автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: "Конец истории" как социофилософская проблема

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Конец истории" как социофилософская проблема"

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. Ломоносова

Диссертационный Совет по философским наукам /шифр Д. 501. 001. 58/

На правах рукописи

ЛОМОНОСОВ Юрий Львович «Конец истории» как социофилософская проблема

Специальность 09.00.11- социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва - 2002

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования.

Глобальные проблемы современности обнажили потенциал различного рода «угроз» человеческому существованию, ранее прорывавшихся в локальных разрядках (экологические и техногенные катастрофы, ядерная угроза, терроризм, военные и идеологические экспансии и т.д. ); глобализация поставила под вопрос сохранение культурного многообразия мира. Все это вместе, вкупе с регулярно воспроизводящимися в различных регионах мира экономическими и политическими кризисами, деформирует систему ценностей и смыслов, приводит к духовному опустошению, разрушает картину будущего. Результатом подобных тенденций становится дестабилизация социально-исторических связей. Вопрос «быть или не быть» впервые стал всемирно-историческим, что создало глобальную пограничную ситуацию. Усиливая эсхатологические и апокалиптические настроения в обществе, обостряя вопрос о конечности существования, данная ситуация актуализирует вечную социально-

философскую проблему «конца истории», которая сегодня перестает быть чисто теоретической. Важнейшим условием выживания общества при этом становится то, насколько человеческое сообщество адекватно воспринимает проблему. Деятельное «ожидание конца» (memento more) - это обеспечение безопасности себе сегодня, залог выживания будущих поколений. Между тем современное общество еще не осознало масштабов этой проблемы, хотя не раз уже испытало беспокойство и озабоченность по поводу отдельных ее проявлений. Думается, что одной из причин такой беспечности является отсутствие целостного осмысления проблемы конца истории, как и целостного видения всего исторического процесса, одним из аспектов которого и выступает данная проблема. В этой связи можно согласиться с мыслью крупнейшего физика и философа Ф. Капры о том, что от нашей способности научиться воспринимать мир в его целостности зависит выживание нашей цивилизации.

Степень разработанности проблемы.

В условиях нарушения целостности представлений человека о мире, самом себе, отношениях с миром в их историческом развитии роль философии становиться как никогда значимой. При рассмотрении современного кризиса мировоззрения, ключевыми аспектами которого становятся «крах смыслов», «катастрофа духовности», «крах ценностей человека и человеческого», «мировоззренческий вакуум», «смена картин мира» и т.д., наглядно видна неудовлетворительность подходов гуманитарных наук к анализу современных проблем катастрофического, апокалиптического мировоззрения. Обнаружилась абстрактность этих подходов, мистифицированность, некритичность.

Сегодня в наших гуманитарных науках интерпретации и трактовки конца истории скорее намечены, чем глубоко проанализированы. И если раньше это было связано, прежде всего, с недостаточной эмпирической изученностью этой проблемы, то сегодня это обусловлено, в первую очередь, дефицитом концептуальных наработок. Философия истории все еще находится в поиске адекватной современности социально-философской концепции понимания исторического развития и социального устройства современного мира с целью найти ответ на вопрос о сущности социального и исторического, смысле истории и смысле жизни человека.

Между тем существует определенная традиция постановки и решения этих проблем в трудах Оригена, Аврелия Августина, Т. Гоббса, Дж. Вико, Г. Гегеля, К.-А.Сен-Симона, К. Маркса, О. Конта, Ф. Ницше, В. Дильтея, Г. Риккерта, О.Шпенглера, М. Вебера, С. Франка, К. Ясперса. Для нас ценны многие положения, касающиеся характеристик смысла истории и подходов к ее изучению, выдвинутые в работах русских философов начала века Н.А .Бердяева И.А. Ильина, Л.П. Карсавина, Н.О. Лосского, А.Ф. Лосева, В.С. Соловьева. Из наследия 70-90-х гг. XX века большую ценность, на наш взгляд, представляют исследования методологического характера, заложившие основы исследования исторического процесса в контексте цивилизационных, общенаучных, социокультурных трансформаций, методологические предпосылки анализа

истории и общества в целом. Здесь следует отметить работы Э. Фромма, И. Пригожина, О. Тоффлера, К. Поппера, Т. де Шардена, А. Гелена, Ж. Бодрийара и других авторов. Данную проблематику продолжают анализировать наши современники: В.С. Барулин, А.М. Коршунов, П.А. Рачков, А.И. Уткин, В.Ф. Шаповалов, В.Г. Федотова, Н.П. Французова.

В работах перечисленных философов так или иначе присутствует осмысление проблемы конца истории. Однако, будучи сегодня подвержена сильному давлению новых реалий наступившего тысячелетия, эта идея наполняется новым содержанием. Дополненный концепциями постистории, исторических бифуркаций, нелинейности и вариативности исторического развития концепт конца истории приобрел совершенно нетрадиционные смысловые оттенки. В этой связи попытаемся обозначить стержневые факторы, предложить такое концептуальное видение этой проблемы в целом, из которого и стали бы понятны многие ее аспекты, уже проявленные в событиях, и сформировалась бы теоретическая платформа для дальнейших прогнозов, оценок и стратегий.

Целью данного исследования является выявление значимости проблемы «конца истории» в системе современного мировоззрения.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие

задачи:

- раскрыть социокультурные истоки формирования идеи «конца истории» ;

- рассмотреть теоретические основы различных концепций конца истории;

- проанализировать основания и социально-историческую обусловленность исторически конкретных форм проявления идеи конца истории как значимого элемента мировоззрения;

- определить специфические особенности современных интерпретаций идеи конца истории в контексте глобальных проблем современности;

- проанализировать состоятельность современных интерпретаций исторических перспектив России.

Теоретико-методологическая основа исследования.

Теоретические и методологические основания диссертации представлены принципами диалектики, историзма, системности, сочетания формационного и цивилизационного подходов к анализу общественного развития.

Сложность и многогранность исследуемого объекта требует комплекса сочетающихся и дополняющих друг друга методов. Автор использует широкий круг литературы и источников, принадлежащих к классической мировой и отечественной философии, труды современных философов, социологов, психологов, историков, относящихся к различным научным школам и направлениям, произведения различной мировоззренческой ориентации. С этих позиций стало возможным выделить и использовать то ценное, что есть в различных подходах к исследуемому концепту «конец истории» и историческому процессу в целом.

В частности, автор рассматривает кризис современного общества как момент качественной трансформации общественной системы в рамках синергетической теории. Разработки Г. Хагена, И. Пригожина, М.С. Кагана, Э.С. Маркаряна, Е.Н. Князевой, С.П. Курдюмова и др. позволили ответить на вопросы, связанные с периодической актуализацией идеи «конца истории» в современном ключе, обосновать микросоциальную обусловленность кризисов мировоззрения, показать механизм перевода кризиса общества в кризис представлений о целостности и смысле человеческой истории, охарактеризовать поливариантность, альтернативность путей эволюции человеческого общества. Использование синергетической идеи о роли флуктуаций и структур-аттракторов в точке бифуркации дало возможность проследить процесс формирования «исторического выбора», обосновать амбивалентный характер концепта «конца истории», который несет в себе не только негативный, но и значительный позитивный потенциал, являясь веским аргументом объединения различных социальных сил для решения назревших проблем.

