автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Лексико-семантическое поле "Страх" в современном русском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Лексико-семантическое поле "Страх" в современном русском языке"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Мун Чун Ок

ЛЕКСИКО - СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ «СТРАХ» В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ (НА ФОНЕ КОРЕЙСКОГО ЯЗЫКА)

Специальность 10.02.01. -Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2004

Работа выполнена на кафедре русского языка как иностранного и методики его преподавания Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Елена Иннокентьевна Зиновьева

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Дина Михайловна Поцепня кандидат филологических наук, доцент Елена Владимировна Быкова

Ведущая организация: Петербургский государственный университет путей сообщения

Защита диссертации состоится " 2-Ъ"года в /часов на заседании диссертационного совета К 212.232.03 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата наук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу:

199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, филологический факультет ауд. 240

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан "¡^ ^/620005^ г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

ТА ИВАНОВА

Одним из важнейших методологических вопросов при изучении любой научной проблемы является выбор наиболее оптимального метода исследования и соответствующих ему категорий и единиц описания языка.

Лексико-семантическое поле в лингвистике становится одной из важнейших категорий, в которой системно и синтезирование рассматриваются однородные по своему содержанию единицы. В этой категории высшего порядка не только отражается иерархическая структура фрагментов лексико-семантической системы, но и взаимосвязанно представлены основные виды отношений в лексике (парадигматические, синтагматические, деривационные). В современной семантической теории понятие поля как метода исследования единиц различных уровней языка в той или иной степени используется не только в лексикологии, но и в грамматике ("функционально-семантическая категория" А.В. Бондарко, 1976), в работах по языку художественной литературы ("текстовое семантическое поле" Л.А Новикова, 1990), в словообразовании ("словообразовательное гнездо" А.Н. Тихонова, 1991), в лексикографии ("идеографическое поле" В.В. Морковкина, 1977), в лингвокультурологии ("лингвокультурологическое поле" В.В. Воробьева, 1997) и т.д.

Реферируемая работа посвящена функционально-семантическому исследованию русского лексико-семантического поля «страх» на фоне корейского языка.

Сопоставительный подход дает нам возможность выявить общие и национально обусловленные способы членения языковой действительности носителями разных языков. Результаты анализа различных лексико-семантических полей могут служить не только материалом для познания самих языков, но также и сведениями о психическом, духовном, даже материальном уровнях русского и корейского народов, способны

проиллюстрировать

представлений.

мира чувств и

Актуальность нашего исследования обусловлена тем, что человеческие эмоции, чувства и страх, в том числе, являясь общечеловеческими, а, следовательно, универсальными, различаются вербальной репрезентацией в разных языках. Страх - одно из самых сильных человеческих чувств. На языковом уровне оно представлено, в первую очередь, лексико-семантическим полем, состав и объем которого варьируются в зависимости от конкретного языка. Лексические единицы этого ноля, входя в основной словарный запас литературного языка, активно функционируют в разговорной речи носителей русского языка, включаются в состав фразеологизмов, употребляются на страницах периодической печати и в художественных произведениях. Однако, их стилистическое разнообразие, речевые преобразования в текстах различных жанров затрудняют их восприятие и употребление в иностранной аудитории. Необходим анализ данного фрагмента русской языковой картины мира на фоне корейского языка для определения наиболее оптимальных способов организации и презентации лексического материала.

Научная новизна исследования заключается в предпринятом комплексном исследовании лексем - вербальных манифестаторов чувства страха в русском и корейском языках в парадигматическом, синтагматическом, структурно-морфологическом и прагматическом аспектах, а также в выявлении национально-культурной специфики исследуемых лексем, чем определяется их место в когнитивном процессе самоидентификации национального языкового сознания.

Целью работы является функционально-семантическое исследование русских единиц, входящих в лексико-семантическое поле с общим значением «страх» на фоне корейского языка.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач: 1) разработать теоретическую базу исследования на основе анализа научной литературы по затронутым проблемам;

2) осуществить выборку анализируемых русских единиц из толковых словарей, произведений художественной литературы и периодической печати;

3) определить состав и структуру лексико-семантического поля с общим значением «страх» в русском языке;

4) проанализировать семантику, парадигматические, синтагматические и деривационные связи русских лексических единиц рассматриваемого поля на фоне корейского языка;

5) предложить способы организации русских лексических единиц для их презентации в корейской аудитории.

Объектом исследования являются лексические единицы лексико-семантического поля с общим значением «страх» в русском языке и их аналоги в корейском языке.

Предмет исследования - семантика и функционирование русских лексем на фоне корейского языка.

Материал для исследования извлекался из периодической печати последних лет, телепередач, сайтов интернета (газеты «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Известия», «24 часа», телевизионной передачи «ОРТ Новости», которые переименованы с 17 октября 2002г. в «Новости от первого канала»; произведения русской художественной литературы второй половины XX века - начала XXI века: Виктора Пелевина,. Виктории Токаревой, Владимира Маканина, Сергея Довлатова, Венедикта Ерофеева, Людмилы Петрушевской; детективы Дарьи Донцовой, Татьяны Устиновой, Татьяны Поляковой; «www. http// ruscorpora.ru/ Национальный корпус русского языка», «www.Ienta.ru», «www.coветская Россия»).

Материалом для исследования послужили также данные двуязычных русско-корейских и корейско-русских словарей, толковых словарей русского и корейского языков.

Методы исследования. метод сплошной выборки материала, описательный, сопоставительный методы, метод компонентного и дистрибутивного анализа, прием стилистической характеристики.

Теоретическая значимость работы обусловлена ее актуальностью и новизной, возможным вкладом результатов исследования в теорию изучения лексико-семантического поля, в частности, в разработку методологии анализа единиц поля. Теоретические результаты исследования могут послужить вкладом в развитие таких современных научных направлений, как когнитивная лингвистика, психолингвистическая теория эмоций, прагматика, лингвокультурология.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования результатов исследования непосредственно в практике преподавания РКИ, в лекционных курсах по лексикологии и лингвокультурологии, в учебной лексикографии, в теории и практике перевода.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Лексико-семантическое поле - это совокупность ЛСГ. Поэтому целесообразно описывать поле по составляющим его ЛСГ. Набор ядерных ЛСГ совпадает в русском и корейском языках.

2. Доминирующими вербальными манифестаторами эмоции «страх» и в русском, и в корейском языках являются субстантивные и глагольные лексемы в сравнении с адъективными.

3. Каждая ЛСГ русского языка пересекается с другими ЛСГ поля на основе общих сем. В корейском языке существуют слова, образность которых заложена в самой семантике Такие единицы составляют отдельные, не пересекающиеся с другими ЛСГ, группы.

4. Русские лексические единицы отличаются от синонимичных несколькими дифференциальными семантическими признаками, но не имеют в своей словообразовательной структуре общих формантов. При

употреблении русских лексем важную роль играют синтагматические связи, поэтому их семантика более зависима от контекста по сравнению с корейскими лексемами.

5. Корейские единицы обладают яркой образной внутренней формой, образность заложена в самой семантике или создается с помощью специальных формантов - суффиксов у существительных. Единицы, образность которых заложена в самой семантике, употребляются и в качестве интенсификаторов либо без суффиксов, либо с помощью суффиксов, образующих другие части речи. Поэтому функционирование корейских единиц менее, чем русских, зависимо от контекста или сочетаемости, в корейском языке часто наблюдается авторское употребление.

6. Метафорические выражения эмоции «страх» имеют сходства и различия в двух языках. Общими являются метафоры жидкости, холода (льда); специфической для русского языка - метафора болезни; в корейском языке страх уподобляется материальному веществу, имеющему глубину, объем, запах, форму и т.д.

Апробация работы: основные положения и результаты исследования обсуждались в Санкт-Петербурге на международных научно-практических конференциях: «Русский язык в современном образовательном пространстве» (2003); на ХХХП Международной филологической конференции 11-15 марта 2003 г. в СПбГУ; на ХХХШ Международной филологической конференции 2-20 марта 2004 г. в СПбГУ; на IX Международной научно - методической конференции в университете технологии и дизайна СПбГУ (2004) и на аспирантских семинарах в Санкт-Петербургском государственном университете.

Структура работы.

Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Список использованной

литературы насчитывает 154 наименования. Общий объем диссертации составляет 220 страниц.

Основное содержание работы

Во введении обосновываются актуальность темы, научная новизна, цель исследования, определяются объект и предмет исследования, указываются используемые в работе материал, методы исследования, формулируются практическая и теоретическая значимость работы, приводятся положения, выносимые на защиту, описывается структура диссертации.

В первой главе «Теоретические основы изучения лексико-семантического поля» рассматриваются основные термины и понятия, определяется статус лексико-семантического поля, его соотношение с другими словарными объединениями.

Изучение системы языка в целом или отдельных его сфер предполагает не только анализ самих единиц, отношений и связей, в которых эти последние находятся, но и их синтез, позволяющий с большей или меньшей степенью адекватности обнаружить естественную структуру языка в целом или отдельной его области. Именно такое понимание системы позволяет приблизиться к выявлению тех многообразных связей и зависимостей, в которых находятся слова любого языка. Системный подход к изучению языкового явления требует рассмотрения его в целостности, что предполагает выделение более крупных, чем отдельная единица, структурных частей. Целостный подход предполагает также внимание к динамике системы, поскольку любая система обладает потенциями функционирования и развития. В связи с этим в современной лингвистике объектом исследования часто являются языковые объединения различных типов, подводимые терминологически под гипероним «поле»: семантические,лексико-семантические, ассоциативные, функционально-

семантические, концептуальные, идеографические, фразеосемантические, лингвокультурологические поля и др.

