автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Концептуализация пространства в культуре

Полный текст автореферата диссертации по теме "Концептуализация пространства в культуре"

На правах рукописи

БОБРИХИН Авдрей Анатольевич КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА В КУЛЬТУРЕ

(на примере традиционной культуры русского населения Урала) 09.00.13 - философская антропология, философия культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Челябинск 2011

1 6 июн 2011

4850070

Работа выполнена на кафедре философии и культурологии ФГАОУ ВПО «Российский государственный профессионально-педагогический университет»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Алла Борисовна Костерина

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Сергей Александрович Азаренко; кандидат философских наук, доцент Евгения Александровна Куштым

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Магнитогорский

государственный технический университет им. Г.И. Носова»

Защита состоится «23» июня 2011 г. в 12.00 на заседании объединенного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 210.020.01 при ФГОУ ВПО «Челябинская государственная академия культуры и искусств» по адресу: 454091, Челябинск, ул. Орджоникидзе, д. 36-а, ауд. 206 (конференц-зал)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГОУ ВПО «Челябинская государственная академия культуры и искусств».

Автореферат разослан «23» мая 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат культурологии, доцент

Ю.Б. Тарасова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования обусловлена необходимостью осмысления современных культурных процессов, при которых образы и практики традиционной народной культуры реанимируются в современной жизни.

1. Принято считать, что существует взаимно однозначное соответствие между множествами, одно из которых обозначено словом «общество», другое -словом «культура». То есть каждому типу социальной организации соответствует достаточно определенная культура, произведенная этим обществом, а каждому строю культуры соответствует определенное общество, конфигурируемое этой культурой.

Но в то же время, мы знаем примеры, того, как влияние культуры выходит далеко за рамки синхронного и соответствующего ей общества. Самый значительный и яркий пример - культура античности, оказавшая влияние на формирование и облик различных исторических эпох. Она не помещается в ложе исторической фактуры, а претендует на роли морального, эстетического, социального образца или судьи социальных устройств за границами античного общества, служит матрицей для многих институций современного «западного» общества. То же, на наш взгляд, происходит и с традиционной русской народной культурой. Оставшись, казалось бы, в прошлом, она то и дело оживает в разных качествах в современном российском обществе.

Эти «явления» народной культуры в современной жизни требуют осмысления и критики, народная культура почему-то стала удобным носителем для приписывания ей разнообразных новых и актуализированных в современности значений. Для специалистов, профессионально занимающихся динамикой современной культуры, осмысление ролей традиционной культуры в современном мире и городском пространстве становится весьма актуальной задачей.

2. В современных культурных практиках традиционной народной культуре предписываются различные роли - воспитательные, нравственные, идеологические, ценностные. При этом нужно заметить, что явления традиционной народной культуры часто привлекаются для выполнения функций, не свойственных им в аутентичной среде.

Исследование направлено на изучение онтологических оснований пространства и предметно-пространственной среды. Предметным полем исследования является менталыюсть традиционной культуры - основания и фрагменты картины мира традиционной культуры, относящиеся к антропологическим, эстетическим и символическим характеристикам окружающей физической среды.

Актуальной методологической задачей является исследование различного рода интервенций традиционной культуры в пространства современности - в явных, организованных и латентных формах. Предметное поле исследования конструируется в контексте современных концепций, полагающих «традицию» инструментом и компонентом современных культурных процессов.

3. Глобализация мира приводит к расширению контекста индивидуального существования и изменению масштаба проблем, с которыми соотносится индивидуальная жизненная траектория; налицо видимость освоения территории планеты. Неравномерное развитие глобальных коммуникаций и информационных технологий - все это приводит к глубоким изменениям в восприятии географического пространства и исторического времени. Если учесть непреодолимый качественный разрыв в степени интенсивности коммуникаций, трафиков - транспортных и информационных, становится очевидным, что мы существуем в условиях радикальной культурной дифференциации между «глобальным» миром и остальным - реальным пространством существования людей, осевшим следующими слоями под глобалистской оболочкой. Одной из значительных черт этого различия является различие видимого, проблематизируется пространство как арена и общий культурный (семиотический, смысловой) контекст существования и взаимодействия людей: обнаруживается конфликт между культурным (национальным) пространством и информационным (глобальным) пространством.

Не ясно как эти параллельные и пересекающиеся культурные миры могут сосуществовать в новом глобальном порядке. Решение этой проблемы продиктовано всеобщими изменениями в мировоззрении человечества и невозможно без изучения традиционной культуры, выяснения ее сущности и существования, выдвижения типологии традиционных культур.

В связи с вызовами, которыми напророчила себе современная цивилизация, актуализировались вопросы о соотношении инновационного и традиционного в развитии человеческих сообществ, традиционность тематизируется в антиглобализме и пацифизме, антигламуре и экодвижениях, в основном голливудском месседже о «чужих», «иных» и «других» - людях, местах, культурах и - в противоречиях развития среды обитания (в первую очередь - городской), её сигнификации и способов прочтения.

4. Для нашей страны становится более актуальной ситуация, когда меняется интенсивность, количество и качество посещенных индивидом мест, расширяются границы индивидуально знакомого пространства; одновременно внутри индивидуального пространства россиянина расширяется белые пятна незнакомой России. Проблематичными становятся уникальность, личность и глубина пространства, существование пространства, не поддающегося диктату экскурсионности.

Интенсификация межкультурной коммуникации на разных уровнях культуры, в основном - неофициальном, обыденном, влекут за собой появление социальных институтов, пространств осуществления межэтнических взаимодействий; в едином географическом пространстве происходит столкновение разных «миров», «национальных космосов», различных традиций пространственного поведения, размещения и структурирования пространства, семиотизации и сценирования пространства как арены взаимодействия.

Инновационное развитие России актуализируют вопросы ориентиров национальной идентичности, ставят задачи анализа способов конструирования идентичностей, деконструкции исторического опыта

образотворчества, рассмотрения идентичности как способа образно-символического видения.

5. Многовековой российский опыт конструирования этнокультурной идентичности, поиска национального образа (пути, характера) демонстрирует на удивление повторяющуюся схему, когда символы и репрезентанты этой идентичности, будучи сформулированными, представленными и выставленными, самой культурой и её носителями воспринимаются как чуждые, внешние, «заграничные». А попытки «конструкторов идентичности» следовать этнокультурным образам, примерить на себя «национальные одежды» выглядят как фарс и фиглярство.

Характерной приметой современной культуры является прогрессирующая потеря референтное™ символов, претендующих на ориентиры и признаки этнокультурной идентичности - в силу изменения как природного, так и культурного ландшафтов, физической среды обитания российского жителя.

Ситуация в современной российской культуре актуализирует вопросы памяти, памятников и памятных мест, судьбы исторических мест и строений в городском пространстве, привлекательности или лживости этнических и исторических коннотаций среды, символическо-номинативной природе мотивации выбора планировочных решений. В этом контексте эвристическую значимость приобретает рассмотрение современного городского пространство как места конструирования идентификационных кодов.

6. Динамика и воспроизводство культуры происходит в пространственных координатах, которые во многом определяют сознание и поведение индивида, способы аккультурации, а также облик и структуру культуры. Как следствие возникает потребность в таких способах описания культуры, которые включали бы в себя различные аспекты пространственности и процедур концептуализации пространства.

Ряд философских концепций культурной и социальной динамики «строятся», «базируются» и «разворачиваются» как пространственные структуры, используют топологические модели, следуют логике пространственного поведения. Пространственные коды и концепты оказываются широко распространенным методом и инструментом философского понимания и описания личности, социума, культуры.

Степень разработанности проблемы

Традиционные общества и традиционная культура на протяжении всей истории их изучения были «полем» и предметом исследования этнографии и фольклористики преимущественно в силу распознавания как «архаичных» тех или иных явлений жизни общества. Кроме того, значительные концептуальные модели и методологические программы были разработаны в рамках гуманитарных дисциплин: религиоведения, этологии, семиотики, лингвистики, культурологии и др. В своей работе мы в известной мере отталкиваемся от результатов данных исследований.

В рамках данной работы мы развиваем ряд положений этологической теории в рамках неоэволюционизма, в частности, исследования биологических предпосылок пространственного поведения, социального взаимодействия и

соперничества в материальной среде. С опорой на исследования мифологии К.Г. Юнга, К. Кереньи, М. Элиаде мы раскрываем изнанку пространства, обнаруживаем неявные побудительные причины восприятия пространства и пространственного поведения человека в культурной среде, а также описываем «карту пространственных различий» культур и цивилизаций. В своем исследовании мы также применяем сформулированное Р. Редфилдом в рамках британской ветви структурализма понимание различия «картин мира» (world-view) разных культур, развивая его допущением, что каркасом картаны мира, в свою очередь, являются различные пространственные представления, транслируемые в языке и поведении.

Социологический взгляд на пространство представляют М. Вебер, Г. Зиммель, П. Бурдье, Э. Гидденс, И. Гофман, В.И. Ильин, А.Ф. Филиппов. Нами развиваются положения, трактующие пространство как центральный концепт социальных установлений, сегментирующий социальную стратификацию. Социальное структурирование и социальное конструирование пространства выводят наше исследование на понимание правил легитимации и интериоризации этнокультурных вариантов пространства.

Развитие феноменологического направления в философии приводит к разработке топологических подходов к пониманию социальности и воспроизводства культуры. Социальная топология как направление в современной философии разрабатывает проблемы способ телесно-пространственного анализа и описания социального бытия и культуры. Топологическое направление в философии наследует идеи Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, М. Шелера и связано с именами П. Бурдье, Ж. Деррида, Ж.-Л. Нанси, а в отечественной философии - С. А. Азаренко, В.А. Подороги, М.Б. Ямпольского.

Модели бытия, выраженные, в первую очередь, в языке и всевозможных речевых актах оказывают формирующее воздействие и на мышление индивида, и на его мировидение - картину, сотканную речью, и на саму речь как деятельность. Уместным будет упомянуть исследователей, рассматривающих единство языка и мышления, языка и картины мира. В. фон Гумбольдтом впервые была высказана мысль о существовании особого, языкового мировидения (Weltansicht der Sprache), он вводит понятие картины мира как мировидения в применении к степени образности мышления народов, он говорит о путях её формирования и изменения, когда рассуждает о взаимовлиянии «духа» народа и языка. Развитие философских мыслей В. Гумбольдта находим у Э. Кассирера и М. Хайдеггера. Проблема пространства рассматривалась Мерло-Понти в работах «Феноменология восприятия» и «Пространство». Своеобразие его подхода связано, прежде всего, с установлением неразрывной связи восприятия пространства с видением и движением, то есть с человеческим телом. Именно в этой точке, в акте феноменологической редукции, мы видим близость позиций Э. Кассирера, Э.Гуссерля, М. Мерло-Понти, П.А. Флоренского, X. Ортеги-и-Гассета и К. Лоренца в критике сложившейся нововременной трактовки пространства как гомогенного и изоморфного, и применяем неокантианские модели пространства в качестве эффективных абстракций.

Существует большое число исследований по философии и истории культуры, имеющих непосредственное отношение к теме культурно-исторической обусловленности пространственных представлений. Из этих исследований особое значение имеют работы С.С. Аверинцева, H.A. Бердяева,

A.Я. Гуревича, Ю.М. Лотмана, Г.С. Киабе, Р. Арнхайма, Р. Барта, Г. Башляра,

B. Беньямина, Ж. Бодрийяра, Ж. ЛеГоффа, К. Леви-Стросса, Ф. Моро-Дефаржа, М. Фуко, Й. Хёйзинги и др. Опираясь на данные исследования, мы подходим к раскрытию общих принципов связи пространства с культурными детерминантами этноса или эпохи, а также к выявлению национального своеобразия и уникальности пространства как основы художественного мировидения, социального устройства, ментальной организации.

Представленный анализ позволяет нам сделать следующий вывод: в современной западной и российской философии, культурологии, других гуманитарных дисциплинах достигнуты определенные результаты и наработаны подходы к исследованию пространственных характеристик культуры. В то же время, мы отмечаем, что фрагментарные достижения не дают нам целостного представления ни о генезисе пространственных представлений в культуре, ни четкого представления о взаимодействии языка, пространственного поведения и карты культурного пространства. Это позволяет утверждать о необходимости междисциплинарных и интегративных исследований в данной области и разработки подходов к их философскому обобщению.

Проблема исследования вызвана необходимостью философского осмысления средств и способов концептуализации пространства в культуре.

Объект исследования - пространственные характеристики традиционной народной культуры на примере русского населения Урала.

Предмет исследования - функции образов и символов предметно-пространственной среды в трансляции традиционной картины мира.

Цель работы - исследование сущности и основных особенностей предметно-пространственной среды в традиционной культуре, её основных форм, культурной семантики, антропологических характеристик, социального функционирования.

Обусловленные поставленной целью задачи исследования:

■ провести типологический анализ категории пространства в гуманитарном знании и философской рефлексии;

■ изучить средства речевой фиксации и лингво-когнитнвные способы реализации предметно-пространственных представлений в культуре;

■ описать способы концептуализации пространства в онтогенезе и роль пространственных категорий в построении картины мира;

■ исследовать характеристики культурного пространства, способствующее актуализации образов традиционной народной культуры;

■ систематизировать средства концептуализации пространства в традиционной народной культуре и её социально-топологические модели;

■ проанализировать сущность традиций и традиционной русской культуры, специфику традиционной культуры уральцев;

■ изучить доли традиционности в облике современного пространства, и проблемы применения традиционных правил отношения к пространству при экспансии рационально проектируемого пространства.

Предпринятое нами исследование не претендует на всеобъемлющий анализ и критику процессов интеграции традиционной культуры в современность, является шагом, направленным на выявление сущностных сходств и различий традиционной и современной ментальностей в восприятии и мысленном конструировании окружающей среды.

Источники и материал исследования:

■ опубликованные данные этнографии, культурной антропологии, фольклора;

" словарные материалы, данные наблюдений, интервью и опросов, проведенных под руководством автора;

■ полевые материалы автора.

Наше исследование основано на экспедиционных материалах Свердловского областного Дома фольклора, в течение 20 лет осуществляющего изучение народной культуры населения Среднего Урала, из них в течение десяти - под руководством и с участием автора. Специалистами Свердловского областного Дома фольклора организовано и проведено более 160 экспедиций по Свердловской, Пермской, Кировской, Курганской, Тюменской и Челябинской областям. См.: http://malfolk.ru/projects_archive

Другим источником нашего исследования послужило исследование Дома фольклора «Этноидеографический словарь русских говоров Среднего Урала» в составе 85183 словарных статей. Поскольку народные говоры, отражают традиционную этническую культуру в речевом выражении, то словарь народных говоров может считаться видом репрезентации традиционной народной картины мира.

