автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лексика русского бурлачества XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексика русского бурлачества XIX века"

На правах рукописи

Виноградов Даниил Вадимович

ЛЕКСИКА РУССКОГО БУРЛАЧЕСТВА XIX ВЕКА

Специальность 10.02.01 — русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

11 ПАР 2015

Санкт-Петербург — 2015

005560282

Работа выполнена в словарном отделе ФГБУН Институт лингвистических исследований Российской академии наук.

Научный руководитель: Присмышева Марина Николаевна, доктор

филологических наук, ведущий научный сотрудник ФГБУН Институт лингвистических исследований Российской академии наук

Официальные оппоненты: Судаков Гурий Васильевич, доктор филологических

наук, профессор, заведующий кафедрой русского языка, журналистики и теории коммуникации ФГБОУ ВПО «Вологодский государственный университет»

Четырина Анна Михайловна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка ФГБОУ ВПО «Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена»

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Омский государственный университет

им. Ф. М. Достоевского»

Защита состоится 14 апреля 2015 года в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 002.055.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ФГБУН Институт лингвистических исследований Российской академии наук по адресу: 199053, г. Санкт-Петербург, Тучков пер., д. 9, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБУН Институт лингвистических исследований Российской академии наук по адресу: 199053, г. Санкт-Петербург, Тучков пер., д. 9 и на сайте http://www.iling.spb.ru.

Автореферат разослан 13 марта 2015 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук

Казаковская Виктория Виладиевна

Диссертационное исследование посвящено изучению профессиональной лексики русского бурлачества XIX в. в историко-лингвистическом, социолингвистическом и лингвокультурологическом аспектах.

Под бурлаками в диссертации понимаются сезонные судорабочие, занятые обслуживанием грузовых судов на реках и судоходных каналах России, одним из видов деятельности которых была тяга судов бечевой против течения реки, а под бурлачеством — как соответствующая профессиональная деятельность, так и само социальное явление. Хронологические рамки исследования ограничены XIX веком — периодом расцвета и упадка данного промысла, который совпадает со временем этнографического описания бурлачества и фиксации соответствующего языкового материала.

Объектом исследования является профессиональная лексика и фразеология русского — преимущественно волжского — бурлачества, выявленная по редким этнографическим, историческим, экономическим, лексикографическим и литературным источникам XIX в., поскольку именно бурлаки Поволжья представляют, по мнению ученых, наибольший интерес с точки зрения «терминологического наследства» (Д. К. Зеленин). Историческая специфика объекта исследования и его особое место в русской культуре потребовали его рассмотрения на широком историко-культурном фоне.

Предметом изучения стали лингвистические (номинативные, лексико-семантические, историко-лексикологические, этимологические) особенности профессиональной лексики русских бурлаков XIX в., рассматриваемые в тесной взаимосвязи с культурно-историческими, этнографическими, социально-историческими данными, призванными существенно уточнить и дополнить выявленные по источникам языковые факты.

Актуальность диссертации определяется необходимостью 1) изучения неизвестной и малоизвестной бурлацкой лексики XIX в. с точки зрения истории русского национального языка; 2) детального исследования ряда бурлацких слов и выражений, относящихся к фоновым знаниям, которые требуются д

понимания художественных текстов данной эпохи; 3) анализа профессиональной лексики бурлачества в системе социальных диалектов русского национального языка XIX в.; 4) многоаспектного изучения бурлацких профессионализмов как недостающего фрагмента в системе профессиональной речи, способного дополнить традицию исследования профессиональной лексики.

Научная новизна исследования состоит в том, что в работе впервые в отечественной традиции анализируется значительная по объему профессиональная лексика русского бурлачества; в научный оборот вводится материал, найденный в редких и малодоступных источниках, в том числе не подвергавшийся ранее лексикографической фиксации; уточняются и/или дополняются значения профессионализмов, зафиксированных ранее; рассматриваются факты взаимодействия лексики русского бурлачества с территориальными диалектами, воровским жаргоном и разговорной речью; на основании широкой эмпирической базы переосмысливаются гипотезы о вхождении бурлацкой лексики в русский литературный язык.

Целью диссертационного исследования является изучение профессиональной лексики русского бурлачества XIX в. в историко-лингвистическом, социолингвистическом и лингвокультурологическом аспектах. В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

1) определить статус бурлацкой лексики в системе русских социальных диалектов;

2) провести классификацию собранной лексики по тематическим группам, реконструируя в необходимых случаях ее значения по словарям, контекстам источников с опорой на этнографические, исторические, культурологические данные;

3) проанализировать лексику русского бурлачества с лингвистической точки зрения (выявить номинативные, словообразовательные особенности лексики, охарактеризовать ее с точки зрения происхождения);

4) определить состав бурлацкой лексики с точки зрения ее профессиональной дифференциации, выявить собственно бурлацкие профессионализмы, а также лексику других профессиональных систем и общенародную лексику, используемую бурлаками;

5) выявить зоны взаимодействия лексики русского бурлачества с другими формами русского национального языка и выявить единицы, перешедшие в русскую разговорную речь и просторечие из речи бурлаков, а также установить причины данного процесса.

Материалом исследования послужили более 100 редких этнографических, публицистических, ведомственных и лексикографических источников XIX в., посвященных быту и профессиональной деятельности бурлаков, из которых методом сплошной выборки было отобрано около 2000 словоупотреблений и словарных фиксаций (являющихся, по мнению авторов публикаций, бурлацкими «терминами» или «словами»), что, в свою очередь, позволило выявить около 400 лексических единиц, относящихся к профессиональной лексике русских бурлаков.

Методы исследования. В диссертации использовались сравнительно-сопоставительный и дистрибутивный методы, а также методики источниковедческого, статистического и структурно-семантического анализа, которые дали возможность провести комплексный анализ лексики русского бурлачества XIX в. и сделать обобщения в отношении ее состава, внутренней организации и лингвистических характеристик рассматриваемых слов и выражений.

