автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Конфуцианское учение в политической теории и практике КНР

Полный текст автореферата диссертации по теме "Конфуцианское учение в политической теории и практике КНР"

На правах рукописи

Мартынов Дмитрий Евгеньевич

КОНФУЦИАНСКОЕ УЧЕНИЕ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ КНР (60-90-е гг. XX в.)

Специальность 07.00.03 - Всеобщая история (Новая и новейшая история)

Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Казань-2004

Работа выполнена на кафедре новой и новейшей истории Казанского Государственного университета

Научный руководитель - кандидат исторических наук, доцент,

Булат Мухамедович Ягудин

Официальные оппоненты -

Доктор философских наук, профессор Артём Игоревич Кобзев (МФТИ; Институт востоковедения РАН, Москва)

Кандидат исторических наук, доцент Татьяна Николаевна Кожина (Чебоксарский государственный педагогический университет)

Ведущая организация - Санкт-Петербургский филиал Института

востоковедения РАН

на заседании диссертационного совета Д.212.081.01 в Казанском государственном университете

по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, д. 18, корп.2, ауд. 1112

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. Н.И. Лобачевского Казанского государственного университета

Автореферат разослан «_»_2004 г.

Ученый секретарь

Защита состоится

н^ 2004 г. в часов

Диссертационного совета.

200£± ТШГ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

?ги91

Во второй половине XX в. развитие конфуцианской мысли «замкнуло круг» интеллектуальных усилий - от либеральной и марксистской критики и даже отрицания конфуцианства, до либеральной и традиционалистской апологетики и современных экономических и этических мотивировок нового восприятия конфуцианства.

Актуальность исследования определяется тем, что в отечественной историографии отсутствуют работы, посвященные комплексному исследованию воздействия конфуцианской идеологии на сферу политической практики Китайской народной республики.

Научная новизна исследования заключается в том, что в ней впервые в отечественной синологии делается попытка всесторонне показать место и роль конфуцианства в эволюции политики маоизма и политики проведения реформ в Китае в указанный хронологический период. Автору было важно понять соотношение между новыми, привнесенными извне теориями, и тем традиционным базисом, который КНР унаследовала от прошлого. Настоящая работа является первой, систематически анализирующей соотношение современной политики и традиционной идеологии в Китае второй половины XX в. Объектом настоящего исследования является конфуцианство - целостный кулътурно-цившшационный феномен, системообразующий для политических и духовных систем Китая, образа жизни и мыишения, оказывающий воздействие на все сферы деятельно сти китайцев XXв.

Предметом нашей диссертации является положение конфуцианского учения и традиции в конкретных условиях тоталитарного общества в КНР и последующей реструктуризации при проведении курса на построение «социализма с китайской спецификой».

Цель данного исследования - выявить роль и место конфуцианского учения в политической теории и практике Китайской Народной Республики 60 - 90-х гг. XX в.

В рамках данной цели предусмотрено решение следующих исследовательских задач:

- Определение конфуцианства и неоконфуцианства как идеологического и методологического источника реструктуризации и реформирования китайского общества и государства в XX в.;

- Установление истинной роли конфуцианства и конфуцианской доктрины в формировании систем воззрений Мао Цзэ-дуна и Дэн Сяо-пина;

- Уточнение содержания конфуцианской и легистской методологии в системе управления КНР в эпохи «Культурной революции» и реформ. Хронологические рамки. Настоящее исследование с фактологической точки зрения охватывает хронологический период 1958 - 2002 гг. Верхняя граница проводится с учетом начавшейся массовой общественно-политической дискуссии вокруг конфуцианского учения. Культурная революция стала наиболее радикальной попыткой порвать с конфуцианской традицией в истории Китая (по-

литическая кампания «Критики Конфуция - Линь Бяо»). Нижняя хронологическая граница ограничена нами сменой руководства на XVI Съезде КПК. Источниковая база. Все источники по данной теме мы можем подразделить на пять групп: 1) Трактаты, составляющие традиционный конфуцианский канон («Четверо-», «Пятикнижие», «Тринадцатикнижие»); 2) Труды классиков конфуцианства и неоконфуцианства нового и новейшего времени; 3) Труды представителей китайского марксизма; 4) Документы и материалы съездов и пленумов КПК; 5) Конституционные и иные законодательные акты КНР. Первая группа включает издания конфуцианских канонов с древними и современными комментариями, переводы канонов на современный китайский язык, а также переводы и интерпретация канонов на европейские языки. Мы пользовались следующими изданиями: Байхуа И-цзин (1989); Мэн-цзы еэньсюань Ли Бин-ин сюаньчжу (Пекин, 1958); двухтомником Ту чжу У цзин (Тайбэй, 1961); трёхтомником Сы шу У цзин (Пекин, 1985), а также фундаментальным двухтомным изданием Шисанъ цзин чжу шу (Пекин, 1982).

Вторая группа является крайне неоднородной, так что внутри неё можно выделить три подгруппы: 1) Труды неоконфуцианцев периодов Сун, Юань, Мин; 2) Труды неоконфуцианцев-реформаторов периода династии Цин; 3)Труды представителей трёх поколений современного неоконфуцианства. В нашем распоряжении были были труды Ван Фу-чжи, двухтомник Ван Ян-мин Цюаньцзи (Шанхай, 1995); труд минского философа Ли Чжи Сюй фэнъ шу: Мин Ли Чжи чжу (Пекин, 1959); собрание сочинений великого основоположника неоконфуцианства Лу Цзунь-юаня (Пекин, 1964). Огромную помощь любому исследователю китайской мысли окажет сочинение великого Хуана Цзун-си Мин жу сюэ ань (2 тт. Пекин, 1985). Из трудов цинских реформаторов и теоретиков нам было доступно: Вэй Юань Гувэйтан пэй вай цзи (Тайбэй, 1976). Отдельно упомянем труды Кан Ю-вэя: Кун цзы гай чжи као (Пекин, 1958) и Чунь Цю Дун ши сюэ (Тайбэй, 1969). К сожалеьию, «Датун шу» не оказалось в доступных нам собраниях в оригинале. Из трудов неоконфуцианцев, живших после 1919г. нам были доступны: сборник Фэн Ю-ланя Чанъ цзюбан ифу синьмин: Фэн Ю-лань еэньсюань (Шанхай, 1998); работы Цяня My - трёхтомное Сы-шу ши и (1968); ЛуньЮй синь гре (Сянган, 1964), Чжу-цзы сюэ тиган (Тайбэй, 1971), не считая некоторых иных. Также упомянем Чжан Цзюнь-май цзи (Пекин, 1993), произведения Сюн Ши-ли (Пекин, 1993) и др. Разумеется, не могли мы обойти стороной написанных по-английски работ Ду Вэй-мина. Также: Цзян Чжун-чжэн Чжунго чжиминъюнь, первое издание которой вышло в 1943 г., но мы пользовались тайбэйским 1976 г. Весьма своеобразны труды крупного тайваньского конфуцианского идеолога Чэнь Ли-фу: двухтомник Кун-цзы сюэшо дуй шицзе чжи инсян (Тайбэй, 1976), а также написанные по-английски The Confucian way: a New and systematic study of the "Four Books" (Тайбэй, 1974) и Why Confucius has been revence as the Model Teacher of all ages (Нью-Йорк, 1974). К этой же подгруппе мы относим сборники результатов научных симпозиумов и конференций, приуроченных к 2540 и 2550 годовщинам со дня рождения Конфуция.

Третью группу источников мы можем подразделить на две подгруппы: 1) Труды идеологов китайского марксизма; 2) Труды учёных - историков и философов, игравших важную роль в государстве и стоящих на марксистских позициях, или распространявших официальные установки на те или иные области культуры.

Отдельно в первой подгруппе будут стоять труды Мао Цзэ-дуна. После официального пересмотра маоистского наследия увидели свет интереснейшие издания: Чжэсюэ пичжу цзи (Пекин, 1988) и МаоЦзэ-дун шицы шучжэн (Чун-цин, 1996). Наследие Дэн Сяо-пина и Цзян Цзэ-миня не столь объёмно и мно-гопланово, тем более что оба этих деятеля специально не занимались теоретической деятельностью. В свет выпущены избранные доклады и тому подобные отпечатки политической деятельности лидеров КНР. Для нас также важны небольшой труд Лю Шао-ци Лунь гунчандан юаньды сюян (Пекин, 1962) и брошюра Ху Яо-бана Гуаньюй сысян чжэнъчэюи гуныро еэныпи (Пекин, 1983).

Ко второй подгруппе относятся многочисленные труды зачастую совершенно непохожих мыслителей. История китайского марксизма и его сложных отношений с конфуцианстгом ведёт начало от доктора Ли Да-чжао. Сюда же отнесём труды марксистских ггоретиков и критиков конфуцианства уже эпохи КНР: Аи Сы-ци и Цай Шань-сы. Несколько особняком станут здесь сочинения Го Мо-жо.

Четвертая группа. Нам были доступны: Чжунго гунчанъдан дишисы цюанъго дайбяо дахуй вэнь цзяньхуйбянь (Пекин, 1992); двухтомник Шисань да илай: Чжунъяо вэнъсюэ сюаньюань, изданный в 1991 г. и включающий измененный Устав КПК. Ввиду большого количества переводных материалов, мы воспользовались ими в полной мере.

Пятая группа. Все источники, отнесенные нами к пятой группе, использованы нами в переводах. В данной группе мы выделяем три подгруппы: 1) Юридические памятники и документы до образования КНР. Сюда входит переведённый в 1948 г. «Гражданский кодекс Китайской республики», а также юридические памятники Китайской Империи: переводимый Н.П. Свистуновой Кодекс династии Мин и В.М. Рыбаковым классический Танский кодекс. 2) Собственно конституционные акты, в число которых также входят законодательные постановления об образовании КНР и т.п. 3) Законодательные акты разного времени. Включают постановление о Культурной революции, закон о Первом пятилетнем плане экономического развития КНР и ряд иных.

Во всех пяти группах нами задействовано 223 названия различных источников и их переводов на русский и английский языки.

Историография. Впервые на конфуцианство как таковое в отечественном китаеведении обратили внимание первые представители нашей синологии И.К. Россохин (1707 - 1761) и М.Л. Леонтьев (1716 - 1786). Архимандрит Иакинф, в миру Н.Я. Бичурин (1777 - 1853) не мог в своих трудах пройти мимо конфуцианства, о чём свидетельствует специальная краткая работа «Описание религии

учёных»1, а также космологический и космогонический отдел в книге 1840 г. «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение»2. К конфуцианству и неоконфуцианству обращались в XIX в. двое учёных-синологов, имеющих корни в Казани - В.П. Васильев3 и менее известный бывший врач Пекинской миссии Н.И. Зоммер4.. Вообще для указанного периода развития русской синологии представляются типическими взгляды СМ. Георгиевского (1851 - 1893), обозначенные в монографии «Принципы жизни Китая» (1888).

Отечественная синология советского периода в аналогичной тематике шла совершенно иными путями, определяясь марксистско-ленинской методологической базой и жёсткой социальной ангажированностью. Тематика исследований была достаточно разнообразной: история КПК, история низовых и повстанческих движений и проч.; особое внимание уделялось Синьхайской революции и суньятсенизму. К сожалению, противостояние СССР и КНР наложило на синологию особый отпечаток, связанный с широкой критикой маоизма5. В 50 - 70-е гг. XX в. исследования традиционной культуры и её воздействия на современность были минимальны, хотя с фактологической точки зрения имели место. Речь идёт о работах Н.И. Конрада6, Л.Д. Позднеевой, О.Л. Фишман7, Л.З. Эйдлина. Отдельно упомянем работы по конфуцианству В.А. Рубина (1923 - 1981), большинство которых было создано уже в эмиграции8. Для нас наибольшее значение имела единственная его монография «Идеология древнего Китая (четыре силуэта)» 1971 г. Своеобразным рубежом отношения советской китаистики к проблеме соотношения конфуцианства и неоконфуцианства является статья Ю.Б. Козловского9. Начиная с 1970-х гг. отечественная синология вступила в фазу подъёма, что связано с освоением новой, прежде запретной проблематики, и особенно «повезло» в эти десятилетия традиционной китайской идеологии. Для нас большим подспорьем были новаторские работы Л.С. Переломова10, Л.С. Васильева", Ю.Л. Кроля12, А.С. Мартынова13, Э.С. Кульпи-

' Впервые издана в 1844 г., переиздавалась дважды: в Пекине в 1908 г. и в составе сборника д.ф.н. И.И. Семе-ненко «Конфуций: я верю в древность» (1995). Содержание е£, однако, не соответствует заглавию - это не опи-

сание религии, а всего лишь нудный перевод протокола обрядов, формы одежды и т п.

! Этот раздел фактически представляет собою перевод трактата Чжоу Дун-и Тай-цзи ту шо («Изъяснение плана Великого Предела», в пер. самого Иакинфа «Чертеж Первого начала») с комментариями Чжу Си. ! Весьма любопытные, хотя и косвенно относящиеся к нашей теме, материалы по отношению В.П. Васильева к конфуцианскому учению можно почерпнуть из мемориального сборника «Открытие Китая и другие статьи В.П. Васильева. (Издание журнала «Вестиих всемирной истории»)». СПб., 1900.

4 Зоммер Н. Об основаниях новой китайской философии //Ученые записки Казанского университета. Т. I. Казань, 1851.

5 Особняком здесь встанет монография 1947 г. Я.Б. Радуль-Затуловского «Конфуцианство и его распространение в Японии», посвященная критике конфуцианства как сугубо консервативной идеологии.

6 Сведенных, в основном, > сборник «Запад и Восток». М., 1969.

7 Блистательная монография 1966 г. «Китайский сатирический роман. Эпоха Просвещения» и монография «Ки-

тай в Европе», которую Ольга Лазаревна не успела до конца вычитать, ввиду кончины в 1986 г. Стараниями

И.А. Алимова центр «Петербургское востоковедение» выпустил эту книгу в 2003 г.

'Легкодоступны, будучи сведены в собрание трудов «Личность и власть в Древнем Китае». М., 1999. ' Козловский Ю.Б. Конфуцианство: миф и реальность //НАА. 1977, №3. Автор, - специалист-японист, вообще отвергает понятие «неоконфуцианства» как бессодержательную выдумку западной синологии. " Конфуцианство и легиэм в политической истории Китая. М., 1981; Конфуций: жизнь, учение, судьба. М., 1993; Конфуций. «Лунь Юй». М., 1998. См. также статьи: Вклад легизма в формирование традиционных институтов китайской государственности /Роль традиций в истории и культуре Китая. - М.: Наука, 1972; О политической кампании «критики Конфуция и Линь Бяо» /Л1ДВ. 1974, №2; Историческое наследие в политике китайского руководства //ПДВ. 1978, №4; Переломов Л.С. Критерии оценки личности в традиционной культуре Ки-

б

на14, посвященные решению разнообразных конкретно-исторических задач генезиса китайской мысли, исторической науки, собственно конфуцианства как системы и конфуцианского учения. Нельзя пройти мимо фундаментальных работ А.И. Кобзева15, В.В. Малявина16, А.Е. Лукьянова17, Л.П." Делюсина18, О.Н. Борох19, А.В. Ломанова20 и многих других.

Для западной синологии второй половины XX в. характерно развитие «на опережение», что связано с постигшим и синологию общим методологическим кризисом исторической науки. Признание кризиса методологической базы современной синологии было совершено Т. Мецгером21. В современной ему синологии США Т. Мецгером было выделено две основные парадигмы. Первая из них, «парадигма революции», созданная Дж. К. Фэрбэнком (1907 - 1991), рассматривает социально-политическое развитие китайского общества XX в. единым поступательным революционным процессом, логическим следствием которого стала революция 1949 г. и последующие события. Благодаря работам

тая //ВДВ. 1986, №2; «Конфуцианский пласт» в мировоззрении китайских реформаторов //ПДВ. 2000, №1. Статьи в соавторстве: Переломов Л.С., Кожин П.М., Салтыков Г.Ф. Традиции в социально-политической жизни Китая //ПДВ. 1983, №1; Переломов Л.С., Кожин П.М., Салтыков Г.Ф. Традиции управления в политической культуре КНР //ПДВ. 1984, №2; Переломов Л.С., Ломанов A.B. XXI век - век Китая, век конфуцианства? //ПДВ. 1998, №3.

" Начиная от статьи «Проблема цзин тянь» в мемориальном сборнике в честь 70-летия Н И. Конрада (М., 1961). Крайне важны для нас следующие его работы: Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае /Китай: традиции и современность М., 1976; Проблемы генезиса китайского государства (формирование социальной структуры и политической администрации}. М., 1983; Проблемы генезиса китайской мысли (формирование основ мировоззрения и менталитета), М., 1989; Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 2001.

12 Не считая блистательного комментированного перевода трактата Хуань Куаня (2 тт., 2001): Родственные представления о «доме» и «школе» (рл) в Древнем Китае/Общество и государство в Китае. М., 1981. Имеются его работы по положению и специфике историографической традиции в Китае, но они лежали вне нашего поля зрения.

См.: Мартынов A.C. О некоторых особенностях духовной культуры императорского Китая /XV1НК ОГК. М., 1985.-Ч.1.; Конфуцианская утопия в древности и средневековье /Китайские социальные утопии. М., 1987. Особенно важна для нас была последняя его работа - двухтомник: Конфуцианство. «Лунь Юй». В 2 т. - СПб.: Издат. центр «Петербургское востоковедение», 2001.

'* Кульпин Э.С. Технико-экономическая политика руководства КНР и рабочий класс Китая. М., 1975; Человек и природа в Китае. М., 1990; Бифуркация Запад-Восток. Введение в социоестественную историю. М., 1996; Кульпин Э.С., Машкина O.A. Китай: истоки перемен: Образование и мировоззрение в 1980-х г. - М, 2002. Последняя работа крайне важна для формирования методологической базы нашего исследования.

15 Кобзев А.И. Синтез традиционных гносеопраксеологических идей в философии Ван Ян-мина //Общество и государство в Китае. М., 1981; Современный этап в изучении и интерпретации неоконфуцианства 1/ИАА. 1983, №6; Философия китайского неоконфуцианегеа. - М., 2002; Духовные основы китайской цивилизации /XXXIV НК ОГК. М., 2004.

м Малявин В.В. Конфуций. М., 1992; Малявин В В. Китайская цивилизация. М., 2000; Малявин В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени. М., 2000. " Лукьянов А.Е. Лао-цзы и Конфуций: философия Дао М, 2001.

" Делюсин Л.П. Идеи паназиатизма в учении Сунь Ят-сена о национализме /Китай: традиции и современность. М„ 1976; Спор о социализме: из истории общественно-политической мысли Китая в начале 20-х гг. 2-е гад. М.,

1980; Китай: полвека-две эпохи. Сб. ст. М., 2001; Дэн Сяо-пин и реформация китайского социализма. М., 2003.

" Борох О.Н. Развитие китайской экономической науки в период реформ //Информационный бюллетень ИДВ РАН. М., 1997,XslO -№11; Борох О.Н. Интерпретация древнекитайской традиции с позиций современной экономической теории //ПДВ. 1998, № 1, №2.Борох О.Н. Современная китайская экономическая мысль. М., 1998.

20 Ломанов A.B. «Путь высшей справедливости и следования середине». Фэн Ю-лань и его философское на-

следние //ПДВ. 1992, №6; Ломанов A.B. Постконфуцианская философская мысль Тайваня и Гонконга: 50 - 70-е гг. XX в. //ДДВ. 1993, №5; Ломанов A.B. Современное конфуцианство: философия Фэн Ю-ланя. М.,1996. !1 Metzger Th.A., Myers R.H. Sinological shadows: The state of modern China studies in the U.S. //Washington quarterly. -1980. №3, p. 87 - 114.

Дж. Левенсона22 стало весьма популярным представление о резком столкновении неоконфуцианства с идеями модернизации. Аналогичные взгляды демонстрировали Чжан Хао и Б. Шварц. Проблема же заключается в том, что марксизм рассматривает общественную структуру как совокупность гомогенных социальных классов с едиными внутренними интересами и устойчивыми социальными противоречиями. Для китайского общества в основном характерны персонифицированные социальные связи и быстрая смена политических группировок. Так, например, Дж. Эшерик23 был справедливо раскритикован за игнорирование важнейшего аспекта Синьхайской революции: кристаллизации новых идеологических концепций, - в терминах которых собственно противостояние и выражалось24.

Второй авторитетной парадигмой является «парадигма модернизации», её представителями являются лично Т. Мецгер, М. Мейснер и ряд других исследователей. Именно Мецгером было в 1977 г. вскрыто, что осмысление форм и путей социально-экономических преобразований в начале XX в. происходило к контексте конфуцианской традиционной системы ценностей, ассоциируемыми не с отжившими социальными институтами, а в первую очередь с общенациональными гуманистическими идеалами. Как подчёркивает Мецгер в своей монографии Escape from predicament: Neo-confucianism and China's evolving political culture, западный путь воспринимался в Китае только как новое средство достижения традиционных идеалов. Весьма влиятельной в США является школа синолога китайского происхождения Л. Пая25 и его продолжателей Р. Соломона и Й. Саари, которые рассматривали черты политической культуры Китая в контексте закрепленной традицией зависимости. По вопросу экономических предпосылок китайской модернизации до сих пор не существует однозначного ответа.

Методологическая база исследования. Мы пришли к необходимости применения цивилизационного подхода, ключевыми категориями методологии нашего исследования являются мировоззрение и ценности китайской цивилизации. Это предполагает изучение не столько свойств вещей, сколько отношения человека к миру, вьгражающегося через ценности, которые можно рассматривать как знаки, с помощью которых люди общаются друг с другом и достигают взаимопонимания. Мы используем уже наработанные и описанные в соответствующей литературе методов: в первую очередь исторических - историко-сравнительного и историко-системного. Материальное не может стать внутренним содержанием сознания, следовательно, мы можем говорить об объекте - тем более о мире - только по отношению к воспринимающему их сознанию.

!! Levenson Joseph К. Modern China and its Confucian past. The problem of the intellectual continuity. -N.Y., 1964; Levenson Joseph K. Confucian China and its modem Fate /Vol. 2: The Problem of monarchical decay. L., 1964; Levenson Joseph K. Confucian China and its modern Fate/Vol. 3: The Problem of historical significance. L., 1965. Первый том «Судеб конфуцианского Китая и современности» так и не вышел.

" Esherick Joseph. Reforme and revolution in China: The 1911 Revolution in Hunan and Hubei. Berkeley: U ofCali-fimia Press, 1976.

2> Metzger Th.A., Myers R.H. Sinological shadows: The state of modern China studies in the U.S. //Washington quarterly.- 1980. №3, p. 96.

25 Pye L.W. Warlord politics. Conflict and coalition in the modernization of republican China. N.Y., 1971; Pye L.W. The spirit of Chinese politics. New ed. Cambridge (Mass.), L.: The Belknap press of Harvard Univ. Press, 1992.

Сводить материю к совокупности отношений - невозможно. Антагонистом аксиологии выступает структурный анализ, так как аксиологический подход предполагает отказ от такого познавательного инструмента как понятия. Именно структурный анализ включает и марксизм как возможный метод анализа повседневного сознания, позволяя видеть за всей событийной «маской» экономические и социальные интересы конфликтных групп общества. Практическая значимость исследования. Содержащейся в настоящем тексте материал может быть использован для общих курсов истории Азии и Африки второй половины XX в., специальных курсов по истории философии и идеологии Китая и дальнейших исследований в данной области.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Глава 1. Конфуцианство: сущность, эволюция и варианты развития.

1.1. Классическая конфуцианская традиция.

Социальная ориентация конфуцианцев сформировала их основную проблематику. Ее мы можем почти целиком свести к политической сфере: 1) Проблема монарха: подлинный характер истинного носителя государственной власти. 2) Проблема государства: соотношение насилия и ненасильственных методов управления, закономерности цикла подъема и упадка различных государственных образований. 3) Проблема управления. Основной вопрос сводился к единственному: каким должен быть человек, осуществляющий властные полномочия, дабы социум, вручая их ему, не испытывал опасения. Таким образом, вопрос о правлении также сводился к этической проблематике - выработке этического кодекса, гарантировавшего невозможность злоупотребления властью.

Радикальная десакрализация Конфуцием официального политического сознания означала подлинную революцию для своего времени. Была нарушена монополия главного агенте действия в ритуальной сфере - правителя, однако архаика сильна в конфуцианстве и Учитель сохранил две формообразующие функции в своем учении: 1) Представлении о власти как функции единственной и уникальной личности; 2) Представление о слиянии мира и государства -Поднебесной - как сфере действия данной личности. Таким образом, в центре всех политических проблем по-прежнему возвышалась сакральная фигура правителя-медиатора.

Отказавшись от роли благодати-дэ в политическом устроении мира, следовало делать акцент на внутренних качествах личности правителя. Данный перенос привел к тому, что в Китае вплоть до Нового времени императорская власть оказалась прочно связанной с «совершенной мудростью», в которой с наибольшей силой была выражена не гносеология, а этика. Благо-дэ, то есть сверхъестественная креативная способность, - явно категория ритуального происхождения. В рамках китайского ритуализма государство - не более чем сфера распространения благотворного влияния монарха-медиатора. И эта же

модель сохранялась вплоть до последнего дня китайской монархической государственности.

Мэн-цзы (372 - 289 гг. до н.э.) в центр своего учения поставил концепцию гуманного правления, которая и породила в его богатейшем духовном наследии откровенно утопическое течение. Утопическими были его проекты «в одном отдельно взятом княжестве» осуществить модель гуманного правления, утопическим был его план бескровного объединения Поднебесной посредством гуманного правления и механика данного объединения посредством «прихода» населения в оазис гуманности и т.д.

Следующая крупная реформа конфуцианства в области государственной теории связана с именем Чжу Си (1130 - 1200). Господствующее и официально утвержденное при монгольской династии в 1313 г. чжусианство всецело господствовало в имперской политической жизни и мышлении. Данная теория не была и не могла быть оригинальной, ибо Чжу Си развивал идеи Мэн-цзы. Парадоксально иное: чжусианство не привело к смене основной парадигмы в государственной идеологии. Более того, эта последняя не претерпела никаких изменений с появлением неоконфуцианства, уже - в чжусианской форме. Важнейшие категории политической доктрины: шэн - совершенная мудрость государя, энь - безграничная милость государя, дэ - благодать, нормы-;ш, опоры власти, ее функции, методы и цели, причины отклонений - остались неизменными. Таково подтверждение основного китайского парадокса: меняется взгляд на мир, но не на государство. Традиционная доктрина оставалась неизменна: государство естественное продолжение упорядоченного космоса как сферы господства основных законов природы, гарантией же их исправного функционирования является как раз государь (хуан-ди, Тянь-цзы).

1.2. Ревизия конфуцианского учения на рубеже XIX - XX вв.

С разложением традиционных институтов власти и приходом в Китай новых идей и идеалов, конфуцианство стало идейным течением, решающим по сей день глобальную задачу - сохранения и развития традиционной китайской культуры в условиях современной цивилизации. Мы можем выделить в китайской конфуцианской мысли, возникшей в конце династии Цин, три основных направления: А) Консервативно-традиционалистское, ориентированное на японскую модель развития. Главные представители - Кан Ю-вэй (1858 - 1927), Лян Ци-чао (1873 - 1921), Лю Ши-пэй (1884 - 1919), Янь Фу (1854 - 1921) и более поздние мыслители; Б) Либерально-западническое, ориентированное на США. Основные представители - Ху Ши (1891 - 1962) и У Чжи-хуй (1865 -1953); В) Радикально-марксистское, русификаторское. Основные представители - Чэнь Ду-сю (1879 -1942) и Ли Да-чжао (1889 -1927).

От всех вышеперечисленных ветвей в развитии конфуцианской мысли отличаются генетически с вышеназванными течениями связанные системы -суньятсенизм, являющийся социально-политическим учением по своей природе, и современенное неоконфуцианство. При всем изначальном несходстве у всех указанных мыслителей мы можем обнаружить и нечто общее: обладающая уникальной культурой империя открывала для себя духовные ценности за-

падной цивилизации. В сроки, сжатые до предела, интеллигенция комплексно знакомилась с богатейшим наследием европейской теоретической мысли. Поскольку наследие Платона и Аристотеля, Монтескье и Руссо, Дж.С. Милля и Маркса стало восприниматься одновременно, это породило весьма ощутимый гносеологический кризис. Главной проблемой оставалось соотнесение терминологической и понятийной баз двух миров. Фундаментальные категории европейской политической философии, возникшие еще в Древней Греции и развитые в Новое время - не имели китайских аналогов. Не менее трудной оказалось восприятие и жизненных ценностей: «индивидуализма», «независимости», «самостоятельности». Прежнее движение Янъу юньдун (заимствование чисто технических достижений европейской цивилизации) сменилось на усвоение ценностей западной духовной культуры.

После Синьхайской революции возобладали иные тенденции. Как мы уже отмечали выше, сунское неоконфуцианство породило направления мысли, условно разделенные Фэн Ю-ланем на ли-сюэ братьев Чэн и Чжу Си и синь-сюэ Лу Цзю-юаня - Ван Шоу-жэня. Предпочтительным для развития постконфуцианства стало явно второе направление, хотя именно в рамках ли-сюэ творил «Современный Конфуций» - Фэн Ю-лань (1895 - 1990). Все указанные нами концепции носили, несомненно, элитаристский характер, воспринимаясь, в основном, среди интеллигенции, шэньши, студенчества. Массовой идеологией ни одно из течений современного неоконфуцианства так и не стало, что явилось в значительной степени причиной идеологического краха правительства Чан Кай-ши.

1.3. Конфуцианская мысль и современный мир в XX в.

Для укрепления государства, а также борьбой с очевидными посулами КПК, государство нуждалось в массовой идеологии, доступной самым широким слоям населения. Неизбежно потому, она должна быть основана на конфуцианстве.

Провозглашенный 19 февраля 1934 г. «Курс на новую жизнь» (синь шэнхо юньдун) декларировался движением, направленным на установление в Китае справедливого общественного строя, долженствующего привести Поднебесную к состоянию Датун. Основой для установления такого строя было именно возрождение национального духа и культуры, присущих именно Китаю, в особенности - конфуцианской морали, являющейся главной из ценностей. Важнейшими компонентами конфуцианства провозглашались «исполнение ритуала-ли», «долга/справедливости» (и), «скромности и стыдливости». Очень характерно, что культ Конфуция, унаследованный от имперских времен, был в 1934 г. полностью восстановлен.

Официальную идеологию Гоминьдана на основе конфуцианства пытались создать Чэнь Ли-фу и сам Цзян Цзе-ши, напечатавший в 1943 г. «Судьбы Китая» (возможно, создана в соавторстве с Тао Си-шэном). В основе её лежал основной (консервативный в основе) тезис: необходимость приведения конфуцианской морали в соответствие с духом времени, при незыблемости основ конфуцианской этики. Чан Кай-ши преимущественное внимание уделял социаль-

ным вопросам. Предполагглось даже, что его Чжунго чжи миньюнь станет чем-то наподобие отечественного «Краткого курса», то есть настольной книгой членов ГМД, учебником политграмоты в масштабах всей страны. В некотором смысле мы должны причислить Чан Кай-ши к последним представителям т.н. «самоусиления» (янъу юнъдун), т.к. для него определяющей была апология ортодоксальных имперских конфуцианских представлений. Строжайшая регламентация между социальными, профессиональными и возрастными группами, внутрисемейные и межличностные связи были для него - образцом для устроения современного китайского социума. Согласно Чан Кай-ши «цементом» для разобщенного китайского общества являются Восемь моральных заповедей (преданность, сыновняя почтительность, человеколюбие, любовь, верность, соблюдение долга/справедливости, дружелюбие, спокойствие) и Четыре Основы существования государства (справедливость, соблюдение ритуала, скромность, стыдливость). Для Чан Кай-ши характерна апология традиционных сельских социальных институтов Китая. В значительной степени община осуществляла принципы взаимопомощи и взаимной ответственности, так что весь традиционный деревенский уклад жизни воплощал в жизнь идеалов Конфуция и системы цзин-тянъ Мэн-цзы. Модернизация (сяндашуа) Китая неизбежна и должна привести именно к возрождению норм традиционной морали и традиционному же образу жизни. Основой ее оставались Три Народных Принципа Сунь Ят-сена: национализм, народовластие и народное благоденствие.

Становление неотрадиционалистской мысли пришлось на три десятилетия существования Китайской республики, когда особенно остро встала проблема формирования обновленной системы культурных и духовных ценностей, способных заимствовать и использовать западные идеалы и конструкции, не теряя основы китайской традиции. Основой для её развития послужили труды великих мыслителей 20-х - 40-х гг., Дун Си вэньхуа грити чжэсюэ Лян Шу-мина26 (1893 - 1988), вышедшая 1; 1922 г., результаты т.н. Дискуссии о метафизике 1923 г.2' с выступлениями Чжан Цзюнь-мая (1887 - 1969) и его сторонников, создание оригинальных философских систем Сюном Ши-ли (1885 - 1968) и Фэн Ю-ланем (1895 - 1990), оригинальное исследование традиционной культуры Хэ Линем (1903 - 1991). Ассимиляции «буржуазной творческой интеллигенции» в КНР не произошло и после послаблений так называемого «периода 100 цветов» (1957) началось силовое подавление. Формально многие из деятелей «первой волны» вступили в КПК, обратились в марксизм, участвовали в структурах ВСНП и НПКСК. Хэ Линь и Фэн Ю-лань публично отреклись от прежних взглядов и стали заниматься сугубо частными проблемами. Для Китая начала XXI в. вновь мучительно встает проблема «увязывания» своего куль-

м О нем см.: Цверианашвили А.Г. Лян Шу-мин и Ху Ши о культурах Востока и Запада. //15-я НК ОГК. Ч.З. М., 1984. Г. Алитто назвал его «последние конфуцианцем». См.: Alitto G.S. The Last Confucian: Liang Shuming and the Chinese dilemma of modernity. - Berkeley: Univ. of California press, 1973.

27 Точнее, «Дискуссия о науке и метафизике» (кэсюэ юы сюяньаоэлунь чжань). Предметом ее было противостояние Востока и Запада как оплотов, соответственно «метафизики» (аоаньеюэ) и «науки» (кэсюэ). Импульсом послужила статья Чжан Цзюнь-мая «Миросозерцание» (жэнь-ми гуань), главным его оппонентом выступил Дин Вэиь-щян (1887-1936). Подробнее см.: Белоусов С.Р. Поиски альтернативы развития Китая: традиционализм или модернизм ШДВ. 1987, №4.

турного наследия с господствующей в мире т.н. либеральной моделью цивили-зационного развития, нашедшее свое воплощение в политико-экономической модели т.н. «Золотой двадцатки». Неопределенное положение конфуцианства как «стволовой» (в терминологии А. Дж. Тойнби) основы китайской цивилизации, очевидно, было по меньшей мере дискомфортным для уже названных нами представителей современного конфуцианства, вызывая интенсивный творческий поиск.

Глава 2. Теория и практика построения тоталитарного общества в Китае и конфуцианство.

2.1. Происхождение и сущность маоизма.

Маоизм - такое же синкретическое порождение своего времени, как и учение Датун Кан Ю-вэя - Лян Ци-чао, чьим преемником, младшим современником и конкурентом Мао являлся. Эклектический в своей основе фундамент маоизма очевиден, так же как не менее очевидно и то, что он взращивался на сугубо китайской почве. Мао Цзэ-дун и его последователи старшего поколения воспитывались на конфуцианской классике, так что никоим образом нельзя забывать классического маоистского лозунга Ту вой цзинь юн - «Использовать древность для современности».

Маоизм не может быть нами сведён только к сфере политической идеологии - он имеет свою методологию и определенные экономические концепции. Костяком маоизма является именно политическая идеология, все прочие же концепции, включая сюда и мировоззренческий аспект, носят служебный характер, подчинённый по отношению ко всем прочим сторонам учения. Спецификой маоизма является то, что это учение вызревало и развивалось внутри теоретической «оболочки» коммунистического движения в Китае, в конце концов подавив и заместив её, но маоизм впоследствии вышел за пределы чисто идеологического учения, превратившись в первую очередь в политическую практику, которой подчинена теоретическая деятельность. Однако теоретическая эволюция маоизма не совпадала с политической, что зависело от большого комплекса внешних факторов. Маоизм прагматичен в своей основе, это означает подчинённую роль теоретического комплекса, использование философского метода для вторичного оправдания прагматических политических интересов. Поскольку маоизм вызревал внутри коммунистического движения, это означает марксистскую форму выражения собственно политических теорий Мао Цзэ-дуна. В эволюции своей маоизм прошёл четыре больших этапа.