Для обозначения лексико-семантических полей существует множество терминов. Термин «лексическое поле» указывает, что обозначаемый им объект состоит из лексических элементов и относится к лексическому уровню языка. Большинство ученых считает семантическим полем некую систему со всеми присущими ей свойствами, т.е. нечто целое, составленное из частей, находящихся в определенных системных отношениях и связях друг с другом (Смирнова Ю.П., 1999), при этом поле образуется множеством значений, которые имеют хотя бы один общий семантический компонент, а также включает все их семантические и иные производные, в том числе, слова других частей речи (Апресян Ю.Д., 1995).

Синонимичный указанному термин «лексико-семантическое поле» более точно определяет, на базе каких свойств объединяются в поля лексические единицы. Действительно, согласно А.Н. Тихонову, поля формируются на базе лексико-семантической общности их единиц, на базе общности их лексической семантики (1994).

Более употребительным и привычным является термин «семантическое поле». Однако, он, хотя и подразумевает в основном лексический уровень языка, не содержит информации, отсылающей к этому уровню. Кроме того, этим термином часто называются разнообразные лексические объединения -синонимические, тематические, лексико-семантические группы слов, а также ассоциативные ряды слов. Такое применение термина привело к тому, что, он, будучи обремененным многочисленными функциями, утратил важное свойство термина - однозначность, конкретность семантики, стал слишком неопределенным и расплывчатым по содержанию. Ввиду того, что при изучении лексической системы исследуются не просто слова, как словарные единицы, но как лексемы - единицы грамматического и семантического строя языка, своеобразие типов взаимодействия слов друг с другом и их

смысловых связей с элемешами других сторон языка (грамматической), изучаются условия и границы семантического варьирования слов и формальная языковая выраженность (отмеченность) их лексико-семантических вариантов предпочтительнее использовать термин не «лексическая», а «лексико-семантическая система» языка.

При анализе научной литературы, посвященной теории лексико-семантического поля, следует констатировать многообразие трактовок самого понятия семантической системы языка и разнообразие методов ее исследования. Семантическая система понимается в одних случаях как совокупность понятий, которым соответствуют в языке слова (Й. Трир, Л. Вейсгербер), в других случаях как совокупность самих слов, причем речь может идти о лексико-грамматических (Г. Ипсен), лексико-синтаксических (В. Порциг, Г. Мюллер), лексико-семантических (К. Ройнинг, Э. Оксар, Ю. Найда) группах слов и даже о смысловом объеме отдельных полисемантичных слов (А Рудскогер).

В результате анализа лингвистической литературы можно отметить отсутствие единства в терминологии, называющей различные словарные объединения. Полевой подход распространился на широкий круг явлений: лексические группы, парадигмы, парадигматические поля, грамматические поля, грамматико-лексические поля, функционально-семантические поля и др. Понятие «поле» используется в разных областях исследования, например, в лексикологии, в лексикографии, в грамматике, во фразеологии, при изучении языка художественных произведений, в лингвокультурологии и т.д.

Под терминомлексико-семантическое поле в данном исследовании мы понимаем иерархическую структуру множества лексических единиц, объединенных общим (инвариантным) значением и отражающих в языке определенную понятийную сферу (Русский язык. Энциклопедия, 1998).

Лексико-семантическое поле (ЛСП) - иерархическое словарное объединение. Оно может быть структурировано, но не жестко. ЛСП имеет

ядро, в котором находится имя поля, тесно связанные с ним видовое имя, синонимы, а также антонимы. На периферии поля находятся слова, семемы которых пересекаются с ядерными по отдельным семам (Попова З.Д., Стернин И.А., 1984). Но размытость и произвольность границ, а также слабая структурированность лексико-семантических полей затрудняют их использование в качестве словарного объединения при группировке лексических единиц с целью их описания для презентации в иностранной аудитории и представления в учебных словарях. Поэтому целесообразна дальнейшая классификация по лексико-семантическим группам (ЛСГ). Нам представляется справедливой точка зрения, согласно которой участки лексико-семантических полей - это ЛСГ, т.е. лексико-семантическое поле -родовое понятие по отношению к ЛСГ (Денисов П.Н., 1993).

Некоторые исследователи определяют лексико-семантические группы слов и семантические поля, вообще, как основные внутрисистемные объединения слов. В них, по мнению авторов, сглаживаются и улетучиваются вопросы культурно-исторических истоков, предметно-тематических концентраций и ситуативно-коммуникативных сопряженностей слов. На передний план выходит их соотнесенность по лексическим значениям, взаимозаменяемость в парадигматике или взаимопредсказуемость в синтагматике. (См., например, Попова З.Д., И.А. Стернин, 1984; Кацнельсон С.Д., 1965; Караулов Ю. Н., 1976; Денисов П.Н., 1993 и др.). На наш взгляд, одно не противоречит другому: соотнесенность по лексическим значениям, взаимозаменяемость в парадигматике и предсказуемость в синтагматике тесно связаны с культурно-историческими источниками единиц ЛСГ и ЛСП, с их предметно-тематической концентрацией, с ситуативно-коммуникативной сопряжённостью и с национальной детерминированностью ряда единиц.

Существует большое количество определений ЛСГ. В качестве рабочего нами было принято определение ЛСГ, данное ИЛ. Слесаревой, т.е.

под ЛСГ мы понимаем языковую и психологическую реальность, принципиально вычленимое объединение слов, члены которого имеют одинаковый грамматический статус и характеризуются однородностью смысловой близости по синонимическому типу (1990). В структуре каждой ЛСГ должны выделяться синонимические, антонимические ряды слов, гиперо-гипонимические объединения и т.п. Здесь найдут свое место и одиночные слова, и целые гнезда слов.

В структуре ЛСГ выделяются ядро, как правило, включающее базовый идентификатор группы и периферия (периферийные члены группы содержат дополнительные семы). Принадлежность их к ядру, центру или периферии можно определить, опираясь на компонентный анализ. В решении задач отбора лингвистического материала и его методической интерпретации, создающих возможность усваивать на занятиях не отдельные изолированные факты, а языковые средства в их взаимодействии и функционировании, большое значение имеет комплексное исследование лексико-семантических групп.

Ядерная сема является общим идентификатором всех членов ЛСГ. Периферийные члены содержат дополнительные семы. Через посредство дополнительных сем осуществляются контакты между различными ЛСГ. Эти контакты обеспечивают непрерывность лексико-семантической системы языка. Чем больше в значении слова дополнительных сем, тем многообразнее его системные связи.

Определяющими характер лексико-семантической микро-системы внутри ЛСГ являются и синтагматические лексические связи слов, которые, наравне с парадигматическими отношениями, служат условием внутрисловного разграничения полисемантичных слов. Если при парадигматических отношениях устанавливается семантическая разница между содержанием сопоставляемых единиц, то синтагматические

лексические связи слов служат основным средством выражения их внутрисловного смыслового разграничения.

Таким образом, ЛСГ является наиболее ярким выражением системности лексики, так как учитывает синонимию, антонимию, многозначность, синтагматические связи. Поэтому ЛСГ, выделенные и описанные с определенными лингвометодическими целями, следует признать одной их основных форм группировки лексем при обучении РКИ (Слесарева И.П., 1990).

В исследовательской части нашей работы проводится анализ единиц интересующего нас поля в рамках соответствующих ЛСГ.

На данном этапе формирования и созданияя концепции антропологической лингвистики наблюдается тщательная разработка специфики языкового отображения, в первую очередь различных фрагментов языковой картины мира. В частности предлагается один из них - картина мира человеческихэмоций.

Анализ эмоциональных концептов имеет целью показать, что эмоции как явления психики имеют чрезвычайно сложную концептуальную структуру, которая, может быть, выявлена путем систематизации языковых выражений, используемых носителями языка для обозначения и представления эмоций. Эмоции отражаются в семантике слова, предложения и текста. Основной проводник эмотивных смыслов в предложении и тексте -прежде всего эмотивная лексика, которая является доминирующим средством отображения эмоции в языке. Лексика участвует в создании языковой картины мира чувств, а предложение и текст передают картину жизни человеческих эмоций в их текучести, динамике и взаимодействии (Бабенко Л.Г., 1989). Эмоции - универсальны, в том числе чувство страха, а типологические структуры эмоциональной лексики не совпадают в разных языках, имеют национальную специфику, т.к. отражение эмоции в каждом языке самобытно.

Выявление трудностей восприятия единиц ЛСП изучаемого языка, параметров различения слов внутри составляющих поле ЛСГ, способствуют оптимизации процесса обучения, более успешной межкультурной коммуникации.

Во второй главе «Функционально-семантический анализ лексико-семантического поля русского языка с общим значением "страх" на фоне корейского языка» проводится анализ структуры лексико-семантического поля русского языка с общим значением «страх», семантики и функционирования имени поля и единиц базовых лсксико-семантических групп поля на фоне корейского языка.

