автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Концепция человека в творчестве Кязима Мечиева

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концепция человека в творчестве Кязима Мечиева"

На правах рукописи

Габаева Асият Баталовна

Концепция человека в творчестве Кязима Мечиева

Специальность 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации (Литература народов Северного Кавказа)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Нальчик 2004

Диссертация выполнена на кафедре балкарского языка и литературы института филологии Кабардино-Балкарского государственного университета им.Х.М.Бербекова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Толгуров Зейтун Хамитович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор

Фидарова Рима Японовна

кандидат филологических наук Атабиева Асият Даутовна

Ведущая организация: Карачаево-Черкесский

государственный университет

Защита диссертации состоится « 5 » июня_2004 года в 10 час. на заседании диссертационного Совета Д.212.076.04 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук в Кабардино-Балкарском государственном университете им.Х.М.Бербекова (360004, КБР, г.Нальчик, ул.Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербеко-ва (360004, КБР, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173)

Автореферат разослан « » апреля 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

А.Р.Борова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Творчество Кязима Беккиевича Мечиева является духовной вершиной балкарского народа. Сочинения поэта переводятся, издаются на европейских языках и становятся частью общечеловеческой культуры. О Кязи-ме Мечиеве пишут поэты и исследователи; в балкарском литературоведении продолжаются споры об этических взглядах Кязима, взаимоисключающие суждения о религиозных мотивах в его дореволюционном творчестве. Но все еще нет ясности, исследовательской завершенности ни по одному вопросу кязимоведения. Крупнейший поэт, заложивший основу художественной литературы народа, создатель ею литературного языка по сей день остается почти неисследованным. Разделы, посвященные К. Мечиеву, в1 «Очерках истории балкарской литературы», а также отдельные работы и статьи о жизни и творчестве поэта носят общий характер; творчество поэта в них рассматривается лишь в контексте развития балкарской художественной литературы.

Конец 30-х - начало 40-х годов XX века ознаменованы большими событиями в жизни К. Мечиева. В эти годы в Шики проводятся поэтические встречи, посвященные поэзии. Кязиму Мечиеву присуждается звание Заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарии В Шики приезжают писатели и ученые из Москвы, Ростова, представители разных народов. О нем много и восторженно пишут русские ученые и писатели - М.Ходзер, П.Максимов, М.Талпа, о нем говорят молодые балкарские литераторы К.Отаров, С.Хочуев, О.Этезов, К.Кулиев.

Тон всех рецензий и статей выдерживался в духе времени: ученики Кязима Мечиева, в отличие от учителя, освоившие новую письменность, радовались тому, что в высокогорном ауле Шики живет самородок, хромой кузнец Кязим. Вдохновленный происходящими событиями, он активно участвует в строительстве новой жизни.

Началом серьезного изучения и понимания К. Мечиева, как первого письменного поэта Балкарии, послужила статья молодого Кайсына Кулиева «Кязим Мечиев», опубликованная в Балкарской национальной газете «Социалист Къабарты-Малкъар» («Социалистическая Кабардино-Балкария»). Щедрый поэтический дар помог

Кайсыну Кулиеву в таком раннем возрасте разгадать «священный дар» К. Мечиева и поведать об этом народу.

Изучение литературного наследия К. Мечиева, собирание, издание и популяризация его сочинений начались с середины 50-х годов - после возвращения балкарского народа на родину. Преданным учеником и «просвещенным издателем» Кязима Мечиева становится Кайсын Кулиев. Своими статьями и выступлениями он заложил основу для комплексного исследования творческого наследия поэта. Организуя переводы стихов К. Мечиева и издавая их на русском языке, К. Кулиев начал ознакомление самых широких читательских масс с удивительно богатым, художественно уникальным миром балкарского поэта. А в 1959 году по его же инициативе, в Нальчике состоялся пленум Союза писателей. России, посвященный 100-летию Кязима Мечиева.

Статьи и исследования К.Кулиева, З.Толгурова, А.Теппеева, Д.Маммеева, Х.Аппаева, Р.Отаровой, Ф.Урусбиевой и др., опубликованных в эти годы, легли в основу исследования творчества поэта.

Следует отметить, однако, странное противоречие в развитии балкарского литературоведения: с одной стороны, благодаря исследованиям З.Толгурова, А.Теппеева, Ф.Урусбиевой и др., оно расширило свои возможности, с другой, многие проблемы, такие, как концепции человека, роль поэта в формировании исторического мышления в литературе и т.д. остались вне поля исследования.

Предлагаемая диссертационная работа является попыткой осмыслить одну из важнейших проблем творчества Кязима Ме-чиева — его концепцию человека и эволюции взглядов в утверждении моральных норм совершенствования личности.

Цель и задачи исследования. Главной целью диссертационной работы является исследование поэтического творчества К.Мечиевас позиций формирования и развития реалистической художественной традиции в балкарской литературе. Диссертант ставит цель не только раскрыть уникальность явления К. Мечиева в художественной словесности балкарцев, но и закономерность этого явления. Конкретизируя эти цели, в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

- раскрыть духовные истоки Кязима Мечиева;

показать противоречивость эпохи и религиозные искания поэта;

- исследовать поэтику Кязима Мечиева как систему;

- проследить пути формирования художественного мышления поэта: потери и приобретения;

- обосновать неповторимую индивидуальность и художественный подвиг поэта.

Научная новизна диссертации заключается в целостном осмыслении жизни и творчества К.Мечиева в контексте времени и среды.

Особое внимание уделяется, противоречивым суждениям, характерным для начального периода формирования аналитического кязимоведения, в спорах о религиозно-философских воззрениях поэта. Впервые предметно анализируются такие основополагающие особенности творчества поэта, как его «диалоги» или споры, в которых слышались его боль за несовершенства земной жизни. Утверждается мысль о том, что ни по своему образованию, ни по характеру К.Мечиев никак не мог ввязаться в теологические или иные споры об устройстве мира и человеческого мышления. С другой стороны, многие сочинения поэта периода его трагических раздумий, («В Мекке я услышал голос», «Два цвета», «Безенгий-ское кладбище», «Подобно Муссе...» и др.), впервые становятся объектом исследования и, анализируя их, соискатель раскрывает мировоззренческие заблуждении поэта, его философию. Устанавливается, что и в молитвах, в прямых обращениях к богу, даже в тех случаях, когда поэт «упрекает» бога за творящиеся на земле злодеяния, нет противопоставления духа и материи. Оставаясь человеком верующим, он вопрошает Единственному Всемогущему, чтобы он внемлил стенанию людей. Им же Самим созданных. К. Мечиев не фанатик, руководствующийся догмами ислама, он лишь позволяет себе выйти прямым вопросом к Самому Богу, ибо на земле уже нет достойного властителя, который стремился бы к «благу людей».

Объектом исследования является многогранное творчество К.Мечиева, духовная среда, в которой формировался поэт и которую он сформировал в последующем.

Степень научной разработанности темы. Творчество К.Мечиева уникально, многогранно и противоречиво, и о нем на-

писано немало работ. Однако, многие из них, написанные в пору идеологической ангажированности литературоведения, устарели. Между тем наследие К. Мечиева обогащается все новыми находками, новыми изданиями, требующее дополнительных исследований. В работах З.Толгурова, А.Теппеева, Ф.Урусбиевой и других, написанных в последние 10-20 лет XX века, также нет единства в понимании особенностей художественно-эстетических идеалов Кязима.

Таким образом, многие вопросы, связанные с творчеством К. Мечиева, требуют нового осмысления.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в дальнейшем обогащении и существенным обновлении осмысления творчествам К. Мечиева при этом автор диссертации пытается разработать целостную картину художественной концепции и изобразительной самобытности балкарского поэта.

Практическая ценность диссертационного исследования состоит в том, что результаты наблюдения, анализа и обобщения творчества К.Мечиева будут способствовать более глубокому пониманию особенностей национальной поэзии. Материалы работы могут быть использованы при чтении курса истории литератур народов Северного Кавказа, проведении спецсеминаров и при разработке учебных, учебно-методических пособий по балкарской литературе.

Методологической основой исследования являются теоретические положения трудов ученых В.Г.Белинского, М.А.Бонди, Г.Н.Поспелова, Л.И.Тимофеева, М.Б.Храпченко и др. В работе также находит свое отражение опыт известных ученых Северного Кавказа: Г.Гамзатова, А.Караевой, Л.Бекизовой, Н.Джусойти, А.Мусукаевой, З.Толгурова, К.Султанова, К.Шаззо, Ю. Тхагазито-ва, А.Теппеева, Т. Эфендиевой и др.

Определенный опыт, приобретенный в ходе издания сочинений и их анализа, а также осмысление творчества основоположника балкарской литературы в контексте общего художественного развития народов Северного Кавказа помогли осветить этические и эстетические идеалы поэта, особенности его поэтики как целостной художественной системы.

Диссертационная работа обсуждалась по главам на заседаниях кафедры балкарского языка и литературы, а в полном объеме на совместном заседании сотрудников кафедр русской литературы, балкарского языка и литературы Кабардино-Балкарского госуниверситета (апрель 2004).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Основное содержание работы.

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цели и задачи исследования, указываются методологическая основа диссертации, ее теоретическая и практическая значимость, научная новизна, дается анализ существующей литературы по теме исследования.

В первой главе «Предпосылки зарождения письменной литературы и Кязим Мечиев» исследуется гносеология данной проблемы в аспекте единства исторических процессов и формирования личности К.Мечиева.

Середина XIX века в Балкарии - это время пробуждения национального самосознания горцев. Ислам все глубже проникает в повседневную жизнь горских обществ, хотя с новым мусульманством легко уживается старое язычество, сохраняясь в культуре быта, во многих ритуалах и обрядах; одновременно, а нередко и опережая религиозные верования, повсеместно утверждаются государственные институты, насаждаемые имперской политикой царского самодержавия. Горцы, по обычному праву, никогда не знавшие дворянство и крепостничество, начинают терять былое благополучие демократических свобод, усиливается сословное размежевание и родовое противостояние.

Все, что происходило в горских обществах, происходило и в высокогорном ауле Шики, что расположился на солнечном берегу Кюкюрелги - Шумливая, в верховьях Хуламо-Безенгийского ущелья. Здесь в 1959 году родился будущий великий поэт и философ Балкарии Кязим Мечиев.

К. Мечиев рано познал труд. В свободное от домашних дел время он занимался у шикинского эфенди в мечети, брал уроки арабского письма и чтения. Первоначальное домашнее образова-

ние позволяет К. Мечиеву продолжать учебу уже в медресе, и Бек-ки вместе с шикинским эфенди отводит его в Лескен, кабардинское селение, где в то время существовало довольно крупное медресе. Здесь, кроме основ шариата и корана, читали начальный курс географии и астрономии. В Лескене К. Мечиев изучил житие мусульманских пророков и шейхов, историю ислама, проштудировал фундаментальные труды Абуль Аль-Аля Аль-Маудуди по основам шариата.

Годы духовного взросления Кязима Мечиева совпадают как раз с периодом нарастания просветительского движения на Северном Кавказе и национального пробуждения в самих балкарских обществах. Борьба передовых людей северокавказского края за социальный и культурный прогресс со всей остротой ставила вопрос о свободе личности, о раскрепощении мысли и чувства человека, о равноправии женщин.

К этому периоду относятся и первые выступления К. Мечие-ва перед шикинцами. Он слагает стихи, в основном, на религиозные темы, переводит на родной язык известные зикиры и мифические сказания о пророках. Вскоре, при содействии этнографа и врачевателя Чеппелеу Бозиева и других просвещенных земляков, в Темир-Хан-Шуре выходит отдельной книжечкой переложения К. Мечиева известной арабской поэмы «Иман-ислам», а также короткие назидательные новеллы, написанные им по мотивам арабских назидательных притч. С этого времени кузня К. Мечиева становится как бы центром хуламо-безенгийских аулов. К имени Кязима прикрепляется слово назмучу - стихотворец, и уже ни одно событие, радостное или печальное, не происходит в этих местах без его участия. Он откликается стихотворением, если случилась беда или кто-то совершил хороший поступок; если возникали между родами или аулами споры, между силой и бессилием он выбирал правду, как он ее понимал, и не отступал ни при каких угрозах.

