автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лексические неологизмы Игоря-Северянина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексические неологизмы Игоря-Северянина"

На правах рукописи

НИКУЛЫЦЕВА Виктория Валерьевна

ЛЕКСИЧЕСКИЕ НЕОЛОГИЗМЫ ИГОРЯ-СЕВЕРЯНИНА (ДЕРИВАЦИЯ, ЗНАЧЕНИЕ, УПОТРЕБЛЕНИЕ)

Специальность 10.02.01 —русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Москва - 2004

Работа выполнена в Московском государтвенном областном университете на кафедре стилистики русского языка, культуры речи и риторики

Научный руководитель: действительный член РАО, доктор филологических наук, профессор ШАНСКИЙ Николай Максимович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор СКВОРЦОВ Лев Иванович

кандидат филологических наук РЕЗНИЧЕНКО Ирина Леонидовна

Ведущая организация - Московский педагогический "государственный университет

Защита состоится

на заседании диссертационного совета Д 212.155.02 по защите докторских диссертаций (специальности 10.02.01 -русский язык, 13.00.02 -теория и методика обучения и воспитания (русский язык)) в Московском государственном областном университете по адресу: 105005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21 а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета (г. Москва, ул. Радио, 10 а).

Автореферат разослан " @ " — 2004 года.

Учёный секретарь диссертационного совета

профессор

2004-4 22563

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Феномен Игоря-Северянина (1887 - 1941), самобытного и сложного поэта, прошедшего путь от романтизма и символизма к эгофутуризму и реализму, до настоящего времени представляет собой загадку не только для лингвистов, но и для литературоведов и культурологов.

Игорь-Северянин (мы выбрали дефисное написание псевдонима И.В.Лотарёва в соответствии с авторской волей) - один из поэтов серебряного века, в начале своей карьеры глава экстравагантно заявившего о себе эгофутуризма, в конце - свободный от каких бы то ни было школ и течений лирик, автор не только многочисленных "поэз", но и мемуаров, трудов по версификации и поэтике. Богатое поэтическое наследие этого поэта до настоящего времени недоступно широкому кругу читателей, поскольку не существует полного собрания его сочинений. Художественные произведения Игоря-Северянина — неисчерпаемый источник для изучения интереснейшего лексического пласта литературного языка начала XX века. Как и многие представители литературной богемы "пёстрой и безвкусной" (слова Д.Тальникова) эпохи серебряного века, Игорь-Северянин увлекался словотворчеством, интерес к которому приобрёл у поэта устойчивый характер: на протяжении всей своей жизни поэт не отказывался от производства оригинальных словоновшеств и стремился к неповторимым экспериментам с формой и содержанием слова.

Игорь-Северянин принадлежит к числу тех поэтов, жизнь и творчество которых по историческим причинам раскололись на два периода - дореволюционный и постреволюционный, и поэтому он рассматривается нами в двух ипостасях - как оригинальный эгофутурист и как писатель русского зарубежья, воплотивший в своей поэзии, в своей личности русскую ментальность. За границей резко меняется индивидуальная картина мира, переосмысливается прежняя система ценностей, выстраивается новое мировоззрение поэта, что влияет и на творческий процесс. Многие неологизмы зарубежного периода творчества не похожи на ранние "изыски и изборы". Игорь-Северянин в Эстонии возвращается к своим юношеским идеалам, прикасается к сущности истинного искусства, фактически становясь прямым продолжателем классической поэтической традиции (А.С.Пушкин, М.ЮЛермонтов, А.К.Толстой, Л.А.Мей, В.Г.Бенедиктов). В эстонский период жизни и творчества, ставший благотворным и в то же время трагическим для поэта, Игорь-Северянин создаёт шедевры, раскрывшие многие скрытые грани его самобытного таланта. Возможность ознакомиться с творческим наследием «северного барда» во всей его широте и глубине позволила бы опровергнуть неверные и скоропалительные оценки его поэзии, восстановить репутацию Человека и Поэта, считавшего себя «вселенцем» в этимологической версии этого слова.

В лингвистическом и литературоведческом плане к изучению неологизмов Игоря-Северянина обращались К.Чуковский (1914а, 19146), Р.Ф.Брандт (1916),

' Термины "окказионализм", "неологизм", "словоновшество", "индивидуально-авторское слово", "окказиональное слово", "новообразование" и т. д. используются в нашей работе таем

неологизм и языковым, и речевым явлением

СРубанович (1916), А.Г.Горнфельд (1922а, 1927), A.Humesky (1955), В.ПГригорьев (1987, 2000), М.И.Сидоренко (1987), L.Lauwers (1993), В.Н.Виноградова (1995), Л.В.Малянова (1998), Т.Н.Коршунова (1999), М.В.Ходан (2000,2001, 2002), СЛО.Портнова (2002), Р.И.Климас (2002). Оценки словотворчества крайне противоречивые и субъективные. Существенным недостатком целого ряда работ является то, что неологизмы рассматриваются на ограниченном литературном и словообразовательном материале, часто в отрыве от контекста, что ведёт к неверному их толкованию. Как и дореволюционные критики и филологи, современные исследователи не обращаются к Словарю В.Даля, в котором фиксируются многие устаревшие и диалектные слова, послужившие строительным материалом для части неологизмов Игоря-Северянина. Кроме того, в лингвистических исследованиях конца XX - начала XXI вв. не учитывается изменение творческой манеры рассматриваемого нами поэта и в связи с этим не приводится деления его жизни и творчества на два периода, обусловившие видоизменение структуры и семантики индивидуально-авторского слова.

Феноменальность Игоря-Северянина явилась причиной неразработанности вопроса о его индивидуальном стиле, недостаточно серьёзное и скурпулёзное изучение компонентов которого привело исследователей к скоропалительным и ложным выводам, что объясняется также отсутствием полной литературной базы. Всё это определяет актуальность нашего исследования.

Изучение неологизмов осложнялось тем, что архив Игоря-Северянина сохранился лишь частично, а в современных изданиях его произведений наблюдается огромное количество искажений текста и опечаток. Ещё в 1915 году поэт писалг"Плохой корректор - нож в горле автора". Мы попытались устранить разночтения в северянинских произведениях в процессе текстологической работы, которая осуществлялась нами на основании сверки печатных и рукописных текстов, а также различных брошюр и сборников стихотворений. Обращение к материалам московских архивов: РГАЛИ, НИОР РГБ и ОРФ ГЛМ -позволило устранить некоторые разночтения и выявить неологизмы, которые не были до сих пор объектом исследования. Корпус индивидуально-авторских слов Игоря-Северянина составил, таким образом, 3375 слов, анализ которых был бы затруднителен в одной диссертационной работе. Нам показалась целесообразной идея остановиться на тех неологизмах, которые в деривационном отношении занимают первое место в его неолексиконе. Это определило объект исследования — суффиксальные неологизмы, количество которых составляет почти половину (46%) всех новообразований поэта-новатора (1550 слов), и предмет исследования - поэтический явык Игоря-Северянина. Целью исследования мы наметили всестороннее изучение неологизмов Игоря-Северянина с точки зрения их деривации, значения и употребления в поэтическом языке. Данная цель предполагает решение целого ряда задач:

1. Определить, по каким моделям, на базе каких производящих слов и с использованием каких (продуктивных/непродуктивных, регулярных/нерегулярных, частотных/единичных, реальных/уникальных) суффиксов создаёт поэт свои неологизмы.

2. Установить спектр семантики новообразований.

3. Выделить наиболее любимые поэтом суффиксальные словоновшества, постоянно бытующие в языке Игоря-Северянина, отметить случаи изменения/неизменения их семантики и лексического значения за счёт утраты/добавления/трансформации сем.

4. Выявить зависимость характера окказионального слова от темати-ко-композиционного плана текста как сложного художественного целого в соответствии с двухэтапностью жизненного и творческого пути Игоря-Северянина.

5. Отграничить экспрессивно/стилистически маркированные (шутливые, иронические, разговорные и т. п.) неологизмы от нейтральных, определить характер их функционирования и частотность в поэтических произведениях Игоря-Северянина.

Неологизмы Игоря-Северянина определялись методом сплошной выборки из 37 книг, в том числе рукописных, и отдельных рукописей неопубликованных стихотворений; в случае разночтений данные источники сверялись с другими изданиями его книг и брошюрами. Это определило I этап работы. В процессе анализа индивидуально-авторских слов (II этап) нами применялся ком~ плексный апалитико-синтетический метод исследования'.

• неологизмы рассматривались на уровне синхронии и диахронии с использованием приёмов сопоставительного и описательного методов;

• динамика новообразований в деривационном, лексико-семантическом и стилистическом аспектах определялась с помощью приёмов статистического метода (количественной оценки фактов языка);

• при составлении глоссария использовались элементы семного-анализа лексических единиц;

• в случаях искажения текста применялись текстологические приёмы реконструкции слов;

• филологический анализ по схеме «идея - образ - слово» позволил вскрыть стилистическое использование авторских неологизмов в художественных текстах.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. Впервые изучены художественные тексты всех печатных книг и практически всех имеющихся рукописей Игоря-Северянина, из которых выбраны суффиксальные образования как наиболее частотные неологизмы в его поэзии.

2. Устранены текстуальные разночтения, выявлены опечатки, искажающие структуру неологизма в частотности и текста в целом.

3. Показана динамика творчества Игоря-Северянина, впервые в лингвистическом исследовании отражена двухэтапность его жизненного пути, опровергнуто господствующее в лингвистике и литературоведении мнение, что поэт за границей «исписался».

4. Произведён анализ семантических неологизмов, возникших на базе диалектизмов, который позволяет выявить особые приёмы словотворчества, определившие индивидуальную черту неолексикона (поэтического словаря, включающего неологизмы) Игоря-Северянина.

5. Установлен заимствованный характер большинства неологизмов В.Маяковского, имеющих прямое/косвенное соответствие в поэзии Игоря-Северянина, что подвергает сомнению устоявшееся мнение о безусловном новаторстве и оригинальности пролетарского поэта в области словотворчества.

Теоретическая значимость исследования состоит в разработке общих

проблем языка художественной литературы и теории индивидуально-авторского слова, а также в создании словаря суффиксальных неологизмов Игоря-Северянина.

Практическая значимость диссертационной работы заключается в следующем:

1. Материалы исследования могут лечь в основу спецкурсов и спецсеминаров по ЯХЛ, а полученные в ходе анализа неологизмов данные, углубляющие представление об общих тенденциях развития поэтического словотворчества XX в., могут быть отражены в дальнейших исследованиях в данной области.

2. Многие суффиксальные неологизмы Игоря-Северянина в силу их структурной соотнесённости с литературными словами, воспроизводимости, прозрачности строения и семантики могут быть использованы в качестве дидактического материала в школе и вузе при изучении курсов: «Морфемика и словообразование», «Лексикология и лексикография», «Стилистика», «Культура речи», ЛАХТ и ФАХТ

3. Предлагаемый словарь суффиксальных неологизмов Игоря-Северянина, явившийся первой ступенью к созданию «Словаря неологизмов Игоря-Северянина», может служить моделью для других индивидуально-авторских словарей.

Апробация работы. Выступления на научных мероприятиях: на Международной юбилейной научно-практической конференции «Народное образование в XXI веке», посвященной 70-летию МПУ (6-7 июня 2001 г.), на Межвузовской научно-практической конференции «Отечественная лексикография - школе», посвященной 200-летию со дня рождения В.И.Даля (16 ноября 2001 г., МПГУ), на Региональной научно-практической конференции «Культура - образование - педагогика искусства» (19 февраля 2002 г., МГОПУ им. М.А.Шолохова), на Международной научно-практической конференции «Новые аспекты в преподавании русского языка в школе и вузе» (12-13 марта 2002 г., МПГУ), на Ежегодных научных чтениях «Язык как материал словесности» (24 октября 2002 г., 5-6 ноября 2003 г., Литературный институт им. А.М.Горького), на Международной юбилейной научно-практической конференции «Современное русское языкознание и лингводидактика», посвященной 80-летию акад. Н.М.Шанского (26-27 ноября 2002 г., МГОУ), на Международной научно-практической конференции «Проблемы и перспективы филологического образования в школе XXI века», посвященной 80-летию проф. Н.М.Шанского (19-20 декабря 2002 г., ИОСО РАО). Основные положения диссертации обсуждались на заседании кафедры стилистики русского языка, культуры речи и риторики МГОУ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Суффиксальные неологизмы Игоря-Северянина производятся в большинстве случаев по узуальным моделям с использованием регулярных, продуктивных и частотных в синхронном плане суффиксов, что отражает общие тенденции развития поэтического словотворчества 1-ой трети XX в.

2. Значительное преобладание имён над глагольными словами ' в неолексиконе Игоря-Северянина объясняется особенностью поэтической речи в целом, для которой «часто характерна тенденция к безглагольности» (Р.О.Якобсон).

3. «Сильные» неологизмы Игоря-Северянина (слова, которые воспринимаются носителями языка как "дефектные") создаются на базе окказиональных и заимствованных узуальных слов, «слабые» (незаметные в тексте) — только на базе узуальных.

4. Уникальные в деривационной системе Игоря-Северянина и малопродуктивные суффиксы, посредством которых образованы окказиональные имена существительные и имена прилагательные, имеют французское происхождение.

5. Особо экспрессивные в лексиконе Игоря-Северянина «сильные» неологизмы, являющиеся варваризмами/экзотизмами, построены по узуальным моделям тремя способами: а) соединением французской основы (корня) и русского суффикса; б) соединением французской основы (корня) и французского суффикса; в) соединением русской основы и французского суффикса. «В по. эзии роль механической ассоциации сведена к минимуму, между тем как диссоциация словесных элементов приобретает исключительный интерес. Дроби диссоциаций легко комбинируются в новые сочетания. Мёртвые аффиксы оживают. Диссоциация может оказаться и произвольной, создавать новые суффиксы» (Р.ОЛкобсон).

6. Доминирование неологизмов с цветовой, звуковой и положительно-оценочной семантикой обусловлено «мажорной» тональностью всего творчества Игоря-Северянина.

7. Смена урбанистических мотивов на антиурбанистические в эстонский период жизни и творчества Игоря-Северянина определяет изменение в сфере словотворчества в сторону увеличения количества экспрессивно/стилистически маркированных неологизмов.

8. Многие неологизмы В.Маяковского представляют собой заимствования у Игоря-Северянина. Из 85 неологизмов, совпадающих в творчестве обоих поэтов, 53 несомненно были образованы Игорем-Северянином.

СТРУКТУРА И ОБЪЁМ РАБОТЫ

Диссертация состоит из двух частей. I часть включает в себя введение, три главы, заключение и список литературы. Десять приложений входит во II часть диссертационной работы.

Основная часть диссертации представлена в трёх главах, в которых доминирует классификационно-описательный подход. Глава 1 рассматривает де-

ривацию суффиксальных неологизмов Игоря-Северянина раннего периода творчества (1904-1917). В Главе 2 отражены результаты аналогичной работы на материале неологизмов эстонского периода творчества (1918-1941). Стилистическое использование неологизмов и анализ художественных произведений Игоря-Северянина составляют содержание Главы 3. Диссертационная работа снабжена 10 приложениями. Юмористическое замечание Р.Ф.Брандта: «При чтеньи Северянина таким образом нередко затрудняешься значением слов, и я совершенно серьёзно примыкаю к шуточному желанию Амфитеатрова, чтобы издания нашего поэзника были снабжены списками малоизвестных и <не> совсем ясных слов...» - натолкнуло нас на мысль о создании «Словаря неологизмов Игоря-Северянина», первой ступенью работы над которым стал словарь суффиксальных неологизмов Игоря-Северянина, оформленный как Приложение 1. Приложения 2-6 представляют собой таблицы, отражающие частотность употребления неологизмов разных частей речи. Сводная таблица частотности неологизмов Игоря-Северянина в деривационном аспекте представлена графически в Приложении 7. Частотность употребления семантических групп, объединяющих неологизмы разных частей речи, отражена в Приложении 8. Изменение в семантике и значении неологизмов, постоянно функционирующих в языке Игоря-Северянина (с 1904 по 1941 гг.), показано в Приложении 9. В ходе исследования возникла смежная проблема авторства идентичных неологизмов, установление которого не входит в круг поставленных задач. Решение данной проблемы обусловило создание Приложения 10. в котором идентифицируются неологизмы, встречающиеся в языке Игоря-Северянина и В.Маяковского.

Считаем своим долгом выразить признательность С.Г.Исакову (Эстония, Тарту) за помощь в собрании всех книг Игоря-Северянина, а также за редкие и важные сведения о жизни и творчестве поэта. Мы выражаем благодарность АМ.Ушакову, В.Н.Терёхиной, Н.И.Шубниковой-Гусевой, А.Т.Никитаеву (ИМЛИ РАН, Москва), А.Н.Николюкину (ИНИОН РАН, Москва) за ценные консультации в ходе проводимого исследования. В наибольшей степени мы обязаны нашему руководителю Н.М.Шанскому, чьё мудрое наставничество, любовь к поэзии и доброжелательность помогли нам открыть для себя имя самого феноменального поэта серебряного века.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении даётся общая характеристика работы: обосновывается актуальность темы исследования, определяются его объект и субъект, цель и задачи, методы, обозначены научная новизна, теоретическая значимость и практическое воплощение, выдвигаются положения, выносимые на защиту. Описаны этапы работы и сложности, возникшие на первом из них и в процессе реализации поставленных задач. Произведён анализ литературы вопроса, указаны источники языкового материала.

Глава 1 «Суффиксальные неологизмы Игоря-Северянина раннего периода творчества (1904 - 1917)» состоит из семи разделов, в которых рассматриваются индивидуально-авторские слова разной частеречной отнесённости.

1.1 .Образование имён существительных. В процессе производства имён существительных Игорь-Северянин использует не только продуктивные суффиксы русского языка, но и обращается к морфемам нечастотным (единичным), нерегулярным, непродуктивным/малопродуктивным, по происхождению являющимся как заимствованными (-есс-//-эсс-, ~эр-//-ер-//-ёр-//-ор-и др.), так и исконно русскими (-ичк-, -чик-, -оньк-и т. п.).

Окказиональные имена существительные произведены от существительных, прилагательных, глаголов, причастий, местоимений и наречий. Отсуб-стантивные существительные имеют в своей морфемной структуре следующие аффиксы: 1) регулярные и продуктивные в литературном языке и продуктивные, частотные, регулярные в языке Игоря-Северянина: -ц/-//-/- (узоръе), -к-(кролка), -ств-//еств-(Лондонство), -ец-(аполлонец), -остъ-//-есть-(апре-лесть), -ность- (снегурочность), -чик- (эольчик), -ик- (ироник), -ник- (рамп-ник), -ниц- (свирельница), -а (экстаза); 2) нерегулярные и непродуктивные в синхронном словообразовании, но продуктивные, частотные, регулярные у Игоря-Северянина: -етт-//-этт-(фантазетта),-эр-//-ер-//-ёр-//-ор-(эксцес-сэр), -етк- (шаплетка), -ерк-//-эрк- (резервэрка), -есс-//-эсс- (министресса), -эт-//-ет- (миррэты); 3) регулярные и продуктивные в современном литературном языке, но непродуктивные, нерегулярные, единичные у Игоря-Северянина: -ист- (апламбист), -ышк- (волнышка), -угик- (бильедушка), -оньк- (королевонька), -ичк- (поэтичка), -щ- (рыцарица), -ек- (моноложек), -ш-(авторша), -ич- (Акмеич), -и- (коронца); 4) нерегулярные и непродуктивные в современном словообразовании и в языке Игоря-Северянина: -он- (кадрильон), -эли/- (Миррэлия), -ад- (арфада), -н- (сударышня), -езит- (Эклерезита), -лет-(рондолет), -онер- (лексионер). От субстантивных основ суффиксальным способом создано 95 существительных с широким спектром значений. Автор использует в процессе словотворчества 33 суффикса. 29 слов образовано по окказиональным моделям. 60 производящих основ содержат иноязычный корень, чаще французского происхождения, из которых 4 - варваризмы, 8 - экзотизмы. От гипотетических основ образовано 3 слова (гасунья, смеюнья, цветунья). Отадъективные существительные производятся посредством следующих суффиксов: 1) регулярных, продуктивных и частотных в литературном языке и в языке Игоря-Северянина: -ость- (грёзность, лосскость), -к- (преступка), -щ- (ближница), -ик- (культурник), -ец- (гениалец), -/-//-ц/- (ненужье); 2) нерегулярного и непродуктивного в современном словообразовании, но продуктивного и регулярного у Игоря-Северянина суффикса -из- (героиза, нервиза); 3) регулярного и продуктивного в синхронном словообразовании, но непродуктивного в поэтическом языке Игоря-Северянина суффикса -ниц- (далёчни-ца)\ 4) нерегулярных и непродуктивных в языке и словотворчестве Игоря-Северянина суффиксов -ульк- (копчульки), -итт- (интуитта). Посредством суффиксации от основ прилагательных поэт произвёл 62 окказиональных существительных, использовав в качестве формантов только 10 суффиксов, при-

чём 1/3 от всего количества образований составляют абстракты (21). Только 2 слова образовано от гипотетической основы (обиённость, сребростру'нность), тогда как всего от окказиональных основ произведено 8 существительных. Благодаря тому, что остальные слова построены в большинстве своём по узуальным моделям и органично вписываются в контекст, они воспринимаются как «слабые» неологизмы. Отадъективных варваризмов и экзотизмов не отмечено. Отвербативные существительные произведены при помощи следующих суффиксов: 1) регулярных, продуктивных и частотных как в литературном языке, так и в языке Игоря-Северянина: -/-//-ц/- (изнежъе), -епи]-//-Би]-//-Ш-(воспеньё), -ец- {струнец), -тель- (мчатель); 2) регулярных, продуктивных и частотных в синхронном словообразовании, но нерегулярных, непродуктивных и единичных в словотворчестве Игоря-Северянина: -к- (мукомолка), -чик-(кусапчик), -от-(хрупот), -ость- (хрупость), -ностъ- (лелейность), -льн- (то-мильня), -лк- (жужжалка); 3) нерегулярных и непродуктивных в литературном языке и в поэтическом языке Игоря-Северянина: -ат- (крапат), -эр- (грё-зэр), -иж- (Сияиж). От глагольных основ образовано посредством 13 суффиксов 29 окказиональных существительных, 9 из которых содержат в своей структуре единичные (регулярные/нерегулярные) аффиксы. Два слова (об-ручие, рёканье) произведено от гипотетических глаголов. Отпричастные существительные создаются при помощи суффикса -ость- (2), который регулярен и продуктивен в современном словообразовании, но малопродуктивен и нечастотен у поэта. Посредством данного аффикса образованы абстракты: из-гдрбленность («свойство изгорбленного; горбатость»), томлённость («состояние томящегося; истома, томление»). Отместоименные существительные в ранний период творчества не образуются. Отнаречные существительные единичны. Из суффиксальных образований первого периода творчества выделяется лишь одно существительное, в производстве которого использована адвербиальная основа. Оно образовано посредством суффикса -иньк-, привносящего в значение окказионального слова («наименование лица женского пола по его качеству») уменьшительно-ласкательный оттенок: чересчуринька («девушка/женщина, склонная к излишествам»; ср. экщессёрка*). В ранний период творчества Игорь-Северянин создает 189 существительных по узуальным (132) и окказиональным (57) моделям, используя 45 суффиксов. «Слабых» неологизмов намного меньше, чем «сильных» (63:126). Обращают на себя внимание существительные с терминологическим значением, выделяясь своей необычностью и уникальностью на фоне слов с предметным, абстрактным, временным, локативным, уменьшительно-ласкательным, сравнительно-уподобительным значением и значением лица. Преобладают слова с положительно-оценочной (32), отрицательно-оценочной (20), звуковой (19) и цветовой (12) семантикой.

1.2.Образование имён прилагательных. Имена прилагательные производятся от основ существительных, глаголов, прилагательных и наречий. Отсуб-стантивные прилагательные образованы посредством следующих суффиксов: 1) регулярных и продуктивных в литературном языке и регулярных, продуктивных, частотных в языке Игоря-Северянина: -н- (блондный), -ов-//-ев- 1

(мотивовый), -щ'^-]- (июний), -ист- (заристый), -чат- (свирельчатый), -ат-(улыбчатый), -ическ- (гурманический), -ск- (беатрический); 2) регулярного и продуктивного в литературном языке и нерегулярного, непродуктивного и единичного в языке Игоря-Северянина суффикса -енн- (скудомысленный); 3) нерегулярных и непродуктивных в литературном языке, но регулярных и малопродуктивных в языке Игоря-Северянина: -ов-//-ев- 2 (апашев), -ичн~ {юмористичный); 4) нерегулярных и непродуктивных как в литературном языке, так и в языке Игоря-Северянина: -иозн- (монстриозный), -инск- (богадельнин-ский). От основ существительных образовано 124 адъективных новообразования, практически не выходящих за рамки словообразовательных моделей, имеющихся в литературном языке. Исключение составляет прилагательное монстриозный и группа прилагательных с суффиксом -и]-//-]- (6). Спектр значений отсубстантивных окказиональных прилагательных раннего периода творчества сравнительно невелик. От окказиональных основ образованы 3 прилагательных (вешненочной, алогубий, фиолевый). К гипотетическим производящим основам поэт не обращается. Из 13 суффиксов, с помощью которых построены неологизмы-прилагательные, один уникальный (-иозн-). Отверба-тивные прилагательные построены при помощи следующих суффиксов: 1) регулярных и продуктивных как в синхронном словообразовании, так и в языке Игоря-Северянина: -н- (волнуйный, изнежный), -л- (измозглый), -ль»- (си-яльный), -тельн- (сверкательный); 2) регулярных, продуктивных, частотных в литературном языке, но нерегулярных, непродуктивных и единичных в языке Игоря-Северянина: -уч- (плескучий), -к- (блёсткий). От основ глаголов поэт образует 22 прилагательных, используя при этом только 6 суффиксов, которые продуктивны и регулярны в синхронном словообразовании. Производящие глагольные основы все узуальные, экзотизмов и варваризмов не зафиксировано. Отадъективные прилагательные крайне редки в поэзии Игоря-Северянина первого периода творчества и образуются посредством регулярных, продуктивных и частотных в синхронном словообразовании, но нерегулярных, непродуктивных и единичных в индивидуальном языке суффиксов -чат- (рябчатый - «имеющий рябые отметины») и -оват- (бронзоватый — «слегка бронзового оттенка; с рыжим отливом»). Отнаречные прилагательные, как и отадъективные, производятся при помощи регулярного, частотного и продуктивного суффикса -н-, который в словотворчестве Игоря-Северянина нерегулярен и непродуктивен (невпопадный - «производящий действие невпопад; неумелый, ненужный, лишний»), а также с помощью синкретической морфемы -ый, выполняющей роль суффикса и окончания (питый - «производимый пиано; тихий»). Отпрономинативные прилагательные в языке Игоря-Северянина первого периода творчества отсутствуют. На раннем этапе творчества поэт создаёт 150 прилагательных, строя их в большинстве случаев по узуальным моделям (141). Соотношение «слабых» и «сильных» неологизмов составляет 30:120. Всего применяется 19 суффиксов в процессе образования адъективных неологизмов. Преобладают слова с положительно-оценочной (24), отрицательно-оценочной (13), цветовой (12) и звуковой (9) семантикой.

