автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Кузнецко-Салаирская горная область в эпоху бронзы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Кузнецко-Салаирская горная область в эпоху бронзы"

Российская Академия наук Ордена Ленина Сибирское отделение Институт археологии и этнографии

На правах рукописи УДК 902 (571.1)«637*

Бобров Владимир Васильевич

гзыецко-Салаирскаи горная область в эпоху бронзы

Специальность 07.00.06 — археология

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук в форме научного доклада

Новосибирск 1992

Работа выполнена на кафедре археологии Кемеровского государственного университета

официальные оппоненты: Доктор исторических наук

Косарев Михаил Федорович Доктор исторических наук, профессор

Кирюшин Юрий Федорович Доктор исторических наук

Сунчунгашев Яков Иванович

Ведущая организация —

Санкт- Петербургский государственный университет

Защита состоится 26 октября 1992 года в 14 часов на заседании Специализированного Совета Д.002.77.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических при Институте археологии и этнографии

(630090, г.Новосибирск-90, пр. академика Лаврентьева, 17)

С диссертацией в форме научного доклада можно ознакомиться в библиотеке Института археологии и этнографии (30 РАН

Диссертация разослана ЗЛ сентября 1992 года

;еный секретарь ециализированного совета, ктор исторических наук

П.Т.Петрин

ОБЩЛЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТ, ПРЕДСТАВЛЕННЫХ К ЗАЩИТЕ

Актуальность темы. Интенсификация археологических исследований ixii бронзы в степной и лесостепной зонах Западной Сибири создала ус-ия и открыла перспективы для изучения культурно-исторических про-сов развития древних обществ. Существенный вклад в решение истори-археолошческих проблем этой макросреды внесли Вадецкая Э.Б., Глуш-И.Г., Грязной М.П., Зах В.А., Кирюшин Ю.Ф., Кожин М П., Косарев D., Кызласов Л.Р., Леонтьев Н.В., Липский А.Н., Максименков Г.А., ртынов А.И., Матюгценко В.И., Матвеев A.B., Молодин В.И., Полосьмак I., Пяткин Б.Н., Савинов Д.Г., Сидоров Е.А., Троицкая Т.Н., Труфанов L, Хлобнстнна М.Д., Членова Н.Л., Шамшин А.Б., Шер Я.А. Их иссле-аниями в значительной степени ликвидирована географическая нерав-герлость изученности эпохи бронзы, созданы региональные археологи-кие периодизации, отражающие динамику культурного и специфику ис-ического развития, а также решаются социологические вопросы, про-мы экономики и духовной сферы. В контексте этих процессов научного нания эпоха бронзы Кузнецко-Салаирской горной области оставалась менее исследованной, что не только лишало ареальной целостности чения ряда культур, но и существенно осложняло реконструкцию исто-еского развития древних обществ на юге Западной Сибири, выявлений цессов взаимодействия, локальных особенностей и общих закономерно-I. Исследование эпохи бронзы за последние 15 лет привели к формиро-ию источннкового фонда, который дал возможность Заполнять пробел к ниях о древней истории региона, позволил решать круг обозначенных блем, среди которых проблема выявлений особенностей исторического й ьтурного развития в горной области имеет принципиальное значение археологии горной системы Южной Сибири в целом. Этик* определяМ-[ктуальность данной темы исследования.

Цели к задачи. Основная цель Доклада — выявление общей тенденции гецифики культурно-исторических Процессов й эпЬху бронзы на терри-ш Кузнецко-Салаирской горной области, основанное на обобщений ар-тогаческих данных.

Логика ее реализаций позволяет арорМулйровать следующие задачи:

— систематизация, анализ Источников и характеристика археологичес-культур;

— определение хронйлогий типов памятников й культур эпохи бронзы;

— решение проблемы периодизации культур эпохи бронзы и обоснова-схемы культурогекеза;

— анализ экономики древних обществ во взаимосвязи с особенностями ственно-географйч'ескйх условий региона и выявление тенденций ее 1ития на фоне палеоэ'кономики населения страны rojp Южной Сибири;

— дать социологическую реконструкцию обществ эпохи развитой и щей бройзы;.......

— определение направления культурных связей;

— выявление особенностей и общих закономерностей историческою ития обществ эпохи бронзы.

layrttäii [гопизна представленных к защите публикации заключается в что автором на основе качественно новых источников дана историко-

культурная характеристика обществ эпохи бронзы Кузнецко-Салаирсх области; шляп лени особенности развития материальной культуры и riorj бальной практики; определена специфика исторических процессов, обу давленная географическим положением региона и его ландшафтным сг еобразием; впервые создана региональная периодизация культур эпо бронзы. Принципиально новым является постановка проблемы о сущестг ваиии знаковой системы в виде вертикально установленных объект (столбов, камней-обелисков, оленных камней, изваяний, балбалов) в г гребальном и ритуальном обряде древних обществ степной и лесостепи макрозолы Евразии. Новым является подход к истории горной области позиций таких общих закономерностей как интегративное социокультури развитие б условиях контакта ландшафтных зон и поликультурное отпек тельно гомогенное развитие в условиях горных систем.

Значение исследования для теории и практики. В теоретическ плане исследование представляет ценность для обоснования процессов механизмов исторического развития обществ горных ландшафтов; р дальнейших разработок в области теории археологических и историческ реконструкций: культурогенеза, социологии и палеоэкономики. В практ! научного исследования могут быть использованы принципы определен половозрастной структуры и социальной стратификации по материалам з гребений. Результата исследования нашли отражение в обобщающих pal тах, подготовленных к печати, таких как «История Кузбасса» т.1, «Др' няя истории Сибири и Дальнего Востока» т.З; е своде памятников ucrojf и культуры Кемеровской области, при паспортизации археологических i мятников; в научной концепции и тематико-экспозициошшх планах му: «Археологии и этнографии Южной Сибири» при Кемеровском госушыер тете и музее-заповеднике «Томская Писаница»; в учебном процессе ; чтения общих и специальных курсов, при подготовке студенческих кур вых и дипломных работ.

Источники. Основу работ составляют материалы, полученные в xi многолетних полевых исследований автора, во время которых было otkj то и раскопано около 80 разнотипных памятников. До их начала на тер тории Кузнецко-Салаирской горной области было известно всего 8 пам ников эпохи бронзы, раскопанные А.И.Мартыновым, М.Г.Елькиным У.Э.Эрднневьш. Кроме этих материалов в работах использованы нсточ ки, полученные в ходе раскопок С.Б.Гультова, Ю.И.Михайлова, В.И.Мо дина, В.А.Заха, А.В.Циркина, Н.Л.Членовой, Ю.В.Ширина, а также п влечены музейные коллекции из памятников сопредельных регионов: Ве ней Оби, Барабы, Среднего Прииртышья, Среднего Енисея и Тувы (Г£ ГЭ, краеведческих музеев гг. Новосибирска, Новокузнецка, Кемерс Прокопьевска, Ленинск-Кузнецка, музеев ИАЭ СО РАН, Алтайского, ] кутского, Томского, Омского университетов, Красноярского и Новосиб ского пединститутов). Таким образом, источниковую базу работы состав ют материалы 130 памятников, исследованных в пределах ландшафт: области.

Методика исследования. В основе работ лежит материалистичес концепция развития общества, современные методологические и теоре ческие положения о переходных периодах, археологической культуре, пе, об информативных возможностях археологических материалов. В

цовашш использованы следующие методы: срашштельно-типологичес-[ с элементами компонентного и генетического анализа, картогрэфичес-I, статистико-комбинагорный. Кроме того, использован метод комплекте анализа, включающий данные антропологии, этнография, палеозо-пш. Антропологические определения выполнены В.А.Дремовым и 1.Чикишепой, а палеозоологические — Н.М.Ермоловой и И.Е.Гребне-■I. Радиоуглеродные датировки получены в лаборатории ЛОИА; шек-лъньш анализ бронз проведен п лаборатории археологической техноло-: ИА РАН.

Апробация результатов исследований. Основные положения доклада ажены в 50 научных работах, в том числе, трех монографиях. Результа-исследовашы докладывались на научных конференциях различного шняв гг. Новосибирске (1981, 19Е5, 1989), Томске (1987, 1990), Барпа-; (1986, 1988, 1991), Иркутске (1980, 1982, 1986, 1990), Кемерове 87, 1989), Тюмени (1989), Омске (1987, 1992), Санкт-Петербурге 92), Красноярске (1984, 1990, 1991, 1992). Отдельные разделы исследо-шя обсуждались на заседаниях научно-методологического семинара' ка-1ры археолопш Кемеровского университета.

Структура доклада, прсдетавлсипого в качестпе диссертацгпг. ДЬ-щ состоит из следующих разделов: 1. Физико-географические особенней [ и история археологического изучения Кузнецко-Салаирской горной об: :ти. 2. Ранняя бронза и самусьско-сейминская эпоха. 3. Андроновская' ?ха. 4. Эпоха поздней бронзы. 5. Переходное время от эпохи бронзы к-тему железному веку. б. Хронолопм и периодизация культур эпохи' знзы Кузнецко-Салаирской горной области. 7. Экономика населения 'эгго-бронзы Кузнецко-Салаирской горной области. 8. Культурно-историчес г процессы развития обществ эпохи бронзы. Заключение.

Раздел 1. Физико-географические особенности 1г история археологического изучения Кузнецко-Салаирской горной области.

Кузнецко-Салаирская горная область входит в систему страны гор Юлг-й Сибири, занимая в йен северо-западную периферию. Ей свойствены-изнаки общие для горной системы, такие как высотная зональность в :пределении ландшафтов, из которых наиболее типичны горнотаежннге зоздецкий, Михайлов, 1987), наличие межгорных котловин, контине-алышй климат и др., а также ряд особенностей: более пониженный рель* , отсутствие высокогорных степных ландшафтов, более теплое лето и1 вномерное распределение осадков по сезонам. Горные хребты Кузнецкого' атау, Горной Шсрии и Салаирского кряжа в виде подковы окаймляют 'знецкую котловину, которая относится к типу лесостепных, но особен-сти климатических условий способствуют развитию лесостепных ланд-1фтов только в восточных частях котловины, в западных, находящихся в ждевой «тени», преобладают степные участки (Самойлова, 1973). В горах здков выпадает в 1,5-3 раза больше, чем на равнинных территория*, знообразие типов почвы также особенность юр Южной Сибири. Й' Куз* цкой котловине выделяются выщелоченные и слабодеградированные туч* [е суглинистые черноземы, оподзолешше лесостепные почвы, луговоба-тпые почвы, карбонатные солончаки и солонцы. Последние два типа со-

ответствуют речным долинам. Реки горной области — Томь, Чумыш, Hi Бердь входят в систему правых притоков Оби. Геоморфологические особе ности обусловили разнообразие и распределение основных типов растите; иости: раз нотрашю-дер повинно-злаковые степи, лесостепь с березовыми березово-оснновыми перелесками и суходольными и пойменными лугам черневая тайга и сосново-листвешшчные леса, мохово-лишайниковые и х старниковые тундры. Видовой состав фауны соответствует таежным и лес степным биоценозам.

Палеогеографические исследования, в основном районов предгорий С лаирского кряжа и сопредельных горных областей, позволяют считать, ч климатические колебания не приводили к смещению ландшафтных зс Связанные с ними изменения носили локальный характер (Зах, 19t I960), что не могло существенно повлиять на развитие древних обществ.

С исторической точки зрения Кузнецко-Салаирскаи горная область з нимает территорию между двумя центрам« древних культур Верхи Обью и Средним Енисеем, (в спец. литературе также употребляется нон тие «Обь-Чулымское междуречье»). В отличие от них, начало археолог ческого изучения области приходится на более позднее время. В доревол; цнонный период, благодаря участникам экспедиций а Северную Азию w лодок Российской Академии паук, маршруты которых пролегли через К> нецко-Салаирскую область, были обследозаны наскальные изображения с.Писанная на р.Томи (Stralenberg, 1730), а в конце XIX в. зпизодичес исследовались памятники эпохи железа в Ачииско-Маршшской лесосте (Мартынов, 1979; Кулемзин, 1985). Что же касается изучения памятник эпохи бронзы, то можно отметить работы з Айдашинской пещере (ГТроск ряков, 1900, 1901), Бпоследстзие давшей небольшой комплекс знеолнтичс кого времени (Молодик, Бобров, Равнушкин, 1980) и раскопанный в 19 г. А.Я.Тугариновым мошлышк у с.Андропове (Вадедкая, 1986).

С начала XX в. до 50-х годов общая ситуация археологической изуче ности в области практически не изменилась. Только на юге Кузбасса u 2С — 30-е годы любительские сборы проводили сотрудники Кузнецкого кр еведческого музея, б результате которых было открыто городище Маяк.

На профессиональном уровне археологическое изучение Кузнецко-С лаирской горной области начинается с 50-х годов и связано оно с имена! М.Г.Елькина, А.И.Мартынова, У.Э.Эрдниева. Центрами научных исслер ваний становятся краеведческие музеи гг. Кемерова, Новокузнецка, Пр ко.чьсвска (школы №1). В 50-е — начале 60-х годов ими были pacKonaj многие археологические памятники, преимущественно б лесостепных рай нах, но только 8 из них относились к эпохе бронзы. На севере области эти лады проводили сборы краеведы-любители И.И.Баухник, И.Д.Лапикс По р.Урюп в 1957 г. разведочные работы провел отряд академической э спедиции под руководством НЛ.Членовой, в результате которых было и следовано поселение Обыол и в ряде пунктов собраны немногочисленн) материалы андроновского времени и ранней бронзы. В начале 60-х год краеведческие музеи практически прекратили археологические исследов ния, а группа специалистов во главе с А.И.Мартыновым была ориентиров на на выполнение программы изучения памятников скифского и гунно-са матского времени (Бобров, 1989).

С середины 70-х годов ситуация в области исследования памятников юхи бронзьг на рассматриваемой территории изменилась кардинально, го было обусловлено рядом факторов: 1 — осуществлением археологичес-IX работ в зонах крупных промышленных строек (КЛТЭК, Крапшшиский дроузел, Талдинскнй и Караканский угольные разрезы); 2 — открытием |федры археологии в Кемеровском госуниверсптете и формированием на :й новых научных направлений. Начиная с этого времени исследование мятников в КУзнецко-Салаирской горной области проводили 4 экспеди-ш: 2 постоянно" в зоне КАТЭКа (КемГУ и ЛОИА АН СССР) и 2 эпизоди-:ски (1977-1978 гг. — отряд Северо-Азиатской комплексной экспедиции ИФФ СОАН СССР, рук. В.И.Молодлн; 1975-1976 гг. экспедиция Ленин-адского госуниверситета, рук. Д.Г.Савинов). В результате этих работ 1ло открыто и исследовано 1.5 памятников эпохи бронзы. Но целенаправ-:шго изучение памятников этого хронологического периода осуществлял узбасский отряд Южно-Сибирской археологической экспедиции КемГУ >д руководством автора. Им было исследовано около 80 археологических мятников, многие из которых имеют существенное научное значение гог.Журавлево-4, Танай-1, Тигово, пос.Тамбарское водохранилище, Люс-'с, Смирновский ручей-1, Танай-4 и др.). В 80-е годы значительный лад в исследование эпохи бронзы внес В.А.Зах, проводивший раскопки I западной периферии Кузнецкой котловины. Особо следует отметить отнятые им стратифицированные памятники Иня-3, И, могильник Зареч->е-1. На восточной периферии, в Среднем Притомье рад памятников, со-ржавших материалы эпохи бронзы, был исследован Г.С.Мартыновой, М.Лгобченко, А.М.Коротаевым, Ю.В.Ширииым, Н.М.Зиняковым, Н.Иванчуком. К середине 80-х годов по объективным и субъективным шчинам наметился некоторый слад в исследовании памятников бронзово-века. До настоящего времени задачу изучения этой эпохи на всей терри-рии Кузнсцко-Салаирской горной области ведет только Кузбасский отд.