Нами были предложены структурные модели лексико-семантического поля «страх» на материале русского и корейского языков.

В ЛСП страха русского языка условно было выделено 18 ЛСГ. Каждая ЛСГ русского языка пересекается с другими ЛСГ на основе общих сем. Каждая ЛСГ характеризуется определенной, общей для составляющих ее слов интегральной семой.

В аналогичном ЛСП корейского языка мы выделили 15 ЛСГ.

Корейские существительные с общим значением «страх», в основном, происходят от китайских единиц и, как правило, состоят из нескольких элементов (иероглифов). При этом элемент (иероглиф китайского языка), определяющий значение существительного, используется в качестве основы при образовании глаголов и прилагательных. Поэтому многие ЛСГ имеют области пересечения. Но есть некоторые ЛСГ, имеющие формоподражательное происхождение. Данные ЛСГ не имеют областей пересечения с другими, так как их корневые морфемы имеют другое значение по сравнению с корневыми морфемами других единиц ЛСГ.

Кроме того, в корейском языке частотна ЛСГ формоподражательных наречий, называющих образы реакции тела при испытывании чувства страха, которые в русском языке отсутствуют. Как правило, такие единицы

составляют отдельные, не пересекающиеся с другими ЛСГ, группы. Они могут и употребляться в качестве основы прилагательных, обозначающих эмоциональное состояние человека, в том числе и страха, и выполнять функции предиката (например, ЗЕОЬЗЩёЩ, ОЦгО^сШ, И5!5Щ,

и.т.д.).

Из выделенных ЛСГ русского и корейского языков нами были детально проанализированы 3 ядерные, представляющие основные части речи -существительные, прилагательные и глаголы в двух языках.

Русское, а также старославянское существительное страх содержит тот же корень, что и страдать, страсть, и, значит, представляет в концептуальном плане по происхождению единство двух концептов -«страх» и «страдание» (Степанов Ю.С., 2001).

Страх, как сильная эмоция, оказывает воздействие на восприятие, мышление и поведение индивида. Переживание человеком страха в русском и корейском языках может передаваться с помощью разных лексем. В нашем материале ядро ЛСП с общим значением «страх» в обоих языках составляет ЛСГ существительных, обозначающих чувство страха. Кроме того, слово страх используется для передачи общего наименования соответствующего чувства или состояния, т.е., являясь обобщающим, оно не передает контекстуальные значения. Для того, чтобы раскрыть ситуативный смысл слова страх, зачастую необходимо представление широкого ,контекста, в котором используется это слово, если оно употребляется не для общей номинации чувства, а для описания состояний, отличающихся какими-либо оттенками переживаний.

В ЛСГ существительных, обозначающих чувство страха входят в русском языке - страх, боязнь, фобия, испуг, перепуг, ужас, ужасть (прост.), кошмар, жутъ, паника, дрожь, тряска, трепет, а в корейском языке в состав этой группы включаются и единицы, имеющие специальные форманты со значением 'симптом', 'ощущение', 'душа'.

Семантика единиц этой ЛСГ в русском языке варьируется в достаточно широком диапазоне оттенков в зависимости от характера угрозы, причины, интенсивности и специфики переживания чувства страха, контролируемости, стилистической принадлежности и т.д., т.е. наименования чувства страха в русском языке представляют собой синонимический ряд существительных, различающихся несколькими дифференциальными семантическими признаками.

Кроме того, при употреблении русских существительных важную роль играет контекст. Интенсивность чувства в русском языке либо заложена в самой семантике слова, как одна из дифференциальных сем (например, страх -ужас), либо выражается с помощью атрибутивных словосочетаний.

Результаты анализа синонимического ряда русских существительных с доминантой страх можно графически представить в виде следующей таблицы:

Сущест- Дифференциальные семы Сочетаемость

вительные Причина Интенсивность Контроль С сущ. С глаг. Метафора Персонификация Мн. Ч.

Ощущение

Страх опасности, предположение о ней + + + + + +

Предполо-

жение опасной

Боязнь ситуации, ощущение опасности + + + +

Испуг Неожиданное, +/- - - - - - -

внезапное

Перепуг ощущение опасности + - - - - - -

Ужас Видение реальной опасности или предположение о ней + - + - + + +

Паника Реальная опасность или предположение об опасности + - - - + + -

Жуть Реальное или мистическое представление об ужасном событии + - + - + -

В корейском языке существительные, обозначающие чувство страха ( ёЕ), обладают яркой образной внутренней формой, часто такого рода образность заложена в самой семантике каждого существительного, за счет этого корейские существительные обозначают разное физическое состояние или внешнее проявление состояния (например, испугавшегося человека) без помощи контекста. Например, слова 212 или }|Ё5 выражают сильный

испуг до состояния, когда человек затаивает дыхание или же непроизвольно издает звук; - сильный испуг до потери сознания;

(Ш/Ёд) - внезапный испуг или страх до такой степени, что перехватывает дыхание; - ощущение чувства страха до степени, когда кажется,

что дух выходит из тела и т.д.

Семантика корейских существительных менее зависима от сочетаемости, чем русских, чаще всего эмоциональная интенсивность страха в корейском языке выражается либо с помощью атрибутивных сочетаний,

образно обозначающих состояние или чувство страха, либо с помощью сравнительных оборотов, в которых также заложена образность.

При этом в обоих языках наблюдается метафорическое употребление существительных, обозначающих чувство страха: морда страха, липкий ужас, крик ужаса; страх можно питать (как живое существо) и сеять (как семена), удариться в панику; §221 (вес страха), о££| И (сила страха),

У!АН (запах страха), §2011 КЩ , Э£ 5ЩШ (попасть в страх, проваливаться в страх) и т.д. В русском языке чаще встречается метафорическое уподобление страха жидкости, холоду (льду), болезни: плескался страх, обдало страхом, волна паники; приступ страха, паники, заражаться/заразиться страхом, страхраспространяется;выморозить ужасом, ледяная жуть и т.п.

Наблюдается персонификация чувства страха в обоих языках: страх царит, страх поселился, страх охватывает, обуял, страх овладел кем-л., страх мучит, страх заползает в душу, шевелится в душе, парализовал, страхтерзает кого-то, страхнападает, страхлишил; испуг охватывает кого-л., испуг коснулся кого-л. и завел, испуг требует чего-то; дышать ужасом, кто-л. объятужасом; паника побеждает, паника не отпускает, паника кулакомударила кого-л. в живот, кошмар ждет кого-л., погружать в кошмар, дрожь захватывает кого-л. и т.д.; оЗЙШ Э^оЩ (оккупировать чувство страха), (хранить страх), (страх

встает), £§1! Я2Ш 2Ь §5 (страх, который обволакивает все тело) и т.п.

Сопоставительный анализ глаголов со значением 'испытывать чувство страха' в русском языке (бояться, страшиться, ужасаться, побаиваться, робеть, трусить, паниковать, паникёрствовать, дрейфить, опасаться, пугаться, напугаться, перепугаться, дрожать, трястись, трепетать) показывает, что в русском языке синонимические ряды рассматриваемых глаголов богаче, чем в корейском. Каждый русский глагол имеет дифференциальные семы, но они представлены в семантике единиц

имплицитно, что представляет трудность для изучающих русский язык корейцев, важно также учитывать стилистическую отнесённость русских глаголов и оценочный компонент значения. В качестве иллюстрации приведем результаты исследования русских глаголов с общим значением 'бояться':

Глаголы Смысловые признаки

Причина Интенсивность Интеллект, оценка Контролируемость Внешнее проявление Стил. окраска/ оценка

Бояться Определенное положение вещей, человек, животное, представление опасности +/- +/- +/- + -/-

Страшиться + + +/- - -/-

Опасаться - + + - -/-

Дрейфкгь - + - + + / +

Трусить - + - + -/ +

Паниковать + - - + -/ +

Ужасаться Неожиданная внешняя причина + - - + -/-

Побаиваться Опасение - + + + -/-

Робеть Чувство собственной неуверенности - - +/- + -/-

Кроме того, при использовании русских глаголов важную роль играют контекст, сочетаемость.

В русском языке интенсивность глаголов, в основном, передается с помощью наречий, типа сильно, панически, очень и т.д., например, сильно бояться, панически страшиться, дрожать доужаса, напугаться насмерть и т.д.

В корейском языке глаголы данной ЛСГ обладают образной внутренней формой, особенно глаголы с общим значением 'испугаться'. За счет этой образности, которая заложена в самой семантике, не только различаются глаголы ЛСГ, но и понятна степень интенсивности, передаваемого глаголами чувства страха. Кроме того, в корейском языке для выражения интенсивности часто употребляются наречия, сравнительные обороты, устойчивые выражения и т.д., они чаще употребляются как авторские выражения, чем общеязыковые, в противоположность русскому языку, например, 2Ш Q EJ- ЩСНа ÜEs! эЕШ (дословно: пугаться до такой степени, что как будто вся печень горела); §011 @!5Е0| fecüQ- (пугаться так сильно как будто обжегся огнем); ЙЙ^ОНУЕ !йс5Яё. ^SJ-P- (пугаться, как будто получила разряд молнии) и т.п.