В отношении исследования исторических перспектив России данный методологический симбиоз позволил говорить о возможных результатах влияния тех или иных историко-идеологических парадигм на характер социокультурной трансформации общества, выйти на анализ общих принципов оптимального развития таких сложноорганизованных систем как многонациональное государство.

Таким образом, сочетание традиционных и современных методологий позволило раскрыть ряд вопросов, ответ на которые при помощи классических средств познания был бы неполон.

Элементы социокультурного (Н.Я. Данилевский, К. Ясперс, М. Вебер, К. С. Леви-Стросс и др.), цивилизационного (А. Тойнби, О. Шпенглер, П. Сорокин и др.), неоэволюционного (М. Макклюэн, О. Тоффлер, А.Белл, Ф.Фукуяма и др.) подходов в сочетании с наработками постмодернизма (А. Турен, А. Гелен, Г.Формозер и др.) дали возможность автору уйти от однозначных и упрощенных выводов и решений, постараться представить исследуемую проблему в ее целостности, очертить поле для будущих теоретических изысканий.

Результаты и научно-теоретическая новизна исследования

Впервые определено: «конец истории» - это устойчивая мифологема, т.е. наиболее общая форма объяснения социально-исторического процесса, корни которой лежат в эсхатологическом миропонимании древности. Будучи результатом «первобытного страха» перед необъяснимой стихией жизни, концепт «конца истории», дополненный апокалипсическими схемами Средневековья, стал одним из мощнейших факторов детерминации человеческой деятельности. «Конец истории» является органичным элементом представлений о линейности человеческой истории, рубежной идеей, определяющей переход от циклической трактовки социального времени (где настоящее определено прошлым) к векторной (где настоящее определяется будущим).

Выявлено, что социально-философские теории и концепции исторического процесса (от Августина Блаженного до Ф. Фукуямы) в скрытом или явном виде содержат в себе различные интерпретации идеи «конца

истории». Подобная закономерность говорит о том, что данный концепт является необходимым эвристическим элементом, позволяющим конструировать целостное системное видение истории. Содержание проблемы «конца истории» есть интегративный результат социокультурных и конкретно-исторических факторов, форма отражения уровня развития науки, представлений о социальном прогрессе, состояния общественных отношений, общей безопасности жизнедеятельности.

Зафиксировано, что периодическая актуализация идеи «конца истории» в общественном сознании есть показатель мировоззренческих кризисов, т.е. качественных изменений системы представлений о реальности, человеке и отношениях человека с реальностью. Кардинальные изменения образов прошлого, настоящего и будущего, их невыстроенность и смысловая незаполненность приводят к хаотизации жизненных ориентиров, мировоззренческому вакууму, разрушению целостного восприятия мира. Проблема «конца истории» в такие эпохи приобретает вид «социального аффекта», не всегда адекватной реакции на происходящие перемены. Однако, в обществах транзитивного типа, которые в условиях стремительных преобразований не всегда способны определить долгосрочные исторические перспективы развития, данный концепт становится еще и средством, стимулирующим поиск потенциально возможных схем будущего (футурологические прогнозы), отодвигающих во времени проблему «конечности существующего».

Раскрыт поливариативный и амбивалентный характер проблемы «конца истории» в контексте глобальных проблем современности. Становясь фактором, обозначающим остроту и злободневность тех или иных задач, концепт «конца истории», формирует зону наибольшей социальной ответственности и консолидации социальных сил перед лицом различного рода «угроз» и демонстрирует человеческое сообщество как субъекта, противостоящего временному и преходящему и стремящемуся к вечному и бесконечному. В

данном отношении можно сделать вывод об определенном позитивном потенциале идеи «конца истории».

Систематизированы современные интерпретации исторических перспектив России в контексте идей «полинационального государства», «российской цивилизации», «избранности», «правового государства», «евразийской общности», «колонизации» и т.д. Объективная и субъективная востребованность идеи «конца истории» в российском обществе вызвана сменой ориентиров социального развития, разрушением традиционного кода русской культуры, дискредитацией исторического прошлого и настоящего, отсутствием общепризнанного проекта будущего. Присущая российской действительности перманентная нестабильность, постоянное неустойчивое балансирование между целостностью и расколом, дискретность общественного бытия и сознания являлись на протяжении существования данного субъекта истории факторами дестабилизирующими смыслы жизнедеятельности. Существование на стыке, рубеже, перекрестке эпох и народов, пограничность не только пространственного, но временного плана задали антиномичность «исторических смыслов» и максимально плотное по характеру поле различных версий ухода России с исторической арены. С другой стороны, дихотомия общественного самосознания, его разбалансированность способствовали формированию необычайной гибкости и адаптивности, обеспечивающей поразительную выживаемость в предельно трудных, порой катастрофических условиях. Это позволяет сделать вывод о том, что отсутствие органичности в системе преемственных исторических связей усиливает эсхатологические и утопические тенденции в российском сознании, обостряя проблематику «конца истории», но не снижает жизнеспособности российского общества.

Научно-практическая значимость исследования.

Полученные результаты могут быть использованы при чтении лекционных курсов по теории исторического процесса, философии истории, а также в научных исследованиях и разработках по проблемам социального развития, мировоззренческих кризисов, при проектировании социальных инноваций, в

процессе реформирования современных систем и структур по работе с общественным сознанием.

Основные выводы рассчитаны на практическое использование в деятельности институтов государственного регулирования социальных и идеологических процессов, при разработке вопросов государственной политики в целях социального управления, при изучении массового сознания и общественной психологии. Отдельные разделы могут быть использованы в системе последипломного образования работников сферы образования, социального управления, политических и других органов и организаций, работающих со средствами массовой информации

Структура диссертации определена поставленными задачами и состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения и списка используемой литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ В первой главе - «Конец истории» как объект социально-философского исследования - формулируются основные принципы исследования данного социокультурного феномена, выделяются наиболее актуальные проблемы, связанные с теорией исторического процесса и требующие дополнительной разработки.

В параграфе 1 - «Социокультурные основания идеи «конца истории» -предпринят анализ социокультурных оснований возникновения идеи «конца истории», раскрывается ее смысл и историческое значение. Как зарубежные, так и российские фундаментальные разработки, непосредственно посвященные проблемам целостного исторического процесса, содержат в себе богатейший историко-культурный материал, многоаспектное рассмотрение явления «конец истории», оригинальные подходы к трактовкам его социальной роли и назначения. Идея «конец истории» вобрала в себя множество сопутствующих форм, конституировав при этом особую смысловую конструкцию, которая включает как рациональные, так и иррациональные элементы. Современные реставрации содержания идеи «конца истории», встраивание данного концепта в

современную картину мира, определение значимости в системе мировоззрения видятся существенным шагом в социально-философском постижении исторической реальности.