Теоретической базой исследования явились труды по исторической лексикологии (В. В. Виноградов, Ф. П. Сороколетов, Г. В. Судаков,

A. А. Уфимцева, Ф. П. Филин, Д. Н. Шмелев), историческому терминоведению (О. В. Борхвальдт, Л. П. Рупосова, Г. П. Снетова), работы, посвященные проблемам изучения профессиональной речи (Б. Л. Богородский, М. А. Грачев,

B. М. Лейчик, Е. Н. Сердобинцева, Л. И. Скворцов, О. Н. Трубачёв,

C. Д. Шелов) и теории социальных диалектов (В. Д. Бондалетов,

А. И. Домашнев, Л. П. Крысин, Н. Б. Мечковская, Б. А. Серебренников, С. Стойков, Э. Г. Туманян, В. Н. Ярцева), а также исследования по вопросам истории русского бурлачества (Ф. Н. Родин, И. А. Шубин).

Достоверность полученных результатов обеспечивается объемом и ценностью собранного лексического материала, проанализированного при помощи указанного комплекса методов с учетом достижений основополагающих по данной проблематике исследований.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут использоваться в вузовской практике преподавания курсов по русской диалектологии, исторической лексикологии, истории русского языка и русской литературы XIX в. Они могут найти применение при составлении диалектных и исторических словарей русского языка (в частности, академических «Словаря русских народных говоров» и «Словаря русского языка XIX в.»), а также могут использоваться специалистами в области отечественной истории, лингвокультурологии и социальной истории России.

Основные положения диссертационного исследования, выносимые на защиту.

1. Лексика русского бурлачества относится к профессиональной форме социальных диалектов, поскольку включает наименования предметов и действий, актуальных для сферы профессиональной деятельности данной социальной группы.

2. Системный характер анализируемой лексики подтверждается выделением в ее составе 13 тематических групп, которые полностью охватывают сферы профессиональной деятельности бурлаков (в частности, наименования судовых снастей, технических средств перемещения судна против течения реки, лямки и ее деталей) и отражают их социальные характеристики (например, наименования бурлаков по видам деятельности или их прозвища).

3. Лингвистические особенности профессиональной лексики русского бурлачества в целом соотносятся с лингвистическими свойствами других

профессиональных систем: имена существительные в ее составе доминируют количественно над глаголами, прилагательными и наречиями; при образовании ее единиц широко используются традиционные аффиксальные способы, а также субстантивация; значительное количество единиц образовано путем метафорических переносов; около 18% единиц представлено составными наименованиями; среди парадигматических отношений доминируют видо-подвидовые, обусловленные потребностью в детализации наиболее актуальных предметов профессиональной деятельности. По происхождению бурлацкая лексика представлена преимущественно исконной лексикой с незначительным количеством заимствований из тюркских и западноевропейских языков. Ввиду того, что социальной базой бурлачества было крестьянство, в лексической системе бурлаков фиксируется значительное количество диалектизмов. Особенностью данной лексической системы, связанной с тем, что бурлачество является не только профессиональной, но и социальной группой, является значительное количество наименований бурлаков по видам их профессиональной деятельности, а также большое количество их прозвищ.

4. Неоднородность лексики бурлаков обусловлена социально-профессиональной спецификой бурлачества. Данная лексика представлена 4 группами: 1) собственно бурлацкими профессионализмами, называющими предметы и действия, используемые только бурлаками при выполнении ими различного вида работ; 2) профессиональной лексикой речного и морского судоходства; 3) региональной лексикой, связанной с судоходством и речными промыслами; 4) общеупотребительной лексикой, связанной с артельными видами деятельности, крестьянским бытом и с судоходством. С функционально-стилистической точки зрения лексика русского бурлачества включает как профессиональную лексику, так и профессиональное просторечие.

5. Проникновению ряда бурлацких слов и выражений в русскую разговорную речь способствовала широкая социальная база их носителей, а

также популярность данной группы в народной среде в рассматриваемый исторический период.

Апробация работы осуществлялась в форме докладов и сообщений на следующих научных и практических международных и всероссийских конференциях, круглых столах и семинарах: V Всероссийская научн. конф. «В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык - словесность -культура — воспитание» (Иваново, Ивановский гос. ун-т, 2011), IV Всероссийская научн. конф. «Слово и текст в культурном сознании эпохи» (Вологда, Вологодский гос. пед. ун-т, Вологодский ин-т развития образования,

2012), международная научно-практическая конф. «В.И.Даль и мировая культура» (Луганск, Восточноукраинский национальный ун-т им. В. Даля,

2013), Всероссийская научн. конф. «Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии» (СПб., РГПУ им. А. И. Герцена, 2009), Всероссийская Школа молодых лексикографов (академическая школа-семинар «Современная русская лексикография») (СПб., ИЛИ РАН, 2010-2014), Вторые Некрасовские чтения (СПб., ИР ЛИ РАН, 2011), IV Всероссийская научн. конф. «Русский язык XIX века: роль личности в языковом процессе» (СПб., ИЛИ РАН, 2011), международная научн. конф., посвященная 200-летию со дня рождения Я. К. Грота (СПб., ИЛИ РАН, Музей Г. Р. Державина и русской словесности его времени, 2012).

Основные положения и результаты исследования изложены в 26 публикациях общим объемом 8,5 п. л., в том числе в 9 статьях в рецензируемых научных изданиях, рекомендуемых ВАК: «Русская речь», «Вестник Санкт-Петербургского университета», «Русский язык в школе», «Древняя и Новая Романия», «Русский язык в научном освещении» (объем 3,4 п. л.).

Структура и объем работы. Работа объемом 374 с. состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка литературы (224 наименования на русском языке), списка словарей (78 наименований) и списка источников (119 наименований), а также Приложения «Словоуказатель лексики русского бурлачества», включающего более 400 слов, словосочетаний и выражений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются объект и предмет исследования, его актуальность и научная новизна, определяются основные цели и задачи, практическая значимость, используемые методы, характеризуются источники диссертации.

В первой главе «Русское бурлачество в лиигвокультурологичсском аспекте» рассматриваются история слова бурлак, история понятия и самого промысла, а также история данного социального феномена и его социальная типизация в художественной культуре России XIX в. Ввиду того, что поиск источников исследования являлся важной исследовательской составляющей диссертации, в работе проводится их системный обзор и дается краткая характеристика основных из них.

Среди многочисленных видов отхожих промыслов русское бурлачество занимало особое место. Сотни тысяч бурлаков, работавших на реках и судоходных каналах России, составляли огромную социально-профессиональную группу. Русское бурлачество существовало одновременно как форма отхожих промыслов и как род профессиональной деятельности: официальным наименованием бурлаков в XIX в. было «судорабочие», в обязанности которых, кроме наиболее известного вида деятельности — перемещения речного судна при помощи бечевы, - входило выполнение на судне самых разнообразных работ. Функционируя преимущественно в регионах Поволжья и еще нескольких крупных рек, русское бурлачество объединяло крестьян из разных губерний России. Расцвет бурлачества приходился на середину XIX в. Угасание промысла связано с развитием парового речного флота и датируется 70—80-ми годами XIX в.

