автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Конфликтосфера поэзии Марины Цветаевой

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конфликтосфера поэзии Марины Цветаевой"

На правах рукописи

ПАВЛОВА ТАТЬЯНА ЛЕОНИДОВНА

КОНФЛИКТОСФЕРА ПОЭЗИИ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

Специальность: 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

14 ЯНВ 2013

Москва- 2013

005048659

Работа выполнена на кафедре русской филологии Технического института (филиала) ФГАОУ ВПО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова» в г. Нерюнгри

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Кихней Любовь Геннадьевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук,

профессор Коваленко Александр Георгиевич,

заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы РУДН

кандидат филологических наук, доцент Шелогурова Галина Николаевна,

ведущий специалист учебного центра НОЧУ «Русский учебный центр МС - международное сотрудничество»

Ведущая организация: Кемеровский государственный университет

Защита состоится 15 февраля 2013 года в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.203.23 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6, ауд. 436.

С диссертацией можно ознакомиться в Учебно-научном информационном центре (Научной библиотеке) Российского университета дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6.

Автореферат диссертации размещен на сайте www.rudn.ru. Автореферат разослан 14 января 2013 года

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Постановка проблемы. В настоящий момент в литературоведении существует множество исследовательских направлений, в рамках которых в разных ракурсах исследуется творчество Марины Цветаевой. Один из самых популярных подходов связывается с биографическим методом, приверженцы которого рассматривают поэзию и прозу Цветаевой на фоне тех перипетий судьбы, которые повлияли па становление ее поэтического гения (работы А. Саакянц, М. Белкиной, В. Швейцер, И. Кудровой, И. Шевеленко). В этом случае лирика служит либо своего рода иллюстративным материалом для тех или иных фактов биографии, либо же органично соотносится с «текстом жизни» Цветаевой.

Другой подход ориентирован на установление генетических и типологических параллелей, позволяющих вписать творчество Цветаевой, с одной стороны, в современную ей литературную эпоху (как правило, здесь используются интертекстуальные параллели, см. исследования М. Мейкина, М. Боровиковой, Ж. Кипермана, А. Лонга и др.), либо же выявить в ее творчестве ряд универсальных культурных образов-архетипов, которые могут помочь установить «смысловую стяжку» между лирикой Цветаевой и мировой культурой. В рамках этого же типологического подхода разрабатываются проблемы, связанные с цветаевской мифопоэтикой (работы Е. Фарино, Е. Тихомировой, Н. Осиповой).

Отдельного упоминания заслуживает анализ цветаевской лингвопоэтики (исследования Л. Зубовой, О. Ревзиной, Г. Седых, О. Северской, И. Бабснко). Он также проводится в двух ракурсах. Во-первых, исследователи часто подвергают анализу какую-либо отдельную особенность цветаевского поэтического стиля. Во-вторых, ученые занимаются реконструкцией самых общих оснований концептосферы Цветаевой, выявляя тем самым закономерности ее поэтической семантики.

Популярен анализ произведений Цветаевой в жанровом ракурсе, который позволяет представить проблемы формы и содержания поэтических текстов в их нераздельной целостности и единстве. При этом (в силу размытости самого жанра лирического стихотворения) исследователи обращаются преимущественно к анализу жапра поэмы, который, вырастая из цветаевских циклов, сохраняет в себе инвариантные черты ее поэтического мира (работы Т. Венцлова, И. Беляковой и др.).

Огромное количество исследований затрагивает собственно поэтический аспект лирических текстов, исследуется поэтика и принципы организации отдельных стихотворений. В последнее время к этим исследованиям примыкает изучение колшуникативной структуры цветаевских произведений, которое производится с позиции «внешнего» коммуникативного аспекта (Т. Круглова, О. Лекманов) и «внутреннего» (влияние коммуникативной точки зрения на построение лирического произведения, см. исследования Л. Клеберг, Е. Соболевской).

Все эти исследования, безусловно, обогатили представление о Цветаевой и ее творчестве, но неполнота заявленных подходов в последнее время ощущается особенно остро, так как, несмотря на огромное количество работ, посвященных творчеству Цветаевой, в цветаеведении есть существенные пробелы, связанные с недостаточной разработанностью цветаевской «конфликтосферы».

С категорией конфликта в лирике Цветаевой возникла парадоксальная ситуация. С одной стороны, все исследователи едины в том, что для творчества Цветаевой характерна высшая степень поэтического напряжения, предельного и антиномичного по своей природе. Но, с другой стороны (и в этом состоит парадокс), систематическому исследованию феномен конфликта в лирике Цветаевой не подвергался.

Исключением является работа А.Г. Коваленко «Очерки художественной конфликтологии: Антиномизм и бинарный архетип в русской литературе XX века» (М.: РУДН, 2010). Однако в книге конфликт в лирике Цветаевой рассматривается в общетеоретическом ракурсе на фоне анализа конфликтов в иных творческих системах. Видимо, категорию конфликта у Цветаевой постигла участь так называемых «базовых понятий», которые вроде бы не требуют точных определений. Между тем, конфликт в поэтической системе Цветаевой является семантической узловой точкой, и его изучение позволяет выявить структурные особенности цветаевской поэтической семантики в целом, так как с конфликтом органично связаны и иные уровни поэтического текста (миром оделирующий, мотивно-тематический, образно-символический, композиционный). Все это позволяет вести речь о «конфликтосфере» поэзии М. Цветаевой, где соприсутствуют разные стороны поэтического текста в их динамическом взаимодействии.