Рассуждая о смысле и о назначении истории, мы приходим к выводу о том, что человек издавна создавал для себя картину универсума: сначала в виде мифов (в теогониях и космогониях, где человеку отведено определенное место), затем калейдоскопа божественных деяний, движущих политическими судьбами мира (видение истории пророками), еще позже - данного в откровении целостного понимания истории от сотворения мира и грехопадения человека до конца истории и страшного суда, в Х1Х-ХХ вв. в виде периодизаций исторического процесса различными научными школами (К. Маркс, А. Тойнби, О. Шпенглер, К. Ясперс и т.д.), и что лишь история человечества в целом (от начала до ее конца) может дать масштаб для осмысления того, что происходит в настоящее время. В связи с этим актуальным становится вопрос о том, является ли целостное видение неотъемлемой чертой мировоззрения современного человека?

Даже поверхностный взгляд на всемирно-историческое течение жизни человечества позволяет (по различным следам в искусстве, науке, религии, философии и т.д.) проследить регулярное, периодически усиливающееся, внимание к данной проблематике. При этом представления о конце мира нередко дополнялись загадочной идеей вечного возвращения. Идея вечного возращения -камень абсурдного Сизифа А. Камю - означает определенную перспективу, где вещи предстают в ином свете, без облегчающего обстоятельства своей быстротечности. Подобный ракурс «возвращения - сопровождения» имеет идея «конца истории», дошедшая до наших времен в отголосках легенд и мифов (гибель Атлантиды, Великий потоп), космогоний (борьба Хаоса и Порядка), эсхатологических учений, которые дополнились научными концепциями (коллапс Вселенной), философскими размышлениями над глобальным кризисом и т.д. И именно «возвращение» этой идеи, актуализация ее в разных ипостасях делает «ощущение» конца истории довлеющим в сознании современного

человека. «Страх и трепет», который испытывает человек XXI века перед самой возможностью факта прекращения человеческого существования по эмоциональной окраске мало чем отличается от чувств, испытываемых нашим варваром-предком перед необъяснимой стихией жизни. Магия идеи «конца истории» в различных ее вариациях как магия самой смерти на уровне общественной и индивидуальной психологии осмысливается этнологами и антропологами с середины XIX века. Так, К. Леви-Стросс в «Структурной антропологии» на материале магических обрядов первобытных народов исследовал психофизический и социальный аспект влияния идеи «конца существования» на реальный уход из жизни человека. Сначала «избранного» для данной миссии лишали семейных и социальных связей, затем отлучали от всякого рода обязанностей и деятельности, позволяющей индивиду осознавать себя как личность. Постепенно глубокий ужас, который он испытывал, внезапное и полное отторжение от привычных систем отношений с миром, создаваемое благодаря участию всей социальной группы, подавляют «околдованного». Из живого человека, наделенного правами и обязанностями, он обращается в мертвеца - объект страхов, обрядов и запретов. Физическая смерть наступает незамедлительно вслед за смертью социальной как реакция на испытанный страх.

Данные этнографические иллюстрации и наблюдения позволяют зафиксировать весьма важную ситуацию: экспансия идеи «конца» в мировоззренческих установках наступает в результате формирования следующих условий: неопределенности социального состояния в результате смены типов жизнеустройства и жизнедеятельности и отторжения от привычных социально-культурных условий существования. Сила воздействия идейного фона эпохи на жизнь и поведение людей не вызывает сомнения. Однако, очевидно, что действенность, «завораживающий» характер той или иной идеи (в нашем случае идеи конца истории) требуют веры в нее.

Социально-философская традиция рассматривает «конец истории» как мифологему, вобравшую в себя эсхатологические мотивы древности. Мифологемы жизни: рода, родства, матери-Родины, жертвы, спасения, «вечного

созидания» и смерти: Аид, Танатос, «вечное пожирание созданного», апокалипсис, хаос, - служат поддержанию «равновесия» через представление об антиномичности мира. Жизненность мифа, его укорененность в сознании заключается не в системном накоплении знаний о мире, а в установлении непосредственных связей между человеком и миром. Мифологема при этом как догадка о сущности бытия не поддается рационализации. Мифы, так или иначе затрагивающие проблематику «конца истории», есть запечатленное в образах понимание конечности существования во всем великолепии, ужасе и двусмысленности его тайны. Архетипичность, мифологичность и эсхатологизм идеи «конца истории» являются теми основаниями, которые позволяют устойчиво передавать в социальное время через преемственно-генетические связи понимание целостности и смысла истории.

Авторская позиция по данным проблемам не претендует на единственность или всеохватность реализуемого в исследовании подхода. Она в значительной мере определяется стремлением последовательно выдержать взгляд на «конец истории» как на необходимый элемент в структуре мировоззрения.

В параграфе 2 - Трактовка «конца истории» в социально-философской мысли - дана общая характеристика трактовок исследуемого концепта в социально-философской традиции.

Попытки осмыслить сам феномен «конца истории», определить содержание данной идеи в системе мировоззренческих установок различных эпох характеризуются не только значительным многообразием трактовок, но и глубокой противоречивостью. На сегодняшний день неоднозначными являются выводы о том, каков трагедийный потенциал данной идеи, какова ее социальная роль. Только ли деструктивная (как показателя кризиса, безысходности и конечности человеческого существования)? Или же эта идея является основанием консолидации человечества перед лицом глобальных проблем, грозящих ему уничтожением? Тогда вполне рациональным можно считать предположение о назначении данной идеи быть механизмом осознания всеобщей сопричастности и социальной ответственности человечества за свою

судьбу. Не без оснований идею «конца истории» современные исследователи относят:

- к одному из социально-политических мифов (наряду с гуманизмом, равенством и свободой исторического выбора);

- к архетипам человеческого сознания (как отголосок древних и средневековых представлений эсхатологического характера);

- к идеологемам религиозного плана;

- к форме социальной проявленности инстинкта самосохранения такого биологического вида как «человек»;

- к консолидирующим ценностям со-бытия человечества и т.д.

При этом большинство авторов, так или иначе обращающихся к данной проблеме, сходятся в мысли о том, что самое яркое воплощение идея «конца истории» (в различных интерпретациях) находит в переходные эпохи, характеризующиеся драматизмом, напряженностью экзистенциальных переживаний, конфликтностью. Идея, овладев массами, определяет вектор развития и выбор приоритетов. Концепт конца истории по-разному трактуется в социально-философских исследованиях от Августина Блаженного до Ф.Фукуямы, придавших данному словосочетанию категориальный характер (для сравнения: апокалипсис, «закат», гибель этноса, смерть культуры и т.д.), и по сегодняшний день является значимым элементом мировоззрения.

Концентрированность различных концепций конца истории (научных, философских, религиозных, художественных и т.д.) в то или иное историческое время дает право характеризовать эти периоды как кризисные в развитии общества, а проявленность идеи на всем протяжении развития человеческого общества говорит о «вечности» данной проблемы и о принципиальной невозможности ее однозначной интерпретации. Идеи морфологии всемирной истории, мира-как-истории, охватившей все лики и движения человеческой реальности в ее глубочайшем и последнем значении, идеи мира в становлении (непарменидовском) развивались наиболее активно с эпохи Средневековья.

Социально-философские науки стремились вскрыть закон исторической эволюции с целью предвидения будущего. Однако, как заметил К. Поппер, такие претенциозные пророчества не имеют ничего общего с научными предсказаниями ибо они не учитывают, что:

1) история науки полна неожиданных сюрпризов, которые серьезно ограничивают саму возможность прогнозировать;

2) ветхий предрассудок о существовании стабильного закона развития основан на скандальной методологической ошибке, смешивающей понятие закона и тенденции;

3) у истории нет иного смысла, чем тот который мы приписываем сами;

4) история не оправдывает, но судит.