В русском языке ЛСГ прилагательных, характеризующих свойство человека, легко поддающегося чувству страха, составляют следующие единицы:робкий, боязливый, пугливый, трусливый, несмелый, трусоватый, малодушный, опасливый, а в корейском языке: гЪйоЩ (робкий), ЫЭбЮ-, ИИ5Щ - (трусливый), ШШ gm (несмелый), EiQ, ä ЩЦ, З^Ш

(боязливый).

Смысловые признаки русских прилагательных, а также наличие или отсутствие у них прагматического компонента значения можно графически представить следующим образом:

Смысловые признаки

Прилагатель -ные Причина Свойство личности Особенности биологи-ческой природы Интен сив-ность Внешние проявления Рациональная оценка Контролируемость Негативная оценка

Робкий Неуверенность в себе + - - + - + -

Несмелый + - - - - + -

Трусливый Оценка опасной ситуации + - + + + - +

Трусоватый + - - + + +

Опасливый + - - + + + +

Боязливый Чувство тревоги - + - + - + -

Пугливый Внезапное внешнее изменение - + + + - + -

Малодушный Слабая воля + - - - - - +

В обоих языках для значения прилагательных, входящих в данную ЛСГ, важную роль играют экстралингвистические факторы, т.е. семантика русских и корейских прилагательных, обозначающих свойство личности, во многом основывается на результате поступков, действий субъекта. При этом эти экстралиигвистические признаки служат в качестве дифференциальных сем для каждой из единиц.

Прилагательные данной ЛСГ в обоих языках выполняют не только функцию атрибутива, но и функцию предиката в предложениях.

Некоторые прилагательные, входящие в данную ЛСГ, могут быть применены не только к человеку, но и к животному, что отражается и при

характеристике человека с помощью устойчивых словосочетаний или сравнений, например, трусливый как заяц, прилагательные могут сочетаться и с неодушевленными существительными, типа улыбка, взгляд, лицо и т.д., например, робкое лицо, трусливый ¿вйг&я/дД (робкийвзгляд),^^ё А|£! {боязливыйвзгляд) 014: (трусливаяулыбка)и т.д. Но в отличие от русского языка в корейском языке не всегда можно найти эквивалент для сочетаний данных прилагательных с соматизмами, типа трусливые руки, несмелые пальцы и т.п. (естественными словосочетаниями считаются, например, опасливые глаза (54!й опасливые руки ( гЕЙ^Э £25) и

т.п.). Такого рода явление встречается и в сочетаниях прилагательных с абстрактными существительными, например в наших материалах, трусливая ненависть, трусливая глупость, трусливаяхитрость, малодушный страхи т.д. Для таких словосочетаний трудно найти эквиваленты в корейском языке. По нашему мнению, это означает, что русские прилагательные, обозначающие свойство личности, имеют более широкую сочетаемость с существительными.

Эмоции, в том числе страх, универсальны, но их интерпретация в языковом сознании русского и корейского народов различна. Эти различия создают трудности в изучении русского языка корейцами и в восприятии ими русской языковой картины мира.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Лингвометодический анализ русских единиц лексико-семантического поля с общим значением «страх» в иностранной аудитории // Русский язык в современном образовательном пространстве. СПб, 2003. С. 60 - 62.

2. Синонимический ряд русских глаголов, обозначающих чувство страха на

фоне корейского языка // ХХХП Международная филологическая конференция 11-15 Марта 2003 г. Выпуск XV: Русский язык как иностранный и методика его преподавания. СПб., 2003. С. 148-154.

3. Национальная специфика лексики с общим значением «страх» // Русский язык и литература как отражение национально-культурного развития. Материалы докладов и сообщений IX Международной научно-методической конференции. СПб., 2004. С. 262-267.

4. Лингвометодический анализ русских глаголов, обозначающих чувство страха на фоне корейского языка // ХХХШ Международная филологическая конференция 2-20 Марта 2004 г. Выпуск XVI: Русский язык как иностранный и методика его преподавания. СПб., 2004. С. 40-50.

5. Наименования страха в аспекте межкультурной коммуникации (на материале русского и корейского языков) // Русский язык как иностранный: Теория. Исследования. Практика Выпуск VII. 30 июня - 5 июля 2004 г. СПб., 2004. С. 64-77. (В соавторстве с Зиновьевой Е.И.).

Отпечатано в ООО «АкацгмПриш». С-Пб. ул. Миллионная, 19 Тел.: 315-11-41. Подписано в печать 28.12.04. Тираж 100 экз.

166

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мун Чун Ок

Введение.

Глава I. Теоретические основы изучения лексико-семантического поля

1.1. Понятие системы в языке и лексике.

1.2. Основные типы словарных объединений.

1.3. Понятие «поле» и типы «полей» в лингвистических исследованиях

1.4. «Семантическое» и «лексико-семантическое поле». Основные характеристики и проблемы изучения лексико-семантического поля.

1.5. Проблема структурирования лексико-семантического поля.

1.6. Лексико-семантическая группа как структурная единица лексико-семантического поля.

1.7. Эмотивная лексика как фрагмент языковой картины мира.

Выводы.

Глава II. Функционально-семантический анализ лексико-семантического поля русского языка с общим значением «страх» на фоне корейского языка

II. 1. Состав и структура лексико-семантического поля с общим значением страх» в русском и корейском языках.

11.2. Слово «страх» как имя поля в русском и корейском языках.

11.3. Лексико-семантическая группа существительных, обозначающих чувство страха, в русском и корейском языках.

11.4. Лексико-семантическая группа глаголов с общим значением 'испытывать чувство страха'.

11.5. Лексико-семантическая группа прилагательных с общим значением 'легко поддающийся чувству страха'.

Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Мун Чун Ок

За последние несколько лет в мире произошло много изменений, и одно из главных событий - это изменение политической обстановки в Восточной Европе. Эти политические изменения вызвали изменение отношений между Россией и Кореей. Отношения между двумя странами совсем недавно начали бурно развиваться во многих областях: в экономике, в области образования, культуры и т.д. В связи с развитием отношений увеличилась потребность в людях, знающих оба языка, и в связи с этим актуализировалась проблема изучения русского языка в Корее.

Трудно найти еще один такой язык как русский, лексика которого была бы описана в десятках словарей - толковых, переводных, этимологических, исторических, в словарях трудностей, словарях писателя и т.д. Кроме того, активно создаются словари для иностранцев, изучающих русский язык. И все же, располагая таким богатством, иностранцы, изучающие русский язык, нередко сталкиваются с большими трудностями в области словоупотребления. Очень часто даже самый полный словарь и удачные учебные и справочные пособия не могут подсказать ту форму выражения мысли, к которой в данной ситуации, в данном контексте прибегнул бы носитель языка.

Одним из важнейших методологических вопросов при изучении любой научной проблемы является выбор наиболее оптимального метода исследования и соответствующих ему категорий и единиц описания языка. Характерной особенностью различных научных дисциплин является ярко выраженная тенденция к системному и синтезирующему подходу в исследовании и интерпретации соответствующих объектов. С этой точки зрения представляет несомненный интерес понятие семантического поля как совокупности единиц, объединенных общим содержанием и имеющих иерархическую структуру, получившее широкое применение и имеющее перспективы прежде всего в лингвистике, а также в других научных дисциплинах.

Лексико-семантическое поле в лингвистике становится одной из важнейших категорий, в которой системно и синтезированно рассматриваются однородные по своему содержанию единицы. В этой категории высшего порядка не только отражается иерархическая структура фрагментов лексико-семантической системы, но и взаимосвязанно представлены отношения частных традиционных языковых категорий (синонимия, антонимия, конверсия и др.). В современной семантической теории понятие поля как метода исследования единиц различных уровней языка в той или иной степени используется не только в лексикологии, но и в грамматике (функционально-семантическая категория А.В. Бондарко, 1976), в работах по языку художественной литературы (текстовое семантическое поле JI.A. Новикова, 1990), в словообразовании (словообразовательное гнездо А.Н. Тихонова, 1991), в лексикографии (идеографическое поле В.В. Морковкина, 1977), в лингвокультурологии (лингвокультурологическое поле В.В. Воробьева, 1997) и т.д.

Под лексико-семантическим полем мы понимаем как иерархическую структуру множества лексических единиц, объединенных общим (инвариантным) значением и отражающих в языке определенную понятийную сферу (Русский язык, 1998: 458), так и все их семантические и иные производные, включая слова других частей речи (Васильев JI.M., 1971: 110; Апресян Ю.Д., 1995: 251-252).

Само двойное название «лексико-семантическое» говорит о том, что анализу подвергается слово как лексема, во всех его формах и лексических значениях и что объединение слов как единиц словарного состава происходит по основному для слова признаку - по лексическому значению слова.

Лексическому анализу подвергаются не только чисто семантические связи слов, как, например, в синонимических или антонимических рядах слов, но и их лексико-грамматические связи, в форме которых реализуются отдельные значения слов: внутрисловные и внутригрупповые семантические различия слов выражаются разными видами словесных связей: формами одного и того же слова, своеобразными словосочетаниями в пределах синтагмы, наконец, постоянным противопоставлением в системе лексики в целом (синонимические, антонимические ряды слов).