Слово бурлак в значении 'судорабочий' в XIX в. вытесняет использовавшееся параллельно с ним с конца XVIII в. водоходец, а

впоследствии уступает место новому термину матрос. В истории слова бурлак семиотически объединяются не только история понятия бурлачества как профессиональной деятельности на речных судах, но и социально-психологический типаж его представителей. Этимология слова бурлак не устанавливается однозначно (А. Г. Преображенский, М. Фасмер, Н. М. Шанский и др.). По данным исторических и толковых словарей, в XVII— XX вв. бурлак — это и буйный, своевольный, грубый человек, бродяга, разбойник (XVII—XVIII вв.), и наемный рабочий, преимущественно на речных судах (XVIII-XIX вв.), и, в ряде регионов, сплавщик плотов (XIX в.). Указанные значения продолжали сосуществовать в разных регионах России и в начале XX в., тогда как в общенародном языке закрепляется первоначально 'работник на водоходных судах по Волге и другим рекам' (Словарь Академии Российской, 1789: I, 386). Первым словарем, зафиксировавшим сужение данного значения, был «Словарь русского языка» под редакцией Я. К. Грота, появившийся в период исчезновения бурлацкого промысла. В этом словаре вместо предшествующего указывается значение: 'работник на речных судах, преимущ.<ественно> тянущий судно бечевою против течения' (Словарь русского языка, 1891, Ст. 295). Именно с этого момента понимание бурлака как бечевщика становится стереотипным в словарных определениях.

Несмотря на то что труд бурлаков был физически тяжелым, и в этнографической, и в художественной литературе, и в пословицах и поговорках образ бурлака был поэтизирован и мифологизирован, а его трактовка сохраняла двойственность, отраженную и в истории значения данного слова. В русской художественной литературе образ бурлака был представлен двояко: это и разгульный, удалой силач, добрый молодец (А. И. Радищев, А. Н. Овсянников, Н. С. Толстой, И. С. Никитин и др.), это и бечевщик, лямочник, изможденный тяжким трудом (Ф. М. Решетников, С. И. Турбин, Н. А. Некрасов и др.). В силу того, что наиболее заметным для сторонних наблюдателей был самый тяжелый

вид бурлацкого труда — тяга судна бечевой вверх по течению реки, — последнее и было наиболее часто запечатлено в произведениях литературы и искусства, что привело к созданию культурного и социального стереотипа бурлака -бурлака-лямочника. Ср. типизацию этого образа в поэзии Н. А. Некрасова и изображение бурлака-лямочника в русской живописи на протяжении всего XIXв. (братья Чернецовы (1838), В.В.Верещагин (1866), А.К.Саврасов (1871), и особенно - на картине И. Е. Репина «Бурлаки на Волге» (1873)).

Анализ пословиц и поговорок, посвященных бурлакам, а также созданных самими бурлаками, и демонстрирующих разнообразные стороны их быта, отношений в своем кругу и с представителями других групп населения, также позволяет выявить амбивалентное отношение к самому феномену бурлачества, свойственное русскому народу и дающее возможность разделить пословицы и поговорки на две большие группы: если в первой подчеркивается удаль и молодечество бурлаков, то во второй — их тяжкий труд и полная лишений жизнь.

Однако при значительной популярности и широкой известности такой социальной группы, как бурлачество, особые «технические» слова или термины бурлацкой деятельности очень редко попадали в поле зрения специалистов. Одной из первых фиксаций собственно бурлацкой лексики являются «Труды Общества любителей российской словесности» (1820), в которых фиксируются 15 слов «волжеходцев». В течение первой половины века таких публикаций обнаруживается немного (например, Взгляд на торговые сообщения по Волжской системе // Казанский вестник. 1829. Ч. XXVI. С. 262—286; Несколько технических слов из языка русских судопромышленников // Иллюстрация. 1847. Т. V. № 40. С. 254). В поле зрения авторов статей попадают, как правило, наименования различных речных судов (кладные, расшивы, межеумки, гусянки, коломенки и др.).

Бурлацкие слова в 40-е годы обращают на себя внимание Н. В. Гоголя, который оставил небольшой словарик под названием «Слова волжеходца» в

своих «Записных книжках». В «Опыт терминологического словаря сельского хозяйства, фабричности, промыслов и быта народного» В. Бурнашева (1843— 1844) было включено около 50 терминов судовых рабочих. Собственно «бурлацкие» слова фиксируются в «Опыте русского простонародного словотолковника» М. Макарова (1846-1848 гг.).

Наибольшее количество лексических материалов попадает на страницы газет и журналов в 60-е годы XIX в. Интерес к лексике бурлаков, проявившийся в это же время, находится в русле общей для этого периода тенденции демократизации общества. Именно к середине XIX в. относится сразу несколько публикаций, в которых обнаруживается богатый лексический материал (И. В. Вернадский, И. П. Корнилов, П. И. Небольсин). Бурлацкие слова попадают и на страницы художественных произведений, героями или персонажами которых становятся русские бурлаки (П. И. Мельников-Печерский «В лесах», «На горах», Ф. М. Решетников «Подлиповцы», Д. Н. Мамин-Сибиряк «Бойцы», «Очерки весеннего сплава по реке Чусовой», В. А. Гиляровский «Мои скитания»).

Более 100 бурлацких слов, выражений, пословиц фиксируется и в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля.

Во второй главе исследования «Лингвистические особенности лексики русского бурлачества XIX в.» рассматриваются теоретические основы лингвистического анализа исследуемой лексики и осуществляется его практическая реализация.

Лексика русского бурлачества как лексика социально-профессиональной группы является такой формой социальных диалектов, которая в различных классификациях последних (В. Д. Бондалетов, А. А. Леонтьев, С. Стойков и др.) интерпретируется однозначно как профессиональный язык и представляет в своей основе собственно профессиональную лексическую систему, в которой номинируются только предметы и действия профессиональной сферы.

При рассмотрении проблемы терминологической интерпретации профессиональной лексики (термины, номенклатура, специальная лексика, профессионализмы, профессиональные жаргонизмы, профессиональное просторечие) можно утверждать, что основной частью зафиксированной лексики русского бурлачества является собственно профессиональная лексика (профессионализмы) с некоторыми фрагментами профессионального просторечия.