1.3.Образование глаголов. Глаголы образуются от основ существительных, прилагательных, глаголов. Отсубстантивные глаголы создаются по существующим в литературном языке моделям. Все новообразования относятся к IV и II (по классификации Н.М.Шанского) глагольным словоизменительным классам. В процессе их образования используются продуктивные, регулярные и частотные суффиксы русского языка -и- (весёниться - «быть юным, как весна; наслаждаться весной», июлить - «быть в июле») и -е- (весенётъ - «находиться в состоянии весны; алеть», морёть - «о море: чувствоваться, приближаться»). От основ существительных Игорь-Северянин производит, в основном, непереходные статические, реже динамические глаголы, чаще бытийные, чем событийные. Из 80 новообразований переходных только 24. Все глагольные окказионализмы обладают несовершенным видом. При их образовании использован суффикс -е- (16) реже, чем суффикс -и- (64). Отадъективные глаголы производятся по тем же моделям, что и глаголы, образованные от существительных, и относятся также к IV (безрассудить - «делать безрассудным, лишать разума», нажить - «делать нагой») и II (печалеть - «стоять печально; находиться в печальном состоянии») словоизменительным классам. Игорь-Северянин образует от прилагательных 20 глаголов посредством суффиксов -и- (12) и -е- (8). Все новообразования являются непереходными статическими глаголами несовершенного вида. Отвербативные глаголы отличаются от производящих: 1) видом (при имперфективации используются суффиксы -ва- (вспыливать), -ива-//-ыеа- (излучивать), -овыва- {пронзовывать)\ при перфективации - суффикс -ну- (проглянуть)); 2) переходностью (при образовании переходного глагола от непереходного используется суффикс -и- (цепе-нить)). Игорь-Северянин производит от основ глаголов глаголы несовершенного вида, обладающие, как правило, имперфектным значением (их большинство - 8), и глаголы совершенного вида со значением однократности действия (3). В процессе производства подобных окказионализмов, составляющих весьма немногочисленную группу (11), автор применяет 5 продуктивных и частотных суффиксов русского языка. На первом этапе творчества поэт строит 111 глаголов посредством 6 суффиксов, из которых доминируют -и- и -е-, в большинстве случаев по узуальным моделям. Многие глаголы образованы от русских основ, только 28 производящих слов иноязычного происхождения (рондо, Эреб, виолончель и т. д.). Несмотря на однотипность моделей и прозрачность значения, глагольные окказионализмы не воспринимаются как «слабые» в поэтическом тексте. «Сильных» глаголов намного больше, чем «слабых» (92:19). Преобладают глаголы со световой (13), звуковой (11), цветовой (11) и тактильно-температурной (9) семантикой.

1.4.Образование причастий. Причастия как особая часть речи (по классификации Н.М.Шанского) производятся от приставочных / бесприставочных глаголов чаще суффиксальным способом. Они строятся на базе гла-гольныхоснов посредством суффиксов -ащ-//-ящ-,-ущ-//-ющ-(действительные причастия настоящего времени), -вш-//-ш- (действительные причастия прошедшего времени), -ом-//-ем- (страдательные причастия настоящего времени), -нн-, -енн-//-ённ- (страдательные причастия прошедшего времени). Все причас-

тия можно разделить на две неравные группы: 1) причастия, произведённые от узуальных глаголов с нарушением законов словообразования (чаящий, меч-тпанный, отпененный); 2) причастия, образованные от окказиональных глаголов по законам словопроизводства (иронящий, выблекший, отрансенный). И в том, и в другом случае причастиям придаётся статус окказиональных слов ввиду уникальности их образования и употребления. В ранний период творчества Игорь-Северянин создаёт ПО причастий, из которых 12 произведено от узуальных глаголов с нарушением законов словообразования («слабые» неологизмы), 98 - от окказиональных глаголов по законам словообразования («сильные» неологизмы). Причастия прошедшего времени, образованные посредством суффиксов -им- и -т-, в языке раннего Игоря-Северянина не зафиксированы. Характерной чертой причастий, построенных с нарушением словообразовательных законов, является то, что большинство их образовано от непереходных глаголов, т. е. поэт раздвигает рамки сочетаемости узуальных непереходных глаголов, вторгаясь таким образом в сферу грамматики. Семантика новообразований весьма богата. Преобладают слова с семантикой состояния (15), отрицательно-оценочной (12), положительно-оценочной (8) и световой (8) семантикой.

1 .б.Образование деепричастий. Деепричастия как гибридная часть речи (по классификации Н.М.Шанского) образуются, подобно причастиям, от приставочных/бесприставочных глаголов в большинстве случаев суффиксальным способом. Производящие слова представляют собой узуальные и окказиональные глаголы. Игорь-Северянин на раннем этапе творчества производит 43 деепричастия, используя суффикс -в для образования деепричастий сов. в. и не-сов. в. и суффикс -а//-я для образования деепричастий несов. в. и сов. в. Суффикс -в используется, в основном, в процессе словопроизводства на базе приставочных глаголов, -а//-я - наоборот, в большинстве случаев на базе глаголов бесприставочных. Анализ деепричастий показывает, что большая их часть произведена от гипотетических окказиональных глаголов (ргимнив - «выразив в гимне», эдля - «колыхая, дуя, как эол, ветер»). Количество «сильных» неологизмов превышает количество «слабых» (33:10). Преобладают деепричастия с цветовой (4) и звуковой (4) семантикой.

1.6.Образование наречий. Окказиональные наречия произведены от основ прилагательных и причастий. Отадъеюпивные наречия преобладают в языке Игоря-Северянина. От окказиональных прилагательных автор производит наречия при помощи суффикса -о//-е (баритднно - «наподобие баритона; сочно, как баритон», лоско - «лощёно; с лоском, шиком, смаком»). От узуальных прилагательных образуются наречия с помощью суффикса -о//-е (литаврово -(«громко, как литавры; оглушительно», жемчужно - «показывая белые, как жемчуг, зубы») и суффикса -и {Пушкински — «так, как Пушкин; колоссально»). Игорь-Северянин образует 109 наречий от прилагательных посредством только 2 суффиксов по существующим в языке моделям. Спектр смысловых оттенков и синтагматических связей у таких наречий очень широк. Наречия, произведённые от узуальных прилагательных, «слабо» воспринимаются как неологизмы. Их практически столько же, сколько и наречий, построенных на базе

окказиональных прилагательных (50:59). Часть наречий имеет гипотетическую производящую основу (35). Отпричастные наречия произведены от окказиональных и узуальных слов: мечтанно («мечтая; паря в мечтах»); ото-мщённо («из-за чувства мести; с отмщением»). Группа наречий, образованных от причастий, немногочисленна (5). 4 наречия образовано от потенциальных причастий, не существующих в литературном языке. Спектр семантических оттенков, присущих новообразованиям, весьма невелик. Отсубстантивных наречий в языке Игоря-Северянина I периода творчества не содержится. На раннем этапе творчества поэтом создано 114 наречий по узуальным моделям посредством лишь двух суффиксов. «Слабые» и «сильные» неологизмы находятся в примерно равном соотношении (55:59). Доминируют слова с отрицательно-оценочной (12), тактильно-температурной (10), положительно-оценочной (9), цветовой (9), звуковой (7) семантикой и семантикой состояния (8).

1.7.Образование слов категории состояния (КС). Слова КС образуются от имён прилагательных и причастий посредством суффикса -о (38). Производящие слова являются как узуальными прилагательными и причастиями, так и окказиональными прилагательными. Отадъективные слова КС. 1. Слова КС, произведённые на базе узуальных прилагательных: а) не имеющие окказиональных/узуальных омонимов: мдльно («грустно, напевно»; ср. Д., П-898: 2. моль — «в музыке: минор или грустный лад, мягкое созвучье, пртвпл. дур, мажор»; мольный — «к моли относящийся»); б) омонимичные окказиональным наречиям: южно 2 («тепло, как на юге; возможно, несмотря на полярную противоположность севера и юга»; ср. с наречием южно 1 - «как на юге; жарко, страстно»); в) омонимичные узуальным наречиям: бестолково («никому не нужно»). 2. Слова КС, произведённые на базе окказиональных прилагательных: а) не имеющие окказиональных омонимов: фидльно («распускается фи-оль; синеется»); штормно («штормит»); б) имеющие окказиональные омонимы: грёзно 2 («грезится»; ср. с наречием грёзно 1 - «навевая грёзы»); в) имеющие окказиональные и узуальные омонимы: росно 2 («мокро от росы»; ср. с наречием росно 1 («росой, в росу»); ср. с неверным толкованием наречия росно 3 в Словаре Даля:росно ходить - «мокро от росы» (Д., Ш-1717), где зафиксировано значение «по росе; утренней/вечерней росой»). Отпричастные слова КС. Зафиксировано только одно новообразование, базой для которого послужило узуальное страдательное причастие прош. вр., скорее всего, конверсированное: влюблённо (об ощущении, чувстве влюблённости). Игорь-Северянин образует 38 слов КС от прилагательных (37) и причастий (1). В неравных пропорциях используются автором узуальные и окказиональные адъективные и причастные основы (23:15) в качестве строительного материала для предикативных окказионализмов. «Слабых» неологизмов несколько больше, чем «сильных» (20:18). Особый интерес представляют слова КС, омонимичные узуальным наречиям (любовно, бодро и т. п.); факт их наличия в индивидуальном языке писателя наряду с омонимами-наречиями не отрицает возможности образования данных слов неморфологическим (вероятнее всего, морфолого-синтаксическим) способом. Вполне допустима также мысль о про-

изводстве сложных слов КС типа отрадно-жутко не суффиксальным способом, а словосложением. Поскольку слово КС (предикатив) относительно молодая часть речи, затруднительна однозначная констатация его деривационных возможностей, но представляется целесообразным предпочесть именно суффиксацию как основной способ производства данной части речи. Доминируют слова с положительно-оценочной (6), отрицательно-оценочной (5), звуковой (4) и сложной (эмотивной и положительно-оценочной) (5) семантикой.

В ранний период творчества Игорь-Северянин создаёт 755 суффиксальных неологизмов, располагающихся в порядке убывания частотности в следующей последовательности: имена существительные (189), имена прилагательные (150), наречия (114), глаголы (111), причастия (ПО), деепричастия (43), слова КС (38). Количество слов, построенных по узуальным моделям, значительно превышает количество созданных на основе окказиональных моделей неологизмов (647:108). «Слабые» и «сильные» неологизмы соотносятся как 209:546. Большинство неологизмов обладает положительно-оценочной (98), цветовой (81), отрицательно-оценочной (68), звуковой (59) семантикой и семантикой состояния (41).

Глава 2 «Суффиксальные неологизмы Игоря-Северянина зарубежного периода творчества» П 918 - 1941) также состоит из 7 разделов.

Как оригинальные, так и переводные эстонские произведения Игоря-Северянина содержат массу лексических неологизмов, наличие которых опровергает мысль ряда учёных, что поэт «исписался», опростился, утратил «эго-футуристические замашки». Не отказываясь от ранних образований типа ча-рупный, ветреть, поэтно и мн. др., поэт создаёт новые, удивляющие своей уникальностью и смелостью звучания слова: крокодилъчатый, изрозо-пудренный, оргиаст, мордарь, заратустриться и т. п. Большинство неологизмов, произведённых поэтом за границей, является суффиксальными образованиями.

2.1.Образование имён существительных. Имена существительные производятся от существительных, прилагательных, глаголов, причастий и местоимений. Отсубстантивные существительные образуются посредством следующих суффиксов: 1) регулярных и продуктивных в литературном языке и в поэтическом языке Игоря-Северянина: -к- (северянистка), -■](изумрудье), -ик- (каноник, идиллик), -ник- (музник), -ец- (буянцы, идеей), -ств-//-еств-(самчество), -а (кокета), -ность- (марийность), -изм- (рыбизм), -ок-//-ёк-(журчеёк), -ость- (стулость), -очк- (Таланточка), -ист- (цитрист); 2) нерегулярных и непродуктивных в синхронном словообразовании, но продуктивных у Игоря-Северянина: -арь- (мордарь), -из- (соловьизы), -ан-//-ян- (воляна), -ор-//-ер-//-эр- (флёртэр), -ш- (поэтша), -н- (старушня), -ц- (прытца), -ель-//-эль- (виорель); 3) регулярных и продуктивных в языке, но непродуктивных и единичных у Игоря-Северянина: -их- (лещиха), -ий- (разгулица), -ач-(смехач), -инк- (недужинка), -ышк- (озёрышко), -ушк- (серебрушка), -ыч- (Се-веряныч); 4) нерегулярных и непродуктивных как в литературном языке, так и в языке Игоря-Северянина: -оз- (стихозы), -ис- (курсиса), -исс- (кондитрисса), -аль- (ромаль), -ин- (лососина), -аст- (оргиаст), -ук- (вампука), -эли/- (Миррэ-

лия), -арн- (трупарня), -овин- (шатровина), -ад- (трибада). От основ имён существительных посредством различных формантов создано 115 суффиксальных субстантивных образований, в большинстве своём не выходящих за рамки словообразовательных моделей, по которым строятся неологизмы I периода творчества. Узуальные модели преобладают над окказиональными (42:17). Однако некоторые суффиксы меняют своё значение (напр., -ад-), часто их присоединение к субстантивной основе происходит не по законам грамматики, спектр суффиксальных морфем несколько расширяется за счёт добавления уникальных и нерегулярных в синхронном словообразовании формантов (-аль-, -ель- и т. д.). В эстонский период творчества поэт обращается к 39 суффиксам, большая часть которых использовалась при образовании неологизмов, встречающихся в дореволюционном творчестве. Повторных неологизмов, появившихся в результате суффиксации субстантивных основ, в языке Игоря-Северянина 11. Одно слово меняет свою семантику и значение (культор). Отадъективные существительные производятся с помощью следующих суффиксов: 1) регулярных и продуктивных в литературном языке и в поэтическом языке Игоря-Северянина: -ость- (надмодность), -]-//-и]- (одиночье), -ик-(понурик), -к- (горизонталка), -иц- (изящница), -енк- (убоженка), -ыч- (мино-рыч, чернобровыч); 2) нерегулярного и непродуктивного в синхронном словообразовании, но продуктивного и регулярного у Игоря-Северянина суффикса -оз- (алоза, небылоза); 3) регулярных и продуктивных в языке, но непродуктивных и единичных в словотворчестве Игоря-Северянина: -ец- (зеленец), -очк- (лучезарочка), -инк- (остринка), -ок- (юнок), -ств- (огромство); 4) нерегулярного и непродуктивного в литературном языке и в языке Игоря-Северянина суффикса -яш- (голяш). От основ имён прилагательных посредством 14 формантов образовано 90 суффиксальных субстантивных неологизмов, из которых 6 отмечается в I периоде творчества. Значительно увеличивается количество абстрактов на -ость. Наблюдается тенденция к соединению адъективных производящих основ с суффиксами, присоединяющимися только к субстантивным основам (-ыч-, -оз-, -очк-, -инк- и др.). Из 13 суффиксов-формантов 6, среди которых самые активные и продуктивные, использовались в дореволюционный период. Отвербативные существительные включают в свою морфемную структуру следующие форманты: 1) регулярные, продуктивные и частотные как в литературном языке, так и в языке Игоря-Северянина суффиксы -]-//-и]- (облапошъе, струпья), -ени]-//-ещ-//-щ-(воскрылениё), -ун-//-юн- (чарун), -льн- (мечтальня), -тель- (ухаживатель), -к-(чудотворка); 2) нерегулярные, непродуктивные в литературном языке, но регулярные и продуктивные в словотворчестве Игоря-Северянина суффиксы -ор-//-ер- (гарцор), -ань- (хлыстань), -льщик- (гарцовальщик), -ль- (гудель); 3) регулярные, продуктивные и частотные в синхронном словообразовании, но нерегулярные, непродуктивные и единичные в языке Игоря-Северянина суффиксы -ич- (будоражич), -ец- (воспевец (I)), -ак- (верещак), -от- (хрупот (I)), -очк- (барахточка), -отн- {руготня), -ик- (хандрик), -ин- (изморина), -ын- (гру-стыня), -лк- (очаровалка), -ник- (чарник); 4) нерегулярные и непродуктивные в литературном языке и нерегулярные, непродуктивные и единичные в поэтиче-

ском языке Игоря-Северянина суффиксы -ж- (предажа), -л- (звучалы), -лец-(покупалец), -ат- {крапат (I)). Во второй период творчества поэт произвёл 48 девербативных существительных, из которых 9 созданы ещё на раннем этапе. Значения 5 слов, повторяющихся за границей, изменяются. В процессе образования новых слов поэт использовал 25 словообразовательных формантов, 10 из которых применялись им до революции. Словообразовательная палитра Игоря-Северянина обогащается за счёт нерегулярных и непродуктивных суффиксов, а также за счёт единичных регулярных и продуктивных в синхронном словообразовании суффиксальных морфем. Отпричастные существительные производятся при помощи суффикса -ость-. Новообразования не дублируют сходных слов I периода творчества: вспенённость («качество вспененной волны; замутнённость»), наструненностъ («свойство натянутого, как струна»). Автор образует отпричастные существительные, используя только страдательные причастия прошедшего времени, в сравнительно небольшом количестве (5). Незначительное увеличение числа подобных окказионализмов-абстрактов в эстонский период творчества говорит о том, что поэт становится глубже и философичнее, продолжая тем самым традицию символистов. Отместоименные существительные производятся 1) целиком от определительного местоимения: всёки («представители одной из двух разновидностей футуризма; эгофутуристы»), 2) целиком от отрицательного местоимения: ничегдки («представители одной из двух разновидностей футуризма; кубофу-туристы»). На раннем этапе творчества Игорь-Северянин не строит отместо-имённых существительных. Единичные образования позднего периода созданы аё gok по окказиональной модели. К отнаречным существительным поэт за границей не обращается. Такие новообразования имеют единичный характер даже на дореволюционном этапе творчества.

260 существительных (без учёта повторов) с использованием 56 суффиксов построено Игорем-Северянином по узуальным и окказиональным моделям на заграничном этапе творчества, что на 71 слово больше, чем до революции. Количество «слабых» неологизмов значительно уступает количеству «сильных» (92:142). Семантика неологизмов усложняется, наблюдается тенденция к совмещению двух значений в словах, образованных по окказиональным моделям. Преобладают слова с положительно-оценочной (37), отрицательно-оценочной (36), звуковой (23) и цветовой (16) семантикой, что практически соответствует семантической палитре слов первого периода творчества. Поэт употребляет 26 повторных (созданных в России) неологизмов, в 12 из которых изменяется значение за счёт добавления/утраты/трансформации сем.

2.2.Образование имён прилагательных. Имена прилагательные производятся от основ существительных, глаголов, прилагательных, наречий и местоимений. Отсубстантивные прилагательные образованы с помощью следующих суффиксов: 1) регулярных и продуктивных как в литературном языке, так и в языке Игоря-Северянина: -н-(флёрный), -ц]-//-1-(алхимии), -ов-//-ев-1 (вервэ-новый), -ск-//-еск- (<облапошенский>), -чат- (аскольдчатый), -ическ- (сти-лический), -ист- (соловьистый), -ин- (плотичкин), -епн- (дамственный), -к-(крохкий); 2) регулярных и продуктивных в синхронном словообразовании, но

нерегулярных, непродуктивных, единичных в словотворчестве Игоря-Северянина: -ат- {куропатчатый), -аст- {быкастый); 3) нерегулярных и непродуктивных в литературном языке, но регулярных и малопродуктивных в языке Игоря-Северянина: -ичн- {евангеличный), -щек-// -]ск- {царийский); 4) регулярных и непродуктивных в литературном языке и языке Игоря-Северянина: -ов-//-ев- 2 {поэтов), -анск- (босанский). Поэт произвёл от основ существительных 183 прилагательных, часть которых образована с нарушением законов словообразования (напр., царийскип, крохкий и др.). Неологизмы обладают более широким спектром значений, чем аналогичные прилагательные I периода творчества, причём их семантика становится более сложной. Отмечаются случаи употребления прилагательных, образованных до революции (25), в изменившихся или несвойственных им значениях (вуалъный, грез-ный, пламный и т. п.), а также случаи семантических сдвигов. Увеличивается количество словоупотреблений окказионализма в разных контекстах и в различных значениях, что говорит о возрастающей частотности адъективных от-субстантивных образований. По сравнению с ранним периодом творчества Игорь-Северянин расширяет словообразовательную палитру за счёт включения в неё малопродуктивных и синтетических суффиксов {-аст-, -к-, -анск-, -ШСХ-//-1СХ-), незначительно уменьшая количество применённых аффиксов (16). Отвербативные прилагательные включают в свой состав следующие суффиксы-форманты: 1) регулярные и продуктивные как в литературном языке, так и в языке Игоря-Северянина: -н- (проржавный), -льн- (пронзильный), -к-(плёсткий), -л- (хотелый), -уч- (гребучий), -тельн- (озарительный), -ическ-{декламический) \ 2) регулярные, продуктивные и частотные в синхронном словообразовании, но нерегулярные, непродуктивные и единичные в словотворчестве Игоря-Северянина: -ск- (блаженский), -чат- {валчатый). Поэт во II период творчества обращается к производству отглагольных прилагательных, увеличивая их количество по сравнению с ранним этапом на 6 слов (всего 28), из которых 6 же повторных. Таким образом, количество девербативных прилагательных в ранний и эстонский периоды творчества совпадает. Количество суффиксов-формантов (9) также становится больше на 3, причём суффиксы -уч- и -к- становятся продуктивными, хотя и малочастотными, по сравнению с их первоначальным употреблением в единичных случаях. В словообразовательную палитру включаются новые суффиксы, в основном разового характера применения. Значения новообразований, перешедших в лексикон Игоря-Северянина из I периода, не изменяются, за исключением прилагательного чаруйный. Словообразовательное значение и модели прилагательных остаются прежними и не выходят за рамки литературного языка. Отадьективные прилагательные производятся е помощью продуктивных, регулярных и частотных в синхронном словообразовании суффиксов, но их употребление в языке писателя носит единичный характер: сердёчновый («сердечный»); хру-сталъненъкий («светлый; прозрачно-невесомый»). Поэт производит только 3 прилагательных, образованных от прилагательных, посредством трёх суффиксов, из которых 1 {-чат-) применялся в ранний период творчества. Употребление отадъективных прилагательных единично, ad gok, и стилистически марки-

ровано. Отпаренные прилагательные образованы при помощи суффикса -н-(2) и обладают значением «находящийся где-л.» (модель ... + -н(ый); непродуктивная модель; ср. внешний, тутошний с наращением): повсюдный («находящийся повсюду»), помимный («устремлённый помимо кого/чего-л.»). Отме-стоимённое прилагательное появляется только во II периоде творчества. Оно производится посредством суффикса -шн- (1) (модель ... + -шн(ый); ср. сегодняшний), обладает значением «содержащий кого/что-л.» и стилистически окрашено: ничевдшный («пустяковый, ничего не стоящий» (прост, презрит.)).

В заграничный период творчества Игорь-Северянин образует 186 имён прилагательных посредством 21 суффикса. Это на 35 слов больше, чем в России, не считая повторов (31), в 16 из которых наблюдается трансформация семемы, что ведёт к изменению их лексического значения. Преобладают имена прилагательные, образованные по узуальным моделям, над прилагательными, построенными по моделям окказиональным (161:55 из числа всех случаев словоупотребления). Соотношение «слабых» и «сильных» неологизмов составляет 34:121. Большинство слов имеет положительно-оценочную (20) и звуковую (12) семантику, что соответствует семантической палитре прилагательных I периода творчества.

2.3.Образование глаголов. Игорь-Северянин строит глаголы по существующим в языке моделям, как и в ранний период, от основ существительных, прилагательных и глаголов, обращаясь к исконным и иностранным производящим основам. Большинство отсубстантивных глаголов относится к IV и II словоизменительным классам; в процессе словопроизводства к производящей субстантивной основе присоединяются соответственно суффиксы -и- (мину-сить — «делать отрицательным; придавать знак «минус») и -е- (морёть (I) -«разливаться, как море; напоминать море»). Часть глаголов, образованных посредством формантов -ствова- (рути'нствовать - «быть погружённым в рутину»), -ирова- {<плюсироватъся> - «присоединяться посредством сложения; приплюсовываться») и -нича- (болдтничать - «ходить по болоту») относится к III и I словоизменительным классам. От основ существительных произведён 81 глагол (почти столько же, сколько до 1918 г.), причём 20 встречается в I периоде творчества. Словообразовательная палитра несколько расширяется за счёт добавления новых формантов {-нича-, -ирова-, -ствова-), посредством которых образуются немногочисленные глаголы. Все вербальные неологизмы обладают несов. в., большинство из них (56) - непереходностью. Что касается семантики новообразований, то следует отметить её усложнение, углубление в текстах позднего этапа творчества. Значения некоторых глаголов полностью или частично меняются (крылить, лазурить, волшбить, вётриться, божитъ, мотылъчитъ, жемчужиться, звёздить, фидлить, хрусталить, весенёть, ут-рёть, лунёть, морёть). Это придаёт им статус семантических неологизмов. Таким образом, отдельные новообразования становятся полисемичными: пристрастие поэта к форме слова не мешает наполнять её новым содержанием и искать новые оттенки значения. Отадъективные глаголы производятся при помощи суффиксов -и- (жестокосёрдить - «делать жестокосердным, мрачным»), -е- (шелковётъ - «казаться шёлковым») и -нича- (вульгарничать -

«быть вульгарным»). От основ прилагательных поэт образует 19 глаголов, что почти равняется количеству ранних одноструктурных образований (20). Повторяется только один глагол (сиреневёть) без изменения семантики и значения. В отличие от I периода творчества, Игорь-Северянин применяет наряду с суффиксами -е- и -и- суффикс -нича-, который используется единично. Большинство отадъективных глаголов (12) непереходные, все же глаголы относятся к несов. в. Отвербативные глаголы отличаются от производящих слов видом. При имперфективации поэт применяет суффиксы, которые он использовал в качестве словообразовательных формантов на раннем этапе творчества: -ва~ (взвётривать—«поднимать ветер»), -ива-//-ыва-{поразговаривать—«говорить время от времени»; ср. Д., Ш-811: поразгоеорить кого - «занять беседой ... заставить забыться, увлечься разговором и позабыть горе своё»; поразговориться, с кем о чём - «поразбеседоваться, пуститься взаимно в занимательную или приятельскую беседу») и новый суффикс -я- (объегорять - «объегоривать, обманывать»). Отвербативных глаголов намного меньше, чем ранее (11:5). Повторных неологизмов не зафиксировано. Суффиксация в области образования отвербативных глаголов выступает как непродуктивный способ деривации. В эстонский период творчества Игорь-Северянин производит 105 глаголов, из которых 21 повторны, т. е. фактически количество глагольных окказионализмов существенно сокращается (111:84). Используется 8 суффиксов, продуктивны из них только 2. Все окказионализмы обладают несовершенным видом, образованы по узуальным моделям. «Слабых» неологизмов очень мало (19:65). 14 глаголов, перешедших из дореволюционного лексикона писателя, меняют значение за счёт добавления / утраты / трансформации сем. Большинство слов обладает цветовой (11), отрицательно-оценочной (8), звуковой (8) и тактильно-температурной (7) семантикой. Глаголов со световой семантикой, которая доминировала в ранний период, крайне мало (3).

2.4.Образование причастий. В соответствии с применявшейся в 1.4. классификацией причастные новообразования делятся на 1) причастия, построенные на базе узуальных глаголов с нарушением словообразовательных законов (напрядывающий, чаемый); 2) причастия, построенные на базе окказиональных глаголов по словообразовательным законам (руладящий, земнивший, амо-римый, омальвенный). В области образования страдательных причастий прош. вр. причинами их ненормативности являются 1) непереходность производящего глагола (заглянутый); 2) потенциальность и неупотребимость причастий в современной речи (попрошенный); 3) деформации морфемной структуры в процессе словопроизводства (усечение производящей основы в причастии приличественный; возможная редеривация как способ образования слов типа ожиданный). Игорь-Северянин производит за границей 150 причастий, из которых 23 построены на базе узуальных глаголов с нарушением законов словопроизводства, 127 - на базе окказиональных глаголов. Если в ранний период творчества в сфере производных от окказиональных глаголов страдательных причастий не встречалось случаев нарушения словообразовательных законов, то после 1918 года отмечается 2 таких случая (разлапанный, вакхани-зированный). На позднем этапе творчества поэт применяет суффиксы -им- (3)

и -т- (3), которые ранее не встречались; суффикс -т-, посредством которого образованы страдательные причастия прош. вр., в количественном отношении уступает суффиксам -енн-//-ённ-//-ен-//-ён- и -нн-, в употреблении которых обнаружились предпочтения автора (их соотношение составляет 7:1, доминирует суффикс -енн-//-ённ-//-ен-//-ён-, который за границей используется чаще, чем до революции (84:97), заметно увеличивается и число случаев употребления суффикса -нн- - 8:13). Количество суффиксов действительных причастий, использованных в качестве словообразовательных формантов, также значительно возрастает: -ащ-//-ящ-, -ущ-//-ющ- - 11:21, -вш-, -ш- - 6:12. Увеличивается частотность применения суффиксов страдательных причастий настоящего времени -ем-, -им- (1:4). Во II период творчества дублируются 23 неологизма, большинство которых (12) не изменяет семантику и лексическое значение; исключение составляют 11 причастий, утративших/приобретших отдельные оттенки значения (наструненный, излученный, олуненный, осблнеченный, ка-чёлящий, настроенный, оснеженный, одёбренный, снежёющии) или полностью изменивших его (ртлётенный, просирёненный). Количество «слабых» неологизмов уступает количеству «сильных» (20:107). В сфере страдательных причастий-дублетов наблюдается такое грамматическое явление: причастия зачастую получают в контексте качественное значение, что провоцирует их переход в имена прилагательные. Преобладают слова с семантикой состояния (16), тактильно-температурной (12), отрицательно-оценочной (12), цветовой (10) и положительно-оценочной (9) семантикой. В первый период слов с тактильно-температурной семантикой было в два раза меньше; количество слов со световой семантикой не изменилось (8).

