автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Морфемные средства выразительности в женской лирике начала XX века
- Год: 2006
- Автор научной работы: Ананьева, Серафима Владимировна
- Ученая cтепень: кандидата филологических наук
- Место защиты диссертации: Москва
- Код cпециальности ВАК: 10.02.01
Полный текст автореферата диссертации по теме "Морфемные средства выразительности в женской лирике начала XX века"
На правах рукописи
Ананьева Серафима Владимировна
Морфемные средства выразительности в женской лирике начала XX века
Специальность 10.02.01 - русский язык
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Москва - 2006
Работа выполнена на кафедре истории русского языка и общего языкознания Московского государственного областного университета
Научный руководитель: кандидат филологических наук,
доцент Рупосова Л.П.
Официальные оппоненты: доктор филологических наук
Красильникова Е.В.
кандидат филологических наук, доцент Дегтярева М.В.
Ведущая организация: Смоленский государственный университет
Защита состоится « 2006 года в часов на заседании
диссертационного совета Д 217.155.02 по специальности 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания (русский язык) в Московском государственном областном университете по адресу: г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21 а.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета (г. Москва, ул. Радио, д. 10 а).
Автореферат разослан « сл/ » Се&г&Ыь г.
Ученый секретарь диссертационного совета
Тузова М. Ф
Данное исследование посвящено изучению морфемных средств выразительности в женской лирике начала XX века.
Объектом исследования являются приставки и суффиксы в лирических текстах поэтесс начала XX века: Марины Цветаевой, Софьи Парнок, Зинаиды Гиппиус, Аделаиды Герцык, Елизаветы Дмитриевой (Черубины де Габриак).
Творчество Марины Цветаевой неоднократно становилось объектом изучения, анализировались разные уровни ее поэзии, а также прозы, драматургии, дневникового и эпистолярного наследия, как самостоятельно, так и комплексно, при описании идиолекта поэтессы.
Основные мотивы и темы ее творчества раскрывает ряд литературоведческих работ таких известных ученых, как A.A. Саакянц (1986), И.В. Кудрова (1981, 1982), Е.Б. Коркина (1987), М.И. Белкина (1988), где есть в том числе и наблюдения над языком поэта. Многие работы посвящены отдельным темам, жанрам, мотивам в творчестве М. Цветаевой (Айзенттейн, 2003; Полехина, 2004; Шакиров, 2002; Петкова, 1994; Калинина, 2003; Кумукова, 2001, Шестакова, 2004 и др.).
В изучении языка Марины Цветаевой ведущее место занимает О.Г. Ревзина (1981, 1982, 1983, 1988 и др.), исследовавшая язык в комплексе всех его черт, описавшая идиолект поэтессы. Ей принадлежит более 70 работ, в центре внимания которых оказываются преимущественно морфолого-синтаксические явления. Для О.Г. Ревзиной характерен также семиотический подход к интерпретации художественного текста.
Анализ языка произведений М. Цветаевой осуществили А. Н. Колмогоров (1968), В.В. Иванов (1968), Л.В. Зубова (1987), В.А. Маслова (2004), H.A. Басилая (1971), Е.А. Некрасова (1975, 1977), H.A. Козина (1981), Н.К, Соколова (1980), Е.Ю. Муратова (2002), Г.И. Седых (1973), Н.В. Крицкая (2005) и многие другие. .-.<.. ..
Предметом исследования в данной работе являются выразительные возможности аффиксов - приставок и суффиксов — в лирических, текстах женщин-поэтесс начала XX века. . - .,
Функционирование отдельных аффиксов в рамках поэзии.. Марины Цветаевой и других поэтов исследовалось незначительно. Изучение выразительности уровня морфемики и словообразования представлено, в первую очередь, исследованиями по созданию и бытованию в тексте индивидуально-авторских слов (окказионализмов) (Шаяхметова, 1979; Ревзина, 2004).
Л.В. Зубова рассматривает следующие явления языка поэта, которые находятся на стыке фонетики, морфемики, лексики и этимологии; корневой повтор, этимологическая регенерация, поэтическая этимология, паронимическая аттракция. Случаи многократного повтора приставки, как, например, в стихотворении «Рас-стояние: версты, мили...» М. Цветаевой, рассматриваются исследователем как перераспределение морфемных функций: «В таких рядах... постоянные аффиксы определяют своей семантикой наличие общей семы у всех членов цепочки, можно считать, что они, по существу, выполняют роль корня» (Зубова, 1989: 20).
Мы считаем, что аффиксы являются художественно выразительными в двух случаях:
1) при повторе одного аффикса два и более раз, когда происходит нарушение некой нормы и концентрация числа одной приставки или одного суффикса выходит за ее пределы;
2) когда рядом находятся два однокоренных слова с разными аффиксами, что способствует возникновению между однокоренными словами разнообразных отношений (синонимии, антонимии, уточнения, пояснения).
Вместе с тем, целостного, комплексного анализа использования аффиксов в тексте, описания их возможностей в художественных текстах не проводилось, что обусловливает актуальность нашего исследования. В нашей работе также предпринята попытка взглянуть на анализируемый нами уровень языка с позиций последних достижений такой смежной науки как психолингвистика. Выбор нами только женских имен из литературного многообразия поэтической жизни начала XX века позволяет подключать при анализе такое понятие как «гендер», что также вызывает интерес в связи с рассмотрением вопроса о половой идентификации поэта в работах С. Поляковой (1997) и И. Шевеленко (2002). В освещении понятия «гендер» мы следуем работам О.Б. Сиротиной (1998), Л.М. Холод (1997) и др. Мы учитываем также принципы формирования параметров языковой личности, одним из которых является пол человека, раскрывается в исследованиях И.А. Зимней (2001), O.A. Габинской (1995), Т.В. Ахутиной (1985), Е.С. Кубряковой (1986). Выразительность морфемного уровня рассматривается как один из приемов выражения эмоциональности женской речи, а сама эмоциональность — как одно из проявлений тендера.
Научная новизна заключается в том, что впервые комплексно исследовался морфемный уровень в лирике М. Цветаевой, было произведено сопоставление этого уровня с лирикой других поэтесс, выявлены доминантные морфемные приемы выразительности, уточнена периодизация творчества М.Цветасвой на основе появления и функционирования выразительных средств морфемного уровня.
Теоретическая значимость работы состоит в разработке и описании основных средств выразительности морфемного уровня; устанавливается связь данного явления с понятием «гендер», демонстрируются связи уровня морфемики с другими уровнями языка; также показывается, как мотивы и темы произведений находят свое выражение в аффиксах и их значениях. В то же время осуществляется статистическая работа по определению наиболее употребительных аффиксов и их реализации в составе глаголов и имен.
Практическая значимость исследования. Результаты данной работы могут найти свое применение при чтении курсов по современному русскому языку, языку художественной литературы, лингвоанализу текста, а также в курсе школьной программы по литературе при изучении поэзии XX века.
Цель исследования — описание приемов использования приставок и суффиксов как выразительных средств.
Цель исследования определила конкретные задачи исследования:
- сравнить использование приставок и суффиксов как средств выразительности в поэтическом и прозаическом текстах, созданных одним автором;
- сопоставить использование приставок и суффиксов как средств выразительности в поэтических текстах поэтесс начала XX века;
- выделить основные языковые приемы, при которых аффиксы становятся средством выразительности;
- проследить эволюцию исследуемых в работе средств выразительности в творчестве М. Цветаевой;
- определить доминантные значения самых распространенных приставок;
- выделить основные мотивы, с которыми связано употребление выразительных средств на морфемном уровне; - ; ■ .
- раскрыть связь морфемного уровня с другими уровнями языка на примере повторяющихся приставок и суффиксов;
На защиту выносятся следующие положения:
1. аффиксы являются одним из ярких индивидуально-авторских средств выразительности в женской поэзии начала XX века; самым распространенным приемом является повтор приставок или суффиксов в рамках одного стихотворения (до 16 раз), цикла, а иногда — и целого сборника или периода творчества;
2. приставка имеет больше потенциальных возможностей использоваться в тексте как средство выразительности в тексте по сравнению с суффиксом, что обусловлено самой природой этих аффиксов, их значением и местом в слове; '
3. использование выразительных возможностей приставок и суффиксов свойственно, хотя и в разной степени, многим поэтессам начала XX века; в целом им свойственно большее внимание к приставкам в составе глаголов со значением движения, а также ■ завершенности и результативности действия;
4. общим для поэтесс начала XX века является самоощущение лирической героини в состоянии «промежутка», что обусловливает появление некоторых аффиксов в их лирике (например, приставки раз-/рас- у М. Цветаевой); общим является и сознательный подбор корня под значение определенного аффикса, как правило, приставки;
5. общим является также и то, что период наибольшей активности в использовании выразительных средств морфемного уровня приходится на середину творческой жизни поэтесс;
6. схожесть может быть обусловлена тематикой произведений: совпадение ведущих мотивов в лирике поэтесс приводит к общности выразительных средств на морфемном уровне; схожесть может также возникать благодаря присутствию фольклорных элементов, мотивов. Фольклорные мотивы присутствуют в творчестве М. Цветаевой и А. Герцык. Они способствуют употреблению большого количества уменьшительно-ласкательных суффиксов, приставок с народным (разговорным) значением, а также повтору аффиксов внутри приема параллелизма;
7. различия в выразительных возможностях морфемного уровня в творчестве поэтесс заключаются в использовании разных аффиксов как основных, наиболее употребительных, в реализации различных значений приставок и суффиксов, а также в активности использования этих средств, что связано с взглядами на литературный язык и поэтическим талантом;
8. глаголы преимущественно употребляются с повторяющимися приставками, имена - с повторяющимися суффиксами, а также с приставками не- и бсз-/бес-. А. Герцык и С. Парнок в большей степени используют глаголы с повторяющимися аффиксами, Е. Дмитриева и 3. Гиппиус — имена; в творчестве Марины Цветаевой периода глагольной активности чередуются с периодами активности именной;
9. поэтессы в разной степени видят слова поморфемно, что обусловлено их поэтической манерой;
Ю.в лирической прозе средства выразительности морфемного уровня также используются, но происходит смещение основного приема в сторону соединения разных приставок с одним корнем.
Материал исследования извлекался методом сплошной выборки из текстов лирических произведений М. Цветаевой, С. Парнок, А. Герцык, 3. Гиппиус, Е. Дмитриевой, а также прозаических произведений М.И. Цветаевой («Октябрь в вагоне», «Вольный проезд», «Наталья Гончарова»),
Методами для решения поставленных задач послужили лингвистическое описание, структурно-сопоставительный и словообразовательный анализ, текстовый филологический анализ и статистический метод.
Апробация работы. Материалы данного исследования были представлены на научных конференциях в Московском государственном областном университете, на VII Поливановских чтениях (Смоленский государственный педагогический университет, г. Смоленск), обсуждались на кафедре истории русского языка и общего языкознания МГОУ.
Структурно диссертация состоит из Предисловия, Введения, трех глав, Заключения, трех Приложений, Списка источников, Списка использованной литературы.
Содержание работы.
В Предисловии рассматриваются работы, посвященные творчеству М. И. Цветаевой, в том числе языку ее произведений и различным его уровням; а также исследования по творчеству других женщин-поэтесс.
Во Введении обосновываются актуальность и научная новизна диссертации, определяются цели, задачи и объект исследования, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы.
Первая глава «Морфемные средства выразительности в лирике А. Герцык, С. Парнок, Е. Дмитриевой и 3. Гиппиус» включает в свой состав пять параграфов. В главе рассматривается использование единиц морфемного уровня языка как средств выразительности с точки зрения общих для всех
женщин-поэтесс приемов, но с указанием отличительных черт в употреблении приставок и суффиксов у каждой поэтессы в отдельности.
В разделе первом «Женская поэзия и понятие тендера» рассматриваются самые общие черты, свойственные лирике всех женщин поэтесс. Анализ этих особенностей начинается с работ поэтов, писателей и критиков начала XX века, современников поэтесс; оценка, данная творчеству женщии в это время, сравнивается с современным психолингвистическим понятием «гендер». В начале XX века отмечалось, что женщина может «найти слова для оттенков менее уловимых, чем способен на это мужчина. Женская лирика глубже. Но она менее индивидуальна. Это гораздо больше лирика рода, а не лирика личности». (Волошин, 1910/ 2003: 27); что особенность женской лирики в «стихийности, в непосредственности восприятий и переживаний, - восприятий жизни чувством, а не умом, вернее — сначала чувством, а потом умом» (Львова, 1914/ 2003: 63). Исследования современных ученых в области психолингвистики говорят о том, что женская речь более эмоциональна, ей свойственна гиперболизированная экспрессивность, что соотносится, с приведенными выше высказываниями критиков. Также в данном параграфе обосновывается выбор именно этих четырех поэтесс из всего многообразия женских имен в поэзии данного периода. Называется общая черта, свойственная всем поэтессам — очень частое и многократное повторение приставок не- и без-/бес-, особенно в именах прилагательных и причастиях, а также — в именах существительных.
Во втором разделе «Приемы фольклоризации в лирике А.К. Герцык» рассматривается творчество поэтессы преимущественно с позиций использования фольклора в рамках ее лирики. Фольклорные элементы — важная часть языка (в том числе и его морфемного уровня) и в лирике М. Цветаевой. Но при сравнении с А. Герцык обнаруживается, рад глубоких отличий между использованием фольклора. У М. Цветаевой его проникновение охватывает все уровни языка, в то время как у А. Герцык происходит сознательное включение фольклорных элементов в ткань произведения. При этом в поэзии А. Герцык отсутствуют такие глубоко народные черты, как слова, образованные способом нулевой суффиксации, хотя они свойственны очень многим поэтам начала XX века, ориентированным на фольклор и народный .язык. ...Что касается повторяющихся аффиксов, то наиболее часто в лирике А. Герцык используются следующие приставки: не-, без-/бес-, за-, раз-/рас-.. Другие приставки (по-, от-, вз-/вс-, при-, у-, под-, ис-, в-) как повторяющиеся используются не более 1-2 раз, в рамках контекста находятся достаточно далеко друг от друга и не играют значительной роли при восприятии . „ произведения. Семантически словосочетания, в составе которых использованы слова с приставками не- и без-/бес-, можно разделить на три группы: состояние лирической героини; характеристика божественного мира, высших понятий; состояние окружающей среды, природа, которая может быть враждебной, но чаще — она созвучна душе героини.
Использование повторяющихся приставок является характерным для творчества А. Герцык, но, в отличие от лирики Марины Цветаевой, они
выполняют ритмическую, а также — выделительную функции в большей степени, чем смысловую, семантическую, поэтому очень часто они употребляются анафорически в двух соседних строках. Это очень четко видно на примере приставки за-, которая 10 раз употреблена как повторяющаяся, из них 5 раз - в начале стиха.
В рамках фольклорного текста повторяющаяся приставка может употребляться в конечных словах строки, что также придает стихотворению особый ритм заговора, речи колдуньи:
Что-то она заговаривала, -Зелье, быть может, заваривала?
«Весна»
Активно использует поэтесса в своей лирике и приставку раз-, в том числе и при раскрытии темы разлуки, но у А. Герцык она звучит иначе, чем у Цветаевой. Воспринимая себя служительницей Бога, невестой Христа, лирическая героиня должна разлучиться со всеми близкими людьми, со своей земной судьбой во имя новой жизни.
Отличие от лирики Марины Цветаевой состоит также в том, что здесь нет большой концентрации одной приставки в контексте. Приставки повторяются либо незначительное число раз (2, реже 3 раза), что может быть и случайным, либо приставка употребляется 4-5 раз, но при этом слова с ней расположены дистантно, что сильно снижает их выразительность.
Мотив называния и определения путем этого своей (чьей-то) сущности раскрывается в словах - существительных женского рода с суффиксом -иц-. Но в отличие от лирики М. Цветаевой среди таких слов нет «демонического», только божественное. Наиболее часто слова такой структуры относятся к Богородице. Ее образ раскрывается также и при помощи абстрактных имен существительных с суффиксами -ость.
Употребление приставки не- также оказывается связано с темой называния, а именно с мотивом называния Бога, имя которого сакрально, не произносится вслух; познать Бога можно путем раскрытия его отдельных качеств — отсюда и прилагательные и причастия с приставкой не-.
В третьем разделе «Параллелизм приемов в лирике Марины Цветаевой и Софьи Парною) говорится о том, что С. Парнок активно использовала в своей поэзии в качестве экспрессивного средства повторяющиеся приставки, преимущественно, в составе глаголов. Среди приставок можно выделить наиболее употребительные, связанные с масштабными темами творчества Парнок. Душевные терзания героини, невозможность любить и быть любимой, усталость от постоянной борьбы и приближение конца передают приставки недо-, за-, и от-. ,
. В противоположность этим словам звучат слова с приставкой вы-. Глаголы со значением «изъятия, извлечения, удаления какой-либо части предмета или одного предмета из другого» передают стремление поэта раскрыть себя, выразить свою душу перед другим человеком:
Отщипнуть бы, выхватить из жизни день, Душу еытрясть.