Верность и справедливость в решении простых житейских проблем людей наравне с его умением ковать железо, быстро распространились по аулам Балкарии. Кязим-стихотворец и Кязим-кузнец слились в народе в единый образ правдолюбца, выразителя дум и чаяний простых людей. Не случайно Кязим Мечиев называет себя послом в поэме «Раненный тур», написанной в 1907 году: «Посла не казнят» - есть присловье, /Народ меня сделал послом,

/Чтобы нищее наше сословье /Своим защищал я стихом. I (Перевод с балкарского С.Липкина)

К. Мечисв писал свои сочинения на созданном им самим алфавите. Они распространялись в народе по спискам. Многие из них становились народными песнями. В этой исторической обусловленности судьбы творений первого балкарского поэта сод ер -жится два момента: с одной стороны, сохранилось наследие мастера, великое духовное богатство балкарцев, а с другой, - ни одно из стихотворений Кязима Мечиева раннего периода точно не датировано, не сохранились и сколь-нибудь значительных его рукописей. Принятые в современных изданиях сочинений К. Мечиева датировки приблизительны, основаны на записях воспоминаний или обозначены исходя из содержания самого произведения.

Рано проснувшаяся, но неутоляемая в условиях Шики жажда знаний и страсть к книгам не дают К. Мечиеву покоя, он ищет пути вырваться из обыденной аульской жизни, принимать живое участье в просветительских поисках современников. Его неугомонная, полная энергии натура изнемогала в борьбе за хлеб насущный, в тяжелом физическом труде, которым он занимался, чтобы удовлетворять нужды аулчан и семьи.

Отсутствие письменности у народа особенно угнетало Кязи-ма Мечиева. Он, как было сказано выше, хорошо владел арабской вязью, но древний коранический алфавит трудно поддавался передаче балкарских звуков. К. Мечиев продолжал совершенствовать свое письмо, обогащая его персидскими знаками, литературным опытом фарси. Интересным, на наш взгляд, представляется в этой связи одно из ранних стихотворений поэта, навеянное его литературным ученичеством у таких мастеров фарси, как Рудаки, Фирдоуси, Хафиза и Хаяма. Оно является и ключом к пониманию напряженной работы поэта над изучением языков и поисков культурных предтечей. В подстрочном переводе стихотворение звучит так: Сотканного из драгоценных камней/Фирдоуси - мореподобно-го,/Блестящего бриллиантами Хафиза/ИХаяма — из восточных лал,/Утвержденнып и благословенный/Пророками словами назначенный на века/Короной драгоценной, -/О, язык фарси — мое богатство/Мой луг тысячетравный./Твоеи щедростью мой век свя-зан./Смысл того — жить мне илиумереть.

(Здесь и далее подстрочный перевод)

Стихотворение К. Мечиева в двенадцать строк проливает свет на очень важный для уяснения доказательства того факта, что он читал персидских поэтов в оригинале. Если он не владел персидским языком и не читал Фирдоуси и Хафиза в оригинале, то откуда это «О, язык фарси - мое богатство»? Откуда такое возвышенное сравнение «Мой луг тысячетравный»? Более того, К. Ме-чиев связывает смысл своего существования «щедростью» этого языка. Кязим Мечиев, воспитанный на строгих правилах правдивости, не стал бы сочинять стих ради красоты и заманчивости быть рядом с великими именами.

К. Мечиев считал, что ислам по сути своей должен быть основой для сохранения и укрепления справедливости среди мусульман. Для этого только надо очистить религию от реакционных пережитков и установок, вернуть ее в первозданное состояние. Эти раздумья поэта нашли отражение в его стихотворении «Такие предводители нам нужны». Мы считаем, что стихотворение это, написанное в самом начале XX века, является программным, определяющим направление идейных и нравственных поисков поэта.

«Умер отец единства» - объявляет Кязим Мечиевв другом стихотворении. И это свидетельство того, что под напором социальных и экономических перемен вера поэта в установление справедливого порядка в горах мелеет, его голос становится драматичным. «В те достойные времена», сокрушался К. Мечиев, бывало, сидели за одним столом и бедный старик, и могущественный князь, ибо они поклонялись одному культу - культу единства, справедливости и равноправия. Князь (предводитель) видел свой долг в том, чтобы «поддержать слабого», служить тому, что было угодно, выгодно народу. Умел (князь) от врагов защищать, /Вместе веселиться, радоваться вместе, /Илюбить то, что любила племя его. /Теперь же княжество подешевело, /Обычаи и порядки обесчеловечились.

Поэт уже осознает, что людские судьбы поставлены в прямую и,часто, жестокую зависимость от хода реальной истории. Как горец,, все еще идеализирующий патриархальное прошлое своего народа, он, конечно же, сильно преувеличивает совместное застолье бедного старика с могущественным князем, но идиллическая картина эта, как поэтический образ, сильно оттеняет того безобразия, которое творится теперь на земле горцев.

Хотя сочинения Кязича Мечисва традиционны в смысле языка и формы, но в их содержании есть что-то новое, загадочное: К. Мечиев закладывает в стих и труд, и жизнь земляков так, как будто заглядывает в их души, как будто ему дано разгадывать и сокровенные мысли и чаяния. Но вместе с этим, К. Мечиев, как личность, как лирический герой своих песен, поднимается над обыденной жизнью аулчан, отрезвляя их ум, ставя перед ними задачи национальной значимости: Высоко Шики - наш отчий дом/Но так бедны сакли в ауле./Лишь дурачок один веселится у нас/Безрадостны лица людей./Имеем ли, как народ, мы обозначением/Итого, кто может сказать, кто мы?/Видать доля лучшая — далека./Лишьвблизи маячит кладбище.

Внутри трагедийных пластов, так просто заключенных в короткие строки стихотворения - судьбы всех сородичей Кязима Мечиева. Восприятие мира в его катастрофической неустроенности и одномерной убогости передается поэтом так живо и образно, что после прочтения (услышания) стихотворения, человека охватывают грустные мысли о действительном положении горских обществ. К. Мечиев, как бы молясь, думая про себя, горько шутя, говорит о том, что есть на самом деле. Но из этой простой думки возникает образ человека, осознавшего драматичность миропорядка и закаляющего волю к преодолению несправедливости.

Намечались и другие тенденции, еще более приближающие творчество поэта к литературе в классическом ее понимании. Они выражались в стремлении поэта создавать новые образы не путем развития традиционных троп, а за счет непосредственного обращения к новым фактам и явлениям действительности. Все ярче это проявляется в предреволюционные годы, и особенно в первые годы советской власти. В таких стихотворениях как «Что мне делать?», «Аллах, если ты...», «Царь войска собирает», «Имя наше -человек», «Изменений нет», «Потерпим же еще...» и других, сложенных непосредственно в канун революции, он создает новый образ народа.

Анализ произведений Кязима Мечиева, написанных им в конце ХК-начале XX веков позволяют нам сделать следующие выводы.

Идейно-творческая эволюция поэта легко и показательно разделяется на три последовательных этапа:

1. Общинно-традиционные и мусульманские университеты Кязима Мечиева. Переход от рапсодического песенного творчества, рассчитанного в основном на слушателя, к письменному отражению действительности. Лрабо-персидская письменность и алфавит К. Мечиева, появление первых письменных сочинений на балкарском языке - первых литературных образцов. Формирование литературного языка.

2. Развитие общественной мысли и просвещения на Северном Кавказе и формирование реалистических и демократических взглядов поэта. Усиление социальных мотивов в любовной лирике.

3. Образ пробуждающегося горца: среди всего ужаса бесправия и безысходности Кязим Мечиев сохраняет веру в человека и, в поисках путей к «людскому счастью», создает целый ряд лирических произведений, сделавших его имя известным во всех ущельях и аулах Балкарии.

Явление Кязима Мечиева - при всей своей незаурядности и исключительности — явление закономерное и исторически выстраданное балкарским народом.

Во второй главе «Влияние восточной культуры на творчество К. Мечиева» рассматриваются проблемы влияния восточного культурного канала на формирование мировоззрения и поэтики К.Мечиева.

Восточная или общемусульманская культура шла в Балка-рию по двум каналам: по традиционному для всех мусульман религиозному песнопению - зикирам и собственно восточной поэзии, распространяемой по всей мусульманской Евразии на арабском и персидском языках, а дальше - по казанскому культурному каналу, где в это время было хорошо налажено книгоиздание на языках тюркской группы.

В диссертации на анализе социальной и философской лирики поэта, а также сочинений на религиозные темы устанавливается, что арабо-тюркская религиозная культура, пришедшая Кязиму Мечиеву через поэтов и философов Востока, через коран и кора-ническую литературу, не стала определяющей в создании им новой поэтической традиции. К. Мечиев синтезировал в своем твор-

честве традиции восточной поэтической мысли и художественное богатство, накопленное устно-поэтической традицией своего народа. Особенно ярко это качество поэта проявился в его первом крупном произведении «Тахир и Зухра».

При всей классической восточности формы и сюжета поэмы, К. Мечиев написал самобытное балкарское произведение по содержанию. Не меняя веками устоявшиеся дастанические традиции рассказывания и речетатива, К. Мечиев вдохнул во все линии сюжета реальную жизнь, картины современной ему Балкарии. Трагические события и интриги хотя и происходят во дворце хана, но разыгрываются они не по законам мифа, а по законам реализма.

Противоречия мироустройства и в горских обществах приводят ни в чем неповинных влюбленных к трагическому концу. Протестуя против социального неравенства в горах, осуждая законы, лишающие людей свободы, чтобы бороться за свое счастье, К. Мечиев противопоставляет им преимущество свободы, благородство простых человеческих поступков. Человек имеет право на счастье по рождению, следовательно никто не имеет права лишить его этой доли. Занятая поэтом радикальная позиция в поэме являлась выражением его свободомыслия, исходимая из его убеждения в необходимости перестроить жизнь человека и отношения между людьми на справедливых разумных началах.

К. Мечиев не скрывает и своей приверженности к восточному стихосложению, часто используя формы яруза, бейта и газели. Там, где поэт размышляет о тяжелой доле бедняков, о тех, «кто землю пашет» и «скот пасет», он использует балкарскую силлаби-ку, характерную для народных песен, а в тех случаях, когда рассуждает о природе тирании и власти, о противоречиях в догмах ислама, он делает это в русле восточных философов и поэтов.

В канун революции Кязим Мечиев задумывается о роли мастера и мастерства в самосознании народа. Причем мастером для него может быть и каменщик и слагатель народных песен, гончар и зодчий. В таких стихотворениях начала века, как «Песни», «Наковальня и молот», «Пахарь», «Завещание», «Хорошее слово» и других, он говорит о мастерстве как об источнике духовной памяти народа, об охранителе его духовности. В стихотворении «Смерть придет» он возводит идею о вечности мастерства в ранг смысла человеческой жизни.

Обостренная чуткость к социальной несправедливости при-водиг его к другому восточному сюжету - сказанию о молодом зодчем Бузжигите, который построил необыкновенный храм хану, в дочь которого он влюбляется и вследствие этой любви гибнет. Работа над новой поэмой становится годами новых университетов, давших ему не меньше для его духовного развития, чем последующие годы его жизни, наполненные драматизмом.

Судьба молодого зодчего, наделенного божественным даром, давала широкие возможности для раскрытия этико-философских взглядов поэта, оставить потомкам свои суждения о вечных, никогда нестареющих ценностях жизни. Но для того, чтобы подняться на такую художественную высоту сам по себе сюжет в восточном его хождении не давал простора. Для того чтобы воспеть гимн мастерству, а не сочинить еще одну повесть о любви, К. Мечиев должен был переосмыслить сюжет в соответствии с поставленной задачей. По замыслу поэта трагичность судьбы мастера выше трагедии любви. Любовь выступает здесь как вдохновение, как источник мастерства. И, как нет примирения и смирения возвышенной любви с обстоятельствами и насилием, так мастер не может творить в угоду и под диктовку властелина.

Восток дал Кязиму Мечиеву многое: расширил его представления о мире, щедро представил ему разнообразные поэтические образцы, раскрыл перед ним двери- своих великолепных дворцов и храмов. Путешествуя по Востоку, он окреп духовно, возмужал его талант, обогатился жизненный опыт разнообразием человеческого существования на земле. Но земля пророка явилась перед его глазами во всей глубине противоречий жизни, потрясла отсутствием и на ней справедливости. Искавший на Востоке не только знание, но и «согласие между людьми», «божественную справедливую волю», он был разочарован зияющим провалом между словом веры и реальной жизнью. И там неведомы людям пути к справедливости, и там люди идут во тьме, воздают руки к небу, призывая бога на помощь, но и Бог молчит. И Аллах на стороне насильников, /Чем же мне, бедолаге, помочь народу ?

Это не мятеж против Аллаха, а вопрошение к нему как верховному судье.

