением, что нарушение норм адыгской этики нецелесообразно. Разумность адыги соотносят с так называемым искусством находиться среди людей — ц1ыф хэтык1э и способностью понимания

— зэхэш1ык1 (по Б.Х. Бгажнокову). Из рассматриваемых текстов видно, что адыгство предполагает умение находить общий язык с окружающими, отталкиваясь от предписаний этикета. Также адыги ценят умение дать точную нравственную оценку в конкретной ситуации, оказывая уважение и проявляя сочувствие к ближним.

В соответствии с адыгским этикетом в понятие мужество включается воинская храбрость, выдержка и сила воли. В адыгских сказочных текстах прослеживается мысль о том, что мужество является неотъемлемым нравственным качеством истинного адыга. Например:

«...— Ат1э иджы, си щ1алэ, уэ л1ыгъэ гуэр зепхьэну уигугъэмэ, къану укъэсхъауэ щ1ыщытари аращ, си къуэш нэхъыжьит1ыр хэ-кум исыр зыгъэшынэ иныжъым гъэру иубыдауэ щ1ыунэ к1ыф1ым щ1егъэл1ыхьри, мис а т,1ур къы1эщ1эбгъэк1ыжыфмэ, абы нэхърэ нэхъ л1ыгъэщ!ап1эф1 уэ бгъуэтынкъым...

— Апхуэдэ 1уэху уи1эмэ, е сыл1энщ, е сыл1ынщ, а уи къуэшитп1ыр абы къы1эщ1эзмыгъэк1ыжауэ си 1эщз згъэтп1ы-лъынкъым! — жи1эри къаным абдеж псалъэ быдэ щитащ» [Тхьэмокъуэ 2008: 181].

Пер.: «...— Теперь, сын мой, если ты намерен совершить мужественный поступок, для этого я взял тебя воспитанником, если ты сможешь освободить двух моих старших братьев, которых взял в плен великан, пугающий жителей страны, ты не нашел бы более высокого испытания мужества....

— Если есть у тебя такое дело, то либо я умру, либо стану мужчиной, я не сложу своего оружия до тех пор, пока не освобожу двух твоих братьев, — сказал воспитанник и дал твердое слово».

Из содержания данного контекста видно, что в адыгском сознании понятие мужество выражается лексемой л1ыгъэ. Адыги с детства обучали искусству наездничества. Смелость, умение управлять конем и владеть оружием считалось важной составляющей мужества. Для адыга было делом чести биться с врагом до конца, не отступая перед трудностями, что подтверждается приводимым

языковым материалом. Храбрых, мужественных людей уважали, обращались к ним с почтением, слагали о них песни и легенды.

Таким образом, анализ практического материала подтверждает, что адыгские сказочные тексты ярко и красочно отражают жизнеустройство народа, раскрывая его самобытную культуру, в которой содержится глубокий философский подтекст.

В современной лингвистике актуальной является тенденция изучения языка как одного из основных способов выражения ментальных особенностей человека. Поэтому закономерно, что базовым понятием в представленной работе является ментальность как совокупность устойчивых интеллектуально-эмоциональных особенностей, социокультурных стереотипов и ценностных установок, которыми располагает сознание и которые являются основой мыслительных и поведенческих реакций индивида или общества в целом.

Одним из способов репрезентации мира выступает языковая ментальность. Языковая ментальность, рассматриваемая как этно-специфическая интерпретация мира говорящим коллективом, ле-° жит в основе понятия «языковое сознание», в котором с помощью лексико-фразеологических средств происходит фиксация и вербализация всех жизненных сфер народа. В связи с этим языковую ментальность можно понимать как национальное своеобразие языковых единиц.

Важно отметить, что именно специфические черты народа, сформировавшиеся под воздействием социальных и других условий, определяют его ментальность, которая, в свою очередь, закрепляется-в языке и выражается в семантике знаковых единиц;

В данном исследовании нас интересуют маркированные национальной лексикой лингвокультурные и когнитивные ментальные стереотипы адыгского народа, представленные в сказочных текстах. Вслед за М.П. Ахиджаковой, рассматриваем их как «ментальные фраземы», используемые для отражения глубинного значения нравственно-этических норм адыгов. Под ментальными фраземами понимаем высказывания, передающие специфическое национальное мировидение; устойчивые сочетания, фразы, наделенные большой экспрессией, национальным колоритом и выражающие ментальные особенности народа.