2.5.Образование деепричастий. Индивидуально-авторские деепричастия произведены от глагольных основ с помощью суффиксов -в (обызумрудив), -вши- (сколенившись) и -а//-я (арфея). Производящими словами выступают как окказиональные, так и узуальные глаголы. Нарушение процессов словопроизводства наблюдается в сфере деепричастий совершенного вида, образованных от глаголов сов. в. посредством суффикса -а//-я (обананася). Игорь-Северянин во второй период творчества создаёт 66 деепричастий, 7 из которых построены на базе узуальных глаголов с нарушением словообразовательных законов, 18 -на базе окказиональных глаголов также с нарушением законов деривации, 41 -на базе окказиональных глаголов в соответствии с законами грамматики. Одно деепричастие повторяется за границей (качёля) с изменением лексического значения. В процессе образования деепричастий автор использует те же суффиксы (-а//-я (44), -в (20)), добавляя суффикс -вши-, который применяется им единожды при образовании деепричастия от возвратного глагола. По сравнению с ранним употреблением деепричастий, Игорь-Северянин строит намного больше новообразований (43:65), большая часть которых функционирует в поэмах и автобиографических стихотворных романах. Показательно, что поэт образует деепричастия несов. в. только с помощью суффикса -а//-я, отказываясь от деформированных дореволюционных форм типа знав, а деепричастия сов. в. - посредством всех трёх зафиксированных суффиксов, причём значительная их доля (почти 1/3 всех новообразований) представляет собой иска-

жённые формы, наличие которых как в раннем, так и в позднем периоде творчества говорит о недостаточном знании автором законов грамматики или о легкомысленном пренебрежении ими. «Слабых» неологизмов крайне мало (7:58). Спектр семантики окказиональных деепричастий постепенно становится шире. Преобладают слова с положительно-оценочной (7), отрицательно-оценочной (6), цветовой (5), звуковой (5) семантикой и семантикой движения (5). Деепричастий с оценочной семантикой в ранний период творчества Игоря-Северянина было намного меньше (всего 6).

2.6.Образование наречий. Окказиональные наречия образуются от основ прилагательных, причастий и существительных. Отадъективные наречия строятся по существующим в языке моделям при помощи суффиксов -о//-е, -и на базе узуальных и окказиональных основ (бриллиантово - «как бриллиант; ярко, с блеском», евангельски — "согласно Евангелию"; алокорднчато - «в алых коронах», мимдзно - «нежно, как мимоза»). Игорь-Северянин образует 88 отадъективных наречий посредством суффиксов, что намного меньше, чем в I период творчества (109), поскольку из ранних словоновшеств поэтом применяется 18. Некоторые неологизмы изменяют лексическое значение (грёзно, грёзово - обмен между формой и содержанием слов; жемчужно, ало, безразумно) или утрачивают/приобретают отдельные семы (блёстко, льдяно, по-рывно, алмазно), лишь меньше половины их не подвергается семантической трансформации. "Слабые" и "сильные" неологизмы встречаются в неравном количестве (48:40); в первый период их соотношение составляло 50:59, т. е. наречий, произведённых от узуальных прилагательных, было меньше. От гипотетических производящих основ образовано 28 окказионализмов (до революции - 34). Спектр семантики словоновшеств по-прежнему многогранен. Отпричастные наречия образуются при помощи суффикса -о//-е (рт-чеканенно - «будучи отчеканенной; рельефно»). За границей поэт-новатор продуцирует только 7 наречий, 2 из которых образованы от потенциального и реального окказиональных причастий. Их количество не намного превышает количество отпричастных наречий раннего периода творчества Игоря-Северянина, т. к. одно слово перешло в его язык эстонского периода. Все новообразования являются наречиями образа действия. Отсубстантивные наречия < образуются посредством суффиксов -е (орле — «как орёл») и -ом (выкриком - «выкрикивая»). Новообразования носят единичный характер. В I период творчества автор не создаёт отсубстантивных наречий; в заграничный период их количество ограниченно (2). Как и большинство отпричаст-ных/отадъективных наречий, данные новообразования относятся к группе наречий образа действия; образованные от узуальных слов, неологизмы воспринимаются в тексте как «слабые». На эстонском этапе творчества Игорь-Северянин производит 78 наречий (+ 19 повторных), в процессе их моделирования применив 3 суффикса. Наблюдается тенденция к сокращению новообразований (114:78), в частности отадъективных наречий (109:70). Количество аффиксов, участвующих в процессе словопроизводства, увеличивается за счёт добавления единичных суффиксов. Наиболее частотным остаётся суффикс -о//-е. «Слабых» неологизмов несколько больше, чем «сильных» (43:35).

Большинство наречий обладает звуковой (10), цветовой (9) и положительно-оценочной (9) семантикой. Слов с отрицательно-оценочной и тактильно-температурной семантикой становится намного меньше (3 и 5 соответственно).

2.7.Образование слов категории состояния (КО. Как и в ранний период творчества, Игорь-Северянин образует слова КС суффиксальным способом от узуальных и окказиональных прилагательных и причастий. Словообразовательным формантом выступает суффикс -о//-е (22). Отадъективные слова КС, 1) Слова КС, произведённые на базе узуальных прилагательных: а) не имеющие окказиональных/узуальных омонимов: вишнёво («пахнет вишнями; цветут вишнёвые деревья»), б) омонимичные узуальным наречиям: правдиво («звучали правдивые слова; искренне, в слиянии с природой»). 2) Слова КС, произведённые на базе окказиональных прилагательных: а) не имеющие окказиональных/узуальных омонимов: беззачёмно («незачем»); б) имеющие окказиональные омонимы: соловьисто 2 («поёт соловей»; ср. с окказиональным наречием соловьисто 1 - «нежно, с переливами, как соловей»). Отпричастное слово КС строится на базе страдательного причастия прош. вр. с помощью суффикса -о//-е: желанно 2 («чувствуется желание, влечение»). В эстонский период творчества поэт продуцирует 22 слова КС (предикатива), что намного меньше, чем до революции (38). Не изменяя словообразовательного материала и производящего базиса, поэт несколько ограничивает спектр семантики новообразований. Преобладают слова с положительно-оценочной (5) семантикой и семантикой состояния (3). Слов с отрицательно-оценочной и звуковой семантикой крайне мало (2 и 1 соответственно). Среди слов КС, являющихся омонимами узуальным наречиям, отмечается 9 случаев употребления; среди слов КС, являющихся омонимами окказиональным наречиям, - 1 случай. Фактов употребления слов КС, омонимичных и узуальным, и окказиональным наречиям, в позднем периоде творчества не зафиксировано. Поэт создаёт 1 предикатив от причастных основ (так же, как и ранее). Одно слово КС перешло в заграничный словарь Игоря-Северянина из дореволюционного периода {наивно), но с изменённой семантикой; в единичном случае словоупотребления отражено лишь частично присущее данному неологизму значение. Узуальные/окказиональные производящие основы соотносятся как 16:6 (до революции 23:15), причём окказиональные основы, за исключением основы производящего прилагательного соловьистый, гипотетические (ранее из 15 окказиональных основ прилагательных 7 было реальных). «Слабых» неологизмов значительно больше, чем «сильных» (16:5). Можно констатировать, что интерес поэта-новатора к производству предикативов со временем ослабевает, что связано, вероятно, с нежеланием автора описывать состояние лирического героя и природы в окказиональных формах и оборотах.

Игорь-Северянин в Эстонии создаёт 795 суффиксальных неологизмов, что на 40 слов больше, чем на раннем этапе творчества. Порядок следования частей речи по мере их убывания несколько нарушается по причине сокращения количества наречий и глаголов в противовес увеличению количества причастий и деепричастий: имена существительные (234), имена прилагательные

(186), причастия (127), глаголы (84), наречия (78), деепричастия (65), слова КС (21). Самыми частотными по-прежнему остаются существительные и прилагательные, причём общее число имён намного превышает число глагольных слов (глаголов, причастий, деепричастий) - 339:264 и 420:276 в I и II периоды соответственно. На первом месте находятся слова с отрицательно-оценочной (113) и положительно-оценочной (101) семантикой, далее в порядке убывания: с цветовой (81), звуковой (73), состояния (39), тактильно-температурной (37), световой (36) и др. семантикой. Значительно возрастает количество слов с отрицательно-оценочной семантикой. Необходимо отметить, что во II период творчества Игорь-Северянин производит неологизмы, значение которых воспринимается как целое, только когда они употреблены и рассмотрены вместе: оплотенный - накровленный (ср. с фразеологизмом из плоти и крови), из-вддленный — испоперёченный (ср. исходить вдоль и поперёк), всёки — ничегбки, всёчить - ничегочитъ (ср. всё или ничего). Соотношение «слабых» и «сильных» неологизмов напоминает графическую картину раннего этапа творчества (209:546 - в I период, 231:564 - во II период).

Итак, Игорь-Северянин создаёт суффиксальным способом (125 суффиксов, более половины которых однозначные - 80:45) 1550 слов различных частей речи, что составляет около половины его поэтического неолексикона, в основном по узуальным моделям и в соответствии с законами словопроизводства. Как видно из анализа суффиксальных образований, деривационные модели, по которым строятся неологизмы, весьма разнообразны. Трудно согласиться с мнением критика - современника поэта: «Новые же его слова с русскими корнями составлены по двум-трём шаблонам, заранее взятым, поэтому пестрят однообразно и надуманно» (В.Гиппиус). Количество «слабых» неологизмов значительно уступает количеству «сильных» (440:1110). Преобладают слова с оценочной, цветовой и звуковой семантикой (соответственно 380, 162 и 132 случая употребления). Слова I периода творчества распределяются по 61, II периода - по 89 семантическим группам. Спектр семантики неологизмов эстонского периода значительно расширяется за счёт комбинирования различных смысловых оттенков. От 9 семантических групп Игорь-Северянин отказывается за границей, добавляя 37 новых. Единичные неологизмы характеризуются сложной (синтетической) семантикой. Из 122 повторных неологизмов около 44% составляют слова, в которых не происходит трансформации значения/семантики.

В Главе 3 «Стилистическое использование неологизмов Игоря-Северянина» приведена классификация стилистико-семантических функций неологизмов поэта, указываются художественные особенности северянинских неологизмов. Глава заканчивается лингвистическим и филологическим анализом нескольких стихотворений Игоря-Северянина.

Стилистико-семантические функции неологизмов Игоря-Северянина обстоятельно описаны в работах АГумецкой (1955), Л.Лауверса (1993), Л.В.Маляновой (1998), Т.Н.Коршуновой (1999), М.В.Ходан (2000).

Однако эмотивная (эмотивно-оцепочная) функция не находилась в поле зрения исследователей. Между тем многие неологизмы Игоря-Северянина, в т.

ч. суффиксальные, используются при характеристике эмоционально-чувственной сферы человека и одушевлённой природы, поэтому содержат сему оценки (+/-, «хорошо»/«плохо»). Так, из 1550 суффиксальных неологизмов 199 обладают положительно-оценочной семантикой, 181 - отрицательно-оценочной. Подобные слова, являясь ярким знаком, вызывают рефлексию у читателя/слушателя. Семантика неологизмов участвует и в создании звуковых, вкусовых, обонятельных, тактильных, температурных, пространственных, временных, цветовых и т. п. семантических полей, что способствует повышению пластичности и образности художественного текста. Таким образом, эмо-тивная функция, на наш взгляд, является одной из самых важных функций се-верянинских неологизмов, реализующихся в поэтическом произведении.

Полифункциональность как характерная черта неологизмов Игоря-Северянина рассмотрена в работах Л.В.Маляновой и Т.В.Коршуновой.

Разделяя взгляд исследователей на неологизмы как полифункциональные единицы, наметим в нескольких ракурсах (на примере суффиксальных образований) уникальные, по нашему мнению, особенности индивидуально-авторских слов Игоря-Северянина, определяющие своеобразие его идио-стиля.

1.С деривационной точки зрения:

- неологизмы активизируют малопродуктивные морфемы и окказиональные модели (напр., лириза, стихоза, миррэты; Арлекиния, хрусткий, кол-дуйный, прокипарисенный, ошаблив);

- создают обширные словообразовательные гнёзда, провоцируя появление идентичных слов в лексиконе других поэтов (так называемый «синдром соревнования»: лазбрье/лаздрие у Игоря-Северянина и В.Маяковского, лазурить у Игоря-Северянина и К.Бальмонта; лу'нность у С.Есенина и Игоря-Северянина, змеиный и змёйно у Игоря-Северянина, К.Бальмонта, С.Есенина; майный у Игоря-Северянина и Б.Пастернака; смеюнья и смеюн, зеркалитпь у Игоря-Северянина и В.Хлебникова; ночегпь, заретъ, утрешь у Игоря-Северянина и А.Блока и проч.);

- "ломают" словообразовательные законы, определяя появление терминов, возникших на базе иностранных основ и русских аффиксов и наоборот (ср. грёзэр — лифтёр;рыбизм — расизм; инкубость, лейтмотивность — валентность, толерантность).

2.С лексико-семантической точки зрения:

- неологизмы способствуют возникновению полисемии, т. к. одна и та же лексема в литературном языке и в индивидуальном языке Игоря-Северянина (1) получает приращение в семеме за счёт новых сем (стоить, сёльний, росный и проч.) либо (2) у лексемы, существующей в литературном языке, появляется абсолютно новая окказиональная семема (ср. грамотник 1 «грамотей», грамотник 2 «льготник», грамотник* 3 «букварь»; воскрылив 1 «подол», воскрылив* 2 «воскрыление; крылья; состояние окрылённого мечтой» и др.);

- неологизмы обогащают литературный и индивидуальный язык синонимами (тёсенник, тинник, паутиннж, промдзглик — пошляк, развратник, потаскун; музник, музарь, элёжник - поэт, лирик), антонимами (всёчить - дейст-

вовать, ничегдчить - бездействовать, весенёть - осеиёть и др.) и омонимами (напр., тонный* 1 «выдержанный в определённом тоне 1, тоне 2» - тонный 2 «осуществляемый с помощью невода»);

- сами являясь периферийными единицами языка, неологизмы активизируют узуальный пассивный запас: в качестве производящих слов для них используются архаизмы (обиноваться —» [обиённый*] —*■ обиенность*), историзмы {повольники, повдльный —* поббльница*), диалектизмы (оржаветь —> оржавелый*, глубкий —* глубко*), профессионализмы (акмеизм —♦ Акмеич*, пиано «тихо» —*■ пианый*, моль 2«минор» —*мдльно*), экзотизмы (газелла —* газель*, виорн (лат. «калина») —■* виорёль*, кайзер —* кайзэрки*), варваризмы (billet-doux —* бильедушка*, berceuse—* berceuse'ный*, demi—mondaine —* де-мимондэнка*);

- неологизмы как средство народной этимологии, восстановления (деэтимологизации) значения слова (рыбизм от «Сальмон» (фр. «рыба»), надёжно -«с надеждой», безразумность — «неучастие разума; свойство души» и т.д.).

З.Со стилистической точки зрения:

- кроме тех художественно-изобразительных свойств, которые были ранее отмечены исследователями (метафоричность сама по себе и вхождение в состав простых/развернутых метафор в тексте, средство эпитетики и сравнения), неологизмы обладают ещё одним: участвуют в создании тропов и фигур, построенных на противоречии, алогизме, контрасте, — оксюморона (честная бесчёстница, тамно-ледяной, дружий враг), антитезы (Вся пророкфдрена и вместе с тем нетронута), словообразовательного хиазма (вражий друг -дружий враг; трагичный юморист, юмористичный трагик) и паронимиче-ской аттракции (эстет стал «эстиком») :

- закавычивание неологизма с целью придать ему экспрессивно-стилистический оттенок (шутливости, ироничности, презрительности и т. д.); напр., «Северяныч», «эстик», «нео-модя» (большинство словоупотреблений приходится на поздний этап творчества, т. к. кавычки выделяют неологизм, указывая на случайный, экспромтный характер его создания);

- неологизмы Игоря-Северянина - это причудливые пятна в речевом узоре стихов: взгляд реципиента фиксируется на "дефектных словах", которые воспринимаются как незнакомые, новые и яркие.

Особо следует остановиться на группе слов, маркированных экспрессивно/стилистически. В первый период поэтом создано 36 слов, которые в составленном нами словаре характеризуются следующими пометами: уменьшительно-ласкательное (17), уменьшительное (5), иронически (5), презрительно (3), разговорное (2), высокое (3), уничижительно (1), что составляет 4,6% от общего количества «ранних» неологизмов. Данные пометы свойственны в основном индивидуально-авторским именам существительным (17,4% от всех существительных); единичные случаи употребления стилистически/экспрессивно маркированных неологизмов отмечаются в сфере деепричастий (2%), причастий (1%) и наречий (1%). Однако на позднем этапе творчества Игорь-Северянин увеличивает количество экспрессивно окрашенных слов (всего 82 без учёта повторов (4), что составляет 10% от количества неологизмов разных

частей речи). Помимо существительных (29% от всех имён существительных), которые по-прежнему доминируют в этой сфере, деепричастий (6%) и наречий (2,5%), нами зафиксированы и стилистически/экспрессивно маркированные прилагательные (4%) и причастия (2%).

Палитра экспрессивных оттенков обогащается: преобладают слова с пометой «иронически» (20) и «уменьшительно-ласкательное» (18), слова с другими пометами в порядке убывания распределяются следующим образом: шутливо (12), пренебрежительно (9), презрительно (7) (одно слово свойственно просторечию), уменьшительное (5), уничижительно (5), увеличительное (2), усилительное (2), разговорное (2). На фоне экспрессивно маркированных слов позднего периода творчества Игоря-Северянина выделяются неологизмы (41 слово, т. е. 50% от количества неологизмов с эмоциональной нагрузкой), которые обладают запасом экспрессии со знаком «-» (пренебрежительные, уничижительные, презрительные, ироничные оттенки), что однозначно указывает на особенности психологического микроклимата, в котором жил и творил поэт. Подобных слов до революции отмечается только 9 (26% от слов данной группы). Характерно, что количество слов, представляющих уменьшительные и уменьшительно-ласкательные формы, остаётся практически неизменным (22:23).

Таким образом, в индивидуальном языке Игоря-Северянина выделяется сравнительно небольшая группа слов (117), маркированных экспрессивно/стилистически, что составляет 7,4% от всего неолексикона поэта. Большинство индивидуально-авторских неологизмов представляет собой нейтральные слова, которые, однако, получая множественные приращения смысла, становятся одним из сильных средств экспрессии в художественном тексте.

На примере лингвистического и филологического анализа стихотворений Игоря-Северянина раннего ("Русская", "У Е.К.Мравиной", "Фиалка") и позднего (стихотворения из сборников "Фея Бю1е" и "Классические розы") периодов творчества рассмотрена взаимосвязь неологизма и текста.

В Заключении отражены основные выводы, намечены направления дальнейшего исследования.

«Язык писателя - это структура его жизни. Стиль - это её особый ритм. Логика исследования стиля - это...способ угадать ритм и образ эпохи» (М.В.Ермолаев). Уловить ритм жизни Игоря-Северянина невозможно без глубинного изучения лексических и семантических неологизмов, которые являются краеугольным камнем его стилистической системы. Проанализировав суффиксальные новообразования, которые составляют около 46% от всего неолексикона поэта, исследуя путём лингвистического анализа художественные тексты Игоря-Северянина, а также (частично) В.Маяковского, К.Бальмонта, С.Есенина, Б.Пастернака, А.Блока, АКуприна и др. писателей, мы пришли к следующим выводам:

1. В неолексиконе Игоря-Северянина самая высокочастотная группа - имена (759 существительных и прилагательных), самая малочастотная - слова КС (59). Количество глагольных слов значительно уступает количеству имён (540:759).

2. Узуальные модели, по которым строятся суффиксальные неологизмы, преобладают над окказиональными (95:44 в I период, 143:63 во II период). Из 1550 слов 1285 построены по узуальным моделям, остальные 265 - по окказиональным. Поэт практически не обращается к созданию новых суффиксов, предпочитая регулярные, продуктивные и частотные в синхронном словообразовании.

3. Наибольшим разнообразием характеризуется словообразовательная палитра имён существительных (74 суффикса на 423 слова), наименьшим - наречий и слов КС (3 и 1 суффикс на 192 и 59 слов соответственно).

4. Большинство суффиксов, посредством которых образованы имена, мо-носемично (61:38), но количество существительных и прилагательных, построенных при помощи полисемичных суффиксов, весьма значительно (620 из 759). В области деривации других частей речи наблюдается преобладание мо-носемичных суффиксальных морфем (19:7), являющихся строительным материалом для образования большинства глаголов, причастий, деепричастий, наречий и слов категории состояния (499 из 791). Общее соотношение однозначных и многозначных суффиксов составляет 80:45.

5. Значителен процент «слабых» неологизмов (28,5%), которые обладают пластичностью и органично вписываются в контекст. Большинство таких слов построено в соответствии с законами языка. «Слабый» неологизм имеет потенциальную возможность вхождения в узус, поскольку с трудом воспринимается как окказиональное образование; его маркированию как узуального слова препятствует отсутствие кодификации. Вычурность «сильных» неологизмов создаёт не столько модель, сколько значение и семантика корня/аффикса (как правило, корневой морфемы). Подобные слова распределяются по 9 группам:

1) образованные от имён собственных (амбруазный, Бердинство, каинство, обрандясъ, пронероненный, тавридить);

2) образованные от имён нарицательных и оформленные как собственные имена (Амазония, Южик);

3) построенные на базе иноязычных аффиксов (вазетка, грезэр, Миррэлия);

4) построенные на базе иноязычных корней (вуапить, драприть, люнеле-вый, мессалиновый, мускат-люнельно, рокфорно);

5) построенные на основе соединения заимствованных корней и аффиксов (кадрильон, квинт-эссентор, кокетта, рондолет, флертэр);

6) созданные на базе русских слов с абстрактным значением/семантикой (грёзный, грезовый, истомно)',

7) созданные на базе традиционных для русской поэзии слов (апочлонец, венерно, музаръ, элежный)',

8) слова с нетранслитерированными корнями-варваризмами (beaumonde 'овый, berceuse 'ный)\

9) слова с транслитерированными корнями-варваризмами (бебеизм, билье-душка).

В сфере применения заимствованных служебных морфем Игорь-Северянин отдаёт предпочтение французским словообразовательным элементам (суффиксам и частям непроизводной основы). Корневые морфемы, раз-

личные по своему происхождению, используются поэтом в порядке убывания следующим образом: французские, английские, итальянские, латинские, греческие, немецкие, испанские, тюркские. Предпочтение автор отдаёт словам французского языка.

6. Характерной чертой словотворчества Игоря-Северянина является наличие не только суффиксальных неологизмов, построенных на базе заимствованных (в основном из французского языка) корней/аффиксов, но и созданных в результате переосмысления диалектизмов {ветреть, лунеть, росный).

7. Ряд неологизмов экспрессивно/стилистически маркирован (7,4%) и содержит сему оценки (24,5%), т. е. является сильным средством создания экспрессии в поэзии Игоря-Северянина.

8. Увеличение количества слов с отрицательно-оценочной семантикой во II период творчества (68:113) свидетельствует о психологической неустроенности и душевной неудовлетворённости поэта. Однако помимо мерила «хорошо/плохо» для Игоря-Северянина жизненно важными остаются цвет и звук (294 суффиксальных неологизма входят в эти семантические поля). Половые, возрастные, тактильные, обонятельные и т. п. характеристики предметов, признаков и действий интересуют его в наименьшей степени. Значительное увеличение слов со сложной (синтетической) семантикой на позднем этапе творчества объясняется стремлением поэта к проникновению в глубину слова, поиску его неуловимых оттенков и связанных с ними субъективных ассоциаций.

9. Наличие параллельных неологизмов в поэзии Игоря-Северянина, А.Блока, В.Хлебникова, Б.Пастернака, С.Есенина, В.Маяковского, К.Бальмонта и др. писателей говорит об их деривационной/стилистической «удачности», о соответствии суффиксальных образований общим тенденциям развития поэтического словотворчества.

10. Факт функционирования в поэзии В.Маяковского неологизмов, в основном заимствованных из лексикона Игоря-Северянина, свидетельствует о сложной творческой и межличностной борьбе «друзей-соперников». Гипотетически можно предположить, что некоторые неологизмы, в свою очередь, заимствованы Игорем-Северянином у К.Бальмонта и созданы под его влиянием, что выражается в большом числе абстрактов на -ость, а также сложных адъективных, субстантивных и причастных образований, которые не являются объектом изучения в настоящем исследовании. Символическая тенденция ярко отражена в синтетическом творчестве такого самобытного и талантливого поэта, как Игорь-Северянин.

11. В эстонский период происходит отказ поэта от нарочитой красивости и манерности как отдельных слов, так и текста в целом. Опрощение Игоря-Северянина имеет исключительно тематический и идеологический характер; лирика становится глубже, философичнее, на первый план выдвигается ироническое начало, анализ/переоценка жизненных идеалов, стремлений, ценностей, но интерес к «самовитому слову» не пропадает до конца, о чём свидетельствует употребление неологизмов не только в оригинальных — даже в переводных произведениях.

12. Полифункциональность суффиксальных неологизмов делает их неотъемлемым атрибутом произведений Игоря-Северянина, в которых они наряду с узуальными словами выступают равноправными единицами сложного художественного целого, участвуя в создании пластичности и образности поэтического текста.

Самобытный стиль Игоря-Северянина сложился под воздействием различных лингвистических и социокультурных факторов. Лингвистический и филологический анализ, пути которого были намечены в трудах В.В.Виноградова, Г.О.Винокура и др., а в дальнейшем разработаны Н.М.Шанским, помогает всесторонне рассмотреть индивидуально-поэтическую систему художника слова, ту «речевую ткань» его произведений, расшифровка узоров которой доступна только внимательному глазу и рефлексирующей натуре исследователя. «Стиль всякого писателя так тесно связан с содержанием его души, что опытный глаз может увидеть душу по стилю, путём изучения форм проникнуть до глубины содержания» (А.Блок).

Игоря-Северянина, сложнейшего и удивительнейшего поэта 1-ой половины

XX в., обладающего поразительной творческой интуицией, можно сравнить только с В.Бенедиктовым, поэзия которого производила фурор в 30-е гг. XIX в. У В.Бенедиктова и Игоря-Северянина много общего: детские годы, прошедшие в Олонецком крае, внезапность и двусмысленность славы, «сугубая метафоричность ... романтическое строение образа» (ЛЛ.Гинзбург), огромная масса неологизмов и «смешенье стилей» как форма стиля самобытного. Толпы поклонниц, быстрая смена увлечений в погоне за Единственной, в искании счастья и - в финале - отказе от него. «Короли поэзии» века золотого и века серебряного, они надолго останутся феноменом в русской культуре XIX-XX столетий, оставив продолжателей своей традиции - постмодернистов и куртуазных маньеристов (А.Вознесенский, Т.Кибиров).