Ошибка интерпретаторов конца истории, как считает К. Поппер, состоит в том, что они думают, что им известны теории, описывающие небольшие фрагменты реальности и что они в совокупности могут в сумме дать представление о целом. Подобное холистическое видение истории вырождается закономерно в утопизм (в теории) и тоталитаризм (в практической политике). Концепции «конца истории» часто выступают как отражение глубокого общественного кризиса, острых социальных противоречий, требующих кардинальных преобразований, решительных действий, которые бы увели от конца истории (или предыстории) к пост (сверх) истории или действительной истории человечества. (Аврелий Августин, К. Маркс, К. Ясперс).

Другим ракурсом актуализации концепций конца истории являются попытки представить (Г. Гегель, Ф. Фукуяма) существующее общество, ступень, достигнутую в развитии той или другой общности, как наиболее совершенные, рациональные, которые обеспечивают главные потребности людей и которые поэтому нет никакой необходимости в дальнейшем существенно перестраивать. С точки зрения философско-познавательной, «конец истории» для многих был необходим как предпосылка, обязательное условие создания философских систем, для получения исчерпывающих ответов, абсолютно-предельных знаний о сути и смысле истории, о конечных основаниях бытия и духа. Человечество еще

не имеет адекватных средств познания социальной действительности, позволивших бы ему обосновать научно идею предельности, конца своего развития. Качественные переходы в организации жизни людей, исторически сопровождающиеся усилением тенденциозности во взглядах на конечность существования вообще, бесконечны. Живая общественная история исключает конечные цели развития в любых формах (мистическое царство Христа, реальный гуманизм Маркса, сверхжизнь Т. де Шардена, демократический либерализм Ф. Фукуямы,). Термин конца истории не может быть напрямую связанным с тенденциями современного преобразования европейского, американского или российского общества - лишь в качестве метафоры, несущей многозначность.

Вторая глава - «Конец истории» как значимый элемент современного мировоззрения - рассматривает причины и условия, определяющие характер, социальную и теоретическую необходимость данного концепта, его роль в структуре общих представлений о мире.

В параграфе 1 - Концепции «конца истории» как форма отражения кризиса современного общества - рассматривается спектр существенных факторов, детерминирующих актуализацию концепций «конца истории» в современном обществе. Данный анализ принципиально важен в связи с необходимостью выявления доминант мировоззрения и механизмов социального транслирования определенных идей в кризисные периоды, которые, в конечном счете, порождают противоречие между необходимостью видеть в «конце истории» сложную теоретическую конструкцию и констатацией «массовых апокалиптических психозов» в конце XX века. Как плюралистический, так и монистический взгляды на проблему «конца истории» показывают многоаспектность и сложность данного явления, но ни в том, ни в другом случае не закрывают проблему гарантированности и однозначности решений. Анализ современных процессов в обществе подтверждает этот тезис. Обратимся к состоянию культуры, где господствующим направлением признан постмодернизм, кардинально изменивший классические представления об

истории вообще. Субъект истории интерпретирован как симулякр, исторический процесс как ризома, исторические закономерности заменила неопределенность, а мир в целом видится лишь как бесконечный текст, в котором не имеют значения социальное время, его направленность, а соответственно, и представления о будущем. Нет конца истории, так как под вопросом ее начало и сама история.

Не менее интересным образом сказались на представлениях о конце истории процессы в современной науке. Смена парадигм, постнеклассическая наука, синергетико-эволюционистская картина мира внесли свою лепту в переосмысление этого феномена:

- усиление роли микропроцессов в социальной жизни и их влияния на макропараметры социальных систем увеличило значение «случайности» в истории;

- многообразие аттракторов в социальных системах предполагает потенциальное наличие спектра возможных путей исторического развития;

- принцип относительности позволяет варьировать содержание самого понятия конца истории в зависимости от задач исследования и т.д.

Все вышеизложенное позволяет вести речь о нелинейности и бесконечности исторического процесса, о релятивности самой идеи конца истории, о значимости случайных факторов, способных кардинально изменить ход эволюции человеческого общества.

В философских исследованиях современности увеличился объем футурологических концепций, предлагающих различные интерпретации развития общества в истории (от технократических до мистических), что также говорит об особом «ощущении» в нашем столетии социального времени и попытках предугадать сценарии истории.

Все эти осовремененные подходы к рассмотрению проблемы конца истории позволяют увидеть становление новой эпохи, в которой переживает кризис традиционный взгляд на историю как на целеположенное и целесообразное действо.

В параграфе 2 - «Конец истории» в контексте глобальных проблем -

исследован концепт конца истории в контексте глобальных проблем современности, выявлены факторы, обусловливающие диалектику объективного и субъективного в понимании кризиса современного общества.

Современное общество, кризисное по характеру и основаниям (технологическим, ценностным и т.д.), породило спектр глобальных «опасностей», затрагивающих онтологические интересы человечества. Они, в свою очередь, максимально актуализируют представления о конечности человеческого существования в общественном сознании и общественной психологии. Иначе говоря, переносить «конец истории» только в сферу теоретической мысли, моделируя и варьируя образы возможных «перемен» в судьбе человечества, не реагируя на реальные опасности, связанные с сохранением биологического вида Homo sapiens, нельзя, так как это может грозить реальным «концом» погрязших в сиюминутности и повседневности людей. Умозрительность и утопичность проектов конца истории в различных воплощениях все-таки несет в себе позитивный практико-ориентированный момент, позволяя критически оценить настоящее с позиций возможного будущего, активизировать поиск путей решения накопившихся проблем и идеалов желаемого жизненного устройства. Общество должно жить в ситуации постоянного предъявления требований к самому себе, иначе оно может проглядеть точку концентрации опасности. В этом плане концепции конца истории, несмотря на все их противоречивое содержание и различные акценты, позволяют мобилизовать социальный ресурс на решение стратегических задач общественного развития. Таким образом, проблема конца истории, имеющая многоплановое толкование, связанная с различными подходами и решениями, не может рассматриваться просто как странный, абсурдный зигзаг мысли, случайный, софистический парадокс исторического знания. Эта проблема, ее постановка и активная разработка имеют глубокие социальные, жизненные корни, о чем писалось выше. Они выражают стремление к углубленному пониманию истории, к решению важных мировоззренческих, социально-

философских задач. Идея конца истории, масштабная по содержанию, позволяет разворачивать на своей базе разнообразную социально-философскую проблематику. Неразрешенность данной проблемы несет в себе более эвристический, чем трагический потенциал беспомощности человеческого духа перед этой загадкой бытия.

В параграфе 3 - Российское измерение «конца истории» - раскрывается российская специфика «измерения» конца истории, обусловленная чрезвычайно резкой и многократной сменой идеологических, ценностных и других приоритетов в российском общественном сознании на протяжении XX столетия.

Поиск социально-исторического согласования при разности национальных, государственных, общественных интересов, целей и ценностей -на сегодняшний день одна из самых приоритетных задач, стоящих перед российским сообществом. В ином случае преодоление кризиса практически не видится возможным, так как он уже слишком глубоко и многоаспектно затронул основания, кардинально изменив самоидентификационные представления российского народа о самом себе, своей социально-культурной роли и историческом назначении. Актуальность целостного видения мира и себя в мире видится для современной России в поиске идейного консенсуса, который сможет консолидировать социальный потенциал этого мощного исторического субъекта.