Часто отмечают, что для полного овладения чужим языком необходимо развить в себе некое языковое чутье, чтобы улавливать «дух языка», в соответствии с которым и стоит строить высказывание или понимать речь на этом языке. Обычно считается, что этот «дух языка» аналитическому истолкованию не подвержен, что он усваивается лишь благодаря длительной практике, особенно в живой атмосфере данного языка, при контакте с его носителями. Значительная сложность усвоения словарного состава русского языка как «чужого», иностранного заключается в том, что лексика, в отличие от других уровней языка, непосредственно связана с действительностью, менталитетом русского народа. Исходя из этого, сопоставительный подход даст нам возможность вскрыть различные способы членения языковой действительности с тем, чтобы в дальнейшем представить общую «картину мира». В свою очередь результаты анализа лексико-семантических полей могут служить не только материалом для познания самих языков, но также и сведениями о психическом, духовном, даже материальном уровнях русского, корейского народов, способны показать их своеобразный менталитет, мир чувств, представлений.

Актуальность нашего исследования обусловлена тем, что человеческие эмоции, чувства и страх, в том числе, являясь общечеловеческими, а следовательно, универсальными, различаются вербальной репрезентацией в разных языках. Страх - одно из самых сильных человеческих чувств. На языковом уровне оно представлено, в первую очередь, лексико-семантическим полем, состав и объем которого варьируются в зависимости от конкретного языка. Лексические единицы этого поля, входя в основной словарный запас литературного языка, активно функционируют в разговорной речи носителей русского языка, включаются в состав фразеологизмов, употребляются на страницах периодической печати и в художественных произведениях. Однако, их стилистическое разнообразие, речевые преобразования в текстах различных жанров затрудняют их восприятие и употребление в иностранной аудитории. Необходим анализ данного фрагмента русской языковой картины мира на фоне корейского языка для определения наиболее оптимальных способов организации и презентации лексического материала.

Научная новизна исследования заключается в предпринятом комплексном исследовании лексем - вербальных манифестаторов чувства страха в русском и корейском языках в парадигматическом, синтагматическом, структурно-морфологическом и прагматическом аспектах, а также в выявлении национально-культурной специфики исследуемых лексем, чем определяется их место в когнитивном процессе самоидентификации национального языкового сознания.

Целью работы является функционально-семантическое исследование русских единиц, входящих в лексико-семантическое поле с общим значением «страх» на фоне корейского языка.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) разработать теоретическую базу исследования на основе анализа научной литературы по затронутым проблемам;

2) осуществить выборку анализируемых русских единиц из толковых словарей, произведений художественной литературы и периодической печати; определить состав и структуру лексико-семантического поля с общим значением «страх» в русском языке; проанализировать семантику, парадигматические, синтагматические и деривационные связи русских лексических единиц рассматриваемого поля на фоне корейского языка; предложить способы организации русских лексических единиц для их презентации в корейской аудитории.

Объектом исследования являются лексические единицы лексико-семантического поля с общим значением «страх» в русском языке и их аналоги в корейском языке.

Предмет исследования - семантика и функционирование русских лексем на фоне корейского языка.

Материал для исследования извлекался из периодической печати последних лет, телепередач, сайтов интернета (газеты «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Известия», «24 часа»; «ОРТ Новости», которые переименованы с 17 октября 2002 г. в «Новости от первого канала»; произведения русской художественной литературы второй половины XX века - начала XXI века: Виктора Пелевина, Виктории Токаревой, Владимира Маканина, Сергея Довлатова, Венедикта Ерофеева, Людмилы Петрушевской; детективы Дарьи Донцовой, Татьяны Устиновой, Татьяны Поляковой; «www.http// ruscorpora.ru/ Национальный корпус русского языка», «www.lenta.ru», «www.Советская Россия»).

Критериями отбора текстов для анализа послужили следующие: интерес, проявляемый иностранными учащимися именно к творчеству данных авторов; жизненность и актуальность описываемых ситуаций и в связи с этим отражение в данных текстах современного русского языка; использование произведений перечисленных писателей в практике преподавания РКИ (например, на занятиях по аналитическому чтению, разговорной практике).

Материалом для исследования послужили также данные двуязычных русско-корейских и корейско-русских словарей, толковых словарей русского и корейского языков (см. список источников).

Методы исследования: метод сплошной выборки материала, описательный, сопоставительный методы, метод компонентного и дистрибутивного анализа, прием стилистической характеристики.

Теоретическая значимость работы обусловлена ее актуальностью и новизной, возможным вкладом результатов исследования в теорию изучения лексико-семантического поля, в частности, в разработку методологии анализа единиц поля. Теоретические результаты исследования могут послужить вкладом в развитие таких современных научных направлений, как когнитивная лингвистика, психолингвистическая теория эмоций, прагматика, лингвокультурология.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования результатов исследования непосредственно в практике преподавания РКИ, в лекционных курсах по лексикологии и лингвокультурологии, в учебной лексикографии, в теории и практике перевода.

Структура работы.

Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы. Во введении обосновываются актуальность, научная новизна, цель исследования, определяются объект и предмет исследования, материал, методы исследования, практическая и теоретическая значимость работы. В первой главе рассматриваются теоретические основы изучения лексико-семантического поля, основные термины и понятия. Вторая глава содержит

Заключение научной работыдиссертация на тему "Лексико-семантическое поле "Страх" в современном русском языке"

Выводы

Итак, в состав рассмотренного ЛСП русского языка методом сплошной выборки материала из словарей нами было включено 158 единиц, ЛСП корейского языка насчитывает 173 единицы. В результате анализа ЛСГ существительных, прилагательных, глаголов в русском и корейском языках мы пришли к следующим выводам.

Страх, как сильная эмоция, оказывает воздействие на восприятие, мышление и поведение индивида. Переживание человеком страха в русском и корейском языках может передаваться с помощью разных лексем. В нашем материале ядро ЛСП с общим значением «страх» в обоих языках составляет ЛСГ существительных, обозначающих чувство страха.

Семантика единиц этой ЛСГ в русском языке варьируется в достаточно широком диапазоне оттенков (опасение, боязнь, испуг, ужас, паника и т.д.) в зависимости от характера угрозы, причины, интенсивности и специфики переживания чувства страха, контролируемости, стилистической принадлежности и т.д., т.е. наименования чувства страха в русском языке представляют собой синонимический ряд существительных, различающихся несколькими дифференциальными семантическими признаками.

Кроме того, при употреблении русских существительных важную роль играет контекст. Интенсивность чувства в русском языке либо заложена в самой семантике слова, как одна из дифференциальных сем (например, страх -ужас), либо выражается с помощью атрибутивных словосочетаний.

В корейском языке существительные, обозначающие чувство страха, обладают яркой образной внутренней формой, часто такого рода образность заложена в самой семантике каждого существительного, за счет этого корейские существительные обозначают разное физическое состояние или внешнее проявление состояния (например, испугавшегося человека) без помощи контекста.

Семантика корейских существительных менее зависима от сочетаемости, чем русских, чаще всего эмоциональная интенсивность страха в корейском языке выражается либо с помощью атрибутивных сочетаний, образно обозначающих состояние или чувство страха, либо с помощью сравнительных оборотов, в которых также заложена образность.

При этом в обоих языках наблюдается метафорическое употребление существительных, обозначающих чувство страха: морда страха, липкий ужас, крик ужаса, страх можно питать (как живое существо) и сеять (как семена), удариться в панику, §321 (вес страха), §321 И (сила страха), §££] ЙАН (запахстраха), §3011 МЦ , §3 Щ9.Ш. (попасть в страх, проваливаться в страх) и т.д. В русском языке чаще встречается метафорическое уподобление жидкости, холоду (льду), болезни: плескался страх, обдало страхом, волна паники', приступ страха, паники, заражаться / заразиться страхом, страх распространяется', выморозить ужасом, ледяная жуть и т.п.

Наблюдается персонификация чувства страха в обоих языках: страх царит, страх поселился, страх охватывает, обуял, страх овладел кем-л., страх мучит, страх заползает в душу, шевелится в душе, парализовал, страх терзает кого-то, страх нападает, страх лишил; испуг охватывает кого-л., испуг коснулся кого-л. и завел, испуг требует чего-то; дышать ужасом, кто-л. объят ужасом; паника побеждает, паника не отпускает, паника кулаком ударила кого-л. в живот, кошмар ждет кого-л., погружать в кошмар, дрожь захватывает кого-л. и т.д.; §3£Ш (оккупировать чувство страха), S3S Я §"оЩ (хранить страх), ¥Эз01 ШОНШ (страх встает), (страх, который обволакивает все тело) и т.п.

Анализ глаголов со значением 'испытывать чувство страха' показывает, что в русском языке синонимические ряды рассматриваемых глаголов богаче. Каждый русский глагол имеет дифференциальные семы, но они представлены в семантике единиц имплицитно, что представляет трудность для изучающих русский язык корейцев. Кроме того, в использовании русских глаголов важную роль играют контекст, сочетаемость.

В русском языке интенсивность глаголов, в основном, передается с помощью наречий, типа сильно, панически, очень и т.д., например, сильно , бояться, панически страшиться, дрожать до ужаса, напугаться на смерть и т.д.