Подход к конфликту как к системообразующей единице поэтического мира Цветаевой и обусловливает актуальпость нашего исследования. Актуальность работы связана также и с тем, что сама категория лирического конфликта в теоретическом аспекте изучена недостаточно полно. А.Г. Коваленко совершенно справедливо полагает, что «...в науке о литературе до сих пор нет работ, в теоретическом плане раскрывающих более или менее полную картину структуры и поэтики конфликта. Нет достаточно убедительной универсальной типологии конфликтов. Четко не сформулировано, какую роль играет автор в конфликте произведения. Не раскрыта изменчивость данной категории в историко-литературном плане. Не описаны взаимоотношения конфликта и образной системы, стиля, сюжета» (Коваленко А.Г. Очерки художественной конфликтологии: Антиномизм и бинарный архетип в русской литературе XX века. М., 2010. С. 8). Исследователь считает, что при выявлении сущности конфликта как такового необходимо прибегнуть к понятию антиномии, которое «позволяет видеть направление "вектора" конфликта, учитывает широкий диапазон многообразных связей и отношений в художественном тексте» (Там же. С. 9).

Именно эта концепция конфликта как динамического выражения тех или иных антиномий стала методологической основой пашей работы. Она обусловливает основную гипотезу диссертации: конфликт в лирике Цветаевой органически связан с набором основных бинарных оппозиций, лежащих в основании ее поэтического мира. Тем не менее, мы полагаем, что наличие бинарных оппозиций само по себе не гарантирует появления динамически развивающегося лирического конфликта, он появляется только тогда, когда в эту бинарную систему включается «третье звено» - лирический герой, обладающий собственными ценностными установками.

Все сказанное выше обусловливает цель работы - исследовать систему лирических конфликтов в поэзии М. Цветаевой в соотнесенности с фундаментальными антиномиями ее поэтической модели мира.

Цель работы диктует следующие задачи:

1. выявить базовые миромоделирующие оппозиции, лежащие в основе цветаевской модели мира;

2. определить функцию этих оппозиций в формировании типов лирического конфликта в цветаевской лирике;

3. описать семиотические механизмы взаимодействия конфликта с другими уровнями поэтического текста (пространственно-временным уровнем, лирическим сюжетом, мотивно-образным, тематическим и субъектным уровнями);

4. дать типологию лирических конфликтов М. Цветаевой;

5. вычленить принципы взаимодействия разных типов конфликта в лирических произведениях М. Цветаевой.

Новизна исследования заключается в том, что в работе впервые описана смыслопорождающая функция базовых оппозиций цветаевского поэтического мира, определена их роль в формировании цветаевского лирического конфликта и предложена типология лирических конфликтов в поэзии Цветаевой.

Объектом исследования является корпус лирических текстов М. Цветаевой 1900-1930-х годов. Предмет исследования - система лирических конфликтов в лирике М. Цветаевой.

Положения, выносимые на защиту:

1. конфликты в лирике М.Цветаевой на глубинном уровне генетически связываются с базовыми оппозициями, лежащими в основе ее поэтической модели мира («тот мир - этот мир», «небо - земля» «душа -тело», «имя - сущность», «личность - толпа» и др.);

2. основной механизм формирования лирических конфликтов заключается в том, что в эти оппозиции вводится лирическая героиня, обладающая определенной аксиологической системой;

3. основная особенность лирического конфликта в лирике М. Цветаевой заключается в том, что он является «многоуровневым», что объясняется его семантической структурой: разные оппозиции могут

моделировать одинаковые конфликты и наоборот - разные конфликты могут моделироваться одинаковыми оппозициями.

4. сложность и смысловая поливалентость цветаевской «конфликтосферы» приводит к тому, что между конфликтами нет непроходимой границы, они могут сливаться в единую смысловую систему в рамках отдельных текстов;

5. категория конфликта в поэтической семантике М. Цветаевой занимает ключевое место, связывая в единое целое ее разные уровни: конфликт коррелирует и частично мотивирует лирические сюжеты, мотивно-образную систему, субъектную организацию;

6. лирический конфликт в поэзии Цветаевой связывается не только с поэтической семантикой, но и с поэтическим синтаксисом: он обусловливает ряд композиционных особенностей лирических текстов Цветаевой;

7. лирические конфликты цветаевской поэзии делятся на четыре главных типа: онтологический, экзистенциально-психологический, любовный и исторический. Эти макро-конфликты являются «матричными» структурами, инвариантами, которые реализуются в целой парадигме частных конфликтов лирики Цветаевой;

8. четыре инвариантных типа конфликта связываются с определенными бинарными оппозициями, положенными в их основу. Для онтологического конфликта релевантными оказываются оппозиции бытийного, пространственно-временного порядка; для экзистенциального типа конфликта важнейшей антиномией становится противопоставление личности и мира; при формировании любовного конфликта лирическое «я» героини противопоставлено «Другому»; исторический конфликт является «периферийным» в лирике Цветаевой и соотносится с оппозицией «старое состояние - новое состояние», трактуемой в историко-культурном ключе.