Историографический анализ археологических открытий и исследований .мятников на данной территории позволяет выделить 2 этапа этого пресса: 50-е — начало 60-х годов и вторая половина 70-х годов — до насто-(сго времени. Особенности накопления источников, методические подхо-' к полевым исследованиям несомненно сказались на интерпретационном овне археологии эпохи бронзы. В целом можно констатировать, что лс-чниковая база обширного хронологического периода Кузнецко-Салаир-сй горной области в основном создана (Бобров, 1990)

Раздел 2. Ранняя бронза и самусьско-сейминская эпоха

Выделение комплексов материальной культуры ранних этапов эпохи леометалла сложнейшая теоретическая и практическая проблема архе-огической науки. Обоснование исторического подхода в ее решении, ос-ванного на появлении производящих форм хозяйства правомерен, но иемлем для определенной экологической среды. Разногласия среди сто-нников культурологического подхода о диагностирующих признаках неолита», как и о его замене понятием «ранняя бронза», на мой взгляд,

противоречит содержанию перехода к новой культурно-исторической эхе и раннего ее этапа, а отражают диалектическое единство различных

направлений, этого процесса, которые происходили в разных нсторическ: и экологических условиях. Среди экологических условий пемаловажш является наличие сырьевых источников, доступных древнему человеку, к тор;.ге географически ограничены. Достаточно назвать Западно-Сибирск) равнину, лишенную сырьевых ресурсов для производства металлическ: изделий. Это обстоятельство должно снять разногласия среди сибирских i¡ следователей о понятиях «энеолит» и «ранняя бронза». Употребление пе вого термина приемлемо для археологии Горного и предгорного Алтая (л£ кодоступные источники сырья, скотоводческий комплекс), а ранняя брон для более северных территорий, где процесс перехода к эпохе палеоиета ла произошел на основе бронзовых, а не медных изделий.

Начальный этап эпохи бронзы на территории Кузнецко-Салаирской с ласти представлен тремя основными типами керамических комплексов, предсейминское время — двумя.

Ирблнсшш тип выявлен в основном на западной периферии Кузне кой котловины: Изылы-2, Линево-4, Иня-3, 11, Танай-4. Характеристи материалов дана В.А.Захом {Зах, 1990) и сводится к следующему: посу, закрытой и горшкопидной формы с добавками шамота, леска к дресвы глиняную массу; разряженный орнамент покрывает всю поверхность сос дов, техника его исполнения отступающая палочка, прочерчивание, гр бенчатая и гладкая качалка, которые формируют горизонтальные, накло ные и ьолнистые линии; по венчику нанесен ряд ямок. Этот ксрамичесю комплекс идентичен материалам памятников Верхнего Приобья: Орды ское-la (Молодин, Троицкая, Соболев, 1980), Седовая Занмка-2 (Трои кая, Романцева и др., 197-4), Крохалевка-1а, Ирслнская стоянка (Комар ва, 1954, 1956). В.И.Молодин достаточно аргументированно обосновал пр надлежность ирбинского этапа к начальному периоду эпохи бронзы, con ставив керамику с материалами Северного Казахстана и лесостепи Запа ной Сибири, в частности, байрыкского типа.

Большемыссклй тни. На поселении Танай-4 исследованы 5 углубл ний, вероятно, остатки жилищ. Они округлые в плане, с очагами открыт го типа, площадью до 10 кв.м., содержавшие кости животных и рыб, с ломки каменных и костяных орудий, а также фрагменты сосудов. Фор] их яйцевидная, венчик тонкий с насечками по внутреннему краю. В фо мовочной массе добавки — песок и мелкий камень. Вся посуда декориров на шагающим дуговидным гребенчатым штампом. Композицию образу1 горизонтальные прямые и вертикальные волнистые линии, а под венчик< диагональные.

Каменный инвентарь характеризуют топоры, наконечники дротике ножи 4 типов: шлифованные с вогнутым лезвием, листовидный с плоси обушком, прямоугольной формы с обозначенным местом для рукояти п углом к лезвию, который можно отнести к составному типу, широкий л стовидный нож-клинок, типологически близкий неолитическим ножам ку нецко-алтайской культуры (Окладников, Молодин, 1978; Бобров, 199( вкладыш-бифас. Костяные изделия представлены проколкой и острогой упором в виде выступов.

Приведенная характеристика материалов, особенно керамического ко: плекса. соответствует большемысской культуре лесостепного Алтая, выл ленной Ю.Ф.Кирюшшшм (Кирюшин, 1986, 1990). О степени ее распостр

ния в предгорных районах Салаирского кряжа судить пока преждевре-:нно.

Карасевский тип, незначительный комплекс которого происходит из селений Ииголь н Тамбарского водохранилища в Ачинско-Мариинскон состепи, представлен посудой, орнаментированной характерным гребен-тим штампом и зерновидными наколами, оттиски которых формируют ризонталыгую елочку или прямые ряды. Иногда по венчику нанесены по-луновидные наколы. Орнаментальное поле составляет вся поверхность суда. Изнутри эта керамика обработана мелкозубчатым шпателем, что 1идает ей сходство с афанасьевской керамикой. Данный комплекс иденти-н керамике ряда стоянок Хакасии, которую А.В.Виноградов отнес к кара-вскому типу (Виноградов, 1982, 1988).

Крохалевская культура. Памятники этой культуры распространены на ей территории области (12 поселений). Наиболее исследованными памятками являются Кузнецк 1/1, Лебеди-1, Танай-4, Мундыбаш-1, Инголь.

В составе керамического комплекса выделены 2 группы. 1-ая содержит юуду с текстильными отпечатками на внешней и внутренней поверхности пссси обработки). Для нее характерны слегка отогнутый венчик с пря-лм срезом, иногда с ритмичными наколами по краям, что придает ему пнистый вид. Сосуды с плоским и круглым дном. По венчику нанесен щ ямок или жемчужин, реже наколов. На одном из сосудов плоское дно шаментировано шагающей пунктирной гребенкой, как снаружи, так и из-'три. 2-ая группа характеризуется сосудами баночной и горшковидной эрмы с тонким венчиком, имеющим волнистый кран. Орнамент зонален и шолкен ногтевыми г.лавлсппямн, насечками, пунктирной гребенкой, рез->й техникой. Он покрывает всю поверхность сосудов. Ногтевые вдавления эрмиругаг горизонтальные, волнистые, вертикальные ряды, которые чаше 1ляются разделителями орнаментальных поясов. Этим приемом, как пра-шо, декорировало дно. Описки печаткой гребенки образуют елочку, зиг-г, а шагающей — диагональные ряды в зоне венчика, реже по тулову.

Предметы бронзолитейного производства (литейные формы, тигли), че-:шкоаый и листовидный наконечники, мелкие скребки, песчаниковые 1ИТКН характеризуют остальной блок материальной культуры.

Для решения проблемы культурной принадлежности данных комплек-13 фактов недостаточно, поэтому выводы могут отражать современный юн':нь археологических знаний. Н.В.Полосьмак по материалам поселений рохллевка-4 и 17 выделен своеобразный тип керамики и сделан вывод о о близости одиисвскому, как в декоре, так и технологии (Полосьмак, !78, 1979; Лампна, 1983). Характеристике крохалевского типа соответ-иуют материалы 1-ой группы из памятников Кузнецко-Салаирской обла-и, но которые отличаются отсутствием двойного ряда жемчужин, отсту-иоше-накольчатой техники, резной сетки. 2-ая группа сопоставима со 2 и группами керамики поселения Енисейское и Комарове-1 на Алтае (Аб-'лгансеп, 1935, 1987), только использование шагающей гребенки отличает М.Т.Абдулганеев относит эти памятники к крохалевской культуре по гду признаков. Надо отметить, что в предгорье Кузнецкого Алатау обе |уппы не встречаются а смешанном виде (Кузнецк-1/1 —■ текстиль; Мун-лбаш, Печергол-2 — насечки). В отличии от алтайских и кузнецких па-ятников на материалах Крохалевки-4, 17, Алеус-1, 7 и др. больше при-

знаковых черт, восходящих к ирбинскому типу. Это заставляет памятник рассматриваемой территории относить к крохалевской культуре с иекотс рой условностью.

Смирновский тип характеризуют керамические материалы поселени Смирновский ручей-1, Инголь, Кздат-У1, расположенных в Ачинско-Марг лиской лесостепи. В комплексе преобладают сосуды баночной формы. Гл! пиная масса с добавками шамота и дресвы. Сосуд изготавливали лентоу ным способом с последующим выколачиванием внутренней поверхности заглаживанием. Венчик с прямым срезом, по которому нанесены наколь Посуда орнаментирована полностью в отступающенакольчатой техник* Ведущий орнамеитир — широкая округлая лопаточка. На сосудах небол! ших размеров ее оттиски образуют горизонтальные ряды, а на дне конце!' трические круга. На крупных сосудах орнамент запален: под венчике, расположен рад жемчужин или ямок, диагональные ряды оттисков, нерег ко горизонтальные линии чередуются с волнистыми.

По морфологической и типолого-декоративной характеристике это комплекс не имеет аналогов ни в лесостепном и таежном Прпобье; ни бс лее удаленных западных районах. Более близок ему декор некоторых сосу дов окуневской культуры, в частности, из мог. Лебяжье (Максименког 1981), а по диагональному размещению орнамента в зоне венчика он схс ден с крохалевской керамикой. Идентичная керамика найдена в 3 слое стс янки Няша в окрестностях Красноярска. Генетически она связана с кера мическими комплексами, распространенными в Ачинско-Маригшской лесс степи и Причулымье, характеризующихся керамикой иной технологачес кой традиции, но орнаментированной отступающей палочкой, формиру ющей кроме волнистых линии, горизонтальные ряды, проникающие тре угольники (стоянка Няша, Дрокино-2, Увалы (Заика, Бдеииис, Тарасог 1989), Березовский ручей-1, Инголь). Более восточные аналогии им в ма териалах IV культурного горизонта стоянки Тышкинэ-2 (Горюнова, 1982) 1 слоя Улан-Хады (Хлобыстин, 1964), Горелого Леса (Савельев и др, 1964)

Самусьско-сейапшское время

На территории Кузнецко-Салаирской области в этот период существо вали четыре основных разнокультурных комплекса, по повсеместно бы. раойгостранен только гребенчато-ямочный (15 поселений). Наиболее ис следованные памятники: Красулино, Школьный, Малиновое, Третьяково-2 Шестаково-1а, Дворниково, Б-Берчикуль-4. Посуда представлена горшка ми и банками с округлым или прямым венчиком. В орнаментации поверх ности сосудов, иногда дна, использован гребенчатый штамп с крупным! зубьями, длинный, короткий. Декоративная композиция на банках однооб разна в виде поясов оттисков гребенки, поставленной наклонно или верти кально, которые разделены рядами ямок. На горшках возможно такая ж композиция, но чаще распространены горизонтальные гребенчатые линии з пояса с геометрическими мотивами (треугольники, зигзаги), свободное по ле между которыми заполнено ямками. Орнамент имеет зональное подчи нение.

Комплексы Ачинско-Маршшской лесостепи и Кузнецкой котловиш различаются по некоторым признакам. Материалы первого района типоло гически сопоставимы с керамикой памятников большеларьякского тип

— // —

1осредников, 1973, ! 978) и ишимо-иртышских районов (Крижспскаи, 377; Косарев, 1981). Керамические комплексы Кузнецкой котловины, не-эятио, демонстрируют процессы трансформации гребенчато-ямочной тра-ицин, идентичной тому, который наблюдается на материал,IX предсузгун-сого этапа.

Самусьская культура была распространена в Кузнецкой к сплотите, [сследопано 9 поселении: Школьный, Красулиио, Танай-4, Лебедп-1, Манн овое, Новоромановское, и др. Основным материалом, характеризующим ультуру, является керамика. Посуда плоскодонная баночного и горшко-ндного типов или 1, 2, 4 типов по классификации В.И.Молодила и [.Г.Глушкова (Молодин, Гдушков, 1989). Венчики орнаментированы гладим штампом, поставленным вертикально или с наклоном вправо, рядами вижущейся гребенки, желобками, ямками. Поверхность, включая дно, лотно покрыта орнаментом в виде горизонтальных и волнистых линий вижущейся гребенки. Наряду с этими типами посуды известны сосуды руппы В — по Молодину и Глушкову (Молодин, Глушков, 1989; Глушков, 990), которые исследовали относят к ритуальным (Матющенко, 1973; Ко--фев, 1974). Ее особенностью в орнаментации является более разреженное оле, использование ромбического штампа, прямых и волнистых прочер-енных линий, иногда расположенных вертикально. Один сосуд по венчику крашен горизонтальным поясом антропоморфных фигур.

Культуру также характеризуют предметы бронзолитейного производ-гва, литейные шишки, формы для отливки кельтов, в том числе самусь-ко-кнжировского типа (Черных, Кузьминых, 1989), обломки тиглей. К ейминским бронзам относятся находки 2 кельтов и наконечника копья Зотова, 1965; Баухник, 1967). Дополняют представление о материальной ультуре каменные и костяные изделия (топоры, наконечники, скребки, роколки).

Типолого-морфологические и технологические исследования керамики амусьско-сейминской эпохи, давшие качественную характеристику свиты ультур, позволяют определенно решать проблему культурной принадлеж-гости рассматриваемых материалов. Сосуды 1-ой группы по всем призна-ам идентичны посуде группы А поселения Крохалевка-1 и группы Б посе-;еиия Самусь IV (Молодин, Глушков, 1989), составляющих единокультур-мй комплекс. 2-ая группа (ритуальная), которая в большей степени придет специфику самусьской керамике, также указывает на принадлежность :узнецких памятников самусьской культуре, но последние отличает более астое использование протащенной гребенки для декора посуды.

Окулевская культура. В лредгорнотаелсш« районах Ачияско-Маршга-кой лесостепи поселения Инголь, Б-Берчикуль-1, Тамбарсксе водохрани-(ище, Кадат-У1 содержали материалы, характерные для памятников оку-¡евской культуры среднеенисейского региона. Здесь исследовано несколько гогребений (Сишочиха, Стрелка).

Памятники характеризует посуда баночного типа с прямым срезом вен-[ика, часто с насечками по краю. Вся поверхность сосудов составляет орна-1ентальное поле. Техника исполнения декора: гладкий, ромбический,' гребенчатый шгампы, орнаментиры, дающие эллипсовидные оттиски. Орна-«ентальная композиция моносюжетна, исключение составляет венчик, по юторому нанесены ямки, жемчужины, горизонтальные бороздки. Посуда

погребений индивидуализирована (Савинов, 1981; Вадецкзя, Гульто 1986). Найдена одна курильница с перегородкой, украшенная арочным ре ным орнаментом. Этот комплекс дополняют роговая рукоять ножа, анал гичная найденной в могильнике Красный Яр (Вадецкая, 1990), костяш иголышк, имитирующий металлические из могильника Черновая VIII (В дедкая, Леонтьев, Максименков, 1980).

Погребальные памятники представлены i-рунтовыми могилами, соде жавшими каменные ящики. Захоронения совершены, по обряду иигумащ на спине с согнутыми в коленях ногами.

Если культурная атрибуция погребений не вызывает сомнения, то пос ленческне комплексы требуют обоснования, которое осложняется отсу ствием этого типа памятников на территории Среднего Енисея. Несиот] на декоративно-морфологическую индивидуальность окуневской погребал ной посуды, она имеет общие принципы формирования декора и стиль, к< торые тождественны керамике Ачинско-Мариннской лесостепи. Их объед: няет форма посуды, венчика, технология изготовления. Совокупность пр; знаков указывает на принадлежность рассматриваемых материалов скул вской культуре.