В трудах формирующегося мыслителя Мао Цзэ-дуна до официального принятия им марксизма крайне интересны явные черты сходства с учениями китайской старины, а именно - раннецинской синь сюэ. Советская, а вслед за ней и китайская марксистская историография условно причисляла Хуана Цзун-си, Гу Ян-у, Ван Чуань-шаня (он же Ван Фу-чжи), Тан Чжэня, Янь Юаня и Дай Чжэня к конфуцианцам-эмпирикам, близким к материализму. Это, однако, не совсем так. Если предельно обобщать их индивидуальные учения, всему комплексу раннецинского конфуцианства свойственно утверждение идеала цело-

■В

стности человека. Заметим, что в целом этот колоссальный поворот китайской мысли не противоречил традиционным, генетически чжоуским еще посылкам миропонимания, поскольку был последней по времени и самой радикальной попыткой в рамках автохтонной китайской мысли радикализировать самоосознание. Это объясняется тем, что для раннецинских неоконфуцианцев акт познания означал по-прежнему не выведение данных опыта вовне, но, напротив, введение индивидуального сознания во всеобъятное и всёскрывающее в своей необозримости - поле опыта. То есть эмпирия по-прежнему оставалась своего рода «тенью» действия моральной воли, а мир и человек по-прежнему же пребывают в нерасторжимом единстве. Таким образом, старый конфуцианский тезис о преобразовании мира посредством ритуала (а минское неоконфуцианство редуцировало ли к любому действию, проникнутому моральным сознанием) оставался по-прежнему утопией, фактически невостребованной ни обществом, ни имперским госаппаратом.

2.2. «Четыре учения» китайской древности и маоизм.

Теория и практика маоизма не есть нечто цельное, они непрерывно развивались в соответствии с прагматическими целями и установками, диктуемыми внешней средой. Маоизм возник и расцвел на исконно китайской традиции. Действия и мысли самого Председателя и его соратников в любом случае опираются на базу бессознательно усвоенных в молодости социально-психологических стереотипов. Однако о довлении и сознательно усвоенной традиции свидетельствует уже упоминавшийся лозунг гу вэй цзинъ юн. Для маоистского социализма фактически характерны продолжение исторических тенденций, впервые проявившихся в эпоху Западной Хань - соединение конфуцианской морали, легистской авторитарности, даосской эстетики и анархизма. Мао Цзэ-дун и его режим следуют традиции тогда, когда придерживаются идеальных норм правления, и когда отклоняются от них. Применяемые Мао методы: внедрение идей в сознание масс путём воспитания, взаимная слежка, критика и самокритика, популяризация образцовых героев, - не содержат в себе ровным счётом ничего нового. Для внешне политизированной массы по-прежнему характерны покорность и абсолютный конформизм меняющимся требованиям властей. Первая реакция Китая на вторжение западного влияния -вынужденный пересмотр традиционного мировоззрения, которое было необходимо для выживания в новом, неконфуцианском мире. Столкнувшись с элементарным силовым превосходством враждебного Запада, китайская элита фактически вывернула наизнанку традиционный этноцентризм: отныне признавалось, что мир состоит из слабого, но цивилизованного и благородного Китая, и сильных, но варварских западных стран. Единственный путь восстановить исконный порядок вещей - натравить варваров друг на друга, но достигнуть этого можно лишь в том случае, если внешне установить временный мир и дружбу, но на самом деле вести подготовку к войне для защиты своей страны. Вторым следствием вступления Китая в контакт с Западом - переход от противоречия между личным и институционным совершенствованием к противоречию внешнему - между китайским и западным как системой. Отныне

борьба между различными течениями социально-политической мысли - как «Критика Конфуция - Линь Бяо», стала рассматриваться не противоречием внутреннего порядка, но столкновением между культурами Запада и собственно китайской. Третье следствие столкновения Китая и Запада - ультранационалистическая (этноцентрическая) переоценка китайской традиции, направленная на то, чтобы принять идеологический вызов Запада на западных условиях. Это в первую очередь привело к защитительному переосмыслению конфуцианства, а позднее к постепенному отходу от него, когда защита перестала казаться столь необходимой. Ключевыми фигурами этого процесса стали великий реформатор XIX в. Кан Ю-вэй, Сунь Ят-сен и сам Мао.

Мао и в молодости и в зрелости высказывался за критическое усвоение китайского культурного наследия, однако в то же самое время стремился узаконить необходимость перемен, ссылаясь при этом на внешний источник. Ясно, что именно из этого чужого источника, а не из традиций Китай берёт ныне свои концепции поступательного прогресса, освобождения крестьянства, женщин и молодёжи, создания кооперативов и коммун. Внешнее влияние - марксизм-ленинизм, влияние которого на маоизм бесспорно.

2.3. Конфуцианские утопии «Цзин-тянь» и «Датун» в контексте построения социализма в КНР (50-е - 70-е гг,).

Ни одна из традиционных социальных теорий не имела такого влияния на политическое мышление Китая в новейшее время, как представление об идеальном мире Великого Единения. Впервые утопия Датун была описана в главе «Ли Юнь» канона «Ли-цзи», была воспринята и получила распространение в самых различных кругах. Достаточно сказать только о разработчиках подробной концепции Датун - Кан Ю-вэе и Лян Ци-чао. На другом конце полюса будет находиться последний цинский император Пу И, который после восшествия на трон Маньчжоу-го избрал девизом своего правления Датун. Датун стала синонимом социализма и коммунизма для Сунь Ят-сена, но почитание конечного идеала общества стало обязательным при диктатуре Цзян Цзе-ши, а став пожизненным президентом Тайваня, он провозгласил Датун целью развития китайского общества. Идеи Датун, наконец, равно увлекали радикалов анархического толка - У Чжи-хуя, Лю Ши-пэя и Лю Ши-фу, а также первого пропагандиста марксизма в Китае - Ли Да-чжао Наконец, и Мао Цзэ-дун в речи «О диктатуре народной демократии», произнесённой 1 июля 1949 г. на 28-летие КПК, открыто отождествил Датун с коммунизмом «Кан Ю-вэй написал книгу о мировом коммунизме, однако он не нашел и не мог найти путей к нему».

Концепция Датун получила в лице Кан Ю-вэя радикальную творческую переоценку в соответствие с духом времени. Крайний же лаконизм описания Датун в «Ли-цзи» позволяла сколь угодно многообразно истолковывать ее политикам и идеологам, преследовавшим полярно противоположные политические цели. Весьма характерно, что три основные традиции истолкования Датун в XX в. - конфуцианский, моистский и даосский - не имели ничего общего с академическими дискуссиями, определяясь сугубо политическими потребностями.

Эгалитаризм позволил идее Датун распространиться в революционно-демократическом лагере, перестав быть монополией либеральных реформаторов, так как уже Лян Ци-чао поставил знак равенства между понятиями Датун и социализмом. Учитывая, что Лян Ци-чао в достижении социализма революцию отвергал, а обратившийся в монархиста-абсолютиста Кан Ю-вэй в 10-е гг. всё больше и больше умалял утопическо-социалистические черты Датун, в лагере революционных демократов была предпринята попытка использовать именно эгалитаристские черты Датун для собственных целей. Так впервые был провозглашён тезис о том, что устремления реформаторов ограничиваются эрой сяокан, а не Датун. В учении о Датун следует учитывать и его этноцентрический, великоханьский характер, проявившийся весьма рано. Выше мы уже говорили о китайском «мессианстве», частным проявлением которого стало убеждение, что создание общества Датун есть исходящий из Китая процесс обновления и преобразования мира. Порядок же, идеальный для Китая, понимался идентичным мировому порядку. По Лян Ци-чао достижению Датун предшествует этап национального империализма.

Традиционное представление об обществе Великого Единения обладало весьма притягательной силой для современников Мао. В первую очередь к нему обратился основатель китайского марксизма и духовный отец КПК д-р Ли Да-чжао. С этим идеалом на первом этапе усвоения марксизма он связывал своё представление об обществе социализма или коммунизма (в те времена чёткого различения этих понятий в Китае не было). Будущее общество он представлял себе в виде горизонтальной глобальной структуры, где будет упразднено старое вертикальное деление, выражаемое бинарными оппозициями цзюнь - чэнь (правитель - подданный), гуань - минь (чиновники - народ), чжун-ли - ди-фан (центральный аппарат - местное управление), там не будет действовать старая система, впервые выраженная в предельно откровенном виде Мэн-цзы: «Тот, кто занят умственным трудом, управляет людьми; тот, кто занят физическим трудом, управляется людьми». Фразу о самом скором исчезновении классовой борьбы можно трактовать как то, что для д-ра Ли указанный процесс должен произойти во вполне обозримые сроки.

Классовую борьбу Ли Шоу-чан, а вслед за' ним и Мао, полагал ultima ratio Rei для необходимой перестройки мира, а масштабы этой перестройки сравнивал с Ноевым потопом: из старого, разъедаемого классовой борьбой мира, данный новый потоп должен создать новый, сияющий мир взаимопомощи и альтруизма. После создания новой социальной организации уже не останется места для эгоизма и стремления к собственной выгоде.

Весьма важным в контексте влияния утопий Датун и цзин-тянь на политику КНР провести сопоставление изданной Хун Сю-цюанем в 1853 г. «Земельной системы Небесной династии» (Тянь-чао тянъ му чжи ду) и типового устава первой народной коммуны «Вэй-син» («Спутник»), опубликованного 7 августа 1958 г.

2.4. Культурная революция и «Критика Конфуция - Линь Бяо»: попытки отторжения традиции.

Критика и самокритика - важнейший инструмент принятия решений внутри КПК и поддержания дисциплины в среде китайской политической элиты. Во времена Культурной революции этот же механизм был перенесён на самые широкие народные массы. До 1966 г. единство политической системы КНР строилось не в последнюю очередь на основе системы «регулируемого конфликта», так что критика и самокритика были принятыми правилам игры, касающимися и самого Председателя, и считались благоприятными как для партии в целом, так и для отдельных её членов. Институт критики и самокритики уничтожал разногласия, способствовал обсуждению предлагаемых идей, поддерживал сплоченность группы, т.к. критикуемый и самокритикуемый действовал под угрозой отчуждения от группы. Данный институт является уникальным, не имеющим аналогов в прочих странах, управляемых компартиями и заимствован от политической культуры старого Китая. Политика КПК при этом также продолжала элитаристские традиции институтов старого Китая, ибо проводила резкие различия между членами своей группы (партии) и остальными людьми. Это нашло отражение в двойственности маоистской концепции борьбы, а именно, различении принципиальной борьбы, направленной на перевоспитание сбившихся с пути членов партии, и тактической борьбы против тех, кто в партии не состоит. Парадоксом, однако, стало то, что в ходе Культурной революции, конфуцианский институт критики и самокритики оказался совершенно неэффективным. Объясняется это следующими обстоятельствами:

1. Культурная революция уничтожила субстрат института критики и самокритики: внутреннее единство партии и строгое разграничение между членами партии и народом вне партии. СМИ, хунвэйбины и цзаофани, их печать и дац-зыбао, то есть обращение маоистской фракции к внепартийным методам давления, попросту приучили широкие массы к неподчинению партийным решениям, что и привело к 1967 г. к фактической гражданской войне, или, по крайней мере, к параличу и вакууму власти.

2. Культурная революция исказила методологию проведения критики и самокритики, предоставив политические права широким массам, необразованным, и не обученным формальныуи методами и принципами метода критики и самокритики. Молодежь, с одной стороны, в отличие от партийцев не различала частных вопросов от принципиальных, и фактически использовала право критики для выражения своего частного недовольства, не исключая, разумеется, сведения личных счетов. С другой стороны, это способствовало и резкому снижению внутреннего смысла и содержания идеологии потому, что хунвэйбины перевели действительно сложные и важные политические проблемы на язык собственного опыта. Так Мао превратился в «мудрого отца», а Лю Шао-ци - в «недостойного сына», типично конфуцианский конфликт!

3. Первоначально метод критики и самокритики возник и функционировал как метод разрешения конфликта между формально равными сторонами. Допуск широких масс к механизму критики привёл только к усилению автократических тенденций, поскольку в народе более распространено понятие о единона-

чальном руководстве, а не коллегиальном. Используя СМИ маоисты провозгласили «идеи Мао» единственным критерием истины, или, в частном случае виновности или невиновности. Здесь-то и произошло столкновение идей Мао и дискредитации госаппарата.

После 1966 г. появился и ещё один комбинированный метод критики, проявившийся в массовой мобилизации масс и привлечении их для скорейшего разрешения конфликта. Применяется сей метод в особых обстоятельствах, в случае «застойного тупика» на высшем уровне. Ярчайший случай такого метода - дело Линь Бяо 1971 г. Имея помимо абсолютной власти на госаппаратом, еще и монополию на «национализацию вины», власть Мао поистине не имеет аналогов. А перспектива стать национальным символом вины настолько пу-гающа, что возможный кандидат на эту роль избирает самоубийство или побег.

Глава 3. Конфуцианское учение в рамках «построения социализма с китайской спецификой».

3.1. Теория Дэн Сяо-пина.

После перемен, произошедших в КНР начиная с 1978 г., теоретическая работа в Компартии Китая почти на полтора десятилетия стала вторичной, а сам Дэн Сяо-пин почти не занимался идеологией, и приспосабливать марксистско-ленинские доктрины к китайской рыночной специфике пришлось уже новому Генсеку КПК - Цзян Цзэ-миню. Всё это означает, что сам по себе термин «теория Дэн Сяо-пина» некорректен и может употребляться только условно, для характеристики внутриполитической ситуации, сложившейся в КНР после 1978 г., для анализа политической и идеологической линии, осуществляемой соратниками Дэн Сяо-пина, и практики её проведения. Вторая особенность политической линии Пекина, продолжаемой по настоящее время - ярко выраженный прагматизм, когда политическая доктрина непосредственно устанавливалась исходя из фактической ситуации, а не предписывалась заранее по некоему плану. Третья особенность «идей Дэн Сяо-пина» - в сохранении маоистской внешней формы идеологии и государственной политики в целом. На волне начавшейся реакции отторжения маоизма Дэн Сяо-пин выдвинул «Четыре основных принципа»: 1) руководствоваться идеями Мао Цзэ-дуна; 2) руководящая роль КПК в обществе и государстве; 3) государство в Китае - диктатура пролетариата; 4) государственная идеология КНР - марксизм-ленинизм. Указанная декларация дала возможность коллегам по идеологии в СССР обрушиться на новое руководство КНР с прежними нападками. Действительно, преемственность от Мао в КНР свято поддерживается и декларируется, что и продемонстрировал XVI Съезд КПК 2003 г.

Конкретные методологические принципы, которые мы можем извлечь из трудов Дэна, таковы: важнейший методологический принцип деятельность Дэн Сяо-пина и его преемников - глобальный подход к проблемам Китая, стремление увязать дальнейшую его судьбу с процессами мирового развития. В этой связи повторение лозунговых тезисов о том, что главная заслуга Дэн Сы-сяня -в умении соединить теорию марксизма-ленинизма с условиями Китая - есть

упрощение (не столь важно, сознательное или бессознательное). Вкладом Дэн Сяо-пина был выход из вековой автаркии, видение развития страны как органической части более глобальных процессов развития человечества. Этот подход выразился в тезисе «внешней открытости».

Тезис вовлеченности Китая в глобальные процессы логически тесно связан с тезисом о необходимости глобальной реформы внутри самого Китая, проводимой во всех сферах страны. Безусловно, это революция в первую очередь в идейно-политической платформе КПК, где господствовали узкоклассовые, жёстко идеологизированные подходы. В методологическом плане это означает в первую очередь системный подход к анализу состояния и тенденций развития человеческого сообщества вообще и места КНР в этом ряду.

Важнейшей составляющей частью концепции глобальной реформы, провозглашённой Дэн Сяо-пигом является тезис о необходимости созидания духовной культуры социализма. Заметим, что строительство духовной культуры социализма Дэн Сяо-пин непосредственно увязывал с борьбой против «буржуазной и феодальной идеологией», каковую полагал «скверной» вообще и призывал к решительной борьбе с «буржуазной заразой».

Ещё одной составляющей методологии Дэн Сяо-пина есть его тезис о взаимосвязи мира и развития как важнейшем аспекте китайской и шире - мировой политики. Тезис о борьбе против гегемонизма империалистических держав, ревизионистов и за мир во всём мире - немаловажная часть риторики Председателя Мао, но Дэн Сяо-пин не ограничился лозунгами. В беседе с делегацией Торгово-промышленной палаты Японии 4 марта 1985 г., Дэн Сяо-пин поставил проблему мира в тесную зависимость проблемы экономической взаимозависимости мировых Севера и Юга. Правильность указанного тезиса и логики история уже подтвердила, а участие КНР в процессе глобализации и вступление этой страны в ВТО говорят сами за себя.

Таким образом, подтверждая вышесказанное, отметим, что именно методология системного подхода к проблемам внутреннего развития Китая и его внешнего положения и является основой глобального преобразования всех сфер бытия страны (в значительной степени используя традиционную риторику, следовательно и консенсусный потенциал и методологию) размерами сравнимой с Европейским континентом, того, что официально именуется «строительством социализма со спецификой Китая».

3.2.90-е годы: теоретические и практические решения Цзян Цзэ-миня.

В современной экономике Китайской Народной Республики агросфера играет всё более и более скромную роль, внимание же, которое она привлекает со стороны партийных и государственных органов чрезвычайно велико. Таким образом, это одно уже мо;хет подтвердить традиционный базис современной китайской ментально-ценностной системы, сельской по своему генезису и проповедуемому образу жизни. Успех китайских реформ и чрезвычайно негативные последствия применения, казалось бы, признанных теоретических схем вызвали тяжёлый кризис теоретической базы либерализма: «социалистический динозавр» (в терминологии неолиберальных экономистов) продемонстрировал

картину типично капиталистического успеха, а Юго-Восточный Китай, в частности, провинция Фуцзянь - один из наиболее быстро развивающихся регионов рыночной экономики г. мире. Главный китайский парадокс, являющийся, по существу, неоцененным, является не то, что в социалистическом государстве под руководством Компартии осуществляются успешные рыночные реформы, а то, что последние дали почву для возрождения традиционных институтов. Симптоматично как раз то, что клановые и религиозные объединения активизируются прежде всего в провинции Фуцзянь - и вообще в динамично развивающихся регионах, где крестьяне всецело работают на рынок, уже не только национальный, но и интернациональный. Бессмысленно считать возрождение традиционных институтов выражением локального протеста против глобализации. Напротив: активную роль в возрождении этих институтов играют представители властной элиты, которые оказались на первых ролях и в приобщении местных рынков к глобальным экономическим связям. Традиционно китайская деревня терпимо относилась к экономическому неравенству. В условиях, когда социалистические институты оказались не в состоянии интегрировать слои, обладающие различным статусом и сглаживать возникающие противоречия (проблема заключена в том, что в современной ситуации рост благосостояния не тождественен росту социального престижа) воссоздаваемые кланы и храмовые объединения образуют новую структуру власти в сельском Китае.

Несмотря на рассмотренное нами для маоистского Китая проникновение бюрократических структур «вниз», коммунистические институты не смогли заменить традиционных, и вмешательство государства не разрушило инфраструктуры локальных связей, и народные коммуны и производственные бригады наложились на традиционные родственные и территориальные образования. Более того, насаждающая хозяйственную автаркию, система коммун способствовала усилению сельского партикуляризма В сущности, коммуно-бригадная система была легитимной в глазах сельского населения и действенной в тех пределах, в какой соответа вовала традиционным нормам солидарности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наиболее существенным отличием конфуцианского политико-идеологического комплекса от всех цивилизационных систем, созданных человечеством на протяжении всей его истории является следующее: собственно конфуцианский канон являлся не источником доктрины, цементирующей самые основы универсума, а только лишь её разъяснителем. Таким образом, наибольшую жизнеспособность конфуцианской доктрине придаёт то, что выражено в максиме Конфуция: «Япередаю, но не творю» (Лунь Юй. VII, 1.) и фактически является творческой передачей. Связь передатчика с традицией определяется только тем, что, стремясь к самопознанию, он никогда не перестанет учиться у прошлого. Он не берёт на себя роль создателя не потому, что не признаёт силы творчества, но потому, что он отказывается отрезать себя от гуманизирующих процессов, которые имели большое значение для его становления.

Таким образом, важнейшей характеристикой конфуцианства как целостной оболочки культурно-цивилизационного комплекса - является человеческое взаимодействие. Конфуцианство исходит из того, что социальность является определяющей характеристикой высочайших человеческих достижений. Индикатором самоусовершенствования становится способность свободно соотнести себя с обществом. С формальной точки зрения - конфуцианство изначально утопическая идеология, имеющая своими истоками Золотой Век легендарной древности. Необходимо отметить, что все составляющие триады санъцзяо -конфуцианство, буддизм и даосизм, то есть социоструктурирующие факторы культур элитарной и народной содержали в равной мере утопический элемент. Важнейшим различием будет метод практической реализации идеалов Золотого Века - буддийско-даосские тайные общества надеялись создать Прекрасный Новый мир силой, в то время как мирно настроенные конфуцианцы-конформисты ставили своей целью этическое преобразования мира, начиная с «верхов», чего можно было добиться только эволюционным путём.

Особенности конфуцианской доктрины делают её чрезвычайно пластичной по отношению к внешним воздействиям, исподволь «проводя» национальные черты с переводом новых веяний на китайский язык. В результате доктрины эволюции и социал-дарвинизма были встроены в традиционную модель, не приведя к коренной ломке ценностного континуума, однако консервативные черты конфуцианской идеологии при этом были нивелированы, и совершенно переменилось ощущение времени и локализация идеального общества Датун: из прошлого, где оно было воплощено в системе цзин тянь, к будущему, где его ещё надлежало построить. Рецепция марксизма на этом фоне выглядит совершенно естественной, что и продемонстрировал уже Ли Да-чжао. В его интерпретации китайцы принадлежат к пролетарской нации, а грядущая мировая революция продемонстрирует превосходство сельского образа жизни и сельского пролетариата над городским - что и было встроено составной частью в идеологию маоизма.

Маоизм являлся столь же синкретической идеологией, как и ханьское конфуцианство в трактовке Дун Чжун-шу и учение Датун китайских реформаторов периода усюй бяньфа. Фактически мы имеет принятие легистской модели государства и общества с одновременным отторжением легистской идеологии. Культурная революция была наиболее радикальной попыткой оторваться от конфуцианского гуманизма.

В первую очередь конфуцианство является живой этической традицией, в рамках которой мы имеем неразделённость политики и морали, государства и семьи, социума и личности. Это же делало китайскую историографию тесно переплетённой с конфуцианской доктриной, поскольку само Мироздание - и его история - были в первую очередь ареной действия моральных характеристик. В результате оказывается, что все без исключения политические идеологии, сменявшие друг друга в Китае на протяжении XX в. полностью удовлетворяют видовым признакам конфуцианского и неоконфуцианского ценностного континуума: 1) Фундаментализму, однако на место фундаментальных постулатов Конфуция в их изначальной форме истин, не нуждающихся в аполо-

гии или реинтерпретации, пришли такие же истины и ценности марксизма; 2) Реставрационизму, то есть тезисом о том, что для окончательного утверждения признанных идеалов препятствием являются существующие социально-политические условия, потому их следует изменить; 3) Гуманизму, реставрации понятия о котором в КНР придаётся огромное значение; 4) Рационализму; 5) Историцизму. Из этого, в свою очередь, следует, что все современные доктрины, включая и являющийся официальной идеологией маоизм (внешне камуфлирующийся марксизмом-ленинизмом) в методологическом отношении всецело соответствуют ценностным установкам традиционной китайской государственности, морально-этическим системам, включая сюда и методы воспитания населения в качестве основного средства управления, в противоположность насилию и использование консенсусного потенциала традиционных низовых форм организации общества.

Апробация работы. Диссертация и некоторые её теоретические аспекты обсуждалась на заседаниях кафедры новой и новейшей истории КГУ, итоговой научной конференции КГУ (февраля 2004 г.). Результаты исследований по данной теме докладывались на ряде научных конференций: Международной научной конференции «Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность» (Казань, 21-24 июня 2001 г.); IV научно-практической конференции молодых ученых и специалистов республики Татарстан (проводимом Движением молодых учёных Республики Татарстан и Министерством по делам молодежи и спорту РТ 11 - 12 декабря 2001 г.); Итоговой конференции Республиканского конкурса научных работ среди студентов и аспирантов на соискание премии им. Н.И. Лобачевского (Казань, 1 - 2 марта 2002 г.); Второй Казанской научно-богословской конференции «Конец мировой истории» и современное состояние общественного создания» (25 - 26 октября 2002 г.); Международной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения B.C. Соловьева «Россия и Вселенская церковь: Богочеловечество в перспективе современного межконфессионального и межрелигиозного диалога» (Москва, 23 - 27 сентября 2003 г.); Всероссийской научной конференции «Перспективы развития современного общества» (Казань, 10-11 декабря 2003 г.).

Положения настоящей работы отражены в следующих публикациях:

Статьи:

1. Глобальная иудео-христранская цивилизация и перспективы существования конфуцианства в XXI в. //Международная научная конференция «Наследие монголоведа О.М. Ковалевского и современность». Сборник сообщений и докладов международной научной конференции. 21-24 июня 2001 г. - Казань: Изд-во КГУ, 2002. - С. 186 - 196.

2. Рецепция конфуцианского учения политической культурой современной России //Историки в поисках новых смыслов. Сборник научных статей и сообщений Всероссийской научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения проф. А.С. Шофмана и 60-летию со дня рождения проф. В.Д. Жигу-

нина (Казань, 7-9 октября 2003). - Казань: ЗАО «Новое знание», 2003. - С. 393 -396.

3. Китайская цивилизация в контексте историософских взглядов B.C. Соловьева //Россия и Вселенская Церковь: B.C. Соловьев и проблема религиозного и культурного единения человечества /Ред. В.Н. Порус. - М.: Библейско-богословский ин-т. св. ап. Андрея, 2004. - С. 247 - 255.

4. Конфуцианские элемент в структуре политической доктрины Мао Цзэ-дуна //Вестник ТИСБИ. Научно-информационный журнал. - №2 - 2004. — С. 191 — 196.

5. Общественные дискуссии 1978 - 1983 гг. в КНР в контексте преобразований в стране //Депонированная рукопись ИНИОН РАН. - №58687 от 13.05.2004. -Казань, 27 с.

6. Конфуцианские элементы в политической теории и практике маоизма (60 -70-е гг. XX в.) //Депонированная рукопись ИНИОН РАН. - №58686 от 13.05.2004.-Казань, 32 с.

7. Утопия «Датун» и теория модернизации государства в гоминьдановском Китае ИВ печати в «Сборнике, посвященном 125-летию Казанского общества истории, археологии и этнографии».

8. К современному прочтению маоизма как политической идеологии ИВ печати в сборнике «Clio Moderna. Зарубежная история и историография». Вып. 5.

9. Конфуцианские элементы в политической идеологии маоизма: к методологии проблемы ИВ печати в сборнике научных работ XXXV научной конферен -ции «Общество и государство в Китае»

10. Ценностный континуум традиционной китайской цивилизации ИВ печати в «Вестнике ТИСБИ», №3.

Тезисы докладов-

11. Выделение конфуцианства как феномена в отечественной синологии //Республиканский конкурс научных работ среди студентов и аспирантов на соискание премии им. Н.И. Лобачевского. Тезисы итоговой научной конференции. Том II. - Казань: Изд-во КГУ, 2002. - С. 7 - 8.

12. Моизм как базис социальной программы учения «Датун» Кан Ю-вэя //ТУ научно-практическая конференция молодых учёных и специалистов Республики Татарстан. 11-12 декабря 2001 г. Тезисы докладов. Социально-гуманитарное направление. - Казань: «Мастер-лайн», 2002. - С. 181.

1122 423

г

РНБ Русский фонд

2005-4 21132

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Мартынов, Дмитрий Евгеньевич

Введение 3-

Глава 1. Конфуцианство: сущность, эволюция и варианты развития 31

1.1. Классическая конфуцианская традиция 31

1.2. Ревизия конфуцианского учения на рубеже XIX - XX вв. 50

1.3. Конфуцианская мысль и современный мир в XX в. 71

Глава 2. Теория и практика построения тоталитарного общества в Китае и конфуцианство (60 - 70-е гг.) 88

2.1. Истоки и сущность маоизма 89

2.2. «Четыре Учения» китайской древности и маоизм 110

2.3. Конфуцианские утопии цзин-тянъ к Датун 145 - 153 в контексте построения социализма в КНР

2.4. «Культурная революция» и «Критика Конфуция 154 - 180 - Линь Бяо»: попытка отторжения традиции

Глава 3. Конфуцианское учение в рамках 181-236 «построения социализма с китайской спецификой» (70 - 90-е гг.)

3.1. Теория Дэн Сяо-пина 181

3.2. 90-е годы: теоретические и практические решения 218-236 Цзян Цзэ-миня

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Мартынов, Дмитрий Евгеньевич

В настоящее время очевидно, что рост экономической и политической мощи стран восточной Азии, продолжается, что резко изменяет статус региона в международной геополитической и цивилизационной системах. В первую очередь указанный тезис относится к Китайской Народной Республике (Чжунхуа жэнъминъ гунхэго). Исчезновение мифа о «больном Восточной Азии» возродило миф о т.н. «жёлтой угрозе». Именно в русле опровержения последнего китайские обществоведы (и с материка и тайваньские) особенно подчеркивают толерантность конфуцианства, - основной идеологической системы Дальнего Востока, его синкретическую направленность, его оптимальное соответствие принципам культурного плюрализма. Однако указанные позитивные моменты явно расходятся с утверждениями об исключительности конфуцианского учения и его превосходстве над западной культурой, каковая до сих пор неспособна создать целостной концепции цивилизационной, экологической, политической, социальной гармонии и реализовать ее на практике. Таким образом, тезисы о гармоничности и толерантности явно входят в опасное противоречие с тезисом об уникальности и в то же время глобальной универсальности слова Конфуция.

Никак не претендуя на создание всеобъемлющего очерка конфуцианской мысли и идеи, мы все же можем заявить, что во второй половине XX в. развитие этой самой мысли «замкнуло круг» интеллектуальных усилий -от либеральной и марксистской критики и даже отрицания конфуцианства, до либеральной и традиционалистской апологетики и современных экономических и этических мотивировок нового восприятия конфуцианства. Заметим, что современные глобалистические тенденции концентрации на универсальности конфуцианских идей гармонии и забвение традиции имперского конфуцианства, с его воинствующим авторитаризмом и консерватизмом, способно существенно исказить истинное содержание слова Учителя. Посему представляется, что время для нового критико-рефлексивного понимания традиции пришло, и это понимание будет отлично от недавнего агрессивного атрадиционализма, а также «модного» в наши дни культурно-цивилизационного оптимизма в отношении универсальности идей конфуцианства.

Актуальность исследования. Проблема соотношения конфуцианского базиса китайской цивилизации и идеологических нововведений, появившихся с процессом модернизации в новейшее время комплексно в отечественной историографии не рассматривалась и не формулировалась. Ряд прежних исследований, написанных с марксистских позиций, прежде всего - трудов JI.C. Переломова, акцентировали внимание на теории и практике легизма, а не конфуцианства. Новых теоретических работ по типологии современной идеологической ситуации в КНР в 90-е гг. в России не выходило.

Настоящая работа в первую очередь предполагает верификацию уже наработанного теоретического и методологического материала на эмпирической базе истории КНР в указанных ниже хронологических рамках. Несомненно, указанная тематика заслуживает внимания и предполагает дальнейшую разработку.

Научная новизна исследования заключается в том, что мы попытались на современном теоретическом и методологическом уровне, основываясь на эмпирическом материале, наработанном синологией, показать традиционный базис политики маоизма и политики проведения реформ в Китае в указанный хронологический период. Нам было важно понять соотношение между новыми, привнесенными извне теориями, и тем традиционным базисом, который КНР унаследовала от прошлого. Это и был лейтмотив всей нашей работы. В практическом плане решение поставленных задач достигается последовательным применением аксиологического и системного методов применительно к сфере политической теории и практики Китая новейшего времени, не претендуя на собственные теоретические обобщения. Настоящая работа является первой, систематически анализирующей соотношение современной политики и традиционной идеологии в Китае второй половины XX в.

Объектом настоящего исследования является конфуцианство - целостный культурно-цивилизационный феномен, системообразующий для политических и духовных систем Китая, образа жизни и мышления, оказывающий воздействие на все сферы деятельности китайцев XX в. Предметом нашей диссертации является положение конфуцианского учения и традиции в конкретных условиях тоталитарного общества в КНР (с присущей данному обществу специфической идеологией) и последующей реструктуризации при проведении курса на построение «социализма с китайской спецификой». В современной историографии устоялось мнение, что конфуцианство было отвергнуто в новейшее время в Китае, и политическая система основывалась в значительной степени на принципах легиз-ма.

Цель данного исследования — выявить роль и место конфуцианского учения в политической теории и практике Китайской Народной Республики 60-90-х гг. XX в.

В рамках данной цели предусмотрено решение следующих исследовательских задач:

• Определение конфуцианства и неоконфуцианства как идеологического и методологического источника реструктуризации и реформирования китайского общества и государства в XX в.;

• Установление истинной роли конфуцианства и конфуцианской доктрины в формировании систем воззрений Мао Цзэ-дуна и Дэн Сяо-пина;

• Уточнение степени содержания конфуцианской методологии в социально-политической системе КНР в эпохи «Культурной революции» и реформ.

Хронологические рамки. Настоящее исследование охватывает хронологический период 1958 - 2002 гг. Верхняя граница проводится от так называемого периода «Ста цветов», — с учётом начавшейся массовой общественно-политической дискуссии вокруг конфуцианского учения. Данное учение, несмотря на все политические и идеологические пертурбации, присутствовало в теоретических положениях и в практике принятия решений на протяжении как маоистской эры, так и переходного периода и времени реформ, проводимых под руководством Дэн Сяо-пина. Итогом попытки замещения маоизмом прочих идеологических систем в Китае стала Культурная революция - наиболее радикальная попытка порвать с конфуцианской традицией в истории Китая (политическая кампания «Критики Конфуция - Линь Бяо»). Нижняя хронологическая граница ограничена нами сменой руководства на XVI Съезде КПК. Очевидно, что в истории КНР наступает новый, принципиально новый даже по сравнению с предшествующим периодом этап развития, находящийся в поле зрения социологов и политологов, но не историков.

В современной исторической науке до сих пор отсутствует целостный взгляд на природу и сущность конфуцианства, что порождает значительный разброс во мнениях и оценках данного комплекса, системообразующего для одной из основных цивилизаций - дальневосточной1. Нам представляется, что конфуцианство в силу специфики своего формирования и развития не может считаться мировой религией, а только - религиозно-идеологической и социоструктурирующей системой. При этом жизнь индуктора — основателя или реформатора учения «встраивается» в доктрину, становясь ее неотъемлемой частью. Невозможность причисления конфуцианства к религиям объясняется и сугубой светскостью мировоззрения, на котором оно основано. Крайне раннее исчезновение в Китае мифоло

2 3 гии , точнее, сознательный ее демонтаж и замещение конфуцианским историописанием привели и к подчеркнутой «посюсторонности» классической китайской традиции4. В данных условиях не происходит сакрализация основателя учения (хотя и Конфуций и Мэн-цзы были включены в официальный культ), отсутствует провиденциальный элемент, превращающий биографию в агиографию («житие»). Конфуцианство и его поздние модификации являлись наиболее мощной и долговечной из интеллектуальных традиций Поднебесной, сформировав окончательно примерно к XI в. то, что принято именовать духовной культурой современного Китая.

1 Различные варианты подходов к конфуцианству см.: Кобзев А.И. Философия китайского неоконфуцианства. М., 2001. С. 19-46.

2 Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Л.: Наука. 1965. С. 16.

3 Schwartz В. The World of Thought in Ancient China. //Daedalus. Vol. 104. 1975, №2. P. 21 - 23, 235.

4 Юань Кэ. Указ. соч., с. 17.

Как следствие жу-цзяо прошло большой путь развития, так что полагать его цельной и непротиворечивой концепцией невозможно, хотя непосредственная преемственность, разумеется, существовала. После первоначального возникновения во дворе дома Конфуция в Цюйфу под абрикосовым деревом, учение это эволюционировало, активно обогащаясь за счет взаимодействия с традиционными общественно-политическими представлениями и со школами, сформировавшимися в классический период интеллектуальной истории Китая, особенно инь-ян цзяо и фа-цзяо — легизма. Та совокупность идей, которая в эпоху Хань стала официальной имперс кой идеологией, значительно отличалась от первоначального своего ядра.

Вообще же в истории конфуцианства можно выделить четыре предельно общих этапа в его развитии. Начало каждого этапа связано с обширным социокультурным кризисом, выход из которого неизменно находился в теоретическом новаторстве, неизменно облекаемом в архаичные формы.

Этап первый (доциньский). Как будет сказано ниже, сам Конфуций творил в так называемое «осевое время», когда в тяжелой внутри- и внешнеполитической ситуации происходит разложение чжоуского ритуального мироустройства в сознании, подрываемое протодаосскими элементами и инокультурными влияниями. Реакцией стала кодификация Конфуцием идеологических устоев чжоуского имперского прошлого: трактатов «Шу цзин» и «Ши цзин», создается собственно политическая и социальная философия конфуцианства, представленная блестящими именами Мэн-цзы, Сюнь-цзы и иных.