Методология исследования тесно сопряжена с его целью и задачами. Основные методы, используемые в диссертации, — структурно-семиотический и системно-типологический, ибо именно они позволяют максимально полно описать бинарную структуру конфликта в проекции на те или иные культурно-исторические архетипы. Также в работе использовались методики интертекстуального и мифопоэтического анализа, которые при необходимости сопровождались биографическим комментированием. В методологическом плане значимыми для нашего исследования стали работы Ю.М. Лотмана, Вяч.Вс. Иванова, А.Г. Коваленко, О.Г. Ревзиной, М.Л. Гаспарова и ряда исследователей, разрабатывающих семиотические аспекты как литературы в целом, так и сферы конфликта в частности.

Теоретическая и методологическая значимость диссертации заключается в том, что в работе было уточнено понятие лирического конфликта и предложены новые алгоритмы его исследования, которые открывают новые возможности аналитического рассмотрения лирики.

Практическая значимость работы обусловлена возможностью использования результатов исследования для построения общих и специальных курсов по истории русской литературы XX века и теории литературы. Материалы диссертации могут найти применение при написании обобщающих исследований о русской литературе XX века, составлении учебных пособий для студентов-филологов, учителей-словесников.

Результаты исследования были апробированы в докладах на следующих между народных, всероссийских и региональных конференциях: Международной научно-практической конференции «XVII Шешуковские чтения: Современные подходы к изучению и преподаванию русской литературы и журналистики ХХ-ХХ1 веков». 1-2 февраля 2012 г. (Москва, Россия); Всероссийской конференции молодых ученых «1-е Грибоедовские чтения». 23 апреля 2012 г. (Москва, Россия); Международной научной конференции «Печать и слово». 24-25 апреля 2012 г. (Санкт-Петербург, Россия); XIV Крымских Международных Ахмаговских научных чтениях «Творчество Ахматовой и проблемы развития русской поэзии». 13-17 сентября 2012 г. (Саки-Евпатория, Украина, АР Крым); Международной научной конференции «Поэтика быта. Российская литература XVШ-XXI вв.». 10-12 сентября 2012 г. (Гиссен, Германия).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав (в каждой из которой три параграфа), заключения и библиографического списка, включающего в себя 195 источников.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении дано обоснование темы диссертации, определена актуальность и новизна исследования, сформулированы его цель и основные задачи.

В первой главе работы «Семантические антиномии и система конфликтов в поэзии М. Цветаевой 1910-х годов» рассматривается генезис и структура конфликтосферы М. Цветаевой в указанный период творчества. В первом параграфе главы «Онтологический тип конфликта» исследуется формирование бытийного конфликта, который в ранней лирике Цветаевой связывается с фундаментальной оппозицией «реальный мир — идеальный мир».

Это романтико-символистское противопоставление коррелирует с целым рядом бинарных оппозиций онтологического характера, связанных с пространственным и временным планами. По оси времени данный конфликт соотносится с противопоставлением старого и нового, детства (юности) и старости, настоящего и прошлого (будущего). Динамическое противостояние между элементами этих оппозиций с включением в бинарную структуру героини, обладающей определенными ценностными установками, и конституирует разные частные варианты данного онтологического конфликта.

Главная особенность лирического конфликта, связанного с пространственными оппозициями, заключается в том, что он оказывается смысловым движителем лирических сюжетов, разыгрываемых в некоторых

7

стихотворениях Цветаевой. При этом часто данный сюжет обретает очертания романтического сюжета ухода от мира настоящего (ср. такие стихотворения, как «Маме», «Сереже», «Второе путешествие»).

Этот «пространственный» конфликт связывается с семантическим комплексом детства, который выполняет в ранней поэзии Цветаевой магистральную функцию. В некоторых случаях оппозиция «мир ребенка -мир взрослого» заменяется оппозицией «старость — юность» и накладывается на противопоставление «иллюзия - реальность» («Декабрьская сказка»).

Система онтологических конфликтов в ранней лирике Цветаевой связывается не только с конкретными социально-психологическими противопоставлениями, но и с самыми общими координатами бытия, обозначения которых могут выноситься в заглавия стихотворений. Ср. стихотворения «В раю» и «Ни здесь, ни там», где пространственные координаты вынесены в «сильную позицию», в заголовочный комплекс. Обращает на себя внимание в таких стихотворениях пространственное положение лирической героини, которое и является «семиотической основой» конфликта: героиня находится как бы «на границе», она, носитель «земной» точки зрения, чувствует себя абсолютно чужой в идеальном пространстве рая. В перспективе такое положение мотивирует абсолютную отчужденность лирической героини от любого пространственного локуса.

Следующие оппозиции, участвующие в формировании онтологического конфликта и генетически связанные с предыдущими, - это противопоставление мира книжной фантазии миру реальному («Сердце, пламени капризней...»), которое соотносится с оппозицией «истинное -ложное» («Зеленое ожерелье»), А поскольку книжный мир грез связывается Цветаевой с тематическим комплексом свободы, а мир реальный - с нормами и неволей, то вполне закономерно, что в ранней лирике Цветаевой вводится противопоставление воли и тюрьмы, которое также накладывается на исходную антиномию реального и идеального миров («Пленница», «Дикая воля»).

Одним из самых значимых противопоставлений, связанных с онтологическим типом конфликта в ранней поэзии Цветаевой, становится противопоставление души и тела, которое прямым образом коррелирует с исходной оппозицией мира реального (тело) и мира идеального (душа).