В корейском языке глаголы данной ЛСГ обладают образной внутренней формой, особенно глаголы со значением 'испугаться'. За счет этой образности, которая заложена в самой семантике, не только различаются глаголы ЛСГ, но и понятна степень интенсивности, передаваемого глаголами чувства страха. Кроме того, в корейском языке для выражения интенсивности часто употребляются наречия, сравнительные обороты и т.д., они чаще употребляются как авторские выражения, чем общеязыковые, устойчивые выражения, словосочетания, сравнительные обороты и т.д. в противоположность русскому языку, например, ZJrOI L[ El-MCHsh = EIQ- (дословно; пугаться до такой степени, что как будто вся печень горела).

На наш взгляд, нужно отметить в качестве важной особенности то, что в корейском языке прилагательные выполняют в предложениях функцию предиката, как глаголы в русском языке.

В результате анализа ЛСГ прилагательных русского и корейского языков, характеризующих свойство человека, легко поддающегося чувству страха, нами обнаружены следующие сходства и различия.

В обоих языках для семантики прилагательных, входящих в данную ЛСГ, важную роль играют экстралингвистические факторы, т.е. семантика русских и корейских прилагательных, обозначающих свойство личности, во многом основывается на результате поступков, действий субъекта. При этом эти экстралингвистические признаки служат в качестве дифференциальных сем для каждой из единиц.

Прилагательные данной ЛСГ в обоих языках выполняют не только функцию атрибутива, но и функцию предиката в предложениях.

Прилагательные, входящие в данную ЛСГ, могут быть применены не только к человеку, но и к животному, и они характеризуют свойство личности. При этом такого рода характеристика отражена в устойчивых словосочетаниях или сравнениях, например, трусливый заяц, прилагательные могут сочетаться и с неодушевленными существительными, типа улыбка, взгляд, лицо и т.д., например, робкое лицо, трусливый взгляд, Al£j (робкий взгляд), 2 Aid (боязливый взгляд), ЫШеУ 014: (трусливая улыбка) и т.д. Но в отличие от русского языка в корейском языке не всегда можно найти эквивалент для сочетаний данных прилагательных с соматизмами, типа трусливые руки, несмелые пальцы и т.п. (естественными словосочетаниями считаются, например, опасливые глаза (rE^J-S fe), опасливые руки и т.п.). Такого рода явление встречается и в сочетаниях прилагательных с абстрактными существительными, например в наших материалах: трусливая ненависть, трусливая глупость, трусливая хитрость, малодушный страх и т.д. Для таких словосочетаний трудно найти эквиваленты в корейском языке. По нашему мнению, это означает, что русские прилагательные, обозначающие свойство личности, имеют более широкую сочетаемость с существительными. В корейском языке прилагательные чаще сочетаются с соматизмами.

Эмоции, в том числе страх, универсальны, но их интерпретация в языковом сознании русского и корейского народов отличается друг от друга. Эти различия создают трудности в изучении русского языка корейцами и в восприятии ими русской языковой картины мира.

Заключение.

Системный подход к изучению лексики требует рассмотрения ее в целостности, что предполагает не только выявление всех единиц и отношений между ними, но и выделение более крупных, чем отдельная единица, словарных объединений. В этом плане одной из актуальных задач в изучении языка является установление и описание его полевой структуры, поскольку лексика как система представляет собой совокупность лексико-семантических полей.

Эмоции как явления психики имеют чрезвычайно сложную структуру, которая может быть выявлена путем систематизации языковых выражений, используемых носителями языка для вербального представления эмоций. Изучение эмоциональной лексики, в том числе обозначающей чувство страха, позволяет точнее выявить ядро эмотивной лексики, ее универсальную основу, и в то же время обнаружить национальную специфику в изображении эмоций в разных языках. Национальная специфика определяется, прежде всего, внутренней языковой формой, которая наблюдается на уровне отдельных лексем и полей.

Мы пришли к выводу, что каждое лексико-семантическое поле - это совокупность ЛСГ. При описании русского языка как иностранного использование ЛСГ является наиболее продуктивным приемом организации лексики, так как ЛСГ обладают большей, по сравнению с другими лексическими объединениями, структурированностью.

Нами была предложена структурная модель лексико-семантического (микро) поля «страх» на материале русского и корейского языков. В составе поля русского языка мы выделили 18 ЛСГ, всего 158 единиц, а в составе поля корейского языка выделены 15 ЛСГ, объединяющих 171 единицу. Из выделенных ЛСГ русского и корейского языков нами были проанализированы 3 ядерные, представляющие основные части речи -существительные, прилагательные, глаголы в двух языках.

Каждая ЛСГ русского языка пересекается с другими ЛСГ на основе общих сем. В корейском языке существуют слова, образность которых заложена в самой семантике, как правило, такие единицы составляют отдельные, не пересекающиеся с другими ЛСГ, группы.

Анализ членов рассмотренных синонимических рядов в составе ЛСГ в русском языке позволяет констатировать следующее: при презентации в иностранной аудитории необходимо обратить внимание учащихся на такие моменты, как 1) различие русских синонимов по семантике, что подразумевает выделение нескольких дифференциальных признаков: причина возникновения чувства (состояния); субъект чувства (только человек или другие живые существа); интенсивность чувства; его длительность; возможность контроля со стороны субъекта; наличие или отсутствие внешнего проявления чувства; 2) различие синонимов по синтагматическим связям, играющим очень важную роль в русском языке: сочетаемость с другими именами в определенном падеже, адъективные и предложно-падежные словосочетания и их семантика, глагольные словосочетания; наличие метафорических употреблений и возможность персонифицированного употребления; 3) грамматические характеристики, например, наличие формы множественного числа у исследованных русских существительных и 4) стилистическая принадлежность единиц; 5) наличие оценки.

Анализ синонимичных существительных, прилагательных, глаголов русского языка показывает, что каждая единица ряда отличается несколькими дифференциальными семантическими признаками, но не имеет в своей словообразовательной структуре общих формантов. При этом при употреблении русских единиц важную роль играют контекст и синтагматические связи, поэтому семантика слов более зависима от контекста, сочетаемости, по сравнению с корейским языком.

Корейские единицы обладают яркой образной внутренней формой, образность заложена в самой семантике или создается с помощью специальных формантов - суффиксов у существительных. Единицы, образность которых заложена в самой семантике, употребляются и в качестве интенсификаторов либо без суффиксов, либо с помощью суффиксов, образующих другие части речи. Поэтому употребление корейских единиц менее, чем русских, зависимо от контекста или сочетаемости, часто наблюдается авторское употребление. Кроме того, в корейском языке прилагательные часто употребляются в функции русских глаголов.

Список научной литературыМун Чун Ок, диссертация по теме "Русский язык"

1. Абрамов В.П. Структурно- семантическое описание глаголов передачи в русском языке //Автореф. дис. канд. Филол. наук. М., 1980.

2. Азнабаева Л.А. Функционально речевое поле «удивление» // Теория поля в современном языкознании. Уфа, 1999. С. 4&-51.

3. Акишина А.А. Лексическое поле терминов родства в японском и русском языках//Проблемы лингвистического анализа. М., 1969. С. 64-89.

4. Амосов Н. М. Книга о счастье и несчастьях// Наука и жизнь. 1983. № 8. С. 114-132.

5. Аникеева Т.Р. Системность малых групп лексики на материале английского семантического поля "Deception" (в сопоставлении с его русским аналогом) // Автореф. дис. канд. филол. наук. Воронеж, 2002.

6. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоции // Вопросы языкознания. 1993. № 3. С. 27-35.

7. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т.1. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. 2-е изд., испр. и доп. М., 1995.

8. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

10. Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск, 1989.

11. Бабенко Л.Г. Глагол в системе языка и речевой деятельности. Свердловск, 1990.

12. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж, 1996.

13. Балашова Л.В. Структура лексико-семантической группы глаголов существования и внешние связи глаголов данной группы в исходных и метафорических значениях // Классы слов и их взаимодействие. Свердловск. 1979. С. 21-25.

14. Березин Ф. М. О парадигмах в истории языкознания XX века // Лингвистические исследования в конце XX в.: Сборник обзоров. М., 2000. С. 47-55.

15. Болотов В.И. Эмоциональность текста в аспектах языковой и внеязыковой вариативности: (Основы эмотивной стилистики текста). Ташкент, 1981.

16. Бондарко А.В. Проспект функциональной морфологии русского языка и фрагмент «категория залога» // Функциональный анализ грамматических категорий и единиц. Сб. научных трудов. Л., 1976. С. 5-36.

17. Будянская О.О., Мягкова Е.Ю. Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 2. Воронеж, 2002. С. 79-87.

18. Буйленко И.В., Супрун В.И. Ядро и периферия в микрополе «перемещение в пространстве» // Ономасиологические аспекты семантики. Сб. науч. трудов. Волгоград, 1993, С. 58-68.

19. Булатова А.П. Концептуализация знания в искусствоведческом дискурсе // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1999. № 4. С. 34-49.

20. Буслаев Д.А. Опыт компонентного анализа существительных, обозначающих эмоции, в английском языке // Вопрос филологии и методики преподавания германских и романских языков. Воронеж, 1972. С. 41-57.

21. Васильев Л.М. Теория семантических полей // Вопросы языкознания. 1971-А. №5. С. 105-113.

