автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Колористическое искусство прозы Ф.М. Достоевского 1860-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Колористическое искусство прозы Ф.М. Достоевского 1860-х годов"

На правах рукописи

003493603

СТЕПАНОВА Елена Валерьевна

КОЛОРИСТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО ПРОЗЫ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО 1860-х ГОДОВ

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Саратов-2010

- 4 МАР 2010

003493603

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы и методики преподавания Педагогического института Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Адольф Андреевич Демченко

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Жаравина Лариса Владимировна

кандидат филологических наук Дегтярёва Ольга Николаевна

Ведущая организация Астраханский государственный университет

Защита состоится «17» марта 2010 г. в 14. 00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.02 при Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского (410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83) в XI корпусе.

С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского.

Автореферат разослан «{$,> февраля 2010 г.

Учёный секретарь диссертационного совета

Ю.Н. Борисов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность. Творчество Ф. М. Достоевского постоянно привлекает внимание исследователей. При всей неоднократно отмеченной социальной, идеологической природе его прозы она была и остаётся в первую очередь искусством слова. Выразительной, образной стороне искусства сам писатель придавал особое значение: «Художественность отделки, — писал он, — придаёт мысли ясность, выпуклость, осязательность, правду: а художническая сила и состоит в правде и в ярком изображении её»1. Эта изобразительная сила слова писателя побуждает к изучению поэтики его прозы и, в частности, недостаточно изученной проблемы — колористического искусства Ф. М. Достоевского.

История изучения проблемы. Уже в конце ХЕХ-начале XX в. появились работы, затрагивающие вопрос о Ф. М. Достоевском-колористе. Однако творческая приверженность писателя к свету и цвету рассматривалась неоднозначно. Для одних исследователей представлялась неоспоримой световая организация страниц его романов. Так, о противостоянии «света» и «тьмы», как категорий онтологических, постигаемых в контексте христианского мировидения писателя, говорили религиозные философы (Н. Н. Бердяев, С. Н. Булгаков, В. С. Соловьёв). О Ф. М. Достоевском, «умеющем живописать», создателе особого «рембрандтовского освещения» писал Вяч. Иванов. Другие полагали, чгго «он' менее всего колорист» (Л. П. Гроссман), «его стиль беден красками» (В. Ф. Переверзев), характерная черта стиля писателя — «нелюбовь к цвету и краске» (В. Ф. Боцяновский).

В последующие десятилетия развивается целенаправленное изучение семантики световых образов в произведениях Ф. М. Достоевского (Л. П. Гроссман, А. С. Долинин, Г. М. Фридлендер, С. В. Белов, С. М. Соловьёв, И. Л. Альми, Р. Я. Клейман, В. Н. Топоров). Фрагментарные замечания о писательском колорите находим в работах Ф. И. Евнина, Ю. Г. Кудрявцева, А. А. Жук, А. В. Чичерина, Н. М. Чиркова. Более подробно изобразительные особенности цвета у Ф. М. Достоевского рассматривались С. М. Соловьёвым.

В конце ХХ-начале XXI в. подходы к прочтению Достоевского-колориста расширились. Предметом изучения становились образно-философский контекст некоторых цветоупотреблений (А. Н. Хоц), их структурно-символический аспект (Р. Г. Назиров, Т. А. Касаткина), проводился генезис отдельных светоцветовых образов в их отношении с библейской семантикой, национальной традицией (Г. Г. Ермилова, Л. Я. Паклина, Н. Н. Третьяков).

Объектом исследования является творчество Ф. М, Достоевского 1860-х годов.

Материал диссертации составили романы «Записки из Мёртвого дома», «Униженные и оскорблённые», «Преступление и наказание», «Идиот»; повести «Записки из подполья», «Игрок». Привлечены также статьи Ф. М. Достоевского разных лет, некоторые главы «Дневника писателя», его эпистолярное наследие.

1 Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: в 30 т. Л., 1972-1990. Т. 19. С. 184. Далее ссылки на это издание приведены в круглых скобках с указанием номера тома и книги римскими цифрами, страницы - арабскими.

Предмет исследования — колористическое искусство Ф. М. Достоевского в изображениях природы, вещного мира, способы организации колористической поэтики, функциональные особенности светоцветописи в произведениях Ф. М. Достоевского 1860-х годов.

Хронологические рамки исследования обусловлены значимостью 1860-х годов в биографии и творчестве Ф. М. Достоевского, отмеченных становлением философских, общественных, эстетических позиций писателя, поисками своего стиля, новых повествовательных форм. В 1860-е годы вдёт процесс формирования его индивидуального творческого метода, сложения идейной и художественной основы для создания романов «великого Пятикнижия».

Цель работы - рассмотреть колористическую поэтику романов Ф. М. Достоевского 1860-х годов в связи с художественным методом писателя, а также в связи с выявлением линий соприкосновения и отталкивания его эстетических взглядов с творчеством русских живописцев XIX века.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

• выявить истоки колористки Ф. М. Достоевского на основе изучения влияния мира природы, произведений культуры на его жизненные впечатления и рассмотрения особенностей восприятия писателем произведений современного ему русского изобразительного искусства;

• проанализировать способы организации колористической поэтики прозы писателя в единстве с его художественным методом;

• исследовать некоторые функциональные особенности светоцвето-писи в художественном мире Ф. М. Достоевского;

• проследить эволюцию светоцветовой картины мира в рамках одного произведения и в контексте творчества писателя рассматриваемого периода;

Методологическую основу исследования составили концепции, разработанные в трудах А. Н. Пыпина (идея изучения художественного произведения в контексте эпохи и как части духовной культуры), А. Н. Веселовского, В. М. Жирмунского, М. М. Бахтина, М. П. Алексеева, Д. С. Лихачёва (общекультурный подход к изучению литературы, художественные взаимодействия внутритекстовых выразительных средств), Д. Н. Овсяннико-Куликовского, Л. П. Гроссмана, Б. А. Грифцова (проблемы психологии художественного творчества, биографический подход к истолкованию произведения).

Анализ ведётся на основе общего методологического положения о единстве формы и содержания в художественном произведении, а также с учётом междисциплинарных связей литературы с изобразительным искусством. Исследование осуществляется с использованием методики анализа текста, объединяющей ряд подходов: биографический, психологический, историко-культурный, генетический, мифо поэтический.

Научная новизна диссертации обусловлена выявлением источников формирования колористического искусства Ф. М. Достоевского, определением приёмов и способов художественного функционирования светоцветовых образов в пейзажных и интерьерных описаниях в произведениях Ф. М. Достоевского. На примере статей, отразивших особенности эстетических взглядов писателя, исследованы его подходы к прочтению произведений худо-

жественной культуры, обозначены линии соприкосновения литературного творчества с изобразительным искусством.

Обращение к цветовой палитре в прозе Ф. М. Достоевского, как правило, рассматривалось и продолжает рассматриваться без обращения к светописи, которая в свою ачередь исследуется отдельно. Между тем представление о свете и цвете как о нерасторжимых друг от друга - в традиции русской культуры (П. Флоренский, Н. Н. Третьяков). В изучении произведений Ф. М. Достоевского следует рассматривать эти категории - свет и цвет — в совокупности, иначе будет нарушена целостность изображения и его восприятия.

Теоретическая значимость работы состоит в уяснении колористической поэтики Ф. М. Достоевского как самостоятельного, развивающегося компонента эстетической системы писателя, вобравшего в себя индивидуальное своеобразие писателя, глубинные типические черты русской культурной традиции.

Практическая значимость работы выражается в возможности использования её результатов в вузовском и школьном курсах по истории русской литературы XIX в., теории литературы, мировой художественной культуры, в спецкурсах и спецсеминарах по изучению творчества Ф. М. Достоевского.

На защиту выносятся следующие положения.

• Картины и образы мира живой природы, художественного, культурно-исторического пространства с ранних лет и в продолжение всей жизни выступали для Ф. М. Достоевского важным источником сложения колористической картины мира. Процесс восприятия природы, произведений художественной культуры носил характер внутренней традиции, восходящей к национальной линии мировосприятия, а также был продиктован спецификой личностного отношения писателя, системой жизненных (духовных, эстетических, религиозных) ценностей.

• Обзоры Ф. М. Достоевским художественных выставок обращают к проблеме общекультурных связей литературы и живописи. При анализе этого материала необходимо учитывать эстетические позиции писателя в их взаимосвязи с поэтической стороной его таланта, проявившейся в искусстве рецензии, словесного описания произведений живописи. Замечания Ф. М. Достоевского о светотени и колорите живописных работ выводят на вопросы колористической поэтики самого писателя.

• Цвет и свет образуют самостоятельный образный слой поэтики Ф. М. Достоевского, участвуют в организации внутреннего единства художественного произведения, позволяя приблизиться к пониманию авторского замысла. Светоцветовые образы в творчестве писателя содействуют композиционной целостности, развитию сюжета и конфликта, связаны с обозначенным автором широким спектром проблем (нравственных, философских, эстетических, религиозных и т.д.). Для поэтики его прозы значима изобразительная роль цвета и света, которые, расширяя систему выразительных стилистических средств, помогают создать чувственно воспринимаемые читателем картины и образы. Цве-тосветопись в творчестве писателя акцентирует вопросы его художественного метода, так называемого «фантастического реализма».

• Среди функциональных особенностей цвета и света в художественном мире Ф. М. Достоевского можно выделить следующие: описательную и изобразительную функции; психологическую, связанную с передачей внутреннего состояния героев, организацией эмоциональной атмосферы эпизодов и произведения в целом; цвет и свет выступают как средство авторской оценки происходящего, опосредованной характеристики героев; философская функция связана с проблемами бытия человека и природы, места человека в мироздании.

• Колористическое своеобразие произведений Ф. М. Достоевского 1860-х годов - один из основополагающих элементов в формировании художественного мирообраза писателя. Система света и цвета, выстроенная писателем в границах повести или романа, отмечена моментами развития, обусловленного общим идейно-художественным развитием таланта писателя и особенностями поэтики его прозы.

Материалы диссертации прошли апробацию на международных научных чтениях «Чернышевский и его эпоха» (Саратов, 2004, 2006), межвузовской научно-практической конференции «Междисциплинарные связи при изучении литературы» (Саратов, 2005), зональных конференциях литературоведов Поволжья (Самара, 2006; Елабуга, 2008).

Структура диссертационной работы состоит из введения, трёх глав, заключения и списка литературы, насчитывающего 249 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность работы, рассматривается история вопроса, аргументируется научная новизна, ставится цель, определяются задачи и методология исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Генезис колористической поэтики Ф. М. Достоевского» на разнообразном биографическом материале прослеживается роль жизненных впечатлений на становление и формирование поэтической картины мира писателя, колористического искусства его творчества.

Первый параграф «Жизненные впечатления Ф. М. Достоевского как основа колористической тональности его произведений» открывает раздел «Природа в жизни Ф. М. Достоевского», в котором рассматривается место и роль природы в духовной жизни писателя.

В продолжение всей жизни интерес Ф. М. Достоевского к миру природы был непрерывным. О восприимчивости юного Федора к природе свидетельствует в воспоминаниях А. М. Достоевский. Его дополняет прозвучавшее в «Мужике Марее» (1876) признание самого писателя о себе девятилетнем ребёнке, важное для понимания особенностей постижения им окружающего мира: «И ничего в жизни я так не любил, как лес с его грибами и дикими ягодами. С его букашками и птичками. Ёжиками и белками. С его столь любимым мною сырым запахом перетлевших листьев. И теперь даже, когда я пишу это, мне так и послышался запах нашего деревенского березняка: впечатления эти остаются на всю жизнь» (XXII; 47-48). Впечатления от леса складывались посредством разных аспектов восприятия: через разглядывание растений, животных и, что

важно, через запах. Ф. М. Достоевский не случайно упоминает об этом дважды. И если в первый раз «сырой запах перетлевших листьев» передан им на уровне простого обоняния, то «запах деревенского березняка» уже «слышится», его характеристика углубляется. Запах приходит из далёкого прошлого в настоящее, вызывая, казалось бы, навсегда забытые чувства и ощущения. Отрывок создаёт открытый к восприятию окружающего мира образ ребенка, для которого способность усваивать явления внешнего мира и формировать их в конкретные образы, связана прежде всего с формой чувственного познания.

В воспоминаниях и письмах писателя замечания о природе встречаются независимо от коллизий его биографии. Факт «перевода» увиденной природы в словесное изображение говорит о готовности Ф. М. Достоевского откликнуться на эту сферу жизни, о постоянном всматривании его в мир природы. В период заключения в Петропавловской крепости к нему приходит понимание своей оторванности от природы и органическая потребность видеть её: «Что-то дальше будет, может быть, и не увидишь зелёных листьев за это лето» (XXVIII. I; 157). В его памяти возникают картины светлых воспоминаний, в которых образы «зелёных листьев», «зелени», весеннего «сада» - это не только тоска о лете. В православной символике зелёный - это «цвет успокоения, физической радости, цвет надежды»2. Цветовое восприятие прошлого передаёт душевное и эмоциональное состояние арестованного, ожидание им благополучного исхода.

Пребывание в Семипалатинске после четырёхлетней каторги станет для Ф. М. Достоевского периодом интенсивного общения с окружающей природой. Летом с А. Е. Врангелем они выезжали в степь, занимались устройством цветника и огорода, любовались открывающимися видами с высокого берега Иртыша. Природа возвращала душевное равновесие. Любимым времяпрепровождением было, вспоминал Врангель, «когда мы в теплые вечера растягивались на траве и, лежа на спине, глядели на мириады звёзд, мерцавших из синей глубины неба. Эти минуты успокаивали его...»3. Небо притягивало «синей глубиной», манило «мерцанием звёзд», приходило понимание величия и красоты мира. Звёздное небо открывает человеку его причастность к «бездне таинственных чудес Божиих» (XXII; 6) - скажет позднее Ф. М. Достоевский.

И в другие моменты счастья, как и в сложные минуты жизни, именно небо притягивало его взор. О знакомстве с В. Г. Белинским Ф. М. Достоевский писал: «Я вышел от него в упоении. Я остановился на углу его дома, смотрел на небо, на светлый день, на проходивших людей и весь, всем существом своим ощущал, что в жизни моей произошёл торжественный момент...» (XXV; 31). Взгляд Ф. М. Достоевского не останавливается лишь на «земных объектах» и совсем не рассеянно замечает он небо. Семантика «неба», «солнца», «светлого дня» не укладывается в контекст «фиксации предметов окружающего мира». За обыденными на первый взгляд наблюдениями проступает глубинный их план: ощущение таинственной связи между землёй, небом, людьми - чувство мироздания. Из этих биографических фактов, берёт начало и отмеченный в его твор-

2 Волошин М. А. Чему учат иконы? // Писатель и время. М., 1989. С. 500.

3 Врангель А. Е. Из «Воспоминаний о Ф. М. Достоевском в Сибири» // Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников : в 2 т. М., 1964. Т. I. С. 254.

честве синтез социально-политического, морально-этического и других планов с планом вселенским.

Картины природы сопровождали писателя и в его путешествиях по Европе. Восторг вызывали Швейцарские виды: «В самом роскошном балете такой декорации нету, как этот берег Женевского озера, и во сне не увидите ничего подобного. Горы, блеск - волшебство» (XXVIII, II; 308). И всё же в яркой, несравненной по красоте природе писатель улавливал что-то неестественное, декоративное, далёкое от настоящей жизни. Чувство природы у Ф. М. Достоевского всегда было связано с чувством родины.

Природа выступала источником эстетических впечатлений Ф. М. Достоевского. Не раз он наблюдал за возможностями солнечного света творить чудеса: «Когда стало рассветать ... ничего я в жизни не видал подобного!... Всё, что представить можно обольстительного, нежного, фантастического в пейзаже, самом очаровательном в мире...» (XXIX, I; 326-327). Писателю открывается вторая сторона действительности, таящая всё то таинственное и загадочное, что в художественном творчестве Ф. М. Достоевского составляло одну из сторон его «фантастического реализма».

Таким образом, с ранних лет природа, составляя естественную среду повседневной жизни писателя, выступала непременным объектом его размышлений, духовных переживаний, эстетических впечатлений.

Второй раздел «Пластическое искусство как источник художественного творчества Ф. М. Достоевского» освещает аспекты личностного и творческого восприятия писателем мира художественной культуры.

Примером приобщённости юного Достоевского к миру художественной культуры служит одно из воспоминаний писателя о своём детстве: «Каждый раз посещение Кремля и соборов московских было для меня чем-то торжественным (XXI, 134). Показательна сила эмоциональной памяти. Подобному восприятию сопутствовали упоминаемые Ф. М. Достоевским вечерние семейные чтениях вслух истории Н. М. Карамзина, почти все главные эпизоды которой уже в десятилетнем возрасте он знал наизусть (XXI; 134). Историческая действительность рассказов Карамзина воспринималась юным Фёдором через живую, непосредственную связь с памятниками древнего зодчества. Расширялись границы пространственно-временного существования ребёнка — настоящее и прошлое в его сознании выстраивалось в широкой исторической перспективе, зарождая в нём лучшие патриотические чувства, формируя основы национального самосознания.

Важно отметить органичность присутствия мира художественной культуры в повседневной жизни детей Достоевских. Даже религиозная жизнь, одомашненная, привычно входившая в быт семьи, вместе с тем представляла собой необозримое поле для эстетических впечатлений. Чтение Евангелия, житийной литературы, церковные службы, религиозные обряды и праздники, соблюдавшиеся в «благочинной» (XXI; 134) семье Достоевских, ежегодные поездки с матерью в Троице-Сергиеву лавру приобщали к благодатной почве древнерусского слова, иконописного, архитектурного, декоративно-прикладного искусства, давали возможность для целостного постижения древнерусской культуры.