Всеобщая связь на земле рассматривалась К. Мечиевым в аспекте гармоничного развития, основой чего является взаимообу-

словленность веры и труда: вера повелевает справедливость и очищает душу, придает помыслам человека чистый целесообразный характер; труд создает условия для того, чтобы жить в ладу с совестью, развивает духовно и физически. Так толкует КязимМе-чиев коран, и так видит образ мусульманина. Но на деле вера не повелевает справедливость, и труд не является условием духовного и физического развития человека — обогащая одних, «тоскою наполняя других». Поэт вынужден, в нетерпении сердца, обращаться к Богу. «Молюсь, чтобы ты услышал», «прощу, чтобы ты осуществил», «Как Мусса (Моисей) воздаю я руки в небо...», «Прости, что в час безысходности я усомнился в Тебе...». Подобные обращения к богу постоянны, повторяются рефреном во многих стихотворениях. Видя в боге единого создателя, а себя - его созиданием, он требует чтобы бог не бросал своего дитя на произвол судьбы, нес ответственность за его бытие.

Слово в стихотворении, как и слово в молитве, должно озарять душу, помочь человеку определить свое место среди суеты и треволнений. Эти взгляды нашли отражение в таких стихотворениях поэта, как «Кто говорит от имени Аллаха», «Идти к Аллаху пожаловаться», «Аллах, прости», «Душа моя птица», «Уподобляясь Муссе...» и других. Духовный и философский мир поэта поражает своей глубиной и смелостью: поэт с белой чалмой на голове, не боится спорить с богом, предъявить ему спрос за все несправедливости на земле.

Таким образом, и в сфере религиозной мысли Кязим Мечиев выделяется как личность, как мыслящий человек. Отсюда и частые споры его с теми или иными положениями ислама. Проповедь, которая не имеет одинаковое воздействие на всех верующих и допускает верховенство одних над другими, не приемлема для него. В поисках ответа на вопрос почему жизнь на земле так тяжка для тех, кто трудится «не выпрямляя спины», он преодолевает партикуляризм в религии. В своих «диалогах» с богом он сознательно обостряет внимание верующих на истинные противоречия между проповедуемой исламом морали и действительностью. На этой почве К. Мечиеву приходится идти против духовенства, спорить со старейшинами жамаата, ибо он отвергает все то, что носит на себе признаки религиозного фанатизма и вероисповедной нетерпимости. Верить в Аллаха вовсе не значит, что человек на земле

«бессловесный раб» и «покорный исполнитель». Вера К. Мечиева - это философия освобождения души от плена мракобесия.

В основе создаваемого Кязимом Мечиевым гимна, восхваления жизни, лежи г глубокое знание Корана, культуры догматической Аравии и домусульманской Балкарии.

Осмысление всего изложенного материала, как этап творчества Кязима Мечиева, позволяет делать следующие выводы.

«Арабские университеты» Кязима Мечиева сыграли большую роль в его формировании. Восточный культурный канал открыл перед балкарским поэтом большие просторы поэтической мысли. С путешествия по арабскому востоку начинается расширение его кругозора, видение жизни на земле во всем его многообразии и единстве. Происходит углубленное изучение ислама, более близкое знакомство с поэзией Востока, творчеством таких поэтов, как Аль Маари, Фирдоуси, Низами, Физули. Здесь он изучает труды Аль Фараби, Бируни, Авиценны и других. Кроме того, К. Ме-чиев жадно впитывает и народную бедуинскую поэзию, религиозно-культовые песни, трагические любовные дастаны.

Могучий талант позволил Кязиму Мечиеву создать национальную песнь о Человеке. Испытав огромное влияние поэзии Востока, вдохновленный восточными сюжетами, он не остался ни в одном своем сочинении в русле тех идей и образов, которые так или иначе принадлежали предшественникам. Он осмыслил старые сюжеты применительно к жизни своего народа. Ему было даровано умение изображать историческую или современную действительность в такой доступной форме, с таким душевным участием, что сочинения его с момента их написания или озвучивания становились духовным достоянием народа.

С этим периодом творчества К. Мечиева связано создание балкарского литературного языка, располагающий широким диапазоном выразительных средств. Начался новый этап развития балкарского художественного сознания: возникли жанры письменной литературы, разнообразные формы художественного воплощения.

В третьей главе «Лирика и эпос К.Мечиева: концепция

человека» рассматривается образ борющегося за свое освобождение и счастье человека в художественной системе К.Мечисва.

В крутых изломах истории, когда старые порядки теряют свои силы, а новые сопряжены большими трудностями, поэт размышляет об ответственности каждого, о богатыре, который знал бы где «кузня свободы». Но натиск событий таков, что ни собственное избранничество, ни избранничество тех, кому он посвящает в надежде стихи и баллады, не могут успокоить современников и дать удовлетворение ему самому. К. Мечиев жаждал видеть обновления сознания во всех горских общинах, не исключая ни князей, ни бедняков. Чрезвычайно важным в понимании душевного состояния поэта является его восьмистишье, написанное в 1911 году: Я- вол, взбунтовавшись за свободу, /На подъеме разбивший свое ярмо, /Но оставшийся под развалинами скал, /Изнывая, зовущий о спасении. /Я- пес, бросившийся к полчищам беды, /Не остановив их, оставшийся под колесами арбы. /Ив тоске лижущий раны свои, /Не зная, к чему мне остаться в живых

В этом признании ясно прослеживается осознание Кязимом Мечиевым причин социальных противоречий времени. У всех народов имеются просвещенные люди, все они хотят видеть человека свободным, гордым. Им также же ненавистны смирение, раболепие, алчность, унижающие, калечащие душу человека. К. Мечи-ев прислушивался к голосам бедуинов, находясь вдали от родины, прислушивается и теперь все усиливающимся речам о свободе, -они звучат громко, западая в души людей и раня их. Но и тогда, в период своих восточных странствий, и теперь, в тяжкие времена войн и противоречий, поэт никак не может углядеть пути к человеческому счастью. Оттого и скорбно звучание его голоса: /Как и горец, смотрит с горечью араб, /Как и горец, - он бесправный, бедный раб.

Исходя из гегелевского определения лирического произведения «о единстве выражения, познавшего действительность сознания художника и отражения познанной им действительности» следует констатировать, что Кязим Мечиев в умении видеть и отражать единство судеб всех угнетенных на земле, поднялся на уровень общечеловеческой мысли. Желая добра «не только своему аулу, но и всем селениям на свете», К. Мечиев, прежде всего, приобщает свой народ к общечеловеческим ценностям, продвигает его к магистральным дорогам развития. Гегелевское определение внутреннего творческого состояния художника в полной

мере приложимо к мировосприятию К. Мечиева в эпоху развития общественной мысли на Северном Кавказе, его художническое предвидение и умение преломлять «объективное» как нечто личное. Это позволяет современникам видеть в нем своего посла, смелого выразителя своих дум и интересов. К. Мечиев является послом не только в сфере социальных, земных проблем, отстаивающим интересы народа перед князьями, но выступает и перед лицом Аллаха как посредник. Обращения К. Мечиева к Богу проникнуты духом народного свободолюбивого мышления. Богатого ты делаешь еще богаче, /Бедного загоняешь в тупик. /Это ли твоя справедливость, Аллах, /Итвои посылы к беднякам ?

Реалистически отображая тяжкий путь человека на земле, К. Мечиев не скрывает свое недовольство «позволениями» Аллаха, открыто заявляя об этом. Подвиг поэта заключается в том, что он выражает бедствия не в виде жалоб и смирения, как и подобает верующему, а как «посланник народа», защитник интересов своего племени. К. Мечиев считает необходимым миссию посредника между Аллахом и людьми: по его представлению, создатель должен нести ответственность за все, что происходит на земле, но он пока еще не проявляет сочувствия, вседозволенность на земле — это от того, что он не карает неправедных.

Концепция К. Мечиева свободы и счастья, реализуемая его индивидуальностью и талантом, откликающаяся всем своим строем, всей «светлостью тоски» - это «возгорающийся», набирающий жар «огонек надежды» в душах горских крестьян. Расширение горизонтов познаваемого мира дало поэту не только возможность, но и вдохновение осветить этим огнем надежды и тревоги отчаянно тоскующего человечества: Мир тяжкая тропа, где скорбь и горе. /По той тропе, чьи ноги не прошли?/Мир - это взбаламученное море, - /И чьи в нем не тонули корабли ?

К. Мечиев воспевает землю как изначальный, вечный приют человека. Как бы ни страдал человек, как бы он не ликовал в дни, свершения мечты — неизменной, вечной и привлекательной остается жизнь на земле, ибо только здесь имеется смысл и счастье, только здесь человек находит гармонию. Все его поиски, потери и приобретения имеют значение здесь, в этой жизни. Поэтому, пусть «вихрь и снег», пусть буря заметает тропу, человек не сдается, и вставая после падения, начинает новую борьбу за лучшую долю.

Тот или иной факт из повседневной жизни горцев, став основой стихотворения поэта, подвергается осмыслению, происходит художественный анализ по степени влияния этого факта на последующую жизнь аулчан. Учитывая степень трагичности факта, его типичность, К. Мечиева извлекает урок, сам учится и учит других смотреть на явления жизни с точки зрения их исторической оправданности. Такое обращение к общественно-социальной тематике, к жизни простого народа оказывается сильным толчком для пробуждения сознания человека и роста национального самосознания в целом.

Художественно и масштабно эта концепция поэта реализована в поэме «Раненый тур» (1907 г.).

В историко-литературном отношении поэма «Раненый тур» находится в русле реалистической литературы XIX-XX веков. Однако трудно найти в северокавказской литературе этого периода столь яркое произведение, в котором так полно, животрепещуще отразились жизнь народа, современная поэту действительность.

В содержательном аспекте поэмы Кязим Мечиев углубляет свои размышления о том, почему человек не свободен и несчастен? Неизбежность это или результат произвола власть имущих ? И так же, как и его великие современники, только ставит вопросы, оставляя их открытыми.

К. Мечиев сумел надлежащим образом использовать возможности изобразительных средств своего языка, вложил в испытанные формы стиховой культуры народа новое социальное содержание, и таким образом соединил в одном произведении большие общественно-политические, моральные и философские проблемы начала XX века.

В художественном отношении поэма «Раненый тур» высокохудожественное явление. Композиция поэмы гармонически соответствует лежащему в его основе идейному замыслу и тем самым способствует наиболее полному, художественно впечатляющему раскрытию этого замысла. Поэма стройна и по сюжетному построению, по богатству, изобразительных возможностей языка. Она ознаменует переход к новому качеству - к масштабному художественному обобщению жизни народа.

Поэма «Раненый тур» также является родоначальником лиро-эпического жанра в балкарской поэзии.

В заключении диссертационного исследования обобщаются его результаты и делаются следующие выводы:

В творчестве Кязима Мечиева нашла свое отражение эпоха глубоких социальных потрясений, крушение феодально-патриархальных устоев горской действительности. О Кязиме Ме-чиеве можно сказать как и о его близком современнике Косте Хе-тагурове - он был «последним великим народным певцом и первым великим народным поэтом...». В своем творчестве он сочетал традиции народных певцов с созданными им самим традициями балкарской письменной поэзии.

Труд и вера как два главных достоинства и образца праведности становятся основным содержанием творчества К. Мечиева. Отвечая на жгучие жизненные вопросы жизни, К. Мечиев неизменно исходил из реального жизненного опыта.

Трагические думы поэта, выраженные в его лирике, его гнев и тоска, глубокая философия выплескивается предельно кратко - в четырех- или восьмистишьях. Почти всегда в основу произведений К. Мечиев положен личный опыт, его переживания и заступничество. Оттого из этих поэтических шедевров вырастает удивительный по выразительности, трогательный по искренности и простоте образ их создателя.

Свой художественный подвиг К. Мечиев совершает в 10-е годы XX века, когда он создает такие шедевры, как «Имя наше», стихи арабского цикла, «Правда», «Ослику с израненной спиной», «И Аллах велел говорить правду», «Стихи, сказанные одинокой иве у горной реки», «Хорошее слово», «Моему псу», «Взошел я на гору Тур», «Завещание, сделанное в Арабстане Локману» и лирико-эпическую поэму «Раненый тур».

Смысл и историческое значение творчества К.Мсчиева в том, что он решительно вторгается «правдивым словом» в замкнутый патриархальный круг и заводит чувствительную речь о его иерархически установленном миропорядке, шаг за шагом меняя представления о соотношении человека и этого миропорядка, человека и истории, обогащая тем самым память современников.