Этап второй (III в. до н.э. - X в.). После гонений на конфуцианцев Первого Циньского государя происходит создание т.н. ханьского конфуцианства, прежде всего усилиями Дун Чжун-шу (179 - 104 гг. до н.э.), прозванного «Конфуцием эпохи Хань». Главной тенденцией становится политический реванш над конкурентами - легизмом и даосизмом, причем реакция была ретроградной по форме. Происходит канонизация древних методологических трактатов «Перемен» и «Чжоуских перемен», из которых слагается всемирно известный «И-цзин». Официозное конфуцианство интегрирует проблематику школ-конкурентов. Это привело к парадоксальной ситуации сознательного отхода конфуцианцев от собственной традиции, т.к. в условиях монополии бюрократии на «религию ученых»1 интеллектуалы предпочитали держаться от нее в стороне. В результате в период Троецарствия (220 - 265 гг.) и Нань-Бэй чао (280 - 589 гг.) формируется столь оригинальное направление мысли как сюань сюэ — «учение о сокровенном», где конфуцианские каноны трактуются и понимаются в даосском духе и даосизм превалирует в духовной жизни общества. Так изначально социальное конфуцианство подпадает под диктат даосского неприятия

1 Термин о. Иакинфа (Н.Я. Бичурина). См. Кобзев А.И. О термине Н.Я. Бичурина «религия ученых» и сущности конфуцианства. //Н.Я. Бичурин и его вклад в русское китаеведение. 4.1. М., 1977. общественной жизни, зато отшедший от службы чиновник породил пейзажное искусство, на тысячелетия опередив аналогичные явления на Западе. Место же конфуцианцев при дворе оккупируют буддисты, сначала -пришлые из Туркестана и Индии, затем и китайские.

В эпоху реставрации империи - в правление династии Тан (618 — 907 гг.) конфуцианцы возрождают свое положение при дворе, появляется плеяда блестящих конфуцианских идеалистов, пытавшихся вернуть доктрине ее первоначальный вид и монопольное положение в государстве. Однако это не удалось и именно тогда рождаются предпосылки к созданию духовной триады санъ цзяо, с тех пор определяющей интеллектуально-художественную жизнь огромной страны.

Этап третий (до XX в.). В эпоху Сун (960 - 1279 гг.) происходят радикальные перемены с конфуцианством, связанные с третьим по счету идейным кризисом, вызванным противостоянием официального конфуцианства с буддизмом и преобразованным под его воздействием даосизмом. Коренные перемены в первую очередь связаны с именами братьев Чэн (Чэн И и Чэн Хао) и в особенности Чжу Си (1130 - 1200). Они выражали два принципиально новых направления в китайской мысли: синь сюэ («учение о сердце») и ли сюэ («учение о принципе»). Смена проблематики порождалась более жесткими условиями функционирования сунской бюрократии, в результате чего центр тяжести интеллектуальной рефлексии переместился с управления делами Поднебесной на выработку индивидуального этического кодекса и строжайшего контроля за собственным сознанием. В эпоху смут и варварских нашествий ли-сюэ, обратившееся к буддийской, особенно чаньской, доктрине перестройки сознания, преобладала и именно она в западной, а за ней и в российской науке получила имя неоконфуцианства. В эпоху Мин (1368 - 1644) конфуцианское сообщество в особенности обратилось к традиции синь сюэ, несмотря на противодействие Небесного двора и ортодоксов. Наиболее оригинальным и глубоким мыслителем этого периода является Ван Ян-мин (1472 - 1529), так что в историографии появился термин янминизм. В эпоху маньчжурского завоевания и империи Цин (1636 — 1912) существенно изменилось политическое положение конфуцианства. Дилемма передачи власти конфуцианской элите и сохранения стабильности в обществе вынудила маньчжуров обратиться к консервативной и традиционалистской политике. Это эпоха энциклопедизма в китайской мысли, когда создаются исполинские библиографии, антологии, компендиумы, энциклопедии и справочные пособия. Реальный интеллектуальный интерес в этот период уходит в филологию и языковый анализ, возникает феномен «возврата к корням», «очищения» подлинного конфуцианства, смыслов, замутненных тысячелетней комментаторской традицией. На эту стезю вывел шэньши великий Гу Ян-у (1613 - 1682), призвавший чисто филологическими средствами вернуть конфуцианство к заветам Совершенномудрых древности.

Именно на этой волне возникает парадокс конфуцианского реформизма в условиях унижения китайской цивилизации европейскими «варварами». Как ни парадоксально, ни буддизм, ни даосизм не стали опорой национального консерватизма, впервые проявившегося в эпоху т.н. «самоусиления» (доел, янъу юньдун — «движение за усвоение заморских дел»). Этап четвертый (незавершенный). Движение 4 мая 1919 г. не положило конец конфуцианству как монопольному владыке китайских умов. В XX веке конфуцианство проделало в считанные годы колоссальный путь, оставшись величайшей духовной традицией.

В трактовке конфуцианского учения в XX в. мы можем выделить 4 периода, которые будут, в общем, совпадать с вехами политического развития китайского государства и китайского общества. Первый период — конфуцианское реформаторство, представленное именами Кан Ю-вэя, Лян Ци-чао, Тань Сы-туна, Май Мэн-хуа и другими. В ходе его речь шла о сохранении конфуцианства в качестве господствующей идеологии, или даже государственной религии; реформаторы же, в лучшем случае, выступали за конституционную монархию. Хронологически это годы 1898 - 1912 гг. - от т.н. периода усюй бяньфа до Синьхайской революции.

Второй период был для конфуцианства крайне тяжёлым, так как в области культуры возобладали западнические тенденции. Не случайно, в 1922 г. прошла т.н. «дискуссия о науке и метафизике», под которой скрывались споры традиционалистов и вестернизаторов - о путях развития китайского общества: сохранения традиционной системы ценностей либо полном её отторжении. Были и такие высказывания, особенно после начала «Движения за новую культуру», и здесь сошлись мнения двух лагерей: левого, в лице Чэнь Ду-сю, очень сурово настроенного к конфуцианству, и консерватора-традиционалиста Лян Шу-мина, и правого, представленного именем Ху Ши. Этот этап фактически завершился 1934 г., когда был восстановлен официальный культ Конфуция, и гоминьдановское правительство взяло курс на всемерную апологетику этого учения. Фактически второй этап завершился ничем. В Особом районе Китая конфуцианство всецело критиковалось, что было связано с заветами Ли Да-чжао, который в последние годы своей жизни относился к конфуцианству сурово, полагая его всецело отжившим, и место ему — на свалке истории, рядом с иероглифической письменностью.

Таким образом, второй период охватывает 1912 — 1934; третий 1934 -1949. Четвертый период (незавершенный) делится, в свою очередь, на два подпериода. Для первого характерно то, что ведущие конфуцианские философы остались в КНР, но были принуждены покаяться с своих заблуждениях и официально признать себя марксистами, хотя фактически писали о том же, чем занимались до революции. Так, в частности, произошло с Фэн Ю-ланем. Когда же гонения на конфуцианство прекратились, философы смогли уже в спокойной обстановке продолжать свои штудии и далее. w 9

Видовые признаки конфуцианства и неоконфуцианства. Приведенная выше предельно краткая типология предваряет авторское восприятие исторических судеб конфуцианства, на наш взгляд, только и способного объяснить поразительную живучесть традиционной китайской социальной и духовной конструкции. Укажем, что конфуцианство демонстрирует в первую очередь независимость от конкретных историчес-ких судеб породившего его общества. Именно поэтому конфуцианство - столп Китая, структурообразующий социальный фактор, т.к. в Империи господствующий класс выделялся по единственному принципу: причастности к конфуцианскому образованию. Именно поэтому конфуцианство есть константный компонент китайской цивилизации в целом.

Неоконфуцианство как система представляет собою синтезирующую «надстройку» (в марксистской терминологии) над конфуцианством, буддизмом и даосизмом, в чем, собственно, состоит его специфика. Впервые такую точку зрения выдвинул академик В.М. Алексеев1, причем Тринадцать канонов (Шисань цзин) в его системе взглядов явились «ответом» на канонические своды даосизма и буддизма - «Дао-цзан» («Сокровищница Дао-пути») и «Трипитаку» (Да цзан цзин, доел. «Великая сокровищница сутр»). Подобная трактовка неоконфуцианства была закреплена А.А. Петровым в первом издании БСЭ2 и господствовала в отчественной литературе. В КНР аналогичную точку зрения отстаивали Фэн Ю-лань, Хоу Вай-лу,

• Жэнь Цзи-юй и Цю Хань-шэн. Тем не менее, конкретный анализ указывал на противоположность существенных черт неоконфуцианства по отношению к буддизму и даосизму. Данную точку зрения вполне в антиномическом духе сформулировал Ф.С. Быков: «Неоконфуцианство сформировалось в Китае в борьбе с буддизмом (особенно секты чань, яп. дзэн) и даосизмом и одновременно находилось под влиянием их идей»3. Действительно, уже «основоположник китайского гуманизма» Хань Юй призывал истребить физически буддийский и даосский клир, срыть храмы и истребить в огне писания4. Постулируем, таким образом, следующее, положение: неоконфуцианство занималось решением собственных конфуцианских проблем.

В западноевропейской и американской историографии сложилась традиция рассмотрения неоконфуцианства как чисто духовного, оторванного от жизни образования. Между тем, еще в старой европейской синологии утвердилось представление о сунском неоконфуцианстве как о пике развития автохтонной мысли в Китае. Архимандрит Иакинф, основоположник российской синологии (в миру Н.Я. Бичурин, 1777 - 1853), писал: «Наконец династии Сун в X в. по РХ. предоставлено было восстановить древнее Алексеев В.М. Китайская литература. С. 386, примеч. 3.

2 Петров А.А. Китайская философия. БСЭ. Т. 32. М., 1936. Стб. 752.

3 Философская энциклопедия. T.4, с. 43.

4 Конрад Н.И. Хань Юй и начало китайского Ренессанса /Запад и Восток. М., 1972. С. 110 - 117. нравственное учение в первоначальной его чистоте, и с того времени оно не изменялось»1. Еще более категоричен Аполлон Александрович Петров (1907 - 1949), утверждавший, что именно эпоха Сун была последним плодотворным периодом в истории китайской мысли . В этом же русле находится концепция китайского Ренессанса, апологетом которой в отчествен-ной литературе выступил Н.И. Конрад3, хотя впервые она была предложена Найто Торадзиро (1866 - 1934). Развивая свою концепцию, Н.И. Конрад с 1955 по 1965 гг. продвинул его временную границу с XIII по XVI вв. (ведя начало неизменно от Хань Юя). Апогеем китайского Возрождения Николай Иосифович признал неоконфуцианство эпохи Сун, что отражено во второй важнейшей его работе4.

Иной, социологизирующий подход предложил известнейший исследователь конфуцианства Уильям Теодор де Бари. Он указывал: «.Несмотря на тенденцию неоконфуцианства при последних династиях рассматривать этические и метафизические проблемы как единственно достойные внимания, остается фактом, что находившиеся у власти конфуцианцы стремились к разрешению проблем управления и выдающиеся неофициальные авторы также интерсовались ими»5. Объясняется это в значительной степени тем, что конфуцианство изначально не содержало неких невыразимых и трансцендентных идеалов. Напротив, несмотря на ярко выраженный идеальный характер, конфуцианский образ жизни вполне сводим к некоторым моделям и парадигмам. Очень характерно, что в их выделении сошлись мнения столь различных исследователей как Т. Мец-гера, Тан Цзюнь-иб и Моу Цзун-саня7. Мы, тем не менее, воспользуемся схемой У .Т. де Бари ввиду ее общности и наглядности. Из выделенных им пяти признаков два первых характерны сугубо для неоконфуцианства, три последних - для конфуцианства в целом8:

1. Фундаментализм, т.е. утверждение фундаментальных постулатов Конфуция в их изначальной форме истин самоочевидных и не нуждающихся в апологии или реинтерпретации. Иакинф. Китай в гражданском и нравственном состоянии. Ч. IV. M., 1848. С. 158.

2 Петров А.А. Китайская философия /БСЭ. 1-е изд. Т. 32. М., 1936. Ст. 752.

3 Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972. С. 77 - 131. Его теория была некритически воспринята А.Ф. Лосевым в «Эстетике Возрождения» (1978).

4 Конрад Н.И. Философия китайского Возрождения (о сунской школе)/ Запад и Восток. С. 174 - 207.

5 De Вагу W.Th. Some common tendencies in Neo-Confucianism/Confucianism in Action. Stanford, 1959. P. 77.

4 Годы жизни 1909 - 1978. Окончил Пекинский ун-т и Нанкинский Центральный ин-т., испытал влияние Лян Шу-мина и Сюн Ши-ли. В 1949 г. эвакуировался в Гонконг, основатель Академии Новой Азии (проректор по учебной работе, декан философского ф-та). Один из авторов «Манифеста китайской культуры людям мира» (1958). Вышел в отставку в 1974 г., до смерти возглавлял Ин-т Новой Азии.

7 Именуемый также Моу Ли-чжун (1909 - 1995). Окончил философский ф-тет Пекинского ун-та, испытал влияние Сюн Ши-ли. Занимался изучением «И-цзина», логики и гносеологии. В 1949 г. эвакуировался на Тайвань. Один из авторов «Манифеста китайской культуры людям мира». В 1960 г. переехал в Гонконг, до 1974 г. работал в Китайском ун-те. С 1974 г. работал в Ин-те Новой Азии.

8 De Вагу W.Th. Individualism and Humanitarism in Late Ming Thought /Self & society in Ming Thought. Ed. by W.Th. de Вагу. N.Y. 1970. P. 34-35,38-43.

2. Реставрационизм, т.е. признание того, что для окончательного утверждения конфуцианских идеалов препятствием являются существующие социально-политические условия, потому оные следует изменить, приблизив к порядкам «золотой» древности. Отсюда лозунг фугу - «возвращения к древности» и огромное внимание установлениям трактата «Ли-цзи».

3. Гуманизм. Не имеет смысла повторять, что сам Конфуций всецело сосредотачивался именно на человеке и его месте в обществе, чуть ли не абсолютизируя данное положение. В неоконфуцианстве данный взгляд противопоставлен буддийскому и даосскому, нивелирующему мир в полага-нии его безразличным к социуму и человеческим ценностям. Конкретнее это выражалось в том, что никто из неоконфуцианцев никогда не сомневался в абсолютной благости человеческой природы.

4. Рационализм. Данный термин не следует понимать в европейском смысле сознательного противопоставления веры и интуиции, но предполагает три момента: а) Мир упорядочен, состоя из гармонизированных частей; б) Человек способен постичь этот порядок, лежащий за внешним хаосом вещей и событий; в) «Вещи» (у, т.е. люди, институты и сама история) нуждаются в изучении, при условии следования классике и аккумулировании знания человек обращается в цзюнь-цзы (вэнъ-жэня — в терминологии Чжу Си), находя в своей жизни гармонию с собой и с миром.

В данном пункте неоконфуцианство вновь противостояло буддизму с его утверждением отсутствия субстанции, стоящей за вещами, эфемерность оных и эфемерность морали, т.к. мир есть Пустота (кун). «Семена определенного рода эмпиризма были скрыты в конфуцианском рационализме»].)

5. Историцизм. Наитеснейшим образом связан с общей этической направленностью конфуцианства. Порядок, находимый конфуцианцами в мире является моральным, а не рациональным, противостоящий буддийским нигилизму (от nihil, зд. дословно «пустоведение») и аскетизму2. Данный вид рационализма неизменно служил историческому исследованию и совершенствованию в практической жизни. Китайский историк во все времена полагал историю — педагогическим руководством к моральному и политическому действию, «потому не считал ее ценностью саму по себе, равно не стремясь к беспристрастности и объективности, стоящими над доктринальными положениями»7*. Относительная немногочисленность признаков для неоконфуцианства как духовной системы означает интеллектуальную широту и отсутствие принуждающего характера для неоконфуцианской системы в целом. На практике это выражалось в ассимиляции буддийских и даосских идей, равно и терпимостью к инаковерию. Широко

1 De Вагу W.Th. Ibidem. P. 40.

2 См. Малявин В.В. Сумерки Дао. М., 2001. С. 78 - 118.

3 De Вагу W.Th. Указ. соч., р. 43. известные репрессии против инакомыслящих и «диссидентов» в эпохи Мин и Цин по мнению Де Бари вызывались не природой неоконфуцианства, а тем, что диссиденты выступали против существующих политических порядков1.

Источи и ковая база. Источниковая база в работе, связанной с достаточно широким предметом, неизбежно оказывается большой и многоплановой. Её мы можем подразделить на пять групп:

1. Трактаты, составляющие традиционный конфуцианский канон («Четверо-» и «Пятикнижие», «Тринадцатикнижие»);

2. Труды классиков конфуцианства и неоконфуцианства нового и новейшего времени;

3. Труды представителей китайского марксизма;

4. Документы и материалы съездов и пленумов КПК;

5. Конституционные и иные законодательные акты КНР.

Первая группа включает издания конфуцианских канонов с древними и современными комментариями, переводы канонов на современный китайский язык, а также переводы и интерпретация канонов на европейских языках.

Конфуцианский канон как таковой складывался чрезвычайно длительное время, вплоть до династии Сун (960 - 1279), когда он сформировался в виде Шисанъ цзин «Тринадцати канонов». В состав этого корпуса входят произведения самой разнообразной тематики:

1. Чжоу и, или И цзин («Канон перемен», или «Книга перемен»);

2. Шу цзин («Канон документальных писаний», или «Книга истории»);

3. Ши цзин («Канон стихов», или «Книга песен»);

4. Чжоу ли («Правила благопристойности [династии] Чжоу»);

5. Или («Образцовые церемонии и правила благопристойности»);

6. Ли цзи («Записки о ритуале»);

7. Чунь Цю и Цзо чжуанъ;

8. Гунъян чжуанъ\

9. Гулян чжуанъ (все три - комментарии к ритуальной летописи Чунь Цю);

10.Лунь Юй («Беседы и суждения»);

1 Х.Сяо цзин («Канон сыновней почтительности»);

12.Эр я («Приближение к классике», первый китайский толковый словарь); \Ъ.Мэн-цзы (последнее из произведений, вошедших в канон).

Мы пользовались следующими изданиями: Байхуа И-цзин (Классич. Книга перемен на байхуа) в пер. Нань Хуай-цзиня, Сюй Цзинь-тина, 1989; Мэн-цзы вэньсюань Ли Бин-ин сюаньчжу (Трактат Мэн-цзы с комментариями Ли Бин-ина), Пекин, 1958; двухтомником Гу чжу У цзин (Пятикнижие с древними комментариями). - Тайбэй, 1961; трёхтомником Сы шу У цзин (Конфуцианские Четверо- и Пятикнижие, Пекин, 1985), а также фун

1 Там же, р. 29. даментальным двухтомным изданием Шисанъ цзин чжу шу (13 канонов с комментариями, Пекин, 1982), содержащим в себе наиболее полную сводку авторитетных комментариев, толкований и разъяснений, составленных цинским учёным Жуань Юанем в 1816г.

Большим подспорьем для синолога-исследователя являются разнообразные переводы источников на европейские языки, которые могут носить интерпретирующий характер (художественные переводы лежат вне нашего поля зрения). Собственно научная синология в XIX в. получила чрезвычайно большой импульс к развитию с изданием грандиозного труда всей жизни шотландского миссионера, основателя кафедры китаеведческих дисциплин в Оксфордском университете — Джемса Легга (1815 - 1897). Этот замечательный исследователь исходил из тезиса, что в основе прочности китайской цивилизации (единственной уцелевшей из древних мировых культур) лежат моральные и социальные принципы высокого достоинства и огромной мощи. Исходя в первую очередь из задач миссионерской деятельности, в 1850-х гг. Легг приступил к переводам, причём первый том его «Китайских классиков» увидел свет в Гонконге в 1861 г., а последний - в 1895 г. Мы пользовались двумя изданиям: гонконгским пятитомником Chinese Classics. With a translation, critical and exegetical notes, prolegomena, and copious indexes by J. Legge1, включающим Лунь Юй, Мэн-цзы, Шу цзин, Ши цзин, а также Чунь Цю и Цзо-чжуань; четырёхтомником

The Sacred books of China. The texts of Confucianism, выпущенным в Дели в 1966 - 1970 гг. (включает Шу цзин, И цзин и Ли-цзи в двух томах).

В России первые опубликованные переводы Лунь Юя (подстрочные) предпринял В.П. Васильев в своей «Китайской хрестоматии», его дело продолжил П.С. Попов (1842 — 1913), публикацией «Китайского философа Мэн-цзы» (1904)2 и сокращенного перевода «Суждений и бесед Конфуция со своими учениками» (1910)3. В.М. Алексеев для издательства «Всемирная литература» в 1919 - 1921 гг. предпринял перевод Лунь Юя с комментариями Чжу Си, но за невозможностью опубликования он был оставлен после первых трёх глав.

Основное внимание исследователей-синологов XX в. неизменно привлекал Лунь Юм, содержащий аутентичную информацию о жизни, деятельности и учении основателя конфуцианства. Однако не меньшее внимание уделялось и древним источникам, из которых Конфуций черпал своё вдохновение. Наилучший из существующих переводов Шу цзина (на английский язык) был выполнен в 1950 г. шведским синологом-филологом Б. Карлгреном (1889 - 1979). Более десятилетия своей жизни посвятил китайской классической Книге Перемен ученик акад. В.М. Алексеева - Ю.К.

1 Изданным к 100-летию публикации Лунь Юя в 1861 г. Издательством Гонконгского университета были предприняты стереотипные переиздания в 1975 и 1982 гг. 1 Переиздание 1998 г. 3 Переиздание 2001 г.

Щуцкий (1897 - 1938), чей перевод и исследование должны были быть опубликованы под редакцией В.Д. Лихачева в 1937 г., но вышли только в 1960 г. В 1979 г. труд Щуцкого был переведен на английский язык под редакцией Г. Вильгельма. Отдельно упомянем подвиг, совершенный учеником В.М. Алексеева - А.А. Штукиным (1904 - 1963), полностью переведшим на русский язык Ши цзин, при совмещении фактологической точности с поэтической чеканностью.

Количество русских переводов Лунь Юя весьма велико, большая часть их издания пришлась на «постперестроечный» период, ознаменовавшийся ♦ большим вниманием к духовной жизни восточных народов. В 2001 г. петербургское издательство «Кристалл» предприняло попытку собрать в одном 1120-страничном томе все русские переводы Лунь Юя, вышедшие к этому времени (от перевода В.П. Васильева 1868 г. до перевода Л.С. Переломова 1998), что и увенчалось полным успехом.

Вторая группа является крайне неоднородной, так что внутри неё можно выделить три подгруппы:

1. Труды неоконфуцианцев периодов Сун, Юань, Мин;

2. Труды неоконфуцианцев-реформаторов периода династии Цин;

3. Труды представителей трёх поколений современного неоконфуцианства.

В нашем распоряжении были следующие издания: Ван Фу-чжи Сы-вэнълу сыцзе (Философские произведения, Пекин, 1983); двухтомник Ван Ш Ян-мин Цюанъцзи (Полное собрание сочинений, Шанхай, 1995); труд минского философа Ли Чжи Сюй фэнъ ису: Мин Ли Чжи чжу («Продолжение Книги для сожжения»: дополнительное сочинение Ли Чжи, Пекин, 1959); собрание сочинений великого основоположника неоконфуцианства Лу Цзун-юаня Чжэсюэ сюанъцзи (Философские работы, Пекин, 1964). Огромную помощь любому исследователю китайской мысли окажет сочинение великого Хуана Цзун-си Мин жу сюэ ань (Исследование учений конфуцианцев эпохи Мин), переизданное в двух томах в Пекине в 1985.

Из трудов цинских реформаторов и теоретиков нам было доступно: Вэй Юань Гувэйтан пэй вай цзи (Собрание сочинений из Зала Древних со-кровенностей, Тайбэй, 1976). Отдельно упомянем труды Кан Ю-вэя: Кун-цзы гай чжи као (Исследование идей Конфуция о реформе общественного строя, Пекин, 1958) и Чунь ЦюДун-ши сюэ (Учение Дун [Чжун-шу] в комментариях к «Чунь Цю», Тайбэй, 1969). К сожалению, пекинского издания Датун-шу 1958 г. не оказалось в доступных нам собраниях. Значительно лучше оказался представленным ученик и коллега, а позднее — критик Кан Ю-вэя Лян Ци-чао. Помимо прочего, мы ознакомились с его трудами: Циндай сюэшу гайлунь (Наука эпохи династии Цин) /Отв. ред. Юй Ян (Пекин, 1996); Чжунго лиши яньцзю (Методика изучения китайской истории, Пекин, 1996); 1120-страничное собрание Лян Ци-чао лунъчжу сюанъцуй (Избранные статьи, Гуанчжоу, 1996). Следует упомянуть и о своеобразной утопии Тань Сы-туна Жэнь-сюэ (Учение о Гуманности. Пекин, 1958). От дельно упомянем восьмитомное Тайпин тяньго шиляо цунбянь цзянъцзи (Собрание материалов по истории государства тайпинов. Сокращенный выпуск. Пекин, 1961 - 1963), но нам были доступны только первые три тома.

Из трудов неоконфуцианцев, живших в период после Движения 4 мая 1919 г. нам были доступны: сборник Фэн Ю-ланя Чанъ цзюбан ифу синь-мин: Фэн Ю-лань вэньсюань («Проливать свет на старое, дабы осветить дорогу новому»: избранные труды Фэн Ю-ланя) /Ред.-сост. Се Ся-мин (Шанхай, 1998); работы Цяня My - трёхтомное Сы-шу ши и (Толкование Четверокнижия), причём мы могли пользоваться только двумя первыми томами тайбэйского издания 1968 г.; Лунь Юй синь цзе (Новое истолкование Лунь Юя, Сянган, 1964), Чжу-цзы сюэ тиган (Основные положения учения Учителя Чжу [Си]), Тайбэй, 1971, не считая некоторых иных. Также упомянем Чжан Цзюнь-май цзи (Сочинения) /Сост. Хуан Кэ-цзянь, У Сяо-лун. - Пекин, 1993, произведения Сюн Ши-ли (Пекин, 1993) и др. Разумеется, не могли мы обойти стороной написанных по-английски работ Ду Вэй-мина.

Своеобразными представителями третьей подгруппы являются политические деятели Китайской республики, обратившиеся к теоретической деятельности. Основоположником назовём, разумеется, Сунь Ят-сена: Го-фу цюаньшу (Сунь Ят-сен. Полное собрание сочинений Отца Государства), весьма солидное 1058-страничное собрание. Также: Цзян Чжун-чжэн Чжунго чжи минъюнь (Чан Кай-ши. Судьба Китая), первое издание которой вышло в 1943 г., но мы пользовались мемориальным тайбэйским 1976 г. Весьма своеобразны труды крупного тайваньского конфуцианского идеолога Чэнь Ли-фу: двухтомник Кун-цзы сюэгио дуй шицзе чжи инсян (Влияние конфуцианства на мировую мысль, Тайбэй, 1976), а также написанные по-английски The Confucian way: a New and systematic study of the "Four Books" (Тайбэй, 1974) и Why Confucius has been revence as the Model Teacher of all ages (Нью-Йорк, 1974).

Количество переводов на европейские языки в этой группе резко сужается, особенно в отечественной синологии, где оно практически исчерпывается биографией Ли Хун-чжана, написанной Лян Ци-чао (1905) и сборником «Избранные произведения прогрессивных китайских мыслителей Нового времени» (1961), который весьма фундаментален и позволяет ознакомиться с широким спектром кратких извлечений из работ неоконфуцианских реформаторов: от Вэй Юаня до Хун Сю-цюаня, Кан Ю-вэя, Лян Ци-чао, Тань Сы-туна и Чжэн Гуань-ина. Величайшие философы аутентичной традиции: Чжу Си и Ван Ян-мин представлены краткими отрывками в антологии мировой философии 1969 года издания и переводами А.И. Кобзевым нескольких эссе в виде приложения к его монографии 2002 г., соответственно. Наследие Сунь Ят-сена относительно хорошо и разнообразно представлено на русском языке. Весьма отраден выполненный к.и.н.

Р.В. Котенко перевод (выпущенный в свет в 2000 г.) написанной в оригинале по-английски «Краткой истории китайской философии» Фэн Ю-ланя.

Представительность переводов на английский язык несколько большая: в нашем распоряжении имелась антология некоторых трудов Чжу Си и Jly Цзу-цяня Reflections on things at hand: the Neo-Confucian anthology /Сотр. by Chu Hsi and Lu Tsu-ch'ien /Transl. by Chang Wing-tsit (Нью-Йорк, 1967), а также сборник переведенных трудов Ван Ян-мина: Wang Yang-ming. Instructions for practical living and other Neo-Confucian writings /Transl. by Chan Wing-tsit (Нью-Йорк, 1963). На английском языке имеется наиболее полный перевод на европейские языки Датун шу Кан Ю-юя (1958), выпущенного к 100-летнему юбилею великого реформатора; поскольку мы так и не смогли получить доступа к оригинальному сочинению, к великому нашему сожалению были вынуждены пользоваться переводом.

К этой же подгруппе мы относим сборники результатов научных симпозиумов и конференций, приуроченных к 2540 и 2550 годовщинам со дня рождения Конфуция.

Третью группу источников мы можем подразделить на две подгруппы:

1. Труды идеологов китайского марксизма;

2. Труды учёных - историков и философов, игравших важную роль в государстве и стоящих на марксистских позициях, или распространявших официальные установки на те или иные области культуры.

Отдельно в первой подгруппе будут стоять труды Мао Цзэ-дуна, о которых скажем подробнее. Статьи и речи, написанные и произнесённые Мао до 1949 г. публиковались почти исключительно в периодической печати: журналах «Синь циннянь», «Синцзян пинлунь», «Сян дао», «Чжунго нунминь», «Чжунго вэньхуа», «Минь чжоу», официозе КПК «Цзефан жи-бао» и др. Первой отдельной публикацией Мао стало его выступление на VI пленуме ЦК КПК в Янъани (под названием «На новом этапе»), вышедшее в Чунцине в виде брошюры. В Янъани в 1943 г. вышло отдельной брошюрой выступление Мао на совещании по вопросам литературы и искусства (март 1942 г.), в Харбине в 1948 г. - «Обследование деревни», а также записи лекций по диалектическому материализму вышли в Даляне между 1946 и 1949 гг.

Первая попытка издать «Избранные произведения» Мао Цзэ-дуна относится к 1944 г. (Янъань), в одном томе. Аналогичное, но уже трёхтомное собрание вышло в Даляне в 1946 г. и однотомник же в 999 с. был издан в Харбине издательством «Дачжун шудянь» в 1948 г. Во всех этих компендиумах сочинения Мао начинались от «Доклада об обследовании крестьянского движения в пров. Хунань» 1927 г.

В 1951 г. в Пекине была создана Комиссия ЦК КПК по изданию избранных произведений Мао Цзэ-дуна, которая и выпустила первые три тома нового издания. В 1952 - 1953 гг. особая комиссия переводчиков под началом акад. Н.Т. Федоренко выпустила сверенный с оригиналом русский перевод этого собрания в четырёх томах (объемный третий том китайского оригинала в переводе был разделён на два). В 1960 г. к этому собранию был добавлен четвертый том (нам ничего неизвестно о его русском издании). Данное собрание сочинений содержало статьи, выступления и проч. Мао Цзэ-дуна, созданные в период 1921 - 1949 гг. Официальной комиссией ЦК КПК были исправлены многочисленные откровенно немарксистские положения, содержавшиеся в указанных сочинениях Мао1.

После победы народной революции теоретическая деятельность Мао резко ограничивается: фактически, после 1951 г. он издаёт всего три работы - доклады «Вопросы кооперирования сельского хозяйства в Китае» (1955), «К вопросу о правильном решении противоречий внутри народа» (1957) и статью «Откуда у человека правильные идеи?» (1964). Кроме того, хунвэйбинами в 1967 г. был издан сборник «Да здравствуют идеи Мао Цзэ-дуна», содержащий тексты выступлений и докладов на закрытых совещаниях ЦК КПК и различных активах. В 1977 г. с предисловием Хуа Го-фэна был издан Пятый том собрания сочинений Мао Цзэ-дуна (в т.ч. и на русском языке, но мы нигде не смогли его найти ни на языке оригинала, ни в переводах).

После официального пересмотра маоистского наследия увидели свет интереснейшие издания: Чжэсюэ пичжу цзи (Критические пометы на полях философских работ, Пекин, 1988) и Мао Цзэ-дун шицы гиучжэн (Стихотворения Мао Цзэ-дуна в жанрах ши и цы) /Ред. Ху Го-цян (Чунцин, 1996).

Наследие Дэн Сяо-пина и Цзян Цзэ-миня не столь объёмно и многопла-ново, тем более что оба этих деятеля специально не занимались теоретической деятельностью. В свет выпущены избранные доклады и тому подобные отпечатки политической деятельности лидеров КНР. Для нас также важны небольшой труд Лю Шао-ци Лунь гунчандан юаньды сюян (О воспитании коммуниста, Пекин, 1962) и брошюра Ху Яо-бана Гуаньюй сысян чжэньчжи гунъцзо вэнъти (Проблемы социалистической модернизации, Пекин, 1983).

Ко второй подгруппе относятся многочисленные труды зачастую совершенно непохожих мыслителей. История китайского марксизма и его сложных отношений с конфуцианством ведёт начало от доктора Ли Да-чжао. Сюда же отнесём труды марксистских теоретиков и критиков конфуцианства уже эпохи КНР: Ай Сы-ци и Цай Шань-сы. Несколько особняком станут здесь сочинения Го Мо-жо, написать о тяжкой судьбе которого и сложных его отношениях с Мао Цзэ-дуном мы не имеем места.

Третья группа источников относительно хорошо укомплектована переводами, в особенности на русский язык, что связано с перипетиями идеологического курса, а в последнее время - с пересмотром давно устоявших

1 Идейно-политическая сущность маоизма. M., 1977. С. 25. Детальный разбор допущенных при этом фальсификаций см. на с. 25 - 31. ся мнений. Впервые отдельно Мао Цзэ-дун был опубликован в Москве в 1949 г.: 16-страничная брошюра «О диктатуре народной демократии» (это издание примечательно тем, что в переводе оговорено, что коммунизм и есть идеальное общество Датун Кан Ю-вэя, в переводе 1960 г. под ред. акад. Н.Т. Федоренко этот пассаж был удалён). О русском четырёхтомнике Мао было сказано выше.

Любопытно, что антимаоистский курс советского руководства выражался долгое время исключительно в непечатании Мао вообще. В 1980 г. был выпущен своеобразный «антицитатник» Мао «Маоизм без прикрас», призванный «разоблачить антинародную деятельность пекинских идеологов» переводами оригинальных материалов.

После распада СССР интерес к наследию Мао Цзэ-дуна в России по-прежнему высок. Об этом свидетельствует появление в сети Интернет русскоязычного сайта www.maoism.ru, содержащего довольно основательную электронную библиотеку текстов Председателя, а также знаменитой «Красной книжечки». В 2000 г. в Санкт-Петербурге под редакцией К.М. Розовского увидела свет современная версия «Красной книжечки», изданная в популярной серии «Мудрость вождей», а в 2002 г. вышел 500-страничный сборник «Революция и строительство в Китае: статьи и выступления», изданный Обществом дружбы и сотрудничества с зарубежными странами.

• Не меньше, чем Мао, в 80-е - 90-е гг. в России издавали и Дэн Сяопина. В 1988 г. Издательством политической литературы был издан сборник избранных выступлений Дэна по разным вопросам, а книга «Строительство социализма с китайской спецификой» переиздавалась дважды: в 1997 и 2002 гг.

Доклады и речи Цзян Цзэ-миня в конце 90-х гг. широко печатались на страницах органа ЦК КПРФ - возрождённого журнала «Коммунист» и информационного бюллетеня КПРФ и интернет-сайта этой партии. В 2002 г. был издан сборник Цзян Цзэ-миня «Реформа. Развитие. Стабильность: статьи и выступления», и начат амбициозный проект публикации в трёх томах «О социализме с китайской спецификой. Сборник высказываний по темам» (Составлен Кабинетом ЦК КПК по изучению документов), с предисловием В.В. Путина и тогдашнего министра иностранных дел И.С. Иванова.

Из доступных нам англоязычных переводов представлено только пекинское 18-страничное издание: Мао Tse-tung. Speech at a Conference of cadres in the Shansi-Suiyan liberated area (Пекин, 1961).

