автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Коммуникативно-содержательная характеристика диалогических реплик обвинения в британской языковой культуре

Полный текст автореферата диссертации по теме "Коммуникативно-содержательная характеристика диалогических реплик обвинения в британской языковой культуре"

На правах рукописи

ПОГРЕБИССКАЯ Анна Львовна

КОММУНИКАТИВНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИАЛОГИЧЕСКИХ РЕПЛИК ОБВИНЕНИЯ В БРИТАНСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КУЛЬТУРЕ

10.02.04 - германские языки

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тверь-2006

Диссертация выполнена на кафедре общего и классического языкознания Тверского государственного университета.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор Романов Алексей Аркадьевич

доктор филологических наук, профессор Комина Наталья Анатольевна; кандидат филологических наук доцент Носков! Светлана Эдуардовна

Ведущая организация:

Ростовский государственный педагогический университет

Защита состоится аЛ*^ ъ&^С&ф^ 2006 г. в/^ час^&^мин на заседании диссертационного совета ГД 212^63.05 при Тверском государственном университете по адресу: 170002, г. Тверь, проспект Чайковского, д. 70, зуд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета (ул. Володарского, 44).

Отзывы на диссертацию можно направлять по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33, Тверской государственный университет, ученому секретарю.

Автореферат разослан 2006 г.

у

Ученый секретарь диссертационного доктор филологических наук

Л.Н, С каковская

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертация посвящена анализу содержательных и функционально-коммуникативных свойств английского учебного языкового текста как коммуникативной системы особого рода.

Дня современной английской лингвомегодики характерны установка на внедрение открытий, связанных с дискурсивным направлением в лингвистике, приоритет текстовых форм освоения языка (в том числе в виде специальных программ Critical Reading, Critical Writing, Creative Reading, Creative Writing, активно разрабатываемых в университетах Великобритании, США, Канады). Понятие текста в англосаксонской традиции основывается на представлении о коммуникативном событии, вносящем вклад в дискурс как последовательность соотносимых текстов (*А text is a communicative event that contributes to a discourse, which is a set or sequence of mutually relevant texts', Beaugrande, Dressier 1981). При этом в ситуации обучения приоритет текстуадизации, т.е. придания словам статуса текста и определения его границ в общем случае соотносится с позицией преподавателя,

В реальной учебной коммуникации оригинальный (аутентичный, естественный, подлинный) текст на изучаемом языке помещается в рамки задач, диктуемых целостной ситуацией обучения, нетождественной ситуации его первичного бытования. При этом он оказывается лишь одним из элементов полисубъектного коммуникативного целого, которое в работе именуется термином учебный языковой текст.

Понятие «текст» в современной теории коммуникации и лингвометодике не имеет общепринятого определения. Например, во франкофонной традиции под текстом понимается отправная точка коммуникации (R. Barthes), в англофокной - само событие и пространство коммуникативного обмена (R, de Beaugrande), а в теоретико-философском осмыслении М.М. Бахтина событие диалога сознаний. Выделяемые стандарты текстовости варьируют от одной научной школы к другой, зависят от своеобразия лингвокультуры (R.T. Oliver, С.И. Гиндин, W. Fukuoka; Ch. Yeh) и от жанра; следовательно, текста центризм в обучении языку обеспечивается не любой учебной работой с иноязычным текстом (как «суммой предложений»), а обучением текстовой деятельности с опорой на специфичные для постигаемой культуры схемы текстообразовання, действие которых не сводимо к общим понятиям и общеязыковым схемам оперирования единицами дотекстового уровня.

Таким образом, актуальность исследования обусловлена неразработанностью в лингвистике и лингвометодике интегрального понятия «учебный языковой текст», необходимостью выявления и изучения функцио-нально-семантическнх свойств учебного языкового текста как одного из макроэлементов учебного языкового дискурса, исследования регулятивных механизмов, приемов и языковых средств, используемых для повышения эффективности освоения содержательности текста-объекта.

Научная новизна работы состоит в следующем:

- в разработке понятийно-терминологического аппарата описания тек-стоцентрической модели учебной языковой коммуникации;

- в рассмотрении учебного текста как дискурсивного пространства, субъектами которого являются учащийся, учитель и манифестированная в стихии текстопроизводства изучаемая лингво культура;

- в определении коммуникативного статуса субтекстов учебного дискурса, а именно: 1) текстов изучаемой лингвокультуры, 2) текстов, продуцируемых учащимися, 3) текстов учителя (включая лингвометодические функциональные жанры презентации, интерпретации, объяснения, коррекции, оценки и др.);

- в построении типологии учебного языкового текста на основе различения видов учебной комплектации;

- в определении учебного статуса оригинального иноязычного беллетристического текста.

Объектом исследования послужила учебная коммуникация (учебный дискурс) в рамках курса английского языка как иностранного. Учебный дискурс в работе понимается как текст, порождаемый и воспринимаемый в ситуации институционального учебно-педагогического общения, выполняющий образовательную функцию, направленный на развитие языковой способности индивида и формирование его коммуникативных компетенций.

Предмет исследования — функционально-семантические свойства учебного языкового текста при обучении английскому языку.

Цель исследования: функционально-семантическая характеристика учебного языкового текста как порождаемого и функционирующего в целях обучения учащихся английскому языку.

Задачи исследования:

1) рассмотреть сущностные характеристики и определить понятие «учебный языковой текст» в связи с понятием учебного дискурса;

2) установить конститутивные признаки учебно-языкового дискурса как разновидности институционального общения;

3) раскрыть сущность понятия текстоцентризма в обучении языку;

4) выявить модели текстообразования, наиболее конструктивные с точки зрения освоения учащимися текстового начала в социально-адекватном иноязычном общении;

5) рассмотреть средства регуляции учебного восприятия текста как специфической деятельности, реализация которой детерминируется конкретными целями обучения и конкретными видами учебных заданий (задания на извлечение определенной языковой или экстрапннгвистнческой информации, на контроль полноты понимания текста);

6) выявить герменевтические горизонты и риторические средства оптимизации интерпретации учебного языкового текста.

Эмпирический материал исследования: 1) популярные оригинальные английские учебные' пособия и учебно-методические комплексы для различных ступеней обучения Cambridge Advanced English by Leo Jones; Abbs B.& Freebaim I. Opening Strategies. Strategies 1. An integrated language course for beginners of English; Cotton D., Falvey D., Kent S. Market Leader Intermediate Business English Course; Evans V., Dooley J. Enterprise 4. Coursebook. Intermediate; Murphy R, Essential Grammar in Use; Cliffs Test of English as a Foreign Language: Preparation Guide by MA. Pyle & M.E. Mugnos; Evans V. Round-Up 5. English Grammar Book etc.; 2) учебные пособия отечественных авторов Практический курс английского языка. I курс: Учеб. для пед. нн-тов по спец. «иностр. яз.» под ред. В Д. Аракина; Сборник упражнений по английской грамматике к базовому курсу "Easy English" авторов ВыборовоЙ Г.Е., Мах-мурян К.С.; Учебник английского языка авторов НА Боик^ ГА Копий., НА Лукьяновой; Грамматика: Сборник упражнений (Английский язык для школьников) Ю.Б. Голнцынского и др., предназначенные как для подготовки специалистов-филологов (лингвистов, преподавателей, переводчиков, изучающих EFL — English as a foreign language), так и для студентов других, гуманитарных и негуманитарных специальностей, изучающих английский язык в формате ESP - English for Special Purposes, а также для школьников.

Теоретической базой исследования послужили труды зарубежных и отечественных ученых по теории дискурса (Э. Бенвеннст 1965; ВЗ Демьян-ков 2005; Т. пак Дейк 1978, 1989; АА. Романов 2005; Ю.С. Степанов 1995; R.-A,Beaugrande de 1981,2001), no теории текста и лингвистике текста (В.В, Богданов 1987,1990,1993,2002; О.П. Воробьева 1993; И.Р. Гальперин 1981; К. Гаузенблаз 1978; С.И. Гиндин 2001; К.А. Долинин 1987; СЛ. Ионова 2006; Г.В. Колшанский 1978; АА. Леонтьев 1979, 1997; AM. Мороховский 1989; АА. Романов 1983, 1989, 2005; И.П. Сусов 1979, 2006; Е.Ф. Тарасов 1990; AAf. Шахнарович 1991; W. Dressier 1972; R. Hasan, МА.К. Halliday 1976, 1994; G. Myers 1999; R.KA. Potlalseck 1989; G. Sonesson 1998; L. Sprenger-Charolles 1989; H.G. Widdowson 1990); по семантике речевого акта, высказывания и текста, в том числе учебного языкового текста (М.М. Бахтин 1959-1961; Г.И. Богин 1989; Н.Ю. Бокааорова 1987; В.А. Бухбивдер 1986; Т.М. Дрндзе 1980, 1984; М.В. Китайгородская, Н.Н. Розонова 2003; АЛ. Кудлаева 2006; Т.А. Лопатухмна 2004; Г.Г. Матвеева, ГА. Гаражкина, ТА. Карапетьянц 1985; ГХ. Матвеева 1991; Л.Н. Мурзин, А.С. Штерн 1991; АЛ. Новиков 1983, 1997; НА. Рубакин 2000; Ю.А. Сорокин 1985; J. Austin 1975; E.D. Hirsh 1967, 2003; Nikolarea Е. 2002; Т. Power 2003, 2004; J.R. Searle 1969; D. Taylor 1994); по семиотике культуры и текста (W. von Humboldt 1848; Г.И. Богин 1982 и др.; Ю.Н. Караулов 1987; В.В. Иванов, Ю.М. Лотман, A.M. Пятигорский, В.Н Топоров, Б.А. Успенский 1973; ЮА. Сорокин 1985; N. Dinges 1983; М. Вгееп 1985; R. Brislin, D. Landis, М. Brandt 1983; R.T. Oliver 1971, J.H. Spyridakis, W. Fukuoka 2001); no теории регуля-тивности (A.A. Романов и др.), концепции языковой личности (Г.И. Богин

1975-1980, 1982, 1986, 1989; И.А. Зимняя 2001, 2004; O.A. Леонтович 2002; A.A. Романов 2001; Н.В. Романовская 2004; С.Г. Тер-Минасова 2000; А. Вежбицка 1997; Д.Б. Гудков 2003; А.М. Шахнарович 1987, 1991, 1995; С.М. Эрвин-Трипп 1975; E.B. Bernhardt 1991; N. Dinges 1983; J. Lye 2000; P. Nor-vig 1987 а др.), коммуникативная концепция учебного дискурса (H.B. Вой-тик 2004; В .А. Кан-Калнк 1987; H.A. Комина 2004; Н.Д. Гапьскова 2000; Г. Зоммер 1986; Е.И. Пассов 1990; L.F. ВасЬшал 1990; Chun-Chun Yeh. 2004; M. Florez 1999; С. Kramsch 1993, 2003; W.A. Kintsch 1977; Nunan D. 1989; R. O'Neill 2000; D.R Recht, L. Leslie 1988; L. Ries 1981; LJ. Zhang 2001)-

Методы исследования: теоретико-дедуктивный с элементами контра-стивного, прагм алингв истического, социолингвистического, риторического, композиционного, ннтерпретативного, контекстуального и функционального анализа, метод феноменологической редукции, абстрагирования и эйдетической редукции, а также универсальная филологическая техника герменевтического круга.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Основной единицей учебного дискурса в области обучения языку является учебный языковой текст - лолистуативное и полиинтенциональ-ное образование, которое может быть оптимально описано в терминах взаимодействия субтекстов учителя (или замешаюшего его письменного, видео-, аудиотексга), объектного текста и текста учащегося; ни один из названных компонентов в отдельности не может быть отождествлен с учебным языковым текстом как целым; интенциональность учебного языкового текста диалогична, прово катив на и ре гулят ивна в отношении его конечной задачи—текстопорождения учащегося.

2. Лингвометодический текстоцентризм ориентирован на ситуативно, жанрово, социально адекватное текстовосприятие и текстопроизводсгво, соответствующее стандартам текстообразования в рамках изучаемой лин* гвокулътуры и этнориторики (например, британской или США); его цель -обучение культуросообразным стратегиям распредмечивания и опредмечивания содержаний и смыслов на изучаемом языке.

3. Полнота и точность текстовое приятия связаны с ситуаттацией, т.е. восстановлением ннтенднрованной коммуникативной ситуации текстообразования применительно к высказыванию, тексту при опоре на его содержательную форму; языковые конструкции, обладающие формальными признаками высказывания как грамматичной пропозиции, но лишенные стуагшвности, представляют собой не собственно тексты или внутритекстовые высказывания, а языковые явления более низкого уровня - текстоиды.

4. Познавательная и регулятивная функции учебного языкового текста-объекта в рамках текстоцентрического подхода оптимально реализуются при учете в учебном задании глубины содержательности текста-объекта, обусловленной способом представления в тексте смыслов как значений, как содержания и как значащих переживаний смыслов, метасмыслов и идей.

5. Мера свободы вторичного текст, продуцируемого учащимся, определяется в терминах тексто в-тессер, текстов-комплементов и текстов-шлейфов.

6. Оптимизация освоения содержательности иноязычного текста-объекта в ходе учебной интерпретации обусловлена рассмотрением последнего с точки зрения транскультурного, интракультурного и этнокультурного (этнорнторического) начал тексгообразования. Беллетристический текст, природа которого определяется принципами свободной комбинации дискурсов и игры смыслов, в рамках текстоцентрического подхода выступает уникальным полиюном испытания интерпретационных методик и интерпретационных готовностей языковой личности в жанре текста-комплемента.

Теоретическая значимость диссертации заключается в развитии теории учебного взаимодействия н речевой деятельности с позиций прагматики учебного общения в частнолингвистическом (в германистике) и общелингвистическом аспектах на основе разработанного автором понятия «учебный языковой текст».

Практическая значимость исследования заключается в оптимизации преподавания английского и других иностранных языков на основе разработки текстоцентрических учебных технологий, в возможности использовать его результаты в спецкурсах по лингвистике и семиотике текста, по теории коммуникации, лингводидактике.

Апробация. Основные положения и результаты работы докладывались и обсуждались на XV съезде англистов (Рязань, 2005), на Международной научно-практической конференции «Языковая личность в дискурсе; Полифония структур н культур» (Тверь, 2005), на XV Международной научной конференции «Язык и культура» (Киев, 2006), на Международной научной конференции «Поэтика и лингвистика» (Тверь, 2006), на IX Международной герменевтической научной конференции «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (Тверь, 2006).