«Злому верить не хочу календарю...»
С. Парнок больше, чем другие женщины-поэты, но гораздо меньше, чем Марина Цветаева, использует имена существительные, образованные способом нулевой суффиксации, или производные от них Наиболее характерное для ее лирики слово этой модели — посвист (разбойничий)- от «свист».
Абстрактные имена существительных с суффиксом -ость, имеют в творчестве этой поэтессы более конкретное значение, обозначают цвет или физическое состояние.
Во многих стихотворениях С. Парнок использует слова-существитсльные женского рода с суффиксом —иц-. Здесь и общелитературное олицетворение «Россия-страннцца»; «мучительница», «царща», «утешительница» - о любимом человеке, «скиталица», «усталая путница» - о себе, «усладительнццы сна» - о песнях, творчестве. По сравнению со словами такой же структуры в лирике М. Цветаевой они несут в себе меньше экспрессии, меньше отрицательного, негативного; слово «мучительница» имеет скорее поэтизированную окраску.
В разделе четвертом «Приставки не- и без-/бес- в контексте поэзии Е. Дмитриевой» исследуется лирика поэтессы; в ней нет эксперимента в области языка, но есть две приставки, которые регулярно повторяются в стихотворениях Дмитриевой, написанных как от собственного имени, так и под псевдонимом - это приставки не- и без-/бес-, наличие которых объединяет ее с другой женской лирикой. У Черубины де Габриак она используется для раскрытия образа лирической героини, ее недоступности и непонятности. Эту тему сменяет тема тяги к миру неба, который нельзя понять человеческими, обычными чувствами; тема единения со своим возлюбленным по благословению неба. В этот период все слова с приставками не- и без-/бес-можно распределить по двум основным направлениям: описание внутреннего состояния героини и описание иного, небесного мира.
Слова с приставкой не-, относящиеся к самой героине связаны с мотивом предназначенной судьбы («неотвратимый, необманный путь», «неотвратимый час», «неотвратимая мечта») и призрачности, лживости земного («неверные оковы», «неверное зеркало», «незрячие глаза», «невыразимая пустыня», «неутоленная грусть», «бредем беспомощно»).
Тема иного мира раскрывается очень часто через образ света: «нетагощие свечи», «негасимый свет», «непостижимый свет», «негаснущий костер», «неугасимая лампада». Этот мир выше чувств человека, его нельзя познать зрением, слухом, он доступен только духовному взгляду: «простерты незримо», «обитель незрима» «невидимая заря», «невидимый храм»; все чувства преображаются: «неземная страсть», «неиссякаюгций порыв», «нетленная красота», «нетленное слово». И над всем этим — высшая сила, «неотвратимая власть», «Отец бесплотных сил».
Приставки не- и без-/бес- в одном контексте могут повторяться до 9 раз, что говорит о том, что такие слова являются очень характерными для творчества Дмитриевой.
В разделе пятом «Мужская» поэзия Зинаиды Гиппиус» приводятся цитаты из статей поэтессы, в которых она критикует поэтическую манеру М.
Цветаевой. Но все же и в ее стихотворениях конца 1890-х — начала 1900-х годов встречаются те же особенности, что и у других женщин — поэтесс. Отличительная черта ее поэзии — большое количество абстрактных имен существительных с суффиксами -ость и —Hiij-, -eHHj-. Как и многие другие особенности языка поэтесс, это можно объяснить тематикой, ведущими мотивами ее лирики - размышления о своем месте в жизни, о своем предназначении, что часто облекается в форму обращения к Богу, разговора с ним. У Зинаиды Гиппиус была тяга объяснять все через отвлеченные понятия, отсюда и множество абстрактных имен существительных. ..., ,, Иногда . концентрация слов-существительных с абстрактными суффиксами настолько высока, что вся фраза почти целиком состоит из них: «в последней жестокости -г есть бездонность нежности...» («До дна»).
«Тяготение» к большей книжности (или степени абстрактности), а также к- употреблению именно суффикса -ость проявляется в том, что в составе литературных, общеупотребительных существительных с абстрактным значением этот суффикс появляется, в том числе заменяя другие суффиксы: (тесность, тревожность).
Приставка без-/бес- употребляется Гиппиус и при появлении мотива дороги, пути, что также было «общим местом» в женской лирике начала XX века. Образы дороги и перекрестка становились символичными. Корни, с которыми связаны приставки не- и бсз-/бес- по семантике очень часто обозначают пространственные и временные понятия. Тяга к абстракции обусловливает большее количество абстрактных существительных среди слов с приставками не- и без-/бес-. Наиболее часто встречаются слова «бесконечность», «бессилие», «безмолвие». Другие приставки, кроме названных, как повторяющиеся используются крайне редко. Например, в стихотворении «13» трижды повторена приставка с- со значением «соединения» в составе имен существительных («сплетений», «смесей», «сочетаний»).
Глава II «Морфемные выразительные средства в лирике М. И. Цветаевой посвящена поэтапному анализу поэтического творчества поэтессы, рассматривается эволюция употребления приставок и суффиксов от первого попадания в контекст до наивысшего расцвета.
В разделе первом рассматривается раннее творчество М. Цветаевой. На первом этапе почти нет морфемных средств выразительности; примеры, относящиеся к этому уровню языка, единичны. Молодой поэт только ищет свои главные темы, нащупывает свой дальнейший путь, привлекая для этого произведения и стили других поэтов (A.C. Пушкин, К. Бальмонт, В. Брюсов и : ? дри). Но уже .здесь закладываются основы всего зрелого творчества М. ; Цветаевой. В это время Марина Цветаева впервые использует приемы выразительности, которые в дальнейшем станут регулярными в ее лирике.
Подраздел 2.1.1. посвящен лирике 1908-1912 годов. В этот период в поэзии Цветаевой регулярно повторяются только две группы частей слов: 1) уменьшительно-ласкательные суффиксы; 2) префиксоид полу-. Употребление . уменьшительно-ласкательных суффиксов отвечает тематике ранних сборников
поэта: объектом ее внимания часто становятся картины детства; лирические строки могут быть посвящены детям — героям литературных произведений или реальным людям, с которыми общалась Марина Цветаева. Одна из главных характеристик лирической героини в этот период — состояние промежутка. Морфемно это выражается префиксоидом полу-, который можно назвать доминантным элементом в ранней поэзии Марины Цветаевой. Слова с ним можно разделить на три группы по значению корней: 1)Возраст ( «детский — взрослый»); 2) Состояние (ведущий корень «-сон-»); 3)Чувства (ведущий корень «-улыб-»).
Стихотворение «Шуточное» можно назвать первым, где повторяются аффиксы, а именно, трижды употребляется приставка за-: «заглянет», «зазмеятся», «захочется».
В подразделе 2.1.2. анализируется период 1913-1915 годов. Это то время, когда, как бы исподволь, в очень небольших количествах в поэзии Марины Цветаевой начинают появляться морфемные средства выразительности, когда их употребление становится более регулярным. Поэт словно пробует, нащупывает потенциальные возможности аффиксов. Автором ведется поиск в направлении от формы к содержанию (семантике). В это же время пробуются фонетические возможности аффиксов, например, приставки без-: ее фонетический облик органично сочетается с другими словами из контекста стихотворения «Анне Ахматовой», содержащими звуки (з) и (ж). В этот период как повторяющиеся используются приставки раз-/рас-, пере-, у-, а также суффикс -ость. Намечается связь морфемики и синтаксиса: слова с повторяющейся приставкой использованы в схожих синтаксических конструкциях («Все передумываю снова,/ Всем перемучиваюсь вновь...»). В этот же период продолжает использоваться, хотя и в гораздо меньшем объеме, префиксоид полу-; этот элемент сохраняется в стихотворениях, которые тематически связаны с первыми сборниками. В ряду или, что чаще, — в паре слов с повторяющейся приставкой начинают появляться индивидуально-авторские слова и прием противопоставления аффиксов: «Забыть, как сердце раскололось/ И вновь срослось» («День августовский тихо таял...»). Все это говорит о том, что Марина Цветаева начинает видеть слова «поморфемно», выделять отдельно значения корней и аффиксов.
Раздел второй посвящен анализу лирики сборника «Версты» 1916 года и фольклорным элементам в поэзии М. И. Цветаевой. В это время происходит резкое изменение всего поэтического строя, тем, ритмов. Поэт обращается к . русскому фольклору. Этот этап характеризуется большим количеством глаголов, особенно — глаголов движения. Повторяющиеся приставки часто появляются в соседних строфах, в начале стиха (или же в одном и том же месте внутри стиха), выполняя при этом в основном ритмическую функцию, передают тональность народных причитаний, заговоров. Изменяется функция уменьшительно-ласкательных суффиксов. Попадание в контекст, близкий к фольклорному, приводит к тому, что эти аффиксы иногда не выражают авторского отношения, а употребляются по традиции или выполняют ритмическую функцию: «Уж знают все, каким/ Молюсь угодникам/ Да по
зелененьким./ Да но часовеккам» («Да с этой львиною...»). В этот период уменьшительно-ласкательные суффиксы часто используются при приеме параллелизма, что является яркой фольклорной чертой (Например, стихотворение «Посадила яблоньку...»). Этот аффикс может входить в состав наименований птиц, при помощи которых М. Цветаева обращается к близким людям и говорит о себе («орленок», «щеголенок». «вороненок»). Кроме названия птиц со значением невзрослости (словообразовательная модель: имя существительное со значением вида птицы + суффикс -онок, -енок) очень часто о себе и о других Цветаева говорит словами — именами существительными женского рода с суффиксом -иц-. Представление о своей лирической героини как о грешнице, «каторжной княгине» - причина появления в тексте таких слов как «хшцнш/а», «чернокнижника», «разбойника», «идолопоклонница».
; Использование повторяющихся аффиксов представлено также приставкой раз-/рас-, которая демонстрирует открытость поэта, его готовность к общению с внешним миром, («руки /воскрешены», «окна распахнуты»), У приставки появляется значение, свойственное народной речи - «предельное усиление признака» («разлюбезный», «развеселый»).
Особую экспрессию, силу несут в себе глаголы с повторяющейся приставкой с- («сошлись», «сшиблись», «скинула», «сдвинула»). Употребление повторяющихся приставок от-, по- и вз-/вс- связано с темой Москвы, которая зазвучала в этот период в лирике М. Цветаевой. Передавая динамику чувств, различные повторяющиеся приставки могут сочетаться в одном контексте: «И залепетать, и вспыхнуть,/ И круто потупить взгляд,/ И, всхлипывая, затихнуть,/ Как в детстве, когда простят» («Ахматовой»).
В этот период с изменением образного строя, ритмов, лексики изменяется и выразительность морфемного уровня. Повторы аффиксов становятся важным ' выразительным средством; повторяются преимущественно приставки, из суффиксов - только уменьшительно-ласкательные. Исток такого средства, отчасти, вероятно, лежит в области фольклора, где повторяющиеся части слов : выполняют в основном ритмическую функцию.
1 В разделе* третьем рассматривается следующий этап творчества М.
Цветаевой, охватывающий 1917-1920 годы. Это время можно охарактеризовать как «разветвление поэтического русла» (Шевеленко, 2002: 143). Наметилось несколько линий развития поэзии: первая линия явилась продолжением основных тем и мотивов, составивших «Версты». Вторая, романтическая, линия связана «с использованием инокультурных кодов и образов и часто — с сознательной стилизацией языка романтической поэзии XIX века» (Шевеленко, 2002: 152). В языковом отношении для нас наиболее интересным является то, что в эти годы Цветаева занимается сознательным экспериментаторством. Ни один аффикс не связан ни с определенной темой, ни даже с одним направлением. Это хорошо видно на примере слов, имеющих в своем составе уменьшительно-ласкательные суффиксы, которые продолжают широко использоваться, охватывая все направления лирики. В этот период М. Цветаева занимается освоением чужого языка, языка улицы; широко представлены стихотворения, имеющие форму диалога.
Новым в эти годы является также использование фольклорной формы для выражения очень важных для поэта мыслей, например, для его рассуждения о поэзии. Уменьшительно-ласкательные суффиксы помогают раскрыть сложный внутренний мир героини.
Продолжает интересовать Цветаеву и проблема «называния». Лирическая героиня сравнивает себя с совенком (ночной птицей) и галчонком (черной птицей). Упоминаются птицы (слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами) в связи еще с одной темой — темой Москвы, которая была очень важна для Цветаевой. При этом используется традиционное для фольклора противопоставление голубя и ворона.
Использование суффикса —иц- не так однозначно по сравнению с «Верстами». Лирическая героиня называет себя «собеседницей», «наследницей», но в то же время и «мятежницей», «грабительницей душ».
Повторяющихся приставок в этот период становится все больше, они разные, единого направления нет, так как идет активный поиск. В этот период в своей лирике Цветаева много говорит о трудностях своей жизни: и приставка без-/бес- передает ее чувство лишенности всего, оставленности всеми.
Повторяющиеся приставки берут свои истоки и из русской песни: они употребляются в синонимичных глаголах, что создает экспрессию чувств, переживаний героя: «Закачался, зашатался...» (О Стеньке Разине)
В рамках экспериментаторства М. Цветаева пробует использовать слова с повторяющимися приставками как антонимы: «не проговорили -иродохнули» и как синонимы: «истрепала, изорвала».
Продолжение фольклорной линии связано с ' использованием повторяющихся приставок для создания ритмического рисунка стихотворения.
Так, постепенно, через поиск и эксперимент к 1920 году сформировывается особая манера использования одного. Слова с одинаковой приставкой «перетекают» друг в друга, вступают в разные смысловые отношения в определенном контексте.
Другой прием выразительности, найденный Цветаевой в этот период — использование разных приставок в однокоренных словах: это позволяет «играть» со смыслом слов, придавать все новые оттенки, уточнять смысл:
Об ушедших — отошедших -В горний лагерь перешедших,
«Об ушедших - отошедших...»
Среди суффиксов надо отметить —ин-, появление которого связано с темой России и существования в ней лирической героини. Имена существительные женского рода с этим суффиксом малочисленны в русском языке и несут на себе различную стилистическую маркировку. М. Цветаева неоднократно использует лексемы «година», «судьбина», «чужбина».
Таким образом, значение периода с 1917 по 1920 годы заключается в формировании всех основных способов семантической акцентуализации, которые будут широко употребляться в зрелом творчестве Цветаевой. Наблюдается постепенное ослабление влияние фольклора на язык и формирование на его основе собственных авторских приемов.
Раздел четвертый раскрывает использование морфемных средств выразительности в 1921-1926 годах.
В подразделе 2.4.1. дает общая характеристика творчества на данном этапе. Этот период явился периодом поэтической зрелости М. Цветаевой. С 1921 года тема, разлуки, само слово «разлука» становится ведущим, центральным в ее лирике, В это время меняется и язык поэзии Цветаевой: все, к чему шла подготовка в предыдущие периоды, начинает в полном объеме использоваться в лирике. Это привело к формированию особенной неповторимой манеры стиха, своих, индивидуально-авторских языковых средств выражения.
В подразделе 2.4.2. рассматривается использование приставки раз-/рас-, которая является самой распространенной среди повторяющихся приставок. Она встречается более чем в 30 стихотворений ' этого периода. Это многозначная приставка, она вносит в слова разнообразные смысловые оттенки: Основное. же , значение - «направление в разные Стороны». Этот аффикс является основным при выражении темы разлуки, которая предстает как стремление поэта в иной мир через преодоление связи со всем земным (циклы «Разлука», «Деревья» и др.). Все слова с приставкой раз-/рас- из лирических текстов М. Цветаевой этого периода оказываются так или иначе связаны с темой разлуки, в том числе с ее пространственно-временным выражением. «Рассвет» - время конца ночи и начала новой жизни; «простыни разостланы», «разлинованное™ нотной» - символическое представление о железной дороге, по которой М. Цветаева покидает Россию; и само слово «расстояние», с которого начинается стихотворение «Рас-стояние: версты, мили...», где очень активно задействован морфемный уровень. Одна приставка повторяется в нем 16 раз. Здесь собрано множество слов (преимущественно -глаголов) с приставкой раз-/рас- в значениях «деление на части» и ■ «направление действия в разные стороны». Все они призваны передать чувство разделенности с близким человеком, которое испытывает автор. Рельсы, вокзалы, станции со временем трансформируются в сознании Цветаевой в ' метафору жизни (время пересекается с пространством) в стихотворении «Поезд жизни» ( «Пришла и знала одно: вокзал!/ Раскладываться не стоит./ ... Гляжу и вижу одно: конец./ Раскаиваться не стоит»). Еще одним символическим местом является «рдэдорожие» - место, где расходятся дороги. Представление о своей душе как о «ледниковой расщелине», а о поэтическом даре как о «нерастворенном перле» показывают широту тем, которые охватывает приставка раз-/рас-. Итогом авторских размышлений становится формула, главная в поэзии Цветаевой 1921-1926 годов: разлука = поэзия — уход в лучший мир (смерть).