Основные положения и научные результаты исследования нашли отражения в следующих публикациях и выступлениях:

1. Габаева А.Б. Проблемы бессмертия творца в поэме «Буз-жигит» К.Мечиева. Межвузовская научная конференция. //Сб. статей. - Нальчик: КБГУ, 1999. С. 19-21.

2. Габаева А.Б. Лирика К.Мечиева: концепция человека. //Минги тау. - Нальчик. 2001, №2. С. 209-216.

3. Габаева А.Б. О двух неизвестных стихотворениях К.Мечиева. //Минги тау. - Нальчик. 2000, № 3. С. 26-32.

4. Габаева А.Б. О мироощущении К.Мечиева в предреволюционный период его творчества. //Сб. научно-методических статей. - Нальчик: КБГУ. 2003, № 6. С. 72-75.

5. Габаева А.Б. Кязим Мечиев. //Балкарские писатели /Биобиблиографический справочник. - Нальчик: Эльбрус, 2002. С. 1220.

Сдано в набор 26.04.2004. Подписано в печать 29.04.2004. Гарнитура Таймс. Печать трафаретная. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Усл.п.л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 612.

Типография Кабардино-Балкарской государственной сельскохозяйственной академии

Лицензия ПД № 00816 от 18.10.2000 г.

г. Нальчик, ул. Тарчокова, 1а

*-97 45

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Габаева, Асият Баталовна

Введение.

Глава I. Предпосылки зарождения письменной литературы и Кязим

Мечиев.

Глава II. Влияние восточной культуры на творчество К. Мечиева

II. 1. Поэма «Тахир и Зухра» - синтез двух культур ;.

II. 2. Новое осмысление старого сюжета (поэма «Бузжигит»).

Глава III. Лирика и эпос К.Мечиева: концепция человека.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Габаева, Асият Баталовна

Актуальность темы исследования. Творчество Кязима Беккиевича Мечиева является духовной вершиной балкарского народа. Сочинения поэта переводятся, издаются на европейских языках и становятся частью общечеловеческой культуры. О Кязиме Мечиеве пишут поэты и исследователи; в балкарском литературоведении продолжаются споры об этических взглядах Кязима, взаимоисключающие суждения о религиозных мотивах в его дореволюционном творчестве. Но все еще нет ясности, исследовательской завершенности ни по одному вопросу творчества К. Мечиева. Крупнейший поэт, заложивший основу художественной литературы народа, создатель его литературного языка по сей день остается почти неисследованным. Разделы, посвященные К. Мечиеву в «Очерках истории балкарской литературы», а также отдельные работы и статьи о жизни и творчестве поэта носят общий характер; творчество поэта в них рассматривается лишь в контексте развития балкарской художественной литературы.

Жизнь и творчество легендарного кузнеца, мудреца и поэта, жившего в высокогорном ауле Шики, всегда привлекали внимание исследователей духовной культуры Балкарии. С появлением печати в облает л его имя становится постоянным на страницах ' газет и журналов; его стихи, посвященные строительству новой жизни, призывают современников к просвещению, ударному труду.

Послереволюционные годы знаменуются и в Кабардино-Балкарии широким поэтическим половодьем: появляется множество стихов в периодической печати, молодые литераторы один за другим издают сборники своих стихов, и Кязим Мечиев всей глубиной исстрадавшейся по свободе души поддерживает энтузиазм народа. Молодые строители новой культуры еще не в полной мере осознают значимость творчества К. Мечиева, но следуют его призывам.

Интерпретация общественных процессов, происходивших в начале XX века, которые К. Мечиев принимал и поддерживал, не требовала глубокой художественности и философствования, важной стороной творчества становилось просветительство в русле социальных перемен. И К. Мечиев," с его опытом художественного осмысления противоречивой действительности, дает дань пафосу времени.

Ориентация не на слушателя, как прежде, а на читателя приводила поэта к поиску новых изобразительных средств, к изменению его стиля и поэтики. В общем виде можно говорить о движении К. Мечиева к все большей демократизации творчества. В этом движении К. Мечиев, как и его великие современники, не мог избежать художественных потерь. Но эти потери восполняются острой просветительской и социальной направленностью его советских стихов.

Конец 30-х - начало 40-х годов ознаменованы большими событиями в жизни К. Мечиева. В эти годы в Шики проводятся поэтические встречи, посвященные поэзии. К. Мечиеву присуждается звание "Заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарии". В Шики приезжают писатели и ученые из Москвы, Ростова, представители разных народов. О нем много и восторженно пишут русские ученые и писатели - М.Ходзер, П.Максимов, М.Талпа - говорят молодые балкарские литераторы - К.Отаров, С.Хочуев, О.Этезов, К.Кулиев.

Тон всех рецензий выдерживался в духе времени: ученики К. Мечиева, в отличие от учителя, освоившие новую письменность, радовались тому, что в высокогорном ауле Шики живет самородок, хромой кузнец Кязим, вдохновленный происходящими событиями, активно участвующий в строительстве новой жизни. -

Началом подлинного изучения и понимания К. Мечиева как первого письменного поэта Балкарии послужила статья молодого поэта Кайсына Кулиева «Кязим Мечиев», опубликованная в балкарской национальной газете «Социалист Къабарты-Малкъар» («Социалистическая Кабардино-Балкария»). Лишь щедрый поэтический дар помог Кайсыну Кулиеву в таком раннем возрасте разгадать «священный дар» Кязима Мечиева и поведать об этом народу.

Этой статье предшествовало личное творческое общение молодого московского студента с патриархом. В 1938 году Кайсын Кулиев, приставленный как секретарь Кязиму Мечиеву правительством республики, записывал новые сочинения и транскрибировал старые, написанные на собственном алфавите К. Мечиева, созданном им самим на основе арабо-персидского письма. Очевидно, что Кайсын Кулиев, хотя и выполнял роль секретаря, не оставался простым техническим исполнителем поставленной задачи. Любознательный от природы, он чутко улавливал все то, что думал и говорил мастер. Следует отметить, что Кайсын Кулиев в числе первых балкарских студийцев в то время учился в ГИТИСе одновременно в Литературном институте им. М.Горького. Кязим Мечиев полюбил озорного, наделенного большими способностями «чегемца». В стихотворении «Кайсын» он предсказывал молодому поэту большое творческое будущее.

Кязим Мечиев в 1940 году переселяется из Шики в Низинный район -селение Кичмалка. А потом - война, переселение балкарского народа в Среднюю Азию и поэт умирает на чужбине в Талды-Курганской области Казахстана, в местечке Кёк-суу в безвестности и нищете.

- Изучение литературного наследия К. Мечиева, собирание, издание и популяризация его сочинений вновь начались с середины 50-х годов - после возвращения балкарского народа на родину. И на этот раз преданным учеником и «просвещенным издателем» К. Мечиева становится Кайсын

Кулиев. Своими статьями и выступлениями он заложил основу для комплексного исследования творческого наследия К. Мечиева. Организуя переводы стихов поэта и издавая их на русском языке, К. Кулиев начал ознакомление самых широких читательских масс с удивительно богатым, художественно уникальным миром балкарского поэта. А в 1959 году по его же инициативе в Нальчике состоялся пленум Союза писателей России, посвященный 100-летию Кязима Мечиева. На страницах республиканской прессы появляются статьи и очерки на балкарском, русском и кабардинском языках, рассказывающие о юбилейных мероприятиях, посвященных жизни и творчеству основоположника балкарской литературы.

I 1

Статьи и выступления известных поэтов, переводчиков, а также ученых и критиков в ту пору еще носили общий, торжественно-юбилейный характер. Но в некоторых из них делались попытки определить значение и место Кязима Мечиева в истории формирования и развития балкарской художественной литературы*.

В 1963 году в Нальчике в переводах Семена Липкина выходит первая книга стихов и поэм Кязима Мечиева «Огонь очага», на которую первой откликнулась известная исследовательница литератур народов Северного Кавказа Наталья Капиева. Ее статья «Здравствуй, Кязим», опубликованная в газете «Литературная Россия», отличалась более целостным взглядом на жизнь и литературную судьбу Кязима. Н. Капиева по-своему открывала балкарского поэта, и это открытие тоже носило торжественный характер; чувство радости за возрожденного из небытия поэта брало верх над трезвым Из массы критической литературы, опубликованной в связи со 100-летием Кязима Мечиева следует отметить следующее: Бычков Д., Пипинис В. У истоков балкарской поэзии //Кабардино-Балкарская правда. 1959. 18 марта; Бозиев А. Наш Кязим //Кабардино-Балкарская правда. 1959. 21 июля; Кулиев К. Талант и мудрость //Кабардино-Балкарская правда. 1959. 9 октября; Его же. Всегда в пути //Литература и жизнь. 1959. 16 октября; Его же. Большой поэт маленького народа //Сов. Молодежь. 1959. 9 октября; Киреев М. В этом счастье //Кабардино-Балкарская правда. 1959. 9 октября; Курашинов Б. Тамада балкарской поэзии//Ошхамахо. 1959. № 5. анализом как поэтики самого К. Мечиева, так и качества переводов, осуществленных С. И. Липкиным.

Статьи и выступления Кайсына Кулиева тех лет отмечены этой же торжественностью. «Будучи трагическим поэтом, Кязим не принадлежал к числу тех, кто славит смерть и тьму. Этого просто не могло быть: ведь сам Мечиев был тружеником и народным философом; всем существом, связанным с землей, как пахарь, славил он все живое. Чтобы понять это, достаточно прочесть хотя бы «Разговор со старостью» или строфы о любви и гибели прекрасного юноши Бузжигита из одноименной поэмы. Кязим Мечиев любил жизнь и потому ненавидел тех, кто ее коверкал, кто чинил насилие над людьми, неся им нищету, рабство и несчастье. Его злейшими врагами всегда оставались жестокость и произвол» [168:7]. Так представлял ' . > К. Кулиев К. Мечиева в предисловии к сборнику «Огонь очага». Сравнивая балкарского поэта с испанским поэтом Антонио Мачадо, он иллюстрирует, как перекликались стихи поэтов драматической эпохи, какие печальные думы их переполняли. К. Кулиев вновь и вновь возвращался к мысли о том, какими глубокими корнями поэт связан с землей, судьбами своего народам

Он писал: «Мечиев был слит с родной землей, лучше всех понимал ее язык и душу, язык камня и дерева, дождя и снегопада, колосьев и звезд, душу пастухов и камнетесов. Он вобрал в себя и в свои стихи их мудрость и человечность, жил одной жизнью с крестьянами, имел один с ними облик, носил ту же одежду, ел то же, что и они, оставался выразителем их мыслей и чаяний. Он мог бы сказать о себе словами благородного испанского поэта Антонио Мачадо: «Я ученик народных знаний» [168:5-6].

60-ые годы - это период и первых зачатков балкарской профессиональной критики и литературоведения. К этому времени относятся и попытки научного осмысления творчества К. Мечиева.

Значительная работа по собиранию, установлению критических текстов Кязима и их изданию проводилась в стенах Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института истории, филологии и экономики (КБ НИИ ЭФ), позднее - Кабардино-Балкарский институт гуманитарных исследований (КБИГИ).

В 1989 году в связи со 130-летием К. Мечиева принимается правительственное постановление, в котором предусматривается широко отметить юбилей поэта. Намечается ряд мероприятий, среди которых особое значение имеет издание критических текстов.^ Проводимые собирательно-исследовательские усилия КБ НИИ ЭФ по наследию Кязима Мечиева приобретают государственную значимость - усилия ученых поддерживаются правительством. Финансируется собирание и установление критических текстов и их издание. В итоге, к декабрю 1989 года, осуществляется 2-х томное академическое издание его сочинений. Собиранием, исследованием, установлением критических текстов, составлением научного аппарата занимался старший научный сотрудник КБ НИИЭФ А. М. Теппеег.

Благодаря собирательской и аналитической работе балкарских исследователей творчества К. Мечиева, становится все более отчетливой масштабность и многообразие его поэзии. В эти годы и за пределами Балкарии было признано, что К. Мечиев это одна из самых крупных фигур в поэзии и общественной мысли Северного Кавказа.

Статьи и труды К. Кулиева, 3. Толгурова, А. Теппеева, Д. Маммеева, X. Аппаева, Ф. Урусбиевой и др., опубликованные в эти годы, легли в основу исследования К. Мечиева.

Характерное для балкарской литературной мысли этих лет — жанровое смещение литературоведения и критики - обнаруживается и в этих работах. Одни статьи по-прежнему изобилуют общими местами (X. Аппаев), величальным пафосным стилем (К. Кулиев), жанром эссе (Р. Кучмезова); иные авторы исходят не из самой природы творчества поэта, а идут от тезиса, от типологических особенностей классической литературы (Ф. Урусбиева).