В языковом пространстве адыгских сказочных текстов функционируют ментальные фраземы, передающие особенности сознания адыгов. «...Роль ментальных фразем как единиц, наделенных национально-культурным компонентом семантики и участвующих в создании культурно-фонового потенциала...» [Блягоз, Багироков, Зекох 2012: 63], значительна в силу того, что в них сконцентрирована лингвокогнитивная и культурная информация. Например:

«...Нэгъой нэшъум ыкъо къыгъази пачъыхъэм дэжъ дэхьагъ. Чэщ-мэфищэ ар пачъыхъэм ихъэк1агъ. Чэщ-мэфищэ зыщэсым, сыдигъок1и зэрэхабззу, лъэгъунзу зыуж итымк1э пачъыхьэр къеупч1ыгъ» [Хъут 1989: 213].

Пер.: «...Вернулся сын слепого Нагая и зашел к царю. Трое суток был он гостем царя. По прошествии трех суток, как принято по обычаю, царь спросил у него, по каким делам он едет».

В рассматриваемом текстовом материале представлена ментальная фразема гостеприимства чэщ-мафищэ ар пачъыхъэм ихъэк1агъ. Чэщ-мафищэ зыщэсым, сыдигъок1и зэрэхабзэу, лъэгъунэу зыуж итымк1э пачъыхьэр къеупч1ыгъ — трое суток был он гостем царя. По прошествии трех суток, как принято было по обычаю, царь спросил у него, по каким делам он приехал, характеризующая мен-тальность адыгов. Согласно адыгэ хабзэ, гостя принимали в доме со всеми почестями, три дня и три ночи угощали его, ухаживали за ним, не давали ему скучать и только по прошествии трех суток хозяин мог спросить, куда и с какой целью гость держит путь. Приведенная ментальная фразема примечательна также тем, что в ней показана характерная для адыгского сознания троичность. Таким образом, в данном практическом материале содержится информация о национальном характере, складе мышления, ментальности адыгов, обусловленных образом жизни народа.

Еще одной характерной особенностью языкового сознания адыгов, отраженной в рассматриваемых текстах, является использование ментальных лексем, ментальных культурем и ментальных мифологем, выявляющих своеобразие адыгской ментальности.

Таким образом, при рассмотрении взаимосвязи языка и ментальности понимание специфики языкового кодирования мира позволяет глубже проникнуть в особенности языкового сознания народа. При этом ментальные фраземы можно рассматривать как маркеры отражения ментальности адыгов в сказочных текстах.

В третьей главе «Вербализация средств и способов выражения ментальности адыгов в сказочных текстах» сказочные тексты рассматриваются как важный элемент национально-культурной базы народа, а также выявляются функциональные особенности лексико-семантических, фразеологических, паремических единиц и традиционных языковых формул как средств и способов экспликации ментальности адыгов в различных видах сказочных текстов.

В работе анализируются те виды адыгских сказочных текстов, которые представлены лингвистическими единицами нравственно-этического содержания. Этим и объясняется круг исследуемого материала — адыгские сказочные тексты волшебного, анималистического, бытового содержания и тексты небылиц.

Следует подчеркнуть, что наличие вымысла в адыгских сказочных текстах не отрицает их связи с действительностью. Отражая реальную жизнь, они подвергаются языковой кодификации для того, чтобы передать быт народа, его обычаи и этикет. Поэтому анализируемые сказочные тексты обладают большим национально-культурным потенциалом.

Проведенное исследование показывает, что такие экспрессивные лингвистические приемы, как эпитеты, гиперболы, метафоры,

сравнения, являются общими для всех рассматриваемых видов сказочных текстов.