В подразделе 2.4.3. рассматривается употребление приставки с- как антонима приставки раз-/рас-. Она гораздо реже, чем раз-/рас-, встречается в поэзии Цветаевой данного периода; слова с ней почти всегда употребляются парами, и при этом между ними возникают отношения контекстуальной синонимии. Наиболее распространенное значение, которое вносит этот аффикс в слова (а в подавляющем большинстве случаев это глаголы) — это значение
движения с разных сторон к одной точке, соединения в одном месте. Приставка с- возникает в контексте авторского размышления о своей судьбе — судьбе человека, покинувшего Родину; передается чувство ненужности, изгойства: «Не слюбившись с вами, не сбившись с вами...» («Эмигрант»). Часто используется глагол «спеться», в стихотворении «Спаси господи, дым!» он выступает как синоним слова «сжиться», ведь песня была для М. Цветаевой высшим критерием истинности.
В подразделе 2.4.4. анализируется употребление прочих повторяющихся Приставок. Наиболее употребительными являются приставки вз-/вс- и воз-/вос-, которые часто соседствуют в одном контексте. Приставка вз-/вс- частр в контексте поэзии М. Цветаевой является стилистически синонимичной другим приставкам, которые входят в морфемный состав общеупотребительных, стилистически нейтральных слов: «взрос» — «вырос», «вздымающий» — «поднимающий». Эти две приставки могут употребляться в стихотворениях как книжной, так и фольклорной направленности: «Аль Степан всплясал, Руси кормилец?» («Слезы — на лисе моей облезлой...»).
Приставка пере- оказывается связанной с темой поэзии, с отношением к ней М. Цветаевой. Например, в стихотворении «Что, Муза моя! Жива ли еще?» слова с приставкой пере- — это абстрактные имена существительные, образованные от глаголов приставочно-суффиксальным способом (кроме приставки в их образовании участвует также суффикс —ш-у- Некоторые из этих . слов - индивидуально-авторские слова, все они имеют значение «взаимность действия». Так как в первой строке есть указание на то, что стихотворение обращено к Музе, то эти существительные указывают также на существование внутренней, очень прочной связи лирической героини и ее Музы («перестукиванье», «иещмигиванье», • «керсвсеркиванье». «исресмеиванье». «и<гретрагиванье»), Тема сна, обозначившаяся еще в ранних сборниках, теперь занимает очень важное место в лирике поэта. К . 1924 году, когда создается цикл «Сон», сам сон становится некой самостоятельной фигурой, действующей помимо человека. Сон вызывает все самое потаенное, темное со дна души, и является судьей (совестью?) поэта: «Все мои тайны — сон перерыл...», «Все мои раны - сон перерыл...», «Все мои тайны - сон перетряс...». .....
Приставка вы- связана с темой ухода в вечность, со стремлением героини вырваться, освободиться от земного телесного мира. К часто повторяющимся аффиксам можно также отнести приставки о-, за-, про-. Если названные выше морфемы активно употребляются в разных стихотворениях на. протяжении всего исследуемого этапа, то такие аффиксы, как, например, приставка в- как повторяющаяся используется в одном-двух стихотворениях, но при этом очень выразительны и заметны. Цикл «Так вслушиваются...» по сути является «обыгрыванием», или экспериментом, с одной синтаксической конструкцией, в состав которой входят и слова с приставкой в-: глагол с приставкой в- и постфиксом —ся + предлог «в» + имя существительное в.Винительном падеже. Предлог дублирует значение приставки, что усиливает экспрессию. всей
конструкции. Приставка в- вносит в глагол значение «углубление, погружение в какое-либо действие».
Также анализируются случаи повторения в лирических текстах М. Цветаевой приставок по-, на-, за-, обез-/обес-, от-, до-.
Кроме того, можно выделить случаи, когда в одном тексте употребляются слова с разными приставками; последние при этом могут вступать в различные смысловые отношения и, таким образом, способствовать уточнению смысла всего стихотворения (то есть служить дополнительным средством семантической акцентуализации), особенно, если они входят в состав однокоренных слов. Отношения могут быть заложены в самом языке (например, противопоставление приставок от- и при-: «отсутствующий» -«присутствовать»), а могут создаваться самим автором, благодаря индивидуальному смыслу, вкладываемому в слово: «Бог с замыслами! Бог с вымыслами!» («Лютая юдоль...»).
В подразделе 2.4.5. рассматривается использование повторяющихся суффиксов в поэзии М. Цветаевой. Среди всех повторяющихся суффиксов на первом месте по частоте употребления в данный период творчества находятся суффиксы абстрактных имен существительных, а среди них — суффикс —ость со значением «отвлеченные понятия качества и качественного состояния». Употребление причастий и прилагательных требует при себе главного слова, которое и называет носителя признака; при использовании абстрактных существительных значение самого признака приобретает независимость, выходит на первый план; сам носитель (то есть слово, обозначающее его) синтаксически становится зависимым. При помощи этого суффикса может даваться как положительная (Крепость моя,/ Крот ость моя,/ Доблесть моя,/ Святость моя» — обращается поэтесса к своему мужу), так и отрицательная характеристика.
Для творчества М. Цветаевой характерно использование абстрактных существительных в форме множественного числа; при этом их значение становится более конкретным (проявление качества, названного абстрактным существительным). В то же время суффикс —ств- может оформлять не только абстрактные имена существительные, но и собирательные (студенчество и т.п.). При употребление существительного с суффиксом -ств- и значением качества (они образуются от прилагательных и причастий) в форме множественного числа у слова приобретают значение собирательности. В стихотворении «Спаси господи, дым!» М. Цветаева пишет:
С той же лампою-вплоть, -Лампой нищенства, студенчестве, окраин.
В единственном числе слово «нищенство» имеет значение «собирание милостыни как средство к существованию» (Ожегов, 1961: 406), в то время как значение признака и собирательности объединяет в себе слово «нищета». В поэзии М. Цветаевой эта лексема употреблена в собирательном значении. Поэт, таким образом, произвел замену значения аффикса в слове, при сохранении его морфемной структуры, вследствие этого произошло и
изменение лексического значение слова. Такое варьирование стало возможным по причине многозначности суффикса-ств-.
При помощи абстрактных существительных говорит поэт и о России: наиболее часто использует слово «сырость», которое становится одной из неотъемлемых характеристик страны, места. В стихотворении «Рассвет на рельсах» (1922) ритмом поезда звучат слова «сырость» - «серость» - «сирость» (их созвучие передает монотонность звука движущегося поезда). Еще одна характеристика России и самой лирической героини — «сирость», слово, имеющее однокоренное слово-синоним «сиротство» - чувство человека, лишившегося своей Родины. Такого рода «сиротству», которое является актом воли человека, его отречения от неприемлемого, противопоставляется сиротство как состояние души, как духовная бедность. В стихотворении «Хвала богатым» (1922) Марина Цветаева так объясняет, за что она любит богатых: «Л еще несмотря на брит ость/ Сыт ость, итость (моргну — и трачу!)/ За какую-то — вдруг — побитость...».
Дальнейшее развитие темы отказа от земного мира также связано со словами, имеющими в своем составе суффиксы -ость и -ств-. В этом мире не будет ничего осязаемого, только «мнимость руки» и «потерянность тела».'
Еще одна особенность употребления существительных с абстрактными суффиксами заключается в том, что в текстах М. Цветаевой возможно их образование от относительных имен прилагательных («каменнос/иь». «полуопущсннос/яь», «златоволосос/пь»). Таким образом, Марина Цветаева расширяет рамки словообразовательной модели для абстрактных имен существительных.
Суффикс -изн- — менее частотный формант при образовании абстрактных имен существительных. Интересно, что в лирике Марины Цветаевой эта морфема замещает в литературных словах суффиксы -ин-, -от-(глухота, тишина — глушизкы. тишнзиы), преимущественно употребляется только с этими двумя корнями. Суффикс -изн- в составе слова звучит более резко, «громко», особенно во множественном числе слова, когда суффикс представляет собой последний слог. Или же замена происходит при образовании несвойственной ■ для большинства абстрактных имен существительных формы множественного числа - таким образом и морфологически, и морфемно эти слова оказываются выделены. Также очевидна связь суффикса -изн- с формой родительного падежа, в форме которого находятся все слова с этим аффиксом.
Употребление имен существительных женского рода с суффиксом -иц-во многом продолжает линию предыдущих периодов: лица, герои, к которым они относягся, которые характеризуются остаются те же: Богородица, Анна Ахматова, сама лирическая героиня). В то же время на данном этапе творчества Цветаева отрицает свою характеристику, данную на ранних этапах: Не чернокнижника! В белой книге Далей донских навострила взгляд! '
«Не чернокнижница! В белой книге...»
Наиболее интересными словами с суффиксами —иц- являются существительные из цикла «Сугробы», среди них есть индивидуально-авторские слова: «бубеннкуа», «увальнгща». «кукольны^а», «бусельнш^а», которые относятся к Масленице.
В разделе пятом «Особенности использования морфемных средств выразительности в последний период творчества М. Цветаевой» рассматриваются приставки и суффиксы, употребляющиеся в лирике 1926-1941 годов. После 1926 года Марина Цветаева все больше отдает себя прозе: дневниковым записям, очеркам о судьбах своих современников, критическим статьям. Лирика почти не находит себе выхода; наступает очередной переломный момент в жизни поэта. В области поэзии на морфемном уровне она сохраняет все те же приемы, что и в предыдущий, более богатый на словесную игру период; но концентрация этих приемов, частота их употребления заметно снижается. Среди повторяющихся приставок нельзя выделить доминантную; резко уменьшается количество абстрактных существительных.
Есть в лирики данного периода и такие морфемы, которые ранее не были характерными для слов из лексикона Марины Цветаевой и как повторяющиеся не использовались. Например, это суффикс -ец-:
Тридцатая годовщина Союза - держись, злеуы! Я знаю твои морщины, Изъяны, рубгрл, зубиы.
Цикл «Стол»
В данном отрывке слова с суффиксом —ец- имеют различное словообразовательное значение и образованы от разных частей речи. Но именно он создает резкий ритм стихотворения (обратим внимание на «ц» и в слове «тридцатая», главном слове всего цикла, гак как автор празднует тридцатилетие своей поэтической жизни), показывает силу противостояния поэта остальному миру.
Еще одна группа аффиксов, повторение которых было нехарактерно для лирики Марины Цветаевой в более ранний период — это суффиксы -бищ- и — лищ- (оба — производные от суффикса -ищ-) в имени существительном со значением «место действия»:
Вы, по гульбищам — по кладбггщам — По узилищам —
Значение суффикса раскрывает всю трагичность того времени и отношений между людьми: все близкие поэту люди оказываются в страшных местах, связанных со смертью, с заточением.
В последний период творчества можно также обнаружить стихотворение, которое «построено» на значении одной приставки: «Это жизнь моя пропела — провыла - ». В небольшом контексте четыре раза повторяется приставка про-; в составе глаголов она имеет значение «полная законченность действия».
В Главе ПТ представлен анализ других выразительных средств морфемного уровня, которые находятся на стыке морфемики с другими уровнями языка или не так ярки, очевидны, как другие приемы.
В разделе первом анализируется повтор нулевого аффикса. Среди всех групп индивидуально-авторских слов, которых очень много в лирике М. Цветаевой, находятся и имена существительные, образованные способом пулевой суффиксации. Их иногда нелегко отграничить от слов, реально существующих в диалектах, так как слова такой модели являются характерной приметой народной речи. Такие существительные часто употребляются парами, что позволяет рассматривать их использование как повторение нулевого аффикса. Такие слова образуются обычно от имен прилагательных, реже от глаголов и совсем редко от существительных. Основное их значение -отвлеченный признак или отвлеченное действие. Большая же часть их имеет синонимы - суффиксальные образования с тем же корнем. Кроме того, эти слова могут иметь и другое, собирательное значение. Появление слов, образованных способом нулевой суффиксации в лирике Марины Цветаевой, относится к концу 1910-х годов, когда поэтесса общается с людьми из народа, активно впитывает их речь, их особый говор. Свойство таких существительных, особенно ценное в поэзии, - это краткость, энергичность, выгодно отличающая их от слов суффиксальных.
Слова, образованные от глаголов имеют различное значение, что обусловлено семантикой производящего глагола: приставочные глаголы совершенного вида имеют, как правило, значение однократного, иногда -внезапного или интенсивного действия. Это значение переходит и к имени существительному. Бесприставочные глаголы несовершенного вида имеют значение действия продолжительного, незавершенного, как и имена существительные, производные от них. Среди приставочных существительных наиболее распространенными являются приставки вс- («вспых», «вздрог») и в-(«вжим», «вмах»). У некоторых слов очень трудно выявить производящее слово, хотя определить словообразовательное ■ гнездо представляется возможным. Например, слово «сквозь», которое по форме принадлежит к существительным женского рода; по семантике оно родственно таким словам как глагол «сквозить», существительное «сквозняк», омонимичное наречие «сквозь». Словообразовательная модель скорее всего — от глагола «сквозить» способом нулевой суффиксации.
Среди таких слов наиболее употребительными являются слова «кипь», «хлипь», «сыть», «сквозь», «сердь», «седь», «хрупь». Наиболее органичным для ним является контекст с фольклорными элементами на всех языковых уровнях, так как для фольклора слова такой модели были неотъемлемой частью. Интересно, что даже внутри этой, достаточно небольшой группы слов, есть оппозиции: например, по наличию/ отсутствию приставки: «пых» - «вспых».
Второй раздел посвящен суффиксальному отличию слов как средству выразительности. Еще один способ выразительности, который присутствует в поэзии Марины Цветаевой и на более ранних периодах, но также становится более употребительным в 20-е годы — использование в одном контексте двух слов, которые, при схожести морфемного состава (и, соответственно, -фонетического облика), различаются суффиксом. Если противопоставление однокоренных слов с разными приставками является более очевидным (из-за
наличия антонимических отношений между этими морфемами в самом языке), то противопоставление суффиксов - это область авторских ассоциаций и представлений. Например, в 1918 году появляется в поэзии М. Цветаевой противопоставление двух слов с корнем -люб-:
Любовь ли это — или любованье, Пера причуда - иль первопричина...
Интересно, что и в этом примере, в противопоставлении слов «любовь» и «любованье» можно увидеть противопоставление качества, которое, свойственно предмету и воздействие на предмет извне. «Любовь» - качество внутреннее, «любованье» - отношению к предмету со стороны. В поэзии к антонимии слов с корнем -люб- Марина Цветаева возвращается в 1920 году:
Не любовницей — любимицей Я пришла на землю нежную...
Значение слова «любимица» - та, которую особенно любят (воздействие на предмет извне). Значение слова «любовница» в понимании Цветаевой - «кто любит, через кого явлена любовь» - обладание качеством, действие изнутри.
; Несколько рядов однокоренных слов связаны с темой дыхания — души, мотивом света.
Таким образом, исследуемый нами прием использования в одном контексте слов, отличающихся набором аффиксальных морфем, является одним из самых стабильных на протяжении почти всей творческой жизни Марины Цветаевой. На основе исследуемых нами примеров можно сделать вывод, что основными отношениями, возникающими между этими словами, являются отношения антонимии; одна лексема в таком случае, как правило, обозначает свойство или качество, присущее предмету, второе — качество внешнее, стороннее. Более редко обнаруживаются отношения уточнения, сравнения и уподобления. Самым «авторским» приемом является противопоставление однокоренных слов с различными суффиксами, так как антонимия суффиксов (или антонимия по наличию — отсутствию суффикса) присуща языку гораздо в меньшей степени, чем антонимия приставок.
В разделе третьем анализируется использование выразительных возможностей аффиксов в прозе М. Цветаевой, которую можно охарактеризовать как лирическую - и не только по содержанию, но и по языковым средствам и приемам. Обнаружено, что все, выявленные нами приемы выразительности на морфемном уровне — свойства языка М. Цветаевой во всех жанрах, а не только речи поэтической. Между прозаическими произведениями разных лет существуют отличия, в том числе и на морфемном уровне, что соответствует общей тенденции в употреблении аффиксов.
В произведениях «Октябрь в вагоне» и «Вольный проезд», морфемных средств выразительности использовано немного как в количественном отношении, так по разнообразию употребления. Большое внимание автор уделяет словам из лексикона народа разных социальных прослоек. Большое количество слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами в данном случае не несет в себе положительной оценки, а служит приемом для передачи особенностей чужой речи. В 1917 году проза еще не имеет наработанных
приемов. Но уже намечается определенная связь лирики и прозы в области морфемики. Цветаева использует некоторые слова из стихотворений в этих прозаических произведениях: «озорь», «пропад». Сравнение стихотворения, творчества и дыхания, которое Марина Цветаева активно проводит в своей лирике, появляется и в прозе, и выражается оно теми же словами: «...весело ворвусь с свою борисоглебскую кухню - и тут же — без отдыиш — выдыгиусь стихом!»