посетив лавру в 1859 г., Ф.М.Достоевский проникнется когда-то пережитым чувством восхищения: «Что за архитектура, какие памятники, византийские залы, церкви!..» (XXVIII. I; 362-363).

С приездом в Санкт-Петербург шестнадцатилетний юноша открывает для себя новый город, а с ним и незнакомое художественное пространство. В работе отмечена роль Главного инженерного училища в постижении Ф. М. Достоевским образа Петербурга. Преподаваемые курсы рисования, история архитектуры, черчение закладывали способность профессионально понимать большие и малые стили пластических искусств, позволяли с качественно иных позиций осваивать окружающее пространство. Эмпирические наблюдения в прогулках по городу подкреплялись серьёзным и основательным багажом полученных знаний.

Мотив северной столицы проходит через всё творчество писателя. Среди многих воспринятых им образов города Петербург архитектурный впервые выступил предметом его размышлений в фельетоне «Петербургская летопись» (1847). Ф. М. Достоевский создаёт образ величественного в своей красоте и истории города. Одним из выражений этого величия выступает архитектурное пространство, получающее у писателя самостоятельное, содержательное, культурно-историческое значение. Во всей «массе камней, великолепных зданий, дворцов и монументов» (XVIII; 24) он прочитывает не только прошлое и настоящее города, но историю всего государства.

В европейские поездки сильные эстетические впечатления вызывали католические соборы. Сохранившиеся отклики писателя позволяют говорить о развитой в нём способности тонкого образного восприятия объектов культуры. Так, Кёльнский собор видится писателю «сплошным кружевом» (V; 48), Миланский получает характеристику «вырезан гуоиг ( сквозной, прозрачный)» (XXVIII. II; 319). Взгляд писателя отмечает и совершенство архитектурного целого: «громадный, мраморный... фантастичен как сон» (XXVIII. II; 319) и отдельных составляющих частей собора: элементов декора («украшающие ... стены мозаики»4), гармоничного интерьера («внутренность необычайно хороша» (XXVIII. II; 319)). Однако католические соборы как памятники храмового зодчества не вызывали в писателе знакомого и привычного для него с детских лет чувства религиозного переживания. Они не входили в границы его сакрального поля подобно православным церквам и монастырям.

Внимание писателя к живописи рассматривается как постоянная область его художественных переживаний, а также как объект его размышлений в ряду общетеоретических вопросов об искусстве, которые всё активнее волновали писателя с момента определившего его судьбу — с решения посвятить себя литературе. В письме 1845 г. Ф.М.Достоевский, размышляя об уходящем из творческого процесса художников «новой школы» скрупулезном подходе к созданию художественного произведения, противопоставляет Рафаэля современному живописцу О. Верне: «Рафаэль писал годы, отделывал, отлизывал и выходило чудо, боги создавались под его рукою. Vernet пишет в месяц картину,

4 Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1987. С. 204.

для которой заказывают особенных размеров залы, перспектива богатая, наброски, размашисто, а дела нет ни гроша. Декораторы они!» (XXVIII. I; 107). Слово «декораторы» в свете критики Ф. М. Достоевского получает явный пренебрежительный смысл. За ним понимаются художники, работы которых лишены идейной глубины, художественной отделки, их главное и единственное предназначение, по мысли писателя, - служить украшением, создавать убранство, обстановку. Образцом подлинного искусства Ф. М. Достоевский называет творчество Рафаэля, живопись которого он ставил «выше всего»5. Искусством мастеров «старой школы» с неизменным постоянством определялись личные пристрастия писателя в живописи на протяжении всей жизни.

Знакомство с шедеврами мировой живописи в залах галерей и музеев Европы обогащали культурно и духовно, побуждали писателя к осмыслению в собственном художественном опыте. Ф. М. Достоевский «переживал» исполненный «удивительной кротости, величия, страдания»6 образ «Христа с динарием», «скорбную улыбку» «Сикстинской мадонны»7, постигая духовную истину живописуемого в традициях русской православной культуры. Как сохранившийся в памяти отзвук на воспринятые взглядом и мыслью полотна художников можно рассматривать его экфрастические описания «Мёртвого Христа» Г. Гольбейна, «Морского пейзажа» К. Лоррена, живописную манеру «рембрандтовского освещения».

Второй параграф «Русское изобразительное искусство в восприятии и оценках Ф. М. Достоевского» затрагивает общекультурную перспективу связей литературы и живописи в творчестве писателя. В первом разделе «О влиянии литературы на живопись: к проблеме взаимосвязи искусств в русской культуре XIX века» кратко очерчивается вопрос участия представителей литературы (К. Н. Батюшкова, Н. В. Гоголя, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского и др.) в отечественном художественном процессе XIX в.

Второй раздел параграфа «Русская живопись в «выставочных» рецензиях Ф. М. Достоевского» освещает взгляды писателя на вопросы художественного творчества, выразившиеся в его оценках произведений живописи.

Анализ статей Ф. М. Достоевского, тематически посвященных изобразительному искусству: «Выставка в Академии художеств за 1860-61 год» (1861) и «По поводу выставки» (1873), показывает, что затронутые писателем вопросы теории и практики художественного творчества отвечали тенденции времени (работы охватывают разные периоды развития русской живописи: главенства академического направления и набирающего силу Товарищества передвижных выставок), но прежде всего освещали эстетическую позицию самого писателя.

Так, в статье «Выставка в Академии художеств...» писатель размышляет о «правде действительной» и «правде художественной» в искусстве. Центральное место в обзоре посвящено картине В. И. Якоби «Привал арестантов». Анализ словесного изображения картины показывает, что Ф. М. Достоевский не просто подробен в своём описании, а, следуя за художником, натуралистически

5 Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 170

6 Достоевская А. Г. Дневник. М., 1993. С. 12.

7 Там же. С. 10.

подробен. Даже цветовые эпитеты, к которым писатель прибегнет лишь раз, создавая образ умершего арестанта, - «мертвенная бледность» и «поблекший глаз» (XIX; 152) - рассматриваются в ряду фактических деталей картины. Ф. М. Достоевского не столько волнует достоверность сюжета реальной жизни арестантов, сколько его творческое переосмысление «оком духовным» (XIX; 154), то, как сюжет, взятый из жизни, был осознан, прожит художником. Писатель уверен: в творческом стремлении к мелочному копированию действительности погибает «высота правды художественной» (XIX; 154). Работа В. И. Якоби выводит писателя на проблему натурализма в искусстве и дагерро-типизма в живописи.

Развивая мысль об академической живописи, Ф. М. Достоевский отмечает её приверженность к «картинности», «эффектам» (XIX; 159). Под впечатлением эффектов освещения на полотнах И. К. Айвазовского писатель поднимает вопрос об «истинности» и «карикатурности» (XIX; 162), преувеличенности в искусстве: «Известно, что солнце делает чудеса своим светом и тенями, и кто присматривался к его эффектам, тот видал много непередаваемых, почти неуловимых - не столько красот, сколько ценностей. Но передавая нам о чудесах, давайте же им настоящее их место, сделайте их редкими в той же мере, как они редки в течение дня и в течение года; не забудьте передать нам и обычные, ежедневные, будничные подвиги солнца <.. .> Истинные художники знают меру с изумительным тактом, чувствуют её чрезвычайно правильно» (XIX; 162). Допуская изображения «чудес», «эффектов», Ф. М. Достоевский призывает к отражению в художественном произведении и другой стороны жизни - «будничной», повседневной. Речь идет об узнаваемой жизни, которая окружает художника и требует своего выражения в искусстве «меры» и «такта», естественности красок. В соотношении этих двух сторон действительности - обыденной и чудесной - и представляется писателю основа художественности.

Прозвучавшая в обзоре Ф. М. Достоевского критика в адрес Академии художеств отвечала настроениям прогрессивной художественной критики, выступавшей против оторванности академического искусства от социального и духовного содержания эпохи. Пропаганда идеи создания национальной русской школы живописи, в которой выразились бы национальное самосознание, взгляд на историческое прошлое страны, общественная и духовная содержательность её настоящей жизни, была созвучна почвенническим идеалам писателя.

В качестве определяющей мысли статьи 1873 г. «По поводу выставки» выступает сформулированное писателем в самом начале убеждение: «всё характерное, всё наше национальное по преимуществу (а стало быть, всё истинно художественное), по моему мнению, для Европы неузнаваемо» (XXI; 69). Вопрос об «истинности» и «художественной» ценности произведения искусства ставится Ф. М. Достоевским как вопрос о его соответствии особенностям русской жизни, её культурным и духовным потребностям, в понимании которых писатель изначально отказывает европейцам. Доказательную базу своим мыслям писатель находит в пейзажной и жанровой живописи - как жанрах наиболее сконцентрировавших в себе черты и особенности русского, национального.

Так, в своём прочтении картины А. И. Куинджи «Вид на Валаам» Ф. М. Достоевский отмечает способность художника разглядеть в невыразительных природных образах северной природы и донести до зрителя их скрытое поэтическое начало, понятное национальному мировосприятию с его идеалами прекрасного. Изображение «скудной природы» (XXI; 70) проникновенно трогательной простотой образов, сочетанием холодных тонов пробуждало генетическую память зрителя.

Наибольшую критику писателя получает исторический жанр русской живописи. Он не согласен с художниками, которые понимают смысл исторической живописи как этнографическую достоверность, когда задача художественного изображения истории сводится к умению как можно более узнаваемо воспроизвести приметы прошлого, воскресить когда-то живые, но теперь мёртвые лица, события и предметы. При таком подходе мысль художника о прошлом устраняется из изображения, а живописное полотно предстает для зрителя экзотикой - необыкновенным, невиданным, «идеальничье» художника приводит «ко лжи» (XXI; 76).

В работе прослеживается близость взгляда Ф. И. Достоевского позициям В. И. Сурикова - художника, своим творчеством обозначившего расцвет русской исторической живописи. Изучавший историю не только по книгам и архивным материалам В. И. Суриков главную роль в формировании своих «идеалов исторических типов» отводил родной Сибири, а подлинным содержанием поднятых им исторических тем было то, «что видел, пережил, чем был поражен когда-то ум, сердце, глаз внутренний и внешний»8. Произведения писателя и художника рождала современная им действительность и в то же время - общие истоки национального мировосприятия.

Таким образом, «выставочные» рецензии Ф. М. Достоевского раскрывают эстетические воззрения писателя, сосредотачивают на вопросах колористической поэтики его творчества.

Во второй главе «Пейзаж как область колористического искусства Ф. М. Достоевского» автор освещает развитие теории пейзажа в отечественном литературоведении, его исследование в достоевсковедении, проводит анализ светоцветовой организации пейзажей в творчестве писателя 1860-х годов.

Первый параграф «Литературный пейзаж как объект изучения» открывает раздел «Феноменология пейзажа», в котором представлен критический обзор теоретической литературы вопроса. Останавливаясь на исследованиях А. Н. Бенуа, А. И. Белецкого, В. С. Нечаевой, Б. Е. Галанова, В. Е. Хализева, Е. Н. Себиной, С. И. Кормилова, излагаются расхождения в определении пейзажа, его границах в художественном произведении.

Во втором разделе «Вопрос о Ф. М. Достоевском - создателе пейзажных описаний» дан историографический анализ вопроса, демонстрирующий неоднозначность исследовательских мнений. Критическому отношению Достоевский-создатель пейзажей подвергался Н. Бердяевым, В. Ф. Переверзевым, полному отрицанию - М. М. Бахтиным, К. В. Мочульским, Г. Адамовичем. Как

8 Суриков В. И. Письма. Воспоминания о художнике. Л., 1977. С. 132.

об определяющем его манеру однообразии в описании мрачных картин природы высказывались А. В. Дружинин, В. В. Вересаев, А. П. Велик. Вместе с тем биографический аспект пейзажей Ф. М. Достоевского, его «неравнодушие» к внешним формам окружающего мира как важной черте мировосприятия писателя отмечали JI. П. Гроссман, О. фон Шульц. Акцентированное изучение пейзажей Ф. М. Достоевского в исследованиях 2-ой пол. ХХ-нач. XXI в. развивает художественный анализ картин природы (Ф. И. Евнин, А. В. Чичерин, А. П. Чудаков С. М. Соловьёв), её отдельных образов (С. Г. Бочаров, И. JI. Альми, Н. Е. Меднис), представлено попытками классификации пейзажей (С. М. Соловьёв), включения в культурную парадигму развития национального пейзажа (К. В. Пигарёв).

Во втором параграфе «Искусство пейзажа в произведениях Ф. М. Достоевского» показаны возможности цвета и света пейзажных изображений в сложении поэтической картины мира романов и повестей писателя 1860-х годов.

В «Записках из Мёртвого дома» отмечена объективно-описательная роль света и цвета в создании «натурных» зарисовок местности. Мрачным картинам каторжного существования арестантов противопоставлен «светлый и вольный» мир природы за границами острога Природа в романе выступает спасительным и отвлекающим от тягот каторжной жизни символом «мира Божьего», основными характеристиками которого у Ф. М. Достоевского выступают пространственная ширь и светоцветовая чистота пейзажных образов: «чистая, ясная даль, незаселённые, вольные степи» (IV; 178), «необъятный пустынный простор» (IV; 178), «бездонное синее небо» (IV; 178).

Колористическая характеристика природного мира участвует в развитии основной идеи романа. В цветовом пространстве пейзажей доминирует синь неба. Ф. М. Достоевский не просто изображает, но живописует небо, запечатлевая его в оттенках синего цвета. Так, герой замечает «синеющую даль» (IV; 173), «бездонное синее небо» (IV; 178), как «гуще и гуще синеет далёкое небо» (IV; 176). Семантика цветообраза раскрывается писателем в традиции национальной культуры. Небесная синева, символизируя «воздух, дух, мысль»9, вызывает главного героя к глубоким внутренним размышлениям, ассоциируясь с бесконечностью, выражает непреодолимое стремление Горянчикова и других арестантов к свободе. Переходами синего цвета, упоминаниями о ярком солнечном свете выстраивается воздушная перспектива картин природы. Ф. М. Достоевский расширяет видимые горизонты мира, позволяя рядом с социально-психологическим мотивом «свободы» прочесть глубинный космиче-ско-природный смысл - единства человека с миром природы. Образ неба в «Записках из Мёртвого дома» отражает автобиографическую основу художественного мира писателя.

Эмоционально напряжённая атмосфера сырости и холода, мглы и темноты объединяет петербургские страницы повести «Записки из подполья», романов «Униженные и оскорблённые», «Идиот».

9 Волошин М. А. Чему учат иконы? С. 500.

В петербургских пейзажах отмечается активное использование писателем света и цвета нередко в единстве со звуковым планом выражения для передачи состояния героев, развития их чувств. Так, в финале повести «Записки из подполья» глубина внутреннего конфликта героя, вызванного осознанием своего поражения в истории с Лизой, раскрывается через восприятие картины ненастья в природе. Окружающая темнота, «уныло» и «бесполезно» освещённая слабым колеблющимся светом фонаря, скрывает образы окружающего мира, скрадывает чистоту естественного света и цвета в природе — белый снег превращается в «мутную мглу» (V; 177). Разъединённость героя с миром углубляется звуковой организацией эпизода. Его пронзительная тишина: «было тихо», «пустынная улица», «никого не было прохожих», «никакого звука не слышалось» (V; 177) обостряет драму одиночества. В сбивчивости неразрешимых сомнений герой всматривается в «мутную мглу», за которой вместе с ушедшей Лизой исчезает надежда на «живую жизнь».

Интересно светоцветовое развитие «закатных» пейзажей у Ф. М. Достоевского. Запечатлевая лишь миг, писатель прослеживает сложную линию психологического состояния героев, наблюдающих за светоцветовыми превращениями в природе. Закатный луч солнца несёт героям освобождение от мрачной и безрадостной действительности. Свету и цвету возвращается их положительная жизненная энергия, рассеивающая негативные эмоции, дающая прилив сил, «новый взгляд», «новые мысли».

Предпринятый в работе подробный анализ пейзажной линии «Униженных и оскорблённых» обнаруживает, что светоцветовые образы природы включены писателем в сюжетно-композиционное развитие романа, участвуют в воплощении его художественного замысла.

Показано, что красота природного мира входит в повествование с темой счастливого детства, отеческой заботы. Образы парка и сада, полей и дикого леса, «ясного солнца» (III; 178), «голубых небес», «высоких гор с белыми снеговыми вершинами», «голубого моря» (III; 432) из воспоминаний Ивана Петровича и Нелли вносят светоцветовую чистоту в художественное пространство романа, возникая на контрасте с их трагическим настоящим, углубляют драматизм повествования.

В трагический петербургский период жизни героев умиротворённые картины природы исчезают, уступая место эмоционально-напряжённым сумеркам и ночной темноте, проливному дождю, «мрачному колориту неба» (III; 212). Повторяющийся в петербургских главах образ неба связан с темой смерти, страданий, нищеты. В этой семантике образ появляется в важном для раскрытия основной мысли романа эпизоде уличного разговора Ивана Петровича с Ихменёвым. Герои наблюдают панораму холодного, погружённого в темноту Петербурга с «чёрным, как будто залитым тушью, куполом неба» (III; 212). Ф. М. Достоевский обращается к мифическому представлению о небе как о куполе, который образует стены и крышу над полом-землёй. Однако петербургское небо не накрывает, оберегая, город и его обитателей, а «обхватывает» его, нависая над землёй. «Чёрный купол неба» над промокшими фигурами одино-

ких прохожих углубляет романный мотив трагической обречённости «униженных и оскорблённых».