Анализ фактического материала свидетельствует о том, что по формальным признакам эпитеты в адыгских сказочных текстах можно разделить на простые, суффиксальные, сложные и составные. Интересно, что в силу морфологических особенностей адыгского языка некоторые эпитеты не представляют собой отдельной синтаксической единицы, а присоединяются к определяемому слову в результате суффиксации — суффиксальные эпитеты. По частотности употребления в адыгском языковом пространстве можно выделить постоянные, универсальные и единичные эпитеты. По образно-семантическим признакам, вслед за М.Х. Машуковой, выделяем метафорические, гиперболические и символические эпитеты [Машукова 2007].

Неотъемлемой частью образной системы анализируемых текстов также являются гиперболы. Преувеличение используется адыгами для усиления впечатления от какого-либо действия, заострения внимания на выдающихся качествах героя или для подчеркивания фантастичности описываемых событий. Гиперболизуются в адыгских сказочных текстах размеры, способности, сила героя или его коня, свойства живых существ, предметов, явлений.

Языковая ментальность адыгского народа проявляется и в метафоричных наименованиях предметов и явлений реального мира. В глубинном слое метафоры лежат ценности адыгского народа, создающего данный образ. Это позволяет сделать вывод о том, что метафорическое осмысление мира основано на национально-культурном мировосприятии и мироощущении народа.

Проанализируем сказочный контекст, в котором богатство образного потенциала адыгского сознания раскрывается посредством метафоризации. Например:

«...Тыгъэ къыкъок1ыгъом дэжъ аслъан лъфагъэр маш1ор къы1уустхъук1эу къушъхъэ лъэпэ ч1эгъым къыч1элъэтыгъ. Ынэмэ тыгъэ къащепсырэм фэдэу нэбзый стырхэр къак1ихыщтыгъэх, маш1оу ынэмэ къарыустхъук1ырэмэ нэбзый стыр жъыухэу къак1ихыхэрэмрэ ар сыд фэдэрэ пыий арытек1ощтыгъэ, нэп-лъэгъум къызыщифэхэрэм ч1ып1э имык1ыжьышъухэу ателъадэти я1оф ыш!эщтыгъэ. Джарэу к1оч1эшхуагъ, джарэу щынэгъуагъэ» [Хъут 1989: 216].

Пер.: «...На рассвете львица выскочила из-под подошвы горы, обжигая огнем. Из ее глаз, подобно сияющему солнцу, летели горячие лучи, эти горячие лучи, исходившие от вырывавшегося из ее глаз огня, поражали любого врага тут же на месте. Вот такой сильной и страшной была [львица]».

Из приведенного фрагмента языкового материала видно, что адыги, как и другие народы, обладают метафорическим способом мышления, в котором метафоризация выступает как процесс осмысления реальности. «Метафора пронизывает всю нашу

повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии» [Лакофф, Джонсон 1990: 387]. В соответствии с этим метафора трактуется лингвистами как орудие мышления, в основе действия которого лежат аналогии между элементами действительности и создаваемыми разумом образами. Так, в анализируемом контексте метафорическая конструкция ынэмэ тыгъа къа-щепсырэм фэдэу нэбзый стырхэр къак1ихыщтыгъэх, маш1оу ынэмэ къарыустхъукТырэмэ нэбзый стыр жъыухэу къак1ихыхэрэмрэ — из ее глаз, подобно сияющему солнцу, струились горячие лучи, эти горячие лучи, исходившие от вырывавшегося из ее глаз огня воссоздает образ, в основу которого адыги вкладывают ассоциацию искр, летящих из глаз львицы, с лучами солнца, сходство которых в обжигающей силе. Исходя из этого, метафора рассматривается в данной работе как одно из наиболее ярких языковых средств, способствующих образной вербализации действительности.

Также интересно проследить, как адыгское языковое сознание оперирует таким лингвистическим приемом, как сравнение. В языковом пространстве адыгских сказочных текстов сравнения могут быть выражены в форме сравнительного оборота, присоединяемого вспомогательными словами фэдэу — подобно, зэрэхабзэу — по обычаю, елъытыгъэмэ — в сравнении с, в форме словосочетания и в форме целого предложения. В рассматриваемых текстах представлены также сравнительные конструкции с установкой на соизмерение одного с другим, при выделении как сходных, так и отличительных признаков. Наиболее многочисленную группу образуют сравнения с частицей нахь — больше.