Базовое противопоставление реального и идеального также соотносится с оппозицией мира реальности и онейрического мира, который предстает не только как некая иллюзия, но и как один из вариантов истинной реальности. Пространство сна в этом случае понимается как иной мир, мир души («Встреча»), В этом случае динамически-напряженные отношения меяеду реальностью и «онейросферой» накладываются на оппозицию дня и ночи, имеющую временной характер (цикл «Бессонница»),

Оппозиция «реальное — идеальное» также мотивирует появление конфликта между внешним (миром) и внутренним (духом, сущностью).

«Конфликтогенность» этой ситуации обусловливается тем, что носителем этой пары противоположностей становится сама лирическая героиня: ее внешний «план выражения», легкий и игривый, совершенно не соответствует «плану содержания» (ср. стихотворение «Мальчиком, бегущим резво...»).

Проделанный анализ показывает, что в качестве исходной онтологической оппозиции для бытийного конфликта ранней лирики Цветаевой выступает противопоставление реального и идеального мира, к которому парадигматически сводятся иные антиномии онтологического толка. Но, как правило, данный онтологический конфликт в лирике Цветаевой, достаточно редко встречается в чистом виде, часто осложняясь психологическими коннотациями, когда трагически-романтическое противопоставление двух планов бытия вполне закономерно приводит к драматическим экзистенциальным коллизиям.

Во втором параграфе «Экзистенциально-психологический тип конфликта» показано, что этот тип конфликта становится одним из центральных уже в ранней лирике Цветаевой. Его природа связывается со специфической ценностной точкой зрения лирической героини: лирическая героиня по своему существу оказывается носителем альтернативной миру системы ценностей, именно поэтому в большинстве случаев героиня находится вне традиционной системы координат, в погранично-экзистенциальном положении.

Этот тип конфликта в лирике Цветаевой 1910-х годов моделируется противопоставлением человека и мира, которое в большинстве случаев сопровождается мотивным комплексом экзистенциальной покинутости, отчужденности и одиночества. Данный конфликт становится основой для развертывания инвариантного лирического сюжета, с ним связанного. Составными частями этого сюжета становятся следующие элементы: деление мира на две пространственные сферы, отчуждение героини от мира настоящего, чувство одиночества, возникающее вследствие конфликта отчуждения, и уход в иную реальность (ср., например, «В Париже»),

Одним из важнейших противопоставлений, которое конституирует целый ряд экзистенциальных лирических конфликтов в поэзии Цветаевой, становится противопоставление жизни и смерти. Включенность лирической героини в это противопоставление обусловливает несколько способов его разрешения и соответственно инспирирует несколько типов лирического конфликта. Один из самых распространенных его типов связывается с мотивом умирания лирической героини после того, как ее бросает возлюбленный («Он приблизился, крылатый...»). Другой вариант такого конфликта предстает в стихотворении «Посвящаю эти строки...», где героиня полностью отрицает неизбежность смерти.

Противопоставление жизни и смерти в поэтическом мире Цветаевой соотносится с противопоставлением статики и динамики. При этом статичность всегда связывается с семантической областью смерти, в то время как динамика соотносится с жизнью. Включение в эту семиотическую

9

бинарную систему лирической героини, образ которой всегда связывается с динамической интенсивностью жизни, порождает экзистенциально-психологический конфликт в тех стихотворениях, где появляется эта антиномия интенсивности и стагнации (ср., например, «Уж сколько их упало в эту бездну...»).

Оппозиция статики и динамики соотносится с противопоставлением быта и бытия. Взаимоналожение этих оппозиций порождает конфликт между «застывшей» бытовой жизнью (которая приравнивается смерти) и лирической героиней, принадлежащей к сфере идеального бытия («Итог дня», «Я пришла ктебечерной полночью...», «Продаю! Продаю! Продаю!..»).

Следующая миромоделирующая оппозиция, порождающая целый ряд частных экзистенциальных конфликтов в лирике Цветаевой, — это оппозиция «женское — мужское». «Конфликтогенность» этой ситуации придает тот факт, что лирическая героиня, соотносимая Цветаевой с координатами романтического сюжета, наделяется сугубо мужскими признаками: смелость, отвага, сила. Это мотивирует внутренний психологический разлад между разными ипостасями лирической героини («В Люксембургском саду», «Памяти Нины Джаваха»).

Мотив внутренней противоречивости героини соотносится с поиском имени. Так в лирике Цветаевой возникает еще один интересный конфликт экзистенциально-психологического толка. Его можно сформулировать следующим образом: для героини нет подхсдягцего имени, она многолика, тот же, кто пытается ее «назвать», всегда ошибается. Эта многоликость героини, которая порождает конфликт между именем (одним, единственным, истинным) и именами, может прочитываться в рамках более общих противопоставлений. Во-первых, оно интерпретируется в контексте излюбленной цветаевской оппозиции «статика — динамика». Одно имя (даже если оно истинное) указывает на постоянство и неизменность лирической сущности, которая, как известно, Цветаевой отвергалась. Во-вторых, этот конфликт связывается с противопоставлением истинной и ложной реальности: земная реальность всегда связана с «парадигмой имен», в то время как истинная сущность героини принципиально неугадываема и неназываема. Таким образом, искомый конфликт моделируется через две пары оппозиций, которые находятся в основе цветаевской модели мира (ср. «Люди на душу мою льстяться...», «Если милым назову - не соскучишься!..»).