Структура работы: диссертация включает введение, три главы, заключение, список использованной литературы, список источников иллюстративного материала и приложение. Список использованной литературы содержит 250 на* именований, в том числе 70 — на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

В главе 1 «Общие принципы описания учебного языкового текста» представлен критический обзор литературы, посвященной исследованиям текстовых категорий, стандартов текстовое™, субтекста, речевого акта, высказывания, дискурса, вторичной языковой личности, учебной коммуникации; анализируется опыт исследования речевых образований в учебной коммуникации; рассматриваются различные подходы к анализу и описанию учебного текста — функциональный, содержательно-тематич ее кий, ннсппуционально-дискурсный, фазисный, рецептивный; критически ана-

лизируется концепция аутентичности учебного иноязычного текста; устанавливается набор характеристик высказывания как минимальной единицы текстопроизводства, обосновывается и описывается дистинкция «текстоид / текст», предлагается определение понятия «учебной языковой текст» в свете иерархии программ учебного тексгообразования, обосновывается необходимость изучения регулятивной специфики субтекстовых образований в контексте программирования успешного учебного текста порождения.

Низшая единица тексгообразования — высказывание, имеющее своим прототипом коммуникативно и содержательно определенное речевое действие (прямой или косвенный речевой акт, понятие о котором разработали J. Austin н J, Searle; в терминах л ингводидактики Г.И. Богина аналогом речевого акта выступает социально оцениваемый «речевой поступок»). Поскольку интенционапьность актуального высказывания обусловлена конкретной коммуникативной ситуацией (ситуацией тексгообразования, лишь часть которого вербализована в коммуннкате), следует различать внешне сходные или даже тождественные языковые (лексико-грамматические) конструкции, обладающие внеситуативным бытием, или текстонды, и собственно тексты, содержательность которых связана с интенцией говорящего в конкретной коммуникативной ситуации и раскрывается в свете комплектации интонационным контуром, образом говорящего и его аудитории, определенным коммуникативным контекстом (невербальным, тематическим, жанровым, интеракциональным) и иктерсубъективным смыслом.

Поясним дистинкцию «текстоид / текст» на предметном образце (1) в виде следующей группы предложений из учебника английской трамматики Р. М£рфн: 7. Тот is looking for his key. 2. He can't find it. 3. He has Jost his key' (Murphy 1997). Приведенная группа связанных общей темой предложений, хотя и позволяет построить определенный фрейм поиска ключа, всё же не образует собственно текста, поскольку в ннтенцно нальной структуре высказывания остаётся неопределенной (незаполненной) позиция говорящего по отношению к слушающему. С точки зрения прагматики приведенного набора констаитивов остается неясным, имеется ли в виду предупреждение, оправдание, осуждение или просьба о помощи. Только в контексте последующего высказывания '4. Не has lost his key «= He lost it and still hasn't got it' можно восстановить коммуникативный смысл целого текста как объяснения учебной грамматической темы «Present Perfect». Предшествующая заключительной формуле секвенция предложений не передает узнаваемого ситуативного прототипа общения. Рассмотренная выше группа предложений 1-3 (не относящихся к немногочисленному в английском языке классу предложений-перформативов) представляет собой текстоид, нуждающийся в ситуативном обрамлении для обретения статуса полноценного текста.

При подходе к дискурсу как общественно значимому речевому поступку, «слову в действии», категория перформагивности распространяется на всякий текст культуры, наделенный «человеческим содержанием». Интен-

ция говорящего формируется и актуализуется в языковой среде, но с учетом адресата и неязыкового начала в ситуации деятельности и коммуникации. Авторский способ говорения о мире (грамматика говорящего, жанр, доминирующая языковая функция, тип речевого акта, функциональный стиль, дискурс в самом широком смысле) как противовес общеязыковой грамматики участвует в артикуляции высказывания, погруженного в кон-снтуацию общения и актуализующего определенный смысл. Текстоцентри-ческая установка в обучении языку не может сводиться к сумме общих правил композиции и когезни; она обретает полноценность с учетом переменных текстового общения, управляющих балансом общеязыковой нормы и диверсификации (т.е. разностороннего развития) частных норм текстообразования.

Учебный языковой текст может рассматриваться как основная коммуникативная единица обучения иностранному языку, если принять, что его фундаментальные свойства: 1) принципиальная неоднородность («ге-теротекстность»), 2) порождающий характер, 3) предметная направленность на развитие вторичной языковой личности учащегося; 4) методический принцип организации и оценки вторичного учебного текста учащегося.

Категории билингвальностц / монолингвальности, продуктивности / репродуктивное™, специализиро ванн ости / пол [[функциональности, инте-ресносги / нешпересности, диалогичностн / монологичности, эмоциональности / неэмоциональности, архаичности / новаторства, читабельности н аутентичности не имеют определяющего значения для родового представления об учебном языковом тексте. Основным критерием оптимальности конечного учебного ты ко во го текста является субтекст учащегося, порождаемый на изучаемом языке по поводу субтекста на родном языке и/или на родном языке по поводу субтекста на иностранном языке.

Учебный языковой текст есть актуализация учебного языкового дискурса в контексте учебно-педагогического общения. Текст и дискурс -взаимосвязанные явления, и если принять, что «дискурс — коммуникативный и ментальный процесс, приводящий к образованию текста; текст - базис для ведения дискурса» (C.B. Ионова, 2006: 11), то учебный языковой текст - это базис учебно-педагогического дискурса.

В специальной литературе доминируют три базовые трактовки текста как элемента учебной коммуникации:

a) письменный (печатный) текст учебника, основные черты которого — legibility и readability — различимость и читабельность (Lye 2000; Sub-baram 2004; Pollatseck 1989 etc.);

b) письменный (печатный) текст нелингвистического содержания — специальный научно-технический или общенаучный (Логшухнна 2004); учебные тексты «обшей» и профессиональной направленности (Войтик 2004; Носонович, Мильруд 1999; Morrow 1977; Taylor 1994; Heitier 2006 etc.);

c) устный и письменный (т.н. «работа с доской») текст учителя в аудитории (Кан-Калик 1987; Ленец 1999; Носар 2002; Комина 2004; Черник 2002

и др.), и прежде всего текст-презентация, основные черты которого — показательность, убедительность, доказательность.

Таким образом, в теории учебного языкового текста основной акцент падает либо на «вводный текст» (Жофкова 1999: 307), источником которого является учебник, пособие или преподаватель, представляющий «нелингвистический» иноязычный текст по профессиональному профилю, либо «лингвистический текст». Абсолютизация такого (англ. 1еасЬег-Ыа5е<1) подхода противоречит принципам антропоцентризма, демократизма и креативности в обучении. Настоящая работа рассматривает учебный текст в аспекте сопряженного текстообразования, с учетом текстового статуса и порождающей структуры учебных заданий, а также производимых учащимися «встречных текстов-дискурсов» (Войтик 2004:4).

Учет коммуникативной природы учебного текста, его решающей роли в обучении позволяет утверждать, что учебный языковой текст по природе своей — текст порождающий: это не только усваиваемый учащимися текст учителя (учебного пособия, предметного образца иноязычного говорения), но и источник актуальных и грядущих (посткоммуникативных по отношению к учебной ситуации) высказываний учащихся. Данная черта учебного текста проявляется в двух отношениях: к порождающей структуре и порождающей функции учебного текста.

Структурно-функциональная типология учебных языковых текстов, предложенная в диссертации, основывается на представлении об их би-функциональности (как событийного элемента учебного курса английского языка н как потенциального и актуального источника порождения учебного контекста для учебно-языковой коммуникации):

1. учебный курс, вбирающий в себя все потенциальное текстовое и днскурсное наполнение программы учебной деятельности в рамках УМК;

2. учебная программа;

3. учебное занятие;

4. учебный текст-объект, вводимый в поле лингвометодических операций в целях получения учебной интерпретации;

5. учебные тексты-инструкции, в частности: объяснение, задание, справка (комментарии к тексту-объекту или его элементам, грамматические сведения, лексические ресурсы и т.п.);

6. учебный эпн текст учащегося — текст-интерпретация (производимый учащимся эпитекст — текст по поводу текста, «текст-имитация» в подражательной концепции обучения языку, или рационально построенный по схемам изучаемого языка и освоенных текстов-объектов текст-актуализация, выступающий объектом учебной интерпретации и оценки.

Тексты 3,4,5, б трактуются как включенные (в терминах Тартуской семиотической щколы - «субтексты») в состав «материнского» (Ю.М. Лот-ман) сверхтекста 2; тексты 4, 5, б - как включенные в состав текста 3; тексты 2,3,4,5, б — как включенные элементы сверхтекста 1.

В главе 2 «Функциональная специфика инвариантной модели учебного текстообразования» описывается функциональная модель ннтерпре-тативных текстообразуюишх и текстоформнрующнх особенностей учебного текста-объекта и учебного задания в свете категории завершенности и ком-ппектационного подхода к текстообразоьанию; анализируются типовые учебные схемы порождения эпитекста учащегося; проводится разграничение текстоцентрической и неггекстоцентрической учебной коммуникации; предлагается типология учебных текстов с точки зрения образов адекватности конечного текстообразования учащегося учебному заданию.

Интегральная поэтика учебного языкового текста включает типологию учебных заданий, типологию учебных материалов и типологию вторичных учебных текстов учащихся. В учебном дискурсе названные типы текстов взаимодействуют, и рассмотрение целостного учебного языкового текста только в одной плоскости не дает картины его реального функционирования. Необходимо исходить из принципа фазовой актуализации учебного потенциала текстового материала; текстовый материал проходит стадии потенцирования и актуализации, а именно:

1) проекция иноязычного текста в пространство лингвометодически осмысленных задании, что связано с изменением ее коммуникативного контекста, с обретением определенного места в структуре учебного занятия (занятия, учебной темы, курса, программы);

2) раскрытие учебного потенциала в контексте целей занятия;

3) актуализация учебного потенциала в конечном тексте учащегося;

4) вхождение в опыт как арсенал продуктивных накоплений текстовой деятельности учащегося в учебной и внеучебной коммуникации.

Переход иноязычного текста из органичной для него лингво культур ной среды в пространство ситуаций обучения иностранному языку может рассматриваться как изменение коммуникативной сущности учебного текста-объекта средствами методической обработки. Поэтому учебный иноязычный текст является дериватом исходного текста-объекта.

Учебный языковой текст - явление трижды коммуникативное. Плоскость его естественного бытования в культуре сочетается с двумя плоскостями учебной коммуникации (преподавателя-каузатора и учащегося). Текст вне интерпретации ничему не учит. Текст-объект («текстовый материал», «текстовая заготовка» по H.A. Ком иной) становится элементом учебной деятельности, когда включается в текст занятия, когда имеет место его «обработка» в логике учебного задания, когда он находит преломление и осмысленное использование во вторичном тексте учащегося.

Обучение языку ведется в русле текстоцентрических методик, когда в контексте учебного дискурса иноязычный текст-дериват функционирует как модель коммуникативно корректного текстообразования. В противном случае текст используется лишь как материал для рассмотрения языковых единиц дотекстового уровня. Например, Cambridge Advanced English (1993: 16) предлагает различать лексические средства выражения страха в англий-

ском языке. Выражениям присвоены от 1 до 4 баллов по шкале интенсивности: ... (2) scared, (3) terrified, (4) scared stiff. При этом студенту, изучающему EFL остается категорически непонятным, какие именно ситуации тексго-порождения должны соответствовать баллам данной остроумной схемы; между тем другое задание (ibid 150-151, 218) «определите зачины шести популярных английских книг по аннотациям» направлено на раскрытие риторических принципов английского жанрового текстообраэования.

Текстоцентрнзм в обучении языку не сводим к обучению находил, и извлекать полезную информацию в литературе по специальности (Knott 2006). Он предполагает научение языковым способам и средствам оптимизации риторической обработки речевых произведений многих жанров. Например, в учебнике Enterprise 4 Coursebook авторов Virginia Evans и Jenny Doodley содержатся задания на контексту ал из ацню тексто восприятия (Where could we find this piece of writing7), на контроль понимания содержания текста (What can visitors do in their free time?), на контроль понимания позиции говорящего (What does the author think of New York?), на контроль понимания риторической стратегии говорящего (Underline the phrases in which the author involves the senses and narrative techniques in order to describe the place), на контрастивный анализ эффективного и неэффективного способов текстопо-строения: Model A: New York is a very big city. Lots of people go to see New York when they go on holiday. Model B; 'New York isn't a city that can easily be ignored even by the most demanding visitor* (Evens, Dooley 2006:29)

В образовании текста участвуют единицы всех уровней системы языка - от фонемы до предложения и сверхфразового единства. Тексгоцентриче-ский подход предполагает двояконаправленное рассмотрение всех этих единиц с точки зрения их вклада в коммуникативную функцию: I) фокусный учебный языковой текст-объект как актуальная продуктивная риторическая модель; 2) фокусный текст как интерпретационная задача (в этом случае реципиент выступает не как имитатор предложенной модели текста, а как ловец смыслов, раскрывающий содержательность фокусного текста-объекта в порядке восхождения от одного уровня понимания к другому, более высокому, более насыщенному смыслами, «более очеловеченному»),

В свете текстоцентрического подхода суть учебной коммуникации может быть определена как моделирование схем достижения гармонического равновесия между вводным текстом-объектом (англ. input text) и выходным текстом (англ output text) на родном языке или на английском языке Источником желаемого равновесия (учебно-коммуникативной адекватности) между исходным и вторичным текстами являются схемы текстовосприя-тия и тексто построения. Об этом в главе 3.

Учебный текст в пространстве учебного дискурса оптимально рассматривать не изолированно, а с точки зрения иерархии монад учебного тек-стообразовання. Стандарты текстов в сфере учебно-языкового дискурса вариативны. Анализ бытующих стандартов учебных текстов по английскому

языку позволил выделить с учетом способа соотношения трансляционного и интерактивного планов следующие базовые типы фокусных текстов:

* «Тексты-доноры» выступают источником иллюстративного материала для изучения языковых единиц дотекстового уровня.

* «Тексты-трамплины» («тексты-прологи») открывают учебное пространство для свободной дискуссии на затронутые темы (служат для отработки прагматических типов высказываний, но в меньшей степени соответствуют решению узкограмматических задач);

• «Тексты-комплементы» открывают учебное пространство укомплектования текста-объекта адекватной интерпретацией как в структурном, так и в содержательно-функциональном аспектах (служат для комплексной проверки точности и полноты понимания текста-объекта);

• «тексты-тессеры» организуют учебное пространство адекватного выбора однозначных соответствий учебного ответа языковому правилу, эталону или клише (служат для отработки грамматических тем, характеризуются высокой степенью жесткости формальных требований к ответам). Тессера (лат. tessera — гостевая табличка, половина разломанной пластинки, служащая паролем) есть разновидность вторичного текстообразования учащегося, в основе которого лежит принцип восстановленного единства (как двух половинок разбитой таблички или двух половинок монеты).

Холистический подход к тексту как целостному коммуникативному образованию позволил констатировать высокую прототипнческую значимость текстое-тессер для учебно-языковой коммуникации, В сопоставительном плане рассматриваются три вида сопряженного текстообразования:

1. Тексты-тессеры предполагают моновариантное учебное текстообразо-вание (учебная риторика «замка и ключа»).