22. Васильев Л.М. Очерки по семантике русского глагола. Уфа, 1971-Б.

23. Васильев Л.М. Семантические классы глаголов чувства, мысли, речи// Очерки по семантике русского глагола. Уфа, 1971-С.

24. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М., 1981.

25. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.

26. Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. М., 1976.

27. Виноградов В.В. Язык Пушкина. М., 1935.

28. Виноградов В.В. О формах слова // Изв АН СССР, т. III, Вып. 1, 1944, С. 31-44.

29. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1947-А.

30. Виноградов В.В. Русский язык. M.-JL, 1947-Б.

31. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова// Вопросы языкознания, 1953-А, №5. С. 3-29.

32. Виноградов В.В. О некоторых вопросах русской исторической лексикологии// Изв ОЛЯ АН СССР, т. XII, вып. 3,1953-Б. С. 185-210.

33. Виноградов В.В. Из истории лексикологии // Доклады и сообщения Инта языкознания АН СССР, 1956, №10. С. 3-28.

34. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.

35. Воркачев С. Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М., 2004.

36. Воробьев В.В. К понятию поля в лингвокультурологии (общие принципы) // Русский язык за рубежом. 1991. №5. С. 101-106.

37. Воробьев В.В. Лингвокультурология. Теория и методы. М., 1997-Б.

38. By Бок Нам. Модели метафорического представления межличностных отношений в русском языке. Автореф. дис. канд. филол. наук. СПб, 2003.

39. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // Проблемы структурной лингвистики 1971. М., 1972. С. 367-395.

40. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977.

41. Гак В.Г. Асимметрия // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 3-14.

42. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. Пособие по курсу общего языкознания. М., 1974.

43. Гафарова Г.В., Кильдибекова Т.А. Когнитивные аспекты лексической системы языка. Уфа, 1998.

44. Гречко В.А. Теория языкознания. М., 2003.

45. Гинзбург E.JI. Словообразование и синтаксис. М., 1979.

46. Гридин В.Н. Переводная и учебная лексикография. Русский язык. М., 1979.

47. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. К вопросу о языковых макро- и микрополях // Уровни языка и их взаимодействие. Тезисы научной конференции. М., 1967. С. 25-27.

48. Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. М., 1993.

49. Джемс У. Психология. М., 1991.

50. Додонов Б.И. Классификация эмоций при исследовании эмоциональной направленности личности // Вопрос психологии. 1975. № 6. С. 21-33.

51. Евгеньева А.П. Синонимические и парадигматические отношения в русской лексике // Синонимы русского языка и их особенности. Л., 1972. С. 5-22.

52. Елинсон М.А. Семантическое поле общения // Теория поля в современном языкознании. Уфа, 1999. С. 63-68.

53. Ермакова Н.В. Полевой подход к лингвистическому и психологическому исследованию чувств и эмоций на материале русского и английского языков// Контрастивная и функциональная грамматика. Сборник научных трудов. Калинин, 1989. С. 15-23.

54. Ермолаева Л.С. Неогумбольдтианское направление в современном буржуазном языкознании // Проблемы общего и частного языкознания. Под ред. В.Г. Костомарова. М., 1960. С. 47-85.

55. Ершова Е.Н. Комплексное исследование лексико-семантических групп и основные аспекты введения их в учебный процесс // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексике. Сб. статьей под ред. П.Н. Денисова, В.В. Марковкина. М., 1978, С. 167-171.

56. Жуковская Е.Е. К проблеме семантической соотносительности элементов словообразовательного гнезда с глаголом эмоционального состояния в качестве исходного элемента // Классы слов и их взаимодействие. Свердловск, 1979. С. 81-91.

57. Зализняк А. Исследования по семантике предикатов внутреннего состояния. Verlag Otto Sagner. Miinchen, 1992.

58. Зверева T.P. Эмоции во фразеологической картине мира русского языка (с позиции носителя удмуртского языка) // Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2002.

59. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. М., 1973.

60. Зиновьева Е.И, Основные проблемы описания лексики в аспекте русского языка как иностранного. СПб., 2003-А.

61. Зиновьева Е.И. Типы «поля» в лингвометодических исследованиях // XXXII Международная филологическая конференция. Русский язык как иностранный и методика его преподавания 11-15 марта 2003г. вып. 15. СПб., 2003-Б. С. 108-112.

62. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.

63. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика. М., 1998.

64. Ибрагимова B.JI. Семантика русского глагола. Лексика движения. Уфа, 1998.

65. Ильян Е.П. Мастер психологии. Эмоции и чувства. СПб., 2001.

66. Иорданская Л.Н. Попытка лексикографического толкования группы русских слов со значением чувства. Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 13. М., 1970. С. 3-26.

67. Иорданская Л.Н. Лексикографическое описание русских выражений, обозначающих физические симптомы чувств. Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 16. М., 1972.

68. Казаринова Н.В., Поголына В.М. Межличностное отношение. Повседневные практики. СПб., 2000.

69. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

70. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

71. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.-Л., 1965.

72. Кезина С.В. Семантическое поле как система // Филологические науки. 2004. №4. С. 79-86.

73. Клеопатрова Л.Ф. Компонентный анализ глаголов отделения и классы слов и их взаимодействие. Свердловск. 1979. С. 44-51.

74. Клобуков П.Е. Метофора как концептуальная модель формирования языка эмоций // Язык. Сознание. Коммуникация. М., 1997. Вып. 2. С. 41-47.

75. Кобозева ИМ. Лингвистическая семантика. М., 2000.

76. Кодухов В.И. Лексико-семантические группы слов. Л., 1955.

77. Колесов В.В. "Как наше слово отзовется .". СПб., 2001.

78. Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М., 2003.

79. Кочетков П.Н. Органолептическая лексика: сенсорная и эмоциональная сферы синестэмии // Актуальные проблемы лексикологии. Тезисы докладов научно методической конференции. Ч. 1. Даугавпилс, 1991. С. 73-74.

80. Кронгауз М.А. Семантика. М., 2001.

81. Кузнецова А.И. Понятие семантической системы языка и методы ее исследования (из истории разработки данной проблемы в современном, зарубежном языкознании). М., 1963.

82. Купина Н.А., Скорнякова М.Ф. Коннотативность в семантической группе названий лица // Классы слов и их взаимодействие. Свердловск, 1979. С. 92-108.

83. Лазариди М.И. Номинативно функциональное поле психических состояний в современном русском языке. Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2001.

84. Левицкий В.В., И.А. Стернин. Экспериментальные методы в семасиологии. Воронеж, 1989.

85. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления: (проблемы семантики). Новосибирск, 1986.

86. Методика обучения русскому языку: Русский язык как иностранный // РГПУ им. А.И. Герцена. СПб., 2004.

87. Миллер Л.В. Реализация эстетико-смысловых компонентов художественного концепта «путь» в интертекстуальном пространстве русской литературы // Преподавание русского языка как иностранного: Традиции и перспективы. СПб., 1999. С. 134-142.

88. Минина Н.М. Семантические поля в практике языка. Пособие по лексике немецкого языка. М., 1973.

89. Морковкин В.В. О словарной лексикологии // Русский язык за рубежом. 2001. №2. С. 32-38.

90. Новиков Л.А. Теоретический курс. М., 1987.

91. Новиков JI.А. Семантическое поле как текстовая структура // Теория поля в современном языкознании: Матр. Науч-теор. Семинара, 4.4, Уфа, 1997. С. 26-29.

92. Овчинникова С.В. Лексико-семантическое поле внешности в соотношении с концептосферой внутреннего мира человека // Автореф. дис.канд. филол. наук. Волгоград, 2001.

93. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. СПб., 2002.

94. Осипов Н.Е. Страшное у Гоголя и Достоевского // Мир психологии.1999. №2. С. 221-237.

95. Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию, М., 1959

96. Полевые структуры в системе языка. Воронеж, 1989.

97. Полонская О.Р. Когнитивные аспекты лексико-семантических явлений // Актуальные проблемы лексикологии. Тезисы докладов научно-методической конференции. 4.IL Даугаппилс. 1991. С. 36-37.

98. Попова 3.Д. Методические указания к курсу «Модели системы языка в современной лингвистике». Воронеж, 1996.

99. Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка. Воронеж, 1984.

100. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988. С. 8-69.

101. Потебня А. А. О связи некоторых представлений в языке // Филологические записки. Вып. 3. Воронеж, 1864. С. 31-41.

102. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Ч. I-II. Харьков, 1888.

103. Сафарян Р.Д. Ассоциативные связи как важнейший критерий отбора и дифференциации текстов в учебнике // Русский язык за рубежом. 1996, №1-23. С. 57-60.

104. Слепко Г.Е. Лексико-семантическое поле «одобрение» (на материале русского и немецкого языков) // Автореф. дис. канд. филол. наук. Тюмень,2000.

105. Слесарева И.П. О выделении лексико-семантических групп // Русский язык за рубежом. 1972, №4. С. 60-63.

106. Слесарева И.П. Изучение типологии лексико-семантических групп // Русский язык за рубежом. 1976, №1. С. 79-82.

107. Слесарева И.П. Проблемы описания и преподавания русской лексики. М., 1990.

108. Смирнова Ю.П. Семантическое поле движения // Теория поля в современном языкознании. Уфа, 1999. С. 73-76.