В аспекте исторического терминоведения (прототермины, терминоиды, предтермины и профессионализмы) рассматриваемый материал также однозначно можно интерпретировать как профессиональную лексику.

На основании проведенного обзора необходимых критериев анализа профессиональной лексики в исторической перспективе были выявлены основания для дальнейшего лингвистического анализа лексики русского бурлачества в аспекте методологии изучения исторической лексикологии, социальных диалектов и исторического терминоведения.

Тематическая классификация собранной по источникам лексики русского бурлачества представляется важным первичным этапом лингвистического анализа, который позволил системно представить основные сферы и виды профессиональной деятельности русских бурлаков, а также дать обзор и провести историко-лингвистический анализ преимущественного количества собранной лексики.

Большое количество единиц с общим значением 'наименование лица' (65 лексем) в системе профессиональной лексики русского бурлачества, свидетельствующих об антропоцентризме данной профессиональной группы, о ее социально-групповом статусе, позволило выделить две тематические группы: 1) «Наименования бурлаков по видам деятельности» (например, артельный староста, водолив, косной (косный), подшигиечный), лексика которой позволяет установить четкое разделение труда в бурлацкой артели, индивидуальную ответственность каждого работника, а также достаточно

сложную иерархическую систему в пределах профессиональной группы, и 2) «Прозвища бурлаков», включающую коллективно-территориальные прозвища, характеризующие бурлаков по территории их происхождения или проживания (в частности, обжорец — 'бурлак, уроженец Обжарихинского приказа Костромской губернии', стародуб — 'бурлак, уроженец Владимирской губернии', ягутка - 'бурлак, выходец из Рязанской или Тамбовской губернии'), а также сатирические и шутливо-иронические прозвища бурлаков (в частности, водоброд, водопеха, водотолча, казара, мосолъник, мочальный гашник).

В исследовании также анализируются такие тематические группы, как «Наименования речных судов» (в частности, гусянка, завозня, забежка, мокшана), «Наименования помещений на судне» (например, каталашка, косновская, мурья, соколка), «Наименования судовых снастей» (в частности, витюзь, коренная снасть, топъка, ходовой конец), «Наименования орудий трудовой деятельности» (с такими подгруппами, как «Наименования орудий трудовой деятельности, применяемых при снятии судна с мели» (неволя, чегень), «Наименования орудий трудовой деятельности, применяемых при судовой работе» (водоливня, глаголь, наметка, плица, сор, табак), «Наименования технических средств перемещения судна против течения реки» (например, бечева, калитка, подсада, ушко), «Наименования лямки и ее деталей» (в частности, кляп, лямка, чабурок (чапурок, чебурак, Чебурашка, чебурка, чебурок), швары)), «Наименования якорей» {кладка, завозный якорь, коренной якорь, подпускной якорь, рисковой якорь, становой якорь, ходовой якорь), «Наименования профессиональных действий» (например, выносить, отдирать, отрыснуть, табанить), «Наименования предметов личного обихода» (в частности, бутырка, глаза, смоляница, солоница), «Топонимические наименования» (Перма, Ры'бна, Разбалуй-город, Разгуляй-город, «Наименования периодов времени и расстояния» (перемена, плес, полперемена, путина, уповод), «Географические наименования» (например,

бечевник, перечник, сакма, ходовой берег, заструга, ятовь), «Наименования ветров» (в частности, витязнои, горыч, крестовик, лопаточник, луговень верховой, люльняк, межный, прямой верховой, святой воздух).

Проведенный преимущественно пословный анализ лексики позволил восстановить историю ряда слов, источник их появления в языке, рассмотреть историю их лексикографической фиксации, а также выявить незафиксированные в словарях слова или значения (например, кляпок 'небольшой деревянный предмет, обеспечивающий связь лямки бурлака с бечевой; чабурок', обтяжа (обтяжка) 'установленный вычет из заработной платы больного или слабого бурлака в пользу других представителей артели, вынужденных, из-за его слабости, работать с большими усилиями', подшишечный 'помощник передового бурлака, бурлак, идущий за шишкой', швары 'место крепления лямки бурлака с железным кольцом, в которое пропускалась веревка, идущая к бечеве') или уточнить на основании новых выявленных контекстов значения уже зафиксированных слов (например, масленый староста 'один из бурлаков, обязанностью которого было хранение толокна, соли и постного масла, предназначавшихся для питания артельного десятка', махленок 'бурлак, уроженец Махловского приказа Елноцкой волости Костромской губернии', реишак 'бурлак, уроженец села Решма Костромской губернии').

По своему составу лексика русского бурлачества неоднородна. По шкале «профессиональности» ее можно классифицировать по 4 группам:

1) Собственно лексика русского бурлачества, узкопрофессиональная лексика (профессионализмы), употребляющаяся только бурлаками при выполнении ими специфических видов деятельности (например, завоз 'небольшой якорь с подачей, используемый бурлаками при передвижении судна', идти завозом 'способ передвижения судна против течения реки, заключающийся в его перемещении от одного брошенного в воду якоря до другого', идти бечевой '1. Передвигаться при помощи бечевой тяги (о судне); 2. Перемещать судно при помощи бечевой тяги', засариватъ 'задевать бечевой

за кусты или траву на берегу или за лежащие на дне камни, запутывать ее, останавливая движение бурлаков'), и наименования предметов (баран 'устройство на палубе для хранения бечевы', бурундук 'снасть с блоком, используемая на речных судах, через который пропущена бечева; лоцман управляет судном при помощи бурундука, притягивая или ослабляя бечеву в случае необходимости', забежка 'лодка для забрасывания якоря', сокольня 'отхожее место на речных судах', чабурок (чапурок, чебурак, Чебурашка, чебурка, чебурок) 'деревянный шарик, служащий для связи лямки и бечевы'), а также ряд наименований самих бурлаков по видам деятельности (завозенный, завозный, завозня, завощик 'опытный бурлак, управляющий завозной лодкой и забрасывающий якорь', косный 'бурлак, отвечающий за состояние корабельных снастей, при перемещении судна бурлаками идущий последним, освобождая бечеву от различных преград на берегу', шишка 'передовой бурлак в цепочке бурлаков при передвижении судна бечевой') и их прозвища (букатник 'шутливое прозвище лоцмана', макар 'бурлак - уроженец Рязанской или Нижегородской губернии', томойка 'бурлак - уроженец Костромской губернии') (около 30%).