Из прочих авторов наиболее широко на русском языке представлено научное и художественное творчество Го Мо-жо, так как мы имеем переведенные во второй половине 50-х гг.: «Бронзовый век», «Эпоху рабовладельческого строя» и «Философов Древнего Китая». В 1959 г. в Москве Ш были переведены «Лекции по диалектическому материализму» Ай Сы-ци. Этим переводной материал по данной теме исчерпывается. Четвертая группа. Если исходить из формальных признаков, издания трудов и выступлений Дэн Сяо-пина и Цзян Цзэ-миня также можно отнести и к четвертой группе именно по причине утилитарного характера. Помимо указанных материалов нам были доступны: Чжунго гунчанъдан дишисы цюаньго дайбяо дахуй вэнь цзянъ хуйбянъ (Сборник документов XIV Всекитайского съезда КПК), Пекин, 1992; двухтомник Шисань да илай: Чжунъяо вэньсюэ сюанъюанъ (XIII Съезд КПК: Избранные материалы), изданный в 1991 г. и включающий измененный Устав КПК.

Ввиду большого количества переводных материалов, мы воспользовались ими в полной мере. Англоязычные переводы включены в сборники: Chinese Communism. Selected Documents /Ed. by D.N. Jacobs, H.H. Baernold (Нью-Йорк, 1963); Fundamental legal documents of Communist China /Ed. by A.P. Blaustein (Нью-Йорк, 1962).

Отдельно следует упомянуть так называемый Уции гунчэн цзияо («Проект 5-7-1», краткая запись) опубликованный в тайбэйском журнале «Чжунго далу яньцзю». Этот документ был опубликован под грифом «секретно» и содержал «проект» преобразований, которые намеревался учинить в КНР Линь Бяо после низвержения Мао Цзэ-дуна. В пользу аутентичности документа свидетельствует то, что опубликованный в 1972 г.

Щ почти полтора года оставался изолированным, пока руководство КНР не выпустило официальной версии судьбы маршала Линь Бяо. Не исключено, впрочем, что к его публикации причастны и спецслужбы КНР. Пятая группа. Все источники, отнесенные нами к пятой группе, использованы в переводах. В данной группе мы выделяем три подгруппы:

1. Юридические памятники и документы до образования КНР. Сюда входит переведённый в 1948 г. «Гражданский кодекс Китайской республики», а также юридические памятники Китайской Империи: переводимый Н.П. Свистуновой Кодекс династии Мин (в редакции 1526) и В.М. Рыбаковым классический Танский кодекс 737 г.

2. Собственно конституционные акты, в число которых также входят законодательные постановления об образовании КНР и т.п.

3. Законодательные акты разного времени. Включают постановление о

Культурной революции, закон о Первом пятилетнем плане экономического развития КНР и ряд иных.

Историография. Основным предметом настоящего исследования, как уже указывалось, является конфуцианское учение и его более поздние модификации. Основной его составной частью будет неоконфуцианство и современное неоконфуцианство - грандиозный культурный комплекс, появление которого стало одним из кардинальных событий в истории китайской цивилизации. Именно неоконфуцианство и сформировало то, что предстаёт миру как духовная культура традиционного Китая. До знакомства с идео логиями Запада и обретения своего современного состояния Китай был страной, где господствовала неоконфуцианская идеология. Неслучайно потому обращение к конфуцианству и неоконфуцианству как источнику социально-политических установок, психологических стереотипов, оказывающих сильнейшее влияние на умы ханьского народа до настоящего времени.

Нам приходится констатировать большие трудности в определении и оценке конфуцианства и неоконфуцианства, возникшие перед теоретиками как СССР, и западноевропейских школ, так и исследователями КНР1. Связано это было, в первую очередь, с большим комплексом прагматических и догматических факторов, действующих в общем процессе переосмысления китайской культуры с точки зрения новой официальной идеологии2. С одной стороны, идейно абсолютно господствовавшее. в Китае целое тысячелетие неоконфуцианство завершило создание духовного облика ханьцев, сохранив (и во многих отношениях оживив) преемственность с древней конфуцианской традицией, обусловившей всю специфику китайской цивилизации. С этой позиции любая попытка самоидентификации крупнейшей в мире нации не может не быть конфуцианской и неоконфуцианской (подобно тому, что невозможна вне христианства самоидентификация европейских и западных вообще народов, в том числе и русского). С другой стороны, к середине XX в. конфуцианство в Китае, как, например, православие в России представлялось мёртвым, или, по крайней мере, умирающим пережитком прошлого. Г. Вильгельм, в упоминавшейся выше работе, заметил, что неоконфуцианство стало уже весьма непопулярным в конце имперского периода, и в начале республиканского периода настолько лишилось к себе расположения (во многом благодаря отказу от него д-ра Ху Ши - видного деятеля «Движения за новую культуру»), что под вопрос было поставлено само включения конфуцианства и неоконфуцианства в университетский курс китайской философии и идеологии3.

Только с конца 70-х гг., т.е. с началом комплексных реформ и поиска новых идейных ориентиров, конфуцианство и неоконфуцианство стало предметом особенно пристального внимания со стороны учёных России, Запада и самой КНР. Таким образом, отличительным признаком любых выступлений на тему конфуцианского учения и традиции в современном Китае - острая дискуссионность и столкновения разнообразных, подчас диаметрально противоположных точек зрения.

Для отечественной историографии проблем конфуцианства характерна одна общая особенность, невзирая ни какие исторические и политические изменения: резкое несоответствие (и количественное, и качественное) в ос

1 Подробнее см.: Wilhelm Н. The Reappraisal of Neo-Confiicianism /History in Communist China. - Cambridge (Mass.); L., 1969. К сожалению, данного сборника не оказалось в доступных нам собраниях.

2 Подробно весь контекст представлен в монографии В.Г. Бурова «Современная китайская философия» (М., 1980), к которой мы и отсылаем читателя.

3 Цит.: Кобзев А.И. Философия китайского неоконфуцианства. М., 2002. С. 6. вещении исконной конфуцианской традиции, неоконфуцианства и современного положения этой интеллектуальной и социально-политической системы.

Собственно, впервые на конфуцианство как таковое в отечественном китаеведении обратили внимание ещё первые представители нашей синологии И.К. Россохин (1707 - 1761) и М.Л. Леонтьев (1716 - 1786), во второй половине XVIII в., но отдалённость этого периода от современного уровня развития делают их лапидарные отзывы на конфуцианство, скорее, историческим раритетом1. Леонтьев перевёл на русский язык первые две книги Четверокнижия «Да сюэ» и «Чжун юн», пытался частично перевести «И-цзин». Архимандрит Иакинф, в миру Н.Я. Бичурин — уроженец Свияж-ского уезда Казанской губ. и выученик Казанской духовной семинарии, не мог в своих трудах пройти мимо конфуцианства, о чём свидетельствует специальная краткая работа «Описание религии учёных»2, а также космологический и космогонический отдел в книге 1840 г. «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение»3. К конфуцианству и неоконфуцианству обращались в XIX в. двое учёных-синологов, имеющих корни в Казани - В.П. Васильев и гораздо менее известный бывший врач Пекинской миссии Н.И. Зоммер, некоторое время работавший в Казани на кафедре китайского языка. Именно Зоммер в первом томе «Учёных записок Казанского университета за 1851 г.» опубликовал первую в России работу, посвященной неоконфуцианству «Об основаниях новой китайской философии». Васильев обратился к классическому конфуцианству в одноимённом эссе 1873 г. в книге «Религии Востока»4. Вообще для указанного периода развития русской синологии представляются типическими взгляды С.М. Георгиевского (1851 - 1893), обозначенные в монографии «Принципы жизни Китая» (1888). Он рассматривал основной образа жизни китайской цивилизации принцип «сыновнего благочестия», который выжил, благодаря направленным усилиям Конфуция. Неоконфуцианство же, по мнению Георгиевского, противоречило собственно конфуцианству. Далее, вплоть до первых десятилетий XX в. конфуцианство в России представлено переводами, если не считать исследованиями попытки Л.Н. Толстого, использовавшего учение Конфуция в своих целях, а также конфуцианские реминисценции русских религиозных философов. Неслучайно в фундаментальнейших «Очерках истории русского китаеведения» П.Е. Скачкова (1977) труды обоих первых русских синолога даны в Указателях.

2 Впервые издана в 1844 г., переиздавалась дважды: в Пекине в 1908 г. и в составе сборника д.ф.н. И.И. Семененко «Конфуций: я верю в древность» (1995). Содержание ее, однако, не соответствует заглавию -это не описание религии, а всего лишь нудный перевод протокола обрядов, формы одежды и т.п.

3 Этот раздел фактически представляет собою перевод трактата Чжоу Дун-и Тай-цзи ту шо («Изъяснение плана Великого Предела», в пер. самого Иакинфа «Чертёж Первого начала») с комментариями Чжу Си.

4 Весьма любопытные, хотя и косвенно относящиеся к нашей теме, материалы по отношению В.П. Васильева к конфуцианскому учению можно почерпнуть из мемориального сборника «Открытие Китая и другие статьи В.П. Васильева. (Издание журнала «Вестник всемирной истории»)». СПб., 1900.

Отечественная синология советского периода в аналогичной тематике шла совершенно иными путями, определяясь марксистско-ленинской методологической базой и жёсткой социальной ангажированностью. Тематика исследований была достаточно разнообразной: история КПК, история низовых и повстанческих движений и проч.; особое внимание уделялось Синьхайской революции и суньятсенизму. К сожалению, внешнеполитическое противостояние СССР и КНР наложило на синологию особый отпечаток, связанный с широкой критикой маоизма с официальных партийных позиций. В этот период произошло резкое сокращение культурологиче

• ских исследований, связанное с критикой традиционной китайской культуры. Ярким, хотя и изолированным, примером будет здесь монография ЯБ. Радуль-Затуловского (1903 - 1989) «Конфуцианство и его распространение в Японии», вышедшая в 1947 г. и посвященная критике конфуцианства как сугубо консервативной идеологии. Поэтому в 50 — 70-е гг. XX в. исследования традиционной культуры и её воздействия на современность были минимальны, хотя с фактологической точки зрения имели место. Речь идёт о работах Н.И. Конрада1, Л.Д. Позднеевой, О.Л. Фишман2, Л.З. Эйдлина. Отдельно упомянем работы по конфуцианству В.А. Рубина (1923 - 1981), большинство которых было создано уже в эмиграции3. Для нас наибольшее значение имела единственная его монография «Идеология древнего Китая (четыре силуэта)» 1971 г., переизданная им уже в эмигра

• ции по-английски. Своеобразным рубежом отношения советской китаистики к проблеме соотношения конфуцианства и неоконфуцианства является статья Ю.Б. Козловского4,

Начиная с 1970-х гг. отечественная синология вступила в фазу подъёма, что связано с освоением новой, прежде запретной проблематики, и особенно «повезло» в эти десятилетия традиционной китайской идеологии. Для нас большим подспорьем были новаторские работы Л.С. Переломова5, Л.С. Васильева6, Ю.Л. Кроля1, А.С. Мартынова , Э.С. Кульпина3, посвя

1 Сведенных, в основном, в сборник Запад и Восток. М., 1969.

2 Блистательная монография 1966 г. «Китайский сатирический роман. Эпоха Просвещения» и монография «Китай в Европе», которую Ольга Лазаревна не успела до конца вычитать, ввиду кончины в 1986 г. Стараниями И.А. Алимова центр «Петербургское востоковедение» выпустил эту книгу в 2003 г. ф 3 Легко доступны, будучи сведены в собрание трудов «Личность и власть в Древнем Китае». M., 1999.

4 Козловский Ю.Б. Конфуцианство: миф и реальность //НАА. 1977, №3. Автор, - специалист-японист, вообще отвергает понятие «неоконфуцианства» как бессодержательную выдумку западной синологии.

5 Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. M., 1981; Конфуций: жизнь, учение, судьба. M., 1993; Конфуций. «Лунь Юй». М., 1998. См. также статьи: Вклад легизма в формирование традиционных институтов китайской государственности /Роль традиций в истории и культуре Китая. - M.: Наука, 1972; О политической кампании «критики Конфуция и Линь Бяо» //ПДВ. 1974, №2; Историческое наследие в политике китайского руководства //ПДВ. 1978, №4; Переломов Л.С. Критерии оценки личности в традиционной культуре Китая //ПДВ. 1986, №2; «Конфуцианский пласт» в мировоззрении китайских реформаторов //ПДВ. 2000, №1. Статьи в соавторстве: Переломов Л.С., Кожин П.М., Салтыков Г.Ф. Традиции в социально-политической жизни Китая //ПДВ. 1983, №1; Переломов Л.С., Кожин П.М., Салтыков Г.Ф. Традиции управления в политической культуре КНР //ПДВ. 1984, №2; Переломов Л.С., Ломанов A.B. XXI век - век Китая, век конфуцианства? //ПДВ. 1998, №3.

6 Начиная от статьи «Проблема цзин тянь» в мемориальном сборнике в честь 70-летия Н.И. Конрада (М., 1961). Крайне важны для нас следующие его работы: Некоторые особенности системы мышления, пове

• щённые решению разнообразных конкретно-исторических задач генезиса китайской мысли, исторической науки, собственно конфуцианства как системы и конфуцианского учения. Нельзя пройти мимо фундаментальных работ А.И. Кобзева4, В.В. Малявина5, А.Е. Лукьянова6, Л.П. Делюсина7, о Q

О.Н. Борох , А.В. Ломанова и многих других. Спасибо им всем.

Поскольку предмет нашего исследования включает не одно только конфуцианское учение, стоит попытаться структурировать развитие исследований по смежным темам. Здесь можно выделить не менее трёх поворотных пунктов в развитии внутри синологии (особенно западной). Пер* вый из них непосредственно связан с образованием КНР, второй - с шоком, который вызвали на Западе и в СССР «Большой скачок» и Культурная революция, третий, связанный с современным развитием экономики Китая и его своеобразной модели интеграции в мировое сообщество, в полной мере сохраняющей культурные и политические особенности, созданные в предшествующие периоды. Для всей мировой синологии второй половины XX в. вообще характерно развитие «на опережение», что связано с подения и психологии в традиционном Китае /Китай: традиции и современность. М., 1976; Проблемы генезиса китайского государства (формирование социальной структуры и политической администрации). М., 1983; Проблемы генезиса китайской мысли (формирование основ мировоззрения и менталитета). М., 1989; Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 2001.

1 Не считая блистательного комментированного перевода трактата Хуань Куаня (2 тт., 2001): Родствен-0 ные представления о «доме» и «школе» (цзя) в Древнем Китае /Общество и государство в Китае. М.,

1981. Имеются его работы по положению и специфике историографической традиции в Китае, но они лежали вне нашего поля зрения.

2 См.: Мартынов А.С. О некоторых особенностях духовной культуры императорского Китая /XVI HK ОГК. M., 1985. - Ч.1.; Конфуцианская утопия в древности и средневековье /Китайские социальные утопии. М., 1987. Особенно важна для нас была последняя его работа - двухтомник: Конфуцианство. «Лунь Юй». В 2 т. - СПб.: Издат. центр «Петербургское востоковедение», 2001.

3 Кульпин Э.С. Технико-экономическая политика руководства КНР и рабочий класс Китая. М., 1975; Человек и природа в Китае. М., 1990; Бифуркация Запад-Восток. Введение в социоестественную историю. М., 1996; Кульпин Э.С., МашкинаО.А. Китай: истоки перемен: Образование и мировоззрение в 1980-х г. - М., 2002. Последняя работа крайне важна для формирования методологической базы нашего исследования.

4 Кобзев А.И. Синтез традиционных гносеопраксеологических идей в философии Ван Ян-мина //Общество и государство в Китае. М., 1981; Современный этап в изучении и интерпретации неоконфуцианства //НАА. 1983, №6; Философия китайского неоконфуцианства. — М., 2002; Духовные основы китайской цивилизации /XXXIV НК ОГК. M., 2004.

5 Малявин В.В. Конфуций. М., 1992; Малявин В.В. Китайская цивилизация. М., 2000; Малявин В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени. М., 2000.

6 Лукьянов А.Е. Лао-цзы и Конфуций: философия Дао. М., 2001.

7 Делюсин Л.П. Идеи паназиатизма в учении Сунь Ят-сена о национализме /Китай: традиции и современность. М., 1976; Спор о социализме: из истории общественно-политической мысли Китая в начале 20-х гг. 2-е изд. М., 1980; Китай: полвека - две эпохи. Сб. ст. М., 2001; Дэн Сяо-пин и реформация китайского социализма. М., 2003.

8 Борох О.Н. Развитие китайской экономической науки в период реформ //Информационный бюллетень ИДВ РАН. М., 1997. №Ю - № 11; Борох О.Н. Интерпретация древнекитайской традиции с позиций современной экономической теории //ПДВ. 1998, №1, №2.Борох О.Н. Современная китайская экономическая мысль. М., 1998.

9 Ломанов А.В. «Путь высшей справедливости и следования середине». Фэн Ю-лань и его философское наследние //ПДВ. 1992, №6; Ломанов А.В. Постконфуцианская философская мысль Тайваня и Гонконга: 50 - 70-е гт. XX в. //ПДВ. 1993, №5; Ломанов А.В. Современное конфуцианство: философия Фэн Ю-ланя. М.,1996.

• стигшим и синологию общим методологическим кризисом исторической науки. Весьма характерно, что ни одно из следующих одно за другим события в . жизни китайского социума - обе сессии VIII Съезда КПК, собственно Великая Пролетарская Культурная революция, X Съезд КПК, дело Линь Бяо, смерть Мао Цзэ-дуна, арест «четверки», провозглашение курса на «Четыре модернизации», движение «стены демократии», отстранение от власти Хуа Го-фэна, фракционная борьба в КПК 80-х гг., приведшая к трагедии 1989 г. и прочее, - фактически не были своевременно подвергнуты анализу исследователями и каждое из этих событий было для синологов Ш своего рода откровением. Любопытно, что периоды 1977 - 1982 и 1989 —

1993 гг. стали своего рода «интеллектуальной депрессией» в особенности для политологических исследований в США.

Признание кризиса методологической базы современной синологии (на материале наиболее представительной ныне североамериканской школы) было совершено Т. Мецгером - известным исследователем конфуцианства Калифорнийского университета (Сан-Диего)1. На материале американской историографии 50 - 70-х гг. XX. авторы пришли к выводу, что американская синология не в состоянии выработать адекватной трактовки современной политико-культурной истории Китая, и, следовательно, не в состоянии предложить политическим деятелям западного мира убедительную интерпретацию социально-политических процессов в КНР. Общий ф анализ, проделанный в 1983 г. в значительной степени приложим и к современным условиям. В современной ему синологии США Т. Мецгером было выделено две основные парадигмы. Первая из них, «парадигма революции», созданная Дж. К. Фэрбэнком (1907 - 1991), рассматривает социально-политическое развитие китайского общества XX в. единым поступательным революционным процессом, логическим следствием которого стала революция 1949 г. и последующие события. Таким образом, основной задачей синологов становится изучение истоков и этапов указанной революции2.

Теоретический базис революционной парадигмы фактически укладывается в три тезиса относительно ситуации в Китае новейшего времени:

1. В интеллектуальной сфере марксизм в форме маоизма вытеснил обвет-• шалые нормы конфуцианства и неадекватные условиям Китая идеалы либерализма; .

2. В социально-политической сфере крестьянские массы и интеллигенция противостоят помещикам и национальной буржуазии; следствием этого стала победа Компартии над Гоминьданом;

1 Metzger Th.A., Myers R.H. Sinological shadows: The state of modern China studies in the U.S. //Washington quarterly. - 1980. №3, p. 87 - 114.

2 Очень характерно, что монография Дж. К. Фэрбэнка была переведена на китайский язык уже в 1989 г. См.: Fairbank J.K. Вэйдады чжунго гэмин, 1800 - 1985 (The Great Chinese revolution: 1800 - 1985) /Пер. Лю Цзунь-ци. - Пекин, 1989.

3. В экономической области периодические кризисы, обусловленные системой отношений (эксплуататорской) в агросфере, а также вмешательство европейского и японского империализма, свели на нет все успехи индустриализации в городе.

Для нашей темы важно, главным образом, представление в рамках данной парадигмы об интеллектуальной ситуации в Китае. Благодаря работам Дж. Левенсона1 стало весьма популярным представление о резком столкновении неоконфуцианства с идеями модернизации. По Левенсону, реформаторы - Кан Ю-вэй и Лян Ци-чао оказались не в состоянии увлечь

• массы идеями национального возрождения и социальных изменений, поскольку не отказались от цементирующего наследия конфуцианства; коммунисты же, с марксизмом, отвергавшим традицию, сумели слить в одно русло иконоборческие и националистические тенденции общественной жизни. Аналогичные взгляды демонстрировали Чжан Хао2 и Б. Шварц.

Марксистский классовый анализ, применяемый в рамках революционной парадигмы, и признающий решающим фактором новейшей истории Китая взаимоотношения социальных слоёв и политических организаций, в чистом своём виде оказывается неприменимым. Проблема заключается в том, что марксизм рассматривает общественную структуру как совокупность гомогенных социальных классов с едиными внутренними интересами и устойчивыми социальными противоречиями. Для китайского же об

• щества в основном характерны персонифицированные социальные связи и быстрая смена политических группировок. Так, например, Дж. Эшерик3, попытавшийся вслед за советскими исследователями рассмотреть Синь-хайскую революцию в терминах возрастающего напряжения между социальными стратами, сведя революционный процесс к противоборству между реакционной элитой и революционными элементами, был справедливо раскритикован за игнорирование важнейшего аспекта указанной революции: кристаллизации новых идеологических концепций, - в терминах которых собственно противостояние и выражалось4.

Второй авторитетной парадигмой является «парадигма модернизации». Она возникла в западном китаеведении на рубеже 50-х - 60-х гг. как отражение резко возросшего интереса к проблемам социально-экономи

• ческих преобразований в слаборазвитых странах. Ярким её представителем является лично Т. Мецгер, М. Мейснер и ряд других исследователей. Именно Мецгером было в 1977 г. вскрыто, что осмысление форм и путей

1 Levenson Joseph К. Modern China and its Confucian past. The problem of the intellectual continuity. - N.Y., 1964; Levenson Joseph K. Confucian China and its modern Fate /Vol. 2: The Problem of monarchical decay. L., 1964; Levenson Joseph K. Confucian China and its modern Fate /Vol. 3: The Problem of historical significance. L., 1965. Первый том «Судеб конфуцианского Китая и современности» так и не вышел.

2 Его работы указаны нами чуть ниже, в связи с освещением историографии учения Датун.

3 Esherick Joseph. Reforme and revolution in China: The 1911 Revolution in Hunan and Hubei. Berkeley: U of Califirnia Press, 1976.

4 Metzger Th.A., Myers R.H. Sinological shadows: The state of modern China studies in the U.S. //Washington quarterly. - 1980. №3, p. 96. социально-экономических преобразований в начале XX в. происходило к контексте конфуцианской традиционной системы ценностей, ассоциируемыми не с отжившими социальными институтами, а в первую очередь с общенациональными гуманистическими идеалами. Отсюда следует, что популярная в среде китайских реформаторов идея примата конфуцианства объясняется не неким «национальным чувством», а стремлением увязать модернизацию страны с её традицией и культурной идентичностью. Как подчёркивает Мецгер в своей монографии Escape from predicament: Neo-confucianism and China's evolving political culture, западный путь воспри-нимапся в Китае только как новое средство достижения традиционных идеалов.

Вместе с тем, широко встречающаяся в современной синологии концепция китайского коммунизма как фундаментального и полного разрыва с путями прошлого, не является бесспорной, более того - нуждается в пересмотре. Одиозная формула: «в 1949 г. животворная марксистская вера одолела отмирающие ценности конфуцианства» практически ни на чём не основана и продолжает некритически усвоенные на Западе лозунги «Движения за новую культуру»1.

В рамках эволюционной парадигмы рассматриваются политические, экономические и психологические аспекты модернизации Китая. Весьма влиятельной в США является школа синолога китайского происхождения

Л. Пая2 и его продолжателей Р. Соломона и Й. Саари, которые рассматривали черты политической культуры Китая в контексте закрепленной традицией зависимости. Именно Соломон увидел непрочность системы, созданной Мао Цзэ-дуном, в противоречии её традиционным структурам социальной мотивации3.

По вопросу экономических предпосылок китайской модернизации до сих пор не существует однозначного ответа. В рамках данной парадигмы по сей день не удалось решить вопроса оценки китайской традиции как тормоза или же предпосылки модернизации. Мецгер, как уже было указано, полагал, что именно неоконфуцианство предоставило мотивационные ресурсы для социально-экономических преобразований в стране.

Однако обеим парадигмам, как это выяснилось в 90-е гг., был свойственен единый органический порок: преувеличение степени исторической отсталости Китая и дискретности культурной преемственности в период модернизации. Более того, как было справедливо указано Ч. Джонсоном (Калифорнийский университет, Беркли), недооценка восточной дихотомии «миф - реальность» является основной причиной «хронической неприме

1 Metzger Th.A., Myers R.H. Sinological shadows: The state of modern China studies in the U.S. //Washington quarterly. - 1980. №3, p. 98.

2 Pye L.W. Warlord politics. Conflict and coalition in the modernization of republican China. N.Y., 1971; Pye L.W. The spirit of Chinese politics. New ed. Cambridge (Mass.), L.: The Belknap press of Harvard Univ. Press, 1992.

3 Мы подробно рассматриваем эти вопросы в п. 3.1. настоящей работы. ш

27 нимости на китайском материале многих дееспособных теорий»1. Действительно, множество предложенных парадигм (парадигма развития Мецгера-Майерса, парадигма «согласования - трансформации» и т.п.) имели существенные недостатки, но неадекватность конечных результатов коренилась глубже. Создатели парадигм слишком часто дословно использовали заявления лидеров КНР, рассматривая их содержание как надёжный указатель путей формирования политики Китая.

Отдельно коснёмся историографии теории и утопии Датун. Общий контекст китайской мысли на рубеже XIX - XX столетий отражено в ряде ♦ монографий американских авторов. Назовем лишь имена крупнейших из них: монография Чжан Хао2, содержащая типичнейшую оценку положения китайской мысли в начале прошлого века с позиций народа-«демократоносца» (но написанная китайцем!). Оригинальному цинскому мыслителю Яню Фу посвятил свою работу Бенджамин Шварц, о котором речь шла выше3. Собственно Кан Ю-вэй, Лян Ци-чао и Тань Сы-тун рассматривались только с позиций, занимаемых ими в «100 днях» 1898 г., но коренные основы их учений также были затронуты. Им посвящены следующие работы Сяо Кун-чуаня4, опубликованная Вашингтонским университетом в 1975. Личности Лян Ци-чао посвящена монография уже упоминавшегося Чжан Хао, опубликованная в Гарварде в 19715. Как видим, интерес к этим мыслителям, не ослабевавший в СССР на всем протяжении Щ 80-х годов может быть объяснен и полемикой с западными коллегами китайского происхождения, так и не предложившими ничего нового по сей день.

Отечественная марксистская историография данной темы, в силу специфики эпохи, распалась на ряд отраслей, монополизированных одним исследователем. В силу внимания к преимущественно социально-экономической и социально-политической проблематике, специализированных работ по интеллектуальной истории Китая начала XX века ждать не приходилось. Единственным исключением стала блестящая монография Л.Н. Ворох, опубликованная в 1984 г., где впервые Лян Ци-чао был показан как единственный источник сведений и пропагандист учения «Датун» Кан Ю-вэя. Подобный «почин» был блестяще развит тем же автором в 2001 г. пуб-^ ликацией монографии об усвоении Лян Ци-чао новых, европейских, жизненных и общественных ценностей.

1 Johnson Ch. What's wrong with China's political studies? //Asian survey. - Berkeley. - 1982. - Vol. 22, №10. -p. 921.

2 Hao Chang. Chinese Intellectuals in Crisis: Search for Order and Meaning (1890 - 1911), Berkeley: University of California Press, 1987.

3 Schvartz B. In Search of Wealth and Power: Yen Fu and West. Cambridge (Mass.), L.: Belknap Press of Harvard UP, 1964. Kung Ch'uan Hsiao, A Modern China and a New World: K'ang Yu-wei, Reformer and Utopian, 1858 - 1927

5 Liang Ch'i-ch'ao and Intellectual Transition in China, 1890 - 1907. Cambridge (Mass.), L.: Belknap Press of Harvard UP.

Из всех деятелей т.н. «Ста дней Гуан Сюя» (усюй бяньфа) в отечественной историографии наиболее известен именно Кан Ю-вэй. В СССР его учение стало изучаться под воздействием 100-летия со дня его рождения, широко отмечаемого в КНР (в частности, легендарное пекинское издательство Шанъу Иншугуанъ в 1958 выпустило второе и, на сегодняшний день, последнее издание Датун шу, а в китайской научной общественности были инициированы свыше дискуссии о характере учения Датун). В 1959 СЛ. Тихвинский выпустил первое издание своей монографии (переведенной в 1962 г. на китайский язык). В значительно расширенном и переработанном виде она была переиздана в 1980 г.1 Вслед за Тихвинским большое внимание Кан Ю-вэю и его учению уделяли в своих работах А.Г. Крымов (Го Шао-тан или А.Г. Афанасьев)2, уже упоминавшаяся JI.H. Борох и замечательный синолог из ГДР - Р. Фельбер4. Последней по времени вышла работа К.В. Плешакова5, посвященная учению Кан Ю-вэя, которое рассматривается с универсалистских позиций. По причине того, что автор не является специалистом-синологом, о качестве работы говорить не приходится. Относительно немногочисленными работами указанных авторов историография по учению «Датун» Кан Ю-вэя на сегодняшний день исчерпывается.

Методологическая база исследования. Объективных, независящих от человека, законов общества не существует, имеются лишь разные социальные модели, которым присущи те или иные закономерности, перестающие действовать за их пределами. Однако и при такой постановке вопроса возможно два основных подхода к выявлению данных закономерностей. Можно выявлять общие, постоянно действующие общественные связи, определяющие поведение больших групп людей в определённых условиях (онтологический подход), или рассматривать историю человечества в духе персонализма как изменение человеческого сознания, стремящегося к большей степени индивидуальной свободы (гносеологический подход). Причём и в том и в другом случае единственным объектом изучения будет человек как главный субъект исторического творчества, или - расшири Тихвинский СЛ. Движение за реформы в Китае в конце XIX века. - М., 1980.

2 Крымов А.Г. Общественная мысль и идеологическая борьба в Китае (1900 - 1917). M.: Наука,1972; Афанасьев А.Г. Борьба против конфуцианства в период «Движения за новую культуру» /Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики. M.: Наука, 1982. - с. 249 - 262.

3 Борох Л.Н. Союз возрождения Китая. М.: Наука, 1971; Борох Л.Н. Теории прогресса в китайской мысли начала XX в. (Лян Ци-чао - Сунь Ят-сен) /Китай: поиски путей социального развития. М., 1979; Борох Л.Н. Общественная мысль Китая и социализм (начало XX в.). М., 1984; Борох Л.Н. Конфуцианство и европейская мысль на рубеже XIX - XX вв. Лян Ци-чао: теория обновления народа. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2001; Борох Л.Н. Влияние буддийской философии на утопию Кан Ю-вэя /XXXIV научн. конф. «Общество и государство в Китае» М., 2004.

4 Фельбер Р. Отношение Ли Да-чжао к традициям старого Китая /Китай: общество и государство. - М., 1973; Фельбер Р. Концепция Датун в новое и новейшее время /Китай: государство и общество. - М., 1977; Фельбер Р. Учение Кан Ю-вэя о мире Датун - теория утопического коммунизма или положительный идеал либеральных реформаторов? /Общество и государство в Китае. М., 1988.

Плешаков К.В. Универсалистский пацифизм Кан Ю-вэя /Пацифизм в истории. Идеи и движения мира. М.: Изд-во ИВИ РАН. 2000. С. 149 - 161. . i

29 тельно - идеологические системы, имеющие конкретных создателей и носителей. Указанные обстоятельства определяют причины, приведшие нас к необходимости применения аксиологического подхода в рамках более широкого цивилизационного подхода при жёстком соблюдении принципа историчности. Этот последний предполагает признание множественности версий истории, основанием * которого служит ценностный плюрализм. Принцип историзма, требующий рассмотрения объекта в конкретных исторических условиях и связях при сохранении им неизменной сущности, сменяется принципом историчности, в соответствии с которым история Щ есть способ существования всего сущего, и, прежде всего, человека.1 Таким образом, ключевыми категориями методологии нашего исследования являются мировоззрение и ценности китайской цивилизации.

Е.М. Сергейчик указывает2, что «релевантными свойствами такой сложной самоорганизующейся системы как общество, конституируемой человеком в процессе своей интерсубъективной, креативной деятельности, являются ценности. Человеческая деятельность . всегда осуществляется в обществе, состоящем из различных социальных общностей с присущими им системами ценностей, которые в совокупности образуют смысловую структуру данного общества. С данной точки зрения, всякое общество, всякая культура выступает как система значений, интегрирующих, цементирующих это общество, обеспечивающих его единство и целостность, Щ)> создающих механизм культурной преемственности, но вместе с тем побуждающих людей к деятельности, направленной на изменение, преобразование существующих социальных структур и создание новых. Аксиологический, ценностный, подход предполагает изучение не столько свойств вещей, сколько отношения человека к миру, выражающегося через ценности, которые можно рассматривать как знаки, символы, с помощью которых люди общаются друг с другом и достигают взаимопонимания.

В результате мы пришли к использованию уже наработанных и описанных в соответствующей литературе методов: в первую очередь исторических - историко-сравнителъного и историко-системного. В рамках последнего мы не пренебрегаем и марксистскими разработками, с одной оговоркой понятие закономерности применимо лишь к материальным явле-• ниям.3 Материальное не может стать внутренним содержанием сознания именно это Маркс и Энгельс называли материализмом). Мы можем говорить об объекте - тем более о мире - только по отношению к воспринимающему их сознанию. Сводить материю к совокупности отношений - невозможно, так как это выхолащивает саму суть творчества (исследовательского в том числе). Согласие с реальным — первое условие любого творче

1 Сергейчик Е.М Философия истории. СПб., 2002. С.595.

2 Сергейчик Е.М. Философия истории. СПб., 2002. С. 525.

3 Мунье Э. Манифест персонализма. М., 1999. С.471. ства, однако согласие, - лишь первый шаг. Приспособление к вещам - означает рабство по отношению к ним.

Одним только аксиологическим подходом методология настоящей работы не ограничивается. Антагонистом аксиологии выступает структурный анализ, так как аксиологический подход предполагает отказ от такого познавательного инструмента как понятия. Именно структурный анализ включает и марксизм как возможный метод анализа повседневного сознания, позволяя видеть за всей событийной «маской» экономические и социальные интересы конфликтных групп общества.

• Следует иметь в виду и ряд особенностей объекта. Во-первых, китайское общество является продуктом древнейшей автохтонной цивилизации, сохранившейся до сегодняшнего дня и пронесшей сквозь все прошедшие века свою самобытность. Во-вторых, не менее полутора веков данная цивилизация стоит перед мучительной проблемой пересмотра основных своих ценностных ориентаций. Указанные моменты определили содержание, структуру и архитектонику нашего исследования.

Апробация работы. Диссертация и некоторые её теоретические аспекты обсуждалась на заседаниях кафедры новой и новейшей истории КГУ, итоговой научной конференции КГУ (февраля 2004 г.). Результаты исследований по данной теме докладывались на ряде научных конференций, в частности на Международной научной конференции «Наследие монголоведа

О.М. Ковалевского и современность» (Казань, 21-24 июня 2001 г.); IV научно-практической конференции молодых ученых и специалистов республики Татарстан (проводимом Движением молодых учёных Республики Татарстан и Министерством по делам молодежи и спорту РТ 11 - 12 декабря 2001 г.); Международной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения B.C. Соловьева «Россия и Вселенская церковь: Богочелове-чество в перспективе современного межконфессионального и межрелигиозного диалога» (Москва, 23 - 27 сентября 2003 г.)1; Всероссийской научной конференции «Перспективы развития современного общества» (10 - 11 декабря 2003 г.).

Методологическая база настоящего исследования послужила основой для составления учебно-методического пособия и программы курса «Ис-^ тория стран Азии и Африки. XX век» (в соавторстве с Б.М. Ягудиным). На основании материалов диссертации, кроме того, подготовлен и опубликован ряд научных статей.

Содержащиеся в настоящем тексте материалы могут быть использованы для общих курсов истории Азии и Африки второй половины XX в., специальных курсов по истории философии и идеологии Китая, и дальнейших исследований в данной области.

1 Проводилась Библейско-богословским институтом св. Апостола Андрея (Москва), Ostkirchliches Institut (Regensburg, Германия).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Конфуцианское учение в политической теории и практике КНР"

Выводы по Главе 3. Идеологическую ситуацию в КНР после Культурной революции мы можем охарактеризовать в терминологии «посттранзитивного периода». Фактически после окончания маоистской эры китайское общество оказалось в чрезвычайно сложном положении, когда прежняя система ценностей, переставшая удовлетворять имеющимся социально-экономическим условиям, оставалась единственным средством поддержания идентичности ханьской нации в современном мире. С другой стороны, совершенно незаконченным остался процесс перехода системы ценностей и идеологических установок традиционной китайской цивилизации в нечто новое.