В работе отмечается, что панорама ночного города, построенная на эффектах светотени, доминанте цветовых обозначений и ассоциаций, вызывает её восприятие как живописного полотна. Не случайно Ихменёв с Иваном Петровичем рассматривают её как изображение, стоя в отдалении.

Светоцветовое развитие пейзажной линии «Униженных и оскорблённых» обусловлено идеей произведения, особенностями мировосприятия писателя, системой его жизненных ценностей. В эпилоге обращениями к картинам утопающего в «густой зелени» садика при доме Ихменёвых Ф. М. Достоевский распространяет жизнеутверждающую семантику зелёного цвета. Лишь с благополучным исходом конфликта в семье Ихменёвых, когда отец прощает вернувшуюся дочь, героям открывается перспектива новой благополучной жизни, которая оказывается недоступной не простившей и не смирившейся Нелли. На контрасте с цветением в природе происходит её угасание.

«Зелёные» образы парка, сада - значимые образы поэтики произведений писателя 1860-х годов, которые часто выступают местом уединения героев, их прогулок, дружеских встреч, свиданий. В повести «Игрок» отмечается противопоставление парка Рулетенбурга, воплотившем собой идею духовной чистоты и красоты мира, меркантильному миру денежных отношений, миру игры, который так или иначе подчиняет себе героев повести, ломает их судьбы.

Ключевым примером пейзажной колористики романа «Преступление и наказание» выступает сцена созерцания Раскольниковым «великолепной панорамы» Невы. В противовес традиционной социальной проблематике эпизода прослеживается его роль в романной линии «возрождения» героя.

Природа выстраивает два плана восприятия Раскольниковым города. Ему открывается будничная действительность: небо «без малейшего облачка», голубая вода Невы, купол собора в «чистом воздухе» (VI; 89) - классический водно-архитектурный пейзаж Северной Пальмиры. С другой - герой наблюдает захватывающую своей красотой «пышную картину» (VI; 89). Общий сияющий фон, возникающий от слияния солнечного света и золотого купола собора в окружении небесного голубого цвета, переводит будничное в область таинственного. Противоестественная разрушительная теория Раскольникова сталкивается с широтой и красотой мира, вмещающего в себя обыденное и таинственное. Природа предстает загадкой, которую герой не в силах разрешить, и которая не укладывается в рамки плоской теории, противоречит ей сложной гармонией простоты и величия. Трагический разлад Раскольникова с жизнью передан в эпизоде общим состоянием его неподвижности: «он стоял и смотрел вдаль, долго и пристально» (VI; 89). Перед небом, водой, светом и цветом, обладающими семантикой вечности, пронзительнее становится мысль о временности человеческого существования, его подвластности высшим законам природы. Эту мысль Ф. М. Достоевский разовьёт в романе «Идиот»: в монологе Ипполита, в картинах швейцарских воспоминаний князя Мышкина. Солнце открывает путь к небу, и совсем не случайно его лучи выхватывают лишь один фрагмент городского пейзажа - купол собора: «и то и другое, - напишет позднее

Ф. М. Достоевский, - ведь как загадка - солнце, как мысль Божия, а собор, как мысль человеческая» (XIII; 355). Оторвав себя от людей, природы, от Бога Раскольников, страдая, в настоящем и будущем будет разгадывать эту загадку.

Свои философские и поэтические представления о красоте и гармонии отношений человека и природы писатель развивает в романе «Идиот». Швейцарские картины, запечатленные в памяти князя Мышкина, - неизменно ясные и солнечные, пронизанные цветовой чистотой природных образов («белые облака», «голубое небо», «белая нитка водопада», «светлое солнце», гора «в пурпуровом пламени») - в контексте романа получают семантику идеального мира. Безбрежностью света, воздушной средой они близки к пленэрной живописи импрессионистов. Вместе с тем, естественная светоцветовая глубина горных пейзажей восстанавливает в памяти евангельскую тему, отсылая к искусству русской иконописи.

В романе «Идиот» изучению подвергается роль светотени в сложении авторской характеристики героев. Образ Рогожина связан с темнотой; Аглаи - со светом, появление Настасьи Филипповны происходит вечером или ночью, но её образ не поглощается тьмой, приближен к свету. Появление Мышкина расширяет зону света в романе. Свет исходит от его души, от его внутренней чистоты. Князь - «лучезарнейший». Поэтика этого образа - поэтика надежды.

Природные цветообразы романов и повестей Ф. М. Достоевского рассматриваются в работе в системе символов и ассоциаций («жёлтый туман», «мокрый мутный, жёлтый снег», «чёрный купол неба»), выразительных средств - противопоставлений, эпитетов, сравнений, метафор, семантически акцентированных повторов. Так, «белые ночи» воспринимаются как оксюморон, болезненное неестественно, «случайное» состояние природы, в сумеречных пейзажах прослеживается выраженная антиномия света и тьмы.

Таким образом, свет и цвет пейзажных описаний участвуют в организации идейно-художественного единства романов и повестей Ф. М. Достоевского 1860-х годов.

В третьей главе «Поэтика вещей в прозе Ф. М. Достоевского: искусство света и цвета» представлен общий взгляд на развитие в науке о литературе теории вещного мира, степень его изученности в творчестве Ф. М. Достоевского, исследуется колористический аспект вещного мира в произведениях писателя 1860-х годов.

Первый параграф «Изображение вещного мира в словесном творчестве» открывает раздел «Вещный мир как компонент поэтики литературного произведения», в котором, привлекая работы А. И. Белецкого, А. Г. Цейтлина, А. П. Чудакова, Е. Р. Коточиговой, В. Е. Хализева и др., автор рассматривает вопросы терминологии исследуемого компонента, интерпретации определения, его границах и функциях в произведении. В работе также кратко прослеживаются этапы развития вещного мира в отечественной литературе, внимание к нему критиков XIX в. (В. Г. Белинский, П. В. Анненков,

A. В. Дружинин, А. А. Григорьев, К. Леонтьев), крупнейших литературоведов XX в. (Ю. Н. Тынянов, В. М. Жирмунский, Л. Я. Гинзбург, А. П. Чудаков,

B. Н. Топоров).

Во втором разделе «К проблеме изучения художественной вещи у Ф. М. Достоевского» освещена степень разработанности проблемы критиками и исследователями творчества писателя. Отмечается немногочисленность специальных тематических работ. Вещный мир прозы Ф. М. Достоевского в разные годы рассматривался в аспектах специфики искусства описания (А. В. Чичерин, Н. М. Чирков, А. П. Чудаков, Т. А. Касаткина, А. Н. Хоц), творческого метода и стиля писателя (К. В. Мочульский, В. К. Кантор, А. П. Чудаков, А. Т. Ягодовская), проблемы «автора и героя» (М. М. Бахтин, Н. В. Кашина), символического плана выражения, философской и метафизической глубины содержания (Вяч. Иванов, Р. Г. Назиров, В. Н. Топоров).

Во втором параграфе «Вещный мир интерьерных описаний Ф. М. Достоевского: колористический аспект» исследуется, как традиционные светоцветовые образы вещного мира функционируют в интерьерных описаниях по законам поэтики Ф. М. Достоевского.

Образ дома в творчестве писателя получает особое воплощение. Ф. М. Достоевский изменяет привычное многовековое представление о доме как об организованном и обжитом пространстве, мире уюта и тепла. Дом для его героев нередко становится воплощением жуткого мрака и хаоса жизни.

В «Записках из Мёртвого дома» образ дома получает семантику противоположную «месту для жизни человека», становится местом, где человек «похоронен заживо и зарыт в гробу» (XXVIII, 1; 181). Драму главного героя Горян-чикова - глубоко ощущаемой и переживаемой им оторванности от живого мира - писатель передаёт и через светоцветовое восприятие им острога. Показано, что общий ахроматизм казарменного быта создают не только цветовой акцент серых и тёмно-бурых одежд арестантов, но и сопряжённые с цветом звуки, запахи, эмоции и состояния, царящие в остроге. Так, картина внутриострожной жизни «среди дыма и копоти, среди ругательств и невыразимого цинизма, в мефитическом воздухе при звоне кандалов, среди проклятий и бесстыдного хохота» (IV; 56) вызывает её цветовую ассоциацию «мрачной», «тёмной». Цветовые акценты и ассоциации, возникая в развитии романа, углубляют его идейно-художественную и эмоциональную линии восприятия.

Многим эпизодам отчаяния героя перед хаосом «мёртвого дома» в романе противопоставлены эпизоды в своей основе светлые, которые позволили Го-рянчикову в опустившихся арестантах разглядеть сохранившееся человеческое начало. Так, в вечерний час он наблюдает, как от зажжённых арестантами свеч «казарма вдруг осветилась», приняв «вид настоящего жилища, домашнего очага». Своё чудесное «преображение» получают и арестанты, в спокойной сосредоточенности «принявшиеся за какое-нибудь рукоделие» (ГУ;48).

В романе «Униженные и оскорблённые» отмечается существование нескольких вариантов образа дома со своей светоцветовой семантикой вещного мира: «квартира-сундук» Ивана Петровича, домашний очаг Ихменёвых, квартира Наташи.

Демонстрируется, что с развитием действия в описаниях квартиры Ивана Петровича происходят светоцветовые изменения. Впервые она предстаёт как квартира умершего Смита. Важная деталь её нищенской обстановки - отсутст-

вие источника освещения: в комнате нет свечей, «печь давно не топилась», о присутствии окон напоминают «три щели наподобие окон» (III; 176). После переезда в квартиру Ивана Петровича, её семантика безжизненного пространства, лишённого чистоты красок и света, свежего воздуха развивается характеристиками: «закопчённая», «затхлая», «так неприятно пустая» (III; 207). С наступлением сумерек изменяется её пространственное восприятие: «комната моя становилась как будто просторнее» (III; 207). Окружающая темнота вызывает в герое чувство оторванности от реального мира, страшит мистическим предчувствием, предстаёт воплощением тьмы мира, в трагическом предзнаменовании нависшей над героем.

Квартира принимает вид согретого теплом домашнего очага с появлением Нелли. Стараниями девочки интерьер принимает вид организованного жилого пространства: «...дрова, приготовленные в печку, были сложены в уголку; со стола стёрто, чайник вычищен» (III; 283). Свет «живой жизни» поддерживается теплотой установившихся отношений между героями, их заботой друг о друге, вместе с тем акцентируется введением вещных деталей. Так, приготовленные Иваном Петровичем для Нелли «кусок белого хлеба» и «чашка чая» (III; 283) вступают в выраженное противопоставление с «чёрствой коркой хлеба» и «пустой глиняной кружкой» (III; 176) в комнате умершего Смита.

В творчестве Ф. М. Достоевского 1860-х годов горящая свеча - один из тех повторяющихся световых образов, которые в контексте произведений перерастают материальность бытового атрибута, проходят лейтмотивом, выражая собой авторскую «поэтику надежды».

В 1866 году в записной тетради Ф. М. Достоевский формулирует «основную идею» будущего романа «Преступление и наказание»: «Православное воззрение, в чем есть православие» (VII, 154). Логическим станет обращение писателя к сакральному образу всей православной культуры - образу горящей свечи. Впервые её световое поле возникает в комнате Раскольникова, после совершённого им убийства. С ней пространство «маленькой клетушки» наполняется людьми: приходят Разумихин и доктор Зосимов, Лужин, приезжают мать с сестрой. Раскольников вовлекается в круговорот «живой жизни».

В особом световом пространстве оказывается эпизод первого посещения Раскольниковым Сони. Герой, разыскивая квартиру Капернаумова, «бродит в темноте» (VI; 241). Отворяется дверь, и первое, что он видит - «на продавленном стуле, в искривлённом медном подсвечнике стояла свеча» (VI; 241). Динамика сакрального образа усиливается, когда Раскольников переносит Евангелие от Иоанна к свече. Вместе с усиливающимся трепетным волнением Сони при чтении «Вечной Книги» начинает вспыхивать и разгораться свеча, изменяя временной план повествования, выдвигая из полумрака комнаты библейскую сцену о чуде воскресения Лазаря. В финале эпизода обращением к гаснущему огарку Ф. М. Достоевский возвращает потрясенных героев к действительности.

Трагическая содержательность образа догорающего огарка прослеживается в линии семьи Мармеладовых: предрешённость смерти Катерины Ивановны, её мужа.

В рассматриваемом художественном ключе раскрывается и образ Свид-ригайлова. В гостиничном номере зажженная свеча в его руке за несколько часов до смерти, выполняет роль конкретного предмета с чисто утилитарной функцией освещения. Он зажигает ее, тушит, вновь зажигает - за его действиями угадывается нервное состояние. Горящая свеча не обещает спасения, как в случае с Раскольниковым. Ощущение безнадежности поддерживается деталями. Заглянув в щель соседнего номера, герой видит картину: «На столе догорала свеча, стоял почти пустой графин водки, рюмки, хлеб, стаканы, огурцы и посуда с давно уже выпитым чаем» (VI;389). Исчерпанность во всем. Пустая комната, пустой графин, выпитый чай и догорающая свеча - выступают символом жизненного итога самого Аркадия Ивановича.

Цветопись и светопись у Ф. М. Достоевского глубоко философичны, связаны с проблемами жизни и смерти, надежды и отчаяния. В этом убеждает све-тоцветовое решение интерьеров дома Рогожина в романе «Идиот». Дом выступает своеобразным центром, в котором, так или иначе, пересекаются линии судеб главных героев. Уже в самом начале Ф. М. Достоевский акцентирует внимание на его цвете - «грязно-зелёном», на оскверненном зелёном, предупреждая о некоем исходящем зле. В обстановке кабинета Рогожина угадываются прошлое, настоящее и будущее героя. В прошлом - основательный быт дома, аккуратность отца в ведении дел. Об этом говорят и сложенные (а сейчас никому не нужные) стопки деловых бумаг и книг, шкафы, бюро. Настоящее Парфе-на так же запутанно, как беспорядочно расставленная мебель в комнате, так же темно, как её мрак. О будущем пророчит «красный сафьянный диван» (VIII; 172) - пророчит о крови, прольющейся в этом доме. После чего судьба Рогожина трудно читаема, неясна, как неясны «закоптелые картины» в «тусклых золочёных рамах» (VIII; 172), символы былого богатства и силы.

В описании перехода героев на материнскую половину дома в интерьере возникают новые краски, меняется светопись: «Опять пошли тёмные комнаты какой-то необыкновенной, холодной чистоты, холодно и сурово меблированные старинною мебелью в белых чистых чехлах...» (VIII; 185). Это место — своеобразный переход из мрака в свет, из безбожия с Гольбейном на стене в зону набожности. Отсюда и изменение в светописи: сочетание тёмной комнаты со светом, исходящим от «необыкновенно холодной чистоты», от белых чехлов, говорит о ещё теплящейся в доме жизни. Но чистота здесь умирающая, остывающая, не способная победить темноту, зло, безверие Рогожина.

В финальной сцене смерти Настасьи Филипповны устанавливается некое светотеневое равновесие. Нигде больше в романе антиномия света и тьмы, белого и чёрного не представлена так отчётливо, так физически ощутимо. В комнате, где произошло убийство, тьма поглотила все предметы, оставив сиять лишь то, что хранит живую красоту мёртвой Настасьи Филипповны: её белое шёлковое подвенечное платье, белые кружева, сверкающие бриллианты, «кончик обнаженной ноги», «будто выточенный из мрамора» (VIII; 503). Вещи здесь - не только предметы материального мира, их чистый свет, ассоциации ведут в область тонких духовных субстанций: напоминают о «празднике» жизни, о том, что никогда не забывается, о хрупкости и о власти красоты. Белый - один из

психологических цветов, за ним не только семантика смерти, но и символика драгоценных камней, невинности и надежды. В финале романа он не отступает перед тьмой.

Роман убеждает: жизнь наполнена глубочайшим мраком, конечным выражением которого является смерть. Но великий художник различает в этом мраке и свет мира, возглашает его. Свет в романе «Идиот» не является постоянным и ровным. Но он существует. Уход «положительно прекрасного человека» не отменяет смысла прожитой жизни. Свет не гаснет с его уходом - свет надежды, источник глубоких, благотворных для мира перемен.

Таким образом, светоцветопись вещного мира интерьерных описаний произведений писателя 1860-х годов - один из ярко выраженных компонентов его поэтики, открывающий Ф. М. Достоевского-колориста.

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, намечается перспектива дальнейшего изучения проблемы.

Проведённый в диссертации анализ позволяет сделать следующие выводы.

1. Материалы к биографии Ф. М. Достоевского показывают, что с ранних лет и в развитии всей жизни природа, художественная культура составляли естественную поэзию повседневного бытия писателя, единство умственного, чувственного, духовного восприятия. Важная роль в освоении Ф. М. Достоевским образов окружающего мира в процессе формирования целостного мирообраза была отведена их светоцветовой характеристике. В свете и цвете природный мир обретал доступные для постижения формы, открывался тайными смыслами. Художественная культура осознавалась как категория духовной историко-культурной ценности, как составляющая национальной традиции. Прекрасное в природе, художественная красота произведений искусств найдут линии своего выражения в творчестве писателя.

2. Предпринятый анализ постатейных обзоров Ф. М. Достоевским художественных выставок дал возможность приблизиться к пониманию его взглядов на историю, культуру, задачи творчества, вопросы теории и практики художественного произведения, соотнести их с общекультурными тенденциями эпохи. В рамках эстетических взглядов писателя были отмечены художественные приёмы (в том числе искусство владения светом и цветом), составляющие особенность его творческого метода, а также обозначены линии соприкосновения и расхождения творческих позиций Ф. М. Достоевского и русских художников XIX века.