В этих произведениях можно обнаружить несколько примеров попарного употребления двух однокоренных слов с разными приставками, второе из которых уточняет первое, благодаря вносимому словом значению: «оттягиваю», «растягиваю». •
Объем задействования морфемного уровня для выразительности текста увеличивается к концу 1920-х годов, например, в эссе «Наталья Гончарова». В этом произведении есть размышления автора о словах отдельных частей речи, например, об отглагольных существительных. После прочтения этого рассуждения также можно лучше понять, почему она испытывает к ним такое пристрастие.
Много параллелей можно провести со стихотворениями Марины Цветаевой. Одно из рассуждений автора в «Наталье Гончаровой» перекликается с циклом «Двое», является его прозаическим воплощением: «... Есть пары — тоже, но разрозненные, почти разорванные. Зигфрид, не узнавший Брунгильды, Пенфезилея, не узнавшая Ахилла, где рок в недоразумении, хотя бы роковом...».
Пространство прозаического произведения позволяет автору заниматься постепенным подбором слов, создавая из них целые « цепочки»; читателю же виден путь, которым автор приходит к тому или иному, самому точному Для передачи его ощущений слову.
В прозе в большем объеме представлено употребление нескольких (чаще двух) слов, различающихся по наличию/ отсутствию приставки или разными приставками в своем составе. Этот прием является более частотным в прозе, чем использование повторяющихся приставок, что отличает прозу от лирики («явиться - выявиться»; «отдать» - «воздать»; «ударяет» - «отдаряю»).
Использование суффиксов в количественном отношении значительно меньше, но, как и лирических произведениях, на первом месте здесь находится суффикс —ость. Слова с ним используются, например, для описания героини произведения — художницы Натальи Гончаровой.
При этом Цветаева расширяет, словообразовательные возможности, как и в лирике, вводя относительные прилагательные в круг слов, от которых можно образовать абстрактные существительные.
Описывая цветы на картине Гончаровой, Марина Цветаева замечает: «ряд оазисов, маленьких цветных островков, морей, озерец», где для авторского слова с суффиксом —ц- использует форму родительного падежа (в лирике только в форме этого падежа употребляются существительные с суффиксом -изн-).
В Заключении отражены основные выводы, намечены перспективы дальнейшего исследования морфемного уровня языка в художественном тексте.
Анализ морфемных средств выразительности показал, что этот уровень языка не существует изолированно, но тесно связан с другими уровнями языка. У Марины Цветаевой наиболее четко прослеживается связь с фонетикой (то есть звучанием): подбор морфем, в том числе и аффиксальных, может идти не только и не столько от значения части слова, сколько от его звучания. Связь с морфологией проявляется в том, что слова с определенными морфемами (например, с суффиксом —изн-) стоят только в форме множественного числа, родительного падежа (то есть оказывается связанным с определенной грамматической формой). Связь с синтаксисом выражается в употреблении слов с повторяющимися аффиксами в предложениях разнообразных конструкций (безличном, неполном и т.д.).
В. лирическом , тексте повторяющиеся аффиксы могут выполнять разнообразные функции:
1)Основной функцией является функция смысловая, которая обеспечивается благодаря свойству аффиксальных морфем иметь значение и активизировать его, более привлекать в нему внимание путем неоднократного повтора в рамках одного лирического контекста;
2) Выделительная функция неразрывно связана со смысловой: повтор морфем является способом для выделения нужной части слова, то есть нужного в данной ситуации автору «фрагмента» смысла в слове;
3) Ритмическая функция является преимущественно особенностью текста, содержащего фольклорные элементы. С их помощью создается особенный рисунок ритмики текста, проводятся приемы параллелизма;
4) Фонетическая функция связана с тем, что повторяющиеся аффиксы являются в, том.,числе и набором определенных звуков, которые, вместе со звуками других слов или других частей слов участвуют в звукописи, очень распространенной,у Марины Цветаевой.
Анализ показывает, что суффиксы наиболее выразительны в составе имен существительных, а приставки — в составе глаголов, глагольных форм, а также отглагольных . существительных со значением действия. Но соотношение существительных, и..глаголов в разные периоды творчества поэтесс имеют различное соотношение, Приводится таблица соотношения имя-глагол для всех поэтесс в разные, периоды. Из нее видно, что в поэзии Марины Цветаевой периодом, .наибольшей активности глаголов является 1916 год, ознаменовавшийся сборником «Версты». Глагольность этого периода связана с наличием . большого количества фольклорных элементов, с началом их активного использования в лирическом тексте. Второй, менее значительный, но тоже достаточно очевидный «взлет» частотности глагольных форм приходится на зрелый период творчества.
Анализ значений приставок, которые употребляются в лирике поэтесс как повторяющиеся, показал, что для лирики М.И. Цветаевой, С .Я. Парнок и А.К. Гсрцьтк характерно наименьшее количество слов с повторяющимися приставками не- и без- (13%, 11% и 29% соответственно); для лирики Е.
Дмитриевой и 3. Гиппиус - большее (72% и 88% соответственно). Среди других приставок наиболее частотными являются приставки со значением движения (перемещения, действия, направленного в определенную сторону и т.п.), а также значение завершенности, результативности действия. Но приставки, при помощи которых эти значения преимущественно выражаются, (а, следовательно, и оттенки значений) у поэтесс разные.
Некоторые приставки как повторяющиеся употребляются в текстах только одной из поэтесс. Например, повторение приставок пере-, в-, про-, обез-характерно только для лирики Марины Цветаевой. Только для творчества С. Парнок характерно использование повторяющейся приставки до-, для Л. Герцык - приставки под-. Таблица, отражающая основные значения, свойственные той или иной приставке, показывает, что больше совпадений у Марины Цветаевой с Аделаидой Герцык, особенно в отношении слов со значением движения. У Софьи Парнок за счет «перевеса» в сторону глаголов со значением завершенности и результативности действия именно это значение преобладает у многих приставок.
Основные результаты исследования представлены в виде таблиц и графиков, в которых показывается связь темы и морфемного уровня, приводится соотношение глагол/имя среди слов с повторяющимися приставками в творчестве разных поэтесс, анализируются основные значения повторяющихся аффиксов.
В Приложении I приводятся краткие биографии поэтесс. В Приложении П рассматриваются некоторые примеры употребления морфемных средств выразительности в лирике мужчин.
В Приложении III приводится символическое значение предметов, растений, животных, которые встречаются в лирике поэтесс.
Основные положения и выводы исследования отражены в следующих публикациях автора:
1. Повторы аффиксов как средство семантической акцентуализации в поэзии М. Цветаевой // Русский язык: история, диалекты, современность. -М., 2003. С.9-14.
2. Приставка как эмоционально-экспрессивное средство в женской поэзии начала XX века// Семантика слова и семантика текста. Выпуск VI- - М., 2005. С.141-152.
3. Некоторые особенности морфемики и словообразования в женской поэзии начала XX века // Седьмые Поливановские чтения. Часть 3 -Смоленск, 2005. С. 45-53.
4. Приемы выразительности языковых единиц морфемного уровня (на примере лирики М. И. Цветаевой) // Вестник Московского государственного областного университета. Вып. 2 (в печати).
Основные значения п риставок в женской лирике
Приставки М. Цветаева С. Паршк А. Гсрцык Е. Дмитриева 3. Гиппиус
Раз-/рас направление движения многих в разные стороны направление движения многих в разные стороны прекращение действия, состояния
за- достижение результата« действия,состояния начало действии достижение результатов действия, состояния достижение результатов действия, состояния
Оере- взаимность действия
ВЗ'/В О напряженность, сила возникающего действия.' законченность действия доведение до какого-либо состояния или гре/кла ■ напряженность, сила возникающего действия. какого-либо состояния или предела
с» движение с разных сторон к одной точке движение с разных сторон к одной точке движение с разных сторон к одной точке движение с разных сторон к одной точке
о-(об-) действие, которое распространяется на всю поверхность предмета сделать (или сделаться) каким-нибудь, превратить (превратиться) в кого-нибудь или что-нибудь
от- удаление,устранение чего-нибудь, движение в сторону коней, прекращение, окончательное выполнение действия удаление, устранение чего-нибудь, движение в сторону
в- углубление, гогружеиие в какое-либо действие
вы- движение изнутри наружу движение изнутри наружу
>- достижение чего-нибудь направление движения в сторону достижение чего-нибудь достижение чего-нибудь
про- действие, осуществленное в один прием
нз- полноты, достаточность действия полнота, достаточность действия полнота, достаточность действия
по- начало действия начало действия'
обсз-/обес- лишить (лишиться) чего-либо, освободить (освободиться) отчего-либо
ис- полное израсходование предмета, являющегося объектом действия доведение действия до крайнего предела
недо- неполнота, недостаточность действия неполнота, недостаточность действия
при- сопутствующее действие сопутствующее действие направление действия на предмет сверху вниз
ННЗ-/НКО направленность движения, действия вниз
ВЮ-/ЗОС- начало действия, интенсивность его движение вверх .; начало действия, интенсивность его начало действия, интенсивность его
м ад- неполнота действия
до- доведение действия до цели, до его' ; завершения, до конца ' '
под- действие снизу вверх, внизу чего-нибудь
Ананьева Серафима Владимировна
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Подписано в печать 29.08.2006 г. Формат 60x90, 1/16. Объем 1,5 п.л. Тираж 100 экз. Заказ №780
Отпечатано в ООО "Фирма Блок" 107140, г. Москва, ул. Краснопрудная, вл. 13. т. 264-30-73 \vww.blok01 centre.narod.ru Изготовление брошюр, авторефератов, печать и переплет диссертаций.
Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ананьева, Серафима Владимировна
Предисловие.
Введение.
Глава I Морфемные средства выразительности в лирике А. Герцык, С. Парнок, Е. Дмитриевой, 3. Гиппиус.
1.1 .Понятие тендера.
1.2.Критика об особенностях женского творчества.
1.3.0бщие черты женской поэзии.
1.4.Приемы фольклоризации в лирике А. К. Герцык.
1.5.Параллелизм приемов в лирике Марины Цветаевой и Софьи Парнок.
1.6.Приставки не- и без-/бес- в контексте поэзии Е. Дмитриевой
1.7.»Мужская» поэзия Зинаиды Гиппиус.
Глава II Морфемные средства выразительности в лирике М. И. Цветаевой.
2.1. Раннее творчество М. Цветаевой. Зарождение приемов.
2.1.1. Лирика 1908-1912 годов. Основные группы аффиксов, использующихся как повторяющиеся.
2.1.2.Период 1913-1915 годов. Подготовка к изменению языка.
2.2.Лирика сборника «Версты». Фольклор в поэзии Марины
Цветаевой.
2.3.1917-1920 годы - время сознательного экспериментаторства.
2.4.1921-1926 годы - период поэтической зрелости М.Цветаевой
2.4.1.Общая характеристика периода.
2.4.2.Приставка раз-/рас- как ведущий аффикс периода 1921-1926 годов.
2.4.3.Приставка с- как антоним приставки раз-/рас-.
2.4.4.Употребление других повторяющихся приставок.
2.4.5. Использование повторяющихся суффиксов в поэзии М. Цветаевой периода 1921-1926 гг.
2.5.0собенности использования морфемных средств выразительности в последний период творчества М. Цветаевой.
Глава ШДругие приемы выразительности морфемного уровня.
3.1.Повтор нулевого аффикса.
3.2.Суффиксальное отличие как способ выразительности.
3.3.Использование выразительных возможностей аффиксов в прозе.
Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Ананьева, Серафима Владимировна
Текст художественного произведения представляет собой многомерное смысловое пространство, где воплощается психология автора, где реализуется в литературной форме замысел-идея и, наконец, получает свое реальное выражение уникальное явление человеческого сознания - язык, который через системно-функциональные, семантико-семиологические, стилевые, стилистические и иные организации эксплицирует национальную и индивидуально-лингвистическую концептуальную картину мира. Концептуальная картина мира, в образовании которой участвует философское, логическое, психологическое, этическое, эстетическое, этническое, представлена языковыми средствами.
Данное исследование посвящено изучению морфемных средств выразительности в женской лирике начала XX века.
Имя Марины Цветаевой много раз становилось объектом изучения, анализировались разные уровни ее поэзии, а также прозы, драматургии, дневникового и эпистолярного наследия, как по отдельности, так и комплексно, при описании ее идиолекта. Был составлен «Словарь русской поэзии XX века» (2003), где наряду с языком таких поэтов как А. Ахматова, В. Маяковский, А. Блок, С. Есенин и т.д. (всего 10 имен) представлен и поэтический язык произведений М.И. Цветаевой. Все исследователи согласны в том, что язык произведений Марины Цветаевой представляет собой уникальное явление в литературном языке XX века, которое оценивалось неоднозначно критиками в разные времена, имело своих почитателей и противников. О поэзии этого автора высказывались порой противоположные суждения. С самых первых сборников творчество Марины Цветаевой оценивали видные деятели искусства: поэты, критики и т.д. Среди тех, кто первыми заметили новую поэтессу, были Н. Гумилев (1911), М. Волошин (1910), В. Брюсов (1911), М. Шагинян (1911). Они же писали и о таком явлении в русской литературе начала XX века, как «женская поэзия». В ее контексте, в сравнении с лирикой других поэтесс оценивали критики первые сборники М.И. Цветаевой. В дальнейшем критиками творчества Марины Цветаевой были Г. Адамович (1924, 1925, 1926,
1927, 1928, 1929, 1931, 1932, 1933, 1935, 1936, 1938), В. Ходасевич (1914, 1923,
1928, 1932, 1933, 1934, 1935, 1937, 1938), М. Слоним (1922, 1926, 1927, 1928, 1929), Г. Струве (1923, 1926), Д. Святополк - Мирский (1924, 1926, 1928, 1978), И Эренбург (1918, 1922) и многие другие. Представление о количестве критических статей, посвященных творчеству этой поэтессы в период с 1910 по 1987 годы дает сборник «Марина Цветаева в критике современников» (2003). Уже здесь, пусть и в небольших по объему работах, критики отмечали такие черты, свойства, темы поэзии Цветаевой, о которых говорят и современные ученые. Сюда можно отнести «женскость» ее поэзии (Волошин,1911; Перцов,1912; Львова, 1914; Шагинян, 1911), отсутствие какого бы то ни было серьезного влияния со стороны различных литературных течений и школ (Шагинян, 1911; Перцов, 1912); сравнение с другими поэтами и поэтессами современности (Шагинян, 1911; Ашукин, 1913; Эренбург, 1918; Мочульский, 1923; Струве, 1923), взгляд на М. Цветаеву как на поэта Москвы (Святополк -Мирский, 1924; Вс. Рождественский, 1921). Они отмечали в том числе и особенности языка Марины Цветаевой, его выразительность, музыкальность (Павлович, 1921; Белый, 1922; Ю. Айхенвальд, 1922; В. Ходасевич, 1923), особенности ритма (М. Слоним, 1922; А. Белый 1922; А. Бахрах, 1923) и другие аспекты ее творчества.
Получилось так, что долгое время критиками и читателями наследия Марины Цветаевой стала эмиграция, массовый читатель в СССР был практически не знаком с ней. Возвращение творчества М. Цветаевой на Родину началось в середине 1950-х годов со статьи И. Эренбурга (1956). Затем появились работы В. Орлова (1961, 1965), П. Антокольского (1966). С середины 1960-х годов выпускаются сборники поэзии М. Цветаевой. С этого времени до сегодняшнего дня творчество Марины Цветаевой стало объектом изучения для большого количества ученых: литературоведов и лингвистов. Современное цветаеведение насчитывает множество работ, посвященных самым разным аспектам ее творчества.
Биографию поэтессы, ее бытие в контексте эпохи и культуры раскрывают работы В. Швейцер (2002), А. Труайя (2003), В. Гарина (1999). Ценными в этой области являются воспоминания людей, лично знавших Марину Цветаеву, живших вместе в ней. Прежде всего, это воспоминания А.И. Цветаевой (1983) и A.C. Эфрон (1973), которые представляют свою, очень живую и непосредственную трактовку многих событий из жизни поэта. Без цепи личных событий, встреч, отношений трудно понять и лирику. В последнее время появляются также работы, посвященные окружению Марины Цветаевой, тем людям, с которыми она общалась, дружила, жила. Уходящие в прошлое события стимулируют ученых успеть зафиксировать все данные, пообщаться с людьми, которые жили в ту эпоху, были знакомы с поэтессой (Лубянникова, 2004; Стенина, 2004; Исмагулова, 2004; Шейн, 2004 и др.). Не менее важными являются работы, посвященные мировоззрению Марины Цветаевой, ее «мифологии», личностным установкам, ее психологии (Шевеленко, 2002; Павловская, 2003; Гаюрова, 2004; Маслова, 2004). Исследование творчества Марины Цветаевой с точки зрения половой самоидентификации и ее влияния на творчество поэтессы проводится в работе C.B. Поляковой (1997).