Важнейшей особенностью в заявленной нами проблеме соотношения традиционного конфуцианского базиса китайской цивилизации и инновациями мы должны признать то, что именно традиционная методология продолжает оказывать на процесс модернизации первостепенное значение. Методология неоконфуцианства продолжает оказывать воздействие на теоретический курс КПК на современном этапе. В частности это выражается в применении «дедуктивного подхода» по отношению к социальным

1 Thogersen S. Culrural life and cultural control in rural China: Where is the Party? //China journal. - Canberra, 2000. - №44. - P. 138- 139.

2 Там же, с. 130. проблемам: в идеократическом обществе идеологическое воздействие превалирует над собственно институтами.

Указанный тезис подробно рассматривается нами в п. 3.1. на примере одной из многочисленных идеологических дискуссий периода 1978 — 1983 гг., функционально и структурно представляющими собою продолжение массовых идеологических кампаний маоизма. Однако целевые функции данных кампаний явно претерпели большие изменения. Отныне функцией массовой индоктринации становилось в значительной степени возвращение к общеконфуцианской системе ценностей, с приоритетом понятий социальной и экономической стабильности, консенсусного разрешения конфликтов и т.п.

Конфуцианские ценности в значительной степени сохраняются в крестьянской среде - основной части населения КНР. При этом условия экономической реформы способствуют реставрации традиционных социальных институтов в условиях рыночнх и шире — глобально-рыночных экономических условий. Обратно это влияет и на теоретический курс КПК, что заставляет всех глав КНР подчеркивать, что аграрный сектор является приоритетным в структуре экономике, что уже не соответствует действительности. Несомненно, в грядущем процессе урбанизации все эти системы и институты претерпят значительные изменения, однако оценка их не входит в предмет нашего исследования. Процесс изучения данных проблем только начинается.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Наиболее существенным отличием конфуцианского политико-идеологического комплекса от всех цивилизационных систем, созданных человечеством на протяжении всей его истории является то обстоятельство, что собственно конфуцианский канон являлся не источником доктрины, цементирующей самые основы универсума, а только лишь её разъяснителем. Таким образом, складывалась методология, в которой не было места индивидуальному авторству. Таким образом, весь конфуцианский канон, за ис

• ключением «Лунь Юя» и «Мэн-цзы» состоял из произведений древнего канона, труды же Первоучителя и Мэн Кэ, не принадлежа глубокой древности, тем не менее не принадлежали в полной мере и своей современности, а лишь разъясняли и дополняли ту доктрину, которая уже была установлена в столь почитаемой Древности.

Таким образом, наибольшую жизнеспособность конфуцианской доктрине придаёт то, что выражено в максиме Конфуция: «Я передаю, но не творю» (Лунь Юй. VII, 1) и фактически является творческой передачей. Следует иметь в виду, — что превосходно передано Ду Вэй-мином, - поскольку • невозможно воспроизвести строй мысли древности, культурная коммуникация, передача всегда предполагает акт творения — не творение чего-то из ничего, но углубление самосознания до такой степени, что его

• качество становится сопоставимым с самопознанием древних. Связь передатчика с традицией определяется только тем, что, стремясь к самопознанию, он никогда не перестанет учиться у прошлого. Он не берёт на себя роль создателя не потому, что не признаёт силы творчества, но потому, что он отказывается отрезать себя от гуманизирующих процессов, которые имели большое значение для его становления.

Таким образом, важнейшей характеристикой конфуцианства вообще, конфуцианства как целостной оболочки культурно-цивилизационного комплекса - является человеческое взаимодействие. Конфуцианство исходит из того, что социальность является определяющей характеристикой высочайших человеческих достижений. Индикатором самоусовершенствования становится способность свободно соотнести себя с обществом.

• С формальной точки зрения - конфуцианство изначально утопическая идеология, имеющая своими истоками Золотой Век легендарной древности. Необходимо отметить, что все составляющие триады саньцзяо - конфуцианство, буддизм и даосизм, то есть социоструктурирующие факторы

I культур элитарной и народной содержали в равной мере утопический элемент. Важнейшим различием будет метод практической реализации идеалов Золотого Века - буд дийско-даосские тайные общества надеялись создать Прекрасный Новый мир силой, в то время как мирно настроенные конфуцианцы-конформисты ставили своей целью этическое преобразова ния мира, начиная с «верхов», чего можно было добиться только эволюционным путём.

Указанные моменты сопрягались с тем обстоятельством, что материальное благоденствие традиционного китайского общества поддерживалось равновесием между численностью населения и потребляющимися природными ресурсами. Ландшафт китайского общества оставался неизменным как минимум две тысячи лет, и при неизменных технике и технологии население могло процветать, не переходя определенных величин демографического давления на землю. Посему важнейшей из задач управления китайским обществом стало поддержание в неизменном виде порядков и ценностей, сложившихся примерно в эпоху Хань, когда были разработаны механизмы поддержания внутрисоциального равновесия, равновесия между социумом и природой. Для успешного функционирования го-меостатических механизмов государство создало условия для вовлечения всех грамотных людей (прямо или косвенно) в аппарат управления. В этом смысле «чиновник» и «учёный» в традиционном Китае стали синонимичными понятиями.

Важнейшим парадоксом китайской традиционной цивилизации стало то, что достижение совершенной системы управления обществом произошло на основе целенаправленной работы учёных-гуманитариев при фиксации результатов этой работы в научных трактатах, а достижение технической и технологической зрелости произошло не на пути письменного знания, а путём экспериментирования и передачи достижений путём прямого показа приёмов или устной традиции сути технологии. Это привело к традиционному разделению на сложившиеся исторически культуры элитарную и народную, причём первая имела выраженную гуманитарную направленность и была письменной; вторая же содержала и естественно-технический компонент, но основывалась на устной традиции, выражаемой тезисом «передавая учение, преемствуем душу». Гуманитарной научной основы народная культура не имела, так что технические открытия представителями элиты всегда в Китае являлись скорее исключением. «Водоразделом» культуры в Китае служил её аксиологический аспект: народная культура даосско-буддийская в своей основе, элитарная -конфуцианская. Данный разрыв, разумеется, не исключал и взаимопроникновения.

Особенности конфуцианской доктрины делают её чрезвычайно пластичной по отношению к внешним воздействиям, исподволь «проводя» национальные черты с переводом новых веяний на китайский язык. В результате доктрины эволюции и социал-дарвинизма были встроены в традиционную модель, не приведя к коренной ломке ценностного континуума, однако консервативные черты конфуцианской идеологии при этом были нивелированы, и совершенно переменилось ощущение времени и локализация идеального общества Датун: из прошлого, где оно было воплощено в системе цзин тянъ, к будущему, где его ещё надлежало построить.

Рецепция марксизма на этом фоне выглядит совершенно естественной, так как марксистская картина мира намного лучше подходит к конфуцианской, что и продемонстрировал уже Ли Да-чжао. В его интерпретации китайцы принадлежат к пролетарской нации, а грядущая мировая революция продемонстрирует превосходство сельского образа жизни и сельского пролетариата над городским - что и было встроено составной частью в идеологию маоизма.

Маоизм являлся столь же синкретической идеологией, как и ханьское конфуцианство в трактовке Дун Чжун-шу и учение Датун китайских реформаторов периода усюй бяньфа. Фактически мы имеет принятие легист-ской модели государства и общества с одновременным отторжением леги-стской идеологии. Культурная революция была наиболее радикальной попыткой оторваться от конфуцианского гуманизма.

В первую очередь конфуцианство является живой этической традицией, в рамках которой мы имеем неразделённость политики и морали, государства и семьи, социума и личности. Это же делало китайскую историографию тесно переплетённой с конфуцианской доктриной, поскольку само Мироздание - и его история - были в первую очередь ареной действия моральных характеристик.

Принципиально важным для нашего исследования моментом оказывается то, что все без исключения политические идеологии, сменявшие друг друга в Китае на протяжении XX в. полностью удовлетворяют видовым признакам конфуцианского и неоконфуцианского ценностного континуума: 1) Фундаментализму, однако на место фундаментальных постулатов Конфуция в их изначальной форме истин самоочевидных и не нуждающихся в апологии или рейнтерпретации, пришли такие же истины и ценности марксизма; 2) Реставрационизму, то есть тезисом о том, что для окончательного утверждения признанных идеалов препятствием являются существующие социально-политические условия, потому их следует изменить; 3) Гуманизму, реставрации понятия о котором в КНР придаётся огромное значение; 4) Рационализму]; 5) Историцизму.

Из этого, в свою очередь, следует, что все современные доктрины, включая и являющийся официальной идеологией маоизм (внешне камуфлирующийся марксизмом-ленинизмом) в методологическом отношении всецело соответствуют ценностным установкам традиционной китайской государственности, морально-этическим системам, включая сюда и методы воспитания населения в качестве основного средства управления, в противоположность насилию и использование консенсусного потенциала традиционных низовых форм организации общества.

Тем более важно на этом фоне рассмотреть такой парадокс как попытка практической реализации ещё одной утопической доктрины - маоизма, что вылилось в формы «Большого скачка» и Великой Пролетарской культурной революции. С одной стороны, маоизм - такое же синкретическое порождение своего времени, как и учение Датун Кан Ю-вэя - Лян Ци-чао, чьим преемником, младшим современником и конкурентом он являлся. Эклектический в своей основе, фундамент маоизма очевиден, так же как не менее очевидно и то, что он взращивался на сугубо китайской почве. Мао Цзэ-дун и его последователи старшего поколения воспитывались на конфуцианской классике, так что никоим образом нельзя забывать классического маоистского лозунга Гу вэй цзинъ юн — «Использовать древность для современности». Маоизм не может быть нами сведён только к сфере политической идеологии, - как живое, имеющее большое распространение учение, - он имеет свою методологию и определенные экономические концепции. Однако костяком маоизма является именно политическая идеология, все прочие же концепции, включая сюда и мировоззренческий аспект, носят служебный характер, подчинённый по отношению ко всем прочим сторонам учения.

Спецификой маоизма является то, что это учение вызревало и развивалось внутри теоретической «оболочки» коммунистического движения в Китае, в конце концов подавив и заместив её, но маоизм впоследствии вышел за пределы чисто идеологического учения, превратившись в первую очередь в политическую практику, которой подчинена теоретическая деятельность. Однако теоретическая эволюция маоизма не совпадала с политической, что зависело от большого комплекса внешних факторов.

Маоизм прагматичен в своей основе, это означает подчинённую роль теоретического комплекса, использование философии для вторичного оправдания прагматических политических интересов. Поскольку, как уже говорилось, маоизм вызревал внутри коммунистического движения, это означает марксистскую форму выражения собственно политических теорий Мао Цзэ-дуна.

Особым вопросом является попытка построения тоталитарной системы государства и идеологии, что вообще явилось новшеством для Китая, где государство никогда даже не пыталось присваивать функций идеологического регулятора. Объясняется это, как показано выше, тем, что в Китае имело место всеобщее осознание необходимости и неизбежности коренных перемен, но так и не произошло вовлечения большинства населения в новые производственные отношения; это диктовалось демографическими проблемами. У подавляющего большинства членов общества просто отсутствовали заложенные воспитанием и образованием программы действий, установки и ограничения, соответствующие новым производительным силам. Китайская Народная Республика вынуждена была практически на пустом месте, в весьма напряжённой внутри- и внешнеполитической обстановке созидать: системы образования и массового воспитания, формирующие новые производительные силы и общество, имеющее свои цели и идеалы, условия своего функционирования, императивы, критерии и ограничения. Таким образом, после окончания Гражданской войны в 1950 г. задача № 1 была понятна всем и каждому: восстановление экономики (в том числе и мелиоративных и ирригационных систем бассейна Хуанхэ, взорванных в 1938 г.) и восстановление Порядка, то есть норм и правил поведения между индивидами, обществом и государством.

Из-за отсутствия в стране традиций и представлений о гражданском обществе и представлений о том, как именно преобразовывать экономику, широкие массы добровольно и с полным доверием делегировали свои права руководителям партии и государству. (Следует иметь в виду, что КПК предстала перед новыми своими задачами в значительно милитаризированном виде. Когда власть перешла в её руки, командиры полков становились уездными начальниками, а командармы возглавили провинции. Военный характер власти КПК сохранился и позднее.)

В фактически сложившейся иерархии ценностей при новой - коммунистической власти — возобладал традиционалистский элемент, ибо первое место занимали не Конституция и не правовые акты, и не Личность, как в европейских тоталитарных режимах, а Государство — как в старой китайской системе.

Именно поэтому Мао Цзэ-дун и его режим следовали традиции даже тогда, когда совершенно отклонялись от неё. Применяемые Мао методы: внедрение идей в сознание масс путём воспитания, взаимная слежка, критика и самокритика, популяризация образцовых героев, - не содержат в себе ровным счётом ничего нового. Для внешне политизированной массы по-прежнему характерны покорность и абсолютный конформизм меняющимся требованиям властей. И это вполне оправдывается конфуцианским в основе сознанием вождей Нового Китая. Мораль включает в себя политику, политика неотличима и неотделима от морали. Воплощая совершенно ту же форму мышления, маоизм абсолютизировал именно общественное сознание, т.е. примат политики и «новой морали» над общественной и экономической жизнью. Иначе говоря, всё многообразие общественных связей человека сводится к отношениям политическим и этическим.

Одними внутренними факторами всё объяснить невозможно. Важным следствием вступления Китая в контакт с Западом является переход от противоречия между личным и институционным совершенствованием, диктуемым неконфуцианской идеологией, к противоречию внешнему -между китайским и западным как системой. Отныне борьба между различными течениями социально-политической мысли — в том числе и «Критика Конфуция — Линь Бяо», стала рассматриваться не противоречием внутреннего порядка, но столкновением между культурами Запада и собственно китайской. Издержкой столкновения Китая и Запада явилась ультранационалистическая (этноцентрическая) переоценка китайской традиции, направленная на то, чтобы принять идеологический вызов Запада на западных условиях. Это в первую очередь привело к защитительному переосмыслению конфуцианства, а позднее к постепенному отходу от него, когда защита перестала казаться столь необходимой. Ключевыми фигурами этого процесса стали великий реформатор XIX в. Кан Ю-вэй, Сунь Ят-сен и сам Мао.

Мао и в молодости и в зрелости высказывался за критическое усвоение традиционного китайского культурного наследия, однако в то же самое время стремился узаконить необходимость перемен, ссылаясь при этом на внешний источник, что, кстати, соответсвует традиции. Ясно, что именно из этого чужого источника, а не из традиций Китай берёт ныне свои концепции поступательного прогресса, освобождения крестьянства, женщин и молодёжи, создания кооперативов и коммун. Внешнее влияние — марксизм-ленинизм, влияние которого на маоизм должно полагать бесспорным. В основном, однако, это влияние отразилось на фразеологии.

В своей экономической доктрине маоизм исходит из отрицания основного принципа распределения при социализме: «от каждого по способностям - каждому по труду». Тезис Мао по данному вопросу гласил, что успехи при социализме всецело зависят от степени эффективности воздействия политического руководства на массы. То есть общественное развитие управляется идеей, что выразилось в максиме «Политика - командная сила», то есть политическое воспитание масс - единственный рычаг для решения всех хозяйственных и политических вопросов и проблем страны. Указанный тезис - абсолютно конфуцианский по своей природе. Параллели между подхлёстыванием темпов экономического роста страны во время «Большого скачка» и объявлением «бумажным тигром» атомной бомбы вполне очевидны.

На воззрения Мао и маоистов о природе человека наибольшее воздействие оказало чжусианство как таковое, трактующее о раздвоении человеческой природы. Все ванъ у («10 ООО вещей», т.е. вся Вселенная, в их числе состоит и человек) состоят из двух основных начал: пассивной материи ци и разумного творческого начала ли (в русском переводе устоялась терминология «формы»). Ци и ли соответствуют бинарной космологической оппозиции инь-ян, приводя к раздвоению природы человека. Ли (относящееся к стихии ян) образует в человеке положительное качество - стремления к добру, второе, - отрицательное, - стремление к материальной выгоде. Выходом из этой трагической раздвоенности может быть только неукоснительное воспитание народа в конфуцианском духе. Именно это воспитание призвано сохранить и укрепить врождённо добрую природу человека, оградив её от прихотей, эгоистичных и сугубо корыстных устремлений, то есть ограничить человека в его материальных потребностях. На практике маоизма, указанные моменты могли быть сведены к чрезвычайно характерным тезисам: абсолютизация роли воспитания и полного пренебрежения к материальным потребностям человека.

Из всего социально-политического наследия старого Китая в маоизме ярче всего отразились следующие три черты:

Во-первых, сосуществование двух независимых систем управления государством, сопрягающимся между собою на уровне уезда. Сверху находится авторитарное безличное бюрократическое государство, снизу - клановое общество, основанное на родственно-земляческих связях. Благополучие уездного начальника базировалось, прежде всего, на представительстве высшей власти в переговорах с главами кланов и старостами деревень, чаще всего также заселённых представителями одного клана. Слабость средств коммуникации и занятость частными внутренними интересами каждой из этих двух систем обеспечивали низшей из них широкую степень автономности. Необходимость сопряжения двух систем сохранилась и в новейшую эпоху, породив «консультации» (се шан), в том числе между бюрократической элитой старого типа и нововременными технократами.

Между этой системой и взаимоотношениями руководства КПК с массами существуют известные параллели. По сей день связь между по-прежнему клановой организацией сельского населения осуществляется через низовые слои партийных кадров. Центру приходится постоянно испытывать давление снизу (даже если оно выражается в форме апатии) и сверху (от беспартийной элиты - технических специалистов). Во-вторых, отсутствие в Китае институционально установленной нормативной системы, - и светской, и духовной - закона и церкви. Китайское традиционное общество абсолютно регулируется только моральным принципом, всеобъемлющим и предельно гибким конфуцианским первоприн-ципом-лм. Воспитания сознательной самодисциплины было вполне достаточно для поддержания общественного порядка и стабильности при условии дееспособности центральной власти, обеспечивающей поддержание глобальной среды обитания - дренажных и ирригационных систем. В-третьих, «разделение труда» между местной и центральной элитой, при котором вся полнота политической ответственности возлагается на профессиональную политическую элиту Центра. В этом смысле маоистская категория сысян - идея, попросту заняла место традиционного конфуцианского ли, т.к. функционально маоизм - всецело во власти исконного разделения труда. Поскольку в китайском обществе такое положение существует, роль идеологии и важность элиты сохраняется, неважно, какова эта элита. Функционеры КПК (ганьбу) фактически заняли место сословия гиэныии. Право на власть КПК оправдано её идеалом счастливого общества и её признанной способностью вести нацию к претворению этого идеала в жизнь. Таким образом, основной функцией КПК является — наблюдение за тем, чтобы должный нормативный кодекс был принят и впитан каждым китайцем. Весь Китай, как и прежде, представляется огромной школой, в которой население является учениками, а политическая элита - учителями. В этом коренится суть всей проблемы идеологии.

На практике такой подход полностью проявился во времена Культурной революции: ключом к модернизации Китая является массовая индок-тринация. Явным влиянием на маоизм идеи цзюнь-цзы можно объяснить тот факт, что для Мао идеологическое воздействие явно превалирует над собственно организацией. В Культурной революции идеологический конфликт был фактически более важным, хотя и менее драматичным, чем борьба за власть, хотя оба этих фактора тесно связаны друг с другом.

Идея сверхускорения экономического и общественного развития противоречит законам экономики и европейского здравого смысла, но она могла возникнуть и стать всеобщим императивом только в социуме, жаждущим коренных перемен к лучшему, ибо с разложением имперских традиционных институтов в конце XIX в. уже два или три поколения китайцев жили в поистине нечеловеческих условиях. Однако это свидетельствует и об ином: императив «Три года напряжённого труда - десять тысяч лет счастливой жизни!» мог появиться только тогда, когда цели ясны каждому члену общества, вне зависимости от его интеллектуального уровня, но никто в этом обществе не имеет представления об обществе, которое и станет конечной целью преобразований. Именно в таких условиях знание заменяется верой, а реалистическое представление о действительности заменяется мифом.

Мы должны говорить здесь и о китайской рациональности даже в мифологизированной обстановке. Проблема заключается в том, что вера масс в реальность достижения целей основывалась не на европейском ирреальном фанатизме религиозного типа, а именно на уверенности, что дорога в будущее успешно проложена «старшим братом» - СССР. Обратим внимание на некритическое восприятие в годы первой пятилетки советского опыта и широчайшую пропаганду «Краткого курса истории ВКП(б)». Таким образом, крах Большого скачка и привёл к очередной переоценке ценностей, перехода от веры к знанию, смене критериев и приоритетов. Трансформация системы ценностей в условиях абсолютного господства традиционной системы и новообретенных иллюзий приняла форму Культурной революции, от которой свободным не остался никто. По выражению Э.С. Кульпина, Культурная революция по сути своей была «грандиозной контрреволюцией», в ходе которой как раз и шёл интенсивный синтез двух систем ценностей - традиционной и новообретенной, что и вылилось в сторону формирования неких новых «ценностей», не имевших аналогов в системном виде ни на Востоке, ни на Западе. Произошло не просто традиционное делегирование прав массами элите, но именно сверхцентрализация всех областей общественной жизни, в первую очередь - сфер культуры и идеологии, с узурпацией не только права и законности, но и нравственных оценок. В традиционном Китае имела место централизация политической и экономической жизни, но она была специфической по европейским меркам: госаппарат распространял непосредственную власть только до провинциального звена. Уезды и волости пользовались довольно значительной автономией, ибо немногочисленный штатный госаппарат дополнялся весьма многочисленным сверхштатным. Деятельность местного внештатного аппарата управления базировалась на эмпирически достигнутом ещё в древности разделении прав и обязанностей между центром и местами, верхами и низами в соответствии с традиционными морально-этическими нормами.

Аппарат Центра в первую очередь был гарантом общественной, социальной и внешнеполитической стабильности. По сути, центр служил верховным арбитром, особенно в сфере экономических отношений. Низовые же ячейки общества, управляемые снизу местным аппаратом являлись гарантом производственной стабильности. Наверх, таким образом, делегировалась только часть прав. Формально не облеченный никакими полномочиями местный аппарат решал весьма значительный круг вопросов в соответствии с нормами обычного права и традиционной морали. Шэныии как раз и были своеобразным «социальным амортизатором» между низовыми ячейками общества и государством. Гражданского общества, противостоящего государству, в традиционном Китае не было, но не было и потребностей в нём в сложившейся политической составляющей дальневосточной цивилизации. Насилие в отношении низов вызывало ответное насилие, а отсутствие насильственного действия — консенсус.

Уже «борьба с правыми буржуазными элементами» в КНР означала начало централизации управления идеологией, впервые в истории Китая имела место административная централизация нравственных оценок. Последние в императорском Китае никогда не являлись прерогативой власти. Нравственные критерии содержались в канонических книгах, авторитет которых был превыше всякой критики - отсюда чрезвычайная живучесть крайне архаического понятия «мандат Неба»: мораль была превыше самого Сына Неба. Поэтому крестьянские восстания, по сути, были инкорпорированы в династический цикл - верховная власть, персонифицированная в монархе - медиаторе между Небом и Землёй, при нарушении моральных критериев теряла сакральное право на руководство и должна была быть легально смещена.

Государство в КНР всего за десятилетие проделало путь от консен-сусной централизации до сверхцентрализации политической и экономической жизни в стране, особенно в деревне, сосредотачивавшей до 80% населения. Новые порядки уже не требовали согласия всех социальных групп общества. Однако скорость выполнения указанного процесса и относительная его безболезненность указывают на то, что сверхцентрализация также стала продуктом своего рода консенсуса: произошло делегирование индивидами своих прав наверх, в чрезмерном объёме по сравнению со Старым Китаем, в обмен на столь же неординарную заботу государства о жизненном благополучии своих жителей и быстрое улучшение качества и уровня жизни. Такой обмен функциями также указывает на отсутствие общественных представлений о методах достижения желаемого благополучия. Государство взяло на себя гарантии экономической стабильности и развития, каких даже не пыталось взять на себя традиционное государство (даже в посткризисные периоды). Однако государство обеспечить свои обязательства оказалось не в состоянии. Это вызвало так называемый период «урегулирования», когда фактически восстановилась традиционная система: рядовые труженики самостоятельно добились экономической стабильности, при этом имелось чёткое представление о том, что и как делать, опираясь при этом на здравый смысл, собственную практику и самостоятельную инициативу.

Поворот к тоталитаризму не мог быть осуществлён прослойкой населения, разочаровавшимися в возможностях государства решить возникшие проблемы. К такой прослойке в КНР мы можем отнести практически всё трудоспособное взрослое население, пережившее Большой скачок. В результате опорой Культурной революции и носителями её идеалов стала молодёжь с ещё не сформированным мировоззрением. С другой стороны без полного контроля государства за всеми низовыми ячейками социума, переход к тоталитаризму также невозможен. Именно народные коммуны инкорпорировали бюрократические системы в социально-производственную структуру села.

До народных коммун чиновничество находилось вне сельской среды, поскольку основной его задачей было проведение налоговой политики и обязательных закупок для снабжения столичной бюрократии. В ответ на изъятие прибавочного продукта, а зачастую и доли необходимого продукта, деревня начинала волноваться. После кооперирования сущность государственной политики измениться не могла, но её объектами стали не отдельные дворы, а большие коллективы.

Народные коммуны позволили ввести государственных чиновников (назначаемых административными и партийными организациями) в состав крестьянских коллективов, что внешне превращало явно антинародную политику в отвечающую интересам крестьянства. Отметим, что руководящие органы не только народных коммун, но и производственных бригад назначались, а не избирались. Социальный слой кадровых административных работников - ганьбу, - вплоть до коммунного уровня, являлись государственными служащими. Это означает, что в соответствие со всеми прежними традициями, администраторы полностью зависят от государства, пользуясь зарплатой, пайками и многими служебными привилегиями. Интересы жизненной карьеры представителей ганьбу всецело требуют неукоснительного исполнения спускаемых указаний вышестоящего начальства, воздействие со стороны крестьян ограничивалось моральными факторами.

Важнейший методологический принцип деятельность Дэн Сяо-пина и его преемников - глобальный подход к проблемам Китая, стремление увязать дальнейшую судьбу Цветущей Средины с процессами мирового развития. В этой связи повторение лозунговых тезисов о том, что главная заслуга Дэн Сы-сяня - в умении соединить теорию марксизма-ленинизма с условиями Китая - есть упрощение (не столь важно, сознательное или бессознательное). Соединение чуждой идеологии и национальной специфики действительно имело место, но ранее, при Мао. Вкладом Дэн Сяо-пина был выход из вековой автаркии, видение развития страны как органической части более глобальных процессов развития человечества. Этот подход выразился в тезисе «внешней открытости».

Заметим, что поток обновления вновь начался с массовых идеологических кампаний, прошедших под знаковым выражением чрезвычайно распространенной в Китае всех времен формулы гу вэй цзи юнь «Ставить древность на службу современности». Эту формулу при Мао вспоминали всякий раз тогда, когда руководство КНР сталкивалось с проблемами, затрагивающими интересы не только партии, но и всё общество. По сути, на форуме начался поиск идейно-политической доктрины, способной не только преодолеть разрыв между партией и правительством, но ещё и осуществляющей сплочение всех этнических китайцев, вне зависимости от их политических симпатий, социального статуса и места проживания. Совершенно неслучайно неофициальный лидер реформ в КНР Дэн Сяо-пин избрал девизом построения социализма с китайской спецификой ранне-конфуцианскую утопию сяокан - «Общества малого процветания».

Неслучайно, что в 1989 г., в связи с 2540-летием Конфуция глава китайской нации особо подчёркивал космополитическую актуальность эти-ко-политических и просветительских идей Конфуция. Цзян Цзэ-минь выразил также резкое несогласие с определением конфуцианства как религиозного учения, подчеркнув его этический характер, лишённый ауры трансцендентности и мистики. Цзян Цзэ-минь особо подчеркнул, что конфуцианские взгляды на сознание носят вполне научный характер, и опередили категорический императив Канта на 2 тысячи лет.

Это означает, что в идеологии КНР начинает происходить крупнейшая методологическая революция со времён Ли Да-чжао, а именно: новое китайское руководство начинает искать пути сближения марксистской идеологической доктрины со спецификой национального мышления, традиционной идеологии, абсолютно инкорпорированной в сознание ханьско-го народа. Любопытно, что китайские учёные, участвовавшие на Международном семинаре по конфуцианству в Сан-Августине (ФРГ) в 1988 г., указывали на специфику подобного рода синтеза, или, по крайней мере, конвергенции. Так Тан И-цзе предложил новое истолкование термина «ки-таизация марксизма», указывая, что это не что иное, как поглощение чуждой идеологии национальной традиционной культурой. По сути было заявлено, что марксизм скрывает под собой конфуцианство, принуждённое маскироваться. Иначе говоря, исконно китайский прагматизм теперь использует конфуцианство для развития марксистско-ленинского общества, марксизм же существует чисто номинально и является на самом деле конфуцианством.

Таким образом, следует признать, что имплицитно методология неоконфуцианства продолжает оказывать воздействие на теоретический курс КПК на современном этапе, будучи усвоена в значительной степени бессознательно. В частности это выражается в применении «дедуктивного подхода» по отношению к социальным проблемам: в идеократическом обществе, которым мы должны признать КНР, идеологическое воздействие превалирует над собственно институционным.

Конфуцианские ценности в значительной степени сохраняются в крестьянской среде - основной части населения КНР. При этом условия экономической реформы способствуют реставрации традиционных социальных институтов. Обратно это влияет и на теоретический курс КПК, что заставляет всех глав КНР подчеркивать, что аграрный сектор является приоритетным в структуре экономике, что уже не соответствует действительности.

Список научной литературыМартынов, Дмитрий Евгеньевич, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1. Антология мировой философии. М.: Мысль, 1969. — Т.1., ч. 1. — С. 190 -261.

2. Великое Учение (Да-сюэ) / Пер. А.И. Кобзева // Историко-философский ежегодник. 1986. М.: Наука, 1986. - С. 234 - 251.

3. Владимиров П.П. Особый район Китая, 1942 1945 / П.П. Владимиров.- М.: Изд-во АПН, 1973. 656 с.

4. Го Мо-жо. Эпоха рабовладельческого строя / Мо-жо Го / Пер. Л.С. Переломова, М.Г. Прядохина; Под. ред. Л.И. Думана. М.: Изд-во ин. лит., 1956.-270 с.

5. Го Мо-жо. Бронзовый век / Мо-жо Го / Пер. Г.А. Богданова, Ф.С. Быкова, Ду И-синя, Лин Кюн-и, Н.Ц. Мункуева; Под ред. проф. Ян Хин-шуна. -М.: Изд-во ин. лит., 1959. 458 с.

6. Го Мо-жо. Философы Древнего Китая («Десять критических статей») / Мо-жо Го / Пер. под ред. акад. Н.Т. Федоренко. М.: Изд-во ин. лит., 1961. -737 с.

7. Гражданский кодекс Китайской республики. М.: Международная книга, 1948.-328 с.

8. Гуань-цзы / Пер. В.В. Малявина // Даосские каноны. М.: Изд-во ACT, 2002.-С. 520-536.

9. Дао-дэ цзин / Пер. Ян Хин-шуна // Дао: гармония мира. М.: ЭКСМО-пресс; Харьков: ФОЛИО, 1999. С. 7 - 34.

10. Дао-дэ цзин / Пер. И.И. Семененко // Лао-Цзы: Обрести себя в Дао. -М.: Республика, 2000. С. 148 - 170.

11. Дао-дэ цзин, или «Канон Пути и совершенства» / Пер. В.В. Малявина // Даосские каноны. М.: Изд-во ACT, 2002. - С. 4 - 379.

12. Движение 4 мая 1919 года в Китае. Документы и материалы / Пер., сост. Ю.М. Гарушянц. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1969. — 360 с.

13. Древнекитайская философия. Эпоха Хань. Сборник текстов / Отв. ред. СЛ. Тихвинский. — М.: Наука, Гл. ред. вост. лит., 1990. — 523 с.

14. Дэн Сяо-пин. Доклад об изменениях в Уставе КПК на VIII Съезде КПК / Сяо-пин Дэн // Народный Китай. 1956. — № 20. - Приложение. - С. 30 -32.

15. Дэн Сяо-пин. Основные вопросы современного Китая (Речи и беседы, сентябрь 1982 июнь 1987) / Сяо-пин Дэн. - М.: Политиздат, 1988. - 255 с.

16. Дэн Сяо-пин. Социализм и реформы / Сяо-пин Дэн // Наш современник.- 1997.-№12.-С. 23-33.

17. Дэн Сяо-пин. Строительство социализма с китайской спецификой: Статьи и выступления / Сяо-пин Дэн. М.: Палея, 1997. - 479 с.

18. Дэн Сяо-пин. Строительство социализма с китайской спецификой: Статьи и выступления / Сяо-пин Дэн. — М.: О-во дружбы и сотрудничества с зарубеж. странами, 2002. 527 с.„

19. Избранные трактаты Сюнь-цзы / Пер. В.Ф. Феоктистова // В.Ф. Феоктистов. Философские и общественно-политические взгляды Сюнь-цзы. Исследование и перевод. — Наука, Гл. ред. вост. лит., 1976. — С. 175 266.

20. И-цзин («Книга перемен») и её канонические комментарии / Пер. В.М. Яковлева. М.: Янус и Ко, 1998. - 267 с.

21. Инь И. Учёный, или контрреволюционер? (Точка зрения китайского марксиста) / И Инь //ПДВ. 1991. - № 2. - С. 122 - 132.

22. Искусство властвовать / Пер. З.Г. Лапиной, Г.А. Зиновьева. М.: Белые альвы, 2001.-286 с.

23. Искусство управления / Сост., пер. В.В. Малявина. — М.: Изд-во ACT, 2003.-432 с.

24. Кан Ю-вэй. Комментарий к «Ли Юнь» / Ю-вэй Кан / Пер. С.Л. Тихвинского // Избранные произведения прогрессивных китайских мыслителей нового времени. М.: Изд-во АН СССР, 1961. — С. 105 — 111.

25. Кан Ю-вэй. Датун пгу / Ю-вэй Кан / Пер. С.Л. Тихвинского // Там же. С. 111-130.

26. Кан Ю-вэй. Исследование учения Конфуция о вопросах государственного управления / Ю-вэй Кан / Пер. С.Л. Тихвинского // Там же. С. 131 -148.

27. Китайская военная стратегия / Сост., пер. В.В. Малявина. М.: Изд-во ACT, 2002.-432 с.

28. Китайская Народная Республика. Конституция и законодательные акты / Под ред. д.ю.н., проф. Л.М. Гудошникова; Сост. К.А. Егоров. М.: Прогресс, 1989. - 504 с.

29. Китайский философ Мэн-цзы / Пер. с кит., снабженный примеч. П.С. Попова; Ред., поел. Л.С. Переломова. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 1998.-278 с.

30. Книга правителя области Шан («Шан цзюнь шу») / Пер. и комм. Л.С. Переломова. 2-е изд., испр. и доп. М.: Научно-издательский центр «Ла-домир», 1993.-392 с.

31. Ковалев И.В. 12 советов И.В. Сталина руководству Компартии Китая / И.В. Ковалев // Новая и новейшая история. — 2004. № 1. — С. 125 - 139.

32. Конфуций. Беседы и суждения. Антология русских переводов XIX XX вв. / Сост., общ. ред. Р.В. Грищенкова. - 2-е изд., доп. - СПб.: ООО Изд-во «Кристалл», 2001. - 1120 с.

33. Конфуций. Суждения и беседы / Пер., толкования и послесловие П.С. Попова; Ред. Р.В. Грищенкова. СПб.: ООО «Изд. дом Кристалл», 2001. -191 с.

34. Конфуцианский трактат «Чжун Юн» / Пер.: Д.П. Конисси и др.; Сост. А.Е. Лукьянов; Отв. ред. М.Л. Титаренко. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2003. - 247 с.

35. Конфуциева летопись «Чунь-Цю» («Вёсны и осени») / Пер. и примеч. Н.И. Монастырёва; Иссл. Д.В. Деопика, A.M. Карапетьянца; Отв. ред. A.M. Карапетьянц. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1999. - 351 с.

36. Ле-цзы / Пер. Л.Д. Позднеевой // Дао: гармония мира. М.: ЭКСМО-пресс; Харьков: ФОЛИО, 1999. - С. 35 - 150.

37. Ле-цзы / Пер. В.В. Малявина // Даосские каноны. М.: Изд-во ACT, 2002.-С. 385-508.

38. Ли Те-ин. Теория и практика экономических реформ в КНР / Те-ин Ле. М.: ВДВ РАН, 2000. - 128 с.