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

1. Никульцева В.В. Сравнительный анализ "поэз" Игоря Северянина "Фиалка" (1911) и "Орхидея" (1928) в лингвостилистическом аспекте // Семантика слова и семантика текста: Сб. научных тр. Вып. III. М.: МПУ, 2000. С.7-11. 0,2 пл.

2. Никульцева В.В. Песенные мотивы в стихотворении И.Северянина "Русская" // Русский язык в школе, 2000, №6. С.50-56. 0,6 п.л.

3. Никульцева В.В. Символика смерти в стихотворении И.Северянина "У Е.К.Мравиной" // Русский язык в школе, 2001, №2. С.75-79. 0,3 п.л.

4. Никульцева В.В. Тематический и идейный планы как составляющие словесно-художественной структуры литературного произведения (на материале философской лирики И.Северянина и О.Мандельштама) // Семантика слова и семантика текста: Сб. научных тр., поев. 70-летию МПУ и 10-летию кафедры стилистики русского языка, культуры речи и риторики. Вып. IV. М.: МПУ, 2001. С.49-56. 0,3 п.л.

5. Никульцева В.В. Изучение индивидуального поэтического стиля И.Северянина в свете концепции В.В.Виноградова // Народное образование в

XXI веке: Тезисы научных докладов Международной юбилейной научно-

практической конференции, поев. 70-летию МПУ. Вып. 7. М.: Изд-во МПУ "Народный учитель", 2001. С.3-4.0,1 п.л.

6. Никульцева В.В. Об индивидуальном поэтическом стиле Игоря Северянина // Русский язык в школе, 2001, №6. С.64-69. 0,5 п.л.

7. Никульцева В.В. Лексические неологизмы И.Северянина 1904-1917 гг. (способы деривации) // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: Межвузовский сб. научных тр. М.: МПУ, 2002. С. 177-182. 0,3 п.л.

8. Никульцева В.В. Лексические неологизмы И.Северянина 1918-1941 гг. (способы деривации) // Семантика слова и семантика текста: Сб. научных тр., поев. 80-летию со дня рождения академика РАО Н.М.Шанского. Вып. V. М.: Изд-во МГОУ, 2002. С. 114-122. 0,5 п.л.

9. Никульцева В.В. Работа со словарями индивидуально-авторских неологизмов на факультативных занятиях в школе и вузе // Отечественная лексикография - школе: Материалы межвузовской научно-практической конференции 16 ноября 2001 года. М.-Ярославль: Изд-во "Ремдер", 2002. С.72. 0,1 п.л.

10. Никульцева В.В. Использование индивидуально-авторских неологизмов в работе над темой "Словообразование" (6 кл.) // Исследовательский поиск молодых учёных. (К юбилею профессора Л.А.Ходяковой) / Сост. К.А.Вознесенский, Е.В.Кабанова. Научный редактор А.Д.Дейкина. М.: М1 11 У, 2002. С.98-100. 0,1 п.л.

11. Никульцева В.В. Феномен Игоря Северянина-эгофутуриста: лингвокуль-турологический подход // Культура - образование - педагогика искусства: Сб. научных тр. М.: РИЦ "Альфа" МГОПУ им. М.АШолохова, 2003. С.56.0,1 п.л.

12. Никульцева В.В. Небрежность или закономерность? (О так называемых "опечатках" в современных изданиях Игоря Северянина) // Культура - искусство - образование: Сб. научных тр. М.: РИЦ "Альфа" МГОПУ им. М.А.Шолохова, 2003. С.85-86. 0,1 п.л.

13. Никульцева В.В. К вопросу о происхождении слова БЕЗДАРЬ II Современное русское языкознание и лингводидактика: Сб. материалов Международной юбилейной научно-практической конференции, поев. 80-летию академика РАО Н.М.Шанского. М.: Изд-во МГОУ, 2003. С.34-38. 0,2 п.л.

14. Никульцева В.В. Игорь Северянин в Эстонии: диалог двух культур // Межкультурные коммуникации в учебном процессе: итоги и перспективы. Материалы научно-практического семинара. М.: РИЦ "Альфа" МГОПУ им. М.АШолохова, 2003. С.36-37. 0,1 п.л.

15. Никульцева В.В. Структура словарной статьи в словаре неологизмов Игоря Северянина // Культуроведческий подход: его реализация в школьном и вузовском курсах русского языка. Материалы Всероссийской научно-практической конференции- 11-12 марта 2003 г. / Сост. А.Д.Дейкина, Л.А.Ходякова. М.: Изд-во МПГУ "Прометей", 2003. С.227-228. 0,1 п.л.

16. Никульцева В.В. Проблема изучения идиостиля писателя в рамках дополнительного образования (на примере Игоря Северянина) // Структура и составляющие современного образования: Сб. научных тр. М.: РИЦ "Альфа" МГОПУ им. М.А.Шолохова, 2003. С.36-39. 0,2 п.л.

17. Никульцева В.В. Составление словарных статей к индивидуально-авторским неологизмам на уроках русского языка // Филологическое образование в школе: проблемы и перспективы. Материалы Международной научно-практической конференции, поев. 80-летию академика РАО Николая Максимовича Шанского. М.: Изд-во ИОСО РАО, 2003. С.98-100. 0,2 п.л.

18. Никульцева В.В. Проблема изучения творчества Игоря-Северянина в единстве авторской воли и восприятия современников (Творчество поэта "серебряного века" как одна из основ интеграционных процессов в современном образовании) // Международные аспекты современного образования: Сб. научных тр. М.: РИЦ "Альфа" МГОПУ им. М.АШолохова, 2003. С.44-46. 0,2

П.Л.

19. Никульцева В.В. Идентичные окказионализмы в поэзии Игоря Северянина и Владимира Маяковского // Русский язык в школе, 2004, №1. С.59-64. 0,5 пл.

Подписано в печать: 06.01.2004 г. Бумага офсетная. Гарнитура «Times New Roman». Печать офсетная. Формат бумаги 60/84 j/ie. Усл. п.л.2.

_Тираж 75 экз. Заказ № 338_

Изготовлено: Издательство МГОУ 105005. г. Москва, ул. Радио, д. 10-а, тел.: 265-41-63, факс:265-41-62.

104 I

РНБ Русский фонд

2004-4 22563

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Никульцева, Виктория Валерьевна

Введение.3

Глава 1. Суффиксальные неологизмы Игоря-Северянина раннего периода творчества (1904 - 1917).33

1.1. Образование имён существительных.34

1.2. Образование имён прилагательных.58

1.3. Образование глаголов.74

1.4. Образование причастий.86

1.5. Образование деепричастий.96

1.6. Образование наречий.99

1.7. Образование слов категории состояния.106

Глава 2. Суффиксальные неологизмы Игоря-Северянина зарубежного периода творчества (1918 - 1941).111

2.1. Образование имён существительных.112

2.2. Образование имён прилагательных.142

2.3. Образование глаголов.164

2.4. Образование причастий.174

2.5. Образование деепричастий.187

2.6. Образование наречий.192

2.7. Образование слов категории состояния.199

Глава 3. Стилистическое использование неологизмов

Игоря-Северянина.204

3.1. Художественные особенности неологизмов Игоря-Северянина.206

3.2. Лингвистический анализ стихотворений Игоря-Северянина раннего периода творчества.210

3.3. Филологический анализ стихотворений Игоря-Северянина зарубежного периода творчества.233

3.4. Сравнительный анализ стихотворений Игоря-Северянина разных лет.242

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Никульцева, Виктория Валерьевна

Застыть пристойно изваянью, А не живому существу!

Игорь-Северянин

Творчество есть нечто глубоко-интимное, внутреннее, личное.

К. Бальмонт Сила блеска поэзии в обоюдной шлифовке: поэтом -своих слов; слушателями -своих восприятий.

А. Белый

Феномен Игоря-Северянина1 (1887-1941), самобытного и сложного поэта, прошедшего путь от романтизма и символизма к эгофутуризму и

-у реализму, до настоящего времени представляет собой загадку для литературоведов и культурологов.

Один из поэтов серебряного века, интеллигент с дворянской кровью, в начале своей карьеры глава экстравагантно заявившего о себе эгофутуризма, в конце - свободный от каких бы то ни было школ и течений лирик, автор не только многочисленных «поэз», но и мемуаров, трудов по версификации и поэтике, И.-С. обладал довольно незаурядной внешно

1 Мы выбрали дефисное написание псевдонима И.В. Лотарёва — Игорь-Северянин (далее — И.-С.: это сокращение допущено самим поэтом; см. рук. РГБ: Брюсов, 102-25, л. 12), поскольку он до конца жизни подписывал так свои рукописи и письма. Однако в теории литературы и литературной критике приняты другие написания - Игорь Северянин и (в большинстве случаев) И. Северянин, что имеет историческую подоплёку. Существительное Северянин, взятое как приложение к собственному имени Игорь, воспринималось и поэтами-современниками, и редакторами книгоиздательств как фамилия-псевдоним на -ин (типа Москвин). Таким образом, до сих пор существует 3 варианта написания псевдонима поэта. В целях унификации форм псевдонима С.Г. Исаков предлагает единственно, на его взгляд, верное написание Игорь Северянин и соответствующее сокращение - И.С. (сведения из частной переписки). Необходимо отметить, что многие зарубежные исследователи творчества И.-С. воспринимают вторую часть псевдонима как фамилию [Humesky 1955; Boronovski 1978; Pachmuss 1988; Vykoupil 1997; Городецкий 1999], только L. Lauwers, ссылаясь на свидетельства А. Раннита, делает выбор в пользу варианта Игорь-Северянин [Lauwers 1993, р.146-147].

2 На И.-С., начинавшего свои стихотворные опыты, по свидетельству Л. Вечерней [РГАЛИ, ф.П52, оп.2, ед. хр.37, л.1], с 1900 года (сам И.-С. называет началом творческой деятельности 1905 г. (по данным H. Харджиева [Харджиев 1997, т.2, с.37] - 1904 г.), когда было напечатано его первое стихотворение), оказало большое влияние творчество А.К. Толстого (отсюда ирония, двуплановость, отказ от понимания социальных проблем), К. Фофанова (простота чувств, стремление «в Примитив»), М. Лохвицкой (гедонизм, любовные мотивы, лёгкий эротизм), К. Бальмонта (музыкальность, обилие неологизмов), В. Брюсова («архитектоника» стиха, звукопись, неологизмы), Ф. Сологуба (влияние мистицизма, мифологические мотивы), А. Пушкина (психологизм, натурализм) и М. Лермонтова (эгоцентризм, психологизм, самоирония). Потому «синтетический стиль» И.-С. с большим трудом поддаётся дешифровке: влияние конкретного писателя на творчество И.-С. - особый ряд тем для глубочайшего исследования. стью («маленький мещанский Уайльд»3, «Игорь Северянин - поэзоэту-аль»4), получил типичное для своего круга образование. С детства вращаясь в полусвете, к которому принадлежала семья Лотарёвых и в который вошёл он сам, став прославленным поэтом, И.-С. перенял все вкусы и привычки demi-monde'a.

Это наложило явственный отпечаток на раннее творчество поэта 1904-1917 гг. Многие современники И.-С. упрекали его в дурном вкусе -пристрастии к варваризмам и экзотизмам в латинизированной и русифицированной форме, к необычным словам, передающим экзотику ощущений и вещей.5

Идиостиль «раннего» И.-С., нашумевшего в 10-е гг. XX в. своими эпатирующими публику эгофутуристическими «поэзами» и получившего титул Короля поэтов в 1918 г., формировался под воздействием, в первую очередь, исторической эпохи, широких творческих связей, которые дала ему протекция М. Фофанова, Ф. Сологуба, В. Брюсова и (парадоксальным образом) Л. Толстого, куртуазно-пряных интриг с дамами demi-monde'a (Е. Гуцан-Меннеке, С. Шамардиной, М. Домбровской, А. Барановой, Л. Рындиной, Л. Липковской и др.) - поэтессами, актрисами, певицами и куртизанками. Эгоцентризм и претензия на уникальность, увлечение прежде всего женщинами артистического круга, романтизация и поэтизация обыденного человеческого мира в раннем творчестве И.-С., предельная автобиографичность произведений - результат уединённой и насыщенной семейными катаклизмами жизни будущего поэта в детские годы. Единственный ребёнок от второго брака Н.С. Шеншиной-Домонтович с В.П. Лотарёвым, хорошо знавший свою генеалогию6 (дальние родственники - Н.М. Карамзин и А.А. Фет), довольно начитанный (любимые пи

3 См. [Хазанов 1995, с.411].

4 Шарж В. Дени.

5 См. «Критику о творчестве Игоря Северянина» (1916), [Чуковский 1914а, 19146], [Мандельштам 1987, с.248], предисловие А. Кусикова к переведённой И.-С. с эстонского языка книге X. Виснапуу „Amores" (1922) и т.д.

6 См. рук. «Родственники и - чки.» Гене<а>логические записи // РГАЛИ, ф.II52, оп.1, ед. хр.14.

7 См. рук. «Уснувшие вёсны». Критика. Мемуары. Скитания // РГАЛИ, ф.1152, оп.1, ед. хр.13. сатели - А.К. Толстой, Ш. Бодлер, М. Рид, Ж. Берн, Н. Лесков, М. Лермонтов, В. Жуковский и др.), боготворивший рано умершую сводную сестру Зою (будущая «муза» поэта наряду с М. Лохвицкой), «дитя лесов и о полей», проказник и предводитель «мальчишеских банд» (Олонецкий край, Дальний Восток), И.В. Лотарёв вступает в большую литературу под псевдонимом Игорь-Северянин, отражающим истоки творчества, искания счастья и гармонии в противоречивом мире и определившим судьбу поэта.

Мотивы северной природы (и красоты мироздания в целом), любви к Единственной, «исканной» и недосягаемой, столкновения мечты с реальностью и вследствие этого — «грёзофарса» и обострённой иронии — те мотивы в поэзии И.-С., без которых немыслимо осознать уникальность поэтического облика поэта-«грёзэра».

Тематическое своеобразие произведений неразрывно связано с лексическими новациями И.-С., отразившими особенности его идиостиля:

- лексические неологизмы, почти половина которых - суффиксальные образования (адъютантэсса, газёлитъ, фиблевый, майно);9 семантические неологизмы (в том числе созданные на базе диалектных слов: зелёнец лунь10); конверсивы: переход наречий в слова категории состояния и обратный процесс {солнечно, нужно), переход предлогов в существительные {сквозь), наречий в предлоги {встречно), субстантивация в сфере прилагательных и причастий {девятнадцативёшняя, исканная)',

- окказиональные, деформированные, потенциальные грамматические формы: изменения в сфере существительных Singularia tantum и Pluralia tantum {неги, беги, выкрутас, мемуар), образование других форм ед./мн.

8 См. поэму «Роса оранжевого часа» (Юрьев-Тарту, 1925).

9 Ж.К. Ланн отмечает в словотворчестве И.-С. большую частоту экспериментов над формой слова (видоизменения слов, «метаплазмы») по сравнению с операциями над значением слова (модификации смысла, «метасемемы») [Ланн 1995, с.541]. Действительно, в идиолекте И.-С. лексических неологизмов-дериватов намного больше, чем неологизмов семантических. ч. {хлыстья), изменение рода существительных {детка, прель — м.р.), краткие формы относительных прилагательных, действительных и страдательных причастий наст. вр. (очкаста, коростёлен, животворяща, волнуема), формы сравнительной степени относительных прилагательных и причастий {весенней, бескрдвней, закончённей), неправильные формы сравнительной степени качественных прилагательных и наречий {ветше, мокрее, импотёнтнее, помётче), формы сравнительной и превосходной степени притяжательных прилагательных {рабёй, наибожайший), неправильное образование глагольных форм {состражду, запрудь, накрёнь), причастий и деепричастий {знав, опёшенный, отпёненный)', г г акцентологические варианты {ледяной - ледяный — льдяный, еловый — еловый, безразумный — безразумный, утончённый —утонченный)', фонетические варианты {надёжно — надёжно)', внутрисловная антонимия {пламно-ледяндй, огнеручёй, Эгобдг); лексика с ирреальной/мифологической семантикой (грёзэрка, лесофёя, эолевый, эфемёрить, омагить, заваюсаниться, адамя)\ основными способами деривации слов данных семантических групп являются сложение, суффиксация и циркумфиксация; эвфония, мелодичность новообразований {Олунен ленно-струйный Нил.; ручьисто-вкрадчиво)', особые ключевые слова {весна, сирень, солнце, я (эго), грёза и проч.), их узуальные и окказиональные производные и т.д.

Показательным является и тот факт, что в лирике «северного барда» (самохарактеристика И.-С.) почти невозможно найти грубых, вульгарных слов, жаргонизмов и арготизмов. Даже отталкивающие явления жизни поэт смог литературно описать в лиро-эпических произведениях (поэмах, автобиографических романах в стихах) и мемуарах, в лирике же он не касается вообще грубых материй. Причину такого «интеллигентного» от

10 Источником появления этого сравнительного небольшого пласта областных слов послужила, вероятно, та речь, которую слышал и впитывал молодой поэт в Череповецком уезде Новгородской губернии. Оттуда и почерпнул И.-С. олонецкие, новгородские, псковские и архангельские слова. ношения к слову опять следует искать в генеалогии поэта и среде его бытования. По сравнению с тем же В. Маяковским, «ранний» И.-С. по праву может называться «салонным», «куртуазным» поэтом, ибо принципу чистоты и благозвучия речи он не изменил до конца своих дней.

Фундамент художественно-поэтического стиля И.-С. складывается из довольно своеобразных кирпичиков строения текста, но краеугольным камнем всей стилевой системы поэта является наличие в ней лексических неологизмов. Многие русские писатели XVIII-XX вв. увлекались словотворчеством, т.е. созданием слов, которые обретают лексическое значение только в определённых контекстах, а их произвольное толкование может затруднить процесс восприятия художественного текста. А. Кантемир, Н. Карамзин, А. Пушкин, Н. Гнедич, а за ними JL Мей, В. Бенедиктов и другие писатели XIX в. производили эксперименты над формой и содержанием слова. Из поэтов-авангардистов XX в. словотворчеством активно занимались В. Маяковский, В. Хлебников, Вяч. Иванов, Д. Бур-люк, С. Есенин, К. Бальмонт и др., для которых изобретение неологизмов подчас было не средством, а самоцелью. Многие литературные критики и учёные-филологи в трудах, посвящённых вопросам изучения языка и стиля того или иного писателя, безотчётно либо намеренно употребляли новые слова, не имеющие соответствий в русском языке (Р. Брандт, А. Белый, И. Игнатьев, А. Измайлов, К. Чуковский и проч.). Даже В. Даль занимался словотворчеством, изобретая «самодельные слова» с двумя целями: для замены заимствованного слова при отсутствии русского эквивалента (ср. с экспериментами А. Шишкова) и непроизвольно, в процессе подбора синонимов к толкуемому слову.

Естественно, что жившие и творившие в одну эпоху люди обменивались мыслями, бравировали изысканными стилистическими находками, соревновались в остроумии и жонглировании словами. И каждый поэт создавал неповторимую поэтическую систему, которая, однако, соприкасалась с гранями других индивидуальных систем. Так, в языке произведений И.-С., В. Хлебникова, В. Маяковского, Вяч. Иванова, К. Бальмонта встречаются одинаковые словные номинации: нагдрие (И.-С., Иванов), огрёзить, смехач (И.-С., Хлебников), бриллиантный, морево, стихдзы (И.-С., Маяковский), звездь (А. Белый, М. Волошин, В. Маяковский), старь (И.-С., Бальмонт, Маяковский), змеиный, златоткань (И.-С., Бальмонт) оснеженный (Блок, Есенин, И.-С., Бальмонт) и мн. др. Как следствие возникает вопрос об авторстве идентичных словоформ, о процессе их заимствования в языке того или иного писателя. Можно констатировать, что склонность к неологизмам - индивидуальная стилевая черта любого поэта, творившего в «пёструю и безвкусную эпоху»11 серебряного века, когда интерес к «самовитому слову»12 достиг своего апогея.

Однако интерес к словотворчеству у И.-С. приобрёл устойчивый характер: на протяжении всей своей жизни поэт не отказывался от производства оригинальных словных новшеств и стремился к неповторимым экспериментам с формой и содержанием слова. Если в начале карьеры, вплоть до Октябрьской революции, «Король поэтов» создал необъятное количество лексических и семантических неологизмов, то, вступив в зрелую пору, окрепнув как истинный созидатель, «поэт с открытой душой» (слова А. Блока), И.-С. и в Эстонии продолжал творить: некоторым номиг нациям он остался верен до конца дней своих {пламный, воскрылив, лесофёя, весенёть, сонь, блёстко, элёжный, предвёшний и мн. др.); некоторые, совсем не похожие на прежние, впервые возникли на страницах его произведений зарубежного периода творчества (пророкфдренный, чернь-водный, ужал, перлопарус и т.д.); иные же страницы свободны от стилистических украшений и индивидуально-авторских слов. Начиная с 1921 года, лексикон И.-С. постепенно освобождается от «стилических выкрутасов», а простые и ясные строки, вышедшие из-под пера поэта,

11 См. [Тальников 1914, с.71].

12 Выражение, по одним источникам, принадлежит В. Шершеневичу [Виноградов 1963, с. 175], по дру' гим - В. Хлебникову [Якобсон 1921, с.11; Гумецкая 1955, c.VI], строки, лишённые «словотворок» (неологизм Р. Брандта), появляются в стихах, идейно и тематически непохожих на ранние «поэзы».

Резко меняется поэтическое сознание, индивидуальная картина мира, переосмысливается прежняя система ценностей, выстраивается новое мировоззрение. Меняется и сам поэт, и его стихи. Такой И.-С., до конца ещё не понятый и не раскрытый литературоведами и лингвистами, возвращается к своим юношеским идеалам,13 прикасается к сущности истинного искусства, становясь фактически прямым продолжателем классической поэтической традиции. Обращается он к творческому наследию того, «чьё имя вечно ново», чьё имя вписано огненными буквами в золотой век русской поэзии - к лирике А.С. Пушкина, которому посвящает стихи: «Былое» (1918), «Пушкин» (1918), «125» («Любовь! Россия! Солнце! Пушкин!.» (1924); другое название - «Змея Олегова коня.»), «О том, чьё имя вечно ново.» (1933), «Пушкин - мне» (1937) и др.

Помимо непосредственного обращения к великому поэту, упоминаний его имени и имён его неумирающих героев, обширных и кратких реминисценций и аллюзий из пушкинских произведений, в творческом наследии «северного барда» имеется и перевод с французского одного стихотворения А.С. Пушкина - «Мой портрет» (1929). Такое пристальное внимание «ученика» к «учителю» свидетельствует о необычайной глубине погружения в прошлое русской поэзии, о слиянии «строф нарядного убранства» И.-С. и А.С. Пушкина в едином творчески-гармоническом акте.

Этот удивительный поэт, заявивший о себе так: Во мне выискивали пошлость, Из виду упустив одно: Ведь, кто живописует площадь, Тот пишет кистью площадной. Бранили за смешенье стилей,

13 «Тогда мне / Лишь восемнадцать было лет. В ту пору / Мои стихи рождались под влияньем / Классических поэтов. Декаданс / Был органически моей натуре, / Здоровой и простой по существу, / Далёк и чужд. На графе Алексее / Толстом и Лермонтове вырос я» («Падучая стремнина» (1922), с.13).

Хотя в смешеньи-то и стиль!

Двусмысленная слава», 1918),-этот манерно-салонный, приторно-саркастический «царственный паяц», поражавший в 10-е гг. XX в. толпу своей «буффонадой» и, как считалось, «безвкусием», обрёл наконец себя, вернувшись к истокам национальной классической традиции. Так столкнулись и спаялись в нерасторжимом «монументальном моменте» два века русской поэзии, золотой и серебряный, - так соприкоснулись индивидуальные стилевые системы И.-С. и А.С. Пушкина.

Поэзия И.-С., чуждая как советской литературе и критике, во главе которой стоял в 20-30-е гг. В. Маяковский, так и критике русского зарубежья,14 долгое время искала своего читателя в России и на Западе. Слишком долго за И.-С. был закреплён ярлык пошлого, безвкусного, манерного, приторно сладкого поэта, а его поэзия представлялась «опереточным» явлением, родственным цыганщине и шансонеткам и делившим славу с экстравагантными кабаретными песенками А. Вертинского.15 Только со второй половины 80-х гг. XX в. стихи И.-С., в основной массе эгофутуристические, появились на страницах новых сборников, вышедших в свет в России и за рубежом. Интерес русско-эстонских литературоведов16 к поздней поэзии забытого лирика открыл возможность массовому читателю познакомиться с теми стихотворениями, которые либо были опубликованы только за границей в отдельных периодических изданиях, либо так и остались в рукописном виде. В эстонский период жизни и творчества, ставший благотворным и в то же время судьбоносным и трагическим для поэта (он умер в оккупированном фашистскими войсками Таллинне в 1941 г. от болезней и нищеты), И.-С. создаёт шедевры, раскрывшие многие скрытые грани его самобытного таланта. Возможность ы См. субъективные оценки жизни и творчества И.-С. в: [Бицилли 1926; Лившиц 1933; Тхоржевский 1946; Иваск 1950, 1972].

15 См. характеристики поэтического имиджа И.-С в: [Рождественский 1975; Харджиев 1967, 1978; Ха-занов 1995] и др.

16 См. издания, подготовленные С.Г. Исаковым, Р. Круусом, Б. Янгфельдтом, Ю.Д. Шумаковым и др. ознакомиться с творческим наследием «северного барда» во всей его широте и глубине позволяет сейчас опровергнуть неверные и скоропалительные оценки его поэзии, восстановить репутацию Человека и Поэта, считавшего себя «вселенцем» (космополитом) в этимологической версии этого слова.

Феноменальность И.-С. послужила причиной неразработанности вопроса о его индивидуальном стиле, недостаточное серьёзное и скурпулёз-ное изучение компонентов которого привело исследователей к скоропалительным и ложным выводам, что объясняется также отсутствием полной литературной базы. Всё это определило актуальность нашего исследования.

В лингвистическом/литературоведческом плане к изучению неологизмов И.-С. обращались К. Чуковский (1914а, 19146), Р.Ф. Брандт (1916), С. Рубанович (1916), А.Г. Горнфельд (1922а, 1927), A. Humesky (1955), В.П. Григорьев (1987, 2000), М.И. Сидоренко (1987), L. Lauwers (1993), В.Н. Виноградова (1995), JI.B. Малянова (1998), Т.Н. Коршунова (1999), М.В. Ходан (2000, 2001, 2002), С.Ю. Портнова (2002), Р.И. Климас (2002).

Оценка удачности/неудачности и правильности/неправильности неологизмов И.-С. содержится в работах К. Чуковского (1914а, 19146) и А.Г. Горнфельда (1922а, 1927). Мнения крайне субъективные и противоречивые. Первым из критиков К. Чуковский отметил «жизненность» слова бездарь, которое с переакцентовкой вошло в литературный язык.

С. Рубанович (1916) ставит целью определение индивидуальности И.-С., выражающееся в том, что «является для филолога-языковеда дефективным, бесценным» (с.64), и разбирает в основном те неологизмы, которые построены на базе французских корней и аффиксов. Но некоторые слова, зафиксированные в Словаре Даля, критик относит к неологизмам И.-С. (например, сенокосить). Мотивом к словотворчеству С. Рубанович видит «стремление к усилению энергии, экспрессивности речи, к повышению её образности» (с.65).

Статья проф. Р.Ф. Брандта (1916) о неологизмах И.-С. - самая обширная из работ дореволюционных критиков и филологов, изучение которой затруднено обилием собственных неологизмов автора. Используя в классификации «новотворок» структурный подход, Р.Ф. Брандт разбирает несколько сборников поэта. Однако исследователем анализируются только наиболее частотные модели неологизмов (суффиксально-префиксальные глаголы и прилагательные, суффиксальные существительные на -ье и глаголы на -еть, безаффиксные существительные ж.р. на -ь, сложные существительные и прилагательные). Оценки удачности и красивости крайне субъективны. Одно из суждений Р.Ф. Брандта было впоследствии неправильно истолковано некоторыми учёными, например В.П. Григорьевым (см. ниже): «Характерно для Игоря также обилие сложных слов, из коих многие звучат слишком на немецкий лад, примыкая к редким и дурным

11 образцам, как «небосвод» и «кораблекрушение». (с. 138). Некоторые слова, которые филолог считает неологизмами, не являются таковыми (например, явь, дёвий, изыск, мужий), но он благоразумно оговаривается, что за недостатком времени не работал тщательно над анализируемыми словами и потому мог ошибиться (с. 136). Ошибка Р.Ф. Брандта заключается также в выводе о превалировании глагола над неологизмами других частей речи.

О неологизмах И.-С. в трактовке Р.Ф. Брандта писал В.В. Виноградов (1959), предостерегая исследователя словотворчества этого поэта, как, впрочем, и любого другого, от субъективных оценок (с.192-193).

А. Гумецкая (A. Humesky, 1955) сравнивает неологизмы И.-С. с неологизмами В. Маяковского в деривационном аспекте, вслед за Р.Ф. Брандтом опираясь не столько на способ образования слова, сколько на

17 И.-С. не знал немецкого языка, а английским и французским владел далеко не в совершенстве. Даже прожив более 20 лет в Прибалтике, он так и не выучил должным образом эстонского языка. его модель (существительные ср. р. на -ье, существительные ж.р. на -ь, прилагательные на -н(ый), глаголы на -е(ть) и т.д.) и практически не изучая характера производящих слов. Исследователь делает ряд верных выводов о строении и частотности новообразований, не избегая, однако, некоторых ошибок, связанных с толкованием слов и определением узу-альности/окказиональности производящих основ, а также некоторой субъективности в оценке творчества И.-С., т.к. общие сведения о поэте почерпнуты ею из работ реакционных критиков русского зарубежья (Ю. Иваск, И. Тхоржевский). В целом значения неологизмов приводятся редко, многие слова не рассмотрены в основной части диссертации, а иллюстрируют научные положения автора соответствующим контекстом только в приложении. Однако из всех последующих трудов данный, на наш взгляд, по проценту точности выводов, истинность которых обусловлена значительным количеством неологизмов, выбранных из 14 проанализированных книг, стоит на порядок выше.

В.П. Григорьев (1987) рассматривает общие тенденции и различие в словотворчестве И.-С. и В. Хлебникова, отмечая факты наличия идентичных окказионализмов. Из ряда тенденций, прослеживающихся у обоих поэтов в более широком кругу словотворчества 10-х гг. XX в., исследователь выделяет наличие глагольных неологизмов с приставкой о-, глаголов на -оветь и «компактслов» (сложных слитных и составных образований). Однако и В.П. Григорьев не избежал субъективных оценок неолексикона И.-С. в угоду В. Хлебникову, заявив, что у поэта «быстро сходит на нет . весь интерес к словотворчеству. Без этого «языка», в котором Р.Ф. Брандт подметил ряд калек с немецкого, поэзия Северянина] стала почти заурядной» (с.53). Ошибка хлебниковеда кроется в неправильном истолковании точки зрения другого исследователя (см. выше).

На материале одного сборника стихов И.-С. (Л., 1975) М.И. Сидоренко составляет словообразовательную характеристику его окказиональных слов. Самым распространённым способом образования слов она считает суффиксальный, отмечая, что наибольшим разнообразием словообразовательных элементов характеризуются существительные. Но поскольку исследователь оперировал с неологизмами, собранными на ограниченном речевом материале, то он впадает в ряд ошибок, называя гипотетическими «реальные» окказионализмы И.-С. (например, изнёдриватъся, пог рывный, элёжный, журчный, монстриозный и др.). Мы согласны с М.И. Сидоренко в том, что, во-первых, «создание окказиональных слов Северянина] шло в полном соответствии с уже сложившейся в русском языке системой способов словопроизводства» (с.59); во-вторых, большинство неологизмов создано по законам русского языка (исключение составляют слова типа Лдндонство, чаруйный)\ в-третьих, добавим к этому, поэт практически не использует окказиональных способов деривации (исключение — единичные слова типа простиздёська, эолпиано).

Одна из глав монографии JI. Лауверса (L. Lauwers, 1993) посвящена обзору неологизмов И.-С. в формальном аспекте. Так же, как и Р.Ф. Брандт, исследователь отталкивается не от способов деривации, а от модели/формы слова. Составленный им словник насчитывает 2517 слов, из которых 592 — суффиксальные образования (это намного меньше обнаруженных нами). Многие слова попадают в словник неологизмов случайно; это касается диалектизмов, варваризмов и нарицательных имён, употреблённых как собственные. Причастия и деепричастия признаются исследователем, как и А. Гумецкой, глагольными формами, поэтому в его классификации неологизмов по частям речи превалирует глагол. Неологизмы различных частей речи с формальной точки зрения дробятся по типу «без приставки или суффикса / с приставкой или суффиксом», «сложные слова без дефиса / с дефисом», «другие случаи», т.е. не учитывается деривационный способ. Поэзия И.-С. рассматривается с делением на два периода: 1903-1918 и 1919-1941 гг. Кроме оригинальных стихотворений, в орбиту изучения попадают и переводы И.-С., что делает исследование J1. Лауверса очень ценным, а наличие 9 приложений - научно достоверным. Однако монография не лишена некоторых недостатков, один из которых, интересующий нас в связи с выбранной темой исследования, - неверное толкование отдельных неологизмов или полное отсутствие их трактовки.

С позиций эстетической критики словотворчества выступила В.Н. Виноградова (1995), назвав И.-С. настоящим новатором в этой области. Важной для нас мыслью является вывод об отражении тенденций разговорной речи во многих северянинских неологизмах (с.92) и полном соответствии способов образования / преобразования окказионализмов с тенденциями развития поэтического словообразования (с.91). Однако В.Н. Виноградова.несправедливо приписывает И.-С. версификационные недочёты (неумение справиться с ритмом и рифмой в угоду неологизму), признаёт некоторые устаревшие слова индивидуально-авторскими (например, дёвий), неправильно трактует отдельные неологизмы (например, слово воскрылив, которое является многозначным в поэзии И.-С. и является семантическим неологизмом к устаревшему слову), неправильно ставит ударение в словах {мехоед вм. мёхово), упрекает поэта в дурном вкусе по отношению к выбору заимствованных производящих слов, исг кажает неологизмы (грезерка вм. грёзэрка), на наш взгляд, неверно выделяет некоторые уникальные в словотворчестве И.-С. суффиксы (-з- в ге-роиза, -т- в интуитта), определяет концентрацию неологизмов в тексте как стилистическое излишество и «слащавость», а звукопись, на которой целиком строятся некоторые стихотворения И.-С., излишней.

Неологизмы И.-С. в деривационном, лексико-семантическом и функционально-стилистическом аспектах рассматриваются JI.B. Маляновой в работе с фундаментально заявленным названием (1998). Исследователь анализирует только 548 слов, извлечённых методом сплошной выборки из четырёх сборников, выпущенных в 70-90-х гг. Заслуживает внимания положение о деривационной функции, которую выполняют индивидуально-авторские неологизмы, заполняя «пустующие места в словообразовательных гнёздах определённых слов, и тогда, когда они сами создают такие словообразовательные гнёзда, где в качестве исходных выступают слова, которые в общелитературном языке являются одиночными, то есть не имеющими ни одного родственного слова» (с.147). Подробное рассмотрение остальных функций неологизмов И.-С. сводится к условному распределению окказиональных образований по пунктам имеющейся классификации, т.е. работа ведётся не от слова к определению его функции, а наоборот - от зафиксированной в теории языка художественной литературы функции неологизма к его отысканию в поэтических произведениях И.-С. Однако, как справедливо замечает исследователь, серьёзный практический анализ индивидуально-авторских слов может способствовать «развитию вопроса о текстообразовании вообще и особенностей построения текстов в частности» (с. 192). Среди основных недочётов диссертации можно отметить следующие: 1) одноструктурный подход к анализу слова (в одном тексте слова разбираются вместе, например, инди-видность и эстётность); 2) нелогичность в распределении слов по способам деривации и по подтипам внутри словообразовательного типа, что связано с недостаточным проникновением в семантику слов и их лексическое значение (безгрезье - циркумфиксация, безнадёжъе — суффиксация; бракоцёпъ цепь брака (почему не брачная цепь?), стихотбм стихотворный том (почему не том стихов?) и т.п.); 3) частое отсутствие потенциального лексического значения неологизма; 4) поверхностный анализ фактов окказионального формообразования в совокупии с окказиональным словообразованием (только в области прилагательных, тогда как окказиональные формы существительных и глаголов также представляют научный интерес); 5) наличие в словнике неологизмов узуальных слов при ссылке на Словарь Даля (дёвий, проббрчатый и т.д.); 6) отсутствие акцентологических помет при неологизмах; 7) при рассмотрении причастий и деепричастий как особых форм глагола не отмечается необычность образования некоторых словоформ от окказиональных глаголов.

В работе Т.Н. Коршуновой (1999) также рассматриваются семанти-ко-деривационная структура и функционирование неологизмов И.-С. Исследователь ошибается, считая, что «новые слова, созданные И. Северяниным, не были предметом монографического исследования» (с.9). Неверно и утверждение, будто И.-С. созданы «сотни новых слов» (с.10), -им созданы не сотни, а тысячи неологизмов (больше 3000). Т.к. неологизмы И.-С., как и в предыдущей диссертации, исследуются на ограниченном речевом материале (4 современных сборника стихов, изданные в 80-90-е гг.), то и картотека автора неполная (982 слова). Не учитывается изменение творческой манеры поэта после 1918 г., а именно это влияет на создание новых, отличных от прежних, слов, на их модели и способы деривации (подробный недочёт имеется и у J1.B. Маляновой). На наш взгляд, 750 неологизмов, большинство которых создано в ранний период, не могут адекватно характеризовать словотворчество И.-С. (с.20). Кроме того, нами установлено, что к окказиональным способам деривации по-эт-речетворец обращался крайне редко; многие же его слова (около 50%) представляют собой суффиксальные образования. Также к существенным недостаткам диссертации Т.Н. Коршуновой мы относим следующие: 1) не даны все случаи словоупотребления, автор ограничивается одной иллюстрацией, иногда ошибочно принимая грамматическую форму за новообразование (напр., краткое прилагательное типично рассматривается как слово категории состояния); 2) ошибочно восстановлены формы нескольг ких слов (например, грациоз вм. грацидза (с.32), прозно и поэзно как наречия вм. прдзный и поэзный (с. 175), т.к. автор использует мало текстов, тогда как привлечение других источников дало бы исследователю возможность обнаружить этот же неологизм в исходной форме; 3) без анализа конкретного словоупотребления делаются выводы о коннотациях неологизмов (с.ЗЗ); 4) слишком большое укрупнение групп неологизмов-существительных с точки зрения их значения и лексического/грамматического разряда: в группе безаффиксных существительных ж.р. выделяется подгруппа существительных, мотивированных прилага

I R тельными, в которой указывается, что эти новообразования могут иметь «значение отвлечённого признака, а также собирательное или вещественное значение» (с.31). Даны иллюстрации, из которых непонятно, какое значение присуще конкретному неологизму; 5) после каждого неологизма даётся страница, не позволяющая определить, из какого конкретного сборника стихов берётся слово. Окказиональных значений большинства анализируемых единиц не приводится, несмотря на то, что установка на их трактовку заявляется в § 1 главы 1; 6) несерьёзно воспринимается выявление, на взгляд исследователя, единичных неологизмов, в то время как другие тексты обнаруживают наличие сходноструктурных (с.36); 7) нет обращения к диалектной лексике, которую И.-С. применял в качестве строительного материала для новых слов; 8) неправильная трактовка неологизмов без опоры на широкий контекст приводит к ошибкам в линг гвистических выводах (например, слово поэтичка, являющееся димину-тивом, маркируется как уничижительное; первое производящее слово к существительному стихозопотроха, не обнаруженное исследователем как отдельный неологизм, даётся как неверная форма стихоз вм. стихдза (по аналогии с «психоз», «хандроз»), что ведёт к абсурдному толкованию сложного существительного; 9) ошибки в цитатах и, главное, в неологизмах недопустимы в диссертационной работе (например, на с.44: Нью-Йдркчество вм. Нью-Йдрчество); 10) автор то ссылается на лаку-нарные звенья (demi-monde —> [демимонден] —» демимондёнка), то исключает их: Миррёлия (суф. -nj-) Мирра (!) и проч.); 11) в ряде случаев неверно указываются суффиксы неологизмов (например, грезёр, эксцес-сёр)\ 12) часто за неологизмы принимаются узуальные (устарелые, диа

18 Мы придерживаемся позиции, что мотивирующее и производящее слова - не одинаковые термины (например, для неологизма затученный мотивирующим словом, входящим в структуру его лексического значения, будет туча, а производящим - неологизм И.-С. затучить*). Нельзя мотивирующее слово использовать в качестве производящего, т.к. это приводит к ошибке при определении способа деривации; так, Т.Н. Коршуновой причастие затученный признано произведённым циркумфиксным способом, тогда как оно является суффиксальным образованием от зафиксированного в языке И.-С. глагола. лектные, заимствованные) слова (например, избдр, гоноболь, конст-рактор), опечатки в современных изданиях провоцируют исследователя на искажение либо выделение неологизма, когда такового нет в тексте (например, бронзотёлый вм. бронзотёльный, Гроз-Дух вм. Грёз Дух и мн. др.); 13) наблюдается противоречие: восстанавливаются, по мнению исследователя, гипотетические прилагательные, которые являются производящими для наречий, а в области других частей речи не признаётся лакунарность в словообразовательной цепи. Многие из «восстановленных» прилагательных имеются в лексиконе И.-С. (например, майный (с. 175), блёсткий, лоский (с. 176) и др.); 14) отсутствует диахронический подход к неологизмам — факты языка начала XX в., даже индивидуального, нельзя рассматривать только с позиции синхронии; 15) как и в работе JI.B. Ма-ляновой, не ставится ударение в окказиональных словах. В теоретическом плане диссертация Т.Н. Коршуновой сильна, но в плане практического анализа «живого слова», с позиций учения о языке художественной литературы не выдерживает никакой критики.

Частично неологизмы И.-С. рассматриваются в работе Р.И. Климаса (2002), посвященной сопоставительному анализу актуализированных лексиконов 3. Гиппиус, М. Кузмина, Н. Клюева, В. Хлебникова, И.-С. Кластерный анализ индивидуально-языковой картины мира объясняет доминирование цветовой и звуковой семантики новообразований и выявляет ключевые слова в поэзии И.-С. (с.9-14), вследствие чего поэт назван «солнечным». Его «небесные гиперболы» связаны с осознанием своего «эго», а слово душа занимает вторую ключевую позицию, нередко вступая в соединение с окказиональными прилагательными-эпитетами (бу-тончатая, мимозовая). Также исследователь указывает на органичную связь поэтического творчества Н. Клюева с творчеством И.-С., что выражается в преобладании существительных над другими частями речи, в идентичных окказионализмах, в совпадении пластов ключевой лексики (с.11, 13 и др.). Определённым недочётом диссертации можно признать превалирование слов из ранних произведений И.-С. над эстонскими поэтическими словоновшествами, произвольный отбор его произведений для анализа.

М.В. Ходан (2000, 2001, 2002, 2003) интересуют окказионализмы И.-С. как средство создания экспрессии. Вслед за Р.Ф. Брандтом исследователь впадает в заблуждение относительно доминирования глагольных неологизмов в языке анализируемого поэта (2000, с. 158; 2001, с. 167). Так же, как и у других исследователей, при цитировании поэтических строк наблюдаются неточности и искажения неологизмов.

Поэтический неологизм как важнейшее выразительное средство стоит в центре внимания С.Ю. Портновой (2002). По мнению исследователя, новообразования «отражают существующие законы грамматики, реализуясь в текстах И. Северянина удлинением прагматических рядов в русле мотивированных ассоциаций по отношению к стандартным образцам канонических слов» (с.175-176). К особенностям, характерным для творчества И.-С., С.Ю. Портнова относит высокую частотность употребления поэтических неологизмов, обусловленную «особой активностью и динамизмом в построении словообразовательных парадигм при работе с целым рядом исходных слов, являющихся для поэта своеобразными «концептами» (с. 176). Как и многие исследователи, автор статьи отмечает в словотворчестве И.-С. неологизмы, соответствующие лакунарному звену в словообразовательной цепи (деривационная функция по JI.B. Маляно-вой, 1998), иногда ошибочно не дифференцируя некоторые формы (например, краткое прилагательное прозно принято за наречие).

В большинстве случаев исследователи языка И.-С. не справляются с одной из антиномий, о которых писал В.В. Виноградов: «Изучение языка писателя прошлого по дифференциальному методу — путём сопоставления его явлений с современным языком, — и поиски методов исчерпывающего, исторического исследования языка писателя — на фоне современной этому писателю системы литературного языка и его стилей» выделено нами - В.Н.) [Виноградов 1959, с.82]. Несмотря на фигурирование в библиографическом списке Словаря В. Даля, он фактически исключён из подручных справочных материалов большинства современных исследователей, а вопрос об идентичных неологизмах в творчестве разных писателей, в том числе соревнующихся с И.-С., вовсе не поднимается в трудах многих северяниноведов.

Анализ литературы вопроса и, прежде всего, выявление огромного количества разночтений в произведениях И.-С., выпущенных в свет современными издательствами, избирательный и случайный характер отбора текстов в сборниках, искажения и опечатки в изданиях 80-90-х гг. XX в. и 10-х гг. XXI в. направили наши изыскания к таким источникам, как первые издания «поэз» и автографы. Исследование осложнялось тем, что большая часть архива И.-С., находящегося в Эстонии, сгорела,19 а рукописи, оставленные в 1918 г., по свидетельству Вяч. Недошивина, у Б. Верина в советской России, большей частью утрачены или хранятся в частном собрании (вероятно, за рубежом). Сохранились только случайные рукописи, отдельные списки стихов и восстановленные поэтом в 30-е г. рукописи книг, изданных в 10-20-е гг.

Работа велась нами в московских архивах: РГАЛИ, НИОР РГБ и ОРФ ГЛМ, что позволило устранить некоторые разночтения и выявить неологизмы, которые не были до сих пор объектом исследования. Корпус индивидуально-авторских слов И.-С. составил, таким образом, 3375 единиц20 анализ которых был бы затруднителен в одной диссертационной работе. Нам показалась целесообразной идея остановиться на тех неологизмах, которые занимают в деривационном отношении первое место в

19 См. данные об этом в статье С. Санина «Новое об Игоре Северянине. Длинною дорогой к Родине // РГАЛИ, ф.1152, оп.2, ед.хр.38. Оставшиеся рукописи хранятся в Рукописном отделе Эстонского литературного музея (ранее - Литературный музей им. Ф.Р. Крейцвальда, Тарту), Нарвском государственном музее и в семейном архиве Н.Г. Аршас. Копии оригиналов и частично сами оригиналы автографов И.-С. собраны в Российском государственном архиве литературы и искусства (ранее - ЦГАЛИ, Москва) и Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (ранее - ГБЛ, Москва).

20 Не были взяты в расчёт грамматические неологизмы, представляющие собой окказиональные/деформированные/потенциальные формы имён существительных, прилагательных и глаголов. Они входят в составленную нами отдельную картотеку. неолексиконе И.-С. Это определило объект исследования — суффиксаль

Ч I ные неологизмы, количество которых составляет почти половину (46%) всех новообразований поэта-новатора (1550 слов), и предмет исследования - поэтический язык И.-С. Целью исследования мы наметили всестороннее изучение неологизмов И.-С. с точки зрения их деривации, значения и употребления в поэтическом языке. Данная цель предполагает решение целого ряда задач:

1. Определить, по каким (узуальным/окказиональным) моделям, на базе каких (узуальных/окказиональных, реальных/гипотетических) производящих слов и с использованием каких (продуктивных/непродуктивных, регулярных/нерегулярных, частотных/единичных, реальных/уникальных) аффиксов создаёт поэт свои (сильные/слабые) суффиксальные неологизмы.

2. Установить спектр семантики новообразований в зависимости от контекста.

3. Выделить наиболее любимые поэтом суффиксальные словоновше-ства, постоянно бытующие в языке И.-С., отметить случаи изменения/неизменения их семантики и лексического значения за счёт утраты/добавления/трансформации сем.

21 Термины «окказионализм», «неологизм», «словоновшество», «индивидуально-авторский неологизм», «окказиональное слово», «новообразование», «поэтический неологизм» и проч. используются в нашей работе как синонимы, постольку мы считаем неологизм и языковым, и речевым явлением: возникая в индивидуальной речи писателя, слово затем переходит в язык писателя/писателей - отсюда большое количество неологизмов заимствованного характера. Сначала новое слово является прерогативой конкретного автора, но затем, попадая в определённый (узкий или широкий) литературный круг, оно становится принадлежностью языкового миниколлектива; как только слово в контексте приобретает печатный вид, т.е. попадает в тиражированные издания, оно принадлежит уже большому языковому коллективу - читателю и критике.

22 Подобный путь исследования был намечен В.В. Виноградовым: «Ясно, что такие поэтические произведения - с подчёркнутой тенденцией к языковым «новообразованиям» или к осуществлению нового синтеза установившихся форм литературной речи в её стилистической дифференцированности - с разно-диалектическими элементами должны представлять исключительный интерес для стилистики поэтического языка. Задача лингвиста здесь . описать отдельно принципы «словотворчества» и «рече-творчества», которые, разрушая установившееся в литературном сознании ощущение лексем, содействует выработке новых норм «лингвистического вкуса» и подготовляют вытеснение вновь возникающими смыслами старых значений лексем» [Виноградов 1925, с. 19-20].

4. Выявить зависимость характера окказионального слова от темати-ко-композиционного плана текста как сложного художественного целого в соответствии с двухэтапностью жизненного и творческого пути И.-С.

5. Отграничить экспрессивно/стилистически маркированные (шутливые, иронические, разговорные и т.п.) неологизмы от нейтральных, определить характер их функционирования и частотность в поэтических произведениях И.-С.

При решении первой задачи мы опирались на классификации способов деривации и словоизменительных классов, представленные в трудах Н.М. Шанского [Шанский 1953, 1968; Шанский, Тихонов 1987], на теории окказионального слова О.И. Александровой (1967, 1973, 1974, 1978, 1981), М.А Бакиной (1973, 1975, 1977), В.П. Григорьева (1983, 1986, 1990, 1994, 2000), А.Г. Лыкова (1968, 1971, 1972, 1976, 1977), Р.Ю. Намитоко-вой (1986, 1988), Э.И. Ханпиры (1966), на классификации семантических предикатов А.С. Авиловой (1953, 1976) и Т.В. Булыгиной (1982). При определении способа образования индивидуально-авторского слова сложными представлялись случаи, (1) когда неологизм должен быть произведённым от более позднего по времени создания неологизма, например, грёзностъ (1914) грёзный (1915), чарунъя (1911) чарун (1918); мы придерживались точки зрения, что налицо не редеривация, а суффиксация на базе потенциального слова, присутствующего в творческом сознании либо в устной форме речи.23 Также мы столкнулись с такой сложностью: (2) представлялось затруднительным определить узуальный/окказиональный характер наречий, т.к. они практически не фиксируются в Словаре Даля, а отдельные факты их фиксации в «Словообразовательном словаре русского языка» А.Н. Тихонова (1985) и «Словаре современного русского литературного языка» (17 тт., 20 тт.) не всегда дают однозначный ответ, было ли слово в языке начала XX в., т.к. словарные

23 Анализ ранних писем И.-С. к В. Брюсову (рук. РГБ: Брюсов, 102-25) показал, что наша версия верна, т.к. в эпистолярном наследии находятся неологизмы, которые мы считали более поздними новообразованиями поэта. иллюстрации берутся в ряде случаев из современной поэзии / прозы, как, например, в случае с наречием дурманно, которое не отмечается в первом словаре, но дано в ССРЛЯ (20) с цитатами из произведений П. Проскурина («Исход») и А. Сафронова («Поэма времени»). (3) Часть неологизмов иностранного происхождения (с иностранными корнями/аффиксами) имеет устаревшее значение, которое по этой причине устанавливалось по «Словарю иностранных слов» (1986), «Энциклопедическому словарю» Брокгауза-Ефрона, «Словарю иноязычных выражений и слов» A.M. Бабкина и В.В. Шендецова (1994), французско-русскому словарю (1979, 2000). (4) Интересной особенностью многих диссертаций и критических статей о словотворчестве И.-С. является тот факт, что неологизмами признаются некоторые слова, которые зафиксированы в Словаре Даля (например, дёвий, сенокдсить). Либо данные слова, будучи диалектными, но не отмеченные как таковые, не были знакомы современникам (!) И.-С., берущим на себя труд оценить «изыски» поэта,24 либо сам автор выставлял их как лженеологизмы - слова, имеющие параллели в псковском, новгородском, олонецком диалектах, откуда И.-С. черпал лексический материал для создания новых слов. Тогда становятся оправданными слова И.-С. о вдохновителе его исканий — «говоре хат», которые были иронически восприняты как современными поэту критиками, так и позднейшими исследователями его творчества.25 Лексемы типа ветреть, росный, слёзо-вый признавались нами окказиональными и рассматривались как новые суффиксальные образования, поскольку они имели иное значение, нежели в Словаре Даля и «Словаре русского языка XI-XVII вв.» (1975-2002, выпуски 1-26 + справочный выпуск 2001) (слова, не изменившие значения в языке И.-С., не включались в состав окказиональных). При ином подходе к подобным фактам можно маркировать их как семантические

24 См. примечание Р.Ф. Брандта: «Относительно новости слов легко ошибиться, ибо точно установить её можно бы лишь обширным, копотливым обследованием» [Брандт 1916, с. 136].

23 См. [Брандт 1916; Иванов-Разумник 1916; Григорьев 1987] и др. неологизмы, ибо наличие общих сем в сходных словах указывает на их этимологическую родственность.

Решение второй задачи базировалось на представлении о структуре окказионального слова, значения которого «могут возникать и существовать и на базе зрительных, слуховых, осязательных, вкусовых, обонятельных образов, представлений» [Ханпира 1972, с.290], и классификации семантических классов основ неологизмов, предложенной Н.Н. Перцовой (2000).

Функционирование в языке И.-С. неологизмов, созданных в ранний период творчества и перешедших в его заграничный поэтический лексикон, изменение/неизменение их значения и семантики обусловило постановку третьей задачи.

Представление В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Н.М. Шанского о художественном произведении как сложном словесном целом, состоящем из языкового и внеязыковых планов, филологический анализ как путь раскрытия замысла писателя, теория о взаимообусловленности идиостиля и социокультурных факторов (Н.И. Формановская, 1998) легли в основу решения четвёртой задачи.

Высокая частотность стилистически маркированных неологизмов, характер их оценочности, эмоциональности, экспрессивности и, главное, образности («.смысл поэтического неологизма равен образу.» [Александрова 1973, с. 18]) в произведениях И.-С., теория Ю.Н. Караулова о языковой личности автора (1985, 1987), восходящая к учению В.В. Виноградова, обусловили решение пятой задачи. Сильными позициями текста, по нашему мнению, являются не только названия и различного вида повторы, но и яркие, «дефективные» слова — неологизмы. Они входят в число ключевых слов текста, «за каждым из которых скрываются весьма

26 Ср. с мыслью О. Мандельштама: «Самое удобное, и в научном смысле правильное, рассматривать слово как образ, т.е. словесное представление. Этим путём устраняется вопрос о форме и содержании.» [Мандельштам 1922, с.10]. сложные семантические параметры и различные словообразовательные гнёзда» (слова В.П. Григорьева цит. по: [Дерягина 1998, с.80]).

Неологизмы И.-С. определялись методом сплошной выборки из 37 книг, в том числе рукописных, и отдельных рукописей неопубликованных стихотворений (см. Источники текстов и их условные сокращения); в случае разночтений данные источники сверялись с другими изданиями его книг и брошюрами. Это определило I этап работы. В процессе анализа индивидуально-авторских слов (II этап) нами применялся комплексный аналитико-синтетический метод исследования:

• неологизмы рассматривались на уровне синхронии и диахронии с использованием приёмов сопоставительного и описательного методов;

• динамика новообразований в деривационном, лекси-ко-семантическом и стилистическом аспектах определялась с помощью приёмов статистического метода (количественной оценки фактов языка);

• при составлении глоссария использовались элементы семного анализа лексических единиц;

• в случаях искажения текста применялись текстологические приёмы реконструкции слов;27

• филологический анализ по схеме «идея - образ - слово» (А.А. По-тебня, Л.Ю. Максимов, Л.А. Новиков, Н.М. Шанский) позволил вскрыть стилистическое использование авторских неологизмов в художественных текстах.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. Впервые предметом изучения стали художественные тексты всех печатных книг и практически всех имеющихся рукописей И.-С., из которых выбраны суффиксальные образования как наиболее частотные неологизмы в его поэзии.

27 См. [Томашевский 1928, 1959].

2. Сделан упор на устранение текстуальных разночтений, выявление опечаток, искажающих структуру неологизма в частотности и текста в целом.28

3. Показана динамика творчества И.-С., впервые в лингвистическом исследовании отражена двухэтапность его жизненного пути, опровергнуто господствующее в русистике, литературоведении и публицистике мнение, что поэт за границей «исписался», упростился его язык и стиль.

4. Произведён анализ семантических неологизмов, возникших на базе диалектизмов, который позволяет выявить особые приёмы словотворчества, определившие индивидуальную черту неолексикона И.-С.

5. Установлен заимствованный характер большинства неологизмов В. Маяковского, имеющих прямое/косвенное соответствие в поэзии И.-С., что подвергает сомнению устоявшееся мнение о безусловном новаторстве и оригинальности пролетарского поэта в области словотворчества.

Теоретическая значимость исследования состоит в создании словаря суффиксальных неологизмов И.-С., а также в развитии и углублении теории окказионального слова такими положениями, как (1) потенциальное вхождение «слабого» неологизма в узус, (2) заимствованный характер идентичных неологизмов, (3) зависимость семантики новообразований от особенностей языковой личности писателя и его общего «мажорного/минорного» стиля.

Практическая значимость диссертационной работы заключается в следующем:

1. Словарь суффиксальных неологизмов И.-С. является первой ступенью к созданию «Словаря неологизмов И.-С.», который, в свою очередь, наряду с другими индивидуально-авторскими словарями послужит базой

28 Критика современных изданий И.-С. содержится в статье: Никульцева В.В. Небрежность или закономерность? (О так называемых «опечатках» в современных изданиях Игоря Северянина) // Культура - искусство - образование: Сборник научных трудов. М.: РИЦ «Альфа» МГОПУ им. М.А. Шолохова, 2003. С.85-86. для создания многотомного «Словаря индивидуально-авторских неологизмов XIX-XX вв.»

2. Многие суффиксальные неологизмы И.-С. в силу их структурной соотнесённости с литературными словами, воспроизводимости, прозрачности строения и семантики могут быть использованы в качестве дидактического материала в школе и вузе при изучении курсов: «Морфемика и словообразование», «Лексикология и лексикография», «Стилистика», «Культура речи», ЛАХТ и ФАХТ.

3. Материалы исследования могут лечь в основу спецкурсов и спецсеминаров По ЯХЛ, а полученные в ходе анализа неологизмов данные, углубляющие представление об общих тенденциях развития поэтического словотворчества XX в., могут быть отражены в дальнейших исследованиях в данной области.

Апробация работы. Вступления на научных мероприятиях: на Международной юбилейной научно-практической конференции «Народное образование в XXI веке», посвященной 70-летию МПУ (6-7 июня 2001 г.), на Межвузовской научно-практической конференции «Отечественная лексикография - школе», посвящённой 200-летию со дня рождения В.И. Даля (16 ноября 2001 г., МПГУ), на Региональной научно-практической конференции «Культура — образование — педагогика искусства» (19 февраля 2002 г., МГОПУ им. М.А. Шолохова), на Международной научно-практической конференции «Новые аспекты в преподавании русского языка в школе и вузе» (12-13 марта 2002 г., МПГУ), на Ежегодных научных чтениях «Язык как материал словесности» (24 октября 2002 г., 5-6 ноября 2003 г., Литературный институт им. A.M. Горького), на Международной юбилейной научно-практической конференции «Современное русское языкознание и лингводидактика», посвящённой 80-летию акад. Н.М. Шанского (26-27 ноября 2002 г., МГОУ), на Международной научно-практической конференции «Проблемы и перспективы филологического образования в школе XXI века», посвящённой 80-летию проф. Н.М.

Шанского (19-20 декабря 2002 г., ИОСО РАО). Основные положения диссертации обсуждались на заседании кафедры стилистики русского языка, культуры речи и риторики МГОУ.

Материал диссертации представлен в трёх главах, в которых доминирует классификационно-описательный подход. Глава 1 рассматривает деривацию суффиксальных неологизмов И.-С. раннего периода творчества (1904-1917). В Главе 2 отражены результаты аналогичной работы на материале неологизмов эстонского периода творчества (1918-1941). Стилистическое использование неологизмов и анализ художественных произведений И.-С. составляют содержание Главы 3. Диссертационная работа снабжена 10 приложениями.

Юмористическое замечание Р.Ф. Брандта: «При чтеньи Северянина таким образом нередко затрудняешься значением слов, и я совершенно серьёзно примыкаю к шуточному желанию Амфитеатрова, чтобы издания нашего поэзника были снабжены списками малоизвестных и <не> совсем ясных слов.» [Брандт 1916, с.150] - натолкнуло нас на серьёзную мысль о создании словаря неологизмов И.-С., первой ступенью работы над которым явился словарь суффиксальных неологизмов И.-С. (см. Приложение 1). В Приложении 1 и частично в основном тексте диссертации применяются следующие условные обозначения:

- [ ] обозначают гипотетическое слово, соответствующее лакунарному звену в словообразовательной цепи;

- знаком * помечается производящее слово, являющееся окказиональным;

- в < > заключается слово, восстановленное путём конъектуры или сверки с рукописью / другими текстами, а также предположительный год написания произведения;

- цифрой (I) отмечаются слова раннего периода творчества, употребляемые И.-С. во II период;

- цифрой (II) отмечаются слова, зафиксированные в поздний период творчества, потенциально употребляемые И.-С. в I период;

- знак = применяется, когда стихотворение имеет разные названия, когда одно и то же стихотворение помещено в разных сборниках либо

29 когда имеется рукописный вариант данного стихотворения.

Приложения 2-6 представляют собой таблицы, отражающие частотность употребления суффиксов неологизмов разных частей речи. Сводная таблица частотности неологизмов И.-С. в деривационном аспекте представлена графически в Приложении 7. Частотность употребления семантических групп, объединяющих неологизмы разных частей речи, отражена в Приложении 8. Изменение в семантике и значении неологизмов, постоянно функционирующих в языке И.-С. (с 1904 по 1941 гг.), показано в Приложении 9.

В ходе исследования возникла смежная проблема авторства идентичных окказионализмов, установление которого не входит в круг поставленных задач. Решение данной проблемы обусловило создание Приложения 10. в котором идентифицируются неологизмы, встречающиеся в языке И.-С. и В. Маяковского.

Положения, выносимые на защиту:

1. Суффиксальные неологизмы И.-С. производятся в большинстве случаев по узуальным моделям с использованием регулярных, продуктивных и частотных в синхронном словообразовании суффиксов, что отражает общие тенденции развития поэтического словотворчества 1-ой трети XX в.

2. Значительное преобладание имён над глагольными словами в неолексиконе, т. е. поэтическом словаре, И.-С. объясняется особенностью

29 В тех случаях, когда один и тот же текст содержится в двух и более сборниках или имеются два варианта произведения, цитата даётся по тому варианту, который содержится в книге/рукописи, указанной первой в скобках. При ссылке на рукописи, хранящиеся в РГАЛИ (ф.1152 Северянин), даются либо сокращённые названия книг (см. Источники текстов и их условные сокращения), либо две цифры, первая из которых обозначает номер описи (1 или 2), вторая - номер единицы хранения. При ссылке на материалы НИОР РГБ даётся название фонда (Брюсов, ОР, Мусагет), первая из двух указанных цифр поэтической речи в целом, для которой «часто характерна тенденция к безглагольности» [Якобсон 1921, с.36].

3. «Сильные» (воспринимаемые носителями языка как деформированные, «дефектные») неологизмы И.-С. создаются на базе окказиональных и заимствованных узуальных слов, «слабые» (незаметные в тексте) — только на базе узуальных.

4. Уникальные в деривационной системе И.-С. и малопродуктивные суффиксы, посредством которых образованы окказиональные имена существительные и имена прилагательные, имеют французское происхождение.

5. Особо экспрессивные в лексиконе И.-С. «сильные» неологизмы, являющиеся варваризмами/экзотизмами, построены по узуальным моделям тремя способами: а) соединением французской основы (корня) и русского суффикса; б) соединением французской основы (корня) и французского суффикса; в) соединением русской основы и французского суффикса. «В поэзии роль механической ассоциации сведена к минимуму, между тем как диссоциация словесных элементов приобретает исключительный интерес. Дроби диссоциаций легко комбинируются в новые сочетания. Мёртвые аффиксы оживают. Диссоциация может оказаться и произвольной, создавать новые суффиксы» [Якобсон 1921, с.41].

6. Доминирование неологизмов с цветовой, звуковой и положительно-оценочной семантикой обусловлено «мажорной» тональностью всего творчества И.-С.

7. Смена урбанистических мотивов на антиурбанистические в эстонский период жизни и творчества И.-С. определяет изменение в сфере словотворчества в сторону увеличения количества словообразовательных формантов и процента экспрессивно/стилистически маркированных необозначает номер картона, вторая - номер единицы хранения. Указание на Отдел рукописных фондов ГЛМ включает номер хранения/дела и номер фонда. Порядковый номер листа указывается отдельно. ологизмов, упрощения моделей окказиональных слов, но никак не в сторону сокращения их объёма.

8. Неологизмы В. Маяковского, идентичные неологизмам И.-С., в общей массе имеют заимствованный характер. Из 85 неологизмов, совпадающих в творчестве обоих поэтов, 53 принадлежит И.-С., а В. Маяковскому - 32.

По теме диссертации опубликовано 19 работ.

Считаем своим долгом выразить признательность С.Г. Исакову (Эстония, Тарту) за помощь в собрании всех книг И.-С., а также за редкие и важные сведения о жизни и творчестве поэта. Мы выражаем благодарность A.M. Ушакову, В.Н. Терёхиной, Н.И. Шубниковой-Гусевой, А.Т. Никитаеву (ИМЛИ РАН, Москва), А.Н. Николюкину (ИНИОН РАН, Москва) за ценные консультации в ходе проводимого исследования. В наибольшей степени мы обязаны нашему Учителю Н.М. Шанскому, чьё мудрое наставничество, любовь к поэзии и доброжелательность помогли нам открыть для себя имя самого феноменального поэта серебряного века.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексические неологизмы Игоря-Северянина"

«Язык писателя - это структура его жизни. Стиль - это её особый ритм. Логика исследования стиля - это...способ угадать ритм и образ эпохи» [Ермолаев 1998, с.20]. У повить ритм эюизни И.-С. невозможно без глубинного изучения лексических и семантических неологизмов, которые являются краеугольным камнем его стилистической системы. Проанали зировав суффиксальные новообразования, которые составляют около 46% от всего неолексикона поэта, исследуя путём лингвистического анализа художественные тексты И.-С, а также (частично) В. Маяковского, К. Бальмонта, Есенина, Б. Пастернака, А. Блока, А. Куприна и др. писате лей, мы пришли к следующим выводам:

1. В неолексиконе И.-С. самая высокочастотная группа - имена (759 существительных и прилагательных), самая малочастотная — слова КС (59). Количество глагольных слов значительно уступает количеству имён (540:759).2. Узуальные модели, по которым строятся суффиксальные неологиз мы, преобладают над окказиональными (95:44 в I период, 143:63 во II пе риод). Из 1550 слов 1285 построены по узуальным моделям, остальные 265 - по окказиональным. Поэт практически не обращается к созданию новых суффиксов, предпочитая регулярные, продуктивные и частотные в синхронном словообразовании.3. Наибольшим разнообразием характеризуется словообразовательная палитра имён существительных (74 суффикса на 423 слова), наименьшим • наречий и слов КС (3 и 1 суффикс на 192 и 59 слов соответственно).4. Большинство суффиксов, посредством которых образованы имена, моносемичны (61:38), но количество существительных и прилагательных, построенных при помощи полисемичных суффиксов, весьма значительно (620 из 759). В области деривации других частей речи наблюдается пре обладание моносемичных суффиксальных морфем (19:7), являющихся строительным материалом для образования большинства глаголов, прит частий, деепричастий, наречий и слов категории состояния (499 из 791).Общее соотношение однозначных и многозначных суффиксов составляет

5. Значителен процент «слабых» неологизмов (28,5%), которые обла дают пластичностью и органично вписываются в контекст. Большинство таких слов построено в соответствии с законами языка. «Слабый» неоло гизм имеет потенциальную возможность вхождения в узус, поскольку с трудом воспринимается как окказиональное образование; его маркирова нию как узуального слова препятствует отсутствие кодификации. Вычур ность «сильных» неологизмов создаёт не столько модель, сколько значе ние и семантика корня/аффикса (как правило, корневой морфемы). По добные слова распределяются по 9 группам:

1) образованные от имён собственных {амбруазный, Берлинство, ка инство, обрандясъ, пронероненный, тавридить);

2) образованные от имён нарицательных и оформленные как собст венные имена {Амазония, Южик);

3) построенные на базе иноязычных аффиксов {вазетка, грёзэр, Мир рэлия);

4) построенные на базе иноязычных корней {вуститъ, драпритъ, лю нелевый, мессалиновый, мускат-люнельно, рокфорно);

5) построенные на основе соединения заимствованных корней и аф фиксов (кадрильон, квинт-эссентор, кокетта, рондолет, флёртэр);

6) созданные на базе русских слов с абстрактным значени ем/семантикой {грёзный, грёзовый, истомно);

7) созданные на базе традиционных для русской поэзии слов {аполло Heif, венерно, музаръ, элеэ/сный);

8) слова с нетранслитерированными корнями-варваризмами {Ьеаи monde 'овый, berceuse 'ный);

9) слова с транслитерированными корнями-варваризмами (бебеизм,

бильедушка).В сфере применения заимствованных служебных морфем И.-С. отдаёт предпочтение французским словообразовательным элементам (суффик сам и частям непроизводной основы). Корневые морфемы, различные по своему происхождению, используются поэтом в порядке убывания сле дующим образом: французские, английские, итальянские, латинские, гре ческие, немецкие, испанские, тюркские. Предпочтение автор отдаёт сло вам французского языка.6. Характерной чертой словотворчества И.-С. является наличие не только суффиксальных неологизмов, построенных на базе заимствован ных (в основном из французского языка) корней/аффиксов, но и создан ных в результате переосмысления диалектизмов {ветреть, лунеть, рос ный).1. Ряд неологизмов экспрессивно/стилистически маркирован (7,4%) и содержит сему оценки (24,5%), т.е. является сильным средством создания экспрессии в поэзии И.-С.

8. Увеличение количества слов с отрицательно-оценочной семантикой во II период творчества (68:113) свидетельствует о психологической не устроенности и душевной неудовлетворённости поэта. Однако помимо мерила «хорошо/плохо» для И.-С. жизненно важными остаются цвет и звук (294 суффиксальных неологизма входят в эти семантические поля).Половые, возрастные, тактильные, обонятельные и т.п. характеристики предметов, признаков и действий интересуют его в наименьшей степени.Значительное увеличение слов со сложной (синтетической) семантикой на позднем этапе творчества объясняется стремлением поэта к проникно вению в глубину слова, поиску его неуловимых оттенков и связанных с ними субъективных ассоциаций.9. Наличие параллельных неологизмов в поэзии И.-С, А. Блока, В. Хлебникова, Б. Пастернака, Есенина, В. Маяковского, К. Бальмонта и др. писателей говорит об их деривационной/стилистической «удачности», о соответствии суффиксальных образований общим тенденциям развития поэтического словотворчества.10. Факт функционирования в поэзии В. Маяковского неологизмов, в основном заимствованных из лексикона И.-С, свидетельствует о сложной творческой и межличностной борьбе «друзей-соперников». Гипотетиче ски можно предположить, что некоторые неологизмы, в свою очередь, заимствованы И.-С. у К. Бальмонта и созданы под его влиянием, что вы ражается в большом числе абстрактов на -ость, а также сложных адъек тивных, субстантивных и причастных образований, которые не являются объектом изучения в настоящем исследовании. Символическая тенденция ярко отражена в синтетическом творчестве такого самобытного и талант ливого поэта, как И.-С.

11. В эстонский период происходит отказ поэта от нарочитой красиво сти и манерности как отдельных слов, так и текста в целом. Опрощение И.-С. имеет исключительно тематический и идеологический характер; лирика становится глубже, философичнее, на первый план выдвигается ироническое начало, анализ/переоценка жизненных идеалов, стремлений, ценностей, но интерес к «самовитому слову» не пропадает до конца, о чём свидетельствует употребление неологизмов не только в оригиналь ных - даже в переводных произведениях.12. Полифункциональность суффиксальных неологизмов делает их не отъемлемым атрибутом произведений И.-С, в которых они наряду с узу альными словами выступают равноправными единицами сложного худо жественного целого, участвуя в создании пластичности и образности по этического текста.Самобытный стиль И.-С. сложился под воздействием различных лин гвистических и социокультурных факторов. Лингвистический и филоло гический анализ, пути которого были намечены в трудах В.В. Виноградо ва, Г.О. Винокура и др., а в дальнейшем тщательно разработаны Н.М. Шанским, помогает всесторонне рассмотреть индивидуально-поэтичес#' кую систему художника слова, ту «речевую ткань» его произведений, расшифровка узоров которой доступна только внимательному глазу и рефлексирующей натуре исследователя. «Стиль всякого писателя так тес но связан с содержанием его души, что опытный глаз может увидеть ду шу по стилю, путём изучения форм проникнуть до глубины содержа 284 Игоря-Северянина, сложнейшего и удивительнейшего поэта 1-ой по ловины XX в., обладающего поразительной творческой интуицией, мож но сравнить только с В. Бенедиктовым, поэзия которого производила фу рор в 30-е гг. XIX в. У В. Бенедиктова и Игоря-Северянина много общего: детские годы, прошедшие в Олонецком крае, внезапность и двусмыслен ность славы, «сугубая метафоричность ... романтическое строение об раза»^^ ,^ огромная масса неологизмов и «смешенье стилей» как форма стиля самобытного. Толпы поклонниц, быстрая смена увлечений в погоне за Единственной, в искании счастья и — в финале - отказе от него. «Коро ли поэзии» века золотого и века серебряного, они надолго останутся фе номеном в русской культуре XIX-XX столетий, оставив продолжателей своей традиции - постмодернистов и куртуазных маньеристов (А. Возне сенский, Т. Кибиров).'^^ Слова А. Блока цит. по: [Виноградов 1961, с.69].^" Гинзбург Л.Я. Бенедиктов// Бенедиктов В.Г. Стихотворения. Л., 1939. C.XXIV.

Список научной литературыНикульцева, Виктория Валерьевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Источники текстов и их условные сокращения 1.1. Печатные брошюры

2. Игорь-Северянин. А сад весной благоухает!.. Стихи. СПб., 1909.

3. Игорь-Северянин. За струнной изгородью лиры. Стихи. СПб., 1909. - СИЛ-б

4. Игорь-Северянин. Злата. Из дневника одного поэта. СПб.: Типография И. Флейтмана, 1908. - Злата-б

5. Игорь-Северянин. Интуитивные краски: Немного стихов. СПб.: Типография И. Флейтмана, 1909. - ИК

6. Игорь-Северянин. Качалка грёзэрки. Поэзы. Т. 4. Сады футуриста. Кн. 1. Брошюра 33. СПб.., 1912. - КГ

7. Игорь-Северянин. Колье принцессы. 1-я тетрадь 3-го тома стихов. Брошюра 27-я. СПб., 1910.

8. Игорь-Северянин. Лазоревые дали. СПб.: Типография И. Флейтмана, 1908.-ЛД

9. Игорь-Северянин. Лунные тени. Ч. 1 - 2. СПб., 1908. - ЛТ-1, ЛТ-2

10. Игорь-Северянин. На смерть Лермонтова. СПб., 1908.

11. Игорь-Северянин. Очам твоей души. Поэзы. Т. IV. Сады футуриста. Кн. II. Брошюра 34-я. Столица на Неве, 1912. - ОТД

12. Игорь-Северянин. Памяти A.M. Жемчужникова. СПб., 1908..

13. Игорь-Северянин. Певица лилий полей Сарона. Вторая тетрадь 3-го тома стихов. Брошюра 28-я. СПб.: Типография И. Флейтмана, 1910.-ПЛПС

14. Игорь-Северянин. Предгрозье. 3-ья тетрадь 3-го тома стихов. Брошюра 29-я. СПб., 1910. - Предгрозье-б

15. Игорь-Северянин. Пролог «Эго-футуризма». Поэза-грандиоз: Апо- феозная тетрадь 3-го тома стихов. Брошюра 32-я. СПб., 1911.

16. Игорь-Северянин. Ручьи в лилиях. Поэзы. СПб., 1911.

17. Игорь-Северянин. Электрические стихи. 4-я тетрадь 3-го тома сти- ф, хов. Брошюра 30-я. СПб., 1911. - ЭС

18. Игорь-Северянин. Эпилог «Эго-футуризма». 35-я брошюра. СПб.: Типография Кене, 1912.

19. Игорь-Северянин. Это было так недавно... Стихи. СПб., 1909.

20. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Бой при Чемульпо: Памяти крейсера 1-го ранга «Варяг». СПб., 1905.

21. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. В северном лесу (очерк). СПб.: Типография И. Флейтмана, 1906.

22. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Взрыв «Енисея». Стихотворение. СПб., 1905.

23. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Гибель «Рюрика». Стихотворение. СПб., 1904.

24. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Захват «Решительного». Стихотворение. СПб., 1905.

25. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Конец «Петропавловска». Стихотворение. СПб., 1905.

26. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Лепестки роз жизни. Ч. I-III. СПб.: Типография И. Флейтмана, 1906.

27. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. По владениям Кучума. Стихотворение. СПб., 1905.

28. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Подвиг «Новика»: К крейсеру «Изумруд». Стихотворение. СПб., 1904.

29. Лотарёв И. Игорь-Северянин.. Потопление «Севастополя». Стихотворение. СПб., 1905. 1.2. Печатные книги (при^кизненные издания)

30. Rannit Aleksis. Via dolorosa. Авторизованный перевод с эст. и издание Игоря Северянина. Stockholm: Северные огни, 1940. - VD

31. Виснапу Генрик (Henrik Visnapun). Amores. Пер. с эст. Игоря Северянина. Предисловие Александра Кусикова. М., 1922. — А т

32. Виснапу Генрик. Полевая фиалка. Пер. с эст. и изд. Игоря Северянина. Таллин, 1939. - ПФ

33. Игорь Северянин и др. Via Sacra. Альманах. Юрьев - Тарту: Изд-во В. Бергман, 1922.

34. Игорь Северянин. Victoria Regia. 4-я книга поэз. М.: Наши дни, 1915.-VR

35. Игорь Северянин. Адриатика: Лирика. Нарва: Изд. автора, 1932. - А2

36. Игорь Северянин. Ананасы в шампанском. М.: Наши дни, 1915. — АШ

37. Игорь Северянин. Вервэна. Поэзы 1918 - 1919 гг. / Собрание поэз. Т. XI. Юрьев: Одамес, 1920. - В

38. Игорь Северянин. За струнной изгородью лиры. Избранные поэзы. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1918. - СИЛ

39. Игорь Северянин. Златолира. М.:Триф, 1914 . -3 П.Игорь Северянин. Классические розы. Стихи 1922-1930 гг. Белград, 1931. - К Р

40. Игорь Северянин. Медальоны. Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах. Белград: Издание автора, 1934. - МСВ

41. Игорь Северянин. Менестрель: Новейшие поэзы. Т. XII. Берлин: Москва, 1921 Репринтное издание: М.: Молодая гвардия, 1989.. - М 2

42. Игорь Северянин. Миррэлия. Новые поэзы. Т. VII. Берлин: Москва, 1 9 2 2 . - м

43. Игорь Северянин. Поэзоантракт. 5-я книга поэз. М.: Наши дни, 1915.-П

44. Игорь Северянин. Поэзо-концерт. Альманах. М., 1918. - П-К

45. Игорь Северянин. Роса оранжевого часа. Поэма. Юрьев - Тарту: Издание В. Бергмана, 1925. - РОЧ

46. Игорь Северянин. Рояль Леандра (Lugne). Роман в строфах. Бухарест: Издание автора, 1925. - РЛ 2

47. Игорь Северянин. Соловей. Поэзы. Берлин - Москва: Издание акц. ^ о-ва «Накануне», 1923. Репринтное издание: М.: Томо, 1990.. - С

48. Игорь Северянин. Тост безответный / Собрание поэз. Т. VI. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. - ТБ

49. Игорь Северянин. Трагедия Титана. Космос. Изборник первый. Москва - Берлин: Издание акц. о-ва «Накануне», 1923. - ТТ

51. Игорь-Северянин и др. Пьяные вишни. Севастополь, 1920. — ПВ

52. Игорь-Северянин и др. «Винтик» и поэзы. <Тифлис, 1917>.

53. Игорь-Северянин и др. «Винтик» и поэзы. Пб., 1915.

54. Игорь-Северянин. Сгёте des Violettes. Избранные поэзы. Юрьев: Одамес, 1919.-CV

55. Игорь-Северянин. Puhajogi. Эстляндские поэзы. Юрьев - Тарту: Одамес, 1919. - Р

56. Игорь Северянин. Громокипящий кубок. М.: Гриф, 1913. - ГК

57. Игорь-Северянин. Колокола собора чувств. Автобиографический роман в 3-х чч. Юрьев - Tartu: Изд-во Вадим Бергман, 1925. - КСЧ

59. Мимозы льна: Альманах 2-х. Игорь Северянин. Новые поэзы, Алексей Масаинов. Новые поэзы. Пг.: Амис, 1916.

60. Острова разочарований: Альманах 2-х. Игорь Северянин. Новые поэзы. Алексей Масаинов. Новые поэзы. Пг.: Ариэль, 1917.

61. Ундер Мария. Предцветенье. Пер. с эст. и издание Игоря Северянина. Таллинн, 1937. - П 2 1.3. Печатные книги (посмертные издания)

62. Северянин И. «Я, гений, Игорь Северянин...»: Альманах в двух книгах / Под ред. Блох и В. Ройтмана. - New-York: Gileia, 1997.

63. Северянин И. Гармония контрастов: Стихотворения. М., 1995.

64. Северянин И. Избранное / Вступительная статья М. Шаповалова. М., 1995.

65. Северянин И. Избранное / Сост. и вступит, ст. Владимира Маркова. Мюнхен, 1978. 5- Северянин И. Классические розы. Медальоны / Вступительная статья Ю.В. Бабичевой; М., 1991.

66. Северянин И. Кубок: Стихотворения, поэмы / Вступительная статья В. Гусева. М.: Книга, 1990.

67. Северянин И. Сирень моей весны. Избранная лирика / Вступительная статья А.И. Михайлова, В.К. Петухова. pSTew-York.: Орфей, 1984..

68. Северянин И. Сочинения: В 5 тт. / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и комм. В.А. Кошелева и В.А. Пирогова. СПб.: Logos, 1995-1996.

69. Северянин И. Стихи. Рига, 1987.

70. Северянин И. Стихотворения / Вступительная статья В. Грекова. М., 1990.

71. Северянин И. Стихотворения / Вступительная статья В.А. Рождественского. Л., 1975.

72. Северянин И. Стихотворения / Послесловие Р. Крууса. Таллин, 1987.

73. Северянин И. Стихотворения / Сост., вступит, ст. и прим. В.А. Кошелева. М.: Советская Россия, 1988. - И

74. Северянин И. Стихотворения и поэмы. 1918 - 1941 / Сост. Ю. Шумаков. М.: Современник, 1990. • ;

75. Северянин И. Тост безответный / Сост. Е. Филькина. М.: Республика, 1999.

76. Северянин И, Я.избран королём поэтов. Стихи и проза. М.: Изд-во ЭКСМО - Пресс, 2000. 1.4. Рукописные книги

77. Игорь Северянин. Из последних стихотворений: Сборник. 1940 (38 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 55 (фотокопия с машинописного экземпляра). - ПС 2

78. Игорь-Северянин. Литавры солнца. Стихи 1922-1934 гг. 1935 (115 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 1 (автограф). - ЛС

79. Игорь-Северянин. Настройка лиры. Стихи 1896-1932 гг. 1933 (67 л.) // РГАЛИ, ф. 115.2, оп. 1, ед. хр. 2 (автограф). - НЛ

80. Игорь-Северянин. Очаровательные разочарования. Лирика 1930- 1940 гг. 1940 (86 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 3 (автограф). -ОР

81. Игорь-Северянин. Плимутрок. Рассказы в ямбах, пьесы в рифмах. 1922-1924 (34 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 4 (автограф). - ПРЯ

82. Игорь-Северянин. Ручьи в лилиях. Поззы 1896-1909 гг. 1896-1918 (68 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 1 (ксерокопия рукописи). - РЛ

83. Игорь-Северянин. Солнечный дикарь. Утопическая эпопея. 1935 (12л.)//РГАЛИ, Ф..1152, оп. 1,ед.хр. 10 (автограф). - СД

84. Игорь-Северянин. Теория версификации. (Стилистика поэтики). 1933 (28 л.)//РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 12 (автограф).

85. Игорь-Северянин. Тост безответный. Поэзы 1915 г. Книга шестая. 1915 (110 л.) // ОР РГБ, ф. 190 (кн-во "Мусагет"), картон 58, ед. хр. 4 (автограф).

86. Игорь-Северянин. Уснувшие вёсны. Критика. Мемуары. Скитания. 1931 (200 л.)//РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1,ед.хр. 13 (автограф). 1.5. Рукописи отдельных спиихотвореиий и циклов

87. Игорь-Северянин. Ананасы в шампанском. 3-е изд. М.: Изд-е В.В. Пашуканиса, 1915 (81 л.) // ОР РГБ, ф. 190 (кн-во «Мусагет»), кар-тон 58, ед. хр. 6 (корректура в вёрстке; правка автора).

88. Игорь-Северянин. В клёнах раскидистых. Стихотворение. 1912 (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 51 (автограф).

89. Игорь-Северянин. В.В. Пашуканису. 1915 (1 л.) // ОР РГБ, ф. 190 (кн-во «Мусагет»), картон 58, ед. хр. 8 (автограф).

90. Игорь-Северянин. Гимн Российской республике. 1917 (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 6 (автограф).

91. Игорь-Северянин. Загадка ужаса. Стихотворение. 1908 (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 44 (автограф).

92. Игорь-Северянин. Интуитта. Стихотворение, 1911 (1 л.)//РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 52 (автограф).

93. Игорь-Северянин. Каретка куртизанки. Стихотворение. 1911 (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 53 (черновой автограф).

94. Игорь-Северянин. Лирика. 1918-1928 гг. Цикл стихотворений. 1918-1935 (46 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 3 (ксерокопия рукописи). - Л

95. Игорь-Северянин. Моему народу. Стихотворение. 1917(1 л.) // ОР РГБ, ф. 832 (ОР), папка 137, ед. хр. 13 (автограф). Ю.Игорь-Северянин. Начальники и рядовые! Стихотворение. 1914 (2 л.) // ОР РГБ, ф. 832 (ОР), папка 137, ед. хр. 14 (автограф).

96. Игорь-Северянин. Осенний рейс (Воспоминания прежних лет). Стихотворение. 1935 (3 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 7 (автограф).

97. Игорь-Северянин. Осенний рейс. Стихотворение. 1935. (4 л.) // ОРФ ГЛМ, Рнв 4798, ф. 239 «к» (ксерокопия с автографа).

98. Игорь-Северянин. Перевод сонетов П. Верлена с фр. языка. Стихотворения. 1935 (8 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 7 (автограф с правкой, машинопись).

99. Игорь-Северянин. Перевод стихотворений Г. Виснапу с эст. языка. 1930-е гг. (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 9 (автограф).

100. Игорь-Северянин. Пляска мая. Стихотворение. Б. д. (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 8 (автограф).

101. Игорь-Северянин. Синий сонет. Копия. 15 авг. 1913 (1 л.) // ОРФ ГЛМ, ф. 448 (Игорь Северянин), оп. 1, ед. хр. 1 (автограф). ' П.Игорь-Северянин. Сияет даль. Стихотворение. 1940 (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 9 (автограф).

102. Игорь-Северянин, Сонеты-характеристики. 1926-1934 (10 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 6 (машинопись). - Доп. к МСВ

103. Игорь-Северянин. Стихотворения 1911-1912 гг. (22 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 45 (автограф).

104. Игорь-Северянин. Стихотворения для книги «Ананасы в шампанском». 1903-1913 (22 л.) // ОР РГБ, ф. 190 (кн-во «Мусагет»), картон 58, ед. хр. 3 (автограф; автограф с правкой).

105. Игорь-Северянин. Стихотворения из цикла «А сад весной благоухает. ..» 1909-1915 (24 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 2 (авто-граф).

106. Игорь-Северянин. Стихотворения из цикла «Очаровательные разочарования». 1935-1936 (24 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 8 (машинопись, ксерокопия).

107. Игорь-Северянин. Стихотворения, посвященные В. Брюсову. 1912, 1913, 1923 (5 л.) // ОР РГБ, ф. 386 (Брюсов), картон 102, ед. хр. 25 (письма к В.Я. Брюсову; автограф).

108. Игорь-Северянин. Стихотворения, посланные В. Брюсову. 1912 (15 л.) // ОР РГБ, ф. 386 (Брюсов), картон 58, ед. хр. 35 (автограф).

109. Игорь-Северянин. Стихотворения, переводы из Генрика Виснапу. Б. д. // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 5 (автограф).

110. Игорь-Северянин. Узор по канве; Уничтожьте партийность! Стихотворения. <1925> (1 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 2, ед. хр. 5 (вырезка из газеты).

111. Игорь-Северянин. Фофанов на мызе «Ивановка». Амулеты. 1911 (2 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 50 (автограф).

112. Игорь-Северянин. Шансонетка горничной; Регина. Стихотворения. 1913 (2 л.) // РГАЛИ, ф. 1152, оп. 1, ед. хр. 54 (ксерокопия). 1.6. Книги других писателей

113. Антология русской поэзии / Сост. и . Белоцветов, Рига, 1943.

114. Бальмонт К. Сонеты солнца, мёда и луны. Песня миров. М.: Изд-е В.В. Пашуканиса, 1917.

115. Бальмонт К.Д. В раздвинутой дали. Поэма о России. Белград, 1930.

116. Бальмонт К.Д. Гамаюн. Стокгольм: Северные огни, 1921а.

117. Бальмонт К.Д. Голубая подкова: Стихи о Сибири. Southbury, б. г.

118. Бальмонт К.Д. Дар земле. Париж, 19216.

119. Бальмонт К.Д. Зовы древности: Гимны, песни и замыслы древних. Берлин, 1923.

120. Блок А.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 тт. Т. 1-5, 7. М.: Наука, 1997-2003. Т. 1-3 - 1997.

121. Есенин Полное собрание сочинений: В 7 тт. (9 кн.) Т. 1 - 1995, т. 4 - 1996. М.: Наука-Голос, 1995-2001.

122. Кокорин Павел. Фантастическая явь. Второй сборник. С посвящением Игоря-Северянина. СПб., 1910.

123. Куприн А.И. Собрание сочинений: В И тт. / Сост. А. Храмков. М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Литература, 1998.

124. Маяковский В.В. Полное собрание сочинений: В 13 тт. М., 1955- 1961.

125. На Западе. Антология русской зарубежной поэзии / Сост. Ю.П. Иваск. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1953.

126. Пастернак Б. Стихотворения и поэмы: В 2 тт. Изд. 3-е. (Библиотека ^ поэта. Большая серия). Л.: Советский писатель, 1990.

127. Петербург в стихотворениях русских поэтов / Под ред. и со вступит, ст. Глеба Алексеева. Берлин: Север, 1923.

128. Эстафета. Сборник стихов зарубежных поэтов / Под ред. И. Яссен, В. Андреева и Ю. Терапиано. Б. м., 1948.

129. Якорь. Антология зарубежной поэзии / Сост. Г.В. Адамович и М.Л. Кантор. Berlin: Петрополис, 1936.

130. Лексикографические источники и их условные сокращения

131. Бабкин A.M., Шендецов В.В. Словарь иноязычных выражений и слов, употребляющихся в русском языке без перевода: В 3 тт. 2-е изд. СПб., 1994.

132. Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. 5-е изд. М., 2000.

133. Ганшина К.А. Французско-русский словарь. 8-е изд. М., 1979.

134. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / Под ред. проф. И.А. Бодуэна-де-Куртенэ: В 4 тт. М., 1998. (Репринт 4-ого издания 1912-1914 гг.) —Д.

135. Колесников Н.П. Словарь неологизмов В.В. Маяковского / Под * ред. Н.М. LQaHCKoro. Тбилиси, 1991.

136. Кузнецова А.И., Ефремова Т.Ф. Словарь морфем русского языка. М., 1986.

137. Павлович Н.В. Словарь поэтических образов: В 2 тт. М., 1999.

138. Перцова Н.Н. Словарь неологизмов Велимира Хлебникова / Предисловие Хенрика Барана // Wiener Slawistischer Almanach. Sonder-band 40. Wien-Moskau, 1995.

139. Словарь русского языка XI - XVII вв. Вып. 1 — 26 и справочный. М., 1975 - 2002. - СлРЯ XI - XVII

140. Словарь современного русского литературного языка: В 17 тт. М.-Л., 1948 - 1965. - ССРЛЯ (17)

141. Словарь современного русского литературного языка: В 20 тт. М., 1991 - ... Т. 1 - 1991, Т. 4 - 1993. - ССРЛЯ (20)

142. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 тт. М., 1985.

143. Энциклопедический словарь / Под ред. проф. И.Е. Андреевского. Издатели Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон: В 41 тт. и доп. СПб., 1890 -1907.

144. Краткая библиография работ об Игоре-Северянине 3.1. Лингвистические исследования

145. Humesky Assya. Some Observations on the Neologisms of Igor' Sever-janin and Majakovskij. Munchen: Logos, 1971.

146. Humesky Assya. The neologisms in the poetry of the russian futurists - Igor' Severjanin and Vladimir Majakovskij: ДД на русском языке.. Cambridge, 1955.

147. Брандт Р.Ф. О языке Игоря Северянина // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 128-157.

148. Василевская И.А. "Он тем хорош, что он совсем не то. Что думает о нём толпа пустая..." (к 50-летию со дня смерти Игоря Северянина) // Русский язык в школе, 1991, №6. 47-52.

149. Виноградова В.Н. Игорь Северянин // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Опыты описания идиостилей. М.: Наследие, 1995. 100-131.

150. Виноградова В.Н. Об эстетической критике словотворчества // Фи- ^ дологический сборник (к 100-летию со дня рождения академика В.В. Виноградова). М.,1995. 90-98.

151. Григорьев В.П. Северянин и Хлебников // О Игоре Северянине. Тезисы докладов научной конференции, поев. 100-летию со дня рождения И. Северянина. Череповец, 1987. 51-54.

152. Григорьев В.П. Хлебников и Северянин // Григорьев В.П. Будетля- нин. М., 2000.

153. Портнова СЮ. Поэтические неологизмы в идиолекте И. Северянина // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МПУ, 2002. 175-•' 177.

154. Сидоренко М.И. Словообразовательная характеристика окказиональных слов Игоря Северянина // О Игоре Северянине. Тезисы докладов научной конференции, поев. 100-летию со дня рождения И. Северянина. Череповец, 1987. 58-60.

155. Ходан М.В. Лексико-семантические средства выражения авторской экспрессии в поэтическом языке Игоря Северянина: КД. Москва, 2003.

156. Ходан М.В. О поэтонимах в лирике Игоря Северянина // Тенденции в системе номинации и предикации русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МПУ, 2002. 174-175.

157. Ходан М.В. Окказиональные образования в лирике И. Северянина // Слово и словоформа в высказывании: номинация и предикация: Межвузовский сборник научных трудов. М: МПУ, 2000. 157-159.

158. Ходан М.В. Средства создания экспрессивного в языке лирики И, Северянина // Средства номинации и предикации в русском языке: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МПУ, 2001. 166-167. 3.2. Литературоведческие исследования

159. Boronowski Е. Igor' Severjanins Leben und Weltblick in seinem dichterischen Werk. Miinster, 1978.

160. Kruus Rein. Postuumne Severjanin // Keel ia Kirjandus, 1987, nr. 5. 1.k. 285-297. • 3. Lauwers Lenie. Igor'-Severjanin. His Life and Wolk — The Formal Aspects of His Poetry. Leuven: Pecters Press, 1993.

161. Vykoupil Susanna. Die romanischen Gedichtarten Igor' Severjanins ^' zwischen Tradition und Innovation. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 1997.

162. Адаме В. Игорь Северянин в Эстонии // Русско-европейские лите- ратурные связи. М.-Л., 1966.

163. Анчугова Т. Брюсов и Игорь Северянин: (К истории литературных взаимоотношений) // Брюсовский сборник. Ставрополь, 1977. Вып.

164. Бабичева Ю.В. Аще не умрет...: Игорь Северянин // Северянин И. Классические розы. Медальоны / Сост. и подготовка текста В.А. Кошелева. М.: Художественная литература, 1991. 5-26.

165. Бавин С, Семибратова И, И.Северянин // Бавин С , Семибратова И, Судьбы поэтов серебряного века. М.: Книжная палата, 1993. * 353-363.

166. Брюсов В. Игорь Северянин // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 9-26.

167. Венок поэту: Игорь Северянин / Сост. М. Корсунский и Ю. Шумаков. Таллин: Ээсти раамат, 1987.

168. Викторова А. Игорь Северянин и поэзия Серебряного века: (Творческие связи и взаимовлияния): КД. Ярославль, 2002.

169. Вол0X0ва К.А. Эволюция творчества Игоря Северянина: КД. М., 1999. •' 14. Гаспаров М.Л. Русские стихи 1890-x-l 925-х годов в комментариях. М., 1993.

170. Гиппиус В. Русская хандра // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 87-98.

171. Горнфельд А.Г. Муки слова. 2-е изд. М.-Л., 1927.

172. Горнфельд А.Г. Новы ли новшества? // Литературные записки, 19226, №1.

173. Горнфельд А.Г. Новые словечки и старые слова. Пп, 1922а. * 19. Городницкий Л. О бессмертье своём не забочусь... Hannover, 1999.

174. Гусев В. Ирония, риск и талант Игоря Северянина // Северянин И. Кубок: Стихотворения. Поэмы / Сост. М. Корсунский, Ю. Шумаков. М.: Книга, 1990. 5-20.

175. Иванов-Разумник. Мороженое из сирени // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 73-79.

176. Иваск Ю. Игорь Северянин // Новое русское слово, Нью-Йорк, 1950, июнь.

177. Игорю Северянину 100: Каталог книжной выставки. Таллин, 1988.

178. Издания сборников произведений Игоря Северянина / Сост. М. Петров // Игорь Северянин. Кубок: Стихотворения. Поэмы / Сост. М. Корсунский, Ю. Шумаков. М.: Книга, 1990. 407-411.

179. Исаков Игорь Северянин в Эстонии: Материалы к библиографии. Исправления и дополнения // De visu, 1993, №9. 64-68.

180. Исаков Игорь Северянин и Эстония // Северянин И. Сочинения. Сост. Исаков и Р. Круус. Предисловие Исакова. Комм. Р. Крууса. Таллинн: Ээсти раамат, 1990. 5-34.

181. Исаков СП Северянин Игорь (1887-1941). «Вервэна: Поэзы 1918- 1919 гг.» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 504-506.

182. Исаков Г. Северянин Игорь (1887-1941). «Менестрель: Новейшие поэзы» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 506-508.

183. Исаков Г. Северянин Игорь (1887-1941). «Миррэлия (Новые поэзы)» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 508-509.

184. Исаков СП Северянин Игорь (1887-1941). «Фея Eiole. Поэзы 1920-1921 гг.» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 509-510.

185. Исаков СП Северянин Игорь (1887-1941). «Соловей: Поэзы» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. С 510-512.

186. Исаков СП Северянин Игорь (1887-1941). «Колокола собора чувств: Автобиографический роман в 3-х частях» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. * Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 512-513.

187. Исаков СП Северянин Игорь (1887-1941). «Адриатика: Лирика» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тг. Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 514-515.

188. Исупов К.П Историко-бытовые архетипы в творческом поведении И. Северянина // О Игоре Северянине. Тезисы докладов научной конференции, поев. 100-летию со дня рождения И. Северянина. Череповец, 1987. С 14-18.

189. Кипко Ю.В., Михайличенко Е.В. Бессмертный огонь дарования •' (Игорь Северянин. К 110-летию со дня рождения). Луганск: Светлица, 1997.

190. Коваленко СА. Северянин Игорь (1887-1941) // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т.1. Писатели русского зарубежья. М.: РОССПЭН, 1997. 349- 352.

191. Коваленко СА. Северянин Игорь (1887-1941). «Классические розы: Стихи 1922-1930 гг.» // Литературная энциклопедия русского зарубежья / Под ред. А.Н. Николюкина: В 4 тт. Т. 3. Книги. М.: * РОССПЭН, 2002. 513-514.

192. Коваленко С А. Северянин Игорь (1887-1941). «Медальоны: Сонеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах» // Литературная • ' ф> Т. 3. Книги. М.: РОССПЭН, 2002. 515-516.

193. Костылёв О. Владимир Маяковский и Игорь Северянин // XXII Герценовские чтения: Филологические науки. Л., 1969. 134-136.

194. Круус Р. Две заметки об Игоре Северянине // Russian Literature, 1986, vol. 19, №4. 342-345.

195. Круус Р. Новые данные о жизни и творчестве Игоря Северянина // Учёные записки Тартуского гос. ун-та. Тарту, 1986. Вып. 683. 79-83.

196. Куклин Л. Заглянем за маску // Северянин И. Лирика. Л.: Детская литература, 1991. 8-18.

197. Ланн Ж.К. Русский футуризм (пер. с фр. Г.М. Любимовой) // История русской литературы XX века: Серебряный век / Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды и Е. Эткинда. М., 1995. 527-586.

198. Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Л., 1933.

199. Макашина В.Г. Мирра Лохвицкая и Игорь Северянин: (К проблеме преемственности поэтических культур): КД. Новгород, 1999.

200. Мандельштам О. <Рецензия на кн.:> Игорь Северянин. Громокипящий кубок. М., 1913 // Мандельштам О. Слово и культура. О поэзии. Разговор о Данте. Статьи. Рецензии. М.: Советский писатель, 1987. 248.

201. Петросов К.Г. Молодой Маяковский в литературной борьбе: (Из истории взаимоотношений и творческой полемики с Игорем Северяниным) // Русская литература XX века: (Дооктябрьский период). Сб. статей. Калуга, 1968. 22-46.

202. Полякова СВ. Клюев и Северянин // Литература и искусство в системе культуры / Сост. Г.Б. Князевская. М.: Наука, 1988. 468-471.

203. Полянин А. Отмеченные имена // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 119-120.

204. Редько А. Фазы Игоря Северянина // Русские записки, 1915, №3.

205. Рождественский В.А. Игорь Северянин // Северянин И. Стихотво- рения. Сост., подг. текста и прим. Е.И. Прохорова. Л,: Советский писатель, 1975. 5-40.

206. Рубанович Поэт эксцессер // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 61-73.

207. Русский футуризм: Теория, Практика. Критика. Воспоминания / Сост. В.Н. Терёхина, А.П. Зименков. М.: Наследие, 2000.

208. Секриеру А.Е. Художественный синтез в творчестве Игоря Северянина: КД. М., 1998.

209. Скляров О.Н. В. Маяковский и Игорь Северянин: (Историко- культурные реминисценции в контексте ранней поэзии): КД. М., 1994.

210. Соколов А.Г. Игорь Северянин // Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М.: Изд-во МГУ, 1991. 78-80.

211. Тальников Д. Недоразумение в стихах // Современный мир, 1914, №6.

212. Удодов А.Б. Пророки вне закона, или Апокалипсис революции. Воронеж: Изд-во Воронежского пединститута, 1992.

213. Филькина Е.Ю. Судьба поэта ( Из воспоминаний Игоря Северянина) // Встречи с прошлым. Вып. 4. М.: Советская Россия, 1987. 121— #• 132.

214. Хазанов Б. 1913 год // История русской литературы XX века: Серебряный век / Под ред. Ж. Нива, И. Сермана, В. Страды и Е. Эткинда. М., 1995. 404-413.

215. Харджиев Н. Маяковский и Игорь Северянин // Russian Literature. Amsterdam, 1978, vol. 6, №4. P. 307-346.

216. Чуковский К. Из книги «Футуристы» // Критика начала XX века / Сост., вступит, ст., преамбулы и прим. Е.В. Ивановой. М., 2002. •' 380-396.

217. Чуковский К. Образцы футуристических произведений: Опыт хрестоматии // Литературно-художественные альманахи издательства «Шиповник». Кн. 22. СПб., 19146. 137-154.

218. Чуковский К. Эго-футуристы и кубо-футуристы // Литературно- художественные альманахи издательства «Шиповник». Кн. 22. СПб., 1914а. 95-135.

219. Шаповалов М.А. Король поэтов: Игорь Северянин. Страницы жизни и творчества, 1887-1941. М., 1997.

220. Шаповалов М.А. Король поэтов. Путь Игоря Северянина // Литература в школе, 1992, №5-6. 14-19.

221. Шмидт В. Игорь Северянин // Критика о творчестве Игоря Северянина. М.: Издание В.В. Пашуканиса, 1916. 79-87.

222. Шумаков Ю. Из воспоминаний об И. Северянине // Звезда, 1965, №З.С. 190-198.

223. Янгфельдт Б., Круус Р. Игорь Северянин: Письма к Августе Барановой. 1916-1938. Stockholm Studies in Russian Literature, 24. Stockholm: Almgvist and Wiksell International, 1988. 4, Другие материалы

224. Bowra CM. The Creative Experiment. London, 1949. •' 2. Dickenmann E. Untersuchungen iiber die Nominalkomposition im Russischen. Leipzig, 1934.

225. Tschizevskij Dmitrij. Zu den Komposita in den russischen Literatur // ZfslPh. 1942.XVin.L

226. Абдалова Н.Б. Стилистические функции повторов в поэме А.Т. Твардовского "Страна Муравия": АКД. М., 1991.

227. Авилова Н.С. Вид глагола и семантика глагольного слова: АДД. М., 1976. * 6. Авилова Н.С. Вопросы глагольного суффиксального словообразования в современном русском литературном языке. Глаголы с суффиксом -ова-: АКД. М., 1953.

228. Агаронян И.В. Словообразование окказионализмов-существительных в эпистолярном наследии П-ой половины XIX - 1-ой четверти XX вв.: КД. Куйбышев, 1972.

229. Агасов Г. Языковое новаторство Вл. Маяковского // Литера-турная учёба, 1939, №2.

230. Алаторцева СИ. Проблемы неологии и русская неография: ДД. СПб., 1998.

231. Александрова О.И. О неповторимом в области поэтического словотворчества // Вопросы теории, истории и методики преподавания русского языка. Научные труды Куйбышевского пед. ин-та.Т. 103. Куйбышев, 1972. 115-127.

232. Александрова О.И. О формировании моделей поэтического словотворчества // Актуальные вопросы лексики, словообразования, синтаксиса и стилистики русского языка. Научные труды Куйбышевского педагогического института. Т. 120. Куйбышев, 1973.

233. Александрова О.И. Окказиональные безаффиксные существительные ж. р. в поэтических произведениях начала XX века (Краткий анализ и материал для словаря) // Учёные записки Горьковского пединститута. Вып. 95. Горький, 1969. 193-227.

234. Александрова О.И. Поэтические неологизмы начала XX века // Русская речь, 1974, №1. 42-46.

235. Александрова О.И. Русское поэтическое словотворчество (организация плана выражения) // Художественная речь. Традиции и новаторство. Межвузовский сборник. Научные труды Куйбышевского пед. института, т. 238. Куйбышев, 1981. 91-142.

236. Александрова О.И. Русское поэтическое словотворчество // Традиция и новаторство в поэтическом языке. Научные труды Куйбышевского пед. института, т. 218. Куйбышев, 1978. 3-14.

237. Алексеев Д.И. Сокращенные слова в русском языке. Саратов, 1979.

238. Алещенко Е.И. Поэтическая фразеология как лингвистическая проблема // Филологический поиск: Сб. научных тр. Вып. 1. Волгоград, 1993. 25-32.

239. Альфонсов В. Слова и краски. Очерки по истории творческих связей поэтов и художников. М.-Л., 1966.

240. Анализ художественного текста: Сб. статей / Под ред. Н.М. Шанского. Вып. 1-3, М., 1975-1978.

241. Арватов Б. Речетворчество. (По поводу "заумной" поэзии) // Леф, 1923,№2. 79-91.

242. Ахманова О.С, Натан Л.Н., Полторацкий А.И., Фатющенко В.И. О принципах и методах лингвистического исследования. М., 1966.

243. Бакина М.А. О некоторых особенностях современного поэтического словотворчества // Русский язык в школе, 1975, №5. 93-96.

244. Бакина М.А. Словотворчество // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука, 1977. 78-128.

245. Бакина М.А. Окказиональные слова, мотивированные прилагательными, в русской советской поэзии // Слово в русской советской поэзии. М.: Наука, 1975. 164-179.

246. Бакина М.А. Отадъективные новообразования в языке современной поэзии: АКД. М., 1973.

247. Бакина М.А. Потенциальные слова, мотивированные прилагательными, в русской советской поэзии // Слово в русской советской поэзии. М.: Наука, 1975. 132-163.

248. Бакина М.А. Поэтические новообразования // Русская речь, 1973, №4. 73-78.

249. Бальмонт К.Д. Где мой дом: Очерки (1920-1923). Прага, 1924.

250. Барт Р. Семиотика. Поэтика. М., 1994.

251. Басова Л.И. Специфические способы образования окказиональных слов в современной художественной речи. Пермь, 1988. 50-51.

252. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

253. Башмакова Н. Слово и образ: О творческом мышлении Велимира Хлебникова: ДД. Хельсинки, 1987.

254. Белова Б.А. Спецкурс "Вопросы индивидуально-авторского словотворчества" // Русское слово в языке и речи: Сборник статей. Вып. 2. Кемерово, 1977, №3.

255. Белый А. Глоссолалия. Пб..: Эпоха, 1922.

256. Белый А. Поэзия слова. Пб..: Эпоха, 1922.

257. Белый А. Ритм как диалектика и "Медный всадник". Исследование. М.: Федерация, 1929.

258. Беляева Л.В. Окказионализмы Ф.М. Достоевского: КД. Л., 1990.

259. Белякова И.Ю. Семантическое представление слова в индивидуально-авторском словаре (имена рельефа в Словаре поэтического языка М. Цветаевой): АКД. М., 2002.

260. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. М., 1988.

261. Берман И.М. О "вставочном" типе словообразования // Вопросы языкознания, 1959, №2. 104-107.

262. Бицилли П. Этюды о русской поэзии. Прага, 1926.

263. Богданов И.А. Словообразовательная структура речевых новообразований: АКД. М., 1973. ф

264. Богданов Н.А. Словообразовательная структура речевых новообразований: (На материале писем русских писателей 2-ой половины XIX в.): КД. Алма-Ата, 1979.

265. Бодуэн-де-Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. М., 1963.

266. Брагина А.А. Неологизмы в русском языке. М.: Наука, 1973.

267. Будагов Р.А. К вопросу о языковых стилях // Вопросы языкознания, 1954, №3.

268. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. М., 1967.

269. Быдина И.В. Поэтический текст как экспликатор эмотивного лексического материала // Филологический поиск: Сб. научных тр. Вып.

270. Волгоград, 1993. 50-60.

271. В. Маяковский в воспоминаниях современников. М.: ГИХЛ, 1963.

272. Васильева Г.М. Лингвокультурологические аспекты русской неологии: ДД. СПб., 2001.

273. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М., 1980.

274. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 1990.

275. Ветвицкий В.Г. О семантических неологизмах в русском языке т первого десятилетия Советской власти // Вестник Ленинградского унта, 1967, №20. 137-146.

276. Виноградов В.В. К спорам о слове и образе // Вопросы литературы, 1960, №5. 66-96.

277. Виноградов В.В. Наука о языке художественной литературы и её задачи (на материале русской литературы). М., 1958.

278. Виноградов В.В. О понятии "стиль языка" (применительно к истории русского литературного языка) // Известия Отдела »' литературы и языка, 1955. Т. XIV. Вып. 4. 305-320.

279. Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой (стилистические наброски). Л., 1925. #

280. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

281. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М, 1959.

282. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.

283. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 1986.

284. Виноградов В.В. Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии // Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М., 1975.

285. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963. вв. Винокур Г.О. Заметки по русскому словообразованию // Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

286. Винокур Г.О. Культура языка. Очерки лингвистической технологии. М., 1925.

287. Винокур Г.О. Маяковский - новатор языка. М., 1943.

288. Винокур Г.О. Хлебников // Русский современник, 1924, №4.

289. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М., 1980.

290. Волоцкая З.М. Установление отношения производности между Щ) словами. Опыт применения трансформационного метода // Вопросы языкознания, 1963, №3.

291. Воробьёва Т.Б. Окказионализмы в поэзии В.В. Маяковского: (Лингвостилистический аспект): КД. М., 1982.

292. Воспоминания о серебряном веке / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. М.: Республика, 1993.

293. Габинская О. Различные аспекты анализа лексических новообразований // Научные труды Курского гос. пед. ин-та. Т. 47. Курск, •• 1974. 3-12.

294. Габинская О.А. Причины современного русского словотворчества: ДЦ. Орёл, 1985.

295. Габинская О.А. Типология причин словотворчества. Воронеж: Изд. Воронежского ун-та, 1981.

296. Галкина-Федорук Е.М. О стиле поэзии Есенина. М., 1965.

297. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сборник статей по языкознанию. М., 1958.

298. Галкина-Федорук Е.М., Горшкова К.В., Шанский Н.М. Современный русский язык. М., 1957.

299. Галь Н.Я. Слово живое и мёртвое. М., 1979.

300. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистических исследований. М., 1981.

301. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. 3-е изд. М., 1965.

302. Гельгардт P.P. О стилистических категориях // Вопросы языкознания, 1968, №1.

303. Геуркова Н.А, Индивидуально-авторские новообразования в поэзии А. Вознесенского и Р. Рождественского 60-70х гг.: АКД. М., 1986.

304. Гофман В. Язык символистов // Литературное наследство. Т. 27/28. М., 1937.

305. Григорьев В.П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников. М., 1983.

306. Григорьев В.П. Некоторые вопросы теории словосложения: АКД. М., 1955. •' 91. Григорьев В.П. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтический язык и идиостиль. М., 1990.

307. Григорьев В.П. Поэтика слова. М.: Наука, 1979. »

308. Григорьев В.П. Словарь языка русской советской поэзии. Проспект. М.: Наука, 1965.

309. Григорьев В.П. Словотворчество и смежные проблемы языка поэта. М.: Наука, 1986.

310. Гришунин А.А. Автор как субъект текста // Известия РАН. Серия литературы и языка. 1993. Т. 52. №4.

311. Грузинов И. В. Маяковский и литературная Москва // РГАЛИ, ф. 33, оп. 7, ед. хр. 56.

312. Дейкина А.Ю. Отвлечённые имена существительные-новообразования в "Толковом словаре живого великорусского языка" В.И. Даля: КД: М., 1992.

313. Джохадзе Л.Е. Стилистическое использование многозначного слова в художественном тексте: АКД. М., 1977.

314. Долгополов Л.К, На рубеже веков. О русской литературе конца XIX - начала XX века. Л.: Советский писатель, 1985.

315. Донецких Л.И. Реализация эстетических возможностей имён прилагательных в тексте художественных произведений. Кишинёв, 1980.

316. Донецких Л.И. Эстетические функции слова. Кишинёв, 1982.

317. Дубина Л.В. Функции мотивационно связанных слов в поэтическом тексте: КД. Томск, 2001.

318. Евдокимова Процесс художественного творчества и авторский текст // Автор и текст: Сб. СПб., 1996.

319. Ермакова О.П. Проблемы лексической семантики производных и членимых слов: АДД. М., 1977.

320. Ермакова О.П. Фразеологичность семантики производных слов различных словообразовательных структур // Актуальные проблемы русского словообразования, 1. Ташкент, 1975. 57-63.

321. Ермолаев М.В. Безумие языка или язык безумия (попытка послесловия к Жаку Лакану) // Язык и стиль художественного произведения: Сб. научных тр. Курган, 1998,С. 20.

322. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. М., 1961.

323. Жигарева Е.А. Авторские новообразования и их функции в письмах А.П. Чехова: АКД. Л., 1983.

324. Жигарева Е.А. Авторские новообразования и их функции в письмах А.П. Чехова: КД. М., 1983. ПО. Жирмунский В.М. Композиция лирических стихотворений // Жирмунский В.М. Теория стиха. Л., 1975.

325. Загрузная И.Л. Семантическая и словообразовательная структура окказионализмов в поэзии Н. Асеева: КД. Л., 1980.

326. Зализняк А.А. Русское именное словообразование. М., 1967.

327. Земская Е.А. Как делаются слова. М., 1963.

328. Земская Е.А. О парадигматических отношениях в словообразовании // Русский язык: вопросы его истории и современного состояния (Виноградовские чтения I-VIII). М., 1978. 63-77.

329. Земская Е.А. Окказиональные и потенциальные слова в русском словообразовании // Актуальные проблемы русского еловому образования. Самарканд, 1972.

330. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М., 1992.

331. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. М., 1973.

332. Золотарёва М.Н. Неологизмы современного русского языка в деривационном аспекте: (На материале неологизмов 70-90 гг. XX в. с глагольными корнями): КД. Екатеринбург, 2001.

333. Иванова Н.Г. Лексические новообразования в языке русской •' советской поэзии: (Семасиологический анализ): КД. Одесса, 1985.

334. Иваск Ю. Поэзия "старой" эмиграции // Русская литература в эмиграции: Сб. статей / Под ред. Н.П. Полторацкого. Питтсбург, 1972. 45-69.

335. Изотов В.П, Социально-словообразовательный аспект изучения новообразований: (На материале современной русской советской драматургии): КД. Орёл, 1990.

336. Изотов В.П., Панюшкин В.В. Неузуальные способы словообразования. Конспекты лекций к спецкурсу. Орел, 1997.

337. Изучение русского языка и источниковедение. М,, 1969.

338. Иоффе И.И. Синтетическая теория искусств. М.., 1933.

339. Казак В. Лексикон русской литературы XX века / Пер. с нем. Е. Варгафтин и И. Бурихин; ред. М. Зоркая. М., 1996.

340. Казарин Ю.В. Поэтический текст как уникальная функционально-эстетическая система: ДД. Екатеринбург, 2001.

341. Калниязов М.У. Окказиональные и потенциальные слова в языке современной периодики: (Суффиксальные имена существительные): КД.М., 1978.

342. Калниязов М.У. Окказиональные существительные, созданные с нарущением законов словообразования // Актуальные проблемы #' русского словообразования, 1. Ташкент, 1975. 285-291.

343. Караулов Ю.Н. Ассоциативная грамматика русского языка. М., 1993.

344. Караулов Ю.Н. Из опыта реконструкции языковой личности // Литература. Язык. Культура. М., 1986.

345. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

346. Киселёва Р.А. Авторский неологизм и контекст // Вопросы теории английского и русского языков. Вологда, 1973. 32-43. •' 133. Киселёва Р.А. Структурные особенности авторских неологизмов // Лексикологические основы стилистики. Л., 1973. 53-61.

347. Кнорина Л.В. Грамматика. Семантика. Стилистика. М., 1996.

348. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М., 1986.

349. Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте функциональной стилистики. Пермь, 1966.

350. Кожина М.Н. О функциональных семантико-стилистических категориях текста // Филологические науки, 1987, №2.

351. Козулин Н.М. Русские отымённые образования причастного типа // Вопросы языкознания, 1960, №1. 65-67.

352. Кондратов Н.Л. Основные вопросы русского языка, М.: Просвещение, 1985.

353. Кондрашова О.В. Семантика поэтического слова (функционально-типологический аспект): АДД. Краснодар, 1998.

354. Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века: Межвузовский сб. научных тр. Вып. 3. Иваново, 1998.

355. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М., 1972.

356. Костина А. Типы и функции новообразований П.А. Вяземского: КД. М., 2002.

357. Костюков В.М. В поисках яркого слова // Русская речь, 1983, % №6. 63-65.

358. Костюков В.М. Гибридные слова - средство комического // Русская речь, 1987, №6. 55-57.

359. Костюков В.М. Об одной разновидности индивидуально- авторских слов // Русский язык в школе, 1986, №4. 93-97.

360. Кубрякова Е.С. Что такое словообразование. М., 1965.

361. Ларин Б.А. О разновидностях художественной речи: Семантические этюды // Русская речь. Вып. 1 / Под ред. Л.В. Щербы. Пп, 1923.

362. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л.: Художественная литература, 1974.

363. Левковская К.А. Словообразование. М: Изд-во МГУ, 1954.

364. Леденёва В.В, Особенности идиолекта Н.С. Лескова. М., 2000.

365. Лившиц Г.М. Многозначное слово в поэтической речи: История слова "ночь" в лирике О. Мандельштама. М.: МАКС Пресс, 2001.

366. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Ч. 6. Российская грамматика. СПб., 1787.

367. Лопатин В.В. "Синь, упавшая в реку". Об одном словообразовательном приёме Есенина // Русская речь, 1970, №4. 8-13. щ/ 159. Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. М.: Наука, 1973.

368. Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика. М., 1977.

369. Лосева Л.М. Как строится текст. М., 1980.

370. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха. Л., 1972.

371. Лотман Ю.М. Стихотворения раннего Пастернака и некоторые I' вопросы структурного изучения текста // Труды по знаковым системам. Тарту, 1969.

372. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

373. Лубянникова Е., Мнухин Я. "Моя двусмысленная слава..." Игорь Северянин в Париже // Литературное обозрение, 1988, №4. 104-107.

374. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа: Учебник для филол. спец. вузов. М.: Ось-89, 1999.

375. Лыков А.Г. Заметки об окказиональных и потенциальных словах // Вопросы современного русского языка. Краснодар, 1968.

376. Лыков А.Г. Можно ли окказиональное слово назвать неологизмом? // Русский язык в школе, 1972, №2. 85-89. * 169. Лыков А.Г. Окказионализм и норма // Грамматика и норма. М., 1977.

377. Лыков А.Г. О некоторых особенностях словообразования сложных имён прилагательных // Русский язык в школе, 1969, №5. 74-80.

378. Лыков А.Г. Обратное словообразование // Русская речь, 1987, №2. 66-70.

379. Лыков А.Г. Окказиональное слово и языковая норма // Русский язык в школе, 1972, №6. 17-20. Щ1 173. Лыков А.Г. Окказиональное слово как лексическая единица речи // Филологические науки, 1971, №5. 70-81.

380. Лыков А.Г. Русская словообразовательная синтагматика и парадигматика. Краснодар, 1991.

381. Лыков А.Г. Современная русская лексикология. Русское окказиональное слово. М., 1976.

382. Львова Э.Л. Новообразования в прозе Ю.М. Нагибина // Русская речь, 1980, №1. 47-52. •' 177. Мандельштам О. О поэзии: Сборник статей. Л.: Academia, 1928.

383. Мандельштам О. О природе слова. Пб..: Истоки, 1922.

384. Маноли И.З. Лексикография и стилистика потенциального слова. Кишинёв, 1988.

385. Маркелова Т.В. Семантика оценки и средства её выражения в русском языке. М., 1993.

386. Марков В. Мысли о русском футуризме // Новый журнал, New- York, 1954, №38.

387. Маслов Б.А. Проблемы лингвистического анализа связного текста. Таллин, 1975.

388. Мещерский Н.А. К разграничению понятий "литературный язык" и "язык художественной литературы" // Учёные записки *' Карельского пед. ин-та, 1967. Т. XVII. 3-15.

389. Милославский И.Г. Вопросы словообразовательного синтеза. М., 1980.

390. Миронова Н.А. Словотворчество в произведениях поэтов- модернистов 80-90-х гг. XX в.: КД. Орёл, 2002.

391. Мурзин Л.Н., Штерн А.С. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991.

392. Мусатов В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века: от Анненского до Пастернака. М., 1992. Щ) 188. Намитокова Р.Ю. Авторские неологизмы: словообразовательный аспект. Ростов-на-Дону, 1986.

393. Намитокова Р.Ю. Авторские новообразования: структура и функционирование: (На материале современной русской поэзии): ДД. Майкоп, 1988.

394. Новиков Л.А. Семантика русского языка. М., 1982.

395. Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. М.: Русский язык, 1988.

396. Оганесян А.Г. Окказиональные слова в поэзии Кирсанова (словообразовательно-стилистический аспект): АКД. М., 1989.

397. Ономастика и грамматика. М.: Наука, 1981.

398. Ономастика и норма. М.: Наука, 1976.

399. Орлов А.С. Язык русских писателей. М.-Л., 1948.

400. Осипов Б.И. Неологизмы, устаревшие и областные слова в языке поэзии А. Есенина. Барнаул, 1973.

401. Осипов Б.И. Сравнительный анализ некоторых неологизмов А. Есенина и В.В. Маяковского // Семантические и словообразовательные отношения в лексике русского языка. Межвуз. сб. научных тр. Барнаул, 1981. 143-146.

402. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.

403. Павский Г. Филологические наблюдения над составом русского языка. СПб., 1850.

404. Певная Р.А. Глагольные новообразования Маяковского: КД. Тбилиси, 1948.

405. Пеньковский А.Б., Шварцкопф Б.С. Взаимодействие текстовых и языковых норм при порождении текста // Материалы V Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. Ч. 1. М., 1975.

406. Первое П.Д. Новые слова в языке // Филологические записки. Вып. 6, Воронеж, 1916.

407. Перцова Н.Н. О семантической структуре неологизмов // Вопросы кибернетики. Общение с ЭВМ на естественном языке. М., 1982.

408. Перцова Н.Н. О структуре неологизмов // The Prague Bulletin of Mathematical Linguistics, 38. Prague: Charles University, 1982.

409. Перцова Н.Н. Словотворчество и связанные с ним проблемы идиостиля Велимира Хлебникова: ДД в форме научного доклада. М., 2000.

410. Перцова Н.Н. Формализация толкования слова: Учебное пособие. М., 1988.

411. Петриченко М.А. Деривационная структура и стилистические функции речевых новообразований в современной советской поэзии: (На материале поэзии А.А. Вознесенского и Е.А. Евтушенко): КД. *• Алма-Ата, 1981.

412. Петрова М.А. Русский язык. Лексика. Фонетика. Словообразование. М.: Высшая школа, 1983.

413. Пешковский A.M. Глагольность как выразительное средство // Пешковский A.M. Сб. статей. Л., 1925. 141-152.

414. Пиро Дж. Символы, сигналы, шумы. М., 1967.

415. Потиха З.А. Современное русское словообразование. М., 1970.

416. Проблемы русской критики и поэзии XX века: Тезисы межвузовской научно-теоретической конференции. Ереван, 1973. «) 215. Прокопович Е.Н. Стилистика частей речи: Глагольные словоформы. М., 1969. 417. Протченко И.Ф. Лексика и словообразование русского языка советской эпохи: социолингвистический аспект. М., 1975.

418. Протченко И.Ф. Проблемы развития лексики и словообразования русского языка в советскую эпоху: АДД. М., 1973.

419. Пустовойт П. Взаимоотношение слова и образа // Анализ художественного текста: Сб. статей. Вып. 3. М., 1979. • 219. Пяст Вл. Поэзия Мея // Л.А.Мей и его поэзия. Ред. и ст. Вл. Пяста. СПб.: Парфенон, 1922. • i

420. Развитие словообразования современного русского языка / Под ред. Е.А. Земской и Д.Н. Шмелёва. М., 1966.

421. Ревякин А.И. О заумном "речетворчестве": Из истории поэтического языка // Современные проблемы литературоведения и языка. М.: Наука, 1974. 316-321.

422. Резчикова И.В. Семантическое варьирование символа «раковина» в стихотворении Б. Пастернака «Зима» // Средства номинации и предикации в русском языке: Межвузовский сборник научных трудов. М.: МПУ, 2001. 134-139.

423. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974.

424. Русская грамматика. Т. 1. М., 1980.

425. Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского литературного языка. М., 1968.

426. Селивановский А. Очерки русской поэзии XX века. Футуризм // Литературная учеба, 1934, №9.

427. Селищев A.M. Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет. М., 1928.

428. Семантика слова, образа, текста: Сб. научных тр. Архангельск, т 1998.

429. Семантическая структура слова. М., 1971.

430. Сенин П.И. Словарные и фразеологические неологизмы советской эпохи в произведениях К.А. Федина: КД. М., 1955.

431. Слово в русской советской поэзии. М.: Наука, 1975.

432. Словообразование и стилистика современного русского языка. Казань, 1991.

433. Смирницкий А.И. Объективность существования языка. М., 1954.

434. Смирнов И.П. Художественный смысл и эволюция поэтических систем. М.: Наука, 1977.

435. Соболева И.А. О трансформационном анализе словообразовательных отношений // Трансформационный метод в структурной лингвистике. М.: Наука, 1964.

436. Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. •* М., 1980.

437. Современный русский язык: Учебник / Белошапкова В.Д., Земская Е.А., Милославский И.Г., Панов М.В.; под ред. В.А. Белошапковой. М.: Высшая школа, 1981.

438. Соколова Н.К. Слово в русской лирике начала XX века. Из опыта контекстологического анализа. Воронеж, 1980.

439. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка (30-е - 90-е годы XIX века). М.-Л., 1965.

440. Срезневский И.И. Замечания об образовании слов и выражений. •; СПб., 1873.

441. Степанов Г.В. О границах лингвистического и литературоведческого анализа художественного текста // Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. М., 1982.

442. Степанов Ю.С. В трёхмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. Отв. ред. В.П. Нерознак. М.: Наука, 1985.

443. Степанов Ю.С. Семиотика. М., 1971. ^ 246. Стернин Г.Ю. Русская художественная культура второй половины XIX - начала XX века. Исследования. Очерки. М.: Советский художник, 1984.

444. Стилистика русского языка / Под редакцией Н.М. Шанского. М., 1989.

445. Стрелков П.Н. Глаголы со связанными основами в современном русском языке и их происхождение: АКД. М., 1961.

446. Структура и функционирование поэтического текста. Очерки лингвистической поэтики / Ред. А.Н. Кожин. М.: Наука, 1985.

447. Сузанович В.Б. Окказионализмы в произведениях Всев. Иванова // Актуальные проблемы русского словообразования. Учёные записки. Т. 143. Ташкент, 1975. 147-152.

448. Сузанович В.Б. Окказиональные слова и способы их образо- * вания в сатирических жанрах // Словообразование и номинативная деривация в славянских языках. Тезисы докладов республиканской конференции. Ч. I. Гродно, 1986. 104-107.

449. Тимофеев Л. Стих - слово - образ // Вопросы литературы, 1962, №6.

450. Тимофеева В.В. Язык поэта и время. М.-Л., 1962.

451. Томашевский Б.В. Писатель и книга. Очерк текстологии. М., 1959.

452. Томашевский Б.В. Стилистика и стихосложение. Л., 1959. •; 256. Томашевский Б.В. Стих и язык. М.-Л., 1959.

453. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995.

454. Торопцев И.С. Словопроизводственная модель. Воронеж, 1980.

455. Туринцев А. Поэзия современной России // Своими путями. Прага. 1925, №6-7. 23-28.

456. Тхоржевский И. Русская литература. Т. 2. Париж, 1946.

457. Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л.: Прибой, 1929.

458. Тынянов Ю. Проблема стихотворного языка. Статьи. М.: Со- %' ветский писатель, 1965,

459. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. •^

460. Улуханов И.С. Обратное словообразование // Русская речь, 1977, №2. 52-57.

461. Улуханов И.С. Окказиональные чистые способы словообразования в современном русском языке // Известия РАН. Серия литературы и языка, 1992, №1.

462. Улуханов И.С. Словообразование путём замены морфем // Русская речь, 1974, №5. 74-80.

463. Улуханов И.С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы её описания. М., 1977.

464. Улуханов И.С. Словообразовательные отношения между * частями речи // Вопросы языкознания, 1979, №4.

465. Улуханов И.С. Смысл и значение в словообразовании и лексике // Русский язык в школе, 1992, №2.

466. Улуханов И.С. Узуальные и окказиональные единицы словообразовательной системы // Вопросы языкознания, 1984, №1. 44-54.

467. Уфимцева А.А. Лексическое значение. М., 1976.

468. Фельдман Н.И. Окказиональные слова и лексикография // Вопросы языкознания, 1957, №4. 66-74. i 273. Филологический сборник. Улан-Удэ, 1998.

469. Флейшман Л. и др. Русский Берлин 1921-1923. Paris: YMCA - Press, 1983.

470. Фонякова О.И. Имя собственное в художественном тексте. Л., 1990.

471. Фридлендер Г.М. О некоторых проблемах поэтики сегодня // Исследования по поэтике и стилистике. Л., 1972.

472. Ханпира Э.И. Выбор слова // Вопросы литературы, 1965, №7. ^ 192-198.

473. Ханпира Э.И. Об окказиональном слове и окказиональном словообразовании // Развитие словообразования современного рус-ского языка, М., 1966. 153-166.

474. Ханпира Э.И. Окказиональное словообразование В.В. Маяковского (отымённые глаголы и причастия): КД. М., 1966.

475. Харджиев Н. Маяковский и Хлебников // То Honor Roman Jakobson. Vol. III. The Haque, Paris: Mouton, 1967.

476. Харджиев H., Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.

477. Харджиев Н.И. Статьи об авангарде: В 2 тт. Т. 2. М., 1997.

478. Харченко В.К. Индивидуально-авторское словотворчество // Писатель Сергей Есин: язык и стиль. М.: Сов. писатель, 1998. 57-74.

479. Харченко В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова // Русский язык в школе, 1976. №3.0.66-71.

480. Ходасевич В. Портреты словами. М., 1987.

481. Хохлачёва В.Н. Индивидуальное слово в поэме Евг. Евтушенко "Братская ГЭС" // Вопросы культуры речи. Вып. VII. М.: Наука, 1967. щ 81-113.

482. Хохлачёва В.Н. Индивидуальное словообразование в русском литературном языке XIX века // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т. 5. М., 1962.

483. Хохлачёва В.Н. Словообразование существительных в русском языке (опыт системного исследования): АДД. М., 1976.

484. Хрестоматия по русской литературе XVIII века / Сост. А.В. Кокорев. Изд. 3-е. М., 1961. V 290. Цейтлин P.M. О словарях неправильностей XIX - начала XX в. // Вопросы культуры речи. Вып. 3. М., 1961.

485. Чаадаевская Э.И. О "вставочном" словообразовании // Вопросы языкознания, 1961, №4. 140-142.

486. Чагин А. Расколотая лира. (Россия и зарубежье: судьбы русской поэзии в 1920-1930-е годы). М.: Наследие, 1998.

487. Чанг Хунг-Йу. Поэтизмы в лирике В. Брюсова: КД. СПб., 2002.

488. Черемисин П.Г. Русская стилистика. М., 1979.

489. Черкасова Е.Т. Опыт лингвистической интерпретации тропов // Вопросы языкознания, 1968, №2. 28-38.

490. Чернова В.И. Эмоционально-оценочное суффиксальное словообразование в системе имён существительных' (по материалам произведений В. Маяковского): КД. Орёл, 1954.

491. Чернышёв В.И. Язык и стиль стихотворений Е.А. Баратынского // Чернышёв В.И. Избранные труды. Т. 2. М., 1970.

492. Чехова Л.Н. Окказиональные слова в произведениях В.И. Ленина: КД. Краснодар, 1979.

493. Чиркова Е.К. О критериях отграничения окказиональных слов от новых слов литературного языка (Русская лексикография). Л.: Наука, 1975.

494. Шанский В. Стихотворение А.С. Пушкина "Зимняя дорога" (лингвистический комментарий) // Анализ художественного текста: Сб. статей. Вып. 3. М., 1979.

495. Шанский Н.М. Аффиксоиды в словообразовательной системе современного русского литературного языка // Исследования по современному русскому языку. Сб. статей, поев, памяти проф. Е.М. Галкиной-Федорук. М., 1970.

496. Шанский Н.М. В мире слов. М., 1978.

497. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М., 1972.

498. Шанский Н.М. Лингвистический анализ стихотворного текста: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 2002.

499. Шанский Н.М. О реконструкции промежуточных словообразовательных звеньев. // Филологические науки, 1962, №4.

500. Шанский Н.М. О словообразовательном анализе имён прилагательных // Русский язык в школе, 1958, №1.

501. Шанский Н.М. Основы словообразовательного анализа. М., 1953.

502. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. М., 1968.

503. Шанский Н.М, Русский язык. Лексика. Словообразование. М., 1975.

504. Шанский Н.М. Слова, рождённые Октябрём. М., 1980.

505. Шанский Н.М. Языковые новшества и литературная норма / Русский язык в школе, 1973, №4.

506. Шанский Н.М., Тихонов А.Н. Современный русский язык. В 3-ХЧЧ.Ч.2.М., 1987.

507. Шанский Н.М., Махмудов Ш.А. Филологический анализ художественного текста. СПб., 1999.

508. Шахова И.Е. Семантико-деривационная структура индивидуально-авторских имён существительных (на материале поэзии и прозы Е. Евтушенко): АКД. Орёл, 1991.

509. Шаяхметова Н. К. Семантические неологизмы в контексте М. Цветаевой: АКД. Алма-Ата, 1981.

510. Шведова Н.Ю. Об общенародном и индивидуальном в языке писателя//Вопросы языкознания, 1952, №2. 108-111.

511. Шмаков ГГ. О некоторых чертах пространственно-временных отношений в поэзии XX века и об особенностях её восприятия // Михаил Кузмин и русская культура XX века. Л., 1990.

512. Шмелёв Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

513. Шмелёв Д.Н. Слово и образ. М., 1964.

514. Шмелёв Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977.

515. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М, 1957.

516. Эглит Л.В. Неологизмы в структуре словообразовательных гнёзд: КД. Алма-Ата, 1990.

517. Эйхенбаум Б.М. Мелодика русского лирического стиха. Пг., 1922.

518. Эрдынеева Э.Д. Об одном аспекте лингвистического анализа художественного текста// Филологический сборник. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1998. 325-328.

519. Язык и стиль художественного произведения: Сб. научных тр. Курган, 1998.

520. Языковая личность: система, норма, стиль. Волгоград, 1998.

521. Языковые процессы современной русской художественной литературы: Поэзия. М.: Наука, 1977.

522. Якобсон Р. Новейшая русская поэзия. Набросок первый: Виктор Хлебников. Прага: Политика, 1921.