Одним из самых частотных экзистенциальных конфликтов в лирике Цветаевой оказывается конфликт, связанный с противостоянием героини року (или судьбе). Рок всегда выступает как чуждая агрессивная сила, которая либо препятствует соединению влюбленных, либо эта сила оказывается агрессивно настроенной по отношению к героине. Именно тема рока и вся мотивика, с ней связанная, свидетельствуют в первую очередь о неразрешимости многих конфликтов в поэтическом мире Цветаевой. При этом безличной судьбе лирическая героиня всегда противопоставляет свою самость («Даны мне были и голос любый...», «Говорила мне бабка лютая...» и др.).

10

Отдельная, исключительно интересная тема, связанная с конфликтосферой цветаевского поэтического мира, - это числовые и цветовые противопоставления, которые в силу своей универсальности могут моделировать целый ряд лирических конфликтов экзистенциального типа (см. цикл «Rouge et bleu», «Три поцелуя», «Резеда и роза», «Декабрь и январь» и др.). «Конфликтогенность» числовых противопоставлений связывается с тем, что Цветаева преимущественно использует бинарные (типа «нечет - чет») структуры, а не тернарные.

В третьем параграфе главы «Любовный конфликт» доказывается, что соответствующий конфликт занимает доминирующее положение в «конфликтосфере» лирики Цветаевой. Его системообразующая значимость проявляется в том, что он практически всегда связывается с конфликтами иного порядка, именно поэтому он соотносится с целым рядом оппозиций, которые связываются как с онтологической, так и с экзистенциально-личной компонентой художественного мира поэта. Тем не менее в этом типе конфликта мы можем выделить определенное инвариантное ядро, которое составляет базовая оппозиция, связанная с противопоставлением лирического «я» лирическому «ты». Отношения между элементами этого противопоставления всегда динамично-напряжены и, как это было и с иными типами конфликтов у Цветаевой, они не могут гармонично пресуществиться, что, в свою очередь, ведет к трагическому накалу любовной конфликтологии Цветаевой.

С учетом вышесказанного можно выделить две семантические области, в которых реализуется исходный любовный конфликт: онтологическая и экзистенциально-личностная. Онтологичность любовного конфликта в лирике Цветаевой связывается с тем, что он часто развертывается в рамках главных бытийных антиномий, являющихся семиотической базой этого конфликта: «материальное - идеальное», «ложь - правда», «тело - дух». При этом уже в лирике 1910-х годов любовный конфликт обнаруживает свою трагическую сущность, соотнесенную с невозможностью органично совместить материальное и идеальное и постичь загадку Другого (ср. стихотворения «Даме с камелиями», «Я видела Вас три раза...», «Безумье - и благоразумье...» и др.).

Любовный конфликт также может соотноситься с противопоставлением двух миров, при этом инвариантная оппозиция, формирующая любовный конфликт «я - другой», накладывается на оппозицию, «идеальный мир -реальный мир» («Колдунья», «На прощанье»).

Противопоставление двух миров, обусловливающее невозможность встречи возлюбленных, приводит к появлению в стихотворениях с любовным конфликтом мотива дороги. Можно сказать, что эта корреляция (любовный конфликт - дорога) оказывается устойчивой и системно повторяющейся. Возможно, что она обусловлена еще одной реализацией любовного конфликта, связанной с романтическим мотивом ухода. Инвариантная схема

такого конфликта - типично романтическая: лирическая героиня сталкивается с несправедливостью любви (которая ею возводится во вселенский принцип) и, будучи неспособна решить конфликт, - уходит. Так возникает мотив пути, дороги, которая должна прочитываться не как дорога «к», но скорее, как дорога «от» («Aeternum vale», «Неразлучной в дорогу»).

Встреча двух любящих возможна только в ином мире, который понимается Цветаевой либо как мир смерти, либо как мир сна. Так любовный конфликт обогащается еще одним онтологическим противопоставлением, оппозицией «день - ночь». Одним из главных признаков-атрибутов иного пространства в лирике ранней Цветаевой является вечернее (ночное) время суток. Именно в это время, «во сне», возможна желанная встреча (см. стихотворение «Плохое оправдание», «Новолунье», «По тебе тоскует наша зала...»).

Таким образом, бинарно организованная реальность в лирике Цветаевой своеобразно моделирует любовный конфликт: он, соотнесенный с таким устройством мира, у ранней Цветаевой всегда имеет определенную смысловую дистрибуцию, которая обусловливает появление лирического метасюжета, реализующегося в целом ряде стихотворений поэтессы. Этот метасюжет таков: идеальный мир - это мир сна; встреча влюбленных возможна только в грезах; в реальности мотив встречи подменяется «невстречей», что приводит к трагическим коннотациям. Данный метасюжет выстраивает целую парадигму частных лирических сюжетов. Внутреннее разнообразие этой парадигмы мотивируется тем, что каждый элемент «основного сюжета» может по-разному реализовываться в разных стихах. Особенно разнообразно выражается образ иной реальности: сон, греза, фантазия. Иногда в одном стихотворении могут присутствовать сразу несколько образов из этого ряда, что на уровне поэтической синтагматики заставляет прочитывать их как окказиональные синонимы.