С другой стороны, статьи и даже серьезные исследования в ту пору создавались в условиях определенного идеологического контекста. Но и в этих условиях труды А. Теппеева и 3. Толгурова отличались стремлением к историзму мышления. Оставаясь по преимуществу историками и критиками литературы, эти исследователи все же обращались к анализу социальной ** сущности художественного творчества поэта. Монографии 3. X. Толгурова «Формирование социалистического реализма в балкарской поэзии», «Движение балкарской поэзии», А. М. Теппеева «Кязим Мечиев» отличались качествами подлинного аналитического мастерства.

В монографии «Движение балкарской поэзии» Зейтун Хамидович Толгуров выстраивает политические, экономические и культурные факторы, сыгравшие важную роль в формировании и становлении эстетических и мировоззренческих взглядов К. Мечиева. Автор подчеркивает, что народно-демократические тенденции устного творчества балкарского народа нашли дальнейшее развитие в его стихах. Раскрывая идейно-эстетическую направленность поэзии К. Мечиева, он говорит о ее прочной связи с народом и его творчеством. Подробней останавливаясь на некоторых стихотворениях дореволюционного периода и поэме «Раненый тур», 3. X. Толгуров раскрывает художественные особенности и мастерство поэта. А также на основе идейно-художественного анализа названной поэмы показывает его эпичность.

Монография 3. X. Толгурова имеет историческое значение и в разработке таких узловых проблем национального литературоведения, как филологический и лингвистический анализ текста* формирование исторического мышления в процессе развития национальной словесности. Каждая из этих разделов литературоведения требует специального исследования, но работа 3. X. Толгурова важна, на наш взгляд, еще и тем, что в ней ставятся впервые типологические, теоретические, а также такие важные составные литературоведения, как личность автора и индивидуальность литературного персонажа.

Рассматривая творчество К. Мечиева в контексте поэзии Дагестана и народов Северного Кавказа, 3. Толгуров в данной монографии показывает, что рождение лирического героя — это долгий и противоречивый процесс в художественном развитии народа. Раздел книги, посвященный этой проблеме, ученый начинает с краткого, но очень емкого обзора общественно-политической жизни народов Северного Кавказа второй половины XIX века. Проводя обстоятельный идейно-тематический анализ типологической общности и индивидуальной самобытности зачинателей северокавказских литератур - в частности, балкарца К. Мечиева, кабардинца Б. Пачева, карачаевцев И. Крымшаухалова, А. Акбаева, А. Кочкарова. А. Джанибекова, осетинских поэтов К. Хетагурова, Т. Мамсурова, абазинца А.-Т. Кешева, аварца Али-Гаджи из Инхо, Чанки, кумыкского поэта И. Казака - автор показывает близость лирики северокавказских поэтов к традициям русской' литературы Н. Гоголя, Л. Толстого и А. Блока. Среди некоторых факторов, родивших «синхронно развивающие уровни в литературе XIX столетия горских народов, главным 3. Толгуров называет одинаковые социально-экономические условия, характер общественной формации, которая определяла производственные отношения.

Автор, прослеживая ряд особенностей поэзии северокавказских поэтов, выделяет, в частности, такие черты, как проведение максималистской концепции человека, склонность к приемам романтической гиперболизации любви и выдвижению ее на передний план «как явления высшего порядка».

Отмечая научно-теоретический подход автора к раскрытию ренессансных черт духовной жизни народов окраин России, следует подчеркнуть и то, что глава отличается оригинальными наблюдениями и суждениями.

Вопреки существующему мнению в литературе о большей связи раннего творчества К. Мечиева с интимной лирикой, Толгуров утверждает, что поэт начинал с назидательных стихотворений, преследующих лишь утилитарную цель, исходя из предписаний Корана. Трудно здесь не согласиться с балкарским литературоведом. Действительно, это время было периодом его ученичества, когда он усиленно изучал Коран и кораническую литературу. Но наравне с «кораническими стихами» К. Мечиев писал и лирические стихи, выходящие за пределы "религиозных тем. И художественная трансформация любой их осуществлялась поэтом через религиозные понятия. Автор пишет: «Мечиев видел страдания и беды своих земляков, но не находил им социальных объяснений. Причину всех зол он усматривает в недостаточной религиозной просвещенности людей, в отсутствии страха перед божьим судом» [135:89].

3. Толгуров прослеживает эволюцию поэта: как он мучительно переходит от воспевания культа разума и пропаганды религиозных и вообще, знаний, от абстрактно-моралистических сентенций к раскрытию и утверждению самоценности личности. Автор считает, что этому способствовал выход поэта в многообразный мир народной жизни и народных песен, «новый этап в сближении с демократическими традициями восточной поэзии».

В 1989 году, как уже было отмечено выше, в связи с празднованием 130-летия К. Мечиева в Нальчике был издан двухтомник его собрания сочинений на балкарском языке, что, конечно, должно быть расценено как значительное достижение литературоведения. Были опубликованы многочисленные статьи, посвященные различным сторонам деятельности и творчества К. Мечиева.

Для нас особый интерес представляет обширное предисловие А. М. Теппеева к академическому изданию сочинений К. Мечиева в 2-х томах.

Алим Магомедович Теппеев с благодарностью и искренней признательностью пишет о Кайсыне Кулиеве, благодаря чьей подвижнической работе были осуществлены издания балкарского поэта на родном и русском языках, а также введено его имя в круг научного исследования. А. Теппеев отмечает также имена известных литературоведов, так или; иначе занимавшихся творчеством- К. Мечиева. Более подробно приводит биографические сведения о Кязиме Мечиеве, воссоздает картину той сложной эпохи, в которой жил поэт. Комментарии и словарные статьи к двухтомнику, данные в виде послесловий, представляют ценный эмпирический и справочный материал для углубленного. исследования творчества поэта.

Многие статьи и выступления о К. Мечиеве крайне сужали возможности критического анализа творений классика ставить и пытаться решать такие проблемы литературоведения, как взаимосвязи художника и мира, художника и национальных традиций, формирование исторического мышления и собственной поэтики художника. Естественно, и А. Теппеев, и 3. Толгуров не ставили своей целью решение всех этих проблем. Однако лишь в их работах дается творчество К. Мечиева как синтез философского, политического и художественного развития Балкарии. Живое и увлеченное изложение творческого пути поэта - у А. Теппеева, осмысление поэтики, теоретическое обоснование феномена К. Мечиева - у 3. Толгурова дали плодотворный импульс дальнейшему углублению изучения богатейшего наследия К. Мечиева.

Следует отметить, однако, странное противоречие в развитии балкарского литературоведения: с одной стороны, благодаря исследованиям 3. X. Толгурова, А. М. Теппеева, Ф. А. Урусбиевой и др., оно расширило свои возможности, с другой - многие проблемы, такие как: концепция человека, роль поэта в формировании исторического мышления в литературе и т.д. остались вне поля исследования.

Предлагаемая диссертационная работа является попыткой осмыслить одну из важнейших проблем творчества Кязима Мечиева - его концепцию человека и эволюции взглядов в утверждении моральных норм совершенствования личности.

Цель и задачи исследования. Главной целью диссертационной работы является исследование поэтического творчества К. Мечиева с позиций формирования и развития реалистической художественной традиции -в балкарской литературе, раскрытия не только уникальности, но и закономерности такого явления, как К. Мечиев, в художественной словесности балкарцев. Исходя из этого, в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:

- раскрыть духовные истоки Кязима Мечиева;

- показать противоречивость эпохи и религиозные искания поэта;

- проследить пути формирования художественного мышления поэта: потери и приобретения; >

- исследовать поэтику Кязима Мечиева как систему; - . <

- обосновать неповторимую индивидуальность и художественный подвиг поэта.

Научная новизна диссертации заключается в целостном осмыслении жизни и творчества К. Мечиева в контексте времени и среды.

Особое внимание уделяется противоречивым суждениям, характерным для начального периода формирования аналитического исследования, в спорах о религиозно-философских воззрениях поэта. Впервые предметно анализируются такие основополагающие особенности творчества поэта, как его «монологи» или споры, в которых слышалась боль за несовершенства земной жизни. Утверждается мысль о том, что ни по своему образованию, ни по характеру К. Мечиев никак не мог ввязаться в теологические или иные споры об устройстве мира и человеческого мышления. С другой стороны, многие сочинения поэта периода его трагических раздумий («В Мекке я услышал голос», «Два цвета», «Безенгийское кладбище», «Подобно Муссе.» и др.) впервые становятся объектом исследования и, анализируя их, соискатель раскрывает мировоззренческие заблуждения К. Мечиева, его философию. Устанавливается, что и в молитвах, в прямых обращениях к богу, даже в тех случаях, когда поэт «упрекает» бога за творящиеся на земле злодеяния, нет противопоставления духа и материи. Оставаясь человеком верующим, он вопрошает Единственному Всемогущему, чтобы он внимал стенанию людей, Им же Самим созданных. Кязим Мечиев не фанатик, руководствующийся догмами ислама, он лишь позволяет себе выйти прямым; вопросом к Самому Богу, ибо на земле уже нет достойного властителя, который стремился бы к «благу людей».

Объектом исследования является многогранное творчество К. Мечиева, духовная среда, в которой формировался поэт и которую он сформировал в; последующем. К исследованию по теме привлечены такие его прижизненные издания, как "Иман Ислам" (Темир-хан-Шура, 1909), "Стихи о Солтанхамиде" (Баксан, 1918), "Мое слово" (Нальчик, 1939), так и сочинения, изданные после смерти поэта на родном и русском языках и прежде всего двухтомное академическое издание его сочинений, осуществленное институтом гуманитарных исследований КБР в 1989 году. В диссертации в научный круг введены такие стихотворения К. Мечиева, как "Язык фарси" и "Лишь дурачок один веселится у нас.", еще не изданные, хранящиеся в личном архиве автора.

Степень научной разработанности темы. Творчество К. Мечиева уникально, многогранно и противоречиво, и о нем написано немало работ.

Однако многие из них, написанные в пору идеологической ангажированности литературоведения, устарели. Между тем, наследие Кязима Мечиева обогащается все новыми находками, изданиями, требующими дополнительных исследований. В работах 3. Толгурова, А. Теппеева, Ф. Урусбиевой и других, написанных в последние 10-20 лет XX века, нет также единства в понимании особенностей художественно-эстетических идеалов поэта.

Таким образом, многие вопросы, связанные с творчеством К. Мечиева, требуют нового осмысления. Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в дальнейшем обогащении и существенном обновлении осмысления творчества Кязима Мечиева. При этом автор диссертации пытается разработать целостную картину художественной концепции и: изобразительной самобытности балкарского поэта.

Практическая ценность диссертационного исследования состоит в том, что результаты наблюдения, анализа и обобщения творчества К. Мечиева будут способствовать более глубокому пониманию особенностей, национальной поэзии. Материалы работы могут быть использованы при чтении курса истории литератур народов Северного Кавказа, проведении спецсеминаров и при разработке учебных,- учебно-методических пособий по балкарской литературе.

Методологической основой исследования являются теоретические положения трудов ученых В. Г. Белинского, М. А. Бонди, Г. Н. Поспелова, Л. И. Тимофеева, М. Б. Храпченко и др. В работе также находит свое отражение опыт известных ученых Северного Кавказа: Г. Гамзатова, А. Караевой, Л. Бекизовой, Н. Джусойти, А. Мусукаевой, 3. Толгурова, К. Султанова, К. Шаззо, Ю. Тхагазитова, А. Теппеева, Т. Эфендиевой и др.

Определенный опыт, приобретенный в ходе издания сочинений и их анализа, а также осмысление творчества основоположника балкарской литературы в контексте общего художественного развития народов Северного Кавказа помогли осветить этические и эстетические идеалы поэта, особенности его поэтики как целостной художественной системы.