2. Тексты-комплементы: смысл исходного текста-объекта восполняется при построении вторичного текста-иитерпрсгации, воссоздающего содержательность исходного текста (пересказы, небуквальные переводы).

3. Тексты-мрологн выступают «трамплинами» в случае выделения темы или проблемы как отправного пункта вторичного текстообразования или «донорами» в случае опоры на лексику или грамматические конструкции. В плане ответного текстообразования им отвечают вторичные тексты-эпилоги (тексты-шлейфы): элементы содержательности исходного текста-трамплина обыгрываются с большей или меньшей степенью приближенности к содержательности исходного текста-объекта. В практике составления учебных заданий по английскому языку распространены синтез (конвергенция), а также параллельное использование) выделенных типов учебных языковых текстов, в т.ч. при работе с одним текстом-объектом (в рамках multi-syllabus approach, e.g. The New Cambridge English Course by M. Swam & C. Walter). Необходимость в точках контроля и средствах мониторинга успешности текста-шлейфа служит предпосылкой для гибридизащш учебных языковых жанров. Образцы соответствующих типов учебных языковых текстов представлены в таблице 1.

Таблица 1.

Типология учебного языкового текста по оцениваемому способу завершения учащимся

Тексты-тессеры требуют точного соответствия учебного действия учащегося языковому правилу или эталону, служат для отработки грамматических тем, н также - отчета о содержании текста; характеризуются предельной жесткостью формальных требований к ответам по образу «замка к ключа»), В ответном субтексте учащегося абсолютизируется момент формального совпадения как критерий оптимальности интегрального целого учебного текста-тессеры. а) Т-бланки: 'Which is correct? (I am having / Г11 have) a party next Saturday {Murphy 1994:43).

b) Т-билингвы: James Joyce = Джеймс Джойс; James II — король Англии Иаков Второй; Georgian um = ... (О. Wilde)

с) Т-трансформы: *Tum from Active into Passive: 1.The ancient Greeks built Acropolis. 2. Bad weather may delay your flight* (Round-Up 5 2003: 63).

d) Т-паззльп 'Exercise 8. Make up sentences: 1. go, to the theatre, once a month, we* (Выборова, Махыурян 1998:51).

Тексты-комплементы требуют: (a) восстановления элементов невербальной ситуации ло вербальному компоненту, (b) синтеза высказывания с учетом целей и задач говорящего в условиях заданного ситуативного контекста a) 'Pennies saved one and tvvo at a time by bulldozing the grocer and the vegetable man and the butcher until one's cheeks bunted with the silent Imputation of parsimony that such close dealing implied* (O. Hemy). b) Point 32: You are visiting a company and you want to use their telephone. Point 33: You see an attractive person at an International conference. Start up a conversation. {Cotton, Falvey, Kent 2004: 148)

Тексты-шлейфы порождаются с опорой на тексты-трамплины (тексты-прологи) в условиях свободы выбора содержания речи и стратегии его преподнесения. 1 a) 'Paul: What sort of music do you like? You: {Abbs& Freebaim 1991:33V NB! Но не в случае единственного варианта ответа: 'Paul: What is your name? You:..: (ibid: 25).

b) Satan-worshippers continue to exist even today: why do you think this is? (Braky, Malgaretti 2003:306).

Комплектационный подход к учебному языковому тексту позволяет выделить в особую группу текстоиды — речевые организованности, характеризующиеся низким порогом наполнения универсальными признаками текста (низкой коммуникативной контексту алгоацней), Основная функция текстоидов в учебном дискурсе - выступать заготовками для учебного тек-сгообразования. Основные разновидности текстоидов: Т-паззлы, Т-бланки, Т-трансформы, Т-билингвы (текстоиды для точного перевода при опоре на заданный закрытый арсенал языковых средств-субституентов).

Многоязычие учебного языкового текста обусловлено метакоммуника-тивной, метаязыковой, метакогнитивной функциями учебного языкового текста. Тексты-билингвы приобретают учебный смысл, когда выступают в качестве текстов-тессер и комплементов.

Формальная связность (когезия) и приписанный смысл (цельность) принадлежат крайним слоям в феноменологии текстовой содержательности и поэтому не могут считаться в полном смысле корректными лингво-м«одическими источниками ее постижения. Актуализация средств коге-зни не гарантирует смысловой цельности высказывания. Основная семиотическая нагрузка приходится на средние слои текстовой содержательности, соответствующие представлению о «содержательной форме» — таком способе оформления и структурации высказывания, который знаменует переход самой формы в интенциональность реципиента или продуцента речи. Английским аналогом понятия о содержательной форме а системе представлений об организации текста является понятие coherence - манифестированная связность текста «по смыслу», когеренцня. В последнее время (Chun-Chun Yeh 2004 и др.) акцент в разработке научного понятия ко-re ренции переносится от описания и исчисления соответствующих внутритекстовых структур к его коммуникатороцентричному осмыслению.

В главе 3 «Текстецентрическая интерпретация иноязычного беллетристического текста» в целом рассматривается лингвометоднческнй потенциал иноязычного беллетристического текста-объекта; дается определение беллетристического текста как коммуникативного образования и объекта филологического анализа; теоретически обосновывается его использование в качестве объекта учебно-языковой коммуникации; приводятся образцы аудиторного интерпретативного анализа английского беллетристического текста с учетом баланса содержательности текста-объекта и учебных заданий, направленных на развитие интерлретатив-ных готовностей учащихся.

Беллетристическому текстообразованию в современном понимании соответствуют речевые произведения, в основе которых лежит принцип свободы индивидуального выбора средств и целей выражения. Родовой чертой беллетристического текстообразования служит свободная комбинация типологически нетождественных начал текстовой ситуации (В.В, Богданов, 1993: 11). При этом интерпретация беллетристического текста подчинена

транс культурным, интракультурным н ннтранационалышм кодам, отвечающим за выявление жанрового, стилистического и идейно-смыслового своеобразия постигаемого текста. Иногда эти коды в поле читательских усмотрений могут приходить в противоречие, в общем случае выступающее средством остранения ннтенцнонального начала текста, мостиком для синтеза схемы понимания (англ. code-production, Eagleton 1983) в соответствии с авторской креативной регулятивной программой текстопостроення.

Использование беллетристических текстов на занятиях по иностранному языку способствует различению нетождественных дискурсов изучаемого языка. Возможности метасгруктурной (над строением текста), метаязыковой (над принципами выбора языковых средств), метаситуативной, метатексто-вой (над цельным коммуникативным заданием), метакогнитивной («понимание понимания» — 1meta-cognliion as thinking about thinking *, Livingston 1997) рефлексии обусловлены игровой природой беллетристического текстообра-зования. Предметом метакогнитивной рефлексии (как опыта интерпретации и интерпретации интерпретаций) учащихся могут выступать английский образ жизни, английская система дискурсов, риторика, менталитет, мир идей, традиций, верований и пр. В этой связи противопоставляются два герменевтических подхода к иноязычному беллетристическому тексту-объекту: «понимать чужое слово как своё» и «понимать чужое слово как чужое».

ТекстоцентрическиЙ подход к обучению языку включает как схемы (грамматические модели) тексгообразования от интенции к тексту, так и схемы см ценообразования от текстовых данных к интенции продуцента. Оба направления текстообразования - текстовоспр нятие и текстопорожде-ние — включают друг друга. Ключевая роль в текстообразованни принадлежит схемам и стратегиям. Стратегия есть порождающий принцип координации действий и операций для достижения определенной цели (Sprenger-Charolles 1989). Схема есть наиболее абстрактное определение активной организации опыта (Миллер, Г&пантер, Прибрам 1975; Найссер 1981; Сухих 1998). Схемы составляют основу стратегического способа понимания {strategic understanding), имеющего место в реальной практике опережающей {tentative and hypothetical) интерпретации высказывания еще до полного знакомства с его содержанием (van Dijk 2001). Стратегический подход учитывает не только интрагекстуальные характеристики, но и знания о мире и цели коммуникации. Для стратегической интерпретации характерна многоохватиость, одновременное оперирование множеством уровней структурной организации высказывания, данными языковой и неязыковой действительности.

Предметный образец 2. Зачин рассказа О. Henry «The Gift of the Magi».

1. One dollar and eighty-seven cents. 2. That was all. 3, And sixty cents of it was in pennies. 4. Pennies saved one and two at a time by bulldozing the grocer and the vegetable man and the butcher until one's cheeks burned with the silent imputation of parsimony that such close dealing implied. [5. Three times Delia counted it], (Предложение в квадратных скобках непосредственно не анализировалось!).

На занятиях со студентами в рамках работы «чтеиие с пониманием» был задан вопрос на контроль понимания: «Чьи щеки горели?». Формально (по правилам когезии и тематического развертывания) в роли обладателя зардевшихся щек могли бы выступать названные в тексте бакалейщик, торговец овощами или продавец из мясной лавки. Другие варианты понимания: кто-то из неназванных фиктивных персонажей истории; какой-нибудь свидетель данной сцены; неназванный участник сцены. Для ответа на заданный вопрос следует представить причину описываемого явления и обосновать выбор модуса дейктической неопределенности в упоминании о нем.

Принцип ситуативного соответствия значим и для учебного задания к предметному текстовому образцу. Реконструктивная работа по пониманию текста (репрезентативной в смысловом плане «текстовой дроби») связана с взглядом на текст как след дискурса. Определенному дискурсу соответствует определенная конфигурация представлений о том, кто, что, кому, зачем, почему и как говорит. Одновременно способность к чтению «между строк» ('reading between the lines', Norvig 1987) характеризует языковую способность индивида в целом (даже изучающего английский для специальных целей). Принцип тексто центризм а при формах учебной работы «от текста к говорящему» соответствует методологическим принципам антропоцентризма и рефлексии в обучении языку и общению.

Некто в тексте пересчитывает незначительную денежную сумму, на треть набранную самыми мелкими монетами. В связи с этим припоминается русское выражение «копейки считать». Досадно ничтожная сумма несколько раз тщательно пересчитана (предложения 2, 3). При этом каждый сбереженный пенни имеет свою сакраментальную историю. Вывод: описывается внутренняя речь человека, звучащая «не для посторонних».

Чтобы верно понять текстовый фрагмент, необходимо присвоить чужое слово, посмотреть на мир с точки зрения говорящего, усмотреть опредмечен-ное программой текстопостроения значащее переживание «жизни не в ладу с собой». Ступень в текстовости задания обусловлена следующим: (1) в основу верного решения положена рефлексия над процессуальными характеристиками восстанавливаемого образа говорящего; (2) для восстановления авторской программы репрезентации подсистем значения, содержания и смысла используется техника герменевтического круга, предполагающая не только опору на значение, но и опору на смысл при интерпретации значений. Выражение one's можно перевести несколькими нетождественными способами: как «чьи-то», «кое-чьи», «одного человека» — в зависимости от способа соотнесения голоса рассказчика с голосом персонажа). Понимание языкового выражения требует осмыслить риторический принцип выбора языковой единицы и представить себе неназванного говорящего — скромного, стесненного в средствах, и в то же время совестливого и гордого. В общем случае схема действий читателя при понимании текста пролегает от значения через содержание к смыслу (уровни семантизации, когниции и

распредмечивания по ГЛ. Боги ну), а в данном случае понимание достигается путем от смысла к содержанию, референции, к новому для учащегося контекстуально обусловленному ироническому значению лексической единицы.

Принципы антропоцентризма, дис курсоиентризма и текстоцентрнзма в обучении языку не антагонистичны. Отношение между говорящим / пишущим и его текстом образует круг, имеющий две дуги и одновременно два вектора: «от говорящего к тексту» и «от текста к субъекту речи». Текст при этом рассматривается как опредмеченная субъективность говорящего / пишущего, находящая интерпретацию слушающего / читающего. Тексто-центрнческий подход в учебно-языковой коммуникации при освоении иностранного языка на средних и высших уровнях языковой готовности предполагает приоритет форм учебной деятельности, связанных с интерпретацией по способам (1) «от ситуации к оптимизирующему ее тексту», (2) «от фрагмента к восстановлению целого текста», (3) «от текста к ситуации говорящего/пишущего». Такая учебная деятельность предполагает развитие филологической рефлексии на основе техники герменевтического круга.

Описанное в работе аудиторное занятие со студентами-лингвистами по фронтальной интерпретации фрагмента текста Н. Готорпа позволило достичь следующих результатов: а) различение содержания текста как суммы текстовых предикаций и текстовых смыслов как предмета значащего переживания; б) творческое выявление неявных внутритекстовых источников жанроуказа-ния; в) ознакомление с такими распространенными в художественном тек-сгообразованни схемами-кодами, как «многоголосие», полихромность, поли-хронность, полистилистика; г) преодоление ригидной контрконструктивной установки на одномерную интерпретацию с позиции одноголосой доминанты; д) атрибуция представленных средствами косвенной номинации голосов фиктивных говорящих (англ. ро1ууосаШу); е) расширение опыта знакомства с иноязычными языковыми схемами н оборотами иронической речи. Опыт аудиторной работы подтверждает продуктивность фронтальной интерпретации малых по протяженности текстовых дробей иноязычных беллетристических текстов в жанре учебного текста-комплемента.

В заключении диссертации подведены итоги работы и обозначены перспективы дальнейших исследований по данной проблеме.

Выделение деятельностно релевантных стандартов текстообразования в сфере учебно-языковой коммуникации - теоретически и практически значимая область лингвистических поисков, которая имеет непосредственное отношение к решению задач построения и интерпретации учебного языкового текста, к изучению законов познавательной и развивающей коммуникации, к типологии текстов в пространстве культуры и образования, к разработке форматов и методик обучения чтению на родном и иностранном языках, к совершенствованию методов и приемов методической обработки текстов изучаемой культуры, к разработке риторических основ лингводи-дактнческнх курсов и учебных пособий.

Основные положения диссертации отражены в 7 публикациях общим объемом 3,60 пл.:

!. К построению типологии учебного текста // Языковая личность в дискурсе. Полифония структур и культур. Материалы международной научно-практической конференции. - М. - Тверь, 2005. - С. 64-74. (035 пл.).

2. Начала функциональной типологии учебного языкового текста // Вестник Тверского государственного университета. Серия Филология. 2005. № 7 (13). - С. 108-114. (в соавт.; личный вклад 0,3 пл.).

3. Стилистический анализ и интерпретация текстовой дроби на занятии по иностранному языку (на материале английского языка) // Мир лингвистики и коммуникации. - Электронный научный журнал. - Тверь: ТГСХА, ТИПЛиМК, № 3. - Режим доступа: http://www.tverNngua.bv.ru № 3 Регистрационное свидетельство № 036, X» госрегистрации 0420700038. (в соает.; личный вклад 0,5 пл.).