3. Представленный в работе общий взгляд на развитие в литературоведении теории пейзажа, вещного мира, позволяет говорить о том, что их теоретическое и практическое изучение остаётся актуальным для современной науки. Исследовательский интерес к Ф. М. Достоевскому, создателю пейзажных описаний, картин вещного мира демонстрирует разносторонность трактовок и незавершённый характер изученности колорита в поэтической картине мира писателя.

4. Колористическая организация картин и образов живой природы, вещного мира в произведениях Ф. М. Достоевского была рассмотрена в системе ос-

новных повествовательных категорий, таких как событие и действие, описание, герой в их отношениях к сюжету, хронотопу, лейтмотиву, теме, идее произведения. Это позволило выявить существенные свойства колорита и его функциональные отношения во внутренней структуре романов, а также прийти к заключению о характере его присутствия в творчестве писателя: свет и цвет у Ф. М. Достоевского образуют самостоятельный образный слой, который позволяет проникнуть в мироощущение автора, приблизиться к смыслу произведения..

5. Анализ образов и явлений природы, картин вещного мира показывает, что обращение Ф. М. Достоевского к цвету и свету не ограничивалось передачей формальной характеристики цвета предметов, материального света. Свет и цвет рассматривались Ф. М. Достоевским как значимый идейно-художественный компонент произведения, в котором аккумулировались философско-религиозные и эстетические смыслы, ассоциации, опосредованные личностью писателя, связью с внутренней традицией, восходящей к глубинам национальной памяти.

6. Исследование пейзажного и вещного мира в границах одного произведения, в контексте творчества писателя 1860-х гг. позволило выявить повторяющиеся образы и явления (сумерки, белые ночи, небо, сад и парк, дерево, заходящее солнце, свеча), светоцветовая характеристика которых раскрывается полнотой смыслов и ассоциаций в непосредственной связи с другими повествовательными компонентами.

7. Анализ конкретных формальных характеристик свето- и цветообразов обнаружил разработанную Ф. М. Достоевским богатую систему средств, передающих не только визуальные, но даже физически ощущаемые впечатления от свето- и цветообразов - эпитеты, сравнения, метафоры, оксюморон, противопоставления, семантически акцентированные повторы.

Перспективой продолжения исследования может стать изучение колорита других изобразительных компонентов художественного произведения. Колористический анализ природы, вещного мира позволяет выйти на разработку проблем концептосферы, лейтмотива и поэтики мотива в творчестве писателя. Интересным и необходимым представляется историко-типологическое сопоставление наследия Ф. М. Достоевского с произведениями русских писателей и живописцев XIX века, предыдущих и последующих эпох - как с точки зрения индивидуальных особенностей творческого метода, историко-культурной преемственности, так и выявления внутренней национальной традиции.

Основные положения диссертации Е. В. Степановой отражены в следующих публикациях:

1. Степанова, £. В. «Искусство описания интерьера (Цвет и свет в романе Ф. М. Достоевского «Идиот») / Е. В. Степанова // Гуманитарные исследования. - Астрахань, № 1 (29). -С. 162-168.

2. Степанова, Е. В. «Великолепная панорама» в структуре «Преступления и наказания» (анализ эпизода) / Е. В. Степанова И Вступление. Фрагмен-

ты исследований по филологии: сб. науч. трудов студентов, аспирантов и соискателей. - Саратов, 2005. - Вып. 3. - С. 32-35.

3. Степанова, Е. В. Мотив свечи в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» / Е. В. Степанова // Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии: межвуз. сб. науч. статей. - Тамбов, 2006. - Вып. I. - С. 480-482.

4. Степанова, Е. В. Природа как источник формирования художественной поэтики Ф. М. Достоевского / Е. В. Степанова // Бочкарёвские чтения: материалы XXX зональной конференции литературоведов Поволжья. - Самара, 2006.-Т. 2.-С. 114-119.

5. Степанова, Е. В. В. И. Суриков и Ф. М. Достоевский: творческие соприкосновения / Е. В. Степанова // Междисциплинарные связи при изучении литературы: сб. науч. трудов. - Саратов, 2006. - С. 132-136.

6. Степанова, Е. В. Природа в жизни Ф. М. Достоевского / Е. В. Степанова И Изучение литературы в ВУЗе: сб. статей. - Саратов, 2007. -Вып. 6.-С. 62-67.

7. Степанова, Е. В. К вопросу источников формирования восприятия Ф. М. Достоевским произведений художественной культуры / Степанова, Е. В. // Материалы XXXI зональной конференции литературоведов Поволжья. - Ела-буга, 2008. - 4.1. - С. 282-287.

Подписано в печать 01.02.2010 г. Формат бОхБД1/^. Бумага офсетная. Ризопечать. Усл.-печ. л. 1,37. Тираж 120 экз. Гарнитура Тайме. Заказ № 016.

Отпечатано в типографии "Эстамп" тел: (8452)37-47-85 410028, г.Саратов, ул. Заулошнова, д.З, оф.108.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Степанова, Елена Валерьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Генезис колористической поэтики Ф. М. Достоевского.

§ 1. Жизненные впечатления Ф. М. Достоевского как основа формирования колористической тональности его произведений.

1.1. Природа в жизни Ф. М. Достоевского.

1.2. Пластическое искусство как источник художественного творчества Ф. М. Достоевского.

§ 2. Русское изобразительное искусство в восприятии и оценках Ф. М. Достоевского.

2.1.0 влиянии литературы на живопись: к проблеме взаимосвязи искусств в русской культуре ХЕХ века.

2.2. Русская живопись в «выставочных» рецензиях Ф. М. Достоевского.

ГЛАВА 2. Пейзаж как область колористического искусства Ф. М. Достоевского.

§ 1. Литературный пейзаж как объект изучения.

1.1. Феноменология пейзажа.

1.2. Вопрос о Ф. М. Достоевском - создателе пейзажных описаний.

§ 2. Искусство пейзажа в произведениях Ф. М. Достоевского.

ГЛАВА 3. Поэтика вещей в прозе Ф. М. Достоевского: искусство света и цвета

§ 1. Изображение вещного мира в словесном творчестве.

1.1. Вещный мир как компонент поэтики литературного произведения.

1.2. К проблеме изучения художественной вещи у Ф. М. Достоевского.

§ 2. Вещный мир интерьерных описаний Ф. М. Достоевского.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Степанова, Елена Валерьевна

Тема настоящей работы находится на пересечении двух проблем: общетеоретической проблемы взаимосвязи искусств (литературы и живописи) и одного из частных аспектов поэтики художественного творчества -проблемы колористического искусства Ф. М. Достоевского в романах писателя 1860-х годов.

Тонкость светотеневых переходов и глубина колорита - традиционно ведущие художественные средства изобразительного искусства. Вместе с тем словесное творчество во все времена пыталось овладеть способностью света и цвета выражать определённые значения, вызывать ассоциации. Общность приёмов изображения в разных видах искусства обращает к изучению закономерностей развития культуры как целого, когда литература и живопись рассматриваются составляющими общего потока искусства.

0 необходимости изучения литературы как области «единой человеческой культуры» в разное время высказывались M. М. Бахтин1, М. П. Алексеев2, А. С. Бушмин3, Д. С. Лихачев4, Л. С. Кишкин5, Я. Е. Эльсберг6 и др. «Мы недостаточно внимания уделяем истории текста произведений истории и культуры, - писал Д. С. Лихачев. - Интерпрети

1 Бахтин M. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 10.

2 Алексеев М. П. Взаимодействие литературы с другими видами искусства как предмет научного изучения // Русская литература и зарубежное искусство. JL, 1986. С. 17-20.

3 Бушмин А. С. Наука о литературе. М., 1980. С. 83.

4 Лихачев Д. С. Сравнительное изучение литературы и искусства Древней Руси / Взаимодействие литературы и искусства в Древней Руси. M.;JI., 1966. С. 3-10.

5 Кишкин Л. С. Литература в контексте художественной культуры // Взаимодействие наук при изучении литературы. Л., 1981. С. 224-276.

6 Эльсберг Я. Е. Литература 70-80 годов XIX века и русская культура // Контекст - 1975 : лит.-теор. исслед. М., 1977. С. 183-210. руя художественное произведение, мы забываем о культурном окружении <.>. Изучая литературу, мы не исследуем произведений изобразительного искусства, не заглядываем в историю сочинения.»7.

По мнению учёных, «культурное окружение» позволяет рассматривать творчество писателя не как изолированный, индивидуальный, творческий акт, а в его отношении с определенной культурной традицией, в русле которой оно «существует, движется, социально осуществляется»8, открывает новые возможности для «научного постижения феномена художественности»9, обращает к глубинам семиотических законов авторской поэтики, вместе с тем позволяет выявить совокупность чёрт и особенностей, составивших своеобразие национального искусства.

В связи с этим идея интеграционного подхода становится ключевой при обращении к одному из «кульминационных»10 периодов отечественной истории - второй половине XIX века, когда общественные проблемы теснейшим образом переплелись со сферой художественной. Теоретические концепции создания нового реалистического направления в искусстве, вызванные во многом общественно-политическими предпосылками, последовательно находят выражение в творческой практике писателей, художников, музыкантов, активизируя междисциплинарные процессы взаимообмена на уровне идей, тематики, сюжетов, иконографии.

Актуальность. Творческое наследие Ф. М. Достоевского - одно из центральных в художественной культуре второй половины XIX столетия, во всей полноте обнаруживающее как духовные, социально-исторические, культурные поиски своей эпохи, так и индивидуальные грани мировосприятия самого писателя. При всей очевидной, неоднократно отмеченной социальной, идеологической природе прозы Ф. М. Достоевского в своём

7 Лихачев Д. С. О филологии. М., 1989. С. 208.

8 Проблемы современного сравнительного литературоведения : сб. ст. М., 2004.

С. 32.

9 Буитин А. С. Наука о литературе. С. 83.

10 Егоров Б. Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века (1848— 1861). Л., 1982. С. 5. вершинном, художественном проявлении она была и остаётся в первую очередь искусством слова, литературным феноменом в отечественной художественной традиции. Неслучайно сам писатель всегда подчеркивал важность выразительной, образной стороны искусства: «Роман есть дело поэтическое.»11, «искусство помогает сильным и могущественным образом человеческому развитию, действуя на человека пластично образно» (XIX; 182), «художественность отделки придаёт мысли ясность, выпуклость, осязательность, правду: а художническая сила и состоит в правде и в ярком изображении её» (XIX; 184). Эта изобразительная сила слова обращает к изучению поэтики Ф. М. Достоевского и, в частности, колористического искусства писателя, которое до сих пор остается на периферии исследовательского внимания.

В середине и второй половине XIX века цвет и свет - постоянные объекты внимания многих представителей культуры, рассматриваемые в самых широких - практических и теоретических - границах художественного творчества. Так, наблюдения над природными качествами света и цвета, их семантикой Н. Г. Чернышевский включает в свою эстетическую

12 теорию о возвышенном ; с открытиями в области света и цвета связаны технические завоевания в русском изобразительном искусстве; наконец, в литературном процессе внимание к цвету и свету отличает художественную манеру каждого крупного писателя, и творчество Ф. М. Достоевского здесь не исключение.

Настоящее диссертационное исследование «Колористическое искусство прозы Ф. М. Достоевского 1860-х годов» предполагает анализ созданных писателем пейзажных и интерьерных описаний, участвующих в цветовой и светотеневой организации художественного текста, исследование

11 Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. : в 30 т. Л., 1972-1990. Т. 28, кн. 2. С. 150. Далее ссылки на это издание приведены в круглых скобках с указанием номера тома и книги римскими цифрами, страницы - арабскими.

12 Чернышевский Н. Г. Возвышенное и комическое // Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: в 15 т. М., 1949. Т. 2. С. 192-195. мифопоэтического, культурно-исторического, литературного и биографического контекста в колористической картине мира произведений Ф. М. Достоевского.

История вопроса. С момента появления в печати произведения Ф. М. Достоевского стали предметом пристального внимания литературных критиков и современников писателя. Отмечая «талант г. Достоевского», его качественно новый художественный подход к изображению человека и мира, они выделяли такие черты стиля Ф. М. Достоевского, как «глубина мысли»13, проникающий через всё повествование «трагический элемент»14, умение передавать «психологические тонкости»15, «глубоко схватывать отдельные движения и потрясения человеческой души»16, правдоподобность фактов, «составляющих основную ткань романа»17. Несмотря на многочисленность откликов, романы писателя не были осмыслены своими современниками во всей идейной и художественной многоплановости. В частности, говоря о выходе в свет «Преступления и наказания», А. Ф. Кони замечает: «Критика того времени, однако, не благоволила к Достоевскому. Его роману не было посвящено .ни одного серьезного разбора. . Это умышленное и злостное непонимание глубокого смысла «Преступления и наказания», которому лишь в 80-х годах пришлось, наконец, быть оценённым по достоинству не только у нас, но и в западноевропейской литературе»18.

Развитием исследовательской мысли ознаменованы 80-е годы XIX века. Работы о Ф. М. Достоевском религиозных философов (Н. Бердяев,

13 Белинский В. Г. Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым //

B. Г. Белинский. Собр. соч.: в 9 т. М., 1982. Т. 8. С. 140.

14 Там же. С. 132.

15 Добролюбов Н. А. Забитые люди // Добролюбов Н, А. Собр. соч. : в 3 т. М., 1987. Т. 3. С. 527.

16 Страхов Н. Н. Преступление и наказание. Статья вторая и последняя II Н. Н. Страхов. Литературная критика. М., 1984. С. 112.

17 Писарев Д. И. Борьба за жизнь И Писарев Д. И. Собр. соч.: в 4 т. М., 1956. Т. 4.

C. 316.

18 Кони А. Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 237.

Вл. Соловьев, С. Франк, Л. Шестов, К. Леонтьев, С. Н. Булгаков и др.) заложили основы достоевсковедения как науки. При всей противоречивости трактовок творческого гения Ф. М. Достоевского, представители русского космизма впервые подошли к истолкованию картины мира писателя как художественной, так и личностной, сформировавшейся под влиянием эмпирических впечатлений и эстетических переживаний. Идеологическая составляющая его творчества рассматривалась ими в неразрывном единстве с жизненным опытом самого Ф. М. Достоевского («содержание его повести было вместе с тем жизненною задачей»19). Религиозные философы определили ключевой для последующего достоевсковедения ракурс исследования - роль культурного и духовного опыта нации в осмыслении и изображении окружающей действительности. Созданные Ф. М. Достоевским образы оказываются не только органичными для русской ментальности, но и получают особую символическую наполненность, ассоциативную многоплановость. Заслуга религиозных философов состоит в том, что в их работах выразился новый подход к основоопределяющей эмоциональной настроенности мировосприятия Ф. М. Достоевского, нашедшего отражение в творчестве: от полного отчаяния к надежде. Они уловили внутреннюю динамику противоборства «света» и «тьмы», «светлого» и «тёмного» в романном дискурсе писателя: «Он [Ф. М. Достоевский. - Е. С.] ведёт через тьму кромешную. Но и в этой тьме должен воссиять свет. Он хочет добыть свет во тьме»20, интерпретируя эти категории как онтологические, постигая их смысл в.контексте христианского мировидения.

Одним из первых «художественную стройность»21 «Преступления и наказания» подчеркнул Иннокентий Анненский. Пытаясь раскрыть внутреннюю структуру «непревзойдённого» романа Ф. М. Достоевского,

19 Соловьев В. С. Три речи в память Достоевского // Соловьев В. С. Соч. : в 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 5.

20 Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского. М., 2001. С.31.

21 Анненский И. Ф. Искусство мысли. Достоевский в художественной идеологии II Анненский И. Ф. Избранные произведения. Л., 1988. С. 592.

Ин. Анненский делает замечания, затрагивающие изобразительную поэтику «великого психопатолога». Романный мир оказывается для поэта «болезненно-пёстрым миром впечатлений»22, складывающимся из совокупности реально улавливаемых запахов («роман знойного запаха известки и олифы»23), физически ощутимых «давящих комнат», наконец, своего особого колорита. Цветовое видение Петербурга в «Преступлении и наказании» не складывалось у Ин. Анненского в упрощённую ассоциацию чёрного и белого. Цветовыми эпитетами: «в полутёмных переходах чёрных лестниц», «мышастость серых ступеней», «голубоватость стен», «небо цвета спелой дыни»24, поэт значительно расширил стереотип «жёлтого Петербурга» Достоевского. Ин. Анненский не только передал своё колористическое восприятие «Преступления и наказания», но семантической образностью употреблённых цветовых эпитетов уловил особенность живописной манеры самого Ф. М. Достоевского.

У Вяч. Иванова изобразительные приемы Ф. М. Достоевского вызвали типологическое сравнение «колорист-импрессионист»25. Размышляя о формально-композиционной стороне «романов-трагедий» писателя, поэт -символист сделал лаконичные, но очень глубокие замечания о светописи Ф. М. Достоевского. Впервые применительно к светотеневой системе писателя возникает выражение «рембрандтовское освещение», которое у Вяч. Иванова получает яркое развёрнутое определение: «Достоевский подобно Рембрандту весь в тёмных скоплениях теней по углам замкнутых затворов, весь в ярких озарениях преднамеренно брошенного света, дробящегося искусственными снопами по выпуклостям и очертаниям впадин.

22 Анненский И. Ф. Искусство мысли. Достоевский в художественной идеологии. С. 592.^

23 Там же.

24 Там же. С. 598.

25 Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия // Иванов Вяч. Собр. соч. : в 4 т. Брюссель, 1987. Т. 4. С. 416.

Л/Его освещение и цветовые гаммы его света, как у Рембрандта, лиричны» .