Наиболее яркие характеристики российского сознания кроются в хитросплетениях рационального и иррационального, утопического и эсхатологического. Реальность демонстрирует «многократный» уход с исторической сцены и возвращение в новом облике России как субъекта мировой практики. Образы России, ее историческое предназначение и смысл в социально-философских разработках настолько многообразны и противоречивы, что однозначно определиться в трактовках национального самоопределения в истории не удалось до сих пор. Это означает, что как в теории, так и в сознании российского народа, эксплуатируемые схемы исторического процесса в принципе недостаточны. Деформация прежних представлений об исторических истоках России, о ее настоящем рождает в общественной психологии феномен, который

можно обозначить «ощущением максимальной близости конца национальной истории». Отсутствие будущего, например, в виде общепризнанного цивилизационного проекта только усугубляет ситуацию. Конечные цели, идеальные общественные маяки нашли много различных выражений в российской теоретической мысли. Различные интерпретации смыслов «русской идеи» легли на хорошо подготовленную почву российского сознания, где неопределенность и неустойчивость («жизнь одним днем» - настоящим, жизнь «на авось» и т.д.) были объективно заданы и компенсировались «мечтой о светлом будущем». Отношение к перспективным целям, общественным идеалам сегодня вульгаризировано. Массовое российское сознание перестало различать утопию и консолидирующую идею, что позволяет сделать вывод о том, что «конец истории» для России по большому счету связан с отсутствием четко заданных мировоззренческих ориентиров, задающих вектор движения в будущее. Современная философия сталкивается с новым кругом проблем, порождаемых нашей исторической ситуацией, которую можно было бы скорее назвать рубежом времен, а не концом истории. Рубеж времен - понятие не хронологическое: это не граница между одним временем и другим, это, скорее, позиция по отношению к историческому процессу, его характеру, направленности и темпу; это позиция, выявляющаяся в оценках его итогов и в возможностях переоценки, смены ориентиров и ценностей и выбора новых путей. Россия находится на рубеже времен, и это означает, что переживаемая нами ситуация - «место», где настоящее встречается с различными проектами будущего.

Мировоззренческая катастрофа России - это поражение в сфере смыслов, что означает ломку исторического «хребта», разрыв времен, деструкцию целостности исторического сознания, эрозию смыслов, нередко выдаваемых под видом исторической правды. После того, как перебит исторический хребет, место великой державы заменяет колония, в которой следом за колонизацией сознания идет колонизация всех сфер жизни. Пока нам не хватает мужества, чтобы глубоко осмыслить все периоды нашей истории в их целостности, суть и смысл

которой будет проясняться с течением времени. По сути дела, мы имеем некоторый тип цивилизации, в основе которого лежит принцип государственности, базирующийся на наднациональной, надконфессиональной общности: идея целостности нашла свое выражение в государственном русском языке и аккумулировалась в русской культуре.

Следует подчеркнуть, что русская идея в своей эволюции проявлялась в различных формах, в частности, в западничестве, славянофильстве, почвенничестве, евразийстве. Русская идея - тяжкий путь познания Россией самой себя, своего прошлого, настоящего, будущего, путь постижения своего смысла и назначения в истории человечества. Ныне, как не раз прежде, встал вопрос о путях развития России, ее роли и значении во всемирной истории. Россия в своем историческом развитии видела и испытала все - экологические катастрофы и ядерный кошмар, тоталитарные режимы и мировые войны, кровавые национальные конфликты и международный терроризм Ученые и политики, дебатирующие в этих условиях вопрос об историческом выборе, решают его неоднозначно, предлагая два различных по сути подхода. Одни из них, рассуждая о модернизации российского общества, связывают ее с приобщением к западноевропейской цивилизации, с теми стадиями, которые проходили страны Запада. Они ведут речь о возвращении России к капитализму после неудавшегося большевистского эксперимента построения социализма и коммунизма в «отдельно взятой стране». Другие авторы показывают специфику российской истории, стремятся найти собственное место России в мировом развитии. Будущее России им видится не через копирование западных образцов, а через возрождение вековых национальных традиций, в которых превалируют не индивидуальные, а коллективные ценности, где основополагающей является не частная собственность, разъединяющая людей, а общинно-государственная собственность, способствующая их объединению. Третьи - пессимистично смотрят на грядущее, предполагая генетическое вырождение российской нации и ухода ее с исторической арены. Вполне понятно, что сегодня крайне необходим селективный отбор смыслов, которые могли бы выступать в качестве идейного

регулятора миропонимания, поведения и действий людей и стать вполне адекватной почвой для становления новой парадигмы развития российского общества. Словом, в России сложился некий идеологический плюрализм, состоящий из множества различных идей, взглядов, учений. Ясно, что в этих условиях необходимо создание новой философской позиции, новой идеологии, которая охватывала бы людей, исповедующих самые разные убеждения. В этих условиях должна проявится одна из важнейших социальных функций отечественной философии - формирование целостной исторической картины развития российской нации и ее национальной идеи.

В заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы диссертации.

В ряду таких социально-философских понятий как исторический процесс, субъект истории, исторический детерминизм, смысл истории особое место занимает такой концепт как «конец истории», сегодня понимаемый как некий суператтрактор, т.е. такой порядок, который устойчив относительно абсолютного хаоса. К суператтрактору, если воспользоваться математическим языком, можно асимптотически приближаться сколь угодно долго, не достигая его полностью (за конечный отрезок времени) никогда. В этом отношении «конец истории» напоминает так называемую предельную точку в математике. Чередование линейности и нелинейности развития, т. е. их иерархизация или дифференциация, приводят к разветвлению прежнего качества на множество новых. Синергетико-эволюционная картина мира позволяет сделать весьма благоприятный для человечества вывод о невозможности самоуничтожения: история сама по себе не имеет цели, но у нее есть смысл - схемы исторического процесса являются необходимым конституирующим элементом построения целостного мировоззрения.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Ломоносов, Юрий Львович

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. «КОНЕЦ ИСТОРИИ» КАК СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА

§ 1.1. Социокультурные основания идеи «конца истории»

§1.2. Трактовка «конца истории» в социально-философской мысли

ГЛАВА 2. «КОНЕЦ ИСТОРИИ» КАК ЗНАЧИМЫЙ ЭЛЕМЕНТ СОВРЕМЕННОГО

МИРОВОЗЗРЕНИЯ.

§ 2.1. Концепции «конца истории» как форма отражения кризиса современного общества

§ 2.2. «Конец истории» в контексте глобальных проблем

§ 2.3. Российское измерение «конца истории»

Введение диссертации2002 год, автореферат по философии, Ломоносов, Юрий Львович

Актуальность темы исследования.