4. Стратегии выявления поэтического кода текста в контексте обучения языку и межкультурной коммуникации // Поэтика и лингвистика: Материалы Международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения P.P. Гельгардта. - Тверь, 2006. (Литературный текст: проблемы и методы исследования; Приложение). УДК 80(082) ББК Ш.я434 П67. - С. 35-37. (0,2 пл.).

5. Текстоцентризм vs. дискурсоцентрнзм Н Тверской лингвистический меридиан: Сб. науч. ст. Вып. 6.-Тверь: Научная книга,2006. УДК80 ББК 81 Т31. -С. 88-100, (0,75 пл.).

6. О понимании иноязычного беллетристического текста в свете культурных интерпретант // Материалы IX Международной герменевтической научной конференции «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании». — Тверь, 2006. — С. 17-28. (0,75 пл.).

7. О поликультурности беллетристическою текста (на материале короткой прозы США) // Язык и культура: XV международная конференция им. проф. С. Бураго: Культурологический подход к преподаванию языка и литературы.— Киев: Collegium, 2006.-С. 31-45. (0,75 пл.).

Подписано в печать 25.05.2006. Формат 60x84 VБумага типографская. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1. Тираж 100 экз. Заказ 351

Издательство «Научная книга». Россия, 170033, г. Тверь, ул. Фадеева, д. 27. Тел, (4822) 36-63-65.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Погребисская, Анна Львовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ РЕПЛИК СО ЗНАЧЕНИЕМ ОБВИНЕНИЯ.

1. Объем содержательных характеристик концепта «Обвинение» в диалогической интеракции.

2. Коммуникативный акт выражения обвинения: фреймовая конфигурация, структура и типы.

2.1. Структура и специфика взаимодействия участников диалогической интеракции в коммуникативных актах обвинения (КАО).

2.2. Ролевые характеристики участников диалогической интеракции в КАО.

3. Коммуникативный акт со значением обвинения как общий интенциональный тип диалогического взаимодействия.

3.1. Условия реализации коммуникативного акта со значением обвинения.

3.2. Инвариантная формула реализации коммуникативного акта со значением обвинения.

3.3. Место эккъюзитивных дискурсивных практик во фреймовой конфигурации сатисфактивного иллокутивного фрейма «Обвинение».

3.4. Особенности прагматической транспозиции дискурсивных практик в диалогической интеракции эккъюзитивной направленности.

Выводы по первой главе.

Глава вторая. СОДЕРЖАТЕЛЬНО-ПРАГМАТИЧЕСКАЯ

СПЕЦИФИКА АКТОВ ЭККЪЮЗИТИВНОЙ ИНТЕРАКЦИИ.

1. Комплексная природа коммуникативно-регулятивного акта обвинения.

2. Коммуникативный статус обвинения в системе регулятивных актов.

3. Специфика регулятивной деятельности участников К АО и средства ее реализации.

Выводы по второй главе.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Погребисская, Анна Львовна

Настоящее исследование посвящено анализу функционально-семантических (регулятивно-прагматических) свойств одного из типов институционально-ритуальных актов сатисфактивной дискурсии, а именно -обвинения (или эккыозитивов), раскрывающего информационное сопровождение речевых действий (диалогических реплик, дискурсивных практик, дискурсивных проявлений, дискурсивных событий) сатисфактивной интеракции ее участников.

В качестве объекта исследования выступают типовые акты институционально-ритуальной коммуникации сатисфактивной направленности, а в качестве предмета изучения взята их разновидность - акты сатисфактивной дискурсии с установкой на обвинение, объединенные в один общий класс эккъюзитивных коммуникативных актов или эккъюзитивов.

В функционально-регулятивном плане под актами сатисфактивной дискурсии понимаются зафиксированные письменные или устные речевые практики в виде сложных коммуникативных явлений (действий), включающих в себя не только социальный контекст реализации таких комплексных действий с определенной характеристикой участников коммуникации, но и информацию о процессах производства и восприятия названных коммуникативных образований.

Примерами таких диалогических реплик (эккъюзитивных действий) могут служить нижеприведенные фрагменты сатисфактивной интеракции:

1): - I accuse American lawyers and barristers in this being the situation, which explained well to women that one may make good money, suiting examples to practice.

V. Greeceman)

Или (2): «What do you want?» he gasped.

Keep quiet,» said the man. «If you stir, I shoot you.»

You are mad. What have I done to you?»

You wrecked the life of Sibyl Vane,» was the answer, «and Sibyl Vane was my sister. She killed herself. I know it. Her death is at your door. I swore I would kill you in return. For years I have sought you. I had no clue, no trace. The two people who could have described you were dead. I knew nothing of you but the pet name she used to call you. I heard it to-night by chance. Make your peace with God, for to-night you are going to die.»

0. Wilde)

3): - He выйдет, товарищ Кузькин! Я сам люблю играть, только в свободное от работы время.

- Так в чем же вы меня обвиняете?

- Вы обвиняетесь в самовольном захвате колхозной земли. Колхозное собрание лишило вас права пользоваться огородом. Когда исключали из колхоза. Это вам известно?

Б. Можаев)

Примечание: источники фрагментов сатисфактивной интеракции, использованных в качестве примеров, приведены в разделе «Список источников примеров» настоящей работы).

Способы построения целостных коммуникативных объектов в виде са-тисфактивного дискурса, текста или сложного (комплексного) речевого акта со значением «эккъюзитив», изучение макроструктуры их конкретных типов, а также выявление и описание функционально-содержательных характеристик таких типов становятся в последнее время объектом изучения многих областей современного языкознания и смежных наук - анализа дискурса, лингвистики текста, конверсационного анализа и теории коммуникации, функциональной стилистики, социолингвистики, семиотики, литературоведения, философии и др. (см.: Алешин и др., 1988; Арутюнова, 1990; Барт, 1989; Ван Дейк, 1989; Ван Дейк, Кинч, 1988; Виноград, 1976,1978; Власенко, 1996; Водак, 1997; Карабан, 1989; Кибрик, 1987; Кручинина, 1982; Найссер, 1976; Никифоров, 1993; Новиков, 1983; Романов, 1984, 1988, 1991; Старцева, 1989; Сусов, 1980, 1984, 1988; Тодоров, 1998; Шамара, 1993; Шаховский, Сорокин, Томашева, 1998; Шендельс, 1987; Шенк, 1980; Чередник, 1989; Fouck-alt, 1971 и др.).

Несмотря на наличие значительного числа работ, посвященных исследованию коммуникативных образований, функционирующих в сфере регуля-тивно-институционального интерактивного взаимодействия (см., например: Агамалиева, 2001; Астремская, 1992; Воеводкин, 1999; Гиль, 2000; Кармано-ва, 1993; Комина, 2005; Максимова, 2000; Морозова, 2000, 2005; Романова, 1997; Седов, 1999; Столярова, 1999; Фанян, 1989; Ясавеева, 2005 и др.), специфика построения таких коммуникатов (в терминологии чешских функционалистов) или целостных речевых образований (дискурсов), используемых для решения определенных коммуникативных задач, все еще представляет собой обширное поле деятельности для языковедов, особенно в аспекте ее взаимодействия с комплексом экстралингвистических факторов различного порядка, рассматриваемых не только как нейтральные, внешние по отношению к текстообразующей деятельности, но и как внутренние, преобразованные во взаимосвязи и взаимовлиянии с конкретным содержанием познавательно-коммуникативной деятельности.

Обращение к названной теме обусловлено, прежде всего, недостаточной разработанностью как общих понятий «обвинение» и «сатисфакция», используемых в реальной практике институциональных действий, так и широко употребительных в коммуникативной практике профессионального общения понятий «вина», «обвинительный дискурс», «дискурс - обвинение», выступающих в качестве строевых и функционально-информативных единиц ин-ституционально-сатисфактивной интеракции и дискурсии.

Анализ специальной литературы показывает, что, описывая различные аспекты научных, профессиональных или специальных текстов, исследователи по странному стечению обстоятельств не уделяли должного внимания обвинительным текстам - или речевым актам обвинения («эккъюзитивам»). Рассматривались тексты определенной жанровой разновидности и стилистической принадлежности (см., например: Карманова, 1993; Радзиевская, 1984;

Третьякова, 1988; Попова, 2005; Спасович, 1985 и др.), описывалась композиционная или «дискурсивная» (Варшавская, 1991; Гордеева, 1992) структура конкретной жанровой разновидности научно-технических текстов, например, текстов научной медицинской статьи (Шамара, 1993), формул изобретений (Еременко, 1983; Александрова, 1985; Чихачев, 1971), анализировались конструктивные или «стереотипные» особенности описаний технических объектов как подвидов речевых форм «описаний» (Егоров, 1982; Мадатов, 1974; Герд, 1980), выявлялась структурно-содержательная и коммуникативная специфика определенной терминологии в конкретных жанровых разновидностях институционально-профессиональной дискурсии (Волкова, 1984; Дубовиков, Сольц, 1977; Казакевич, 1986; Михайлов, Черный, Гиляревский, 1976; Ящен-ко, 1990).

При этом представители указанных направлений в анализе коммуникативных образований (текстов, речевых / коммуникативных актов, высказываний) единодушно отмечали, что особую актуальность должны приобретать исследования таких целостных объектов и их единиц, с помощью которых в рамках «особой системы коммуникации - профессионально-институциональной интеракции» реализуется познавательная функция с установкой на интенсивное накопление информации (Васильев, 1977: 47-63; Иванов Вяч., 1962: 79-86; Радзиевская, 1984: 1; Славгородская, 1981: 95 и др.). И в наибольшей степени из всех видов обыденной коммуникации эту функцию выполняют особые речевые единицы - «акты сообщения», в которых связь коммуникантов - отправителя сообщения и адресата - «формируется благодаря разному у них объему информации о некотором предмете» (Радзиевская, 1984: 2). При этом, какие-либо социальные, личностные отношения коммуникантов в сфере такой интеракции, как правило, не рассматривались и считались несущественными.

Более того, даже предпринимались попытки выделения некоторой общности функциональных условий, необходимых для «успешного осуществления таких актов сообщения», куда были отнесены следующие условия: вопервых, «знакомство» адресата» с объектом сообщения и со «старой» информацией о нем и, во-вторых, передача информации в том коде, который известен адресату. При этом, объектом сообщения может быть достоверная и новая, с точки зрения отправителя, информация, чему должна «предшествовать определенная информационная «история», которая связывает коммуникантов и обеспечивает им возможность информационного «броска» (ср.: Радзиев-ская, 1984: 2, а также: Ершов, 1979). Однако в систему «речевых актов-сообщений», призванных реализовывать коммуникативную установку на интенсивное накопление информации, выбранные для анализа речевые акты эккъюзитивной направленности не попали.

О классификационной сложности вопроса - куда относить коммуникативные акты эккъюзитивной направленности - свидетельствует, кстати говоря, развернувшаяся, например, между немецкими учеными дискуссия на страницах научно-технической периодики. Полемика велась, главным образом, по поводу коммуникативной природы и коммуникативного статуса самих речевых актов эккъюзитивной направленности. В частности, Вильгельм Франке (Franke, 1992: 53-55), полемизируя с Корнелией Хенсель (Hensel, 1989: 138-153), отмечает, что действительно существуют проблема коммуникативного статуса текстового массива под общим названием «эккъюзитивы», которые не всегда и не во всем совпадают с текстовым массивом так называемых, по К. Хенсель, «сопроводительных материалов к готовым фактам».

Важно отметить, что исследователи, принимавшие участие в дискуссии по данному вопросу, не смогли прийти к общему мнению о том, к какому типу речевых (коммуникативных) актов и к какому типу текстов следует отнести акты коммуникативного взаимодействия под общим названием «эккъю-зитив» (ср.: Brinker, 1985; Dimter, 1981; Giesecke, 1983; Hell wig, 1984; Men-trup, 1982; МцЬп, 1991; Pelka, 1982; Ziehen, 1988 и др.).

В этой связи заслуживает внимания интересная точка зрения на позицию анализируемых актов немецкого исследователя Эдды Вейганд (Weigand, 1989: 161-171), предложившей все коммуникативные проявления с сатисфактивной эккъюзитивной направленностью отнести к одному общему типу тунтиативы» (Nuntiativen), который бы входил составной частью в более общий класс речевых актов под названием «директив», потому что по своей сущности все эккъюзитивы, на ее взгляд, обладают метакоммуникативной (метапрагматической) иллокутивной силой, направленной на побуждение адресата к определенному ответу, удовлетворяющему интересы и потребности отправителя эккъюзитивных реплик (действий, практик).

В своей монографии, посвященной проблемам речеактовой таксономии и коммуникативной грамматики, она, ссылаясь на работы своих коллег (Hin-delang, 1978: 141; Rolf, 1983: 54; Gauthier, 1963: 57), приходит к выводу о том, что практически не существует возможности определить инвариантную иллокутивную структуру самого общего типа речевых актов «нунтиатив», потому что такие речевые акты относятся либо к «директивам», либо к «репре-зентативам» (с. 162-163).

Таким образом, критический анализ литературы по проблеме функционального описания коммуникативных единиц с установкой на эккъюзитивное взаимодействие, показал, что нерешенными и проблематичными остаются следующие вопросы:

- анализа системных характеристик речевых произведений эккъюзитивной дискурсии как самостоятельного комплексного семиотического объекта, обладающего специфическим набором синтаксических, семантических и прагматических характеристик;

- определения коммуникативного статуса актов эккъюзитивной дискурсии в системе жанровых разновидностей научного и профессионального функциональных стилей;

- разработки содержательных и функциональных критериев для построения типологии актов эккъюзитивной дискурсии с учетом среды их функционирования в коммуникации;

- описания различных формальных показателей выражения коммуникативной целенаправленности с установкой на обвинение; разграничение речевой эккъюзитивной ритуальности как формы поведения говорящего субъекта в институциональной сфере общения и как набора стереотипных действий, не обязательно речевых, но сопровождаемых ими.

Актуальность настоящего исследования определяется необходимостью изучения коммуникативных единиц сатисфактивной интеракции как компонента коммуникативной деятельности человека во взаимодействии с другими компонентами его жизнедеятельности, и, прежде всего, во взаимодействии с ее социально-регулятивными и институциональными аспектами. Кроме того, актуальность настоящей работы обусловлена также и тем, что в ней предлагается описание коммуникативных единиц сатисфактивной дис-курсии эккъюзитивной направленности с позиций системного подхода. Описание целого коммуникативного произведения как системного объекта, способного адаптироваться к изменениям среды его функционирования, является, по сути дела, лингвопрагматическим подходом к изучению единиц сатисфактивной дискурсии эккъюзитивной направленности, заключающемся в том, что дискурсивные акты с эккъюзитивной иллокутивной направленности различной жанровой разновидности рассматриваются в соотношении с совокупностью внешних факторов, определяющих их форму и содержание.