Апробация. Основные положения и научные результаты исследования нашли отражения в следующих публикациях и выступлениях:

1. Габаева А.Б. Проблемы бессмертия творца в поэме «Бузжигит» К. Мечиева. Межвузовская научная конференция. //Сб. статей. - Нальчик: КБГУ, 1999.— с. 19-21

2. Габаева А.Б. Лирика К. Мечиева: концепция человека. //Минги тау. -Нальчик. 2001,№2.-с. 209-216

3. Габаева А.Б. О двух неизвестных стихотворениях КМечиева. //Минги тау. - Нальчик. 2000, № 3. - 26-32

4. Габаева А.Б. Кязим Мечиев /-Балкарские писатели (Биобиблиографический справочник. - Нальчик. Эльбрус, 2002. - с. 13-20

5. Габаева А.Б. О мироощущении КМечиева в предреволюционный период его творчества. //Сб. научно-методических статей. - Нальчик: КБГУ. 2003,№6.-с. 72-75

Диссертационная работа обсуждалась по главам на заседаниях кафедры балкарского языка и литературы, а в полном объеме на совместном заседании сотрудников кафедр русской литературы, балкарского языка и литературы Кабардино-Балкарского госуниверситета.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концепция человека в творчестве Кязима Мечиева"

Заключение

В творчестве Кязима Мечиева нашла свое отражение эпоха глубоких социальных потрясений, крушение феодально-патриархальных устоев горской действительности. О Кязиме Мечиеве можно сказать как и о его близком современнике Косте Хетагурове - он был «последним великим народным певцом и первым великим народным поэтом.». В своем творчестве он сочетал традиции народных певцов с созданными им самим традициями балкарской письменной поэзии.

Хорошо знавший арабскую, персидскую и тюркоязычную литературу, а также персидский и арабский языки, К. Мечиев не был знаком с русской общественной мыслью и литературой. Отсутствие печати и светского образования в Балкарии, о чем горько сожалел поэт, лишили его этой возможности. Но природная пытливость, умение видеть и понимать помогли ему постичь общность угнетенных народов, привели к единственно верному отношению к существующей несправедливости - протесту против насилия и унижения человеческог о достоинства. Одним из первых на Северном Кавказе К. Мечиев выступил против бесправного положения женщины. Всю жизнь он был смелым и непримиримым борцом за интересы обездоленного крестьянства, утверждал право человека на свободу и счастье.

Гуманизм и глубина его поэзии, бесконечная вера в нравственные и духовные силы человека поставили его в ряд выдающихся художников слова в современном мире.

• Труд и вера, как два главных достоинства и образца праведности, становятся ведущей идеей автора, и первого сборника К. Мечиева «Имаи-ислам», вышедшего в 1906 г. в Темир-хан-Шуре. Отвечая на жгучие жизненные вопросы, поэт, естественно, оставался на позициях исламской морали. Однако уже тогда в своих размышлениях о смысле жизни, он неизменно исходил из реального жизненного опыта, затрагивал проблемы общественно-политического, экономического состояния своего времени.

Обращение К. Мечиева к жизни святых именно поэтому не является пропагандой ислама, воспеванием его догматов, хотя в его произведениях и отражаются первоистоки мусульманской мифологии и морали. Поэт как бы пропускает их через современную жизнь и размышляет о разуме, о вере, нравственной чистоте человеческой души, о месте человека в обществе. Он не противопоставляет реальный мир раю, как это принято в книгах мусульманских схоластов. Он свободен от гнета верований, выискивая в вере возможности нравственного самосовершенствования. Его поэтические интерпретации на тему корана воспринимаются лишь как форма, средство призывать людей не сотворять греха, не посягать на человеческую жизнь, не I совершать насилие, жестокость, несправедливость.

Став защитником «бедного сословия», К. Мечиев уже не может оставаться в стороне от его насущных ежедневных забот. На общественном поприще он борется не только своим правдивым словом, но и снабжает Шики и Безенги, а порой и Чегем, своими железными поделками. Он еще не представляет себе ясно, как идти дальше, но намечается его отход от идеи исправить нравы людей посредством мусульманского просветительства. Князья и духовные оппоненты вскоре отвернулись от поэта и стали его травить. С горькой иронией писал поэт о том, что угрожают ему «смертью и тюрьмой», но не заставят отречься от поисков подлинной человеческой правды.

В стихах начала века слышны трагические ноты: ему кажется, что нет выхода из создавшегося нравственного и социального тупика. Но К. Мечиев хорошо понимает и то, что в эт^ тяжелую пору народу нужно Слово, Слово надежды - не ложное, а правдивое, внушающее храбрость и силу. Вместе с тем, в это десятилетие (1910-е годы) он достигает совершенства формы, создает особую, присущую только К. Мечиеву, поэтическую систему. В его стихах торжествуют мощные, словно изваянные из камня и в то же время живые, гибкие глагольные рифмы, усиливающие звучание и самой строки в целом, и «подкрепляющие» соседствующие рифмы. Он преобразует глагольные рифмы, делая их столь подвижными и выразительными, что они оказываются способны обозначить не только действие, но и передать напор чувств и биение мысли лирического героя.

Противопоставляя в своих песнях такие черты человеческой натуры, как смелость и трусость, честь и низость, верность и предательство, правду и ложь, он достигает в своей поэзии того духовного совершенства, которое неизменно вызывает в людях возвышенное желание правды, свободы, справедливости, пробуждает в них отвагу и стойкость в борьбе за свои права. Говоря от имени народа, Кязим Мечиев требует бережного отношения к нему, труженику, создателю всех земных благ.

Трагические думы поэта, выраженные в его лирике, его гнев и тоска, а глубокая философия выплескивается предельно кратко - в четырех- или восьмистишьях. Почти всегда в основу произведений К. Мечиева положены личный опыт, его переживания и заступничество. Оттого из этих поэтических шедевров вырастает удивительный по выразительности, трогательный по искренности и простоте образ их создателя.

В 10-е годы XX века он создает такие шедевры, как «Имя наше», стихи арабского цикла, «Правда», «Ослику с израненной спиной», «И Аллах велел говорить правду», «Стихи, сказанные одинокой иве у горной реки», о

Хорошее слово», «Моему псу», «Взошел я на гору Тур», «Завещание,

- ' 1 сделанное в Арабстане Локману» и лирико-эпическую поэму «Раненый тур».

В одном из произведений этих лет Кязим призывал единоверцев учиться у пророка Сулеймана (Соломона), понимавшего язык зверей и трав, поэтому творившего праведный суд на земле. Поэт, конечно, ставил перед о современниками невыполнимую задачу, но сам в своем страдании ко всем обиженным и обездоленным постигал пророческую глубину изреченного Слова.

В эпоху пробуждения общественной мысли и бурной ломки установившихся духовных традиций, Кязим Мечиев явился художником, демонстрировавшим яркие качества первопроходца и созидателя, заложившим основу художественного развития народа в новых условиях. Прилежный и вдумчивый ученик поэтов-песнотворцев прошлых времен, своих и чужих, он, благодаря необыкновенному природному дару остался самобытным, истинно национальным поэтом. Он прославился в народе умением наблюдать жизнь взором бесстрашного мыслящего, сопоставляющего, усвоившего опыт прошлого, человека. Он сумел в условиях борьбы и непокоя создать алфавит, использовав для этого персидскую письменность и арабицу, и на основе этой, очень индивидуальной письменности совершить революционный переход от фольклора к письменной литературе. Он создал свой стиль и свою поэтику, утвердил идеалы родной литературы. Язык Кязима Мечиева стал основой балкарского литературного языка.

Поиски Кязима Мечиева новых изобразительных средств и его стремление к правде и реализму в художественном осмыслении действительности неизбежно вели к созданию новых поэтических форм, «национализировать» разные литературные жанры. Это диктовалось ходом всей жизни, диалектикой общественного развития. При всей «кораничности» и «восточности» его литературных учебников и поэтического восхищения, он отличается умением находить наиболее точные средства выражения мысли, рожденные самой жизнью. .

Письменные сочинения, по разумению К. Мечиева, должны понятно и доступно передавать движение жизни, большие и малые события, которые имеют последствия для народа. Изображаемые в произведении люди должны говорить так, как они говорят в действительности, а поэтический язык должен быть лаконичным и образным, чтобы донести мысль до глубины сердца. Возвышая душу и пленяя слух, язык поэзии ни в коем случае не должен искажать естественности и правдивости народной речи, ее внутреннюю музыку. Из этой изначальной постановки задач художественного воплощения действительности вытекают все последующие этапы формирования и развития балкарской литературы как выражения самобытной национальной культуры.

В решении исторических задач духовного обновления и развития в новых условиях, Кязим Мечиев обнаружил и знание современности, и понимание общественной значимости литературы, и незаурядное мастерство. Материал для своих сочинений он черпал из очень близких ему социальных пластов жизни - по существу из всего того, что составляло непростую картину аульской действительности. Но и тогда, когда предметом его размышлений и творческих интересов становились существующие издавна сюжеты, он их наполнял национальной окраской, оживлял фактами и насущными проблемами своего времени. Даже в тех случаях, когда он обращался к сурам корна и перелаживал житие пророков на родной язык, библейские, а потому коранические пророки становились похожими на горских крестьян. Они спускаются с неба, чтобы выращивать сады на земле и возводить каменные стены. В уста пророков как и в уста Тахира и Бузжигита, Кязим вкладывал свои мысли и свои переживания. Это был прием и он хорошо служил для того, чтобы легко и просто донести до сознания верующих современников непростые задачи нравственного поведения.

Поэтическое дарование Кязима Мечиева открыло новые, неизвестные для балкарского сознания просторы для художественного развития, для национального самовыражения и владения единым литературным языком.

Он проложил путь от воспевания умелости и отваги горца в прошлом - в песнях к борьбе за счастье и достойную жизнь горца среди других - в литературных произведениях.

Кязим Мечиев создал и образ поэта, наделив его выдающимися чертами правдолюбца и народного защитника, дающим, но никогда ничего не требующим взамен. Поэт - посол народа. Он должен не только выражать волю народа, «держать в чистоте его лицо», но и «верно направлять его», страдать за недостатки. При этом поэт должен оставаться простым.

Как поэт, он не приемлет пустословие, в стихотворении ложится только слово, рожденное сердцем, а потому не должно быть «невзвешенного слова», «не рожденного сердцем и не к сердцу обращенного». Каждое его стихотворение, большое или всего в четыре строки, свидетельство того, что он тщательно отбирает каждое слово, и только «взвешенное», несущее мысль и созвучие ложится в стихотворение. Правдивость, выстраданность мысли в стихотворении требуют и верности слов, точности их интонации. Эти уроки Кязима Мечиева стали серьезной школой для дальнейшего развития балкарской литературы. В статье «Кязим Мечиев и восточная поэзия» К.Кулиев признавался, что мало кто из современных поэтов Балкарии достиг уровня мастерства Кязима Мечиева. «Удивительно точен, безупречно конкретен его язык, - писал К.Кулиев.

Эти стихи обрушиваются на нас как мятежная река после ливня, -торжествует К. Кулиев. - Сплошные рифмы и глагольные окончания идут как мощный поток. [168:87].

В подборе «сплошных рифм» поэт стремился не только к благозвучию и конструктивной прочности стиха, но и к заострению авторской мысли. Это очень хорошо прочитывается и в приведенных Кайсыном Кулиевым глагольных рифмах - «къууа» - «бууа» - «тууа» - «жууа». Как видно, они и отдельно, и сами по себе выражают огромную экспрессивную мысль.

Создают энергетическую силу всего стихотворения. Такой энергетикой аккумулированы все без исключения творения Кязима Мечиева и эта самородная поэтика остается недосягаемой вершиной для последующих поколений балкарской поэзии.

Двойственным было отношение Кязима Мечиева к революции. Поначалу он восторженно принял ее, воспел ей славу. В переломный период истории своего народа он чутко прислушивается к «волнам» и «приливам» «взбаламученного моря», назы вает Советскую власть «золотым деревом», служит ей сам, призывает служить и других. Он проявляет гражданскую активность в переустройстве жизни и сознания в балкарских ущельях, став г ударником труда, принимает участие в работе съездов. Для поэта, который боролся за счастье и свободу человека, защищал его достоинство и честь, всем своим творчеством, жизнью, проповедями лепил, создавал величественный образ человека, свершенная революция явилась рубежом, за которым обязательно последует обновление жизни, а с нею и гражданского сознания человека, реализация всех его физических и умственных способностей. Вот уж когда станет человек «богоподобным».

Однако, вдохновленный период Кязима Мечиева оказался коротким. К концу 20-х годов энтузиазм его начинает иссякать, он пишет о потускневших лицах», выражает тревогу о том, «как бы не пришел голод», как бы «хлебосольные горцы не захлопывали двери своих домов» при виде ближних. В сложном и благородном деле социалистического переустройства

Кязим Мечиев сталкивался с такими противоречиями, что впору бывало ему взвыть, поднять свой посох против «золотого дерева».