Теоретическую основу исследования составляют принципиальные идеи, положения, и выводы, изложенные в трудах классиков отечественной и зарубежной философии и культурологии: И. Канта, Э. Гуссерля, Г. Зиммеля, Э. Кассирера, М. Мерло-Понти, X. Ортеги-и-Гассета, М. Хайдеггера, Г. Башляра, К. Леви-Строса, К. Лоренца, М. Элиаде, К.Г. Юнга, Ю.М. Лотмана, Б.Н. Путилова, П.А. Сорокина, и современных исследователей: Ш. Айзенштадта, Б. Андерсона, С.А. Азаренко, А.К. Байбурина, П. Бергера и Т. Лукмана, М.В. Осориной, В.А. Тишкова, В.Н. Топорова, В.А. Подороги, Б.А. Успенского, А.Ф. Филиппова, B.C. Цукермана, П. Штомпки, Т.Б. Щепанской, А. Эткинда, ряда других авторов.

Многоаспектность темы послужила причиной обращения к источникам по географии и семиотике, лингвистике и когнитивной психологии, этнографии и социальной антропологии, а также к литературным источникам. Это обеспечило широкую теоретическую базу, многогранное рассмотрение проблем и множественность интерпретаций культурных явлений.

Методологические основы и методы исследования

В диссертационном исследовании применен комплексный методологический подход, сочетающий философско-культурологические методы и приемы - феноменологический, герменевтический, семиотический,

метод реконструкции, способствующие раскрытию сферы бытия пространства традиционной культуры. Решая задачи исследования, мы пользовались историко-сравнительным, компаративным, аналитико-обобщающими методами, позволившими анализировать этнокультурную динамику региона. Исследование базировалось на обширном массиве этнографических данных, полученных автором в результате социально-антропологических, этнологических, лингвистических и визуально-антропологических исследований. В качестве методических приемов в исследовании применялись:

■ обзор философско-антропологических теорий пространства;

■ сравнительный анализ культурологических, антропологических и этнографических данных;

■ структурно-семиотический анализ этнографических и социологических данных;

■ семантико-этимологический анализ терминов и метафор пространства в русской речи.

Научная новизна заключается в следующем:

1. Дана типология концептуализации пространства в различные исторические периоды развития научных представлений и в разных предметных областях. В новом аспекте реконструированы идеи И. Канта о пространстве как априорной форме сознания и развиты с применением эволюционно-генетических моделей;

2. Обоснована эвристическая значимость применения категории «концепт» к исследованиям пространственных представлений и пространственного поведения в культуре;

3. Выявлен двойственный статус пространства в культуре, обусловленный, с одной стороны, потребностью рациональной организации, с другой - латентными причинами: бессознательными установками, традициями, неосознанным индивидуально-психологическим опытом.

4. Показан онтологический статус пространства в традиционной народной культуре. Тематизирована устностъ в качестве онто-логики народной культуры. Реконструированы обрядовые, игровые, планировочные элементы программирующие поведение и концептуализирующие пространство в культуре.

5. Выявлены историко-культурные особенности уральской региональной идентичности и процессов этнокультурной идентификации русских Урала;

6. Определены формы этнокультурной идентификации и конструирования концепта «русский народ» и связанные с этим анализом культурные практики. Обозначены причины и формы реанимации элементов традиционной народной культуры в современности.

7. Разработана теоретическая модель для реализации полевых исследований по антропологии пространства в современной городской среде и традиционных обществах. Данная модель основана на понимании диалектической связи этнической картины мира, уникального этнокультурного способа пространственной реализации и речевых (лексемы, концепты, паремии) практик. Теоретическая модель реализуется в

исследовательской методике, интегрирующей семиотические, лингвистические, визуально-антропологические и ряд других методов.

Основные положения, содержащие элементы новизны, выносимые на защиту.

• Этнографический дискурс находится в основании национальной идентификации. Вследствие этнодифференцирующих и этноспецифических функций народной культуры за народом закрепляется «эталон этничности», соответствующее мифологизированное прошлое, «правда земли».

• Русская этнокультурная идентичность в большой мере описывается пространственными параметрами, пространственные представления - основа этнической картины мира. Пространственно-визуальные репрезентации занимают важное место в структуре этноидентификационных процессов в динамике русской культуры.

• Ситуация в современной российской культуре проблематизирует городское пространство как места конструирования идентификационных кодов. Задачи культурной идентификации актуализируют вопросы памяти, памятников и памятных мест, судьбы исторических мест и строений в городском пространстве, привлекательности этнических и исторических коннотаций среды, символическо-номинативной природы мотивации выбора планировочных решений.

• Пространство в современной культуре - видимое, опыт пространства формируется и транслируется посредством визуальных средств. Концепт пространства, формируемый и существующий таким способом, теряет свое значительное место в картине мира; быстрая смена визуальных картинок приводит к мозаичности, скоротечности мировосприятия и миропорядка.

• Пространство в традиционной культуре - знаемое. Пространство-как-знание проговаривается всеми языками культуры. Памятуя о М. Хайдеггере, помыслим, что пространство в традиционной культуре сказывается; оно показывает, показывается и указывает; его наказывают потомству - как завет и завещание; пространство имеет свой говор: вещь - его весть, отвечают же ему наговором и заговором - на путь-дорогу, на землю и воду, на небо и лес, на места страшные и святые.

• Предрасположенность мыслить в определенных формах возникла в результате приспособления центральной нервной системы к данному типу действительности, к данному типу среды, и если и существует генетическая связь между языком и мышлением как формами духовной деятельности - с одной стороны, и физическими условиями их реализации - с другой, то пространственные характеристики материального мира являются центральным процессом, ядром этой взаимосвязи. Пространство есть концепт, имеющий духовно-физическую природу, задающий когнитивную и конвенциональную основы взаимодействия с физической средой.

• В традиционной русской культуре пространство актуализируется в обрядах жизненного, календарного и трудового циклов; в обрядах, обеспечивающих безопасность и жизнеспособность жилища, подворья и угодий; в пути и странствии. Кроме собственно ритуальных средств построения этнической картины мира пространственные коды актуализируются в

10

родственных практиках - в народных играх, состязаниях, игровой хореографии, а также через всю образно-поэтическую систему фольклора.

Научно-практическая значимость исследования. Материал диссертационного исследования может быть использован в дальнейших исследованиях генезиса традиционной народной культуры, пространственных характеристик культуры, в анализе этнокультурного компонента в пространстве культуры. Основные выводы исследования рассчитаны на методическую разработку с целью практического применения и используются в проектировании музейно-выставочных комплексов, элементов городской среды, а также при разработке программ культурно-антропологических исследований.

Теоретические положения диссертации могут быть использованы в учебных курсах по философии культуры, теории дизайна и материальной культуры, этнологии, лингвокультурологии, а также для дисциплин, раскрывающих проблемы взаимодействия культур.

Апробация результатов работы. Представленная диссертация была обсуждена на кафедре Декоративно-прикладного искусства РГППУ в октябре 2007 г., научно-методическом семинаре Института искусств РГППУ в мае 2009 и октябре 2010, кафедре социальной антропологии и психологии УГТУ-УПИ в марте 2010 г.

Основные положения работы были представлены на региональной научно-практической конференции «Вещь и пространство в культуре этноса», (Екатеринбург, 2008), Международной научно-практической конференции «Полифония культур как креативная основа художественного образования», (Екатеринбург, РГППУ. 2010 г.).

Представленная диссертация была обсуждена и рекомендована к защите 28 марта 2011 г. на Кафедре философии и культурологии Института Искусств РГППУ, Екатеринбург.

Выводы и результаты исследования излагались на конференциях и форумах:

Всероссийская научная конференция «Традиционная культура и мир детства (XII Виноградовские чтения)». (Нижний Новгород, 2001);

Региональная научно-практическая конференция «Фольклор татар Свердловской области». Министерство культуры Республики Татарстан, ГЦТФ. (Красноуфимск, 2004);

Международная научно-практическая конференция «Инновации в современном музыкально-художественном образовании». (Екатеринбург, 2006);

Региональная научно-практическая конференция «Национальные культуры Урала. Традиционные культы и верования». (Екатеринбург, 2007);

Международная научно-практическая конференция под эгидой ЮНЕСКО и Минприроды Свердловской области «Научно-экспедиционный и познавательный туризм в России: опыт, пути и технологии развития». Уральский институт туризма. ( Екатеринбург, 2007);

Региональная научно-практическая конференция «Национальные культуры Урала. Вещь и пространство в культуре этноса». (Екатеринбург, 2008);

I Всероссийская конференция «Многонациональная Россия: этнология и киноантропология». (Екатеринбург, 2008);

Областная научно-практическая конференция «Народы Урала: исторический опыт, традиции и проблемы современности». (Екатеринбург, 2009);

Всероссийская научно-практическая конференция «Культурное наследие в перспективе социокультурного развития России. Культура повседневности». (Екатеринбург, 2010).

Результаты исследования использованы при чтении лекций по дисциплинам «Этногенез и этногультурная карта Урала» в ИРРО, «Современные молодежные субкультуры», «История материальной культуры», «История декоративно-прикладного искусства» в РГППУ, а также при подготовке практических занятий и чтении автором курсов «Научно-исследовательская работа студентов» (РГППУ), «Методы социально-антропологических исследований» (УрФУ).

Общее количество печатных научных трудов составляет 34, среди них сборник статей автора «Вещь и пространство в культуре этноса» (2008), монография «Пространство народной культуры» (2010), и книга, изданная по гранту Президента РФ «Народное искусство Урала» (2006).

Разработанная автором методология применяется при организации и проведении полевых исследований культуры народов Урала.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, которые содержат семь параграфов, заключения и списка литературы (190 наименований, из которых 4 на иностранных языках).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, оценивается степень её разработанности, определяются цели и задачи исследования, раскрывается его научная новизна и практическая значимость.

Первая глава «Теоретико-культурологический аспект анализа пространства» посвящена теоретическому осмыслению категории пространства, рассмотрена онтологическая сущность пространства и его гносеологические функции. Делается вывод о базальности пространственного существования человека в генезисе мышления, речи, культуры.

В первом параграфе первой главы «Развитие представлений о пространстве в культурно-антропологическом измерении», опираясь на неокантианскую и феноменологическую проблематизацию категории пространства, мы постулируем вторичность и инструментальность нововременного пространства, идущее от Галилея и Ньютона понимание пространства как абстрактной гомогенной сетки. Такое понимание пространства является причиной того, что чувственное гетерогенное пространство, отвечающее практически-жизненным интересам, и задаваемое ' религиозно-магическим переживанием заменяется всеобще-абстрактной

целостностью, поддающейся измерению и обладающей объективной и однозначной определенностью. Это пропавшее отношение к непосредственно зримому телесному миру обозначает утрату связи с жизненным миром.

После Галилея и Ньютона наука, заявив о приоритете в трактовке пространства, способствует обретению последним самостоятельно онтологического статуса и гносеологического принципа. Однако уже в Новое время начинается переосмысление роли науки в культуре. Так, Кант впервые пришел к заключению, что пространство и время были превращены в физические величины лишь для удобства вычислений.

Во второй половине XIX века в осмыслении пространства появляется тенденция к его дифференциации, которая связана с разграничением видов деятельности - разные виды деятельности человека формируют свои пространства (Э. Гуссерль). Собственно же человеческая деятельность формирует жизненный мир (пространство) как основу человеческого существования. Пространство, трактуемое Э. Кассирером как «пространство чистого восприятия», Гуссерлем «пространством переживания» и «чувственного восприятия», ПЛ. Флоренским «физиологическим пространством», а М. Мерло-Понти «антропологическим пространством» -первично и для отдельного человека и для человечества в целом.

Мы полагаем, что в сознании человека соседствуют два способа восприятия пространства: образ пространства, сформированный в результате опыта и работы органов восприятия, на основе доверия своему телу и ощущениям и - отвлеченная схема пространства (притом одна из ряда возможных), данная нам как вера в изотропное, гомогенное, бесконечное и безграничное, нулевой кривизны, трехмерное пространство. И вслед за Э. Гуссерлем, П.А. Флоренским, М. Мерло-Понти указываем на смешения этих пространств не только на уровне обыденного сознания, но и «на уровне собственно научного знания в современных концепциях пространства» (М. Мерло-Понти).

Логично предположить, что геометрическое и физическое представления о пространстве возникают хронологически позднее, нежели обыденные, и рождаются они на основе именно этих наивных представлений. Нашему современнику свойствен дуализм в отношении пространства - он действует и проживает в эмпирическом мире вещей, мест и путей, а мыслит - в формальных категориях точек, расстояний, координат и объёмов. На данном этапе нашего исследования нам представляется уместной такая трактовка пространства, согласно которой современный человек не может ни игнорировать, ни преодолеть чувственные основы его восприятия, одновременно и периодически прибегая к геометрической концептуализации пространства.

Во втором параграфе первой главы «Концептуализация пространства в языковой картине мира» ставится проблема истока наших представлений о пространстве, а также его взаимодействие в построении картины мира, т.е. вопрос об онтологической сущности пространства. Язык является важным инструментом формирования пространственного сознания и источником базовых элементов концепции мироустройства. Лингвистическое

упорядочение непосредственного пространственного опыта начинается уже на самых ранних этапах конструирования индивидуальной языковой системы из материала материнской культуры.

Пространственные представления в формировании и эволюции этнической картины мира являются одним из системообразующих факторов. Если научную картину мира конституируют понятия и формально-логические связи, художественную - система образов, то картину мира культуры структурирует язык, его структура, сложная система представлений и связанных с ними понятий. Языковая картина мира понимается как способ концептуализации - членения мира и закрепления этого членения по преимуществу вербальными средствами естественного языка. Налагая известные обязательства на носителя языка, языковая картина мира характеризуется соотношением универсальных и национально маркированных признаков.

Описание языковой картины мира предполагает многомерность анализа: с одной стороны, это определённый подход к явлениям окружающего мира, т. е. определенная концепция мироздания; с другой - это способ номинации, отражающийся в отдельном номинативном знаке; с третей - совокупность связей номинативов с до-вербальным опытом и имплицитным, неартикулированным знанием, в случае с концептуализацией пространства, в большой степени касающихся представлений и ощущений: визуальных, кинесических, проксемных и прочих.

Наиболее эффективным инструментом в изучении' пространства как культурного феномена, интегрирующим исследования в области лингвистики, когнитологии, антропологии, психологии и других дисциплин, является категория «концепта». Содержание современной культуры свидетельствует о необходимости пересмотра сложившихся в вопросе изучения пространства и времени установок и требуегг всестороннего изучения данных феноменов. «Концепт» позволяет учитывать все существующие контексты изучения феноменов пространства и времени. С философской и логической точек зрения концепт пространства входит в число главных категории бытия.

Рассмотрение пространства только в качестве физической величины привело бы нас к тому, что остальные аспекты концепта пространства: психологический, когнитивный, физиологический, речевой - были бы игнорированы, внимание было бы сосредоточено лишь на одной стороне явления, которая программировала ориентацию мыслительного процесса в сферу естествознания. Вернув в научный оборот категорию «концепта», мы предполагаем возможность и необходимость пересмотра установок, сложившихся в вопросе изучения пространства. Концепт должен быть рассмотрен как с точки зрения проявления в нем культурных ценностей, так и с точки зрения его когнитивного наполнения - рассмотрения его как единицы картины мира, проекции ее в сознание, субстратом которой является культурная среда, окружающая человека.

В современных исследованиях категория концепта начинает активно использоваться различными областями знаний, позволяя по-новому осветить многие моменты современной культурной действительности; объектом

становится рассмотрение взаимовлияния языка и культуры, интерпретация тех или иных языковых проявлений с точки зрения категорий культуры -конструирование в языке представлений, когнитивной основой которых является культурная среда, обусловливающая способ мышления и формирование концептов определенной культуры.

Исследование пространства как концепта культуры, сознания и речи, позволяет осуществлять его рассмотрение в следующих горизонтах:

1) пространство как научный термин и элемент естественнонаучной картины мира;

2) пространство как воспринимаемый и переживаемый опыт здесь-и-сейчас, как самочувствие «Я в ...»;

3) пространство как образ и опыт сознания;

4) пространство как смысловая опора речемыслигельных конструкций, как архитектоника способа высказывания.

Третий параграф первой главы «Дологические основания концептуализации пространства» устанавливается значимость того, что языковая концептуализация пространства ложится на достаточно разнообразный опыт проживания индивида в физическом мире, на стадию доречевого развития интеллекта, общий в своих биологических основах, и уникальный для каждой культуры. Человеческое тело творит и интериоризирует образы, которые «разговаривают» задолго до того как человек освоил понятия родной речи. Картина бытия доводится и выражается в языке, но становится возможной телесным опытом, сохраняется сенсорными образованиями, среди которых большую часть составляют моторные, то есть телесно-пространственные стереотипы и визуально-пространственные образы. Тело творит образы, концептуализирующие мир ещё до овладения языком. Тело, включаясь в пространственное существование, концептуализирует мир, создает основу, матрицу для овладения языком.

Допуская, что доопытно и додискурсивно пространство является кантовской «формой созерцания», интенциональной установкой сознания, ожидающего явления вещей, мы выдвигаем следующее предположение: если пространство - логическое условие опыта и организации впечатлений, то возможна геометрическая концептуализация окружающего мира; если же пространство био-логическое условие опыта и организации впечатлений, это полагает иной способ пространственной организации окружающего мира.

Для большинства людей пространство и время все еще неразрывно связаны с естествознанием, в обыденной жизни мы с лёгкостью используем унифицированные схемы однородного и трёхмерного пространства, предложенные физикой и геометрией. Несмотря на это, наши психика и тело всё еще находятся (а язык его конституирует) в пространстве другого рода. Проведенные поиски вне-логических условий возможности априорности пространства показали, что различные исследователи рассматривают истоки таких условий в языке, психо-физиологическом складе человека, в механизмах наследования и эволюции.

Мы делаем выводы, проблематизирующие дальнейшее исследование: язык как форма мышления, будучи системообразующей основой культуры,

эволюционно складывается и структурируются опытом пространственного переживания. Можно постулировать наличие диалектической связи между языковыми формами определённой культуры (фонетика, лексика, паремии, нарративы и др.) и пространственным опытом народа, физическими условиями существования этой культуры. Вопрос, предлагаемый к рассмотрению, - о степени доминирования роли языка в формировании культурного пространства.

Данный этап исследования приводит нас постановке важной проблемы: «очки», через которые мы смотрим на мир, формы человеческого мышления, их безусловная априорность - суть функция нейросенсорной организации вида, где язык произволен от этой функции, или речь самостоятельно обеспечивает априорность пространства как формы мышления? На данном этапе исследования мы далеки от того, чтобы сформулировать непротиворечивую схему и линейную последовательность формирования пространственно концептуализированного мышления, пространственных представлений в сознании и культуре.

Однако для нас является очевидным, что предрасположенность мыслить в определенных формах возникла в результате приспособления центральной нервной системы к данному типу действительности, к данному типу среды, и если и существует генетическая связь между языком и мышлением как формами духовной деятельности - с одной стороны, и физическими условиями их реализации - с другой, то пространственные характеристики материального мира являются центральным процессом, ядром этой взаимосвязи; онтологизирующий характер этой связи мы обнаруживаем и в онтогенезе, и в филогенезе. Пространство есть продукт культуры, концепт в системе языка, конструкт, задающий когнитивную и конвенциональную основы взаимодействия в физической среде, а внутреннее восприятие окружающего мира в значительной мере обусловлено вербальными категориями, которые мы используем для его описания. Именно в этом смысле многие авторы полагают, что язык навязывает нам свою картину мира.

Во второй главе «Формы освоения пространства в культуре» сформулированы культурологические подходы к исследованию культурного пространства, определено уникальное место «традиций» и «народа» в динамике русской культуры, обозначены принципиальная несхожесть пространственных реализаций традиционной народной культуры в естественном бытовании и современных репликах.

Первый параграф второй главы исследования «Пространственные детерминанты народной культуры» направлен на рассмотрение различных трактовок пространства человеческого бытия, истории и культуры. Трактовка сути пространства зависит от выбора исследовательского подхода и точки зрения, с которой это пространство наблюдается. До введения социального и культурного контекстов мы можем рассматривать пространство как тотальное единство в двух трактовках: логической и био-логической. При конкретизации исторической фактуры или культурной общности пространство обретает дробность, множественность трактовок.

Предлагается вариант прочтения культурного пространства, для чего исследуем и обнаруживаем структурную связанность, составные элементы пространства и их характеристики.

Понятие культурного пространства содержит в себе не столько формы субъективного восприятия физического пространства, характерные для разных культур, сколько те символические значения, которыми каждая культура его наделяет. «Культурное пространство» - пространство как наделенные смыслами формы взаимодействия, сочетания и со-бытия вещей, артефактов и репрезентаций. Культурное пространство - это прежде всего антропологическое пространство, способ существования человека в культуре. В субстанции пространства выделяется диалектическая связь пространственных значений и их субстратов в физической среде, речи и деятельности. Этот комплекс исторически и психологически связанных фактов, явлений и категорий и составляет то, что мы называем культурным пространством. Мы предлагаем рассматривать культурное пространство как способ построения картины мира, наследуемый в вербальных и паравербальных семантических инструментах.

Каждое культурное пространство имеет свое индивидуальное знаковое содержание, отражающее его природно-культурную специфику в визуально-предметных и территориальных воплощениях. Разнообразные пространственные коды выполняют в человеческой деятельности определенные функции: выступают как средства познания, коммуникации, идентификации, сегрегации и пр. Смысл этнического культурного пространства в том, что картина мира каждого народа строится на некоторых базовых «элементах мироощущения», позволяющих осмыслить и описать любые процессы и состояния мира. Воплощенные в реальных природно-космических объектах, указанные элементы функционируют как доминантные символы и коды традиционного мировоззрения.

Одним из самых важных качеств человека является способность ориентироваться в пространстве. Природа ориентиров, способы ориентирования и свойства системы координат обладают двоякой сущностью: они являются специфичными характеристиками этноса и его культуры; с другой стороны они суть важная часть правил, определяющих внутренний регламент социальной группы.

Пространство иерархично и обязательно имеет центр. Для коллективных концепций пространства в традиционных культурах, запечатленных в мифах, эпосе, фольклоре, на центр пространства - Мировое Древо - возлагаются функции опоры для небесного купола, оси вращения вселенной и пути сообщения между мирами. Вокруг центра располагается своя земля - знакомая, освоенная, безопасная территория, очерченная границей. В традиционных культурах граница - наиболее семантически нагруженный элемент пространства. Большая часть мифоритуальных практик (вербальных, визуальных и акциональных) и нарративов обеспечивает ритуальное и визуальное маркирование границ, пограничных территорий и состояний, выполнение правил преодоления и перехода, церемоний взаимодействия с персонажами из мира «по ту сторону» границы.

В традиционных культурах большое внимание уделяется священным почитаемым локусам пространства, а также местам страшным и проклятым -«провалам в пространстве», правильному пути - перемещениям в пространстве, которые обеспечивали встречу с первыми и избегания вторых. В традиционной культуре перемещение в пространстве, путь синонимичен трудностям и испытаниям. Дорога в пространстве традиционной культуры занимает промежуточное место между «этим» и «тем» миром, перехода в иные пространства и места встречи с разного рода потусторонними персонажами. В индивидуально-психологическом опыте человека путь и дорога часто обретают силу инициации - таят в себе новые опасности и открывают новые горизонты опыта: не удивительно, что значительные события жизни описываются в терминах исполнения пути, освоения и преодоления пространства.

Пространство в традиционных культурах не изотропно. Освоенная часть мира, свое пространство подлежит «приручению»: делению, разметке и упорядочиванию, нужно только знать правила. Вещи и места, размеченные ритмично повторяющимся рисунком - орнаментом, танцем, плугом воплощают в себе божественный порядок и силу преображающего воздействия человеческой деятельности на природную стихию. Человек обладает способностью и необходимостью упорядочивать свои взаимоотношения с вещами, событиями и людьми. Ритмическое действие есть упрощающая схематизация поведения, позволяющая обмануть страх перед бесконечным многообразием и многовариантностью окружающего мира.

В народной культуре существует огромный комплекс ритуалов и мифологем, которые, с одной стороны, актуализируют пространственную модель культуры и опыт пространственного поведения, с другой - задействуя пространственные коды, восстанавливают традиционный уклад и утверждают правильный порядок вещей. Структура пространства в традиционной культуре задана его функцией носителя и источника значений в традиционной картине мира. Пространство в культуре действует посредством того, что мы условились называть культурным пространством или пространственными представлениями, оно размечает и размещает жизнь. Традиционная культура осуществляется тем, что дает знать место, проводит границы между территориями, организует переходы через рубежи, прокладывает пути.

Во втором параграфе второй главы «Формы концептуализации пространства в народной культуре» исследуются пространственные реализации культуры на примере русского населения Среднего Урала. Картина мира носителя традиционной культуры предстает в формах пространственного поведения в ключевых событиях и локусах крестьянской жизни, и его оформлениях императивными словесными формулами и стереотипными обрядовыми действиями.

Символика обрядовых действий направлена на маркирование пространства различными средствами - жестами, речью, мелодией, поведением, - обозначение его социального и сакрального измерений. В обрядах любого масштаба и направленности важнейшими компонентами является пространственная ориентированность и топика действий. Кодифицирующая и программирующая функция обряда направлена, в первую

очередь, на маркирование и благополучное преодоление границ. Языки обряда в любом случае фиксируют символическую неоднородность окружающего пространства и физического мира, а акциональность обряда - в явном и скрытом виде - демонстрирует диалог, взаимодействие и противостояние между разными полюсами культурного пространства. Сюжеты, представленные в ритуалах, в основном демонстрируют акты творения, рождения, преодоления препятствий этому, возрождение и обновление. В качестве основных драматургических схем этих сюжетов лежат перемещения в пространстве: линейные, поступательно-возвратные и круговые движения; кружения, вращения и обходы; а также устроение и преодоление границ и препятствий, утверждение и разрушение символических центров, доминант, осей.

Народная игра участвует в построении пространственных представлений традиционной народной культуры посредствам поэтапного освоения игровых практик, сопровождающих их пластических, мелодических и нарративных форм культуры. Игра является способом передачи опыта и продолжения традиции, одной из структур наследования знаний сообщества о себе, своём устройстве, нормах и способах отношений внутри сообщества и со внешними факторами и явлениями. В этом смысле психический мир игрока, пространство его души и воли является целью игрового действия и сюжета и становится условием осуществления традиции. Игра является первой доступной человеку структурированной и регламентированной деятельностью, именно в пространстве игры человек впервые в своей жизни получает право, возможность и ответственность самому организовывать и упорядочивать окружающий его мир - материальный и социальный (ожидания, отношения и поступки людей). Проникновение на незнакомые территории, освоение запретных и отдаленных мест пространства происходит в игре. В традиционной народной культуре, в крестьянской жизни периоды и пространства повседневности маркируются и «продвигаются» игровыми процедурами. Таким образом, пространство и время жизни, её значимые сюжеты впервые и вновь являются и передаются как игровые, эстетические явления. Социальная реальность параметризуется пространством, бытийствующим в традиционный культуре особым, - игровым, художественным образом.

Жилище в традиционных культурах является моделью мира, точнее -материальным макетом ментальной модели мира. Пространственные модели жилища так же различны, как различны ментальные модели пространства. Планировка жилища воплощает в себе комплекс условий, среди которых религиозно-магические обоснования тех или иных структур пространства порой уступают место социально-прагматическим. Наряду с физическими условиями, определяющими характеристики жилища, существенны семейно-родовые традиции данной культуры, которые мы наблюдаем в ритуализованных формах поведения, обычном праве, произведениях народного творчества. Жилище, Дом является центром духовной жизни семьи, пространством осуществления семьи в ее функциях. Дом служит материальной опорой и ориентиром, достаточно стройной образно-символической системой, являющейся визуальной, вещественной и акциональной программой поведения

в общине, материальным носителем большого количества культурных норм и ценностей.

При изучении форм осуществления традиционных форм культуры, ключевым является понимание диалектической связи содержания наследуемого опыта и способов его хранения-передачи. Речь идет об исследовании средств, которыми организуется коллективная память и коллективное сознание, и способов, которыми происходит апелляция к прошлому при выборе будущего. То есть, о способах построения и трансляции картины мира данного сообщества.

Для актуализации картины мира традиция пользуется аксиологически значимыми, эмоционально насыщенными и мнемонически эффективными способами - мифо-ритуальными и фольклорными формами, художественно-ритмическим оформлением этических норм и онтологических моделей. Системообразующим принципом построения картины мира традиционной народной культуры является устность, особый способ осуществления реальности. Устный язык как каркас картины мира понимается как сочетание живой спонтанной речи, структуры и лексики языка, опредмеченных в реалиях природной и вещной среды, воспринятых через призму мифопоэтического отношения.

Устность как способ мировидения и миростроения, находит фундаментальную и первейшую основу в пространстве. Пространство как онтологическая основа общества традиционной культуры реализуется в том, что пространство сказывается.

Третий параграф второй главы «Конструирование региональной идентичности русского населения Урала в XX в.» посвящен критике сложившимся и доминирующим формам региональной идентичности и этнических репрезентаций в новейшее время и современной культуре.

Проблема изучения народной культуры - в большой степени проблема методологии исследования, порождающая комплекс онтологических и гносеологических тем. Это в первую очередь необходимость принятия определенной и непротиворечивой концепции бытия и взаимосвязи культуры, традиции и народа. Во-вторых, выбор исследовательской стратегии -определение достаточной источниковой базы и необходимых методов сбора и интерпретации эмпирических данных. В-третьих, необходимость различного рода редукций, сбережения от ангажированности - сомнительными научными теориями, инерцией массового сознания, модой или политическими предпочтениями.

Для постановки и обострения вопроса о региональном своеобразии культурного пространства Среднего Урала мы предприняли обзор этапов и направлений исследований Уральского населения, формирования источниковой базы о культуре уральцев. Предложена историческая реконструкция формирования уральской региональной идентичности и конструирования образов «уральской народной культуры» как идеологически ангажированных конструктов, продолжающих традиции мистификации и профанации традиционной народной культуры. Сложившийся искаженный образ народной культуры Урала стал результатом идеологического заказа на практическую

работу в области народной культуры и избирательного характера научных исследований.

Ряд причин методического характера, на наш взгляд, оказали негативное влияние на конструирование научного объекта - народной культуры русского населения Урала. На протяжении 1930-1980-х годов источниковая база исследований формируется как результат:

1) идеологически мотивированного отбора экспедиционных маршрутов, доступностью, известностью населенных пунктов, посещаемых собирателями -фольклористами и этнографами;

2) идеологически мотивированного отбора содержания собираемой информации, жанровых и тематических предпочтений собирателя;

3) идеологически мотивированного отбора методик формирования эмпирических данных.

Так называемое «региональное своеобразие» народной культуры русского населения Урала как понятие сформировалось не столько при добросовестном анализе фактов и феноменов народной культуры, сколько в результате негативных последствий пролетаризации фольклорных исследований и преимущественно кабинетного характера формирования источниковой б азы.

В итоге традиционная культура русского населения Урала - как научный объект исследований второй половины XX в. предстает в искаженном виде, а как социокультурное явление - малоизучена, обладает нечеткими хронологическими границами и предметной определенностью.

В четвертом параграфе второй главы «Критический анализ концептов «русский народ» и «русская культура» в традиционалистском дискурсе» рассматриваются специфическая традиция отечественной культуры, она же практика оформления самосознания культуры, когда обретение искомого образа общественного устройства осуществлялось средствами моделирования исторической памяти в полемике с предыдущими культурными формами и в апелляции к наследию.

Для того, чтобы проблематизировать современные культурные практики реактуализации образов традиционной народной культуры, необходимо провести анализ конструирования концептов «традиция» и «народ», осмыслить причины и способы выделения в культуре мифо-идеологического образования, носителя архаических коннотаций и регрессивной аксиологии.

Возникновение и развитие в Отечестве наук о традиционной культуре связывается с потребностью элиты представительствовать «от имени народа» и одновременно - болезненной потребностью поиска «подлинности» и «истоков». Будучи особым мифо-идеологическим образованием, концепт «народ» крепко пристегивается к эпитету «простой» и мифологеме «традиция», Признаки архаичности, став своего рода отметкой доброкачественности, приводят к появлению фантомных артефактов и целых субкультур, обладающих регрессивной значимостью.

В отечественной культуре существует длительная традиция конструирования желаемого состояния общества «от противного», существенной характеристикой русской культуры и русского общественного

строя является двухполюсность, где народ является хранителем и референтом «старины», важным символом в реализации техник конструирования прошлого и восстановления памяти.

Отмечено, что основным стержнем смены культурных форм в России, основным мотивом полемики является ось «старое/новое», когда противоборствующая идеология нарочито и демонстративно помещается на противоположном полюсе. Причём, вне зависимости от того, консервативную или реформистскую модель исповедует полемист, неизбежно актуализируются знаки старины. Кочующий из эпохи в эпоху миф «русской старины» обнаруживает значительность и символическую значимость во все времена, удивительным образом побуждая находить для него место в любой новой мифологии. В этом аксиологическом пространстве рождается и поддерживается миф «о русском народе». Показано, что характерной чертой истории русской культуры является так называемая внутренняя колонизация, когда самоопределение, самоидентификация образованного класса происходит путем вглядывания в свое инобытие - «простой народ», проекции на него своих утрат: простоты, безыскусности и целостности. В ходе узнавания собственного народа конструируется мифологема «народ», создаются практика и правила описания «народа».

В результате этнографический дискурс оказывается в основании национальной идентификации. Вследствие этнодифференцирующих и этноспецифических функций народной культуры, за народом закрепляется «эталон этничности», соответствующее мифологизированное прошлое, «правда земли». В рамках колониального дискурса этнокультурное своеобразие других представляется как диковины и зрелища, в результате встречи с другим рождаются перформативные практики коммуникации внутри разных «этажей» русского народа - самопрезентация и узнавание. Действие перформативных практик распознавания «свой - чужой» формируют набор символов и мифологем, репрезентирующих «этничность» как старину, не-современность, не-урбанистичность, не-индустриальность и т.п., а современные манифестации этнической идентичности обладают признаками воспроизводимости, повторяемости, цитируемости.

Образы народной культуры, привлекаемые для современного массового потребления - в основном, вторичны, являются результатом кодификации, адаптации, изменения контекста их существования. У традиционной народной культуры и современной массовой культуры принципиально различны способы хранения, трансмиссии и актуализации создаваемой информации; народная культура, для того, чтобы быть увиденной, узнанной и привлеченной к современному производству образов и идей, должна быть зафиксирована в привычных современности формах - текст или иллюстрация в книге, фотография, звукозапись, картина. Будучи зафиксированным, художественное явление народной культуры лишается присущей ему импровизационности, спонтанности, живости. Этническая идентичность, конструируемая таким образом, характерна, прежде всего, для разного рода неотрадиционалистских «фабрик значений». Именно эти конвейеры производят преимущественно визуально-пространственные коннотативы «русскости».

В современных городских пространствах и акциях актуализируются перформативные практики и визуально-пространственные образы «традиционной народной культуры», произведенные в рамках колониально-этнографического дискурса. Они играют странную роль: будучи произведением групп и субъектов, ощущающих свою ино-культурность по отношению к традиционной народной культуре, усиленно манифестируют русскую этнокультурную идентичность как «старинную», «древнюю» и «фольклорную», как «мы-идентичность».

В заключении подводятся итоги исследования и намечаются направления дальнейшего развития темы пространства традиционной культуры. Отмечается практическое значение исследования языков культуры в мультикультурном обществе и способов их моделирования. Кроме того, ставятся цели дальнейшей методологической проработки социально-антропологических и проектировочных аспектов пространства, а также актуализации программ исследования средствами когнитологии, лингвистики, этологии и психологии.

Результатом работы явилась разработка теоретической основы полевых исследований в области культурной антропологии, этнодизайна, теории и истории материальной культуры. Основные постулаты предложенной модели гласят, что в различных этнокультурных ареалах существуют различные способы организации окружающего, и конкретнее - жилого пространства. Иерархия материального мира, структурирование пространства, расположение вещей и создание облика среды очевидно производны от ментальности, способов схватывания, удержания и интерпретации окружающего мира -картины мира. Более того, в традиционных культурах, архаичных и дописьменных обществах живое пространство* в большой степени суть форма, способ хранения и трансляции картины мира. Способы проявления человека в среде, поведение, мотивированное локусами пространства, тактики и техники размещения, конструирования и деконструкции предметного окружения, способы создания и внедрения вещей в контекст живого и относительно изменчивого ближайшего пространства, в общем - антропоцентричное материально-телесное существование среды есть тот способ, которым вещь становится вестью о духовном, а уникальный способ пространственной реализации - картиной реальности, свидетельством мировосприятия и осязаемым образом бытия.

На этой основе реализуются полевые исследования в рамках программ «Методы социально-антропологических исследований», «История материальной культуры» и др., с применением визуально-антропологических, семиотических, лингвистических методов.

Теоретические выводы исследования конкретизируют и подтверждают данные о симулятивном и перформативном характере использования образов традиционной культуры в современном культурном пространстве, о художественно-образной основе традиционалистского дискурса. Практические выводы связаны, прежде всего, с пониманием необходимости пересмотра исследовательских и образовательных тактик рассмотрения форм, структур и

принципов материальной культуры, истории пространственного существования различных обществ и пространственного поведения в разных культурах.

Основные положения диссертации отражены в следующих научных

публикациях:

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах перечня ВАК 1. Бобрихин, А. А. Социальная прагматика ритуала в народной культуре. [Текст.] [Статья посвящена ритуальным практикам социального конструирования в пространстве народной культуры] /А. А. Бобрихин // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10. С. 159-163. Монографии, книги, сборники статей

1. Бобрихин, А. А. Вещь и пространство в культуре этноса. [Сб.ст.] / А. А. Бобрихин. - Екатеринбург, СОДФ, 2008.76 с.

2. Бобрихин, A.A. Пространство народной культуры, [монография] / А. А. Бобрихин. - Екатеринбург, Форум-книга, 2010.182 с.

Статьи в научных изданиях

1. Бобрихин, А. А. Народный календарь как актуальное знание. [Текст] / А. А. Бобрихин //Традиционная культура Урала. Альманах. 2004. № 4 С. 3-11.

2. Бобрихин, А. А. Проблемы сохранения народных традиций. [Текст] / А. А. Бобрихин //Традиционная культура Урала. Альманах № 5. Екатеринбург СОДФ, 2004. С. 34-40.

3. Бобрихин, A.A. Репрезентация этнокультурной карты Урала в фонде СОДФ. [Текст] / А. А. Бобрихин // Национальные культуры Урала. Екатеринбург, 2005. С. 17-23.

4. Бобрихин, А. А. Мужские промыслы на Урале. [Текст] / А. А. Бобрихин //Материалы VI Конгресса этнографов и антропологов России. Санкт-Петербург, 28.06-02.07.2005. С. 214-223

5. Бобрихин, А. А. Этнический стиль: вечное и временное. [Текст] / А. А. Бобрихин // Национальные культуры Урала. Народная одежда и текстиль: материалы регион, науч.-практ. конф. - Екатеринбург, 13-14.10.2006. - С. 4-7.

6. Бобрихин, А. А. Этнокультурное разнообразие Свердловской области: перспективы представления самобытных народных традиций в туристических программах. [Текст] / А. А. Бобрихин //Материалы международной научно-практической конференции «Научно-экспедиционный и познавательный туризм в России: опыт, пути и перспективы развития». Екатеринбург, 1618.04.2007. С. 7-11.

7. Бобрихин, А. А. Культурное пространство этноса. [Текст] / А. А. Бобрихин //Материалы региональной научно-практической конференции «Вещь и пространство в культуре этноса». Екатеринбург, 14-15.10.2008. С. 1632.

8. Бобрихин, А. А. Репрезентации этнической идентичности в современной культуре. [Текст] / А. А. Бобрихин //Актуальные проблемы современных социально-антропологических исследований. Сборник научно-исследовательских работ. Екатеринбург. УГТУ-УПИ, 2009. С. 147-161

9. Бобрихин, А. А. Этническая идентичность и проблемы межнационального мира [Текст] / А. А. Бобрихин // Народы Урала:

исторический опыт, традиции и проблемы современности: материалы научно-практической конференции, 27 апреля 2009 г. - Екатеринбург: СОМБ, 2009 г. С. 6-11.

10. Бобрихин, А. А. Город - пространство визуальных коммуникаций [Текст] / А. А. Бобрихин // Всероссийская научно-практическая конференция «Культурное наследие в перспективе социокультурного развития России. Культура повседневности». Материалы конференции, 11-13.03.2010 г. УГТУ-УПИ. С. 119-126.

11. Бобрихин, А. А. Самосознание отечественной культуры и художественные формы национальной идентичности. [Текст] / А. А. Бобрихин // Материалы Международной научно-практической конференции «Полифония культур как креативная основа художественного образования». Екатеринбург, ИнИс РГППУ. 24 - 26.10.2010 г. С. 16-23.

12. Бобрихин, А. А. Исследовательские проекты как основа формирования профессиональной компетентности дизайнера [Текст] / А. А. Бобрихин II Материалы Всероссийской конференции «Инновации в профессиональном и профессионально-педагогическом образовании». Екатеринбург, РГППУ. 23 -25.11.2010 г. С. 21-22.

БОБРИХИН Андрей Анатольевич

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПРОСТРАНСТВА В КУЛЬТУРЕ (на примере традиционной культуры русского населения Урала)

09.00.13 - философская антропология, философия культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Формат 60x84 1/16. Объем 1,5 п.л. Заказ № 1034. Тираж 100 экз.

Российский государственный профессионально-педагогический университет 620012, Екатеринбург, ул. Машиностроителей, д. 11.

Отпечатано в типографии ЧГАКИ. Ризограф. 26

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Бобрихин, Андрей Анатольевич

Введение

Глава 1. Теоретико-культурологический аспект анализа пространства

Глава 2. Формы освоения пространства в культуре

§ 1. Пространственные детерминанты народной культуры

§ 2. Формы концептуализации пространства в народной культуре

§ 3. Конструирование региональной идентичности русского населения Урала в XX в.

§ 4. Критический анализ концептов «русский парод» и «русская культура» в традиционалистском дискурсе.

Введение диссертации2011 год, автореферат по философии, Бобрихин, Андрей Анатольевич

Актуальность исследования связана с необходимостью осмысления современных культурных процессов, при которых образы и практики традиционной народной культуры реанимируются в современной жизни.

1. Принято считать, что существует взаимно однозначное соответствие между множествами, одно из которых обозначено словом «общество», другое — словом «культура». То есть, каждому типу социальной организации соответствует достаточно определенная культура, произведенная этим обществом, а каждому строю культуры соответствует определенное общество, конфигурируемое этой культурой.

Однако мы знаем примеры того, как влияние культуры выходит далеко за рамки синхронного и соответствующего ей общества. Самый значительный и яркий пример - культура античности, оказавшая влияние на формирование и облик различных исторических эпох. Она не помещается в ложе исторической фактуры, а претендует на роли морального, эстетического, социального образца или судьи социальных устройств за границами античного общества, служит матрицей для многих институций современного «западного» общества. То же, па наш взгляд, происходит и с традиционной русской народной культурой. Оставшись, казалось бы, в прошлом, она то и дело оживает в разных качествах в современном российском обществе.

Эти «явления» народной культуры в современной жизни требуют осмысления и критики, народная культура почему-то стала удобным носителем для приписывания ей разнообразных новых и актуализированных в современности значений. Для специалистов, профессионально занимающихся динамикой современной культуры, осмысление ролей традиционной культуры в современном мире и городском пространстве становится весьма акту альной задачей.

2. В современных культурных практиках традиционной народной культуре предписываются различные роли - воспитательные, нравственные, идеологические, ценностные. При этом нужно заметить, что явления традиционной народной культуры часто привлекаются для выполнения функций, не свойственных им в аутентичной среде.

Исследование направлено на изучение культурных представлений в отношении к пространству и предметно-пространственной среде. Предметным полем исследования является ментальность традиционной культуры - ряд представлений традиционной культуры относящихся к антропологическим, эстетическим и символическим характеристикам окружающей физической среды.

Актуальной ¡методологической задачей является исследование различного рода интервенций традиционной культуры в пространства современности — в явных, организованных и латентных формах. Предметное поле исследования конструируется в контексте современных концепций, полагающих «традицию» инструментом и компонентом современных культурных процессов.

3. Глобализация мира приводит к расширению контекста индивидуального существования и изменению масштаба проблем, с которыми соотносится индивидуальная жизненная траектория; налицо видимость освоения территории планеты. Неравномерное развитие глобальных коммуникаций и информационных технологий - все это приводит к глубоким изменениям в восприятии географического пространства и исторического времени. Если учесть непреодолимый качественный разрыв в степени интенсивности коммуникаций, трафиков -транспортных и информационных, становится очевидным, что мы существуем в условиях радикальной культурной дифференциации между «глобальным» миром и остальным - реальным пространством существования людей, осевшим слоями под глобалистской оболочкой.

Одной из значительных черт этого различия является различие видимого, проблематизируется пространство как арена и общий культурный (семиотический, смысловой) контекст существования и взаимодействия людей: обнаруживается конфликт между культурным (национальным) пространством и информационным (глобальным) пространством.

Радикальные цивилизационные изменения в мире проблематизируют содержание этих изменений, актуализируют понимание их сущности. Глобализация обнажает важнейшую проблему: сопровождает ли с необходимостью культурная унификация процессы экономической интеграции? Насколько связано благополучие нации с ростом материального производства, экономического богатства и забвением традиционных (этнических, конфессиональных) ценностей?

Страны с догоняющей модернизацией оказываются перед проблемой отбора и отказа от факторов, тормозящих экономический рост, понижающих эффективность глобального существования. Проблема обостряется опасением того, что должны быть подвергнуты радикальным изменениям или ликвидированы институты, социальные формы и явления, являвшиеся в предыдущие периоды системообразующими для этноса, нации или страны. Проще говоря - нарастает страх потери самобытности во имя материального благополучия.

С другой стороны - для успешных стран и наций актуальной становится задача приспособления или подчинения различных культурных форм и социальных моделей к системе, уже доказавшей свою эффективность. В общем, это та же проблема - понимания непротиворечивости разных культурных моделей, действующих в рамках единой глобальной экономической системы.

Не ясно, как эти параллельные и пересекающиеся культурные миры могут сосуществовать в новом глобальном порядке. Решение этой проблемы продиктовано всеобщими изменениями в мировоззрении человечества и невозможно без изучения традиционной культуры, выяснения ее сущности и существования, выдвижения типологии традиционных культур.

Нужно признать, что исследовательские проекты западного мира стремятся соответствовать современным вызовам: социально-гуманитарное знание освобождается от идеологических догм и квазиидеологических клише. К примеру, теряют актуальность и однозначность бинарные оппозиции, в которых консерватизм, традиционализм, наследование относятся к полюсу «прошлое», а прогресс, модернизация, инновация - однозначно к будущему. Соответственно, в контексте оппозиции «традиционное-инновационное» проблематизируется место, которое занимает традиционная культура в обществе, перестраивающемся на инновационную модель.

В связи с вызовами, которыми напророчила себе современная цивилизация, актуализировались вопросы соотношения инновационного и традиционного в развитии человеческих сообществ, традиционность тематизируется в антиглобализме и пацифизме, антигламуре и экодвижениях, в основном голливудском месседже о «чужих», «иных» и «других» - людях, местах, культурах и - в противоречиях развития среды обитания (в первую очередь — городской), сё сигнификации и способах прочтения.

4. Для нашей страны становится более актуальной ситуация, когда меняется интенсивность, количество и качество посещенных индивидом мест, расширяются границы индивидуально знакомого пространства. Одновременно внутри индивидуального пространства россиянина расширяется белое пятно незнакомой России. Проблематичными становятся уникальность, личность и глубина пространства, существование пространства, не поддающегося диктату экскурсионности.

Интенсификации межкультурной коммуникации па разных уровнях культуры, в основном — неофициальном, обыденном, влекут за собой появление социальных институтов, пространств осуществления межэтнических взаимодействий; в едином географическом пространстве происходит столкновение разных «миров», «национальных космосов», различных традиций пространственного поведения, размещения и структурирования пространства, семиотизации и сценирования пространства как арены взаимодействия.

Инновационное развитие России актуализирует вопросы исторических ориентиров национальной идентичности, ставит задачи анализа способов конструирования идентичностей, деконструкции исторического опыта образотворчества, рассмотрения идентичности как способа образно-символического видения. В традиционном обществе этническая идентичность не проблематизируется; можно сказать, что этнокультурная идентификация отсутствует в традиционном дискурсе, но доминирует в традиционалистском.

5. Многовековой российский опыт конструирования этнокультурной идентичности, поиска национального образа (пути, характера) демонстрирует на удивление повторяющуюся схему, когда символы и репрезентанты этой идентичности, будучи сформулированными, представленными и выставленными, самой культурой и её носителями воспринимаются как чуждые, внешние, «заграничные». А искренние попытки «конструкторов идентичности» следовать этнокультурным образам, примерить на себя «национальные одежды» выглядят как фарс и фиглярство.

С другой стороны - глубинные этнокультурные пласты, «древность» и «историческое наследие» периодически становятся источником вдохновения или апологией иных культурных практик, как неотрадиционалистских, так и не-традиционалистских.

Перемены, переломы и сдвиги отечественной культуры мы предлагаем рассматривать с точки зрения ключевой схемы русской истории: смены периодов и стилей в России обусловлены внедрением и трансформациями заимствованных- идей и стилей. Для понимания любого периода русской культуры важно иметь в виду характер трансформации заимствованной идеологии, пусть даже это заимствование - из собственного прошлого. Нам представляется, что достаточно частым источником этого заимствования становится своё «другое» - российская историческая древность, или свой «другой» - простой народ, носитель исторической древности.

Характерной приметой современной культуры является прогрессирующая потеря референтности символов, претендующих на ориентиры и признаки этнокультурной идентичности - в силу изменения как природного, так и культурного ландшафтов, физической среды обитания российского жителя.

Ситуация в современной российской культуре актуализирует вопросы памяти, памятников и памятных мест, судьбы исторических мест и строений в городском пространстве, привлекательности или лживости этнических и исторических (в терминах «национального достояния») коннотаций среды, символическо-номинативной природе мотивации выбора планировочных решений. В этом контексте эвристическую значимость приобретает рассмотрение современного городского пространства как места конструирования идентификационных кодов.

6. Динамика и воспроизводство культуры происходят в пространственных координатах, которые во многом определяют сознание и поведение индивида, способы аккультурации, а также облик и структуру культуры.

Ряд философских концепций культурной и социальной динамики «строятся», «базируются» и «разворачиваются» как пространственные структуры, используют топологические модели, следуют логике пространственного поведения. Пространственные коды и концепты оказываются широко распространенным методом и инструментом философского понимания и описания личности, социума, культуры.

Возникает потребность в таких способах описания культуры, которые включали бы в себя различные аспекты простраиственности и процедуры концептуализации пространства.

Степень разработанности проблемы

Традиционные общества и традиционная культура на протяжении всей истории их изучения были предметом исследования этнографии и смежных с ней дисциплин. Можно утверждать, что традиционная народная культура была «полем» и предметом этнографии и фольклористики преимущественно в силу распознавания как «архаичных» тех или иных явлений жизни общества.

Этнография как самостоятельная наука сложилась на основе все более возраставшего накопления фактических сведений о внеевропейских народах и в связи с практическими потребностями колониального управления. Хронологически первая - эволюционная школа в этнографии сложилась в связи и под влиянием успехов естественных наук. В рамках данной работы мы развиваем ряд положений этологической теории в рамках неоэволюционизма, в частности, исследования биологических предпосылок пространственного поведения, социального взаимодействия и соперничества в материальной среде.

Исследования мифологии пространства раскрывают изнанку, неявные побудительные причины восприятия пространства и пространственного поведения человека в культурной среде, а также предоставляют нам «карту пространственных различий» культур и цивилизаций. Юнговская концепция коллективного бессознательного оказала сильное влияние на исследование мифологии и религиозного сознания (К. Кереньи, М. Элиаде). Элиаде во многих трудах обращается к структуре мифологического пространства, показывая мироустроительную, посюстороннюю сущность «потусторонних» представлений, религиозного образа пространства.

Значительное влияние на подходы к изучению традиционных обществ оказала французская социологическая школа Э. Дюркгейма. В прямой зависимости от нее в Великобритании зародились функционализм и британская ветвь структурализма. В своем исследовании мы применяем сформулированное Р. Редфилдом понимание различия «картин мира» (world-view) разных культур, развивая его допущением, что каркасом картины мира, в свою очередь, являются различные пространственные представления, транслируемые в языке и поведении. И это уже больше, чем коллективные представления общины, обладающие семиотическим, аксиологическим и онтологическим единством; это когнитивная сетка изоморфизма, наброшенная на различные уровни реальности - космос, природные стихии, людей, флору и фауну.

Коллективные представления, выраженные в первую очередь в языке и всевозможных речевых актах, оказывают формирующее воздействие и на мышление индивида, и на его мировидение — картину, сотканную речью, и на саму речь как деятельность. Уместным будет упомянуть исследователей, рассматривающих единство языка и мышления, языка и картины мира. В. фон Гумбольдтом впервые была высказана мысль о существовании особого, языкового мировидения (Weltansicht der Sprache). Гумбольдт вводит понятие картины мира как мпровидения в применении к степени образности мышления народов, он говорит и о путях формирования и изменения её, когда рассуждает о взаимовлиянии «духа» народа и языка. Лингвистическое направление продолжателей идей В. Гумбольдта представляют Л. Вайсгербер, Б. Уорф, Э. Сепир. Дальнейшее развитие философских мыслей В. Гумбольдта находим у Э. Кассирера и М. Хайдеггера. Проблема пространства рассматривалась Мерло-Понти в работах «Феноменология восприятия» и «Пространство». Своеобразие его подхода связано, прежде всего, с установлением неразрывной связи восприятия пространства с видением и движением, то есть с человеческим телом. Именно в этой точке, в акте феноменологической редукции, мы видим близость позиций Э. Кассирера, Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти, П.А. Флоренского, X. Ортеги-и-Гассета и К. Лоренца в критике сложившейся нововременной трактовки пространства как гомогенного и изоморфного, и применяем неокантианские модели пространства в качестве эффективных абстракций.

Социологический взгляд на пространство представляют М. Вебер, Г. Зиммель, П. Бурдье, Э. Гидденс, И. Гофман, А.Ф. Филиппов и другие. В работах этих авторов содержится характеристика отдельных важных аспектов, как общего понятия социального пространства, так и пространства как центрального концепта социальных установлений, структурирующего и сегментирующего социальную стратификацию. Социальное структурирование и социальное конструирование пространства выводят наше исследование на понимание правил легитимации и интериоризации этнокультурных вариантов пространства.

Начиная с 60-х годов проблема картины мира рассматривается в рамках семиотики при изучении первичных моделирующих систем (языка) и вторичных моделирующих систем (мифа, религии, фольклора, поэзии, прозы, кино, живописи, архитектуры и т.д.). Культура при этом трактуется как «ненаследственная память коллектива», и её главной задачей признается структурная организация окружающего человека мира, что находит своё выражение в «модели мира» (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский). Исходным пунктом исследований по семиотике культуры было утверждение, что «разные знаковые системы по-разному моделируют мир» (А.А. Зализняк, В.В. Иванов, В.Н. Топоров) и обладают различной моделирующей способностью. Особенность национального мировидения, выраженная в языке, лексические и фразеологические фрагменты национальной картины мира, описываемые филологами и лингвистами, дают плодотворный материал для построения когнитивной карты пространства (cognitive map), формируемой в той пли иной культуре, в недрах естественного языка. На материале русского языка эту работу проводят Г.Д. Гачев, A.A. Зализняк, Е.С. Кубрякова, И.Б. Левонтина, А. Д. Шмелев. Применение методов семиотического анализа предметно-пространственной среды и культурных текстов, семантического анализа лексики и фразеологии являются ключевыми методическими приемами нашего исследования.

В отечественной пауке традиционная культура по преимуществу была «полем» этнографии и фольклористики. По публикациям полевых материалов первой половины XX века мы восстанавливаем пространственные представления традиционных культур. В конце XX века в отечественной этнографической науке происходит всплеск интереса к семиотическим интерпретациям реалий традиционной культуры, эмпирической основой которых служат как этнографические описания XIX века, так и материалы современных фольклорных экспедиций. В работах А.К. Байбурппа «Ритуал в традиционной культуре» и «Жилище в обрядах и представлениях восточных славян» значительные разделы посвящены семиотике пространства. Исследования Т.Б. Щепанской раскрывают символические смыслы отношения к дороге и пути, техникам маршрутизации и сакрализации в пространствах традиционной культуры. Т. М. Бернштам описывает пространство русской деревни как поле разворачивания повседневных практик и празднично-игровых форм' поведения молодежи, как знаковое и значащее место социализации. Большое количество публикаций посвящено семиотическому статусу пространств в традиционной культуре и пространству культуры. В настоящем исследовании мы применяем классические этнографические и семиотические методы на уральском материале.

Во второй половине XX века в поле зрения этнографов попадают не экзотические, а близкие культуры, а этнографические методы применяются к различным явлениям культуры «цивилизованного» общества, городских общин и субкультур. Это рождает дискуссию о границах метода, и, соответственно, — об общих предметных областях и явлениях в различных, казалось бы, вселенных - крестьянской и городской культурах, таких как «традиция», «ритуал», «символ», «сакральное» и т.п. С середины восьмидесятых годов XX века отечественные этнографические исследования характерны переносом методов и понятийно-концептуальной системы «крестьянской этнографии» на «urban studies». С точки зрения этого «методологического поворота» мы пересматриваем сложившиеся представления о региональном своеобразии уральской культуры, данные о традиционной культуре уральского населения, а также методы ее изучения.

Существует большое число исследований по истории культуры, имеющих непосредственное отношение к теме культурно-исторической обусловленности пространственных представлений. Среди этих исследований особое значение имеют работы С.С. Аверинцева, H.A. Бердяева, А.Я. Гуревича, Ю.М. Лотмана, Г.С. Кнабе, Р. Арнхайма, Р. Барта, Г. Башляра, В. Беньямина, Ж. Бодрийяра, Ж. ЛеГоффа, К. Леви-Стросса, Ф. Моро-Дефаржа, М. Фуко, Й. Хёйзинги, и др. Опираясь на данные исследования, мы подходим к раскрытию общих принципов связи пространства с культурными детерминантами этноса или эпохи, а также к выявлению национального своеобразия и уникальности пространства как основы художественного мировидения, социального устройства, ментальной организации.

Представленный анализ позволяет нам сделать следующий вывод: в современной западной и российской культурологии, других гуманитарных дисциплинах достигнуты определенные результаты и наработаны подходы к исследованию пространственных характеристик культуры. В то же время, мы отмечаем, что фрагментарные достижения не дают нам целостного представления ни о генезисе пространственных представлений в культуре, ни четкого представления о взаимодействии языка, пространственного поведения и культурной карты пространства. Это позволяет утверждать о необходимости междисциплинарных и интегративных исследований в данной области.

Проблема исследования вызвана необходимостью философского осмысления средств и способов концептуализации пространства в культуре.

Объект исследования - пространственные характеристики традиционной народной культуры на примере русского населения Урала.

Предмет исследования — функции образов и символов предметно-пространственной среды в трансляции традиционной картины мира.

Цель работы — исследование сущности и основных особенностей предметно-пространственной среды в традиционной культуре, её основных форм, культурной семантики, антропологических характеристик, социального функционирования.

Обусловленные поставленной целью задачи исследования: провести типологический анализ категории пространства в гуманитарном знании и философской рефлексии; изучить средства речевой фиксации и лингво-когнитивные способы реализации предметно-пространственных представлений; описать способы концептуализации пространства в онтогенезе и роль пространственных категорий в построении картины мира; исследовать характеристики культурного пространства, способствующее актуализации образов традиционной народной культуры; систематизировать средства концептуализации пространства в традиционной народной культуре и её социально-топологические модели; проанализировать сущность традиций и традиционной русской культуры, специфику традиционной культуры уральцев; изучить доли традиционности в облике современного пространства, и проблемы применения традиционных правил отношения к пространству при рациональном проектировании среды.

Предпринятое нами исследование не претендует на всеобъемлющий анализ и критику процессов интеграции традиционной культуры в современность, а является шагом, направленным на выявление сущностных сходств и различий традиционной и современной ментальностей в восприятии и мысленном конструировании окружающей среды.

Источники и материал исследования: опубликованные данные этнографии, культурной антропологии, фольклора; словарные материалы, данные наблюдений, интервью и опросов, проведенных под руководством автора; полевые материалы автора;

Наше исследование основано на экспедиционных материалах Свердловского областного Дома фольклора, в течение 20 лет осуществляющего изучение народную культуру населения Среднего Урала, из них в течение десяти — под руководством и с участием автора. Специалистами Свердловского областного Дома фольклора организовано и проведено более 160 экспедиций по Свердловской, Пермской, Кировской, Курганской, Тюменской и Челябинской областям.

Другим источником нашего исследования послужило исследование Дома фольклора «Этноидеографический словарь русских говоров Среднего Урала» в составе 85183 словарных статей. Поскольку народные говоры, отражают традиционную этническую культуру в речевом выражении, то словарь народных говоров может считаться видом репрезентации традиционной народной картины мира.

Методологические основы и ¡методы исследования

В диссертационном исследовании применен комплексный методологический подход, сочетающий философско-кулыурологические методы и подходы - феноменологический, герменевтический, семиотический, метод реконструкции, — способствующие раскрытию сферы бытия пространства традиционной культуры. Решая задачи исследования, мы пользовались историко-сравнительным, компаративным, аналитико-обобщающими методами, позволившими анализировать этнокультурные процессы в аспектах материальной и духовной культуры. Исследование базировалось на обширном массиве этнографических

14 данных, полученных автором в результате социально-антропологических, этнологических, лингвистических и визуально-антропологических исследований. В качестве методических приемов в исследовании применялись: обзор философско-антропологических теорий пространства; сравнительный анализ культурологических, антропологических и этнографических данных; структурно-семиотический анализ этнографических и социологических данных; семантико-этимологический анализ терминов и тропов пространства в русской речи.

Теоретическую основу исследования составляют принципиальные идеи, положения, и выводы, изложенные в трудах классиков отечественной и зарубежной философии и культурологии: И. Канта, Э. Гуссерля, Г. Зиммеля, Э. Кассирера, М. Мерло-Понти, X. Ортеги-и-Гассета, М. Хайдеггера, Г. Башляра, К. Леви-Строса, К. Лоренца, М. Элиаде, К.Г. Юнга, Ю.М. Лотмана, Б.Н. Путилова, П.А. Сорокина, и современных исследователей: Ш. Айзенштадта, Б. Андерсона, С.А. Азаренко, А.К. Байбурина, П. Бергера и Т. Лукмана, М.В. Осориной, В.А. Тишкова, В.Н. Топорова, В.А. Подороги, Б.А. Успенского, А.Ф. Филиппова, B.C. Цукермана, П. Штомпки, Т.Б. Щепанской, А. Эткинда, ряда других авторов.

Многоаспектность темы послужила причиной обращения к источникам по географии и семиотике, лингвистике и когнитивной психологии, этнографии и социальной антропологии, а также к литературным источникам. Это обеспечило широкую теоретическую базу, многогранное рассмотрение проблем и множественность интерпретаций культурных явлении.

Научная новизна заключается в следующем:

1. Дана типология концептуализации пространства в различные исторические периоды развития научных представленияй и в разных предметных областях. В новом аспекте реконструированы идеи И. Канта о пространстве как априорной форме сознания и развиты с применением эволюционно-генетических моделей;

2. Обоснована эвристическая значимость применения категории «концепт» к исследованиям пространственных представлений и пространственного поведения в культуре;

3. Выявлен двойственный статус пространства в культуре, обусловленный, с одной стороны, потребностью рациональной организации и практиками наукоучения, с другой - латентными причинами: бессознательными установками, традициями, неосознанным индивидуально-психологическим опытом.

4. Показан онтологический статус пространства в традиционной народной культуре. Тематизирована устностъ в качестве онто-логики народной культуры. Реконструированы обрядовые, игровые, планировочные элементы программирующие поведение и концептуализирующие пространство в культуре.

5. Выявлены историко-культурные особенности уральской региональной идентичности и процессов этнокультурной идентификации русских Урала;

6. Определены формы этнокультурной идентификации и конструирования концепта «русский народ» и связанные с этим культурные практики. Обозначены причины и формы реанимации элементов традиционной народной культуры в современности.

7. Разработана теоретическая модель для реализации полевых исследований по антропологии пространства в современной городской среде и традиционных обществах. Данная модель основана на понимании диалектической связи этнической картины мира, уникального этнокультурного способа пространственной реализации и речевых лексемы, концепты, паремии) практик. Теоретическая модель реализуется в исследовательской методике, интегрирующей семиотические, лингвистические, визуально-антропологические и ряд других методов.

Научно-нрактическая значимость исследования. Материал диссертационного исследования может быть использован в анализе этнокультурного компонента в пространстве культуры, исследовании структур концептуализации и конструирования пространства в культуре. Основные выводы иссхгедования рассчитаны на методическую разработку с целыо практического применения и использования в проектировании этнографических музейно-выставочных комплексов, элементов городской среды, а также при разработке программ культурно-антропологических исследований.

Теоретические положения диссертации могут быть использованы в учебных курсах по философии культуры, теории дизайна и материальной культуры, этнологии, лингвокультурологии, а также для дисциплин, раскрывающих проблемы взаимодействия культур.

Основные положения, содержащие элементы новизны, выносимые на защиту. Исходя из цели, задач и новизны диссертационного исследования, на защиту выносятся следующие положения:

• Пространство есть концепт, имеющий духовно-физическую природу, задающий когнитивную и конвенциональную основы взаимодействия с физической средой, а восприятие окружающего мира обусловлено диалектической связью телесного опыта и вербальных категорий, которые мы используем для его описания.

• Этнографический дискурс находится в основании национальной идентификации. Вследствие этнодифференцирующих и этноспецифических функций народной культуры за народом закрепляется «эталон этиичности», соответствующее мифологизированное прошлое, «правда земли».

• Русская этнокультурная идентичность в большой мере описывается пространственными параметрами, пространственные представления -основа этнической картины мира. Пространственно репрезентации занимают важное место в структуре этноидентификационных процессов в динамике русской культуры.

• Ситуация в современной российской культуре проблематизирует городское пространство как место конструирования идентификационных кодов. Задачи культурной идентификации актуализируют вопросы памяти, памятников и памятных мест, судьбы исторических мест и строений в городском пространстве, привлекательности этнических и исторических коннотаций среды, символическо-номинативной природе мотивации выбора планировочных решений.

• Пространство в современной культуре - видимое, опыт пространства формируется и транслируется посредством визуальных средств. Концепт пространства, формируемый и существующий таким способом, теряет свое значительное место в картине мира; быстрая смена визуальных картинок приводит к мозаичности, скоротечности мировосприятия и миропорядка.

• Пространство в традиционной культуре — знаемое. Пространство-как-знание проговаривается всеми языками культуры. Памятуя о Хайдеггере, помыслим, что пространство в традиционной культуре сказывается; оно показывает, показывается и указывает; его наказывают потомству — как завет и завещание; пространство имеет свой говор: вещь — его весть, отвечают же ему наговором и заговором - на путь-дорогу, на землю и воду, на небо и лес, на места страшные и святые.

• Предрасположенность мыслить в определенных формах возникла в результате приспособления центральной нервной системы к данному типу действительности, к данному типу среды, и если и существует генетическая связь между языком и мышлением как формами духовной деятельности - с одной стороны, и физическими условиями их реализации

- с другой, то пространственные характеристики материального мира являются центральным процессом, ядром этой взаимосвязи. • В традиционной русской культуре пространство актуализируется в обрядах жизненного, календарного и трудового циклов, в обрядах, обеспечивающих безопасность и жизнеспособность жилища, подворья и угодий, в пути и странствии. Кроме собственно ритуальных средств построения этической картины мира пространственные коды актуализируются в родственных практиках - в народных играх, состязаниях, игровой хореографии, а также через всю образно-поэтическую систему фольклора.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Концептуализация пространства в культуре"

Выводы. Характерной чертой истории русской культуры является так называемая внутренняя колонизация, когда самоопределение, самоидентификация образованного класса происходит путем вглядывания в свое инобытие - «простой народ», проекции на него своих утрат: простоты, безыскусности и целостности. В ходе узнавания собственного народа конструируется мифологема «народ», создаются практика и правила описания «народа».

На определенном этапе этнографический дискурс оказывается в основании национальной идентификации. Вследствие этнодифференцирующих и этноспецифических функций народной культуры, за народом закрепляется «эталон этничности», соответствующее мифологизированное прошлое, «правда земли».

В рамках колониального дискурса этнокультурное своеобразие других представляется как диковины и зрелища, в результате встречи с другим рождаются перформативные пракшки коммуникации внутри разных «этажей» русского народа — самопрезентация и узнавание. Действие перформативных практик распознавания «свой - чужой» формируют набор символов и мифологем, репрезентирующих этничность» как старину, не-современпость, не-урбанистичность, не-индустриальность и т.п., а современные манифестации этнической идентичности обладают признаками воспроизводимости, повторяемости, цитируемости.

Важно отметить, что таким образом конструируемая этническая идентичность характерна, прежде всего, для разного рода нео традиционалистских «фабрик значений». Именно эти конвейеры производят преимущественно визуально-пространственные коннотативы «русскости».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное нами исследование приводит нас к следующим выводам, позволяющим развивать философское понимание места пространственных представлений в культуре и пространственного опыта в сознании:

1. Обнаруживается три типа отношения (куда входит восприятие и конструирование) к пространству:

1 Рациональное, идущее от понимания пространства как математического, однородного, равномерного и вне-культурного, идущего от теорий Ньютона и Галилея и реализующееся в современных практиках градостроительства и проектирования, наиболее ярким воплощением является функционализм.

Мифологическое, присущее традиционным культурам, в основе которого лежит миф о творении мира, а способы хозяйственного взаимодействия с природной средой воплощаются в значимых топологических концептах — центра, пути, границ. В результате принципиально отличаются «космосы» собирателя, кочевника, земледельца.

Антропологическое, в основе которого индивидуальный опыт взаимодействии с пространством, реализация потребностей в защищенности; актуализация опыта воображения, душевной деятельности, грёз и сновидений. Этот вид до-теоретического знания формируется путем встречи телесно-физического индивида, обладающего и движимого душевной активностью с реальным культурно-историческом пространством — в деревне, на кочевье, в городе. Поэтому это знание, этот вид отношения к пространству лишь отчасти культурно-детерминирован. Этот вид отношения к пространству воплощается в повседневной жизни, когда душевный склад овеществляется в наполнении жилища, когда рациональное спроектированное пространство пли природный ландшафт наполняется жизнью и продуктами человеческой деятельности.

2. Пространство традиционной культуры, основанное на мифологии и- традиции, и пространство повседневной жизни современной городской среды, основанное на психологическом отношении к пространству и его модификациям, обладают структурным сходством. Это происходит в силу иррациональной природы обеих позиций, а также того, что индивидуальный опыт освоения пространства - это развоплощение и освоение символов и связей, сформированных конкретной культурно-исторической средой, формирование внутренней организации человека визуальными образами внешнего мира; того, что процедуры легитимации отношения к пространству в обоих случаях лежат в коллективной памяти и коллективном бессознательном.

3. Следствием этой общности является тот факт, что конкретные реализации пространственного идеала лежат на сетке координат между полюсами сокрытого, сакрального, укромного и - демонстративного, праздничного, экспозиционного. Это в полной мере относится как к традиционному, так и современному жилищу, к природным и городским пространствам, пространствам игры, обряда и праздника.

4. Симуляции традиционной культуры в современном пространстве — это те отработанные культурные схемы, которые использует массовая культура в дружественном противостоянии культуре прогресса и модернизации. При отсутствии сокровенного полюса, производство образов традиционной культуры осуществляются исключительно на полюсе симуляции.

Следующий этап наших исследований будет направлен на проверку, развитие и конкретизацию положений, сформулированных в ходе исследования:

• Пространственные представления - основа этнической картины мира. Пространственность в традиционной русской картине мира реализуется в большей мере телесно-вокативными когнициями, нежели визуальными.

• • Русская этнокультурная идентичность в большой мере описывается пространственными параметрами.

• ' Наличие демаркационной линии между традиционалистским дискурсом в русской культуре и русской традиционной культурой.

• Пространственно-визуальные репрезентации занимают важное место в структуре этноидентификационных процессов в динамике русской культуры.

• Основной конфликт и ключевой способ самосознания русской культуры — стремление к со-бытию через инобытие.

• Этнос и нация в российской ситуации могут быть рассмотрены как результат социально-культурного конструирования и воображения с опорой на художественные образы специализированной (профессиональной) культуры.

• Российское культурное развитие воплощается не в диахронной схеме смены эпох и стилей, а в синхронном существовании различных культурных векторов и парадигм.

Один из основных выводов, к которому мы пришли в результате проделанной работы, следующий. Пространство в современной культуре -видимое, опыт пространства формируется и транслируется посредством визуальных средств. Концепт пространства, формируемый и существующий таким способом, теряет свое значительное место в картине мира; быстрая смена визуальных картинок приводит к мозаичности, скоротечности мировосприятия и миропорядка.

Пространство в традиционной культуре — знаемое. Пространство-как-знание проговаривается всеми языками культуры. Памятуя о Хайдеггере, помыслим, что пространство в традиционной культуре сказывается; оно показывает, показывается и указывает; его наказывают потомству - как завет и завещание; пространство имеет свой говор: вещь -его весть, отвечают же ему наговором и заговором — на путь-дорогу, на землю и воду, на небо и лес, па места страшные и святые.

В традиционной русской культуре пространство актуализируется в обрядах жизненного, календарного и трудового циклов; в обрядах, обеспечивающих безопасность и жизнеспособность жилища, подворья и угодий; в пути и странствии. Кроме собственно ритуальных средств построения этической картины мира пространственные коды актуализируются в родственных практиках — в народных играх, состязаниях, игровой хореографии, посредством мифологических рассказов - быличек, поверий, примет, заговоров и сказок, а также через всю образно-поэтическую систему фольклора.

Актуализируется» здесь означает и как то, что в указанных выше повествованиях разного рода периодически и вновь напоминаются образы и значительность различных пространственных аспектов миропорядка, так и то, что пространственные аспекты заведуют и заводя т этот миропорядок.

Список научной литературыБобрихин, Андрей Анатольевич, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Абрамян Э.Г. Инновация и стереотипизация как механизмы развития этнической культуры. Текст. В кн.: Методологические проблемы этнических культур. Материалы симпозиума. Ереван, изд-во АН Арм. ССР: 1978, с. 93.

2. Аверинцев С.С. Греческая "литература" и ближневосточная "словесность" Текст. // Вопросы литературы № 8, 1971, сс. 206-266.

3. Агеева Е.Ю. Классификация культурно-временных пространств существования города Текст. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия Социальные науки, 2007, № 2 (7), 117-120 с.

4. Адоньева С.Б. Категория ненастоящего времени (антропологические очерки) Текст. / С.Б. Адоньева. С-Пб: Петербургское востоковедение, 2001.- 172 с.

5. Адоньева С.Б. Прагматика фольклора Текст | / С.Б. Адоньева. С-Пб: Амфора, 2004.-312 с.

6. Азаренко С.А. Сообщество тела Текст. / С.А. Азаренко. М.: Академический проект, 2007. 239 с.

7. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Б. Андерсон; пер. с англ. В. Николаева; вступ. ст. С. Баньковской. — М.: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001. —288 с.

8. Араухо И. Архитектурная композиция. Текст. / И. Араухо М.: Высшая школа, 1982. - 208 е.: ил.

9. Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. Текст. / Р. Арнхейм М.: Архитектура-С, 2007 г. - 392 с.

10. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. Текст. / Р. Арнхейм. М.: Прометей, 1994 г. - 352 с.

11. Бажовская энциклопедия Текст. / Редакторы-составители В.В. Блажес, М.А. Литовская. Екатеринбург: Изд-во «Сократ»; Изд-во Урал, ун-та, 2007.-640 е.: ил.

12. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Текст. / А.К. Байбурин Л.: Наука, 1983. - 188 с.

13. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Текст. / А.К. Байбурин С.-Пб.: Наука, 1993. 237 с.

14. Барадулин В. А. Уральская народная живопись по дереву, бересте и металлу. Текст. Свердловск, 1982. 112 с.

15. Барт Р. Основы семиологии. Текст. / Р. Барт. Структурализм: "за" и "против". М., 1975.-465 с.

16. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // М.М. Бахтин Вопросы литературы и эстетики. — М.: Худож. лит., 1975. — С.234-407.

17. Башляр Г. Грезы о воздухе. Опыт о воображении движения / Г. Башляр. Пер. с франц. Б.М. Скуратова. — М.: Издательство гуманитарной литературы, 1999. 344 с.

18. Башляр Г. Земля и грезы о покое / Башляр Г. Пер. с франц. Б.М. Скуратова. — М.: Издательство гуманитарной литературы, 2001. 320 с.

19. Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства / Г. Башляр. Г1ер. с франц. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004, —376 с.

20. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе / В. Беньямин; под. ред. Ю. А. Здорового — М.: Медиум, 1996. 242 с.

21. Бергер П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. Текст. / П. Бергер, Т. Лукман. — М.: Медиум, 1995. -323 с.

22. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX— начала XX в.: Половозрастной аспект традиционной культуры. / Т.А. Бернштам. Л.: Наука, 1988. -262 с.

23. Бердяев H.A. Психология русского народа Текст. / Бердяев H.A. Судьба России. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. 333 с.

24. Бердяев H.A. О власти пространств над русской душой Текст. / Бердяев H.A. Судьба России. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. 333 с.

25. Бердяев H.A. Централизм и народная Жизнь Текст. / Бердяев H.A. Судьба России. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. 333

26. Библер В. С. Еще один диалог Диалогика с Монологистом. Текст. // B.C. Библер. Архэ. Культуро-логический ежегодник. Кемерово, 1993. -448 с.

27. Бобрихин A.A. Пространство народной культуры, монография. / А. А. Бобрихин. Екатеринбург, Форум-книга, 2010. - 182 с.

28. Богатырев П.Г., Якобсон P.O. Фольклор как особая форма творчества // П.Г. Богатырев. Вопросы народного творчества М. Искусство, 1971. -с. 369-383.

29. Бодрийяр Ж. Система вещей / Ж. Бодрийяр. — М.: Рудомино, 2001. -95 с.

30. Бодрийяр Ж. Город и ненависть. / Ж. Бодрийяр// Логос 1997. - № 9, г., пер. Б. Нарумова. — С. 107-116

31. Борисов C.B. Мир русского девичества / C.B. Борисов М.: Ладомир, 2002 г. -352 с.

32. Бурдьс П. Начала: Сборник.: Пер.с фр. / П. Бурдье. M.: Socio-Logos: Фирма "Адапт", 1994. 287 с.

33. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. Текст. /Вебер М. Избранные произведения: Пер с нем. Сост. Ю.Н. Давыдова; М.: Прогресс, 1990.-808 с.

34. Виноградов Г.С. Страна детей: Избр. труды по этнографии детства. /

35. Г.С. Виноградов. СПб: Анатолия, 2000. - 547 с.

36. Выготский Л. С. Мышление и речь / J1.C. Выготский. — М.: Лабиринт, 1999. 296 с.

37. Гадамер Г.-Х. Истина и метод: Основы филос. герменевтики: / Г.-Х. Гадамер; пер. с нем., общ. ред. и вступ. ст. Б. П. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988. -704 с.

38. Гачев Г.Д. Национальные образы мира Текст. / Г.Д. Гачев. Космо-психо-логос: Национальные образы мира. — М.: Академическиii проект, 2007.- 511 с.

39. Гердер И.Г. Идеи к философии исюрип человечества. Текст. М.: Наука, 1977. 704 с.

40. Глазычев В.Л. Городская среда. Технологии развития. / В.Л. Глазычев, М.М. Егоров, Т.В. Ильина и др. М.: Ладья, 1995. - 240 с.

41. Головнёв А. В. Антропология движения (древности Северной Евразии). / А. В. Головнёв Екатеринбург: УрО РАН, Волот, 2009. - 496 с.

42. Головнёв А. В. Говорящие кулыуры: традиции самодийцев и угров. Текст. / А.В. Головнёв. Екатеринбург: УрО РАН, 1995. - 600 с.

43. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / И. Гофман; пер. с анг. и предисловие А.Д.Ковалева. М.: Канон-Пресс-Ц, 2000. -304 с.

44. Грибоедов А.С. Загородная поездка: («Отрывок из письма южного жителя») Текст. / Грибоедов А.С. Сочинения. М.: Худож. лш., 1988. -558 с.

45. Гумбольдт В. фон. Избранные груды по языкознанию. Текст. М.: Прогресс, 1984.-400 с.

46. Гумбольдт В. фон. О духе, присущем человеческому роду Текст. / Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 450 с.

47. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера земли. Текст. / J1.H. Гумилев. -Л. : Гидрометеоиздат, 1990. 528 с.

48. Гуревпч А. Я. Категории средневековой культуры. Текст. / А.Я. Гуревич. — ML: Искусство, 1972. 318 с.

49. Гусейнов Г. Карта нашей родины: идеологема между словом и телом. Образ врага. Текст. / Г. Гуссейнов. М.: ОГИ, 2005. - 216 с.

50. Декарт Р. Сочинения в 2 т.: Пер. с лат. и франц. T. I ТексiJ /Сост., ред., вступ. ст. В. В. Соколова. М.: Мысль, 1989. - 654 с.

51. Домников С. Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традиционное общество Текст. / С.Д. Домников. — М.: Алетейа, 2002 г. 671 с.

52. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. Текст. / Э. Дюркгейм. М., 2005. - С. 352.

53. Дэй К. Места, где обитает душа: Архитектура и среда как лечебное средство/ Кристофер Дэй; пер. с англ. В.Л. Глазычева. М.: Ладья, 2000 -280 с.

54. Евзлин М. Космогония и ритуал / Михаил Евзлин; предисл. В. Н. Топорова, М.: Радикс, 1993. 337 с.

55. Зализняк А. Широка страна моя родная / А. Зализняк, И. Левонтина, А. Шмелев // Отечественные записки, 2002, №6.: http://\vww.strana-oz.ru/?ozid=7&oznumber=6

56. Захаров A.B. Традиционная культура в современном обществе. Текст. / «Социологические исследования», 2004, № 7, ее. 105 115.

57. Зеленин Д.К., Описание рукописей Ученого архива Русского Географического общества. Т.1. Вып.З. Петроград, 1916.

58. Зенкова JI.B. Предисловие Текст. // Уральские сказки. Составитель И.Я. Стяжкин. Редактор В.В. Балкова. Свердловский обласшой Дом фольклора, 2002. - 345 с.

59. Зиммель Г. Социология пространства / Зиммель Г. Избранное: в 2 т. М., 1996. Т.2.

60. Иванов Вяч. Вс. К семиотическому изучению культурной историибольшого города. / Вяч. Вс. Иванов Избранные труды по семиотике иистории культуры. Т. 4: Знаковые системы культуры, искусства и науки. -М.: Языки славянских культур, 2007, с. 165-179

61. Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем. / Вяч. Вс. Иванов. -М.: Сов. радио. 1978. 184 с.

62. Иванова Ю.В. Этнос: социокультурная динамика и традиции: автореферат дисс. . д-ра филос. наук. 053.05.85 / Ю.В. Иванова, МГУ, 2003 г. 49 с.

63. Ильин В.И. Драматургия качественного полевого исследования. Текст. / В.И. Ильин. С.-Пб.: Интерсоцис, 2006. - 256 с.

64. Каганский В. JI. Мир культурного ландшафта Текст. //Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сб. статей. М., 2001. с. 12.

65. Калуцков В. Н. Топологический подход к исследованию традиционного культурного ландшафта. Текст. // Актуальные проблемы полевой фольклористики. М.: Изд-во МГУ, 2002. 214 е., 14-22 с.

66. Кант И. Критика чистого разума Текст. / пер с нем. Н. Лосского. -М.: Мысль, 1994.-591 с.

67. Касевич В.Б. Язык и культура Электронный ресурс. // Проект «Звуковая энциклопедия», 2001. http://www.sonoteka.spb.Tu

68. Кассирер, Э. Опыт о человеке Текст. / Пер. А. Муравьева // Проблема человека в западной философии. М., 1988. с. 26-30

69. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык Текст. / Э. Кассирер. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. - 271 с.

70. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 2. Мифологическое мышление. Текст. / Э. Кассирер. — М.; СПб.: Университетская книга, 2001. 280 с.

71. Категов М. Пространство, телесность и указание (по следам И. Канта, Л. Выготского и М. Мерло-Понти) / М. Категов / Вильнюс: Топос, 2008. №3. - http://topos.ehu.1t/zine/2008/3/kategov.pdf

72. Ключевский В. О. Сочинения. Т. 1. Текст. / В.О. Ключевский. Сочинения в 8 т. М.: 1956. Т. 1.

73. Кпабе Г.С. Древний Рим история и повседневность Текст. : очерки - М. : Искусство, 1986. - 207 с. : ил. - (Эпоха. Быт. Костюм). http://vivovoco.rsl.ru /VV/BOOKS/KNABE/INTROJ .HTM

74. Кругляшова В.П. Фольклорное искусство в современности Текст. / В.Г1. Кругляшова // Сб.: Бытование фольклора в современности. На материалах экспедиций 60-80-х годов. Сборник науч. трудов. Свердловск; Изд. УрГУ, 1983.-160 с.

75. Круткин В.Л. Онтология человеческой телесности: (философские очерки). / В. Л. Круткин. Ижевск : Изд-во Удмурт, ун-та, 1993. - 172 с.

76. Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / B.C. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М: Филол. ф-т МГУ им. М. В. Ломоносова, 1997.-245 с.

77. Кубрякова Е. С. К проблеме ментальных репрезентаций / Е. С. Кубрякова, В. 3. Демьянков // Вопросы когнитивной лингвистики. -М.: Институт языкознания; Тамбов: Тамбовский гос. университет им. Г. Р. Державина, 2007. -№ 4. С.8-16.

78. Кун. Т. Структура научных революций. Текст. / Т. Кун. — М.: ACT, 2003.-318 с.

79. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада: Пер. с фр./ Ж. Ле Гофф; общ. ред. Ю.Л. Бессмертного; Послесл. А. Я. Гуревича.—М.: Издательская группа Прогресс, Прогресс-Академия, 1992.— 376 с.

80. Леви-Строс К. Структурная антропология / К. Леви-Строс; пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. — 512 с.

81. Левинсон А. Другие города. Опыт социографии Текст. // А. Левинсон М.: НЛО, 2004. - 664 с.

82. Лейбниц Г. Переписка с Кларком Текст. //Лейбниц, Г. Сочинения: В 4 т. Т. 1.М.: Мысль, 1982.-636 с.

83. Лелеко В. Д. Культурология повседневности: становление и современное состояние Текст. / Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том 1: Теория культуры / отв. ред. Д. Л. Спивак. — СПб. : Алетейя, 2008. 432 с.

84. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. Текст. / Ж.-Ф. Лиотар; М., С-Пб.: Алетейя, 1998. - 160 с.

85. Липпна В.В. Опыт этноидеографического словарярусских говоров Свердловской области. Вып. VI. Быт. Ч. I. / В.В. Ли пи на. Екатеринбург: Свердловский областной Дом фольклора, 2004. - 336 с.

86. Лич Э. Культура и коммуникация: Логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в социальной антропологии. Текст. / Э. Лич. Пер. с англ. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001.-142 с.

87. Логический анализ языка: Языки пространств Текст. / РАН. Ин-т языкознания; Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Яз. рус. культуры, 2000. - 448 с.

88. Локк Дж. Опыт о человеческом разумении, кн. II, гл. 13- 17 / Дж. Локк. Сочинения в трех томах. Том 2. Академия наук СССР. Институт философии. М.: Мысль, 1985. 1147 с.

89. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала Текст. /К. Лоренц. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества. М.: Республика, 1998. — 475 с.

90. Лосев А. Ф. Комментарии к диалогу «Тимей» Текст. // Платон. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 1. — М.: Мысль, 1968. 622 с.

91. Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. Текст. / А.Ф. Лосев- М.: Политиздат, 1991. 525 с.

92. Лотман Ю.М., Архитектура в контексте культуры Текст. / Лотман Ю. М. Семиосфера. С.-Петербург: «Искусство-СПБ», 2000. - 704 с.

93. Лотман Ю.М., Дурак и сумасшедший Текст. / Лотман Ю. М. Семиосфера. С.-Петербург: «Искусство-С11Б», 2000. - 704 с.

94. Лотман Ю.М. Культура и взрыв Текст. / Лотман Ю. М. Семиосфера.- С.-Петербург: «Искусство-СПБ», 2000. 704 с.

95. Лотман Ю. М. Семиосфера. Текст. / Ю.М. Лотман С.-Петерб} рг: «Искусство- СПБ», 2000. - 704 с.

96. Люббс Г. Историческая идентичность Текст. / Г. Люббе // Вопросы философии. 1994. № 4. с. 94 - 113.

97. Малькова В.К., Культура и пространство. Книга первая. Образы российских республик в Интернете. / В.К. Малькова и В.А.Тишков. М., ИЭА РАН. 2010.- 182 с. М. 2009. - 147 с.

98. Малькова В.К. Культура и пространство. Книга вторая. Историко-культурные бренды территорий, регионов и мест. / В.К. Малькова и В.А.Тишков. М„ ИЭА РАН. 2010. - 182 с.

99. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. Текст. / Э.С. Маркарян. М.: Мысль, 1983. - 284 с.

100. Маркарян Э.С. Культурная традиция и задача дифференциации ее общих и локальных проявлений. Текст-. / Э.С. Маркарян // Методологические проблемы этнических культур. Материалы симпозиума. Ереван, изд-во АН Арм. ССР: 1978. С. 8 - 9.

101. Маслова Г.С. Материальная культура русского сельского и заводского населения Приуралья (XIX -начало XX в.). Текст. / Г.С. Маслова, Т.В. Станюкович. М.: Труды ИЭ АН СССР, Новая серия, вып. XL, 1960.

102. Мерло-Нонти М. Пространство Текст. / М. Мерло-Понти // Интенциональносгь и текстуальность. Философская мысль Франции XX века.- Томск: Водолей, 1998,- 320 с. С.27-95.

103. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. Текст. / М. Мерло-Понти. С.-Пб.: Ювента, Наука, 1999.-245 с.

104. М. Мид. Культура и мир детства. Избранные произведения Текст. / М. Мид; составитель, автор послесловия и ответственный редактор И.С.Кон. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1988. - 429 с.

105. Милов JI.B. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. Текст. / JI.B. Милов М.: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭП), 2001. - 576 е., илл.

106. Мифы народов мира. Энциклопедия / В 2 томах. Гл.ред. С.А. Токарев М.: Советская энциклопедия, 1980.

107. Мозель X. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пермская губерния. 4.2. СПб. 1864

108. Мурзина И.Я. Культура Урала: очерки становления и развития региональной культуры Текст.: учеб. Пособие для вузов. В 2 ч., Мурзина И.Я., Мурзин А.Э./ Урал. гос. пед. Ун-т. Екатеринбург, 2006. - 4.1. - 244 с. илл., 4.2. -246 с.

109. Народная культура в современных условиях: Учеб. пособие / М-во культуры РФ. Рос. ин-т культурологии; Отв. ред. Н.Г. Михайлова. М., 2000.-219 с.

110. Николаева Е. В. Традиционные категории и мифологические мотивы в культуре повседневности современной России// Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том II: Историческая культурология / отв. ред. Д. Л. Спивак. СПб. : Алетейя, 2008. - 360 с.

111. Ньютон И. Математические начала натуральной философии. Текст. М.: Наука, 1989.-687 с.

112. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? Текст. Пер. с пспан. М. Наука 1991.-408 с.

113. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры / Хосе Ортега-и-Гассет; вступ. ст. Г. М. Фридлендера; сост. В. Е. Багно.— М.: Искусство, 1991.— 588 с.

114. Осипова O.A. Американская социология о традициях в странах Востока. Текст. / O.A. Осипова. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы: 1985.

115. Осорина М.В. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. Текст. / М.В. Осорина. СПб.: Питер, 2008. - 304 с. ил.

116. Павловский Б.В. Декоративно-прикладное искусство промышленного Урала Изоматериал.: альбом. М., 1975. 131 с.

117. Павловский Б.В. Художественный металл Урала XVIII-X1X вв. Текст., альбом. Свердловск, 1982. 206 с.

118. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. 4.2. Кн. 1. СПб., 1786.

119. Панченко A.A. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Запада России Текст. / A.A. Панченко СПб.: Алетейя. 1998.-312 с.

120. Панченко A.A. Фольклористика как наука Текст. / A.A. Панченко // Первый Всероссийский конгресс фольклористов. Сборник докладов. Том 1. Издательство Государственный республиканский ценгр русского фольклора, Москва, 2005. 448 с.

121. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Спб., 1904. T.XXXI.

122. Песни Верхотурского края. Музыкально-этнографические изыскания члена Моск. О-ва Любит. Естествознания Г.И.Маркова. 1920-23 гг. Екатеринбург, 1924. ГАСО, ф. 101, оп. 1, ед. хр. 799а

123. Платон. Собрание сочинений: пер. с древнгеч. В 4 т. Т. 1/ Платон; ред. А.Ф. Лосев; Ин-т философии АН СССР. М.: Мысль, 1990. - 860 с.

124. Плесснер X. Ступени органического и человек Текст. // Проблема человека в западной философии: Переводы / Сост. и послесл. П.С. Гуревича; общ. ред. Ю.Н. Попова. М.: Прогресс, 1988. 552 с.

125. Промыслы Екатеринбургского уезда Пермской губернии. Под редакцией П.Н. Зверева. Екатеринбург, Издание Екатеринбургского уездного земства. 1889 94 с. XIX л.

126. Прохоров Ю.Е., В поисках концепта. / Ю.Е. Прохоров. М.: Флинта, Наука, 2008 - 176 с.

127. Прохоров Ю.Е., Русские: коммуникативное поведение. / Ю.Е. Прохоров, И.А. Стернин. М.: Флинта: Наука, 2007 - 328 с.

128. Пржиленский В.И. Онтологические предпосылки познания социальной реальности. Текст. — Ставрополь: Из-во СГУ 1998. 342 с.

129. Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. Текст. СПб.: Наука, 1994.-239 с.

130. Радченко O.A. Язык как миросозидание: лингвофилософская концепция неогумбольдтианства / О. А. Радченко . — 2-е изд., испр. и доп .- М. : Эдиториал УРСС, 2005 .-312 с

131. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике Текст. / Пер. с фр. и вступит, ст. И. Вдовииой. М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 2002. - 624с.

132. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Антропологические исследования профессий Текст. // Антропология профессий. Саратов: Научная книга, 2005, с. 13-49.

133. Свасьян К.А. Философия символических форм Э. Кассирера: Крит., анализ Текст. / К.А. Свасьян; отв. ред. В. М. Межуев; Ан АрмССР. Ин-т философии и права; Ер.: Изд-во АН АрмССР, 1989. - 238 с.

134. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи: Пер. с англ. Текст. / Э. Сепир; общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. -Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993. 656 с.

135. Современный философский словарь Текст. / Под редакцией д.ф.н., проф. В. Е. Кемерова. Бишкек: 1996. 608 с.

136. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры Текст. / Ю.С. Степанов.- 2-е изд., испр. и доп.- М.: Акад. Проект, 2001. 990 с.

137. Степанов Ю. С. Семиотика концептов Текст. / Ю.С. Степанов // Семиотика: антология; сост. Ю.С. Степанов. М.: Академический проект, -2001. С. 601-612.

138. Стефаненко Т. Г. Этнопсихология Текст. / Т.Г. Стефаненко. М.: Институт психологии РАН, «Академический проект», 1999. - 320 с.

139. Тишков В.А. Культурный смысл пространства / В.А. Тишков Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии / В.А. Тишков; Ин-т этнологии и антропологии им. H.H. Миклухо-Маклая.- М.: Наука, 2003. 544 с.

140. Топоров В.Н. Пространство и текст Текст. / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура / Сборник статей М.: Наука, 1983. - 302 с.

141. Топоров В.Н. Пространство Текст. / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. Энциклопедия. Гл.ред. С.А. Токарев Т.2. М.: Советская энциклопедия, 1980. - С. 340-342.

142. Востриков О.В. Традиционная культура Урала. Этноидеографический словарь русских говоров Среднего Урала. Электронное издание. / Авторы-составители: Востриков О.В., Липина В.В. Екатеринбург, Изд-во «Баско» - разработка программы и оформление, 2009.

143. Уигзелл Ф. Читая карту небес и ада в русском народном православии: о пригодности концептов двоеверия и бинарпзма// Фэйт Уигзелл / Антропологический форум. С.-Г16 2005. -№3 с 347-373.

144. Успенский Б.А. Избранные труды, том I. Семиотика истории. Семиотика культуры. Текст. / Б.А. Успенский — М. Издательство «Гнозис», 1994.-432 с.

145. Флоренский П.А. Обратная перспектива Текст. / П.А. Флоренский. У водоразделов мысли. Т.2. М.: Правда, 1990. 446.

146. Филиппов А.Ф. Социология пространства. / А.Ф. Филиппов. С.-Г16: Владимир Даль: 2008 г. - 290 с.

147. Философская энциклопедия. В 5 т. Т.5. Текст. /ред. Ф.В. Константинов. М., 1970. 740 с.

148. Хайдеггер М. Время картины мира Текст. // Хайдеггер Мартин. Время и бытие: Статьи и выступления. Пер. с нем. М.: Республика, 1993. -447 с.

149. Хайдеггер М. Искусство и пространство. Текст. //Хайдеггер Мартин. Время и бытие: Статьи и выступления. Пер. с нем. М.: Республика, 1993. -447 с.

150. Хайдеггер М. Путь к языку Текст. // Хайдеггер М. Время и бытие, М., 1993.-447 с.

151. Хайдеггер M. Письмо о гуманизме (пер. В. Бибихина) Текст. //Проблема человека в западной философии: Переводы // Сост. и послесл. П.С. Гуревича; Общ. ред. Ю.Н. Попова. М.: Прогресс, 1988. 552 с.

152. Хёйзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. Текст. М.: Прогресс Традиция, 1997. - 416 с.

153. Цукерман B.C. Народная культура как социальное явление: автореф. дисс. д-ра филос. наук : 09.00.01 / B.C. Цукерман ; Челябинск, 1984. 403 с.

154. Чанышев А. Н. Курс лекций по древней философии. Текст. М.: Высшая школа, 1981. 376 с.

155. Чагин Г.Н. Культура и быт русских крестьян Среднего Урала в середине XIX начале XX века. Текст. Пермь: Изд-во Том. Ун-та. Перм. Отделение, 1991. - 112 с.

156. Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. Текст. / Перм. ун-т. Пермь, 1998.188 с.

157. Чередникова М.П. «Голос детства из дальней дали.» (Игра, магия, миф в детской культуре). Текст. /М.: Лабиринт, 2002. 224 с.

158. Чистов К.В. Традиция, "традиционное общество" и проблема варьирования. // Советская этнография, 1981, N 2, с. 106.

159. Чистов К. В. Фольклор Текст. //Культурология. XX век. Энциклопедия. В 2 т. Т. 2. СПб: Университетская книга, 1998. 447 с.

160. Шацкий Е. Утопия и традиция. Текст. М.: Прогресс, 1990. 445 с.

161. Шелер М. Положение человека в космосе // Проблема человека в западной философии: Переводы / Сост. и послесл. П.С. Гуревича; Общ. ред. Ю.Н. Попова. М.: Прогресс, 1988. 552 с.

162. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории Текст. Т.1. Гештальт и действительность. / О. Шпенглер; пер. с нем. под ред. А. А. Франковского. М.: Искусство, 1993. 667 с.

163. Штейнбах X. X. Психология жизненного пространства / Э. Штейнбах, В. И. Еленский. М.: Речь, 2004. - 224 с.

164. Штомпка П. Социология социальных изменений. Текст. Москва: Аспект Пресс, 1996.-416 с.

165. Щепанская Т.Б. Антропология профессий // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. Т VI. №1. С. 139-161.

166. Щепанская Т.Б. Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX-XX вв. / Т.Б. Щепанская М.: Индрик, 2003. - 528 с.

167. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. Текст. / У. Эко СПб.: ТОО ТК "Петрополис", 1998. - 432 с.

168. Эко У., Функция и знак. Семиология архитектуры. Текст. / У. Эко Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: ТОО ТК "Петрополис", 1998.-432 с.

169. Эволюция ключевых концептов русского языка в XX веке: аспекты изучения Текст./ A.A. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев // Вестник гуманитрного научного фонда. — 2008. №1. - с 120-127.

170. Элиаде М. Аспекты мифа. Текст. М.: «Инвест ППП», 1996. - 240 с.

171. Элиаде М. Священное и мирское. Текст. Пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К. Грабовского. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.

172. Элиаде М. Оккультизм, колдовство и моды в культуре. Текст. / Пер. с франц. К: София, М.: Гелиос, 2002. - 224 с.

173. Элиаде М. Тайные общества: обряды, инициации и посвящения Текст. / М. Элиаде; пер. с франц. К: София, М.: Гелиос, 2002. - 352 с.

174. Эпштейн М. Все эссе, в 2 тт. т. 1. В России (1970-1980-е); т. 2. Из Америки (1990-2000-е). / М. Эпштейн. Екатеринбург: У-Факгория, 2005, - 544 с. + 704 с.

175. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис / Э. Эриксон; пер. с англ.; общ. ред. и предисл. Толстых А. В. М.: Прогресс, 1996. - 344 с.

176. Эгкинд A.M. Фуко и тезис внутренней колонизации: Постколониальный взгляд на советское прошлое. Сборник. / A.M. Эткинд

177. Мишель Фуко и Россия: сб. статей под ред. О. Хархордина. СПб.; М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. - 349 с.

178. Юнг К.Г. Башня / К.Г. Юнг. Воспоминания, сновидения, размышления. М.: ACT, 1998. - 480 с.

179. Юнг К.Г. Проблема души современного человека. Текст. / К.Г. Юнг http://www.jungland.ru/ Library/ProblDushi.htm

180. Юнг К.Г. Проблема души нашего времени. Текст. / К.Г. Юнг — М.: Прогресс: Универс, 1994. 336 с.

181. Юнг К.Г. Психология бессознательного. Текст. / К.Г. Юнг М.: Канон, 1994.-320 с.

182. Eisenstadt S.N. Tradition, Change and Modernity. N. Y., 1973

183. Friedland R., Boden D. NowFIere: An Introduction to Space, rime and Modernity in Friedland R. & Boden D. (eds.) NowFIere: Space, Time and Modernity. Los Angeles: University of California Press, 1994, pp. 1-60.

184. Goffman E. Frame Analysis. An Essay on the Organization of Experience. / Erving Goffman; New York, London: Harper & Row, 1974. Chapter 8. The Anchoring of Activity. P. 247-299.

185. Lefebvre H. La production de l'espace. / Henri Lelebvre. P.:Anthropos, 2000. pp. 35-40

186. Neumann LB. Russia as Central Europe's Constituting Other // East European Politics and Societies. 1993. Vol. 7. N 2.30

187. Nora P. Between Memory and History: Les Lieux de Memoire// Flistory and Memory in African — American Culture / Ed.G. Farbe, R. O'Meally. N. Y., Oxford, 1994.