Основной целью исследования является описание семантических и функциональных свойств коммуникативных единиц сатисфактивной дискурсии с эккъюзитивной иллокутивной направленностью. В цели предлагаемого исследования входит также установление механизмов воздействия дискурсивной реальности на реципиентов и выявление коммуникативно-регулятивных средств управления и активизации этого воздействия. Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- рассмотреть функциональную специфику коммуникативных единиц сатисфактивной дискурсии в динамической модели коммуникации;

- показать их содержательно-конструктивные особенности;

- построить коммуникативную типологию актов сатисфактивной дискурсии;

- описать основные системные характеристики комплексного коммуникативного акта «эккъюзитив» - его состав, структуру, в том числе специфические для данной системы прагматические связи, а также сферу и среду их функционирования.

Поскольку работа имеет как частнолингвистическую, так и общелингвистическую цель, то в ней использован разнообразный материал исследования. В качестве эмпирической базы основ коммуникативных актов сатисфактивной интеракции выступает материал в виде текстовых массивов разных подстилей по широкому спектру проблем обвинительной дискурсии.

Методы исследования определены спецификой предмета исследования и поставленными задачами. Основным общенаучным методом исследования в диссертации является гипотетико-дедуктивный метод. Кроме того, в работе использовался речеактовый метод, метод «интерпретирующей лингвистики» (по В.З. Демьянкову), а также метод аппликации (наложения) оригинальных образцов сатисфактивных текстов на их квази-варианты, представляющие содержательность оригинальных текстов в несколько измененной языковой форме с целью эксплицировать разные возможности этих текстов для воздействия на реципиентов, метод моделирования и метод семисо-циопсихологического тестирования информативности текстового содержания по Т.М. Дридзе.

Научная новизна предлагаемого исследования заключается в том, что впервые к материалу сатисфактивных практик в виде типового дискурсивного «архива» применен антропоцентрический подход, позволивший проследить развитие системных характеристик этой жанровой разновидности. Впервые проводится исследование воздействующего потенциала (рефлексивных потенций или «заряда») различных средств, приемов и способов построения коммуникативных единиц сатисфактивной дискурсии. Новой является также и разрабатываемая методика функционально-семантического анализа текстов определенной сферы профессионально-институциональной коммуникации. Оригинальной является предпринятая попытка построения оптимизационных моделей текстопостроения, способствующих эффективному усвоению содержательности целостных коммуникативных образований в виде набора содержательных положений.

Результаты, полученные в ходе исследования, позволяют вынести на защиту следующие положения:

1. Результативным вариантом анализа коммуникативных единиц са-тисфактивной интеракции является системно-функциональный подход, при котором коммуникативные произведения (дискурсивные события) определенной жанровой разновидности рассматриваются как объединенная единой когнитивно-коммуникативной функцией самооптимизирующаяся адаптивная система, в составе и структуре которой отражаются институциональные условия и изменения внешней среды функционирования такого рода единиц.

2. Важнейшей составляющей сферы функционирования коммуникативных актов (единиц) сатисфактивной направленности является институционально-профессиональная деятельность, включающая в себя как свойственные для определенного вида деятельности в целом и постоянно совершенствующиеся рациональные способы описания содержательных характеристик дискурсивного сатисфактивного события, так и специфические аспекты конкретной предметной области. Дискурсивное сатисфактивное событие целесообразно рассматривать в рамках речевой ситуации, частью которой оно и является. В этом плане такое дискурсивное событие обладает определенными интегральными признаками как событийность фреймовой структуры речевого эпизода, ее сценарность, исчисляемость и перформативность.

3. Контекст моделей и существующих норм реализации дискурсивного сатисфактивного события играет ведущую роль в построении сатисфактив-ных коммуникативных единиц, так как следование стандарту (стереотипу, «скрипту») предписанных (заданных) объемом действий интерактивного фрейма является одним из условий успешной реализации иллокутивной направленности комплексного коммуникативного акта «эккъюзитив». Высокая стандартизованность прослеживается во всех аспектах сатисфактивной дискурсии - от архитектоники типовых интерактивных актов до отбора языковых средств лексического и грамматического характера.

4. Функциональная специфика эккъюзитивных коммуникативных единиц основана на реализации инвариантной формулы в рамках определенной семантической конфигурации: «X обвиняет и тем самым информирует У по поводу дискомфортного Q, чтобы У принял (усвоил) эту информацию в равной степени с X и сделал все так, чтобы удовлетворить требования (притязания) X». Общий принцип взаимодействия участников обвинительного (сатисфактивного) коммуникативного акта в рамках стереотипной конфигурации отражается в «прагматограмме» или «протоколе», по А.А. Романову, обязательных действий или «шагов»: X предъявляет претензии к У, и тем самым (X информирует У по поводу дискомфортного Q, и тем самым (X желает равенства / предполагает равенство в знаниях с У по поводу Q, и тем самым (X желает, чтобы У делал так, как указал / проинформировал / показал / предписал / посоветовал / рекомендовал / определил / оценил X))).

5. Комплексный характер обвинительных (эккъюзитивных) сатисфак-тивных коммуникативных актов, предполагающих собственную полииллокутивную или моноиллокутивную структуру, обусловливает выделение доминантного иллокутивного показателя, который определяет их коммуникативный статус. Полииллокутивная или моноиллокутивная структура сатисфак-тивных коммуникативных актов обвинения предопределяет разнофункцио-нальную направленность ее составляющих. Иерархическая взаимосвязь таких составляющих образует инвариантную схему узловых слотов в виде практического силлогизма, в качестве посылок которого выделяются дефи-ниционные, объяснительные, детализирующие и прескриптивные узлы. В зависимости от функциональной направленности узловых слотов определяется функциональная типология сатисфактивных коммуникативных актов.

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно существенно развивает теорию речевого воздействия и теорию речевой деятельности в частнолингвистическом и общелингвистическом планах и представляет собой вклад в теорию прагматики профессионального общения и коммуникации в целом. Теоретическая значимость предложенных положений определяется и тем, что они расширяют представление о коммуникативной функции языка и природе общения в целом, о роли языковой коммуникации в организации социально-психологических отношений отдельных личностей и институциональных групп. Проведенное исследование показало также плодотворность междисциплинарного экстралингвистического подхода к изучению явлений языкового общения в социально-институциональном, психологическом и культурном контекстах.

Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее основных положений, выводов и методик анализа при разработке теоретических и практических курсов по функциональной стилистике, а также в практике совершенствования жанровой компетенции специалистов в области юридических служб. Результаты исследования могут вызвать интерес социологов, антропологов, психологов и специалистов по переподготовке профессиональных кадров.

Апробация работы осуществлялась в различных формах. По теме диссертационного исследования автором были сделаны сообщения на научных и научно-практических конференциях различного уровня, в том числе на трех региональных межвузовских конференциях (Тверь, 2003; 2004; 2005), двух научно-практических конференциях Тверского методического объединения преподавателей иностранных языков (Тверь, 2002; 2006). Результаты исследования регулярно (с 2003 г. по 2006 г.) обсуждались на заседаниях межвузовского теоретического семинара «Языковое пространство личности: Функционально-семантический и когнитивный аспекты» при кафедре общего и классического языкознания Тверского государственного университета. Основные материалы исследования по теме диссертации отражены в пяти публикациях общим объемом 1,75 п.л.

Структура и объем диссертации. Работа строится в соответствии со спецификой определенных выше задач исследования. Диссертация (объемом

165 страниц основного текста) состоит из Введения, двух глав и Заключения, к которым прилагаются Библиография, включающая 163 наименования работ на русском, английском, немецком языках, и Список источников примеров.

Во Введении обосновывается выбор темы, определяются цели и задачи исследования, устанавливаются новизна и актуальность работы, дается характеристика методов и материала исследования, выделяются положения и результаты, выносимые на защиту, а также вводятся основные понятия работы.

В первой главе представлены общие принципы комплексного описания сатисфактивного коммуникативного акта, исследуется специфика ролевых проявлений участников институциональной коммуникации, разрабатывается типология актов сатисфактивной коммуникации на базе инвариантной семантической конфигурации, а также рассматриваются способы языковой репрезентации выражения типового иллокутивного потенциала с установкой на обвинение собеседника в чем-либо.

Во второй главе анализируются речевые ситуации возникновения коммуникативных актов обвинительной (эккъюзитивной) дискурсии и фиксируется их статус в системе других институционально-регулятивных актов диалогической интеракции.

В Заключении представлены результаты проведенного исследования и обозначены перспективы дальнейших исследований в предлагаемом направлении.

Список литературы содержит 163 наименования источников на русском, английском и немецком языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Коммуникативно-содержательная характеристика диалогических реплик обвинения в британской языковой культуре"

Выводы по второй главе

Анализируя структуру коммуникативно-регулятивного акта с установкой на обвинение и принимая во внимание коммуникативную роль, которую выполняет в процессе диалогической интеракции обвиняющий, выделяют следующие типы обвинение: инициирующее, если обвинение исходит от инициатора диалогического взаимодействия - обвинение в пределах одного интерактивного хода; реактивное, если обвинение исходит от адресата - обвинение на стыке интерактивных ходов.

Для того чтобы обвинение было коммуникативно удачным, обвиняющий должен иметь определенное основание для того, чтобы инициировать коммуникативный акт с установкой на обвинение. Выделяют несколько разновидностей подобных оснований, на которых базируется обвинение, а именно по следующим параметрам: различие в статусе, наличие компетенции; использование аргументации, апелляция к моральной обязанности инициатора акта, апелляция к мотивационному аспекту.

В соответствии с указанными основаниями были выделены следующие типы эккьюзитивной интеракции: статусное обвинение; компетентное обвинение; аргументативное обвинение; аксиологическое обвинение; мотиваци-онное обвинение.

В зависимости от компонентов речевых ситуаций, а также от других параметров диалогического взаимодействия, участники эккьюзитивной интеракции выбирают один из представленных типов взаимодействия по сценарию «обвинение». Однако для того, что взаимодействие протекало в соответствии с выбранным сценарием, участники диалогического общения вообще и эккьюзитивной интеракции в частности должны координировать свои действия. Данная координация осуществляется в диалогическом общении при помощи регулятивных средств, позволяющих нейтрализовать появившиеся и предупредить возможные коммуникативные рассогласования и другие коммуникативные сбои.

Причины появления коммуникативных рассогласований в процессе диалогического взаимодействия с эккьюзитивной направленностью различны. Они могут возникать из-за различий в базовых знаниях и различной оценки сложившегося положения дел в мире, из-за несовпадения установок к типовому иллокутивному потенциалу, из-за ошибочной интерпретации речевых и неречевых действий партнера по общению и пр. Коммуникативные рассогласования могут появиться в диалогической интеракции вообще и в эккьюзитивной в частности на любом этапе развертывания диалога, на этапе зачина, на этапе непосредственной реализации целевой установки и на финальном этапе.

Отклонения от программной реализации фреймового сценария в эккь-юзитивах (коммуникативных актах с установкой на обвинение) базируются на причинах двух типов, а именно: несоответствие формальной организации репликового шага выбранному иллокутивному сценарию и несоответствие содержания репликового шага выбранному типовому фрейму, причем это несоответствие выявляется относительно исполняемой партнером по общению коммуникативной роли и соответствующим ей коммуникативно-социальным экспектациям.

Регулятивная деятельность участников диалогической интеракции с установкой на обвинение является одной из разновидностей целенаправленной деятельности коммуникантов. Регулятивная деятельность представлена как система действий, направленных на управление, координацию и контроль за общением и предпринимаемым участниками взаимодействия в опоре на цели и соответствующие речевые стратегии.

Рассматриваемые реплики с установкой на обвинение выполняют в процессе диалогической интеракции две противоположные функции: они могут как способствовать согласованному продвижению коммуникантов к результирующему эффекту взаимодействия, так и противодействовать ему. В процессе диалогической интеракции они выступают маркерами регулятивов кооперативного общения и регулятивов противодействия такому общению.

Диалогические реплики с установкой на обвинение (эккъюзитивы) выступают в процессе интеракции в качестве инициативных регулятивов кооперативной направленности. Регулятив данного типа призван дать характеристику регулятивных действий говорящего, причем характеристика затрагивает как уровень организации взаимодействия, так и весь процесс достижения поставленных целей, соотносимых с типовым иллокутивным потенциалом сценарного фрейма «Обвинение».

Задача инициативных кооперативных регулятивов, маркированных в процессе диалогического взаимодействия эккъюзитивами, заключается в правильной и успешной организации речевой интеракции в пределах выбранного иллокутивного фрейма. Инициативные регулятивы делятся на организующие и оформляющие регулятивные действия.

Первые (организующие регулятивные действия) служат для координации диалогической интеракции: с их помощью акцентируется распределение коммуникативных ролей (адресанта и адресата), фокусируется внимание участников диалогического взаимодействия на тематическом просгранстве развертываемого фреймового сценария, обеспечивается своевременный переход одной фазы диалога в другую и «правильное» закрытие репликового шага в импликативной паре и т.д. Вторые (оформляющие регулятивные действия) предназначены для оценивания коммуникантами своих речевых действий, маркирования границ как единичного интерактивного хода, 1ак и ходов-цепочек, представляющих собой определенную фазу общения и т.д.

Речевые действия участников эккьюзитивной интеракции могут выступать в диалогической интеракции в качестве ответных регуляшвов. Ответные регулятивы находятся в поле деятельности адресата, на которого направлено речевое воздействие со стороны партнера по общению (например, это может быть согласие с выдвинутым обвинением, частичное согласие с уточнениями и комментариями, или же несогласие, контробвинение и т.д.).

Природа ответных регулятивов двойственна: с одной стороны, они дают оценку действию говорящего, касающуюся уместности или неуместности выбранного типового иллокутивного фрейма, соответствия или несоответствия речевого вклада инициатора выбранному сценарию взаимодействия, правильности или ошибочности реализации его репликового шага на всех уровнях. Второе их предназначение заключается в том, что они оценивают и самого адресата с точки зрения его подготовленности к совместным действиям с партнером для достижения цели взаимодействия по выбранному типовому фрейму.

Ответные регулятивные действия по отношению к инициирующему шагу могут выступать в качестве подтверждения или отрицания. Регулятивы подтверждения в свою очередь делятся на регулятивы восприятия и регулятивы непосредственно согласия. Регулятивы восприятия представляют собой только лишь ответную реакцию на сотрудничество в рамках выбранного сценария.

Регулятивы согласия, представленные в процессе диалогической интеракции эккьюзитивами, репрезентируют ответную реакцию адресата на предложенный ход диалогического взаимодействия с определенной положительной оценкой. Причем следует обратить внимание на тот факт, что оценка дается самому факту предложения взаимодействия здесь, сейчас и с этим партнером, выбранному типовому сценарию и тематическому аспекту речевого действия партнера по общению.

Регулятивы противодействия кооперативному общению, представленные в диалогическом взаимодействии диалогическими репликами эккьюзи-тивной направленности, имеют своей целью сдерживание стратегической инициативы участников взаимодействия. Данные регулятивы сигнализируют о том, что в процессе диалогической интеракции сложилась ситуация, в которой один из партнеров желает отказаться от взаимодействия по выбранному типовому сценарию, не хочет продолжать обсуждение в данном тематическом пространстве или его не устраивает организация диало1 ической интеракции в выбранном фрейме.