Основные мотивы и темы ее творчества раскрывает ряд литературоведческих работ таких известных ученых, как A.A. Саакянц (1986), И.В. Кудрова (1982, 1997), Е.Б. Коркина (1987), М.И. Белкина (1999), где есть в том числе и наблюдения над языком поэта. Появляются работы ученых, анализирующие отдельные, но очень важные моменты в поэзии Цветаевой: мотив сна (Айзенштейн, 2003), орфическую тему (Полехина, 2004) мотив дороги (Шакиров, 2002), а также принципы построения отдельных циклов стихотворений (Быстрова, 2003; Зубова, 2004; Кумукова, 2004) и принципы формирование циклов в целом (Петкова, 1994). Активно исследуется проза (Калинина, 2003; Кожевникова, 2003; Агапова, 2002; Геворкян, 2004), драматургия (Тихонов, 2002; Кумукова, 2001) и эпистолярное наследие поэтессы (Лаврова, 2004; Нуртазина, 2004; Маслова, 2004). Большое место занимают исследования функционирования собственных имен на страницах произведений М. Цветаевой (Шестакова, 2004; Муратова, 2004; Жогина, 2004).
В изучении языка Марины Цветаевой ведущее место занимает О.Г. Ревзина (1981, 1982, 1983, 1988 и др.), исследовавшая язык в комплексе всех его черт, описавшая идиолект поэтессы. Ей принадлежит более 70 работ, в центре внимания которых оказываются преимущественно морфолого-синтаксические явления. Для О.Г. Ревзиной характерен также семиотический подход к интерпретации художественного текста. Она исследовала самые разные аспекты творчества Марины Цветаевой. Обращаясь к индивидуально-авторскому поэтическому языку, она отмечает, что он строится на глубинных потенциях языковой системы, что поэтесса «движется вглубь и вглубь - прямо к сущности языковых форм и значений, вскрывая то, о чем не написано в грамматиках, но что есть в языке и становится основой поэтической выразительности» (Ревзина, 1998: 59). Анализируя словарь собственных имен поэтического идиолекта М. Цветаевой, выделяет в нем три пласта: актуальный синхронный срез жизни поэта, русская и европейская культура в исторический период, библейская, античная, славянская мифология и фольклор. Исследователь обращается к поэтике семантического признака, описывает систему окказионализмов в поэзии М. Цветаевой, рассматривает выражение числа и количества, а также потенциал форм единственного и множественного числа: «Употребление форм множественного числа - прямая апелляция к глубинной семантике этой категории, непроявленной в повседневной речевом употреблении. Во множественном числе объект мыслится как нецелостный в пространственно-временном отношении, тем самым косвенно указывая на само существование этого времени и пространства» (Ревзина, 1998: 66). Исследователь О.Г. Ревзина также большое внимание уделяет синтаксису и пунктуации в произведения Марины Цветаевой. Этим же ученым был составлен «Словарь поэтического языка Марины Цветаевой» (1996-2004) в 4-х томах, где в алфавитном порядке представлены все лексемы, используемые в текстах, с отсылкой в источники и указанием индивидуально-авторских слов.
Анализ метра и ритма произведений М. Цветаевой осуществили А. Н. Колмогоров (1968) и В.В. Иванов (1968). Структурно-семантический анализ некоторых текстов содержится в работах Ю.М. Лотмана (1970, 1972), M.JI. Гаспарова (1982). Комплексный анализ языка поэзии Марины Цветаевой представлен также в работах JI.B. Зубовой (1987), В.А. Масловой (2004). Отдельные уровни языка произведений Марины Цветаевой также становились объектом внимания ученых. Анализ метафоры, метонимии, сравнения, антитезы М. Цветаевой содержится в работах H.A. Басилая (1971), Е.А. Некрасовой (1975), H.A. Козиной (1981), Н.К. Соколовой (1980), Е.Ю. Муратовой (2002). Звуковая организация стиха исследовалась Г.И. Седых (1973), Н.В. Крицкой (2005). Индивидуально-авторские слова рассматриваются Н.К. Шаяхметовой (1979), структурная членимость слова как принципиально важная категория поэтики - Л.П. Черкасовой (1975). С разных сторон исследуется лексика произведений Марины Цветаевой. Это может быть как комплексное исследование функций слова в лирике поэтессы (Трепачко, 2002), так и бытование отдельных лексем в контексте ее творчества (Зубова, 1987; Гехтляр, 2002; Головкина, 2002; Панкова, 2002). На материале языка поэзии Марины Цветаевой исследуется семантическая емкость слова в рамках теории семантического поля (Черных, 2003). Фразеология исследована Р.Г. Кокеладзе (1973). В рамках исследования морфологии поэтического языка М. Цветаевой рассматриваются особенности грамматики (Муратова, 2004), категории числа и степени сравнения (Козакова, 2000). Выразительность, экспрессивность цветаевского синтаксиса - объект внимания И. Чуриловой (1975), Н.Г. Дяловской (2002), И. Ю. Беляковой (2005).Также учеными исследуется роль обращения (Приходько, 2003), паронимическая аттракция (Северская, 1987) в поэзии М. Цветаевой.
Деятельность Марины Цветаевой как переводчика отражена в работах В. Левика (1968), А. Ломинадзе (1981), А. Цыбулевского (1973), Е. Эткинда (1978) и др.
Необычность языка Цветаевой подвигает исследователей на поиск все новых параллелей в творчестве других поэтов и писателей: с С. Парнок (Романова, 2003), С. Эфроном (Кертман, 2004), Е. Замятиным (Оссипов, 2004), Дж. Джойсом (Цветкова, 2004), И. Бродским (Ляпон, 2004), Д. Хармсом (Кацис, 2004), Н. Клюевым (Яцкевич, 2002), С. Клычковым (Пономарева, 2002), М. Волошиным (Лютова, 2004). Оригинальными являются работы, направленные на поиск параллелей между творчеством Марины Цветаевой и работами художников (Осипова, 2004, Быстрова, 2004), композиторов (Ботт, 2004), кинематографистов (Пухначев, 1981).
Следует также отметить тот факт, что среди исследователей творчества Марины Цветаевой есть ученые из США, Чехии, Франции, Польши, Австрии, представляющие как русскую эмиграцию, так и коренных жителей этих стран. Наиболее интересные работы здесь принадлежат Е. Эткинду (1970, 1971, 1978), Е. Фарыно (1971, 1973, 1978, 1981, 1985), Г. Вытженс (1981), И. Бродскому (1979,1980), Г. Ванечковой (1982).
В современной научной деятельности, посвященной исследованию самых разных аспектов творчества Марины Ивановны Цветаевой, большая роль принадлежит музеям, в том числе дому-музею Цветаевой (Москва, Борисоглебский переулок, 6). Под его эгидой проводится выпуск множества изданий (критических статьей, писем), исследуются и печатаются неизвестные ранее архивные материалы, проводятся конференции. В дом-музей со всех концов России и из других стран «стекаются» все последние работы, посвященные творчеству М. Цветаевой.
Ученые по-разному выделят периоды в творческой жизни М. Цветаевой. В. Швейцер и И. Шевеленко предлагают следующую периодизацию: 1) 1908-1912 гг. - период создания и публикации первых сборников;
2) 1913-1915 гг. - «юношеский» период творчества, сборника нет. Крым, уход от «детскости»;
3) 1916 год - резкий перелом во всем творчестве, создание сборника «Версты», проникновение фольклорных мотивов в ткань лирических произведений;
4) 1917 - 1922 гг. - знакомство с театром, первые прозаические произведения, внедрение диалога, создание стихотворений разной стилистики и направленности. Эмиграция из России в 1921 году;
5) 1922-1926 гг. - зрелое творчество, известность в эмиграции, создание многих поэм;
6) 1026-1941 гг - отход от лирики, большое количество прозаических произведений.
Таким образом, в основу выделения данных этапов ложатся причины самого разного характера: биографические, тематические, языковые, жанровые.
Другую периодизацию предлагает О.Г. Ревзина. Она выделяет пять основных этапов внутри творчества Марины Цветаевой; некоторые этапы включают в себя подэтапы. Основой такой периодизации являются конкретные значения трех структурных составляющих: коммуникативной, тематической и вербальной. Вербальные характеристики этапов следующие: Первый этап (первая половина 10-х годов). Ранние сборники М. Цветаевой характеризуются опорой на литературный язык, использованием средств текстовой выразительности.
Второй этап (середина 10-х годов).Опора на литературный язык, кардинальное изменение словаря, интертекстуальность.
Третий этап (конец 10-х - начало 20-х годов). Опора на стилистические возможности литературного языка, активное включение сниженных стилистических смыслов, интертекстуальность, «открытие» средств индивидуально- авторского поэтического языка, широкое использование текстовых выразительных средств.
Четвертый этап (20-ые годы). Формирование индивидуально- авторского поэтического языка для полифонического художественного мышления, «художественных терминов» для открывшегося знания о мире, когнитивного комплекса как текстового представления поискового движения к художественной истине и убеждения в ней адресата.
Пятый этап (30-е годы). Индивидуально-авторские выразительные средства используются как одна из альтернативных возможностей в зависимости от тематической составляющей.
Творчество других поэтесс начала XX века исследовано намного меньше. После статей 1910-х годов о женской поэзии (см. выше) их имена надолго исчезают со страниц критических сборников; творчество большинства из них до сих пор не знакомо широкому кругу читателей. Только в последнее время начали появляться работы, дающие довольно полное представление об особенностях их творчества, об их литературной и личной судьбе, о взаимоотношениях с современниками (Карпачева, 2003; Коркина, 1997; Полякова, 1997). Началась печать сборников их произведений.
12
Введение
Объектом исследования являются приставки и суффиксы в составе слов в лирике поэтесс начала XX века: Марины Цветаевой, Софьи Парнок, Зинаиды Гиппиус, Аделаиды Герцык, Елизаветы Дмитриевой (Черубины де Габриак).
Предметом исследования в данной работе являются выразительные возможности аффиксов - приставок и суффиксов - в лирических текстах женщин-поэтесс начала XX века.
Само понятие «выразительность» так было описано О.Г. Ревзиной: «Выразительность - часто используемый, но не имеющий четкого определения термин. Выразительность связывают с отступлением от нормы, с выведением языкового знака из автоматизма употребления. Выразительные языковые знаки представлены на всех языковых уровнях. Выразительны. все стилистически окрашенные языковые единицы (слова, грамматические и словообразовательные морфемы, синтаксические конструкции, стилистически маркированные фонетические явления), выразительна фразеология. Общеязыковым выразительным знакам противостоят знаки индивидуально-авторские - языковые и текстовые. Но и общеупотребительные, и индивидуально-авторские знаки опираются на системно заданные способы создания выразительности и на потенции языковой системы» (Ревзина, 1998: 32). «Индивидуально-авторские выразительные средства представлены в поэтических текстах М. Цветаевой на всех уровнях.» (там же: 33).
Морфемика как раздел языкознания обязана своим существованием ряду крупных ученых. Становление морфемики как особой дисциплины относится ко второй половине XX века, хотя само понятие «морфемы» было выработано еще И.А. Бодуэном де Куртене. Основные понятия этой области языкознания были разработаны В.А. Богородицким, Г.О. Винокуром, Н.М. Шанским, Е.А. Земской, В.В. Лопатиным, И.С. Улухановым, Е.С. Кубряковой, М.В. Пановым, А.Н. Тихоновым. З.А Потиха описал значения различных аффиксов в составе слов разных частей речи. К настоящему времени выпущен «Словарь морфем русского языка» (1986) Кузнецовой А.И., Ефремовой Т.Ф., «Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка» (1996) Ефремовой Т.Ф. и «Словообразовательный словарь русского языка» (1985) А.Н. Тихонова.
Функционирование отдельных аффиксов в рамках поэзии Марины Цветаевой и других поэтов исследовалось незначительно. Выразительность уровня морфемики и словообразования представлена, в первую очередь, исследованиями по созданию и бытованию в тексте индивидуально-авторских слов (окказионализмов). Работы, анализирующие повторы также зачастую пропускают морфемный уровень, например, Э.М. Родионова в статье «Виды повторов в поэзии М. Цветаевой» пишет: «Семантическая структура многих стихотворений М. Цветаевой основана на оппозициях, которые проявляются на всех уровнях: синтаксическом, лексическом, морфологическом. Важную роль в формировании структуры, развертывании поэтической мысли играет повтор» (Родионова, 1994: 122). О.Г. Ревзина о морфемном уровне пишет следующее: «Выразительно морфемное членение слова, с выделением реальных и квазиморфем, дающее эффект двойного - слитного и поморфемного прочтения и переосмысления одной и той же единицы» (Ревзина, 1998: 34).
Л.В. Зубова (1989) рассматривает следующие явления языка поэта, которые находятся на стыке фонетики, морфемики, лексики и этимологии:
1) Корневой повтор: средство анализа слова в системе его образно-понятийных связей и средство познания вещей в процессе их называния.
2) Этимологическая регенерация - факты соположения родственных, но этимологизированных в языке слов.
3) Поэтическая этимология - переосмысление слова, которое строится не только на омонимии различных по происхождению корней или на звуковом сходстве, но и на вычленении из слова комплекса звуков, границы которого не совпадают с морфемными границами.
4) Паронимическая аттракция - распространение фонетических подобий на семантику слов.
К двум из этих приемов мы попутно будем обращаться при анализе выразительности морфемного уровня поэзии Марины Цветаевой: к этимологической регенерации и поэтической этимологии. Этимологическая регенерация будет рассматриваться нами, поскольку она в некоторых случаях приводит к «обновлению» морфемного состава слова; аффиксы, которые в процессе развития языка уже перестали по тем или иным причинам выделяться в составе слова, вновь становятся актуальными, а основа - членимой. Под поэтической этимологией (термин Г.О. Винокура) понимается «вид двойного или тройного звукового параллелизма, когда поэт подбирает к первому члену сопоставления фонетически близкие слова, подчеркивая тем самым единство звуковой структуры стиха. Такой отбор аллитерируемых слов накладывает на стихи особый ассоциативный отпечаток, отклоняющий порой мысль от прямого логического развития». (Квятковский, 1966: 114). Таким образом, поэтическая этимология как средство выразительности также захватывает морфемный уровень, когда в словах, в составе которых нет того или иного аффикса, таковой как бы начинает чувствоваться, выделяться, благодаря ассоциативной связи со словами, имеющими этот аффикс в своем составе. Корневой повтор частично рассматривается при анализе морфемного уровня поэзии С.Я. Парнок. Но в целом эти приемы являются дополнительными при анализе выразительности морфемного уровня, как сопутствующие аффиксальному повтору. Этот вид повтора также обзорно рассматривается Л.В. Зубовой в ее работе, но с несколько иных позиций, а именно, - в рамках корневого повтора. Относительно приставки раз-/рас- в стихотворении «Расстояния: версты, мили.» автор говорит: «В таких рядах. постоянные аффиксы определяют своей семантикой наличие общей семы у всех членов цепочки, можно считать, что они, по существу, выполняют функцию корня» (Зубова, 1989: 20), то есть происходит перераспределение морфемных функций. В данном случае это действительно верно. Но выделение из всех примеров с повторяющимися аффиксами только тех, где приставки или суффиксы повторяются большое количество раз и только в одном значении, не позволяет рассмотреть выразительность морфемного уровня в целом. Такой подход исключает из поля зрения исследователя многие примеры, которые помогают понять эволюцию тех или иных методов, не рассматриваются другие приемы, кроме повтора (употребление двух однокоренных слов с разными аффиксами), исключаются из анализа постфиксы, так как о них нельзя сказать (даже при их максимальной концентрации в контексте), что они выполняют функцию корня. Приписывание повторяющейся приставке функции корня переводит рассмотрение данного вопроса в область лексики, уводя от самого аффикса и его свойств как части слова. Тот же самый подход - в работе О. А. Змазневой «Поэтический язык Максимилиана Волошина» (2003), в которой повтор назван одним из поэтических средств выразительности, причем наиболее распространены лексические, морфологические и композиционные повторы. Повторяющиеся приставки рассматриваются как один из вариантов семного повтора. Здесь также происходит перевод вопроса в область лексики и из рассмотрения исключаются многие возможные примеры (например, когда приставка повторяется в разных значениях). В данном случае аффикс все равно может сохранить свою выразительность, за счет выполнения дополнительных функций.
Аффиксальные морфемы (в основном приставки и суффиксы) могут являться средствами выразительности в художественном тексте, при соблюдении некоторых условий (при «сталкивании» или «усилении» их значения).
Выразительные возможности аффиксов обусловлены их свойством иметь не только план выражения, но и определенное значение. Это значение реализуется в составе слова, сами по себе аффиксы имеют нечеткое значение, но как только они начинают функционировать внутри слова, остается только одно значение.