39. Ли-цзи / Пер. И.С. Лисевича // Древнекитайская философия / Сост. Ян Хин-шун. М.: Прин-Т, 1994. - Т.2. - С. 99 - 141.

40. Ли Чжи-суй. Мао Цзэ-дун: записки личного врача. В 2 кн. / Чжи-суй Ли / Пер. В.В. Гилевского. Минск: «Интер-Дайджест»; Смоленск: ТОО «Эхо», 1996. - Кн. 1., 384 с. - Кн. 2., 368 с.

41. Лунь Юй / Пер. И.И. Семененко // Конфуций: «Я верю в древность». — М.: Республика, 1995. С. 55 - 164.

42. Лунь Юй / Пер. Л.С. Переломова // Л.С. Переломов. Конфуций. Лунь Юй. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1998. - С. 289 - 450.

43. Лунь Юй / Пер. А.Е. Лукьянова // А.Е. Лукьянов. Лао-цзы и Конфуций^ философия Дао. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2000. — С. 284-374.

44. Лунь Юй / Пер. А.С. Мартынова // А.С. Мартынов. Конфуцианство. -СПб.: Издат. центр «Петербургское востоковедение», 2001. Т. II. - С. 209 -358 •

45. Лу Вэнь-шу пишет, что надо: высоко поставить влияние личности, с казнями ж повременить / Пер. В.М. Алексеева // ПДВ. 1981. - № 2. - С. 161-163.

46. JIy Дин-и. К пятнадцатилетней годовщине движения за упорядочение стиля в работе / Дин-и Лу // Приложение к журналу «Народный Китай». — 1957.-№8.-14 с.

47. Лю Да-нянь. Избранные статьи по проблемам исторической науки /Да-нянь Лю / Сост. Л.С. Переломов. М.: Наука. Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 1992.-204 с.

48. Люйши чуньцю («Вёсны и осени господина Люя») / Пер. Г.А. Ткаченко.- М.: Мысль, 2001. С. 69 - 428.

49. Лю Шао-ци. Политический отчёт ЦК КПК VIII Всекитайскому Съезду КПК (15 сентября 1956 г.) / Шао-ци Лю. М.: Госполитиздат, 1956. - 88 с.

50. Лю Шао-ци. Победа марксизма-ленинизма в Китае (Статья для журнала «Проблемы мирового социализма» в связи с празднованием 10-й годовщины провозглашения КНР.) / Шао-ци Лю. Пекин: Изд-во литературы на ин. языках, 1959. - 42 с.

51. Лян Ци-чао. Ли Хун-чжан, или Политическая история Китая за последние 40 лет / Ци-чао Лян / Пер. А.Н. Вознесенского, Чжан Чин-туна. — СПб.: Типография В.А. Березовского, 1905. 159 с.

52. Мао-мао. Мой отец Дэн Сяопин в годы "культурной революции": Пер. с кит. М.: ИД «Муравей-Гайд», 2001. - 496 с.

53. Мао Цзэ-дун. О диктатуре народной демократии (Статья, переданная агентством Синьхуа, написана автором в связи с 28-й годовщиной Коммунистической партии Китая, исполнившейся 1 июля с.г.) / Цзэ-дун Мао. — М.: Госполитиздат, 1949. 16 с.

54. Мао Цзэ-дун. Относительно практики. О связи познания с практикой — связи знаний с действием (июль 1937 г.) / Цзэ-дун Мао; Пер. с кит. проф. Н.Т. Федоренко. М.: Госполитиздат, 1951. — 23 с.

55. Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. В 4 т. / Цзэ-дун Мао / Под ред. Комиссии ЦК КПК по изданию Избранных Произведений Мао Цзэ-дуна. — М.: Изд-во ин. лит. — Т. 1., 1952.-534 с.-Т. 2., 1953.-476 С.-Т.З., 1953.- 448 с. Т. 4., 1953. - 624 с.

56. Мао Цзэ-дун. Вопросы кооперирования в сельском хозяйстве (Доклад на совещании секретарей провинциальных, городских и областных комитетов КПК 31 июля 1955 г.) / Цзэ-дун Мао. М.: Госполитиздат, 1955. - 32 с.

57. Мао Цзэ-дун. Речь на открытии VIII Всекитайского съезда КПК (сентябрь 1956) / Цзэ-дун Мао // Народный Китай. 1956. - № 19. - С. 3 - 6.

58. Мао Цзэ-дун. К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа (Речь, произнесенная 27 февраля 1957 г., на 11-м расширенномзаседании Верховного государственного совещания) / Цзэ-дун Мао. М.: Правда, 1957.-48 с.

59. Мао Цзэ-дун. Избранные произведения по военным вопросам. / Цзэ-дун Мао. М.: Воениздат, 1958. - 398 с.

60. Мао Цзэ-дун. О новой демократии. Китайская революция и КПК. О демократической диктатуре народа. (К 28-летию основания КПК) / Цзэ-дун Мао / Пер. под ред. акад. Н.Т. Федоренко. М.: Госполитиздат, 1960. - 120 с.

61. Мао Цзэдун. Революция и строительство в Китае: статьи и выступления / Цзэ-дун Мао. М.: О-во дружбы и сотрудничества с зарубеж. странами,2002.-527 с.

62. Маоизм без прикрас (некоторые уже известные, а также ранее не опубликованные в китайской печати высказывания Мао Цзэ-дуна). Сборник / Под общ. ред. О.Е. Владимирова; Сост. M.JI. Алтайский. М.: Прогресс, 1980.-286 с.

63. Материалы первой сессии Всекитайского собрания народных представителей. М.: Правда, 1954. - 168 с.

64. Материалы второй сессии Всекитайского собрания народных представителей (5 — 30 июля 1955 г.). М.: Госполитиздат, 1956. - 440 с.

65. Материалы третьей сессии Всекитайского собрания народных представителей. М.: Госполитиздат, 1956. - 247 с.

66. Материалы второй сессии Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета второго созыва (30 января — 7 февраля 1956 г.). М.: Госполитиздат, 1956. - 116 с.

67. Мо-цзы / Пер. М.Л. Титаренко // Древнекитайская философия. Антология текстов / Сост. Ян Хин-шун. М.: Прин-Т, 1994. - Т. 1. - С. 175 - 201.

68. Мэн-цзы / Пер. П.С. Попова; ред. Л.С. Переломов. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 1998. - 258 с.

69. Мэн-цзы / Пер. B.C. Колоколова; ред. В.Б. Меньшиков. СПб.: Изд. центр «Петербургское востоковедение», 1999. — 272 с.

70. Призрак Конфуция и бредовая мечта новых царей. Пекин: Изд-во лит. наин. языках, 1974. -43 с.

71. Резолюция XVI Всекитайского съезда КПК по докладу Центрального комитета 15-го созыва (14 ноября 2002) // Коммунист: Элит. вып. М.,2003.-№ 1.-С. 33-35.

72. Сунь-цзы, У-цзы. Трактаты о военном искусстве / Пер. и иссл. Н.И. Конрад // Синология / Сост. Н.И. Фельдман-Конрад; Отв. ред. И.М. Ошанин, О.Л. Фишман. М.: Научно-издат. центр «Ладомир», 1993. - С. 14-386.

73. Сунь Ят-сен. Капиталистическое развитие Китая / Ят-сен Сунь / Пер. под ред. В. Виленского-Сибирякова. — М.; Л.: ГИЗ, 1925. 268 с.

74. Сунь Ят-сен. Записки китайского революционера (Программа национального строительства Китая) / Ят-сен Сунь / Пер. В. Виленского-Сибирякова. М.; Л.: ГИЗ, 1926. - 143 с.

75. Сунь Ят-сен. Избранные произведения / Ят-сен Сунь / Отв. ред. С.Л. Тихвинский. 2-е изд., испр. и доп. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1985. -781 с.

76. Сыма Цянь. Ши-цзи («Исторические записки») / Цянь Сыма / Пер. и комм. Р.В. Вяткина. — М.: Наука, Гл. ред. восточной лит., 1992. — Т. VI. -440 с.

77. Сыма Цянь. Ши-цзи («Исторические записки») / Цянь Сыма / Пер. и комм. Р.В. Вяткина. — М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 1997. Т. VII. -390 с.

78. Сюнь-цзы. Пер. В.Ф. Феоктистова // Древнекитайская философия / Сост. Ян Хин-шун. М.: Прин-Т, 1994. - Т.2. - С. 141 - 210.

79. Сюнь-цзы. Пер. И.Т. Зограф // Классическое конфуцианство. СПб.: Издат. дом «Нева»; М.: ОЛМА-Пресс, 2000. - Т. II. - С. 145 - 176.

80. XIII Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая (Пекин, 25 октября — 1 ноября 1987 года) / Сверка и общ. ред. А.И. Денисова. М.: Политиздат, 1988. - 175 с.

81. Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тай люй шу и). Цзюани 1-8 / Пер. В.М. Рыбакова.-СПб.: Петербургское востоковедение, 1999. — 384 с.

82. Уголовные установления Тан с разъяснениями (Тай люй шу и). Цзюани 9-16 / Пер. В.М. Рыбакова. СПб.: Петербургское востоковедение, 2001. -304 с.

83. Указания Центрального Комитета КПК о движении за упорядочение стиля (27 апреля 1957 года) // Приложение к журналу «Народный Китай». 1957.-№ 12.-С. 3-5.

84. Указания Центрального Комитета КПК об участии руководящих работников всех ступеней в физическом труде (10 мая 1957 года) // Там же. С. 6 -8.

85. Фань Вэнь-лань. Древняя история Китая от первобытнообщинного строя до образования централизованного феодального государства / Вэнь-лань Фань. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 218 с.

86. Фань Вэнь-лань. Новая история Китая / Вэнь-лань Фань. М.: Изд-во ин. лит., 1955. - Т. 1. - 753 с.

87. Фэн Ю-лань. Краткая история китайской философии / Ю-лань Фэн / Пер. Р.В. Котенко; Отв. ред. проф. Е.А. Торчинов. СПб.: Евразия, 1998. -376 с.

88. Хань Юй. О Пути / Юй Хань / Пер. Н.И. Конрада // Запад и Восток. 2-е изд., испр. и доп. М.: Гл. ред. вост. лит., 1972. - С. 105 - 110.

89. Хуань Куань. Спор о соли и железе (Янь те лунь). В 2 т. / Куань Хуань / Пер. с древнекит., коммент. и прил. Ю.Л. Кроля; Отв. ред. Б.Л. Рифтин. -М.: Издат. фирма "Восточная литература" РАН, 2001. Т. 1., 407 с. - Т. 2., 831с.

90. Ху Шэн. Почему Китай не может идти по капиталистическому пути? / Шэн Ху У Пер. Д.Л. Абрамовой и др. // ПДВ. 1987. - № 5. - С. 94 - 105.

91. Цзя И. Вот в чём я укоряю Цинь / И Цзя / Пер. В.М. Алексеева // ПДВ. -1981.-№2.-С. 158- 159.

92. Цзян Цзэ-минь. Речь на торжественном собрании по случаю 80-й годовщины со дня создания КПК / Цзэ-минь Цзян // Коммунист. — М., 2001. -№5.-С. 3-45.

93. Цзян Цзэ-минь. Реформа. Развитие. Стабильность: статьи и выступления /Цзэ-минь Цзян. М.: О-во дружбы и сотрудничества с зарубеж. странами, 2002. - 687 с.

94. Цзян Цзэ-минь. О социализме с китайской спецификой. Сборник высказываний по темам / Цзэ-минь Цзян / Сост. Кабинетом ЦК КПК по изучению документов / Пер. с кит.; Отв. ред. Ю.М. Галенович. М.: Памятники исторической мысли, 2002. - 395 с.

95. Цзян Цзэ-минь. Доклад Цзян Цзэ-миня на XVI Всекитайском съезде КПК // Коммунист: элит. вып. М., 2003. - № 1. - С. 4 - 32.

96. Цзян Цзэ-минь. Доклад Цзян Цзэ-миня на XVI Всекитайском съезде КПК // Коммунист. М., 2003. - № 1. - С. 6 - 65.

97. Чжоу Энь-лай. Отчётный доклад о работе правительства (на IV сессии ВСНП 26 июня 1957 года) / Энь-лай Чжоу // Приложение к журналу «Народный Китай». 1957. - № 14. - 35 с.

98. Чжоу Энь-лай. Политический доклад на втором пленуме ВК НПКСК 30 января 1956 г. К вопросу о роли интеллигенции (Доклад на совещании в ЦК КПК 14 января 1956 г.) / Энь-лай Чжоу. - М.: Госполитиздат, 1960. — 78 с.

99. Чжу Си. О сознании (Синь). Из философского наследия Чжу Си / Пер. А.С. Мартынова, И.Т. Зограф. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2002.-318 с.

100. Чжуан-цзы / Пер. Л.Д. Позднеевой // Дао: гармония мира. М.: ЭКС-МО-пресс; Харьков: ФОЛИО, 1999. - С. 151 - 388.

101. Чжуан-цзы / Пер. и иссл. В.В. Малявина. М.: ООО Изд-во ACT, 2002.-432 с.

102. Чунь-цю. «Вёсны и осени» / Пер. Н.И. Монастырева // Конфуциева летопись «Чунь-цю». М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1999. - С. 7-109.

103. Чжэн Гуань-ин. Дао-ци / Гуань-ин Чжэн // Избранные произведения прогрессивных китайских мыслителей Нового времени. — М.: Изд-во АН СССР, 1961.-С. 98-104.

104. Чэнь Бо-да. Идеи Мао Цзэ-дуна соединение марксизма-лени-низма с китайской революцией (К 30-летию Коммунистической партии Китая) / Бо-да Чэнь. — Пекин., 1951. — 97 с.

105. Ши-цзин. Книга песен и гимнов / Пер. А. Штукина. М.: Художественная литература, 1987. - 351 с.

106. Экономическая реформа в КНР. Преобразования в деревне. 1978-1988: Документы / Отв. ред. Л.Д. Бони; Пер. А.А. Барсуков и др.. М.: Наука: Изд. фирма «Вост. лит.», 1993. - 247 с.

107. Экономическая реформа в КНР: Преобразования в городе, 1985-1988: Документы / Редкол.: Шевель И.Б. (отв. ред.) и др. М.: Наука. Изд. фирма «Вост. лит.», 1993.-312 с.1. На китайском языке:

108. Ай Сы-ци. Лиши вэйулунь. Шэхуй фанжаныни (Исторический материализм и история развития общества). 10-е изд. / Сы-ци Ай. Пекин: Саньлянь шудянь чубаныыэ, 1955. - 250 с.

109. Ай Сы-ци. Пипань Лян Шу-мин чжэсюэ сысян (Критика философских воззрений Лян Шу-мина) / Сы-ци Ай. Пекин: Жэньминь чубаныыэ, 1956. -67 с.

110. Ай Сы-ци. Бяньчжэн вэйучжуи ган яо (Основы диалектического материализма) / Сы-ци Ай. Пекин: Жэньминь чубаныыэ, 1959. - 288 с.

111. Ай Сы-ци. Лунь вэньхуа хэ ишу (О культуре и искусстве) / Сы-ци Ай. — Инчуань: Нинся жэньминь чубаныыэ, 1982. 281 с.

112. Байхуа И-цзин (Классич. Книга перемен, перев. на байхуа) /Пер. Нань Хуай-цзинь, Сюй Цзинь-тин. Чанша: Юэлу шушэ, 1989. - 429 с.

113. Байхуа Сунь-цзы бин фа (Сунь-цзы о военном искусстве, в пер. на байхуа) /Пер. Пу Ин-хуа, Хуан Ци-бао. Пекин: Шиши чубаныыэ, 1996. -233 с.

114. Байхуа «Эрши у ши». Цзиньбянь («25 династических историй» в пер. на байхуа. Извлечения). В 3 т. / Ред.-сост. Чэнь Юн-хань- Тайюань: Шань-си жэньминь чубанынэ, 1992. Т. 1., 877 с. - Т. 2., 1014 с. - Т. 3., 835 с.

115. Ван Фу-чжи. Сывэнь лу сыцзе (Философские произведения) / Фу-чжи Ван. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1983. - 1, 73, 21 с.

116. Ван Ян-мин. Цюаньцзи (Полное собрание сочинений). В 3 т. / Ян-мин Ван. Шанхай: Гуцзи чубанынэ, 1995. - ТЛ. (Цзюани 1 - 25). - 966 с. - Т. 2. (Цзюани 26 - 41). - С. 967 - 1648.

117. Вэй Юань. Гувэйтан пэй вай цзи (Собрание сочинений из Зала Древних сокровенностей) / Юань Вэй. Тайбэй: Вэньхай чубанынэ, 1976. —778 с.

118. Вэнь ши инхуа: Шилунь цзюань (Прославленные страницы китайской историографии: трактаты по истории в отрывках) / Гл. ред. Ли Цзю-ань. — Чанша: Хунань чубаныиэ, 1993. -447 с.

119. Го гун таньпань чжунъяо вэньсянь (Важнейшие документы переговоров между КПК и Гоминьданом). Б.м., 1944. - 59 с.

120. Го Мо-жо. Вэныни луньцзи (Вопросы истории и литературы) / Мо-жо Го. Пекин: Жэньминь чубаныиэ, 1961. - 356 с.

121. Гу чжу У цзин (Пятикнижие с древними комментариями). В 2 т. -Тайбэй: Синьсин шуцзюй, 1961. Т. 1., 68, 79, 151, 224 с. - Т. 2., 426 с.

122. Дигочжуи хэ ицэ фаньдуннай ду ши чжи лаоху (О том, что империализм и все другие реакционные силы это бумажные тигры). - Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1958. - 154 с.

123. Ду Вэй-мин. Жуцзяо чуаньтунды сяньдай чжуаньхуа (Современная метаморфоза традиционного конфуцианства) / Вэй-мин Ду. Пекин: Чжунго гуанбо дяныпи чубаньшэ, 1992. — 607 с.

124. Ду Го-сян вэньцзи (Избранные сочинения Ду Го-сяна) / Го-сян Ду / Ред. Го Мо-жо, Хоу Вай-лу. Пекин: Жэньмин чубаньшэ, 1962. - 604 с.

125. Дэн Сяо-пин вэньсюань (Избранные сочинения. 1938 1965) / Сяопин Дэн. - Пекин: Жэньминь чубаньшэ, б.г.. - 357 с.

126. Дэн Сяо-пин вэньсюань (Избранные сочинения. 1975 — 1982) / Сяопин Дэн, Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1983. - 393 с.

127. Дэн Сяо-пин пин лиши (Критические суждения Дэн Сяо-пина по проблемам истории). Сборник в 4 тт. / Гл. ред. Юань Юн-сун. Пекин: Чжунго янши чубаньшэ, 1998. - Т. 1., 884 с. -Т. 2., с. 885 - 1796. -Т. 3., С. 1797 - 2690. - Т. 4., С. 2691 - 3583.

128. Дэн Сяопин тунчжи гуаньюй цзяньчи сысян цзибэнь юньцзэ фаньдуй цзычань цзецзи цзыюхуады луныпу (Товарищ Дэн Сяо-пин о «Четырёх основных принципах» и борьбе с буржуазной либерализацией). Пекин: Чжунъян вэньсянь чубаныпэ, 1989. - 26 с.

129. Жу-сюэ гоцзи сюэшу таолунь хуй луньвэнь цзи (Материалы международной конференции по изучению конфуцианства). В 2 т. Цзинань: Цилу шушэ чубань фасин, 1989. - Т. 1., 706 с. - Т. 2., С. 707 - 1438.

130. Жу-сюэ юй эршии шицзи. Чжунго Кун-цзы цзицзиньхуй бянь (Конфуцианство и XXI в. Материалы конференции, посвященной 2545-летию со дня рождения Конфуция). В 2 т. Пекин: Хуася чубаныпэ, 1996. - Т. 1 823 с.-Т. 2., С. 825-1607.

131. Кан Ю-вэй. Кун-цзы гай чжи као (Исследование идей Конфуция о реформе общественного строя) / Ю-вэй Кан. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1958.-495 с.

132. Кан Ю-вэй. Чунь Цю Дун-ши сюэ (Учение Дун Чжун-шу. в комментариях к «Чунь Цю») / Ю-вэй Кан. Тайбэй: Тайвань Шанъу иншугуань, 1969.-240 с.

133. Ленин, Сыдалинь лунь Чжунго. Цзайбань (Ленин и Сталин о Китае. Сборник). Шанхай: Цзефаныыо, 1950. - 340 с.

134. Ли Да вэньцзи (Избранные сочинения Ли Да): В 2 т. / Да Ли. Пекин: Жэньминь чубаныпэ. - Т. 1., 1980. - 749 с. - Т. 2., 1981. - 613 с.

135. Ли Да-чжао вэньцзи. (Сочинения): В 2 т. / Да-чжао Ли. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1984. - Т.2. (1919 - 1927). - 959 с.

136. Ли Чжи. Сюй фэнь шу: Мин Ли Чжи чжу. («Продолжение Книги для сожжения»: дополнительное сочинение Ли Чжи) / Чжи Ли. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1959. - 130 с.

137. Лу Цзунь-юань. Чжэсюэ сюаньцзи (Философские работы) / Цзунь-юань Лу. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1964. — 136 с.

138. Лю Сы-мянь. Чжунго миньцзу ши (История китайской нации) / Сы-мянь Лю. Пекин: Дунфан чубаныпэ, 1996. - 320 с.

139. Лю Шао-ци. Лунь гунчандан юаньды сюян (О воспитании коммуниста) / Шао-ци Лю. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1962. — 82 с.

140. Лю Шу-сянь. Жусюэ сысян юй сяньдай хуа: Лю Шу-сянь синь жусюэ луньчжу цзияо (Идеи конфуцианства и модернизация: Избранные труды Лю Шу-сяня по неоконфуцианству) / Шу-сянь Лю. Пекин: Чжунго гуан-бо дяныпи чубаныпэ, 1993. - 602 с.

141. Лян Ци-чао. Синь Чжунго вэйлай цзи (Записки о будущем нового Китая) / Ци-чао Лян. Тайбэй: Дицю чубаньшэ, б.г.. - 57 с.

142. Лян Ци-чао. Иньбинши вэньцзи (Собрание сочинений Глотателя льда): В 16 т./ Ци-чао Лян. Тайбэй: Чжунхуа шуцзюй, 1960. - Т.2., 261 с. -Т.3.,311 с.

143. Лян Ци-чао. Кун-цзы (Конфуций). 2-е изд. / Ци-чао Лян. Тайбэй: Чжунхуа шуцзюй, 1962. - 69 с.

144. Лян Ци-чао. Циндай сюэшу гайлунь (Наука эпохи династии Цин) / Ци-чао Лян / Отв. ред. Юй Ян. Пекин: Дунфан чубаньшэ, 1996. - 246 с.

145. Лян Ци-чао. Чжунго лиши яньцзю (Методика изучения китайской истории) / Ци-чао Лян. Пекин: Дунфан чубаньшэ, 1996. - 347 с.

146. Лян Ци-чао. Луньчжу сюаньцуй (Избранные статьи) / Ци-чао Лян. — Гуанчжоу: Гуандун жэньминь чубаньшэ, 1996. 1120 с.

147. Ляо Чжун-кай. Ляо Чжун-кай цзи (Избранные. сочинения Ляо Чжун-кая) / Чжун-кай Ляо. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1963. — 272 с.

148. Макэсычжуи юй жусюэ (Марксизм и конфуцианство) / Гл. ред. Цуй Лун-шуй, Ма Чжэнь-до. Пекин: Дандай чжунго чубаньшэ, 1996. — 266 с.

149. Мао Цзэ-дун. Вэньцзи (Сочинения) / Цзэ-дун Мао. Харбин: Дунбэй шудянь,. 1948.-999 с.

150. Мао Цзэ-дун сюаньцзи (Избранные произведения): В 4 т. / Цзэ-дун Мао. Пекин: Жэньминь чубаньшэ. - Т. 1., 1951. - 296 с. - Т. 2., 1952. - С. 299 - 805. - Т. 3., 1953. - С. 809 - 1122. - Т. 4., 1960. - С. 1123 - 1520.

151. Мао Цзэ-дун. Гуаньюй чжэнцюе чули жэньминь маодуньды вэньти (К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа) / Цзэ-дун Мао. Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1957. - 38 с.

152. Мао Цзэ-дун. Мао чжуси-ды сыпянь чжэсюэ луньвэнь (Четыре философские работы председателя Мао) / Цзэ-дун Мао. Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1964.- 131 с.

153. Мао Цзэ-дун. Синь миньчжучжуи лунь (О новой демократии). Сборник / Цзэ-дун Мао. — Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1966. — 268 с.

154. Мао Цзэ-дун гэй Цзян Цин ды и фэньсинь (Письмо Мао Цзян Цин) / Цзэ-дун Мао // Чжаньван. Сянган. - 1972. - № 261. - С. 13.

155. Мао Цзэ-дун. Чжэсюэ пичжу цзи (Критические пометы на полях философских работ) / Цзэ-дун Мао. Пекин: Чжунъян вэньсянь чубаньшэ, 1988.-538 с.

156. Мао Цзэ-дун шицы шучжэн (Стихотворения Мао Цзэ-дуна в жанрах ши и цы) / Цзэ-дун Мао / Ред. Ху Го-цян. Чунцин: Синань шифань дасюэ чубаньшэ, 1996. - 459 с.

157. Мэн-цзы вэньсюань Ли Бин-ин сюаньчжу (Трактат Мэн-цзы с комментариями Ли Бин-ина). Пекин: Жэньмин вэньсюэ чубаньшэ, 1958. -188 с.

158. Сунь-цзы цзиньи. Го Хуа-жо и (Трактат Сунь-цзы о военном искусстве в переводе на совр. кит. яз. Го Хуа-жо). Шанхай: Чжунхуа шуцзюй, 1961.-50 с.

159. Сунь Чжун-шань. Го-фу цюаныпу (Сунь Ят-сен. Полное собрание сочинений Отца Государства) / Чжун-шань Сун / Под ред. Чжан Ци-юня. — Тайбэй: Гофан яньцзю юань, 1963. — 3-е изд. — 1058 с.

160. Сунь Чжун-шань цюаньцзи (Полное собрание соч. Сунь Ят-сена) / Чжун-шань Сунь. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1981 - 1989. - Т. 7. (январь -июнь 1923 г.). - 586 с. - Т. 8. (июль - декабрь 1923 г.). - 590 с.

161. Сы-шу У-цзин (Конфуцианские Четверо- и Пятикнижие): В 3 т. Пекин: Бэйцзин ши Чжунго шудянь, 1985. - Т. 1., 465 с. - Т. 2., 514 с. — Т. 3., 602 с.

162. Сюн Ши-ли цзи. (Сочинения) / Ши-ли Сюн / Гл. ред. Хуан Кэ-цзян. -Пекин: Цюньянь чубаныиэ, 1993. — 485 с.

163. Сюн Ши-ли. Дахай юй чжуноу (Океан и много пены) / Ши-ли Сюн / Сост. Ху Сяо-мин. — Шанхай: Шанхай вэньи чубанынэ, 1998. 545 с.

164. Тайпин тяньго шиляо цунбянь цзяньцзи (Собрание материалов по истории государства Тайпинов. Сокращенный выпуск.): В 3 т. Пекин: Чжунхуа шуцзюй. - Т. 1., 1961.-466 с.-Т. 2., 1962.-411 с.-Т.З., 1962. -432 с.

165. Тань Сы-тун. Жэнь-сюэ (Учение о Гуманности) / Сы-тун Тан. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1958. — 83 с.

166. У ци и гунчэн цзияо («Проект 5-7-1», краткая запись) // Чжунго далу яньцзю. Тайбэй. - 1972. - №31 - С. 55 - 58.

167. Фэн Ю-лань. Чань цзюбан ифу синьмин: Фэн Ю-лань вэньсюань («Проливать свет на старое, дабы осветить дорогу новому»: избранные труды Фэн Ю-ланя) / Ю-лань Фэн / Ред.-сост. Се Ся-мин. — Шанхай: Шанхай Юаньдун чубаныпэ, 1996. 472 с.

168. Хоу Вай-лу. Чжунго цзаоци цимэн сысян ши Шици шицзи чжи шицзю шицзи сиши нянь дуй (Мировоззрение китайских просветителей XVII — XIX вв.) / Вай-лу Хоу. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1956. - 689 с.

169. Хоу Вай-лу. Чжунго гудай шэхуйши лунь (Краткая история китайской мысли) / Вай-лу Хоу. Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1963. — 388 с.

170. Хоу Вай-лу. Шисюэ луньвэнь сюаньцзи (Избранные труды по истории) / Вай-лу Хоу. — Пекин: Жэньминь чубаныпэ, 1988. — Т.2. 456 с.

171. Хуан Цзун-си. Мин жу сюэ ань (Исследование учений. конфуцианцев эпохи Мин): В 2 т. / Цзун-си Хуан. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1985. — Т. 1., 702 с.-Т. 2., С. 703-1603.

172. Ху Яо-бан. Гуаньюй сысян чжэньчжи гуньцзо вэньти (Проблемы социалистической модернизации) / Яо-бан Ху. — Пекин: Жэньминь чубань-шэ, 1983. 26 с.

173. Цай Шань-сы. Чжунго чуаньтун сысян цзун пипань. Фу бянь (Критика старой китайской традиционной идеологии. Дополнительное издание) / Шань-сы Цай. Шанхай: Танди чубанынэ, 1953. - 209 с.

174. Цай Шань-сы. Кун-цзы сысян тиси (Жизнь и идеи Конфуция) / Шань-сы Цай. Шанхай: Шанхай жэньминь чубанынэ, 1982. - 293 с.

175. Цзян Чжун-чжэн. Чжунго чжи минъюнь (Чан Кай-ши. Судьба Китая) / Чжун-чжэн Цзян. — Тайбэй: Чжэнчжун шуцзюй, 1976. 223 с.

176. Цянь My. Сы-шу ши и (Толкование Четверокнижия): В 3 т. / My Цянь. -Тайбэй: Чжунхуа вэньхуачубань шие шэ, 1962. Т. 1., 136 с. —Т. 2., 124 с.

177. Цянь My. Лунь Юй синь цзе (Новое истолкование Лунь Юя) / My Цянь. Сянган: Синъя яньцзюсо, 1964. - 688 с.

178. Цянь My. Го ши синь лунь (Новый взгляд на историю страны) / My Цянь. Сянган: Да-Чжунго иньшуачан, 1966. - 140 с.

179. Цянь My. Чжу-цзы сюэ тиган (Основные положения учения Учителя Чжу Си.) / My Цянь. — Тайбэй: Саньмин шуцзюй, 1971. 237 с.

180. Чжан Цзюнь-май. Чжан Цзюнь-май цзи (Сочинения) / Цзюнь-май Чжан / Сост. Хуан Кэ-цзянь, У Сяо-лун. Пекин: Цюньянь чубаныыэ, 1993.-504 с.

181. Чжунго гунчаньдан дишисы цюаньго дайбяо дахуй вэнь цзянь хуй-бянь (Сборник документов XIV Всекитайского съезда КПК). Пекин: Жэньминь чубанынэ, 1992. - 188 с.

182. Чэнь Ли-фу. Кун-цзы сюэшо дуй шицзе чжи инсян (Влияние конфуцианства на мировую мысль): В 2 т. / Ли-фу Чэнь. — Тайбэй: Фусин шиц-зюй.-Т. 1., 1971.-564 с.-Т. 2., 1972.-534 с.

183. Шисань да илай: Чжунъяо вэньсюэ сюаньюань (XIII Съезд КПК: Избранные материалы): В 2 т. Пекин: Жэньминь чубаныыэ, 1991. - Т. 1., 542 с.-Т. 2., С. 543- 1436 с.

184. Шисань цзин чжу шу (13 канонов с комментариями): В 2 т. / Сверка и перепеч. Юань Юаня. — Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1982. Т. 1., 1378 с. - Т. 2., С. 1379-2784.

185. Ши. фань, чжэнь фань (Идеальная эпоха, идеальные люди. Сборник сочинений древних авторов) /Пер. на байхуа Лян Юнь-хуа, Лю Цуй, Мо Вэнь-чжуан / Гл. ред. Ян Цзэ. Пекин: Хайнань чубанынэ, 1992. - 367 с.

186. Переводы на английский язык:

187. The Analect of Confucius / Transl. and annot. by A. Waley. N.Y.: Allen & Unwin, 1938. - 257 p.

188. The Book of Documents / Tr. by B. Karlgren //Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities. Stockholm, 1950. - № 22. - 1950. - P. 1 - 81.

189. The Book of Lieh-tzu / Transl. by A.C. Graham. L.: John Murray, 1960. -XI, 183 p.

190. The Book of Mencius / Transl. from the Chinese by G. Giles. L.: Murray, 1945.-128 p.

191. Chang Chin-tung. China's only hope / Chin-tung Chang/ Transl. by S.I. Woodbridge. Edinburgh, L.: Oliphant, 1901. - 151 p.

192. Chen Li-fu. The Confucian way: a New and systematic study of the "Four Books" / Li-fu Chen / Tr. by Liu Shih-shin. Taipei: Commercial press, 1972. -XXVI, 614 p.

193. Chen Li-fu. Why Confucius has been revence as the Model Teacher of all ages / Li-fu Chen. N.Y.: St. Johns Univ. Press., 1976. - VI, 126 p.

194. Chinese Communism. Selected Documents / Ed. by D.N. Jacobs, H.H. Baemold. N.Y.: Harper & Row, 1963. - IX, 242 p.

195. Fundamental legal documents of Communist China / Ed. by A.P. Blaustein.- N.Y.: South Hackenback, Rothman, 1962. XXIX, 603 p.

196. Fung Yu-lan. A Short history of Chinese philosophy / Yu-lan Fung / Ed. by D. Bodde. N.Y.: MacMillan, 1958. - XX, 368 p.

197. Liu Shao-ch'i. Selected works, before 1944 / Shao-ch'i Liu. Kowloon: Union research Institut press, б,г.. - XIV, 471 p.

198. Liu Shaoqi. Selected works / Shaoqi Liu. Beijing: Foreign languages press, 1984. - Vol. 1. - 460 p.

199. Mao Tse-tung. Speech at a Conference of cadres in the Shansi-Suiyan liberated area / Tse-tung Mao. Peking: Foreign languages press, 1961. - 18 p.

200. Mencius / Transl. with the Inroduction by D.C. Lan. Harmondsworth: Penguin Classics, 1970. - 280 p.

201. Reflections on things at hand: the Neo-Confucian anthology / Сотр. by Chu Hsi and Lu Tsu-ch'ien / Transl. by Chang Wing-tsit. N.Y.: Columbia Univ. press, 1967. - XLI, 441 p.

202. The Sacred books of China. The texts of Confucianism: in four parts / Transl. by J. Legge. Delhi: Motilal banarsidass, 1966 - 1970. - Part 1. The

203. Shu-king, 1970 XXX, 492 p. - Part 2. The Yi-king, 1966 - XXI, 448 p. - Part 3. The Li-ki, 1966.-XIV, 484p.-Part4. The Li-ki, 1966.-VIII, 496 p.

204. Tu Wei-ming. Centrality and commonality: an Essay on Chung-yung / Wei-ming Tu. Honolulu: Univ. press of Hawaii, 1972. - XIV, 108 p.

205. Tu Wei-ming. Humanity and self cultivation: Essays in Confucian thought / Wei-ming Tu. Berkeley: Asian humanities press, 1979. - XXII, 364 p.

206. Snow Edgar. Red Star over China / Edgar Snow. N.-Y.: Random House, 1961.-XIV, 474 p.

207. Та T'ung Shu. The One World pholosophy of K'ang Yu-wei /Transl. by L.G. Thompson. L.: Allen & Unwin, 1958. - 300 p.

208. Wang Yang-ming. Instructions for practical living and other Neo-Confucian writings / Yang-ming Wang /Transl. by Chan Wing-tsit. N.Y., L.: Columbia Univ. Press, 1963. - XLI, 358 p.1. ЛИТЕРАТУРА:

209. Абрамова H.A. Традиционная культура Китая и межкультурное взаимодействие: социально-философский аспект / Н.А. Абрамова. — Чита, 1998. -303 с.

210. Акатова Т.Н. Рабочее движение в гоминьдановском Китае, 1927 1937 / Т.Н. Акатова. - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1983. — 272 с.

211. Алексеев В.М. Китайская история в Китае и в Европе / В.М. Алексеев // ПДВ. 1975-№1.-С. 150- 164.

212. Алексеев В.М. Труды по китайской литературе: В 2 кн. / В.М. Алексеев / Сост. М.В. Баньковская; Отв. ред. Б.Л. Рифтин. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2002. - Кн. 1. - 574 с. - Кн. 2. - 511 с.

213. Американские китаеведы об экономике и политике Китая сегодня и завтра / И.А. Алексеев, А.А. Нагорный, А.Б. Парнасский. М.: Наука, 1989. -301 с.