Сравнение Ф. М. Достоевского с Рембрандтом у Вяч. Иванова носит характер метафорический, посредством сопоставления указывается вектор к пониманию философской глубины светотеневой организации страниц романов Ф. М. Достоевского.

При всей своей важности наблюдения Ин. Анненского и Вяч. Иванова не развернулись в подробный и обстоятельный анализ изобразительной поэтики Ф. М. Достоевского и, в частности, её колористического аспекта, в котором бы рассматривались пространственная организация, семантика отдельных цвето- и светообозначений, их культурно-историческое и философское осмысление в творчестве писателя. И всё же именно работы Ин. Анненского и Вяч. Иванова внесли методологические изменения, изменили ракурс взгляда с Достоевского как «певца унижен

01 ных и оскорблённых» на Достоевского, «умеющего живописать» , привлекли внимание к художественно-эстетической стороне его романов. Ивановские открытия в поэтике Ф. М. Достоевского были восприняты и развиты в работах А. С. Долинина, Л. П. Гроссмана, Ф. И. Евнина, Г. М. Фридлендера, Д. С. Лихачева, С. М. Соловьёва и др.

Уже в первой четверти XX века восприятие Ф. М. Достоевского-колориста представлено многообразием исследовательских мнений - от полного отрицания («Одной из характерных чёрт Достоевского является его нелюбовь к цвету и краске, как бы нарочитое пренебрежение к живописи»28), обвинений в цветовом аскетизме («у Достоевского редко встретишь картины природы, и те, что встречаются, лишены красок, яркости и силы < . > его стиль беден красками»29), до слов-характеристики Л. П. Гроссмана: «он менее всего колорист», но «всегда оперирует игрой

26 Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия // Вяч. Иванов. Собр. соч. : в 4 т.

С. 417.

27 Там же. С. 418.

28 Боцяновский В. Ф. Краски у Достоевского // Жизнь искусства. 1921. № 817.

С.З.

29 Переверзев В. Ф. Творчество Достоевского. М., 1912. С. 73-74. светотеней, неожиданным блеском в сумраке, озарениями гаснущих лучей или косых закатных лучей, бросающих глубокие, резкие и длинные тени»30.

В работе Л. П. Гроссмана 1925 года «Поэтика Достоевского» впервые была сделана продуктивная для последующих поколений исследователей попытка анализа художественного метода Ф. М. Достоевского и поставлена проблема - изучение Достоевского-художника. В главе «Живопись Достоевского» для передачи изобразительной манеры писателя Л. П. Гроссман использует искусствоведческую терминологию: «фон его картин»31, «эскизная резкость штриха»32, «резкость контуров»33, «зачерчил « -5 г вает. .на своем полотне» , «эскизные наброски» , подчёркивая тем самым графический характер «описательного искусства» Ф. М. Достоевского, а в чём-то и живописный: «великолепные мазки портретной живописи»36, «чёткий и выразительный эскиз . заполняется живыми и тёплыми красками непосредственных впечатлений» . Отвергая Достоевского-колориста («он менее всего колорист»), Л. П. Гроссман даёт высокую оценку его искусству светописи. И хотя широкий спектр светотеневых решений писателя, отмеченный учёным, не рассматривается им как самостоятельный компонент поэтики Ф. М. Достоевского со своей семантикой, генезисом центральных образов. Здесь важен другой момент - впервые характеристика художественной манеры Ф. М. Достоевского, проявившаяся в обращениях к изображению внешнего мира, составивших «богатейший отдел» его творчества38, связывалась в работе Л. П. Гроссмана с чертами личности

30 Гроссман Л. П. Поэтика Достоевского. М., 1925. С. 119.

31 Там же. С. 120.

32 Там же.

33 Там же. С. 125.

34 Там же.

35 Там же.

36 Там же. С. 127.

37 Там же. С. 129.

38 Там же. С. 117. писателя, миром его эмпирических впечатлений и эстетических переживаний.

В 50-е годы XX века живопись Ф. М. Достоевского в статье с одно

10 именным названием становится объектом интереса Ф.И. Евнина . По мысли учёного, искусство живописи Ф. М. Достоевского, то есть «создание средствами литературы иллюзии зрительных восприятий - заменить словом контуры и цвета»40, заключается не в «развёрнутых, детальных, многокрасочных описаниях», а в «умении находить тонкие, глубокие соответствия между наружными чертами изображаемого лица или пейзажа и их скрытой «сущностью» - между внешней «формой» и внутренним «содержанием»41. Исходя из такого понимания живописи Ф. М. Достоевского, в своем анализе портрета и фона (последний представлен пейзажем и интерьером) Ф. И. Евнин постоянно подчеркивает их психологическую и идейную роль в тексте: «он живописует не столько при помощи изобразительных средств - линий и красок, сколько посредством идейно-психологических акцентов и нюансов»42. При этом Достоевский в очередной раз рассматривается в узких рамках социального писателя. Работа, вышедшая в 1959 году, неизбежно отражает свойственную этой эпохе идеологическую предвзятость.

Особое место в достоевсковедении занимает работа С. М. Соловьёва «Изобразительные средства в творчестве Достоевского»43. В книге очерков впервые проводится достаточно подробный анализ использования писателем того или иного цвета из активного спектра Ф. М. Достоевского: розового, голубого, красного, жёлтого, чёрного, дается статистика их употреблений в творчестве писателя. По мнению исследователя,

39 Евнин Ф. И. «Живопись» Достоевского // Известия АН СССР, отд. лит. и языка. 1959. Т. 18, вып. 2. С. 131-149.

40 Там же. С. 132.

41 Там же. С. 132.

42 Там же. С. 148.

43 Соловьёв С. М. Изобразительные средства в творчестве Достоевского. М.,

1979.

Ф. М. Достоевский «мало и скупо использует цвета»44, его творчество характеризует «крайняя сдержанность в использовании цвета»45. С. М. Соловьёв, подобно Ф. И. Евнину, рассматривает цвет прежде всего как средство психологической характеристики, служащей преимущественно для передачи конфликта между внутренним миром героя и окружающим его внешним миром. Не выявляя общей цветовой тональности произведений Достоевского, а, наоборот, подчёркивая «отдельные цветовые разрозненные пятна» , С. М Соловьёв приходит к выводу, что «его [Ф. М. Достоевского - Е. С.] письмо - это живопись отдельными штрихами на почти бескрасочном фоне»47.

Таким образом, позиции Ф. И. Евнина и С. М. Соловьёва в своём взгляде на проблему Достоевского-живописца во многом опираются на представленную в работе Л. П. Гроссмана «лабораторию словесной живописи» Ф. М. Достоевского: объектом исследования становятся пейзаж, описания героев, эффекты освещения. Однако именно Соловьев сместил акцент наблюдений над художественными приёмами писателя в сторону аспекта колористической организации текста, участия световых образов и цветовых обозначений в создании пейзажа, портрета, интерьера. Он значительно расширил границы текстологических обращений, в поле его внимания попадают как ранние произведения писателя, так и каждый из романов «великого Пятикнижия». Сделанные им наблюдения над колористической поэтикой Ф. М. Достоевского до настоящего времени составляют единственное комплексное исследование.

В работах последних десятилетий XX - начала XXI века к указанной проблеме обращались, как правило, лишь попутно, чаще ограничиваясь отдельными замечаниями. Образно-философский контекст некоторых цве-тоупотреблений романного повествования Ф. М. Достоевского затрагивает

44 Соловьёв С. М. Изобразительные средства в творчестве Достоевского. С. 231.

45 Там же. С. 237.

46 Там же. С. 231.

47 Там же. С. 231.

А. Н. Хоц48, структурно-символический аспект отмечен в работах А. В. Чичерина49, А. А. Жук50, Р. Г. Назирова51, герменевтические исследования слова и образа Ф. М. Достоевского Т. А. Касаткиной включают в себя и анализ светоцветовых употреблений. Генезис отдельных световых и цветовых образов романа «Идиот» в их отношении с библейской семантикой, и в целом - с древней национальной традицией, рассматривают Г. Г. Ермилова53, Л. Я. Паклина»54, в искусствоведении - Н. Н. Третьяков35.

Внимание учёных привлекали отдельные образы и мотивы света и тьмы в творчестве Ф. М. Достоевского. Ценные замечания об особенностях освещения, семантике световых образов в произведениях писателя были сделаны А. С. Долининым56, Г. М. Фридлендером57, Ю. И. Селезнёвым58, С. В. Беловым59 и др. Световые образы выступали объектом исследования пространства и хронотопа в работах Р. Я. Клейман60, Ж. Катто61. Поэтические образы «заката» и «восхода» в «Преступлении и наказании»

48 Хоц А. Н. Пределы авторской оценочной активности в полифоническом «самосознании» героя Достоевского // Достоевский: материалы и исслед. Л., 1991. Т. 9. С.22-38.

49 Чичерин А. В. Идеи и стиль. О природе поэтического слова. М., 1963.

50 Жук А. А.Русская проза второй половины ХЕХ века. М., 1981. С. 108-110.

51 Назиров Р. Г. Проблема художественности Ф. М. Достоевского // Творчество Ф. М.Достоевского: Искусство синтеза. Екатеринбург, 1991. С. 125-157.

52 Касаткина Т. А. Об одном свойстве эпилогов пяти великих романов Достоевского // Достоевский в конце XX века. М., 1996. С. 67-128; Её же. Роль художественной детали и особенности функционирования слова в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот» : Современное состояние изучения. М., 2001. С. 60-99.

Ермилова Г. Г. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот» : поэтика, контекст : дис. . докт. филол. наук. Иваново, 1999.

54 Паклина Л. Я. Иконописные реминисценции в романе Достоевского «Идиот» // Паклина Л. Я. В мире художественного синтеза. Саратов, 2000. С. 30-46.

55 Третьяков Н. Н. Образ в искусстве: Основы композиции. Свято - Введенская Оптина Пустынь, 2001. С. 100-101.

56 Долинин А. С. Золотой век // Долинин А. С. Достоевский и другие : ст. и исслед. о русской классической литературе. Л., 1989. С. 270-289.

Фридлендер Г. М. Реализм Достоевского. М., 1964.

58 Селезнёв Ю. И. В мире Достоевского. М., 1980.

59 Белов С. В. Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» : комментарии. Л., 1979.

60 Клейман Р. Я. Вселенная и человек в художественном мире Достоевского // Достоевский : материалы и исслед. Л., 1978. Т. 3. С. 21—40.

61 Катто Ж. Пространство и время в романах Достоевского // Там же. С. 41—53.

В. Н. Топоров рассматривал как семантические схемы, специфичные для мифопоэтического сознания62. Наблюдения над структурно-композиционной и семантической ролью мотива луны и лунного света в «Преступлении и наказании» позволили И. А. Альми63 провести историко-типологическую линию развития творчества Ф. М. Достоевского с традициями романтизма. Серьёзным обобщением семантики и функционирования световых образов в творчестве писателя стала диссертация М. Н. Панкратовой «Поэтика света и тьмы в творчестве Ф. М. Достоевского»64. Охватывая творчество писателя в целом, предметом исследования М. Н. Панкратовой выступает широкий круг разноуровневых художественных средств (лексических единиц, образов, мотивов, событийных ходов), включающих в себя семантику «света» и «тьмы». При этом важным оказывается общий методологический подход, использующий различные уровни литературоведческого анализа текста.

Анализ работ исследователей Ф. М. Достоевского показывает, насколько сложна и многоаспектна проблематика наследия писателя и, прежде всего, художественно-эстетического уровня его произведений. Несомненно, важен сам факт обращения учёных к колористической стороне поэтики писателя, произведения которого долгие годы рассматривались в узких рамках социальной, идеологической прозы. На сегодняшний день сформулированы многие проблемы светоцветовой организации текстов Ф. М. Достоевского. Достаточно подробно изучена устойчивая система световых образов, подняты и обозначены вопросы семантики света и цвета, менее (односторонне) отмечен основной характер цветоупотреблений, сделаны определённые попытки выявления особенностей их функциони

62 Топоров В. Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаичными схемами мифологического мышления («Преступление и наказание») И В. Н. Топоров. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исслед. в области мифопоэтического. М., 1995. С. 200-202.

63 Альми И. Л. О романтическом «пласте» в романе «Преступление и наказание» // Достоевский : материалы и исслед. СПб., 1991. Т. 9. С. 66-75.

64 Панкратова М. Н. Поэтика света и тьмы в творчестве Ф. М. Достоевского : дис. .канд. филол. наук. Москва, 2007. рования в тексте. И всё же ограничиться сделанными выводами невозможно.

Опираясь на опыт предшествующих исследователей, представляется необходимым изучение истоков светоцветовой картины мира творчества Ф. М. Достоевского, выработка единого подхода к анализу искусства света и цвета как в произведениях отдельных периодов, так и в целом всего художественного наследия писателя, выявление типологических и генетических связей колористической поэтики Ф. М. Достоевского с традициями света и цвета в русской культурной традиции.

Объектом исследования является творчество Ф. М. Достоевского 1860-х годов. Материал диссертации составили романы: «Записки из Мёртвого дома», «Униженные и оскорблённые», «Преступление и наказание», «Идиот»; повести: «Записки из подполья», «Игрок». Привлечены также публицистические работы Ф. М. Достоевского разных лет, некоторые главы «Дневника писателя», его эпистолярное наследие.

Предмет исследования — колористическое искусство Ф. М.Достоевского в изображениях картин и образов природы, вещного: мира интерьеров, способы организации колористической поэтики, функциональные особенности света и цвета в произведениях Ф. М. Достоевского 1860-х годов.

Хронологические рамки исследования обусловлены значимостью 1860-х годов в биографии Ф. М. Достоевского. После десятилетнего отсутствия, связанного с арестом, каторгой и ссылкой по делу петрашевцев, Ф. М. Достоевский возвращается в Петербург. Публикацией «Записок из Мёртвого дома» (1860 г.), ставших заметным явлением в культурной и общественной жизни страны, вступает в литературный процесс. В это же десятилетие Ф. М. Достоевский раскрывается как публицист, в редактируемых им журналах «Время» и «Эпоха» появляется ряд статей, формулирующих философские, общественные, культурно-эстетические позиции писателя. В художественном творчестве рассматриваемое десятилетие — этап историко-художественной значимости, отмеченный поисками писателем своего жанра, открытиями новых повествовательных форм на пути к созданию романов «великого Пятикнижия». Промежуточное положение 1860-х годов в творческой биографии писателя (между ранним, начальным этапом и последним, завершающим) позволяет, на наш взгляд, увидеть поступательное развитие творчества Ф. М. Достоевского. В этой связи анализ светоцветовой организации произведений Ф. М. Достоевского 1860-х годов демонстрирует не только уникальность поэтики каждого произведения, но и даёт возможность проследить творческую эволюцию писателя, провести линию его философских, нравственных, эстетических исканий на пути к последнему роману «Братья Карамазовы». Исследуемый колористический аспект творчества писателя получит дальнейшее развитие в творчестве Ф. М. Достоевского 1870-х - начала 1880-х годов, которое подлежит особому изучению.

Цель предлагаемой работы - рассмотреть колористическую поэтику романов Ф. М. Достоевского 1860-х годов в ракурсе художественного метода писателя, истоков его формирования; в работе также делается попытка выявления линий соприкосновения и отталкивания эстетических взглядов Ф. М. Достоевского с творчеством русских живописцев XIX века.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

• выявить источники формирования колористической поэтики Ф. М. Достоевского;

• рассмотреть особенности восприятия Ф. М. Достоевским произведений современного ему русского изобразительного искусства;

• проанализировать способы организации колористической поэтики прозы писателя в единстве с его художественным методом;

• исследовать некоторые функциональные особенности цвета и света в художественном мире Ф. М. Достоевского;

• проследить эволюцию светоцветовой картины мира в границах одного романа и в контексте творчества писателя рассматриваемого периода.

Методологическая база исследования включает концепции, разработанные в трудах А. Н. Пыпина (идея единого изучения художественного произведения в контексте эпохи как части духовной культуры), А. Н. Веселовского, В. М. Жирмунского, М. М. Бахтина, М. П. Алексеева (общекультурный подход к изучению литературы, художественные взаимодействия внутритекстовых выразительных средств), Д. Н. Овсяннико-Куликовского, Л. П. Гроссмана, Б. А. Грифцова (проблемы психологии художественного творчества, биографический подход к прочтению произведения), Д. С. Лихачёва (концептуально-культурологическое направление в филологии).

Методы исследования определены его целями и задачами. В работе использовалась методика анализа текста, объединяющая в себе ряд подходов: биографический, психологический, историко-культурный, генетический, мифопоэтический. Анализ ведётся на основе общего методологического положения о единстве формы и содержания в художественном произведении, а также с учётом внутренних связей литературы с изобразительным искусством.

Научная новизна диссертации обусловлена выявлением источников формирования колористического искусства Ф. М. Достоевского, определением приёмов и способов художественного функционирования светоцве-товых образов в пейзажных и интерьерных описаниях по законам поэтики Ф. М. Достоевского. На примере публицистического наследия, отразившего особенности эстетических взглядов Ф. М. Достоевского, исследованы его подходы к прочтению произведений художественной культуры, обозначены линии соприкосновения между литературным творчеством и изобразительным искусством.

Теоретическая значимость исследования состоит в анализе колористической поэтики Ф. М. Достоевского как самостоятельного, развивающегося компонента эстетической системы писателя, вобравшего в себя его индивидуальное своеобразие, типические черты русской культурной традиции.