Третьяковский тип характеризуют керамические комплексы посел ний Шестаково-1а, Третьяково-П, Тамбарское водохранилище, Кадаг-11 Инголь. Это посуда баночного типа, иногда с отогнутым венчиком, срез к< торого округлый, прямой или волнообразный. Преобладающая техника н; несения орнамента протащенная и движущаяся гребенка, формирующг сплошные или разряженные, волнистые, диагональные ряды, иногда меж/ ними помещены ромбы. Венчик дополнительно украшен отступающей ni чатной гребенкой, ямками, жемчужником. Возможно, с эшм типом связ; на группа сосудов, орнаментирован паи гребенчатой качалкой или отступ; ющей гребенкой. Венчик этой группы иногда декорирован валиком.

Каменный инвентарь представлен наконечниками иволистного, минд; левидкого типов, треугольной формы с выемкой в основании, скребкам! костяной — игольником из трубчатой кости птицы.

Известно одно погребение, совершенное в подпрямоугольной яме ckoj чено на левом боку, головой на IOB. Сопроводительный инвентарь: cocyj игольник, ребро животного и кусок охры.

Данный тип имеет аналогии среди материалов степановского типа и с; мусьской культуры, но керамический комплекс отличается рядом призн: ков, в частности от степановской керамики — отсутствием посуды с пр; мыми стенками и сосудов с сильно раздутым туловом, отсутствием сочетг ния движущейся гребенки с печатной; в орнаментальных мотивах — зигзг га, крупных ямок, уголка лопаточки, а в композиции отсутствием вертг кальннх и только диагональных построений (Кирюшин, Малолетко, 197* Глушков, Петров, 1984; Молодин, Глушков, 1989; Матющенко,1973; Косг рев, 1974, 1981).

Раздел 3. Андроновская эпоха.

Андроновская культура. Памятники андроновской культуры на терр« тории Кузнецко-Салаирской горной области локализуются в центральны районах Кузнецкой котловины и Ачинско-Мариинской лесостепи. Всего и< следовано 22 памятника: 9 могильников (Заречное-Т, Ур, Титово, Танай-

ськово-5, Ашпыл, Кадат-1Х и др.) и 13 поселении (Школьный, П.'сча-е, Тамблрсхое водохранилище, Ашпыл, Объюл, Березовый ручсй-1 и .). В составе погребальных сооружений раскопано свыше 100 могил, а на селениях вскрыто более 7000 кп.м.

Посуда практически единственная категория инвентаря, отражающая сериальную культуру андроновского населения Обь-Чулымского между-чья (найдено 153 сосуда и несколько тысяч фрагментов). По технологии нчарного производства (Кузьмина, 1985, 1988) и морфологии она в ос-тты не отличается от посуды андроновских памятников сопредельных тнонов (Молоднн, 1985; Магюгценко, 1974; Кирюшин, 1986; Максимен-1В, 1979). Морфологически в этой категории инвентаря выделяются 2 ти-и горшки (подтипы А и Б) и банки (подтипы А и Б). Сосуды 1-го типа на »селениях не привыншот 5%.

Методика анализа орнаментации в андроноведении разработана достатке хорошо (Комарова, 1962; Сорокин, 1962; Черников, 1960; Зотова, >65; Максименков, 1979; Кузьмина, 1985, 1986; Рудковский, 1987, 1989; ихайлов, 1990). На основе этого опыта дана характеристика этой посуды ее орнаментации, которая в основном соответствует характеристике этой геегории инвентаря других регионов юга Западной Сибири. Но были ис-зльзованы новые принципы анализа, не практиковавшиеся в андроноведе-ии. 1. Андроиовский декор рассматривался с позиции «орнаментального пия» (понятие, введенное М.Н.Комаровой в 1947 г., позволившее ей вы-глить окуневский тип памятников) и были обоснованы геометрический и ннсйный стили (Бобров, 1989; Бобров, Михайлов, 1989). 2. Сделан анализ эвстречаемости орнаментальных мотивов в разных зонах (выполнен Э.И.Михайловым), что позволило выявить орнаментальный канон, кото-ый строго подчинен зоне венчика и выражен цепочкой треугольников на ссудах 1-го типа. Только с сосудами, украшенными косоугольными тре-голышками по венчику, известна трехмастная зональность и орнамепта-ия в геометрическом стиле. Анализ материалов 34 памятников Казахста-а, Бпрабы, Верхнего Приобья и Среднего Енисея подтверждает этот вы-од. Для горшков из андроновских комплексов Кузнецко-Салаирской горой области наиболее характерным является сочетание хосоугольных тре-голышксв в зоне венчика н меандрозого мотива в зоне плечико-тулова, каймленного зигзагом ¡гз треугольников, реже с геометрическим декором 1-й вариант — 66,8%). 2-й вариант, как правило, связан с мотивом зигза-а (20,6%). 3-й вариант построения композиции связан с посудой, для ко-орой характерно моиосюжетное заполнение (каннелюры, елочка), чаще ез зонального членения (13,2%). С этим вариантом встречаются равнобедренные треугольники в зоне ленчика и тулова.

Баночный тип в могильниках составляет '40%, а на поселениях около '5%. Преобладают сосуды с двухзональной разбивкой орнаментального по-[я (65%). В технике нанесения орнамента на поселенческую посуду андро-говцы использовали 6 приемов: гребенчатый штамп — 50-60%; гладкий итамп — 15-30%; вдавлення каплевидной формы — 10-20%; ямочные ¡давления — 5-15%; прочерченные желобки — 3-8%; валики — 4-7%. приоритетное место на баночной посуде занимает елочная орнаментация 70-80%). Что же касается валиков, то их подчиненное положение внутри 1Сей композиции, морфология — лают основания рассматривать этот мо>-

тив, как переработанный в андроновской культурной среде восточных р йонов ареала в результате контактов с населением кротовской культу! или взаимодействия с культурами валиковой керамики казахстанских ст пей.

Таким образом, гребенчатый и гладкий штампы определяли общекул турлую орнаментальную специфику, а количественное соотношеш остальных способов нанесения орнамента специфику района или коикре ного памятника. В частности, можно полагать более значительное распр охранение баночной посуды с валиковой орнаментацией в Ачниско-Мар) ннской лесостепи, чем в других районах андроновского ареала. Заверш; анализ декора, необходимо остановиться на проблеме, которая имеет сущ ственное значение для корреляции объекта исследования и диагностш культурной специфики. Суть проблемы заключается в половом диформи ме посуды, но не исключено, что в ее орнаментальной композиции залож на информация социального характера. Впервые эта проблема была поста: лена С.Рахимовым и М.Д.Хлобыстнной (Рахимов, 1966; Хлобыстин 1973). Используя данные антропологии, установлено, что горшки с лшга ньш стилем и банки с мотивом треугольника, обращенного вершиной вни встречены только в могилах женщин и детей (девочек). Анализ орнамент; ции сосудов, сопровождающих захоронения мужчин, не дает какого-ян( статичного мотива, но им ставили сосуды 1-го типа с орнаментом меандр! вого и меандрово-геометрического стиля (Бобров, Михайлов, 1989; Хлобь етина, 1989; Михайлов, 1990).

Остальной инвентарь немногочисленный: интерес представляет бронз) вый серп-косарь с несомкнутой втулкой — тип 1Уб по Е.Е.Кузьмине (Кузьмина, 1966), аналогии которому известны среди материалов Кирп зии, Восточного Казахстана, Южной Сибири (Кузьмина, 1966, 1967; А] слаиова, 1980; Гришин, 1960) и лесостепного Зауралья (пос.Ук-Ш, раекм ки В.И.Стефанова); шило с расплющенной вершиной, бусы, кольца в одн оборот — широко распространены в андроновских памятниках. Среди ш ходок из камня известны наконечник, отбойник, пест, лощило, острия I расколотых костей, шлифованные альчики, а из глины прямоугольное и: делие и цилиндр с отверстием. О производстве бронзовых изделий свид< тельствует двухстворчатая литейная форма для отливки наконечника стр< лы с выступающей втулкой и листовидным пером.

Погребальные памятники Обь-Чулымского междуречья по типу наш гильных сооружений можно разделить на курганные и безкурганные. Ку] ганы круглой или овальной формы, под насыпью которых от 3 до 6 моги. В ряде случаев, к курганам были пристройки по принципу, известном среди андроновских погребальных памятников Казахстана и Среднего Еш сея. В могильнике Танай-1 под земляными насыпями выявлены прямс угольные каменные оградки из вертикально поставленных плиток, ориег тированные углами по сторонам света. Эти 2 признака отличают андронм ские погребальные памятники Кузнецкой котловины от памятников други лесостепных районов Западной Сибири.

Могилы под курганными насыпями формируют ряд, ориентированны по линии СЗ-ЮВ. Многие из них содержат деревянные конструкци (78,5%), а некоторые, преимущественно, детские, представляют собо обычную грунтовую яму (21,5%). Внутримогильные сооружения след)

цик типов: деревянные рамы — 29,2%, рамы с покрытием — 30,8%, по-1ыгия — 18,5. Раны одно- и двухярусные из бревен, положенных встык [и в паз. Типы могил с покрытием имеют 2 варианта: внутри могилы и I древней поверхности (Кадат-1Х). В Ачинско-Мариинской лесостепи )едстаплены все типы могильных сооружений, пет материковых выступов известно одно захоронение в каменном ящике (Гультов, 1982).

Андроновцы Кузнецкой котловины хоронили умерших по обряду крема-ш (Урский, Танай-1) и ингумации (Титово, Васьково-5), Заречное-1). В шнско-Маршшской лесостепи практиковали смешанный обряд. Географн-:ская локализация андроновских памятников с разным по характеру об-[дом погребения отмечен В.И.Молодиным для Барабинской лесостепи и >ебует дальнейшего изучения. Для Среднего Енисея она не характерна.

0 обряду ингумации хоронили в скорченном положении на левом боку, шько три положены на правый. Одиночные захороненид преобладают, зги л с двумя погребенными известно в 3,5 раза меньше, в которых похо->нены 3 человека всего 2. В Кузнецкой котловине практически все погре-:нные положены головой на ЮЗ; в Ачинско-Мариинской лесостепи на-иодается большая вариабельность в ориентации. С погребения детей от-еченн псе обряды захоронения, выявленные В.И.Молодиным ио матери-им Барабы.

Сопроводительный инвентарь представлен в основном посудой. В ряде 1учаев в могилу с погребенным мужчиной клали определенные куски мя-

1 животного.

К особенностям погребальной практики андроновцев Кузнецко-Салаир-сой горной области относятся деревянные столбы, установленные верти-1лмго на покрытие могильного сооружения, так чтобы другой конец выхо-(л на поверхность (Тигово-3, Танай-1 — 7, Васьково-5 — 3). Все они ¡язаны с погребениями мужчин. Аналогичные столбы обнаружены в го-эвной части могил в могильниках Орак, Каменка-И, Ланин Лог на Сред-ем Енисее (Рахимов, 1968; Максименков, 1979). Следует полагать, что :гановка столбов или камнсй-сбелисков какой-то категории погребенных ужчин свойственна аидроиовцаи исей зоны обитания.

Анализ материалов к памятников зндроновской культуры Кузнецко-Са-аирской горной области позволяет сделать 2 общих вывода: 1 — к обще-вдрогшкеким чертам восточных районов ареала относятся курганные и эунтовые (детские) кладбища, обряд кремации и ингумации, преоблада-ицая юго-западная ориентировка, деревянные внутримогилыше сооруже-ия типа рамы, состав сопроводительного инвентаря, типы сосудов, техни-а нанесения орнамента и его декоративная схема; 2 — внутри рассматри-аемого региона наблюдаются локальные особенности. Ачинско-Мариин-кие памятники отличаются от памятников Кузнецкой котловины меньшей лубшгой мошл, отсутствием курганов с количеством могтгл больше двух, вухярусных рам и рам с покрытием, материковых выступов, наличием по-рытия над грунтовой ямой. Некоторые из черт сближают эти памятники с ндроновскими погребениями Томского Приобья. Для Кузнецкой котлови-ы свойственны: курганы с пристройками, значительное число курганов с оличеством мотал от 2 до б (более 50%), разнообразие внугримогильных ооружений с преобладанием двух- и одноярусных рам, деревянные стол-

бы, более стабильная ориентация погребенных, чем на сопредельных территориях.

Историографически взгляды на культурную принадлежность андронов-ских памятников прошли следующую эволюцию: выделение культуры и локальных групп — западной и восточной с последующей их трансформацией в этапы (Федоровский и алакульский), а затем в самостоятельные культуры, формирующие аадроновскую культурно-историческую общность. На территории Евразийских степей и лесостепи общества 2-ой половины II тыс. до н.э. со сходным экономическим укладом, образом жизни и социальным уровнем имели общую тенденцию исторического развития, что позволяет рассматривать их как историческую общность. С культурологической точки зрения, учитывая разную генетичесхую основу федоровского и ала-кульского комплексов (Кузьмина, 1985, 1989; Потемкина, 1985; Зданович, 1988), антропологические различия, близость алакульского декора антропоидным культурам (Комарова, 1962), обоснование общности вызывает сомнения. Поэтому памятники федоровского типа следует относить к андро-новской культуре (практически это делается), что историографически будет соответствовать изначальной ситуации, когда она была выделена С.А.Теплоуховым (Теплоухов, 1927).

Андроноидные культуры. На территории Кузнецко-Салаирской горной области они представлены корчажкмпской (Кузнецкая котловина) к еловской (Ачинско-Маршшская лесостепь). Памятники корчажкинской культуры исследованы в предгорьях Салаирского кряжа (б поселений, 1 могильник: Танай-4, 5, Юрты, Танай-1 л др.), отдельные находки известны на 3 памятниках вплоть до Среднего Прнтомья. Их характеризует посудг баночного и горшковидного типов, орнаментированной резной техникой гладким штампом (73%) и гребенчатым (19%). Декоративная композициг на сосудах 1-го типа — чередование поясов (елочка, сетка, штриховка) ( рядом ямок или наколов. Завершают композицию иногда диагональные ряды наколов или вертикальной гребенчатой качалки. Венчик украшен жем-чужником. На поселениях около 25% находится посуды характерной дли погребений. Венчик полностью или верхняя его часть неорнаментированы Декор посуды индивидуален, стиль геометрический (преобладают штрихо ванные треугольники и ромбы, формирующие более сложные композиции) Часто использовался лестничный мотив, ямки, желобки, циркульный орна мент.

Корчажкинсхий материальный комплекс характеризуют бронзовые но жи, концевая накладка на лук, наконечники, предметы бронзолитейног производства, тигли, льячки, литейные формы, в том числе для отлнвк] кельта, украшения. Жилища наземные, каркасно-столбового гнпа, прямо угольной формы с коридорообразным входом.

Захоронения курганного типа, под насыпью некоторых из них находи лись прямоугольные каменные оградки. Захоронение совершали в мелки грунтовых ямах, реже на поверхности, над могилами сооружали деревян ные рамы с покрытием. Обряд погребения — ингумация в скорченном пс ложенин на левом боку. Ориентация неустойчивая, но преобладает СВ.

Решение проблемы культурной атрибуции этих памятников осложнен неоднозначной оценкой источников Верхней Оби: одни и те же материал относят к корчажкинской, еловской культурам и быстровскому этапу и[

некой культуры. Принципиального различия по основным культуродиаг-стирующим признакам между материалами лткульскога этапа корчаж-нской культуры и бистровскими нет. Количественные методы анализа рамнческош комплекса памятников Кузнецкой котловины также указы-ют на высокую степень связи с алтайскими материалами. Что касается суды Елопского поселения и могильника ЕК-1, с которыми наблюдается одство типологических и декорапшю- морфологических признаков, то язь с ними слабая. С одной стороны это позполяет отнести кузнецкие па-1тники к корчажкинской культуре, а с другой на современном уровне печников поставить вопрос о культурной принадлежности памятников Си-шовской протоки, учитывая различия между северной и южной группами [мятников еловской культуры, географическую специфику расположения (селения, давшего название культуре.