Ответные отрицающие регулятивы, представленные эккьюзитивами в процессе диалогического взаимодействия, можно разделить на регулятивы несогласия и коррекции. Регулятивы несогласия оценивают отрицательно речевой вклад партнера по общению в совместное продвижение к поставленной цели взаимодействия, тем самым противодействуя непротиворечивому последовательному продвижению партнеров по интеракции к поставленной цели, и подразделяются на альтернативные и комментирующие регулятивные действия.

Комментирующие регулятивы используются участниками эккьюзитивной интеракции с целью оценки содержательной стороны инициирующего шага. Эта оценка зачастую носит ярко выраженный негативный характер. Альтернативные регулятивные действия по сути представляют собой те же комментарии, однако в этом случае не столько подчеркивается, акцентируется отрицательная оценка репликового шага инициатора, сколько предлагается другое решение, другой вариант. В любом случае адресата не устраивает речевое действие, совершенное инициатором, для него оно неубедительно (в рассматриваемом нами случае недостаточными представляются основания для предъявления обвинения).

Таким образом, эккъюзитивные диалогические реплики могут как способствовать согласованной интеракции коммуникантов, так и противодействовать такому взаимодействию. В первом случае они направлены на организацию и сохранение нормальных условий диалогического общения, обеспечивают успешное продвижение партнеров к достижению поставленных целей. Во втором случае (как противодействующие регулятивные действия) задерживают общение, приводят к коммуникативным рассогласованиям и другим сбоям и сами же о них сигнализируют.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящем диссертационном исследовании анализируются функционально-семантические (регулятивно-прагматических) свойства одного из типов институционально-ритуальных актов сатисфактивной дискурсии, а именно - обвинения (или эккъюзитивов), раскрывающего информационное сопровождение речевых действий сатисфактивной интеракции ее участников.

Внимание сосредотачивается на типовых актах инсти гуционально-ритуальной коммуникации сатисфактивной направленности, а именно - на актах сатисфактивной дискурсии с установкой на обвинение, объединенных в один общий класс эккъюзитивных коммуникативных актов или эккъюзитивов.

При описании структуры любого коммуникативного акта необходимо учитывать его основные моменты, а именно: основную цель и ожидаемый результирующий эффект; ролевой репертуар участников данного типового воздействия; их статусные показатели; инвариантную формулу изучаемого коммуникативного акта, являющуюся результатом соотношения иллокутивного потенциала и иллокутивной силы, свойственного этому акту; функциональные условия реализации актуализируемой фреймовой структуры; условия возникновения данного коммуникативного акта в процессе диалогического взаимодействия; набор характерных для исследуемого коммуникативного акта стратегий; общий план реализации основной цели; типологию разновидностей интересующего коммуникативного акта, а также формы его речевой репрезентации и совокупность языковых средств, используемых с этой целью.

Особенности ролевого репертуара позволяют выяснить характерные черты отношений коммуникантов в рамках исследуемого институционального коммуникативно-регулятивного акта эккъюзитивной направленности. Любая роль, принятая коммуникантом в развитии диалогической интеракции с установкой на ОБВИНЕНИЕ, имеет некоторый набор определяющих ее признаков, а именно: ролевые экспектации или ожидания, контроль над осуществлением роли со стороны носителя роли и его ролевого партнера, собственное представление носителя роли о выполняемой им роли соответственно ролевым предписаниям, социальные санкции, которые могут применяться к коммуникантам в случае выхода их за рамки принятой роли, статус партнеров по диалогическому взаимодействию.

Принимая во внимание специфику институционального коммуникативно-регулятивного акта с установкой на обвинение, коммуникант, продуцирующий обвинение был назван обвинителем, а его партнер по общению, спровоцировавший обвинительные действия, - обвиняемым.

В рамках акта обвинения каждый из его участников может реализовать некоторый набор коммуникативных ролей: организатор - исполнитель, обвиняемый и обвинитель, ведущий (лидер) - ведомый, субъект воздействия (каузатор) - объект воздействия, инициатор - адресат, говорящий (продуцент) - слушающий (реципиент), взрослый (родитель) - ребенок (взрослый). Каждому ролевому проявлению присуща бинарная оппозиция, в которой проявление одной из указанных ролей обусловливает появление ее оппозиции. Ролевая позиция, характерная для акта обвинения и являющаяся чертой, отличающей его от других регулятивных актов, - это двойственность обвинения и нападения.

Характерно, что каждая из названных коммуникативных позиций маркируется в обязательном порядке (но не обязательно в эксплицитной форме) признаками статусности (должность, профессия, положение, возраст, пол и т.п.). Оппозиционные пары «говорящий - слушающий», «продуцент - реципиент», «субъект - объект воздействия», «родитель - ребенок / взрослый и наоборот» подвержены мене на свою противоположность в соответствии с типовой схемой диалогической интеракции.

Статусные показатели участников диалогической коммуникации частично могут быть известны самим действующим лицам до начала вхождения в контакт друг с другом, но могут также перераспределяться в ходе самого взаимодействия, если того требует предложенный сценарий общения. Правда, перераспределение возможно и в том случае, если вдруг организатор и инициатор захочет изменить ход взаимодействия и предложит в целях (но уже вторичных по отношению к глобальной коммуникативной цели) диалогического взаимодействия иной репертуар коммуникативных ролевых исполнений. Но и в этом случае «распределение ролей» будет находиться под контролем организатора.

Обвинение представляет собой диалогическое взаимодействие партнеров, в котором обвинитель (обвиняющий) реализует каузированное речевое действие относительно адресата (обвиняемого) с использованием различных способов воздействия и направленное на достижение им запланированных коммуникативных целей. В иллокутивном плане интеракция указанного порядка отражает воздействующий потенциал вербальных практик одного из партнеров для получения определенного вида сатисфакции от другого.

В основе иллокутивной структуры интерактивного акта ОБВИНЕНИЕ лежит инвариантная формула, отражающая взаимодействие собеседников в таком виде: «Я обвиняю кого-либо в чем-либо с определенной целью (чтобы получить сатисфакцию)». В качестве предикатного ядра семантической конфигурации реплик со значением обвинения выступает глагол «обвинять». Семантическая конфигурация представляет собой определенное сочетание предикатного ядра с его аргументами и определяется валентными и семантическими характеристиками предиката «обвинять». Обвинение, выражаемое участниками диалогической интеракции при помощи стандартной формулы, представляет собой так называемое «полное», эксплицитное обвинение.

Исходя из общего количества проанализированных примеров, иллюстрирующих реализацию названного иллокутивного потенциала в процессе диалогического взаимодействия, можно сделать вывод, что инвариантная формула коммуникативного акта обвинения используется довольно редко.

Это связано с тем, что глагол «обвинять» и его английский эквивалент «accuse» чрезвычайно интенсивен, то есть обладает высокой иллокутивной силой.

Набор синтаксических средств можно представить в виде определенного инвентаря возможных конструктивных форм, обслуживающих типовую фреймовую организацию интерактивного акта «Обвинение». Формальное варьирование может затрагивать различные позиции в предложенной матрице.

Манифестационное разнообразие перформативной матрицы эккъюзитивных высказываний достигается за счет использования синонимических лексических оборотов вместо лексемы обвинять / accuse и ее грамматических трансформов.

Стандартная формула выражения обвинения может усложняться в процессе диалогического взаимодействия модальными глаголами. В матричной структуре перформативной конструкции модальный глагол выполняет роль дополнительного строевого элемента, предназначенного для осложнения и расширения перформативной формулы. Использование в сатисфактивной интеракции эккъюзитивной направленности исходной матрицы имеет ряд особенностей. Оно направлено либо на смягчение степени воздействия на партнера по общению, категоричности при выражении обвинения, либо, напротив, на ее усиление. Модальные глаголы, осложняющие перформативную формулу, характеризуют определенным образом отношения между участниками диалогического процесса, степень их согласованности и готовности к кооперативному сотрудничеству для достижения поставленной коммуникативной цели.

В качестве разновидности стандартной инвариантной магрицы может выступать модель, имеющая по сравнению с «полной» формулой «усеченный вид»: в ней репрезентируются не все три компонента матрицы, какой-то из них (а иногда и несколько) могут опускаться. В процессе исследования было установлено, что в указанной перформативной формуле могут отсутствовать предикатное ядро и первый и второй компоненты. Так, в отличие от основной матричной формулы, служащей для эксплицитного выражения обвинения в процессе диалогического общения, были обнаружены конструкции, в которых значение обвинения выражается имплицитно (косвенным путем), в частности, через указание на причину выражения рассматриваемого значения.

Инвариантная формула реализуется в рамках определенной семантической конфигурации, что определяет функциональные особенности коммуникативных единиц. Общий принцип взаимодействия участников обвинительного коммуникативного акта в рамках стереотипной конфигурации отражается в «прагматограмме» или «протоколе» обязательных действий или «шагов». Функциональная специфика экъюзитивных коммуникативных единиц основана на реализации названной инвариантной формулы в рамках семантической конфигурации: «X обвиняет и тем самым информирует У по поводу дискомфортного Q, чтобы У принял (усвоил) эту информацию в равной степени с X и сделал все так, чтобы удовлетворить требования (притязания) X». Общий принцип интерактивного процесса участников обвинительного (сатисфактивного) коммуникативного акта в рамках стереотипной конфигурации отражается в следующей «прагматограмме»: X предъявляет претензии к У, и тем самым (X информирует У по поводу дискомфортного Q, и тем самым (X желает равенства / предполагает равенство в знаниях с У по поводу Q, и тем самым (X желает, чтобы У делал так, как указал / проинформировал / показал / предписал / посоветовал / рекомендовал / определил / оценил X))).

Эккъюзитивные дискурсивные практики, маркируя определенные узловые компоненты типового фрейма «Обвинение», выступают в роли форманта функционально-семантического представления ситуации общения. Установленная фреймоорганизующая роль реплик эккъюзитивной направленности позволяет рассматривать эти реплики в качестве иллокутивного пока-зателя-«правила» поведения собеседников в пределах заданной иллокутивной сферы.

Обвиняющий, использующий инвариантную формулу и не желающий возникновения коммуникативного рассогласования, должен отвечать следующим условиям: его социально-ролевая позиция должна быть выше позиции обвиняемого, а может быть и равной или даже ниже обвиняемого; обвинитель должен быть абсолютно уверен в причастности обвиняемого к сложившемуся положению дел (к ситуации обвинения), чтобы достичь желаемого результата.

В силу изложенных причин инвариантная формула обвинительной интеракции зачастую может замещаться имплицитными и транспонированными формами речевой репрезентации.

Анализируя структуру коммуникативно-регулятивного акта с установкой на обвинение и принимая во внимание коммуникативную роль, которую выполняет в процессе диалогической интеракции обвиняющий, выделяют следующие типы обвинение: инициирующее, если обвинение исходит от инициатора диалогического взаимодействия - обвинение в пределах одного интерактивного хода; реактивное, если обвинение исходит от адресата - обвинение на стыке интерактивных ходов.

Для того чтобы обвинение было коммуникативно удачным, обвиняющий должен иметь определенное основание для того, чтобы инициировать коммуникативный акт с установкой на обвинение. Выделяют несколько разновидностей подобных оснований, на которых базируется обвинение, а именно по следующим параметрам: различие в статусе, наличие компетенции; использование аргументации, апелляция к моральной обязанности инициатора акта, апелляция к мотивационному аспекту.

В соответствии с указанными основаниями были выделены следующие типы эккьюзитивной интеракции: статусное обвинение; компетентное обвинение; аргументативное обвинение; аксиологическое обвинение; мотиваци-онное обвинение.

В зависимости от компонентов речевых ситуаций, а также от других параметров диалогического взаимодействия, участники эккьюзитивной интеракции выбирают один из представленных типов взаимодействия по сценарию «обвинение». Однако для того, что взаимодействие протекало в соответствии с выбранным сценарием, участники диалогического общения вообще и эккьюзитивной интеракции в частности должны координировать свои действия. Данная координация осуществляется в диалогическом общении при помощи регулятивных средств, позволяющих нейтрализовать появившиеся и предупредить возможные коммуникативные рассогласования и другие коммуникативные сбои.

Причины появления коммуникативных рассогласований в процессе диалогического взаимодействия с эккьюзитивной направленностью различны. Они могут возникать из-за различий в базовых знаниях и различной оценки сложившегося положения дел в мире, из-за несовпадения установок к типовому иллокутивному потенциалу, из-за ошибочной интерпретации речевых и неречевых действий партнера по общению и пр. Коммуникативные рассогласования могут появиться в диалогической интеракции вообще и в эккьюзитивной в частности на любом этапе развертывания диалога, на этапе зачина, на этапе непосредственной реализации целевой установки и на финальном этапе.

Отклонения от программной реализации фреймового сценария в эккъ-юзитивах (коммуникативных актах с установкой на обвинение) базируются на причинах двух типов, а именно: несоответствие формальной организации репликового шага выбранному иллокутивному сценарию и несоответствие содержания репликового шага выбранному типовому фрейму, причем это несоответствие выявляется относительно исполняемой партнером по общению коммуникативной роли и соответствующим ей коммуникативно-социальным экспектациям.

Регулятивная деятельность участников диалогической интеракции с установкой на обвинение является одной из разновидностей целенаправленной деятельности коммуникантов. Регулятивная деятельность представлена как система действий, направленных на управление, координацию и контроль за общением и предпринимаемым участниками взаимодействия в опоре на цели и соответствующие речевые стратегии.

Рассматриваемые реплики с установкой на обвинение выполняют в процессе диалогической интеракции две противоположные функции: они могут как способствовать согласованному продвижению коммуникантов к результирующему эффекту взаимодействия, так и противодействовать ему. В процессе диалогической интеракции они выступают маркерами регулятивов кооперативного общения и регулятивов противодействия такому общению.

Диалогические реплики с установкой на обвинение (эккыозитивы) выступают в процессе интеракции в качестве инициативных регулятивов кооперативной направленности. Регулятив данного типа призван дать характеристику регулятивных действий говорящего, причем характеристика затрагивает как уровень организации взаимодействия, так и весь процесс достижения поставленных целей, соотносимых с типовым иллокутивным потенциалом сценарного фрейма «ОБВИНЕНИЕ».

Задача инициативных кооперативных регулятивов, маркированных в процессе диалогического взаимодействия эккъюзитивами, заключается в правильной и успешной организации речевой интеракции в пределах выбранного иллокутивного фрейма. Инициативные регулятивы делятся на организующие и оформляющие регулятивные действия.