2) Профессиональная лексика (профессионализмы) судоходства, употребляющаяся как бурлаками, так и любыми судовыми рабочими, работающими на речных и морских суднах (наименования помещений на судне, снастей, парусов, якорей: банка 'речная мель', губа 'румпель, рукоять руля, служащий для его поворота', дерево 'мачта речного судна', коренное дерево 'нижняя часть сборной мачты', кляч '¡.Специальное приспособление, прибитое к борту судна для закрепления снасти; 2. Метка на шесте, служащего для измерения глубины', лошка 'канат', пасынок 'вертикальный брус, наращиваемый на мачту', равина 'поперечный брус на мачте, к которому крепится парус, рея') (около 30%).

3) Региональная лексика, связанная с судоходством и речными промыслами, используемая как бурлаками, так и жителями поволжских губерний (например, названия речных судов - гуся'нка, дощаник, кладная,

тихвинка, наименования ветров — беляк, бурун, бечевая, горыч, летний закат, зимний закат, поносный), географические, топонимические наименования (стрежень, плес) (около 25%).

4) Общеупотребительная лексика, связанная с любыми артельными видами деятельности (например, артельный староста 'глава артели бурлаков, представляющий интересы коллектива при поиске работы, закупающий продовольствие для нужд артели и т. п.', десятник 'одна из высших выборных должностей в артели; бурлак, осуществляющий функции представительства (в том числе при найме бурлаков судохозяином)', кашевар 'один из бурлаков, обычно подросток, чьей обязанностью является приготовление пищи'), крестьянской жизнью и бытом (маслена 'посуда для хранения масла', мура 'жидкое кушанье из различных компонентов (пшено, квас или вода, соль, раскрошенный хлеб, масло и т. п.), употреблявшееся в рационе бурлаков постоянно', тюря 'хлеб или сухари, размоченные в воде; хлебная окрошка на квасе, иногда с луком') и с судоходством в целом, широко известная всем носителям языка (например, наименования некоторых речных судов — барка 'общее наименование сплавных, плоскодонных судов, используемых для перевозки грузов', беляна 'плоскодонное речное судно', расшива 'одно из самых распространенных крупных русских речных судов') (около 15%).

С функционально-стилистической точки зрения в составе лексики русского бурлачества следует различать собственно профессиональную лексику и профессиональные жаргонизмы — вторичные коннотативные слова и выражения (например, кабалу наедать 'питаться в долг', по табак 'шест (для измерения глубины воды) достал дна', вода сочная 'глубокая, благоприятная и безопасная для судоплавания вода в реках (в начале периода навигации)', глаза 'паспорт, увольнительный вид', липа 'бедный, неимущий человек', отваливать 'отправляться, пускаться в путь (о судне или судорабочих)', поле 'открытое, свободное для плавания пространство реки', Разбалуй-город 'Астрахань').

Из собранных 425 единиц 267 являются существительными (63%), 40 глаголами (9%), 26 прилагательными (6%), 18 наречиями (4%). Значительную

часть выявленных единиц составляют составные наименования - 74 единицы (около 18% от общего числа).

Большая часть лексики русского бурлачества (около 90%) представлена исконной лексикой общеславянского происхождения, из которой преимущественное количество слов имеет мотивированные основы (например, бурун, водоброд, водолив, водохлеб, водохлест, вымочник, горыч, гусянка, коновод, крестовник, круговник, люльняк, мокряк), незначительную часть представляют заимствования из тюркских, преимущественно татарского (например, бечева, бурундук, сакма, табанить, чабурок), и голландского (в частности, банка, лоцман, стеньга) языков.

Аффиксальный способ словообразования в данной лексической системе представлен префиксацией {за-, на-), суффиксацией (-щик, -ник, -к; -ниу, -о) и постфиксацией, а также их комбинациями. К числу наиболее продуктивных слов-основ, от которых образовано 5 и более дериватов, в лексике русского бурлачества следует отнести: артель, бечева, бурлак, лямка; завозить, ссаривать (ср., например, производные от бечева: бечева 'бурлаки, тянущие судно бечевой', бечевочный 'относящийся к бечеве', бечевать 'перемещать судно при помощи бечевы', бечеваться 'перемещаться при помощи бечевы (о судне)', бечевание 'перемещение судна при помощи бечевы', бечевая 'береговая полоса, используемая для тяги судна бечевой', бечевник 'бурлак' и 'береговая полоса, используемая для тяги судна бечевой', бечевой 'относящийся к бечеве и бечеванию', бечевничий, бечевниковый 'относящийся к бечевнику', бечевщик 'бурлак', а также словосочетания идти бечевой ' 1. Передвигаться при помощи бечевой тяги (о судне); 2. Перемещать судно при помощи бечевой тяги', коренная бечева 'основная бечева при перемещении судна при помощи нескольких бечев', тянуть бечеву 'перемещать судно при помощи бечевы'.

Ряд слов образован путем универбации {коноводка <— коноводное судно, низовка <— низовая лихорадка) и субстантивации (например, завозный 'опытный

бурлак, управляющий завозной лодкой и забрасывающий якорь', косная 'легкая лодка', шестовой 'бурлак, использующий для перемещения судна шест').

Значительное количество рассматриваемых единиц было образовано путем метафорического переноса (например, гусак 'бурлак, идущий первым при тяге судна бечевой', казара (козара) ^шутл. прозвище бурлака (дано из-за схожего цвета одежды бурлаков и окраски оперения птиц, а также сезонного перемещения бурлаков в поисках работы)', отрыгать 'сняться с мели', ушко 'петля на конце бечевы, в которую продевали тоньку') или метонимии (в частности, бечева 'бурлак(и)', курень 'хлеб').

Более 70 единиц в рассматриваемой системе представляют собой словосочетания, образованные по моделям «существительное + прилагательное» (например, водяной парус, завозный якорь, золотой парус, камский низовой бурлак, коренная бечева и др.) и «глагол + наречие» (обычно — адвербиализованное существительное) (в частности, идти бечевой, идти тягой, идти подачей, идти завозом, идти лямкой, идти в тягу, идти подачей, идти чужим ветром, идти на тяжах; плыть подачей, завозить завоз).