Олицетворение — характерный лингвистический прием, используемый в адыгских анималистических сказочных текстах. Это объясняется близостью адыгов к природе и животному миру, благодаря которой народ духовно и эстетически обогащался.

Ввиду того, что стереотипность и традиционность являются одними из главных особенностей исследуемого материала, при анализе адыгских сказочных текстов внимание уделяется и традиционным языковым формулам. Вслед за М.А. Кумаховым, считаем, что одной из характерных особенностей рассматриваемых текстов является особый набор специальных синтаксических конструкций (традиционных языковых формул), которые в качестве лингвистического приема отражают ментальность адыгов. Основная функция данных единиц — перенесение читателей/слушателей из обыденной обстановки в сказочный мир.

Отметим, что в адыгских сказочных текстах функционируют инициальные формулы (включающие зачины и присказки), финальные формулы и несколько видов медиальных формул: пространственно-временные медиальные формулы, характеризующие неопределенность пребывания героя в пути; медиальные формулы, описывающие красоту героя или героини; медиальные формулы, характеризующие встречу героя со старухой Нагучицей.

Наиболее многочисленны медиальные формулы в сказочных текстах волшебного содержания, отличающихся фантастичностью и двупла-новостью изображаемых событий.

Предельно концентрированно, полно и ярко система знаний об окружающем мире выражена во фразеологических и паремиче-ских единицах, являющихся ценным материалом, свидетельствующим о ментальности народа. Поэтому закономерным в рамках данного исследования является рассмотрение фразеологизмов, пословиц и поговорок.

Являясь средством хранения и передачи нравственно-этических ценностей, паремии аккумулируют в своей семантике особенности мировоззрения народа и тем самым составляют когнитивную основу национальной языковой картины мира. Например:

«Пщыжъы горэм пхъу дэхэ дэдэ и1агъ. «Шы дэхэ мычъ» зыфа1орэм фэдэу, уеплъынк1э дахэу, ау зыми ы.1э емык1оу шъхъахынэ дэдзу щытыгъ. Гык1эшъущтыгъэп, дэшъущтыгъэп, пщэрыхъашъущтыгъэп. Бэ ащ псэлъыхъоу къыфак1ощтыгъэр, ау изЗрэщыт къызаш1эк1э зы1урагъэхыжъыщтыгъ» [Хъут 1990: 121].

Пер.: «У старого князя была очень красивая дочь. Как говорится, «конь красивый, но не скачущий», с виду она была красивая, но руки ее ни к чему не были приспособлены, она была очень ленивая. Ни стирать, ни шить, ни готовить не умела. Многие приходили к ней свататься, но когда узнавали, какая она, тут же исчезали».

Сочетание зыми ы1э емык1оу, шъхъахынэ дэдэу — руки ее ни к чему не были приспособлены, очень ленивая в адыгском сознании используется как одно из самых сильных лингвистических средств для исследуемых текстов, представляющих собой экспликацию под-текстовых смыслов, указывающую не только на внешние данные главной героини, но и на ее характер.

В рассматриваемом выше контексте употребляется паремиче-ская конструкция шы дэхэ мычъ — конь красивый, но не скачущий, фиксирующая обобщенные наблюдения народа и выполняющая важную нравственную функцию. Смысл данной паремии в том, что внешность может быть обманчива, и судить о человеке можно только по его поступкам, а не по красоте. Вскрывая имплицитный смысл рассматриваемой языковой единицы, понимаем, что в ней содержится неписаный закон адыгов, согласно которому важным критерием оценки человека является трудолюбие. А к адыгской девушке это требование относится в первую очередь. Ведь именно ей в будущем предстоит стать хозяйкой дома, хранительницей очага. Поэтому с детства девушка воспитывается в соответствии с принципами адыгэ хабзэ, исходя из которых, она должна уметь стирать, убирать, шить, готовить, накрывать на стол, встречать гостей и вести хозяйство.

Анализ адыгских сказочных текстов показывает, что фразеологические единицы транслируют элементы национальной картины

мира, а в семантике паремий фиксируются стандарты поведения и система ценностных ориентаций народа, что придает им статус культурно значимых единиц. Поэтому ментальные особенности адыгов, преломленные в языке сказочных текстов, создают тот нравственный каркас, который помогает сохранять культурное наследие адыгского народа.