Любовный конфликт в ранней лирике Цветаевой развертывается не только в онтологическом смысловом поле, он также связывается и с экзистенциально-аксиологической проблематикой, вписываясь, таким образом, в целый ряд бинарных противопоставлений, соотнесенных с этим смысловым пластом. Одно из главных таких противопоставлений - это оппозиция «быт - бытие», которая, накладываясь на оппозицию лирического «я» и лирического «ты», формирует семантический облик многих стихотворений Цветаевой, построенных на любовном конфликте («Обреченная», «Картинка с конфеты»).

Существенная формальная особенность стихотворений, где разбертывается такой любовный конфликт, заключается в том, что он драматизируется и передается с помощью диалогической речи. Введение в поэтические тексты диалогов - это не обращение к эпическим принципам, но разыгрывание противоречивых лирических эмоций, из которых

развертываются конфликты (ср. такие стихотворения, как «Картинка с конфеты», «Ее слова» и др.).

Любовный конфликт соотносится также с экзистенциально-психологической оппозицией «наполненная жизнь - смерть». Логика развития лирического конфликта в таких стихотворениях такова: героиня, страстно влюбленная, платит за свою роковую страсть жизнью (ср., например, стихотворение «То-то в зеркальце - чуть брезжит...», где данный конфликт становится основой развертывания фрагментарного лирического сюжета).

Трагическая невозможность любовного чувства, его изначальная амбивалентность и внутренняя «конфликтогенность» также связываются в поэтическом мире Цветаевой с концептом самостийности и верности себе. В результате чего возникает противопоставление, которое порождает специфический любовный конфликт: попытка полностью отдать свою душу и сердце встречается с внутренним сопротивлением героини, стремящейся сохранить свою психологическую автономность («Цыганская страсть разлуки...», «Люди надушу мою льстятся...», «Душа и имя»).

Настоящее любовное чувство, по Цвегаевой, стихийно. Эта природная стихийность обусловливает связь любовного конфликта с оппозицией «тюрьма - воля». И уже здесь, в ее ранней поэзии, любовь соотносится не только с романтическими или символистскими клише, но и с буйным миром природы, который точно так же неуправляем и стихиен, как души любящих (см. в стихотворении «На солнце, на ветер, на вольный простор...»). Впоследствии этот метамотив стихийности станет одной из семантических магистралей цветаевской поэзии, и, вступая в противоречие с метамотивом «ограничения», он будет порождать целую парадигму конфликтов.

Так, с мотивом ограничения соотносится мотив судьбы, влекущий за собой семантический шлейф определенных мотивов, образов и ассоциаций и имеющий решающее значение для интерпретации многих любовных конфликтов в лирике Цветаевой. Столкновение судьбы и индивидуальной воли лирической героини в этом случае задает конфликтогенную ситуацию, исход которой всегда предрешен: судьба одерживает победу, а героине (героям) остается подчиниться. Именно эта ситуация разыгрывается в стихотворении со знаковым названием «Не в нашей власти», где в статусе «ведущего» начала, которое является «алловариантом» судьбы, предстает любовная страсть. Эта страсть как бы отделена от самих лирических героев, она персонализируется в образах сердца и души.

Итак, любовный конфликт в ранней лирике Цветаевой оказывается семантически многомерным — он связывается с теми же оппозициями, которые порождают конфликты онтологического и экзистенциально-личностного толка. Однако в данном случае на эти оппозиции накладывается противостояние лирической героини и объекта ее любви - такое взаимоналожение противопоставлений приводит к их смысловой трансформации и перераспределению «элементов конфликтов».

Во второй главе работы «Антиномнчность как структурообразующий принцип "конфликтосферы" поэзии М. Цветаевой 1920-1930-х годов»

рассматривается система конфликтов в поздней лирике поэта. В первом параграфе главы «Исторический и онтологический типы конфликта» доказано, во-первых, что роль онтологического типа конфликта уменьшается по сравнению с первым периодом творчества; во-вторых, в параграфе проанализирован исторический конфликт, истоки которого обнаруживаются в лирике конца 1920-х годов. Специфическая особенность исторического конфликта связывается с тем, что он, соотносясь на внешнем уровне с социально-политическими перипетиями, на внутреннем, семантическом уровне реанимирует целый ряд фольклорных славянских моделей, что придает ему дополнительное семантическое измерение и символическую глубину. В этом случае данный конфликт нередко связывается с жанровой составляющей цветаевской поэтики. Эта связь вполне закономерна, так как фольклорная «подоплека» некоторых стихотворений Цветаевой сохраняет свою древнюю жанровую принадлежность (особенно это касается такого традиционного жанра, как причеть).

Символическая составляющая исторического конфликта, в свою очередь, приводит к тому, что он втягивает в свою семантическую сферу символические образы, мотивы и топосы (цвета, числа, образ моря, мотив перехода через море, хронотоп Нового года). При этом основной оппозицией, на которой выстраивается исторический конфликт, становится противостояние старого и нового.

Во втором параграфе «Развитие экзистенциально-психологического конфликта» показано, что сущностная особенность экзистенциально-психологического типа конфликта в поздней лирике Цветаевой заключается в его «интериоризации», которая проявляется в усилении психологического аспекта.

В поздней лирике Цветаевой романтическое противопоставление личности и толпы становится настолько существенным, что оно, обретая онтологические коннотации, в некоторых случаях переплетается с оппозицией «свободная личность - рок». При этом вторая оппозиция становится своего рода «материалом» для интерпретации конфликта человека и толпы.