Рассматривая противоречия самой эпохи с одной стороны, и внутренние колебания и двойственность души самого Кязима Мечиева - с другой, о следует иметь в виду известную и вполне понятную ограниченность политических и общественных ориентиров поэта, одномерность его мировосприятия. Но несмотря на моральный тупик и потери веры в справедливость большевиков, он остается большим жизнелюбом и созидателем. «Мне, наверное, не дано измерить дорогу к счастью человека» -сокрушается он.

Движение исторической памяти народа, обретение новой сознательности - один из главных содержательных атрибутов художественной системы К. Мечиева. Он настойчиво продолжает верить в духовное выпрямление человека, в преодоление им исторической изолированности, политического бесправия и социальной незащищенности. Корни национального и индивидуального неблагополучия жизни в горах прежде всего в том, что горец одинок в своих страданиях, неграмотен и пребывает в постоянной неприкаянности в отношении к своей бедности и -бесправности.

Смысл и историческое значение творчества К. Мечиева в том, что он решительно вторгается «правдивым словом» в замкнутый патриархальный круг и заводит чувствительную речь о его иерархически установленном миропорядке, шаг за шагом меняя представления о соотношении человека и этого миропорядка, человека и истории, обогащая тем самым память современников.

Трагическое понимание социальных противостояний своего времени, осознание и изображение К. Мечиевым этого трагического противостояния с такой художественной глубиной привело вчерашних пастухов и камнетесов к неприятию той действительности, которая раньше казалась им естественным и приемлемым. В этом гуманистическая сила творчества Кязима Мечиева.

Список научной литературыГабаева, Асият Баталовна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Абаев М. Балкария. Этнографический очерк. - Нальчик: Эльбрус, 1992.-40 с.

2. Абрамович Г. Введение в литературоведение. М., 1979. - 352 с.

3. Агабабян С. Егише Чаренц. М.: Советский писатель, 1982. - 358 с.

4. Азадовстй М. Статьи о литературе и фольклоре. М.-Л.: Художественная литература, 1960. - 545 с.

5. Акавов 3. Диалог времен. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1996. - 228 с.

6. Аль-Фараби. Философские трактаты. Алма-Ата: АН Казахской ССР,1970.-420 с.

7. Актуальные проблемы литератур Кабардино-Балкарии. Сборник статей. Нальчик: Нарт, 1991. - 176 с.

8. Анализ литературного произведения. Сборник статей. Л.: Наука, 1976. - 236 с.

9. Аникин В. Русское народное поэтическое творчество. М.: Наука,1971.-214 с.

10. Аникист А. Творчество Шекспира. М.: Художественная литература, 1963.-372 с.

11. Ардасенов В. Очерк развития осетинской литературы. -Орджоникидзе: Ир, 1959. 284 с. ; .

12. Аристотель. Этика. Риторика. Поэтика. Минск: Литература, 1998. -1392 с.

13. Арнаудов М. Психология литературного творчества. М.: Прогресс, 1970.-654 с.

14. АуэзовМ. Мысли разных лет. Алма-Ата: Жазыушы, 1961. - 543 с.15Ахундов М.-Ф. Избранные философские произведения. Баку: Азербайджанское книжное издательство, 1982. - 340 с.16Афсахзод А. Лирика Абд ар Рахмана Джами. - М.: Наука, 1988. -328 с.

15. П.Баков X. Национальное своеобразие и творческая индивидуальность в адыгской поэзии. Майкоп: Меоты, 1994. - 254 с.

16. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. - 502 с.

17. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса. М.: Художественная литература, 1990. -544 с.

18. Башиева С. В оригинале и переводе /Литературно-критические статьи. Нальчик: Эльбрус, 1990. - 104 с.21 .Бекизова JI. Единство, рожденное в борьбе и труде. М.: Советский писатель/1972. - 352 с.

19. Бекизова JI. От богатырского эпоса к роману. Черкесск, 1974. -318с.

20. Белинский В. Собрание сочинений в 9-ти томах. Т.6. М.: Художественная литература, 1981. - 678 с.

21. Бертелъс Е. Избранные труды. М.: Наука, 1988. - 558 с.

22. Благой Д. От Кантемира до наших дней. Избранные труды в 2-х томах. М.: Художественная литература, 1979. Том I. - 550 е., Т II. — 512 с.2в.БоревЮ. О трагическом. М.: Политиздат, 1969. - 350 с.

23. Буало Н. Поэтическое искусство. М.: Художественная литература, 1957.-230 с.

24. Бугимин А. Преемственность в развитии литературы. Л.:

25. Художественная литература, 1978. 224 с.

26. Веселовский А. Мерлин и Соломон. Поэтика сюжетов. М.: Эксмо-Пресс, 2001. - 860 с.

27. Веселовоский А. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. — 406 с.

28. Введение в литературоведение. /Под ред. Г.Н.Поспелова. М.: Высшая школа, 1976. - 422 с. ,

29. Ъ2.Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М.: Художественная литература, 1979. - 550 с.

30. Взаимосвязь и взаимодействие национальных литератур /Материалы дискуссии. 11-15 января 1960 года. М.: АН СССР, 1961.-216 с.

31. ЪА.Виноградов И. Поэтика русской литературы. Избранные труды. М.: Наука, 1976.-512 с.

32. Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л.: Наука, 1981. - 258 с.

33. Восточная поэтика. Специфика художественного образа. М.: Наука, 1983.-260 с.

34. Выходцев П. Новаторство. Традиции. Мастерство. Л.: Советский писатель, 1973. - 335 с.

35. ЪЪГадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. -367 с.

36. Ъ9.Гайсарьян С. В стране поэзии. М.: Советский писатель, 1973. -280с.

37. Гамзатов Г. Дагестанский феномен возрождения. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2000. — 280 с.41 .Гаспаров М. Очерк истории русского стиха. Метрика, ритмика, рифма. Строфика. М.: Наука, 1984. - 318 с.

38. МГаспаров Г. Очерк истории европейского стиха. М.: Наука, 1989. -304 с.

39. Гачев Г. Национальные образы мира. -М.: Академия. 1998. -432 с.

40. ААТачев Г1 Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М.: Просвещение, 1968. - 302 с.

41. Гагиаров Г. Лезгинская ашугская поэзия и литература. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1976. - 184 с.

42. Гегель. Эстетика. В 4-х т. Т.З. М., 1971. - 564 с.

43. М.Гей Н. Искусство слова. О художественности литературы. М.: Наука, 1967. - 364 с.

44. Грюнебаум Г. Классический ислам. М.: Наука, 1986. — 216 с.

45. ГорькийМ. О литературе. М.: Советская Россия, 1980. - 480 е.

46. Гринберг И. Три грани лирики. М.: Советский писатель, 1975. -334с.

47. Гуртуева Т. Маленький человек с большой буквы: Очерки творчества. Нальчик: Эльбрус, 1994. - 207 с.

48. Гутов А. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. М.: Наука, 1993. - 206 с.

49. Гутов А. Слово и культура. Нальчик: Эльбрус, 2003. - 158 с.54 .Гусейнаев А. Основы дагестанского стихосложения на материале лакской поэзии. М.: Наука, 1979. - 190 с.

50. Гусейнаев А.% Кассиль Э. Очерки лакской советской литературы. -Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1964. 136 с.I

51. Далгат У. Литература и фольклор: теоретические аспекты. М.: Наука, 1981.-304 с.

52. Деятели адыгской культуры дооктябрьского периода. (Избранные произведения). Нальчик: Эльбрус, 1991. - 288 с.5%.Джусойты Н. История осетинской литературы. Тбилиси: Изд. Мецниераба, 1980. - 332 с.

53. Джусойты Н. Книга друзей. Сборник статей. Нальчик: Эльбрус, 2003.-214 с.

54. Дементьев В. Кавказская тетрадь. /К.Кулиев, А.Кешоков, Р.Гамзатов. М.: Современник, 1989. - 432 с.61 .Дринба О. Овидий. Поэт Рима и Том. Бухарест, 1963. - 292 с.62Дурбек. Юсуф и Зулейха. М.: Художественная литература, 1987. -272 с.

55. Жирмунский В. Тюркский героический эпос. М.: Наука, 1974. — 728с.

56. Жирмунский В. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. М.: Наука, 1977.-408 с.65Жирмунский В. Сравнительное литературоведение. М.: Наука, 1979. -494 с.66Жирмунский В. Теория стиха. Л.: Советский писатель, 1975. - 664 с.

57. Зелинский К. На рубеже двух эпох. М.: Советский писатель, 1960. -338 с.68 .Зелинский К. Октябрь и национальные литературы. — М.: Художественная литература, 1967. 384 с.

58. Исследования по поэтике и стилистике. Л.: Наука, 1972. - 278 с.

59. Исследования по теории стиха. Л.: Наука, 1978. - 232 с.

60. История башкирской советской литературы. М.: Наука, 1977. -527с.

61. Кантор В. Русская эстетика второй половины XIX столетия и общественная борьба. М.: Искусство, 1978. - 174 с.

62. Караева А. Очерк истории карачаевской литературы. — М.: Наука, 1966.-320 с. \

63. Карачаево-балкарские деятели культуры конца XIX начала XX вв. В 2-х т. - Нальчик: Эльбрус, 1996. Том I. - 262 с. Том П. - 248 с.

64. Каримов Э. Человек в изображении Льва Толстого («Война и мир», «Анна Каренина»). Ташкент: Фан, 1967. —188 с.

65. Тб.Каримуллин А. Татарская книга. Казань: Татарское книжное издательство, 1974. - 320 с.

66. Касымжанов А. Аль-Фараби. М.: Мысль, 1982. - 200 с.1%.Кашежева Л. Совершеннолетие пера. Нальчик: Эльбрус, 1968. -116 с.

67. Кямилов X. Общественные мотивы в турецкой поэзии. М.: Наука, 1969.-186 с.

68. Конрад Я. Запад и Восток. М.: Наука, 1972. - 492 с.81 .Крачковский И. Арабская литература на Северном Кавказе. Избранные сочинения. Т.6. -М.-Л., 1960.-574 с.

69. Ю.Крымский А. Низами и его современники. Баку: ЭЛМ, 1981. - 488 с.

70. Коран. (Перевод Г.С.Саблукова). М.-Минск: СП «Интербук», 1991. -1170 с.

71. SA.Kop-Оглы X. Узбекская литература. М.: Высшая школа, 1976. -304с.

72. Куделин В. Средневековая арабская поэтика. М.: Наука, 1983. -258с.8в.Куделин В. Поэзия Юнуса Эмре /К вопросу о гуманизме в литературе средних веков. М.: Наука, 1980. - 176 с.

73. Кулиев К. Так растет и дерево. М.: Современник, 1974. - 464 с.

74. Кананбаев А. Избранное. Алма-Ата: Казахское государственное издательство, 1958. - 340 с.

75. Кучмезова Р. И мой огонь горел (Эссе о Кязиме). Нальчик: Эльбрус, 1996. -128 с.

76. Маградзе Э. Стенание или жизнь Давида Гурамишвили. Тбилиси:t

77. Мерани, 1980. 240 с. 96.Максимов Д. Русские поэты начала века. - М.-Л.: Советский писатель, 1986.-406 с.97Малкондуев X. Поэтика карачаево-балкарской народной лирики XVI

78. XIX веков. Нальчик: Эльфа, 2000. - 320 с. 9%МаммеевД. Кязим Мечиев. - Нальчик: Эльбрус, 1966. - 56 с. 99Мкртчян Л. Родное и близкое. - М.: Советский писатель, 1978. -432с.

79. Мусукаева А. Поиски и свершения. Нальчик: Эльбрус, 1978. -140 с.

80. Мусукаева А. Ответственность перед временем. Нальчик: Эльбрус, 1987.-168 с.

81. Мусукаева А. Северокавказский роман. Нальчик: Эльбрус, 1993. -192 с.

82. Налоев 3. Этюды по истории культуры адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1985. - 270 с.

83. Неупакоева И. Проблемы взаимодействия современных литератур. М.: Наука, 1960. - 52 с.

84. Очерки истории дагестанской литературы. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1957. 206 с.

85. Очерки истории балкарской литературы. Нальчик: Эльбрус, 1982. - 564 с.

86. Очерки истории кабардинской литературы. Нальчик: Эльбрус, 1968.-303 с.

87. Очерки истории чечено-ингушской литературы. Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1963. — 240 с.

88. Палиевский П. Литература и теория. М.: Советская Россия,1979.-288 с.

89. Писатели Кабардино-Балкарии (XIX конец XX вв.) /Биобиблиографический словарь. - Нальчик: Эльбрус, 2003. - 441 с.