Таким образом, лингвокогнитивный анализ адыгских сказочных текстов выявляет языковые особенности адыгской лингвокуль-туры. Более того, языковые единицы данных текстов раскрывают исконное адыгство, которое лежит в основе ментальности адыгского народа.

В Заключении обобщаются результаты проведенного исследования и излагаются основные выводы. Так, проведенный анализ адыгских сказочных текстов позволил выявить специфику языкового сознания и ментальные особенности адыгского народа. Поэтому считаем перспективным исследование когнитивной природы адыгских сказочных текстов в языковых пространствах с привлечением данных других языков; что позволит получить более адекватное представление о миросозидающей функции языка.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Ловпаче, А.Н. Языковые особенности народных сказок о животных в адыгской лингвокультуре / А.Н. Ловпаче // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. — Майкоп, 2010. — Вып. 3. — С. 174-178. (0,4 п.л.).

2. Хавдок, А.Н. Система ценностей как отражение механизма ментальной организации в языке адыгов / А.Н. Хавдок // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. — Майкоп, 2011. — Вып. 3. — С. 192-196. (0,4 п.л.).

3. Ахиджакова, М.П., Хавдок, А.Н. Семантическое поле отражения ментальности адыгов в языковом пространстве А. Евтыха / М.П. Ахиджакова, А.Н. Хавдок // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. — Майкоп, 2012. — Вып. 2. — С. 147-153. (0,5 п.л.).

4. Хавдок, А.Н. Функционирование специфических языковых единиц в сказочных текстах как способ отражения ментальности адыгов / А.Н. Хавдок // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение. — Челябинск, 2013. — №20. — С. 111-113. (0,2 п.л.).

Другие научные публикации

5. Хавдок, А.Н. Адыгские сказочные тексты — маркеры ментальности языкового сознания народа / А.Н. Хавдок // Вопросы кавказского языкознания: материалы Всерос. науч. конф.,

посвящен. 80-летию Дагестанского гос. ун-та. — Махачкала, 2011. — Вып. 5. — С. 112-117. (0,4 п.л.).

6. Хавдок, А.Н. Ч1эгъч1элъ гущы1эхэр (скрытые смыслы) как характерное языковое средство отражения ментальности в адыгских сказочных текстах / А.Н. Хавдок // Когнитивная парадигма языкового сознания в современной лингвистике: материалы междунар. науч. конф. — Майкоп: Изд-во АГУ, 2011. — С. 225-229. (0,4 п.л.).

7. Хавдок, А.Н. Отражение нравственно-этических ценностей адыгов в языке текстов волшебных сказок / А.Н. Хавдок // Наука. Образование. Молодежь: материалы IX Междунар. науч. конф. — Майкоп: Изд-во АГУ, 2012. — Т. II. — С. 354-356. (0,2 п.л.).

8. Хавдок, А.Н. Репрезентация нравственно-этических норм адыгов в сказочных текстах бытового содержания / А.Н. Хавдок // Русский язык: человек, культура, коммуникация — III: сб. материалов конф. — Екатеринбург: УрФУ, 2012. — С. 135-138. (0,3 п.л.).

9. Хавдок, А.Н. «Ментальные фраземы» гостеприимства — маркеры отражения ментальности адыгов в сказочных текстах / А.Н. Хавдок // Вопросы кавказского языкознания: материалы Междунар. научн. конф., посвященной памяти А.Е. Кибрика. Вып. 7. — Махачкала, 2013. — С. 158-162. (0,4 п.л.).

10. Хавдок, А.Н.,Языковое выражение в адыгских сказочных текстах человечности кац одной из важнейших черт ментальности народа / А.Н. Хавдок // Вестник науки Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т.М. Керашева. Вып. 2. — Краснодар, 2013. — С. 65-67. (0,2 п.л.).

Подписано в печать 23.10.2013. Формат 60x84/16 Бумага офсетная. Усл. печ.л. 1,5. Тираж 120 экз. Заказ №95.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии ИП Солодовникова А.Н., г.Краснодар, ИНН 0105020396 Телефон: 8-961-522-32-33. E-mail: andre-sol@mail.ru