Глобальные проблемы современности обнажили потенциал различного рода «угроз» человеческому существованию, ранее прорывавшихся в локальных разрядках (экологические и техногенные катастрофы, ядерная угроза, терроризм, военные и идеологические экспансии и т.д. ); глобализация поставила под вопрос сохранение культурного многообразия мира. Все это вместе, вкупе с регулярно воспроизводящимися в различных регионах мира экономическими и политическими кризисами, деформирует систему ценностей и смыслов, приводит к духовному опустошению, разрушает картину будущего. Результатом подобных тенденций становится дестабилизация социально-исторических связей. Вопрос «быть или не быть» впервые стал всемирно-историческим, что создало глобальную пограничную ситуацию. Усиливая эсхатологические и апокалиптические настроения в обществе, обостряя вопрос о конечности существования, данная ситуация актуализирует вечную социально-философскую проблему конца истории, которая сегодня перестает быть чисто теоретической. Важнейшим условием выживания общества при этом становится то, насколько человеческое сообщество адекватно воспринимает проблему. Деятельное «ожидание конца» (memento more) - это обеспечение безопасности себе сегодня, залог выживания будущих поколений. Между тем современное общество еще не осознало масштабов этой проблемы, хотя не раз уже испытало беспокойство и озабоченность по поводу отдельных ее проявлений. Думается, что одной из причин такой беспечности является отсутствие целостного осмысления проблемы конца истории, как и целостного видения всего исторического процесса, одним из аспектов которого и выступает данная проблема. В этой связи можно согласиться с мыслью крупнейшего физика и философа Ф. Капры о том, что от нашей способности научиться воспринимать мир в его целостности зависит выживание нашей цивилизации.

Степень разработанности проблемы.

В условиях нарушения внутренней целостности представлений человека о мире, самом себе, отношениях с миром в их историческом развитии роль философии становится как никогда значимой. При рассмотрении современного кризиса мировоззрения, ключевыми аспектами которого становятся «крах смыслов», «катастрофа духовности», «крах ценностей человека и человеческого», «мировоззренческий вакуум», «смена картин мира» и т.д., наглядно видна неудовлетворительность подходов гуманитарных наук к анализу современных проблем катастрофического, апокалиптического мировоззрения. Обнаружилась абстрактность этих подходов, мистифицированность, некритичность.

Сегодня в наших гуманитарных науках интерпретации и трактовки конца истории скорее намечены, чем глубоко проанализированы. И если раньше это было связано, прежде всего, с недостаточной эмпирической изученностью этой проблемы, то сегодня это обусловлено, в первую очередь, дефицитом концептуальных наработок. Философия истории все еще находится в поиске адекватной современности социально-философской концепции понимания исторического развития и социального устройства современного мира с целью найти ответ на вопрос о сущности социального и исторического, смысле истории и смысле жизни человека.

Между тем существует определенная традиция постановки и решения этих проблем в трудах Оригена, Аврелия Августина, Т. Гоббса, Дж. Вико, Г. Гегеля, К.-А. Сен-Симона, К. Маркса, О. Конта, Ф. Ницше, В. Дильтея, Г. Риккерта, О. Шпенглера, М. Вебера, С. Франка, К. Ясперса. Для нас ценны многие положения, касающиеся характеристик смысла истории и подходов к ее изучению, выдвинутые в работах русских философов начала века Н.А Бердяева И.А. Ильина, Л.П. Карсавина, Н.О. Лосского, А.Ф. Лосева, В.С. Соловьева. Из наследия 70-90-х гг. 20 века большую ценность, на наш взгляд, представляют исследования методологического характера, заложившие основы исследования исторического процесса в контексте цивилизационных, общенаучных, социокультурных трансформаций, методологические предпосылки анализа истории и общества в целом. Здесь следует отметить работы Э. Фромма, И. Пригожина, О. Тоффлера, К. Поппера, Т. де Шардена, А. Гелена, Ж. Бодрийара и других авторов. Данную проблематику продолжают анализировать наши современники: В.Н. Барулин, А.М. Коршунов, П. А. Рачков, А.И. Уткин, В.Ф. Шаповалов, В.Г. Федотова.

В работах перечисленных философов так или иначе присутствует осмысление проблемы конца истории. Однако, будучи сегодня подвержена сильному давлению новых реалий наступившего тысячелетия, эта идея наполняется иным содержанием. Дополненный концепциями постистории, исторических бифуркаций, нелинейности и вариативности исторического развития, концепт конца истории приобрел совершенно нетрадиционные смысловые оттенки. В этой связи попытаемся обозначить стержневые факторы, предложить такое концептуальное видение этой проблемы в целом, из которого и стали бы понятны многие ее аспекты, уже проявленные в событиях, и сформировалась теоретическая платформа для дальнейших прогнозов, оценок и стратегий.

Целью данного исследования является выявление значимости проблемы конца истории в системе современного мировоззрения.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

- раскрыть социокультурные истоки формирования идеи конца истории ;

- рассмотреть теоретические основы различных концепций конца истории;

- проанализировать основания и социально-историческую обусловленность исторически конкретных форм проявления идеи конца истории как значимого элемента мировоззрения;

- определить специфические особенности современных интерпретаций идеи конца истории в контексте глобальных проблем современности;

- проанализировать состоятельность современных интерпретаций исторических перспектив России.

Теоретические и методологические основания диссертации представлены принципами диалектики, историзма, системности, сочетания формационного и цивилизационного подходов к анализу общественного развития.

Сложность и многогранность исследуемого объекта требует комплекса сочетающихся и дополняющих друг друга методов. Автор использует широкий круг литературы и источников, принадлежащих к классической мировой и отечественной философии, труды современных философов, социологов, психологов, историков, относящихся к различным научным школам и направлениям, произведения различной мировоззренческой ориентации. С этих позиций стало возможным выделить и использовать то ценное, что есть в различных подходах к исследуемому концепту «конец истории» и историческому процессу в целом.

В частности, автор рассматривает кризис современного общества как момент качественной трансформации общественной системы в рамках синергетической теории. Разработки Г. Хагена, И. Пригожина, М.С. Кагана, Э.С. Маркаряна, Е.Н. Князевой, С.П. Курдюмова и др. позволили ответить на вопросы, связанные с периодической актуализацией идеи «конца истории» в современном ключе, обосновать микросоциальную обусловленность кризисов мировоззрения, показать механизм перевода кризиса общества в кризис представлений о целостности и смысле человеческой истории, охарактеризовать поливариантность, альтернативность путей эволюции человеческого общества. Использование синергетической идеи о роли флуктуаций и структур-аттракторов в точке бифуркации дало возможность проследить процесс формирования «исторического выбора», обосновать амбивалентный характер концепта «конца истории», который несет в себе не только негативный, но и значительный позитивный потенциал, являясь веским аргументом объединения различных социальных сил для решения назревших проблем.

В отношении исследования исторических перспектив России данный методологический симбиоз позволил говорить о возможных результатах влияния тех или иных историко-идеологических парадигм на характер социокультурной трансформации общества, выйти на анализ общих принципов оптимального развития таких сложноорганизованных систем, как многонациональное государство.

Таким образом, сочетание традиционных и современных методологий позволило раскрыть ряд вопросов, ответ на которые при помощи классических средств познания был бы неполон.