214. Анисимов В.И., Потапов В.И. «Четыре модернизации»: наметки и реальность / В.И. Анисимов, В.И. Потапов // ПДВ. 1979. - №2. - С. 52 - 64.

215. Антимарксистская сущность взглядов и политики Мао Цзэ-дуна. Сборник статей / Под ред. М.И. Сладковского, Г.В. Астафьева, В.А. Кривцова. -М.: Политиздат, 1969. — 304 с.

216. Антимарксистская сущность военной политики маоистов / Сост. полк. В.И. Алексеев. -М.: Воениздат, 1973. — 128 с.

217. Асланова М.А. Журнал «Синь цин-нянь» и борьба с конфуцианской идеологией / М.А. Асланова // Китай: традиции и современность. — М.: Наука, 1982.-С. 184- 196.

218. Белоусов С.Р. Буржуазный либерализм в Китае: политическая история и идеология «третьего пути» развития (30-е — 40-е гг. XX в.) / С.Р. Белоусов // ПДВ. 1985 -№ 2. - С. 92 - 101.

219. Белоусов С.Р. Поиски альтернативы развития Китая: традиционализм или модернизм / С.Р. Белоусов // ПДВ. 1987. - № 4. - С. 112 - 127. Н.Белоусов С.Р. Конфуцианство и модернизация Китая / С.Р. Белоусов // ПДВ. - 1989. - № 5. - С. 104 - 116.

220. Белоусов С.Р., Переломов JI.C., Феоктистов В.Ф. «Учитель десяти тысяч поколений» / С.Р. Белоусов и др. // ПДВ. 1990. - № 3. - С. 197 - 201.

221. Бестужев-Лада И.В. Социальные учения Древнего Китая и маоизм / И.В. Бестужев-Лада// ПДВ. 1974. - № 4. - С.102 - 117.

222. Бергер Я.М. Права человека в Китае: всеобщность и специфика / Я.М. Бергер // ПДВ. 1993. - № 3. - С. 32 - 41.

223. Березный Л.А. Китай на рубеже тысячелетий: кризис национальной идентичности? (проблема в западной синологии) / Л.А. Березный // ПДВ. -1998.-№ 5.-С. 105- 118.

224. БогословскийВ.А., Москалев А.А. Национальный вопрос в Китае (1911 1949) / В.А. Богословский, А.А. Москалев. - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1984. - 262 с.

225. Боревская Н.Е. Модель личности по-маоистски (об идейно-нравственном воспитании китайской молодёжи в начале 80-х г.) / Н.Е. Боревская // ПДВ. 1982. - № 2. - С. 151 - 158.

226. Борисов О.Б. Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: полит, очерк / О.Б. Борисов. М.: Политиздат, 1982. - 384 с.

227. Бородин Б.А. Некоторые сведения о военной организации и военном искусстве тайпинов / Б.А. Бородин // Проблемы востоковедения. — 1960. -№6.-С. 28-42.

228. Борох Л.Н. Союз возрождения Китая / Л.Н. Борох. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1971. 203 с.

229. Борох Л.Н. Теории прогресса в китайской мысли начала XX в. (Лян Ци-чао Сунь Ят-сен) / Л.Н. Борох // Китай: поиски путей социального развития. - М.1 Наука, 1979.-С.9 - 33.

230. Борох Л.Н. Общественная мысль Китая и социализм (начало XX в.) / Л.Н. Борох. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1984. - 296 с.

231. Борох Л.Н. Конфуцианство и европейская мысль на рубеже XIX XX вв. Лян Ци-чао: теория обновления народа / Борох Л.Н. - М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 2001. - 287 с.

232. Борох Л.Н. Влияние буддийской философии на утопию Кан Ю-вэя / Л.Н. Борох // XXXIV научн. конф. «Общество и государство в Китае» / Сост., отв. ред. Н.П. Свистунова. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2004. -С. 153- 160.

233. Борох О.Н. Развитие китайской экономической науки в период реформ / О.Н. Борох // Информационный бюллетень ИДВ РАН. — М., 1997. № 10. -170 с.-№ 11.-177 с.

234. Борох О.Н. Интерпретация древнекитайской традиции с позиций современной экономической теории / О.Н. Борох // ПДВ. 1998. - № 1. - С. 96- 105.-№2.-С. 90-98.

235. Международные отношения, 1980. 399 с.

236. Бурлацкий Ф.М. Мао Цзэ-дун, Цзян Цин и советник Дэн / Ф.М. Бурлацкий. М.: ЭКСМО-пресс, 2002. - 380 с.

237. Буров В.Г. Современная китайская философия / В.Г. Буров. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1980. - 311 с.

238. Буров В.Г. Ли Да и распространение маркистских идей в Китае / В.Г. Буров // ПДВ. 1983. - № 2. - С. 103 - 114.

239. Буров В.Г. Пропаганда марксистской философии в Китае в 30-40-х гг. / В.Г. Буров // ПДВ. 1986. - № 4. - С. 113 - 120.

240. Буров В.Г. Модернизация тайваньского общества / В.Г. Буров. — М.: Инт философии РАН, 1998. 238 с.

241. Буров В.Г. Китай и китайцы глазами российского ученого / В.Г. Буров.

242. М.: Ин-т философии РАН, 2000. - 206 с.i 39.Быков Ф.С. Зарождение общественно-политической и философскоймысли в Китае / Ф.С. Быков. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1966. - 243 с.

243. Быков Ф.С. Философская школа «Цзися» / Ф.С. Быков // ПДВ. 1977. -№2.-С. 122- 133.

244. Ван Мин. Мао Цзэ-дун и Цинь Ши-хуан / Мин Ван // ПДВ. 1974. - № 3. - С. 136— 154.

245. Ван Мин. Полвека КПК и предательство Мао Цзэ-дуна. 2 изд. / Мин Ван. М.: Политиздат, 1979. - 302 с.

246. Васильев Л.С. Некоторые особенности системы мышления, поведения ипсихологии в традиционном Китае / Л.С. Васильев // Китай: традиции и современность. М.: Наука, 1976. - С. 52 - 82.

247. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства (формирова-| ние социальной структуры и политической администрации) / Л.С. Василь-j ев. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1983. - 327 с.

248. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской мысли (формирование основ мировоззрения и менталитета) / Л.С. Васильев. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1989. - 309 с.

249. Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае / Л.С. Васильев. М.: Изд. фирма «Восточная лит.» РАН, 2001. — 488 с.

250. Владимиров О.Е., Рязанцев В.И. Страницы политической биографии Мао Цзэ-дуна. 3 изд., доп. / О.Е. Владимиров, В.И. Рязанцев. М.: Политиздат, 1975.- 112 с.

251. Владимиров О.Е., Ильин М.А. Эволюция политики и идеологии маоизма в 70-х начале 80-х годов / О.Е. Владимиров, М.А. Ильин. - М.: Международные отношения, 1980. - 328 с.

252. Воеводин Л.Д. Государственный строй Китайской народной республики / Л.Д: Воеводин. М.: Госюриздат, 1956. - 271 с.

253. Вопросы истории, идеологии и внешней политики Китая, Японии, Кореи // Информационный бюллетень ВДВ АН СССР. М., 1981. - № 24. - 4.1.-224 с.

254. Воронцов В.Б. Судьба китайского Бонапарта (О Чан Кай-ши) / В.Б. Воронцов. М.: Политиздат, 1989. - 333 с.

255. Воскресенский Д.Н. Место Запада в рассуждениях китайских литераторов начала XX в. о «самоусилении» / Д.Н. Воскресенский // Общество и государство в Китае. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1981. - С. 120 - 128.

256. Воскресенский Д.Н. Этико-философские концепции Ли Юя / Д.Н. Воскресенский//ПДВ. 1985.-№ 1.-С. 153 - 160.

257. Вятский В., Димин Ф. Экономический авантюризм маоистов (О маоистском курсе в экономике) / В. Вятский, Ф. Димин. М.: Экономика, 1970. -151с. .

258. Галенович Ю.М. Цзян Чжун-чжэн, или Неизвестный Чан Кай-ши / Ю.М. Галенович. — М.: ИД «Муравей», 2000. 368 с.

259. Галенович Ю.М. Прав ли Дэн Сяо-пин, или Китайские инакомыслящие на пороге XXI в. / Ю.М. Галенович. М.: Изограф, 2000. - 288 с.

260. Галенович Ю.М. Призрак Мао / Ю.М. Галенович. М.: Время, 2002. -208 с.

261. Галенович Ю.М. Китайское чудо или китайский тупик? / Ю.М. Галенович М.: ИД Муравей, 2002. - 144 с.5 9. Галенович Ю.М. Наказы Цзян Цзэ-миня: принципы внешней и оборонной политики современного Китая / Ю.М. Галенович. М.: ИД Муравей, 2003. - 335 с.

262. Ган Най-гуан. Теория и практика суньятсенизма / Най-гуан Ган. М.: Изд-во УТК им. Сунь Ят-сена, 1928. - 64 с.

263. Ганшин Г.А. Экономическая реформа в Китае: эволюция и реальные плоды / Г.А. Ганшин. М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 1997.-207 с.

264. Гельбрас В.Г. Социально-политическая структура КНР, 50 60-е годы / В.Г. Гельбрас. - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1980. - 264 с.

265. Гельбрас В.Г. Экономическая реформа в КНР. Очерки, наблюдения, размышления / В.Г. Гельбрас М.: Международные отношения, 1990. -312 с.

266. Глунин В.И. Третья гражданская революционная война в Китая (1946 — 1949). Очерк политической истории / В.И. Глунин. М.: Изд-во вост. лит., 1958.-199 с.

267. Глунин В.И., Григорьев A.M. Фальсификация истории КПК в маоистской историографии / В.И. Глунин, A.M. Григорьев // Вестник МГУ. Серия «Востоковедение». — 1970. № 1. - С. 17 — 28.

268. Головачева Л.И. Цивилизация, Конфуций и будущее Китая / Л.И. Головачева // ПДВ. 1996. - № 1. - С. 111 - 122.

269. Горохова Г.Э. Идеал и власть в китайской традиции / Г.Э. Горохова // Ретроспективная и сравнительная политология. М.: Наука, 199Г. — С. 289 -301.

270. Государство и общество в Китае: Сборник статей / Отв. ред. Л.П. Делю-син. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1978. - 276 с.

271. Государственный строй Китайской Народной Республики / Л.М. Гу-дошников др.; Отв. ред. Л.М. Гудошников. М.: Наука, 1988. - 230 с.

272. Гудошников Л.М. Высшие органы государственной власти и государственного управления Китайской Народной Республики / Л.М. Гудошников. М.: Изд. АН СССР, 1960. - 110 с.

273. Гудошников Л.М. Политический механизм Китайской Народной Республики / Л.М. Гудошников. М.: Наука, 1974. - 208 с.

274. Гудошников Л.М., Копков А.В. Система государственной службы в Китайской Народной Республике / Л.М. Гудошников, А.В. Копков. М.: ИДВ РАН, 2001.-212 с.

275. Движение «4 мая» 1919 года в Китае: Сборник статей / Отв. ред. А.Г. Афанасьев. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1971. - 331 с.

276. Делюсин Л.П. Идеи паназиатизма в учении Сунь Ят-сена о национализме / Л.П. Делюсин // Китай: традиции и современность. М.: Наука, 1976.-С. 168- 183.

277. Делюсин Л.П. Спор о социализме: из истории общественно-политической мысли Китая в начале 20-х гг. 2 изд., испр. и доп. / Л.П. Делюсин. -М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1980. 151 с.

278. Делюсин Л.П. Китай: полвека — две эпохи: Сборник статей / Л.П. Делюсин. М.: ИВ РАН, 2001. - 294 с.

279. Делюсин Л.П. Дэн Сяо-пин и реформация китайского социализма / Л.П. Делюсин. М.: ИД «Муравей», 2003. - 208 с.

280. Егоров К.А. Китайская Народная Республика: Политическая система и политическая динамика (80-е гг.) / К.А. Егоров. — М.: Наука. Изд.фирма «Вост. лит.», 1993. 209 с.

281. Емельянова Т.М. Законодательное регулирование общественного самоуправления в Китае / Т.М. Емельянова // ПДВ. 1994. - № 6. - С. 61 -66.

282. Ефимов Г.В. Сунь Ят-сена: поиск пути. 1914- 1922/Г.В. Ефимов. -М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1981. — 239 с.

283. Идейно-политическая сущность маоизма / Отв. ред. М.И. Сладковский. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1977. - 443 с.

284. Идеологический курс КПК на современном этапе проведения реформ / Сост. Д.А. Смирнов, П.М. Кожин // Экспресс-информация ИДВ РАН. М., 2000.-№ 12.- 126 с.

285. Илюшечкин В.П. Сословно-классовое общество в истории Китая (Опыт системно-структурного анализа) / В.П. Илюшечкин. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1986. - 396 с.

286. Имамов Э. Китайское право — единство традиции и законодательной нормы / Э. Имамов // ПДВ. 1989 - № 6. - С. 76 - 86.

287. Инако Цунэо. Право и политика современного Китая, 1949 — 1975 / Цунэо Инако /Пер.В.В.Батуренко, Е.Г.Пащенко; Под ред. JI.M. Гудош-никова, В.И. Прокопова. М.: Прогресс, 1978. - 295 с.

288. Исаева М.В. Представления о мире и государстве в Китае в III VI вв. н.э. (по данным «нормативных историописаний») / М.В. Исаева. - М.: ИВ РАН, 2000. - 264 с.

289. Как управляется Китай: эволюция властных структур Китая в 80 — 90-е гг. XX в. / Под ред. M.JI. Титаренко. М.: ИДВ РАН, 2001. - 420 с.

290. Капица М.С. Из истории распространения идей марксизма-ленинизма в Китае / М.С. Капица // Советское востоковедение. 1956. - № 2. - С. 34 -44.

291. Капралов П.Б. Социально-экономические аспекты кампании «изучения теории диктатуры пролетариата» в Китае / П.Б. Капралов // ПДВ. 1975. -№4.-С. 52-61.

292. Карпов М.В. Экономические реформы и политическая борьба в КНР (1984 1989) / М.В. Карпов. - М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1997.-199 с.

293. К итогам XIV Съезда КПК (Круглый стол ПДВ) // ПДВ. 1993. - № 1. -С. 31-57.

294. К проблеме категорий традиционной китайской культуры: Круглый стол / Участв.: А.И. Кобзев, А.С. Мартынов, B.C. Спирин, В.В. Малявин, Г.Э. Горохова, A.M. Карапетьянц, Ю.Л. Кроль // НАА. 1983. - № 3. - С. 61-95.

295. Китай, история в лицах и событиях / Под общ. ред. акад. С.Л. Тихвинского. — М.: Политиздат, 1991. 254 с.

296. Китай, китайская цивилизация и мир: История, современность, перспектива. Тезисы докл. / Подг. Арсланов P.M. М.: РАН, Научн. совет по пробл. Комплексного изучения совр. Китая; ИДВ РАН, 1993. - Т. 1., 237 с. -Т. 2., 203 с.

297. Китай: общество и государство: Сборник статей / Отв. ред. Г.Д. Су-харчук. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1973. - 357 с.

298. Китай: поиски путей социального развития. (Из истории общественно-политической мысли XX в.) / Отв. ред. Л.П. Делюсин. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1979. - 246 с.

299. Китай после «культурной революции» (политическая система, внутриполитическое положение) / Гудошников Л.М. и др.. М.: Мысль, 1979. -360 с.

300. Китай: традиции и современность: сборник статей / Отв. ред. Л.П. Делюсин. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1976. — 335 с.

301. Китай: экономика и политика: Сборник статей / Под общ. ред. Е.М. Кожокина. — М.: Росс. Ин-т стратегических иссл., 2000. 200 с.

302. Китай. Япония. История и филология. (К семидесятилетию академика Николая Иосифовича Конрада) / Отв. ред. д.и.н. С.Л. Тихвинский. М.: Изд. вост. лит., 1961. — 333 с.

303. Китайская философия и современная цивилизация. Сборник статей / Ред. совет: М.Л. Титаренко (РАН), Ду Вэй-мин (США). М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1997. - 192 с.

304. Китайские социальные утопии: сб. ст. / Отв. ред. Л.П. Делюсин, Л.Н. Борох. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1987. - 312 с.

305. Классы и классовая структура КНР / Г.В. Астафьев и др.; Под общ. ред. М.И. Сладковского. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1982. - 344 с.

306. Кобзев А.И. Синтез традиционных гносеопраксеологических идей в философии Ван Ян-мина / А.И. Кобзев // Общество и государство в Китае.- М.: Наука, 1981. С. 95 - 119.

307. Кобзев А.И. Современный этап в изучении и интерпретации неоконфуцианства / А.И. Кобзев // НАА. 1983. - № 6. - С. 151 - 169.

308. Кобзев А.И. Философия китайского неоконфуцианства / А.И. Кобзев.- М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2002. 606 с.

309. Кобзев А.И. Духовные основы китайской цивилизации / А.И. Кобзев // XXXIV научн. конф. «Общество и государство в Китае» / Сост., отв. ред. Н.П. Свистунова. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2004. - С. 129 - 133.

310. Ковалев В.Ф. Из истории развития маоистских взглядов / В.Ф. Ковалев // ВИ. 1972. - № 4. - С. 63 - 76.

311. Кожин П.М. Китайская цивилизация: общее и особенное / П.М. Кожин // ПДВ. 1993. - № 4. - С. 164 - 173.

312. Коммунистическая партия Китая: история и современные исследования: сборник, поев. 80-летию со дня основания КПК / Сост. Асланов P.M., Мамаева H.JI.-М.: 2001. 178 с.

313. Кокарев К.А. Традиционная политическая культура Китая и современность / К.А. Кокарев // ПДВ. 1997. - № 2. - С. 57 - 67.

314. Коннов А.В. Экзамены в системе государственной службы КНР / А.В. Коннов//ПДВ.-2000.-№ 1.-С. 41 -49.

315. Коновалов Е.А. Социально-экономические последствия «большого скачка» в КНР/ Е.А. Коновалов. М.: Мысль, 1968. - 100 с.

316. Конфуцианство в Китае: проблемы теории и практики: сб. ст. / Отв. ред. Л.П. Делюсин. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1982. - 264 с.

317. Кривцов В.А. Маоизм и великоханьский шовинизм китайской буржуазии / В.А. Кривцов // ПДВ. 1974. - № 1. - С. 74 - 87.

318. Крил Харли Глесснер. Становление государственной власти в Китае. Империя Западное Чжоу / Харли Глесснер Крил / Пер. с англ. к.и.н. Р.В. Котенко. СПб.: Изд. группа «Евразия», 2001. - 480 с.

319. Критика теоретических концепций Мао Цзэ-дуна / Отв. ред. В.Ф. Константинов, М.И. Сладковский.- М.: Мысль, 1970. — 293 с.

320. Критика теоретических основ маоизма / Отв. ред. С.Н. Григорян, В.Г. Георгиев. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1973. - 294 с.

321. Кроль Ю.Л. Родственные представления о «доме» и «школе» (цзя) в Древнем Китае / Ю.Л. Кроль // Общество и государство в Китае. — М.: Наука, 1981.-С. 39-57.

322. Крымов А.Г. Общественная мысль и идеологическая борьба в Китае (1900 1917) / А.Г. Крымов. - М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1972. - 367 с.

323. Куликов B.C. Китайцы о себе / B.C. Куликов. М.: Политиздат, 1989. -254 с.

324. Кульпин Э.С. Технико-экономическая политика руководства КНР и рабочий класс Китая / Э.С. Кульпин. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1975. -199 с.

325. Кульпин Э.С. Человек и природа в Китае / Э.С. Кульпин. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1990. - 247 с.

326. Кульпин Э.С. Бифуркация Запад-Восток. Введение в социоестествен-ную историю / Э.С. Кульпин. М.: Московский лицей, 1996. - 200 с.

327. Кульпин Э.С., Машкина О.А. Китай: истоки перемен: Образование и мировоззрение в 1980-х г. / Э.С. Кульпин, О.А. Машкина. М.: Московский лицей, 2002. - 240 с.

328. Кюзаджян Л.С. Борьба против правых элементов буржуазии в КНР (К вопросу об идейно-политических движениях, организованных КПК в 195657 гг.) / Л.С. Кюзаджян. М.: Ин-т народов Азии АН СССР, 1968. - 25 с.

329. Лазарев В.И. Классовая борьба в КНР / В.И. Лазарев. М.: Политиздат, 1981.-318 с.

330. Лапина З.Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае / З.Г.' Лапина. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1985. - 383 с.

331. Линь И-фу. Китайское чудо: стратегия развития и экономическая реформа / И-фу Линь, Фан Цай, Чжоу Ли / Научн. ред. М.Л. Титаренко. М.: ИДВ РАН, 2001.-367 с.

332. Личность в традиционном Китае: сборник статей / Отв. ред. Л.П. Де-люсин. -М.: Наука, 1992. 327 с.

333. Ловушки либерализации (Китай и ВТО) / Отв. ред. д.э.н. М.А. Потапов. М.: ИДВ РАН, 2001. - 180 с.

334. Ломанов А.В. «Путь высшей справедливости и следования середине». Фэн Ю-лань и его философское наследние / А.В. Ломанов // ПДВ. 1992. -№ 6. - С. 40 - 52.

335. Ломанов А.В. Постконфуцианская философская мысль Тайваня и Гонконга: 50 70-е гг. XX в. / А.В. Ломанов //ПДВ. - 1993. - №5. - С. 118 - 128. .

336. Ломанов А.В. Современное конфуцианство: философия Фэн Ю-ланя / А.В. Ломанов. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН. -1996.-248 с.

337. Малявин В.В. Конфуций / В.В. Малявин. М.: Молодая гвардия, 1992. -335 с.,

338. Малявин В.В. Китайская цивилизация / В.В. Малявин. М.: ACT, 2000. - 632 с.

339. Малявин В.В. Сумерки Дао. Культура Китая на пороге Нового времени / В.В. Малявин. М.: ACT, 2000. - 448 с.

340. Маоизм без Мао: Сб. ст. / Отв. ред. А.И. Соболев. М.: Политиздат, 1979.-319 с.

341. Мао Чу-хуан. Краткая история Коммунистической партии Китая / Чу-хуан Мао. М.: Госполитиздат, 1958. - 256 с.

342. Мартынов А.А. Исторический съезд Коммунистической партии Китая / А.А. Мартынов // Советское востоковедение. 1956. - № 6. - С. 3 - 14.

343. Мартынов А.А. Большой скачок в социалистическом строительстве в Китае и его источники / А.А. Мартынов // Пробл. востоковедения. 1959. -№ 1.-С. 34-48,

344. Мартынов А.С. О некоторых особенностях духовной культуры императорского Китая / А.С. Мартынов // XVI научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1985. - 4.1. - С. 14 - 19.

345. Мартынов А.С. Конфуцианская утопия в древности и средневековье / А.С. Мартынов // Китайские социальные утопии. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1987.-С. 10-58.

346. Мартынов А.С. Конфуцианство. «Лунь Юй». В 2 т. / А.С. Мартынов. -СПб.: Издат. центр «Петербургское востоковедение», 2001. Т. I. - 368 с. -Т. И.-384 с.

347. Меликсетов А.В. Идеологическое перевоспитание буржуазных элементов в КНР / А.В. Меликсетов // Советское востоковедение. 1957. - № 1.-С. 22-35.

348. Меликсетов А.В. Социально-экономическая политика Гоминьдана в Китае (1927 1949) / А.В. Меликсетов. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1977.-317 с.

349. Меликсетов А.В. Социально-экономические взгляды Сунь Ят-сена: происхождение, развитие, сущность / А.В. Меликсетов //Китай: государство и общество.-М.: Наука, 1977.-С. 121 152.

350. Меликсетов А.В. «Новая демократия» и выбор Китаем путей социально-экономического развития (1949 1953) / А.В. Меликсетов //ПДВ.1996. № 1.-С. 82-95.

351. Меринов С.В. О политическом содержании лозунга «древность на службе современности» (По поводу кампании «критики» романа «Речные заводи») / С.В. Меринов // ПДВ. 1976. - № 1. - С. 152 - 162.

352. Мисима Юкио. Учение Ван Ян-мина как революционная философия / Мисима Юкио // Голоса духов героев / Сост., пер. А.Г. Фесюна. СПб.: Летний сад, 2002. - С. 73 - 128.

353. Москалев А.А. Единая нация в проектах Сунь Ят-сена / А.А. Москалев//ПДВ.- 1997.-№3.-С. 105 116.

354. Москалев А.А. Теоретическая база национальной политики КНР (1949-1999) / А.А. Москалев / Под общ. ред. В.С.Мясникова. М.: Памятники исторической мысли, 2001. - 223 с.

355. Наумов И.Н. Понятие «сяокан» и проблема подъёма народного благосостояния / И.Н. Наумов // ПДВ. 1997. - № 6. - С. 83 - 92.

356. Непомнин О.Е. Социально-экономическая история Китая, 1894 — 1914 /О.Е.Непомнин.-М.: Наука, 1980.-367 с.

357. Никифоров В.Н. Очерк истории Китая: II тыс. до н.э. начало XX столетия / В.Н. Никифоров. - М.: ВДВ РАН, 2002. - 448 с.

358. Николаев Г.С. Саморазоблачение маоизма (О политическое кампании «критики четырёх» в Китае) / Г.С. Николаев // ПДВ. — 1978. № 1. - С. 14 -31.

359. Общество и государство в Китае: сб. ст. / Отв. ред. Л.П. Делюсин. -М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1981. 256 с.

360. Овсянников В.И. Тайпины: поиск будущего в прошлом / В.И. Овсянников // ПДВ. 1987. - № 3. - С. 120 - 129.

361. Остров В.П. Феномен «крестьянских императоров» в КНР: монархическая идея в китайской деревне в 80-е гг. / В.П. Остров // ПДВ. 1994. -№ 6. - С. 31 -41.

362. От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре: сб. ст. / Сост., отв. ред. Л.Н. Борох, А.И. Кобзев. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1998. - 422 с.

363. Пань Ши-мо. Логика Древнего Китая: краткий очерк (статья из КНР) / Ши-мо Пань // Философские науки. 1991. - № 11. - С. 174 - 178.

364. Переломов Л.С. Вклад легизма в формирование традиционных институтов китайской государственности / Л.С. Переломов // Роль традиций в истории и культуре Китая. М.: Наука, 1972. - С. 151 - 160.

365. Переломов Л.С. О политической кампании «критики Конфуция и Линь Бяо» // ПДВ. 1974. - № 2. - С. 137 - 150.

366. Переломов Л.С. Историческое наследие в политике китайского руководства / Л.С. Переломов // ПДВ. 1978. - № 4. - С. 131 - 138.

367. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая / Л.С. Переломов. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1981. - 333 с.

368. Переломов Л.С. Традиции в социально-политической жизни Китая / Л.С. Переломов, П.М. Кожин, Г.Ф. Салтыков // ПДВ. 1983. - № 1. - С. 97 -106.

369. Переломов Л.С. Традиции управления в политической культуре КНР / Л.С. Переломов, П.М. Кожин, Г.Ф. Салтыков // ПДВ. 1984. - № 2. - С. 110-123.

370. Переломов Л.С. Критерии оценки личности в традиционной культуре Китая/Л.С. Переломов//ПДВ. 1986.-№2.-С. 101-113.

371. Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба / Л.С. Переломов. -М.: Наука. Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1993. 440 с.

372. Переломов Л.С. Конфуций. Лунь Юй. Исследование, перевод, комментарии. Факсимильный текст Лунь Юя с комментариями Чжу Си / Л.С. Переломов. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1998. — 588с.

373. Переломов Л.С. XXI век век Китая, век конфуцианства? / Л.С. Переломов, А.В. Ломанов // ПДВ. - 1998. - № 3. - С. 123 - 129.

374. Переломов Л.С. «Конфуцианский пласт» в мировоззрении китайских реформаторов / Л.С. Переломов // ПДВ. 2000. - № 1. - С. 112 - 116.

375. Петров А.А. Ван Би. 226 249. Из истории китайской философии /

376. А.А. Петров / Ред. В.М. Алексеев // Труды Института Востоковедения, XIII M.-JL: Изд-во Академии Наук СССР, 1936. - 190 с.

377. Петров А.А. Ван Чун древнекитайский материалист и просветитель /

378. A.А. Петров. М.: Изд-во АН СССР, 1954. - 103 с.

379. Пивоварова Э.П. Строительство социализма со спецификой Китая: поиск пути / Э.П. Пивоварова. М.: Наука. Изд. фирма. «Восточная лит.», 1992.-326 с.

380. Пивоварова Э.П. Социалистическая рыночная экономика (некоторые вопросы теоретического и практического поиска в КНР) / Э.П. Пивоварова // ПДВ. 1994. - № 1. с. 42 - 53.

381. Писарев А.А. Чан Кай-ши и проблемы реконструкции китайской деревни / А.А. Писарев // ПДВ. 1996. - № 2. - С. 72 - 82.

382. Плешаков К.В. Универсалистский пацифизм Кан Ю-вэя / К.В. Плешаков // Пацифизм в истории. Идеи и движения мира. М.: Ин-т всеобщей истории РАН, 2002. - С. 149 - 161.

383. Попова И.Ф. Политическая практика и идеология раннетанского Китая / И.Ф. Попова. М.: Издат. фирма «Восточная лит.» РАН, 1999. - 279 с.

384. Проблема человека в традиционных китайских учениях: сб. ст. / Отв. ред. Т.П. Григорьева. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1983. - 263 с.

385. Портяков В.Я. Дэн Сяо-пин и политика реформ в Китае / В.Я. Портяков // ПДВ. 1994. - № 6. - С. 32 - 40.

386. Портяков В.Я. Традиции и рыночная экономика в современном Китае (В порядке постановки проблемы) / В.Я. Портяков // ПДВ. 1996 - № 9. -С. 68-74.

387. Портяков В.Я. Экономическая реформа в Китае (1979 1999) / В .Я. Портяков. - М.: ИДВ РАН, 2002. - 177 с.

388. Пузанов П.П. Логика воспитания «совершенного человека» у Конфуция Деп. рукопись ИНИОН РАН. №51989. / П.П. Пузанов. Краснодар: Кубанский гос. ун-т., 1996. - 16 с.

389. Радуль-Затуловский Я.Б. Конфуцианство и его распространение в Японии / Я.Б. Радуль-Затуловский. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - 451 с.

390. Роль традиций в истории и культуре Китая: сборник статей / Отв. ред. Л.С. Васильев. -М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1972. 376 с.

391. Рубин В.А. Личность и власть в Древнем Китае: собрание трудов /

392. B.А. Рубин / Отв. ред. А.И. Кобзев. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1999. - 384 с.

393. Русинова Р.Я. Ху Хань-минь и китайская традиционная мысль / Р.Я. Русинова // Государство и общество в Китае. М.: Наука, 1978. - С. 229 -243.

394. Рыбаков В.М. Правовые привилегии и понятие «тени» (по материалам танского кодекса «Тан люй шу и») / В.М. Рыбаков // Общество и государство в Китае. М.: Наука, 1981. - С. 58 - 74.

395. Семенов А.В. Ляо Чжун-кай: политическая деятельность китайского революционера / А.В. Семенов. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1985. - 143 с.

396. Сенин Н.Г. Общественно-политические и философские взгляды Сунь Ят-сена / Н.Г. Сенин. М.: Изд-во АН СССР, 1956. - 216 с.

397. Сенин Н.Г. Субъективная социология идейная опора маоизма / Н.Г. Сенин // ПДВ. - 1974. - № 3. - С. 155 - 167.

398. Сенин Н.Г. Софистика под видом диалектики / Сенин Н.Г. //ПДВ. — 1975-№ 3-С. 126- 137.

399. Сенин Н.Г. Философия наследников Мао Цзэ-дуна / Н.Г. Сенин // ПДВ.- 1980.-№ 1.-С. 131-144.

400. Сидихменов В.Я. Научный коммунизм и его фальсификаторы / В.Я. Сидихменов // ПДВ. 1975. - № 1. - С. 99 - 111.

401. Сидихменов В.Я. Фальсификация маоистами научного коммунизма / В.Я. Сидихменов//ПДВ. 1976.-№ 1.-С. 109-122.

402. Современный Китай в зарубежных исследованиях. Основные тенденции в китаеведении кап. стран / Отв. ред. Л.С. Кюзаджян. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1979. — 261 с.

403. Социально-политические и идеологические процессы в КНР накануне XVI Съезда КПК // Экспресс-информация ИДВ РАН. М., 2002. - № 3. -72 с.

404. Степанова Г.А. Провинциальные парткомы в КНР / Г.А. Степанова // ПДВ. 1976. - № 2. - С. 157 - 162.

405. Степанова Г.А. Система многопартийного сотрудничества в Китайской Народной Республике / Г.А. Степанова / Под ред. Л.М.' Гудошникова. -М.: ИДВ РАН, 1999.-212 с.

406. Стербалова А.А. Новодемократическая революция в Китае поиск некапиталистической альтернативы (1949 г.) / А.А. Стербалова // Рабочий класс и современный мир. - 1990. - № 5. - С. 178 - 185.

407. Сухарчук Г.Д. Социально-экономические взгляды Чан Кай-ши / Г.Д. Сухарчук // Китай: поиски путей социального развития. М.: Наука, 1979. -С. 223-244.

408. Сухарчук Г.Д. Социально-экономические взгляды Сунь Ят-сена (1920-е г.) / Г.Д. Сухарчук // Общество и государство в Китае. М.: Наука, 1981.-С. 129-148.

409. Сухарчук Г.Д. «Слабый народ сильное государство» (Заметки по поводу преобразований в Китае) / Г.Д. Сухарчук // ПДВ. - 1991. - № 4. - С. 28-37.

410. Тертицкий К.М. Китайцы: традиционные ценности в современ-ном мире / К.М. Тертицкий. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 347 с.

411. Тиллман Х.К. Сознание Неба (Тянь) в системе воззрений Чжу Си / Х.К. Тиллман / Пер. Г.А. Ткаченко, под ред. И.С. Лисевича // Ретроспективная и сравнительная политология. — М.: Наука. 1991. Вып. 1. - С. 302 -319.

412. Титаренко М.Л. Древнекитайский философ Мо-цзы, его школа и учение / М.Л.,Титаренко. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1985. - 245 с.

413. Тихвинский С.Л. Сунь Ят-сен. Внешнеполитические воззрения и практика (из истории национально-освободительной борьбы китайского народа: 1885 1925) / С.Л. Тихвинский. -М.: Международные отношения,т 1964.-355 с.

414. Тихвинский С.Л. Национализм и классовая борьба в Китае в новое время / С.Л. Тихвинский // ВИ. 1971. - № 11. - с. 62 - 80.

415. Тихвинский С.Л. Движение за реформы в Китае в конце XIX века / С.Л. Тихвинский. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1980. - 341 с.

416. Тихвинский С.Л. Завещание китайского революционера: Сунь Ят-сен: жизнь, борьба и эволюция полит, взглядов / С.Л. Тихвинский. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1986. - 222 с.

417. Тихвинский С.Л. Путь Китая к объединению и независимости. 1898 — 1949: по материалам биографии Чжоу Энь-лая / С.Л. Тихвинский. М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 1996. — 575 с.

418. Торопцев С. Заповеди янъаньских пещер: о культурной политике КНР » 90-х годов / С. Торопцев // Новое время. 1992. - № 25. - С. 48 - 50.

419. Традиции Китая и «четыре модернизации» // Информационный бюллетень ИДВ РАН. М., 1982. - № 33 - 4.1, 212 с. - Ч. 2, 235 с.

420. Усов В.Н. КНР: от «культурной революции» к реформам и открытости (1976 1984 гг.) / В.Н. Усов. - М.: ИДВ РАН, 2003. - 190 с.

421. У Чжэнь-кунь. Теория «начальной стадии социализма» и характер экономических реформ / Чжэнь-кунь У / Пер. Г.А. Богданова // ПДВ. -1990. -№ 4. -С. 61 -63.

422. Ушков А.М. Утопическая мысль в странах Востока: традиции и современность / A.M. Ушков. М.: Изд-во МГУ, 1982. — 184 с.

423. Фельбер Р. Отношение Ли Да-чжао к традициям старого Китая / Р. Фельбер // Китай: общество и государство. М.: Наука, 1973. - С. 229 — 240.

424. Фельбер Р. Концепция Датун в новое и новейшее время / Р. Фельбер // Китай: государство и общество. М.:. Наука, 1977. - С. 93 - 102.

425. Фельбер Р. Учение Кан Ю-вэя о мире Датун — теория утопического коммунизма или положительный идеал либеральных реформаторов? / Р. Фельбер // Общество и государство в Китае. — М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1988.-С. 39-62.

426. Феоктистов В.Ф. Об этапах идеологической эволюции маоизма / В.Ф. Фекотистов // ПДВ. 1974. - № 4. - С. 85 - 94.т

427. Феоктистов В.Ф. Философские и общественно-политические взгляды Сюнь-цзы. Исследование и перевод / В.Ф. Феоктистов. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1976. — 293 с. .