109. Смолина К.П. Лексико-семантическая группа и синонимический ряд как конкретная манифестация системности в лексике // Язык: Система и функционирование. Сб. науч. трудов. М., 1988. С. 219-226.

110. Сопоставительные исследования грамматики и лексики русского и западнославянских языков. Под ред. А.Г. Широковой. М., 1998.

111. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка: 30-90-е годы XIX века. М.; Л., 1965.

112. Социальная психология. М., 1975.

113. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975.

114. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры, изд. 2-ое, испр. и доп. М., 2001.

115. Степанова Г.В., Шрамм А.Н. Введение в семасиологию русского языка. Учебное пособие. Калининград, 1980.

116. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1989.

117. Стернин И.А. Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001.

118. Тихонов А.Н. Границы и структура лексико-семантического поля // Теория поля в современном языкознании. Тезисы докладов научно-теоретического семинара. Ноябрь 1993г. Ч. III, Уфа, 1994. С. 3-7.

119. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке. Функционально когнитивный словарь. Уфа, 1998.

120. Уфимцева А.А. Опыт изучения лексики как системы (на материале английского языка). М., 1962.

121. Уфимцева А.А. Слово в лексико-семантической системе языка. М., 1968.

122. Филимонова О.Е. Реализация категории эмотивности в тексте эссе) // Studia Linguistica. Вып. 8. Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы. СПб., 1999. С. 80-90.

123. Филимонова О.Е. Рациональное и эмотивное в репрезентации чувств (на материале английского языка) // Studia Linguistica. Вып. 9. Когнитивно -прагматические и художественные функции языка. СПб., 2000, С. 225-234.

124. Филин Ф.П. О лексико-семантических группах слов // Езиковедски изследвания в чест на акад. Ст. Младенов. София, 1957. С. 523-542.

125. Чернейко JI.O. Опыт парадигматического анализа лексики (на материале географической терминов архангельских говоров) // Автореф. дис.канд. Филол. наук. М., 1987.

126. Черникова О.А. Соперничество, риск, самообладание в спорте. М., 1980.

127. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж, 1987.

128. Шафиков С.Г. Теория семантического поля и компонентной семантики его единиц. Уфа, 1999.

129. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

130. Щерба JI.B. Опыт общей теории лексикографии // Изв. ОЛЯ. АН СССР. 1940. №3. С. 89-117.

131. Щур Г.С. Об одном методе анализа лексики. Материалы конференции «Вопросы описания лексико-семантической системы языка». Тезисы докладов. М., 1971-А.

132. Щур Г.С. О месте лингвистических и экстралингвистических семантических признаков при исследовании лексики. «Романо-германские языки». Ярославль, 1971-Б.

133. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М., 1974.

134. Языковая номинация. М., 1977.

135. Яковлева Е.С. К описанию русской языковой картины мира // Русский язык за рубежом. 1996. № 1-2-3. С. 47-56.

136. Davitz, Joel. The language of emotion. New York, 1969.

137. Fehr, Beverley and James A. Russell. Concept of emotion viwed from a portotype perspective // Journal of experimental psychology. General 113. 1984. P. 464-486.

138. Friedrich Ungerer & Hans-Jorg Schmid. An Introduction to Cognitive Linguistics. London & New York. 1998. с переводом gj Ш SS (£!XI ЭНе). Seoul, 1998.

139. Johnson-Laird, Philip N. and Keith Oatley. The Language of emotions: an analysis of a semantic field // Cognition and emotion. V. 3. 1989. P. 81-123.

140. Johnson-Laird, Philip N. and Keith Oatley. Basic emotions, rationality and folk theory // Cognition and emotion. V. 6. 1992. P. 201-203.

141. Robins R.H. A short History of Linguistics, London, 1979.

142. Shaver, Phillip, Judith Schwartz, Donald Kirson and Cary O's Conner. Emotion Knowledge: Further exploration of a prototype approach // Journal of personality and social psychology. 1987. V. 52. P. 1061-1086.

143. Trier J. Der deutsche Wortschatz im Sinnbezirk der Verstandes. 2 Aufl. Heidelberg, 1973.

144. Wierzbicka Anna. Human emotions: Universal of culture specific? // American anthropologist. V. 88. 1986. P. 584-594.

145. Список словарей и сокращений

146. Большой толковый словарь русского языка (БТС). СПб., 1998.

147. Корейско русский словарь. Под ред. В.К. Романовой, Чан Юнджон. М., 1976.

148. Лингвистический энциклопедический словарь (ЛЭС). М., 1990.

149. Лингвистический словарь. Изд. 2-е. доп. М., 1946.

150. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка в 2-х томах. Под общ. рук. акад. Ю.Д. Апресяна. 2-е изд., исп. М.,1999 (НОССРЯ).

151. Полный церковнославянский словарь (с внесением в него важнейших древнерусских выражений). Под ред. Дьяченко Гр. М., 1993.

152. Русский язык. Энциклопедия. Изд. 2-е, перераб. и доп., гл. ред. Ю.Н. Караулова. М., 1998.

153. Русско корейский словарь. Под ред. Ван Тонь, Ким Хаксу. Сеул, 1987. (РКС).

154. Словарь современного русского литературного языка в 17 томах. М.-Л., 1948- 1965. (БАС).

155. Словарь русского языка: В 4 т. М., 1981-1984. (MAC).

156. Словарь синонимов русского языка в 2-х томах. Под ред. А.П. Евгеньевой. Л., 1970.

157. Словарь лингвистических терминов. Под ред. О.С. Ахмановой. М., 1966.

158. Стилистический словарь публицистики. Под ред. Г.Я. Солганика. М., 1999.

159. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х томах. Под ред. В. Даля (словарь В. Даля). М., 1935-1955.

160. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., допол. Под ред. С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой. М., 1998.

161. Толково комбинаторный словарь современного русского языка. Под ред. И.А. Мелчука, А.К. Жолковского. Вена, 1984.

162. Толковый словарь корейского языка «Эсенс». Под ред. Ли Хисынг. Сеул, 1990. (ТСКЯ).

163. Толковый словарь корейского языка «Донга». Под ред. Ли Кимун. Вып. 4. Сеул, 2003.

164. GEM корейско- русский словарь. Под ред. Канг Доксу, Ким Хёнтэк. Сеул, 2000 (GEM).20. ¥cLI Ш sEH МШ (Тематический словарь корейского языка). Под ред. Пак Ёнгсу. Сеул, 1989.

165. Учебный словарь сочетаемости слов русского языка. Под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. М., 1978.

166. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2-х томах. М., 1994.1. Источники

167. Людмила Петрушевская. Случай в сокольниках. М., 2002.

168. Людмила Петрушевская. Реквиемы. М., 2001.

169. Сергей Довлатов. Зона (записки надзирателя). СПб., 2001.

170. Сергей Довлатов. Иностранка. СПб., 2002.

171. Венедикт Ерофеев. Москва-Петушки. М., 2002.

172. Венедикт Ерофеев. Записки психопата. М., 2001.

173. Виктория Токарева. Стрелец. М., 2001.

174. Виктория Токарева. Лиловый костюм. М., 2001.

175. Виктор Пелевин. Хрустальный мир. М., 2002.

176. Виктор Пелевин. Жизнь насекомых. М., 2002.

177. Владимир Маканин. Удавшийся рассказ о любви. М., 2001.

178. Дарья Донцова. Улыбка 45-го капибра. М., 2003.

179. Дарья Донцова. Жена моего мужа. М., 2003.

180. Дарья Донцова. Но-шпа на троих. М., 2003.

181. Дарья Донцова. Али-Баба и сорок разбойниц. М., 2003.

182. Дарья Донцова. Чёрт из табакерки. М., 2003.

183. Дарья Донцова. Три мешка хитростей. М., 2004.

184. Дарья Донцова. За всеми зайцами. М., 2004.

185. Дарья Донцова. Камасутра для Микки-Мауса. М., 2004.

186. Татьяна Устинова. Одна тель на двоих. М., 2003.

187. Татьяна Устинова. Мир об идеальном мужчине. М., 2003.

188. Татьяна Устинова. Запасной инстинкт. М., 2004.

189. Татьяна Устинова. Богиня прайма-тайма. М., 2004.

190. Татьяна Полякова. Миллионерша желает познакомиться. М., 2003.

191. Татьяна Полякова. Вкус ледяного поцелуя. М., 2003.

192. Татьяна Полякова. Моя.любимая стерва. М., 2003.

193. Internet site: www. http// ruscorpora.ru/ Национальный корпус русского языка.28. 1999 М 23 £1 01 # ^ШЕ. а* LH 0^21 ЦШ&. Seoul, 1999.29. g AHSeoul, 1996.

194. Ш ^ S. 2 £H В § Ш. В 2-х томах. Seoul, 2000.31. tfliMI/H Seoul, 2001.32. ^ Э\Щ, 0FS41" 21^. Seoul, 2002.

195. U goi В 2-х томах. Seoul, 2003.34. 2003 XII 27 £1 01 & ЩШВ. 2J ЬЩЯ- ЦЫ1. Seoul, 2003.35. ЗЭ ¥r±.36. S0F ЙЁ.1. SBS News.