Элементы социокультурного (Н.Я. Данилевский, К. Ясперс, М. Вебер, К.С. Леви-Стросс и др.), цивилизационного (А.Д. Тойнби, О. Шпенглер, П. Сорокин и др.), неоэволюционного (М. Маклюэн, О. Тоффлер, А. Белл, Ф. Фукуяма и др.) подходов в сочетании с наработками постмодернизма (А. Турен, А. Гелен, Г. Формозер и др.) дали возможность автору уйти от однозначных и упрощенных выводов и решений, постараться представить исследуемую проблему в ее целостности, очертить поле для будущих теоретических изысканий.

Результаты и научно-теоретическая новизна исследования

Впервые определено: «конец истории» - это устойчивая мифологема, т.е. наиболее общая форма объяснения социально-исторического процесса, корни которой лежат в эсхатологическом миропонимании древности. Будучи результатом «первобытного страха» перед необъяснимой стихией жизни, концепт «конца истории», дополненный апокалипсическими схемами Средневековья, стал одним из мощнейших факторов детерминации человеческой деятельности. «Конец истории» является органичным элементом представлений о линейности человеческой истории, рубежной идеей, определяющей переход от циклической трактовки социального времени (где настоящее определено прошлым) к векторной (где настоящее определяется будущим).

Выявлено, что социально-философские теории и концепции исторического процесса (от Августина Блаженного до Ф. Фукуямы) в скрытом или явном виде содержат в себе различные интерпретации идеи «конца истории». Подобная закономерность говорит о том, что данный концепт является необходимым эвристическим элементом, позволяющим конструировать целостное системное видение истории. Содержание проблемы «конца истории» есть интегративный результат социокультурных и конкретно-исторических факторов, форма отражения уровня развития науки, представлений о социальном прогрессе, состояния общественных отношений, общей безопасности жизнедеятельности.

Зафиксировано, что периодическая актуализация идеи «конца истории» в общественном сознании есть показатель мировоззренческих кризисов, т.е. качественных изменений системы представлений о реальности, человеке и отношениях человека с реальностью. Кардинальные изменения образов прошлого, настоящего и будущего, их невыстроенность и смысловая незаполненность приводят к хаотизации жизненных ориентиров, мировоззренческому вакууму, разрушению целостного восприятия мира. Проблема «конца истории» в такие эпохи приобретает вид «социального аффекта», не всегда адекватной реакции на происходящие перемены. Однако, в обществах транзитивного типа, которые в условиях стремительных преобразований не всегда способны определить долгосрочные исторические перспективы развития, данный концепт становится еще и средством, стимулирующим поиск потенциально возможных схем будущего футурологические прогнозы), отодвигающих во времени проблему «конечности существующего».

Раскрыт поливариативный и амбивалентный характер проблемы «конца истории» в контексте глобальных проблем современности. Становясь фактором, обозначающим остроту и злободневность тех или иных задач, концепт «конца истории», формирует зону наибольшей социальной ответственности и консолидации социальных сил перед лицом различного рода «угроз» и демонстрирует человеческое сообщество как субъекта, противостоящего временному и преходящему и стремящемуся к вечному и бесконечному. В данном отношении можно сделать вывод об определенном позитивном потенциале идеи «конца истории».

Систематизированы современные интерпретации исторических перспектив России в контексте идей «полинационального государства», «российской цивилизации», «избранности», «правового государства», «евразийской общности», «колонизации» и т.д. Объективная и субъективная востребованность идеи «конца истории» в российском обществе вызвана сменой ориентиров социального развития, разрушением традиционного кода русской культуры, дискредитацией исторического прошлого и настоящего, отсутствием общепризнанного проекта будущего. Присущая российской действительности перманентная нестабильность, постоянное неустойчивое балансирование между целостностью и расколом, дискретность общественного бытия и сознания являлись на протяжении существования данного субъекта истории факторами, дестабилизирующими смыслы жизнедеятельности. Существование на стыке, рубеже, перекрестке эпох и народов, пограничность не только пространственного, но временного плана задали антиномичность «исторических смыслов» и максимально плотное по характеру поле различных версий ухода России с исторической арены. С другой стороны, дихотомия общественного самосознания, его разбалансированность способствовали формированию необычайной гибкости и адаптивности, обеспечивающей поразительную выживаемость в предельно трудных, порой катастрофических условиях. Это позволяет сделать вывод о том, что отсутствие органичности в системе преемственных исторических связей усиливает эсхатологические и утопические тенденции в российском сознании, обостряя проблематику «конца истории», но не снижают жизнеспособности российского общества.

Научно-практическая значимость исследования.

Полученные результаты могут быть использованы при чтении лекционных курсов по теории исторического процесса, философии истории, а также в научных исследованиях и разработках по проблемам социального развития, мировоззренческих кризисов, при проектировании социальных инноваций, в процессе реформирования современных систем и структур по работе с общественным сознанием.

Основные выводы рассчитаны на практическое использование в деятельности институтов государственного регулирования социальных и идеологических процессов, при разработке вопросов государственной политики в целях социального управления, при изучении массового сознания и общественной психологии. Отдельные разделы могут быть использованы в системе последипломного образования работников сферы образования, социального управления, политических и других органов и организаций, работающих со средствами массовой информации

Структура диссертации определена поставленными задачами и состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения и списка используемой литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Конец истории" как социофилософская проблема"

Заключение

В ряду таких социально-философских понятий, как исторический процесс, субъект истории, исторический детерминизм, особое место занимает такой концепт, как «конец истории». Попытки осмыслить сам феномен «конца истории», определить содержание данной идеи в системе мировоззренческих установок различных эпох характеризуются не только значительным многообразием, но и глубокой противоречивостью.

На сегодняшний день неоднозначными являются выводы о том, каков трагедийный потенциал данной идеи, какова ее социальная роль. Только ли деструктивная (как показателя кризиса, безысходности и конечности человеческого существования)? Или же эта идея является основанием консолидации человечества перед лицом глобальных проблем, грозящих ему уничтожением? Тогда вполне рациональным можно считать предположение о назначении данной идеи быть механизмом осознания всеобщей сопричастности и социальной ответственности человечества за свою судьбу.

Скачок в развитии человека, следствием которого стала история, может быть воспринят и как несчастье, постигшее человека. Все, что создает историю, в конечном итоге уничтожает человека; история — процесс разрушения в образе некоего, быть может, грандиозного фейерверка. Этот процесс следует повернуть вспять, вернуть к тому, что было вначале; на завершающей его стадии человек вернется к блаженному состоянию своего доисторического бытия. Но этот скачок можно воспринимать и как чудесный дар человеческой природы. История превратила человека в существо, стремящееся выйти за свои пределы. Только в истории он ищет смысл, ставит цели, пытается заглянуть в свое будущее.

Из первичных истоков течет поток жизненных событий. Однако сами они становятся очевидными, преисполненными богатого содержания, лишь войдя в эру истории, по мере того как они освещаются, утверждаются, усиливаются, теряются, вспоминаются, вновь возвышаются. Им необходима рационализация, которая сама по себе совсем не есть нечто первичное, а есть лишь средство восстановления истоков и конечных целей.