428. Хадаши Габор (ВНР). Об антимарксистской сущности маоизма/ Габор Хадаши // ПДВ. 1975. - № 1. - С. 88 - 98.

429. Цзо Чан-цин. Создание новой социалистической рыночной экономики / Чан-цин Цзо / Пер. О.Н. Борох // ПДВ. 1993. - № 2. - С. 73 - 82.

430. Цюй Цю-бо. Публицистика разных лет / Цю-бо Цюй / Пер. под ред. Л.П. Делюсина, М.Е. Шнейдера. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1979. -300 с.

431. Чжан Жу-синь. Критика прагматической философии Ху Ши / Жу-синь Чжан / Пер. Э.В. Никогосова. М.: ИЛ, 1958. - 107 с.

432. Чжан Шао-хуа. Мысли о проблеме человеческой цивилизации / Шао-хуа Чжан / Пер. А.В. Ломанова // ПДВ. 2000. - № 2. - С. 116 - 129.

433. Чжоу Фан. Государственные органы Китайской народной республики * / Фан Чжоу / Пер. Л.М. Гудошникова, Г.С. Остроумова; ред. М.А. Шафир.- М.: Изд-во ин. лит., 195 8. 223 с.

434. Чудодеев Ю.В. Идеи национализма и китаецентризма в программе буржуазных реформаторов (начало XX в.) / Ю.В. Чудодеев // Китай: традиции и современность. М.: Наука, 1976. - С. 143 - 152.

435. Шорт Ф. Мао Цзэ-дун / Ф. Шорт / Пер. Ю.Г. Кирьяка. М.: ООО «Изд-во ACT», 2001. - 608 с.

436. Экономика КНР в 80-е годы: стратегия, проблемы и тенденции развития / Подг. Наумов И.Н. и др. -г М.: Наука, 1991. -252 с.

437. Янгутов Л.Е. Философское учение школы Хуаянь / Л.Е. Янгутов. -Новосибирск: Наука. Сиб. отделение., 1982. 141 с.

438. Ян Юн-го. История древнекитайской идеологии / Юн-го Ян / Пер. Ф.С. Быкова; общ. ред. Ян Хин-шуна. М.: Изд-во ин. лит., 1957. - 423 с.1.На китайском языке:

439. Ван Инь-до. Кун-цзы ди сюэшу сысян (Научные идеи Конфуция) / Инь-до Ван. Ухань: Хубэй жэньминь чубаныпэ, 1957. - 116 с.

440. Ван Нянь-и. Инцзю сыцзю инцзю базцю няньды Чжунго дадунлуань ды няньдай (История кампаний и движений, проводимых в Китае с 1949 по 1989) / Нянь-и Ван. Чжэнчжоу: Хэнань жэньминь чубаныпэ, 1990. - 648 с.

441. Ван Сю-синь. «Сы жэнь бан» цзя цзо чжэнь ю сючжэнчжуи янь ды лиши гэньюань (Исторические корни псевдолевой, а по существу праворе-визионистской линии «банды четырёх») / Сю-синь Ван // Наньцзин дасюэ сюэбао. 1978. - №8. - С. 23 - 27.

442. Ван Цзя-хуа. Жуцзяо сысян юй Жибэнь ды сяньдайхуа (Конфуцианская идеология и модернизация Японии) / Цзя-хуа Ван. Ханчжоу: Чжэц-зян жэньминь чубаньшэ, 1995. - 310 с.

443. Ван Цзюе-юань. Миньшэн чжэсюэ шэньлунь (Философское содержание принципа минь-шэн) / Цзюе-юань Ван. Тайбэй: Чжэнчжун шуцзюй, 1972.-381 с.

444. Вэйу шигуаньды синь шимин (Новая миссия материалистического понимания истории) / Гл. ред. Ши Чжэнь-дун, Фэн Чжо-жань. — Пекин: Бэйцзин шифань сюэюань чубаньшэ, 1990. — 393 с.

445. Вэй Чжэн-тун. Жуцзяо юй сяньдай Чжунго (Конфуцианство и современный Китай) / Чжэн-тун Вэй. Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 1990. -275 с.

446. Гуаньюй цзяньго илай данды лиши жогань вэньти цзюеи (Решение по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР) // Жэньминь жибао. -1981.-1 июня.

447. Гу Цзе-ган. Цинь Хань ды фаныпи юй жушэн (Маги и конфуцианцы в эпохи Цинь-Хань) / Цзе-ган Гу. Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 1957.-150 с.

448. Гу Цзе-ган. Дандай чжунгошисюэ (Современная историческая наука о Китае) / Цзе-ган Гу. Сянган: Лунмэнь шудянь, 1964. — 142 с.

449. Дандай синьжуцзяо (Современное неоконфуцианство). — Пекин: Сяньлянь шудянь, 1989. — 323 с.

450. Дандай Чжунго дасылу Дэн Сяо-пин ды лилунь юй шицзянь (Великий идеологический путь современного Китая: теория и практика Дэн Сяопина). Пекин: Чжунго жэньминь дасюэ чубаньшэ, 1990. - 297 с.

451. Дэн Сяо-цзюнь. Жуцзя сысян юй миньчжу сысяндэ лоцзи цзехуй (Логика соединения конфуцианских и демократических идей) / Сяо-цзюнь Дэн. Чэнду: Сычуань жэньминь чубаньшэ, 1995. — 431 с.

452. Жусюэ юй эршии цицзи Чжунго: Гоуцзянь фачжань «дандай синьжу-сюэ» (Конфуцианство и Китай в XXI в. Формирование и развитие современного неоконфуцианства): сборник статей / Гл. ред. Чжу Жуйкай. -Шанхай: Сюэлинь чубаньшэ, 2000. 572 с.

453. Куан Я-мин. Кун-цзы пинчжуань (Критическая биография Конфуция) / Я-мин Куан. Нанкин: Наньцзин дасюэ чубаньшэ, 1990. - 496 с.

454. Кун, Мэн, Сюнь бицзяо янцзю (Учения Конфуция, Мэн-цзы., Сюнь[-цзы]. Сравнительное изучение): сборник статей / Отв. ред. Чжао Цзун-чжэн. Цзинань: Шаньдун дасюэ чубаньшэ, 1989. - 315 с.

455. Кун Сян-цзы. Усюй вэньсинь юньдун ситань (Движение за реформы в конце XIX в.) / Сян-цзы Кун. Чанша: Хунань жэньминь чубаньшэ, 1988. -434 с.

456. Кун-цзы чжэсюэ таолунь цзи (Философия Конфуция: сборник критических статей). Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1962. — 477 с.

457. Ли Хуа-син. Чжунго цзиньдай сысян ши (История китайской мысли в новое время) / Хуа-син Ли. Ханчжоу: Чжэцзян жэньминь чубаньшэ, 1988. - 532 с.

458. Ли Хун-линь. Вомэнь цзянь чи шэммо ян ды дан ды линдао? (За какое партийное руководство мы стоим?) / Хун-линь Ли // Жэньминь жибао. -1979. 5 октября.

459. Ли Цзэ-хоу. Кан Ю-вэй, Тань Сы-тун сысян янцзю (Изучение идеологии Кан Ю-вэя и Тань Сы-туна) / Цзэ-хоу Ли. Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 1958. - 235 с.

460. Ли Цзэ-хоу. Чжэсюэ мэйсюэ вэньсюань (Избранные работы по философии и эстетике) / Цзэ-хоу Ли. Чанша: Хунань жэньминь чубаньшэ, 1985.-473 с.

461. Ли Юн-тай. Чжун си вэньхуа юй Мао Цзэ-дун цзаоци сысян (Культуры Китая и Запада и ранние идеи Мао Цзэ-дуна) / Юн-тай Ли. Чэнду: Сычуань жэньминь чубаньшэ, 1989. - 394 с.

462. Линь Бао-чунь. Цзинши сысян юй вэньсюэ цзинши: Мин мо Цин чу цзинши вэньлунь яньцзю (Конфуцианская мысль об управлении государством: исследование произведений поздней Мин, ранней Цин) / Бао-чунь Линь. Тайбэй: Вэньцзинь чубаньшэ, 1991. - 468 с.

463. Линь Бяо 1959 нянь ихоу (Деятельность Линь Бяо после 1959 г.) / Сост. Цзян Бо, Ли Цин. Чэнду: Сычуань жэньминь чубаньшэ, 1993. - 549 с.

464. Лю Да-нянь. Шисюэ луньвэнь сюаньцзи (Сборник избранных статей по истории) / Да-нянь Лю. Пекин, Жэньминь чубаньшэ, 1987. - 604 с.

465. Лю Шу-сянь. Жуцзя сысян юй сяньдайхуа. Лю Шу-сянь синь жусюэ луньчжу цзыяо (Конфуцианство и модернизация. Избранные новые работы по иссл. конфуцианства) / Шу-сянь Лю. Пекин: Чжунго гуанбо дяныпи чубаньшэ, 1992.-601 с.

466. Макэсычжуи хэ сючжэнчжуи бу юнь хунь си (Недопустимо смешивать марксизм с ревизионизмом) // Жэньминь жибао. 1980. - 3 апреля.

467. Мао Цзэ-дун тунчжи лунь цзяоюй гунцзо (Товарищ Мао Цзэ-дун о работе в области образования и воспитания). Пекин: Жэньминь цзяоюй чубаньшэ, 1958.-202 с.

468. Мао Цзэ-дун ды чжэсюэ щицзе (Философские взгляды Мао Цзэ-дуна) / Ред.-сост. Цзи Гуань-энь, Чжан Мин-синь; Гл. ред. Лю Сы-ци. Пекин: Чжунго шудянь, 1993. - 134 с.

469. Мао Цзэ-дун юй Чжунго чуаньтун вэньхуа (Мао Цзэ-дун и китайская традиционная культура) / Гл. ред. Ван Фэн-сянь. Хэфэй: Аньхуй жэньминь чубаныпэ, 1993. - 596 с.

470. Мао чжуси ды шу данцзо вомэнь гэлэй гунцо цзуйгао чжиши (Книги Председателя Мао рассматривать в нашей работе как самые высокие указания). Пекин: Жэньминь чубанынэ, 1966. - 51 с.

471. Моу Ань-ши. Янъу юньдун (Движение за усвоение заморских дел) / Ань-ши Моу. Шанхай: Шанхай жэньминь чубанынэ, 1956. - 230 с.

472. Сун Юнь-бинь. Кан Ю-вэй / Юнь-бинь Сун. Пекин: Саньлянь шудянь чубанынэ, 1955. - 131 с.

473. Сунь Чжэнь-тин. Лунь «сы жэнь бан» ды чу сяньхэ меван (Появление и гибель «Банды четырёх») / Чжэнь-тин Сунь // Лиши яньцзю. — 1978. -№7. -С.7 -27.

474. Сысян цзыбэнь юаньцзе цзячэн (Четыре основных принципа): учебное пособие / Чжан Лянь-юй. Пекин: Чжунго жэньминь дасюэ чубанынэ, 1990.-284 с.

475. Ся Дун-юань. Вань Цин янъу юньдун яньцзю (Исследование движения за усвоение заморских дел в конце дин. Цин) / Дун-юань Ся. — Чэнду: Сычуань жэньминь чубанынэ, 1985. 349 с.

476. Сян Жи-лин. Жуйцзяды тянь лунь (Понятие Неба у конфуцианцев) / Жи-лин Сян, Юй Фэн. Цзинань: Цилу шушэ, 1991. - 293 с.

477. Сяндай синь жу-цзя сюэюань (Неконфуцианство в новейшее время). В 2 т./ Гл. ред. Фан Кэ-ли, Ли Цзинь-цюань. Пекин: Чжунго шэхуй кэсюэ чубанынэ, 1995. - Т. 1., 793 с. - Т. 2., 1128 с.

478. Сяо Чао-жан. Мао Цзэ-дун чжэнчжи фа чжан сюэшо гайяо (Основные тезисы политической доктрины Мао Цзэ-дуна) / Чао-жан Сяо, Вэй Сяо, Ань-син Цзинь. Пекин: Бэйцзин дасюэ чубанынэ, 1993. - 370 с.

479. Тан Цзюнь-и. Чжунго чжэсюэ юань лунь (Основы китайской философии) / Цзюнь-и Тан. — Сянган: Синья яньцзю-со, 1975. 712 с.

480. Тан Чжи-цзюнь. Кан Ю-вэй юй Усюй бяньфа (Кан Ю-вэй и «100 дней 1898 г.») / Чжи-цзюнь Тан. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1984. -347 с.

481. Тао Хун-цин. Ду Ли-цзи и. Цзо-чжуань бешу (Комментарий к канонам «Ли-цзи» и «Цзо-чжуань») / Хун-цин Тао. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1963.-146 с.

482. У Янь-ань. Ян-мин сюй юй цзиньши Чжунго (Ван. Ян-мин и Китай нового времени) / Янь-ань У. Гуйян: Гуйчжоу цзяоюй чубанынэ, 1986. -266 с.

483. Усюй бяньфа люши чжоудянь цзипянь цзи. Хоу Вай-лу чжу бянь (Сборник статей, посвященных 60 годовщине 100 дней реформ 1898 г.) / Ред. Хоу Вай-лу. Пекин: Кэсюэ чубанынэ, 1958. - II, 82 с.

484. Fairbank J.K. Вэйдады чжунго гэмин, 1800 1985 (The Great Chinese revolution: 1800 - 1985) / J.K. Fairbank / Пер. Лю Цзунь-ци. - Пекин: Гоцзи вэньхуа чубаньшэ, 1989. - 357 с.

485. Фэн Ци. Дуй мисинь цзо и дянь фэньси (Размышления о суеверии) // Сюэшуюэкань. Шанхай. 1979. -№1.- С. 13 - 17.

486. Хань цзинсюэ юй чжэнчжи (Каноноведение и государственная политика в эпоху Западной. Хань) / Тан Чжи-цзюнь. Шанхай: Гуцзи чубаньшэ, 1994. - 365 с.

487. Хуа Шоу-цин. Цюньцзин яолюэ (Основное содержание конфуцианских канонов) / Шоу-цин Хуа. Шанхай: Хуадун шифань дасюэ чубаньшэ, 2000.-235 с.

488. Хуан Гун-вэй. Сун Мин лисюэ ти силунь ши (Исследование истории конфуцианства династиий Сун — Мин) / Гун-вэй Хуан. — Тайбэй, 1971. — 584 с.

489. Хэ Юань. Саньминь чжуи юй Чжунго чжэнчжи 1903 1949 (Учение о Трёх народных принципах и политика Китая). 2 изд. / Юань Хэ. - Пекин: Шэхуй кэсюэ вэньсянь чубаньшэ, 1998. — 270 с.

490. Цзинянь Ван Ань-ши, Сыма Гуан шиши цзюбай чжоу нянь сюэшу янь-таохуй луньвэньцзи (Сборник выступлений на научной конф., посвященной 900-й годовщине кончины Ван Ань-ши и Сыма Гуана). Тайбэй: Гоц-зя ваньи цзицзиньхуй, 1986. - 586, 107 с.

491. Цзян Цин. Гунъян сюэ иньлунь жуцзяодэ чжэнчжи чжихуй юй лиши синьян (Введение в учение Гунъян Гао.: политические убеждения конфуцианцев и их взгляды на историю) / Цин Цзян. — Шэньян: Ляонин цзяоюй чубаньшэ, 1995. - 397 с.

492. Цзяньчи дан ды линдао, гайшань дань ды линдао (Твёрдо держаться партийного руководства, совершенствовать партийное руководство) // Жэньминь жибао. 1980. - 6 мая.

493. Цянь My. Чжунго лиши цзиншэнь (Лекции по истории Китая) / My Цянь. Сянган: Дэнцзинь босюэ цзяо, 1964. — 120 с.

494. Цянь My. Чжунго лидай чжэнчжи дэши (Очерк политической истории Китая) / My Цянь. — Сянган: Да Чжунго иныыуачан, 1966. 146 с.

495. Цянь Сюань. Сань ли тун лунь (Три аспекта конфуцианского. ли) / Сюань Цянь. Нанкин: Наньцзин шифань дасюэ чубаньшэ, 1996. - 665 с.

496. Чжан Го. Чжунго да цюйши (Великие тенденции Китая) / Го Чжан. -Пекин: Дандай чжунго чубаньшэ, 1999. — 281 с.

497. Чжан Ли-вэнь. Чуаньтунсюэ иньлунь: Чжунго чуаньтун вэньхуады довэй фаньсы (Введение в традициеведение. Размышления о традиционной культуре Китая) / Ли-вэнь Чжан. Пекин: Чжунго жэньминь дасюэ чубаньшэ, 1989. - 320 с.

498. Чжан Тай-янь. Гэ гу дин синыдэ чжэли: Чжан Тай-янь вэньсюань (Отказ от старого ради достижения нового: избранные работы) / Тай-янь Чжан. Шанхай: Шанхай юаньдун чубаньшэ, 1996. - 565 е.

499. Чжан Те-цзюнь. Жуцзя сюэшо цзай цзиньчжи (Изучение современного конфуцианства) / Те-цзюнь Чжан. Тайбэй: Юши шудянь, 1971.- 146 с.

500. Чжи Цзы. У-ци ганьсяоды цяньцянь хоухоу (Прошлое и будущее «Школ 7 мая») / Цзы Чжи // Чжунхуа юэбао: Сянган. — 1975. №714. — с. 533-538.

501. Чжун Чжао-пэн. Кун-цзы яньцзю (Изучение Конфуция) / Чжао-пэн Чжун. Пекин: Чжунго шэхуй кэсюэ чубаньшэ, 1983. - 204 с.

502. Ши Чжу. Линь Бяо, «сы жэнь бан» ды «цзо» цинлу сянь цзици шэхуй лиши гэн юань («Левацкая» линия Линь Бяо и «банды четырёх» и её социально-исторические корни) / Чжу Ши // Хунци. — 1979. — №4. С. 21 — 26.

503. Юань Пин-чжо. Кун-цзы саньгао цзи цзегу цзаньшу (Толкования и комментарий к книге Лю Сяна «Записки Конфуция о трёх кня-жествах») / Пин-чжо Юань. Тайбэй, б.м., 1964. - 118 с.

504. Ян Бо-цзюнь. Лунь Юй и чжу (Комментарий к Лунь Юю) / Бо-цзюнь Ян. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 1962. - 324 с.

505. Ян Го-жун. Цун Янь Фу дао Цзинь Юэ-линь. Шичжэнлую юй Чжунго чжэсюэ (От Янь Фу до Цзинь Юэ-линя. Позитивизм и современная китайская философия) / Го-жун Ян. Пекин: Гаодэн цзаоюй чубаньшэ, 1996.- 187 с.

506. Ян Куань. Цинь Ши-хуан / Куань Ян. Шанхай: Жэньминь чубаньшэ, 1956.- 124 с.

507. Ян Сян-куй. Чжунго гудай шэхуй юй гудай сысян яньцзю (Изучение древнекитайского общества и общественной идеологии) / Сян-куй Ян. -Шанхай: Шанхай жэньминь чубаньшэ, 1962. — Т. 1, 521 с. Т. 2, 1964. — С. 523- 1051.

508. Ян Хуань-ин. Кун-цзы сысян цзюй говайды гуаньбо юй инсян (История распространения конфуцианских идей и их влияние на зарубежные страны) / Хуань-ин Ян. Пекин: Цзяоюй кэсюэ чубаньшэ, 1987. - 371 с.

509. Ян Цзин-фань. Кун-цзы ды фалюй сысян (Правовые взгляды Конфуция) / Цзин-фань Ян, Жун-чэнь Юй. Пекин: Цюнь чжун чубаньшэ, 1984. -190 с.

510. Ян Юн-го. Цзяньмин Чжунго сысян ши (Краткий очерк истории китайской идеологии) / Юн-го Ян. Пекин: Чжунго циннянь чубаньшэ,-1962^ -255 с.1. На английском языке:

511. Alitto G.S. The Last Confucian: Liang Shuming and the Chinese dilemma of moderniry / G.S. Alitto. Berkeley: Univ. of California press, 1973. - XVII, 396 p.

512. Bernal Martin. Chinese socialism to 1907 / Martin Bernal. Ithaca-L.: Cornell Univ. press, 1976. - IX, 259 p.

513. Bianco L. "Fu-ching" and red fervor / L. Bianco // Problems of communism. Wash. - 1974. - Vol. 23. - № 5. - P. 2 - 9.

514. Brandstadter S. Taking Elias to China (and leaving Weber at home): post-Maoist transformations and neo-traditional revivals in the Chinese countryside / S. Brandstadter // Sociologus. В., 2000. - Jg. 50. - № 2. — S. 113 — 143.

515. Chang Carsun. The Development of Neo-Confucian thought / Carsun Chang. N.-Y.: Bookman. - Vol. 1., 1957. - 376 p. - Vol. 2., 1962. - 521 p.

516. Chang Chung-li. The Chinese Gentry: Studies on their role in XIX century / Chung-li Chang. Seattle, L.: Univ. of Washington press, 1970. - XXI, 250 p.

517. Chang D. Wen-Wei. China under Deng Xiaoping. Political and economical reform / D. Chang. Basingstoke; L.: MacMillan press, 1988. - XXIII, 304 p.

518. Chang Hao. Liang Ch'i-ch'ao and intellectual transition in China 1890 -1907 / Hao Chang. Cambridge (Mass.), L.: The Belknap press of Harvard Univ. Press, 1971.-345 p.

519. Chang P. Radicals and radical ideology in China's Cultural Revolution / P. Chang. N.-Y.: Columbia Univ. press, 1973. - VII, 103 p.

520. Chang P.H. Power and policy in China / P.H. Chang. University Park, L.: Pensylvania state univ. press, 1975. - XII, 276 p.

521. Cheng Tien-hsi. China inoulded by Conficius. The Chinese way in Western Light / Tien-hsi Cheng. L.: Stevens, 1947. - 264 p.

522. Chi Hsi-sheng. Politics of disillusionment: the Chunese Communist Party under the Deng Xiao-ping. 1978 1989 / Hsi-sheng Chi. - Armonk (N.Y.), L.: Sharpe, 1991.-XVII, 329 p.

523. The Chinese communes. A documentary rewiew and analysis of the Great leap forward / G. Hudson, A.V. Sherman, A. Zauberman. — L.: Soviet Survay, 1959.-79 p.

524. Confucianism and Chinese civilization / Ed. by A.E. Wright. Stanford (Cal.): Stanford Univ. press, 1975. - XV, 366 p.

525. Confucianism in action / Ed. by D.S. Nivison, A.E. Wright, with contributions by W.Th. de Bary. Stanford (Cal.): Stanford Univ. press, 1959. - XIV, 390 p.

526. Confucian personalism / Ed. by A.E. Wright, D. Twitchett; with contributions A.E. Dien. Stanford (Cal.): Stanford Univ. press, 1962. - 411 p.

527. Creel H.G. Confucius, the Man and the Myth / H.G. Creel. L.: Routledge and Kegan Paul, 1951. - XI, 377 p.

528. Creel H.G. Chinese thought from Confucius to Mao Tse-tung / H.G. Creel. Chicago: The University of Chicago press, 1953. - IX, 292 p.

529. Creel H.G. Confucius and the Chinese way / H.G. Creel. N.Y.: Harper Torchbooks, 1960. - XIII, 363 p.

530. Dardess John W. Confucianism and autocracy. Professional elites in the founding of the Ming dynasty / John W. Dardess. Berkeley: Univ. of California press, 1983.-IX, 358 p.

531. De Вагу Wh.Th. Neo-Confiician orthodoxy and the learning of the mind-and-heart / Wh.Th. De Bary. N.-Y.: Columbia Univ. press, 1981. - XVIII, 2671. P

532. Dittmer L. The structural evolution of "criticism and self-criticism" / L. Dittmer // China quarterly. 1973. - № 56. - P. 708 - 729.

533. Dittmer L. Liu Shao-ch'i and the Chinese cultural revolution: the politics of mass criticism / L. Dittmer. Berkeley, L.: Univ. of Cal. press, 1974. - XIV, 386 p.

534. Domes J. Cultural revolution in China. Documents and analysis / J. Domes, J.T. Myers, E. von Groeling. Bruxelles: Centre d'etude du Sud-Est asiatique et del'Extreme Orient, 1974. - 342 p.

535. Elites in the People's Republic of China / Bennet G.A. and others.. Seattle, L.: Univ. of Washington press, 1972. - XXII, 672 p.

536. Fairbank J.K., Reischauer E.O. China: Tradition and transformation / J.K. Fairbank, E.O. Reischauer. Boston: Houghton, Mifflin Co, 1989. - XII, 561 p.

537. Fairbank J.K. China: a New History / J.K. Fairbank. Cambridge (Mass.): A Belknap Press of Harvard University Press. - 1994, 519 p.

538. Franke W. The Reform and Abolition of the Traditional Examination system / W. Franke. Cambridge (Mass.), L.: The Belknap press of Harvard Univ. Press, 1961.-100 р.

539. Gardner P.K. Chu Hsi and the Ta-hsueh. Neo-Confucian reflection on the Confucian canon / P.K. Gardner. Cambridge (Mass.), L.: The Belknap press of Harvard Univ. Press, 1986. - XII, 188 p.

540. Chuna's anti-Confucian campaign 1973 1974 / M. Goldman // China quarterly. - L., 1975. - № 63. - P. 435 - 462.

541. Gupta K.P. Society as a Factory. Maoist approach to social sciences / K.P. Gupta // China Report, Delhi. 1972. - Vol. 8. - P. 36 - 57.

542. Gupta K.P. Continuities in change / K.P. Gupta // Problems of communism. Wash. - 1974 - Vol. 23. - № 5. - P. 33 - 38.

543. Hsiao Kung-chuan. A Modern China and a new world. K'ang Yu-wei, Reformer and Utopian, 1858 1927 / Kung-chuan Hsiao. - Seattle, L.: Univ. of Washington press, 1975. - VII, 669 p.

544. Hsu I.C. The Rise of modern China. 6-th ed. / I.C. Hsu. N.Y., Oxford: Oxford Univ. press, 2000. - XX, 1052 p.

545. Huang L.G. The role of religion in Communist Chinese society / L.G. Huang // Asian Survey, Berkeley. 1971. - Vol. 9. - № 7. - P. 693 - 708.

546. Huang Philip C. Liang Ch'i-ch'ao and modem Chinese Liberalism / Philip C. Huang. Seattle, L.: University of Washington press, 1972. - IX, 231 p.

547. Israel J. Continuites and discontinuites in the ideology of the Great Proletarian cultural revolution / J. Israel // Ideology and politics in contemporary China. Seattle, L.: University of Washington press, 1973. - P. 3 - 46.

548. Ivanhoe Ph. J. Ethics in the Confucian tradition: the thought of Mencius and Wang Yang-ming / Ph. J. Ivanhoe. Atlanta (Georg.): Scholars press, 1990. -XII, 186 p.

549. Knight N. The form of Mao Zedong's "salification of Marxism" / N. Knight // Australian journal of Chinese affairs. Canberra. - 1983. - № 9. - P. 17-33.

550. Legge J. The Life and Teachings of Confucius. 8-th ed. / J. Legge L.: Kegan Poul, Trench, Trubner and Co, 1909. - V, 338 p.

551. Levenson Joseph K. Modern China and its Confucian past. The problem of the intellectual continuity / Joseph K. Levenson. N.Y.: Doubleday, 1964. -XXIX, 246 p.

552. Levenson Joseph K. Confucian China and its modern Fate. Vol. 2: The Problem of monarchical decay / Joseph K. Levenson. L.: Routledge and Poul, 1964.-XIII, 178 p.

553. Levenson Joseph K. Confucian China and its modern Fate. Vol. 3: The Problem of historical significance / Joseph K. Levenson. L.: Routledge and Poul, 1965.-IX, 180 p.

554. Li Sijing. Sourses of the Confucian tradition: the Five Classics and the Four books / Sijing Li / Transl. by Lao An. Jinan: Shandong friendship press, 1998. - 111 p.

555. Liu Wu-chi. A Short history of Confucian philisophy / Wu-chi Liu. N.Y.: Harmondsworth etc., Penguin books, 1955. - 229 p.

556. Liu Wu-chi. Confucius, his Life and Time / Wu-chi Liu. -N.Y.: Philosophical Library, 1955. XV, 189 p.

557. Loewe M. Imperial China. The historical background to the modern age / M. Loewe. L.: Allen and Ulwin, 1966. - 325 p.

558. Mao Tse-tung in the scales of history. A preliminary assesment organized by the "China quarterly" / Ed. by D. Wilson. Cambridge Univ. press, 1977. -XII, 331 p.

559. Marchant L.P. The turbulent Giant. Communist theory and practice in China / L.P. Marchant. Sydney: Australia and New Zealand book Co, 1975. -XI, 131 p.

560. Marxism, maoism and utopianism: Eight essays / M. Meisner. Madison: Univ. of Wiskonsin press., 1982. - 255 p^

561. McLeod R. Feng You-lan, Jiang Qing and the "Twenty-five poems on history" / R. McLeod. Berkeley (Cal.): Center for Chinese Srudies; Inst, of East Asian Studies; Univ. of California press, б.г.. - 108 p.

562. Naughton B. Growing out of the Plan: Chinese economic Reform 1978 -1993 / B. Naughton. Cambridge Univ. press, 1995. - 379 p.

563. Needham J. Science and civilisation in China, in 7 vols. Volume 1. Introduction and orientation / J. Needham. Cambridge: Univ. press, 1954. -XXXVIII, 318 p.

564. Needham J. Science and civilisation in China, in 7 vols. Volume 2. History of scientific thought / J. Needhan. Cambridge: Univ. press, 1956. - XXII, 696 P

565. Pye L.W. Warlord politics. Conflict and coalition in the modernization of republican China / L.W. Pye. N.Y.: Praeger library of Chinese affairs, 1971. -XIII, 212 p.i 372. Pye L.W. The spirit of Chinese politics. New ed. / L.W. Pye. Cambridge

566. Mass.), L.: The Belknap press of Harvard Univ. Press, 1992. XIII, 264 p.

567. Schneider Laurence A. Ku Chien-kang and China's new history. National** ism and the quest for alternative traditions / Laurence A. Schneider. Berkeley:

568. Univ. of California press, 1971. XIV, 337 p.

569. Schram S. The thought of Mao Tse-tung / S. Schram. Cambridge: Univ. press, 1989.-X, 242 p.

570. Schram S. Ideology policy in China since the Third Plenum, 1978 1984 / S. Schram. - L.: Contemporary Chinese Institut, Univ. of London, 1984. - VIII, 81 p.

571. Self and society in Ming thought / Ed. by Wm.Th. de Bary and the Conf. on Ming thought. N.Y., L.: Columbia univ. press, 1970. - XIII, 550 p.

572. Snow Edgar M. Edgar Snow's China: a personal account of the Chinese revolution / Edgar M. Snow. N.Y.: Randome house, 1981. - XX, 284 p.

573. Starr J.B. Ideology and culture. An introduction to the dialectic of contem* porary Chinese politics / J.B. Starr. N.Y.: Harprer and Row, 1973. - XVII, 3001. P

574. Sun Yat-sen's doctrine in the modern world / Ed. Cheng Chu-yuan. -Boulder; L.: Westwiew press, 1989. VIII, 327 p.

575. Thogersen S. Cultural life and cultural control in rural China: Where is the Party? / S. Thogersen // China journal. Canberra. - 2000. - № 44. - P. 129 -141.

576. Townsend J. Politics in China / J. Townsend. Boston: Little, Brown and Co, 1974.-377 p.

577. Traditional China / Ed. by J.T.C. Liu, Tu Wei-ming. Englewood Cliffs, Prestige-Hall, 1970. - VIII, 173 p.

578. Ts'ao I.J.H. Confucius in the middle of the new cultural revolution today /i • I.J.H. Ts'ao // Studies in Soviet thought. Dordrecht, 1975. - Vol. 15. - № 1. p. 1-33.

579. Waley A. Three ways of thought in ancient China / A. Waley. L.: Allen and Unwin, 1963. - 275 p.

580. Weber Max. The religion of China, Confucianism and Taoism / Max Weber / Transl. by H.H. Gerth. N.-Y.: MacMillan; L.: Collier-MacMillan, 1964. -XLIII, 308 p.

581. Wright M. The Last stand of the Chinese conservatism. The T'ung-Chih Restoration 1862 1874 / M. Wright. - Stanford (Cal.): Stanford Univ. press, 1957.-581 p.

582. СПРАВОЧНЫЕ И ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ, РАБОТЫ ОБЩЕГО ХАРАКТЕРА:

583. Большой китайско-русский словарь (по русской графической системе в четырёх томах) / Под ред. проф. И.М. Ошанина. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит. - Т.* 11983.-552 С.-Т.2., 1983.-1101 с.-Т.З., 1984.-1104 с.-Т. 4., 1984.-1062 с.

584. Большой китайско-русский словарь / Под ред. Б.Г. Мудрова. 4-е изд., стереотипное. М.: Русский язык, 2001. - 526 с.

585. История китайской философии / Пер. B.C. Таскина. М.: Прогресс, 1989.-552 с.

586. Китайская философия. Энциклопедический словарь / Гл. ред. M.JI. Ти-таренко. М.: Мысль, 1994. — 573 с.

587. Краткий русско-китайский и китайско-русский словарь / Под ред. У Кэ-ли, Чжу И-мин и др.. М.: Вече, 2003. - 608 с.

588. Кто есть кто в Китае. Состав ЦК, сформированного на IX Съезде КПК (апрель 1969): биографический справочник. — М.: Изд-во АПН, 1969. — 164 с.

589. Новейшая история Китая, 1917 1970 / Отв. ред. М.И. Сладковский. — М.: Мысль, 1972. - 437 с.

590. Новейшая история Китая 1 Гл. ред. М.И. Сладковский, М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1983. - 399 с.

591. Новейшая история Китая, 1928 1949 / Гл. ред. М.И. Сладковский. М.: Наука. Гл. ред. вост. лит., 1984. - 439 с.

592. Кун-цзы да цыдянь (Конфуций. Большой словарь) / Гл. ред. Чжан Дай-нянь. Шанхай: Шанхай цышу чубаньшэ, 1996. - 1126 с

593. The Cambridge History of China. Volume 11: Late Qh'ing 1800 1911 / Ed. by J.K. Fairbank, K.C. Liu. - Cambridge: University press, 1980. - XX, 7541. P

594. The Cambridge History of China. Volume 12: Republican China, 1912 — 1948 / Ed. by J.K. Fairbank. Cambridge: University press, 1983. - XVIII, 1002 p.

595. MA ТЕРИАЛЫ ИЗ СЕТИ ИНТЕРНЕТ:

596. Исаакс Г. Трагедия китайской революции / Пер. Б. Ли / Авт. предисловия Л.Д. Троцкий Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.israel.marxists.com/ctn.htm, свободный.

597. К вопросу о Сталине. Вторая статья по поводу Открытого письма ЦК КПСС //Жэньминь жибао, 13 сентября 1963 Электронный ресурс.Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.,

598. Коммюнике XII расширенного пленума ЦК КПК восьмого созыва 31 октября 1968 г. Электронный ресурс. Режим доступа: //http://maoism.ru., свободный.

599. Конг Као. Наука и учение во время Культурной революции в Китае Электронный ресурс. Режим доступа: http: //www. auitorium.ru., свободный.

600. Линь Бяо. Отчётный доклад на IX Всекитайском съезде КПК (сделан 1 апреля и принят 14 апреля 1969 г.) Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный

601. Мао Цзэ-дун. Беседа с американской журналисткой Анной-Луизой Стронг (1946, август) Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.

602. Мао Цзэ-дун. Выдержки из произведений (Красная книжечка) / Предисловие Линь Бяо Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.

603. Мао Цзэ-дун. Народы всего мира, сплачивайтесь и громите американских агрессоров и всех их приспешников! (Заявление 20 мая 1970 г.) Электронный ресурс. Режим доступа: //http://maoism.ru., свободный.

604. Мао Цзэ-дун. Откуда у человека правильные идеи? Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.

605. Мао Цзэ-дун. Письмо к Цзян Цин 8 июля 1966 г. Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.

606. Некоторые высказывания Мао Цзэ-дуна / Сост. О. Торбасов Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.

607. Новостной сайт агентства «Синьхуа» на русском языке Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.russian.xinhuanet.com., свободный.

608. Постановление Центрального Комитета Коммунистической партии Китая о Великой пролетарской культурной революции (8 августа 1966 г.) Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru., свободный.

609. Протокол совещания по вопросам работы в области литературы и искусства в армии, созванного тов. Цзян Цин по поручению тов. Линь Бяо Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru/library/jiang-qing-protocol.htm., свободный.

610. Товарищ Мао Цзэ-дун о том, что империализм и все реакционеры это бумажные тигры // Жэньминь жибао, 27 октября 1958 г. Электронный ресурс. Режим доступа: http://maoism.ru/library/zhl958.htm., свободный.