Суффиксы и приставки как основные виды деривационных морфем в > русском языке имеют ряд различий, и различия между ними не сводится только к различию их места в составе слова. Эти внешние структурные особенности лежат в основе целого ряда специфических черт суффиксов и приставок. Е. А. Земская («Современный русский язык», 1973) выделяет следующие черты, присущие приставкам и суффиксам:
1)Суффикс находится рядом с флексией, нередко бывает спаян с ней. Приставки более автономны, свободны: они независимы от влияния флексий и не несут информации о грамматических свойствах слова.
2) В русском языке присоединение приставки не изменяет принадлежность слова к части речи, а присоединение суффикса может и оставлять слово в пределах той же самой части речи, и переводить производное слово в иную часть речи.
3) В русском языке нет суффиксов, которые бы производили слова разных частей речи. Для приставок не обязательна тесная связь со словами какой-либо одной части речи. Существуют приставки, которые могут присоединяться к словам различных частей речи, сохраняя одно и то же «универсальное» значение.
4)Различны суффиксы и приставки по характеру выражаемых ими значений. Присоединение к слову приставки обычно не меняет значения слова коренным образом, а лишь добавляет к нему некоторый оттенок значения. Поэтому приставки в русском языке соединяются преимущественно с глаголами, прилагательными и наречиями. Эти части речи обозначают действия и признаки, для них бывает особенно важно определить направление действия, время его протекания и меру или степень признака. Для имен существительных соединение с приставками не столь характерно, хотя и среди существительных нередки слова, образованные присоединением приставки. Однако число таких слов сравнительно с общей массой существительных, не включающих приставки, не столь велико. В существительные, так же как в прилагательные, наречия и глаголы, приставки обычно вносят дополнительные указания на меру, степень или указания временного характера. Значения суффиксов иного рода. Они колеблются от значений широких и отвлеченных до значений очень большой конкретности. Широта и отвлеченность значения свойственна суффиксам глаголов и прилагательных. Суффиксы существительных в целом более конкретны. Имеются суффиксы, служащие для образования названий лиц, названий предметов, отвлеченных понятий.
Суффиксы нередко вызывают изменения в строении конца основы, так как на границе морфов происходит взаимоприспособление основы и суффикса. Приставки реже влияют на строение начала слова. Таким образом, приставки ведут себя в слове как элементы формально более отъединенные, самостоятельные, чем суффиксы. Обособленность приставок в составе слова поддерживается еще одной их особенностью. Они могут иметь побочное ударение в составе слова.
Все эти черты аффиксов русского языка находят свое отражение и при анализе морфемного уровня лирики поэтесс начала XX века: приставки чаще, чем суффиксы, используются авторами в качестве выразительных средств в тексте; в стихотворениях Марины Цветаевой приставки могут иметь дефисное написание, примеров такого же написания суффиксов нет. Самостоятельность префиксов может подчеркиваться дополнительным авторским ударением на нем. Отношения между приставками заложены самим языком (синонимия, антонимия), автор лишь использует эти, уже имеющиеся значения. Отношения между суффиксами не являются столь очевидными, поэт, как правило, вкладывает в них свой собственный, личностный смысл, в результате чего слова, не являющиеся в языке антонимами или синонимами, приобретают эти отношения в контексте.
Естественно, любой художественный текст содержит в себе множество слов с разнообразными аффиксами, которые не являются художественно выразительными. Таковыми они становятся в двух случаях:
1) при повторе одного аффикса два и более раз;
2) рядом находятся два однокоренных слова с разными аффиксами. Внутри первого случая есть два варианта:
- когда происходит нарушение некой нормы, концентрация числа одной приставки или одного суффикса выходит за ее пределы; при этом внимание на значении аффикса дополнительно акцентируется, его смысл становится более выпуклым», заметным. Роль повторов в поэзии, начиная от произведений фольклора и т.д. всегда обращала на себя внимание исследователей. Вместе с тем, М.Ю. Лотман пишет: «Стихотворение - сложно построенный смысл. Все его элементы суть элементы смысловые. Это придает и каждому элементу в отдельности, и всей конструкции в целом совершенно особую семантическую нагрузку. Семантическую нагрузку получают элементы, не имеющие ее в обычной языковой структуре» (Лотман, 1994: 88), то есть если аффикс был повторен писателем, то этот повтор несет на себе определенную смысловую нагрузку. В этом случае повторяющийся аффикс выполняет прежде всего смысловую (семантическую) функцию;
- в тексте есть слова с повторяющимися аффиксами, но их концентрация не высока (2-3 раза). Они и в таком случае могут быть средством выразительности, но при соблюдении некоторых дополнительных условий (иногда - хотя бы одного из них):
• вносить в слова одинаковое значение;
• участвовать в «звукописи»;
• создавать ритм стихотворения (обычно для слов с повторяющимися аффиксами, расположенными на одинаковых позициях внутри соседних строк или рефренов). Такая позиция слов с повторяющимися аффиксами характерна, например, для текстов с фольклорной основой, часто при приеме параллелизма. Здесь аффиксы вместе с семантической выполняют также ритмическую и фонетическую функции.
Во втором случае рядом находятся два однокоренных, отличающимися приставками или суффиксами в своем составе (или же по наличию/ отсутствию аффикса). Этот прием также является художественно значимым, так как способствует возникновению между однокоренными словами разнообразных отношений (синонимии, антонимии, уточнения, пояснения). При этом для выразительности приставок авторами в большей степени используются отношения между аффиксами, уже существующие в языке. В то время как противопоставление двух однокоренных слов с разными суффиксами требует личностного осмысления, понимания данных лексем, вследствие чего возникают «контекстуальные» отношения, как правило, антонимии между этими словами. В основе противопоставления лежит значение, вносимое разными суффиксами в слово.
В нашей работе повторяющиеся аффиксы рассматриваются более как явление морфемного уровня со всеми присущими им чертами. Повторяющиеся приставки и суффиксы при таком подходе являются самым распространенным, но не единственным приемом, которым потенциально может воспользоваться автор. Такой подход позволяет не только рассмотреть все приемы и примеры выразительности морфемного уровня, но и проследить «эволюцию» приемов от их первоначального (часто - случайного) употребления до момента наивысшей активности.
Вместе с тем целостного, комплексного анализа использования аффиксов в тексте, описания их возможностей в художественных текстах не проводилось, что обусловливает актуальность нашего исследования. В нашей работе также предпринята попытка взглянуть на анализируемый нами уровень языка с позиций последних достижений такой смежной науки как психолингвистика. Выбор нами только женских имен из литературного многообразия поэтической жизни начала XX века позволяет подключать при анализе такое понятие как «гендер», что также вызывает интерес в связи с рассмотрением вопроса о половой идентификации поэта в работах С. Поляковой и И. Шевеленко.
Разработке и освещению понятия «гендер» посвящены работы О.Б. Сиротиной(1998), A.M. Холод (1997) и др. Формирование параметров языковой личности, одним из которых является пол человека, раскрывается в исследованиях И.А. Зимней, O.A. Габинской, Е.С. Кубряковой. Выразительность морфемного уровня рассматривается как один из приемов выражения эмоциональности женской речи, а сама эмоциональность - как одно из проявлений тендера.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые комплексно исследовался морфемный уровень в лирике отдельного поэта, было произведено сопоставление этого уровня с лирикой других поэтесс, выявлены доминантные морфемные приемы, введена собственная периодизация творчества на основе появления и функционирования выразительных средств морфемного уровня. Были выделены следующие периоды:
1) 1908-1915гг.
2) 1916 г.
3) 1917-1920гг.
4) 1921-1926гг.
5) 1926-1941гг.
Использование выразительности морфемного уровня с 1921 по 1926 годы было единым, и, следовательно, представляется целесообразным именно такое деление. Годы с 1917 по 1920 отличаются от последующего периода, не несут всех его черт. Выделение всех остальных периодов логически следует как из традиции цветаеведения, так и из анализа морфемного уровня, и всегда связано со «скачками», с трансформацией языка поэта. Отдельно следует оговорить выделение последнего периода (1926- 1941 годы): в нашей работе говорится, что ничего нового в языковом отношении Мариной Цветаевой предпринято не было. Но переход в другую жанровую плоскость и снижение частотности употребления морфемных средств выразительности в лирике (то есть количественные изменения) являются, на наш взгляд, достаточным основанием для выделения самостоятельного периода. Также в один период были объединены два ранних этапа: в языковом отношении, касательно выразительности морфемного уровня, их можно рассматривать в совокупности как период подготовки, единичного использования приемов, и в этом плане стихотворения, например, 1908 и 1913 годов не имеют особенных отличий.
Теоретическая значимость работы состоит в разработке и описании основных средств выразительности морфемного уровня; устанавливается связь данного явления с понятием «гендер», демонстрируются связи уровня морфемики с другими уровнями языка; также показывается, как мотивы и темы произведений находят свое выражение в аффиксах и их значениях. В то же время осуществляется статистическая работа по определению наиболее употребительных аффиксов и их реализации в составе глаголов и имен.
Практическая значимость исследования. Результаты данной работы могут найти свое применение при чтении курсов по современному русскому языку, языку художественной литературы, лингвоанализу текста, а также в курсе школьной программы по литературе при изучении поэзии XX века.
Цель исследования - описание приемов использования приставок и суффиксов как выразительных средств в лирике М. Цветаевой, С. Парнок, А. Герцык, 3. Гиппиус, Е. Дмитриевой:
Цель исследования определила конкретные задачи исследования:
- сравнить использование приставок и суффиксов как средств выразительности в поэтическом и прозаическом текстах, созданных одним автором;
- сравнить использование приставок и суффиксов как средств выразительности в поэтических текстах поэтесс начала XX века;
- выделить основные языковые приемы, при которых аффиксы становятся средством выразительности;
- проследить эволюцию исследуемых в работе средств в творчестве М. Цветаевой;
- выделить доминантные значения самых распространенных приставок;
- выделить основные мотивы, с которыми связано употребление выразительных средств на морфемном уровне;
- раскрыть связь морфемного уровня с другими уровнями языка на примере повторяющихся приставок и суффиксов;
На защиту выносятся следующие положения:
1. Аффиксы являются средством выразительности в женской поэзии начала XX века; самым распространенным приемом является повтор приставок или суффиксов в рамках одного стихотворения, цикла, а иногда - и целого сборника или периода творчества.
2. Приставка имеет больше потенциальных возможностей использоваться в тексте как средство выразительности в тексте по сравнению с суффиксом, что обусловлено самой природой этих аффиксов, их значением и местом в слове.
3. Использование выразительных возможностей приставок и суффиксов свойственно, хотя и в разной степени, многим поэтессам начала XX века; в целом им свойственно большее внимание к приставкам в составе глаголов со значением движения, а также со значением завершенности и результативности действия.
4. Общим является также и то, что период наибольшей активности в использовании выразительных средств морфемного уровня приходится на середину творческой жизни поэтесс.
5. Схожесть может быть обусловлена тематикой произведений: совпадение ведущих мотивов в лирике поэтесс приводит к общности выразительных средств на морфемном уровне; схожесть может также возникать благодаря присутствию фольклорных элементов, мотивов.
6. Фольклорные мотивы присутствуют в творчестве М. Цветаевой и А. Герцык. Они способствуют употреблению большого количества уменьшительно-ласкательных суффиксов, приставок с народным (разговорным) значением, а также повтору аффиксов внутри приема параллелизма.
7. Общим для поэтесс начала XX века является самоощущение лирической героини в состоянии «промежутка», что обуславливает появление некоторых аффиксов в их лирике (например, приставки раз-/рас- у М. Цветаевой).
8. Общим является и сознательный подбор корня под значение определенного аффикса, как правило, приставки.
9. Различия в выразительных возможностях морфемного уровня в творчестве поэтесс заключаются в использовании разных аффиксов как основных, наиболее употребительных, в реализации различных значений приставок и суффиксов, а также в активности использования этих средств, что связано с взглядами на литературный язык и поэтическим талантом.
10. Глаголы преимущественно употребляются с повторяющимися приставками, имена - с повторяющимися суффиксами, а также с приставками не- и без-/бес-. А. Герцык и С. Парнок в большей степени используют глаголы с повторяющимися аффиксами, Е. Дмитриева и 3. Гиппиус - имена; в творчестве Марины Цветаевой периоды глагольной активности чередуются с периодами активности именной.
11. Поэтессы в разной степени видят слова поморфемно, что обусловлено их поэтической манерой.
12. В лирической прозе средства выразительности морфемного уровня также используются, но происходит смещение основного приема в сторону соединения разных приставок с одним корнем.
Материал исследования извлекался методом сплошной выборки из текстов лирических произведений М. И. Цветаевой, С.Я. Парнок, А.К. Герцык,
3. Гиппиус, Е. Дмитриевой, а также прозаических произведений М.И. Цветаевой «Октябрь в вагоне», «Вольный проезд», «Наталья Гончарова».
Методами для решения поставленных задач послужили лингвистическое описание, структурно-сопоставительный и словообразовательный анализ, текстовый филологический анализ и статистический метод.
Апробация работы. Материалы данного исследования были представлены на научных конференция в Московском государственном
1 областном университете, Смоленском государственном педагогическом университете, обсуждались на кафедре истории русского языка и общего языкознания МГОУ.
Структурно диссертация состоит из Предисловия, Введения, трех глав, Заключения, Списка источников, Списка использованной литературы, трех приложений. I
Список научной литературыАнаньева, Серафима Владимировна, диссертация по теме "Русский язык"
1. Женская лирика. - Минск, 2004.
2. Лирика русских поэтесс. Минск, 2004.
3. Марина Цветаева. Собрание сочинений в 7 тт. М., 1994.I
4. Агапова А. М. Концептуальная и лингвистическая игра с добром и злом (на материале очерка М. Цветаевой «Черт») // Век и Вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
5. Адамович Г. Вечер Марины Цветаевой. 1926. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
6. Адамович Г. Вечер Марины Цветаевой. 1929. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
7. Адамович Г. Литературные беседы. Цикл «Двое». 1925. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
8. Адамович Г. Литературные беседы. 1927. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
9. Адамович Г. Литературные заметки. 1924. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
10. Адамович Г. Рец.: «Русские записки», книга 3. 1938 // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
11. Адамович Г. Рец.: Современные записки», книга 36. 1928. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
12. Адамович Г. Рец.: Современные записки», книга 61. 1936. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
13. Айзенштейн Е. О. Сны Марины Цветаевой. Спб., 2003.Н.Айхенвальд Ю. Литературные заметки. 1922. // Марина Цветаева вкритике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
14. Алешка Т. В. «Лишь сердце нам закон» (О некоторых параллелях в творчестве Марины Цветаевой и Веры Павловой) // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. М., 2005.
15. Анисимов О. Марина Цветаева. 1942. // Марина Цветаева в критике современников. Т.2. Обреченность на время. М., 2003.
16. Анискович Л. И. Край бузины и край рябины: Цветаевы в Тарусе. -М., 2004.
17. Аноним. Бархатный томик. 1912. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
18. Антокольский П. Книга Марины Цветаевой. 1966. // Марина Цветаева в критике современников. Т.2. Обреченность на время. -М., 2003.
19. Апухтин В. Б. Психолингвистический метод анализа смысловой структуры текста: Автореф. дисс. на соискание учен, степени кандидата филологич. наук. М., 1977.
20. Аркадьева Т. Г. Деэтимологизация и ее обусловленность в русском языке: Автореф. дисс. на соискание учен, степени кандидата филологич. наук. Л., 1973
21. Арлаускайте Н. Поэтика частного пространства Марины Цветаевой: пространство неповседневности II Новое лит. обозрение. 2004.
22. Аронова Л. П. Анализ стихотворения М. Цветаевой «Расстояния: версты, мили.» (Язык и композиция)// Язык и композиция художественных текстов/ Отв. ред. Л. Ю. Максимов. М., 1984
23. Артемова С. Ю. Декларация и реализация диалога в лирике М.И. Цветаевой // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. -М., 2005.
24. Афанасьева Н. А. Символика стихий в языковой «модели мира» М. Цветаевой // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
25. Ахмадеева С. А. Записные книжки М. Цветаевой: женское и поэтическое // Век и вечность: Марина Цветаева и ее адресаты: Сб. научн. работ. Вып. 2 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2004.
26. Ахмадеева С. А. Письма М. И. Цветаевой к К. Б. Родзевичу: выразительные конструкции в поэтических текстах М. Цветаевой // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. -М., 2005.
27. Ахмадеева С.А., Постная И. А., Войтехович Р. С. Марина Цветаева про пол и характер II Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба:Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. М.,2003
28. Ашукин Н. Современные женщины-поэты (А. Ахматова, М. Цветаева, Е. Кузьмина-Караваева, Л. Столица, М. Шагинян). 1913. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
29. Бабенко Л. Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск, 1989.