Небольшой комплекс поселений Шестаково-1а и Дпорниково характе-1зует еловскуто культуру. Плоскодонная посуда 2-х типов: банки и горки. Техника орнаментации гребенчатая, ямочная, реже резная. Орнамент пюобразный с разделителем в виде двойного ряда ямок или геометричес-'й. Данная керамика идентична 1-му типу или 1-ой группе еловской поды (по классификациям В.И.Матющенко и М.Ф.Косарева), а также неко->рым материалам Васюганья, которые Ю.Ф.Кирюпшн относит к V группе.

Выделенный много для этих же районов щегольский тип, скорее всего гражает начало трансформации андрогавской культуры, возможно под шшодействием таежного населения (Бобров, 1938).

Раздел 4. Эпоха поз-дпей бронзы.

Прменскал культура. В лесостепных районах Кузнецко-Саланрской )рнон области известно более 50 памятников эггохи поздней бронзы (посе-ения: Люскус, Ача, Усть-Каменка-Ш, IV, Промышленкая-I, Танай-4, 1естаково-Га, Линево-Г, Куделька-2 и др.; могильники: Пьяново, Иваново-одионово, Титов», Журавлево-1, 3, 4, Таизй-2, Заречпое-I и др.). На них сследовано свыше 337 погребений и около 5000 кп.м. площади. Могильни-и ирменской культуры локализуются в Кузнецкой котловине, а поселения аспространены повсеместно.

Наиболее массовым материалом из погребальных памятников и поселе-ий является керамика: целых форм 149, фрагментов — более 1500. Сосу-ы представлены горшками 2 типов: кругло до иные (36%) и плоскодонные 64%). Вся посуда орнаментирована резной техникой. Декор имеет зональ-ое подчинение. Дли каждой орнаментальной зоны были характерны свой-гвенпые им декоративные мотивы. Статистический анализ позволяет сде-ать вывод о различиях в декоре посуды разных типов. При общей орна-гентальной композиции зоны венчика (мотив — заштрихованный тре-голышк — 75%), шейка круглодонной посуды украшена горизонтальны-1и бороздками (около 50%) или неорнаментирояана (более 30%); на плос-:одонных горшках наносил!! дсемчужник (более 50%), реже бороздки (2116%); зона плечико-тулова на круглодоннмх неорнаментирована (68%) ши имеет простую композицию, а на плоскодонных сосудах она сложная if ариабильная.

Анализ посуды л ее орнаментации показывает устойчивость компози-пш зоны венчика и индивидуализированность декора плечико-тулова, ко-

торая сближает ирменскую посуду с ритуальной посудой культур андронс идного типа. В данном контексте орнаментацию венчика следует рассмач рииать как орнаментальный канон. Керамика ирменских поселений в це лом аналогична посуде Верхней Оби.

Кроме керамики представителен предметный комплекс производствен ного и бытового назначения, изготовленный из различных материале! Кинжал по типологическим признакам идентичен группе кинжалов, пай денных на территории Венгрии (Hampel, 1886; Wosinszky, 1896; Ра tel 1968; Muller-Karpe, 1980). Типологически близки ему кинжалы поздне бронзового времени Еалкано-Дунайского региона, Карпат, Северо-Западно го Причерноморья. Группу орудий труда составляют кельт с лобным ушко! без «пещерки», аналогии которому известны как в ареале ирменской куль туры, так ив Южной Сибири, Средней Азии, Нижнем Прикамье, Прика занском Поволжье (Тихонов, i960); долота 2-х типов: желобчатое и клине видное. Ножи подразделяются на 4 типа: 1 — с кольцевым навершием; — с монетовидным навершием; 3 — с рукоятью в виде черешка; 4 — нзе гнутые ножи с цельнометаллической рукоятью и грибовидным навершием петелькой, которые по классификации ножей карасукской эпохи Н.Л.Члс новой относятся к 4 группе (Членова, 1972).

Каменные и костяные орудия представлены зернотерками, найденным на поселениях и в погребениях, которые широко распространены в ирмен ских памятниках (Сидоров, 1984), а тип их существует очень долго у абс ригенного населения Сибири (Тощакова, 1973), жерновом ручной мел'ьни цы, пестами, терочниками, грузилами, тупиками, проколками, остриями.

В группе украшений характерными для ирменской материальной куль туры являются: браслеты 3-х типов (45 экз.); гроздевидные подвески 2-типов (с круглой шляпкой — 43 экз. и в виде спирали — 7 экз.); тнполс шчески близки им серьш со спиральным окончанием (с коническим тн пичны для еловекмх памятников Томского Приобья); накосники, бляшки пуговицы (123 экз), проволочные и пластинчатые кольца (151 экз.), пастс вые бусы, пронизхи, держатели бус. К изделиям типичным для поздне бронзового времени среднеенисейского региона относится щитковый nef стень, шестилепестковая бляха (Членова, 1972; Зяблин, 1976; Вадецка$ 1986) аналогичные найдены в Приобье (Молодин, Троицкая, Соболи 1980; Комарова, 1952), сферическая бляха с орнаментом, выбитым пунсс ном, лапчатые подвески, 2 из которых с орнаментом, напоминающим деко сейминских кельтов (Бадер, 1964; 1970) и морфологически близкие VI ти пу карасукских по классификации Э.А.Новгородовой (1970). Лапчаты подвески найдены также на поседениях Милованово-3, Моховое-III, Май ма-Ш (Киреев, 1990), на Омской стоянке (Чернецов, 1947).

Бронзолитейное производство характеризуют глиняные литейные фор мы для отливки кельтов, кольчатого ножа, шильев, кольца; литейны шишки, сопла, тигли, один из которых орнаментирован заштрихованным треугольниками. Спектральный анализ свидетельствует о принадлежност бронзолитейного производства к Минусинскому металлургическому центр}

Ирменские жилища (исследовано 2 — лос.Линево-1, Куделька-2) на земные, подпрямоугольной формы, каркасио-столбового типа с коридорооС разным входом по центру короткой стенки, площадью 100-200 кв.м. он

енгичнм жилым сооружениям ирменцев Верхнего Приобьн (Матвеев, 85, 1936; Матвеев, Сидоров, 1985).

Все захоронения Кузнсикоп котловины курганного типа. Курганы руппщюваны как бсзсистемно, так и рядами без устойчивой ориентиров-I, Изначально курган функционировал как сакрализонаниое пространно, ограниченное от мирз живым рвом, отрадой, ямами или каким-либо угнм способом (Савинов, Бобров, 1989). Планиграфичсски они формиру-г круг или овал в отличии от памятников Томского Приобья и Барабнн-ой лесостепи. Каменные оградки являются специфической чертой погре-льной практики ирменцев Кузнецкой котловины, которая, очевидно, готически связана с местной аидрононехой и андроноицной традицией.

Количество могил в кургане от одной до семнадцати, но больше полови-I всех раскопанных курганов содержало 5 и более мошл. Меньше таких 'рганов в Верхнем Приобьс (Матюшенко, 1974; Троицкая, Молодил, Со-лев, 1980; Шамшин, 1988) и практически неизвестно и Барабе (Моло-!н, 1985). Обычно ирмелшл совершали захоронение на древней поверхно-и. Выделяются три типа могильных сооружений: 1 — деревянные, по-лзделянпцисся на 3 варианта — прямоугольная рама, рама с покрытием, жрытие без рамы; 2 — каменные ящики и комбинированные сооружения использованием камня и дерева; 3 — грунтовые (название условное). Г ;п со всеми разновидностями восходит к андроиовской погребальной трэ-гцни. Он является ведущим в погребальной практике ирменского населе-(я Кузнецкой котловины (64,6%).

Обряд погребения представлен трупоположением скорчено, на правом ку (96%) и кремацией. Можно также выделить вторичные захоронения, [ускные, обрядовые действия с головой умершего (преимущественно муж-)н), кенотафы. Последние вместе с кремацией свойственны погребениям тей. Ориентация умерших головой на ЮЗ (68,4%), на 10 (25%), на ЮВ ,8%), ил 3 <0,8%). Все могилы индивидуальны, за исключением четы-:х, в которых погребены взрослый и ребенок.

Заметное место в погребальном обрнде занимал огонь. В Кузнецкой >тловине единичны кострища, чаще на короткое время разводили огонь ! могиле после погребения. К числу других универсальных обрядовых йствнй относится тризны и ломины, отмеченные на периферийной части фганов скоплениями костей и одиночными сосудами. Специфику обрядо->й практики рассматриваемого региона составляют орудия обработки про-'ктов земледелия (зернотерки, жернов).

«Снабженное™»» инвентарем связана с половозрастной иринадлежно-ыо погребенных, общими были только бляшки-пуговицн, которые наши-1ли на матерчатую основу, имитируя маску, и кольца. Мужчинам клали >ж и не ставили сосуд. Захоронения женщин различаются составом головах украшений, определяющего 3 возрастные группы, и им ставили сосуд. ;репа медведей, положенные на могилы, в которых погребены мужчины, носятся к атрибуту шамана или к ритуалу, отражающему богатырскую гфологемму (Бобров, 1991),

В погребальных сооружениях Кузнецкой котловины зафиксированы 1мни-обелиски, поставленные особой социальной категории мужчин (12 учаев). Они 2 типов: прямоугольные со скошенной вершиной к узкой ороне и столбообразные, круглые в сечении. Старили их на покрытие в

головной части могилы. Камни-обелиски известны в памятниках поздн бронзового времени и переходного периода к раннему железу Казахста: (Ермолаева, 1986; Оразбаев, 1959).

Культурная принадлежность. Историография демонстрирует многоо разие точек зрения на проблему культурной атрибуции памятников зпо. бронзы на юге Западной Сибири — от среднего Прииртышья до Кузнецк го Алатау, которая совпадает с ареалом ирменской культуры (Членов

1955). Идея М.П.Грязяова о вариантах карасукской культуры (Грязно

1956) и Э.А.Новгсродовой о позднебронзовых и предскифских культур; (Новгородова, 1970) стали ее достоянием. .В вастоящее время сохрани, позиции 2 концепции: о единой ирменской культуре и двухэтапиой ело ско-ирменской (Мэтющенко, 1974), которая в трасфсрмированном вц представлена А.В.Матвеевым, предложившим вместо еловского быстро ский этап (Матвеев, 1985; 1986). Быстровский комплекс не имеет пршш. пиалышх отличий от материалов корчажкинской культуры, выделешь алтайскими археологами (Ккрюшнн, 1986; Кирюшнн, Шамшин, 198 Шамшин, 1988). Между ними и прмевскими материалами разительные о личин по всем культуродпапюстирукицнм признакам, включая краниоме рические данные. Ирменские памятники объединяют; 1 — тииоло-морф лотческая характеристика керамики и технология ее изготовления; 2 техника нанесения орнамента, общая декоративная схема с канонизирова ной композицией в зоне венчика и геометрический орнаментальный стн. как поселенческой, так и ритуальной посуды, что не свойственно андроно ской и андроноидным культурам Западной Сибири; 3 — единство ногр бальной практики, начиная с организации сакрализованного просгранст и кончая возведением курганного сооружения, а в обряде погребен! устойчивость позьг, южной и юго-западной ориентации, захоронения ; древней поверхности, что кардинально отличает ирменскую культуру культур эпохи бронзы лесостепной полосы Западной Сибири; А — спец фические типы разных категорий инвентаря: ножи с кольцеьъш наверш ем, гвоздевндные навески, браслеты, накосники, круглые выгнутые блях 5 — площадь, планиграфия, тип конструкции жилищ и расположение е элементов: очага и входа. Все это убеждает в объективности выделения и менских памятников, отражающих существование самостоятельного эти культурного образования.

В рамках ареала ирменская культура имеет несколко локальных вар антов (Членова, 1955, 1973; Матющснко, 1974; Молодин, 1985; Труфанс 1990). Для Кузнецкой котловины обоснован инский вариант (Мартыне 1964, 1966; Савинов, Бобров, 1978, 1981; Бобров, 1985), специфика кот рого в какой-то степени определена карасукским компонентом. К локал ной культурной специфике ирменцев Кузнецкой котловины относятся: о ганизация курганного сакрализованного пространства рвами круглой овальной конфигурации, каменными оградками; разнообразием погребал ных сооружений, среди которых доминируют деревянные конструкции, также присутствуют каменные ящики и комбинированные сооружени большое количество могил в одном кургане; отсутствие групповых погреб ний в одной могиле; положение погребенных исключительно на правом б ку; наличие впускных погребений; установка камней-обелисков; отсутств посуды в могилах с захоронениями мужчин; высокий процент круглодо

ой посуды. Несмотря на локальную специфику нрменская культура Куз-ецкой котловины в большей степени близка веркнеобскому региону, что тмечено рядом черт в погребальной практике, а также господством в ор-аментации зоны венчика треугольного мотива, в разнообразии компози-ий в зоне плечико-тулова, часть которых восходит к принципам декора ндронондной ритуальной посуды, отсутствием сосудов типа корчаг, нали-ием импортных изделий из Хакасско-Минусинской впадины. В Барабии-кой лесостепи у ирменцев в погребальной практике все могилы грунтовые, кургане, как правило, 1 могила, присутствуют корчаги, в орнаментации а рушен канон и в зоне венчика широко представлен мотив заштрихован-ого ромба, зона плечико-тулова имеет более обедненный декор. Все ото озволяет выделить в ирменском ареале 2 территориальные группы: запад-ую (Среднее Прииртышье и Барабинская лесостепь) и восточную (Верх-ее Приобьс и Кузнецкая котловина).

Луганская культур;». Памятники згой культуры географически лока-изованы в Ачшгско-Маршшской лесостепи и представлены поселениями .шпыл, Усть-Парная, Темра. Кадат-Ш, Тамбарское водохранилище, Горо-ок-2, М-БерчикуЛь-1, единичными находками 1га поселениях Шестаково-:!, Смирновский ручей-1. На 3 памятниках лугавские материалы встрече-ы вместе с ирменскими. Погребальных памятников лугавской культуры в том районе неизвестно, за исключением могильника Олбик (раскопки .В.Субботина).

Материальную культуру населения характеризуют посуда (коллекцию эставяяют как целые формы так и свыше 10000 фрагментов), остатки жи-ищ, металлические, костяные орудия, предметы бронзолитейного произ-одства. Посуда 3-х типоь: остродонная, круглодоииая и плоскодонная. У -го и 2-го типов пеичик укороченный, прямой или немного отогнутый, Иогда воротничкового типа. Плоскодонные сосуды составляющие незначи-гльНый процент, можно разделить на 2 подтипа: горшки и банки.

Орнаментальное поле занимает верхнюю часть сосуда, обычно зону гнчика. Техника нанесения декора: гладкий штамп и резная. Приоритетов место в орнаментации зоны венчика занимает штриховка (59%): пря-ая (27%), с наклоном вправо (28%) и влево (4%), реже сетка (9%) и эроздки (5%). Двойной прерывистый ряд прямой штриховки, каплевид-ые и подтреугольнЫе наклоны, желобки, которыми украшены венчики ба-эк единичны. К нрменскоп традиции относятся орнаментация венчика лу-тской посуды заштрихованными треугольниками и зигзагом. Зона шейки крашена широкими желобками (31%) и бороздками (22%), реже валика-и, штриховкой, лопаточкой, наколпми и зигзагом. На крупных сосудах по елобкам нанесены гладким штампом штриховка, образующая прермви-гый ряд (1%) или два (6%), шахматное расположение (3%), заштрихо-знные треугольники (1,6%). Зона плечико-тулова орнаментирована елоч-эй (20%), узкими заштрихованными треугольниками (20%), между кото-з!мй помещали вертикальный ряд наколов или крест, треугольниками, вы-элненнымй наколами (3%), сеткой (1%), прямой и наклонной штриховой (2%), но чаше она без декора (51%).

Изделия из бронзы. Наиболее многочисленную серию прелставляют нои (13 экз.), которые можно рлплелигт. на две группы: с цельномоталли-;ской рукоятью и черешковые. 1? 1-й группе 2 ножа с орнаментированной

рукоятью, имеющие грибовидное навершне с петелькой. На одном ее шип с подрезкой и центральный угол его составляет 148°, что нозволя< отнести нож к группе 4 поздиебронзовых ножей среднеенисейского регио? по классификации Н.Л.Членовой (Членена, 1972) или группе 3 — г М.Д.Хлобыстиной (Хлобыстина, 1962). Второй нож с рельефным уступог центральный угол 164° — группа 3 (Членояа, 1972; Хлобыстила, 1962) ш группа вогнугообушковых (Новгородом, 1970). 2 других относятся к н< жам 13 1руппы с желобчатой рукоятью с кольцевым навершием. Групг черешковых ножей более однородна и представляет собой тип составнь: ножей 2 типов: прямые и коленчаше. К числу других орудий относят< шилья 2-х типов, игла, кголышк, пронизки, наконечник дротика зажимш го типа, широко известного на территории Среднего Енисея (Вадецка; 1986; Новых, 1990).

Из рога и кости делали наконечники стрел, составляющие труппу ч< решковых, и представленные 3 типами. 1-й тип с упором известен срез материалов прмснской культуры Верхней Оби и Среднего Прииртышья, также таежной зоны Западней Сибири. Рукояти составных ножей <5 экз типичны для луганских. Псалии (2 экз. и 2 заготовки) относятся к одпол< типу: с тремя отверстиями в одной плоскости и имеют аналога в памнтш ках эпохи поздней бронзы стешюй и лесостепной зоны Евразии. 2 роговь; гребня идентичны карасукским н лугавским. Остальной инвентарь разиоо! разен: проколки, лощила, стержни, фигурное изделие и др. В коллекщ: большое количество альчиков косули, некоторые из них орнаментирован; ные, рогов косули и лося со следами подрезки.

Бронзолтешюе производство луганской культуры характеризуют Л1 тейиые формы для отливки наконечника копья с длинной втулкой и лист* видным пером, копья с прорезным пером, ножей, блях; тигли. Эти матер* алы расширяют представление о предметном комплексе лугавского насел« ння.

5 жилищ, исследотшшых на поселении Тамбарское водохранилищ располагались в ряд, близко друг от друга. Они наземные, прямоугольнс формы, каркасно-столбового типа. По планиграфил жилищ можно выд| лить однокамерные и двухкамерные. Тип, форма и планиграфия жили имеет общие черты с лугавскими и прменскими жилищами. Вероятно, л; гавское население в новых экологических условиях предгорий Кузнецко: Алатау выработало домостроительную архитектуру, используя собственну и ирменскую традиции.

Проблема культурной принадлежности памятников эпохи поздней бро) зы на северо-востоке Кузнецко-Салаирской горной области связана с общ] ми процессами историко-культурного развития среднеенисейского регион Периодизационная схема С.А.Теплоухова — М.П.Грязнова не утратш своего принципиального значения, однако в течение уже многих лет кр] тмческому анализу подвергается ее заключительная часть. Историограф! археологии эпохи поздней бронзы данного региона демонстрирует неодно начность концептуальных подходов к решению проблемы. М.П.Грязнов его школа отстаивают точку зрения о существовании в Хакасско-Минусш ской впадине одной карасукской культуры с этапами развития: карасу] скнм и каменноложским (М.П.Грязнов, Г.А.Максименков, Э.Б.Вадецка Б.Н.Пяткин и др.). Противоположную позицию занимают Н.Л.Членов

М.Д.Хлобистина, Э.А.Нопгородопа. В работах первой она получила ботге конкретное оформление, выразившееся н обосновании луганской культуры ч памятников смешанного кзрасукско-лугавского типа (Н.Л.Члеиова, 1972). Вместе с тем Е.Е.Филтинмюи определена специфика южно;'; и северной групп кзрасукских памятников, обусловленная особенностями культурно-исторического развития па данной территории а предшествующее время. Андронояское население освоило только северные лесостепные котловины: Чулымо-Еиисейскую и Сыдо-Ербинскую. На юге окуцевцы продолжали существование до появления карасукцеп. Естественно, что субстратные компоненты г> карасукской культуре разных географических районов будут различными. Это подтверждают и антропологические материалы (Алексеев, 1966; Рыкушшга, 1976, 1980). Северная группа имеет ан-дронондпый облик, что позволило мне включить ее в состав карасукско-бе-газы-дандыбаевскоп общности (Бобров, 1988). Автор разделяет также точку зрения НЛ.Члсновой на существование в среднеекисейском регионе особой лугавской культуры, а также то, что' разная степень смешанности луганского и карасукского в разных памятниках затрудняет характеристику луганской культуры — проблема, которая требуег самостоятельного и целенаправленного исследования.

Керамический комплекс Ачинско-Мариннской лесостепи в морфологии, орнаментации и технологии идентичен посуде «чисто» лугавских памятников, типа Федоров улус и смешанным харасукско-луглвпеим. Их объединяет яйцевидная форма с укороченным венчиком, формовочная масса, по-верхноеп г расчесами», широкая зона соединения лепт, ведущие мотивы в виде |.'.лоя наклонных н вертикальных оттисков гладкого штампа, бороздки, :,..елобки, общая декоративная схема. Круглодоиная посуда лишь внешне близка карасукской. Морфология венчика тождественная яйцевидной посуде, но отличается она цветом, более качественной формовочной массой, отсутствием зубчатого шпателя для обработки внешней поверхности. Орнаментальная композиция идентична яйцевидной посуде, за исклго-ченчем гоны плечико-тулша, где значительное место занимает елочка и заштрихованный треугольник. Металлические и костяные изделия также находят аналогии в лугавских и смешанных памятниках среднеенисейского решена. Сходны некоторые принципы организации и строительства жилищ. Все это позволяет заключить, что анализируемые комплексы Ачинско-Мариинской лесостеьп составляют культурно-хронологическое единство с памятниками Хакасско-Минусинской впадины, которые целесообразнее рассматривать как лугавские. Название и выделение культуры обусловлено рядом обстоятельств: 1 — наблюдается разительное отличие между кара-сукскими и каменколожскимл памятниками (по М.П.Грязному) по всем культуродиапностирующим признакам, даже если учесть синтезированные комплексы; 2 — историографически сформировалось представление о карасукской культуре, содержание которой не совпадает с названным комплексом; 3 — процесс формирования культуры раннего железного века в степях Среднего Енисея шел на основе лугавской и смешанной группы памятников, а не «классическом» карасукской. Поэтому следует согласиться с точкой зрения Н.Л.Членовой и выделять самостоятельный культурно-исторический пласт, с последующей дифференциацией памятников, выявляя ра-

копированную специфику и степень взаимодействия с карасуксхой культурой, которая развивалась неоднозначно в пределах региона.

Особенностью лугавской культуры в А чннско-Мар пинской лесостепи является присутствие в материальной сфере ирменского компонента. Несомненно, что эта зона была контактной, из которой изделия населения сред-нсениссйского региона поступали ъ нрменскую среду и прежде всего на близлежащие территории в Томское и Новосибирское Приобье (Членова, Бобров, 1991).

Молчановспая культура представлена небольшим керамическим комплексом, найденным на поселении Тамбарское водохранилище (фрагменты 18 сосудов). Посуда плоскодонная, горшкошщной формы с характерным дугообразным венчиком. 1 сосуд баночного типа. Техника нанесения орнамента преимущественно резная, но известны гребенчатый и треугольный штампы, а также широко применяли гладкую качалку. Орнамент подчинен зонам сосуда. На венчике.обычно помещали 1-3 орнаментальных пояса, а композицию составляли заштрихованные треугольники, сетка, ромбы, двойной зигзаг, взаимопроникающие оттиски треугольного штампа. Зона шейки горшков декорирована насечками или жемчужником, чередующимися с насечками. Для орнаментации плечико-тулова наиболее распространен был лестничный мотив, комбинации которого формируют зигзаги, вписанные треугольники, упрощенные иеандровые фигуры, широко представлены ромбы, зигзаг, треугольники, выполненные резной техникой. Рады вертикальной гладкой качалки заключали орнаментальное поле. В комплексе известны сосуды с оригинальной орнаментально» композицией.

Данный керамический комплекс по морфологическим признакам, технике нанесения орнамента, ведущим декоративным мотивам и общей орнаментальной схеме тождественен посуле 1-ой группы — по типологии М.Ф.Косарева — из поселений Десяговского, Молчлковская Остяцкая Гора, Шайтанского городища, что определяет ее принадлежность к молчановской культуре, распространенной в таежной зоне Приобья. На тамбарской керамике нет черт характерных крестово-штамповой керамике.

Раздел 5. Переходное время от эпохи бронзы к раннему железному веку.

В настоящее время на территории Кузнецко-Салаирской ландшафтной области исследовано 16 поселений, содержавших материалы переходного времени, которые соответствуют лесостепной культурно-исторической традиции (городище Маяк, поселения Лачиново, Курья-1,2,4,6 и др.), и 3 поселения с крестово-штамповой керамикой, характерной таежному культурному миру (поселения Линево, Смирновский ручей-1, Мариинское городище). Первые локализуются на восточной периферии Кузнецкой котловины — в среднем Притомье, вторые — как в Кузнецкой котловине, так и в Ачинско-Мариинской лесостепи.

Позднеирменекнй тип. Всего на поселениях найдено около 400 сосудов, которые по форме представлены 2 типами: банками, составляющими 60% и горшками с плоским и круглым дном. Техника нанесения орнамента резная, реже гребенчатая; широко распространен «жемчужник» (6991%), как правило, формирующий два ряда и чередующийся с оттисками различных орнаменгиров. Другие орнаментальные мотивы представлены

елочкой, бороздками, штриховкой с наклоном влево и вправо, сеткой. На сосудах второго типа в зоне укороченного венчика присутствуют геометрические мотивы ирменской орнаментальной традиции: зигзаг, заштрихованные треугольники, ромбы (11% на гор. Маяк). В зоне плечико-тулова на 8 горшках также композицию формируют геометрические фигуры, а на остальных елочка, штриховка, бороздки.

Из металлических изделий достоверно к переходному времени относятся шила с приострелным обушком, проколки с грибовидной шляпкой, идентичные находкам п памятниках Среднего Прииртышья (Труфаноп, 1990), кельт с боковыми ушками, аналогичный кельтам с поселения Большой Лог (Генинг и др., 1970), Мыдьниково (Шамшин, 1989), и кельг с лобным ушком.

Сходство керамических комплексов поселений Среднего Притомья по всем признакам достаточно значительное, что демонстрируют графы связей, построенные на основании .математических методов анализа (Бобров, Окунсва, 1989). Но есть и различие между группой поселений и городищем Маяк, которое характеризует больший процент сосудов 2-го типа и геометрического стиля. Обшпй орнаментальный фон, как и тенденция его развитии, свидетельствуют об одиокульт>уриой принадлежности всех памятников. По характеристике зги материалы идентичны керамическим комплексам поселений Кротово-16, 17, Ипаиовка-3 в Новосибирском Приобье (Троицкая, Молодин, 1974), Туруновка-4, Омь-1, Чнча-1 в Барабинской лесостепи (Молод»п, Колонн,on, 1984; Молодиц, 1935; Софейков, Кололцов, 1987). На осноп^ пш этих материалов, локализующихся и центральных районах ирменского ареала, Б.И.Молоднн выделил позднеирменский огап культуры, отмечал его близость материальному комплексу раннего этапа большере-ченской культуры (Молоди/t, 1979). На принадлежность переходному времени ряда поселений Верхнего Приобья указывала Т.Н.Троицкая (Троицкая, 1969). Идея о позднейрмсиском этане получила поддержку у группы исследователей, но и вызвала другие мнения о культурной атрибуции памятников. Ю.Ц.Алехин к переходному времени огнес памятники большере-ченского этапа (Алехин, 19S5), а А.Б.Шамшин к самостоятельной больше-рсчснской культуре переходного времени, которая в своем развитии прошла 2 этапа: мылышковскнй и ближнеелбанский и формировалась на кор-чажкинской, а не ирменской основе (Шамшин, 1988). По мнению А.Я.Тру-фанова характеристика гюздненрменского этапа, данная В.И.Молодиным, не соответствует материалам переходного времени Среднего Прииртышья и Томского Приобья (Труфанов, 1988). Надо заметить, что полемику ведут специалисты, занимающееся изучением периферийных районов ирменского ареала и вероятно, отношение локальноспецифнчного к общей тенденции развития породило суть проблемы. Кроме этого она обусловлена разной степенью трансформации керамических комплексов. Нельзя не отметить, что ирменский компонент прослеживается в большереченской и саргатской культурах (Полосьмах, 1987; Корякова, 1989). Считаю вполне обоснованным выделение позднеирмснского этапа, х которому относятся памятники переходного времени Кузнецкой котловины. Это позволяет сделать два вывода: 1 — общая тенденция трансформации материальной культуры ирменского населения прослеживается во всем ареале культуры; 2 — по характе-

ристике она обладала локально« спецификой и периферийных районах, особенно в зоне контакта лесостепи и тайги.

Комплексы керамики с креетово-штамповой орнаментацией найдены на поселениях Смирновский ручей-1, Мариияское городище, Лиае.ио-', единичные фрагмент!.! на поселении Инголь и городище Маяк. Морфолога-чески можно выделить 3 типа посуды: I — плоскодонные горшки с дугооб-разновыгнутым венчиком; 2 — горшки со сферическим туловом к круглым дном; 3 — банки. В формовочной массе преимущественно примесь песка, реже дробленного кварцита. Ведущим техническим способом нанесения орнамента являлись штамп в виде косого креста и струйчатьк, широко применяли гребенчатый штамп и зубчатую лопаточку. Особенность декоративной схемы составляют пояса, заполненные оттисками крестового штампа, разделенные поясами отступающего струйчатого штампа или рядами оттисков близкопоставленного зубчатого орнамента с округлым краем. Единичны сосуды с орнаментом в зоне венчика в виде взаимопроникающих треугольников, выполненных, крестовым штампом, или шахматный узор из оттисков гребенки. Керамический комплекс поселения Линево-1 отличается от северных памятников более высоким содержанием гребенки, формирующей елочные мотивы, горизонтальные линии, и присутствием жемчужинка, размешенного в 1 или 2 ряда, как на посуде позднемрменского этапа, что свидетельствует о воздействии местной традиции на культуру мигрантов.

Проблема культурной атрибуции кузнецко-салаирских .памятников с креетово-штамповой орнаментацией связана с идентичными материалами таежной зоны Обь-Енисейского междуречья. М.Ф.Косарев, характеризуя молчановскую культуру, выделяет в ней 2 группы керамики: 1 — имеет андрояопдную основу в орнаментальном комплексе, 2 — крестово-штампо-вую. Группы по его мнению, имеют разное происхождение, но находятся во взаимосвязи, механизмом которой были брачные контакты их носителей. Вывод об однокультурностн керамических комплексов, принятый большинством сибирских археологов, вызывает возражения. 1. Нахождение на одном памятнике разной по декоративно-морфологическим и технологическим признакам керамики не основание для объединения ее в одну культуру. 2. В настоящее время известны памятники, содержат,не керамику или первой, или второй групп. 3. Комплекс с креетово-штамповой орнаментацией достаточно однороден и с керамикой 1-ой группы их объединяет мотив зигзаг, широко распространенный в позднебронзовое время, и треугольный штамп. Противоположная линия связи ограничена использованием струйчатого штампа в декоре посуды геометрического стиля. 4. Не доказана абсолютная синхронность этих 2 групп керамических комплексов. 5. 1-ая группа по орнаментальному стилю и другим признакам может быть сопоставима с ирменской посудой, а крестово-штамповая с культурами переходного времени предтаежной и таежной зоны Западной Сибири: гама-юнекой или каменогорской (Берс, 1960; Борзунов, Сосновкин, 1979; Борзу-нов, 1990; Сальников, 1961), атлымской (Васильев, 1982), красноозерской (Косарев, 1981; Абрамова, Стефанов, 1985). Об этом свидетельствуют и материалы переходного времени Верхнего Приобья. Приведенная аргументация, наряду с типологическими и технологическими различиями, позволяет предполагать существование в тайге правобережья Средней Оби двух

этнокультурных образований: молчановского и основанного на крестово-штамповой орнаментальной традиции, которое характеризуют материалы Цесятовского поселения, Новокусковской стоянки, Молчановскон Остяцкой Горы, поселения Самусь IV, Басанцанского городища, находки у. с.Тургай, Мариинского городища, поселения Смирновский ручей-1 и Лиисво-1 (рас-таложено вне пределов первоначального обитания населения). Эту кульгу-эу определяют: в морфологии посуды баночный и горшковидный типы, из-хггояленная ленточным способом с высоким содержанием в формовочной .(ассе песка и фракций каменных пород; в технике нанесения орнамента — нтампы, дающие негативное и позитивное изображение косого креста, треугольный, ромбический, струйчатый, полулунный, гребенчатый; в декоративной схеме — горизонтальная зональность с одним или двумя повторя-ощимися поясами на сосуде, линейный стиль, выделение на баночных формах верхней части, более разнообразной по композиционному замыслу i нижней моносюжетной. Рассматриваемый керамический комплекс разительно отличается от материалов гамаюнской, красноозерской, атлымской i тем более завьяловск^й культур. Культуру таежной зоны Обь-Енисейско-т> междуречья, основанную на крсстово-щтамповой орнаментации, предла-■аю назвать «тургайской». Идея В.А.Заха о принадлежности поселения Ли-гево-1 завьяловской культуре и обоснование па его материалах лнневского n-апа (Зах, 1986, 1990) достаточно сомнительна. Что же касается завьялов-:кого типа, то он в позднеирменской среде скорее всего иллюстрирует сле-щфику культурно-исторических процессов в переходное время на террито->ии Верхнего Приобьл.

Раздел 6. Хронология и периодизация культур эпохи бронзы Кузнецко-Саланрской горной области

Решение проблемы датировки культур эпохи бронзы возможно только ia ареальнсм уровне, что, к сожалению, не удовлетворяет потребности ар-:еолспш горных систем, для которых хронология памятников конкретных ючонов в большей степени отвечала бы поставленным задачам.

Хронологическое место памятников ирбинского, карасевского типов и юльшемысской культуры определяется типологическим методом в генезисе :ерамического комплекса, стадиальной синхронизацией с материалами тепной и лесостепной зон Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. 5 них отчетливо выражена неолитическая традиция и черты, свойственные фанасьепской культуре. Время их существования вторая половина III тыс. ;о н.э. Появление крохалевской культуры соответствует новому хронологя-(ескому периоду. Во-первых, в орнаментации сохраняются признаки ир-ннской традиции (Полосьмак, 1978, 1979; Зах, 1990); во-вторых, обосно-ано сходство стадиального характера крохалевской культуры с пзмятника-m одиновского типа (Н.В.Полосьмак, В.И.Молодин, Е.В.Ламина), кото-1ые занимают хронолога ческий период между байрыкскими и кротовскими периодизацзюн:той схеме развития культур эпохи бронзы лесостепных ра-юнов Западной Сибири и датируются исследователями первой третью или [ервой половиной 11 тыс. до н.э. (Крижевская, 1976; Косарев, 1976; Моло-ин, 1985). Восточные параллели с керамическими комплексами Забай-алья (текстиль, ногтевидные вдавления, гребенчатый штамп доронинской госуды), также указывают «а начало II тыс. до н.э. (Кириллов, 1988).

Определение хронологии смирновского типа гипотетично. Однако некоторое сходство орнаментальных элементов с крохалевскими, более развитая декоративная схема относительно предшествующих комплексов в Причу-лымье — позволяют синхронизировать крохалевскую культуру и смирновский тип.

Хронология свигы культур самусьско-сейминского типа более определенна. Стратиграфические данные в ареале, в том числе в Кузнецкой котловине (мог.Заречное-1, Васьково-5), показывают, что самусьская культура существовала раньше андроновской. Если время появления андроновскогс населения в XIII в. до н.э. определяет верхнюю хронологическую границу кротовской, самусюкой и окуневской культур, то нижняя менее определенна. Наконечник копья, кельты, литейная форма кельта самусьско-кижи-ровского типа укладываются в хронологию сейминских бронз, которая, несмотря на некоторые разногласия среди исследователей, ориентирована иг XVI/XV-XIV/XI1I вв. до н.э. (Киселев C.B., Бадер Q.H., Гимбутас М„ Боч-карев B.C., Членова H.JI., Черных E.H., Кузьминых C.B., Косарев М.Ф.), Что же касается хронологии, основанной на технологических и типолого-декоративных принципах, то, вероятно, можно согласиться с точкой зрения В.И.Молодика и И.Г.Глушкова и относить самусьские материалы Кузнецкой котловины к позднему этапу развития культуры. Дата окуневской культуры дискуссионна, но концепция о ее энеолнтическом возрасте (Мак-сименков, 1968, 1975) должна стать достоянием историографии науки. Корреляция окуневских материалов с самусьскими и кротовскими памятниками — весомый аргумент их хронологической синхронизации (Матющенко 1973; Молодин, 1988), но на юге Хакасии она могла существовать несколько дольше. Третьяковский тип датировать сложно, но его типологическая близость самусьскому комплексу позволяет предположительно определит! ему идентичное хронологическое место. Хронология гребенчато-ямочно; керамики также устанавливается на сравнительно-типологическом уровне с той лишь разницей, что нижний временной рубеж более древний н может быть отнесен к началу II тыс. до н.э. Верхний сопоставим с существованием поздних гребенчато-ямочных комплексов таежной зоны Приобья (Ки-рюшпн, Малолетко, 1979; Посредников, 1973; Васильев, 1978) и появлением на территории Кузнецко-Салаирской горной области андроиохского населения.

Относительная хронология аидраковской культуры четко определен: стратиграфическими данными на памятниках восточных районов ее ареала которые показывают, что ока сменяет культуры самусьско-сейминской общности и исчезает с появлением ирменской культуры (мог.Заречное-1 Журавлево-4, Васы;ово-5). Перекрестное датирование, основанное иа традиционных методах, и данные радиокарбонового анализа позволяют установить абсолютные даты этой культуры XI1I-X вв. до н.э. (Бобров, Михайлов, 1989; Бобров, 1990). Аидроновдные комплексы (игкульский этап кор-чажкинской культуры и еловская культура) на рассматриваемой территории не содержат датирующих вещей. Их хронология определена матери алами ареала, которая обоснована в работах исследователей (Матющенко 1974; Шамшин, 1988; Косарев, 1981) и для пересмотра которой нет основа нин. Время их существования XII/XI — X/IX вв. до н.э.

Дата ирменской культуры 1Х-УН вв. до н.э. для ареала в целом достаточно аргументированно обоснована Н.Л.Членовой (Членова, 1990), которая конкретизирует относительную хронологию, основанную на стратиграфических данных (мог.Журавлево-4, Б-Пичугшю). Разделяя позицию автора на хронологию ирменской культуры, считаю, что корректировка необходима нижнему временному рубежу. В ирменском комплексе присутствует серия вещей, ранняя дата которых по аналогии с материалами западных памятников XIII или XI в. до н.э. Кинжал с поселения Люскус типологически близок сабатиновсюш (Березанская и др., 1986; Еерезанская, Шара-футдинова, 1985; Дергачев, 1975), псалии с отверстиями в одной плоскости и в разных типологически идентичны белогрудовским, белозсрским и пса-лиям Балкано-Дунайского региона, время существования которых ХИ-Х вв. до н.э. Белозерские псалии Н.Н.Чередниченко датирует Х1-Х вв. до н.э. (Чередниченко, 1975, 1977). К кругу предметов, имеющих длинную хронологию, относятся наконечники с прорезным пером, кельты с лобным ушком, желобчатые долота. Наконец, появление карасукского компонента в Верхнем Приобье должто было произойти на стадии формирования ирменской культуры и раньпге появления в Ачлнско-Марштской лесостепи лу-гавских и лугавско-карасукских памятников. Все это позволяет предполагать начало ирменской культуры старше IX в. до н.э. Что касается верхней даты, то ее следует принять с корректировкой на конкретные районы. Так, в Ачинско-Маршшской лесостепи луганскую и ирменскую культуры сменила тагарскач, наиболее ранние памятники которой здесь не старше VI в. до н.э. (Марыдюп, 1979; Вадецкая, 1983; Гультов, 1983). В Кузнецкой котловине в это время произошла трансформация ирменской культуры. Синкретизм лусагской и ирменской декоративной и технологических традиций, находки среднеенисепских изделий в ирменской среде позволяют синхронизировать во времени эти две культуры (Бобров, 1985; Савинов, Бобров, 1983; Членпва, 1990). Комлекс датирующих вещей поселения Тамбарское водохранилище (ножи 3, 4, 13 групп, форма копья с прорезным пером, псалии), а так;-ке серия радиоуглеродных анализов угля из очагов определяют дату его существования 1Х-УП1 вв. до н.э. Что же касается молчанов-ской культуры, то есть основания (типолого-декоративная близость ирменской традиции, молчановекпе элементы на лугавской посуде) синхронизировать се с ирменской и лугавской культурами (Савинов, Бобров, 1983).

Позднеирменский этап датируется УП-У1 вв. до н.э. находками шильев н ножа раннетагарскош времени на Маяковом городище, признаками в морфологии и декоре посуды, свойственные новой эпохе. Эта дата согласуется с хронологией этана в целом, обоснованной НЛ.Членовой. Несомненно, синхронен ему крестово-штамповый керамический комплекс.

Таким образом, общая схема развития культур эпохи бронзы Кузнецко-Салаирской горной области представляет собой следующее: на раннем этапе одновременно существовали ирбинский, карасевский типы и большемыс-ская культура, которые в начале II тыс. до н.э. сменили крохалевская культура и смирновский тип; на 1-ом этапе развитой бронзы получили развитие самусьсхая, охсуневская культуры, культура гребенчато-ямочной керамики и третьяковский тип, а на втором повсеместно в лесостепях области была распространена андроновская культура под воздействием которой сформировались корчажкинская и еловская культуры. В эпоху поздней

бронз/я основная территория области была освоена племенами ирменско: культуры, находившимися в тесном взаимодействие с лугавцами в Ачнн ско-Марнинской лесостепи. Переходное время представлено поздиеирмен ским типом и памятниками тургайской культуры.

Периодизационная схема демонстрирует сложные поликультурные про цессы развития в эпоху бронзы, которые являются спецификой горной си стемы.

Раздел 7. Экономика населения эпохи бронзы Кузнецко-Салаирской горной области

Физико-географические особенности Кузнецко-Салаирской горной обла сти, как и страны гор Южной Сибири в целом, оказали воздействие на ди намику экономики обществ эпохи бронзы, требовали сочетания разнообраз ных отраслей присваивающих и производящих форм хозяйствования. Эп находит отражение в хозяйстве современных аборигенных народов. Этног рафические исследования показывают, что хозяйство населения даже близ лежащих горных долин, но с разной ландшафтной обстановкой, могло от личаться долевым весом отраслей, преобладанием того или иного вида ско та в стаде, отсутствием или существованием земледелия (Потапов, 1984 Садовой, 1987; Кимеев, 1989). Ландшафтная мозаичность горной системь приводила к районированному развитию экономики.

Реконструкция хозяйства ранних этапов эпохи бронзы и доандроновско го времени возможна только в целом — на материалах ареала культур, чтс затрудняет выявление особенностей его- развития на рассматриваемой территории. Появление в III тыс. до н.э. скотоводческого населения, освонвше го степи высокогорных долин и Среднего Енисея и знаменовавшего l-i этап крупного общественного разделения труда, вряд ли могло привести t тотальным хозяйственным изменениям в лесостепных районах Западно! Сибири. Только в начале II тыс. до н.э. на однно-крохалевском этапе можно с уверенностью судить о формировании многоотраслевой экономики х межгорной котловине it сопредельных районах с динамикой на увеличение производящих отраслей, особенно скотоводства (Бобров, 1987, 1989). Е этот период происходило относительное выравнивание социально-экономического развития обществ, населявших юг Западной Сибири.

Современное состояние палеоостеологического фонда самусьско-сеймин-ской эпох и позволяет констатировать, что у населения разных культур было многоотраслевое направление экономики, но у кротовцев было равное сочетание охоты и скотоводства, у елунияцев охотничий промысел составлял 2)3 хозяйственной деятельности, преобладала охота над скотоводством также и у самусьцев (Молодин, 1985; Мол один, Глушков, 1989; Кнрюшин, 1986; Косарев, 1982). Они охотились на лося, медведя, реже косулю, зайца, бобра. Это свидетельствует о том, что скотоводство не удовлетворяло полностью потребности населения в мясе. Что же касается скотоводства, то можно отметить преобладание лошади в -.сставе стада елунинцев и крупного рогатого скота у крохалевцев и самусьцев. Немаловажное место у последних занимало рыболовство, о чем свидетельствуют остатки ихтиофауны и специализированные орудия, в том числе на памятниках Кузнецко-Салаирской горной области. В Ачинско-Мараинсхой лесостепи очевидно была сходная модель развития экономической сферы. В частности на мно-

гоотраслевой уклад указывают материалы окуневекон культуры. В пределах Среднего Енисея у них в равной степени были развиты скотоводство (мелкий и крупный рогатый скот) и охота, меньше рыболовство (Ермолова, ¡983; Максименков, 1968, 1975; Вадецкая, 1986).

Изменение культурно-исторической ситуации в лесостепях Западной Сибири с появлением андроновского населения привело к резкой переори-гнтации хозяйственной деятельности. Скотоводческое направление эконо-ники населения этой культуры не вызывает сомнения у исследователей. Об зтом свидетельствуют остеологические материалы и отсутствие поселении ;о стационарными жилищами (Молодин, 1985; Бобров, 1988). В Барабе, Кузнецкой котловине, на Алтае, Верхней Оби, Среднем Енисее около [00% фаунистических остатков принадлежит домашним животным, среди <оторых приоритетное место занимал крупный рогатый скот, мелкий не-жолько меньше. Скотоводство было пастушеским с перемещением на небольшие расстояния по мере истощения травянистою покрова (Комарова, 1961). Сохранялся у андроновцев и охотничий промысел, вес которого был тредположительно выше в Баряаульско-Бийском и Томском Приобье, чем га других территориях.

Миграция андроновского населения привела к более существенному изменению палеоэкономического развития обществ Западной Сибири, чем >то наблюдалось на афанасьевской стадии. Резче обозначились эконсмичес-сие структуры: производящая, многоотраслевая (з зоне контакта лесостепи I тайга) и присваивающая (Косарев, 1982). На периферии андроновского 1реала, к-¡к северной, так и южной, экономика населения базировалась на 1роизводящих и присваивающих формах хозяйства, соответствующих рациональной эксплуатации природной среды. Что касается населения елов-:коц культуры, то хозяйство южной и северной групп отличалось долевым *есом присваивающих промыслов (Посредников, 1975; Кирюшин, 1986; Сосарев, 1974, 1982; Матющенко, 1974). В южной группе заметно увеличе-ше. роли скотоводства относительно охоты и рыболовства. Это позволяло ¡еболыиим коллективам перемещаться в лесостепные районы северной пе-шферии Кузнецко-Салаирской горной области, в привычную для их эко-юмикн географическую среду. В Кузнецкой котловине у населения кор-1ажкйнской культуры хозяйство имело ярко выраженный скотоводческий :арактер, чем в лесостепях Алтая, где охота имела почти равное соотноше-гие со скотоводством (Кирюшин, Гальченко, Удодов, Шамшин, 1988). На юселении Танай-4 остатки жилищ свидетельствуют о его стационарном ^значении, а кости домашних животных составляют около 90%. В составе тада этого населения преобладал крупный рогатый скот, в 2 раза меньше мо лошадей и овец. Лошадей разводили среднего роста идентичных ло-падям из пазирыкских курганов (Витт, 1952), а на мясо закалывали пре-(мущественно крупный рогатый скот старше 2 лет, обеспечивая качествеи-[0 воспроизводство поготовья. Объектами охоты были лось и косуля. Подобную роль в хозяйстве занимало рыболовство. Сравнивая эти данные с гатериалами корчажкинской культуры Алтая, нетрудно заметить процесс ¡ереориентации от многоотраслевого уклада к производящему хозяйствен-гаму комплексу, который получил дальнейшее развитие в эпоху поздней ронзы и раннего железа.

В начале 1 тыс. до н.э. у населения ирменской культуры основу хозяй ственной деятельности составляло скотоводство и земледелие. Скотоводсте характеризуется пастушеским типом, с преобладав >см крупного рогатпг скота в стаде и стойловым содержанием животных б зимний период (Fyvj нов, 1956; Матющеико, 1974; Троицкая, 1976; Молодин, 1985). Статисти ческис данные о структуре стада нрменцеи Кузнецкой котловины идентич ны данным Верхнего Приобья, за исключением долевого веса мелкого рога того скота. В Приобье по сведениям Е.Л.Сидорова, было равное соотноше яие крупного и мелкого рогатого скота, а лошадь составляла 16-26%. Ана лиз возрастных определений показывает высохий уровень зоотехники (Си доров, 1989). Аналогичная структура стада была у ирменцса Барабы и Ал тая (Молодин, 1985; Кирюшин, 1988). Важно отметить, что в это время за метную роль в хозяйственной жизни общества играло коневодство. Олти мальный скотоводческий комплекс, сформировавшийся у ирменцев, суще ствовал долго и отчасти наблюдается в настоящее время в ряде сельски хозяйств центральных районов Кузнецкой котловины. Изменения в ег структуре, даже небольшие, могли явиться причиной для перехода к коче вой форме.

Немаловажное значение в экономике ирменского населения имело зеи леделие, о чем свидетельствуют двуручные зернотерки; жернов ручно мельницы и ряд других фактов, обоснованных Е.А.Сидоровым (Сидорог 1986).

В Ачииско-Мариннской лесостепи у населения лугавской культуры су ществовал многоотраслевой уклад, основанный на производящих и присва икающих формах хозяйственной деятельности. Если обитатели остепнеь пых районов среднеенисейского региона наряду с охотой в основном зат: мались разведением крупного и мелкого рогатого скота, а лошадей в стал) держали в 2 раза меньше, то в предгорной золе заметно изменяется струг тура стада и соотношение отраслей: на поселении Ашпыл кости диких жт вогных составляют более четверти всех остеологических материалов, a i; Тамбарском водохранилище почти половину. Здесь же наблюдается вьцш нивание соотношения крупного рогатого скота и лошадей в стаде (48 44%). Видовой состав диких животных на рассматриваемой территории на Среднем Енисее одинаков. Основными объектами охоты были косул! лось, олень. Охотились круглый год, но, судя по возрасту молодняка и npi надлежности костей самцам, это было не хищническое истребление пощ ляций, а рациональное присвоение продуктов природы, забота о естестве! ном воспроизводстве. Охотились также на медведя, волка, кабана, кабарл развит был и пушной промысел: добывали бобра, соболя, сурка, выдру, л; сицу, но охота на бобра занимала ведущее место (до 10%). Видовой с оста охотничьего промысла, долевой вес производящих и присваивающих отра< лей в экономике лугавского населения напоминает экономическую моде.г окуневехого общества.

Таким образом, развитие обществ эпохи бронзы Кузнецко-Салаирскс горной области соответствует 2 и 3 этапам хозяйственного освоения эте территории (Бобров, 1987, 1989). Если анализировать экономическое ра; витие страны гор Южной Сибири, то на этой территории было как миш мум 3 области со своеобразной динамикой хозяйственного развития. 1-я -Кузнецко-Салаирская, районы которой к западу от хребтов Кузнецко!

шатау исторически связаны с лесостепыо Западной Сибири, где шел по-тупательпый процесс развития от присваивающих форм хозяйства к мно-сотраслевому укладу, а от него к производящему. В лессстепях этой горой области и в зоне открытых пространств тенденции экономического раз-итня были адекватны. Однако особенность первой являлось, вероятно со-уществованпо многоотраслевого и производящего комплекса я андроковкую эпоху (андроновская, корчажкзшская и еловская культуры) и пере-одное время от эпохи бронзы к раннему железу (поздиеирменский этап и осители кресто-штамповой керамики). 2-я — Алтае-Саянское нагорье, для оторого в динамике экономического развития обществ характерна цпклич-ость, скотоводство — афанасьевская, андроноЕСкая и карасукская культу-ы; многоотраслевое хозяйство — окуневская и лугавская, с разным доле-ым весом скотоводческой отрасли у населения последней. Но обшая куль-урно-исгорическая модель средкеенпсейского региона требует корректи-овки. Не исключено здесь поликультурное состояние, которое могло быть ызвано специализацией обществ в разных сферах хозяйственной деятель-ости. 3-я область — Забайкалье, в лесостепных районах которой дяитель-ое время существовала многоотраслевая форма хозяйствования. Темпы азвития производящих форм здесь, видимо, были более низкими, чем в ругих областях, но постепенно скотоводство заняло доминирующее место экономике, что предопределило переход населения к кочевой форм о в се-едине I тыс. до н.э.

Своеобразие динамики палеозкономики эпохи бронзы Южной Сибири цекватло с ¡ражает сложность культурно-исторических процессов этого об-шрного региона на стыке Северной и Центральной Азии.

Раздел 3. Культурно-исторические процессы развития обществ эпохи бронзы.

ГГрсС.тс.иа култ.турогепеза. В Кузнецкой котловине в начальный пери-1 эпохи бронзы существовало население, оставившее памятники ирбин-шго типа и большемысской культуры. Генетические истоки ирбинского ша доказательно обоснованы В.И.Молодиным, который считает его прохождение на местной неолитической (верхнеобской — В.Б.) основе (Моло-ин, 1975, 1977). На новых материалах эта идея была подтверждена .А.Захом (Зах, 1990). Формирование большемысской культуры, основная ^рритория которой лесостепной Алтай, по Ю.Ф.Кирюшину, проходило на :нове 3 компонентов: неолитическом (кузнецко-алтайская культура — .Б.), позднекельтеминарском и афанасьевском (Кирюшин, 1986). Наличие ервого, как субстрата, вряд ли может вызывать сомнения; его признако-де черты наблюдаются и в материалах Кузнецкой котловины. Не менее эрошо выражен афанасьевский компонент. Позднекельтеминарский скорее :его имеет отношение к генезису неолитических культур юга Западной ибири. В Ачинско-Мариинской лесостепи существовал карасевский тип, эторый сомните тьно относить к байрыкским племенам (Молодин, 1985). 1 - сходство его прослеживается с афанасьевской орнаментальной традици-1, для которой были характерны как гребенчатый, так оступающенаколь-1тый технические приемы. 2 — гребенчато-ямочный комплекс известен в юлите Красноярско-Канской лесостепи (казачинскнй пласт — по Н.А.Са-■льеву). Но то, что этот комплекс мог сформироваться на основе обшир-

ной ямочно-гребенчатой области, занимавшей таежные районы не толь» Западной, но и частично Средней Сибири, вполне возможно. Степень осво ешюсти горной области в этот период была чрезвычайно низкой, что по зволяет допускать сохранение в предгорнотаежных районах обществ с ге олитическим укладом.

Происхождение крохалевской культуры проблематично, но следует от казаться от идеи проникновения одиновского (Бараба) населения в При обье и его участии в сложении крохалевской культуры, а рассматривать и памятники как однокультурпые. Доказано, что в ее формировании принял участие ирбинское и байрыкское население. Что же касгется восточног компонента, который исследователи связывают с текстильной керамикой характерной для всей Средней Сибири в У1-1У тыс. до н.э. (Савельег 1989), то между этими комплексами и комплексами ранней бронзы суще ствуст значительный хронологический промежуток, которому даже в вс сточных районах была свойственна иная гиполого-декоративная керамичес кая традиция. Вместе с тем, текстильная керамика на одино-крохалевско стадии получила широкое распространение на юте Западной Сибири и степях Северного Казахстана. Это заставляет более корректно относиться : данному признаку. Возможно с восточным компонентом в сложении кроха левской культуры связаны композиции, выполненные пунктирной гребен кой (Няша, Казачка, Улан-Хада), представленные на посуде 2-ой группь Присутствие на посуде этой группы гребенчатой качалки с характерны: расположением позволяет усматривать в ней болыпемысскую орнаменталь ную традицию. Не исключено, что материалы Кузнецко-Салаирской гор ной области отражают начальный этап формирования крохалевской кул! туры.

Генезис смирновского типа пока неясен, но возможно, что процесс ег формирования был результатом развития неолитической традиции районо Причулымья, Красноярска и усть-бельского керамического комплекса, кс торий Н.А.Савельев относит к ранней бронзе (Савельев, 1989). Но следуе допускать участие в этом процессе культуры населения районов Прнобья.

Проблема самусьского культурогенеза в какой-то степени возможна н материалах рассматриваемой территории, так как она не являлась центро: ее формирования, но то что в генезисе этого этнокультурного образоваии приняло участие население горной области — факт вероятный. И .Г. Глуп ков обратил внимание на такой технологический прием, как использовани дробленных горных пород в качестве добавок в формовочную массу. Эт традиция могла возникнуть в местах богатых камнем, в частности, в райе нах Кузнецко-Салаирской горной области (Глушков, 1986, 1990; Молодш Глушков, 1989). Подобный технологический прием был известен в неолит и ранней бронзе Забайкалья, фиксируется он в производстве 2-ой групп; крохалевской посуды, в синхронном ей гребенчатом комплексе Ачинскс Марианской лесостепи. Но этот комплекс — один из компонентов сложе ния самусьской культуры. Очевидно он входит в состав третьяковского та па наряду со степановским, Последний демонстрирует участие таежны групп населения в развитии материальной культуры 1-го этапа развито бронзы. Что касается окуневской культуры, центром которой являете среднеенисейский регион, то в ней выражен переднеазиатский компонен (Д.Г.Савинов, М.Д.Хлобыстииа, В.П.Алексеев, Б.Н.Пяткин). Это роднит е

каракольской кулыурой Горного Алтая (В.И.Молодин) и культурой оку-евского типа Тувы (чаа-хольской). Но субстратной являлась местная ос-ова — свита культур предгорного окружения степей (Тува, Крзспоярско-'анскип район, Причулымье, Кузнецки!! Алатау) с -техникой орнамеита-шг крупной палочкой, лопаточкой и гребенчатым штампом. Накольчатая ехника могл- явиться следствием дальнейшего развития автохтонной эне-литической традиции. Данная концепция лишает одиолинейностп регионе проблемы формирования окуневской культуры (Максименков, 1986, 975; Вадецкая, 1986). Этот второй импульс миграции европеоидного иасе-ения из передпеазиагского очага древних культур привел к формнрова-ию культур в высокогорных районах Центральной Азии, окуневской, са-усьской, вероятно, кротовскон. Южный хомпонент в генезисе этих куль-/р отмечен исследователями (Матмщенко, 1973; Молодин, 1985 и др.). тим, а не только стадиальностью, объясняется общность культур сеймин-сой эпохи.

Происхождение гребенчато-ямочного типа предандроновского времени :шить сложно, так как не удается дифференцировать в целом этот диах-мшый массив. Соответственно нельзя утверждать существование постоян-5й миграции таежного населения на юг. Возможно этот процесс произо-ел однажды в начале эпохи бронзы и в дальнейшем эга орнаментальная )адиция получила самостоятельное развитие в тайге на юго-востохе За-щной Сибири.

Историография андроновской культуры выявляет две гипотезы проис-)ждения этого образования на территории Сибири; автохолную, которая )яд ли отражает объективные процессы развития, и миграционную. Сопо-авл5(я генезис культуры з разных районах ее обширного ареала, можно метить, что по основным составляющим ее блокам (керамика, декор, ло-ебальная практика, антропологический тип) она сохранила более «чи-ый» облик в Кузнецкой котловине и лесостепях среднеенисейского рсга-га. Одним из значительных исторических последствий существования аи-оновских обществ явилось формирование на периферии их обитания син-¡етчийых культур. Взаимодействие аидроновцев с южносибирским населе-:ем, носителей гребенчато-ямочиой керамики, дало основу корчажкин-011 культуре, а с ссверотасжным еловскую. Свиту культур, развившихся андроновской культурной традиции, целесообразно рассматривать как льтурно-исторчческую общность, которую можно назвать «карасукско-газы-дандыбаевская» (Бобров, 1983). По мере развития эти общества с яденцией к скотоводческому хомплексу в хозяйстве проникли в андро-вскуго метрополию, сосуществуя с ними черезполосно. Контакты между знокультурным населением вели к появлению памятников ордынского па и формированию ирменскон культуры.

О происхождении прменской культуры высказаны разные мнения, мно-; из которых стали достоянием историографии пауки. Большинство ис-здовглелей не отрицает участие андроновского компонента в ее формиро-ши, что еще раз подтверждают материалы Кузнецкой котловины. Что •летел второго, то высказаны 3 точки зрения: карасукский (Савинов, зрев), кротовский (В.И.Молодин) и бегазы-дандыбаевский (Ю.Ф.Кипю-и). Предмета для дискуссии нет, так как в большей степени чем андро-!ский, в ирменской культуре представлен аидроноидный субстрат, но

степень его выраженности больше в Приобье, чем в Барабе. В процесс формирования и генезиса культуры в разных районах огромного ареала он подвергалась воздействию разнокультурных образований. Несомненны ког такты ирменского населения с лугавцами, сложение культуры которых ¡вя в среднеенисейском регионе, прежде всего в предтрных районах, а затем остепненных при взаимодействии с карасукцами. Эта культура полнкомпс нентна с энеолитической традицией, как местной, так и южных районе Средней Сибири и Забайкалья. Присутствует в ней андроновский компс цент и какой-то еще западный степной.

Переходное время демонстрирует как внутренние процессы развита ирменскои культуры, так и внешние, связанные с миграцией населения 1: таежной зоны Обь-Енисейского междуречья. .

Таким образом, в культурогенезе эпохи бронзы ландшафтной облает намечаются несколько самостоятельных линий: большемысская-крохалег екая (суперстрагнкй компонент-культура населения юга Средней Сибири] неолит-энеолит Причулымья и красноярской лесостепи — смирновский ти — окуневская культура (суперстратами компонент-переднеазиатский, кс торый также лег в основу каракольской, самусьской и кротовской культур] Вероятно гребенчато-ямочная орнаментальная традиция тоже представлял собой самостоятельную линию развития. Андроновская культура изменил сложившуюся тенденцию и после ее существования более определенно бк ла выражена одна общая линия: андроновская культура и гребенчато-ямо^ ный комплекс — андроноидные культуры — нрменская-позднеирменсжа культуры.

Проблема социогенеза. На ранних этапах эпохи палеометалла в стег ной и лесостепной зоне, видимо, произошел процесс ослабления внутри: них социально-экономических связей, обусловленный становлением прои: водящих отраслей и ростом производительных сил. Степень его проявлен!! в обществах различных географических районов была неадекватна. Прс цесс атомизации, видимо, закоичился в начале II тыс. до н.э., но в бол: шей степени с наступлением самусьско-сеймннской эпохи, когда наблюдг югея консолидированные крупные этнокультурные образования, занимаг шие огромные территории (Бобров, 1987). В ранний период родовые общи ны являлись социально-экономическим ядром общества, но по мере развт тия многоотраслевой системы хозяйствования ею могли составлять докали зоваииые части рода, такие как больыесемейные общины. Возможно, зс находит отражение в существовании крупных (родовых) и малочисленны (большесемейных) кладбищах. С общеисторической точки зрения этом укладу могло соответствовать позднематеринское родовое объединение, которых патриархальные начала занимали разную степень дифференцирс ванности, особенно в организационно-управленческой сфере. Именно этой социальной группой связаны захоронения мужчин с ритуальными г с щами, иногда в неординарных по размерам курганных (кротовская и ок> невская культуры). Если в культурном и экономическом отношении обще ства самусьскО-сейминского времени были не ниже андроновскогс, то мох но предполагать у них и соответствующий уровень общественного развита (Косарев, 1982; Бобров, 1987).

Способность занять огромные пространства лесостепи до Енисея уничте жить развитые общества кротовцев, саиусьцев, окуневцев свидетельствуе

I социальной и военной организованности андроновцев, о степени связей сех социальных структур, составляющих их общество, по крайней мере на [ериод миграции. Не вызывает: сомнения его патриархальный уклад, на [то указывают погребальные памятники. Кроме того, что общественная по-1!ция мужчины подчеркнута подчиненным расположением захоронений женщины к р~5енка в плаииграфии могил кургана, его социальная зкачи-юсть обозначена размерами и неординарностью погребальные сооружений родовые старейшины и главы бодьшесемейных общин). Выделяется в ан-роновском обществе еще какая-то социальная категория мужчин, которым :ри погребении установлены столбы к камня-обелиски. Можно предполо-снть, что это были воины. Подвижный образ жизни, незначительная по-ребность в трудовых ресурсах приводили к существованию небольших по исленности производственных коллективов и ослаблению социалыю-эко-омических связей между ними. Исключение могли составлять андроновцы гежгорных котловнн, находившихся в относительной изоляции.

С эпохой поздней бронзы связан демографический скачок, обусловлен-ый экономическим прогрессом. Это не могло не найти отражения в соци-льной сфере. Весь облик материальной культуры ирменцев сзидетельстует начавшемся процессе милитаризации общества (оружие, укрепленные оселки, конская упряжь) и как следствие, зарождение в нем обществен-ых структур, характерных для лоешю-демократическнх потестаршлх об-азований скифского времени, но не получивших еще отражения в погре-алыюй п-'лктике. Возможно с группой воинов связаны захоронения а кур-зне только мужчин, некоторым из них при погребении ставили хамень-белиск. 3 этих случаях отдельные могильные сооружения выделялись раз-ерами, что позволяет предполагать их принадлежность военным предво-нтелям, которыми били главы общин и вожди. Аядроновские и поздне-ронзовые столбы и камни заполняют хронологический рззрыв между оку-евскпм древнеямннмн изваяниями и оленными камнями, тюркскнми зваянпями и балбалами, с которыми связана идея воина-героя. Ссвокуп-ость этих обх£!Стов позволяет сделать вывод о существовании!! в степной и есостепной зоне Евразии особой знаковой системы, несущей коммуника-1вную функцию и общую мировоззренческую идею.

Анализ погребального обряда и практики ирменского населения привета к следующему заключению: о нуклеаряом характере парной семьи, ходившей в состав малсй, о существовании большесемейных общин, хото-яе управлялись главой или коллегиально, г. к. в погребальной практике эдчеркнут социальный статус в целом малой семьи о существовании соци-1ьно неравноправного населения; о патриархальном укладе ирменского лцества, о половозрастной структуре организации, особенно отчетливо сраженной в группе женщин по головным украшениям, о существовании 1ких-то внутриродовых организаций, о чем свидетельтствуют захоронения кургане только мужчин или женщин. С точки зрения социальной значи-остн скотоводческо-земледельческий уклад ирменцев был шагом вперед з сравнению с предшествующими экономическими направлениями.

Общэлсторичеспме процессы развития. В историческом аспекте К.уз-:цко-Салаирска- горная область представляла собой зону контакта двух ¡евних центров развития культур: верхнеобского и среднеенисейского. За-*дные ее районы находились в единстве с процессами социокультурогене-

за лесостепной зоньг Алтая ц Обь-Иргкшского междуречья, приобретая этой окраине со своеобразными физико-географическими условиями л< кальную специфику. Вместе с тем ландшафтное разнообразие являш благоприятной средой для существования различного по происхождении? культурной принадлежности населения, начиная с ранних этапов истор! ческой эпохи. На севере горной области зона лесостепи представляла собе периферию культур средеенисейского региона и, вероятно, контактной 3( иы лесостепи и тайги Обь-Енисейского междуречья. В андроновское врем произошла некоторая нивелировка исторической среды рассматриваемс территории, когда скотоводческое население освоило практически все « лесостепные районы, заняв место на востоке Чулымо-Енисснскую и Сыд( Ербнскую котлов ииы. Одним из значительных исторических лоследствн существования андроновских племен явилось формирование на лерифери ареала их обитания андроноидных культур. Постепенно северная и южнг андроноидные культуры заполняют эти же пространства. В позднебронз* вое время историческая ситуация вновь приближается к андроновской ш дели, с той лишь разницей, что Ачинско-Мариинская лесостепь стала з< ной контакта ирменского и лугавского населения, отношения между koti рыми носили мирный характер. Это позволяет установить цикличность и торических процессов во второй половине II тыс. до н.э. — начале I тыс. i н.э. в отличие от раннего этапа эпохи бронзы и самусьско-сейминского вр| мен и.

Несомненно участие таежного населения в историческом развитии го] ной области, прячем, надо полагать, чтр здесь оно было значительнее, че в открытых пространствах Западной Сибири (70% территории таежны ландшафт). Оно приходится на ранний и заключительный этапы эпох! Относительная нестабильность лесостепного мира, особенно в переходнь периоды, приводила к миграции таежного населения на юг, в контакту зону, через которую осуществлялась связь обществ двух экосистем, ост ванных на разных экономических укладах. Это давало населению опред! ленные преимущества (посредничество, близость к сырьевым источника! многоотраслевое хозяйство). Эта же тенденция наблюдается и п бол( позднее время, которую можно рассматривать как закономерность ircxopi ческого развития. Историческая среда зоны контакта лесостепи и таш Кузнецко-Салаирской горной области, культурогенез эпохи бронзы, свид| тельсгвуют об интетративных процессах, одним из механизмов которь: был ассимилятивный, основанный на взаимобрачных связях. Эту тенде! цию можно наблюдать в золе контакта на всей территории Западной Сиб] ри, что позволяет выявить закономерность — интегративного социокул: турного развития в контактных ландшафтных зонах. Горной системе соо-ветствовала иная: закономерность — поликультурного гомогенного разв] тия.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. В культурогенезе Кузнецко-Салаирской горной области сфокусиров; ны общие процессы, свойственные равнинным пространствам Западной Ci бири, но в большей степени они соответствуют тенденции развития в ста ной и лесостепной экомакрозоне.

2. В культурно-историческом развитии ландшафтной области выделяют-i два района, а конкретные хронологические периоды различающиеся со-ípsamieíí и характером исторических процессов: Кузнецкая котловина чинско-Мариинская лесостепь. Физико-географические особенности по-гсднего обусловили специфику исторической среды, которая имела ксн-¡ктный, итеративный характер.

3. В культурно-историческом аспекте эта область не являлась центром ормнрования древних культурных образований, а представляла контактно зону, периферию верхнеобского н среднеенисейсхого очзгаз древних ^льтур. Это в значительной степени обусловило поливариантное истори-;ское содержание, с тенденцией гомогенного развития, з отличие от гете-згенной основы процессов равнинных районов Сибири.

Особенности исторического развития Кузнецко-Салаирсхой горной сбили в эпоху бронзы, ее закономерности позволяют с новых позиций пашою познашш подойти к изучению древней истории Южной Сибири, отрывают перспективу исследования культурно-исторических процессов в >рных системах как нового научного направления.

С лисп;; ппублнкопанпых работ, представленных к защите:

¡онографии:

Лйдашиьска .¡ neníela, — Новосибирск: Паука, 19£0. — 208 с. (соавт. В.и.Мллсдин, П.П.Рапиушюш).

Памятники аипринспсхой кулытры в О5ь-Чулымсхом междуречье. — Делонир. IIKIIOII

№3851!! -.п 2Í.G6 19CS г. — 19 5с. (соавт. Ю.И.Михайлов). Мстольт:ь . '.лохи позкнсй бронзы Журавлело-4. — Новосибирск: Наухэ, 1992. — 163с. (соавт. Т.Л.'-Ь:--яи;».Еа, Ю.И.Мяхайлсв). Татьи:

Тнтооск :н ?<сг::л:,г(ик (к Din,»?/ о памятниках эпохи поздней бронзы па юге Западной Сибири/ // Дреснче кулыурч Алтая и Западной CuS.ipn. — Новосибирск: Наука, 1973. — С. 47-62 (соавг. Д.Г.СаяишЛ. Гаскопхи пзгятннков на озере Большой Берчикуль и на р.Теми // АО-1977. — М.: Нгука, K.'íi. - С. 209.

Пг.'-рдение из р°хе Люскус // Археология Южной Сибири. — Кемерово, 1979. — С. 47-59. llar, .тнпки эпохи бронш Кузнецкой котловины // Тез.докл. Научнэ-геооегаческая конференция. — Иркутск, 1979. — С. 56-57. К Еопросу о позднем неолите а Лчинско-Мариинской лесостепи // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Центральной Азии. — Иркутск, 1980, — С. 39-40 . Курган из отере Большой Берчикуль II Археология Южной Сибири. — Кемерого, 1930. — С. 86-94.

3. Титоэекпй иопшьних эпохи поздней бронзы ка реке Пне // Проблемы Западносибирской археологии. Эпоха камня и бронзы. — Ногосиоирск: Наука, 1581. — С. 122-135 (сеааг. Д.Г.Сашшоз).

1. Проблемы археологии 0;'>-Т1улЕ,)мского междуречья И Сибирь з прошлом, настоящем и будущем. — Новосибирск, 1<Í31. — Вып. Ш. — С. 12-15.

2. Керамика поселения Смирнове?«!! ручей 1. /I Проблемы археологии и этнографии Сибири. — Иркутск, 1932. — С. 87-33.

3. Стоянка каменного века на o?Ci?e Польшей Берчикуль // Историчсскаа этнография. Тра-дз'.ция и современность. — Л.. 1CS3. — С. 170-17!».

4. Работы в Красноярском крае и Хемеровской области // АО-1981. — М.: Наука, 1983. — С. 186-187.

5- Устиисинский могильник // Археология ГОхной Сибири. — Хемерою, 1983. — С. 34-71 (соаст. Д.Г.Сагиноз).

6. Неолитические памятники Ачиносо-Марминсхой лесостепи // Проблемы исследозаиия каменного века ЕЕрагии. — Красноярск, 1984. — С. 159-1 í 2.

7. Эпоха поздней бронзы п Обь-Чулымском междуречье // Археология Южной Сибири. — Кемерово, 1985. — С. 23-36.

8. О восточной границе большереченской культуры // Тез. докл. «Скифская эпоха Алтая». — Барнаул, 1986. — С. 52-54 (соавт. В.Н.ДоботисшГО.

19. Новое в конструкции андроновских могильных сооружений Кузнецкой котловины // П мятники древних культур Сибири и Дальнего Востока. — Новосибирск, 1986. — С. 7, 78.

20. Некоторые проблемы корреляции археологических материалов Сибири // Археологиче кие и этнографические исследования Восточной Сибири (Итоги и перспективы). — I! кутск, 1PS6, — С. 40-43.

21. Некоторые аспекты смены археологических культур /У Смена культур и миграции в 3: падной Сибири. — Томск, 1987. — С. 80-83.

22. К периодизации эпохи бронзы в Мариинской лесостепи И Исторические чтения памат Михаила Петровича Грязном. — Омск, 1987. — С. 116-119.

23. Раскопки памятников эпохи бронзы в Обь-Чулымском междуречье П Исследование m мятникоя древних культур Сибири и Дальнего Востока. — Новосибирск, 1987. — С. 6' 70.

24. Основные этапы хозяйственного и культурного освоения Оиь-Чулнм! кгго междуречья / Проблемы археологии степной Евразии. — Кемерово, 1987. — 4.1. — С. 132-135.

25. Кадаг IX — рнтуаль,..,1й памятник татарской культуры И Скифо-Сибирский мир. — II восибирск: Наука, 19S7. — С. 46-49.

26. Комплекс андроновской-ф культуры поселения на берегу Тамбарского водохранилища I Проблемы археологических культур степей Евразии. — Кемерово, 1987. — С. 17-27 (ci авт. ГО.И.Михайлез).

27. Новый тип андроноидных памятников в Ачинско-Мариинсксй лесостепи // Древние ni мятники Северной Азии и их охранные раскопки. — Новосибирск, 1988 — С. 5-23.

23. Серп-косарь из поселения на берегу тамбарского водохранилища // Известия СОА СССР, серия история, филология, философия. — Новосибирск, 1988 — Вып. 3. — С.5' J 9.

29. Культурная принадлежность и хронология памятников предацдроновского времени и ног; ней бронзы Обь-Чулымского междуречья Н Тез.докл. «Хронология и культурная принз; лежность памятников каменного и бронзового веков Южной Сибири». — Барнаул, 1981

- С. 68-71.

30. Культурная принадлежность поселения Танай-4 // Тез.докл. «Археологические исследовг ния в Сибири. — Барнаул, 1989. — С. 17-18 (соавт. Л.Ю.Касастикова).

31. Курган — как сакрализованное пространство в системе погребального обряда П Акту ал» кые проблемы методики Западносибирской археологии. — Новосибирск, 1989. — С. 16С 164 (соавт. Д.Г.Савинов).

32. Основные этапы освоения Обь-Чулымского междуречья // Экономика и общественны строй древних и средневековьис племен Западной Сибири. — Новосибирск, 1989. — С. i

33. Среднее Притомье а переходное время от эпохи бронзы к раннему железному веку. -Рук.депонир. ШШОН №38592, Х4.09.89. — 29 с. (соавг. И.В.Окунем)

34. Исследования краеведческих музеев Кузбасса памятников эпохи бронзы // Проблемы из} чения Сибири в научных исследованиях музеев — Красноярск, 1989. — С. 99-101.

3Î. О генезисе оленных камней И Проблемы скифо-сарматской археологии Северного При черноморья. — Запорожье, 1989. — С. 17-18.

36. К вопросу о социологическом анализе погребений предскифского времени Кузнецкой кот ловимы // Тез.докл. «Скифо-снбирский мир». — Кемерово, 1939. — Ч. I. — С. 49-53.

37. О взаимосвязи посуды и обряда погребения в андроновских памятниках Кузнецкой котле вины // Древняя керамика Сибири: типология, технология, семантика. — Новосибирс» Наука, 1990. — С. 81-88.

38. Материалы разрушенных неолитических погребений кузнецко-алтайской культуры / Проблемы археологии и этнографии Южной Сибири. — Барнаул, 1990. — С. 19-33.

39. История археологического изучения эпохи бронзы в Обь-Чулымском междуречье II Исто рия археологических исследований Сибири. Омск, 1990. — С. 91-105.

40. Археологические источники и закономерности исторического развития в зпоху бронзы н территории Западной Сибири. И Проблемы исторической интерпретацш археологических и исторических источников Западной Сибири. — Томск, 1990. — С. 51

41. Общие тенденции развития экономики обществ эпохи бронзы страны гор Южной Сибир! // Палеонтология Сибири. — Иркутск, 1990. — С. 18-20.

42. Периодизация эпохи бронзы Обь-Чулымского междуречья // Тез.докл. «Проблемы хроно лопии и периодизации археологических памятников Южной Сибири». — Барнаул, 1991

— С. 80-83.

43. О плашптрафии ирменских могильников Кузнецкой котловины // Проблемы археологии i этнографии Сибири и Дальнего Востока. — Красноярск, 1991. — T. II. — С. 24-25 (соавт. Н.Е.Гоголина)

44. Новые неолитические памятники Кузнецко-Салаирской горной области ! ! Проблемы ар хеологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. — Красноярск, 1991. — T. I. — С 68-71.

45. Особенности погоебальиого обряда иригнекой культуры о Кузнецкой, котловине И Древ ние погребения Обь-Иртышского междуречья. — Омск, 1991. — С. 60-72.