Следующая оппозиция, формирующая экзистенциальный тип конфликта в лирике Цветаевой, - это противопоставление разных ипостасей самой героини, что приводит, во-первых, к теме ее двуединства, сочетания противоположностей внутри души героини, во-вторых, к конфликту имени (которое понимается как внешнее выражение души) и сущности (которая трактуется как сама душа). В связи с последним конфликтом в лирике Цветаевой появляется мотивно-тематический комплекс близнечества и двойничества. При этом двойничество может трактоваться либо как абсолютная тождественность (что связывается с романтическим мотивом

растворения одной души в другой), либо же как абсолютное различие двух душ, которые не имеют никаких общих границ.

Конфликт сущности и видимости, в свою очередь, связывается, во-первых, с оппозицией правды и лжи, которая является его главным формообразующим фактором: сущность соотносится с правдой, а видимость связывается с ложностью. Во-вторых, проецируясь на ось времени, он коррелирует с оппозицией «старое состояние - новое состояние», которая в некоторых случаях трансформируется в оппозицию «старость - люлодость».

Следующий экзистенциальный конфликт, присутствующий в поздней лирике Цветаевой, - это конфликт свободолюбивой героини с социальными нормами. Он моделируется с помощью антиномии «воля - тюрьма». Попытка разрешить этот конфликт приводит к появлению мотивно-образного комплекса «бродяжничества», который в некоторых случаях образует фрагментарный лирический сюжет, генетически связанный с мотивом романтического путешествия.

К экзистенциально-психологическому типу конфликта относится и конфликт, соотнесенный с темой поэта и поэзии. Важнейшим противопоставлением, на основе которого выстраивается этот конфликт, -становится оппозиция толпы и личности. Поэт в художественном мире Цветаевой - это человек, который не укоренен в социальном миропорядке, в результате чего он всегда занимает погранично-экзистенциальное положение. При этом поэт оказывается носителем божественного начала - так вводится еще одна оппозиция, моделирующая поэтологический конфликт, - оппозиция божественного и человеческого. Божественная сфера принципиально невоплотима в земной реальности, следовательно, поэт, который прямым образом связан с ней, оказывается экзистенциально чужд человеческому миру (ср. «Сивилла», «Леты подводный свет...», «Маяковскому»),

Через призму семантики этого конфликта совершенно по-иному прочитываются некоторые фундаментальные антиномии мира Цветаевой. Божественное начало, дающее пророческий дар, оказывается губительным, так как оно уничтожает все сугубо человеческое. Эта цветаевская трактовка божественного объясняет многие мотивы ее стихотворений: так, мотив «ревности богов», которой подвергается их любимица, генетически связывается как раз с такой оценкой духовного. Поэтому сфера духа в лирике Цветаевой, вступающая в неразрешимые противоречия со сферой материально-телесного, - это сфера роковая и губительная. И недаром образ бога во многих случаях оказывается карающим, а конфликты, которые моделируются этой оппозицией, всегда завершается трагически.

Другим центральным конфликтом экзистенциально-психологического толка становится конфликт быта и бытия. Этот конфликт становится частным вариантом более фундаментального противопоставления, которое пронизывает цветаевское художественное мироощущение, — противопоставление духовной и материальной действительности.

Фактически этот конфликт является одной из манифестаций базового противоречия, заложенного в лирике Цветаевой, - романтического несоответствия мира земного, связанного с ложью, миру небесного, соотносимого с высшей истиной. Однако он и сам по себе обладает существенной моделирующей силой, о чем свидетельствует тот факт, что он сопрягается с разными магистральными темами лирики Цветаевой, одной из которых является любовная (ср. «Попытка ревности»).

Специфическая особенность данного конфликта заключается в его «онтологической подоплеке», он, как правило, соотносится с вертикальным членением мира и тем самым связывается с онтологическими пространственными противопоставлениями (ср. стихотворения «Сон», «Жизни» и пр.).

Также этот конфликт связывается с противопоставлением тела и духа. Телесно-материальное начало всегда соотносится с унылой, статичной сферой быта, в то время как дух представляет собой динамическую, высшую сущность («Жизни», «Дней сползающие слизни...»). В этой своей ипостаси данный конфликт увязывается с темой экзистенциальной отчужденности тела от самого себя (ср. стихотворение «Наяда»).

В целом категория быта по-своему встраивается в семиотический универсум Цветаевой и по-разному соотносится с базовыми бинарными оппозициями этого мира. Так, истинная жизнь-бытие в лирической реальности поэта всегда наделяется признаком «интенстивность». На спациалыюм уровне этот признак обусловливает появление целой парадигмы мотивов, соотносимых с движением в пространстве. Это движение может пониматься в свете традиционного романтического концепта ухода-побега-путешествия, а может просто представать как чистое движение, разрушающее застывший и закоснелый образ жизни. Быт в таком случае связывается с мотивом «медленности» жизни (ср. «Дней сползающие слизни...»). В чистом виде этот конфликт быта и попытки достичь истинной реальности возникает в стихотворении «От родимых сел, сел!..», семантической осью которого становится лирический сюжет побега-движения, разрушающий статичное бытие.