Лексике русского бурлачества как профессиональной лексике в целом свойственна значительная видовая детализация, которая наблюдается преимущественно в сфере наименований профессиональных действий и особенно орудий трудовой деятельности и результатом которой является отмечаемое исследователями доминирование в ее составе видо-подвидовых отношений. По имеющимся материалам представлены детальные наименования:

• канатов, веревок (и их частей): базан, базанная, коренная снасть, косяк, лошки, правила, приух, тонька, ходовой конец, ходовой косяк;

• помещений на судне: каталажка (каталашка), косновская, косновская мурья, мурья, соколка, сокольня, шакша;

• частей мачты, мачтовых приспособлений: вант, дерево, кляч, коренное дерево, пика, стеньга;

• руля и частей руля: губа, правило; губка;

• паруса, частей паруса: брам-топ, водяной парус, золотой парус, коренной парус, кошель, медный парус, равина;

• фарватера и мели, частей мели: банка, заструга, перекат, стрежень, ятовь;

• якорей: кладка, завозный якорь, коренной якорь, подпускной якорь, рисковой якорь, становой якорь, ходовой якорь;

• различного вида ветров: верховой, горыч, зимний закат, крестовик, летний закат, лопаточник, луговень верховой, люльняк, межный, мокряк, моряна, перечень, полуденник, понос, приполдень, прямой, чужой ветер;

• периодов времени и расстояния: перемена, тес, полперемена, путина, уповод.

Среди традиционных видов системных отношений (синонимии, антонимии, омонимии) в анализируемой лексике доминируют дублетные наименования, к числу которых можно, например, отнести:

— наименования береговой полосы, используемой для бечевой тяги: бичевая, бичевник, поречник и сакма (сахма, шакма);

— наименования бечевы: бечева, вича, вичевая, косяк;

- наименования паруса, изготовленного из рогожи: золотой парус, медный парус;

- наименования якоря, используемого при завозе: кладка, завоз, завозень, завозный якорь.

Десятник бурлацкой артели мог называться артельщиком; шишка мог именоваться также дядькой, набольшим, старшим. Шишка и водолив были известны как передовщики: бурлаки, идущие первыми или главные в ораве.

Возможность классификации анализируемой лексики по тематическому принципу и анализ ее лингвистических особенностей позволяют говорить о ее системном характере, а также о соответствии лингвистических характеристик лексики данной социальной группы характеристике лексики других, уже изученных, промыслов и профессиональных систем.

В третьей главе «Взаимодействие лексики русского бурлачества и других форм национального русского языка» рассматриваются контактные явления лексики русского бурлачества и таких форм национального языка, как русские территориальные диалекты, воровской жаргон и русская разговорная речь.

Русское бурлачество, объединяя в своем составе преимущественно крестьян различных губерний, нанимающихся на сезонные работы, имело различные формы языковых контактов. Социальный, межрегиональный состав группы, а также ее территориальные контакты обусловливали ряд направлений ее лингвистического взаимодействия.

Очевидна тесная взаимосвязь лексики русского бурлачества с лексикой территориальных диалектов (особенно регионов Поволжья). Свидетельством этого очевидного взаимодействия оказывается тот факт, что бурлацкая лексика фиксировалась на протяжении XIX—XX вв. преимущественно в диалектных словарях русского языка с рядом региональных помет. Данный вид промысла традиционно рассматривался как поволжский, чем и были обусловлены пометы в диалектных словарях (напр., волж. (волжс.) в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля, Волга в «Материалах для словаря русского народного языка» А. Н. Островского). Очевидная внутренняя форма слов, актуальность большинства понятий для ряда видов промысловой деятельности крестьян, сезонный характер бурлачества, и, следовательно, - нечеткие границы его профессиональной лексической системы способствовали активному влиянию собственно диалектной лексики на формирование лексики русского бурлачества.

Региональная обусловленность лексики русского бурлачества, а также взаимодействие данной системы и территориальных диалектов, проблематичность идентификации той или иной фиксируемой единицы, установления сферы ее употребления и значения продемонстрированы на материале тематической группы «Наименования ветров», включающей такие наименования, как, например, летний закат, зимний закат, моряна, перечень,

полуденник, понос, приполдень, чужой ветер, часть из которых фиксируется в говорах в этих же или близких значениях.

Связь бурлаков и представителей криминального мира, преимущественно разбойников и воров, которая неоднократно подчеркивалась писателями и этнографами (П. И. Мельников-Печерский, В. А. Гиляровский,

П. И. Небольсин, Д. Л. Мордовцев, Д. Н. Садовников, С. И. Монастырский и др.), обусловливала и определенные языковые контакты соответствующих социальных групп. Рассмотренные в работе примеры таких контактов (например, глаза 'паспорт', слепой 'беспаспортный', сарынь на кичку 1 ) свидетельствуют о включенности в обиходную речь бурлаков элементов воровского жаргона, иллюстрируя взаимосвязь русского бурлачества и криминального мира на протяжении длительного времени.

С лингвистической точки зрения особый интерес представляет не только взаимодействие, но и влияние лексики русского бурлачества на русскую разговорную речь. Несмотря на то что Д. К. Зеленин, В. В. Виноградов и С. И. Ожегов отмечали широкое влияние данной лексической системы на русский язык, проанализированные материалы не позволяют говорить о значительном числе фактов такого взаимодействия. К числу слов и устойчивых оборотов, функционирующих в системе русского языка и генетически восходящих к профессиональной лексической системе бурлаков, по данным современных толковых и фразеологических словарей, а также отдельных исследований, относятся дело табак, бечева, каталашка, тянуть лямку, шишка2.

1 Значение выражения сарынь на кичку имеет много трактовок. См. обзор этимологических концепций и семантических интерпретаций в кн.: Приемышева М. Н. Тайные и условные языки в России XIX в. Ч. I. - СПб.: Нестор-История 2009.-С. 146.

2 Зеленин Д. К. Терминология старого русского бурлачества // А. А. Шахматов. 1864— 1920. - Сб. статей и материалов. - Вып. 3. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - С. 391-397; Богородский Б. Л., Гулякова И. С., Мокиенко В. М. Дело табак // Русская речь. - 1995. - № 4. - С. 102-106; Виноградов В. В. Дело - табак! // Виноградов В. В. История слов. - М.: Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова, 1999. - С. 138-140; Виноградов В. В. Тянуть лямку // Там же -С. 689-691.