90. ПисманикМ. Личность и религия. М.: Наука, 1976. - 152 с.

91. Поляков М. Вопросы поэтики и художественной семантики. М.: Советский писатель, 1978. — 351 с.

92. Поспелов Г. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1978. -351с.

93. Поспелов В. Лирика. М.: Изд-во МГУ, 1976. 208 с.

94. ПотебняА. Эстетика и поэтика. -М.г Искусства, 1976. — 614 с.

95. Прогресс в литературе. /Под ред. АС.Буишина. Л.: Наука, 1977. -266 с.

96. Пруцков Н. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы. Л.: Наука, 1974. - 204 с.

97. Психология процессов художественного творчества. Л.: Наука,1980.-288 с.

98. Пшавела В. Стихи и поэмы. В 2-х т. Тбилиси: Заря Востока, 1961. Том I. - 504 е., Том II. - 632 с.

99. Развитие традиций в кабардинской и балкарской литературах /Сб. статей. Нальчик: Эльбрус, 1980. - 122 с.

100. Саят-Нова. Стихотворения. М.: Советский писатель, 1961.t292 с.

101. Семиотика и художественное творчество. М.: Наука, 1977. — 368с.

102. Семенов Л. К вопросу об отношении Косты Хетагурова к русской литературе. Орджоникидзе: Ир, 1955. - 106 с.

103. Сквозников В. Реализм лирической поэзии. М.: Наука, 1975. -368 с.

104. Суменова 3. Инал Кануков. Орджоникидзе: Ир, 1972. - 248 с.

105. Султанов Камил. Певцы разных народов (Статьи и очерки о• fпоэтах национальных республик Северного Кавказа). Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1971. -416 с.

106. Султанов Казбек. Национальное самосознание и ценностные ориентации литературы. М.: ИМЛИ РАН «Наследие», 2002. —196 с.

107. Сучков В. Действенность искусства /Литературно-критическиестатьи. -М.: Советский писатель, 1978. 360 с.•

108. Творческий процесс и художественное восприятие. Л.: Наука, 1978.-278 с.5

109. Тешеев А. Кязим Мечиев (К 120-летию со дня рождения основоположника балкарской литературы). Нальчик: Эльбрус, 1979. -124 с.

110. Тешеев А. Кязим /В помощь преподавателям балкарской литературы в школе. Нальчик: Эльбрус, 2000. - 232 с.

111. Тешеев А. Кязим Мечиев. Жизнь и творчество. Нальчик: Эльбрус, 2001.-232 с.

112. Тимофеев JI. Основы теория литературы. М.: Просвещение, 1976.-448 с.

113. Толгуров 3. Формирование социалистического реализма в балкарской поэзии. Нальчик: Эльбрус, 1974. - 234 с.

114. Толгуров 3. Движение балкарской поэзии. Нальчик: Эльбрус, 1984.-249 с.

115. Толгуров 3. Лирика Керима Отарова. Нальчик: Эльбрус, 1984. -104 с.

116. Толгуров 3. В контексте духовной общности /Проблемы развития литератур народов Северного Кавказа. Нальчик: Эльбрус, 1991. -286 с.

117. Толстой Л. Собр. Соч. В 20-ти томах.4^.18. М.: Художественная литература, 1982. - 616 с.

118. Турчин В. Эпоха романтизма в России. М.: Искусство, 1981. -550 с.

119. Урусбиева Ф. Путь к жанру. Нальчик: Эльбрус, 1972. - 174 с.

120. Урусбиева Ф. Портреты и проблемы. Нальчик: Эльбрус, 1990.-164 с.

121. Успенский Б. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. М.: Искусство, 1970. -224 с.

122. Фидарова Р. Герой, характеры, жизнь. Орджоникидзе: Ир, 1990. -240 с.

123. Фрейденберг О. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978. -606 с.

124. Хамраев М. Основы тюркского стихосложения. Алма-Ата: АН Казахской ССР, 1963. - 216 с.

125. Хакуашев А. Али Шогенцуков. Жизнь и творчество. Нальчик: Кабардино-Балкарское книжное издательство, 1958. - 178 с.

126. Хакуашев А. Али Шогенцуков. Нальчик: Эльбрус, 1990. - 352 с.

127. Хакуашев А. Истоки становления. Нальчик: Эльбрус, 1984. -212 с.

128. Хапсироков X Некоторые вопросы развития адыгских литератур. Ставрополь: Карачаево-Черкесское отделение, 1964. - 144 с.

129. Хагихожева Р. Адыгские просветители второй половины XIX -начала XX вв. Нальчик: Эльбрус, 1983. - 244 с.

130. Хагихожева Р. Поиски и находки: Избранные статьи. Нальчик: Эльбрус, 2000. - 416 с.

131. Хисамов Н. Поэма "Кысса-и йусуф". Кул'Али: М.: Наука, 1979.-256 с.

132. Храпченко М. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М.: Советский писатель, 1972. - 406 с.

133. Храпченко М. Художественное творчество, действительность, человек. М.: Советский писатель, 1978. - 366 с.

134. Хутуев X. Становление и развитие социалистической культуры советской Кабардино-Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1984. - 452 с.

135. Цадаса Г. Стихотворения и поэмы. М.: Современник, 1977. -352 с. *

136. Чернышевский Н. Избранные статьи. М.: Советская Россия, 1978.-368 с.

137. Шаззо К. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси: Мерани, 1978. - 238 с.

138. Шаханов Б. Избранная публицистика. Нальчик: Эльбрус, 1991. -286 с.

139. Шиллер. О трагическом в искусстве //Философия искусства. М., 1996.-388 с.

140. Шогенцукова Я. Лабиринты текста. Нальчик: Эльбрус, 2002. -224 с.

141. Эфендиева Т. Лирика Кайсына Кулиева и Расула Гамзатова. -Нальчик: КБГУ, 1981. 132 с.

142. Эфендиева Т. Страницы жизни и творчества Керима Отарова. -Нальчик: Эльбрус, 1987.-120 с.

143. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 460 с.1.

144. Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения. //Контекст. М., 1975. - С.213-228.

145. Биттирова Т. "К тебе на челне.". //И будет течь Итшть-река.".- Нальчик: Эльбрус, 1998. С.37-48.

146. Исакова H.H. О субъективной организации системы персонажей в лирике. //Философские науки, 2003. № 1. С.27-36.

147. Кулиев К. Улыбка Кязима. //"Так растет и дерево" М.: Современник, 1974. - С.290-306.

148. Панова Л.Г. Пространство и время в поэтическом языке О. Мандельштама //Известия АН. Серия литературы и языка, 1996. №4.- С.29-41.

149. Самойлов Д. Нравственный смысл истории. //Вопросы литературы, 1987. № 6. С. 147-156.

150. Саринян С. Ваан Терьян. //§аан Терьян. Л.: Советский писатель, 1970. - С.5-50.

151. Скороспелова Е.Б., Голубков М.М. На рубеже тысячелетий: литература XX века как предмет научного исследования. //Вестник МГУ. Сер.9. Филология. 2002. № 2. С.7-19.

152. Солодуп Ю. Тестообразующая функция символа в художественном произведении. //Филологические науки, 2002. № 2. -С.46-59.

153. Теппеев А. Кязим Мечиев. //Кязим. Т.1. /Предисловие к академическому изданию сочинений поэта. Нальчик: Эльбрус, 1989.- С. 8-129.

154. Чередниченко В.И. Художественная специфика временных отношений в литературном произведении. //Контекст, 1987. Литературно-теоретические исследования. М., 1988. - С. 142-175.

155. Шайтанов Н.А. Лингвокультурные аспекты понимания. //Филологические науки. 2002. № 3. С.50-58.

156. Этштейн Н.М., Юкина Е. Мир и человек. //Новый мир. 1981. №4.- С.21-32.

157. Эфендиев Ф. С. Значение Кязима Мечиева в формировании менталитета балкарского народа. //Интеллигенция России в истории народов Северном Кавказа: Тезисы научной конференции. -Ставрополь: СГУ, 2000. С.302-304.

158. Эфендиев Ф.С. Кязим Мечиев, Кайсын Кулиев как духовные вершины в истории культуры балкарского народа. //К.Ш.Кулиез. /Литературно-критическая статья о творчестве. Том V. Нальчик: Эль-Фа, 2002. - С.379-382.

159. Зумакулова Т. Избранное. Нальчик: Эльбрус, 1976. - 414 с.

160. Зумакулова Т. Избранное. В 2-х томах. Нальчик: Эльбрус, 1994. Т.1. - 306 с. T.2. - 287 с.

161. МечиевК. Мое слово. Нальчик: Эльбрус, 1939.-48 с.

162. МечиевК Избранное. Нальчик: Эльбрус, 1959. - 214 с.

163. Мечиев К Огонь очага. Стихи. М.: Художественная литература, 1970. - 134 с.

164. МечиевК. Избранное. Нальчик: Эльбрус, 1980. - 306 с.

165. Мечиев К. Избранное. В 2-х томах Нальчик: Эльбрус, 1989. Т.1. -414 с.

166. МечиевК. Избранное в 2-х т. Т.2. Нальчик: Эльбрус,. 1989. - 320 с.

167. МечиевК. Стихи. Поэмы. Нальчик: Эльбрус, 1996. - 600 с.

168. Мечиев К. Тахир и Зухра. (В переводе на русский язык). //Литературная Кабардино-Балкария. 2002. № 3. С.3-70.

169. МокаевМ. Мельница жизни. Нальчик: Эльбрус, 1967. - 88 с.

170. КешоковА. Согретые камни. Нальчик: Эльбрус, 1964. - 287 с.

171. КешоковА. У подножья гор. Нальчик: Эльбрус, 1941. - 136 с.

172. КешоковА. Тавро. Нальчик: Эльбрус, 1969. - 184 с.

173. Кулиев К. Здравствуй, утро! Стихи. Нальчик: Эльбрус, 1940. -304с.

174. Кулиев К. Избранное в 2-х томах. Нальчик: Эльбрус, 1958. Т.1. -424 с. Т.2. - 440 с.

175. Кулиев К. Пусть цветет земля. Стихи. Нальчик: Эльбрус, 1967. -95 с.

176. Кулиев К. Книга земли. Стихи и поэмы. М.: Советский писатель, 1972. - 284 с.166 i

177. Кулиев К. Избранная лирика. М.: Художественная литература, 1967.-415 с.

178. Кулиев К. Мир дому твоему! Книга стихов. Нальчик: Эльбрус, 1967. - 389 с.

179. Кулиев К. Когда созревает кизил. Стихи и поэмы. Нальчик: Эльбрус, 1969. - 282 с.

180. Кулиев К. Вечер. Книга стихов. Нальчик: Эльбрус, 1974. - 273 с.

181. Кулиев К. Вчера. Сегодня. Стихи. Нальчик: Эльбрус, 1977. - 379 с.

182. Кулиев К. Избранное в 3-х томах. М.: Художественная литература, 1987. T.L - 415 с. Т.Н. - 399 с. T.III. - 399 с.

183. Отаров К. Стихи и песни. Нальчик: Кабардино-Балкарское книжное издательство, 1938. - 160 с.

184. Отаров К. Дороги. Стихи и поэма. Фрунзе, 1956. - 292 с.

185. Отаров К. Раздумья. Стихи. Нальчик: Эльбрус, 1958. - 348 с.

186. Отаров К. Дороги. Стихи. Нальчик: Эльбрус, 1959. - 111 с.

187. Отаров К. Родная земля. Стихи и поэмы. Нальчик: Эльбрус, 1958. -348 с.

188. Отаров К. Горный поток. Стихи. М.: Советская Россия, 1963.127 с.

189. Отаров К. Годы. Стихи и поэмы. Нальчик: Эльбрус, 1964. - 267 с.

190. Отаров К. Утро мира. Стихи. Нальчик: Эльбрус, 1967.

191. Отаров К. Обелиски. Стихи и поэма Нальчик: Эльбрус, 1972. -156 с.

192. Отаров К Стихи и поэмы. Нальчик: Эльбрус, 1989. - 216 с.

193. ПачевБ. Рождение жизни. М.: Советская Россия, 1950. - 127 с.

194. ПачевБ. Верные слова. Нальчик: Эльбрус, 1967. - 75 с.

195. СозаевА. Голос моего утра. Нальчик: Эльбрус, 1998. - 180 с. ■»

196. Шогенцуков А. Поэмы и стихотворения. М.: Советский писатель, 1950. - 200 с.

197. Шогенцуков А. Избранное. Нальчик: Эльбрус, 1957. - 312 с.