Первые (организующие регулятивные действия) служат для координации диалогической интеракции: с их помощью акцентируется распределение коммуникативных ролей (адресанта и адресата), фокусируется внимание участников диалогического взаимодействия на тематическом пространстве развертываемого фреймового сценария, обеспечивается своевременный переход одной фазы диалога в другую и «правильное» закрытие репликового шага в импликативной паре и т.д. Вторые (оформляющие регулятивные действия) предназначены для оценивания коммуникантами своих речевых действий, маркирования границ как единичного интерактивного хода, так и ходовцепочек, представляющих собой определенную фазу общения и т.д.

Речевые действия участников эккьюзитивной интеракции могут выступать в диалогической интеракции в качестве ответных регулятивов. Ответные регулятивы находятся в поле деятельности адресата, на которого направлено речевое воздействие со стороны партнера по общению (например, это может быть согласие с выдвинутым обвинением, частичное согласие с уточнениями и комментариями, или же несогласие, контробвинение и т.д.).

Природа ответных регулятивов двойственна: с одной стороны, они дают оценку действию говорящего, касающуюся уместности или неуместности выбранного типового иллокутивного фрейма, соответствия или несоответствия речевого вклада инициатора выбранному сценарию взаимодействия, правильности или ошибочности реализации его репликового шага на всех уровнях. Второе их предназначение заключается в том, что они оценивают и самого адресата с точки зрения его подготовленности к совместным действиям с партнером для достижения цели взаимодействия по выбранному типовому фрейму.

Ответные регулятивные действия по отношению к инициирующему шагу могут выступать в качестве подтверждения или отрицания. Регулятивы подтверждения в свою очередь делятся на регулятивы восприятия и регулятивы непосредственно согласия. Регулятивы восприятия представляют собой только лишь ответную реакцию на сотрудничество в рамках выбранного сценария.

Регулятивы согласия, представленные в процессе диалогической интеракции эккыозитивами, репрезентируют ответную реакцию адресата на предложенный ход диалогического взаимодействия с определенной положительной оценкой. Причем следует обратить внимание на тот факг, что оценка дается самому факту предложения взаимодействия здесь, сейчас и с этим партнером, выбранному типовому сценарию и тематическому аспекту речевого действия партнера по общению.

Регулятивы противодействия кооперативному общению, представленные в диалогическом взаимодействии диалогическими репликами эккьюзи-тивной направленности, имеют своей целью сдерживание стратегической инициативы участников взаимодействия. Данные регулятивы сигнализируют о том, что в процессе диалогической интеракции сложилась ситуация, в которой один из партнеров желает отказаться от взаимодействия по выбранному типовому сценарию, не хочет продолжать обсуждение в данном тематическом пространстве или его не устраивает организация диалогической интеракции в выбранном фрейме.

Ответные отрицающие регулятивы, представленные эккьюзитивами в процессе диалогического взаимодействия, можно разделить на регулятивы несогласия и коррекции. Регулятивы несогласия оценивают отрицательно речевой вклад партнера по общению в совместное продвижение к поставленной цели взаимодействия, тем самым противодействуя непротиворечивому последовательному продвижению партнеров по интеракции к поставленной цели, и подразделяются на альтернативные и комментирующие регулятивные действия.

Комментирующие регулятивы используются участниками эккыозитив-ной интеракции с целью оценки содержательной стороны инициирующего шага. Эта оценка зачастую носит ярко выраженный негативный характер. Альтернативные регулятивные действия по сути представляют собой те же комментарии, однако в этом случае не столько подчеркивается, акцентируется отрицательная оценка репликового шага инициатора, сколько предлагается другое решение, другой вариант. В любом случае адресата не устраивает речевое действие, совершенное инициатором, для него оно неубедительно (в рассматриваемом нами случае недостаточными представляются основания для предъявления обвинения).

Таким образом, эккъюзитивные диалогические реплики могут как способствовать согласованной интеракции коммуникантов, так и противодействовать такому взаимодействию. В первом случае они направлены на организацию и сохранение нормальных условий диалогического общения, обеспечивают успешное продвижение партнеров к достижению поставленных целей. Во втором случае (как противодействующие регулятивные действия) задерживают общение, приводят к коммуникативным рассогласованиям и другим сбоям и сами же о них сигнализируют.

УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ И СОКРАЩЕНИЯ

ФСП - функционально-семантическое представление;

КСП - коммуникативно-социальное поле;

КАО - коммуникативный акт обвинения (эккъюзитив)

Список научной литературыПогребисская, Анна Львовна, диссертация по теме "Германские языки"

1. Айтматов Ч. Материнское поле // Айтматов Ч. Повести и рассказы. Ф.: Кыргызстан, 1985. - С. 6-90.

2. Арцыбашев М.П. Санин // М.П. Арцыбашев. Рассказы. Киев, 1978.-С. 12-84.

3. Боровиковский Г. Повести. Рассказы. Л.: Советский писатель, 1983.-244 с.

4. Гроссман B.C. Степан Кольчугин М.: Художественная литература, 1966.-360 с.

5. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Ф.М. Достоевский Собрание сочинений в 12 т. М.: Правда, 1984. - Том 7. - 544 с.

6. Драйзер Т. Гений. Мн.: Оракул, 1992. - 528 с.

7. Ефимов И. Суд да дело // Звезда. № 7-9, 2001.

8. Ефремова О. Контрасты будущего. М.: Правда, 1989. - 284 с.

9. Корецкий Д. Привести в исполнение. М.: Эксмо-Пресс, 2000.368 с.

10. Короленко В.Г. Избранные произведения. JI.: Лениздат, 1978.320 с.

11. Кузьмин Р. Дело о пропавшем банкире. М.: Эксмо-Пресс, 1997. -387 с.

12. Макаров Ю. Новые хроники Уолтерменов. М.: Центркомиздат, 1998.-340 с.

13. Маринина А. Игра на чужом поле. Тверь: Центрполиграф, 1998. -280 с.

14. Можаев Б. Живой // Б. Можаев Собрание сочинений в 4 т. М.: Художественная литература, 1990. -ТомЗ. - С. 117-346.

15. Надсон С.Я. Полное собрание стихотворений. М.: Советский писатель, 1962. - 506 с.

16. Островский А.Н. Пьесы 1847-1854 // А.Н. Островский Полное собрание сочинений в 10 т. М.: ГИХЛ, 1949. - Том I. - 548 с. Парнов Е. Третий глаз Шивы // Е. Парнов. Собрание сочинений в 10 т. - М.: Терра-Книжный клуб, 1998.- Том 2.-432 с.

17. Салтыков-Щедрин М.Е. Господа Головлевы. Рассказы. Л., 1976. -494 с.

18. Смирнов М. Эхо войны. М.: Художественная литература, 1973.211 с.

19. Соколова Л. Театр моей молодости. М.: Изд-во ТЦ, 1998. - 259 с.

20. Тендряков В.Ф. Шестьдесят свечей // В.Ф. Тендряков Шестьдесят свечей. Роман. Повести. М.: Известия, 1985. - С. 5-128.

21. Толстой Л.Н. Анна Каренина М.: Художественная литература, 1985.-766 с.

22. Тукмаков Д. Победа или смерть! //Завтра. 2001.03.15.

23. Штильмарк Р. Наследник из Калькутты. М.: Азбука, 1997. - 349с.

24. Шукшин В.М. Рассказы. Вильнюс: Мокслас, 1986. - 250 с.

25. Юзефович Л. Костюм Арлекина: приключения начальника сыскной полиции Ивана Дмитриевича Путилина. М.: Зебра-Е, 2005. - 304 с.

26. Dreiser Th. The Financier. London: Penguin Books, 1987. - 528 p.

27. Christie A. Selected stories. London: Penguin Books, 1976. - 224 p.

28. Doyle A.C. The Red-headed League // Doyle A.C. Memoirs of Sherlock Holmes. Glasgow: Warner Books, 1989. - 270 p.

29. Golding W. The Paper Men. London: Penguin Books, 2001. - 324 p.

30. Greeceman V. Case Laurentia. Glasgow: Warner Books, 2003. - 4261. P

31. Moonnight N. A Long Way Down. Glasgow: Warner Books, 2000.226 p.

32. Mulder P. A Bend in the Road. London: Penguin Books, 2001. - 3101. P

33. Pilcher R. Tell Me Your Dreams. New York: Bantam books, 1987.430 p.

34. Teodoroff D. A Kiss before Dying. Glasgow: Warner Books, 2000.357 p.

35. Stangebeck L. The Tiger's Game. New York: Book Print, 1989.299 p.

36. Sanderson V. Nights in Rodanthe. New York: Bantam books, 1999.450 p.

37. Winkler A. A Place of Hiding. New York: Bantam books, 1999.322 p.

38. Wilde O. The Picture of Dorian Grey. New York: Book Print, 1986.255 p.1. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

39. Агамалиева И.Д. Функционально-семантическое описание коммуникативных актов инструктивной дискурсии. Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Ульяновск: УлГУ, 2002. - 20 с.

40. Азнабаева Л.А. Принципы речевого поведения адресата в конвенциональном общении / Изд-во Башкирск. ун-та. Уфа, 1998. - 182 с.

41. Алеференко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. - 394 с.

42. Апресян Ю.Д. Перформативы в грамматике и словаре // Известия АН СССР. Сер. Лит. и Яз. М., 1986.- Т. 45. - № 3. - С. 208-223.

43. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. -М.: Наука, Смысл, 1999. 350 с.

44. Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. - С. 156-249.

45. Арутюнова Н.Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. М., 1981. - Т. 40. - № 4. - С. 356-367.

46. Астремская Е.В. Смысловое структурирование при чтении специальной литературы. Автореф. канд. дисс. . филол. наук. М., 1992. 19 с.

47. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С. 306-349.

48. Берн Э. Игры, в которые играют люди. СПб.-М.: Унив. Книга, ACT, 1998.-398 с.

49. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирические исследования языка и его использования в социальном контексте) // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987.-С. 88-125.

50. Богданов В.В. Перформативное предложение и его парадигмы // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. Калинин, 1985. - С. 18-28.

51. Васильев Ю.А. Некоторые вопросы языково-стилистического анализа практических форм научной речи // Язык и стиль научной литературы. М.: Наука, 1977. - С. 47-63.

52. Вежбицкая А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М.: Прогресс, 1978. - С. 402-421.

53. Вежбицкая А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. - С. 251-275.

54. Величковский Б.М. Установка и сознательный контроль в психологии познания // Д.Н. Узнадзе классик советской психологии. - Тбилиси: Мецниереба, 1986.-С. 73-89.

55. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. -С. 238-250.

56. Виноград Т. Программа, понимающая естественный язык. М.: Мир, 1876.-294 с.

57. Виноград Т. Об одном подходе к изучению дискурса// Взаимодействие с ЭВМ на естественном языке. Новосибирск: ВЦП, 1978. - С. 1147.

58. Власенко С.В. Факторы лакунизации текста. Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 1996.-44 с.

59. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград, 1997. - 139с.

60. Воеводкин Н.Ю. Имя собственное в политических ритуальных актах социально-институциональной коммуникации. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тверь, 1999. - 20 с.

61. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар: КубГУ, 2002. - 168 с.

62. Гадамер К.Х. Истина и метод. Изд. 2-е. М.: Прогресс, 1991.350 с.

63. Герд А.С. Ассоциативные отношения в информационно-поисковом тезаурусе и пути их выделения // НТИ. Сер. 2. 1980. - № 2. - С.8 -12.

64. Гиль О.Г. Речевые проявления личности в устном рассказе нарративного типа. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 2000. - 20 с.

65. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.,1989.

66. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989.-312 с.

67. Дейк Т. А. ван., Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. -М., 1988.-С. 153-211.

68. Делез Ж. Логика смысла. М.: Изд. Центр «Академия», 1995.298 с.

69. Демьянков В.З. Конвенции, правила и стратегии общения // Известия АН СССР. Сер. Лит и яз. М., 1982. - Т. 41, № 4.

70. Демьянков В.З. Специальные интерпретации в вычислительной лингвистике. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 88 с.

71. Демьянков В. 3. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. - № 4. - С. 17-33.

72. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации: Проблемы семисоциопсихологии. М.: Наука, 1984.-268 с.

73. Егоров В.Л. Описание конструкции технического объекта как один из подвидов речевой формы «описание» // Функциональные стили и преподавание иностранных языков. М., 1982. С. 46-52.

74. Еременко В.И. Формула изобретения во французском патентном праве//Вопросы изобретательства.- 1983,№ 12.-С. 18-21.

75. Ершов А.П. К методологии построения диалоговых систем: феномен деловой прозы. Препринт АН СССР, Сиб. отделение ВЦ, № 156. Новосибирск, 1979. - 56 с.

76. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. -М.: «Русский язык», 2000.

77. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. М.: Дело, 2002. - 480 с.

78. Земская Е.А. Категория вежливости в контексте речевых действий // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М., 1994. - С. 131136.

79. Иванов Вяч. Вс. Язык в сопоставлении с другими средствами передачи и хранения информации // Прикладная лингвистика и машинный перевод.-Киев: КГУ, 1962.-С.79-116.

80. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: ИЯ РАН, 1992.330 с.

81. Карманова З.Я. Проблемы оптимизации научно-технических текстов. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М.: МГЛУ, 1993. - 19 с.

82. Кибрик А.Е. Язык и текст с коммуникативно-динамической точки зрения // Перевод и автоматическая обработка текста. М.: ИЯ АН СССР, 1987.-С. 58-62.

83. Козлов В.В. Истоки осознания: Теория и практика интегративных психотехнологий. Минск: ПолиБиг, 1995. - 304 с.

84. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980.147 с.

85. Комина Н.А. Организационные параметры учебного дискурса в ситуации коммуникативно-ориентированному обучению языку // Языковое пространство личности: Функционально-семантический и когнитивный аспекты. М.: ИЯ РАН, ТвГУ, 2003. - С. 9-15.

86. Комина Н.А. Моделирование учебного дискурса в ситуации профессионального общения // Перспективы модернизации системы образованияв современной России, материалы межвузовск. научно-практической конференции. Тверь: ТвГУ, 2004. - С. 91-96.

87. Комина Н.А. Организационный дискурс в учебной ситуации (семантический и прагматический аспекты). М.: ИЯ РАН, 2005. - 188 с.

88. Кручинина JI.H. Основные средства когезии английского научного текста. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1982. - 13 с.

89. Лекомцева М.И. К семантической характеристике глаголов говорения в Мариинском кодексе // Труды по знаковым системам. Тарту: Тартуск. ун-т, 1971. - С. 437-462.

90. Лисицин А.Г. К проблеме концептуального анализа // Язык и культура. Доклады и тезисы 3-й международной конференции. Киев: КНУ, 1994.-С. 98-100.

91. Лозанов Г. Суггестология. София: Наука и изкуство, 1971. - 350с.

92. Лозанов Г. Суггестопедия в начальной школе // Суггестология и суггестопедия. Т. 1, № 2. София, 1975. - С. 1-14.

93. Мадатов Н.М. О логике построения описания изобретения // Теория и практика научно-технической экспертизы изобретений. М.: ЦНИИПИ, 1974.-С. 48-54.