История — это постоянное и настойчивое продвижение вперед. История — это великий вопрос, еще не получивший решения, который будет решен не мыслью, а только самой действительностью. Вопрос этот сводится к тому, является ли история в своем порыве лишь мгновением, промежуточным звеном между неисторическими существованиями или это прорыв глубинных возможностей, которые даже в образе безграничных несчастий, подвергаясь опасностям и постоянным крушениям, в целом ведут к тому, что бытие будет открыто человеком, а он сам обретет свои неведомые дотоле возможности. В этом отношении «конец истории» - суператтрактор, т.е. такой порядок, который устойчив относительно абсолютного хаоса. К суператтрактору, если воспользоваться математическим языком, можно асимптотически приближаться сколь угодно долго, не достигая его полностью (за конечный отрезок времени) никогда. В этом отношении такая система напоминает так называемую предельную точку в математике. Бесконечность движения к суператтрактору, в конечном счете, обусловлена его связью с преобразованием объекта субъектом (трансформизм), составляющим саму специфику социальной деятельности. Биохимическая и биологическая эволюция потому конечна, что она основана на приспособлении к объекту (конформизм). При приспособлении (адаптации) меняется только субъект, а объект остается неизменным. В противном случае само приспособление потеряло бы смысл. Напротив, при преобразовании объекта начинается взаимодействие между изменениями объекта и изменениями субъекта, а этот процесс потенциально бесконечен.

Чередование линейности и нелинейности развития, т.е. их иерархизация или дифференциация, приводят к разветвлению прежнего качества на множество новых. Синергетико-эволюционная картина мира делает весьма благоприятный для человечества вывод о невозможности самоуничтожения: история не имеет цели, но у нее есть смысл. Усиление роли микропроцессов в социальной жизни и их влияние на макропараметры социальных систем увеличило значение «случайности» в истории, однако многообразие аттракторов в социальных системах предполагает потенциальное наличие спектра возможных путей исторического развития. При этом принцип относительности позволяет варьировать содержание самого понятия «конца истории» в зависимости от задач исследования и т.д.

Все вышеизложенное позволяет вести речь о нелинейности и бесконечности исторического процесса, о релятивности самой идеи конца истории, о значимости случайных факторов, способных кардинально изменить ход эволюции человеческого общества. В собственно философских исследованиях современности увеличился объем футурологических концепций, предлагающих различные интерпретации развития общества в истории, что также говорит об особом «ощущении» в нашем столетии социального времени. Попытки предугадать сценарии будущего ставят перед собой задачу раздвижения исторического горизонта мировоззрения. Чем более широко нарисована перспектива будущего, тем менее тревожно настоящее.

Совсем иные оттенки приобретает проблема «конца истории» в контексте глобальных проблем современности. Современное общество, кризисное по характеру и основаниям (технологическим, ценностным и т.д.), породило спектр глобальных «опасностей», затрагивающих онтологические интересы человечества. Они, в свою очередь, максимально актуализируют конечность человеческого существования в общественной психологии. В современном относительно быстро усложняющемся мире решение проблемы целостности мира есть в то же время вопрос о жизни и смерти человечества. Оно может погибнуть, если люди не сумеют воспроизводить мир, человеческую реальность как развивающееся единство при одновременном развитии его многообразия. Человеческая реальность усложнялась в результате социальной энтропии, конфликтов, в итоге вызова истории. Это приводит к превращению данной реальности из комфортной в дискомфортную, то есть бесприютную, опасную. Это подрывает возможности субъекта принимать эффективные решения, программы, порождает потоки дезорганизованности. Дезорганизация может склонить любого исторического субъекта к попытке насильственного возврата прежней человеческой реальности, провоцируя, с одной стороны, потоки архаизации, а с другой - инноватики. Усложнились и поиски смыслов. Пример тому - историческая ситуация России, которая трактуется как крах интеграции общества, его распад. В России глобальные проблемы затеняются массой внутренних нерешенных задач национально-государственного характера (кризис социально-политической, экономической и идеологической систем). Наверное, поэтому проблема конца истории в исследованиях российских авторов чаще всего предстает как проблема ухода с арены исторических действий России как самостоятельного социального субъекта. В этой ситуации теоретико-методологическое и социально-философское осмысление российского исторического пути приобретает главенствующее значение, так как только эта рефлексия способна сложить адекватную мировоззренческую картину в обществе переходного периода и сформировать проект будущего нации, где «конец» одного общественного состояния станет началом нового исторического этапа.

Вместе со скачком в историю пришло осознание конечности всего. Всему в мире отведено определенное время, и все обречено на гибель. Но только человек знает, что он должен умереть. Наталкиваясь на эту пограничную ситуацию, он познает вечность во времени, историчносгь как явление бытия, уничтожение времени во времени. Его осознание истории становится тождественным осознанию вечности. Историческая рефлексия сегодня антропоцентрична. Она начинает с человека, а не с больших социальных общностей, создающих абстрактный план истории и ее драматургию. Мы вновь вступаем в область тончайшего наития, догадок, исследовательской открытости. Историософское мышление оказывается во многом архетипичным.

В современной философии истории мысль о том, что история нуждается в разного рода альтернативах, достаточно популярна. Трудно смириться с мыслью, будто история мчится по заранее проложенным рельсам. Но и другая крайность опасна. Исторический процесс нередко описывается как вереница случайностей. Сама история выглядит несчастной, истомившейся жертвой «самоорганизующихся прогнозов». Любое прорицание может завладеть сознанием людей и стать для них ориентиром поведения. Идея многообразия социально-исторических путей человечества содержит в себе немало продуктивных и значимых ходов мысли. Развертывание всемирной истории предполагает не стирание цивилизационных и культурных особенностей, а сохранение этого своеобразия. Идея открытости истории, ее многовариантности несовместима с жестким представлением о неукоснительном схождении всех культурных матриц в некую усредненную точку, символизирующую магистральный путь развития всего человечества. Феноменология самоорганизации (как движется история), эссенциология самоорганизации (почему так движется история), эсхатология самоорганизации (куда движется история) - перспективные зоны социально-философских размышлений.

Список научной литературыЛомоносов, Юрий Львович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. XXI век. Будущее России в философском измерении. М., 1999.

2. Абалкин Л. Россия в меняющемся мире. Материалы к докладу на конференции «Россия в современном мире» // Безопасность. 1995.- № 11.

3. Абсалямов М.Б. Проблема теоретической реконструкции культурно-исторического процесса в социальном познании. Красноярск, 1999.

4. Августин Аврелий. О граде божьем. М., 1994.

5. Августин Бл. Исповедь. М., 1988.

6. Алексеева Л.Н. Проблема научного мировоззрения в современном образовании // Вестник Российского философского общества. 1999. -№4.

7. Андрусенко В. Социальный страх. Екатеринбург, 1995.

8. Антипов Т.А., Кочергин А.Н. Методология исследования общества как целостной системы. Новороссийск, 1988.

9. Антология ненасилия. Москва-Бостон, 1991.

10. Араб-Оглы Э.А. Обозримое будущее. М., 1986.

11. Баранников В.П. Русская цивилизация: космическая эра человечества // Русская цивилизация: исторический феномен или миф? Тез. докл. регион. конф. М.: МИРЭА, 1998.

12. Барг М.И. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1995.

13. Барулин В.С. Российский человек в ХХ веке. Потери и обретения себя. -СПб., 2000.

14. Барулин В.С. Социальная философия. М., 1999.

15. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культуры. М., 1998.

16. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.

17. Бергер Я. Конец истории, искусство, Бетховен. М., 1998.

18. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.19