Выражение дело табак, имеющее значение 'дело плохо', 'скверное положение', функционирующее в современном русском языке, традиционно связывается в научной литературе с бурлаками, однако под табаком при этом понимаются высушенные и измельченные листья растения табак, употребляемые для курения: бурлаки, работая в воде, якобы вынуждены были прятать табак от намокания подмышкой. Однако привлечение к исследованию новых источников, в частности договоров бурлацких артелей с судохозяевами, в которых специально оговаривался запрет бурлакам на курение во время судовой работы, анализ значения и употребления фиксируемого в лексике русского бурлачества устойчивого выражения по (под) табак, а также родственных слов табачить, табанить позволяет установить, что табак в выражении дело табак является омонимом лексеме табак в значении курительного средства. Кроме того, предлагаемая в работе версия происхождения выражении дело табак делает понятной и его отрицательную модальность. Выкрик бурлака «По (под) табак!» означал, что судно находится на мелкой воде и может сесть на мель. Поэтому и характеристика, даваемая общему положению дел или обстоятельствам, в которых оказывается человек, -дел о табак, — также характеризует положение как очень тяжелое или опасное. Также продуктивной в плане дальнейших научных поисков может оказаться высказываемая в работе гипотеза о связи лексем табак, табачить, таванить с татарским табан 'стопа, ступня; плюсна; подошва' (шест, упирающийся в мель, становящийся на нее, благодаря переносу значения вполне мог уподобляться человеческой стопе).

На основе анализа истории слова бечева в русском языке делается предположение о том, что данная единица, являясь тюркской по происхождению, была заимствована именно бурлаками и уже через их посредство перешла в общенациональный язык. Также подробно разбирается дискуссионный для отечественной лингвистики XIX - первой половины XX в. вопрос об этимологически истинном написании слова (бечева/бичева) (В. И. Даль, Я. К. Грот, Д. К. Зеленин).

Немотивированное для бурлаков заимствование из голландского языка такелаж, являющееся общим наименованием корабельных снастей, в результате метатезы, с соответствующей ассимиляцией звуков, подверглось в речи бурлаков трансформации: такелаж —* каталаж. Данная единица, каталаж, послужила основой для образования специального наименования помещения на судне, использовавшегося для хранения судовых снастей, то есть каталажа - каталажки. Позднее бурлацкий профессионализм каталажка, значительно расширив сферу своего употребления, через посредство территориальных диалектов, в которых каталажкой стало называться небольшое тесное помещение, в том числе используемое для ареста, вошел в состав русского разговорного языка.

Проведенный анализ не подтвердил непосредственный переход значения слова шишка 'важный, влиятельный человек', распространенного в просторечии и разговорной речи, от профессионального значения шишка 'бурлак, идущий первым в цепочке бурлаков при передвижении судна бечевой тягой', несмотря на высказанное Д. К. Зелениным, В. В. Виноградовым и рядом других исследователей предположение об этом. Проникновение бурлацкого профессионализма шишка в русское просторечие очевидно, однако путь этого проникновения, по нашему наблюдению, был, возможно, опосредованным через профессиональную речь железнодорожных артельщиков.

В Заключении обобщаются результаты исследования и формулируются основные выводы.

В проведенном исследовании лексика русских - преимущественно волжских - бурлаков XIX в., выбранная из редких и специальных источников, была тематически систематизирована и проанализирована в историко-лингвистическом, социолингвистическом и культурологическом аспектах. Анализ материала осуществлялся на широком историко-культурном и историко-этнографическом фоне ввиду исторической специфики объекта и особой роли и места русского бурлачества в истории русской культуры, а также

ввиду необходимого уточнения и дополнения лингвистических данных историческими, этнографическими и культурологическими сведениями.

К наиболее существенным лингвистическим результатам исследования можно отнести то, что в данном исследовании:

— предпринята первая в отечественной науке попытка систематизации и комплексного описания профессиональной лексики русского бурлачества;

— введена в научный оборот новая, не фиксируемая ранее в лексикографических источниках, лексика;

— частично уточнены значения тех слов, которые уже фиксировались словарями;

— уточнены ранее сделанные исследователями наблюдения относительно факта и периода вхождения бурлацких слов и выражений в русский язык;

— определены перспективы дальнейшего изучения лексики русского бурлачества и возможности использования результатов исследования в исторической лексикологии, лексикографии, диалектологии.

Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в следующих публикациях.

Статьи, опубликованные в ведущих российских периодических изданиях,

рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:

1. Виноградов, Д. В. «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля как энциклопедия русской жизни (На материале лексики русского бурлачества) [Текст] / Д. В. Виноградов // Русский язык в школе. -2011.- № 11.-С. 76-80.

2. Виноградов, Д. В. Бечева и бичева (К истории слова) [Текст] / Д. В. Виноградов // Русский язык в школе. - 2012. - № 7. — С. 78-80.

3. Виноградов, Д. В. Образ бурлака в пословицах и поговорках [Текст] / Д. В. Виноградов // Русская речь. - 2013. - № 2. - С. 125-127.

4. Виноградов, Д. В. «Унылый, сумрачный бурлак...» II. А. Некрасова: лингвистический анализ текста [Текст] / Д. В. Виноградов // Вест. С.-

Петерб. ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. - 2013. -Вып. 1.-С. 73-81.

5. Виноградов, Д. В. «Слова Волжеходца» Н. В. Гоголя. К проблеме источника [Текст] / Д. В. Виноградов // Вест. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9: Филология. Востоковедение. Журналистика. - 2013 - Вып. 3. - С. 38^16.

6. Виноградов, Д. В. Карачун [Текст] / Д. В. Виноградов // Русская речь. -2013. — № 6. — С. 114-117.

7. Виноградов, Д. В. К проблеме семантической эволюции заимствованных слов: славянизм Ьиг1ас в румынском языке [Текст] / Д. В. Виноградов // Древняя и Новая Романия. - 2013. - Т. 12. № 2. - С. 3-9.

8. Виноградов, Д. В. Хроника Международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения Я. К. Грота [Текст] / Д. В. Виноградов // Русский язык в научном освещении. - 2013. - № 2 (26). - С. 289-293.

9. Виноградов, Д. В. Курили ли бурлаки свой табак? (Об устойчивом выражении дело табак) [Текст] / Д. В. Виноградов // Русский язык в школе. - 2014,- № 6. - С. 82-87.

Статьи, опубликованные в научных журналах, сборниках научных трудов и материалов научных конференций; тезисы докладов:

10. Виноградов, Д. В. Культурные стереотипы в значениях слов (на примере истории слова бурлак) [Текст] / Д. В. Виноградов // Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии: Материалы Всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 11-13 ноября 2009 г. / Отв. ред. В. Д. Черняк. - СПб.: Сага, 2010. - С. 212-213.

11. Виноградов, Д. В. Бурлак [Текст] / Д. В. Виноградов // Русский язык в школе и дома. - 2010. - № 4. - С. 22-24.

12. Виноградов, Д. В. Опыт тематической классификации лексики русского бурлачества [Текст] / Д. В. Виноградов // Современная русская

лексикография: сб. статей / Отв. ред. С. А. Мызников, О. Н. Крылова / Ин-т лингв, исслед. РАН. - СПб.: Наука, 2010. - С. 29-33.

13. Виноградов, Д. В. Лексика и фразеология русского бурлачества в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля [Текст] / Д. В. Виноградов // В. И. Даль в парадигме идей современной науки: язык — словесность — культура — воспитание: материалы V Всерос. науч. конф., Иваново, 14апреля2011 г. - Иваново: Иван. гос. ун-т, 2011.-С. 67-73.

14. Виноградов, Д. В. К проблеме создания «Словаря лексики русского бурлачества» [Текст] / Д. В. Виноградов // Современная русская лексикография. 2011: сб. статей / Отв. ред. С. А. Мызников, О. Н. Крылова / Ин-т лингв, исслед. РАН. - СПб.: Наука, 2011. - С. 26-30.

15. Виноградов, Д. В. К проблеме формирования лексико-семантических и лексикографических стереотипов в интерпретации слова под влиянием языка художественной литературы (на примере слова бурлак в поэзии Н. А. Некрасова [Текст] / Д. В. Виноградов // Русский язык XIX века: роль личности в языковом процессе. Материалы IV Всероссийской научной конференции (18-20 октября 2011 г.) / Отв. ред. О.А.Старовойтова. -СПб.: Наука, 2012.-С. 170-179.

16. Виноградов, Д. В. В.И.Даль и Я. К. Грот: спор двух лексикографов по поводу одного слова [Текст] / Д. В. Виноградов // Лингвистика смотрит в будущее: сб. науч. трудов молодых ученых-филологов. Вып. II / С. А. Громыко, Е. Н. Ильина; Мин-во образования и науки РФ; Вологод. гос. пед. ун-т. — Вологда: Легия, 2012. — С. 25-30.

17. Виноградов, Д. В. Об одной особенности «Словаря русского языка» под ред. Я. К. Грота [Текст] / Д. В. Виноградов // Тезисы Международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения академика Якова Карловича Грота / Российская академия наук; Институт лингвистических исследований. — СПб.: Нестор-История, 2012. — С. 16.

18. Виноградов, Д. В. Произведения П. И. Мельникова-Печерского как источник сведений о русском бурлачестве [Текст] / Д. В. Виноградов //

Современная русская лексикография. 2012: сб. статей / Отв. ред. О. Н. Крылова / Ин-т лингв, исслед. РАН. — СПБ: Нестор-История, 2012. — С. 72-81.

19. Виноградов, Д. В. «Слова волжеходца» в «Записных книжках» Н. В. Гоголя [Текст] / Д. В. Виноградов // Тезисы Международной научной конференции «Русская историческая лексикология и лексикография XVIII-

XIX вв.», посвященной 100-летию со дня рождения Юрия Сергеевича Сорокина (28-30 марта 2013 года) / Российская академия наук; Институт лингвистических исследований. - СПб.: Нестор-История, 2013. - С. 10.

20. Виноградов, Д. В. Гротовские примечания в «Словаре русского языка» 1891-1895 гг. [Текст] / Д. В. Виноградов // От буквы к словарю: сб. науч. статей к 200-летию со дня рождения академика Я. К. Грота / Отв. ред. О. А. Старовойтова. - СПб.: Наука, 2013. - С. 126-130.

21. Виноградов, Д. В. «Исследования о бурлаках» И. Вернадского 1857 г. как источник по изучению лексики русского бурлачества [Текст] / Д. В. Виноградов // Лексикология. Лексикография и Корпусная лингвистика / Российская академия наук; Институт лингвистических исследований. - СПб: Нестор-История, 2013. - С. 34-39.

22. Виноградов, Д. В. К истории формирования представления о существовании тайного языка бурлаков в русской лингвистике XIX в.: Срезневский и Даль [Текст] / Д. В. Виноградов // В. И. Даль в мировой культуре: сб. науч. работ. Часть первая. - Луганск; Москва: изд-во ВНУ им. В. Даля. - 2013. - С. 235-242.

23. Виноградов, Д. В. Номинация рабочего на русских речных судах XVIII -

XX века [Текст] / Д. В. Виноградов // Современная русская лексикология, лексикография и лингвогеография. 2013: сб. статей / отв. ред. О. Н. Крылова / Ин-т лингв, исслед. РАН. - СПб.: Нестор-История, 2013. -С. 38-11.

24. Виноградов, Д. В. «Этот стон у нас песней зовется - то бурлаки идут бечевой!..» (Образ бурлака в поэзии Н. А. Некрасова) [Текст] /

Д. В. Виноградов // Карабиха: Историко-литературный сборник. — Ярославль: Академия 76, 2013. - Вып. 8. - С. 76-86.

25. Виноградов, Д. В. Шутливо-иронические прозвища бурлаков (с мотивирующей основой «вода») [Текст] / Д. В. Виноградов // Современная русская лексикология, лексикография и лингвогеография. 2014: сб. статей / отв. ред. О. Н. Крылова / Ин-т лингв, исслед. РАН. — СПб.: Нестор-История, 2014. - С. 52-59.

26. Виноградов, Д. В. Топонимические наименования в системе профессиональной лексики русского бурлачества [Текст] / Д. В. Виноградов // Современная русская лексикология, лексикография и лингвогеография. 2014: сб. статей / отв. ред. О. Н. Крылова / Ин-т лингв, исслед. РАН. - СПб.: Нестор-История, 2014. - С. 47-51.

Подписано в печать 23.01.2015 Формат 60x90/16 Бумага офсетная. Усл. печ. л. 2,25 Тираж 100 экз. Заказ 024

Отпечатано в типографии «Адмирал» 199178, Санкт-Петербург, В.О., 7-я линия, д. 84 А