Конфликт героини и быта связывается и с противопоставлением «старость - молодость». В свете предыдущей семантической связки такое соотношение становится вполне понятным. Старость - это что-то закоснелое, статичное, в то время как молодость связывается с интенсивностью проживания жизни («Тише, хвала!..»).

Таким образом, конфликт быта и героини у Цветаевой решается не в социальном, но в онтологическом ключе, на что указывает сама его семантическая дистрибуция и те оппозиции, с помощью которых он моделируется.

В третьем параграфе главы «.Специфика развития любовного конфликта» исследуется любовный конфликт поздней лирики Цветаевой, осложненный множеством тематических линий. Поливалетность этого типа

16

конфликта обусловлена тем, что на исходное инвариантное противопоставление «я - другой» накладывается целая система иных, онтологических и экзистенциально-психолог ических оппозиций.

Прежде всего любовный конфликт связывается с пространственными оппозициями, что в очередной раз подчеркивает его онтологичность. Связь этого конфликта с пространственными противопоставлениями объясняется тем, что он соотносится с тематическим комплексом разлуки. Так, в цикле «Провода» смена пространственных вех (переход от «горизонтального» пространства к вертикальному измерению) оказывается его скрытым семантическим сюжетом и мотивирует условно-гармоничное разрешение любовного конфликта.

Однако такое разрешение любовного конфликта у Цветаевой встречается редко, и в цикле «Разлука» конфликт, связанный с желанием героини преодолеть разлуку и трагической невозможностью это сделать, приводит к появлению мотива смерти, которая понимается как «универсальный медиатор», позволяющий «снять» любую оппозицию. Именно поэтому любовный конфликт, соотнесенный с темой разлуки, в поздней лирике Цветаевой накладывается на оппозицию героини и рока (ср. цикл «Федра», стихотворение «Ночного гостя не застанешь...» и др.).

Любовный конфликт в поздней лирике Цветаевой может соотносится с противопоставлением интенсивности жизни и ее стагнации, что придает ему дополнительное экзистенциальное измерение. Именно так происходит в стихотворении «Неподражаемо лжет жизнь...», где Цветаева доказывает фоносемантический тезис о равенстве лжи и жизни.

Оппозиция телесного и духовного участвует в формировании любовного конфликта и в стихотворении «Светло-серебряная цвель...». Этот конфликт заключается в том, что любящие должны остаться разделенными, так как они онтологически принадлежат разным мирам - об этом свидетельствует весь образный и тропеический ряд стихотворения. Героиня сравнивается с надмирным, нездешним существом, в то время как герой оказывается вполне земным человеком. Любовный конфликт этого рода возникал часто и в самых ранних стихотворениях Цветаевой, где появлялась любовная тематика; здесь же, реализуясь на ином образно-мотивном материале, он обрастает дополнительными смыслами.

В «Заключении» работы подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы.

Основные положения отражены в публикациях:

1. Павлова Т.Л. «Против течения»: антиномические установки в творчестве Марины Цветаевой // Вестник Костромского государственного университета им. H.A. Некрасова. Основной выпуск. 2012. - Т.18. - №2 - С. 148-151. (список ВАК)

2. Павлова T.JI. К проблеме лирического конфликта в творчестве Марины Цветаевой // Вопросы русской литературы: Межвузовский научный сборник. - Выпуск 23 (80). Симферополь: Крымский Архив, 2012. - С.94-99. (список ВАК)

3. Павлова Т.Л., Круглова Т.С. «Нераздельность и неслиянность» искусства и жизни как конструктивный принцип лирического диалога Марины Цветаевой с поэтами современниками // Взаимодействия в поле культуры: преемственность, диалог, интертекст, гипертекст: сборник научных статей. -Вып. 3. / ред. Н. В. Налегач, Ф. С. Рагимова. — Кемерово: изд-во Кемеровского государственного университета, 2012. — С. 52-57.

4. Павлова Т.Л. Антиномизм художественного сознания Марины Цветаевой // Сборник научных трудов студентов, аспирантов и соискателей. Вып. 2012 года-М.: ИМПЭ им. A.C. Грибоедова, 2012. -С.223-226.

5. Павлова Т.Л., Кихней Л.Г., Круглова Т.С. «Против течения»: Специфика адресации в цикле «Стихи к Пушкину» Марины Цветаевой // Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения - 2012). Ч. 2: Литературоведение: сборник научных трудов. - СПб.: СПГУТД, 2013 - С.227-332.

Павлова Татьяна Леонидовна (Россия) Конфликтосфера поэзии Марины Цветаевой

Диссертационное исследование посвящено проблеме лирического конфликта в лирике М. Цветаевой. Выявлены закономерности формирования и эволюции основных типов конфликта в поэзии М. Цветаевой, предложена типология лирических конфликтов ее лирики, показана корреляция конфликтов с фундаментальными антиномиями художественного мира поэта и обозначена связь лирического конфликта с основными уровнями поэтической семантики.

Pavlova Tatyana Leonidovna (Russia) Sphere of conflict in Tsvetaeva's lyric

The thesis is devoted to the problem of conflict in Tsvetaeva's lyric. It were detected principles of forming and evolution of main lyric conflicts, suggested typology of lyric conflicts, revealed correlation of conflicts with base antinomies of artistic system and demonstrated connection of them with main levels of poetic semantics.

Подписано в печать:

09.01.2013

Заказ № 8031 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru