автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Культура безопасности

Полный текст автореферата диссертации по теме "Культура безопасности"

На правах рукописи с п

ФЕТИСОВА Юлия Витальевна

КУЛЬТУРА БЕЗОПАСНОСТИ

Специальность 09 00 13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

1 П

Омск - 2009

003481632

Работа выполнена на кафедре философии ГОУ ВПО «Омский государственный педагогический университет»

Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Николин Виктор Владимирович

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор ПАВЛОВ Александр Валентинович

кандидат философских наук ВЕКЛЕНКО Павел Васильевич

Ведущая организация:

ГОУ ВПО «Курганский государственный университет»

Защита состоится 13 ноября 2009 г в 13 00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212 177 03 при Омском государственном педагогическом университете по адресу. 644099, г Омск, наб Тухачевского, 14, ауд 212

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного педагогического университета

Автореферат разослан 13 октября 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

Л А Максименко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Возникновение культуры как специфически человеческого способа жизнедеятельности было исторически связано с поиском человеком путей выживания в мире, преисполненном множеством опасностей освоение планетарного пространства в их неустанном преодолении обернулось для человека конституированием пространства культурного, а с ним и социального Однако и сам процесс культуро- и социогенеза стал источником генерирования опасностей для человеческого рода, производство которых проявило себя как имманентное социальному и культурному развитию В итоге, человек оказался обреченным на поиск стратегий обеспечения своего безопасного существования посредством культуры

Таким образом, проблематика безопасности в контексте форм культурной деятельности человека была актуальной практически всегда Несмотря на это, специальное ее акцентирование в познающем мышлении началось лишь в XX столетии Две мировые войны и множество локальных, драматическое загрязнение окружающей среды, устрашающие опасности научно-технического прогресса естественно стимулировали развитие теоретических и прикладных изысканий вокруг данной проблематики Изыскания эти, однако, почти всегда сводились к узкой дисциплинарной области - юридической, политологической, социологической Фактическое отсутствие единого общезначимого основания в исследованиях безопасности обуславливает высокую актуальность философской рефлексии в данном направлении.

Хотя нельзя сказать, что попытки философского осмысления безопасности отсутствуют вовсе, тем не менее, рефлексия, сфокусированная на глубинных социокультурных основаниях ее как феномена, укорененного в человеческом бытии, предпринималась крайне редко И хотя доминирование прикладных исследований в рамках данного предметного поля само по себе хорошо объяснимо острым характером проблем безопасности, та же самая причина - насыщенность современной эпохи конфликтами, войнами, социальными потрясениями, манипулятивными влияниями и т п - как раз-таки и делает такую углубленную рефлексию чрезвычайно актуальной

Предпринятое диссертационное исследование было призвано восполнить существующий пробел его генеральной интенцией стало желание дополнить сложившуюся в научном мире практику узкоспециальных исследований безопасности с их фактуально-описательным характером философско-методологическим осмыслением этого феномена в терминах культуры и мен-тальности - с выявлением его универсальных оснований и множественных проекций в индивидуальном и коллективном сознании и бессознательном

В процессе поиска адекватной методологии такого анализа автор пришел к выводу о необходимости введения в этих целях категории «культура безопасности», с тем чтобы попытаться с ее помощью раскрыть структурные особенности и отразить динамику функционирования безопасности в культуре Редкие, но все же имеющиеся в научной литературе прецеденты употребления по-

нятия «культура безопасности» позволили обосновать использование ее как методологии исследования социокультурных реалий безопасности на основании широкого междисциплинарного синтеза - преимущественно философско-культурологических, семиотических и политологических идей

Степень разработанности проблемы. Заявленная тема исследования предопределила необходимость обращения к работам различного характера Сама постановка проблемы укорененности феномена безопасности в культуре стала возможной на основе анализа философских, культурологических (в том числе, лингвокультурологических и семиотических), политологических, социологических и исторических трудов, в совокупности создавших обширную теоретическую базу исследования При этом главенствующий в работе культурологический дискурс, инструментарий которого объективно сформирован множеством наук, создал благоприятные предпосылки для междисциплинарного синтеза

В связи с тем, что понятие «безопасность» сформировалось в области политической рефлексии, наибольшую разработанность проблема безопасности имеет в политической науке Сфокусированной философской традиции осмысления этого феномена не сложилось идея безопасности присутствует в истории мировой философской мысли лишь косвенно, проявляясь в контексте осмысления близких, смежных и связанных с нею понятий, - таких, как благо, мера, мир, мужество, свобода, - а также в русле общей проблематики государства и общества Соответствующие представления были почерпнуты для решения задач диссертационного исследования в трудах Платона, Аристотеля, Эпикура, Сенеки, Эпиктета, Ф Бэкона, Т Гоббса, Дж Лскка, Ш Л Монтескье, И Канта, Г Ф В Гегеля, О Конта, Г Спенсера, К Маркса, М Хайдеггера, П Тиллиха, Г Марселя, Н Аббаньяно, А Камю

Как уже оговорено выше, степень научной разработанности проблемы безопасности в области обществоведения и, в частности, политологии, достаточно высока При этом многогранность феномена безопасности обуславливает более частое его рассмотрение по отраслевому принципу, нежели анализ как целостного явления учеными выделяются и отдельно исследуются военная, социальная, политическая, экономическая, энергетическая, информационная, культурная и другие виды безопасности (В В Бушуев, И С Даниленко, А А Дремков, Е А Ерофеев, Е Д Кормишкин, В В Серебрянников, Ю С Уфимцев и др)

В противовес обилию специальных прикладных исследований в данной области социального знания (сам факт которого говорит о необходимости обобщающего осмысления этого многообразия), теоретических изысканий здесь относительно немного Среди известных нам - работы Г В Бро и Н М Пожитного, М Ю Захарова, В Ф Молчановского, В С Поликарпова, Н Н Ры-балкина, Е А Тюгашева, но они в основном уделяют внимание безопасности определенного уровня (независимо от того, декларируется это напрямую или нет) - чаще всего безопасности социума Практически отсутствуют исследования, которые были бы обращены к явлению безопасности вообще - как мотивирующему фактору человеческого бытия, его непреходящей интенции «Безопасность» в работах многих авторов отождествляется с «национальной безо-

пасностью», проблемы которой принадлежат плоскости прикладной политики Отсутствует терминологический аппарат, необходимый для описания безопасности как социально-культурного феномена, укорененного в человеческом бытии, способный зафиксировать его структурные особенности и отразить динамику функционирования в культуре

Между тем, факт того, что устремление к безопасности составляет неотъемлемый и неизменно актуальный аспект бытия человека диктует необходимость поиска его общих оснований и объяснения специфики конкретного развертывания в культуре Симптоматично, что в XX веке проблематика культуры вышла на ведущие позиции исследовательских интересов философов, лингвистов, социологов В связи с этим было введено различение между теориями «акультурными» и «культурными» (Ч Тэйлор), то есть рассматривающими всякий аспект человеческого бытия как укорененный в различных культурах

Наряду с тематизацией культуры, в XX веке произошла активная темати-зация языка, и в 30-е годы на первый план в исследованиях культуры вышел семиотический подход, у истоков которого стояли на Западе - Э Кассирер, Г. Гадамер, у нас - ученые Тартуско-Московской семиотической школы (В В Иванов, Ю М Лотман, Б А Успенский) Рассмотрение всего разнообразия культурных феноменов сквозь призму языка стало доминантой зародившегося в XX веке структуралистского мышления (Р Барт, Ж Лакан, М Фуко и др) Наконец, в философии культуры выделился собственно лингвистический пласт проблем, одной из важнейших составляющих которого стал термин «концепт» (Ж Делез и Ф Гваттари, А А Григорьев, С С Неретина, Ю С Степанов и др) Характерно, что в конце XX века было достигнуто понимание того, что первичным основанием всех феноменов культуры являются законы смыслообразо-вания, а сама культура представляет собой смысловую систему (А А. Пелипен-ко и ИГ Яковенко) Поэтому, понятый как единство процесса и результата смыслообразования, термин «концепт» оказался актуальным для осмысления происходящих в культуре процессов

В конце 60-х годов XX века в недрах западной культурной антропологии сложилась эпистемологическая установка «культуроцентризма», указавшая на необходимость углубленной рефлексии над культурными основаниями социально значимых явлений (Р Джонсон, Р Хогарт, С Холл и др) Несмотря на то, что безопасность несомненно относится к числу таковых явлений, культу-роцентризм в ее исследовании остается малоосвоенным направлением как в западной, так и в отечественной социогуманитарной мысли

Так, в западной политической науке в 70-х годах прошлого века была сформулирована парадигма «стратегической культуры» (К Грэй, П Катцен-штейн, Дж Снайдер, Д Хоулетг и Дж Гленн и др ), в рамках которой исследовалось влияние социокультурных факторов на поведение государств в сфере безопасности В свою очередь, в российской науке известно обширное социологическое исследование культуры безопасности, осуществленное известным ученым, директором Института социально-политических исследований РАН, заведующим кафедрой социологии безопасности МГУ В Н Кузнецовым В Н

Кузнецов считает культуру безопасности явлением современности, рассматривая этот феномен исключительно в институциональном аспекте и связывая его формирование с институциональными преобразованиями XX - начала XXI веков Еще один прецедент научного обоснования понятия «культура безопасности» содержится в работах В В Чебана, который исследовал с позиций социальной философии специфику культуры национальной безопасности России Однако исследовательские результаты работ данного ученого не претендуют на всеобщность, будучи ограничены четко определенным - российским социокультурным контекстом

Таким образом, в науке не зафиксировано понимание культуры безопасности как интегрального сегмента человеческой культуры на всех этапах ее развития Данный феномен не определен в терминах производства смыслов как ключевой характеристики культуры, хотя очевидно, что оно предшествует конкретным институциональным практикам, является их основой Вопрос о возможности выявления более или менее универсальных (не связанных с конкретным социальным контекстом) оснований и закономерностей воспроизводства феномена безопасности является открытым как в западной, так и в отечественной науке

Основная проблема исследования состоит в неразработанности в философии и других гуманитарных науках феномена безопасности с точки зрения его укорененности в культуре Она может быть конкретизирована в следующих вопросах В чем сущность и специфика безопасности как социально-культурного феномена7 Каковы структурные особенности ее функционирования в культуре и в чем состоит динамическая сторона этого процесса7

Цель диссертационного исследования. Теоретико-методологический анализ социокультурного феномена безопасности, его укорененности в культуре с точки зрения смысловой структурированности и динамичности

Данная цель обусловила необходимость решения следующих задач:

- зафиксировать методологические проблемы в исследовании и определении безопасности и продемонстрировать эвристическую значимость анализа этого феномена сквозь призму культуры,

- показать продуктивность трактовки безопасности как культурного концепта и обосновать введение на этой основе понятия «культура безопасности», разработать его определение,

- исследовать структурные особенности семиотизации концепта «безопасность» и предложить базовую структурно-семиотическую модель культуры безопасности,

- проанализировать эволюцию культуры безопасности в локальном контексте западной культуры, зафиксировать закономерности ее динамики,

- разработать базовую типологию культуры безопасности на основании специфики структурных уровней

Методологические основания диссертационного исследования.

Разноплановость базовых категорий диссертационной работы - «культуры» (общефилософская категория) и «безопасности» (понятие, сформиро-

вавшееся в рамках политической рефлексии) предопределили необходимость методологического синтеза При этом общей методологической основой стала установка культуроцентризма и системный подход, позволивший рассматривать культуру безопасности в ее целостном бытии, анализировать составные компоненты и характер их связи Для решения поставленных задач также использовались

- понятия «категория культуры» (А Я Гуревич) и «концепт культуры» (Ю С Степанов), дающие методологическую возможность рассматривать безопасность как культурный концепт,

- диалектический метод, позволивший описать культуру безопасности как диалектическую систему,

- смыслогенетическая концепция культуры А А Пелипенко и И Г Яковенко,

- идеи структурализма и постструктурализма,

- разработанные в семиотике принципы постижения смыслов, интерпретации знаков и значений,

- исследования в области философии, политологии и социологии, посвященные проблематике безопасности

Научная новизна исследования:

1) зафиксирована общая специфика безопасности как идеи, функционирующей в рамках человеческой культуры,

2) показана продуктивность трактовки безопасности как культурного концепта с точки зрения уяснения структурных и динамических моментов ее функционирования в качестве языковой (смыслопорождающей) реальности,

3) обосновано введение понятия «культура безопасности» как теоретико-методологического инструмента анализа концепта «безопасность» - его структурированности, контекстуальности и процессуальности в культуре,

4) осмыслена семиотическая составляющая оформления деятельности по обеспечению безопасности выявлены структурные условия семиотизации концепта «безопасность» и базовая (вне локальных преломлений) семиотическая модель культуры безопасности, структурирующая смысловое поле поведенческих и деятельностных практик (процессуальную сферу),

5) предложена типология культуры безопасности на основании специфики структурных уровней, выявленной в процессе анализа ее исторической эволюции в рамках западной культуры

Научная новизна исследования конкретизируется через следующие основные положения, выносимые на защиту

1 Безопасность суть состояние целевое - не существующее объективно, но осознаваемое и оцениваемое сообразно идеальному образу в сознании индивидуального или коллективного субъекта Идея безопасности имманентно направлена на формирование идеального образа действия Поэтому классическому пониманию безопасности как состояния целесообразно противопоставить ее понимание как идеала, к которому деятельпостно стремится человек и образуемые им формы общежития, причем процесс этот всегда опосредуется культурой

2 Безопасность как культурно-значимый и в культуре укорененный феномен не обладает четко фиксированным понятийным значением «тотального охвата», но должна быть понята как культурный концепт, что позволит анализировать ее смыслы в их «вписанности» в культуру Концепт «безопасность» -это функциональная смысловая целостность, содержательно воплощающаяся в структурном комплексе интуитивных, символически-образных и понятийно-дискурсивных представлений, сфокусированных на проблематике выживания и обеспечения благоприятных условий жизни человека

3 Культура безопасности как теоретико-методологический инструмент анализа социокультурных оснований безопасности суть динамическая по содержанию (методологически акцентирует пространственно-временную контек-стуальность), но относительно стабильная по структуре (методологически выявляет семиотическую структурирован}!ость) система репрезентаций концепта «безопасность», результирующая в общественной практике, которая эволюционирует вместе с этой системой (методологически фиксирует деятельностное воплощение, процессуальностъ)

4 Репрезентация концепта «безопасность» в культуре осуществляется через знаки и символы опасности как маркеры уязвимости (аспект ориентация), знаки и символы безопасности как маркеры силы, поведенческие и деятельно-стные установки, обозначающие направление движения от символической уязвимости к символической силе (аспект мобилизация)

5 Как интегральные части структуры культуры безопасности, этика и идеология безопасности семиотически актуализируются через «встраивание» ценностных коннотаций и идеологизацию маркеров уязвимости путем преобразования их в маркеры «чуждости» и враждебности.

6 Неотъемлемый элемент семиотической модели культуры безопасности - дистанцирование (территориальное, социальное, личностное) - задача, которую ставит и решает идеология безопасности Идеал дистанцирования -безграничноет0 (идеологический аналог безопасности) Безграничность может пониматься двояко в смысле полной закрытости границы (ее отсутствия как зоны взаимоперехода) и в смысле трансграничности (отсутствия границы как ограничителя)

7 В плане типологии структурных уровней культура безопасности в дея-тельностном аспекте имеет тенденцию проявлять себя либо как охранительная (защитная), либо как превентивная (предупредительная) В аспекте идеологии безопасности выделяются типы интерналистски и экстерналистски ориентированной культуры безопасности, в зависимости от предпочитаемого типа достижения безграничности - по типу отсутствия границы как линии взаимоперехода или трансграничности На уровне аксиологии безопасности различаются этатистская культура безопасности - основанная на макроэтике (акцент на «выживании» и благополучии абстрактной общности - государства, общества, нации, класса, религии и т д) и антропоцентристская - основанная на микроэтике (акцент на человеке)

Теоретическая и практическая значимость работы.

Исследование имеет теоретическое значение в контексте развития методологической базы философского осмысления безопасности, обогащения теоретических подходов к анализу данного феномена Оно открывает путь для прикладных, в том числе компаративистских, исследований безопасности применительно к контексту разных культур Результаты работы могут быть использованы при подготовке учебных курсов и спецкурсов по философии культуры, социальной философии, философской, социальной и культурной антропологии В практическом плане работа может бьггь также использована при разработке рекомендаций и концептуальных подходов в области обеспечения безопасности

Апробация диссертационного исследования Диссертация обсуждена на кафедре философии Омского государственного педагогического университета и рекомендована к защите Основные положения и результаты диссертационного исследования были изложены в ряде публикаций и выступлений в рамках Региональной студенческой конференции «Современные политические и технические вызовы ядерному нераспространению ответственность и интересы России» (Новосибирск, 2006), Международной научной конференции «Исследования мира и миротворческий дискурс в системе образования» (Томск, 2007), Международной научно-практической конференции «Русский вопрос история и современность» (Омск, 2007), Международной научной конференции «Глобализм и гуманизм Международный день философии ЮНЕСКО в Кузбассе-2007» (Кемерово, 2007), Международной научной конференции «Nuclear Safeguards and Non-Proliferation» (Испра, Италия, 2007), Сибирской научной конференции «Соединенные Штаты Америки итоги века, вступая в новый век» (Томск, 2008), Всероссийской научной конференции «Реальность Человек Культура религия и культура» (Омск, 2008) Апробация исследовательских результатов была также проведена в ходе руководства автором междисциплинарным исследовательским проектом «Формирование новых подходов к режиму ядерного нераспространения» (Томск, 2007-2008) по гранту Шведского управления радиационной безопасности (Swedish Radiation Safety Authority) По теме диссертации сделано двенадцать публикаций

Структура и объем работы Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав (первая из двух, вторая из трех параграфов), заключения и списка литературы, включающего 177 наименований (из них 8 на английском и 2 на французском языке) Специфика конструирования работы заключается в том, что в первой главе параллельно осуществляется концептуализация феномена культуры безопасности и предлагается общая методология анализа этого феномена, которая содержательно конкретизируется в первом параграфе второй главы Содержанием двух последующих параграфов этой главы становится апробация разработанной методологии на материале западной культуры Диссертация изложена на 161 странице

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень ее разработанности, формулируется цель и задачи исследования, обозначаются теоретическая и методологическая основа диссертации, характеризуется ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость

В первой главе «Культура безопасности: общая концептуализация» формируется теоретико-методологическая база исследования, обосновывается продуктивность анализа безопасности сквозь призму культуры, рассматриваются принципы, методы и подходы, которые могут быть использованы для такого анализа Определяются базовые категории диссертационного исследования, осуществляется их философский анализ По итогам главы формулируется определение понятия «культура безопасности» и намечается путь для раскрытия его методологической продуктивности

В первом параграфе «Теоретико-методологические основания анализа безопасности в ракурсе культуры» определяется общая концепция исследования и доминирующие подходы, в рамках которых данное исследование будет проводиться Первым шагом в этом направлении является уточнение ключевых характеристик культуры, среди которых автор выделяет ее коллективный, ценностно-нормативный и преобразовательный характер, «надбиологичность», целенаправленность, транслируемость, символичность (знаковость) и плюралистичность

Представив панораму существующих затруднений в определении безопасности, автор обращается к поиску причин этих затруднений в культурной плоскости проблематики Фиксируются различия в понимании безопасности, обусловленные разностью лексем и породивших их культурных контекстов Кратко обозрев вехи философского осмысления языкового пласта культуры в XX веке, автор закрепляет в работе положение, согласно которому культура является, прежде всего, словесно-языковым феноменом Отмечается продуктивность привлечения к анализу (пост)структуралисткой методологии, в особенности коннотативной семиологии Р Барта и концепции «знания-власти» М Фуко В их ракурсе, с учетом социальной и культурной значимости исследуемого феномена, становится очевидным, что «безопасность» - это не объективная характеристика некого состояния, но результат употребления этого слова в совокупности разнообразных дискурсов иначе говоря, семиотическое консти-туирование дискурса безопасности продуцирует это понятие

Стремясь избежать крайностей тотальной деконструкции, характерной для постмодернизма, автор ищет и возможность трансцендентального решения проблемы поиска культурных оснований безопасности, которое усматривается им в опосредуемых культурой процессах порождения (в т ч семио-тизации, репрезентации и трансляции) смысла Эта посылка находит опору в смыслогенетической концепции культуры А А Пелипенко и И Г Яковенко, разделяемой автором

Наконец, еще одним важным отправным пунктом наших теоретических построений становится обоснование необходимости трактовать безопасность в качестве культурного концепта В отличии от понятия, которое претендует на исчерпывающую полноту определения предмета и не терпит многозначности, концепт - это точка пересечения различных смысловых уровней рассматриваемого предмета Определяемый лингвокультурологами и философами как «многослойная структура смысла», «эволюционно-семиотический ряд» (Ю С Степанов), «неразделимость конечного числа разнородных составляющих» (Ж Делез и Ф Гваттари), «единство процесса и результата смыслообразования» (А А Григорьев) и «анаксагорова гомеомерия, чреватая любыми воплощениями» (он же), концепт является преломлением всех видов знаний о явлении - эмпирических, эмоционально-оценочных, рациональных, алогичных и т д, - что соответствует общей специфике идеи безопасности, проявляющейся в сознании в комплексном сочетании интуитивных, ассоциативных, символических и понятийных представлений, прототипических моделей поведения и мотиваций, организующих определенную последовательность мыслей, желаний, чувств

Автор подчеркивает, что, как «культурный концепт», или «культурная универсалия» (А Вежбицкая, А Я Гуревич), «безопасность» присуща человеческой культуре на всех этапах ее истории культура и возникла как форма реализации первичной потребности человека в выживании и обеспечении безопасных условий бытия, сохранив эту потребность актуальной на всем протяжении своего развития, но по-разному реализуя ее в разных пространственно-временных отрезках «Безопасность» не обладает фиксированным понятийным значением «тотального охвата», но являет собою скорее символ обширного смыслового поля, организующего способ видения данной проблематики, удерживающего ее единство и «вписывающего» это знание в культуру

В результате, в противовес имеющимся попыткам определить безопасность как понятие предлагается следующая трактовка безопасности как концепта культурный концепт «безопасность» - это функциональная смысловая целостность, содержательно воплощающаяся в структурно упорядоченном комплексе интуитивных, образно-символических и понятийно-дискурсивных представлений, сфокусированных на проблеме выживания и обеспечения благоприятных условий жизни человека Подчеркивается, что такое понимание предполагает, с одной стороны, вариативность содержательных составляющих, а, с другой, единство их смысловой структуры

Указанные теоретико-методологические предпочтения позволяют автору сформулировать свои исходные посылки рассмотрения безопасности в ракурсе культуры Культура безопасности, понимаемая как сила, репрезентирующая концепт «безопасность» в социуме и создающая стимулы для действия субъектов в этой сфере, видится продуктивной как инструмент анализа функционирования концепта «безопасность» в культуре с точки зрения его

- структурированности (семиотического строя в культуре),

- процессуальности (воплощения в поведенческих стратегиях, общественной практике и институциональных порядках)

- контекстуальное™ (разности идейно-смысловых интерпретаций и институциональных проявлений в различных локальных контекстах)

Второй параграф «Разработка понятия «культура безопасности» посвящен концептуализации этого ключевого в нашем исследовательском контексте понятия В целях закрепить в работе рамочное представление о «культуре безопасности» автор отмечает три органично сочетающиеся возможности его толкования - как вертикального сечения культуры, пронизывающего все ее уровни, как специализированного функционального ее сегмента, и как системы «критериев качества» в оценке осуществления требуемых функций / (видов) деятельности

Далее приводится обзор существующих в науке подходов к пониманию культуры, каждый из которых проецируется на разрабатываемый понятийный конструкт Авторское самоопределение начинается с обращения к двум базовым дилеммам в определении культуры (универсализм-партикуляризм, номинализм-реализм), в которых автор отдает предпочтение партикуляризму и реализму, подчеркивая, что культура безопасности - это пространственно-временная переменная, «вписанная» в конкретный культурно-исторический и социокультурный контекст, и, вместе с тем, полагая данный феномен в качестве общечеловеческой реальности, ценностно-деятельностного модуса объективно всеобщего характера

Проанализировав возможности интерпретации «культуры безопасности» в рамках нескольких ключевых перспектив, автор отмечает особую продуктивность для концептуализации искомого понятия «традиционных» деятельност-ного и ценностного, а также семиотического подходов Подтвердив оговоренную ранее приверженность смыслогенетической концепции культуры, равно как и полагание безопасности культурным концептом, автор предлагает понимать под «культурой безопасности» деятельность по производству и восприятию культурных смыслов концепта «безопасность» в виде идеально-ценностных целей и их последующей реализации в общественной практике

Как ключевые культурные практики, опосредующие процессы производства и восприятия смыслов, рассматриваются семиотизация (закрепление смыслов в знаковых системах) и репрезентация Следуя подходу Ч Пирса, конкретизированного С Холлом, под репрезентацией в работе понимается процесс, посредством которого субъекты культуры используют язык (как совокупность всех знаковых способов вербальной и невербальной коммуникации) для производства смыслов (значений) «Смысл» и «значение» разводятся в соответствии с позицией, предполагающей существование значений в сфере культурных объ-ективаций, в противовес локализованное™ смыслов в ментальной сфере субъектов Чаще используя в работе понятие «смысл», автор понимает его как факт сознания, становящийся посредством семиотазации и репрезентации фактом культуры (культурным смыслом)

В соответствии с таким пониманием в работе утверждается, что культура безопасности возникает там и тогда, где и когда появляется способность сознания к семиотизации и репрезентации проблемы безопасности Результатом этих

процессов становится выстраивание интегрированной системы знаков и символов, в рамках которой человек и общество начинает думать, говорить, писать и т д о том, что составляет его понимание безопасности Через данную систему формируется собственно общественная практика - поведенческие и деятельно-стные алгоритмы, ценностные ориентации, институты

Поскольку речь идет не просто о совокупности, а о системе репрезентаций, структурно связанных между собой, при построении концепции автор востребует системный метод В данном контексте отмечается, что пестрая и вариативная реальность репрезентаций образует элементный состав (динамическую составляющую) системы культуры безопасности, в то время как уяснение момента семиотического структурирования (структурных закономерностей се-миотизации) способно обеспечить понимание основы, обеспечивающей постоянство функционирования этой системы

Таким образом, в соответствии со сформулированной в прошлом параграфе теоретико-методологической программой, полным определением культуры безопасности становится динамическая по содержанию (дает представление о пространственно-временной контекстуалъности), но относительно стабильная по структуре (выявляет семиотическую структурированность) система репрезентаций культурных смыслов концепта «безопасность», результирующая в общественной практике, которая эволюционирует вместе с этой системой (описывает деятельностное воплощение, процессуалъностъ)

Вторая глава «Структура и динамика культуры безопасности» посвящена прояснению структурных и динамических моментов функционирования концепта «безопасность» в культуре По итогам главы предлагается типологи-зация структурных уровней культуры безопасности на основе выявленных закономерностей ее динамики в контексте западной культуры

В первом параграфе «Структурно-семиотическая модель культуры безопасности» анализируется структура культурного концепта «безопасность» и ее отражение в общем семиотическом строе культуры безопасности В заключение параграфа фиксируется базовая семиотическая модель последней, структурирующая смысловое поле ее процессуальной сферы

В мире, где действует принцип дуального смыслополагания, культура предстает пространством смысловых оппозиций По мысли автора, бинарное противопоставление заключено также и в структуре культуры безопасности Оно обнаруживается на всех уровнях смысловой организации концепта «безопасность», которых автор выделяет три, - деятельностном, ценностном и идеологическом Соответственно, и культура безопасности имеет деятельност-ный, ценностный (этика безопасности) и идеологический (идеология безопасности) уровни

За основополагающий уровень концепта «безопасность» принимается уровень деятельностный Обоснованию такой позиции служит рассмотрение общей специфики идеи безопасности, которая, как обнаруживается в ходе анализа, имеет своими сущностными характеристиками целевой характер и деятель-ностную направленность (осознается и оценивается сообразно некому идеаль-

ному образу будущего, формирует идеальный образ действия) Автор противопоставляет в работе общепринятому пониманию безопасности как состояния более корректное, на его взгляд, ее понимание как идеала, к которому стремится человек и образуемые им формы общежития в целях самосохранения и благополучия, определяя способ их мышления и деятельности

Отмечается, что, как совокупность «надбиологичеких программ» реализации интенции безопасности, культура безопасности сущностно организована вокруг диалектически связанной оппозиционной пары «опасность - безопасность» полагание смысла «опасности» имеет место в виду стремления к выживанию и благополучию, но если нет (осознаваемой) опасности, ее отсутствие не приобретает смысла безопасности, но воспринимается как естественное состояние Поэтому репрезентация концепта «безопасность» в культуре всегда основывается на производстве 1) знаков и символов опасности (маркеров уязвимости) как характеризующих исходное условие, 2) знаков и символов безопасности (маркеров силы) как целевого состояния, 3) поведенческих / деятельност-ных стратегий достижения данной цели

Базисный семиотический план культуры безопасности описывается автором в категориях ориентации - как представления и оценки опасности - и мобилизации - как предписания (силовой) стратегии достижения безопасности Семантика маркеров уязвимости (опасность, угроза, риск, вызов и т п ), в которых актуализируются знаки и символы ориентации, настраивает сознание на переход из ориентации в мобилизацию, требующую силового участия (материальная и/или духовная сила)

Автор подчеркивает, что объективно достижимый результат устремления к безопасности - не безопасность (объективно недостижимая), а тот или иной уровень силы Третий пункт репрезентации предписывает мобилизацию (обретение, накопление, использование) силы как сочетания материальных и духовных способностей, чем обозначается направление движения от опасности к безопасности Анализ этого пункта интересен с точки зрения уяснения инструментальной специфики культуры безопасности и оценки адекватности ее работы - сопоставления репрезентируемой силы-стратегии (образа действия) с репрезентируемой силой-результатом (образом будущего), а при переходе с дискурсивного на фактологический анализ - также и с образом действительности (оценкой фактического состояния безопасности)

Ценностный уровень культурного концепта «безопасность» понимается как «встраивающийся» в базисный деятельностный Любое значение - как объективный коррелят смысла - в узком смысле слова является ценностью, а всякая ценность предполагает норму по ее реализации или отвержению, значит, культура безопасности как система производства смыслов и значений - это и система нормативной регуляции Ориентация фактически всегда является ценностной ориентацией, а мобилизация силы предполагает ценностное обоснование и этическую коррекцию

Выявляя основания ценностного структурирования концепта «безопасность» - критериев отбора и сортировки ценностей в рамках этики безопасно-

emu - автор отмечает, что в данном аспекте ключевой категорией выступает интерес субъекта как носителя культуры безопасности / ее адресата По линии основных субъектов культуры выстраиваются ценностные дихотомии, воспроизводящие диалектические противоречия интересы личности - интересы общества, интересы государства («национальные интересы») - интересы человечества Стремление к безопасности с позиций интересов любого субъекта объективно означает возможность «задеть» интересы безопасности субъекта оппонирующего уровня Семиотическая актуализация этики безопасности происходит путем «встраивания» ценностных коннотаций - предпочитаемого обеспечения интересов того или иного субъекта производимые смыслы имеют тенденцию «говорить» об опасном для кого-то, а не опасном вообще, как и силы для (в интересах) кого-то Ценностное структурирование культуры безопасности (иерархия индивидуалистических, коллективистских и общечеловеческих ценностей) тесно сопряжено с идеологией безопасности

«Ложное сознание», или идеология безопасности необходима для того, чтобы культура безопасности как поле ценностных и деятельностных смыслов воплотилось в реальное поведение и долговременную деятельность человека и общества, в том числе обеспечиваемую необходимыми для того институтами, прошедшими идеологическую легитимацию Идеология безопасности понимается автором как механизм формирования общественной солидарности по поводу классификации «опасного», определения целей «безопасного» и средств их достижения

Автор проецирует на феномен культуры безопасности аксиоматичное положение структурализма об идеологической природе культуры В ракурсе структурализма идеология понимается как совокупность мифических представлений, воспроизводящихся дискурсивно в форме бессознательных мотиваций Мифы трактуются автором в духе Р Барта - как совокупность коннотативных (нерефлексируемых) смыслов, образующих латентный уровень дискурса Отмечается, что идея безопасности - как деятельностная интенция, сопряженная с ценностным фундаментом, - являет пример чрезвычайно плодородной для идеологического мифотворчества почвы

Фиксируется принципиальная близость идеологии безопасности и политической идеологии идеологический срез структуры концепта «безопасность» формируется в привязке к архетипной оппозиции «свои-чужие» («друг-враг», по К Шмитту), обеспечивающей построение идеологической проекции базовой схемы В результате, знаки и символы опасного являют себя не в идеологически нейтральных маркерах уязвимости, а в маркерах «чуждости» и враждебности Ориентация идеологически предполагает построение «образа врага», благодаря которому достигается сплочение, интеграция сил - индивидуальных или коллективных - для мобилизации на выполнение предписанной программы поведения / деятельности Идеологическая конкретизация третьего элемента схемы обозначается в работе как «дистанцирование» (установление границы — реальной или символической - относительно «врага») Дистанцирование - задача мобилизации, которую ставит идеология безопасности Ее средство агональ-

ность - борьба с врагом в той или иной форме Для обозначения идеологизации второго элемента семиотической схемы автор вводит понятие безграничности (идеологический «аналог» безопасности) как главного ориентира идеологии безопасности, ее идеала

Итоговая семиотическая модель культуры безопасности фиксируется автором следующим образом Ориентация (опасность, образ врага) - Мобилизация (сила) - Дистанцирование (цель) - Атональность (средство) Интенция безопасности рождается в ситуации наличия (или убеждения в наличии) опасности Ее смыслополагание (ориентация) происходит при мотивационном влиянии ценностей и направляющем влиянии идеологии, предполагающей мобилизацию для дистанцированш (установления границы), достигаемой через борьбу с врагом в той или иной форме (агонстьностъ) и имеющей своим идеалом достижение безграничности В заключение подчеркивается, что конкретная содержательная специфика данной схемы является проблемной и открытой, так как она зависима от задающих временных (культурно-исторических) и пространственных (социокультурных) параметров Необходим также учет субъективного фактора -будь то личность, группа или такой сложный социальный субъект, как государство

Во втором параграфе «Анализ эволюции западной культуры безопасности (Античность - Новое время)» предметом рассмотрения является историческое развитие культуры безопасности, которое в период с Античности по Новое время в значительной степени детерминировалось развитием философского знания Понимание «безопасности» в качестве не понятия, а концепта позволяет привлечь к анализу гораздо больший, чем принято, историко-философский материал, а разработанная базовая схематика - сделать ряд обобщений относительно характера культуры безопасности разных эпох

В Античности культура безопасности имела характер «культуры себя» (термин заимствуется автором у М Фуко, под которым тот понимал усиление внутренних связей с самим собой и повышение значимости отношения к себе) Ориентация на себя предполагала мобилизацию усилий в форме постоянной практики самоанализа и самопознания для выработки рационального оснащения («программ поведения») в целях достижения личной безопасности для правителей и стражей это - мужество (Платон), для простонародья - автаркия (киники), для средних слоев - атараксия, невозмутимое состояние души (Эпикур), согласно учению стоиков, адресованному высшим классам, - апатия, то есть невосприимчивость к переживаниям, страданиям и страхам

Культура безопасности Античности как форма личной культуры, образа действия, манеры поведения имела в виду борьбу с внутренними «врагами», работу над собой и самоограничение идеология безопасности требовала дистанцирования от себя самого, своей несовершенной природы - атональности в преодолении необузданных сил и страстей Эта культура пропитала стили жизни, оформилась в многочисленные предписания и практики

Для христианского религиозного мировоззрения, господствовавшего в Средневековье, идея безопасности как личного благополучия не была реле-

вантной не бренное тело, а бессмертная душа должна была быть главной заботой человека Аспект ориентации основывался на признании опасностей и бед наказанием за человеческие грехи, исходящими из греховной природы человека Дистанцирование от забот о теле и текущей жизни было частью «стратегической цели» спасения души, которая предполагала мобилизацию внутренних сил на решение задач духовно-религиозного плана

Репрезентация безопасности в философской рефлексии Нового времени подчеркивала необходимость мобилизации коллективных усилий для этой цели, акцентировала защитную функцию государства По Т Гоббсу, главные угрозы для безопасности человека исходят от других людей (аспект ориентации), только страх за свою безопасность заставляет людей заботиться о взаимной безопасности (толчок к мобилизации) это составило основание государственной конструкции, «легитимное насилие» внутри которой - полиция, суды и т д (мобилизация силы) - призвано обеспечивать дистанцирование от угроз Такая репрезентация предполагала, что только сильное и неограниченное государство могло быть подлинным гарантом безопасности По своей аксиологии она строилась на жесткой антиномии государства и индивида

Дж Локк положил начало утверждению в западном обществе либеральной трактовки безопасности Первостепенной по значимости стала утверждаться безопасность личности, но встал вопрос о возможности достижения равновесия между безопасностью всех и свободой каждого - определения границ дистанцирования друг от друга, которое позволяло бы каждому максимально реализовывать свою свободу, не угрожая при этом безопасности всех других индивидов В исследовании делается вывод, что культура безопасности, основанная на классической либеральной идее, не состоялась по объективным причинам дистанцирование от угроз в рамках общественного целого невозможно без мобилизации силового потенциала государства, а значит, ограничения индивидуальной свободы

Для немецкой классической философии характерными были нормативист-ские акценты в репрезентации безопасности Происходило углубление интеграции в культуру безопасности нормативно-правовой составляющей и институ-циализации форм дистанцирования через систему правовых отношений Одновременно укреплялась репрезентация безопасности в увязке с государством Понимание безопасности как дела, находящегося в его исключительном ведении, стало поистине фактом культуры, а само «государство» - одним из ключевых символов соответствующих систем репрезентаций

Философы XIX века связывали возможность достижения безопасности человека с идеей развития и прогресса В позитивизме безопасность была репрезентирована через развитие физических, эмоциональных и интеллектуальных способностей человека, идущее, как считалось, вместе с социальным прогрессом человечества

Аспект ориентации в опасном по марксисткой концепции дополнился рассмотрением отчуждения во всех его проявлениях в качестве наибольшей угрозы для человека Безопасность в смысле преодоления отчуждения чело-

века понималась как гарант необратимости прогресса всего общества В мобилизационном аспекте - утверждение необходимости революционного действия для освобождения пролетариата, имевшей в виду максимальную атональность против «врага» (насильственное подавление), образ которого был воплощен в буржуазии как «эксплуататорском классе» Ценностный срез культуры безопасности разворачивался в логике классовых интересов, идеологический - классовой борьбы.

Культура безопасности в репрезентациях XIX века предполагала мобилизацию сил на движение вперед, на развитие во имя прогресса неважно, насколько безопасен этот путь - важно, что он ведет к предполагаемо безбедному и безопасному существованию в будущем Этот мотив зародился еще на заре Нового времени, но именно в XIX веке он достиг своего апогея

В третьем параграфе «Репрезентативные практики культуры безопасности в XX веке. Типология структурных уровней культуры безопасности» преследуются две задачи во-первых, воссоздание картины общей динамики репрезентации концепта «безопасность» в XX веке, во-вторых, построение типологии культуры безопасности на основании специфики структурных уровней, прослеженной по итогам двух последних параграфов.

Отмечается, что прояснению субъективных оснований культуры безопасности в XX веке способствовал философский экзистенциализм В аспекте ориентации опасное было понято как уже проявленное в сознании, описаны две возможных стратегии безопасности предательства (прежде всего, по отношению к самому себе) либо готовности идти на риск, благодаря чему преодолевается неопределенность угрожающего Таким образом, в экзистенциализме была указана возможность на снятие внутренней атональности через атональность внешнюю - готовность идти на риск в решительной борьбе за свою «самость» (бунт, по А Камю)

Автор подчеркивает, что в XX веке наиболее значимыми для культуры безопасности стали дискурсивные построения социологического, политологического и политического, а не чисто философского характера В социологии была описана реальность «абстрактных систем» - безличных институтов, создающих «защитный кокон доверия» вокруг индивида (Э Гидденс) Фактически, они составляют базис культуры безопасности современности нахождение (хотя и зыбкой) опоры в таких системах позволяет дистанцироваться от опасностей и угроз В аспекте ориентации было осозанно, что риски «легитимно» производятся обществом во всех сферах его жизнедеятельности - экономической, политической, социальной (Н Луман, Э Гидденс, У Бек)

Задающим общую рамку репрезентациям «безопасности» в XX веке автор считает политический характер языка безопасности, на котором говорит современность политическая лексика безопасности стала превалировать над всеми иными измерениями этого концепта - даже личная безопасность предстает в семиотических практиках преимущественно как политический вопрос Это привело к всевозрастающей актуализации идеологических функций концепта «безопасность» - использованию его в качестве символического средства регу-

ляции и легитимации социальных действий, нормативных предписаний и институтов контроля

Отмечается, что политизация и идеологизация проблемы безопасности способствуют воспроизводству традиционных агональных стратегий дистанцирования Между тем, глобализация опасностей в мире означает объективный конец возможностей дистанцирования друг от друга, недостаточность реальных или символических границ Позитивным сдвигом автор считает то, что «международные», «всемирные», «глобальные» смыслы безопасности, репрезентация которых в дискурсе безопасности была во многом обусловлена осознанием глобальных проблем (доклады Римскому клубу), сегодня повсеместно закреплены в сознании людей

Тем не менее, автор констатирует, что тон репрезентациям, развернутым сегодня вокруг концепта «безопасность», в аспекте ориентации задает сохранение (и даже повышение - в контексте современной угрозы международного терроризма) актуальности «образа врага», «использования Другого» — образа чужого и враждебного «Они» ради мобилизации общества на применение силы «Смакование» образа врага как важнейший ориентационный элемент в структуре репрезентативных практик безопасности определяет и развитие мобилизационной динамики культуры безопасности - от культуры реагирования к культуре (пред)упреждения

В конце параграфа представлена попытка типологизирующего осмысления прослеженных закономерностей в воплощении культуры безопасности как этики, идеологии и общественной практики в контексте западной культуры Отмечается, что в деятельностном аспекте культура безопасности проявляет себя либо как оборонно-охранительная (защитная), либо как превентивная (предупредительная) В первом случае безопасность как интенциональная защищенность подразумевает фиксацию внимания на очевидных и «состоявшихся» опасностях, во втором - на потенциальных (ориентация), с целью минимизировать их возможные негативные последствия или предупредить их превентивным действием (мобилизация) Отмечается тяготение современного общества ко второму типу и анализируются последствия проявления этой тенденции

В аспекте идеологии выделяются типы интерналистски (вовнутрь) и экс-терналистски (вовне) ориентированной культуры безопасности, в зависимости от предпочитаемого типа достижения безграничности - по типу отсутствия границы как линии взаимоперехода (фактически закрытой границы) и транс-граничности Отмечается, что для современности характерно сочетание обоих типов, но с растущим значением второго Это обусловлено объективными процессами глобализации, превратившей трансграничность (миграции, перенос материальных и духовных ценностей, потоки капитала и т п ) в условие обмена предпосылками существования С другой стороны, растущее ощущение угрозы собственной культурной идентичности в контексте тех же процессов одновременно усиливает дистанцирование друг от друга, способное, по мнению ряда исследователей, перейги в стадию открытой конфронтации (гипотеза о грядущем «столкновения цивилизаций» С Хантингтона)

На уровне аксиологии безопасности в работе обнаруживается и анализируется этическая «двуединость» идеи безопасности, ее условное деление на два уровня, которые в исследовании обозначаются как «макро-» и «микроэтика» безопасности Макроуровень имеет в виду выживание и благополучие абстрактной общности (государства, общества, религии, класса и тд), микроуровень соотносится с живым человеком Гармоничное сочетание макро- и микроэтики безопасности было характерно для эпохи Античности тогда культура безопасности - как «культура себя» - была в то же время и культурой безопасности общества, неотделимого от контекста личности Во все остальные эпохи наблюдалось господство макроэтики Обобщая, автор в работе вводит различение между этатистской (обращенной преимущественно к государству) и антро-поцентристской (обращенной к человеку) культурами безопасности Отмечается, что, как и в двух предыдущих типологизациях, речь идет о преобладающей тенденции, а не о существовании данных типов «в чистом виде»

В заключении диссертации подводятся общие итоги диссертационной работы, фиксируются выводы, намечаются перспективы дальнейших исследований по теме

СПИСОК РАБОТ, ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Статьи, опубликованные в научных издания, входящих в перечень для опубликования научных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук:

1. Фетисова, Ю В Анализ эволюции идеи безопасности в ракурсе культуры (Античность - Новое время) / Ю В Фетисова // Омский научный вестник -2009 -№2(76) -С 127-130

2. Фетисова, 10 В Безопасность и культурный контекст к обоснованию понятия «культура безопасности» / Ю В Фетисова // Омский научный вестник -2009 - №3(77) - С 88-90

Статьи, доклады, тезисы в других научных сборниках и журналах:

3. Фетисова, Ю В Ядерное оружие и вопрос демократии дескриптивный и перформативный подход / Ю В Фетисова // Современные политические и технические вызовы ядерному нераспространению ответственность и интересы России Материалы региональной студенческой конференции, 20-22 ноября 2006 г, Новосибирск - Томск Изд-во «Иван Федоров», 2007 -194с - С 33-38

4. Фетисова, Ю В О вкладе социальной философии в осмысление проблемы риска / Ю В Фетисова // Альфа межвуз сб науч ст / Отв ред В М Шка-рупа -Омск,2007 -96с - С 61-67

5. Фетисова, Ю В Экспертная культура ситуация в России и на Западе / Ю В Фетисова // Русский вопрос история и современность Материалы VI Международной научно-практической конференции (Омск, 1-2 ноября 2007) -Омск Изд дом «Наука», 2007 -470с - С 194-196

6. Фетисова, Ю В К культуре мира через культуру безопасности7 О конструктивном потенциале дискурса безопасности / Ю В Фетисова // Исследования мира и миротворчески 11 дискурс в системе образования Материалы II Международной конференции 14-16 июня 2007 г Томск - Томск Изд-во ТГПУ, 2008 -244с -С 182-185

7. Фетисова, Ю В Безопасность национальная, международная, глобальная диалектика взаимосвязей и культурный контекст / Ю В Фетисова // Глобализм и гуманизм Международный день философии ЮНЕСКО в Кузбассе-2007 Сборник научных статей по материалам международной конференции (15 ноября 2007) Кемерово, 2007 - 302с - С 199-202

8. Фетисова, Ю В Формирование новых подходов к режиму ядерного нераспространения Презентация проекта / Ю В Фетисова // Современные проблемы режима ядерного нераспространения -Томск Изд-воТГУ,2008 - 150с -С 16-19

9. Фетисова, Ю В Формирование новых подходов к режиму ядерного нераспространения концептуальные сдвиги в культуре национальной безопасности / Ю В Фетисова // Современные проблемы режима ядерного нераспространения -Томск Изд-во ТГУ, 2008 - 150с - С 21-30

10. Фетисова, ЮВ Формирование новых подходов к режиму ядерного нераспространения позитивная или негативная динамика9 / Ю В Фетисова // Современные проблемы режима ядерного нераспространения - Томск Изд-во ТГУ, 2008 - 150с - С 79-81

11 Фетисова, Ю В Представления о безопасности в США современнная динамика и культурно-исторические корни / Ю В Фетисова // Американские исследования в Сибири -Вып 10 - Томск Изд-во Том ун-та, 2009 -274с -С 34-38

12. Фетисова, Ю В Безопасность смыслообразующее влияние культурного контекста / Ю В Фетисова // Реальность Человек Культура религия и культура Материалы Всероссийской научной конференции - Омск Изд-во Ом-ГПУ, 2008 -308 с -С 281-284

Подписано в печать 08 10 09 Формат 60x84 1/16 Бумага офсетная Гарнитура «Тайме» Печатьнаризографе Уел печ л 1,39 Тираж 100 экз Заказ 6

Отпечатано в типографии ИП Макшеевой Е А

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Фетисова, Юлия Витальевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. КУЛЬТУРА БЕЗОПАСНОСТИ: ОБЩАЯ

КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ.

1.1. Теоретико-методологические основания анализа безопасности в ракурсе культуры.

1.2. Разработка понятия «культура безопасности».

Глава II. СТРУКТУРА И ДИНАМИКА КУЛЬТУРЫ БЕЗОПАСНОСТИ.

2.1. Структурно-семиотическая модель культуры безопасности.

2.2. Анализ эволюции западной культуры безопасности.

Античность - Новое время).

2.3. Репрезентативные практики культуры безопасности в XX веке. Типология структурных уровней культуры безопасности.

Введение диссертации2009 год, автореферат по философии, Фетисова, Юлия Витальевна

Актуальность исследования. Возникновение культуры как специфически человеческого способа жизнедеятельности было исторически связано с поиском человеком путей выживания в мире, преисполненном множеством опасностей: освоение планетарного пространства в их неустанном преодолении обернулось для человека конституированием пространства культурного, а с ним и социального. Однако и сам процесс культуро- и социогенеза стал источником генерирования опасностей для человеческого рода, производство которых проявило себя как имманентное социальному и культурному развитию. В итоге, человек оказался обреченным на поиск стратегий обеспечения своего безопасного существования посредством культуры.

Таким образом, проблематика безопасности в контексте форм культурной деятельности человека была актуальной практически всегда. Несмотря на это, специальное ее акцентирование в познающем мышлении началось лишь в XX столетии. Две мировые войны и множество локальных, драматическое загрязнение окружающей среды, устрашающие опасности научно-технического прогресса естественно стимулировали развитие теоретических и прикладных изысканий вокруг данной проблематики. Изыскания эти, однако, почти всегда сводились к узкой дисциплинарной области — юридической, политологической, социологической. Фактическое отсутствие единого общезначимого основания в исследованиях безопасности обуславливает высокую актуальность философской рефлексии в данном направлении.

Хотя нельзя сказать, что попытки философского осмысления безопасности отсутствуют вовсе, тем не менее, рефлексия, сфокусированная на глубинных социокультурных основаниях ее как феномена, укорененного в человеческом бытии, предпринималась крайне редко. И хотя доминирование прикладных исследований в рамках данного предметного поля само по себе хорошо объяснимо острым характером проблем безопасности, та же самая причина — насыщенность современной эпохи конфликтами, войнами, социальными потрясениями, манипулятивными влияниями и т.п. — как раз-таки и делает такую углубленную рефлексию чрезвычайно актуальной.

Предпринятое диссертационное исследование было призвано восполнить существующий пробел: его генеральной интенцией стало желание дополнить сложившуюся в научном мире практику узкоспециальных исследований безопасности с их фактуально-описательным характером философско-методологическим осмыслением этого феномена в терминах культуры и ментальное™ — с выявлением его универсальных оснований и множественных проекций в индивидуальном и коллективном сознании и бессознательном.

В процессе поиска адекватной методологии такого анализа автор пришел к выводу о необходимости введения в этих целях категории «культура безопасности», с тем чтобы попытаться с ее помощью раскрыть структурные, особенности и отразить динамику функционирования безопасности в культуре. Редкие, но все же имеющиеся в научной литературе прецеденты употребления понятия «культура безопасности» позволили обосновать использование ее как методологии исследования социокультурных реалий безопасности на основании широкого междисциплинарного синтеза - преимущественно философско-культурологических, семиотических и политологических идей.

Степень разработанности проблемы. Заявленная тема исследования предопределила необходимость обращения к работам различного характера. Сама постановка проблемы укорененности феномена безопасности в культуре стала возможной на основе анализа философских, культурологических (в том числе, лингвокультурологических и семиотических), политологических, социологических и исторических трудов, в совокупности создавших обширную теоретическую базу исследования. При этом главенствующий в работе культурологический дискурс, инструментарий которого объективно сформирован множеством наук, создал благоприятные предпосылки для междисциплинарного синтеза.

В связи с тем, что понятие «безопасность» сформировалось в области политической рефлексии, наибольшую разработанность проблема безопасно4 сти имеет в политической науке. Сфокусированной философской традиции осмысления этого феномена не сложилось: идея безопасности присутствует в истории мировой философской мысли лишь косвенно, проявляясь в контексте осмысления близких, смежных и связанных с нею понятий, - таких, как благо, мера, мир, мужество, свобода, — а также в русле общей проблематики государства и общества. Соответствующие представления были почерпнуты для решения задач диссертационного исследования в трудах Платона, Аристотеля, Эпикура, Сенеки, Эпиктета, Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ш.Л. Монтескье, И. Канта, Г.Ф.В. Гегеля, О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса, М. Хайдеггера, П. Тиллиха, Г. Марселя, Н. Аббаньяно, А. Камю.

Как уже оговорено выше, степень научной разработанности проблемы безопасности в области обществоведения и, в частности, политологии, достаточно высока. При этом многогранность феномена безопасности обуславливает более частое его рассмотрение по отраслевому принципу, нежели анализ как целостного явления: учеными выделяются и отдельно исследуются военная, социальная, политическая, экономическая, энергетическая, информационная, культурная и другие виды безопасности (В .В. Бушу ев, И.С. Данилен-ко, A.A. Дремков, Е.А. Ерофеев, Е.Д. Кормишкин, В.В. Серебрянников, Ю.С. Уфимцев и др.).

В противовес обилию специальных прикладных исследований в данной области социального знания (сам факт которого говорит о необходимости обобщающего осмысления этого многообразия), теоретических изысканий здесь относительно немного. Среди известных нам - работы Г. В. Бро и Н.М. Пожитного, М.Ю. Захарова, В.Ф. Молчановского, B.C. Поликарпова, H.H. Рыбалкина, Е.А. Тюгашева, но они в основном уделяют внимание безопасности определенного уровня (независимо от того, декларируется это напрямую или нет) — чаще всего безопасности социума. Практически отсутствуют исследования, которые были бы обращены к явлению безопасности вообще -как мотивирующему фактору человеческого бытия, его непреходящей интенции. «Безопасность» в работах многих авторов отождествляется с «на5 циональной безопасностью», проблемы которой принадлежат плоскости прикладной политики. Отсутствует терминологический аппарат, необходимый для описания безопасности как социально-культурного феномена, укорененного в человеческом бытии, способный зафиксировать его структурные особенности и отразить динамику функционирования в культуре.

Между тем, факт того, что устремление к безопасности составляет неотъемлемый и неизменно актуальный аспект бытия человека диктует необходимость поиска его общих оснований и объяснения специфики конкретного развертывания в культуре. Симптоматично, что в XX веке проблематика культуры вышла на ведущие позиции исследовательских интересов философов, лингвистов, социологов. В связи с этим было введено различение между теориями «акультурными» и «культурными» (Ч. Тэйлор), то есть рассматривающими всякий аспект человеческого бытия как укорененный в различных культурах.

Наряду с тематизацией культуры, в XX веке произошла активная тема-тизация языка, и в 30-е годы на первый план в исследованиях культуры вышел семиотический подход, у истоков которого стояли на Западе - Э. Касси-рер, Г. Гадамер; у нас — ученые Тартуско-Московской семиотической школы (В.В. Иванов, Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский). Рассмотрение всего разнообразия культурных феноменов сквозь призму языка стало доминантой зародившегося в XX веке структуралистского мышления (Р. Барт, Ж. Лакан, М. Фуко и др.). Наконец, в философии культуры выделился собственно лингвистический пласт проблем, одной из важнейших составляющих которого стал термин «концепт» (Ж. Делез и Ф. Гваттари, A.A. Григорьев, С.С. Неретина, Ю.С. Степанов и др.). Характерно, что в конце XX века было достигнуто понимание того, что первичным основанием всех феноменов культуры являются законы смыслообразования, а сама культура представляет собой смысловую систему (A.A. Пелипенко и И.Г. Яковенко). Поэтому, понятый как единство процесса и результата смыслообразования, термин «концепт» оказался актуальным для осмысления происходящих в культуре процессов. 6

В конце 60-х годов XX века в недрах западной культурной антропологии сложилась эпистемологическая установка «культуроцентризма», указавшая на необходимость углубленной рефлексии над культурными основаниями социально значимых явлений (Р. Джонсон, Р. Хогарт, С. Холл и др.). Несмотря на то, что безопасность несомненно относится к числу таковых явлений, культуроцентризм в ее исследовании остается малоосвоенным направлением как в западной, так и в отечественной социогуманитарной мысли.

Так, в западной политической науке в 70-х годах прошлого века была сформулирована парадигма «стратегической культуры» (К. Грэй, П. Катцен-штейн, Дж. Снайдер, Д. Хоулетт и Дж. Гленн и др.), в рамках которой исследовалось влияние социокультурных факторов на поведение государств в сфере безопасности. В свою очередь, в российской науке известно обширное социологическое исследование культуры безопасности, осуществленное известным ученым, директором Института социально-политических исследований РАН, заведующим кафедрой социологии безопасности МГУ В.Н. Кузнецовым. В.Н. Кузнецов считает культуру безопасности явлением современности, рассматривая этот феномен исключительно в институциональном аспекте и связывая его формирование с институциональными преобразованиями XX — начала XXI веков. Еще один прецедент научного обоснования понятия «культура безопасности» содержится в работах В.В. Чебана, который исследовал с позиций социальной философии специфику культуры национальной безопасности России. Однако исследовательские результаты работ данного ученого не претендуют на всеобщность, будучи ограничены четко определенным — российским социокультурным контекстом.

Таким образом, в науке не зафиксировано понимание культуры безопасности как интегрального сегмента человеческой культуры на всех этапах ее развития. Данный феномен не определен в терминах производства смыслов как ключевой характеристики культуры, хотя очевидно, что оно предшествует конкретным институциональным практикам, является их основой.

Вопрос о возможности выявления более или менее универсальных (не свя7 занных с конкретным социальным контекстом) оснований и закономерностей воспроизводства феномена безопасности является открытым как в западной, так и в отечественной науке.

Основная проблема исследования состоит в неразработанности в философии и других гуманитарных науках феномена безопасности с точки зрения его укорененности в культуре. Она может быть конкретизирована в следующих вопросах: В чем сущность и специфика безопасности как социально-культурного феномена? Каковы структурные особенности ее функционирования в культуре и в чем состоит динамическая сторона этого процесса?

Цель диссертационного исследования. Теоретико-методологический анализ социокультурного феномена безопасности, его укорененности в культуре с точки зрения смысловой структурированности и динамичности.

Данная цель обусловила необходимость решения следующих задач:

- зафиксировать методологические проблемы в исследовании и определении безопасности и продемонстрировать эвристическую значимость анализа этого феномена сквозь призму культуры;

- показать продуктивность трактовки безопасности как культурного концепта и обосновать введение на этой основе понятия «культура безопасности», разработать его определение;

- исследовать структурные особенности семиотизации концепта «безопасность» и предложить базовую структурно-семиотическую модель культуры безопасности;

- проанализировать эволюцию культуры безопасности в локальном контексте западной культуры, зафиксировать закономерности ее динамики;

- разработать базовую типологию культуры безопасности на основании специфики структурных уровней.

Методологические основания диссертационного исследования. Разноплановость базовых категорий диссертационной работы - «культуры» (общефилософская категория) и «безопасности» (понятие, сформировавшееся в рамках политической рефлексии) предопределили необходимость 8 методологического синтеза. При этом общей методологической основой стала установка культуроцентризма и системный подход, позволивший рассматривать культуру безопасности в ее целостном бытии, анализировать составные компоненты и характер их связи. Для решения поставленных задач также использовались:

- понятия «категория культуры» (А.Я. Гуревич) и «концепт культуры» (Ю.С. Степанов), дающие методологическую возможность рассматривать безопасность как культурный концепт;

- диалектический метод, позволивший описать культуру безопасности как диалектическую систему;

- смыслогенетическая концепция культуры A.A. Пелипенко и И.Г. Яковенко;

- идеи структурализма и постструктурализма;

- разработанные в семиотике принципы постижения смыслов, интерпретации знаков и значений;

- исследования в области философии, политологии и социологии, посвященные проблематике безопасности.

Научная новизна исследования:

1) зафиксирована общая специфика безопасности как идеи, функционирующей в рамках человеческой культуры;

2) показана продуктивность трактовки безопасности как культурного концепта с точки зрения уяснения структурных и динамических моментов ее функционирования в качестве языковой (смыслопорождающей) реальности;

3) обосновано введение понятия «культура безопасности» как теоретико-методологического инструмента анализа концепта «безопасность» — его структурированности, контекстуальности и процессуальности в культуре;

4) осмыслена семиотическая составляющая оформления деятельности по обеспечению безопасности: выявлены структурные условия семиотизации концепта «безопасность» и базовая (вне локальных преломлений) семиотическая модель культуры безопасности, структурирующая смысловое поле поведенческих и деятельностных практик (процессуальную сферу); 9

5) предложена типология культуры безопасности на основании специфики структурных уровней, выявленной в процессе анализа ее исторической эволюции в рамках западной культуры.

Научная новизна исследования конкретизируется через следующие основные положения, выносимые на защиту:

1. Безопасность суть состояние целевое — не существующее объективно, но осознаваемое и оцениваемое сообразно идеальному образу в сознании индивидуального или коллективного субъекта. Идея безопасности имманентно направлена на формирование идеального образа действия. Поэтому классическому пониманию безопасности как состояния целесообразно противопоставить ее понимание как идеала, к которому деятелъностно стремится человек и образуемые им формы общежития, причем процесс этот всегда опосредуется культурой.

2. Безопасность как культурно-значимый и в культуре укорененный феномен не обладает четко фиксированным понятийным значением «тотального охвата», но должна быть понята как культурный концепт, что позволит анализировать ее смыслы в их «вписанности» в культуру. Концепт «безопасность» — это функциональная смысловая целостность, содержательно воплощающаяся в структурном комплексе интуитивных, символически-образных и понятийно-дискурсивных представлений, сфокусированных на проблематике выживания и обеспечения благоприятных условий жизни человека.

3. Культура безопасности как теоретико-методологический инструмент анализа социокультурных оснований безопасности суть динамическая по содержанию (методологически акцентирует пространственно-временную кон-текстуальность), но относительно стабильная по структуре (методологически выявляет семиотическую структурированность) система репрезентаций концепта «безопасность», результирующая в общественной практике, которая эволюционирует вместе с этой системой (методологически фиксирует деятельностное воплощение, про11ессуалъность).

4. Репрезентация концепта «безопасность» в культуре осуществляется через: знаки и символы опасности как маркеры уязвимости (аспект ориентация); знаки и символы безопасности как маркеры силы; поведенческие и дея-тельностные установки, обозначающие направление движения от символической уязвимости к символической силе (аспект мобилизация).

5. Как интегральные части структуры культуры безопасности, этика и идеология безопасности семиотически актуализируются через «встраивание» ценностных коннотаций и идеологизацию маркеров уязвимости путем преобразования их в маркеры «чуждости» и враждебности.

6. Неотъемлемый элемент семиотической модели культуры безопасности — дистанцирование (территориальное, социальное, личностное) — задача, которую ставит и решает идеология безопасности. Идеал дистанцирования -безграничность (идеологический аналог безопасности). Безграничность может пониматься двояко: в смысле полной закрытости границы (ее отсутствия как зоны взаимоперехода) и в смысле трансграничности (отсутствия границы как ограничителя).

7. В плане типологии структурных уровней культура безопасности в деятельностном аспекте имеет тенденцию проявлять себя либо как охранительная (защитная), либо как превентивная (предупредительная). В аспекте идеологии безопасности выделяются типы интерналистски и экстерналист-ски ориентированной культуры безопасности, в зависимости от предпочитаемого типа достижения безграничности - по типу отсутствия границы как линии взаимоперехода или трансграничности. На уровне аксиологии безопасности различаются этатистская культура безопасности — основанная на макроэтике (акцент на «выживании» и благополучии абстрактной общности - государства, общества, нации, класса, религии и т.д.) и антропоцентристская - основанная на микроэтике (акцент на человеке).

Теоретическая и практическая значимость работы.

Исследование имеет теоретическое значение в контексте развития методологической базы философского осмысления безопасности, обогащения

11 теоретических подходов к анализу данного феномена. Оно открывает путь для прикладных, в том числе компаративистских, исследований безопасности применительно к контексту разных культур. Результаты работы могут быть использованы при подготовке учебных курсов и спецкурсов по философии культуры, социальной философии, философской, социальной и культурной антропологии. В практическом плане работа может быть также использована при разработке рекомендаций и концептуальных подходов в области обеспечения безопасности.

Апробация диссертационного исследования. Диссертация обсуждена на кафедре философии Омского государственного педагогического университета и рекомендована к защите. Основные положения и результаты диссертационного исследования были изложены в ряде публикаций и выступлений: в рамках Региональной студенческой конференции «Современные политические и технические вызовы ядерному нераспространению: ответственность и интересы России» (Новосибирск, 2006); Международной научной конференции «Исследования мира и миротворческий дискурс в системе образования» (Томск, 2007); Международной научно-практической конференции «Русский вопрос: история и современность» (Омск, 2007); Международной научной конференции «Глобализм и гуманизм. Международный день философии ЮНЕСКО в Кузбассе-2007» (Кемерово, 2007); Международной научной конференции «Nuclear Safeguards and Non-Proliferation» (Испра, Италия,

2007); Сибирской научной конференции «Соединенные Штаты Америки: итоги века; вступая в новый век» (Томск, 2008); Всероссийской научной конференции «Реальность. Человек. Культура: религия и культура» (Омск,

2008). Апробация исследовательских результатов была также проведена в ходе руководства автором междисциплинарным исследовательским проектом «Формирование новых подходов к режиму ядерного нераспространения» (Томск, 2007-2008) по гранту Шведского управления радиационной безопасности (Swedish Radiation Safety Authority). По теме диссертации сделано двенадцать публикаций.

Структура и объем работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав (первая из двух, вторая из трех параграфов), заключения и списка литературы, включающего 177 наименований (из них 8 на английском и 2 на французском языке). Специфика конструирования работы заключается в том, что в первой главе параллельно осуществляется концептуализация феномена культуры безопасности и предлагается общая методология анализа этого феномена, которая содержательно конкретизируется в первом параграфе второй главы. Содержанием двух последующих параграфов этой главы становится апробация разработанной методологии на материале западной культуры. Диссертация изложена на 161 странице.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Культура безопасности"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В диссертации было предпринято междисциплинарное исследование безопасности, интегрирующее различные аспекты изучения этого феномена и опирающееся на представление о культуре как универсальной форме бытия человека в конкретных исторических условиях.

Нами было показано, что, безопасность, будучи социально- и культурно-значимым феноменом и объектом репрезентации в культуре (ментальной репрезентации в сознании), является культурным концептом. Она не обладает смыслом сама по себе - ее смыслы рождаются в интерпретации и коммуникации, закрепляются в семиотических и репрезентативных практиках и зависят от культурно-исторического и социокультурного контекста указанных процессов.

В целом, сейчас мы можем резюмировать, что значимость анализа безопасности в ракурсе культуры состоит в том, что он позволяет выйти за рамки общепринятого и малопродуктивного понимания этого феномена в статике - как идеального состояния «отсутствия опасности» (которое, по сути своей, недостижимо, ибо неминуемо относительно) - и постичь динамику безопасности в культурном смыслополагании, ее функционирование в контексте ментально-культурных процессов, произвести ее «схватывание» как одной из магистральных программ человеческой культуры. Такую «программу» мы обозначили в диссертации «культурой безопасности» и сосредоточили основные усилия на концептуальной проработке этой категории.

Специфика нашей работы заключалась в том, что мы параллельно воссоздали культуру безопасности как целостное явление, особую культурную сферу со своими условиями и целями культурного производства, отмеченную определенным структурными и системными особенностями, предложили методологию анализа этого явления и провели апробацию данной методологии на материале западной культуры. В результате была выработана типо-логизация культуры безопасности по основанию специфики ее структурных уровней, рассмотрены характерные черты основных типов и их проявление в разных временных интервалах, в том числе в соотнесении.с современностью.

В своей работе мы не преследовали цели исчерпывающего описания феномена культуры безопасности. Задача, которую мы ставили перед собой, была много скромнее: она состояла в том, чтобы разработать общие теоретико-методологические основания для исследования структурных особенностей и динамики функционирования безопасности в культуре. Мы смогли зафиксировать базовую семиотическую модель культуры безопасности, воспроизводящую устойчивые по структуре интерпретационные схемы и проследили эволюцию складывавшихся в их русле систем представлений на историко-философском материале западной культуры. Механизмы формирования соответствующих систем представлений в современном мире, как нами было показано, тесно связаны с функционированием политической власти.

Обращение к контексту западной культуры было обусловлено тем фактом, что именно в западной культуре произошло оформление идеи безопасности и именно из нее всеми другими культурными мирами (в том числе и российским) был «экспортирован» политический язык безопасности, на котором говорит современность. Мы учитывали также тот факт, что именно западная культура в наибольшей степени повлияла на развитие мировой культуры в целом, определив и классические линии репрезентации безопасности.

Мы не стали проводить актуализацию исследовательских результатов в отношении российского социокультурного контекста, хотя изначально такая задача нами ставилась ввиду естественной заинтересованности российского исследователя в этом вопросе. Тем не менее, скудность русской философской и интеллектуальной традиции в осмыслении проблем безопасности, резко контрастирующая с (относительным) обилием идей, произведенных западной культурой, воспрепятствовала реализации этой задачи. Как подсказали нам наблюдения из чтения исторической литературы, безопасность в России традиционно считалась делом, находящимся в исключительном ведении государства, а разработка соответствующих идей и представлений была прерогативой дипломатов.

С другой стороны, нами также был учтен факт того, что Россия стала первой страной за пределами западного мира, заимствовавшей западные принципы государственного развития, которые во многом направлялись развитием представлений о безопасности. Это позволяет рассматривать ее как культурную «преемницу» многих западных традиций в данной сфере, разумеется, с учетом адаптации, которая несомненно имела место в существенно отличном от западного российском социокультурном контексте. Особенные черты этой адаптации были обусловлены всегда слабой либеральной традицией в русской общественной мысли и глубокими корнями государствоцен-тризма. Поэтому в плане общей констатации мы можем с уверенностью говорить о господстве в России макроэтики безопасности, хотя, разумеется, более глубокие выводы должны быть сделаны в рамках специальных прикладных изысканий по этому вопросу. Мы же на данном пункте свою работу завершаем.

Список научной литературыФетисова, Юлия Витальевна, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Аббаньяно Н. Введение в экзистенциализм // Аббаньяно Н. Структура экзистенции. Введение в экзистенциализм. Позитивный экзистенциализм / Пер. с ит. СПб.: Алетейя, 1998. - С. 77-288.

2. Аверьянов А.Н. Системное познание мира. — М.: Политиздат, 1985. — 357с.

3. Алексеева Т.А. Дилеммы безопасности: американский вариант // Полис. 1993. -№ 6. - С. 16-28.

4. Аристотель. Политика / Пер. с древнегреч. — М.: Мысль, 1997. — 460с.

5. Арон Р. Мир и война между нациями / Пер. с фр. M.: NOTA BENE, 2000 - 880с.

6. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. — М.: Языки русской культуры, 1999.-896с.

7. Ахиезер A.C. Об особенностях современного философствования (Взгляд из России) // Вопросы философии. 1997. - № 2. - С. 3-17.

8. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. / Составление, общ. ред., вступит, статья Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. -616с.

9. Барт Р. Мифологии / Пер. с фр. М.: Сабашниковы, 1996. — 314с.

10. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика: Антология. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. — С. 327-370.

11. Безопасность России: Правовые социально-экономические и научно-технические аспекты. Словарь терминов и определений. М.: МГФ «Знание», 1999. - 368с.

12. Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну. — М.: Прогресс-Традиция, 2000. 383с.

13. Бельков O.A. Понятийно-категориальный аппарат концепции национальной безопасности // Безопасность. 1994. - №3 (19). - С. 90-104.

14. Бернстайн П. Против Богов: Укрощение риска / Пер. с англ. М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2000. - 400с.

15. Беседы Эпиктета / Пер. с древнегреч. — М.: Ладомир, 1997. 320с.

16. Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. - М.: Политиздат, 1991. — 414с.17. Библия, Новый Завет.

17. Биго Д. Проблемы безопасности: теоретические дискуссии и институциональный контекст // Международные отношения: социологические подходы / Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Гардарики, 1998. - С. 266306.

18. Билль о правах // Международные акты о правах человека: Сб. документов / Сост. В.А. Карташкин, Е.А. Лукашева. М.: НОРМА -ИНФРА-М, 1999.-С. 14-18.

19. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. -387с.

20. Больнов О. фон. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. — 224с.

21. Борев В.Ю., Коваленко А.В. Культура и массовая коммуникация. — М.: Наука, 1986-301с.

22. Бродель Ф. Динамика капитализма / Пер. с фр. — Смоленск: ТОО «Полиграмма», 1993. -125с.

23. Бэкон Ф. Новый органон, или истинные указания для истолкования природы // Сочинения. В 2 т. Т 2. / Пер. с лат. М.: Мысль, 1978. - С. 5-214.

24. Бэкон Ф. О принципах и началах / Пер. с лат. М.: Соцэкгиз, 1937. -82с.

25. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русск. словари, 1996. -411с.

26. Векленко П.В. Опасность: сущность, структура, онтологические смыслы: Дис. . канд. филос. наук. Омск, 2006 - 151с.148

27. Виндельбанд В. История философии / Пер. с нем. П. Рудина. Киев: Ника-Центр: Вист-С, 1997. - 554с.

28. Витгенштейн JI. Философские исследования // Витгенштейн JI. Философские работы. М., 1994. Ч. 1. - С. 75-319.

29. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / Пер. с англ. и нем. — Волгоград: Перемена, 1997,- 139с.

30. Гегель Г. Политические произведения / Пер. с нем. — М.: Наука, 1978. -437с.

31. Гегель Г. Философия права / Пер. с нем. М.: Мысль, 1990. - 526с.

32. Геополитика и национальная безопасность. Словарь основных понятий и определений / Под общ. ред. B.JI. Манилова М.: РАЕН, 1998. -256с.

33. Гершензон М.О. Избранное. Т.4. Тройственный образ совершенства. — Москва — Иерусалим: Университетская книга, Gesharim, 2000. — 640с.

34. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // THESIS. 1994. — № 5. - С. 107-134.

35. Гоббс Т. Левиафан / Пер. с англ. М.: Мысль, 2001. — 478с.

36. Голдсмит О. Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке / Пер. с англ. А.Г. Ингера. М.: Наука, 1974. - 384с.

37. Гражданское общество и проблемы безопасности в России (Материалы круглого стола) // Вопросы философии. 1995. - № 2. - С. 25-27.

38. Грамши А. Тюремные тетради. Ч. 1 / Пер. с ит. М.: Политиздат, 1991. - 425с.

39. Григорьев A.A. Культурологический смысл концепта: Дис. . канд. филос. наук. М., 2003. - 177с.

40. Грицанов A.A. Идеология // Новейший философский словарь / Сост. A.A. Грицанов. Минск: Интерпрессервис: Книж. Дом, 2001. - С. 405.

41. Губман Б.Л. Западная философия культуры XX века. Тверь: ЛЕАН, 1997.-288с.

42. Гумбольдт В. Язык и философия культуры / Пер. с нем. М., 1985. — 452с.

43. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.-318с.

44. Гуревич П.С. Культура как объект социально-философского анализа // Философия и культура: XVIII Всемир. филос. конгр.: проблемы, дискуссии, суждения. -М.: Наука, 1987. С. 87-131.

45. Гуревич П.С. Философия культуры. — М.: Издательский дом NOTA BENE, 2001.-352с.

46. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. — М.: АО Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. Т.1. — 912с.

47. Данилевский Н.Я. Россия и Европа М., 1895. - 673с.

48. Декарт Р. Начала философии // Декарт Р. Избранные произведения / Пер. с фр. и лат. М.: Государственное издательство политической литературы, 1950. - С. 409-544.

49. Декларация независимости 4 июля 1776 г. // Международные акты о правах человека: Сб. документов / Сост. В.А. Карташкин, Е.А. Лукаше-ва. М.: НОРМА - ИНФРА-М, 1999. - С. 21 -23.

50. Декларация прав человека и гражданина 1789 г. // Международные акты о правах человека: Сб. документов / Сост. В.А. Карташкин, Е.А. Лу-кашева. М.: НОРМА - ИНФРА-М, 1999. - С. 32-34.

51. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. М.: Ин-т экспериментальной социологии; Спб.: Алетейя, 1998. - 288с.

52. Денисов С.Ф. Библейские и философские стратегемы спасения: антропологические этюды. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2004. - 216с.

53. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. с древнегреч. М.: Мысль, 1986. - 571с.

54. Дион из Прусы. Речи. VI. Диоген, или О тирании // Антология киниз-ма: Фрагменты сочинений кинических мыслителей / Пер. с древнегреч. -М.: Наука, 1984. С. 315-327.

55. Дробижева JI.M. Социальная и культурная дистанции: Опыт многонациональной России. М.: Ин-т социологии, 1998. - 385с.

56. Дуглас М. Риск как судебный механизм // THESIS. 1994. - № 5. - С. 242-253.

57. Ениколопов С.Н. Массовая коммуникация и проблема насилия // Информационная и психологическая безопасность в СМИ. — М.: МГУ, 2002.-Т. 1.-С. 186-199.

58. Ерасов Б.С. Социальная культурология. — М.: Аспект Пресс, 2000. — 591с.

59. Жинкина И.Ю. Стратегическое мышление США // США Канада: экономика, политика, культура. - 2002. - № 3. - С.78-93.

60. Иванов В.В. Значение идей Бахтина о знаке, высказывании и диалоге для современной семиотики / Труды по знаковым системам. — Тарту: ТГУ, 1973.-С. 5-44.

61. Ильенков Э.В. Идеал // Философский энциклопедический словарь. — М.: Сов. Энциклопедия, 1983. С. 194.

62. Ильин М.В. Философия безопасности основа нового политического мышления // Экология: пути выживания и развития человечества. Позиция ученых. - М., 1988. - С. 11-26.

63. К миру и ненасилию через Культуру: Выдержки из Концепции «Культура Мира». Электронный ресурс.: Санкт-Петербургское отделение Международной Лиги защиты Культуры. — Режим доступа: http://day-of-culture.narod.ru/kuitmira.htm

64. Каган М.С. Философия культуры. — СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996.-416с.

65. Кайзер К., Караганов С., Эллисон Г. Глобальный союз безопасности // Известия. 2001. - 22 нояб. - С. 4.

66. Казаков Н.Д. Безопасность и синергетика (опыт философского осмысления) // Безопасность: Информационный сборник фонда национальной и международной безопасности. — 1994. № 4(20). - С. 62-68.151

67. Камю А. Бунтующий человек // Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. - С. 119-356.

68. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде. // Сумерки богов / Сост. и общ. ред. A.A. Яковлева: Перевод. — М.: Политиздат, 1990. С. 222318.

69. Камельчук E.H. Ценностные аспекты генезиса проблемы теодицеи в мировоззрении античности (от Гомера и Аристотеля). Дис. . канд. филос. н. Новосибирск, 1999. - 212с.

70. Кант И. Основы метафизики нравственности / Пер. с нем. — М.: Мысль, 1999.- 1471с.

71. Кемеров В.Е. Культура // Современный философский словарь / Под общ. ред. д.ф.н., профессора В.Е. Кемерова. — Москва, Бишкек, Екатеринбург: Одиссей, 1996. — С. 255-256.

72. Киселева М.С. Мера и вера (знание о жизни и смерти у древних славян и книжников Киевской Руси) // Вопросы философии. 1995. — № 8. — С. 103-122.

73. Киссинджер Г. Дипломатия / Пер. с англ. М.: Ладомир, 2007 - 849с.

74. Колесников Г.М. Безопасность, информация, космос // Безопасность России: проблемы и пути решения. М.: Клуб «Реалисты», 2004. - С. 73-78.

75. Конышеев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории. СПб.: Наука. - 372с.

76. Косиков Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. / Составление, общ. ред., вступит, статья Г.К. Косикова. - М.: Прогресс, 1989. - С. 3-45.

77. Косов Ю.В. В поисках стратегии выживания: анализ концепций глобального развития. СПб.: Издательство СПбГУ, 1991 - 121с.

78. Косолапов H.A. Безопасность международная, национальная, глобальная // Мировая экономика и международные отношения. 2006. - №9 — С. 3-13.

79. Косолапов Н.А. Сила, насилие, безопасность: современная диалектика взаимосвязей // Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений. М.: НОФМО, 2002. - С. 190-206.

80. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление: психологический очерк / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1977. - 262с.

81. Кузнецов В.Н. Культура безопасности: Социологическое исследование. М.: Наука, 2001. - 320с.

82. Культура и развитие человека: Очерк философско-методологических проблем / Под ред. В.П. Павлова. Киев: Наукова Думка, 1989. 320с.

83. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе / Пер. с фр. — М: Логос, 1995.- 160с.

84. Лейбин В.М. Зарубежная глобалистика: проблемы и противоречия. -М.: Знание, 1988-64с.

85. Локк Дж. О государственном правлении // Локк Дж. Избранные философские произведения: в 2 т. М.: Соцэкгиз, 1960. Т.2. - С. 3-137.

86. Лотман Ю.М. Знаковый механизм культуры // Сборник статей по вторичным моделирующим системам / Под ред. Ю. Лотмана. Тарту, 1973.-С. 195-199.

87. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2000. - 704с.

88. Макарычев А. С. Безопасность как феномен публичной политики: общие закономерности и проекции на Прибалтийский регион. Электронный ресурс.: Проект «Мегарегион — сетевая конфедерация». — Режим доступа: http://megaregion.narod.ru/articlestext2.htm

89. Макарычев А.С. «Мягкие» и «жесткие» вызовы безопасности в Приволжском федеральном округе: Аналитический доклад. Нижний Новгород: 1КЕХ & ВЕСА, 2001. - 89с.

90. Мальтус Т.Р. Опыт о законе народонаселения / Пер. с англ. Петрозаводск: Петроком, 1993. - 139с.

91. Манилов В.Л. Национальная безопасность: ценности, интересы, цели.

92. Военная мысль. 1995. -№ 6.-С. 36-41.153

93. Манхейм К. Идеология и утопия // Манхейм К. Диагноз нашего времени / Пер. с нем. М.И. Левиной и др. М.: Юрист, 1994. - С. 7-260.

94. Маркарян Э.С. Теория культуры й современная наука: логико-методологический анализ. — М.: Мысль, 1983 — 284с.

95. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения: в 9 т. / Пер. с нем. М.: Политиздат, 1984.

96. Марсель Г. Быть и иметь / Пер. с фр. Новочеркасск: Сагуна, 1994. -160с.

97. Медоуз Д.Х., Медоуз Д.Л., Рандерс Й. За пределами роста / Пер. с англ. М.: Пангея, 1994. - 304с.

98. Межуев В.М. Культура как проблема философии // Культура, человек и картина мира.-М., 1987.-С. 319-331.

99. Мишель Фуко: безопасность и государство // Фуко М. Интеллектуалы и власть. Ч. 3. Статьи и интервью 1970-1984. — М.: ООО «Праксис ИКГ», 2006.-С. 45-53.

100. Моздаков А.Ю. Понятие безопасности в классической и современной философии // Вопросы философии. — 2008. — № 4. — С. 18-25.

101. Монтескье Ш.Л. О духе законов. М.: Мысль, 1999. - 672с.

102. Муази Д. Конфликт эмоций // Россия в глобальной политике. -2007-№ 1.-С. 8-13.

103. На пути к культуре мира: документы и материалы. М.: МИК, 1999.-56с.

104. Нарский И.С. Западноевропейская философия 19 века. Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах. М.: Высшая школа, 1976. - 584с.

105. Нарский И.С. Очерки по истории позитивизма. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1960. 199с.

106. Ницше Ф. Генеалогия морали / Пер. с нем. М.: Азбука, 2008. -224с.

107. Нойманн И.Б. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей / Пер. с англ. В.Б. Литвинова и И.А. Пилыцикова. — М.: Новое издательство, 2004. — 336с.

108. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. 944с.

109. Панарин С.А. Безопасность и этническая миграция в Россию // Pro et Contra. 1998. Том 3. - №4. - С. 5-27.

110. Панарин С.А. Миграция в контексте безопасности: концептуальные подходы // Миграция и безопасность в России / Под ред. Г. Вит-ковской и С. Панарина. М.: Интердиалект+, 2000. - С. 16-54.

111. Пелипенко A.A., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998. - 376с.

112. Пестель Э. За пределами роста (Глобальные проблемы современности и деятельность международной организации Римский клуб) / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1988 - 270с.

113. Печчеи А. Человеческие качества / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1985.-312с.

114. Пирс Ч.С. Избранные философские произведения / Пер. с англ. -М.: Логос, 2000.-448с.

115. Платон. Государство // Платон. Сочинения в 3 т. / Пер. с древне-греч. М.: Мысль, 1971. - Т. 3. Ч. 1. - С. 89-454.

116. Платон. Законы / Пер. с древнегреч. М.: Мысль, 1999. - 830с.

117. Подвойский Д.Г. Антиномия «Россия — Запад» и проблема социокультурной самобытности. М.: Изд-во РУДН, 2005. - 299с.

118. Поликарпов B.C. Философия безопасности. СПб. Ростов-на-Дону - Таганрог: Изд-во ТРТУ. 2001. Электронный ресурс.: Электронная полнотекстовая «Библиотека Ихтика». — Режим доступа http://ihtik.lib.ru/philosbook22dec2006/philosbook22dec20065043.rar

119. Поппер К. Р. Открытое общество и его враги. Т. I. Чары Платона. М: Феникс: Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. -448с.

120. Розанов В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. СПб.: Наука, 1994.-598с.

121. Рыхтик М.И. Безопасность Соединенных Штатов Америки: история, теория и политическая практика. Нижний Новгород: Нижегор. гос. ун-т, 2004. — 311с.

122. Сарна А .Я. Катастрофа как зрелище. Репрезентация событий 11 сентября 2001 г. в дискурсе теленовостей. Электронный ресурс.: Проект «Визуальные и культурные исследования». — Режим доступа: http://viscult.ehu.lt/article.php?id=97

123. Сахно С.Л. «Свое-чужое» в концептуальных структурах // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. — С. 95101.

124. Сенека Луций Анней. Нравственные письма / Пер. с лат. — М.: Алтейя: Новый Акрополь, 2000. 688с.

125. Сенека Луций Анней. О благодеяниях // Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий / Пер. с лат. М.: Республика, 1995. - С. 14166.

126. Сергиенко Н.Л. Сознание и культура: анализ смысловой организации. Автореф. дис. . д-ра филос. наук. Краснодар, 2002. Электронный ресурс.: Российская библиотека диссертаций. — Режим доступа: http://dissertation2.narod.ru/avtoreferats6/kubl 8.htm

127. Сергунин A.A. Эволюция понятия «безопасность» в теории международных отношений // Язык. Культура. Деятельность: Восток — Запад. Тезисы докладов участников международной научной конференции. Набережные Челны - Нижний Новгород, 2002. - С. 214-216.

128. Серебрянников В.В. Политическая безопасность: сущность, проблемы, перспективы // Безопасность России: проблемы и пути решения. -М.: Клуб «Реалисты», 2004. С. 186-196.

129. Соловьев B.C. Россия и вселенская церковь. М.: Харвест, 1999. - 1599с.

130. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / Пер. с фр. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 1999. 454с.

131. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские / Пер. с англ. Минск: Современный литератор, 1998. - 1407с.

132. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Шк. «Языки русской культуры», 1997. - 824с.

133. Степанов Ю.С. Семиотика концептов // Семиотика: Антология. — М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С. 603-612.

134. Степин B.C. Культура Ст. из «Энциклопедии философских знаний». //Вопросы философии. 1999. -№ 8. - С. 61-71.

135. Степин B.C. Философия и образы будущего // Вопросы философии. 1994. - № 6. - С. 10-21.

136. Тиллих П. Мужество быть // Тиллих П. Избранное. Теология культуры / Пер. с англ. М.: Юрист, 1995. - С. 7-131.

137. Тойнби А. Дж. Постижение истории / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1991 -736с.

138. Тюгашев Е.А. Безопасность без границ: евразийский подход // Мир без границ — война без фронтов? — Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2002.-С. 111-122.

139. Тюгашев Е.А. Проблема безопасности личности в античной философии. Новосибирск, 1999. Электронный ресурс.: Тюгашев Евгений Александрович (личный сайт). - Режим доступа: http://filosoflO.narod.ru/lib/Security/ant.doc

140. Тюгашев Е.А. Философская деятельность: горизонт безопасности (Теоретико-методологический анализ). Новосибирск, 2000. Электронный ресурс.: Библиотека «Полка букиниста». — Режим доступа: http://polbu.ru/tygashevphiloactivity/

141. Усманова А.Р. Репрезентация как присвоение: к проблеме существования Другого в дискурсе // Топос. — 2001 №4. - С. 50-66.

142. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 2 т. / Пер. с нем. СПб.: Изд-во «Азбука», Издат. центр «Терра», 1996. T. I. — 556с.

143. Философия культуры: становление и развитие / под ред. Кагана М.С., Перова Ю.В. и др. Спб.: Лань, 1998. - 443с.

144. Флиер А. Я. Культура // Культурология. XX век. Энциклопедия. В 2-х т.-СПб.: Алтейя, 1998.-T. 1.-С. 336.

145. Форрестер Д. Мировая динамика / Пер. с англ. М.: ACT; СПб: Terra Fantastica, 2003 - 379с.

146. Фуко M. Археология знания / Пер. с фр. — Киев: Ника-Центр, 1996.-208с.

147. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. / Пер. с фр. — М.: Магистериум-Касталь, 1996.-448с.

148. Фуко М. Забота о себе. История сексуальности. Т. 3. / Пер. с фр.- Киев: Дух и Литера, 1998. 520с.

149. Фуко М. Надзирать и наказывать / Пер. с фр. — M.: Ad Marginem, 1999.-478с.

150. Хайдеггер М. Бытие и время / Пер. с нем. Харьков: Фолио, 2003.-503с.

151. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления / Пер. с нем.- М.: Республика, 1993. 447с.

152. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени / Пер. с нем. Томск: Водолей, 1998. - 383с.

153. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / Пер. с англ. М.: ACT, 2003.-603с.

154. Хвощев В.Е. Изменяющаяся Россия: проблемы безопасности и пограничной политики // Полис. 2002 - №6. - С. 181-183.

155. Холмс Р. Терроризм, жестокость и ненасилие // Метафизические исследования. Вып. 216. Этика: Альманах Лаборатории метафизических исследований. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2005. — С. 349369.

156. Хуру Ю. Безопасность как широкая, многоаспектная концепция для объединяющейся Европы. Безопасность, сокращение вооружений и разоружение. Актуальные проблемы Европы. Проблемно-теоретический сборник ИНИОН РАН. - М., 1998. - №2. - С. 22-45.

157. Цыганков А.П. Г. Моргентау: взгляд на внешнюю политику // Социально-политический журнал. 1991. - №1. - С. 41-51.

158. Чебан В.В. Культура национальной безопасности России: Социально-философский анализ. Автореф. дис. . д-ра филос. наук. Балашов: ВВАУЛ им. А.А. Новикова, 1997. - 36с.

159. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир — эпоха Просвещения / Сост. П.С. Гуревич. -М.: Политиздат, 1991. -463с.

160. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. — М.: МГУ, 1997.-320с.

161. Чумаков А.Н. Философия глобальных проблем. — М.: Знание, 1994.- 159с.

162. Шмитт К. Понятие политического / Пер. с нем. // Вопросы социологии. 1992 - № 1.-С. 35-67.

163. Шпенглер О. Закат Европы: В 2т. / Пер. с нем. М.: Айрис-Пресс, 2003. Т.1.-528с.

164. Яницкий О.Н. Социология риска: ключевые идеи // Мир России. -2003.-№ 1.-С. 3-35.г

165. Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge: Polity Press, 1990.- 186p.

166. Hall S. The Work of Representation // Representation: Cultural Representations and Signifying Practices. — The Open University: Milton Keynes, 1997.-P. 13-74.

167. Luhmann N. Risk: A Sociological Theory. N.Y.: Walter de Gruyter, Inc., 1993.-236 p.

168. Petit Larousse illustré: Dictionnaire Encyclopédique pour tous. -Paris: Librairie Larousse, 1981. 1799 p.

169. Rothschild E. What is Security? // Daedalus. 1995. - Summer. - P. 61-67.

170. Snyder J. The Soviet Strategic Culture: Implications for Limited Nuclear Options. Santa Monica, CA: RAND Corporation, R-2154-AF. Electronic resource.: RAND Corporation Reports. — Mode of access: http://www.rand.org/pubs/reports/2005/R2154.pdf

171. The Concise Oxford Dictionary: The New Edition for the 1990s. — New York: Oxford University Press, 1990. 1293p.

172. The Culture of National Security: Norms and Identity in World Politics / P. J. Katzenstein (ed.). N. Y.: Columbia Univ. Press, 1996. 526 p.

173. The National Security Strategy of the United States of America. The White House, Washington. March 2006. Electronic resource.: The White House Official Site. Mode of access: http://www.whitehouse.gov/nsc/nss/2006/nss2006.pdf