Ведущими теоретическими понятиями в диссертационном исследовании являются: колорит (цвет) и светопись. В качестве рабочих определений мы придерживаемся следующего содержательного наполнения терминов: колорит (цвет) - построение цветовой гаммы художественного произведения, связанное с эмоциональным и эстетическим восприятием, жизненным и профессиональным опытом автора, с особенностями художественного мышления данной исторической эпохи, направленное на раскрытие внутреннего содержания картин и образов произведения; светопись — выстроенная в произведении система света посредством образов источников освещения и связанной с ними световой характеристики пространственного мира, участвующие в идейно-художественной организации произведения.

Обращение к цветовой палитре Достоевского, как правило, рассматривалось и продолжает рассматриваться без обращения к светописи, которая в исследовательской литературе изучается отдельным аспектом, составляющим искусство писателя. Между тем в традиции русской культуры рассматривать свет и цвет нерасторжимо друг от друга65. Потому изъятие из изучения цветовой палитры вопроса о функции света представляется не совсем верным. При литературоведческом анализе произведений Достоевского следует, на наш взгляд, рассматривать эти категории — свет и цвет - в совокупности, иначе будет нарушена целостность изображения, осуществлённая в его романах, искажено эстетическое восприятие читателя, на которое рассчитывал писатель.

Практическая значимость работы выражается в возможности использования её в дальнейшем изучении творчества Ф. М. Достоевского, а

65 См.: Флоренский П. Иконостас. М., 2001; Третьяков Н. Н. Образ в искусстве. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2003. также в области междисциплинарного изучения литературы в ВУЗе и школе. Результаты исследования могут быть применены в разработке лекционных курсов и проведении практических занятий по истории русской литературы, теории литературы, мировой художественной культуре, при подготовке спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Ф. М. Достоевского.

На защиту выносятся следующие положения.

• Картины и образы мира живой природы, художественного, культурно-исторического пространства выступали с ранних лет и в продолжение всей жизни Ф. М. Достоевского важным источником сложения колористической картины мира. Процесс восприятия природы, произведений художественной культуры носил характер внутренней традиции, восходящей к национальной линии мировосприятия, а также был продиктован спецификой личностного отношения писателя, системой жизненных (духовных, эстетических, религиозных и т.д.) ценностей.

• Обзоры Ф. М. Достоевским художественных выставок обращают к проблеме общекультурных связей литературы и живописи. При анализе этого материала необходимо учитывать выраженные эстетические позиции писателя в их взаимосвязи с поэтической стороной его таланта, проявившейся в искусстве рецензии, интерпретации и словесного описания произведений изобразительного искусства.

• Цвет и свет, образуя самостоятельный образный слой поэтики Ф. М. Достоевского, участвует в организации внутреннего и внешнего единства художественного произведения, позволяя приблизиться к пониманию авторского смысла. Светоцветовые образы в творчестве Ф. М. Достоевского выстраивают композиционную целостность, его сюжет и конфликт, передают обозначенный автором широкий спектр проблем (нравственных, философских, эстетических, религиозных и т.д.). Для поэтики Ф. М. Достоевского значима изобразительная роль цвета и света, которые помогают создать чувственно воспринимаемые читателем картины и образы. Цвет и свет, организуя художественную структуру произведения, содержат общие стилистические черты, характерные для творчества Ф. М. Достоевского, акцентируют вопросы его художественного метода, так называемого «фантастического реализма».

• Среди функциональных особенностей цвета и света в художественном мире Ф. М. Достоевского можно выделить следующие: описательную и изобразительную функции; психологическую, связанную с передачей внутреннего состояния героев, организацией эмоциональной атмосферы эпизодов и произведения в целом; цвет и свет выступают как средство авторской оценки происходящего, опосредованной характеристики героев; философская функция связана с проблемами надежды и отчаяния, бытия человека и природы, места человека в мироздании и т.д.

• Колористическое своеобразие произведений Достоевского 1860-х годов - один из основополагающих элементов в формировании художественного мирообраза писателя. Система света и цвета, выстроенная писателем в рамках повести или романа, отмечена моментами развития, обусловленного общим идейно-художественным развитием таланта писателя и особенностями поэтики его прозы.

Материалы диссертации прошли апробацию на международных научных чтениях «Чернышевский и его эпоха» (Саратов, 2004, 2006), межвузовской научно-практической конференции «Междисциплинарные связи при изучении литературы» (Саратов, 2005), на зональных конференциях литературоведов Поволжья (Самара, 2006; Елабуга, 2008).

Основные положения диссертации отражены в семи публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, разбитых в свою очередь на параграфы и разделы, а также заключения, списка литературы, включающего 249 наименований. Общий объём диссертации 184 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Колористическое искусство прозы Ф.М. Достоевского 1860-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведённый в диссертации анализ позволяет сделать общие выводы. Изучение материалов к биографии Ф. М. Достоевского показывает, что с ранних лет и в развитии всей жизни природа, художественная культура составляли естественную поэзию повседневного бытия писателя. Их постижение, что раскрывается в строках его писем, в оставленных отрывках воспоминаний, было отмечено единством умственного (интеллектуального), чувственного, духовного восприятия. Важная роль в освоении Ф. М. Достоевским образов окружающего мира в процессе формирования целостного мирообраза была отведена их светоцветовой характеристике. В свете и цвете природный мир обретал доступные для постижения формы, открывался тайными смыслами. В восприятии Ф. М. Достоевским художественной культуры внешняя красота, дополняя скрытую, внутреннюю, осознавалась как категория духовной историко-культурной ценности, как составляющая национальной традиции. Прекрасное в природе, художественная красота произведений искусств, отмеченные положительным началом в биографии Ф. М. Достоевского, найдут линии своего выражения в его творчестве.

Предпринятый анализ обзоров художественных выставок, созданных Ф. М. Достоевским, дал возможность напрямую - через общие размышления писателя - и опосредованно - через созданные им словесные описания картин - приблизиться к пониманию его взглядов на историю, культуру, задачи творчества, вопросы теории и практики художественного произведения, соотнести их с общекультурными тенденциями эпохи. В рамках эстетических взглядов писателя были отмечены художественные приёмы (в том числе искусство владения светом и цветом), составляющие особенность его творческого метода, а также обозначены линии соприкосновения и расхождения творческих позиции Ф. М. Достоевского и русских художников XIX века.

Представленный в работе общий взгляд на развитие в литературоведении теории пейзажа, вещного мира, позволяет говорить о том, что их теоретическое и практическое изучение остаётся актуальным для современной науки. Интерес к Ф. М. Достоевскому - создателю пейзажных описаний, картин вещного мира, нашедший отражение в исследовательской и критической литературе, отмечен своей разносторонней трактовкой. Важным шагом в развитии этого интереса явилось изучение светового и цветового аспекта упомянутых компонентов художественного мира писателя: обратив на себя внимание Вяч. Иванова, Л. П. Гроссмана, А. С. Долинина, он получил своё акцентированное развитие в трудах С. М. Соловьёва, А. П. Чудакова, Г. Г. Ермиловой. Анализ современных работ в их отношении с не утратившим своей значимости наследием науки о Ф. М. Достоевском демонстрирует незавершённый характер изученности колорита в пространстве романов и повестей, рассказов и фельетонов писателя. Поэтому внимание к светоцветовой организации произведений Ф. М. Достоевского на современном этапе развития литературоведения отмечено актуальностью её практических исследований.

Колористическая организация картин и образов живой природы, вещного мира в произведениях Ф. М. Достоевского в диссертационном исследовании была рассмотрена в системе основных повествовательных категорий, таких как событие и действие, описание, персонаж и герой в их отношениях к сюжету, хронотопу, лейтмотиву, теме, идее произведения. Это позволило выявить существенные свойства колорита и его функциональные отношения во внешней и внутренней структуре романов, а также сделать целостное заключение о характере его присутствия в творчестве писателя. Согласно этому заключению свет и цвет у Ф. М. Достоевского образуют самостоятельный образный слой, который позволяет проникнуть в мироощущение автора, приблизиться к смыслу произведения.

Проведённый анализ образов и явлений природы, картин вещного мира романов и повестей писателя 1860-х годов показывает, что обращение Ф. М. Достоевского к цвету и свету не ограничивалось передачей формальной характеристики цвета предметов, материального света. Свет и цвет рассматривались Ф. М. Достоевским как значимый идейно-художественный компонент произведения, в котором аккумулировались философско-религиозные и эстетические смыслы, ассоциации, опосредованные личностью писателя, связью с внутренней традицией, восходящей к глубинам национальной памяти. Исследование пейзажного и вещного мира в границах одного произведения, в контексте творчества писателя рассматриваемого периода позволило выявить повторяющиеся образы и явления (сумерки, белые ночи, небо, сад и парк, дерево, заходящее солнце, свеча), светоцветовое значение которых раскрывается своей полнотой смыслов и ассоциаций в непосредственной связи с другими повествовательными компонентами. Анализ конкретных формальных характеристик свето- и цветообразов обнаружил разработанную Ф. М. Достоевским богатую систему средств, передающих не только визуальные, но даже физически ощущаемые впечатления от свето- и цветообразов - эпитеты, сравнения, метафоры, оксюморон, противопоставления, семантически акцентированные повторы.

Ближайшей перспективой продолжения исследования может стать колористической анализ других изобразительных компонентов - портрета, костюма, который бы с анализом пейзажа, вещного мира охватывал всё художественное творчество Ф. М. Достоевского. Проведённый анализ картин и образов природы, вещного мира позволяет выйти на разработку проблем концептосферы, лейтмотива и поэтики мотива в творчестве писателя.

Интересным и необходимым представляется историко-типологическое сопоставление наследия Ф. М. Достоевского с произведениями русских писателей и живописцев XIX века, предыдущих и последующих эпох - как с точки зрения индивидуальных особенностей творческого метода, историко-культурной преемственности, так и выявления внутренней национальной традиции.

Список научной литературыСтепанова, Елена Валерьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕКСТЫ

2. Батюшков, К. Н. Прогулка в Академию художеств. / К. Н. Батюшков // Батюшков, К. Н. Избранная проза. М., 1987. - С. 92-116.

3. Гоголь, Н. В. Последний день Помпеи (Картина Брюллова) / Н. В. Гоголь // Гоголь, Н. В. Собр. соч. : в 6 т. М., 1953. - Т. 6. - С. 75-85.

4. Гоголь, Н. В. Скульптура, живопись и музыка / Н. В. Гоголь // Гоголь, Н. В. Собр. соч. : в 6 т. М., 1953.-Т. 6.-С. 17-22.

5. Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч. : в 30 т. / Ф. М. Достоевский ; редкол.: Базанов В. Г., Фридлендер Г. М. и др.. Л. : Наука, 19721991.

6. Достоевский, Ф. М. Собр. соч. : в 15 т. / Ф. М. Достоевский ; редкол.: Фридлендер Г. М. и др.. Л. : Наука, 1988-1996.

7. Русские писатели об изобразительном искусстве / сост. Л. А. Гессен, А. Г. Островский. Л. : Художник РСФСР, 1976. - 330 с.

8. Ф. М. Достоевский об искусстве. М. : Искусство, 1973. - 632 с.1. МЕМУАРЫ, ДНЕВНИКИ, ПИСЬМА

9. Адамович, Г. В. Одиночество и свобода / Г. В. Адамович. СПб. : Алетейя, 2002. - 480 с.

10. Волошин, М. В. И. Суриков / М. Волошин. Л. : Художник РСФСР, 1985.-224 с.

11. Добужинский, М. В. Воспоминания / М. В. Добужинский ; прим., сост. Г. И. Чугунова. М. : Наука, 1987. - 477 с.

12. Список литературы состоит из шести разделов: I художественные тексты; II -мемуары, дневники, письма; III - критика XIX - XX вв.; IV - теоретическая литература; V - литературоведческие и искусствоведческие работы; VI - справочная литература.

13. Достоевская, Л. Ф. Об отце / Л. Ф. Достоевская // Литературное наследство. 1973. - Т. 86. - С. 291-308.

14. Кони, А. Ф. Воспоминания о писателях / А. Ф. Кони. М. : Правда, 1989.-653 с.

15. Муратов, П. Ночные мысли : эссе, очерки, статьи 1923-1934 гг. / П. Муратов. М. : Прогресс, 2000. - 320 с.

16. Нестеров, М. В. Воспоминания / М. В. Нестеров. Л. : Искусство, 1989.- 416 с.

17. Нестеров, М. В. Из писем / М. В. Нестеров. Л. : Искусство, 1968. -452 с.

18. Одоевцева, И. В. На берегах Сены / И. В. Одоевцева. М. : Ху-дож.лит., 1989. - 333 с.

19. Репин, И. Е. Далёкое близкое / И. Е. Репин. Л. : Художник РСФСР, 1986.-488 с.

20. Репин, И. Е. Избранные письма : в 2 т. / И. Е. Репин. М. : Искусство, 1969. - Т. 2 : 1867-1930.-505 с.

21. Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников : в 2 т. М. : Худож. лит., 1964.1. КРИТИКА XIX XX ев.

22. А. В. Дружинин о молодом Достоевском : неопубликованный отрывок А. В. Дружинина из разбора повести «Слабое сердце». / публ. А. Л. Осповата // Достоевский : материалы и исслед. Л., 1983. - Т. 5.-С. 186-190.

23. Аксаков, К. С. Физиология Петербурга. / К. С. Аксаков // Аксаков, К. С., Аксаков, И. С. Литературная критика. М. : Современник, 1982.-С. 161-166.

24. Анненков, П. В. О мысли в произведениях изящной словесности : заметки по поводу последних произведений гг. Тургенева и Л. Н. Толстого.) / П. В. Анненков // Русская эстетика и критика 4050-х годов XIX века. М. : Искусство, 1982. - С. 319-345.

25. Анненский, И. Ф. Искусство мысли : Достоевский в художественной идеологии / И. Ф. Анненский // Анненский, И. Ф. Избранные произведения. -Л. : Худож. лит., 1988. С. 591-612.

26. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. -М. : Худож. лит., 1972. 472 с.

27. Белинский, В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя / В. Г. Белинский // Белинский, В. Г. Собр. соч. : в 9 т. М. : Худож. лит., 1976. -Т.1. - С. 138-185.

28. Белинский, В. Г. Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым / В. Г. Белинский // Белинский, В. Г. Собр. соч. : в 9 т. М. : Худож. лит., 1982.-Т. 8.-С. 121-157.

29. Белинский, В. Г. Руководство к всеобщей истории : сочинение Фридриха Лоренца / В. Г. Белинский // Белинский, В. Г. Собр. соч. : в 9 т. М. : Худож. лит., 1979. - Т. 4. - С. 390-405.

30. Белинский, В. Г. Русская литература в 1841 году / В.Г.Белинский // Белинский, В. Г. Собр. соч. : в 9 т. / В. Г. Белинский. М. : Худож. лит., 1979. - Т. 4. - С. 276-340.

31. Бердяев, Н. Миросозерцание Достоевского / Н. Бердяев. М. : Захаров, 2001.- 174 с.

32. Григорьев, А. А. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» /А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Сочинения : в 2 т. / А. А. Григорьев; сост., науч. подгот. текста и коммент. Б. Егоров. М. : Худож. лит., 1990. - Т. 2. - С. 48-125.

33. Григорьев, А. А. Гоголь и его последняя книга / А. А. Григорьев // Григорьев, А. А. Русская эстетическая критика 40 50-х гг. XIX в. - М. : Искусство, 1982. - С. 106-126.

34. Добролюбов, Н. А. Забитые люди / Н.А.Добролюбов // Добролюбов, Н. А. Собр. соч. : в 3 т. / Н. А. Добролюбов. М. ; JI. : Худож. лит., 1987. - Т. 3 . - С. 520-577.

35. Дружинин, А. В. «Обломов». Роман И.А.Гончарова / А. В. Дружинин // Дружинин, А. В. Прекрасное и вечное. М., 1988.-С. 118-142.

36. Ъ6. Дружинин, А. В. Гончаров И. А. Русские в Японии в конце 1853 и в начале 1854 годов : из путевых заметок Ивана Гончарова / А. В. Дружинин // Дружинин, А. В. Прекрасное и вечное. М., 1988. - С. 441— 462.

37. Иванов, Вяч. Достоевский и роман-трагедия / Вяч. Иванов // Иванов, Вяч. Собр. соч. : в 4 т. Брюссель, 1987. - С. 401-444.

38. Иванов, Вяч. Трагедия миф - мистика / Вяч. Иванов // Иванов, Вяч. Собр. соч. : в 4 т. - Брюссель, 1987. - С. 483-588.

39. Леонтьев, К. Анализ, стиль и веяние Электронный ресурс. : о романах гр. Л. Н. Толстого / К. Леонтьев. Режим доступа: //http: knleontiev. narod.ru /articles.htm.

40. О Достоевском : Творчество Достоевского в русской мысли 18811931гг. : сб. статей. -М. : Книга, 1990.-428 с.

41. Писарев, Д. И. Борьба за жизнь / Д. И. Писарев // Писарев, Д. И. Собр. соч.: в 4 т. М., 1956. - Т. 4. - С. 316-370.

42. Соловьев, В. С. Три речи в память Достоевского / В. С. Соловьев // Соловьев, В. С. Сочинения : в 2 т. М., 1988. - Т. 2. - С. 290-323.

43. Стасов, В. В. Академическая выставка 1863 года / В.В.Стасов //Стасов,В. В. Избр. соч. : вЗт.-М., 1952.-Т. 1.-С. 113-122.

44. Стасов, В. В. Двадцать пять лет русского искусства / В. В. Стасов // Стасов, В. В. Избр. соч. : в 3 т. М., 1952. - Т. 2. - С. 391-569.

45. Стасов, В. В. Немецкие критики о русском художестве на Венской выставке / В. В. Стасов // Стасов, В. В. Избр. соч. : в 3 т. М., 1952. -Т.1.-С. 242-250.