30. Баевский В. С. М. Цветаева и Б. Пастернак в 1922 1923 годах. «Чужбина, Родина моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. - М., 2004.
31. Басилая Н. А. Семасиологический анализ бинарных метафорических словосочетаний. Тбилиси, 1971.г
32. Бахрах А. Поэзия ритмов. 1923. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
33. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М., 1975.
34. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
35. Белкина М. И. Скрещение судеб. М., 1999.
36. Белый А. Поэтесса-певица. 1922. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.г
37. Белякова И. Ю. Синтаксис стихийности: безличные конструкции в поэтических текстах М. Цветаевой // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. М., 2005.
38. Белянин В. П. Психолингвистика. М., 2004.
39. Белянин В. П. Психолингвистические аспекты художественного текста. -М., 1988.
40. Блокина А. А. Соотношение телесного и духовного в лирике М. И. Цветаевой. «Духовное» тело // Цветаевские научные чтения в Тарусе: Сб. докл., сообщ. и тезисов. Вып. 1 / Тарусский музей семьи Цветаевых; Сост. Е. М. Климова. Калуга, 2003.
41. Богославская Л. М. Работа Цветаевой с ономастическим материалом // Русская ономастика / Отв. ред. Ю.А. Карпенко. Одесса, 1984.
42. Бродский И. Поэт и проза // Цветаева М. Избранная проза: В 2 т. -Нью-Йорк, 1979. Т.1
43. Бродский И. Об одном стихотворении: (Вместо предисловия) // Цветаева М. Стихотворения и поэмы в пяти томах. Нью-Йорк, 1980. Т. 1.
44. Брюсов В. Новые сборники стихов. 1911. // Марина Цветаева в * критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. М., 2003.
45. Будагов Р. А. Как рассказала М. Цветаева о Наталье Николаевне Гончаровой // Будагов Р. А. Писатели о языке и язык писателей. М., 1984.
46. Бургин Д. Марина Цветаева и трансгрессивный эрос. СПб., 2000.
47. Буслаев Ф. И. Народная поэзия: Исторический очерк. СПб., 1987.
48. Быстрова Т. А. М. Цветаева и Микеланджело. //«Чужбина, Родина » моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой:XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. М., 2004.
49. Быстрова Т. А. Москва женщина (на материале циклов «Стихи о Москве» и «Москве» // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. - М., 2003.
50. Валгина Н. С. Стилистическая роль знаков препинания в поэзии М. Цветаевой // Русская речь. 1978. № 6.
51. Ванечкова Г. Символ «рябина» в поэзии Марины Цветаевой и его перевод // СеБкозЬуепзка пшэйка. 1982. № 5.
52. Василевич А. П. Цветонаименования как характеристика языка писателя // Учен. зап. Тартуск. ун-та. Ыг^швйка. 1983. Вып. 585.
53. Виноградов В. В. Вопросы современного русского словообразования // Избр. труды: Исслед. По русской грамматике. М., 1975.
54. Виноградов В. В. О художественной прозе. М., 1930
55. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М., 1971.
56. Винокур Г. О. Заметки по русскому словообразованию // Избр. работы по русскому языку. М., 1959.
57. Винокур Г. О. Понятие поэтического языка // Винокур Г. О. избранные работы по русскому языку. М. 1959.
58. Войтехович Р. Оккультные мотивы у Цветаевой: астрология // Лотмановский сборник. Вып. 3. -М., 2004.
59. Волконский С. Быт и бытие: Из прошлого, настоящего, вечного. -Париж, 1924.
60. Волошин М. Женская поэзия. 1910. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
61. Воронин С. В. Основы фоносемантики. Л., 1982.
62. Габинская О. А. Типология причин словотворчества. М., 1987.
63. Гарин В. Поэзия Серебряного века. -М., 1999.
64. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. -М, 1981.
65. Гаспаров M. H. «Поэма воздуха» Марины Цветаевой: Опыт интерпретации // Труды по знаковым системам. Отв. ред. М. Ю. Лотман. Тарту, 1982. Вып. 15.
66. Геворкян Т. М. Индивидуальность поэта и типология поэтов в прозе Марины Цветаевой: автореферат дис. на соиск. ученой степени доктора филолог, наук. Ереван, 2004.
67. Геворкян Т. На полной свободе любви и дара: Индивидуальное итипологическое в литературных портретах Марины Цветаевой. М., 2003.
68. Гехтляр С. Я. О лексико-семантическом поле «ландшафт» в ранней лирике М. Цветаевой // Век и Вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
69. Гинзбург Е. Л. Словообразование и синтаксис. М., 1976.
70. Голицына В. H. М. Цветаева о А. Блоке: (Цикл «Стихи к Блоку»).Статья 1 // Мир А. Блока: Блоковский сборник / Отв. ред. 3. Г. Минц -Тарту, 1985.
71. Головкина С. X. Концептуальное содержание слова «сон» в поэзии М. Цветаевой // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
72. Голыитейн В. Стихотворение М. Цветаевой «Прокрасться.»: ц Парадокс поэтического молчания // Вестник Московскогоуниверситета. Филология. 1995. Вып. 2. -М., 1999.
73. Горбаневский М. В. «Мне имя Марина»: Заметки об именах собственных в поэзии М. Цветаевой // Русская речь. 1985. № 4.
74. Горелов И. Н. Избранные труды по психолингвистике. М., 2003.
75. Григорьев В. П. Поэтика слова. М., 1979.
76. Григорьев В. П. Грамматика идиостиля. М., 1983.
77. Гумилев Н. Письма о русской поэзии. 1911. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
78. Дедюхина JI. Н. Опыт анализа стихотворного текста: (На материале стихотворения М. Цветаевой «Тоска по родине. Давно.») // Научн. Тр. Свердловск, пед. ин-та, Нижнетагильск. пед. ин-та / Отв. ред. JI. Н. Дедюхина. Свердловск, 1974. Сб. 198.
79. Демичева В. В. Языковое обозначение женщин в русском языке XVIII 1 века как отражение ментальности русского общества // Современноерусское языкознание и лингводидактика. М., 2003.
80. Джилкибаев Б. М. О функциональной значимости в контексте М. Цветаевой // Филологический сборник. / Отв. ред. X. X. Махмудов. -Алма-Ата, 1971. Вып. 10.
81. Доблаев JI. П. Анализ и понимание текста. Саратов, 1987.
82. Дзуцева Н. В. Поэтология М. Цветаевой: стихия, демон, игра // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная1 научно-тематическая конференция: Сб. докладов. М., 2005.
83. Доблаев JI. П. Анализ и понимание текста. Саратов, 1987.
84. Ельницкая С. И. Поэтический мир Цветаевой: Конфликт лирического героя и действительности. Wein, 1990.
85. Ельницкая С. И. Статьи о Марине Цветаевой. М., 2004.
86. Ефремова Т. Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка. М., 1996.
87. Жильцова В. В. Знаки препинания сферы слова: дефис в стихотворениях и поэмах М. И. Цветаевой // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. М., 2003.
88. Журавлев А. П. Звук и смысл. М., 1981.
89. Залесова О. В. Экспрессивные средства морфемного уровня в прозе В. А. Аксенова // Русское слово: синхронический и диахронический аспекты. Орехово-Зуево, 2003.к 101. Залевская А. А. Введение в психолингвистику. М., 1999.
90. Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М., 1992.
91. Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование. -М., 1973.
92. Земская Е. А. , Китайгородская М. А., Розанова Н. Н. Особенности мужской и женской речи // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993.
93. Зимняя И. А. Лингвопсихология речевой деятельности. М.; Воронеж, 2001.
94. Зимняя И. А. Функциональная психологическая схема формирования и формулирования мысли посредством языка // Исследование речевого мышления в психолингвистике. М., 1985.
95. Змазнева О. А. Поэтический язык М. Волошина: Автореферат 1 дисс. на соискание учен, степени кандидата филологич. наук. М.,2003.
96. Зубова JI.B. Приемы стилистической трансформации фразеологических единиц в стихотворениях М. Цветаевой // проблемы русской фразеологии / Под ред. В. JL Архангельского. Тула, 1978.
97. Зубова Л. В. Модель народно-поэтических аппозитивных сочетаний в произведениях М. Цветаевой // Язык жанров русского фольклора / Отв. ред. 3. К. Тарланов. Петрозаводск, 1983.
98. Зубова Л. В. Традиции стиля «плетение словес» у Марины ц Цветаевой («Стихи к Блоку», 1916 1921 гг., «Ахматовой», 1916 г.)//Вестн. Ленингр. ун-та. 1985. №9.
99. Зубова JI. В. Авторский этимологический анализ как отражение деривации в истории языка // Межвузовская научная конференция «Деривация в истории языка»: Тезисы докл. Пермь, 1985.
100. Зубова Л. В. Потенциальные свойства языка в поэтической речи М. Цветаевой: (Семантический аспект): Учебное пособие. Л., 1987.
101. Иванов В. В. Метр и ритм в «Поэме конца» М. Цветаевой // Теория стиха/ Отв. ред. В. Е. Холшевников. Л., 1968.
102. Иванова Н. Н., Иванова О. Е. Словарь языка поэзии (Образный арсенал русской лирики конца XVIII начала XX в.). - М., 2004.
103. Исмагулова Т. Д. Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция 9-11 октября 2003 года. Москва, 2004.
104. Калинина О. В. Формирование творческой личности в автобиографической прозе М. И. Цветаевой о детстве поэта: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филолог, наук. Волгоград, 2003.
105. Карасик В. И. Языковая личность и категории языка // Языковая личность: проблемы значения и смысла. Волгоград, 1994.
106. Карпачева Т. С. Два «Вечера поэтесс» в Политехническом музее (М. Цветаева и С. Парнок о женской поэзии) // Марина Цветаева.Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. -М., 2003.
107. Карпачева Т. С. С. Я. Парнок: эволюция творчества: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филолог, наук. М., 2003.
108. Квятковский А. Поэтический словарь. М., 1966.
109. Кириллова О. А. 1923 год: «Провода» и другие метафоры разлуки // «Чужбина, Родина моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. М., 2004.
110. Кирюнина Т. Б. Сюжет, деталь и способы символизации в лирическом цикле М. Цветаевой «Лебединый стан»: Автореферат дисс. на соиск. учен. ст. канд. филолог, наук / МПГУ.- М., 2000.
111. Ковтунова И. И. Очерки по языку русских поэтов: А. Блок, Ф. Тютчев, А. Фет, И. Анненский, А. Ахматова, М. Цветаева, Б. Пастернак. М., 2003.
112. Кожевникова Н. А. Звуковые композиции в прозе М. Цветаевой // Поэтика. Стихосложение. Лингвистика: К 50-летию научной деятельности И. И. Ковтуновой. М., 2003.
113. Кожевникова Н. А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века.-М., 1986.
114. Козакова А. А. Особенности употребления грамматических категорий числа и степени сравнения в идиостиле Марины Цветаевой: Автореферат дис. на соискание учен, степени канд. филологич. наук / Ростов, гос. ун-т. Ростов-на-Дону, 2000.
115. Козина Н. А. Антонимия в очерке М. Цветаевой «Мой Пушкин» // Проблемы семантики: Сб. науч. тр. Латв. ун-та им. П. Стучки / Отв. ред. Я. Карклиньш. Рига, 1981.
116. Кокеладзе Р. Н. О некоторых фразеологических неологизмах в поэзии Марины Цветаевой // Русский язык в грузинской школе. 1973. №3.
117. Коркина Е. Б. Об архиве М. Цветаевой // Встречи с прошлым. / Отв. ред. И. Б. Волкова. -М., 1987. Вып. 4.
118. Крайний Антон. Мертвый дух. 1926. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
119. Крайний Антон. О «Верстах» и о прочем. 1926. // МаринаЦветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
120. Кресикова И. А. Пророк и Сивилла (Пушкин и Цветаева): Политеизм Пушкина и Цветаевой как необходимость их творческой свободы. М., 2004.
121. Крицкая Н. В. Стихия звука в «русских» поэмах Марины
122. Цветаевой // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой:XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. -М., 2005.
123. Крысин JI. П. Речевое общение и социальные роли говорящих // Социально-лингвистические исследования. М., 1976.
124. Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. -М., 1986.
125. Кудрова И. В. К истокам цветаевской экспрессии //«Чужбина, Родина моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. М., 2004.
126. Кудрова И. В. Лирическая проза Цветаевой // Звезда. 1982. №10.
127. Кудрова И. В. После России. Марина Цветаева: Годы чужбины. -М„ 1997.
128. Кудрова И. В. Просторы Марины Цветаевой: Поэзия, проза, * личность.-СПб., 2003.
129. Кузнецова А. И., Ефремова Т. Ф. Словарь морфем русского языка.-М., 1986.
130. Кузьмина Н. А. Норма поэтического языка // Вопросы структуры и функционирования текста / Отв. ред. В. К. Янцен. Томск, 1981.
131. Кумукова Д. Д. Музыкально-синтетическая концепция театра конца XIX начала XX веков и театр М. И. Цветаевой: Автореферат дис. на соискание учен, степени канд. искусствоведения. - СПб., 2001.
132. Курилова Ю. Ю. Плащ как «вторая кожа» персонажей М.Цветаевой // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины
133. Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция:Сб. докладов. М., 2005.
134. Курланд Р. Матус JI. Символическое значение слова в поэзии: (На материале значения слов «черный» и «белый» у М. Цветаевой и слова «зима» у А. Тарковского) // Современные проблемы русской филологии / Отв. ред. В. В. Прозоров. Саратов, 1985.
135. Лаврова С. Ю. Феномен «Первого письма» в переписке: психологизм языковой личности М. И. Цветаевой // Век и Вечность: Марина Цветаева и ее адресаты: Сб. научн. работ. Вып. 2 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2004.
136. Ларин Б. А. О лирике как разновидности художественной речи: (семантические этюды) // Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. -Л., 1974.
137. Левашова Н. А. «Восхитить восхитить» // Русская речь. 1982. №1.
138. Левик В. Переводы М. Цветаевой // Иностранная литература. 1968. №3.
139. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
140. Литвин Н. Ф. Многозначность слова в языке и речи. М., 1984.
141. Ломинадзе А. Б. Лирический герой и поэтика перевода: Автореф. канд. дис.-М., 1981.
142. Лопатин В. В. Рождение слова. М., 1984.
143. Лопатин В. В. Русская словообразовательная морфемика. Проблемы и принцыпы описания. М., 1977.
144. Лопатин В. В., Милославский И. Г., Шелякин М. А. Современный русский язык. Теоретический курс. Слосообразование и морфология. -М„ 1989.
145. Лосская В. Ахматова и Цветаева. 1913 год // Русская культура в текстах, образах, знаках 1913 года: Материалы межрегион, научно-теоретич. семинара «Культурологические штудии» / Вятский гос. гуманит. ун-т. Киров, 2003.
146. Лосская В. М. Цветаева и проблемы женского творчества // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. М., 2003.
147. Лотман Ю. М. и тартусско московская семиотическая школа. -М., 1994.1 168. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.
148. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.
149. Лотман Ю. М. О соотношении звуковых и смысловых жестов в поэтическом тексте // Труды по знаковым системам / Отв. ред. И. Чернов. Тарту. 1979. Вып. 11.
150. Львова Н. Холод утра (Несколько слов о женском творчестве). 1914. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
151. Малахевич Л. Антонимия в художественной речи: (На материале поэтического творчества М. Цветаевой) // Современные проблемы русской филологии / Отв. ред. В. В. Прозоров. Саратов, 1985.
152. Марков В. М. О семантическом способе словообразования в русском языке. Ижевск, 1981.
153. Маслова В. А. Лирика М. Цветаевой: «высшая степень подверженности наитию» // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. М., 2005.
154. Маслова В. А. Концептосфера цвета в поэтической картине мира М. Цветаевой // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
155. Маслова В. А. Поэт и культура: Концептосфера Марины Цветаевой: Учебное пособие. М., 2004.
156. Маслова М. И. Цветаева и психоанализ (Вместо полемики с Б. М. Парамоновым) // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. -М., 2003.
157. Медведева К. А. Стихи о Сивилле, Орфее и Эвридике как звено концепции поэта в лирике М. Цветаевой начала 20-х годов // Некоторые проблемы русской и зарубежной литературы / Отв. ред. О. А. Финько. Владивосток, 1974.
158. Медведева С. Ю. К истории изучения поэтического языка // Структура и функционирование поэтического текста: Очерки лингвистической поэтики / Отв. ред. А. Н. Кожина. М., 1985.
159. Мнухин JL А. Первая книга М. Цветаевой // Индивидуальность писателя и литературно-общественный процесс / Отв. ред. Б. Т. Удодов. Воронеж, 1979.
160. Мочульский К. Русские поэтессы. Марина Цветаева и Анна Ахматова. 1923. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
161. Мукаржовский Я. Литературный язык и поэтический язык // Пражский лингвистический кружок / Отв. ред. Н. А. Кондрашов. М., 1967.