94. Максимова С.Э. Регулятивная функция междометной реплики в диалоге (на материале немецкого и русского языков). Автореф. дисс. канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 2000. - 18 с.

95. Минкин Л. О языковом аспекте суггестопедии // Суггестология и суггестопедия. Т. 1, № 2. София, 1975. - С. 41-47.

96. Морозова О.Н. Функционально-семантические свойства реплик со значением согласия-несогласия в диалогическом общении (на материале русского и немецкого языков). Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 2000.-20с.

97. Морозова О.Н. Типология моделей эффективного общения // Языковое пространство личности. Функционально-семантический и когнитивный аспекты. Материалы международной научно-практической конференции. Тверь: ИЯ РАН, ТвГУ, ТГСХА, 2003. - С. 83-87.

98. Реализация аргументативных стратегий в согласованном дискурсе // Языковая личность в дискурсе: Полифония структур и культур. Материалы Международной научно-практической конференции. М.-Тверь: ИЯ РАН, ТГСХА, 2005. - С. 26-36.

99. Морозова О.Н. Дискурс согласия в диалогическом пространстве. М.: ИЯ РАН, 2005.-219 с.

100. Москальская О.И. Грамматика текста. М.: Высшая школа, 1974. -183 с.

101. Найссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс, 1981. - 230 с.

102. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М.: Наука, 1983.-215 с.

103. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994. - 147 с.

104. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. -М.: Русский язык, 1985.

105. Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. - С. 22-129.

106. Остин Дж.Л. Чужое сознание // Философия, логика, язык. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1987. - С. 48-95.

107. Петров Н. Самовнушението в древноста и днес. София: Медицина и физкултура, 1983. - 141 с.

108. Погорелова И.В. Функционально-семантические свойства адвер-зивных реплик в диалоге (на материале русского и английского языков): Автореферат дисс. . канд. филол. наук. Тверь: ТвГУ, 1998.-20 с.

109. Почепцов Г.Г. Конструктивный анализ структуры предложения. -Киев, 1971.-С. 116-130.

110. Почепцов Г.Г. Прагматический аспект изучения предложения // Иностранные языки в школе. 1975. -№ 6. - С. 15-25.

111. Почепцов Г.Г. Прагматика текста // Коммуникативно-прагматические и семантические функции речевых единств. Калинин: КГУ, 1980.-С. 5-10.

112. Почепцов О.Г. Иллокутивные глаголы // Прагматические аспекты изучения предложения и текста. Киев: КГПИЯ, 1983. - С. 12-20.

113. Радзиевская Т.В. Научный текст как представитель особого типа коммуникации //НТИ. Сер. 2.- 1984.-№ 10.-С. 1-6.

114. Романов А.А. О перформативах в речевом акте // Содержательный анализ основных языковых единиц. Барнаул: АГУ, 1981. - С. 140-151.

115. Романов А.А. Семантико-содержательный аспект перформатива // Психолингвистические исследования в области лексики и фонетики. Калинин: КГУ, 1981а.-С. 105-113.

116. Романов А.А. Прагматические особенности перформативных высказываний // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: КГУ, 1984.-С. 86-93.

117. Романов А.А. Модализированные перформативные конструкции в системе регулятивных средств диалогического общения // Перевод и автоматическая обработка текста. М., 1987.-С. 112-125.

118. Романов А.А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. -М.: ИЯ АН СССР, 1988. 183 с.

119. Романов А.А. Систематика регулятивных действий диалогического общения // Текст в речевой деятельности. М.: ИЯ АН СССР, 1988а. -С. 95-106.

120. Романов А.А. Иллокутивная структура диалогического текста как иерархия целевых программ // Автоматический анализ, перевод, обучение пониманию текста. Москва - Черновцы: ИЯ АН СССР, 1989. - С. 2224.

121. Романов А.А. Прагматограмма как форма реализации иллокутивных знаний в диалогическом тексте // Когнитивная и коммуникативнаяструктура текста. Функциональный анализ. Днепропетровск, 1991. - С. 3940.

122. Романов А.А. Коммуникативная инициатива говорящего в диалоге // Текст как структура. М.: ИЯ АН СССР, 1992. - С. 55-76.

123. Романов А.А. Коммуникативное рассогласование как разновидность прагматического непонимания в диалоге // Понимание и рефлексия. Материалы 1 и 2 Тверских герменевтических конференций 4.1. Тверь: ТГУ, 1992а.-С. 44-48.

124. Романов А.А. Человек, мир и язык в коммуникативной парадигме // HOMO LOQUENS: Язык, познание, культура. Москва - Тверь, 1995. -С. 3-6.

125. Романов А.А. Грамматика деловых бесед. Тверь: Фамилия, 1995а.-239 с.

126. Романов А.А. Лингвистическая мозаика: Избранное. М.: ИЯ РАН, 2006.-436 с.

127. Романов А.А., Тамарченко С.А. Моделирование латентного вербального воздействия с использованием поэтических текстов // Парадигмы антропоцентризма. Кривой Рог: «Саксагани», 1997.-С. 148-151.

128. Романов А.А., Ходырев А.А. Управление персоналом: Психология влияния. Тверь, 2000.

129. Романов А.А., Ходырев А.А. Управленческая риторика. Учебник для вузов. М.: Лилия, 2001. - 216 с.

130. Романова Е.Г. Перформативы в ритуальных актах суггестивной коммуникации. М.: ИЯ РАН, 2001. - 144 с.

131. Седов К.Ф. Становление структуры устного дискурса как выражение эволюции языковой личности. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Саратов, 1999.-49 с.

132. Сепир Э. Бессознательные стереотипы поведения в обществе // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993.-С. 594-610.

133. Серль Дж. Р. Референция как речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика. М.: Радуга, 1982. - С. 179-202.

134. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. -С. 170-194.

135. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986а. - С. 195222.

136. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 19866. - С. 151169.

137. Серль Дж.Р., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка. М.: Прогресс, 1986. - С. 242-263.

138. Сидоров Е.В. Основы коммуникативной лингвистики. М.: ВКИ, 1986.-165 с.

139. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. М.: Наука, 1987. -140 с.

140. Славгородская Л.В. О функции адресата в научной прозе // Линг-востилистические особенности научного текста. М.: Наука, 1981. - С. 93103.

141. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. Репринтное издание.-М., 1989.

142. Старцева Т.В. Когнитивные аспекты текста. Автореф. дисс. канд. филол наук. М., 1989. 17 с.

143. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: Опыт исследования. М.: Языки русской культуры, 1997.

144. Столярова Е.В. Речеактовая характеристика дискурса в учебной ситуации. Дисс. . канд. филол. наук.-М., 1999.- 148 с.

145. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин: КГУ, 1980.-51 с.

146. Сусов И.П. Коммуникативно-прагматическая лингвистика и ее единицы // Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин: КГУ, 1984. - С. 3-12.

147. Тодоров Ц. Теории символа. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1998. - 408 с.

148. Толковый словарь русского языка. В 4-х т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Терра, 1996 (1935-1940).

149. Толстая С.М. Магия обмана и чуда в народной культуре // Истина и истинность в культуре и языке: Логический анализ языка. М.: Наука, 1995.-С. 109-115.

150. Топоров В. Н. Предисловие // Евзлин М. Космогония и ритуал. М., 1993.-С. 7-28.

151. Урмсон Дж. О. Парентетические глаголы // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. -С. 196-216.

152. Фанян Н.Ю. Аргументативный дискурс во французской диалогической речи. Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 1989. - 23 с.

153. Формановская Н.И. О коммуникативно-семантических группах и интенциональной семантике их единиц // Языковое общение и его единицы. -Калинин: КГУ, 1986.-С. 18-27.

154. Хейзинга И. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс, 1992.-464 с.

155. Хельбиг Г. Проблемы теории речевого акта // Иностранные языки в школе. 1978.-№ 5. - С. 11-21.

156. Чередник Н.В. Употребление времен и нарративная структура текста. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1989. - 18 с.

157. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи: Язык творческого бессознательного. М.: КСП, 1996. - 381 с.

158. Черепанова И.Ю. Вербальная суггестия: Теория, методика, социально-лингвистический эксперимент: Автореферат дисс. докь филол. наук. -М., 1996а.-50 с.

159. Чихачев Н.А. Формула изобретения в советской и зарубежной патентной практике. М.: ЦНИИПИ, 1971. - 97 с.

160. Шамара И.Ф. Научная медицинская статья: эволюция жанра. Автореф. канд. дисс. филол. наук. Санкт-Петербург, 1993. - 16 с.

161. Шахнарович A.M., Юрьева Н.М. Психологический анализ семантики и грамматики: На материале онтогенеза речи. М.: Наука, 1990. - 168 с.

162. Шаховский В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его ког-нитивно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэко-логия). Волгоград: Перемена, 1998. - 149 с.

163. Шендельс Е.И. Внутренняя организация текста// Иностранный язык в школе. 1987.-№4.-С.9-12.

164. Шенк Р. К интеграции семантики и прагматики / Р.Шенк, Л.Бирнбаум, Дж.Мей // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1989. - Вып.24. - С. 32 - 47.

165. Шмелев А.Д. Суждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. -М.: Наука, 1995. С. 115-122.

166. Юнг К.Г. Аналитическая психология. Пер. с англ. СПб.: «Кентавр», 1994.- 132 с.

167. Adamzik К. Sprachliches Handeln und sozialer Kontakt. Tbbingen: Narr, 1984.-365 S.

168. Andersson J.S. How to define «Performative». Uppsala: Doctoral dissertation submitted to the Faculty of Arts, 1975. - 185 p.

169. Austin J.L. Performative Utterances // Philosophical Papers. Oxford, 1961.-p. 220-239.

170. Austin J.L. Performative Constative // Philosophy and ordinary Language. - Urbana: Univ. of 111. Press, 1963. - P. 22-54.

171. Austin J.L. Zur Theorie der Sprechakte. Stuttgart, 1979.

172. Brandt M. at al. Die performativen AuBerungen eine empirische Studie // Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. - Berlin, 1990. - Bd. 43. -№ 6. - S. 355-369.

173. Brinker K. Linguistische Textanalyse. Eine Einfuhrung in Grund-begriffe und Methoden. Berlin, 1985. - 186 S .

174. Dimter M. Textklassenkonzepte heutiger Alltagssprache. Kommunikationssituation, Textfimktion und Textinhalt als Kategorien alltags-sprachlicher Textklassifikation. Tubingen, 1985. - 165 S.

175. Falkenberg J. Explizite Illokutionen // Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung. Berlin, 1990. - Bd. 43. - № 4.-S. 500-514.

176. Focault M. The Order of Discourse. London, 1970.

177. Franke W. Elementare Dialogstrukturen: Darstellung, Analyse, Diskussion. Tubingen: Niemeyer, 1992.

178. Gauthier D. Practical Reasoning The Structure and Foundations of Prudential and Moral Arguments and their Exemplification in Discourse. Oxford, 1963.- 118 p.

179. Giesecke M. Uberlegungen zur sozialen Funktion und zur Struktur handschriftlicher Rezepte im Mittelalter// Zeitschrift fur Literaturwissenschaft und Linguistik. 1983.-№ 51/52.-S. 167-184.

180. Harris S. Pragmatics and power // Journal of Pragmatics. 1995. - № 23.-P. 117-135.

181. HedeniusL.Performatives//Theoria.- 1963.-№29.-P. 137-146.

182. Hensel C.a (1989): Produktbegleitende Texte der Versuch einer Analyse unter illokutionarem Aspekt // Beitrage zur Erforschung der deutschen Sprache, 1989.-9. Band.-S. 138-157.

183. Hindelang G. Sprechakttheoretische Dialoganalyse // Fritz G., Hundsnurscher F. (Hrsg.) Handbuch der Dialoganalyse. Tubingen, 1992.

184. Kohl M. Skizze einer dialoggrammatischen Analyse religioser Bekehrungsgesprache // Akten des 19. Linguistischen Kolloquiums. Tubingen: Narr, 1985. -S. 223-232.

185. Labov W., Fanshel, D. Therapeutic Discourse: Psychotherapy as Conversation. Academic Press, New York, 1977. - 392 p.

186. Lanigan R. Speech Act Phenomenolgie. The Hague: Mouton, 1977. -137 p.

187. Liedtke K. Performativitat, Sprechhandlung, Wahrheit // Sprache und Pragmatik. Lunol: Univ. Pr., 1990. - S. 515-532.

188. Mentrup W. Gebrauchsinformation Sorgfaltig lesen! Die Packungs-beilage von Medikamenten im Schaltkreis medizinischer Kommuni-kation: handlungsausschnitt // Grosse S., Mentrup W. (Hrsg.) Anweisungstexte. -Tubingen, 1982.-S. 9-55.

189. Mohn D. Instruktionstexte. Ein Problemfall bei der Textidentifikation // Brinker K. (Hrsg.) Aspekte der Textlinguistik. Hildesheim / Zurich / New Zork. (= Germanistische Linguistik 106-107), 1991.-S. 183-212.

190. Norrick N.R. Expressive Illocutive acts // Journal of Pragmatics. -1978.-№2.-p. 277-281.

191. Pelka R. Sprachliche Aspekte von Bedienungsanleitungen techni-scher Gerate und Maschinen // Grosse S., Mentrup W. (Hrsg.): Anweisungstexte. Tubingen, 1982.- S. 74-103.

192. Recanati F. Reflexionen zur Theorie der performativen Satze. Lund: Filosofiska institutionen, 1987. - 168 S.

193. Rees-Miller J. Power, severity, and context in disagreement // Journal of pragmatics. 2000. - № 32 - P. 1087-1111.

194. Rolf E. Bemerkungen zum Wahrheitaspekt explizit performativer AuBerungen // Akten des 14. Linguistischen Kolloquiums. Tubingen: Narr, 1985. -S. 127-135.

195. Rosch E. Principles of Categorization and Logical Classification: The Two Systems // Cognition and Categorization. Hillsdale, N.Y.: Lawrence Erl-baum Associates, 1978. - P. 27-48.

196. Werlen G. Ritual und Sprache. Tubingen: Narr, 1984. - S. 411.

197. Wunderlich D. Zur Konventionalitat von Sprechhandlungen // Linguistische Pragmatik. Wiesbaden, 1975.

198. Wunderlich D. Studium fur Sprechakttheorie. Frankfiirt/M.: Suhrkamp, 1976.-S. 55-78.

199. Wunderlich D. Studien zur Sprechakttheorie. Frankfiirt/M.: Suhrkamp, 1976a. -417 S.

200. Young L. Language as Behaviour, Language as Code. Amsterdam: Benjamins, 1990.-304 p.

201. Ziehen W. Betriebsanleitungen, wie der Kunde sie wiinscht // Bungarten T. (Hrsg.) Sprache und Information in Wirtschaft und Gesellschaft. Tostedt, 1988.- S. 253-261.