46. Стасов, В. В. Передвижная выставка 1871 года / В. В. Стасов // Стасов, В. В. Избр. соч. : в 3 т. М., 1952. - Т. 1. - С. 205-216.

47. Стасов, В. В. После всемирной выставки (1862) / В.В.Стасов //Стасов, В. В. Избр. соч. :вЗт.-М., 1952.-Т. 1.-С. 65-112.

48. Страхов, Н. Н. Преступление и наказание : статья вторая и последняя / Н. Н. Страхов // Страхов, Н. Н. Литературная критика. М., 1984.-110-122.

49. Флоренский, П. А. Иконостас / П. А. Флоренский. М.: АСТ, 2001. - 208 с.

50. Флоренский, П. А. Храмовое действо как синтез искусств / П. А. Фло-ренский // Флоренский П. А. Вопросы религиозного самопознания. М. : АСТ, 2004. - С. 218-231.

51. Чернышевский, Н. Г. Возвышенное и комическое / Н. Г. Чернышевский // Чернышевский, Н. Г. Полн. собр. соч. : в 15 т. М., 1949. - Т. 2.-С. 159-195.

52. Чернышевский, Н. Г. Эстетические отношения искусства к действительности : авторецензия / Н. Г. Чернышевский // Чернышевский, Н. Г. Полн. собр. соч. : в 15 т. М., 1949. - Т. 2. - С. 93-118.

53. Чернышевский, Н. Г. Эстетические отношения к действительности : диссертация / Н. Г. Чернышевский // Чернышевский, Н. Г. Полн. собр. соч.: в 15 т. -М., 1949. Т. 2. - С. 5-92.1. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРА ТУРА

54. Академические школы в русском литературоведении / редкол.: Н. Ф. Бельчиков, А. Л. Гришунин, К. Н. Ломунов и др.. М. : Наука, 1976.-515 с.

55. Алексеев, М. П. Взаимодействие литературы с другими видами искусства как предмет научного изучения / М. П. Алексеев // Русская литература и зарубежное искусство. JI. : Наука, 1986. - С. 17-20.

56. Асафьев, Б. В. Русская живопись : Мысли и думы / Б. В. Асафьев. -Л.; М. : Искусство, 1966. 107 с.

57. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. М. : Искусство, 1975. - 504 с.

58. Белецкий, А. И. В мастерской художника слова / А. И. Белецкий ; сост., вступ. ст., коммент. А. Б. Есина. М. : Высшая школа, 1989. -160 с.

59. Бенуа, А. Н. История живописи всех времен и народов : в 3 т. / А. Н. Бенуа. СПб. : Нева, 2003.

60. Бенуа, А. Н. Русское искусство XVIII XX веков / А. Н. Бенуа. - М. : Пресском : Яуза : Эксмо, 2005. - 544 с.

61. Борее, Ю. Б. Эстетика / Ю. Б. Борев. М. : Русь-Олимп : ACT : Аст-рель, 2005. - 829 с.

62. Бурсов, Б. И. Национальное своеобразие русской литературы / Б. И. Бурсов. М. ; Л. : Сов. писатель, 1964. - 396 с.

63. Бушмин, А. С. Наука о литературе : Проблемы. Суждения. Споры / А. С. Бушмин. М. : Современник, 1980. - 334 с.

64. Введение в литературоведение : учеб. пособие. / Л. В. Чернец, В. Е. Хализев, А. Я. Эсалнек и др. ; под ред. Л. Н. Чернец. М. : Высшая школа, 2004. - 686 с.

65. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский ; ред., вступ. ст. и примеч. В. М. Жирмунского. М. : Худож. лит., 1940. -494 с.

66. Волошин, М. Чему учат иконы? / М. Волошин // Писатель и время : сб. докум. прозы. М., 1989. - С. 498-504.

67. Галанов, Б. Е. Живопись словом : Портрет. Пейзаж. Вещь / Б. Е. Галанов. М.: Сов. писатель, 1974. - 344 с.

68. Гачев, Г. Д. Образ в русской художественной культуре / Г. Д. Гачев. М. : Искусство, 1981. - 247 с.

69. Гинзбург, Л. Я. Литература в поисках реальности / Л. Я. Гинзбург // Гинзбург, Л. Я. Литература в поисках реальности. Л. : Сов. писатель, 1987.-С. 4-58.

70. Гинзбург, Л. Я. Пушкин и проблема реализма / Л. Я. Гинзбург // Гинзбург, Л. Я. Литература в поисках реальности : статьи, эссе, заметки. -Л. : Сов. писатель, 1987. С. 58-75.

71. Добин, Е. С. Сюжет и действительность. Искусство детали / Е. С. Добин. М. : Сов. писатель, 1981. - 432 с.

72. Дурылин, С. Н. Об одном литературном символе у Достоевского / С. Н. Дурылин // Достоевский : сб. ст. М., 1928. - Вып. 3. - С. 163-199. - (Труды Гос. Академии наук. Литературная секция).

73. Егоров, Б. Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века (1848 1861) / Б. Ф. Егоров. - Л. : Искусство, 1982. - 335 с.

74. Жирмунский, В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский. Л. : Наука, 1977. - 408 с.

75. Зилъберштейн, И. С. Новопайденные или забытые письма Достоевского / И. С. Зильберштейн // Литературное наследство. Л., 1973. -Т. 86.-С. 118-124.

76. Кантор, В. К. Русская эстетика второй половины XIX столетия и общественная борьба / В. К. Кантор. М. : Искусство, 1978. - 174 с.

77. Кантор, В. К. Русская эстетика середины XIX века: теория в контексте художественной культуры / В. К. Кантор, А. Л. Осповат // Русская эстетика и критика 40-50-х гг. XIX века. М. : Искусство, 1982. -С. 7-41.

78. Кауфман, Р. С. Очерки истории русской художественной критики : От Константина Батюшкова до Александра Бенуа / Р. С. Кауфман. — М. : Искусство, 1990. 367 с.

79. Кишкин, Л. С. Литература в контексте художественной культуры / Л. С. Кишкин // Взаимодействие наук при изучении литературы. -Л.: Наука, 1981. С. 244-276.

80. Кнабе, К. С. Язык бытовых вещей / К. С. Кнабе // Декоративное искусство СССР. 1985. -№ 3. - С. 39-43.

81. Лапшин, В. П. Биография портрета Достоевского в письмах, отзывах, документах и воспоминаниях / В. П. Лапшин // Панорама ис-кусств-77. М., 1978. - С. 245-263.

82. Лихачев, Д. С. Петербург в истории русской культуры / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб.: Изд-во СПбГУП, 2006. - С. 261-276.

83. Лихачев, Д. С. О русской природе / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб. : Изд-во СПбГУП, 2006. - С. 208-216.

84. Лихачев, Д. С. Письма о добром и прекрасном / Д. С. Лихачев. М. : Детская литература, 1988. - 238 с.

85. Лихачев, Д. С. Сад и культура России / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб. : Изд-во СПбГУП, 2006. - С. 216-237.

86. Лихачев, Д. С. О филологии / Д. С. Лихачев. М.: Высшая школа, 1989.-208 с.

87. Лихачев, Д. С. Сравнительное изучение литературы и искусства Древней Руси / Д. С. Лихачев // Взаимодействие литературы и искусства в Древней Руси : тр. отдела древнерус. лит. ИР ЛИ (Пушкинский дом) АН СССР. Т. XXII. - М.; Л., 1966. - С. 3-10.

88. Лотман, Ю. М. Символ в системе культуры / Ю. М. Лотман // Лот-ман, Ю. М. Избранные статьи : в 2 т. / Ю. М. Лотман. Таллин, 1992. -Т. 1.-С. 191-192.

89. Мальцева, Ф. С. Мастера русского пейзажа 1870-е годы I Ф. С. Мальцева. М.: Искусство, 1999. - 92 с.: ил.

90. Мандельштам, О. Э. Слово и культура: статьи / О. Э. Мандельштам.- М. : Сов. писатель, 1987. 320 с.

91. Махов, А. Музыка слова: из истории одной фикции / А. Махов // Вопросы литературы. 2005. - № 5. - С. 101-123.

92. Проблемы современного сравнительного литературоведения : сб. ст.- М. : ИМЛИ РАН, 2004. 96 с.

93. Сарабъянов, Д. В. Русская живопись XIX века среди европейских школ / Д. В. Сарабьянов. М. : Сов. художник., 1980. - 255 с.

94. Сарабьянов, Д. В. Русская живопись. Пробуждение памяти / Д. В. Сарабьянов. М. : Искусствознание, 1998. - 432 с.: ил.

95. Силантьев, И. В. Поэтика мотива / И. В. Силантьев. М. : Языки славянской культуры, 2004. - 296 с.

96. Стернин, Г. Ю. Очерки русской художественной культуры / Г. Ю. Стернин. М. : Галарт, 2007. - 384 с.

97. Стернин, Г. Ю. Художественная жизнь России середины XIX века / Г. Ю. Стернин. М. : Искусство, 1991. - 405 с.

98. Тишунина, Л. В. Взаимодействие искусств в литературном произведении как проблема сравнительного литературоведения / Л. В. Тишунина // Филологические науки. 2003. - № 1. - С. 19-26.

99. Третьяков, Н. Н. Образ в искусстве. Основы композиции / Н. Н. Третьяков. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001. - 263 с.

100. Фёдоров-Давыдов, А. А. Русский пейзаж XVIII нач. XX в. / А. А. Фёдоров-Давыдов. - М.: Сов. художник, 1986. - 304 с.

101. Хализев, В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев. М. : Высшая школа, 2002. - 437 с.

102. Цейтлин, А. Г. Труд писателя / А. Г. Цейтлин. М. : Наука, 1962.-591 с.

103. Шайтанов, И. Природа современной компаративистики: глобализация интертекст — диалог культур / И. Шайтанов // Вопросы литературы. - 2005. - № 6. - С. 130-137.

104. ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЕ И ИСКУССТВОВЕДЧЕСКИЕ РАБОТЫ

105. Алъми, И. Л. О романтическом «пласте» в романе «Преступление и наказание» / И. Л. Альми // Достоевский : материалы и исслед.- СПб.: Наука, 1991. С. 66-75.

106. Альфонсов, В. Н. Слова и краски / В. Н. Альфонсов. СПб. : САГА : Азбука-классика : Наука, 2006. - 320 с.

107. Анциферов, Н. П. «Непостижимый город.» : Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Петербург Пушкина / Н. П. Анциферов.- СПб. : Лениздат, 1991. 335 с.

108. Арбан, Д. «Порог» у Достоевского (Тема. Мотив и понятие) / Д. Арбан // Достоевский : материалы и исслед. JI. : Наука, 1976. -Т.2. - С. 19-29.

109. Ахундова, И. Р. Проблема художественного пространства в творчестве Ф. М. Достоевского : (контекст литературы и фольклора) Рукопись. : дис. . канд. филол. наук / И. Р. Ахундова. М., 1998. -257 с.

110. Ахундова, И. Р. «Воплощение хаоса и небытия» : Пар фен Рогожин демон смерти или персонификация судьбы / И. Р. Ахундова // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. - М., 2001. - С. 364-390.

111. Баршт, К. А. Рисунки в рукописях Достоевского / К. А. Баршт.- СПб. : Формика, 1996. 224 с. : 96 ил.

112. Велик, А. П. Художественные образы Достоевского / А. П. Велик. М.: Наука, 1974. - 224 с.

113. Белов, С. В. Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» : комментарии / С. В. Белов. JT. : Просвещение, 1979. - 40 с.

114. Боград, Г. Л. Павловские реалии в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / Г. Л. Боград // Статьи о Достоевском : 1971 2001 : сб. -СПб., 2001.-С. 152-165.

115. Боград, Г. Л. Произведения изобразительного искусства в творчестве Ф. М. Достоевского / Г. JI. Боград. Нью-Йорк, 1998. -105 с.

116. Боцяновский, Вл. Краски у Достоевского / Вл. Боцяновский // Жизнь искусства. 1921. - № 817. - С. 3

117. Бочаров, С. Г. Кубок жизни и клейкие листочки / С. Г. Бочаров // Бочаров, С. Г. О художественных мирах. М.: Сов. Россия, 1985. -С. 210-228.

118. Брумфшъд, У. Маркиз де Кюстин и Достоевский: архитектура Петербурга как исторический текст / У. Брумфильд // Вестник Европы. 2007.-№27.-С. 166-174.

119. Брусованы, М. И. Заграничные путешествия Ф.М.Достоевского 1862 и 1863 гг. / М. И. Брусовани, Р. Г. Гальперина // Статьи о Достоевском : 1971 2001 : сб. - СПб., 2001.-С. 135-152.

120. Булкил, В. А. Достоевский и живопись / В. А. Булкин // Проблемы изобразительного искусства XIX столетия : вопросы отечественного и изобразительного искусства: межвуз. сб. Л., 1990. - Вып. 4.-С. 143-156.

121. Вересаев, В. В. Живая жизнь: о Достоевском и Л. Толстом / В. В. Вересаев. М.: Изд-во Полит, лит., 1991.-336 с.

122. Взаимосвязь искусств в художественном развитии России 2-ой половины XIX в. / под. ред. Г. Ю. Стернина М. : Наука, 1982. -352 с.

123. Викторович, В. А. Гоголь в творческом сознании Достоевского / В. А. Викторович // Достоевский : материалы и исслед. СПб., 1997.-Т. 14.-С. 216-233.

124. Виноградов, В. В. Эволюция русского натурализма : Гоголь. Достоевский / В. В. Виноградов // Виноградов, В. В. Поэтика русской литературы. Избранные труды -М. : Наука, 1976. 512 с.

125. Волгин, И. Л. Последний год Достоевского / И. JI. Волгин. М. : Известия, 1990. - 656 с.

126. Волгин, И. Л. Родиться в России : Достоевский и современники : жизнь в документах / И. JL Волгин. М. : Книга, 1991. - 605 с.

127. Гачев, Г. Д. Космос Достоевского / Г. Д. Гачев // Гачев, Г. Д. Космо Психо - Логос: национальные образы мира. - М. : Акад. проект, 2007. - С. 226-239.

128. Гачева, А. Г. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся.» : Достоевский и Тютчев / А. Г. Гачева. М. : ИМЛИ РАН, 2004. - 640 с.

129. Гончарова, Н\ Г. Достоевский в зеркалах графики и критики / Н. Г. Гончарова. М. : Совпадение, 2005. - 512 с.

130. Грифцов, Б. А. Эстетический канон Достоевского / Б. А. Грифцов; вступ. заметка и публ. В. Лушпая // Вопросы литературы. 2005. - №2. - С. 191-208.

131. Гроссман, Л. П. Достоевский / Л. П. Гроссман. М. : Молодая гвардия, 1965. - 544 с. - (Жизнь замечательных людей).

132. Гроссман, Л\ П. Поэтика Достоевского / Л. П. Гроссман. М. : Гос. Акад. худож. наук, 1925. - Вып. 4. - 190 с. - (История и теория искусств).

133. Гуральник, У. А. Ф. М. Достоевский в литературно-эстетической борьбе 60-х годов / У. А. Гуральник // Творчество Ф. М. Достоевского. М., 1959. - С. 293-329.

134. Демченко А. А. Николай Чернышевский в российской памяти и критике / А. А. Демченко // Н. Г. Чернышевский: pro et contra. -СПб., 2008.-С. 7-51.

135. Долинин, А. С. Золотой век / А. С. Долинин // Долинин, А. С. Достоевский и другие : ст. и исслед. о рус. класс, лит. Л., 1989. - С. 270-289.

136. Достоевский : материалы и исследования / ред. Г. М. Фридлен-дер и др.. Л. ; СПб. : Наука, 1974-2008. - Т. 1-19.

137. Древнерусская литература : Изображение природы и человека : монография / отв. ред. А. С. Демин. М. : Наследие , 1995. - 604 с.

138. Бенин, Ф. И. «Живопись» Достоевского / Ф. И. Евнин // Известия АН СССР отд. лит. и языка. 1959. -Т. 18. - Вып. 2. - С. 131-149.

139. Елисеева, Н. Н. Предметный символ в поэтике И. Анненского / Н. Н. Елисеева // Филологические науки. 2000. - № 6. - С. 56-66.

140. Ермилова, Г. Г. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: поэтика, контекст Рукопись. : дис. . д-ра филол. наук / Г. Г. Ермилова. -Иваново, 1999.-301 с.

141. Жук, А. А. Русская проза второй половины XIX века /

142. A. А. Жук. М. : Просвещение, 1981.-254 с.

143. Захаров, В. Н. Мотив свободы в сюжете «Записок из подполья» Достоевского / В. Н. Захаров // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск : Изд-во Петрозавод. ун-та, 1989. - С. 107-110.

144. Кантор, В. К. Русская классика, или Бытие России /

145. B. К. Кантор. М. : РОССПЭН, 2006. - 768 с.

146. Карасёв, Л. В. О символах Достоевского / Л. В. Карасёв // Вопросы философии. 1994. - № 10. - С. 90-111.

147. Касаткина, Т. А. Категория пространства в восприятии личности трагической мироориеитации (Раскольников. «Преступление и наказание») / Т. А. Касаткина // Достоевский и современность : тез. выступлений. Новгород, 1992. - Ч. 1. - С.54-59.

148. Касаткина, Т. А. О творящей природе слова: онтологичность слова в творчестве Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» / Т. А. Касаткина. М. : ИМЛИ РАН, 2004. - 479 с.

149. Касаткина, Т. А. Об одном свойстве эпилогов пяти великих романов Достоевского / Т. А. Касаткина // Достоевский в конце XX века : сб. ст. М., 1996. - С. 82-93.