162. Муратова Е. Ю. Окказиональная грамматика М. Цветаевой (на материале писем М. Цветаевой к А. Бахраху) // Век и вечность: Марина Цветаева и ее адресаты: Сб. научн. работ. Вып. 2 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2004.
163. Муратова Е. Ю. Эпитет и антитеза в поэтике М. Цветаевой // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
164. Мурзин Л. Н., Штерн А. С. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991
165. Надеждина Е. А. «Тихо взошли на холм вечные двое» (М. Цветаева и С. Волконский) // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. - М., 2003.
166. Некрасова Е. А. Метафора и ее окружение в контексте художественной речи // Слово в русской советской поэзии / Отв. ред. В. П. Григорьев.-М., 1975.
167. Некрасова Е. А. Метонимический перенос в связи с некоторыми проблемами лингвистической поэтики // Слово в русской советской поэзии / Отв. ред. В. П. Григорьев. М., 1975,
168. Николаева Т. М. Семантика акцентного выделения. М., 1982.
169. Новиков А. Е. Образ Москвы в творчестве М. Цветаевой и И. Шмелева // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
170. Новикова Т. Ф. Эмфатические функции знаков препинания в поэзии М. Цветаевой // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. М., 2003.
171. Норманн Б. Ю. Словообразовательная модель и влияние экстралингвистических факторов на ее реализацию // Межвузовская научная конференция «Деривация и история языка». Пермь, 1985.
172. Нуртазина М. Б. Исследование лингвистических сигналов адресованности эпистолярного диалога в письмах М. Цветаевой // Век и Вечность: Марина Цветаева и ее адресаты: Сб. научн. работ. Вып. 2 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2004.
173. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1961.
174. Орлов В. Марина Цветаева. Судьба, характер, поэзия. 1965. / Марина Цветаева в критике современников. Т.2. Обреченность на время. -М., 2003.
175. Осипова Н. О. Творчество М. И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров, 2000.
176. Оссипов С. Тень «Вишневого сада» в поэзии М. Цветаевой // Рус. речь.-2004, № 1.
177. Павлович Н. Рец.: Марина Цветаева. Версты: Стихи. 1921. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. -М., 2003.
178. Павловская Г. Ч. Проблемы психологии творчества в художественном мире М. И. Цветаевой. Мн., 2003.
179. Павловская Г. Ч. Стихия революции в мироощущении М. Цветаевой // Стихия и разум в жизни и творчестве Марины Цветаевой: XII Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. -М., 2005.
180. Парнок С. Б. Пастернак и другие. 1924. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
181. Петкова Г. Т. Поэтика лирического цикла в творчестве Марины Цветаевой: Автореферат дис. на соискание учен, степени канд. филолог, наук. -М., 1994.
182. Перцов П. Рец.: Марина Цветаева. Волшебный фонарь: Вторая книга стихов. 1912. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
183. Полехина М. М. Орфическая тема в поэзии Марины Цветаевой // «Чужбина, Родина моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. М., 2004.
184. Полякова С. В. Незакатные оны дни: Цветаева и Парнок // Полякова С. В. «Олейников и об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб., 1997.
185. Пономарева Т. А. М. Цветаева и С. Клычков: два подхода к мифу // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
186. Потебня А. А. Вопросы теории и психологии творчества. -Харьков, 1907.
187. Потиха 3. А. Словообразование. М., 1969.
188. Приходько Т. С. Роль обращения в композиции стихотворных текстов М. Цветаевой // Поэтика. Стихосложение. Лингвистика: К 50-летию научной деятельности И. И. Ковтуновой. М., 2003.
189. Прохорова А. «Метафизическая» и «земная» метафоры в произведениях Марины Цветаевой // Марина Цветаева. Эпоха.Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. М., 2003.
190. Пухначев Ю. В. Пространство Цветаевой // Пухначев Ю. В. Числои мысль. М., 1981.
191. Ревзина О. Г. Некоторые особенности синтаксиса поэтического языка М. Цветаевой // Лингвистическая семантика и семиотика. -Тарту, 1979.
192. Ревзина О. Г. Синтаксис поэтического языка в соотнесении с разговорной речью // Исследования в области грамматики и типологии языков / Отв. ред. В. М. Андрющенко. -М., 1980.
193. Ревзина О. Г. Системно-функциональный подход в лингвистической поэтике и проблемы описания поэтического идиолекта. / Диссертация в форме научного доклада на соискание учен, степени доктора филологич. наук. М., 1998.
194. Ревзина О. Г. Тема деревьев впоэзии М. Цветаевой. // Труды по знаковым системам / Отв. ред. Ю. М. Лотман. Тарту, 1982. Вып. 15.
195. Ревзина О. Г. Из лингвистической поэтики: (Деепричастия в поэтическом языке М. Цветаевой) // Проблемы структурной лингвистики. / Отв. ред. В. П. Григорьев. М., 1983.
196. Ревзина О. Г. Категория числа в поэтическом языке // Актуальные проблемы русской морфологии / Под ред. К. В. Горшковой и Е. В. Петрухиной. М., 1988.
197. Реферовская Е. А. Лингвистическое исследование структуры текста.-Л., 1983.
198. Родионова Э. М. Виды повторов в поэзии Марины Цветаевой. // Сборник, посвященный 100-летию со дня рождения В. В. Виноградова. М., 1994.
199. Рождественский Вс. Рец.: Марина Цветаева. Версты: Стихи. 1923. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
200. Романова Е. А. «А там, вдали, следы оленьи на голубеющем снегу.»: (Образ снежной королевы цветаевского цикла «Подруга» и мотив «Полуночного рая» в лирике Софии Парнок) // Рус. лит. 2003. №4.
201. Русские писатели XX века. Биографический словарь / Гл. редактор и составитель П. А. Николаев. М., 2000.
202. Русские писатели от А до Я. Биобиблиографический словарь. -М„ 1990.
203. Рутминский В. Поэты Серебряного века: Монография. Т.2 -Екатеринбург, 2000.
204. Саакянц А. А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. М., 1997.
205. Саакянц А. А. Марина Цветаева: Страницы жизни и творчества (1910-1922).-М., 1986.
206. Сабанеев Л. Музыка речи. Эстетическое исследование. М.,1923.
207. Святополк-Мирский Д. Марина Цветаева. 1926. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
208. Святополк-Мирский Д. Рец.: Марина Цветаева. Молодец: Сказка.1924. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
209. Святополк-Мирский Д. Современное состояние русской поэзии. Марина Цветаева. 1978. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
210. Северская О. И. Паронимическая аттракция как явление поэтического языка и как явление индивидуального стиля: Автореф. канд. дис.-М., 1987.
211. Седых Г. И. Звук и смысл: О функциях фонем в поэтическом тексте: (На примере анализа стихотворения М. Цветаевой «Психея») // Филологические науки. 1973. №1.
212. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М., 1988.
213. Символы и эмблемы. Энциклопедия. М., 2005.
214. Симченко О. К. К изучению поэтики Ахматовой и Цветаевой: словесное поведение лирического героя // Современные проблемы русской филологии / Отв. ред. В. В. Прозоров. Саратов, 1998.
215. Сиротина О. Б. Зависимость текста от автора // Вопросы стилистики. Человек и текст. Саратов, 1998.
216. Скрябина Т. Л. Неисчерпаемость метафоры: «Поэма горы» М. Цветаевой и футуристическая эстетика // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. М., 2003.
217. Словарь поэтического языка Марины Цветаевой: В 4 т. М., 1996-2004.
218. Словарь языка русской поэзии XX века. М., 2003.
219. Слоним М. Десять лет русской литературы. 1927. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
220. Слоним М. Марина Цветаева. 1929. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
221. Слоним М. Рец.: Марина Цветаева. После России: Стихи 19221925. 1928. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
222. Слоним М. Рец.: Марина Цветаева. Разлука: Стихи. 1922. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. -М., 2003.
223. Современный русский язык / Под ред. В. А. Белошапковой. Изд. З.-М., 1997.
224. Современный русский язык / Под ред. П. А. Леканта. -М., 2000.
225. Соколова Н. К., Филимонова Л. Ф. К вопросу о традиционном словоупотреблении в поэтической речи М. Цветаевой: (Из опыта сопоставительного анализа) // Материалы по русско-славянскому языкознанию / Отв. ред. В. И. Собинникова. Воронеж, 1973.
226. Соколова Н. К. Слово в русской лирике начала XX века: Из опыта контекстологического анализа. Воронеж, 1980.
227. Сорокин Ю. А. Психолингвистические аспекты изучения текста. -М., 1985.
228. Стенина Н. А. Чешское окружение М. Цветаевой. // «Чужбина, Родина моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. М., 2004.
229. Сто одна поэтесса Серебряного века / Сост. М. Л. Гаспаров, О. Б. Кушлина, Т. Л. Никольская. Спб., 2000.
230. Стрельцова И. Д. О некоторых способах номинации в художественной речи // Филологические науки. 1984, №5.
231. Струве Г. Рец.: Ковчег: Сборник союза русских писателей в Чехословакии. 1926. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
232. Струве Г. Рец.: Марина Цветаева. Ремесло. Книга стихов. Психея. Романтика. 1923. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
233. Струве Г. Цветаева. 1956. // Марина Цветаева в критике современников. Т.2. Обреченность на время. -М., 2003.
234. Тарасов Е. Ф. Тенденции развития психолингвистики. М., 1987.
235. Тимофеев JI. И. Слово в стихе. М., 1982.
236. Титова Е. В. М. Цветаева лирик и эссеист // Марина Цветаева. Эпоха. Культура. Судьба: Десятая цветаевская междунар. научно-тематич. конф.: Сб. докл. -М., 2003.
237. Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка. -М., 1985.
238. Тихонов И. А. Драматургия знака (по пьесе М. Цветаевой «Приключение») // Век и Вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
239. Ткаченко Л. П. Стилистические функции паронимов: (На материале художественного текста) // Русский язык в школе. 1982. № 3.
240. Томашевский Б. Стих и язык. Филологические очерки. М.-Л., 1959.
241. Томашевский Б. В. Теория литературы: Поэтика. М.; Л., 1984.
242. Труайя А. Марина Цветаева. М., 2003.
243. Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. М., 1965.
244. Улуханов И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М., 1996.
245. Улуханов И. С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания. М., 1977.
246. Уфимцева Н. Б. Биологические и социальные факторы в речевом развитии // Этнопсихолингвистика. М., 1988.
247. Фарыно Е. К вопросу о соответствии ритма и семантики в поэтических текстах (Пушкин Евтушенко - Цветаева) // Studia Rossika Posnaniensia. 1971. № 2.
248. Фарыно Е. Некоторые вопросы теории поэтического языка // Semiotika i struktura textu. Warszawa, 1973.
249. Фарыно E. «Бессонница» Марины Цветаевой: Опыт анализа цикла // Zbornik za slavistiku. Nove Sad, 1978, Т. 15.
250. Фарыно Е. Из заметок по поэтике Цветаевой //Marina Cvetaeva. Studien und Materialien. Wiener Slawistischer Almanach. Wien. 1981. Bd. 3.
251. Фарыно E. Стихотворение Цветаевой «Прокрасться.» // Slavica Hierosolymitana. Ierusalem, 1985. Vol. 7.
252. Фарыно E. Мифологизм и теологизм Цветаевой («Магдалина» -«Царь-Девица» «Переулочки») // Wiener Slawistischer Almanach. Wien. 1985. Bd. 18.
253. Федотова H. С. Компаратив как средство выражения субъективной оценки в процессе сравнения (на материале поэзии М. Цветаевой) // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1 / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
254. Филлипов К. А. Лингвистика текста: Курс лекций. СПб., 2003.
255. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра // Учен. зап. Ленингр. ун-та. 1936. № 63. Вып. 7.
256. Фрумкина Р. М. Цвет, смысл, сходство: Аспекты психолингвистического анализа. -М., 1984.
257. Ходасевич В. Рец.: Марина Цветаева. Ремесло: Книга стихов. Психея. Романтика. 1923. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
258. Ходасевич В. Рец.: «Русские записки», книга 2. 1937. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
259. Ходасевич В. Рец.: «Русские записки», книга 3. 1938. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
260. Ходасевич В. Рец.: «Современные записки», книга 36. 1928. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
261. Ходасевич В. Рец.: «Современные записки», книга 50. 1932. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
262. Ходасевич В. Рец.: «Современные записки», книга 53. 1933. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М„ 2003.
263. Ходасевич В. Рец.: «Современные записки», книга 55. 1934. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
264. Ходасевич В. Рец.: «Современные записки», книга 57. 1935. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
265. Ходасевич В. Русская поэзия. Обзор. 1914. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
266. Холод А. М. Речевые картины мира мужчин и женщин. -Днепропетровск, 1997.
267. Холшевников В. Е. Анализ композиции лирического стихотворения // Анализ одного стихотворения / Отв. ред. В. Е. Холшевников. Л., 1985.
268. Цетлин М. Заметки любителя стихов. О самых молодых. 1912. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
269. Цветаева А. Воспоминания. М., 1983.
270. Цветкова М. В. «Эксцентричный русский гений.»: Поэзия Марины Цветаевой в зеркале перевода. М.; Н. Новгород, 2003.
271. Цыбулевский А. Два перевода «Этери» // Вестн. отд. общ. наук АН СССР. Серия лит. и яз. 1973. № 4.
272. Черкасова Л. П. Наблюдения над экспрессивной функцией в поэтическом языке: (На материале поэзии М. Цветаевой) // Развитие современного русского языка. / Отв. ред. Е. А. Земская. -М., 1975.
273. Черкасова Л. П. «Яркость изнутри»: О внутренней форме слова в прозе М. Цветаевой // Русская речь. 1982. № 5.
274. Черных Н. В. Семантическая емкость слова в рамках теории семантического поля (на материале поэзии М. И. Цветаевой): Автореф. дис. на соиск. ученой степени канд. филологич. наук. Ростов-на-Дону, 2003.
275. Чурилова И. Из наблюдений над синтаксисом М. И. Цветаевой // Исследование языка художественных произведений / Отв. ред. А. А. Дементьев. Куйбышев, 1975.
276. Чухров К. Бессмыслица как инструмент возвышения // Новое лит. обозрение. 2004. № 69.
277. Шагинян М. Литературный дневник. Марина Цветаева. 1911. // Марина Цветаева в критике современников. Т. 1. Родство и чуждость. -М., 2003.
278. Шакиров С. М. Мотив дороги в поэзии Марины Цветаевой (аспект рефлексии) // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1. / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. Череповец, 2002.
279. Шанский Н. М. Очерки по русскому словообразованию. М., 1968.
280. Шаяхметова Н. К. Семантические неологизмы в контексте М. И. Цветаевой: Автореф. канд. дис. Алма-Ата, 1979.
281. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М., 1997.
282. Швейцер В. Марина Цветаева. М., 2002.
283. Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой. Идеология -поэтика идентичность автора в контексте эпохи. - М., 2002.
284. Шейн Л. М. О новых документах, связанных с А. С. Эфрон. // «Чужбина, Родина моя!»: Эмигрантский период жизни и творчества Марины Цветаевой: XI Международная научно-тематическая конференция: Сб. докладов. / Отв. ред. И. Ю. Белякова. -М., 2004.
285. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики: (На материале русского языка). М., 1973.
286. Штраус А. «Про это» Маяковского и «Поэма конца» Цветаевой // Русская филология: Сб. научных работ молодых филологов. 15 / Тартуский ун-т. Тарту, 2004.
287. Эйхенбаум Б. М. О поэзии. Л., 1969.
288. Эренбург И. Марина Ивановна Цветаева. 1922. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
289. Эренбург И. Рец.: Марина Цветаева. Разлука: Стихи. Стихи к Блоку. 1922. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
290. Эренбург И. Поэзия Марины Цветаевой. 1956. / Марина Цветаева в критике современников. Т.2. Обреченность на время. М., 2003.
291. Эренбург И. Четыре поэтессы. 1918. // Марина Цветаева в критике современников. Т.1. Родство и чуждость. М., 2003.
292. Эткинд Е. Г. Разговор о стихах. М., 1970.
293. Эткинд Е. Г. Четыре мастера // Мастерство перевода. / Отв. ред. К. И. Чуковский. -М., 1970.
294. Эткинд Е. Г. Опыт о местоимении в системе поэтической речи // Поэтика и стилистика русской литературы / Под ред. М. П. Алексеева. Л., 1971.
295. Эткинд Е. Г. Материя стиха. Париж, 1978.
296. Эфрон А. Страницы воспоминаний // Звезда. 1973, № 3
297. Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. -Волгоград; Саратов, 1998.
298. Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи / под ред. Г. П. Немца. Краснодар, 1999.
299. Яцкевич Л. Г. Осевое пространство и время в поэзии М. И. Цветаевой и Н. А. Клюева // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. научн. работ. Вып. 1. / Ред.-сост. С. Ю. Лаврова. -Череповец, 2002.311