150. Касаткина, Т. А. После знакомства с подлинником : Картина Г. Гольбейна Младшего «Христос в могиле» в структуре романа Ф. М. Достоевского «Идиот» / Т. А. Касаткина // Новый мир. 2006. -№ 2. - С. 154-168.

151. Касаткина, Т. А. Роль художественной детали и особенности функционирования слова в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / Т. А. Касаткина // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. -М., 2001. С. 60-99.

152. Катто, Ж Пространство и время в романах Достоевского / Ж. Катто // Достоевский : материалы и исслед. Л.: Наука, 1978. -Т.З. - С. 41—53.

153. Кашина, Н. В. Эстетика Ф. М. Достоевского / Н. В. Кашина. -М.: Высшая школа, 1989. 286 с.

154. Кирпотин, В. Я. Ф.М.Достоевский : Творческий путь (1821 -1859) / В. Я. Кирпотин. М. : Гослитиздат, 1960. - 607 с.

155. Кирпотин, В. Я. «Записки из подполья» Ф. М. Достоевского / В. Я. Кирпотин // Русская литература. 1964. - № 1. - С. 27-48.

156. Кирпотин, В. Я. Мир Достоевского / В. Я. Кирпотин. М. : Сов. писатель, 1983.-473 с.

157. Кирпотин, В. Я. Ф. М. Достоевский в 60-е годы / В. Я. Кирпотин. М. : Худож. лит., 1966. - 560 с.

158. Кирсанова, Р. М. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок : Костюм вещь и образ в русской литературе XIX в. / Р. М. Кирсанова. - М. : Книга, 1989. - 286 с.

159. Киселёв, Н. А. Анна Григорьевна Достоевская рассказывает / Н. А. Киселёв // Киселёв Н. А. Среди передвижников. Л., 1976. -С. 196-205.

160. Клейман, Р. Я. Вселенная и человек в художественном мире Достоевского / Р. Я. Клейман // Достоевский : материалы и исслед. -Л., 1978.-Т. 3.-С. 21-40.

161. Клейман, Р. Я. Лейтмотивная вариативность времени пространства в поэтике Достоевского / Р. Я. Клейман // Достоевский : материалы и исслед. - СПб., 1997. - Т. 14. - С. 71-76.

162. Клейман, Р. Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе / Р. Я. Клейман. Кишинев : Штниица, 1985.-201 с.

163. Криницын, А. Б. О специфике визуального мира у Достоевского и семантике «видений» в романе «Идиот» / А. Б. Криницын // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001.-С. 170-205.

164. Кудрявцев, Ю. Г. Три круга Достоевского : Событийное. Временное. Вечное / Ю. Г. Кудрявцев. М. : МГУ, 1991. - 400 с.

165. Лапунова, Н. Ф. В. Г. Перов / Н. Ф. Лапунова. М.: Искусство, 1967.-60 с.

166. Лепахин, В. Икона в русской художественной литературе : Икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы / В. Лепахин. -М. : Отчий дом, 2002. 736 с.

167. Лепахин, В, Икона в творчестве Достоевского («Братья Карамазовы», «Бесы», «Кроткая», «Подросток», «Идиот») / В. Лепахин // Достоевский : материалы и исслед. СПб., 2000. - Т. 15. - С. 237269.

168. Лихачев, Д. С. Достоевский в поисках реального и достоверного / Д. С. Лихачев // Лихачев, Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб. : Изд-во СПбГУП, 2006. - С. 285-304.

169. Лосев, Л. «Страшный пейзаж»: маргиналии к теме Ахматова и Достоевский /Л. Лосев // Звезда. 1992. - №. 8. - С. 148-155.

170. Меднис, К Е. Мотив воды в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» / Н. Е. Меднис // Роль традиции в литературной жизни эпохи: сюжеты и мотивы. Новосибирск, 1995. - С. 7989.

171. Меднис, Н. Е. Швейцария в художественной системе Достоевского : (К проблеме формирования в русской литературе швейцарского кода) / Н. Е. Меднис // Дискурсивность и художественность : к 60-летию В. И. Тюпы : сб. науч. тр. М., 2005. - С. 102-118.

172. Мелетинскгш, Е. М. Заметки о творчестве Достоевского / Е. М. Мелетинский. М. : РГГУ, 2001. - 190 с.

173. Мережковский, Д. С. Вечные спутники / Д. С. Мережковский // Мережковский, Д. С. JI. Толстой и Достоевский : Вечные спутники.-М., 1995.-С. 351-487.

174. Мережковский, Д. С. JI. Толстой и Достоевский / Д. С. Мережковский // Мережковский, Д. С. Л. Толстой и Достоевский : Вечные спутники.-М., 1995.-С. 5-351.

175. Мочулъский, К. В. Гоголь — Соловьев Достоевский / К. В. Мо-чульский. - М.: Республика, 1995. - 607 с,

176. Назиров, Р. Г. Петербургская легенда и литературная традиция / Р. Г. Назиров // Назиров, Р. Г. Русская классическая литература: сравнительно-исторический подход : исслед. разных лет : сб. ст. — Уфа, 2005. С. 58-70.

177. Назиров, Р. Г. Проблема художественности Ф. М. Достоевского / Р. Г. Назиров // Творчество Ф. М. Достоевского : Искусство синтеза. Екатеринбург, 1991. — С. 125-157.

178. Назиров, Р. Г. Творческие принципы Достоевского / Р. Г. Назиров. Саратов : Изд-во СГУ, 1982. - 160 с.

179. Накамура, К. Чувство жизни и смерти у Достоевского / К. Накамура. СПб. : Дмитрий Буланин, 1997. - 330 с.

180. Натова, Н. Метафизический символизм Достоевского / Н. Натова // Достоевский : материалы и исслед. СПб., 1997. - Т. 14.-С. 26-45.

181. Нечаева, В. С. Ранний Достоевский : 1821-1849 / В. С. Нечаева. М. : Худож. лит., 1966. - 560 с.

182. Осмоловский, О. Н. Из наблюдений над символической типизацией в романе «Преступление и нказание» / О. Н. Осмольский // Достоевский : материалы и исслед. Л., 1987. - Т. 7. - С. 81-91.

183. Паклина, Л. Я. Иконописные реминисценции в романе Достоевского «Идиот» / Л. Я. Паклина // Паклина, Л. Я. В мире художественного синтеза. Саратов, 2000. - С. 30-46.

184. Панкратова, M. Н. Поэтика света и тьмы в творчестве Ф. М. Достоевского Рукопись. : дис. . канд. филол. наук / M. Н. Панкратова. М. : МГУ, 2007. - 223 с.

185. Панкратова, M. Н. Поэтика света и тьмы в творчестве Ф.М.Достоевского : автореф. дис. .канд. филол. наук / M. Н. Панкратова. М., 2007. - 28 с.

186. Пахомов, Д. Литературный пейзаж у Пушкина и Чехова / Д. Пахомов // Чеховиана : Чехов и Пушкин. М., 1998. - С. 66-71.

187. Пейзаж как развивающаяся форма воплощения авторской концепции : сб. науч. тр. М. : МОПИ им. Н. К. Крупской, 1984. - 132 с.

188. Переверзев, В. Ф. У истоков русского реализма / В. Ф. Пере-верзев. М. : Современник, 1989. - 750 с.

189. Пигарёв, К. В. Русская литература и изобразительное искусство : очерки о русском национальном пейзаже / К. В. Пигарёв. М. : Наука, 1972. - 123 с.

190. Погожева, JI. Мастерство колорита у Достоевского / JI. Пого-жева // Литературная учеба. — 1939. № 4. — С. 51-62.

191. Пономарева, Г. Б. Достоевский : Я занимаюсь этой тайной / Г. Б. Пономарева. М.: Академкнига, 2001. - 304 с. : ил.

192. Рейн, Е. Поэзия и вещный мир / Е. Рейн // Вопросы литературы.-2003.-№ 3.-С. 3-9.

193. Рейнус, Л. М. О пейзаже «Скотопригоньевска» / Л. М. Рейнус // Достоевский : материалы и исслед. Л., 1991. - Т. 9. - С. 258-266.

194. Ремизов, А. М. Звезда полынь / А. М. Ремизов // Ремизов, А. М. Огонь вещей. - М., 1989. - С. 197-230.

195. Розенблюм, Л. М. А. Фет и эстетика «чистого искусства» / Л. М. Розенблюм // Вопросы литературы. 2003. - № 2. - С. 105— 162.

196. Розенблюм, Л. М. Творческие дневники Достоевского / Л. М. Розенблюм. -М. : Наука, 1981. -368 с.

197. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения : сб. работ отеч. и зарубеж. учёных / под ред. Т. А. Касаткиной. М. : Наследие, 2001. - 560 с.

198. Рубине, М. Пластическая радость красоты: экфрасис в творчестве акмеистов и европейская традиция / М. Рубине. СПб. : Акад. проект, 2003. - 354 с. : ил. - (Современная западная русистика).

199. Селезнев, Ю. И. В мире Достоевского / Ю. И. Селезнев. М. : Современник, 1980. -376 с.

200. Скафтымов, А. П. Тематическая композиция романа «Идиот» / А. П. Скафтымов // Скафтымов, А. П. Нравственные искания русских писателей : ст. и исслед. о рус. классиках. М., 1972. - С. 2883.

201. Сливицкал, О. В. Чувство смерти в мире Бунина / О. В. Сливицкая // Русская литература. 2002. - № 1. - С. 64-79.

202. Соловьев, С. М. Изобразительные средства в творчестве Достоевского / С. М. Соловьев. М. : Сов. писатель, 1979. - 352 с.

203. Твардовская, В. А. Достоевский в общественной жизни России (1861-1881)/В. А. Твардовская. -М. : Наука, 1990.-340 с.

204. Террас, В. Заметки о стиле Достоевского / В. Террас // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1996-1997. - Т. XXVIII.-С. 173-182.

205. Топоров, В. Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе») / В. Н. Топоров // Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ : исслед. в области мифопоэтического. М., 1995. -С.7-112.

206. Топоров, В. Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаичными схемами мифологического мышления («Преступление и наказание») / В. Н. Топоров // Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ : исслед. в области мифопоэтического. М., 1995. - С. 193259.

207. Тунилшнов, В. А. О «фантастическом» в произведениях Тургенева и Достоевского / В. А. Туниманов // Русская литература. 2002.1.-С. 22-37.

208. Туниманов, В. А. Портрет с бородавками («Бобок») и вопрос о «реализме» в искусстве / В. А. Туниманов // Достоевский : материалы и исслед.- СПб., 1997. Т. 14. - С. 171-179.

209. Туниманов, В. А. Творчество Достоевского 1854-1862 / В. А. Туниманов ; отв. ред. Г. М. Фридлендер. JL: Наука, 1980. -294 с.

210. Тынянов, Ю. Н. Достоевский и гоголь (к теории пародии) / Ю. Н. Тынянов // Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино.-М., 1977.-С. 198-227.

211. Тяпугина, Н. Ю. Исповедь и проповедь Достоевского / Н. Ю. Тяпугина. Саратов : Изд-во Сарат. гос. академии права, 2004.-352 с.

212. Тяпугина, Н. Ю. Роман Достоевского «Идиот»: опыт интерпретации / Н. Ю. Тяпугина. Саратов : Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1995. -102с.

213. Фаликова, Н. Э. «Идеальный пейзаж» в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / Н. Э. Фаликова // Достоевский и современность : тез. выступлений. Новгород, 1992. - Ч. 1. - С. 185188.

214. Фридлендер, Г. М. Реализм Достоевского / Г. М. Фридлендер. -М. ; Л.: Наука, 1964.-404 с.

215. Фридлендер, Г. М. Эстетика Достоевского / Г. М. Фридлендер // Достоевский художник и мыслитель : сб. ст. - М., 1972. - С. 2560.

216. Хоц, А. Н. Пределы авторской оценочной активности в полифоническом «самосознании» героя Достоевского / А. Н. Хоц // Достоевский : материалы и исслед. Л., 1991. - Т. 9. - С. 22-38.

217. Чернова, Н. В. «Господин Прохарчин» (символика огня) / Н. В. Чернова // Достоевский : материалы и исслед. СПб., 1996. -Т. 13. - С.29-49.

218. Чирков, Н. М. О стиле Достоевского / Н. М. Чирков. М. : Изд-во АН СССР, 1963.- 188 с.

219. Чичерин, А. В. Идеи и стиль. О природе поэтического слова / А. В. Чичерин. М. : Сов. писатель, 1968. - 376 с.218. «Чувство природы» в русской литературе / Сыктывкарский гос. ун-т. Сыктывкар : СГУ, 1995. - 432 с.

220. Чудаков, А. П. Слово вещь - мир. От Пушкина до Толстого / А. П. Чудаков. - М. : Современный писатель, 1992. - 320 с.

221. Чудаков, А. П. «Внешнее» Достоевского / А. П. Чудаков // Чудаков, А. П. Слово вещь - мир : От Пушкина до Толстого. - М., 1992.-С. 94-104.

222. Чудаков, А. П. Вещь во вселенной Гоголя / А. П. Чудаков // Гоголь: история и современность : к 175-летию со дня рождения. — М., 1985.-С. 259-280.

223. Шкловский, В. Б. За и против : заметки о Достоевском / В. Б. Шкловский. М. : Сов. писатель, 1957. - 259 с.

224. Шулъц, О. фон. Светлый, жизнерадостный Достоевский / Оскар фон Шульц. Петрозаводск : Изд-во Петрозавод. ун-та. - 1999. - 366 с.

225. Щенников, Г. К. Художественное мышление Ф. М. Достоевского / Г. К. Щенников. Свердловск : Средн.-Урал. кн. изд-во, 1978. - 176 с.

226. Щукин, В. Г. Концепция дома у ранних славянофилов / В. Г. Щукин // Славянофильство и современность : сб. ст. СПб., 1994. -С. 33-47.

227. Экфрасис в русской литературе : труды Лозаннского симпозиума / под ред. Л. Геллера. М. : МИК, 2002. - 216 с.

228. Элъсберг, Я. Е. Литература 70-80 годов XIX века и русская культура / Я. Е. Эльсбург // Контекст-1975 : лит.-теор. исслед. М., 1977.-С. 183-210.

229. Эпштейн, М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной.» : Система пейзажных образов в русской поэзии / М. Н. Эпштейн. М. : Высшая школа, 1990. - 302 с.

230. Эфрос, А. С. Два века русского искусства / А. С. Эфрос. М. : Искусство, 1969. - 302 с.

231. ЯгодовскаяА. Т. Принцип психологизма в образной системе критического реализма : (Портрет в творчестве В. Перова и

232. И. Крамского) / А. Т. Ягодовская // Взаимосвязь искусств в художественном развитии России 2-ой пол. XIX в. М., 1982. - С. 163-205.

233. Ягодовская, А. Т. Образ и смысл предметного мира в романах Ф. М. Достоевского / А. Т. Ягодовская // Типология русского реализма 2-ой пол. XIX в. М., 1979. - С. 119-169.

234. Янг, С. Картина Гольбейна «Христос в могиле» в структуре романа «Идиот» / С. Янг // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001. - С. 28-42.1. СПРАВОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

235. Белов, С. В. Ф. М. Достоевский и его окружение : энцикл. словарь / С. В. Белов. СПб. : Алетейя, 2001. - Т. 1. - 573 с.

236. Белокурова, С. П. Словарь литературоведческих терминов / С. П. Белокурова. СПб. : Паритет, 2007. - 316 с.

237. Даль, В. К Толковый словарь живого великорусского языка : в 4т. / В. И. Даль. М. : Олма-Пресс, 2002.

238. Достоевский: Эстетика и поэтика : словарь-справочник / под ред. Г. К. Щенникова. Челябинск : Металл, 1997. - 270 с.

239. Иллюстрированный словарь справочник по искусству и архитектуре / сост. Р. П. Андреева. СПб. : Литера, 2003. - 448 е.: ил.

240. Летопись жизни и творчества Ф. М. Достоевского : в 3 т. / под ред. Н. Ф. Будановой, Г. М. Фридлендера. СПб. : Акад. проект, 1999.

241. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. И. Николюкина ; Ин-т науч. информации по общест. наукам РАН. -М. : Интелвак, 2001. 1600 стб.

242. Литературная энциклопедия : в 11 т. / под ред. В. М. Фриче, А. В. Луначарского. М.: Изд-во Коммунист, академии, 1929-1939.

243. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред.

244. B. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М. : Сов. Энциклопедия, 1987. - 752 с.

245. Мифы народов мира : энциклопедия : в 2 т. / гл. ред.

246. C. А. Токарев. М. : Рос. энциклопедия, 1994.

247. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М. : Азбуковник, 1998. - 944 с.

248. Популярная художественная энциклопедия : Архитектура. Живопись. Скульптура. Графика. Декоративное искусство : в 2 кн. / гл. ред. В. М. Полевой. М. : Большая Рос. энциклопедия, 1999.

249. Современный словарь-справочник по искусству / науч. ред. и сост. А. А. Мелик-Пашаев. М. : ACT, 1999. - 816 с.

250. Современный словарь-справочник по литературе / сост. С. И. Кормилов. М. : Олимп : ACT, 2000. - 704 с.

251. Турскова, Т. Новый справочник символов и знаков / Т. Турскова. М. : РИПОЛ Классик, 2003. - 800 с.

252. Хигир, Б. Ю. Полная энциклопедия имён : Женские имена / Хи-гир Б. Ю. М. : Астрель, ACT, 2003. - 443 с.

253. Шейнина, Е. Я. Энциклопедия символов / Е. Я. Шейнина. М. : ACT ; Харьков : Торсинг, 2007. - 591 е.: ил.